Жизнь с мечтой (гет)

Прошло около пятнадцать лет...

Сколько времени нужно, чтобы оправиться от потери близких людей? Сейчас, перечитывая свой дневник, найденный среди старых вещей, понимаю — это невозможно. Смерть родного человека меняет нас. Затертая, конечно, фраза, что «жизнь поделилась на до и после», но именно так и произошло со мной, со всеми нами, если вообще что-то осталось от нас. И постоянно что-нибудь будет об этом напоминать.

Вечером еще шла война. Утром я проснулась в другом мире, без друзей. Все праздновали, а я непрерывно трансгрессировала, пытаясь найти кого-нибудь из Ордена. Вечером подалась в Хогсмид, шла по улице, шарахаясь как сумасшедшая, в сторону замка, а мне со всех сторон предлагали кружку огневиски. В тот момент я отчетливо поняла, что мне нельзя останавливаться. Куда угодно идти, что угодно делать, только не сидеть… в тишине.

Про Сириуса Блэка никто не хотел говорить. Все поспешили вычеркнуть его вместе с Волан-де-Мортом, забыть.

Стыдно признаться, но на похороны Джеймса и Лили я не пошла. Не хватило духу. Просидела, как мышка, в обломках их дома, продолжая перебирать уцелевшие вещи. Я не смогла бы пойти и смотреть, как их закапывают — это то же самое, что потерять их дважды. Потом меня нашел Ремус. Он собирался уехать подальше и посоветовал мне поступить так же.

Кажется, прошло четыре года, когда мы встретились с ним вновь. Дело было в Шотландии, в одном из баров. Я пришла туда опохмелиться (неловко вспоминать тот период моей жизни), купив выпивку, стала искать столик и увидела Ремуса. Весь вечер мы вспоминали наших друзей, и с каждой новой бутылкой нас тянуло на более задушевные разговоры. В баре становилось шумнее, прибывали новые посетители. Мы вышли на улицу. Может, ночи всегда располагают делиться секретами, и Ремус разоткровенничался, что пытался свести счеты с жизнью. Добавил яд в огневиски. В последний момент руки задрожали так, что он не смог отпить из фляжки, которая, к слову, была подарком Джеймса.

Потом мы еще долго разговаривали о наших последних скитаниях. Ремус рассказал, как эта фляжка спасла ему жизнь еще раз от уличных хулиганов-маглов, которые пырнули его ножом, да в нее попали. Он достал свой талисман, и под светом уличного фонаря мы стали рассматривать вмятины. Наши не совсем трезвые лица встретились. Мы были безумно пьяны и одиноки, немудрено, что ту ночь мы провели вместе. Но я уверенно говорю — спасибо судьбе за то, что показала, как низко я опустилась, и спасибо Ремусу за отличный секс (в алкогольных парах все кажется отличным). На следующее утро, плавая в непрогретом солнцем озере, я поняла — несмотря на обстоятельства, я должна оставаться человеком, которого я могла бы уважать. Приняв утреннее купание за очищение души, я стала заново пытаться отстроить свою жизнь.

Через несколько лет я встретила настолько приятного молодого человека, что единственно приятное, что у меня от него осталось — это сын Джек… и, конечно, сюжет для мексиканского сериала. После того, как он узнал о моей беременности, я узнала о его невесте. Когда его невеста узнала о моей беременности, о его невесте узнала его жена. Я даже и не знаю, кем ему прихожусь и кто изрисовал фасад моего дома, и чем бы это закончилось, если бы я не переехала.

Сейчас моему сыну почти пять лет. И на прошлой неделе к нам постучал в дверь мой старый друг. Ремус постоянно вглядывался в темноту. Я пригласила его в дом. Он рассказал мне о нынешней ситуации. Я знала, что спокойные времена закончились, когда два года назад ко мне все повадились врываться авроры в поисках Блэка. В последний раз они разбудили Джека, и я настойчиво попросила нас не беспокоить. Они ушли, но один из них пригрозил мне — вмешательства с моей стороны могут плохо закончиться для сына. И теперь Ремус появился с новостью о возрождении Ордена Феникса. Мы долго разговаривали, я накормила его ужином и выяснила, что он больше алкоголем не злоупотребляет. На прощание мы договорились, что я всё хорошенько обдумаю. Я проводила Ремуса, и перед тем, как отправиться спать, заглянула к Джеку, он мирно спал. Конечно, прошлое меня манило. Но я не могла игнорировать, что теперь являюсь матерью. Решение было очевидно — опасностям нет места в моей жизни.

Наверно, я бы так и не вернулась в Орден, но наутро мне на стол приземлилась газета с фото Гарри на первой полосе. Я переводила взгляд со страницы на своего сына. Я — мать. Как я могу оставить ребенка моих друзей? Тогда была ли я им подругой? После моих сомнений лучше мне попасть в ад, чем в рай к Лили. Я бы сгорела со стыда. Достаточно того, что раньше я утешалась мыслью «Гарри под защитой Дамблдора».

И мы с Джеком отправились в гости к Андромеде, кузине Сириуса. Много лет назад я уже бывала в ее доме вместе с Блэком. Помню ее дочку совсем маленькой, а теперь она взрослая женщина и мы можем говорить с ней на равных (конечно, она, наверно, считает меня старой теткой). Андромеда и Тед охотно согласились посидеть с Джеком, посетовав на отсутствие внуков. А мы отправились в штаб-квартиру Ордена Феникса.

Есть определенный шарм устраивать собрание в Лондоне, в старинном доме. Там было достаточно людей, когда мы пришли, половину я точно не знала, особенно детей. Взрослые загоняли их в комнаты, чтобы они не мешали Ордену. Войдя в столовую, я не поверила своим глазам: это был он — развалившись в кресле, сидел Блэк. Не знаю, какое выражение лица было у меня, но у него, как говорит сейчас молодняк, отпала челюсть. Он медленно приподнялся. Мимо ходили разные люди, постепенно рассаживаясь за огромным столом. Мы не могли вымолвить ни слова. Грозный Глаз попросил, точнее, приказал, Сириусу посторониться, на что Блэк пролепетал, что ему нужно отойти на минуточку. Вернулся он наспех прилизанный. Интересно, в Азкабане он не требовал туалетный столик?

Не знаю, к чему приведет мое решение, но ради этого вечера стоило вернуться. Вновь увидеть МакГонагалл (к слову, совершенно не постарела), вновь услышать перепалки Блэка и Снейпа.

После собрания и ужина мы стали расходиться, Блэк немного скованно и грубовато подошел ко мне и предложил посидеть еще немного, поболтать, выпить за встречу. Я бы с удовольствием осталась, но я спешила к сыну и отказалась. Он не стал настаивать. Я со спокойной душой направилась к Андромеде, ведь я знала — я еще вернусь сюда. Только дома ко мне пришла мысль — может, не стоило говорить про сына сразу? А почему не стоило — я же не собираюсь возобновлять с ним отношения.