От Гриффиндора до Слизерина один шаг (джен)

Гарри проснулся от шепота: «Люмос». Потом раздался тихий стук снизу — палочку положили на пол — и мужчина присел на край его кровати.

Притворяться спящим было бесполезно: Снейп наверняка заметил по его дыханию, что парень проснулся, чертова могильная тишина! Гарри открыл глаза. Без очков и в полумраке от неяркого света снизу он смутно видел силуэт сидящего рядом. Снейп, почему-то одетый в свою обычную черную мантию, молчал и разглядывал его лицо.

— Профессор?

— Тихо…

Гарри замер. Абсолютная тишина. Слышно лишь дыхание мужчины да собственный пульс в ушах. Который час, не поймешь. Что случилось?

Гарри потянулся за очками и почувствовал мягкую, но настойчивую хватку на предплечье:

— Т-с-с…

Он замер. Снейп не отпускал его. Ощущение от прикосновения было странным и новым. Сухая и шероховатая рука мужчины чуть охлаждала горячую кожу. На контрасте с этой прохладой Гарри почувствовал, как жарко ему под одеялом, и начал раскрываться — благо спал в пижаме.

Снейп, по-прежнему не говоря ни слова, отпустил руку и помог ему. Скомканное одеяло теперь лежало в ногах.

— Профессор… — прошептал он едва слышно.

— Не называй меня так… сейчас… пожалуйста… — ответ был не громче.

— Почему?

Мужчина склонился к самому уху Гарри и продышал:

— Потому что утром мне и так будет стыдно…

Гарри поежился от щекотного теплого выдоха, который врезался в его ухо и, рассеиваясь, соскользнул по шее.

Снейп медленно поднял руку, потянулся к лицу юноши и провел пальцами по щеке, остановившись у уголка губ:

— Такая нежная кожа… совсем как у девушки.

В этом сравнении не было насмешки или издевки — только восхищение.

Гарри замер. Его разум еще не понял, как отнестись к происходящему, а тело просило еще касаний сильных прохладных рук. Изнутри поднималось знакомое волнующее ощущение, уже испытанное им не единожды, но ни разу доселе — от чужих прикосновений. Гарри несмело взялся за руку Снейпа и отвел в сторону. Легонько сжал ее, провел пальцами чуть дальше, к запястью, очертил выступающую косточку.

Мужчина правильно понял его желание. Переместил руку на плечо Гарри, стал гладить и слегка сжимать его. Нашел кончиками пальцев вырез пижамной куртки, коснулся оголенного участка груди, нырнул под ткань.

Стало еще жарче. Не отводя глаз, Снейп медленно расстегивал пуговицы пижамы и разглядывал Гарри с одухотворенным видом творца, ваяющего из тела юноши свое лучшее произведение. Кончик пальца прокладывал дорогу от пупка вниз по прямой, издевательски медленно… Когда он достиг резинки пижамных брюк, Гарри закусил губу, уже не скрывая стона, и зажмурился.

Скопившееся напряжение достигло пика и сорвалось лавиной, погребая под собой беспомощно бьющуюся в агонии мысль: «Но ведь это… Снейп! Такого просто не может быть!»

— Поттер… Поттер… — донесся нежный шепот.

«А ты тогда не называй меня Поттером», — хотел пошутить в ответ Гарри, но язык не слушался его.

— Поттер!

Гарри открыл глаза и рывком сел на кровати. Сбившаяся застегнутая пижама больно врезалась в подмышки, в штанах растекалась горячая лужица, лицо горело, во рту пересохло. Одеяло валялось на полу. Снейп стоял у его кровати с зажженной палочкой и обеспокоенно смотрел на ученика:

— Что случилось? Шрам? Что вы видели?

Мучительный стыд моментально заполнил Гарри до ушей и бросил в еще больший жар. Снейп посмотрел чуть внимательнее, отвел палочку с огоньком в сторону и сказал неуверенным голосом:

— Я подумал, что… Гм. Ванная там же.

Отмыв себя и кое-как отчистив пижаму, Гарри долго умывался холодной водой. Он не представлял, как сейчас вернется в комнату, и решил отсидеться в ванной, пока Снейп не уснет. Сел на закрытую крышку унитаза и приготовился ждать. Он ежеминутно задерживал дыхание, чтобы прислушаться, но из комнаты не доносилось ни звука. Босые ноги мерзли на каменном полу. Постепенно его самого стало клонить в сон.

«Сейчас… Подожду еще пять минут, чтобы наверняка…»

— Поттер!

В подземной тишине профессору не пришлось кричать, через дверь был абсолютно четко слышен его спокойный, чуть сонный голос:

— Хватит сидеть и краснеть там, как девица. Возвращайтесь в постель.

Гарри возвратился в комнату, тихо скользнул под одеяло и отвернулся к стене, стараясь усмирить пульс и охладить горящие щеки.

— Со мной это случилось прямо на экзамене, — неожиданно раздалось от кровати преподавателя.

— Гхм… — Гарри не ослышался?

— Представьте себе, я тоже был подростком. СОВ по истории магии. Сижу, пытаюсь писать о втором восстании гоблинов, а на уме… Вовсе не гоблины, как вы понимаете, — по голосу стало понятно, что Снейп улыбается.

— На экзамене?.. Я умер бы со стыда.

— Я думал так же. Но, как можно видеть, жив, — усмехнулся профессор. — У всех начинается с мокрых снов, причем снится такое, что наяву и не придумаешь…

Гарри был рад, что Снейп сейчас не видит его пылающее лицо.

— …А потом приключается в самых, казалось бы, несексуальных обстоятельствах.

Гарри молчал и пытался вообразить профессора сконфуженным юношей — получалось с трудом. А тот продолжал рассказ:

— Эти ночные разрядки — мудрое изобретение матушки-природы на тот период, когда тело подростка уже развито, а разум еще не готов вступать в такого рода отношения.

— Не готов?

— Да, Поттер. Человек взрослеет неравномерно. Если тело… уже пробудилось, это не значит, что его сразу нужно пускать в ход. Особенно если говорить о неравных отношениях, их последствия могут быть весьма печальными для обеих сторон, — широко зевнул Снейп. — Так что стравливать давление из котла по ночам — наилучший выход до поры до времени.

— А если это произойдет днем?

— Уединиться и помешать котел, — мужчина уже откровенно смеялся. — Если понимаешь, что деваться некуда, то можно глубоко дышать и вспоминать рецепты самых сложных зелий.

— Спасибо, я запомню! — искренне поблагодарил Гарри.

— Да не за что. Спасибо будете говорить, когда я расскажу то, что не пишут в любой магловской энциклопедии для мальчиков. Кстати, жива ли еще славная традиция в мужских спальнях Хогвартса?

— Какая… славная традиция?

— Мальчики дежурят, мужчины отдыхают.

— Э-э-э… Нет, мы по очереди убираемся. А каким образом у вас мужчины, — сделал Гарри насмешливый акцент, — доказывали свой статус?

— Не знаю, откуда вы такой стеснительный, но у нас герой дня гордо шествовал в душ под общие поздравления.

По звукам стало понятно, что Снейп поворочался в постели и теперь лежал на спине, рассказывая куда-то в потолок:

— У нас самым запоздалым был Бен Адамс. Когда его окончательно достало драить спальню в одиночку, он решил схитрить и незаметно, как он надеялся, налил в пижаму овсяный кисель. Смеху было!

— А как вы его раскусили? — Гарри лег на живот и подсунул подушку под грудь, повернув голову в сторону, откуда раздавался голос.

— Парень не учел, что один из его соседей имеет острое обоняние, да еще и на дух не переносит овсяный кисель.

— Вы?

— Меня чуть не вывернуло от запаха еще в то время, когда он возился под одеялом и обмазывался этой липкой гадостью, — усмехнулся Снейп из темноты. — Кстати, в ту ночь получили отвращение к киселю на всю жизнь еще три человека.

Мог ли Гарри предположить, что когда-то будет болтать и смеяться с профессором Снейпом? Прохохотавшись, он сказал:

— Ну, у нас ничего такого нет. То есть друзьям, конечно, рассказывают, но чтобы объявлять на всю спальню… А вам долго пришлось дежурить?

— Нет. Я был такой же, как вы. Сморчок, да ранний.

Гарри решал не обижаться на «сморчка»:

— А сейчас по вам и не скажешь.

Он был благодарен профессору за неожиданную откровенную беседу.

— Жалко, что не все парни имеют возможность поговорить об этом со взрослым мужчиной, как мы сейчас…

Повисла неловкая пауза.

— Простите, я… Глупость сказал. Забыл, что обычно можно поговорить, это только… Мне не с кем.

Гарри сглотнул комок в горле и выдавил:

— Спокойной ночи, сэр.

— Спокойной ночи… Гарри.

Он отвернулся к стене и укрылся с головой в напрасной надежде скрыть подступающие слезы.