Desperate Holmeswives (гет)

— У нас почти закончился лавровый лист… — пробормотал Майкрофт, заглядывая в коробочку с нужной подписью. — Для буйябеса еще хватит, но потом нужно будет съездить в магазин, — он взял остававшиеся в коробочке три листочка и бросил их в кастрюлю с ароматно пахнущим супом.

— Я могу съездить, — с готовностью вызвался Уильям. Он сидел на табурете у стола и с помощью овощерезки чистил картошку. — На велосипеде.

— Ты в этом уверен? — Майкрофт деликатно помешал суп деревянной ложкой. — Мама будет против.

— Но я ведь уже взрослый. Я хорошо умею ездить на велосипеде. И знаю правила дорожного движения.

— Я-то знаю, что ты их знаешь, — убавив под буйябесом огонь, Майкрофт огляделся, прикидывая, за что ему взяться, и решил нарезать лук для пастушьего пирога. — Но вот мама будет волноваться. А сейчас этого лучше избегать.

Уильям смутился.

— Да, конечно, — промолвил он и аккуратно срезал длинную полоску картофельной кожуры. — Я об этом не подумал, папа. Прости.

— Тебе не за что извиняться, сынок, — сказал Майкрофт. Он выбрал из корзины большую золотистую луковицу и принялся ее чистить. — И ты молодец, что предложил помощь. Я думаю, за лавровым листом мы завтра вместе съездим. Я починил большой велосипед, так что он теперь на ходу. Составим список всего, что нужно купить, и отправимся вдвоем — что скажешь?

— Это будет здорово, папа, — улыбнулся Уильям.

— Ну, вот и славно, — Майкрофт ополоснул почищенную луковицу и взял нож. — А теперь приготовься: я буду лить слезы.

Уильям засмеялся.

— Ты никогда не льешь слезы, когда режешь лук, папа.

— Неправда. Ты просто предпочитаешь этого не замечать. Все потому, что ты слишком пристрастен.

— Не-ет, не поэтому, — Уильям с лукавым видом помотал головой. — Просто когда ты режешь лук, я сам плачу и не вижу твоих слез.

— Неужели? — приподнял брови Майкрофт. — Очень ловкое объяснение, мой дорогой сын, очень ловкое… — он разрезал луковицу на две половины и бросил быстрый взгляд на часы. Около десяти минут назад Шерлок вместе с Филиппом и Гербертом пошел в сад, собирать яблоки. Берти, конечно, пришлось понукать — он находился в фазе «кризиса трехлетнего возраста» и пытался оспаривать авторитет взрослых, даже когда это дело было заведомо обречено на поражение. Однако в итоге ему не осталось ничего иного, как подчиниться. Еще когда Уильям был в его возрасте, Молли решила, что детей необходимо с ранних лет приучать к работе по дому, пусть самой несложной, и Майкрофт согласился с тем, что это была разумная политика. Хотя он никому в этом не признавался, ему нравилось, когда их семья была занята общим делом. Его собственное детство было лишено подобных маленьких радостей, и ему хотелось компенсировать это со своими детьми. Поэтому сегодня после обеда Майкрофт планировал заняться приготовлением сока из яблок, в котором предстояло принять участие всем мужчинам семьи Холмс, в данный момент находившимся в Масгрейве (поскольку Молли и Маргарет находились на последнем месяце беременности, они были избавлены от любой работы по дому). Пока же они с Уильямом готовили обед, и Майкрофт был рад этой возможности провести время со старшим сыном.

Он уже накрошил лук, когда Уильям вдруг спросил:

— Папа, а когда тетя Эвр приедет?

Майкрофт замер и с непониманием на него посмотрел.

— Тетя Эвр? — переспросил он. — А кто тебе сказал, что она приедет?

Уильям, который как раз закончил с чисткой картошки, снова смутился и неуверенно положил овощерезку на краешек стола.

— Я… Мне никто не говорил. Я просто подумал, что она… ну… что она приедет помочь тете Маргарет, когда родится ее малыш.

Майкрофт машинально отложил нож и взял миску с почищенными картофелинами, чтобы помыть их.

— Честно сказать, мы этого не планировали, — проговорил он, поворачивая кран. Вода быстро смывала с желтых плодов остатки грязи, и в свете кухонных ламп они заблестели. — Тетя Эвр ведь не приезжала к маме, когда она ждала тебя и твоих братьев.

— Да, но… — Уильям запнулся, видимо, решив, что сболтнул лишнее, и сейчас лучше помолчать. — Прости, папа, я не должен был об этом спрашивать.

— Я повторюсь: извиняться тебе не за что, — закончив с картошкой, Майкрофт взял полотенце, чтобы вытереть руки, и повернулся к сыну. На миг ему стало не по себе, словно он впервые его увидел. Возможно, так оно и было. Скоро Уильяму минет семь с половиной лет, а Майкрофт только сейчас обратил внимание на то, как сильно он повзрослел.

— Ты можешь открыто говорить о том, что тебя волнует, — произнес Майкрофт. Повесив полотенце обратно на крючок, он сел на второй табурет, рядом с Уильямом. — Почему ты думаешь, что тете Маргарет понадобится поддержка тети Эвр?

Уильям по-прежнему чувствовал себя не слишком уверенно, но, побуждаемый словами отца, все-таки ответил:

— Мне кажется, ей грустно, и она боится. Если бы мама была рядом с ней, наверное, ей было бы легче, но вдруг мамин малыш родится раньше? Тогда ее могут не пустить к тете Маргарет, и она останется совсем одна. Вот я и подумал, что тетя Эвр приедет, чтобы ее поддержать.

«Неужели мой сын оказался проницательнее нас всех?..» — пронеслось в голове у Майкрофта.

— Это звучит весьма разумно, — сказал он вслух и ободряюще похлопал сына по плечу. — Но, признаюсь, мне это в голову не приходило. Я поговорю с крестным, хорошо?

— Хорошо, — несмело кивнул Уильям. — Но только ты ему не выдавай, что я это сказал.

— Не буду, — пообещал Майкрофт и встал. — А теперь надо сварить картофель, который ты так хорошо почистил. Подай мне ту кастрюлю, пожалуйста… Отлично, спасибо, — он снова включил воду, чтобы наполнить кастрюлю водой.

— А мне пока чем заняться? — спросил Уильям.

— Можешь достать фарш — сейчас будем его обжаривать.

Уильям кивнул и направился к холодильнику. Ставя на плиту кастрюлю, Майкрофт подумал, что ему, возможно, следует чаще разговаривать со старшим сыном — иначе он рискует очень многое пропустить, во всех смыслах.

* * *

В дверь спальни Шерлока и Маргарет постучали.

— Войдите, — откашлявшись, произнесла Маргарет. Она уже довольно долгое время пролежала на кушетке с книжкой, и ее голос прозвучал немного хрипло, хотя появившаяся в спальне Молли интерпретировала это несколько иначе.

— Ты не заболела? — с легким беспокойством спросила она, проходя в ту часть комнаты, которую Маргарет про себя называла «будуаром». Здесь она имела обыкновение репетировать, поэтому в центре помещения всегда было свободно, а мебель стояла сдвинутой к стенам и окну. Кушетка, в последнее время особенно ей полюбившаяся из-за возможности расположиться на ней с хоть каким-то удобством, стояла у окна, которое Маргарет всегда держала слегка приоткрытым.

— Нет, — она помотала головой, осторожно садясь прямее и давая место свояченице. — Просто я долго молчала, — она чуть улыбнулась. — Шерлок сначала собирал яблоки с Филиппом и Гербертом, а теперь они вместе с Уильямом под чутким руководством Майкрофта варят сок. Вот я и решила немного почитать, — она приподняла купленную недавно новую книгу о французских композиторах эпохи барокко.

— Мне следовало составить тебе компанию, прости, — Молли с виноватым видом опустилась рядом, и Маргарет заметила, что она держит в руках распечатку какого-то официального письма. — Я разбирала корреспонденцию — чем ближе открытие центра, тем больше вопросов требуют решения.

— Извиняться нет нужды. Надо было сказать мне, я бы помогла. Хоть что-то отвлекло бы от этой боли в спине, — Маргарет слегка поморщилась, потирая поясницу. — Не могу дождаться завтрашнего сеанса массажа, — она посмотрела на письмо в руках Молли. — Это пришло, когда мы с Шерлоком были в Шотландии?

— Да, за три дня до вашего приезда сюда. Прочти, пожалуйста, — Молли подала ей бумагу.

Письмо было недлинным. Его адресантом числилась одна правозащитная организация, довольно молодая — если Маргарет правильно помнила, она была основана года полтора назад. В довольно приветливом обращении излагалось предложение о сотрудничестве, точнее, о заключении соглашения, по которому центр помощи женщинам, попавшим в трудную ситуацию, курируемый Молли и Маргарет, должен был оказывать содействие, как это говорилось в документе, «нашим клиентам в аналогичном положении».

— Ничего не понимаю, — Маргарет дважды перечитала письмо, чтобы убедиться в том, что она ничего не путает. — Насколько я помню, еще когда мы только согласились возглавить центр, мы специально оговорили вопрос о его принципиальной независимости от других организаций и политических движений. Иначе двор не сможет иметь к нему никакого отношения, ведь он стоит над схваткой.

— Разумеется, — качнула головой Молли. — Мы сами решаем, кого нам следует принимать, и на каких условиях.

— Тогда о чем может идти разговор? — с недоумением посмотрела на нее Маргарет.

Молли усмехнулась и сложила ладони на своем большом животе. Если бы она могла, она бы, наверное, начала ходить туда-сюда по комнате, но на этом сроке, как знала Маргарет, ее свояченица тоже предпочитала беречь силы.

— Разговор идет о том, что нас пытаются втянуть в идеологическую кампанию, — сказала она. — Ты ведь знаешь, кто это такие, — она кивнула головой на лейбл организации, предлагавшей им сотрудничество. — И за что они борются. За эти месяцы я хорошо изучила вопрос помощи женщинам в современном обществе и могу сказать, что все обстоит гораздо серьезнее, чем мы думали. Если мы заключим с ними соглашение, они используют этот факт в своей пропагандистской кампании — мол, смотрите, организация, созданная по инициативе двора, разделяет наши идеи — и примутся навязывать нам… как это здесь сказано? Ах да, «наших клиентов в аналогичном положении».

— «Клиентов», — повторила Маргарет, нахмурившись. — Не женщин.

— Вот именно. И где гарантия, что они будут следовать нашим требованиям по анонимности и защите наших подопечных?

Маргарет сложила письмо и положила его между ними.

— Значит, все решено. Мы откажемся от этого предложения.

Молли слегка помрачнела и все-таки встала. Обернувшись к окну, она прищурилась, глядя на хмурое небо за окном (к вечеру погода испортилась — обещали дождь), и сказала:

— Да, я пришла к такому же выводу. Но потом я подумала: а что, если они используют этот отказ против нас? Не сразу, не сейчас, а, скажем, в тот момент, когда у нас возникнут трудности, и мы будем уязвимы. Одного слова в прессе будет достаточно, чтобы нас заклеймили как ретроградов и ненавистников. А это неизбежно ударит не только по двору, но и по нам самим.

— А что говорит принцесса? — спросила Маргарет. — Не думаю, что она не предвидела подобной проблемы.

— Принцесса тоже считает, что мы должны придерживаться первоначальной концепции. И полагает, что наш отказ не повлечет за собой никаких серьезных последствий, — Молли покусала губы, все еще глядя в окно.

— Но ты так не думаешь, — уточнила Маргарет.

Молли несколько секунд помолчала, а затем покачала головой.

— Нет, не думаю. Не буду отрицать — когда нам предложили заняться этой работой, мне даже в голову не приходило, что на нашем пути возникнут подобные… сложности, но я не собираюсь отступать, — она посмотрела на Маргарет. — Только представь: как много в нашей стране женщин и девочек, подвергшихся насилию, которым совершенно некуда идти, и которые увидят в нашем центре последнюю надежду на обретение безопасности. И разве можем мы играть с их психическим здоровьем ради получения дополнительных политических очков? Разве в этом состоит наша миссия?

— Конечно, нет, — вздохнув, Маргарет покачала головой.

— Вот и я так считаю, — Молли снова села и взяла злополучное письмо. — Так что никакой кооперации. Мы сами будем решать, кого принимать в свои стены, — она разорвала бумагу на две части, и Маргарет меланхолично улыбнулась.

— Узнаю решимость Холмса, — промолвила она.

— Куда ж без нее, с нашим-то количеством детей, — отозвалась Молли, и, переглянувшись, обе женщины рассмеялись, несмотря на то, что их настроение нельзя было назвать слишком веселым.

* * *

Вечером, когда Майкрофт уже загрузил посудомоечную машину и убрал со стола, на кухню зашел Шерлок.

— Должен признать, даже после стольких лет порой я по-прежнему недооцениваю твои организаторские способности, — заявил он, окидывая взглядом чисто прибранное помещение, которое еще полчаса назад выглядело как поле битвы при Ватерлоо. Хотя приготовление сока нельзя было причислить к занятиям, требующим чрезмерного физического или тем более интеллектуального напряжения, оно было довольно энергозатратным, особенно когда в нем принимали участие маленькие дети. В их случае все закончилось пылким метанием очисток через всю кухню, инициатором которого выступил, разумеется, Герберт, которого — а как же иначе? — разозлила очередная ремарка флегматичного Филиппа. В итоге Майкрофт был близок к тому, чтобы наказать обоих сыновей лишением сладкого, но Шерлок убедил его заменить эту меру обязанностью прибрать устряпанную ими кухню. Возможно, как вынужден был признать старший из Холмсов, это оказалось эффективнее — по крайней мере, Филипп до конца вечера держал при себе свои оценочные суждения, а Берти хоть и надулся, но за делом быстро отошел. Сок, к слову, они в итоге сварили весьма недурный, пусть Герберт и обозвал его «кислятиной» (по сути, в этом он был прав).

— А я недооценил твоего таланта к примирению, — сказал Майкрофт. — Отец из тебя получится отличный.

Вопреки его ожиданиям, Шерлок отреагировал на его слова не усмешкой, а задумчивым молчанием, в котором чуткий Майкрофт моментально расслышал затаенную тревогу. Ему тут же вспомнился сегодняшний разговор с Филиппом, и он спросил:

— Не хочешь чего-нибудь выпить? В качестве награды за труды.

Шерлок покачал головой и сел на тот табурет, на котором несколько часов назад сидел Уильям, пока чистил картошку. Майкрофту подумалось, будет ли брат видеть в своем сыне лучшую версию себя, как это было в его собственном случае, но этот вопрос делал его слишком уязвимым, и вместо этого он произнес:

— Знаешь, наверное, нам стоило организовать приезд Эвр. В смысле, еще до родов. Я думаю, она бы хотела быть рядом, когда родится твой сын.

— Пусть ты в это и не веришь, но ей бы хотелось присутствовать и при рождении твоего ребенка, — Шерлок поднял на него взгляд, и Майкрофт увидел в нем светлую печаль, которая, впрочем, очень скоро исчезла. — И да, я тоже так думал. Но не решился об этом походатайствовать.

— Почему? — не понял Майкрофт. Обычно, когда дело касалось настолько важных для Шерлока вещей, он не испытывал затруднений с обращением к брату за помощью.

— Потому что вот уже несколько недель я не могу отделаться от нехорошего предчувствия, — средний Холмс побарабанил пальцами по вычищенной поверхности стола. — Меня не покидает ощущение, что что-то произойдет, что-то… нехорошее, поэтому я решил не рисковать хотя бы в том, на что я могу повлиять.

— Ты боишься за Маргарет? — нахмурился Майкрофт.

Шерлок вытянул губы в некое подобие улыбки.

— Я боюсь за Маргарет с того самого момента, когда я осознал, что люблю ее. Нет, дело не в этом, — он помолчал, и Майкрофт почти физически ощутил, как сгущается его тревога, словно туман, окутывающий утренний лес. — Точнее, не только в этом. Рядом со мной будто мигает красная лампочка, но я не могу точно определить, где она находится, и не знаю, как ее отключить. И это очень меня угнетает, — он слегка стиснул зубы, будто это могло помочь ему сдержать нехорошее предчувствие.

Майкрофт мягко положил ладонь ему на плечо.

— Скорее всего, ты просто боишься предстоящих родов, и это совершенно нормально. Когда Молли была беременна Уильямом, в последние дни перед сроком я тоже места себе не находил. Потерял аппетит, плохо спал. Воображение рисовало всякие ужасы, и никакие рациональные доводы не могли его утихомирить. Но потом это прошло. Сейчас я почти не волнуюсь, потому что уже три раза через это прошел. Наверное, с тобой происходит нечто подобное, вот и все.

— Вот и все, — машинально повторил Шерлок, и Майкрофт задался вопросом, услышал ли брат хоть что-то из того, что он сказал. Впрочем, судя по тому, что он попытался ободряюще ему улыбнуться, Шерлок снова уловил больше, чем предполагал Майкрофт.

— Спасибо, брат, — он некрепко сжал его ладонь. — Наверное, я просто зря паникую, — он помолчал. — Надо было все-таки организовать приезд Эвр. Сейчас, наверное, уже поздно об этом просить?..

— Я узнаю, что можно сделать, — пообещал Майкрофт. — Возможно, ей разрешат приехать сразу после родов.

— Возможно, — согласился Шерлок. — Что ж, наверное, я пойду. Спокойной ночи.

— Спокойной ночи.

Шерлок ушел, а Майкрофт еще с полминуты оставался в пустой кухне, на которой сегодня ему было больше нечего делать. Затем он вздрогнул, будто выходя из транса, и ушел, сосредоточившись на том, что завтра ему предстоит велосипедная прогулка в город за лавровым листом.