Загадка тауматургии (джен)

— … Корона Цепей, — произнес Сэмюэль имя бога в третий раз.

Вызов вестника, чтобы прогнать фею был излишен. Подобно попытке убить назойливого комара взрывом квартиры. Но у парня не осталось выхода. Других способов он не знал.

Немо замер столбом, не веря в происходящее. Секунду спустя резко отбросил в сторону помятую ножку и запустил обе руки в складки хламиды. Покопавшись, вытащил шарик плоти размером с ладонь.

“Такой маленький”, — подумал Сэмюэль.

Затем тело феи съежилось, словно из него высосали всю влагу. Кожа обвисла на костях, как одежда на вешалке. Шарик плоти, который когда-то был правой рукой Сэмюэля, шмякнулся на пол. Пальцы Немо всосало в ладони, затем ладони — в локти, локти — в плечи.

Парень поморщился. Тело феи вместе с бело-красной хламидой мерзким червем пролезло через пуповину, а сама мясная трубка рассосалась в воздухе, как сигаретный дым.

В следующий миг он что-то почувствовал. Нечто тяжелым булыжником упало в кокон, создавая волны и тысячи брызг. Скамейки пугливо подпрыгнули, по молочным колоннам поползли трещины, а мозаики лопнули мыльными пузырями.

Сэмюэль не знал, как выглядели вестники. И не желал знать. Палец вдавил ржавый болт глубже в фанеру и… Выстрела не было. Вдавил снова. На этот раз сильнее. Снова ничего. Еще раз, еще, еще и еще. Тщетно. Оружие для пробуждения в одну секунду обратилось в бесполезную бутафорию. Он в ужасе отбросил его в сторону.

“Проснуться, проснуться, проснуться!” — истерично повторяя, сомкнул веки. Представил потолок спальни. Осторожно приоткрыл. Ничего. Сэмюэль все еще был в коконе.

Вдруг на храм опустилась тьма. Казалось, солнце спешно сбежало за горизонт, лишь бы не встречаться с вестником. Парень видел не дальше пяти метров. Почему-то вокруг него, как от свечи, расходился тусклый свет.

Сэмюэль вжал голову в плечи и подтянул колени к груди. Он дрожал от страха, по лбу и спине обильно стекали капли пота. Парень чувствовал себя запертым в гробу и погребенным глубоко под землей. Выхода не было. Сэмюэль мог только скрести ногтями давящую на грудь крышку и истошно кричать. Кричать в надежде, что кто-то его услышит. Бесполезно.

Со стороны входа в храм раздался грохот. Нечто тяжелое упало перед дверьми и медленно поползло вперед, звеня цепями.

Сэмюэль зажмурился. Что-то внутри подсказывало, что он не должен был смотреть. Не должен был создавать какую угодно связь с вестником.

Уши стрелой пронзили скрип и треск деревянных скамеек. Огромное тело раздвигало их в стороны и дробило в щепки, налегая всем весом. Звон цепей сменился шлепками мокрой плоти по каменной плитке и ритмичным постукиванием сотен пальцев.

В парне боролись два желания. Первое кричало, что он ни в коем случае не должен открывать глаза. Второе вопило о необходимости видеть угрозу, чтобы защитить себя. Бездействие и беспомощность тяжким грузом давили на разум. Он не мог сидеть и ждать, пока вестник приблизится. Но в то же время страх крепко держал веки сомкнутыми.

“О боги, прошу, хоть бы я оказался прав, — уповал Сэмюэль на последнюю надежду. Боги даровали высшему дворянству благословение. По мнению парня, благословение освобождало отдачи. Вестники из мастерской Цепей повелевали связями и ограничениями. Он верил. Надеялся, что все правильно понял. — Мир должен быть справедливым. За все мои страдания… Прошу, освободи меня от отдачи!”

Мысли прервал укол холода в кончик носа. Сэмюэль дрожащей левой рукой потянулся к лицу. Пальцы отказывались разжиматься, поэтому он дотронулся костяшками. Это была капля. Ледяная капля упала откуда-то сверху. Вдруг кольнуло холодом на правой щеке. На губе. Посередине лба.

Любопытство и глупость оглушительными выстрелами раздались в сознании. Острая необходимость в действии переборола страх. Парень медленно приоткрыл веки.

Перья. Белоснежные крылья разных размеров покрывали змееподобное туловище вестники. Из сочленений выглядывали бледные руки. Костлявые пальцы мертвой хваткой держали крылья, мешая тем распахнуться. В ответ перья, подобно острым кинжалам, пронзали руки насквозь. Насмешка над свободой и волей. Если крылья росли хаотично, то руки образовывали некий узор. Возникало ощущение, что стаю голубей поймали в рыбацкую сетку из рук.

Сэмюэль повернулся направо. Взгляд встретило огромное тело вестника. Посмотрел налево. Снова крылья и руки. Чудовище заполняло все свободное пространство вокруг парня, словно змея вокруг добычи. По наитию он поднял взгляд вверх. И сердце пропустило удар.

В паре метрах над головой завис глаз размером с Сэмюэля. По белку плотной сеткой ползли алые капилляры. Их было настолько много, что око казалось багровым. Десятки рук держали веки широко открытыми, а ногти вонзались в нежную кожу до крови. Белоснежные ресницы заменяли небольшие крылья. В темном зрачке и ярко-желтой, словно солнце, радужке отражалась искаженная фигура парня.

У него не было глаз, носа и рта. Лицо заменял покрытый трещинами шмоток кожи.

— … Я, — вырвался нервный смешок. — Мне жаль… Я…

Он не успел договорить. Сзади в горло впились худые, как ветки, пальцы. Сэмюэль хотел отвести взгляд от глаза вестника, но руки на шее мешали двигаться. Парень открыл рот для вдоха. Тщетно. Руки сдавили глотку. Душили его.

— Знаешь, — раздался из ниоткуда знакомый голос. Его голос. — … в последнее время я только теряю и теряю.

“... Нет”.

Сэмюэль бил онемевшим кулаком по пальцам, сжимающим горло; извивался, стараясь проскользнуть вверх или вниз.

— Можно сказать, я хорош в этом. Поэтому я решил потерять что-то еще, — на середине предложения голос резко оборвался. — … Потерять что-то еще… Потерять что-то… Потерять… что… то…

Он звучал искаженно. Слова двоились. Сначала их проговаривал высокий голос, затем низкий. Вестник словно игрался с ними. Проверял, как еще он может произнести их.

Мир в глазах Сэмюэля укрылся алым. Око, веки, крылья и руки смазались в цветную кашу. По телу пробегали судороги, а в мыслях повторялось слово:

“ИЗВИНИ. ИЗВИНИ. ИЗВИНИ. ИЗВИНИ. ИЗВИ…”

Вдруг Сэмюэль почувствовал облегчение. Разум захватили невесомость и пробирающий до костей холод. Мысли сдуло, как свечи сильной вьюгой, а вместе с ними исчезли страх и тревога. Не осталось ничего, кроме осознания:

“Я умер”.

Оно принесло облегчение и…

— Столь малая плата, — произнес вестник голосом Сэмюэля, и парень распахнул веки.

Взгляд встретил знакомый потолок, пятно над изголовьем. По телу пробегали судороги, с шеи на подушку стекали холодные капли пота. Сэмюэль открывал и закрывал рот, вбирая как можно больше воздуха. Не мог насытиться. Он хотел вопить от ужаса. Но почему-то вместо тревоги и паники чувствовал лишь леденящее спокойствие.

— Я, — левая рука инстинктивно потянулась к шее. — Я жив?

Сэмюэль, дрожа, поднялся с кровати. Захромал в ванную.

В мутном зеркале над раковиной его встретил заросший мужчина. Темная щетина точками облепляла подбородок и кожу вокруг губ. Русые волосы торчали в разные стороны и напоминали дикий кустарник. А шея… На шее с правой стороны виднелись темно-багровые рытвины — старые следы. Вестник не оставил никаких меток. Вообще ничего.

Сэмюэль посмотрел на безвольно висящую правую руку. Попробовал подвигать. Никак. Он думал… Надеялся, что все вернется на круги своя, стоит фее отдать конечность.

— … Я что-то потерял, — пробурчал парень под нос. — Что-то жизненно важное. Рентин описывал что-то похожее. Он чувствовал поломку…

Сэмюэль с трудом мог описать ощущение. Оно было сродни жужжащему над ухом комару. Парень чувствовал: что-то не так; но не мог сказать что именно.

— … Чулять, — полушепотом сказал отражению. — Чулять!

Вместе со следующим выдохом из горла вырвался смешок. Затем еще один. И еще. Скромное хохотание перемешивалось с кашлем, перерастая в самоуничижительное кряхтение.

Он смеялся над собой. Над своей глупостью. Левая рука с силой сжимала край раковины, удерживая тело. Сэмюэль дрожал, а по щекам текли слезы. Парень прикусил губу.

— Та же ошибка! — прокричал он отражению, еще сильнее сжимая край раковины. — Ты ничему не учишься! Жалость-то какая! Ничтожество!.. Корм для вестника! Когда же ты поймешь? В мире нет справедливости… Нет жалости к таким червям… Захотел что-то изменить? Славно! Получай! Сначала тебя будет мучать фея. Ты справишься. Несомненно. Убежишь, как всегда. Хочешь избавиться от нее? Так вызови вестника! Мировая катастрофа с радостью одарит тебя благословением и от феи избавит. Как же!

Сэмюэль перенес опору на ноги, замахнулся левой рукой и вдарил по отражению. От кулака к краям зеркала побежали, как стремительные ручьи, трещины, образуя паучью сетку. С перекошенным лицом Сэмюэля по центру.

На ум сразу пришло безликое отражение в глазе вестника. От воспоминания по спине пробежал холодок, а плечи задрожали. Со сжатых в кулак пальцев в белую раковину попадали алые бусинки.

— … Чулять, — прошипел он, отводя руку от разбитого зеркала. Один из острых осколков рухнул следом. Затем еще один поменьше. — Бесполезное ничтожество!

Сэмюэль поднес кулак поближе, чтобы разглядеть новые раны. Кожа на пальцах была изрезана, костяшки побагровели. Он не чувствовал боли. Только пробирающий до костей страх и гнев. Ненависть к самому себе.

“Хоть от феи избавился, — свечей среди беспросветной тьмы вспыхнула мысль. — Надеюсь…”

После вызова вестника грезы Рентина больше никто не посещал. Ни фея, ни даже безликие. Мужчина остался совершенно один. Поэтому Сэмюэль и подумал, что вестник “одаривает” одиночеством.

“Одиночество они даруют? Глупость!” — вспомнил он слова Немо.

— Если так, то почему Рентин остался совершенно один?..

Из раздумий парня вырвал громкий стук. Удары без продыху сотрясали старую входную дверь. Казалось, незваный гость старался скорее выбить ее, чем оповестить хозяина о своем приходе.

Опираясь рукой на стену, Сэмюэль захромал по коридору. Трость осталась в комнате, поэтому двигался он медленнее.

Стоило щеколде провернуться, в квартиру ввалился запыхавшийся Дерек. Мужчина тяжело дышал, а по краснеющему лицу обильно стекали капли пота. Когда его взгляд упал на парня, Дерек вцепился в плечи Сэмюэля.

— … Сэмми… ты… как? — прерываясь на вздохи, говорил он. — Что… случилось?

Парень долго думал, что сказать. Он желал похвастаться разрешением проблемы с феей, но победу омрачила потеря. Поэтому Сэмюэль решил поступить, как всегда. Соврать. Рассказать только о хорошем и умолчать об ужасном.

— Я в порядке, — уверенно ответил он.

— Сэмми? — запаниковал Дерек. — Скажи же что-нибудь!

— … Что? — округлил глаза парень. — Я же сказал. Я в порядке.

Мужчина нахмурился и отшатнулся от него.

— Ты… Ты ничего не сказал, — шагнул назад Дерек. — С тобой… все хорошо?

— Говорю же, — с нотками раздражения сказал он. — Я в порядке.

Мужчина молча уставился на парня.

“Погодите, — тихой поступью подкралось осознание. — Нет… Быть не может…”

Сэмюэль глубоко вдохнул и отчеканил:

— Я — Еврентий Мудров. Родился и вырос в Благословенном царствии Острок.

Каждый школьник знал о первом императоре. Биографию основателя проходили на самом первом уроке истории Острокийской империи. Парень наизусть помнил ранние годы, отрочество и взрослую жизнь Еврентия Мудрова. Все события от Восстания крестов до смерти императора отскакивали от зубов любого жителя страны.

Дерек не шелохнулся. Казалось, мужчина пропустил высказывание мимо ушей.

Сэмюэль словно щелкал переключателем и непонимающе смотрел на охладитель. Опускал и поднимал рычаг в надежде включить артефакт. Другой человек сказал бы, что рубильник и устройство не соединены и бросил бы эту затею. Но только не Сэмюэль. Парень совершенно не замечал отсутствующий кабель.

“Я не могу врать, — понял он. — Вернее, могу, но меня не слышат”.

Сэмюэль чувствовал движение губ, поднимающийся по гортани воздух, отчетливо слышал каждое слово. Но ни один звук не долетал до Дерека.

— Мистер Нейви?

Мужчина дрогнул.

— … Да?

— Что я сказал последним? — поинтересовался Сэмюэль.

— Сэмми, я… С тобой все в порядке? Фея напала на тебя, да? Оборвала связь и… пытала? — спросил Дерек. Вопросы лились рекой. — Ты… ты сам не свой. Говоришь что-то, а затем резко замолкаешь. Тебя будто выключает…

— Я просто стою с закрытым ртом?

Мужчина медленно кивнул.

“Чулять! — выругался парень. — Ладно. Это лучше, чем просто открывать и закрывать рот…”

Сэмюэль хотел засмеяться. Упасть на пол. Свернуться в комок и залиться истерическим хохотом.

Вестник, будто, говорил: “Себе можешь врать сколько пожелаешь, но другим — не смей”.

— Сэмми, ты пугаешь меня, — сказал мужчина, нервно обнимая себя. — Скажи хоть что-нибудь.

— Я прогнал фею, — осторожно подбирал слова парень. Он не хотел беспокоить Дерека еще больше. Прямо сейчас ему нужно было успокоить его.

— Врешь, — заявил он. — Ты ведешь себя… жутко. Я даже не понимаю, Сэмми ты или кто…

— Я — это я, мистер Нейви. Спросите меня о чем угодно.

Мужчина чуть помялся.

— Если это действительно ты, то мне жаль, — произнес он, отводя взгляд в сторону. — Когда погиб Дэнни?

Сэмюэль прикусил губу. Вопрос ледяным колом пронзил сердце. Колючий мороз карабкался из груди, сорняком разрастался по всему телу. Парень закрыл глаза и глубоко вдохнул. Медленно выдохнул.

— … Папа умер… восьмого нима.

— Ты действительно Сэмми, — заметно расслабился Дерек. — Как ты сделал это? Как победил фею?

— Я, — начал парень. — Вы знаете про вестников?

Мужчина кивнул.

— Я напугал ее. Она сбежала в ужасе.

— Но почему… Почему думаешь, что она не вернется? — недоумевал мужчина. — Что мешает ей прийти в следующий раз? Боги, Сэмми… Она станет еще злее.

— Фея выбросила мою руку. То, что осталось от нее, — метнул он взглядом в висящую безвольным грузом правую руку. — Думаю, без руки фея бессильна. Она так сказала.

— И ты поверил ей? — вцепился в плечи мужчина. Затормошил парня. — Они лжецы, Сэмми! Все до единого! Это может быть каким-нибудь трюком… Ну не знаю. Чтобы ты потерял бдительность и поверил, что все закончилось.

— Все закончилось, — заверил Сэмюэль, раздраженно смахивая руки Дерека с плеч. — Я свободен… от пыток феи. Она больше не явится в мои сны. Можете мне верить.

— Но…

— Мне, — начал он, но быстро исправился, — хочу на работу, мистер Нейви.

— Сейчас? В такую рань? — перевел взгляд Дерек на кухонное окно. Парень последовал примеру. За непроницаемым стеклом стояла плотная тьма, будто окно со стороны улицы закрывала черная штора.

“Мистер Нейви не оставит меня в покое, пока не узнает все, — подумал Сэмюэль. — Без лжи я не смогу ответить. Только сильнее встревожу его”.

Парень молча повернулся спиной к мужчине. Захромал в комнату. Накинул рубашку и пальто, сдерживая стоны от порезов на пальцах. Из-за мрака Дерек не заметил их. Парень бросил в портфель бинты и вышел в коридор, где столбом стоял мужчина.

Проходя мимо удивленного Дерека, он не произнес ни слова. Тот поступил так же. Сэмюэль чувствовал недовольный и обескураженный взгляд, что холодным крюком вцепился в спину.

— Мне жаль, — проронил на прощание. — Сейчас мне хочется побыть одному.

Он ушел. Сбежал, оставляя мужчину в квартире одного.

▪ ▪ ▪

Весь рабочий день Сэмюэль думал. Искал пути для сохранения работы.

Когда в цех вошел Андреа “Свинков”, тот лишь мазнул по парню взглядом и спокойно зашагал к кабинету. Это злило Сэмюэля. Ему нужно было как-то исцелить правую руку и ногу, поэтому после работы он отправился к Краговой.

— Часики пошли, — проскрипела она, хлопая тяжелым металлическим люком.

“Лечебные ритуалы, заклинания для отращивания конечностей или хотя бы настойки”, — проговорил в уме парень.

Сегодня был вторник. До увольнения оставалось четыре дня, не считая воскресенья. Растрачивать деньги на походы в подпольную библиотеку и покупку книг было не самой лучшей задумкой. Но Сэмюэль не мог сидеть без дела. Не желал пускать все на самотек.

— В четверг у меня будет зарплата. Ее должно хватить на неделю. Что-то останется… Если продам папину печатную машинку…

Он помотал головой.

— Очнись, Сэмми. Ты пришел сюда за знаниями. Так почему же тратишь время на мысли?

Следующие полчаса парень складывал в стопку книги, названия которых отсылали к исцелению. “Тайные рецепты предков”, “Секреты шепчущей травы”, “Поход в Лес плоти”. Он греб все, что попадалось на глаза. Когда на полу образовались три невысокие стопки, Сэмюэль присел рядом и открыл первую книгу.

Оставшиеся полчаса парень потратил на беглый просмотр каждой.

— Время вышло!

Он вылез из подвала ни с чем. Почти все собранные книги оказались сборниками рецептов народного целительства. Напитки от боли в спине, супы от коликов в желудке, печенье с добавлением крови девственниц для молодости. Ничего полезного. Одна книга чуть не убила в Сэмюэле веру в людей. Она называлась “Поход в Лес плоти”. Это был сборник рассказов одинокой ткачихи, мужа которой зачислили в солдаты. Книга была оформлена как дневник молодой и “фигуристой” путешественницы. Юная особа решила попытать свое счастье в недавно обнаруженном Лесу плоти. И это было… отвратительно. Парень и понятия не имел, что кто-то способен вообразить нечто настолько богомерзкое. Каждая глава описывала новый способ сношения — он не мог назвать это иначе — девицы с самыми разнообразными отростками и чудовищами. Жизнь Сэмюэля больше никогда не будет прежней.

Стоило замку щелкнуть, он толкнул плечом входную дверь и вошел в квартиру. Парень сразу захромал в комнату.

В углу стояла небольшая черная коробка, от которой по стене карабкались две трубы: белая и красная. Одну сторону артефакта покрывали дыры. Охладитель воздуха.

В артефакторике — одном из направлений тауматургии — все крутилось вокруг клетки души и формул.

Первая представляла собой небольшой кубик размером с пол-ладони. Внутри находилась душа животного, которое вырастили на одной из ферм душ. Клетку души изобрела одна из наследниц дома Гремовых. В народе их герцогство называли Болотом лилий. Почему-то все представители рода были девушками.

Вторые — формулы — Сэмюэль штамповал каждый день. Отпечатанные на листах рисунки каким-то образом запускали действо и производили желтый дым.

Парень долго смотрел на гудящий охладитель, а затем махнул рукой.

“Никогда не полезу в него”, — подумал он.

Сэмюэль вспомнил Ронни. Паренек был его товарищем и соседом по парте в школе. После выпуска они пошли работать в один цех. Ронни любил разглядывать рисунки на белом камне, искать в них связи. Он желал знать, как работают артефакты, и в будущем стать мастером-артефактором. То, что занять должность могли только слуги высшего дворянства, Ронни не беспокоило. В один из дней паренек не вышел на работу. Как узнал позже Сэмюэль, кожа Ронни растаяла, а органы смешались в кашу. Он нарисовал на бумаге десяток кругов-формул и поставил в центр клетку душ из охладителя. Артефакты не работали без постоянной подачи маны. Ронни дотронулся до ядра, и самодельный артефакт высосал из паренька всю ману. Действо “убило” Ронни самым чудовищным способом. Когда охотники за мистикой нашли его, он был все еще жив, пытался слизать разлитые на полу внутренности.

Поэтому Сэмюэль даже не думал об артефакторике. Он ничего не соображал ни в формулах, ни в клетках душ. Ноль шансов на успех, и сотни возможностей закончить как бедный Ронни.

Парень прикусил губу. Покосился на стоящие на прикроватной тумбочке стеклянные банки со снотворным. Оставались только грезы.

— Если откушенная во сне рука воздействовала на настоящую… Значит, нужно отрастить потерю там же, — закинул он в рот половинки лекарства и рухнул на кровать. — … Правда, я очень сомневаюсь. Главное — не потерять, что-то еще.