Шахматный порядок  (гет)

На следующее утро слизеринцы явились на завтрак последними. Они пришли перешептываясь, все взъерошенные, с красными опухшими веками, словно в эту ночь совсем не смыкали глаз. И в самом деле, никто из них не спал. Всю ночь они искали виновника и гадали, что же значило послание. Альбус просто наблюдал за ними, не принимая участия в поисках и обсуждениях не потому, что у него не было никаких соображений по этому поводу, а потому что был слишком потрясен, чтобы высказать своё мнение.

— Что это с вами со всеми? — спросил мальчик из Райвенкло.

Слизеринцы переглянулись, напряженно засмеялись и стали рассаживаться за свой стол. Никто из них не хотел говорить рейвенкловцам, что произошло. Про себя Ал тяжело вздохнул. Они бросали жребий, и каким-то непостижимым образом именно ему выпало рассказать обо всем директору. Профессор Макгонагалл о чем-то разговаривала с профессором Уизли, что еще более усложняло дело. Гермионе предстояло услышать обо всем от Альбуса, а не со слов директора Макгонагалл. Альбус понятия не имел, почему у него от этой мысли подкашивались ноги, но это было действительно так. Когда остальные уселись, Поттер сделал глубокий вдох, сжал зубы и направился к столу преподавателей.

— … действительно весьма забавная ситуация, — бодро проговорила Макгонагалл Гермионе. — Так вот тогда я сказала ему…

— Директор Макгонагалл, — прервал ее Альбус, поправив очки. Ему совсем не хотелось начинать разговор с Макгонагалл при Гермионе Уизли.

— Да, мистер Поттер?

Альбус покраснел ещё больше. Торопливо он описал вчерашние события, уставившись в пол, чтобы не видеть устремившихся на него взглядов, особенно карих глаз профессора Уизли. За столом воцарилась тишина, и Альбус медленно поднял голову. Макгонагалл, похоже, была в замешательстве, как и большинство остальных преподавателей. Профессор Уизли, однако, выглядела не только потрясенной, но и разъяренной. Искорки исчезли из ее глаз, она пристально, с недоверием смотрела на Альбуса.

— Почему вы не рассказали преподавателям сразу, как только это случилось? — в конце концов спросила профессор Уизли, пронзив взглядом маленького волшебника. Ее голос был спокойным, но Альбус предпочёл бы, чтобы она кричала.

— Я… — Альбус испуганно съежился под строгим взором Гермионы. — Я не виноват! — прошептал он. — Честно, я не думал, что это настолько важно, я обязательно сразу рассказал бы вам, если б знал, что всё так серьезно!

Ал понимал, что при этом он выглядит так, как будто виноват во всех смертных грехах. Во взгляде Гермионы Уизли было что-то такое, отчего ему хотелось превратиться в песчинку и сгинуть навсегда. Альбус никогда не плакал, но сейчас он был готов разреветься. Тем временем профессор обдумывала услышанное.

— Ясно. У вас есть какие-нибудь предположения насчет того, кто бы мог послать это сообщение? — резко спросила декан Гриффиндора.

Возможно, это уже смахивало на паранойю, но Альбус был уверен, что профессор обвиняет его.

— Нет, поверьте, я не имею к этому никакого отношения! Я клянусь, что не делал этого! — Если бы Ал мог видеть себя со стороны, то решил бы, что находится на грани истерики. Он пытался взять себя в руки, но безуспешно. — Я никогда не сделал бы ничего подобного, профессор, клянусь, это был не я! Пожалуйста, поверьте мне!

Гнев исчез из взгляда Гермионы, сменившись беспокойством и участием.

— Я не говорила, что это сделали вы, Альбус, — поспешно заверила она, взглянув на лицо мальчика. Только что оно пылало, а теперь ужасно побледнело, глаза стали как зеленые блюдца. Директор Макгонагалл наконец сочла нужным вмешаться.

— Ээ… спасибо, мистер Поттер. Мы отправим людей в вашу гостиную, чтобы найти причину этой неприятности, — сказала она. — Возвращайтесь к завтраку.

Альбус не стал завтракать, а вместо этого выскочил в вестибюль, и там уселся на мраморные ступени, всё ещё тяжело дыша. Его лицо было мокрым. Ал не сразу осознал, что по его щекам катятся слёзы. Он поспешно достал платок и вытер их, но это было бесполезно, потому что слёзы потекли вновь.

«Посмотри на себя, — хмыкнул язвительный внутренний голос. — Ты ведешь себя, как девчонка. Лучше не позволяй увидеть это Скорпиусу и Ричарду, а то они умрут от смеха»

Минуты через две двери Большого зала распахнулись, оттуда вышла профессор Уизли. Ал не обратил на неё никакого внимания, он уже не пытался сдерживать себя и плакал навзрыд, спрятав лицо в ладонях. Гермиона Уизли заметила мальчика и подошла к нему. Альбус поднял голову только когда профессор села рядом с ним. Теперь Гермиона совсем не казалась рассерженной.

— Альбус, я хотела перед тобой извиниться. Похоже, ты решил, что я разозлилась на тебя.

— Так и было, — отрезал Альбус довольно жестко, чего сам от себя не ожидал.

— Вовсе нет. Новости, о которых ты рассказал, были потрясающими, но отнюдь не приятными. Именно это расстроило меня, а не ты. Возможно, я слишком резко говорила с тобой? — Ал кивнул, и профессор Уизли слегка улыбнулась.

— Я очень сожалею об этом. Пока что пойми, что я тебя ни в чем не обвиняю. А теперь я оставлю тебя. — Гермиона встала, собираясь уйти.

— Профессор! — Женщина остановилась. — Что означало то послание?

Профессор Уизли какое-то время молча смотрела на Альбуса.

— Нельзя сказать, что это тебя не касается, — медленно проговорила она. — Но на твоем месте я предоставила бы взрослым во всем разобраться.

* * *

По серьезному голосу профессора Уизли Ал понял, что послание в гостиной означало нечто очень важное, и умирал от желания узнать, что именно. Обычно Альбуса легко можно было найти в библиотеке с огромной кипой книг, листающего оглавления в поиске слов «КРУГ» и «ИГРА». Ни в одной книге не было верного ответа, но Алу требовалось только время, чтобы перерыть всю библиотеку, не отвлекаясь на уроки и домашние задания.

Альбус считал, что единственным препятствием к осуществлению его плана является то, что Гермиона Уизли тоже наблюдает за ним. Что-то было в ее взгляде такое, отчего мальчик никогда не осмелился бы пойти наперекор профессору. Альбус знал, что за недолгую карьеру Гермионы в министерстве этот самый взгляд поставил на колени множество взрослых, матёрых тёмных волшебников. Тем не менее, мальчик испугался до ужаса, до истерики, когда Гермиона смотрела на него. Из-за этого Альбус чувствовал себя безвольным трусом, и мысль об этом приводила его в ярость.

Приближались рождественские каникулы. Альбус с удовольствием любовался бы порхающей метелью, не будь леденящего холода подземелий. В длинных базальтовых коридорах нещадно дули сквозняки, а на уроках зельеварения коченели руки. В тусклой гостиной, окутанной салатовой полумглой, было немного теплее из-за ярко горящего камина, хотя и здесь приходилось ежиться, ожидая, когда, наконец, нагреется спальня. Спать приходилось, обернувшись в пуховое одеяло, а во время частых снежных бурь все ученики укладывали в постели теплые грелки. Альбус знал, что в Гриффиндоре зимой было тепло: отец рассказывал, что на первых Рождественских каникулах они с дядей Роном частенько расхаживали в пижамах по спальне, а иногда даже по гостиной. По слизеринской гостиной пройтись в пижаме вряд ли удастся: не столько из-за страха стать посмешищем, сколько из-за сильных сквозняков.

Никто и не заметил, как наступил последний день перед каникулами. Ученики уже собрали вещи и выходили на завтрак беспорядочно: кто-то пораньше, кто-то попозже. Альбус шел с тревогой — он старался не думать о том. как примут его дома, но вот уйти от назойливых мыслей о Духе в зеркале ему не удавалось. Ночью ему снова снился кошмар со змееподобным лицом в зеркале, только теперь его собственное отражение быстрее превращалось в Духа. Этот странный навязчивый сон начинал уже тревожить Альбуса, хотя мысли о нем помогали избежать тайного страха перед своей семьей.

За окном мелькнула громадная фигура лесничего Хагрида, тащившего огромную сосну. Глядя, как волочатся по земле колючие лапы, Альбус улыбнулся. Он любил сосны с самого детства: с тех давних времен, когда отец устанавливал в гостиной громадную елку, а маленькая Лили, подпрыгивая, весело помогала маме переносить картонные коробки. Альбус помнил, как в детстве они с Розой бродили по скрипучим деревянным коридорам. Роза искала подарки, а Альбус любил смотреть на предпраздничную суету. Полутемные коридоры с валявшимися сосновыми лапами, коробками елочных шаров, разноцветной фольгой, хлопушками от дяди Джорджа казались ему сказочной страной, где можно было найти волшебные леса, замки и чудовищ. Как-то раз, когда Альбусу исполнилось семь лет, они с Розой нашли дядину «вредилку» — кусающегося клоуна. Девочка, запыхтев, засунула палец в его смеющийся рот, и отжившая игрушка в тот же миг вцепилась в руку. Роза закричала, и подбежавшая мама с трудом оторвала клоуна, не забыв отругать и племянницу, и сына, и дядю Джорджа.

В другой раз они с кузиной нашли валявшуюся в углу коробку старых костяных шахмат. Роза с веселым гиканьем выпустила фигурки наружу, и кони тотчас ускакали под лестницу. Следом за ними вышли слоны, которые, однако, стали сразу играть с ребятами. Один из королей убежал под елку, спрятавшись где-то за глиняной банкой с песком. Мама, как обычно, отругала «здоровых балбесов», портящих столько полезных вещей. Но страшно от ее ругани не становилось: скорее, было весело. Затем пришел отец, и они втроем, запыхавшись, бегали в поисках шахматных фигур. Альбус до сих пор вспоминал, как Роза уговорила сухопарого белого короля стащить тапок «дяди Гарри», упрятав его как можно подальше. Они вдвоем до колик смеялись, глядя, как фигурка в короне и мантии, сопя, тащит его куда-то за кресло. Даже строгая тетя Гермиона говорила потом, что никогда не смеялась так долго, как после этого рассказа. Как давно это было… Отвернувшись от окна, Альбус быстро пошел вниз по старой каменной лестнице.

Начинался последний день перед каникулами, и у первокурсников не было уроков. Час назад закончился завтрак и ровно в одиннадцать «Хогвартс-экспресс» должен был отправиться от платформы Хогсмида в сторону Лондона. Вещи были собраны с вечера, и Альбус не сомневался, что заботливые эльфы уже перетаскивают их в поезд. Накануне отец написал ему, что Рождество придется справить дома: бабушка Молли и дедушка Артур уезжают проведать французских родственников. В глубине души Альбус был этому несказанно рад, помня, что бабушка Молли три дня упрашивала отца перевести внука на другой факультет. Оставалось совсем немного времени полюбоваться наряжением елки в Большом зале. Задумавшись, Альбус не заметил, как наткнулся на пушистые лапы огромной пихты, которую Хагрид, похоже, втащил в школу.

Большой зал выглядел потрясающе. По стенам были развешаны гирлянды из падуба и омелы, по бокам стояли Рождественские ели: одни поблескивали сосульками, другие сияли сотнями свечей. Профессор Лонгботтом держал волшебную палочку, из которой появлялись золотые шары. Повинуясь учителю, они всплывали вверх и оседали на колючих ветках только что принесенного Хагридом дерева. Проносившиеся мимо привидения болтали, что в Рождественскую ночь в зале, несомненно, зажгут гирлянды с движущимися огоньками фей. За гриффиндорским столом Филипп Вуд и Генри Спейвик играли в волшебные шахматы под комментарии Розы Уизли. Все трое были в свитерах и джинсах, готовясь с минуты на минуту пойти на поезд. Альбус послал кузине улыбку, но, поймав неприязненный взгляд Генри, пошел к столу с темно-зеленой скатертью.

— Альбус? — Кэтрин Забини приветствовала его кивком. — Ты собрался?

— В общем, да… — ответил он, машинально дернув головой: когда, наконец, он приучит себя спокойно реагировать на неприязнь со стороны гриффиндорцев. Кэтрин усмехнулась, отбросив длинные пшеничные волосы.

— Я тоже. Из наших в школе не остается никто, — фыркнула Эрика. — У грифов только грязнокровка Миркинт, да эта придурошная Кайли… Подружка Уизели, кстати.

Альбус не ответил и рассеянно посмотрел, как у входа пронеслась тройка привидений с рождественскими нотами. В дверном косяке показалась колючая лапа: Хагрид, похоже, начал вносить пихту. Рядом стояла вазочка с шоколадными бобами, и девочка ловко ухватила длинными пальчиками один из них.

— Между прочим, — лукаво сказала Кэтрин, кладя в рот шоколадку, — Уизель сходит с ума от того, что не стала первой по зельям. Ловко ты ее сделал, Ал!

альбус что-то пробурчал. Сейчас его внимание было посвящено маленькой руке Филиппа, уверенно приказывавшей фигурам. Сопя, он старался направить боевого слона в самый центр схватки, где еще окопалась огромная движущаяся башня — ладья.

— Да и в трансфигурации ты ее превосходишь, — облизнула губы Кэт. — Так что, облезлым кошкам вряд ли светит получить кубок.

— Ал, спасибо, — вбежавший Гойл протянул свиток Нотту. — Выручил.

— Да не за что, — устало пожал плечами Эрик, посмотрев на пухлого приятеля.

— Не представляю, как Гойл будет делать задания на каникулах, — съязвила Кэт. Слизеринец засопел, замотав кудрявой головой.

— Гляди-ка, — почти искренне удивился Эрик. — Уизель, похоже, подсказала приятелю, как сожрать конягу у кретина Спейвика!

Альбус прикрыл глаза, делая вид, что усмехнулся. На самом деле ему было отвратительно, что Розу, как и всех его родственников, слизеринцы зовут «Уизели». И все же Альбусу не хотелось ссориться с Кэт и Эриком из-за Розы. Ведь Забини и Нотт оставались его единственными приятелями на Слизерине. Остальные одноклассники или сдержанно кивали, или, подобно Скорпиусу Малфою, спешили поначалу сделать какую-нибудь гадость. Альбус, кроме того, знал, что Роза не горит желанием общаться с ним после его распределения в Слизерин. Поттер до сих с отвращением вспоминал тот день, когда кузины-второкурсницы Джессика Лонгботтом и Доминик Уизли на подоконнике утешали Розу, доказывая, что «змееныш» не стоит ее слезинки. Впрочем, Альбус сердился и на себя, вспоминая, как ему самому Кэт по дороге в библиотеку мягко объясняла, что общаться с «кошаками» — дурной тон, если только, конечно, не ругаться с ними.

— Я вот люблю голубые ели, — донесся до него, словно из тумана, звонкий голос Кэт. — Надеюсь, maman поставит ее в зале. — Девочка при этом забавно дернула локотком, что Альбусу почудилось, будто она и вправду видит голубые иголки в огромном белом зале. — И только желтые хрустальные шары с бабочками!

— У нас будет пихта. Хорошая, — как-то основательно заметил Эрик. — Из игрушек только шары с драконами.

Нотт не договорил, но Альбус знал, что сейчас его черед.

— Лично я люблю сосну, — кивнул он приятелям. — Отцу написал, чтобы он ее поставил. — Кэт улыбнулась и легонько пихнула его под столом острой коленкой.

Альбус поднял глаза. Волшебный потолок изображал падающие хлопья мокрого снега, немного не долетавшего до головы. В мягком сумраке сверкали летающие витые свечи, отбрасывая причудливые тени на стены. В сосновых ветвях феи взмахом палочек зажгли фонари, которые осветили иголки тусклым светом.

— Конь на Е5! — Гриффиндорец за соседним столом послал вперед коня. Рыцарь лихо рванул с места и поскакал в сторону вражеской ладьи.

Роза засмеялась. Альбус только сейчас заметил, что кузина сжимает в руке маленькую сосновую веточку и теребит сосновые иголки. Точно так же она сжимала ее в далеком детстве, когда они вместе собирались выпустить из коробки эти шахматы, а Роза предложила кузену разбить для интереса большой шар, чтобы выпустить оттуда фею. Подбежавшая Джессика Лонгботтом, замотав тонкими длинными руками, стала махать приятелям, чтобы они собирались. Альбус поскорее достал из портфеля серебристо-зеленый шарф — точно такой же, как у Эрика и Кэт.

— Вы будете мне писать? — пробормотал он, глядя с надеждой на приятелей.

— Конечно, Ал, — кивнула Кэтрин. — Каждый день, если ты захочешь. Тебе ведь выносить Уизель, а это не просто, — многозначительно подняла она тонкий пальчик.

Альбус посмотрел на Розу, которая лихорадочно загоняла старого суховатого короля в коробку. Этот пожилой воин с острым подбородком никак не хотел подчиняться хозяйке. От волнения рыжие волосы кузины забавно растрепались, а карие глаза сияли точно так же, как у тети Гермионы. Хагрид что-то объяснял профессору Лонгботтому, который выпустил из палочки пару колокольчиков. Слушая их давний перезвон, Альбус вспомнил, как они с Розой сняли такие же серебряные купола с елки. Теперь они едва ли обменяются хоть парой слов за совместным ужином.

— Говорят, на Рождество у школы будет сиять дорожка с огоньками фей, — назидательно сказала Кэт. — Такую не найдешь и в министерстве. Ал, ты любишь огоньки фей? — капризно спросила она.

— Конечно… — кивнул Альбус. — Ведь они такие загадочные…

Слизеринка побежала вниз, звонко постукивая каблучками.

Эрик, сопя, также спешил за ней. Альбус поправил очки и стал рассеянно рассматривать начищенные до блеска мраморные перила, которые весело сверкали позолоченной фольгой.

Никто и не заметил, как уже наступил последний день перед каникулами, когда ученики собирались по домам.

У Хогсмида собралось довольно много учеников. Альбус, оглядываясь по сторонам, заметил, что Кэт даже шапку не надела. Должно быть, хотела, чтобы все видели падение снежинок на ее золотистые кудри. Всё-таки Забини очень любит воображать. Дерек о чем-то общался с однокурсниками, а Адель звонко смеялась, стоя рядом с близняшками Рейнолс и Анжеликой Розье. Молли тем временем не отставала от Джеймса, всюду ходила за ним, как хвостик. И что он в ней нашел? Альбусу казалось это странным.

— Бу!

Альбус вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Сзади стоял Эрик в забавной ушанке.

— Что так пугать-то? — удивленно поинтересовался Поттер. — В могилу ведь сведешь!

— Пф, — фыркнул в ответ Нотт. — Рождество завтра, веселиться нужно!

— Вот именно, — раздался вкрадчивый голос Забини.

Эрик гордо усмехнулся. Ему-то не придется давать обещания, так как они с Кэт, как они оба отметили, близкие соседи.

— Пикси с тобой, Кэтрин, — весело проговорил Альбус, махнув рукой. Собеседница прыснула.

* * *

Снег хрустел под ногами, кружился в воздухе, блестел на одежде. Гарри подумалось, что раньше один только вид нарядно укутанных снегом улиц мог бы заставить его улыбнуться и забыть об усталости и бытовых неурядицах. А теперь, как печально отметил про себя Гарри, проблемы стали слишком серьезными, чтобы их можно было развеять с помощью таких мелочей. Радость от встречи с сыновьями была не в силах разгореться в огонь уютного предпраздничного счастья.

— Так что сказал Нотт? — рассеянно спросил Гарри, слушая рассказ сына.

— Змееныш этот Нотт! — фыркнул Джеймс. — Глист слизеринский!

— Джеймс! — Гарри даже покраснел от злости. — Что за выражения?

— Ты еще будешь на родного сына орать из-за какого-то Нотта! — парировал Джеймс.

— Ладно, хватит! Нотт тут не причем, меня тревожит твое поведение. Я не понимаю, откуда у тебя столько злости по отношению к мальчику, который тебе ничего плохого не сделал.

Джеймс саркастически хмыкнул, но почему-то промолчал, хотя обычно за словом в карман не лез. Гарри тяжело вздохнул. Чуда не произошло. Это Гарри понял сразу же, как только зашел в дом. Всё это начинало раздражать и так уставшего донельзя Альбуса. Из-за мокрого снега он слегка промочил ноги и отправил ботинки к камину. Разве что Кричер был доволен его приездом и поскорее высушил их.

Но Альбус не обратил внимания на очередные глупости Джима. Уже через несколько минут в доме был полный порядок, и в этот же момент раздался стук в дверь. Джинни поспешила открыть, а Ал тем временем решил начать чтение загадочной книжки, хотя так и не понял, зачем ее ему прислали. Он начал ее читать в школе, но затем понял, что лучше этого не делать из-за Гермионы. Альбус наколдовал книге фальшивую обложку учебника по расширенному травоведению и спрятал в секретный отдел чемодана. Букля весело ухала Джеймсу; Альбус никогда не просил ее у брата, предпочитая пользоваться школьной совой.

— Альбус, все идут на кухню. Пойдем, ты совсем исхудал. К тому же Рождество, не время для учебы, — затараторила неизвестно откуда взявшаяся Лили.

Как же мальчика злила ее постоянная спешка и тяга к еде. Совсем как дядя Рон, хотя он казался слизеринцу вполне хорошим, хотя и не слишком ответственным.

— Это кто же у нас приехал? — звук скрипучего голоса приближался, заполняя весь холл. — Это кто же у нас хочет поцеловать бабушку?

Молли вмиг оказалась рядом с Джеймсом и Альбусом и решительно заключила Джеймса в душные объятия. Джинни тоже вышла с кухни, но замешкалась у двери, будто уступая матери право первой поздороваться с мальчиками. Гарри заметил складку, пролегшую между бровей жены. Все ясно, разъяснительная работа уже проведена.

— Добрый вечер, миссис Уизли! — нарочито громко сказал он.

— Здравствуй-здравствуй, дорогой мой! — Гарри поежился под цепким взглядом выцветших голубых глаз Молли.

Эта приземистая, полная, пожилая женщина при желании могла заставить оробеть даже бесстрашного борца с магической преступностью. За минувшие годы она стала еще более грузной, и шла по лестнице, иногда опираясь на трость. Лицо покрылось сеткой морщинок, но глаза по-прежнему смотрели внимательно и решительно, словно залезая в душу. «Как у совы», — отчего-то рассеяно подумал Гарри. Выпустив Джеймса, она коршуном кинулась на Альбуса.

— Ах ты мой мальчик милый! Ну что, тяжело тебе, да? Со змеюками этими проклятыми! — Молли властно гладила Альбуса по голове. — Ух! Не горюй! Мы тебя оттуда вытащим…

Гарри поморщился и бросил многозначительный взгляд на жену. Джинни все еще стояла у лестницы в кухню, напряженно скрестив руки на груди. В ее глазах читалась мольба. Гарри стиснул зубы, но промолчал. Однако Альбус молчать, похоже, не собирался.

— Никакие они не змеюки, — Альбус решительно вырвался из объятий бабушки. — Если мои друзья — змеюки, то и я буду змеюкой!

Как и предполагал Гарри, улыбка на лице его сына надолго не задержалась. Женщина тяжело вздохнула, стараясь держать себя в руках, и быстрым шагом направилась в столовую. Понимая, что сейчас крикливая Молли может начать новый скандал, в котором он же и будет виноват, мальчик занял место между Джеймсом и Лили. За столом стоял легкий ужин; в центре горели три свечи в резном бронзовом подсвечнике.

— Альбус, маленький, да что же с тобой? — в голосе Джинни послышались слезы. — Что же они там с тобой сделали?!

Джинни кинулась к сыну и обняла его. Ее плечи сотрясались от глухих всхлипов.

— Мда, — вздохнул Гарри.

— Ну… что теперь скажешь? — голос Молли звучал убийственно спокойно.

— В смысле? — устало вымолвил Гарри, потерев лоб.

— А ты не видишь, что происходит с твоим сыном? Во что его превращают?

— Во что его превращают? — эхом отозвался Гарри.

— А ты не видишь? — голос Молли медленно повышался. — Не видишь, что разные гады ползучие превращают ребенка в наглого хама? Ты еще скажи, что не понимаешь, почему это происходит!

На секунду в комнате воцарилась напряженная тишина, которую прервала Лили. Растревоженная и ничего не понимающая девчушка принялась нервно дурачиться:

— Гады ползучие! — новые слова пришлись ей по душе, и она начала повторять их на все лады, подпрыгивая на стуле и барабаня ладошками по столу. — Гады ползучие! Гады! Ползучие!

Она захихикала. Джеймс удовлетворенно улыбался. Альбус вскочил из-за стола. Артур Уизли продолжал, как ни в чем не бывало, крутить приобретенный недавно маггловский айфон: похоже, его восхитила эта штука. «Магглолюбец», — скривился про себя Альбус. Только мальчик собирался выбежать из комнаты, как влетели филин, полярная сова и сычик. Все три птицы держали в лапах подарки и письма.

— О, змеи прислали поздравления! — воскликнула Лили.

— Хватит бросаться оскорблениями, — заявил Альбус.

— Не груби сестре, — рявкнула Молли, но мальчик не обратил на нее никакого внимания, самым беззаботным образом развернув одно из писем.

Привет! У нас всё отлично. Приходила Кэтрин.

Мы сражались снежками с помощью левитации.

Как Рождество отмечать будете? Мы сейчас за столом, скоро индейка будет, пальчики оближешь! Короче говоря, всего тебе самого худш… ой-ой, лучшего, и приехал бы ты к нам на Пасхальные каникулы.

С наилучшими пожеланиями, Эрик Нотт.

Письмо было прикреплено к книге про интересные места волшебного мира. Альбус радостно улыбнулся. Как же хорошо иметь друзей! Когда сова Эрика улетела, мальчик принялся за письмо белой совы. Она держала фигурку кусающегося чудища. Поттер усмехнулся. Изящный почерк Кэтрин невозможно было спутать.

С Рождеством, Ал! Надеюсь, мать не сердится на тебя из-за того, что ты общаешься с нами? Но даже если и сердится, не обращай внимания. Чем глубже вонзаются шпоры в коня, тем слаще победа. Желаю тебе отличного Рождества и счастья в следующем году. И крепись с Уизелями!

Кэт.

Сыч прислал маленькую статуэтку Оскар, к которой было прикреплено последнее письмо. Открыв, Альбус быстро узнал наклонный почерк Эйвери.

Мы желаем тебе не останавливаться на достигнутом и никогда не сдаваться. Надеемся, что твои родные не возражают против нашего общения. Удачи. Счастливого Рождества.

Адель и Дерек.

На душе сразу потеплело. Значит, у него есть друзья, есть поддержка! И они не забывают о нем, готовы поддержать… Отпустив сов и отнеся письма с подарками в комнату, Альбус вернулся на кухню, но Молли всё не желала угомониться.

— Я считаю, что ему стоит прекратить общение со всеми этими людьми, — заявила она.

— Да успокойтесь вы все наконец, — устало посоветовал глава семьи. — Давайте праздновать.

— Я не могу радоваться вместе с теми, кто оскорбляет моих друзей и считают, что я испортился, — гордо ответил Альбус.

— Эти ребята действительно не подходящая компания для тебя, — посерьезнев, начала Джиневра. — Надо подумать, как поскорее перевести тебя на другой факультет.

— А мне без разницы, подходят они мне или нет, — язвительно заметил мальчик. — Отличного Рождества! — после этих слов он вышел из комнаты.

— Не ребенок, а наказание, — ехидно сказала Джинни. Сидевший напротив Джеймс разразился громким смехом.

— Змееныш — он и есть змееныш, — фыркнул он.

Гарри беспомощно переводил взгляд с Лили на ехидно улыбающегося Джеймса. Ему вдруг пришло в голову, что если кто из его детей и превращается в наглого хама, так это Джеймс, который с ухмылкой смотрел на неприятности младшего брата. Но озвучить эту мысль он не решился. Со вздохом Гарри двинулся к лестнице на кухню, чтобы утешить Альбуса.

— Ал… — положил он руку мальчику на плечо. — Ал, вернись!

На мгновение ребенок повернулся к отцу и пристально посмотрел ему в глаза. Гарри вздрогнул: он никогда не думал, что в зеленых глазах сына однажды будет столько боли…

— Ты тоже… Ты тоже с ними заодно? — прошептал Ал. Сейчас он напоминал ребенка, который, казалось, был готов вот-вот расплакаться.

— Я горжусь тобой, сынок! — тихо прошептал Гарри.

— Ты… — на губах Альбуса мелькнула улыбка. Отец погладил его по голове, словно чувствуя, что с его сына что-то спадает. Развернувшись, они пошли назад в столовую.

— О, змееныш приполз назад! — рассмеялся Джеймс. — Радуйся, что мы вас с Ноттом и Забини под орех не раскатали еще!

— Это же не нападать со спины на других! — парировал брат.

— Помню, что наш префект снял с вашего вонючего факультета двадцать баллов! — побагровел Джеймс.

— Зато мы с Эриком очень веселились, глядя на то, как твои товарищи по команде тебя на смех подняли! — расплылся в ехидной улыбке Альбус.

— Ну хватит! — скрипучий голос вмиг заставил мальчиков замолчать. — Я больше не могу!

Все оцепенели — голос Молли Уизли, казалось, обладал магической силой. Молли тяжело поднялась из-за стола, опершись ладонями о столешницу. Она была совершенно спокойна, но от ее ледяного тона у Гарри по спине побежали мурашки, а Артур вздрогнул и принялся нервно теребить салфетку.

— Слушайте все! Я не собираюсь больше терпеть ситуацию, которая сложилась в доме. Никогда еще в моей семье дети не высмеивали друг друга и не отрекались друг от друга! Но стоило одному из моих внуков попасть в гадюшник Слизерин — и он уже через несколько месяцев оказался способен при всех унизить родного брата и сестру только для того, чтобы попытаться обелить своих злобных, дурно воспитанных дружков! Возможно, кому-то… — она бросила ледяной взгляд на Гарри, —… безразлична судьба Альбуса, но я бездействовать не намерена!

Альбус с отвращением поморщился. Больше всего на свете ему сейчас хотелось, чтобы наступило шестое января, когда он сядет в Хогвартс-экспресс. Он не заметил, что Гарри грустно посмотрел на сына: попав на Слизерин, мальчик повторил его судьбу у Дурслей.

Все пошло не так с того дня, когда Ал на платформе 9 ¾ задал такой простой, как тогда казалось, вопрос: «А если я попаду в Слизерин?». Все темные маги учились в Слизерине. А что если Молли права, и Ал изменится? Одно то, что он дружит с Ноттом и Забини… От этих мыслей настроение Гарри окончательно испортилось.

* * *

До вечера в доме Поттеров сохранялся ледяной нейтралитет. Мальчики поднялись наверх разбирать вещи, Гарри и Лили пошли им помогать, а Молли и Джинни остались хлопотать над праздничным ужином. Молли избрала мудрую тактику — она потихоньку накручивала дочь, доводя ее до паники, а потом эмоциональная Джинни уже сама высказывала мысли матери во всеуслышание. Таким образом Молли искусно устранялась от скандалов, хотя в большинстве случаев провоцировала их сама. А Гарри было совестно срываться на жене, которая выступала, по сути, марионеткой в руках матери. Ему было жаль Джинни, но он уже давно заметил, что его участие стало несколько отчужденным.

Сочельник в доме Поттеров начался с очередной ссоры. Казалось, все члены семьи забыли о празднике, сосредоточившись на Альбусе. За завтраком Молли долго рассуждала о том, как хорошо ее внуку будет в новой школе, и Гарри не выдержал.

— Я против того, чтобы Альбус переходил в Шармбатон, Дурмстранг или Туле, — негромко сказал он, не дождавшись окончания пламенной речи Молли. — Хогвартс был и остается той школой, в которой должны учиться мои дети.

— Альбус переходит в Шармбатон, — тоном, не терпящим возражений, заявила миссис Уизли, неприязненно глядя на Гарри. — И это мое последнее слово. Уж лучше Туле, чем Слизерин!

Альбус посмотрел в окно. Над лощиной набухли тучи, грозящие снегопадом. Зимнее утро встретило морозным ветром и нестерпимой белизной, которая резала глаза. «А в школе сейчас такая красивая елка…» — грустно подумал Альбус.

— Я уважаю ваше мнение, но позвольте мне самому решать, что лучше для моего сына, — твердо сказал Гарри и услышал, как испуганно ахнула Джинни. Сейчас украшавшие кухню рождественские венки казались совсем чужими.

Молли поднялась и оперлась руками о столешницу.

— Что ж, спасибо. И это твоя благодарность, Гарри? Ты указываешь мне на то, что я нахожусь не у себя дома? Может быть, мне вообще уехать?

Черт, как же Альбуса иногда раздражала вся его семейка! Хорошо хоть дядя Рон не лезет в то, что его не касается. Почему остальные не могут этого? Да и леший с ними.

— Ну что, попортил всем настроение, а теперь уходишь? — спокойно бросила ему в спину Молли.

— Извините, — через плечо сказал Гарри.

К счастью, в этот момент со второго этажа ураганчиком спустилась Лили и принялась бурно приветствовать братьев, кидаясь на них с поцелуями. Альбус, поднявшись, потихоньку ускользнул к себе в комнату. Так оно лучше будет — переждать, а там кто знает: может, и бабушка Молли уедет. Альбус молился, чтобы поскорее.

— Гарри, зачем ты так с мамой? — всхлипнула Джинни, и Гарри подумал, что уже устал от этих истерик.

— Джинни, деточка, не беспокойся. Если твой муж не хочет меня здесь видеть, я ни минуты не останусь в его доме!

С этими словами женщина проворно покинула столовую. Доски пола сильно заскрипели под ее шагами.

— Мама! — зарыдала Джинни, бросаясь за ней.

За столом остались только дети и Артур Уизли, который, похоже, вовсе не понял, что происходит. Он отрешенно улыбался, глядя перед собой. Альбус, пользуясь случаем, тихонько выскользнул из комнаты.

Чтобы занять себя делом, он открыл книгу и взглянул на снежно-белую страницу. Автором книги оказалась та самая Элизабет Смит, чью другую книгу, о том, что было бы, если бы победа в войне досталась Пожирателям, Альбус уже прочитал. Интересная писательница, но она, к сожалению, вынуждена умирать в Азкабане.

Тёмная магия — чары, способные причинить вред окружающим. Проще говоря, зло. Волшебников, использующих данный вид волшебства, называют тёмными магами.

Неожиданно мальчик представил, что мог бы заставить Молли Робинс раздуться и летать по Хогвартсу, сбивая всех подряд, а Джеймса — упасть с метлы. Но в следующую же секунду Альбус опомнился. Ведь это просто преступления!

Некоторые темные маги при наличии хороших способностей, могут даже не использовать оружие. Достаточно только желания причинить объекту зло.

— Альбус, есть иди, наказание ты наше, — раздался ехидный голос матери. Закатив глаза, мальчик вновь направился на кухню.

Стол уже был готов к празднику: аккуратно нарезанные салаты. Для детей выставили соки: яблочный — для Джеймса и Розы, решившей заглянуть на праздник с разрешения матери, апельсиновый — для Альбуса, а виноградный — для Лили. Рядом стояла ваза со сладостями и Лили быстро схватила шоколадку — она была настолько маленькой, что легко помещалась в руке, и в то же время, очень вкусной. В центре стоял рождественский торт, заботливо украшенный кремом. Казалось, все вокруг ждало, когда хозяева наконец перестанут спорить и приступят к еде.

— Поздравляю всех с Рождеством, — вдруг поднялся из-за стола Гарри. — Надеюсь что в нашей жизни будет как можно меньше ссор и трудностей. На каком бы факультете мы все ни были, мы — одна семья. С праздником!

— С праздником! — подхватили остальные. Лили с лёгкой завистью взглянула на бокал шампанского матери: нельзя, но интересно, что за вкус, раз взрослые так любят этот напиток.

— А у нас, в Гриффиндоре, мы с девочками пели, когда отмечали Рождество, — объявила с важным видом Роза. Взрослые одобрили ее идею и девочка слегка пихнула мальчишек и Лили, чтобы пели все вместе:

Merry Christmas to you

I wish you more magic

So happy New Year to you

And merry christmas

We lead a life in your home

So happy New Year to you

And merry christmas

Merry Christmas to you

I wish you more magic

So happy New Year to you

And merry christmas

— «Радость приносим в дом» — повторил из песни Джеймс после аплодисментов. — А мне всегда казалось, что змеи всегда вредничают наоборот.

— Нужен-то ты змеям больно, — прыснул Альбус.

Джеймс хотел что-то сказать, но неожиданно замолчал — в дом вошла Гермиона Уизли. Тонкая, с распущенными по плечам каштановыми волосами, тетя всегда была одета в темно-синий или черный деловой костюм. Шпильки ее туфель и замшевых сапог делали тетю Гермиону неестественно высокой. С каждым ее приездом в доме Поттеров всегда поселялась атмосфера строгости. Альбус не смог подавить усмешку — он знал, что Джеймс всегда боялся даже строгого взгляда тети Гермионы и рядом с ней готов был прекратить любую выходку. Мальчик прекрасно знал причину: однажды на первом курсе Джеймс сорвал урок трансфигурации, запустив в класс живую свинью. За это на каникулах обнаглевший племянник впервые познакомился с длинными розгами тёти.

— С Рождеством! — улыбнулась тетя Гермиона. — Давайте праздновать!

— Тебя тоже! — ласково улыбнулась Джинни. — Ты с нами?

— Ой, нет, нет… Я только на минуточку. Потом надо бежать… — заговорила она. — Гарри, в Лютном переулке неспокойно!

— Что случилось? — Гарри, прищурившись, посмотрел на свечи.

— Темные маги кричат о приходе Темного наследника. И что круг завершен, — понизила она голос.

Альбус вздрогнул. Теперь он понимал, как никогда, что надпись в гостиной была некой формой темного волшебства. Найти ее значение было невозможно в обычных книгах. Оставалась Запретная секция. «Но Мерлин, что преступного в словах «круг» и «игра»?» — пожал плечами Альбус. Жаркое в горшочках стыло, и Альбус быстро придвинул его.

* * *

— Помоги мне…

— Кто там? — спросил с тревогой Альбус.

Он бежал через лес, пробираясь сквозь туман. Он зажег палочку, но это не помогло. Туман был настолько плотным, что он не видел на расстоянии вытянутой руки.

— Помоги мне… — повторил голос. — Не позволяй ему убить меня… помоги…

— Кто ты? — спросил Альбус.

Туман начал расступаться, и Ал, наконец, увидел очертания деревьев. Вдруг он услышал шаги. Ал обернулся, испугавшись, что снова увидит Духа из зеркала. Однако всё что он увидел, был маленький мальчик. У него были яркие зеленые глаза под толстыми очками, его черные волосы были взъерошены. Увидев Альбуса, он бросился к нему.

— Помоги мне! — повторил мальчик. Альбус посмотрел на него и увидел рану на лбу в виде молнии. Точно, как у его отца.

— Что случилось с тобой? — спросил Альбус, видя капли крови на лбу.

— Он убьет меня, — задыхался мальчик, указывая на рану. — Пожалуйста, сделай так, чтобы он ушел.

— Кто? — спросил Альбус.

Тотчас за деревьями мелькнула высокая фигура — лысое, худое существо в черной робе. Красные, будто кошачьи глаза пристально смотрели на Альбуса. А самое страшное — у незнакомца были прорези вместо носа! Самым пугающим из того, что увидел Альбус, был блеск красных глаз.

— Он, — прохрипел мальчик.

Дух засмеялся холодным смехом.

— Хммм, убийство, как же это легко сделать, но… — Он достал палочку. Зеленая вспышка застлала туман. Раздался крик. Затем Дух повернулся к Альбусу.

— Ты хочешь добиться максимальных успехов в темной магии? Я и есть этот успех, — чудовище расхохоталась, откинув голову назад.

— Нет! Ты врёшь! Убирайся отсюда!

— Какой же ты слабый! Как, впрочем, и твой отец…

Альбус резко распахнул глаза и сел на кровати. Это сон, всего лишь сон, ничего не было. Но что за жуткое чудище являлось в этом сне? Скривившись от отвращения, мальчик решил выпить чаю и снова заснуть.