Исчезнувшие (джен)

Сегодня дочь пришла с этим мальчишкой.

Мирабелль удержалась от недовольной гримасы, но впервые окинула юношу оценивающим взглядом — ранее она его уже видела, но сначала не запомнила, потом внезапная встреча с дочерью была куда важнее… Лицом совсем ещё мальчишка, скорее всего, ровесник Кирки, но в целом почти копия Питера Лилиума, разве что глаза светлые. И черты, кажется, чуть помягче, если бы не знала, скорее всего, и не сказала б, что наполовину чудиинец.

(Копия убийцы Эйвана.)

Мирабелль невольно поёжилась. Как же ей это не нравилось.

— Эскорт нашла, — жизнерадостно поделилась Кирка, ничего не заметив (или не подав виду, но, не в укор ей, первое было вероятнее). — А заодно повод прихватить еды на двоих с кухни… А то всё на рынок гоняла, — она закатила глаза и, не задерживаясь, проскользнула на кухню, оставив Мирабелль в компании мальчишки.

Она нервозно повела плечом, не успев решить, как лучше себя вести при постороннем.

— Младший? — зачем-то уточнила она.

— Я? — мальчишка похлопал глазами, вызывая невольную параллель со столь же открытыми эмоциями дочери. Правда, как раз он может и уметь играть. — Ну, эм, да.

Значит, верно посчитала. Мирабелль сейчас не смогла бы так хорошо, как раньше, вспомнить все даты, связанные с этой семьёй, но старший сын Лилиумов был не таким уж и маленьким на её памяти ещё тогда, значит, ему, скорее, ближе к тридцати.

— Мне это не нравится. Ты сын убийцы её отца, — Мирабелль всё-таки позволила себе скривиться.

— По-моему, в этом мы с ней квиты, — хмыкнул он, скрестив руки на груди.

По мнению Мирабелль, вещи были несравнимые, но спорить с ребёнком было уже ниже её достоинства, а недовольство она высказала, так что просто скользнула взглядом в сторону, решая, стоит ли просто последовать за Киркой, более не задерживаясь

— Тем не менее, говорите вы это только мне, а не ей, — внезапно заметил мальчишка ей в спину, сделавшей уже пару шагов в сторону кухни.

Конечно, она же не будет делать ситуацию ещё хуже, в лицо заявляя подобное дочери — но это уже слишком личное, чтобы говорить, и Мирабелль невольно растерялась, но, к счастью, выглянувшая с кухни Кирка спасла положение:

— А вы чего здесь потерялись? — не поняла она.

— Я пойду, лошадей пока покормлю, — сообщил юноша, махнув ей рукой. — Всё нормально.

И просто вышел из дома, аккуратно прикрыв за собой дверь. Кирка растерянно глянула на Мирабелль:

— Что-то я не продумала… Что он сказал?

— Всё в порядке, — беря себя в руки, отрезала она. Если, конечно, мальчишка не начнёт выделываться. По крайней мере, действительно дочь не одна по лесу передвигается, а она хоть в какой-то порядок успела себя привести, чтобы не выглядеть перед чужим человеком совсем уж убого. Условно, правда, зятем, но с этим она ещё не смирилась.

Мирабелль провела рукой по волосам и, внезапно вспомнив, оповестила:

— Рана наконец-то зажила. Спасибо, — чуть улыбнулась.

След остался, но ходить наконец-то можно было без трудностей и воспаление прекратилось. С учётом того, что со времени ожога явно прошло немало времени, она уже опасалась, что только хуже снова станет, но, видимо, усилиями сестры всё было не так уж и плохо. Большой шанс, что, останься Мирабелль сама с собой, то вряд ли бы выжила только из-за раны, не беря уж в расчёт всего остального.

«Спасибо», — мысленно повторила она.

— Да я-то и не сделала ничего, — скромно пожала плечами Кирка, бросив беглый взгляд на окно. Мальчишку выглядывает, догадалась Мирабелль, и дочь будто в подтверждение тихо буркнула: — Ладно, сам разберётся. Что я сказать-то хотела… А. Еду, говорю, нормальную из дома утащила, — кивнула на свёрток на столе. — А то боялась, что будет странно, если я каждый раз буду обильно запасаться, с учётом того, что я скорее об этом обычно забуду…

Она вздохнула и взъерошила себе волосы, и Мирабелль, невольно задетая тем, что привычки дочери гораздо лучше неё знает кто-то другой — настолько, чтобы замечать в них отклонения, не сразу нашлась, что ответить. То есть, конечно, всё понятно, но сегодня почему-то ранило сильнее. Глупо, когда сама доверия толком не добилась.

— Ерунду какую-то несу, — Кирка неловко пожала плечами и закатила глаза.

Она же нервничает — осознание пришло запоздало. Выглядит напряжённой и будто пытается заговорить всех, словно отгораживаясь. А Мирабелль совершенно затерялась в мыслях, надо постараться сконцентрироваться и не уходить снова в себя, скрываясь от переживаний. Мирабелль пообещала себе при дочери к мальчишке не цепляться больше. Та только-только стала менее колючей по отношению к ней, и неосторожное слово, скорее всего, вновь вернёт всё к защитной резкости.

— Всё в порядке, — повторила Мирабелль свои же слова, но куда мягче и спокойнее. — Спасибо.

Не позволит она себе настолько потеряться из-за присутствия сына мятежника!

— Я хотела спросить… есть ли что-нибудь, чем можно писать? — Мирабелль поймала себя на том, что нервозно накручивает прядь волос на палец, и опустила руку. Если дочь и не привычна приглядываться к жестам, все равно не повод так уж своё волнение выдавать.

— Да вроде были где-то чернила, — Кирка задумалась, кажется, и сменой темы не особо озаботившись, скорее, наоборот. — Если не выдохлись… Давай гляну.

Чернила нашлись в комнате дочери, в тумбочке, почти полный пузырёк. Кирка придирчиво глянула на него на свет окна:

— Вроде нормально… — вытащила второй рукой из ящика перья не глядя. — Бумага тоже нужна?

Мирабелль, не став подвергать уместность вопроса сомнению, кивнула:

— Да, я хотела тебе кое-что показать, — смолкла, размышляя, не рискует ли она с такой темой наткнуться на сопротивление. — Если ты не против, конечно.

— Много? — уточнила Кирка, и Мирабелль не сразу поняла вопрос. — Бумаги.

— Нет, одного листа хватит, — качнула головой она, невольно глянув на окно сама, скрестив руки на груди, пока дочь никакой бумаги в своей комнате не обнаружила, недовольно на эту тему поворчала и умчалась куда-то (судя по звукам, в комнату, раньше принадлежавшую Медее). Мальчишки не видно, но вряд ли он будет всё время торчать на улице.

Мирабелль едва слышно вздохнула и потёрла лоб. Как всё-таки сложно стало справляться с эмоциями — то ли годы изоляции сказывались, то ли она в принципе после пережитого не могла мыслить достаточно ясно.

— Нашла! — донёсся возглас из соседней комнаты, и Мирабелль непроизвольно улыбнулась. Кирка, прикрыв за собой дверь, судя по звуку, ногой, вернулась и протянула ей пару чистых листов: — Я не рисовала и не писала, кроме учёбы, так что сама не хранила… А зачем нужны-то?

— Хотела показать, в какую сторону я размышляла… — Мирабелль огляделась, хотя и так помнила, что в комнате дочери писать негде, стола здесь не было, а тумбочка слишком низкая. — Но начать придётся сильно издалека. А училась ты где? — невпопад поинтересовалась она, внезапно осознавая, что тут, конечно, никакой отдельной комнаты под подобное быть не могло. Да и из наставниц одна Медея. Так далеко дело не должно было зайти.

— Читала где придётся, — пожала плечами Кирка. Вот книг здесь полно, в этой комнате, в комнате старухи, куда Мирабелль только бегло заглядывала, тоже, да и в проходной книжные шкафы. — Писала на кухне обычно, типа там светлее… У ба есть письменный стол, но он обычно был занят, — голос дрогнул, и Кирка кивнула в сторону двери.

Кухня так кухня. Мирабелль одёрнула себя мысленно, понимая, что не стоит сравнивать условия, когда, во-первых, сама же их причина, а во-вторых, плохая обстановка всё же лучше смерти.

— Ба только прошлым летом умерла, — тряхнув головой, оповестила Кирка.

А вот этого Мирабелль не знала.

— Получается… — с трудом срастила она временные рамки. Было ведь лето? Она не уверена ни в одном воспоминании того периода.

Сколько же колдунья прожила, получается? Как, оказывается, много времени можно получить вдали от всех.

А если бы она умерла, когда Кирка была совсем маленькой? Тогда Мирабелль не знала, что у сестры на дочь свои планы, да и в принципе слежка-то была… И думать страшно. Мирабелль стало почти дурно. Хотя, конечно, в разрушенном замке она в любом случае, скорее всего, прожила бы меньше, но… а вот кто знает, как на самом деле было бы лучше? Погибнуть от рук наёмных убийц или восставших шанс был велик. Остаться совсем малышкой в глубине леса в одиночестве — как выяснилось, тоже…

Наверное, Мирабелль была Медее всё же благодарна, пусть и завидовала тому, что та в итоге получила всё. Но ведь благополучие дочери дороже.

— Да, незадолго до нашей встречи. Семейной, видимо, — закатила глаза Кирка, отодвинув стул и плюхнувшись на него с самым невозмутимым видом, подпёрла голову рукой и уставилась в окно: — Куда этот деликатный делся… Я попала к Арису и Геусту, — точно, старшего звали так, — Только тогда и узнала, кто я. Или не я…

Интересно, был ли шанс, чтобы дочь совсем не узнала? Жизнь, возможно, стала бы проще… Но она так сильно похожа на Кларабелль, что вряд ли удалось бы совсем утаить. Чем дольше Мирабелль её видела, тем больше ловила и жадно запоминала отличий, в мелких деталях внешности, в мимике и жестах. Она так хорошо знала сестру, а шанса узнать дочь почти лишилась, и пыталась сейчас хотя бы немного нагнать упущенное.

Мирабелль вздохнула и положила лист перед собой, вскрыла флакончик чернил, обмакнула перо и уставилась на лист в растерянности.

— Что-то не то? — уточнила Кирка, переведя взгляд на неё.

— По-моему, я забыла, как писать, — искренне оповестила Мирабелль, сжимая перо.

Она ведь столько документов за свою жизнь подписала…

Немного подумав, Мирабелль вывела внизу листа привычный когда-то витиеватый росчерк — вышедший криво, но узнаваемо, подпись руки помнили. А такой красивый почерк был…

— Шестнадцать лет ничего не писала, — неловко улыбнулась она.

— Можешь потом показать, — пожала плечами Кирка.

С этим её парнем ещё неизвестно, точно ли будет «потом». Пожалуй, лучше пожертвовать аккуратностью, на которую она сейчас, как видно, не способна.

— Нет, ничего страшного, — навыки ведь есть, и хорошие, просто нужно их оживить. Неприятно оказаться настолько беспомощной. — Это не план, просто пока мысль…

Мирабелль медленно вывела собственное полное имя мелкими буквами, ближе к нижней части листа. Как будто ребёнка писала, право слово, а под взглядом дочери стало ещё более неловко.

— В общем, я размышляла, что в лесу или ещё где-то выжить долго не смогу, — начала она, задумчиво обведя собственное имя, уже увереннее выведя рядом имя Эйвана и проведя между ними черту, соединяя. — Лично я — не смогу, — ответила на возражения, которые почти ощутила каким-то необъяснимым чувством — или ей показалось, поскольку она так и не могла понять, где были её домыслы, а где реальность. — Никого из моего давнего ближнего окружения не осталось, так что вариант тоже тупиковый, — голос креп с каждой буквой, когда она подписала ниже имя дочери, данное от рождения. Ещё черта — соединила, как в древе.

Мирабелль бросила на дочь беглый взгляд с некоторым волнением, но та молча смотрела на бумагу.

— Поэтому начала думать в сторону семьи, но здесь тоже почти везде всё обрывается… — подписала имя сестры справа от своего, и сердце болезненно заныло. — Нас было двое. У Эйвана, твоего отца, была сестра, Марисса… — имя слева от имени мужа и соединение сверху, без верхней ветви. — Она погибла, защищая меня. А их родители… Дама Фоллетти погибла ещё на войне, отец был жив, но я не знаю о его судьбе, — их подписывать она не стала. — Наши с Кларабелль…

«Тереза Белла» и «Франц Эрмес» над её и Кларабелль именем получились уже куда ровнее.

— Мать умерла, когда мне было одиннадцать. Болезнь. Она была родом из семьи Шарлис — и, фактически, последней. Это маленький род, в основном из выходиц из королевской семьи, там совсем не было побочных ветвей. Фактически, Кларабелль была преемницей матери, поскольку она сама наследницей не стала из-за брака, — редкая, к слову, ситуация, старших детей редко сочетали браком, чтобы не было проблем с наследованием, но, видимо, решили, что так будет… выгоднее?

Кирка подпёрла голову двумя руками и подалась чуть вперёд — читать ей приходилось вверх ногами, но ей будто не мешало.

— Отец тоже погиб на войне, когда мне было шесть. Семисотый год, — зачем-то уточнила Мирабелль. Она помнила каждую дату, куда яснее, чем недавние дни. — Его младший брат, Карл Борей, — ещё запись. — Был регентом почти до моего совершеннолетия.

— Убит, — хмыкнула Кирка, и Мирабелль поняла, что здесь, кажется, ей довелось услышать версию, близкую к правде, которая и тогда существовала, пусть никогда никем не оглашалась.

— Убит, — согласилась она, не став никак дополнять историю. — Детей у него не было. Жена, Анхесенамон, — поколебавшись, Мирабелль и её дописала, — амонийская принцесса. Она в один день просто пропала. Так что здесь снова ничего. И последнее…

Она соединила сверху отца и дядю, дописывая ещё два имени.

— Мой дед, Велиар, урождённый Зеул — это графская семья, довольно влиятельная, но мои… — как можно обозначить Алекто и Мефиса? Никто не называет подданных друзьями, но для неё они действительно были важны. Мирабелль чуть нахмурилась, пытаясь подобрать корректное слово. — Люди из этой семьи, которым я всегда доверяла, погибли. Дед умер задолго до моего рождения — отравили.

Даже если жив кто-то из столь дальних родственников, к ним она не сможет обратиться.

— И бабушка, Персиа Тефия Анна. Жалко, ты не можешь увидеть портрет, ты на неё весьма похожа, — улыбнулась. Кирка фыркнула, но не с такими сильными чувствами, как когда речь шла о сестре. — Я её почти не застала, мне год был, когда она скончалась. Болезнь.

Причём болезнь врождённая, насколько ей довелось слышать. Мирабелль кинула на дочь быстрый беспокойный взгляд — вроде бы та казалась крепкой и здоровой, пусть и очень уж худой, но вдруг что-то скрыто от её глаз?

— Собственно… — выше Мирабелль идти уже не стала, хотя, кажется, была способна спокойно расписать ещё поколений пять, но ограничилась последним именем, идущим из одной ветви с бабушкиным. — Принцесса Темис Цирцея, её младшая единокровная сестра, была замужем за ясписским принцем, и её сын в итоге стал королём, — Мирабелль немного помолчала, пытаясь чётче сформулировать мысль. — Сомневаюсь в каких-то родственных чувствах, но я подумала, что в аналогичной ситуации посчитала бы потенциально полезным такую родственницу оставить, — она зачем-то чётче обвела рамочки у каждого имени. — Но, насколько я представляю карту, это тоже нереалистичный вариант, — нервно хмыкнула.

— Да не, почему, — раздался философский голос от двери.

Мирабелль невольно дёрнула рукой и чуть сердито шикнула, увидев, что посадила на лист кляксу. И давно мальчишка вернулся?

— На корабле да, не проплыть с таким зайцем, а по земле вполне себе, — Арис скрестил руки на груди, оставаясь на пороге комнаты.

— Ты серьёзно, что ли? — уставилась на него Кирка. — Я плохо ориентируюсь с расстояниями, но разве это не чёрте где?

Мирабелль, в прежней своей жизни столь редко покидавшая стены замка, скорее всего, ориентировалась куда хуже, но подозревала, что это ещё мягко сказано.

— Ну да, но не невозможно, — повёл плечом он. — Мы вон с Геустом в Чудиин один раз выбрались, маминых родственников найти… То ещё путешествие было, с учётом того, что у них ни дорог, ни портов толком нет, — «А что ещё можно ожидать от настолько дикой земли». — Я бы по-другому вопрос поставил — какую «пользу» яссы могут получить? — взгляд на Мирабелль был неожиданно жёстким.

Она гневно стиснула перо. Да он ещё смеет её обвинять!

— Между прочим, Карлия — всё ещё моя страна, и, если она меня больше не принимает, все равно таковой быть не перестаёт, — отчеканила она. — Я не пойду на то, что может причинить ей вред.

Она глубоко вздохнула.

— И да, я не знаю. Это не план. Просто мысль… Для Клари… Кирки опаснее, если я буду оставаться где-то рядом. Так что я бы предпочла рисковать не ей.

Или ей нужно умереть.

— Я бы хотела попробовать укрыться где-то здесь, но, кажется, пока всё так свежо, у меня нет шанса, — Мирабелль задумчиво уставилась в стену. — Слишком высокая цена.

Если бы она не пересеклась с дочерью, если бы дочь не решила снова к ней вернуться, если бы… Сплошные если. Если бы она оставалась одна, то, скорее всего, в итоге всё же не выжила. Возможности сестры, к сожалению, никогда не были безграничными. Или была бы снова поймана… и, на самом деле, нет гарантий, что в этот раз не решат, что проще её казнить. А сейчас она ещё и с каждым днём всё сильнее рискует утянуть за собой дочь. Вряд ли ту будут строго судить, но, во-первых, ей ещё дальше здесь жить, а во-вторых, не осталась бы она после такого совсем одна.

Слишком эмоционально, но Мирабелль хотелось заплакать, чего позволить было нельзя.

— И вообще, это всё ещё нереалистичный вариант, — с деланным пренебрежением отмахнулась она.

Предположение о том, что кому-то будет выгодно заполучить предпоследнюю представительницу королевской семьи, тоже не такое уж и продуманное. Если уж на то пошло, выгоднее была бы юная принцесса, а не свергнутая королева, которую ещё и жизнь изрядно потрепала.

— Ты там раньше была? — встряла Кирка с интересом.

— Нет. Кларабелль один раз лично бывала… Я никогда никуда не выезжала, — Мирабелль отложила перо. — Неважно. Мне просто хотелось, чтобы ты хоть что-то узнала о семье из моих уст.

Немного подумав, она оторвала от листа уголок с подписью, решив, что лучше такой след не оставлять.

— Я извиняюсь, — внезапно заговорил Арис, и Мирабелль, подняв глаза, поняла, что, видимо, своей эмоциональностью заставила чувствовать его неловкость. — Я просто проверить…

— До провокатора тебе далеко, мальчик, — фыркнула она, не сдерживая яда.

— Не то, о чём я буду жалеть, — закатил он глаза.

— Так, я не поняла! — перебила сразу обоих Кирка, поднимая ладони. — Это действительно реально?

— Ну, теоретически, да, — пожал плечами мальчишка. — Долго и далеко только, но возможно. Ездят же торговцы и прочие. По морю просто проще.

Простота, насколько Мирабелль знала, сомнительная — нужно было огибать весь материк со стороны Чудиина, более длинным путём, поскольку мимо Лучидума не проплыть — слишком опасные воды, корабли оттуда чаще не возвращались.

— Но я не настолько ориентируюсь, — задумчиво протянула Кирка.

— Ну, я границу точно найду, — хмыкнул мальчишка. — Дальше да, проблематично, но тоже не нерешаемо.

Мирабелль, получив столь внезапную поддержку настолько отчаянной идеи, сначала и слов не нашла.

— Тем более, там уже скрываться надобности не будет, иностранцы и иностранцы. Путь по Карлии опаснее будет. Геусту сказать можно, что просто попутешествовать решили, он, конечно, беспокойством нас задавит, но серьёзно противиться, думаю, не будет.

— Ты смотри, я могу увлечься и захотеть вообще весь мир объездить, — фыркнула Кирка.

— И это — тоже решаемо, — шутливо поклонился Арис.

— Погоди! — Мирабелль, протянув руку, не думая, схватила дочь за ладонь. — Я не имела в виду, что жду, что ты будешь помогать…

Кирка руку вытянула, но, посмотрев на Мирабелль и подумав, положила её обратно на стол.

— А кто ещё? — скептически поинтересовалась она.

Мирабелль не знала. То есть, идея была настолько примерная, что она не рассчитывала на какую-то серьёзную реализацию, и теперь начала подозревать, что зря завела этот разговор. Как бы не обернулось ещё хуже.

— В конце концов, попутешествовать я действительно хочу, — беззаботно заявила дочь.

«Но ведь ты меня даже не простила», — несчастно подумала Мирабелль, понимая, что не знает, что ей ответить.