Сын героя (джен)

Семь лет спустя

В тёмное, но хорошо обставленное подвальное помещение вошёл мужчина на вид лет двадцати пяти, очень смышлёный, но пока не опытный, особенно в их деле. Он подошёл к столу, за которым сидел один из самых влиятельных мафиози среди всего преступного мира, Огава Роичи, и коротко поклонился.

— Достал, Томео?

— Да.

На стол упали четыре листка с фотографиями и кратким досье. Роичи взял их и стал задумчиво рассматривать.

— Вот оно как бывает. Такой шиноби, каким он был в свои семнадцать… а теперь женился и даже завёл двух детей. Ты меня удивил, Саске, — с этими словами он щёлкнул пальцами по листку с фотографией старшего Учихи. Тут он заметил, что Томео, добывший ему досье, ещё не ушёл. — Ты что-то хочешь сказать?

Тот замялся.

— Не думаю, что вам понравятся мои слова.

Роичи снисходительно хмыкнул.

— Ты ещё молод, так что тебе пока простительно ошибаться. Говори, мне интересно, что ты думаешь по этому поводу.

— Это всего лишь моё мнение, — явно нервничая, начал Томео, — но я считаю, что ваша затея насчёт Саске не увенчается успехом. Я достаточно узнал о его силе и техниках и… не думаю, что нам удастся заполучить ринненган.

Огава снова хмыкнул, посмотрев на него.

— Как ты думаешь, — сказал он, поднимая руку с листами, — зачем я попросил тебя достать это?

Томео опустил взгляд на досье. Его осенило:

— Вы…

— Верно, — перебил его Огава, — нам не придётся сражаться за ринненган — Учиха Саске сам отдаст его.

— Даже если у нас получится… думаете, он согласится? — с сомнением в голосе спросил Томео.

— Одна из отличительных черт Учиха, это то, что они всегда страшно привязаны к своей семье, — прикрыв глаза, проговорил мафиози, — Все они грешили этим, за исключением, может быть, Итачи. Поверь мне, узнав, что в наших руках находится один из его драгоценных отпрысков, Саске отдаст нам левый глаз. Детьми он жертвовать не станет.

— Но младшая дочь не покидает пределов деревни, — возразил Томео, — на миссии ходит только старший, однако и его даже близко не подпускают к границам страны Огня. Это слишком далеко от наших баз, мы не сможем провернуть операцию по похищению. Кроме того, по слухам, мальчик довольно силён, да и на миссиях он обычно вместе со своей командой.

Огава нахмурился и, найдя лист с досье старшего сына Саске, поднёс его поближе к глазам, внимательно изучая.

— Хм… Ему тринадцать лет, а Саске двадцать восемь… — он задумался, потирая подбородок, а потом поднял взгляд на подчинённого, — Говоришь, парень проявляет большие способности?

— Да.

Роичи снова взглянул на снимок и бросил лист на стол.

— Тогда вот тебе первое серьёзное задание, Томео. Свяжись с нашими людьми в деревне, только так, чтобы тебя не заметили, и передай им — пусть нароют мне всю подноготную на этого Кезуки. Что-то здесь не так, и если это то, о чём я думаю, то мы сможем неплохо сыграть на этом.

Кондо снова поклонился.

— Как скажете.

Месяц спустя

Утро не задалось. Мало того, что забыл закрыть окно и теперь холод пробрался даже под одеяло, так ещё и это. Кот. Принесённый своей маленькой хозяйкой полгода назад, он производил впечатление милого котика ровно до того момента, как Кезуки решил взять его на руки. Животное по никому не известной причине люто ненавидело всё мужское население земного шара и, при малейшей попытке прикоснуться к нему, вцеплялось в неудачливого представителя сильного пола всеми когтями и зубами, отдираясь только с кровью.

Кот, видимо, вместе с холодом пробрался в комнату через окно и теперь рьяно месил одеяло, грозя порвать его. Приоткрыв один глаз, Кезуки стал прикидывать, как бы скинуть животное без особых последствий. Проблема была в том, что кот был очень ловким, сильным и хитрым. Дядя даже предполагал, что он может быть результатом союза кота-ниндзя и обычной кошки, если такой союз вообще возможен.

Собравшись с духом, Кезуки правой рукой кинул на кота свободный край одеяла в попытке закрыть ему обзор, а левой попытался поймать животное за загривок — его единственное слабое место. Но попытка провалилась — кот молниеносно дёрнулся в сторону, уклоняясь от падающего на него одеяла, и с грозным мявом взвился в прыжке, намереваясь вцепиться Учихе в лицо. В последнее мгновение Кезуки успел выдернуть из-под себя подушку, выставив её перед противником, и, как только тот с треском запустил когти в наволочку, извернулся, ухватил-таки его шкирку и, в мгновение ока добежав до двери, вышвырнул животное из комнаты.

Кувыркнувшись в воздухе, кот аккуратно приземлился, отряхнулся и, раздражённо мотая хвостом, направился в комнату хозяйки. Жаловаться.

Одной из черт сволочного характера кота было то, что он умело подлизывался как к Сараде, так и к Сакуре, невероятно правдоподобно изображая из себя бедного забитого котика.

Сестрёнка не заставила себя ждать. Выскочив из комнаты в своей розовой пижаме, она тут же заметила брата и встала перед ним, скрестив руки на груди.

— Ты опять обидел моего Мару-чана! — наглая скотина с довольной мордой тёрлась об её ноги.

— Он меня первым обидел, — попытался возразить Кезуки.

— Мару-чан никогда никого не обижает! — уверенно воскликнула Сарада, наклонившись и погладив кота, который не преминул посмотреть на неё большими печальными глазами. — Видишь? Он теперь грустит из-за тебя.

Кезуки вздохнул, и вздох неминуемо перешёл в зевок. Тряхнув головой, чтобы отогнать дремоту, он устало произнёс:

— Сарада, подобное уже столько раз случалось, я же говорил уже — твой кот любит тебя и поэтому с тобой он такой ласковый, а меня он не любит…

— Потому что ты его обижаешь, — перебила его девочка.

— Нет. Он первый начинает.

— Он никогда никого не обижает, он хороший, — упрямо повторила Сарада.

Кезуки закатил глаза, удерживаясь от нового зевка.

— Твой кот хороший, только когда ты на него смотришь. Но, ты же должна помнить, в первый день, только появившись у нас, он меня оцарапал, несмотря на то, что я просто хотел его погладить.

Девочка задумалась и Кезуки решил было, что его слова смогут убедить её, но Сарада не была бы Сарадой, если бы сдалась так просто.

— Ты его напугал тогда. Мару-чан первые дни был очень пугливым.

Первые дни кот был каким угодно, только не пугливым, но Кезуки понял, что, если сейчас начнёт спорить, это растянется на долго. Снова вздохнув, он спросил:

— Ну, и что ты от меня хочешь?

— Извинись перед ним, — тут же ответила Сарада.

Кезуки посмотрел на животное, и кот ответил ему довольным торжествующим взглядом.

— Ни за что.

Девочка хотела что-то возмущённо сказать, но тут, к счастью Кезуки, с первого этажа поднялся Саске.

— Доброе утро, — хором поприветствовали его двоюродные брат с сестрой.

— Доброе утро, — ответил Саске и, заметив напряжённую обстановку, спросил, — В чём дело?

— Он обидел моего котика!

— Не собираюсь я извиняться!

Саске посмотрел на кота и перевёл взгляд на детей.

— Вы о времени помните? Тебе скоро в академию, — обратился он к дочери, — а у тебя сегодня миссия, верно? — Кезуки кивнул, — Если не хотите опоздать, идите умываться и завтракать, а спор и потом закончить можно.

Ход был верным. Сарада любила поспорить и позиций своих без боя никогда не сдавала, но, в тоже время, была очень отходчивой. Вероятность того, что после академии она захочет продолжить утренний конфликт, была невелика.

Впрочем, за завтраком она всё ещё дулась. В отличие от брата, который был в той же мятой футболке, в которой спал, она уже успела надеть школьную юбку и блузку с галстучком, и теперь периодически бросала на него недовольные укоризненные взгляды.

— Где у тебя миссия сегодня? — спросила Сакура у Кезуки. Тот, оторвавшись от созерцания сестры, пожал плечами.

— Опять в деревне. Там точнее скажут, — ответив, он вдруг обратился к Саске, — Неужели сейчас совсем нет миссий вне Конохи?

— Для детей нет, — коротко проговорил дядя, не отрываясь от завтрака.

Кезуки фыркнул.

— Мы с Акирой уже чуунины, вообще-то, — заметил он.

— Звание не имеет значения, — отрезал Саске, — Для детей за пределами Конохи миссий нет. Все они слишком опасны, и вас туда не пошлют. Независимо от того, какими талантами вы обладаете, — последнее предложение он выделил, заметив, что Кезуки собрался было возразить.

Тот молча поднял руки, показывая, что смирился с положением дел.

— Просто надоели уже миссии ранга D, — с тоской пробормотал он, — а других в деревне и нет почти.

— Ну, проблемы никогда не переведутся, как и миссии для их решения, — решила утешить его Сакура, — Так что не переживай, тебе не придётся всю жизнь доставлять посылки. Тебе же, кажется, этим придётся сегодня заняться?

— Типа того, — угрюмо подтвердил Кезуки, но через какое-то время встряхнулся, будто сбрасывая с себя невесёлые мысли, — Ладно, я пошёл, — он поднялся, убрав за собой посуду с недоеденным завтраком, — Мы с Акирой собирались потом ещё кое-куда зайти, так что к обеду не ждите.

— Тебе сделать бенто? — крикнула ему вдогонку Сакура.

— Нет, не надо.

Он быстро поднялся к себе, переоделся и по привычке прикрепил к поясу сумку со всем необходимым для миссий. Вряд ли, конечно, её содержимое понадобится при доставке послания на окраину Конохи, но Саске учил всегда быть настороже, даже внутри деревни, и в этом Кезуки был с ним согласен.

Спустившись, он уже вышел в коридор, но, вспомнив кое о чём, снова заглянул на кухню. Сарада успела куда-то убежать, а Сакура готовила для неё бенто. Дядя, только закончив завтракать, был ещё там.

— Пап, я чуть не забыл, тебя Какаши-сан просил срочно зайти, там вроде что-то важное, — скороговоркой сообщил Кезуки и собрался было уйти, но Саске посмотрел на него, нахмурившись.

— Мы же, кажется, говорили об этом. Зачем ты меня дома называешь папой?

Кезуки вздохнул, закатив глаза.

— Просто привычка. Ты что, против?

— Твой отец не я, а Итачи. И ты не должен меня так называть без необходимости.

— Почему?

Саске отодвинулся на стуле и развернулся к нему.

— Тебе не кажется, что это несправедливо по отношению к нему? — спросил он, чуть наклонив голову. Кезуки не выдержал его взгляда, подняв глаза к потолку.

— Он умер, даже не зная о моём существовании. Так что не думаю, что это его каким-то образом задевает. Но ладно, — он пожал плечами, — если ты против, я больше не буду.

— Дело не во мне и даже не в Итачи. Дело в твоём отношении к нему, — ответа не последовало, — Кезуки?.. Кезуки, посмотри на меня, — окликнул он упорно наблюдавшего за деревьями в окне племянника. Тот поджал губы, но всё же выполнил просьбу. Их взгляды встретились, и в глазах Саске Кезуки прочёл беспокойство. — Что-то не так?

— Нет, всё нормально, — заверил его мальчик, разведя руки в стороны и мельком взглянув на часы, — Всё, мне пора идти, Акира наверняка уже ждёт меня. Пока, — с этими словами он вышел в коридор.

— Будь осторожен, — по привычке предостерёг Саске, не став настаивать на продолжении разговора.

— Хорошо, — отозвался уже вышедший за порог Кезуки и захлопнул за собой дверь.

Сакура, до этого момента молчавшая, повернулась к мужу.

— Тебе не кажется, что он стал будто отгораживаться от отца?

— Кажется, — задумчиво отозвался Саске.

Закончив с бенто, Сакура села за стол напротив него со вздохом сказала:

— Послушай, рано или поздно тебе всё равно придётся рассказать ему всю правду. И лучше сделать это рано.

— Узнав сейчас правду, он вообще возненавидит его, — рассеянно смотря в сторону, заметил Саске.

— А если он узнает её потом, да ещё и не из твоих уст, то возненавидит тебя. И поверь, это будет гораздо хуже, потому что когда дело касается отрицательных эмоций, он становится похожим на тебя, а не на Итачи.

Саске невесело усмехнулся.

— Н-да… Я знаю. Я расскажу ему в ближайшее время.

— В ближайшее время — это когда, — нахмурилась Сакура, — через год? Два? Когда он станет совершеннолетним?

— Через два месяца, когда ему исполнится четырнадцать, — ответил Саске, посмотрев в глаза жене. Она покачала головой и хотела было ещё что-то сказать, но тут в кухню забежала Сарада со школьной сумкой в руках.

— Я готова.

Отец перевёл взгляд на неё.

— Отлично, — сказал он, поднявшись, — пойдём, провожу тебя в Академию. Всё равно мне к Какаши зайти надо.

Резко отталкиваясь от земли и крыш домов, Кезуки направлялся к парку недалеко от почтового отделения, где они с Акирой договорились встретиться. После утреннего разговора в душе остался мутный осадок беспокойства с примесью злобы.

Не то, чтобы он ненавидел отца. Но и не любил. Он вообще не понимал, как можно любить человека, которого никогда не видел.

Отца ему сполна заменил Саске, и вот его Кезуки любил. И, в отличии от Сакуры, которую он никогда не смог бы назвать мамой, потому что слишком хорошо помнил родную мать, дядю ему нравилось называть отцом.

Вот только тот был против. Саске именно что любил старшего брата, и в Кезуки видел его продолжение, а не своё. Отсюда следовали фразы, вроде «весь в отца» и «отец бы тобой гордился», которые раньше нравились Кезуки, но уже больше года назад они начали его раздражать.

Приземлившись на очередной крыше и заметив внизу знакомую рыжую макушку, Кезуки отбросил все раздумья, решив что разберётся с этим позже, и прыгнул точно перед другом.

— Ну ты и копуша, — незамедлительно резюмировал Акира, — я целых десять минут тебя жду.

— Были небольшие проблемы, — неопределённо качнул головой Учиха, — Ну что, пойдём заберём посылки?

— Уже, — Кимура помахал у него перед носом двумя запечатанными свитками, — на юге деревни небольшой переулок, рядом с лесом. Помнишь, нас туда заносило как-то?

— Ну допустим, — согласился Кезуки, припоминая.

— Так вот, там два дома, в разных концах переулка. Номера написаны на свитках. Доставить не позднее полудня. Вам понятна суть задания и его детали? — последнее предложение Акира произнёс, явно пародируя их крайне нудного куратора, который по приказу Хокаге раздавал миссии всем мающимся в деревне детям.

— Так точно, — с сарказмом ответил Учиха.

— Тогда погнали.

На самом деле, доставка разного рода посланий удавалась им легче всего, по той причине, что не было в деревне такого закоулка, где бы они не побывали за время своего насыщенного приключениями детства. Кезуки и Акире были известны все тайные лазейки, проходные дворы и короткие дороги, так что посылка доставлялась всегда в срок или даже раньше.

Друзья любили вспоминать «весёлую юность». Бесчисленные драки, иногда даже целые сражения, путешествия вглубь леса и «экспедиции» в пыльных чердаках и заброшенных подвалах, эксперименты с техниками, побеги с уроков, — они всегда балансировали на грани между «разрешённым» и «запретным», периодически склоняясь в сторону последнего.

Немного остепенились они только два года назад, став генинами. Тогда в их дуэте появился третий. Вернее, третья — бывшая одноклассница, попавшая с ними в одну команду, спокойная и рассудительная девочка, в которую оба друга тут же влюбились. Правда, не подкрепляемые взаимностью чувства долго не продержались, но сокомандница, сама того не осознавая, сильно повлияла на обоих мальчиков, заставив их наконец-то повзрослеть.А месяц назад она решила полностью посвятить себя медицине, напросившись в ученицы к Сакуре и временно покинув команду. Последнее было особенно удручающим, так как теперь некому больше было отговаривать друзей от их порой безумных замыслов.

Зачинщиком, как правило, был Акира, но Кезуки всегда поддерживал практически все его идеи, за исключением самых невозможных. Тому было много причин, и одна из них — тот факт, что Саске не особо ограничивал племянника, закрывая глаза на его проделки, а иногда и выгораживая мальчика перед Сакурой и учителями. Не то, чтобы он не занимался воспитанием Кезуки, просто для Саске важнее было, чтобы тот усвоил основные моральные принципы. А с этим как раз всё было нормально — Кезуки не мучил животных, не избивал слабых, не предавал друзей, заботился о сестрёнке и в целом был довольно добрым и обходительным. Для дяди этого было достаточно, и к таким фактам, что, например, его племянник вместе с другом опять что-то напортачили с взрывными печатями, взорвали сараи на окраине и чуть не подожгли лес, он относился достаточно либерально.

Впрочем, просьба Какаши зайти к нему никак не была связана с его взглядами на воспитание детей — Саске знал это точно, потому что, если бы Кезуки вновь что-нибудь натворил, он бы признался в этом. Размышляя, что могло случиться, Учиха, как всегда без стука вошёл в кабинет Хокаге.

Хатаке рассматривал содержимое тонкой папки и, едва они обменялись приветствиями, протянул её Саске, коротко констатировав:

— За Кезуки следили. Более того, они собирали всю информацию о нём.

Тот быстро пробежал глазами по явно сделанным скрытно фотографиям, заметкам и сканированным документам и посмотрел на бывшего учителя.

— Когда? Я не замечал слежки.

— Две недели назад, как раз когда ты был в Стране Волн. Прости, на этот раз Анбу облажались, и поймать шпиона удалось только сегодня ночью.

Саске нахмурился.

— Вы изъяли всю информацию, или…

— Он успел отправить отчёт, — покачав головой, с сожалением сказал Какаши, — Кому, мы не знаем, куда — тоже. И это не самое страшное, — он взял со стола ещё один листок бумаги.

Это была копия свидетельства о рождении Кезуки. Настоящего свидетельства, где в графе «отец» было указано Итачи Учиха. Саске не собирался всю жизнь лгать. Рано или поздно, когда старое поколение, помнившее уничтожение клана Учиха, начнёт уходить, и подрастёт новое, для которого всё случившееся будет всего лишь частью истории, тогда будет открыта вся правда и восстановлено имя Итачи. А до тех пор свидетельство хранилось в одном из секретных архивов с усиленной охраной.

— Всё гораздо хуже, чем я думал, — проговорил Саске. Какаши кивнул.

— Согласен. Если они пошли на такой риск и залезли в архив, значит, их намерения крайне серьёзны.

— Может это быть делом той организации, признаки которой замечены вблизи границы страны? — спросил Учиха, отложив копию на стол.

— Вполне возможно, но доказательств у нас никаких, — Хатаке развёл руками и сел за стол, убрав папку в ящик на замке, — В любом случае, будь осторожен и присматривай за Кезуки. Что-то назревает, и это что-то сгущается вокруг твоего племянника.

Саске мрачно посмотрел на него и кивнул.

— Я понял.

— В какой руке: правой или левой?

До нужного переулка они добрались довольно быстро, и теперь Акира дурачился, спрятав руки со свитками за спину и предлагая Кезуки выбрать. Тот особого энтузиазма не проявил.

— Какая разница, какой свиток? — спросил он, протягивая руку к другу, который тут же отскочил на пару шагов назад, изобразив на лице удивление.

— Как это — какая разница? От этого зависит наша судьба — один пойдёт налево, а другой направо. Один в конец переулка, а другой в начало. Наши пути расходятся, друг мой, и только тебе решать, какими дорогами мы оба пойдём, и какие…— вдохновенно провозглашал Кимура, напустив на себя торжественный вид.

Кезуки вздохнул, прикрыв глаза. Подобный бред Акира мог нести часами, не останавливаясь.

— Ладно, в левой.

Кимура тут же замолчал и поднёс левую руку с посланием к глазам.

— Левая рука, и тебе в левую сторону. Какое неожиданное совпадение.

— Неужели? — скептически хмыкнул Учиха, забирая свиток.

Акира склонил голову набок, чуть прищурившись.

— Что-то ты какой-то невесёлый сегодня, — протянул он. Кезуки пожал плечами, не желая развивать эту тему. — Ну ладно, встречаемся на этом же месте через пятнадцать минут.

Махнув друг другу рукой, они направились в противоположные стороны.

Дом, в который Кезуки надо было доставить послание, выглядел немного странно. Это не бросалось в глаза, но если приглядеться и подумать, то можно было осознать, что дом не выглядел жилым. С неухоженным двором, местами покосившийся, с подгнившим крыльцом и пыльными окнами. Звонка не было, и Кезуки пришлось стучать.

Он бы не удивился, если бы дверь открыл какой-нибудь древний рассохшийся старик, у которого уже нет сил приводить жилище в порядок, но вместо этого на пороге стоял мужчина лет шестидесяти, ещё вполне здоровый и крепкий.

— Здравствуйте, вам послание повышенной секретности, — отбросив подозрительные мысли, бодро проговорил Кезуки.

Мужчина смерил его презрительным взглядом, нахмурился и, не сказав ни слова, грубо вырвал из протянутой руки свиток, повернулся и ушёл с ним вглубь дома.

Поражённый таким поведением, Кезуки хотел уже уйти, не желая больше иметь дело с этим странным типом, но, к своему огорчению, вспомнил, что ему нужно получить подпись от получателя. Вынув из сумки ведомость, он решительно шагнул в дом.

— Вам нужно поставить подпись, — начал Кезуки, войдя в обшарпанную гостиную, где находился мужчина, но осёкся, посмотрев на его руки.

В одной руке находился свиток, а другой он, сосредоточив в пальцах светящуюся голубым чакру, последовательно ощупывал его.

— Что вы делаете? — настороженно спросил Учиха.

— Проверяю сохранность печати, — даже не взглянув на мальчика, бросил мужчина.

Кезуки нахмурился, уже догадываясь, к чему тот клонит.

— Печать уже проверяли в здании почты, — мужчина не ответил, продолжив своё занятие, и Учиха начал терять терпение. — Свиток никто не вскрывал с момента его запечатывания, можете мне поверить. — его слова что-то изменили. Мужчина прекратил проверку, посмотрел на Кезуки и внезапно хрипло, но громко рассмеялся, что вконец разозлило Учиху, — Что смешного? — стиснув зубы, спросил он.

— Поверить? — прекратив смех, спросил мужчина, откладывая свиток в сторону, — Поверить тебе? — с издёвкой в голосе повторил он, — Ты предлагаешь мне поверить сыну человека, хладнокровно убившего целый клан, включая собственных родителей? — в глазах мужчины презрение смешивалось с торжеством.

Ведомость с тихим шелестом полетела на пол. Не узнавая своего голоса, Кезуки выдавил:

— Что вы сказали?