Альбус Поттер и Проклятый Договор (джен)

На поляне было тихо. Так тихо, что Альбусу почудилось, будто он провалился под землю. И теперь она давит на него тишиной и своей толщей, не давая дышать. Горло сдавило спазмом, а он издал сиплый звук. Этот звук был единственным, что нарушило окружавший его покой.

Альбус попробовал сделать шаг, но не смог, что-то мешало ему. Словно плотная завеса, барьер. Что-то неуловимо изменилось в пейзаже вокруг, а ведь он видел его много раз. Листья с деревьев почти осыпались, земля стала влажной и сырой. "Осень", — внезапно пришло понимание. Наступила осень. Но здесь не могло быть осени. Альбус вздрогнул и посмотрел на Ангуса, как обычно, лежавшего посредине.

— Ангус... — позвал он его несмело. Дракон даже не повернул головы. Альбус с ужасом осознал, что именно изменилось.

Серебряный Дракон был мертв.

Существо, которое наклонилось над ним, состояло из черных лохмотьев и не имело лица.

— Ты нашшш... — прошипело оно, протянув к нему костлявые руки.

И вот тогда Альбус смог закричать.

— Ал. — Над его кроватью стоял Джеймс: он смотрел на брата серьезно, изучающе.

Альбус сразу проснулся, хотя Джеймс не тряс его за плечо, не пытался бить по щекам или обливать водой. Ничего такого. Тот просто прикоснулся к плечу и произнес его имя.

— Джейми, — тихо откликнулся Альбус, испытывая к брату неясное чувство. Благодарность. Он помог ему выбраться из этого кошмара, который уже стал привычным. Только Джеймс, наверное, и знал, как часто Альбуса мучили плохие сны этим летом.

Альбус же старался не придавать этому значения, но теперь, под прицелом пристальных понимающих глаз, съежился и бросил на Джеймса виноватый взгляд.

— Ал, тебе не кажется, что пора сказать об этом отцу? — Джеймс смотрел на Альбуса без привычной язвительности или обиды. Он смотрел так, будто действительно беспокоился о брате.

И Альбус был готов ему поверить.

* * *

Новый учебный год для Дины Дурсль грозил начаться не очень удачно. Она снова поругалась с отцом, который пригрозил, что не отпустит девочку, если та не образумится."Образумиться" в его понимании означало перестать запираться в комнате, выходя только, чтобы поесть, и начать приветливо разговаривать с противными родственниками, которых Дина, прямо скажем, недолюбливала.

Она не любила ничего из того, что называлось "любезностью". К тому же студентка Хогвартса, Слизерина, не должна под кого-то там подстраиваться. Она же колдунья, в конце концов!

Невозможность колдовать вне Хогвартса очень злила Дину и не способствовала ее приятному общению с семьей.

Только одно обстоятельство могло хоть как-то скрасить это унылое лето.

Письма от Уизли, которые удивительным образом нашли с ней общий язык. Роза Уизли и ее брат Хьюго, с которым она познакомилась еще в Больничном Крыле, были теми, кто обращался с ней приветливо и с теплотой, на которую, обучаясь в Слизерине, рассчитывать не приходилось.

Дина не отвечала на эти письма, потому что считала это неприемлемым для себя. Если Уизли находят общение с ней приятным, то пусть сами об этом позаботятся.

И лишь один раз она нарушила этот порядок. Она написала Хьюго первой.

Хьюго Уизли, обладающий удивительным солнечным характером, никак не вписывался в мрачное восприятие Дины. Но в то же время был тем, кто мог это восприятие изменить, хотя бы ненадолго.

Когда он спросил в последнем письме, как у нее дела, Дина не выдержала. Она села и расписала все, как есть. Рассказала про отца и про деда, про то, как устала быть в одиночестве, и что ей даже не с кем поговорить.

Потом она не раз пожалела о своем поступке: не стоило вываливать на Хьюго и Розу столько не нужной им информации. Но дело было сделано, поэтому оставалось только гадать, какова будет их реакция.

Реакция была вполне ожидаемой для семьи Уизли в целом и неожиданной для самой Дины.

Они пригласили ее к себе на остаток каникул. И это было самым прекрасным, что случилось с Диной за это лето. Однако послав ответное письмо, в котором она написала, что постарается быть не позже следующей недели, Дина задумалась о том, а каким образом, собственно, ей перебраться в дом Уизли?

Мама, выслушав Дину, только сочувственно покачала головой и осторожно заметила, что с отцом ей придется поговорить самой, так как она не желает с ним больше ссориться. А ссоры в семье Дурсль действительно вспыхивали регулярно и, в основном, касались воспитания Дины.

Сказать, что отец был в ярости, услышав, куда именно собралась Дина — значит, ничего не сказать. Он, что говорится, рвал и метал, вздымал руки к небу и потрясал ими, словно они вдруг стали лишними, и он пытался их вовсе оторвать.

Дина смотрела на разыгравшуюся сцену с холодным спокойствием. В конце концов, не в первый раз отец закатывает подобные истерики. Однако ей же удавалось вот уже четыре года благополучно отбывать в Хогвартс? Получится и на пятый. И необязательно из родного дома.

— Что ты хочешь сказать, папа? — спросила она равнодушно, — то, что ты не хочешь, чтобы я уезжала или ты не хочешь, чтобы пунктом назначения был именно этот дом?

Дадли Дурсль даже замер от подобного обращения. Он перестал трясти руками и уставился на Дину в упор, ожидая, что нерадивое дитя одумается. Но ничего подобного не произошло. Дина смотрела на него все так же настороженно и спокойно.

— Ты не будешь общаться с волшебниками, — сказал тоном, из которого враз исчезли все истерические нотки.

— Буду, — ответила Дина, — еще как. Ты меня отвезешь? Или мне пойти пешком? Или, может... — она усмехнулась и бросила красноречивый взгляд на простую метлу в углу кухни.

Дадли, проследивший за ее взглядом, побледнел. Он не знал, что метла тоже должна быть особенной, волшебной. А ну, как и правда, его дочь сейчас взмоет над кварталом, как какая-нибудь ведьма, образом которой пугают детишек на Хэллоуин.

— Ты не сделаешь этого, — прошептал он, — тебе запрещено... — было видно, что следующее слово далось ему с трудом, — колдовать вне школы.

— Да, — с гордостью ответила Дина, будто это являлось ее личным указанием и достижением, — запрещено. И меня накажут. Потом. Но, возможно, мне удастся долететь. Вот только соседи, пап. Как быть с ними?

На этот раз Дадли покраснел. Потом набрал в грудь побольше воздуха, но гневной тирады не последовало. Он просто махнул рукой и направился к полке, на которой обычно хранил ключи от машины.

* * *

Шестой курс уже был не за горами, а учебников у Альбуса еще не было. Отец был занят чем-то архиважным на своей работе: вот-вот авроры должны были задержать группу магов, сбывающих вредное и опасное наркотическое зелье, и Гарри Поттер, конечно, сам возглавил операцию по поимке преступников.

Таким образом, и Альбус, и Лили остались без вещей, указанных в списке необходимых предметов для обучения в Хогвартсе.

Джеймс Поттер окончил свой седьмой курс и (к разочарованию отца и неимоверной радости дяди Рона) решил помогать последнему с магазином Фреда и Джорджа, а попутно не оставлять попытки стать профессиональным игроком в квиддич. Как мама.

Альбус был рад такому его решению, потому что теперь они вообще редко пересекались. Конечно, многие обиды и ссоры были забыты, но Альбус точно знал, что пустота, что образовалась в душе еще на его четвертом курсе во время прохождения Турнира Четырех, так ничем и не заполнена, а ощущение возможного предательства пусть и притупилось, но не исчезло совсем.

Другое дело — Лили. Сестренку Альбус просто обожал. Она была похожа на маму, но имела свои яркие и индивидуальные черты.

Теперь уже, повзрослев, Альбус осознавал, что сестра выросла просто красавицей. И тем грустнее ему становилось, когда он понимал, что ее детская влюбленность не угасла, сделав ее более задумчивой и печальной.

Но никогда бы он не сделал ничего, чтобы могло хоть как-то навредить ей. Поэтому молчал.

Тем более, что в собственных симпатиях разобраться было гораздо сложнее.

Поэтому, отправляясь в это солнечное августовское утро в Хогсмид за всем необходимым для учебы вместе с Лили, он не мог не попытаться хоть как-то ее развеселить.

— Тебе это не понадобится, — Альбус нахмурился, когда Лили потянулась к набору для зелий.

— Ал, это тебе не понадобится, ты же не девчонка, — Лили грустно улыбнулась, — а мне, как начинающей ведьме, очень даже понадобится.

— Ведьма, — фыркнул Альбус, — тоже мне. Лили, — и легонько встряхнул ее за плечи, — не надо, — сказал он тихо, — лучше будет, если он сам обратит на тебя внимание, без всяких этих зелий.

— Как? — также тихо ответила она, и ее глаза наполнились слезами, — как?... Я всего лишь пятикурсница гриффиндорка. Что у нас общего?

— О Мерлин, — Альбус закатил глаза, — найдется. Нашла пуп земли.

— Легко говорить, — усмехнулась Лили, — но от набора демонстративно отвернулась. — Я могу за ним и сама сходить.

— Не можешь, — Альбус шутливо пихнул сестру под бок, — не можешь, так как папа тебе не разрешает одной ходить в Хогсмид.

— Тебе тоже, — Лили все-таки рассмеялась.

— Однако мы здесь, — подмигнул ей Альбус, так что пошли-ка навестим "Сладкое Королевство".

— Разве я могу отказаться, — отозвалась Лили.

Но как только Альбус и Лили Поттеры вышли из "Хогвартских принадлежностей", то Альбус ощутил сильную дурноту: давящую, темную и липкую. Вокруг не было ни души, а окружающий мир будто потерял разом все краски.

— Ал... — голос Лили доносился издалека, но все-таки помогал не впасть в это гадкое ничто. Не раствориться в нем.

Наконец, морок рассеялся, и Альбус понял, что вцепился в руку сестры, оставив на ее коже следы.

— Прости, — сказал он, с беспокойством смотря в переулок, где люди сновали туда-сюда, никуда не собираясь исчезать.

— Да ничего, — сказала Лили, задумчиво потирая запястье, — что на тебя нашло?

— Сам не знаю, — пожал плечами Альбус, — ладно, забыли. Идем.

* * *

Скорпиус Малфой проводил каникулы в йоркширском поместье Гринграссов, где чувствовал себя комфортно только в одном месте. В огромной, темной и таинственной библиотеке особняка.

Свою мать Асторию он видел редко, но достаточно, чтобы счесть ее внимание довольно назойливым. И если в детстве он сильно по ней скучал, то сейчас чувствовал, что одиночество он любит больше.

Тем более, вгрызаясь кажый день в сложную науку изучения Рун и Рунических слоев, он подходил к разгадке,над которой они с Альбусом бились довольно долгое время. Иногда ему казалось, что руны ему уже снятся.

Однако сегодня ночью в его снах были вовсе не руны. Что-то тревожное, неясное и ужасающее наступало прямо на него. Это был человек в капюшоне, который шел к нему, медленно и неотвратимо, четко чеканя каждый свой шаг. Скорпиус пытался пятиться, но ему не удавалось двинуться с места. Его обуял ужас, он знал, что, приблизившись, незнакомец его убьет. Наконец, человек в капюшоне подобрался совсем близко.

— Авада Кедавра, — произнес он равнодушно и открыл свое лицо.

Яркий зеленый луч ударил Скорпиусу прямо в грудь, и, умирая во сне, он видел только одно. Строгое и печальное лицо своего убийцы.

* * *

Гермиона Грейнджер в доме на Гриммаулд Плейс, 12 искала документы, которые по рассеянности забыла у Гарри дома. Они никак не желали находиться, и миссис Уизли уже успела в мыслях проклясть и сам дом и его хозяина с вечной привычкой наводить свой собственный порядок.

Кричер в поисках не участвовал: скорчив печальную гримаску, он сложил лапки на груди и из угла наблюдал, как Гермиона копается в вещах хозяина. Конечно, у нее был доступ к дому в любое время. Конечно, это хозяин разрешил ей искать потерянные документы, пока его самого нет дома. Но это не значит, что Кричер был рад и доволен. Тем более молодые хозяева ушли ни свет, ни заря, а Гарри Поттер еще и не возвращался.

— Нда... — досадливо поморщилась Гермиона, — думала заскочу перед работой, поищу. Ага, сейчас. Это дом Гарри Поттера, дура. Здесь никогда нельзя ничего найти.

Гермиона села на диван и вздохнула, подперев голову рукой. Внезапно порох в камине закрутился, заискрился зеленым.

— Ал, это срочно, — раздался голос, смутно ей знакомый. Уже не ломкий, мальчишеский как раньше, но еще и не взрослый.

— Альбуса нет, — рассеянно сказала она и поняла, что опоздала.Гость уже шагнул прямиком в поттеровскую гостиную.

— Миссис Уизли? — Скорпиус Малфой никогда не терял достоинства, даже в самых нелепых ситуациях. Гермиону это всегда забавляло.

— Она самая, — Гермиона кивнула головой так энергично, что тщательно собранные волосы разлетелись по плечам.

— А...

— А ты, молодой человек, тоже ходишь сюда как к себе домой, — строго прервала она его. И вдруг увидела совершенно невероятное. Скорпиус Малфой был напуган. Настолько напуган, что у него дрожали губы.

— Ну-ка рассказывай, — она потянула его за руку на кухню и усадила на стул.

— Сейчас будет кофе, — сообщила она, улыбнувшись, — и ты мне все расскажешь. Не зря же мы с тобой пересеклись в месте, где вовсе не должны находиться, правда?

* * *

Альбус уже минут десять наблюдал за странным человеком в черной мантии старого покроя, который зашел в "Сладкое Королевство" следом за ним и Лили. Он уселся в самом темном углу, к ним спиной, и Альбусу не удалось разглядеть его лица. Но весь его облик вызывал в нем смутную тревогу. Словно он знал что-то про него, знал, а теперь забыл. И потому упускает возможность опасности.

Лили же словно не замечала напряженности брата. Она отошла от своих мыслей и теперь без умолку болтала. Главной темой, конечно, были Хогвартс и ее любимый Гриффиндор. Альбус слушал вполуха, у сестры улучшилось настроение: вот и прекрасно. Он не сводил взгляда с человека в темной мантии.

Решив, что им пора, Альбус решительно поднялся с места, надеясь, что человек не пойдет за ними. Ощущать его преследование было бы просто невыносимым.

Однако его надеждам не суждено было сбыться. Он все-таки вышел следом. И даже столкнулся с Альбусом в дверях.

Больше Альбус его не видел.

Дома, кроме встревоженной Гермионы и крайне мрачного Малфоя, он обнаружил записку в своем кармане.

"Время Серебряного Дракона вышло. Близится эра Договора".

И это было тем, что определенно стоило обсудить с отцом.