Дневник (The Journal) (гет)

Седьмой курс — февраль: Тео

Результаты всех его попыток поиска людей, к облегчению самого Тео, выходили ошибочными. Обнаружив волос одного из Уизли на своей мантии, Тео пришел в ужас. В итоге он протестировал его с помощью отслеживающего заклинания через несколько недель. Над районами южной и центральной Англии, а также над тем же самым лесом, где, как подозревал Тео, и скрывался Поттер, хаотично вращались голубого цвета точки. Единственное стабильное сияние висело над Хогвартсом, указывая на местоположение Джинни Уизли. Как оказалось, Андромеда Тонкс была верна своему слову и скрыла с помощью его заклинания убежища Ордена.

Отец Тео, в свою очередь, таким развитием событий был недоволен. Тео был рад тому, что смог вернуться в Хогвартс вместо того, чтобы оставаться дома, где отец направлял бы весь свой гнев на него.

Следующий этап работы для Тео придумал Крэбб, от которого Тео ожидал этого меньше всего.

— А что насчет полукровок? — как-то спросил обрюзглый ублюдок. Драко под предлогом чтения учебника Крэбба проигнорировал, и Тео в эту секунду почувствовал нарастающую волну ужаса. — Они же у нас тут каждый день кровью истекают.

Тео прекрасно понимал, в какую сторону шел этот поток мыслей, и отчаянно желал прервать его на корню.

— Кому какое дело до чертовых полукровок? — спросил он, заметив, как подслушивающий их Драко недовольно поморгал.

— Ты можешь с помощью своей карты найти их магловские семьи, — сказал Крэбб, и Тео готов был его удавить только за то, что тот наконец-то смог выразить связную мысль.

— Такое прокатит только с магической кровью, — соврал Тео, процедив сквозь зубы. Он понятия не имел, работало ли заклинание только на магической крови, и его чрезмерно любознательный мозг уже пытался продумать способы изменения заклинания в случае провала. Он подумывал о том, чтобы попросить Драко наложить на Крэбба Обливейт, но решил не торопиться и сделал ставку на то, что до ужина Крэбб успеет об этом забыть.

Как же он ошибся.

«Сын», начиналось письмо, что всегда было плохим знаком. Безобидные письма обычно начинались с «Теодор». Письма же, после прочтения которых хотелось выблевать ужин, начинались с «Сын».

Сын,

Недавно со мной и Люциусом поделились идеей, которая, по нашему мнению, имеет смысл. Хоть грязнокровкам и запрещено возвращаться с Хогвартс, у тебя есть доступ к огромному количеству предателей, чьи семьи подозреваются в сокрытии тех, кто находится в розыске. Кэрроу уверили нас: для чтобы выследить эти семьи, тебе нужно просто достать необходимые материалы.

Прикладываю список фамилий. Ожидаю отчета о проделанной работе к концу этой недели.

Отец.

Тео осмотрел второй лист пергамента, зная заранее, что именно он там найдет.

Абботт. Боунс. Бут. Картрайт. Гринграсс. Лонгботтом. Макмиллан. Притчард. Уизли.

При виде фамилий Картрайт, Гринграсс и Притчард во рту у него пересохло. Они что, в чем-то подозревают семью Дафны? Они хотят, чтобы он использовал кровь Дафны? В равной степени вызывало беспокойство и то, что Грэхэм Притчард был четверокурсником на Слизерине. Остальные были с Гриффиндора, Хаффлпаффа и Рейвенкло, но вот предателей со Слизерина ожидало самое суровое наказание.

И не нужно было быть гением, чтобы догадаться о том, как именно предполагалось Тео отыщет Картрайтов. Они должны были стать первым предательством Теодора. От мысли об этом у него в жилах стыла кровь; эта же мысль вызывала в нем протест.

— Тео?

Он успел смять письмо до того, как Блейз смог прочесть, что там было написано, и сжег его прямо в центре стола Слизерина. Несколько студентов от неожиданности подпрыгнули на месте. Снейп тут же нагнулся вперед и вытянул палочку.

— Это еще что такое? — требовательно спросил директор. Пламя уже почти потухло, и от письма остался один пепел. На деревянной поверхности красовалось пятно от огня, чему Тео рассеянно удивился. Казалось бы, столы в школе должны были быть более огнеупорными.

— Плохие новости, — сказал Тео, с вызовом смотря Снейпу прямо в глаза.

«Ну давай, спроси» — хотел он добавить.

Дым наконец рассеялся, и Снейп опустил палочку.

— Есть более приемлемые способы переварить плохую весть, кроме как воспламенять обеденные столы. Если еще раз увижу что-то подобное, сниму десять очков со Слизерина и назначу отработку.

— Понял, сэр, — процедил Тео сквозь зубы.

— Какого хера это было? — спросил Блейз, когда они вышли из Большого зала. Тео сжал челюсть и положил правую руку на предплечье левой. Блейз широко открыл глаза.

— Что…

— Ты не хочешь этого знать.

— Ты что, собираешься…

— Мне придется, — произнес Тео. — Придется.

Голос его звучал на октаву выше — можно было расслышать истерические нотки. Задание было несложным. Время и место для его выполнения было идеальным — его отец и представить себе не мог, насколько. Все, кто служил мишенью, за исключением Причарда, состояли в подземной группировке Невилла.

Он отказывался использовать их кровь, хоть и подозревал, что Кэрроу скоро начнут при встрече в коридоре передавать ему не подписанные флаконы с кровью какого-нибудь неизвестного студента, который в тот или иной день вывел их из себя. Нет, отныне он станет использовать исключительно волосы. Так результат получался менее точным, и это было единственным на данный момент выходом из текущей ситуации.

Но Кэрроу считали иначе.

В первый раз, когда Алекто передала Тео флакончик с кровью, его едва не стошнило прямо в коридоре. Во второй раз он догадался скрыться из виду как только услышал ее голос поблизости. В третий — окинул ее презрительным взглядом и потряс сосудом у нее перед носом.

— Это чье? — требовательно спросил он. — Тут нет имени.

Алекто раздраженно сморщила нос, лицо ее исказилось в уродливой усмешке.

— Какая разница? Раньше ты не жаловался.

— И верного результата ни разу не получил, — огрызнулся он. Тео демонстративно со злостью разбил пузырек о стену. Кровь исчезла, пропитав камень: замок принял жертву.

— Ты хоть знаешь, через что я прошла, чтобы ее раздобыть? — закричала Алекто. — Эта скулящая тварь мне заклинанием чуть руку не отрубила.

Тео тут же захотелось узнать, чью кровь он только что уничтожил, чтобы послать девчонке коробку шоколадных конфет.

— Срать хотел Темный Лорд на твою руку, если нужного результата образцы не дают, — прошипел он.

— А по-моему тебе не мешало бы поработать над улучшением заклинания, Нотт, — Алекто оскалила зубы в подобии усмешки.

На деле же, в том, чтобы работать над улучшением, необходимости не было. Отец Тео вполне смог бы выследить каждого ближайшего члена семей жертв Алекто, кем бы они ни были. Конечно, всегда существовал риск того, что эта безумная стерва случайно выберет мишенью семьи лояльных режиму, но все же напомнить о могуществе Темного Лорда никогда не помешает. И в теории могло помочь держать учеников в узде.

У Тео были свои причины относительно того, почему именно он хотел узнать, чья это была кровь. Первая и самая главная причина заключалась в том, что ему это было необходимо для успокоения собственной совести. Во-вторых, он собирался каждому из них анонимно выслать Кроветворное зелье. Это наименьшее, что он мог для них сделать прежде, выследить их семьи.

— А по-моему, мне не мешало бы обсудить с отцом тебя и то, в чем будет заключаться твоя работа для Темного Лорда, — пригрозил Тео, на что Алекто наконец захлопнула рот и со злостью сжала челюсть. Она сорвалась с места прочь, но начиная с этого момента на каждом подношении присутствовала подпись.

Дафна от лица мадам Помфри удвоила заказ Кроветворного зелья.

Не смотря на весь его садизм, талант к сбору крови у Амикуса отсутствовал, и потому он решил начать хватать жертв за волосы. Очевидно, следуя совету сестры, конверты, которые он передавал Тео, Амикус подписывал. Это принимать было проще, и проще было оправдать их использование. Результаты чаще всего были неточными, и Тео это вполне устраивало.

Благодаря своей предусмотрительности во время зимних каникул, Тео так и не рассказал, сколько по времени занимало отследить человека его заклинанием. Его отец знал только то, что на это уходило 48 часов как минимум, вдобавок Тео заверил его в том, что за раз мог работать над поиском только одного человека. Это, естественно, было брехней: при наличии четырех карт Тео смог бы выследить всех жителей Хогвартса за одни выходные, при этом у него оставалось бы по семь часов на сон.

Он предоставил отцу четыре выбранные наугад локации на каждого студента. По каким-то координатам жили их двоюродные братья и сестры, по каким-то — дедушки и бабушки. Дважды он по невнимательности передал местонахождения родителей учеников. Тео немного облегченно выдохнул, когда выяснилось, что никого из их родственников-маглов там не было; и все же, этого было достаточно для того, чтобы его отец остался довольным.

Для того, чтобы выследить Картрайтов, он использовал собственные волосы, и по счастливой случайности умудрился получить местонахождение четырех двоюродных братьев и сестер своего отца. Если бы отец попросил его напрямую, он выследил бы семью Невилла и передал бы координаты, высветившиеся на обеих картах, но Торос Нотт давно сбросил Невилла со счетов и рассматривал его исключительно как Лонгботтома. По мере того, как дела становились все хуже, Тео все больше был благодарен за то, что его мать была с Рейвенкло.

После отслеживания каждого пятого ученика Тео говорил, что выдохся, и что на восстановление ему требовалась целая неделя. Отец выторговал у него, чтобы он отдыхал по четыре для после каждого четвертого ученика. Тео начинало казаться, будто вся его жизнь вертелась вокруг числа четыре. Ему хотелось написать Гермионе и спросить, означало ли это, по ее мнению, что-то важное.

Ему сошло с рук то, что к концу февраля он предоставил только девять локаций. Девять человека, жизнь которых стала непоправимо хуже по его вине.

Где-то, примерно, в тот же период, когда отец убил родителей Грэхема Принчарда, Тео перестал спать.

* * *

Седьмой курс — февраль: Гермиона

Из коттеджа «Ракушка» Рон вернулся абсолютно другим человеком, учитывая конечно и то, что медальона при них больше не было, да и еда благодаря стараниям Гермионы и Гарри теперь была лучше. Рон действовал быстро, был сообразительнее, и проявлял стратегические качества — таким Гермиона его еще не видела. Ее этот новый Рон раздражал, что было нелогично. Но где он скрывал все эти качества шесть месяцев назад, до событий с медальоном? Почему планировать побег со свадьбы Билла и Флер пришлось ей, раз Рон был вполне способен взять эту задачу на себя? Бегство будто пробудило в ее лучшем друге нереализованный до этого потенциал, и за это она затаила на него обиду.

Одной из новых повадок Рона было периодически посещать магловские города для пополнения запасов. Перед тем, как они пропали с радаров, Гермиона подчистую опустошила свой счет в банке, так что магловских денег на то, чтобы подкупать основное, у нее было достаточно. Они даже решили разгуляться и купили по дополнительному набору одежды и новые зимние пальто, хотя Гарри и выбрал синюю рубашку, идентичную уже имеющимся двум. Ощутив на коже свежую новую одежду, Гермиона едва не расплакалась.

Еще одной стратегией Рона стало значительно портить Гермионе настроение.

— В смысле, им нужно увидеть Гарри? — зашипела она на Рона, пока Гарри был снаружи.

— Они пали духом, — терпеливо и снисходительно сказал Рон, — Ордену нужно знать, что Гарри все еще сражается.

— Гарри не сражается, — произнесла Гермиона. — Он выслеживает крестражи, а об этом им знать нельзя!

Рон взглянул на нее исподлобья.

— Мы же не собираемся объявиться в Эдинбурге с табличкой, на которой будет расписано, чем мы тут занимались последние полгода.

Гермиона переборола себя и в последний момент проглотила фразу «Кто это — мы?».

— Мы вообще не будет появляться в Эдинбурге. Это слишком опасно.

— Так в этом вся суть, — сказал Рон. — Нас не поймают…

— Поймают! Это ты прошлой осенью наотрез отказывался, чтобы мы даже пополнить запасы выходили…

— Но ты же видишь, что я поменял свое мнение на этот счет.

— … а теперь говоришь, что можно посетить места, где живут волшебники, и не подвергнуть Гарри опасности?

— Ну, малость опасно, конечно, будет…

— Категорически нет! — взвизгнула Гермиона. Они так долго старались быть осторожными и не попасться, а теперь нужно было этими стараниями пожертвовать — и зачем? Потому что Рон надеялся, что Гарри предстанет перед всеми ними авторитетом?

Опрометчиво, да и просто смешно.

После ссоры, которая кончилась тем, что они с Роном снова не разговаривали, Гермиона была готова сорваться и полезть за своим дневником. Тео точно знал бы, как стоит поступить. Стратегом он был таким же талантливым, как и Рон, но при этом ему было свойственно смотреть на вещи по-слизерински: рационально и беспристрастно. Он бы уж точно смог найти другое решение проблемы упадка духа, не ставя при этом под удар безопасность Гарри.

Чтобы не нарушить обещание оставить Тео в покое, Гермиона пошла в лес побросать камни в речку.

Следующим утром, когда Рон аппарировал их в Эдинбург, Гермиона все так же была зла. Гарри о плане наперед ничего не сказали. Рон решил, что Гарри из-за этого был бы как на иголках, и по скромному мнению Гермионы, если тебя собираются использовать как приманку, такая реакция — вполне нормальное явление.

Когда Рон подошел к женщине, которая в этот момент делала фото собора, Гермиона чуть не умерла от паники.

— Не сфотографируете моих приятелей? — спросил он, жестом указывая на Гарри и Гермиону. Гермиона безучастно рассказывала Гарри историю собора.

Узнав Гарри, женщина выпучила глаза.

— Это же… это…

Рон широко улыбнулся, и Гермиона заметила, как женщина покраснела.

— Знаю-знаю, как две капли воды похож на Гарри Поттера. Все так говорят.

— Это не он? — спросила женщина.

— Насколько я знаю, «Ежедневный Пророк» готов заплатить пять тысяч галлеонов за хорошее фото, — произнес Рон, игнорируя вопрос. — Конечно, ставлю на то, что как только передашь им фото, они наложат Обливейт. Но, может, фото «Мальчика, который выжил» заинтересует кого-то еще?

Для пущей убедительности он протянул пятьдесят фунтов.

Гермиона в полном шоке наблюдала за тем, как Рон убедил женщину сделать фото «не-Гарри» и тайком пустить снимок по миру в качестве доказательства того, что он жив. Откуда вообще у него возникла эта идея? И когда он успел выкрасть пятьдесят фунтов из кошелька Гермионы?

Когда Гарри наконец заметил, что кто-то проявляет к нему интерес, женщина успела сделать уже две фотографии. Он побледнел и схватил Гермионы за руку.

— Рон! — крикнул он. — Нам нужно идти…

— Все в порядке, — сказал Рон, спокойно шагая в их сторону. — Готовы?

Он аппарировал всех троих обратно в лес. Пока Рон наконец объяснял Гарри свой план, Гермиона гневно достала палатку из своей бисерной сумочки и начала ее устанавливать.

— Идея хорошая, — услышала она слова Гарри, что еще сильнее подпортило ей настроение. — Просто было бы неплохо, если бы сперва ты спросил обо всем этом меня.

— Да, Рональд, — сорвалась Гермиона. Колышек для закрепления взлетел в воздух и один из углов палатки стал распрямляться сам по себе. — Нужно было спросить у Гарри разрешение, прежде, чем использовать его…

— Это поднимет людям дух примерно на пару месяцев, — громко сказал Рон, перебивая сердитые замечания Гермионы. — Ордену это сейчас очень нужно.

— А, ну раз Ордену нужно, — пробурчала Гермиона, одним взмахом руки озлобленно впихнув колышек в землю. Тот сам опустился в почву на несколько сантиметров. Она мысленно сделала пометку о том, что при следующем переезде разбирать палатку будет задачей Рона.

— Забудем, что нужно Гарри, как, например, те, кто размахивает им перед носом у потенциальных врагов.

— Ты в порядке? — тихо прозвучал голос Гарри. Рон уже успел куда-то отойти и занимался Бог весть чем — до них доносился только его свист.

Обращаясь к Гарри, Гермиона очень постаралась скрыть свой гнев.

— Гарри, ты — мой лучший друг, — лицо его предусмотрительно оставалось нейтральным, как это обычно бывало в случаях, когда он чувствовал, будто застрял между ей и Роном. — Мне не нравится, когда люди подвергают твою жизнь опасности.

Гарри посмотрел вниз, на свою обувь, и запустил пятерню в и без того находившиеся в беспорядке волосы, которые теперь были на несколько сантиметров длиннее обычного. Было видно, что длина никак не помогала с тем, чтобы они начали лежать аккуратнее, как это было в случае с волосами Гермионы.

— Идея была хорошая.

— Опасная это была идея, — парировала Гермиона. Она хотела устроить Гарри встряску за то, что он так просто доверился Рону.

— Я знаю, — согласился он, взглянув на нее. — Но ведь «хорошая» и «опасная» — не взаимоисключающие понятия.

— Гарри…

— Что сделано, то сделано. Если я могу помочь Ордену тем, что напомню о том, что жив, значит, так и нужно сделать, правильно?

— Ты уже помогаешь им тем, что ищешь крестражи.

— Мы с сентября не нашли ни одного. Даже не знаем, где искать, — резко произнес Гарри, едва ли не упрекая, отчего Гермиона вздрогнула. — У Рона есть идеи…

— Конкретно сейчас я и слышать не желаю ни о каких идеях Рона, — раздраженно сказала она. — Из-за его идей ты в конце концов попадешь в беду.

Гарри недовольно на нее посмотрел.

— Его идеи могут реально помочь.

От этой фразы Гермиона съежилась на месте. Ее нумерологические расчеты так и не дали никаких результатов. И идеи ее успехом не увенчались. Она осталась рядом с Гарри, не бросила его одного, но прогресс делал Рон.

— Мне нужно идти, — пробормотала она. Вместо того, чтобы позвать ее обратно, Гарри пошел присоединиться к Рону, и Гермиона изо всех сил старалась не показать, какую боль это причинило.

Когда отношения с Роном продолжали портиться, медитация стала ее зависимостью. Ей казалось, будто они непрестанно соревновались в том, кто из них двоих проявит себя более полезным, и Гермиона проигрывала на каждом шагу. Когда у нее впервые получилось наколдовать ветер, радость ее была с привкусом горечи.

«Посмотрела бы я на то, как такое получится у Рона».

И кто знает: может, это она невербально выбила палочку Рона у него из рук, просто чтобы посмотреть, получится ли. Рон начал клясться, что это все из-за странных ветра, а Гарри просто-напросто повалился на землю от смеха.

Теперь Гермиона могла ощущать присутствие скрытой магии без необходимости сосредоточиться. Она чувствовала, насколько все вокруг было ею пропитано. Только теперь она начинала понимать то, как же на самом деле работала магия, а не просто то, как ею пользоваться. Несмотря на всю свою чистокровность, Рон ни за что бы не смог понять магию так глубоко, как понимала ее она, и мысль об этом немного сглаживала обиду.

И тем не менее, через неделю после их вылазки в Эдинбург, Гермиона была готова отдать все за то, чтобы повернуть время вспять и полностью забыть то, что она знала о беспалочковой магии и о шестом чувстве, которое прилагалось к умению ею пользоваться.

Все случилось, когда она раздавала мальчикам миски с курицей, пюре из желудей и ягодами боярышника. Большую часть дня она потратила на то, чтобы найти и собрать боярышник с веток, до которых самой добраться было невозможно. Мальчики, в свою очередь, конечно, весь день провели в обсуждениях Даров Смерти и суицидальной стратегии Ордена. Им было плевать на то, откуда у них была еда, пока было что есть, и Гермиона все сильнее убеждалась в том, что не станет рассказывать им о том, чему учится на досуге.

Мысленно отмахнувшись от чувства досады, Гермиона уже почти было заняла свое место рядом с Гарри, как вдруг рука его взлетела ко лбу, а сам он непроизвольно вскрикнул.

— Гарри! — Гермиона схватила Гарри за запястья, отчего чуть не опрокинула свою миску. Она открыла рот, чтобы спросить его о том, что именно он увидел, как вдруг — почувствовала. Пульсацию чего-то темного. Не настолько темного, как гнев, но все же. В эту секунду она поняла, что Волдеморт — Риддл, напомнила она самой себе, так как казалось, что даже проговаривать его имя в голове грозило риском нарушить табу — радовался. И радость его просачивалась сквозь кожу Гарри и пропитывала ее собственную. Ощущение было мерзким, отчего Гермиону бросило в дрожь.

— Что-то произошло, — произнес Гарри, хотя все было понятно без слов. — Он что-то или кого-то нашел — точно сказать не могу. Но он очень этому радуется.

Гермиона не могла оторвать рук от его запястий, словно их замкнуло в некоем трансе. Она знала, что это было за чувство. Оно было знакомо ей так же, как и ощущение присутствия воздуха в легких.

Рон что-то спросил, но из-за шума в ушах Гермиона его не расслышала. Он повторил вопрос, уже громче, и Гарри резко поднял голову. Гермиона, словно обжегшись, выпустила Гарри из рук и отскочила назад. Пюре из желудя было позабыто.

— Мне надо… — начала было она, и тут же бросилась к выходу из палатки.

Она упала на колени и, глубоко вдохнув ночной воздух, прикрыла глаза. Вокруг нее в воздухе витала магия — мирная, природная магия — и Гермиона представила, как она окутывает ее, словно теплое одеяло.

Для того, чтобы отличить темную, извращенную магию от морально нейтральной магии, к которой она привыкла, много умений не требовалось. Не так давно она успела привыкнуть и к темной, так что ей было с чем сравнивать. Дьявольская подпись Риддла окутывала Гарри с ног до головы, точно так же, как это было с медальоном.

Один из крестражей она все-таки нашла.

От автора: выбор рубашек Гарри — отсылка к фильмам.