Грязнокровки (джен)

День был летний, но не жаркий. В этой части Англии вообще не было жарких дней летом, даже солнечные не жаловали своим посещением, не то что особенно теплые. Ветер рвал облака на клочья, будто был писателем, которому очень не понравилось написанное им на листе. Том Реддл сидел над обрывом, свесив с него ноги. Ему было десять лет, он побаивался высоты, но было что-то будоражащее в этом взгляде в глаза своему страху сквозь ноги. А еще у подножья утеса плескался прибой, гипнотизирующий своей размеренностью. Море по вечерам нежило уставших сирот, которым хотелось искупаться. Раньше вечера оно не успевало прогреться.

— Том, Том, немедленно возвращайся, — крикнула Эми, не подходя к обрыву, — миссис Коул тебя искала. Если не найдет на огороде — обязательно разозлится.

Том тяжело вздохнул, возвращая ноги на землю. Его действительно ждала работа, как, впрочем, и других сирот, которые росли с ним в одном приюте. Лето обитателей приюта Вула проходило на ферме основного попечителя — мистера Вула.

Ферма та была чудовищных размеров, и на ней была куча работы, которую выполняли воспитанники приюта. Рвали крапиву для кур, мотыжили картофельник, пололи морковку, пасли коз, доили коров и прочая-прочая-прочая.

— Томас, — миссис Вул была полноватой женщиной с тремя крупными родинками на левой щеке, с седоватыми волосами, забранными в круглую то ли шишку, то ли комок, Том не особенно разбирался, и с особенным пристрастием к фиолетовому, такому непрактичному для фермы цвету, но так хорошо смотревшемуся разом и на юбке, и на блузке, унизанной рюшами; по ее мнению, сам Том относился к людям, любившим эти оттенки — от пурпурного до лилового, — с неприязнью, — ты что творишь, дрянной мальчишка?

— Пропалываю морковь, мэм, — возражать миссис Вул менее смиренным тоном было опасно. Розги миссис Коул были многочисленны, и за дерзости в адрес «господ благодетелей» она драла нещадно.

— Ты выдрал полтора рядка моркови, мальчишка, ты что, не видишь?

— Простите, мэм, я не заметил, — ухо запылало от отвешенной затрещины. Том опустил глаза, скрывая всколыхнувшуюся обиду и гнев. Стоило проявить только искорку непокорности, чтобы удостоиться вечера в дровяном сарае в компании миссис Коул и ее игрушек.

В целом сироты были весьма сплоченным народом. Нельзя было по одиночке — если твоей глупости хватает на вражду с другими детьми, тебе не удастся безнаказанно сбежать днем и искупаться или достоверно изобразить слабость в желудке и пробежаться по лесу, поискать ежа, и ночью тебе никто не даст подушку, чтобы ты запихнул под одеяло и покинул общую спальню в поисках приключений.

— Может, хоть это заставит тебя разуть глаза. Выдерешь еще хоть одну лишнюю морковку, будешь ночевать на сеновале без одеяла.

Ночи в такой близости к морю были промозглые и ветреные, сеновал был привлекателен лишь для закоренелых романтиков-дураков. Любой обитатель приюта, которого наказывали подобным образом, не соврал бы, сказав, что ночевать среди колющихся сухих трав не очень комфортно, да и тепла они особенно не сохраняют. А уж если тебе перед этим расписали спину под пасхальное яйцо — так и вовсе никакого счастья.

Читатель сейчас, наверное, возмутился — уж больно Том равнодушен к происходящему. Но Том жил исключительно сегодняшним днем и мечтой об изменении грядущего. А сейчас нужно было дополоть морковь — это огородное порождение дьявола — и приживить выдерганные морковки — главное, чтобы ни миссис Коул, ни миссис Вул не пришли раньше, чем он засунет хвостики в землю и очень-очень попросит их снова прижиться.

Помогало. Другие дети этого не умели. Что это давало Тому? Ощущение собственной исключительности. Но не особенно спасало от порок, ночевок на холоде и лишения еды. Зато держалась вера в то, что когда-нибудь это изменит его жизнь, а он потом сможет изменить жизнь своим друзьям — всем, пожалуй, кроме ябеды Билли Стаббса, которому и так неплохо жилось. Естественно, он же любимчик начальницы приюта и ябедничал ей на всех, кто решил хоть капельку отдохнуть от изматывающей возни на огороде или в хлеву.

Приходилось сбегать по ночам, чтобы хоть как-то изучить окрестности. И поиски увенчались успехом — позавчера Том нашел у подножия утеса пещеру с подземным озером. Побродил по берегу, а по коже шел мороз, поплескал ноги в воде, и к ним выплыл человек. Мертвый человек. Немного жуткий, но Том его не испугался. Чего бояться — ведь мертвец его не бил, не порол и не пытался сожрать. В центре озера был прекрасный островок, на котором можно было даже зарыть клад и поиграть в пиратов.

И вот сегодня ночью — если их не запрут на сеновале — Том покажет пещеру лучшим друзьям, Эми и Деннису. И озеро, и островок. С кем еще там играть, как не с ними?