Хозяин гончих псов (джен)

Были и другие двери, помеченные подобным знаком. Коллин встречал их, гуляя по городу — в подворотнях, больницах, торговых центрах. И каждый раз, когда он прикасался к дереву или металлу, из которого они были сделаны, он не знал, что увидит перед собой, открыв дверь. Были миры добрые, как тот, что ему повезло посетить первым, были злые, как самые страшные из его кошмаров, а были серые, безликие, пасмурные и пустые. Были и те, в которых нашлось, чем поживиться.

Пару раз Хейли вытащил из-за очередной двери полные карманы серебряной светящейся листвы из ослепительного сада. Когда же он пришел в другой раз, продав всё, что смог унести, сад за окнами хилой лачуги, в которую вела дверь, исчез, оставив лишь пустыню, полную пепельной пыли.

Время шло, Хейли обзавелся вместительным рюкзаком и обширными знакомствами в среде скупщиков краденного. На первые вырученные деньги он накупил еды, выпивки и пару доз героина для себя и двух девчонок, с которыми провел несколько самых приятных ночей за последние пару лет.

По большей части дома, в которые он наведывался, были пусты, очевидно, они использовались кем-то другим исключительно как коридоры между мирами, и жильцы там были бы только помехой. Чтобы разжиться чем-то для продажи, приходилось покидать их, искать места поинтереснее и возвращаться обратно. Хейли не заводил знакомств и не искал друзей, он просто брал то, что его интересовало, и уходил. О назначении многих причудливых предметов он даже не догадывался, не догадывались и скупщики, что выкладывали за них деньги. Проблем почти никогда не возникало, но если кто-то из жителей задверья вдруг замечал пропажу вещей и пускался в погоню, всё, что нужно было сделать — это добраться до двери, захлопнуть её перед носом преследователя и никогда больше не открывать.

Старый засаленный блокнот с номерами друзей, которых Коллин давно потерял, с каждым днем разбухал от новых пометок о местах расположения дверей и о том, что за ними. Вскоре его пришлось заменить на ноутбук, поскольку благосостояние мистера Хейли стремительно улучшалось. Он писал о крылатых существах старого дома, алмазных змеях подземки, туманных лесах закрытого приюта, что скрывали полчища мерзких кровососущих насекомых размером с ладонь, чтобы никогда больше не вернуться туда. И писал о золотых листьях за задней дверью детской библиотеки, поющем тростнике, что светился на болотах в недрах обшарпанного вокзала, чтобы знать, куда нагрянуть за чудом, что пришлось по душе заказчику. Пару раз его пытались выследить, но как только он заходил за очередную дверь, преследователи отставали на целый мир, они не видели прохода и не могли воспользоваться им.

Всё шло отлично, до тех пор, пока Хейли не нашел гончего пса. С этого момента всё стало ещё лучше.

Меченая дверь располагалась на заднем дворе бакалейного магазина. Вся в подтеках краски и грязи, она отворилась со скрипом и впустила охотника за наживой в полутемное помещение, где не было ни звуков, ни запахов. Коллин постоял немного на пороге, переминаясь с ноги на ногу — темноту и неизвестность он не любил, но всё же принял решение идти вперед.

Помещение не было похоже ни на один из тех домов, что ему приходилось посещать до этого. Даже самые причудливые из них имели по меньшей мере двери и окна, этот же представлял из себя сеть серых коридоров с множеством дверей, которые вели не во внешний мир, а в небольшие комнаты. От мысли, что, возможно, из них и состоит весь этот мир, становилось жутковато. Коллин открывал одну комнату за другой, все они пустовали, и он уже начал злиться на бесполезную трату времени, когда за одной из дверей обнаружился небольшой пьедестал, такой же гладкий и бесцветный, как стены, что его окружали. На возвышении напротив друг друга стояли две фигурки из стекла или горного хрусталя, чтобы рассмотреть их лучше, Коллин шагнул в комнату, оставив открытой дверь. Это были скелеты собак, не больше десяти дюймов в высоту, совершенно одинаковые. Прозрачные остовы животных замерли в изящном прыжке, вытянув тонкие лапы по направлению к невидимой добыче. Хейли достал фонарик и посветил на них: под лучом электрической лампочки стеклянные косточки заиграли миллиардами цветных искр, что непрерывно двигались под оболочкой, точно кровь.

Коллин улыбнулся и спрятал фонарик. В электрическом свете безделушки были просто прекрасны, а там, откуда он пришел, электричества достаточно. Он легко оторвал от пьедестала первую собаку и спрятал в сумку, но второй пес не пожелал сдвинуться с места. Коллин толкнул его раз, другой, но скелет только насмешливо скалился разинутой пастью, полной острых зубов. Спустя несколько минут бесплодных попыток образумить упрямую статуэтку, он махнул рукой и отправился к выходу. Парные безделушки пошли бы по более высокой цене, но и один скелет был достаточно хорош, чтобы не помышлять о вылазках неделю или даже две.

К вечеру Хейли получил за пса тысячу баксов, очень уж понравился его знакомому скупщику по имени Паоло голографический эффект, что заставлял кости собаки светиться изнутри, словно те были наполнены расплавленными звездами.

В тот день Коллин уснул пьяным и совершенно счастливым, а когда проснулся, скелет гончего пса стоял на полу возле его матраса и тихо поблескивал в свете тусклой лампочки. Хейли подумал, что вчера перебрал и взял за статуэтку задаток, вместо того чтобы окончательно и бесповоротно продать. Зевая, он позвонил Паоло, но тот не отвечал. Обругав паршивого итальянца последними словами, он перевернулся на другой бок и снова уснул.

Не ответил Паоло и через два дня, и через неделю. Когда у Коллина стали заканчиваться деньги, он решил нанести ему визит лично, чтобы раз и навсегда выяснить, действительно ли скупщик больше не нуждается в его услугах или просто динамит, набивая себе цену. Магазин оказался закрыт, но Хейли стучал до тех пор, пока в дверях не появилась посеревшая от горя жена итальянца. Она сообщила, что Паоло пропал несколько дней назад, и никто ничего о нём не знает. И только когда за ней закрылась стеклянная дверь, Коллин понял, что весь разговор между ними происходил по-итальянски и он понял все до последнего слова, хотя не учил этот язык даже в школе.

Сбитый с толку, он приобрел в первом же газетном киоске итальянский разговорник для туристов, пролистал его, повторил некоторые фразы и окончательно удостоверился в том, что говорит на нём, как на родном. Хейли уселся на лавку в парке, достал сигареты и курил одну за одной до тех пор, пока пачка не опустела. Он смял её, по широкой дуге отправил в ближайший мусорный бак и, как ни странно, попал.

Дорога к дому показалась ему одновременно невыносимо долгой и слишком короткой для того, чтобы всё обдумать. К этому времени он повидал уже достаточно, чтобы не верить в странные совпадения.

Коллин зашел в квартиру, закрыл за собой дверь, распинал мусор у матраса и сел на пол, напротив статуэтки. Голый череп пса всё так же скалился, и Хейли показалось, что он стал немного больше. Хрипло рассмеявшись, он склонился над статуэткой и произнес:

— Да ты, братец, вор!