Исключение из правил (гет)

Перед Анфисой замелькали портреты: Кирилл хмурится, Кирилл смотрит куда-то вдаль, Кирилл в шляпе с широкими полями, Кирилл стоит спиной, Кирилл в плаще, Кирилл, Кирилл, Кирилл…

— Потрясающе красив, — вздохнула Анфиса. Она вытащила одно изображение, принялась его изучать. — Вот это самое точное. Ты талант, Кира. Когда столько успела нарисовать?

И Кира рассказала про ту злосчастную вечеринку, после которой к ней пристали на улице. И что как раз в это время там был Кирилл.

— Я увидела его тогда впервые и… поняла, что потеряна. А потом Филин пригласил их на нашу лекцию.

— Так вот почему у него было такое странное выражение в глазах, — догадалась Анфиса, — а я не поняла. И ты молчала все это время?! Не говорила ничего мне, лучшей подруге!

— Фис, не начинай снова.

— Мама знает?

— Н-нет. Не все. И я тебя прошу, не говори об этом никому, пожалуйста!

Анфиса что-то обдумывала.

— Я обещаю, что никому ничего не скажу. Только отдай мне вот этот портрет.

Кира взглянула на листок, где был изображен Кирилл. Это была ее первая работа. Самая первая…

— Забирай, — сдалась она, — только не говори, что это я рисовала.

— А ты и ему не показывала? — подняла брови Анфиса.

— Не нужно. Не стоит. Это так, баловство, не больше.

* * *

Он удивил ее — действительно, очень удивил. Кира сидела дома, как всегда, в своей комнате. Рисовала.

И вдруг легкий стук заставил ее поднять голову. Не понимая, в чем дело, она глянула в окно и успела увидеть там чью-то тень. Недоумевая, что это за тень, она встала, подошла к окну и распахнула его.

— Ай!

Окна в доме открывались наружу (так захотела сама Кира, когда они только проектировали ее комнату — чтобы как в сказке, утром проснуться и распахнуть створки навстречу солнцу!) и тяжелая рама стукнула по лбу того, кто пытался влезть к ней.

— Ай! — повторила она в ужасе от увиденного.

— Так и убить недолго!

Она не выдержала и рассмеялась.

— Тебя убьешь, пожалуй, — с сомнением произнесла она. — Ты что тут делаешь?

— На трубе стою. Водосточной.

— Ой, — она вдруг испугалась, — это же второй этаж!

— И что?

— Как ты? Откуда ты?..

— Я в гости пришел к одной очень симпатичной девушке. Не скажешь, она сегодня принимает вообще?

— О, — Кира смутилась, но тут же протянула руку, — давай влезай, раз пришел.

— Спасибо, я сам.

Он легко подтянулся и забрался на подоконник, быстро перемахнул через него и оказался в комнате.

— Привет.

Она чуть не растаяла от этого его бархатного вкрадчивого голоса.

— Привет. Так откуда ты?

— Оттуда, — он махнул рукой, — из окна.

— Как ты узнал мой адрес?

— По запаху, — отшутился он.

Он умолчал, что добирался до нее на своей машине «по памяти» и что на дорогу ушло почти полдня.

— А, чуть не забыл, — он бросился к окну, перегнулся через подоконник и…

Кира не успела и рта раскрыть, как он повернулся к ней и вручил скромный букетик полевых ромашек.

— Вот. Это тебе. Вроде так положено на свиданиях.

— А у нас свидание? — спросила она, улыбаясь.

— Э-э… По-моему, да. Как ты считаешь? Мы ведь все-таки встретились?

— Ты действительно умеешь удивлять.

— А… Прости, что не предупредил — не было возможности. Ты мне не оставила номера телефона, и я не смог узнать, свободна ли ты сегодня для того, чтобы встретиться со мной.

Она снова улыбнулась — смущенно, наивно. Уткнулась носом в ромашки — чтобы он не видел ее глупого счастья.

— Я сейчас, — она положила цветы на стол, отошла к шкафчику, вытянула с верхней полки небольшую вазу. — Да ты присаживайся, — пригласила она его к креслам у окна. Бросила быстрый взгляд на одно из них, увидела папку с рисунками и проворно захватила ее, убирая подальше на полку. На молчаливый заинтересованный взгляд Кирилла буркнула: «Конспекты к лекциям, зачетная сессия скоро!» и скрылась в ванной — благо не надо было бегать вниз в общую. Архитектор, проектировавший их дом, учел все пожелания семьи Обнорских, не оставив без внимания ни один из «пунктиков». И теперь Кира уже в который раз с благодарностью подумала про предусмотрительность отца.

В ванной она метнулась к зеркалу, быстро оглядела себя, одернула ворот рубашки, перетянула заново хвост на затылке. «Как школьница, ей-богу!» — усмехнулась она самой себе. Пытаясь унять сердцебиение, набрала воды и вышла, нарочито небрежным шагом прошла к столу и поставила цветы в вазу.

Кирилл изучал какой-то журнал. Увидев ее, он усмехнулся и помахал им перед собой:

— А ты прямо звезда местного бомонда?

— Где? — она улыбнулась, подходя к нему, — а, это… Случайно попала в кадр.

— «Золотая молодежь» на очередном съезде богатых и знаменитых. Сегодня прошел день рождения одного из владельцев крупной строительной фирмы, небезызвестного нам Олега Сыроева. На мероприятии, проходившем в главном ресторане города, присутствовали «сливки» общества: А. Панин, Ю.Гегадзе с семьей, чета Обнорских и сам Сыроев с молодой женой и сыном от первого брака.

— Кир…

— На этом празднике, устроенном в честь именинника, сам виновник торжества выразил пожелание в будущем породниться…

— Кир!

— …породниться с семьей владельца крупной сети автомоек и автотехцентров Андрея Обнорского, сыграв свадьбу детей — Никиты и Киры. Внизу на фото…

— Кирилл!

— …Кира Обнорская, Никита Сыроев. Неплохо смотритесь вместе, — заметил он, бросая журнал на стол, — прямо идеально.

— Кирилл, это домыслы журналистов и ничего более. Им же тоже надо о чем-то писать.

— А я что? Я ничего, ты свободный человек, никому ничего не обязана объяснять. По крайней мере, пока. Только как ты объяснишь потом муженьку, что он у тебя не первый, в вашу-то первую брачную ночь? Наверняка он привык получать все самое лучшее, свежее… Нетронутое.

— Кир, — она растерялась, не понимая, какая муха его укусила, — ты что несешь?!

— Я смотрю, ты времени даром не теряешь. Ну и правильно: зачем тебе какой-то никому не известный хулиган, драчун с улицы, у которого не то что родителей — денег в кармане нет. Неудачник по жизни — ну разве о таком принце ты мечтала?

— Кир…

— Только имей в виду: что мое — то мое. Я своего никому не отдам. Понадобится — украду и увезу. Буду защищать до крови. Этого я не боюсь.

— Кир, зачем ты так? — в ее голосе слышались слезы. И это его остановило.

— Прости меня, — он шагнул к ней, прижал к себе, зарылся носом в макушку, с наслаждением вдыхая аромат волос, — я ревную, наверное.

«Да, ты ревнуешь! — убеждал себя он, машинально гладя девушку по спине, плечам, сжимая в руках, — ты ревнуешь. Это так».

— Кир, — она слегка отодвинулась, заглядывая ему в глаза, — почему ты такой?

— Какой?

— Такой… жестокий. Почему ты о себе так отзываешься? Почему ты такой грубый даже со мной?

— Я не был таким, — тихо ответил он. Это было правдой до того момента, как он узнал про смерть друга. — Я был другим, это жизнь меня так… закалила. Кому-то все дается легко. А кому-то приходится бороться за кусок хлеба. За каждый вздох.

— Но ведь у тебя есть еще клуб, — попыталась возразить она, — там дети, они не должны смотреть на плохие примеры. Я же вижу — когда ты с ними, в тебе нет ни капли агрессии.

— Зато во мне ее с избытком, когда я вижу тебя с другими парнями, — усмехнулся он.

Кира спрятала лицо на его груди.

— Я тебе обещаю, — как можно тверже сказала она, — я обещаю, что никогда, никогда не дам ни единого повода, чтобы ты усомнился во мне, слышишь? Не ревнуй, это плохо. Лучше доверяй — ревность и злоба разъедают душу, а доверие — очищает.

Он только сильнее прижал ее к себе. И с удивлением понял, что очень соскучился.

— Безобразие, — хмыкнул он, отстраняя ее от себя, — мы с тобой уже полчаса рядом стоим, а я тебя еще ни разу не целовал…

По дороге домой он невольно перебирал в памяти прошедший день. И в который раз мысленно ругался.

«Идиот! Зачем надо было так себя вести? Тоже мне ревнивый собственник! С ней же так нельзя. Не умеешь ухаживать — так учись, пока не поздно!»

На самом деле, Кирилла разозлила не столько фотография Киры с этим напыщенным подонком, сколько предмет, который Сыроев-младший держал в руке. Папарацци засняли их в тот момент, когда парень хотел закурить и вытаскивал сигарету из пачки. Кирилл узнал ее: точно такой же фирмы смятая пачка из-под сигарет валялась рядом с белым кроссовком Тольки.

* * *

Они встречались снова и снова — у него, у нее. Много гуляли, он рассказывал о клубе, о делах — как они идут, какие у него занимаются замечательные и способные дети.

Она рассказывала о своей жизни — обычной жизни нерублевской девушки. Он с удивлением узнал, что Кира — вовсе не избалованный ребенок, хотя и единственный отпрыск из богатой семьи. И что учится она на бюджетном отделении, а школу закончила с медалью. И что знает английский на уровне переводчика.

Она действительно не была похожа на всех его предыдущих девиц — все они казались теперь простыми раскрашенными куклами. Она была умнее их, выше в моральном плане. Она была другой.

— Скажи, — как-то попросил он, когда они вот так же тихо сидели в парке, — ты совсем не похожа на дочку богатых родителей. Да и твои родители — они не такие, как большинство этих «олигархов». Почему?

— Не нужно всех под одну гребенку, Кир. Мы — наша семья — не такие, потому что… Не такие. Если хочешь знать, мне претит вся эта шелуха из «элиты».

— Но ты — ведь ты привыкла к хорошей жизни. Тебе не нужно ломать голову над вопросом, где достать денег на еду, квартиру и всякие там удовольствия?

— Мне не нужны удовольствия, — она положила ему голову на плечо, — не нужны, потому что ты рядом.

Он немного помолчал.

— Мне нечего тебе предложить, кроме самого себя, ты знаешь это. Но за тебя я готов убить любого, — любого, кто посмеет тебя хоть пальцем тронуть. Я серьезно.

— Ну что ты, — она тихонько рассмеялась, прижимаясь к нему все сильнее, — а как же мои родители? А как же ты сам?

— Не утрируй, Кира. Я в общем говорю.

Почему-то сегодня он был серьезным. Не хотел ни шутить, ни смеяться вместе с ней.

— Что с тобой? — она пытливо заглядывала ему в глаза, желая увидеть там ответы на свои вопросы.

— Сегодня день рождения моего друга.

— Так что же мы тут сидим? Поехали к нему! Или он из другого города?

— Нет, — Кирилл вздохнул, — я бы очень хотел вас познакомить.

— Правда? Я тоже хочу! Поехали!

— Ты уверена?

— Конечно, Кир. Ты меня вообще ни с кем не знакомишь из своего окружения. Я уже начала думать, что ты меня стесняешься.

— Не говори глупостей, это не так.

По дороге они заехали в ближайший магазинчик, и Кирилл взял бутылку водки, черного хлеба, колбасы и огурцов. Кира хотела добавить и торт, но он отказался, возразив, что «это лишнее». Она очень удивилась подобному ассортименту, но промолчала. Вообще она решила ни о чем не спрашивать Кирилла в моменты, когда у того плохое настроение. Отойдет, потом сам все расскажет.

Промолчала она и тогда, когда они уже выехали за черту города. И только когда проехали указатель «Городское кладбище», начала догадываться.

Они прошли по дорожке, посыпанной гравием, вдоль которой росли бордюрные цветы. Прошли мрачные и торжественные надгробия со множеством цветов и венков и наконец подошли к скромной могиле, обнесенной низенькой черной оградкой. На простом надгробии была прикручена дощечка: «Холодов Анатолий Валентинович. 1989 — 2008. Родной, любимый, самый лучший. Помним, скорбим». Под надписью — фото. Симпатичное открытое лицо, светлая улыбка, озорные глаза.

— Какой молодой! — вырвалось у Киры.

— Привет, Толька, — сказал Кирилл, — я сегодня не один. Познакомься, это Кира. Я тебе о ней уже рассказывал.

Сердце Киры сжалось от непонятной тоски — так передалось ей настроение Кирилла.

— Привет… Толька, — кивнула она, — с днем рождения!

Кирилл тем временем вытащил из машины пакет — армейский нож, огурцы, колбасу, бутылку водки, три пластиковых стаканчика, хлеб. Порезал колбасу с хлебом, разлил водку.

— Ну, за встречу, что ли, — он протянул один стаканчик Кире, второй придвинул к фотографии, третий взял себе.

«Я не пью водку», — хотела сказать она, но покорно взяла стопку.

Кирилл чуть пригубил, остатки плеснул на плитку, и Кира последовала его примеру. Третью стопку он так же слил около оградки в землю. Они помолчали.

— Вообще-то Толька водку не пил. Он вообще спиртное не очень… И не курил, кстати.

— Он был за здоровый образ жизни?

— Да. И меня отучал. А я все никак не отучался.

— Так и не смог отучить?

— Почему же? Смог.

Она рассматривала фотографию и неожиданно сказала:

— Жаль, что он не дожил до… сегодня. Я уверена, мы быстро бы подружились.

— Да, вы бы поладили, это точно, — усмехнулся он, собирая остатки импровизированного стола. Она молча помогла свернуть мусор в газету.