Тлеющие осколки разбитых надежд (гет)

* * *

Князь Андрей проснулся утром, с чувством блаженства и счастья в душе. Боль внутри живота была меньше, чем вчера вечером. Сколько было времени — он не знал, но видел через окно, что солнце уже начало выходить из-за горизонта, а Мытищи были окутаны густым туманом. Княжна Дарья сидела рядом с ним, чуть облокотившись и подставив ладонь под голову, её прекрасные бездонные глаза были прикрыты чуть припухшими веками. Она заснула.

«Интересно, который сейчас час? Ежели уже пол пятого, а Дарья спит?.. Может быть разбудить её? Нет, не стоит. Она, наверняка, очень устала, ведь не спала всю ночь и заснула совсем недавно», — думал князь Андрей и внимательно глядел на Дарью. Она сейчас показалась князю очень красивой, гораздо красивее, чем до этого, даже с закрытыми глазами. Он разглядел над её верхней губой родинку, которую раньше не замечал, также длинные чёрные ресницы, а ещё заметил, что у неё очень тонкие губы, но, как ему казалось, они не портили её красоту. Князь Андрей знал её четыре месяца, но до сегодняшего дня (вчера ему было не до этого) никогда не видел, дабы её руки были открыты и на них не было перчаток. Долго он глядел на утончённые маленькие руки княжны, её тонкие короткие пальцы, а также вены на запястьях, что были весьма отчётливо видны.

«Вот он — идеал женской красоты, даже недостатки в её внешности прекрасны, ведь ничто неидеально, но для меня она красавица», — подумал Болконский. «Она вчера приехала сюда поздним вечером, чай мне принесла, подушку подложила, да и платок этот, я ведь даже не просил её — значит, она и правда любит меня… Но что она нашла во мне?..»

Тут Дарья открыла свои прекрасные очи, отчего её лицо стало ещё более красивым, ведь именно в глазах была вся её привлекательность. Она увидела, что князь Андрей не спит.

— Доброе утро, Андрей. Как вы себя чувствуете? — произнесла княжна, пытаясь не зевнуть. Она рукой аккуратно потрогала его лоб и подметила, что сегодня жар был чуть меньше.

— Доброе, Дарья. Немного лучше, чем вчера.

— Это очень хорошо, — Дарья, устало вздохнув и зажмурившись, приложила пальцы к своему левому виску, который в один момент пронзила дикая боль, и слегка потёрла его.

— У вас голова болит? — тихо спросил князь Андрей.

— Немного… Но ничего страшного, скоро пройдёт, не волнуйтесь только.

— Сколько сейчас времени?

— Четыре утра, кажется.

— А что будет пол пятого? — этот самый вопрос Андрей хотел задать ещё вчера.

— Мы едем с вами в Петербург, там вас поставят на ноги.

— Вы точно уверены в этом?

— Да, Андрей, — княжна Дарья закрыла глаза, но открыла их вновь, — я сделаю всё для этого, ибо я потеряла всех, не могу потерять и вас, — она взглянула на него. — Неужели вы не хотите жить?

— Я люблю жизнь и люблю вас, Даша, а ваша любовь придаёт мне сил, даёт моей жизни смысл, я знаю зачем мне стоит жить дальше — жить ради вас, — он слегка улыбнулся.

— Тогда давайте, я позову доктора, он сменит повязку на вашей ране, и мы отправимся, княжна Марья нас, наверное, уже ждёт.

Князь Андрей кивнул. Дарья вышла из комнаты, но скоро вернулась, а за ней и доктор.

— Дарья Алексеевна, выйдете пока, дабы избежать всяческих неприятных ситуаций, — произнёс доктор.

— Нет, я останусь здесь.

— Сначала «останусь», а потом падаете в обмороки.

— Я не боюсь вида крови. Я останусь здесь, — твёрдо произнесла Кибакова и вскинула голову.

— Ваша воля, — ответил доктор, разматывая бинты на животе князя Андрея.

Княжна Дарья позднее пожалела о том, что осталась там — ей стало дурно, она отвернулась и, подойдя к окну, расстегнула у платья воротник, закрывавший её тонкую бледную шею. Не от вида крови стало нехорошо ей, а дело всё в том, что Дарья своими глазами увидела, какая большая и страшная рана была на его теле, и какую боль он чувствует каждую секунду, она ощутила эту боль душевно, так горько стало ей и так жаль князя Андрея. Княжна хотела выйти, но не стала делать этого, ибо не хотела показывать свою слабость. Она дождалась, пока доктор перевяжет рану и уйдёт, и подошла к князю.

— Невыносимо… — устало произнёс князь Андрей, глядя на Дарью. — Вам, наверное, стоило выйти, — сказал он, заметив, что она сильно побледнела.

— Ничего страшного, — она, с шумом, сглотнула. — Вы готовы ехать?

— Вы же едете со мной?

— Конечно, я вас не оставлю, Андрей.

— Тогда я готов.

Княжна Дарья вышла из избы и сказала военным, дабы они перенесли Болконского в коляску, далее подошла к повозке, в которой должна была ехать сама вместе с княжной Марьей и сыном князя Андрея, который уже сидел там.

— Всё готово? — спросила она у слуг.

— Да, Ваше сиятельство, дождёмся Марию Николаевну и можем ехать.

Дарья села в повозку рядом с мальчиком.

— Кто вы? Где тётушка Marie? — по-детски пронзительно произнёс Николенька Болконский.

— Я Дарья Алексеевна, а княжна Марья сейчас придёт. Иди ко мне пока, Николай, я не причиню тебе зла, — она легонько обняла мальчика. Он взглянул Дарье прямо в глаза, в которые глядел минуты так две, потом придвинулся к ней и уткнулся ей в бок своей головой.

Подошла княжна Марья и села рядом с Николушкой с другой стороны.

— Ну всё, Дарья Алексеевна, можем ехать.

— Можно просто Дарья, без отчества.

— Тогда и я просто Марья, — она чуть привстала и крикнула: — Тихон, трогай!

Так началась их нелёгкая дорога в Петербург, они редко останавливались и не ночевали совсем, а через два дня уже прибыли в столицу. Князя Андрея отвезли в городской госпиталь, местные лекари вылечить не пообещали, но сказали, что сделают всё возможное.

* * *

Марья и Дарья на несколько дней сняли в Петербурге квартиру.

Уже был вечер, на улице пасмурно и прохладно, дождя не было, начинало темнеть. Княжны и Николай поднялись в комнату, пока слуги разбирались с вещами.

— Николенька, ты будешь ужинать? — спросила княжна Марья, садясь в кресло.

— Я не хочу, — ответил он, прижался к Дарье, которая стояла рядом, задрал голову к ней и прошептал: — А с папенькой всё будет хорошо?

Кибакова взяла его за руку, присела рядом с Марьей и ласково произнесла:

— Да, Николенька, с ним всё будет хорошо, — она с любовью обняла его и поцеловала в макушку.

— Тогда тебе уже пора спать, ежели не будешь есть, — княжна Марья погладила племянника по плечу. После его забрала служанка и увела в его комнату.

— Darie, а вы ужинать будете?

— Пожалуй, откажусь, я не голодна, а вот чаю с удовольствием выпила бы, — произнесла она, легонько потирая пальцами висок, который мучительно болел вот уже который день.

— Тогда я скажу слугам, пущай принесут чай, — Марья встала и вышла из комнаты.

Княжна Дарья тоже встала, но подошла к окну. Она прислонилась щекой к холодному стеклу и устремила взгляд на улицу, где лил дождь. Слеза медленно побежала по её щеке. Дарья закрыла глаза и костяшками пальцев стёрла эту предательскую слезу.

«Природа — даже она плачет… А ты не должна плакать, Дарья, ты не можешь сдаться, ведь Андрей живёт только ради тебя, а ежели ты не будешь верить в его выздоровление, то остальные (в том числе он сам) и подавно. А война ведь даже не закончилась ещё… А князь Андрей будет жить и я в это верю. Хотя кажется, что я уже ни во что не верю, но я должна верить, ибо некому больше. Испытание это, видно. Для него испытание… Хотя нет, больше всё-таки для меня. Да, для меня, но мы всё пройдём обязательно», — думала княжна Дарья.

«Дарья!» — слышала она где-то далеко, будто кто-то звал её. Княжна вспомнила, что она в комнате и почувствовала, как кто-то тряс её за плечо. Дарья открыла глаза и обернулась, перед ней была Марья Болконская, которая с изумлением глядела на неё.

— Всё хорошо? — с беспокойством произнесла она.

— Да, я просто задумалась, — Кибакова чуть пошатнулась, отчего схватилась за штору, дабы не упасть.

— Там чай принесли, идёмте, — княжна Марья взяла её под руку и довела до кресла, а сама присела напротив.

— Знаете, Дарья, я подумала, что нам с вами стоит друг к другу обращаться на «ты», нам ведь очень долго вместе придётся быть, — произнесла Марья, взяв чашку с чаем.

— Я тоже думала об этом, Marie, мы ведь сейчас молимся за жизнь одного человека, тебе он брат, а мне… Неважно, — она осторожно отхлебнула чаю.

— Здесь мы на два дня, а где мы жить будем потом… Богучарово далеко отсюда, да и его сожгли французы, но после войны мы займёмся восстановлением. А Лысые горы тоже далеко.

— У моего брата — князя Михаила, в Бологом, от Петербурга это не так далеко.

— А он примет нас?

— У него нет иного выхода, ибо я могу припомнить ему некоторые вещи… — Дарья вновь сделала глоток чаю, на этот раз большой и обжигающий горло. — А по поводу Богучарово, я могу помочь и отправить своих крестьян. Всё равно я имение продаю…

— Наши крестьяне так и остались там все… Со мною только две служанки, да Тихон, который ещё отцу служил.

— Я напишу Василию Ивановичу, он у меня в деревне над крестьянами главный, он всех ваших соберёт и временно отведёт в Бологое, ответственный очень человек.

— Было бы очень хорошо.

— Варенька, бумагу и чернила неси!

Крестьянка быстро принесла всё, а княжна Дарья принялась писать письмо вместе с княжной Марьей.

«Василій Ивановичъ, здравствуй. ​Ѣсть​ очень отвѣтственное дѣло, поручаю его Тебѣ. Для начала, скажи Катерине, дабы она собрала ​всѣ​ мои вещи, имѣніе должно остаться пустымъ, далѣе дабы отвела всѣхъ моихъ крестьянъ (одна тысяча душъ) въ Бологое къ князю Михаилу. Самъ же бери кого-нибудь изъ деревни въ помощь и поѣзжай въ Богучарово, да собери всѣхъ въ одно крестьянъ ​Болконскихъ​ (также одна тысяча душъ) и отведи ихъ въ Бологое. Важно, сообщи имъ, что ​они​ остаются въ собственности ​Болконскихъ​, кто не пойдетъ — не принуждай, таковъ наказъ Марьи Николаевны ​Болконской​. Князь Михаилъ обо всёмъ будетъ извѣщенъ. На письмѣ печать моя и княжны Марьи, ежели нужно будетъ, покажи сіе письмо имъ — богучаровскимъ крестьянамъ, въ качествѣ удостовѣренія. Таковъ мой приказъ, исполни въ ​кратчайшія​ сроки.

Княжна Дарья Алексѣевна ​Кибакова»

И ещё одно письмо, уже князю Михаилу:

«Здравствуй, братъ мой, Михаилъ. Извѣщаю Тебя, что черезъ пару дней къ Тебѣ должна пріѣхать Катерина съ моими крестьянами, размѣсти ихъ всѣхъ въ ​Бологомъ​. Я продаю свое имѣніе, ибо денегъ у меня болѣе не осталось. Позже прибудетъ Василій Ивановичъ съ богучаровскими крестьянами, ихъ тоже размѣсти въ деревнѣ. Черезъ три дня пріѣду я сама вмѣстѣ съ Марьей Николаевной ​Болконской​ и сыномъ ​ея​ брата Андрея Николаевича ​Болконского​. Прошу временно принять насъ въ своемъ домѣ, пока не закончится война.

Твоя сестра, княжна Дарья»

Письма княжна отдала Варваре, дабы та отнесла гонцам. После чего княжны разошлись по своим комнатам. Марья уснула быстро, Дарья же вновь не спала, а всю ночь молилась у красного уголка за здоровье князя Андрея. Вот уже третью ночь княжна Дарья не смыкала глаз и утром была совсем никакая, после стольких бессонных ночей она даже не была похожа на себя: её и без того тонкие губы казались ещё тоньше, бледные щёки были ещё более бледны, глаза покраснели, веки опухли, а руки тряслись. Каким-то чудом она при всём своём состоянии сохраняла здравый рассудок и сдерживала все свои чувства.

Утром княжна Марья направилась к Кибаковой, дабы уточнить что-то по крестьянскому вопросу. Та стояла у окна и даже не заметила, как Марья вошла.

— Доброе утро, Дарья. Я хотела спросить кое-что по поводу крестьян, — произнесла она. На это княжна Дарья не ответила ничего, она не слышала её и не видела. Княжна Марья подошла ближе и молвила: — Дарьюшка, что с тобой?

Дарья каким-то затуманенным взглядом взглянула на неё, тут же голова её закружилась, в глазах потемнело, а ноги подкосились — силы окончательно покинули её тело, и она потеряла сознание, упав на руки Марьи.

Через какое-то время княжна Дарья очнулась на кровати. Она чувствовала сильную слабость во всём теле, а ещё то, что у неё очень болит голова. Около неё была Варя, которая, заметив, что её госпожа пришла в себя, сразу спросила:

— Дарья Алексеевна, чего-нибудь изволите?

— Принеси мне чаю, по-горячее.

— Как прикажете, сударыня, — крестьянка поклонилась и ушла.

Дарья села на кровати, она глубоко вздохнула и, всхлипнув, закрыла лицо руками. Кибакова, сама даже не осознавая, наконец дала волю слезам, которые долго сдерживала. Княжна Дарья больше не всхлипывала, а просто тихо плакала, отчего плакала — сама не знала, но было это от бессилья, ведь для князя Андрея она сделала всё, что могла, а дальше нужно было лишь надеяться на помощь Бога. В одним момент княжна опомнилась, что же она вообще делает — зачем плачет? Она вскочила с кровати, взяла платок и стёрла все слёзы. Конечно, ей стало легче от этого, тем не менее, в душе её всё равно было какое-то чувство опустошённости и покинутости.

Вошла Варя. Поставив чай на стол, она вновь вышла. Дарья подошла к столу, взяла чай и опустилась на кресло, она обхватила кружку обеими руками и, глядя в пустоту, начала пить маленькими глотками горячий чай. После княжна подошла к окну, распахнула его створку и вдохнула сырой осенний воздух. Отчего-то ей резко и невыносимо захотелось спать. Княжна Дарья закрыла окно и задёрнула его плотными шторами, после чего присела на кровать, прислонила голову к прохладной стене так, что почти не чувствовала боли, и закрыла глаза. Так она и заснула.

Проснулась Дарья на другое утро, уже лёжа на кровати. Она оглядела комнату, напротив неё на большом деревянном сундуке сидел Николенька, он с улыбкой глядел на неё.

— Николенька?.. — она, удивлённо глядя на него, чуть приподнялась на кровати. — А где княжна Марья?

— Тётушка уехала по делам, — Николай вновь улыбнулся.

— Улыбаешься прямо как князь Андрей. До чего же ты похож на него… — произнесла Дарья, с тоскою, взглянув на мальчика. Он и правда был весьма похож на своего отца — улыбался также, да и глаза его были такие же ясные, серо-голубые.

— Вы только не переживайте, папенька обязательно поправится, — Николушка слез с сундука, подошёл к Дарье и обнял её. — Я мало знаю вас, но думаю, что вы очень хорошая, ведь тётушка о вас хорошо думает и папенька тоже. Вы ведь с нами будете жить?

— Я не знаю, Николенька… Но пока князь Андрей не выздоровеет — да, — она обняла его в ответ.

Послышался стук в дверь, в комнату вошла Варя.

— Что-то случилось?

— Марья Николаевна приехала, она хочет сообщить вам что-то очень важное.

— Я сейчас приду, — княжна встала и вышла из комнаты. Всячечкие нехорошие мысли посетили её сознание.

— Что ты хотела мне сказать? — она подошла к Марье.

— Я в больницу ездила. Андрей пришёл в себя после операции.

— Господи, благодарю тебя… — Дарья, глотая навернувшиеся слёзы, глубоко вздохнула. — Когда к нему можно будет?

— Пока нельзя, но и потом, сказали, что пустят только меня… — княжна Марья подошла к ней и обняла. — Главное не отчаивайся, его ведь выпишут через пару месяцев.

— Значит, мы можем ехать в Бологое.

На следующий день они выехали в Бологое, где пробыли до конца войны (до декабря), после княжна Дарья отправила крестьян в Богучарово, приводить в порядок деревню. Князя Андрея восстанавливаться отправили за границу на полгода, с ним поехала Марья, а Дарья с Николенькой остались в Богучарово. Но уже через два месяца Болконские вернулись в Россию.