Две X-хромосомы (гет)

Стилеты, острые, опасные, всегда танцевали у неё в руках. В блеске отражалась она — такая же опасная, такая же острая, такая же сумасшедшая. Она смеялась всем и себе вослед, ранила леской пальцы по неосторожности — и больно, училась видеть сквозь ровно подстриженную чёлку. И заимела полосатую кофточку.

Когда Бельфегор пришла в Варию, она не ожидала, что станет королевой ножей, она жаждала крови. Кровь набухала на её детских пальцах, кровь стучала у неё в висках, кровь брата и родителей была у неё на ладонях. Кровь она смывала постоянно, до жути боялась порезаться и увидеть кровь ещё. Во время менструаций она становилась монстром.

Кровь слишком напоминала ей обо всём на свете. Бельфегор вырастала, меняла кофты и лески, точила ножи и все четче и метче попадала в цель под одобрительные возгласы капитана. И тем больше чувствовала, как билось её сердце. Сердце, полное крови, перегоняющее кровь. Такое же сердце билось у брата, у родителей, у всех тех, кого Бельфегор когда-либо убила.

Она прижимала руку к груди, считала удары, шептала про себя давно забытые слова молитвы. Временами — бескровными вечерними временами — ей становилось одиноко. В Варии было весело, но Вария не была ей родной, хотя заменила семью. Бельфегор и постриглась-то коротко после брошенного замечания Скуало, мол, леска всё равно всё сбреет.

Сбрила. Совет не оказался лишним. Бельфегор слушала стук сердца Маммона, её няньки поневоле, отдающегося везде, даже в маленьких пальчиках летающего аркобалено, слушала стук сердца Скуало, приложив голову к его груди, ловила стук сердца Луссурии, в шагах слышала стук сердца Занзаса и Леви-а-Тана.

Сердце перегоняло кровь. Бельфегор с каждых своих миссий притаскивала на себе литры крови, вскрывала глотки с остервенением, отмывалась — долго. Бельфегор перетирала в пальцах жизни, деньги, табак, тёмно-красную жидкость.

Пожалуй, вся жизнь Бельфегор крутилась вокруг крови.

Но вкус у неё был отвратительный.