Барышня и Мародёры (гет)

Всю следующую неделю на уроках Вероника исподтишка следила за поведением Лили и Джеймса. То, что она смогла заметить, с одной стороны, её порадовало, но с другой — слегка встревожило. Поттер выглядел довольным и часто оглядывался по сторонам с видом победителя. Но изредка на его лице мелькало и озадаченное выражение, словно он спрашивал сам себя: «Ну, а дальше-то что?» Вероника в этом мимолётном выражении видела, что достигнутая цель скоро перестанет его интересовать, а значит, будет пройден ещё один шажок к исполнению её мечты. Что не могло её не радовать.

А вот Лили Эванс вела себя совсем иначе, чем всегда. Она вдруг стала сторониться подруг на уроках и норовила подсесть поближе к Мародёрам. Если раньше она ясно показывала, что шутки этих парней, особенно Сириуса и Питера, ей не нравятся, то сейчас она даже смеялась вместе с остальными. Это, конечно же, не могло не тревожить целеустремлённую мисс Моул. Во внеурочное время Лили по-прежнему была вместе с подругами, поэтому Вероника старалась не упускать возможность и напоминала ей, что раньше она ненавидела и презирала Поттера с дружками. Конечно, делалось это в лёгкой, шутливой форме. А ещё Веронике помогала, хоть и невольно, Алиса, которая простодушно интересовалась, как так произошло, что Лил сменила гнев на милость, неужели она всё-таки влюбилась, и тому подобное.

В пятницу после занятий Лили вдруг заявила подругам, что завтра пойдёт на квиддичный матч.

— Вместо свидания? — усмехнулась Вероника.

— Нет, утром — матч, а свидание вечером, — Лил заметно смутилась.

— Ты же никогда не интересовалась этим глупым спортом, — удивилась Алиса.

Отвлёкшись от домашней работы, она подняла голову и посмотрела на подругу. С кончика её пера тут же сорвалась капля чернил и «украсила» кляксой пергамент. Лис взвизгнула. Лес обрадовалась возможности оставить эту тему и принялась отчищать магией лист. Про себя же она решала, нужно ли ей идти тоже, чтобы присматривать за Лил, или полезнее сделать вид, что ей всё равно. Поразмыслив, она решила, что лучше будет не ходить.

На следующий день после завтрака гостиная Гриффиндора почти пустовала, школьники ушли смотреть первый матч сезона. Обе сестры МакКиннон и Вероника не пошли на трибуны, вместо этого подруги взялись за домашние задания.

Три девушки тихо-мирно, прилежно корпели над сочинениями, как вдруг…

Алиса покосилась на сестру, а затем внезапно разрыдалась, бросила перо и стремглав помчалась в спальню. Вероника и Марлин переглянулись в недоумении, а затем побежали вслед за ней.

— Что случилось, Лис?! — встревожено вскрикивали девушки. — Что с тобой?!

Они дёргали занавески кровати, куда забралась Алиса, но та, продолжая рыдать, держала их изнутри. Наконец, обе, отнюдь не тщедушные, девушки дёрнули разом, и занавеси оборвались с колец.

— Пусть она уйдёт, Лес! — приглушённо визжала Алиса, барахтаясь под малиновым, слегка пыльным, бархатом. — Пусть она уйдёт, видеть её не могу!

Марлин ничего не понимала:

— Алиса, дорогая, что с тобой?

— Я тебе не «дорогая»!

Лис выпуталась из оборванных штор. Взлохмаченная, красная как помидор, она вперила в сестру яростный взгляд, чихнула, шмыгнула носом и опять разрыдалась. Вероника вскочила на постель и обняла Алису.

— Марлин, пожалуйста, принеси из вон той тумбочки фиолетовый флакон.

Старшая подруга в совершеннейшей растерянности повиновалась.

— Спасибо. Лин, ты же видишь, что с ней, — промолвила Лес, откупоривая Успокоительное зелье, — пожалуйста, иди в гостиную, ладно?

— Ты справишься? Может, лучше её отвести к мадам Помфри?

— Нет, ей сейчас станет легче. Иди.

Марлин покачала головой, но вышла. Вероника поднесла флакон ко рту Алисы и заставила её выпить. Та еле смогла проглотить зелье, захлёбываясь слезами, а потом снова разревелась на плече у подруги. Вероника крепче обняла её и успокаивающе похлопывала по спине. Наконец, рыдания стали реже и тише.

— Ну, как ты, Лис? — участливо спросила Лес.

— С-спасибо. М-не луч-ше.

— Так, теперь рассказывай. Чем Марлин провинилась?

— Да я ненавижу её! — отчаянно всхлипнула Алиса.

— О Мерлин… Так нельзя говорить про родную сестру!

— Да? А ей можно так со мной поступать?

— Да скажи толком, что такого она натворила?

— Т-твой брат Фрэнсис… — еле слышно сказала Алиса, утыкаясь мокрым лицом в плечо подруги.

— Мерлин с Морганой, а он-то что натворил?! При чём тут он?

— Марлин сказала, что они… Они встречаются, Лес!

— Как так?.. Марлин и Фрэнк? — растерялась Вероника и вспомнила, как увидела этих двоих поздно вечером в пустом холле. — Она сама тебе об этом сказала? Но ты же говорила, что в её дневнике Сириус в сердечках!

— Так это ещё летом было. А недавно она мне похвалилась, что уже месяц встречается с моим Фрэнком, что у них всё серьёзно, и после школы они поженятся!

— Даже так… Погоди, как это, «с твоим Фрэнком»? Когда это Лонгботтом успел стать твоим, Алиса, и почему я об этом ничего не знаю?

МакКиннон захлопала мокрыми ресницами:

— Но это же я его люблю! Я!

— Моргана Великолепная, а он-то об этом знал?! И Марлин тоже явно не знала. Так почему же ты злишься на неё и считаешь, что она увела твоего парня?

Алиса растерянно моргала, глядя на Веронику. Казалось, она опять готова заплакать.

— И что же мне теперь делать?

— Иди, умойся, во-первых, — вздохнула Лес. — А во-вторых, не плачь, найдём тебе другого парня. Который будет любить именно тебя.

— Да?

— Да. А в-третьих, немедленно помирись с Лин!

Вероника и Алиса сначала повесили с помощью магии оторванную занавеску на место, а потом спустились в гостиную. Встревоженная Марлин сразу же подбежала к ним.

— Прости меня, Марлин, — потупившись, прошептала Алиса.

Сестра обняла её и поцеловала в макушку:

— Рёвушка ты моя… Я же так тебя люблю! Ты тоже прости меня, что я иногда говорю тебе гадости. На самом деле, для меня нет никого дороже тебя, сестрёнка!

Они обнялись, а потом Алиса выбралась через портретную дыру в коридор.

— Ну, скажи теперь, что с ней такое было, — требовательно обратилась Марлин к Веронике.

— Это ты мне скажи, почему я не знаю, что ты встречаешься с Лонгботтомом.

Лин фыркнула:

— А почему я должна отчитываться перед кем бы то ни было?

— Потому, что ты — моя подруга, а он — мой брат, хоть даже и двоюродный.

— Да ты бы лучше за своим родным братом приглядывала! — запальчиво сказала Марлин. — Видела его как-то на днях, в библиотеке. Он с какой-то слизеринкой шептался!

— Протеус? Со слизеринкой? …Кто такая?

— У него и узнавай! Вот, он тоже твоего благословения спрашивать не собирается.

— Да при чём тут благословение, — нахмурилась Вероника, озадаченная обилием новостей о своих близких людях, — могли бы просто сказать.

— Ну, вот я тебе «просто» и говорю. Да, мы встречаемся. Уже месяц. Мы с Фрэнком любим друг друга, и после школы поженимся.

Вероника испытующе посмотрела на Марлин. Её облик был преисполнен гордости и решимости бороться за своё чувство хоть со всем миром. До чего же она отличалась от тихой Алисы!

«Вот так сюрприз для тёти Августы! — подумала Лес. — Она-то мечтала о кроткой, послушной невестке. А теперь ей достанется Марлин, у которой характер бойца. Да и за словом она в карман не лезет. Между прочим, в этом она точная копия самой Августы! Молодец, Фрэнк!»

— Что ж, рада за вас, — кратко сказала она подруге и улыбнулась: — Фрэнк не мог сделать лучший выбор.

— Ну, так что там было с Алисой? — напомнила Лин. — Почему она так окрысилась на меня?

— Оказывается, она тоже влюблена в нашего обаяшку Лонгботтома.

— О Мерлин.

— Вот именно.

— …Но я же не знала!

— Так никто не знал.

— И что теперь делать? Она же и так всегда считала, что мне всё лучшее достаётся…

— Ну, что делать, — пожала плечами Вероника. — Надо найти ей другого парня.

— Алисе? Слушай, я, конечно, люблю её, и всё такое, но я же её сестра, я не могу её не любить. А какому парню она может понравиться, если она такая бесхребетная? К тому же, у неё глаза вечно на мокром месте.

— Она просто очень ранимая и чувствительная.

— Ну, давай объявление на доску повесим! — фыркнула смехом Марлин: — Ищем парня, готового влюбиться в «ранимую и чувствительную»… плаксу.

— …Объявление, говоришь? — в задумчивости промолвила Вероника.