Сны на две жизни (гет)

Вот уже неделю, как Хогвартс держал траур, и так как об истинных причинах смерти директора никто и никого не уведомил, то дети вполне искренне скорбели. Все знамёна факультетов сменились на чёрные полотна, а окончание учебного года взявшая на себя директорство МакГонагалл завершила минутой молчания.

Встали все и даже Слизерин. Среди последних первым поднялся Драко Малфой, он и сам бы не объяснил почему так, но факт был фактом, где-то в самой глубине себя он ощущал острую потребность отдать последнюю дань памяти тому, кого ему поручили убить.

Вслед за Драко Малфоем поднялись и остальные слизеринцы. Как итог, это был первый за шесть лет пир, во время которого никто не смеялся и не гомонил. Сидящий же в кругу друзей Гарри совершенно меланхолично поедал оказавшийся в его тарелке пирог, и в пол-уха слушал речь МакГонагалл. А декан тем временем вещала о том, как ей печально, и какая ушла эпоха. С её слов получалось, что директор тихо и мирно ушёл во сне, и Гарри решил, что ему не хочется никого разубеждать. Мысли меланхолично жующего пирог парня были и вовсе не в Хогвартсе, но вот, увы, понять, что же именно его тревожит, парень пока не мог. Это зудящее где-то на периферии сознания ощущение, что что-то не так, мешало во всём, начиная от уроков и заканчивая сном, и даже там, во снах, оно не отступало, а порой и вовсе усиливалось.

Прибытие в Лондон ознаменовалось попыткой семьи Уизли забрать его, Гарри, в свой дом. Порыв был взвешен, оценён и признан негодным, и как же кстати на платформе появился молодой мужчина, что не особо-то и скрывал своей принадлежности к древнейшему и благороднейшему семейству Блэков.

— Мистер Поттер, рад наконец-то личному знакомству, я ваш назначенный Министерством Магии магический опекун, вы можете обращаться ко мне лорд Блэк, — отчеканил неизвестный, и исключительно Гарри уловил тот краткий мимолётный жест, что был условлен именно для чего-то подобного.

— Добрый вечер, лорд Блэк, я тоже рад знакомству и искренне надеюсь, что, в отличие от моего ныне безвременно почившего предыдущего магического опекуна, вы найдёте немного своего времени для своего воспитанника.

Едва удержавшийся от того, чтобы фыркнуть, Регулус скрыл столь неуместную улыбку за церемонным поклоном и, тут же прихватив Гарри за локоть, аппарировал, тем самым оставив обалдевшую семью Уизли с носом.

Уже оказавшись в прихожей лондонского особняка Блэков, оба расхохотались в голос.

— Честно говоря, я не был уверен в том, что ты сумеешь заполучить опеку надо мной. По крайней мере, не так быстро, — отсмеявшись, произнёс Гарри.

— Для всех я, лорд Блэк, прибыл с континента, являюсь внуком Арктуруса Блэка второго. И после смерти Сириуса получил права на род, — с немного грустной улыбкой ответил Регулус. — Дальнейшее же было делом техники. Ты крестник Сириуса, в тебе кровь Блэков. Отказать мне просто не посмели.

— Это хорошо, а то что-то хреново всё вокруг. Ты представляешь, этот хрыч скинул на меня поиски крестражей, а в конце оного путешествия я должен был не иначе как добровольно полезть под лордову аваду. Но главное даже не это, а то, что об этих самых крестражах его трудами знает всего три человека. При этом один из них с ног до головы опутан клятвами, а двое других сейчас стоят в этой самой прихожей. На меня у него были такие планы…

Если бы не некоторые особенности родовой магии Поттеров, то у него бы всё получилось. Я знаю, ты сейчас задался вопросом о том, с чего бы мне молчать. Ладно опутанный с ног до головы клятвами Снейп, но я то? Что препятствовало бы мне рассказать то, что мне известно? Поверь, не будь у меня силы рода и той поддержки, что она дала, его план сбылся бы в полном объёме. Мне год за годом показывали, что верить взрослым нельзя, что все проблемы я должен решать только и исключительно сам. По сути, единственное, что не вписывается в его план, так это ты. Видел бы ты его рожу, когда он, вылакав зелье, любовался на твою записку. Но даже она не изменила практически ничего. Он даже свою неминуемую смерть от проклятья хотел использовать как триггер для моей активации. У меня на глазах, беспомощного, стоящего под Петрификусом, он собирался умереть от руки профессора Снейпа.

Снейпа он подловил на то, что Драко, которому лорд поручил его убить, по сути, ещё ребёнок, запутавшийся, безпомощьный, маленький ребёнок. Как итог на моих глазах, спасая своего студента, профессор убил бы Дамблдора и тем самым запустил бы цепь событий. Я бы окончательно поверил, что он вселенское зло, что все взрослые зло, ведь мне говорили, что он свой, что он агент в стане врага, и вот он, на моих глазах, убивает того, кого, не будь у меня родового дара, я считал бы единственным и непоколебимым авторитетом. Вот скажи мне, как должен реагировать одинокий, запутавшийся и науськанный мальчишка? Можешь не отвечать, мы оба знаем, что было бы дальше.

— Однако, я так понимаю, что вариант с охотой на крестражи, так сказать, по-дамблдоровски мы отметаем? В смысле, самоубийство явно не выход.

— Естественно…

— Я просто уточнил, а то мало ли, — с явным весельем в голосе ответил Регулус, после чего решительно направился в сторону столовой.

Всю следующую неделю заняли тренировки и медитации, призванные рассеять мрак грядущего и по возможности понять, чего и от кого ожидать и ожидать ли. Очень быстро стало ясно, что лорд затаился. Об этом Гарри узнал из переписки с Гермионой. Девочка превратилась в его глаза и уши и, находясь в ставшей новым штабом ордена Норе, рассказывала обо всём мало-мальски важном, что так или иначе касалось либо лично его, Гарри, либо лорда. О действиях последнего ордену докладывал Снейп, оказавшийся ни много ни мало, как самым настоящим двойным агентом. Вследствие этого Гарри ещё раз порадовался тому, что так предусмотрительно сформировал алиби и ему тоже.

Именно от Снейпа они и узнали о том, что лорд на радостях от новостей закруциатил Яксли. Радовался он смерти врага, а закруциатил, когда узнал, что потерял и Лестрейнджей, и Кэрроу. Бедолага Яксли теперь напоминал супругов Лонгботтомов, и как бы Гарри не относился к пожирателям, как человека он Яксли пожалел. Снейп, как и Драко, отделались лёгким испугом. Первый всего-то пять минут корчился на полу, а вот Драко, в общем жалко парня, но сумасшедший он и в Африке сумасшедший.

Регулус же занимался делами рода. Теперь, когда Дамблдор отбыл за грань, прятаться не имело смысла, он даже имя не сменил, и это было забавно, потому что благодаря семейной традиции Блэков в министерстве не нашлось ни единой души, что отождествила бы невесть откуда явившегося лорда Блэка и младшего брата Сириуса. Все и вся были свято уверены в том, что этот Регулус Блэк прибыл с континента, и что он внук Арктуруса Блэка второго.

В конце июля вернувшийся из министерства Регулус обрадовал известием о завещании. Оказалось, что ни много ни мало, как сам Дамблдор в своей последней воле пожелал его, Гарри, одарить, да ничем-ни будь, а первым пойманным им снитчем. На разгадку странного подарка ушло чуть больше суток, да и те больше ушли на то, чтобы выяснить, что старый хрыч презентовал остальным. Со слов Гермионы получалось, что ей достались сказки барда Бидля, первое издание, а Рону не пойми зачем презентовали делюминатор, и тот теперь игрался, туша и вновь зажигая свет.

Выяснив всё, что хотел, Гарри приступил к выяснению того, на кой хрен ему сдался старый снитч. Оказалось, что таки сдался, ибо вскрыть его не составило особого труда. Правда, пароль оказался обидным, и раздосадованный Гарри, погрозив кулаком пространству, показал снитчу фигу, после чего показал колечко Регу. Тот полных минут пять вертел безделушку так и эдак, а затем признал в ней второй из Даров Смерти. Спустя несколько минут парни рассматривали полный, так сказать, комплект, ведь палочку Дамблдора Гарри забрал. Тот момент был вообще каким-то странным. Вот просто захотелось, и все тут. И вот, смотря на собранные вместе дары, Гарри переглянулся с Регом, а тот, сглотнув, прошептал:

— Легенды гласят, что обладатель всех трех станет повелителем самой смерти.

— Не знаю, но если так хочешь, — с этими словами Гарри нацепил перстень и, накинув на плечи мантию, взял палочку. — Вроде ничего интересного, — сообщил он спустя пять минут. — Вообще ничего, — но спустя ещё пять минут таки добавил:

— Ах ты сука, Рег, он кольцо заколдовал, якобы это мои мама и папа, а ещё Сириус и остальные, кто, по его мнению, мне дорог. Часть из них, кстати, вполне себе живы. Голограммы блин. Вот же сука.

— То есть оно показывает тебе родных и знакомых?

— Угу, и они хором поддерживают меня на пути самоубийства. Ты вот можешь представить, чтоб родная мать, та, что жизнь за тебя отдала сказала тебе, а теперь, сынок, иди и умри, не бойся, мы с тобой.

— Что за бред? Он охренел, что ли?

— Вот и я о том же. Пакость, короче. Палочку, коли хочешь, тебе отдам, а мантия вот она-то отцова, и её я оставлю себе, семейными ценностями не разбрасываются.

— Угу, коли не нужно, то лучше в сейф положить. Всяко надёжнее.

О трансляции из кольца оповестили Гермиону, и шокированная девушка окончательно разочаровалась в своём былом кумире. Затем была попытка донести информацию о крестражах до тех, кому она была бы полезной. Увы, но они опоздали, и очухавшийся и озверевший Реддл устроил переворот. Вот только ни Гарри Поттера, ни власти он так и не получил, точнее получил, но чисто номинально. Последняя вроде как была, ведь есть Малфой, Нотт, Крэбб и Гойл, но вот беда, оставались нейтральные рода. Донёсший до его темнейшества позицию нейтралов Малфой выхватил пятиминутный круциатус и едва не присоединился к Яксли и Лонгботтомам.

А тем временем пославшие всех на * * *

нейтралы возглавили министерство, и даже спасибо не сказали, а ведь именно люди тёмного лорда расчистили им путь, и убрали всех офигевших от приступа своей значимости маглорождённых и полукровок, коих так старательно пестовал почивший ныне Дамблдор. Оказалось, что пока самопровозглашённый тёмный лорд горевал по Лестрейнджам, невесть откуда взявшийся лорд Блэк и внезапно примкнувший к нему лорд Реинхарт добились того, что поставить министром своего человека у Реддла не вышло. Ну как не вышло, Толстоватый даже в кабинет свой новый зашёл, а вот вышел, а если точнее, то вынесли его, уже вперёд ногами. Остановка сердца, перенервничал, ну право же дело с кем не бывает. Лояльные Реддлу люди попросту исчезали, исчезали совершенно безследно. Что, где и как непонятно. Закончился рабочий день, покинул человек министерство, неважно как, хоть камином, хоть аппарацией. Все видели как человек ушёл, и все, то есть никто и никогда этого человека более уже не увидел. Министерские рыли землю, деньги уходили в пустоту, но понять, куда пропадают лояльные Реддлу люди, так и не удалось. Когда же об этом поинтересовался вернувшийся с очередного заседания Визенгамота Регулус, Гарри лишь плечами пожал.

— Это Малькольм.

— Какой Малькольм?

— Какой-то, — уклончиво ответил Гарри, и Регулус понял, что нормального ответа он не дождётся. А Гарри просто не видел смысла палить союзника, и, если Реинхарт-младший, скорее всего, по просьбе отца избавляет мир от тех, кто продал всё включая собственную душу, так что с того.

Двух десятков исчезновений оказалось более чем достаточно для того, чтобы слово взятка или любое упоминание о тёмном лорде, приводили в ужас даже самого младшего министерского клерка. Исчезнуть никто не хотел, и, как следствие, все резко стали совершенно неподкупными и полностью лояльными новому министру. Итогом такого вот тихого противостояния стало то, что министерство получило власть над Хогвартсом, ведь это только наивные маглорождённые, наслушавшиеся Дамблдора, верили в неимоверно светлое и прекрасное будущее, нейтралы же были отнюдь не паиньками, да без радикальных мер, да против геноцида. Но разве обязательно убивать? Вовсе нет, очень быстро до многих дошло, что ничего просто так не бывает.

Малфою сотоварищи пришлось уступить, и проект эдикта о краже магии превратился в табель о рангах оной же, и права их получивших. Сей документ требовал от всех волшебников Британии по достижении тринадцати лет, независимо от их происхождения, пройти проверку на уровень магической силы, и в зависимости от оной иметь или же не иметь.

С одной стороны, вроде как всё честно, а с другой, а с другой оказалось, что табель о рангах есть ничто иное, как узаконивание поголовной власти чистокровных. Ведь даже элементарное право голосовать получали только те, у кого ранг магии был не ниже, чем "Б", все же остальные были не у дел.

Нет, если ты, конечно, мега уникум, и родился, о чудо, с магическим рангом класса "А", читай практически Мерлин или "Б", что попроще, но тоже ничего, то ясное дело, ты получишь стипендию и плевать, как ты там рождённый. Среди нейтралов идиотов, понапрасну льющих магическую кровь, не имелось. Вот только уникумов таких среди маглорождённых и прочих нищебродов надобно ещё поискать. Основное чистокровное большинство, читай нейтралы и светлые, имели ранг магии "Б", полукровки и примерно треть маглорождённых или тех, кого считали маглорожденными "С" и, наконец, оставшиеся ранг "Д", читай полусквибы и мало на что способные маглорождённые. Именно ранги "Д" и "С" и были теми, для кого и предназначался созданный второй поток обучения, суть которого, если кратко, была в том, чтобы убрать из классов балласт, что своим присутствием тянет вниз тех, кто мог бы достичь значительно большего, и при этом не выкинуть этот самый балласт на помойку. Деление начиналось при переходе на третий курс, ибо до малого совершеннолетия измерить ранг магии было практически невозможно, тут колдомедики стояли насмерть.

Особняком во всей этой компании оказался ранг, получивший букву "S". Обладатель оного стоял буквально на вершине, но вот беда, согласно заявлению всё тех же колдомедиков обладатели такого вот магического потенциала рождались хорошо если раз в полстолетия, а то и реже. Для наглядности сей ранг заочно получили основатели и Мерлин. Как говорится, есть к чему стремиться. За рамками же обсуждения остались такие нововведения, как то, что обладатели рангов "С" и "Д" были практически безправны и не только в учёбе, но и по её окончании. Тут тебе и потолок развития в карьере и даже запрет на так называемую порчу магической крови, а если по-простому, то хоть какая у вас там любовь, а если рангом ты не вышел, то можно даже не мечтать, а вот загреметь в тюрьму это завсегда, это запросто.

Так, за брак, с упаси Мерлин, маглом или же маглорожденным, не имеющим достаточного и документально подтверждённого ранга, тебя ждёт отнюдь не просто порицание, а очень даже серьёзное наказание, а вот партнёра твоего, что рангом не вышел и вовсе Азкабан. Правда, и тут имелось исключение, и если маг докажет, что сей союз необходим по медицинским показаниям, и не приведёт к рождению очередного полусквиба, то разрешение на брак вам таки выдадут. За этим исключением скрывался один немаловажный нюанс, а именно строжайший запрет на кровосмешение, ведь оное не хуже связи с маглами портило магическую кровь. Вот и получалось, что запреты запретами, а лазейки есть везде. Так, если аристократу в энном колене в случае брака с выбранной родителями девушкой грозило рождение мага слабей, чем он сам, то такой брак также воспрещался, и любые попытки его заключения приравнивались к покушению на магию, а значит, простым штрафом ты не отделаешься.

Именно в связи с подобным запретом распались такие помолвки, как Нотт и старшая Гринграсс, и Малфой и всё та же Гринграсс, но уже младшая. Малфои, надо сказать, вообще дошли до того, что получили строжайший запрет на союз с любой из девушек, происходящей из двадцати восьми священных семей. Такое кровосмешение, как у них, надо было ещё поискать. Вернувшийся с вердиктом колдомедиков Малфой-старший молился всем богам известным и не очень, и мольбы его были сосредоточены на том, чтоб о вынесенном решении лорду таки не донесли. А в то же время, пока старший Малфой заливал своё горе зельями, лорд развлекался тем, что решил вспомнить свою излюбленную тактику. И раз нельзя в открытую, то всегда можно в тихую. Как итог, над Норой появилась чёрная метка, а в доме на Гриммо стало на двух обитателей больше. Гермиона была искренне счастлива тому, что ей удалось выжить и при этом также искренне шокирована известием о том, что, несмотря на всё происходящее, Гарри таки собирается в Хогвартс. Тогда как Рон также искренне офигевал, ведь в отличие от него, Гарри не только не негодовал по поводу министерских новшеств, но ещё и поддерживал их, а также по сути не отдыхал. Ведь это только Рон думал, что каникулы даны для безделья, Гарри же вставал ни свет ни заря, и с головой погружался в свои совершенно непонятные друзьям тренировки и медитации.