Дорогами судьбы (гет)

Утром 9 июля 1931 года Чарльз Поттер проснулся необычайно рано. Отказавшись от привычки поваляться в постели, мальчик быстро встал и в одной пижаме юркнул в коридор. Тихонько постучавшись в соседнюю дверь и не получив ответа, Чарльз быстро пробрался в комнату и сел на кровать рядом с мирно посапывавшей молодой девушкой.

— Лиза, — Чарльз нетерпеливо потряс её за плечо. — Просыпайся, Лизи!

— Чего тебе? — недовольно пробурчала она, накидывая одеяло с головой. — Чего тебе не спится в такую рань?

— Сегодня ведь должно быть письмо из Хогвартса! Я чувствую, оно будет сегодня!

Лиза открыла сонные глаза и чуть нахмурилась.

— Ты говорил это и вчера, Чарльз, и позавчера, — спокойно проговорила она. — В любом случае, ещё слишком рано для почты.

— Но ты же можешь сбегать в совятню? — заискивающе пропищал Чарльз. — Сестричка, ну пожалуйста. Я бы сам, но ты же знаешь, отец наложил заклятие, чтобы я не пробрался туда. Как будто бы я действительно пугаю бедных птиц!

— Они до сих пор отходят после встречи с тобой, — тихонько засмеялась Лиза. — Ладно, гроза пернатых, так уж и быть.

Зевая, она выскользнула из-под одеяла и, постукивая голыми пятками, вышла в коридор. Чарльз нетерпеливо потрусил за ней.

Особняк Поттеров располагался на самой окраине полумагического селения Годрикова впадина. Старшие Поттеры занимались разведением сов, которые шли на продажу в лавки всей Британии. К аристократам Поттеры никогда не относились и в число совсем недавно опубликованных «Священных двадцати восьми» они не попали. Состояние их было заработано преимущественно в делах коммерческих, а не за счёт выгодных браков или на службе в Министерстве. Однако в округе упорно ходили легенды о том, что Поттеры — наследники одного из братьев Певереллов, одних из самых известных и выдающихся волшебников Средневековья. Это давало их роду, несомненно, достаточно древнему, ареол таинственности и уважение среди соседей. Впрочем, сами Поттеры о своей родословной распространялись мало, охотно дружили с маглами и всячески пренебрегали мнением так называемого «высшего света». Когда выяснилось, что их старшая дочь Лиза — сквиб, родители не стали прятать девочку от всего мира и уж тем более не стали отказываться от неё. В то время в Министерстве только начали лоббироваться идеи об обязательном лишении сквибов наследства, и Поттеры (в частности, родной дядя Чарльза и Лизы — Генри Поттер, служивший в Визенгамоте) горячо выступили против этих идей, объявив, что Лиза будет обеспечена в независимости от принятого решения.

Несмотря на то, что Лиза была лишена возможности учиться в Хогвартсе, она была искренне рада за младшего брата Чарльза, в котором с самого детства обнаружилась прорва волшебства. Белая зависть иногда сжимала её доброе сердце, но она гнала от себя эти мысли, предаваясь своим тихим радостям и увлечениям. Когда с мечтой о Хогвартсе было покончено, выяснилось, что у Лизы был прямо-таки замечательный талант к рисованию. Родители всячески поощряли увлечение дочери, и вскоре на стенах дома Поттеров распустились дивные бутоны цветов, запели мелодичными трелями птицы, засияли нежным светом августовские звёзды. Нет, в её рисунках не было ничего волшебного, и даже родители, которые вполне могли бы оживить картины дочери, отказались это делать. В них была своя особая неуловимая магия, не доступная для волшебной палочки. Звери и птицы не двигались на картинах, и всё же они казались абсолютно живыми каждому, кто попадал в дом молодой художницы.

Чарльз сестру обожал, порой забывая, что она, в отличие от него самого, магией не обладала. Гордясь ею, он честолюбиво надеялся, что вскоре своими талантами сможет сравниться с Лизой. В одиннадцать лет все его мечты и чаяния были неразрывно связаны с Хогвартсом, и потому, начиная с июня, он каждое утро залезал в совятню проверить, не пришло ли заветное письмо. Это продолжалось, пока в один прекрасный день Чарльз случайно не наступил на хвост большой рыжей сипухе, поднявшей такой визг, что на пару минут совятня стала походить на огромный ухающий клубок с перьями. Вызволив изрядно помятого и искусанного сына, на чьих волосах и одежде красовались пух и перья, отец запретил Чарльзу приближаться к совятне и, прекрасно зная, что все запреты для младшего Поттера — пустой звук, наложил заклятия, не позволяющие Чарльзу туда проникнуть. Но для Лизы, любившей понаблюдать за совами и не раз запечатлевавшей их на своих картинах, такого запрета не было. Этим Чарльз бесстыдно пользовался каждое утро, поднимая сестру ни свет ни заря. Каждый день, поворчав немного, Лиза вылезала из-под одеяла, чтобы через пару минут объявить Чарльзу, что письмо не пришло. Но в тот день всё оказалось иначе.

— Пришло, Чарльз! — воскликнула она, прогоняя остатки сна. Письмо, присланное вовсе не ей, привело Лизу в необычайное волнение. Глядя, как искренне ликует брат, с нетерпением выхвативший у неё конверт, она мгновенно заразилась его радостью. Тёмный червячок зависти заворочался где-то внутри, но она поспешно обругала себя за него.

На шум выглянули из своей спальни мистер и миссис Поттер. Словно именинник, Чарльз принимал объятия и поздравления, весело болтал о будущей жизни и уверял всех, что ему просто необходима волшебная палочка. Предвкушение нового, интересного, волнующего разрывало его изнутри, не давая прямо-таки усидеть на месте.

— Я хочу быть гриффиндорцем, — серьёзно объявил он. — По-моему, это самый лучший факультет!

— Вы забываетесь, молодой человек, — беззлобно погрозила сыну пальцем миссис Поттер. — Я училась на Равенкло и ничуть не жалею об этом!

— Равенкло тоже неплохо, — серьёзно заметил Чарльз. — Но я буду гриффиндорцем.

Эта мысль упорно завладела им, и за остаток лета он прочёл все книжки о подвигах Годрика, что нашлись в домашней библиотеке. Дружба, а затем предательство Слизерина глубоко поразили мальчика, зародив в его душе стойкое предубеждение против представителей змеиного факультета. Листая списки с его выпускниками, он не нашёл там ни одного Поттера, зато чаще других попадалась ему фамилия Блэк. Открыв знаменитый «Свод всех магических родов Британии» он без труда отыскал длиннющую статью о Блэках.

«Благороднейшее и древнейшее семейство Блэков является одним из самых известных и почитаемых во всей Британии», — говорилось в ней. «Девиз дома — «чистота крови навек». Представители дома прославились преимущественно на службе в Министерстве».

«Напыщенные бездельники», — подумал Чарльз словами отца, который был в основном невысокого мнения о разросшемся и поглощённом бюрократией аппарате министерских чиновников, и захлопнул книгу. Фамилия Блэк быстро выскользнула из его головы, как и многие другие, встреченные им в вышеупомянутом списке, и он с новой жадностью принялся поглощать многочисленные романы о подвигах, совершённых волшебниками, в разные времена учившимися под знаменем гриффиндорского льва.

* * *

Дорею разбудил стук в окно, настойчивый и резкий. Решив поначалу, что это старый эльф слишком громко топает, проходя мимо её комнаты, она лишь повыше натянула на себя одеяло, укутавшись в нём с головой. Но стук продолжался. С трудом разлепив глаза, Дорея огляделась вокруг, и вдруг сердце её подпрыгнуло, прогоняя остатки сна. В окно стучалась сова, и девочка моментально выпорхнула из постели, сверкнув голыми пятками.

Мисс Дорея Блэк!

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Армандо Диппет

(Великий волшебник, Верховный чародей, Президент Международной конфедерации магов)

Дорогая мисс Блэк!

Мы рады проинформировать Вас, что Вам предоставлено место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс». Пожалуйста, ознакомьтесь с приложенным к данному письму списком необходимых книг и предметов.

Занятия начинаются 1 сентября. Ждём вашу сову не позднее 31 июля.

Искренне Ваш,

Альбус Дамблдор,

Заместитель директора

Дорея перечитывала письмо снова и снова, а после резко сорвалась и бегом бросилась вон из своей комнаты.

— Мама! Папа! — громко заголосила она, маленьким вихрем ворвавшись в столовую. — Мне при…

Дорея резко осеклась, встретившись взглядом со своей тётей.

Белвина Блэк, в замужестве Бёрк, была нечастой гостьей в Блэкроде. Единственная дочь Финеаса Найджелуса Блэка не пользовалась любовью у своих братьев. Это была высокая некрасивая женщина сорока четырёх лет от роду, с орлиным носом и безумными большими глазами. Брак её с Гербертом Бёрком освободил братьев Блэков от общества сварливой и недалёкой сестры, но иногда она всё же заглядывала в гости вместе со своими детьми — Тайлером, Араминтой и Гаспером, всегда заранее уведомляя о предстоящем визите. Но сейчас её появление в столовой Блэкрода было более чем внезапным. Дорея опустила голову, готовясь к неминуемой выволочке, которая не заставила себя долго ждать.

— Сигнус! Почему твоя дочь ведёт себя неподобающе в такой день? Почему она так одета? Если это вообще можно назвать одеждой…

— Дорея ещё не знает о последних событиях, — вступилась за дочь Виолетта.

— Твоя тётя Элладора умерла этой ночью, негодная девчонка! — не слушала её Белвина. — Как ты смеешь осквернять её память?

Тётя Элладора умерла?

Всего-то.

Тут только Дорея заметила, что в столовой гораздо больше народу, чем обычно, и все одеты в чёрное. Муж Белвины и её старший сын сидели далеко в углу, словно боясь тоже попасть под её гнев. Темноволосые, оба были похожи на огромных чёрных воронов. Младший сын Белвины, Гаспер, что-то нашёптывал Кассиопее и Каллидоре Блэк — старшей дочери дяди Дореи, Арктуруса Блэка — да так, что обе непозволительно для данной ситуации краснели. Араминта Бёрк держалась около Регулуса и Ликориса Блэков, сыновей Сириуса Блэка — старшего сына Финеаса Найджелуса. Вся компания сохраняла бесстрастные постные лица. Старший сын Сириуса — Арктурус — с женой Меланьей и двумя совсем ещё маленькими детьми, тяжело вздыхал, сидя рядом со своим красивым даже в немолодом возрасте отцом. Дядя Арктурус и его жена Лисандра сидели рядом с Цигнусом и Поллюксом, а их младшие дочери, Цедрелла и Харис, по бокам престарелого Сириуса Блэка — самого старшего Блэка из ныне живущих, брата Финеаса Найджелуса и Элладоры.

— Брось, Белвина, — дядя Арктурус поморщился. — Не стоит требовать слишком много от ребёнка. Дорея, душа моя, сбегай оденься и поднимайся в комнату покойной. Пришло время проститься с нашей дорогой тётушкой.

Комната покойницы находилась на самом верхнем этаже Блэкрода, в одной из самых высоких его башен. Она была невелика размером, и вряд ли бы все родственники смогли уместиться в ней, не будь применено заклятие расширения. Все стояли, склонив головы, такие непохожие и далёкие друг от друга, одинаково равнодушные к высокой мёртвой кукле, лежащей на кровати. Ещё недавно эта женщина нагоняла страх на домашних эльфов, развлекала себя убийствами мышек и что-то жутко бормотала по ночам. Теперь она лежала, холодная, неподвижная, ещё более отвратительная, чем раньше, но уже совершенно безопасная.

Дорея покосилась на многочисленных кузин и кузенов, столпившихся около мёртвой куклы и неумело разыгрывающих жалость и сожаление. В лицах девочек отражался страх, порождённый трепетом близости смерти — такой страшной и отвратительной в глазах юной и цветущей жизни. В глазах юношей читалось безразличие. А один раз, когда Дорея чуть дольше положенного задержала взгляд на Гаспере Бёрке, тот, неожиданно повернувшись, подмигнул ей самым нахальным образом.

— Тётя, моя бедная тётя! — заголосила Белвина, падая на колени перед кроватью. — Как же нам будет не хватать тебя!

— Лично я отдал бы своего любимого гиппогрифа в обмен на то, чтобы эта старая карга никогда не возвращалась из преисподней, где ей самое место, — послышался за спиной тихий вкрадчивый голос. Обернувшись, Дорея встретилась глазами с дядей Арктурусом Блэком. Это был невысокий худощавый мужчина чуть младше пятидесяти с чрезвычайно умными живыми карими глазками. Приложив палец к губам, он кротко улыбнулся Дорее. Неожиданно для самой себя она улыбнулась в ответ.

Тело похоронили в тот же день, и многочисленная родня, успокоившая себя тем, что проводила тётушку в последний путь «как подобает», набросилась на приготовленный эльфами обед. Дорее кусок не лез в горло. Письмо в кармане, казалось, опаляло ей ладонь.

После обеда родственники расположились в пышной гостиной, коротая время за неспешными беседами.

— Вы чем-то обеспокоены, маленькая леди, — подошёл к Дорее дядя Арктурус.

— Я… да, то есть нет, — замялась Дорея, борясь с желанием выдать свой маленький секрет. Но, к счастью, дядя понял всё и так.

— Ты получила письмо из Хогвартса сегодня, верно? — улыбнулся он.

— Как вы узнали? — девочка широко распахнула глаза.

— Ох, оно было у вас в руках, маленькая леди, когда вы вихрем ворвались сегодня в гостиную. Неужели вы думали, что я не замечу? И на какой же факультет вы бы хотели поступить?

— На Слизерин, — не поколебавшись, выпалила Дорея. Незыблемую истину о том, что Блэков достоин только змеиный факультет, была известна ей с детства.

— Хорошее решение, хоть оно и принято тобою неосознанно, — одобрил Арктурус. — Слизерин — лучший факультет для целеустремлённых и амбициозных людей. Знаешь ли ты, какие качества отличают слизеринцев?

— Хитрость, — уверенно ответила Дорея.

— Верно, но что отличает человека хитрого?

Дорея пожала плечами. Беседы с дядей ей всегда нравились, хотя его слова нередко ставили её в тупик.

— Хитрый человек всегда знает, что именно ему нужно, и ищет способы, как этого достичь. Его цель, известная только ему, оправдывает его средства. Он осторожен, ведь один неверный ход способен разрушить всё, что строилось им с огромным трудом. Он терпелив, потому что знает, что только глупцы хотят получить всё и сразу. Он эгоистичен, потому что…

— Арктурус! — через всё гостиную позвала тётя Белвина.

— Всегда помните, кто вы и чего хотите, маленькая леди, — дядя ласково потрепал племянницу по щеке. — Поздравляю вас с зачислением в одну из лучших школ магии и волшебства в мире.

Дорея улыбнулась, проводив взглядом худую фигуру дяди. День уже не казался таким унылым, как пять минут назад.

* * *

Чарльз бодро шагал по вокзалу Кингс-Кросс, улыбаясь сентябрьскому солнцу. Хотя лето упорно не желало отдавать свои права, в воздухе неотвратимо веяло осенью. Вопреки обыкновению, Чарльза это не огорчало. Весь в предвкушении чего-то нового, он с любопытством глазел по сторонам, выискивая вход на нужную платформу.

— Сюда, дорогой! — махнула рукой мама, и Чарльз поспешно затрусил за ней. Остановившись перед барьером между платформами 9 и 10, он оглянулся на отца.

— Хочешь, сделаем это вместе? — спокойно ответил тот.

Чарльз нервно кивнул и, ухватившись за руку отца и мысль о Хогвартс-экспрессе, который был неимоверно близко, шагнул к барьеру.

И, как и много лет назад и много лет после, столкновения не произошло. Семья успешно преодолела барьер, оказавшись на платформе 9 и 3/4.

— Смотри, Чарли, вот и поезд! — восторженно произнесла Лиза. Ей, как и брату, всё это было в новинку с одной только разницей, что если для неё путешествие заканчивалось здесь же, то для Чарльза оно только начиналось.

Попрощавшись с семьёй, Чарльз прыгнул в поезд. Что-то грустное шевельнулось глубоко внутри, когда он увидел маму, отца и Лизу на платформе. Пообещав себе написать им завтра же, он махнул на прощание рукой и поспешил в поисках свободного купе. В одном из них он наткнулся на невысокого плотно сложенного мальчишку, который самозабвенно строил рожи собственной жабе.

— Привет, я Чарльз Поттер, — поздоровался он.

— Тристан Маклагген, — важно протянул мальчик, горделиво выпятив вперёд нижнюю губу. Но тут же карие озорные глаза весело сверкнули, и Маклагген рассмеялся звонким заливистым смехом: — Дурацкое имечко, правда? Зови меня просто Трис.

Чарльз моментально проникся симпатией к новому знакомому. Хулиганскую живую натуру мальчика было невозможно скрыть, и в этом Поттер если и не понимал, то интуитивно чувствовал некое сходство с самим собой. Они быстро нашли общий язык, увлечённо болтая о Хогвартсе и о том, на какой факультет было бы неплохо попасть.

— Я буду гриффиндорцем! — воскликнул Чарльз таким не терпящим возражений тоном, что Трис вновь заливисто рассмеялся.

— Прости, — пробормотал он сквозь выступившие сквозь смех слёзы. — Но у тебя такое лицо было!

Поттер беззлобно ткнул нового знакомого в плечо. Тот откликнулся ответным тычком, и уже через минуту между ними завязалась нешуточная потасовка.

— Ой, простите, — кто-то появился в дверях, оттягивая их внимание на себя. Чарльз и Тристан синхронно повернулись в сторону светловолосого мальчишки, застывшего в дверях. — Я хотел спросить, можно ли мне присоединиться?

— Конечно, — дружелюбно откликнулся Маклагген, моментально забывая, что ещё пару секунд назад был увлечён тем, чтобы как можно сильнее стукнуть Поттера.

Новоприбывший виновато улыбнулся, опасливо усаживаясь напротив них. Вероятно, он уже был не рад, что заглянул именно в их купе, а также перспективе тоже ввязаться в драку. Но Чарльз и Трис, уже полностью отвлекшись от происшедшей стычки, с любопытством взирали на мальчика. Тот чуточку заалел от такого повышенного внимания, но, кажется, понял, чего от него ждут.

— Я Гектор, Гектор Бут. Первокурсник, — Бут твёрдо протянул мальчикам руку.

— Чарльз Поттер.

— Тристан Маклагген. Можно просто Трис.

Гектор искренне улыбнулся, пожимая руки обоим.

За дверями послышался непонятный шорох. Гектор опасливо покосился на дверь, уже приоткрыв рот, чтобы что-то сказать, но Чарльз жестом остановил его. Прокравшись на цыпочках к выходу, он рывком распахнул дверь.

* * *

Хогвартс-экспресс весёлой красной лентой нёсся по пыльным железным дорогам Шотландии. За окном мелькали живописные пейзажи, и Дорея, никогда ранее не видевшая ничего кроме своего родового поместья и таких же роскошных поместий друзей своих родителей, сейчас с любопытством смотрела в окно, на маленькие деревушки и огромные, простирающиеся на много миль лесные массивы.

— …и не води дружбу со всяким отребьем, — голос Кассиопеи звучал откуда-то издалека. — Дорея, ты вообще слушаешь меня? Дорея!

Девочка с сожалением оторвалась от окна, опустив голову, с интересом вглядываясь в свои идеально выстриженные ногти.

— Да, сестра, — ответила она.

Кассиопея оглядела с ног до головы Дорею, безумно хорошенькую в новой школьной мантии, и выражение её лица немного смягчилось.

— Мы все надеемся, что ты попадёшь на Слизерин. По-другому ведь и быть не может, — с этими словами Кассиопея нежно потрепала сестрёнку по щеке.

Дорея робко улыбнулась ей и стоявшей у дверей Ирме Крэбб. Ирма была довольно миловидной, но густые черные волосы и немного резкие черты лица придавали ей несколько устрашающий вид. Кроме того, мисс Крэбб была очень высокой и довольно плотного телосложения. Рядом с такой подругой Кассиопея выгодно выделялась своей стройностью.

— Мы с Ирмой пойдём. Не скучай, — и старшие девушки вышли из купе.

Дорея осталась одна. От мысли, что она едет в Хогвартс, сердце бешено заколотилось.

Поглазев минут пятнадцать в окно, от природы непоседливая девочка нашла это занятие скучным. Оглядев совершенно пустое купе, она снова прислушалась к голосам за стенкой. Как назло, кто-то вновь засмеялся так звонко и весело, что, казалось, у смеющегося вот-вот выпрыгнет сердце. Откинув сомнения, Дорея решительно распахнула дверь. Смех оборвался, сменившись вознёй и пыхтением. Девочка осторожно заглянула внутрь. Двое лохматых мальчишек не на шутку сцепились прямо на полу, колотя друг друга по всему, до чего могли дотянуться. Поглощённые дракой, они не обратили на Дорею, подсматривающую прямо в дверную щель, никакого внимания.

— Всё в порядке? — девочка прямо-таки подпрыгнула от испуга, оглянувшись на светловолосого паренька, стоявшего позади неё. Он застенчиво улыбнулся ей в ответ.

— Да… то есть… там драка, — выпалила она, справившись с собой. Расправив плечи и высоко задрав нос, она деловито оглядела его с ног до головы. — Нужно сказать старостам, — повелительным тоном сказала она. — Сбегаешь за ними?

Мальчик неприятно поморщился.

— Может так как-нибудь? — предложил он.

— Как-нибудь так? — Дорея вспыхнула. — А если они поубивают друг друга? Кто их будет разнимать? Я что ли? Вот сам иди и заставь их успокоиться, раз такой умный! — и, не дав мальчишке опомниться, она резко распахнула дверь, втолкнув его прямо в эпицентр событий. Сделав шаг назад, Дорея притаилась в тени, оставаясь незамеченной и слыша каждое слово.

— Ой, простите! Я хотел спросить, можно ли мне присоединиться?

— Конечно.

— Я Гектор, Гектор Бут. Первокурсник.

— Чарльз Поттер.

— Тристан Маклагген. Можно просто Трис.

«Мальчишки, — подумала Дорея с лёгким презрением. Они только что из-за всех сил колотили друг друга, а теперь болтают как ни в чём не бывало. Про Поттера и Маклаггена я уже где-то слышала, а вот Бут, наверное, грязнокровка. А я ещё и разговаривала с ним!»

И решив, что компания подобралась для неё не подходящая, она хотела было отправиться в своё купе, но внезапно кто-то перехватил её руку.

— Ага, попалась! — заорал прямо под ухом звонкий мальчишечий голос. Щуплый мальчик с довольной улыбкой больно сжал её запястье. — Ты подслушивала!

— Я не подслушивала, я следила за порядком, — ощетинилась Дорея, пробуя вырвать из цепких лап ручку. — Пусти меня!

— Не оправдывайся, я знаю, что ты подслушивала! А будешь врать, у тебя вырастет длинный нос как у Пиноккио!

Дорея знать не знала, кто такой этот Пиноккио, но фраза о том, что её хорошенькое личико может испортить длинный нос, была более чем оскорбительна. От возмущения она даже не нашлась что ответить и с досадой про себя отметила, что абсолютно теряется в компании этих незнакомых мальчишек.

До этого Дорея редко общалась со сверстниками. В основном, это были дети дальних родственников и знакомых, которых привозили в Блэкрод в день её рождения или другие праздники. Эти вялые, напыщенные, капризные девочки и мальчики мало походили на незнакомцев из поезда. Дорея находила довольно забавным высмеивать и даже обижать их, высокомерно наблюдая за их реакцией. Сейчас же она чувствовала, что сама попала в ту же ловушку, что часто ставила другим. Сердечко её трепетало от мысли, что она выглядит ужасно глупо и, возможно, это был первый раз в жизни, когда её действительно заботило, как она выглядит.

И всё же, не желая проигрывать, она дерзко взглянула прямо в глаза мальчишке, державшему её за руку, ожидая увидеть полный собственного превосходства взгляд победителя, но… Он улыбался неожиданно тепло, так, что Дорея сама еле подавила желание улыбнуться в ответ.

— Ладно, не обижайся, — миролюбиво сказал Чарльз, но руку её не отпустил. — Меня Чарльз зовут…

— Мне плевать на твоё имя, — надменно заявила девочка, резко наступив каблучком обидчику прямо на ногу. От неожиданности Чарльз разжал пальцы, выпуская пленницу на волю. — Не смей подходить ко мне больше!

И выкрикнув это, она быстренько нырнула под защиту своего купе, плотно закрыв за собой дверь.

— Нос у тебя всё равно вырастет! — донеслось ей вслед. — Уж об этом я позабочусь!

Но ломиться в купе Чарльз не стал. Облегчённо вздохнув, девочка опустилась на кожаное сиденье. Мелкий осенний дождь противными каплями заморосил в окно, искажая весь вид. Дорея с тоской провела пальцем по стеклу и горько заплакала.