На рассвете мы возродимся (гет)

Эртур с легкой брезгливостью осматривал убранство покоев лорда Стонтона. Идеальный порядок, безукоризненная чистота. Саймонд Стонтон относился к тем педантичным людям, для которых дисциплина была синонимом выживания. Слуги, обученные его привычкам, держали его покои в состоянии, близком к безупречному. Близком, потому что самой главной грязью этой комнаты, по мнению Эртура, был сам ее хозяин.

На полках было множество книг по законам и истории различных стран, в том числе и прекративших свое существование, вроде Древней Валирии и Гискарской империи. При других обстоятельствах Эртур даже восхитился бы начитанностью мастера над законами и его любовью к своему делу. Но при действующих условиях единственное, что ощущал Эртур, было жгучее желание сжечь все имущество Стонтона.

В углу комнаты Ливен, сложив руки за спиной, рассматривал роскошный гобелен, висевший на стене. На нем была изображена древняя охота, и все бы ничего, но при более внимательном рассмотрении можно было заметить, что хоть в одной руке у всех охотников и были луки, в другой вместо стрел были зажаты плети, а лань, за которой они гнались чем-то напоминала обнаженную женщину.

— Похоже, Варис был прав, — пробормотал Мартелл, не отрываясь от гобелена. — Наш мастер над законами тот еще извращенец.

Эртур не ответил, поджав губы, а Освелл подошел ближе, чтобы разглядеть получше, что так заинтересовало Мартелла. В тот же вечер, после разговора с Мирой, к Эртуру наведался лорд Варис. Довольно необычный визит, если вспомнить, что до этого мастер над шептунами лишь пару раз перекидывался словами с кем-то из рыцарей Королевской Гвардии, не считая Лорда-Командующего. Варис начал разговор издалека, плавно подведя к тому, что знает о неподобающем поведении лорда Стонтона по отношению к Эшаре. А также знает, что Эртуру тоже это известно.

Не успел Дейн ощетиниться, как Варис опередил его заверениями, что не желает леди Эшаре ничего, кроме добра. И потому может помочь, подсказав способ, с помощью которого можно разом отучить Саймонда от непристойных предложений благородным леди. При этом Варис как бы невзначай пожаловался, что Саймонд все чаще натравляет короля на принца Рейгара, намекнув, что неплохо было бы приструнить Стонтона и в этом отношении.

Когда Эртур поинтересовался у лорда Вариса, в чем заключается его мотив, тот с присущей ему притворной смиренностью заявил, что когда-нибудь, быть может, и ему понадобится помощь сира Дейна. Сам сир Дейн готов был отдать руку на отсечение (ну или пару пальцев), что Варис преследует по крайней мере еще одну цель, а может и две. Но разбирательство в играх Паука он решил оставить до лучших времен, так или иначе, а сведения, данные им, оказались весьма полезны.

Скрипнула дверь, и все трое гвардейцев подобрались. Лорд Стонтон вошел в свои покои, не подозревая, что его в них уже заждались. Однако войдя, он сразу же заприметил присевшего на краешек стола Дейна.

— Что вы тут делаете? — от изумления, Стонтон не сразу догадался выдать возмущение.

— Проходите, милорд, не топчитесь у входа, — насмешливо протянул Мартелл. — Мы вас тут уже давно ждем.

Саймонд вздрогнул, только сейчас поняв, что в комнате, помимо Дейна, находилось еще два человека. Он торопливо огляделся, пытаясь определить степень опасности и возможности ее избежать. Эртур усмехнулся, глядя на то, как на мгновение высокомерный мастер Малого Совета превратился в затравленную крысу. Но уже через миг Саймонд взял себя в руки.

— Итак, сиры, вы без позволения проникли в покои мастера над законами, — презрительно произнес Стонтон, закрывая за собой дверь. — Надеюсь, у вас есть достаточно убедительные объяснения, иначе, боюсь, у вас троих серьезные неприятности.

— Что скажешь, Дейн, есть у нас «убедительные объяснения»? — повернулся к другу Мартелл, весьма правдоподобно изображая встревоженность. Шут.

— Понимаю ваше недовольство, лорд Стонтон, — произнес Эртур, даже не улыбнувшись. — Должно быть, это несколько неприятно вернуться поздним вечером к себе и обнаружить непрошенных гостей? Мы пришли в немного неподходящее для посещений время, но уверен, вы нас поймете. Ведь вы и сами любите наносить другим поздние визиты.

Лицо Саймонда вытянулось. Эртур с мрачным удовлетворением видел, как на нем отразилось осознание.

— Я не понимаю ваших намеков, сир, — отрезал он. — И не имею желания разгадывать загадки. Так что будьте любезны, покиньте…

— Мы покинем, не волнуйтесь, — перебил его Дейн, подходя к нему ближе. — Но сперва мы бы хотели обсудить с вами некоторые философские вопросы. Скажите, милорд, в чем разница между лордом и разбойником?

— Что за чушь вы несете! — нервно фыркнул Стонтон. — Я последний раз повторяю вам…

Жесткий удар под дых прервал его бесстрашную браваду. Стонтон согнулся пополам, сдавленно охнув.

— А ведь мы так хотели вести себя цивилизованно, — прошипел Эртур и, схватив его за волосы, приподнял выше и снова ударил в живот, намеренно не трогая лицо. — Скажите, Стонтон, способны вы хотя бы увидеть разницу между благородной леди и продажной шлюхой?

— Пошел в пекло…

— Ответ неверный, — Эртур пнул его коленом в многострадальный живот. — А разницу между предупреждением и угрозой вы уловить способны? Так вот, если ты еще раз подойдешь к моей сестре, в нашем Малом Совете станет на одного евнуха больше, ты меня понял?

Стонтон молчал. Не из храбрости — гордыня не позволяла ему склониться перед обычным гвардейцем, пусть и Королевским.

— Похоже, наш лорд хочет закрепить урок.

Эртур глянул на Освелла, и тот без слов понял его. Молча подойдя ближе, он скрутил Стонтону руки за спиной и рывком поставил его на ноги. Эртур тем временем вытянул из подставки возле потухшего камина кочергу. При виде нее, глаза Стонтона округлились, он задергался.

— Что вы собираетесь делать? Вы с ума сошли! Я мастер над законами! Вам это так просто с рук не сойдет, — завопил он.

Мартелл, про которого он начисто успел забыть, быстро подойдя, вставил ему в рот кляп, после чего Стонтону оставалось только нечленораздельно мычать, да дергаться в руках куда более сильного Уэнта. Эртур, встав перед ним, флегматично повертел в руках кочергу.

— Ты, конечно, можешь рассказать о случившемся королю или кому другому, — вкрадчиво заговорил он. — Вот только тогда придется Его Величеству узнать неприятные подробности того, как ты развлекался с одной из его бывших любовниц. Как же ее звали? Кларисса, кажется? Сомневаюсь, что Его Величество любит делиться.

Стонтон побледнел еще больше и отчаянно замычал.

— А затем выяснится, что ты избил нескольких шлюх до смерти, парочке дворцовых служанок тоже найдется, что рассказать, — с садистским удовольствием продолжил Эртур. — Нам бы не хотелось приплетать в это дело кое-кого из благородных девиц, но, если ты нас вынудишь, их отцов тоже будет ждать неприятный сюрприз.

Дейн мысленно отдал должное Варису. Собрать так много компрометирующих сведений про осторожного и скользкого Стонтона было наверняка непросто. Правда, в вопросе «благородных девиц» Эртур блефовал, в надежде, что в шкафу Саймонда отыщется и парочка высокородных скелетов.

— А чтобы мои слова хорошенько осели в твоем изворотливом уме, тебе придется упасть с лестницы и неловко раздробить колено. — Не успел Стонтон ужаснуться, как Эртур размахнулся и со всех сил ударил его изогнутым концом кочерги прямо по коленной чашке. Стонтон страшно замычал, из глаз его брызнули слезы жгучей боли.

— Как же так, милорд! — Мартелл ухмыльнулся. — Осторожнее надо быть.

— И вот еще что, — будто бы только вспомнив об этом, жестко добавил Эртур. — Тебе следует пореже вспоминать принца Рейгара в беседах с Его Величеством, если не хочешь, чтобы мы поработали со вторым твоим коленом. Ты понял? Не слышу!

Стонтон что-то жалобно проскулил в кляп.

— Думаю, он согласен, — презрительно отметил Освелл.

Они вытащили кляп, и Стонтон застонал, что все понял. После утвердительного кивка Эртура Освелл отпустил пленника, тут же повалившегося на пол. Стонтон, тихо поскуливая, обхватил рукой левое колено. Пора было уходить.

— Что такое, лорд Стонтон, вы же любите боль, — скривил губы Ливен, уходя.

До Башни Белого Меча они добрались без приключений. Ливен и Освелл вслух рассуждали о том, как долго еще лорд Стонтон не сможет брать в руки свою любимую плеть, а Эртур всю дорогу хмуро молчал.

— Ты не идешь? — спросил Ливен, когда Дейн задержался недалеко от входа.

— Хочу подышать воздухом, — ответил Эртур. — Вы идите. Спасибо, что помогли разобраться сегодня.

Освелл похлопал его по плечу, а Ливен подмигнул. Дейн еще некоторое время смотрел вслед друзьям, пока они не скрылись за дверью. Сегодня без них он бы, может, и справился, но есть некая не поддающаяся описанию сила в том, когда ты ощущаешь дружеское плечо за спиной. И это был далеко не первый раз, когда они выручали друг друга.

Рыцари Королевской Гвардии. Что люди знали об этом закрытом для чужаков ордене, кроме того, что они защитники короля? Почти ничего. Башня Белого Меча и ее обитатели были закрыты для всего остального мира. Они могли заводить друзей, могли даже заводить любовниц, как Ливен, могли иметь братьев и сестер, но в свой мир они не впускали никого. Людям они нередко виделись безликими тенями короля, теми, чья жизнь и помыслы неразрывно связаны с железным троном. Но за этими доспехами бились живые сердца. Никому из них не были чужды слабости и сожаления, боль и тоска, злость и ненависть — и совсем не обязательно, чтобы эти чувства имели отношение к королю, сидящему на железном троне.

Эртур задумался, сколько раз они выручали друг друга. Сколько раз Ливен, бывало, задерживался у своей любовницы, а им приходилось изворачиваться, чтобы его прикрыть. Даже благоразумный Барристан или Хайтауэр с его крутым нравом не раз шли на ложь, чтобы прикрыть спины друзей. А как иначе? Разве можно выжить в этом мире без протянутой руки друга?

Эртур посмотрел на темное полотно неба, усыпанное миллионами звезд. Мартелл прав: звезды здесь тусклее, чем дома в Дорне. Дома. Как давно он не был в месте, которое когда-то считал домом? Самым забавным было то, что до недавнего времени он даже не вспоминал о Звездопаде. Точнее, до вполне определенного времени — до ее приезда.

Ему захотелось дать себе крепкую оплеуху. Неужели он не может не думать о ней хотя бы час?! Это начинало пугать не на шутку. Но больше всего тревожило предательство собственного сердца, которое сжималось в тисках, даже когда он был занят совершенно другими делами. И даже сейчас он не испытывал ни капли облегчения от воспоминания распластавшегося на полу и скулящего, подобно раненой суке, Стонтона. Жестокое удовлетворение грело его недолго, сменившись скребущимися на душе кошками.

Он спрашивал Стонтона, в чем разница между благородным человеком и разбойником, вот только сам сегодня нарушил эту незримую границу. Он впервые покалечил человека из личных соображений. Впервые он перешел черту, которую не должен был никогда переходить. Дело было не в наивности или неискушенности. Просто много лет назад он дал себе слово, что никогда не запятнает свой плащ недостойным поступком. А в эту ночь нарушил данное себе обещание. Жалел ли он? Нет. Он бы переломал все кости негодяю, посмевшему заявиться к ней среди ночи, если было бы нужно.

Вот только Саймонд Стонтон был не единственным охотником за плотскими удовольствиями в замке. Красный замок, эта образцовая обитель добропорядочности, был всего лишь логовом разврата и лжи. Благопристойный днем, он срывал маски под покровом ночи. Благородная леди-жена изменяла мужу с любовником, а почтенный супруг совершал адюльтер, пока жена спала в соседней спальне. Дочери теряли невинность за спинами родителей, а сыновья по-тихому избавлялись от собственных бастардов.

Как долго он сможет ее оберегать? Да, и должен ли он? Когда-нибудь Эшаре предстоит выйти замуж за лорда. В том, что она сделает хорошую партию, можно было не сомневаться. Дом Дейнов вел свое начало от королей, когда Таргариенов еще не было на вестеросской земле, и недаром одна из его представительниц стала женой короля железного трона. А Эшара, помимо впечатляющей родословной, была наделена красотой, хорошими манерами и умом. Но что будет после? Превратится ли она в одну из тех женщин, кичащихся своим благочестием, прелюбодействуя в тени? Он не верил в это. Эшара не такая. Но сможет ли он уберечь ее от разложения и гнили, что проникает в души каждого, живущего в этом месте?

Эртуру захотелось рассмеяться. От кого он и должен ее защищать, так это от себя самого. Потому что ему она доверяет, от него она не станет ждать подлости и грязных мыслей. А ведь как доверчиво согласилась она выехать с ним за ворота города! Знай она, какие мысли и желания посещают его порой, она даже смотреть на него не стала бы. Или стала бы? Что если она так же больна, как и он?

Эртур протер лицо руками, отгоняя безумные желания и пугливую надежду прочь. Нельзя. Нельзя даже позволять себе надеяться на нечто столь противоестественное. Единственным выходом он видел скорейший ее отъезд. Чем скорее она покинет столицу и отправится на услужение Элии, тем лучше для нее. И для него. Возможно, стоило ускорить этот процесс, обратившись к королеве Рейлле. Вот только как сформулировать свою просьбу? Эртур вздохнул. Эшара его не простит, если узнает. Он так и не нашел в себе силы и храбрости встретиться с ней. То, что Эшара тоже больше не искала встреч, одновременно и радовало, и причиняло нестерпимую боль. Эртур запрокинул голову, безмолвно прося помощи у звезд. Но те, как всегда, остались глухи.

* * *

Утренний воздух был по-зимнему свеж и прохладен. Капли росы поблескивали на траве, а из-за облаков неуверенно выглядывало солнце. Королева Рейлла пожелала после завтрака прогуляться по саду вместе с принцем Визерисом. В этой прогулке её сопровождали Эшара, Маргери и двое молчаливых стражей, державшихся на почтительном расстоянии.

Королева с самого утра была не в духе, что сказывалось и на настроении окружавших ее людей. От Кэтрин Эшара узнала еще одну тайну: королева всегда бывала раздражительна и мрачна на следующий день после того, как король посещал ее спальню. Та же Кэтрин пролила свет на тайну закрытых платьев королевы — вовсе не благочестие, как изначально подумала Эшара, а желание скрыть синяки, а порой и укусы. Слушая подругу, Эшара задавалась вопросом, таким ли уж благом является для женщины супружество. Счастье женщины напрямую зависит от мужчины, с которым ее свяжут брачные клятвы, и никогда ни одна женщина, даже самая любимая, не может быть уверена, что именно этот мужчина не станет для нее проклятием.

Что до самой Эшары, она с огромным удовольствием дала бы обет безбрачия, будь у женщин подобная привилегия. Но даже тут их лишали права выбора. Вернее, он был, но для того нужно было пойти в септы или молчаливые сестры. Неужели единственным способом избежать нежеланных уз, было связать себя при этом другими? Эшара слишком любила жизнь, ее бурлящую живость, чтобы пойти в септы. А боги не для того подарили ей второй шанс, чтобы она растрачивала его в септах.

Будь она мужчиной, стала бы Королевским Гвардейцем. Как сир Барристан, принц Ливен и… Эртур. При мысли об Эртуре ей захотелось плакать, и Эшара сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, отгоняя мысли о брате. Не хватало еще расплакаться в присутствие королевы. Дорнийка скосила глаза на Рейллу. Королева в глубокой задумчивости сидела в беседке и наблюдала, как ее младший сын бегает за своим щенком по саду. Мыслями Рейлла была далеко, глаза ее то и дело щурились, как от яркого солнца. Эшара подумала, что так люди обычно щурятся на свою жизнь.

Единственной, кого не трогала всеобщая подавленность, была Маргери. Девушка улыбалась своим мыслям, время от времени делая попытки завести беседу с королевой.

— Ваша милость, вы слышали, что говорил мейстер Пицель о лорде Стонтоне? — спросила она.

Два дня назад они узнали, что лорд Стонтон неловко оступился и упал на лестнице, возвращаясь поздно вечером в свои покои, и тяжело ранил колено. Мейстер Пицель настоял, чтобы мастер над законами несколько дней не вставал с постели, и слышать ничего не хотел против. Услышав эту новость, Эшара испытала мстительное удовлетворение, но она не знала, насколько тяжелой была травма мастера над законами. На вопросительный взгляд королевы Маргери продолжила:

— Я слышала, мейстер Пицель жаловался деснице, что левое колено лорда Стонтона раздроблено, и, скорее всего, он так и будет хромать всю жизнь.

— Это весьма печально, — равнодушно отозвалась Рейлла. — К счастью, корона ценит в лорде Стонтоне его ум, который не пострадал, а не его талант танцевать.

Эшара тихо хмыкнула.

— Ах, Ваше величество, мне его так жаль! — проговорила Маргери. — Он ведь холост, а с такой хромотой кто захочет выходить за него замуж.

— Дорогая, ты либо слишком наивна, либо слишком невинна. — Рейлла поджала губы, явно сдерживаясь от парочки более малоприятных характеристик. — Мужчинам не нужно иметь полноценных ног, чтобы жениться и заделывать детей. На самом деле, им даже ноги для этого не нужны. Достаточно знатности, богатства и того, что у них болтается в штанах.

Обычно королева бывала куда сдержаннее в высказываниях, но сегодня Рейлла была слишком раздражена, слишком обижена на судьбу и слишком устала от собственного бремени. Маргери неловко рассмеялась, не зная, как стоит реагировать на эту фразу, чтобы не выглядеть в глазах говорившей королевы легкомысленной и испорченной. В этот момент принц Визерис, гонявшийся за щенком, споткнулся и повалился прямо в клумбу, перепачкав свой расшитый золотыми нитками камзол, мгновенно сменивший цвет из красно-золотого в буро-коричневый.

— Визерис! — воскликнула Рейлла. — Я же велела тебе не бегать за этим щенком!

— Я помогу, — поспешно поднялась Эшара, заметив, что мальчик готов разреветься, а уж если Визерис ревел, то делал это с чувством и от души.

— Нет, — внезапно остановила ее королева. — Маргери, будь добра отведи принца в замок и помоги переодеться. — Маргери, поклонившись, увела принца, хотя Эшара успела заметить на ее лице тень недовольства. — Видят боги, его старший брат не доставлял столько хлопот, — вздохнула Рейлла.

— Так часто случается, ваша милость. Наша септа рассказывала, что мой старший брат, Элиас, был очень послушным и тихим ребенком. А вот Эртур был ужасным непоседой, все делавшим наперекор. — Эшара улыбнулась, представив маленького нахохлившегося Эртура.

— Ты любишь брата.

Слава богам, что, говоря это, королева не смотрела на Эшару, провожая взглядом удалявшегося сына. Иначе она заметила бы, как растерялась и покраснела ее фрейлина.

— Последнее время ты стала печальной и молчаливой, — тем временем продолжила делиться наблюдениями Рейлла. — Хотя ты и раньше была неразговорчива, все из тебя приходилось вытягивать щипцами, но теперь, как мне кажется, тебя что-то тяготит.

— Нет, Ваше Величество, со мной все в порядке, — заверила её Эшара.

— Вот как, — протянула Рейлла, изучая её взглядом. — А вот твой брат так не считает.

— Ч-что, Ваша милость?

— Вчера сир Эртур приходил ко мне, — пояснила Рейлла. — Он утверждает, что Красный замок действует на тебя удручающе, и просил позволить тебе поскорее отправиться на Драконий Камень если мне угодно. Если же нет, по его мнению, тебе было бы лучше вернуться в Звездопад, к семье. Как считаешь, он прав?

Эшара так и застыла, не зная, что сказать. Значит, она настолько ему неприятна, настолько он жаждет от неё избавиться, что обратился к королеве со столь деликатной просьбой. На глаза навернулись слезы, и на этот раз сдержать их не удалось. Наблюдавшая за ней Рейлла восприняла это, как подтверждение слов Эртура.

— Значит, прав, — вздохнула она.

— Простите, Ваше Величество, — Эшара торопливо вытерла слезы. — Мне вовсе не так плохо в Красном Замке. Но думаю, мои слова уже не имеют значения. Теперь, видимо, мне стоит написать в Звездопад о скором приезде и собирать вещи?

Она чувствовала себя такой разбитой, что сил сопротивляться просто не было. Эртур будто предал её, вонзив нож в спину. Он даже не пожелал поговорить с ней, объясниться. Не пожелал даже увидеть её. И это было все, что имело для неё значение. Эшара начала ожесточённо вытирать слезы, что вновь потекли по щекам.

— С чего ты взяла, что ты отправишься в Звездопад? — слегка удивилась Рейлла и снова вздохнула, словно сама необходимость объяснять свои действия вызывала у неё головную боль. — Ты поплывешь на Драконий Камень на служение принцессе Элии. Ты удивлена?

— Признаюсь, да, ваша милость, — проговорила дорнийка, осторожно подбирая слова. — Я думала, что не нравлюсь вам.

— Если бы я держала при дворе только тех, кто мне по душе, то замок был бы пуст или наполнен сердобольными и порядочными идиотами, — отрезала Рейлла, поглядев вдаль. — Твой брат считает, что ты не приспособлена к дворцовой жизни, что двор сломает тебя. Я так не думаю. Ты быстро учишься и схватываешь все на лету. Думаешь, я просто так натравила на тебя своих придворных?

Эшара изумленно уставилась на королеву, а та только негромко фыркнула.

— Большинству из них достаточно бросить кость, сказав, что она вкусная, и они обглодают её, даже не заметив, что кость-то деревянная. Мне достаточно намекнуть, что ты мне не нравишься, и они сделают все, чтобы выслужиться передо мной. Я же всего лишь хотела проверить, есть ли за этой смазливой мордашкой стержень.

— И как, проверили? — прохладно поинтересовалась Эшара, сдерживая рвавшуюся наружу злость.

— О да, — впервые за все утро улыбнулась Рейлла. — Он в тебе есть, девочка. Поэтому ты и отправишься на Драконий Камень. За почти два месяца ты уяснила для себя, что значит быть фрейлиной, и что входит в её обязанности, не так ли? Но у тебя, моя дорогая, будет ещё одна обязанность.

Что-то в её голосе заставило Эшару насторожиться. Королева заговорила медленнее, обдумывая слова и внимательно следя за её реакцией. Весь небольшой жизненный опыт подсказывал девушке, что, когда люди говорят так, они собираются сообщить не самую приятную новость.

— Я хочу, чтобы ты стала моими ушами и глазами при дворе моего сына, — припечатала королева. — Кто посещает замок, откуда туда прилетают вороны, какие разговоры до тебя доходят. Даже незначительные, на твой взгляд, детали могут иметь ключевое значение, и потому я желаю их знать.

— Вы… хотите, чтобы я шпионила? — изумилась Эшара. — За вашим сыном?

— Я не враг Рейгару, напротив, — и тут на бесстрастном лице Рейллы проступило нечто вроде волнения. — Он мой первенец, и я желаю уберечь его. Но люди, окружающие его, лорды и рыцари, которым он доверяет и считает своими друзьями… Большинство из них почти всегда преследует свои собственные цели и выгоду. Я беспокоюсь, что они могут подтолкнуть его к неверным решениям.

Подул прохладный ветер, и Рейлла чуть поежившись, поплотнее закуталась в шаль. А Эшара сидела рядом с ней, как громом оглушенная. Неужели не найдется возле трона ни одного человека, который не стал бы плести свои собственные интриги? И тут же ей стало смешно от собственной наивности. Уж, кто-кто, а королева просто обязана быть в эпицентре этих интриг. Но Рейлла всегда выглядела слегка отстраненно, немного равнодушно, отчего казалось, что ей глубоко наплевать на дворцовые игры, что она просто плывет по течению, проживая отпущенное ей богами время. Вот ей еще один урок: никогда не обманываться на внешность людей и впечатление, которое они производят.

— Деймон Блэкфайр когда-то совершил ту же ошибку, поверив словам других, — привлекла ее внимание Рейлла. — Думаешь, в крови Блэкфайра было предательство? Или что он вожделел трон своего брата? О, нет. Его друзья, советники и даже боевые товарищи — все в один голос твердили ему, что он больше достоин трона, подталкивая его к мятежу. Возможно, они даже верили в то, что говорили. Но история их всех рассудила. И Дейрон Красный Дракон, которого они считали недостойным, удержался на троне, а Деймон Блэкфайр сгинул вместе с сыновьями на Краснотравном поле. Я не желаю, чтобы мой сын повторил его судьбу. Трон и так его по праву. Ему нужно только дождаться, когда чудовище… когда придет время.

Лицо королевы ожесточалось по мере того, как она говорила. А последняя фраза про чудовище, так и оставшаяся неоконченной, наводила на думы о силе ненависти к собственному мужу. Эшара задумчиво рассматривала эту скрытную женщину, внезапно решившую приоткрыть перед ней двери в свою душу и в опасную тайну собственного сына.

— Вы думаете, ваш сын способен на столь низкий поступок? — спросила она. Рейлла вздрогнула и поджала губы. А когда открыла рот, слова явно давались ей с трудом.

— Когда Рейгар был здесь последний раз, он увидел то, чего не должен был видеть. Он и раньше порой говорил опасные вещи, но теперь… — она запнулась. — В его глазах впервые полыхал такой огонь. Я боюсь за него.

Оставалось только догадываться, чему стал свидетелем принц Рейгар, убийства ли диким огнем очередного невинного или синяков на теле матери. Рейлла несколько мгновений немигающим взглядом смотрела вперед, а потом повернулась к Эшаре, словно только сейчас заметила ее присутствие. На мгновение Эшаре почудился страх в глазах королевы. Та только сейчас осознала, что сболтнула лишнего.

— То, что я тебе рассказала…

— Я скорее умру, чем расскажу кому-то то, что может причинить вред принцу Рейгару и принцессе Элии, — быстро вставила Эшара.

Теперь ей все было ясно. Королева специально выбрала дорнийку на роль фрейлины Элии. Дорнийцам, преданным своей принцессе, а значит и ее мужу, она доверяла больше тех, кто был к ней приближен, чьи отцы занимали должности в Малом Совете и при дворе. Она умышленно пригласила кандидатку в Красный Замок под предлогом обучения. На деле же, королева желала лично изучить ту, в чьей помощи она так нуждалась и кому она откроет столь опасный секрет. А ее желание защитить сына от роковых ошибок было вполне понятно.

— Так ты поможешь мне? — как бы Рейлла не умела держать лицо, голос ее дрогнул. Не так-то просто просить о помощи той, в ком течет кровь драконов.

Поможет ли она? Приезжая в Красный замок, Эшара твердо знала поставленные перед собой цели. Выжить самой и защитить семью. Больше ничего. Игры престолов не интересовали ее. Пусть Таргариены грызутся, пусть Баратеоны получат трон, который у них отберут Ланнистеры, пусть Старки восстанут против трона снова и снова. Пусть. Не ей менять ход истории.

Но как же она была наивна, полагая, что ей позволят остаться в стороне! В этом мире она всего лишь пешка, которую кто-то да захочет передвинуть. Но ведь королева спрашивала. Не требовала, не приказывала, она задавала вопрос. А вопрос подразумевает возможность отрицательного ответа. Одно короткое слово, и она вернется домой. Пусть ее миссия по спасению Эртура Дейна и будет провалена, но она еще может вернуться и выжить сама.

Перед глазами встало до боли знакомое лицо, такое родное, что становилось больно в груди. Она вспомнила его слова об опасности и свои подозрения. А теперь еще и королева, подозревающая своего сына в интригах — неважно с каким мотивом. Понемногу кусочки пазла складывались воедино. Рейгар на самом деле мог планировать переворот или восстание! И если так, Эртур никогда бы не остался в стороне. Что если единственный способ уберечь Эртура — принять предложение королевы?

Эшара подняла голову и посмотрела в глаза королевы, что терпеливо ждала ее ответ. Решимость овладела девушкой, и не сводя глаз с лица Рейллы, она кивнула.