Война Драконов: секреты Дурмстранга (гет)

* * *

— Эй, а ну, поспеши, мне заняться нечем больше, только тебя ждать!

Ну вот, еще и невоспитанный «гном» на ее голову, мало ей Драконов, которые сегодня так легко ее поймали, «развели», за что теперь она будет расплачиваться.

Эйидль вздохнула, надела мантию, поплотнее кутаясь, поправила берет, убирая под него волосы, и достала перчатки. На все это нетерпеливо смотрел Дозорный, которому было приказано отвести ее к месту наказания и дать работу.

Наказание, чтобы вас…!

Девочка злилась. Кажется, в этой школе для нее подобное состояние стало уже константой. Злилась на себя, что забыла об осторожности и позволила так легко устроить ей мелкие пакости на глазах профессора Сциллы, на Драконов, от которых шли все проблемы, даже на Дозорного, что недовольно махнул ей рукой и пошел по коридору, уходящему вверх по «голове» школы.

— А чем ты там занимаешься, на поверхности?— спросила Эйидль, чтобы хоть как-то отвлечься от тяжелых мыслей о морозе, снеге и зверином помете, которые с нетерпением ожидали ее в ближайшие два часа.

Они шли по коридору, что поднимался медленно вверх, стены были кое-где покрыты мхом, ощущалась сырость, холодный воздух заставил поежиться. А то ли еще будет…

— Я Дозорный, сижу в Башне, раз в час поднимаюсь, чтобы оглядеть окрестности,— пожал плечами мальчик. Кажется, его вовсе не беспокоил холод.— Сменяют нас раз в шесть часов, так что ты выпала полностью на мою смену. И только посмей что-нибудь натворить, я тебя закопаю…

— До чего все любят угрожать,— фыркнула Эйидль, глядя вперед, откуда уже пробивался странный блеклый свет.— Холодно там?

— Минус десять, но ты будешь двигаться, не должна замерзнуть,— попытался ее подбодрить Дозорный, выходя на снег и потягиваясь.

Было уже темно, на низком небе ярко сверкали звезды, казалось, что если подняться на вершину скал, что окружали остров, то можно дотянуться и достать себе одну. Снег лежал ровным белым ковром, отражая свет фонаря, прикрепленного к стене.

— Айсберг,— кивнул Дозорный направо, и Эйидль повернулась. Они стояли у низкого здания с темными окнами, которые были наглухо закрыты ставнями. А над зданием возвышалась башня, сложенная из огромных каменных блоков. Вокруг нее словно обвился огромный дракон: с этой стороны были видны его спина и открытая пасть, выпускающая пламя.

— Отсюда прыгнул Феликс,— прошептала девочка, дрожа то ли от холода, то ли от внутренних чувств.

— Ага, его вон там нашли,— Дозорный кивнул на притоптанный снег.— Даже кровь еще осталась, снега больше не выпадало с тех пор. Хочешь посмотреть?

— Нет,— ее передернуло от одной мысли, что кто-то может любоваться свидетельством страдания Феликса.

— Ну, тогда идем, звери тебя ждут.

— Далеко идти?— было холодно, мороз кусал за щеки и нос.

— Нет, вон он, слева от Центрального входа,— Дозорный указал рукой вперед, на темную груду камней, выступающих перед скалами.

Эйидль последовала за парнем, пытаясь понять, на что смотрит, а когда поняла, то даже остановилась, охнув. Они приближались к огромной пасти дракона, словно наполовину откопанной, вынырнувшей из земли, открытой, чтобы проглотить любого, кто пройдет мимо. Устрашающие каменные клыки были облеплены снегом и льдом, а в горле можно было разглядеть высокие резные двери, наглухо закрытые. Эйидль содрогнулась, отводя взгляд, и вскрикнула, когда ночную тишину пронзил резкий и громкий крик.

— Что это?— шепотом спросила она Дозорного, который никак не среагировал на душераздирающий звук в ночи.

— Это Юварки,— пожал плечами парень, направляясь в сторону от пасти дракона, к странному холму. Видимо, это и был зверинец, куда сослали Эйидль.

— Кто?

— О, это покрытая перьями женщина, дикая, как тигрица,— Дозорный улыбнулся, словно его грело приятное воспоминание о существе, которое могло так кричать.— Женщина-птица, ее привезли с какого-то острова в Антарктике, уникальный экземпляр…

Они подошли к холму, покрытому снегом, парень остановился перед выросшей, как из-под земли, стеной, достал большой ключ. Что-то заскрежетало, и стена будто разошлась в разные стороны.

В первый момент Эйидль зажмурилась от яркого искусственного света, что ослепил ее. Она не успела прийти в себя, как ее втолкнули внутрь, и стена позади захлопнулась, закрывая доступ морозному воздуху.

— Добро пожаловать в зверинец…— улыбнулся Дозорный.

Эйидль открыла рот от изумления, разглядывая уходящие вдаль белые своды огромного куполообразного помещения. Здесь было чуть теплее, чем на улице, а еще воздух был наполнен шорохами и звуками. И запахами…

— Как будто оранжерея,— проговорила девочка, втягивая цветочный аромат.

— А, это борамец, не то растение, не то овечка, он вечно благоухает, когда в хорошем настроении…

— Ты хорошо все тут знаешь?

— Ну, конечно, я же «гном», не один вечер тут провел,— Дозорный протянул девочке совок и инструмент, похожий на кирку.— Ты будешь работать в отсеке зверей, и не смей заходить в отсек с полулюдьми, а то есть шанс, что уже оттуда не выйдешь… В закрытый отсек даже лучше носа не совать, там Мантикора и Ламии уничтожат, даже не двигаясь,— рассказывал мальчик, идя вперед, открывая ключом высокие ворота в отсек.— Прежде, чем войти в клетку, нажми красную кнопку, чтобы заклинанием обездвижить обитателя — и вперед. Ну, все, увидимся через пару часов, и учти: пока всю работу не выполнишь, будешь тут сидеть… И не трогай ничего лишнего!

Эйидль даже рта открыть не успела, как жизнерадостный «гном» заскрипел дверями, исчезая в снежной ночи, которую опять огласил крик женщины-птицы, да так громко и неистово, что девочка затряслась. Приятное местечко…

Она стояла в начале длинного коридора, перегороженного решетками. За решетками — то вода, то поляна, то непроходимый лес, и все они таили что-то страшное, от чего по телу шли мурашки.

— Зачем убираться в лесу?— прошептала недоуменно Эйидль, стараясь перебороть страх. Она тихо подошла к первой клетке и дрожащей рукой нажала кнопку, ища глазами обитателя поляны.

«Химера» было выведено на красивой табличке, и исландка задрожала, представив себе это существо с головой льва и телом козы, которое она несколько раз видела на картинках.

— Ладно, вперед, все будет хорошо,— постаралась подбодрить себя Эйидль, и словно в насмешку где-то недалеко от нее завыл волк. По позвоночнику прошла холодная дрожь от тишины в зверинце, которая то и дело резко прерывалась странными, то громкими, то тихими звуками.

Она вздохнула и открыла кованую решетку, делая первый шаг на поляну. И вскрикнула, потому что трава, деревья, все вокруг вдруг растворилось, являя глазам лишь огромную комнату с белыми стенами и полом. То тут, то там белизну нарушали замершие горки помета, но не от этого вскрикнула Эйидль, прижавшись спиной к решетке.

На белом фоне чудовищной громадой застыла Химера, ее львиные глаза полыхали яростью и смотрели в упор на непрошеную гостью. Животное было застигнуто заклятием возле огромной лохани с водой, с подбородка еще капала вода. Зверь выглядел бы нелепо — белая козлиная шерсть прикрывала тонкие ноги на копытцах, но львиная голова отгоняла всякие мысли о смехе. Грива, густая, бурая, топорщилась в разные стороны огромной копной.

Исландка не могла пошевелиться, не двигалась и Химера. Не сразу удалось Эйидль взять себя в руки, следя за обитателем вольера. Желтые враждебные глаза перемещались за ней, о желаниях зверя догадаться было несложно.

— Простите,— прошептала девочка, голос был слабым.— Но я… Я быстро,— пообещала исландка, приближаясь к первой темной горке и пытаясь поддеть ее совком. Но, как ей и обещала Кляйн, помет намертво примерз к белому полу.

Не зря говорят, что главное — начать. Первое время, когда Эйидль взмахивала киркой и подбирала отколотые куски, она все время поглядывала на неподвижного монстра, но постепенно успокоилась. И работа пошла быстрее. Она даже приободрилась, идя от кучи к куче, собирая их в мешки, но чуть только поползшее вверх настроение резко замерло, когда исландка поняла, что последние предметы ее интереса в данном месте находятся у самых копыт Химеры.

Девочка сглотнула, замерев, глядя в налившиеся кровью желтые глаза.

— Ну, чего ты так сердишься?— прошептала Эйидль, делая осторожный шаг вперед. Нет, она знала, что животное заколдованно, но вдруг сможет вырваться? Или заклинание закончится? Это то же самое, что идти в пасть к разъяренному льву…

Руки дрожали так, что кирка то и дело пыталась выпрыгнуть из озябших пальцев. Шаг за шагом девочка приближалась к Химере, обходя. Глаза проследили за ней, здесь было слышно шумное дыхание животного.

— Я быстренько,— пообещала Эйидль, зажмурилась и склонилась к копытцам, стараясь как можно быстрее отковырять помет. Но быстрее не получалось, потому что кирка грозила врезаться в задние ноги животного, а этого девочке явно не простят.— Как же я вас ненавижу,— прошипела исландка, вспоминая всех в этой дурной школе, где она уже натерпелась столько страха, сколько у нее в жизни не было.

Она буквально вылетела из вольера, когда пол остался полностью белым. Мешки упали на пол, кирка застучала по камням, оглашая тишину помещения громким стуком, которому тут же стали вторить обитатели отсека, а Эйидль только прислонилась к решетке, тяжело дыша, пытаясь прийти в себя после пережитого.

Поляна вернулась в тот момент, когда грозный рык заставил всех остальных зверей замолчать, и на решетку кинулась Химера, брызгая слюной, стуча копытцами. Эйидль вскрикнула и отскочила в противоположную сторону прохода, снова упираясь спиной в решетку.

Мягкий язык коснулся ее шеи, и губы стали жевать волосы, доставая их из-под берета. Эйидль закричала еще сильнее, метнувшись прочь, но тут же заставила себя заглушить крик, потому что на нее из-за решетки смотрели большие добрые глаза то ли лошади, то ли осла, потому что для осла существо было слишком крупным, а для коня у него были слишком длинные и вислые уши. Зверь смотрел на нее немного удивленно, пережевывая ее берет.

— Эй!— возмущенно воскликнула девочка, метнувшись к решетке и вцепляясь пальцами в головной убор.— А ну, отдай!

Животное помотало головой, упираясь копытами, упрямо то ли замычав, то ли заблеяв, и потянуло берет на себя, фыркая.

— Ну и ешь! Пусть тебя запор замучает!— рассердилась Эйидль и оглянулась в испуге, но Химеры у решетки уже не было. Тогда девочка чуть расслабилась и стала разглядывать вора, что дожевывал ее берет с упрямым выражением морды.— Ты кто такой?

Зверь словно понял ее, выплюнул остатки берета и заикал, расправляя огромные пернатые крылья над спиной. Можно было бы подумать, что это Пегас, но уж уши слишком нелепые, да и распушенный павлиний хвост над крупом явно говорил против данной версии.

«Бурак», прочла Эйидль, подходя к кнопке. Зверь закричал еще громче, глядя, как девочка нажимает на активатор заклинания, крик Бурака повис в воздухе, он так и застыл с открытой пастью, показывая ровные белые зубы в три ряда и красный язык, по которому текли слюни.

— Фу,— проговорила Эйидль, входя в вольер без опаски и оглядывая белый пол, покрытый застывшей жижей.— Ты что, отравился специально для меня? Или у тебя всегда проблемы с желудком?

Ничего не поделаешь, девочка принялась за уборку, поминая добрым словом Кляйн, которая рассказывала ей о том состоянии, в котором исландка вернется из зверинца. Что же, начало положено уже основательное, запах теперь вряд ли выветрится даже на морозе.

За полчаса она почистила клетки еще трем довольно спокойным существам, у одного из которых уши срастались с хвостом, другое гордо сидело на жерди, выпятив вперед обнаженную женскую грудь («Симург», запомнила Эйидль), и единорогу, которого девочка даже бы не усыпляла, если бы так было возможно увидеть натуральный пол, а не иллюзию, что создавалась для питомцев. Она перестала вздрагивать от криков Юварки и даже некоторое время полюбовалась борамцами, целым стадом растений-овечек, которые благоухали, как букет фиалок и роз. Даже войти к Гатоблепу, буйволу с головой свиньи, оказалось после всего не так страшно, только руки уже ныли, и кожа на них полопалась от холода и соприкосновения с металлом. Она немного отогрелась у борамцев и единорогов, а вот Гатоблеп обитал в снегах, из-за чего Эйидль долго потом прыгала, пытаясь согреть онемевшие пальцы.

Она не знала, сколько прошло времени, казалось, что много часов, у нее оставался всего один вольер, и девочка надеялась, что Дозорный уже идет за ней. На решетке, за которой скрывался черный лес, было выведено ни о чем не говорящее исландке слово — «Крокоты», возле которого находилось две кнопки. Девочка нажала на красную и стала вглядываться в фигуры, что расположились в одной стороне всего белого помещения. Это были то ли волки, то ли собаки, лежавшие стаей в стороне, среди них были и малыши, замершие в своих смешных позах игры.

— Собака как собака,— хмыкнула Эйидль, радуясь, что больше никаких монстров сегодня не предвидится. Она пошла по вольеру, собирая помет, потом остановилась у стаи, чтобы полюбоваться малышами, протянула руку погладить щенка и вскрикнула, потому что кто-то грозно закричал на нее:

— Руки убери!

Она вздрогнула и обернулась, но в коридоре никого не увидела. Она долго вглядывалась в белые стены, но ни движения, ни фигуры, даже Юварка не кричала. Эйидль повернулась обратно к крокотам и наткнулась на осмысленный, полный злобы, взгляд собаки, что лежала ближе всех к щенкам.

— Не трогай,— снова прозвучало очень явственно, и исландка опять вздрогнула, потому что была уверена, что звучал он в голове.

— Вы… вы разговариваете?— шепотом спросила Эйидль, прижав к груди кирку и глядя на собаку-мать.

— Вы… вы разговариваете?— передразнили ее, но уже откуда-то сбоку.

— Мы разговариваем,— вторили второму голосу.

— Мы и петь умеем,— подключился еще один.

— Ма, а я могу? Ма?

Голову заполнил просто гомон голосов, которые говорили одновременно, смеялись, хихикали, передразнивали, девочка крутилась вокруг себя, потерявшись в дурманящем гуле, зажимая руками уши, но это только вызывало еще больше смеха и разговоров. Эйидль зажмурилась, повернулась, тут же споткнулась о свой мешок и упала прямо между животными, уткнувшись носом в чей-то пушистый бок. Голоса наполняли голову, не давая ее собственным мыслям даже попытки родиться.

Она не могла двигаться, потому что не могла даже подумать об этом, не могла позвать на помощь, даже дышала с трудом, плывя в гомоне смешливых голосов и передразниваний, пока сознание совсем не отключилось, глаза стеклянно и тускло уставились в потолок.

Лишь в тишине зверинца зловеще засмеялась Юварка, и все стихло.

* * *

Тишина была какой-то торжественной, наверное, потому что присутствовавшие понимали, что перед ними не просто старая деревянная дверь с задвинутым засовом. Перед ними была комната, которая могла дать ответы на некоторые вопросы, а, возможно, на самый главный.

У Марии в груди гулко билось сердце, пока Лука, Брандон и Яков тихо и осторожно, камень за камнем, разбирали оставшуюся до библиотеки стену завала. Айзек также беззвучно выносил осколки обваленного потолка в старую штольню. Работали почти без света, молча, чтобы не привлечь лишнего внимания.

Ни один камень не упал, ни один резкий звук не нарушил торжественной тишины ночной школы. Все спали, не подозревая, что группа студентов уже два часа работает в дальнем скрытом коридоре нижнего уровня, стремясь закончить разбор завала до утра.

Мария несколько раз порывалась помочь, но мальчики только негодующе качали головами, и ей приходилось коротать эти часы возле свечки, что они зажгли в углу. Дважды прибегала Сибиль — она пряталась в нише при входе на уровень и должна была подать сигнал при малейшем движении. Тогда они гасили свечу и вжимались в черные стены, сдерживая дыхание.

И теперь они стояли перед дверью в пустом и гулком коридоре. Держатели для факелов были погнуты и странными лапами чудовищ указывали на студентов.

— Пора,— прошептала Мария, пытаясь подавить свое волнение. Она одна среди друзей примерно представляла, что они там увидят, она столько раз воображала себе этот день. В горле пересохло, было страшно сделать шаг к двери и потянуть за засов, что был задвинут девять веков назад.

С ума сойти, девятьсот лет никто не прикасался к этой двери.

Засов не поддался, даже не сдвинулся с места. Следовало ожидать, но Мария все равно разочарованно вздохнула.

Рядом уже стоял Лука, он направил волшебную палочку на намертво засевший в петле засов. Мария завороженно смотрела, как друг очищает металл, как выступают резные рисунки, которые украшали пластину. Она подняла на Луку глаза, и парень ободряюще ей кивнул, отступая.

Они знали, что это ее право и ее долг — войти туда первой. Хотя бы потому, что они понятия не имели, что кроется за этой низкой дубовой дверью. А она знала, так часто и так ярко себе представляла картину трагедии, что хранила библиотека.

За спиной нетерпеливо вздохнули ребята, чуть покачнулось пламя свечи. Мария достала волшебную палочку и зажгла свет. Дрожащая рука потянулась к засову, который на этот раз мягко и легко, с едва слышным скрежетом от трения, подался в сторону.

Было трудно поверить, что именно ей выпала честь войти в это священное место, которое искали поколения Драконов Востока. Ей хотелось сохранить в душе это непередаваемое чувство первооткрывателя, но не было времени на переживания, нужно было торопиться.

Она в последний раз вздохнула и потянула на себя тяжелую дверь. Петли заскрежетали, оглушая ребят, и Мария тут же перестала тянуть, бросаясь в сторону, взмахивая палочкой, из которой на заржавевший за века металл полилось масло. Парни застыли, все они напряженно прислушивались, но в коридоре теперь царила полная оглушающая тишина.

Могильная.

Мария осторожно взялась за дверь, и та медленно, с тихим скрипом, открылась. На девушку тут же обрушился застоявшийся запах тления, гнили, сухого камня, пыли — и она отпрянула, зажмурившись, но Лука поддержал ее, взволнованно заглядывая во тьму библиотеки.

— Все хорошо,— тихо успокоила друга Мария. Пришлось снова применять палочку, чтобы разогнать ветром воздух. Еще один глубокий вдох, и девушка сделала первые два шага внутрь, высоко над головой держа волшебную палочку, обводя взглядом то, что удавалось рассмотреть.

Она слышала, как за ней шагнули ребята.

— Брандон, сходи за Сибиль, постучи потом три раза,— коротко кинула Мария, не оборачиваясь, дыхание постоянно перехватывало.— Яков, факелы… Лука, запри дверь.

Ребята зашевелились, подчиняясь ее командам, хотя она была уверена, что все ее спутники находятся в шоке, ведь они не были готовы к тому, что увидят.

— Это не библиотека,— раздался тихий голос Айзека, что замер по правую руку от Марии,— это склеп…

С тихим скрипом закрылась дверь, заскрежетал внутренний засов, а комната постепенно наполнялась светом, пока Яков шел вдоль одной из стен, разжигая факелы в держателях.

— Это гномы?— Лука встал слева от Марии. Все они смотрели в одну сторону этой почти полностью пустой комнаты — на семь скелетов, сохранившихся в глухом помещении, пугающе белых, в неестественных позах сидящих возле стен, видимо, в тех самых, в каких их настигла смерть. Только один был в стороне, с вытянутыми вперед руками, в которых до сих пор была зажата какая-то книга.

— Осторожно, ничего не трогайте,— Мария собралась, хотя ее трясло от увиденного, она была потрясена, что страшная история из прошлого оказалась до ужаса правдива.— Это были гномы, перед вами семь гномов-кристальщиков, потомки строителей Дурмстранга…

— Что с ними случилось?— Лука медленно подошел к одному из скелетов, разглядывая кости с внимательностью ученого.— Я не вижу никаких повреждений… Их просто завалило тут, и они задохнулись? Умерли от голода и жажды?— парень обернулся к Марии, а она все еще стояла, просто оглядывая эту комнату, хранящую страшные тайны прошлого. У одной из стен стояли пустые стеллажи, но вид у них был такой, словно при единственном прикосновении они обрушатся деревянной трухой, как это случилось со скамьями рядом. Наверное, хранила их пока только магия школы, что и много веков спустя еще ощущалась в этом святом месте.

Стены были покрыты рисунками, и Мария быстро поняла, что это история школы: вот Святовит приходит к гномам с просьбой, вот высадка гномов на острове, изгнание драконов, работы под землей, первые ученики в Зале Святовита. И тут Мария задохнулась, потому что следующая картинка о стольком ей говорила!

Девушка сделала несколько шагов вперед, вглядываясь в мудрое лицо Святовита со свитком в руках. Напротив него был изображен гном с кристаллом на шее, он протягивал волшебнику небольшой мешочек и часы.

Правда, все правда, от первого до последнего слова, ничто не исказилось и не потерялось в веках. Она протянула руку и коснулась кончиками пальцев рисунка, прикрыв глаза. Она дрожала, потому что чувство от соприкосновения с историей захватило ее целиком.

Сколько Глав Драконов мечтали увидеть это, побывать в священном месте…

— Мария?— Лука тронул ее за плечо, и девушка обернулась, натыкаясь на вопросительные взгляды своих товарищей. Она взяла себя в руки, снова оглядывая комнату: они пришли сюда не просто так, нужно было все тщательно осмотреть.

— Перед вами те, кто хранил тайну о том, где спрятаны реликвии,— проговорила девушка, снова глядя на скелеты.— Они не умерли от голода и жажды, их убили, замучив. Их пытали, чтобы они выдали свой секрет, но никто из Кристальщиков не открыл тайны, не заговорил. По очереди они погибали от пыток, скованные заклинаниями. Старейшина рода,— Мария сделала несколько шагов и присела возле скелета с книгой, с состраданием глядя на останки гнома,— предчувствовал беду, все хранившиеся здесь свитки и книги были вывезены за несколько дней до несчастья. И гномы унесли свою тайну с собой в могилу… Перед вами поле первого боя войны, что длится почти десять веков в этих стенах,— прошептала девушка, поднимая на друзей заблестевшие глаза, горло перехватило.— Ее первые, но не последние жертвы…

Она вздохнула, пытаясь совладать с чувствами.

— Это сделал Запад?— тихо спросил Лука, обводя взглядом комнату.

— Тогда не было еще драконов, запада, востока, была группа студентов, которые искали…— объяснила девушка, поднимаясь на ноги, подходя к стеллажам, чтобы посмотреть, не сохранилось ли там чего.— Согласно легенде, они увели с собой самого младшего из гномов...

— Вот откуда все стало известно, да?— Яков внимательно оглядывал стены в поисках чего-то стоящего.

Мария промолчала, ее интересовала книга в руках Старейшины.

— Его звали Звучный Глас, ему было триста восемь лет,— прошептала девушка, осторожно прикасаясь к книге, но та тут же рассыпалась от прикосновения. Если там что-то и было, то они никогда этого не узнают…— Здесь погибли его жена, брат, два сына и два внука. Род Кристальшиков исчез…

В дверь настойчиво постучались, Лука поспешил открыть. В комнату буквально ввалился взъерошенный Брандон, из губы у него текла кровь. Он быстро оглядел комнату, округлив глаза, но тут же, кажется, забыл об увиденном.

— Западники!— прошипел он, вытирая кровь, в руке у него была палочка.— Сибиль еле сдерживает их, быстрее…

— Яков, Брандон, бегом ей на помощь,— Мария тут же обрела хладнокровность.— Не пустить сюда, любыми силами. Нам нужно пять минут!

Лука тоже явно рвался в бой, но девушка лишь покачала головой.

— Айзек, остаешься здесь, пока не стихнет, закройся изнутри,— кинула девушка, потом обратилась к Луке:— Заколдуешь дверь на невидимость, сможешь?

Лука кивнул, они махнули Айзеку и выскочили из комнаты, закрывая дверь. Были слышны звуки приближающихся голосов и шипение заклинаний о стены коридора. Лука сосредоточенно направил палочку на дверь, а Мария поспешно заколдовывала факелы. Ничто не должно было указывать на то, что здесь есть комната.

Это тупик. Ничего не нашли, ошибка.

Через какие-то мгновения ребята стояли в пустом и ничем неприметном коридоре, Мария взглянула на Луку, и тот кивнул. Они двинулись на звуки боя, но тут из-за угла появились их товарищи, а через мгновение пятеро студентов, разгоряченных поединком.

— Развлекаетесь, Гай?— спокойно спросил Лука, глядя на Главу Западных Драконов.— Элен, Яшек, Йозеф, Джованни,— кивнул он каждому по очереди. Брандон и Сибиль встали рядом с Марией, Стюдгар буквально пылал негодованием. Яков занял место возле Луки.— Не спится?

— Не могли пропустить вашу вечеринку,— насмешливо ответил Гай, сверля глазами Марию, но девушка лишь сощурила глаза и взяла за руку Луку.— Как вам библиотека?

— Нет ее там,— зло кинул Лука, в его голосе сквозило разочарование.— Идемте,— кивнул он своим товарищам и смело пошел вперед, увлекая Марию за руку. Парень остановился рядом с Гаем и заглянул ему в глаза:— Еще раз тронешь кого-то из моих ребят, отдача замучает,— прошипел Лука.— Желаю удачи!

Западные расступились, пропуская противников, Гай сделал шаг назад, загораживая проход Марии, из-за чего ей пришлось выпустить руку Луки. Ларсен рассмеялся, а девушка лишь надменно сверкнула глазами.