От Гриффиндора до Слизерина один шаг (джен)

Полная дама и ее гостья звучно похрапывали на картине. Одна прилегла на винный бочонок, опрокинутый набок, другая сидела, навалившись спиной на край рамы.

Вернувшиеся с бала гриффиндорцы — нарядные мантии кое-где в пятнах, щеки пылают, глаза горят, прически девушек растрепаны, возбужденный гвалт и смех — еле докричались до них. Тем временем у портрета собралась изрядная толпа. Кто-то впереди назвал Даме пароль, и проход открылся. Студенты стали заходить по одному.

Когда Гарри занес ногу через проем, каменная стена стала закрываться, чуть не зажав его.

— Эй, что за шутки?

— Глупые у тебя шутки, согласна, — отозвалась Полная дама. — Иди в свое общежитие, мальчик.

— Это и есть мое!

— Нет, это — мое! Я пропускаю сюда только гриффиндорцев и только по паролю.

Сзади стали напирать, донеслись крики: «Ну что там, почему не заходим?» Гарри отошел от портретного проема, пропустил других, мельком услышав из гостиной крик Гермионы: «…пригласить меня на бал, и не в последнюю минуту, когда уже некого выбирать!» — и остался в коридоре один.

Дамы укоризненно смотрели на него с холста. Одна из них держала что-то в руке за спиной.

— Молодой человек, идите в свою спальню и не мешайте нам… Ик! Дежурить!

Гарри хотел было предъявить в качестве доказательств мантию с ало-золотой оторочкой и факультетский галстук, но вспомнил, что он в бальном облачении.

— Моя спальня у вас за спиной! Я гриффиндорец! Пароль — светляки!

— Нет, ты не гриффиндорец.

— А кто же тогда?!

— Мне почем знать. Иди к тому, кто назначал тебе факультет, мальчик!

И мальчик пошел, что ему оставалось делать. Разве что сначала выругаться себе под нос: «Пьяные мымры!»

* * *

— Лимонный шербет! Кисленькие леденцы! Шоколадные лягушки! Лакричные палочки! Мармелад? Патока? Пудинг? Картошка? Жареная курица? Да какой же у него сейчас пароль?!

Каменная горгулья равнодушно взирала на Гарри. Проход не открывался.

— Мистер Поттер! — раздался рядом до зубовного скрежета знакомый голос.

Этого только не хватало! Как назло, дежурит сегодня именно Снейп.

— Профессор! Мне срочно надо пройти в кабинет директора, вы знаете пароль?

— Кажется, на балу не было ничего крепче лимонада, мистер Поттер. Что же вам так ударило в голову? Ключ от сейфа в Гринготтсе вам не дать? Идите в свою спальню, пока я не снял баллы за ночные похождения!

— Я не знаю, где моя спальня! — Гарри сначала выкрикнул эти слова отчаянным голосом и только потом понял, как глупо они прозвучали.

— Я считаю, что детей, неспособных за три года выучить дорогу до постели, нужно не обучать волшебству, а держать в уголке дедушки Мунго. В любом случае, директор не станет укладывать вас в кроватку и подтыкать одеялко, мис-с-стер Поттер-р-р… — тихо прорычал слизеринский декан.

Не в силах препираться дальше, Гарри рассказал историю с Полной дамой.

— …и теперь мне нужно поговорить с Распределяющей шляпой.

Профессор зельеварения прошипел что-то сначала в воздух (как понял Гарри, его краткую характеристику), потом — горгулье на ухо (как понял Гарри, пароль), и лестница вверх открылась.

— Директор! Простите за вторжение… — начал было Гарри.

— Поттер, вы в своем уме? Зачем бы директору после бала идти в рабочий кабинет? Вон на шкафу Шляпа, натягивайте и решайте свою проблему!

Гарри встал на цыпочки, аккуратно стянул Шляпу, сел на табурет и надел ее на голову.

— Э-э-э… Здравствуйте…

Как будто ему снова было одиннадцать. На уши съезжала старая потрепанная шляпа, зад немел на твердом табурете, сердце бешено колотилось, а сам Гарри зажмурился и бормотал про себя: «Только не Слизерин, только не Слизерин!»

— На этот раз не выйдет, Гарри Поттер. При первой нашей встрече я учла ваши пожелания, но, увы, не могу дальше игнорировать природные склонности. Вы одинаково подходите для двух факультетов. Наступило Рождество, три с половиной курса позади. Ровно половину своего срока обучения вы провели в Гриффиндоре, а начиная с минувшей полуночи ваш дом… СЛИЗЕРИН!

Гарри открыл глаза. Судя по ужасу, с которым на него вытаращился Снейп, последнее слово было сказано вслух.

— Простите, профессор…

Преподаватель вздохнул, подняв глаза к потолку, прошептал что-то беззвучно и повернулся к ученику:

— В кои-то веки вам не за что извиняться, Поттер. Вряд ли вы это сами подстроили…

Гарри все еще комкал в руках Шляпу. После названия факультета она не сказала больше ни слова, хотя Гарри несколько раз надевал и снимал ее, вежливо просил и настойчиво умолял ответить.

— Вы прямо сейчас поведете меня… В спальню Слизерина?!

— А что прикажете делать? Отпустить вас бродить по замку, чтобы вы зарабатывали взыскания для моего факультета?

При одной мысли о том, что через считанные минуты он будет в зеленой гостиной, колени Гарри подогнулись: «Одному — в змеиное логово? Спать в одной комнате с Малфоем и его дружками?! Вокруг — подземелье, и помощи не докличешься? Нет, только не это, пожалуйста!!!»

— Нет, только не это, пожалуйста!!! — выпалил он вслух.

— А куда вам еще идти, Поттер? Я не могу оставить вас ни в директорском кабинете, ни в коридорах. У вас есть другое место ночлега? И положите обратно древний артефакт, пока не превратили в половую тряпку!

Гарри ойкнул, расправил, как смог, помятую его судорожными руками Шляпу и вернул ее на шкаф.

— Давайте рассуждать логически, Поттер. Надеюсь, Грейнджер говорила вам, что это такое. Вы — студент Слизерина, хотите того или нет. Рано или поздно вам придется присоединиться к новым товарищам, делить с ними стол в Большом зале, вместе учиться и жить.

Снейп мерил директорский кабинет широкими шагами, сложив руки на груди. Его мантия развевалась при резких разворотах. Гарри сжался возле стены, как будто огромные черные полы, хлестнув его, могли обжечь или поранить.

— Но я полностью разделяю желание отложить ваше появление в гостиной Слизерина. Как минимум до тех пор, пока мы не оповестим о сложившейся ситуации директора и не подготовим к этой новости студентов моего факультета. Следовательно… Сегодня вам нужно где-то переночевать. В Школе есть такие, гм, обитатели: студенты, преподаватели, привидения, ну и обслуживающий персонал: сторож, егерь, медсестра, домовые эльфы…

— Хагрид не обслуга! О, спасибо за идею, сэр! Я переночую у него, а с утра разберемся на свежую голову! Я побежал! Спасибо!!

— Стоять! Рубеус Хагрид сегодня не готов принимать гостей. Это известно мне точно.

Видимо, сцену объяснений с французской дамой в саду застали не только они с Роном.

— Тогда больничное крыло! Там же полно кроватей!

— Мадам Помфри никого не примет к себе без показаний. Рассуждаем дальше: студенты не могут вам помочь, даже если захотят. Остается… Переночевать у кого-то из преподавателей. И сейчас вы не сможете найти никого, кроме… — суровый профессор не смог выдавить из себя последнее слово, но Гарри понял его.

— Нет! Лучше сломайте мне ногу и отправьте в больничное крыло!

Снейп подошел вплотную к Гарри и тихо сказал:

— Ну подумайте здраво, Поттер. Какие опасности могут угрожать вам в моей спальне?

Гарри ничего не ответил, но неожиданно для себя на расстоянии полушага от крючковатого носа профессора, под хищным прицелом темных глаз и накрытый волной запаха трав от его мантии, почему-то подумал, что наверняка у Снейпа одна кровать…

Они долго шли по коридорам, в темноте больше похожим на тоннели. Точнее, высокий преподаватель шел своим привычным шагом, а Гарри трусил, едва успевая за ним.

Из доспехов выскочил было Пивз, но, увидев, на кого нарвался, исчез в ближайшей стене.

Коридор, дверь, коридор, арка… Гарри узнал в одной из мелькнувших дверей вход в кабинет зельеварения и облегченно вздохнул: закончился кросс по замку. Не тут-то было: его проводник не сбавил шага. Коридор, поворот, коридор… Доспехи, каменные стены… Огонек на кончике снейповой палочки освещал пространство лишь на несколько шагов вокруг, и Гарри быстро заблудился, потеряв счет поворотам, лестницам и развилкам. Портреты на стенах встречались все реже, а потом и вовсе исчезли. За все свои ночные похождения под мантией-невидимкой Гарри ни разу не видел эту часть замка.

Посреди длинного глухого коридора — ни окон, ни дверей, никаких ориентиров, только голые серые стены — Снейп резко остановился. Могильную тишину подземелий теперь не нарушали даже звуки их шагов. Профессор приложил ладонь к одному из камней стены. Это был обыкновенный, ничем не примечательный серый камень: если не знать, где он находится, то и за целый день не перетрогаешь все в поиске нужного.

Рядом с ними прямо в стене возникла деревянная дверь на огромных железных петлях. Такая старинная на вид, что Гарри ожидал скрипа или скрежета, когда она откроется. Ничего подобного: дверь отворилась мягко и бесшумно после того, как хозяин сделал перед ней пару пассов палочкой и потянул за ручку на себя.

— Ого, — не смог промолчать Гарри. Он громко сопел, восстанавливая дыхание. — Комнаты других преподавателей замаскированы так же?

Всю его любознательность как ветром сдуло от колючего взгляда через плечо, первого с тех пор, как они вышли из директорского кабинета:

— Я предложил вам воспользоваться моей спальней, а не моим терпением, Поттер.

Они вошли в комнату: первым — профессор, сразу разведя огонь в камине и включив светильники парой взмахов палочки, следом — студент. Не обошлось без реплики о предположительном месте рождения Гарри — по мнению Снейпа, это мог быть трамвай. Гарри, отметив про себя познания профессора в магловском мире, пробормотал извинения и закрыл за собой дверь.

Было из-за чего растеряться.

Комната оказалась поразительно, невообразимо… обыкновенной! Раскладной диван в углу, стеллаж с книгами (не библиотека во всю стену высотой под потолок, а всего лишь небольшой стеллаж!), письменный стол, платяной шкаф.

Никаких булькающих котлов, подвешенных для сушки пучков трав и стаи летучих мышей, свисающих с потолка. Нет пентаграмм на полу, устрашающих картин на стенах. Никаких кубков, подарков, памятных мелочей. Ничего, что говорило бы об индивидуальности хозяина. Гостиничный номер, а не личная комната. Чуть менее аскетично, чем чулан, в котором Гарри провел десять лет своей жизни.

На столе царил идеальный порядок: три свитка ровно сложены на углу, чернильница закрыта, очиненные перья лежат в ряд, на глянцево блестящей столешнице — ни единого пятна от чернил.

Горшочек на каминной полке под плотно пригнанной крышкой.

Книги на стеллаже аккуратно составлены.

Диван… Сложен. Один. Диван.

— Поттер, подберите челюсть. Что вы здесь ожидали увидеть? Сушеных жаб? Консервированную кровь девственниц?

— Нет, но я думал… Лаборатория… Ваша личная лаборатория…

— Безусловно. Я сплю среди испарений от котлов. Хоть прибавляй баллов за фантазию Грифф…

Окончание фразы потерялось в коротком выдохе.

— Итак, Поттер. Дверь в углу ведет в ванную, там есть все необходимое. Не трогать мою зубную щетку и бритву! — он рассмотрел гладкие алеющие щеки Гарри. — Впрочем, за бритву я спокоен. В нижнем отделении шкафа постельное белье, не сочтите за труд перестелить самостоятельно.

— Профессор, а где… Ну… — слова «Где мы будем спать?» показались Гарри слишком широким простором для издевок преподавателя.

Можно подумать, существуют вопросы, на которые он не сумеет съязвить…

— Вы будете «ну» на этом диване, а у меня, позвольте напомнить, сегодня дежурство. Увидимся утром. Без меня никуда не уходить, ничего сверх необходимого не трогать. Или вы полагали, что я останусь спеть вам колыбельную?

* * *

Оставшись один, Гарри умылся, стянул с себя мантию и очки, аккуратно сложил их на стул — безупречный порядок не располагал к тому, чтобы разбрасывать вещи. Погасил свечи и залез под одеяло. Тлеющие в камине угли согревали комнату и давали уютный красный полусвет.

Он боялся, что не сможет уснуть в гнетущей тишине после всех волнений, но провалился в сон почти моментально, краем угасающего сознания успев отметить, что в этой постели ему удобно и спокойно, а слабый запах от подушки, пробивающийся через свежую наволочку — смесь трав, мыла и мужского тела — вовсе не противный.

— Директор ждет нас. Одевайтесь.

Гарри открыл глаза: над ним возвышалась большая черная фигура. Голос прозвучал собранно и деловито, будто профессор не провел бессонную ночь в хогвартских коридорах, рассыпая направо и налево снятие баллов с увлекшихся после бала старшекурсников. В комнате горели светильники, без окон и не поймешь, наступило ли утро. Гарри нащупал очки, надел их и посмотрел на преподавателя: тот стоял с непроницаемо строгим лицом, сложив руки на груди.

— Доброе утро, сэр… — Гарри сел на постели, натянув одеяло едва ли не до ушей, и растерянно огляделся. Не то чтобы он всерьез надеялся проснуться в гриффиндорской спальне и обрадоваться, что случившееся было лишь сном, но пробуждение от резкого голоса профессора Снейпа вряд ли способно доставить кому-то удовольствие и придать бодрости.

Ощущая неловкость от щекотливой ситуации, Гарри хотел как можно скорее одеться и покинуть комнату. Он потянулся к стулу, где лежала его мантия, неуклюже натянул ее прямо в постели, чтобы не демонстрировать хозяину апартаментов голое тело, и вылез из-под одеяла.

* * *

Началась еще одна безумная пробежка по замку. Следовали прежним порядком: Снейп, хлопая полами мантии, плыл по коридору на огромной скорости, Гарри шел сзади, порой переходя на бег. Когда они достигли более оживленной части замка, студенты в коридорах стали расступаться, едва увидев черный силуэт, и заинтересованно смотреть на семенящего за профессором Гарри. Вскоре он пожалел, что не попросил Снейпа трансфигурировать его парадную мантию — теперь весь Хогвартс будет в курсе, что Поттер не ночевал в своей башне.

По пути с Гарри окончательно слетела сонливость, и проснувшийся рассудок детально вспомнил вчерашнее: закрывающийся перед носом портретный проем, отказ Полной дамы, Шляпа на голове, кричащая: «Слизерин!»

Слизерин.

Слизерин!!!

Но ничего, сейчас директор разберется и все объяснит Шляпе. Не стал же Гарри за три года более скользким и хитрым? Зачем его переводить? Это с ним Шляпа отказалась разговаривать, а Дамблдора послушается. Или нет? Ее ведь заколдовал сам Годрик Гриффиндор, она ни с чем не считается — вон, даже близняшек Патил отправила на разные факультеты. Но близняшки, кажется, не возражали против ее решения, а Гарри точно не согласен…

Пока в голове Гарри бегали наперегонки панические и утешительные мысли, он и Снейп достигли статуи горгульи. Не пришлось произносить пароль: гостеприимно открытая лестница показывала, что их ждут.

Кабинет был залит ярким утренним светом. В такой солнечный зимний день, как сегодня, так уютно сидеть в тепле у камина и читать. Или просто любоваться в окно чистым искрящимся снегом.

— О, профессор Снейп, Гарри, проходите, садитесь. Что случилось? — директор участливо улыбался и смотрел на них поверх очков-половинок.

Все хорошо, Дамблдор на месте, сейчас он возьмет со шкафа Распределяющую шляпу, она вернет Гарри на родной факультет…

Гарри и профессор заняли два кресла напротив стола.

— Директор, — начал декан, — вчера вечером обнаружилось, что мистер Поттер не может пройти в башню Гриффиндора.

— В чем дело, Гарри? Кто тебе помешал? — обеспокоенно спросил Дамблдор.

Снейп скривился от слов директора, как от ноющего зуба. Конечно! Он бы только обрадовался, если бы Гарри некому было помочь: отправил бы в Слизерин, и крутись там, как хочешь. Хорошо, что защитник и наставник у Гарри есть.

— Вчера после бала мы с друзьями возвращались в башню. Когда я проходил мимо портрета, Полная дама закрыла проем и сказала, что я… — Гарри старался говорить сухо и по делу, но голос предательски дрожал, — …что я не гриффиндорец. И не пропустила меня. Я не знал, как быть, и решил спросить у Шляпы, раз уж она занимается распределением….

— Я встретил мистера Поттера у вашего кабинета, — продолжил Снейп.

— Распределяющая шляпа назвала… — последнее слово застряло у Гарри в горле.

— Слизерин, — с каменным лицом закончил за него декан.

— Директор, вы не могли бы попросить ее… — Гарри с надеждой подался вперед из кресла, — вернуть меня на мой факультет?

— Получается, вчера в этом кабинете произошло… Распределение, — Дамблдор удивленно оглянулся на шкаф, где лежала Шляпа. — Я не знаю, как это объяснить, Гарри. Могу сказать только две вещи. Одна из них: впервые на моей памяти и даже, пожалуй, впервые в истории школы ученик переведен с одного факультета на другой. Вторая — Распределяющая шляпа не станет никого слушать, даже меня. Ее выбор — закон, и никто не в силах его изменить. Мне очень жаль, Гарри, — со вздохом произнес Дамблдор.

— Значит, я теперь… на Слизерине? Окончательно?

— Ну-ну, не таким замогильным голосом, мой мальчик! Ничего трагического не случилось. Со Слизерина вышло много выдающихся магов, посмотри вот хоть на профессора Снейпа.

Он бы еще Волдеморта привел в пример!

— У тебя половина уроков будет вместе с Гриффиндором, ты будешь встречаться с друзьями каждый день, а потом и со слизеринцами подружишься… Пойди позавтракай, Гарри. А мы с твоим деканом обсудим некоторые детали твоего перевода.

— Да, конечно, директор, — бесцветным голосом произнес Гарри и поднялся из кресла.

Уже в дверях его окликнул Дамблдор:

— И, как ты понимаешь, сообщать эти удивительные новости другим студентам пока не стоит. Разве что за исключением мистера Уизли и мисс Грейнджер.

Гарри кивнул, быстро отвел глаза, вышел из кабинета и поплелся в Большой зал.

* * *

— Гарри! — Рон из середины зала замахал рукой так энергично, будто его рыжую голову, горящую как маяк, и без того не найти среди черных, русых и белобрысых. Гарри направился к нему, отметив, что Гермионы рядом не видно.

Малфой поднял голову от своей тарелки и стал наблюдать за Гарри внимательно и очень серьезно, не ухмыляясь и не толкая локтями Крэбба и Гойла. Гарри еще раз укорил себя за то, что не нашел способ сменить вчерашнюю мантию.

Он сомневался, можно ли теперь садиться за гриффиндорский стол: а ну как скамья сбросит его при всех, да еще под пристальным взглядом Малфоя, который явно что-то заподозрил? Решил не рисковать. Наклонился к Рону и шепнул:

— Быстро доедай, бери Гермиону…

— Сам иди к ней, если надо!

— Рон, спорю на десять галлеонов, как только я расскажу, что случилось, вы забудете о ссоре. Выходите вместе, жду вас возле статуи тролля на втором этаже. И прихвати мне пару пирожков, умираю от голода.

— Может быть, в гостиной?

— Рон. Пожалуйста. Сделай, что я прошу. Я все объясню.

Через четверть часа — Гарри изнемогал от нетерпения и голода — друзья нашли его. Они шли порознь, всем своим видом показывая: «Мы друг с другом не разговариваем».

— Гарри, что случилось? — взволнованно набросилась на него Гермиона. — Почему ты не вышел к завтраку со всеми? Почему на тебе бальная мантия? Ты что, не ночевал в башне?!

— Ребята, тут такое дело — меня переводят на Слизерин! — без предисловий выпалил Гарри.

— Что?! — одновременно воскликнули Рон и Гермиона.

— Гарри, сегодня не первое апреля. Совершенно неуместная шутка. И ты ради этого вытащил нас с завтрака? — Гермиону переполняло возмущение.

— Я не шучу!

— Гарри, тебя покусал Малфой? Я не верю своим ушам! — вытаращил глаза Рон.

— Давай-ка объясняй все по порядку! — вторила Гермиона.

Гарри начал рассказывать:

— Вчера Полная дама не пустила меня в нашу гостиную! Она мне сказала, что я теперь не гриффиндорец!

— А кто? — от удивления у Рона приоткрылся рот.

— Ну, если я правильно расслышала предыдущие слова — слизеринец. Гарри, как это получилось? Ты не выяснил у Полной дамы, почему она тебя не пропустила? В конце концов, она была не совсем трезва!

— Мягко говоря… — промямлил Рон.

— Может, она перепутала тебя с кем-то другим. Или это вообще розыгрыш! Почему сразу Слизерин?!

— Если вы дадите мне вставить хоть слово, я продолжу! — от непонятливости друзей Гарри начал злиться. — Она сказала: «Иди к тому, кто распределял тебя». Я и пошел! Шляпа же лежит в кабинете Дамблдора! В коридоре на меня наткнулся…

— Дай угадаю — Снейп? — перебила Гермиона.

— Да. И он сам слышал, как Шляпа отправила меня на Слизерин.

Пока друзья обдумывали новость — Гермиона молча морщила лоб, Рон бормотал ругательства — Гарри успел съесть один пирожок с ливером и приняться за второй.

— Гермиона, ты что-нибудь читала о переводе студентов с одного факультета на другой? — Рон, разумеется, уже забыл, что не разговаривает с ней.

— Я и о том, чтобы кто-то, кроме Гарри, пережил Аваду, не читала.

— Я уверен, что все это подстроил Снейп! — яростно отрезал Рон.

Гарри еще вчера согласился бы с ним, но после ночевки у преподавателя уже не был так категоричен:

— Поверь, он хотел этого не больше, чем я. Ты бы видел его рожу, когда Шляпа огласила решение! И потом, зачем бы ему переводить меня на Слизерин? Ведь он меня терпеть не может!

— Поэтому и перевел! Он убьет тебя в подземелье! Подстроит несчастный случай, и никто никогда…

— Рон, прекрати нести чушь! — одернула его Гермиона.

— А ты прекрати его выгораживать! Ты еще не знаешь, что мы с Гарри вчера слышали, пока ты развлекалась со своим…

Гарри быстро проглотил непрожеванный кусок:

— Прекратите оба! Сейчас совсем не до ваших перепалок! Мне вечером идти ночевать в спальню Слизерина, если вы еще не поняли!

— А ты там уже был сегодня?!

— Э-э-э… — Гарри очень не хотел врать лучшему другу, но понимал, что любезно приютивший его профессор предпочел бы сохранить случившееся в тайне. — Ну, ты знаешь, Снейп отвел меня… В гостевую комнату. Ничего особенного: стол, кровать… А утром забрал оттуда. Я даже дорогу не запомнил, — он ведь не сказал ни слова лжи?

Компания когтевранцев прошла мимо них, с любопытством разглядывая Гарри.

— Гермиона, будь другом, преврати мою одежду во что-нибудь неприметное, а?

— Хорошо, что сейчас каникулы, — сказала Гермиона после того, как облачила друга в джинсы и серый джемпер. — По крайней мере, тебе не надо ходить на уроки со слизеринцами. За оставшуюся неделю Дамблдор что-нибудь придумает. Не отчаивайся, Гарри.

* * *

Как только за Гарри закрылась дверь, с Дамблдора слетела ласковая улыбка доброго дедушки. Он посерьезнел, вышел из-за стола и несколько раз прошелся по кабинету, заложив руки за спину. Снейп, не двигаясь в своем кресле, следил взглядом за ходящим туда-сюда директором. Так прошло несколько тяжелых минут.

— Спасибо, что оказались рядом, Северус. Боюсь представить, какая опасность грозила бы мальчику, останься он в замке ночью один.

— Вы хотели сказать, какая опасность грозила бы замку? Этот мальчишка — одна ходячая неприятность! Наглый, заносчивый…

— Спокойнее, Северус, спокойнее. Этот, как вы выразились, мальчишка еще не знает масштаб своих настоящих неприятностей.

Дамблдор сел обратно, сунул в рот пару лимонных долек. Прожевал и продолжил говорить:

— Северус, решение Шляпы действительно никто не может отменить. Я сказал вам это, когда вы спрашивали еще первокурсником, и повторю сейчас.

Профессор Снейп молча покинул кресло и подошел к окну, будто ему было интересно разглядывать пустой и белый школьный двор.

— Меня больше беспокоит перевод посреди обучения, — говорил директор. — С нашим мальчиком и так многовато уникальных прецедентов, не находите? Еще и Турнир этот навязали на мою голову… Вы знаете, каких дипломатических усилий мне стоило ввести возрастной ценз! Я надеялся, что это поможет.

Дамблдор встал из-за стола и подошел к собеседнику. Теперь они стояли рядом, глядя на заснеженную пустоту.

— Впрочем, не буду объяснять очевидное. Я вижу, вы сами понимаете всю серьезность ситуации. Пока мы не выяснили, что творится вокруг Гарри, с него нужно не спускать глаз ни днем, ни ночью. Куда вы определили его на ночлег?

Снейп, не поворачиваясь к директору, категорично отрезал:

— Это было временное решение, Поттер больше не может там находиться.

Прищуренные голубые глаза блестели поверх очков, как льдинки, разглядывая профиль собеседника. Директор кивнул после недолгой паузы:

— Я восхищен вашим великодушием, Северус. Спрятать мальчика там, где никто и не подумает его искать! Вы уверены, что нельзя пользоваться этим решением дальше? Нет нужды объяснять, почему я не могу сейчас доверить безопасность Гарри никому, кроме вас.

— Днем и ночью? Все должно иметь какой-то предел, Альбус!

— Предел?! Что же, расскажите мне о пределах, как вы их понимаете! По-вашему, спящий подросток рядом — это нечто запредельное, а…

Дамблдор осекся.

В ответ последовало лишь обжигающее молчание. Снейп продолжал смотреть в окно. Директор снова принялся измерять кабинет шагами.

После долгой паузы Снейп выдавил из себя:

— Хорошо. Я придумаю, как объяснить это Поттеру.

— Северус… Позвольте один совет. Попробуйте называть мальчика по имени, хотя бы мысленно. В конце концов, он лишь наполовину Поттер.

По случаю на редкость ясного для Туманного Альбиона дня замок стремительно пустел: старшекурсники шумными компаниями отбывали в Хогсмид, а младшие ученики шли погулять по свежему снегу.

— Может, выйдем во двор?

Гарри подождал друзей несколько минут. Они вышли из гриффиндорской башни одетые, Рон вынес под своим плащом обувь и одежду Гарри.

Погода стояла прекрасная: тепло, солнечно, рыхлый снег липнет к ботинкам и сам просится стать снарядом в шуточной битве. Но ребятам было не до игры в снежки. Когда они дошли до озера и уселись на скамью подальше от резвящихся первокурсников, Рон продолжил защищать свою версию:

— Снейп! Он точно хочет тебя убить! Для того он и подстроил все это.

— Рон, придумай что-нибудь новое, — застонала Гермиона. — Если бы профессор Снейп хотел убить Гарри, он сделал бы это уже тысячу раз! Для этого ему не надо переводить Гарри на свой факультет.

— Ну раз ты такая умная, то давай, предложи свою версию, а мы будем критиковать!

Рон с Гермионой переругивались так яростно, что первокурсник-хаффлпафец заинтересованно оглянулся на них, за что сразу поплатился: увесистый снежок, брошенный его другом, залепил лицо любопытного мальчика. Он тут же забыл про спорящих старшекурсников и бросился в контратаку. Гарри с тоской наблюдал за беззаботно играющими малышами.

— Давайте не ругаться, пожалуйста? — Гарри предпринял попытку образумить друзей. — Мне и так не по себе от всех этих новостей, голова совершенно раскалывается, — он прикоснулся рукой ко лбу.

— Что, снова? — забеспокоилась Гермиона.

— Нет, не шрам. Просто сначала турнир, теперь этот перевод, тут явно что-то не так.

— Ты подозреваешь кого-то конкретно?

— Гермиона, — встрял Рон, — я же говорил тебе, что-о-о мы с Гарри вчера слышали в саду! На кого еще можно подумать, если у нас под носом Снейп любезничает с Пожирателем смерти?! А через час — трах, бабах! — Гарри направляется прямиком на его факультет!

Оказывается, эти двое разговаривают не только ради него, улыбнулся Гарри. Наверное, по дороге в башню успели обменяться новостями.

— Да мало ли о чем они могли разговаривать! — кипятилась Гермиона. — Нельзя строить обвинение на косвенных уликах! Даже профессор Дамблдор не нашел повода для беспокойства! Он доверяет профессору Снейпу! Надеюсь, директор вне твоих подозрений?

— Тогда какого тролля эта драная кепка выпендрилась? Просто так, что ли? — вскочил со скамейки Рон.

— А почему бы и не просто так?! — поднялась следом и Гермиона. — Гарри, что она говорила тебе на первом курсе и что вчера?

Гарри отчаялся убедить друзей не спорить:

— Все, что я помню, уже рассказал. Половина срока, равная склонность к двум факультетам… Она еще на первом курсе уговаривала меня пойти на Слизерин, но прислушалась к моей просьбе.

— Вот видишь, Рон! Почему бы Шляпе не сказать правду? Может, Гарри действительно! Просто! Подошел! Хотя бы из-за способностей змееуста — это, если ты забыл, редкий дар, принадлежавший самому Салазару Слизерину!

— Ага! Так и представляю себе! Снейп приводит Гарри в гостиную, вокруг зелень и серебро, серебро и зелень, общее собрание, Малфой по стойке смирно стоит, чтоб ему окаменеть в такой позе… Все слушают, а Снейп им: «Смотрите, кого я привел! Самый слизеринский из всех слизеринцев, он умеет на змеином шипеть!»

Гарри хмуро молчал, ковыряя носком ботинка снег.

— Короче, ни у кого разумных версий нет. Пойдемте обедать, может, на сытый желудок что-то дельное придет в голову.

— Рон! Как ты можешь сейчас думать о еде! — Гермиона не упустила возможность поддеть его.

— Я, когда нервничаю, всегда хочу есть!

Гарри загасил их ссору, приняв сторону Рона: от волнений ли, или от того, что с утра съел только два небольших пирожка, он был страшно голоден.

* * *

Все трое сели вместе за гриффиндорский стол: Гермиона заверила Гарри, что никакой факультетской магии скамейки не содержат, ведь гости из других школ смело рассаживались где хотели. Это оказалось правдой: ничего необычного не случилось, когда Гарри занял привычное место, но необходимость совершать с опаской самые простые действия нервировала, как зудящий над ухом комар.

К обеду ученики вернулись из Хогсмида, и в Большом зале было шумно и многолюдно, как обычно.

Гарри уже ополовинил свою порцию, когда над залом раздалось:

— Минуту внимания!

Все обернулись к преподавательскому столу. Гарри заметил, что директора за ним не было, а жаль — он хотел еще раз поговорить с Дамблдором после обеда.

Профессор МакГонагалл голосом, усиленным Сонорусом, объявила:

— Как заместитель директора во избежание путаницы и слухов я должна официально сообщить…

О-о, началось! Интересно, летучая мышь уже объявила своим гаденышам, что у них новичок? Или все узнают одновременно?

— …что студент Хогвартса и участник Турнира Трех Волшебников Гарри Поттер…

По залу прокатился возглас: «Опять Поттер!», и Гарри сам готов был поддержать его: ну почему опять он? сколько нестандартных ситуаций может случаться с одним и тем же человеком без его согласия?

— …с сегодняшнего дня временно — я подчеркиваю, временно и в порядке исключения, переведен из общежития своего факультета в отдельную комнату. Мистер Поттер обратился с такой просьбой к руководству школы, и мы не нашли причин отказать ему.

Гарри собрал все силы, чтобы не выдать свое удивление. Что-что она сказала? С какой просьбой обратился? Что, он сам попросил перевести его на Слизерин? Но это же еще вчера считалось невозможным!

А профессор продолжала:

— Администрация школы всегда идет навстречу ученикам в их обоснованных притязаниях. Участие в Турнире требует сложной подготовки, дополнительных занятий и концентрации всех способностей. Если другим чемпионам понадобятся улучшенные бытовые условия или другая помощь, то мы готовы предоставить ее — в разумных пределах, конечно же. Уточняю также, что мистер Поттер по-прежнему остается студентом факультета Гриффиндор, который я имею честь возглавлять, и с началом учебного семестра приступит к занятиям по общему расписанию.

Гриффиндор! Остается студентом Гриффиндора!!! Гарри с трудом сдержал ликующий крик. Дамблдор — гений! Вот это сюрприз!

Рон толкнул его в плечо, и Гарри повернулся к нему: друг сиял как начищенный сикль. Гарри посмотрел на Гермиону: в ее глазах отражалось не просто беспокойство, как утром, а самый настоящий страх. Да что с ней, не расслышала она, что ли?

Гарри обвел взглядом зал. Ох, надо поумерить радость: похоже, многие отнесли их с Роном улыбки на счет новости о какой-то комнате.

— Гермиона! — шепнул он. — Что она сказала об отдельной комнате, я не понял? Ни с какой просьбой я не обращался.

— Зато я поняла, и мне это очень-очень не нравится. Поговорим после обеда, — ответила девушка.

Тем временем профессор дождалась, когда стихнет тихий ропот, окинула зал исполненным достоинства взглядом и добавила:

— Если кто-то из заинтересованных лиц имеет возражения относительно данного решения, то может высказать их в индивидуальном порядке мне лично или директору Дамблдору по его возвращении. Продолжаем трапезу. Приятного всем аппетита!

Какой уж теперь аппетит! Все взгляды снова прикованы к Гарри, зал заполнен гулом активных обсуждений на трех языках.

Гарри вернулся к своей тарелке, но вести себя как ни в чем ни бывало, когда за тобой наблюдают сотни человек, — занятие не из простых. Аппетит у Гарри сразу пропал, и теперь он механически складывал в себя еду, не чувствуя вкуса, и изучал происходящее вокруг.

Снейп с возвышения окидывал колючим взглядом Большой зал, слегка задерживаясь на Гарри и дважды встретившись с ним глазами. Каркаров и мадам Максим оживленно разговаривали — судя по их резким жестам и отрывистым репликам, возражения не просто будут, они постараются устроить скандал, хотя, казалось бы, из-за чего? — и не смотрели на столы учащихся. Зато глаз Грюма бешено вращался, собирая информацию.

Среди когтевранцев Чжоу вполуха слушала свою однокурсницу — кажется, ее звали Мариэттой, — которая что-то увлеченно рассказывала подруге. Судя по радостной улыбке, симпатичная блондинка вспоминала вчерашний бал, не придав значения объявлению. Чжоу посмотрела на гриффиндорский стол и встретилась взглядами с Гарри. Ее глаза были полны презрения и разочарования. Он быстро отвернулся и увидел, как Седрик разглядывает его.

Гарри покрутил головой по сторонам: Малфой, Крэбб и Гойл показывают на него и хищно ржут, как фестралы, Флер стреляет глазами, отвернувшись в сторону, близнецы кивают и подмигивают…

Какая-то игра в гляделки, а не обед! Гарри уткнулся в тарелку, стараясь вести себя непринужденно и собраться с упрямо разбегающимися мыслями.

— Мистер Поттер, зайдите в мой кабинет после обеда, — услышав ненавистный голос за спиной, Гарри чуть не подавился индейкой.

— Да, сэр, — невнятно пробурчал он.

— Чего он к тебе прицепился? Ты же теперь не на его факультете, — возмутился Рон с набитым ртом вслед стремительно удаляющейся фигуре.

— Вот сейчас и узнаю, — Гарри вздохнул и стал вылезать из-за стола. И так аппетита не было, а после подкравшегося сзади Снейпа вообще кусок в горло не полезет.

— Мы будем в библиотеке, — только и успела сказать Гермиона.

* * *

Класс зельеварения встретил его непривычной тишиной. Котлы стояли холодные и накрытые крышками. Из коридора, пустого по случаю каникул, не доносилось ни звука.

Снейп, похоже, добирался до кабинета более коротким путем: когда Гарри пришел, он обнаружил преподавателя за работой. Услышав звук открывающейся двери, профессор положил перо и обжег студента ледяным взглядом.

— Поттер! — он выплюнул фамилию с такой гримасой, будто она обожгла ему горло.

«Уж точно не по головке погладит. Что ему на этот раз не понравилось?» — вздохнул Гарри, подходя поближе.

— Может быть, вы удосужитесь объяснить свое поведение за обедом?

— А что с моим поведением не так? Я что, теперь и поесть спокойно не могу? Или прикажете мне сидеть в подземельях? — череда последних событий дала о себе знать: Гарри уже не мог сдерживать злость и раздражение.

— Будь моя воля, именно так я бы и сделал, — Снейп отчеканивал каждое слово, сверля студента хищно прищуренными глазами. — По крайней мере, в подземельях остался бы без дела ваш великий талант — испортить все, что только можно. Ваше поведение выдает вас с потрохами, вы всем своим видом вызываете вопросы!

— Да у меня самого возникли кое-какие вопросы, — несправедливое обвинение разозлило Гарри. — Может быть, вы знаете, что это за сложная подготовка к Турниру и отдельная комната?

Снейп поднялся из-за стола навстречу ему и повысил голос:

— А как, по-вашему, еще можно объяснить ваше отсутствие в факультетской башне в минувшую ночь и еще несколько следующих?

— Следующих? — оторопел Гарри. — Я ведь остался на Гриффиндоре и сегодня пойду в свое общежитие…

— Мистер Поттер… — с издевательской улыбочкой елейно протянул Снейп, — а кто вам сказал, что вы остаетесь на Гриффиндоре?

Он что, притворяется? Сам же сидел рядом с деканом и все слышал!

— Профессор МакГонагалл… в Большом зале… — непонимающе ответил Гарри.

— Не-е-ет, Поттер, — учитель продолжал так же нежно растягивать слова. — Профессор МакГонагалл сделала объявление для всех, а вам, — выделил он слово, — кто сказал?

Гарри замолчал, переживая второй за сутки отказ от родного факультета. Он не удивился бы, если бы публично врал и не краснел Снейп, но Минерва МакГонагалл — с ее вечно вздернутым подбородком, аккуратно причесанная, строгая, эталон профессорской чести — вот так легко взяла и сказала неправду? Да так, что все вокруг поверили, даже — отчасти — сам Гарри?

А учитель продолжал:

— Вам директор сказал четко: решение Шляпы окончательное, никто его не отменит. Я — ваш декан, — Снейп тяжело сглотнул, будто поборов приступ тошноты, — поэтому должен исполнить некоторые обязанности… Сядьте.

Ознакомить с правилами факультета? Привести в гостиную и оставить там? Провести ритуал инициации? Гарри был готов ко всему. Он опустился за парту напротив профессора.

— Ввиду Турнира замок сейчас полон иностранных гостей, школе достается много внимания от чиновников из Министерства и журналистов. Не успел утихнуть скандал с вашим избранием для участия в Турнире, как возник новый… информационный повод, — брезгливо поморщился он, глядя куда-то поверх головы ученика. — И мы вынуждены как-то объяснить всем беспрецедентный случай. Мы с директором посовещались и решили объявить о переводе официально, в Большом зале в присутствии всех заинтересованных. В газеты должна попасть нужная нам информация, а не измышления Скитер о вашем родстве с Салазаром Слизерином или… еще о чем похуже.

«Тогда почему за обедом не объявили о переводе, а стали врать о какой-то отдельной комнате?» — недоумевал Гарри, но слушал не перебивая.

— На согласование времени встречи уйдет несколько дней. Может быть, неделя. А до тех пор никто ничего не должен знать. И если хоть один из вашей троицы проболтается раньше времени, то угроза престижу школы будет оценена жестко. Вплоть до исключения. И чтобы ваши необычные передвижения не бросались в глаза всему замку, мы объяснили ваше отсутствие в факультетской башне подготовкой к следующему туру.

Гарри удивился столь непродуманной лжи:

— А как же Седрик?

— Что Седрик?

— Седрик Диггори — тоже чемпион. Почему меня прячут, а его нет?

— А Диггори не стал выкаблучиваться и предъявлять бытовой райдер звезды! — рявкнул Снейп.

— Нет, я не согласен! — вскочил на ноги Гарри, дерзко глядя на профессора через стол. — Вы, не спросив моего мнения, выставили меня зазнайкой перед всей школой! Это неправда!

— Нам не нужна правда, Поттер. Нам нужна правдоподобность! Что может быть естественнее, чем непомерные требования Мальчика-Который-Сами-Знаете-Список-Достижений? Итак, со вчерашнего дня вам по легенде выделены отдельные апартаменты для подготовки ко второму туру. Вам ведь действительно нужно готовиться?

— Да… Мне нужно принять ванну. С яйцом.

Что он несет? Почему в присутствии Снейпа ему отказывает связная речь и получается лепет слабоумного?! Принять ванну с яйцом!

Гарри вздохнул и приготовился к словесному избиению. Однако был приятно обманут в ожиданиях:

— Вот и хорошо. Ванна у меня есть, — тихо и, как показалось Гарри, обреченно выдавил преподаватель.

— У вас?..

— Знаете, что самое плохое во временных трудностях? То, что они становятся постоянными. Еще несколько раз, пока все не утрясется, вы будете ночевать там же, где сегодня. А вот об этом уже не должна знать ни единая живая душа. Даже Уизли и Грейнджер.

— Почему?

— Эти двое не умеют держать язык за зубами, и уже завтра по школе поползут мерзкие слухи! — зашипел учитель. — Конечно, ни один здравомыслящий человек не поверит в то, что между мной и вами может стоять что-то, кроме котла с плохо сваренным зельем! Но где здравомыслие и где студенты Хогвартса?

Гарри задохнулся от возмущения, мысленно нарисовав себе перспективы стать героем подобных сплетен. Забавно обнаружить, что есть на свете вопрос, в котором они со Снейпом могут быть полностью солидарны, но вообще-то он спрашивал о другом.

— Почему я буду ночевать у вас? В замке что, других мест не нашлось?

— Уж придется вам сни-зой-ти, — зло выплюнул Снейп, — до моей скромной обители. Это решение директора, приказы руководства не обсуждаются.

Огорошенный такими новостями и не добившийся внятных объяснений от Снейпа, Гарри решил задать свои вопросы директору.

Его не оставляла мысль о несправедливости ситуации: в конце концов, он никогда не показывал себя задавакой, так почему это считается самым правдоподобным! Нет никаких сомнений, что выставить его в таком свете — идея подземного упыря. Вот уж кто ставит себя выше других. Теперь Малфой не упустит шанса подколоть его за «особое положение звезды», а значит, жди новых значков с издевательскими надписями, куда похлеще, чем «Поттер — смердяк». Точно Снейп, он спит и видит, как бы поизощреннее унизить Гарри!

А уж тем более — зачем спать у Снейпа?! Гарри с трудом верил, что идея оставить их наедине на несколько ночей действительно принадлежала директору. Но если это предложил Снейп, то непонятно, зачем ему понадобилось соседство с ненавистным учеником. Что-то здесь нечисто.

Нужно написать обо всем Сириусу! Или не стоит? Ведь он после таких новостей немедленно примчится и сам окажется в опасности — его поймают если не Министерство, то Пожиратели. «Не надо писать, сам разберусь. Дамблдор здесь, Грозный глаз тоже поможет в случае чего», — решил Гарри. Кстати, можно попросить директора, чтобы он разрешил пожить эту неделю у Грюма: вряд ли мракоборец откажет.

С такими мыслями Гарри дошел до его кабинета.

Винтовая лестница была прикрыта равнодушной горгульей, которая никак не отреагировала на долгий перебор названий всех известных Гарри сладостей — как волшебных, так и магловских, и еще доброй сотни блюд, фальшиво напетые песенки, уговоры и мольбы.

Гарри немного потоптался у закрытого прохода и отправился к друзьям, чтобы поделиться новостями.

Когда Снейп подтвердил его принадлежность Слизерину, это расстроило Гарри едва ли не больше, чем ночное распределение. Как будто ему пообещали конфету, а потом выдернули ее из-под носа. Нет, хуже: его будто обокрали. Забрали принадлежавшее по праву.

— Стоять! Поттер, я сказал, стоять! Или ты оглох? — Гарри шел по каменным плитам, бурча себе под нос и сжимая кулаки в бессильной злости, так что даже не заметил, как поравнялся с Грюмом, пока профессор не схватил его за плечо. — По какому поводу наматываем сопли на кулак?

— Ничего я не наматываю. Все в порядке, — вывернулся из его хватки Гарри.

— Парень, меня не проведешь, — магический глаз вертелся как сумасшедший. — Ты опять сцепился с этим белобрысым? Ему что, мало было того раза?

— Малфой здесь ни при чем.

— Ну смотри, я начеку. От старого Грюма ничего не утаить, — изрезанное шрамами лицо скривилось в жутковатой улыбке.

— Профессор, вы не видели, — смутился Гарри, — не видите, случайно, где директор? Он мне очень нужен.

Мракоборец замер, вращая глазом, и вскоре ответил:

— Нет, парень. Похоже, нет его в замке.

— Спасибо!

— Может, я чем-то помогу?

— Нет-нет, это так, не срочно. Я… я потом его найду, — Гарри пошел дальше.

* * *

Рон и Гермиона были в библиотеке, как и обещали.

Гермиона закопалась в груду книг — сразу три лежали перед ней открытыми, еще четыре, ощетинившиеся закладками, ждали в стороне, а на соседнем столе возвышалась стопка нетронутых. Рон сидел рядом со скучающим видом, но при появлении Гарри встрепенулся:

— Ну, давай уже! Что сказал Снейп? Директор вернул тебя обратно?

— Рон поверил, что ты действительно остался на Гриффиндоре, — фыркнула Гермиона. — И считает, что мы пришли сюда напрасно.

— Нет, — вздохнул Гарри. — На самом деле я все-таки на Слизерине.

Рон скорчил такую скорбную мину, будто ему сообщили о смерти Гарри, а не о переводе на другой факультет.

— Как и говорил профессор Дамблдор, решение Распределяющей Шляпы окончательное. И мне придется привыкать к мысли, что я теперь отношусь к Слизерину.

— Тогда зачем вызывал? Что этот говнюк сказал-то? Когда тебя приведут в гадючник и попросят, — скривился Рон, — любить и жаловать?

— Говорит, в конце недели, — отозвался Гарри убитым голосом.

— Зачем так долго тянуть, и где ты будешь находиться все это время? Ночевать, например? — Гермиона неумолимо приближалась к щекотливой теме.

— Ну-у-у, надо всех собрать, объявить, — доводы Снейпа были очень убедительны, произнесенные вкрадчивым баритоном, а сейчас Гарри чувствовал себя крайне глупо. — А я пока побуду там же, в гостевой комнате. Там нормально, все необходимое есть… Уж лучше, чем рядом с этими скользкими типами. Мне эту комнату вроде как предоставили для подготовки к турниру, вы сами слышали.

Гермиона нахмурилась, и Гарри изо всех сил старался не покраснеть под ее пытливым взглядом.

— Хорошая идея! — заметил Рон. — Твое яйцо так воет, что его только в отдельной комнате и открывать, чтобы никто рядом заикой не остался.

— Гарри, все равно мне все это не нравится! Я решила узнать побольше о магии Распределяющей шляпы, — горячо зашептала Гермиона. — Мы должны разобраться, что с ней происходит. Посмотри вот, я сделала для тебя закладки. Хотя, — тяжело вздохнула она, — все авторы перепечатывают приблизительно то же, что есть в «Истории Хогвартса».

Гарри посмотрел на корешки книг: «Великие волшебники от Мерлина до наших дней», «Основатели Хогвартса: факты и легенды», «Классификатор магических предметов», «История магии. Третий курс»…

— Гермиона, а учебник-то зачем? Мы же его прошли!

— Прошли, говоришь? Рон не смог вспомнить о Шляпе ничего, кроме: «Ну-у-у, она принадлежала Годрику Гриффиндору, он ее заколдовал, и она теперь распределяет…»

Рон пристыженно молчал.

— Разве там написано что-то еще? — засомневался Гарри.

Гермиона лишь закатила глаза со вздохом. Гарри взял учебник и открыл на заложенной странице. Быстро нашел в параграфе нужный абзац и пробежал его глазами…

— Гермиона? — Гарри растерянно окликнул подругу.

— Что? — отозвалась девушка. Она уже листала следующий фолиант.

— Но тут действительно больше ничего не написано о Шляпе!

— Гарри! Будь внимательнее, пожалуйста! Читай с начала параграфа! — Гермиона выхватила у него учебник и стала читать вслух. — Жизнь основателей школы «Хогвартс» окутана множеством мифов и преданий. Скудные письменные источники того времени достоверно сообщают следующее…

— Гермиона! — не выдержал Рон. — Да мы здесь состаримся, если будем читать все подряд! Окутана мифами и преданиями — тоже мне, полезная информация!

— Мы не должны упустить ни единой мелочи! — вскипела Гермиона. — Эта фраза ничего не сообщает сама по себе, но напоминает нам, что к другим источникам мы должны относиться максимально внимательно и все оценивать критически! Речь идет не о школьном задании, а о судьбе Гарри! Мы должны найти…

Она осеклась и обернулась к двери, заметив, что Гарри и Рон одновременно посмотрели в ту сторону.

На пороге стоял Малфой — как обычно, обрамленный своими здоровяками.

— Так, так, так. И что мы здесь пытаемся нарыть? — иронично спросил Малфой, поигрывая волшебной палочкой.

— Не твоего ума дело! — огрызнулся Рон.

— Что это? Учебник для третьего курса? Вингардиум Левиоса! — Малфой взмахнул палочкой и поднял «Историю магии», чтобы все увидели. Закладки из нее вылетели, и теперь книга висела в воздухе, нежно шелестя страницами. — Смотрите, они составляют для Уизли упрощенную программу! Не надейтесь, медицина здесь бессильна. Уизли не помогут даже учебники для дошколят!

Блондин ухмылялся с ехидным прищуром, Крэбб и Гойл загоготали.

— Заткнись, Малфой! Какое тебе дело до того, чем мы тут занимаемся? — вскипел Рон, начиная краснеть.

— Мне всегда есть дело, и учителям, я думаю, тоже, — повел бровью Малфой.

— Ах ты, стукач мелкий! — взвился Гарри и дернулся в его сторону.

— Гарри, не трогай его, — Гермиона удержала друга за рукав. — Малфой, что ты хочешь сказать?

— Фу, чем здесь завоняло? А-а-ах, это грязнокровка рот раскрыла, — протянул он с усмешкой.

Гермиона второй рукой поймала Рона и стояла, удерживая обоих друзей:

— Не марайте руки, ребята, он специально провоцирует. Ты все сказал, Малфой? — презрительно спросила она.

Гарри потянулся, чтобы поймать злополучную книгу и вернуть ее на место, но змееныш был быстрее: повинуясь движению его палочки, учебник прочертил в воздухе высокую дугу и звонко шлепнулся на пол где-то в углу.

— Это что такое? — очки мадам Пинс сверкнули из-за стойки. — Кто здесь бросается книгами?

Малфой не стал продолжать препирательства под носом у библиотекаря и удалился, самодовольно ухмыляясь. Крэбб и Гойл последовали за ним, подпирая с боков.

— Интересно, они долго тренировались разворачиваться все втроем, чтобы не нарушить строй? — проворчал им вслед красный, как квоффл, Рон.

— И что это он болтал об учителях? — добавила Гермиона.

— Да не бери в голову, — ответил Рон. — Побежит, как обычно, доносить Снейпу. На факультете подлецов и подлиз декан начисляет баллы за успешную слежку!

Он замолчал на полуслове:

— Извини, Гарри. Я, наверное, не должен теперь так говорить о Слизерине…

— Почему?! — возмутилась Гермиона. — Гарри не имеет никакого отношения к этому факультету! И если Дамблдор не найдет способ образумить сбрендившую шапку, то это сделаю я!

Друзья, сраженные ее напором, уткнулись в книги.

* * *

Ребята просидели в библиотеке до самого вечера. Результаты оказались неутешительны: никаких подробностей о том, как именно была заколдована Шляпа и на чем держалась ее магия, они не нашли.

Гермиона копалась в классификации волшебных предметов и бормотала, выписывая что-то на свиток:

— Значит, ее можно отнести… По редкости — уникальная, по пользе — весьма полезная, по предназначению — хм… бытовая, обучающая или для поддержания магического правопорядка? Отмечу все три… По принципу действия — обладающая разумом (ограниченно — под вопросом), по источнику силы — использует заложенную создателем, пополнение баланса не выявлено… Не выявлено. Ребята!

— Что? — устало отозвался Гарри. Рон только с обреченным видом посмотрел на нее.

— Нам нужна Шляпа. Мы должны исследовать ее сами. Поверить не могу, что никто не пытался изучить ее за эти годы! Даже века! — раздраженная неудачей Гермиона шипела, как соплохвост, готовый ужалить. — Подумаешь — вещь, заколдованная самими Основателями! Ну, распределяет себе, и ладно, пусть в шкафу полежит… Ни одного завалящего реферата о ней!

— Гермиона! Ты в своем уме вообще? — заныл Рон. — Кто разрешит нам лезть к Шляпе со всякими… Кстати, с чем? Как ты собралась ее изучать — уникальную, обладающую разумом и все такое?

— Ну… — замялась Гермиона. — Может быть, для начала поговорить с ней…

Гарри тяжело вздохнул и стал собирать книги:

— Ладно, пойдемте, ужин начинается.

* * *

После ужина, прошедшего в нервозной обстановке, но без происшествий, Гарри, прихватив сумку с самым необходимым, которую вынес ему Рон, — волшебная палочка, мантия-невидимка и карта Мародеров, зубная щетка и пижама, книга «Квиддич сквозь века» и золотое яйцо — встретился с профессором Снейпом возле кабинета зельеварения и последовал за излучающим неприязнь преподавателем.

Ему показалось, что сегодня путь до комнаты был короче и включал меньше поворотов, чем накануне, но он не осмелился лезть с вопросами к профессору, который даже спиной демонстрировал свое недовольство по поводу вынужденного соседства, не говоря уже о взгляде.

Дамблдор в Большом зале не появился. Гарри попытался найти его на карте Мародеров, но не смог: похоже, директора действительно не было в замке. Из головы не шел спор Рона и Гермионы, и Гарри не знал, чью сторону принять. Разговор Снейпа с Каркаровым в саду — тревожный звоночек, но ведь не пожарный колокол. Снейп ничем не подтвердил, что находится на одной стороне с бывшим Пожирателем, так что действительно — мало ли о чем они могли беседовать.

По здравом размышлении Гарри решил, что совместное проживание, пусть и временное, — явно не идея слизеринского декана: он сам ни за что не поступился бы своей комнатой. Вчера у него просто не было других вариантов, а сегодня он исполняет приказ директора: в любом случае, Снейп не станет по доброй воле терпеть рядом с собой ненавистного ученика даже ради того, чтобы убить.

Наконец они пришли: прикосновение к камню, невербальное заклинание над дверью, проступившей из стены (причем из противоположной стены! сомнений у Гарри не осталось), хорошо смазанные петли. Комната обнаружилась та же самая, хотя он был готов ко всему.

Опасения Гарри, связанные с единственным спальным местом, развеялись, когда он вошел. Мебель стояла чуть теснее, в углу появились узкая, на одного рассчитанная деревянная кровать и небольшая тумбочка. Снейп, не говоря ни слова, указал рукой на новшества обстановки.

— Спасибо, — пробормотал Гарри.

Пока Гарри перекладывал в тумбочку свое нехитрое имущество и стелил белье, Снейп удалился в ванную и вернулся оттуда в наглухо застегнутой теплой пижаме в фиолетовую полоску. Теперь он выглядел не устрашающим самодуром и властелином подземелий, от одного взгляда которого язык прилипает к небу, а обычным мужчиной выше среднего роста с отпечатком трудного дня на заросшем короткой щетиной лице, и вызывал не опаску, а всего лишь неловкость от вынужденного близкого соседства с малознакомым человеком.

Гарри понял, что теперь пора и ему совершить вечерние процедуры. Когда он вышел из ванной, преподаватель уже лежал на диване, укрытый одеялом, с книгой в руках.

Гарри скользнул в свою постель и вытянул ноги, не зная, чем ему заняться и как скоро профессор погасит свет.

— Я допоздна читаю, — раздалась первая за вечер фраза, излучающая ледяную ненависть. Если бы дементоры умели говорить, то у них были бы ровно такие голоса.

— Да, тогда я тоже… У меня вот есть… — Гарри суетливо полез в сумку и достал «Квиддич сквозь века». — Но если я усну, то ничего страшного, я могу и при свете, а вы… Делайте все как обычно, я не хочу стеснять вас, — неловко закончил он.

Хмыканье было ему ответом.

Гарри листал книгу и смотрел невидящим взглядом сквозь картинки с летающими спортсменами. Как они станут проводить вечера вдвоем в столь странных обстоятельствах? Что будет более неприличным по отношению к хозяину комнаты: лезть к нему с разговорами или отмалчиваться? И что делать, когда он выключит свет? Гарри не представлял себе, как он будет желать Снейпу доброй ночи, да и не понимал, нужно ли это вообще.

Чтобы избежать щекотливого момента хотя бы сегодня, студент отложил книгу и малодушно притворился спящим, а затем действительно уснул.

Гарри проснулся от бодрого тиканья и удивился, не успев открыть глаза: вечером в комнате точно не было часов, ничто не нарушало гробовую тишину подземелий. Он надел очки и осмотрелся. Горят светильники, вокруг царит все тот же педантичный порядок, диван профессора сложен, самого Снейпа не видно, и из ванной никаких звуков не доносится.

Однако на столе появились два новых предмета: небольшие механические часы, разбудившие Гарри, показывали половину десятого, а торчащий из-под них обрывок пергамента сообщал мелким торопливым почерком:

«Я скоро вернусь. Дверь заперта на заклинание. Завтрак принесут эльфы.»

Ни обращения, ни подписи — за явной избыточностью таковых.

Гарри два раза перечитал записку. Дверь заперта. Эльфы принесут. И как, спрашивается, домовик сможет войти в комнату? Снейп, мерзавец, опять издевается над ним. Он должен решить эту головоломку, иначе упрекам и насмешкам не будет конца, когда профессор вернется и выяснит, что Гарри не сумел добыть себе еды.

«Ну конечно, придет и первым делом заботливо спросит: „Как тебе спалось, позавтракал ли ты?“ — а потом поведет на прогулку, как ответственный гувернер!» — усмехнулся про себя Гарри. Да Снейпу наплевать, даже если он упадет в голодный обморок.

Гарри решил проверить, где сейчас его сосед. Достал из сумки карту Мародеров и ткнул в нее волшебной палочкой:

— Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!

Точка, подписанная как «Северус Снейп», двигалась по коридору первого этажа в противоположную от входа в подземелья сторону. Можно надеяться, что профессор вернется нескоро. А вот попытка Гарри выяснить, где находится он сам, потерпела неудачу: подземелья выглядели по-прежнему, никаких новых помещений он не увидел.

Значит, эта заколдованная комната не нанесена на карту…

Ладно, пусть еда отменяется, но вставать и приводить себя в порядок надо.

Гарри заправил постель и пошел умываться. Попытался пригладить мокрыми руками волосы, но быстро оставил затею сделать из вороньего гнезда подобие гладкой прически. Вернулся в комнату и открыл тумбочку, в которую вечером сложил джемпер и джинсы. Проклятье! Как он не догадался прихватить комплект обычной, а не трансфигурированной одежды! Чары, наложенные Гермионой, прекратили действие, и из тумбочки блестела изумрудным шелком позавчерашняя мантия.

Гарри, несмотря на свои неплохие оценки по трансфигурации, засомневался, что магия, в два счета совершенная Гермионой, дастся ему. Превратить пижаму в штаны и свитер было бы, конечно, проще, чем мантию: форма почти такая же, нужно только чуть-чуть поправить и изменить цвет. Но если заклинание перестанет действовать, то Гарри согласно закону подлости окажется в пижаме у всех на виду в самый неподходящий момент. С этой точки зрения мантия лучше.

Вот был бы Снейп нормальным человеком, которого можно попросить об услуге! Пришел бы и переодел Гарри одним движением волшебной палочки…

Поскольку заняться было нечем, то Гарри решил вернуться к загадке для турнира. Момент сейчас самый подходящий: не открывать же орущее яйцо, когда Снейп рядом. Седрик что-то говорил о ванной старост на пятом этаже, но и здесь неплохо, никто не помешает. И вранье об усердной подготовке, потребовавшей переезда, станет правдой, усмехнулся про себя Гарри.

Парень пошел в ванную, прихватив с собой полотенце, которое вчера было кем-то заботливо вложено в стопку постельного белья на его кровати. «Кем-то»! Наверняка приказали домовым эльфам. Снейп скорее выпьет весь свой запас ядов, чем будет сам готовить простыни для Гарри!

Он открыл краны и заткнул ванну пробкой. Пока вода набиралась, снял пижаму, взял в руки золотое яйцо и приоткрыл его. В тесном помещении вой, многократно отраженный от каменных стен, ударил по ушам так, что Гарри заметался и импульсивным движением засунул горластый кусок золота под струю, бьющую из холодного крана.

Яйцо захлебнулось. Когда вода заглушила крик, то он не просто сделался тише, а превратился во что-то, похожее на… Тихую речь? Песню? Гарри замер и прислушался. Какой же это язык?

Вдруг из крана выскочила в потоке воды и пролетела мимо руки Гарри серебристая струя. От неожиданности он отпрянул и выронил яйцо. Оно плюхнулось в ванну, обрызгав его, и замолчало.

Полупрозрачная фигура заложила крутой вираж под потолком и пролетела сквозь дверь, ведущую в спальню. Гарри наскоро обмотал пояс полотенцем и пошел следом — посмотреть, кто из привидений сумел пробраться в засекреченную комнату. В метре над письменным столом висела, изучая обстановку…

— Миртл! — воскликнул Гарри. — Нельзя же так… Врываться! Я ведь не одет!

— А я зажмурилась! — хихикнула Плакса Миртл. — Я услышала в воде знакомые звуки, и мне стало интересно, кто еще из чемпионов близок к разгадке. Ой, а что это? Я здесь ни разу не была!

— Знакомые звуки? Кто-то уже мыл свое яйцо? — Гарри смутился от невольного каламбура.

— Вы, мальчики, только и думаете, что о своих яйцах! — взвилась Плакса. — Нет бы спросить: как твои дела, Миртл, давно не виделись… Ничего не скажу! Сам разбирайся!

— Ой! Прости, пожалуйста! Конечно, это невежливо с моей стороны… — Гарри надеялся, что его голос звучит не слишком фальшиво. — Но ты понимаешь, у меня сейчас все мысли о турнире, голова совсем не варит, на меня уже и друзья обижаются…

— Хорошо, я тебя прощаю, — жеманно пропела серебристая тень и благосклонно кивнула ему. — И даже готова помочь тебе. Отвечу только на один вопрос!

Гарри оказался перед трудным выбором. Турнир — это, конечно, важно, но на самом деле его беспокоило другое, и с языка сорвалось:

— Ты видела, где сегодня директор? Ведь ты можешь попасть в любую ванную, правда? Директор мог пропустить работу, еду, что угодно… Но он же не может обходиться без…

— За кого ты меня принимаешь! — возмущенно завизжало привидение. — Я что, по-твоему, способна… Шпионить в уборной? Подглядывать, как великий волшебник справляет малую нужду?!

«А сейчас ты что делала?» — заметил Гарри, но мудро оставил реплику при себе, а вслух ответил:

— Прости, я вовсе не имел в виду ничего такого! Я только спросил: может быть, ты случайно встретила его?

— Раз уж обещала, отвечу! Его нет в замке! Со вчерашнего дня! — верещала Миртл, нарезая круги в воздухе вокруг Гарри. — И больше ни слова, я на тебя обиделась! Ты за весь семестр ни разу не пришел навестить меня! Но как только что-то понадобилось, так сразу к Миртл! Миртл, кто мыл яйцо, Миртл, куда директор ходит облегчиться? Да?! — рявкнула она прямо в ухо так громко, что Гарри едва не уронил полотенце.

Привидение улетело в ванную, и оттуда раздался ехидный тоненький смех:

— А с головой у тебя и вправду плохо! Кран забыл закрыть!

Гарри ругался не так часто, как Рон, но сейчас словечки, заимствованные у друга, пришлись как нельзя кстати. Вода давно перелилась через край и стояла на полу. Гарри в замешательстве переступал босыми ногами в огромной луже, прикрывая полотенцем наготу.

Всплыли непрошеные воспоминания.

Когда ему было восемь лет, Дадли открыл в ванной на втором этаже оба крана на максимальный напор и убежал на улицу, а когда вернулся, украдкой от родителей злорадно хихикал под дверью чулана, куда Гарри заперли не только за рассеянность, но и якобы за ложь о том, что воду пустил кузен. Ведь Дадличек гуляет с друзьями, и вообще — он не мог так поступить.

«Невнимательный остолоп! Да быстрее же! Ты не ценишь ничего в нашем доме! Вернон, потолок в гостиной уже мокрый!!! Ты умеешь только тратить наши деньги, мы на тебя даже пособие не получаем! Пошевеливайся, урод! В какую сумму нам встанет ремонт! А какой придет счет за воду?!» — на два голоса распекали его тетя и дядя, пока Гарри ползал по ванной комнате с половой тряпкой и неловко отжимал ее над унитазом слабыми детскими руками.

И это еще Дурсли. Что же устроит ему за потоп Снейп! Куда бросаться первым делом? Начинать борьбу со стихией голышом или надеть пижаму? Чем собирать воду с пола? Никаких тряпок не видно…

Немного пометавшись, он почувствовал возвращение рассудка. Первым делом закрыл краны и вынул пробку из ванны. Быстро натянул пижамные брюки и стал вытирать воду с пола собственным полотенцем, других вариантов он не нашел.

Сейчас ему далеко не восемь, руки стали больше и сильнее, поэтому работа спорилась. Вот так, быстрее, раз-два, собрал — отжал, чтобы к возвращению хозяина не осталось даже признаков потопа. А стоит ли вообще говорить Снейпу о небольшом происшествии, если следов уже не…

— Агуа ремово! — Гарри услышал формулу неизвестного ему заклинания и даже не успел удивиться тому, что и пол, и полотенце в его руках моментально стали сухими, как обернулся и увидел черную фигуру. Снизу она казалась устрашающе огромной.

Юноша встал перед своим преподавателем: голый по пояс, босой, очки запотели, волосы взлохмачены, голова виновато опущена, с закатанных пижамных штанов капает на пол. Снейп молчал и ждал объяснений.

— Простите, сэр… Я не сообразил, что можно… заклинанием. Правда, такого мощного я не знаю, но десяток «экскуро», пожалуй…

Гарри бормотал извинения и готовился к заслуженной дозе яда: мало того, что глупо набедокурил, будто дошкольник, как только остался без присмотра, да еще и начал по-магловски ползать с тряпкой вместо того, чтобы решить проблему соответственно своему статусу волшебника.

— Я не рискнул высушить ваши штаны, чтобы не зацепить заклинанием тело. Человек ведь на восемьдесят процентов состоит из воды, — сказал Снейп неожиданно спокойно.

Гарри молча ждал продолжения.

Учитель подошел к нему и произнес тихо; если бы это был не Снейп, а кто-то другой, можно было сказать — сочувственно:

— А еще вы могли вызвать домовика, по части бытовой магии им нет равных. Тоже не сообразили?

Гарри молча кивнул. Он чувствовал себя крайне неловко: взгляд закутанного в мантию профессора обжигал его нагую грудь и плечи. Руки с полотенцем приподнялись было в защитном жесте, но показать свое смущение оказалось еще более стыдно.

— Увы, детские привычки въедаются намертво, — продолжал преподаватель, то ли обращаясь к студенту, то ли размышляя вслух. — При каждой возможности чистокровные тычут этим в глаза маглорожденным: дескать, кто не рос как волшебник, то никогда не станет волшебником в полной мере.

— Я полукровка, — не к месту вставил Гарри, разглядывая серые плиты под ногами.

— Но выросли ведь у маглов. Сильно вам в тот раз досталось?

Гарри не понял вопроса, и Снейп, не дождавшись ответа, объяснил:

— Вы орудовали тряпкой второпях и испуганно. Как человек, уже переживший подобную оплошность не без потерь.

— Да так, ничего особенного… — неохотно выдавил Гарри. — Неделя в чулане. Могло быть хуже.

— Порка? Лишение еды? Натаскать с реки бочку воды? — тихо спросил преподаватель.

Гарри поднял голову и увидел в глазах Снейпа странное выражение: тот словно разглядывал что-то, не видимое другим. Мелькнула мысль о том, откуда профессору так хорошо знаком ассортимент наказаний, больше похожих на пытки, но зацепиться за нее не дал раздавшийся из ванны вопль. Вода ушла, обнажив злополучное яйцо. Гарри поторопился закрыть его и унести в комнату.

В спальне он высушил заклинанием свои штаны, надел верхнюю часть пижамы и решил не рисковать с самостоятельной трансфигурацией: сегодня явно не его день.

— Сэр, вы не могли бы, — нерешительно обратился он, — превратить мою пижаму в джинсы и свитер?

Снейп, не говоря ни слова, скользнул взглядом по студенту и совершил скупое движение палочкой. Свитер его авторства оказался темно-зеленым, и Гарри проглотил готовый вырваться комментарий о совпадении во вкусах с миссис Уизли.

— Спасибо, — кротко ответил он.

— Домовики принесли завтрак?

Мир определенно сошел с ума. Снейп помогает Гарри одеться и беспокоится о том, сыт ли он? Ни разу за десять минут не зарычал свое коронное «Поттер-р-р!», не унизил его и не стал придираться, хотя поводов Гарри предоставил более чем достаточно?

— Я не знаю, как вызвать их… — снова смутился юноша.

— Я не учел, что за столы студентов еда доставляется без распоряжений, — Гарри почудилось, или в этих словах скрывалось извинение? — Нужно попросить, всего-то.

Гарри сел за письменный стол, отодвинул подальше часы и записку и, запинаясь, произнес в стену перед собой:

— Эм-м-м… Эльфы. Можно мне, пожалуйста… завтрак? Обычный завтрак… который был сегодня у всех?

Снейп сзади то ли фыркнул, то ли хмыкнул, то ли вздохнул. Гарри обернулся: профессор смотрел на него с непонятной смесью чувств. Что-то вроде удивления и одобрения, но по какому поводу?

Возле Гарри с громким хлопком появилась маленькая фигурка, закутанная в наволочку, с подносом в руках. Это был не Добби, а какой-то незнакомый эльф. Интересно, это его постоянное выражение лица или он удивился, увидев студента в преподавательской спальне? Домовик поставил тарелку с запеканкой и стакан с тыквенным соком на стол перед Гарри и подобострастно повернулся к Снейпу:

— Господину профессору принести что-нибудь?

— Кофе, пожалуйста, — отозвался декан.

«Хлоп-хлоп!» — и эльф, мигнув в воздухе, стоял на том же месте, а на столе уже дымилась и источала горьковатый аромат чашка. Еще хлопок — и Гарри с профессором остались наедине.

Снейп принес к столу второй стул (по-магловски, в руках; его палочка покоилась во внутреннем кармане мантии — поневоле обратил внимание Гарри, у которого не шел из головы разговор в ванной) и присел рядом. Отхлебнул кофе:

— Ночь прошла спокойно?

Гарри поперхнулся. Это, конечно, не: «Как спалось?» — но такими темпами до совместной прогулки недалеко!

— Хорошо, спасибо, — ответил он, откашлявшись. — А у вас?

Нервный смешок так и норовил прорваться наружу. Анекдот же! Снейп — добрая нянюшка: бедный мальчик, тебя обижали маглы, выспался ли ты, надень кофточку, покушай…

Страшное подозрение пронзило Гарри, бросив в холодный пот, и дурашливость как рукой сняло. Не выдавая волнения, он спокойно потянулся к своей палочке (как удачно она лежала рядом!), вцепился в нее покрепче и вскочил:

— Инкарцеро максима!

Мужчина дернулся и, расплескав по широкой дуге кофе, полетел вперед вместе со стулом, примотанный к нему веревками плотно, как гусеница в коконе. Встретив пол, он извлек головой глухой звук и завалился на бок.

Воздух в комнате, казалось, зазвенел от молчаливого напряжения. Наконец Снейп зло выдохнул:

— Немедленно прекратите глупые шутки и развяжите меня, Поттер!

У Гарри пересохло во рту. Теперь он не был уверен, какой исход будет страшнее: если его подозрение подтвердится или если перед ним лежит настоящий Северус Снейп, а не загадочная персона, выпившая оборотного зелья.

— Наш первый урок, сэр, — дрожащим голосом выдавил он, нацеливая палочку на связанного профессора. — Какие вопросы вы мне задали?

Снейп (или все же не Снейп?) замолчал. А потом ухмыльнулся:

— После этого вы будете утверждать, что ваше распределение на Слизерин ошибочно? Всего вторые сутки на моем факультете, и такая осторожность! Я спросил про напиток живой смерти, безоар и аконит. А теперь развяжите.

— Можно, я сначала извинюсь, и вы простите меня? — Гарри не мог усмирить губы, расползавшиеся от неловкости в глупой улыбке. Реакция Снейпа была куда удивительнее, чем тот факт, что Гарри удалось обездвижить его.

— Ра-а-аз… — зычно пророкотал краснолицый декан.

— Фините инкантатем! — послушно отозвался ученик, и освобожденный учитель распластался на ковре.

Несколько тяжелых секунд прошли в безмолвии. Наконец Гарри осмелился предложить профессору руку:

— Простите, сэр.

Снейп взялся за его ладонь и поднялся с пола. Потом задержал руку ученика чуть дольше необходимого, превращая жест помощи в рукопожатие, и кивнул ему:

— Десять баллов Слизерину за осторожность. И еще двадцать — за умелую атаку. Добро пожаловать на Слизерин, Поттер.

Гарри решил, что слово «удивляться» он может смело вычеркнуть из лексикона. Как и понятие, им обозначаемое, — из своей жизни.

К счастью, профессор Снейп не стал расспрашивать Гарри о причинах сомнений в его личности, избавив своего новичка от мучительных попыток деликатно выразить мысль: «Что-то вы подозрительно добры ко мне». И, залечив шишку на лбу, больше не возвращался к инциденту. Неужели на Слизерине нападать на собственного декана с проверкой — обычное дело?

Закончив наводить порядок, они договорились, что сегодня проведут день порознь и увидятся за обедом в Большом зале.

Профессор рассказал, как найти в подземельях его комнату. Оказалось, что коридоры зачарованы иллюзиями и запоминать дорогу бесполезно — она всегда разная. Нужно внимательно следить за ответвлениями и выбирать каждое второе направо и каждое третье налево.

— Если свернуть неправильно, то коридоры вскоре приведут к началу лабиринта — это там, где кабинет зельеварения. Так что заблудиться навсегда здесь невозможно. Для того, чтобы вход в лабиринт открылся, потребуется банальное Аперио. О двери комнаты не беспокойтесь: я узнаю о вашем приближении и открою изнутри, — инструктировал он Гарри. — В любой непонятной ситуации…

— … идти сюда! — закончил студент.

— Именно, — кивнул преподаватель.

Гарри вышел из комнаты, пару раз свернул наобум и действительно оказался в знакомом месте.

Странное утро. Снейп ни разу не поддел его и даже рассказал напоследок, сколько «подлинных и полных карт подземелий» отобрал за время работы у смельчаков, которые всю ночь бродили по иллюзиям, благополучно находили в них еще пару измерений и криво малевали в темноте по пергаментам, пытаясь изобразить результаты своих изысканий на плоскости.

Раздумья гораздо неприятнее начались, когда Гарри поднялся на первый этаж. Вскоре он пожалел, что не остался у Снейпа на весь день. Если на его шрам с первого дня просто пялились, а после избрания Кубком ехидные комментарии отпускали только студенты других факультетов, то сейчас против Гарри ополчилась, кажется, вся школа.

«Идет, лендлорд! А на завтраке не был! Остальные трое пришли, и только Поттер… Небось, домовики в комнату приносят… Да он с первого курса выпендривается! Больше всех готовится, надо же!» — студенты в коридорах даже не старались понижать голоса, обсуждая проходящего мимо них четвертого участника Турнира Как Бы Трех Волшебников. Особенно злили укоризненные взгляды гриффиндорцев. Неужели они, знающие Гарри лучше всех, тоже поверили в эту наспех состряпанную ложь?

Под шелестящее эхо «Смотри — Поттер, смотри — Поттер!» он с горящими ушами дошел, наконец, до библиотеки. Если Гермиона решила что-то разузнать, то на полпути не остановится. И действительно, они с Роном сидели там.

На этот раз обошлось без явления Малфоя со свитой. Но зато и без новой информации. Гермиона была близка к отчаянию: как можно подобраться к проблеме, решение которой не описано ни в одной книге?

— Ну, что будем делать? — спросил злой, как горный тролль, Рон.

Гарри неуверенно ответил:

— Мы могли бы пробраться в кабинет директора и взять Шляпу. Но что дальше? Как убедить ее изменить решение?

— Жалко, что нельзя просто спросить самого Годрика! — пробурчал Рон, положив голову на стол и тупо уставившись в стопку книг перед собой. — Скажи, мол, что ты такое сделал со своей шапкой и как с ней договориться…

Гермиона округлила глаза и ахнула:

— Спросить самого Годрика! Гениальная идея!!! Молодец, Рон!

Гарри благодарно улыбнулся: в такой сложной обстановке кто-то еще способен шутить.

— Да ладно, не подкалывай, Рон ведь просто так сказал…

— Неужели вы не поняли! — сияла Гермиона. — Мы действительно можем поговорить с Годриком Гриффиндором! Нам нужно всего лишь найти его портрет!

Ликованию троицы не было предела: вот он, реальный шанс спасти Гарри от ненавистного перевода!

Однако через час пыл ребят поумерился: они не нашли никаких упоминаний о прижизненных изображениях Годрика Гриффиндора. А портрет для того, чтобы сохранить характер и знания хозяина, должен быть именно прижизненным, более того, успеть пообщаться со своим героем. Картины, нарисованные художниками-волшебниками по словесным описаниям, отражали и внешность, и характер довольно приблизительно. И, уж конечно, не могли располагать секретами или подробностями биографии оригинала.

— Странно, что Основатели не озаботились оставить потомкам свои портреты: ведь так они могли бы даже после смерти руководить школой… — рассуждала Гермиона.

— Тогда они лучше остались бы привидениями, — возразил Рон. — Ведь портреты ходят только по рамам, а привидения могут летать где угодно. Идеальный директор в четырех лицах: может проходить сквозь стены, находиться в нескольких местах одновременно, круглосуточно работать, не нуждается в отдыхе и пище, да еще и смерть не страшна!

— Кстати, о директорах. Вы не видели Дамблдора? — спросил Гарри и, получив отрицательный ответ, вздохнул: — И это мне тоже очень не нравится…

— Кстати, об отдыхе и пище. Пойдемте, пора обедать. А подумать мы можем по пути, — предложил Рон.

У Гарри потяжелело на душе, когда он представил себе, как снова сделается мишенью для взглядов, шуток и издевок. Может быть, малодушно спрятаться в спальне Снейпа и попросить обед туда? Нет, они же договорились — в Большом зале. Наверняка профессор уже покинул подземелье.

— Каникулы на дворе, а они торчат в библиотеке, будто заняться нечем, — проворчала библиотекарь, принимая книги обратно.

Эх, мадам Пинс, нам бы ваши проблемы…

* * *

Когда ребята, составив за обедом план ближайших действий, шли из Большого зала, их догнал окрик: «Поттер!»

Грюм хромал к ним, выстукивая деревянной ногой быстрый марш по каменным плитам. Рон и Гермиона, встретив красноречивый взгляд профессора, отошли в сторону, чтобы дать ему поговорить с Гарри наедине.

— Поттер! — грубо зашептал Грюм. — Директор просил меня присмотреть за тобой, пока его нет в замке. Значит, в нашей нынешней ситуации вот что важно…

— Вы знаете?! — вырвался у Гарри радостный выдох. Наконец-то нашелся тот, кто может ему помочь!

Грюм лишь хищно ухмыльнулся и продолжил, проигнорировав вопрос:

— Тебе разве не сказали, что ты не должен вызывать подозрений? А ты не появляешься в замке почти полдня, и что все должны подумать, а? Что тебя прячут? — Оба его глаза остановились на месте и теперь сверлили Гарри.

Теперь ему предстояло как-то рассказать о прошедшем утре, не упомянув потоп, чтобы не выглядеть глупым ребенком в глазах второго преподавателя.

«Интересно, а мысли он тоже видит насквозь?» — забеспокоился Гарри и стал оправдываться, отводя глаза: он не мог выйти из комнаты, потому что остался запертым снаружи… Ну почему в очевидное вранье все верят сразу же, а стоит начать рассказывать правду (почти всю правду! за исключением одной детали!), как подозрениям нет числа.

— Странно, уж запирать-то тебя не следовало, — нахмурился мракоборец. — Ты ничего не скрываешь, парень? Смотри на меня и не вздумай врать.

— Все так и было! Рано утром профес-с-с… — Гарри не успел произнести имя. От прямого взгляда Грюма его замутило, возникло ощущение, что он втягивается сквозь зрачок волшебного глаза прямо в голову мракоборца и почему-то обнаруживает внутри холодный каменный пол.

* * *

«Все в порядке… перенапрягся… не скрывает… обычный обморок… жизни и здоровью чемпиона ничего… а Скитер пусть пойдет… да, мы переместили… всего лишь обследование…» — доносились до Гарри обрывки фраз.

Он открыл глаза и обнаружил себя на койке в больничном крыле. Его сильно мутило, стены плыли то влево, то вправо, эхо грубого голоса, повторяющее: «Не вздумай врать», — гулко отдавалось в голове. Гарри будто продолжал падать и только по смазанной картинке понимал, где верх и где низ.

— Профессор МакГонагалл! — раздался из коридора через открытую дверь до боли знакомый строгий голос. — Позвольте мне лично убедиться, что мистер Поттер в порядке!

— Северус! — задохнулась от возмущения декан Гриффиндора. — Откуда столь пристальное внимание к студенту моего факультета? По-вашему, я недостаточно компетентна, чтобы разрешить эту ситуацию?

Вот дела! Она что, действительно не знает о переводе? Тогда понятно, почему вчера так уверенно вещала перед всей школой.

— Простите, — парировал Снейп, — но это не только ваш студент, но и участник Турнира. Вот-вот прибудут Бэгмен и Крауч, Каркаров уже поднял шумиху. Лучше будет, если мы ответим на их вопросы вместе. А для этого мне нужно самому знать все детали.

Войдя и увидев Гарри на белых больничных простынях, он зарычал:

— Что еще за фокусы! Чего вы вдруг оседаете на пол без чувств? Слишком туго затянули сегодня корсет, мисс Поттер?! Нюхательные соли вам уже поднесли?

Гарри попытался закрепить черное пятно перед глазами в одном месте, чтобы оно не плавало, и в то же время понять, за что на этот раз на него наорали. И то, и другое получалось не ахти. Снейп, убедившись, что дверь за ним закрыта, склонился над кроватью и зашептал скороговоркой:

— Давайте по порядку! Что было прямо перед обмороком?

— Я говорил. С профессором Грюмом… — затуманенный разум Гарри с трудом выдавал информацию, еще не ответив на предыдущий вопрос: что творится со Снейпом, злится ли он на самом деле, и если да, то за что именно. — Он спрашивал… Что было утром, — Гарри тяжело сглотнул.

— Посмотрите-ка сюда, — буравящий взгляд поднял в животе новый рвотный позыв. И когда содержимое желудка уже подступало к горлу, Снейп отвел глаза. Судя по улыбке одним уголком рта, он остался доволен увиденным. — Все сработало как надо.

Гарри мог только откинуться на подушку и тяжело дышать через рот.

— Приятно работать с юными умами: все мысли как на ладони, — снизошел до комментария декан. — Так легко подделать воспоминания.

Правда, ясности от этих слов прибавилось немного. Очевидно лишь то, что Снейп поковырялся в памяти Гарри, даже не потрудившись сказать об этом ему самому. Но не мог же профессор подозревать, что кто-то по-настоящему нападет на Гарри прямо в замке! Разве что…

— Сэр, — слабым голосом попросил Гарри, наблюдая за вальсирующим потолком, — вы не могли бы устраивать магические дуэли с профессором Грюмом не на территории моей головы? Пожалуйста, — вежливо добавил он. — Я не вижу ничего смешного в том, чтобы использовать меня в качестве тренажера…

Профессор, оставив просьбу без ответа, встал и вышел, плотно закрыв за собой дверь, так что до ушей Гарри перестало доноситься происходящее в коридоре. «Я обдумаю это, когда чуть отдохну», — предложило компромисс угасающее сознание. То ли Гарри слышал сквозь забытье споры возле его кровати, то ли они только почудились, и как долго это длилось — он не знал.

— Поттер! Поттер! — настойчиво раздавалась над ухом фамилия.

Снова Снейп. Что ему на этот раз?

— М-м-м? — Гарри подал знак, что очнулся, но еще слишком слаб, чтобы открыть глаза. Будь здесь Рон и Гермиона, другое дело. А если есть возможность не разговаривать с упырем из подземелий, то жалко упустить ее. Он ожидал, что Гарри будет прыгать до потолка, оценив розыгрыш? Пусть на себе упражнялся бы, ублюдок.

— Поттер, откройте глаза.

— М-м, — промычал Гарри короткое отрицание. Ведь ему действительно плохо, но никто не проверит, насколько плохо. Кстати, не воспользоваться ли возможностью провести эту напряженную неделю в больничном крыле? Уж лучше прием горьких зелий и тоскливое ничегонеделание, чем…

— Поттер! Симулянт из вас такой же посредственный, как зельевар. Посмотрите на меня, — и откуда он только знает, что Гарри полегчало?

Гарри открыл глаза — действительно, стены стояли на местах, а нависающая над ним гигантская летучая мышь не расплывалась. Голос, уже не искаженный эхом в голове, отрывисто приказал:

— Поднимайтесь. В камин.

— Меня переводят в Мунго? — простонал «страдалец». — Я не хочу, пусть мадам Помфри сама…

— Прекратить концерт, заявки на бис не было. Вы можете держаться на ногах и внятно говорить. Большего сейчас не требуется.

* * *

— Плохое самочувствие в таких обстоятельствах — это нормально, скоро пройдет, — объяснил профессор Снейп студенту после того, как вышел из камина вторым, обнаружил Гарри едва отползшим, лежащим на ковре и борющимся с тошнотой и перенес его на кровать. — Неизвестно, сколько у этого параноика магических погремушек, позволяющих вламываться куда угодно, во всех смыслах.

— Не надо называть так профессора Грюма, — попытался заступиться студент. — Он хороший учитель! И крутой мракоборец.

— Это как-то отменяет тот факт, что он параноик?

— Нет, — вынужден был согласиться Гарри. — Сэр, когда я смогу выйти отсюда? Рон и Гермиона ведь не знают, где я.

— Им что-то угрожает?

— Им — нет… — не говорить же как есть: «Это мне грозит остаться на Слизерине до самого выпуска!»

— Значит, обойдутся один день без вас.

— То есть завтра можно?

— Посмотрим. Отдыхайте. Если будет тошнить, не бегайте никуда. Когда все закончится, позовете домовика, — и Снейп залез в камин и бросил под ноги горсть летучего пороха, крикнув: — Больничное крыло!

Гарри представил себе, как Добби или его сородич подтирают неприятную субстанцию, и решил: ни за что! Добежит, не развалится. Это для Снейпа унижать и использовать более слабых — в порядке вещей.

Легко сказать — отдыхайте. А чем заняться одному в чужой комнате? У Гарри всех развлечений — золотое яйцо да «Квиддич сквозь века». Сочтя головокружение достаточно уважительной причиной, чтобы не возвращаться к заданию для турнира, Гарри открыл книгу.

Вскоре от всех симптомов осталась только легкая тошнота, а затем прошла и она. Молодой организм немедленно запустил программу восполнения ресурсов и потребовал еды так настойчиво, что Гарри выскочил из постели, сел за стол как был, в трусах — одежду, кроме помятой бальной мантии, он не нашел: она осталась в больничном крыле — и попросил:

— Мяса, пожалуйста, и побольше!

Гарри казалось, он не ел по меньшей мере два дня. Проглоченные куски моментально растворялись в желудке, не оставляя чувства сытости.

Когда он вгрызался в отбивную, наколов ее целиком на вилку, — ко второй добавке Гарри осмелел и уточнил, что хочет большой кусок говядины с кровью, — камин вспыхнул зеленым и явил картину: «Дорогие гости, а вот и хозяева!»

Снейп шагнул в комнату и критическим взглядом окинул обстановку:

— Поттер, настанет ли тот светлый день, когда я приду к себе и не испытаю счастья узреть вас полуголым?

Гарри переполнило возмущение. Вот урод! Сам довел своими шуточками до лазарета, сам утащил его оттуда, не дав даже одеться, а теперь еще и чем-то недоволен?

— Когда уступите это удовольствие Малфою, — пробурчал он.

— А до тех пор моя комната остается нудистским пространством? — поморщился декан.

— Ага. Присоединяйтесь, — огрызнулся Гарри, не дождавшийся извинений, и вцепился зубами в мясо.

Не иначе как утром Снейп опробовал на себе новое экспериментальное зелье доброты. Рано Гарри понадеялся, что он обращается со слизеринцами по-человечески и теперь это распространилось на новичка.

Профессор сжимал в руках волшебную палочку и смотрел на подопечного так, будто примерял, каким из Непростительных его угостить, а потом вспомнил о судьбе предыдущего педагога с Авадой и решил не рисковать.

Не говоря ни слова, Снейп ушел в ванную комнату, а через минуту вышел и положил на кровать Гарри очередные джинсы и кофту, на этот раз бордовую. Гарри не стал спрашивать, из чего они трансфигурированы, и послушно натянул на себя.

Обошлось без благодарностей и извинений с обеих сторон.

* * *

Вечером они лежали одетые на застеленных кроватях, каждый со своей книгой.

Гарри отложил «Квиддич сквозь века» и громко зевнул.

— Скучно, — ответил он на вопросительный взлет брови преподавателя.

— Так почитайте другую книгу.

— Я взял с собой только одну…

— Уважаемые туристы, посмотрите налево… — ехидно пропел Снейп.

Гарри понял, что он намекает на свой стеллаж.

— Можно?

— Повернуть голову? Так уж и быть, разрешаю.

Гарри не обиделся, невинная шутка развеселила его.

— Я имел в виду — ваши книги? Вы же не предлагали…

— Дорогой мистер Поттер, я официально предлагаю вам воспользоваться моей скромной рабочей библиотекой и выражаю робкую надежду, что она удовлетворит ваш изысканный вкус, — благосклонно кивнул профессор.

— О, благодарю вас за гостеприимство, сэр, и прошу не беспокоиться о моих предпочтениях, они весьма широки, — Гарри не остался в долгу и, поскольку уже встал с кровати, то смог даже церемонно поклониться в ответ.

А когда разогнулся… Мерлинова борода, что это?! Снейп… улыбается? Если его колкости парировать, то на это он реагирует спокойнее, чем на обиды?

Улыбнувшись в ответ, Гарри подошел к полкам. Э-э-э… Он действительно читал разные книги, чего, похоже, не скажешь о хозяине комнаты. Учебники по зельеварению за все семь курсов, методические рекомендации преподавателю. «Зельеделие, а не зельеварение: к вопросу о термической обработке», «В помощь колдомедику: лекарственные растения и препараты из них»… И так далее. Ничего. Кроме. Зелий.

— Неужели вы и в нерабочее время читаете только о зельях? — вырвалось у него.

— Поттер, это — мое служебное жилье. И литература для работы, — сухо ответил учитель.

Гарри хотел спросить, где же он хранит остальные книги, но счел вопрос слишком личным.

— А что здесь… Сгодится в качестве интересного вечернего чтения?

Снейп прищурился:

— Освободите обзор… Пожалуй… Третья сверху полка, слева. Тонкий красный корешок.

Гарри выудил названную книгу и посмотрел на обложку. Прочитал вслух:

— «Взорванный котел, или Избежать отработки. Обычные ошибки при изготовлении стандартных зелий из школьного курса». Спасибо, — без энтузиазма выдавил он и отправился с книгой к кровати.

Через десять минут он улыбнулся, еще через пять — усмехнулся вслух, а спустя полчаса хохотал в голос:

— Извините, профессор! Но здесь, кажется, нет ни одной ошибки, которой не произошло бы на наших уроках!

Книга была написана захватывающе, легким языком. Автор остроумно объяснял, каким образом сущие мелочи, например, температура ингредиентов, степень просушки трав или размер кусочков сказываются на качестве готового зелья. Или становятся причиной никогда не довести оное до готовности.

— Круто! — невольно выпалил вслух Гарри, узнав, что основное действующее вещество стебля ведьминого глаза находится между жесткими волокнами, а сок внутри самих жилок является антидотом к нему, посему волокна надо разделять как можно тщательнее, не повреждая их.

— Рад, что вам понравилось, — сухо ответил Снейп. Но если он и был рад, то на голосе это никак не сказалось.

— Жаль, книга тонкая, уже дочитываю. А еще что-то этого автора у вас есть?

— Остальные работы этого автора пребывают в рукописях, но если вы возьмете на себя труд разобрать материалы…

Гарри, пораженный догадкой, посмотрел на издательские данные.

Снейп С.Т., 1990, издательство «Флориш и Блоттс. Магическая учебная литература». Рекомендовано для внеклассного чтения ученикам среднего школьного возраста.

Гарри припомнил данное самому себе обещание забыть, что такое удивление. Да, зельевар умеет быть и таким — легко и интересно рассказывающим о своем предмете, а не только «откройте страницу триста девяносто четыре» и «противоядия будете испытывать на себе». Что же, возьмем на заметку. Чему тут удивляться, действительно. Добрый остроумный Снейп. Бывает.

— Разобрать рукописи? С удовольствием, — улыбнулся Гарри.

Возможно, отношения с писателем Северусом Снейпом сложатся лучше, чем с его тезкой-учителем.

Утром Гарри вышел из комнаты один и отправился на завтрак. Снейп от еды отказался, лишь сонным голосом взял с Гарри обещание без приключений добраться до Большого зала и обратно, и продолжил дремать. Гарри, уснувший первым отнюдь не рано, не знал, до которого часа он читал.

Едва выйдя из скрытой части подземелий, возле кабинета зельеварения Гарри наткнулся на Малфоя.

— О, кого я вижу! Какая нужда заставила нашу знаменитость в столь ранний час покинуть свои роскошные апартаменты с персональными домовыми эльфами? — поддел его слизеринец.

— Закрой пасть, горностай белобрысый… — вяло огрызнулся Гарри. Скорее бы поесть и вернуться в комнату досыпать.

— Поттер, ты чего такой наглый стал? Раз участвуешь в турнире, то теперь самый крутой, да?

— Что ты прицепился с этим турниром? Завидуй молча, крысеныш. Ты сам как оказался здесь один? Я думал, ты своих горилл приклеиваешь по бокам, чтобы не заблудились. Или степлером одежду скрепляешь?

Гарри заметил, что стал перенимать у своего невольного гувернера полезные умения: язвительные слова будто сами слетели с языка.

На бледной коже Драко румянец проступил моментально:

— А ты чего постоянно таскаешься с рыжим нищебродом и всезнайкой? Тройничок? Вы как, одновременно или по очереди…

На глаза Гарри упала пелена злости. Он выхватил палочку из рукава свитера и направил ее на Малфоя, тот, не закончив фразы, ответил тем же. Они стояли, нацелившись друг на друга и сопя от злости, когда от кабинета зелий донесся окрик:

— Поттер! Малфой!

Снейп?!

Они обернулись одновременно. Профессор, одетый в застегнутый на все бесчисленные пуговицы сюртук и мантию, стоял на пороге класса, будто уже давно чем-то занят в лаборатории, а не оставался пять минут тому назад в постели, озвучив планы не покидать комнату до обеда…

— Доброе утро, профессор! А я как раз шел к вам! — фальшиво заулыбался Малфой, убирая палочку.

Гарри молча таращился на Снейпа, пытаясь понять, как ему это удалось.

— Минус десять баллов со Слизерина.

— Почему только со Слизерина?! — возмутился Малфой. — Он первый начал, я защищался!

И тут Гарри понял, какого дурака свалял. А если бы их застал другой преподаватель или Филч? Как повели бы себя факультетские часы с камнями, если бы с Гарри попытались снять баллы? Ведь Полной даме откуда-то стало известно то, что он теперь не на Гриффиндоре! Наверняка счетчики камней тоже заколдованы. А если бы его отвели к МакГонагалл, которая, как выяснилось, ничего не знает?

— Поттер, ступайте куда шли. Малфой, останьтесь, чтобы дать объяснения, — от тяжелого взгляда Снейпа Гарри хотел провалиться сквозь пол как никогда ранее, даже на первом уроке зельеварения. Впервые при взыскании ему было так стыдно за содеянную глупость.

Он дождался Рона и Гермиону в коридоре, чтобы не входить в Большой зал одному.

— Гарри, на тебе лица нет! Ты сегодня спал вообще?! Что случилось? — затараторила Гермиона вместо приветствия, едва увидев его.

— Еще громче крикни, не все заметили! — тихо прошипел в ответ Гарри.

Гермиона поджала губы, шумно выдохнула и быстро застучала каблуками в сторону зала.

— Зря ты это, Гарри. Она же хотела как лучше… — пробормотал Рон и побежал догонять подругу.

Гарри остался в коридоре. Со всех сторон его толкали студенты, торопившиеся на завтрак. Отличное утро! За каких-то десять минут: доверие Снейпа обманул, с Малфоем сцепился, с друзьями поссорился. Впереди второй тур испытаний, а загадка яйца так и не раскрыта. Через несколько дней он окажется заперт на ночь в комнатах Слизерина, а потом впервые пройдет по школе в зеленом галстуке! Будто мало все пялились на его шрам, теперь еще и это! Да чтоб эта дурацкая шапка сама себя съела!

Всяческое желание идти в Большой зал и через силу засовывать в себя завтрак под прицелом сотни взглядов пропало.

* * *

Гарри сидел в библиотеке, бездумно листая подшивки «Ежедневного пророка». Он не знал, как теперь, после утреннего инцидента, показаться на глаза Снейпу, потому выбрал максимально тихое и безопасное место — а во время каникул в библиотеке не было ни души — где можно спокойно обдумать дальнейшие действия. Гарри пожалел, что не взял мантию-невидимку, чтобы пробраться в Запретную секцию и разузнать о портретах Годрика Гриффиндора. Впрочем, он все равно не сориентируется в длинных рядах полок с тысячами томов, тут нужна Гермиона, так что мантия не помогла бы.

При мысли о Гермионе Гарри снова уколол стыд: он поступил по-свински, сорвав на ней злость после встречи с Малфоем, и должен пойти извиниться, но где их с Роном сейчас искать? Они или сидят в гриффиндорской гостиной, и тогда Гарри, посылая за ними кого-то из младшекурсников, может попасться на глаза кому не надо, или гуляют во дворе, но бегать там без плаща — не меньший риск разоблачения, а ведь он сейчас должен быть максимально незаметным и вести себя как ни в чем ни бывало.

Гарри не смог сдержать тяжелый вздох: попробуй оставаться непринужденным, когда рядом нет ни друзей, ни директора, профессор МакГонагалл ничего не знает, а Снейп сначала унизит и отчитает, потом со словами: «Я убедился, что вам нельзя доверять, мистер Поттер», — запрет в комнате до конца недели и отрежет те хлипкие пути к спасению, которые есть.

Неожиданно в библиотеку влетела сова, заложила крутой вираж под высокими каменными сводами и, бросив прямо на раскрытую газету конверт и каплю помета, сразу же устремилась обратно, хлопая крыльями.

Знакомый по вчерашней записке мелкий угловатый почерк то ли просил, то ли приказывал: «Придите в мой класс. Сейчас».

И — это уже можно считать традицией? — ни адресата, ни подписи.

Гарри сложил газеты и отправился за головомойкой.

* * *

Стол профессора был завален кипами каких-то книг и свитков. На некоторых из них расплывались неряшливые разноцветные пятна. Снейп стоял напротив открытого шкафа со стеклянными дверцами, взмахивал палочкой и приговаривал:

— Акцио, лабораторный журнал за октябрь девяносто первого, — шелестя исписанными мелким почерком страницами, к нему полетел заляпанная книга. — Акцио, ежедневник за октябрь девяносто первого… Акцио, ведомости оценок за октябрь девяносто первого…

Названные предметы вырывались на свободу, роняли из шкафа другие вещи и подлетали к преподавателю, который ловил их незанятой рукой.

— Держите, — сказал он подошедшему ученику и сгрузил на него пахнущие пылью и зельями бумаги. — Ваш завтрак затянулся.

Да что с ним такое? Неужели он не станет размазывать Гарри ехидными замечаниями по поводу утреннего инцидента, пока вдоволь не насытится его бессильной злостью и обидой?

— Я был в библиотеке, — сноровка Гарри в области полуправд и недоговорок стремительно росла.

— Мы о чем условились? До Большого зала и обратно, — ответил не глядя на него Снейп. — Акцио, рапорты о происшествиях за октябрь девяносто первого!

Из шкафа выскочило десятка три свитков, шурша и разворачиваясь на лету. Гарри успел поймать два из них, а остальные принялся поднимать с пола.

— Хорошая реакция, — ровным голосом отметил Снейп. Как если бы говорил: «Сегодня дождь» или «Запишите домашнее задание».

Гарри понял, что на фоне обычно ворчливых интонаций декана нейтральный тон можно считать похвалой.

— Спасибо. Это у меня еще вторая рука занята. Я же ловец, — он улыбнулся, подняв голову, и Снейп дернул ноздрями так брезгливо, как будто Гарри признался в заразной кожной болезни.

— Итак, перед вами лабораторные журналы, рапорты о происшествиях, акты о несчастных случаях со студентами. На их основе я планирую написать продолжение «Взорванного котла». Ваша задача…

Через полчаса Гарри загромоздил стопками и ворохами бумаг четыре передние парты и намеревался уже развернуть свиток со своими заметками на пятой. Котлы пришлось убрать, чтобы не мешали.

Снейп вышел из кладовой, куда уходил с комментарием: «Не могу же я бездельничать, когда человек рядом работает. Разберу запасы ингредиентов, выброшу испорченные…» Теперь его мантия была усыпана каким-то коричневым порошком, а обычный горько-пряный запах, исходящий от нее, стал более резким.

Профессор обтер руки:

— Как успехи?

— Если бы я не был знаком с автором этих заметок, то подумал бы, что он страдает тяжелой формой графомании и стремится оставить в веках каждый свой чих, — мрачно пошутил Гарри.

— Или подчиняется должностным инструкциям, обязывающим его составлять кипу бумаг по каждому чиху каждого из корнуэльских пикси, которые по недоразумению считаются студентами, — парировал преподаватель.

Гарри представил себя на месте учителя, которому одно неловкое движение ученика сулит кучу нудной бумажной работы. Он бы не просто шипел и запугивал, а наложил бы на каждого Силенцио при входе и охаживал Петрификусами за попытки заглянуть в чужой котел. А Невиллу поставил бы на первом уроке «удовлетворительно» за курс в обмен на Непреложный Обет не переступать порог класса. Хочешь разобраться в конфликте — выслушай обе стороны. И теперь, глядя на груду исписанных мелким почерком журналов и свитков, Гарри в полной мере оценил аргументы учителей в борьбе за школьную дисциплину.

— Я решил свести всю информацию вот в такую таблицу, посмотрите, — предложил Гарри и развернул свиток, приглашая преподавателя взглянуть. — Дата, приготовляемое зелье, ошибка, последствия, примечания. Думаю, этих граф достаточно.

Снейп подошел к нему вплотную и заглянул в пергамент через плечо:

— Фамилия?

— Ширины не хватит, — нашелся Гарри.

— Курс? — профессор протянул из-за его спины руку, чтобы расправить угол свитка, и Гарри, плечо которого обняли складки огромной черной мантии, а мужская рука оказалась меньше чем в дюйме от его бледных похолодевших пальцев, оцепенел от такой непривычной близости.

— М-м-можно… Да, курс… — выдавил он из моментально пересохшего горла.

— То есть для курса ширины свитка хватает? — нависающий над его ухом профессор говорил тихо, почти шепотом, отчего у Гарри по спине пробежали мурашки.

— Всего лишь… одна цифра, — он с трудом следил за темой разговора.

— Тогда и буква Л войдет. Вот здесь отчертите узкую графу, — Снейп, не отпуская пергамент, потянулся к нему второй рукой и провел длинным изящным пальцем по краю свитка. В таком положении, запертый в тесной клетке рук слизеринского декана, Гарри особенно остро ощущал свою худосочность. Горло перехватил спазм.

— Буква Л? Почему Л? — он заставил себя ответить спокойно, хотя сердце сжалось от двойственности ощущений.

— В девяносто первом у меня был только один плодотворный соавтор, — голос над правым ухом беззлобно улыбнулся.

Гарри заподозрил, что Снейп специально подзуживал и запугивал Невилла ради материала для книги, но сразу же отбросил эту мысль.

— Хорошо, я сделаю… графу… — Волосы декана щекотали висок, на удивление это было приятно, но в еще большей степени неловким. Чтобы как-то изменить положение, Гарри потянул пергамент вниз. Снейп выпустил его, размыкая кольцо рук, и отошел к столу с разложенными бумагами.

Гарри обуревали противоречивые эмоции. Профессор в последние дни открылся ему с новой стороны, и теперь он с уверенностью мог сказать, что Снейп не способен на тихую подлость. Хамить и нападать открыто — сколько угодно, но пакостить тайком не станет.

* * *

Домовиков с обедом позвали прямо в кабинет, не стали уходить даже в комнату, а после еды вернулись каждый к своему занятию.

Сначала Гарри подолгу разбирал почерк преподавателя и не сразу понимал, что «земля для проверки орфографии» — это «зелье для проявки фотографий», а «бедро портного» — «бодроперцового». Потом постепенно привык, и процесс ощутимо ускорился. Снейп тем временем звенел банками и гремел горшками в хранилище.

К вечеру ворох бумаг стал казаться бесконечным. Все усилия Гарри перенести информацию из разрозненных источников в единую таблицу уходили как вода в песок, количество бумаг не изменялось. Почему он вчера решил, что должен будет всего лишь аккуратно переписать готовую рукопись новой интересной книги?

Он все чаще ошибался, записывая информацию не в ту графу, и делал передышки.

В одном из таких перерывов, когда к нему присоединился Снейп, Гарри зло буркнул:

— Я как будто отработал наказания за год вперед. Ну что нам стоило тогда, на первом курсе, не драться прямо над котлами? Сейчас меньше писанины было бы!

— Ее было бы меньше, если бы студенты давали себе труд задуматься о том, с какой целью введена техника безопасности, — ответил ему не менее усталый и раздраженный профессор. — Впрочем, для того, чтобы обзавестись привычкой задумываться, надо интересоваться хоть чем-то, кроме танцулек, вонючих бомбочек и погони за мячами верхом на метелках!

— Квиддич — это великий спорт! — поспешил возразить Гарри.

Снейп только фыркнул в ответ.

— В нем каждый может проявить свои таланты! Независимо от возраста и физической силы! — да что он, действительно не понимает?! — История квиддича насчитывает уже сотни лет! И думать там очень даже нужно!

— О том, как не упасть с метлы? — поддел его преподаватель.

— Да хотя бы! — не сдавал позиций Гарри. — Квиддич — это спорт для быстрых, умных и решительных! Мой отец был лучшим игроком в команде факультета!

— И это не довело его до добра.

Гарри вскочил, задыхаясь от обиды. Вспомнился рассказ Сириуса о том, как Снейп не смог примириться с долгом жизни перед Джеймсом.

— Не смейте так говорить о моем отце после того, что он сделал для вас! Вы не имеете права! Когда шла война, он не отсиживался в защищенной школе! — выкрикнул Гарри и решительно зашагал прочь из кабинета.

— Поттер! Стоять! Я не отпускал вас! — догнал его окрик.

— Да пошел ты… — буркнул себе под нос Гарри. Судя по последствиям, эти слова прозвучали слишком громко, и Снейп услышал их.

— Поттер!!! — встряхнул подземелье раскатистый рев.

— Сейчас не урок и вы мне не преподаватель! Захочу — и уйду! Вы не можете запретить!

— Могу. И запрещаю. Коллопортус! — угрожающе прошипел Снейп запирающее заклинание.

Гарри поднял руку с палочкой, чтобы отпереть дверь, но вальяжное «Экспеллиармус!» преподавателя лишило его этой возможности. Снейп надвигался на него, держа в каждой руке по волшебной палочке и наставив одну из них на Гарри.

— Вы не посмеете применить заклинание к ученику! — выкрикнул Гарри, стараясь придать голосу побольше уверенности, каковой на самом деле не испытывал.

— Почему же, — тихо ответил Снейп, медленно придвигаясь вплотную к Гарри и оттесняя его к стене. — Я ведь сейчас не преподаватель, вы сами сказали…

Гарри молчал и упрямо смотрел в грудь Снейпа — не дождется, чтобы ему униженно заглядывали снизу в глаза. Затылок студента упирался в холодный камень.

Гарри дернулся к двери: стучать кулаками, звать на помощь! Что угодно, лишь бы выйти отсюда!

— Петрификус Тоталус! — моментально среагировал Снейп. Подошел к нему еще ближе, почти уперся носом в лицо и зашипел: — А теперь ты выслушаешь меня, маленький самоуверенный болван, и не выйдешь из этого кабинета, пока до твоих цыплячьих мозгов не дойдет все, что я скажу…

Гарри, прикованный к месту — ни шевельнуться, ни слово вымолвить, — слышал его голос будто сквозь вату. Перед глазами нависало перекошенное от злости лицо.

— Я надеялся, что хотя бы после полетов вокруг драконихи ты сделал минимальные выводы, — скорее продышал, чем сказал вслух Снейп. — Но напрасно: нашему мальчику плевать на усилия всех, кто пытается прикрыть Золотую задницу! Думаешь, тот, кто подбросил твое имя в Кубок огня, просто хочет стяжать тебе еще немного славы? Не все современные титулы пока твои?!

«Да что вы все привязались с вашей славой!» — хотелось кричать Гарри. Он что, сам просил Волдеморта оставить автограф на лбу, а потом гоняться за собой?

Все его усилия пошевелиться, крикнуть, мысленно произносимые заклинания не имели никакого эффекта: парень будто действительно обратился в камень.

— Итак, поскольку с собственными мыслями у тебя напряженка, — так же тихо продолжил Снейп, не отпуская пленника, — то теперь ты будешь слушаться старших. В данном случае — своего декана. Отныне ты никуда не ходишь один, и вообще — не высовываешься из комнаты без необходимости…

Его прервал стук в дверь.

— Секунду, пожалуйста! — буднично отозвался Снейп, будто не он только что шипел от злости, как разбуженная посреди спячки змея.

Одну волшебную палочку мужчина спрятал во внутренний карман мантии, а другой неожиданно больно щелкнул своего пленника по макушке. Гарри почувствовал, как по всему телу стекают непонятные холодные струйки, и не вскрикнул лишь потому, что горло не слушалось. Неожиданно рука Гарри, протянутая вперед, обрела цвет серого камня, став совершенно не отличимой от стены. Гарри скосил глаза — единственную часть тела, которая ему подчинялась, — и обнаружил, что весь он и вся его одежда слились по цвету со стеной и полом.

Пока Гарри разглядывал себя, Снейп вальяжно подошел к двери, снял заклинание и приоткрыл ее:

— О, Игорь, какой сюрприз, — ласковый баритон прозвучал спокойно и чуть скучающе.

— Северус, мне сказали, что я могу найти вас в кабинете, — ответил знакомый Гарри хриплый голос.

Прибитый к месту студент отчаянно пытался сделать хоть что-то. Мысленно произносил заклинания, бежал, кричал и звал на помощь. Все тщетно: он не мог даже замычать.

— Да, турнир турниром, но грядущего семестра никто не отменял. Вот, готовлю учебные планы. Я ведь здесь еще и преподаю, — в словах декана прозвучала легкая усмешка. — О, что же стоим на пороге! Заходи, — пригласил Снейп и отступил к стене, одновременно придерживая дверь гостю и прикрывая невидимую скульптуру «Поттер, рвущийся на волю» от случайного столкновения.

Гарри, которого заклинание застало на пути к выходу, мог только слышать мужчин, прошедших в кабинет за его спину:

— Северус, нам не дали договорить в прошлый раз.

Хозяин выжидающе молчал. Гость продолжил приглушенно, но Гарри хорошо слышал в гулком кабинете каждое слово:

— Что ты думаешь по поводу… происходящего? Слишком много слухов ходит вокруг, но если хотя бы треть из них — правда, то нас ждут великие дела! Более великие, чем когда-либо ранее!

— Слухи? — Снейп чуть оживился, судя по голосу.

Каркаров заговорил быстрее и громче:

— Этот идиот Бэгмен так и не чухнулся, но те, кому положено, знают: неспроста Джоркинс пропала. Это ж надо: посвятить во все подробности предстоящего Турнира выжившую из ума старуху, а потом отправить ее в отпуск одну… И куда! В Албанию!!! — Каркаров визгливо хохотнул. — Ох, не сама она пропала, не сама-а-а… Темный Лорд пока не давал о себе знать, но дела уже творятся. Кубок вон заколдовали, чтобы к возрождению Повелителя заполучить самого, — он понизил голос до шепота, — Поттера! А еще… Сова на хвосте принесла, что вашими порядками — замок-то заколдован насквозь! — вот-вот воспользуются те, кому нужно. Загонят пацана в угол… Для гарантии, если Кубок не сработает как надо. Милый будет подарочек для Повелителя, верно? Знать бы еще, кто прикрывает мальчишку, лихо он вчера из больницы исчез. Ты не в курсе, Северус? Ты ведь там был…

— Уж не намекаешь ли ты, Игорь, на то, что я вожу за руку Поттера? — Снейп фыркнул так оскорбленно, будто его заподозрили в прогулке с хагридовым соплохвостом на поводке. Гарри сам готов был поверить! — Я зашел убедиться, что этот малахольный снова ломает комедию, давно о его сиятельной личности не писали в газетах, и вернулся к вам. А уж куда и зачем его утащили, мне неизвестно, — проворчал Снейп.

— Нет, Сев, парень не выламывается, уж поверь мне! Тут история поинтереснее! — самодовольно фыркнул Каркаров.

— Игорь, ты осведомлен лучше, чем я думал! — уважительно заметил профессор. — Что же, тогда давай начистоту. Какие ты получил инструкции по поводу… Кубка, Поттера и остального?

Каркаров молчал. Потом раздался шорох ткани, и болгарин спросил:

— Неужели можно не заметить вот этого? — увидеть бы, что он там показывает! — Ощущения, конечно, не те, какие при вызове лично Темным Лордом…

Гарри бросило в холодный пот, сердце стало бешено колотиться. Пожиратель!!! Он точно Пожиратель, и ничуть не раскаявшийся! Что сейчас будет?

— А у тебя, Северус? — Каркаров не дождался ответа.

— Да, Игорь? — учтиво отозвался Снейп.

— Могу ли я увидеть… — гость остановился на полуслове, намекая на что-то тайное.

— Ты — нет, не можешь, — Снейп спокойно ответил своему визави: без хвастовства, без намека на превосходство, просто поставил перед фактом.

Каркаров шумно выдохнул:

— Все еще считаешь себя выше других, Снейп? «Я отчитываюсь на более высоком уровне», «я располагаю другой информацией…» — передразнил он. — Но ты не забывай: на этот раз позиции могут оказаться другими.

Хозяин кабинета усмехнулся:

— Каркаров, все глупости, которые ты наделал, действительно может искупить разве что голова Поттера. Ты уж постарайся. Кстати, я не уверен, будет ли тебе на руку восстановление прежних порядков. Сейчас родственники тех, кого ты сдал Визенгамоту, сидят тихо, как фонарники под корягой, опасаясь, что Министерство станет ворошить прошлое, но что будет при возвращении Темного Лорда? А уж если из Азкабана выйдут те, кто провел там многие годы твоими стараниями… Долохов, Мальсибер, Руквуд… Неизвестно, спасет ли тебя даже предельная лояльность Повелителю. Так что побеспокойся о себе.

Каркаров ничего не ответил, быстрым шагом прошел мимо Гарри, чудом не задев его, и вылетел из кабинета.

Снейп махнул палочкой вслед незваному гостю, обронив: «Коллопортус!», и ровным голосом продолжил:

— Он перебил меня. Итак, с сегодняшнего дня вы не выходите из комнаты без сопровождения, мистер Поттер. Фините Инкантатем!

Оба заклинания неожиданно перестали действовать, и Гарри, не успев поймать равновесие, шлепнулся на пол. Он сидел на голом камне, потный и взлохмаченный, смотрел снизу вверх на своего защитника и потирал ухо, оглушенное хлопком двери.

Права была Гермиона: если бы Снейп хотел убить его, то убил бы давным-давно и без перевода на свой факультет.

* * *

После визита Каркарова ни у Гарри, ни у профессора Снейпа не было сил возиться в кабинете, и они отправились в спальню. Разделавшись с заказанным в комнату ужином, снова читали, не обсуждая события дня.

Гарри шестым чувством понимал, что лезть к профессору за разъяснениями рискованно: Снейп и без того позволил Каркарову наговорить при свидетеле слишком много. Да и не хотелось теперь, когда они начали работать на равных, возвращаться к отношениям умного взрослого и лезущего с расспросами ребенка. Гарри сам разберется.

Из-за волнения он плохо запомнил разговор в классе и теперь пытался восстановить его во всех подробностях. Болгарин упомянул о каких-то новостях и слухах, предстоящих великих делах… А потом проговорился, что замок заколдован и Гарри вот-вот загонят в ловушку… Точно! Гарри чуть не вскрикнул вслух. Небывалый финт Распределяющей шляпы — их рук дело!

Кстати, «их» или «его»? Непонятно, намекал Каркаров на помощников прямо в замке или за его пределами, но даже если в Хогвартсе обретается только один Пожиратель, то в сочетании со смертельно опасными испытаниями турнира — а кроме прочего, теперь точно известно, что Кубок огня заколдовали соратники Волдеморта! — Гарри грозит нешуточная опасность.

Еще большей загадкой оказалось поведение Снейпа. Сегодня он защитил Гарри, но нельзя снимать подозрения, не разобравшись. Задавать вопросы бессмысленно еще и потому, что Гарри в жизни не сможет отличить правдивый ответ профессора от лжи, и сегодня окончательно убедился в этом. Жалко, что нельзя посоветоваться с директором или хотя бы с Роном и Гермионой…

Гарри, продолжая держать перед собой открытую книгу, скосил глаза и постарался незаметно рассмотреть профессора, будто у того на лице могли найтись разгадки. Но увидел немного: лишь длинные пальцы на обложке книги да черные пряди, рассыпавшиеся по подушке и плечу.

Студент стал привыкать к своеобразному уюту этого шаткого перемирия. Еще несколько предстоящих дней такого соседства пугали его куда меньше, чем то, что за ними последует, и он не расстроился бы, сообщи завтра директор, что Гарри до самого окончания учебного года должен остаться здесь. Жаль, что сам Снейп ни за что не согласится.

Пожалуй, запрет рассказывать о месте ночевок Рону и Гермионе — даже к лучшему: Гарри все равно не сумел бы облечь в слова свои впечатления от безобидно-домашнего Снейпа, который лежит поверх одеяла с книгой, а коротковатые штанины его пижамы заползли кверху, демонстрируя бледные худые ноги.

Изучение этой картины закончилось весьма скоро: Снейп выглянул из-за книжной обложки, будто почувствовав на себе взгляд Гарри.

— Простите… — Гарри смутился и отвернулся к стене.

После всех волнений он уснул моментально, как будто его вырубили Ступефаем.

Гарри проснулся от шепота: «Люмос». Потом раздался тихий стук снизу — палочку положили на пол — и мужчина присел на край его кровати.

Притворяться спящим было бесполезно: Снейп наверняка заметил по его дыханию, что парень проснулся, чертова могильная тишина! Гарри открыл глаза. Без очков и в полумраке от неяркого света снизу он смутно видел силуэт сидящего рядом. Снейп, почему-то одетый в свою обычную черную мантию, молчал и разглядывал его лицо.

— Профессор?

— Тихо…

Гарри замер. Абсолютная тишина. Слышно лишь дыхание мужчины да собственный пульс в ушах. Который час, не поймешь. Что случилось?

Гарри потянулся за очками и почувствовал мягкую, но настойчивую хватку на предплечье:

— Т-с-с…

Он замер. Снейп не отпускал его. Ощущение от прикосновения было странным и новым. Сухая и шероховатая рука мужчины чуть охлаждала горячую кожу. На контрасте с этой прохладой Гарри почувствовал, как жарко ему под одеялом, и начал раскрываться — благо спал в пижаме.

Снейп, по-прежнему не говоря ни слова, отпустил руку и помог ему. Скомканное одеяло теперь лежало в ногах.

— Профессор… — прошептал он едва слышно.

— Не называй меня так… сейчас… пожалуйста… — ответ был не громче.

— Почему?

Мужчина склонился к самому уху Гарри и продышал:

— Потому что утром мне и так будет стыдно…

Гарри поежился от щекотного теплого выдоха, который врезался в его ухо и, рассеиваясь, соскользнул по шее.

Снейп медленно поднял руку, потянулся к лицу юноши и провел пальцами по щеке, остановившись у уголка губ:

— Такая нежная кожа… совсем как у девушки.

В этом сравнении не было насмешки или издевки — только восхищение.

Гарри замер. Его разум еще не понял, как отнестись к происходящему, а тело просило еще касаний сильных прохладных рук. Изнутри поднималось знакомое волнующее ощущение, уже испытанное им не единожды, но ни разу доселе — от чужих прикосновений. Гарри несмело взялся за руку Снейпа и отвел в сторону. Легонько сжал ее, провел пальцами чуть дальше, к запястью, очертил выступающую косточку.

Мужчина правильно понял его желание. Переместил руку на плечо Гарри, стал гладить и слегка сжимать его. Нашел кончиками пальцев вырез пижамной куртки, коснулся оголенного участка груди, нырнул под ткань.

Стало еще жарче. Не отводя глаз, Снейп медленно расстегивал пуговицы пижамы и разглядывал Гарри с одухотворенным видом творца, ваяющего из тела юноши свое лучшее произведение. Кончик пальца прокладывал дорогу от пупка вниз по прямой, издевательски медленно… Когда он достиг резинки пижамных брюк, Гарри закусил губу, уже не скрывая стона, и зажмурился.

Скопившееся напряжение достигло пика и сорвалось лавиной, погребая под собой беспомощно бьющуюся в агонии мысль: «Но ведь это… Снейп! Такого просто не может быть!»

— Поттер… Поттер… — донесся нежный шепот.

«А ты тогда не называй меня Поттером», — хотел пошутить в ответ Гарри, но язык не слушался его.

— Поттер!

Гарри открыл глаза и рывком сел на кровати. Сбившаяся застегнутая пижама больно врезалась в подмышки, в штанах растекалась горячая лужица, лицо горело, во рту пересохло. Одеяло валялось на полу. Снейп стоял у его кровати с зажженной палочкой и обеспокоенно смотрел на ученика:

— Что случилось? Шрам? Что вы видели?

Мучительный стыд моментально заполнил Гарри до ушей и бросил в еще больший жар. Снейп посмотрел чуть внимательнее, отвел палочку с огоньком в сторону и сказал неуверенным голосом:

— Я подумал, что… Гм. Ванная там же.

Отмыв себя и кое-как отчистив пижаму, Гарри долго умывался холодной водой. Он не представлял, как сейчас вернется в комнату, и решил отсидеться в ванной, пока Снейп не уснет. Сел на закрытую крышку унитаза и приготовился ждать. Он ежеминутно задерживал дыхание, чтобы прислушаться, но из комнаты не доносилось ни звука. Босые ноги мерзли на каменном полу. Постепенно его самого стало клонить в сон.

«Сейчас… Подожду еще пять минут, чтобы наверняка…»

— Поттер!

В подземной тишине профессору не пришлось кричать, через дверь был абсолютно четко слышен его спокойный, чуть сонный голос:

— Хватит сидеть и краснеть там, как девица. Возвращайтесь в постель.

Гарри возвратился в комнату, тихо скользнул под одеяло и отвернулся к стене, стараясь усмирить пульс и охладить горящие щеки.

— Со мной это случилось прямо на экзамене, — неожиданно раздалось от кровати преподавателя.

— Гхм… — Гарри не ослышался?

— Представьте себе, я тоже был подростком. СОВ по истории магии. Сижу, пытаюсь писать о втором восстании гоблинов, а на уме… Вовсе не гоблины, как вы понимаете, — по голосу стало понятно, что Снейп улыбается.

— На экзамене?.. Я умер бы со стыда.

— Я думал так же. Но, как можно видеть, жив, — усмехнулся профессор. — У всех начинается с мокрых снов, причем снится такое, что наяву и не придумаешь…

Гарри был рад, что Снейп сейчас не видит его пылающее лицо.

— …А потом приключается в самых, казалось бы, несексуальных обстоятельствах.

Гарри молчал и пытался вообразить профессора сконфуженным юношей — получалось с трудом. А тот продолжал рассказ:

— Эти ночные разрядки — мудрое изобретение матушки-природы на тот период, когда тело подростка уже развито, а разум еще не готов вступать в такого рода отношения.

— Не готов?

— Да, Поттер. Человек взрослеет неравномерно. Если тело… уже пробудилось, это не значит, что его сразу нужно пускать в ход. Особенно если говорить о неравных отношениях, их последствия могут быть весьма печальными для обеих сторон, — широко зевнул Снейп. — Так что стравливать давление из котла по ночам — наилучший выход до поры до времени.

— А если это произойдет днем?

— Уединиться и помешать котел, — мужчина уже откровенно смеялся. — Если понимаешь, что деваться некуда, то можно глубоко дышать и вспоминать рецепты самых сложных зелий.

— Спасибо, я запомню! — искренне поблагодарил Гарри.

— Да не за что. Спасибо будете говорить, когда я расскажу то, что не пишут в любой магловской энциклопедии для мальчиков. Кстати, жива ли еще славная традиция в мужских спальнях Хогвартса?

— Какая… славная традиция?

— Мальчики дежурят, мужчины отдыхают.

— Э-э-э… Нет, мы по очереди убираемся. А каким образом у вас мужчины, — сделал Гарри насмешливый акцент, — доказывали свой статус?

— Не знаю, откуда вы такой стеснительный, но у нас герой дня гордо шествовал в душ под общие поздравления.

По звукам стало понятно, что Снейп поворочался в постели и теперь лежал на спине, рассказывая куда-то в потолок:

— У нас самым запоздалым был Бен Адамс. Когда его окончательно достало драить спальню в одиночку, он решил схитрить и незаметно, как он надеялся, налил в пижаму овсяный кисель. Смеху было!

— А как вы его раскусили? — Гарри лег на живот и подсунул подушку под грудь, повернув голову в сторону, откуда раздавался голос.

— Парень не учел, что один из его соседей имеет острое обоняние, да еще и на дух не переносит овсяный кисель.

— Вы?

— Меня чуть не вывернуло от запаха еще в то время, когда он возился под одеялом и обмазывался этой липкой гадостью, — усмехнулся Снейп из темноты. — Кстати, в ту ночь получили отвращение к киселю на всю жизнь еще три человека.

Мог ли Гарри предположить, что когда-то будет болтать и смеяться с профессором Снейпом? Прохохотавшись, он сказал:

— Ну, у нас ничего такого нет. То есть друзьям, конечно, рассказывают, но чтобы объявлять на всю спальню… А вам долго пришлось дежурить?

— Нет. Я был такой же, как вы. Сморчок, да ранний.

Гарри решал не обижаться на «сморчка»:

— А сейчас по вам и не скажешь.

Он был благодарен профессору за неожиданную откровенную беседу.

— Жалко, что не все парни имеют возможность поговорить об этом со взрослым мужчиной, как мы сейчас…

Повисла неловкая пауза.

— Простите, я… Глупость сказал. Забыл, что обычно можно поговорить, это только… Мне не с кем.

Гарри сглотнул комок в горле и выдавил:

— Спокойной ночи, сэр.

— Спокойной ночи… Гарри.

Он отвернулся к стене и укрылся с головой в напрасной надежде скрыть подступающие слезы.

Наутро Гарри проснулся невыспавшийся и с тяжелой головой. Он решил не вставать, а полежать тихо и обдумать вчерашние события. Подслушанный в кабинете разговор, ледяное дыхание смертельной опасности, спасение, пришедшее оттуда, откуда Гарри ждал его в последнюю очередь… А вдобавок ко всем настоящим проблемам — этот сон! Как вообще получилось, что персонажем ночных фантазий оказался мужчина, да не просто мужчина, а… Снейп!

Гарри стеснялся сам себя, думая об этом, но ведь если смотреть на учителя с этой точки зрения, то он, пожалуй, красив. Вот уж у кого нет проблем с тем, чтобы позвать понравившуюся женщину хоть на бал, хоть замуж. Интересно, а женат ли он? Гарри обнаружил, что ничего не знает о личной жизни преподавателей — никогда не было повода задуматься об этом. Может быть, они, приходя в Хогвартс, дают обет безбрачия и клянутся целиком посвятить себя обучению будущих волшебников? Или имеют семью, но уезжают из школы только на каникулы? Или, может быть, трансгрессируют домой после уроков так же, как дядя Вернон ежедневно уходил с работы? Да нет же, у них, вон, комнаты в замке. У остальных учителей, наверное, более обустроенные, чем у Снейпа…

Гарри украдкой разглядывал спящего мужчину. Ну, допустим, с «красив» он погорячился… Но сейчас лицо профессора, избавленное от извечной хмурой гримасы недовольства, непривычно расслабленное и доверчивое, определенно не было пугающим или отвратительным. Какой же глупой и детской была их с друзьями уверенность, что Снейп — отвратительное порождение подземелий, беспричинно ненавидящее всех просто в силу мерзкого характера и неспособное радоваться. Почему-то идея о том, что студенты видят лишь маску отчуждения, а вне занятий профессор может быть доброжелателен и даже любезен, не закрадывалась в их юные самоуверенные головы.

Гарри поневоле задумался, а что же за человек Северус Снейп. Ведь должно быть в его жизни что-то, кроме булькающих котлов и нарушающих правила студентов! Интересы, увлечения, дружба… Любовь, в конце концов!

…И при мысли о любви Гарри снова вернулся к своему сну. Неужели он — из ЭТИХ?!

Дурсли всякий раз, когда диктор новостей зачитывал: «Сегодня состоялась акция в защиту прав геев, лесбиянок…» — уменьшали громкость телевизора и начинали лебезить: «Дадличек, солнышко, пойди поиграй в свою комнату, а к ужину мамочка даст вкусненькое», — и пока они препирались с Дадли, который не упускал шанса выторговать побольше, на экране безмолвно мелькали ярко одетые люди с красочными плакатами о любви и равенстве. Вытурив Дадли, дядя и тетя смотрели остаток репортажа, затаив дыхание, а потом досматривали передачу вполглаза, почти забыв о работающем «ящике» и слаженным дуэтом возмущаясь: «Ни стыда ни совести! Средь бела дня! Это же дети видят!!! Сажать таких в тюрьму! На принудительные работы, чтобы дурь выбить!!!»

Разумеется, во время всего скандала никто не вспоминал, что в доме есть еще один ребенок, и Гарри, притаившись за креслом в углу, мог от начала до конца видеть и новостной сюжет, и бурную реакцию дяди и тети. Впрочем, Дадли тоже не терял возможности лично разобраться, что же так обеспокоило родителей, и наблюдал развитие событий, свесившись через перила лестницы.

Возможно, если бы Дурсли не устраивали шум на весь дом из-за каждого упоминания геев, то дети и не обратили бы внимания на очередную непонятную тему в скучных взрослых новостях. Но благодаря активным действиям по защите нравственности ребята уже годам к десяти поняли, что именно и как именно делают те люди с плакатами. Причем все подробности озвучивали Дурсли, в новостях ничего подобного не рассказывали.

Так неужели все словечки, которыми награждают подобных людей, относятся и к Гарри? Неужели он — такой?! Извращенец, отребье, ненормальный… Хотя ровно теми же словами дядя Вернон награждал волшебников, так что…

Гарри перевернулся на спину, и это положение сразу же напомнило ему до странности детальный сон: волнение, предвкушение, реалистичность прикосновений сильных жестких рук… Реакция молодого организма не заставила себя долго ждать, но Гарри не успел приступить к выполнению советов по «снятию давления в котле»: автор рекомендаций проснулся от его возни.

— Привет, — хриплым со сна голосом пробормотал профессор.

— Доброе утро, — отозвался Гарри. — Простите, что разбудил…

— Все равно пора вставать, — ответил Снейп, медленно, со звучным зевком, потянулся, сел на кровати и замер, будто прислушиваясь:

— О, не так уж и долго спали, как раз заканчивается завтрак.

Гарри удивленно вытаращился на него.

— Ого! — вырвался у него радостный мальчишеский возглас. — Как вы это делаете?

— Магия, — усмехнулся профессор и, нащупав ногами тапки, пошлепал в ванную.

Гарри, заходя в уборную, первым делом открывал кран, чтобы в отсутствие малейшего фонового шума хотя бы плеск воды заглушал производимые им звуки, но Снейп на правах хозяина не утруждал себя подобными условностями. В первый раз от журчания мощной струи, отчетливо раздавшегося едва ли не над ухом, Гарри готов был выскочить из комнаты, снеся по дороге дверь вместе со всеми заклинаниями, прибежать к директору и закричать, что лучше он будет ночевать в совятнике или в теплице мадам Спраут прямо под побегами бубонтюбера. Потом стал привыкать к подобным скользким моментам, вот и на этот раз лишь немного смутился.

«А что здесь особенного, — убеждал он себя. — В конце концов, он не призрак, а живой человек…» И снова Гарри вернулся мыслями к ночному конфузу.

Какие долгие три дня. Гарри за это время узнал о неприступном профессоре больше, чем за предыдущие три года. Но и число загадок только увеличивалось. Почему его комната такая необжитая, есть ли у него друзья, семья, в конце концов. Не может же он так проводить всю жизнь — уроки и книги, книги и уроки! Гарри стало жаль профессора и захотелось, чтобы у него был хоть один близкий человек, с которым можно обсудить проблемы и радости. Хотя слова «Снейп» и «радость» по-прежнему с трудом укладывались в одно предложение.

— Завтрак? Лично я голоден, — за своими мыслями Гарри и не заметил, как профессор вышел из ванной в полной готовности. — Магия. Уж не думаешь ли ты, что я каждый раз застегиваю эти два десятка пуговиц вручную? — с очередной усмешкой прокомментировал Снейп, прочитав удивление мальчика, отчетливо написанное на его лице.

После завтрака Снейп направился к выходу.

— Мы уходим? — спросил Гарри, допивая сок.

— Ты сегодня продолжишь работу здесь, сейчас принесу материалы, и можешь приступать.

— А вы?

— А мне нужно сходить кое-куда. Потом вернусь, и посмотрим вместе, что там накопилось в таблице, на какую информацию сделать акцент, — на удивление, Снейп ответил так просто, будто уже много лет у них так заведено: вставать, завтракать вместе, обсуждать планы на грядущий день и совместную работу.

— Понимаю, — кивнул Гарри. — Надо написать то, что будет полезно аудитории. А для этого… Проблемы аудитории изучить!

Профессор Снейп лишь улыбнулся в ответ.

Через пару минут тяжелая дверь закрылась, оставив Гарри наедине с почти родным ворохом бумаг. Парень принялся раскладывать их в прежнем порядке, но сегодня в его распоряжении был лишь один стол, и довольно быстро стопки журналов и кучки свитков стали возвышаться и на полу, и на кровати.

Нудная бумажная работа оставляла голову свободной для размышлений, а Гарри безусловно было о чем подумать. Хотя бы о своем шатком двусмысленном положении. Он понимал, насколько убедительны причины не высовываться в ближайшее время из комнаты, но это означало до самой «пресс-конференции» не увидеть Рона и Гермиону, отрезать немногие имеющиеся пути к спасению и насовсем остаться на Слизерине.

Слизерин!

За постоянными ссорами и примирениями со Снейпом Гарри почти забыл, как и зачем он оказался здесь. А ведь уже через два-три дня, если подтвердится расплывчатое «около недели», он переступит порог зеленой гостиной. Директор объявит всей школе об очередном беспрецедентном случае, и…

Нет, не сходится. Вчера Каркаров проговорился о том, что кто-то специально подбил Шляпу выгнать его с Гриффиндора. И Снейп это понял не хуже, чем сам Гарри, так неужели он не попытается докопаться до истины, восстановить Гарри на прежнем факультете и вернуться к нормальному течению жизни?

А вдруг нет? Зачем ему это делать? Может быть, его все устраивает и он не против новичка на своем факультете? Тем более что они начали работу над книгой… Еще позавчера Гарри сомневался, не хочет ли Снейп убить его, но сегодня уже беспокоится, не слишком ли понравился новому декану, — нарочно не придумаешь.

Гарри поднял голову, осмотрел скромный интерьер, будто увидев его впервые, и с неожиданной остротой осознал, что в любом случае, какие бы загадки ни скрывала Шляпа и что бы ни предпринял Снейп, его жизнь не будет прежней. Гарри понял, какую значительную часть его жизни составляла мнимая вражда с учителем зельеварения, так долго тянувшаяся и так легко прекратившаяся, стоило им только присмотреться друг к другу.

Он вздохнул и снова взялся за перо.

Разбирая особенно сложные места на свитках — когда профессор писал быстро, буквы теряли половину элементов и растягивались в длину, взлетая над строкой, — Гарри улыбался знакомым завиткам и крючкам, в которых на сегодняшний день никто не разбирался лучше, чем он: ученик, ассистент, сосед по комнате и… Происходящее между ними так сложно уместить в слова.

Время обеда Гарри определил по тому, как урчание в животе стало слишком сильно отвлекать от работы. Он освободил угол стола, вызвал эльфа с едой и, быстро расправившись с супом и тушеными овощами, вернулся к своей таблице и к параллельным размышлениям.

Вчера, приняв решение не расспрашивать Снейпа об услышанном в кабинете, Гарри действовал по привычке. Вернее, так решил прежний Гарри: не доверяющий профессору и не ждущий от него ничего хорошего. Но теперь все изменилось… Хотя, только теперь ли? В ту ночь, когда Шляпа огласила новое решение, Снейп привел его сюда вовсе не из-за того, что в целом замке не нашлось другого места! Декан уже тогда понимал, что все случилось неспроста! Гарри, пораженный догадкой, окончательно забыл о таблице. А попытки Снейпа добраться до философского камня прежде Квирелла? А защита Гарри во время квиддичного матча? А готовность сражаться с Люпином и Сириусом — хотя профессор и заблуждался на их счет, но его стремление защитить учеников нельзя не признать! Получается, все эти годы Снейп только и делал, что помогал Гарри, а он… Надо непременно рассказать профессору обо всех открытиях и извиниться за свою неблагодарность, как только тот придет. А потом открыто обсудить нынешнюю ситуацию…

Вдруг сзади раздался хлопок, а потом — тонкий голос:

— Гарри Поттер! Добби пришел спасти Гарри Поттера!

— Гарри Поттер! Добби пришел спасти Гарри Поттера!

У Гарри возникло легкое дежавю: когда-то он уже слышал те же слова в том же исполнении. Он обернулся: эльф стоял трясущийся и совершенно перепуганный.

— Что случилось, Добби?

— Мисс друг Гарри Поттера просила передать это, — Добби вынул из-за пазухи помятый красно-золотой форменный галстук. — У Гарри Поттера очень хорошие друзья.

Вот Гермиона! Вот же светлая голова! Гарри подскочил к эльфу и жадно схватил кусок материи таких родных цветов. Неужели она сумела зачаровать факультетский галстук, и сейчас он вернет Гарри на Гриффиндор? Нет, не может быть, тут что-то другое.

— Добби, а она не говорила, что с этим нужно сделать?

— Мисс сказала, Гарри Поттер сам догадается, — смотрел на него эльф немигающими выпуклыми глазищами.

Гарри, не имея других идей, накинул галстук на шею: петля, обернули, пропустили, затянули… Как только аксессуар оказался завязан на шее новоявленного слизеринца, он засверкал серебром и изумрудом.

— Ну да, форменные галстуки сами меняют цвета, когда их надевает студент… Ничего особенного не произошло, — он пожал плечами с деланным безразличием.

Круглые зеленые глаза Добби сияли:

— Все только начинается! Возьмите мою руку.

Гарри обернулся на беспорядок в комнате. Разбросанные по всему полу бумаги. Таблица, стоившая ему двух дней работы. “Квиддич сквозь века” на тумбочке, пижама, небрежно брошенная на кровать. Что подумает профессор Снейп, придя и не обнаружив подопечного, несмотря на их уговор? Теперь, когда их отношения только стали налаживаться…

— Гарри Поттер должен вернуться, — пискнул эльф. Его тонкая рука тянулась вверх, навстречу студенту. — Нельзя ждать.

Гарри решительно ухватился за гладкую, будто обтянутую пергаментом, конечность.

— А теперь Гарри Поттер должен присесть, — подсказал эльф.

Гарри опустился на корточки и сразу почувствовал, как тело сжалось, будто его пропускали через узкое бутылочное горлышко.

Оглушительный хлопок.

Полная темнота, хоть глаз выколи. Воздух спертый и сухой, как в чулане. Пахнет пылью.

— Тс-с-с! — услышал он тихий выдох Добби.

Откуда-то сбоку раздалось шипение зажженной спички, и возник свет — слабый даже по меркам того, кто только что находился в непроглядной тьме.

Действительно, это был чулан.

Они сидели на корточках в узком проходе, петляющем между грудой сломанной мебели и штабелем бочонков выше роста Гарри. Судя по слою пыли, здесь не убирались сотню лет. Добби с заговорщицким видом прикладывал к губам длинный костлявый палец.

— Эй, домовик! — раздался из-за куч хлама грубый мужской голос. — Выходи-ка сюда!

Добби выкатил глаза и стал мотать головой так яростно, что его уши захлопали, а потом показал пальцем на Гарри и на источник голоса.

Что? Выйти одному?! Гарри в ответ покрутил головой так же энергично.

— Домовик! А ну иди сюда, покажись! Мы ругать не будем!

«Мы»? Их там еще и несколько? Гарри изо всех сил вжался в баррикады и старался не дышать.

Добби скорчил извиняющуюся гримасу и укусил его за палец. Гарри подскочил с воплем, поднявшись над завалом пыльных стульев, и увидел помещение целиком.

Это была скорее кладовая, чем чулан — размеры комнаты позволяли ей называться так. Вдоль трех стен тянулись стеллажи до самого потолка, по углам валялся непонятный хлам — деревянные ящики, мешки из грубой ткани, бочонки, а на четвертой, большой и свободной стене…

Висела картина. Двое мужчин и две женщины сидели за накрытым столом, вот только задний план явно диссонировал с роскошной одеждой людей и блюдами, изобильно наполненными едой. Эта картина могла называться «Пир в застенках».

Гарри без труда понял, кто перед ним.

Лысый бородач с крючковатым носом и маленькими глубоко посаженными глазами — здесь сомнений нет, статуя Слизерина в Тайной комнате наверняка высечена с натуры, до того похожа.

Пожилой, но крепкий мужчина с крупными чертами лица, волосы и усы еще не уступили пшенично-русый цвет седине, — это, несомненно, отважный Гриффиндор. Он держал в руке перед собой фонарь и разглядывал визитера.

С дамами тоже все очевидно. Невысокая женщина с добрыми морщинками на пухлощеком лице — Хельга Хаффлпафф, догадался Гарри, а сухая надменная леди в серебряной диадеме и явно дорогом платье, которая держалась особняком и была погружена в свои размышления, — Ровена Рейвенкло.

Гарри попытался представить себе, какие манеры могли существовать во времена Основателей. Как приветствовать их? И насколько изменился язык? Поймут ли его вообще?

Он подошел поближе к портрету и, когда все четыре пары глаз направились на него, согнулся в медленном церемонном поклоне:

— Простите мою дерзость, милорды и миледи, я вынужден обратиться к вам с просьбой и нарушить ваш покой, — укушенный палец саднил и отвлекал назойливой пульсацией. — Постараюсь не отнять у вас слишком много времени.

Гарри разогнулся. Основатели смотрели на него с портрета приветливо и заинтересованно.

— Позвольте представиться. Гарри Поттер, студент Хогвартса, школы волшебства и чародейства.

Слизерин добродушно пророкотал:

— Поттер? Сын гончара? Да ты, видно, толковый малец! На каком курсе перешел на мой факультет? — кивнул основатель на его галстук.

— Н-н-на… на четвертом, — обомлел Гарри. Что там говорил директор о первом в истории школы переводе? — Откуда вам известно, что я не сразу попал на него?

— Да где ж тебе с такой фамилией сходу на Слизерин-то! К детям, которые свою палочку получили раньше, чем погремушку!

— Салли, опять ты оседлал любимого конька! — перебила его пухленькая блондинка. — Я прошу прощения, мистер Поттер, что мы вас заболтали. Позвольте представиться — Хельга Хаффлпафф, первый декан одноименного факультета.

— Польщен знакомством, миледи, — снова склонился Гарри.

— Да прекрати кланяться, возьми вон себе стул и рассказывай по порядку. Чую, разговор у нас долгий, — добрым тенором вставил Гриффиндор. — Насчет того, чтобы отнять наше время, не беспокойся: временем мы могли бы торговать, да вот беда — никто не приходит предложить сделку, — усмехнулся Основатель. — Так что садись, будем знакомы. Я — Годрик Гриффиндор. А это Ровена. Жаль, вина не можем предложить — у нас только нарисованное.

Гарри согнулся перед второй дамой — его заело от волнения с этими поклонами — и отошел к куче пыльного хлама. Выбрал стул, который выглядел наиболее крепким, наспех обтер его ладонью, принес в центр комнаты и сел перед Основателями.

— Так значит, ты студент Хогвартса, — сказал Гриффиндор. — Какой на дворе год, Гарри?

— Тысяча девятьсот девяносто четвертый. Через два дня наступит девяносто пятый, — ответил Гарри.

— Вон оно что… — Гриффиндор встал из-за стола и стал измерять комнатку, изображенную на картине: пять шагов туда, пять — обратно.

— Следовательно, мы сидим в этом проклятом подвале уже четыреста пятьдесят три года. И с тех пор видели только домовых эльфов, причем все реже и реже. Много лет наш портрет висел в Большом зале, но однажды наступили трудные для школы времена. Директор Амброуз Свотт начал менять школьные правила одно за другим, а когда мы стали приходить по картинам в его кабинет, чтобы выразить возмущение тем, как он извратил дело наших рук, и предостеречь от ошибочных решений… Он приказал унести портрет туда, где его никто не увидит. Вот нас и запрятали в кладовую, окружили ее защитными чарами и убрали с карты замка. Холст приделан на заклятие вечного приклеивания, а магия волшебных палочек здесь блокирована. По краям картины дописали каменные стены, так что мы даже на другие портреты не можем перейти. А потом и дверь самой комнаты заложили камнем, так что добраться сюда могут только домовые эльфы.

Гарри достал палочку и шепнул: «Люмос». Ничего не произошло. Будто в его руке обломанный с ближайшего куста прут.

— Доверяй, но проверяй, — подмигнул Слизерин. — Все правильно, мистер Поттер.

Гарри представлял себе основателя змеиного факультета совсем другим: слишком живо было воспоминание о выползающем из сурового каменного лица василиске, которого создатель посадил туда для убийства маглорожденных.

— Профессор Слизерин, можно задать вопрос? Вы обмолвились о переводе студентов с одного факультета на другой… Это действительно случалось?

— Конечно, по десятку раз в год, — ответил Слизерин, и сердце Гарри подпрыгнуло. — В основном по итогам переводных экзаменов, если мы видели, что студент опережает либо, наоборот, не осваивает программу своего факультета. Но иногда и посреди учебного года.

— Программу факультета? То есть, извините, я просто не осведомлен… В ваше время студенты учились по разным учебникам?

— А для чего же иначе их разделять?! — удивился Слизерин. — Представьте себе, мистер Поттер. Вы — директор Хогвартса, на дворе первое сентября, и перед вами стоит сотня юных магов. Одни из них до нынешнего года даже не ведали о нашем мире, а другие нос себе вытирают заклинанием…

— Как же они научились? — вырвалось у Гарри. — Ведь волшебную палочку покупают не раньше, чем в день одиннадцатилетия, до этого запрещено…

— Не знаю, кем там у вас запрещено, а в наше время семьи волшебников могли покупать палочки даже грудным младенцам: приносили их в корзине в лавку и прикладывали ручку ко всем магическим древкам поочередно, пока одно не отзовется. Понятливые девчушки из небогатых семей к поступлению владели бытовыми заклятьями не хуже, чем иной взрослый волшебник. Так вот, дальше… Одни, значит, обучены азам магии, другие — нет. Одни из аристократических родов и читают на трех языках, другие — из нищих крестьянских семей и книгу в глаза не видели. Как и теплую уборную, кстати, — веско добавил Слизерин. — И приличную постель.

Гриффиндор вставил:

— А еще у всех разные характеры: умные, глупые, ленивые, старательные, шустрые, тугодумы… Некоторые, представьте себе, стоят перед вами тихие-тихие, прилежные-прилежные. Это в них уже влили успокаивающее зелье, догнав у озера, убегавших с молитвами и паническими воплями о бесовщине. И что вы будете делать, директор Поттер? Усадите их всех в один класс и дадите одинаковые учебники?

— Постепенно дети догоняли разницу в подготовке, — добавила Хельга. — И переходили на факультет сообразно выбранной специализации: Гриффиндор — боевая магия, Рейвенкло — магические науки, Слизерин — искусство зельеварения, а мои барсучки, — нежно улыбнулась декан, — углубленно изучали бытовые чары.

— Получается, — обдумывал открытие Гарри, — в ту пору Распределяющая шляпа учитывала не только характер, но и знания студента?

— Какая шляпа? — не понял Слизерин.

— Распределяющая. Шляпа Годрика Гриффиндора.

Гриффиндор удивился так, будто ему сообщили, что он — отец внебрачной тройни, причем уже взрослой:

— Чья-чья?

Степенная дама вступила в их беседу, улыбнувшись:

— Кажется, я знаю, о чем речь. Твоя шляпа, Годрик. Помнишь тысяча сто двадцать третий год, юбилей Руфуса?

— Помню — громко сказано… — улыбнулся в пышные усы мужчина, садясь за стол и подливая из кувшина в свой кубок. — В зале было не пройти от пустых винных бочонков, мы жарили вепря в камине… А почему сами жарили, кстати?

— Руфус разозлился на уронившего тарелку домовика и раздал им всем одежду, — объяснил Слизерин. — Некоторых пришлось бросать с замковых башен в ров — так они довели своими воплями. «Не надо, хозяин, оставьте, пощадите!» — пропищал он и изобразил жалкую глазастую рожицу.

— Да, хорошо погуляли. Но причем здесь какой-то магический головной убор? Я не припомню, чтобы на мне была шляпа…

— Так вот ее и не было! Она осталась в Хогвартсе! — засмеялся Слизерин.

Гриффиндор задумался, барабаня пальцами по столу, а потом расхохотался:

— Вот история-то, друзья! Они пользуются той шапкой! Неужели в ней до сей поры остались чары? А главное, как она физически уцелела? Ей же тыща лет в обед!

— Восемьсот семьдесят один, — уточнила Рейвенкло.

— Да, пользуемся… — пролепетал Гарри. — А как иначе?

— Я вижу, молодой человек не понял, чему мы смеемся, — объяснил Годрик товарищам. — Послушай, как это должно делаться. Студентов на свои факультеты принимают деканы. Первыми деканами, как понимаешь, были мы. Но однажды мы не могли присутствовать в Хогвартсе в начале сентября по… весьма важной причине. А тут — первокурсники, распределение. Тогда мы взяли что было под рукой — это оказалась моя шапка — и вложили туда несложные ментальные чары, примерив ее по очереди. Как-то она там без нас распределила, впрочем, неплохо для первого раза: из того набора пришлось перевести совсем немного студентов.

Салазар дополнил рассказ коллеги:

— Когда мы вернулись, то шляпы не нашли, но сочли это небольшой потерей. Так мы ее и не видели с тех пор. Даже в те годы, которые наш портрет провисел в Большом зале. Каким образом преемники нашли это тряпье — извини, Годрик, но она уже при наложении чар была поношенной — и вернули к жизни, я не знаю.

— А как же вот это?

«Все шло прекрасно, только стал их всех вопрос терзать,

Покоя не давать авторитетам

— Вот мы умрем, и что ж — кому тогда распределять

Учеников по нашим факультетам?

Но с буйной головы меня сорвал тут Гриффиндор,

Настал мой час, и я в игру вступила.

“Доверим ей, — сказал он, — наши взгляды на отбор,

Ей не страшны ни время, ни могила!”» — продекламировал студент.

— Это что за вирши? — удивился Гриффиндор.

— Это… Шляпа спела, — ответ Гарри вызвал новый взрыв смеха Основателей, перемежаемый веселыми возгласами: «Поет!», «Шапка Годрика в оперу подалась!»

— Она у вас там на директорское кресло не претендует? — спросил, смахивая слезы, Салазар, чем поверг коллег в новый приступ хохота. — Когда Годрик оставил ее провести распределение, она умела говорить ровным счетом четыре слова, большего от нее не требовалось!

— Я поняла, — улыбнулась Ровена. — Они сами накачали шляпу магией под завязку. Если она каждый год бывает на голове у сотни юных волшебников, то странно, что еще сама не изобретает новые заклинания!

— Так что получается? — оторопел Гарри. — Деление на факультеты — просто административная процедура? Характер, склонности и чистая кровь тут не при чем?

— Чистая кровь? Фу, где ты набрался этой пакости! Кровь маглорожденных, пролитая на поле боя, ничуть не грязнее, чем у потомственных волшебников! Уж я-то повидал! — упрекнул его Салазар.

Гарри думал, что сегодня уже ничему не удивится, но… Слизерин — защитник маглорожденных?

— Сэр, а как же… Ваш василиск, которого должен выпустить наследник и покончить с грязнокровками в Хогвартсе?

— Годрик! Хельга! Ровена! Да они там издеваются, что ли?! Шляпа распределяет, родовая магия убивает невинных детей! — Слизерин стал метаться по холсту и стучать кулаками в нарисованные стены. — Нам бы только выйти отсюда!!! Уж я покажу! Что им там, — мужчина дернул подбородком вверх, указывая на «них», — понадобилось от защитника моего наследства? С какой стати он должен убивать кого-то, кроме воришек?

В голове Гарри бешено крутились шестеренки. Как объяснить Слизерину, что его наследник, психопат, одержимый манией чистой крови, убедил весь магический мир в том, что и предок был таков же? В пять минут здесь не уложиться, а Снейп в любой момент может вернуться домой и обнаружить пропажу.

— Простите меня, милорды и миледи, я непременно вернусь и отвечу на все ваши вопросы. Но сейчас я вынужден покинуть вас. Как, вы говорили, деканы принимают студентов? Нужно распределяющее заклинание?

— Никаких заклинаний, — ответила Хельга Хаффлпафф. — Декан всего лишь должен положить руку на голову студента, собрать в своем сердце все надежды, связанные с этим юным волшебником, и произнести название факультета.

— Вы очень, очень добры, миледи! — выкрикнул Гарри, вскакивая со стула. — Прошу меня извинить, я вернусь, как только смогу!

Он забежал в проход между кучами старых вещей — дрожащий эльф ждал его там:

— Директор Дамблдор накажет глупого Добби! Добби нарушил правило… Правило не перемещать студентов… — заскулил он.

— Добби, пожалуйста! Давай вернемся в ту комнату, а потом еще кое-куда заскочим! — Гарри стиснул домовика в руках, не давая биться головой о пол и выкручивать себе уши.

Хлопок — и они снова в спальне Снейпа. Гарри схватил сумку и сунул в нее карту Мародеров, туда же скомкал сорванный с шеи серебристо-зеленый галстук и взял Добби за сморщенную холодную руку:

— Перенеси меня на кухню.

Оказавшись на кухне, он забился в угол, залез на мешки с мукой, чтобы снующие и появляющиеся из ниоткуда домовые эльфы не натыкались на него, с волнением развернул карту и выпалил скороговоркой:

— Торжественно клянусь, что замышляю только шалость!

Ведь это правда, если смотреть сквозь пальцы: задуманное им действительно являлось шалостью. А кроме того, обманом, манипуляцией, дерзостью, безумием, шансом на спасение… Но ведь и шалостью в том числе!

Оба его декана находились в кабинете заклинаний на третьем этаже и стояли рядом, будто разговаривая. Только не это! Гарри должен во что бы то ни стало увидеть профессора МакГонагалл, но ведь не в присутствии Снейпа, уверенного, что ученик сидит там, где оставлен! Гарри стал дожидаться, пока они расстанутся.

Наконец отметки на карте вышли из класса и устремились в разные стороны: профессор МакГонагалл — к гриффиндорской башне, а Снейп… В подземелья! Если только он придет и не обнаружит там Гарри!

Он посмотрел вниз: Добби не было. Гарри, внимательно разглядывая карту, не заметил среди общей суеты, как домовик исчез. Возможно, он даже сказал что-то, но Гарри не услышал…

— Добби! — закричал Гарри на всю кухню. — Где Добби?

Никто не отзывался. Точка «Минерва МакГонагалл» неумолимо приближалась к общежитию. Еще немного — и она скроется за портретным проемом, и тогда Снейп доберется до него раньше, чем он сам — до так нужного ему декана.

— Добби!!! — орал во все горло Гарри.

— Его вызвали убраться в комнате для судей, — пискнул снизу крохотный даже по сравнению с его родней домовик — видимо, совсем юный.

— О, спасибо вам, мистер взрослый осведомленный эльф! — с величайшей важностью, на какую был способен, сказал Гарри и изобразил что-то среднее между медленным кивком и поклоном.

Малыш зарделся от гордости. Гарри спрыгнул с мешков и схватил его за тонкую ручку:

— А теперь — к портрету Полной дамы! Вы ведь наверняка владеете трансгрессией?

Брать маленьких на «слабо» — это низко, конечно, но цель того стоила.

Хлоп! К счастью, у портрета не было никого, кроме них и профессора. Гарри шепнул своему подельнику: «Сматывайся!» — а потом обернулся к бывшему и, если все сработает, будущему декану, и застонал, не давая ей вставить слова:

— О-о-о, профессор, как хорошо, что я вас нашел наконец! Что бы я без вас делал! Я ушиб голову, и там теперь кажется, шишка! А-а-а, как больно! Посмотрите, пожалуйста!

— Мистер Поттер, с травмами и недомоганиями нужно обращаться в больничное…

— Пожалуйста, профессор! О-о-очень больно! Потрогайте, шишки нет? — голосил Гарри.

МакГонагалл неохотно протянула руку и легонько прикоснулась кончиками пальцев к макушке ученика:

— Нет, ничего не замечаю.

— О-о-о-о, какое облегчение! — стонал Гарри на весь коридор. — Да у вас просто дар колдомедика! Такая легкая рука, сразу перестает болеть! Подержите, пожалуйста, еще немного, а когда чуть отпустит, я пойду к мадам Помфри.

Сконфуженная, профессор МакГонагалл хмыкнула и прижала ладонь к голове Гарри:

— Вас беспокоит только ушиб, мистер Поттер? Щеки такие красные, будто у вас лихорадка.

— Профессор! — не выходя из роли «умирающего лебедя», простонал Гарри. — В следующем году ведь будет турнир по квиддичу? Как вы думаете, какой факультет выиграет кубок?

— Мистер Поттер, неужели прямо сейчас…

— Какой факультет, мэм? — почти кричал Гарри, плотнее прижимаясь головой к ее руке.

Из-за поворота выплыл, бесшумно и плавно, как огромная летучая мышь, Снейп, и его лицо не предвещало ничего хорошего.

— Поттер-р-р! — встряхнуло коридор раскатистое эхо. МакГонагалл обернулась и стала отнимать ладонь от головы Гарри. Но он вцепился в ее рукав и почти повис на декане:

— Пожалуйста, мне важно знать ваше мнение, профессор! Какой факультет?

— Да что на вас нашло? — раздраженно воскликнула она. — Гриффиндор, конечно же! У Гриффиндора есть вы, мистер Поттер, так какие могут быть сомнения! Отпустите меня, это становится неприличным!

Гарри отцепился от руки преподавателя и облегченно выдохнул. Осталось проверить, сработал ли его трюк.

— Профессор Снейп, вы искали Гарри Поттера? Вот он, — поправляла освобожденный рукав МакГонагалл. — И сейчас я намерена назначить ему взыскание. Турнир — это большая нагрузка и серьезная ответственность, и мы были готовы к сложностям с чемпионами. Но мистер Поттер переходит все разумные рамки: бегает по замку, набивает шишки, разъезжает на домовых эльфах!

— На домовых эльфах… — процедил Снейп. — Вон оно что. Вынужден сообщить, уважаемая коллега, что на сей раз взыскание Поттеру назначу я, а также объяснить вам его странное поведение в последние дни…

Гарри встретился с ним глазами. Снейп сощурился с такой знакомой ледяной неприязнью, словно не было этих дней, не было откровенного разговора ночью, совместной работы, шуток и словесных пикировок… Будто профессор не защищал его от Пожирателя, спрятав под чарами. Все вернулось на круги своя. Каким же дураком Гарри был, когда думал, что пара разговоров все изменят!

Студент, не отводя взгляда, полез в сумку и на ощупь вытащил кусок шелковой материи. Набросил галстук на шею и деревянными пальцами затянул его.

Галстук поменял цвета на красный и золотой. Ликования почему-то не было. Гарри молча развернулся и побрел к портрету.