Игра (джен)

Старая женщина сидит в кресле-качалке. Ей одиноко и её руки исколоты в кровь иглой. Она не может встать уже не первый день — её ноги парализовало от долгого сидения. Женщина молча плачет день изо дня, о ней никто не вспомнит и не придёт. Старая и немощная женщина продолжает шить для своего сына, но и он не придёт. Из могилы никто не возвращается. Никто не может обернуть время вспять и заставить сердце биться, будучи засыпанным землей.

Она ничего не ест и не пьёт, тяжело дышит и почти не спит. Что-то в углу тихо смеётся над ней, тихо шепчет ей, целует её слепые глаза. Это «что-то», как Смерть, холодно и чуждо. Женщина почти не думает и не говорит. Только руки сами держатся за иглу. Противно скрипит поломанная дверь, когда её коснётся ветер. Окна давно выбиты в её доме, в нём никто не живёт. Женщина тихо молится про себя, но она знает, что ни к чему.

Её сердце в груди не бьёт больше такт, ей уже незачем и дышать. Эта Смерть всё ближе тянет к ней руки, чтобы ласково её поцеловать. Чтобы вынуть изнутри прогнившую жизнь, чтобы в лёгких больше не держал поток, чтобы воздух теперь не был чист, чтобы воздух ядом по крови тёк.

Эта Смерть подарит ей уголок, где-то в её загробном саду. Эта Смерть касается её рук, и её больно ранит игла, которую накрепко сжимает ладонь. Женщина молча сидит день изо дня, её сердце совсем потеряло такт, её жизнь потихоньку сочится из ран, её смерть ещё один год стоит за спиной, но она ещё один год вперёд будет ранить её иглой.