Охотник и Лиса (гет)

Решили заселиться в один из отелей. Подойдя к стойке регистрации, Дайер долго разговаривал с администратором отеля. Стояла в стороне, наблюдая за происходящим через окно. Этот город был словно иным миром. Он так сильно отличался от столицы и северных городов: ярко, уютно, умиротворенно. Люди отличались спокойствием, словно у них не было никаких проблем.

Дайер подозвал меня и продемонстрировал ключи. Не говоря мне ни слова, он зашёл в лифт. Поспешно последовала за ним. Мой спутник до сих пор хмурился и не смотрел в мою сторону. Похоже, всё ещё злился.

Через минуту мы стояли у двери. Дайер медленно повернул ключ в замочной скважине. Мы разулись в просторной прихожей, прежде чем пройти в зал. Мужчина кинул свой чехол на диван и сел с ним рядом.

Мне же не терпелось осмотреться. Кухня — сладкий запах, покрытый линолеумом пол и красные обои с узорами из белых пионов. Ванная — кафельный пол в бежево-синих тонах, широкая белая ванна и рукомойник с зеркалом. Над рукомойником полка для мыльных средств. Немного покопавшись, нашла много пробников кремов и масок для лица. Осмотревшись там, вернулась в зал.

Дайер уже включил новостной канал. Телевизор располагался на невысокой тумбе напротив дивана. Между ними на полу лежал мягкий белый ковёр. Обои покрывали узорами из синих васильков.

— Кажется, тут популярны изображения цветов на стенах.

Дайер лишь кивнул.

В зале была дверь, которая вела в спальню. Стены тёмно-алого цвета, полы покрыты коричневым ламинатом, окно, закрытое багровыми шторами, — интимный полумрак цвета запекшейся крови. Пройдя по мягкому коврику, села на двуспальную кровать с балдахином. Обстановка была скудная: маленькая тумбочка возле окна, на ней жёлтого цвета ночник в виде камня. Справа от кровати — шкаф для одежды, а рядом с ним короткий шезлонг.

— Слишком много красного, — буркнула я, хмурясь.

Атмосфера в этой комнате создавала странное ощущение. Но смущало меня другое. В комнате была единственная кровать. Снова кому-то придётся ночевать на диване. Наверное, мне, как доставившей неудобства. К тому же эта комната напрягает меня. Может, из-за непривычного оформления? Моя комната в замке была в светлых бежевых тонах. Комната в доме Дайера была оформлена в приглушённых тонах. А здесь всё слишком вульгарно, что ли.

— Две комнаты дорого слишком? — Села рядом с Дайером.

— Если ты не забыла, ты находишься в бегах, как я мог оформить на тебя ещё один номер? Тут я не виноват. Давай теперь ещё кое-что обсудим. — Он выключил телевизор и всем корпусом повернулся ко мне.

Опять этот ледяной взгляд. Стало немного не по себе, но деваться мне было некуда. Раз уж я впутала его, то скрывать от него ничего нельзя.

— Для начала скажи, кто надоумил тебя попытаться стать охотником?

— Просто я видела тебя в работе. И мама ведь тоже была охотником. Брат сказал, что тогда она была по-настоящему счастлива. Хочу испытать те же эмоции.

— Лиса, позволь сразу, на берегу, снять с тебя розовые очки. — Я выгнула бровь, не понимая, о каких очках речь. — Быть охотником ни черта не весело. Ты была со мной на паре заданий, где иметь дело приходилось с мелочевкой. Но ты же понимаешь, что с твоим статусом тебе придётся иметь дело с демонами посерьёзнее? — Кивнула, сцепив зубы, я знала, что он будет говорить то же, что и брат с сестрой. — Понимаешь, что это опасно? А ещё готова ли ты к тому, что с тобой не будут считаться? Охотники не более чем чистильщики. При угрозе их жизням люди готовы целовать тебе ноги, а в иных случаях тебя будут воспринимать всё равно что мусор у дороги.

В его глазах отражалась боль. Тут и думать не нужно — он говорил, исходя из собственного опыта. Опустила глаза, покусывая нижнюю губу.

— И самое важное, ты готова убивать и видеть, как убивают?

— Да, — голос дрогнул, выдавая с потрохами.

Дайер хмыкнул, подвигаясь ближе. Его рука подняла мой подбородок. Наши взгляды встретились. Его — полный раздражения и злости, и мой — напуганный и растерянный.

— Ты всё ещё запуганный ребёнок, который боится нормально возразить и прячет глаза, словно котёнок. — Он выдержал паузу, глядя, как у меня дрожат губы. Я всё равно молчала. — Вот видишь. Старайся не старайся, но пока твоя душа в смятении, ты можешь уверять себя в чём угодно, но охотником ты не станешь. Не лезь в это. Эта пучина сожрёт тебя, не останется и косточек.

Его рука отпустила меня.

Постаралась унять дрожь. Такую реакцию предвидеть я не могла. Он сумел напугать меня и заставить задуматься.

— Теперь скажи мне, ты ведь была на её могиле? Где она?

Я рассказала. Но думала совсем о другом.

— Значит, её даже достойно похоронить не смогли. Вот же! — Дайер оскалился.

— Там вечно случаются обвалы. Мне и самой не нравится, что её тело не смогли достать.

— Хоть крест поставили, и то хорошо. Крест… Так, значит, относятся к королеве? Похоронить не смогли, так ещё и крест какой-то. Как собаке.

— Дядя сказал, что через год можно будет поставить памятник. А сейчас ещё рано, не по правилам.

— Да к чёрту эти правила! — огрызнулся он. — Куска мрамора жалко? — Отвернулся в попытках скрыть перекошенное злостью лицо.

— Давай закроем эту тему. Я больше не могу говорить.

Боялась снова сорваться на слёзы, уже чувствуя комок у горла.

Он тоже молчал.

Я ушла в спальню. Легла на кровать, пытаясь переварить всё сказанное.

Почему он считает так? Почему так резко настроен? Предлагает мне смириться и делать, как говорят тётушка и дядя? Неужели я настолько плоха? Но я ведь могу научиться! А убить… Смогу? Так ли это?

Смотрела на свои руки, пытаясь представить, как бы это могло случиться, но, как назло, картинки не складывались. Ведь только грозилась, но ещё ни разу не убивала.

Если не могу противостоять словам Дайера, как я докажу, что могу быть королевой, а не пешкой в руках чужого человека?

Нужно собраться. Дайер не прав. Я смогу, справлюсь. Хочу в это верить. Да. Я не могу сдаться, не попробовав.

Уткнулась носом в подушку и попыталась уснуть.