Хрупкое счастье хранят дневники (гет)

Примечания:

Я наконец-то удосужилась посмотреть, в каком порядке события происходят в каноне. :D

А еще весна пришла... совпадения с настроением школьничков совершенно случайны. :D

Четверг, вечером

Утро началось шикарно. Бывают такие дни, когда все идет наперекосяк. Ну и как такое вот утро пройдет мимо вечно косячащей меня? А вот никак.

После математики все дружно рассредоточились по всяким там столовкам, так что в классе почти никого не осталось. Мы с Шинву никуда не пошли. У меня было в планах проставить в дневнике даты, а то я совсем про них забыла, а Шинву спал на парте… а спал ли? Как только наша компашка дружно удалилась в сторону недешевых шоколадных батончиков, Шинву поднял голову и такой деланно ленивой походочкой направился ко мне. Да что такое-то?

— Юн, — обычно наши разговоры начинаются не так. Таким серьезным Шинву бывает редко. Мое настроение тут же падает. Может, у него в семье что-то случилось?

— Чего? — стараюсь, чтобы мой вопрос прозвучал нейтрально.

— Давно хотел с тобой поговорить…

— С прошлой перемены? Ну давай поговорим.

— Только давай ты мне честно ответишь? Если скажешь правду, я… я вам с Суйи обед куплю…

— Допустим.

— Ты в кого-нибудь влюблена?

— Вот это поворот…

— Это не ответ! Я помню, что ты мне тогда сказала… И ты вряд ли с тех пор передумала…

— Шинву, — начинаю краснеть и паниковать. Только не повторение того разговора!

— И это ничего страшного, — чешет затылок и усмехается, типа такой крутой и непробиваемый, — просто мне любопытно. С твоей-то везучестью… я хоть защитить тебя могу, если что… А он сможет?

Вспоминаю М-21 и против воли мечтательно улыбаюсь. Очень даже зря.

— Ты о нем подумала, да? Об Аджосси… Помнишь, мы когда-то играли в детстве, что умеем друг у друга мысли читать? Я же прочитал, да?

Прочитал… Хорошо еще, что действительно не читаешь. Может, мысли и не читает, но лицо — запросто. Он же меня с детства знает. Я для него — как книжка с родными уже картинками. И еще я просто не могу ему врать.

— Ты только не обижайся… Он вообще много кому нравится.

Шинву понуро облокотился на парту. Что-то такое промелькнуло перед ним. Назойливое воспоминание, не дающее нормально жить. Юна просто не знает, какой Аджосси на самом деле…

* * *

Икхан растрепал и так торчащие в разные стороны лохмы Шинву.

— А ты вырос, бро!

Шинву повернул голову товарища в сторону, чтобы тот заметил приближающихся охранников.

— Ребят, школа кончилась! Что это вы тут делаете?

— Решаем с Шинву одну важную проблему, — обстоятельно пояснил Ихкан, не обращая внимания на Шинву, который пытался подать какой-то знак, вероятно, переводимый как «молчи».

— О, правда? Что за проблема? — Тао тут же включился в обсуждение, как будто его касается любая наша проблема. — Я вам помогу разобраться.

— И точно, хен, ты нам сможешь помочь. У вас у всех опыта будет побольше… — Икхан смущенно потер руки и поправил очки, но возможность упускать не собирался.

— А то, — Тао одарил всех присутствующих улыбкой в стиле «я тут босс». — Выкладывай, что у вас случилось.

— Это… проблемы в личной жизни, — промямлил Шинву, про себя клянясь, что с Икханом он еще поговорит. Но и мнение Тао выслушать было интересно…

Тао подвис. Совсем ненадолго. По-видимому, он тут же решил, что неправильно понял.

— В какой жизни?

— Да в личной… это все свидания…

Тао и Такео среагировали мгновенно. Выпалив что-то, что в восприятии Шинву слилось в «проблема в школьной компьютерной системе на восточных воротах» и «нужно срочно проверить», оба скрылись с глаз. Перед ребятами остался только М-21, застывший, как изваяние на выставке. С совершенно нечитаемым лицом (я не могу считывать мысли человека, если он только присутствует в воспоминании, а не является, так сказать, его автором!) он стоял на улице, а парни несколько долгих секунд рассчитывали на какой-то ответ. Потом до них дошло, что реакция М-21 была какой-то странной.

— Аджосси?

Аджосси желанием отвечать не горел, но все же ему пришлось выдавить из себя какое-то подобие объяснения:

— …Я… в этом совсем не разбираюсь.

— Да быть не может такого! — громко, чрезмерно громко возмутился Шинву. — Да по вам столько девчонок сохнет! Скажите правду!

Совершенно несчастный М-21 молча развернулся. Ему оставалось только уйти от расспросов… вот так же, как и его новым коллегам. Предатели. Я прямо так и вижу легкую обиду, промелькнувшую у него на лице. Впрочем, я это придумала. Мальчишки не могли этого видеть.

— Аджосси!

— Ничем не могу помочь. Не понимаю, в чем ваша проблема… но радует, что она ограничивается вашими отношениями.

— Не понял, — Шинву потер пластырь на носу.

— И я ничего не понял, — Икхан просверлил взглядом спину удаляющегося Аджосси, но понятности это не прибавило. — Странные у нас охранники какие-то…

* * *

Считав это восприятие, я получила и довесок в виде ревности Шинву. Ревность? И верно… Ведь я только что почти прямым текстом призналась, что мне нравится Аджосси. И Шинву недоумевает, как можно было из них двоих выбрать этого немного чокнутого и равнодушного типа… Кажется, Шинву немного завидно. Ему тоже хотелось бы уже повзрослеть, работать в крутой организации, носить рацию или другой девайс, скользить снисходительным взглядом по лицам подчиненных или просто окружающих… В общем, научиться производить впечатление.

Пусть Шинву много тренировался раньше, да и сейчас периодически занимается, похоже, быть сильным недостаточно, чтобы привлечь девушку. Хотя его друзья знают, что Шинву всегда прибежит на помощь и защитит, девчонки всегда выбирают тех, кто выглядит, как модель… Чего же ему самому не хватает? Глянца? Утонченности? Ну так ему это не идет! Он хочет быть собой, в конце-то концов! Но почему-то оказывается хуже какого-то новичка-охранника!

— Ты тоже очень хороший, Шинву, — внезапно даже для себя самой, я похлопала его по плечу. Пожалела. — Просто ты ее еще не нашел, ту девушку, не встретил.

— Юн, ты чего? — бедняга на меня вылупился, а я, смешавшись, убрала руку и полезла в рюкзак, надеясь там хоть что-нибудь найти, чтобы переключить разговор. На мою удачу, там было яблоко.

— Вот, хочешь? — я протянула ему свой полдник. — Ну же, улыбнись и скажи, что не сердишься?

— Да на кого тут сердиться, — пробурчал он и сунул яблоко обратно. — Как можно на правду обижаться… Вот только я не ожидал, что ты мне так скажешь.

— Да знаешь, я как-то нечаянно.

От неловкого разговора нас спасли только Суйи и Икхан, которые, слегка запыхавшись, вернулись из столовки с шоколадными батончиками. Ни мне, ни Шинву уже не хотелось есть… Но оба, не сговариваясь, взяли шоколадки с такими широкими улыбками и благодарностью, как будто на фантике с обратной стороны была беспроигрышная лотерея как минимум на миллион.

Совсем поздним вечером

Мне чудовищно неловко перед Шинву. Мне правда его жаль. И нет, я не вру дневнику! И поэтому я скажу: я все равно счастлива. Может, я совсем бессовестный человек, но из-за воспоминания Шинву я узнала одну очень важную вещь: у М-21 нет девушки! И, более того, похоже, никогда и не было! Ах, боже мой, я слишком счастлива! Девушке вредно быть такой счастливой, потому что после такого радостного открытия обычно оказывается, что она обманывалась, или кто-то приходит и разбивает ей сердце. Я очень боюсь этого. Я так и представляю себе эту картину: мое сердце из прозрачного розового камня или стекла лежит на полу, разлетевшееся на неравные осколки. На белом полу эти осколки довольно трудно разглядеть, но их окружают алые капли крови, которые ярко выделяются на светлом фоне. И вообще, на этом белом полу видно все, кроме слез и стекла…

Почему я это представила? Теперь, когда я это записала, мне стало жутко. В воображении же это было скорее поэтично. Откуда этот образ вообще в моей голове? Мне кажется, я читала что-нибудь подобное. Наверно, по той же литературе, в каком-нибудь иностранном стихотворении. Но откуда взялся белый, как будто подсвеченный изнутри, пол? Это странно, очень неестественно.

Я не могу, я слишком рада. Пойду куплю себе тортик. У М-21 нет девушки! Не то чтобы это мне давало хоть какой-то шанс, но все-таки… Я готова визжать от радости и бросаться на шею каждому встречному. Такой красивый, элегантный, загадочный… я уже говорила, что красивый, да?.. И одинок! Бесплатный сыр только в мышеловке, но если я попадусь в его мышеловку, я хоть не буду чувствовать себя так по-дурацки. И попробую, каким сыром он меня угостит… Юна, кончай уже этот бред и садись за уроки! Какое там! Юна катается на крутящемся кресле и готова обнять весь белый свет, даже школьных учителей с их докладами и тестами. Слишком много счастья на мою впечатлительную голову…

Позже…

А вот если серьезно, почему М-21 так отреагировал? Это нормально, что у него нет девушки? Я все-таки над этим задумалась. Просто это действительно кажется каким-то невероятным, как в кино. Есть главная героиня, и есть герой. С самого первого кадра понятно, какой он честный, и добрый, и благородный. Вот только над ним все издеваются и никто не любит. А главная героиня либо любит, но сомневается в себе, либо сначала тоже против него настроена… Почему моя ситуация кажется мне таким жутким шаблоном? Почему мне кажется, что в настоящей жизни так не бывает? Вот если бы у него была девушка, скажем, какая-нибудь бизнес-леди или хотя бы кто-то из соучредительниц нашей школы, я бы еще поняла. А у него нет никого. И, судя по его реакции, ему подобные отношения даже в голову не приходили. А теперь спросите себя: это вообще реально? Сколько ему лет? Двадцать пять-двадцать шесть? И ни разу — никаких отношений? К сожалению, это возможно только в сказках.

У меня есть только одно объяснение: так как он был агентом, он может просто не помнить, что у него когда-то была другая жизнь. Либо, если он является агентом уже продолжительное время, может быть, у него правда не было возможности кого-то себе завести. Ведь они же вроде живут в лаборатории, да? Или где-то в другом специальном здании. Наверно, это подходящее объяснение.

Я слишком взволнована. Потом, когда я немножко привыкну к этой мысли… А пока я все равно больше рада. Неважно, что там было с ним в прошлом. Об этом даже он не знает, а его девушке об этом знать тем более незачем.

Вспоминаю его потерянное лицо. Боже, до чего же мило! Сколько раз я еще прокручу это в голове? Жаль, я не могу распечатывать воспоминания. Если предположить, что моя память — это какой-то текстовый документ или галерея с изображениями, ведь можно было бы распечатать хоть что-то. Юна, ну что за бредовые мысли? Мне стыдно даже перед самой собой. И ни с кем не могу разделить свою радость, вот что обидно… Есть только один человек, который меня бы понял, — но это сам М-21. Разве я могу ему признаться?

Как жаль, что у меня нет даже его фотографии. Я смотрела на сайте школы, но там есть только фотографии преподавателей, а охраны нет. Может быть, они еще не в штате? Ведь они все пришли к нам недавно… Или же Франкенштейн просто не хочет, чтобы они светились? А что, это звучит правдоподобно… Надо пойти в школу с фотоаппаратом. Скажу, что это новый и что я хочу его опробовать. Это хороший предлог, и никто ничего не заподозрит! Вот только я не знаю, где он лежит, и уже ночь. Если я начну рыться в шкафах, то всех перебужу. Поищу лучше завтра после школы.

Пятница

Судьбоносный разговор с Сейрой прошел совсем не так, как мы с Суйи планировали. Мы-то что думали? Аккуратно выведать у нее, как она относится к Шинву, а потом его расхвалить. А что получилось? Получилось, что Сейра сразу же ответила, что мы не должны задавать ей таких вопросов. Сейру невозможно рассердить и почти невозможно смутить. Она просто отвечает тебе спокойным серебристым голосом. В зависимости от ответа в твоей душе либо растекается тепло, либо образуется пустота. Не знаю, почему, но иногда Сейра пугает меня. Как будто ее милая внешность не соответствует внутреннему содержанию. Глупо, да? Наверно, это все-таки объяснимо. Ведь мы думаем о Сейре как о нашей ровеснице. И она должна бы быть нашей ровесницей, судя по тому, как она выглядит. Но благородные живут очень долго. Сейра живет на свете дольше, чем моя семья, те поколения, что мы еще помним. Это так сбивает с толку. Ее психология может не сильно отличаться от нашей, ведь она считается молодой благородной, но жизненный опыт другой, богаче…

Так вот. Она подняла на нас светящийся каким-то непонятным чувством взгляд и мягко, как будто доверительно, произнесла что-то вроде: « Я не вправе следовать сердцу». Что-то связывает благородных, да? Может быть, им нельзя влюбляться в людей? Мы ведь как бы другого вида существа. Может, у них это запрещено? Или, раз она благородная, может быть, она с рождения обручена с кем-то… Может быть, ждет, пока этот кто-то подрастет и официально попросит ее руки, например. Или пока она сама повзрослеет. Кто их знает, когда они становятся совершеннолетними? А что, в этом есть логика. А может быть, сама Сейра не убедилась еще в своих чувствах? Как бы там ни было, я решила отстать от нее с расспросами. Мы только хуже сделаем, если будем ей постоянно капать на мозги. К тому же, если они живут так долго, что будет, когда Шинву станет дедушкой, а Сейра останется молодой и красивой? Неловко получится… И почему это я сразу об этом не подумала?

И тут у меня возникает закономерный вопрос: а как долго живут модифицированные? В смысле, они ведь люди. Но вдруг они как-то улучшили свои тела и в этом плане? Вдруг они приобрели больше жизненной силы? Казалось бы, зачем интересуюсь? Но не могу не думать об этом, примеряя на себя роль его девушки.

Понедельник, о вчера

Попробую записать все так, как оно было. Иначе весь эффект растеряется.

Мы снова были вчера у директора и играли всего в одну игру. У нас опять слишком мало времени. Близится городской конкурс, и директор хочет, чтобы наша школа поучаствовала. А в его интерпретации «поучаствовать» — это принести все призовые места, конечно же. В общем, там несколько туров, и для отборочного нужно поставить сценку на английском из какого-нибудь известного фильма или любого другого произведения. Хоть из оперы. Только не петь, конечно же. Мы, как неизменные активисты, там тоже задействованы. Я вот думала, зачем директор нас терпит? Мы же приходим и мешаем ему разбираться с домашними делами, которых, судя по количеству жильцов, должно быть немало. А теперь все ясно: так ему проще нас контролировать. Не нужно ходить с проверками по классам, вывешивать объявления, устраивать пятиминутки. Мы — что-то вроде контрольного среза. Позови нас — и мы принесем все школьные новости на блюдечке, спроси нас — и мы покажем свои реальные знания, потому что совершенно перестали опасаться директора. А зря… Я вот прям чувствую, как вокруг него летает какая-то злорадная аура. Неужели это такой важный конкурс?

В игре победила Суйи, к нашему всеобщему изумлению. Обычно выигрывают мальчишки. Я люблю наши совместные посиделки. Хотя игры эти мы уже выучили наизусть (под «мы» я имею в виду школьников, а не охрану), все равно играть в них весело и часто интересно. Бывает, конечно, что игра разворачивается по давно изъезженному сценарию. Но это лучше, чем просиживать все вечера в компьютерном клубе. Мы и так слишком часто там зависаем. А там и не пообщаешься. Только знай стреляй во все стороны. А тут нам удается пообщаться. Мы ведь постоянно съезжаем на всякие посторонние темы, от цен в столовке до решения мировых проблем (конечно, со скидкой на нашу дремучую непросвещенность). Кажется, директору забавно нас слушать. А Рею — даже интересно. Он никогда не участвует в разговоре наравне с нами. Ведь мы болтаем, а он молчит. Но его молчание дает больше энергии присутствия, чем все наши разглагольствования. Он живет в этот момент. Нашими эмоциями, нашим воображением. Это так странно. Я чувствую, как он впитывает наши рассказы, как будто это что-то ценное. Неужели он никогда раньше ничего такого не слышал?

* * *

Атмосфера буквально наполнена тягучей, не очень приятной, но притягательной гаммой чувств. Давно ничего подобного не ощущалось. Вот детское, наивное восхищение, сквозь которое проблескивает что-то еще. Развеять один слой за другим. Какое сложное чувство. Не ожидал такого здесь. Ведь они еще дети. Даже по человеческим меркам. Не только благородным кажутся детьми… Почему такое юное существо уже испытывает и боль, и страдание, и страх потери? Почему оно не может быть просто счастливо, хотя бы в силу своей неопытности? За внешней оболочкой она видит что-то еще. О чем-то еще себе не рассказала, но знает уже, как будто вселенная нетерпеливо подсказала ей ответ. Она видит суть этого существа. Готова разделить его боль, взять на себя тяжесть от совершенного, искупить его вину… Люди. Вот почему он ими восхищался. Такие слабые, хрупкие и наивные, но мало чем отличаются от благородных по душевному складу. Они мало что могут изменить, но в них заложена огромная созидательная сила. Если только они отринут все повседневное, перестанут стыдиться проявления своих чувств, они способны на то же, что и благородные. Они сами способны защитить то, что дорого. И все же удивительно. Может быть, он видит все не совсем так, как должен. В отношении этих детей все запутаннее, так как вмешались они с Франкенштейном. И вообще, он более эмоционален рядом с ними. Возможно также, он видит ближайшее будущее. Откуда в столь молодом человеческом существе такая дисгармония? Он уже видел что-то подобное, но тогда он был подготовлен к встрече. Франкенштейна ждали. Человек, превзошедший всех остальных, вызывающий страх у своего вида… Теперь же перед ним действительно обычный человек. Но как ей удается справиться с этими эмоциями самостоятельно? Ведь она считает, что не вправе ни у кого просить помощи…

* * *

— А я сказала тогда, что с радостью с ним бы встретилась, но не могу, так как у меня очень плотный график.

— Или пособие от Суйи о том, как вежливо послать человека! — засмеялся Икхан.

— Тебе он хоть на самом деле понравился или нет?

— Только как фанат, — Суйи тут же пожалела о сказанном, поняв, как надменно это звучит. — В смысле, зачем мне сейчас парень? Надо школу закончить, с контрактом определиться. У меня нет времени на личную жизнь! Да и вообще, у меня есть целых два парня, куда мне еще?

— Два? — Шинву в шоке.

— Да это она про нас с тобой, да, сестричка? — ухмыляется Икхан.

— Ага, — Суйи аккуратно открывает новую коробку с соком. — Но это не значит, что вы должны ждать, пока я для вас времечко выделю. Можете и сами с кем-то начать встречаться, а?

— Суйи-и-и-и…

— Всю жизнь нам теперь припоминать будешь, да?

Суйи складывает ручки на коленях, поворачивает голову так, что прядь волос падает на один глаз, и демонстрирует свою самую коварную улыбку.

— Вредина ты…

— Надо же мне прорепетировать! — оправдывается она со смехом.- Моя злодейская роль требует постоянной практики! А на ком же тренироваться, как не на вас!

— Иди вон на Тао порепетируй, — ворчит Икхан.

— Не-ее, — чуть-чуть смущается Суйи. — На охранниках не могу. Невежливо.

— А что, он бы тебе помог и повеселился бы, пожалуй. Хотя по части коварства лучше к Аджосси, да ведь?

* * *

Люди — странные существа. Иначе зачем репетировать проявление коварства? Хочу задать такой вопрос, но молчу, понимая, что он прозвучит нелепо, как и многие другие вопросы об этом мире.

— Аджосси?

— М? — ничего не подозревая, поднимает голову от тарелки с едой. Привык отзываться на такое подобие имени? Перестал постоянно следить за разговором, доверяя нашему окружению? И то, и другое для меня новость.

— Правда же у вас лучше всего коварное выражение лица получается?

На лице М-21 сначала изумление, а потом — то самое выражение, о котором только что спрашивали. И он даже почти не играет. Оно появилось вполне естественно, от одного упоминания… Неужели девочка уже не боится? Или же она не соотносит?..

* * *

Я вздрогнула, осознав, что бесстыдно пялюсь на М-21, хотя все остальные уже отсмеялись и вернулись к разговору. Я же снова выпала и… и наблюдала совсем с другой точки в этой комнате. Где же я была… Я была другим человеком! Пошарила глазами по комнате. Я была… я смотрела оттуда! Я была… Рейзелом? Собственно, да, конечно же, я это и так знала, но как будто не осознавала: мысль скользила по поверхности. Я только что поймала восприятие Рея!

Мамочки, вот это уже серьезно. А сам Рей об этом знает?

Не могу пробиться и прочитать его мысли. Это получается только само собой. Он на меня не смотрит и спокойно пьет чай. Он понял или нет? Я готова провалиться, если хоть кто-то догадается, что я читаю их мысли. Но в случае с Реем — мне реально страшно. Почему? Не знаю. Это какая-то грань, за которую мне не стоит даже заглядывать, не то что делать шаг и пересекать ее. Неужели… неужели я уже делала это раньше? До того, как мне стерли память? Может, вот как это произошло?

* * *

Мысли других проще. Остальные ощущаются больше детьми, чем молодыми существами. Хотя они уверены, что уже повзрослели. Суйи считает себя совершенно взрослой. Она с уверенностью отрицает свои потребности и желания. Ради какой-то неведомой работы, из-за которой ей приходится делать домашние задания в транспорте, экономить время за счет сна, голодать, чтобы оставаться красивой и стройной. Она прячет свой страх перед незнакомым и бескомпромиссным миром взрослых. Даже себе не признается в том, что ей нужно всего лишь внимание друзей и любовь какого-нибудь близкого существа. Она надеется компенсировать нехватку такого тепла любовью многих, вниманием толпы, но глубоко в душе знает, что одинока в этой толпе. Ей просто нужно человеческое тепло, а не свет большой искусственной луны…

Ох! Меня что, так и будет затягивать в чужие восприятия? Раньше такого не наблюдалось! В школе нас гораздо больше, но там я всего лишь считываю некоторые мысли, как бы законченные фразы. А тут — целая дискуссия. С самим собой. Рей…

Так вот чем ты занят все то время, что с деланным безразличием пьешь чай. Ты изучаешь нас. Пытаешься понять. Считываешь наши восприятия. Это… да это просто нечестно!

Шинву все еще переживает по поводу своего одиночества. Гордость не позволяет ему поговорить с Юной… впрочем, недавно он попытался. Кроме того, в его чувстве появилась двойственность, несвойственная ему ранее. Эта стройная, скользящая, как шелк, фигура. Я знаю ее… Почему я не могу просто закрыться от этого? Читать чужие души — недостойно. Я не могу перестать это делать… Сейра. Неужели Лорд ничему не учит их… Молодые благородные. В былые времена у них не было соблазна, так как наша страна была недосягаема, а земли людей — нам неинтересны… исключения очень и очень редки. Многое изменилось с тех пор. Сейра… Я мог бы с ней поговорить, но хочу быть деликатным… Кроме того, я не могу давать советы. Любое мое слово расценят, как приказ. Слово, произнесенное Ноблесс. Да, и мне понятно, почему…

Икхан — единственный, кто не терзается этой проблемой. Его беспокоит лишь проблема Шинву…

Рейзел, не думала, что скажу это когда-нибудь, но… замолчишь ли ты уже? Почему он так много думает? А почему я сама так много думаю? Ааааа… я уже вижу что-то еще. Границы комнаты стираются, и предметы превращаются в цветные пятна. Перестраиваются в пространстве, как радостно разбежавшиеся молекулы. Рей, куда я попала? Я никогда там еще не была, а тебе место хорошо знакомо…

Они шли по цветущему саду, и глазам было непривычно ярко. Все цветы были неожиданно близко, ведь он привык видеть их на лугу, в отдалении. Тут они были собраны в большом количестве. Глаза болели от пестроты клумб и четкости, с которой он все видел. Насекомые жужжали так громко, что было невозможно сосредоточиться. Лорд никуда не торопился, видимо, считая, что правителю, как и самому Ноблесс, приличествует неспешная прогулка. Сам Рейзел предпочел бы скрыться в тени поместья. Он и забыл, что от времени года восприятие природы меняется. Сейчас было слишком жарко и душно, но Лорд совсем не обращал на это внимания. Его светлые волосы радостно поблескивали на солнце, и Лорд что-то оживленно вещал о том, как идут дела у его знакомых. Под знакомыми он подразумевал нынешних глав кланов… Рейзел слишком долго никого не навещал, поэтому к новостям был одинаково… безразличен. Он никогда не знал, кто и чем живет. Кроме Лорда едва ли кто-то хотел делиться с ним своими переживаниями, радостями и горестями.

На дорожке появилась маленькая девочка. Рейзел мельком посмотрел на нее, не считая необходимым задерживать взгляд. Юная благородная присела, как этого и требовал этикет, а потом чуть менее церемонно поздоровалась с Лордом. Рейзел все же взглянул на девочку снова. «Папа?»

— Рейзел, вот, познакомься. Это моя дочь, Раскрея. Спорим, ты не в курсе, что у меня есть дочь?

— Я не знал… — послушно произнес Ноблесс.

— Какое упущение с моей стороны, — шумно выдохнул Лорд. — Чтобы дорогой зять и не знал моей доченьки!

Рейзел застыл, неторопливо созерцая выражение беспредельного удовольствия на лице Лорда, сменившееся заботливой полуулыкой.

— Папа, а что такое зять?

— Зять, солнышко, это такая штука, но для меня. Для папы. Для тебя Рейзел по-другому будет называться: жених. Ты же знаешь, что такое жених, да?

Раскрея покраснела и спрятала лицо за пушистыми темными волосами, закрывшись ими наподобие штор.

— Значит, знает, — задумчиво проговорил Лорд. — Раскрея, иди-ка поиграй лучше, милая. Рейзел, можешь мне объяснить, откуда она слова такие взрослые знает?

Рейзел вздохнул.

— И все за моей спиной, ай-ай-ай. Ну ничего, вряд ли она более испорченная, чем другие девочки ее возраста. Ты же все равно женишься на ней?

— Нет.

— Я тебя не тороплю с ответом, — ничуть не обиделся Лорд. — Все равно она еще не одну сотню лет расти будет… А ты подумай пока, подумай. Я потом тебя еще спрошу.

* * *

Рей прикрывает глаза. Даже спустя столько лет вспомнить немного стыдно. Лорд… при воспоминании дыхание чуть перехватывает. Невозможно сердиться на Лорда. У него это было врожденное. Было… Рей еще не привык, и так горько понимать, что больше они никогда не увидятся. Он знал, что это случится, но не думал, что так скоро. Лорд, с твоей чуткостью ты мог понять, что Ноблесс не хотел привязываться… Ни к тебе, ни к Раскрее. Тем более, ты так ее представил. Нет, до сих пор стыдно.

* * *

— Посмотрите, он так сидит уже минут пять. Реееей, не спи!

Перед глазами мелькает пестрый объект. Это упаковка от печенья. Яркая, в руках Шинву — достаточно раздражающая.

— Шинву, и Юну тоже разбуди. Не, ну Рей, допустим, еще может тормозить, но Юна…

Услышав свое имя, вздрагиваю и озираюсь по сторонам. Цветы, лорды, Рей… все это было сейчас так близко, так осязаемо. Как будто ты протащил меня сквозь время и нечаянно показал тот кусочек… Что там Рей, кстати? Поспешными глотками пьет чай. Почему такой холодный? Похоже, Ноблесс слишком задумался. Нет-нет, с меня довольно! Не смотреть в сторону Рея! Ни о чем не думать! Я проваливаюсь глубже с каждым разом.

— У вас даже выражения лиц одинаковые были. Вы о чем так синхронно задумались, а?

— Что? — я кручу головой, безуспешно стараясь придумать нормальную отмазку.

Рей гипнотизирует чашку. Фух, кажется, ни о чем не догадывается. По сути, мы сейчас читали мысли друг друга. Стоп! А что будет, если читать мысли одновременно? Нас… нас же просто замкнет, да? Как будто бесконечные отражения, если поставить друг напротив друга два зеркала…

Почему М-21 на меня так странно смотрит? Вспыхнула и тут же отвела взгляд. Не смотри, не смущай меня… И вообще, я устала. Зеваю во весь рот. Фу, как неприлично. Чувствую себя так, как будто пробежала несколько километров в гору. Если каждый вечер будет так проходить, замуруюсь-ка я в башне по примеру Рапунцель. Надеюсь, стены не пропускают чужие восприятия? Мне жизненно важно найти какой-то барьер, за которым я могла бы прятаться!

— Ой, да уже поздно! — увидев мой зевок, радостно сообщает Франкенштейн. Робкая попытка избавиться от нас… Мы начинаем послушно шевелиться, на этот раз правильно поняв поданный хозяином знак. — Мисс Сейра, у нас что-нибудь еще осталось из десертов? Давайте поделим эти угощения… Да-да, пожалуйста, не стесняйтесь, берите домой… Такео, проводи школьников!

Такео… о нет… Надо сделать так, чтобы к моему дому мы пошли не в последнюю очередь. В компании с другими не так страшно. Но одна я с ним не пойду. Почему Франкенштейн не попросил М-21? Чувствую, как набухает и разворачивается волна негодования. С шипением отползает обратно, разбившись о невозможность хоть что-то сказать. За мной так же молчаливо наблюдает Рей. О боги, надеюсь, он не читает сейчас мои мысли?

Как только мы добрались до дома, меня моментально отрубило. Даже не помню, мыла ли я руки, ставила ли на зарядку телефон… Проснулась только на следующее утро, проспав на 25 минут. Ну, это не критично. Но бегала по дому с мокрой головой и скотчем, которым собиралась почистить юбку, очень активно. О том, чтобы повторить перед выходом биологию, конечно же, речи уже не шло. А сейчас всю эту красоту дописываю уже в какой-то дреме, но надо было доделать, ведь если бы подождала до завтра, все уже совершенно забылось бы. Все-е, теперь снова спать. Почему я так дико не высыпаюсь? Я ведь подолгу сплю. Похоже, я становлюсь, как мой телефон: ставишь на зарядку, а он не заряжается… Еще бы, с такими-то снами и таким чтением мыслей наяву.

Среда

В воздухе чувствуется весна. Как приятно. Наконец-то скучная, серая, сложная зима позади. Я сижу и блаженно залипаю в окно. Совсем в стиле Рея. Но это никак не связано с тем, что я недавно ухитрилась прочитать его мысли. Такого, кстати, больше не случалось. Просто мне тоже очень нравится смотреть в окно. Кроме прыгающей по подоконнику птички и солнечных бликов вижу охранников вдалеке. Теперь они часто собираются втроем и что-то обсуждают на переменах. Я никак не могу понять, что этих людей связывает. Но почему-то они почти постоянно вместе. И это очень мне мешает, ведь если бы не Тао и Такео, я давно бы уже встала и подошла к М-21. Все равно, о чем говорить. Нужно больше с ним разговаривать, иначе он никогда не обратит на меня внимания! Кстати, я совершенно не знаю, чем он вообще интересуется. В школе я всегда вижу его в костюме, с гарнитурой и неизменным покерфейсом. Идеальный охранник… Но так как он никогда не приносит в школу планшет и не показывает с него видео, не берет отгул, так как выступает его любимая группа, не приводит в школу на экскурсию младшую сестру, потому что это его новое место работы, не пересказывает каждому встречному сюжет нового фильма, я не могу понять, чем он вообще живет. Не может же быть, что только работой…правильно? И все-таки я твердо уверена, что нет у него ни планшета, ни любимой группы, ни тем более сестры… Да как к нему подступиться-то?

Пока рассуждала, перемена закончилась. Ну вот так всегда.

* * *

Я сидела и спокойно списывала с доски пример, когда это случилось. Мощная энергетическая волна. Я почувствовала, как меня словно протащило через водоворот и выплюнуло, несколько раз завязав узлом. Чуть не грохнувшись со стула, я повернулась к Рею. Не знаю, почему, но мне было необходимо увидеть, что он там. Прочитать в красных глазах спокойствие и уверенность. Вернуться к работе.

Вспомнила, что урок мы почему-то начали без Рея. Обернулась совсем. Хотя бы посмотрю на реакцию Региса и Сейры. Их там не оказалось. Как так? Ведь эти двое уж точно были на уроке! Они просто растаяли в воздухе?

Рывком развернулась опять к доске, и от резкого движения все вдруг поплыло перед глазами. Дневной свет, площадка перед школой.

— Кто ты такой? Что ты здесь забыл?

— Не смей… — какой-то незнакомый парень, всем своим видом выказывающий неприязнь и вызывающий то же чувство в ответ, хватается рукой за лицо. Мол, чувствую крайнюю степень отвращения. Взмах другой рукой, какой-то подлый прием, но нет времени его расшифровать. Неожиданная боль в спине, где-то ближе к правому боку… Метнувшиеся ко мне, то есть, к нему, Тао и Такео… Тао успел выхватить ленты. Но никто из них троих не видит быстрых движений противника. Без шансов. Опять это неприятное ощущение стекающей крови. Дурацкая рана жжется. Ничего, скоро заживет. Но ощущение какое-то фиговое. Как он ухитрился ранить рукой? Оружия ведь не было! С показной гадливостью вытирает руку платочком и бросает его на землю. Намерение парня очевидно… Все трое чувствуют смертельную угрозу.

От ужаса я сбрасываю с глаз эту картинку. Я снова я. Что там происходит?! Не подумав, что мое присутствие там никому не поможет, пытаюсь вскочить. Плевать, что урок. Они все сидят, тупо уставившись перед собой, или пишут, не глядя в тетрадь. Я могу встать и станцевать, никто не обратит на меня внимания. Что-то произошло с целым классом. Но это все ерунда, я должна бежать! Только что кто-то ранил М-21. Надо вызвать скорую! И полицию! И Франкенштейна!

Вскочить не получается. Приподнявшись на несколько миллиметров, я ударяюсь о какой-то барьер и падаю обратно. Моя рука движется, записывая бессмысленный набор цифр. Я не управляю своим телом! Вот тогда-то меня и охватила паника. Никогда в жизни ничего подобного не ощущала. Наверно, так себя чувствуют люди, страдающие клаустрофобией. Я готова кричать и плакать. Мне не хватает воздуха, а голову сжало, как будто резко изменилось давление. Я не могу, мне плохо…

В следующую секунду я ударилась о парту и снова задышала. Урок шел, как ни в чем не бывало. Только Регис и Сейра так и не вернулись на свои места. Я подняла руку и попросилась выйти. Первым делом подошла к автомату и купила воды. Хотела рвануть на школьный двор, но вместо этого прислонилась к автомату и облила себя водой. Что-то мне плохо… Этот контроль разума был какой-то… грубый. Рей так с нами никогда не поступает. Или… все дело было в том, что я почувствовала, как ранили М-21?

Знаете, похоже, так оно и есть. Мне показалось, из меня тут же высосали дикую уйму энергии. И это я еще не верила в энергетических вампиров. Или я просто испугалась за М-21? Осознав, что телефон забыла в классе, ломанулась на школьный двор прям так. Не понимаю, зачем это сделала. Я ничего не соображала в тот момент, просто хотела оказаться рядом.

Когда я выбежала, во дворе царили мир и спокойствие. Уборщик преспокойно мел дорожку. Трио охранников стояло на воротах и что-то обсуждало. Но я заметила то резкое движение, с которым обернулся ко мне М-21. И как Тао встал прямо перед ним — тоже. М-21, странно изогнув руку, прижимал ее к спине. Пытаясь поддержать иллюзию обычного разговора, улыбнулся. Очень вымученно. Я подбежала, но не так и близко. И все-таки заметила, что его длинная серая челка повисла мокрыми прядями, а лицо чуть-чуть побледнело. С каких пор я научилась смотреть на него прямо?

На секунду столкнулась с М-21 взглядом. В тот же момент по мне прокатилась волна боли, несильной, но какой-то мутящей. Так мне не показалось. Его действительно ранили. И я почему-то чувствую его боль.

— Юна, у вас разве не занятия? — спросил Такео.

— Случилось чего? — сверкая беспечной улыбкой, поинтересовался Тао.

Всех охота поколотить. Притворщики. У меня случилось то, что только что на моих глазах какой-то гаденыш ранил охранника. И не кого-то, а М-21. И я чувствую, как М-21 слегка шатает от потери крови (которая почему-то остановилась не сразу), а в ответ, видимо, от разнообразия впечатлений, — меня.

— Н-ничего, душно у нас… Я отпросилась…

— Тебе нездоровится? — сочувственно так спрашивает. Как будто Такео в действительности есть до нас дело.

— Ага…

М-21 хмуро скользит по мне взглядом. Вся дружная троица изучает меня пару секунд. Уж больно подозрительное совпадение по времени.

— Такео, проводи ее, — выдает готовое решение Тао. Еще бы, ни М-21, ни сам Тао, выполняющий роль ширмы, с места сдвинуться не могут.

Такео, сдержанно кивнув, делает шаг навстречу мне. Только не это! Не прикасайтесь ко мне! Я физически не выношу их рядом с собой! От ужаса я даже стряхнула с себя то дурацкое состояние.

— Да все нормально! Хорошего дня! — тараторю я и резво бегу обратно в класс. Вот такой прелестный школьный денек.

Ночь со среды на четверг

Только сейчас вдруг поняла. Когда тот ненормальный напал на М-21, Тао и Такео тут же бросились на выручку к М-21. И когда я пришла, они его выго…ладно, загораживали. Может, они не такие и плохие? Я имею в виду, они же ему искренне хотели помочь…

Четверг

Кажется, на этом моменте я вчера уснула. Хотела еще много всего написать про то, как изо всех сил пыталась выведать у М-21, как тот себя чувствует, когда мы попытались было заявиться в гости, но нас не пустили… Честно говоря, я даже не помню, как нам это объяснили. Да и было ли это объяснение? Где-то в глубине души я чего-то подобного и ожидала. Контроль разума. Хорошо хоть, что не такой жесткий, как у того блондинистого парня. Разумеется, узнать так ничего и не получилось. Я вообще не помню разговора. Он как будто размазывается у меня в голове. Надеюсь, я себя ничем не выдала… А М-21 я сегодня видела в школе, и выглядел он, как обычно. Слава богу, похоже, все оказалось несерьезно. Он опять меня рассматривал несколько секунд, прежде чем пропустить. Вспомнил вчерашнее? Невыносимо хочется ему все рассказать. Я не хочу этих искажающих стен между нами.