Шахматный порядок  (гет)

«Миллионы, биллионы его осколков наделали, однако, ещё больше бед, чем само зеркало. Некоторые из них были не больше песчинки, разлетелись по белу свету, попадали, случалось, людям в глаза и так там и оставались. Человек же с таким осколком в глазу начинал видеть все навыворот или замечать в каждой вещи одни лишь дурные стороны, — ведь каждый осколок сохранял свойство, которым отличалось само зеркало. Некоторым людям осколки попадали прямо в сердце, и это было хуже всего: сердце превращалось в кусок льда»

(Г.Х. Андерсен «Снежная королева»)

Дом на площади Гриммо пустовал уже девятнадцать лет. Мебель покрылась толстым слоем пыли, углы затянула густая паутина. Весьма вероятно, что шкафы и тумбы снова стали жилищем для всякой нечисти. Портреты благородного семейства Блэк мирно дремали в своих резных пыльных рамах, лишь изредка просыпаясь, чтобы пообщаться друг с другом.

Кричер, верный страж этого огромного дома, покинул его девятнадцать лет назад. Не по своей воле. Так приказал ему его новый хозяин — Гарри Поттер. Со слезами и криками домовой эльф собрал все свои «богатства» (разные безделушки семейства Блэков), попрощался с портретом матери Сириуса и покинул дом. Ещё примерно неделю эльф ходил по новому жилищу Поттеров и рыдал в голос. Глядя на это, даже Рон Уизли, никогда не интересовавшийся судьбой домовых эльфов, обратился к другу:

— Жестокий ты хозяин, Гарри. Мне его даже жаль… Но ты только не вздумай сказать Гермионе, что я пожалел домового эльфа! Это испортит мою репутацию.

Прошло уже девятнадцать лет. Никто не навещал тот дом, не следил за его чистотой… Страшно представить, что будет там сейчас. Однако сегодня, в предпоследнее воскресенье августа, Гарри Поттеру пришла в голову неожиданная мысль — съездить в дом крестного. Его жена Джиневра Поттер не встретила такую идею с восторгом: скорее, насторожилась, не идет ли он, под предлогом визита в дом на Гриммо, к очередной молоденькой любовнице. Оно и понятно: за героем магической Британии, чей портрет почти два десятка лет украшал передовицы «Пророка», бегали и юные красотки, и профессиональные куртизанки. Поэтому, ради успокоения жены, Гарри решил взять с собой её брата, который одновременно был со школьных лет его лучшим другом.

— И чего тебе там понадобилось? — пробурчал Рональд, зайдя к Поттерам через камин. Для похода он оделся «под маггла»: синяя рубашка, джинсовая куртка и стоптанные туфли.

— Не знаю, — ответил Гарри, накидывая замшевую куртку. — Мне просто надо туда съездить… Не знаю, как объяснить…

— Понимаешь, друг, — тоном психолога проговорил Рон, когда они вышли покурить. — Дело в том, что твоя душа требует контакта с прошлым, которого ты избегал все эти девятнадцать лет. Но этого не стоит пугаться! Это нормально. Это лишь доказывает, что от себя убежать невозможно и рано или поздно человек возвращается к тому, что тревожит его изнутри.

Гарри взглянул на друга, как на сумасшедшего.

— Что?! — стал оправдываться тот. — Так Гермиона сказала.

— Ну, тогда ясно, — усмехнулся Гарри, — хотя в чем-то она права… Правда, я ещё не понял, в чем…

После победы над Темным Лордом магический мир охватила странная мода на курение. Маггловские сигареты продавались в Косом переулке нарасхват. Сейчас узнать волшебника в толпе было просто: если на ходу дымит хорошо одетый джентльмен — значит, наверняка волшебник. У магглов курили теперь только деклассированные типы, иммигранты да подростки. Зато маги наслаждались табачным дымом, нащупывая на ходу пачку в кармане. Или доставали сигарету заклинанием, когда вблизи не было магглов. Даже директор Минерва Макгонагалл, махнув рукой, разрешила курить ученикам седьмого курса.

* * *

Помимо Рона на площадь Гриммо пошел и средний сын Гарри — Альбус Северус Поттер. Мать было запротестовала, словно боялась, что что-то может случиться, но мальчик прицепился к отцу: «Возьми, да возьми». Гарри охотно согласился. Детей из-за работы он видел очень редко, практически совсем не знал их, да и к среднему сыну он как-будто тянулся больше, чем к другим отпрыскам. Возможно, потому, что тот внешне был больше всех похож на отца: те же блестящие черные волосы, те же очки, те же зеленые глаза, унаследованные от бабушки Лили Эванс.

Альбус Северус Поттер не был похож ни на брата, ни на сестру. Его старший брат, Джеймс Сириус Поттер, который перешел уже на третий курс факультета Гриффиндор, рос сущим наказанием для всей семьи: этот шумный заводила вечно попадал в какие-нибудь приключения. Самой известной его выходкой был запуск живой свиньи в класс зелий, за что директор Макгонагалл вызвала в школу родителей мальчика. «Почему нельзя спокойно учиться и не выкидывать фокусы каждую секунду?» — устало спросила его мать. В ответ Джим только усмехнулся и, разведя руками, патетично ответил: «Жизнь без этого скучна!» Джеймс, впрочем, был любимцем отца и матери, и эта выходка сошла ему с рук, как, в сущности, и все остальные.

Младшая сестра Альбуса, Лили Луна Поттер, должна была пойти в Хогвартс через два года. Внешне она казалась копией матери. Часто эту хрупкую рыжую красавицу можно было видеть идущей по Годриковой впадине в окружении веселых подружек. Лили никогда не отличалась терпением. Если девочка хотела что-то получить, она добивалась своей цели всеми возможными способами. Лили словно не совсем вышла из детского возраста — вечерами она любила читать волшебные сказки и представлять себя маленькой принцессой. Лили была настолько взбалмошной, что запросто могла забежать рано утром в спальню к одному из братьев и растолкать его, требуя побыть с ней. Альбус думал, что приехавший на каникулы Джеймс начнет беспощадно дразнить сестру, но ошибся: старший брат относился к Лили покровительственно и, подобно родителям, старался баловать ее, чем мог.

Альбус Северус, средний сын Гарри Поттера, рос другим. Он не мечтал о квиддиче, как его брат, но чего у него было не отнять, так это чуткости и ума. Его не волновало, с каким счетом сыграли болгары с англичанами в последнем матче по квиддичу, но зато в детстве он всегда спрашивал, почему мама пришла сегодня расстроенная, или почему Лили плакала ночью. Когда мальчик подрос, то стал очень любознательным и вдохновенно читал различные книги, которые родные ему с удовольствием дарили. Джим посмеивался над ним из-за этого увлечения и уточнял, не забыл ли братец еще мир людей. Отец говорил, что у Альбуса хорошая интуиция. Мальчик не совсем понимал значение этого слова, но радовался, что ему удается хоть в чем-то превзойти старшего брата.

Самой необычной способностью Альбуса был дар разговаривать со змеями. Однажды, когда младшему Поттеру исполнилось восемь лет, они с кузиной Розой Уизли обнаружили в зарослях лопухов длинную серую гадюку. Девочка закричала, но Альбус, растерявшись, что-то прошептал змее. Гадюка повернула голову к младшему Поттеру и с удивлением прошипела ему: «Повелитель?» Мальчик, также здорово испугавшись, попросил змею не нападать на его кузину. Змея, прошипев что-то вроде «Ваши слова — мое Священное Писание», уползла в заросли травы. Началась гроза, и дети, укрывшись в сарае, решили, что лучше не стоит рассказывать взрослым об этом происшествии. «Разговаривать со змеями — очень плохо», — прошептала Роза, пока они вдвоем рассматривали потоки воды, струившиеся по старым закопченным окнам сарая. Альбус ничего не ответил, но, подняв книги, узнал, что знать парселтанг — признак темных магов.

Альбусу, кроме того, пару раз раз снились странные сны, в которых он видел старинный приют и высокого худого мальчика, дующего на руки то ли от ноябрьского, то ли от мартовского холода. Затем ему снилось, как тот же темноволосый мальчик стоял, немного сутулясь, в зале, рядом с огромной рождественской елкой, незнакомый мужчина в синей мантии протягивал ему какие-то книги, а призраки проносились мимо них. Однажды ему приснилось, как тот же мальчик рано утром читал в зеленой комнате «Историю Хогвартса», а чей-то котенок бегал в салатовом отсвете. Альбус понятия не имел, ни кем был тот мальчик, ни что означали эти сны, и не говорил о них взрослым.

В школе Хогвартс — самой престижной волшебной школе в мире — было четыре колледжа: Гриффиндор, Хаффлпафф, Райвенкло и Слизерин. Гриффиндорцы славились храбростью, хаффлпаффцы — трудолюбием, райвенкловцы — умом, а слизеринцы — амбициями и хитростью. Наиболее зловещую репутацию имел Слизерин: колледж, где учился великий темный маг Лорд Волдеморт, а затем его последователи — Пожиратели смерти. И хотя после окончания Великой магической войны прошло девятнадцать лет, эти имена все еще вызывали страх. Люди боялись тех, кто учился в Слизерине, и не доверяли им.

Аппарировав на площадь Гриммо, все трое остановились у тяжелых дверей. Дом Блэков навевал множество воспоминаний — приятных и не очень. Когда Гарри Поттер впервые сюда попал, он очень злился на самого себя, что наорал на лучших друзей… Как давно это было! Почти забылось… А потом они тут праздновали Рождество… Сириус тогда ещё распевал веселые рождественские гимны. Гарри невольно улыбнулся… А потом тут они прятались от Пожирателей Смерти и готовили налет на Министерство… Примерно в то же время здесь он поругался с Люпином… Целая жизнь, ставшая прошлым…

Рон, кажется, тоже вспоминал всё, что происходило здесь много лет назад. Он задумчиво оглядывал дом — видимо, тоже удивлялся его способности все запомнить… Зато Альбусу вспоминать было нечего, он тут и не был никогда. Потому он решился напомнить взрослым о цели их визита.

— Пап… может, войдем уже?

— А? Да-да, конечно, — Гарри Поттер вздохнул и вошел в дом.

Три человека вошли в темный коридор. Застоялый запах сырости — это первое, что почувствовали гости. Они хотели уже пройти внутрь, но тут… Прямо из пола встала высокая фигура седовласого старца. Мерлин, старое заклятие! От неожиданности все отступили на шаг назад.

— Ты убил меня… — прокряхтела фигура, медленно приближаясь к людям.

Альбус Поттер испуганно прижался к отцу. Глаза мальчика расширились. Сердце бешено застучало. Зато в глазах Гарри на секунду мелькнуло что-то непонятное.

— Это не мы убили вас, — медленно сказал он. Голос немного дрожал.

— Мерлин, — тихо сказал Рон, когда фигура покорно рассыпалась, — Я думал, его уже убрали отсюда… Столько лет прошло…

— Я не думал, что вернусь сюда… Даже не вспомнил об этом заклятии… — сказал Гарри, повернувшись к сыну, — Ты в порядке? Это всего лишь тряпичная кукла… ничего особенного.

Мальчик неуверенно кивнул, всё ещё не отрывая взгляда от пола. Ребенок явно пребывал в шоке.

— Это был… — прошептал он, — Это… тот директор? В честь которого меня назвали? — голос мальчика дрожал настолько, что трудно было различить слова.

— Ал, — Гарри нахмурился, — это мера предосторожности. Лишняя. Забудь… Это был всего лишь манекен…

— А мера против кого? — требовательно спросил мальчик.

Гарри и Рон переглянулись. Второй покачал головой и прошел внутрь дома. Недолго думая, он завернул на кухню — что поделать, возраст людей не меняет…

— Мм… — Гарри задумался.

Да, сын поставил его в тупик. Если он сейчас скажет ему, что заклятие — мера предосторожности против Северуса Снейпа…

— Ответь честно, — требовательно попросил Альбус. Зеленые глаза ребенка доверчиво смотрели на отца.

— Ал, — Гарри вздохнул, — Это… Это была ошибка всего Ордена Феникса. Мы все считали Северуса Снейпа не тем, кем он был на самом деле…

— Северус… — медленно произнес мальчик, — Второе мое имя… Получается, он был хорошим человеком?

— Ну… — мужчина задумался, — Знаешь, я обязан ему жизнью. На первом курсе он меня спас. Помнишь, я тебе рассказывал?

Ребенок только кивнул. Он хотел ещё что-то спросить, но с кухни раздался восторженный голос (хотя, скорее, вопль) дяди Рональда:

— Гарри! Гарри! Прикинь, тут ещё еда сохранилась! Прямо свежая! Нет, ты представляешь?! Даже не испортилась!!!

Мужчина усмехнулся. Да… Даже спустя девятнадцать лет Рональд Уизли остался Рональдом Уизли…

* * *

Через несколько минут все разбрелись по дому. Гарри отправился наверх, в комнату, где раньше жил Клювокрыл — ему хотелось снова там побывать. Рональд решил просто побродить, поискать приключений. А Альбус пошел наугад.

Лестница скрипела под шагами ребенка. Он осторожно наступал, боясь, что вот-вот старые ступени провалятся. Мальчику показалось, что он слышит звонкий женский смех. Альбус повернул голову. Никого. Мерлин, никого. Только рядом висел выцветший темно-зеленый гобелен. Смех повторился. Альбус подошел к нему и вдруг услышал приглушенные голоса.

«Том, я очень рада! Боже, как ты вырос!»

«Вырос и готов на подвиги, Вэл!» — ответил приятный голос мальчика.

«Мама сказала, что ужин начнётся ближе к одиннадцати».

«Вот и отлично, — раздался голос другого мальчика. — Покажи ему наше семейное древо, Вэл».

— Кто там? — спросил Альбус.

Никого. Голоса пропали. Только с краю оказалась чуть приоткрытая дверь. Мальчик заглянул туда, ожидая увидеть уставленную старинной мебелью комнату, но увидел только старый черный шкаф. Альбус зашел в комнату. Пол под ногами угрожающе скрипнул, словно предупреждая — уходи! Но мальчик не собирался покидать комнату. Ему стало интересно, что лежит в старом шкафу. Ничего не подозревая, ребенок приоткрыл дверцу. Сначала ничего не произошло.

«Обычный шкаф!» — разочарованно решил Альбус. Он уже развернулся, чтобы уйти, но вдруг за спиной раздался голос:

— Так-так-так…

Мальчик обернулся. На полу, непонятно каким образом, появилась табуретка на трех ножках. На ней устроилась большая черная шляпа. Разрез прямо над полями напоминал рот. Кажется, именно оттуда доносились звуки.

— Вы кто?! — испуганно спросил Ал.

— Ты знаешь, — спокойно ответил головной убор.

— Вы… та самая Волшебная Шляпа? — предположил мальчик. Он был почти уверен, что прав.

— Верно, — ответила она, — и сейчас я скажу тебе, на какой факультет ты попадешь.

— Жаль вас огорчать, но мне ещё рано проходить распределение! — возразил Альбус. — Я ведь ещё не в Хогвартсе…

— Но зато я здесь, чтобы сказать, на каком ты будешь факультете, — Шляпа говорила медленно, выделяя каждое слово. Это завораживало, заставляя прислушиваться.

— Ну… Тогда я хочу на Гриффиндор!

— Тут не важно, что хочешь ты, — ответил головной убор. — Я вот, например, вижу, что тебе дорога на Слизерин.

— Нет…

— Да.

— Но я не хочу… Вся моя семья…

— Я знаю лучше. Ты отлично будешь учиться на Слизерине. Станешь великим темным магом. Даже более великим, чем некогда был Лорд Волдеморт, — уверенно говорила Шляпа.

Мальчик замер на месте. Это то, чего он боялся больше всего. Слизерин. Факультет Волдеморта. Факультет Пожирателей Смерти. Сколько всего он о нём слышал… И это были отнюдь неприятные вещи. И сейчас, попав в лапы странной магии, Альбус Северус Поттер не мог ей противостоять. Его трясло, горло пересохло. Ладони сжаты в кулаки. Только не Слизерин…

— Не противься сам себе, мальчик, — с насмешкой сказала Шляпа. — Знаешь, а ведь многое зависит от имени человека. Тебя назвали в честь двух ужасных людей…

— Нет, папа говорил, что… — попробовал возразить ребенок, но головной убор лишь рассмеялся.

— Он ошибается. Они оба были темными магами. И ты тоже будешь таким. Это судьба. Ничего не изменить. Подумай, разве плохо быть темным волшебником? Тебя все будут бояться, все будут тебе поклоняться… Ты будешь наводить ужас на мир…

— Но я не хочу наводить ужас на мир! — воскликнул Ал, отступая на шаг. — Такие, как Волдеморт, рушат семьи! Отнимают жизни! Я никогда таким не буду! НИКОГДА! — С этими словами он рассерженно топнул ногой и развернулся, чтобы уйти.

— Но ты ничего не изменишь, — продолжала Шляпа. Ал остановился.

— Что вы имеете в виду?

— То, что через неделю ты поедешь в Хогвартс. И там я вынесу свой вердикт. Слизерин.

— Нет! Куда угодно, только не на Слизерин! — взмолился Альбус.

— Вечером первого сентября ты сам попросишь меня об этом! — усмехнулась Шляпа. — И я охотно выполню твою просьбу.

…Гарри Поттер, тем временем, сидел на полу в той самой комнате, где когда-то жил гиппогриф Клювокрыл. Тут Гарри когда-то прятался, чтобы никто не донимал его… Как давно это было… Здесь он тайком от жены встречался с Лиззи. Это было тоже давно. Зимой с девятого на десятый год. Лиззи была темноволосой с чуть раскосыми глазами, и, казалось, была ему покорна во всем, с первой минуты. Он помнил метель той морозной зимой. Он по-хозяйски сжимал ее руку, а она шла за ним, заранее согласная на все…

Погрузившись в воспоминания о былом, Гарри подскочил, когда услышал крик «НЕЕЕЕТ!!!» Мгновенно узнав голос сына, Гарри Поттер выскочил в коридор.

— Ал! Что случилось?! — крикнул он, но ответа не получил.

Кажется, звуки доносились сверху… Поднявшись на пару этажей вверх, Гарри заметил приоткрытую дверь. Зайдя в комнату, он увидел, что сын кричит, зажав уши руками. А шляпа повторяет: «Слизерин! Слизерин!»

Мужчина не сразу понял, что тут делает хогвартская Шляпа, но тут в памяти всплыло ещё одно воспоминание: миссис Уизли в дрожащей руке держит палочку, по её щекам текут слёзы. На полу, возле её ног лежит мёртвый Рон… мёртвый Артур… Фред… Джордж… Гарри… Это же та самая комната!

— Да это боггарт, Гарри! Чего ты ждешь?! — послышался голос Рона, который тоже прибежал на крики.

— Мерлин, — выругался Гарри, вставая перед сыном. Шляпа с табуретом тут же исчезла. Но на её месте возник… сам Гарри Поттер. Один. Просто человек.

Рон изумленно наблюдал за тем, как друг твердо произносит «Ридикулус!» В голове не укладывалось… Гарри Поттер… Сам великий Гарри Поттер! Боится сам себя?

Спустя несколько минут они спустились вниз. Альбус всё ещё дрожал, в голове гудело: «Слизерин!» Отец держал его за руку, мысленно ругая себя, что позволил сыну отправиться сюда. Но ещё больше он винил себя за то, что не знал страхов сына. Ему и в голову не пришло, что мальчик может бояться распределения! А ведь он сам когда-то был таким же…

* * *

— Пап, меня ведь не отправят на Слизерин, правда? — спросил вдруг Ал.

Гарри встретился с ним взглядом. Такие же зеленые, как у него самого, глаза. Он смотрит с надеждой. Верит, что его самый лучший на свете папа не позволит какой-то там Шляпе отправить любимого сына на этот мерзкий факультет… Если бы всё было так просто…

— Я не знаю, Ал, — честно ответил Гарри, погладив сына по чуть растрепанным волосам. — Но Шляпа всегда учитывает, что хочешь ты сам!

— Но сейчас…

— Это была иллюзия, — перебил отец, — Боггарт. Он принимает облик того, чего ты боишься. Но с ним легко справиться, я научу тебя.

Мальчик чуть улыбнулся, но Гарри видел, что он всё ещё боится. Жаль, что этот страх невозможно просто так преодолеть. Всё пройдет после распределения, и через несколько лет будет стыдно вспомнить, что ты боялся такой глупости… Гарри это знал. Более того, он сам прошел через это.

Немного дрожа, Альбус вышел в коридор. Снова на полу и стенах было обилие пыли, но теперь она уже не казалась такой страшной. Альбус заглянул в нишу. Здесь, наверное, в лучшие времена была маленькая комнатка для гостей. Синий диван затянула паутина, на свечной люстре накренились три рожка. Это был боггарт, всего лишь боггарт, о которых он читал в книжках. Странно, что он не распознал боггарта. Мальчик осторожно подошел к стоящей на маленьком столике китайской вазе с рисунком старинной пагоды. Ну и пыль на круглом столе… Удивительно, как вазе удалось остаться чистой в такой пыли?

«Ты представляешь, Лу: он в самом деле поверил, что это просто боггарт!»

«Его отец по-прежнему так глуп?»

Альбус почувствовал, как холодеет на сердце. Определено, кто-то говорит о нем. Кажется, один из голосов был даже ему знаком…

«Возможно, он сказал это, чтобы успокоить его».

Мальчик оглянулся, ища источник голоса, но увидел перед собой только старое зеркало, затянутое паутиной. «В нем точно живет дух», — подумал с тревогой Ал.

«Значит, боггарт».

Голоса рассмеялись, а Альбус почувствовал, что у него холодеют руки. Свечная люстра качнулась. Выходит, Шляпа говорила правду, а отец просто соврал ему? Или врут те голоса? Кстати, интересно понять, кто они… Недогоревшие свечи в настенных позолоченных подсвечниках показались ему опасными.

— Папа, ты врешь! Это не боггарт! — закричал он, подбежав к отцу.

— С чего ты взял? — дядя Рон с удивлением смотрел на перепуганного племянника.

— Они так говорят!

— Кто? — недоумевал Рон.

— Не знаю… Я их не видел… — честно признался Альбус. Он оглянулся на дверную арку. Ему казалось, что этот странный дом за ним наблюдает.

— Блэки! — вдруг осенило Гарри. — Портреты, Рон.

Друзья переглянулись. Вокруг стояла тишина, словно дом погрузился в сон. Или только сделал вид, что погрузился? Альбус чувствовал, что последняя его догадка верна.

— Я думал, они уж давно истлели, а они все существуют, — хмыкнул Рон.

— Мне кажется, нам пора уходить, — сказал Гарри с легкой хрипотой.

— Погоди… мы не почистили дом.

— В другой раз. Пора…

Альбус последовал за взрослыми. На душе была радость, что он уходит отсюда. И заодно тревога: неужели его самый сильный на свете отец испугался каких-то портретов? В глубине души Альбус знал, что это так, но не хотел говорить. Он прислушался, не смеётся ли снова та девушка. Но старый дом молчал.

Вечером они уже были дома. Альбус быстро заснул, предварительно взяв с отца клятву, что тот непременно научит его сражаться с боггартами. Гарри долго смотрел на спящего сына. Ещё неделя, и он отправится в Хогвартс. Ему всё-таки было страшно отпускать Альбуса туда. Хотя Джинни не раз говорила, что он уже не маленький, и к тому же, там будет Джеймс (если честно, последнее скорее настораживало, нежели успокаивало).

За Альбуса Гарри волновался больше, чем за Джеймса два года назад. Джеймс — это особый случай. Этот вихрь прорвется где угодно. Другое дело — Ал. Он всегда был более тихим, более задумчивым. Бешеный темп Хогвартса сильно отличается от размеренной домашней жизни. Гарри всей душой надеялся, что сын встретит там таких же хороших друзей, как когда-то он сам. Тогда можно было бы не волноваться за ребенка, какими бы ни были эти друзья. Гарри уже не раз убедился, что людям свойственно меняться…

А ещё на душе было противное чувство, будто сегодня он проиграл какой-то важный бой. Какой бой и кому? Неужели старому дому Блэков, где никого нет, кроме портретов? Или кому-то ещё? Он не проиграл, потому что не сражался. Но ушёл домой из-за какой-то мелкой нечисти. Дом победил их, и они ушли. Неужели он ещё имел силу?

Временами Гарри сам удивлялся, как мало изменился волшебный мир за минувшие годы. На грандиозном процессе над бывшими Пожирателями смерти осудили человек шестьдесят. Остальные под разными предлогами увернулись: кто-то сбежал в Австрию, кто-то доказал, что находился под «Imperio», кто-то имел незначительные прегрешения. Все остальное осталось прежним — от неизменных факультетов до почтовых сов, разносящих письма повсюду, даже в Министерстве. Пятнадцать лет назад волшебный мир и вовсе охватила мода на старину: директор МакГонагалл восстановила в Хогвартсе форму сорокового года. Из-за жилетов и форменных брюк возни с ней стало куда больше, да и цена возросла.

— Слушай, — обратился к другу Рон, когда они аппарировали назад. — Что стало с твоим милым боггартом-дементором?

— Я отправил его в Азкабан, — усмехнулся Гарри.

— А серьёзно? — Рональд целиком запихнул в рот сэндвич.

— Серьёзно? Мои страхи прогрессируют, — пожал плечами Поттер, — Я сам удивился, если честно.

— Фто эфо чнафило? Ффой нофый фоггарт? — спросил друг, не отрываясь от процесса поглощения ужина.

Набитый рот вовсе не мешал ему говорить.

— Наверное, что я боюсь остаться один, — задумчиво ответил Гарри, откусывая бутерброд, — без Джинни и детей… И без вас с Гермионой…

— Пофумаеф… — умудрился усмехнуться Рон с полным ртом.

Он протянул руку за ещё одним сэндвичем и с легкостью поместил его к первому. Некоторые люди, как Рон Уизли, всю жизнь остаются сами собой.

Следующим утром Альбус проснулся в шесть часов. Дрожащей рукой он одернул желтую штору с синими прожилками. Ночной ливень стих, и солнечные лучи весело играли в лужах. Маленький палисадник с грядками роз и золотистых бархаток купался в утренней свежести. Вчерашнее происшествие казалось ему каким-то неприятным сном, о котором хотелось бы поскорее забыть. В конце концов, отец прав: он попал в дом, принадлежавший когда-то темным волшебникам, и нет ничего удивительного в том, что он наполнен нечистью.

Ночью, правда, Альбусу снова приснился странный сон: высокий темноволосый юноша лет семнадцати одиноко шел по узкому коридору и о чем-то грустно беседовал с пролетавшим рядом призраком женщины. Ал заметил, что он был одет в форменный серый пиджак Хогвартса, а на его груди виднелся значок старосты школы. Затем он вышел во дворик, где остановился возле замерзшего фонтана и стал о чем-то размышлять, глядя на ледышки. Ал понятия не имел, кто был этот юноша, но почему-то чувствовал, что он как-то связан со странным домом Блэков. Впрочем, стоило ли обращать на это внимание?

Альбус отошел от окна и тотчас оглянулся: что-то копошилось за стеклом, цепляясь за прутья решётки. Он присмотрелся: там сидела белая амбарная сова. Ал быстро вспомнил, какое сегодня число. Двадцать первое августа. Предпоследний понедельник августа. Проклиная себя за забывчивость, он рванулся к окну и распахнул его. Сова сидела на траве и хлопала большими тёмными глазами.

— Ты сова из Хогвартса? — взволнованно спросил Ал.

Сова протянула ему лапу. В ней был свернутый в трубочку конверт.

— Ничего себе! Подожди! — Альбус протянул тонкую руку. — Ты сможешь вложить мне письмо в руку?

Сова сунула лапу ему в руку и выпустила конверт. Лапа была такой теплой по сравнению с озябшей рукой Альбуса.

— Спасибо! — поблагодарил Альбус. — Я поищу что-нибудь для тебя. Я мигом!

Сова ухнула. Мальчик отчаянно искал что-нибудь из остатков пищи, но нашел только сухой печенье. Альбус виновато вздохнул, но птица благодарно клюнула его в палец и улетела. Ал, сгорая от нетерпения, сел на кровать и взял заветное письмо — толстый конверт, изготовленный из желтоватого пергамента. В центре конверта была фиолетовая восковая печать с фигурами льва, барсука, орла и змеи. На обратной стороне изумрудными чернилами был выведен адрес. Ал быстро сломал печать и открыл конверт. Ему на колени упали два листа пергамента с золотыми буквами. Он схватил письмо и начал читать:

ШКОЛА ЧАРОДЕЙСТВА И ВОЛШЕБСТВА «ХОГВАРТС»

Директор: Минерва Макгонагалл

Уважаемый мистер Поттер,

мы рады сообщить, что Вы приняты в школу чародейства и волшебства Хогвартс. Занятия начинаются 1 сентября 2017 года. Хогвартский экспресс отходит в 11:00 с платформы 9 ¾ с вокзала Кингс-Кросс (Лондон) в тот же день. Прочтите прилагаемый список учебников и оборудования. Ждем от Вас совы не позднее 31 июля.

Искренне Ваша,

Гермиона Уизли,

заместитель директора

Створки книжного шкафа отразили солнечные лучи. Альбус подпрыгнул от радости и закружился по комнате прямо в пижаме. За свои одиннадцать лет Альбус услышал от родителей немало удивительных историй о Хогвартсе. Некоторых из преподавателей он знал лично, потому что они были друзьями их семьи, и, бывало даже, приезжали к Поттерам на Рождество. Теперь он скоро и сам окажется учеником этой таинственной школы. Однако от приятных грез его отвлек раздавшийся за дверью голос Кричера:

— Мастер Регулус, пора вставать! Ваша матушка будет очень недовольна опозданием к завтраку!

Мальчик поморщился. Сколько можно было говорить старому эльфу, что его зовут Альбус Северус, а не Регулус? Однако все было бесполезно. Старый эльф почему-то упорно звал его этим именем. Из всех детей Поттеров он почему-то был больше всех привязан именно к Альбусу, и был готов для него на все. Ал тоже пытался как-то отблагодарить старика, хотя как именно, не знал. Впрочем, загадка, возможно решалась легко. Джеймса Поттера звали Джеймс Сириус Поттер, и Кричер звал его «мастер Сириус», а Альбуса — «мастер Регулус». Джеймса домовой эльф не переваривал за его выходки, зато к Альбусу был очень привязан

— Иду, иду! — проворчал он.

— Поторопитесь, мастер Регулус! — важно сказал Кричер, словно доверяя ему тайну. — Сегодня вы пойдете в Косой переулок.

Теперь Альбусу не надо было повторять дважды. Быстро одевшись, он помчался вниз как можно быстрее. Деревянные перила быстро мелькали перед глазами. Алу казалось, что сегодня он чувствует себя почти счастливым. Если только… Деревянные столбики перил напомнили ему вчерашний визит в дом Блэков, и мальчик почувствовал дрожь. Зачем он так глупо испугался какого-то боггарта, да еще в присутствии дяди Рона?

Кухня была весьма уютной и яркой. Белая плита и кухонные тумбы, в сочетании с такого же цвета полками и зелёными обоями добавляли обстановке тепла. Серебряная люстра казалась очень богатой. На окнах висела тюль и короткие занавески кремового цвета. Мать вытащила палочку из кармана передника и направила в сторону плиты. Та сразу же нагрелась. Затем Джиневра Поттер направила палочку в сторону буфета:

— Acio чайник, — сказала она. — Чайник вылетел из буфета и сам начал наполняться заваркой. — Доброе утро, первокурсник, — мягко улыбнулась мать.

— Я поступил! Поступил! — закричал Ал, радостно размахивая письмом.

— Садись быстрее, время не ждет.

— Спасибо, — мягко улыбнулся Альбус.

Красноватые солнечные лучи стали робко проникать в комнату. Сначала они весело играли на занавесках, пробиваясь сквозь тюль, а затем забегали по белому шкафу.

Эльф глубоко вздохнул. Ему было жаль, что юный хозяин уезжал, но тот с усмешкой, словно прочитав мысли старика, пообещал приехать на каникулы. На столе уже лежали две порции омлета с ломтиками красной рыбы и стыли две чашки ароматного кофе. Только две: Лили гостила в Норе у бабушки Молли. Рядом сидел Джеймс в оранжевой футболке с эмблемой «Пушек Педдл», с взлохмаченными чёрными кудряшками, непокорными, несмотря ни на какую магию. Джеймс, кроме того, не любил стричься, что придавало его волосам небрежный вид.

— Этот первокурсник непременно попадет в Слизерин, — насмешливо протянул Джеймс, едва мать отошла от стола. Сейчас он счастливо потягивал утренний кофе, с наслаждением щурясь на солнечные лучи, бегающие по оконному стеклу.

— Придется звать тебя Распределяющей шляпой, — весело парировал Ал, отодвигая стул.

— О, тогда я твой страх номер один! Подумаешь, боггарта испугался! — вытянул старший брат длинные ноги под стол.

В сердце Альбуса что-то ёкнуло. Проклятый Джеймс каким-то образом узнал о его вчерашнем конфузе в доме Блэков. Наверное, отец рассказывал маме, а он, как обычно, подслушивал чужие разговоры. От ярости Альбус прикусил губу: теперь Джим будет дразнить его тем случаем до скончания веков.

— Хватит дразнить брата, — раздался голос матери. — Зачем тратить время на ссоры? Мы собирались за покупками, так что поторопитесь с трапезой

— Бе-е-е, защиты ищешь! — скорчил ему рожу Джеймс. — Трусишка, — презрительно фыркнул он.

— Сам-то храбрец? — Ал знал, что главное не поддаваться на издевки старшего брата. Поворчит, поворчит, да и заткнется — когда это Джеймс мог прожить без чепухи?

— Будущий зме-еныш! — хмыкнул Джеймс. — А в доме Блэ-э-эки живут! Они стра-а-ашные! — скорчил он рожу.

Ал с яростью посмотрел на брата. Чайная чашка Джеймса внезапно взорвалась, брызги разлетелись по всей кухне. Сам он едва успел отпрыгнуть от стола. Ал застыл на стуле, стиснув пальцами запястье левой руки и тяжело дыша. Мать убрала осколки, взмахнув палочкой.

— Успокойся, Ал, — резко сказала она.

Альбус перестал сжимать запястье, но было видно, что он нисколько не успокоился. Кипя от негодования, он забился к спинке стула. Джеймс хихикнул. Мать с грозным видом вручила ему другую чашку.

— Извини, — пробормотал Альбус, чтобы прервать молчание. — Меня немного занесло.

— Контролируй себя, — строго сказала Джинни.

— Правильно. Все змееныши как каменные, — фыркнул старший брат. — Мы идем?

Альбус посмотрел в окно, где летнее утро вступало в свои права. Зеленая трава на аккуратно подстриженных газонах радостно поднималась навстречу лучам. Вдали виднелись силуэты старой церкви из резного камня. Укрывшиеся в листочках капли небольшого летнего дождя начали искриться, даря воздуху свой перламутр.

— Ты — точно нет, — строго посмотрела мать на Джеймса. — Ты, Ал, пойдешь с Тедди, я договорилась с ним. А я немного побуду дома. Странно: рань­ше мне бы­ло не слож­но мыть по­суду маг­гловским спо­собом, но в пос­леднее вре­мя я после этого неважно се­бя чувс­твую.

— Ты была у доктора? — обеспокоено спросил Альбус. Джеймс, тем временем, набросил джинсовую куртку и побежал во двор.

Мать только махнула рукой:

— Не всё так плохо. Да и не доверю я свою жизнь какому-то маггловскому шарлатану, который даже не подозревает о существовании волшебной палочки.

Альбус не улыбнулся. Он всегда чувствовал, когда люди лгут, и сейчас мама точно врала. Всё обстояло не так уж хорошо, и Альбусу ужасно захотелось направить в мать ее собственную палочку, чтобы заставить ее пойти к доктору. Мать в юности была спортсменкой, и Ал помнил ее другой — веселой, подтянутой и задорной. Она, несмотря на свои тридцать шесть лет и легкие морщины, еще оставалась подтянутой и стройной, однако в последнее время стала часто уставать и присаживаться, что беспокоило Ала.

* * *

Младшие Поттеры почти не знали отца. Вернее, отец, конечно, был — Гарри Джеймс Поттер, глава аврората и герой Второй магической войны. Но он всегда был чем-то далёким, как символ с картинки. В те редкие недели, когда Гарри бывал дома, он приходил за полночь и уходил рано утром, когда дети спали. В выходные он спрашивал, как у них дела, а потом снова убегал по срочным вызовам. Альбус помнил, что рано утром они часто ругались с матерью то из-за огневиски, то из-за денег, то из-за какой-то Элизабет, хотя чем она виновата, мальчик не мог понять. Помнил только предутреннюю духоту и жаркое одеяло от гудящего камина, да устойчивое нежелание вставать. Мать после этого обычно будила их с Джеймсом словами: «Ты, должно быть, собрался спать до обеда?» Потом эта обязанность перешла к Кричеру, в которого сонный Джеймс кидался подушкой.

Альбус еще помнил то время, когда отец несколько лет не жил с ними. В те годы он иногда по выходным брал с собой Ала, и они аппарировали куда-то на север в заснеженный парк. На свисающие ветви елей, осыпая с них иней, садились дятлы, гулко стуча о ствол. Они шли через тот лес, и отец рассказывал ему истории из своей жизни. Неподалёку зажигались огни. Спускался вечер. Деревья становились меньше и реже. Парк заканчивался, аллеи сходились в большую дорожку. За ней виднелась заманчиво горящая огнями таверна «Великан». Потом они вместе заходили в небольшое кафе заказать Алу мороженое, а отцу — кофе. У входа им кланялся мужчина в камзоле и шляпе, изображая Гулливера. Альбус любил те прогулки, до сих пор вспоминал, как мокрые снежинки беспорядочно кружили и таяли на ресницах, а предвечерняя серость укрывала заметённые сосны.

Как-то раз они во время прогулки зашли на старое кладбище. Альбус хорошо помнил мокрую метель с дождем, которая укрывала мраморные плиты. Таящий снег словно плакал, падая на неглубокие каменные чаши. Отец говорил, что здесь лежат знаменитые волшебники, а он рассматривал надписи, силясь понять, что значит лежать в вечной тишине под землей. Нет… Не получалось… Зато в тот день он ужасно продрог и на обратном пути дал сильный озноб. Ночью Ал температурил, и Кричер поил его чаем с малиновым вареньем. Ал в ту ночь все боялся, не умрет ли он, и не окажется ли под такими же плитами. Он представил, каково это — лежать целую вечность, не думая и не шевелясь, в полной тишине. Нет… Не получается… Живым этого, видимо, не понять. Зато утром Альбус неожиданно проснулся совсем бодрым, хотя и ужасно бледным. «Слава Мерлину — это только упадок сил», — вздохнула мать, дав ему лекарство.

Потом отец вернулся к ним, но тепло в дом так и не возвратилось. Вскоре мать по непонятной для Альбуса причине возненавидела французскую тётю Габриэль, младшую сестру тёти Флёр. Альбус видел ее мельком, и помнил только привезённый ею в подарок пенал с движущимся изображением пирамид и фараона Рамсеса. Альбус тогда думал, что самого главного египетского фараона зовут «фараон Рамсес», и был весьма удивлён, узнав, что Рамзес просто имя — фараон как фараон, не лучше и не хуже других. Зато мать язвительно бросала, что «тётя Габриэль метит в ваши матери», а если она умрет, то та станет их мачехой. Альбус вздрагивал от этих мыслей. Отец морщился, шипя, что нечего придумывать, а мать корила его в отсутствии совести.

Другой случай произошел как-то в сентябре, когда Алу было уже девять лет. Отец тогда пропал на несколько дней, и не подавал о себе никаких известий. Мать, махнув рукой, читала детектив, в котором расследовалась пропажа человека. Маленькая Лили, подсмотрев книгу, подбежала к матери в ночной сорочке и залепетала:

— Мама… А папу не похитили?

— Успокойся. Жив-здоров папа… — насмешливо фыркнула мать. — Кому он сдался-то, прости Господи?

— А вдруг… Его убили… — лепетала испуганная Лили.

— Значит, похороним, — ответила устало мама. — Лучше принеси мне на ночь холодного чая.

Альбус поежился от страха, представив себе в доме гроб и погребальную мишуру. По непонятной причине после того похода на кладбище, он стал ужасно бояться похорон и смерти. Настолько, что даже три ночи не мог спать, прочитав найденную у тети Гермионы книгу о похоронной магии Древнего Египта. Возвращение отца через неделю, якобы съездившего в Париж по срочному вызову, сопровождалось скандалом с упоминанием тети Габриэль. В чем она провинилась, Альбус опять-таки не имел понятия.

Ругань в доме стала уже настолько привычный, что Джеймс убегал к приятелям, а Ал бежал читать очередную книгу. Отец, как ни странно, больше не брал его на прогулки, а только расспрашивал, как у него дела — в те редкие выходные, когда бывал дома, а не в командировках. Поговорить с ним Альбусу удавалось только в выходной, когда он приходил к отцу, курящему на балконе. Алу иногда казалось, что родители были даже рады отправить их в Нору, чтобы было удобнее ругаться.

* * *

Альбус никогда не был ни в «Дырявом котле», ни в Косом переулке, хотя и знал, где они находятся. Попасть в Косой переулок могли только дети, идущие в Хогвартс. Альбус был рад пойти в Косой переулок с Тедди Люпином. Высокий, жилистый, с острыми чертами лица юноша был очень похож на отца, которого Ал знал по колдографиям. Тедди с детства воспитывался в Норе, и был для семьи Уизли чем-то вроде приёмного сына. Три года он был бессменным старостой Гриффиндора, пока не уступил это место Фреду Уизли. Год назад Тедди поступил в Академию авроров, и надеялся выиграть поездку в Японию для изучения темных сил. Альбус всегда находил, о чем поговорить со старшим приятелем.

Альбус и Тедди аппарировали на оживленную маггловскую улицу. Небо переливалось всеми оттенками лазури, словно радовалось солнцу после ночного дождя. Машины весело мчались, бойко сигналы у светофоров. Рядом с ними был канцелярский магазин, на витрине которого старичок в красной мантии, напоминавший Санта Клауса, с улыбкой указывал палочкой на глобус. Напротив находился маленький магазин CD-дисков.

— Ты чего такой озабоченный? — тепло спросил Тедди, посмотрев на мальчика.

— Знаешь, мы с отцом и дядей Роном вчера ходили в дом Блэков, я нашел Распределяющую шляпу. Пророчила мне Слизерин, я говорил что этого никогда не произойдет, но она не умолкала. Это боггарт такой?

Альбус чувствовал, что Тедди можно об этом сказать, он не станет хохотать, в отличие от Джеймса. Юноша в самом деле нахмурился.

— Отец прогнал его, — продолжал Ал, глядя на синий глобус. — Но я вышел в другую комнату и услышал голоса, что это был не боггарт. Они ещё смеялись.

— А мистер Поттер не узнал, что были за голоса? — настороженно спросил Тедди.

— Он сказал, что портреты Блэков… Они врали? — спросил Альбус.

— Понимаешь, есть нечисть, которая прикидывается боггартами, — ответил Тедди. — Видимо ты вчера наткнулся на такую.

— А откуда там так много нечисти? — спросил Альбус. Теперь он начинал понимать, почему боггарт отца изменился, превратившись в него самого.

— Дом не чистили уже девятнадцать лет… — Тедди явно нахмурился. — Думаю, там полно всякой нечисти. Не бойся, она не выйдет из дома, — кивнул он Альбусу.

Пахло концом лета. Первые жёлтые листья уже одиноко упали под деревья. Неяркое солнце и тепло напоминали май, только в них не было майской прозрачности и полноты. От луж исходил странный тревожный запах, словно напоминавший, что длинные летние дни не будут вечными. Тедди нырнул в маленький паб, и Ал последовал за ним.

«Ды­ря­вый Ко­тел» ока­зал­ся ма­лень­ким темным помещением, где все мес­та здесь бы­ли за­ня­ты ведь­ма­ми и вол­шеб­ни­ка­ми. На сте­не ви­сел ог­ром­ный пор­трет че­ло­ве­ка в оч­ках и до­ро­гом кос­тю­ме, ко­торый что-то го­ворил об уг­ро­зе с кон­ти­нен­та. Ал сра­зу уз­нал в нем отца, и почувствовал прилив гордости. У вхо­да си­де­ли две мо­ло­дых ведь­мы, од­на из них в шля­пе в цве­то­чек, уви­дев Аль­буса, что-то за­шеп­та­ла дру­гой. С дру­гой сто­ро­ны «Ды­ря­вый ко­тел» был ок­ру­жен ста­рой кир­пич­ной сте­ной. Тедди дос­та­л па­лоч­ку и ткну­л в один из кирпичей. Ал ус­лы­шал стран­ный звук, и сте­на раз­вер­ну­лась в ароч­ный про­ем.

— Сле­дуй за мной — мяг­ко ска­зал Тед.

Че­рез се­кун­ду они выш­ли на длин­ную ули­цу, за­ли­тую сол­неч­ным све­том. Ка­за­лось, переулок про­пи­тан им, и Алу за­хо­те­лось заг­ля­нуть в каж­дый ма­га­зин. Од­на­ко вол­шеб­ни­ки, сно­вав­ших по ули­це, смот­ре­ла на не­бо с тре­во­гой, хо­тя день был яс­ным и теп­лым.

— Я под­бе­ру те­бе кни­ги, Ал, — ска­за­л Тед, взяв спи­сок школь­ных при­над­леж­нос­тей. — А ты иди в ма­га­зин одеж­ды мисс Мал­кин и ку­пи школь­ную форму. Этих де­нег те­бе впол­не хва­тит. — Он по­ло­жи­л нес­коль­ко мо­нет на ру­ку Ала и исчез во «Фло­риш и Блоттс».

Ал нап­ра­вил­ся в со­сед­ний ма­га­зин. На сер­дце бы­ло тре­вож­но от то­го, что ему при­дет­ся разго­ва­ри­вать с незнакомыми детьми. Сквозь тол­пу проб­рал­ся ве­се­лый ры­жий па­рень, раз­да­вая на ходу га­зе­ты:

— По­ку­пай­те «Про­рок»! Ос­вальд Штир­нер вер­нул­ся в Ве­ну! Ми­нис­терс­тво об­суж­да­ет экс­трен­ные ме­ры! По­ку­пай­те «Про­рок», ле­ди и джентль­ме­ны! Штир­нер опасен и безумен!

Альбус заинтересованно вскинул голову. Штирнер был немецким темным магом, который давно хозяйничал где-то в Персии и на Кавказе, сея смуту и разрушения. Уже многие известные волшебники погибли от его рук, и он представлял собой значительную угрозу даже для британских ведьм и волшебников. Заз­во­нил кро­шеч­ный ко­ло­коль­чик, и Альбус за­шел в ма­га­зин. Мисс Мал­кин, очень мо­ло­дая, ми­ло­вид­ная де­вуш­ка с воз­душ­ны­ми каш­та­но­вы­ми во­ло­са­ми, ог­ля­ну­лась и пос­мот­ре­ла на Ала.

— Здравс­твуй, до­ро­гой, ты со­би­ра­ешь­ся в Хог­вартс? — Ал кив­нул, мисс Мал­кин при­ят­но улыб­ну­лась.

— А вы мадам Малкин? — спросил Альбус.

— Да. Я племянница прежней владелицы. — Женщина, держа в руках рулон воздушной ткани нежно-бежевого цвета, проводила Поттера в приемную.

— Привет, — неожиданно раздался высокий нежный голос.

Альбус быстро обернулся. Незнакомка представляли из себя невысокую кареглазую девочку с русыми кудряшками до лопаток. Чуть пухлые губы и кругловатое лицо добавляли ее облику что-то милое и детское. Другая женщина, постарше, суетилась вокруг нее, подбирая по росту одежду.

— Как тебя зовут? — Аду вдруг захотелось узнать сверстницу получше.

— Не волнуйся, дорогой, мы тебе что-нибудь подберем, — улыбнулась мадам Малкин, обмерив Альбуса. Она упорхнула за мантиями в соседнюю комнату. Ал тут же повернулся к девочке по соседству.

— Моника Селвин, — с готовностью отозвалась собеседница. — Можно просто Мон.

Селвин, Селвин… Альбус слышал, что человек с такой фамилией был весьма жестоким преступником и Пожирателем Смерти… Интересно, кем ему приходится эта Моника? В ней наоборот было нечто мягкое, невинное.

— Альбус Северус Поттер, — быстро, хотя и несколько церемонно, представился мальчик.

— Ты сын Гарри Поттера? — девочка удивленно посмотрела на него. — Хотя да, конечно…

Мадам Малкин вернулась через пару минут с ворохом черных мантий. Ал примерил одну из них и решил, что она слишком мешковата.

— Ну, это не проблема, дорогой, — добродушно заверила его мадам Малкин. Она дотронулась палочкой до края мантии, и та стала Альбусу в самый раз.

— Нужно еще две такого же размера, Аннамэй, — обратилась она к своей помощнице, вручая ей мантии.

— На какой факультет планируешь поступить?

— Слизерин, наверно, — повела плечами девочка.

— Говорят, что это колледж темных магов, но везде ведь есть разные люди, правда? — осторожно сказал он, стараясь не обидеть девочку. — Со своими достоинствами и недостатками.

— Почему ты думаешь что я боюсь туда попасть? — мягко улыбнулась собеседница. —Да и учились там не только темные маги, но и светлые волшебники, включая самого Мерлина. Там ценятся, читала, целеустремленность и находчивость — разве плохо, правда?

— Мм… — чуть замялся Альбус. — Соглашусь, не самые дурные качества, но после войны этот колледж недолюбливают.

— Знаю, — спокойно отозвалась Мон. — Но это пройдет, все в конце концов разные. По крайней мере, надеюсь на это. Их позицию тоже можно понять, ты прав.

Ал выбрал шляпу, темно-зеленый плащ с серебряными пуговицами, отделанный парчой, и изумрудно-зеленый пояс, расшитый серебряными нитками.

— Вот видишь, ты выбрал цвета Слизерина, — засмеялась Моника, примеряя плащ лазурного цвета.

— Я? — опешил Альбус. Ему вновь вспомнилось жуткое предсказание боггарта, и на душе странно похолодело. Не-нет, это не могло быть правдой.

— Ага! — внезапно раздался манерный голос. Моника вздрогнула от неожиданности. Третьим собеседником оказался высокий белобрысый мальчик с серыми глазами, прилизанной короткой челкой и длинным подбородком.

— В Хогвартс? — бросил он, повернувшись к Альбусу.

— Да, я поступил в этом году.

— И я тоже, — ответил мальчик. Он говорил высоким, манерным голосом, растягивая слова, что очень не понравилось Алу. — Малфой, Скорпиус Гиперион Малфой.

— Альбус Северус Поттер, — настороженно ответил собеседник.

— А… Еще один Поттер-Обормоттер… — брезгливо понюхал воздух Малфой. — Знаешь, от вашей семейки уже стало невозможно дышать в Хогвартсе.

— А ты, случайно, не сын Пожирателя Смерти? — неприязненно посмотрел на него Альбус.

— Ого! Прячемся за спину папочки? — хихикнул Малфой. — Идем, Мон, это определенно не наша компания, — обратился он к девочке.

— У нас, похоже, разные компании, — холодно ответил Альбус, сконцентрировавшись на мадам Малкин, которая колдовала над его рукавами, удлиняя их до нужного размера.

— Кажется, да… — с ноткой сожаления сказала Моника. — До встречи в Хогвартсе!

Малфой взял девочку за руку, и они вышли из магазина. Альбус заплатил за покупки и поспешил уйти. Снаружи его встретил Тедди, внимательно всматривавшийся в толпу. Рядом с ним стояла Мари-Виктуар Уизли — дочь Флер и дяди Билла. Ал улыбнулся, вспомнив ее слова, что она умела и бегать на каблуках, но не знал, правда это или нет. Виктуар была красавицей, вся в мать: высокая, стройная, голубоглазая, с длинными пушистыми ресницами и волнистыми волосами, отливающими серебром.

— Пошли покупать котелок и склянки! — весело сказал Тедди.

Альбус шумно вздохнул и поплелся следом за ним, сжимая в руках пакеты с покупками.Эти отпрыски Пожирателей испортили ему настроение, и он был не особо разговорчив, пока Мари помогала ему купить телескоп, весы, перья и пергамент. В конце концов он рассказал, что случилось.

— Я бы не стал всерьёз воспринимать Малфоя, — фыркнул Тедди. — У них плохая наследственность. Дедушка Скорпиуса сидит в Азкабане, как Пожиратель смерти.

— Знаешь, — продолжала Мари-Виктуар, — семейство Малфоев так кичится своим происхождением, что смотрит даже на полукровных свысока. Многие чистокровные семейства ненавидят магглорожденных, но только Малфои настолько погрязли в своей ненависти, что не менее сильно презирают полукровок.

Альбус оглянулся. Скорпиус Малфой, с огромной крикливой совой на плече, выходил из зоомагазина. Он шел в сопровождении своих бледных родителей, которые с таким обожанием смотрели на него, что Альбусу стало противно и он отвернулся.

* * *

Оставалось купить палочку для Ала, но Тед настаивал, чтобы он выбрал её сам.

— Мне нужно ещё зайти в аптеку, — пояснил он, когда Альбус спросил, почему он должен идти один. — Купить лекарство для тети Джинни. Да, и нужно одному…

Мари-Виктуар обещала, однако, помочь кузену. Тяжело вздохнув, Ал направился к магазину волшебных палочек Олливандера в надежде, что не встретит так ещё каких-нибудь противных воображал. В магазине было пыльно, полумрак окутывал сотни коробок, рядами расставленных на полках вдоль стен. Единственной мебелью были стол и стул, мягкий свет лился из-за двери комнаты. Владелец магазина отсутствовал. Ал уселся на расшатанный стул и стал ждать.

—Здравствуйте! —раздался хриплый голос и Альбус резко обернулся. Хозяином магазина оказался невысокий седой мужчина с серыми, похожими на металл, глазами.

Альбус кивнул в ответ.

— Поттер, Поттер… — протянул старик. — Казалось бы, только вчера ваши родители и кузены приобретали у меня волшебные палочки…

— Я до сих пор помню, — мягко улыбнулась Мари, присев на соседний стул.

— Приятно знать. Какой рукой вы предпочитаете держать какой-либо предмет, мистер Поттер?

—Я левша, — уверенно заявил Альбус.

Мистер Олливандер смерил его пристальным взглядом, будто не веря собственным ушам.

—Так-так… Давайте посмотрим… — мистер Олливандер открыл коробку. — Попробуйте-ка вот эту. Ива и волос единорога, девять дюймов, очень гибкая. Возьмите её, — мистер Олливандер вздрогнул, когда Альбус взял палочку левой рукой, — И хорошенько взмахните.

Мальчик повиновался, но безрезультатно. Палочка не подавала никаких признаков жизни.

— Что же, попробуйте эту. Береза и перо феникса. Она говорит о мягкости и доброте своих обладателей…

Ваза, одиноко стоящая у окна, резко раскололась на несколько мелких частиц.

— Опять нет? — всплеснул продавец руками. Виктуар устало прикрыла глаза.

Еще несколько волшебных палочек отвергли нового хозяина. Альбус никак не мог понять, чего добивается мистер Олливандер. Прошел час, но волшебник так и не получил элементарной вещи — волшебной, черт возьми, палочки!

— Труд­ный по­ку­па­тель… — ли­цо Ол­ли­ван­де­ра ста­но­ви­лось тре­вож­ным. — Не вол­нуй­ся, мы най­дем те­бе па­лоч­ку.

В ту же ми­ну­ту взгляд Ала упал на ма­лень­кий ящик из мо­ре­но­го ду­ба. На крыш­ке бы­ла над­пись: «Сде­лал мас­тер Ол­ли­ван­дер. 28 и­юня 1993 го­да». Ол­ли­ван­дер с тре­во­гой пос­мот­рел на не­го.

— Не мо­жет быть… — про­шеп­тал он. — Хо­тя… Кто зна­ет…

Он от­крыл ящик, в ко­то­ром ле­жа­ла тем­но-ко­рич­не­вая па­лоч­ка. Альбус по при­выч­ке взмах­нул ей. Он был уве­рен, что ни­че­го не про­изой­дет, но тот­час по­чувс­тво­вал в ру­ке жи­ви­тель­ное теп­ло. Па­лоч­ка выб­ро­си­ла вверх столп зе­ле­ных и се­реб­рис­тых искр.

— Не­ве­ро­ят­но… — про­шеп­тал Ол­ли­ван­дер. — Лавр и жи­ла ва­си­лис­ка, пят­над­цать дюй­мов. Я из­го­то­вил ее, как толь­ко Гар­ри Пот­тер сра­зил ва­си­лис­ка. Да… Де­ре­во по­бе­ды и жи­ла ко­ро­ля змей. У подобных палочек есть необычная и занимательная способность выдавать спонтанный удар молнии, если другой волшебник попытается ее украсть. Смер­тель­ная ком­би­на­ция, ес­ли ис­поль­зо­вать не по наз­на­че­нию. Вы ста­не­те не­обыч­ным вол­шеб­ни­ком, мис­тер Поттер, очень необычным…

— Молодец, Ал, — похвалила его Мари-Виктуар. — Лучше поздно, чем никогда, и вот результат!

Ал густо покраснел и опустил палочку, которую судорожно сжимал в руке. Мари погладила его по плечу и достала кошелёк. Мистер Олливандер пристально посмотрел на левую руку Ала, но ничего не сказал.После того, как они заплатили за палочку и вышли на оживлену улицу, Альбус задал вопрос, который мучил его уже долгое время.

— Что такого в том, что я левша?

Мари-Виктуар взглянула на него. Он выглядел очень серьезным.

— Нет ничего плохого в том, что ты левша, — протянула она. — Просто это большая редкость в волшебном мире. Некоторые считают, что это признак чрезвычайно честолюбивых и могущественных волшебников. Я думаю, мистер Олливандер беспокоится о том, как бы этот дар не был использован не по назначению.

— А каких? — переспросил Ал, глядя на темные силуэты домов.

— Волшебников-левшей было всего двое: Салазар Слизерин и Лорд Волдеморт. Ты, видимо, третий известный левша в волшебном мире! Но это всего лишь суеверие, Ал. Не стоит об этом волноваться.

Альбус остановился. Небо затягивали облака, превращаясь в тучи. На душе стало тоскливо, и Ал с горечью подумал, что стал неприятен самому себе. Впрочем, он по непонятной ему самому причине любил грозу и молнии. Сейчас, возможно, он был бы не против посмотреть на сильный ливень.

Кучевые белые облака сменила тусклая серая пелена. Один только дождь хоть как-то веселился. То польет, как из тысячи ведер, то мелкой изморосью посыпает, а то и солнце выглянет немного и тут же спрячется за линию дождя. Природа погружалась в сон, в отличии от людей.

— Мама, хочу в Косой переулок, — заявил Альбус за завтраком.

— Ты видел, какая погода на улице? — покачала головой Джиневра.

— Ну когда кончится дождь, естественно. Хочу купить дополнительных книг.

За минувшие пять дней Альбус внимательно прочитал почти все учебники. Читал он не отрываясь: днем и даже ночью, наколдовывая себе тусклый синий шар. Это заклинание он освоил еще пару лет назад с помощью тети Гермионы, выпросив ее показать секрет. С тех пор Альбус мог спокойно читать книги ночами, не опасаясь, что его насильно загонят спать. Пожалуй, сон был с детства для него главной проблемой: родителям приходилось давать ему снотворное, чтобы Ал мог уснуть хотя бы под утро. Вчера мама и сестра были поражены его прогрессу, когда Ал превратил бутылки в грибы.

— Одному нельзя, ты ещё маленький. Почему с Тедди-то не купили?

— Я нашел ссылки на еще пару книг… — оправдывался Альбус. — Я не знал про них.

— Еще книг… — вздохнула Джиневра. — Сколько же тебе их надо? Рон и Роза сегодня пойдут. Можешь отправиться с ними.

— Спасибо, — мягко ответил Альбус, не совсем понимая в глубине души, почему в одиночку нельзя.

В конце концов ему одиннадцать лет, уже первокурсник… Но зачем спорить с матерью, портить шанс на прогулку? К тому же, он встретит кузину Розу, пообщаться с которой Ал всегда был рад. Мальчик посмотрел на календарь. Двадцать седьмое августа. В школу через четыре дня! Если раньше он чуть ли не считал дни до отъезда, то сейчас, по мере приближения дня отъезда, на душе становилось тревожно.

— Ещё бы купить сову…

— Зачем тебе сова? Одной на двоих с Джеймсом достаточно. Да и денег на все хотелки не хватает.

Альбус скривился. Вот собственную сову не пришлось бы делить ни с каким Джеймсом, однако вслух он этого не сказал: мать ещё и рассердится.

— Это что такое? — мать взяла темно-зеленую книгу. — Виктор Бергер «Темные силы: руководство по самозащите». Репринтное издание 1937 года.

— Наш учебник по защите от темных искусств… — сказал Альбус. Дождь за окном усилился, закрывая улицу мокрой пеленой.

— Да? Его же изъяли при Дамблдоре как почти темную книгу!

— Вот список, — Альбус протянул маме пергамент с перечислением школьных учебников.

— У Макгонагалл, похоже, голова поехала от ностальгии по юности, — вздохнула Джиневра. — То форма с жилетами и пиджаками, то учебники с бородой…

Альбус не стал терять времени даром и, предупредив мать, отправился к дяде Рону через камин. Уже умея пользоваться летучим порохом, он взял немного песка в руку и четко проговорил адрес. Пролетев мимо каминных решеток, Альбус вылетел прямо в небольшую комнату, где к его удивлению не было никого. Посмотрев на привычный оранжевый ковер и старый шкаф, от которого местами поотлетал декор, мальчик быстро пошел в столовую, откуда доносились голоса. Отец и дочь, похоже завтракали. Ал поймал себя на мысли, что дядя Рон который год обещает починить шкаф, но почему-то он до сих пор остался непочиненным.

В столовой все было, как обычно. Тети Гермионы не было дома: она, похоже, уже с утра убежала на работу. Рон и Роза ели овсянку. Не было и маленького Хью: они с Лили еще гостили в Норе.

— Привет, Ал, — радостно воскликнула Роза, повернувшись к кузену.

Девочка сидела в домашнем желтом платье и, судя по всему, явно волновалась. Роза была одновременно похожа на отца и мать: рыжие волосы и веснушки сочетались в ней с карими глазами и чуть вздёрнутым носом Гермионы. Рон махнул рукой, не отрываясь от еды.

— День добрый! — выговорил он наконец. — Что пожаловал?

— Мне нужно в Косой переулок, купить дополнительные книги, — отозвался уверенно Альбус. — Мама сказала, что вы как раз собираетесь туда. Можно с вами?

— Без проблем, — усмехнулся Рон. — Только…

— Да не отнимает у тебя никто еду, пап, — весело улыбнулась Роза. — Мы согласны!

— Ну и отлично! — пробурчал Рон. — Фасись хошь чай пофить!

Альбус присел рядом с Розой: он почему-то всегда немного завидовал ей на дом. Жилище Уизли было намного беднее Поттеров, со старой мебелью, разбросанными повсюду книгами и нелепой прихожей без калошницы. И все-таки в нем было что-то такое, чего не было в доме у них, Поттеров. Здесь хотелось сидеть на диване и болтать, а не запираться в комнате и мечтать, когда же брат и сестра научатся стучать в дверь, прежде, чем войти.

— Волнуешься? — спросил Альбус кузину.

— Немного… — ответила та. — Сейчас форму подбирать пойдем. Видел, как сложно? — она показала кузену пергамент:

Девочкам требуются:

1. Два платья-сарафана темно-серого цвета или две плиссированные юбки указанного цвета;

2. Две блузки (белого или кремового цвета);

3. Один жакет (светло-серый цвет);

4. Чулки нейлоновые непрозрачные (белые или темные)

5. Две пары туфель на каблуках (черный цвет)

— Не колготки, а чулки, — вздохнула Роза. — Непривычно…

— Да и нам не лучше, — засмеялся Альбус. — Пиджак, обязательно светло-серый, и два тонких темно-серых жилета! Пока их подберешь…

— А ещё зимний плащ с обязательно медными пуговицами, — сказала Роза. — Папа, а где твой светло-серый школьный пиджак? Ты никогда его не показывал!

— В наши времена форма была куда легче — закрытая черная мантия и все. Это у вас какую-то чепуху выдумали, — Рональд с удовольствием посмотрел на маленькую булку, и та сама прыгнула ему в рот.

— Как все? — переспросил Альбус, слегка опешив.

— Так, всё… брюки, свитер и черная мантия — никаких жилетов и всего прочего.

— Может, чёрные лакированные туфли не покупать, а мамины взять? — спросила Роза. — У нас ведь с ней размер одинаковый! Да и мамины счастливые, наверное…

— Ну эти-то и маме нужны, — пожал плечами Рон. — Хотя о чем я! — стукнул он себя по лбу. — Не было у наших девчонок черных лакированных туфлей: в чем хотели, в том и ходили!

— Так в школе ходили и в свитере? Без пиджака? — опешил Альбус.

— Да, — кивнул Рон. — Не пойму, что Минерве в этот раз в голову взбрело.

— Да наша форма уже лет пятнадцать как существует, — улыбнулась Роза

— Ну не в этот, но время-то не наше, — закатил глаза Рон.

Завтрак закончился. Рон пошел собираться, а Альбус подошел к книжному шкафу, где на полке стояла книга «Хогвартс. Век XX». Это было интересно. Открыв ее, он начал листать, да чуть не присвистнул от удивления:

— Рози, смотри: наша форма! Стандарт тысяча девятьсот двадцать девять!

«Упрощена при директоре Дамблдоре в тысяча девятьсот пятьдесят четвертом году, когда были отменены пиджаки, форменные жилеты, и черные лакированные женские туфли, — прочитал Ал. — Стандарт был полностью восстановлен директором Макгонагалл в две тысячи третьем году. Вот почему его правильное название «стандарт 1929 / 2003».

— Зачем? — закатил глаза Рон. — Зачем Минерве понадобилось возвращаться в то время? Школьные годы, видимо, ностальгия…

— А мне из-за ее ностальгии мучиться, — с усмешкой развела руками Роза. Она стояла за плечом кузена, рассматривая книгу. — Смотри, а отец прав!

Девочка взяла со шкафа колдографию. На ней были изображены Гарри, Рон и Гермиона на первом или втором курсе. Все трое весело улыбались и были в свитерах.

— Это они в школе? — удивился Альбус, глядя на снимок.

— Да, там! А сейчас попробуй пойти в Хогвартсе без формы… — протянула Роза. — Хотя, — понизила она голос, — сама говорит, что в форме шкодить сложнее.

— Это точно: в пиджаке и на каблуках особо не побезобразничаешь! — прыснул Альбус. — Только наш Джеймс виртуоз.

Сейчас он смотрел колдографию и думал о том, будет ли у него такое же «трио» в Хогвартсе. Они с Розой — понятно, а кто будет третьим? Отца и друзей звали «Золотое Трио»; а их будут звать «Серебряное Трио»? Не хочется быть вечно вторыми…

— Ну ведь красиво, согласись! — Альбус вытянул ноги и оперся на поручни кресла. Сам себе он казался сейчас ужасно взрослым: словно ему было лет тридцать пять или сорок, и он пришел в гости в близкий ему дом.

— Красиво, но очень заморочно, — махнула головой кузина.

— Представляешь, Джеймс на первом году два пиджака угробил, — засмеялся Альбус. — Ох мама его и ругала, балбеса!

— Вот неугомонное создание, — прыснула Роза. — Это как он умудрился?

— Ладно, пора, идёмте к камину, — пробурчал Рон. — Сейчас прямо в Дырявый котел аппарируем. Ну и ливень…

* * *

Роза всегда была подругой детских игр Ала. Летом родители отправляли их в Нору — пожить у дедушки Артура и бабушки Молли. Сколько Альбус себя помнил, там всегда жила орава родственников. Они с Джеймсом и Лили были лишь малой частью этого сообщества. Роза и Хьюго Уизли — дети дядя Рона и тёти Гермионы; Фред и Роксана Уизли — дети дяди Джорджа; Молли и Люси Уизли, дочери дяди Перси; Мари-Виктуар и Доминик — дочери дяди Билла. Нора едва вмещала такой поток приезжих. Спали на кроватях по двое, в саду и даже на полу, но все-таки каким-то невероятным образом размещались.

Альбус вопреки всему чувствовал себя одиноко: ему были неинтересны их бесконечные сплетни о родне и обсуждение квиддичных команд. Хитрая Роксана наколдовывала, конечно, прослушивающие устройства, узнавая разговоры взрослых об Освальде Штирнере — немецком темном маге, действовавшем где-то на Востоке, но «мелюзге» старшие не рассказывали об этом ничего. Подругой Ала была только его кузина Роза, любившая послушать его рассказы о прочитанном в книгах. Чаще всего они залезали на крышу сарая, болтали или постреливали заклинаниями в проходящих Фреда и Роксану. Зато Хьюго был «хвостиком» Джеймса, которого тот тренировал по квиддичу или учил заклинаниям.

Сама Роза была вышколена матерью так, что опасалась сказать лишнего слова. Она вскрикивала каждый раз, когда Джеймс начинал дерзить взрослым, а Лили капризничать перед ними. Альбус знал, что мать строго наказывала ее за провинности, хотя и занималась с дочерью каждый день, давая ей задания. «Запомни: ни дня без строчки!» — повторяла Гермиона Уизли маленькой Розе. Альбус понимал, что за серьёзные провинности Роза знала и розгу матери. Сам Ал обожал читать и даже пытался написать «Историю магической Англии». Правда неудачно: попытка оборвалась на двенадцатой странице, да и те были вольным пересказом работы сэра Каддинга, которую Ал уже в восемь лет знал почти наизусть. Тётя Гермиона охотно поддерживала племянника, и дядя Джордж шутил, предлагая Гермионе и Джинни поменяться детьми.

Впрочем, не только Гарри и Гермионе следовало меняться детьми. Артур Уизли предлагал сделать тоже самое Перси и самому Джорджу. Молли и Люси, дочери Перси, проводили много времени в магазинчике дяди Джорджа, помогая ему в торговле и придумывая все новые и новые развлечения. Тогда как сын дяди Джорджа — Фред Уизли — носил значок старосты и отлично ладил со своим дядей Перси. Фред, сменивший Тедди Люпина на посту старосты, казался очень важным и любил отчитывать Роксану за плохую успеваемость.

Наказали их с Розой только однажды. Мари-Виктуар подарили на день рождения новенькую колдокамеру. Альбус тайком прочитал в тетиной книге про заклинание синего огня и предложил Розе опробовать его, украв ночью палочку Фреда. Ночью друзья так и сделали. Камера вспыхнула, но потушить её «Aguamenti» Ал и Роза не смогли. Прибежавшие на крик взрослые потушили огонь, сделав выговор шалунам. Мари-Виктуар тихо плакала, оставшись без подарка. Ала отослали на три дня сидеть в комнате, а Розу наказала мать поркой. Кузина вновь дулась на него несколько дней, пока они не помирились.

Позапрошлым летом произошла одна история, которая заставила задуматься. Как-то раз Ал с Джеймсом, Молли и Розой залезли на высокую грушу. Спуститься с нее было сложнее — такой магией они не владели. Джеймс спустился, повиснув на двух сучках, напоминавших рогатку, а потом лихо спрыгнул вниз, переступая с ветки на ветку. Следом также спустилась Роза. Альбус, однако, задрожал, посмотрев вниз. Он так и не решился спуститься, чувствуя, что не сможет преодолеть такой ужас и точно попасть ногами в сучки. На крики прибежал Фред и, отругав всю компанию, помог Алу, наколдовав лестницу.

— Трус… Там такая ерундовая была высота! — фыркнула Роза.

— Таким трусам в Гриффиндоре не место! — важно ответил Джеймс.

Альбус едва подавил слезы, хотя мысленно понимал, что брат в чем-то прав. От злости он ушел за сарай, приговаривая себе, что они его еще узнают. На эти слова опять приползла толстая серая гадюка, с которой Ал поиграл как с близким другом. Раздвоенный змеиный язык лизнул ему щеку, и это было приятно. Змеи, как оказалось, умеют утешать и быть преданными друзьями, если только уметь понимать их язык. А это было очень просто.

* * *

Аппарировав в «Дырявый котел», троица быстро прошла сквозь полутемный зал. Рон хотел что-то сказать владелице трактира Ханне Аббот, но Роза властно дернула отца за руку — пошли, мол. Проклиная дождь, Рон вывел детей во двор и быстро открыл проход уже знакомым Альбусу движением. Косая аллея, несмотря на стихающий ливень, жила своей жизнью: взрослые и дети под зонтами спешили за покупками. Роза нырнула в магазин одежды, а с ней и Рон оплачивать товар.

Альбус предусмотрительно взял деньги заранее. Отличный, как ему казалось, шанс заглянуть в магазин купить книгу про дуэльные заклинания. Если бы родственники узнали то непременно начали бы шуметь, чего Альбусу явно не хотелось. Не теряя ни секунды, мальчик вошёл в книжный магазин «Флориш и Блоттс».

— Здравствуйте, — обратился он к пожилой женщине. — Мне бы книгу про дуэльные заклинания.

Продавщица смерила его пристальным взглядом — решила, должно быть, что слишком мал, но Альбусу было безразлично на причины. Ему в конце концов уже одиннадцать лет, не такой уж ребенок.

— Держи, — женщина протянула ему темно-красную книгу в твердом переплете.

«Энциклопедия расширенных дуэльных проклятий и контрпроклятий» — отлично! Как раз то, что нужно!

Альбус, рассчитавшись с продавщицей, вышел из магазина и раскрыл зонт. Дождь не смолкал, гулко барабаня по брусчатке. Несколько мгновений Ал думал о том, не вернуться ли к магазину одежды: Роза наверняка закончила ее примерку. Но затем ему ужасно захотелось посмотреть, что находится за магазином волшебных палочек. Почему-то прохожие доходили только до него, а затем поворачивали назад. Небо осветил зигзаг молнии, а затем раздался глухой раскат грома. Альбус, однако, любил грозу. Развернувшись он быстро пошёл в сторону магазина Олливандера, накинув капюшон.

Возле магазина волшебных палочек дождь в самом деле усилился. Две девочки с четвёртого или пятого курса, взвизгнув, отпрыгнули в сторону. Одна из них даже сняла туфли, чтобы, видимо, пойти босиком по пенящемуся потоку. Альбус забежал за волшебный зоомагазин, и вдруг увидел на витрине трёх змей. Все они тихонько переговаривались на змеином языке.

— Привет, друзья! — сказал им Альбус, подойдя к клетке.

Змеи мгновенно свернулись и подняли головки.

— Повелитель? — удивлённо сказала темно-серая кобра. — Вы пришли, повелитель?

— Ну… — Альбус немного замялся. — А ты правда индийская кобра?

— Да, — радостно ответила змея.

— Я слышал, у кобр очень красивая грудь, — улыбнулся Альбус. — Может быть, покажешь?

— Охотно! — кобра зашипела и, подняв головку, расправила капюшон.

— Ого! — Альбус не сдержал крик удивления, увидав белые, голубые и лазоревые полоски. — Ты настоящая Королева змей!

— Спасибо, повелитель! — кобра свернула капюшон. — Вы слышали, что сказал повелитель? — с гордостью посмотрела она на других змей.

— Подождите, повелитель, а как же я? — расстроено сказала серая змея.

Подползя к ограде, она продемонстрировала свой узор — изогнутые чёрные полоски на спине и крупные пятна по бокам.

— Кто ты? — спросил Альбус.

— Я — эфа. Змея из Центральной Азии. Моим ядом воины в прошлом отравляли стрелы, — гордо сказала она.

— Как тебя зовут? — спросил Ал.

— У меня нет имени… Ни у кого из нас нет имени, — прошипела змея.

Альбус почувствовал острую жалость к друзьям, с которыми обращались так несправедливо. С другой стороны зоомагазина весело ухали совы.

— Не мог бы ты купить меня, повелитель? Эта клетка мала для меня, — прошипел коричневый удав.

— О чем ты разговариваешь со змеями, малыш?

Альбус обернулся. Рядом с ним стоял грузный человек в щегольском темно-синем плаще и шляпе. Ему, наверное, было около сорока, но большой живот придавал его фигуре грузность. Зато очки на переносице придавали незнакомцу некое высокомерное изящество.

— Кто вы, сэр? — спросил Альбус.

— Булстроуд. Малколм Булстроуд, — кивнул человек. — А вы, без сомнения, сын мистера Поттера?

— Да. Я Альбус Северус Поттер. А как вы меня узнали?

— Вы слишком похожи внешне на отца, мистер Поттер, — улыбнулся Булстроуд краешками губ. — Так как на змеином языке будет «друг»?

Альбус посмотрел на кобру и улыбнулся.

— Зовите меня друг, а не повелитель, — сказал он.

— Охотно, — ласково зашипела кобра. Невдалеке раздался новый раскат грома.

— Целая речь, — улыбнулся Булстроуд.

— Ну… Чтобы говорить на парселтанге, нужны змеи… — попробовал объяснить Альбус.

— А так нет? — поправил очки мужчина. В его движении было что-то старомодное, напоминавшее о старых гравюрах середины прошлого века с их полуразмытой акварелью и скрытыми туманом соборами.

— Нет… — помотал головой Альбус. — Так нельзя говорить.

— Замечательно. — Это известие, казалось, весьма заинтересовало собеседника. — Теперь я буду знать, что парселтанг возможен только в присутствии змей.

— В детстве он иногда звучал у меня в голове, но я думал, что это тарабарская грамота, — ответил Альбус.

— Я не понимаю, — улыбнулся Булстроуд. — Вы опять говорите на парселтанге, мистер Поттер, а я не кобра, и не эфа.

— А вы учёный, мистер Булстроуд? — повернулся к нему Ал.

— Можно и так сказать, — снова улыбнулся мужчина.

Альбус заметил, что его глаза жили при этом своей жизнью. Незнакомец улыбался, а его глаза при этом оставались внимательными и настороженными.

— В таком случае, вы, наверное, знаете, что там? — Альбус показал вперед на маленький переулок, убегавший вправо. Низкая пелена туч, казалось, проглатывала шпили высоких зданий.

— Там? Другая сторона… — ответил спокойно Булстроуд.

— То есть?

— Другая сторона. Здесь граница, — указал он. — Обычно люди ее не замечают. Та сторона постоянно присутствует где-то рядом, но мы проходим мимо, не видя даже самых очевидных ее проявлений. Тех, что прямо-таки бросаются в глаза любому, кто с ней знаком.

— Там… Другая магия? — догадался Ал, глядя на большие лужи, покрытые рябью.

— Другая сторона с точки зрения министерства магии, — пояснил Булстроуд. — Здесь, — показал он влево, — игорные дома и трактиры. А здесь, — указал он вправо, — Лютный переулок, в народе — Дрян-аллея.

— Так это она и есть? — глаза Альбуса расширились от ужаса.

Он слышал о том, что есть некая Дрян-аллея, где живут темные волшебники и продаются книги про темную магию. Рассказывали, что там хранятся человеческие скелеты и кожа замученных черными магами людей. А она, оказывается, находится совсем рядом с Косой аллеей!

— Давайте-ка отойдем подальше, — сказал Булстроуд. — А то вы, мистер Поттер, заговорите опять на парселтанге, а я ничего не пойму. Кстати, а как это происходит?

— Да никак. Вижу змею и говорю, — пожал плечами Альбус.

— Мистер Поттер!

— До свидания, друзья! — помахал он змеям. — Жаль, не могу пока купить кого-то из вас… Простите…

— Не грустите, повелитель, иначе нам тоже станет грустно… — прошипела кобра.

— Я вернусь… Обещаю! — Ал чувствовал такую грусть от того, что ничем не может помочь друзьям, что, казалось, готов был расплакаться.

Они не спеша пошли в сторону высокого темно-серого дома со шпилем. Зубастые бойницы украшали верхний этаж. Рядом виднелись маленькие фигурки неприятных существ, которые назывались химерами. Альбус нашел их на колдографии Собора Парижской Богоматери, и выудил из тети Гермионы их название. Когда-то в Раннем Средневековье они жили бок о бок с магглами, время от времени нападая на них, но после принятия «Статута секретности» ушли в волшебный мир. Дом стоял на пригорке, который вел в большую дубовую дверь.

— Гостиница, — пояснил ему Булстроуд. — Так как по-змеиному брусчатка, мистер Поттер? — Дождь пока стих, но вокруг было темно и очень сыро.

— Не знаю… — покачал головой Альбус. — Нужна змея! Тогда я вам вмиг скажу.

— Интересно. Так что вы чувствуете, когда начинаете говорить на парселтанге? — Булстроуд продолжал расспрашивать его, словно в этом была какая-то тайна.

— Ничего. Смотрю на змею и говорю, — ответил мальчик.

— Вы унаследовали этот дар от вашего отца?

— Не совсем… То есть, да. Он рассказывал, что умел так говорить, пока не победил Темного Лорда. А потом этот дар у него пропал. Вот, — подытожил Альбус.

— Чрезвычайно интересно, — Булстроуд шел, опираясь на огромный черный зонт-трость. — А ваши братья и сестры?

— Нет. У нас в семье только я так умею, — покачал головой Ал.

Облупленная деревянная вывеска, косо висевшая на лавке ядовитых свеч, гласила: «Лютный переулок». В тот же миг начал накрапывать дождь. Альбус хотел было достать зонт, но его спутник опередил мальчика, раскрыв зонт-трость. Мальчик с восхищение посмотрел на нее: он как-будто оказался под огромной крышей. Альбус сразу обратил внимание на потертую белую вывеску с надписью «Горбин и Бэрк». Дождь начал легонько барабанить по ней, но капли не попадали на голову. Послышалось глухое ворчание грома.

— Придется нам где-то переждать дождь. Вы не хотите зайти в Лютный переулок, мистер Поттер?

— Ммммм… — замялся Альбус.

Он чувствовал себя неловко. Пойти на Дрян-аллею было, конечно, аморально, и дома это грозило бы серьезными неприятностями. К тому же, кто знает, что на уме у этого Булстроуда, и кто он такой. Но когда еще в жизни представится случай самому увидеть «ту сторону»? Альбус остановился, растерянно смотря вокруг.

— Не волнуйтесь, мистер Поттер, на вас нельзя напасть, — меланхолично посмотрел Булстроуд на поворот.

— Это почему? — спросил Ал и тотчас недовольно махнул головой: странный тип, похоже, копался в его мыслях.

— Потому что в вашем распоряжении все змеи Британии. Вам достаточно позвать их на помощь, чтобы…

Альбус подумал, что он пожалуй что прав, но на всякий случай представил зеленый светящийся барьер: каким-то образом он всегда защищал его. В сопровождении Булстроуда можно ничего не бояться, а если тот ведет нечестную игру, то придется в самом деле позвать на помощь змей. Палочка была при нем, и хотя ему пока нельзя колдовать вне дома…

— Заклинание «Serpensortia», — уточнил Булстроуд. — Вызов змеи. Идете?

— Разве что совсем немного… — Ал не мог побороть интереса.

Они остановились возле третьего дома за поворотом. Мальчика напрягло, что магазин перед ним оказался весьма мрачным старым зданием и вызывал не самые приятные ощущения — будто предупреждал, что нужно уходить, однако деваться некуда. Не было никаких сомнений, что это торговая лавка, но лавка необычная: видимо, связанная с темной магией. В витрине под стеклом красовалась сушеная рука, заляпанная кровью.

Булстроуд открыл тяжелую дверь, и мальчик нырнул в помещение. В полутьме у входа горели свечи. Со стен таращились зловещие маски, но не сказать, что так уж пугали. На прилавке лежали человеческие кости — наверно, принесли какие-то археологи в результате раскопок, ничего особенного. В следующую секунду внимание мальчика привлекло красное ожерелье.

— По преданию, ожерелье отняло жизнь у девятнадцати магглов. Осторожно. Не трогать. Проклято» — прочитал он.

Правда ли это, что у стольких людей? — Прищурился Ал на отблески свечного огня. В чём, конечно, состоит это проклятие и можно ли избавить украшение от него? И зачем оно, проклятие? Ответы на все эти вопросы Альбус, к сожалению, не знал. Зато он заметил, как к Булстроуду подошел невысокий старичок с морщинистым лицом и тепло с ним поздоровался. Сам Ал, тем временем, рассматривал старинную книгу на пергаменте.

— Она… На готическом шрифте? — изумленно спросил он. Буквы завораживали своими красками и изломами с виньетками.

— Берите выше, молодой человек! На готском языке! — рассмеялся старик. — Рукопись девятого века. Стоит целое состояние.

— Разе в девятом веке еще был готский язык? — удивился Альбус. Сейчас ему нетерпелось поскорее развернуть фолиант.

Хозяин и Булстроуд многозначительно переглянулись. Алу показалось, будто на губах его спутника мелькнула понимающая улыбка. Он словно говорил хозяину: «Мол, а я что вам говорил?» Впрочем, вполне возможно, что Альбус это все придумал.

— Это копия рукописи одно придворного мага короля Теодориха. Того, что похоронен в Равенне, — пояснил Булстроуд. — Оригинал не сохранился, зато копия…

— А о чем она? — спросил Альбус, разглядывая текст. Первая буква на каждой странице была своеобразной картинкой с витиеватыми изображениями.

— Вам еще рано знать это, юноша. — Рассмеялся Булстроуд. — Кстати, мистер Поттер, когда у вас День рождения?

— Тринадцатого июня. А что?

— Нет, ничего… Просто… — улыбнулись губы Булстроуда. Неожиданно он подошел и погладил Ала по голове:

— За вашим отцом, мистер Поттер, пришёл Хагрид, а за вами — я. И этот факт не изменят уже никакие обстоятельства. Ну, а теперь вам пора через камин, — указал он. — Скажите «Дырявый котел», и нет проблем!

— И помните: Горбин вам тоже всегда рад! — засмеялся старик.

Алу показалось, что свечи тускло вспыхнули, озарив отсветами бронзы темные зеркала.

Первого сентября Альбус проснулся от сильного шума ветра. Было раннее утро — долгожданного дня отъезда в Хогвартс. Схватив очки, он посмотрел на часы, но тотчас успокоился: стрелки показывали только половину пятого, и у него было время полежать. Альбус зябко потер ладони и скорее положил их под шерстяной плед.

Спать не хотелось. На душе было тревожное ощущение начала чего-то нового. Сможет ли он стать лучшим учеником хотя бы своего класса? Так, трансфигурация, заклинания, ЗОТИ — тут, скорее всего, конкурентов у него не будет. За травологию Альбус тоже не волновался. А вот на зелья надо будет потратить побольше усилий. Одно дело знать формулы, другое дело — готовить на практике. Это похоже на приготовление пищи, что Альбус терпеть не мог. Значит, надо будет усилить упражнения в этом предмете.

Альбус очень жалел, что не смог купить в волшебном зоомагазине кобру. Змея стоила двенадцать галеонов, а корзина и вовсе шесть кнатов. Теоретически, купить любимицу было можно. Но кто позволит ему привезти в школу смертельно опасную змею? Альбус прекрасно понимал, что ему не позволят ее держать даже в доме. Он постарался представить, что ему удалось осуществить свой план. Он бы назвал ее Нирвана, на индийский манер, и выпустил бы в купе размять кольца…

Из мира грёз Альбуса вывело шлепанье в коридоре босых ног. Лили! Альбус сразу понял, что сестра уже на ногах и пришла будить его. Полежать больше не удастся…

— Лили, что ты здесь делаешь?! — спросил он.

— Пятнадцать минут седьмого — ответила небрежно Лили, — Ты готов?

— Пятнадцать минут седьмого? — повторил Альбус. — Лили, что тебе не спится? — Мальчик поежился от холода, представив, как неприятно будет вылезать из кровати.

— Шестнадцать минут седьмого, — сказала она. — Я пойду, а ты одевайся, мама готовит завтрак.

— Почему я не могу ещё поспать, мы должны быть на вокзале в десять.

— Мама велела, чтобы ты вставал, — продолжала настаивать на своем Лили.

— Альбус, начинай собираться, я помогу собрать чемодан! — раздался голос матери. — «Энциклопедия проклятий и контрпроклятий». Это что такое? Первогодки не должны знать эти дуэльные заклинания.

— Я думал, мне это будет полезно — пожал плечами Ал, беря следующую книгу «Стандартная книга заклинаний (первая ступень)» и положив на верх школьную форму.

Как и почти все домашние, Альбус очень волновался за Лили. В детстве ее считали почти что сквибом, ибо до пяти лет Лили не проявляла никаких способностей к магии. Слово «сквиб» стало ходовыми в семье. Первый всплеск магии произошёл у Лили только в пять лет, когда она подняла мяч. И хотя девочка росла веселой и беззаботной, Поттеры волновались за ее будущую учебу.

Альбус выбежал в столовую пока еще в магловской одежде — джинсах и зеленой футболке. Отец, мать и Лили уже сидели за столом: у Гарри как раз закончилась пятидневная командировка, и он вернулся к отъезду в школу среднего сына. Быстро подбежав к круглому столу, Альбус сел между матерью и сестрой.

— Извини, что так рано разбудила, — мягко улыбнулась Джинни, когда Ал сел завтракать. — Хотелось побыть с сыновьями.

— А то мало ли, когда мы вас обоих теперь встретим, — поддержал жену Гарри.

В доме царил тот особый запах отъезда, который всегда стоит перед важной поездкой. Это запах нового чемодана и портфеля, выстиранной одежды и открытого старого шкафа, где что-то ищется в последний момент; это запах небрежно разбросанных предметов по кухне и каких-то перевернутых чашек. А еще это запах железной дороги, который в такое утро сам приходит в доме со своими мазутом, шпалами, свистящими паровозами и вокзалами, и от предчувствия встречи с ней еще больше усиливается чувство чего-то радостного и пугающего.

— Напишешь мне о Хогвартсе! — уверенно заявила Лили. Взрослые рассмеялись ее боевому нраву.

— Обязательно, — кивнул Альбус.

Лили, маленькая, без особого ума, хотела казаться влиятельной и бескомпромиссной. Это казалось мальчику милым. Как это странно уезжать из дома почти на год… Вот половину августа после приезда из Норы он просыпался каждое утро и был дома. А теперь он будет просыпаться, не видя ни привычных обоев, ни стола, ни мамы. А ведь чем, собственно, следующее утро будет отличаться от нынешнего? Да как будто ничем. Впрочем, все в жизни когда-то начинается и когда-то заканчивается. Есть начало и есть конец.

— Конечно, расскажет как он попал в Слизерин, — протянул подошедший старший брат.

— Джеймс! — одновременно прикрикнули родители.

«Видимо, ничем его не угомонить», — подумал с яростью Ал.

— А что я? У него футболка зеленая, — хмыкнул Джеймс, садясь за стол.

Альбус сокрушенно поднял глаза к потолку. Он никак не хотел думать про Слизерин, потому что перед глазами сразу возникала жуткая Шляпа-боггарт. И вместе с тем, нехороший внутренний голос напоминал, что он говорит на парселтанге и иногда трусит перед опасностью. «Не подходишь ты Дому Гриффиндор», — шептал внутри неприятный голос. И от того, что в этом голосе было много правдивого, Альбусу хотелось заткнуть его.

— И что? — строго спросила мать, посмотрев на Джеймса.

— Цвет Слизерина, — засмеялся брат. — Что, братишка, тянет к зелени, а? К траве, к лесу, так сказать, к змеям…

Лили не выдержала и рассмеялась. Джеймс тоже самодовольно улыбнулся. Альбус устало посмотрел на украшавшие стену колдографии, но решил отшутиться.

— Змеи, к твоему сведению, в основном, в пустынях и степях живут, а там желтый и коричневый цвет, — снисходительно посмотрел Ал на брата.

Хорошо, хоть он не рассказал домашним про поход с Булстроудом на Дрян-аллею. «Пожалуй, нечего родным об этом знать», — подумал Альбус. Хотя, надо признать, что в «Горбин и Бэрк» оказалось весьма интересно. Ал с удовольствием детально обследовал бы весь магазин, будь у него такая возможность.

— Ты смотри, как знает повадки змей, а? — подмигнул Джеймс сестре. — Ссссссс..... — зашипел он, показывая рукой, как извивается змея.

— ДЖЕЙМС!

Гарри твердо прервал монолог сына. В его глазах мелькнули искры. Джеймс под строгим взглядом затих и посмотрел в чашку с кофе.

— Заканчивайте… Пора собираться на вокзал, — сухо сказал он.

Альбус встал из-за стола. Отец, произнеся Acio, левитировал его черный чемодан. Джеймс тем временем надел на футболку серый форменный пиджак; на левом кармане красовалась цветная вышивка с гербом Гриффиндора.

— Видел? — подмигнул он Альбусу. — А у тебя будет нашивка Слизерин. Змеиный факультет!

— Больше нечего сказать? Заело? — вздохнул Альбус. — Знаешь, шизофрения так и начинается с навязчивой идеи.

— Ага… Змеи… — показал рукой Джеймс. — Змеи!

— Джеймс! Или надевай форму или положи пиджак в чемодан! — возмутилась мать.

Джим вздохнул, но пиджак всё же положил на чемодан. Альбус заметил, что Кричер стоит на деревянной лестнице и машет ему. Мальчик улыбнулся. Поттеры взялись за руки и на счёт три оторвались от пола. На мгновение Альбус увидел пустоту. Затем перед глазами появилась арка рядом с вокзалом Кингс-кросс.

— Змеи… — шепнул Джеймс, едва семья приземлилась. — Змеи… — улыбнулся он и подмигнул Алу.

— Что, мерещатся уже? Бывает… — кивнул Альбус.

— Ты с ними говоришь… — прошипел Джеймс.

Альбус вздрогнул и скривился. Это было самое гнусное на свете предательство. Роза! Она вот обещала, что не скажет никому, про ту историю со змеей, но вот рассказала. Ал ужасно не хотел, чтобы эта информация дошла до Джеймса. Но Роза, похоже, все-таки проболталась. «Предательница…» — подумал с яростью Ал.

— Вот что думают змеи? — прошипел Джеймс. — Спроси их на парселтанге, спроси!

Альбус издал что-то похожее на шипение.

— Змеи просят передать, что Джеймс Сириус Поттер тупой идиот, — сказал Альбус, — и нам, змеям, он завтра не нужен!

— Ах ты змееныш! — Джим пошел на брата с явным намерением дать ему щелчка. Гарри не выдержал и схватил Джеймса на шиворот.

Осень в этом году настала как-то внезапно. Утро первого сентября было золотым и похрустывающим, как яблоко. Когда маленькая семья пробиралась по шумной дороге к огромному дымному вокзалу, выхлопы машин и дыхание прохожих блестели в холодном воздухе, как нити паутины. Рядом шли другие семейные пары, ведя за собой детей. Родители толкали перед собой по нагруженной тележке с громыхающей поверх остальных вещей большой клеткой. Совы в клетках возмущенно ухали. Лили крепко вцепилась в отцовскую руку, практически не сдерживая слез.

— Погоди, осталось недолго, скоро и ты поедешь, — ласково успокаивал дочь Гарри.

Альбус глубоко вздохнул. Он старался никогда не унижаться до канючения — что, в конце концов, оно изменит? Да и впечатление портит. Круглые черные часы на красном здании вокзала показывали без четверти десять.

— Два года, — не умолкала Лили. — А я хочу сейчас!

— Скоро попадешь в Слизерин, — насмешливо протянул Джеймс, из-за чего Ал окончательно взорвался. В самом то деле, сколько уже можно повторять одну и ту же чепуху?!

— Не буду! Не буду я в Слизерине!

— Джеймс, прекрати! — строго осадила мать старшего сына.

— Да я только сказал, что он может попасть в Слизерин, — с невинной улыбкой оправдывался Джим. Мать, однако, не особо его слушала и смерила холодным взглядом. Альбус подавил усмешку — спесь можно сбить и с обнаглевшего Джима. В следующее мгновение старший брат, самодовольно ухмыльнувшись Алу, взял у матери телегу и прошел через платформу 9 ¾.

— Вы мне будете писать? — спросил Альбус: благо рядом не было Джеймса, вечно находившего повод для дразнилок.

— Каждый день — хочешь? — спросила Джинни.

— Нет-нет, — закачал головой Ал. — По словам Джеймса, многие получают письма из дома только где-то раз в месяц.

Мальчику не хотелось бы предстать в глазах окружающих изнеженным маменькиным сынком. Тем более, он хорошо понимал, что гриффиндорцы такой слабости не прощают.

— В прошлом году мы писали Джеймсу три раза в неделю, — сказала Джинни.

Альбус с облегчением вздохнул — как, в самом деле, он умудрился поддаться на очередное враньё Джеймса? Все вместе они толкали вперед вторую тележку, набирая скорость. У самого барьера Альбус вздрогнул и зажмурился, но столкновения не произошло. Семья просто вдруг оказалась на платформе, окутанной густыми клубами белого пара от ярко-алого «Хогвартс-экспресса». Повсюду в тумане виднелись неясные фигуры, и Джеймс уже исчез среди них.

— Где они? — с тревогой спросил Альбус, глядя на туманные очертания, мимо которых они проходили.

— Мы их найдем, — успокоила его Джинни.

Но разобрать лица в густом дыму было трудно. Альбусу почему-то все это казалось плохим предзнаменованием, хотя почему именно, он не знал. «Мы их не найдем, — почему-то подумал Ал, — не найдем никогда». Но мгновение спустя, он понял, что ошибся: родители уже разговаривали с родственниками.

— Если ты попадешь не в Гриффиндор, мы лишим тебя наследства, — сказал Рон Розе. — Так что делай свой свободный выбор.

Альбус чуть не фыркнул. Дядя Рон, известный шутник, уже назвал Розу «бабушкой с колдографии», увидев ее в новой форме. Сейчас Роза была в джинсовой куртке и маггловских брюках. Альбус был ужасно зол на нее, но решил внешне не подавать и виду, хотя Розе такое предательство даром не пройдет. Тетя Гермиона стояла в белом плаще: она спешила в Хогвартс, как новый заместитель директора и декан Гриффиндора. Зато дядя Рон приоделся: красная рубашка в белую полосу и наброшенной на нее коричневый замшевый пиджак.

— Рон! — строго осадила мужа Гермиона.

Лили и Хьюго не смогли удержать весёлый смех, а Альбус и Роза наоборот сохраняли серьезность: шутка, как им казалось, была абсолютно неудачной.

— Он просто шутит, — хором сказали Гермиона и Джинни, но Рон уже не слушал. Мерлин, итак очевидно, зачем повторять?

— Смотри, кто это у нас, — указал вправо Рон.

Альбус присмотрелся. Роза говорила, как ни в чем не бывало, словно не выдавала его Джеймсу. Хотя кто знает? Может, родители сказал или подслушал где? Надо разобраться. Альбус сразу узнал противного Скорпиуса Малфоя. Рядом стояли зеленоглазая шатенка и блондин с залысинами и вытянутым подбородком. Заметив взрослых, он ответил коротким кивком и отвернулся.

— Видимо, это Скорпиус, — весело предположил Рон. — Роза, одерживай над ним верх на каждом экзамене, на каждом предмете. Мозги, слава Мерлину, материнские.

— Дети еще и в Хогвартсе не были, а ты уже их стравливаешь, — покачала головой Гермиона. Альбус был бы, однако, вовсе не против первенства Розы перед Малфоем, он и сам бы с удовольствием обогнал его в учебе.

— Верно, дорогая, — согласился Рон. — Но ты не заводи с ним особую дружбу, дедушка не простит замужества за чистокровкой.

Абсолютная чепуха, как казалось Альбусу — дружба не предполагает замужество, а Малфой был таким противным, что вряд ли получит хоть взгляд Розы — девчонки умной и амбициозной. Зато мгновение спустя Альбус застонал: к компании вернулся Джеймс.

— Там Тед, — он был явно чем-то шокирован— Я его только что видел! Они с Мари-Виктуар поцеловались! Наш Тед! Тед Люпин! У них там поцелуи с Мари-Виктуар! С нашей кузиной! Естественно я сразу спросил Теда, что он тут делает…

— Ты сбил романтический момент? — усмехнулась Джинни. — Ох, Джеймс до чего же ты на Рона похож!

-… а он сказал, что пришел ее проводить! А потом сказал, чтобы я катился отсюда! Он с ней целовался! — добавил Джеймс, словно опасаясь, что его не поняли.

Альбус закатил глаза. Целовались, и что? Ничего особенного в этом он не видел — детская влюбленность…

— Вот будет потрясающе, если свадьба состоится, — улыбнулась мечтательно Лили. — Тогда Тедди станет окончательно частью нашей семьи.

— Он и так практически всегда приходит в гости, — заметил Гарри. — Позовём его жить с нами, вот и все.

— Я буду жить с Алом, а свою комнату дам Тедди, — радостно предложил Джеймс, но отец, к облегчению Альбуса, отказал.

— Не забудь поцеловать от нас Невилла, — сказала мать Джеймсу, обнимая его.

— Мама! Я не могу поцеловать профессора! — возмутился мальчишка.

— Но ты ведь знаком с Невиллом…

Джеймс закатил глаза.

— Так-то дома, а в школе он профессор Лонгботтом! Представляешь, я приду на зельеварение и скажу… — Покачивая головой над материнской глупостью, он дал выход своим чувствам, пихнув Альбуса. — Ал, пока! Берегись, не просмотри фестралов!

— Но они же невидимые? Ты говорил, что они невидимые! — спросил Альбус.

Джеймс в ответ только рассмеялся, подставил щеку под поцелуй матери, на бегу обнял отца и вскочил в быстро заполняющийся вагон. Они увидели, как он помахал им из окна и побежал по коридору отыскивать друзей.

— Фестралов нечего бояться, — сказал Гарри Альбусу. — Они очень добрые и совсем не страшные. И потом, вас повезут до школы не в каретах, а на лодках.

Джинни поцеловала Альбуса на прощание:

— Пока, до Рождества!

— Пока, Ал, — сказал Гарри, обнимая сына. — Не забудь, что Хагрид пригласил тебя на чай в пятницу. Не ругайся с Пивзом. Не затевай поединков, пока не научишься сражаться. И не давай Джеймсу тебя морочить.

Оставалось всего несколько минут, и Альбус решился задать давно мучивший его вопрос: что будет, если в Слизерин попадет?

— А если меня распределят в Слизерин?

Это было сказано тихим шепотом, чтобы не слышал никто, кроме отца. Гарри знал, что только миг разлуки мог вырвать у Альбуса этот вопрос, выдававший неподдельный и глубокий страх. Гарри присел на корточки, и лицо Альбуса оказалось чуть выше его головы.

— Альбус Северус, — сказал Гарри тихо, так что слышать их могла только Джинни, а у нее хватило такта увлеченно махать в этот момент глядевшей из поезда Розе, — тебя назвали в честь двух директоров Хогвартса. Один из них был выпускником Слизерина, и он был, пожалуй, самым храбрым человеком, которого я знал.

— Но если…

— Значит, факультет Слизерин приобретет отличного ученика, правда? Для нас это не важно, Ал. Но если это важно для тебя, ты сможешь выбирать между Гриффиндором и Слизерином. Распределяющая шляпа учтет твое желание.

— Правда?

— Мое она учла, — сказал Гарри. Он никогда раньше не рассказывал об этом своим детям, и увидел изумление на лице Альбуса.

Но в этот момент по всему алому поезду уже захлопали двери, смутные фигуры родителей толпой устремились вперед с прощальными поцелуями и последними наставлениями. Альбус вскочил в вагон, и Джинни закрыла за ним дверь. Из ближайших к ним окон высовывались школьники. Множество лиц, как в поезде, так и на платформе, было обращено на Гарри. Альбус понял, что он зашел в поезд последним. Нехорошее предчувствие было у него на сердце.

На мгновение Альбусу стало тоскливо. Поезд трогался, и платформа поплыла перед глазами. Когда-то еще он увидит теперь свой дом, поест маминых гренок, почитает книги и пороется в ящиках коричневого стола… На глазах появились непрошенные слезы, словно он предчувствовал, что никогда больше не увидит дом. Глупости… Какие глупости… Альбус взял себя в руки, и нырнул в первое купе, где сидели почти все Уизли: Фред, Роксана, Джеймс, Роза. Не было только Тедди с Мари-Виктуар и близняшек Молли и Люси, убежавших куда-то.

— Вот и Ал! — весело сказал Фред. За окном мелькали дома лондонского центра. Магглы не видели Хогвартс-экспресс, но, возможно, слышали странный шум.

— Наш змееуст! — ответила темная Роксана.

— Откуда такие познания? — спросил Альбус, смотря на их общую с Джеймсом сову Буклю.

— Я слышала, как ты за сараем со змеей говорил. Тем летом, помнишь, когда груша…

Уизли и Джеймс переглянулись и дружно рассмеялись. Особенно громко прыснула Роксана, покачивая на голой ноге мокасиновый туфлей. Альбус поднял брови вверх: надо было улыбаться, иначе родня доведет подколами. Слишком хорошо он их знал.

— Так, молодняк, — Фред Уизли повернулся к Алу с Розой, — вам пора идти к своим! Нечего сидеть у старших!

Альбус понял, что это и в самом деле великолепный шанс. Значит, Роксана? От нее можно было ожидать чего угодно, и Ал на нее не сильно злился. «Коза она и есть коза», — подумал он. Хвала Мерлину, что Роза не виновата: дружба восстанавливается.

— Идем? — обратился к ней Альбус.

— Буклю не отдам! — воскликнул Джеймс под общий смех.

— Как хочешь… — ответил Альбус. — До встречи в школе! — бросил он родным.

— Только нам не нужен будет брат-змееныш, — серьезно сказал Джеймс.

Ал, однако, проигнорировал его слова и вышел из купе. Он остановился возле желтой деревянной двери, ожидая кузину, и вдруг из купе послышался серьезный голос Фреда:

— Роза… Не спускай глаз с Ала. Помни, о чем просила тебя мама.

Это было что-то новое. Тетя Гермиона просила Розу последить за ним? Интересно, зачем? Альбус подумал, что неплохо было выудить это из кузины. В том, что ему удастся это сделать, он не сомневался. Надо только правильно сыграть на тщеславии Розы и ее непреодолимом желании всех поучать.

— Пойдем, поищем свободное купе, — Роза, выйдя из купе, потянула Альбуса за руку.

Он вяло кивнул, не отводя взгляда от окна, за которым проносились мимо маленькие домики и зеленые поля. Поезд набирал полный ход; с каждой секундой приближался момент знакомства первокурсников.

— Как ты думаешь, на какой факультет нас отправят? — задумчиво спросил Ал у кузины.

Он снова почувствовал неприятное сосущее чувство страха. Альбус очень хотел попасть на Гриффиндор, как и почти все его родственники. Однако он сейчас очень боялся момента, когда ему предстоит надеть на себя волшебную Шляпу. «Ее можно попросить, но вдруг она решит, что я не достоин быть на Гриффиндоре?» — думал он. Да еще этот проклятый боггарт, предсказавший ему учебу в Слизерине…

— Честно, не знаю, Ал. Мама говорит, что это совершенно не важно, что мне будет хорошо на любом факультете. Папа, ну, ты знаешь папу, постоянно повторяет, как хорош факультет Гриффиндор, и как будут рады Фред, Джеймс, Молли и Люси, если я поступлю к ним.

Рози была раздражена. Она и сама волновалась перед распределением, но не хотела показывать этого кузену, который тактично делал вид, что не замечает ее состояния. Дети прошли по вагону, заглядывая в купе; отовсюду доносился радостный смех, были слышны разговоры. Всеобщее возбуждение висело в воздухе, отчего Альбусу стало грустно.

Кузина буквально втащила Ала в третий вагон, как вдруг перед ними возникла высокая белокурая девочка с пронзительными зелеными глазами, напоминающими цвет морской волны. Она, вероятно, была очень красива, но Альбус вздрогнул, увидев на ее форменном сарафане значок змеи. Однако это не отменяло того факта, что отвести от нее взгляд было сложно. Стройная, с тонкими чертами лица, она казалась настоящей леди. Лёгкая бледность придавала ее коже сходство с фарфором, а пшеничные локоны рассыпались по спине, спускаясь до талии.

— Добрый день… — голос девушки был одновременно нежный и строгий. — Почему вы всё ходите по вагонам?

— Ищем купе, — проворчала Роза. — А вы кто? — ребята расположились забавной группой. В центре стояла слизеринка, а Ал и Роза — как бы с двух сторон от нее.

— Я — Адель Эйвери, староста Слизерина. Вы ищите свободное купе? Они есть в четвертом вагоне.

— Хорошо… — скривилась Роза.

— Роза! Вот ты где! — раздался голос Люси Уизли. — А ну-ка скорее к нам! Мы тебя уже искать пошли. Идем скорее!

Прежде, чем Альбус опомнился, дочь Перси утянула за собой Розу. Мгновение спустя из соседнего купе вышли пухлый мальчик и тонкая девочка с острыми чертами лица, напоминающими лису. Они буквально отрезали Альбуса и Эйвери от той части вагона, куда Люси потащила Розу. Ал растерянно посмотрел на значок змеи старосты.

— Вам помочь, мистер Поттер? — нежно улыбнулась красавица.

— Да… — хлопнул ресницами Альбус. — Пожалуйста.

— Тогда следуйте за мной, — снова улыбнулась слизеринка. — Я найду вам свободное купе.

Альбус побрел за белокурым созданием, сам не очень понимая, что происходит. Очевидно, Роза куда-то исчезла, но куда? На мгновение Альбус порывался помчаться искать кузину, но тотчас прогнал от себя эту мысль. Мало ли куда убежала Роза, а эта Эйвери была единственным человеком, помимо родни, которого он теперь знал. Конечно, Эйвери, Нотты, Розье и Мальсиберы слыли, как и Малфои, фанатиками чистой крови и тайными сторонниками Темного Лорда, но выбирать не приходилось. Надо было расположить ее к себе.

— А как вы узнали мое имя? — спросил Альбус.

— Вы очень похожи на отца, мистер Поттер, — ласково сказала девушка. — И я видела вас с ним на вокзале.

— А вы, значит, староста Слизерина?

— Как видите. Не волнуйтесь, мистер Поттер, мы вовсе не такие злые, как про нас говорят, — засмеялась Адель. — А вас зовут…

— Альбус Северус, — с готовностью ответил мальчик.

— Замечательное имя: вас назвали так в честь директоров Дамблдора и Снейпа?

— Да, в честь них… — охотно кивнул Альбус.

Альбусу показалось, что при слове «Дамблдор» в голосе слизеринки мелькнула нотка презрения, но он не отреагировал: в конце концов, на Слизерине его не жалуют. Серая пелена туч развеялась, и тусклое сентябрьское солнце слегка осветило алый паровоз. Дети прижались лицом к распахнутым окнам, чтобы посмотреть на убегавший вдаль пейзаж: огромное невспаханное поле, изрядно выгоревшее из-за летней жары; вьющийся ручеек у опушки соснового бора; последние жилые домики лондонских пригородов. Из этих домиков иногда выбегали люди: кто-то изумленно смотрел в сторону, не понимая, откуда исходит звук, а кто-то махал руками, вспоминая те времена, когда сам ехал первый раз в Хогвартс.

— Скажите, а какое испытание нам надо будет пройти во время распределения? — спросил Альбус.

— Испытание? — удивилась девушка. — Никакого. Только наденете шляпу перед всей школой.

— И все? А Джеймс говорил…

— Ваш брат большой шутник, — с легкой насмешкой сказала Эйвери.

— Если бы только шутник… — вздохнул Ал.

Эйвери одарила его улыбкой. Альбус также улыбнулся: похоже, Джеймс достал не только его. Они прошли три вагона прежде, чем наткнулись на свободное купе. Отправив заклинанием чемодан на полку, мальчик сел к окну и начал рассматривать мелькавшие отвесные камни под железнодорожным мостом.

— Что же, я вижу, вы устроились, — улыбнулась Эйвери. — Удачи вам, мистер Поттер, и до встречи в Хогвартсе! — с этими словами слизеринка закрыла дверь.

— Спасибо вам за все!

— Я буду рада видеть вас, — раздался голос Эйвери.

Ал также тепло попрощался с ней и посмотрел в окно. На душе было странное чувство, будто он вступает в другую семью.

«Глупости», — прошептал сам себе Альбус, глядя, как серое, покрытое дымкой, небо затягивают перистые облака.

Альбус на всякий случай поскорее переоделся в школьную форму и стал смотреть в окно. Поезд давно набрал ход, и за окном мелькали речные поймы и еще зеленая от летней влаги трава. Начало сентября выдалось на редкость холодным, и Ал кутался в светло-серый форменный пиджак: благо, он был шерстяным. Та же Адель Эйвери показалась Алу весьма приятным и добродушным человеком, однако он понимал, что практически не знал ее и никак не мог выбросить из головы жуткого боггарта.

Факультет, на котором учился умерший враг его отца, да такой жуткий враг, что люди даже его имя не произносили из-за страха.

Факультет, из которого выходили Пожиратели Смерти — преступники и убийцы.

Факультет тех, кто ненавидит таких, как тетя Альбуса — Гермиона Уизли, в прошлом Грейнджер, называет их «грязнокровками». Кто знает, как та же Эйвери относится к магглорожденным?

Гораздо больше Альбуса привлекал Гриффиндор. В нем учились и отец, и отец отца, и дедушки, и бабушки, прадеды и прабабушки. Даже Джеймс и то поступил на «львиный факультет». Но все же… Что-то подсказывало Алу, что этому Дому он не подходит. От осознания этого на душе появлялось раздражение, которое отравляло Алу поездку. Размышления юного волшебника прервала открывающаяся дверь.

— Привет. Можно к тебе? Просто все купе уже заняты, — незваной гостьей оказалась хрупкая девочка с серо-зелеными глазами и золотыми локонами.

Поттер не слишком хотел сейчас с кем-либо общаться, но все-таки кивнул, после чего незнакомая девочка расположилась на полке напротив. Ребята помолчали: было видно, что оба хотят завязать разговор, но что-то определенно мешает им. Вспомнив о правилах хорошего тона, Ал представился, стараясь скрыть стеснение под напускным пафосом:

— Я Альбус Северус Поттер, первокурсник. А ты?

Девочка удивленно изогнула свои тонкие брови:

— Неужели сын великого Гарри Поттера? — лукаво улыбнулась она.

— Да, а что? — холодно уточнил Альбус. — А тебя как звать?

Ал заметил, что, хоть лицо ее оставалось вежливо-спокойным, голос предательски повысился, а руки, выдавая хозяйку, машинально теребили рукав кофты.

— Я Кэтрин Кессиди Забини. Между прочим, Забини очень древний род, многие знаменитые волшебники — наши родственники, — с важным видом произнесла девочка. Хотела, видимо, показаться влиятельной персоной.

— Род Поттеров восходит к самим Певереллам. Мы родственники самого Темного Лорда и Салазара Слизерина, но это так, к слову, — со стальными интонациями произнес Альбус, сильно задетый ее словами и высокомерным тоном.

— А не знала, что мистер Поттер ведет такие разговоры за ужином, — весело проговорила она с самым невинным видом, будто бы и не случилось ничего — Извини, конечно, если мои слова так задели тебя, Альбус, не хотела ничего плохого. Надеюсь, ты не сердишься? — с лёгкой усмешкой уточнила она. Высокий голос звучал нежно и мягко.

— Ал, называй меня просто — Ал. У нас подобные темы вообще не поднимаются, а это я случайно узнал — подслушал под дверью, — примирительно произнес мальчик.

— С удовольствием, Ал, — протянула важно Кэтрин. — Тогда и ты называй меня просто Кэт, хватит обижаться.

— Можно к вам? — в купе заглянул довольно высокий брюнет с карими глазами.

— Конечно, проходи! Кэт, ты же не против? — Ал повернулся к своей новой знакомой, девочка приветливо кивнула новенькому, давая свое согласие.

Брюнет удобно устроился напротив Альбуса, внимательно вглядываясь в него.

— Я Альбус Поттер. Это Кэтрин Забини, — представился Ал.

— Замечательно. Только мы с Кэт уже знакомы, — подмигнул мальчик. — Я Эрик Нотт. Семья у нас небольшая, — продолжал он, устраиваясь на сидении. — Отец Теодор Нотт, маму в девичестве звали Дафна Гринграсс, теперь она Дафна Нотт.

— Вы же кузены со Скорпиусом Малфоем, — многозначительно посмотрела на приятелей Кэт.

Эрик и Альбус одновременно скривились. Кэт прыснула. Ал вздохнул с облегчением: похоже, Малфой был неприятен не только ему.

— А мои родители учились на одном курсе с твоими, — сказал Эрик. — Только в Слизерине.

— Они тоже воевали? — спросил Ал, настороженно отодвинув книгу: лучше было не спешить на столь скользкой теме.

— Да. Только на той стороне. — улыбнулся Нотт.

«Та сторона»? — Альбус заволновался. В голове звякнул непрошенный колокольчик: это были слова. которые он слышал от Булстроуда.

— А моя мама чуть младше, — добавила Кэт. — Виктория Фанкорт.

— Фанкорт? Родственница Перпетуи Фанкорт, которая изобрела Луноскоп? — догадался Альбус.

— Она самая, правда, дальняя, — гордо улыбнулась девочка.

— А моего отца судили на процессе Пожирателей, — вздохнул Эрик. — Но слава Мерлину, оправдали, как несовершеннолетнего. А вот дед мой погиб в битве за Хогвартс.

Ал не сдержал улыбки, заметив краем глаза, как легко Кэт положила черные перчатки на полку рядом с собой. В ее действиях было что-то забавное: Альбусу показалось, что его новая знакомая стремится из всех мил подражать взрослым.

— Знаешь, я слышал от деда, когда тот отбыл срок в Азкабане, о той войне, что завершилась в девяносто восьмом, — продолжал Эрик, словно ожидая этого вопроса. — Незадолго до смерти он как-то спросил вслух: «А чем отличались светлая сторона и темная?» У предводителя армии, в которой когда-то состоял дед, вся цель войны в итоге свелась к смерти твоего отца, у которого всё сошлось к смерти этого самого предводителя.

— Мой отец так никогда не думал, — Поттер произнес это ледяным тоном.

— Да ладно? Спроси у него про девяносто восьмой и все те годы, что были перед тем. Он тебе хоть раз рассказывал обо всем этом? Ой, ладно, не хочешь — не говорю, — махнул Эрик рукой.

— Погоди… — Альбус почувствовал нарастающий интерес. — Если бы мой отец и его друзья проиграли, то маглорожденных никогда бы не пустили в наш мир.

— Их и сейчас не шибко хвалят в школе, — раздался нежный голос Кэтрин. — Всё вернулось к тому, с чего началось.

— Да, — поддержал подругу Эрик. — Это при Дамблдоре назвать кого-то грязнокровкой было в Хогвартсе событием, а нынче, как при Диппете — норма жизни. Даже школьную форму вернули в точности ту, что была в тридцатых годах.

Альбус не мог сдержать улыбку, вспомнив, как долго и трудно они подбирали ему замысловатый жилет в Косом переулке. Мать тогда жаловалась, что в их времена форма в Хогвартсе была намного проще нынешней. А, как оказалось, вовсе даже не нынешней, а очень старой. Он рассказал об этом Нотту, и тот понимающе кивнул.

— Хотя с другой стороны, хоть на форму похоже, — повела плечами Кэтрин. — А то мантия да мантия — это формой-то не назовешь. И красиво.

— Но заморочно, — не сдержал улыбку Альбус. — Макгонагалл, поди, счастливые школьные годы вспоминала…

Эрик и Кэт рассмеялись. Вслед за ними засмеялся и Альбус, а затем взглянул в окно. Поля сменились редкими перелесками, переходящими постепенно в леса.

— А насчет перемен… Пожиратели почти поголовно умерли в Азкабане — кроме тех, кто сбежал в Вену. Ну и твой отец — герой, знаменитость, Избранный. Что изменилось-то? — на последних словах Эрик развел руками, а Ал задумался.

В словах темноглазого Нотта действительно имела место логика. Пухлая женщина как раз привезла тележку с многочисленными сладостями, и Альбус закупил шоколадных бобов для себя и попутчиков, деваться было некуда — общие сладости придают любому спору приятельский характер, особенно, когда едешь в школу первый раз. Альбус даже улыбнулся, глядя, как покачивается его черный чемодан: сам себе он казался сейчас ужасно самостоятельным и взрослым. Тем более, что они втроём с новым приятелем обсуждают вполне взрослые темы: те самые, о которых родители говорят «не при ребёнке».

— Кстати, а что такого Дамблдор сделал для магглорожденных? — спросила Кэт, забавно жуя шоколадный батончик. — В школу стал брать?

— Так их и раньше брали, — поддержал ее Эрик. — А за Темным Лордом шло много полукровок, — понизил он голос.

— Как так? — удивился Ал.

— Ты не знаешь? Вот и я не знаю. Куда собираешься поступать? — внук покойного узника Азкабана резко перевел тему разговора.

— Думаю, что попаду на Гриффиндор, — холодно проговорил Альбус.

— Альбус, повеселее, мы же не враги какие, — прыснула Кэтрин. — Маловероятно, что ты гриффиндорец. Характер не тот.

«А ты откуда знаешь?» — хотел спросить Альбус, но сдержался. Неплохая, но нагловатая, делает вид, будто знает всё и всех куда лучше других, но Ал был уверен, что на самом деле это далеко не так.

— Она права, — вставил Эрик. — Там люди активные и довольно бесшабашные. Так же часто головой не думают — одни чувства и порывы, как говорит моя матушка.

Альбус хмыкнул, но на всякий случай кивнул. Сейчас он вспомнил, как однажды на Рождество к ним в в гости пришли Рональд и Гермиона Уизли со своими детьми. Бывшая мисс Грейнджер со смехом рассказывала племянникам о том, что во время учебы ей приходилось контролировать мужа и Гарри, чтобы они, не дай Мерлин, не сделали опять сто глупостей подряд и не ввязались в приключения. Самым забавным было то, что часто ее логика не могла пресечь храбрость мальчишек. После того случая Альбус начал иначе смотреть на Джеймса и Лили. Вот уж Гриффиндор, так Гриффиндор! И заинтересованность квиддичем, и склонность к риску, и вечная тяга к приключениям… У Ала такого никогда не наблюдалось, о чем он и сказал новому приятелю.

— Я тоже не люблю храбрость ради храбрости и порывы, — кивнул его новый спутник. — Если честно, то на «львиный факультет» мне, пожалуй, закрыты все дороги и пути, так как ну не подхожу я к нему и никогда не подойду. Думаю, такие, как я, попадут либо на Слизерин, либо на Рейвенкло, в котором все только делают вид, что самые умные, так что склоняюсь к первому варианту.

— Но ведь это колледж, выпустивший множество преступников! — с усмешкой напомнил Альбус собеседнику. — Почти все темные маги вышли из Слизерина.

«Тоже мне философ», — подумал он, хотя все-таки заинтересовался его словами. То ли просто из интереса, то ли потому что находил в его словах что-то близкое ему самому.

— Да ерунда! — раздраженно махнул рукой Эрик, резко отвернувшись от окна. — Я же тебе говорил, что прошедшая война ничего не изменила, а свет в ней равнялся тьме!.К тому же, у меня в семье все, как один, слизеринцы!

— Извини, — весело фыркнул Ал, на что собеседник закатил глаза.

— Везде разные люди, да и преступники могли выходить с разных факультетов, — пожала плечами Кэтрин. — Если кто-то вступил в криминал, это не значит, что за ним до бесконечности будет следовать поколение за поколением.

Альбус задумался. В словах его новой подруги был, как ему показалось, смысл.

— Все-таки нам с тобой, похоже, по пути, — усмехнулся Эрик, взглянув в окно. — Между прочим, твоя прабабка Дорея Поттер тоже закончила Слизерин.

— Моя прабабка была слизеринкой? — Если бы сейчас кто-то взглянул на лицо Альбуса, то был бы изумлен написанному на нем потрясению.

— А до замужества она вообще фамилию Блэк носила, — фыркнул Эрик, глядя на приятеля. — Ты что, не знал?

— Нет… — поежился его спутник.

Сейчас ему стало не по себе. Поттеры не жили в бывшем особняке Блэков на площади Гриммо. Большая его часть была закрыта. Только в коридоре висел портрет пожилой Вальбурги Блэк, которая или ругала «грязнокровок», или в благостные минуты вспоминала о некой кузине Лукреции, которая с детства ради забавы порола эльфов или прижигала их кожу раскаленными углями. От ее рассказов у Альбуса по коже бежали мурашки, и сейчас мысль о том, что он связан с этой семьей, казалась ему ужасной.

— Так что ты тоже отчасти Блэк, — ехидно подмигнула ему Кэт.

— А ты? — спросил Альбус, стараясь похрабриться.

— Ну и я тоже немного. Все чистокровные роды связаны с Блэками — самым чистокровным родом. Они пересеклись, а остались мы.

— Кроме Уизли, — заметил Альбус.

— Да перестань, — прищурился Нотт. — Вот, например, Лукреция Блэк вышла замуж за Игонтуса Пруэтта — дядю твоей бабки Молли. Ну и он…

«Неужели она? — испугался мальчик. — Нет, не может быть…» Скорее всего, какая-то другая Лукреция. Сколько же интересного он, оказывается, не знал. Их семья Поттеров и Уизли словно жила в своем, закрытом мире, где дети только болтали о многочисленной родне, шахматах и квиддиче. Хотя о чем-то он догадывался — отец и мать иногда говорили шепотом без них.

— Блэки самый чистокровный род? — удивился Альбус.

— Ну да. Были ещё более чистокровные Гонты, потомки Слизерина, но их уже нет, вымерли. Блэки тоже, кстати.

Альбус почувствовал легкое головокружение. Перед глазами поплыла странная картина. Вечерние башни Хогвартса была покрыты снегом. Незнакомый высокий мальчик с темными волосами смотрел на горящие факелы. Рядом сияли в огнях ледяные фигуры. По телу пробежал легкий озноб.

— Ал, все хорошо? — спросила Кэт.

— Ну… да. — ответил он, взглянув в окно. Поезд резко повернул, и были видны идущие впереди вагоны.

— Странное у тебя имя, кстати, — вдруг сказал младший Поттер. — Необычное.

Он не стал говорить, что видел этого мальчика периодически во сне. Без всякого сомнения это снова был он, только теперь странный мальчик приходил не во снах.

— А, ну да. То есть, нет. Это от матушки, — кивнул Нотт. — Она у меня всем австрийским увлекается. Вот и назвала меня Эриком.

— Разве твоя матушка не из Гринграссов? — потер Альбус лоб, словно что-то припоминая. — Они же из французов, а не из немцев.

— Вроде как… — Эрик задумчиво посмотрел на убегавшие вдаль темные сосны и еще какие-то неизвестные Альбусу хвойные деревья с угольно-черными стволами. — Но они в молодости с отцом немного жили в Вене и Будапеште, и с тех пор она всем австрийским и увлекается. А ты…

— Да, отец назвал меня так в честь двух великих директоров: Альбуса Дамблдора и Северуса Снейпа, — гордо ответил Ал, хотя в душе сам немного стеснялся своего странного двойного имени.

— Вот видишь? С таким необычным именем тебе просто предрешён путь в Слизерин, — улыбнулся Нотт. — Многие великие маги учились на нашем колледже, поверь… — забормотал он. — И тебе, как и мне, путь именно туда, чтобы кто не говорил.

— Для всех родных я буду предателем, — прикрыл глаза Альбус.

— Но природу не скроешь? — поднял брови Нотт. — Да и твоему отцу плюс в карьере: все его сыновья учатся в разных Домах Хогвартса! Чем не примирение, а? — ненароком дернул он за рукав нового друга.

Поттер перевел взгляд к окну. Ближе к северу небо снова стало темным. Пошел обложной ливень, закрывавший мокрой пеленой видневшиеся вдали вершины гор. Альбус смутно различал, что горные склоны кое-где заросли темными елями. Пожалуй, в словах его нового друга был смысл. Сейчас он бы уже не сказал однозначно «нет», если бы Шляпа предложила ему Слизерин. Его спутник, тем времени, погрузился в сладостную дремоту, уткнувшись лицом в окно. Альбус подумал, что лучше его сейчас не будить: надо хорошенько обдумать их разговор.

Раньше Альбус с уверенностью сказал бы, что хочет в Гриффиндор, но теперь, познакомившись с такими интересными ребятами, так не похожими на его родственников-гриффиндорцев, он был готов пересмотреть свои взгляды. Вспомнил слова Джеймса о «подколодных змеях, которых надо изводить, чтоб не перекусали нормальных людей», но ведь, возможно, те слизеринцы такие же интересные ребята, как Эрик с Кэт! «Пусть решает Шляпа», — подумал он, глядя в окно.

* * *

Поезд дернулся и остановился. Моросящий дождь, начавшийся на середине пути, усилился и превратился в сильный ливень, капли которого барабанили по запотевшим окнам поезда. Ученики, уже переодевшиеся в черные мантии, поплотнее наматывали шарфы на шеи и раскрывали зонтики.

— Сюда, первокурсники, сюда! — мощный голос полувеликана Хагрида разнесся над перроном, перекрывая гомон сотен учеников.

Хагрид не раз бывал дома у Поттеров и Уизли. Высокий, толстый, с громадной вечно растрепанной бородой, он считался лучшим другом семьи. Ал очень любил Хагрида, как и все дети Поттеров-Уизли. Лесничий вечно приносил им сладости, кружил их своими громадными руками и позволял дергать себя за бороду. И все-таки иногда Альбус ловил себя на мысли, что побаивается этого доброго великана. Ему казалось, что «дядя Хагрид» все время внимательно на него смотрит, точно подозревает в чем-то. Разумеется, это нельзя было сказать никому — ни Лили, ни Розе, ни родителям. Но все-таки наедине с Хагридом он чувствовал себя неуютно. Он начинал о чем-то спрашивать великана, но это выглядело как-то сбивчиво и неуклюже, хотя тот, всегда ему отвечал.

— Привет! Все собрались? Тогда вперед! — махнул рукой великан.

Хотя Альбус вышел с Эриком и Кэт, они сразу растерялись в толпе. Через некоторое время новички вышли к озеру, на другой стороне которого величественно возвышался замок. Ал застыл на месте, любуясь множеством башенок и окошечек, многие из которых светились теплым светом. Он казался самым огромным строением, какое когда-либо видел Альбус.

Альбус сел в лодку вместе с двумя неизвестными ему девочками. Розы не было видно, хотя мальчик искал её взглядом. Одну из девочек, как он узнал, звали Молли Роббинс. Не обращая внимания на Поттера, они стали болтать о чем-то своем. Как только в лодку сел последний из учеников, флотилия дружно двинулась от берега. Холодный ветер усиливался, и девочки, несмотря на болтовню, стали сильнее кутаться от дождя. Альбус усмехнулся — дядя Рон иногда брал их на рыбалку, и поездка по ледяному озеру не была для него новинкой. Мальчику показалось, что он увидел сквозь толщу мутной воды огромное щупальце кальмара, но, возможно, это была лишь игра его воображения.

Наконец, лодки причалили к берегу. Перед изумленными детьми открылся большой высокий замок с многочисленными башенками. Над огромной дубовой дверью высилась надпись «Draco Dormiens Nunquam Titillandus». Увидев ее, Альбус не смог сдержать смех. Он умел читать по-латыни и перевел про себя смешной девиз школы: «Никогда не щекочите спящего дракона».

Дети поднялись по заросшему травой пригорку и подошли ко входу. Тяжелым движением руки великан открыл ворота и продрогшие от холода дети вошли в огромный вестибюль. Мраморная лестница со множеством горевших на перилах фонарей сразу привлекла внимание Поттера. Он помнил, что отец рассказывал, как хотел пройтись по ней, когда впервые попал в Хогвартс.

Альбусу казалось, что никогда еще он не видел столь прекрасного места. Не успел он осмотреться, как к нему и остальным детям подошла темноглазая шатенка в изумрудного цвета мантии. Эта женщина выглядела строгой, хоть и улыбалась учениками. Альбус прекрасно знал ее — ведь это была Гермиона Уизли, жена его дяди Рона Уизли!

— Это первокурсники, профессор Уизли, — гордо пояснил великан.

— Спасибо, Хагрид, — мягко кивнула собеседница. — Что же, постройтесь в шеренгу и следуйте за мной!

Будущие ученики пошли по мраморной лестнице. Альбус шел один самым первым в длинной веренице детей. За ним следовали Кэтрин Забини и некая Виктория высокого роста, черные прямые волосы доходили ей до плеч, хотя сейчас они не шептались, а восхищенно смотрели по сторонам, глядя висевшие по стенам движущиеся картины и бесконечное море летающих свечей. Ближе ко второму этажу стали мелькать призраки, приветствуя новичков. Вдоль каменных стен помещения горели факелы. Наконец, дети остановились в небольшой комнатке, стены которой были украшены разноцветными гобеленами. Профессор Уизли выдержала паузу, чтобы произнести приветственную речь.

— Добро пожаловать в Хогвартс, — начала она. — Скоро начнется пир в честь начала учебного года. Однако перед этим вам предстоит пройти церемонию распределения. Как вам известно, в нашей школе есть четыре факультета: Гриффиндор, Хаффлпафф, Рейвенкло и Слизерин.

Альбус задумчиво посмотрел на гобелен, изображавший невысокого волшебника на коне. Сейчас он весело шумел, показывая посох своим спутникам.

— Каждый колледж имеет свою древнюю историю и выпустил много достойных волшебников. — продолжала Гермиона Уизли. — После распределения один из колледжей станет для вас второй семьей. Я глава Дома Гриффиндор, но это ничего не значит по отношению к другим колледжам. Пойдёмте.

некоторые облегченно вздохнули после слов профессора трансфигурации. Профессор Уизли расставила детей в длинную шеренгу и повел их в Большой зал. Альбус шел первым, и ему показалось, что декан Гриффиндора ему еле заметно улыбнулась. В огромном зале стояли четыре стола, накрытые новыми скатертями красного, желтого, синего и зеленого цветов. На них стояла золотая посуда, а напротив сидели учителя с директором Минервой Макгонагалл в темной зеленой мантии. Самым необычным был потолок — на нем открывалось темное небо с густыми низкими тучами, извергавшее обложной дождь.

Профессор Уизли тем временем поставила перед учениками табурет, а на него — старую остроконечную шляпу, которая начала петь о факультетах Хогвартса и по каким чертам характера определяют, в какой из них попадет ребенок:

Сшитая в дни славы,

Живу здесь много лет.

Столетия летели,

А мне покоя нет.

Великая четверка

Однажды собралась,

Я, Хогвартская шляпа,

Здесь к месту всем пришлась.

Сэр Гриффиндор был смелым,

А Хаффлпафф — добра,

Прекрасная Рейвенкло,

Начитанна, умна.

Сэр Слизерин был хитрым,

Всё делал неспроста.

Великая четверка

Учителей была.

Учеников искали,

Ночей не досыпав,

Но каждый был по-своему,

По-своему был прав.

Вот в центре гриффиндорцы

Отчаянно храбры,

А здесь вот хаффлпаффцы

добры и веселы,

А здесь и рейвенкловцы,

Их мысль ясна, как день.

Амбиции и хитрость,

Вот слизеринцев цель.

Но кто их всех рассудит,

Четверки больше нет.

Наденьте, дети, шляпу,

Она найдет ответ.

Одна на свете знаю,

Что в вашей голове.

Я многим путь открыла,

Открою путь тебе.

При этих словах Шляпа неожиданно посмотрела на стол Слизерина. Альбус увидел, как Скорпиус Малфой шепчется с двумя хмурыми мальчиками, по виду такими же надменными, как и он. Один был высоким худым с темными волосами и тонкими чертами лица, другой — пониже, поплотнее с большими руками и ногами и задиристым выражением лица. На секунду все трое поймали взгляд Альбуса и неприятно скривились в издевательских усмешках.

— Аберкромби Ричард!

Маленький мальчик с жидкими волосами уселся на табурет. Шляпа полностью скрыла полями его лицо. Через секунду она воскликнула:

— ХАФФЛПАФФ!

Желтый стол взорвался аплодисментами, и несколько хаффлпаффцев привстали, приветствуя его. Альбус с сожалением понял, что перечисляют по алфавиту, и ждать ещё очень долго.

— Аллен, Линдон!

По мальчику сложно было сказать, испытывает ли он волнение или страх. Шляпа на миг задумалась, но потом воскликнула:

— ГРИФФИНДОР!

Красный стол оказал ему оглушительный прием, как первому гриффиндорцу. Какие же они шумные», — подумал Альбус.

— Андс Ханна!

Невысокая темноволосая девочка села на табурет. Профессор Уизли поднесла к ее голове шляпу.

— ХАФФЛПАФФ! — громко выкрикнула Шляпа. Желтый стол взорвался аплодисментами.

— Эйкин, Марина! — девочка с золотыми волосами вспорхнула на подмостки и кокетливо надела Шляпу. Только задев её волосы, шляпа воскликнула:

— ГРИФФИНДОР!

Марина привстала и сделала изящный пируэт красному столу. Ее приветствовали оглушительные аплодисменты. Мальчики были в таком восторге, что некоторые даже бросили на стол колпаки. Счастливая Марина села на свое место напротив Аллена.

— Бетс, Мари!

— РЕЙВЕНКЛО!

— Бэддок Ричард!

— СЛИЗЕРИН!

Высокой немного нервный брюнет, один из приятелей Малфоя, отправился к зеленому столу род шквал аплодисментов. Альбус немного волновался: а куда же эта Шляпа определит его? Сейчас Альбус чувствовал, что больше всего на свете мечтает стать лучшим среди стоящих рядом с ним детей. Наверное, больше всего ему будет нравиться стоять у доски, где он станет отвечать лучше всех…

Опять вспомнилась одна из реплик Эрика (будь неладен этот философ слизеринский!), что он, Альбус Северус Поттер, попадет к змеям. Альбус чувствовал в груди тревожный холодок. Как бы мальчик не пытался доказать себе обратное, он абсолютно не был похож по характеру на брата и сестру. Сейчас он лучше, чем когда-либо понимал, что Дому Гриффиндор он не подходил. Ему казалось, что какое-то существо, сидящее у него внутри, просится выпустить его на свободу. Это радостное чувство Альбус ощущал последний раз в тот день, когда общался со змеей.

Распределение тем временем шло своим чередом. Профессор Уизли сухо читала список, и радостные ученики тотчас бежали к своему столу. Краем глаза Альбус успел заметить, что Джеймс сказал правду. У каждого ученика по пути от шляпы до стола сам собой появлялись нашивка: значок колледжа и галстук соответствующей расцветки.

— Лонгботтом, Эльза!

«Не Слизерин, только не Слизерин!» — отчаянно шептала она, идя к подмосткам. Наконец, Шляпа воскликнула:

— ГРИФФИНДОР!

Веселая девчонка, чьи черные, как смоль, длинные кудри были заплетены в косички, радостно побежала к приветствующим ее однокурсникам. Альбус усмехнулся. Нет, определенно стоит подумать над словами Эрика, который сейчас разговаривал со Скорпиусом Малфоем и Кэтрин Забини. Гриффиндорцы все-таки действительно очень шумные, и этот шум немного раздражал Поттера. Яркий пример тому — надоедливый Джеймс, который болтал со своей подругой Белиндой Илтон.

— Бут, Элис!

— РАЙВЕНКЛО!

Следующий, следующий, еще несколько человек… Альбусу уже стало надоедать всё это, так как нетерпение и желание узнать факультет неумолимо росло. Кэтрин Забини определенно наблюдала за ним.

— Малфой, Скорпиус!

— СЛИЗЕРИН!

Надменного вида сероглазый блондин направился к столу зеленого колледжа. На его лице не было видно никаких эмоций.

— Нотт, Эрик!

— СЛИЗЕРИН!

Товарищ Альбуса с гордой усмешкой на лице, отправился к аплодирующим ему будущим друзьям. Альбус продолжал наблюдать за распределением. Прошло еще несколько фамилий пока, наконец, профессор Уизли не сказала:

— Поттер, Альбус Северус!

Всё, сейчас он узнает свою дальнейшую судьбу, проверит, прав ли его новый друг. Собравшись с мыслями, мальчик решительно двинулся вперед, после чего присел на табурет. Сейчас он чувствовал множество направленных на него взглядов. Декан Гриффиндора надела на него шляпу. Альбусу показалось, что миссис Уизли чуть улыбнулась племяннику.

— Так, — раздался скрипучий голос в голове. — Еще один Поттер. — Альбусу почудилось, будто Шляпа принюхивается, словно учуяла в нем какое-то существо или его иную половину, о которой он не знал сам. — Я вижу в тебе большой ум, прекрасные способности и огромное желание отличиться. Не Хаффлпафф, это точно. И не Гриффиндор — слишком вы разные с этим Домом. Рейвенкло… Возможно, но все же… В тебе есть еще и некая амбициозность.

Альбусу показалось, что шляпа права. Какое-то сидящее в нем существо словно приказывло шляпе принять правильное решение. И он сам снова, оказавшись во власти странной магии, не мог ей противостоять.

— Что же, я должна определить тебя на правильный факультет. Думаю, что отправлю тебя в… СЛИЗЕРИН!

Прежде, чем Ал успел сказать хоть что-нибудь, распределительница выкрикнула факультет. В зале повисла тишина. Со стороны зеленого стола послышались аплодисменты, но все остальные столы молчали. Сын истинного гриффиндорца Гарри Поттера угодил в змеиный факультет… Альбус положил шляпу на табурет и неуверенно сделал шаг вперёд. Какая-то часть его души ликовала, но другая приходила в ужас от такого решения.

— Что же, мистер Поттер, займите свое место, — Альбусу показалось, будто профессор Уизли сказала эти слова с легкой грустью.

Аплодисменты становились громче. Альбус отчетливо видел, что ему радостно хлопали не только Эрик и Кэтрин, но еще несколько ребят. На шее сам собой появился серо-зеленый галстук, а на пиджаке нашивка с изображением серебристой змеи. Альбус вздрогнул, только сейчас осознав, что произошло. «Вечером первого сентября ты сам попросишь отправить меня в Слизерин, и я охотно исполню твою просьбу». Альбус вздрогнул, вспомнив слова боггарта, но тотчас прогнал их прочь. Этот факт не делал его темным волшебником, не так ли? Воспринимая все происходящее, как в тумане, он продолжал идти к своему столу, накрытому темно-зеленой бархатной скатертью.

— Селвин, Моника!

«Подружка Малфоя!» — поморщился Альбус. Шляпа, немного поразмышляв, громко сказала:

— Слизерин!

Альбус с досадой закатил глаза: эта дурочка будет на одном с ним факультете! Моника спокойно проследовала к столу, мягко улыбнувшись ребятам.

— Смит, Виктория!

К столу преподавателей быстро и грациозно подошла синеглазая хрупкая девочка высокого роста, чьи прямые черные волосы доходили до лопаток.

— СЛИЗЕРИН!

Вики отправилась к столу со спокойным и уверенным видом, она будто знала выбор Шляпы заранее.

«Ка­кие-то они стран­ные, эти сли­зерин­цы. Всё важ­ни­ча­ют. Ра­ду­ет, что хоть Нотт нормаль­ный», — размышлял Ал, глядя на темно-зеленую скатерть. Од­на­ко, гриф­финдор­цы ока­зались не луч­ше. Альбус повернулся к ним, ища глазами Джеймса. Но несколько первоклассников сразу скорчили ему рожи и зашикали.

— Проигнорируй их, — посоветовал высокий кареглазый брюнет, чьи прямые волосы лежали слегка небрежно. Стройный, весьма недурной наружности, он учился, как показалось Альбусу, где-то на пятом курсе.

— Они просто тебе завидуют, — кивнул Эрик.

Белокурая Адель Эйвери ласково улыбнулась ему, словно говоря: «Я знала, что ты будешь у нас!» Альбус бросил взгляд на стол «львят», но те уже смотрели на пухлую Молли Роббинс, которая рассказывала какие-то истории. Роза Уизли, только что прошедшая распределение, уткнулась в позолоченную тарелку, поймав взгляд кузена. Зато Скорпиус Малфой убийственно посмотрел на Ала.

— Как ты попал в Слизерин, Поттер? — сказал он в недоверии. — Кто-то подговорил шляпу, чтобы ты попал сюда, полукровка!

— Я бы не давал никаких комментариев на твоем месте, Малфой, — мягко ответил Альбус, — Или я превращу тебя в кролика. Вижу, ты любишь, как и они, морковку!

Слизеринцы завыли от хохота, включая Кэтрин. Скорпиус густо покраснел, но пробурчал в ответ что-то вроде «противная полукровка». Альбус немного растерянно посмотрел на факелы, а потом на поднос с жареной картошкой. Только сейчас он начинал понимать, что испытывает странное чувство неудобства при общении одноклассников.

Неожиданно над столом проплыло странное прозрачное существо в старинной мантии и парике. Пятна мантии, казалось, были заляпаны кровью. Альбус с интересом смотрел на призрака, сразу поняв, что это Кровавый Барон. Пролетая, он махал рукой слизеринцам, а затем зашёлся кашлем. Девочки взвизгнули: из горла Барона потекла кровь. Альбус подумал, что было бы неплохо, если бы он облил Малфоя. Стол Слизерина стоял у самой стены, и факелы тускло горели на стене.

Когда праздничный пир завершился, зеленоглазая Эйвери поднялась из-за стола. Пшеничного цвета локоны рассыпались по прямой спине.

— Поздравляю! — у нее был звонкий и приятный голос. — Я — староста Адель Эйвери, и я рада приветствовать вас в Доме Салазара Слизерина. На нашем гербе изображена змея, самое мудрое на свете животное. Цвета нашего факультета — изумрудно-зеленый и серебряный. Общая гостиная располагается в подземелье, ее окна выходят на глубинные озера замка. Нам нравится думать, что это место окутано загадкой и таинственностью кораблекрушений.

Альбус слушал ее с интересом. Он и подумать не мог, что на Слизерине может быть такой теплый прием. Его кузина после рассказов отца однажды призналась Алу, что слизеринцы — это, наверное, и не совсем люди, а загадочные существа, которые встают рано утром в полутемных подземельях и, как призраки, варят что-то темное в котлах.

— Сперва позвольте мне развеять несколько мифов, — продолжал звучать голос девушки. — Возможно, до вас доходили слухи о том, что Слизерин — место только для темных волшебников, и мы будем говорить с вами только в том случае, если вы из чистокровной семьи. Да, традиционно мы были склонны к тому, чтобы принимать учеников с длинными родословными, но сейчас на нашем факультете наравне со всеми учатся и полукровки. И, между прочим, слизеринцем был Мерлин! Да, сам Мерлин, самый известный маг в истории. Он научился всему на нашем факультете.

— Здорово… — прошептал Эрик, но Альбус, качнув головой, продолжал слушать старосту.

— Давайте поговорим о том, кем мы являемся, — продолжала Эйвери. — Наш факультет самый лучший и самый независимый. Мы всегда стремимся к победе, потому что заботимся о чести и традициях Слизерина. Мы, как змеи на нашем гербе: гладкие и сильные. Знаете, что Салазар Слизерин искал в своих учениках? Величие. Если вы попали на наш факультет, то у вас есть потенциал стать великим, в прямом смысле этого слова, а сейчас мы с Дереком проводим вас в спальни, — девушка бросила взгляд на брюнета, предложившего проигнорировать гриффиндорцев.

* * *

Альбус не знал, что его распределение в самом деле вызвало пересуды на «львином факультете». Выслушав решение шляпы, Роза Уизли пребывала в шоке и ярости. Как? Каким образом Альбус, ее кузен и друг детства, попал к змеям?! Роза так мечтала, что они будут вместе учиться на «львином» факультете, а тут такое… Повернувшись, девочка наткнулась на понимающий взгляд Эльзы Лонгботтом.

— Ты думала, что будешь с ним на одном факультете? — Эльза внимательно и без улыбки смотрела на собеседницу.

— Да, я надеялась. Но ведь это совершенно не важно, — Роза пыталась придать голосу бодрости, но почему-то не получалось.

— Какой позор! Поттер в Слизерине… — покачала головой высокая черноволосая девочка с голубыми глазами. — Сын Гарри Поттера, героя, в змеюшнике! — Роза догадалась, что девочка училась на третьем или четвёртом курсе.

— Может, мне поговорить с директором? — спокойно сказал высокий юноша со слегка всклокоченными рыжими волосами.

Роза понимала, что Фред Уизли, сын дяди Джорджа и староста Гриффиндора, не будет просто так бросаться словами. Он носил значок старосты и отлично ладил со своим дядей Перси Уизли. Сама Роза смотрела, как Альбус обменивался рукопожатиями с Ноттом и официально становился их врагом.

— Зачем? — спокойно, хотя и с ноткой грусти, сказала Мари-Виктуар. — Решения Шляпы непреложны, и никто не будет переводить Альбуса в Гриффиндор.

— Что же ему делать? — немного растеряно спросила Роза. Сейчас она словно не замечала появившуюся на позолоченных тарелках еду.

— Не переживай, — раздался звонкий голос старосты Элины Эджик, высокой стройной блондинки с золотистыми кудрями до лопаток. — Слизеринцы не стоят нашей грусти.

— Что делать? — переспросила темноволосая девочка. — Шляпу надо было лучше просить, чтобы не отправила в Слизерин! А так попал к змеюкам и, скорее всего, сам станет змеюкой!

— Кайли, успокойся… — прошептал ей другой старшеклассник.

— Я не собираюсь успокаиваться! Не надо говорить со мной в таком тоне! — возмутилась Кайли.

— На самом деле, она права, — грустно вздохнул Фред Уизли. Гриффиндорцы как по команде повернулись к нему. — Нет ничего хуже, чем учиться в Слизерине. Изначально они, возможно, не так и плохи. Но с самого первого дня там учатся ненавидеть гриффиндорцев и презирать учеников других факультетов. И никогда ни один слизеринец не посмеет пойти против своего факультета!

Роза не могла поверить собственным глазам. Неужели их с Альбусом дружбе пришел конец?

— Везде есть разные люди, конечно, — добавил Фред Уизли, мягко взглянув на кузину. — Но не думал, что туда и Ал угодит…

Роза грустно усмехнулась.

— Ты одна не останешься, — раздался ласковый весёлый голос. Это оказалась тонкая высокая девочка, Розу сразу привлекли длинные белокурые локоны и глаза цвета морской волны.

— Спасибо, — мягко улыбнулась она. — Я Роза Уизли.

— А я Марина, Марина Эйкин.

— Интересно, а на лодках кататься нам разрешат? — спросил невысокий Филипп Вуд. — Ужасно хочется…

— Нет! — строго прервала его Мари-Виктуар. — Категорически запрещено.

— Мне папа говорил, что в Хогвартсе полно призраков, даже один из преподавателей — призрак. А я их что-то не вижу, — важно протянула Марина.

Роза открыла было рот, чтобы что-то сказать, когда позади раздался торжественный голос:

— Если вы нас не видите, это еще не повод судачить за нашей спиной!

Роза резко обернулся и увидел полупрозрачного человека в огромном воротнике-жабо.

— Почти Безголовый Ник! — с восторгом выкрикнул Филипп Вуд.

— Как бестактно, молодой человек… Вы могли бы звать меня, как положено: сэр Николас де Мимси Дельфингтон! — обиделся призрак.

— Как провели лето, сэр Николас? — вкрадчиво спросил шестикурсник. Розе показалось, будто он заготовил какую-то шутку.

— Ох, Аластор, совсем печально. Дважды подавал заявку в клуб обезглавленных охотников и дважды мне отказали. За что такая несправедливость? — пожаловался Николас.

— Как торжественно! — фыркнул Джеймс Поттер. — Почему в призраках всегда столько чванства?

Кто-то засмеялся. Обиженный Николас важно поплыл через Большой зал, не считая нужным комментировать слова Джеймса. Роза почувствовала легкий укол сердца, подумав, что у Альбуса теперь другой призрак. Она посмотрела на зеленый стол. Да, так оно и было. Над ними пролетела жутковатая фигура в мантии — Кровавый Барон, и Альбус приветствовал его вместе с остальными. Все было кончено. «Никогда, ни один слизеринец не посмеет пойти против своего факультета», — подумала Роза. Сейчас она почувствовала новый прилив злости к кузену, испортившему ей лучший вечер жизни.

* * *

Слизеринцы уже шли к подземельям, когда к удивлению Ала их попросил задержаться подбежавший Фред Уизли. Сейчас он казался немного смешным с растрепанными рыжими патлами и опущенным носом. Сам Альбус, Эрик и Кэт остановились вместе с Адель Эйвери: остальных новичков повел в гостиную Дерек, договорившись с Адель, что она приведет задержавшихся первогодок позже. Полутемный коридор освещали редкие факелы, отбрасывая длинные тени на базальтовые стены. Кое-где рядом с ними виднелись подтеки. Напротив них стояли Фред, Роза и Люси. А вот Джеймса и Молли не было. «Должно быть, я стал им настолько противен, что они не желают меня видеть», — с грустью подумал Ал.

— Эйвери, извини, — сказал Фред Уизли. — Просто ты сама понимаешь: такое в нашей семье впервые, чтобы Поттер был на твоем факультете.

— А что здесь такого? — мягко уточнила Адель. — Всё когда-то случается впервые. Что такого ужасного в том, что Альбус попал на наш факультет? Его вполне все устраивает, да и нас тоже, — ласково улыбнулась она Алу.

— Я не желаю обсуждать наши семейные дела при Забини! — внезапно вспылила Роза. — Дочка Пожирателей! — ткнула она тонким пальцем. Сейчас она напоминала рассерженную кошку.

— Мисс Уизли, — холодно отозвалась Адель. — Какой бы ни была фамилия Кэтрин, вам ничто не даёт права оскорблять человека ни за что, ни про что. Если у вас что-то важное скажите, пожалуйста, сразу, зачем лишние конфликты?

— Это наше семейное дело, Пожиратели! — сверкнули глаза Уизли.

— А я не хочу общаться с Уизлеттой! — фыркнула Кэт.

— Помолчите обе хоть на минуту. Альбус, выслушай меня, дело серьезное, — вздохнул Фред. — Я понимаю, мы все понимаем, что произошло невероятное. Шляпа, кажется, ошиблась. Если ты захочешь, мы сейчас же пойдем к директору МакГонагалл и попросим всей семьей перевести тебя в Гриффиндор. Или в Хаффлпафф, на худой конец. Если не поможет — подключим мистера Поттера.

— Нет, спасибо, не надо. Быть слизеринцем очень неплохо, — уверенно произнес Альбус. Эрик и Кэт засветились от радости и бросили на Поттера довольные взгляды.

— Ты уверен? — спросил упавшим голосом Фред. Отблеск факела осветил серый базальт стен, заиграв на них, словно случайный солнечный лучик.

— Да. Вполне. — Твердо ответил Альбус.

— Вот видите? — спокойно сказала Адель. — Конец сказкам про ужасы нашего колледжа, Уизли, — пожала она плечами.

— Что же… Тогда вопрос снят. Удачи тебе! — горько вздохнул Фред, игнорируя слова Адель. — Идёмте! — обратился он к остальным родственникам.

— А столько лет притворялся хорошим человеком! — глаза Розы сверкнули от ярости. — Сиди теперь… С Забини в гадюшнике! — фыркнула она.

— Идёмте! — кивнула новичками Адель.

Альбус пошел с Кэт и Эриком за ней. Нотт похлопал его по плечу, а Кэт слегка ущипнула за локоть, от чего Ал ощущал себя почти героем. Синеватый нежный свет, струившийся по коридору, напомнил лунную дорожку. Однако Альбус понимал, что это колдовство: ни одного окна по дороге он не заметил. Они начали спуск вниз.

— Остерегайтесь случайных зеркал, — предупредила детей Адель. — В них можно случайно зайти и попасть в другую часть школы.

— Наша гостиная так глубоко, что ее нипочем не найдешь, если не знаешь! — шепнула довольная Забини, словно ее угостили конфетой.

— А это правда, что когда-то у слизеринцев была своя башня, а потом сгорела? — спросил Эрик.

— Ой, это было тысячу лет назад, — охотно ответила Адель. — Якобы при строительстве замка. И то неизвестно, было ли это или легенда.

Альбус старался не отставать от остальных. Предчувствия не обманули его: он, правда, словно вступил в другую семью. Спуск показался ему интересным и загадочным — вниз, практически под школу… Один минус — холодно, что ощущал не только он. Эрик дрожал от сквозняка, а Кэт как могла терла ладони друг об друга, чтобы хоть как-то согреться. Несмотря на это ребята, включая Альбуса, с интересом смотрели по сторонам, обращая внимание на различные статуи. Неожиданно они остановились возле стены с подтеками от ржавой воды.

— Старомодный человек! — произнесла Эйвери. — Стена разъехались, приглашая войти внутрь. — Это пароль, — сказала староста. — Добро пожаловать домой, во владения Салазара Слизерина! — улыбнулась она.

Гостиная Слизерина удивила Альбуса холодным великолепием. Длинная комната в подземелье была освещена тусклым зеленоватым свечением, которое создавало ощущение вечернего болота. В центре в салатовым сумраке стоял тускло светящийся камин в белой оправе. Возле него лежал ковер с зеленым и черным орнаментом. По бокам были развешаны вымпелы с эмблемами черных змей. Но больше всего Альбуса удивили окна: присмотревшись, он понял, что они выходят прямо в дно Черного озера. Единственным неудобством был, пожалуй, сильный холод. Но в целом Альбус чувствовал непонятную ему самому тягу к этому месту — словно голос внутри шептал ему, что он сделал правильный выбор. Это облегчение он почувствовал, даже тогда, когда занял первую у входа кровать с зеленым балахоном и эмблемой черной змеи на занавеске.

— Обещаю, что стану старостой школы! — капризно заявил Скорпиус Малфой, когда Ал и Эрик вошли в спальню.

Скорпиус уже занял место возле «водного окна». Он говорил неприятным манерным голосом, растягивая слова. Альбусу досталось место возле самой двери.

— Ты? — Эрик недоверчиво посмотрел на Малфоя. — Знаешь, последним старостой школы из Слизерина был Сам-Знаешь-Кто!

В спальне повисла тишина. Альбус тоже, переодевшись в серо-зеленую пижаму, быстрее залез под одеяло. Непонятно почему, но его преследовали тревожные мысли. Глядя на дикий камень стен, он не заметил, как погрузился в сон. Иногда ему казалось, что глаза черной змеи на балахоне сияли красным светом, и тогда он со страху сильнее заворачивался в одеяло. На душе было неприятно, что теперь для всех родственников он стал чужим. И вместе с тем Альбус впервые в жизни чувствовал невероятную легкость, словно какое-то существо, живущее в нем, наконец вырвалось наружу.

Альбус блуждал по незнакомым коридорам. Это не были коридоры Хогвартса. Вокруг царил полумрак, а с колдографий на стенах молчаливо взирали зловещие лица магглов. Альбус присмотрелся, и с ужасом понял, что это его родственники Уизли: тетушка Мюриэль, дедушка Артур, бабушка Молли… С каждым шагом Альбуса всё больше охватывало предчувствие чего-то страшного и неотвратимого. Он машинально взглянул на свою левую руку и заметил, что держит палочку наготове. Ал решил, что такая предосторожность не помешает. От сквозняка в этих коридоров мороз продирал по коже.

Внезапно из ближайшей комнаты потянуло сквозняком. Альбус заглянул туда и увидел распахнутое окно, в порыве ветра всколыхнулись кружевные занавески. Он медленно подошел к окну, закрыл его и задернул шторы. Он развернулся, чтобы уйти, но тут его взгляд привлекло высокое зеркало в золотой оправе. Оно стояло довольно далеко, поэтому Альбус подошел ближе, чтобы как следует всё рассмотреть.

Он увидел себя в форме Хогвартса, но понял, что выглядит несколько старше, лет четырнадцати или пятнадцати, и бледнее, чем обычно. Вдруг его отражение в зеркале начало меняться. Оно стало выше и тоньше, напоминая скелет, кожа побледнела. Ал в ужасе отпрянул, поскольку его отражение изменилось. На него смотрело что-то плоское и изнеможденное, с ноздрями щелочками, а глаза отражения превратились в красные угли.

Альбус хотел было достать палочку, но палочки при нем больше не было.

— Смотри сюда, — оно засмеялось. Смех напоминал высокое холодное кудахтанье. — Смотри, — повторило изображение. Оно подняло палочку и направило на Альбуса.

Последовала ослепительная вспышка зеленого цвета…

— Не-е-е-ет!

Альбус, резко выпрямившись, сел на кровати. Сейчас он тяжело дышал, а его глаза от страха были огромными, как блюдца. Зеленый бархатный полог его кровати был задернут, но судя по тишине в спальне, похоже, больше никто не проснулся. Ал приоткрыл полог и посмотрел на часы. Было три часа ночи. Альбус вылез из постели, подошел к подоконнику и дрожащей рукой взял один из пяти помеченных кубков.

Он налил в кубок воды и судорожно выпил. Было ещё темно, и Черное озеро казалось мутным от воды. За окном наверняка лил бесконечный дождь. Ал сел на кровать. Его до сих пор трясло. Сон никак не выходил из головы, особенно лицо с красными глазами. Просто жуткое. Оно напоминало змеиную голову, превращенную в человеческое лицо, а эти глаза… Неожиданно раздался шорох, из-за полога высунулся Скорпиус Малфой.

— Убирайся, — пробормотал Ал, все еще вспоминая жуткое лицо Духа.

— Почему это я должен убраться, Потти? — ухмыльнулся Малфой

— Пошел отсюда, Малфи, — фыркнул Альбус, покачав головой.

— Не смей называть меня Малфи! — с ненавистью сказал Скорпиус.

— Ты же зовешь меня Потти, так почему мне нельзя? — ехидно ответил Ал.

Скорпиус хотел было съязвить в ответ, но замолчал, заметив, что Ал угрожающе вертит в руках палочку. Искоса бросив на него злобный взгляд, Малфой задернул штору.

* * *

Следующий раз Альбус проснулся, чувствуя, что от холода его спасало только зеленое одеяло. Винсент Гойл, упитанный мальчик, прыгал по комнате, надевая свой носок. Эрик уже оделся в ожидании Ричарда Бэддока. Альбус заволновался, что может опоздать на урок, который начинался через час.

— Эй, Ал, — засмеялся Эрик, — я вижу, ты наконец проснулся?

— Ага… Мне приснился сон про отвратительного злого духа… — качнул он головой.

— А, это ты про Малфоя? — Альбус прыснул.

— А где Малфой? — с недоумением спросил Альбус.

Ал сел на кровать, неестественно вытянувшись, с глазами широкими, как блюдца. Сон никак не выходил из головы, эти красные глаза и ужасное лицо… Оно напоминало змеиную морду, превращенную в человеческое лицо, и эти глаза…

— Он уже спустился в гостиную, — ответил Эрик — с такой большой книгой. Что-то про проклятья.

Альбус подумал, что Скорпиус наверняка захочет наложить на него какое-то проклятие, но сейчас его это не сильно беспокоило. Он давно знал разоружающее и блокирующее проклятие и вполне мог отразить любой выпад Малфоя. Он умылся и быстро оделся, и поспешил за Эриком и Ричардом, в то время как Винсент всё ещё бегал по комнате, в поиске своих вещей. По пути через гостиную Альбус заметил Скорпиуса, погруженного в чтение книги «1001 легкое проклятье». Малфой с отвращением посмотрел на Поттера.

— Рад видеть тебя, Скорпи, — усмехнулся Альбус. — Надо бы правда наложить на него проклятье типа морковного, — тихо добавил он приятелям, когда они вышли из гостиной.

— Хорошая идея, — поддержал Эрик.— У меня болит живот, когда я нахожусь рядом с Малфоем.

— А вот меня вчера чуть не отправили в Рейвенкло, — сказал тихо Бэддок. — Шляпа как начала: большая часть твоей семьи… Мне пришлось высидеть на стуле почти минуту, пока Шляпа предавалась воспоминаниям, что мой прадедушка…

— Он был в Рейвенкло? — спросил Альбус.

Бэддок, однако, проигнорировал его вопрос. Алу показалось, что Ричард старательно не хочет с ним общаться, и терпит его общество только ради Нотта. Троица вошла в Большой зал, где некоторые уже завтракали. Кэтрин Забини ждала их, жуя бекон и яйца.

— Наконец-то, тройка лентяев, — усмехнулась она.

Кэтрин была очень острой на язык, и Альбусу казалось, что Винсент Гойл её побаивался. Неподалеку устроилась Веста Грейвз, которая казалась Альбусу настоящей красавицей. Одноклассники ее таковой не особенно считали: высокая, тонкая, с короткой стрижкой черных волос. Однако ее пронзительно сияющие зеленые глаза придавали облику Грейвз нечто загадочное и милое. Глаза Весты словно говорили: «Привет! Я тебя знаю и хочу с тобой дружить!» Поттер сел между Кэтрин и Эриком, в то время как Ричард устроился напротив них. Золотые тарелки наполнились едой. Вдруг, что-то прошуршало, и изумрудно зеленые листы рассыпались по столу.

— Расписание уроков — сказал третьеклассник, направив Альбусу его листок. Первый урок было травоведение с Райвенкло.

— Разве расписание раздают не преподаватели? — младший Поттер удивленно осмотрел из-под очков преподавательский стол. Профессор Уизли о чем-то говорила с директором МакГонагалл, которая доедала холодный завтрак. Волшебный потолок показывал обложной дождь.

— Ты отстал от жизни лет на десять, Поттер, — важно сказала Кэтрин. — Теперь уже расписание стали просто рассылать ученикам.

Альбус хотел было возразить, но не успел: недовольный рев раздался со стола Рейвенкло. Несколько первогодок встали и направились к столу директора.

— Почему мы должны учиться с этими недоумками? — спросил мальчик. Затем подошли гриффиндорцы, хаффлпаффцы испугано переглянулись.

— Зелья были бы моим любимым предметом — крикнула Молли Роббинс из Гриффиндора. — Вы всё испортили! — Хаффлпаффцы негодующе посмотрели на стол Слизерина.

— Ну, понятно — засмеялся Эрик, смотря на своё расписание — У нас сдвоенные уроки. Зелья с гриффиндорцами, а заклинания с хаффлпаффцами.

Альбус нахмурился.

— А почему они этим так расстроены? — спросил он.

— Это очевидно — удивленно ответила Вики Смит. — После войны ни один человек не хочет общаться со слизеринцами.

Альбус выглядел смертельно оскорбленным.

— Это всё ерунда, конечно, — добавила девочка, — но из-за такой мелкой крысы, как Малфой, я ничему не удивляюсь.

Словно в подтверждение её словам, Скорпиус Малфой важно вошел в зал, держа руки в карманах форменного пиджака. Взяв в руки расписание, он громко выругался:

— Фу, у нас травоведение с этими недоносками!

— Кошмар, у нас травоведение с этими богатыми дебилами, — крикнули в ответ рейвенкловцы.

— Уходи отсюда, Малфой! — возмутилась светловолосая девочка из Хаффлпаффа. Альбус вспомнил, что ее, кажется, звали Фионой.

— Ну зачем же мне уходить, грязнокровка? — произнёс издевательски Малфой. — Я же только что пришёл!

Кэтрин прыснула. Улыбнулся и Нотт. Альбус растерянно посмотрел на одноклассников. Должно быть, ему тоже стоило изобразить, как и им, улыбку. Скорпиус, тем временем, как герой, сел за стол и важно подвинул вареное яйцо.

— Все, хватит! — строго сказала профессор Уизли. — Пять очков с Рейвенкло. А Малфой получит взыскание.

Все затихли и уставились в тарелки. Альбус почувствовал напряженную тяжесть. Он и не подозревал, что другие колледжи так ненавидят слизеринцев. Посмотрев на стол Рейвенкло, он поймал взгляд их префекта. Девочка посмотрела на Поттера так, словно у того вылезала зубная паста из ушей. Худшие подозрения Альбуса подтвердились, и он поспешил назад в гостиную Слизерина.

* * *

Первым уроком у слизеринцев оказались зелья. Профессор Слагхорн, декан Слизерина, был все тем же веселым пухлым старичком в замшевом пиджаке. Класс зелий находился почти в подземельях и тускло освещался висячими свечами, что навевало ощущение осени. Альбус сел рядом с Эриком, что сразу же вызвало негативную реакцию Ричарда Бэддока.

— Тебе нравится такое соседство? — презрительно спросил он, раскладывая книги.

— А что такое? — поднял брови Эрик. — Ал наш друг!

— Ну если тебе нравится видеть поттеровскую физиономию… — пожал плечами Бэддок и отошел к Малфою. Тот, впрочем, уже сел с Гойлом, и Ричарду пришлось плюхнуться рядом с Моникой Селвин. «Отменная парочка!» — с неприязнью подумал Ал.

Урок Слагхорна оказался интересным. Мастер зелий, упакованный в коричневый замшевый пиджак и черную «Венскую» бабочку, подмигнув классу, рассказав о веселящем зелье. Профессор даже показал детям крупную и донельзя возмущенную жабу, которая от зелья начала весело раздуваться. Слагхорн завел граммофон и, напоив жабу веселящим зельем, заставил ее так забавно прыгать по столу и разевать рот под музыку, что весь класс чуть не падал от хохота. Сам же Слагхорн, заложив большие пальцы рук за отвороты жилета, покачивался в такт музыке и подпевал глубоким баритоном:

Figaro qua, Figaro la,

Figaro su, Figaro giu.

Bravo, bravissimo,

bravo, bravissimo,

a te fortuna non manchera,

— Non manchera! — торжественно закончил Слагхорн, раскинув руки, и раскланялся под аплодисменты класса.

Однако гриффиндорцы оказались серьезной проблемой. Гриффиндорка Джоанн Фрикс опустила руку в перчатке в свой котел и брызнула в сторону слизеринцев. Капля попала на Элизабет Льюис, и ей пришлось уйти в больничное крыло. Профессор Слагхорн назначил взыскание Джоанне и под оглушительный рев снял с Гриффиндора тридцать баллов.

— Почему они так расстроены, — сказала печально Вики — ведь это не их, а нас облили зельем, не так ли?

Альбус посмотрел на гриффиндорцев, которые активно сочувствовали Джоан. Сейчас он решительно не понимал, каким образом его родители могли учиться в «красном колледже». Роза Уизли с презрением посмотрела на него, и мальчик опустил глаза.

Из класса выходили порознь. Гриффиндорцы шли кучками, кто с кем сдружился; слизеринцы как порознь. Ала охватило страшное чувство одиночества: в Слизерине с ним общались только Эрик и Кэт, да и то, видимо, как-то случайно. Гриффиндорцы после вчерашнего не желали его даже видеть: Роза, похоже, уже разболтала всем, что к чему. Только Моника Селвин все напевала мотив из «Каватины Фигаро»: видимо, урок Слагхорна произвел на нее неизгладимое впечатление.

— Что, Слагхорн и вам показал свою фирменную прыгающую лягушку? — весело спросил проходивший по коридору староста Дерек Яксли.

— А разве…? — удивился Эрик.

— Да, он всегда уроки с нее начинает. У нас тоже. И ставит «Каватину Фигаро»!

— Это традиция, — нежно улыбнулась подошедшая Адель Эйвери. — Помню, мы все потом пели «Forto fortissimo Felichita!»

— Почему? — спросила рыжая Элизабет Льюис, как раз вышедшая из больничного крыла.

— Потому что Фигаро был плебеем, как и ты, грязнокровка! — фыркнул Малфой.

Слизеринцы разразились смехом. Элизабет покраснела и поправила роговые очки. Альбус знал, что она была полукровкой и уже стала предметом издевок Малфоя. За окном было темно, и только множество летающих свечей позволяло различать фигуры, проходящих по тусклому коридору.

* * *

На уроке травологии Альбус сел у высокого окна и начал готовиться, снова слушая болтовню Кэтрин с Эриком. Слизеринцы опередили хаффлпаффцев, только входящих в класс после урока зелий. Потихоньку «барсучки» расселись как можно дальше от слизеринцев, боясь их насмешек. И не случайно: Альбус уже знал, что для его одноклассников «барсучий факультет» был синонимом тупости. За окном было пасмурно, и мелкий дождь начал оставлять мокрые капли на стекле.

Неудобства доставил только Ричард Бэддок. Накануне урока он, как слышал Альбус, предлагал Эрику сесть вместе с ним. Нотт, слегка замявшись, ответил, что он, мол, уже сидит с Алом. Бэддок пробурчал что-то вроде «меняешь друзей на поттеровское отродье». Альбусу ужасно не хотелось развивать ссору, но сейчас он чувствовал, что стычки с Бэддоком не избежать. Надо было получше изучить книгу дуэльных заклинаний, которую он очень вовремя купил в Косом переулке.

На уроке Альбус сразу продемонстрировал хорошее знание предмета, чем заслужил заинтересованный взгляд Кэтрин и восхищенный Моники. Профессор Невилл Лонгботтом, удивленный его способностями, попросил Альбуса помочь хаффлпаффцам. Мальчик, не горя желанием, направился к их половине. Подумав немного, он решил помочь Фионе Хилл — высокой девочке в роговых очках.

— Фиона, смотри… — начал он неловко, но девочка смерила его опасливым взглядом.

— Не надо… — испуганно пробормотала она.

Альбус снова спросил себя, почему хаффлпаффцы так боятся слизеринцев, но не успел найти ответ. Фиона громко закричала: ее ботинки вспыхнули синим пламенем. Профессор побежал к ней на помощь, но Альбус успел раньше него крикнуть контрпроклятие. Пламя исчезло, но девочка отнюдь не выглядела благодарной, а, напротив, с ненавистью посмотрела на Поттера.

— Слизеринский змееныш! — всхлипнула она. — За что ты проклял меня, мерзкий аспид? — Хаффлпаффцы одобрительно загудели в такт ее словам.

— Ты дурочка или как? — раздался мягкий голос Моники. — Альбус не проклинал тебя.

— А ты вообще помолчи, дочь Пожирателя, — презрительно отозвалась Фиона.

Селвин в ответ только усмехнулась, в то время как слизеринцы одобрительным гулом поддержали ее в отношении Поттера.

— Тихо! Успокойтесь, мисс Хилл, мистер Поттер только хотел вам помочь, — сказал профессор. — Плюс пятнадцать баллов Слизерину! — восторженно сказал он.

— За что? — закричал Артур Джорли — невысокий белокурый мальчик в больших очках. — За то, что слизеринцы использовали черную магию?

— И еще какую! — раздался насмешливый голос Кэтрин. — Знаешь, барсучок, сколько умеет наш Поттер?

Альбус с тревогой обернулся и только сейчас заметил, что палочка Скорпиуса Малфоя выпускает мелкие синие искры. Винсент Гойл противно захихикал. Альбус со вздохом пошел на свое место, думая, что теперь ненависть Хаффлпаффа ему обеспечена до окончания школы.

— Радуйся, что барсуки не умеют ничего серьезного, — насмешливо сказала Кэтрин, едва он сел на свое место.

— Все же Хаффлпафф еще цветочки на фоне Гриффиндора, — вздохнул Эрик. — Вот те нас действительно ненавидят!

— Уже усвоил, — вздохнул горько Альбус, вспомнив яростное лицо Розы. — Это действительно правда, — поправил он от волнения очки.

Прозвенел звонок, и ученики вышли из класса. Хаффлпаффцы в самом деле смотрели с неприязнью на Поттера, хотя и не решались подойти. Альбус подозревал, что они пожалуются гриффиндорцам — «львята» по традиции всегда защищали «барсучков».

— Знаешь, — неожиданно тепло сказала ему Кэтрин. — Общаться с гриффиндорцами — дурной тон. Если только, конечно, не ругаться с ними, — многозначительно посмотрела она на летающие свечи.

— Они считают себя «оплотом нравственности», — фыркнула подошедшая Виктория Смит. Ричард, ничего не ответив, презрительно хмыкнул и отошел в сторону.

— Хорошо, хоть не орудием Мерлина… — скривился Альбус, но тут же осекся, увидев идущую по коридору профессора Уизли. Разве вся его семья не училась в Гриффиндоре?

* * *

Последним уроком оказалась Защита от Темных искусств. Ученики столпились у дверей кабинета, но соответствующая страшилкам на уроке тишина не наступала. Преподаватель почему-то тоже не появлялся… Однако ровно в положенное время двери кабинета распахнулись, и школьники стали пробираться в просторное светлое помещение, которое никак не соответствовало мрачным представлениям Альбуса об изучаемом предмете. Стоило последнему сорванцу разместиться на галёрке, как всё пространство вокруг погрузилось во тьму. Стало неприятно, но как-то соответственно моменту, поэтому когда тьма через минуту рассеялась, на неожиданно появившегося преподавателя школьники смотрели уже серьёзнее. Между тем, учитель выглядел опять-таки расслабляюще. Это был высокий молодой мужчина с прямыми светлыми волосами и серыми глазами.

— Рад приветствовать. Кристофер Лэрд. Со всеми вами познакомимся в процессе занятий. Защита от Темных Искусств — один из самых важных предметов в области магии. Эта область включает в себя умение противостоять темным искусствам и заклятиям.

Альбус помнил, что ЗОТИ была любимым предметом его отца и прислушивался, все же интересно.

— Я говорил об области нашего предмета и что она включает в себя. Также эта область намного тяжелее других магических, так что ее познание необходимо не для своих потребностей и комфорта, а для того, чтобы выжить, встретившись с ситуацией, связанной с Темными Искусствами. Заклинания этой области намного тяжелее и опаснее. Практически все из них требуют усердной практики и упорства. Некоторые заклинания требуют компетентную сосредоточенность и силу духа, которой наделены не все волшебники.

— Темные искусства, — продолжал Лэрд, — довольно-таки многочисленны, разнообразны, изменчивы и при этом вечны. Бороться с ними сложно и иногда бессмысленно.

— Я не успеваю… — прошептала Моника Селвин.

— Ты что, все конспектируешь? — удивился Эрик.

— Вообразите, что вы мило прогуливаетесь по лесу, и вдруг дорогу вам преграждает волк, лиса и заяц, — начал профессор Лэрд. — Трезво оценивая ситуацию, вы понимаете, что косой не враг вам, такому сильному, да ещё и с волшебной палочкой, а вот волк и лиса могут довольно сильно покусать, заразить бешенством, а может быть даже и совсем съесть.

На этом месте преподаватель сделал паузу и хитро улыбнулся:

— Но в следующий момент происходит неожиданность: ушастый скакун подпрыгивает и перегрызает своими зубами вашу чудо-палочку! Таким образом, реальным противником в данный момент времени оказался милый зайчик, которого вы просто недооценили, это может быть опасным и даст противнику шанс.

Класс поражённо молчал — никто и не додумался до такого исхода событий. Пожалуй, это действительно очень опасно — недооценивать противника! Лэрд же продолжал говорить:

— Итак, вы знаете, кто на вас нападает, приходит время заняться оценкой его возможностей. По предсказуемости тактики нападения-защиты противника следует разделить на три варианта: предсказуемый и гибкий. В общем-то, этот критерий стоит в прямой зависимости от наличия у врага интеллекта, поэтому предсказуемой тактикой может обладать либо неодушевлённый предмет, явление или слабоумное существо типа тролля.

Альбус тихонько хихикнул, подумав, что на роль слабоумного существа вполне подходит Малфой или противный Бэддок.

— Гибкой тактикой будем считать тактику, состоящую из предсказуемых элементов, но включающихся в неизвестном порядке, — продолжал тем временем Кристофер Лэрд. — Например, гибкой тактикой пользуется боггарт: он будет пугать, но вот чем — неизвестно. То есть, у гибкой тактики присутствует элемент неожиданности.

Неожиданно для всех профессор выхватил из кармана мантии палочку и красный лучик унесся вдаль класса и попал в вазу, разнеся её вдребезги.

— С таким же успехом я мог бы пульнуть заклятием в любого из вас. Поэтому, моя задача — научить вас защищаться в самый неожиданный для вас момент времени и от кого угодно. Ибо бдительность — прежде всего… — профессор направил палочку на осколки вазы и та снова приняла прежний вид.

— Разумеется, я не смогу найти и доставить в школу все разновидности темных искусств, но некоторую часть из них все же удастся отыскать, и мы сможем отрабатывать на них свои навыки и заклятия. Но знать чары мало.

Первокурсники были зачарованны отменной реакцией учителя. А ведь правда, он мог с лёгкостью заколдовать любого из них! А как быстро он вернул вазе первозданный вид…

— Будьте наблюдательны, постоянно держите в поле зрения все, что вас окружает, замечайте даже несущественные на первый взгляд изменения. Вот вы, например, — он взглянул на Монику, сидящую на первой парте среднего ряда вместе с Вики Смит. — Мисс…

— Селвин, — быстро проговорила девочка.

— Мисс Селвин, можете сказать, сколько пуговиц у вас на блузке?

Находясь в замешательстве от такого странного вопроса, девочка посмотрела на свою блузку, считая пуговицы, а затем назвала цифру «пять».

— Если вы будете чуть более внимательной, то заметите, что верхняя пуговица на воротнике отсутствует. Сейчас я не буду уверять вас в том, что нужно знать, сколько пуговиц, заколок и бантов у ваших соседей и друзей. Это был лишь пример.

Этот пример с пуговицами оживил класс: все ученики к этому времени успели проснуться и воодушевиться.

— Профессор, а если я не запоминаю лица и совершенно невнимательная? Я тренировалась, но мне говорили, что я рассеянная и заклинания не получаются. Я теперь никогда не овладею чарами на практике? — неуверенно спросила невысокая Эльза Лонгботтом из Гриффиндора, чьи кудрявые волосы были заплетены в две тонкие косички.

— Да-а, не изуродована интеллектом, — протянул негромко Скорпиус, но преподаватель услышал.

Альбус не обращал на них особого внимания, внимательно вникая в лекцию, но почему-то непроизвольно фыркнул: все же в Малфое было что-то забавное.

— А вы, мистер Малфой, стало быть гений? — с усмешкой поинтересовался профессор.— А что касается вас, мисс…

— Лонгботтом.

— Мисс Лонгботтом, немного практики и все получится. Вам следует быть более уверенной в своих способностях.

Эльза мягко улыбнулась. У нее все получится.

— Далее следует предположить то, как данный противник будет действовать. Неограниченный спектр методов воздействия, естественно, будет у мощных колдунов, умеющих и знающих много, в то же время у обычных волшебников и многих магических существ может быть узкий спектр воздействий, ведь факт остаётся фактом, что многие колдуны не в курсе, как применить рикошетное заклятие.

Малфой усмехнулся, словно говоря: «Надо же, какие есть глупые маги, отражать не умеют!»

— На практике наиболее важными оценками являются оценки противника — сильнее он, слабее или равный. Думаю, с этим проблем в плане понимания не будет, но следует знать, что умение давать такие оценки адекватно приходит не сразу, поэтому поначалу будут возникать предельные оценки «непобедимый» и «слабак». Первая оценка чаще всего говорит о том, что вы переоцениваете соперника и не верите в свои силы, а вторая — наоборот. Напомню, что неадекватная оценка возможностей соперника может иметь плачевные последствия.

Преподаватель присел на стул и обвёл заинтересованных детей взглядом.

— Итак, подведём итог нашей критериальной оценки противника, — он принялся перечислять, — По природе: одушевлённый, неодушевлённый, явление. По численности: индивидуальный, групповой. И последнее — по предсказуемости тактики: гибкий, предсказуемый.

По тону профессора Лэрда стало ясно, что лекция подошла к концу.

— В качестве домашнего задания опишите противника в соответствии с разобранной в лекции классификацией. Обоснование каждого пункта обязательно.

Альбус был доволен и занятием и тем фактом, что этот человек знал свой предмет. Что же, интересно будет посмотреть, как дело пойдет в дальнейшем, это ведь только первое занятие.

* * *

Джиневра Поттер перетирала вымытую посуду на кухне, когда в дом влетела серая сова. Хотя она была волшебницей, мать приучила ее с детства вытирать посуду полотенцем, как магглы. Миссис Поттер немного пополнела за эти годы, но оставалась такой же веснушчатой и огненно-рыжей. Правда, в лице уже появилась некоторая измождённость: блеск глаз потух, а под глазами все время были непроходящие синие «мешки». Коричневые обои и старинная мебель с грифонами, привезенная из особняка Блэков, казались миссис Поттер чем-то зловещими. Поттеры впрочем заходили только в одну часть этого дома на площади Гриммо: большая часть особняка Блэков оставалась наглухо закрытой и необитаемой.

Увидев сову, она быстро изменилась в лице. Явно письмо от кого-то из детей. Скорее всего, от Джеймса, так как он писал чуть ли не по пять раз на неделе. Однако, письмо прислал не старший, а младший сын.

Дорогие мама и папа!

Шляпа распределила меня в Слизерин, о чем я ничуть не жалею. Да, возможно, что подземелья Слизерина вам покажутся худшим вариантом, чем башенки Гриффиндора, но здесь очень уютно! Я как раз сижу у нашего камина. Не слушайте Джеймса, у нас очень хорошо. Джеймс меня пугал тем, что якобы из Слизерина выходят темные волшебники, но это не так.

Папа, спасибо за слова, сказанные на вокзале, они мне очень помогли. Я нашёл себе новых друзей: Эрика Нотта и Кэтрин Забини. Они много знают, и с ними очень интересно общаться. А какая чудесная библиотека в Хогвартсе! Сколько можно узнать заклинаний… А ещё я мечтаю забраться на самый верх Астрономической башни, где ты спас дядю Сириуса, которого я, увы, не видел.

Я очень счастлив, что попал в школу волшебников и что у меня есть такие чудесные родители! Мама, целую тебя, и папу тоже!

Ваш сын

Альбус Северус Поттер

Тарелка в руках Джиневры так и рухнула на пол.

— Милая, что случилось? — подошедший Гарри нежно приобнял жену за плечи. У него сегодня заканчивался короткий отпуск (большую часть которого его, правда, вызывали на работу), и муж пока был дома.

— Ал на Слизерине, — упавшим голосом проговорила женщина, глядя куда-то вдаль.

— Что? — услышавшая разговор родителей Лили так и подпрыгнула от удивления. — Он теперь со змеями?

— Успокойся, — мягко одернул дочку Поттер. — А что плохого в том, что наш сын на этом факультете? К тому же, он нашел приятеля.

— Чьи родители стерва Гринграсс и Теодор Нотт, поддерживающие идеи Пожирателей Смерти. У Эрика, кстати, дед состоял в армии Волдеморта. Я помню, был там какой-то Нотт, — все еще раздраженно напомнила Джинни, скрестив руки на груди.

— А еще из Слизерина выходила армия В-В-Волдеморта, — девочка всё-таки преодолела себя и проговорила это имя.

— Полно, дорогая, это дела давно минувших дней, — махнул рукой мистер Поттер. Дорогие синие обои почему-то навевали на него тоску.

— У меня плохое предчувствие, — искренне признала миссис Поттер, с тревогой взглянув на мужа.

Гарри хотел ответить, но неожиданно почувствовал, что в шраме больно кольнуло.

Следующий день, третье сентября, выпал на воскресение. Уроков не было, и Альбус решил посвятить его изучению библиотеки. Небо стало чище, и сквозь рваный просвет облаков выглянуло солнце. Просветы на волшебном потолке приобрели темно-синий характер, словно напоминая, что пока еще только ранняя осень. За завтраком Альбус опять чувствовал отчуждение; к тому же ответное письмо от матери было прохладным:

Дорогой Ал!

Мы не против того, что ты попал в Слизерин. Но ты должен помнить, кто ты есть на самом деле, ты — Поттер. Мы получили твоё письмо, и очень рады, что ты называешь Хогвартс домом.

Ты писал о том, что сдружился с мальчиком и девочкой с твоего факультета. Альбус. Ты должен знать, что отцы и матери всех этих детей в прошлом были Пожирателями Смерти, поэтому мы не советуем тебе очень близко с ними общаться. Особенно будь осторожен с сыном Ноттов — Эриком. Тем более, что Джеймс нам уже написал, какие у вас там старосты. Все-таки Яксли и Эйвери — настоящие дети Пожирателей Смерти.

Не нарушай правила, сынок. Заходи почаще к Хагриду и профессору Лонгботтому. Они — наши самые близкие друзья.

С любовью,

Твои родители

На сердце Альбуса засосало чувство тревоги: он чувствовал, что родители будут против его друзей, а это была серьезная неприятность: жить в условиях постоянного конфликта с домашними. ОТ грустных мыслей его отвлек немного Эрик, предложивший Кэт и Ричарду сходить на озеро, чтобы поискать гигантского кальмара. Альбус не стал навязываться их компании, понимая, что это будет очередной вопль Ричарда, а сегодня ему не хотелось конфликтов. Внимание Альбуса привлек Джеймс, хмуро сидящий за гриффиндорским столом в окружении своих квиддичных поклонников.

— Тебя, грязнокровка, или не кормят, или ты отъявленная свинья, — раздался голос Малфоя. Ему, похоже, не нравилось, как ест Элизабет Льюис.

— Завтра у нас трансфигурация с рыжими кошками, — фыркнула Кэт. — И дочь Уизель наверняка будет выпендриваться, — подняла она глаза к потолку.

— Да, Роззи хвастается, что заучила все учебники за лето, — машинально бросил Альбус.

Эрик скорчил гримасу отвращения. Ал чертыхнулся: кузина как раз проходила мимо них. Роза, похоже, услышала обрывок их разговора и, прищурившись, с неприязнью посмотрела на кузена: совсем, мол, змеюкой стал? Бэддок тем временем продолжал строить планы относительно похода на озеро: его, казалось, раздражало, что Ал не реагирует на его предложение. Наконец, когда Альбус встал из-за стола, Ричард с насмешливым пафосом спросил:

— Как, мистер Поттер, неужели вы догадались оставить нас одних?

— Дик… — Эрик дернул его за рукав. Веста с интересом повернулась к ним.

— Поттеровское отродье… — пробурчал Бэддок. Ал насторожился: похоже, пришла пора выяснить, что именно не устраивает однокурсника.

— Тебе что-то не нравится? — спросил Альбус, резко повернувшись к нему.

— Мне? В тебе? — расхохотался Бэддок. — Так я тебе поясню. Уж возьму на себя труд, — глумливо сказал он. — Ты — Поттер. Он — Нотт. Она — Забини. А там — Гойл и Малфой. Тебе о чем-нибудь говорят эти имена?

— Я выучил, как вас зовут, спасибо, — пожал плечами Ал. Нотт и Забини внимательно смотрели на него.

— И потому, что ты Поттер, тебе здесь не рады. Твоё место в Гриффиндоре, факультете деток победителей. У нас не было такого детства, как у тебя с героичными папашами и мамашами, потиравшими сопли, — глумливо сказал Бэддок. — А мы — дети Пожирателей Смерти. Твой папаша засадил многих из наших родителей в Азкабан. Только нам позволено здесь учиться из милости, — колюче рассмеялся он.

— И что ты от меня хочешь? — Альбус посмотрел на Дика, силясь скрыть раздражение.

В глубине души он понимал самое ужасное: Бэддок в чем-то был прав, и он в самом деле попал в Слизерин по какому-то недоразумению. От ощущения этого нелепого поворота на душе становилось совсем горько.

— Чтобы ты исчез, Потти! Исчез хоть куда-то! — с ненавистью крикнул Ричард.

— Дик! — одернул его за рукав Нотт.

— Может, мне еще извиниться перед поттеровским ублюдком? — воскликнул Бэддок. — Тоже мне… друг! — с презрением посмотрел он на Нотта.

Злясь на самого себя, Ал развернулся и пошел в гостиную. Ему нужно было научиться бить — бить первым и бить без пощады. Он мог бы атаковать Бэддока, но чувствовал, что в его состоянии тот может яростно сопротивляться. Как из тумана до него доносился нежный голос Весты:

— Никто не будет переводить Поттера в Гриффиндор только из-за того, что тебе не нравится его общество, правда? Постарайся найти плюсы…

— Да мне плевать! — раздался голос Ричарда. — Плевать, понимаешь? Не желаю видеть поттеровское отродье каждый день в нашей спальне!

— Чего ты добиваешься? — устало спросил Эрик.

— Чтобы папаша перевёл его назад в Гриффиндор! К своим! — бушевал Бэддок.

Альбус, дослушав финал этого спора, вышел из Большого Зала. Сильно расстроиться из-за Бэддока он, впрочем, не успел. Из толпы выходящих учеников отделился Джеймс Поттер в сопровождении Белинды Иллис и ещё каких-то третьекурсников.

— Альбус! Ал! — мальчик вздрогнул от неожиданности, когда гуслышал голос Джеймса. Брат говорил с притворной лаской, надеясь, что брат купится на неё.

— Что? — Альбус с интересом посмотрел на брата. Это было невероятно, но, похоже, Джеймс решил с ним все-таки заговорить.

— Обрел судьбу в этом гадюшнике Слизерине? А ты ведь приличным человеком был, — с сарказмом проговорил Джим, взъерошив непослушные волосы.

— Все претензии к Шляпе, — язвительно напомнил Поттер-младший.

— Да? А по мне, ты просто тупой змееныш! — усмехнулся Джеймс. Альбус хотел что-то возразить, но старший брат ловко отвесил ему щелчок и помчался к друзьям, посвистывая на ходу.

— Запомни: мне не нужен брат-змеёныш! — громко воскликнул Джеймс. Белинда рассмеялась ему вслед:

— Змеенышей надо душить, пока змеюками не стали.

— Брат аспид… Докатился ты, Джим! — засмеялся кто-то из их компании.

«Дурак», — мысленно заключил Альбус. Он отлично знал, что брата ожидала верная свита в виде смуглого Гарри Томаса и тощей белокурой Белинды. Вздохнув, он грустно направился в свою гостиную.

Сегодня она выглядела особенно загадочно. В центре стояли кресло и широкий диван, а неподалеку столы и стулья, за которыми ребята могли выполнять уроки. Напротив горел камин. Все было зеленым или серебряным. За маленьким малахитовым столиком сидели Моника и Вики, напряженно готовясь к урокам. Альбусу с каждым днем все больше нравился его Дом, несмотря на сквозняки. К сожалению, сам он мало кому был симпатичен в этом доме. «Свита Малфи!» — ехидно подумал он. Впрочем, мысли лучше было держать при себе, не обостряя конфликт с одноклассниками.

* * *

Нотту повезло меньше. Повернув за угол, он наткнулся на засаду второгодок-гриффиндорцев. Те, похоже, уже поджидали добычу в виде очередного слизеринца.

— Эрик! Эр!

Улыбки этой группы не предвещали ничего хорошего. Только сейчас Нотт пожалел, что опрометчиво отпустил Ала. Вдвоём, да ещё со знаниями Поттера, им было бы легче противостоять.

— Да что вам еще надо? — раздраженно спросил Эрик.

— Темную магию успел уже выучить? Дед помог? — с вызовом уточнил плотный гриффиндорец Энтони Маклагген.

— Естественно, для тебя старался, — съязвил в ответ Нотт, после чего ускорил шаг.

— Вспоминаешь дедушку Пожирателя? — усмехнулся Маркус Порк.

Эрик вздохнул. Это было верно, но ведь это не значит, считал он, что их семья не имеет права на счастье и нормальную жизнь! Они что, людьми не являются? Он искренне не понимал, какого черта все так трепетно относятся к той войне, что завершилась в девяносто восьмом году? Глядя на эти счастливые надменные лица ровесников с львиного факультета ему так и хотелось запустить в них каким-нибудь заклинанием, чтобы не задавались и не мнили себя Героями с большой буквы. Однако, сейчас были не те времена: приходилось держаться достойно.

— Impedimenta! — раздался голос сзади. Это был Артур Смит, худощавый и светловолосый, что уже учился на третьем курсе Гриффиндора, а в развитии так и остановился на первом.

— Expelliarmus… — Эрик попытался защититься, но силы были неравны.

— Seco! — выкрикнул Энтони. Нотт почувствовал, что по щеке растянулся длинный порез, а на пол потекла кровь.

— Мистер Нотт, — раздался укоризненный голос директрисы МакГонагалл.

Мерлинова борода, как же она раздражала своей излишней любовью к Гриффиндору! Эрик, кроме того, знал, что эта женщина являлась строгим учителем без чувства юмора.

— Мистер Нотт, вы еще слишком мало знаете, чтобы тягаться со старшими детьми. Не успели явиться в школу, как устраиваете дуэль!

— Но я… — в отчаянии начал ошеломленный слизеринец, однако директор остановила его властным взмахом руки.

— Минус тридцать баллов со Слизерина и отработка, — после этих слов женщина быстро удалилась. Ее ярко-зеленая мантия быстро замелькала в пролетах коридора.

— ЭТО НЕСПРАВЕДЛИВО!

— Мистер Нотт, радуйтесь, что ваш факультет не закрыли! — рявкнула женщина, видимо, услышав его слова. — Вот это и есть справедливость для вас вообще-то, — фыркнула она.

Закатив глаза, Эрик вошел в кабинет зельеварения. Плечи все еще немного дрожали, но к его удивлению здесь был младший Поттер. Он как раз достал какую-то книжку и принялся ее изучать.

— Что произошло? — уточнил обеспокоенный Альбус, дружески подпихнув однокурсника плечом. Он вышел из гостиной и быстро шёл в библиотеку.

— А ты не догадаешься? — язвительно ответил Эрик вопросом на вопрос. — Хотя, вам, гриффиндорцам, не понять. Как же, дети героев из факультета, выигравшего в войне, святые ангелы! — на последних словах Нотт презрительно скривил губы. — Это же мы такие плохие, что нас всех пора в Азкабан сажать сразу же после рождения!

Нотт отвернулся к длинному готическом окну. Таким, как Поттер, его не понять.

— Как видишь, я не гриффиндорец, а такой же слизеринец, как и ты, — сказал с удивлением Альбус. — Потому давай-ка лучше спокойно подумаем, как вместе им противостоять, ну… — Альбус пощевелил рукой. — Или сделаем что-то еще.

Эрик обернулся и только сейчас посмотрел на друга каким-то новым взглядом. Альбусу и самому показалось, что сейчас в голове у друга совершается какая-то новая работа. Только вот какая именно, он не знал.

* * *

Первым уроком в понедельник была трансфигурация. Альбус немного скучал перед уроком и, желая скоротать время, решил понаблюдать за однокурсниками. Кэтрин Забини сегодня пришла не в школьных простеньких туфлях черного цвета на каблуках, а в новых белых лодочках. Сейчас она что-то говорила жадно слушающим ее Скорпиусу Малфою и Эрику Нотту. Глядя на всю их компанию, Альбус фыркнул, не особо вслушиваясь в разговор. Эта девчонка наверняка опять что-то сочиняла или хвасталась. Делала она это практически всегда.

Неожиданно дверь распахнулась и все уже приготовились вставать, но это оказалась всего лишь Роза Уизли, дочь Гермионы и Рона.

— Опаздывать нехорошо, — мягко усмехнулась Кэтрин, пригладив светлые кудри.

— Мне очень жаль, если ты не умеешь считать. До звонка еще пять минут, — язвительно ответила гриффиндорка, сев за партой справа от Скорпиуса Малфоя.

— Привет, — весело поприветствовал кузину Альбус.

Девочка не ответила и углубилась в чтение, закатив глаза. Поттер пожал плечами. Неужели теперь вся семья отвернется от него лишь из-за того, что он угодил в Слизерин? «Чушь какая-то — оценивать человека по факультетам!» — твердил Альбус про себя. Однако в последнее время и Роза, и другие родственники старательно игнорировали его.

— Добрый день, — профессор Гермиона Уизли вошла в длинной черной мантии и сразу начала перекличку. Альбус с удивлением отмечал, как ее строгий голос не похож на мягкие интонации дома. Дойдя до фамилии Уизли, она кивнула дочери, будто та была самой обыкновенной ученицей.

— Добро пожаловать на урок трансфигурации, — сказала профессор Уизли, оторвавшись от журнала. — Трансфигурация есть высшее проявление магического искусства, которое требует знания и мастерства. — Для демонстрации она превратила стол в бегемота и обратно.

Альбус внимательно посмотрел на женщину в черной мантии. Сейчас он никак не мог поверить, что перед ним была та самая «тетя Гермиона», которая частенько заходила к ним в гости. В былые времена она любила дарить Альбусу книги по истории магии, которые он с жадностью глотал. Мальчик до сих пор помнил то тринадцатое июня (его день рождения), когда «тетя Гермиона» подарила ему «Краткую Историю магических войн». В тот вечер он, счастливый, с упоением читал ее, лежа на темно синем диване и поедая «шоколадные лягушки». Почему теперь она делает вид, что едва с ним знакома? «Неужели из-за того, что я в Слизерине?» — подумал Альбус, немного испугавшись своей догадки.

К концу урока профессор Уизли предложила попробовать превратить спички в иголки. Как только женщина взмахнула палочкой, напротив каждого ученика появилось по спичке.

— Итак, ваше заклинание — Abeo subscalpo. Одновременно вы должны представить, как спичка превращается в иголку. Думаю, что вы можете начинать.

Кэтрин не особо включалась в работу. Болтовня с Эриком казалась ей более важным занятием, чем какие-то спички, за что профессор Уизли сняла со Слизерина два бала. Сам Нотт дергал палочкой вверх и вниз, но результата так и не было. Альбус прочитал все учебники еще дома, так что выполнить задание ему не составило большого труда.

— Abeo subscalpo! — прошептал мальчик. Спичка в одно мгновение превратилась в иглу.

Нотт одобряюще улыбнулся. Роза фыркнула, другие гриффиндорцы выглядели сердитыми из-за того, что лучшим стал представитель «змеиного факультета». Привлекательная Веста Грейвз смерила Поттера взглядом. В ее зеленых глазах сиял огонек. Девочке, похоже, не слишком нравился Альбус, но по ее лицу было видно, что его успех заинтересовал ее.

— Кое-какой из факультетов ждет четвертое место! — с насмешкой предположила Кэт, гордо приподняв подбородок.

— Хвастовство не делает вас гениями, — важно напомнила Роза, перелистывая страницу учебника.

— Вот именно, мисс Забини, так что плюс десять баллов Слизерину за хороший результат и минус пять с этого же колледжа за поведение, — объявила профессор Уизли.

«Да неужели?» — ехидно подумал Альбус. Его иногда раздражала правильность тети, которая здесь в Хогвартсе старательно делает, будто они с ней вовсе не знакомы.

— Что касается вас, мистер Поттер, то подойдите к моему столу, — сухо сказала профессор Уизли.

Скорпиус захихикал. Альбус немного растерянно посмотрел на профессора. Неужели он сделал что-то не так или в чем-то провинился? Он неуверенно подошел к учительскому столу; профессор Уизли достала цветок орхидеи из ящика.

— Превратите его в бабочку, Альбус, — кивнула она.

Ал вздохнул: это было слишком легко, и через секунду большой разноцветный махаон порхал над столом. Любопытство профессора трансфигурации росло с каждой минутой.

— Вы явно знаете материал, мистер Поттер. Давайте посмотрим. Сможете ли Вы превратить коробку в черепаху?

Альбус снова удивился, что профессор давала такие легкие задания. Коробка исчезла, превратившись в чайник, а затем в сердито смотрящую черепаху. Дети с изумлением смотрели на то, что делал Альбус, некоторые вскакивали с мест. Даже Ричард Бэддок смотрел на Ала с изумлением, не как обычно. Профессор всё усложняла и усложняла задания, пока Ал с некоторыми трудностями не превратил кроликов в пару шлепанцев и обратно. Профессор Уизли смотрела на мальчика со смесью изумления и замешательства.

— Что ты ещё умеешь? — спросила она.

Карие глаза Гермионы Уизли были внимательными и взволнованными. Альбус переминался с ноги на ногу. Ему казалось, что профессор трансфигурации не рада его успехам, а словно нашла подтверждение еще одной, тревожащей ее мысли.

— Ну, кое-что ещё, — неуверенно сказал Ал. — Может чуть посложнее, но я не думаю, что я…

Прозвенел звонок. Альбус быстро взял книги и быстро вышел из класса прежде, чем профессор Уизли сможет спросить его что-нибудь ещё. Его лицо пылало, одноклассники продолжали с интересом смотреть на него.

— Ты… ты сделал саму дочь Уизли, представляешь? — прошептал нагнавший его Эрик.

Поттер растерянно осмотрелся. Поймав пристальный взгляд Моники, он скривился. А вот Роза Уизли вытирала капавшие слезы со щек. Стоявшая рядом с ней Марина Эйкен ее ласково утешала.

— Роза…. — Альбус почувствовал что-то похожее на вину и рванулся к ней. — Прости, я… — Но кузина впилась в него ненавидящим взглядом.

— Ты… слизеринская змеюка! — закричала она, всхлипнув курносым носиком. — Альбус удивленно захлопал глазами.

— Мисс Уизли, — услышал он холодный голос Гермионы. — Минус три балла с Гриффиндора. А вас, мистер Поттер, прошу следовать за мной.

Кабинет профессора Уизли был большим помещением, наполненным книжными стеллажами. На одной из полок лежала Хогвартская шляпа. На маленьком столике стоял белый чайник с большой красной розой, лепестки которой колыхались словно на ветру. Гермиона взмахнула палочкой, и чайник весело зашипел.

— Миссис Уизли… — залепетал Альбус, хлопая ресницами. — Пожалуйста, простите. Я не хотел, чтобы так вышло… Мне так жаль… Роза…

— Почему? — удивилась Гермиона. — Наоборот, я тебе благодарна, Альбус. Роза с детства привыкла считать, что она умнее всех. Ты преподал ей отличный урок.

Альбус неуверенно переминался, поглядывая то на чашки, то на шляпу. Чайник закипел, и по взмаху палочки Гермионы, сам разлил чайные чашки.

— Садись, — подбодрила его профессор трансфигурации. Альбус несмело подошел к столу. — Как тебе Хогвартс? Думаю, профессор Слагхорн доволен своим учеником.

— Я… — Альбус замялся. Сейчас ему казалось, будто в словах миссис Уизли мелькнула затаенная грусть. — Я так боялся, что вы больше не захотите со мной разговаривать, — замялся он. — Я ведь в Слизерине.

— Какие глупости. Межфакультетские предубеждения живучи, понимаю. Но я не хочу, чтобы ты сразу пропитывался ими. Слизерин — такой же колледж, как все. У меня к тебе только просьба, Альбус… Если ты захочешь о чем-то поговорить — заходи ко мне в любое время.

— Хорошо, мэм… — мальчик удивленно посмотрел на нее.

— Альбус… У меня будет один вопрос. Не снятся ли тебе какие-нибудь необычные сны? — внимательно посмотрела на него профессор трансфигурации.

Поттер поджал губы. Какая-то часть его души буквально умоляла его рассказать Гермионе о снах: про странного мальчика в приюте и Хогвартсе, про ледовую площадку в каком-то старом Хогвартсе и про Духа в зеркале. Но другая часть властно требовала, чтобы он держал в секрете свои сны. В конце концов вторая часть победила.

— Нет, — ответил Альбус. Это была, без сомнения, наиболее безрассудная ложь из всех.

Гермиона просто окинула его подозрительным взглядом и написала что-то в своем блокноте. Ал немного колебался с решением, но не сделал ничего, чтобы исправить ошибку.

— Тогда идите, — кивнула профессор.

Быстро допив чай, Альбус вышел из ее кабинета и побежал вниз по винтовой лестнице с крутыми узкими ступеньками. Перед глазами стоял далекий августовский день. Они с Розой бежали к сараю наперегонки, и девочка упала, разбив себе коленки. Ал подбежал к ней и сразу достал пластырь. «Откуда он у тебя?» — спросила светящаяся кузина. «Всегда с собой ношу! — пошутил Ал. — Мама дала, как видишь, пригодилось… Не плачь, — приклеивал он ей колдопластырь. Смотри: раз, два и готово!» Почему это все ушло навсегда? Неужели только из-за того, что он попал в Слизерин?

«Из-за Духа… — прошептал в голове тонкий голос. — Из-за Духа, Ал. Духа в зеркале, помнишь?»

Альбус осмотрелся. На мгновение ему показалось, что голос принадлежит ему самому — таким, каким он был лет в шесть или семь. Перед глазами поплыло видение кладбища, где они с отцом под мокрый снег, стоят возле каменных могил. Ал чувствует, как по телу нарастает страх и озноб, но не может с собой ничего поделать. От озноба он даже не может что-то сказать… «Глупости…» — помахал он головой и, прогнав видение, быстро пошел на урок.

* * *

Урок травологии прошел стандартно. Профессор Лонгботтом был хорошим преподавателем, но не настолько, чтобы сдержать гнев хаффлпаффцев из-за комментариев и регулярных обзывательств Скорпиуса Малфоя. Как только Альбус и Эрик закончили подрезать сферическую ложноножку, Ал попробовал заговорить с хаффлпаффками, но они лишь посмеялись над ним.

— Почему вы так ненавидите нас? — спросил он сердито.

— Ты что-то сказала, Фиона? — рассмеялась Айла Файер. — Я ничего не слышала.

Затем Ал потерял над собой контроль. Без предупреждения их ложноножка взорвалась, облив обеих ядовитым соком. Они позеленели, визжа от боли. Профессор Лонгботтом увел Фиону и Айлу в больничное крыло. Слизеринцы молчали, кроме Малфоя и Гойла, которые радостно улыбались: они находили, что случай с хаффлпаффками выглядит очень смешно.

— Вы видели лица этих двух идиоток? — смеялся взахлеб Скорпиус.

Преподавателем заклинаний оказалась пухлая, невысокая женщина лет сорока, чьи черные волосы были заплетены в строгую прическу. Ее звали Лианна Боул, и она показалось Альбусу жесткой. Будучи деканом Рейвенкло, она, по слухам не делала никаких поблажек своему факультету.

— Надеюсь, все принесли с собой перья, — низким голосом проговорила она. — Сегодня мы начнем работать с левитацией. Заклинание «Wingardium Leviossa». Для того, чтобы оно сработало, необходимо рассечь палочкой воздух и взмахнуть ей.

При этих словах профессор Боул взмахнула палочкой. Длинное фазанье перо, развернувшись в воздухе, приземлилось на стол. Вики с удивлением посмотрела на него.

— Тренируемся!

Перо Моники взлетело, но тут же упало вниз, Эрик Нотт размахивал палочкой туда сюда, но результата не добился, а пухлый Винсент Гойл задел локтем чернильницу, и жидкость, пролившись, угодила на черные лакированные туфли Кэтрин Забини. Девочка взвизгнула от неожиданности и бросила в однокурсника ластиком.

— Минус десять баллов со Слизерина, — раздался холодный голос профессора.

Тем временем перо Альбуса с легкостью взлетела вверх.

— Отлично, мистер Поттер. Плюс пять баллов Слизерину.

Эрик и Моника заулыбались, а вот Малфой ехидно фыркнул. Альбус не обратил на него внимание и вскоре об этом пожалел.

— Diffindo! — закричал сзади Скорпиус, когда Альбус выходил из класса.

Портфель Поттера разорвался по швам. Его книги закувыркались в воздухе. Крышка чернильницы раскрылась и изумрудно-зеленые брызги разлились по всему полу. Подбежавшая рыжая девочка помогла подобрать ему книги. К удивлению Альбуса она была рейвенкловкой Сарой Хорвин.

— Это твоё, — пробормотала Сара. — Вот это, Альбус.

Альбус посмотрел на маленькую черную тетрадь. Откуда она только взялась? Он вроде бы не брал ее в Хогвартс вместе с остальными вещами. Возможно, в нее можно будет что-то записать, раз уж она у него есть… Альбус сложил книги и чернильницу и поблагодарил Сару за помощь. Он оглянулся. Малфой и Гойл задыхались от смеха.

— Очень смешно, — крикнул Альбус.

— Иди, иди, полукровка! — прокудахтал Скорпиус.

Мгновение спустя он согнулся пополам: Альбус удачно выстрелил заклинанием ему в живот.

— Я ведь могу накормить тебя слизнями, Малфой, — бросил он, направившись к громадному коридору. — Радуйся, что у меня много дел, — фыркнул мальчик на ходу.

* * *

Незаметно прошла первая неделя. Альбус с рвением изучал все предметы. Он был очень честолюбив и хотел доказать всем, что он не просто сын Гарри Поттера и преуспел в этом. Круг его знакомых расширился до всех первоклассниц Слизерина и большого количества второклассников, хотя Эрик оставался его лучшим другом. Даже Винсент Гойл общался с ним, хотя он дружил со Скорпиусом Малфоем.

К сожалению, отношения с другими колледжами были ужасны. Многословные рейвенкловцы придумали им блестящие дразнилки, а хаффлпаффцы разносили грандиозные слухи про старших слизеринцев. Хаффлпаффец Ранк Прайвит из четвертого класса прокрался за Альбусом и нарисовал сзади мелом большие белые пятна, и Поттер пошел на историю волшебства, подобно белому леопарду.

Однако всё это не сравнивалось с выходками гриффиндорцев. Они наколдовали ковши с водой, парящие в воздухе, которые обливали всякого слизеринца, входящего в класс. Они не успокоились, пока не облили каждого «змееныша», как минимум по два раза. В ответ Малфой и Гойл оскорбляли маглорожденных «грязнокровками» и обливали какой-то жидкостью вроде смолы. Альбус с тревогой смотрел за этой войной, чувствуя, что она рано или поздно затронет и его самого. Пока же младший Поттер стал проводить больше времени в библиотеке: нужно было освоить побольше боевых заклинаний, чтобы отразить любое нападение.

Одной из неожиданных проблем стал лесничий Хагрид. Альбус по-прежнему любил его. Однако теперь Хагрид не желал с ним даже разговаривать, едва отвечая кивком на приветствия Альбуса. Адель Эйвери объяснила, что хранитель ключей ненавидит всех слизеринцев за стародавнюю историю, связанную с его исключением из школы. Слушая мелодичный голос Адель, мальчик с затаенной горечью смотрел на плеск воды в окнах гостиной: на душе было странное чувство, будто он все дальше уходит от родных.

Скорпиус Малфой тоже не терял времени и на второй неделе учебы нашёл себе жертву. Ей оказался чернокожий ученик Хаффлпаффа Роберт Крокер. Каждый раз, проходя мимо него, Малфой не просто обзывался «грязнокровкой», но и сообщал Гойлу, что «чернокожей мрази не место в Хогвартсе», а «негры от природы мыслят, как шимпанзе или гориллы». Как-то раз он даже заявил, что человек, мол, не мог произойти от обезьяны, ибо «негры и обезьяны — одно и тоже, и вопрос, кто от кого произошёл — бессмыслица». На этот раз профессор Лонгботтом отправил его на отработку к завхозу Эндрю Уайту. Услыхавшая это гриффиндорка Марина Эйкин хохотала до покраснения щёк. За обедом бедняге Роберту кто-то прислал банан с запиской «экзотический фрукт для обезьян», что вызвало дружный смех школы. Ал подозревал, что это проделка Марины или кого-то из ее подруг.

— Ты еще не знаешь всего, что происходит, — шепнула Кэт, когда они заканчивали обед. — С первого сентября в школу прилетело с десяток сов от родителей, возмущенных тем, что их сын или дочь вынуждены учиться на одном факультете с негром!

— А Макгонагалл? — спросил с интересом Ал.

— Отвечала Уизли, — уточнила Кэт. — На все письма был получен вежливый, но непреклонный ответ от нее, как заместителя директора. Она, дескать, очень сожалеет, но Волшебное перо не ошибается, и никого ниоткуда исключать не будут.

Староста Хаффлпаффа подошла к Адель Эйвери с просьбой унять Малфоя. На эти требования слизеринка только пожала плечами и ответила, что Скорпиус, конечно, некорректен, но она вполне понимает отвратительность учебы с неграми. «Все-таки учить их магии…» — сказала Адель. Малфой, впрочем, не угомонился, а после отработки прошёл мимо стола Хаффлпаффа и важно изрёк:

— Ты даже не ниггер, Бобби, а негрилло! Причём классическое негрилло.

— Горилла! — срифмовала Эйкин под смех гриффиндорцев.

На этот раз профессор Уизли сняла баллы даже со своего факультета. На уроке она прочитала классу целую лекцию об ужасах расизма, рабстве чернокожих, идеологии Гриндевальда и концлагерях. Альбуса стало даже немного подташнивать, что вызвало пристальное внимание профессора трансфигурации. Помогло это, правда, мало. На уроке травологии ученики надели белые халаты для пересадки Сферических Ложноножек. Малфой поднес палец к ее рту, а когда растение его чуть не цапнуло, обернулся к Роберту:

— Что ржешь, негрилло? Ты же натуральный Обезьян! И кто тебе только, орангутангу, позволил учиться магии?

Слизеринцы, включая Кэт, грохнули. Нотт тоже не смог сдержать улыбку; Альбус не смог подавить ее: слишком уж все это напоминало водевиль.

— Пора бы поприжать ниггерка! — прыснула Веста.

Меры на этот раз последовали жёсткие: со Слизерина сняли сразу тридцать баллов, а Малфоя отправили на проработку к Макгонагалл. Она, видимо, погрозила, что отправит Малфоя на отработку в Запретный лес. За ужином в тот дождливый вечер влетели совы, много сов… Скорпиус и Кэт угощали друзей шоколадными бобами, читая «про себя» письма от родителей. Альбус фыркнул. Товарищей за сладости не приобретешь, хотя и в еде все-таки есть выгода. Каждый из учеников школы чародейства и волшебства «Хогвартс» получил письмо из дома, а птица Ала вернулась без ответа.

— Я думаю, ты не должен сильно огорчаться. Я, например, ни разу еще не оставалась без письма. Просто тебе нужно побольше хитрости и… хватки, — обаятельно улыбнувшись, Кэтрин отхлебнула сок.

«А ведь она права», — подумал Альбус. Он не заметил чуть встревоженный взгляд профессора Уизли.

В понедельник перед завтраком Альбус заметил, что его одноклассники столпились в гостиной возле доски объявлений. На ней сам собой появился кусок пергамента. Первогодки, расталкивая друг друга, смотрели на него во все глаза. Альбус вытянул шею и прочитал:

Объявление для слизеринцев первого класса

Внимание! Урок Полетов начнется во вторник в десять часов на лужайке перед школой. Метлы будут выданы каждому. Преподаватель Вероника Свифт.

Слизеринцы должны также обратить внимание, что этот урок у них будет проходить с гриффиндорцами.

Альбус почувствовал, что ему стало неуютно. Хотя он умел летать с детства, ему никогда не удавалось сравнится в этом с Джеймсом и Лили. Не хватало только ему, сыну Гарри Поттера, показать свое неумение летать на метле перед гриффиндорцами. Скорпиус Малфой важно рассказывал, что он летал на метле еще в трехлетнем возрасте, но Альбус его не слушал. Грустно посмотрев себе под ноги, он поплелся на завтрак.

Погода перед уроком полетов выдалась неплохой. Дул легкий ветерок, но холода не чувствовалось. Слизеринцы, включая Альбуса, быстро спустились по пологому склону к гладкому, ровному газону. Эта часть Хогвартса — центральная лужайка — располагалась в противоположной части двора от Запретного Леса. Альбус еще не был здесь и, несмотря на волнение, рассматривал смутные очертания деревья, терявшихся вдали.

Вероника Свифт, преподававшая полеты на метле, оказалась высокой стройной женщиной лет тридцати. Огненно-рыжие волнистые волосы доходили ей до лопаток. У нее были веселые глаза изумрудно-зеленого цвета да и их обладательница не была занудной.

— Зима наступит быстрее чем мы начнем, — усмехнулась она, подойдя к ученикам. — Быстрее, встаем каждый напротив метлы.

Метла, доставшаяся Альбусу, оказалась довольно старой. Пожав плечами, он спокойно встал около нее. Однако Скорпиус Малфой с презрением посмотрел на свою метлу.

— Я не буду летать на таком старье, — чванливо произнес он. — У меня дома метла намного лучше этой.

Кэтрин Забини фыркнула, не сдержав ехидный смешок.

— Думаешь, это смешно? — прорычал Скорпиус. — У меня, между прочим, дома новый «Метеор», на нем гораздо проще лететь, чем на такой рухляди. — Мисс Свифт равнодушно посмотрела на всё это, а затем подвела его к метле.

Через секунду, ухмыляясь, появились гриффиндорцы. Альбусу было жаль, что они не видят себя со стороны. Только Роза Уизли и Марина Эйкин выглядели серьезно. Роза волновалась, что не сможет взлететь, а Марина тряслась от холода. Она не надела плащ, и Альбус сообразил, что она решила продемонстрировать всем свои длинные белокурые волосы. К досаде Альбуса, даже Эрик уставился на нее. «Идиот», — подумал Поттер, глядя на базальтовую башню замка. Ему показалось, что долговязый Энтони Маклагген неприязненно посмотрел на него и шепнул что-то вроде «глупый чурбан».

— Умеют же наши преподаватели испортить день! — разочарованно прошептала Кэтрин, глядя на гриффиндорцев. Альбус, столкнувшись с неприязненным взглядом Розы, понял, что поддерживает однокурсницу.

— Не грусти, — шепнула подруге Вики. — Многовато грифам чести.

— Вытяните правую руку над метлой! — скомандовала мадам Свифт, встав перед строем. — И скажите: «Вверх!»

— ВВЕРХ! — крикнуло двадцать голосов.

Если метла Альбуса сразу угодила ему в руку, то у Весты не двинулась с места, а у Элизабет Льюис покатилась по земле. Кэтрин и Ричард, однако, тоже не испытывали проблем, а Викторию метла послушалась со второй попытки. Гриффиндорцы, как оказалось, тоже в большинстве своем подняли метлы. Профессор Свифт прошлась вдоль шеренги, проверяя, правильно ли студенты держат метлы.

— Постарайтесь не упасть с метлы и удерживайте ее ровно. По моему свистку вы оттолкнетесь от земли и долетите до леса. Итак, всем удачи — три, два, один!

Альбус с легкостью оттолкнулся от земли и облетел вокруг лужайку, наблюдая за одноклассниками. Бэддок также быстро рванул вверх, но и Эрик Нотт не мог оставаться в проигрыше и рванулся вслед. Кэтрин Забини начала вытворять на метле какие-то выкрутасы, чем заслужила короткий выговор от учительницы. Альбус едва не прыснул, увидев, что Марина Эйкин села задом наперед. Толстуха Молли Роббинс всё-таки забралась на метлу попытки с пятой, но тут же рухнула вниз, не удержав равновесие.

— Она с луны свалилась? — еле слышно уточнила профессор Свифт, закатив глаза, но тотчас быстро подошла к гриффиндорке.

— Мерлин, как вас угораздило запястье сломать? — она помогла девочке встать на ноги и направилась к Хогвартсу. — Не теряйте уверенности в себе, когда поднимаетесь в воздух. Паника еще никому не помогала. Всем стоять на месте, пока я отвожу мисс Роббинс в больничное крыло.

— Вот корова эта Молли, — надменно фыркнул Скорпиус Малфой, едва профессор Свифт скрылась из вида вместе с плачущей гриффиндоркой.

— А ты вообще неправильно сидел на метле, — холодно напомнила ему Роза Уизли.

— Заткнись, предательница крови, — прищурился Скорпиус.

— Малфой, ты, если честно, надоел половине школы, так что пожалуйста, помолчи хоть секунду, — не выдержав, предложил Альбус. Малфой смерил его пристальным взглядом.

— А ты летать научись. Спорим, что ты не обгонишь меня, если полетим к озеру? — прищурился он.

— Спорим!

Альбус, которому не слишком нравилось кататься на метле, сейчас парил в небе довольно легко, желая обогнать противного Малфоя, который выглядел несколько удивленным. Он, видимо, не ожидал, что у Альбуса есть способности. Неожиданно, когда они стали подлетать к озеру, Малфой достал палочку. Альбус с ужасом подумал, что ответить тем же он не может: его палочка осталась в плаще.

— Посмотрим на твои выкрутасы, Потти, — лениво произнес Малфой и выпустил заклинание.

Метла Альбуса начала вибрировать, в то время как Скорипус давился от хохота. Альбус начал быстро спускаться к озеру. Повинуясь неведомому инстинкту, он ухватился левой рукой за метлу и вытянул правую. В нескольких футах от озера Альбус сумел выйти из пике, едва не коснувшись воды ботинками. Развернувшись над озером, мальчик приземлился в кустах и только после этого позволил себе вздохнуть.

— Поттер, Малфой! — неожиданно раздался громкий голос Вероники Свифт.

«Мерлин», — с досадой подумал Альбус, спустившись на землю.

— Вы же шеи могли себе сломать! Зачем мчаться настолько быстро? Хотя, признаться, вышло у вас вполне неплохо. Думаю, что в будущем вы могли бы хорошо играть в квиддич.

Альбус не подавал виду, но всё-таки ему было приятно услышать похвалу. Малфой с неприязнью посмотрел на него, но поспешил ретироваться. На земле Поттеру было вполне по силам пустить в него проклятье ватных ног, а Скорпиус не хотел этого пережить. Альбус, однако, был слишком взволнован, чтобы заниматься своим врагом: сейчас он веселым возвращался к замку под радостные крики Эрика и Вики.

* * *

Ноябрь медленно, но верно приближался. Деревья уже тонули в золоте, а в огороде у Хагрида зрели тыквы к Хэллоуину. На улице холодало. Минерва Макгонагалл раздраженно ругала школьного завхоза Эндрю Уайта за то, что он никак не подключит отопление. И студентам, и учителям пришлось сменить легкую одежду на более теплые жилеты и плащи. Последние теперь вновь, как в стародавние времена, были вычурными: с тесьмой и посеребрёнными пуговицами. Впрочем, ученики на улицу выходили редко из-за проливных дождей.

Школьный завхоз Эндрю Уайт был предметом постоянных насмешек учеников. От этого комичного сквиба со смуглым морщинистым лицом всегда пахло потом или свежей кожей. Учеников веселили его черные кудрявые волосы, стоявшие как перья индейца от лака. Иногда Уайт налетал на старост в коридоре:

«Эта… Яксли… Надо срочно к директору зайти! Сейчас!»

«Эта… Эйвери… — махал он нечистыми руками на ходу. — Где список сов учеников?»

Еще больше всех смешила манера завхоза все время куда-то бежать и кричать на ходу. Школьники взахлеб пересказывали друг другу, как МакГонагалл, Уизли или Слагхорн отчитывали Уайта, а тот орал и возмущался. Зато, будучи сквибом, Уайт отменно работал скотчем, который орал в его руках, как пила. Гермиона называла завхоза «магом упаковочных наук».

«Эта… Ну интересно получается, а?» — Уайт кричал и отчаянно махал руками.

В тот вечер Макгонагалл долго беседовала с Уайтом, убеждая его не дуться, а заняться делом. Но главные скандалы у Уайта были со Слагхорном из-за упорного нежелания завхоза посыпать зимой песком обледенелые террасы. Ада как-то сказала, что главная профессия Уайта — это, безусловно, саботаж. Однако курящих учеников Уайт гонял беспощадно, кроме разве что семикурсников, которым официально дозволялось курить.

Альбус постепенно привыкал к жизни в Слизерине, а также враждебности Розы и Хагрида. Джеймс при встрече считал своим долгом запустить в брата какой-то гадостью, от которой Алу приходилось отбиваться. Однако все это были происки враждебного колледжа. По-настоящему Ала раздражали выходки Бэддока. Ричард по-прежнему не переносил Ала и при каждом удобном случае проезжался на его счет, хотя открыто зацепить не решался. Заодно он неустанно напоминал Нотту, что тот предатель и бегаю за «поттеровским отродьем». Пару раз они даже запустили заклинаниями друг в друга, и объявили друг другу жесткий бойкот. Это было уже серьезно, потому что конфликт происходил на своем факультете.

Зато со слизеринскими старостами Альбус познакомился поближе. Как-то в середине октябре они с Эриком зашли в гостиную, продолжая дискуссию о прошлой войне.

— Мне кажется, то время слишком драматизируют, — заметил Эрик, сохраняя равнодушное и серьезное выражение лица, чтобы показаться взрослым.

— Возможно. Ведь и у сторонников Темного Лорда были какие-то цели. Глупо, если бы они убивали только ради интереса, — пожал плечами Альбус.

Услышавшие его старосты факультета переглянулись. Зеленоглазая Адель Эйвери смерила Поттера пристальным взглядом и тихо произнесла:

— Говори об этом пореже, Ал. Наш Дом и так считается чуть ли не бандой преступников. — Смутные блики светло-зеленых ламп озаряли их столик. — Многие согласны с тобой, но не упоминай об этом, у тебя могут возникнуть ненужные проблемы. Одна женщина написала книгу о том, что было бы, если бы всё повернулось по-другому. До сих пор сидит в Азкабане, если еще не умерла. Так что лучше помолчать лишний раз.

— Но почему? Ведь это правда! — Ал раздражался, что никто не хочет восстановить справедливость, все сидят тише воды ниже травы.

— Потому, что не все влиятельные люди согласятся с тобой. За открытую поддержку Пожирателей могут и в Азкабан посадить. Оно тебе надо?

После этих слов Адель вернулась к разговору со своим возлюбленным. А вот Дерек Яксли, имевший специальное разрешение для работы в Запретной секции, все же достал Поттеру книгу Элизабет Смит «Вторая война волшебников». Фолиант был про то, что было бы, проиграй Гарри Поттер войну. Книга считалась наполовину запрещенной, и Альбус украдкой читал ее вечерами. К радости Альбуса, там не было карикатурных врагов, желающих убить всё живое, и милых героев, спасающих всё человечество.

Реальность без прикрас… Ведь если посмотреть с точки зрения многих чистокровных волшебников, то жизнь течет несправедливо. Раньше магглорожденные не считали себя верхами мира сего и не лезли исправлять многовековые традиции магической Британии, но начиная с тридцать первого октября тысяча девятьсот восемьдесят первого года система резко изменилась в противоположную сторону. Главными стали так называемые «грязнокровки», а после окончания Второй магической войны практически всем чистокровным до сих пор приходится несладко. Разумеется, чистокровные и сами были во многом виноваты в таком отношении к себе, но все же стремление министерства принизить чистокровных волшебников после победы казалось Альбусу несправедливым.

Впрочем, все это не было абсолютным: многие чистокровные маги неплохо устроились и при новом режиме. Тот же Драко Малфой по-прежнему возглавлял Попечительский совет школы, хотя его отца Люциуса все же посадили в Азкабан. Но так, как Малфоям, повезло не всем. Например, в середине октября в доме Кэтрин Забини как раз проводили обыск, о чем по секрету Альбусу рассказал Эрик. Но ее родителям приходилось вкалывать похлеще домовиков, чтобы не дать никаких поводов для придирок со стороны авроров, руководил которыми сам Гарри Поттер. Хоть для Кэтрин все обошлось хорошо, многое из фамильных реликвий в ее доме министерство конфисковало. Альбус подумал, что семье мисс Забини, похоже, придется приложить усилия, чтобы дочь все также одевалась «с иголочки».

Добрая и воздушная пятикурсница Адель Эйвери — староста Слизерина и ловец их команды — пользовалась на своем факультете большим уважением. Однако когда ей требовалась помощь, директор Макгонагалл, да и остальные учителя (исключая их декана — профессора Слагхорна), не спешили ей помогать. Чаще девушке напоминали об ее отце, заключенном в Азкабане. Адель, впрочем, любила своих родителей, в чём бы их не обвиняли. Гриффиндорцы открыто звали Адель «дочь Пожирателя» и не стеснялись кричать ей это вслед.

Другой староста Слизерина, Дерек Яксли, нежно любящий Адель, которая была моложе его на год, не так давно потерял мать, скончавшуюся от сердечной недостаточности. Его отца посадили в Азкабан, хотя ходили слухи, что Яксли-старший сбежал. Но это всего лишь слухи. Теперь Альбусу становилось понятно, за что слизеринцы не любили Гарри Поттера. Мальчик теперь колебался, чувствуя, что его отец тоже не во всем прав, хотя в душе надеялся, что когда-нибудь всё пойдет по-другому.

* * *

Утром в Хэллоуин Альбус проснулся в семь часов. Это было удивительно: ведь он всю ночь тренировался в заклинаниях, но, похоже, у него сбились «внутренние часы». К удивлению он обнаружил под своей кроватью большое перо от Кэтрин, коробку бобов от Эрика и некий подарок в темной обертке.

— Что это? — спросил с любопытством Эрик. Его друг тем временем сел на кровать и разглядывал странный предмет.

— Я не знаю. Есть только один способ выяснить это, — Альбус схватил за край обертки и дернул. Черная книга в кожаном переплете упала на темно-зеленое покрывало. Рядом лежала маленькая записка.

Альбус Северус Поттер!

Тяжело отгадывать загадки, не так ли? Эта книга даст ответ на твой вопрос, она даст ответ на многие твои вопросы. Однако книга и записка испарится, если ты скажешь об этом преподавателю. Я на твоем месте не делал бы этого.

Записка была без подписи. Альбус снова посмотрел на книгу и почувствовал себя нехорошо. С опаской посмотрев на книгу, он прочитал название — «Пособие для начинающих изучать темную магию»

Поттер ещё раз прочитал записку и почувствовал страх. Не раздумывая, он смял записку и швырнул книгу в камин. К удивлению Альбуса и Эрика, её края согнулись, но она не загорелась, а записка тотчас изменила текст.

Хорошая попытка, Поттер. Но ты не избавишься от неё так легко. Я говорю ещё раз, в этой книге ответы на твои вопросы. Это подсказка. Всё что тебе нужно — это просто прочитать.

Альбусу стало нехорошо. Вместо того, чтобы что-то объяснить Эрику, он взял книгу и побеждал в Большой зал. Когда он открыл дверь, книга всё ещё была с ним. Было еще слишком рано даже для завтрака. Волшебный потолок казался плотно затянутым пеленой темно-серых туч. Кругом была развешена праздничная мишура: летающие тыквы и маленькие тёмные очки. Единственным, кто сидел за столом, была профессор Гермиона Уизли, но ему сейчас было всё равно.

— Профессор! — крикнул Альбус. Женщина посмотрела на него всё тем же пристальным взглядом. — Профессор, я только что получил эту записку и книгу в подарок!

Он положил книгу перед преподавателем. К его изумлению, декан Гриффиндора улыбнулась.

— Ах да… Вы, я вижу заинтересовались уходом за магическими существами… — Альбус посмотрел на профессора и задался вопросом, не сходит ли она с ума. Книга явно не была по уходу за волшебными тварями.

— Книга самого Ньюта Скамандера и записка от вашей подруги, мисс Забини, желающей приятного праздника. Почему вы так взволнованы, мистер Поттер?

— Нет, профессор. Это книга по тёмной магии! Смотрите на обложку! — крикнул Альбус.

Профессор Уизли снова с удивлением посмотрела на племянника. Кто-то из них действительно сходит с ума! Какая еще записка от Забини, причем здесь Кэт?

Гермиона посмотрела на обложку и увидела синюю книгу по уходу за магическими существами, а ещё записку красивым почерком от Кэтрин Забини. Теперь была очередь профессора задаться вопросом, не сошел ли Альбус с ума. Мальчик рассказал всё о книге и записке, а также, о чем она предупреждала. Гермиона Уизли посмотрела на него с удивлением, затем достала палочку.

— Yaviciome! — прошептала она.

Синяя книга тотчас стала черной, и пергамент записки сморщился. Женщина посмотрела книгу и записку, и в ее карих глазах вспыхнули огни. Она что-то пробормотала и посмотрела с опаской на Альбус.

— Альбус, я… ммм, где ты… ммм кто… — казалось, Гермиона не находил слов. — Альбус, послушай меня, это очень важно. Если ты ещё раз получишь что-то вроде этого, сразу беги ко мне, понял?

— Да, миссис Уизли… — пробормотал Альбус.

Профессор, всё ещё смотря на книгу, вышла из Большого Зала, оставив Альбуса одного.

* * *

Уроки в Хэллоуин обещали быть веселыми. Весь зал был украшен тыквами и парящими под потолком летучими мышами. Первым уроком были зелья с гриффиндорцами. Альбус сел за стол и задумчиво посмотрел на них. За минувшие два месяца «львиный колледж» стал ему по-настоящему неприятен. Вечно хихикающие Эльза Лонгботтом и Молли Роббинс казались слишком глупыми. Долговязый Энтони Маклагген постоянно хвастался, но на деле не блистал особыми талантами. Марина Эйкин мнила себя королевой красоты и при этом училась весьма посредственно. Роза Уизли сидела, уткнувшись в книгу, не желая даже замечать кузена. Доминик Уизли приходилась Альбусу кузиной, хотя Ал знал ее не очень хорошо. Она казалась весьма похожей на свою родную сестру Мари Виктуар, но общались они крайне редко.

«Как только мама и папа там учились?» — с грустью подумал Альбус. Впрочем, может быть в те времена гриффиндорцы были какими-то другими?

Профессор Слагхорн заставил учеников варить раздувающееся зелья. Молли Роббинс подбросила какую пакость в котел Элизабет Льюис, от которого тот взорвался, обдав парами слизеринцев. Элизабет отнесли в больничное крыло из-за раздувшегося носа. Декан Слизерина назначил Молли неделю отработок, но не снял баллы с Гриффиндора. Зато потом у Эльзы Лонгботтом, к вящей радости слизеринцев, лопнул котел. Марина Эйкин еле успела с визгом отпрыгнуть от шипящей жидкости.

— С грифов же нельзя снимать баллы, правда? — с ненавистью сказала Виктория, когда слизеринцы вышли из класса. — Конечно… Детки победителей!

— Они еще считают, что всегда защищают справедливость, — фыркнул Альбус.

— Это которую они придумали или которая дает особые привилегии грифам? — ехидно подняла брови Кэтрин. Нотт кивнул в знак согласия.

— Не трогайте их! Они же хорошие! — глумливо передразнила кого-то Виктория.

Слизеринцы, включая Альбуса, зашлись дружным смехом. Пелена туч за окном немного ослабла, и в коридоре стало чуть светлее.

Травология с Хаффлпаффом также не была удачной. После изучения плаксивой голубики профессор Лонгботтом попросил учеников подрезать эти растения. Хаффлпаффки Джудит Бернс и Аделина Мэндон старательно удаляли половину стебля, однако их труды прервал Скорпиус Малфой.

— Не знал, что грязнокровки могут делать такое, — громко фыркнул он.

— Да, а я не знал, что чистокровный может проваливаться на каждом уроке, но доказательство сидит передо мной, — ответил хаффлпаффец Пол Вудворд — невысокий, белобрысый, в очках.

Класс грохнул. Многие слизеринцы смеялись от души: Скорпиус Малфой казался слишком противным из-за своих высокомерных выходок. Стебель тем временем лопнул и обрызгал соком Аделину, что вызвало новый приступ смеха у слизеринцев. Профессор Лонгботтом отправил девочку в больничное крыло.

— Видели рожи этих двух идиоток? — важно протянул Малфой. Глядя на него, Альбус подумал, что Скорпиус похож на червя: тонкий, длинный, с нелепой короткой стрижкой и анемичным лицом с острым носом.

— Накормить бы тебя слизнями, Малфой, — вздохнула Фиона.

— Накорми, грязнокровка! За чем же дело стало? — передразнил ее Скорпиус.

Сидящий рядом с ним Гойл тупо рассмеялся. Альбус посмотрел в окно и вдруг пожалел, что не посмотрел книгу по темной магии. Возможно, там были хорошие заклинания, позволявшие защищаться от гриффиндорцев, если те вздумают напасть на него. Впрочем, нет… Альбус прогнал прочь эту мысль.

* * *

— С ума сошел? Интересно же! — Эрик явно не заметил названия книги. — Куда ты книгу дел?

— Вообще-то на обложке было написано «Пособие для начинающих изучать темную магию», — с усмешкой заметил Альбус, хотя в его глазах затаилась тревога.

Друзья сидели после уроков в общей гостиной. Альбус с интересом осматривал это длинное низкое подземелье со стенами из дикого камня. С потолка на цепях свисали зеленоватые лампы, изучая тусклое свечение. В камине, украшенном искусной резьбой, потрескивал огонь, и вокруг, в резных креслах, виднелись темные силуэты слизеринцев.

— Интере-е-есно. И откуда же она взялась? — мальчики вздрогнули от неожиданности, услышав мелодичный баритон Яксли. — Судя по вопросу твоего друга, ты сдал ее учителям, так ведь? Что ж, правильно, хотя мне было бы интересно узнать о тайнах Тьмы.

— Ты же староста! — изумленно заметил Эрик.

— И что дальше? Я ведь не делаю ничего запрещенного, — развел руками шестикурсник. — Кстати, для вашего сведения, малыши, — понизил голос Яксли, — На старших курсах вполне можно читать книги по темному волшебству в Запретной секции.

— По тем… — удивился Альбус, но староста только подтвердил ехидным кивком. Угли в камине вспыхнули, и блики пламени осветили группу стоявших напротив темно-зеленых кресел.

— Только надо взять специальное разрешение, что изучаешь расширенный курс по защите от темных искусств.

— Что вы здесь обсуждаете? Поздравляю с Хэллоуином, — появилась в гостиной и Адель с приветливой улыбкой. На ее плечи была наброшена легкая коричневая шаль с черными прожилками, девушка явно выбрала ее, чтобы не носить карнавальные маски.

— Тебе того же, — одновременно поздравили ее мальчики. И Нотт, и Поттер симпатизировали старосте Слизерина, которая никогда не отказывала в помощи малышам.

— Вот Адель подтвердит, — загадочно подмигнул Дерек Яксли. — Читать книги по темному волшебству старшекурсникам вполне можно под специальное разрешение.

— Можно, — неожиданно спокойно ответила Эйвери. — Только… — замялась она, — самое интересное прочитать все равно не позволят. — Альбус и Эрик переглянулись. — Наиболее темные книги написаны на египетском языке, а кто его из нас знает? Никто.

— А… его не учат? — спросил осторожно Альбус. — Египетский?

— В старые времена при директоре Диппете вроде был такой факультатив, — понизила голос староста. — Но с тех пор, как Дамблдор стал директором, его отменили. Говорят, вредно…

Альбусу показалось, будто при слове «Дамблдор» губы Адель скривила легкая гримаса. В отдалении за маленьким темно-зеленым столиком сидели Моника и Вики, тренировавшие изо всех сил заклинание левитации.

— Чему ты только детей учишь, Адель? — шутливо погрозил ей пальцем Дерек.

— А думаешь, лучше, что им ничего не рассказывают? — Эйвери задумчиво посмотрела на окно, за которым плескалась озерная вода. — Кстати, книг на египетском там тоже мало. В старые времена, говорят, был жуткий пожар, уничтоживший почти всю Запретную секцию.

— Идем? — Яксли нежно взглянул на девушку, а затем обвил ее тонкую талию уверенной рукой.

— Я же тебя просила, не надо на людях, — со смехом напомнила блондинка, шутливо щелкнув собеседника по носу. Переглянувшись, старосты двинулись к выходу из гостиной.

— Романтика… — мечтательно протянула Кэтрин, расслабленно растянувшись на малахитовом диване.

— А не рановато ли ты о любви задумалась? — язвительно уточнил Альбус.

— Вас обоих это не касается, — весело усмехнулась Забини. Ее хорошенькое личико забавно украшала черная полумаска. — Кошмарного вам дня!

— И тебе того же, — одновременно пожелали мальчишки.

Что поделать, Хэллоуин! Ужастики обязательно присутствуют в этот день.

* * *

Дерек Яксли и Адель Эйвери шли по осеннему дворику. Трава все еще была немного мокрой из-за недавнего дождя, дул легкий ветерок. Сегодня было вполне тепло, что позволяло им прогуляться. К тому же, у них была проблема, обсудить которую следовало без промедления.

— Думаешь, он действительно сдал ее учителям? — уточнила девушка, немного нахмурившись. Во дворе лежал ковер разноцветных листьев, и ее маленькие черные ботинки тонули в ним.

— Уверен. Они уже достаточно подружились с Ноттом, который вполне мог заинтересоваться этой книгой. Отец предполагал, что сын Поттера придет в шок от рукописи такого типа, но мне казалось, что любопытство возьмет верх.

— Как видишь, не взяло, — сказала задумчиво Эйвери. В окнах замка зажглись огни, сияя в темноте, как очаги тепла в холодном осеннем воздухе.

— Пока нет. Но Альбус не слишком похож на своих родственников. Этим можно и воспользоваться, — прошептал Яксли. — Одна попытка — еще не конец.

— Дерек, не ввязывайся в это, — Адель резко повернулась к брюнету, встав перед ним. В ее зеленых глазах читались забота и серьезность. — Из-за Поттера и авроров многие из нас потеряли практически всё и всех. Если узнают о вашей задумке, то вас обоих отправят к дементорам. И ты можешь быть первым, Дерек. Ведь ты здесь, а не в Австрии! Я волнуюсь за тебя, а также за Альбуса.

— Милая моя, хорошая, не переживай, всё будет хорошо. Разве ты не хочешь, чтобы справедливость восстановилась? Скорее всего, пройдет долгое время прежде чем это случится, но всё-таки нужно начинать готовиться уже сейчас. За Поттера-младшего можешь не беспокоиться. Ему ничего особенного не сделают, так как помнят о подвигах его отца, — Дерек скривил губы при упоминании Гарри Поттера.

— Писатель ты наш, я тебя понимаю, — вкрадчиво проговорила Эйвери. — Но я волнуюсь, что всё может пойти не так. Если этот самый Поттер-младший узнает о том, что его всего лишь используют, чтобы узнать об отце, ему… ему будет очень больно и это отразится не только на нас, но и на нем самом.

Яксли развернулся и, взяв желтый кленовый лист, начал нетерпеливо теребить его пальцами.

— Ты отказываешься от борьбы? Не ожидал от тебя, Ада…

— Можно просто жить и наслаждаться тем, что мы имеем, — пожала плечами девушка.

В темноте сгустилась осенняя дымка, плавно переходящая в туман. Сейчас он скрыл вершины хогвартских башен, оставляя только свет оконных огней на самых вершинах.

— Но в том-то и дело, что мы ничего не имеем! Никто из нас. Ада, пойми, еще не все потеряно! Ал довольно умен для своих лет и прекрасно видит эту несправедливость, однако недостаточно для того, чтобы что-то предпринять. Нужно просто добавить ему информации, заинтересовать.

— Зря ты в это вникаешь, — покачала головой Эйвери. — Я не вижу в этом ничего хорошего. Просто… По-человечески не вижу. Но для мистера Яксли, приславшего эту жуткую книжонку, всё может обернуться меньшим, чем для тебя, в случае чего.

— Пока, как видишь, все обошлось, — спокойно возразил Дерек.

— Я не за себя волнуюсь, пойми ты наконец. Не надо ввязываться в подобное. К тому же, вы ничего не добились: Поттер сдал книгу, — махнула рукой Адель.

— Ну, как сказать, как сказать… — Дерек посмотрел в сторону Запретного леса, скрытого осенними сумерками. — Капля камень точит, не забывай… Сегодня отдал, но что-то закралось в душу. Завтра отдал, но заглянул из любопытства… А послезавтра…

— То есть, будут еще попытки? — изумилась Эйвери.

— Милая, все только начинается. Мы ждали девятнадцать лет! Ночь кончается. Приходит рассвет! Как пишет она, — в глазах Дерека появилось почтительное выражение, — «Свеча гаснет в лучах наступающего утра!»

— Но если всё-таки удастся, как говоришь, заинтересовать Альбуса, никто не знает, что из этого получится дальше, — на последних словах Адель лукаво улыбнулась. — Хотя… Может, и я попробую кое-что… — в изумрудных глазах слизеринки мелькнул огонек.

Многим нравилась ее улыбка. Искренняя и открытая всему миру, хотя он далеко не безоблачен и светел.

— Афродита, — нежно улыбнулся парень, после чего неожиданно подхватил девушку на руки и закружил, чем вызвал счастливый звонкий смех.

На следующий день после Хэллоуина должен был состояться первый матч по квиддичу. Альбус не особо волновался по этому поводу, но и не особенно радовался. Просто было интересно посмотреть, как пройдет игра, хотя он относился к ней без фанатизма, в отличии от своих многочисленных родственников. Зато многие его однокурсники уже с вечера удовольствием обсуждали предстоящий матч. Альбус слышал, как «гриффиндорское трио» в составе Эльзы Лонгботтом, Молли Роббинс и Марины Эйкин вовсю обсуждало игру Джеймса Поттера. Альбус скривился: похоже, его беспутный брат уже стал настоящей знаменитостью Гриффиндора, как лучший игрок в квиддич.

Не меньший энтузиазм проявляли к предстоящему матчу и слизеринцы. В гостиной и на уроках только и шли разговоры, что о матче и о вступлении в квиддичную команду. Отборочные туры, правда, прошли в начале сентября, так что планы можно было строить только на следующий год. Больше всех кипятился Скорпиус, доказывая однокурсникам, что его отец как раз начал играть за Слизерин со второго курса. Его вечный вассал Винсент Гойл с удовольствием слушал Малфоя, кивая в знак согласия. У других, включая Альбуса, слова белобрысого вызвали смех.

— Меня следует опасаться! — важно изрек Скорпиус, раздувая ноздри. Затем, взяв какую-то вещицу со столика, покрутил ее и положил себе в карман.

— Не джентльмен, а мелкое жулье, — шепнул Альбус Эрику.

— Конечно жулье: Малфои строят из себя чистокровных, а сами с магглами всегда якшались, — подтвердил Нотт.

Альбус не сдержал смех: Малфой в самом деле вернул ему хорошее настроение. Накануне он получил холодное письмо от матери. Миссис Поттер сдержанно хвалила сына за то, что он отдал книгу по темному волшебству профессору Уизли, но удивлялась, что Альбусу вообще ее послали. «До того дня, как мой сын поступил в «змеиный колледж», в нашей семье никто слыхом не слыхивал о темной магии! Задумайся, с чего бы это?» — писала она. У мальчика на душе словно заскребли кошки. Еще противнее было думать, что профессор Уизли тотчас докладывала его семье обо всем, что происходит с ним в школе.

— Я тоже мечтаю стать членом команды по квиддичу! — неожиданно раздался голос Эрика. После обеда уроков не было, и ученики сидели в гостиных, ожидая скорого матча.

— Первокурсников не принимают, — тоном учителя напомнила Кэтрин. Она до сих пор, похоже, не могла до конца сдержать улыбку, время от времени поглядывая на Малфоя.

— Да? А Гарри Поттер? — Нотт решительно не желал сдаваться.

В гостиной повисло неловкое молчание. Главу аврората недолюбливали, как Альбус понял уже давно. Хвала Мерлину, эта нелюбовь, похоже, не перешла на него. Камин вспыхнул ярче: после Хэллоуина школу переводили на зимнее отопление, особенно слизеринские подземелья.

— Чистая случайность. Все знали, что он Избранный, кроме него самого, вот и старались создать всяческие удобства, чтобы он привязался к школе, — с усмешкой произнес неизвестно откуда взявшийся Дерек Яксли.

— Там было особое решение Макгонагалл, — уточнил Альбус, стараясь пресечь конфликт вокруг его отца.

— Вот именно! — Дерек, видимо, счел это поддержкой. — Молодец, Ал! В отношении нас с вами Макгонагалл так не решит. А вот если она, — кивнул на Адель, помогающую Кэтрин с домашним заданием, — пройдет смотр в следующем году, то её ждёт карьера в одной из профессиональных квиддичных команд.

— Так что, Малфой, мечтать не вредно, — прыснула Кэтрин.

— Мы не хуже, спустись на землю, Забини, — высокомерно бросил Скорпиус, бросив быстрый взгляд на собеседницу.

— Если ждешь моей реакции, Малфой, по отношению к тебе она положительной не будет, — холодно проговорила Кэтрин, разбив надежды Малфоя в пух и прах.

Альбус даже восхитился, как сдержанно-вежливо Кэт умеет опустить неприятного ей человека. «С детства их учат, что ли?» — подумал с интересом Поттер.

— Не нужно ссориться, — твердо сказала Адель, встав с кресла. — Мы и не говорили, что вы хуже. Тебе, Кэтрин, не нужно хвастаться, а ты, Скорпиус, переставай завидовать, — после этих слов Эйвери поторопила Кэтрин и, пожелав удачи, изящно удалилась.

— Даже баллов не сняла, — радостно заметил Малфой, но его восторга никто не разделял.

— А не помешало бы, — ввернула Виктория. — Завидовать нехорошо.

— А почему это нехорошо? — хмыкнул Скорпиус. — С чьей это точки зрения оно хорошо или нехорошо? — глумливо прищурился он.

Однако желающих поддержать спор не было, и в гостиной повисла тишина.

— А насчёт спуска с небес — кто-то, помнится, неправильно сел на метлу. Но кто же? — прыснула Кэт.

— Группа поддержки, — с насмешкой протянул Скорпиус.

— Да помолчи ты уже, Малфи, — устало посоветовал Альбус, проследовав за остальными болельщиками.

* * *

Трибуны быстро наполнялись болельщиками. Алый цвет Гриффиндора мелькал намного чаще, чем зеленый Слизерина, но это ни в коем случае не умеряло пыл соперников. Альбус скривился: он в самом деле не ожидал, что все три колледжа будут болеть против них. Теперь он лучше понимал, почему слизеринцы всегда смотрели на других с каменными лицами: им приходилось жить во враждебном окружении. Альбус хотел что-то сказать Нотту или на худой конец Забини, но оба они махали зелеными флажками. А Моника Селвин, не имея флажка, использовала для этой цели слизеринский шарф.

К удивлению Альбуса на трибунах сидели даже учителя. Профессор Слагхорн сидел в окружении семикурсников в тонком зеленом пальто. На стороне Гриффиндора сидели профессор Уизли и даже Хагрид. А ещё в школу приехал и Тедди Люпин: наверное, поболеть за Мари-Виктуар, ловца Гриффиндора. Сейчас он сидел на трибуне в красном шарфе, подчеркивая, что болеет за Гриффиндор. Сердце Ала заныло: он снова был один против всей родни.

— Итак, нам нужна захватывающая, но честная игра! От всех и каждого из вас, — громко заявила мадам Свифт: рыжеволосая подтянутая женщина с пронзительными изумрудными глазами.

Альбус улыбнулся. Она выглядела уже лет на тридцать, однако веселые глаза, жизнерадостная улыбка показывали, что в душе учительница так и осталась задорной девчонкой.

— Капитаны, обменяйтесь рукопожатиями!

Ал с интересом посмотрел на рукопожатие капитанов. Он, откровенно говоря, не понимал, зачем нужно это рукопожатие, если игроки даже не скрывали враждебных взглядов.

— Пожалуйста, оседлайте свои метлы!

Дерек, махнув рукой слизеринским трибунам, резко притянул к себе Адель. Затем, слегка поцеловав ее в губы, он вскочил на свой «Нимбус-2017» и взмыл в небо с такой скоростью, что Альбус даже не заметил, как это произошло. Мягко улыбнувшись, Эйвери также взлетела на новенькой «Комете», да и другие игроки не заставили долго ждать себя.

— …И вот квоффл оказывается у Анжелики Розье из Слизерина! Она прекрасный охотник и очень красивая девушка, однако никак не хочет обратить на меня внимание!

Стройная брюнетка Анжелика с прямыми волосами до плеч и пронзительными карими глазами, как заметил Альбус, была хорошей подругой Адель: девушки часто ходили вдвоём и обсуждали все, что только можно. Анжел была весьма красивой, как казалось мальчику: всегда спокойное выражение лица, пронзительный взгляд и уверенная походка добавляли ей что-то величественное. Все же Розье — родственники самого древнего из чистокровных родов — Блэков. Она могла заступиться, а могла и остаться в стороне, могла цитировать параграф слово в слово при подготовке в гостиной, а на уроке, судя по ее дальнейшему возмущению, все забыть. Учеба ее, как казалось Альбусу, не слишком интересовала, зато квиддич Розье очень любила.

— Джордан! — крикнула профессор Уизли.

Темнокожий Фред Джордан часто мог наговорить лишнего, когда комментировал матчи, и профессору Уизли приходилось контролировать его.

— Размечтался, смуглая грязнокровка! — фыркнула Кэт.

— Полуниггер! — фыркнул Скорпиус. — Тебе бы уж заткнуться, полу-Обезьян!

Альбус поймал себя на мысли, что за минувшие два месяца слово «грязнокровка» стала для него чем-то вроде «С добрым утром!» Альбус уже с трудом представлял, что дома это слово считается символом чего-то ужасного. «Пусть только посмеют меня так назвать: я им быстро напомню, что мы идём от Певереллов и родня Слизерину через Кадма Певерелла! — подумал Альбус с яростью. — Кто тут грязнокровка, ещё разобраться надо!» Трибуны взорвались шумом и взмахами зелёных флажков.

— Извините, профессор, — быстро проговорил юноша, вернувшись к делу. — Итак, Анжелика Розье совершает превосходный маневр, обводит соперников, точный пас Адриану Руквуду, опять на Розье и… Да, мяч перехватывает команда Гриффиндора! Капитан Симус Вуд прямо сейчас забросит мяч в ворота, но… Яксли, Мерлин и Моргана!

— ДЖОРДАН! — Фредерик мог довольно быстро вывести директрису из себя. Альбус поморщился: почему они все считают, что Слизерин чем-то хуже их колледжей?

— Извините, профессор. Дерек Яксли, Мерлин бы его побрал, посылает бладжер в голову Вуда, из-за чего Симус роняет квоффл. Мяч у команды Гриффиндора!

Эти слова были встречены отчаянными криками и маханием флажков со стороны трибун. Альбус заметил Розу в окружении Аллена и Марины. Сейчас все трое с упоением махали флажками и что-то кричали. «Пусть орут! Мы победим!» — думал с яростью Ал.

— Гарри Пьюси летит к воротам соперника, но его останавливает второй бладжер, — продолжал Джордан. — Кажется, мяч в Пьюси послала Эмили Рейнолс, хотя, возможно, это была Эрика, ведь их так непросто различить… Так или иначе, загонщики Слизерина проявляют себя хорошо. Мяч у Розье и… ГОЛ! Слизерин открывает счет!

Шестикурсницы Эрика и Эмилия Рэйнолс были абсолютно одинаковыми внешне кудрявыми брюнетками с длинными пушистыми волосами до талии и большими карими глазами. Сестры отличались позитивным характером, их не особенно огорчали ни редкие плохие отметки, ни замечания от преподавателей за разговоры на уроках, в основном учились они, насколько знал по разговорам Альбус, хорошо, хоть и не идеально — своим оптимизмом девчонки заряжали остальных и часто поддерживали ту же Анжелику, если что-то не выходило, или Эра. Они вообще были чем-то похожи с его другом — веселые и беззаботные.

Альбус радостно зааплодировал вместе с остальными ребятами. Оглянувшись, он заметил, что среди гриффиндорских трибун присутствует громадный лесничий Хагрид. Альбус попытался послать ему улыбку, но великан то ли не заметил, то ли сделал вид, что не заметил ее. Младший Поттер снова почувствовал легкий укол в сердце.

— Слизеринцы рано радуются! Гриффиндор не сдается, а бьётся до последнего! — продолжал Джордан. — Загонщица Роксана Уизли едва не послала бладжер в Эрику! Правильно, не дай отобрать у нас победу!

— ДЖОРДАН!

Рокси летела так уверенно и быстро, что казалось будто метла здесь абсолютно лишняя. Ехидная и подвижная, неудивительно, что так любит квиддич, как подумал Альбус. Роксана гордо улыбнулась и помахала гриффиндорцам рукой, чем вызвала шквал аплодисментов.

Блондинка Эйвери тем временем легко парила по небу, словно летала всю жизнь. Она явно заметила снитч, но и ловец сборной Гриффиндора — тоже. Оба ловца — слизеринка и гриффиндорка — почти одновременно рванули вверх. Адель опережала соперницу на какие-то секунды.

Альбус не знал, за кого ему болеть. С Мари-Виктуар они общались хоть и редко, но неплохо. Она была едва ли не единственной его родственницей, не выражавшей негатива по поводу поступления кузена на «змеиный факультет». Однако по логике болеть нужно было за старосту своего колледжа. Мари стремительно мчалась на своей «Молнии», но и Адель не умела сдаваться просто так, к тому же ловкость и скорость никуда не делись. Вытянув руку над снитчем, она уже почти его поймала, как вдруг…

— БУМ!

— НАРУШЕНИЕ! — раздался громовой голос профессора МакГонагалл.

Симус Вуд «случайно» врезался в Эйвери. Девушка отлетела на несколько метров, чуть не упав с метлы.

— Итак, Вуд врезается в слизеринского ловца, но Адель Эйвери все же удерживается на метле. А-а-а, Симус получает бладжером в живот от Дерека Яксли. Не справившись с управлением, он отлетает к стене. Вот-вот произойдет столкновение…

— ДЕМЕНТОРЫ! — неожиданно закричала Кэролайн Криви.

Взгляды всех учеников и преподавателей взметнулись вверх. Сотни существ в черных плащах с капюшонами летали над полем. Альбус неожиданно почувствовал жуткий холод и…странную грусть. Родные перестали его ценить, снитч упущен, а сейчас они все умрут из-за этих жутких тварей…

Адель всё еще искала снитч, хотя губы дрожали от холода и страха. Альбус хотел крикнуть ей, чтобы не обращала внимания на чертов мяч, но перед глазами всё поплыло. Последним, что видел мальчик, был образ, как тварь в капюшоне схватила за шею Мари. А носящиеся туда-сюда слизеринцы, не успев снизить скорость, столпились вокруг Эйвери…

* * *

Зимний Хогвартс был прекрасен и, казалось, окутан зеленоватой дымкой. У входа стояла огромная статуя вепря и горела чаша с огнем. Незнакомый мальчик в черном меховом плаще спустился по лестнице. Большинство учеников были в плащах. Праздник, похоже, должен был проходить на улице.

Вокруг школы горели факелы и стояли несколько скульптур изо льда. Небо было расцвечено Северным сиянием. Незнакомая девочка в очках нагнала мальчика и бросила в него снежком.

— Может, в снежки? — улыбнулась девочка.

— Нет, не надо, — ответила ей другая, темноволосая, и тут же бросила в нее снежком.

Началась игра. Высокому мальчику вскоре она надоела. Он присел над кучей своих снежков, вытащил палочку и с помощью неё зашвырнул пару комков в сторону гриффиндорцев. Снежки как бомбы взорвались и осыпали всех гриффиндорцев. Скоро каждый последовал его примеру, снежки летели только так. Это было хорошее время, и Альбусу вдруг захотелось, чтобы оно никогда не кончалось.

Но так не бывает.

Внезапно воцарилась смертельная тишина, хотя люди двигались. Альбус знал, что темноволосый мальчик сейчас вспомнит, что он что-то читал в книгах о дементорах: когда они приближались, наступала полная тишина. Люди постепенно остановились, смотря с любопытством в небо. Со стороны Запретного леса раздался противный жужжащий шум. Около сотни дементорах появилось на краю леса.

Луна осветила огромный ледяной сугроб возле Черного озера. Высокий мальчик скатился вниз с горы по лунной дорожке и выхватил палочку. Сейчас весь его плащ был в снегу. Вокруг из-под сугробов виднелись заросли кустарника.

— Expecto Patronum! — крикнул мальчик, глядя в черное зимнее небо. Что-то белое выплыло с конца его палочки. Фигура призрачной змеи выплыла из палочки…

— Альбус! Альбус, черт возьми!

Поттер протер глаза. Мир все еще казался немного расплывчатым. Рядом стояли Эрик, Кэтрин и практически вся сборная Слизерина по квиддичу, но она стояла возле другой койки, а кто именно на ней лежал Альбус не видел. Кэтрин Забини дрожала, как осиновый лист, и казалась при этом довольно трогательной и нуждающейся в защите.

— Это нечто! Будто вся радость исчезла… Мы уж подумали, ты умер. Я чуть с ума не сошла! — встревоженный взгляд больших глаз подтверждал искренность слов слизеринки.

— По-моему, кое-кто влюбился, — с иронией протянул Эрик, с насмешкой взглянув в сторону однокурсницы.

— Да ну тебя, — отмахнулась Кэт, снова нацепив маску надменной аристократки и сбросив с лица всякие эмоции.

Поттер снисходительно улыбнулся: это выглядело немного забавно.

— Это что за сборище? А ну выметайтесь, пациентам нужен отдых! — раздался громкий голос вездесущей школьной медсестры мадам Виолы.

— Ты долго тут не сиди, мне скучно, — весело предупредил Нотт, быстро удалившись.

За ним ушла и Кэтрин, с легкой улыбкой кивнув Поттеру. Уходя, они бросили взгляды, полные печали, на соседнюю койку. Да кто же там в конце-концов? Мальчик начал волноваться. Команда все-таки разошлась, и в Больничном крыле остались сам Альбус, а также Дерек Яксли, нежно уложивший Адель на изгибе своего локтя.

— Мерлин, — в ужасе ахнул мальчик.

Адель Эйвери всё еще была без сознания. На точеной губе и тонких руках красовались царапины и синяки. Однако, в ней было что-то притягивающее. Бледность придавала ее коже сходство с фарфором, а золотые волосы рассыпались по спине, спускаясь ниже талии.

— Дерек, — тихо позвал Поттер.

— Да? — в голосе Яксли слышалось скрытое раздражение. Адель никак не приходила в себя, врач молчит, ещё и первоклашка с вопросами пристает — Альбус понимал его недовольство, но очень уж ему хотелось прояснить ситуацию. Кто в конце концов напал?

— А что это были за существа?

— Дементоры, — пояснил брюнет, обратив на первокурсника взгляд медово-карих глаз. — Высасывают из людей положительные эмоции. Сторожат преступников в Азкабане и могут разыскивать их по стране. Жуть, хотя ты и сам понимаешь. Макгонагалл пришла в ярость и прогнала их. Многие потеряли сознание, один человек даже погиб.

— А матч… — пробормотал Ал, пытаясь вспомнить, что было до наступления темноты. Сейчас он, кажется, и сам не мог до конца понять, что было сном, а что явью.

— Адель поймала снитч и мы выиграли, — продолжал Дерек. — Но кто-то явно ее сбросил, и, похоже, не случайно.

— Адель спасло, что кто-то из учеников выпустил патронуса в виде змеи, — вздохнул подбежавший Адриан — друг Дерека. — Кто — ума не приложу.

Старшеклассники переглянулись. Ал вздрогнул: неужели это был не сон? Неужели его сны происходят на самом деле?

— Патронус змеи был необычный, точно слева полз, — сказал Адриан. — Так патронусы не заходят. Как-будто левша его выпустил, что ли…

— Если бы не Макгонагалл и быстрое прибытие мадам Виолы, ее бы не стало, — махнул рукой Дерек. — Узнать бы только, из-за кого Ада пострадала. Адель… Ну давай же… Открой глаза. Пожалуйста, — голос Дерека дрожал от шока и напряжения.

Альбус задумался. Того, кто толкнул Эйвери, можно было понять: гриффиндорцы рвались за снитчем. Но, видя состояние девушки, что все еще никак не приходила в себя, Поттер испытывал только ненависть к виновнику произошедшего. Адель… Чуткая и добродушная, утонченная и неотразимая, словно ранняя весна… Хорошо, что она не погибла. Но кто хотел ее гибели? Мальчик хотел спросить об этом, но Яксли полностью забыл о его существовании, когда Эйвери распахнула изумрудные глаза.

— Милая, ты как?

— Не смотри на меня, я уродина, — слабым голосом проговорила Ада, попытавшись отвернуться, но какой здравомыслящий человек такому совету последует?

— Это неправда, — тихо и нежно возразил Дерек. — Абсолютная неправда, мы оба это знаем. Ты самая лучшая, самая прекрасная, даже не сомневайся ни секунды! И не наговаривай на себя. Все будет хорошо, скоро выйдешь, солнышко, от травм и следа-то не останется.

— Мы выиграли, — дрожащим голосом заметила девушка. — А дальше…

— Ты упала с метлы из-за какого-то придурка. Скажи, кто это был, Адель, скажи, кто, — после этих слов юноша нежно поцеловал блондинку, но та затрясла головой, прижавшись к нему и дрожа.

Альбус молчал, понимая, что будет лишним, но тоже хотел узнать имя ученика, по вине которого очаровательная староста едва не погибла. Сейчас он даже забыл про сон и странного высокого мальчика, выпустившего патронуса. «Наверное, я был в прострации и увидел патронус змеи!» — решил про себя Ал.

Тем временем подошла школьная медсестра.

— Простите, мэм, вы не знаете, кто погиб? — тихо уточнил Поттер. Женщина одарила его печальным взглядом.

— Мои соболезнования, мистер Поттер, но погибла Мари-Виктуар Уизли, — упавшим голосом ответила она. — Она была замечательным человеком… Мистер Яксли, пациентке нужен покой!

— Простите, мэм, но, думаю, ей нужна поддержка.

— Пожалуйста, покиньте больничное крыло, если Вы хотите, чтобы мисс Эйвери скорее поправилась! Ничего ужасного с ней не произошло, поверьте! — раздраженно закрыла женщина белые занавески.

Альбус не обращал на них внимания, думая об ужасной новости. Потолок вдруг показался Поттеру невыносимо белым.

Мальчик ощутил, что по щеке скатилась слеза, но не придавал этому значения. Мари труп? Нет, нет, в это просто невозможно поверить!

Мари-Виктуар погибла из-за этих жутких дементоров, которые могли находиться на свободе, чтобы найти того или иного преступника. Кого, кого они искали?! Почему из-за ловли этого человека погибают прекрасные люди?! И откуда они вообще взялись? Может быть, и не ловили никого? Но почему тогда они не в Азкабане?

Покачиваясь, Альбус встал с кровати и подошел к огромному зеркалу. «Это ошибка, — подумал он, — это всего лишь ошибка». Медсестра ошиблась — наверное, погибла какая-то другая гриффиндорка. Такие люди, как Мари — Виктуар Уизли, не умирают просто так.

Внезапно зеркало заговорило с ним. Альбус испугался: ему показалось, что он увидел чье-то лицо с красными глазами. Но это был всего лишь дух зеркала.

— Почему у тебя такой вид? — прохрипело оно.

— Я не хочу говорить об этом. — сказал тихо Альбус. Он задернул балдахин и упал на кровать, не надев пижаму.

* * *

Тедди Люпин открыл глаза и сразу зажмурился, увидев блеклый луч тусклого осеннего солнца. В голове шумело, а по телу расплылась странная слабость. Оглянувшись, он заметил лицо профессора Уизли. Рядом стояла директор Макгонагалл.

— Профессор… — слабо улыбнулся Тедди. Около него стоял темноволосый мальчик, испуганно смотревший по сторонам. На его мантии был значок серебристой змеи. «Слизеринец… побежал… дементоры…» — вспомнил Тедди.

— Лежите, лежите, мистер Люпин, — хмуро сказала Макгонагалл. — Вот, съешьте, — она протянул плитку шоколада.

— Где Виктуар? — Тедди с тревогой приподнял голову. — Что с ней?

Профессор грустно посмотрела на него. Директор горько вздохнула. Золотистая листва на фоне голубого неба показалась казалась невыносимо пронзительной и жестокой.

— Что с Виктуар? — закричал Тедди. И тотчас заметил, как недвижимое тело девочки укладывают на носилки. Мадам Виола накрывала ее белой простыней. Рядом с носилками рыдала ее младшая сестра — хрупкая светловолосая Доминик.

— Виктуар! — рванулся Тедди. — Виктуар!

— Тед, пойми… — прошептала профессор Уизли.

— Нет! — закричал Тедди.

Невероятная догадка казалась настолько ужасной, что он сам испугался ее. Из глаз текли слезы, и он не мог их остановить. Он сел на холодную осеннюю листву и стал отчаянно шептать ее имя.

— Ты! — крикнул Тедди на Эрика.

— Мистер Люпин, — директор Макгонагалл строго посмотрела на него. — Уверяю вас, что мистер Нотт немедленно побежал за профессором Уизли. Это спасло вам жизнь.

— Виктуар… — повторил Тедди белыми от холода губами. — Учителя и старшие ученики окружили их огромным полукругом.

Нотт посмотрел на гриффиндорца непонимающим взглядом. Тедди почувствовал, что возвращается к реальности. Истерика проходила, а с ней появлялось ощущение пустоты. Стрельчатые ресницы Мари-Виктуар были плотно закрыты, словно она просто спала. И Тедди с будничной простотой вдруг понял, что все кончено. Она не очнется.

— Такого не было девятнадцать лет, — покачала головой Гермиона Уизли. — Мы забыли, что в Хогвартсе надо создавать нормальную защиту. — Стоявший рядом громадный Хагрид плакал навзрыд. — Я немедленно пошлю в министерство… Отнесите тело в лазарет, — указала она палочкой в сторону замка.

Тед заметил среди старшеклассников Дерека и неожиданно подумал о его главной ценности — Адель Эйвери. Она была для всего Слизерина чуть ли не родной сестрой. Добрая, женственная, готовая всем помочь. Такой же была Виктуар, но на Гриффиндоре. Но почему тогда она погибла, а дочь Пожирателя осталась жива, хотя тоже чуть не отправилась на тот свет, когда Джеймс спихнул ее с метлы? Люпин ужаснулся собственным мыслям, но никак не мог поверить, что его возлюбленной больше нет.

К вечеру вся школа собралась в Большом зале. Всё выглядело мрачным. Окна были плотно завешаны темными шторами, все преподаватели надели траурные одежды. За столом Гриффиндора Тедди Люпин едва сдерживал слезы, а Роза Уизли нежно гладила его по плечу. Джеймс молчал, закрыв лицо ладонями, но все видели, как ему было плохо.

— Ужасно, что дементоров не контролируют. Это, в конце концов, неправильно! — заявила белокурая невысокая второкурсница Энн Лодон с резкими чертами лица.

— Без тебя понятно, — проворчал Джеймс. Альбус присмотрелся: на лице Энн были большие роговые очки.

— Можно и повежливее по отношению к девочке, — холодно напомнила Энн.

— Феминистка ты наша, — фыркнул Джеймс.

— А что? — нахмурилась собеседница. — Мы, девчонки, должны бороться за наши права! — Однокурсники недовольно смотрели на них, словно напоминая, что спорить об этом во время траура не лучшее время.

— Да помолчите уже оба, — покачав головой, посоветовала Молли Роббинс.

Альбус устало поморщился. Его ужасно раздражало, когда Молли начинала о чем-то говорить. «Ну какое у тебя может быть мнение, дура?» — сокрушенно подумал он. Энн Лодон продолжала спорить с Джеймсом про «женский вопрос», но сейчас Альбусу мелодия ее голоса казалась назойливым жужжанием то ли пчелы, то ли мухи.

За учительским столом также царило смятение. Директор Макгонагалл что-то обсуждала с профессором Слагхорном, на котором был черный замшевый пиджак. От волнения оба они стояли, несмотря на выдвинутый перед директором стул. Профессор Уизли в черной мантии с белым воротником холодно рассматривала Большой зал. Профессор Лонгботтом в угольно-черном смокинге также внимательно смотрел на учеников, хотя мыслями, похоже, был далеко отсюда. Громадный Хагрид опять не скрывал слез.

Мрачная атмосфера действовала и на слизеринцев. Альбус обратил внимание, что пролетавшие свечи стали черными. «Колдовство», — подумал он. Вымпелы с гербами всех факультетов также приобрели черную кайму. Даже огонь факелов стал тускнеть.

— Я не понимаю, за что нам все это. Хорошо же начиналось, — всхлипнула Кэтрин Забини, удивленно моргая серыми глазами.

Альбус с интересом посмотрел на нее. Едва ли его одноклассница так переживала из-за Виктуар: скорее, Кэт страшила сама тайна смерти, сгустившаяся в зале. Адель Эйвери нежно погладила ее по голове, словно младшую сестренку.

— Единственная гриффиндорка, с которой было весело…

На последних словах голос Дерека дрогнул. Сидящий рядом Адриан Руквуд понимающе кивнул, за ним и абсолютно одинаковые Эрика и Эмили. Альбус безразлично смотрел вперед. Как это просто — умирать. Был человек и нет его. Просто его жизнь закончилась, а все остальные продолжаются. Они говорят о покойной, а она не знает, что будет дальше короткого мига смерти. Странно…и страшно! Мальчик никак не мог понять, что Мари-Виктуар действительно больше никогда не вернется.

— Я понимаю твои чувства, — тихо, но мягко заговорила Эйвери. — Никто не знает, когда и как наступит смерть. Никогда не забывай, что те, кого мы любим, всегда будут жить в наших сердцах.

— Надо же, как заговорила дочь Пожирателя, — с презрительной усмешкой фыркнула неизвестно откуда взявшаяся Джинни Поттер.

В Большой зал вошли родственники Мари. Альбус никак не мог понять, как можно не проникнуться симпатией к зеленоглазой старосте. За что?

— Я что-то сделала не так, миссис Поттер? — неуверенно уточнила Эйвери, теребя длинными тонкими пальчиками золотистые локоны.

— Вот именно, миссис Поттер. Я тоже вас не понимаю, — осторожно сказал Дерек. — Можете поговорить таким образом с гриффиндорцами, но в чем Ада провинилась?

— Мистер Яксли, держите себя в руках. Думаю, мисс Эйвери признала, что не стоило нарываться на ссору и впредь такого не повторится, — раздался холодный голос Минервы Макгонагалл. Сейчас, стоя возле слизеринского стола, она напоминала крупную черную птицу.

— Она не нарывалась! Все шло как раз наоборот, — холодно проговорила Кэтрин Забини, защищая старшую подругу.

— Будьте вежливее, мисс Забини, — сухо поджав губы, потребовала директор.

— Простите, директор, теперь никому нельзя защищать дорогих людей или это только нам «повезло»? — дерзко усмехаясь, спросил Дерек и весело взъерошил челку Кэт, принимающую это, как благодарность.

— Вот именно, — одновременно заявили Кэтрин и Альбус.

Эрик Нотт и пятикурсница Анжелика Розье согласно закивали.

— Вы сами много себе позволяете, мистер Яксли, — жестко оборвала Джиневра Поттер.

— Миссис Поттер, почему вы нас так не любите? — с лёгким вызовом спросила Кэтрин.

Повисла тишина. Директор Макгонагалл глубоко вздохнула, стараясь держать себя в руках, а миссис Поттер нахмурилась.

— Расследование по поводу принадлежности вашей семьи к организации Риддла приостановлено только из-за нехватки доказательств, мисс Забини, — ледяным тоном напомнила она, вынуждая девочку замолчать.

— Кэт, а ты верно говоришь, — на этих словах Дерека первокурсница смущенно улыбнулась. — И, уж простите меня, это относится как раз к вам и мистеру Поттеру. У многих из-за вас обоих неполная семья, — неожиданно блеснули его глаза, словно он хотел сказать, наконец, то, что давно лежало на душе.

Анжелика, которая, как заметил Альбус, видимо, дружила с ними обоими, активно посылала ему знаки «помолчать и не нарываться», но Дерек не обращал на нее внимания.

— Не могу не заметить, что наказание тех личностей было вполне заслуженным, а вы, молодой человек, выбираете не ту сторону, — холодно бросил появившийся в зале мистер Поттер в темно-серой мантии. Альбус заметил, что многие сидящие в Большом зале повернулись к нему, чтобы посмотреть на легендарного героя магического мира.

Повисла мертвая тишина, но его отец кивком головы снял неловкость:

— Может, нам уделить время Мари-Виктуар? — он кивнул на Флер и Билла Уизли, сидящих неподалеку от учителей.

Мистер и миссис Поттер сели рядом с Джеймсом, а Рональд Уизли уже занял место рядом с Розой и Хьюго.

Альбус задумался. Черные свечи, казалось, как нельзя лучше соответствовали его настроению. Он не знал, согласиться с Дереком Яксли или нет. Большинство слизеринцев живет действительно ужасно: замораживаются счета, матери растят детей без отцов, а Дерек так вообще живет один, но за ним наблюдает Министерство. Но ведь те, кто сидит в Азкабане, должны были думать, прежде чем действовать. А кроме того, со слизеринцами спорят его родные… Его мать… Его отец… Это с ними спорят его однокурсники, и он, Альбус Поттер, был на их стороне. От волнения мальчик пощупал свой галстук: сейчас он чем-то напомнил ему болотную траву.

Сам Дерек Яксли уже и думать забыл о Поттерах: он с необычной лаской что-то шептал Эйвери, словно утешая ее. Девушка, посмотрев на серый силуэт змеи в траурной кайме, в очередной раз попросила его не привлекать к ним внимания на людях, но парень не особо на это реагировал.

— Все мы знали мисс Мари-Виктуар Уизли, — раздался голос директора, что из последних сил сдерживала эмоции. — Это был прекрасный человек с большим умом и манерами. Весь Гриффиндор всегда уважал девушку, ставшую жертвой нападения дементоров, когда она ловила снитч.

Макгонагалл задержала пристальный взгляд на зеленоглазой красавице, быстро опустившей глаза. Это насторожило и Альбуса, и Дерека и многих других слизеринцев. Ведь Адель не виновата, что игра не закончилась раньше прилета дементоров! Альбус снова поймал себя на мысли, что это несправедливо. Тем временем директор Макгонагалл продолжила:

— Если мы, как и она, всегда будем уверенно добиваться своей цели, значит, Мари-Виктуар Уизли погибла не зря. Почтим ее память минутой молчания и пожелаем ей покоя в Ином мире!

Ученики встали. Альбусу показалось, будто гриффиндорцы смотрят на них настороженно, словно в чем-то подозревая. Молли что-то шепнула Джеймсу, а тот внимательно посмотрел на Адель. Неужели они в самом деле подозревают Аду? Какая чепуха… Но еще больше Альбуса настораживало, что его родные не сказали ему ни слова, а отец ограничился холодным кивком. Альбус посмотрел на витраж, где молодой темноволосый Слизерин гладил змею и держал в руках раскрытую книгу. Сейчас он с затаенной тревогой подумал о том, что теперь для своей семьи он стал слизеринцем, то есть другим.

И обратного пути у него, похоже, не было.

* * *

Весь вечер и всё следующее утро Альбус размышлял над произошедшим. Зачем дементоры прилетели в школу? Почему они убивают невинных людей? Из-за чего Министерство до сих пор не может успокоиться по поводу Пожирателей и разрушает семьи? И что такого эти самые Пожиратели сделали, если дело доходило до целых двух войн? Ворочаясь без сна под серо-зеленым одеялом, Альбус думал о том, как много он, оказывается, не знал. А дома только и шли бесконечные разговоры о многочисленной родне Уизли, да о квиддичных группах…

Еще грустнее была нараставшая отстраненность от Альбуса родственников. Никто из них не сказал ему ни слова за весь вечер. Конечно, они были заняты похоронами Мари-Виктуар, но все же… Поздно вечером профессор Слагхорн завел миссис Поттер в гостиную Слизерина — видимо, чтобы показать ей факультет, где учится ее сын. Через несколько минут миссис Поттер вышла со словами: «Живут тут, как в каком-то болоте!» Альбусу было обидно, но мать, похоже, проследовала в специально подготовленное крыло замка. Ал не знал, что Джиневра Поттер ушла в глубокой тревоге, замечая в лицах слизеринцев, мелькавших в зеленоватом сумраке, столь знакомые ей черты их родителей — Пожирателей Смерти.

Мари-Виктуар по просьбе родственников не стали хоронить на кладбище в Хогсмиде, как многих погибших учеников. Миссис Поттер добилась разрешения забрать ее тело для похорон в Годриковой Лощине. Директор Макгонагалл не стала устраивать и тягостную сцену прощания с ней школы. Родственники просто увезли тело, на следующий день после ее гибели. Альбуса немного огорчило, что родители не сказали ему на прощание и слова, но это было и понятно: в свете такого горя им было, конечно, не до него.

Но и после похорон школа говорила вполголоса. Профессора Уизли и Лэрд восстановили магические защиты, напоминавшие о предшествующей войне. Походы в Запретный лес были запрещены. Как-то раз, проходя мимо учительской, Алик услышал, как профессор Уизли распекала рыжих близняшек Молли и Люси Уизли за попытку сбегать к Хагриду. Задержавшись в библиотеке, Альбус пообщался с Серой Дамой — тихим призраком Рейвенкло.

— Почему все так волнуются из-за дементоров? Ведь в Хогвартсе установлена сильная защита, — спросил Ал, делая набросок пролетавшего Почти Безголового Ника.

— Видишь ли, — нахмурилась Елена. — Раньше дементоры охраняли Азкабан. Теперь министерство отказалось от их услуг, и они, как в старые времена, носятся, предоставленные сами себе.

— А что привлекло их в Хогвартс? — Альбус протер очки о край мантии.

— Трудно сказать. Дементоры обычно чувствуют могущественного темного волшебника и летят к нему. Или выполняют его приказы.

Альбус нахмурился. Что если за нападением дементоров стоял сам Штирнер? Правда, сейчас немецкий темный маг по слухам строил козни в Берне, но кто знает, как далеко простирается его власть? Посмотрев с тревогой на летящий факел в бронзовой оправе, Альбус быстро пошел в подземелья…

* * *

Утром четырнадцатого ноября Альбус вышел в гостиную спозаранку и долго смотрел на прозрачные окна. Темная озерная вода плескалась в них, словно и ей передалось траурное настроение. Ночью ему снова снился жуткий сон про змееподобного духа в зеркале, только теперь его отражение превращалось в него все быстрее. Ал задумался: похоже, у него полностью сбились внутренние часы. Понимая, что больше не уснет, он решил пойти в гостиную и почитать перед уроками.

Посмотрев на кровать Бэддока, он почувствовал непреодолимое желание одернуть темно-зеленый полог и наложить на него заклинание неуклюжести. Да, пожалуй, это будет неплохим подарком. Тихонько отодвинув балахон, он направил на спящего Ричарда палочку. Голова Бэеддока мирно покоилась на подушке и что-то бормотала во сне.

— Triximarv, — прошептал он.

Ричард продолжал сладко спать. Ал мягко улыбнулся. На завтрак Ричард пойдет, спотыкаясь и запинаясь. Улыбнувшись, Ал спрятал палочку и вышел из спальни. На душе было странное и, вместе с тем, захватывающее чувство будто сегодня должно было что-то произойти.

Круглая гостиная, погружённая в салатовый сумрак, была пуста. За тусклыми окнами плескалась мутная вода Черного озера. Только маленький черный нюхлер Весты весело бегал по серебристо-зеленому ковру. Ал присел и погладил его. Кутенок благодарно лизнул его ладонь. Ал встал и пошел к креслу. Зверек побежал за ним до кресла, а затем, когда мальчик сел, устроился у него на коленях.

Порывшись в сумке, Альбус достал «Новейшую историю магии» — учебник для пятого курса, который он взял накануне в библиотеке. Последний параграф был посвящен истории двух магических войн с Темным Лордом Волдемортом. Его биография была удивительно краткой: видимо она была хорошенько почищена министерством. Но даже прочитанное заставило Ала вздрогнуть: лорд Волдеморт был змееустом и левшой, как и он сам. Ал долго смотрел на огонь в камине, а затем отложил книгу: в конце-концов, леворукость и знание языка змей не делали его темным магом, не так ли?

Альбус перевернул страницу и оказался лицом к лицу с портретом Темного Лорда. Жуткое змееподобное лицо с горящими красными глазами; он, кажется, был похож на превращенную змеиную морду. Ал не сдержал легкого вскрика. Именно это лицо уже дважды снилось ему: в день поступления в Хогвартс, перед Хэллоуином и вчера… Ал почувствовал дрожь в коленях. Часы показали начало седьмого, и мальчик решил, что пора пойти на завтрак.

К удивлению Альбуса за завтраком его опередила Моника Селвин: она, похоже, проскочила на завтрак, пока они разбирались с Кэт. Моника при этом сидела за зеленым столом не одна, а вместе с рыжей Элизабет Льюис, с которой Ал практически не общался. «Селвин общается с грязнокровкой?» — хмыкнул про себя Альбус. Волшебный потолок показывал мелкий сухой снег.

Ал с интересом посмотрел на красный стол. Большинство гриффиндорцев были мрачными: после вчерашнего разгрома в квиддиче им светило в лучшем случае битва за второе место. Марина Эйкин бормотала, будто слизеринцы применяли темную магию, но ее быстро осадила однокурсница, веселая Анджела Маллин. Сам Джеймс Поттер с угрюмым видом обещал друзьям разделать змеенышей под орех. «Разделай… Как же», — подумал ехидно Ал, глядя, как Молли Роббинс пытается утешить проигравшую знаменитость.

Тусклый факел на стене шелохнулся, осветив темно-зеленый вымпел с эмблемой серебристой змеи. В этот момент к столу подошла Адель. В ее белокурые волосы были вплетены зелёные и серебряные ленты, в руках она держала коробку.

— Я раздаю кулоны, — важно сообщила она. — Зеленые камни с обвивающими их змеями. Смотрите, — она вынула из коробки амулет на черном шнурке. — Каждый должен взять по одному. Сегодня траур снят, и в честь победы мы представляем наши цвета!

Веста схватила кулон и немедленно надела на шею. Ал осторожно последовал ее примеру. Подходившие слизеринцы быстро разобрали сувениры. Даже профессор Слагхорн взял себе один из них и поблагодарила девочку за выдумку.

— Уверен: директор Макгонагалл захочет сделать такие же для каждого колледжа, мисс Эйвери, после победы в квиддиче, — сказал он, и зеленоватые глаза девушки засияли от гордости. — Вы смущены? — обеспокоено спросил он.

— У меня сегодня день рождения, — прошептала Адель, чтобы услышал только профессор Слагхорн.

— Правда? У вас день рождения? — профессор не понизил голос. — Ну тогда поздравляю, мисс Эйвери!

— Почему ты не сказала мне? — возмутилась Кэт. — Я бы тебе что-нибудь купила в подарок!

— Да как-то не обратила внимания… — вздохнула Адель.

— Не напоминайте ей лишний раз: в этот день арестовали ее отца, — шепнул Дерек, подойдя к ребятам.

Некоторые слизеринцы бросали на них любопытные взгляды, но вроде бы никто особо не беспокоился. Ал встал и, поздравив Адель, пошел в гостиную. Это было странно, но сегодня он чувствовал себя как никогда одиноко.

Между тем, в Большой зал вошел Ричард Бэддок, и Ал едва не прыснул от смеха. Он врезался прямо в каменную статую, добавив, видимо, ещё ушиб к паре-тройке предыдущим.

— У тебя всё нормально? — спросил Альюус, пытаясь скрыть усмешку.

— Пошел вон, полукров… — Ричард не договорил, и тут же плюхнулся за стол.

Ал поправил очки и, посмотрев, как Бэддок выронил вилку, не смог больше сдерживать смех. На душе впервые после смерти Виктуар неожиданно стало легко.

Зато на уроке защиты от темных искусств профессор Лэрд был в ударе. Он показал детям корнуэльских пикси и объявил, что после каникул они перейдут к изучению гриндилоу. Винсент Гойл был так взволнован этим известием, что упал со стула и разбил чернильницу, пролив чернила на туфли Весты. Ала это очень рассмешило, а остальной класс просто надрывался от хохота, когда Винсент наконец сел на место. На лбу у него красовался большой чернильный отпечаток подошвы туфли: Веста пнула его под столом. Начал падать первый снег, и Ал тихо смотрел на густые снежные хлопья. «Наверное, он сейчас засыпает нашу Мари», — меланхолично подумал Ал, глядя на беспорядочное кружение снежинок.

— И я призываю вас не забывать, что модели защиты относительны… — вернул его к реальности голос Лэрда.

— Как это: относительны? — удивленно вскинула брови Эльза Лонгботтом.

— Просто, мисс, — вздохнул американец. — Мы с вами отрабатываем навыки защиты и нападения. Это хорошие навыки, но лишь в том случае, если вы ведете дуэль с темным магом. А если темные маги нападают на вас спящим, эти навыки бессильны, — развел он руками.

— Но это… Подло! — не сдержалась Эльза.

Класс грохнул. Ал тоже не выдержал и улыбнулся.

— Моя дорогая юная леди, — чуть насмешливо сказал учитель. — Темным магам, поверьте, глубоко безразлична ваша оценка их поступков. — Особенно, если речь идет о немецких магах. Германская магия основана именно на отрицании понятия «доброе» и «злое», ибо она признает только разум.

Прозвенел звонок, и дети вышли из класса. Альбус оглянулся. В коридоре Эльза что-то шептала Розе, о том, не является ли сам профессор тайным сторонником темной магии, но Ала это не особенно волновало. Эльза всегда была эмоциональной и воспринимала все близко к сердцу. Третьекурсница Кайли Виндгрид что-то высказывала Филиппу Вуду за его поведение. Протерев очки, Ал с удивлением подумал о том, почему Вуд слушает эти поучения, а не пошлет Кайли куда подальше.

Урок трансфигурации прошел, как обычно. Пока весь класс учился превращать карандаши в земляных червей, Альбус уже справился с этим, и профессор Уизли дала ему более сложное задание, чтобы мальчик не скучал.

— Попробуйте превратить её в черепаху, мистер Поттер, — сказала она, достав чайник из стола.

Ал взмахнул палочкой. Чашка исчезла, а на её месте возникла очень угрюмая черепаха. Дети повскакивали с мест, чтобы посмотреть на то, что вытворял Ал. Только Роза Уизли осталась на месте, кусая губы с неприязнью. Профессор всё усложняла и усложняла задания, пока Ал с небольшими затруднениями не превратил пару кроликов в пару пушистых шлепанцев. После урока профессор Уизли подозвала Ала к себе.

— Альбус, я больше не могу смотреть на это сквозь пальцы, — мягко сказала она. — Ваш уровень волшебного мастерства намного превосходит программу первого курса.— Ал хотел возразить, но преподаватель перебил его. — Я считаю, что вы должны изучать трансфигурацию с четвертым классом. Определенно, вы уже достигли этого уровня.

— А что я буду делать в четвертом классе? — спросил растерянный Ал. — Ведь учебный план к тому времени закончится, не так ли?

— Тогда я начну обучать вас более совершенным формам трансфигурации. Вы очень способный, возможно даже способнее всех учеников, которых я помню. Предполагаю, что вы станете одним из специалистов трансфигурации в волшебном мире. У вас огромный потенциал.

Ал покраснел и нерешительно улыбнулся, но радостное выражение спало с его лица, когда он заметил, что профессор Уизли не улыбается ему в ответ, а пристально смотрит ему в глаза.

— Что-то не так? — мальчик не удержался от вопроса.

Профессор Уизли покачала головой.

— Вам пора идти, Альбус, а то опоздаете на травологию, и профессор Лонгботтом будет очень сердит. Бегите!

Ал повиновался, всю дорогу пытаясь понять, почему у него создается впечатление, что профессор испытывает к нему скрытую неприязнь.

* * *

Когда Альбус пришел на ужин, Большой Зал весь был убран серебряным и зеленым, цветами Слизерина. На столах появилась еда, и Ал немедленно накинулся на неё. Обеденное время он провёл в библиотеке и ничего не ел с самого завтрака. Другие слизеринцы беззаботно болтали, но Ал не спешил вступать в разговор. Он был слишком занят наблюдением за профессором Уизли. Преподаватель трансфигурации весело беседовала с профессором Лонгботтомом, но то и дело ее карие глаза посматривали в ту сторону, где сидел Альбус, и тогда на его лице появлялось задумчивое выражение.

— Я не вижу в этом ничего плохого, Ал, — пожала плечами Вики Смит, когда он спросил, что она думает по этому поводу. — Уизли просто никогда не видела такого таланта, как ты, и теперь никак не может успокоиться.

— Ну, у тебя же голова чуть ли не пухнет от избытка мозгов, — фыркнула Кэт.

— Это можно считать комплиментом, — вздохнул Ал и снова начал есть жареную картошку.

Кэт засмеялась и принялась болтать с Эриком. Вообще-то, Алу не слишком верилось, что Уизли так странно смотрит на него, потому что считает его невероятно способным. Но тогда почему же? На протяжении всего ужина Альбус не сводил глаз с профессора Уизли. Он потащился в подземелья в плохом настроении, в то время как остальные слизеринцы обсуждали какой-то сегодняшний праздник.

На лестнице Ал увидел Кровавого Барона, увлеченного серьезным разговором с Пивзом, который раскланивался и бормотал что-то масляным голосом. Мальчик вздрогнул и отвернулся. Стоило барону кашлянуть, как из его перерезанного горла выливался целый литр крови. Том не хотел больше видеть это.

Поздно вечером в гостиной Слизерина было, как обычно, сумрачно. Вместо люстр из-за траура горели встроенные в потолок тусклые лампы. Альбус уже дописывал последнее слово в домашней работе, когда Кэтрин уже всё сделала и чем-то хвасталась, находясь в кружке из мальчишек и девчонок. Поттер хмыкнул: как же Забини любила приврать и похвастать чем-нибудь! Эту способность у нее никому не отнять…

— А я смогу заплатить за то, чтобы не сдавать в будущем экзамены, — размечтался Скорпиус, развалившись в темно-зеленом кресле.

— Ишь ты, — с насмешкой протянул Ричард, явно отошедший оть утреннего приключения. — Не успело и года пройти, ты уже об экзаменах заговорил. Так вот, позволь тебя расстроить, директор МакГонагалл неподкупна. Хотя, конечно, можешь подойти к ней с этими деньгами… Но результат?

— Нашел чем хвастаться! Тут важно умение убеждать и целеустремленность, — с умом заметила Кэтрин.

— Верно подмечено, — Малфой бросил взгляд на однокурсницу, но Забини гордо отвернулась.

— Хотите расскажу анекдот? — прыснула Ада. — Малфоя спросили: «Ты диплом купил?», на что он ответил: «Почему купил? Обижаешь, родители подарили!»

Слизеринцы, включая Кэт, рассмеялись. Альбус тем временем достаточно устал за весь этот день и решил отдохнуть, но к своему удивлению, обнаружил на кровати ту самую книгу, что не так давно отнес профессору Уизли! Видимо, таинственный незнакомец не соврал, что с ней ничего не случится. Читать ее или всё — же воздержаться? Но столько вопросов возникло за это время. Да и если не понравится, то он ее отложит.

С этими мыслями мальчик распахнул черный том. Кто же всё-таки его ему прислал и чья рука написала записку?

— Эй, малышня! — раздался голос Адриана. — Присоединяйтесь!

Оказывается, слизеринцы решили отметить день рождения Адель в гостиной. Через четверть часа из кухни вернулись двое сияющих четверокурсников с едой и бутылками сливочного пива. Их приветствовали радостными возгласами, и староста начал раздавать угощение. Ал сел подальше от всех и принялся рассматривать книгу и записку. Сама Адель сидела в кресле в золотистом платье с зеленым поясом.

— Адель, поздравляю с днём рождения! — поднялся радостный Дерек. — Прежде всего, хочу пожелать тебе безграничного счастья. Пусть сбываются все твои мечты — от самой маленькой до самой большой. Ты самый светлый, бескорыстный и родной человек на свете. Я желаю, чтобы улыбка никогда не сходила с твоих губ. Желаю, чтобы каждый день дарил повод для радости. Желаю никогда не знать тревог и грусти. Верь в себя и ничего не бойся. Я рад, что ты есть в моей жизни.

— Ты самый лучший друг на свете, — подхватила Анжел. — За все время нашего общения ты мне стала практически сестрой. Оставайся юной леди с безукоризненными манерами, бесценным человеком, верным другом, превосходной старостой. Счастья, успехов и тепла окружающих!

— Пусть каждый миг твоей жизни будет наполнен радостью, — весело проговорила Эрика.

— Позитивом, — поддержала ее сестра.

— Благополучием! Иди по жизни с гордо поднятой головой и собирай как можно больше ярких моментов!

Никто и не заметил, как часы пробили полночь. С последним ударом вдруг все огни погасли. Альбус резко дернулся и посмотрел вокруг. В гостиной стало темно, хоть глаз выколи. Он слышал, как взвизгнули несколько девочек, включая Кэт, остальные панически перешептывались.

— О, как же это глупо! — сказал Ал. — Lumos!

На конце палочки появился зеленоватый огонёк, осветив пространство метра на полтора вокруг него. Несколько человек последовали его примеру, и в комнате стало чуть светлее. — Что случилось? — спросил кто-то. Единственным источником света были палочки, даже огонь в камине погас. Неожиданно огоньки на палочках тоже потухли.

Внезапный вопль ужаса вернул Ала к реальности. Подняв глаза к потолку, он увидел, в чём дело, и не смог сдержать крик. На потолке, к всеобщему обозрению, вырисовывались огромные мерцающие зелёные буквы.

— КРУГ ЗАВЕРШЕН, — вслух прочёл Ал дрожащим голосом. — ПУСТЬ НАЧНЁТСЯ ИГРА!

Что-то прогрохотало, словно гром, и в гостиной снова зажёгся свет. Как только разгорелся камин и запылали факелы, зелёное послание растаяло в клубах дыма.

На следующее утро слизеринцы явились на завтрак последними. Они пришли перешептываясь, все взъерошенные, с красными опухшими веками, словно в эту ночь совсем не смыкали глаз. И в самом деле, никто из них не спал. Всю ночь они искали виновника и гадали, что же значило послание. Альбус просто наблюдал за ними, не принимая участия в поисках и обсуждениях не потому, что у него не было никаких соображений по этому поводу, а потому что был слишком потрясен, чтобы высказать своё мнение.

— Что это с вами со всеми? — спросил мальчик из Райвенкло.

Слизеринцы переглянулись, напряженно засмеялись и стали рассаживаться за свой стол. Никто из них не хотел говорить рейвенкловцам, что произошло. Про себя Ал тяжело вздохнул. Они бросали жребий, и каким-то непостижимым образом именно ему выпало рассказать обо всем директору. Профессор Макгонагалл о чем-то разговаривала с профессором Уизли, что еще более усложняло дело. Гермионе предстояло услышать обо всем от Альбуса, а не со слов директора Макгонагалл. Альбус понятия не имел, почему у него от этой мысли подкашивались ноги, но это было действительно так. Когда остальные уселись, Поттер сделал глубокий вдох, сжал зубы и направился к столу преподавателей.

— … действительно весьма забавная ситуация, — бодро проговорила Макгонагалл Гермионе. — Так вот тогда я сказала ему…

— Директор Макгонагалл, — прервал ее Альбус, поправив очки. Ему совсем не хотелось начинать разговор с Макгонагалл при Гермионе Уизли.

— Да, мистер Поттер?

Альбус покраснел ещё больше. Торопливо он описал вчерашние события, уставившись в пол, чтобы не видеть устремившихся на него взглядов, особенно карих глаз профессора Уизли. За столом воцарилась тишина, и Альбус медленно поднял голову. Макгонагалл, похоже, была в замешательстве, как и большинство остальных преподавателей. Профессор Уизли, однако, выглядела не только потрясенной, но и разъяренной. Искорки исчезли из ее глаз, она пристально, с недоверием смотрела на Альбуса.

— Почему вы не рассказали преподавателям сразу, как только это случилось? — в конце концов спросила профессор Уизли, пронзив взглядом маленького волшебника. Ее голос был спокойным, но Альбус предпочёл бы, чтобы она кричала.

— Я… — Альбус испуганно съежился под строгим взором Гермионы. — Я не виноват! — прошептал он. — Честно, я не думал, что это настолько важно, я обязательно сразу рассказал бы вам, если б знал, что всё так серьезно!

Ал понимал, что при этом он выглядит так, как будто виноват во всех смертных грехах. Во взгляде Гермионы Уизли было что-то такое, отчего ему хотелось превратиться в песчинку и сгинуть навсегда. Альбус никогда не плакал, но сейчас он был готов разреветься. Тем временем профессор обдумывала услышанное.

— Ясно. У вас есть какие-нибудь предположения насчет того, кто бы мог послать это сообщение? — резко спросила декан Гриффиндора.

Возможно, это уже смахивало на паранойю, но Альбус был уверен, что профессор обвиняет его.

— Нет, поверьте, я не имею к этому никакого отношения! Я клянусь, что не делал этого! — Если бы Ал мог видеть себя со стороны, то решил бы, что находится на грани истерики. Он пытался взять себя в руки, но безуспешно. — Я никогда не сделал бы ничего подобного, профессор, клянусь, это был не я! Пожалуйста, поверьте мне!

Гнев исчез из взгляда Гермионы, сменившись беспокойством и участием.

— Я не говорила, что это сделали вы, Альбус, — поспешно заверила она, взглянув на лицо мальчика. Только что оно пылало, а теперь ужасно побледнело, глаза стали как зеленые блюдца. Директор Макгонагалл наконец сочла нужным вмешаться.

— Ээ… спасибо, мистер Поттер. Мы отправим людей в вашу гостиную, чтобы найти причину этой неприятности, — сказала она. — Возвращайтесь к завтраку.

Альбус не стал завтракать, а вместо этого выскочил в вестибюль, и там уселся на мраморные ступени, всё ещё тяжело дыша. Его лицо было мокрым. Ал не сразу осознал, что по его щекам катятся слёзы. Он поспешно достал платок и вытер их, но это было бесполезно, потому что слёзы потекли вновь.

«Посмотри на себя, — хмыкнул язвительный внутренний голос. — Ты ведешь себя, как девчонка. Лучше не позволяй увидеть это Скорпиусу и Ричарду, а то они умрут от смеха»

Минуты через две двери Большого зала распахнулись, оттуда вышла профессор Уизли. Ал не обратил на неё никакого внимания, он уже не пытался сдерживать себя и плакал навзрыд, спрятав лицо в ладонях. Гермиона Уизли заметила мальчика и подошла к нему. Альбус поднял голову только когда профессор села рядом с ним. Теперь Гермиона совсем не казалась рассерженной.

— Альбус, я хотела перед тобой извиниться. Похоже, ты решил, что я разозлилась на тебя.

— Так и было, — отрезал Альбус довольно жестко, чего сам от себя не ожидал.

— Вовсе нет. Новости, о которых ты рассказал, были потрясающими, но отнюдь не приятными. Именно это расстроило меня, а не ты. Возможно, я слишком резко говорила с тобой? — Ал кивнул, и профессор Уизли слегка улыбнулась.

— Я очень сожалею об этом. Пока что пойми, что я тебя ни в чем не обвиняю. А теперь я оставлю тебя. — Гермиона встала, собираясь уйти.

— Профессор! — Женщина остановилась. — Что означало то послание?

Профессор Уизли какое-то время молча смотрела на Альбуса.

— Нельзя сказать, что это тебя не касается, — медленно проговорила она. — Но на твоем месте я предоставила бы взрослым во всем разобраться.

* * *

По серьезному голосу профессора Уизли Ал понял, что послание в гостиной означало нечто очень важное, и умирал от желания узнать, что именно. Обычно Альбуса легко можно было найти в библиотеке с огромной кипой книг, листающего оглавления в поиске слов «КРУГ» и «ИГРА». Ни в одной книге не было верного ответа, но Алу требовалось только время, чтобы перерыть всю библиотеку, не отвлекаясь на уроки и домашние задания.

Альбус считал, что единственным препятствием к осуществлению его плана является то, что Гермиона Уизли тоже наблюдает за ним. Что-то было в ее взгляде такое, отчего мальчик никогда не осмелился бы пойти наперекор профессору. Альбус знал, что за недолгую карьеру Гермионы в министерстве этот самый взгляд поставил на колени множество взрослых, матёрых тёмных волшебников. Тем не менее, мальчик испугался до ужаса, до истерики, когда Гермиона смотрела на него. Из-за этого Альбус чувствовал себя безвольным трусом, и мысль об этом приводила его в ярость.

Приближались рождественские каникулы. Альбус с удовольствием любовался бы порхающей метелью, не будь леденящего холода подземелий. В длинных базальтовых коридорах нещадно дули сквозняки, а на уроках зельеварения коченели руки. В тусклой гостиной, окутанной салатовой полумглой, было немного теплее из-за ярко горящего камина, хотя и здесь приходилось ежиться, ожидая, когда, наконец, нагреется спальня. Спать приходилось, обернувшись в пуховое одеяло, а во время частых снежных бурь все ученики укладывали в постели теплые грелки. Альбус знал, что в Гриффиндоре зимой было тепло: отец рассказывал, что на первых Рождественских каникулах они с дядей Роном частенько расхаживали в пижамах по спальне, а иногда даже по гостиной. По слизеринской гостиной пройтись в пижаме вряд ли удастся: не столько из-за страха стать посмешищем, сколько из-за сильных сквозняков.

Никто и не заметил, как наступил последний день перед каникулами. Ученики уже собрали вещи и выходили на завтрак беспорядочно: кто-то пораньше, кто-то попозже. Альбус шел с тревогой — он старался не думать о том. как примут его дома, но вот уйти от назойливых мыслей о Духе в зеркале ему не удавалось. Ночью ему снова снился кошмар со змееподобным лицом в зеркале, только теперь его собственное отражение быстрее превращалось в Духа. Этот странный навязчивый сон начинал уже тревожить Альбуса, хотя мысли о нем помогали избежать тайного страха перед своей семьей.

За окном мелькнула громадная фигура лесничего Хагрида, тащившего огромную сосну. Глядя, как волочатся по земле колючие лапы, Альбус улыбнулся. Он любил сосны с самого детства: с тех давних времен, когда отец устанавливал в гостиной громадную елку, а маленькая Лили, подпрыгивая, весело помогала маме переносить картонные коробки. Альбус помнил, как в детстве они с Розой бродили по скрипучим деревянным коридорам. Роза искала подарки, а Альбус любил смотреть на предпраздничную суету. Полутемные коридоры с валявшимися сосновыми лапами, коробками елочных шаров, разноцветной фольгой, хлопушками от дяди Джорджа казались ему сказочной страной, где можно было найти волшебные леса, замки и чудовищ. Как-то раз, когда Альбусу исполнилось семь лет, они с Розой нашли дядину «вредилку» — кусающегося клоуна. Девочка, запыхтев, засунула палец в его смеющийся рот, и отжившая игрушка в тот же миг вцепилась в руку. Роза закричала, и подбежавшая мама с трудом оторвала клоуна, не забыв отругать и племянницу, и сына, и дядю Джорджа.

В другой раз они с кузиной нашли валявшуюся в углу коробку старых костяных шахмат. Роза с веселым гиканьем выпустила фигурки наружу, и кони тотчас ускакали под лестницу. Следом за ними вышли слоны, которые, однако, стали сразу играть с ребятами. Один из королей убежал под елку, спрятавшись где-то за глиняной банкой с песком. Мама, как обычно, отругала «здоровых балбесов», портящих столько полезных вещей. Но страшно от ее ругани не становилось: скорее, было весело. Затем пришел отец, и они втроем, запыхавшись, бегали в поисках шахматных фигур. Альбус до сих пор вспоминал, как Роза уговорила сухопарого белого короля стащить тапок «дяди Гарри», упрятав его как можно подальше. Они вдвоем до колик смеялись, глядя, как фигурка в короне и мантии, сопя, тащит его куда-то за кресло. Даже строгая тетя Гермиона говорила потом, что никогда не смеялась так долго, как после этого рассказа. Как давно это было… Отвернувшись от окна, Альбус быстро пошел вниз по старой каменной лестнице.

Начинался последний день перед каникулами, и у первокурсников не было уроков. Час назад закончился завтрак и ровно в одиннадцать «Хогвартс-экспресс» должен был отправиться от платформы Хогсмида в сторону Лондона. Вещи были собраны с вечера, и Альбус не сомневался, что заботливые эльфы уже перетаскивают их в поезд. Накануне отец написал ему, что Рождество придется справить дома: бабушка Молли и дедушка Артур уезжают проведать французских родственников. В глубине души Альбус был этому несказанно рад, помня, что бабушка Молли три дня упрашивала отца перевести внука на другой факультет. Оставалось совсем немного времени полюбоваться наряжением елки в Большом зале. Задумавшись, Альбус не заметил, как наткнулся на пушистые лапы огромной пихты, которую Хагрид, похоже, втащил в школу.

Большой зал выглядел потрясающе. По стенам были развешаны гирлянды из падуба и омелы, по бокам стояли Рождественские ели: одни поблескивали сосульками, другие сияли сотнями свечей. Профессор Лонгботтом держал волшебную палочку, из которой появлялись золотые шары. Повинуясь учителю, они всплывали вверх и оседали на колючих ветках только что принесенного Хагридом дерева. Проносившиеся мимо привидения болтали, что в Рождественскую ночь в зале, несомненно, зажгут гирлянды с движущимися огоньками фей. За гриффиндорским столом Филипп Вуд и Генри Спейвик играли в волшебные шахматы под комментарии Розы Уизли. Все трое были в свитерах и джинсах, готовясь с минуты на минуту пойти на поезд. Альбус послал кузине улыбку, но, поймав неприязненный взгляд Генри, пошел к столу с темно-зеленой скатертью.

— Альбус? — Кэтрин Забини приветствовала его кивком. — Ты собрался?

— В общем, да… — ответил он, машинально дернув головой: когда, наконец, он приучит себя спокойно реагировать на неприязнь со стороны гриффиндорцев. Кэтрин усмехнулась, отбросив длинные пшеничные волосы.

— Я тоже. Из наших в школе не остается никто, — фыркнула Эрика. — У грифов только грязнокровка Миркинт, да эта придурошная Кайли… Подружка Уизели, кстати.

Альбус не ответил и рассеянно посмотрел, как у входа пронеслась тройка привидений с рождественскими нотами. В дверном косяке показалась колючая лапа: Хагрид, похоже, начал вносить пихту. Рядом стояла вазочка с шоколадными бобами, и девочка ловко ухватила длинными пальчиками один из них.

— Между прочим, — лукаво сказала Кэтрин, кладя в рот шоколадку, — Уизель сходит с ума от того, что не стала первой по зельям. Ловко ты ее сделал, Ал!

альбус что-то пробурчал. Сейчас его внимание было посвящено маленькой руке Филиппа, уверенно приказывавшей фигурам. Сопя, он старался направить боевого слона в самый центр схватки, где еще окопалась огромная движущаяся башня — ладья.

— Да и в трансфигурации ты ее превосходишь, — облизнула губы Кэт. — Так что, облезлым кошкам вряд ли светит получить кубок.

— Ал, спасибо, — вбежавший Гойл протянул свиток Нотту. — Выручил.

— Да не за что, — устало пожал плечами Эрик, посмотрев на пухлого приятеля.

— Не представляю, как Гойл будет делать задания на каникулах, — съязвила Кэт. Слизеринец засопел, замотав кудрявой головой.

— Гляди-ка, — почти искренне удивился Эрик. — Уизель, похоже, подсказала приятелю, как сожрать конягу у кретина Спейвика!

Альбус прикрыл глаза, делая вид, что усмехнулся. На самом деле ему было отвратительно, что Розу, как и всех его родственников, слизеринцы зовут «Уизели». И все же Альбусу не хотелось ссориться с Кэт и Эриком из-за Розы. Ведь Забини и Нотт оставались его единственными приятелями на Слизерине. Остальные одноклассники или сдержанно кивали, или, подобно Скорпиусу Малфою, спешили поначалу сделать какую-нибудь гадость. Альбус, кроме того, знал, что Роза не горит желанием общаться с ним после его распределения в Слизерин. Поттер до сих с отвращением вспоминал тот день, когда кузины-второкурсницы Джессика Лонгботтом и Доминик Уизли на подоконнике утешали Розу, доказывая, что «змееныш» не стоит ее слезинки. Впрочем, Альбус сердился и на себя, вспоминая, как ему самому Кэт по дороге в библиотеку мягко объясняла, что общаться с «кошаками» — дурной тон, если только, конечно, не ругаться с ними.

— Я вот люблю голубые ели, — донесся до него, словно из тумана, звонкий голос Кэт. — Надеюсь, maman поставит ее в зале. — Девочка при этом забавно дернула локотком, что Альбусу почудилось, будто она и вправду видит голубые иголки в огромном белом зале. — И только желтые хрустальные шары с бабочками!

— У нас будет пихта. Хорошая, — как-то основательно заметил Эрик. — Из игрушек только шары с драконами.

Нотт не договорил, но Альбус знал, что сейчас его черед.

— Лично я люблю сосну, — кивнул он приятелям. — Отцу написал, чтобы он ее поставил. — Кэт улыбнулась и легонько пихнула его под столом острой коленкой.

Альбус поднял глаза. Волшебный потолок изображал падающие хлопья мокрого снега, немного не долетавшего до головы. В мягком сумраке сверкали летающие витые свечи, отбрасывая причудливые тени на стены. В сосновых ветвях феи взмахом палочек зажгли фонари, которые осветили иголки тусклым светом.

— Конь на Е5! — Гриффиндорец за соседним столом послал вперед коня. Рыцарь лихо рванул с места и поскакал в сторону вражеской ладьи.

Роза засмеялась. Альбус только сейчас заметил, что кузина сжимает в руке маленькую сосновую веточку и теребит сосновые иголки. Точно так же она сжимала ее в далеком детстве, когда они вместе собирались выпустить из коробки эти шахматы, а Роза предложила кузену разбить для интереса большой шар, чтобы выпустить оттуда фею. Подбежавшая Джессика Лонгботтом, замотав тонкими длинными руками, стала махать приятелям, чтобы они собирались. Альбус поскорее достал из портфеля серебристо-зеленый шарф — точно такой же, как у Эрика и Кэт.

— Вы будете мне писать? — пробормотал он, глядя с надеждой на приятелей.

— Конечно, Ал, — кивнула Кэтрин. — Каждый день, если ты захочешь. Тебе ведь выносить Уизель, а это не просто, — многозначительно подняла она тонкий пальчик.

Альбус посмотрел на Розу, которая лихорадочно загоняла старого суховатого короля в коробку. Этот пожилой воин с острым подбородком никак не хотел подчиняться хозяйке. От волнения рыжие волосы кузины забавно растрепались, а карие глаза сияли точно так же, как у тети Гермионы. Хагрид что-то объяснял профессору Лонгботтому, который выпустил из палочки пару колокольчиков. Слушая их давний перезвон, Альбус вспомнил, как они с Розой сняли такие же серебряные купола с елки. Теперь они едва ли обменяются хоть парой слов за совместным ужином.

— Говорят, на Рождество у школы будет сиять дорожка с огоньками фей, — назидательно сказала Кэт. — Такую не найдешь и в министерстве. Ал, ты любишь огоньки фей? — капризно спросила она.

— Конечно… — кивнул Альбус. — Ведь они такие загадочные…

Слизеринка побежала вниз, звонко постукивая каблучками.

Эрик, сопя, также спешил за ней. Альбус поправил очки и стал рассеянно рассматривать начищенные до блеска мраморные перила, которые весело сверкали позолоченной фольгой.

Никто и не заметил, как уже наступил последний день перед каникулами, когда ученики собирались по домам.

У Хогсмида собралось довольно много учеников. Альбус, оглядываясь по сторонам, заметил, что Кэт даже шапку не надела. Должно быть, хотела, чтобы все видели падение снежинок на ее золотистые кудри. Всё-таки Забини очень любит воображать. Дерек о чем-то общался с однокурсниками, а Адель звонко смеялась, стоя рядом с близняшками Рейнолс и Анжеликой Розье. Молли тем временем не отставала от Джеймса, всюду ходила за ним, как хвостик. И что он в ней нашел? Альбусу казалось это странным.

— Бу!

Альбус вздрогнул от неожиданности и резко обернулся. Сзади стоял Эрик в забавной ушанке.

— Что так пугать-то? — удивленно поинтересовался Поттер. — В могилу ведь сведешь!

— Пф, — фыркнул в ответ Нотт. — Рождество завтра, веселиться нужно!

— Вот именно, — раздался вкрадчивый голос Забини.

Эрик гордо усмехнулся. Ему-то не придется давать обещания, так как они с Кэт, как они оба отметили, близкие соседи.

— Пикси с тобой, Кэтрин, — весело проговорил Альбус, махнув рукой. Собеседница прыснула.

* * *

Снег хрустел под ногами, кружился в воздухе, блестел на одежде. Гарри подумалось, что раньше один только вид нарядно укутанных снегом улиц мог бы заставить его улыбнуться и забыть об усталости и бытовых неурядицах. А теперь, как печально отметил про себя Гарри, проблемы стали слишком серьезными, чтобы их можно было развеять с помощью таких мелочей. Радость от встречи с сыновьями была не в силах разгореться в огонь уютного предпраздничного счастья.

— Так что сказал Нотт? — рассеянно спросил Гарри, слушая рассказ сына.

— Змееныш этот Нотт! — фыркнул Джеймс. — Глист слизеринский!

— Джеймс! — Гарри даже покраснел от злости. — Что за выражения?

— Ты еще будешь на родного сына орать из-за какого-то Нотта! — парировал Джеймс.

— Ладно, хватит! Нотт тут не причем, меня тревожит твое поведение. Я не понимаю, откуда у тебя столько злости по отношению к мальчику, который тебе ничего плохого не сделал.

Джеймс саркастически хмыкнул, но почему-то промолчал, хотя обычно за словом в карман не лез. Гарри тяжело вздохнул. Чуда не произошло. Это Гарри понял сразу же, как только зашел в дом. Всё это начинало раздражать и так уставшего донельзя Альбуса. Из-за мокрого снега он слегка промочил ноги и отправил ботинки к камину. Разве что Кричер был доволен его приездом и поскорее высушил их.

Но Альбус не обратил внимания на очередные глупости Джима. Уже через несколько минут в доме был полный порядок, и в этот же момент раздался стук в дверь. Джинни поспешила открыть, а Ал тем временем решил начать чтение загадочной книжки, хотя так и не понял, зачем ее ему прислали. Он начал ее читать в школе, но затем понял, что лучше этого не делать из-за Гермионы. Альбус наколдовал книге фальшивую обложку учебника по расширенному травоведению и спрятал в секретный отдел чемодана. Букля весело ухала Джеймсу; Альбус никогда не просил ее у брата, предпочитая пользоваться школьной совой.

— Альбус, все идут на кухню. Пойдем, ты совсем исхудал. К тому же Рождество, не время для учебы, — затараторила неизвестно откуда взявшаяся Лили.

Как же мальчика злила ее постоянная спешка и тяга к еде. Совсем как дядя Рон, хотя он казался слизеринцу вполне хорошим, хотя и не слишком ответственным.

— Это кто же у нас приехал? — звук скрипучего голоса приближался, заполняя весь холл. — Это кто же у нас хочет поцеловать бабушку?

Молли вмиг оказалась рядом с Джеймсом и Альбусом и решительно заключила Джеймса в душные объятия. Джинни тоже вышла с кухни, но замешкалась у двери, будто уступая матери право первой поздороваться с мальчиками. Гарри заметил складку, пролегшую между бровей жены. Все ясно, разъяснительная работа уже проведена.

— Добрый вечер, миссис Уизли! — нарочито громко сказал он.

— Здравствуй-здравствуй, дорогой мой! — Гарри поежился под цепким взглядом выцветших голубых глаз Молли.

Эта приземистая, полная, пожилая женщина при желании могла заставить оробеть даже бесстрашного борца с магической преступностью. За минувшие годы она стала еще более грузной, и шла по лестнице, иногда опираясь на трость. Лицо покрылось сеткой морщинок, но глаза по-прежнему смотрели внимательно и решительно, словно залезая в душу. «Как у совы», — отчего-то рассеяно подумал Гарри. Выпустив Джеймса, она коршуном кинулась на Альбуса.

— Ах ты мой мальчик милый! Ну что, тяжело тебе, да? Со змеюками этими проклятыми! — Молли властно гладила Альбуса по голове. — Ух! Не горюй! Мы тебя оттуда вытащим…

Гарри поморщился и бросил многозначительный взгляд на жену. Джинни все еще стояла у лестницы в кухню, напряженно скрестив руки на груди. В ее глазах читалась мольба. Гарри стиснул зубы, но промолчал. Однако Альбус молчать, похоже, не собирался.

— Никакие они не змеюки, — Альбус решительно вырвался из объятий бабушки. — Если мои друзья — змеюки, то и я буду змеюкой!

Как и предполагал Гарри, улыбка на лице его сына надолго не задержалась. Женщина тяжело вздохнула, стараясь держать себя в руках, и быстрым шагом направилась в столовую. Понимая, что сейчас крикливая Молли может начать новый скандал, в котором он же и будет виноват, мальчик занял место между Джеймсом и Лили. За столом стоял легкий ужин; в центре горели три свечи в резном бронзовом подсвечнике.

— Альбус, маленький, да что же с тобой? — в голосе Джинни послышались слезы. — Что же они там с тобой сделали?!

Джинни кинулась к сыну и обняла его. Ее плечи сотрясались от глухих всхлипов.

— Мда, — вздохнул Гарри.

— Ну… что теперь скажешь? — голос Молли звучал убийственно спокойно.

— В смысле? — устало вымолвил Гарри, потерев лоб.

— А ты не видишь, что происходит с твоим сыном? Во что его превращают?

— Во что его превращают? — эхом отозвался Гарри.

— А ты не видишь? — голос Молли медленно повышался. — Не видишь, что разные гады ползучие превращают ребенка в наглого хама? Ты еще скажи, что не понимаешь, почему это происходит!

На секунду в комнате воцарилась напряженная тишина, которую прервала Лили. Растревоженная и ничего не понимающая девчушка принялась нервно дурачиться:

— Гады ползучие! — новые слова пришлись ей по душе, и она начала повторять их на все лады, подпрыгивая на стуле и барабаня ладошками по столу. — Гады ползучие! Гады! Ползучие!

Она захихикала. Джеймс удовлетворенно улыбался. Альбус вскочил из-за стола. Артур Уизли продолжал, как ни в чем не бывало, крутить приобретенный недавно маггловский айфон: похоже, его восхитила эта штука. «Магглолюбец», — скривился про себя Альбус. Только мальчик собирался выбежать из комнаты, как влетели филин, полярная сова и сычик. Все три птицы держали в лапах подарки и письма.

— О, змеи прислали поздравления! — воскликнула Лили.

— Хватит бросаться оскорблениями, — заявил Альбус.

— Не груби сестре, — рявкнула Молли, но мальчик не обратил на нее никакого внимания, самым беззаботным образом развернув одно из писем.

Привет! У нас всё отлично. Приходила Кэтрин.

Мы сражались снежками с помощью левитации.

Как Рождество отмечать будете? Мы сейчас за столом, скоро индейка будет, пальчики оближешь! Короче говоря, всего тебе самого худш… ой-ой, лучшего, и приехал бы ты к нам на Пасхальные каникулы.

С наилучшими пожеланиями, Эрик Нотт.

Письмо было прикреплено к книге про интересные места волшебного мира. Альбус радостно улыбнулся. Как же хорошо иметь друзей! Когда сова Эрика улетела, мальчик принялся за письмо белой совы. Она держала фигурку кусающегося чудища. Поттер усмехнулся. Изящный почерк Кэтрин невозможно было спутать.

С Рождеством, Ал! Надеюсь, мать не сердится на тебя из-за того, что ты общаешься с нами? Но даже если и сердится, не обращай внимания. Чем глубже вонзаются шпоры в коня, тем слаще победа. Желаю тебе отличного Рождества и счастья в следующем году. И крепись с Уизелями!

Кэт.

Сыч прислал маленькую статуэтку Оскар, к которой было прикреплено последнее письмо. Открыв, Альбус быстро узнал наклонный почерк Эйвери.

Мы желаем тебе не останавливаться на достигнутом и никогда не сдаваться. Надеемся, что твои родные не возражают против нашего общения. Удачи. Счастливого Рождества.

Адель и Дерек.

На душе сразу потеплело. Значит, у него есть друзья, есть поддержка! И они не забывают о нем, готовы поддержать… Отпустив сов и отнеся письма с подарками в комнату, Альбус вернулся на кухню, но Молли всё не желала угомониться.

— Я считаю, что ему стоит прекратить общение со всеми этими людьми, — заявила она.

— Да успокойтесь вы все наконец, — устало посоветовал глава семьи. — Давайте праздновать.

— Я не могу радоваться вместе с теми, кто оскорбляет моих друзей и считают, что я испортился, — гордо ответил Альбус.

— Эти ребята действительно не подходящая компания для тебя, — посерьезнев, начала Джиневра. — Надо подумать, как поскорее перевести тебя на другой факультет.

— А мне без разницы, подходят они мне или нет, — язвительно заметил мальчик. — Отличного Рождества! — после этих слов он вышел из комнаты.

— Не ребенок, а наказание, — ехидно сказала Джинни. Сидевший напротив Джеймс разразился громким смехом.

— Змееныш — он и есть змееныш, — фыркнул он.

Гарри беспомощно переводил взгляд с Лили на ехидно улыбающегося Джеймса. Ему вдруг пришло в голову, что если кто из его детей и превращается в наглого хама, так это Джеймс, который с ухмылкой смотрел на неприятности младшего брата. Но озвучить эту мысль он не решился. Со вздохом Гарри двинулся к лестнице на кухню, чтобы утешить Альбуса.

— Ал… — положил он руку мальчику на плечо. — Ал, вернись!

На мгновение ребенок повернулся к отцу и пристально посмотрел ему в глаза. Гарри вздрогнул: он никогда не думал, что в зеленых глазах сына однажды будет столько боли…

— Ты тоже… Ты тоже с ними заодно? — прошептал Ал. Сейчас он напоминал ребенка, который, казалось, был готов вот-вот расплакаться.

— Я горжусь тобой, сынок! — тихо прошептал Гарри.

— Ты… — на губах Альбуса мелькнула улыбка. Отец погладил его по голове, словно чувствуя, что с его сына что-то спадает. Развернувшись, они пошли назад в столовую.

— О, змееныш приполз назад! — рассмеялся Джеймс. — Радуйся, что мы вас с Ноттом и Забини под орех не раскатали еще!

— Это же не нападать со спины на других! — парировал брат.

— Помню, что наш префект снял с вашего вонючего факультета двадцать баллов! — побагровел Джеймс.

— Зато мы с Эриком очень веселились, глядя на то, как твои товарищи по команде тебя на смех подняли! — расплылся в ехидной улыбке Альбус.

— Ну хватит! — скрипучий голос вмиг заставил мальчиков замолчать. — Я больше не могу!

Все оцепенели — голос Молли Уизли, казалось, обладал магической силой. Молли тяжело поднялась из-за стола, опершись ладонями о столешницу. Она была совершенно спокойна, но от ее ледяного тона у Гарри по спине побежали мурашки, а Артур вздрогнул и принялся нервно теребить салфетку.

— Слушайте все! Я не собираюсь больше терпеть ситуацию, которая сложилась в доме. Никогда еще в моей семье дети не высмеивали друг друга и не отрекались друг от друга! Но стоило одному из моих внуков попасть в гадюшник Слизерин — и он уже через несколько месяцев оказался способен при всех унизить родного брата и сестру только для того, чтобы попытаться обелить своих злобных, дурно воспитанных дружков! Возможно, кому-то… — она бросила ледяной взгляд на Гарри, —… безразлична судьба Альбуса, но я бездействовать не намерена!

Альбус с отвращением поморщился. Больше всего на свете ему сейчас хотелось, чтобы наступило шестое января, когда он сядет в Хогвартс-экспресс. Он не заметил, что Гарри грустно посмотрел на сына: попав на Слизерин, мальчик повторил его судьбу у Дурслей.

Все пошло не так с того дня, когда Ал на платформе 9 ¾ задал такой простой, как тогда казалось, вопрос: «А если я попаду в Слизерин?». Все темные маги учились в Слизерине. А что если Молли права, и Ал изменится? Одно то, что он дружит с Ноттом и Забини… От этих мыслей настроение Гарри окончательно испортилось.

* * *

До вечера в доме Поттеров сохранялся ледяной нейтралитет. Мальчики поднялись наверх разбирать вещи, Гарри и Лили пошли им помогать, а Молли и Джинни остались хлопотать над праздничным ужином. Молли избрала мудрую тактику — она потихоньку накручивала дочь, доводя ее до паники, а потом эмоциональная Джинни уже сама высказывала мысли матери во всеуслышание. Таким образом Молли искусно устранялась от скандалов, хотя в большинстве случаев провоцировала их сама. А Гарри было совестно срываться на жене, которая выступала, по сути, марионеткой в руках матери. Ему было жаль Джинни, но он уже давно заметил, что его участие стало несколько отчужденным.

Сочельник в доме Поттеров начался с очередной ссоры. Казалось, все члены семьи забыли о празднике, сосредоточившись на Альбусе. За завтраком Молли долго рассуждала о том, как хорошо ее внуку будет в новой школе, и Гарри не выдержал.

— Я против того, чтобы Альбус переходил в Шармбатон, Дурмстранг или Туле, — негромко сказал он, не дождавшись окончания пламенной речи Молли. — Хогвартс был и остается той школой, в которой должны учиться мои дети.

— Альбус переходит в Шармбатон, — тоном, не терпящим возражений, заявила миссис Уизли, неприязненно глядя на Гарри. — И это мое последнее слово. Уж лучше Туле, чем Слизерин!

Альбус посмотрел в окно. Над лощиной набухли тучи, грозящие снегопадом. Зимнее утро встретило морозным ветром и нестерпимой белизной, которая резала глаза. «А в школе сейчас такая красивая елка…» — грустно подумал Альбус.

— Я уважаю ваше мнение, но позвольте мне самому решать, что лучше для моего сына, — твердо сказал Гарри и услышал, как испуганно ахнула Джинни. Сейчас украшавшие кухню рождественские венки казались совсем чужими.

Молли поднялась и оперлась руками о столешницу.

— Что ж, спасибо. И это твоя благодарность, Гарри? Ты указываешь мне на то, что я нахожусь не у себя дома? Может быть, мне вообще уехать?

Черт, как же Альбуса иногда раздражала вся его семейка! Хорошо хоть дядя Рон не лезет в то, что его не касается. Почему остальные не могут этого? Да и леший с ними.

— Ну что, попортил всем настроение, а теперь уходишь? — спокойно бросила ему в спину Молли.

— Извините, — через плечо сказал Гарри.

К счастью, в этот момент со второго этажа ураганчиком спустилась Лили и принялась бурно приветствовать братьев, кидаясь на них с поцелуями. Альбус, поднявшись, потихоньку ускользнул к себе в комнату. Так оно лучше будет — переждать, а там кто знает: может, и бабушка Молли уедет. Альбус молился, чтобы поскорее.

— Гарри, зачем ты так с мамой? — всхлипнула Джинни, и Гарри подумал, что уже устал от этих истерик.

— Джинни, деточка, не беспокойся. Если твой муж не хочет меня здесь видеть, я ни минуты не останусь в его доме!

С этими словами женщина проворно покинула столовую. Доски пола сильно заскрипели под ее шагами.

— Мама! — зарыдала Джинни, бросаясь за ней.

За столом остались только дети и Артур Уизли, который, похоже, вовсе не понял, что происходит. Он отрешенно улыбался, глядя перед собой. Альбус, пользуясь случаем, тихонько выскользнул из комнаты.

Чтобы занять себя делом, он открыл книгу и взглянул на снежно-белую страницу. Автором книги оказалась та самая Элизабет Смит, чью другую книгу, о том, что было бы, если бы победа в войне досталась Пожирателям, Альбус уже прочитал. Интересная писательница, но она, к сожалению, вынуждена умирать в Азкабане.

Тёмная магия — чары, способные причинить вред окружающим. Проще говоря, зло. Волшебников, использующих данный вид волшебства, называют тёмными магами.

Неожиданно мальчик представил, что мог бы заставить Молли Робинс раздуться и летать по Хогвартсу, сбивая всех подряд, а Джеймса — упасть с метлы. Но в следующую же секунду Альбус опомнился. Ведь это просто преступления!

Некоторые темные маги при наличии хороших способностей, могут даже не использовать оружие. Достаточно только желания причинить объекту зло.

— Альбус, есть иди, наказание ты наше, — раздался ехидный голос матери. Закатив глаза, мальчик вновь направился на кухню.

Стол уже был готов к празднику: аккуратно нарезанные салаты. Для детей выставили соки: яблочный — для Джеймса и Розы, решившей заглянуть на праздник с разрешения матери, апельсиновый — для Альбуса, а виноградный — для Лили. Рядом стояла ваза со сладостями и Лили быстро схватила шоколадку — она была настолько маленькой, что легко помещалась в руке, и в то же время, очень вкусной. В центре стоял рождественский торт, заботливо украшенный кремом. Казалось, все вокруг ждало, когда хозяева наконец перестанут спорить и приступят к еде.

— Поздравляю всех с Рождеством, — вдруг поднялся из-за стола Гарри. — Надеюсь что в нашей жизни будет как можно меньше ссор и трудностей. На каком бы факультете мы все ни были, мы — одна семья. С праздником!

— С праздником! — подхватили остальные. Лили с лёгкой завистью взглянула на бокал шампанского матери: нельзя, но интересно, что за вкус, раз взрослые так любят этот напиток.

— А у нас, в Гриффиндоре, мы с девочками пели, когда отмечали Рождество, — объявила с важным видом Роза. Взрослые одобрили ее идею и девочка слегка пихнула мальчишек и Лили, чтобы пели все вместе:

Merry Christmas to you

I wish you more magic

So happy New Year to you

And merry christmas

We lead a life in your home

So happy New Year to you

And merry christmas

Merry Christmas to you

I wish you more magic

So happy New Year to you

And merry christmas

— «Радость приносим в дом» — повторил из песни Джеймс после аплодисментов. — А мне всегда казалось, что змеи всегда вредничают наоборот.

— Нужен-то ты змеям больно, — прыснул Альбус.

Джеймс хотел что-то сказать, но неожиданно замолчал — в дом вошла Гермиона Уизли. Тонкая, с распущенными по плечам каштановыми волосами, тетя всегда была одета в темно-синий или черный деловой костюм. Шпильки ее туфель и замшевых сапог делали тетю Гермиону неестественно высокой. С каждым ее приездом в доме Поттеров всегда поселялась атмосфера строгости. Альбус не смог подавить усмешку — он знал, что Джеймс всегда боялся даже строгого взгляда тети Гермионы и рядом с ней готов был прекратить любую выходку. Мальчик прекрасно знал причину: однажды на первом курсе Джеймс сорвал урок трансфигурации, запустив в класс живую свинью. За это на каникулах обнаглевший племянник впервые познакомился с длинными розгами тёти.

— С Рождеством! — улыбнулась тетя Гермиона. — Давайте праздновать!

— Тебя тоже! — ласково улыбнулась Джинни. — Ты с нами?

— Ой, нет, нет… Я только на минуточку. Потом надо бежать… — заговорила она. — Гарри, в Лютном переулке неспокойно!

— Что случилось? — Гарри, прищурившись, посмотрел на свечи.

— Темные маги кричат о приходе Темного наследника. И что круг завершен, — понизила она голос.

Альбус вздрогнул. Теперь он понимал, как никогда, что надпись в гостиной была некой формой темного волшебства. Найти ее значение было невозможно в обычных книгах. Оставалась Запретная секция. «Но Мерлин, что преступного в словах «круг» и «игра»?» — пожал плечами Альбус. Жаркое в горшочках стыло, и Альбус быстро придвинул его.

* * *

— Помоги мне…

— Кто там? — спросил с тревогой Альбус.

Он бежал через лес, пробираясь сквозь туман. Он зажег палочку, но это не помогло. Туман был настолько плотным, что он не видел на расстоянии вытянутой руки.

— Помоги мне… — повторил голос. — Не позволяй ему убить меня… помоги…

— Кто ты? — спросил Альбус.

Туман начал расступаться, и Ал, наконец, увидел очертания деревьев. Вдруг он услышал шаги. Ал обернулся, испугавшись, что снова увидит Духа из зеркала. Однако всё что он увидел, был маленький мальчик. У него были яркие зеленые глаза под толстыми очками, его черные волосы были взъерошены. Увидев Альбуса, он бросился к нему.

— Помоги мне! — повторил мальчик. Альбус посмотрел на него и увидел рану на лбу в виде молнии. Точно, как у его отца.

— Что случилось с тобой? — спросил Альбус, видя капли крови на лбу.

— Он убьет меня, — задыхался мальчик, указывая на рану. — Пожалуйста, сделай так, чтобы он ушел.

— Кто? — спросил Альбус.

Тотчас за деревьями мелькнула высокая фигура — лысое, худое существо в черной робе. Красные, будто кошачьи глаза пристально смотрели на Альбуса. А самое страшное — у незнакомца были прорези вместо носа! Самым пугающим из того, что увидел Альбус, был блеск красных глаз.

— Он, — прохрипел мальчик.

Дух засмеялся холодным смехом.

— Хммм, убийство, как же это легко сделать, но… — Он достал палочку. Зеленая вспышка застлала туман. Раздался крик. Затем Дух повернулся к Альбусу.

— Ты хочешь добиться максимальных успехов в темной магии? Я и есть этот успех, — чудовище расхохоталась, откинув голову назад.

— Нет! Ты врёшь! Убирайся отсюда!

— Какой же ты слабый! Как, впрочем, и твой отец…

Альбус резко распахнул глаза и сел на кровати. Это сон, всего лишь сон, ничего не было. Но что за жуткое чудище являлось в этом сне? Скривившись от отвращения, мальчик решил выпить чаю и снова заснуть.

Альбусу пришлось временно отложить чтение загадочной книги. После Рождества родители будто нарочно контролировали детей и ходили с ними по Косому переулку, не давая возможности остаться одним. Да и странное существо, пришедшее вчера во сне («Или не во сне?» — с ужасом думал Альбус), не выходило из головы. Что это было за существо? Неужели успех в изучении темной магии означает существование в такой форме? От этих мыслей голова шла кругом, и Альбус чувствовал странное волнение.

Дух, пришедший вчера во сне мальчику, показался хоть и уверенным в себе, но странным и страшным. Особенно изможденное лицо, напоминавшее превращенную в лицо змеиную морду… Хуже всего было другое. Дух на сей раз уже не жил в своем заколдованном зеркале, а словно материализовался, встав рядом с ним. Это было странно, но Дух, похоже, становился, сильнее, словно его питало что-то в снах. В конце концов, почему именно ему снятся эти ужасные сны про Духа в Зеркале?

Рождественская прогулка, между тем, шла как-будто мирно. Мама, стараясь проигнорировать вчерашнюю ссору, рассказывала, как дедушка Артур начал обучать садовых гномов как дошкольных маггловских детей, за что бабушка Молли пригрозила ему скалкой. Звучало смешно, но почему-то отец улыбался чуть более натянуто, чем обычно, а Джеймс смеялся чуть более громко, чем всегда. Возле магазина дяди Джорджа они повстречали дядю Рона с Розой, которая воспитывала невысокого рыжего Хьюго. Альбус знал, что брат с сестрой с детства часто дрались, раздавая друг другу тумаки, за что в вопиющих случаях знали розгу матери. Альбус прищурился, ожидая с замиранием сердца встречи с кузиной, которая когда-то была ему самой близкой родственницей, да и она, казалась, не знала, как точно вести себя с кузеном-«змеенышем».

— Нравятся тебе первые каникулы? — задумчиво спросила Роза, поправляя пуговицы желтого пальто.

Альбус немного удивился ее вопросу и пожал плечами. Правда, как он ни старался, большого энтузиазма выразить не получилось. Кузина подозрительно на него посмотрела и покачала головой.

— Вот и мне скучно, — заявила она. — Родители считают, что меня теперь надо как можно дольше держать дома, чтобы видеть меня как можно чаще.

Альбус хотел было пожаловаться, что и ему дома не сладко на каникулах, но тотчас одернул себя. Роза, в конце концов, была гриффиндоркой, и в школе относилась к нему весьма враждебно.

— Думаешь, на следующие каникулы следует остаться в замке? — поинтересовался Альбус.

Рози пожала плечами и расплылась в натужной улыбке, глядя куда-то за спину Альбусу. Джеймс, не теряя даром времени, слепил снежок и запустил его в визжащую Лили.

— Я про дядю Джорджа вчера кое-что слышала, — шепнула Роза.

Поттер вскинул голову. Сейчас, вне Хогвартса, враждебность кузины словно куда-то исчезла. Она, похоже, больше боялась школьных подруг, чем на самом деле была готова враждовать с кузеном. Хотя, возможно, она не хотела с ним общаться только потому, что это не так восприняли бы её однокурсники. Что, в самом деле, подумает вся школа, увидев мирно беседующих слизеринца и гриффиндорку?

— А что с ним? — Альбус постарался придать лицу равнодушие, глядя на праздничные деревянные башенки.

— Отец говорит, стал заговариваться. А мама сказала, мол, так и должно быть. После гибели одного близнеца на другого иногда переходит часть его сущности… Говорит, что волнуется за Доминик…

— Она ведь не близнец? — прищурился Альбус.

— Не близнец, но уж слишком похожи… Ты хоть и «змей», но понимаешь, как это опасно… — зашептала Роза.

— А что опасного? Дядя Джордж не осознает себя Фредом ведь? — удивился Альбус, глядя, как Лили залепила снежком Джеймсу.

— Именно! Осознает! — кивнула Роза. — А в Мунго ехать не хочет…

Альбус задумался. Это было интересно. Выходит, у мертвого человека была некая сущность, которой можно управлять или повелевать? Интересно, что это за магия, и как она выглядит? Есть ли про нее что-то в Запретной секции? «Надо будет поискать…» — подумал Альбус. Он слышал, что существуют некие «наведенные заклинания», но точно не знал, как они выглядят. Лет десять назад, когда семья Уизли разрослась до размеров маленькой деревни, дедушка Артур научился расширять гостиную так, чтобы там уместились абсолютно все гости. «Только теперь это вряд ли кому-то нужно», — вдруг с горечью подумал Альбус.

* * *

Каникулы пролетели незаметно и пришла пора возвращаться в школу. Январское утро выдалось прохладным, хотя особого мороза не было. Попрощавшись с родителями и сестренкой, Альбус направился вперед в поисках друзей. Уже закатывая глаза от раздражения, Поттер обнаружил в очередном купе Эрика и Кэтрин, а также Скорпиуса Малфоя и Вики Смит.

— Привет честной компании, — весело объявил Альбус, на что блондин сдержанно кивнул, Кэт усмехнулась, а Эрик ответил искренним приветствием.

— Здравствуй-здравствуй, — протянула весело Виктория.

Тонкую шею Кэтрин сейчас украшал кулон с алмазом, которого Ал не видел на ней раньше. Украшение весьма подходило мисс Забини, как и новенькие лодочки.

— Любуешься? — лукаво уточнила она, закинув ногу на ногу и, видимо, заметив интерес приятеля.

— Не дождешься, — уверенно заявил Поттер, покачав головой для пущего эффекта.

— А вдруг дождется? Как знать, как знать… — улыбнулась Вики.

— Ну как знать? — спросил Альбус, удобно устраиваясь на сидении. Все-таки здесь среди своих было гораздо лучше, чем дома.

— Подрастешь — узнаешь! — улыбнулась Вики. — Адриан тоже не верил сначала, а потом взял и влюбился в Анжел.

— Интересная фамилия — Розье… — задумчиво сказал Эрик. — Французская вроде, а вот живут у нас, в Англии.

— Интересуешься? Могу рассказать! — бодро ответила Виктория.

Кэт и Скорпиус закивали. В глазах Альбуса проснулся интерес: он всегда любил историю.

— Rosier — французское слово. Хоть это и древний род, они — эмигранты с континента, — начала Вики. — Родовое имение, как известно, замок Роз, находится в Южной Франции. Но теперь их фамильное поместье в окрестностях Глостера, Глостершир, Англия. Правда там сейчас уже никто не живёт.

— Интересно, как их тогда приняли? — спросил Альбус. Вон как многие не любят магглорожденных, а к приезжим как относятся?

— Перебрались на Остров совсем недавно, в 1839-м году, и были благосклонно приняты английским магическим обществом.

— Но некоторые небось фырчали, что «ну с континента, ещё и французы, что тут хорошего?» — прыснула Кэт.

— Естественно, — вытянув длинные ножки, отозвалась Вики. — Первые представители семьи упомянуты еще в хрониках времен графа Раймонда Тулузского. На родине имели странную славу приятных светских людей, души любой компании и законодателей моды, впрочем не такую уж и странную, как видите.

— Анжелика? — быстро догадалась Кэт. — Вижу её частенько вместе и с Адой, и с близняшками, и с мальчишками.

— Конечно, они с детства дружат, — с видом знатока подтвердила Виктория. — Я живу недалеко от Адель и от Анжелики, мы соседки.

— При этом у Розье слава ещё и темных магов, уважающих странные практики и убивающих на дуэлях просто ради развлечения.

— Как-то маловероятно, — хмыкнул Альбус. — В чем конкретно эти практики состояли?

— Неизвестно, да и вообще в Британии не подтвердилось, Розье ведут себя куда приличнее некоторых англичан, устраивают приемы, на которых с удовольствием бывает цвет магического общества.

— Эйвери, например, — прыснул Эрик.

— Ага. Даже Блэки считали их людьми достойными и приятными. Наличие у себя крови вил они не подтверждают, в отличие от Гринграссов, но и не отрицают, однако, все сходятся во мнении, что красота женщин Розье имеет мало общего с человеческой.

Альбус не сказал бы, что Анжел настоящая модель, место которой на подиуме — это, скорее, по части той же Адель Эйвери или Марины Эйкин, однако красота у нее, безусловно, была. Стройная, высокая, с точёными чертами лица, Анжел всегда сохраняла спокойствие, несмотря на какие-либо проблемы. Альбус считал, что так и нужно. Совсем не обязательно устраивать истерики или жаловаться — кому, в конце концов, они особо нужны? Но Роза, похоже, считала иначе…

— А кем приходился им тот Лимарус Розье, убивший Шеклболта? — спросил с интересом Альбус.

— Вроде он был кузеном Анжел. Но она видела его пару раз в жизни всего, — пожала плечами Вики.

— Негрилло замочили? — глумливо сказал Скорпиус. — Туда им, обезьянам, и дорога!

— Разве Шеклболты не индусы? — удивился Нотт.

— Какие индусы? Ниггеры! — фыркнул Скорпиус. — Нашлись честные люди, зарвавшегося ниггера на место поставили!

Слизеринцы прыснули. Альбус на всякий случай тоже изобразил улыбку. Наверное, это было нехорошо: дома о Кингсли Шеклболте говорили только с почтением. Но, во-первых, ради Шеклболта точно не стоило бы ссориться с друзьями, а, во-вторых, Малфой так забавно произносил слово «ниггер», что это невольно вызывало смех. Альбус знал, что Кингсли Шеклболт был убит адским огнем двадцать пятого апреля две тысячи третьего года молодым стажером министерства, которым оказался Лимарус Розье под обороткой. Лимарус погиб вместе с Шеклболтом, успев только крикнуть, что Темный Лорд скоро вернется. Тогда это назвали «убийством века», а Аврорат начал грандиозное расследование, которое правда завершилось ничем. С тех пор 25 апреля стало своеобразным праздником темных магов: каждый год они обязательно устраивали какую-то акцию в этот день.

— Я, кстати, прочитал, что шведский ученый и маг Карл Линней объединил негров и обезьян в один вид: «Homo troglodytes», — сказал под общий смех Альбус.

— У! У! У! — ответил Малфой, тряся рукой, словно в ней была палка. Альбус с интересом посмотрел на него: наверное, впервые Скорпиус не проявлял к нему враждебности, а вел себя так, словно Ал всегда был членом их компании.

— А что сказали бы твои домашние? — прищурилась Вики. За окном уже мелькали леса: поезд начинал приближаться к предгорьям.

— Ой, Роззи скривилась и заорала бы, что это расизм! — поморщился Альбус. — Это аморально… И что-то там еще…

Скорпиус скорчил рожицу, показывая рвоту. Эрик неожиданно звонко рассмеялся.

— Чего смешного? — посмотрела на друга Кэт.

— Расизм… — Заливался смехом Нотт. — Расизм… А представь: опять у магглов появятся войска в пробковых шлемах… Опять будут сипаи… Опять плантаторы в Парагвае…

— В двадцать первом веке? — опешила Виктория.

— А представь… — смеялся Эрик. — Опять плантаторы будут курить толстые сигары… Опять картонные негры будут носить туда-сюда сахарный тростник…

— И опять у магглов будут винтовки «Кайзер Вильгельм», — расхохотался Альбус. — И опять какой-то Дон Альфонсо или Дон Антонио будет продавать хлопок через долину Рио-де-Ла Плата! Опять Парагвайская война с Лопесом!

— Это где такая река? — удивилась Кэт.

— В Уругвае, девочка моя, в Уругвае и Парагвае! — весело ответил Альбус. — И мачо в сомбреро пляшут с кнутами!

— Зато обезьяны не лезут куда не надо! — скривился Скорпиус. Поезд лихо завернул на повороте, и Ал заметил, как за окном мелькнули заметенные инеем деревья.

— Тогда уж в Кампус Дигойта Казус какой-нибудь, — улыбнулся Альбус.

— И мачо в сомбреро лихо пляшут! — засмеялся Эрик. — «Coimbra, ciudade divina,

Deja que mi amor te cante…»

— Ага… — подтвердил Поттер. — И парагвайская конница в красных мундирах несется вдоль реки Умайты.

— А мачо все пляшут Фадиньо! — продолжал весело Нотт. — «Cuando lo canto Tan solo para ti es». Расизм…

Друзья переглянулись и снова прыснули. На радостях Поттер не заметил, как в купе вошла Моника Селвин и присела на соседней полке.

— Латинская Америка должна знать своих героев! — весело вставила Моника.

— Ладно вам, любители Латинской Америки, — махнула рукой Вики. — Расскажите лучше, кто что делал на каникулах.

Вопрос пришелся как нельзя кстати: к купе подъехала тележка со сладостями. Накупив бобов и шоколадных лягушек, ребята плавно перешли к обсуждению каникул.

— Ты-то как провел Рождество? — сверкнул очками Альбус?

— Я — прекрасно! — откинулся Эрик. — Две недели отдыха, читай книги, какие хочешь, броди по лесу. Даже с отцом поохотиться на лис из арбалетов сходили! Первый раз в жизни взял, клянусь.

— Тоже мне, сельский эсквайр времен Великого восстания! — засмеялась Кэт. — Не хватает только буйства стародавних пиров.

Кэт тоже отдохнула весьма хорошо и даже съездила с родителями к родственникам из Америки. Вытянув ноги, Альбус пытался понять как мама и папа возвращались в Хогвартс после каникул в купе, наполненном гриффиндорцами. Рядом все «кошки», и ругают их, слизеринцев. Интересно, о чем гриффиндорцы говорят между собой? «Наверное, о квиддиче или о чем-то очень тупом, — подумал Поттер. — Нет… Не получается представить…»

Потом Скорпиус в очередной раз начал хвастаться и привлекать внимание Кэт. Та, к радости Альбуса не выглядела слишком заинтересованной им, хотя улыбалась, радуясь вниманию к собственной персоне. Альбус, однако, понимал, что как человек Скорпиус нисколько ее не притягивал. Кэтрин пыталась вести себя с ним, как капризная дама со слугой, хотя Малфой («по собственной глупости», — подумал Альбус) этого словно не замечал.

— Гриффиндор — чокнутые, — вдруг раздраженно заметила Моника, посмотрев на обитую тонкими рейками дверь.

— И в чем они провинились на этот раз? — заинтересовался Альбус.

Глубоко вздохнув, девочка начала рассказ. В предпоследний день перед каникулами Моника гуляла по школе, когда обнаружила лучшую подругу, до хрипоты поругавшуюся с Маргарет Браун. Гриффиндорка старалась всячески задеть любого из слизеринцев — то ли заняться было нечем, то ли характер вздорный, то ли из-за какой-то ссоры успокоиться не могла. Только Моника собралась вмешаться, как Маргарет получила поделом, а точнее — «Everte Statum!», но неожиданно раздался громкий голос Молли Роббинс.

«Давно не получала по-полной, а, Забини?» — ядовито уточнила она, но не успела ничего сделать из-за появления старосты, то есть Адель.

— И что Джеймс нашел в этой истеричке? — искренне удивился Альбус, выслушав рассказ одноклассницы.

— У нее хорошая хватка, только и всего, — философски заметила Кэтрин, достав газету. — Но в Гриффиндоре действительно учатся дегенераты.

— Угу… — кивнула Кэт. — Погодите, я нашла кое-что поинтереснее, — она загадочно улыбнулась, положив газету на чуть дрожащий стол​.

Альбус и Эрик, повернувшись как по команде, сразу впились глазами в передовицу. Моника склонилась над плечом Поттера.

ПОБЕГ ИЗ АЗКАБАНА!

Обнаружено, что из Азкабана сбежали Аластор Яксли и Алекто Кэрроу. Возможно, это связано с тем, что дементоры покинули тюрьму. Их местонахождение неизвестно, но Министерство делает всё возможное, чтобы отыскать преступников.

Под текстом виднелись и колдографии.

— Яксли? — в шоке осведомился Альбус.

— Вот так дела, — вскинула брови Моника.

— Учителя могут начать придираться по этому поводу, — покачала она головой. — Впрочем, это бессмысленно. Кстати, Алекто смахивает на нашу Веронику…

— Пф, — недоверчиво фыркнул Эрик. — Кэрроу, говорят, толстая и сумасшедшая, а мисс Свифт — стройная и умная. Хотя лицо немного похоже…

«Наверху», однако, к случившемуся относились намного более серьезно, чем думал Альбус. Высокие люди в черных мантиях безо всяких опознавательных знаков взяли первокурсников в плотное кольцо. Лиц людей под капюшонами видно не было, от чего становилось не по себе. Альбус попытался расспросить идущего рядом человека, но в ответ получил лишь порцию глубокого молчания.

— Может, их заколдовали, чтобы они ничего не говорили? — предположил Альбус, пытаясь разглядеть лица под капюшонами.

— Жутковато… — поежился Эрик. — Такое ощущение, что нас ведут на допрос в Аврорат.

— Альбус, «откручивай» нас, используй семейные связи, — весело сказала Забини.

Альбуса снова невольно восхитился ее бесстрашием, глядя, как девочка, отбросив волосы, весело прыгнула через лужицу подтаявшего снега. «Как ребенок…» — подумал он, покачав головой.

О странных призраках вскоре забыли. После первого ужина слизеринцы отправились в свои подземелья. Альбус с радостью прислушался, когда Адель возле стены с подтеками объявила новый пароль — «Старомодный человек». Как только Ал очутился в уютной гостиной, на него нахлынули радостные мысли и воспоминания. Предприимчивые ребята-пятикурсники где-то раздобыли несколько коробок с зефиром и раздавали его каждому. Винсент Гойл хотел стащить добавку, но заколдованная коробка больно укусила его за руку, так что тот визжал, как девчонка, стараясь стряхнуть её с себя. Слизеринцы умирали от смеха, глядя, как он прыгает по гостиной с разгневанной коробкой, вцепившейся ему в запястье.

Альбус окинул взглядом знакомые лица, большинство из которых были лицами его друзей, и почувствовал, что вот теперь он наконец-то дома.

* * *

Первая неделя пролетела очень быстро. Альбус по-прежнему учился лучше всех, и уже начал пользоваться уважением даже пятикурсников. Уроки становились всё интереснее. В частности, трансфигурация, которую Альбус изучал с четвертым классом, теперь нравилась ему гораздо больше. Профессор Уизли упомянула анимагов, волшебников, которые могут превращаться в животных по собственному желанию. Профессор для демонстрации превратилась в выдру и побегала по комнате. Ала это заинтриговало, и он подумал, что было бы интересно самому превратиться в какое-нибудь животное.

Профессор Слагхорн объяснил своим ученикам, что странные люди в капюшонах — это специальный отряд Аврората, который должен защищать Хогвартс от возможного нападения сбежавших темных волшебников. Эрик любил разглагольствовать и строить версии, как скоро поймают беглецов. Альбус понимал, что его друг так думает под влиянием «Пророка», где постоянно выходили статьи о неизбежной поимке бывших Пожирателей Смерти, хотя прогресса в их поимке не было. Старшекурсники из Рейвенкло поговаривали, что они, наверное, давно сбежали на континент, чтобы примкнуть к Штирнеру. Альбус слушал с интересом: уже мно­гие вол­шебни­ки по­гиб­ли от его рук, по­рой да­же го­вори­ли об уг­ро­зе да­же для бри­тан­ских магов.

С началом семестра Альбус зарылся в библиотеке. Он знал, что анонимная записка имела отношение к посланию в гостиной, поскольку в ней говорилось, что книга о черной магии содержит ответ. Первым делом Ал изучил Оптическое заклинание, которое позволяло заставить конкретного человека или целую группу людей видеть какой-либо предмет не таким, какой он есть на самом деле. Он решил, что со стороны отправителя посылки было глупо использовать такое простое заклятье, учитывая, что любой волшебник сможет применить к нему контрзаклинание.

Как только Альбус разобрался с этим, он вернулся к своему привычному занятию, шарить по книгам в поисках слов «круг» и «игра». Послание, по крайней мере, дало ему намек. Это наверняка было как-то связано с темной магией, или с чем-то подобным. Проведя бессчетное количество времени за чтением, Ал так и не смог найти ничего подходящего ни в одной книге. Он повсюду носил с собой ветхие обложки своих учебников и прятал в них книги, которые читал, чтобы профессор Уизли, увидев его, решила, что Ал читает обычный учебник по трансфигурации, и спокойно прошла бы мимо.

Джеймс Поттер попал тем временем в крупные неприятности. Вместе с неугомонной Белиндой Иллис он повадился ходить в Запретный лес, чтобы поискать потайной ход в Хогвартс, где их поймал Хагрид. Альбус был уверен, что лесничий напишет о случившемся отцу: тот, конечно, отругает Джеймса, но не будет слишком усердствовать, ведь сын так стремится быть похожим на своего деда. Однако пока лесничий решил взять Джеймса в качестве отработки в лес: пусть посмотрит, утолит свое любопытство. Альбус уже привык к тому, что Хагрид относится к нему, как к пустому месту, и почти перестал на это реагировать.

К февралю погода за окном совсем ухудшилась. Ветер завывал так, будто собирался нагнать к Хогвартсу все мыслимые снеговые тучи. Травологию частенько отменяли, и Альбус редко виделся с профессором Лонгботтомом. Почта в эти дни прибывала с опозданием, и Ал старался писать домой пореже.

* * *

Рыжеволосая стройная женщина откинулась в кресле, прикрыв глаза. Мерлин, всё-таки работать учителем сложно. Тот еще вопрос, что легче: метаться по заданиям от Милорда или обучать ребят полетам? Ладно еще чистокровные или полукровки, но видя большинство магглорожденных первокурсников, профессору Свифт, говоря по совести, хотелось выть. Однако, была во всём этом Хогвартсе девушка, действительно подающая большие надежды и имеющая шанс стать участницей сборной Британии по квиддичу, окончив школу. Адель Эйвери. Вероника знала её отца давно, однако он попал в Азкабан.

— Проснись и пой!

Преподавательница полетов вздрогнула от удивления, услышав хозяина кабинета.

— Сложно начинать новую жизнь, Лекта? Выходишь на пенсию? А не рано ли? — с иронией уточнил сероглазый мужчина, чьи светлые волосы были слегка растрепаны.

— А тебе, значит, легко? — чуть насмешливо протянула «Вероника», смерив собеседника лукавым взглядом изумрудно-зеленых глаз. — Одна Эльза Лонгботтом чего стоит! Хотя, чему этот Невилл мог научить ребенка? — она хохотнула, вспомнив известного члена Ордена Феникса, который ещё и приходился ей коллегой, учителем травологии.

— Он-то тут при чем? Ты про Альбуса расскажи.

Алекто глубоко вздохнула. Ценит, конечно, безусловно, и крепко, но волшебницу несколько раздражал один факт: Ал почему-то решил, что может давать ей указания.Ей, хотя пока он где-то болтался в девяносто восьмом году, она уже работала, только профессором маггловедения. Она не отрицала, что было наверняка некое задание, некий вклад, но Алекто Кэрроу еще с детства команд в свою сторону не выносила…

Странно, что никто не узнал ее. Ладно «Кристофер», у него чертово Оборотное зелье, но она… Стоило похудеть и привести себя в порядок, плюс нанести косметику и применить к себе немного омолаживающих чар, как всё! Даже директриса Минерва Макгонагалл — и та ничего не заподозрила! «Всё-таки правду говорят люди, что Гриффиндор — это диагноз», — усмехнулась она про себя.

— А что Альбус? Ребенок ребенком. Популярен, но чаще всего общается с Ноттом и Забини. Книжку получил, хотя ты и сам уже знаешь, а вот читал он ее или нет — не знаю.

— Это будет видно, — равнодушно проговорил блондин, глядя в окно, из которого открывался прекрасный вид на квиддичную площадку. — Уверяю тебя, когда он это сделает, то заметно изменится…

— Но для него это наверняка зло! — не сдавалась Алекто. — Он же Поттер!

— Справлюсь как-нибудь, — раздался веселый голос. От неожиданности взрослые вздрогнули.

— Рек, Моргана, чуть в обморок не свалил! — мягко призналась Вероника и шутливо погрозила тонким пальцем. — Нельзя же так пугать! Кстати, раз уж появился, вы ведь ладите с Забини. Пообщайтесь с Альбусом.

— Странно со стороны, — недоверчиво протянул юноша, глядя куда-то в угол.

— Мерлин, — мужчина закатил глаза. — Ты сам не так уж давно этой книжкой интересовался. Пусть убедится, что это, мол, для науки. И не говори, что книга от тебя. Он сейчас, кстати, на урок придет, так что расходимся.

— Не по адресу обращаешься: до Мерлина мне еще как до Луны. Лекта, у нас полеты, — с усмешкой напомнил юноша.

— Лучше уж вы, чем первый курс, — искренне призналась женщина.

* * *

В начале марта профессор Лэрд, как и обещал, дал ученикам контрольную работу по гриндилоу. Альбус сделал ее за двадцать минут, чем вызвал недовольный взгляд Розы. Отвернувшись к окну, он стал рассматривать, как Хагрид возится с дорожкой. Снег уже почти стаял, и только серая грязь, на которую падали мокрые снежинки, напоминала, что до настоящей весны еще далеко.

После урока друзья вышли во двор. Несмотря на еще хмурое небо, весна постепенно вступала в свои права, и вербы у Черного озера начинали набирать бутоны. Стоящие неподалеку хаффлпаффки хихикали, глядя на них, но друзья не обращали на них внимания.

Ребята не заметили, как подошли к дальней кромке Черного озера. Здесь, как обычно, росли несколько старых вязов и буйные заросли ежевики. Альбус вспомнил, что профессор Макгонагалл жаловалась на Хагрида, который перестал чистить эти места. Кэт здесь чем-то не понравилось: она явно хотела поскорей вернуться в замок. Вскоре стало ясно, почему — со стороны озера показались идущие вразвалочку загонщик Гриффиндора Эндрю Скипс с двумя приятелями-амбалами. Направлялись они прямо к ним.

— О, Мерлин! — Нотт напрягся. — Неужели они к нам?

— Похоже… — Почесал затылок Альбус.

— Это… Они… — забормотала Забини. — Вчера Иллис поймала меня в коридоре и заявила, что мы окончательно обнаглели и нам не жить. За крысятничество нас надо крепко проучить. Я думала, это очередная их пугалка.

— Да ты спятила совсем! — прошептал Нотт. — Они же из нас сделают стейк, шестикурсники!

Гриффиндорцы, тем временем, приближались. Скипс, смеясь, бросил «Petrificus» в Забини, и Кэт оказалась парализованной. Нотт испуганно озирался, явно надеясь заметить хотя бы одного слизеринца, но тщетно. Альбус похолодел и поправил очки.

— О, отродье своей семьи? — засмеялся белокурый приятель Скипса. — Гляди-ка, как ты прижился в змеюшнике, падаль!

Отошедшая Кэтрин испуганно вскрикнула. Альбус, глядя в кусты, что-то произнес на странном языке, больше напоминавшим шипение. Кэт поначалу не поняла, что он делает. Гриффиндорцы тоже притихли. Однако все стало ясно мгновение спустя. В траве скользнуло что-то, похожее на буро-серую ленту. Одна гадюка, вторая, третья… Кэтрин заверещала, а Нотт прытко вскочил на бревно.

— Не дергайтесь! — прикрикнул Альбус.

Наклонившись, он ловко взял темно-серую змею. Она скользнула ему в рукав, потом выглянула из-под воротника и несколько раз быстро-быстро коснулась языком его лица. Скипс с приятелями тоже словно оцепенели. В траве шипело еще как минимум пять гадюк. Его широкоплечий спутник побледнел, как в зимнюю пору. Гриффиндорцы начали осторожно пятиться в сторону школы, тщательно оглядывая траву перед тем, как поставить ногу. В траве между тем зашевелились новые ленты.

— У вас есть минута, чтобы убраться, — с тихой ненавистью произнес Альбус. — Они пока не тронут.

Скипс открыл было рот, но кто-то из приятелей потянул его за рукав, и троица ретировалась. Поттер победно взглянул на друзей, но Нотт жалобно посмотрел на него.

— Убери их, — попросил Эрик. — Убери, Ал…

— Эх ты! — засмеялся Альбус. — Разве ты забыл? Настоящий гриффиндорец достанет меч из Волшебной Шляпы, а настоящий слизеринец справится со змеей. Смотри, ты ей нравишься!

Мальчик погладил головку гадюки. Кэт вскрикнула, увидев, как раздвоенный язык змеи коснулся щеки Поттера. Альбус тихо поговорил с гадюкой, потом что-то громко прошипел, и змеи стали одна за другой исчезать в кустах.

— Это гадюка-принцесса, между прочим, — пояснил Альбус, все еще поглаживая змею. — У змей есть свои принцессы, которые ими управляют.

— Как… — пролепетала Кэт… — Ты… Ты знаешь парселтанг?

— Ну да… — пожал плечами Поттер. — Как-то мы с Розой нашли гадюку в лопухах за сараем. Я поболтал с ней, только и всего.

Змея, тем временем, сползла с руки Альбуса и поползла к зарослям ежевики. Мальчик что-то прошипел ей вслед.

— И ты молчал все это время? — напирала Забини. Налетевший ветерок поколебал заросли ежевики.

— Да как-то не было случая, — пожал плечами Альбус.

Эрик сел на поваленное дерево, а Кэт не могла сдвинуться с места.

— Ну и прогулка… — только пролепетала она. — Ал… Но как, Мерлин тебя побери? Как?

— Отец, говорит, тоже умел когда-то, да потом разучился, — Поттер почесал переносицу. — Понятия не имею как.

— Скажи что-то на парселтанге, — попросила Кэт, все еще с опаской поглядывая на ежевичные заросли.

— Не-а, не могу, — покачал головой Поттер. — Говорить на парселтанге можно только со змеями, — важно добавил он.

— Ладно, пошли… — заныл было Нотт.

— Вставай, трусишка! — К Кэт, похоже, вернулось ее боевое расположение духа, и она подпрыгнула. Эрик снова заныл, но Кэт пообещала послать в него заклинание щекотки, если он сейчас же не пойдет домой. Альбус нервно смеялся, глядя в темную гладь талой воды. Кэт прищурилась, глядя на друга: он, похоже, тоже пережил немалый стресс.

— Ты знаешь, что со змеями умели говорить только потомки Слизерина? — бормотал на ходу Эрик. — Только они, правда! Я от матери слышал, что Слизерин им какой-то ген привил.

— Скажешь тоже, ген… — фыркнула Кэтрин, отбросив белокурые волосы. Сейчас она, похоже, была очень рада, увидев Анжелику и Адель с их приятелями. Мало ли что придет в голову гриффиндорцам…

— Да, ген. Змеиный ген, понимаешь?

— Да мы вроде не потомки Слизерина. Мы потомки Игнотуса Певерелла… — поправил Альбус очки.

— А Слизерин — потомок его брата, Кадма Певерелла. Так что, родня, как ни крути! — заключил Эрик, помахав руками.

Конец марта выдался солнечным, и служащие уже аккуратно прибрали газоны в Косом переулке. Жухлая трава, почуяв тепло, словно ожила, давая путь молодым побегам. Однако сегодня с погодой не особенно везло: небо покрывала лёгкая пелена туч, дул ветер. Гарри Поттера это, впрочем, не останавливало: Гермиона Уизли просила о встрече. Гарри понимал, что мало ли когда они могут увидеться снова, работа с каждым днём всё прибавлялась и прибавлялась, к тому же это Гермиона, близкий друг, с которым они из-за занятости виделись весьма редко. Войдя в паб, он сразу пошел к третьему столику.

— Привет, — мягко улыбнулась ему Гермиона в кафе. В белом пальто и с распущенными кудряшками она казалась одновременно величественной и невинной.

— Здравствуй, — махнул рукой Гарри.

— Смотрю, у тебя неприятности в семье? Это из-за факультета Альбуса?

— Именно, — глубоко вздохнул Гарри. — Как он там, кстати?

— Отлично, схватывает на лету любую информацию, — мягко улыбнулась Гермиона. — Казалось бы не так уж давно и мы были такими же учениками, как он.

Гарри слегка улыбнулся, вспомнив первый поход в Хогсмид — они с Роном и Гермионой стояли, весело улыбаясь. Все же несмотря на войну они проживали и счастливые мгновения… Однако лицо Гермионы выглядело встревоженным: она, похоже, была не особенно рада успехам сына лучшего друга.

— Честно, я не видела такого таланта: превращать на первом курсе чайник в черепаху, а кролика в шлепанцы! — сказала Гермиона. — Я перевела его в четвертый класс.

— Весь в любимую тетушку! — подмигнул ей Гарри.

— Мне до него на первом курсе было, как до неба, — покачала головой миссис Уизли. Гарри показалось, что в ее карих глазах мелькнул настороженный огонёк.

— Ну должен же быть хоть хороший маг в нашей семье!

Гермиона не ответила. Она внимательно смотрела, действительно ли большинство столиков были пустыми.

— Гарри, — неожиданно раздался тихий голос Гермионы. — Наше детство пришлось на военное время. Ты не мог бы рассказать мне чуть подробнее о крестражах? Хочется до конца знать, с чем нам пришлось иметь дело. Гарри, скажи, что ты чувствовал, когда носил в себе крестраж? Это важно, очень важно! — выделила голосом Гермиона.

— Ну… — Поттер поморщился, словно не желая вспоминать. — Я умел разговаривать со змеями, видеть в снах Волдеморта. Однажды, когда Нагайна напала на Артура Уизли, я словно видел себя змеей.

— А ты мог проникать в сознание Темного Лорда? — спросила Гермиона, подвинув салфетку.

— Иногда… Мне снились сны, в которых Волдеморт отдавал приказы своим слугам. Я видел во сне, как они с Хвостом убили магловского садовника… — потер он лоб.

— А именно прошлое?

— Вот это не помню… Помню, что когда мы ехали в Хогвартс первый раз, Рон сказал, что Слизерин — факультет Волдеморта и Пожирателей Смерти, я увидел их гостиную и детей в зеленой форме. Причем старой, не нашей. Мне стало страшно, что я именно туда попаду. Но потом, когда Шляпа отправила меня в Гриффиндор, это как будто закрылось…

— А крестражу это не понравилось? — спросила Гермиона.

— Не знаю… — улыбнулся Гарри. — Хотя погоди: в первую ночь мне приснился сон. Я стою у зеркала, там был Квиррел, и его тюрбан требовал, чтобы я немедленно перевёлся в Слизерин. А в тюрбане жил Волдеморт.

Бармен принес им две чашечки кофе и, постелив салфетки, поставил их на стол. Гарри снова чуть заметно улыбнулся.

— Зачем тебе это? — прищурился Поттер.

— Понимаешь, получается интересная картина. Ты во сне видел Зеркало Еиналеж, которое отразило крестраж. Он негодовал, что ты закрыл ему путь для общения. Значит, если бы ты попал на Слизерин, канал для вашего общения был бы открыт? — пригубила кофе Гермиона.

— Наверное… Но кому теперь это интересно? — вздохнул Гарри. — Разве что историкам минувшей войны, но им это знать не обязательно.

— Понимаешь… Меня волнует та надпись… — Гермиона понизила голос. — Ведь это не просто темное волшебство, Гарри! Она была зеленой. Именно зеленой!

Гарри задумчиво отпил кофе и посмотрел на маленький кусочек темно-коричневого сахара. Британские волшебники по-прежнему сохранили старинный обычай использовать только тростниковый сахар из Латинской Америки. Помнится, он после жизни у Дурслей недоумевал, увидев темные кусочки…

— Сторонники Темного Лорда еще остались, хотя мы их ловим из года в год… — вздохнул Поттер. — Все живут мыслью о том, что их Господин вернется!

— Гарри, я понимаю, что это глупо, но вдруг у Темного Лорда остался еще один крестраж? — карие глаза Гермионы посмотрели на друга в упор.

Мгновение Гарри смотрел на нее в упор, а затем фыркнул.

— Глупо… Ты становишься мнительной.

— Может, и глупо, но посмотри, как уверены они! — твердо ответила подруга, взяв чашку. — Едва ли они были бы уверены настолько, будь их дело совсем проиграно!

Гарри хмыкнул, словно признав какую-то толику справедливости в этом аргументе. Глаза Гермионы по-прежнему продолжали наблюдать за ним.

— Ну, хорошо, хорошо, давай вспомним. Я уничтожил дневник Риддла ядом Василиска. Тут шансов нет.

— Принято, — загнула длинный палец Гермиона.

— Профессор Дамблдор уничтожил кольцо Марволо ценой руки. А он был величайший волшебник!

— Два, — кивнула Гермиона.

— Невилл уничтожил Нагайну. Рон при мне уничтожил медальон.

— Три и четыре, — бойко ответила собеседница, тряхнув темно каштановыми кудряшками.

— Диадема погибла в адском огне. Можно, конечно, предположить, что некто спас ее в последнюю минуту, но степень реалистичности оцени сама.

— Пять, — кивнула Гермиона.

— Чашу вы уничтожили с Роном в Тайной комнате. Вы точно ее уничтожили? — шутливо прищурился Поттер.

— Да уничтожили, не волнуйся, — так же шутливо ответила Гермиона.

— Ну кто вас знает… — погрозил пальцем Гарри. — И крестраж во мне убил сам Лорд Волдеморт. Я даже видел момент его гибели. Всё.

— А как? Ты никогда не рассказывал! — подняла тонкие брови Гермиона.

— Да перестань! Я очутился в другом мире между жизнью и смертью на призрачном вокзале, где ко мне подошел Дамблдор. На полу сжалось в комок существо, похожее на маленького голого ребенка, но с грубой, шершавой, как будто ободранной кожей; дрожа, оно лежало под стулом, куда его затолкали, как ненужную вещь, чтобы убрать с глаз долой, и тяжело дышало.

— Это и был крестраж? А… Как он выглядел?

— Существо было маленькое, хрупкое, израненное, и все же я не хотел подходить к нему ближе. Оно напоминало маленького старца. Я его видел… Да! Примерно таким был Волдеморт, когда его Хвост бросил в котел на кладбище!

— А потом? — спросила Гермиона, словно почувствовав нечто важное.

— А потом Дамблдор сказал, что мы не можем ему помочь. И мы ушли, оставив его… Умирать… — произнес Гарри с грустью.

— А как он умер?

— Не знаю… — вздохнул Гарри. — Мы ушли, а оно все плакало там под столом. Маленький Волдеморт! — скривился он.

— То есть… Ты не видел, как он умер? — спросила потрясенная Гермиона.

— Нет… — покачала головой Гарри. — Он так и остался лежать там, между двумя мирами. Но с того дня всё изменилось, всё! Я перестал носить очки и говорить со змеями. Я почувствовал какую-то свободу…

— Но самого момента смерти ты не видел? — настаивала Гермиона.

— Да нет же! Мы уходили, а он так и лежал. Там, между мирами. — махнул рукой Гарри.

— И он так и остался живым?

— Ну не могли же мы с Дамблдором ударить по нему Авадой, правда? — фыркнул Гарри.

— Жаль… — вздохнула Гермиона, выпив кофе. — Ты ладно, а Дамблдор мог бы.

— Ты становишься жесткой, однако! — посмотрел на нее внимательно Гарри.

— Ладно… А что тебе тогда сказал Дамблдор про Волдеморта? Гарри, это важно, постарайся вспомнить точно! — сказала Гермиона почти с мольбой.

— Дамблдор… Что мы не можем ему помочь… — потер лоб Гарри. — И что его знания отличались ужасающей неполнотой! Волдеморт не дал себе труда понять то, что не представляло для него ценности. О домовых эльфах, детских сказках, любви, верности и невинности Волдеморт не имеет ни малейшего понятия. Ни малейшего!

— Пожалуй… — задумчиво кивнула Гермиона.

— И еще, что все это обладает силой, превосходящей его собственную, — сказал Гарри.

— Он, видимо, был уверен, что все это ерунда на фоне мастерства. С планом и рациональностью не сравнится ничто… — размышляла вслух Гермиона.

— И еще, что в нас обоих течет кровь моей матери, и потому мы не можем убить друг друга… — вспоминал Поттер.

— Кстати, про дневник… ты ведь побывал в сознании Риддла тринадцатого июня? — сменила тему Гермиона.

— Да. Сорок третий год вроде, — ответил Гарри.

— В день рождения Альбуса?

— Ну да… Забавно! — фыркнул Гарри. — Тринадцатого июня сорок третьего года Риддл подставил Хагрида. А тринадцатого июня две тысячи шестого родился Ал!

— Как интересно! А как Хагрид относился к Алу в детстве? — Гермиона улыбнулась, хотя в ее улыбке было что-то наигранное.

— Я же тебе говорил, Ал в детстве боялся Хагрида! Почему — не знаю. Хагрид им и сласти приносил, и крутил их. Джим его за бороду дергал, а Ал чурался… Не любил Хагрида, вот и попал к змеям! — закончил Гарри.

Гермиона прищурилась, словно о чем-то размышляла.

— Иногда мне казалось, что Ал боится Хагрида, только за что — не знаю. — Задумчиво продолжал Гарри. — Я попытался выяснить это в детстве, проникнув в мысли Ала…

— Так… — оживилась Гермиона.

— Ну Ал есть Ал. Он не Джеймс и не Лил. Я попытался, когда мы гуляли, проникнуть в его мысли. Я сказал о Хагриде. Увидел сильный страх, а потом меня остановил зелёный щит. У него очень хорошие способности к окклюменции!

— А щит был зелёный? — уточнила Гермиона.

— Да, у него такая… Зелёная густая волна…

— Выходит… Ал инстинктивно не хотел, чтобы ты узнал о его отношении к Хагриду? — спросила Гермиона.

— Выходит так… — поморщился Гарри. — Наверное, понимал, что мы это не одобрим…

Гермиона взглянула на часы.

— Ой, Гарри, а ты не думал, что того младенца можно вернуть в наш мир?

— Вернуть? Но как? — изумился Поттер.

— Помнишь, на кладбище ваши палочки с Волдемортом скрестились? Ты говорил, что из неё стали выходить тени убитых! Priori Incantatem! — сказала Гермиона.

— Но это тени! — махнул рукой Гарри.

— Они были достаточно сильны, чтобы задержать Темного Лорда! — сухо сказала Гермиона, привстав со стула. — Прости, мне надо бежать…

— Да брось! — махнул рукой Гарри. — Они не додумаются до такого! Мозгов не хватит!

— Ты забываешь, что Штирнер мог додуматься до этого, — назидательно сказала Гермиона.

— Ладно, как успехи сыновей? — улыбнулся Гарри. — А то пишут, что все прекрасно.

— Джеймс опять бегал в Запретный лес! Просто ходячее наказание, — вздохнула Гермиона.

— Не грусти, он просто пошёл в деда! — засмеялся Гарри.

— Розга по нему хорошая плачет! И давно!

— Перестань. Он после того случая и так тебя боится, — фыркнул Поттер. — Надеюсь, — посмотрел он на подругу, — ты не намекаешь, что крестражем может быть Альбус?

— Нет… Нет… — задумчиво ответила Гермиона, поправляя на ходу воротник белого пальто.

* * *

Большой зал был уже украшен цветущими вербами; поговаривали, что в праздничное утро профессор Уизли украсит зал пасхальной символикой. Волшебный потолок все чаще показывал ярко-синее небо: настолько густое, что, казалось, лазурь улетела куда-то в бесконечную высь. Стены зала украшали вербы, да и в гостиных вербные букеты украшали столики. Эльфы старательно убрали школьный двор, от чего он приобрёл немного пустынный вид.

На пасхальные каникулы Альбус остался в Хогвартсе. Мальчик постепенно привыкал к тому, что у него за спиной шепчутся о его способностях говорить со змеями, но, возможно, это было и к лучшему. В своем колледже его стали больше уважать, а старшие слизеринцы считали это великолепным предлогом, чтобы попугать маленьких хаффлпаффцев.

Зато Бэддок уже не ссорился с Альбусом: более того, они стали приятелями. Как-то утром Бэддок шепотом извинился, что когда-то назвал Ала «грязнокровкой». Тот лишь коротко ответил «Проехали». Ал думал о том, что стоит почитать побольше о Слизерине, однако сейчас его интересовала больше всего тайна послания. Все остальное Ал решил отложить на потом.

Преподаватели задали кучу домашней работы, но Альбус сделал всё за одну ночь и у него было свободное время. Большинство учеников осталось в Хогвартсе, хотя Винсент поехал домой, что позволило Алу вздохнуть свободнее. С другой стороны, Кэт и Эрик оставались в Хогвартсе, что давало надежду провести интересно время на каникулах. Ал проводил большую часть своего времени в библиотеке, и никто его не беспокоил.

На третий день каникул Альбус осознал бесполезность своей затеи. Он просмотрел все книги по Защите от Темных Сил, какие только были в библиотеке, но так и не нашел то, что искал. Его единственной надеждой осталась Запретная секция. Сначала Ал хотел спросить разрешение у профессора Слагхорна, но быстро передумал, так как мастер зелий мог рассказать Гермионе. У Ала оставалась только одна возможность: проникнуть в библиотеку ночью. Запретная секция была не очень большой, Алу хватило бы и двух ночей, чтобы просмотреть все нужные книги. Загвоздка была в том, как попасть туда незамеченным.

В пасхальное утро Альбус пошел на завтрак и на выходе из подземелья столкнулся с большой совой. К ее лапе был привязан большой пакет. Ал присел на одно колено, отвязал его и погладил крылья птицы. Сова благодарно ухнула и улетела. Смутившись немного, Ал открыл пакет и сразу узнал знакомый почерк. Да… Почерк отца!

Используй с толком, как когда-то и я!

Заинтересованный Альбус еще раз прочитал письмо, затем приоткрыл обертку и увидел странную мерцающую ткань. Что это могло быть? Однако Альбус быстро закрыл коробку, потому что услышал шаги профессора Уизли.

— Вы получили новое послание, мистер Поттер? — спросила обеспокоено профессор.

— Нет, это от Кэт, — постарался соврать Ал как можно убедительнее.

— Хорошо, — профессор вздохнула с облегчением, хотя в ее взгляде еще сохранялась настороженность.

Большой зал был, между тем, уже украшен в пасхальном стиле. В воздухе летали красные яйца, а в центре завис наколдованный пасхальный пирог. (Есть его, впрочем, мало кому бы захотелось — все наколдованные продукты имели неприятный резиновый привкус). Небо было пасмурным с редкими синеватыми просветами. Ал обернулся и заметил Роберта, который с ненавистью смотрел на стол Слизерина. Алу понадобилось несколько секунд, чтобы понять, над чем смеется Скорпиус Малфой.

— Негрилло, тебе какая Пасха, вот скажи? Тебе бы на пальму назад и банан жрать!

— «Homo troglodytes»… — прошептал Альбус. Он знал, что Малфой непременно воспользуется этой шуткой, и дальше последует новое веселое представление.

— Троглодит ты, негрилло… — притворно вздохнул Скорпиус. Все сидящие за столом слизеринцы, включая Альбуса, и даже многие гриффиндорцы прыснули от смеха.

— Раньше хоть грязнокровки белыми были… — вздохнул Малфой. — А теперь уже черная мразь пошла!

— Троглодит… — фыркнула хорошенькая гриффиндорка Марина Эйкин. — Тро-гло-дит! — повтора она нараспев.

— Мисс Эйкин, минус двадцать баллов с Гриффиндора, — немедленно вмешалась профессор Уизли. — И минус тридцать баллов со Слизерина. — её глаза гневно вспыхнули. — Я не потерплю подобных разговоров в этой школе.

Альбус пошел в спальню, захватив с собой пакет. За спиной он услышал свист Линдона и улыбнулся, когда профессор Уизли сняла ещё пять очков с Гриффиндора. Ал пронесся мимо Весты в свою гостиную, поскольку очень торопился проверить, что именно прислал ему отец. Он снова открыл коробку и из неё на кровать выпал серебристый плащ. Ал усмехнулся и набросил его себе на плечи, затем накинул капюшон и подошел к старому зеркалу. Он прекрасно знал, что стоит перед ним, но не увидел своего отражения.

— Ничего себе! — раздался сзади голос Эрика. — Это же настоящий плащ-невидимка!

— Да? Ты знаешь о нем? — изумился Ал.

— Слышал, — понизил голос Эр. — Это ужасно редкая вещь. В мире есть один плащ! У твоего отца.

Вода, за окном плеснулась, разбрызгав капли по стеклу. Где-то сзади раздался звонкий стук каблуков. Альбус тепло улыбнулся: он сразу понял, что это была Кэтрин, и решил разыграть подругу.

— А где Ал? — требовательно спросила девочка у Эрика. Тот пожал плечами.

— В библиотеке, наверное… Читает… — вздохнул он.

— У-у-у-у-ух! — крикнул Ал позади Кэтрин, откинув капюшон. Девочка обернулась и завизжала: по гостиной в воздухе поплыла голова Альбуса.

— Альбус Северус Поттер в библиотеке, но я, его призрак, здесь… — зловещим голосом сказал он.

Эрик прыснул. Кэт все еще смотрела на Ала во все глаза.

— У тебя мантия-невидимка? — потрясенно спросила она.

— Ага! — ответил он. — Кажется, отец прислал в подарок на Пасху!

— Но это ведь просто замечательно! — довольная Кэтрин села в темно-зеленое кресло. — Можно найти гостиную блохастых кошаков и бросить туда пару навозных бомб! Ты только представь… — ее глаза мечтательно посмотрели в залитый водой потолок. — Блохастые кретины просыпаются утром, а у них безумная вонь…

Ал рассмеялся. В последнее время он незаметно для себя перенял богатый лексикон Кэт в отношении Гриффиндора.

— Надо лучше попробовать пробраться в Запретную секцию, — понизил он голос. — Думаю, это лучше сделать сегодня.

— В пасхальную ночь? — прошептала девочка, оглядываясь вокруг. Алу показалось, что она опасалась, будто кто-то подслушает их разговор.

— Конечно… Сегодня праздничный ужин, а после праздников, плотно наевшись, все быстро засыпают.

— Особенно кошаки, опившись прокисшим молоком, — съязвила Кэт.

— Не скажи… После него в животе сильно урчит, — ответил Альбус.

Теперь уже фыркнула его подруга:

— Главное, можно потратить на поиски всю ночь, пока не отыщем верный ответ.

* * *

В половине двенадцатого Альбус и Кэтрин вышли из гостиной. Девочка отчаянно дрожала от сквозняков. В коридоре сквозило изо всех щелей, и хотя плащ надежно скрывал друзей от посторонних глаз, он нисколько не защищал Кэт от холода. Альбус держал в руках белый ручной фонарь, готовясь погасить его в любой момент. Большинство учеников как ветром сдуло сразу после праздничного ужина, и все они уже спали. Где-то вдали доносились гулкие раскаты грома: к восхищению Альбуса, собиралась гроза.

В библиотеке было темно и очень страшно. Альбус и Кэтрин, держа лампу, пошли вдоль длинных рядов. Ал представил, как выглядит со стороны лампа, сама по себе плывущая в воздухе. И хотя он знал, что это его рука держит лампу, ему стало неуютно.

— А в старину Запретная секция была раза в два больше, — шепнула Кэт, когда они подошли к резной металлической двери.

— А что с ней случилось? — поинтересовался Альбус.

— Мама говорила, что какой-то пожар истребил почти все книги в стародавние времена. Кое-кто говорил, что их сжег Темный Лорд, когда учился в Хогвартсе.

Альбус тихонько сжал руку подруги, изумившись ее нежности. Дверь в Запретную секцию была заперта, но Кэт достала палочку:

— Alohomora, — шепнула она, и дверь со скрипом отворилась.

Ребята нырнули в помещение. Закрыв ее за собой, Альбус развернулся и, направив палочку на замок, также прошептал заклинание. Возле замка сразу появился мерцающий синий шар. Ал знал, что если кто-то появится в библиотеке, он сразу среагирует на появление незнакомца. Ал и Кэт осторожно пошли между огромных рядов книг. Альбус поднял лампу повыше, чтобы разглядеть названия стоявших на полках книг. Если честно, названия ему ни о чем не говорили. Золотые буквы на корешках выцвели и частично облетели, а слова, в которые они складывались, были на каком-то чужом языке, и Ал не знал, что они означают.

— Это египетский… — прошептала Кэт, и в ее глазах сразу застыл страх.

— Почему ты так уверена? — удивился Ал. Он говорил спокойно, веря в силу своей защиты.

— Большинство самых темных книг написаны по-египетски, — пояснила Кэт с оттенком легкого снисхождения. — Он что-то вроде международного языка у темных магов.

— Тише… — Прошептал Альбус.

Он почувствовал, как по спине побежали мурашки. Возможно, ему это показалось, но с полок доносился слабый шепот, словно книги узнали, что кто-то зашел в Запретную секцию без разрешения, и это им не нравится. Кэтрин также поежилась. Несколько минут друзья искали литеру «С». Затем Ал притащил приставную лестницу и забрался наверх, начав перебирать ветхие фолианты. Кэт стояла внизу и посматривала на дверь: она, видимо, не была так уверена в сигнале.

— Ну? — нетерпеливо спрашивала она время от времени, когда Ал доставал очередную книгу.

— Нет… Не то… — с досадой отвечал он.

Было около двух ночи, когда Альбус наконец-то достал тонкую черную книгу, на которой золотой вязью было выведено «Круг Тьмы: изучение черной магии». Ал понял, что нашел то, что искал, и его охватил трепет. Махнув Кэт, он спустился вниз. Девочка, тем временем, зажгла свечу. Сгорая от любопытства, они открыли оглавление и нашли нужную страницу. Вдали раздался сильный раскат грозы, и Кэт поежилась. Затем оба, как по команде, углубились в текст:

Круг Тьмы — название, данное кругу Темных ведьм и волшебников. В 888 году первый черный маг Амелбиус, причинивший значительный вред волшебному сообществу, совершил пророчество. Он предсказал, что в будущем появится много темных магов и ведьм. Он предупредил, что начиная с 888 года на свет появятся двенадцать темных ведьм и волшебников, чьи силы будут расти из поколения в поколение. Этот список включает и самого предсказателя, черного мага Амелбиуса. Пророчество также содержит в себе информацию о том, что последний член круга будет самым могущественным из всех, кого когда-либо видел мир. Штирнер, самый великий темный волшебник современности, утверждает, однако, что двенадцатым членом круга был Лорд Волдеморт, но вслед за ним вскоре появится еще более могущественный Тринадцатый темный волшебник, а также что последний и наиболее величайший тринадцатый волшебник превзойдет по мощи остальных.

— Ого… — только и прошептала Кэт.

— Значит, — размышлял Ал, также пораженный прочитанным, — это Штирнер оставил сообщение…

— Зачем? — прошептала его подруга.

— Может, хотел сообщить всем на свете, что круг завершен. Он сумасшедший, и, похоже, считает это праздником.

— Ничего себе… Праздник… — фыркнула Кэт. — А если появится кто-то раз в десять хуже Штирнера, тогда как?

— А представляешь… — прыснул вдруг Альбус. — Кайли и ее родители в праздничных шляпах и танцуют, как маньяки… Их заколдовал темный маг!

Кэт рассмеялась. Альбус, тем временем, продолжал размышлять. Зачем Штирнер послал это сообщение к ним в гостиную? Внезапная догадка поразила Ала, и ему стало не по себе. Возможно, отправитель хотел завлечь его, чтобы он прочитал всю книгу целиком, а не только главу об этом Круге. Темная сторона пыталась заполучить его в качестве последователя. Надеясь на некоторое разъяснение, Ал открыл книгу на странице 107, где было написано про Круг Света.

Круг Света был основан для защиты волшебного мира, когда Амелбиус создал круг Тьмы. В конечном счёте, круг Света также должен включать в себя двенадцать человек. Пока в этом списке лишь одиннадцать из них, причем некоторые считают таковым Гарри Джеймса Поттера. Круг состоит из ведьм и волшебников, которые одерживали победу над представителями круга Тьмы в своих поколениях. Подобно членам круга Тьмы, члены круга Света обладают исключительными способностями во всех областях магии, в особенности —трансфигурации, а также в умении сражаться на дуэлях, кроме того, они отличаются чрезвычайно высоким интеллектом. Для сообщества черных магов является прямой обязанностью постараться заранее обнаружить будущих членов круга Света и склонить их на сторону Темных сил, чтобы конкретный индивидуум не нарушил планов члена круга Тьмы.

Горгулья в библиотеке прокричала в три часа. Где-то наверху послышались шаги. Переглянувшись, Альбус и Кэт быстро поставили книгу наверх и со всех ног помчались в свою гостиную. Оба понимали, что разговор о прочитанном будет завтра. Сейчас им хотелось поскорее добежать до кроватей. Альбус прыгнул на кровать и, зарывшись лицом в подушку, быстро заснул, задаваясь вопросом, может ли он быть членом Круга Света.

* * *

Альбус со всех ног бежал через лес. Возможно, это был Запретный лес. Альбус не знал, потому что никогда там не был. Всё, что он хотел, это убежать подальше. От чего именно, Альбус понятия не имел. Края его мантии разлетались в стороны, цепляясь за ветки, шляпа давно слетела с головы. В руках он крепко сжимал палочку. Не различая ничего перед собой, Альбус врезался во что-то большое и холодное. Он поднял голову и увидел зеркало, то самое, которое постоянно снилось ему. Его отражение было как всегда бледное и пугающее, хотя и было одето в прекрасную мантию, наверное, шелковую. В этот раз отражение преобразилось мгновенно.

— Ал, — сказало оно пронзительным голосом. На лице злого духа заиграла сумасшедшая улыбка. — Пойдем и увидишь… пойдем и увидишь, что ты наделал…

— ЧТО?

Дух протянул белую руку и схватил Альбуса за запястье, отступая вглубь зеркала. Начиная проникать внутрь зеркала, Альбус выхватил руку и помчался изо всех сил в противоположном направлении, хотя его ноги с трудом отрывались от земли.

Альбус сидел в Большом зале, наблюдая за директором Макгонагалл. Было тридцатое июня, последний школьный день, и Ал чувствовал себя совершенно подавленным. Он настолько привык к Хогвартсу, что возвращение домой казалось нереальным, а когда кто-нибудь в разговоре упоминал о летних каникулах, у него подкатывал комок к горлу. Гораздо сложнее оказалось провести всё лето в Норе, среди многочисленной родни Уизли, которая будет издеваться над ним. И, что самое обидное, он даже не будет иметь право им ответить.

Ал старательно разгладил мантию и поправил шляпу, когда Макгонагалл начала монотонно произносить длинную речь по случаю окончания учебного года. Слизеринцы выиграли первенство школы и кубок по квиддичу, поэтому гриффиндорцы все поголовно выглядели чрезвычайно мрачными и хмурыми. Ал сильно ущипнул себя за руку, чтобы не задремать, а остальные уже давно клевали носом. Воздух в Большом зале был влажным и душным, очень усыпляющая атмосфера, которая еще более усугублялась скучной речью Макгонагалл.

Последние месяцы были вполне обычными, но Ала постоянно преследовали всё те же дурацкие мысли. Они то исчезали, то вновь появлялись, закрадываясь в его голову то по дороге в класс, то во время еды. Сны, в которых являлся злой дух, снились всё чаще и чаще, без них уже не проходило и пяти дней. Когда под мантией-невидимкой Ал исследовал коридоры замка, его так и подмывало метнуться в библиотеку и прочитать всё, что касается черной магии. В течение нескольких у недель он думал, что сходит с ума.

— А сейчас, — возвестила директор Макгонагалл, откашлявшись, — я представлю вам лучших учеников школы, начиная с первого класса. Гриффиндор — Филлип Вуд и Роза Уизли!

Стол Гриффиндора оглушительно захлопал. Альбус заставил себя пару раз хлопнуть в ладоши кузине.

— Хаффлпафф — Ричард Аберкромби и Эбигейл Форрей! — Альбус смотрел, как Ричард и Эбби торопятся к столу преподавателей. Эбби была в восторге, она улыбалась всем и каждому. Её сияющее лицо слегка померкло, когда она взглянула на стол Слизерина. Оба хаффлпаффца были магглорожденными, и почти никто из слизеринцев их не приветствовал.

— Рейвенкло — Ральф Хирроу и Кристина Лауган. — Альбус изобразил пару хлопков; Кристина, как ни странно, мило улыбнулась ему, когда получила почетную грамоту.

— И наконец Слизерин — Альбус Поттер и Веста Грейвз! — Альбус перехватил взгляд Весты и слегка улыбнулся.

Они вместе встали из-за стола и направились к преподавателям. У Весты были короткие черные волосы, а её изумрудно-зеленые глаза резко контрастировали с мраморно-бледной кожей. Ал знал её не так хорошо, как других слизеринцев, но она всегда была приветливой со всеми, кроме разве что Винсента Гойла, которого не переваривала.

— Поздравляю, — сказала Макгонагалл, вручая им грамоты. — Наивысший балл среди первоклассников получил Альбус Северус Поттер, — продолжала директор. — Сдав экзамены, он набрал четыреста восемьдесят очков, это новый рекорд.

Шквал аплодисментов раздался со стола Слизерина, вежливые хлопки со стороны Рейвенкло, молчание со стороны Хаффлпаффа, и только Гриффиндор был в ярости от того, что Слизерин получил высший балл. Ал саркастически улыбнулся гриффиндорцам, они это проигнорировали. После того, как всем выдали грамоты, ученики расселись по местам. Альбус вздохнул с облегчением. Остальное его не касалось.

Пока Макгонагалл перечисляла лучших учеников со второго по седьмой класс, Ал погрузился в раздумья. Он представил, какой прием ему окажут в Норе, когда он вернется «змеенышем». Он надеялся, что ему удастся избегать Джеймса и Розу в течение двух месяцев. Ал попытался представить, что будет с приездом вечно сующий нос не в свои дела Роксаны… Ему, в отличие от друзей, предстояло ужасное лето.

Когда церемония и последующий за ней праздничный обед закончились, Ал со своими друзьями отправился в гостиную. Малфой, между тем, не преминул завершить год издевками. Альбус знал, что тот получил «слабо» по заклинаниям, и был этим ужасно огорчен. Когда хаффлпаффцы шли к выходу, Скорпиус остановился возле них.

— Ты, негрилло, почему не хочешь учить заклинания? — спросил Малфой с притворной строгостью Роберта.

— Исчезни, Малфой! — закричала Фиона Хилл. — И ты тоже, Поттер! — почему-то с ненавистью посмотрела она на остановившегося Альбуса.

«Еще немного, и меня объявят другом Малфоя», — с грустью подумал Ал.

— Если ты не будешь учить заклинания, появится шериф из Далласа и поимеет тебя, негрилло! — продолжал глумиться Скорпиус.

Хаффлпаффцы возмущенно загудели. Альбус понимал, что это было серьезное оскорбление. В эпоху рабства шерифы ловили беглых негров-рабов в южных штатах США. Еще противнее было то, что шериф был из Далласа: Техас традиционно считался оплотом рабства. Скорпиус, однако, только сильнее улыбнулся.

— Ты разве не слышал, негрилло, что проблемы ниггеров шерифа не волнуют? — продолжал он глумливым голосом.

К детям подбежала темноволосая третьекурсница с Гриффиндора Кайли Вингрид. Альбус терпеть не мог Кайли, которая всегда находила способ поучать кого-то, считая себя в праве читать нотации малышам.

«Это она их одергивает!» — пояснил как-то Дерек, сам едва сдерживая смех.

«Интересно, а зачем они ее терпят?» — удивился тогда Альбус.

«Харизма… — фыркнул Дерек. — Понимаешь, она хитрая. Завлечет малышей сначала дружелюбием в свои сети, а потом начинает потихоньку ими командовать».

— Как тебе не стыдно! — закричала Кайли, — Немедленно замолчи! И тебе! — посмотрела она на Альбуса. — Ты почему его не одергиваешь?

«Заткнись, грязнокровка!» — с ненавистью подумал Ал. И тотчас дернул головой. Ему показалось, будто это говорит не он, а какой-то холодный голос внутри. На мгновение мальчику показалось, что это голос Духа из его снов, но он тотчас махнул головой. Разумеется, говорить это вслух не стоило: иначе можно было нарваться на серьезные неприятности дома.

— А разве детскость — это плохо? — слышался недовольный голос Кайли. Она уже отошла от Малфоя и стала болтать со своей подругой Лиз Турманд.

— Прости, а что хорошего в том, чтобы быть дебилом-переростком? — фыркнула Лиз.

— Не смей так говорить о детях! Дети видят суть лучше взрослых! — недовольно возразила Кайли.

«Сунется — наложу на неё слизней!» — шепнул в голове холодный голос, но Альбус его сразу прогнал и побежал в подземелья нагонять Эрика и Кэт.

— Я буду посылать тебе сову каждый день, — обещала Кэт, — а ты постарайся отвечать на мои письма, а не то я пошлю тебе конверт с гноем!

— Старомодный человек, — сказал Ричард стене с подтеком.

Компания слизеринцев вошла в гостиную. Альбус огляделся, представляя, как же сильно он будет скучать по всему этому. Те самые пятикурсники, которые таскали еду на день рождения Адель, принесли печенье, пироги и бутылки со сливочным пивом. В этот раз Ал захотел принять участие в пиршестве. Он хотел провести как можно больше времени со своими друзьями, почему-то ему казалось, что если сейчас он упустит этот момент, то может никогда их больше не увидеть. Через каждые три секунды кто-нибудь подсовывал ему под нос свой школьный дневник с просьбой что-нибудь написать там на память. Он понятия не имел, где его собственный, скорее всего он путешествовал по всей комнате. Затем все выпустили фонтаны искр и мыльных пузырей из своих палочек. Альбус чувствовал себя очень странно, как будто что-то застряло у него в горле.

Пробило полночь. Появившаяся в дверях Адель попросила малышей заканчивать праздник. Альбус вздохнул и тотчас поймал взгляд Эрика.

— Ал, слушай… Поедем ко мне в гости на пару недель?

— К тебе? Да я бы с радостью, но… — Он грустно посмотрел на светильник, излучавший тусклый салатовый отблеск.

— А ты напиши письмо родным! И Кэт живет по соседству!

— Письмо? — Альбус вдруг подумал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой. — Письмо… — неужели, неужели завтра ему не придется слышать издевательства Джеймса или окрики бабушки Молли?

— Да, письмо! — бодро сказала Кэт. — Поверь, Уизелы будут только рады побыть без «змееныша»! — фыркнула она.

— Пожалуй… Я сейчас! — воскликнул Альбус, вынув из сумки кусок пергамента. — Может, еще и в совятню успею сбегать?

— Чудак… — покачала головой Забини и тотчас разметала непокорные светлые волосы.

* * *

В предпоследний день учебы Эрик получил письмо, в котором родители одобрили его идею позвать Альбуса в гости. У мистера Нотта Поттер вызвал особенный интерес после ситуации со змеями. Родители всё же отпустили Альбуса погостить. «Наверно, из-за того, что не очень ждали», — грустно подумал Альбус, глядя на тусклое пламя в камине.

Альбус подхватил свой маленький потрепанный чемодан, и друзья добрались в Глостершир через каминную сеть, но при этом не через домашний камин, а через небольшой привокзальный домик: Нотты изобрели именно такой способ добираться к себе в стороне от магглов. Друзья двинулись в гору по мощеной булыжником улочке, между увитых плющом высоких каменных оград. Вскоре дома и огороды закончились, и Альбус с Эриком выбрались на поросшее вереском плато; отсюда было видно далеко-далеко — и лес внизу, и пологие холмы у горизонта, спускающиеся к долине реки. Альбус вертел головой и глубоко дышал, наслаждаясь чистым лесным воздухом. Когда друзья по еле заметной тропинке спустились наконец с плато и углубились в лес. Эрик отобрал у Альбуса чемодан и поднял его в воздух.

— Все, за мостиком начинается наш лес, так что можно и поколдовать.

— А можно ли так? — протер очки Поттер.

— Да кто узнает? Министерству известно только о колдовстве и они не могут определить, кто именно колдовал. Так что, если рядом с тобой живут взрослые волшебники, то все спишут на них.

Альбус с интересом поднял брови и кивнул. Тропинка петляла между деревьев и зарослей орешника и калины.

— Ваш лес? Как так? — Альбус сошел с тропинки, чтобы сорвать былинку.

— Наш, наш. Очень просторный. Это большая редкость. Отец говорит, мало кому из волшебников в наши дни удалось сохранить свои земельные владения. — Эрик торопливо прикусил щеку, чтобы спрятать улыбку. — Собственно, это правда: той же Анжелике, думаю, ни в жизнь поместья не увидеть.

— Повезло вам. А магглы сюда не заходят?

— Нет. Они наши владения не видят. Так что, здесь можно делать, что хочешь, даже на метле летать — никому нет дела, — от удовольствия Эрик размял спину, словно довольный кот.

Альбус с интересом рассматривал дом. Замок из серого камня, с небольшой крышей и маленькими окнами. Стены увивали заросли плюща. Бедный дом вытерпел, наверно, множество испытаний — то крыло к нему пристроят, то еще что… Однако сад был замечательным — аккуратные клумбы с самыми разнообразными цветами вокруг жилища, а в центре одной из них расположился небольшой фонтан. В центре ворот красовался фамильный герб.

— Любуешься? — с усмешкой спросил Эрик. — Его построил мой дед вроде…

«А он намного старше», — с усмешкой подумал Поттер, глядя на фонтан.

Холл оказался довольно просторным. Светло-бежевые обои давали приятное ощущение уюта. Солнечные лучи слегка проникали через большие, но узкие окна, а потолок украшала золотая люстра, добавляя помещению величественности.

— До Малфоев далековато, — покачал головой Эрик, положив перчатки на черный комод.

— Да брось, отличный дом! — махнул рукой Поттер, оглядываясь по сторонам. Подбежавшая эльфийка приняла у него шарф и перчатки.

— Вы и есть Альбус Северус, хороший друг моего сына? — неподалеку послышался мелодичный женский голос. Мальчики обернулись.

Неожиданной собеседницей оказалась высокая стройная женщина с тонкими чертами лица. Золотистые кудри Дафны Нотт, в девичестве Гринграсс, плавно струились по прямой спине. Она казалась очаровательной, но все же в ней проскальзывала легкая надменность. Зеленые глаза казались холодными и сверкающими, словно в них застыли искрящиеся слезинки.

— Именно, мэм, — вежливо подтвердил Поттер, слегка кивнув.

— Думаю, можно пройти в столовую. Хорошо, что вы нас посетили, мистер Поттер, — улыбнулась она, хотя Альбусу показалось, что в ее улыбке есть что-то натянутое.

Даже по столовой Альбус сразу заметил, что у хозяев дома отличный вкус. Мебель явно стоила немалых денег, а обстановка была довольно комфортной. В кресле расположился кареглазый мужчина средних лет с такими же черными вихрами, как и у его сына. Сейчас мистер Нотт был одет в коричневый замшевый костюм с чёрной «бабочкой», как и положено перед званным ужином.

— Теодор Нотт, — без эмоций в голосе представился глава семейства.

— Альбус Северус Поттер, — с той же интонацией проговорил гость.

— Дафна Нотт, — кивнула женщина. — Садитесь, нечего стоять. — Миссис Нотт вышла к столу в длинном синем платье, под которое старательно подобрала заколку.

Эрик опустился на стул рядом с Дафной, осторожно подвинув голландскую вазу с темно-синим узором. Альбус с интересом отметил, что в доме много эльфов: у них прислуга ограничивалась одним Кричером.

— Как прошла учеба? Мы слышали, наш факультет не пользуется уважением, — заметил мужчина.

— Мне кажется, гриффиндорцы мнят себя победителями после прошедшей войны, но мы не особо обращаем на них внимания, — искренне признался Альбус.

— Да и директор их поддерживает во всем! — фыркнул Эрик.

— Она великая волшебница, но та еще загадка, — насмешливо фыркнул Теодор. — Всегда готова поддержать, но только гриффиндорцев.

— Здравствуйте, мистер и миссис Нотт! — услышав мелодичный голос Кэтрин, Альбус вздрогнул от неожиданности и обернулся. У входа в столовую действительно стояла его однокурсница в легкой мантии болотного цвета, держа в руках корзинку.

— О, привет! — Эрик явно обрадовался приходу подруги. — Садись быстрее!

Альбус согласно кивнул, а Кэт с гордым видом заняла место. Мистер Нотт чуть поморщился, словно говоря: «Эрик, ты мог бы вести себя приличнее». Следом они заговорили о всякой чепухе, рассуждая, кто как будет отмечать праздник. Альбус крутил головой, рассматривая картины на стропилах, резные перила лестницы и порхающих с ветки на ветку птиц на обоях. Поттер быстро включился в разговор и почувствовал себя практически как дома, хотя не мог признаться себе в том, что ощущал себя лучше в компании практически чужих людей, а не собственной семьи, которая сейчас тоже садятся за стол, но без него.

К удивлению Альбуса за стол, тем временем, вышел ещё один человек — пожилая белокурая женщина с чуть распухшими ногами. Дафна Нотт представила ее как миссис Селвин. Эрик пояснил, что она в самом деле какой-то родственник Моники и заодно его отца, но в своё время поссорилась с мужем и давно прибилась к их семье. Кивнув Кэтрин, как старой знакомой, она села и сразу подвинула тарелку.

— Я не понимаю, зачем мы лезем в дурацкую войну с Россией! — фыркнула она, поправив плечи коричневого бархатного платья.

Эльфы, подбежав, быстро раздали белоснежные салфетки. Эрик и Альбус переглянулись. Война? Почему война? Это зазвучало как-то слишком странно.

— Дорис, дорогая, вы придаете слишком большое значение газетам, — ответила миссис Нотт. — Я не верю, что русские пойдут на войну.

— А я верю… — неожиданно серьёзно заговорил мистер Нотт. — вспомни апрель! Этот глупый Трамп хочет бомбить их сирийского союзника на глазах у русской системы противовоздушной обороны. Едва ли русские стерпят. Американские самолеты они, может, сбивать не станут. А наши собьют демонстративно!

— Неужели мы сейчас влезем в войну? — шепнула друзьям Кэтрин, хлопнув ресницами. — Но почему? Чем мы России помешали?

— В газетах пишут, что у них нет союзного договора с Сирией… — сказала Дафна.

— Зато у них есть там ПВО! — многозначительно ответил Теодор Нотт.

— Ну и что? — пожала плечами Кэт. — Это не повод начинать войну.

— Если я буду бить вашего друга, мисс Забини, вы заступитесь? — спросил мистер Нотт.

— Пусть попробуют! — звонко ответила Кэт. Взрослые рассмеялись ее боевитости. Альбус подумал, что в боевом нраве Кэт было что-то очень забавное.

— Вот и русские также рассуждают, — продолжал хозяин. — А Асад — их союзник, которого они держат на своих штыках.

— Слава Мерлину, Россия от нас далеко… — вздохнула Дафна.

— Зато Прибалтика и Польша к России весьма близко! — ответил мистер Нотт. — А с ними нас связывает союзный договор. Ещё в декабре наши остолопы заключили двусторонний союз с Польшей. Если в Европе действительно вспыхнет, мы не останемся в стороне.

— Говорят, магглы не будут воевать. У них есть ядерное оружие, — вставил Альбус.

Мистер Нотт кивнул, словно был рад появлению в доме человека, разбирающегося в политике.

— Ядерное оружие… Этот фантом… Кто его вообще проверял в действии, это ядерное оружие? — вздохнул хозяин. — Все теории ядерной войны — игра ума, рассуждения на уровне «а что будет если?». Кто это проверял-то? Да никто, — фыркнул он.

— Желаете проверить, кузен? — язвительно спросила миссис Селвин.

— Чушь, — поморщился мистер Нотт. — Вспомните войну с Гриндевальдом. У всех были горы химического оружия, но его никто ни разу не использовал.

— Проигравший не будет колебаться, — сказала миссис Селвин.

— Разве? Французы сдались в сороковом году, но химическое оружие ни разу не применили. Немцы в сорок пятом тоже.

— Вот именно, — сказала Кэтрин. — Видимо химическое оружие очень опасное и его не рискуют применять.

— А кто сказал, что с ядерным не будет того же? — прищурился мистер Нотт. — Если русские в ответ на атаку американцев разнесут к Мерлину Прибалтику и Польшу, у нас будет два варианта: или позорный мир с Россией, или реальная война. Мы — база для переброски американских войск в Европу. Задача русских — уничтожить их до прибытия в Восточную Европу, — пояснил он. — Где они будут их бомбить?

— У нас, — вздохнул Альбус.

Эльфийка тем временем стала раскладывать стейки на деревянных подносах. Альбус вытянул шею: он них исходил аппетитный аромат хвойных веток. Следом на столе стали появляться тарелки с жареной картошкой.

— Да и в магии… Россия — это Дурмстранг, а Дурмстранг — это Россия, — отрезал мистер Нотт кусок стейка. — Нам предлагают войну с Дурмстрангом из-за несогласованности сфер влияния в Сирии, мои юные друзья, — окинул он взглядом Альбуса, Эрика и Кэтрин.

— Мало нам выхода из Евросоюза, — поддержала мужа миссис Нотт.

— Зачем нам война? — спросил изумленный Альбус. Он понятия не имел, что дело приобретает такой серьезный оборот, а дома все разговоры про квиддич да многочисленную родню.

— Зачем? — Теодор Нотт пристально посмотрел на Альбуса. — Это, мой друг, вы спросите у двух ненормальных баб — Мэй и Уизли, зачем им война с Россией!

— Россия в самом деле ведёт себя агрессивно… — начала было миссис Селвин, но Нотт только махнул рукой.

— Перестаньте! Русские хотят куска нефтяного пирога на Ближнем Востоке. Пусть получат. Имеют право, в конце концов. А двум нашим бабам, — скривился он, — охота защищать обиженных: то эльфов, то хаффлпаффцев, то индусов в Хогвартсе, то оппозицию в Сирии, то какую-то мелюзгу в Восточной Европе.

— Миссис Уизли говорит, что надо всегда защищать обиженных… — вставил Альбус. — Это для неё прогресс. — Он чувствовал себя почти счастливым от того, что может быть наравне со взрослыми.

— Вот! — поднял палец мистер Нотт. — Именно. Защищать всяких ущербных, ставя на кон судьбу Британии. Вы правы, молодой человек, — кивнул он Алу. — Эти дуры нарвутся на большую войну со своим прогрессом!

— Русские дружат с Ираном — нашим врагом, — напомнила миссис Селвин.

— Их проблемы, с кем дружат русские? — изумился мистер Нотт. — С Ираном можно иметь хороший бизнес… — вздохнул он. — Персы вполне договороспособны. Зато всякие Польши и Латвии никогда не поддержат нас в случае войны.

— Кузен, вы циник! — вздохнула женщина.

— Я реалист, — невозмутимо ответил Нотт. Альбус улыбнулся: отец Эрика был ему очень симпатичен.

— Вы просто не любите молодых активных женщин! — улыбнулась его супруга.

— Терпеть не могу! — ответил мистер Теодор. — Не за пол, нет. А потому что, как правило, дел у них на пятак, а фанфаронства и самомнения на десять тысяч, — поморщился он.

Эльфийка зажгла стоявшие в центре стола три витые свечи. Пламя тихо загорелось, мечтательно отразившись в зеркалах. Альбус с удивлением посмотрел на отсветы. Все-таки в свечах всегда была какая-то загадка, недоступная его понимаю, влекущая к себе и не раскрывающаяся до конца никогда.

— Уизли назвала бы вас сексистом, — улыбнулась миссис Нотт.

— Сказать-то нечего. Вот и несет околёсицу, — парировал муж.

— Но русские, говорят, сочувствуют Штирнеру, — понизила голос миссис Селвин. — Его ужасные идеи…

— Весьма здравые идеи, — ответил мистер Нотт. — Борьба великих держав будет всегда, а мы должны контролировать магглов. Не вижу ничего плохого.

— А сам Штирнер откуда? — спросила миссис Селвин.

— Этого никто толком не знает. Известно только, что он чистокровный волшебник… — добавила миссис Нотт.

— Уизли дала интервью…

— Лучше бы мужа в кровати ублажала, чем ересь нести… Бумага все стерпит… — покачал головой Нотт.

— Тео! — возмущенно дёрнула носом миссис Нотт. — Не при детях же, в самом деле!

Альбус тихо улыбнулся. Взрослые сами ведут себя хуже детей: кричат, перебивают друг друга, нарушают все правила приличия… Зато с детей требуют безоговорочного выполнения своих приказов и требуют «не оговариваться». На обоях весело щебетали синие птицы, и мальчик, преодолевая усталость, смотрел, как они летают с ветки на ветку. Сейчас он чувствовал себя в безопасности от нападок Молли и насмешек Роксаны.

* * *

Больше всего Эрик был доволен тем, что Альбус понравился родителям, а самому Альбусу очень понравилось у него в гостях. Поттеру сразу приглянулась гостевая спальня, в окно которой заглядывала сосновая ветка, а еще больше библиотека, где было много старых книг. Эрик улыбнулся, увидев огарок свечи: Альбус, похоже, проводил здесь по полночи за чтением. Мать сразу прониклась к гостю, и Эрик грустно вздыхал, думая, что теперь ему пожизненно будут ставить в пример Ала. Отец сначала наблюдал за ним с некоторой настороженностью (все-таки Поттер!), но затем потеплел, относясь к нему, как к старому знакомому, которому просто не очень повезло с семьей. Сам Альбус, не имея светского воспитания, внимательно смотрел на семью друга, стараясь перенять их манеры.

— Слушай, у вас не учат латынь?» — спросил он после завтрака, когда друзья прохладным вышли в лес.

— Нет… Сейчас её нигде не учат, — махнул головой Эрик.

— Жалко… Столько у вас книг по латыни. Добро пропадает, — вздохнул он.

Перейдя по мостику звенящий ручей, друзья вышли к уже позеленевшей опушке,: .за ручьем начинается часть леса Забини. Усевшись на пригорке, Альбус и Эрик достали пакет с овсяным печеньем: миссис Нотт терпеть не могла соленые крекеры. От прозрачных лучей весеннего солнца шел легкий дурман, и казалось, старый донжон парит в над склоном холма. Едва Эрик захотел что-то возразить, как ребята увидели светловолосую приятельницу, выходящую на улицу. Быстро заметив мальчиков, Кэт подоспела к ним.

— Сегодня по традиции мужчины носят женщин на руках, — важно сказала девочка без приветствия, словно они расстались час назад. — Эрик уже это сделал, когда мы встретились утром, сейчас очередь Альбуса, — улыбнулась она, кокетливо поправив короткое платье цвета морской волны.

— Ты это сделал? — обернулся Альбус с другу. Это было забавно, но мальчик заметил, что некоторые прошлогодние листья еще не сперли.

— Ну, да… — ответил Эрик, немного смутившись. — Разве ей в чем-то откажешь?

— Даже не надейтесь, — фыркнула Забини. Стук дятла стал сильнее, оттесняя гомон свиристелей в весеннем лесу.

— Зато во вторник всё наоборот, — с усмешкой напомнил Поттер.

— Стесняешься? — ехидно поинтересовалась собеседница. — Неси меня до поляны, тут недалеко, а ты, Эр, сбегай ко мне за блинами и сковородками.

— В смысле? — удивленно уточнил Альбус, но Нотт уже убежал.

— В прямом, — быстро проговорила Кэт, смерив друга требовательным взглядом.

Альбус хмыкнул. Эти девчонки такие странные создания… Раз, два, три… Опустив блондинку на траву, мальчик отдышался.

— Уважаемая Кэтрин Кэссиди Забини, вы, конечно, очень легкая, но…

— Но что? — весело перебила его слизеринка, прислонившись к березе. — Ты еще покоришься…

Они не заметили, как раздался крик. На поляне лежал Эрик, а рядом валялась его метла. Не говоря ни слова, Альбус и Кэт как по команде помчались к нему. Нотт, хвала Мерлину, только стонал:

— Я хотел сделать мертвую петлю…

— Дурень! — Кэт смотрела на него во все глаза. — Ты ногу не сломал? Сейчас домой сбегаю!

— Нет… Не надо… — простонал Эрик. — Пожалуйста… Только родителям не говори!

— Почему?

— Ну, это сложно объяснить… — Эрик стал подниматься, опираясь на Альбуса. — Просто она, — указал он на дом, — любит Скорпиуса больше, чем меня…

— Кто? Миссис Селвин? — Ал посмотрел на валявшееся неподалеку древко метлы. Аккуратный разлом всё же предательски разделил его пополам.

— Нет… Моя мать…

— Но она же твоя мать! — удивленно напомнил Альбус, хотя вдруг вспомнил, что после его перехода на Слизерин Джинни уделяла ему крайне мало времени и не скрывала этого.

— И дальше? Эр, просто миссис Нотт боится за тебя. На Малфоя не шумит потому что его этим не утихомирить, да и осторожный очень, он летать то не умеет, — улыбнулась вбежавшая Кэт. — И вообще, давайте повеселее!

Альбус хмыкнул. Ему не слишком нравилось, что Кэтрин думает, будто она королева магической Британии и покорила его. Забини лучезарно улыбнулась, а Эрик молча пожал плечами.

* * *

Домой Альбус вернулся восемнадцатого июля под вечер, вынырнув из камина. К его удивлению, в комнате не было никого: никто даже не вышел его встречать. Мать, видимо, была на кухне, Лили в своей комнате, а Джеймс… Мерлин знает, где он шатался. За окном шёл промозглый обложной дождь, и капли воды меланхолично ползли по стеклу. От ливня за окном рано потемнело, словно уже наступил сентябрь.

— Мама… — Альбус вбежал в кухню, оставив чемодан в своей комнате. — Мама, я…

Джинни не отвечала, продолжая возиться с тестом. Она даже не обернулась к сыну. Мальчик чуть отошёл к двери, предчувствуя недоброе.

— Мама… Добрый вечер… — Он говорил растерянно, явно не понимая, как себя вести. Джинни, не оборачиваясь к нему, повернула тесто и процедила:

— Добрый вечер… Наконец расстались?

— Ну да… — Альбус изобразил улыбку, пытаясь свести все в шутку.

— Я счастлива, — в голосе матери слышался яд. — Ужин, конечно, не предлагать? Там покормили?

— Чем?

— Ну это уж я не знаю, чем. Наверное, омарами и шампанским? — хмыкнула мать.

Альбус осмотрелся. Кухня была привычной: тот же стол, тот же шкаф, те же окна и те же… Да, все было, как обычно. Единственное, чего не было — он не знал, как себя вести. Он не понимал, что делать. И от того, что он не понимал, вся мебель казалась чужой и гадкой.

— Мама, ты как? — робко спросил Альбус, все ещё пытаясь понять, как ему себя вести.

Только при этих словах Джинни, наконец, повернулась к сыну и, прищурившись, посмотрела на него в упор.

— Я? А как я? — спросила она, не скрывая в голосе яда.

— Ну… Как твои дела? — замялся Ал.

— А как могут быть мои дела? — спросила она с тем же ядом, выделяя каждое слово.

— Ну… Вот я и спросил… — пробормотал мальчик.

— Ах, спасибо! Спасибо, что соизволил, наконец, спросить! Поинтересовался, так сказать! — на губах матери играла натянутая улыбка.

— Ну… Ты мне отвечала, что все хорошо… — Альбус решительно не знал, что ему сейчас делать. В конце концов, что такого ужасного он совершил? Джеймс ездил к своим друзьям, и это считалось нормой…

— А раз отвечала, то зачем спрашиваешь? — ехидно спросила Джинни. — Ты и так все, видимо, знаешь.

Альбус помолчал. Любая его попытка начать разговор напивалась на глухую стену. Лучше было тихо проскользнуть к себе: может, буря и развеется.

— Мама… Я пойду к себе? Разложу вещи? — быстро уточнил он.

— Да ради Мерлина! Я разве тебя держу? — спросила Джинни. — Иди куда хочешь и к кому хочешь!

Альбус осторожно вышел из кухни. Лестница снова заскрипела под ногами. Голова сама собой начала считать дни. Дни до первого сентября. Здесь двенадцать и там тридцать один. Сорок три дня. Мерлин, ещё целых сорок три дня! Как назад до первого июня почти. Нет, до пятого июня. Все равно долго…

Он вышел в маленький коридор. По бокам горели свечи, бросая отблески на белые обои. Из соседней двери выглянула Лили в оранжевом платье. Ал кивнул ей, но девочка с ответ скорчила гримасу.

— Слизеринец вернулся, — язвительно усмехнулась она, заметив брата.

— Неужели? — поднял бровь Альбус.

— Змей! — засмеялась она и захлопнула дверь.

Ал с яростью захлопнул дверь. На душе было противное чувство, словно он сел на гнилой помидор. В комнате все было, как прежде. Его кресло-кровать, коричневый полированный стол с ящиками, стенка с книгами. Альбус плюхнулся в кресло. Распаковывать чемодан не хотелось. Как не хотелось и ничего читать. Хотелось уйти отсюда хоть куда-нибудь. А куда?

«Родителям Нотта ты не нужен. Забини тоже!» — хохотнул в голове холодный противный голос. Он смеялся высоким кудахтающим смехом.

«Спасибо… Утешил» — фыркнул Ал.

«Надо смотреть правде в глаза!» — ответил он.

Дождь усилился. Альбус подумал, что больше всего на свете он желает уйти на улицу и гулять под дождём. Если бы ещё была молния… В тот же миг отворилась дверь. Ал вздрогнул: он не выносил, когда к нему входили без стука. Сейчас он проклинал себя за забывчивость, что не блокировал ее. В двери показалась огненно-рыжая голова Джеймса.

— Приехал, змееныш? — довольно хмыкнул он.

— Дальше что? — неприязненно сверкнул очками Ал.

— Дальше? — ухмыльнулся Джеймс. — Дальше змеиный душ. Aguamenti! — воскликнул он, направив палочку.

Альбус чертыхнулся. Струя воды облила его с ног до головы. Одежда стала омерзительно мокрой. Можно было чем-то пальнуть в Джеймса, но его палочка лежала в чемодане. «Расслабился. В логове блохастых!» — с яростью сказал себе Ал. Он пошёл к чемодану, но Джим с хохотом убежал.

— Дети, хватит ссориться. Привет, Ал! Наконец-то! — в коридоре послышались шаги отца.

— Приехал, приехал. Не прошло и полгода… — раздался ехидный голос матери. — Весь в тебя, свинёнок. Бойкот он мне видишь ли ты, решил объявить! Свиньи! — усмехнулась она. — Ох и свиньи!

— Что опять не так? — раздался усталый голос Гарри.

— Что не так? Да все так! Опять уже рюмочку-другую пропустил, да? — ехидно спросила мать.

— Да встретил Фоссета. Заболтались… — ответил отец со вздохом.

— А ты каждый день кого-то встречаешь на весь вечер! Милая работка!

Это было уже лучше. Если родители скандалили, можно было выработать какую-то стратегию. Альбус, преодолевая отвращение, открыл чемодан и достал палочку. Затем быстро высушил одежду. Так гораздо лучше… Теперь пиджак, джемпер и форменные брюки…

— Ты знаешь мою работу! — раздался холодный голос отца.

— Ох, куда там! Можно же подумать: великая работа!

— За счёт которой ты живёшь, не забывай! — отрезал отец.

Альбус плюхнулся на кресло-кровать. Снова знакомая бордовая обивка, только теперь она не доставляла ему никакой радости. По крайней мере сейчас главным было избавиться от Джеймса, но если дела так пойдут и дальше, предстоит вытерпеть длинное, ужасное лето. Скандал родителей между тем набирал оборот:

— Ты забыл, что жил в нашей семье каждое лето?

— Если бы не я, у вас, дорогуша, жил бы Риддл! Или ты предпочитаешь такой вариант?

Альбус облокотился коленкой на небольшой синий диван, обнял руками его спинку и зачарованно посмотрел в темное окно. Над низкой елью, растущей совсем рядом с домом, уже несколько раз зигзагом пролетела молния, но почему-то в само дерево так ни разу и не попала. Ал глубоко, прерывисто вздохнул. Ему уже надоело сидеть в одной позе, но он был уверен, что если отвернется хотя бы на секунду, то молния обязательно ударит, и ударит именно в дерево. Гроза и раскаты грома его никогда не пугали. Всякий раз, когда небо над домом с оглушительным треском ломалось на части, Альбус бежал к окну и с наслаждением смотрел, как оно разрывается от зигзагов молнии. Сейчас Ал подумал о том, что хорошо бы хотя бы раз в жизни увидеть шаровую молнию. Черные шары, летящие по небу…

— Да знаю я твою философию: чем богаты, тем и рады, —раздался голос матери. — Да, еще Дамблдор сказал, что на тебе неплохо сидит мундир главнокомандующего! — усмехнулась она. — Только тебе до того мундира — как до взгляда на затылок без зеркала.

— Брось, — Альбус чувствовал, что в словах отца нарастала ярость. — Ты знаешь, при каких обстоятельствах он это сказал.

— Ой, куда там! — фыркнула мать. — Другие неплохо сшитые мундиры главнокомандующих на себя не примеряют, не бегают по шлюхам, а идут к своей цели!

— Сейчас еще не поздно, — холодно ответил отец.

— Думаешь, твоя фамилия такая чудесная, что все остальные просто второй сорт? Лучше бы детьми занимался. Лил кашляет. Второй сынок шляется по Пожирателям Смерти…

Ал грустно посмотрел в окно на бесконечный дождь. Вечерело. Потоки воды неслись вниз по асфальту, превращаясь в маленькие ручьи. Где-то гудела сигнализация машин от грозы. Ал задумался. Круг Тьмы…

Перед глазами поплыло видение огромного черного зеркала, вокруг которого горели свечи. «Их двенадцать…» — подумал Альбус. Нет, он, кажется ошибся. Их было тринадцать. Ал пересчитал их еще раз. Тринадцать. Как ни крути, тринадцать. Альбус понятия не имел, что это означает, но чувствовал в этом какую-то угрозу. Ал метнулся, желая их потушить, но ничего не получалось: сколько бы он не дул, свечи только сильнее продолжали гореть. Раскрылась дверь и повеяло сквозняком…

— Тебе нужно особое приглашение?

Альбус непонимающе осмотрелся. В дверях стояла мама. Почему мама? Альбус бросил взгляд на стоящий в углу чемодан. Он был практически пуст, но еще раскрыт.

— Ну, не хочешь, как хочешь. — бросила мать. — Дважды я звать есть не намерена! Видать, хорошо тебя кормят там, — сказала она с ядом в голосе.

Посмотрев на стол, Альбус с ужасом понял, что заснул. Быстро вскочив с кресла, он побежал к столу, а затем к выходу. Сейчас лучше было не злить лишний раз родителей. Спускаясь по лестнице, Ал думал о том, что ему предстоял сложный ужин.

К сожалению, прогноз Альбуса в точности оправдался: с ним никто не желал разговаривать. За ужином мать односложно отвечала только «да» или «хорошо» с ядом в голосе. Лили фыркала, неприязненно смотря на него. Джеймс тоже сидел, потупившись в тарелку, под холодным взглядом матери. Наверное, за ужином они не проронили ни слова, словно в доме поселилось что-то тяжелое и мрачное. Когда утром Альбус попытался заговорить с матерью за завтраком, она только окинула его холодным взглядом и, выдержав паузу, сказала: «Что, не о чем поговорить?» Ал понятия не имел, чем именно он провинился, но на всякий случай исчез в свою комнату.

На столе лежали белые листы пергаментной бумаги. Альбус быстро достал книгу по истории магии в Античности, и, обмакнув перо, начала делать из нее кое-какие выписки. Больше всего на свете Альбус хотел, чтобы ему поскорее исполнилось бы тридцать семь или сорок лет. Тогда он будет взрослым, финансово независимым человеком. Никто не свете не посмеет грубить ему, придираться к нему, делать ему замечания: он будет иметь право на законных основаниях послать любого обидчика как можно дальше. Впрочем, до этого счастливого времени было как до неба. Темно-синие чернила весело бежали по белой поверхности, как вдруг в дверях показалась голова отца. Альбус вздрогнул. Ну почему, почему даже отец не заходит в его комнату без стука?

— Ал… — тихонько прошептал он. — Мне нужно кое-что забрать в доме Блэков. Пойдешь со мной?

— Конечно! — Альбус радостно подскочил из-за стола.

Выписки из книги он в конце концов сделает и вечером, а вот убраться из дома на законных основаниях — это, что ни говори, дорогого стоит. Отец снова показал ему «тссс», и Ал начал собираться. Подойдя к зеркалу, он поправил желтый замшевый пиджак. Забавно, что с раннего детства он терпеть не мог носить джинсы и свитер в отличие от брата и сестры. Что именно ему в них не нравилось, Ал, пожалуй, и сам не мог объяснить, но что-то вызывало у него инстинктивное отвращение.

Мгновение спустя Альбус улыбнулся. На подоконнике сидела белая полярная сова Кэтрин. Письмо! Ал быстро отвязал его от совиной лапки и, всунув птице немного крекера, развернул пергамент:

Приветствую, Альби!

Лето — время отдыха, я недавно была в Париже. Город любви, как ты знаешь. Побывала у Эйфелевой башни и в соборе Парижской Богоматери. Сразу вспоминается известный роман.

Кстати, на месте Эсмеральды я бы давно отбила у Фролло попытки покорить меня, хотя, с другой стороны, мне было бы интересно наблюдать, как он будет добиваться этого, однако не через убийства. А на что был бы готов ты ради девушки?

Жду ответа, Кэтрин.

Прочитав аккуратно написанный текст письма, Поттер хмыкнул. Видимо, он чем-то заинтересовал избалованную, но веселую Кэти Забини, но вот чем? С другой стороны, мальчику льстил этот самый интерес. Уже собираясь отложить письмо и написать к нему ответ, Альбус с изумлением обнаружил Лили, вырвавшую это самое письмо у него из рук.

— А Альбус влюбился, а Альбус влюбился! — насмешливо пропела она.

Лили, как всегда, ворвалась в его комнату, не сочтя нужным даже как-то постучать. У Альбуса это уже начинало вызывать тихую ярость.

— Если это даже и так, то тебя не касается, — невозмутимо отозвался старший брат. — И верни письмо.

— А вот и не верну, — показав ему язык, девчонка развернулась к двери, но неожиданно стала серьезной, как Роза или тетя Гермиона. — Мама говорит, что эти ребята тебя портят и это правда. Даже бабушка Молли согласна с этим. Не дружи с ними, они этого не стоят. Мы ведь добра тебе хотим.

— Но тебе-то какое дело с кем я общаюсь, а с кем нет? — уже начиная раздражаться, поинтересовался Ал.

Глубоко вздохнув и пожав плечами, Лили бросила письмо Забини на диван и, резко распахнув дверь, быстро удалилась. Альбус скривился. Однако настроение испортилось ненадолго.

— Мы пойдем, как в прошлом году? — радостно спросил Альбус, когда отец вернулся в его комнату.

— Нет, — ответил мистер Поттер, поправив черный костюм. — Нет, Ал, теперь я сделал проход через камин. Это гораздо удобнее.

Бросив щепоть летучего пороха, Ал вскоре оказался в доме на площади Гриммо. Отец приземлился следом. Мальчик грустно улыбнулся, взглянув на висящие канделябры, с которых уже исчез налет пыли. Год назад он прошел в одиночку по этому дому и наткнулся на боггарта, который предсказал ему страшную чушь. Мол, он попадет на факультет Слизерин, станет новым темным магом… Теперь он мог оценить, как это глупо. Да, он действительно учится на Слизерине, но это не делает его темным волшебником, не так ли? Иногда лучше реализовать страх и навсегда избавиться от него, чем бояться его всю жизнь. Впрочем, зеркало в маленькой комнате еще было затянутой паутиной, словно напоминавшей, что они только отвоевали у этого дома первый плацдарм.

— Папа… А что с мамой? — спросил тихо Альбус, когда они пошли по коридору.

— Мать в больницу сегодня после обеда ложится, — прошептал Гарри. — Что-то нашли у нее там дела.

— Что-то серьезное? — спросил Ал.

— Да так, ерунда… — махнул рукой отец. — Если бы было что-то серьезное, ее бы давно уже положили. А это так… Но вот она и бесится…

«А ты даже ей не посочувствовал!» — словно уколол Альбуса тонкий детский голос.

«Да как же ей посочувствуешь, если она меня гонит сразу взашей?» — холодно возразил сам себе Ал.

— Ты постой тут немного… А я сейчас по делам схожу в другой отсек… — пробормотал отец.

Альбус кивнул: так, кажется, поступают настоящие взрослые. Он осторожно пошел по старой пыльной лестнице. Прошлый год он дрожал здесь от страха, слыша какие-то странные голоса. Альбус повернул голову и увидел знакомый ему изумрудно-зеленый гобелен. Ал присмотрелся: он был изрядно потрепан молью, однако золотистая нить сверкала достаточно, чтобы заметить ветвистое дерево. На самом верху была выведена надпись:

«БЛАГОРОДНЕЙШЕЕ И ДРЕВНЕЙШЕЕ СЕМЕЙСТВО БЛЭКОВ»

«Все чистокровные роды связаны с Блэками — самым чистокровным родом. Они пересеклись, а остались мы.» — Альбусу вдруг вспомнилась фраза его друга Эрика.

Всё-таки интересно, какие они, эти Блэки и все ли из них были такими же сумасшедшими психопатами, как Вальбурга, портрет которой до сих пор висел в коридоре? Под изображенными на дереве листьями располагались золотые ветви, на которых находились портреты членов данного рода и их имена. Просмотрев надменные, но красивые лица, Альбус направился вперед. Перед ним была дверь, ведущая в какую-то комнату. Ал осторожно приоткрыл ее.

Тишина. Только возле стоит черный рояль, затянутый очень толстыми нитями паутины. Из-за серебристо-зеленых обоев здесь было довольно темно. Похоже, все Блэки учились в Слизерине, и цветовая гамма змеиного факультета считалась в их семье хорошим тоном. Альбус удовлетворенно кивнул, поднял глаза, да так и обомлел.

Над роялем висел портрет. Высокая девушка в голубой тунике восседала в кресле. Взгляд зелено-карих глаз казался одновременно задорным и таинственным, а темные локоны доходили до лопаток. Тонкие черты лица добавляли изящества. Незнакомка напомнила мальчику Анжелику, однако была явно куда более насмешливой и своевольной. Нельзя было, кроме того, сказать, о чем именно она думала — казалось, неизвестная красавица погружена в себя.

Неожиданно Альбус понял, что хотел бы прямо сейчас познакомиться с этой леди, хотя ее, наверно, давно уже нет в живых. Черт, да даже Кэтрин и Адель до нее далековато, хотя большинство учеников Хогвартса считали ловца слизеринской команды по квиддичу идеалом девушки.

Видели бы они ее…

Странно, но Поттеру показалось, будто при этих его мыслях девчонка на портрете усмехнулась. Ал мотнул головой. Все-таки лучше убраться из этой комнаты…

* * *

На следующий день Альбуса с Лили отправили к бабушке Молли и дедушке Артуру. Альбус сразу понял, что приятных впечатлений будет весьма мало, очень уж сурово Молли была настроена к его факультету. Холодная война в доме Поттеров не прекращалась. Джинни на следующее утро уехала в больницу, громко объявив отцу, чтобы они «не смели к ней приходить». Альбус, лежа еще в постели, задумался над странной особенностью матери использовать к отцу местоимение «вы». Кто такие эти «вы» в самом деле? Отец и они, то есть дети? Или только он? Мать в детстве нередко говорила ему «вы» — «вы-то, я знаю, думаете» или «от вас-то помощи или даже сочувствия не дождешься». Но почему он всегда был частью каких-то «их», с кем враждовала мать, Альбус понятия не имел.

Предчувствия не обманули Альбуса. Они с Лили приехали в Нору, где ему тут были явно не рады. И не ошибся. Окна на втором этаже ярко сияли — похоже, там были гости. Альбус почувствовал легкую тоску на сердце. Ну почему, почему он с детства никогда не может побыть летом один, как Эрик? Почему в доме, где он находится, всегда должен быть настоящий цыганский табор? И самое обидное: никому не было даже интересно, нравится ли это самому Альбусу или нет, хочет ли он быть в этом таборе или нет.

— Добрый день, добрый день, — улыбнулась старушка в синем переднике, крепко сжав Лили в объятиях. — Явился не запылился? — обратилась она к Альбусу с усмешкой.

— Да, — равнодушно ответил мальчик.

Да, был он у Ноттов, и что? Не в тюрьме же, а у друга.

— Рокси! Немедленно спускайся вниз! Сейчас же! — махнула рукой Молли по направлению к дому.

Альбус закатил глаза. Не хватало только Роксаны, которая постоянно ехидничала. Однако кузина уже весело бежала по крыльцу и махала им рукой. Красная футболка с эмблемой «Пушек Педдл» болталась во все стороны. Русые густые волосы до лопаток слегка трепал ветер, несколько прядей упали на нос.

— Привет, Альби, привет, Лил, — весело протянула Роксана. В синих глазах мелькнула лёгкая насмешка.

— Хватит называть меня Альби, — холодно попросил Ал.

— Ладно, не ворчи, змееныш, — протянула Рокси и понизила голос. — Пошли лучше с нами.

— С нами — это с кем конкретно? — переспросил Альбус.

Ал и сам удивлялся, как мало изменилась старенькая Нора за минувшие годы. Кухня осталась маленькой и довольно тесной. В середине стоял все тот же выскобленный деревянный стол в окружении стульев. На противоположной стене висели часы с одной стрелкой. Вместо цифр шли надписи: «Время чая», «Время кормить кур», «Опоздание» и тому подобное. Куры, куры, опять куры… Сколько Ал себя помнил, куры здесь всегда были чем-то вроде культа.

— Ты не вовремя приехал, — бормотала Роксана, когда они шли по пыльному коридору с невысокими окнами. — Я подслушивала, что Фред и дядя Перси болтали о Штирнере… Два зануды, — фыркнула девочка.

— А что болтали? — Альбус умолял небо, чтобы в Норе нашлась хоть одна свободная комната, где он сможет жить один. Или, на самый худой конец, с кем-то вроде дяди Перси или Фреда.

— Ну и что Штирнер? — спросил Ал, когда Роксана стала открывать комнату. Ура! До приезда Джеймса он, кажется, будет жить один!

— Я слышала, что Штирнер стал намного сильнее, так что опасность от него ещё больше, — ответила Роксана.

— А что конкретно случилось? — уточнил сразу Альбус.

— Множество магов на Кавказе и в Иране перешли на его сторону, а что касается Германии то там разрешили применять Imperio к магглам. Они беззащитны и Штирнер может использовать их как ему угодно — магглы даже и защититься не смогут.

Альбус медленно кивнул. Полученная информация весьма настораживало, однако… что особенного Штирнер получит от магглов, абсолютно простых людей, так ли уж они ему нужны на деле? Но все-таки Рокси права — они абсолютно беззащитны, да и волшебникам нелегко — Штирнер, как он слышал, был хоть и сумасшедшим, но могущественным.

— Ладно, пошли в детскую, — ответила Роксана, когда Альбус поставил черный чемодан под кровать. Мальчик кивнул и последовал за кузиной.

Так называемая детская была бывшей комнатой дяди Рона: небольшой комнатой с низким, покатым потолком, который почти касался макушки. Все в комнате пылало оттенками ярко-оранжевого: покрывало, стены, даже потолок. Каждый сантиметр стареньких обоев был заклеен плакатами, на которых изображались одни и те же семь ведьм и колдунов в ярко-оранжевых плащах, в одной руке — метла, другой энергично машут приветствия. «Квиддичные игроки», — ехидно подумал Ал. В своей семье он был единственным равнодушным к квиддичу.

— Не понимаю! — раздался звонкий голос Люси. — Не понимаю!

Ал сокрушенно поднял глаза вверх: его бесшабашные кузины были уже, похоже, тут как тут.

— Что именно? — чуть насмешливо спросила Молли.

— Каким, Мерлинова борода, образом слизеринцы умудрились забрать кубок квиддича у нас из-под носа?

— Да уж, — фыркнула Молли. — столько девчонок, такие хрупкие — как вообще угодили в команду?

— А вдруг наши тоже усилятся? И прославятся, как «Пушки Педдл»! Вот завидовать будут, а?

— Или как «Торнандос», — прыснула Молли.

На полу возились Хьюго и Лили, которые, похоже, решили, устроить игру: скормить хомяка коту как Пожирателя Смерти. За окном пророкотал гром. Альбус посмотрел в окно.

— Долго вы тут еще собираетесь галдеть? — прикрикнула Роксана на близняшек.

— Вали отсюда, Рокси-Докси! — скривилась Люси.

— Уы-ы-ы-ы! — скорчила ей рожицу Молли. — Соображала бы ты чего!

Альбус, между тем, вспомнил забавную историю про Хьюго с Розой. Когда Хьюго было года полтора, он стащил у Розы какую-то куклу. Та ударила по младшему брату заклинанием ватных ног и обездвижила его. Затем оба начали колотить друг друга, как самые заправские магглы, словно позабыв про волшебные палочки. Маленький Хьюго после той драки все угрожал откусить Розе нос; та не оставалась в долгу, а разок-другой даже надрала уши брату. «Кстати, интересно, здесь ли Роза?» — подумал Альбус.

— Проваливай отсюда! А то я расскажу, с кем ты спишь! — громко сказала Молли.

— Что ты сказала? — Роксана достала палочку.

Молли, запрыгнув на диван, скорчила гримасу и сказала что-то вроде «Бе-бе-бе!» Люси прыснула. Альбус вздохнул. Весь этот кавардак только начинался, и терпеть предстояло еще месяц. Впрочем, стоило бы, пожалуй, сходить в сад: посмотреть, на месте ли старая белая беседка. Теперь Ал отлично знал, что там можно устроить себе отменный уединенный угол с помощью отделения части пространства. Там он станет неуязвимым для родни.

— Так Рози приехала?

— Рози ревет у заросшего пруда, — фыркнула Роксана.

Альбус вскинул брови: в саду в самом деле был пруд, давно затянувшийся ряской и тиной. Все обитатели Норы так и звали его: «Заросший пруд». Сколько Альбус не помнил себя, его в самом деле никто не чистил. У пруда делались какие-то мелкие проказы, совершались всякие пакости. Дядя Перси все грозился его осушить, но руки не доходили.

— Только тебе она не рада, змееныш, — фыркнула Люси.

— Какой там еще змееныш? Аспид! Аспид! — веселилась Молли.

Альбус хотел узнать, что там сотворила Роза. Повернувшись, он осторожно вышел из комнаты и пошел по направлению к веранде. Рокси последовала за ним, оставив близняшек шушукаться за его спиной. Ал догадывался, что сейчас они начнут обсуждать, с кем именно она крутит роман, но Роксане, похоже, было все равно («Или делает вид, что все равно?» — подумал ехидно Альбус). Интересно, не выступал ли ее поклонником Стивен Янг из Слизерина, однокурсник Дерека? Ходили слухи, будто он соблазнил кого-то из сборной Гриффиндора, а с Рокси они оба были забойщиками. Хотя, возможно, это были и просто слухи: кто в здравом уме будет крутить роман со своим соперником на квиддичном поле…

— Я еще не то знаю… — зашептала Роксана. — Твою тетю продвигают чуть ли не в министры магии!

— Да перестань… — махнул рукой Альбус. — В дядю Перси я поверю больше.

— А вот и нет… Вот и нет… — стрекотала Роксана. — Именно тетя Гермиона! Я сама слышала сегодня…

Альбус поморщился. Роза и Хьюго — дети министра магии? Все это выглядело как-то уж слишком фантастично. «Тогда на Рози совсем уж управы не будет!» — ехидно подумал Ал.

— А знаешь, почему ее поставить хотят? — шептала Роксана. — Из-за Штирнера! Они введение чрезвычайного положения обсуждают!

— Так уж и чрезвычайного? — вскинул брови Альбус.

— Его самого… От Штирнера можно ожидать чего угодно…

За окном раздался визг. Альбус сразу же узнал вопли Молли. Он подошел к окну, за ним подбежала и Роксана. Близняшки, к удивлению Ала, бежали по газону — они, похоже, выпрыгнули в окно. В центре лужайки Доминик Уизли весело плясала что-то похожее на канкан, выбрасывая вперед тонкие белые ноги. Напротив нее стоял Джеймс и с хохотом смотрел на ее движения. Можно было не сомневаться, что он наложил на девочку заклинание. Неподалёку бегали Хьюго и Лили — они всё же отпустили хомяка в сад и не стали скармливать его коту.

* * *

Время пролетело быстро, наступил и август. Приближался день рождения Джиневры Поттер. Альбус уже перестал на нее сердиться: мальчику очень хотелось сделать матери приятное, все же у неё праздник, а они — одна семья. Однако на душе у Ала все время скреблись кошки: захочет ли мать общаться с ним после всего, что произошло? В Норе уже поселилась предпраздничная суета в виде постоянно снующих близняшек, озабоченной бабушки Молли, придумывавшего все новые и новые выходки Джеймса и, конечно, Роксаны, которая (Альбус и сам не мог понять), то ли помогала, то ли просто била баклуши. С самим Алом, впрочем, никто из них не хотел практически разговаривать — разве что по крайней нужде. Мальчик, впрочем, не сильно нуждался в этом, уходя за старый флигель, где целый день можно был читать какую-нибудь книгу.

Альбусу хотелось убежать куда подальше еще и потому, что Нора представлял собой настоящий бедлам. Если у Ноттов все было чинно и спокойно, что в здесь постоянно что-то заявляло о себе: шумело, стучало, падало. Разумеется, Альбус знал это все и с детства, но сейчас, побывав в чинном доме, где все уважали личное пространство друг друга, вечный кавардак казался ему совершенно невыносимым. На чердаке обитало привидение — упырь, которому иногда казалось, что жизнь в доме течет слишком тихо, и он принимался завывать, аккомпанируя себе ударами по водопроводным трубам. А в комнате близняшек постоянно что-то взрывалось. Дедушка Артур этому ужасно умилялся, утверждая, что точно также было некогда в комнате у Фреда и Джорджа.

От скуки Ала иногда так и подмывало сходить в Косой переулок и заглянуть в «Горбин и Бэрк», где был такой приветливый продавец. Наверняка мистер Горбин посоветовал бы ему почитать что-то интересное, какую-то необычную книгу. Возможно, даже про темное волшебство… Любопытно даже, почему волшебство называют темным, что в нем такого темного? Если причинения боли и ущерба, то почему тогда дуэльные заклятия не относятся к темным искусствам? Альбус, помахивая оторванным лопухом, старался гнать прочь от себя такие мысли, хотя умом понимал, что решение сходить в «Горбин и Бэрк» зреет в нем, и он не избежит соблазна.

За четыре дня до праздника список гостей еще не был утвержден, хотя Нора уже готовилась к приему гостей. Роксана согласилась съехать в деревянный флигель, оставив свою комнату для кого-то из гостей. Хьюго и Лили было решено, как маленьких, временно поселить в одну комнату.

Дедушка Артур поехал в Косой переулок, чтобы заказать себе новый костюм; бабушка Молли склонилась над листом пергаментной бумаги, задумчиво стуча пальцами по столу, а ребята бродили вокруг, высказывая предположения. Из-за оживления было практически ничего не разобрать.

— Тетю Гермиону! — выкрикнула Рокси.

— Только тетю Гермиону? И дядю Рона тоже, — вставила Молли.

— Само собой разумеется, — пробормотала бабушка. — Куда же без Рона-то?

— Тетя Гермиона, Мерлин, — пробормотал Джеймс, закатив глаза.

— Естественно, что придут родственники, — уверенно заявил Альбус. — Нужно позвать каких-нибудь друзей мамы.

— Ты бы валил отсюда, змееныш, шипеть к змеям, — фыркнула недовольно Люси. — Иди да шипи в свой гадюшник!

— Вот-вот! Не мешай нормальным людям жить, аспид! — расхохотался Джеймс.

— Друзья, друзья, — задумалась Роксана, слегка нахмурившись. Она старалась вспомнить имена.

— Одни взрослые, скучно! — неожиданно высказалась Люси.

— ТАК! — громовой голос бабушки Молли заставил вздрогнуть большинство ребят. Альбус знал от мамы, что в свое время ребята боялись гнева Молли Уизли почти как огня. — Ничего не могу спланировать в этой суматохе! Я сама позову тех, кого захочу, и точка!

Дети пошли к выходу. Только младшая Молли осталась с бабушкой на правах тезки: к этой внучке престарелая миссис Уизли всегда испытывала особые чувства. Выходя, молодежь начала шептаться про слухи о предстоящем назначении тети Гермионы. Альбус не раз слышал о них, и почему-то в душе был несказанно рад ее предстоящему назначению. Возможно, в Хогвартсе он почувствует себя намного свободнее без нее.

— Ты веришь, что тетя Гермиона станет министром? — вывел его из размышлений бойкий голос Роксаны.

— А почему нет? — пожала Лили весело плечами. — Известна как лучшая ученица своего времени в Хогвартсе. Умная, решительная, множество темных магов на место поставила.

— Но в то же время не она одна занимается этим, — напомнил Альбус. — Не всех ведь, кто осуществляет правосудие…

— Ну, много ли гениев? — махнула рукой Роксана. — Думаю, обществу выгоден такой министр: и с преступниками справляется и известна как героиня, член «Золотого трио» — ее многие уважают.

— Мерлин, что ты ему объяснить пытаешься? — презрительно фыркнула подошедшая Роза. — Вали, змеёныш, от нас подальше — от тебя змеиным ядом воняет!

— Да-да, ползи к свои ползучим гадам, и там шипите! — быстро поддержала кузину Лили.

Все рассмеялись, включая Роксану. Альбус глубоко вздохнул. Чего, собственно, он ожидал? Вряд ли отношение родственников когда-нибудь изменится. Несмотря на то, что Роза, казалось бы, много лет была его самым близким другом… Сейчас в это было трудно поверить. Мальчик не успел вставить и пары слов, как вдруг оказался облит ледяной водой. Ему не стоило больших усилий узнать знакомый смех: уж Джеймс то постарается испортить жизнь «змеенышу».

— Змейка, пошипи-ка! — закричал сверху старший брат.

— Sasprissionis!

Быстро достав палочку, Альбус бросил вверх дежурное проклятие ватных ног, но Джеймс, судя по топоту ног, успел от него убежать. Ответом ему был дружный смех многочисленных кузин. Не зная, что ещё придумают родственники, Альбус поскорее вышел во двор. Тишина, никто не мешает… Лучше было в самом деле сходить к сараю.

К удивлению Альбуса в лопухах послышалось мерное шипение. Трава зашевелилась, и к его удивлению к нему подползла толстая серая гадюка, напоминавшая садовый шланг. Ал было дернулся, но тотчас улыбнулся: гадюка, безусловно, хотела скрасить ему день. Или, может, он сам как-то позвал ее? Ал протянул руку и погладил гадюку по головке.

— Привет. Ты как здесь оказалась? — меланхолично спросил он.

— Я пришла к вам, Повелитель. Вам ведь грустно, Повелитель?

Альбус улыбнулся. Змеи во всем напоминали ему кошек: даже шипят и стрекочут точно также, как те мурчат. Только надо понимать их язык, чтобы уметь пообщаться с ними.

— Лучше зови меня друг! — мягко улыбнулся Альбус. — У тебя есть имя?

— Повелитель, нет— ответила гадюка.

— Тогда я назову тебя Эстер. Пойдет? — спросил мальчик.

— Конечно, Повелитель, спасибо! — охотно ответила змея. Ее язык в благодарность лизнул ладонь мальчика. Альбус механически погладил змеиную головку.

— Скажи, Эстер, а как ты сюда попала? Змеи ведь здесь не живут…

Ошибаешься, Повелитель…— прошипела змея. — Змеи живут везде…

— А это правда, что змеи понимают язык звезд? — спросил Альбус, глядя, как змейка поползла по руке.

— Змеи понимают звезды,— спокойно ответила змея. — Мы знаем его не хуже кентавров, но люди нас не понимают.

— А что говорят звезды о Круге Тьмы? — Спросил Ал, забыв об огорчениях.

Есть пророчество, что будут новая война и Новый Лорд, — ответила змея шипением. — Остальное звезды пока скрывают…

— Штирнер? — переспросил Альбус.

Туча невдалеке от дома стала намного темнее, словно совсем закрывая вершины видневшихся вдали лип. В воздухе стоял мокроватый запах приближавшейся грозы.

— Я не знаю, Повелитель… Звезды лишь говорят о новой войне…— прошипела змея.

— Хорошо… Приходи ко мне поболтать, Эстер! — Альбус задумчиво посмотрел на сарай.

Охотно, Повелитель— повеселела змея. — Одной мне в самом деле скучно.

Змея махнула темно-серым хвостом, и узорные кольца замелькали, уходя под бревна. Альбус задумчиво посмотрел на сгущавшиеся преддождевые облака. Сейчас ему, как никогда прежде, хотелось побольше узнать о Новом Лорде. Можно было бы снова поискать в Запретной секции, но вряд ли там лежала книга с названием «Новый Лорд». «А если бы и лежала, то, наверняка, на египетском!» — подумал ехидно Альбус. Помочь ему мог бы Горбин или Булстроуд. Мальчик снова задумался, не сходить ли в «Горбин и Бэрк» под видом похода в Косой переулок.

«Но это нечестно, Альбус!» — заспорил в голове тонкий детский голос.

«А что такое честно или нечестно? — заспорил другой, холодный и высокий голос. — Честно и нечестно — лишь две условности бытия, не более того».

«Как так?» — Спросил изумленный Ал, глядя на пошатнувшуюся стенку сарая.

«Реальность имеет много вариантов, — охотно заговорил голос. — Пойми, самый простой: тебя не спрашивали, ходил ли ты в Лютный переулок. Значит, ты не можешь солгать, если тебя не спрашивали».

Поражённый Альбус остановился возле склада инвентаря и посмотрел на грабли.

«Честно и нечестно предполагает, что ты кому-то подотчетен, — продолжал голос. — Но почему ты должен быть кому-то подотчетен?» — продолжал голос.

Альбус слушал как заворожённый. Сейчас он снова, как и в прошлом году при беседе с боггартом, чувствовал себя во власти странной магии, которой не мог противостоять.

«Мама и тётя Гермиона сказали бы, что я эгоист», — вздохнул Альбус.

«Альтруистов не существует, Альбус Северус! Все люди на Земле эгоисты; просто некоторые из корысти провозглашают себя думающими о других! Но только затем, — коварно шептал голос, — чтобы получить себе еще большую выгоду».

Зигзаг молнии окрасил тучу. Налетевший ветер встряхнул дерево и сбросил листья. Альбус только сейчас осознал, что голос похож на голос Духа из его снов. «Так нельзя!» — неуверенно прошептал он, глядя, как морщинистые гномы бегут в выступай траве.

* * *

В день рождения мамы Альбус проснулся около семи. Ему ужасно хотелось полежать ещё, но Ал прекрасно понимал, что этого ему никто не позволит. Однажды он проспал приезд матери, и она, войдя в его спальню, гневно бросила: «Я бы хоть из вежливости давно уже встала!» Альбус быстро сунул ноги в ботинки: все неприятные вещи надо делать быстро. Затем, собравшись, пошёл вниз на кухню.

В «Норе» по случаю праздника должна была собраться практически вся родня, даже Гермиона отыскала время, несмотря на постоянную занятость. Бабушка Молли решила сама испечь торт для любимой дочки. Она практически не пользовалась магией, предпочитая ручную работу, как магглы. Глядя, как бабушка размешивает густое тесто ложкой, близняшки удивлённо хлопали ресницами.

— Ничего себе, а? Видела?

— А ведь что сложного наколдовать? Интересно, что она дальше будет делать?

— Сначала яйца разбивала. Зачем, интересно, обязательно класть эти яйца? Не знаешь?

— Нет. Может, это секрет бабушки?

Спустя некоторое время торт был готов — очень красивый. Аккуратно обвитый белым кремом в форме маленьких роз, эта деталь казалась очень романтичной. В центре были воткнуты несколько клубник. Не зря старалась, весьма мило — подошло бы маме, как казалось Альбусу. Тем более, она всегда любила клубнику, с самого детства, и уплетала ее с огромным удовольствием.

— Надеюсь, Джинни понравится, — добродушно проговорила Молли. — Думаю, она уже должна бы вернуться из больницы.

Альбус подошёл к столу, но не успел он вставить и слова, как Люси смерила его презрительным взглядом.

— Ты еще здесь, змееныш? Как же достало твое шипение!

— Я и не сказал ещё ничего, успокойся, — холодно отозвался Альбус.

— Вот и хорошо, что не сказал! Вали отсюда и шипи, змееныш!

Кузины разразились звонким смехом. За этим смехом никто и не заметил, как Джинни аппарировала через камин. В свой день рождения она надела темно-синий брючный костюм. После больницы она стала выглядеть бодрее, хотя оставалась все еще очень бледной. Морщины на лице и синяки под глазами немного уменьшились, хотя лицо оставалось слегка отечным.

— Мой ещё не приехал? — спросила Джинни, на ходу обняв мать.

— Пока нет, — махнула рукой Молли, словно они с дочерью расстались только пару дней назад.

— Бродит где-то или опять под балдой, — скривилась Джиневра.

— Кто его знает, — вздохнула Молли. — Но настройся на лучшее: вдруг задержался на работе просто, или подарок ищет?

— Знаю я его подарки, — махнула рукой Джинни. — Глаза бы мои его подарки не видели!

— Налево бродит? — покачала Молли головой

— По мне хоть направо! — вздохнула Джинни, пройдя мимо буфета. — После Габи мне уже все равно.

— И что не сидится? — вздохнула Молли. — Жена, трое деток, карьера идёт…

Что Поттеру надо, ума не приложу! С детских лет жить в нашем доме — и ни малейшей благодарности. Детьми хоть занимается?

Пока Молли и Джинни болтали, дети собирались внизу, ожидая завтрака. Он, правда, предстоял скомканным из-за постоянно приезжавших гостей. Люси и Роза спорили о том, кто из многочисленной родни приедет первым, а кто поспеет к обеду. Сама именинница была, понятно, не в счёт: она под определение «гостьи» никак не подходила.

— Альбус, скорее! — Лили рванула его за руку. — Мама приехала!

— Ну… — неуверенно промямлил мальчик.

— Пошли, змееныш, маму поздравишь с нами! Мы тут общее поздравление придумали.

Альбус вздохнул. Вчера он начал читать удивительную книгу про загадку египетского папируса «Речения Ипувера» и возможной войне египтян с Аккадом, о которой маги постарались стереть память у магглов. Ему ужасно хотелось посмотреть, что будет дальше и сопоставить версии о катастрофе 2200 года до Рождества. Но поразмыслив с минуту, он решил, что так и впрямь будет лучше. Если он будет поздравлять мать сам, та наверняка к чему-то придерется; а хором со всеми поздравил — и свободен. Альбус пошел за сестрой: кажется, он начинал понимать, что именно там репетировали кузины.

Джинни, между тем, вернулась на кухню. На столе уже стоял торт, который показался имениннице красивым и нежным — видно было, что мать очень старалась сделать дочери приятное. Праздничный стол был разделен на две половины. На той, что для взрослых, стояли две бутылки — с водкой и красным вином, а также аккуратно нарезанная колбаса и белая рыба. На другой — торт, яблочный сок и ваза со сладостями. От глаз Джинни не укрылось, что Джеймс быстро ухватил маленькую шоколадку «Star» — она была настолько крошечной, что стащить её было очень просто, однако миссис Поттер сегодня была внимательной.

— Успеешь, налопаешься еще! — вдруг сорвалась она. — Здоровый малый, а все ведешь себя как пятилетний даун-переросток!

Джеймс попытался было улыбнуться, но, столкнувшись с холодным взглядом матери, сразу потупился. Сейчас её лучше было не злить.

— Мама, я просто хотел…

— Что хотел? Невтерпёжь? — холодно спросила Джинневра.

Вбежавшие Альбус и Лили потащили чуть растерянного Джеймса в центр. Дети построились в забавный треугольник: Лили в центре с листом бумаги, а ребята по бокам. Девочка слегка нахмурилась, будто желая что-то вспомнить, но быстро улыбнулась и начала с важным видом:

— Той, что поддержит, удружит, наставит,

Что никогда ни за что не подставит…

Той, с кем не надо никем притворяться,

Той, что умеет цвести и смеяться…

Пусть всё что может быть в мире дается,

Пусть тебе долго и ладно живется!

— Ой, Мерлин, — поморщилась Джинни. — Обязательно было цирк устраивать!

Лили быстро вручила матери рисунок с забавным медведем, держащим в одной лапе красный воздушный шар, а другую засунувшим в бочонок меда.

— Короче, мама, — начал Джеймс, шаркнув ногой. — Можно пожелать богатств, удачи и так далее, но это уже избито и не совсем то, так что мы все тебе желаем просто счастья, чтоб было понемногу, но всего!

— Спасибо, — фыркнула мать. — Мне лучшим подарком будет, если вы вести себя начнете нормально.

Альбусу хотелось сейчас, пожалуй, одного: как-нибудь тихонько исчезнуть, пока мать не придралась к чему-то еще. Хорошо бы вот сделать это на законных основаниях: так, чтобы помочь кому-то в чем-то. Проблема в том, что помощь от «змееныша» определенно не пожелает принять никто.

— Я сейчас! — важно шепнул Альбус сестре и побежал к выходу, словно его ожидало какое-то дело.

— Ты куда? — спросила Лили.

— Ну гости же… — сымпровизировал Ал.

— Ох, да, конечно… — Джинни присела на кожаный стул. — Гости, а у нас Мерлин знает что!

Выскочив из кухни, Альбус вздохнул. Вот хорошо бы ему дали роль мажордома: встречать гостей у двери и жать каждому из них руку! Вроде при деле, и никому на глаза не попадаешься: все скандалы проходят мимо тебя. Еще и уважают все за важное дело. Но мажордомов в доме у них не водилось, и Ал остановился на нижней ступеньке.

«Поэма «Проклятие Аккада» описывает ссору Нарам-Суэна с могущественным магом Энлилем, который заставлял магглов именовать себя богом, — вспомнились ему строки из недавно прочитанной книги. — Нарам-Суэн был слишком самоуверен, надеясь на защиту волшебницы Иннаны…»

Ал вздрогнул только тогда, когда почувствовал, что кто-то тянет его за рукав коричневого замшевого пиджака.

— Здравствуйте, — быстро произнес Альбус.

— Здравствуй, — приветливо махнула ему тетя Гермиона, вешая белое пальто. Она пришла в кремовой блузке и черной юбке-карандаш. Весьма красиво и без лишнего выпендрежа, как казалось Алу.

— Вот как вырос: того гляди перерастешь! Как ты? Как лето проходит? — мягко улыбнулась ему Гермиона.

— Все хорошо, — кивнул Альбус. — Сначала был у друга в гостях, потом приехал к бабушке и дедушке.

— Рада, что у тебя все хорошо. Надо бы найти именинницу.

Гермиона внимательно посмотрела на племянника. Альбусу показалось, будто тётя прекрасно знает, почему он вышел на лестницу. Мальчик снова почувствовал странную тяжесть в голове, которая, того и гляди, могло перерасти в боль.

— Тётя Гермиона… — замялся Альбус. — А нет ли у вас пособия по расшифровке шумерской клинописи?

— Альбус, ты читаешь нечто историческое? — поинтересовалась Гермиона.

— Да… — кивнул Альбус.

— Это прекрасно, но… Я прошу тебя быть осторожнее

— Хорошо, а что случилось? — чуть напрягся Альбус.

— Человеческая душа любит день, — сказала Гермиона, внимательно посмотрев на племянника. — Ей случается также влюбиться и в ночь. Влюбиться с таким пылом, что эта любовь может доводить людей, как и целые общества, до преступных и гибельных действий. Эти действия противоречат разуму, но тем не менее объяснимы, если смотреть на них под определенным углом зрения.

Альбус вздохнул. Лучше бы было, Мерлин, не начинать этот разговор с теткой. «Куплю в «Горбин и Бэрк!» — вдруг решил Ал.

— С днём рождения, Джинни, — улыбнулась Гермиона, когда Альбус открыл дверь кухни. От него не укрылся слегка испуганный взгляд Джеймса: видимо если Гермиона рядом, желание воображать сразу исчезает. — Рада видеть. Надеюсь, судьба будет баловать тебя радостными событиями, а дети будут слушаться и помогать.

— Куда же они денутся… — вздохнула Джинни. — Пока живу, вроде надеюсь, — грустно улыбнулась она.

Альбус вздрогнул и посмотрел на деревянные перила. Слова матери ему определенно не понравились.

Гостиная Норы начала тем временем наполняться. Артур Уизли, как гостеприимный хозяин, лично встретил гостей в холле. Гарри и Перси пришли практически одновременно; прибыл и Энтони Идс, друг Перси, занимавший видный пост в Министерстве: по слухам, ему прочили должность замминистра. Его дочь Файла Идс неуверенно проследовала за Роксаной Уизли, с которой была знакома. Артур Уизли не был против визита друга сына: напротив, ему хотелось послушать последние новости из Министерства. До ланча оставалось около полутора часа, и пожилой мистер Уизли проводил гостей в свой кабинет, где висела его коллекция маггловских диковинок.

Отец мистера Идса, Мартин Идс, также проработал всю жизнь в Министерстве. Достигнув шестидесяти пяти лет, он вышел в отставку поселился дома в Ланкастершире. Имея около тысячи акров земли и хороший годовой доход, он мог позволить себе безбедное, хотя и не слишком роскошное, существование. Брат Гектор не мог ему простить в молодости брака с Ирэн Кастодер — девицей, которая при разводе отсудила треть земельных владений семьи Идсов. Болтали, впрочем, что это был только повод — министр Спенсер-Мур весьма ценил Мартина и до конца держал его в качестве советника. Именно Мартин после войны позволил Перси Уизли хорошо удержаться в Министерстве.

В кабинете, пропитанным табачным дымом, говорили о возможном назначении Гермионы Уизли на должность министра. Щеголеватый мистер Идс, восседавший в красном бархатном кресле, утверждал, что дни нынешнего министра Будбрека сочтены. Гарри доказывал, что ее приход в министерское кресло пойдет на пользу всему волшебному миру. Зато сухопарый и внимательный Перси Уизли, удобно устроившись на кожаном диване, набил трубку табаком и время от времени подбрасывал каверзные вопросы обоим соседям.

— Так что же, Энтони, вы всё же хотите обручить дочь со старшим сыном Макмилланов? — неожиданно сменил он тему, бросив рассеянный взгляд на электрический чайник, стоявший на тумбочке. — Весьма выгодный альянс.

— Не уверен, — закурил Гарри. — Старая знать нынче не очень в чести.

— О, все меняется, Гарри, — махнул рукой Перси. — Времена Шеклболта миновали. Нынче мы сближаемся со старыми родами, а они, наплевав на свою спесь, идут на дружбу с нами.

— «Ни красных колпаков, ни красных каблуков», как говорили французы при императоре Наполеоне, — охотно кивнул мистер Идс.

— Средняя линия? — улыбнулся Гарри с долей иронии. — Боюсь, с приходом нашей Гермионы курс Шеклболта получит новое дыхание, — затянулся он.

— О, не беспокойтесь, мистер Поттер, — охотно ответил Энтони Идс. — Ей никогда не сломить сопротивление аппарата. Поверьте, её радикализм утонет в министерской рутине. Одно дело желать задавить темных магов…

— Да наша Гермиона все больше за права эльфов ратует… — подмигнул Гарри. Сидящий напротив Перси не выдержал и немного кашлянул.

— Тем более, — кивнул собеседник. — Всё это пойдет в комитеты, где внесут поправки, предложат согласительные комиссии… На это нужны годы и годы! — вздохнул он. — Надо будет пойти на тысячи компромиссов.

— Меня всегда немного раздражала наша министерская геронтократия… — вздохнул Перси. — Старики заняли все посты! Молодым совершенно нет хода: идет конфликт шестидесятилетних и восьмидесятилетних. А когда мы, наконец, дорастем до них, то сами станем старцами.

— Это считается фактором стабильности, — уточнил Энтони. — Чем меньше молодежи, тем меньше радикализма.

— А Гермиона становится министром в тридцать восемь, — как бы невзначай напомнил Гарри.

— Поверьте, мистер Поттер, ее обставят таким количеством компромиссов, что она не сможет и вздохнуть, — горячо возразил Идс. — По сути не изменится ничего. Ну, может уберут десяток старцев для вида… — многозначительно поднял он брови.

— Ареопаг, — засмеялся Перси.

— Китайские мудрецы, как шутят у нас в Аврорате, — охотно поддержал шутку Гарри.

— Китайским мудрецам пора сидеть дома и готовить учеников, — с грустью кивнул Перси.

Его собеседники рассмеялись, точно речь шла о шутке, понятной им самим.

— Меня гораздо больше беспокоит усиление темного сообщества, — неожиданно серьезно сказал Гарри. — Слухи о приходе Темного наследника буквально будоражат их.

— Думаете, серьёзно? — оживился Идс.

— Тёмные маги бывают двух сортов, — ответил Гарри. — Есть мелкая шушера, кричащая о приходе Нового Лорда и кидающая заклинания. Есть опасные рецидивисты, сбежавшие из Азкабана. Пока они на свободе.

— А как они все же сбежали? — поинтересовался Перси.

— Побег организовал Булстроуд, — пояснил Гарри. — После того, как дементоры перестали охранять Азкабан, это стало гораздо легче сделать. А посадить Булстроуда в своё время мы не могли: не было улик!

— Преступники сейчас пошли другие, — сказал Гарри. — Все требуют только одного: а докажи! Мы из сил выбились, чтобы хоть что-то доказать.

— Только доказательства? — сростл Перси.

— Только. Нынче герои Агаты Кристи идиоты, — выпустил дым Гарри. — Пуаро сказал, они и лапки вверх. А теперь возьми Булстроуда, он тебе в ответ: «А ты докажи!»

— Есть же свидетели… — с интересом спросил Перси.

— А он тебе в ответ: «Куплены!» — ответил Поттер. — И прямых улик нет. Где видно, что я лезу в Азкабан?

— А зачем Уизли убрала дементоров? — поинтересовался мистер Идс, вытянув длинные ноги.

— Негуманно, — развел руками Гарри. — Нельзя дементорами охранять. Вот и распустили их. Думали, что дементоры будут жить в каком-то мрачном месте, вроде Запретного леса, а они, как в старые времена, мотаются по всей Британии.

— В Запретном лесу? — Изумился мистер Идс. — Ничего что рядом школа, множество людей и они полезут туда в первую очередь? Думаете, кто-то ставил барьер?

— Эммм… Я сказал вроде Запретного леса, не обязательно этом. Вроде глухой чащи… Или чего-то подобного… — уточнил Поттер. — Но ничего не поделаешь, приходится жить так.

— Так что же, ожидаем при Гермионе ужесточения режима, если слухи верны? — спросил Перси.

— Только если внешнее, — уточнил мистер Идс. — Возможно, из-за Штирнера придется прервать сношение с континентом.

— Все зашло так далеко? — Перси задумчиво почесал подбородок.

— Боюсь, что да, — вздохнул Гарри и посмотрел на дрогнувшую дверь. Мгновение спустя в ней показалась рыжая голова Фреда Уизли.

— Извините… — улыбнулся он. — Вас к столу зовут!

— Как, уже начинаем? — в глазах Перси Уизли мелькнула радость. Он, похоже, был рад видеть любимого племянника.

— Да, всех ждут… Только никак Молли с Люси не найдут, — слегка огорчился он.

— Где же их носит, Мерлин и Моргана? — пробормотал Перси. — Вот ведь какие дела, а? — обратился он к собеседникам. — Племянник вырос вот каким молодцом, а дочери родные… — грустно махнул он рукой.

— Придется вам детьми поменяться, — рассмеялся Гарри. — Мне Джордж тоже говорил: мол, заберите себе Розу, а Альбуса — Гермионе в сыновья!

Фред старался сохранять напускное спокойствие, хотя очки едва скрывали радостную улыбку.

— А пожалуй… — весело продолжал Перси. — Альбус и впрямь в тетю Гермиону весь пошел! Поди, еще и в министерстве карьеру сделает.

— Мог бы сделать, но ведь Слизерин… — важно сказал Фред.

— Ах, да… Не жалуют сейчас этот факультет, не жалуют! — продолжал Перси. — И как Альбус там оказался-то, вот беда?

— Ну, не страшно, — успокоил приятеля Энтони. — Я же говорю: все постепенно идёт к «большому компромиссу».

— Большой сделке, точнее! — поднялся Перси, выпустив последнее кольцо дыма.

— Вам легко говорить: сами Райвенкло, дочь из Хаффлпаффа, — вздохнул Гарри, следуя примеру шурина.

— Ну и накурили вы тут, — поморщился Фред.

— Сам, поди, уже пробовал? — Гарри с напускной строгостью посмотрел на племянника.

— Я нет… Я за этим строго слежу… — важно ответил Фред.

— Знаю я твоё «строго», — погрозил пальцем Гарри.

Взрослые переглянулись и рассмеялись. Смущенный Фред, засопев, пошёл в гостиную.

* * *

Пока взрослые болтали, разговор на детской половине не завязывался. Синеглазая высокая шатенка Файла Идс, поправив тонкие очки, спустилась к кузинам Уизли. Она, похоже, чувствовала себя неловко в длинном кремовом платье. Роксана, сидевшая в полуразвалку на диване, громко прыснула, посмотрев на вошедшую, и подмигнула Люси.

— Я всегда удивлялась, как она попала в «барсучий дом»! — весело фыркнула девушка.

Файла ничего не ответила, а робко улыбнулась губами. Непослушные кудряшки торчали во все стороны. Гостья, похоже, хотела завести разговор, но не знала с чего начать.

— Ты имеешь что-то против барсуков? — спросила вбежавшая Роза Уизли. Сейчас она напоминала вычурную куклу в малиновом платье с белой окантовкой, и длинных оранжевых гольфах до колен.

— Против барсуков ничего, — ехидно вскинула брови Роксана. — А вот змеиные барсучки уже звучит странно, — смерила она взглядом Файлу.

— У нее жених все же не из змеюшника, а из Райвенкло, — назидательно заметила Роза.

— «Если ты зануда строгий, в Райвенкло тебе дорога!» — нараспев пропела Люси.

— Обручение по воле родителей типично для змеек, — хихикнула Роксана. — Да и сама почти змейка. Очки, платье ро-ман-тик, — продекламировала она по слогам, — и шляпка. Змеиный стиль… — покачала длинной ногой Роксана.

— Да почему сразу змеиный? — не поняла Роза.

— Змейки намертво застряли в девятнадцатом веке, — добавила Рокси.

Кузины засмеялись. Файла чуть рассеянно смотрела на них из-под очков, а затем осторожно пошла к выходу. Она, похоже, поняла, что в этом обществе ей не место. Дома ее кузина Ориенна тоже любила поиздеваться над ее помолвкой. Мотнув тонкой шеей, девушка пошла в коридор.

— Надо же… Мы обиделись! — донесся из комнаты голос Роксаны.

— К змейкам ей надо было! — отчеканила Роза. — А, кстати, там змееныш в парке бродит, — многозначительно добавила она. — Может, пошипят вместе, а?

Файла сама чувствовала неудобство от своей помолвки. Жениха она плохо знала: просто видела пару раз в Хогвартсе. Да и согласилась она на помолвку лишь из благодарности к отцу. В конце концов, отец в основном и занимался ее воспитанием, в то время как мать, сколько Файла себя помнила, всегда была в каких-то разъездах. Мать, помнится, высмеивала, что дочь так и не стала старостой Хаффлпаффа. («Зато другие стали — получше тебя, видимо!» — ехидно говорила дочери миссис Идс). Файла и сама переживала от старомодного духа своей помолвки, но желание помочь отцу пересиливало остальное.

Файла и сама точно не знала, зачем отцу понадобилась эта помолвка. Наверное, из-за каких-то его дел с Макмилланами в Министерстве. Готовить ее к этому отец начал лет с десяти, осторожно рассказывая, что в Японии родители выбирают детям мужа и жену, и это ничуть не более странно, чем выбирать ребёнку образование и профессию. «Родители там говорят: мы ведь уже набили себе шишек, и знаем как лучше, — говорил отец, водя ее гулять в парк. Это, поверь, гораздо лучше чем стать добычей негодяя проходимца. Так у тебя будут какие-то гарантии, что человек порядочный», — утверждал он. Мать здесь, как ни странно, поддерживала отца. «Да не обязательна для семьи безумная любовь, — утверждала она. — Семью можно создавать из уважения, признания, взаимного согласия. И это куда прочнее!» Файла, слушая ее слова, все больше убеждалась, что отец прав, и что ее задача — помочь семье.

Хотя с женихом Файла иногда пересекалась в Хогвартсе, общались они мало. Ученики разных факультетов вообще мало говорили друг с другом. Никто и никогда в Хогвартсе не имел права сунуть нос в гостиную чужого факультета. Впрочем, девушка чувствовала, что несмотря на слабое знакомство, она сделает все, чтобы притереться к будущему мужу. «А он также поступит со мной?» — с лёгкой надеждой думала она.

* * *

— Привет, — Альбус быстро обернулся, услышав тихий мелодичный голос.

Это оказалась худенькая девочка в кремовом платье. Кудрявые каштановые волосы были непослушными, будто никогда не знали расчёски, а тонкие очки добавляли незнакомке некой загадки. Во всем ее облике было что-то классическое, как казалось Альбусу.

— Привет. Альбус Северус Поттер.

— Очень приятно, — медленно кивнула гостья. — Файла Идс.

— На каком факультете учишься?

Не слизеринка, для гриффиндорцев не особо дерзкая и боевая, скорее Райвенкло или…

— Хаффлпафф, — с лёгкой улыбкой протянула Файла.

— А я в Слизерине, — сказал Альбус. — Ой, да не такие мы злые, как про нас говорят, — махнул он рукой, увидев испуг на лице Файлы. — Ну да, есть Скорпиус Малфой и его свита.

— А ты… Ты одобряешь его? — робко спросила Файла.

— Я? Одобряю что? — непонимающе посмотрел на нее Альбус.

— Просто уточняю, не одобряешь ли ты этого Малфоя, — пояснила Файла.

— А что именно одобряю или нет? — пожал плечами Альбус. — Ты уточни конкретно, я отвечу!

— Ну… Его высокомерие и расизм… — пояснила Файла. Сейчас она смотрела на мальчика, явно не понимая, как может он не осознавать столь казалось бы понятных вещей.

— А, ты про Роберта? Ну да, Малфой хамит, — согласился Альбус, с интерересом рассматривая девушку.

— А почему вы его не останавливаете? — мягко спросила Файла.

— А почему бы самому Роберту за себя не постоять? — снова удивился Альбус. — Ему что, все время нянька нужна?

— А если он не может? — тихо спросила Файла.

— Вообще-то, он учится на вашем факультете. Вы его и защищайте, — серьёзно сказал Альбус.

— А если кто-то слабее тебя? — спросила Файла.

— Кто конкретно? Прости, давай говорить конкретнее, — уточнил Альбус.

Файла шла рядом с Альбусом, осматриваясь по сторонам. Ее родители никогда не позволили бы себе такой сад: огромный, но запущенный. Много сорняков, газон не подстрижен, но на клумбах было много разнообразных цветов, незнакомых Файле, а рядом находился небольшой пруд, полный лягушек по словам Рокси. Абсолютно неухоженное место, но чувствовались здесь простота и свобода.

— А какие книги ты любишь читать?

— По магии, а что?

— Я недавно сказки читала, детство вспоминала.

Вода в заросшем пруду чуть шелохнулась, и зелёная ряска кое-где показала тёмные рваные просветы.

— А почему? — спросил с интересом Альбус.

— Люблю их. Там есть добро и зло, — сказала Файла. — А взрослые все любят усложнять.

— Все в мире относительно, — пожал плечами Ал. — Трава под ботинками была все еще влажной. — То, что для нас добро, вряд ли было таковым для какого-нибудь Саргона Аккадского или фараона Пиопи.

— Я все-таки не понимаю, как все в мире может быть относительно, — вздохнула Файла, посмотрев на зеленую гладь пруда.

— Просто, — ответил Альбус. — Возьми, например, арабские сказки «Тысяча и одна ночь». Кто их не знает, правда? В ведь их издал в тысяча восемьсот тридцать пятом году француз Франсуа Галлан. И как теперь показали исследования, многое присочинил и приврал. Например, сказок про Алладина и Али-Бабу там не было вообще, а сказка про Синдбада была переписана им до неузнаваемости.

— А это плохо? — вскинула брови Файла.

— Но и это ещё цветочки, — продолжал Альбус. — Теперь ученые доказали, что и арабский текст был списан с какой-то персидской рукописи, а тот, видимо, с индийской. Так что такое арабские сказки «Тысяча и одна ночь»? Ничто.

— Почему ничто? — Мягко спросила Файла. — Поучительные сказки, учащие добру… А какая разница, были они сначала арабскими или персидскими, я не понимаю.

— Так ведь фактура-то разная! — С жаром ответил Альбус. — Для начала, в оригинальном сборнике не было тысячи и одной сказки. Их там чуть меньше трёхсот. Строго говоря, «тысяча и один» — просто синоним выражения «очень много».

— Это по-твоему значимо? — спросила тихо Файла.

— А разве нет? — хмыкнул Альбус. — Мы вообще правильно понимаем смысл названия? Есть же разница: тысяча и одна сказка или просто выражение, означающее, что их было много!

— Но суть-то не меняется… — недоумевала Файла.

— Не меняется? Это ты так думаешь! — ехидно ответил Альбус. — Там даже зачин был другой! Никаких двух братьев-халифов не было и в помине! Там, — блеснули его глаза — некий индийский царь был таким красивым, что не уставал любоваться на себя в зеркало и спрашивать подданных, есть ли кто-то на свете прекраснее. Так длилось до тех пор, пока один старик не рассказал царю о прекрасном юноше, сыне купца из Хорасана. Царь подарками заманивает к себе юношу из Хорасана, но он в пути утратил свою красоту — ведь он перед самым отъездом обнаружил, что его молодая жена ему неверна.

— Это начало «Тысячи и одной ночи»? — спросила Файла.

— Представь себе! В Индии юноша стал свидетелем неверности царской наложницы и расцвёл снова от радости, что не он один так несчастен и глуп. После он открывает правду об изменнице и царю. Тот ее убивает. И вот только тогда появилась Шехерезада! Это вообще не про арабов, а про индийцев. Похоже, что про Делийский султанат!

— Но ведь суть сказки от этого не поменялась, — снова вздохнула Файла.

— Ну как сказать: не арабы, а индийцы, не два брата, а то ли султан, то ли раджа, не было жены джинна, и Шехерезада вообще индианка или персиянка. Есть разница?

«Олухи! — Подумал Альбус. — Факультет олухов!»

Зелёная тина пруда оставалась неподвижной. Файла с интересом посмотрела на мальчика. Альбус нахмурился. Она то ли умела читать мысли, то ли поймала в его голосе нотку раздражения.

— Ты опять говоришь о внешнем, Альбус Северус, — сказала она. — А я о сути. Пусть тот француз…

— Галлан, — добавил Альбус с еле заметной насмешкой.

— …добавил своё. Разве плохо, что они учат нас добру?

— Может и учат, только вот мы выдаём за культуру Арабского халифата десятого века воззрения француза времён Реставрации Бурбонов! — хмыкнул Альбус.

— И что? — не понимала Файла.

— Тогда что такое «Арабский халифат»? Каким он был на самом деле? — спросил Ал. «Хоть бы проплыла черепаха», — подумал он, глядя на пруд.

Файла задумалась и сказала:

— Идём, а то ждут?

Со стороны дома в самом деле раздался крик. Люси стояла на крыльце и отчаянно махала руками. «Неужели нельзя позвать нас палочкой?» — сокрушенно подумал Ал.

Альбус почувствовал сильный приступ головной боли, словно невидимый обруч сжал ему лоб.

— Подумай об этом логически, — коварно заговорил холодный голос. — Тебе не приходит в голову, что справедливость — это неравенство?

Альбус остановился как вкопанный. Боль усилилась, но он слушал голос, как заворожённый.

— Почему, собственно, уборщица в «Дырявом котле» должна быть равна профессору Хогвартса? Или почему такой маг, как Фламель, должен быть равен идиоту вроде Гойла? Тебе не приходит в голову, что это и есть несправедливо?

— Пожалуй… — прошептал Альбус. — Только сейчас он понял, что голос говорит с ним на змеином языке.

— Уравнять всех — это и есть высшая несправедливость, — продолжал голос. — Что может быть несправедливее мира, где гений равен дураку, учёный — серости, развивающийся — кретину?

— Анжел как-то сказала, что необязательно, что в уборщицы идут именно из-за отсутствия мозгов. Раз уж в школьные годы «шушера», во взрослой жизни тоже особого чуда не произойдет.

— В том-то и дело, — продолжал голос. — Сверхчеловек — это тот, кто может трижды, четырежды невозможное. Его нельзя остановить ничем: он сокрушает умом и волей все на своём пути!

— Вчера ты читал про Арабский халифат, — продолжал голос. — Вспомни, с чего он начался: с племён Аравии! Но гениальные «праведные халифы», заключив союз с магами, за какие-то полвека сокрушили Персию и Византию, завоевали земли от Испании до Бухары. Они сделали трижды невозможное, ибо помнили: жизнь — это война, где побеждает сильнейший!

— Ну да… — прошептал Ал. Боль сильнее сдавила голову.

— Вот видишь? Так почему они, сделав трижды невозможное, должны были делить победу с какими-то неудачниками? — продолжал голос.

— Тётя Гермиона сказала бы, что должны… — неуверенно ответил Ал.

— Ещё бы! Это мечта всех неудачников и ничтожеств: принизить гения, — ответил голос. — Но они никогда не скажут тебе спасибо. Нет ничего страшнее и несправедливее царства обнаглевшей черни!

— Значит, ты должен сокрушить войной тех, у кого все есть от рождения, — продолжал голос. — Они слабы, изнежены и не способны к битве. Отбери у них силой, волей. Будь как сталь — тогда ты сверхчеловек, — продолжал голос.

Альбусу показалось, что вместо вида на сад перед ним пронесся черный вихрь дыма. Он оказался в странном пространстве, где из небытия возникла огромная фигура арабского странника из Средних Веков. Странник опирался на посох, низко поклонившись ему в пояс. Альбус не знал, что это, но затем снова почувствовал острую боль. Какой-то голос шептал ему, что это сам Ибн-Рустам, великий арабский тёмный маг, но Ал сейчас был мало способен что-то понимать. Он почувствовал облегчение только в момент, когда чья-то рука легла ему на плечо.

— Ал… — он почувствовал, что кто-то трясет его.

Боль тотчас прошла, словно ее никогда не было. В голове появилось удивительное ощущение легкости, словно невидимый стальной обруч наконец разжался. Перед ним, словно окутанная дымкой, стояла фигура тети Гермионы.

— Ал… Ты как-будто оцепенел… — Гермиона смотрела на племянника пристальным взглядом.

— Я? А… ну да… — неуверенно прошептал Альбус. Холодный голос в голове властно приказал ему не сметь рассказывать о видении, и Ал не мог его ослушаться.

— Ал… Пойми, это серьезно… — в голосе тети неожиданно послышались стальные ноты. — Расскажи мне, что произошло.

— Ммм… Ну я… — Альбус лихорадочно подбирал слова, старясь, чтобы они максимально походили на правду. — Я… Просто задумался, а потом да… что-то произошло.

— А что именно? — Гермиона снова окинула его взглядом. — Ал, ты можешь мне довериться!

— Я… — Альбус посмотрел на видневшуюся чуть поодаль заросшую ряску пруда. — Я сам точно не знаю. Просто не знаю, что было дальше…

— О чем именно… — Гермиона снова с недоверием взглянула на него.

— Понимаете… Я разговаривал с мисс Идс про арабские сказки «Тысяча и одна ночь». И мне почудилось, будто я попал в какой-то арабский город… — Альбус почувствовал себя увереннее. Это все-таки была полуправда, а она лучше откровенной лжи, ибо правдоподобна.

— Альбус… — к его ужасу Гермиона приложила ладонь к его лбу. — Холодный! — сказала она с таким видом, словно ожидала чего угодно, только не этого. — У тебя… У тебя ужасный упадок сил.

— Может… Потому что я плохо спал ночью? — спросил Альбус. — В суматохе из-за дня Рождения.

— Может быть… Но, мне кажется, что потеря сил была внезапной? — продолжала расспрос тетя.

— Да, наверное… — осторожно сказал Альбус.

— Съешь… Это поможет… —

Гермиона достала плитку шоколада и протянула ребенку. Альбус с недоверием взял кусочек. В воздухе пахло скорым дождем: повисшей над травой влагой, которая, словно легкая предосенняя мгла, заполняла сад мокрым туманом.

— Это были… дементоры? — Альбус неуверенно отломил кусочек.

— Не думаю, — нахмурилась миссис Уизли.

Мальчик неуверенно положил кусочек в рот. Тотчас он почувствовал некоторый прилив сил. Гермиона, прищурившись, посмотрела сначала на него, затем на траву.

— Альбус, постарайся вспомнить: что именно в арабском городе заставило тебя оцепенеть?

«Она мне не верит», — подумал с тревогой Альбус.

Это было… В девятом веке…— пробормотал Альбус.

— Почему ты так уверен, что именно в девятом? — насторожилась Гермиона.

— Потому что… Это был Багдадский халифат, а он был в девятом веке. До него был Дамасский, — ответил Ал.

«И тогда жил…» — пискнул в голове голос, но Ал поскорее прогнал его. Гермиона кивнула.

— Я не сомневаюсь в твоих познаниях Альбус, весьма глубоких для твоего возраста, — сказала она. — Но мне кажется будет лучше, если ты заинтересуешься чем-то более естественным для подростка.

— Альбус! Тетя Гермиона! — неожиданно раздался звонкий голос Рокси. — Идите к столу!

— Как, уже? Идем, идем… — заторопилась Гермиона. Со стороны сада одиноко подходила Файла, почему-то совсем не боявшаяся приближавшегося дождя.

Альбус с облегчением вздохнул. Дальше начнется праздник, и о происшествии все в суматохе забудут. Главное, не попадаться на глаза, а там… «А там можно будет сходить в «Горбин и Бэрк», — неожиданно решил для себя Ал.

* * *

Войдя в гостиную, где уже накрыли стол, Альбус отметил, что родственники отлично похлопотали с праздничным питанием. В центре стола уже стоял торт. Ал мимоходом слышал, что именинница назвала его «красивым и нежным»: бабушка Молли очень старалась сделать дочери приятное. Сам праздничный стол был разделен на две половины. На той, что для взрослых, стояли две бутылки — с огневиски и красным вином, а также аккуратно нарезанная колбаса и белая рыба. На другой — торт, яблочный сок и ваза со сладостями. Именинница села в центре, с левой стороны уселись Гарри и дети, с правой — дедушка Артур, бабушка Молли, дядя Рон, тетя Гермиона и Идсы. Стараясь не привлекать к себе внимания, Альбус осторожно прошмыгнул на свое место. Дядя Рон наградил его неприязненным взглядом, что, впрочем, было неудивительно: он демонстративно не разговаривал с племянником с момента его распределения в Слизерин.

— Война войной, — громко заметил Гарри. — Но несмотря на трудности, мы не должны опускать руки и забывать, из-за чего мы все сегодня здесь собрались. Джинни, крепкого здоровья тебе, успехов, исполнения желаний. Надеюсь, что… что каждый день будет приносить в нашу жизнь что-то светлое и приятное.

— Виват! — ехидно ответила Джинни. — Можно и чуть меньше патетики! — вздохнула она, взяв фужер.

— Ну уж как есть, — протянул Гарри.

— Вот бы ваша патетика в деле проявлялась, — хмыкнула Джинни.

Альбус снова от странное обращение матери «ваша» и «вы». Кто эти «вы» и почему их много? Выходит, мать думает, что все дети всегда на стороне отца… Но, собственно, почему?

— Не стоит ссориться… Все же событие! — проворчал Рон, захватив бутерброд с колбасой. — Отменно все же… — проворчал он с полным ртом.

Альбус подавил вздох. Дядя ведь взрослый человек: почему же до сих пор не научится сначала есть, а потом говорить?

«Ты не забыл? Чёрная магия сгубила императора Оттона Третьего, — сказал в голове детский голос. — Если бы он не доверился Герберту Аврилакскому…»

«Иди к черту!» — рыкнул на него Альбус.

— Праздник, веселье, а время, как ни крути, далеко не мирное… Пожиратели занимаются ерундой, — поморщилась бабушка Молли, видимо, продолжая уже начавшийся до прихода Альбуса и Гермионы разговор. — На что надеются? Старались бы приспособиться, одуматься… Вот чем надо заниматься, — дама бросила хмурый взгляд на синюю напольную вазу.

Альбус задумался. С одной стороны да, но с другой, прислал же кто-то книжку по темной магии кто-то прислал… Кроме того из головы не выходило зелёное послание… значит, ничего ещё не кончено.

— Файла, — тихо спросил приятельницу Альбус. — Почему ты так боишься слизеринцев? Ты ведь седьмой год уже учишься…

— Малфои — темный род, — робко ответила Файла.

— Но он же первокурсник! Тебе ли бояться? Молодец среди овец, не более того. Спроси хоть нашу Эрику — Малфой у большинства один смех вызывает, что у вас, что у нас — первоклассников. Интересно просто, что такого мы сделали, что ты даже глупого мелкого Малфоя боишься. Мы не такие ужасные. Выходит, из-за фамилий? Но это ещё не говорит о человеке, правда?

— Первокурсник, а Роберта вон как жестоко оскорбляет… — вздохнула Файла.

Альбуса раздражала наивность и глуповатость собеседницы: шесткурсница боится первоклашку! Почему вся школа, кроме того, вокруг Роберта бегает, а он сам абсолютно ничего не сделает?

— Бобби, — скривился Альбус, — Ни разу не ответил Малфою — Скорпиус считает, что ему можно и дальше выделываться. Его просто не нужно воспринимать всерьез, надо как бы с иронией относиться… На него действует. Помню как-то ворчал, что, мол, не только Адель на пробы по квиддичу идти достойна, но и мы, то есть сам Скорпи не хуже… Нужно его на землю грешную спустить, вот и всё! Невелика беда этот наш Малфой, — пожал плечами мальчик.

— Ваша Адель — змеюка подколодная! — вставила назидательно Роза.

— Что, змеевидный барсучок любит салат? — фыркнула Роксана. Близняшки дружно рассмеялись.

— Люблю, а что в этом плохого? — спокойно спросила Файла, хлопнув ресницами.

— Барсуки травку не любят, а вот змеи… — ехидно фыркнула Рокси.

— Извини, конечно, но где именно ты здесь видишь салат? — робко спросила Файла. — Немного не понимаю смысл разговора и, кроме того, я учусь на Хаффлпаффе.

— Спасибо, — ехидно протянул Рокси. — А я и не знала! Открыла Америку.

— К змейкам ей надо было! — отчеканила Роза.

— К Альбусу! — фыркнула Люси. — Аспид, возьмёте змейку в террариум?

— Все вопросы к Шляпе, — с усмешкой бросил Ал.

— Интересно, почему змеи чуть что говорят «все претензии к Шляпе?» Чтобы свои амбиции и подлость скрыть? — протянула важно Роза.

— А почему гриффиндорцы забывают, что на факультеты отправляет Шляпа? — ответил ехидно Альбус.

— Ребята, хватит, — одернул детей Перси.

— А Штирнер? — вдруг влезла в разговор Лили.

— Школу Туле давно закрыли, но Штирнер, к сожалению, ее возродил, — вздохнул Гарри.

Альбус посмотрел на противоположную стенку от окна. Было бы интересно узнать побольше об этом Штирнере: странная ситуация, что все министерство, весь аврорат ищет какого-то сумасшедшего преступника и никак не поймает! Видимо, есть и ещё что?

— Но… есть успехи? — спросила Джинни. — Ох, Альбус, — проворчала она, поправив сыну воротник. Мальчик глубоко вздохнул: как с ребенком маленьким, при всех…

— Есть, но рассуждать одно, а реального результата добиться — другое, — горько усмехнулся Гарри.

— Тетя Гермиона, не могли бы вы рассказать о Штирнере? — попросил Альбус.

— Хорошо, — уверенно кивнула Гермиона. — Думаю, несмотря на юный возраст, вам нужно это знать. В конце прошлого двадцатого века у магглов шел бурный прогресс либеральных свобод. Все развитые страны двинулись по пути демократии, уважения прав всевозможных меньшинств, отказа от расизма и полового неравенства. Границы между государствами стирались, и люди получили право свободно передвигаться по миру. Международные организации стали контролировать действия государств, и они в условиях открытых границ становились фикцией.

Дети, как завороженные, смотрели на нее.

— Все изменилось зимой две тысячи третьего года, когда у магов произошел раскол, как относиться к магловским преобразованиям. Большинство британских магов их поддержали, в то время как немецкие встретили их с неприязнью. Противников преобразований возглавил один из самых могущественных в мире темных магов — австриец Освальд Штирнер. Что бы вы не строили иллюзий — это великий ученый и невероятно могущественный волшебник, победить которого будет непросто.

— И он возглавил бежавших Пожирателей Смерти, профессор? — спросила Лили.

— На самом деле, Пожиратели как таковые ему мало интересны, — сказала Гермиона. — Скорее это по части Александрины Бэрк. Штирнер хочет повернуть вспять ход истории. Мечта Штирнера — вернуть человечество в мир ненавидящих друг друга национальных государств, мир, где война будет нормой, где люди будут жить в закрытых странах, ненавидя других, не путешествуя друг к другу и готовясь к войне.

Альбус близоруко щурился. Теперь уже не только дети, но и взрослые смотрели с интересом на Гермиону.

— Неужели Штирнер верит, что можно все вернуть назад? — сейчас Альбус показался себе ужасно глупым.

— Почему бы и нет? — спросила Гермиона, пристально глядя на племянника. — В прошлом веке две мировые войны заморозили прогресс на полвека. Штирнер хочет подобного и в новом веке. Ему кое-что удалось, — вздохнула она. — В двадцать первом веке еще не было года, чтобы в мире не шла где-то большая война. Штирнер поддерживает террористов — ведь они заставляют государства заковать границы и сеют ненависть к другим расам. Наш мир слишком хрупок, чтобы мы его не защищали.

— Хватит политики, может? — сказала бабушка Молли. — Все же мы, правда, собрались из-за праздника.

— Отличная идея! — подхватила Рокси. — Давайте веселиться!

— Так, — задумчиво протянула Джинни. — Застолье кончилось, но, думаю, можно ещё поразвлекаться. Есть варианты?

— Может, вальс? — предложила Гермиона. — И приятное развлечение, и культурное.

— Вполне! — бодро подхватила именинница.

Альбус подавил вздох: он хоть и умел танцевать, но не особо любил. Большинство, однако, восприняло идею весьма радостно: и ребята, и взрослые, готовые вспомнить былые годы. Файла, однако, тоже казалась не слишком уверенной в себе.

Бабушка Молли быстро включила музыку и подошла к дедушке Артуру. Гарри и Джинни смерили друг друга пристальными взглядами, но все же сделали шаг. Альбус понимал, что родители, видимо, смирились со сложившейся ситуацией и решили при всех не выяснять отношения. Перси подошёл к жене, Лили — к Джеймсу.

Постепенно дамы положили руку кавалерам на плечо и погрузились в плавную мелодию. Альбусу пришлось танцевать с Файлой: в конце концов почему бы и нет, она вполне хорошо относилась к нему, да и человеком, кажется, была неплохим. Сначала он взглянул на Розу, но кузина скорчила гримасу отвращения. Видимо все ещё не простила ему поступления на Слизерин: глупо, но что ж, ее выбор.

Тонкая Файла плавно кружилась в танце. Она не слишком хорошо танцевала, но рядом с Альбусом чувствовала себя увереннее и начинала двигаться все ровнее и ровнее. Поттер быстро поспевал за партнершей, глядя в её сияющие глаза.Бабушка Молли доверчиво прижалась к дедушке, с удовольствием, казалось бы, вспоминая молодость — наверняка у них было немало танцев за столько лет.

Мама и отец уверенно кружились, смотря друг другу в глаза. Альбус глубоко вздохнул. Вроде как хорошая, гармоничная пара внешне, но на деле между ними было множество проблем — видимо или окончательно смирились или решили сегодня расслабиться, по крайней мере при других.

Никто и не заметил, как открылась дверь, и в комнату вошел новый гость, точнее гостья. Альбус сразу узнал в ней Флер Уизли, мать покойной Мари-Виктуар и Доминик. Альбусу всегда была интересна эта хрупкая белокурая женщина, неизменно сохраняющая выдержку. Она никогда не шумела, в отличие от бабушки Молли, а высказывала свое мнение четко и спокойно. Альбус понимал, что не так уж давно Флер потеряла дочь и ей сейчас, вероятно, нелегко, но она нашла в себе силы и желание прийти на праздник. Француженка левитировала белое пальто, под которым скрывалась белая блузка с кружевными рукавами, и длинная светло-серая юбка практически под цвет ее глаз, что придавало изящества.

— Здравствуйте, тетя Флер! — радостно улыбнулась подбежавшая Лили. — Очень рада вас видеть, как доехали?

— П’гивет, — собеседница нежно обняла девочку. — Все п’гошло хо’гошо. Я тоже счастлива вас всех вст’гетить. Лили, ты совсем вы’госла, на следующий год уже и в школу пойдешь!

— Здравствуйте, — кивнул Альбус вежливо, когда сестра с тетей подошли ближе.

— П’гивет, — ласково улыбнулась Флер, приобняв племянника. — Как учеба? Надеюсь, ты нашел в школе хо’гоших д’гузей и отлично учишься.

— Стараюсь, — с улыбкой отозвался Альбус.

Он заметил, что при добрых словах глаза тети Флер, однако, практически не улыбались. Казалось она грустила и старалась это скрыть, что было неудивительно: родная мать Виктуар, ей приходилось тяжелее их всех вместе взятых.

— Тетя Флер! — воскликнула Роксана.

— Пр’ивет, мои до’гогие, — прощебетала женщина. — Я г’ада вас видеть.

Альбус натужно улыбнулся и попытался срочно найти неотложное дело. Хотя тетя Флер говорила мягко, Алу показалось, что она скрывает внезапно подступившие к горлу слезы. К счастью, оглядевшись кругом, он заметил одиноко сидящего дядю Джорджа. Мальчик тут же поспешил к нему, оставив кузину в компании французской тети.

— А ты небось такой же весёлый шалунишка, — потрепала Флер Джеймса по плечу, отчего тот не удержался от гордой улыбки.

—Позд’гавляю тебя, Джинни, — с лёгкой улыбкой проговорила гостья, подойдя к имениннице. — Желаю п’ек’гасной жизни, и пусть на каждом ее пово’готе случаются светлые моменты. Желаю массу поводов для г’адости и к’гепкого здо’говья! Пусть каждое ут’го будет счастливым и солнечным, никогда не сдавайся и цени близких.

— Тедди решил стать аврором, — протянул дядя Джордж, глубоко вздохнув. — Его потрясла гибель Мари от дементоров, которые обычно тянутся к темным магам. Жаль ее, жестокая и внезапная гибель, ей всего только шестнадцать лет было… Тедди решил что принесет обществу как можно больше пользы в борьбе с врагами, кроме того это месть за Мари с которой из много что связывало.

— Не думаю, чтобы теперь это была очень опасная профессия, — повернулся мистер Идс.

— Я и не говорил, что это великая опасность, но тем лучше для Тедди.

— Гарри, ты мог бы помочь ему! — спокойно сказал Перси.

— Почему бы и нет? Я не против, — пожал плечами Гарри.

К удивлению Альбуса присевшая неподалёку Гермиона резко повернулась:

— Гарри, ты понимаешь, что говоришь? — резко спросила она.

— А что такого? Я всегда рад принять молодое поколение, — спокойно ответил Гарри. — Народ уже тянется и к Александрине, ситуацию необходимо спасать… Тедди решил работать: почему нет?

Гермиона строго посмотрела на друга, а затем на Джорджа.

— В карьере все должны иметь одинаковые возможности! — Четко отрезала она. — Семейные связи на работе отвратительны.

— Причем здесь это? Я не вижу ничего плохого в том, что молодежь работает на нашей стороне, я всегда рад помочь, в чем проблема? — удивился Гарри. — Причем тут фамилии? Семья это семья, работа — работа, — кивнул он. — Но почему мне запрещено дать Тедди совет если это понадобится? В чем проблема?

— Вот это другое дело. Ты знаешь: я как могла боролась с семейственностью в министерстве, — сказала Гермиона.

— Так я и не говорил о семейственности, — пожал плечами Гарри. — Важны конечно успехи каждого вне зависимости от фамилии, я согласен.

Бабушка Молли тем временем все ещё кружилась в танце, нежно прижавшись к дедушке Артуру. Джеймс и Лили тоже не хотели пока садиться, движения девочки стали более уверенными и плавными. Флер тем временем села за стол и обвела окружающих внимательным взглядом. Несмотря на то, что время стояло далеко не мирное и шли разговоры о работе авроров, праздник есть праздник — шанс расслабиться, отдохнуть, а также сделать приятное дорогому человеку.

Неожиданно раздался визг. Альбус не успел опомниться, как увидел бегущую к окну Файлу. Следом раздался смех близняшек, за ними — Роксаны, которая, смеясь, закинула ногу на ногу. Джеймс стоял с невинным видом, раскрыв руки в разные стороны. Альбус посмотрел на стул Файлы и увидел ползущего слизня. Прищурившись, он сразу сообразил в чем дело, и едва подавил улыбку.

— Evaesco! — прошептал он, направив палочку на стул, прежде, чем взрослые успели сообразить. Тотчас на месте слизня возникло облако.

Молли издевательски пропела:

— Ты и слизня убил, змей? Бедного, маленького?

— Злющий ты змей презлющий! — насмешливо добавил Джеймс. — Добреть тебе срочно надо!

— Кто бы говорил, сам не ангел, — усмехнулся Альбус.

— Сколько можно? — вздохнула Джинни. — Вы же уже не младенцы далеко, а приходится объяснять элементарные правила поведения!

— Чем вам мисс Идс не угодила? — скрестила бабушка Молли руки на груди. — Никто из ваших родственников себе такого не позволял.

— Э-э-э… — скривилась Молли-младшая. — Змеиный барсучок.

— Молли! — прикрикнула Гермиона. — Мисс Идс, нравится тебе это или нет, учится на факультете Хаффлпафф, и точка. И при чем тут змеи?

— Да мы что… мы ничего… — рассеяно повторял Джеймс.

— Вот и хорошо, — кивнула Гермиона. — Закрыли тему.

К удивлению Альбуса мистер Идс не повел и ухом. Он даже не высказал каких-либо признаков неудовольствия. Прервав беседу с Перси, он растеряно посмотрел на детей.

— Думаю, г’азгово’г можно закончить, — вставила Флер. — Дети виноваты, но давайте не будем уст’гаивать скандал.

— Простите, мистер Идс, что прервали беседу, — бросила Джинни взгляд на отца Файлы, вынужденного отвлечься от разговора с Перси.

— Заканчивать? — вскинула брови Гермиона. — Так легко они не отделаются, — она внимательно посмотрела на Джеймса.

— Право, Гермиона, ничего настолько ужасного не произошло, — вставила Флер. — Дети поняли, что неправы, можно вернуться к празднику, не так ли?

Рокси, не говоря ни слова, быстро направилась к себе в комнату, за ней поспешила и Роза. Файла, осмотревшись, пошла вслед за ними, постукивая каблучками.

— Идс, — не выдержала Рокси, остановившись у комнаты, когда встретилась взглядом с подошедшей хаффлпаффкой. — Мы вроде как никогда не были подругами, что случилось? Я тебя не звала.

— Я… — начала робко Файла.

— Вы хорошо шипели с Альбусом, — важно вставила Роза. — Вот и шипите.

Альбус проходил неподалеку и слышал весь разговор. Мерлин, и весь скандал только из-за того что Файла пошла за ними, невелико преступление. Что потянуло, однако, Идс за девчонками после откровенных насмешек, тоже понять было трудно… Услышав реплику Розы про шипение Альбус закатил глаза: сколько можно повторять одну и ту же чепуху? Однако с другой стороны, во всеобщей суматохе его никто не замечал: может, стоит сегодня-завтра сходить в «Горбин и Бэрк», пока есть возможность?

* * *

Следующее утро выдалось солнечным, что само по себе было необычным для нынешнего лета. Альбус поскорее собрался и, накинув темно-серый пиджак, спустился вниз. В отличие от своих родственников, он не любил современную маггловскую одежду: джинсы, брюки и особенно ненавидел спортивную обувь. Поэтому, нацепив черные немецкие штиблеты, Альбус, стуча каблуками, пошел вниз.

За столом было тихо. Все родственники Альбуса были в сборе и готовились отправиться на могилу Мари-Виктуар. Идсы уехали, и без них в доме стало чуть свободнее. Говорили тихо, словно похороны были совсем недавно. Только Джеймс пробурчал что-то вроде «из-за вас, гнусных змей…», но поскольку шутку никто не поддержал, то он сразу замолчал. Кофейник блестел новизной, а бабушка Молли хлопотала на кухне. Альбус не сказал никому ни слова, да никто и не попытался с ним заговорить. Быстро съев булку с маслом, он поскорее вскочил и направился к двери.

Шли рядами. Впереди: Артур и Молли, одетые в старомодные черные костюм и платье. За ними — Джинни с Гарри, тоже в черном, не говорящие друг другу ни слова. Следом — Рон и Перси, затем — Гермиона и Флер: первая надела чёрный деловой костюм, вторая — темно-синий. Лицо французской тети скрывала чёрная траурная вуалетка. Далее шли Джеймс с Доминик, которые каким-то образом подружились; затем маленькие Лили и Хью, выводок кузин, и, наконец, Альбус.

Он шел один в хвосте процессии, благословляя Небо, что ему позволено идти одному. Роксана шла рядом с Молли-младшей и о чем-то шепталась. Глядя, как ее спортивные кроссовки лихо перепрыгивают через лужи, Альбус в сотый раз спрашивал себя, не приснилось ли ему ночное происшествие. Говорить об этом не имело смысла: Рокси будет отрицать все с пеной у рта, да еще и обвинит «слизеринскую змею» в клевете. И какая-то кузина охотно подтвердит, что ночью Рокси была с ними. «Они все друг за друга горой!» — с отвращением подумал Ал. Впрочем, теперь он прекрасно понимал, почему Роксана попросилась поселить ее во флигеле. Осталось только открыть ночью старый камин. А заодно кузина обрела славу заботливой родственницы, готова даже уехать почти в сарай ради своих.

— Ты, змееныш, о чем задумался? — фыркнула Роза. — Змеи ищут мышей или лягушек для охоты?

— Может, барсуков… — многозначительно сказала Роксана.

— Вряд ли… Это не удав и не питон, а аспид. Они небольшие, но ядовитые!

— Не в’гемя для п’ге’геканий, — одернула девочек Флер.

Роксана повернулась к Розе и скорчила гримасу, изображая рвоту.

— Штирнер очень усилился, — сказала Гермиона. — Он навербовал себе много сторонников на Ближнем Востоке и в России. В Дурмстранге его идеи очень популярны.

— Интересно, почему? — спросила Рокси. — Он ведь проповедует постоянные войны, какую выгоду это может иметь?

— В любом обществе есть люди, кто хочет войн и хаоса, — ответила Гермиона. — В стабильном обществе у них нет шанса подняться наверх. А война может дать им шанс.

— Но война может и навредить им самим, — вставила Рокси. — Может дать, а может и нет, другие будут обороняться.

— Может… Но поставь себя на их место. Мальчик-полумаггл из Бристоля. Он понимает, — вздохнула Гермиона, — что до министра ему не дорасти: везде своя система связей, свои контакты. А хочется стать министром или главой аврората в юности. Война даст ему такой шанс, не правда ли?

— Правда, — кивнула Рокси. — Но и для войны нужно немало связей и харизмы — заставить людей на такое идти.

— Штирнер ее имеет. Он знает две заповеди, — ответила Гермиона. — Первая — юность хочет романтики и бунта. Вторая — кто был ничем, тот станет всем.

— И Александрина имеет, — протянула Рокси. — Молодежь заявляет, что ещё не кончено ничего мол… И самим выгодно — лишние союзники не помешают, и народ интересуется. Спасибо за пояснение.

«Ты-то уже обзавелась связями и на случай победы другой стороны», — ехидно подумал Альбус, оценивающе рассматривая Роксану.

— Думаю, так сейчас рассуждают ребята, которым не везёт с фамилией. В Министерство хода, наверно, не будет, разве что на самые низкие должности — мало ли что, раз даже в школе не особое доверие, а так, мол, справедливость, романтика, новый мир… — махнула Рокси.

Наконец семья Поттеров-Уизли подоспела к могиле Виктуар. Не хватало ещё одной родственницы: Габриэль, младшей сестры Флер и, следовательно, родной тетки погибшей. Колумбарий был небольшим строением посреди газона, напоминавшим стеклянный шкаф. На полочках аккуратно стояли несколько урн, под каждой из которых загорелась зеленая надпись, как только человек протягивал руку.

Не успели присутствующие удивиться отсутствию родственницы, как вдруг раздался шум. Он, однако, довольно быстро завершился и рядом стояла… Габриэль. Альбус не удивлялся: он слышал от старших о трансгрессии — весьма полезной способности перемещаться на любое расстояние.

— Здравствуйте, — кивнула она с лёгкой улыбкой, которая, однако, казалась натянутой. Все понимали ее состояние: все же смерть Вики и для неё большое горе.

Габриэль была весьма похожа на старшую сестру, правда рост её был меньше и длинные волнистые волосы отливали золотом, а не серебром. Француженка предстала перед родственниками в черном бархатном платье и темных лодочках.

— Доброе утро! — неожиданно улыбнулась Джинни. Альбусу показалось, что в голосе матери есть насмешка.

— И вам того же, — протянула Габриэль.

Джинни хмыкнула и иронично взглянула на родственницу.

Альбус переводил взгляд с матери на тетю и обратно. Он давно заметил неприязнь между ними, но причина ему была неизвестна.

— Ты все-таки сочла возможным появиться в этом доме? — бабушка Молли, к удивлению Альбуса, пристально посмотрела на нее.

— Я не дома, а на могиле племянницы… — синие глаза тети Габриэль смотрели на Молли Уизли с легкой насмешкой. Гарри, похоже, забыл убрать руку и словно держал Габриэль за плечо.

— Доброе утро, Габи! — тепло улыбнулся Гарри.

— О, Арри… — Габриэль, стуча каблуками, подошла к нему и трижды прикоснулась щекой к его щеке. — По-французски! — улыбнулась она, чуть смущённо.

Альбус слегка нахмурился. Почему его матери так неприятна Габриэль? Прижалась к отцу — но это же не значит, что они пара, лишь традиции! Мальчик слышал от Флер, что у французов принято так приветствовать хорошего знакомого.

Джинни, однако, не сдержалась. Едва Гарри убрал руку с плеча Габриэль, как она усмехнулась:

— Наконец расстались? — тихо, но ядовито сказала она.

— Как видите, — пожала плечами Габриэль.

Стоя у колумбария, Альбус вспоминал о погибшей кузине. Виделись они редко, но мальчик помнил, что всегда позитивная, находчивая, добрая, Виктуар практически единственная из всей его родни не возражала против поступления Ала на Слизерин, чего и не скрывала от него… Причин Альбус не знал, но и неважно. Отличный человек и настолько короткая жизнь, ужасная гибель…

Альбус оглянулся. Джинни стояла в строгом черном платье чуть ниже колен, опустив ресницы вниз, Гарри был одет в темно-синий пиджак и чёрные брюки.

— Было дело, что я ругала ее, но очень редко приезжала… Не сблизились настолько насколько могли, смерть пришла так быстро, — в голосе Джинни слышалась грусть.

— Если бы я не позволил дементорам уйти… — покачал головой Гарри.

— Это не твоя вина, Арри, — поддержала его Габриэль с придыханием, на что Поттер глубоко вздохнул.

На лице Джинни снова мелькнула гримаса. Флер Уизли, бледная, как мел, едва сдерживала слезы и тихие утешения Билла были бесполезны. Альбус прекрасно понимал ее состояние — все же Виктуар ее родная дочь и Флер приходилось тяжелее всех собравшихся

Притих и Джеймс:

— Она всегда была такой веселой, такой открытой, — еле слышно проговорил он. — Смерть и Вики это что-то несопоставимое.

«Это имбецил выучил такой сложный панегирик? — хмыкнул про себя Альбус. — Ну, подлинно чудесно!» Несколько сухих листочков уже упали на газон, напоминая, что осень все же не за горами. «Как, впрочем, и смерть!» — поймал себя на мысли Ал.

Кивнув, Артур отошел от колумбария. Следом с печальными лицами отошли Перси и Гарри. Габриэль подошла к Поттеру и положила ему голову на плечо, обхватив спину белой перчаткой:

— Виктуар была такой молодой… Такой юной… — всхлипнула она.

Джинни внимательно посмотрела на них.

— Все никак не расстанетесь? Может, хоть на могиле уделите друг другу внимания немного меньше?

— Я успокаиваю родственницу… — пристально посмотрел Гарри на жену.

— Ах, какая милая родня! — фыркнула Молли. — Какая трогательная забота!

— Ох и свин… — прошептала Джинни.

Альбус дернулся. Мать вдруг неприязненно посмотрела на него.

— Ты чего тут встал? Догадаться помочь почистить колумбарий так трудно?

— Ну, а я при чем? — спросил Альбус, стараясь изо всех сохранять спокойствие.

— Ты не при чем, конечно! — усмехнулась Джинни. — Твою позицию «третьего радующегося» я отлично знаю, — бросила она.

— Мама…

— А что, не так, что ли? — прищурилась она. — Знаю, всё я отлично знаю про вас и ваши подлости, — махнула она рукой. — Все блоки против меня какие-то создаете? Давайте, создавайте дальше!

— Ну что, будем собираться домой? — прищурился Рон.

— Да, домой… — вздохнула Молли.

Флер, однако, не слушала их, а держала в руках урну.

— Шли-шли, а побыли всего минуту? — с тихой горечью сказала она.

— Не минуту, а почти пятнадцать… — Гарри посмотрел на часы.

Альбус чувствовал себя далеко не в самом хорошем настроении. Почему мать постоянно к нему придирается? Мальчик никак не мог понять, чем именно он провинился на кладбище и что за некие козни готовят маме? Разве он, сын, обязательно в них замешан? Чепуха. Идя в комнату, Альбус услышал разговор Рокси и других кузин.

— Видимо, тетя Габриэль все ещё влюблена в дядю Гарри, — фыркнула Рокси тихо.

— Да ты что? — недоверчиво хмыкнула Молли. — Маловероятно.

— А с чего ты взяла, что она в него влюблена? — спросила Роза, всем видом показывая неодобрение.

— Почему? Ты обратила внимание, что они на могиле практически не отходили друг от друга? Ещё и обнимались нежно… Уверена, что их сразило горе от участи Виктуар?

— Тихо! — прикрикнула внезапно появившаяся в коридоре Гермиона, неодобрительно посмотрев на детей. Альбуса она тоже одарила внимательным взглядом, будто он нарочно подслушивал.

Мальчик посмотрел на слегка хмурящееся августовское небо. Воистину, чем ближе осень, тем радостнее становится на душе.

* * *

Альбус снова бежал, задыхаясь, через лес. Возможно, это был Запретный Лес, хотя сказать это наверняка Ал не мог. Плащ разлетался во все стороны, а в руках он крепко сжимал палочку. Неожиданно между деревьев он заметил зеркало — то самое, которое постоянно снилось ему. В нем снова был змееподобный Дух, бледный и пугающий, с горящими, как угли, глазами.

— Альбус Поттер… — уродливая улыбка заиграла на лице Духа, если, конечно, это можно было назвать лицом.

— Что ты хочешь? — спросил Альбус, направив палочку.

— Ты разве не понял? Чтобы ты принял меня… — пробормотал Дух.

Ал стоял, как завороженный. Голос Духа действовал на него точно, как боггарт, в доме Блэков.

— Посмотри на Файлу… Какая же она слабая! Какая уязвимая! — презрительно скривился Дух. — И посмотри на себя! Насколько ты могущественен и силен…

Деревья шелохнулись. Альбус вздрогнул. Дух вытянул белую руку и потянул его в зеркало…

На следующий день Альбус решил отправиться в Косую аллею: необходимо купить новую одежду, учебники. Кроме того на улице можно было хоть немного расслабиться от постоянного шума и ссор, царящих сейчас в его семье. Не было очередного скандала родителей и практически ежедневных насмешек кузин. Альбус был рад, что шел один, ещё и потому, что предоставлялась отличная возможность заглянуть в «Горбин и Бэрк».

Сердце Альбуса тревожно билось. Умом он уверял себя, что идти в «Горбин и Бэрк» не стоит. Однако в душе он знал, что непременно пойдет туда, и ничего с этим не поделаешь. Он пойдет туда обязательно, потому что так надо. «Кому надо?» — спрашивал себя Альбус. Он не мог найти ответ на этот вопрос, но прекрасно понимал, что в магазин он всё же отправится. И оттого, что он не мог найти ответ на свой вопрос, на душе становилось еще противнее.

Альбус вошел в Косой переулок неуверенно: было весьма непривычно идти одному, без окружения множества родственников. Он все ещё пытался бороться с желанием пойти в «Горбин и Бэрк», но ничего не мог с собой поделать. На нижнем этаже «Флориш и Блоттс» как обычно было полно народу. Альбус стал рассматривать книги, ищу что-нибудь об арабской магии времен Халифата, как вдруг его внимание привлекли две гриффиндорки. Алу обе они были знакомы: первой была высокая Кайли, второй — ее подруга Милли Лайонт. Альбус прислушался. Они, похоже, спорили о каком-то происшествии. «И Кайли, как обычно, читала мораль подруге», — фыркнул Поттер.

— А разве они ее поддерживали? — Удивилась Милли. — Энтони не сказал ни слова.

— Но Энтони говорил, что она еще и умная или что-то типа того, — назидательно сказала Кайли. — Очень неудачно, если видишь, что твои подруги явно неуверенно себя чувствуют рядом с этой девицей.

Альбус прищурился: он сразу понял, что речь идет об Энтони Лайонте: старшем брате Милли. Энтони дружил с Фредом Уизли и считался одним из лучших игроков в квиддич.

— Он хотел мира. Что-то вроде: «Ребята, ну хватит враждовать не из-за чего!», — прощебетала Милли.

— Тогда надо было не Доминик хвалить, а подруг, — не успокаивалась Кайли. — Говорить, что они и красавицы, и умницы, и Доминик им в подметки не годится. Девочки бы увидели, что все хорошо, их по-прежнему любят и ни на кого не меняют, и успокоились бы.

«Клоунесса!» — подумал Альбус, едва не прыснув от смеха.

— То есть Доминик надо опускать только за то, что она не изволит нравится тебе и кому-то там еще? — Милли, казалось, была искренне потрясена.

— Доминик надо было покритиковать (да она и заслужила это), но это даже не самое главное, — продолжала Кайли не терпящим возражения голосом. — Главное — польстить подругам, чтобы укрепить их пошатнувшуюся, видимо, уверенность в себе. Разве для того, чтобы поддержать друзей, не стоит за глаза покритиковать постороннего человека, которому от этого ни холодно, ни жарко?

Альбус глубоко вздохнул: была не была. Лучше сходить в магазин как можно раньше, иначе можно будет нарваться на кого-то из знакомых, форму и книги он всегда успеет приобрести. Впрочем, подумав немного, Альбус всё же купил учебники. Если кто-то привяжется, лучше сказать, что он покупал учебники, а теперь пошел за формой. Да, так будет логичнее. Заметив знакомый поворот, Альбус двинулся вперёд. Вдалеке показалась знакомая тонкая фигура. Неужели Рокси? Что она здесь делает?

Неожиданно от дома отделилась тень в лиловом плаще и чёрной шляпе.

— Мистер Булстроуд? — изумился Альбус.

— Тише, мой мальчик, тише, — знакомый человек в очках приложил палец к губам. — Пойдём, — шепнул он.

На душе стало радостно и приятно, словно он увидел старого товарища после долгого пребывания у чужих. Словно он был путешественником, вернувшимся домой из дальних краев.

— Мистер Булстроуд… — оглянулся Альбус. — Вы, как я слышал, скрываетесь от министерства? — Нависавшие силуэты домов казались мальчику настолько тёмными, словно их закоптила сажа.

— Не волнуйтесь, мой мальчик, я на легальном положении, — достав серебряный портсигар, Булстроуд закурил.

— У них нет фильтра? — изумился Ал.

— Это папиросы, мой друг. Большая редкость ныне.

— Я не слыхал про них… — честно сказал Альбус. — У отца и тети Гермионы только сигареты.

— Да, да… Папиросы — это частичка старого доброго мира, — улыбнулся Булстроуд краешками губ. — Частичка, которую они, — в его голосе мелькнула нескрываемая нотка презрения, — забыли уничтожить. Или не смогли, — добавил он, выпустив дым.

— А что это за мир? — спросил Альбус, глядя, как налетевший дождь начал барабанить по луже.

— Мир, где Королева мудро правила и магами, и магглами. Мир, где были Законом Род и Честь. Мир, где ценились благородство и заслуги. Мир, где древние маги по праву рождения были выше магглорожденных.

Булстроуд достал из кармана маленький стеклянный шар и отправил мальчику. Альбус поймал его и присмотрелся. В шаре тотчас мелькнула картинка, словно нарисованная пастелью или акварелью. Она изображала старинный замок на холме, поросший плющом и травами. В окошке главной башни, донжона, мерно горел свет, словно завлекая путников в промозглый летний вечер.

— В том мире даже магглы ходили в пиджаках и смокингах, в платьях и туфлях, а не в нынешних лохмотьях, — скривился Булстроуд.

— И этот мир… погиб? — пролепетал Альбус, отчего-то вспомнив дом Ноттов.

— Почти… — вздохнул Булстроуд. — Но ведь мы с тобой должны его вернуть, не правда ли? — подмигнул он.

Дождь усилился, проникая уже и под навес. Булстроуд мгновенно наколдовал большой черный зонт, под которым оказались они оба.

— А как можно вернуть прошлое? — спросил Альбус, глядя на воду.

Его взрослый товарищ в плаще и шляпе казался ему воплощением того ушедшего мира. И сейччас, гладя на хмурое небо, Ал словно перед собой старинные черные автомобили и людей в плащах, словно их фигуры былти слегка размыты полувыцветшей акварелью.

— А как МакГонагалл вернула правильную форму? — задумчиво посмотрел Булстроуд на лужу. — Как сказано в тибетской книге «Бардо тхедол», ни Закон, ни Хаос не должен править миром. Вчера победил Хаос. Ныне Закон нанёс поражение Хаосу. А завтра слуги Хаоса вновь потеснят Закон. Порой равновесие нарушается в одну сторону, и тогда смертный его корректирует. Но мировые весы будут качаться вечно…

— Мой отец скорректировал равновесие? — задумчиво спросил Альбус.

— Да. Как и все члены обоих Кругов, — кивнул Булстроуд. — Они корректируют равновесие Света и Тьмы.

— А как узнать, кто скорректирует равновесие? — вытянул шею Альбус. Сейчас, в отличие от дней, проведённых дома, ему хотелось слушать и слушать.

— Когда наступит время корректировки баланса это станет ясно само собой, — улыбнулся Булстроуд.

— А когда наступит время?

— Время… — Он снова затянулся папиросой. — Моя бабушка рассказала мне интересную историю. Зима тридцать пятого была невероятно теплой. Зимой тридцать шестого года вообще не было снега и шли дожди. Все говорили, что это начало потепления и скоро растают льды Гренландии. Но мудрый профессор травологии Герберт Бири лишь ехидно улыбался ученикам и говорил, что это начало небывалого похолодания! И в самом деле: лето тридцать восьмого года стало дождливым и холодным, а зима тридцать девятого года была со снежными бурями. Во время войны с Гриндевальдом снегопады были такие, что даже не всегда выходил Хогвартс-экспресс.

— Холод наступает когда очень тепло, а тепло, когда очень холодно? — удивился Альбус.

— Больше, мой мальчик, больше… Когда система добивается слишком многого, она на грани смерти. Цветение ромашки есть начало ее увядания, — сказал Булстроуд.

— А тетя Гермиона так гордится, что у нас в волшебном мире идет либерализация и мы достигаем того, чего магглы, — качнул головой Альбус. — У маглов уже не просто политические свободы, а узаконены всевозможные свободы.

— А я бы на их месте дрожал от страха, — поднял брови Булстроуд. — Если это так, то это предвестник скорой и очень жестокой тирании!

— Почему? — удивился Ал.

— Это правило знает любой человек, играющий на бирже, — продолжал Булстроуд. — Слишком резкий подъем акций означает начало их небывалого спада.

— А почему акции нельзя всегда держать на высоте? — спросил Альбус. Он не заметил, как ноги сами собой понесли их к «Горбин и Бэрк».

— Потому что их небывалый рост означает их переоценку. А переоценка это нечто неестественное. А за неестественное никто не хочет постоянно платить.

— Мистер Булстроуд, а что если мы будем постоянно держать курс наших акций на высоте? Мы ведь можем делать это через подставных игроков.

Альбусу казалось, что он говорит небывалую хитрость, но его знакомый лишь улыбнулся.

— Теоретически, да, дружок. Мы можем поиграться так месяц-другой. Но у нас быстро кончатся деньги на их покрытие. Тогда или акции рухнут сами, или мы возьмем деньги в долг, и когда наши долги попадут на биржу, наши акции рухнут сами собой. И между прочим, это отличный биржевой индикатор, — сказал Булстроуд. — Если некто держит курс акций завышенным, значит, он готовит большую аферу.

— А какую? — спросил Альбус, слушая, как крупные капли барабанят по зонту.

— Например, сбросить их идиотам по дорогим ценам. А когда у них в руках они обанкротятся, то убытки понесут они.

— А вы играете, мистер Булстроуд?

— О, я старый медведь, мой мальчик!

— Медведь?

— Да. Быки играют на повышение курсов акций, а мы, медведи, на их понижение. То и другое — профессия.

— И вы соревнуетесь с быками как Гриффиндор и Слизерин? — догадался Альбус.

— Очень редко, мой мальчик, очень редко. На самом деле мы чаще всего дружим с быками. Представь, владелец компании хочет выяснить, надежны ли его акции. Мы играем на понижение, быки на повышение. Акции лопнули и пошли вниз. Хозяин теперь знает: акции не пойдут вверх, выходить с ними рано. Или акции пошли вверх, несмотря на все труды нас, медведей. Прекрасно, можно идти на большие торги! И мы, и быки подсчитываем доход.

«Горбин и Бэрк» показался Альбусу все тем же сумрачным помещением, как и в прошлом году. Альбус чувствовал непонятную внутреннюю тягу к этому месту. Ничего такого уж страшного не было, все казалось привычным. В полутьме у входа горели свечи. Со стен таращились маски, но не сказать, что так уж пугали. На прилавке человеческие кости — наверно, принесли какие-то археологи с раскопок.

— Не тот ли это несгораемый шкаф, через который отец нашего Малфоя запустил Пожирателей Смерти в Хогвартс? — спросил Ал. — Я знаю, его брат-близнец в Выручай-комнате! — похвалился он.

— А, нет, дружок… — улыбнулся Булстроуд. — Тот шкаф после войны деактивирован. Хотя… — нахмурился он.

— Что значит «хотя»? — спросил Альбус.

— «Хотя» значит, что в нашем мире нет ничего постоянного. Вы слышали о темном маге Амелбиусе?

— Он, кажется, создал Круг Тьмы в девятом веке?

— Именно так, мистер Поттер. Так вот, он подарил врагу, королю Карлу Толстому, проклятое ожерелье. Тот с помощью сильного колдуна деактивировал его и был счастлив. Тогда Амелбиус отправился в Египет и нашел там папирус с заклинанием, как снова активировать его на расстоянии…

— Чем могу служить мистеру Поттеру? — Горбин, как обычно, появился словно из ниоткуда.

— Добрый день, сэр! — наклонил голову Альбус. — Хочу купить у вас какую-нибудь интересную книгу.

— Прекрасное желание! — морщинистое лицо Горбина скривилось в подобие улыбки. — Хотите почитать о тёмных артефактах или о расширенных тёмных проклятиях?

«Про Круг Тьмы!» — прошептал в голове холодный голос.

Я слышал об одной книге… — осторожно сказал Ал. — Она называется «Круг Тьмы. Изучение черной магии».

— А! — Горбин бросил взгляд на витрину. — Это старая и очень редкая книга! Сейчас у меня ее нет, но я мог бы заказать ее для вас, мистер Поттер.

— Заказать?

— Да, их осталось очень мало в Британии. Боюсь, придется подождать примерно с месяц- другой. И, к сожалению, заказ будет не дешевым.

— Не беспокойтесь, я дарю ее мистеру Поттеру, — улыбнулся Булстроуд. — Пусть это будет мой подарок ему на день рождения!

— Спасибо… А как я его получу? — хлопнул ресницами Альбус.

— Я пришлю ее вам в школу под видом учебника по «Расширенному зельеварению», мистер Поттер, — спокойно сказал Булстроуд. — Дальше вы спокойно применяете Yaviciome и наслаждайтесь!

— Ну вот и улажен вопрос, — кивнул Горбин. — Прекрасный выбор, мистер Поттер, прекрасный! Сразу виден будущий…

— … ученый, — многозначительно добавил Булстроуд. На потрескавшихся губах Горбина появилась усмешка.

Альбус чувствовал, как на сердце появился легкий холодок. Одна половина его души была счастлива, что он наконец прочитает так волновавшую его с Пасхи книгу. Другая говорила, что он совершает большую ошибку и надо поскорее бежать из магазина куда глаза глядят. Ал поскорее заткнул этот голос, но все равно чувствовал волнение, словно он делает нечто непоправимое.

— Сэр… А что это за зеркало? — С интересом посмотрел он на раму.

— Зеркало? Один из входов в ту сторону, мистер Поттер, — хохотнул Горбин.

Ал внимательно посмотрел на зеркальную гладь, словно силился понять, в чем заключается этот вход.

* * *

Вокзал Кингс-Кросс встретил семью Поттеров проливным дождем. Несмотря на праздничный день, погода казалась весьма унылой: за темными тучами практически нельзя было разглядеть солнце, а дождь лил, не переставая, практически не успокаиваясь.

— То же мне, погодка, — проворчал Джеймс.

— Не сахарные, — быстро отозвалась Джинни, махнув рукой. — Не растаем.

Однако перспектива стоять под дождем её тоже не очень-то радовала, как заметил Альбус по слегка напряжённому лицу матери. Развернувшись, семья Поттеров быстро нырнула в помещение.

— Так… Герми с Роном уже здесь… — на лице матери в самом деле мелькнула теплая улыбка.

Гермиона правда шла вместе с Розой. Белый плащ преподавателя трансфигурации мелькал мимо книжного киоска. Рядом с ней шла Роза в маггловском спортивном костюме. Так называемый «дядя Рон» стоял чуть поодаль, возле киоска, покупая газету. Ал прислушался. Тётка, похоже, говорила своей дочери про их факультет.

— Адель не стоит завидовать из-за внешности и брать в идеал девушки, с ее-то равнодушием к моральным вопросам, — Альбусу казалось, что Гермиона говорит невероятно важно. — Красота и приятные манеры — это еще не все.

— Змеёныши говорят, что она всем помогает всегда, мира хочет, ласковая…

Ал вздрогнул. Роза сказала что-то хорошее об Аде? Это было также невероятно, как если бы черные квадратные часы пошли бы в другую сторону.

— Но косвенная Пожирательница Смерти, — назидательно повторила Гермиона. — Адель все равно, что ребенка втягивают в темные дела и настраивают против отца. Вот что действительно нехорошо. И дело не в том, что она могла предотвратить чьи-то проблемы — дело в том, что правильно быть именно против Пожирателей Смерти, за равенство всех.

«Тоже мне — менторша!» — с отвращением подумал Ал. Все-таки в у Ноттов и в «Горбин и Бэрк» было куда интереснее, чем со своей родней.

— Ты еще здесь, змееныш? — Альбус чертыхнулся: он не заметил, как Джеймс толкнул его в плечо, от чего Ал едва сохранил равновесие. — Иди к змеям шипеть! — захохотал он.

— Ты, змеёныш, надеюсь, не рассчитываешь, что поедешь в нашем семейном купе? — хмыкнула подошедшая Роза.

— Больно-то вы мне нужны! — Альбус постарался придать лицу брезгливо-равнодушное выражение.

— Там, аспид, поедут Поттеры-Уизли! — продекламировал Джеймс с нарочитой важностью. — А всяким выродившимся змеюкам там не место!

— Иди, слизеринец ты наш! — горько вздохнула Джинни.

Отца не было. Он срочно уехал в командировку во Францию, и не смог вернуться до сих пор. Лили жаловалась, что ей ехать ещё через год. Альбус махнул сестре рукой, быстро прошел через барьер и тотчас улыбнулся: черные кудряшки Эрика он бы узнал из тысячи других вихров, как и получилось. Пожав приятелю руку, Нотт весело улыбнулся и заговорил, словно они расстались только вчера.

— Пошли быстрее, не то кошаки займут весь поезд.

Альбус прыгнул в вагон вслед за другом. Кэтрин удалось найти довольно быстро. Она о чем-то увлеченно разговаривала с Моникой Селвин, будучи в нежно-розовом платье и новых голубых лодочках. За каникулы Забини вытянулась, а кудри стали длиннее. Моника тем временем изменила прическу с распущенных волос на «конский хвост» и, в отличии от подруги, надела бежевый брючный костюм.

— Мы не помешаем? — одновременно поинтересовались мальчишки, предварительно переглянувшись. Поезд уже тронулся, и за окном мелькнул конец платформы.

Кэтрин вздрогнула от неожиданности, а Моника кивнула.

— Интересно, почему Уизлетта нас побаивается? — спросила Кэтрин, когда ребята шли искать купе. Мимо как можно быстрее прошмыгнула Роза, бросив на слизеринцев напряжённый взгляд. — Будто мы в крапинку или полоску…

— Ей дядя Рон рассказывал, — махнул рукой Альбус, удобно пристроив чемодан на верхней полке.

— А что именно? — вскинул брови Эрик.

— Дядя Рон, — начал Альбус. — Говорил маленькой Розе: «Там вечный сумрак зелени… вечная тьма… слизеринцы встают и в темноте шипят… и варят чёрные зелья…»

— А гриффиндорцы рычат днями, ночью бродят в пижамах и строят зловещие планы на слизеринцев, — неожиданно раздался мелодичный голос Анжелики. — Зачем так пугать ребенка? Что лично я вашему Рону сделала, интересно? — девушка с улыбкой пожала плечами.

— Привет, — мягко улыбнулась Кэтрин. — Очень рада тебя видеть.

— Я тоже, — тепло ответила Розье. — И вам троим рада. Надеюсь, свободное купе найдете?

— И не сомневайся, — подмигнула весело Кэт. — Ты к девчонкам? Передавай привет!

— Непременно! — важно протянула Анжел.

Сидя в уютном купе, ребята разговорились. Оказывается, Адель Эйвери в этом году отправится на пробы в сборную Британии по квиддичу, а еще она сдала СОВ на все двенадцать баллов, зато Анжелика едва не провалила зельеварение, но все же собралась и сдала весьма достойно. Кэтрин рассказывала про Париж, а Эрик хвастался охотой на вальдшнепов, зато Селвин переплюнула их всех — она побывала в Санкт-Петербурге, культурной столице России. За окном мелькали мокрые луга.

— С этого года можно будет играть в квиддич, — важно объявил вошедший Скорпиус, присев рядом с Кэтрин. — Я на кольцах так поправлю перчатки, что у Джеймса душа уйдет в пятки.

Ребята дружно прыснули. Альбус подавил вздох: все же каким бы человеком не был его брат, игрок он весьма хороший, так что вряд ли он будет дрожать от одних только перчаток Малфоя.

— Джеймс струсит, когда объявят: «На кольцах Скорпиус Малфой»! — не успокаивался Скорпиус.

— Ты сначала пройди в сборную, — мягко улыбнулась Кэтрин. — А потом говори. Джеймс, кроме того, уже не первый год играет: что ему тебя бояться?

— Я играю не хуже отца! — обиженно ответил Скорпиус. — Меня следует опасаться, особенно Джеймсу!

— Мы все в прошлом году слышали, как ты играешь, — прыснула Кэтрин. — Хотя, с другой стороны, в процессе тренировок результат мог стать выше. Но вряд ли Джеймс будет так бояться новичка — других-то не боялся.

— И я бы не советовала особо воображать, — вставила Моника. — Ты ведь ещё не состоишь в сборной.

— И ты, Брут? — обижено посмотрел Скорп на Монику. Поезд сделал лихой поворот, обогнув небольшую сосновую рощу.

— Я не хочу ничего плохого, — поправилась Мон. — И буду очень рада, если ты пройдешь, просто подожди начала отборов.

— Пройду, куда денусь! — важно вставил Скорпиус.

— Не волнуйтесь, не пройдет никто, — вздохнул Альбус. — МакГонагалл издала новое постановление, что капитаны команд сами решают, кого брать и приглашать в команду. Отборов не будет

— Да не волнуюсь я, — с улыбкой пожала плечами Кэтрин. — Я же не играю. Постановление — может, и правильно. Знаешь кто на что способен и есть возможность выбрать лучшего без лишних.

— Но теперь все зависит от личных вкусов капитана, — вздохнул Эрик.

— Это да, — нахмурилась Кэтрин. — И смотря, что за капитан… Ответственность не помешает: нужно судить именно по способностям, а не по личным связям.

— Нет, ты только представь… — Альбус не сдержал улыбку, глядя как Скорпиус донимает бедную Кэт. — Мы на четвёртом курсе. Вылетают две команды на поле, я вишу над кольцами и тут объявляют «На кольцах — Скорпиус Малфой!» Джеймс аж на метле перевернулся, а я боевито перчатку подшнуровал и беспощадно посмотрел на врага. «Да, Джеймс, держись!»

— Не удержится боюсь… — вздохнул Эрик с долей насмешки.

— А ещё говорят, что нашему поколению мало приключений досталось! — не унимался Скорпиус. — Да мы… мы вогнали в дрожь самого Джеймса! Скучно… — посмотрел он в запотевшее от дождя окно. — Пойти, что ли, над ниггерком поиздеваться? «Негрилло!»

Эрик и Кэт фыркнули.

— Давай уже что-то поновее! — Альбусу ужасно захотелось поозорничать. Скорп смотрел на него во все глаза.

— Вот смотри: спроси Бобби, что он слышал про древнюю обезьяну дриопитека. Он тебе скажет: «Ничего!» А ты ему: «Правильно! Были в древности обезьяны, которые вымерли, а были которые не вымерли!»

— Все-таки это жестоко… — вздохнула Моника.

— Ты что, любишь ниггерков? — фыркнула Кэт.

— Просто ну Боб и Боб, — пожала плечами Селвин. — Невелика проблема.

— Был такой польский афоризм: «Уже и в лабиринтах висят таблички «Блуждать запрещается!» — вытянул ноги Альбус.

— Ага… Думать, что ниггеры и обезьяны — одно и тоже, и вопрос кто от кого произошёл — бессмыслица! — фыркнул Эрик.

— Вот! — Ал посмотрел на Скорпиуса. — Спроси Бобби, слышал ли он новую версию науки: «Мол, негры пошли от зиджантропа, минуя даже питекантропа».

— А как ниггерки пошли от обезьян? — спросила Кэт, покачав туфелькой.

— Да просто, — фыркнул Эрик. — Представь: какая-то группа дикарей попала в джунгли, деградировала умственно, но развилась физически…

— Тогда это уже обезьяны от людей, — резонно сказал Альбус.

Все происходящее его ужасно веселило. Сейчас, глядя на мост через реку, он был ужасно доволен своей маленькой победой: ему удалось перепрограммировать агрессию Малфоя с себя на Бобби. Что же, тем лучше. Меньше проблем на своем факультете: их хватает и с гриффиндорцами, да и хаффлпаффцы не сказать, что души в нем не чаяли.

— От ниггеров! — фыркнула Кэт.

— Все! Все! Не могу! — хохочущий Скорпиус подпрыгнул с полки и побежал к двери. — Пойду гориллу поищу! Вдохновение!

— Боб сидит тише воды ниже травы, — сказала Мон.

— Конечно сидит, — отозвалась Кэт. — Он знает: ниггера защищать не будет никто. Рыпнется: свои житья не дадут. Мол, ты, чёрный, тут из великой милости, а ещё выделываешься?

Альбус задумался. Сейчас он, пожалуй, хорошо понимал Роберта. За него самого тоже в семье не будет заступаться никто. Да и в Хогвартсе ему вряд ли простят крупную ошибку. Впрочем, какая разница? Каждый за себя, а Роберт пусть выпутывается, как знает — его проблемы.

Подошедшая женщина с тележкой предложила им Ароматные Бобы. Как обычно Альбусу не повезло. К концу пакета он испробовал на вкус ногти, стекло, каучук, пластмассу, бубонный гной, перья пеликана, пот аллигатора. Устав от неудач, он попросил боб у Кэт, однако и он оказался единственным плохим в её пакете, напоминая на вкус гнилое яблоко. Альбус грустно вздохнул: почему, Мерлин, он родился таким невезучим?

Большой зал был также великолепен, как и в прошлом учебном году, но на этот раз Альбус не чувствовал того восторга. Всё казалось привычным. Глядя на радостные лица малышей Поттер усмехнулся. Ведь и он сам недавно был таким же, как они. Неподалеку от него разливался сероглазый Адриан, разводя тонкими руками.

— СОВ то я сдал, но вопрос — зачем нам еще и ЖАБА? Неужто не хватает одного экзамена? Хоть ты скрывай свою личность и являйся обществу под псевдонимом…

— …In Conteganto, — с усмешкой завершил Дерек, закатив глаза.

— Вот именно, барон! И, кстати, нашу программу как-то упростили. Учить скучно. Видимо, для простоты, зачем настоящая магия. А попасть бы нам в далекие времена прошлого века…

— Интересно, но, мне кажется, нужно двигаться дальше, ведь и в нашем времени можно найти что-то хорошее, — покачав головой, протянула Анжелика Розье. Распределение тем временем шло во всю.

— Бот, Бриджит!

Светловолосая девочка в очках медленно подошла к шляпе и та, подумав несколько​ секунд, выкрикнула:

— Хаффлпафф!

Первокурсница мягко улыбнулась.

— Бергхоф, Лили!

Распределительница объявила факультет, едва коснувшись рыжей головы:

— Гриффиндор!

— Розье, Элеонора!

Высокая светловолосая малышка с карими глазами изящно направилась к табуретке, при этом ее взгляд упал на Слизеринский стол и девочка задержала глаза на Альбусе, хотя в скором времени отвела.

— СЛИЗЕРИН!

Альбус радостно аплодировал, вместе с остальными. Хрупкая Элеонора с густыми золотыми кудряшками до плеч напоминала цветок розы, но до Кэтрин не дотягивала, хотя быстро вступила в разговор с этой самой Кэтрин и, казалось, подружилась с ней.

К Распределяющей шляпе шел очередной первокурсник… Всё как всегда.

— Слушай, я летом попробовал прочитать «Роман о Тристане и Изольде», — прошептал другу Эрик, пока тот накладывал жареную картошку.

— Да кто его не знает? — спросил Ал.

— Нет, не французский пересказ, а старинный! — вздохнул Эрик. — Настоящий!

— И как?

— Честно? Скучновато… Стихи, поединки, турниры, да описания… Я-то соблазнился: там замок на обложке нарисован старинный! А читать скучно. Интересно… — мальчик задумчиво посмотрел он на горящий у стены факел. — Что такого все же делал Тристан с этой Изольдой? Ну любил он ее и любил, какая разница? — недоумевал Эрик.

— Если ты читал, то он зачем-то ночью на ложе к Изольде лез, — добавил Ал.

— Что-то влюбленные ночью делают, а что… — неуверенно помахал рукой Эрик. — А Одре на этом его и поймал: положил косы и ножи возле ложа Изольды. Зачем? — Нотт удивленно поднял темные брови.

— Чтобы Тристан поранился и попался! Так уж ему хотелось безумно попасть на ложе к Изольде! Наверное… — многозначительно добавил Альбус, вспоминая, как Стивен, урча, «натягивал» Рокси.

Теперь женское тело для него не было тайной, при одной мысли об этом его тело охватывало сладостное нетерпение. «Интересно, а Дерек делает такое с Адель?» — подумал он, чувствуя, как подушечки его пальцев становятся чуть влажными.

— Представь: Джемми к какой-то грязнокровке подкатил точно так же. Интересно, залез он уже к ней ночью в больнице под одеяло? Представляешь? — Эрик захлебывался от смеха.

— А вдруг наш Стивен к гриффке какой? — поддел его Альбус.

— Стивен? Да ну, брось… — скривился Нотт. — Он их за людей-то не держит!

Друзья переглянулись и громко рассмеялись. После праздника слизеринцы пошли в подземелья. Альбус внимательно прислушался, когда Адель сказала новый пароль — «Черепаховый гребень». Вот и родная салатовая гостиная! Альбус сразу почувствовал прилив радости. Те же самые старшекурсники, что и в вечер их отъезда, принесли несколько пакетов со сладостями и сливочного пива.

Ал окинул взглядом знакомые лица, большинство из которых были лицами его друзей, и почувствовал, что вот теперь он наконец-то дома. Впервые за долгие месяцы он почувствовал себя путешественником, вернувшимся на родину.

* * *

— Поздравляю, комбинатор! — капитан слизеринской команды по квиддичу закатил глаза, когда всё-таки добился от друга объяснений. — Он же таким образом вторым В-Волдемортом станет!

Дерек пожал плечами, а затем рассмеялся забавной шутке приятеля. Это ведь действительно почти правда… Но Дерек шутил, что предпочитает действовать почти как Малфои: незаметно и осторожно, именно это ему и предстоит. Юноша слегка улыбнулся уголками тонких губ, послав Руквуду мысленные аплодисменты.

За окном мелькал лес. Деревья стояли нарядными и нереально красивыми. Они облеклись в пёстрый осенний наряд, словно готовясь к большому празднику. Листья, будто окрашенный волшебной кистью в оранжевый цвет, медленно кружились в воздухе и тихо падали на землю.

«Только смотри: Малфои доигрались!» — говорил периодически Адриан.

«Ну я же не буду дословно повторять каждый их шаг!» — отвечал Дерек.

— Именно так. А что?

Адриан нахмурился. Затем, помолчав с минуту, ответил:

— Сам Альбус может оказаться не готовым или просто неподходящим. Если честно, это, наверно, бред, но мне на секунду казалось, что Мастер это… — Он многозначительно посмотрел на Дерека.

— Я? Ты прямо как МакГонагалл, честное слово! — с усмешкой признал Яксли, на что друг шутливо развел руками.

— Ты прекрасно знаешь, что я не склонен управлять другими. Да и сражения не мое. Да, мне легко в обучении, но этого недостаточно. Я ведь не единственный на всю школу, кому учеба даётся. Плюс к тому же, стал бы я этим Мастером, а что дальше? Вряд ли сразу изменилось бы еще что-нибудь существенное, а так…

— Дался вам этот Поттер. Сын Мальчика-Который-Неуч и Уизели, — фыркнул Адриан, посмотрев в окно: лес заканчивался, спустя некоторое время должна была начаться горная поверхность.

— А давай посчитаем! — горячился Рек. — Во-первых, Поттер-старший явно будет в шоке, если узнает обо всем этом, и начнет ошибаться. Рыжая замминистра только подтолкнет, сама того не понимая, со своей вечной спешкой.

— Как ты ее назвал? Рыжая замминистра? — прыснул Адриан.

— Ну, а разве нет? Во-вторых, — загнул палец Рек, — Ал подходит практически по всем параметрам. Амбициозный, желает доказать, что он не хуже отца, умен и может расположить к себе.

— На первом-то курсе? — недоверчиво поднял бровь Адриан. Все же ребенок ещё, да и только…

— Да, дружище, на первом. С ним большая половина второкурсников общается, и вообще многие. В-третьих, он довольно сильно отличается от брата и отца. Не могу понять, чем это вызвано, но это так. Послушай, ОНА считает, что он тот самый мастер. ЕЙ-что ты веришь?

— ОНА это доверила тебе?! Но ты же…

— Не один. Сам напросился, но почему нет? ОНА верит и надеется… Знаю, что я школьник и мне только семнадцать, но это для НЕЕ не самое важное, правда ведь? Да и для меня. Если есть возможность для каких-либо действий, если ОНА доверяет мне, то не думаю, что нужно бездельничать. Особенно в нынешнее время… А что касается Селвин…

— Ну, а она-то тут при чем? — недоумевал Адриан.

— Слишком добрая и всегда стоит за справедливость, — поморщился Дерек. — Только вот какую, никак не понятно.

— А что плохого? — пожал плечами его друг, взглянув на высокие горы, показавшиеся за окном. — Или она его изменит?

— Именно. И в светлую сторону. Хотя, возможно, она и сама поменяет взгляды, когда станет постарше. И в-третьих, — прошептал Дерек, — Мальчишка — змееуст.

— Да ну? Он говорит на парселтанге? — от изумления глаза Адриана сощурились.

— Вот так. Помню, натравил на грифов целую стаю змей. Еще и сказал Нотту, будто настоящий слизеринец всегда управится со змеей.

— Но… Каким образом? — черные кудряшки Адриана чуть прилипли к вспотевшему лбу.

— Я почем знаю? Они ведь Певереллы… — поморщил лоб Дерек. — Идут от одного из братьев. Слизерин от другого, Кадма вроде…

— Слизерин не их крови. Он породнился с ними…

— Рассказывай байки! — махнул рукой Дерек. — Слизерин от Кадма, говорю я тебе!

— Слизерин в десятом веке жил, упертая голова!

— А Певереллы в девятом! — постучал себя по лбу Яксли. — Все сходится, дурья башка!

Вода в Черном озере была еще мутной после недавно сошедшего льда. Волна, разбежавшись, накатила на песчаную отмель. «Как на море», — отчего-то подумал Рек. Холодном море в Уэльсе… Там на валунах магглы поставили муляж замка в виде кирпичной башни. Дерек смеялся их выдумке, вдыхая аромат сосен. В конце концов, он ничего не имел против маглов самих по себе: живут да живут своей жизнью. Зато многие магглорожденные волшебники вызывали у него омерзение.

— Неужели через столько веков они змееусты? — недоумевал Адриан.

— А в сущности, что мы про их род знаем? — замялся Дерек. — Не расти Дамби Поттера, не известно, кем он вырос бы…

— Ты ненавидишь Дамблдора, но он ведь такую же операцию провел с Гарри, чтобы тот стал Избранным, — с усмешкой напомнил Руквуд.

— Нет, нет, нет! Не за это! — закачал головой Дерек. — За то, что сам, темный маг и друг Гриндевальда, еще смел что-то пищать про борьбу с темной магией. Чья бы корова мычала про темную магию!

— Он же вроде бы раскаялся… Стал светлым… — опешил Адриан.

— Где? Где? — напирал Дерек. — Где он сказал: «Не виноватый я, простите меня, бородатого?» Кто это слышал? Да никто! Ты только представь степень мерзости: друг Гриндевальда рассказывает деткам, как хороши волшебные сказочки Барда Биддля! — сплюнул он.

— А что ты хочешь от меня? — вздохнул Адриан. Некоторые деревья оставались зелёными, но приближалась позолота: начиналась осень.

— Я тебе сейчас все объясню… — понизил голос Яксли. — Надо достать один очень редкий фолиант середины шестнадцатого века. Сумеешь?

Да уж, задание из легчайших, нечего сказать — вербовать собрался… а если не выйдет? А если догадаются? Если дойдет до Альбуса, дойдет и до его отца. Тогда что делать? Не в тюрьму же садиться вслед за многими Пожирателями Смерти, правда? Хотя совершеннолетие не за горами, как знать, черт возьми… Адриан чем больше думал обо всем этом, тем сильнее осознавал собственную беспомощность — в курсе всей информации теперь, да…

Сам Альбус Дамблдор был Дереку безразличен, но он не слишком-то хотел оказаться похожим на человека, который завоевал победу. Дерека раздражало, что гриффиндорцы не устают ту победу припоминать, в то время как для многих слизеринцев она обернулась крупными проблемами. Дамблдор, мягко говоря, не такой уж и ангел. Но Дамблдор это Дамблдор. ОНА другая.

«В школе обсудим детали», — решил он про себя.

* * *

Адриан Руквуд стал лучшим другом Дерека Яксли с того момента, как они первый раз в жизни поехали в Хогвартс. Позднее Адриану смутно казалось, будто он видел Река в Хогвартс-экспрессе, — как он сидел в каком-то купе у окна, читал книгу и ни на кого не смотрел. Возможно, так оно и было, хотя Адриан не был полностью в этом не уверен. Во всяком случае, это было бы очень на него похоже. Впрочем, в поезде Адриан бы его и не запомнил, не до того было. Заглянувший Корвин Фоули повел его знакомиться с приятелями, среди которых сидели две совершенно одинаковых девочки, чьи длинные черные кудри закреплялись изумрудного цвета заколками. Они не были одеты богато, но красоты от этого не теряли, а в их карих глазах читалась какая-то загадка.

Они весело смеялись в купе, разглядывая учебник по трансфигурации для третьего курса. Эрика недоумевала, зачем нужно превращать черепаху в чайник. Допустим, у человека нет под рукой чайника, так ведь и черепахи не попадаются на каждом шагу… «Чайник в черепаху — не проблема, а вот черепаху в чайник — попробуй отыщи!» — смеялась Эмили. Неожиданно дверь открылась и в купе заглянул темноволосый мальчик с карими глазами.

— Можно к вам? — быстро поинтересовался он. — Все купе уже заняты…

— Нет, нельзя, — с веселой улыбкой проговорила одна из близняшек, но тут же махнула рукой. — Шутка. Заходи.

— А как тебя зовут? — тихо уточнила другая.

— Дерек Яксли, — с готовностью отозвался мальчик.

— Я Эмили Рейнолс, — представилась более тихая из девчонок. — А она — Эрика.

Тем временем пухлая женщина как раз привезла тележку с многочисленными сладостями.

— Дайте нам три боба, — быстро попросила Эрика.

— Мы возьмем всё, — Рек уверенно протянул продавщице деньги, чем вызвал удивленные взгляды близняшек.

Деваться было некуда — общие сладости придают любому спору приятельский характер, особенно, когда едешь в школу первый раз. Дерек даже улыбнулся, глядя, как покачивается его черный чемодан: сам себе он казался сейчас ужасно взрослым.

— Привет, — неожиданно раздался тонкий голосок. Это оказалась невысокого роста голубоглазая девочка, чьи золотистые волосы были заплетены в тугую косу. — Можно?

— Естественно, — закатила глаза Эрика.

— Я Брукс. Натали Брукс, — неуверенно представилась незнакомка.

— А я Гонт. Эмилия Гонт, — отозвалась Эмили, чем вызвала веселую улыбку на лицах собеседников. — Да, шучу, садись. Эмилия Рейнолс, а это моя сестра Эрика и Дерек Яксли.

Услышав фамилию мальчика, Натали бросила на него пристальный, слегка холодный, взгляд, но тот выдержал его вполне спокойно, приподняв бровь. Однако, Брукс довольно быстро отвела глаза, присев рядом с девочками.

— На какой факультет собираетесь?

— Думаю, что попаду на Слизерин, — одновременно ответили близняшки, что вызывали некую симпатию своим неиссякаемым оптимизмом.

— Сейчас этот факультет не особо популярен, после выпуска стольких преступников, — вставила Натали, покачав светловолосой головой. — Я бы хотела поступить на Рейвенкло или Хаффлпафф. Люблю трудиться и изучать разные предметы.

— Я тоже люблю читать, — с готовностью подключился Яксли, разворачивая конфету.

— Но это же скучно — просто учиться! — всплеснула руками Эрика. — Почему бы нам, например, не взорвать что-нибудь?

— А почему бы и нет? — загадочно улыбнулась ее сестренка.

— Ну и поймают вас учителя, — равнодушно отозвалась Натали, задумчиво глядя в окно. — К тому же, от этого самого взрыва вы можете пострадать сами.

— Мы? — даже удивлялись одинаково!

— Ты издеваешься, — слова Эри прозвучали скорее как утверждение, чем как вопрос. Мерлинова, борода, абсолютный ребенок!

— Не вижу в этом смысла, как и в поступлении на Слизерин, — гордо заметила Брукс. — К тому же я магглорожденная, а мне известно, как на этом факультете относятся к таким, как я.

Дерек задумался. Вероника говорила, что магглокровки не слишком подходящая для настоящего волшебника компания. Натали казалась неплохим человеком, но вся эта ее правильность немного раздражала — надо же, вредная какая, смысла, мол, не видит!

— Ой, а на Гриффиндоре головой не думают, рейвенкловцы только притворяются, что умнее всех, а хаффлпаффцы странные, — не сдержалась Эмили, но тут же смутилась. — Прости.

— Не странные, а тупые, — не сдержался Дерек. — Дом тормозов.

— Не нужно извинений, — махнула рукой Натали. — Но совсем не стоит обвинять людей, которых ты даже не знаешь. И, думаю, нужно переодеться. Скоро уже Хогвартс, — после этих слов девочка медленно поднялась и, держа спину прямой, как струна, удалилась из купе, оставив компанию в лёгком недоумении.

— А ты случайно не сын Аннабель Макмиллан? — прищурилась вдруг Эмили, глядя на Дерека.

— Допустим, сын. А что? — посмотрел он в окно на горы, поросшие густым лесом. Поезд как раз тормозил на резком повороте, за которым начинался старинный мост через горную речку.

— О! Твоя мама была способна на экстравагантные поступки! — многозначительно сказала Эмили. — Вечная тихоня и лучшая подруга Алекто Кэрроу. Староста Слизерина, она однажды после победы за кубок по квиддичу лихо отплясывала в гостиной джигу под аплодисменты. А когда Элеонора Флинт прозвала ее нищенкой, продемонстрировала всем подругам дорогие чулки.

— Как так? — мотнул головой Рек, все еще не веря в происходящее.

— О, это было что-то! — сказала Эрика. — Не говоря ни слова, она поставила ножку в лаковой туфле на стул, слегка сдвинула юбку и медленным, ласкающим жестом провела пальцами от щиколотки до коленки. У нее одной были шелковые чулки! Настоящие, тонкие и стоящие бешеных денег: не колготки какие-нибудь. Флинт разревелась от зависти, — добавила она.

— Вы откуда это знаете? — хмыкнул Дерек.

— Та вечеринка стала легендой Слизерина, — ответила Эмили. — Твоя матушка стала, как победительница, танцевать с парнем этой Флинт, представляешь? А Алекто им поставила пластинку с довоенным танго про шампанское.

— «Брызги шампанского»? — спросил Дерек.

— Именно, — подмигнула ему Эрика.

Смущенный Дерек молчал, не зная, что и ответить. Он сам не очень понимал, было ли ему стыдно или, напротив, очень весело.

— А потом? — спросил он.

— А потом твоя мама разулась, прыгнула на стул и танцевала, покачиваясь из стороны в сторону! Она была пьяна первый раз в жизни, — уточнила миролюбиво Эмили.

— Давай обольем Натали? — вдруг предложил ему Адриан.

— А почему бы и нет? Отменная идея окатить эту зазнайку! — ответила Эрика.

Болтовню обо всем на свете они вчетвером продолжили даже после праздничного ужина, когда пошли в гостиную Слизерина. Дружба окрепла с началом занятий, когда Адриан, для друзей Риан, стал списывать у Дерека зелья и ЗОТИ. Не сказать, чтобы у него совсем не было способностей и мозгов — этого у Руквуда было не отнять! Веселый, непосредственный, но в то же время с сильной ленцой, и что делать с этой своей ленью он не знал. Всегда озабоченный Дерек находил, должно быть, отдушину в его обществе. Эти двое, оставаясь наедине, могли перевести в забаву и пророчество Трелони, и всё, что угодно

«Синие глаза Элеоноры блестели, вокруг выпуклого лба развевались белокурые локоны. Быстрым движением она спустила лиф платья, показав свои великолепные белоснежные плечи, затем сбросила одежду прямо на пол и, обнаженная, осталась стоять перед окном, словно ждала, хотела, презрев пространство и мрак, подразнить своего ненавистного мужа. Взяв руки Генриха в свои, она положила их себе на бедра».

Этот роман о жизни Элеоноры Аквитанской он взял для интереса у Лили, которая тоже взяла его у кого-то из родни — кажется, у Доминик Уиизли. Глупый девчачий роман, но Альбусу хотелось почитать его из любви к истории. И вот сейчас он чувствовал невероятно приятную истому в животе, читая о каком-то… неведомом счастье.

«В глубине залы, где сгустилась полумгла, лежали в объятиях друг друга Элеонора и Генрих, и обнаженное тело Элеоноры отливало перламутром».

Мерлин! Альбусу показалось, будто его лоб становится влажным. Мерлин, это что-то невообразимое… От этих слов «обнаженное» и «перламутром» словно исходил странный жар, приятнее которого не было ничего на свете. Он напоминал облако его ручного синего фонаря, который издавал ночами странное свечение. Наверное… Альбус протер лоб… Эти Генрих и Элеонора испытывали неземное наслаждение, касаясь друг друга нагими… — при одном этом слове Альбус задрожал… телами. И он погладил ее тело, отливавшее…»

«Наваждение…» — прошептал Альбус и протер лоб рукой. Холодная спальня казалась ему сейчас жаркой. Перечитать бы эти слова еще раз!

«В глубине залы, где сгустилась полумгла, лежали в объятиях друг друга Элеонора и Генрих, и обнаженное тело Элеоноры отливало перламутром» — прочитал он снова, глядя на наколдованный синий шар. Мерлин… Как, как у них это происходило? А потом… Потом у них было как у Стивена с Рокси? Неужели это дает вот такое счастье.

На мгновение перед его глазами встал облик девушки с портрета. Интересно, отливало ли ее нагое тело в полумгле перламутром, как у той Элеоноры?

Альбус прикрыл глаза и почувствовал невероятную сладость. Читать дальше ему не хотелось. Хотелось лежать с закрытыми глазами, представляя себе, будто та девушка с портрета лежит в полутьме в его объятиях, а рядом пылает камин. Она была очень несчастлива, и только он мог ей помочь… Потом они лежали в объятиях… И ее тело тоже… отливало перламутром… Нет, глупо… Об этом нельзя было думать.

«Ладно, помечтаю еще немного напоследок!» — подумал Ал, прикрыв глаза. Он быстро расколдовал синий шар, тускло сиявший над его кроватью, и отложил книгу.

В ту ночь он часто просыпался, но понимал, что нет ничего счастливее этой бессонницы. Ему чудилось, будто он лежит у теплого моря, и нет ничего сладостнее шума волн. Может, ту девушку с портрета тоже звали Элеонорой? Альбус был уверен, что она полюбила бы его с первой минуты: иначе и быть не могло. Она была несчастной, но у них было бы все хорошо…

* * *

Семестр полетел быстро. Альбус по-прежнему учился лучше всех, и уже успел познакомиться со многими первогодками Слизерина. Уроки становились всё интереснее. Трансфигурация нравилась теперь Алу гораздо больше. С шестым классом они изучали очень сложные преобразования, и хотя у Ала всё получалось, ему приходилось действительно поработать. Профессор Гермиона обещал, что к декабрю они попробуют начать изучение анимагии. Профессор для демонстрации превратилась в выдру и побегала по классу, вызвав восторги учеников.

Альбус иногда украдкой продолжал думать об Элеоноре и той девушке с портрета. Влиять на учебу это конечно не должно, Мерлин, но помечтать на досуге можно. Неужели рыцари в Средние века делали со своими дамами тоже, что Стивен с Рокси? Альбус чувствовал легкую дрожь, охватывавшую его при одной мысли об этом. Это было приятно, хотя говорить о таком вслух было нельзя. Гораздо лучше было попровоцировать Эрика поговорить о «Тристане и Изольде»: и весело, и приятно. Интересно, а было ли такое у Тристана с Изольдой?

На четвёртый день утром совы принесли «Пророк» с тревожными известиями. Накануне произошло массовое бегство Пожирателей Смерти из Азкабана, и не было в Хогвартсе человека, который не обсуждал бы эту новость. Даже Моника Селвин с Кэтрин Забини, усевшись на подоконник в просторном коридоре, болтали о прочности защиты Хогвартса. Эрика и Эмили, всегда считающие газеты чем-то скучным, обдумывали дальнейшие события. Альбусу казалось это странным, тот же профессор Лонгботтом был мрачен, как грозовая туча, хотя всегда казался довольно веселым. Зато настроение профессоров Свифт и Лэрда было бодрым. Вероника Свифт была довольно терпеливой и мягкой, хотя была темпераментным человеком, а Кристофер Лэрд расслабился, хотя обычно заставлял учеников размышлять на теоретических занятиях и сегодня была практика к радости и изумлению учеников.

— Как думаешь, чем всё это вызвано? — размышлял Эрик, которого тоже заинтриговала данная тема.

— Чем-чем, дементоры уже год как тюрьму покинули, — лесничий Хагрид смотрел на слизеринский стол с такой яростью, что Алу не хотелось встречаться с ним взглядом.

— Но всё равно, раньше-то никто не сбегал. Видимо, всё это было спланировано, — нахмурившись, Нотт подпер голову рукой. — Но кем?

— Мой отец имеет влияние в Министерстве и он сможет выяснить это, — друзья вздрогнули от неожиданности, услышав голос Скорпиуса.

— А как вы думаете, — неожиданно присоединилась к разговору Моника, — не связано ли это с пророчеством Трелони про Темного Мастера? Может, он не только замешан в этом, но и является одним из Пожирателей?

Альбус задумался. Всё возможно… И он так и не понял, кто же этот самый… Возвращаясь в гостиную после уроков, Альбус услышал разговор из приоткрытой двери в учительскую.

— Тёмное сообщество становится всё активнее, — покачав головой, говорила директор МакГонагалл. — С этим нужно что-то делать.

— Замечу, что по всей Британии опять появляются слова, связанные с предстоящим появлением некоего Темного Мастера, и лозунги Пожирателей относительно смерти, — добавила Гермиона.

— Не верю я в этих Мастеров, — решительно заявила Аврора Синистра. — Всё это выдумки, чтобы запугать народ.

— Возможно, — тихо согласилась собеседница. — Но это было бы слишком просто.

— Это явно просто выдумки, — с усмешкой протянула Вероника. — Да и не все пророчества могут сбыться. Всё зависит от людей.

— Я бы согласилась с вами, профессор Свифт, но если бы шло всё именно так было бы слишком просто, — задумчиво произнесла директор. — Точно так же происходило в начале войны с Гриндевальдом…

— А Мастером оказался Том Риддл, которого и заподозрить-то в этом было невозможно, — тихо добавил Слагхорн.

Но выдумки выдумками, а «Пророк» показывал факты. Если недавно все обсуждали освобождение Пожирателей Смерти из Азкабана, то сейчас пошла речь о том, что они делают.

Совершено нападение в городах Лутон и Кеттеринг. В результате взрыва многие пострадали или погибли, так же в дело пускались Непростительные заклятия. В роли нападающих выступали небезызвестные Пожиратели Смерти, покинувшие тюрьму.

«Мы сделаем всё возможное, — говорит глава Аврората, мистер Гарри Джеймс Поттер, — чтобы восстановить правосудие и не допустить гибели людей, наказав при этом преступников. Ясно, что без дементоров тюрьма слабеет, но побег произошел довольно внезапно, так что я склоняюсь к мнению, что он был спланирован»

— Там моя двоюродная тётя, — дрожащим голосом протянула первокурсница Маргарет Фанкорт, сидя за столом в Большом зале и запустив тонкие пальцы в темные волосы. — Ее… Ее убили!

— Мы остановим это, — решительно заявил Альбус, положив руку на плечо девочки, отчего та вздрогнула. — Я обещаю.

— Мы даже не знаем, кто наш враг, — грустно усмехнулась сидящая неподалеку Забини. — И как именно защищаться. Можно использовать темную магию, защищаться их же способом, но… Не можем же на полном серьезе просить научить нас этому. И кого?

— Это ведь совсем близко от Лондона, от нас, — встревоженно ахнула Элеонора Розье, теребя косу светлых волос.

Адель одарила ее понимающим взглядом. Альбус подумывал об одном. Что, если ответить врагам их же способом?

«Это глупо!» — тут же подумал он, ущипнув себя за запястье. Подумав с минуту, он решил, что пришло время использовать мантию-невидимку.

Час спустя после отбоя, Альбус медленно шел по коридору, чувствуя лёгкую дрожь в ногах. В подземельях было темно. Ал ёжился от сквозняков: хотя плащ был невидимкой, он не защищал от холода. В руке Альбус держал небольшой белый фонарь: мальчик был готов погасить его при первом же шорохе. Большинство слизеринцев уже спали. Дело шло к полуночи. Ал любил это время, и сейчас, выйдя на лестницу, радовался, слыша, как по окнам барабанят капли дождя.

Наконец, он дошел до библиотеки. Ал достал палочку и направил ее на замок.

— Alohomora — шепнул он.

Дверь скрипнула. Оглянувшись, Ал тихо прочитал заклинание, сообщавшее ему об опасности, если кто-нибудь заглянет в библиотеку. Закончив с мерами предосторожности, Ал осмотрелся. Библиотека Хогвартса была огромной, сотни книжных полок под потолком из кедра, который Алу очень нравился. Напротив была резная металлическая дверь, закрывавшая вход в Запретную секцию. Посмотрев на стоящее у входа чучело совы, Альбус открыл резную металлическую дверь. Прошептав заклинание левитации, он запустил фонарь, который полетел между рядами книг, то загораясь, то затухая.

Мальчик начал рассматривать корешки книг. Если честно, названия ему ни о чем не говорили. Золотые буквы на корешках выцвели и частично облетели, а слова, в которые они складывались, были написаны на каком-то чужом языке. «Египетский!» — вдруг вспомнил он слова Адель. А на одной было темное пятно, которое до ужаса напоминало кровь. «Возможно, Кровавого Барона», — отчего-то подумал. он. Наверное, ему это показалось, но с полок доносился слабый шепот, словно книги узнали, что кто-то зашел в Запретную секцию без разрешения, и это им не нравится.

Пора было приступать к делу. По приставной лестнице он добрался до верхних полок, по-прежнему скрываясь под плащом, и начал просматривать книги, морща нос при виде некоторых из них. Помещение было ему знакомо.

«Темные волшебники»… «Темные духи»… «Огненные духи»… «Магия Экхарта…»

Подумав немного, Альбус решил взять книгу о темных духах. Хотя в ней не было как таковых темных заклинаний, узнать для начала классификацию темных духов было перед предстоящей войной не лишним. Несколько минут он колебался, но в конце концов, Ал сдался и решил, что нет ничего страшного в изучении тёмных искусств, если не использовать их на других людях. Спать не хотелось. Трепеща от легко возбуждения, он оглушил заклинанием книгу и стал ее листать. Про себя он решил почитать примерно пару часов — пока горгулья, служившая библиотечными часами, не прокричит два или три часа.

* * *

Следующее утро вновь принесло тревогу. За завтраком совы бросили на стол свежие номера «Пророков». Посмотрев в газету, Альбус с удивлением вздохнул: глава Аврората Гарри Поттер, расхаживая перед журналистами в черном смокинге, давал расширенную пресс-конференцию. Сейчас он признавал, что попытка удара авроров арестовать сбежавших Пожирателей оказалась неэффективной и привела к массовым жертвам. Хотя при этом заявить о введении во всей магической Британии чрезвычайного положения Поттер пока еще отказывался.

Альбус с тревогой посмотрел на главный стол. Директор МакГонагалл выглядела мрачно, а профессор Уизли казалась разъярённой. Перед ней лежал «Ежедневный пророк» со статьёй о нападении авроров на Штирнера во Франции. Декан Гриффиндора то и дело поглядывала на пустые места за столами и мрачнела подобно грозовой туче. Ал вдруг подумал, что меньше всего на свете хотел бы испытать на себе ее гнев.

Кэт о чем-то болтала с Эриком, но Альбуса это мало интересовало. Из обрывков фраз он понимал, что речь идет о желании Нотта прорваться в квиддичную команду, хотя не придавал этому значения. Ночью после похода в Запретную секцию ему снился нескончаемый кошмар, соединивший в себе разнообразные версии всех предыдущих, и этот новый страшный сон казался ещё более реальным.

— Мне кажется, это начало, — задумчиво произнес Эрик, глядя на закрытый тучами потолок. — Подготовка к войне. Мне кажется, это давно уже должно было произойти. Только вот кто лидер?

— Судя по всему, тот самый Темный Мастер из предсказания Трелони, — предположила Кэт. — И, знаешь, мне кажется, что нужно ответить им тем же способом.

— Верно, — с готовностью согласился Нотт. — Но…

— Но не стоит делать глупостей, — неожиданно раздался голос Моники. Эрик вздрогнул. Селвин умела напугать. — Тёмная Магия всегда требует отдачи, а для волшебников, начавших изучать ее, нет возврата. Я давно хотела вам сказать — бросайте такое чтение, оно не приведет ни к чему хорошему, — судя по голосу девочка явно беспокоилась за друзей и хотела, чтобы к ней прислушались.

Мягкий тон придавал ее словам и облику нечто милое и детское: будто ребенок что-то доказывает взрослым, по крайней мере так казалось Альбусу. Собрав сумку, он тихонько пошел в гостиную, все еще размышляя о своем сне. Ал не сомневался, что Гермиона догадалась, будто ему снился кошмар, и это почему-то было очень важно. Только вот почему? Этого Ал не знал.

Между тем, разговор за столом Слизерина продолжался. Едва Ал отошел, как Анжелика Розье повернулась к Адель Эйвери. Сегодня слизеринская староста пришла в новой темно-зеленой мантии и украсила волосы малахитовой заколкой.

— Я не понимаю! — всплеснула руками Розье, но Ада быстро одарила ее многозначительным взглядом. Слизеринский стол был ближайшим к стене, и свет факелов быстро мелькал на темно-серой базальтовой кладке.

— Мы же с детства дружим, с семи лет! Но в последнее время, бывает, ссоримся из-за тёмной магии, в том числе из-за той книжки. Понимаешь, это напрягает. Мало ли, как все пойдет дальше… Это сильно меняет, а я слишком ценю нашу дружбу, чтобы её практически потерять.

— Если дружба настоящая, то вряд ли исчезнет просто так, ни с того ни с сего. А про книгу откуда знаешь? — вскинула тонкие брови слизеринская староста, откинув на спину золотистые локоны.

— Настоящая, не спорю, но говорю же, это меняет. Не поговорит ни с кем особо, не улыбнется, весь в своем мире… Естественно, меня это несколько напрягло, будто есть какое-то непонятное дело, которое нужно выполнить и результаты нулевые… Что за дело недоумевает, будто ну о чем я спрашиваю… С книжкой Адри проболтался, всё-таки мы встречаемся и доверяем друг другу, — тихо признала Розье.

— Не переживай ты так, — Эйвери ласково тронула подругу за плечо. — Дальше-то что? Поссорились? Ты как-то сама не своя…

— Спасибо, — слегка улыбнулась собеседница. — Причина понятна, зачем эта книжка понадобилась тоже понятно — не глупая. Я и решила всё Реку высказать для его собственного блага, поссорились. Он, мол, не намерен обсуждать, я вспылила… Понимаю, что есть резоны наверняка, но не доведет вас всех тьма до добра — это очень заметно даже внешне, я желаю только хорошего, я не сказала бы, что мне так уж легко… Почему мне должно быть безразлично? Я бы и не тормошила его тогда. Между прочим, друзья, как-никак…

Анжелика вздохнула. Все это случилось слишком неожиданно и именно тогда, когда она считала, что все то время, что они проводили вместе, связало их практически навсегда, что дружба неизменна, несмотря ни на что.

— Но с другой стороны ничего настолько серьезного и не случилось пока, правда? — слегка нахмурилась Ада, желая поддержать подругу.

— Пока… Вот именно, что пока. Я не трусиха, но что, если раскроется? Не отрицаю, что и тюрьма возможна — с дементорами или без, тюрьма есть тюрьма! Это раз. И он не самый необходимый союзник, что бы о себе не мнил, это два. Уж в его то возрасте… Понимаю, что нужно принести пользу организации, но неужели не доходит, насколько это опасно? И окажет ли пользу в ответ сама организация какому-то мальчишке, если понадобится? Ответ очевиден… Хоть услышь, хоть немного — я, мол, не намерен обсуждать ее решения… А если она решит устроит террор по полной программе — тогда как? Абсолютнейшая правда? Я далеко не поклонница Поттера, но такой фанатизм может привести к плохим последствиям: даже не задумается ни секунды!

— Александрина святее папы Римского, — прыснула Адель. — Святая Церковь под угрозой, а простые смертные не должны и говорить про решения божественной силы… Насчёт террора… Ты видишь, что сейчас творится: практически началось.

— Произошло что-то новое? Просто я ещё не успела глянуть газету.

Адель сокрушенно вздохнула. Ее, кажется, начинала удивлять такая экспрессия лучшей подруги.

— Я слышала, — начала она, — Учителя обсуждали, что произошло нападение вблизи Лондона. Группа волшебников старалась оказать сопротивление. Насколько помню, взорвался какой-то мост — будто символ перехода из одного мира в другой, от магглов к волшебникам и наоборот. Есть жертвы.

— Интересно, насколько долго это продлится? Неужели Александрина, — Анжелика понизила голос, — надеется привлечь общественность подобными методами? Как ни крути она, подозреваю, весьма умная и талантливая, раз так завораживает, значит у нее множество идей и планов.

— Очень жалко погибших — люди ни в чем не виноваты, хотели жить и сохранить своих близких… — искренне вздохнула Адель. — Наверняка есть какой-то резон, согласна. Не безумная же она.

Поднявшись из-за стола, она взяла сумку и остановилась, ожидая, когда встанет и ее лучшая подруга.

— Может, Александрина решила показать, что теперешний режим недолговечен? — пожала плечами Анжелика. — Она права, долго не простоит, — на лице девушки мелькнула гордая улыбка, но быстро исчезла — Но зачем такое множество невинных жертв? Это же кошмар… С эдакой войной многие наверняка наоборот захотят защищаться от ее позиции хотя бы ради того, что жизнь дорога, важны близкие и мирное существование.

* * *

Урок травологии сначала показался Алу скучным, но затем обернулся необычным происшествием. Профессор Лонгботтом долго рассказывал ученикам о свойствах плаксивой голубики, несмотря на постоянные попытки Малфоя и Гойла бросить искрой в рейвенкловку Линду Брэндон. Гойл оказал проворнее и поджег гербарий. Рейвенкловки завизжали, отпрыгнув в разные стороны. Профессор травологии потащил Гойла к директору под радостный гул представителей «синего» факультета.

На урок Защиты от Темных искусств Альбус шел слегка взволнованным. Ночью в запрещенной книге он прочитал, что еще древние китайцы разработали классификацию темных сил: Яо — привидение, Мо — аморфная злая сила, Гуй — дух стихии, Гуай — дух покойника и Шэн — верховный демон наподобие олимпийского божества. Управлять можно было четырьмя: пятый был неуязвим для магии и потому казался Алу наиболее интересным. Вместе с тем, мальчик волновался, не выдаст ли он себя каким-то образом на уроках.

Войдя в кабинет защиты от темных искусств, Альбус быстро отыскал Эрика и Кэтрин. Поодаль сидел Малфой, обсуждая, как наложить на кого-то из маленьких хаффлпаффцев заклинание «Diffindo» или наколдовать смолу, чтобы они в ней застряли. Гойл кивал головой, всем видом показывая, что готов это сделать хоть сейчас. Альбус фыркнул, размышляя, на ком из «барсучат» они собираются поупражняться.

— Пока хорошая погода и мало домашнего задания можно бы пройтись по Хогсмиду после уроков, — предложил друзьям Эрик с загадочной улыбкой.

— Но нам нельзя туда ходить, — Кэтрин оторвалась от разговора с Моникой Селвин. — Ученики получают право на посещение Хогсмида не раньше третьего курса.

— А с каких это пор ты вдруг следуешь правилам? — с язвительной усмешкой уточнил Нотт. — Сколько я тебя знаю… Никак влюбилась!

— Чушь, — махнула рукой блондинка, быстро поправив золотые кудри. — Не забыл… сколько мне лет и… и про существование… Ады? Если ты, допустим, и… и прав, то какие…какие шансы?

— Вот именно. По мне, так Кэт просто держит хорошую репутацию, — предположил Альбус.

— Да, вот только репутация, не больше, — тихо протянула Виктория, слегка улыбнувшись. — Сомневаюсь…

Урок ЗОТИ предстоял быть необычным. Тема урока не записана, даже домашнее задание не спрашивал. Видимо, планируется нечто новое и более серьезное? Спустя некоторое время Альбус понял, что не обманывается.

— План несколько изменился, — с лёгкой улыбкой протянул Лэрд. — Сегодня я открою вам некоторые секреты Темной магии. Мы с профессором Уизли решили, что так, наверное, будет лучше.

Ал заметил, что Кэтрин скорчила легкую гримасу, когда профессор упомянул Декана Гриффиндора. Мальчик задумался: ему стало безумно интересно, за что она так не любит преподавателя трансфигурации.

— Вы должны знать, чем противостоите, — продолжал он. — Должен признаться, что мы часто недооцениваем природу зла, — вздохнул он. — Настоящие темные маги невероятно редки, — сказал он с лёгкой улыбкой, словно желая заинтриговать. — Разумеется, если речь о темных магах.

— Редки, сэр? — с удивлением спросил Ричард. — Но ведь их сейчас…

Американец предупредительно выдвинул вперед тонкую руку.

— Мистер Бэддок, — слегка снисходительно произнес он — мы часто недооцениваем природу зла. Мы часто путаем темную магию с антиобщественным поведением: убийством, воровством, адюльтером… Или с политическими пристрастиями, как ваши Пожиратели Смерти. Но на самом деле, темная магия — это нечто большее, чем антиобщественное поведение. Пьяная мерзость, убившая свою жену, — посмотрел профессор на колбу, — преступник. И Генрих Гиммлер, любимый ученик Гриндевальда, — преступник. Но разница между ними, согласитесь, колоссальна, и не только масштабами преступлений, — закончил он.

Несколько минут дети смотрели на профессора с изумлением. Ал обернулся, прервав выведение каракуль левой рукой. К его удивлению ехидная Кэт также старательно делала пометки пером.

— Но тогда что такое темное волшебство, сэр? — первой отошла от изумления Моника.

— На ваш вопрос я должен буду сначала ответить вопросом, мисс Селвин, — протянул Лэрд. Ал присмотрелся. Ему всегда казалось, что учитель в душе симпатизирует ей, несмотря на наивные вопросы девочки.

— Что бы вы почувствовали, мисс Селвин, если бы ваша кошка вдруг заговорила с вами человеческим голосом? Если бы запели розы в вашем саду? Так вот, эти примеры могут дать вам представление о том, какое ощущение должно охватить при виде настоящей темной магии.

Притихшие дети с удивлением смотрела на американца, который продолжал расхаживать у доски. Мон отчаянно махнула головой. Ал посмотрел в окно. Метель была настолько сильно, что целиком залепила все окна.

— Я опять не понимаю, сэр… Значит… он не убийца? — хлопнула глазамаи Моника. Эрик толкнул ее в бок, но девочка не могла остановить потока вопроса, словно вела диалог с профессором.

— Он убийца по иным причинам, чем вы думаете, мисс Селвин, — отрезал Лэрд. — Большинство убийц убивают по сугубо негативным причинам. Им хочется получить что-то, чего нет у них: власть, богатство, женщина… И только темные маги убивают по причинам позитивным. Не потому, что у него чего-то нет, а для получения темного опыта.

— Как это — позитивное убийство? — встрепенулся Эр.

— Очень просто, — кивнул учитель. — Например, жертворприношение. Убийство ради некоего темного обряда, как, например, сожжение евреев в Рейхе Гриндевальда. Или для проведения определенных экспериментов со своей душой, как это делал, например, великий темный маг Лорд Волдеморт. Темные маги убивают не для того, чтобы отнять, а для того, чтобы получить некую темную силу, могущество.

Ал вздрогнул, почувствовав внутри странный холод. Он словно зародился где-то в глубине него и начал разливаться по всему телу. Правая рука похолодела, словно ее сковала какая-то неведомая сила.

— … Темный маг стремится проникнуть в другие сферы, очень низкие, недозволенные или запретные. Святых мало. А темных магов, в том смысле, как как это есть на самом деле, — еще меньше. Ведь настоящая темная магия сугубо противоположна нашей человеческой природе.

— Я опять не понимаю, сэр, — вздохнула Вики. — Темный маг делает что-то противоположное человеческой природе?

— Именно так, мисс Смит, — мягко отозвался Лэрд. — Согласно христианскому вероучению, святость требует большого усилия, но это усилие совершается на пути, который когда-то был естественным для человека. А в темной магии речь идет о том, чтобы вновь обрести темный экстаз, пережитый человеком в момент грехопадения.

Класс смотрел на профессора с удивлением. Даже Скорпиус Малфой, оставив насмешки, пялился во все глаза. Гойл отчаянно морщил лоб, пытаясь понять, что к чему.

— Тьма — это попытка добиться экстаза и знания, которые никогда не были даны человеку, и тот, кто пытается их получить, становится демоном, — продолжал профессор. — Святой старается вновь обрести утраченный дар; темный маг стремится к тому, чем он никогда не обладал. В общем, он вновь повторяет акт грехопадения. Только повторяет его каждый день и час, каждую минуту своего бытия.

Профессор взмахнул палочкой. Лежавшая перед ним темная книга вдруг закричала нечеловеческим голосом, а затем из нее появились очертания уродливого обгорелого лица. Девочки завизжали, а Вики и Кэтрин даже вскочили с мест.

— Примерно это постоятнно происходит в дуще темного мага, — кивнул профессор. — И чем больше он погружается в темное волшебство, тем сильнее и сильнее коверкается его душа, тем больше он отдаляется от людей, напоминая призрака или демона.

— Кто же захочет такой жизни? — прошептала Кэт.

— А вам никто не приходит на ум, мисс Забини? — пристально посмотрел на нее профессор.

— Штирн… — пробормотала Вики. Профессор кивнул.

— Еще раз поймите: я говорю об истиной темной магии, а не ее эрзаце вроде опасной боевой магии. Большинство темных волшебников начинали с того, что просто хотели узнать… — грустно усмехнулся он. — Однажды в Зальцбурге жил болезненный несчастный мальчик, очень жадный до знаний и мечтавший обрести сверхзнания и сверсилу. Но обратного пути из кольца тьмы уже нет. Это все равно, что купить билет в один конец, — вздохнул он.

Прозвенел звонок, и слизеринцы гурьбой высыпали из класса. Большинство из них молчали, не зная, что и сказать. Ал шел, задумчиво глядя на носки своих черных ботинок. Профессор что-то говорил насчет «кольца тьмы», и книга, присланная ему незнакомцем, содержала главу под названием «Круг Тьмы». Темная сторона хотела заполучить его в качестве последователя? Но почему? От волнения Ал почувствовал легкое головокружение.

В тот же миг Альбус удивился. Директор МакГонагалл шла через толпу учеников, словно раздвигая их. Изумрудная мантия немного тащилась по полу, а сам ее вид казался озабоченным. Альбус поймал себя на мысли, что она идет к нему, но почему, он не понимал.

— Мистер Поттер, я должна передать вам очень грустное известие, — проговорила она и дрожь в ее интонации заставила слизеринца начать волноваться. — Дело в том, что ваша мать… ваша мать, миссис Джиневра Поттер, умерла.

Альбус так и застыл у подоконника. Всё словно перевернулось внутри, хотя в душе он еще не понял, что произошло. Нет, ему просто послышалось! Он не выспался, вот и лезут всякие галлюцинации! Вот сейчас, один момент…

— Нет, вы не ослышались, Альбус, — с искренним сочувствием заметила Минерва МакГонагалл.

Слизеринец вдруг почувствовал себя отрезанным от всего мира, стало как-то страшно… И хотелось закричать. Он больше никогда не услышит ехидных реплик матери, не порадуется ее оптимизму. Да даже после того, как он поступил на «змеиный факультет», мама любила его и волновалась. Медленно кивнув, мальчик развернулся и пошел… сам не зная куда.

— Альбус? — вдруг услышал он голос Гермионы. Только сейчас он осознал, что вышел в стеклянную галерею.

— Да?

— Я понимаю ваше состояние, — в карих глазах миссис Уизли стоял холод. — Но миссис Поттер…

— Её зовут Джинни! — закричал Ал, сам не зная почему. Возможно, чтобы не слышать продолжения.

— Она все равно долго бы не прожила, — положила Гермиона руку ему на плечо. — У нее развилась маггловская болезнь, называемая рак почек, не так ли? Так или иначе, к тому времени, когда она обратилась в больницу Святого Мунго, чтобы получить волшебную помощь, всё зашло слишком далеко. Она…

— Я знал это, — пробормотал Ал, приложив ладони к вискам — Я знал, что она больна, я… — его взгляд стал безжизненным.

— Мне жаль, — закончила она, — Я не знаю, чем бы я могла бы помочь вам, Альбус.

Ал не слышал этого. Он спрашивал себя, почему вселенная не рушится со смертью мамы, но ничего не происходило. И именно это, пожалуй, было сейчас удивительнее всего.

— Вы свободны на сегодня — сообщила профессор Уизли, — я передам, чтобы другие преподаватели передали домашнее задание через ваших друзей.

«Хоть бы сейчас началась война! Очень большая война!» — с надеждой подумал Альбус, словно надеясь, что война каким-то образом вернет маму. Или потому, чтобы его маленькое горе утонуло в каком-то большом. Как говорилось в одной книге, одному умирать страшно, всем вместе — нет. Глупости.

— Идите в свою гостиную, Ал. Я должна поговорить с директором МакГонагалл.

Ал ушёл, не сказав ни слова. Он едва заметил, что ноги идут сами собой. Он ничего не понимал. Он спустился по лестнице, пока не дошел до гостиной Слизерина. Остановившись возле стены с подтеком, он произнес пароль. Стена со скрипом раздвинулась в арочный проем, и Ал вошел в сумрачную гостиную, освещенную тусклым салатовым светом.

Он пошел по пустой гостиной, и его шаги гулко откликнулись эхом. Ал не заметил этого. Он плюхнулся в темно-зеленое кресло и взял учебник по «Травоведению». Он начал читать, но видел перед собой только слова, не понимая их смысла. Все было бессмысленно…

* * *

Он не заметил, когда очнулся. Альбус осмотрелся и с удивлением заметил, что открытая книга всё ещё лежала у него на коленях. Он оглянулся, задаваясь вопросом, как он здесь очутился. И тогда он вспомнил. Шок сменился ощущением ужасной пустоты. Только сейчас он по настоящему понял, что мама ушла навсегда, и он никогда не увидит её снова. «Нет-нет, это не могло быть правдой», — подумал он.

Его отвлекли шаги. Альбус с удивлением заметил, что в гостиную стали возвращаться его однокурсники. Он оглянулся на вошедших, но так и не понял, что произошло. Камин, обложенный малахитом, ярко пылал. Ал смотрел в яркое пламя, словно ища маму. Но ее не было. Вместо нее к нему подбежали Эрик и Кэт.

— Где ты был? — требовательно спросила Кэт. — Ты пропустил все уроки!

— Меня освободили на сегодня, — сказал Ал, закрыв книгу. Он объяснил друзьям, что произошло, хотя сам до сих пор не мог поверить в случившееся

— Мне действительно жаль… — сказал медленно Эрик. Кэт кивнула. Сейчас было слишком очевидно, что говорить высокопарные глупости типа «не плачь» — бессмысленно.

Ал не ответил, а ушел в спальню. Он чувствовал себя настолько несчастным, что не верил ни во что. Он встал перед зеркалом. «Это ошибка, — подумал он, — это ошибка». Директор МакГонагалл ошиблась: умер какой-то другой человек. Нет, мама не умерла. Такие люди, как она, просто не могут умереть.

Внезапно зеркало заговорило. Ал испугался: на мгновение он снова увидел изможденное лицо с красными глазами. Но это был всего лишь Дух зеркала. Он задернул балдахин с черной змеей и упал на кровать, даже не надев пижаму. Все было бессмысленно.

* * *

Сердце что-то сдавило, а ноги не слушались. Выйдя из камина, Альбус медленно спустился вниз по лестнице, где на него налетела Лили. Она была уже в черном траурном платье, а непокорные рыжие волосы разметались вокруг плеч. Ал почему-то поймал себя на мысли, что сестра не до конца понимает суть произошедшего. Ал хотел обнять ее, но сестра вывернулась: все-таки слизеринец в их доме был неприкасаемым.

— Я… — дрожащим голосом начала она — Я… не могу поверить, что мамы больше нет!

Альбус провел рукой по рыжим волосам сестры, чувствуя в самом себе новое опустошение. За окном пошел обложной осенний дождь, гулко барабаня по окнам. Ал отправился домой в с разрешения профессора МакГонагалл, воспользовавшись летучим порохом в ее кабинете. Родственники уже собирались в столовой. «Почему в столовой?» — механически спросил себя Альбус, словно это имело какое-то значение. Хьюго и Роза жались к едва сдерживающей слезы Гермионе, а Рон занял кресло, закрыв лицо руками. Гарри смотрел на догорающий камин и лицо его было бесстрастным. «Ни за что не заплачу перед ними!» — подумал Ал.

— Из-за меня она умерла, — тихо произнес Гарри. — Если бы не я, Джинни осталась бы жива.

— Если бы не ты, не произошло бы восстание гоблинов, — язвительно проговорила Гермиона. — Не вини себя, Гарри, ты здесь ни при чем.

— Думаешь, все это просто так? — раздраженно поинтересовался Поттер, обернувшись к подруге. — Что смерть Джинни — случайность?

— А что ты мог сделать? — развела руками собеседница. —Гарри, и ты не должен предъявлять к себе каких-либо претензий.

— Гарри, надо найти все нужные документы, — сказала Гермиона.

— Они у Молли, — равнодушно ответил Гарри.

— Всё равно, посмотри шкаф. Нет ли каких подвохов насчет завещания?

Гарри со вздохом встал и подошел к старому серванту. Затем осторожно достал палочку и прошептал «Alohomora».

Альбус, подслушавший их разговор, тихонько вошел в свою комнату. Все стеклянные вещи были уже завешены белыми простынями, что создавало ощущение, будто покойница находится дома. На столе лежал огарок свечи, а рядом книга про магию Средних веков. Ал повертел ее в руках… Ах, да, это же он сам читал ее перед отъездом… Не зная, что делать, Ал наугад открыл страницу:

«В Х веке в Европе не было городов: только деревни и замки. Человек всю жизнь не покидал своей деревни и не знал, что происходит дальше церковной колокольни. Люди думали, что за их мирком живут люди с песьими головами — кинокефалы…»

«И умирали в затхлости… И их отпевали, где они родились…» — поежился Альбус. Слушая шум дождя, ему казалось, будто смерть стояла над всем этим миром. Там все время, весь век отпевали покойников…

«Монахи в Х веке не имели часов: они ориентировались по количеству прочитанных страниц и сгоревших свечей».

«И еще там всегда шел дождь» — Альбус не сомневался ни минуты, что в этом десятом веке постоянно шел дождь. Там было все, как здесь. Там была вечная осень и смерть. Ему было холодно…

От правления Оттона III сохранился уникальный артефакт «Евангелие Лютара» («Евангелие Оттона III» или " Оттоново Евангелие»). В настоящее время оно хранится в сокровищнице Аахенского собора и включено у в список документов всемирного наследия Германии. Художественно оформленная рукопись Евангелия названа по имени монаха Лютара из монастыря Райхенау, который руководил группой по написанию рукописей священного писания. В качестве основы (грунта) изображений стало применяться сусальное золото.

«И оно пахло смертью и похоронами… — подумал Альбус. — Там все пахло дождем, поминками и смертью». Поминками… Альбус задрожал, представив, что ему предстоит есть с поминального стола. Как он это сделает? Как? А они в десятом веке ели рядом с покойником, читая свои редкие книги. И звучал на похоронах орган. И играли на нем какие-то странные существа: люди с головами ослов, радуясь в душе ударам похоронного колокола. И всегда шел дождь… Альбус хотел что-то еще прочитать, но не смог. Глаза были мокрыми от слез.

Зеркала в зале прощания были завешены черной тканью. Комната была завалена венками, розами и георгинами. Эльфы едва успевали подносить букеты цветов с записками, выражавшими соболезнование. Альбус ежился со страха, думая о том, что ему предстоит увидеть тело матери. Какой, интересно, она будет в смерти?

— Мама… Нам пора? — прошептала стоящая неподалеку Роза. Гермиона сидела рядом с дочерью в черном платье и напряженно смотрела вокруг.

— Нет, пока рано. Нас позовут, — тихо добавила она, машинально поправив белый воротник.

Альбус посмотрел на черный пол. Больше всего на свете ему сейчас хотелось выскользнуть из этого царства похоронной атмосферы и ускользнуть хотя бы в сад. Там, конечно, стояли венки с черными лентами, но это все-таки гораздо лучше, чем находиться здесь, ожидая встречи с покойницей. Альбус задвигал шеей, ища какой-то способ исчезнуть, но Гермиона, словно почувствовав его желание, осторожно сжала руку.

— Похороны в половине первого, — Флер поправила повязанный вокруг шеи черный шарф. — Уверена, что Гарри выдержит.

— Прощание уже скоро, — разбитым голосом сказала Гермиона.

— Я сама ужасно боялась смерти, пока не похоронила мать, — Молли рассеянно посмотрела на родственников. — Не представляла, как можно омыть покойника. И быть абсолютно одной в пустом доме…

— Это страшно? — Рокси внимательно посмотрела на бабку.

— Странно, но мне казалось, что надо поскорее убрать тело матери… И я страшно растерялась!

— Страшно, потому что мы примериваем смерть на себя? — предположил стоявший неподалеку Перси Уизли.

Мальчик дернулся и неприязненно посмотрел на эльфа, вносящего венок: одним движением пальцев он зажег две стоящие на камине толстые восковые свечи. Смерти никому никогда не избежать…

Скоро объявился и дядя Перси. Альбусу было всё равно — он совсем не хотел ни на кого смотреть, темные глаза казались абсолютно пустыми и холодными: будто из его души ушло нечто важное. Жена Перси сохраняла строгое выражение лица, стараясь не впадать в отчаяние. Они с мужем держали черные похоронные венки, полные хризантем. Цветы смерти, часто встречающиеся у гробов. Через некоторое время объявилась и тетя Флер, укутанная в черный роскошный шарф. Даже на похоронах она не изменяла своему вкусу: длинное строгое темно-фиолетовое платье было и мрачным, и богатым одновременно.

— Мерлин… — Флер погладила подошедшую Гермиону по плечу. — Я все понимаю, дорогая моя… Джинни с детства была вам как родная… Бедный Гарри сейчас очень страдает, поверьте…

— Что, шлюхи нет? — ехидно спросила Молли.

Габриэль, которую, несомненно, имела в виду миссис Уизли, не было.Флер смерила родственницу пристальным взглядом и холодно ответила:

— Сейчас, мне кажется, не повод для ссор.

— А то, не повод! В гроб свели, твари, а все не повод! — Молли засучила рукава.

— Миссис Уизли, успокойтесь, — спокойно проговорила Флер. — Бессмысленно обвинять Габриэль: Джинни погибла от онкологии, болезни, неизлечимой и у магов, и и маглов.

— А до болезни ее кто довёл до смертельной, а? — хмыкнула Молли. В отличие от понуро стоявшего Артура в чёрном пиджаке, она, казалась, мечтала снять своё горе, закатив скандал.

— Миссис Уизли, вам нужно успокоиться… — тихо повторила Флер.

— Успокоится… Много захотели, твари!

Молли стояла у дверей рядом с венком, опутанным черной лентой. Альбусу он сейчас казался особенно несуразным. Он все еще до конца не мог поверить, что все это правда. Вот ведь позавчера еще не было ни этих венков, ни черных роз, ни фигурок плачущих ангелов. Как же вдруг все это произошло? Как же вернуться и назад отмотать то проклятое мгновение?

Альбус обернулся. Лили стояла возле черного букета. Она не плакала, но ее лицо хранило следы недавних слез. Джеймс стоял в коричневом вельветовом костюме одиноко и понуро, словно всем видом говоря: «Смотрите, это умерла моя мама!» Альбус встретился взглядом с Розой, но увидел в ее глазах только холодную ненависть.

— Ты ведь с ними, змееныш! — прошипела она.

— С кем? — механически спросил Альбус, словно сам не очень понимая, о чем идет речь.

— А то ты не знаешь! С её врагами! — прошептала Роза, изо всех сил стараясь подражать взрослым.

Альбус досадливо поморщился: мол, что с тебя взять, дуры? Весь вчерашний день он ощущал легкий ужас перед предстоящими похоронами: впервые в жизни ему предстояло участвовать в таком ритуале. Только однажды в детстве он видел, как выносили гроб из серого дома, что показалось ему одновременно ужасным и… интересным. Мальчик сам боялся признаться себе, но в этом в самом деле был таинственный ужас. Однако с тех пор утекло много воды, и погребальные ритуалы казались ужасающе омерзительными — с чем ни за что на свете не хочется встречаться.

— Неудобно спрашивать в такой миг, но как ваша сестра? — спросила Гермиона Флер.

— Спасибо, хорошо. Она не могла бы вынести такое жуткое событие, но, поверьте, у нее все хорошо, — Альбусу показалось, что при этих словах Флер пристально посмотрела на Гарри.

— Это, конечно, так… Но все-таки ужасно смотреть, как заканчивается земной путь… — прошептала Флер.

— Это ждет каждого из нас, — кивнул Рон, пожав плечами.

— Только один волшебник сумел достичь бессмертия, — понизила голос Гермиона.

Было тихо. Родственников Джинни Поттер, казалось, мучило ощущение, что с ее смертью словно все замерло и жизнь остановилась. Молли стояла, прижавшись к плечу мужа, Рон нежно обнимал Гермиону за тонкие плечи, опустив голову; он едва держал себя в руках уже давно после смерти любимой сестры. Напряжённое лицо Гермионы выдавало горе: она будто прямо сейчас готова была расправиться с пожирателями как можно жёстче и быстрее. Джеймс стоял, понурив голову и держа за руку всхлипывающую Лили. Рыдания на похоронах считались у англичан дурным тоном, но девочке было не до этого.

Мрачная обстановка давила и на Альбуса. Ему казалось, что всё это выдумки, что это спектакль, но реальность становилась все яснее и от этого становилось жутко. Истерика проходила, а с ней приходило ощущение пустоты. Джиневра Поттер никогда больше не улыбнется ему и слизеринец вдруг понял, что всё действительно кончено.

— Мама, — тихо проговорил мальчик белыми от холода губами.

Бабушка Молли безмолвно плакала, когда Перси и Рон внесли тело Джинни, завёрнутое в черный бархат с россыпью белых звезд. Альбуса сдавила жуткая боль: ощущение близости трупа и факт смерти матери вызывали невероятный холод и заставляли чуть ли не дрожать.

Маленький человечек с клочковатыми волосами и в простой чёрной мантии поднялся на ноги и встал перед телом Джинни. Альбус не особо прислушивался к его речи: было слишком больно и трудно, поэтому только отдельные слова долетали к нему поверх множество голов. «Благородство духа»… «Огромный вклад в победу над врагом в Битве за Хогвартс»… «доброта души»…

Как много осталось такого, о чём он ни разу не спросил мать, как много не сказали они друг другу…

Альбус помнил, словно в тумане, как они выстроились в две шеренги. У каждого в руке появилась белая парафиновая свеча, которая тотчас вспыхнула сама собой. Они стояли, наклонив головы. Затем все повернулись в сторону стола, на который братья положили покойницу, и встали полукругом. Вбежавший кладбищенский служащий-эльф, состоящий при «Зале прощания», что-то шепнул дяде Перси. Тот закивал головой: мол, сейчас, сейчас… Затем все наклонили головы в знак прощания.

Яркое белое пламя полыхнуло, охватив тело Джиневры Поттер и стол, на котором оно лежало. Языки пламени поднимались все выше, и уже нельзя было рассмотреть покойницу. Белый дым винтом поднялся в небо, создавая очертания странных фигур. Альбусу вдруг показалось, что он увидел радостно уносящуюся в синеву лошадь, но в следующую секунду огонь погас. Там, где он только что бился, стояла маленькая урна. Лили, не выдержав подбежала к ней.

— Это мама? — на глазах Лили мелькнули слезы. Альбусу показалось, будто она хочет открыть урну.

— Что ты… — погладил ее по голове дядя Перси. — Это даже не пепел. Прах… — вздохнул он с какой-то торжественностью.

— А что такое прах? — спросила Лили. Что-то интересное, казалось, на мгновение отвлекло ее от горя.

— Прах — это прах… — развел руками Гарри и потрепал дочь по руке.

* * *

Поминальный обед был стандартным. Белая на крахмаленная скатерть в ресторане, белые салфетки, словно пахнущие смертью, редкие блюда, среди которых выделялся овощной салат. Альбус, правда, не мог взять в рот ни кусочка: ни котлету, ни пюре. Ему чудилось, будто гроб стоял на этой скатерти. В воздухе, казалось, витала атмосфера смерти, и в еде было нечто неприятное. Само слово «поминки» вызывало какое-то отвращение. Чтобы не выглядеть белой вороной, Альбус положил в тарелку какую-то еду и мусолил ее вилкой, делая вид, что он уже взял вторую котлету.

Стол разделился на две части. На одной, ближе к двери, сидели взрослые. На другой, ближе к окну, устроились дети. Альбус сидел рядом с Роксаной, которая каким-то образом стала лидером их группы. Напротив него сидела Роза и, бросая взгляды на кузена, с отвращением кусала губы.

— Не могу поверить… — раздался надтреснутый голос Артура. — Недавно мы все сидели на её дне рождения… А теперь вот уже и поминки…

— Только не говори, будто ты этого не знал, — Молли, казадось, была разъярена на весь мир. — Что это её последний или предпоследний день рождения! — отрезала она.

— Знал, но не верил… — вздохнул Артур. Он не казался убитым горем: скорее просто поглупевшим чудаковатым стариком.

— А ты верь! — отозвалась Молли. — Полезнее будет.

— Мы должны были лучше предусмотреть систему безопасности, — вздохнула Гермиона. — Мы с детских лет были приятельницами, теперь стали членами семьи, и вдруг такое…

— Надеюсь, что недобитых Пожирателей поймают, — пробормотал Рон, залпом выпив бокал вина. — В память о Джини Такая близкая, добрая, открытая… всегда рядом… Честно говоря даже не верится в ее смерть: это… это будто нечто невозможное.

— Близкая и открытая… — пробормотал Гарри, словно поймал самого себя на какой-то мысли. — Близкая и открытая…

— Только не говори, что страдаешь, — Молли с неприязнью посмотрела на зятя. — Ты сломал ей всю жизнь.

— Дети ей рисунок подарили… Медведя с медом и шариком… — вздохнул Артур, словно он весь был в прошлом.

— Твоего зятя нарисовали, — хмыкнула супруга.

Сейчас при свете свечей ее лицо, покрытое веснушками, казалось обветренным и решительным. Гарри сокрушенно поднял глаза к потолку, словно показывая, что только ради покойной он не намерен вступать в ссору.

— В дорогом костюме и любящего сладенькое, — продолжала язвить теща.

Роза, между тем, оторвалась от тарелки и с ненавистью посмотрела на Альбуса.

— Это ты сгубил тётю Джинни! Ненавижу, рептилия, — прошипела она.

— Это крайность, — протянула Роксана с ноткой удивления. — Он её не убивал.

— Убивал! Из-за него, змея, у неё стресс был и рак обострился. Не-на-ви-жу! Змеи! — стукнула она вилкой.

— Но это не равноценно смерти! Ты же родителей слышала, она от рака умерла, — сказала Рокси. — А в Хогвартсе творится, на Слизерине в особенности, Мерлин знает что.

— А ты как был мразью, так ею и останешься, змеёныш! , — холодно проговорил Джеймс.

— Потому что змеёныш до рака тётю Джинни довёл! Змеёныш! — вспыхнула Роза.

Альбус прикусил губу, не зная, на что решиться. Розе и Джеймсу, конечно, нельзя было спускать с рук их наглую выходку, но ради матери не хотелось затевать ссору прямо здесь. Он ограничился тем, что впился в кузину ненавидящем взглядом. Смотреть на Джеймса он считал ниже своего достоинства.

— Рак у нее на тот момент уже был, — хлопнула пушистыми ресницами чуть растеряннная Роксана. — Отчасти виноваты многие…

— Может, ее отравили Пожиратели? Твари неугомонные, — скривился Джим.

— Что? — сверкнула глазами Роза, посмотрев на Роксану. — Ты защищаешь змея? Змеёныша?

— Погоди! Я пытаюсь понять причину. Есть же в смерти тети Джинни виноватые, так? Хочу разобраться. Какая-то система, которая может принести вред, мягко говоря.

— Вот он! Довёл ее! — ткнул пальцем Джеймс в брата.

— Вот что! — Альбус встал и нервно дёрнул лицом. — Давайте сразу договоримся. Вы не испытываете желания видеть меня, а я вас. Предлагаю договориться. Я не говорю с вами, вы со мной. Ходим на каникулах мимо друг друга и не говорим ни слова. Меня такой формат вполне устраивает.

— Тогда можешь вообще с нами не жить, змеёныш! — фыркнула Роза.

— А ты вообще не член нашей семьи, — глаза Альбуса неожиданно вспыхнули красным цветом.

Альбус вовремя прикусил язык, потому что само собой чуть не вырвалось «тупая полукровка».

— Как это — не член семьи? Дочь Рональда Уизли, нет? Не бесись, — вставила Рокси.

— Давайте не ссориться слишком сильно, враги этого и хотят. Общество потеряет доверие к Гарри Поттеру в итоге… Это возможно, к сожалению. Смотри, — пояснила она, увидев удивлённое лицо Джима, — Сначала дементоры летают и есть жертвы, потом тетя Джинни умирает, война начинается… Поттер не остановил, действий нет. По крайней мере, так будут думать.

— Вообще-то она не Поттер, — лицо Альбуса перекосила гримаса ненависти.

— Дочь брата твоей матери. Значит, член семьи! Общество, говорю, запутается и перестанет верить нашей стороне в итоге, ибо не получает действий, защиты — по крайней мере так хотят враги, — пожала плечами Рокси. — Давайте хотя бы не ссориться ещё сильнее… Если Альбусу так уж с нами плохо, видите ли, я не держу!

— Альбусу? — вскинул брови Ал. — Знаешь, не я обвинял вас в смерти матери. На секундочку.

— Так и я не говорила, что ты виновник. А вдруг ее отравили? Какая-то система есть — раз. Это не последнее зло — два. Вроде и цели разобрала.

— Винить кого-то из всех нас бессмысленно, — всхлипнула Лили. — Я подслушала от папы, что ее могли отравить… Этот человек и виноват!

— Тогда неплохо бы некоторым, — Альбус выделил эти слова с ядом, — хотя бы извиниться за такие пассажи!

— Я ничего вообще не говорила, — заревела Лили.

— Я не говорила, что главный виновник — это ты. Ее явно не студенты убивали… Просто попросила быть осторожнее и поменьше всех слушать, вот и всё, — пожала плечами Рокси. — Нам бы всем лучше подумать о тете Джинни, чем орать.

— Я отомщу. Отомщу за тётю Джинни, — раздался с другого конца голос Тедди Люпина. Альбус дернул головой и только сейчас понял: у взрослых шел свой разговор. — Хотя бы потому, что она умерла, а Пожиратели живут и здравствуют. И за Виктуар, — тихо добавил он.

* * *

Вот уже целый месяц Альбус чувствовал себя хуже некуда. Когда он снова приступил к занятиям, он учился старательно, как никогда, но стал реже отвечать на уроках. Почти все время он выглядел потерянным и избегал общения с остальными насколько это было возможно. К середине ноября он совершенно погрузился в учебу. Ежедневно он изучал кучу дополнительной литературы по каждому предмету, так что на уроках неизменно получал только высшие баллы.

Некоторые вроде Малфоя считали, что он зазнался, но на самом деле он учился, чтобы заглушить боль. Если Ал не сидел, уткнувшись в книгу, он был подавлен. Он никогда не говорил о своих чувствах, но его печаль была настолько очевидна, что бесполезно было ее скрывать. Друзья — Эрик и Кэт — прощали ему эту молчаливость, но считали, что в компании с ним стало скучно. Он никогда не говорил о своих чувствах, но его печаль была настолько очевидна, что бесполезно было ее скрывать. Гораздо больше внимания Ал стал уделять призракам. Фактически он видел гораздо больше привидений, чем кто-либо. В свободное время он чаще всего любил поболтать с ним, гуляя в районе Астрономической башни.

Альбус заметил, что Адель Эйвери сочувствовала ему. Она нередко одергивала Малфоя если тот приставал к Альбусу и могла снять баллы, что для нее было редкостью, Ада всегда давала шанс и надеялась на самостоятельное исправление. Эйвери нередко пыталась поговорить с Альбусом, облегчить теплыми фразами.

— Я понимаю твое горе, это непоправимая трагедия, — тихо проговаривала она. — Но нужно стараться отойти и жить дальше, возвращаться к обществу. Понимаю, что нелегко — я всегда постараюсь тебе помочь.

Только в начале декабря Ал впервые вздохнул с облегчением. Он наконец начал общаться с остальными к всеобщему облегчению, и уже не с таким рьяным усердием стал относиться к учебе. Он по-прежнему получал самые высокие оценки по всем предметам, по-прежнему учил больше, чем задавали, но теперь он мог заниматься и другими делами. Он снова почувствовал вкус к школьной жизни, начал улыбаться, однако, его друзья заметили, что он всё же оставался немного отчуждённым и старался больше не упоминать о матери.

* * *

Зима девятнадцатого года выдалась ранней и очень снежной. В середине декабря Хогвартс уже засыпало глубоким пушистым снегом. Ближе к Рождеству разыгралась такая метель, что ученикам отменили поход в Хогсмид. Снежная буря поломала деревья в Запретном лесу, и единороги ушли от стихии подальше в чащу. Хагрид, готовя к празднику Большой зал, все жаловался, что их не увидят до весны.

Все с нетерпением ждали наступающим каникул. В Большом Зале всегда жарко полыхали камины, но в коридорах стены покрылись изморосью, и ледяной ветер колотился в окна классных комнат. Профессор Слагхорн, проводивший уроки в подземелье, где дыхание вырывалось изо рта морозным облачком, наколдовывал дополнительное утепление, но детям приходилось держаться как можно ближе к своим котлам. Слизеринкам выписали грелки, чему девочки, включая Кэт, были очень довольны. Малфой буквально считал дни до отъезда, жалуясь на холода.

Рождество Альбус решил встретить в школе. Дома его вряд ли особо ждали: такая ссора, как на поминках, не могла пройти бесследно. Отец уехал в командировку, так что единственным вариантом была Нора. Уизли, которых Альбусу не хотелось даже видеть. Никто из них даже не извинился за такие оскорбления. Одна только Рокси пыталась утихомирить родственников, но и особой поддержки в сторону Альбуса не высказывала, так что неясно, на чьей она стороне. Да и Рокси не горит желанием общаться с ним, а служить предметом насмешек и издевательств своей семьи ему не хотелось. Поттер понимал, что будет лучше, если они с Уизли не будут обращать друг на друга внимания словно чужие люди… В школе, к счастью, не возникало таких проблем: Альбус нашел общий язык если и не со всеми, то со многими ребятами со своего факультета. Ему не грубили, к его мнению прислушивались, у него есть друзья. Малфой, конечно, не уставал выделываться, но в глазах окружающих был всего лишь клоуном. Поэтому Альбус был рад одним из первых записаться в список тех, кто остается в школе на каникулах.

Утром накануне каникул Альбус с удовольствием сидел в Большом зале, размышляя над тем, как много интересного можно сделать на каникулах. Рождественская ель сияла блестящими «дождями» и разноцветными шарами. Какими только цветами не сверкала мишура: и красные, и золотые, и зелёные, и синие… Отсылка к факультетам. Пушистая мишура важно охватывала дерево, будто бы стараясь не отставить возможности отвернуться. Обилие теплых цветов, казалось, манило к себе любого первого встречного, призывая наслаждаться праздничной атмосферой. Мимо двери проплыла группа привидений с нотами, словно уже репетируя предстоящий праздник.

— Что, в Африку захотелось, ниггерок? — поддел Малфой Роберта. Наступило утро отъезда, и он не упустил случая поддеть свою вечную жертву.

— Знаешь, тут я могу его понять… — шепнула подруге Эйвери. — Всё же пускать в школу таких откровенных горилл… — тихо вздохнула она. — Хотя кричать об этом невежливо, — добавила она.

— Просто сколько можно шуметь? От того, что Малфою нечем заняться, мало что изменится. Все вопросы, если есть у кого, к директору: зачем ежедневные бессмысленные конфликты? Боб да Боб…

— Заткнись, Малфой! — возмутилась третьекурсница из Хафлпаффа.

— А… Нора тупорылых барсуков? — издевательски протянул Малфой.

Анжелика с усмешкой возвела глаза к небу: видимо, ей успели надоесть постоянные бессмысленные ссоры, но и воспитывать зачинщиков, как маленьких, она не собиралась: почему и хаффлпаффцам, и Малфою нужна нянька?

Кэт помахала Альбусу рукой. Мимо проплыл Толстый монах, о чем-то болтавший с другим призраком молодого человека. Взглянув на горящие гирлянды, Альбус почувствовал, что не имеет ничего против одиночества. Нет никакой возможности в очередной раз оказаться втянутым в ссору, абсолютная свобода и независимость… Кроме того, весьма естественно, что многие поспешили покинуть Хогвартс, при такой то погоде.

Наконец, зал опустел. Профессор Лонгботтом подошел к елке и стал прикреплять кое-какие игрушки. Не зная, с чего начать свою свободу, Альбус наколдовал поднос наподобие планшета и раскатал на нём пергамент. Ему вдруг пришло в голову разобраться в своих ночных кошмарах. Окунув перо в чернила, Альбус закусил губу и начал записывать основное содержание мучавших его снов.

1. Прихожая, зеркало (смотрю в зеркало, вижу Духа)

2. Лес, зеркало (то же самое)

3. Лес, маленький…

— Альбус? — раздался голос Гермионы.

— Да… мэм? — мальчик поскорее прикрыл рукой пергамент. Однако профессор трансфигурации не обратила на него внимания.

— Все хорошо? — прищурилась она.

— Да, мэм…

— Замечательное. Я сильно ошибаюсь или, мне кажется, тебя иногда мучают неприятные сны? — прищурилась декан Гриффиндора.

— Нет… — покачал головой Ал. — То есть… — бросил он взгляд на пролетавший призрак сэра Николаса… — Иногда были, но сейчас уже нет.

Гермиона кивнула. Затем, внимательно окинув мальчика взглядом, спокойно сказала:

— Мне кажется, Альбус, сегодня мы решим с вами эту проблему раз и навсегда. Подойдите ко мне около девяти вечера, и мы все сделаем.

— В девять часов? — переспросил мальчик.

— Только не говорите мне, что вы не имеете привычки нарушать правила, — на лице профессора трансфигурации мелькнуло что-то вроде легкой насмешки.

Альбус почувствовал, что день будет испорчен. До самого вечера он буквально не находил себя места. Только вбежав в гостиную, он заметил, что кроме него в школе на Рождество осталась еще и Моника Селвин. Альбус, впрочем, знал, что Мон немного не от мира сего, так что неприятностей от нее вряд ли стоит ждать. Иное дело профессор Уизли… Интересно, что именно она ему приготовила? Чтобы хоть как-то убить нетерпение, Ал решил немного полетать и снова побежал вверх.

— Привет.

Альбус был слегка удивлен, что Селвин решила к нему подойти. Они никогда особо не общались…

— Может, полетаем? Погода пока хорошая, не сидеть же в школе все каникулы, правда? — на последних словах в карих глазах мелькнули задорные огоньки.

— Давай… — немного неуверенно ответил Альбус. Сейчас он был рад любому, кто мог бы побыть с с ним.

— Хотела бы научиться летать также как ты — куда лучше и увереннее, чем Молли или Грегори, — весело протянула Моника. — Не особо люблю квиддич: на мой взгляд, очень жестокая игра, но летать мне нравится.

Вестибюль казался ужасно огромным без обычной толпы учеников. Воздух на улице был холоднее, чем Альбус мог себе представить, так что он про себя порадовался, что надел тёплый плащ. По заснеженному двору они пробрались к хранилищу метел, взяв новенький «Нимбус 3000».

— Да я не так уж хорошо летаю… Не Джеймс всё же… — ответил Ал. Моника, как он заметил, тоже куталась в зимний плащ от холода.

— Ну не Джеймс и не Джеймс, невелика потеря. Просто хороший способ развлечься, мне кажется, да и пообщаться.

Впервые после смерти матери Альбус почувствовал что-то похожее на интерес к жизни. Оттолкнувшись от земли, мальчик взлетел, ощутив странное чувство легкости. Сделав несколько кругом вокруг замка и полюбовавшись Запретным Лесом, Альбус вернулся, глядя на едва пробивавшееся сквозь тучи тусклое зимнее солнце.

Моника парила в небесах уверенно и легко. Казалось, метла была абсолютно лишней. Но иногда она схватывала древко крепче — видимо, чуть волновалась.

— Не бойся, смелее, — улыбнулся Альбус. — Мётлы чувствуют, если их боятся…

— Я и не боюсь, — мягко отозвалась девочка. — Особенно с тобой.

Тусклое зимнее солнце едва выглянуло сквозь снеговые тучи. Черная пелена с рваными просветами казалась бесконечной. Альбус спросил, не боится ли его спутница Запретного леса.

— Пока не знаю, стоит ли бояться, потому что никогда там не была, — хлопнула ресницами Мон. — А ты?

— Я подумал: а не приземлиться ли на опушке? Ну хоть на минутку… — от морозного ветра Альбус слегка раскраснелся.

— Можно, конечно! Почему бы и нет? — мягко отозвалась Моника и быстро направила метлу вниз.

— Тогда за мной! — воскликнул Альбус.

Развернувшись над зубцами правой башни, он стремительно помчался наискосок в сторону Черного озера. Моника с легким страхом держало древко метлы. Альбус механически показал ей, как нужно поворачивать его.

— Ты, кстати, тоже не поехала домой, смотрю? — мягко спросил Ал.

— Да, а почему ты не вернулся? — спросила Моника. Сейчас они мчались над Черным озером, делая кольцо перед посадкой.

— Отец уехал в командировку. А остальные мне не рады, — пожал плечами Альбус.

— А у меня наоборот: отца нет, только мать. С войны… — спокойно сказала Моника.

Альбуса чуть перекосило. Сколько же зла всё-таки принесло в мир семейство Уизли!

— Похоже, ничего еще не кончилось: судя по бродящим повсюду дементорам и постоянным жертвам началась война. Вряд ли желания обыкновенных школьников особенно что-то изменят, но не хотелось бы очередного побоища. Спасибо большое за прогулку, всегда хотела с тобой дружить.

Альбус мягко улыбнулся. Все же Моника — неплохая и милая девочка, просто чуть рассеянная.

— А ведь дементоров так и не загнали назад… — пробормотал Альбус. — Боюсь, Штирнер может использовать их как свои штурмовые отряды.

— Или Александрина. Хотя как знать — может они вообще союзники. Вот кому, кому пришло в голову выпустить дементоров? Для преступников это самая лучшая награда — какой труд сбежать и вернуться за старое? Кроме того это невероятно опасные существа: сколько невинных жертв они прибавят?

— Говорят, что в Министерстве решили, мол, негуманно будет контролировать заключенных дементорами, — пояснил Альбус.

— Тюрьма и в Африке тюрьма, а не курорт, — грустно вздохнула Моника, — Это, конечно, очень жестоко, но при свободе дементоров еще хуже: страдают многие невинные.

— Нужен способ, который устроил бы всех. И дементоров необходимо держать под контролем, чтобы невинных не трогали, и заключенным нужны условия хоть и строгие, но более спокойные. Но это, видимо, утопия, — пожала плечами Моника.

— Все думали, что дементоры будут жить в каком-то особом месте, типа Запретного леса…

Вспомнив о смерти Мари-Виктуар, Альбус поймал себя на мысли, что он не знает, куда пропал Тедди Люпин. В последние пару месяцев о нем не было слышно ни слова. «Наверное, на задании», — подумал рассеянно Ал.

— Они не могли не выбраться, если учесть, чем дементоры питаются. Это невозможно.

Незаметно для себя Альбус приземлился на заснеженной поляне. Снег присыпал листву и только кое-где через заносы поглядывали высокие стебли травы.

— Интересно, а какая у тебя любимая фигура в шахматах? — спросила Моника, когда ребята шли на ужин. — У меня ферзь. Она может ходить как угодно — как пешка, как ладья, как слон… Только прыгать через вражеские фигуры не умеет.

— Хороший выбор — фигура могучая, — улыбнулся в ответ Альбус. — У меня конь. Только представь, сколько полей он может держать под напряжением одним единственным ходом.

Предвечерний солнечный лучик озарил вершину огромной ели, мерно спавшей под толстой белой ризой.

— Напоминает какого-то очень могущественного умного волшебника. Ладья как наши гриффиндорцы — идёт напролом, без всякой хитрости. Ещё всегда был интересен король — беспомощный, но вся игра на его защите построена.

— Не забывай, что в конце король самая сильная фигура, — поучительно добавил Альбус, подняв тонкий палец.

— Я и говорю: беспомощный, но необходимый. Слон хитрюга — вот не идёт прямо, как другие, нужно обязательно по диагонали и только по диагонали.

Ужин первого дня оказался в самом деле праздничным. Из-за того, что учеников было так мало, они все сидели вместе с преподавателями за главным столом. Альбус с удовольствием придвинул горшочек с жаркое. Слушая рассказы профессора Слагхорна о старых временах, мальчик ловил себя на мысли, что ему ужасно хочется оставаться здесь каждые каникулы. Ему нравились горящие свечи, запах хвои, а еще больше — отсутствие рядом докучных Джеймса или близняшек, которые наверняка сотворили бы какую-нибудь проказу иди пакость. В глубине души он надеялся, что Гермиона забыла об их разговоре, однако тетка сразу напомнила ему об этом взглядом.

— Альбус, вы готовы? — спросила она, едва закончился ужин.

— Да, мэм… — ответил он с легким вздохом.

— Прекрасно. Тогда следуйте за мной.

В улыбке декана Гриффиндора была что-то натянутое, но Альбус безропотно пошел за ней. Вопреки ожиданиям Ала они пошли не в какой-то хитрый проход, а в коридор на втором. После нескольких минут ходьбы они вышли к двери, которую Альбус никогда раньше не видел. Профессор трансфигурации остановилась перед ней.

— Действительно ли ты готовы? — мягко спросила Гермиона, словно они были дома. — Хорошо. Теперь, я хочу, чтобы ты пообещал мне, что ты будешь говорить мне только правду обо всем, что увидишь. Обещаешь?

— Хорошо, — кивнул Альбус, хотя про себя решил, что это совсем не обязательно.

Профессор Уизли кивнула и взмахом палочки открыла дверь. Ал удивился, как это он не замечал ее прежде. Декан Гриффиндора остановилась рядом.

— Сюда ты войдешь один, — сказала она. На ее лице внезапно мелькнула грусть!

Альбус снял ржавый железный замок, и вошел в комнату, тщательно закрыв за собой дверь. Немного дрожа, он заметил, что комната была почти пуста: толчков одном углу висело позолоченное зеркало. На полу лежала густая пыль, словно здесь давно никого не было.

Это было великолепное высокое зеркало, украшенное богатой резьбой, на подставке в форме когтистых лап. Вверху шла инкрустированная надпись: «У джедан юун йата оцилен яюаж артоя». Фраза была бессмысленной, но Альбус понимал, что она что-то означает, Альбус осторожно приблизился к зеркалу, ожидая увидеть себя, но отражение, естественно, не появилось. Зато в противоположном углу появилась лира, которая нежно зазвучала сама собой.

«Ее наколдовала Гермиона», — подумал Ал, только вот зачем, он не понимал.

Мелодичные звуки продолжали звучать, но Альбус продолжал смотреть на зеркало. Прищурившись, что бы прочитать строчку в темноте, Ал прочитал её наоборот. «Я отражаю не лицо, а тайную надежду». Так вот почему Гермиона хотела, чтобы он посмотрел в это зеркало… Мальчик меланхолично улыбнулся: ему показалась ее идея чем-то детской.

Лунный свет, струящийся в высокое стрельчатое окно, позволял увидеть серебристые нити паутины в воздухе. Лира продолжала звучать, словно в такт его настроению. Альбус посмотрел еще раз в зеркало и увидел, как отражения накладывались друг на друга. От обилия картинок мальчик прикрыл ладонью правую половинку очков и чуть не вскрикнул от удивления. Перед ним возник силуэт рыжей чуть полноватой женщины, которая ему радостно улыбалась.

— Мама? — спросил он с изумлением.

Женщина тепло махнула ему рукой, как не махала никогда в жизни. Неожиданно к ней подошел высокий, похожий на него человек, и обнял мать. Альбус сразу понял, что это был его отец. Затем к ним, счастливым, подошли радостные Джеймс и Лили, а за ними и он сам, встав в самом центре. Альбус смотрел на всю семью и не понимал, что происходит. Ему казалось, будто он не узнавал свой дом. Это было удивительно, но они все были рады друг другу.

Альбус почувствовал, как что-то кольнуло в сердце. Зеркало сказало правду: это было, несомненно, его тайным желанием. Махнув головой, он вспомнил, что его правое стекло прикрыто. Просто для интереса он закрыл левое стекло и открыл правое.

Тотчас картинка изменилась. Альбус увидел скалу, о которую разбивались огромные пенящиеся волны. Он стоял на вершине скалы в дорогой черной мантии. Его лицо было прикрыто капюшоном, но щеки казались невероятно бледными. В левой руке он сжимал палочку, а в правой держал металлическую маску из тонкой стали. Вокруг него на коленях стояла целая группа людей в железных масках, и они низко кланялись ему. Альбус, который был не совсем Альбусом, начал важно расхаживать мимо них.

Альбус открыл оба глаза, и с удивлением увидел какой-то калейдоскоп накладывающихся друг на друга образов. Бессмысленный водоворот. Он сам не понимал, что хочет? Ал развернулся и подошел к лире. Затем услышал скрип двери. Гермиона! Мерлин, он ведь почти забыл о ней. Взмахнув палочкой, она наколдовала пару летящих белых свечей. Ал, прикусив губу, несколько раз моргнул от их света.

— Все в порядке? — спросила Гермиона.

— Да, мэм… — кивнул Альбус.

— Что ты увидел, когда посмотрел в зеркало?

Альбус потупился. Одна часть его сознания велела рассказать всю правду, другая часть властно призвала его не делать этого ни в коем случае. Ал прислушался ко второй и осторожно сказал:

— Я видел себя старостой школы.

Профессор Уизли посмотрела на мальчика со смесью тревоги и смущения.

— Это было желание твоего сердца? — неуверенно спросила она.

Альбусу внезапно захотелось рассказать ей правду, но вместо этого он услышал, как его голос бодро ответил:

— Да.

Необъяснимая паника, которую он почувствовал в Комнате с зеркалом, словно возвращалась. Гермиона поджала губы.

— Ничего про маму и семью? — мягко спросила она.

Альбус снова боролся с собой, желая рассказать правду, но его тело и голос, казалось, не подчинялись ему. Противный тихий голосок в его голове, полный злорадства, снова отдал команду, и мальчик пробормотал:

— Не знаю. Она могла быть где-нибудь на заднем плане, но я не видел её.

Почувствовав головную боль справа, Альбус помассировал лоб. Карие глаза профессора Уизли засветились беспокойством, и она в упор посмотрела на племянника.

— Ал, что только что произошло? — тревожно спросила она.

— Я… я не знаю, — пробормотал мальчик сквозь ладони, прислоняясь к стене и сползая на пол.

— Альбус! — Гермиона подошла к ребенку. — Альбус скажи мне, в чём дело!

Ал не смог ответить. Сейчас он был близок к тому, чтобы расплакаться. Все, что он смог, это присесть на пол.

— Почему это происходит? — зашептал Ал, прижав колени к груди, как в детстве. — Почему я?

После нескольких жутких минут голоса утихли, отняв руки от лица, поднял глаза на строгое лицо Гермионы. Неожиданно она тряхнула мальчика за плечи.

— Том, перестань! — строго она, направив на него палочку.

Эффект оказался поразительным. Боль справа начала спадать. Неприятное существо словно поспешило убежать в свою норку. Альбус с удивлением посмотрел на тетку. Кажется, он и сам не очень понимал, что произошло. Лунный свет за окном озарял мокрую метель, которая становилась все сильнее.

— Теперь ты хорошо себя чувствуешь? — осторожно спросила Гермиона.

В ее глазах снова стоял страх, словно она ожидала увидеть все, что угодно, только не это: как в тот день, когда Альбус смог перед всеми выполнить набор сложных заклинаний.

— Да… — пролепетал мальчик.

— Хорошо. Чего ты хочешь? — строго спросила Гермиона.

— Я хочу вернуться в гостиную, — рассеянно сказал он, потирая лоб. — Пожалуйста! — Жалобно пролепетал он.

Профессор Уизли не стала останавливать его, когда Альбус развернулся и помчался в сторону гостиной Слизерина. Гермиона вышла из класса и посмотрела вслед ученику со смесью волнения и тревоги.

* * *

Теплая атмосфера предстоящего Рождества позволяла отойти от грустных мыслей. Утром в Сочельник никому не хотелось бы долго нежиться в кровати: ощущение наступающего Рождества побуждало скорее вставать и погрузиться в праздничный день. Поправив одеяло, Альбус заглянул под кровать.

Сердце немного кольнуло: никто из семьи Уизли не прислал ему ничего, даже паршивой зубочистки. Рядом, однако, лежали и другие подарки — видимо, от Эрика и Кэтрин. Альбус почувствовал, что на душе стало тепло — все же очень хорошо, когда у тебя есть друзья. Эрик прислал вкусные баранки, меняющие цвет с красного на оранжевый. Мак также был непрост: он мог становиться и сахаром и солью и посыпкой. К пакету было прикреплено письмо:

Поздравляем с Рождеством,

Радость пусть войдет в ваш дом,

Бог хранит от всех проблем,

Бед чтоб не было совсем,

Мир, спокойствие, уют

Вместе с Рождеством придут,

Мы желаем вам добра,

Благ всех, счастья и тепла!

Альбус улыбнулся: Эрик всегда Эрик — веселый, преданный, легкий на подъем. Кэт прислала книгу про призраков, а Дерек с Адель — книгу про поиски египетской магии. Альбус очень обрадовался, увидев, что в конце есть маленький словарь иероглифов.

Особый подарок был завернут в черную фольгу. Альбус поскорее его раскрыл и сразу увидел книгу в мятно зелёном переплете. Поверх забавного черного котла на рисунке было выведено золотыми буквами: «Расширенное зельеварение».

«Расширенное зельеварение»… Альбус едва удержался от улыбки: это без сомнения был подарок от Булстроуда! Его подарок! Мальчик помнил, что это только внешняя оболочка ради избавления от проблем и неудобных вопросов; на самом деле он сможет узнать подробнее о загадочном Круге Тьмы.

— Yaviciome! — прошептал мальчик, направив палочку на книгу.

Обложка тотчас изменила цвет. На черном фоне появилась золотая надпись «Круг Тьмы: изучение черной магии». Альбус улыбнулся. Он не слишком уверенно чувствовал себя, но все же он изучает Темную магию только ради того, чтобы лучше разобраться в ситуации, не так ли? Повертев в руках черную книгу, Альбус довольно улыбнулся и поскорее открыл ее.

Каникулы пришли и ушли: Альбусу они показались невероятными короткими, хотя и несравнимо лучшими, чем перспектива провести их дома. Опять начались уроки и разыгралась непогода: в начале января вновь разыгралась снежная буря, повыбивавшая стекла на нижних этаж замка, а директор МакГонагалл запретила походы в Хогсмид. Впрочем, радости Альбуса не суждено было долго длиться. Как-то в середине месяца совы принесли «Пророк» с печальным известием:

.

«Внимание! Появились жертвы в Лондоне! В Лютном переулке найдено тело мистера Эдварда Люпина двадцати одного года. Нам не удалось выяснить, с какой целью этот юноша оказался там, но он известен, как начинающий аврор. Возможно, что его смерть дело рук бежавших Пожирателей Смерти. Мы просим наших читателей проявлять предельную осторожность и завершать все дела до наступления темноты».

Альбус, казалось, не мог поверить собственным глазам. Вот, значит, почему Тедди пропал на долгое время… Неужели он решил отомстить преступникам за Виктуар и отправился в Лютный Переулок? Но насколько же мало было шансов — это очевидно…

Тедди был его старшим товарищем, с ним всегда можно было посоветоваться, поговорить. Умный и справедливый, он всегда вежливо обходился с Альбусом и другими, не судил людей по факультетам. Неужели его больше нет на земле и он никогда в жизни не увидит его, никогда ничего не скажет ему? Альбусу очень хотелось бы верить, что это ошибка, но в любом случае это жертва была явно не последняя.

— Еще одна потеря в нашей семье… Просто напастие какое-то… — донесся до Альбуса жалобный голос Розы.

На мгновение Альбусу захотелось подбежать и утешить кузину, но он тотчас одернул себя: делать это было ни в коем случае нельзя!

«Идиот», — мысленно заключил Альбус, заняв кресло и уронив голову в руки. Столько воспоминаний связывало его и Теда, пусть они и редко видели друг друга, но Люпин всегда понимал его, был настоящим другом!

И… невозможно было поверить, что этого больше никогда не произойдет.

— Там Тед, — Джеймс показывал через плечо назад. — Я его только что видел! Они с Мари-Виктуар поцеловались! Наш Тед! Тед Люпин! Целовался с Мари-Виктуар! Нашей двоюродной сестрой! Я спросил Теда, что он тут делает…

— Ты им помешал? — усмехнулась Джинни. — Ох, Джеймс, как ты похож на Рона!

— …а он сказал, что пришел ее проводить! А потом сказал, чтобы я катился отсюда! Он с ней целовался! — добавил Джеймс, словно опасаясь, что его не поняли.

— Вот будет здорово, если они поженятся, — восторженно прошептала Лили.

— Тогда Тедди правда будет членом нашей семьи.

— Он и так обедает у нас четыре раза в неделю, — заметил Гарри. — Почему бы нам просто не пригласить его жить у нас, и дело с концом?

Ничего в тот день не предвещало чего-то плохого, все были счастливы, а мать и Тедди были живы и здоровы… Альбус задумался: перед глазами завертелись образы, словно в калейдоскопе.

Пятнадцатилетний Тедди Люпин прогуливался по улице. Легкий ветерок развевал его темные волосы.

Парень остановился на поляне перед плакучей ивой, как вдруг чьи-то руки сзади подтянули его к дереву.

— Мари, — усмехнулся юноша, на что девушка усмехнулась.

— Привет! — вдруг раздался звонкий голос и Мари вздрогнула от неожиданности.

— Ради Мерлина, не пугай, — прижала она руку к сердцу.

Альбус мягко улыбнулся.

Видение сменилось. Они с матерью гуляли, когда вдруг увидели Тедди, одиноко сидящего под высокой березой.

— Что случилось? — нежно спросила Джиневра, откинув на спину длинные волосы и присев рядом с мальчиком.

— Они… Они ведь совсем не знали моего отца! Что такого в том, что он оборотень?! И что такого мы сделали, что меня ни одна компания не принимает?!

— Не волнуйся, — уверенно посоветовала Джинни. — Эти дети не стоят того, чтобы с ними дружить, ведь они смеются над твоей семьёй! И ты обязательно найдешь настоящих друзей.

— Как же, — фыркнул в ответ Тедди.

— Для меня ты хороший друг, — мягко признал Альбус, на что собеседник слегка улыбнулся.

— Что-то случилось? — неожиданное появление Эрика вывело Поттера из воспоминаний.

— Ничего, — тихо отозвался собеседник. — Я хочу… побыть один.

— Но… — Нотт, однако, быстро замолчал, как только взглянул на объявление в газете.

Собрав книги, Альбус поплелся на урок зельеварения. Как бы ни было горько, всегда нужно продолжать свой путь: этот жизненный урок он усвоил очень давно. Такая простая жизнь и такая простая смерть. Единственное, что утешало, так это то, что Тедди погиб в прошлом году, а его Альбус называл про себя «черным годом». Он шел в Хогвартс, и ему помогали покупать школьные принадлежности Тедди и Мари-Виктуар. И вот уже нет ни Тедди, ни Виктуар: они ушли в царство теней. Они ушли… А он остался… Как это просто: одна жизнь обрывается, а остальные продолжаются.

От грустных мыслей его слегка отвлек урок зельеварения. Разложив книги на столе, Альбус неприязненно посмотрел на гриффиндорцев: от врагов всегда можно было ожидать любого подвоха. Толстая Молли Робинс пыталась конспектировать почти каждое слово учителя. Слизеринцы тем более старались не отвлекаться: рыжая Элизабет Льюис смотрела на зельевара, как завороженная.

«Неужели пытается понять его речь?» — ехидно подумал Альбус. Глуповатая замкнутая Лиз не вызывала особого интереса к своей персоне.

— Для начала, мои дорогие леди и джентльмены, я продемонстрирую вам, что с помощью зелий можно сделать не меньше, чем с помощью волшебных палочек, — улыбнулся Слагхорн, поправив «бабочку», и затем, не говоря не слова достал коробочку из стола. — Как вы думаете, что это такое? — открыл он ее.

— Толченые иглы дикобраза, сэр, — уверенно проговорила Вики, подняв тонкую руку. — Они необходимы для ускорения процесса.

— Что же, вы совершенно правы, мисс Смит, — подтвердил мастер зелий. — Пять баллов Слизерину.

Молли нахмурилась и что-то проворчала, но Вики мгновенно бросила на нее победный взгляд.

— Сейчас вы увидите их в действии, — продолжал учитель. Подойдя снова к столу, он раскрыл другую коробку, где сидела крупная зеленая жаба.

С поразительной ловкостью Слагхорн вливал ей в рот то увеличивающее зелье, от которого жаба с громким кваканьем раздувалась до размеров парты, то уменьшающее — и она съеживалась до размеров ногтя. Громкое кваканье вызвало всеобщий смех. Прошло не меньше пятнадцати минут прежде, чем класс, наконец, успокоился. Заложив правую руку за отворот жилета, профессор подмигнул и патетически произнес:

— В нормальном состоянии такое зелье действовало бы не менее двадцати минут. Однако, благодаря ускорителю, оно действует практически мгновенно. Понимаете: мгно-вен-но! — произнес он по слогам, подняв большой палец.

Раздался смех. Со стороны Слизерина смеялись Эрик и Кэтрин. Со стороны Гриффиндора заливались Эльза и Марина. Их весельем постепенно заражались и остальные. Элизабет Льюис, однако, с опаской поглядывала на жабу Слагхорна.

«Дал бы он ей веселящего зелья», — подумал с усмешкой Альбус. Лиззи была весьма трусливой, так что могла бы и завизжать.

— Что же, тогда достанем ингредиенты, — патетически произнес Слагхорн. — Сейчас мы с вами будем варить зелье для сокрытия предметов. После этого, — кивнул он Кэт, — я проверю его действие с помощью ускорителя. Что же, время пошло, — посмотрел он на красивые песочные часы в бронзовой оправе.

В то же мгновение раздался визг. Лиззи Льюис залезла с ногами на парту и, рыдая, тряслась от страха. Рядом с ней валялась дохлая домовая мышь. Виктория мгновенно запрыгнула на парту, а Кэтрин вскрикнула. В карих глазах глазах Моники читалось отвращение и удивление. Профессор Слагхорн, поправив бордовую мантию, скорее подбежал к ученицам.

— Кто это сделал? — спросил потрясенный мастер зелий.

— Она была там… — Лиззи, продолжая всхлипывать, указала подбородком на пенал.

— Мышь была у вас в пенале? — спросил потрясенный Слагхорн. Кэтрин, пожав плечами, обменялись удивлёнными взглядами с Вики и Моникой.

Взмахом палочки профессор быстро испарил труп грызуна.

— Да… — всхлипнула Лиззи.

Альбус задумался. Очевидно, это чей-то розыгрыш, но чей? Вряд ли это кто-то из слизеринцев: зачем лишние проблемы на своем факультете? Видимо гриффиндорцы решили в очередной раз отыграться и выбрали самую реалистичную жертву: рассеянную трусишку Лиз. Едва ли они так легко положили бы дохлую мышь в его пенал…

— Очевидно ее положили до занятия, — вздохнул с облегчением Слагхорн. — Бедная, бедная девочка, — погладил он по головке Лиззи.

— Представляешь, Смит, тебе подкинут дохлого мыша, — рассмеялся Скорпиус, повернувшись к Вики.

Альбус не сдержал усмешки.

— Мечтать не вредно, — неожиданно спокойно ответила Виктория. — С тем же успехом можно это представить и с тобой.

— Ладно, ладно, — крякнул Слагхорн. — Постарайтесь наконец приготовить зелья.

Развернувшись, он пошел к учительской кафедре. Унять рыдающую Льюис было, однако, нелегко. Профессору Слагхорну пришлось напоить ее каким-то своим зельем, от которого она с трудом стала приходить в себя. Желая немного отвлечь класс, зельевар продемонстрировал несколько опытов на жабе.

После урока к Альбусу подошла Моника.

— Понимаю, как тебе трудно, — тихо сказала она, опустив ресницы. — Во множестве высокопарных глупостей нет смысла, это не вернет дорогих людей, но горжусь твоей выдержкой.

— Спасибо… А у меня есть выбор? — горько вздохнул Альбус.

— Выбор есть всегда… — удивилась Мон. — Рыдать, кричать — тоже выбор.

— Пожалуй… — Мысль о том, что бессмысленно рыдать — тоже выбор, как-то не приходила ему в голову.

— Говорят, что отца я потеряла по той же причине. Убрали за ненадобностью из-за смены убеждений, — продолжала Мон, когда они шли по коридору. — Но я ведь отца не знала. Так что я понимаю тебя и… не могу понять, как ты всё это выдержал, но нужно жить дальше и защищаться…

— Знать бы от кого… — горько вздохнул Ал.

— От Штирнера… — прошептала с опаской Моника. — Говорят, он навербовал много сторонников в Швейцарии и готовится к каким-то действиям.

— Помнишь зеленую надпись в гостиной? — спросил Альбус.

— Конечно. Уверена, ее послал Штирнер в гостиную, — тихо сказала Мон. — Ты не узнал, что она означает?

— То, что у темных волшебников есть Круг Тьмы, и его последний член скоро должен появиться, — пожал плечами Альбус, словно они говорили о результатах контрольной по зельям.

— Вот видишь… Это Штирнер… — упавшим голосом продолжала девочка. — Только он один на свете знает тайну этого круга.

Альбус оглянулся. Но полу в луже смолы растянулась светловолосая хаффлпаффка Одри Кебль. Рядом стояла толпа хохочущих гриффиндорцев во главе с Джеймсом и его подругой Белиндой. Альбус не сомневался, что их компания решила в очередной раз поразвлечься. Файла Идс бежала с палочкой наперевес, громко крича, что она староста факультета и снимет баллы. Альбус прищурился: теперь он на всякий случай знал такие заклинания, которые позволили бы ему легко отбиться от «гриффиндорской шушеры». В последнее время он перенял богатый лексикон Кэт в отношении «львиного факультета».

* * *

Книга Булстроуда оказалась в самом деле интересной: теперь Альбус хорошо знал историю и систему управления Темным сообществом. Мальчик с интересом читал, что в далеком 888 г. во времена короля франков Эда темный маг Амелбиус основал Круг Тьмы. Все темные силы делились в соответствии с китайской магией на Яо (привидение), Мо (аморфная злая сила), Гуй (дух стихии), Гуай (дух покойника) и Шэн (Демон, вроде Олимпийского божества). Темный лорд должен был достичь состояния Шэна, и это происходило в каждом столетии с главой Круга Тьмы. Тайну Шэна выдал магглам немецкий темный волшебник Фридрих Ницше, который в конце концов сошел с ума от занятий темной магией. Причем, как следовало из книги, мощь Шэнов должна была расти из века в века. Двенадцатым Темным Лордом был Лорд Волдеморт: он как бы завершал круг Шэнов. Но за ним должен прийти тринадцатый, наиболее могущественный, Темный Лорд, причем каким-то образом он должен был стать продолжением Лорда Волдеморта.

Еще во время Рождественских каникул Альбус дважды глубокой ночью пробирался под плащом-невидимкой в Запретную Секцию, чтобы почитать такие книги, о существовании которых ему не полагалось даже знать. В конце концов, Альбус сдался и решил, что нет ничего страшного в изучении тёмных искусств, если не использовать их на других людях. К концу второго триместра он уже почти каждую ночь наведывался в Запретную секцию. Убедившись, что никого нет нигде поблизости, Альбус экспериментировал с простейшими темными заклинаниями, обычно тренируясь на жуках.

Возможно, на это повлияли чтения по ночам, но оценки Альбуса по Защите от тёмных сил вдруг взлетели до небес. Профессор Лэрд, приятно удивлённый прогрессом своего ученика, без конца подсовывал ему книги для дополнительного изучения. Ал втайне был ему за это очень признателен, потому что читать их в сочетании с книгами по чёрной магии было очень интересно. Он обратил внимание на то, что книги по Защите были в основном посвящены злобным волшебным тварям и тому, как от них обороняться, в то время как в книгах о тёмных искусствах больше внимания уделялось заклинаниям, проклятьям и зельям. Чувствуя себя виноватым в том, что он занимается чем-то запрещённым, Альбус всё равно с удовольствием изучал совершенно новый предмет.

* * *

Незаметно наступили Пасхальные каникулы. По крайней мере, так казалось Альбусу, которому учеба давалась очень легко. На этот раз Ал твердо решил съездить домой: на Рождество он и так побыл в Хогвартсе, а летом собирался погостить у Эрика, который его очень звал. Лучше было показаться дома сейчас, чтобы не было нареканий, а летом не загнали в Нору. Однако, едва вернувшись домой, Альбус с удивлением встретил незнакомую женщину с длинными черными кудрями и пронзительными темными глазами. Она была в ярко-красном платье и приветливо улыбнулась мальчику. Альбусу она показалась очень интересной.

— Привет, Альбус, — раздался веселый голос отца. — Вижу, ты уже познакомился с мисс Ромильдой Вейн?

Альбус медленно кивнул, все еще удивляясь появлению этой женщины в их доме.

— Мисс Вейн — мой друг и коллега по работе, — кивнул отец. — Она погостит у нас на Пасху. К тому же, нам с ней надо решить кое-какие срочные дела, касающиеся Министерства.

— Мне кажется, мы подружимся, Альбус Северус Поттер, — улыбнулась высокая дама. Сейчас она показалась мальчику очень приветливой.

— Мне тоже так кажется, мисс Вейн, — невзначай бросил Альбус, весело глядя на игравшие по столу солнечные зайчики.

— Тогда идемте ужинать вместе, — добродушно ответил Гарри, поправив домашний серый костюм. Ал с удивлением отметил, что отец, казалось, помолодел: во всяком случае, с лица сошли морщины, появившиеся с началом болезни матери.

Ужин прошел весело. Ромильда любила пошутить, и все время вспоминала школьные истории. Альбус узнал, что дядя Рон съел в школе какие-то «любовные конфеты», от которых совсем потерял голову. Однако большое удивление у Альбуса вызвало поведение Лили. Мальчик не мог понять, почему его сестра постоянно норовила сказать дерзость Ромильде или просто не отвечала на ее вопросы. Дама в ответ только мило улыбалась, хотя Альбусу казалось, что за ее длинными густыми ресницами скрывается какой-то недобрый огонек. Он мелькал только время от времени, словно затаившись в кустах, но мальчик почему-то подумал, что напрасно сестра ведет себя так с этой томной женщиной.

Еще сильнее Альбуса изумил его отец. На следующий день Гарри взял с собой на прогулку не только Альбуса, но и Ромильду! Прогулкой это, впрочем, назвать было сложно. Отец всю дорогу разговаривал с мисс Вейн о каких-то делах. Если Альбус просил куда-то сходить или что-то купить, отец устало говорил: «Сходи сам, мы с мисс пообщаться хотим». Или: «Ой, вот тебе деньги — купи сам, а мы посидим». Когда Альбус возвращался, отец с мисс Вейн сидели в кафе, наслаждаясь мороженым, кофе или соком. Они были просто поглощены друг другом.

Вечером снова пошли гулять втроем. Альбус видел, что папу как будто подменили. Вместе они пошли в магазины, выбирать женскую одежду. Папа сказал, что хочет сделать подарок для мисс Вейн. Им, в конце концов, оказались белые босоножки, которые она выбирала целый час, перемеряв огромное количество моделей. Гарри брал в руки ее маленькие ступни и надевал на них босоножки с таким видом, словно ел самый вкусный на свете шоколадный боб. Альбус не понимал, зачем это делал его отец, но чувствовал — в любом конфликте с Ромильдой папа поддержит ее, а не его.

Той ночью Альбус проснулся от доносившего снизу скрипов криков: «Да… Да… Еще… Ого… Вот это да… Еще!» Альбус усмехнулся: снизу была спальня отца. Он не сомневался, что отец с Ромильдой занимались тем же самым, чем Рокси с ее приятелем. При мысли об этом появлялось странное чувство легкого омерзения, сочетавшегося с растущей сладкой истомой в животе: ведь это именно то, что обсуждают в школьных коридорах.

Альбус вспомнил, что осенью он читал об этом в романе про Алиенору Аквитанскую, у которой была еще более развратная сестра Алиса: в пятнадцать лет она соблазнила сенешаля Рауля, которому было почти пятьдесят. Мальчик фыркнул. Определено было бы интересно прочитать сцену с Алисой, если она есть в той книге. Но пока он зажег свечу и достал книгу про Круг Тьмы с превращенной обложкой: часы бессонницы лучше всего было провести с пользой.

Но, прочитав пару страниц, Альбус внезапно почувствовал болезненную тоску. Прошло всего несколько месяцев после гибели мамы! Интересно, будь она жива, отец сделал бы то же самое с какой-то чужой женщиной? Это же просто предательство! Обида за мать вспыхнула в мальчике с новой силой. И главное — эта Ромильда важнее папе, чем его собственные дети.

На следующий день Ромильда испортила отношение к себе окончательно. Как только отец с любовницей вернулись из магазина, Лили быстро подошла к ним.

— Мисс Вейн, вам так идет розовый цвет, — улыбнулась она, но эта ее улыбка, как показалось Алу, была натянутой и ничего хорошего не предвещала.

— Спасибо, — мягко ответила женщина, но было видно, что общество Лили ей не слишком приятно. Тем временем девочка продолжила:

— Вы в нем такая милая, очаровательная… хрюшка.

Джеймс и Альбус синхронно фыркнули, едва сдерживая смех, а дама покраснела от гнева.

— Немедленно извинись перед мисс Вейн. Сегодня ты будешь наказана, — строго сказал Гарри. — Скоро приду, мне нужно в Министерство.

— Ну? — скрестив руки на груди, спросила Вейн как только отец семейства удалился.

— Я все поняла, — Лили опустила глаза.

— Вот и замечательно. Кстати, ты мне не подскажешь, что бывает с юными леди, которые грубят старшим? — поинтересовалась Ромильда.

— Им… они… их наказывают, — прошептала Лили

— Громче, я не слышу!

— Их наказывают.

— Неужели? И как же их наказывают? — прищурилась дама. В ее черных глазах сияло плохо скрываемое торжество.

— Я не знаю…

— Ты не знаешь, как наказывают непослушных девочек? Что же, видимо, нам с тобой придется это изучить, — притворно вздохнула Ромильда.

— Нет! Нет! Не надо! Я знаю. Их… их… шлепают по голой попе!

— Вот это уже лучше. Тебе повезло, что ты так быстро сообразила. А чем их шлепают?

— Рем… — Лили побледнела от ужаса. — Пожалуйста, не надо! Я больше не буду!

— Это понятно, но нужно, чтобы ты усвоила этот урок, — мягко улыбнулась черноволосая женщина.

— Но нас никогда не бьют! — резко заявил Джеймс, заступаясь за сестру, но собеседница не обратила на него никакого внимания.

— Значит, придется, иначе вы станете нам проблемой, — с притворным сочувствием проговорила она. — Ну-ка марш на кровать!

— А если я не пойду? — девочка, подбоченясь, как мать с вызовом посмотрела на женщину.

— Что же, дерзость усилит твое наказание, — Ромильда, пожав плечами, щелкнула пальцами и отбросила девочку на кровать. Затем женщина вышла из спальни. От изумления Лили ойкнула, легла на краешек кровати и стала ждать своей участи.

— Умница, а теперь ложись попой кверху, — весело сказала Ромильда, вернувшись в спальню. Она уже успела вернуться, переодевшись в домашнее оранжевое платье.

Она левитировала из шкафа старый кожаный ремень Гарри и подошла к кровати. Лили от удивления исполнила и это требование. Затем Ромильда заклинанием сняла с девочки джинсы и трусы. Сложив ремень вдвое, она нанесла им удар со всего размаха. Лили почувствовала сильное жжение, но промолчала.

— Хлесть! Хлесть! Хлесть!

Ромильда ритмично и с явным наслаждением наносила удары. Лили уткнулась в подушку, стараясь не кричать. Ей было очень больно, ягодицы уже пульсировали. Хлесть! Хлесть! Женщина нанесла еще десять ударов, а Лили по-прежнему не вскрикнула — она только стонала, уткнувшись в подушку. Ромильде это не понравилось:

— Ты и дальше собираешься играть в молчанку? — спросила дама и нанесла три удара подряд по одному и тому же месту.

Лили отчаянно сжала кулачки, но не издала ни звука. Ромильда окончательно рассердилась.

— Ты хочешь показать, что порка тебя не берет, да? Сейчас посмотрим.

Дама принялась хлестать Лили по бедрам изо всех сил.

— Хлесть! Хлесть! Хлесть! Хлесть! Хлесть!

Лили изогнулась от боли и прикрыла бедра руками.

— Убери руки! Немедленно! Ну, что ж — тебе же хуже. — Ромильда со всей силы нанесла удары по левой и правой руке девочки. Лили взвыла от боли и отдернула руки, как ошпаренная — это было гораздо больнее, чем по попе.

Ромильда, довольная произведенным эффектом, продолжила стегать попу. За несколько минут она нанесла около десяти ударов. Тут Лили прорвало:

— Ай, ой, уй-уй, как бо-о-ольно!!!

— Будешь еще грубить старшим? — спросила Ромильда, продолжая терзать зад девочки. Лили сучила ногами, как сумасшедшая.

— Нет, никогда. Я больше не буду. Ай! Фс-с-с…

Ромильда закончила порку дюжиной обжигающих ударов. Все это время девочка вопила и дергалась.

— Твое наказание закончено. Одевайся и иди в свою комнату. Надеюсь, ты хоть что-то поняла.

— Да, простите меня, мисс Вейн, я буду вежливой.

— Прощаю! — улыбнулась Ромильда, отбросив копну черных волос. — Поживем — увидим.

Лили с трудом поднялась с кровати. Она ревела, как ребенок, которого выпороли первый раз в жизни. Альбус ожидал, что женщина будет скрывать от отца эту экзекуцию, но, как оказалось, ошибся: вечером Ромильда рассказала обо всем Гарри, но тот поблагодарил ее за воспитание дочери.

Джеймс и Ал обменялись удивленными взглядами. За то время, что Ромильда жила в их доме, братья начали холодно разговаривать друг с другом. («Как говорится — общий враг объединяет?» — ехидно подумал Альбус). Но неужели отцу и в самом деле безразлично на дочь? И если он благодарит за то, что бьют девчонку, то мальчишкам следовало ожидать чего-то более жесткого…

* * *

Следующий день после Пасхи оказался днем рождения Ромильды. Альбус был очень рад тому, что не будет гостей и можно будет куда-то тихонько исчезнуть. Его, откровенно говоря, так и подмывало сбегать в Лютный переулок (или «Дрян-аллею», как ее звали) и поискать какие-то интересные книги по темной магии в магазине у Горбина. К его удивлению отец, однако, был настроен на то, чтобы организовать настоящий праздник. За завтраком именинница надела белое парадное платье, которое, впрочем, очень шло к ее распущенным черным волосам. Утром за завтраком Гарри вручил ей дорогие духи, сказав с улыбкой:

— От всей семьи!

— Ой, ну зачем же так тратиться? — мягко улыбнулась женщина. — Спасибо.

— И лично от меня, — счастливо улыбнулся Гарри, левитировав длинную бежевую коробку, перевязанную розовыми лентами.

Ромильда с интересом открыла ее и тотчас вскрикнула от восторга: там лежали дорогие туфли кремового цвета на высоких каблуках и ремешках — писк последней моды. Альбус рассеянно наблюдал, как счастливо улыбается отец, а затем посмотрел на солнечные лучи за окном. Похоже, отец был полностью очарован своей новой пассией. Ромильда, уже не скрывая своего статуса, подошла к Гарри и на глазах у детей поцеловала его в губы. Лили скривилась и многозначительно посмотрела на Альбуса, а тот саркастически поднял брови.

Праздник, к удивлению Альбуса, оказался пышным: Гарри, похоже, решил сделать своей подруге настоящий подарок. К Поттерам пришло человек семь — в основном знакомые Ромильды и Гарри, включая Гермиону. Рон не смог приехать из-за работы в Министерстве, а Хьюго отправился на каникулы к другу. Зато объявилась Роза, которая фыркнула, едва увидев Альбуса. Она все еще не простила ему поступления на Слизерин. Альбус не удивился, а сразу показал, что едва знает кузину: пусть не думает, что он ищет ее общества.

Первой, впрочем, прибыла не Гермиона, а высокая смуглая женщина в синем платье до колен и черных лодочках. Войдя, она обвела окружающих внимательным взглядом шоколадных глаз. Черные длинные волосы струились по спине аккуратными прядями. Во всем облике гостьи читалось некое сочетание нежности и самоуверенности. Из слов Ромильды Альбус услышал, что ее зовут Парвати.

— Роми… Как я рада, что ты, наконец, обрела свое счастье! — обняла Парвати подругу.

Альбусу она казалась невероятно смуглой. «Индуска?» — подумал он с легкой насмешкой.

— Кто ждет, тот получает! — скромно потупилась Ромильда. Альбус, впрочем, сразу заметил, что между ее ресниц снова затаился странный огонек. Весеннее солнце за окном, весело игравшее в высоком небе, казалось таким же притворно ласковым, грозя грязно-серой тучей.

— Pulsate et apiritur vobis! — патетично продекламировал отец. — Стучите, и вам откроют! — шутливо перевел он, полагая, видимо, что эта Парвати не сильна в латыни.

Альбус изумленно смотрел на отца. С каких пор он стал таким светским, что стал цитировать латынь?

— У детей будет такая милая заботливая мачеха, что им можно будет только позавидовать, — восхитилась «индуска», как уже прозвал ее Ал.

Следом вошла невысокая круглолицая блондинка в горчичном длинном платье. Пшеничные кудри были заплетены в изящный хвост. Она явно разбиралась в спорте и старалась держать форму, о чем свидетельствовала подтянутая стройная фигура. Взгляд больших серых глаз был задорным: незнакомка будто бы призывала веселиться. Ее звали, как оказалось, Демельза.

Следующая гостья пришла в коротком синем платье, жёлтой накидке и в белых туфлях. «Ох и важная! — усмехнулся про Альбус. — Ещё и в круглых очках, которые, впрочем ей отлично шли». Женщина, казалось, в самом деле знала, что она красива, и стремилась ненавязчиво это подчеркнуть. Смоляные кудри доходили до плеч, а на лице сияла лёгкая улыбка. Кареглазую незнакомку звали Кэти. Наверно, Кэтрин, как подумал Альбус.

Кэти пришла не одна, а с мужем. Это был высокий рыжий человек с яркими зелёными глазами. Он явно держал форму, что показывала тонкая фигура. В честь торжества мужчина надел черный костюм с бабочкой. Незнакомец нежно смотрел на жену: он, казалось, боготворил ее! Альбус снова чуть скривился: он никогда не понимал, зачем нужно демонстрировать на людях свои чувства.

— Прошу к столу, — приветливо пригласила именинница, — указав на гостиную.

«Пир должен пройти весьма успешно!» — ехидно заметил про себя Альбус. В последнее время он стал замечать за собой любовь к остротам, хотя и хорошо понимал, что не каждую остроту следует произносить вслух.

Стол в самом деле удивил его своим разнообразим. И разнообразные салаты, и сладости, и пирожки, даже карп. Альбус усмехнулся: он читал, что эта рыба водилась в водах французского короля Филиппа IV Красивого. Ее, правда, некоторое время спустя стащил один жулик… Для взрослых предлагались шампанское и красное вино, а для детей — сок: яблочный — для Джеймса и Розы, апельсиновый — для Альбуса, а виноградный — для Лили. Девочка больше не решалась на открытый конфликт, но при виде торжества Ромильды ей явно было не по себе. В центре стоял подсвечник с витыми розовыми свечами. Разговор, после обмена дежурными тостами, перешел сначала на погибшего Тедди, а затем на политику.

— И какая нужда заставила беднягу бросаться одному на Пожирателей? — Громко вздохнула Демельза.

— Видимо, хотел отомстить за тетю, — ответила Ромильда. Ал опять не мог понять, говорит ли она правду или немного смеется.

— А расследование? — осторожно спросила Кэтрин, поблескивая очками. Альбусу казалось, что она чувствует себя всегда настороже, словно до конца не доверяет никому.

— Нам удалось выяснить, что руководителем Пожирателей Смерти является Александрина Бэрк, — заметила Гермиона.

— Да, — протянул Гарри. — Ох, помню, пришлось мне двенадцать лет назад иметь дело с этой тварью.

— Ужасная женщина, — покачала головой Гермиона, поддерживая друга. — Не даром, она была девушкой Барти Крауча.

— А Алекто Кэрроу так и не нашлась, — то ли утвердила то ли спросила темноволосая Парвати Патил, закинув ногу на ногу.

— Нет, как и Яксли, — развела руками Гермиона. — Но мы делаем всё возможное для ее поимки.

— Папа… А ты мне кота лазиля обещал… — пробормотала вдруг Лили. Гермиона строго посмотрела на племянницу, но Гарри неожиданно улыбнулся.

— Можно и лазиля, — подмигнул он дочери. — Кстати, у тети Гермионы и самой в школе был лазиль.

— Кстати, помню! — рассмеялась Парвати. — Помню, как Рональд боялся за своего мыша.

— Крысу… — машинально поправила Гермиона. Ромильда провела пальцами, и свечи к всеобщему восхищению вспыхнули тусклым матовым огоньком.

— Да, крысу… Конечно, крысу! — обрадовалась Парвати.

— А нельзя ли… змею? — робко спросил Альбус. — Я буду следить за ней.

— Ты же трус, какая тебе змея! — насмешливо улыбнулась Ромильда.

Гости рассмеялись, а Альбус почувствовал, что хотел бы провалиться сквозь землю. Какой-то голос в голове шептал, что за такое унижение ей надо обязательно отомстить. Только сейчас Ал понял, насколько ему отвратительны платье и ужимки этой дамы. Джеймс тоже непривычно молчал, словно не знал, как ему следует вести себя в такой обстановке. «Она должна поплатиться!» — с яростью подумал мальчик, ущипнув край сиденья от стула.

— Пап, а расскажи про Александрину Бэрк, — мягко улыбнулась Лили.

— Думаю, мы можем позволить себе забыть о войне и насладиться праздником, — отозвалась Ромильда. Гости захлопали, увидев, что эльф Кричер как раз принес праздничный торт.

— Ал, подбросишь ей слизней в туфли? — вдруг шепнула Лили брату. — Отец тебя любит, так что они оба ничего тебе не сделают, — тихо проговорила она.

Конечно, в былые времена Альбус бы, пожалуй, задумался о последствиях. Но сейчас, видя довольный смех Ромильды, он испытывал странное отвращение к ее виду. «Поселилась тут… Словно наша!» — думал он, с яростью покусывая губу. Предложение сестры казалось ему в самом деле заманчивым, что он в самом деле представил визг Ромильды. «Может… Решат, что Джеймс…» — осенило его. Ромильда снова закинула ногу на ногу, и Альбусу ужасно захотелось увидеть ее испуг и крики. Так, чтобы с ее лица спали эти счастливые томные опускания ресниц…

Он не помнил, как решился… Ему казалось, что он был в какой-то странной эйфории. Просто во время общего разговора тихонько вышел и прокрался в коридор.Пока гости обсуждали праздничный торт и отходят от танцев его никто не заметит, а там — «не пойман, ни вор». Комната Ромильды была открытой. Нырнув в нее, Альбус с отвращением посмотрел на громадный шкаф, уже до верха забитый ее нарядами. Так, вот они, дорогие маленькие туфли кремового цвета. Альбус понятия не имел, почему они стоят целое состояние. Быстро достав палочку, мальчик направил ее на туфли:

— Harkirvis machev! — прошептал он.

Затем, мгновение спустя, он довольно улыбнулся. Слизни весело копошились в обоих лодочках.

* * *

В гостиной, куда вернулся Альбус, между тем продолжался разговор. В центре в старинной кресле сидела Ромильда; напротив нее на диване устроились Кэтрин и Демельза. Гарри с мужем Кэтрин стояли в дверях, а Парвати присела на наколдованный стул. Альбус прислушался. Из обрывков разговора он понял что речь шла не о Штирнере, а о чем-то личном. Кэтрин рассказывала что-то о Германии, а Гермиона Уизли и другие внимательно ее слушали. Заняв наблюдательный пункт у двери, Альбус стал жадно подслушивать.

— …А куда потом подевались эти бароны-волшебники с их жуткими представлениями? — вдруг спросила с интересом Демельза.

— Большинство из них извел Гриндевальд, — пожала плечами Кэтрин. — Некоторые присоединились к нему. А после войны остались только недобитки. Кое-где в горах они, впрочем, живут до сих пор.

— Вот как? И они вдруг воскресли, … — в голосе Парвати читалась смесь интереса и затаенного напряжения, — чтобы примкнуть к Штирнеру.

— Ну не то чтобы воскресли… Хотя да, за семьдесят лет кое-какая поросль успела подрасти. Штирнер начал с того, что заключил соглашение с австрийскими темными магами, предложив им своего рода альянс. Ну, а Австрия всегда была сосредоточением темного бунта, как вы знаете… — грустно закончила Кэтрин.

— Значит, Штирнер начал свой восход…- отметила Гермиона.

— Со школы… — завершила с усмешкой Кэтрин. — Несчастный ушастый ребенок, страдающий от бедности. Мечтающий только об одном: как ему «урыть» тех, кого он считал сильными… Вы никогда не думали, отчего Штирнер до полоумия ненавидит маленькие государства и народы?

— Нет, но я думала… — в голосе Гермионы Уизли послышались нотки удивления.

— А потому что это он! — всплеснула руками Демельза. — Это он и есть — маленький, бедный и никем не любимый. Матушка обычно использовала в детстве и ремень, и розгу для воспитания.

— Тогда… Он должен был бы их любить и защищать? — в голосе Парвати нарастал интерес.

Кэтрин покачала головой.

— О, нет, ты совсем его не понимаешь… Он мог спать по три часа в сутки и работать остальное время без перерыва. Его влекли честолюбие и ненависть — жажда сокрушить тех, кто сильнее. Те, кто не способен также мобилизоваться, как и он, ради могущества, достойны для Штирнера только презрения. Как смеет маленький народ, не ставший великой державой, иметь свое мнение, да еще и принципиальную позицию? Для Штирнера он достоин только порки. И ничего больше.

— А как вы узнали, что его машина или как ее… находится именно в Марбурге? — спросила Гермиона.

— Нет ничего проще… — грустно усмехнулась Кэтрин. — Именно в Марбурге покойная матушка фрау Эльза сообщила ему, что он никогда не станет изобретателем, а она устала кормить нахлебника, который только медитирует. И ты, Гермиона, сомневаешься, ГДЕ он мог поставить машину?

— Самоутвердиться… — Гермиона Уизли поставила на стол белую чашечку.

— Не совсем… Скорее отомстить… — задумалась Демельза. — Отомстить жизни за то унижение. Отомстить тому дню в конце концов. Поймите, он — гений, невероятно помешанный на своем прошлом. На своих обидах.

— А что побуждает его быть таким безумным националистом? — спросила с нарастающим интересом Гермиона Уизли.

Кэтрин вздохнула.

— Это очень просто. Если народ в какой-то стране живет успешнее и богаче, чем в Австрии, значит, они смеют быть умнее и богаче самого Освальда Штирнера. А это, как вы все легко можете понять, не допустимо.

— Он похож на большого ребенка, который получил жуткое оружие… — покачала головой Гермиона. — Теперь я уверена, он нам непременно отомстит.

— Это уж, будьте покойны: отомстит обязательно… Но меня волнуют другое. Штирнер утверждает, что его цель — найти и воспитать будущего члена Круга Тьмы, тринадцатого члена…

— Поэтому он и послал сообщение «Круг завершен»? — Свечи разгорелись ярче, напоминая, что вечер начинал приближаться.

— Разумеется. И он ищет Темного Наследника… И, возможно, держит в школе союзников. В конце концов, где было сообщение? — принялась за рассуждения Кэтрин.

— В гостиной Слизерина, — заметила Гермиона.

— Не мог ведь Штирнер быть в гостиной Слизерина, правда? Логичнее поручить это кому-то. Этот человек явно был в гостиной. Не будет же лететь послание само по себе от Штирнера до школы, правда?

— Но ведь это только легенды… — Гермиона встала с кресла и быстро пошла к окну.

— Штирнер, поверьте, воспринимает их серьезно.

«Вдруг это буду я? — вдруг осенило Альбуса. — Я… тот, кто должен будет одолеть Штирнера?» Мальчик оглянулся, на одиноко висящие в коридоре картины, но тотчас покачал головой. Едва ли он, ребенок, имел какой-то шанс победить могущественного темного волшебника. Впрочем, его отец, начиная с одиннадцати лет, каким-то образом побеждал Лорда Волдеморта. Конечно, но все же ему помогали, да и он сам был членом Круга Света… Но…

Альбус задумался. Мог ли он сам оказаться членом этого круга? Оглянувшись, он осторожно пошел пешком вниз. Сейчас он практически забыл свою выходку с Ромильдой.

* * *

— Этого гаденыша надо наказать, — сухо сказала Ромильда. — Для его же блага. Иначе он вырастет свиньей.

— Пожалуй, ты права, дорогая, он заслужил ремня, — вздохнул Гарри.

Он как раз проверил сына легилименцией и выяснил, что именно Альбус решил испортить мисс Вейн праздник. Гости разошлись полчаса назад, и Ромильда обнаружила детскую пакость. Вопреки надеждам Ала женщина отнюдь не стала кричать, а быстро предприняла меры. Только за ужином она внимательно смотрела на детей, на что Ал не обратил внимания. «Неужели сегодня не заметит?» — думал он с легким разочарованием. Лили тоже сопела, явно ожидая ошибки ненавистной мачехи и грустя о того, что она не наступила.

— Лучше розги за такое… Дорогой, в этом нет ничего страшного, — проворковала Ромильда, глядя на Гарри. — Я тоже знала отцовский ремень. Ты рос в тяжелых условиях у тетки. Разве мы с тобой выросли плохими людьми?

— Я думал, что никогда не буду бить детей, — вздохнул Гарри. Глаза немного потухли, словно он сам убеждал себя сделать нечто неприятное

— И ты видишь результат, — хлопнула она длинными черными ресницами. — Твои дети стали превращаться в наглецов и зажравшихся хамов. Не может быть только пряник: нужен иногда и кнут. Поверь, женщины понимают в воспитании детей куда больше мужчин!

Она подошла и нежно погладила смуглой рукой щеку Гарри.

— Ты, видимо, права, дорогая… — вздохнул он. — Тогда… — замялся Гарри. — Можно наколдовать летающие розги…

— Не волнуйся, дорогой… Я сама займусь его воспитанием. Ради тебя, — улыбнулась женщина.

Вечером после ужина Гарри и Ромильда отвели Лили и Альбуса в комнату, где мокли длинные розги в большом ведре. Отец был в домашнем костюме горчичного цвета с синей «бабочкой». Ромильда — в коротком бордовом платье чуть выше колен. Глядя на нее Альбус почувствовал легкий страх: отец, похоже был и впрямь на ее стороне.

— Нам надоело ваше шалопайство, теперь придется взяться за ваше воспитание, — сказал Гарри, обращаясь к детям. Его голос звучал неровно, словно он сам не знал как взяться за дело.

— Еще одно наказание? — ужаснулась Лили, взглянув на розги, но замолчала под холодным взглядом отца.

«Черт побери», — мысленно заключил Альбус.

Тем временем Ромильда взяла розгу в руку и поиграла ей. Сейчас она послал Альбусу красивую улыбку: «Пора, мол!» Мальчик вздрогнул. Неужели его будет пороть женщина? Это же позор!

— Папа, может меня накажешь ты? Ну, пожалуйста…

— Нет, я не могу… Альбус, ты виноват перед мисс Вейн. Ей решать вопрос о твоем наказании. Но ты можешь попросить прощения у Ромильды.

Мальчик покачал головой.

— Я не буду перед ней извиниться, — сказал Альбус. — И вообще, мне кажется, я уже слишком большой для порки…

Он попытался усмехнуться, но не смог. Резкая боль обожгла ему ухо. Два тонких женских пальца до боли вывернули его, а острый ноготь вонзился в ушную раковину.

— Да? А мне кажется по-другому… — сказала Ромильда, тяня его ухо. Альбус вскрикнул: впервые в жизни он чувствовал такую боль.

— Альбус, извинись перед мисс Вейн! — строго поморщился отец.

— Дорогой, мы поговорим сами, — улыбнулась Ромильда любовнику.

— Хорошо, дорогая, — ответил Гарри и пошел к выходу. Альбус почувствовал, как сердце сковывает холод. Неужели его в самом деле посмеют сечь розгами?

— Папа! — крикнул он, рванувшись вперед. — Па — а — а… — он не договорил: острая боль пронзила ухо сильнее.

— Вот видишь, дорогой, стоило взять его за ухо, и он вспомнил, что к тебе надо обращаться «папа», а не «ты», — пропела Ромильда.

— Похоже, ты права, дорогая… — Гарри с удовольствием осмотрел длинные голые ноги Ромильды. — Порка ему не повредит!

— Что же, займемся твоим воспитанием, — улыбнулась Ромильда, когда Гарри вышел из комнаты. Альбусу показалось, что она ликует, словно амазонка, победившая врага.

— Вы станете меня пороть? — недоверчиво спросил Альбус. Ухо нещадно горело, словно после ожога. Он все еще не мог поверить в реальность происходящего и с отвращением смотрел на голые ноги мисс Вэйн, стоящие рядом с ведром розг.

— А что в тебе такого? — спросила женщина. — Ты думаешь, что ты особенный, потому что у тебя отличные отметки? Но ты просто обычный наглец. Раздевайся!

— Что? — Альбус все еще не верил в реальность происходящего

— А ты подумал, я тебя по штанам пороть буду? — усмехнулась Ромильда. — Нет, ты получишь настоящую порку по голой попе, о которой еще нескоро забудешь.

— А если я не буду раздеваться? — спросил с вызовом мальчик.

— Дело твое, — усмехнулась Ромильда и, достав палочку, направила на него. Через минуту брюки слетели с мальчика и аккуратно приземлилась на спинку стула, а он сам упал на пол. — В ближайшее время они тебе не понадобятся.

Быстро подойдя к мальчику, женщина перевернула его и ловким взмахом руки сорвала с него трусы. Затем заклинанием связала руки. Альбус попытался дернулся, но неожиданно сильные бедра женщины зажали ему шею, как в стальные тиски. Только сейчас он заметил, что для его наказания Ромильда надела те самые новые туфли, в которые он подбросил слизней. «В назидание», — со страхом и ненавистью подумал мальчик.

Довольная Ромильда тем временем подвинула пальцами ведро с розгами. Затем она зачерпнула ковш рассола и обильно оросила попу Альбуса.

— Как же я сейчас тебя высеку, — презрительно молвила дама, — век будешь знать!

И тут первая розга со свистом рассекла воздух и больно укусила Альбуса. Секомый дико вскричал, но женщина немедленно стегнула снова. Мальчик заголосил, но порка только началась. Нежная Ромильда, как оказалось, секла мастерски. Размахиваясь, она наносила длинный красный узор, словно художница. Ее короткое платье шуршало и колыхалось, задевая своей легкой тканью кожу Альбуса.

«Швах! Швах! Швах!» — рассекала она воздух розгами.

Альбус вопил все сильнее. Впервые в жизни он чувствовал настоящую лютую боль. Но Ромильда была неумолима и продолжала безжалостно пороть. Каждая розга жестоко впивалась в попу, просекая кожу, оставляя длинный красный след.

«Чук, чуки-чук!» — вызывающе свистели розги.

Альбус почувствовал, как слезы покатились по щекам, но ничего не мог сделать. Он уже охрип от крика.

— Хва-а-атит, айи-и-и, о-о-о-ой, умоляю, — визжал он сквозь слезы.

— Хватит? Это ты мне будешь указывать? Здесь я говорю, когда хватит!

У Ромильды открылось второе дыхание, и она принялась наносить особенно болезненные удары по старым шрамам. Альбус постоянно сжимал ягодицы перед каждым ударом, что еще больше увеличивало боль.

«Швах! Швах! Швах!»

— Не-е-е-ет, а-а-а-у-у-у-у, бо-о-о-ольно, я-я-я-я-я…

Слова Альбуса становилось все сложнее разобрать сквозь слезы, катившиеся градом по щекам.

— Поплачь, поплачь — это полезно. Я из тебя выбью всю дурь. Ты у меня научишься отвечать за свои поступки, — холодно говорила смуглая дама, протянув руку за новым пучком.

«Чуки-чуки, чуки-чук!» — снова засвистели розги, жаля мальчика, словно змеи.

— Будешь просить прощения? Будешь? — приговаривала женщина.

Швах! Швах! Швах!

Альбус, наверное никогда не испытывала такой дикой боли. Его попа горела, а новые удары отдавали резкой болью.

— Оа-а-а-йи-и!

— Не слышу извинений, — спокойно сказала Ромильда.

«Чуки-чуки! Чуки-чуки!» — пели розги в ее нежных руках. Теперь она секла то место, где ягодицы переходят в ноги. Альбус видел перед собой кремовую туфлю женщины с острым мыском и понял, что готов на все, чтобы прекратить эту терзавшую его боль.

— Не буду, я больше не буду, никогда не буду!

— Не слышу извинений! — усмехнулась дама, продолжая наносит удары.

— Я… Сожалее… — Он проглотил слово на половине. Боль от розги и соли сливалось, а одно большое марево.

— Не «сожалею», а «простите меня, пожалуйста, мисс Вейн»… — сказала женщина.

«Швах! Швах! Швах!» — продолжали свистеть розги. Альбус уже голосил во все горло, думая о том, что эти проклятые слизни в туфлях мучительницы не стоят и сотой доли его страданий.

— Простите меня, мисс Вейн! — заголосил Альбус. Сейчас ему хотелось, чтобы этот ад скорее прекратился. Лицо было настолько залито слезами, что он уже не мог ни о чём в думать.

— Это мы еще посмотрим! Это мы еще подумаем! — усмехнулась Ромильда. — Сейчас ты должен усвоить урок.

«Чуки-чуки, чуки-чуки!» — снова запели розги. Альбус лишь голосил, вопя о прощении.

— Швах! — Теперь ты у меня будешь получать порку за каждую провинность. — швах! Швах! — Это сделает из тебя. — Швах! — Воспитанного мальчика. — Швах! — Совсем от рук отбились.

— Простите… Простите… О-о-о-ой-йе-е-е! — Альбус издавал уже животные звуки.

Ромильда, наконец, остановилась и критически осмотрела результаты своей работы

— Твое наказание окончено.

У Альбуса внутри все сжалось — неужели она продолжит его пороть?! Он зарыдал.

— Мисс, пожалуйста, я больше не выдержу-у-у!

— Вставай, — неожиданно сказала Ромильда. — Живо встань в угол, лицом к стене.

Едва женщина ушла, как дверь отворилась. Альбус чертыхнулся: в дверном проёме показалась рыжая голова Джейса.

— Что, выпороли, змеёныш? — довольно протянул он.

Альбус не знал, что ответить. Ему ужасно не хотелось показать слабину перед ненавистным братом, но и сопротивляться он сейчас не мог.

— Больно, да? Змеёныш? — с притворной лаской спросил Джеймс.

— Пошёл вон… — процедил сквозь зубы Альбус, глядя на зелёный ковёр с чёрными узорами.

— Тебя, змеееныш, надо через день драть! — изгалялась взлохмаченная рыжая голова.

— А тебя каждый. Как тётя Гермиона, — с ненавистью выплюнул Ал.

— Но, но, змеёныш, поаккуратней, — в глазах Джеймса мелькнула ярость. — Aguamenti! — бросил он.

Альбус чертыхнулся. Холодная вода показалось ужасающе противной. Джеймс громко захохотал и захлопнул дверь.

— Не впади тут в спячку, аспид! — захохотал он.

Едва сдерживая слезы, Альбус глубоко вздохнул. Сверху над ним отчаянно скрипел матрас: похоже, его отец с пассией резвились безо всякого удержу.

— О! Еще! — раздался счастливый голос Ромильды со второго этажа. — Мерлин…

«Уж лучше бы победил Волдеморт!» — подумал с ненавистью Альбус.