Небесная презумпция (джен)

Не отравляйте душу мне больную,Не вспоминайте о нем, вас молю!Лучше в могилу кладите живую,Но не скажу вам кого я люблю.

* * *

После праздников жизнь Марты будто вернулась на свои прежние, серые круги. Все те же стены, все те же койки и уставшие лица соседок. В этом году февраль был теплее, чем обычно: зима, видимо, устала насылать снежные вихри, вьюги и лёгкие снегопады.

Вдалеке широкой комнаты, на крашеной стене висели часы, монотонно тикавшие и издававшие изредка то ли скрежет, то ли постукивание.

—… Все говорят, что я ветрена бываю,

Все говорят, что я многих люблю!

Ах, почему же я всех забываю,

А одного я забыть не могу?.. — напевала себе под нос Владимирова, бегая глазами по очередной странице учебного пособия.

В конце весны её, как и Алису, ожидали выпускные экзамены из училища. Это означало, что в жизни начнётся очередной новый этап — возможный переезд… Только куда? Крепость, четыре привычные стены наконец падут, открыв свободу жизни и выбора. Тревога, вновь нарастающая тревога.

— А, ну что же этому выбрать… Тяжело! Тяжело! — видимо, случайно, выпалила Алиса, сидя на кровати, глядя в потолок и топая ногой.

— Алис, с кем ты опять разговариваешь?

— Я? Да блин, ни с кем. У Артура именины скоро, хочу снова в город заявиться к нему, если позволят. Вот над подарком думаю.

— Да? Но Вы же…

— И что мне с этого? Я же его сестра…

— А, я решила уже, что Вы в ссоре.

— Ну, можно и так сказать. Но когда-нибудь мы друг друга простим, и…

— Как думаешь, он не будет против, если я бы присоединилась к тебе?

— Думаю, что не против.

Владимирова кивнула. Она помнила о негласном обещании, которое дала своему новому другу. Утверждение Алисы лишь вселило уверенность в правильности действий.

Вскоре Марта обрамляла одну улочку уездного города за другим. Стены корпусов училища постепенно отдалялись, уступая невысоким кирпичным зданиям и аккуратным мощеным дорогам.

«С пустыми руками являться не принято, хотя говорят, что главнее всего само присутствие.»

Дойдя до ближайшей улицы, где располагались всевозможные магазинчики, Марта не могла не обратить внимание на прохожих, изредка украшавших широкий (для небольшого города) проспект своим присутствием, лёгкой походкой или очаровательным внешним видом. В первую найденную книжную лавку Владимирова зашла, не надеясь найти нужной книги. Так и произошло. Купец помотал головой, упомянув, что нужная Марте литература продаётся только в центре.

— Экой повезло, что город наш к столице близенько. Поищите в центральной лавке Господина В-а, сударыня. Чисто из-за таких студентов, как Вы, ещё не закрылась она.

Звон дверного колокольчика за спиной и стук тяжёлой двери говорил об уходе очередного посетителя. Одна лавка сменилась другой, пока улицы все больше и больше пестрили простым народом, несмотря на рабочий день. Девушка, встав посреди тротуара, решила вновь пересчитать деньги, взятые на случай покупки. Насчитав четыре рубля, накопленные за долгое время, Марта смущенно вздохнула.

— Ну я, конечно, разогналась. Глупая я. Ладно, потом выплатят мне ещё.

Убрав кредитный билет и несколько медных монет обратно в карман, Владимирова прошла в очередную лавку, которой и владел тот самый господин В-н.

Звон колокольчика, очередное широкое помещение: на этот раз с чистыми длинными окнами. На подоконнике лежали некоторые экземпляры книг, поблескивавших от яркого солнечного света. Прилавки, уже без выраженного запаха дерева, были полны различной литературы как и широкие тёмные шкафы, приставленные намертво к стенам. В помещении помимо хозяина лавки было несколько юных дам в простеньких платьях, немолодой студент и довольно высокий мужчина, медленно оглядывавший полки.

— Здравствуйте, — начала диалог Марта с продавцом, поглядывая на стеллажи.

В падающем на полки ясном свете, в тонких лучиках виднелись частички пыли. Стоявший у полок кассир повернулся к девушке, держа книгу в руках.

— Добрый день, сударыня. Чего Вам надобно? Что-то, может, порекомендовать?

— Да, мне бы… Связанное с инженерией.

— Вы студентка?

— Да, но и нет. Это не мне, это знакомому в подарок.

— Понял. Одну минуту.

Через несколько минут внимательных и тщательно поисков мужчина положил на столик несколько книг довольно выдержанного вида с золотыми тиснениями на уголках.

— Можете глянуть-с.

— Благодарю.

Спустя несколько минут изучения и создания в голове возможных сценариев исхода событий, Марта выбрала более простую книгу на вид (отличия в содержании были минимальные).

— С Вас пять рублей.

«Пять рублей? Да за такое? Да в этой провинциальной конторке? Я на эти пять рублей поесть смогу… Но Артур…»

Лицо Марты покраснело от охватившей ее растерянности. Секунды для неё стали вечностью — не могла она так утонуть в реке минутного, обыденного, но противного стыда. По лицу расползлась кривая улыбка, обнажившая зубы.

—… Скидки никакой не делаете? Могу показать свое удостоверение, что я…

— Скидка идёт максимум пятьдесят копеек, большего не могу позволить.

— Точно?

— Таков указ хозяина, я тут не причём…

Марта шумно вздохнула и, прикоснувшись к книге, открыла первую страничку, где обычно печатали цену: её глаза округлились.

— Ах так. Но на книге выпечатана цена в четыре рубля! — ощутив каплю превосходства, Марта решила зачерпнуть её любым способом.

— Позвольте, позвольте! — хрипловатый мужской голос оборвал возможную очередную перепалку продавца и покупателя.

Стук каблуков стал громче и вскоре затих. Высокая человеческая фигура чуть склонилась над прилавком, затем посмотрела на Марту. Взгляд светлых глаз пронзил растерянную девушку, заставив ту вздрогнуть и спрятать лицо, невольно закрыв одну сторону ладонью. Две девушки, стоявшие у полок, оторвались от предолгого разглядывания иллюстраций в периодически выпускаемых журналах, зацепившись взглядом за происходившую ситуацию с любопытством и странным восхищением. Одна из них, в светло-бирюзовом платье, смотрела более очарованно и, видимо, представляла себя на месте Марты.

— Сколько она стоит Вы сказали, уважаемый? — повторил все тот же спокойный и приятный голос.

Кассир тут же замер, уставившись на мягко улыбающуюся фигуру, ожидавшую скорого ответа.

— А… — мужчина, видимо, сконфузившись, что-то невнятно промямлил, а затем назвал ту же цену.

— Я заплачу. Сударыня, оставьте свое себе, — незнакомец посмотрел на Марту с ног до головы, бросив отдельно взгляд на вытянутую её руку с длинноватыми пальцами: на тыльной стороне ладони красовался еле заметный шрам.

Мужская фигура достала из кармана пальто кошелёк, а затем и кредитный билет с нужным номиналом. Вскоре, книга была выдана в руки спасителю. Тот протянул её Марте.

— Теперь это Ваше, я полагаю. Берите, сударыня.

Марта подняла свою голову, не представляя, насколько порозовело от стыда её лицо и насколько широкой была её улыбка: кажется, в такие моменты она не могла прятать себя настоящую. Вышли из магазина они вместе: человек из этикета придержал дверь, пропустив Владимировну.

— Спасибо Вам. Огромное, — еле как вытащила из себя Марта, стараясь не запунцоветь до ушей. — Мне так неловко.

— Что же Вы, не робейте так. Со всеми случается, — серые глаза смотрели на лицо Владимировой, снова изучая, выискивая перемены в нем. — Тяга к знаниям это всегда хорошо. Она — ценность и опора для любого человека. Вы себе хотели или кому-то эту книгу?

— А… Я…

«Зачем он разговаривает со мной?»

— Это подарок для моего хорошего знакомого.

— О, он инженер?

— Нет, но мечтает им быть.

— Это замечательно. Наверное, ему повезло иметь такого друга как Вы, сударыня.

— Вы собираетесь пристыдить меня?

— Что Вы? Совсем нет. Наоборот, Вы даже проявили свою жертвенность. Но… может мне показалось, что Вы желали, простите, поколотить того беднягу.

— А-а-а, — Марта снова отвела взгляд в сторону телеграфной конторы, что была напротив, снова ощущая, ещё её сердце бешено колотилось от спонтанного «допроса». — Не делайте обо мне таких выводов. Это было… защитной реакцией, — тараторила девушка, прижимая книгу в синей обложке к себе.

Фигура улыбнулась, наблюдая. Когда Марта подняла взгляд, она смогла для себя отметить, что у незнакомца были довольно приятные черты лица: бледноватая кожа и очерченные скулы заставили задержаться на себе на миг дольше, в серости глаз кипело что-то живое и одновременно спокойное; темно-русые густые брови чуть утяжеляли взгляд смотрящего, делая его более измученным. На лице мужчины оставалась все та же невесомая улыбка, что будто уже и была частью его лица. Марта невзначай оглядывала благородного незнакомца, не прекращая смущаться.

— Сударыня, ну вы будто человека убили и стоите на трибунале, — мужчина щёлкнул перед лицом Владимировой пальцем. — Спокойней, перед Вами стоит не зверь, все же. А где учитесь Вы? Простите, что слишком любопытен.

Марта отвела взгляд, ощущая, как пересохли её губы.

«Соврать или нет… Соврать или…»

— Да в здешнем училище военном.

— Каком из?

— Пе… Пехотное.

— О, интересно. Все же прекрасно, когда девушки берутся и добиваются ранее недоступных им вещей, — сказал мужчина почти не слышно. — Может мир когда-нибудь поймет, что женщины не должны быть белым пятном в истории. Всегда говорил это своей сестре.

Мужчина полез в карман пальто и, глянув на циферблат, удивлённо приподнял свои широкие брови.

— И неплохо я скоротал время с Вами. Простите, но мне нужно будет удалиться. Может, мы когда-нибудь ещё увидимся.

— Да ничего страшного. Просто я даже не знаю, как Вас отблагодарить за то, что Вы сделали…

— Купил книгу? Ох, это сущий пустяк, сударыня. Вы ничего мне не должны.

Перед тем, как развернуться, мужчина посмотрел на Владимирову.

— Только ответьте честно: стали ли вы счастливее от этого?

— Да! Я думаю, Вы осчастливили, как минимум, двоих человек!

— Вот и славно.

Одарив Марту формальной улыбкой, фигура удалилась в сторону, куда нужно было идти Марте. Боясь очередной неловкой встречи и разговора, девушка решила подождать и проводить незнакомца долгим взглядом, все также не отпуская купленную книгу для Артура.

— Вау, — Марта повертела в руках книгу, чувствуя, как жар с щек постепенно спадал. — А я думала, что опозорюсь в этом несчастном магазине.

На улице девушки появилась щекотливая улыбка, которая отразилась в груди теплым трепетом. Ещё раз взглянув на свои непотраченные четыре рубля, Владимирова глубоко вздохнула.

— Видимо, на иное все-таки потрачу…

На часах был снова вечер. Тёплый, тянущийся, будто ожидание в детстве Дня рождения — дня детского всевластия, радости и подарков. Марта прошла в свою комнату, села на свою койку и убрала в маленький шатающийся шкафчик купленную вещицу.

— Алиса, — Марта кликнула подругу, которая разлеглась на своём спальном месте, видя уже седьмой сон. — Алиса! — повторила Марта настойчивей.

Заруцкая, еле проснувшись, открыла свои сонные серые глаза.

— Доброе утро, Марта, — промямлила девушка, прожевав часть окончаний. — Чего ты меня беспокоишь? Сегодня же не будет вечерних занятий.

— Да, не будет, — Владимирова кивнула, а затем с широкой улыбкой на лице сделала несколько шагов к кровати Алисы, воодушевленно всплеснув руками. — Зато я кое-что приобрела, пока ты отдыхала.

— О? Чего же? Это новые перчатки? Платок? Мундир? — оживилась девушка, решив перечислить все возможные элементы гардероба.

— Нет, Алиса. Ты забыла, о чем мы болтали сегодня?

— Об именинах Артура.

— Ну вот, подарок взяла ему.

— Да неужели? У тебя хватило денег? — Алиса в искреннем удивлении подняла брови.

Марта, похлопав глазами, вспомнила сегодняшнюю ситуацию. Смешок вырвался с её обветренных губ.

— Да, хватило.

— Показывай, буржуйка, — хихикнула Алиса, перевалившись на другой бок и подняв голову.

— Кто бы говорил, — Марта протянула девушке книгу. — Сама, наверное, под кроватью запасы золота хранишь.

— Ага, и с тобой не поделюсь, — Алиса глянула учебник. — Интересно все же, как отреагирует на твой подарок Артурка. Думаю, он будет очень рад. Как и всегда.

— О, правда?

— Ага, ему хоть камень подари — обрадуется! Да ещё и имя ему придумает.

— Тогда на следующий праздник насобираю ему камней, пусть сам создаёт себе новый круг общения.

Хихикнув, Алиса передала книгу Марте.

— Припрячь её хорошенько, а то она может не доживёт…

— В ту библиотеку?

— Ну, не знаю. Это же не какая-то рукопись, а довольно неплохое издание! Видишь, какая тесьма на ней выбита?

— Ладно, права ты, права. Если что, будешь охранять?

— Конечно-конечно, я не оставлю своего братца без подарка. Ну, если что, меня прикроет Костя.

Сев на свою кровать, Марта потянулась, невольно зевая. Сцена в магазине все невольно крутилась в её голове, то хватая резко, то вгоняя в лёгкую краску.

«И этот тоже мне не представился,» — со странным ощущением в горле подумала девушка. В голове её поочерёдно стали всплывать строчки из песни, которую она слышала в одном из граммофонов в летний день.

— …Ах, почему же я всех забываю,

А одного я забыть не могу? — повторила она невольно те слова, чувствуя странное тепло, расползавшееся чем-то осторожным и щекотливым по её телу. Каждое слово оставалось на кончике языка с каким-то пылким послевкусием. — Не смогу…

— Марта, у тебя щеки красные такие, — из тумана, навеянного недавними событиями, Владимирову вывел голос Алисы, — У тебя температура? — Девушка не заметила, как Заруцкая уже оказалась на её койке, придвигаясь ближе.

— А! Боже, не пугай так! — Марта, вздрогнув, бросила взгляд на Алису, хлопая ресницами. — Красная? — руки Марты уперлись подруге в грудь, чтобы та невзначай не придвинулась еще ближе.

— Да я просто спросить тебя хотела, ну чего ты дергаешься? — Заруцкая хмыкнула, отодвинувшись. — Ладно, не трогаю. Просто ты прям так резко… Я подумала, что жар у тебя.

— Алиса, всё хорошо, я сама могу разобраться со своим самочувствием.

«Эх, спаситель книжный…» — Марта тут же предалась обратно мыслям, когда Алиса оказалась на своём месте. — «А глаза какие у него были? Серые ли? Хм… Я помню его голос. Пока что. Потом быстро забуду, а жаль, он был приятен. Как ужасна человеческая память!.. Вот я скоро уйду отсюда навсегда, но куда? Буду ли я также в дружбе с Алисой? Забуду ли я ее голос?»

Девушка положила руки на грудь, держа их спокойно, будто любовалась широким небосводом, а не серым потолком.

— Да, жаль, что все вскоре забудется… Но что сменит мои воспоминания? — ещё один цепляющийся взгляд на стену — в недавно отремонтированном корпусе все еще пахло свежей краской.

Небольшой кабинет с яркими лучами, простегивавшими пол, обычно не был полон людьми. Высокая фигура зашла в кабинет. Человек, сидевший за столом, встал и поклонился пришедшему.

— Доброго дня, Ваше сиятельство.

— Здравствуйте, Пётр Алексеевич, — мужчина сделал несколько шагов в сторону директора училища.

— Для чего пожаловали сегодня? Вам нужно собрать статистику, или…

— Нет-нет, сегодня без чего-то официального: я по поводу своей кузины и будущего определения на службу. Могу ли я посмотреть информацию о её обучении?

Кивнув, мужчина подошёл к широкому шкафу с множеством ящиков, будто выученным движением открыл один из них, доставая толстую папку с подписью определенной учебной группы.

— Какой курс?

— Четвёртый, четвёртый… Поэтому и спрашиваю Вас, — отвечала фигура, держа в руке часы и смотря на бегущие секундные стрелки.

Вскоре нужное дело оказалось на столе.

— Знаете, это будет первый выпуск женского коллектива, — начал директор, снимая канцелярскую резинку с нужного дела. — И страшновато представить, как общество отреагирует на то, что дамы решили примерить на себя мужское обличье.

— Ничего страшного. На то воля Её Величества. Без её решения всего бы этого не было.

— Пожалуй Вы в этом правы, Константин Николаевич, — кивнул мужчина и протянул графу папку. — Ваше сиятельство, мне кажется, что Вас избрали на пост немного не в то время…

— Да, почему же? — спросил Константин, с особой осторожностью бегая взглядом по документу с краткой характеристикой и успеваемостью.

— Вы слишком молоды для такой должности, знаете ли…

— О-о-о, Пётр Алексеевич, опять Вы вспоминаете сказку про белого бычка. Не всегда старикам сидеть у власти, знаете ли. — Константин, невольно улыбнувшись от своих мыслей, спрятал раскрывшееся озорство в своих спокойных глазах, — Эти стены не слишком хорошее место для такого обсуждения. Так что оставим свои догадки при себе. — рассмотрев документ, граф еле слышно цокнул языком. — Прекрасно. А что Вы сами можете сказать об Алисе Павловне? Что говорят о ней преподаватели?

— Учитель Божьего слова её совсем не любит. На его претензии она по-ребячески отвечает либо погружается в молчание. Я бы поведал Вам одну историю, но не хочу, чтобы Вы краснели…

— С тряпкой?

— Да. А, так Вы знаете?

— Алиса Павловна никогда не утаит подобного.

— А что насчёт иных дисциплин, не знаете? Я бы послушал.

— Если не считать того позора, то Алиса вполне способная девушка.

— Это и было очевидно.

— Да, но ей стоить сбавить свой пыл, особенно перед учителем. Хотя, что поделать, кровь, видимо, родная бурлит у неё.

Константин тут же опустил уголки губ, поняв незаметную отсылку в словах директора: тон того сразу же переменился, стал более снисходительно-мягким, с долей ещё зримой насмешки, которую тот всеми силами пытался скрыть, но она так и показывала себя. Пропустив данный комментарий, они продолжили диалог.

—… Так все же считаете, что ей лучше служить в столице? Желаете взять её под свое крыло?

— Да.

— Константин, Вы же понимаете, что Вы итак не очень любимы Советом Министров.

— Я знаю. Они лишь вспоминают поступки её отца, отражая их на меня. Я даже внешне не похож на её родителя, что говорить о поведении.

— Не повезло Вам, Ваше сиятельство.

Медленным кивком Константин подтвердил заключение собеседника, отдавая папку.

— В этом году собираются воссоздать одну из организаций и «Тринадцатый отряд», — начал говорить Пётр Алексеевич после недолгой паузы, — Не последует ли резкой отмены? Просто уже пришло письмо с обязательством составить примерные списки.

Константин кивнул.

— Да. И это довольно опасная затея. Видимо, им не хватило прошлого опыта, — Константин стал размышлять, поглядывая то на мужчину, то на светло-желтые крашеные стены помещения. — Думаю, Вы точно слышали дело о массовом убийстве прошлых участников отряда.

— Да, было. Все высшие круги были на ушах. И я тоже.

— Из выживших остался только князь, Алексей Мещерцев. Другой числится пропавшим без вести: его дело было замято пять лет назад.

— Да, и, — директор посмотрел на Константина, — Вы хотите туда определить Вашу сестру?

— Конечно нет, это было бы безрассудно. Я долго советовался с ней в прошлом и понял, что желала бы она быть в кавалерии.

— При Императорском дворе?

— О-о-о, ну тут даже для меня это звучит слишком нереально. В полк поменьше, а потом, может, постараться добиться её зачисления туда. Не сразу ей хватать звезд с неба. Зазвездится, а это вредно для неё. — Константин вздохнул, — А какие списки Вы имели ввиду?

— Отбирали девушек с самым благоприятным уровнем сознания при специальных закрытых испытаниях.

— Но Вы же понимаете, что этого недостаточно? У ангелов есть свои особенности. Не каждый человек переносит даже нахождение рядом с ним. А что происходит с лжеангелами…

— Это да, несомненно. Все претендентки после примут участие в небольшом экзамене.

— А практические испытания?

— А откуда? Ещё пока не изобрели ничего подходящего. Все будет познаваться в будущем. Пока только стихийность будет играть роль.

— Ах, ну что за дикость.

— Дикость это то, что происходит не по нашей воле не первое десятилетие. Увы, это была инициатива военного министра, Ваше сиятельство.

— Вот же он… — Заруцкий кашлянул, притупив возможное ругательство, — Эх, человек. Это значит, что девушки будут подобны крысам для экспериментов?

— О, ну Вы слишком утрируете.

— Но все же мне уже их жаль.

— Признаюсь: мне тоже, Ваше сиятельство.