Великий поход (джен)

В Упсале было весело. Даже слишком — немцы решили устроить артналет именно тогда, когда потрепанный «Виллис» затормозил возле штаба. Столь бурное приветствие, разумеется, в восторг не привело ни Игоря, ни Этне, ни, тем более, командующего корпусом. Командующему крайне не нравился факт наличия у противника дальнобойной артиллерии, и то, что немцам удалось протащить всего две двухсот десятимиллиметровых пушки, его утешал слабо.

Весь остальной личный состав на обстрел внимания сверх необходимого не обращал. Личный состав был взбудоражен неким позавчерашним происшествием, бурно его обсуждал и строил теории. В первую очередь, естественно, теории заговора…

Причина этого возбуждения выяснилась очень быстро — оказывается, пока разведчики торчали под Лулео из-за разбитой авианалетом дороги, а потом искали объезд, чтобы не попасть под огонь «карманного линкора», немцы начали наступление на восточном фланге — и получили по лбу. Из Турку сперва прилетела эскадрилья МиГ-15, разогнавшая немецкие истребители, а следом за ними — две эскадрильи «Скайрейдеров», которые буквально засыпали немецкие танки противотанковыми бомбами и сорвали наступление. Пехота, в считанные минуты оставшаяся почти без танков, без самоходок и, что самое неприятное — без транспорта, занервничала и контратаки шведов не выдержала. Шведы, воспользовавшись моментом, продвинулись километров на десять и только тогда задумались — а кто же, собственно, им помог?..

Командующий тоже хотел это знать и справедливо полагал, что двое разведчиков и присланная на их имя шифрограмма могут объяснить если не все, то очень многое.

Два часа спустя, расшифровав послание из штаба, Этне сожгла страницу шифрблокнота и оригинал, вручила расшифровку Хаецкому и заметила:

— До чего же мы были правы — просто отвратительно…

Хаецкий, пробежав глазами текст, убрал бумагу в карман и кивнул. На самом деле все было едва ли не хуже, чем они ожидали. Кто-то выдал информацию о переходе в Иране, выпустив целую стаю тварей — динозаврами они были или нет, но не заметить их было нельзя. Их и заметили… Параллельные миры окончательно признаны реальностью, и командование санкционировало отмену маскировки. Командованию хорошо, а вот им сейчас придется все это объяснять на месте…

— Напомните, как этого генерала зовут? Магнус Лундстрем? — Этне резко встала, стряхнула с берета несколько хлопьев пепла и заложила его под погон на правом плече. — Пойдемте, не будем заставлять его ждать.

Генерал-лейтенант Магнус Лундстрем выглядел еще менее счастливым, чем два часа назад. Подняв на разведчиков покрасневшие глаза, он спросил:

— Так что здесь происходит?

— Полагаю, вы не слишком внимательно следите за новостями, — Хаецкий протянул газету, — поэтому для начала прошу вас прочитать вот это сообщение.

— Полковник, мне не до шуток, — генералу хватило одного взгляда. — Даже если этот параллельный мир и существует, какое это отношение имеет к нам?

— Вы беседуете с одним из жителей этого мира и сражаетесь с другими его представителями. Согласен, это звучит фантастично, но это так. Три года назад ваши противники потерпели от нас поражение и бежали. Мы напали на их след и явились сюда вслед за ними — но они не теряли время и снова готовы подмять под себя всю Европу, если не весь мир. Сначала — ваш, а потом и все остальные, до которых смогут дотянуться… Да, я понимаю, что это звучит, как фантастический роман, но это так и есть. Вы уже видели оружие нашего мира и даже использовали его в бою…

— Так те пушки, танки и винтовки — ваши? — перебил его генерал. — Что ж, это объясняет все. Итак, вы, как я понимаю, решили выйти из тени и начать именно с нас. Спасибо, но почему именно сейчас?

— А потому, что бешеный попугай Геббельс уже готов выставить нас мировым злом. Он и раньше любил это делать, но в вашем мире ему развернуться еще проще. Поэтому мы здесь — официальное вступление Объединенных Наций в войну произойдет именно здесь, а мы будем наблюдать и при необходимости корректировать процесс.

— Когда?

— Дня через два или три, когда политики окончательно договорятся. В ближайшее время вам придут новые приказы, но я бы посоветовал уже сейчас готовить наступление… И учитывать, что наци взбесятся и почти наверняка атакуют первыми и на всех направлениях. Остается только надеяться, что у них под рукой нет ядерной бомбы…

— Не могу сказать, что вы меня обрадовали, но спасибо за предупреждение, — генерал Лундстрем растер лицо. — Вы правы, это все выглядит совершенно фантастично, но раз уж это реальность… Прошу извинить, но я сейчас не могу уделить вам больше времени. Обращайтесь к моему адъютанту, если что-то понадобится… И спасибо за предупреждение.

Штаб располагался в уцелевшем отеле, и гостей разместили там же. Отель, в свою очередь, был перестроен из цитадели девятнадцатого века — и уцелел, скорее всего, только поэтому. Изучить его сколь-нибудь серьезно возможности не было, но замеченное наводило Хаецкого на подозрение, что строители отеля совсем не исключали его переделки обратно в цитадель…

Во всяком случае, это было гораздо лучше, чем блиндаж.

Этне, затребовав у адъютанта сводку, подошла к окну, несколько секунд разглядывала внутренний двор, а затем сообщила:

— Мне кажется, что он поверил слишком легко.

— Верить или не верить уже поздно, — отозвался Хаецкий, заправляя ленту в пишущую машинку, — все факты перед ним… Вопрос сейчас даже не в том, что он решит, а что решит его и наше начальство. Требуется наступление, наступление решено начать здесь, хотя все еще может измениться… Кто там?

В комнату заглянул адъютант с папкой.

— Генерал Лундстрем распорядился передать вам сводки, — сообщил он. — А также сообщает, что, по данным разведки корпуса, противник готовит новое наступление.

— Благодарю, — Хаецкий забрал папку. — Не могли бы вы распорядиться насчет обеда?

Новое наступление — не самый удачный вариант, но и из него можно извлечь пользу.. Правда, придется увеличить группировку… но это уже не их забота. Им велели сделать операцию эффектной, а об эффективности позаботятся другие.

Бегло просмотрев сводки, Хаецкий отдал папку Этне и принялся расхаживать по комнате. Конечно — он предпочел бы лечь — так думалось лучше всего — но и этот способ пойдет…

— Основной целью наступления шведов является Стокгольм, — начал рассуждать он. — Соответственно, наибольшие силы будут сосредоточенны именно на этом направлении, но в движение придет весь Восточный фронт. Наше присутствие должно быть хорошо заметным, из чего следует, что прорыв шведское командование почти наверняка оставит нам. Так?

— Видимо, да, — согласилась Этне.

— В то же время мы знаем, что немцы готовят наступление по всему фронту, но где будет нанесен основной удар — неясно. Так?

— Так. Если верить вот этому, — Этне постучала пальцем по папке, — и шведы, и норвежцы очень хотят это знать.

— Могу им подсказать — Упсала и Нидарос. Причем возможно даже — в ущерб всему остальному. Оба города слишком важны как символ, и это в глазах Гитлера перевешивает их стратегическое значение. Могу спорить, в Нидаросе артиллерия уделяет собору явно избыточное внимание… Точно так же, как этот психопат рвался стереть даже память о Ленинграде.

— Уничтожать город только потому, что он назван в честь основателя государства? Странная идея…

— Но очень в его духе. Поймите, эти нелюди мыслят совсем не так, как мы… Я ведь говорил об их оккультных изысканиях? Вот в этом они все. Разрушение ради разрушения… Ладно, оставим философию — что у нас есть на этих направлениях?

— Авиабаза в Турку, — тут же ответила Этне. — Один раз они уже сорвали наступление, могут повторить. До Нидароса тоже должны дотянуться, если я правильно понимаю. У меня нет последних новостей, но позавчера утром Европейский Флот был переведен в полную готовность и сейчас, скорее всего, уже сосредотачивается на передовых базах. В Норвегии он окажется самое большее через два дня после приказа.

— Прекрасно. Привлечь американцев — у них огромный опыт стратегических десантов — и высадить несколько дивизий у них в тылу, а Балтийский Флот проделает то же самое в Швеции…

Кивнув, Этне открыла шифрблокнот и бодро затрещала машинкой, на ходу шифруя их доклад. Игорь, заглянув ей через плечо, только покачал головой — ни печатать с такой скоростью, ни на ходу шифровать столь длинный текст он не умел. Впрочем, это дело наживное — у Этне, если уж на то пошло, нет опыта полевой работы, но вряд ли это продлится долго…

У самых дверей узла связи их перехватил адъютант, вручивший Хаецкому телеграмму. Развернув ее, Игорь не удержался от горького смеха — президент Франции был убит неизвестным, стрелявшим из окна книгохранилища, и во главе государства встал министр обороны, престарелый маршал Анри Петен… Который и раньше активно выступал за союз с немцами.

— Некоторые вещи не меняются даже в иных мирах, — пояснил Игорь в ответ на недоуменный взгляд Этне. — В нашем мире тоже был маршал Петен, заслуживший кличку «Пютен» за любовь к немцам… Зато вопрос с Францией решен — можно не гадать, кого она поддержит.

Кивнув, Этне поспешно приписала к радиограмме еще одну строчку и передала радисту.

— По-видимому, теперь война с Англией стала неизбежной, — вздохнула она.

Хаецкий только кивнул. Англо-германская война была безопасным вопросом — о том, что она близится, во всем мире не говорили разве что немые, но вот все прочие обсуждения явно стоило отложить до кабинета…

— Вот теперь я почти уверена, что в войну влезет еще и Италия, — сообщила Этне, едва дверь кабинета закрылась. — И первым делом она накинется на Византию. У итальянцев две мечты — Аравийский канал и Гибралтарский пролив. Сумей они их перекрыть — и это действительно будет их море… И опять же, без византийской нефти Европе придется трудно — а автократор вот-вот обрежет ее экспорт в Германию.

— В нашем мире главным источником нефти для них был Плоешти в Румынии… Во Фракии, в нашем случае, — кивнул Хаецкий. — И они, само собой, попытаются его получить и здесь. Очень весомая причина поддержать итальянские притязания, не находите? Вот что, нам нужно запросить у скандинавов данные по Италии и посмотреть, что от них можно ожидать в ближайшее время.

Он уже потянулся к телефону, когда в кабинет заглянул адъютант, вручивший ответ из штаба. Озадачив его поисками материалов по Италии, Игорь забрал шифровку, захлопнул дверь и открыл шифрблокнот. Ничего хорошего он от послания, естественно, не ждал.

И, в общем, оказался прав — никаких хороших новостей у штаба не имелось. Приказов — тоже. Продолжать наблюдение и действовать по обстоятельствам… Ну да, разумеется, других инструкций для полевых операций он не получал ни разу. Все планы опять полетели к чертям, и теперь придется разбираться на месте, кто кого и за что…

— Командование предлагает нам самим разбираться со всем этим безобразием, — сообщил Хаецкий, поджигая вырванную из блокнота страницу. — Наступление начнется завтра, и корабли уже на позициях, в том числе и наши.

— Подозреваю, что немецкое наступление тоже назначено на завтра, — Этне разглядывала аэрофотоснимки. — И они, похоже, доставили сюда собственные реактивные самолеты. Вот, взгляните.

Снимок оказался на редкость удачным — камера запечатлела состав, на платформах которого стояли разобранные самолеты. И хотя они были закрыты брезентом, натянут он не был и кое-где обрисовывал силуэты машин — достаточно, чтобы заметить цилиндры гондол и отчетливо стреловидные стабилизаторы…

— Хм… — Хаецкий вернул фотографию. — Двести шестьдесят вторые «Мессершмитты», судя по всему. И это интересно, потому что современным истребителям они уступают очень серьезно. Так что эти — или очень серьезно модернизированы, или у них просто нет других.

— Вполне возможно второе, — Этне вернула фотографию в папку. — Даже если они уступают вашим машинам, то почти все, что есть у нас, превосходят, а реактивных самолетов пока что очень мало — даже в Ирландии они только в этом году начали поступать в войска. А поскольку на ваше появление они не рассчитывали, то могли и не тратить силы на разработку и производство новой машины…

— Но я бы из этого варианта исходить не стал, — ответил Игорь. — Согласитесь, это было бы уж слишком хорошо… А в богов, тем более из машины, я как-то не верю.

— Я тоже, но ведь можно же немного помечтать?.. — безмятежно отозвалась Этне.

Помечтать удалось ровно до ужина, на который их пригласил генерал Лундстрем.

А за ужином внезапно появился тощий сержант с радиограммой, и генерал, прочитав ее, чуть не выронил вилку.

— Дурные новости, господа — Германия и Франция объявили войну Англии и Ирландии. Италия готова к ним присоединиться.

— С вашего позволения, генерал, боюсь, нам придется прервать ужин, — мрачно произнесла Этне. — Как вы понимаете, нам необходимо связаться со штабом и получить новые приказы.

— Да какой, к черту, ужин, — отмахнулся генерал, и Хаецкий прищурился — такая вспышка плохо вписывалась в то, что он успел узнать о Лундстреме. — Мне-то тем более новые приказы нужны, причем куда больше чем вам…

Тощий сержант-связист помрачнел — у его службы наступали нервные времена, отдал честь и поспешил убраться.

Капитан Алексей Крылатый считал, что жаловаться ему не на что. Гвардеец, летчик-снайпер, помощник командира эскадрильи (а через год получит майорские погоны и командование), счастлив в семейной жизни, хорош собой — хоть сейчас на плакат. Идеальный летчик, даже фамилия — и та не подкачала. Казалось бы, о чем еще мечтать?..

Но только сейчас, увидев нового командира их дивизии, капитан понял, что кое-чего ему все же не хватало.

Командира. Такого, как этот молодой — немногим старше его самого — полковник с тремя Звездами Героя на кителе. Легендарный ас. И вот этот человек отныне станет его командиром…

А новый комдив тем временем шел вдоль строя, обмениваясь с каждым летчиком рукопожатием и парой слов, и наконец очередь дошла и до Алексея.

— Товарищ Кожедуб! — заявил он. — Я давно мечтал служить под вашим командованием…

— Постараюсь вас не разочаровать, — товарищ капитан, — кивнул Кожедуб. — Но и вы соответствуйте — дивизия-то гвардейская…

А всего через два часа они уже были в воздухе, прикрывая американские штурмовики. Следом шел второй полк их дивизии, прикрывавший уже родные Ил-10, которым предстояло охотиться на пехоту, пережившую налет «Скайрейдеров» и поддержки наступления — тут их мощные пушки и броня были очень к месту.

До Упсалы было чуть больше получаса лета, и Алексей, позволив рукам самостоятельно управлять машиной, сосредоточился на предстоящем бое. На сей раз, если разведка не ошиблась, их ждали реактивные истребители, причем почти наверняка улучшенные по сравнению с тем, что было три года назад. Хотя… Если тогда их комдив сбил такой на обычном винтовом истребителе, то сейчас это тоже не будет большой проблемой. Правда, и недооценивать противника было очень глупо, но этой ошибки Алексей не допускал никогда — потому и все еще был жив и надеялся когда-нибудь достичь уровня своего комдива…

Турбина на максимальных оборотах, и вражеские истребители словно прыгнули навстречу. Узкий фюзеляж, отведенные назад крылья, два двигателя в гондолах, черные свастики — Ме-262, ничего нового… Хотя и летали они получше, чем в хронике, которую видел Алексей — но «МиГам» все равно уступали.

Фатально уступали.

Алексей раскрыл тормозные щитки, любезно пропуская немца вперед, и почти в упор выпустил в него короткую очередь из всех трех пушек. Самолет буквально рассыпался в воздухе, а Алексей поспешно набрал высоту высматривая новую жертву. Долго искать не пришлось — еще один истребитель пристроился за несущимся над полем боя «Скайрейдером», постепенно догоняя его. Крутое пике, торможение, залп — левый двигатель плюнул огнем и «Мессершмитт» свалился в штопор. «Скайрейдер» рванул прочь, а на Алексея спикировал новый противник.

Грохот пушек, пронзительный взвизг за спиной — достал-таки… Алексей увел машину в скольжение, проскочил в считанных метрах от земли и свечой взмыл почти к облакам. Рули работают, двигатель не пострадал, утечки топлива нет — значит, снова в бой!

Он остановился только тогда, когда штурмовики отвернули на восток — и только тогда осознал, что прошли считанные минуты. Да, бой реактивных машин был поистине молниеносным… И исключительно затратным — судя по топливомеру, садиться в Турку придется на «окурке». Впрочем, для Алексея это было делом привычным — в первом вылете он недооценил прожорливость реактивного двигателя, да и потом приходилось пару раз садиться с почти пустыми баками… Что, возможно, даже и лучше — все-таки в него попали, и хотя ничего важного вроде бы не пострадало, всегда оставался шанс, что датчик поврежден и выдает неверные данные…

Датчики не пострадали — но левый стабилизатор был пробит в четырех местах, при этом один снаряд прошел буквально в миллиметре от проводки руля высоты, а на правом крыле не хватало нескольких сантиметров гребня. Другим повезло кому больше — их машины вообще не пострадали, а кому и меньше — пробитые баки, порванная проводка и даже выбитые снарядом лопатки турбины имелись далеко не в единственном числе. Два самолета даже были сбиты — к счастью, пилоты катапультировались и теперь отлеживались в одной из больниц Упсалы…

Замечательное лекарство от излишне самоуверенности.

— Ну что, товарищи летчики, — Кожедуб снова прошелся перед не слишком ровной шеренгой. — Приступаем к разбору полетов. Да, товарищи, всей дивизией, поэтому прошу всех в актовый зал.

Сам разбор отличался от привычного лишь масштабами — Алексей не мог припомнить ни одного случая, когда для этого собиралось больше эскадрильи. Ну и шло дело неожиданно быстро для таких масштабов — правда, в основном потому, что разбирать особенно было и нечего. Дивизия отработала очень хорошо, хоть и не без ошибок — две потерянных машины все-таки — но и их можно было списать на неизбежные случайности. С другой же стороны…

— Вот так, товарищи летчики, — подвел итог Кожедуб, — отработали вы на четверку с плюсом, но все-таки не на пятерку. И в чем ваша ошибка? Вот вы, товарищ капитан, что скажете?

— В недооценке противника, товарищ полковник! — тут же вскочил Алексей. — Не была в достаточной мере учтена ни возможность модернизации самолетов, ни подготовка летчиков, проходившая в мирное время, но под руководством асов, и ситуация сорок пятого года была механически перенесена на сегодняшний день.

— Именно так, товарищ капитан, — кивнул Кожедуб. — Вы, кстати, этой ошибки не допустили, а вот некоторые — и, что характерно, ветераны — позволили себе несколько расслабиться… И вот что имеем в результате. Так что, товарищи, подготовку — и летную, и тактическую — надо усилить. Наш враг все так же коварен и безжалостен, и все эти три года он не стоял на месте, так что мы можем в самом скором времени ожидать появления гораздо более совершенных машин, не уступающих нашим. Все свободны, спасибо за внимание.

Негромко переговариваясь, летчики потянулись на улицу, и только Алексей все так же сидел на месте, прикрыв глаза, и прокручивал в памяти бой. Что-то не давало ему покоя, что-то мелькнувшее всего на миг, но все равно неправильное… Но что — никак не получалось вспомнить. Он настолько ушел в себя, что даже не заметил, что остался один… почти один.

— Вам нездоровится, товарищ Крылатый? — поинтересовался комдив, неслышно подошедший к нему.

— Никак нет, товарищ полковник, — Алексей встал. — Вспоминаю. Видел что-то не то в бою, но что и где — никак в голову не идет. Мелькнуло на секунду что-то такое… А теперь его из памяти не вытащишь.

— Что-то такое, говорите… — Кожедуб хмыкнул. — Посмотрите пленку фотопулемета. Если там ничего нет, посмотрим остальные пленки — возможно, кто-нибудь да поймал это ваше «не то» в кадр.

— Товарищ полковник, я даже не уверен, не показалось ли мне…

— А вот я уверен, — возразил Кожедуб. — Потому что там действительно было что-то неладное…