Хрупкое счастье хранят дневники (гет)

Я никогда не проживала такого в реальности, только в кошмарах или в бреду, теряя последние искры жизни и снова возрождаясь… Я не хочу снова боли… И всё-таки нам хочется, чтобы это ничтожно краткое мгновение никогда не кончалось… Он не услышит, как я плачу. Он этого никогда не услышит, потому что если я зачем-то и встретилась ему на пути, то только затем, чтобы помочь ему. Я его никогда не покину, что бы между нами ни происходило.

Дневниковые записи Юны

Тетрадь первая, 48 листов, с изображением лотосов

2 октября, на перемене

Со мной происходят странные вещи. Наверно, я слишком зацикливаюсь, но мне кажется, что у меня слишком часто бывает дежавю. Причём, не тогда, когда я в школе или дома. Это бывает, когда я нахожусь рядом с Аджосси. Я сказала Суйи, потому что я всегда ей зачем-то всё рассказываю, но она говорит, что это всё потому, что я в него втюрилась по самое не хочу. Да я вот тоже прекрасно знаю, кто ей нравится, но у неё же никаких дежавю не возникает? (Я верю, что она бы мне всё рассказала). Короче, что-то не так с моей психикой, видимо, надо поменьше о нём думать. Потому что если так дальше пойдёт, я построю себе альтернативную вселенную и поселюсь там. И в этой вселенной Аджосси будет супергероем — типа крутым агентом или защитником города, ещё не решила. Ему и то, и другое подходит.

* * *

Это опять повторилось. И мне так страшно, что я забралась в кровать, вся закуталась, как в кокон, в тёплый плед, напилась горячего чаю, так что даже язык обожгла, а всё равно меня всю трясёт.

Мы сегодня опять были в гостях у Рея, а потом нас, как всегда, проводили домой охранники. Так мило с их стороны! Они проводили меня прям до подъезда, потому что темнеет рано, и они волнуются, что мы гуляем так поздно. Смешно! Мы — старшеклассники, да ведь? Вот только теперь я одна на улицу точно не выйду, потому что стоит мне закрыть глаза… Ох, мамочки, как же мне теперь заснуть? Они уже ушли, когда я вдруг вспомнила, что меня просили купить фруктов… а я притащила из гостей только пакет с печеньем, которое пекла Сейра. Вкуснотища, но мама не оценит. Поэтому я решила по-быстрому сбегать за бананами в ближайший супермаркет, благо, не совсем ночь ещё.

Когда я дошла до магазина, оказалось, что я совершенно забыла, зачем шла. Такого со мной обычно не случается, я, конечно, часто витаю в облаках, но ведь не настолько. А тут я стояла на пороге магазина, вертя в руках пакет с печеньем, и пыталась вспомнить, чего ради меня ночью понесло в магазин… И мне постоянно казалось, что за мной кто-то стоит. Я даже попробовала тихонько проследить, вдруг кто-то за мной наблюдает, но никого не было! Тогда я решила скорее идти домой (безотчётная паника росла и росла). Чувство, что кто-то невидимый идёт за мной, не покидало меня. Я знала, что мне ни в коем случае нельзя оборачиваться, хотя не могла понять, почему. Ну я и трусиха! Сама нафантазировала…

— Извините, — вдруг раздалось за моей спиной, — тут восьмидесятый автобус не ходит?

Я вся взвилась в воздух, против воли обернулась и заорала. А потом, как заяц, сорвалась с места и бросилась бежать домой. Пакет с печеньем я посеяла где-то по дороге, примчалась домой вся всклокоченная, так что мама теперь, наверно, вообще перестанет меня из дома выпускать, кроме как в школу.

Я вот всё думаю, что обо мне подумал тот человек, который спрашивал про автобус? Ведь ситуация была безобидная, но я почему-то чётко знала, что если обернусь, то увижу огромного страшного человека, похожего сразу и на великана, и на инопланетянина. У него вместо глаз будут странные расходящиеся кольца света, которые будут рябить в глазах, пока всё совсем не почернеет.

У меня больная фантазия. С завтрашнего дня я с Шинву в компьютерный клуб не хожу. Конечно же, это всё его стрелялки, я всегда знала, что не стоит мне в такие игры играть.

3 октября, ночь

Как я и ожидала, мне снились кошмары. Я так старательно гнала от себя страхи, что они намертво прилипли ко мне, как мухи на скотч. Фу, гадость! И всё моё бредовое воображение. Что мне будет сниться тот страшный человек, которого я себе придумала, — ладно, я знала. Но почему, почему мне приснился ещё и Аджосси, который тоже за мной следил? Это по меньшей мере несправедливо, он должен быть моим героем, а не моим кошмаром…

Пока что получается именно кошмар.

4 октября, вместо того, чтобы отдыхать со всеми

Вчера я отказалась идти в компьютерный клуб. Если я что-то себе пообещала, то сдержу это слово. Сижу дома одна…скучно. И главное, никому не могу объяснить, почему я так резко переменилась. Не хочу всем рассказывать, какая я трусиха.

28 октября, после школы

Как я только что выяснила, прошло уже три недели (как выгодно вести дневник, все даты проставлены). Я уж и забыла о том эпизоде, но…

Вот что сегодня было. Сегодня дорогу ремонтировали. Ага. И я решила пойти в обход, а то мало ли… Я с детства боюсь прилипнуть к свежему асфальту или в какой-нибудь открытый люк провалиться. Уж лучше бы я боялась новостроек!

Я шла одна, потому что вышла сильно заранее (у нас контрольная была первым уроком, я хотела всё повторить в классе). Я просто шла в обход, разглядывала подъезды, всякие там парковки… мой взгляд сам скользил по стенам и всяким, гм, подворотням, если уж честно. И тут я зачем-то начала представлять, насколько темно тут должно быть вечером. (Мы сами никогда этой дорогой не ходим, не знаю, почему). И со мной случилась странная штука. Я вдруг увидела улицу как будто в темноте. А следующее, что я увидела, была рука, хватающая меня. Я подняла взгляд и увидела страшное лицо, все бледное и с висящей кожей, с двумя светящимися красными глазами… Я попятилась, споткнулась о бордюр и упала. В следующую секунду улицу снова заливал свет, а рядом никого.

Я бросилась бежать, но меня так трясло, что я, выбежав на людную улицу, плюхнулась прямо на тротуар и начала плакать. Как маленькая. А люди просто проходили мимо, как будто и не видели меня! Мне начинает казаться, что я действительно переселилась в виртуальную реальность и начинаю исчезать из настоящей! Помогите!

* * *

Я не могу так. Я себе сказала, что никто ни за что не узнает, что со мной творится, но я всё-таки не выдержала и рассказала Суйи. Она в шоке и думает, что я слишком сильно волнуюсь из-за экзаменов. Зато Шинву (верный друг!) мне немножко помог: он случайно услышал, как я рассказывала про монстра на улице, и сказал, что он тоже помнит что-то подобное. Он говорит, что это какой-то фильм, на который мы ходили все вместе. Правда, он не помнит, где мы его смотрели и как он назывался, но там вроде что-то было про мальчика-героя, который защищал девочку от вампира, кидаясь в него мусорными баками. Я засмеялась и сказала, что такой бред мог смотреть только Шинву, но никак не я. Но, видимо, всё-таки смотрела, так что теперь я понимаю, откуда взялся тот жуткий образ. Это просто дурацкое кино, а я так боялась. Единственное, непонятно, почему оно мне так живо представилось и именно в том месте.

31 октября

Снова что-то странное происходит. Нас с Шинву провожал Аджосси, и мы сначала пошли к Шинву. Он что-то там болтал про то, что вечно теряет свои вещи, а я шла и особо не прислушивалась, но когда мы уже почти совсем дошли до его дома, он сказал:

— Представляете, сегодня с утра всё никак сумку собрать не мог! Все книжки ухитрился куда-то запихать, но это ладно, Икхан мне и так даст, но на этот раз исчезла вся сумка, как будто её кто-то раз — и украл!

Я шла и думала про то, почему Аджосси такой молчаливый. Мне раньше нравился Шинву, очень-очень давно, и я думала, что парень должен быть очень весёлым и болтливым. И сейчас я пыталась представить, что было бы, если бы Аджосси был более разговорчивым. Получалось как-то карикатурно. Но на словах про «украли сумку» я вдруг оживилась и спросила:

— Ну и как, нашёл?

— Нашёл.

— И где? Около двери?

— Ага, а ты откуда знаешь?

— Снаружи, — уверенно сказала я и удивилась ещё больше, чем он.

— Внутри, почти за шкафом. Как бы она снаружи-то оказалась?

— Да не знаю, — смущённо сказала я. И правда, как? Но почему-то мне секунду назад казалось, что я ТОЧНО знала, что сумка должна была найтись снаружи и ещё — что это очень плохо.

Мы распрощались с Шинву, и Аджосси повёл меня домой. Как приятно. Нет, я, конечно, понимаю, что он просто охранник, это его работа — провожать меня, по своему желанию он бы не стал… Но всё равно приятно. Ведь не каждую школьницу он домой провожает. Только меня и иногда Суйи… Ах, ну ещё Сейру, но они же живут в одном доме, так что она не считается. Я вот всё думаю, а почему именно нас? Только потому, что мы дружим с Реем, он живёт у директора, а у него работает Аджосси? Мне всё кажется, что нам чего-то не сказали.

Мы шли молча. Аджосси всегда молчит, да и я тоже стесняюсь ему что-то сказать. Когда мы идём большой толпой, я всегда думаю, слушает ли он мою болтовню. В общем, сама прислушиваюсь к тому, что говорю. А вот когда мы идём просто вдвоём, каждый из нас сосредоточенно молчит. Сколько раз я мечтала расспросить его о том, что он любит делать, почему никому не говорит своё настоящее имя, как-то намекнуть ему… Ну да у меня, к счастью, есть голова на плечах. Не буду так делать.

В этот раз мы тоже долго молчали, и мне показалось, что Аджосси что-то беспокоит. Обычно он идёт рядом со мной, полностью невозмутимый, но сегодня у него был какой-то слишком задумчивый вид. Мне было очень интересно, о чём он думает. Может, неприятности на работе? Хотя, какие неприятности? Они работают вместе с Тао, а Тао только сегодня рассказывал, как прекрасна его работа.

Вдруг Аджосси остановился и сказал мне:

— Давай сегодня другой дорогой пойдём? Наверно, тебе уже надоел наш обычный маршрут?

Я от него не ожидала, мне казалось, ему нравится самая короткая дорога, чтобы скорее отделаться от меня. Я была не против погулять ещё, поэтому согласилась (да я с ним в принципе не согласиться не могла).

Но я зря согласилась. Он меня повёл как раз той дорогой, которой я во вторник пошла в школу, мимо новостроек. Чем ближе мы подходили к тому двору, тем страшнее мне становилось, несмотря на то, что я была с Аджосси. Мне было очень стыдно, но я неуверенно сказала:

— Давайте…тут не пойдём?

Он кинул на меня быстрый взгляд, и мне показалось, что он смотрит на меня не так, как обычно.

— Почему?

— Мне… — я хотела сказать, что мне страшно, но сказать так значило бы обидеть его. — Мне… эта дорога не нравится.

— Ладно, — сказал он, странно улыбнувшись, и мы повернули назад и вернулись обычной дорогой.

— Хорошо погуляли, — сказал он, когда мы пришли к моему подъезду. Я всё это время думала, как неловко получилось, поэтому не согласна, что мы хорошо погуляли. Мне кажется, не просто так он меня повёл другой дорогой, но я всё не пойму, почему. Может быть, он заметил что-то подозрительное, ещё когда мы шли с Шинву? Но вернулись-то мы всё равно обычной дорогой, и я ничего не увидела, хотя смотрела во все глаза (а они со страха велики, и боюсь я в последнее время чуть ли не всего на свете).

На следующий день

Что со мной происходит? Я совершенно не могу ни на чём сосредоточиться. Когда со мной разговаривают, я не замечаю, зато когда все молчат, мне кажется, что у меня что-то спросили, и я начинаю отвечать. Я схожу с ума, да? Рановато в моём возрасте. А ведь я уверена, что слышу голоса. Может, всё это происходит у меня в голове?

2 ноября, 22.07.

Сегодня я очень удивилась. Мы были в гостях у Рея, и он был удивительно многословен. Правда, только с директором Ли, нам он, как всегда, ничего не говорит. Но вот с директором — другое дело. Вот какой получился диалог:

— Франкенштейн.

— Мастер?

— Сколько осталось ждать?

— По моим расчетам, три часа, шестнадцать минут.

*Вздох*

— Хотите чая? Он скрасит Ваше ожидание.

— Да.

*Через несколько минут*

— Желаете добавки?

— Да. И… Франкенштейн.

— ? (просто немое ожидание)

— Можно добавить ещё одну ложку сахара?

— Слушаюсь!!!

Мне стало очень любопытно. Обычно Рей сидит себе спокойно и пьёт чай, а тут вдруг они с директором начали обсуждать количество ложек… Мне от одной мысли об этом чае зубы сводит. Сколько обычно ложек сахара они туда кладут?! Но Рею показалось мало… Кстати, интересный вопрос: что такое «Франкенштейн»? Это вроде пароля, да? Звучит, как будто по-немецки. Правда, ещё больше похоже на имя. Но зачем Рею звать директора Франкенштейном? Ох, как бы мне хотелось поселиться у них дома и посмотреть, кого ещё как называют!

Ещё интересный вопрос: чего так дожидался Рей? Я даже хотела посмотреть, что случится через три часа, но, кажется, мы ушли раньше, так что теперь я не узнаю, что там было.

Без даты

Я поняла, что со мной происходит!!! Но я ещё до конца не уверена, так что я лучше посмотрю, как пойдёт дальше.

Четверг, 23.15.

Сегодня я чуть не проспала. Мама растолкала меня в последний момент, и я помчалась в школу на манер Шинву. Разумеется, позавтракать я не успела, поэтому весь первый урок не могла ни на чем сосредоточиться и только ждала того замечательного мгновения, когда можно будет пойти и купить себе что-нибудь пожевать. А ведь была контрольная… надеюсь, что я все написала правильно. Честно говоря, вообще не помню, что я писала, но у меня такое ощущение, что нужные мысли сами впрыгивали мне в голову, пока я все еще переживала свой десятиминутный забег, во время которого я дважды перебежала дорогу на желтый свет и в последнюю секунду успела проскочить в ворота школы под неодобрительным взглядом мистера Пака. Буду ставить себе несколько будильников, определенно. Еще только ноябрь, а я уже будильника не слышу…

После контрольной наш класс был немного присмиревшим, а может, ребята тоже не выспались; в любом случае, было тихо. Суйи опять на съемках, так что мне было скучно. Мы с Сейрой болтались по первому этажу, но было все равно как-то тоскливо. Сейра неразговорчивая. Честно, я плохо помню наше с ней знакомство. Все вышло как-то неожиданно, и я не помню, что она о себе вообще рассказала. Она для меня какая-то загадка. Она совершенно не похожа на других девочек, которые приезжают к нам по обмену. Обычно иностранки веселые и легкомысленные, хотя сначала бывает, что они смущаются и молчат. Но Сейра точно не смущается. Я ощущаю исходящую от нее уверенность буквально каждый раз, когда мы видимся. Так в чем же дело? Наверно, в воспитании… Они же с Регисом принадлежат какому-то знатному роду в Европе. А вдруг Сейра — принцесса? Как в кино. Приехала в другую страну, чтобы набраться опыта, а потом поедет обратно доказывать свои права на престол… А Регис кто тогда? Почему-то я упорно думаю о них, как о брате с сестрой. Сейра постоянно рядом с ним, как будто приглядывает… И похожи они чрезвычайно. Может, дело в том, что европейцы все похожи друг на друга? Надо как-нибудь спросить ее об этом. В смысле, может, они двоюродные брат и сестра? Поэтому они так похожи, хотя фамилии разные.

Школьный день прошел скучновато. На улице было пасмурно, из-за чего казалось, что мы учились не днем, а вечером… Уроки тянулись долго, а единственным веселым моментом было то, как новая учительница пыталась расшевелить Рея.

Это было предсказуемо. Мне даже жалко ее, потому что учительница ведь не знала, что Рей никогда не отвечает на уроках. Вчера она никого из нас не спрашивала, потому что был первый урок. А на сегодня она задала учить параграф. Похоже, все готовились к контрольной, так что параграф никто учить не стал. Лично я учила его на перемене, потому что ни за что не позволю себе прийти с несделанным заданием. Но вызваться самой и спасти всех у меня благородства тоже не хватило, поэтому мы все сидели и молчали. «Ладно, — сказала тогда учительница. — Тогда послушаем, что нам скажет… — Она открыла журнал и выбрала фамилию наугад, а потом неуверенно произнесла: — Кадис Этрама ди Рейзел?» Весь класс тут же ожил. Я тоже не сдержалась и хихикнула. Да где это видано, чтобы Рей отвечал домашку?

Рей невозмутимо (он понял, наверно, что смеются не над ним) отвел взгляд от окна и вопросительно промолчал. В классе началось какое-то шевеление, но я чувствовала себя неуютно. Мы все повернулись к парте Рея и ждали, что будет дальше.

Икхан, сидевший рядом с Реем, легонько пихнул его в бок (я почему-то почувствовала возмущение) и громким шепотом (на весь класс) спросил:

— Рей, ты читал 16 параграф?

Благосклонный кивок.

— Помнишь, о чем там?

Кивок.

— Ну так встань и расскажи!

Молчание.

— Рейзел Кадис, — строго сказала учительница, похоже, не определившаяся, как надо к нему обращаться. — Ты готов ответить домашнее задание?

Молчание…

Кстати, мне бы тоже не мешало вспомнить (=узнать), как зовут учительницу. В тот момент, когда она представлялась, Шинву как раз просил меня поделиться учебником, потому что свой он забыл в мешке для обуви… Разумеется, я все пропустила.

— В чем дело? — учительница смутилась под его прямым взглядом и спросила не строго, а как-то заискивающе: — Может, ты все-таки перескажешь? Я не буду ставить плохие отметки.

Я подняла руку, надеясь, что спросят меня. Но моя попытка осталась незамеченной, потому что Рей в этот момент невозмутимо проговорил:

— Я отказываюсь.

Эффект был ошеломительный. «Видимо, ее не проинструктировали», — пронеслась у меня в голове мысль, и тут Регис элегантно встал со своего места, поднял руку и сказал:

— Мисс Уильямс, — о, теперь я знаю, как ее зовут! — Рей, — он сделал тут какую-то странную паузу, — никогда не отвечает на уроке.

— Да, но почему? — совсем растерялась учительница.

И правда, почему? Если бы она не задала такого вопроса, я бы и не задумалась, но действительно: почему? Рей такой же ученик, как все мы, но его никогда не спрашивают на уроках. Когда он не сдает домашнее задание, никто его не ругает. Я никогда не видела, чтобы Рею ставили хоть какие-то оценки. Конечно, он родственник директора…он ведь живет у него дома, верно? Но только из-за этого не отвечать на уроках… До этого мне казалось абсолютно естественным, что Рей не отвечает. Рей — он же почти всегда молчит. Ответ на уроке — слишком незначительная причина, чтобы отступить от этого правила. Рей всегда отстраненный, он не участвует в разговоре напрямую. И все-таки он слышит каждое слово, он впитывает информацию лучше всех нас… Откуда я это знаю? Просто знаю, и все.

— Позвольте мне ответить этот урок! — не теряя достоинства, но как-то поспешно проговорил Регис, сбивая меня с мысли.

— Хорошо…

И Регис вышел к доске, где провел следующие десять минут. У меня такое чувство, что он выучил параграф слово в слово. Я открыла учебник и начала сверять: точно, так и есть! Как люди это делают?

Мисс Уильямс остановила его и спросила, есть ли другие желающие. По-моему, она уже просто не могла дождаться, когда же Регис закончит. Вызвалась Сейра…и продолжила в том же духе. Как назло, это был очень длинный параграф. Поражаюсь этим иностранцам.

А Рея простили и ничего ему не поставили… Завидую Рею…

Сегодняшний день я прожила, как нормальный человек. Может, все еще и обойдется… Надеюсь, завтра я не просплю.

7 ноября, 17.54.

Похоже, я угадала. Невероятно, но я вдруг сделала открытие! Я так волнуюсь, что, наверно, не смогу сесть за уроки. Лучше напишу, что опять случилось.

Сегодня мы возвращались из школы с Тао (Аджосси и Такео остались на дежурстве). Шинву и Икхан опять решили подоставать его расспросами, а мы с Суйи, разумеется, шли рядом и ловили каждое слово. (Тао часто о чём-то болтает, но редко удаётся о нём узнать что-то действительно важное, как будто он нам зубы заговаривает).

— А расскажите нам, как Вы учились?

Это мы начали жаловаться Тао, что нам скоро сдавать экзамены и поступать в университет, и Шинву стало интересно, на кого учился сам Тао.

— Да-да, а Вы где учились? Вы же, наверно, совсем недавно выпустились, да?

«Раз ему двадцать четыре, это действительно должно быть совсем недавно. Интересно, как его сразу взяли работать в такую школу, как наша?» Это я.

— Ну, это же было даже не тут… Вам вряд ли о чём-то скажет, — улыбаясь, сказал он.

— А Вы учились за границей? — удивились мы. Хотя, собственно, чему удивляться, мы знали, что они с Такео приехали из Европы.

— Ага.

— А на кого? Может, посоветуете, а? Это было как-то связано с программированием? А может, я тоже туда же смогу поступить? Что для этого надо? — это Икхан. — А учиться четыре года? Или пять? Или шесть?

— Это были скорее короткие курсы, — развёл руками Тао. — Вообще-то у меня образование совсем не связано с тем, что я сейчас делаю.

— То есть, и на школьного охранника Вы тоже не учились? — удивился Шинву.

— О, тут мне вводного инструктажа хватило.

— А расскажите, как Вы устроились в нашу школу?

— Да по знакомству, на самом деле. Помните тот день, когда я попытался взломать защиту у Икхана?

— А, ну да, как тут забудешь, — усмехнулся Шинву. Видать, там была какая-то интересная история, которую я пропустила, потому что Шинву и Икхан понимающе переглянулись.

— Я уже работал в другой компании, мы занимались созданием карт. Знаете, такие карты надо почаще приводить в порядок, они очень быстро устаревают, поэтому мы приехали сюда, чтобы поработать на местности…

— Смешно подумать, если бы не это задание, никогда б нам не выбраться из ДА-5. Ведь руководство вроде сомневалось, посылать ли нас в Корею…

— Мы ездим по всему свету, не обязательно работать в Европе. Это так здорово, знаете ли, мир можно посмотреть… Я раньше тут не был никогда, поэтому пришлось скорее учить язык…

— Помню тот вечер, когда Такео попросил научить и его. Что меня дёрнуло над ним так прикольнуться? Мы летели в вертолёте, и мне было скучно, потому что всё оборудование было упаковано, а пилотировать мне тоже никто не дал… Наверно, мне банально не хватало какого-нибудь близкого существа, раз уж комп отобрали.

— Если честно, у нас с работой сразу не заладилось. Когда мы стали обрабатывать фотки, обнаружилось, что в одних и тех же местах в разное время дня и ночи появляется какой-то подозрительный человек. Мы было хотели оставить всё, как есть, ведь это к нашему заданию не относится, но тут звонит начальник и говорит…

— Нам надо было просто зачистить отделение и расследовать дело. Если бы мне не пришлось искать данные по М-21, то я бы до сих пор работал на Айрис!

— Говорит, что это непорядок, и надо сообщить полиции. И тогда я думаю: «Ага, надо бы сообщить, да вот только гораздо проще пообщаться с сервером, чем топать в отделение и там сообщать по всей форме… А поищу-ка я в базе полиции, может, они и так прекрасно знают, что это за человек, и ничего говорить не придётся!»

— Ага, щас, мне просто было интересно, смогу ли я пробить защиту. Хотя, приятное с полезным…

— И вот тут мою атаку приостановил Икхан, и мы потом встретились и поболтали. И что-то мне так захотелось вспомнить, что это такое: ходить в школу…

— Чё за дурь ляпнул, вроде бы ни один нормальный человек не захочет вспоминать такое. Это просто мне интересно, я ж не знаю…

— Ну и я созвонился с директором той школы, в которой учится Икхан — ну и вы все, соответственно, тоже. Я давно хотел работу сменить, если бы остался, меня мой собственный начальник живьём бы съел!

— Буквально.

Я слышала, как Тао говорит всё это, но это были как будто два разных человека, и говорили они одновременно. Он бы не успел сказать всё это, потому что то, что я выделила, звучало, как непрофессиональный перевод, наложенный поверх оригинальной дорожки. А теперь, записав всё это, я ещё и понимаю, что было бы нелогично, если бы это было одним высказыванием.

Наверно, я многое забыла, но здорово, что мне удалось хотя бы всё это записать. Я написала ключевые слова в первой попавшейся тетради, а иначе я бы, конечно, всё это уже забыла.

Итак, я начинаю составлять список вопросов:

1) Что такое ДА-5 и М-21? Явно какой-то шифр, но что под ним прячется?

2) Кто такая Айрис?

3) Какое на самом деле образование у Тао, ведь он нам так и не ответил?

4) Самый главный: неужели я научилась читать мысли?!

Ноябрь, 12

Я всё время думала, почему меня взяли в эту школу? Все мои друзья что-то собой представляют, поэтому неудивительно, что им тут нашлось место. Шинву — звезда улиц, весь город его знает. Сильный, благородный, дерётся, чтобы защитить слабых! (Тьфу ты, Робин Гуд какой-то!) Короче, самородок. Ещё пару лет потренироваться — и будет побеждать всех на международном уровне, если ему это надо. Икхан — гений (не то чтобы непризнанный…ну так, частично признанный, ведь в школу-то с распростёртыми объятиями взяли, да и мы прекрасно знаем, кто он такой, хотя и дразним временами). Тут уж он сам посмотрит, быть ему великим взломщиком или наоборот… Но что компы — это его, сомнений нет. Суйи — ох уж эта Суйи, такая милая в жизни, она своего в шоу-бизнесе не упустит… И поёт, и снимается, одно слово: звезда экрана! Все звёзды. И в классе посмотреть: много в чём ребята преуспели, недаром школа всюду выигрывает, в любой номинации, на любых соревнованиях. Каким ветром сюда занесло меня?

Я долго терзала и изводила себя этой мыслью, ощущая, как же мне не хватает индивидуальности, таланта какого-нибудь самого завалящего, кроме чрезвычайной неловкости… Но талант всё не находился, и я было совсем загрустила…

А вот теперь я, кажется, нашла. И загрустила ещё больше, потому что мой талант оказался не из самых радостных. Но всё равно иногда получается интересно.

Оказывается, я умею читать мысли. Ну, вернее, не совсем так. Иногда мне удаётся проникнуть в чьё-нибудь сознание. Пока что я не научилась делать это осознанно, так что всё приходит, как откровение. Иногда я словно снимаю какие-то покровы с чужих мыслей и могу понять, не гадая, о чём человек думает, а иногда — я словно проваливаюсь в собственный внутренний мир и достаю из него такие факты, что просто диву даёшься.

Я ни с кем это не обсуждала. Скажешь родным — подумают, что от усердной учёбы умом тронулась. А если вдруг поверят — лучше и не рассказывать, что со мной, оказывается, было. Друзьям я тоже ничего не скажу — шуточное ли дело, подруга мысли читает… Тут даже дружба с начальной школы покачнётся, ведь у каждого есть свой уголочек в сознании, где он прячет всё самое дорогое, правда?

Есть только один человек, с которым я бы хотела всё это обсудить, который даже понял бы меня, но…нет-нет, больше всего на свете я боюсь, что он узнает об этой моей способности!

Примечания:

"Знакомство" Юны и М-21. Дубль первый.

---

20 ноября

Теперь я полностью уверена, что обрела суперспособность. Не знаю, радует это меня или беспокоит, но я начинаю потихоньку осваиваться!

Я долго ничего не записывала: я совершенно измоталась, потому что тут тебе и уроки, и подготовка к поступлению, и теперь ещё это чтение мыслей! Я так уставала, что всё время ложилась спать пораньше, но всё равно прокручивала у себя в голове всё, что мне удавалось узнать. Сейчас времени чуть больше стало, и я чуть-чуть отдохнула. А так, кажется, даже режим немножко выровнялся! Зато мне теперь почти всегда снятся странные сны… Чаще всего, они про мою же жизнь, но иногда попадается что-то чужое! (Неловко-то как!) Пока не забыла, вот что я видела и слышала (и во сне, и наяву).

За обедом в доме Рея:

— Шинву, ешь аккуратнее! — это Регис не выдержал, наблюдая, как Шинву размахивает руками. В одной руке — недоеденная пицца, в другой — коробочка с соусом. Соус попался жидкий и выплёскивается чуть-чуть, когда Шинву, увлечённый своим рассказом, начинает жестикулировать.

— О Боже, неэлегантный юнец, почему даже общения с благородными ему недостаточно, чтобы научиться вести себя культурно? — этого он вслух не говорит, даже не шепчет, но я всё равно слышу. Тогда ещё я думала, что благородными он назвал себя и Сейру, потому что они аристократы, но теперь я догадываюсь, что это было в общем.

Благородные…это не просто происхождение. Это то, что отличает того же Рея от нас. Он тоже благородный…это не только происхождение, это принадлежность к, не знаю, к какой-то другой разновидности людей, что ли! Как будто благородные — это какая-то нация! Из их разговоров следует как-то так. Из мысленных монологов, то есть, из которых я составила воображаемые разговоры.

У них есть кто-то вроде королевы. Это молодая и высокая темноволосая женщина, немного похожая внешне на Рея. Может быть, его сестра? Честно говоря, я так и не поняла. Он нечасто о ней думает. Чего не скажешь о Регисе или Сейре. Они называют ее «Лорд». Не самое женственное слово, но ей очень подходит. Еще у них есть один строгий, но справедливый благородный…это дедушка Региса. Кажется, Регис его чуть-чуть опасается, хотя и скучает по нему. Но ни за что не признался бы в этом даже Сейре. То есть…я имею в виду, именно ей и не признался бы. Он хочет выглядеть взрослым перед ней, а с нами вынужден играть в ровесников… Да какие уж тут ровесники. Похоже, благородные живут гораздо дольше, чем люди. Не знаю, как объяснить. Они совсем иначе воспринимают время. Сейчас им кажется, что у нас все происходит очень быстро. Регису и Сейре требуется много сил, чтобы жить в нашем ритме. А Рей… Рей смотрит в окно, слушает наши разговоры и думает. Но я не могу проникнуть в его мысли. Как будто легкая, но очень опасная золотая пелена, как марево от ночного города, отграничивает его сознание от моего.

Сейра наклоняется и неторопливо вытирает капли соуса. А я почему-то отчётливо вижу, как она ставит перед своим внутренним взором Шинву и того светлого парня… Сравнивает…

21 ноября, на последней перемене

Не знаю, как живут другие люди без этого чтения мыслей? Это же так скучно! И вообще, эта штука очень помогает скрасить учебные будни. Например, мне стало гораздо проще общаться с людьми, зная, что они думают или как они себя чувствуют. Например, раньше я и не подозревала о том, как сильно устает Суйи. Я вечно приставала к ней со всякой чепухой, лезла к ней с обсуждением новых сериалов, задачей по математике, за советом про заказ футболки с принтом онлайн, да мало ли, с чем еще… А оказалось, что она практически каждый раз приходит в школу с головной болью, потому что почти не спит. У нее слишком мало времени на сон из-за уроков и этих постоянных съемок и гастролей… Я могла бы и сама догадаться, без чтения мыслей, но вот не догадалась. Теперь я вижу, как ее раздражают мои вечные расспросы. Поэтому я перестала лезть к ней с этим и сосредоточила все свое внимание на тех самых ужасных задачах по математике. Надо сказать, мои страдания окупились часа через два, и я разобралась с ними, но нажила другую проблему: теперь Суйи думает, что я на нее за что-то обиделась и не хочу с ней общаться. Вот что прикажете делать? Пришлось ей так честно и признаться, что мне кажется неправильным, что она все время работает и учится… вот поэтому и только поэтому я и решила дать ей возможность немного передохнуть…хотя бы от меня. Она в ответ только картинно повела бровями (ее фирменная фишка) и шутливо погрозила мне пальцем. Короче, я как всегда все сделала не так. Надо было ей просто помочь с чем-нибудь. С теми же домашками, например. А не ограничивать общение… Если я даже с чтением мыслей такая несообразительная, можете представить, что будет, если я снова разучусь считывать людей.

Мне по-прежнему не удается читать мысли по моему собственному желанию. Это приходит само, как мысль о том, что забыла тетрадку по физике в другой сумке. Когда меньше всего этого ждешь и вообще вроде бы занята другим. Иногда я сразу могу сказать, чьи мысли я прочитала, иногда — нет. Я вот думаю: а могу ли я поймать собственные мысли и не понять, что это мои? «Да это моя вторая половинка!» Вот было бы забавно считать, что рядом со мной есть человек, думающий и чувствующий точь-в-точь как я, а потом понять, что это я и есть!

21 ноября, вечером, дома

Я говорила, что не могу прочитать мысли Рея? Ну так это «в корне неверно»! (Сегодня директор Ли сказал эту фразу на собрании для нашей параллели, так что эти слова никак не выходят у меня из головы, так и вертятся на языке).

Вот другой эпизод. Тоже примечательный. Не только в плане восприятия Рея (а это редкость!) Если я когда-нибудь решу издать руководство по адаптации к жизни в доме директора Ли, я обязательно помещу этот рассказ туда.

Идём по улице.

— Ребят, какие планы?

— Будем до ночи в игру рубиться! — это Икхан и Шинву, у них мнение совпало.

— Да не знаю… — это я, и меня всё равно никто не услышал.

— Регис, Сейра?

— Вероятно, господину директору сегодня понадобится помощь… — невозмутимо и элегантно проговаривает Регис, и Сейра согласно кивает. — Мы будем помогать ему по дому.

Сейра даже улыбается, а Регис смотрит на нас как-то с вызовом, так что мне становится неловко: ведь это из-за нас, наверное, директору нужна помощь в домашних делах!

И параллельно даже не слышу, а чувствую, как в воздухе разливается отчаяние.

— Пятница…неужели уже конец месяца? О нееееет, сегодня же генеральная уборка! — на самом деле Регису не так приятно помогать по дому, как он старается об этом говорить. И, по-моему, я не только возмущение Региса уловила, хотя посчитать количество восприятий не могу: сложно.

— Рей?

— …

— Понятно.

Им понятно, что он не ответит и что проведёт день, как обычно. А я снова чувствую, что рядом с ним, как марево, клубится энергия. Что-то говорит мне о том, что Рей очень устал, поэтому ему бы хотелось провести этот вечер в спокойствии. Я чувствую, я знаю, что помогло бы ему немного отдохнуть: встать перед окном, наблюдать, как ветер гладит прозрачные занавески, как доносится из-за леса аромат цветов, гадать, как они выглядят, представлять себе фантастические формы, силой мысли меняя их цвета и размеры, создавать причудливые стебли и листья, думать, какие на ощупь лепестки. С тайной дрожью и ликованием представлять, как цветок поворачивается вслед за солнцем, впитывая в себя лучи, дающие жизнь. Потом унестись в мыслях в страну, где никогда не бывал. Там только песок, и дуют сильные ветра. Там заметает следы, и ты должен идти, не останавливаясь, чтобы пески времени не поглотили тебя. А потом наступит ночь — и смотреть на звёзды, такие далёкие, чужие, поющие незнакомыми голосами, но даже незнакомый язык можно попытаться понять…

И тут я снова начинаю сознавать, что иду всё по той же дороге, снова слышу и вижу всё, что происходит вокруг меня. Моё путешествие было мгновенным, но чувствую я себя так, будто вынырнула из глубокого колодца, в котором задыхалась, несмотря на все его чудеса. Ещё бы немного, и я бы разгадала песню звёзд! Но может ли это человек?! Не может… Да и не я разгадывала, а Рей…

— Ну, а ты сама, а, Суйи?

— Немножко поиграю с вами, а потом мне надо на репетицию, завтра начинаются съёмки…

Я уже не слушаю. Я под впечатлением.

22 ноября

Так, пока я не забыла, надо доделать ту презентацию по географии. Если мы опять придем неготовые, учительница рассердится. Потом допишу… ох, сколько интересных эпизодов со мной произошло за последнее время! Ладно, так все и не упомнишь, но вот доделаю уроки и точно запишу еще один.

27 ноября, час ночи, но будем считать, что все еще 26-ое

А вот и я. В тот вечер ко мне пришла Суйи, и мы вместе подбирали, какой цвет линз ей больше идет. Вообще-то она должна обговаривать такие вещи со своим агентством, но к ее мнению тоже прислушиваются, так что ей срочно понадобилось мое… а какое у меня мнение? Сразу я ей ничего дельного сказать не смогла, поэтому мы сделали в одной игре персонажа, похожего на Суйи, и стали пробовать разные цвета… Разумеется, потом мы решили, что персонаж совершенно не похож, что ей все равно выбранный цвет не подойдет, но половина вечера уже прошла, что-то другое начинать было поздно, так что мы просто заварили чай и улеглись на моей кровати смотреть фотографии с ее планшета. У нее много разных фотографий со съемок. Она показала мне их, взяв с меня честное слово, что эти фотки не попадут в интернет. Я ее заверила, что еще не научилась воровать фотки взглядом, так что мы посмотрели их все…

А на следующий день у меня было две контрольных и одна проверочная. Домой я пришла очень поздно, потому что после уроков у нас были дополнительные занятия, а потом мы пошли вместе с Реем в компьютерный клуб. Шинву все не теряет надежды научить его играть… знал бы он, что Рей думает об этих играх. Мне его жаль, ведь он не любит такие игры. Они кажутся ему неоправданно жестокими. Но на мои призывы поиграть в другое мои друзья не реагируют… Иногда мне кажется, что мудрее просто молчать, как Рей. Не приходится тратить слов напрасно.

Потом мы с мамой два дня потратили на то, чтобы разобрать шкаф с книгами и теплыми вещами, потому что мы купили новый шкаф. Вот уж было мороки! И это не говоря о старом шкафе, который нужно было разобрать. Сейчас он стоит в прихожей, и я понятия не имею, куда мы его денем. Почему этим надо было заниматься именно сейчас?

Еще я ходила на концерт Суйи, правда, за кулисы меня не пустили, но все-таки провели в зал без билета, а это уже кое-что. Надо сказать, у нее много поклонников. На ее месте мне было бы очень неловко. Но она неподражаемо смелая. Просто диву даешься, как она преображается, выходя на сцену. В жизни ведь совершенно обычная. Собираясь домой, она оставляет весь свой гламур за кулисами, как маску. Но когда Суйи выходит на сцену, эта маска так надежно срастается с кожей, что и не отличишь от настоящего лица… Я никогда не смогла бы носить и уж тем более менять маски. Я для этого слишком искренняя и неловкая.

А еще мы собираемся на следующей неделе в кино. Не знаю, на какой фильм. Билеты покупал Икхан, который каким-то неведомым образом узнал про скидки на какой-то определенный сеанс. Я думала, он этим не интересуется… Как жаль, что в кино нельзя пригласить наших охранников. Они слишком взрослые. Эх-эх.

А еще у меня снова две несделанных презентации. Но сначала запишу все-таки тот случай, который собиралась описать еще неделю назад.

* * *

Идём с Такео, он провожает меня после гостей.

— А Вы как оказались среди охранников?

— Тао привёл меня с собой…

Как и Аджосси, Такео не очень разговорчив. Он тоже чаще молчит, вот только я слышу чуть больше, чем он мне сказал:

— У меня и выбора-то не было. Тао меня приволок, М-21 попросил оставить… Тут без вариантов: только охранником быть и остаётся!

Так М-21 — это человек! Как интересно, кто же это? Если это кто-то из тех, кто живёт в доме директора, если я его знаю… Сам Такео отпадает, Тао тоже, потому что его Такео назвал по имени, директора Ли они почему-то зовут Франкенштейном, поэтому остаются только Рей, Аджосси, Регис и Сейра. Регис и Сейра…хм. Почему-то мне кажется, что это не они. Интуиция? Рей или Аджосси? Я бы сказала, что Аджосси, так мне кажется, но ведь у него уже и так есть кодовое имя? Зачем шифроваться, если твоего имени и так никто не знает? Хм, тут я начинаю думать про шифры и спрашиваю:

— Вы умеете разгадывать всякие загадки?

— Это скорее по части Тао, но смотря какие.

— Шифры.

— Даже так… Ну и что за шифры?

— Ну, например… Что могут значить две буквы в шифре плюс одна цифра? Или наоборот, буква и цифры…

— Да что угодно! — улыбаясь, отвечает он. — Давай что-нибудь конкретное.

— Ну, например… Д.А., — говорю я, не называя цифру, но эффект и без неё произведён «мало не покажется».

Такео встаёт как вкопанный, резко бледнеет и молчит. Я чувствую, как энергия вокруг него как будто мрачнеет, и он всё повторяет про себя: «Д.А.?! DA-5, DA-5, DA-5… DA-5, да откуда?!» Начинает теребить свой роскошный хвост, наматывая его на руку, потом неуверенно поднимает на меня взгляд.

— Ты… — вдруг приняв вид человека, усиленно думающего над загадкой, — ты знаешь, тут и не угадаешь… смотря где ты этот шифр взяла, это явно сокращения каких-нибудь слов или просто наобум взятые буквы, тем более, из начала алфавита… Ты откуда такой взяла?

— Да ниоткуда, — принуждённо смеясь, говорю я, — Вы всё верно угадали, я просто взяла эти буквы, потому что они в начале алфавита!

Он вздыхает с облегчением, и мы идём дальше.

— Я могла взять какие угодно буквы, ведь верно? И цифры тоже… Похоже, такие названия разгадать совсем невозможно, да?

Он неопределённо пожимает плечами, в то время как вся его аура буквально вопит: «Надеюсь!»

3 декабря, 23.02.

Список дел:

1) Получить посылку

2) Решить олимпиадные задания

3) Зайти в магазин

4) Не забыть физкультурную форму

5) Напомнить Шинву про учебник истории

*Далее идут десятистраничные размышления Юны, которые отражают ее точку зрения относительно темы любви в сонетах Шекспира и других двух произведениях западной литературы по выбору. Это должно было стать сочинением по литературе, переписанным в чистовик*

Ну и еще один эпизод…так, ерунда. Специально оставила напоследок.

Гуляем все вместе по новому торговому центру. Выбрались всей толпой, хотя Аджосси очень не хотел с нами ехать, узнав, куда мы собрались. Но его всё-таки уговорил «Франкенштейн»: одного взгляда хватило.

В торговом комплексе, как всегда, много пустого места. Идём прямо через подземную парковку к лифту, потому что мы не там вылезли… Я спокойно иду, а потом:

— Ой!

— Что такое?

— Да ничего, ногу подвернула!

На самом деле мне прям по мозгам резанула такая головная боль, какой я никогда в жизни не испытывала. Я вдруг почувствовала пронизывающий холод и такую слабость, что совсем не могла идти дальше.

— Похоже, что-то в сапог попало, погодите!

Я присела, делая вид, что расстегиваю сапог, а на самом деле — чуть-чуть отдышаться.

— Давай, помогу тебе!

Рядом со мной на корточки опускается Аджосси и протягивает мне руку. Я перевожу взгляд со своей обуви на его лицо, потом взгляд машинально скользнул дальше, на колонну и дверь, которая была позади него, потом опять на пол и опять на его лицо…

Наверно, что-то отразилось на моём лице, потому что его приветливое лицо тоже вдруг изменилось, губы изогнулись в какой-то странной кривой улыбке, отчего особенно зловеще стал выглядеть шрам на губе. Я бы сказала, хищная у него улыбка. Так смотрят на жертву, и этой жертвой оказалась я. Не сейчас, а когда-то…давно. То ли во сне, то ли в прошлой жизни. Но только мы уже стояли (вернее, сидели) с ним здесь когда-то, и я его смертельно боялась. Было темно, холодно, я не знала, где нахожусь, а за ним была всё та же стена и какой-то огромный человек… тот самый, которого, как мне показалось, я видела на улице, вернее, боялась увидеть. (Но это я поняла только значительно позже, а тогда в голове промелькнуло только это до ужаса доставшее dejavu). Он хотел меня убить? По-моему, нет, но я наверняка не знала и боялась. И его глаза отблёскивали таким же свирепым стальным огнём, как и сейчас…

Я в ужасе уставилась на него, не отводя взгляда, как загипнотизированная (хотя я никогда не смотрю ему в глаза, даже просто на лицо не смотрю, потому что стесняюсь). Он держал меня за руку, а меня как будто покинула вся воля, и я съёжилась от ужаса (ненастоящего, как будто от воспоминания о кошмаре).

— Идёте? — крикнули нам.

Аджосси тут же убрал безумное выражение лица и спросил меня, как будто забавляясь:

— Ну, барышня, вы готовы?

Он, конечно, часто иронично отвечает на какие-нибудь замечания Тао или Региса, но со мной он разговаривает по-другому… Что-то с ним было не так.

— Ага.

— Пойдём, — совсем другим тоном, как будто успокаивая меня, проговорил он, глядя на меня с какой-то непонятной грустью и заботой, что ли. И я почувствовала его мысль: «Вот и проверил…»

Тогда я не поняла, что он проверил, а теперь точно знаю.

4 декабря, 6.34.

Ещё мне снилось, как меня украли. Наконец-то все кусочки моей капризной памяти встали по местам, и мне кажется, что я теперь точно представляю, как всё было. Как давно это было! Мне снилось, что я на стройке, которая теперь стала парковкой торгового комплекса, и со мной разговаривают два человека. Один — огромный — тот, что меня украл, когда я пошла в магазин. Другой — моя любовь ненаглядная, Аджосси, ну а вернее, М-21. Он угрожал меня убить, если я не заткнусь, и ждал, когда за мной придёт Шинву: я была вроде заложницы.

И это не мой полночный бред, а чистая правда, потому что так много совпадений быть не может, а в альтернативную реальность, которую я создаю силой мысли, я уже верить перестала.

5 декабря

Сегодня у меня такое чувство, что я родилась во второй раз. Я понимаю, как я люблю моих друзей. Всю ночь мне снилось, как монстр избивает Шинву, как собирается убить меня и Икхана… Шинву не помнит о том, что он сделал ради нас. Я даже не могу его поблагодарить. По сути, он был готов погибнуть за нас, хотя, конечно, понимал, что и мы проживем не дольше. Увидев его, я кинулась ему на шею, как будто нам по десять лет. Он очень удивился и не понял, зачем я это сделала. А я разве что не ревела, вися у него на шее и радуясь, что он жив и с нами. Потом подошла очередь Суйи и Икхана, которые тоже ничего не поняли, а к моменту, когда в мое поле зрения попали Сейра и Регис, я уже чуть-чуть взяла себя в руки и на людей с обнимашками кидаться прекратила. Не знаю, что они обо мне подумали, но этот порыв я сдержать не могла и не хотела. Я поняла, как же я счастлива, что не потеряла никого из друзей…

Мы обнимались на школьном дворе, и мистер Пак смотрел на нас во все глаза. Кажется, я дала ему еще один повод подкалывать Шинву. Ну да с этим они сами разберутся… Потом я почувствовала на себе резкий и точечный, как будто меня укололи булавкой, взгляд. Это был М-21, который стал свидетелем всей этой сцены. Я почувствовала, что он недоволен…и вернула ему то же чувство.

В моем сердце сейчас две абсолютно противоположных искры. С одной стороны, я безумно счастлива: понять, что я почти потеряла все, начиная с возможности стряхнуть с себя сон и идти по просыпающемуся городу в школу и заканчивая тем, что я и мои друзья все чуть не погибли, оставив наших родителей совсем одних, но все-таки мы остались живы, — это такое облегчение. Это чувство, от которого хочется обнимать каждого человека и плакать от умиления. С другой стороны, я бесконечно разбита…

Стоит ли говорить, что я была влюблена в Аджосси? Я любила его, как мне казалось, так безоглядно и преданно, что могла бы принять любое открытие, все, что угодно, что мне бы стало о нем известно. Я знала, что почти нет возможности о нем что-то выяснить. Боялась расспрашивать сама, понимала, что за меня тоже никто не спросит. Теперь я многое бы отдала, только бы забыть то, о чем узнала. Все это время, что я его знала, мне хотелось быть лучше, только ради того, чтобы, может быть, взглянув на меня, он подумал бы обо мне. Заметил бы и подумал бы хотя бы секунду, не дольше, может, о том, что я выгляжу мило или что я не совсем глупая, что со мной можно поговорить… Мне хотелось выглядеть опрятно, приходить в школу вовремя и с хорошим настроением, чтобы попробовать взглянуть ему в лицо и теплой улыбкой подарить ему радости хотя бы на несколько минут. Не удавалось. Я не могла посмотреть на него прямо, смущалась. Но все равно я надеялась, что, проходя рядом, я одариваю его этой любовью, которая переполняет меня. Что она отделяется от клеточек моего тела и проникает в пространство рядом с ним. Мне нравилось, что он провожает нас домой, что он красиво и строго одевается, что у него черный галстук, серые волосы, падающие на глаза, и стильная рация, что он молчит, а если что-то скажет, то это всегда забавно и точно. Мне нравилось уже то, что я живу в его присутствии…

Как я должна чувствовать себя сейчас, понимая, что любила своего несостоявшегося убийцу? Да и не только своего. По какой-то непонятной причине он стал охранником в нашей школе, которую я не очень-то люблю (как можно любить школу, в которой мы сидим с утра до вечера и корпим над столькими ненужными предметами), но все-таки до этого дня я была уверена, что тут я в безопасности. Что не произойдет ничего страшнее, чем контрольная по математике или опрос по литературе… Теперь я не понимаю ничего. Как так случилось, что он здесь? Я чувствую, что начинаю паниковать, как только представлю, что он рядом со мной. Раньше я тоже много переживала. Встать не там, посмотреть не так, сказать слишком много, не сказать ничего, споткнуться на его глазах, забыть о вежливости… Теперь я боюсь, что он пришел, чтобы убить меня. Я не помню, что я узнала. Не представляю, что я ему сделала! Я же всего лишь школьница… Может, я всегда умела читать мысли и узнала какую-то секретную информацию о нем? Может, все из-за того, что я нежелательный свидетель? Он должен меня убрать…он и в школу пробрался только для того, чтобы приблизиться ко мне и напасть, когда будет шанс…

Мне страшно. Я смотрю на него и не вижу ничего, кроме его безукоризненной вежливости (кроме как когда они общаются с Регисом, которого Аджосси почему-то не любит), изящности, исполнительности и равнодушной снисходительности к нам, к детям. Он просто не может быть тем страшным человеком, которого я себе представила, но я точно помню, что он таким и был. Я его видела. Мы все его таким видели. Мои друзья просто не помнят и верят обманчивому впечатлению… Что я должна делать?

Но горько мне вовсе не от этого. Как долго я себя собираюсь обманывать и заговаривать себе мысли этими вот рассуждениями? Я просто не могу принять, что любила человека недостойного. Что он оказался совсем не тем идеальным героем, которого я себе представила. Мне очень стыдно и больно, потому что я любила его больше всех на свете, больше друзей, которых по его вине чуть не потеряла. Я очень виновата перед ними.

* * *

Только на уроках удалось чуть-чуть отвлечься, как объявили пожарную тревогу, и нам всем пришлось эвакуироваться. Это была не настоящая тревога, а тренировка, но все равно суматохи было много. Мальчишки вышли из школы с радостным гомоном и выкриками типа: «Мы все умрем!», девчонки тащили в руках самое дорогое, как то учебники с недоученными страницами и телефоны с интернетом… Я вышла под ручку с Суйи, совершенно не беспокоясь о сохранности моих учебников или второй обуви, потому что нашей школе никакие разрушения не грозят… Даже если бы это был настоящий пожар, директор не позволил бы школе сгинуть. Он ее просто обожает. Но настоящих пожаров в школе не бывает, как и взрывов и землетрясений.

К несчастью, наш класс должен был стоять как раз рядом с оградой, а там на закрытых воротах дежурил все тот же М-21. Увидев его, все мои друзья ему радостно замахали, а он улыбнулся и сдержанно кивнул им. И остановил взгляд на мне… Разумеется, от него не укрылось, что я с ним не поздоровалась. Но ведь он уже прекрасно знает, что я все вспомнила. Надо вести себя естественно. Если у него в голове есть подозрения, то пусть они улягутся и забудутся… Вот только из меня плохая актриса, а ему было достаточно одного разговора со мной, чтобы понять, что я все знаю… У меня не получится его переиграть. И снова я понимаю, что у меня тревожно колотится сердце и вообще…мне плохо, хочу домой.

— Мы все сгориииим! — протяжно выл Шинву, а Икхан прыгал рядом, как будто исполняя какой-то языческий ритуал. Ребят, вы вот себе не представляете, что мы действительно были к этому близки. Может, не сгореть, конечно. Но смерть нам грозила не менее ужасная. Это потому что не ужасных не существует.

— Аджосси, а надолго еще тревога? — нервно спросила Суйи.

— Я не знаю, — пожал плечами он. — Как только убедятся, что все покинули здание, сигнал отключат, и вы сможете подняться обратно.

Суйи вздохнула.

— А что, вам так не терпится вернуться к занятиям?

— Да… — не особо убедительно ответила она.

Он посмотрел на нее с удивлением и одобрительно покивал.

— На самом деле, я просто на съемку опаздываю… — призналась Суйи, слегка краснея. — А пока тревога, я не могу уйти с урока… и ворота закрыты.

— С воротами могу вам помочь, — так же бесстрастно заявил он.

— Правда?

— А почему бы нет? У меня есть ключи.

Боже мой! У него есть ключи! У него есть постоянный доступ! Ему остается украсть ключи от моей квартиры, и не останется места, где я была бы от него защищена! Ведь он может проникнуть сюда в любое время…

— Но по правилам я не могу покинуть здание сейчас.

— Я никому не скажу…

— Но…

— …кроме директора, — закончил он.

— Спасибо! — Суйи тут же торопливо обняла меня и бросилась к М-21. — Откройте тогда, пожалуйста! Машина за мной уже приехала, вон она там…такая черная. Это со студии…

— Проходите, пожалуйста, — вежливо пропустил он ее и тут же поймал намеревающегося выскользнуть следом Шинву. — А вы тоже знаменитость?

— Ага! — шутливо повисший на воротах Шинву обернулся и изобразил на лице нахальное супер-звездное выражение.

— Вероятно, вы анонимная знаменитость, — развел руками М-21. — Не могу вас пропустить…

— Ну Аджосси, ну пожалуйста! Это последний урок! Мы бы еще успели сходить на дневной сеанс! Там билеты дешевле!

— Нельзя, Шинву, веди себя спокойно.

— Я звезда! Не обращайтесь ко мне так!

Ребята, наблюдавшие эту сцену, хохотали или улыбались. Я от выходок Шинву уже порядком устала, но сейчас смотрела на это с умилением. И с завистью. Потому что если бы Шинву знал все то, что вспомнила я, он бы так не дурачился. Мои друзья ни за что не должны это знать. Я не могу отравить им жизнь, достаточно и того, что мне сейчас так плохо… Я улыбалась, не замечая, что у меня по щекам сползают слезинки.

— Юна, что с тобой? — Сейра не принимала участия в общем веселье, поэтому обратила внимание на меня.

— В-всё нормально, — я осознала, что плачу, — я просто переволновалась. Из-за тревоги… я подумала, ч-что это настоящая…

— Тебе надо успокоиться, — сказала Сейра все с тем же невозмутимым видом, но я почувствовала ее заботу и постаралась незаметно вытереть слезы.

Объявили завершение тренировочной тревоги, и мы стали неповоротливой толпой возвращаться по классам. Я уже не видела этого, но мне в спину отчетливо прилетело восприятие М-21: «Ну что за невозможная девчонка…все время плачет! Какая нежная…»

М-21, с этого дня я буду сильнее. Не позволю о себе так думать. Хотя ты абсолютно прав, и мне от этого еще противнее.

Без даты

Последние несколько дней прошли достаточно спокойно, потому что я проснулась одним прекрасным утром и поняла, что заболела. Обычно я упрямо плетусь в школу, даже если у меня температура. Я знаю, что учителя недовольны, когда мы пропускаем уроки, да и сама не люблю пропускать, потому что мне проще, когда мне объясняют тему, чем разбирать ее дома самой по учебнику. Но в этот раз я тут же выпросила у мамы разрешение не ходить в школу, почти радостно бросила на кровать градусник, показавший противные 37,5 и завалилась на кровать сама.

В то утро мне даже не снились мои обычные два кошмара: как мы бежим по темным улицам, которые разворачиваются перед нами как лабиринт, и как Шинву дерется с полчищами монстров. Я знаю, что ни то, ни другое на самом деле не случалось. Мы правда бежали по улицам, но за нами никто не гнался. Во сне же за нами гонится все тот же монстр с горящими лазерными глазами. Если мы натыкаемся на мусорные баки или упираемся в тупик, он догоняет нас, и все начинается с начала. Это больше похоже на компьютерную игру. Более того, я сама формирую во сне тот лабиринт, по которому мы бежим. Я уже даже помню эти переходы. Я научилась проскакивать этот сон очень быстро, ускоряя наш бег… Но все равно я не могу от него избавиться.

Второй сон тоже ненастоящий: я знаю, что Шинву не дрался с несколькими десятками зомби. Это моя фантазия их досочинила. Но вид побитого Шинву, которого мощным ударом отправляют в стену, окровавленного, в пыли и земле, хромающего и со сломанной рукой…вроде бы это было на самом деле. Ну или могло быть, поэтому раз за разом я просыпаюсь на этом моменте, потому что мне становится слишком страшно, что в этот раз его все-таки убьют…

А в тот день мне снилась какая-то веселая ерунда. Это было так прекрасно. Так замечательно увидеть сон о каких-то детских страхах Суйи, когда ей во сне казалось, что у нее в игрушечном рюкзачке живет злой шарик с ножками, который будет на нее ворчать, если не покормить его хлебными крошками и обязательно глазурью. Еще мы катались на карусели, и нас иногда подбрасывало до самых крон деревьев. Я помню этот сон. Он мой. Он мне приснился в детстве после моего дня рождения, когда я не смогла пойти на аттракционы, потому что заболела, и мне было очень обидно. Тогда Суйи сказала, что мне все обязательно приснится, потому что я очень хорошая, и меня просто нельзя обделить. И мне правда приснилось, хотя я никогда не умела управлять своими снами. А вот Шинву всегда хвастался, что ему снится только то, что он захочет. Тогда я ему верила, а сейчас понимаю, что все-то он врал. Я иногда улавливаю его мысли, когда он просыпается на уроках… мне немножко неловко, но там в основном фигурирует пара-тройка наших школьных учителей, которые водят вокруг его парты хоровод и просят лучше учиться, какой-то прыгающий чертик из одной игры и еще та девушка-айдол, которая ему, оказывается, нравится…

Я не задумывалась о том, как отношусь к тому, что Шинву нравлюсь я. И теперь не испытываю никакой ревности, узнав, что есть еще и эта звезда, фотки которой он сохраняет… А еще я подозреваю, что он нравится Сейре. Это нормально. Я не против, потому что Шинву все равно видит во мне больше друга, чем девушку. А я слишком долго мечтала об М-21, чтобы теперь переживать о еще каких-то отношениях…

За эти несколько дней я доделала все домашние задания на неделю, прибралась, посмотрела серий пять новой дорамы и вообще чуть-чуть пришла в себя. Пару раз мне написала Суйи и сказала лечиться, а больше никто не звонил и не писал… Я жила в блаженном неведении (в отношении чужих мыслей), потому что родители постоянно на работе, а через интернет я чужие мысли слышать не научилась. Как хорошо было чувствовать себя почти нормальной.

Зато, когда пришлось вернуться в школу, я с новой силой почувствовала, что такое толпа вокруг. Наверно, так себя чувствуют пчелы в улье. Все вокруг жужжит и вибрирует… Как жаль, что я не умею отключать свою способность!

Я с успехом избежала конфликта с нашей историчкой, вовремя подслушав ее недовольство нашим учебником. Она считает, что в нашем учебнике ошибка, и собиралась устроить нам лекцию на тему: «Всю информацию надо перепроверять, а не верить одному-единственному источнику на слово». К ее удивлению, я ответила не по учебнику, и ее вера в «заинтересованных учеников, которые читают дополнительную литературу» восстановилась. Но, честно говоря, я никакого понятия не имею о дополнительной литературе.

К слову о литературе. У меня был уже один очень неприятный момент с этим чтением мыслей. На одной контрольной я написала неправильный ответ, потому что словила чью-то стопроцентную уверенность в этом ответе. Так как я привыкла во всем сомневаться, для меня такие мысли — как соломинки, за которые я хватаюсь. Разобрать, чья эта была мысль, мне не удалось, и я бы об этом и не узнала бы, если бы не разбор полетов на следующем уроке. Оказалось, что это была мысль Шинву. Учитель отчитал его за то, что он списывает у меня (хотя все было ровно наоборот!), а потом пристыдил за незнание меня. Дело в том, что это был вопрос с развернутым ответом, и я написала слово в слово ту же самую формулировку… Вот и в этот раз я тоже была в ударе, отвечая практически на все вопросы и удивляясь своей сообразительности. Обычно я внимательно читаю произведения и помню, о чем там было. Но пока я собираюсь с мыслями и проговариваю в голове ответ, находится кто-нибудь, кто отвечает за меня… А теперь ответ приходил в голову мгновенно. Я даже и не заподозрила, что считываю мысли учителя, который держит перед глазами книжку для подготовки к экзаменам, где и расписаны все те ответы, которые я так уверенно воспроизводила…

Когда удивленный учитель похвалил меня за усиленную подготовку, я с чувством выполненного долга села на свое место, гордая тем, что произвожу такое благоприятное впечатление. А потом я увидела на учительском столе и прочитала раскрытую страницу с ответами… Начинаю жалеть, что не могу думать своей головой! Может быть, я не смогла бы ответить на все вопросы, но это были бы хотя бы мои ответы! Я совершенно не готова к экзаменам, и поэтому мне страшно! На экзамене ведь наблюдатель не будет перечитывать учебник! Мне нужно опираться только на свои знания!

* * *

Между прочим, М-21 больше не провожает нас домой. Эту обязанность на себя взял Такео. В его присутствии мне хорошо и легко. И это тоже очень странно, потому что эмоциональное состояние Такео какое-то нестабильное. Почему-то мне кажется, что он оказался на тех же качелях, что и я. Почти всегда он смотрит на нас с такой радостью и восхищением, что кажется, что он наблюдает за своими младшими братьями и сестрами, но потом у него в глазах отражается такая боль, что я не могу не думать, что в его прошлом тоже было что-то ужасное. Но я не могу узнать, что это было, потому что мне никак не удается поймать нужную волну. Мне кажется, Такео слишком пытается контролировать свое настроение… если быть краткой, его поведение очень похоже на мое. Наверно, поэтому мне с ним чуть спокойнее, чем в окружении других охранников.

А что касается М-21…он по-прежнему появляется в моих кошмарах. Иногда я не вижу его, но вспоминаю, что он должен быть в моем сне, и тут же просыпаюсь. А иногда — вижу его силуэт, выделяющийся на фоне темноты. Я чувствую, что он следит за мной всегда и думает обо мне. Это скорее всего неправда, просто мои фантазии, но я не могу отделаться от ощущения, что его мягкие, как будто звериные, шаги и блестящий, немигающий взгляд всегда преследуют меня…

10 декабря

И все-таки я не могу быть одна! Чем больше я погружаюсь в этот хаос чужих восприятий, тем больше мне хочется быть среди людей! Я стараюсь не думать о том, что ночью меня ждут эти надоевшие кошмары. Я пытаюсь просто жить и не пропускать того беззаботного шевеления, которое Икхан озаглавил «директорскими посиделками», то есть, наших деятельных попыток акклиматизировать Рея и Сейру с Регисом к нашей стране…

Забавный сегодня был эпизод. Я прямо местный герой, только нельзя об этом кричать на каждом углу.

Суйи сегодня была в настолько хорошем настроении, что решилась что-нибудь приготовить (давненько мы не давали Сейре передохнуть, и нас замучила совесть). После школы мы пошли в магазин, и охранники тоже, с нами (не знаю, было ли это их желание или только инструкция «Франкенштейна»). Подозреваю, что они просто по опыту знали, сколько мы всего наберём, так что решили нам помочь.

И действительно, мы быстро наполнили тележку чуть ли не до краёв, чего там только не было! Мы решили закатить настоящий пир. И нас совершенно не смущало, что даже десяток человек не слопает всё то, что мы собирались приготовить.

Мы встали прямо в магазине и начали решать, что сотворить. Суйи решила сделать ягодный мусс, хотя никто из нас даже примерно не знал, как его готовить.

— В любом случае, нам нужны ягоды! — это было наше бесспорное умозаключение, и Суйи сказала:

— Давайте возьмём клубники, а там разберёмся! Сделаем мусс с клубничкой!

Тут я почувствовала, как у меня захватывает дух, не сразу сообразив, что это не моё ощущение, а снова «считанное» состояние кого-то из присутствующих. В чём дело?

Передо мной мелькали какие-то обрывки воспоминаний. Страх, для меня не понятный, но не безотчётный для того, чьё было ощущение. Это…страх не за себя. Он хотел защитить кого-то другого. Потом замешательство, сомнение… Игра с чувствами. Поглощение энергии. Вот это уже страшно, но он всё равно не боится. Зачем бояться, если жизнь не имеет смысла? Какие-то пилюли. Энергетический всплеск, женская фигура в тумане или в пыли, злодейский хохот, её горящие глаза, какая-то тупая боль, как будто заторможенная шоком, внезапный спад энергии, какие-то пилюли. Слабое, беспомощное, истощённое женское тело оседает на твёрдые камни.Она обманула меня. Я не могу её ненавидеть, но не могу и любить. Я опустошён.

Какое огромное недоразумение. Просто чудо, что пилюля попала в руки Айрис, а не Тао или Такео. Надо предупредить Тао, чтобы не использовал D… И хотелось бы мне услышать кое-какие объяснения… Мои пилюли хотя бы были безвкусными! Бррр!

«Тао, у тебя есть пилюли?.. Выброси их». «Хм, согласен». Ребят, вы меня пугаете… Да что ж там случилось? Я не видел всё собственными глазами, но Такео вернулся с энергетической раной, а М-21 так хмуро смотрит… Что-то жуткое произошло. Клубничные пилюли. Ладно, выброшу.

Клубничные пилюли? Так вот оно что…

— Ребят, — быстро говорю я, — только давайте не клубничный мусс, а?

— Нууу, Юна, мы ж уже всё решили…

— Я просто подумала, а может, всё-таки пирог сделать? Раз пирог привычнее, его просто сделать, мы же не для себя, мы для всех готовим, надо, чтобы вкусно получилось…

— Ну хорошо, тогда ещё тесто надо взять… Юна, а ты всё-таки возьми клубники, мы её так съедим.

Я снова уловила три потемневших ауры.

Чуть позже. Дом директора Ли. Разбираем покупки, чтобы начать готовить.

— Юна, а где клубника?

— А я не купила.

— Как так? Я же просила! — грозно восклицает Суйи, и все оборачиваются на нас.

— Ну просто… — оправдываюсь я, и тут меня озаряет, — просто у директора Ли аллергия на клубнику! Вот я и решила купить что-нибудь другое, чтобы он не обиделся!

На самом деле «Франкенштейн» единственный, кого не оказалось в комнате, потому что мы вернулись домой раньше него. Вот я на него всё и свалила.

— Аааа, понятно.

Три благодарных ауры.

И всё бы ничего. Эпизод успешно завершился. Вот только за ужином, когда мы все уплетали вполне приличный пирог (это мы правильно сделали, что приготовили что-то знакомое), Шинву взял и сказал:

— А всё-таки не хватает клубнички! — Это, заметьте, в луковом пироге. — Директор, а как так вышло, что у Вас аллергия на клубнику?

Искреннее недоумение Франкенштейна надо было видеть.

---

Примечания:

Эта часть получилась немного непохожей на предыдущие. Но Юна не всегда будет в таком настроении.

Примечания:

Немного бесячих Юны/М-21 и зарисовок с уклоном в экшн. Приятного чтения! :)

---

14 декабря

История двухдневной давности.

Мы шли из школы домой, как обычно. Икхан и Шинву чем-то там доставали Тао, а с нами шел Такео и тащил наши сумки. Нам было немного неловко, потому что это наши, и мы должны сами быть в ответе за то, сколько лишних вещей мы взяли на этот раз. Но если вы посмотрите на Такео… в общем, нет особо смысла винить себя. Такео такой сильный и накачанный, что ему наши сумки? Только выглядит странновато, когда высокий и подтянутый охранник школы Ё-Ран в безукоризненно сидящем костюме несет на одном плече розовый рюкзачок в форме зайчика, а на другом — едко-зеленую спортивную сумку из какого-то гладкого материала. Прибавьте к этому еще длинные сиреневые волосы охранника и согласитесь, что выглядит он живописно.

Так вот, мы шли, Такео нес наши сумки, а мы его, так сказать, обрамляли и старались построить непринужденную беседу. Я всегда стесняюсь говорить с охранниками, но Суйи на съемках уже с кем только не общалась, поэтому ей ничего не стоит затронуть в разговоре любую тему, ну, может, кроме уж совсем интимных. Так что сегодня она вдруг решила расспросить его про волосы. Я говорю вдруг, потому что я не почувствовала в ней никаких долгих колебаний и подготовки к расспросам. Наверно ей, как и мне, показалось забавным сочетание цветов сумок и его прически…

— Такео-оппа, а это ваш естественный цвет волос? Или вы их чем-то красили?

Такео замедлил шаг и основательно задумался над этим безобидным вопросом. То ли он не помнит, откуда взялись роскошные сиреневые пряди, то ли не хочет говорить. В любом случае, он рассудил, что в природе таких волос быть не должно, и ответил, стараясь, чтобы прозвучало дружелюбно и немножко снисходительно:

— Красил, конечно же…

— О-о, а чем? — не отставала Суйи.

— Ха-а… -Такео очень хочется ответить: «Краской».

— Ну что ты привязалась? — пришла я ему на помощь. — Тебе это зачем? Ты решила перекраситься?

— Ну да… — чуть смущенно признается она. — Этот цвет такой клевый, Такео-оппа, ну все-таки, вы чем красились?

Не помогла моя уловка.

— Я не сам… меня покрасили, — на его лице написана абсолютная беспомощность.

— В салоне, что ли?! — восклицаю я, и Такео неосознанно хватается за эту соломинку, кивком подтверждая мои слова.

— А где этот салон? Там было дорого?

— Это было до моего приезда в Корею, — своевременно выкручивается Такео, и его голос звучит немного печально. — И там другие деньги…

— А-а, — разочарованно протягивает Суйи, и я уже начинаю бояться расспросов о том, какая там валюта и что это вообще была за страна.

— Там была девушка… — совсем уж тоскливо проговаривает Такео и ускоряет шаг.

— Что за девушка?

— Которая его красила, конечно же. В парикмахерской.

Теперь мы еле поспеваем за Такео, который, в отличие от нас, спокойно делает большие шаги, а не семенит, пытаясь угнаться за длинноногим оппой.

Но я быстро отвлекаюсь от своих шагов и вижу, как наяву, перед собой размытый портрет девушки. Она выглядит очень привлекательно, на лице — какая-то милая детская сосредоточенность, хотя ей вроде бы столько же лет, сколько мне. Я не могу ухватить всю картинку, но вот я чувствую ее нежные руки с гладкими от маникюра ногтями, вот она берет мокрую сиреневую прядь и аккуратно ее расчесывает… Ее собственные пышные каштановые волосы порываются выбиться из прически, и она недовольно поправляет какой-то ободок с бантиком, чтобы волосы не лезли в лицо… у нее огромные и проникновенные глаза. Кажется, они смотрят в душу… от них не может быть секретов… эта девушка, откуда Такео ее знает? Нельзя так нежно вспоминать какую-то парикмахершу, которую видел только однажды, в чужой стране…

Я чувствую, что видела, но не поняла что-то элементарное, лежащее на поверхности. И от этого мне становится не по себе. Как-то досадно за себя…

Мы с Суйи перестали задавать вопросы и припустили чуть ли не вприпрыжку за Такео. Наверно, мы сказали что-то не так… Неужели он обиделся? Ничего не понимающий Тао, который не следил за нашим разговором, тоже ускорил шаг, но не прекратил рассказывать мальчикам о какой-то новой игре в формате виртуальной реальности.

* * *

Как будто мало было того, что наше возвращение из школы не задалось, за обедом я слышала мысли М-21. Такео понуро сидел за столом, безо всякого аппетита ковыряя вилкой (он так и не привык еще к палочкам) роллы, приготовленные Сейрой. Да чем мы его так расстроили? Суйи поняла еще меньше моего, и мы даже не знали, за что извиняться, так что просто неловко отсели от него подальше. Наверно, чтобы снова не сказать что-нибудь невпопад… Он же попытался абстрагироваться от обстановки вокруг и, похоже, ему удалось. Он явно не интересовался нашими разговорами и ушел в свои мысли. Но я не поняла, о чем он думал. Похоже, мы напомнили ему о чем-то грустном, что произошло до приезда в Корею.

М-21 тоже сидел молча и как-то подозрительно на нас посматривал. Особенно на меня. В его голове крутилось какое-то…назовем это напряжением, как перед грозой. Словно его мысль еще даже для него не оформилась, но он был настороже и поджидал момента…

Разговор шел в основном между мальчишками и Тао. Мы с Суйи сегодня сидели молча, а Сейра и так неразговорчива. Поэтому темы так и крутились вокруг игр и всяких электронных девайсов. Для меня это темный лес, но парни так и заглядывали Тао в рот. Я сидела и старалась вежливо вслушиваться в их болтовню, но мне просто хотелось скорее доесть и уйти домой. Сегодня был не тот день, когда чувствуешь себя уютно в любой компании.

Тао что-то говорил о смартфонах, а я держала в руках уже вторую чашку чая. Вроде и стараюсь пить его вежливо и медленно, но посиделки настолько долгие, что растянуть на все это время одну чашку не удается. Допив эту самую чашку, я достала телефон, чтобы незаметно посмотреть время. Незаметно не вышло. Как-то логически прицепившись к рассуждениям Тао, М-21 вдруг спросил меня:

— А какой марки у тебя телефон, Юна?

Я не ожидала вопроса, но теперь все посмотрели на меня. Пришлось ответить.

— У тебя все приложения нормально работают?

— Да, — неопределенно согласилась я, плохо понимая, о каких вообще приложениях речь, — вроде. Только скачанные документы не открываются…

— Дай, посмотрю, — тут же среагировал Тао, и я протянула ему телефон. Тао взял в руки модный чехол (я чуть не провалилась от смущения, потому что мой чехол слишком детский) и… конкретно подвис. Потыкал по экрану и переспросил. — Какой же это Samsung? Это Xiaomi.

— Что ж ты нас обманываешь, Юн? — тут же засмеялись Шинву и Икхан.

— Я их не различаю…- промямлила я. На самом деле, различаю. Но что меня побудило сказать Samsung вместо Xiaomi? Это не просто оговорка, а…проверка? Я подняла взгляд и встретила насмешливые глаза Аджосси. В голове поплыли неотчетливые кадры… Мы на строящейся парковке. М-21 держит в руках мой телефон и разговаривает с Шинву. Я замерзла, но не могу сдвинуться с места, хотя меня и не связывали. Напарник М-21 пригвоздил меня взглядом к колонне… М-21 заканчивает разговор. И вы знаете, что с ней произойдет, если вы обратитесь в полицию… Этот нахальный, презрительный голос человека, держащего нас в своей власти…

М-21 отпил чай, не сводя с меня глаз. На его лице не читалось никаких эмоций. В пространстве вокруг него — тоже… С меня хватит, я ухожу!

Нет, не ухожу. Тао что-то устанавливает на моем телефоне.

— Еще чаю, дорогие мои? — приветливо улыбается Франкенштейн, задвигая окончание фразы «бардачники» в самый уголок сознания.

— Если можно, — скромно протягиваю ему чашку. Хотя бы сделаю вид, что занята чаем…Рею же хорошо удается. Ну или спрячусь от М-21 за чашкой.

К сожалению, я не умею прятаться ментально. Делая вид, что меня не касается ничего из происходящего, кроме появления на столе новой порции пирожных, я на самом деле слышала мысли М-21. Он вертел в руках свою чашку и все думал и думал… о том, как хорошо бы поговорить со мной начистоту, чтобы выяснить все, о чем я узнала, о том, что надо бы сообщить Рею или Франкенштейну… М-21 не уверен, кто из них главнее в вопросах, связанных со школьниками… Вместе с тем, у него есть причины не сообщать обо мне. Ему нужно время, чтобы решить…

— Юна, так все-таки когда?

— А? Что? — от неожиданности я чуть не выронила уже почти пустую кружку.

— Ты где витаешь? В кино! Когда пойдем?

Кажется, они уже довольно долго обсуждают эту тему. Я же совершенно выпала из обсуждения, наконец-то настроившись на мысли М-21. Впрочем, теперь жалеть уже поздно… эту, так сказать, частоту я снова упустила.

— Я после уроков всегда свободна, — говорю я, что в общем-то является правдой. Можно не уточнять, что ты можешь быть физически свободен, но твои мысли держат тебя в заложниках.

17 декабря, утром

В спортивном зале было людно и шумно. Мы с Суйи расположились на скамейке и пытались сосредоточиться, но получалось не очень, потому что мальчишки галдели и постоянно отвлекали нас.

— Идите с нами поиграть! — Шинву в спортивной форме любит выставлять себя напоказ. Он подбрасывает мяч и радостно втягивает носом воздух. Когда Шинву уже удалось расшевелить, он превращается в нормального себя. То есть, спортивного и веселого парня. Парня, который знает, что он в хорошей форме, что он лучший спортсмен школы, что он нигде так выгодно себя не раскроет, как на стадионе или на площадке. Он знает, что мы никуда не пойдем и продолжим читать книжки, нас вообще лучше не отвлекать, ведь у кого он потом будет просить помощи во время теста? Нам надо все повторить…

Неожиданно Суйи откладывает учебник и поднимается на ноги. Что это значит? Похоже, ей надоело готовиться к тесту… Я радостно бросаю свой учебник в сумку. Я прекрасно помню эти пять параграфов. А сегодня у меня чудесное настроение, и вообще, почему бы немного не размяться? Мы с Суйи, забыв о всяком достоинстве (это явно не может быть моей мыслью, Сейру я подслушала, что ли?), начинаем бегать за Шинву, чтобы отнять у него мяч. Это напоминает мне наши веселые игры в детстве, когда еще не было уроков, трех будильников за утро, ночных кошмаров и чтения мыслей… Мы просто дурачились, каждый день проводя вместе и играя на детской площадке. Шинву не переменился с тех пор, только очень сильно вытянулся и накачался. А я почти не выросла, зато повзрослела… И это не мешает мне забавляться, как и раньше.

— Что за беспорядок? — на площадку выходит Тао, с гарнитурой в ухе и контейнером с едой в руке.

— Мы играем! Тренируемся!

— Хорошо, — улыбается он. — Только аккуратнее.

— Хотите с нами поиграть? — кричит Шинву, продолжая удирать от Суйи.

Тао смеется и говорит, что не понимает, во что мы играем. Честно говоря, невозможно понять, что это за игра, потому что такого вида спорта не существует.

— Мы будем играть в волейбол! — объявляет Шинву. — Это мы разминались!

Неловкий момент. Насколько я успеваю понять, Тао не знает, что такое волейбол. В его памяти есть смутное определение, вроде «командная игра с мячом», но подробнее он не помнит… Разумеется, он не может признаться в этом, так как точно знает, что волейбол — распространенная игра. По ней проводят соревнования и показывают по телевизору… Обычные люди знают, что это такое, а модифицированные — нет.

— У меня скорость реакции плохая, — с улыбкой оправдывается он. Никто, кроме меня, не усомнился в его словах. Икхан, который сидел тут рядом, даже оторвался от монитора и сочувственно покивал. У самого Икхана всегда проблемы с физкультурой, поэтому он очень хочет получить на следующее полугодие освобождение.

— Тогда давайте позовем других охранников! — Шинву кидает мяч стоящему в дверях Такео, и тот тут же его ловит, хотя и не собирался.

— Во-от, у Такео-хёна реакция хорошая! Пойдемте с нами! — Шинву по-прежнему устраивает на перемене настоящее представление.

Такео, чуть смущенно улыбаясь, встает на поле. Он явно сомневается, стоило ли ему, охраннику, принимать приглашение поиграть с ребятами, но не помнит, что надо сказать по-корейски, чтобы вежливо отказаться… И так мы начинаем играть. Я не умею ни подавать, ни ловить, ни отбивать, ничего не умею. Я с ними просто ради веселья… Как оказалось, даже если тебе весело, не стоит ни на секунду забывать золотое правило: если не умеешь ловить, научись хотя бы уворачиваться. Не успеваю понять, как это случилось, как мне по голове кто-то, кто подавал в этот момент, попадает мячом…

Успеваю подумать, что это плохо, а потом чувствую, как мое тело отправляется в полет. На самом деле, потом я сообразила, что просто упала вниз, на мягкое покрытие площадки. Но мне казалось, что я лечу не сверху вниз, а по горизонтали, сметая какие-то приборы и провода и врезаясь в стену… За тот момент, пока я лежала на земле, а потом меня аккуратно поднимал на ноги Такео, я успела увидеть отрывки каких-то воспоминаний… Это было похоже на старые фильмы, которые идут рябью и сопровождаются субтитрами вместо звука. Только я не видела слов, я чувствовала какие-то обрывки мыслей, неспособная их соединить. Три человека катаются по полу, потом один из них кидается на меня и толкает, заставляя опять совершить этот полет. Пока Такео спрашивал меня, как я себя чувствую, я пыталась зациклить фрагмент воспоминания, как гифку. Я не могу рассмотреть, что там произошло. Я вижу только фигуры, контуры… я помню эмоции. Гнев, ярость, страх, боль, чувство полета… Моя реакция слишком медленная.

— Ты головой не ударилась? — спрашивает Тао, который тоже оказался рядом.

— Нет, — я смущенно опускаю глаза, потому что оказалась мало того что на всеобщем обозрении, так еще и рядом с двумя красивыми охранниками. — Ну почему я такая невезучая?

— Ничего, главное, что не ушиблась, — утешает меня Тао. Полет, чувство полета… да что же я такое видела? Я знаю, чего мне хочется. Мне хочется лечь спать, чтобы во сне найти разгадку. Потому что я знаю, что воспоминания приходят ко мне ночью…

Такео помогает мне зашнуровать ботинок, чтобы мне не пришлось нагибаться. Я стою и краснею. Только ради этого стоило схлопотать мячом по затылку. Ну почему Такео-оппа такой милый?

* * *

Все дорогое оборудование полетело на пол. Тао, больше не пытаясь защитить технику, подскочил и прижался к стене. В голове мелькали разные мысли. Но полезных не было. Тао понимал, что тратит мысленные усилия не на то. Вместо того чтобы думать, как открыть дверь (тогда удастся покинуть помещение, спасти свою жизнь и вызвать начальство, чтобы остановило беспредел), как спасти еще не разломанную технику (меньше данных пропадет и будет меньший материальный ущерб), как остановить дерущихся (может, все обойдется и без серьезных травм), он думает, «только бы меня не задели!» Вжиматься в стену, чувствуя себя совершенно беспомощным и не предпринимать ничего — глупая тактика, и он это понимал прекрасно. Ведь скорость Такео и Шарка выше, чем у него. Рано или поздно один отправит другого именно в ту стену, с которой обнимается Тао. «Дурак, ты же можешь все рассчитать!» Но голова отказывалась соображать, и Тао, уворачиваясь наугад, мог лишь повторять: «Только не в меня, только не в меня!» Он не понимал, что с ним произошло. Но это новое состояние было неприемлемым, поскольку делало его уязвимым.

Ни Такео, ни Шарк не принимали таблетки: у Шарка ее точно не было, а у Такео… У Тао не было на этот счет уверенности. Может, он пытался ее сэкономить или не усложнять ситуацию на случай, если придется отчитываться перед начальством… Они дрались врукопашную. Вернее, Такео бил руками, Шарк махал в воздухе ножом, клавиатурой, вырванной с корнем батареей… всем, что попадалось под руку. Физическая форма Такео лучше, но он старался биться честно, поэтому, разумеется, рисковал больше.

Тао не мог отделаться от мысли, что происходящее нереально. Такого просто не может быть, что агенты одного звена дерутся между собой. Конечно, по статусу они равны, но это же нелогично. Кроме того, это противоречит правилам. Запрещена любая деятельность, ставящая успех миссии или существование подразделения под сомнение. А тут… страшно было подумать, но один мог с легкостью угробить другого. Оставить группу без нужного количества агентов — это же прямое противоречие правилам! И главное, зачем? Что такого случилось-то? Тао очень хотел воззвать к чьему-нибудь разуму (то есть, видимо, Такео, потому что у Шарка мозги явно отказали еще до модификации), но не мог издать ни звука.

Такео и Шарк катались по земле, и в их злом рычании иногда слышались какие-то оскорбления. Такео уже был несколько раз ранен, но смог выбить нож, переломив его, и отбросить подальше. Разумеется, в Тао, который там некстати подвернулся. К счастью, Тао не переставал внимательно следить за происходящим и тут же поймал обломки и наступил на них так, чтобы их не было видно… В Шарке, кроме его ужасающей агрессивности,Тао больше всего боялся его любви к колющим и режущим предметам.

Оставшись без оружия, Шарк рассвирепел еще больше и начал сыпать новыми ругательствами, которые прекратились, как только Такео точным ударом чуть не снес ему челюсть. Теперь удача, казалось, была на стороне снайпера. Но недолго. Тао явно не учел, что торчащие тут и там провода необязательно использовать только по назначению. Шарк с маньячной улыбкой душил Такео проводами… Часть из них была еще подключена к раскуроченной технике, часть валялась уже ни к чему не пригодным хламом… Такео, при всей своей силе и скорости, не мог избавиться от чокнутого убийцы, хрипел и судорожно отбивался.

Доли секунды Тао хватило, чтобы осознать, что его вмешательство будет коротким и бессмысленным. Но нелогичное действие было уже в процессе, и он, оторвавшись от стены, одним прыжком прилетел в Шарка и повалил его на пол. Шарк не хотел отпускать провода. Теперь они катались в клубке все втроем. Удивляясь, как никого до сих пор не ударило током, Тао начал разжимать пальцы Шарка, убедился в бесполезности своих попыток и все-таки схватился за другие провода, попавшиеся под руку… С Шарком можно бороться только его же методами. Руки тут же пронзило молниями, которые дождались своего часа. Но кроме этого ничего не случилось. Тао вскочил на ноги и огрел Шарка мотком проводов. Его тоже слегка ударило… по крайней мере, он выпустил из рук и провода, и Шарк обратил внимание на Тао. «Мелкая сволочь!» — и с этими словами он вскакивает на ноги. Тао не успевает ни отскочить, ни закрыться и летит в стену… Секундная боль в голове или во всем теле, непонятно, зависит от угла, под которым он ударился о поверхность, и Тао выключается из борьбы на несколько секунд.

Из-за шума и боли в голове темп восприятия действительности сползает практически до нуля, и Тао тупо наблюдает за тем, как Такео кашляет, стоя начетвереньках, и как откуда-то взявшийся Кранц прижимает ствол к виску Шарка. Тао не испытывает по этому поводу никаких особенных эмоций. Вдруг его что-то отрывает от земли (а, да это ручищи Хаммера) и пытается поставить на ноги. Тао знает, что он — марионетка, поэтому особенно не сопротивляется.

— Что тут произошло? — раздается металлический голос Кранца. Ответа нет. Такео все еще хрипит и кашляет, Шарк исступленно хохочет. — Тао, что тут произошло?

Вот это больно… Не спрашивайте ничего, мне больно думать…

— Тао! — в ухо гаркнул Хаммер, и голова взорвалась новой болью.

— Не надо, — выдавливает из себя Такео, наконец-то садясь и вытягивая руку по направлению ко мне… — Он тут ни при чем. Это между мной и Шарком.

А мне хочется спать. Больше ничего не хочется. Помню только, что Кранц выслушал Такео и приказал посадить обоих в изолятор. В два изолятора. А меня отправили в медицинский отсек, на койку для осмотра… Какое наслаждение, дайте мне немного полежать. И только слова Кранца, который непривычно эмоционально говорил с кем-то за занавеской, заставили меня немного насторожиться: «Достало! Ни сопротивления оказать не может, ни скорости реакции никакой… да плевать на его умственные способности, дайте ему хотя бы базовое физическое улучшение. Больше никакой возни!» Видимо, это было обо мне…

— Базовое уже есть.

— Ну так модифицируйте дальше! Я не могу с этим работать! Как лидер требую…

Я задумался, и меня разбудили все те же голоса:

— Стереть ему память?

— Нет, это чрезмерная нагрузка. Прикажем молчать.

Из-за занавески появился Кранц, и я, повинуясь давно выработавшемуся рефлексу, мгновенно сел, вернее, попытался. По крайней мере, удалось приподняться, опираясь на локоть. Я улыбался, глупо надеясь, что моя улыбка извинит мое несоответствующее правилам поведение. Он ведь мой командир…его надо приветствовать по форме…

— Тао, ты знаешь, что там произошло? — спокойно спросил Кранц.

Нужно говорить правду, иначе я поплачусь и серьезно.

— Шарк убил человека, с которым познакомился Такео, пока мы осматривали местность. Такео очень рассердился…

— Такео вступил в несанкционированные отношения с гражданскими? Тогда Шарк был прав. Нам не нужны свидетели.

— Вы оправдываете Шарка? — я удивился.

— Нет. Это тоже было несанкционированным взаимодействием.

Я согласно кивнул.

— Такео решил отомстить Шарку?

— Нет, — я был уверен, что правильно помню. — Такео расстроился и рассердился. Он начал кричать на Шарка, а потом ударил его, но он не хотел… а Шарк начал драку.

— Из того, что ты сказал, следует, что Такео начал драку.

— Нет… — я знал, что говорю что-то не то, но мне было трудно сосредоточиться. Кроме того, если бы Кранц просто посмотрел записи камер, он бы понял, что я имею в виду.

— Я услышал, что было нужно, — подытожил командир. — Такого больше не должно повториться. Этого эпизода не было, понял, Тао? Никто не погиб, Такео ни с кем не был знаком, а Шарк никого не убивал. Так?

— Верно, командир, — тут же отозвался я. Мне не было нужды спрашивать, как начальство собирается договариваться с другими участниками инцидента. Думаю, Шарку просто приказали не допускать такого вновь (что действия не возымело), а Такео наверняка почувствовал в своем обеде легкий привкус, который дает таблетка для искажения памяти.

Вскоре после этого случая меня модифицировали еще раз, добавив вторую специализацию. Я не знал о том, какие навыки мне заложили, я просто открыл глаза после операции, услышав…будильник.

На этом я и проснулась, с удивлением обнаружив, что я все еще Юна, хотя половину своего сна была очень реалистичным Тао… Задумывалась ли я раньше о том, как жили Тао и Такео до того, как присоединились к Франкенштейну? Нет, похоже… и я ведь даже не помню, почему и зачем они это сделали.

Этот Тао во сне не очень-то похож на того Тао, которого я вижу каждый день в школе. Наш Тао, смеющийся и непринужденно болтающий с учениками, нравится мне больше… Что касается Такео, я не уверена. Мне кажется, в моем сне он был более мужественным. Наверно, я просто не встречаю в обычной жизни ситуаций, требующих больше мужества, чем нужно, чтобы донести рюкзак девушки до дома или завязать ей шнурки… Во сне он был как будто целостным, а теперь я чувствую, как его восприятие всякий раз разбивается на фрагменты. Они — как осколки зеркала. И как бы ни хотелось заглянуть в это зеркало, не удается увидеть все. Только смутные черты все той же девушки… Мне кажется, Такео страдает из-за нее. Часто о ней вспоминает… если б я только знала, кто она такая!

21 декабря

Вчера мы снова ходили в гости к Рею. Директор приготовил нам опять рамен, который, честно говоря, начинает мне поднадоедать, хотя Франкенштейн готовит безупречно. Мне вот интересно, почему Рей не хочет попробовать что-нибудь новое? Я так понимаю, рамен ему понравился потому, что его готовят вкусно у нас в столовке. Но есть ведь еще куча других вкусных блюд. Почему бы не попробовать их? К сожалению, предпочтения Рея крепко застряли на рамене. Надо хоть попробовать фруктами его накормить, что ли… вдруг ему понравится.

Сначала директор рассказывал нам про ближайшие события месяца. Похоже, он понял, что может использовать наши посиделки, как дополнительные пятиминутки…ну, вернее, тридцатиминутки. Он нам подробно расписал, какие когда у нас будут олимпиады, когда праздничные дни, все благотворительные акции и, кажется, еще что-то про визит бывших учеников школы. У меня голова и так была тяжелая (все-таки у них в доме так много народу!), а после этих рассказов о грандиозных планах стала вообще неприподъемной. К счастью, Шинву притащил очередную настолку, которую не постеснялся бухнуть туда, где ей самое место, на стол, прямо на тарелки из-под рамена. Франкенштейн попытался сделать вид, что не заметил, а потом поднялся и начал собирать тарелки и мусор… Мимо проплыла Сейра с салфеткой, аккуратно вытерев стол. Мне вот еще что интересно: как Франкенштейн уговорил Региса и Сейру помогать по дому? Ведь они вроде благородных кровей? А вдруг Франкенштейн тоже аристократ? У него такие изящные манеры, что я совсем не удивлюсь.

Шинву безапелляционно заявил, что мы будем все играть в настолку, на что тут же посыпались, устные и мысленные, стоны. Ребята уже немного устали от постоянных игр. Но Шинву просто заядлый игрок. Он будет играть во что угодно. Про компьютерные игрушки я молчу. Дай ему волчок, он будет крутить волчок, как будто ему три годика. Дай симулятор — будет гонять на симуляторе. Настолки, телефоны, йо-йо, я не знаю, какой-нибудь. Он постоянно во что-нибудь играет. Я уверена, его вечные драки — это тоже своего рода игра. Когда он не спасает наши жизни, конечно же.

А вот остальные играть не очень любят. Суйи вечно не помнит правила, но стесняется переспросить, Икхан так-то играть любит, но ему постоянно не везет, Регис считает, что это ниже его достоинства, Сейра не видит в этом никакой практической пользы, М-21 не любит сидеть в большой компании, Такео плохо понимает нас по-корейски, а Тао…а вот Тао вроде как любит играть, да. Франкенштейн играет только затем, чтобы помочь Рею. Зачем играет Рей, для меня загадка. Но вот что нужно сделать, чтобы Рей выиграл — загадка еще большая.

Я сама люблю играть в настольные игры. Но мне обычно тоже не очень везет. Поэтому я больше создаю нужное число игроков, чем на что-то претендую. И вот ведь что обидно: у меня хорошо и с логикой, и с памятью, но другим просто больше везет с нужной карточкой или числом, выпавшем на кубике… мир настольных игр не справедлив ко мне.

Был. Потому что теперь я сильнее.

— Так, нас тут раз — два — много — очень много -одиннадцать. Не делится!

— Ты на сколько делишь?

— Да как бы ни на что не делится!

— Меня не считайте, — мягко сказал Франкенштейн, и в его просьбе не было ничего от вежливости. Директор не любит игры…

— И меня, — одновременно сказали Такео и М-21.

— Ну господин директор…

— Все должны играть! — сурово заявил бессмертный Шинву, спокойно приказывающий охранникам и директору школы. Хотя чего еще можно ожидать от парня, который даже в директорский дом готов вломиться, только чтобы повидаться с Реем… Стоп, а когда такое было? Уже не помню, но уверена, Шинву что-то такое вытворял когда-то и влип из-за этого.

Франкенштейн бросил быстрый взгляд на Рея. Из наших этого никто не заметил, но я успела проследить за ним, потому что почувствовала мысль: «Если только Мастер прикажет!» Рей заинтересованно смотрел на новую игру, и было очень трудно понять, о чем он думает. По-видимому, Франкенштейн с этим справился не лучше меня, поэтому на всякий случай согласился. Три выразительных взгляда в сторону каждого охранника (хотя Тао играть не отказывался), и все игроки оказались в сборе.

— Надо делиться по двое! — путем сложных вычислений определил Шинву, уже доставая карточки и жетончики.

— Ты б нам хоть правила рассказал сначала! — возмутилась Суйи, которая видела эту игру впервые. Мы в нее уже один раз играли. Просто Суйи была на репетиции в этот момент и все пропустила. А правила там довольно простые: надо загадывать ассоциации и выбирать подходящие карточки. А потом другие игроки угадывают твою карточку. Все просто, но есть хитрость: игра имеет смысл, только когда участвует много народу. Вот только одиннадцать игроков там не предусмотрено, наша компания уж слишком многочисленная, поэтому мы и поделились на команды.

Когда Шинву еще раз бегло озвучил правила, мы начали весело сражаться за фишки. Разумеется, я осталась ни с чем. И еще раз разумеется, моим напарником стал Аджосси.

«Господи, ну за что?» — при всех моих суперспособностях я не ожидала такой превратности судьбы, а пока я недоуменно смотрела на серебристую фишку, которую он мне протягивал, все остальные команды уже разобрали… М-21, за что?.. Я попыталась изобрести достойный предлог, чтобы выйти из игры, но, если вкратце, мне не удалось.

Еще пару недель назад я бы все отдала — свои способности в учебе, награды, все каникулы до окончания обучения и несколько лет молодости — только бы сидеть так близко к нему и играть с ним в одной команде. Сейчас я сидела, как на иголках. Когда он опустился на диван рядом со мной и с непроницаемым лицом отсчитал нам пять карт из колоды, я все-таки с легкостью считала его торжество. Зачем? Почему? Он решил меня напугать? Унизить? Он, зная, что я его боюсь, специально решил отравить мне вечер? Я поняла, что дрожу, только когда он протянул карточки мне, и они начали прыгать у меня перед глазами. Другие не обращали на нас никакого внимания. Так как эта игра не предусматривает команд, мы чуть-чуть переделали правила, но общаться все равно не могли, иначе другие команды тут же поняли бы тактику соперников. Так что мы все сидели в полной тишине и деловито тыкали пальцем в нужную карту. Напарник кивал или предлагал свою, так мы и договаривались… Наша игра с М-21 прошла в полном молчании. И ни для кого это не показалось подозрительным, мы ведь оба не разговорчивые…

Ну как, в молчании… Я слышала его мысли. С абстрактным мышлением у него не очень, но его ассоциации были… интересными. Где-то спустя минут двадцать я поняла, что в его мыслях что-то…по-другому. Когда я ловлю мысль случайно, она ощущается как чистая и понятная, похожая на шелковый платок. А мысли М-21 были не такие. Мне кажется, я знаю, как это объяснить: эти мысли были подставные! М-21, зная о моей способности, подсовывал мне не те ассоциации, которые приходили ему в голову, а другие, более выгодные…для него. Поняв это, я впервые за всю игру подняла на него глаза. Его лицо было абсолютно спокойно, и он ничем не выдавал своих эмоций. Я заметила, как он исподтишка разглядывает остальные пары… Мои мозги, уже немножко расшевелившиеся во время игры и усиленных попыток считать ассоциации Аджосси, с готовностью ухватились за новый материал, как будто перемахнув через несколько лестничных пролетов, не касаясь ступеней. Перед моими глазами замелькали едва уловимые молнии. Как будто кто-то показывает схему на презентации. Вот взгляд М-21. Он моментально оценивает, куда смотрит и показывает оппонент, запоминает местоположение карты, потом переключается на следующую команду. Вот Тао и Такео, каждый в своей команде. Они делают то же самое. Вот Франкенштейн, Регис и Сейра… и они все следят за молниеносными взглядами!

В такой игре у Шинву или у нас нет никакого шанса победить. Потому что это игра не на ассоциации, а на скорость восприятия и внимательность… И как я этого раньше не замечала? Вот карты перемешиваются, и я, давно потерявшая загаданную ведущим, Икханом, карту, все же знаю, где она. Потому что я чувствую, как ее отследил М-21… Да это просто нечестно! Какой смысл играть, если они используют для этого свои способности?!

Мои одноклассники ничего не замечают. Да ведь и я сама ничего не замечала до этого. Но даже модифицированные не способны отследить все. Когда М-21 теряет карту, он отбрасывает челку на правую сторону и смотрит на меня. Зачем? То есть, когда он уверен, ставку делает он, а когда не знает — пусть угадываю я? Это нечестно…

Выбирая из шести карт, я легко угадываю, которую из них загадал Регис. Во-первых, только четыре карты вообще подходят по теме, на одной нет солнечного луча, о котором он подумал, еще на двух — слишком изящные картинки. А вот на этой…да, я чувствую раздражение Региса. Он уже давно хотел избавиться от этой карты, чтобы она не попадалась ему среди прочих… Понятно, это номер пять! Я тут же кладу жетончик и, конечно же, угадываю.

Я чувствую, как М-21 улыбается краешком рта, даже не вижу, я именно просто знаю, что он коротко усмехается, убедившись в нашем успехе. Все остальные выбрали не ту карту… Я вспоминаю широкую, хищную улыбку М-21 на стройке. Сейчас он маскирует свою улыбку, но я чувствую его азарт, его желание победить…

К концу игры до меня все-таки дошло: он вовсе не хотел меня разозлить (может быть, только чуть-чуть). Он хотел выиграть. Он, оказывается, тоже обожает игры… Любые. Не настольные. Он любит это ощущение «все — или ничего». Но так как рядом оказалась я, у него появилась мысль, как гарантированно получить «все». Он не сомневается в том, что я читаю мысли… вот только как он узнал? Он мог знать только то, что я вспомнила прошлое. Как он мог догадаться о способе?

Примечания:

Немного юмора и повседневности. :)

---

23 декабря, 22.45.

Не так давно я заметила, что Суйи все меньше и меньше нравится уходить с уроков, чтобы поехать на съемки. Мне это казалось странным, потому что Суйи особенным рвением к знаниям не отличается. Она, конечно, нормально учится, потому что иначе не смогла бы остаться в этой школе, каким бы айдолом ни была; Франкенштейн принципиален в таких вещах. Но она пропускает уроки без зазрения совести. Съемки — это тяжелая работа, во всяком случае, Суйи мне много раз говорила, что это сложнее, чем просто сидеть за партой и делать задания. Но ей ведь это нравится… это интереснее для нее, да и перспективнее. Но последние несколько раз Суйи уходила с неохотой. Что-то случилось у нее на съемках, что ли? Может, поругалась с кем? Или сцены слишком сложные? Ох, ей же столько текста приходится учить… шуточное ли дело, у нее одна из ведущих ролей. Зато, если сериал получится хорошим, наша Суйи прославится. Ее уже многие знают как певицу, но в качестве актрисы — нет. Эта роль важна для нее.

Я узнала, что там было не так, только сегодня. Удивительно, что она даже мне не рассказывала об этом. В общем, мы-то все считали, что история с Хансу закончилась, когда М-21 выставил его самого, его машину и телохранителя за ворота школы. А оказалось, что нет. На самом деле Хансу не оставил своих ухаживаний, и Суйи никак не смогла от него отделаться. Ей он с самого начала не очень нравился, но мы хотели вживую посмотреть на знаменитость, поэтому она привезла «показать» нам его. После того инцидента на воротах школы Суйи (да и все мы) убедилась, что Хансу человек неприятный и заносчивый. Но открытым текстом сказать, что ее надо оставить в покое, она не осмеливалась. Они вместе участвуют в съемках, поэтому Суйи боится скандала. Но в конце концов ее терпение лопнуло, так как Хансу от трепа и флирта перешел к более навязчивым и грязным намекам. Она объяснилась с ним довольно откровенно и высказала все, что по его поводу думает. Возможно, мы еще что-то прочитаем в новостях, нелицеприятное или скандальное, о Суйи. Он наверняка не погнушался воспользоваться СМИ, чтобы отомстить ей. Как бы там ни было, своих домогательств он не прекратил. Вчера он снова приставал к ней. Суйи уже не знала, что ей делать, но потом ее голову посетила одна идея. И я от этой идеи изначально была не в восторге, хотя и признаю, что она правильная.

В этот раз мы поехали к ней на съемки все вместе: это был последний день перед каникулами, и нас отпустили. Суйи давно уже договорилась, что привезет нас на площадку. Им нужна была массовка, которая не будет при этом сходить с ума и изъявлять свою фанатскую преданность. А мы адекватные (почти) люди. В общем, мы там должны были несколько раз появиться в кадре, и под этим предлогом Суйи нас и протащила. Мы все были очень взволнованны, я с самого утра старалась не размазать тушь, которой накрасила ресницы, и не помять новенькое платье. Это мое парадное платье, вообще-то. Но оно такое простенькое, что вполне соответствует дресс-коду «симпатичная одежда на каждый день». Мне самой нравится, как оно выглядит…но как же оно мнется! Мальчишки тоже сегодня выглядели опрятнее и свежее, чем обычно. Похоже, по такому случаю они даже легли вовремя, проявив немыслимую силу воли. Я наоборот не выспалась, потому что я волновалась накануне, представляя, как все будет, и доставала расспросами Суйи. В конце концов она просто вышла из сети, перестав мне отвечать…все правильно, спать тоже надо.

Я вышла из дома в прекрасном настроении, которое через пять минут безвозвратно утратила. К подъезду подъехал лимузин (а нас всех в меньшей машине и не уместишь), и я, немного смущенная, приготовилась сесть в него. Все уже были в сборе, за мной заехали в последнюю очередь. Водитель, перегнувшись через сидение, открыл дверцу, и я оказалась перед М-21.

Почему он? У Суйи есть ее собственный шофер, так почему же нас везет Аджосси? И я, как настоящий победитель, должна ехать с ним бок о бок до самой студии? Я постаралась скрыть свое недовольство и на этот раз все же вежливо поздоровалась с ним. Надо делать вид, что все нормально, что меня ничто не пугает… В конце концов, чем я буду увереннее, тем меньше у него будет возможностей меня задеть, верно? И не надо портить день моим друзьям…они ведь так ждали этой поездки. Я сама, разумеется, ничего хорошего от нее с этой минуты уже не ждала.

Я уселась на переднее сидение, обернулась и помахала ребятам. Они сидели сзади и что-то оживленно обсуждали. Было видно, что они наслаждаются моментом. Суйи, впрочем, была сосредоточена и что-то читала в распечатках, исчерканных маркером. Учит роль… интересно, было ли у нее время поспать? Тем более, со всеми моими расспросами. Но выглядит она просто потрясно. И вот ведь что удивительно: ее же все равно причешут и накрасят в студии, почему же она и сейчас выглядит безупречно? Просто это Суйи, она умеет следить за собой. Для меня она в первую очередь подруга, а не айдол, но какая же она крутая!

— Юна, пристегнись, — скомандовал мне тем временем Аджосси, пробегая глазами по подолу платья, выглядывающего из-под пальто. Мне кажется, или М-21 удивился, увидев меня не в школьной форме? Если подумать, мы редко ходим в чем-то еще… Он задержал взгляд на моих глазах, может быть, всего на несколько долей секунды дольше, чем надо. Я тут же перевела взгляд на ремень. Как он пристегивается?! Руки не слушались, я никак не могла понять, в какую сторону надо повернуть крепление. «Вот проблемная Юна», — пронеслось в голове у Аджосси, и он, взяв ремень у меня из рук, легко пристегнул его… А ведь он в этой машине впервые. Да откуда я это знаю?

Половину дороги я рефлексировала по поводу того, как он дотронулся до моей руки, чтобы забрать ремень. Вторую половину — думала о следующем эпизоде.

Нам до студии не так и далеко, но по дороге нас ухитрилась остановить полиция. Может быть, им показалось странным, что в семь утра кто-то разъезжает на лимузине. А что такого? Правда, немного необычно видеть лимузин, набитый школьниками, плюс, по-видимому, полицейские просто не знают, кто такая Суйи. Но, может, мы богатые аристократы, которые на других машинах принципиально не ездят? К слову об аристократах. Трое наших благородных сидели и глядели на полицейского во все глаза. Как необычный цвет этих глаз не привлекает ровным счетом никакого внимания? Не могу сказать.

Мы ехали, ничего не нарушая. Вообще я чувствовала, что М-21 нервничает, хотя на манере вождения это никак не сказывалось. Может, все дело в том, что это лимузин? Это вам не семейная малолитражка… М-21 вел подчеркнуто аккуратно, тормозил мягко и не пытался проскочить на желтый. Идеальный водитель. Если ты не торопишься, конечно. Но мы никуда не опаздывали, так что лететь сломя голову смысла и правда не было.

И все-таки я чувствовала его напряжение. Он постоянно прокручивал в голове, что надо нажать, с какого расстояния начинать тормозить или разгоняться… было очевидно, что ему не хватает опыта. «Хорошо хоть, что он не лихачит!» — подумала я, потому что доверия к нему такая вот неуверенность не добавляла. Когда нас остановили, М-21 подавил в себе отчаянное желание вдавить педаль газа в пол и покорно остановился. Сонный усатый полицейский дежурно поздоровался, посмотрел на нас и попросил открыть багажник. Ну сдался ему наш лимузин? Потом он потребовал техпаспорт и водительские права. Техпаспорт М-21 ему тут же протянул, а вот права… я уловила какое-то запутанное слово, которое, может, было ругательством, а может, призывом о помощи к мирозданию. У М-21 просто не было прав!

Пока М-21 думал, как поступить, я почувствовала шевеление воздуха у себя за спиной. Хотя «воздуха» — не то слово. Просто я поняла, что пространство что-то рассекает. Обернувшись, я столкнулась с пристальным взглядом Рея. Тот неотрывно смотрел на полицейского. Он, в свою очередь, ошарашено уставился на Рея, потом не глядя сунул М-21 в руку техпаспорт и вежливо сказал, что у нас все в порядке и что мы можем быть свободны. М-21, усмехнувшись, завел машину, и мы поехали дальше. Как и были, с техпаспортом, но и с водителем без прав, впервые в жизни севшим за руль! Вот классно-то! Какой же гений позволил Аджосси везти в своем лимузине кучу детей? Перед моим внутренним взором тут же встал господин директор. Всё понятно, ничему не удивляюсь…

На площадке мы рассредоточились. Мальчишки пошли рассматривать реквизит, благородные чинно уселись перед кофейным столиком, и какой-то человек тут же организовал для них маленький заварочный чайник и чашки… похоже, они не успели попить чай с утра. А что это такое? Правильно, скандал и непорядок! Мы с Суйи пошли в ее гримерку. Пока ее ассистент добавлял к образу Суйи нужные штрихи, я с открытым ртом разглядывала всю косметику и кучу каких-то штук, среди которых опознала только фен и плойку. Ну еще машину для сушки лака на ногтях… Когда ассистент закончил и на минутку покинул комнату, я все-таки спросила Суйи, как так вышло, что нас в студию вез Аджосси.

Суйи мне рассказала, торопясь и воровато оглядываясь, свою офигительную историю про Хансу. Она уже совершенно отчаялась, потому что у них у обоих контракт, и им придется работать вместе еще целый месяц. Он не дает ей проходу, она же его терпеть не может. Теперь, когда он начал ей чуть ли не угрожать, Суйи боится оставаться на съемках одна даже на пару минут. Её слова на Хансу не подействовали, так что она думала, к кому обратиться еще. Её агент сказал лишь, что ей придется потерпеть и что это часть того, на что ты подписываешься, когда решаешь работать со звездами. Тогда Суйи вспомнила о том эпизоде на школьном дворе. Из всех её знакомых только Аджосси не побоялся поговорить с Хансу так, как тот того заслуживал. Кроме того, тогда он еще не знал, что Суйи наша подруга, поэтому сделал это только в силу служебных обязанностей. Теперь же, возможно, ему есть дело до наших переживаний. (Я подавила ироничное «ха!», кивнув словам Суйи). Так что Суйи в конце концов решилась прямо попросить Аджосси повлиять на Хансу и, к ее удивлению, как только он понял, в чем дело, М-21 согласился.

Нас всех собрали и проинструктировали, чтобы мы не разбредались во время съемок и выходили в правильный момент. Немножко сказали и о том, что это вообще за момент, и это очень прикольно. Ведь массовке не обязательно что-то объяснять. Потом у нас было сколько-то свободного времени. Они снимали сцены с Суйи, а мы болтались неподалеку и жалели, что не можем сделать селфи или заснять процесс съемок. В конце концов нам все-таки разрешили сделать несколько фотографий, но так, чтобы ничего особенного не попало в кадр, и взяли честное слово, что мы не выложим их в соцсети до премьеры. Разумеется, таким обещаниям грош цена, но за нашу компанию я могу быть спокойна. Мы все очень честные. А благородные мало того, что честные, так еще и совершенно не дружат с электроникой…

Хансу появился ближе к концу съемки темнее тучи. Он опоздал. И я даже знаю, почему. Просто большой и заметный синяк довольно проблематично спрятать, даже если у тебя в распоряжении тонна косметики. М-21 появился у кофейного столика чуть позднее, в основном он гулял снаружи, около машины. На его лице было едва заметное самодовольное выражение. Увидев его, Хансу попятился и поспешил скрыться с глаз. Да, Хансу, я тебя понимаю… не тебя одного передергивает от этой хищной ухмылки М-21. Но в данном случае я и сама улыбалась не хуже. Очень радостно за Суйи, потому что теперь-то ей уж наверняка ничто не угрожает. М-21, поднеся кружку ко рту, уловил мою мстительную улыбку, и в его взгляде зажглось понимание. Он откинул с лица челку и улыбнулся так непосредственно и радостно, что я невольно улыбнулась в ответ. Потом, поняв, на чем меня подловили, тут же недовольно развернулась и ушла помогать Суйи. Одно доброе дело ничего не значит! Если М-21 и выручил Суйи, это не значит, что он хороший человек! Я же вижу, что он просто шифруется… ему безопаснее рядом с Франкенштейном, а с нами он вежлив только потому, что так хотят его хозяева…

Но все-таки мое настроение улучшилось. Мы полдня провели на съемочной площадке. Потом мы с Шинву сходили в соседнее кафе и принесли всем перекусить. Странно, что такие вещи не делают на съемках организованно. Но у них там творился такой бардак, ведь они из-за Хансу отставали от графика… Так что мы быстро и успешно все взяли в свои руки.

Был еще один занятный момент. Когда мы уже заканчивали работу, к М-21 подошла девушка-организатор и что-то быстро проговорила. Что она хочет? Я приблизилась и уловила часть разговора. Причем, ту, которая и озвучена-то не была. В общем, стафф обратил внимание на Аджосси. Им и раньше приходилось работать с симпатичными мужчинами, но впервые они увидели такого привлекательного водителя… Его внешность идеально подходила под одну режиссерскую задумку, и они, не долго думая, решили предложить М-21 пройти кастинг! Лицо М-21 надо было видеть. Думаю, он вообще толком не понял, о каких образах и ролях ему говорят, но предложение повергло его в ужас. «Мне нельзя светиться!» — было написано большими черными буквами поперек любой другой мысли, которая могла бы возникнуть в его голове. Он спешно пытался найти предлог отказаться и потом отказался, так и не найдя этого предлога. Ему даже не польстило такое предложение… похоже, он и не понял, что кто-то оценил его внешние данные. Единственное, что оно спровоцировало, — это с трудом скрытую панику. Как мы боимся предстать перед общественностью…

Домой я ехала на том же переднем сидении, на этот раз пристегнувшаяся, как надо, довольная и чуть ли не злорадствующая. М-21 задумчиво перегонял нашу машину от одного светофора к другому, в ритме остального трафика. Он все еще не мог выбросить из головы тот эпизод. И я тоже. Почему-то видеть его искреннюю растерянность было даже приятнее, чем думать о том, что он помог Суйи…

Без даты

Наши каникулы начались несколько дней назад, но дала о себе знать такая темная сторона дружбы с директором, как обязательная подготовка к олимпиаде. Вот, казалось бы, у людей каникулы. Оставьте их в покое! Но директор, сияя безукоризненной и самой что ни на есть доброжелательной улыбкой, по целому часу гонял нас по самым разным вопросам. Его, конечно, тоже понять можно. Всё-таки наша школа борется еще как минимум с пятью крутыми школами Сеула. Нам обязательно нужно выиграть и в этом году. До нас в этом туре ученики из школы директора Ли всегда занимали все без исключения призовые места. И мы не можем оказаться хуже! Как же мне страшно… и пусть олимпиада только после каникул, я не могу выбросить ее из головы и нормально отдохнуть.

Франкенштейн готовит к олимпиаде всех нас. Разумеется, мы понимаем, что Шинву ни на какую олимпиаду не пойдет. Его конек — спортивные мероприятия. Но в науках…я тактично промолчу. Его готовят просто так, чтобы хоть чем-нибудь занять. Рей тоже никуда не пойдет. Вроде бы. Было бы забавно посмотреть на реакцию директора, если Рей, отставив в сторону чашечку чая, спокойно проинформирует его о своем решении… Сейра и Регис, возможно, пойдут на олимпиаду по изобразительному искусству. У них замечательная память и прекрасный вкус — идеальное сочетание. Думаю, Франкенштейн терроризирует их самыми разнообразными искусствоведческими теориями, когда мы не у них в гостях. Мы с Суйи пойдем на олимпиаду по математике. Если, конечно, у Суйи не совпадет график съемок с олимпиадой. У Суйи действительно хорошо с математикой, а я как туда попала — понять не могу. Я же терпеть не могу математику… можно, я лучше пойду с Регисом и Сейрой? Боюсь, если я попрошу об этом директора, он не вычеркнет меня из списка математиков…но мое имя появится в списке искусствоведов. Ну и Икхан, понятное дело, пойдет на соревнование по информатике. Его единственного готовит не Франкенштейн, а Тао. Вот ведь завидую… они прекрасно проводят время. Таким счастливым я Икхана еще в жизни не видела. И, судя по всему, не одна я это замечаю. Шинву постоянно дразнит Икхана, что тот влюблен в Тао. Икхан в ответ краснеет, бледнеет, сердится и говорит, чтобы Шинву заткнулся. Их с Тао объединяет одна страсть — но к технике. Эх, завидую, хочу быть на месте Икхана…

Только когда мы заканчиваем обязательную подготовку, мы начинаем развлекаться. Иногда мы вытаскиваем всех в компьютерный клуб, но чаще остаемся дома у директора и играем в настольные игры. В последнее время я замечаю, что Сейра едва уловимо опекает Шинву. Но я не переживаю по этому поводу, нет-нет! Просто мне интересно, почему Шинву толком не реагирует? То ли не замечает, то ли из-за меня… если бы он только тоже умел читать мысли, как я. Он бы прочел мои и понял, что он мой самый первый и лучший друг, но не больше. Он свободен…а Сейра такая замечательная. Они могли бы быть очень милой парочкой. Но сказать ему я не могу. Просто ни за что на свете. Тот раз, когда я ему сказала, что не хочу, чтобы он был моим парнем, дался нам очень тяжело. Шинву трудно чем-то задеть, он вообще непробиваемый. Но не в случае со мной. Тогда ему было очень горько, а я никак не могла его утешить (не соглашаться же на отношения, если не хочешь, верно?) и чувствовала себя очень виноватой.

Сейчас что-то подобное чувствует Такео. Я никак понять не могу, что там была за история с той красивой девушкой. Я вот думаю, а может она вовсе не из парикмахерской? Может быть, это его возлюбленная? И она же красила и расчесывала потом его волосы, а почему нет? Может быть, они расстались? Или что-то еще произошло?

Такео внешне выглядит абсолютно нормально. Но я чувствую, как изнутри его продолжает разъедать какая-то непонятная (для меня, не для него) безысходность. То ли он виноват перед этой девушкой, то ли она задела его чувства. Он старается не подавать вида, но иногда ему хочется все бросить и уйти…к ней? Или куда? Я не понимаю. Когда мы играем все вместе, это чувство его немного отпускает. Я стараюсь почаще разговаривать с ним на самые разные темы, чтобы отвлекать его от тревожных мыслей. Нам обоим от этого неловко, но он меня уже несколько раз благодарил за то, что я уделяю ему внимание… он эту благодарность даже себе самому объясняет тем, что ему нужно практиковаться в корейском. Если уж он решил остаться здесь, ему нужно хорошо усвоить язык. Но я понимаю, что дело не только в этом…ему нужно человеческое тепло, которое он чувствует только в общении с нами. Почему-то все трое охранников уверены, что дружеские отношения — это что-то сверхъестественное и почти недостижимое…

Не знаю, кем эти люди были до того, как попали в этот дом. Вернее, я представляю только очень приблизительно. Но у них явно отсутствуют некоторые самые основные знания о нашем мире.

Вот, например, некоторые эпизоды из подготовки к олимпиаде. Франкенштейну позвонили, и он, чтобы мы не отвлекались, приставил к нам охранников: пусть проверяют наши работы. При этом ему в голову не пришло, что все трое университетов не заканчивали. А если и заканчивали, то в позапрошлой жизни.

Я решала задачку, и что-то в ней у меня явно не складывалось, но нам с Такео было не ясно, что именно. В результате я все-таки нашла ошибку. Оказалось, что скорость поезда на втором перегоне, которую мне нужно было вычислить, получалась в районе ста двадцати километров в минуту! Когда я засмеялась над этим фактом, Такео кинул на меня озадаченный взгляд, как бы говорящий: «А что такого?» Подумав, он спросил:

— Это слишком быстро, да?

— Всего на самую малость, — заверила я.

— Хм… — Такео глубоко задумался, впервые решив сопоставить собственную скорость со скоростью общественного транспорта.

Рядом со мной также в ступоре сидел М-21. Его за душу взяла фраза: «Быть или не быть: вот в чем вопрос!» Это ребятам-искусствоведам выпало задание каждой представленной картине подобрать описание, использовав известную цитату из мировой литературы. М-21 был в этом далеко не советчик, потому что образный строй этих высказываний для него не понятнее, чем был бы язык жителей Атлантиды. Он просто слушал и пытался запомнить эти фразы, чтобы потом использовать их при случае… впрочем, ничего особо подходящего ему не попалось, но вот эта фраза задела за живое. Он сидел, остановив отрешенный взгляд на мониторе, с которого на него уже минуты две глядела Мона Лиза, и Суйи с Сейрой оставили всякие попытки его дозваться. Регис ухмылялся и старался запомнить выражение лица М-21, чтобы потом подробно описать его… Не я одна не лажу с М-21. А у него перед глазами плыли и плыли ряды огромных прозрачных аквариумов… Мне кажется, М-21 понял эту цитату на свой лад.

Тао тестировал Шинву и Икхана на знание обществознания. Странный выбор, скажете вы, но надо же было Франкенштейну их всех чем-то занять? Иначе они бы болтали и отвлекали нас. А задания по обществознанию первыми попались директору под руку. Тао молниеносно гуглил ответы, не желая признаваться, что не смыслит ничего в подобных социальных науках. Параллельно он клятвенно заявлял (мысленно), что недолго серверу Франкенштейна с олимпиадными заданиями и ответами (!) быть не взломанным… Чтоб Тао еще хоть раз пришлось так позориться! Да он лучше взломает компьютер шефа и выучит все файлы до единого!

Вернувшись, Франкенштейн застал гостиную в хаосе. Тао быстро нашел ответы и дал их Шинву и Икхану, чтобы не мучились, Сейра и Регис пили чай и с неодобрением косились на какое-то очень знаменитое произведение кубистов. Его они оставили без цитаты. Посчитали слишком неизящным и недостойным бессмертного высказывания. М-21 все еще витал в облаках и совершенно забыл о том, что должен контролировать процесс обучения. Такео, сосредоточенно водя карандашом по бумаге, высчитывал скорость…ну, он-то считал, что я думаю, что поезда, но мы оба знаем, что это была скорость передвижения по городу модифицированного человека улучшенного класса. Задачка осталась нерешенной, потому что я сидела последние двадцать минут в соцсетях и искала идеи для подарков на новый год…

Франкенштейн вздохнул, встретился взглядом с Реем и, получив красноречивый мысленный импульс, ушел на кухню за чаем… Без чая готовиться к олимпиаде слишком скучно… Боже мой, как я благодарна Рею за то, что он тоже любит чай! Если бы он любил, скажем, молоко, я была бы в пролете…

Чуть позже.

Только что директор Ли предложил нам всем вместе пойти в театр! Я так счастлива! Я давным-давно нигде не бывала, а тут он точно купит нам лучшие места, потому что он не может позволить, чтобы Рей смотрел постановку с неудобного угла. На самом деле, Франкенштейн нас звать никуда не собирался. Просто Тао невзначай сказал ему, что Шинву и Икхан собрались на какое-то шоу, которое состоится довольно поздно и в неблагополучном районе города. Директору снова пришлось бы выручать их, так что он просто решил кардинально сменить наши планы. Не сказать, чтобы парни сильно заинтересовались перспективой похода в театр, но если туда идет Рей, туда идут все… Есть что-то загадочное в том, как мы все чувствуем желания Рея и повинуемся им. Он нам даже не приказывает. Ему достаточно захотеть. Объясняю это себе тем, что никакое живое существо не захотело бы огорчить Рея.

В итоге, мы все идем смотреть пьесу, ура!

Примечания:

Этот эпичный момент настал. :D

---

28 декабря

Как хорошо на каникулах! Не знаю, как там в других школах, но у нас каникулы длинные! Вот за что директору Ли благодарна, так это за возможность нормально отдохнуть. А мы ему ожидаемо отдохнуть не даем. И не испытываем, похоже, угрызений совести. С тех пор, как Суйи снимается в сериале, а я заявила, что не хочу ходить в компьютерный клуб (мы и правда стали реже там бывать), мы постоянно устраиваем набеги на директорский дом.

Это такой универсальный вариант. На улице плохая погода, так что неохота гулять в парке и продираться по тротуарам, которые из-за слякоти стали какими-то непроходимыми? Идем к директору Ли! Не хватает денег, чтобы пойти на новый фильм? Не вопрос, идем к директору Ли! Надо подготовиться к экзамену, но школа уже в кошмарах снится, да и вообще там сейчас аккредитация? Идем к директору, он же нас и поспрашивает, когда мы друг с другом всё повторим… Надоело наскоро заказывать пиццу или стоять в очереди за фаст-фудом? Идемте скорее в дом директора, ведь там живет Сейра, наш кулинарный гений! Уже слишком поздно и не по себе, чтобы просто прогуляться до соседнего магазина? Ничего страшного, в доме директора живут вездесущие школьные охранники, которые нас и проводят, и защитят, если что… да о чем это я? Зачем нас куда-то провожать, если у директора в холодильнике просто неиссякаемые запасы еды? Не нужен нам никакой магазин…

Я никак не могу понять Франкенштейна. Нравится ли ему то, что мы приходим в этот дом? Вроде бы его раздражает и шум, и беспорядок, и то, что ему постоянно приходится тратить на нас свое время. С другой стороны, он никогда не делает нам замечаний (Шинву — исключение), никогда не препятствует нашим развлечениям, часто приглашает в гости сам… Вопрос: почему? Что самое удивительное, этим вопросом как будто задаются все вокруг без исключения, а ответа не знает никто. Гадаю я, гадают мои друзья. Охранники тщательно прячут свое удивление под бесстрастностью или дружелюбными улыбками, сам Франкенштейн как будто и вовсе об этом думать избегает…а вот Рей? Мне кажется, или этот вопрос не на шутку волнует Рея? Он беспокоится о Франкенштейне, потому что хорошо представляет себе, что значит для него личное пространство… Мы раз за разом туда вторгаемся, мешая директору, не давая свободы в его же доме… Но он вынужден молчать и вежливо улыбаться…почему? Рей догадывается, но не хочет об этом думать, он не готов от этого отказываться… так почему же?

В конце концов, я решила, что неплохо бы нам чередоваться. Ведь директор и так устает с этой аккредитацией и домашними делами, так еще и мы мешаем ему жить спокойно практически каждый вечер. Поэтому, тщательно прибравшись, я решила в этот раз позвать всех к себе. Конечно же, я тут же оказалась перед очевидным вопросом: всех ли звать? С одной стороны, это было бы вежливо. С другой, немного странно. Там мы оказываемся все вместе, потому что в доме Франкенштейна живет так много людей. Но звать их всех сюда неловко. Пригласить школьных охранников в гости — во-первых, я стесняюсь, во-вторых, а что они подумают? Наш социальный статус совершенно различен. Я уж молчу про директора. Но надо дать им чуть-чуть передохнуть. С этим благородным побуждением я и объявила, что зову всех завтра к себе.

Под «всеми» я имела в виду своих одноклассников. «Все» явились практически без опоздания. Шинву позвонил мне с середины пути и заявил, что он ни о чем не забыл, просто решил зайти за едой. Он действительно пришел с двумя большими пакетами, хотя мог бы ни о чем не беспокоиться, потому что об угощениях я позаботилась в первую очередь. Суйи сегодня была свободна целый день, поэтому не просто пришла ко мне в гости, так еще и решила остаться на ночевку. Давненько у нас такого не было! Благо, мама не против. Сейра и Регис явились секунда в секунду в установленное время, а следом за ними прибежал запыхавшийся, но все же пунктуальный Икхан. Потом я минут десять сновала из комнаты в кухню и обратно, принося угощения, а гости пока что рассаживались. И только тогда, когда мы были готовы начать чаепитие, в моей голове что-то тревожно перещелкнуло, и я спросила:

— А где Рей?

Мы и правда не сразу заметили его отсутствие. Впрочем, Регис тут же объяснил, что беспокоиться не о чем, и Рей скоро будет. Но от меня не укрылся тот быстрый взгляд, которым, как рубиновой звездочкой, обменялись Регис и Сейра. Так где же Рей?

«Позвоню Франкенштейну!» — тут же решил Регис и поднялся из-за стола.

— Позвоню и узнаю, где он, — благосклонно пояснил он для тех, кто не умеет читать мысли, и вышел из комнаты.

— Рей говорит, что скоро придет, — повторил Регис, вернувшись через минуту.

Ай-ай-ай, я-то думала, что благородные никогда не обманывают! На самом деле он позвонил Франкенштейну и до смерти перепугал его безобидным вопросом о том, где Рейзел-ним. Франкенштейн, которого, оказывается, вообще никто не поставил в курс дела, срочно бросил все дела и отправился на поиски… Спустя еще минут пятнадцать, во время которых все беззаботно болтали, и только Регис и Сейра выглядели…нет, не выглядели, ощущались обеспокоенными, раздался звонок. На этот раз это были Рейзел и директор.

Рей выглядел так же, как и обычно. Хотя мы на каникулах, на нем все еще красовалась школьная форма, которая, кстати сказать, хотя качественная и удобная, но все же с нормальной одеждой не сравнится. Директор тоже был в костюме. Мы его что, прямо с какого-нибудь заседания вытащили? Нет, я довольно легко считываю его эмоции.

* * *

Когда Регис позвонил, Франкенштейн как раз заваривал чай и с тревогой посматривал на часы. Обычно к этому времени мы уже возвращались из школы. Сейчас, когда мы не ходили на занятия и могли нагрянуть в любое время, директор все равно в голове цеплялся именно за это время, скорее всего по привычке. Кроме того, раз никого из нас не было, вероятнее всего, мы условились встретиться где-то еще, а уже потом прийти туда, где так прочно обосновались. Свое неуловимое беспокойство Франкенштейн объяснил себе очень легко: он заметил, как Рейзел покинул комнату, хотя он никогда не уходит из гостиной, если только его присутствие не требуется где-нибудь еще, например, в школе. Куда он мог пойти? Франкенштейн не смел проследовать за ним и просто ждал. Рейзел вернется, как только встретится с нами в условленном месте. Прошло уже ровно пятнадцать минут с момента его исчезновения, и в гостиной зазвонил телефон. Франкенштейн бережно поставил чайник, который полировал, на место, и рванулся к телефону. Звонил Регис, значит, что-то произошло.

Услышав такой безобидный вопрос, Франкенштейн пришел в ужас. Не явившиеся на чай дети, покинувший гостиную Рейзел… Кусочки пазла стали складываться у него в голове, но все-таки оставалось узнать, где дети собрались на этот раз. Так Мастер (Мастер — это ведь Рей, верно?) должен сам найти дорогу в то место, где никогда прежде не был? Франкенштейн одним движением сбросил розовый фартук, аккуратным пинком отправил тапочки на их родное местечко перед входной дверью и тут же выскочил за порог. Он чувствовал мысленную связь с Реем, поэтому нашел его быстро, на соседней улице. Рей зачарованно глядел на разноцветные огни, протянутые между фонарями. Казалось, он совершенно не заблудился, а специально пришел именно сюда — полюбоваться. Но быстрый виноватый взгляд все-таки подтвердил правильность сделанных Франкенштейном предположений. Сам директор Ли не должен бы, по идее, знать, где я живу. Может быть, Рей просто назвал ему адрес, а Франкенштейн нашел дорогу по навигатору? Иначе не могу себе этого объяснить, но они практически тут же оказались перед нашей входной дверью.

* * *

Разумеется, пришлось звать в гости и директора тоже. Икхан бросил на меня немного обиженный взгляд, тут же переключаясь на разговор с Шинву. Ну да, я так и знала, что так получится. Икхан надеялся, что охранников я тоже позову. Но я же объяснила ребятам, что не могу этого сделать! Насколько я понимаю, на эти посиделки к директору Икхан приходит уже вовсе не из-за нас, а из-за Тао! Да что же это такое?! Неужели какой-то взрослый программист, будь он хоть трижды гений, отберет нашего друга?! Сейчас Икхану было совсем немного скучно, хотя он и старался этого не показывать. Никто и не заметил бы. Я сама — в первую очередь. Если бы не моя способность…

Иногда читать мысли — обидно. До чего же лучше мне жилось раньше, когда я видела то, что другие готовы мне показать, а не то, что у них на самом деле на сердце!

Я вздохнула, и Рей на меня внимательно поглядел… Только не палиться! Я ушла на кухню и вернулась с горячим чайником. Франкенштейн подавил в себе желание тут же схватиться за чайник, напомнив себе, что хозяйка здесь я, и сосредоточил свое внимание на заварочном чайнике. Какой сорт? Какая температура? В который раз чай заварен? Судя по всему, Франкенштейн не удовлетворен данными этого осмотра, но я уже щедро разливаю заварку и кипяток, спрашивая каждого, кроме тех, о ком уже и так наизусть знаю, кому с разбавкой, а кому — нет. Рей явно не понимает, что такое «разбавить» чай, поэтому я наливаю ему кипяток до краев… это ведь Рей. Он так тщательно созерцает любой съедобный объект, прежде чем перейти собственно к поглощению блюда, что чай все равно успеет немного подостыть…

На этот раз я пресекла любые разговоры о компьютерных монстрах, и мы стали обсуждать наши общие планы на следующий год. Надо было выбрать два новых предмета, потому что Франкенштейн нам предоставил такой шанс, и вот мы спорили…хм, пытались вежливо обсуждать варианты. Разумеется, потом это все вынесут на голосование по классам, не только мы ведь в этой школе учимся, но если мы сейчас все решим голосовать за одно и то же, у нас уже есть хороший шанс получить те предметы, которые мы хотим. Очень мило было со стороны директора предупредить нас заранее. Вот только мы ведь и сами не знаем, чего мы хотим. Я выступала за европейскую литературу, потому что мне это интересно, и меня поддержали девчонки. Но Шинву и Икхан буквально взвыли от такого предложения. Разумеется, они не любят такие предметы, по которым вам могут задать домой текст длиннее пяти страниц… А что делать? В конце концов, должны мы культурно просвещаться или нет? Но литература спросом пользоваться не будет, как я уже убедилась хотя бы на примере нашей компании, так что мы стали выбирать из других вариантов. От предложенного Икханом предмета стонать была готова уже я, но все-таки звучит интересно. Основы веб-дизайна…что-то, назовем это интуицией, а нет-нет, не чтением мыслей директора Ли, говорит мне, что подстава с этим курсом нас ждет немаленькая, но вместе с тем предмет обещает быть интересным… И да, можно, конечно, сразу же разочаровать Икхана и сказать, что предмет этот Тао вести точно не будет, потому что он уже занят в охране на две смены подряд, но я не буду… Потому что как я объясню такое всезнание?

В общем, остановились мы на веб-дизайне и на истории кинематографа. По-моему, прикольные дисциплины. Не знаю, правда, насколько полезные, но будут пооригинальнее тех, которые уже есть в нашем учебном плане! А учителей Франкенштейн нам найдет, я даже не переживаю на этот счет.

После долгих обсуждений, когда мы все были готовы вскипятить чайник во второй раз, Рей наконец-то морально подготовился к тому, чтобы сделать первый глоток… Он элегантно отхлебнул чай и… И наивное, почти детское, выражение в его распахнутых глазах заставило меня его тут же мысленно пожалеть. Да что же не так с этим чаем?

«Франкенштейн. Я…не могу это пить».

Рей, мы все пили этот чай, и никто не отравился! Что не так? Франкенштейн уже шарил глазами по столу и, не найдя того, что искал, вызвал меня на кухню для деликатного разговора. Сахар? Да, мне очень стыдно, что я не подумала об этом. Сама же вижу, сколько ложек сахара кладет себе Рей… Но я как-то и не вспомнила об этой его привычке. Дело в том, что я сама вообще пью чай без сахара. Мне бы и в голову не пришло поставить на стол сахарницу. Я, не тратя времени и слов, полезла в кухонный шкафчик. Разумеется, по закону подлости, неискоренимому и вечному, я нашла пакет с сахаром, где на самом донышке перекатывались самые остатки. Мы редко используем сахар. Он вообще вредный. Только в самых крайних случаях, когда в выпечке его не получается заменить чем-нибудь еще. Поэтому немудрено, что пакет почти закончился, а я и не заметила… что меня, конечно, как хозяйку не оправдывает.

Франкенштейн тоскливо посмотрел на сиротливую чайную ложку, максимум две, сахара, которая белела на дне пакета. «Мастер не будет это пить, ему слишком горько».

— Этого слишком мало? — «догадливо» поинтересовалась я.

— Да, — сказал он, уже собираясь покинуть нас ненадолго, отправившись в магазин за сахаром.

— Ничего страшного! — тут же заявила я. -Нет чая, так можно что-нибудь другое попить, не переживайте, господин директор!

Поколдовав над кружкой, я торжественно внесла ее в комнату и поставила перед Реем, анонсировав новое впечатление в его небогатой на разнообразие блюд и напитков жизни:

— Знакомься, Рей! Спорим, у себя дома ты такого не пил? Это какао!

Рей зачарованно созерцал кружку еще несколько минут, и я, как бы мне ни было любопытно, все-таки отвлеклась на других гостей и знакомство Рея с какао пропустила.

* * *

Может, без охранников нам всем было уже немного непривычно, но я правильно сделала, что их не позвала. Все-таки моя квартира — совсем не то же самое, что дом директора Ли! Мы вроде и не бедствуем, но наша квартирка для приема стольких гостей явно не предназначена. Мы и так еле-еле разместились. После чая мы смотрели фотки на телевизоре. Рей, Регис и Сейра смотрели на экран с разной степенью недоверия и завороженности. Откуда же вы происходите, благородные, если вы не знаете таких простых вещей и удивляетесь им? Как оказалось, фоток мы уже наделали много. В основном селфи. Или какие-то случайные кадры, сделанные кем-нибудь из нас, пока он ждал остальных. Компроматные фотки, смешные, глупые, удачные… я их не разбирала, мы просто скинули их с телефонов в одну папку и смотрели… Было весело, а главное, необычно душевно. Я уже давно не чувствовала себя настолько уютно. Пожалуй, с того самого момента, когда в мою жизнь вошел Рей. До этого мы собирались втроем или вчетвером, а теперь нас всегда так много… мне нравятся почти все люди в этой компании, но все-таки что-то родное, душевное, потерялось по сравнению с теми встречами… Теперь все уже не так, как раньше. Сегодня, несмотря на новые лица, мы сидели перед одним и тем же монитором и чувствовали, что нас многое связывает. Мои друзья беззаботно смеялись, глядя на фотки, и я сама тоже почти забывала о том, что мне известно больше, чем им. Приятно жить обычной жизнью…

Рей отставил в сторону недопитую кружку какао и, не мигая, смотрел в экран. Как я и подозревала, для него это было в диковинку. Господи, да откуда же эти благородные к нам приехали, если они даже фотоаппарата не знают? Они как будто путешественники во времени… Рей смотрел на наши лица, светящиеся на мониторе, и с глубин его души, мне совершенно невидимых, поднималась какая-то светлая, едва уловимая печаль. Неужели ему не нравится? Нет, ему одновременно и печально, и радостно смотреть на наши улыбающиеся лица. Рей, почему тебе грустно? Это же всего лишь фотографии…

«Франкенштейн?»

«Я непременно попрошу копии, Мастер!»

«Спасибо».

Все эти годы… Он прошел длинный путь, но никогда не был совершенно одинок. Он стремился к этому, он закрывался от людей. Жил в отдалении, не принимал приглашений. Только лишь не видеть этих лиц, не привязываться… но все равно шло время, и приходилось терять. Горстка светящихся алых капель, развеивающихся по небу, и о тех, кто тебя окружал, не остается никакой памяти… он проходит по тем местам, где когда-то гулял со своими друзьями. Их энергия почти слилась с мировой, она уже неразличима. Он помнит ее, он может, обманув свои чувства и разум, сделать вид, что все еще чувствует их, но это неправда… и он не может увидеть их вновь. Он, всесильное существо, — и не может! Когда-то, когда он был еще слишком глуп и наивен, он дружил с теми, кто его окружал. Привязывался, не понимая, насколько разной будет их судьба. Он — Ноблесс. Не такой, как остальные… он будет вечно, а они — нет. Нельзя привязываться. Потом он жил в уединении, считая, что ничто не изменится. Он научился не сожалеть о тех, кого потерял. Пока не проснулся в этом странном месте, как будто родившись заново, и не начал совершать все те же ошибки. Совсем как тогда… Эти школьники… он подпустил их слишком близко, они видятся каждый день. Он уже не сможет вырвать их из своей души, как поступил со многими, так со многими…

Я поняла, что у меня по щеке ползет слеза… Что это? Что я сейчас почувствовала? Что это было? Рей…Рейзел… Да кто же ты?

Я осознала, что мой взгляд что-то настойчиво притягивает к себе. И встретилась с немигающими темно-алыми глазами. Р-рей? В глазах светилось понимание… Рей? Почему мне кажется, что ты тоже умеешь читать мысли? Пойду-ка я лучше за чаем… Забыла. У нас же нет сахара. За какао…

* * *

После просмотра фотографий мое настроение было уже не таким безоблачным, но все остальные хорошо отдохнули, так что вечер в целом получился славным. Потом мы еще немного поиграли в стикеры, что было нашей главной ошибкой, потому что ни Рей, ни Сейра, ни Регис не знают наших знаменитостей… хм, никаких знаменитостей не знают, даже мировых. Франкенштейн за ними пристально тоже специально никогда не следил, но он, в отличие от того же Рея, в курсе, что такое телевидение и новости в интернете. И Рей, ангельски смущаясь от нечестных мысленных подсказок, все-таки отвечал верно. А вот Регис и Сейра, лишенные всякой помощи, страдали до самого конца, так и не сумев разгадать свои личности. Я в эту игру играть нормально тоже не умею. И хотя мне попалась, кажется, Анджелина Джоли, я тупила минут пятнадцать, прежде чем угадать.

Была уже совсем ночь, когда ребята собрались уходить. Мама вышла из своей комнаты, недоуменно окинула пристальным взглядом господина директора (она знает, кто он такой, но я ее о нем не предупреждала), а потом предложила вызвать такси. Но Франкенштейн сказал, что сам убедится, что все благополучно добрались до дома, поэтому они ушли большой толпой. Я приглашала Сейру остаться на ночевку вместе со мной и Суйи, но она вежливо отказалась. Возможно, дело в том, что Франкенштейн был бы против, возможно, она почувствовала, что мы изначально хотели посидеть с Суйи вдвоем… В любом случае, она благодарила нас за приятную компанию вполне искренне. А вот Шинву наоборот хотел всеми правдами и неправдами остаться у нас, но мы его, смеясь и шутливо толкаясь, выставили взашей. Может, в другой раз как-нибудь.

Возможно, дело было в том, сколько разных эмоций я считала за этот вечер, но мне очень хотелось спать… Вот так обычно и бывает, когда планируешь не ложиться пол ночи, обсуждая всякие девчачьи секретики, как будто нам по восемь лет. Но глаза у тебя слипаются, и ты думаешь только о том, как бы вежливо закончить болтовню и улечься спать… На мое счастье, Суйи тоже вымоталась. Все-таки каникулы не дают тебе право прогуливать съемки, а Суйи от съемок устает гораздо сильнее, чем от учебы. И такой великолепный вечер, дарованный нам для беззаботной болтовни, мы обе решили посвятить обыкновенному сну…

Но для меня все не могло закончиться вот так вот просто. Иначе это была бы не я. Проснулась я среди ночи от очень яркого сна, который сюда записывать не хочу: все-таки он личный и немножко слишком… откровенный? В общем, я сделала гениальное открытие: оказывается, я не только вижу воспоминания других людей во сне. Еще я могу видеть чужие сны как бы онлайн! Просто обычно я сплю в комнате одна, так что раньше с таким не сталкивалась. А теперь я подсмотрела сон Суйи… Мне было очень неловко, но клянусь, я не нарочно! Я даже не думала, что и такое умею… Парень, приснившийся ей, все еще не выходил у меня из головы. Вот ведь людям правдоподобные сны снятся! Даже зависть берет. С другой стороны… Дорогая Юна, а не тебе ли только что этот сон и приснился? С твоими-то способностями и кому-то завидовать?

Я умылась, пытаясь прогнать впечатление о чужом сне, потом полежала еще немного, пытаясь уснуть. Сон не шел… вспоминался прошедший день. Грустный и одновременно радостный Рей, заботливый Франкенштейн, мои друзья, смеющиеся над тщетными попытками Региса вспомнить хоть одну знаменитость… и полное отсутствие рядом с нами охранников. Мы не виделись всего один день, и я уже чувствую, что мне их не хватает? Не привязываться, да, Рей?

Не привязываться. Потому что я чувствую, что они не такие, как мы. С ними я уже не буду вести такой спокойной жизни, как раньше… Но поздно, потому что, не увидев их, я начинаю о них вспоминать и гадать, как у них дела. Пытаться предположить, что они могли делать вчера, оставшись в абсолютно пустом доме…

* * *

Мне вспомнилось, как мы запускали фейерверк. Рождество каждый из нас встретил со своей семьей, но все-таки потом мы собрались все вместе на улице, чтобы скорее поздравить друг друга. Конечно, можно было это сделать с утра. Но завтра придется ехать к другим знакомым. У всех есть такие знакомые. Друзья родителей, коллеги, родственники… В праздники трудно собраться дружеской компанией, хотя, казалось бы, у тебя выходной. Это время утекает сквозь пальцы, ведь ты должен успеть пообщаться с таким же количеством людей, какое обычно видишь за пару месяцев…

Мы гуляли по парку и запускали фейерверки. Мы, как к этому делу непригодные, стояли в стороне, а вот Шинву распоряжался этим действом под чутким руководством Такео. М-21 и Тао тоже были где-то поблизости. Но мы и сами не маленькие и знаем, что фейерверк надо запускать очень осторожно.

Небо озарялось яркими вспышками, и мы радостно махали руками, прыгали и кричали, глядя на это великолепие. Наши салютики были простенькими, все-таки мы выбирали из дешевых, но было все равно потрясающе.

— У меня уже голова устала!

— Может, шея?

— А может, и шея! Постоянно задираю голову!

— А ты сделай вот так! — Икхан с разбегу плюхнулся в сугроб и улегся там, глядя в небеса. Мы последовали его примеру. Вот это лайфхак!

— Ребят, а вы не замерзнете? — я знаю, что Тао, Такео и М-21 совершенно не мерзнут, но они, в свою очередь, знают, что замерзнуть можем мы.

— Всего минутку! Можно?

— Хорошо! Красотища! — Тао приземляется рядом с нами, как будто только нашего фейерверка и ждал. В его голосе столько азарта, радости, восхищения, как будто он ни разу не видел этого раньше. Может, там, откуда он приехал, такой традиции просто нет?

Аджосси тоже смотрит на салют сидя. Но не в снегу, а на ограждении. Он опирается о фонарный столб, легко удерживая равновесие, и тоже смотрит в небо. Мне кажется, я вижу блики от вспышек на его лице. В какой момент я перестала смотреть на салют и переключилась на М-21? Не знаю, я просто почувствовала его состояние. В этих снопах блесток и света, разрывающих небо, он видел и чувствовал что-то родное. Такое же бурное высвобождение энергии, ревущее и радостное, разбивающее преграды в клочья… Он смотрел на эти искры и, казалось, совершенно забыл о том, с кем он пришел сюда и зачем… Все, чего ему бы хотелось, уже было перед глазами. Если бы только он мог подчинить себе эту мощь. Особенно эти сине-серебристые вспышки. Если бы только он мог вобрать эту энергию…

С этими мыслями о силуэте Аджосси на фоне залитого разноцветным светом неба я и уснула. Проснулись мы с Суйи поздно. Она возбужденно пересказывала мне приснившийся подарок судьбы, бессовестным образом перевирая тот сон, который я видела вместе с ней. Помнит и стесняется рассказать так, как все было, или сама толком не помнит? В очередной раз жалею о том, что вообще умею читать мысли. Как же человеческие секреты? Наши чувства, душа? Получается, даже это скрыть невозможно?!

А мне снился Аджосси. Это было воспоминание о том, как мы играли с ним в одной команде. И во сне я была так рада, что играю с ним, как будто и не было этого возвращения памяти и чтения мыслей… Он мне счастливо улыбался всякий раз, когда мы правильно угадывали карту, а я старалась изо всех сил, потому что хотела его порадовать… Проснувшись, я, разумеется, вспомнила, как все было на самом деле. Но сон все равно оставил приятный, теплый осадок… Иногда мне кажется, что я снова пытаюсь начать доверять Аджосси.

29 декабря, 00:23.

И, как выясняется, совершенно напрасно. Коротенькая идиллия снова позади, и теперь я опять очень сержусь. Как мне нормально рассказать то, что случилось сразу между несколькими людьми, которые практически не разговаривали между собой?

Следующим вечером мы уже традиционно сидели за столом в директорском доме, потому что Франкенштейн всем ясно дал понять, что ждет нас, как обычно. Наверное, он боялся, что ни у кого дома не найдется сахара или чайник будет неправильной температуры… или что ему снова забудут сообщить, а Рей потеряется…а может, директор и сам уже просто рад нас видеть? Привык… Как бы там ни было, мы пили чай и разговаривали, а Франкенштейн параллельно проверял работы другого курса. Вот как он это делает? Охранники на этот раз участвовали в общем веселье. Тао воодушевленно вещал что-то о веб-дизайне (я потерялась сразу же), потому что Икхан сообщил о нашем решении первым же делом. Такео на собственном опыте постигал, что такое жизнь с любителями игр, потому что Шинву загадал ему знаменитость, которую надо было угадать… Надо сказать, справлялся он ничуть не лучше Региса… Ну не было у Такео времени на изучение каких-то культурных моментов, не смущайте человека!

Я уж было хотела случайно «угадать» эту знаменитость и помочь Такео, но тут же получила какое-то новое восприятие, на котором мне и пришлось сосредоточиться. Со мной так бывает, я заметила: иногда я очень хочу найти ответ на вопрос, но сразу ничего не случается. Однако позднее это восприятие обязательно приходит. Уже не в тему, ненужное, но приходит…

Я вчера хотела узнать, чем были заняты охранники, пока мы пили чай у меня дома. М-21, например, тренировался. Он лучше меня помнил те фейерверки. Для него это воспоминание, конечно же, имело больше смысла. Сейчас-то я тоже чувствовала, что вовсе не красивые огоньки так манили его в ту ночь. Энергия. Чистая, свежая, неподвластная. Она разливается по небу, стоит только выпустить ее. Огромный выплеск энергии, смывающий все. Это — полная трансформация, это — свобода. Когда не боишься набрать в грудь воздух, когда громогласно объявляешь хозяином положения себя. Трансформация… он не помнит, как ее достиг в прошлый раз. Понимая, что это практически бессмысленно, он прокручивал в голове тот раз. Почему так мало воспоминаний? Почему он не помнит себя? Он помнит этот триумфальный прыжок, он помнит самую суть: он — сильнее! Он не беззащитен, он решает исход боя! Но как он этого достиг? Как он выглядел, какой силой обладал? Эта сила, неподвластная человеку, даже модифицированному… Он пытался пробудить ее сам. Вчера, оставшись один, спустился в подвал, где ничто не мог разрушить, и тренировался, тренировался… Он стал сильнее, это верно. Но он не способен трансформироваться. Это осознание жгло его, душило. Он ни на что не способен сам. Но было то существо, высшее существо, которое уже однажды ему помогло… Господин Рейзел.

Продираясь через вихрь спутанных восприятий, я не все понимала, но общую суть уловила. Когда же я услышала про Рея, то напряглась. Чего М-21 хочет от Рея?

Если бы только я мог попросить его потренироваться со мной… Франкенштейн будет против, но если дождаться момента, когда он не будет следить… Господин Рейзел поймет меня. Он видел, как я могу сражаться. Мне бы только понять, как он смог пробудить мою силу. Я вправе это знать…

А параллельно я слышала восприятие Рея, который прекрасно знал, о чем думает должный ему модифицированный… Рейзел не сердился, за него сердилась я! Проснувшись в другом времени, но том же измерении, Рей не успел восстановиться. Дикий темп событий поглощал все его силы и внимание. Если бы у него только было немного времени! Но одно сражение следовало за другим. Легкие, смехотворные для такого, как он. Но губительные, так как для каждого приходилось задействовать силу. Много раз, не единожды… кроме того, пробуждение. Это — совершенно другой уровень. Он почувствовал в М-21 эту силу. Она звала, призывала! Рей не мог отвернуться от беззащитного, и ему достаточно было уничтожить нападавшую тварь! Но человеку было нужно иное… он должен был победить сам. Рейзел чувствовал в нем знакомую кровь, знакомую энергию. О, он знал, к чему это сочетание может привести. Но был не вправе отступить… как жить потом со знанием, что не помог так, как велел долг?

Пробуждение не задействует столько энергии, как создание кровавого купола, хотя, конечно, он мог бы использовать их одновременно. Оно другое. И, вполне возможно, этой созидательной силы лишиться было куда опаснее, чем относительно легко восстанавливаемой энергии крови. Почему он это сделал? Неужели в память о тех временах?

Высшему существу, такому, как он, ничего не стоит потренироваться со мной. Конечно, я не смогу ему ничем отплатить. Но разве не лучше для них будет, если я, раскрыв свою силу, покину этот дом? О, без меня станет гораздо спокойнее. Из-за меня уже пострадали ребята, все из-за той связи, которая никогда не рвется. Пока цел Союз, я так и буду этим связующим звеном. Со мной общаться сродни использованию проклятого артефакта. Уж лучше уйти из этого дома, и это может стать моей платой! Только бы Франкенштейн раньше не прибил, чем я добуду эту энергию еще раз! Я смогу все запомнить на этот раз! Я могу ее контролировать, понять бы, как вызвать эту силу!

Люди…такие жадные до способностей и легких решений, в их душах переплелись свет и тьма, добрые побуждения и противоестественные порывы, продиктованные страхом и отчаянием. Как я могу пройти мимо этого?

Только бы научиться контролировать эту энергию!

Аааа! Слушать одновременно оба восприятия стало невыносимо. Я давно забыла и тему разговора, и где я нахожусь. Все, чем я жила, был этот односторонний разговор. Разговор, где только Рейзел мог услышать М-21, но никак не наоборот. Даже если бы Рейзел сказал все вслух. М-21 его бы не понял. Он считает Рейзела высшим существом! Высшее — не значит всесильное!

Я порывисто встала и вышла из комнаты. Не могу больше пить чай. Мне нужна холодная вода. В голове плыли воспоминания Рея. Каждый раз, привязываясь, он безвозвратно отдавал себя. Он никогда не сможет восстановить то, что передал другим. Минутный разговор, совет, едва уловимая улыбка… А М-21 смеет просить о повторном пробуждении!

Я подняла глаза от стола и поспешно оглянулась. Даже не считала, просто поняла, что за мной кто-то стоит. М-21 ждал. Видимо, мечтая о силе, он все-таки не так отвлекался от реальности, как я. Он явно следил за моим выражением лица. И мой побег на кухню тоже не мог не заметить.

— Юна, что с тобой происходит? — ровно, как будто дружелюбно, спросил он. Но мне слышались в этом вопросе хорошо скрытое раздражение, пренебрежение, тревога.

Я хотела вежливо ответить ничего не значащей фразой и… не смогла. Просто показалось, что было бы бесчестно вот так знать все, но продолжать играть. Чья я марионетка?

— Не важно. А вот что с вами происходит? Неужели вы не понимаете, что нельзя так поступать?!

Похоже, он и правда не понял сути моих обвинений, и я разозлилась еще больше.

— Вот вы думаете, что можете все планировать безнаказанно, да? Вы привыкли так жить! А ведь я все про вас знаю! — когда это я решила, что умею шантажировать людей? Неудивительно, что М-21 мне тоже не поверил.

— Что же ты знаешь, Юна? — прищурившись, спросил он, облокачиваясь на спинку стула.

— Я знаю, кто вы такой! — выпалила я. — Я знаю ваше имя, я знаю про вас все!

М-21 на мгновение замер. А потом я на его примере убедилась, что выражения «так и сел» и «ноги подкосились» люди придумали не просто так. Не глядя он забрал у меня стакан с недопитой водой и одним глотком опустошил его.

— Что ты знаешь? — хрипло спросил он.

— Я знаю, кто вы такой! — гордо повторила я.

— И как же…моя имя?

— М-21! — как грозный судия, возвестила я.

М-21, похоже, несколько секунд выбирал между двумя вариантами: придушить меня или биться головой об стол, но не сделал ни того, ни другого. Со слегка подергивающейся улыбкой он переспросил:

— Значит, М-21? Интересно, как же ты узнала?

— А то вы не лучше меня об этом знаете! Вы бы так не пользовались мной тогда, чтобы выиграть, если бы не знали! Вы все прекрасно поняли!

— Да? — сладко протянул он таким тоном, каким, наверное, угрожал бы нам, если бы так вовремя не явились Франкенштейн и Рейзел, спасшие нас тогда.

— Я читаю мысли! Пусть Рейзел и Ноблесс, но его силы не безграничны! Тратить их на повторное пробуждение для такого, как вы?! Это чудовищно! Довольны?! Можно мне идти?! — взорвалась я.

— Д-да? — на его лице возникло недоумевающее выражение. Такое неподдельное, что, выскакивая из комнаты, я уже начинала смутно что-то осознавать. А понимание пришло уже чуть позже, когда я яростно наматывала на шею шарф и поправляла шапку (под удивленными взглядами выбежавших в холл друзей). И осознание это было не из приятных: «Неужели он до этого не знал?»

Тетрадь с изображением кошки породы мейн-кун, 96 листов

Без даты

Каникулы, как и следовало ожидать, пролетели быстро. И, что самое обидное, я даже толком ничего не успела. Мне казалось, что у меня много планов, но если повспоминать сейчас, то совершенно непонятно, куда я ухитрилась деть столько времени. Неужели я всю последнюю неделю готовилась к олимпиаде? Ну так особой уверенности в себе я все равно не чувствую, только зря праздники на это потратила…

В любом случае, кое-что приятное мы все-таки успели. Господин директор сводил нас в театр. Я без понятия, что его сподвигло показать нам «Ромео и Джульетту», но я, по крайней мере, читала это произведение, так что мне было легко смотреть. И да, я надеялась, что это какая-нибудь адаптированная постановка, и Ромео с Джульеттой потом воскреснут, но не тут-то было… Директор Ли, похоже, поклонник классики, причем, европейской… почему, интересно?

В театр мы пришли нарядные, изо всех сил стараясь выглядеть культурно. Суйи с этим справилась блестяще. В сериале она играет девушку благородных кровей, хотя и немножко своевольную, так что ей было легко. Регису и Сейре это тоже несложно, потому что в их облике и манерах есть что-то такое… ну, в общем, видимо, их специально учили, как себя вести… хотела бы я тоже родиться…хм, а где? Я ведь даже толком и не знаю, из какой страны они приехали, в Европе ведь столько разных стран! Ну и Рей, конечно, тоже сама элегантность. Ему вообще не надо ничего делать для того, чтобы выглядеть соответствующе. Ему достаточно просто прийти и занять свое место в зале… Кстати, про место. Директор Ли выкупил нам лучшие места! Поверить не могу! То есть, конечно, у него богатый дом, там всегда гостит много народу, но это еще не значит, что надо вести в театр толпу знакомых школьников и усаживать их на лучшие места! Мы там сидели, как короли. А еще перед нами никого не было, что вообще-то странно, потому что все-все остальные места были заняты. Наверно, эти остались нераскупленными, потому что они слишком дорогие. В любом случае, нам было прекрасно все видно!

Ну так вот, возвращаясь к нарядам. Шинву и Икхан были как-то не в своей тарелке. Икхан пришел в школьной форме, а Шинву — в джинсах, но зато хоть причесался и пластырь с носа отклеил. А я была в своем розовом костюме. Зря я в нем пошла, если бы знала, что охранники тоже идут, ни за что бы его не надела. Но просто мне было больше нечего выбрать.

Началось все с того, что Суйи написала мне и спросила, где я. Я ответила, что дома. Она спросила, приду я или нет. Я ответила, что, разумеется, приду. Надо ли уточнять, что я думала, что она это про наши обычные вечера в доме директора Ли говорит. Потом она мне позвонила очень злая часа так через полтора и поинтересовалась, почему я все еще не на остановке. Вот тут мне уже стало правда странно, потому что до директора можно и пешком дойти минут за двадцать. Зачем же ехать? Правда, у меня с утра болела голова, так что двигаться не хотелось, но Суйи-то уж про это точно знать не могла. Оказалось, что мы идем в театр! Все об этом почему-то знали, и только мне никто сказать не удосужился! Еще и заявляют теперь, что это я все забыла, а сама не так давно громче всех кричала от радости, когда господин директор сказал, что отведет нас на спектакль… Я, конечно, рассеянная, но не до такой же степени! Просто удивляет, что в кои-то веки они все сговорились и пришли к одной версии, хотя и неубедительной. Но я на них все равно не сержусь, бывает.

В результате они поехали на автобусе, а я — на такси.

Но собираться пришлось быстро, вот почему я и надела первое из приличного, чистого и поглаженного, что мне попалось. А это был тот ужасный розовый костюм, в котором я выгляжу, как десятилетняя. Неудивительно, что все взрослые на меня сегодня странно поглядывали. Директор Ли так вообще чуть ли не просканировал взглядом, когда я предстала перед ним, вся в розовом, с румянцем, потому что запыхалась, но все-таки выглядящая более или менее прилично. Видимо, он пришел к тому же мнению, потому что улыбнулся, поздоровался и открыл передо мной дверь, пропуская в театр. Охранники тоже уставились на меня как-то с подозрением. Особенно Аджосси. От его пристального взгляда я сразу смутилась. Не припомню, чтобы он меня раньше так внимательно разглядывал, но, с другой стороны, я же не приходила к ним в этом костюме. Мне было очень неловко, но, к счастью, пьеса уже начиналась, так что мы быстро прошли в зал и расселись.

Там был полумрак, поэтому все наконец-то отвлеклись от моего наряда и начали смотреть представление. Я тоже быстро забыла о том, как нелепо нарядилась, и погрузилась в переживания Ромео и Джульетты. Мальчишки сначала елозили, а потом угомонились. Может, Шинву вообще заснул, как и на уроке? Вряд ли ему было очень интересно… Рей же смотрел, как завороженный. За всю постановку он не пошевелился ни разу. В неярком свете, который долетал до нас от сцены, силуэт Рея казался почти величественным. Почему некоторые люди ухитряются производить впечатление, хотя они ничего не делают? Директор Ли сидел подле нас, наверно, чтобы делать нам замечания, если будем плохо себя вести. Но мы уже не маленькие, поэтому он смог тоже спокойно посмотреть представление. Я сидела, жалея, что мне не видно лиц охранников. Интересно было бы по их выражениям узнать, кто о чем думает. Нравятся ли им подобные развлечения? Я не знаю. Надо узнать… В антракте мне не удалось об этом спросить, потому что Аджосси снова начал рассматривать меня с каким-то странным вниманием, и я, совсем засмущавшись, ушла фотографироваться с Суйи. Там хоть, на этих селфи, моего костюма не видно! Только лицо и влезает… Обычно это неудобно, но в этом случае — самое то!

Когда представление закончилось, мы все вышли в холл и стали решать, куда идти дальше. Вообще-то было уже довольно поздно, а я пошла на это мероприятие неожиданно, поэтому уроки у меня были несделанные. (На каникулах-то сделать было не судьба!) Но вечер получился такой хороший, что заканчивать его не хотелось. Мы предлагали пойти куда-нибудь поесть (может быть, под этим «куда-нибудь» Шинву подразумевал директорский дом, не знаю), но господин Ли, похоже, волновался, что вкусная еда в ближайшей забегаловке перебьет нам все впечатления от пьесы. В итоге он повел нас в ресторан, который был всего в десяти минутах ходьбы от театра. Ну и денек! В ресторанах я бываю еще реже, чем в театрах! Ничего толкового я выбрать в меню не смогла, поэтому решила просто сделать, как все… В результате, все почему-то выбрали рамен, и мне пришлось заказать то же самое… Серьезно, ради рамена идти в ресторан, по-моему, не стоило… Господин директор готовит ничуть не хуже. Зато десерт был ну очень вкусный. Директор заказал много чая и пирожных, так что мы все ими объелись…

Мы сделали море фотографий (на которых, увы и ах, мой костюм прекрасно виден), а потом директор Ли вызвал нам такси, и мы разъехались по домам. Регис, Сейра, директор и Рей поехали домой, Тао и Такео повезли домой Суйи, которая живет в другой стороне, а мы залезли в третью машину с Икханом, Шинву и Аджосси. Всю дорогу мальчишки болтали о всякой всячине, а я почти не участвовала в разговоре, пытаясь беспалево разглядеть в зеркале Аджосси. В конце концов, я попалась на этом занятии, опять разрумянилась в тон моему костюму и поклялась больше на красивых охранников не заглядываться. В тот момент я даже сама себе верила, ха-ха.

* * *

Потом началась школа. После каникул начинать работать вообще тяжко, а тут еще и какое-то мое вялое подавленное состояние. Ничего не могу делать, все просто валится из рук. И вообще я стала какая-то несобранная. Потеряла сочинение по английскому. И ведь точно помню, что клала его в какую-то тетрадку, а куда — ума не приложу! Облазив все по много раз, я вспомнила, кажется, куда засунула тот несчастный листок! В свой дневник. Не школьный, а личный. Но я совершенно не помню, как он выглядит. Вот что значит недельку-две ничего не записывала! Сколько бы я ни рылась, так и не нашла эту несчастную тетрадку. В конце решила не мучиться и написать сочинение заново. Потом тетрадка сама найдется…

* * *

Ребята после того похода в театр продолжили меня удивлять. Наверно, они все вместе решили надо мной поприкалываться. В первый день учебы это была Суйи. Мы вместе вошли в ворота школы, а там как раз дежурил Аджосси. Обычно я смущаюсь и не смотрю на него…только украдкой. Но после каникул я по нему так соскучилась (почему, мы ведь вроде ходили к Рею?), что я радостно замахала ему еще только на подходе к воротам, а потом громко и отчетливо (чтоб это я-то сказала что-то ему, не запнувшись?) поздоровалась:

— Доброе утро, Аджосси!

И Суйи, и Аджосси посмотрели на меня с удивлением, а потом Аджосси вежливо улыбнулся и поздоровался в ответ. Когда мы отошли на такое расстояние, что Аджосси не смог бы нас услышать, Суйи с меня потребовала объяснений:

— Так вы что, помирились?

— А мы ссорились? — я в первый момент удивилась, а потом вспомнила, что они меня со вчерашнего дня разыгрывают.

— Так вы ведь не разговариваете вроде… — неопределенно промямлила Суйи.

— Да с чего ты взяла? — возмутилась я. — Просто я его стесняюсь, а вчера еще и наряд неудачно выбрала, а Аджосси на меня так посмотрел, что я совсем смутилась, так мы же еще и торопились, вот я и забыла поздороваться…

— Да я не про вчера. Вы же с ним вроде до каникул…или нет, уже на каникулах поругались?

— Да-а? — ну что за теория заговора?

— Да, — упрямо вела свою игру Суйи, — ты с ним очень холодно и до этого общалась, а не так давно вы вообще разругались. Я все тебя спросить хотела, что случилось, но ты сказала, что у тебя болит голова, так что я не стала приставать…

— И не капельки не убедительно! — пропела я. — Но ладно, пусть по-твоему. Ты победила. Теперь признавайся, что у вас за игра такая?

Разумеется, Суйи сделала вид, что не понимает, о чем я. Я ничего не добилась.

Потом день пошел, как и обычно. Было скучно, немного сонно и немного прохладно. На обеденном перерыве мы столкнулись в коридоре с Аджосси, и я почувствовала, что мое настроение резко улучшилось. Неужели Суйи не могла придумать чего-то поубедительнее? Ведь я ей даже, кажется, рассказывала, что Аджосси мне нравится…

— Как дела? — спросил Аджосси, и я тут же занервничала. Он со мной разговаривает! Обычно молчит, а тут решил поговорить, и не с кем-то, а со мной!

— Нормально, — ответила я, но тут же поправилась: — То есть, здорово!

— Да? Это отлично, — улыбнулся он. — То есть, вчерашний поход тебе не помешал хорошенько выспаться перед школой?

Мне тут же предательски захотелось зевнуть. Я помотала головой, но Аджосси прозорливо добавил:

— Или ты из-за этого полночи уроки делала?

Да мысли он читает, что ли? Я неловко кивнула. Неужели у меня синяки под глазами?

— Отдыхай побольше, — сказал он, поправил проводок на ухе и пошел на свой пост. Боже мой, как мило! Какая забота! Весь остаток дня я проходила с довольной улыбкой и, наверно, до безумия счастливым видом.

* * *

Еще Шинву, явно состоя в заговоре против меня вместе со всеми, заявил мне, что я проиграла в споре. В каком споре? Оказывается, он пять раз подряд не забыл свой учебник, и я теперь должна ему шоколадку! Вот ведь наглый обжора! И когда это мы с ним вообще договаривались, интересно? И вообще где же тут пять раз подряд, если мы только три дня учимся?

— Так это еще до каникул было… — обиженно проворчал Шинву. — Ты же сама сказала, что очки после каникул не обнуляются!

Ну что за дурацкий спор! Кто до этого вообще смог додуматься? Но шоколадку пришлось ему купить, а иначе он бы так и бродил за мной с пасмурным видом. Шоколадку он со мной любезно съел напополам.

* * *

У меня такое ощущение, что меня всегда тянет спать. Где бы я ни оказалась, в любой непонятной ситуации, как будто я становлюсь Шинву! Смешно, но факт: я засыпаю на переменах прям на парте! Спасибо, что не на уроке… Дома тоже еле-еле доделываю домашку — и спаааать! Не знаю, когда и где я ухитрилась так измотаться, но я с таким наслаждением проваливаюсь в сон! Больше всего я боюсь что-то увидеть во сне. Тогда я точно проснусь совсем не отдохнувшая, с больной головой. Но мне практически ничего не снится… Иногда бывает, конечно, какая-то неразбериха, причем, с нашим участием, там появляются практически все те же люди, с кем я вижусь днем. Но это нормально. Просто мозг так обрабатывает информацию. Эти сны всегда бывают муторными, так что я просыпаюсь, переставляю себе будильник и проваливаюсь в такую приятную пустоту…

* * *

Суйи с меня требует какие-то фотки, которых у меня нет. Все фотографии с нового года я ей тут же переслала. Какие ей нужны фотки? Может, хоть число скажет?

И сказала, самое интересное. Когда я порылась в своем телефоне, я действительно нашла несколько фотографий. Вот, казалось бы, из-за пары-тройки кадров просить меня столько раз! Но я тоже всегда так поступаю. Я стала не глядя их грузить, но когда переслала их, решила все-таки проверить качество. Если плохие, попрошу Суйи никому их не показывать. Тут, надо признаться, ко мне пришел ступор и погладил по головке. Ну не помню я таких фоток! А ведь они на моем телефоне и, что уж еще показательнее, на кадрах есть я сама! Вот мы стоим все вместе: я, Икхан, Суйи, Шинву, Регис, Сейра, даже Рей тут. Еле-еле влезли в экран. Кто же нас фотографировал? Это явно не селфи. И где это мы? На фоне особо ничего не разобрать, но это точно не в школе, не в кафе, не в гостях. На Суйи красивое платье, которого у нее точно раньше не было. Новое, что ли? Она бы обязательно похвалилась! И на мне тоже мое лучшее платье. Что же это за мероприятие? Я бы не стала так одеваться куда попало!

Эти самые фотки заставили меня с другой стороны посмотреть на розыгрыш друзей. Одно дело, когда меня невинно дурит Суйи и Шинву разводит на шоколад. Но тут мог постараться только один человек: Икхан! Да как еще смонтировано хорошо… еще и в телефон мне эти фотки как-то засунул… Мда, это уже не смешно. Не друзья, а какая-то команда спецагентов!

* * *

Сегодня мы писали первый этап олимпиады. Мне казалось, что из моей головы пылесосом вытянули все знания. Минут десять я сидела перед чистым листом и пыталась собраться с мыслями. Но их не было. Какая-то пустота. Разве я не готовилась все каникулы напролет? Разве я не должна сейчас строчить ответ со скоростью пулемета? Но я сидела и тупила. Потом, правда, мозги все-таки разработались, и я накатала какой-то сносный ответ, но все равно, боюсь, получилась ерунда. Не люблю это чувство: когда выходишь из класса, понимая, что ты либо угадала — и получишь все, либо ничего не угадала, за что и ждет тебя твоя дырка от бублика… Ну почему олимпиады — это всегда такой большой стресс?

Этот самый стресс мы пошли заедать в дом директора Ли. Господин директор был ко мне вообще в этот раз очень внимателен. Все приносил чай, спрашивал, как я себя чувствую и не переутомляюсь ли. Вот что значит важная олимпиада! Учителя сразу начинают беспокоиться за своих подопечных! Я нужна школе…ах-ах, а себе я разве не нужна? Я так устала, совсем не высыпаюсь!

Мы играли в «Имаджинариум», и, разумеется, моя команда проиграла. Совсем не умею играть в настолки. Вроде все просчитаю, но банально не везет. Ну и не угадываю, кто о чем подумал. Может быть, потому что сама слишком много думаю. Доверяю больше голове, а не интуиции. Во время игры иногда возникало странное чувство, стоило только дотронуться до гладких карточек. Мне казалось, что желанный ключик где-то совсем близко, только руку протяни. Как будто раньше я очень хорошо умела играть. Почему-то тянуло посмотреть на Аджосси и взглядом попросить подсказки. Да с какой стати он мне подсказывать-то станет? Он вообще в другой команде! Вернее сказать, сам по себе, потому что ему пары не досталось…

Потом все вместе пили чай с печеньем и клубничным джемом. Когда я протянула его директору, Шинву перехватил мою руку и крикнул на всю гостиную:

— Осторожно, директор! Он клубничный!

Директор даже закашлялся, подавившись чаем. Шинву, нельзя же так пугать людей. Директор как-то удивленно посмотрел на Шинву, и тот оправдывающимся тоном заявил:

— У вас же аллергия на него, верно?

— Ах, точно…я и забыл, — улыбнулся директор. — Это было довольно давно, не знаю, может она уже и прошла? — Он потянулся за печеньем.

— Лучше не рискуйте! — заботливо встрял Шинву. — Юна нам совсем недавно об этом говорила!

Слова «простите, я не знала» замерли у меня в горле. Что значит, я говорила?

* * *

Ночью мне снился чудесный сон. Как будто мы с Аджосси играли в одной команде и выиграли! Он радовался еще больше меня. Правда, по-моему, мы всех обманули. У нас у обоих были во сне суперспособности. Я могла читать мысли, а он — взглядом ухватывать все мимолетные движения. Поэтому наша победа не совсем честная. Но это совершенно не важно! Другие тоже нечестно играли!

Проснувшись, я даже какое-то время пыталась вспомнить, а правда ли такое было! Уж очень был правдоподобный сон… Но мы с Аджосси ни разу не играли в одной команде. Уж такое-то я не могла забыть. Да я что угодно отдам, лишь бы поиграть с ним в одной команде или что-нибудь еще поделать вместе…

* * *

Прошлые выходные мы провели с Суйи в счастливом ничегонеделании. Прямо как тогда, когда она еще не была айдолом, а я не участвовала в стольких олимпиадах. Когда она в прошлый раз приходила ко мне, мы слишком устали, но в этот раз нас никто не отвлекал, и мы вдоволь наболтались о всякой всячине. Казалось бы, о чем можно говорить с человеком, с которым учишься в одном классе? Он и так тебя знает, как облупленного. Но нет, у нас вечно находятся какие-то истории. Суйи рассказывает всякие смешные случаи с гастролей, а я — из нашей обычной жизни. В этот раз мы рассказывали истории по очереди. Если пропускаешь очередь — минус очко. Потом на эти очки можно друг друга попросить что-то сделать по дому. Тарелку помыть, приготовить завтрак, блузку погладить. В общем, есть, ради чего стараться. Но Суйи выиграла в этот раз, потому что у меня в голове было шаром покати. Никаких занимательных историй! Только скука скучная… Правда, одну историю я ей все-таки рассказала. В ней главным героем был Аджосси, и я бы ни за что не стала этим делиться, но ведь выиграть хотелось! В общем, это был один из моих многочисленных снов о нем.

Была ночь, и я чувствовала, как заметно холодает с каждой минутой. Аджосси стоял на достаточно ровной поверхности, которая казалась бесконечной, и все-таки я знала, что это крыша. Во сне мне было не так и удивительно, как будто Аджосси всегда только тем и занимается, что гуляет по крышам. В воздухе веяло беспокойством. Я чувствовала, как время бежит сквозь замедленную съемку. Во сне кажется, что всегда можно повернуть время вспять или ускорить события, чтобы все успеть. Но в то же время слишком часто такое же ощущение появляется в обычной жизни, где тебе управление временем, увы, не дано. И во сне ты тоже начинаешь понимать, что время летит и заканчивается, пока ты медлишь.

Аджосси нервничал, и я вместе с ним. Он повернулся, и я осознала, что он на крыше не один. Как я раньше не заметила, что совсем рядом стоит высокая, броской наружности, другого слова просто не подберу, девушка? В следующую секунду решение было уже принято: Аджосси, мгновенно отталкиваясь от бетона, рванулся вперед. И я понимала прекрасно, что вовсе не с дружескими намерениями. Что-то не нравилось мне в этой девушке, как и ему самому. Суйи сказала, что это просто моя ревность трансформировалась во сне в этот персонаж. Ну, может быть, хотя это как-то странно. Наяву мне такая вот девушка даже в голову не пришла бы. Она была красивее меня, с длинными синими волосами, забранными в хвост, в облегающей одежде. Но нет, я не внешности завидую. Да и вообще я ей не завидую. На руке Аджосси откуда-то появились когти, и он, уже в прыжке, выставил вперед руку. Но я уже знала, спасибо сонному предвидению, что агентка легко отстранится. У нее не было таких когтей, но она пугала. Чем? Каким-то грозным безмолвием, что ли… Она была просто сильнее и гораздо быстрее. Но Аджосси отчаянно пытался зацепить ее. Зачем ему это понадобилось? Не знаю, но я видела сон одновременно как бы его глазами и со стороны. Две молнии, синяя и серебристая, метались по крыше. В конце концов, Аджосси, в располосованной рубашке и со стекающей из уголка рта струйкой крови, остановился. Было ясно, что девушка сильнее. И все-таки я ждала чего-то, зная, что сон строится по каким-то своим законам. Если я уверена, что Аджосси в итоге сильнее…надо просто дождаться. Но он крикнул: «От нас нельзя так просто избавляться!» — и я от неожиданности проснулась. Сон ушел.

Суйи заинтересовалась моим рассказом и спросила, много ли комиксов я читаю. Я сказала, что вообще не читаю. Тогда, много ли фильмов о супергероях смотрю? Ровно столько же, сколько и она… Странно, ведь Суйи никогда не снится ничего подобного. Юна, может, ты просто слишком впечатлительная?

Когда я рассказала сон, мы переключились на разговор об отношениях, и Суйи призналась мне, что ей очень нравится тот актер, с которым она недавно познакомилась. Но она должна быть профессионалкой, поэтому не хочет с ним даже общаться лишний раз, чтобы не давать себе шанса. Я сидела, поддакивала и улыбалась. Суйи забавная. Она как будто не помнит, что все ее рассказы о крутых парнях начинаются именно вот так. Надо сказать, Суйи в отношениях либо слишком поверхностна, либо слишком изменчива. У нее нет никого такого…особенного. Так сказать, предмета воздыхания на постоянной основе. У меня же есть, и Суйи снова предложила мне действовать. Я отказывалась-отказывалась, но в итоге согласилась: можно попробовать сделать Аджосси что-нибудь приятное. Не обязательно признаваться в любви. Можно просто его порадовать. Может, он еще раз вспомнит о моем существовании. Но очень трудно решить, как именно обрадовать дорогого человека, поэтому остаток вечера мы с Суйи ломали голову в ожидании гениальных идей. Нужен был легкий, безопасный (или относительно безвредный) и действенный способ…

* * *

Идея, хотя и не была гениальной, потребовала кропотливого труда, так что реализовала я ее только за следующий вечер. Но уж затем была готова к осуществлению нашего плана. Все шло просто замечательно. Пункты «не забыть подарок», «прийти в школу» и «дождаться обеденной перемены» я выполнила с легкостью. Но на пункте «найти Аджосси» я уже почувствовала неуверенность в том, а надо ли мне это вообще? Суйи бросала на меня укоризненные взгляды из окна, но мне требовалась какая-то более существенная поддержка. Ну что я ему скажу? Мы пару раз прорепетировали этот диалог, но я знала, что с Аджосси обязательно что-то пойдет не по сценарию. И что же мне тогда делать?

К счастью или к несчастью, Аджосси сам наткнулся на меня, пока я мялась на школьном дворе, не смея ни вернуться в школу, ни пойти к воротам, где, вероятнее всего, я бы его и встретила. Теперь же он мне отрезал все пути к отступлению, опять спросив, как у меня дела. Я знаю, Тао всегда спрашивает у всех, кто не слишком торопится, как у них дела. Это у него вместо приветствия, что ли. Но Аджосси специально подошел ко мне, чтобы поговорить… Да с чего это такое повышенное внимание ко мне? Не помню, чтобы мы до каникул хоть парой слов перебросились… Уж я бы точно ляпнула что-нибудь такое, что легко не забывается.

Я пробормотала, что дела хорошо, а потом, когда он уже собирался продолжить обход, вдруг решилась. На меня иногда находят такие приступы смелости.

— Подождите! — я выставила вперед руку, которую прятала за спиной, и Аджосси тут же обернулся, внимательно разглядывая то, что я ему протянула. — Эт-то…вам.

— Что это?

Ну как можно спрашивать, что это? Это же очевидно. Это чехол для телефона. Который, честно говоря, раньше принадлежал мне. У меня нет свободных денег, чтобы купить новый… но этот чехол мне все равно не нужен, потому что он черный. Мне больше нравятся цветные.

Когда мы с Суйи уже совсем отчаялись, пытаясь придумать, что можно приятного сделать для отстраненного, нейтрально-вежливого Аджосси, я предложила испечь ему что-нибудь вкусное. Но Суйи сказала, что это средство мы используем чуть позже, потому что сейчас есть шанс кое-что еще исправить. Исправить что? Неужели я ухитрилась уже что-то испортить, даже не начав действовать? Суйи сказала мне, что я никак не поздравила Аджосси на Новый год. Вообще-то, я и не обязана, конечно же. Но Суйи помнит, что я поздравляла Тао и Такео, подарив обоим какие-то милые новогодние самоделки. Что я могла им подарить? Не помню. Суйи меня клятвенно заверила, что она меня не разыгрывает и что это с моей памятью что-то не так. И что я действительно поругалась с Аджосси перед концом каникул… Не понимаю, как такое могло случиться, а уж тем более — как я могла все забыть. Но Суйи меня заверяла, что все это правда и что я буду жалеть до конца жизни, если сейчас ей не поверю. В общем, по ее версии, Аджосси, может быть, на меня немного обижен, ведь я не уделила ему такого же внимания, как другим охранникам, хотя мы с ними общаемся одинаково активно.

Так что сейчас можно сделать вид, что подарок Аджосси просто задержался, например, при доставке. А теперь я готова его подарить и извиняюсь, что не сразу… Дурацкая идея, но нам показалась сносной. Совсем уж тяжко было придумать, а что подарить. У нас и с мальчишками-то каждый раз такая проблема! Совершенно невозможно с ними. Поэтому и дарим чаще всего игры…настольные, потому что в компьютерных почти не шарим. А что дарить взрослому Аджосси? Да еще и когда с ним почти не общаешься… Вот тогда-то я и вспомнила внезапно про то, что у меня есть лишний чехол. Мы с Суйи долго-долго искали, подойдет ли мой чехол к его телефону (да-да, мы заметили, что у него новый телефон!), и в конце концов интернет сжалился над нами и сказал, что да. Тогда встал следующий вопрос: как подарить уже бывшую в употреблении вещь? Он ведь без коробки…

Впрочем, он в отличном состоянии, я ведь им никогда не пользовалась. А еще я сообразила, что могу разрисовать его акриловыми красками, вот и объяснение, почему чехол не в упаковке… Я не рискнула рисовать на лицевой стороне. Все-таки он мужчина, так что вряд ли ему нравятся чехлы с картинками. Но не удержалась, нарисовала на внутренней. Я изобразила силуэт новогодней елки, а в отдалении — луну и волка. Не знаю, зачем волка нарисовала. Просто мне хотелось добавить серебристой краски, которая очень здорово выглядит, когда высохнет… Кроме волка ничего не придумалось. Суйи мой шедевр похвалила, правда, тоже не очень уловила, как связаны елка и волк.

И вот теперь я стояла, протягивая это Аджосси. Он непонимающе смотрел на мою руку. Я не решалась посмотреть ему в глаза.

— Это…чехол. Для телефона.

— Да что ты говоришь? — мне кажется, или это ироническое высказывание выскочило раньше, чем он успел подумать?

— Зачем вы спрашиваете, если и так знаете? — тут я все-таки сообразила, что пора бы действовать по плану. — Это вам…видите ли… понимаете, этот чехол пришел только недавно… а думала, он придет к Новому году. В общем, это вам подарок, да, на Новый год.

Аджосси удивился. Впервые в его гладких, как поверхность озера в пасмурную погоду, глазах промелькнул какой-то интерес.

— Это подарок…мне?

— Ну да…возьмите?

Он взял и покрутил чехол в руках.

— Откуда ты знаешь, подойдет ли он на мой телефон?

Честно говоря, это был главный вопрос, который меня волновал. Не то, откуда знаю, а как раз то, что не знаю, можно ли доверять интернету на этот счет. Второй по важности вопрос был, а что будет, когда Аджосси увидит рисунок внутри? Видимо, Аджосси решил проверить. Он достал телефон и раскрыл чехол, чтобы надеть его на телефон… И немного завис. Совсем на мгновение, но я все-таки заметила. По-видимому, серебристые волки рядом с новогодней елкой производят на мужчин неизгладимое впечатление!

А потом я почувствовала, что Аджосси прекрасно знает, что чехол не новый, что он не был в доставке. У него не было этого специфичного запаха новой вещи, а на одной из сторон чехла были микроцарапинки… (Я без понятия, как я это узнала, ведь сама я не видела этих царапин да и про запах не догадалась). Он мне ничего не сказал. Не дал понять ничего этого. Просто я почему-то догадалась, что он все это заметил и…вроде не рассердился. Похоже, ему все-таки было приятно мое внимание, хотя и запоздалое.

Чехол подошел идеально. Аджосси непривычно было держать его в руке…

— Тебе не обязательно было это делать, — серьезно сказал он, все еще разглядывая рисунок. Фух, хорошо, что не рассердился на меня! Или все-таки рассердился?

— Вам не нравится?..

— Нравится, — похоже, Аджосси не из тех людей, кто будет врать из вежливости. Раз так сказал, ему правда нравится, хотя бы самую малость…

— Я рада, — ответила я, легонько склоняя голову. Надо поднять взгляд, надо посмотреть ему прямо в глаза… мне понравилось то выражение, когда взгляд словно подсветился любопытством…

— Юна…спасибо, — проговорил он и улыбнулся. Кажется, и это тоже было непривычно для него. Улыбаться, потому что кто-то другой проявил заботу о тебе… Мне нужно больше способов! Потому что я хочу видеть эту улыбку как можно чаще…

Примечания:

Теперь вы точно сможете определить отрывок манхвы, к которому я привязала свое повествование. Разумеется, кое-что пришлось поменять (например, время года), но в основном я стараюсь следовать оригинальным событиям.

Немного размышлений об отношениях от Юны. :)

---

Вторник

Сегодняшний день преподнес нам с Суйи сюрприз. Честно говоря, я даже не знаю, какое чувство одержало победу во внутренней борьбе: изумление или обида. С одной стороны, нам было очень весело еще раз переживать эту ситуацию, пока мы ее еще часа полтора обсуждали, с другой — я вдруг почувствовала себя одинокой.

Наши мальчишки ходили на свидание! Это ж с ума сойти! Я помню, как мы начали дружить с Шинву. Тогда мы ходили на занятия по рисованию, и часто садились рядом. Он совершенно не стеснялся общаться со мной, хотя я была самой что ни на есть девчонкой: мама делала мне два хвостика, которые смешно торчали в разные стороны, носила я коротенький розовый сарафанчик и туфельки, которыми страшно гордилась (потому что у них были небольшие каблучки). На занятия я приходила с игрушечным слоником, который потом потерялся (я только недавно увидела его дома у Шинву; надо, кстати, спросить, как вышло, что за десять лет он мне так и не вернул игрушку). А Шинву и тогда был крутым. На носу — такой же пластырь, что и сейчас. Вот только еще не умел так классно драться, поэтому его ссоры с другими мальчиками заканчивались не всегда одинаково: иногда он побеждал, и тогда его наказывали за драку учителя или родители, а иногда проигрывал, тогда он сидел обиженный на своем стульчике, ни с кем не разговаривая и упрямо черкая что-то на листе. Но со мной он общался безо всяких признаков благосклонности. Похоже, его совсем не смущало, что я девчонка и что я не умею драться и играть в компьютерные игры. Меня тоже нисколько это не беспокоило тогда. Для меня было естественно, что мы играем в догонялки перед занятием, что он постоянно просит у меня карандаши, потому что свои он то забыл, то не успел подточить, то мама положила ему не карандаши, а фломастеры. Он тратил свои краски за считанные минуты, ухитряясь умазать картину до такого состояния, что краску было в пору соскабливать. Это ему не мешало рисовать что-то поверх. Он просил у меня краски, а я давала, потому что не могла ему отказать. Потом мама меня ругала за то, что в желтой краске остались синие разводы от грязной кисточки, а белая краска вообще превратилась в непонятное месиво… Но мне было не жаль, потому что благодаря этим краскам Шинву со мной общался.

Я помню тот день, когда я впервые позвала Шинву к себе в гости. Это было такое же занятие, как и всегда, но я пришла с приглашениями. Близился мой день рождения, и мама разрешила позвать пятерых гостей. Я очень волновалась, потому что не знала, как вручить эти приглашения так, чтобы их не заметили те, кого я звать не собиралась. Чтобы не обиделись… А еще я не очень хорошо представляла, кого лучше позвать. Потому что тогда мы еще не очень хорошо общались. Но про Шинву я была уверена, потому что без него мне было бы так скучно! Я подсунула ему приглашение вместе с упаковкой карандашей. Там все было красиво напечатано, а моей рукой коряво дописано: «Шинву». Он ухмыльнулся, прочтя это обращение, а остальной текст вообще читать не стал. Да и что это вообще за идея, посылать приглашения маленьким детям! Мы же еще и читали не очень хорошо…

— А это что такое? — спросил он.

— Тут все написано, — гордо сказала я. — Ты же умеешь читать? Вот и прочитай.

— Мне лень, — сказал Шинву. Тогда он и сам вряд ли представлял, что только что озвучил свой основной принцип жизни.

— Приходи ко мне на день рождения, — сказала я.

— О! А тебе сколько лет? А пицца будет?

Я смутилась. Мама спрашивала, какой торт я хочу. А про пиццу разговора не было. Чтобы обрадовать Шинву, я чуть не сказала: «Конечно, будет!» Но потом вспомнила, что обманывать нехорошо, сложила руки и засунула в карманчик сарафана. Неуверенно помялась и сказала правду: «А я не знаю…» Но Шинву, похоже, не настаивал на пицце. У него мысль уже пошла дальше:

— А кого ты еще позовешь?

— Не знаю… — я дала ему четыре приглашения, и мы начали думать вместе. В конце концов, мы придумали, кому раздать три. Но куда девать пятое? Почему-то мне и в голову не пришло, что можно вернуться домой, не раздав все пять бумажечек. Видимо, я привыкла все указания воспринимать слишком серьезно. Так что я закрыла глаза и начала вертеться, а потом Шинву сказал мне: «Стоп!», и я остановилась. Мой палец ткнул куда-то в сторону раковины, где мы мыли свои стаканчики после занятия. И там никого не было, кроме маленького мальчишки в больших круглых очках. Мы с Шинву засмеялись, а потом я поняла, что теперь придется звать этого мальчишку к нам, раз мой палец его выбрал.

— А как его зовут? — спросила я.

— Не помню, — сказал Шинву. — Он же новенький…

Тогда я пошла знакомиться, а потом позвала его домой. Мне вот интересно, стали бы Шинву и Икхан лучшими друзьями, если бы тогда мама дала мне четыре приглашения вместо пяти? Мне кажется, что все-таки стали бы, но как-нибудь по-другому и не сразу.

Я помню, как я радовалась, что мы все оказались в одной и той же школе. Мы жили рядом, так что это было предсказуемо для наших родителей, а вот мы сами боялись, что пойдем в разные школы. Но все-таки мы оказались в одном классе. Шинву и Икхан сидели рядом с первого же дня, а я — перед ними и делилась с ними карандашами… все было, как обычно. Как мы и привыкли.

Потом к нам в школу перевелась Суйи, и я помню, как мальчишки ревновали, что я дружу с ней больше, чем с ними. Но это все неправда. Конечно же, я не перестала с ними дружить! Просто было бы странно, если бы я всегда дружила только с мальчишками! Конечно, я гордилась этой дружбой, потому что мне всегда казалось, что девочки, которые дружат с мальчиками, лучше девочек, которые дружат только между собой. Но Суйи меня просто покорила своей уверенностью, красотой и тем, как много она путешествовала. Родители постоянно брали ее с собой в поездки, так что Суйи уже где только не побывала! А сколько у нее было игрушек и мультиков! Да, теперь-то я понимаю, почему Шинву и Икхану стало обидно… их позиции заметно пошатнулись рядом с такой звездой. Хотя тогда мы еще даже не знали, насколько оказались правы и насколько Суйи реально звезда. Мы все немножко пели, рисовали, танцевали, так что не было ничего неожиданного в том, что и Суйи всем этим занималась. Ну подумаешь, что именно она выигрывала во всех конкурсах, верно?

Я помню, как мы все ходили друг к другу в гости после школы или как оставались друг у друга ночевать. Мы смотрели мультики или пели караоке, рисовали под аудиокнижки и играли в настольные игры, которых у Шинву, похоже, всегда было полно. И делали все вместе домашние задания и проекты… Даже не заметили, как и выросли за всеми этими занятиями.

В тот очень памятный вечер мы собрались у нас дома и играли, как обычно, в настолку. Дома ничего не было, потому что ребята пришли ко мне неожиданно, так что я просто приготовила нам всем рамен. Когда я вошла в комнату, Шинву внезапно начал хвалить меня и закончил чем-то вроде объяснения в любви. Икхан, которого, похоже, Шинву сначала не заметил, застыл рядом со мной, тоже держа тарелку с горячим раменом. Нам всем троим было очень неловко. Но мне — больше, чем им. Их смущало только неудачно выбранное время для признания, а меня — что ж, видимо, сам факт этого признания. Когда я была маленькая, конечно же, я собиралась за Шинву замуж. Иначе и быть не могло. Мы всегда с ним были парочкой. Так долго дружили, ходили на одни и те же занятия… Но я ведь прекрасно вижу, что наши интересы не во всем совпадают. Мне было бы очень неловко прожить с Шинву рядом всю жизнь. В смысле, как это вообще можно себе представить? Нет, я давно перестала на него засматриваться восхищенными глазами маленькой девочки.

Теперь я вижу его сильные стороны и слабые… и нет, не то чтобы Шинву был для меня слишком плох. Он классный, сильный, добрый и честный. Просто как-то не в моем вкусе. Не в романтичном вкусе. И тогда ведь я не могла бы этого объяснить словами. Мне и сейчас это нелегко. Тогда я просто будто предчувствовала что-то… Я знала, что когда-нибудь встречу человека, который понравится мне с первого взгляда. Которого я буду понимать и словно читать его мысли, чувствовать каждую его эмоцию. Я сама считала себя слишком романтичной, но продолжала верить… И как же я была права. Ведь если бы я тогда приняла чувства Шинву, я бы уже не смогла их отвергнуть. И что бы я делала в тот день, когда в нашей школе начал работать Аджосси?

А тогда я стояла с тарелкой обжигающего пальцы рамена, чувствуя себя по-дурацки и не смея подойти и поставить тарелку. А Шинву нес какой-то несвязный бред, и я не могла придумать, что ему ответить… Кажется, я сказала, что мне он тоже нравится, но что мы так хорошо дружим, что я просто не смогу быть для него кем-то, кроме друга. Просила, чтобы он не обижался… Потом он встал и забрал у меня тарелку. Иногда он довольно грубый, но со мной — всегда вежливый и предупредительный. Как-то раз он сказал, что это я на него так хорошо влияю… И я думала, а может, я зря его отвергла? Сомневалась. Но если я сомневаюсь, значит, настоящего чувства нет, верно? Когда он забирал тарелку, он не смотрел мне в глаза. Но я все равно заметила, что они покраснели. Мне было так стыдно, что я расстроила и обидела его… А он неловко смеялся и шутил над собой, от чего мне было только больнее. Потом они с Икханом начали смеяться вместе, уплетая подостывший рамен. Они смеялись и играли так, как будто ничего не произошло, и мне тоже хотелось сделать вид, что того разговора не было. Но с тех пор перед Шинву я всегда чувствую какое-то странное стеснение и вину.

То, что Шинву отправился на свидание, я должна была воспринять с радостью. Неужели он наконец-то преодолел это мешающее нам обоим чувство? Давно пора! Но мне было грустно. И…неужели завидно? Даже Шинву начал с кем-то встречаться, и только я до сих пор одна-одинешенька. Не могу же я, в самом деле, рассчитывать на то, что Аджосси обратит на меня внимание? Не важно, сколько печенья я ему принесу и сколько сделаю подарков на каждый государственный и негосударственный праздник. Я для него всего лишь школьница… Да и даже если бы (предположим) я была не одинока, все равно поступок Шинву меня…удивил? Озадачил? Расстроил? Я привыкла, что наша компания всегда все делает вместе. Неужели у них появится кто-то еще?

Судя по тому, как громко Суйи доказывала, что парни в ее глазах только выросли от того, что наконец-то начали что-то делать без нашей помощи, она тоже обиделась. В конце концов, она мне в этом почти призналась, и мы разработали план-возмездие…

Среда

Наша маленькая месть прилетела им на следующее утро. Когда мы вошли в класс, эти двое уже сидели за партой и что-то сосредоточенно обдумывали. Нельзя сказать, чтобы они выглядели сильно довольными, что, разумеется, порадовало наши с Суйи коварные сердца.

— Привет, — сладко пропела Суйи. Ей бы злодеек играть! Даже я купилась, а мальчишки так и подскочили. Возможно, мы подкрались слишком тихо… Отчасти это и был наш план. — Ну и как ваше вчерашнее свидание? Не слишком слепое вышло?

— Хе-хе, ну… — парни быстро нацепили на лица выражения крутых и уверенных в себе ловеласов. И могу сказать одно: ничегошеньки у них не получилось! Я прекрасно вижу все их с детства знакомые движения: Икхан начинает сжимать в руках первый попавшийся предмет или барабанить пальцами по парте, а Шинву глупо улыбается и чешет затылок. А, нет, еще второе: им это совершенно не идет! Я имею в виду, роль ловеласов. Роль бестолковых одноклассников, смущающихся от первого же вопроса, — вполне.

— Не стоит остальным знать, что и Рей ходил с вами и встречался с девочками из чужой школы, — излишне заботливо добавила я.

— Да-да, а что будет, если наши девчонки обо всем узнают?

«Вот ведь же… мы не подумали». — «И что теперь делать?»

— Ребят, купите нам поесть сегодня? — так же нараспев спросила Суйи.

Парни, быстро просекшие суть шантажа и, очевидно, уловившие угрозу в ее сладком голосе, отчаянно закивали.

— Какие они все были красивые. И даже местную красавицу позвали, — сказала я следующую заготовленную фразу. На самом деле я без понятия, кто там самый красивый. Я и в нашей школе не знала бы местной красотки, если бы ею не являлась Суйи. А что касается всего нашего разговора, то это был план Суйи, как отомстить нашим ветреным парням. Пусть знают, как делать что-то у нас за спиной!

— Самая красивая ученица тоже там была? — «удивилась» Суйи. — О, ну вы и отожгли, ребят.

— Да…ничего так было, — промямлил Шинву.

Мне их было даже немного жалко. Но вся ситуация была настолько смешная, что мы с Суйи еле-еле сохраняли серьезные выражения лиц.

— Ну что? Отстанем от них?

— А надо?

Парни наши приуныли. Ничего, зато они поймут, как весело с нами, когда накормят нас обедом, а мы сделаем им что-нибудь приятное в ответ. Честно, даже не думала, что тут включатся мои собственнические инстинкты. И от Суйи не ожидала. Ведь я могу с уверенностью сказать за нас обеих: ни я, ни она не влюблены в этих мальчишек. Икхан и Шинву абсолютно свободны…но мы их все равно никому не отдадим!

* * *

Шинву весь день бродит какой-то задумчивый. Не сонный, как обычно, а именно задумчивый. Похоже, вчерашнее неудачное свидание не выходит у него из головы. А еще мне почему-то кажется, что он тоже вспоминает то объяснение со мной. Мне его жаль. Ну почему он такой нескладный? Вот казалось бы, он лучший спортсмен в нашей школе, у него красивая, броская внешность, хоть возьмите это сочетание голубых глаз (и ведь это не линзы!) и огненно-рыжих волос! Да девчонки уже должны в очередь выстраиваться. Но ему нравлюсь я… Пошел на свидание с самыми красивыми девчонками из другой школы. Но его угораздило взять с собой Рея… А ведь, хм, понятно, что никто из наших мальчишек не выдержит конкуренции с Реем. Рею достаточно просто войти в комнату. Не нужно ничего говорить или доказывать. По нему видно сразу и его изящество, и благородную утонченность. Это читается в любом его мельчайшем движении, в повороте головы, в складках костюма, в том, как ветер играет его волосами… Вот зачем Шинву взял с собой Рея? Мне кажется, парни тоже вполне способны заметить красоту наших одноклассников-иностранцев.

Любопытно, почему я вообще так переживаю за Шинву? Ведь это не моя неудача. Возможно, все дело в том, что за годы дружбы с ним любые его неудачи я привыкла переживать болезненнее, чем свои…

Пятница

Ну у нас и неделька! Очень насыщенная событиями! То парни пошли на свидание без нашего ведома, то к Регису приехал дедушка! Кажется, Регис его не ждал… Не знаю, как у них, а у нас принято с уважением и любовью относиться к родственникам. Но Регис кажется каким-то более напряженным, что ли, чем обычно. Может быть, он с ним не очень ладит? Хотя, с другой стороны, как можно не ладить с собственным дедушкой? Но этот самый дедушка, Геджутель Ландегре, — ну и имечко! — это нечто. Сначала он пришел к нам в школу и час разговаривал о чем-то с директором Ли. Мы видели, когда он пришел… А потом он заявился к нам в класс и уселся за последней партой! Мы на месте Региса провалились бы под землю со стыда, но Регис молча терпел его присутствие. Мальчишки перешептывались и приглушенно смеялись прямо во время урока, а мистер Пак почему-то не делал замечаний ни им, ни Регису, ни его дедушке. Может, от удивления? А может, это господин директор сказал ему не вмешиваться? Почему-то у меня в голове встает другая картинка, только там мистер Ли говорит не про Геджутеля, а про Рея: «Он новенький в этой школе… помогайте ему и не обращайте внимания, если он что-то сделает не так. Он иностранец и не знает нашей культуры. Отнеситесь к этому с пониманием!» Мистер Пак записывает фамилию Рея и понимает, что она не влезает в классный журнал. Он не знает, как себя вести с этим новым учеником…

Не знаю, почему это вдруг пришло мне в голову, пока я сидела и наблюдала уморительную картину, состоящую из: а) удивленного изваяния (мистер Пак у доски), б) отчаянного спокойствия (чуть-чуть покрасневший Регис), в) вселенской вседозволенности (ржущих Икхана и Шинву), г) элегантного безразличия (как обычно залипающего в окно Рея) и д) суровой непоколебимости (дедули Региса, который каким-то неведомым образом уместился за партой, а ведь он высокий и представительный мужчина). Почему-то мне показалось, что в этой ситуации что-то было очень похоже на тот день, когда к нам перевелся Рей. Да и Регис с Сейрой тоже. Что-то было между ними всеми такое объединяющее. Как будто они все принадлежали к одной и той же семье, которая постепенно мигрирует из-за рубежа и по какой-то причине оседает в нашей школе!

Но апогея мы достигли, когда дедушка, вдоволь рассмотревший нашу классную обстановку и нас самих, вскочил со своего места и хлопнул по полу своей тростью. (Да, у него есть трость!)

— Таким машинам-убийцам тут не место! Убирайтесь!

Это он сказал, если что, добрейшему мистеру Паку. Ну да, внешность у него специфичная, но мы-то все давным-давно к нему пригляделись. Мистер Пак окончательно впал в ступор, но я знала, что это ненадолго. Обычно ему не требуется много времени, чтобы ка-а-а-к рявкнуть! А потом нормально все обсудить. Но на этот раз Регис успел раньше.

— Глава клана, это наш учитель, — с поклоном объяснил Регис. Ничего себе он к своему дедушке обращается! Да кто же они такие?

Перед глазами тут же встала картинка: в тронном зале на выточенном из какого-то дорогого материала сидит местный правитель, а по обе стороны от него стоят его придворные… Освещение в помещении не очень яркое, колеблющееся. Как будто все происходит при свечах. А хотя, почему бы и нет. Ведь если это дворец в каком-то средневековом стиле, не с электрическими же светильниками им сидеть, в самом деле? Но рядом с троном я вижу какие-то парящие…ромбы? Как называется такая фигура, только объемная? У меня в голове застряли банальные конусы, но это не то. Вот от них тоже исходит свет, какой-то неестественно яркий. На придворных похожая одежда. Если у них такая мода, то вряд ли их хоть кто-то похвалит за оригинальность. Все выглядят абсолютно одинаково, на них надето что-то вроде черной с золотом формы. Все благородные, да, благородные, слегка склонили головы и внимают той фигуре на троне. Королю? Герцогу? Барону? Лорду… Я знаю, что это именно Лорд.

Лорд этот выглядит довольно молодо. Надо сказать, черное ему идет, что как минимум странно. Ведь у него длинные белые волосы… Кажется, что в них запутался лунный свет. Он с серьезным лицом слушает и кивает. Потом, не в силах сдержать зевок, закрывается изящной аристократической ладонью.

— Благодарю вас за доклад, — вежливо, но категорично прерывает он говорящего. — Я разберусь с проблемой сам… Тем более, я давно собирался наведаться к Рейзелу в гости… Но вежливо ли будет пойти туда без приглашения? Боюсь, если мы будем ждать приглашения, может пройти еще пара-сотня лет… Давайте поступим так: кто-то должен испросить для меня это приглашение!

Благородные начинают переглядываться. Кажется, никто не хочет тревожить Рейзела, даже по приказу Лорда.

— Как много желающих… — неодобрительно косится на присутствующих Лорд, — ну что ж, если мне предстоит выбрать из многих… пусть сходит лидер клана Ландегре, в знак моего особого уважения!

«Ох, Лорд… вы же прекрасно знаете, что мы не ладим с Франкенштейном!»

— Если не хочешь идти один, возьми с собой кого-нибудь! Того же Кертье… Заодно передайте мой привет Франкенштейну и спросите, почему он до сих пор не явился за моей кровушкой… Я тут жду, со скуки помираю… пусть поторопится с визитом, иначе я сам к нему приду, ха-ха!

* * *

— Регис говорит правду? Вы действительно учитель?

— Да, все верно, — чешет затылок мистер Пак.

Что со мной сейчас было? Пока эти двое выясняли отношения, я ухитрилась уснуть? Невероятно, это больше по части Шинву. Да и как можно уснуть в классе, который буквально жужжит от плохо сдерживаемого смеха?

— Вы серьезно?

— Да, серьезно…

Комедия да и только. А еще я почему-то думаю, что это был не сон и не наваждение. Как будто я переместилась в прошлое и увидела что-то, что было на самом деле. Но как же так? Прямо как в кино! Как будто у меня появились суперспособности!

* * *

Вечером мы опять пошли домой к директору. И, угадайте что, разумеется, там был и дедуля Региса. Он уже немного акклиматизировался в нашем коллективе и спокойно обсуждал что-то с директором, пока мы играли в настолку. Неужели он тоже остановится в доме директора? Резиновый дом директора Ли. Так предложил назвать его Икхан, и, по-моему, он абсолютно прав. Сначала Рей, потом Регис и Сейра, теперь еще и дедушка приехал… Скоро у него тут будет не дом, а особняк, полный иностранных гостей. Ах да, еще у него живут трое наших охранников. Я до сих пор не поняла, почему. Может быть, потому что они тоже иностранцы? Может быть, у нас слишком дорого снимать квартиру? Раньше я этим не интересовалась, а зря. А может, они родственники директора? Хотя нет, бред, внешне они на него вообще не похожи.

В этот раз снова выиграла команда Шинву и Икхана. Как же бурно они радовались! Как будто выиграли впервые… Тао, который играл против них, расстраивался так, как будто проиграл как минимум на международной олимпиаде.

— Тао сам сказал принести именно эту игру, но мы у него все равно выиграли!

— Нас никому не одолеть!

Мы с Суйи смеялись, хотя Тао было немножко жалко. Все-таки он наш охранник и так смеяться над ним — неуважительно. Похоже, Регис думал об этом же, потому что все-таки сделал мальчишкам замечание.

— С их реакцией труднее смириться, чем с самим поражением… — согласился Тао. Впрочем, он никогда ни на кого не сердится. Наверно, потому его все и любят. Вот Такео и Аджосси какие-то более вспыльчивые, что ли. Но при этом действе они не присутствовали, так как все это время мыли посуду после нашего сытного обеда, плавно перетекающего в ужин. Я в шоке, но Сейра после школы еще успевает готовить! Вот как она это делает?! На этот раз она принесла нам тарелки, закрытые огромными серебряными крышками. Прямо как в ресторане. Может быть, они так стараются перед этим дедушкой Региса?

В нашей толпе всегда довольно шумно, а сейчас было еще оживленнее, так как мальчишки все еще обсуждали свою громкую победу над Тао (а ведь он хвалился, что способен просчитать любую тактику!), а на кухне шумела вода и звякала посуда, которую домывали наши оппы. Суйи что-то рассказывала о предстоящих гастролях, Геджутель и мистер Ли что-то обсуждали поодаль. Интересно, о чем они говорят? При всем желании я бы не смогла расслышать их разговора. А вдруг это касается планов Региса? Надеюсь, дедушка не решит, что наша школа для него не подходит? Сначала ему не понравился мистер Пак, потом он придрался к расписанию, потом я видела, как он что-то выговаривает сразу троим охранникам, вытянувшимся перед ним по стойке смирно, в школьную столовую он отказался идти наотрез и не пустил туда Региса, в результате всю большую перемену они прогуляли по стадиону.

Если дедушка Региса решил перевести его куда-то еще, то Сейра наверняка тоже уйдет. Они прямо неразлучные. А еще это будет огромная ошибка, потому что наша школа — лучшая! Я точно знаю! Надеюсь, они обсуждают все-таки не это… Так о чем же они говорят?

— Да приберемся мы, Регис, — заверяет Суйи, и я ее поддерживаю. В самом деле, не ему же одному все время прибираться? Мне вообще неловко, что после нас в комнате остается полный хаос. Вон, оппы час мыли посуду, а сейчас опять придется, Сейра готовила до этого, Регис будет прибираться после нашего ухода… И все ради каких-то обычных школьников? Не понимаю, почему директор нас терпит. Мы же даже в олимпиаде, возможно, не выиграли… у нас до сих пор нет результатов. Сколько можно их считать?

— Нет. Это моя обязанность, так что я не позволю прибираться никому другому, — Регис сказал, как отрезал. Почему он решил, что это его обязанность?

— Франкенштейн, твои способности впечатляют. Неужели ты подчинил себе сознание каждого в этой комнате? Два модифицированных моют посуду, один развлекает гостей, Сейра Роярд, лидер клана, накрывает на стол, а мой наследник — просто мальчик на побегушках? Ты страшный человек. Но неужели ты думал, что я ничего не замечу?

— Ха-ха, — он не поправляет Геджутеля. Хотя знает, что тот заблуждается… в этом доме все делают то, что сочли правильным. Сами.

Какие-то правила он им объяснил, конечно. Показал М-21, что нельзя отдыхать, пока другие работают. Научил домочадцев выяснять отношения тихо и спокойно… хорошо, попытался научить. Приучил Такео к мысли о том, что мытье посуды — процесс обязательный и повторяемый изо дня в день. Провел несколько воспитательно-профилактических бесед с Тао. Нарисовал план и объяснил, в какие из комнат лучше не соваться. Вежливо преподнес Сейре лучшие мировые рецепты. Все это он делал мягко и деликатно, не используя ни на ком своих способностей. Кто-то сопротивлялся (но недолго), кто-то принял новые правила сразу, но теперь все процессы в доме запущены и идут, как надо! А все почему? Потому что каждый жилец знает свое место и вроде бы помнит о своих правах и обязанностях…

Этот Геджутель. Не нравится Франкенштейну мысль о том, что Геджутель приехал… Без него и без вмешательства Лукедонии было бы спокойнее. Теперь, хотя он и пообещал молчать, вероятность остаться в тени тает с каждым часом пребывания здесь этих благородных… Если бы только он мог, он бы выставил их всех отсюда, оставшись тут только с Мастером! Если подумать, единственный, кто в этом доме несвободен, — это сам Франкенштейн. А еще эти крошки от чипсов…сироп на скатерти, мусор в гостиной… надо было все-таки сделать замечание Шинву! В тот самый первый раз… возможно, он бы так не обнаглел, если бы Франкенштейн был с ним построже в тот самый первый вечер, когда все собрались в этом славном доме…

— Юн, ну ты слушаешь?

Конечно же, я слушаю. Я вот только понять не могу. Если директор Ли и Геджутель так далеко от нас и разговаривают вполголоса, то почему я так отчетливо слышу каждое слово? И почему я только что слышала, что директор Ли называет себя Франкенштейном? А как он назвал Аджосси? М-21? Что это значит?

После еды мы играли в другую игру. Надо было задавать друг другу вопросы и заканчивать фразу. Вообще мы эту игру взяли с урока английского. Там вся суть была в том, чтобы отрабатывать грамматику, но мы об этом благополучно забыли и просто перенесли правила из этой игры в другую игру, чтобы ее разнообразить. Мы с Суйи были в одной команде. И выиграли. Кстати говоря, благодаря мне. Хотя я постоянно отвлекалась, пытаясь понять, что же все-таки за разговор я подслушала и почему он был такой странный, как будто о нас и не о нас, я правильно ответила на каждый вопрос! И правильно закончила каждую фразу! Даже Шинву так не смог! Мы все не верили своим ушам и в конце концов решили, что я — экстрасенс. Серьезно, я отвечала, как выяснилось, слово в слово! Суйи наскоро вырезала из коробки из-под печенья корону, так что я сидела в картонной короне, как персона дня. Аджосси и директор Ли задумчиво сидели прямо напротив меня и нет-нет да и поглядывали на эту самую корону… а может, и на меня. Кажется, они тоже не могли поверить, что я смогла хоть в чем-то выиграть.

* * *

На следующее утро мы с Суйи держали очередной совет. На повестке дня было, во-первых, стоит ли спросить Сейру о том, как она относится к Шинву (потому что нам обеим кажется, что он ей нравится, а раз так, надо попросить ее действовать, пока Шинву не ушел на еще какое-нибудь свидание с чужими девчонками), а во-вторых, что происходит со мной. Позавчера я угадала все карточки в игре, а ведь я не могла их выучить или подсмотреть, потому что мы их пишем каждый раз заново. Потом я вернулась домой и поздравила маму с премией, хотя она еще даже не успела мне рассказать. Ну и, собственно, утром я угадала, в чем она пойдет на работу и что скажет мне перед уходом. А она ведь не каждый раз одно и то же говорит! Как будто у меня появился дар предвидения, суперслух, суперзрение и умение читать мысли…

Суйи посмеялась вместе со мной и сказала, что было бы очень круто, если бы я научилась читать мысли учителей. Тогда бы мы всегда знали, кого спросят и могли бы подсказывать друг другу на контрольных. Но она не видит в том, что я выиграла в игре, ничего такого. В конце концов, у нас и раньше так бывало, что кто-нибудь угадывал все. Это же игра. И что касается моего домашнего «чтения мыслей», тут тоже нечему удивляться, ведь я хорошо знаю своих родных… Я с ними как бы на одной волне.

Я хотела было рассказать о том, как подслушала разговор некого Франкенштейна с Геджутелем, но нас позвали на классное собрание, а потом я не успела. Теперь думаю, что так, наверно, правильнее. Суйи очень не любит всю эту мистическую ерунду и вообще презрительно относится к гаданиям, предсказаниям и переселениям душ. Если я начну ее на полном серьезе уверять, что читаю мысли, она может расстроиться или решить, что я ее нарочно подкалываю… А еще она так бодро меня уверяла в том, что ничего страшного со мной не происходит, что я думаю, она просто боится всего, что у нас не получится логически объяснить.

Понедельник

Итак, что мы имеем? А мы имеем очень странное явление под названием «Юна читает мысли». Нет, я серьезно. Я не буду донимать этим Суйи, но так и есть! Я угадываю, что собираются сказать люди вокруг, я чувствую, о чем думает сама Суйи! Я даже сегодня прочитала мысли нашей поварихи в столовой и знаю, что директор пообещал всем сотрудникам лишний день отдыха, хотя по стране не объявили выходной. Она очень радовалась, потому что теперь сможет съездить домой и повидаться с детьми. Она по ним безумно скучает. А по поводу радости, что все-таки сможет уехать, она даже налила нам по полторы порции рамена! Рею даже не пришлось ждать, пока рамен разбухнет, так что мы пообедали гораздо быстрее, чем обычно.

Еще я успокоилась по поводу Региса: он не уедет домой! Дедушка разрешил ему побыть тут еще, если он хочет! А Регис сам себе боится признаться, как ему тут понравилось! И он сейчас очень рад, что теперь остается тут по указке лидера клана, а не самовольно… Он этого нам, разумеется, не говорил. Все это я…уловила. Подслушала. Считала.

Почему-то приобретенные способности меня не так и удивляют. Как будто я всегда знала, что они у меня есть, но почему-то не пользовалась. Как такое могло получиться? Теперь я радостно использую их чуть ли не каждую минуту. Жаль только, я не настраиваемая антенна. Скажем, я хочу послушать мысли Рея. Но я не могу. Вместо этого мне прилетают в голову мысли того же Икхана. (Я слышу слова или вижу образы, но не всегда могу понять, что это… кажется, он думает о покупке запчастей для своего ноутбука, а я таких в глаза не видела и не знаю, что он собирается с ними делать). Или я хочу услышать мысли мистера Пака… а мне в голову лезут мысли Суйи… Или же я слышу мысли, но вообще не могу понять, чьи. Ну что за ерунда? Как будто я приемник, который забыли настроить. Интересно, если бы я рассказала Шинву, он бы поверил? Но мне так неловко из-за того, что я невольно подслушала его мнение обо мне… словом, не буду светиться. Нам и так непросто, потому что Шинву все еще что-то чувствует ко мне, а я хочу с ним просто дружить. Если я сейчас еще и его мысли начну читать, это будет катастрофа!

Мне вот что интересно: а могу ли я услышать восприятие Аджосси? Или будет правильнее называть его М-21? Сегодня я пять раз прошла мимо ворот, где он дежурил, но не услышала ничего, что было бы похоже на мысли… он просто молча стоял и прислушивался к рации, которая изредка что-то неразборчиво шуршала. Он, разумеется, заметил, что я зачем-то околачиваюсь рядом, и кивнул мне. Ну и ладно. Я ведь ничего плохого не делаю… может быть, я гуляю…

Почему-то мне кажется, что Аджосси я ощущаю не так, как остальных. Мои одноклассники для меня — как открытая книга. Вернее, открываемая книга. Не знаю, кто для меня ее открывает, но я могу уловить некоторые строки и картинки. Аджосси — как блокнот с замком. Можно открыть его, взломав замок, но если этого не делать, она не открывается. Я чувствую его эмоции совсем рядом, но как будто нас разъединяет что-то незримое! Как будто он накрыт какой-то своей энергией, как куполом! Ну и бред, если почитать, можно подумать, что я увлеклась какими-то нетрадиционными практиками. Но я ничем таким не увлекалась. Я будто вернулась в свое естественное состояние.

А еще мне продолжают сниться очень яркие, эмоциональные сны. Я уже писала до этого, что мне снился Аджосси. На этот раз я видела, как он гуляет по ночному городу с кем-то еще. Огромная фигура. Сильный и таинственный человек. Я как будто видела его в прошлой жизни. Тогда, мне кажется, я боялась его, но больше не боюсь. Как будто что-то встало на место. Аджосси — М-21 — весело вышагивает впереди, иногда оборачиваясь и подгоняя великана. М-24… Так его звали. Они никуда особенно не торопятся, просто гуляют. Ни холод, ни темнота им не страшны. М-21 перекидывает из руки в руку какую-то баночку. Что-то мелкое там стучится о стеклянный корпус. Что же внутри?

Им преграждают путь какие-то люди и приказывают отдать все, что есть. М-21 неохотно протягивает им баночку. Ему нельзя с ней расставаться, ведь содержимое для них почему-то очень важно. Но он знает, что это ненадолго…

Короткая мысленная команда и выразительный взгляд М-24, и горе-бандиты суют М-21 банку обратно в руку и бросаются врассыпную. Что это было? Может ли М-24 управлять сознанием людей, не имея с ними связи через кровь? Был ли это контроль разума или обычный зловещий внешний вид? Это еще предстоит выяснить, но таскать с собой М-24 — в любом случае полезно.

Да что же такое в этой баночке? Почему-то мне она не нравится, но М-21 бережно прижимает ее к себе.

— Не играйся, — строго просит его М-24. Этот голос я точно уже слышала…

Но сон уносит меня куда-то еще. Я просыпаюсь, потому что перед моими глазами внезапно возникла стена из камней, завал. И фигура человека, опустившегося перед ним на колени. Что-то очень грустное было в этой картине. И страшное, потому что я проснулась, как будто от кошмара. Но почему? Ведь я ничего плохого не увидела?

Мне очень жаль, что я потеряла свой предыдущий дневник. Как ни стараюсь, не могу вспомнить, записывала я в прошлом году свои сны или нет. Или все это началось только с нового года? Мне кажется, я каждый раз что-то упускаю, когда начинаю об этом думать. Как будто кто-то переставил мои воспоминания местами или стер мне память.

«Юн, ну сколько можно прибираться? Не верю, что у тебя дома настолько хаос», — Суйи мне все уши уже прожужжала тем, что Сейра теперь каждый вечер готовит новые блюда, у Шинву новая настолка, а Рей пытается зарегистрироваться в соцсетях. Я стараюсь как можно реже бывать в доме у директора Франкенштейна. Ну я просто не могу. Меня туда тянет, потому что там мои друзья, но я слишком боюсь. Я знаю, что стоит мне увидеть Тао или Такео, ночью мне снова будут сниться кошмары. Я не хочу знать подробности об их работе, не хочу! Я ведь даже страшные фильмы не смотрю! Никаких ужастиков, хоррора, даже исторических фильмов про войны. И теперь я вижу почти каждую ночь, как кто-нибудь умирает. Сколько людей эти агенты убили? Я пытаюсь закрыться от этого, но я не могу. Информация продолжает поступать сама по себе…

В то же время я чувствую, что я нужна там. Не знаю, почему, но я испытываю даже более сильную вину от того, что я не общаюсь с М-21, чем от того, что я, пусть и косвенно, пересекаюсь с бывшими агентами DA-5. Как будто я чем-то очень виновата перед М-21, но как бы ни старалась, этого я не могу вспомнить. Мне кажется, я когда-то обидела его. Кроме того, сны о нем я тоже вижу.

«Юна, сегодня идем в компьютерный клуб! И даже не обсуждается!» А я и не буду ничего обсуждать. Я просто напишу, что у меня температура. Они пожалеют больную подругу. Правда я выздоровею уже на следующее утро, но это даст мне один вечер отсрочки. Который я проведу одна, пытаясь делать домашнее задание и не отвлекаться на те не мои, чужие, мысли, что иногда проходят фоном через мои собственные.

«Мы не успеем проект доделать, давай дома у директора посмотрим?» Как я могу объяснить Суйи, что я не хочу идти домой к Франкенштейну? Я боюсь, что меня поглотят восприятия окружающих! Одно дело считывать какие-то бытовые мелочи, а другое — вот это. За этими дружелюбно-нейтральными выражениями лиц я чувствую такую дисгармонию, что я просто не хочу находиться рядом!

«Юна, зайдем в магазин? Надо для всех купить угощений, а то охранникам не хватит!» Я вздыхаю и иду. Я не могу постоянно избегать их общества. Все-таки мы и так видимся в школе. А если так, все равно я не смогу выбросить их из головы. А вот мои друзья могут обо мне забыть… Прошло уже две недели с тех пор, как я узнала правду об агентах. Все это время я то болею, то делаю домашнее задание, то прибираюсь, то ко мне приехала бабушка, то я не выспалась (вот это как раз правда), то обещала вернуться пораньше, то должна подготовиться к тесту… Кажется, друзья уже перестают мне верить. Суйи мне так прямо и сказала, что меня как будто подменили, а Шинву смотрит, как на сумасшедшую. Икхан зато поддерживает… он верит, что я готовлюсь к этим тестам. Но когда нам раздадут проверенные работы, он убедится, что нет.

* * *

Он быстро движется по улице. В голове все еще звучат последние слова жертвы. Он не присутствовал там сам, только дал Такео координаты. Но слышал все, так как рация Такео, как и положено по инструкции, оставалась включена. Обычно Такео убирает всех на расстоянии, но этот агент оказался сверхчутким. Как и ожидалось, если принимать во внимание его досье… А Тао предупреждал, что объект может обнаружить угрозу и попытаться уйти. Но скорость Такео выше, так что он все равно быстро загнал цель в тупик. Агент этот в боевом плане слишком слабый. КСА, местная организация, продолжает проигрывать Союзу. У них нет таких именитых ученых, как и недостаточно материала. И агент, и Такео понимают, что исход предрешен. Такео держит его под прицелом. Слишком долго. Тао знает, что эти полсекунды были лишними.

— Сжальтесь… последняя просьба, дайте мне отсрочку, я могу работать на вас… ради моего сына.

Тао слышит приглушенный удивленный вздох снайпера. Нельзя… они и так выходят из графика.

— Номер второй, он все врет. Нет у него родных детей и никогда не было.

Несколько сотых секунды на осознание. Раздается выстрел. Промахиваться Такео не умеет. Тао поправляет съехавший на плечо ворот растянутого джемпера. Выключает рацию, сворачивает провода и складывает оборудование. Все умещается в простой сумке, которую он перекидывает через плечо. В руке еще одна сумка с компьютером. Надо убираться из этой точки. Через двадцать минут надо быть в указанном месте, откуда их заберут и доставят на новую точку. Все по графику. В нескольких кварталах от него также движутся каждый по своему маршруту его напарники. С Такео они возились дольше всего. И могли бы запороть эту миссию. Хорошо, что Такео не задает уточняющих вопросов. У того агента не было своих сыновей, но был приемный…

Впервые в этой стране. Нет ни времени, ни желания оглядываться. Нельзя чувствовать себя причастными. Они играют только по своим правилам.

Город живет своей жизнью. Проносятся мимо машины, сигналя друг другу на перекрестках, мигают вывески на незнакомом языке, толпы людей торопятся пересечь дорогу. Он идет, стараясь не привлекать к себе внимания. Обычный человек. По виду ему нельзя дать больше двадцати. Обычный студент возвращается с занятий… Он усмехается. Если бы только люди знали, кто он такой, они не смотрели бы с таким равнодушием сквозь него… Встречая человека на улице в первый и в последний раз, к нему не испытываешь абсолютно никакого интереса… Если только не успеешь осознать, что этот человек был подослан. Как раз для этой первой и последней встречи.

* * *

Он убирает с глаз отросшую прядь и протягивает купюру.

— Сдачу оставьте.

— Благодарю, — молодая кассирша (или как они там правильно называются) застенчиво улыбается, но все-таки решает задать вопрос:

— Вы ведь иностранец, да?

— Верно, — Такео лениво пьет еще обжигающий кофе. У него есть еще пятнадцать минут. Правильно, не в вертолет же идти с горячим стаканчиком. Кранц не одобрит. Но трепаться с какой-то девчонкой? Не одобрит тем более. Тао закатывает глаза и тычком включает рацию.

— Номер второй, по инструкции — никаких взаимодействий с гражданскими.

Такео передергивает плечами, но удерживается от того, чтобы начать оглядываться. И так понятно, что Тао в том же кафе или поблизости. Видеть их рядом никто не должен. Вместо того чтобы взять кофе и уйти, Такео садится рядом со стойкой. Новых посетителей пока нет, и девушке скучно. А внешность иностранца ее заинтересовала.

— Вы из какой страны приехали?

— В смысле, откуда я родом или откуда приехал сейчас? — с готовностью поддерживает разговор снайпер.

— И то, и другое, — улыбается девушка, немного сбитая с толку таким ответом.

— Сейчас я, можно сказать, совершаю тур по нескольким странам. А приехал из Германии. Хотя это и не моя родина.

— О-о, понятно, — восторженно выдыхает девушка. — А я вот никогда не бывала за границей.

— У вас хороший английский, — хвалит он. Да, в принципе, Тао согласен. Смешной акцент, но говорит девчонка правильно и бегло. Видно, что учила хорошо и качественно. Жаль. Лучше бы какой-нибудь язык, которого Такео не знает.

— Спасибо.

— Если тут же не заткнешься, ее уберут. Этого добиваешься? — тихо спрашивает он. — Или правда думаешь, что сможешь ее обезопасить?

Такео кивает в ответ на эти слова, так, чтобы показалось, что он кивает девушке.

Самоуверенный простак. Тао торопливо допивает свой стакан и идет за новым, легонько толкая по дороге Такео. Начальство тоже на высоте. Назначили точкой сбора двор рядом с этим кафе. Ведь понятно было, что агенты не удержатся и зайдут погреться…

— Сдачи не надо, — безразлично бросает ей бумажку со значком местной валюты. Ему эти монетки сдачи не понадобятся. Хорошенькой болтушке, впрочем, вероятно, тоже.

* * *

От очередного перелета даже модифицированных клонит в сон. Такео оглядывается на вяло жующего что-то Хаммера и на Тао в наушниках, который слушает что-то с компьютера, если, конечно, уже не спит. По идее, он сейчас должен получать новое задание. Может быть, уже получил и анализирует. По спокойному и расслабленному лицу не скажешь, занят он обработкой данных или отдыхом. Такео потягивается, пытаясь сбросить сонливость. Не действует на модифицированных кофе. Ну, хотя бы с приветливой продавщицей пообщался. Как хорошо, что она знает английский. Тао что-то там говорил об очередном нарушении должностной инструкции, но Такео все равно. В конце концов, он после миссии заслужил право на отдых. Так как баристе он ничего важного не сказал, ей нечего бояться. Кроме того, она первая начала разговор… как приятно, когда тобой интересуются обычные люди.

Вертолет снова проваливается в воздушную яму. Достали эти перелеты. Хоть бы дали какую-нибудь длинную миссию. Желательно в теплой стране. И с парой-тройкой выходных. Без этих напарников на хвосте…

Такео откладывает распечатку с данными. Характеристики своего арсенала он уже и так помнит наизусть. С монитора Тао льется свет. Такео вытягивает шею и встречается взглядом с электронными глазами их следующей цели. Откидывается назад. Совсем не обязательно сейчас запоминать детали. Лететь еще долго. Но незначительные мелочи запоминаются и стираются не сразу. Он все еще помнит отчаяние на лице того агента. И полные восторга глаза девушки в кафе. Такой контраст. И почему только он не умеет забывать моментально?

Пора спать. Прочь все лишние мысли. Такео отщелкивает крышку и запивает таблетку. Спать, остальное сейчас не важно.

* * *

За эти пару недель мои познания касательно наших знакомых сильно изменились. Что я знала раньше? Рей — ученик по обмену, как и Регис с Сейрой. Директор Ли — директор моей школы, как, собственно, и следует из нашего обращения к нему. Тао, Такео и Аджосси — охранники Ё-Ран. Теперь же получается какая-то сложная картина. Если изобразить ее в виде схемы, будет вот что:

Директор Ли — на самом деле Франкенштейн. По какому-то странному стечению обстоятельств он познакомился с Реем, которого зовет Мастером. Теперь, когда Рей приехал в Корею, где никогда прежде не бывал, Франкенштейн помогает ему освоиться. Проблема не только в том, что Рей не знает нашей культуры. Он также вообще плохо знает людей. Все дело в том, что Рей — не человек… Он может заставить других людей думать так, но на самом деле он существо какой-то другой расы, более высокой, чем мы. Франкенштейн занимает между этими расами промежуточное положение, имея какие-то черты обеих.

Теперь что касается Региса и Сейры. Они тоже благородные, — их самоназвание — которые прожили пока не так и долго, если считать возраст не в человеческом понимании. Но они и Рей находятся не на одном уровне. Они плохо понимают истинное значение этой фигуры, но одно присутствие рядом с ним заставляет их… служить ему? Это какое-то светлое и глубокое чувство, которое Рей в них вызывает. Они испытывают почтение перед ним и благодарность за то, что Рей позволил находиться рядом с собой… Как-то так. Я не могу пока что уловить подробнее. В их мыслях тоже все не так гладко.

Наконец, есть еще модифицированные. Они люди, но приобрели какие-то дополнительные способности благодаря экспериментам и операциям. Над ними работали в специальных лабораториях и потом, по завершении всех фаз эксперимента, направили в особые группы, составленные из таких же модифицированных агентов. Их роль была различной, но общая суть одна: они служили некой организации, выполняя различные миссии, связанные с добычей и транспортировкой каких-то артефактов, обнаружением и обезвреживанием секретных объектов, решением противоречий с какими-то другими группировками.

Короче, это наемники, которым заплатили улучшением способностей…

Мне кажется, я все время видела в них это. Краешком глаза, как будто я могу замедлить время и уловить двадцать пятый кадр. В них это есть. Мрачная сторона, пугающая и изящная одновременно. Я знала, что не бывает таких охранников. Даже в элитной охране какой-нибудь правящей династии. А уж тем более в школе. Эти трое молодых людей были уж слишком идеальны. Каждое движение, внешность, голос и стиль, — кажется, все указывало на то, что они часть какой-то другой жизни. Не из тех, кто после работы идет домой. Не из тех, кто получает зарплату и платит государству налоги. Они прячут свое предназначение за масками людей, но они давно миновали эту стадию. Они — что-то еще. И они сами чувствуют, что не причастны к нашей жизни. В страшных рассказах нечисть не отражается в зеркале или не отбрасывает тени. Тут же скорее обратная ситуация. Если не сравнить с призраками. Призраки людей… Они могут быть похожи на нас, но не подчиняются общественным законам, превозмогают законы природы… Когда я считала их обычными людьми, я могла с ними спокойно общаться. Но не теперь. Нескольких разговоров с ними мне хватило, чтобы считать какие-то крупицы воспоминаний. Но главное — сны. Боже мой, как же много снов я вижу… Они льются каким-то нескончаемым потоком. Почти каждую ночь я вижу что-то, что, похоже, не просто плод моего воображения, а реальное воспоминание кого-нибудь, с кем я общалась днем. Эти воспоминания никак не связаны с тем, что мы делаем. Это может быть что-то далекое, забытое и запрятанное в памяти, то, что мое сознание неожиданно извлекает на свет.

Такео был снайпером и убивал людей. Тао был аналитиком и координировал работу всей группы. Да, они были в одной группе. Я даже смутно вижу лица их напарников. В отличие от Тао и Такео, те агенты совсем не красавцы. Даже скорее наоборот… Среди модифицированных тоже попадаются всякие. Их группа была уничтожена, причем, я так понимаю, в этом как-то косвенно виноваты мы, поэтому Тао и Такео оказались под угрозой «списания». И неожиданно для себя оказались в доме Франкенштейна. Их попросил приютить М-21, который их пожалел…

С М-21 не такая история. В отличие от Тао и Такео, он не был элитным бойцом. Он начал службу с самого дна, попав в организацию испытуемым. Над ним ставили эксперименты против его воли. Когда ученые так и не добились тех результатов, что хотели, встал вопрос, что делать с расходным материалом? Так как М-21 выжил и продемонстрировал очень ограниченную, но все-таки способность (не знаю, какую), свойственную агентам, его решили оставить. Он стал выполнять мелкие поручения, которые не давали агентам высших уровней. У него также был напарник, которым он очень дорожил и которого потерял не так давно. Того агента звали М-24. Последней просьбой М-24 было пойти с Рейзелом и Франкенштейном, поэтому М-21 сейчас здесь. Не понимаю, по какому принципу Франкенштейн оставляет у себя бывших агентов, но для М-21 это — единственное спасение, так как за измену организации его точно убьют, если обнаружат. Он собирался ее покинуть, как только будет готов, но все произошло слишком рано.

Вот что я узнала. Не всегда чтение мыслей — радость.

* * *

Я ни на чем не могу сосредоточиться. Все время как будто утекает сквозь пальцы, когда я сижу, уставившись взглядом в стену и гоняя перед собой полустертые картинки из чужого прошлого. У меня есть любимые воспоминания, они меня утешают, когда я остаюсь одна перед этими многими-многими людьми.

Мне очень нравится вспоминать, что чувствовала Суйи, когда я подарила ей тот рюкзак с логотипом ее любимой группы. Она должна была вести себя сдержанно, потому что нам пришлось поздравлять ее на работе. Потом она тут же уезжала на пару дней на море с родителями, а потом сразу же оттуда — на гастроли. Поэтому я дарила рюкзачок перед половиной съемочной группы. Суйи вежливо меня поблагодарила и обняла, и мы обе чувствовали, как она счастлива, но она не могла прыгать и визжать, как ей того хотелось. Теперь я увидела тот день ее глазами. Съемочную площадку заливало солнце, и рюкзак переливался в его лучах. Значки заманчиво блестели гладкой поверхностью. В самолете она будет сидеть и вертеть их в руках. Рюкзак тяжелый. Наверно, там те конфеты, которые она так любит. Нельзя открывать при всех. Ведь они думают, что звезда обязана всю жизнь сидеть на диете. От солнца очень тепло, хотя погода стоит прохладная. А еще греет эта забота и внимательность друзей, которые не отказались от нее только потому, что она стала знаменитой и перестала проводить с ними каждый вечер из-за плотного графика. В золотистом свете плавают пылинки. Она тоже хотела бы беззаботно танцевать, если бы на нее не смотрело столько глаз. И все-таки впереди несколько интересных, поездочных дней. Как же она счастлива…

Вот воспоминание М-21. Оно не то чтобы счастливое, но мне греет душу. Он так и не получил тех данных о себе, которые надеялся найти с помощью DA-5, но пожалел двух модифицированных. «У меня есть просьба… Я знаю, что не в праве просить… Но я не могу позволить им просто уйти». М-21 никогда до этого ни о чем не просил. Слишком невозможным казалось, что его просьбу удовлетворят. И, вероятно, он просто слишком гордый. Но эта просьба сорвалась с языка быстрее, чем он успел все обдумать. Внезапное осознание правильности поступка, пусть и всей его самонадеянности. «Если ты этого хочешь… М-21, это и твой дом тоже». «Мой… дом?» У него раньше никогда не было дома. Он не представлял себе, что это значит, — вернуться туда, где будешь чувствовать себя в относительной безопасности. Иметь свою комнату, дверь с замком и кровать с мягким матрасом. Спускаться каждое утро к завтраку, а вечером ужинать за общим столом. Слушать звуки ночного города не с крыши высотки, а на собственном балконе. Он не собирался привязываться к этому дому. Жить здесь казалось чем-то неестественно легким, как будто он сам нарочно дал себе послабление. М-21 все время ждал оборотной стороны, ждал, когда все вернется в норму и придется расплачиваться за спокойные несколько дней. Вместо этого он обрел… дом? Эта комната, этот балкон — его? Обычно четкое зрение как будто смазали одним взмахом кисти (это мое сравнение, а не его). В чем причина? В слабости после ранения, в волнении от неудавшейся попытки узнать о себе, в том, что ответил ему Франкенштейн? Он чувствует, как что-то теплое и нежное мешает ему дышать. До этого никто и никогда не заботился о нем вот так… Исключение — только один человек, которого он больше никогда не увидит. Как же он был прав тогда, сказав, что нужно держаться рядом с этими людьми…

Это воспоминание — мое собственное. Я протягиваю ему чехол для телефона. Но теперь я как бы вижу себя чужими глазами. Какая я смешная! Он не думает обо мне так. Это мне так кажется, потому что я впервые нас вижу со стороны. Как я волнуюсь. Как я стесняюсь! Но и он… за этой маской равнодушия или легкой, поверхностной заинтересованности… Разве он не спрашивает себя о том, зачем я все это делаю? Он не понимает самой сути подарка. В Союзе подарков не дарят. М-21 никогда не имел чего-либо, что можно было бы подарить. И денег, чтобы купить подарок. Теперь он держит в руках чехол. На нем изображен серебристый волк. М-21 уже не важна модель телефона, его взгляд притягивает мой рисунок. Сердце начинает стучать быстрее. Значит ли это, что оно откликнулось?

Мне кажется, я грежу наяву. Образы и чувства плавают вокруг меня, как будто я попала внутрь объемной полупрозрачной головоломки. Я не умею управлять ими, ведь они не мои. Я не могу переписывать прошлое. Я даже не могу влиять на настоящее! Мне кажется, я начинаю исчезать из своей реальности. Как, откуда появились эти способности? Почему я не могу вспомнить того раза, когда они проявились впервые? И я точно уверена, что память мне стирали уже как минимум один раз, но я никак не могу вспомнить, как это случилось.

* * *

Почему моя твердость улетучивается, когда я оказываюсь рядом с Такео? Тао на меня внимания не обращает, вернее, никогда не выделяет из нашей компашки именно меня. А вот Такео как будто бы хочет пообщаться именно со мной. Он всегда оказывается рядом, когда мы идем домой из школы. «Домой»? Я имела в виду, в дом директора Ли. Иногда он перехватывает у меня рюкзак или пакет с учебниками, которые в рюкзак не влезли. Пару раз я даже не успевала отметить этого действия, как будто оно для меня очень привычно и естественно. Разве мы тесно общались до того, как мне стерли память? Мне это кажется маловероятным. Ну чем я его могла привлечь? Я не умею общаться с людьми. Впрочем, он тоже. Может быть, мы просто часто оказывались в паре, когда играли в настольные игры? Не знаю, почему-то мне кажется, что тоже нет.

Он просит меня позаниматься с ним. Позаниматься? Чем? Я делаю вид, что проверяю сообщения в телефоне, а потом выдаю наглую ложь. И любой другой человек мне бы не поверил, но Такео, похоже, верит… Иногда агенты наивнее, чем обычные люди. Он еще верит в то, что меня срочно зовет мама, как только меня о чем-то попросили… Почему я отказалась? Я просто не могу быть рядом…

Кажется, Такео расстраивает мой ответ. Я бегло считываю его размышления по поводу того, что он не может принуждать меня. К чему принуждать? Да что нас могло связывать? Не помню! Кажется, ему тоже одиноко сейчас… Ему не с кем поговорить в этом шумном доме, ведь его просто не поймут. Он бросает взгляд на Тао. Тот идет, весело обсуждая что-то с парнями. Вот у кого жизнь легка и весела… Неужели Тао всегда таким был? Тао, почувствовав взгляд, возвращает его и улыбается.

— Такео, поможешь мне сегодня с камерами?

Такео пожимает плечами.

— Ну пожа-алуйста, — Тао делает огромные просящие глаза. — Я один слишком долго провожусь.

— Ладно, — Такео прикрывает глаза и склоняет голову в знак согласия.

— Спасибо! — Тао тут же возвращается к прерванному разговору. Оба знают, что большую благодарность испытывает Такео.

Дорога до дома директора никогда не казалась мне такой долгой. Почему же мы не можем встречаться где-нибудь еще? Почему нельзя заставить себя выборочно забыть какие-то вещи? Нельзя, Юна… иначе будешь, как Такео. Нельзя забывать болезненное прошлое. Надо научиться жить с этим знанием! Но как?

* * *

Я теперь не могу спокойно смотреть на наших охранников. Слишком ярко помню сны. Неужели я раньше думала, что Такео идеально подходит на роль старшего брата, а Тао очень веселый и сочувствующий? Теперь я начала их бояться. Бесшумных и быстрых движений Такео. Такому ничего не стоит подкрасться… Безразличных серых глаз Тао. Я помню его намеренно слегка расфокусированный взгляд. Не смотреть в глаза людям, не вызывать интереса и не привязываться. Он привык жить по принципу разового потребления: единожды встретил, единожды получил выгоду… Не знаю, как я это узнала, но в моих снах он постоянно выбирает между какими-то странными вариантами, в которых будто нет правильного ответа. Всегда измеряет миссию в количестве ошибок, которые может допустить каждый из напарников… Для него важно только одно: успех миссии. Сколько придется совершить ради этого преступлений — не его проблема. За это отвечает начальство… Почему-то мне кажется, что у Такео при себе всегда есть оружие. Не то большое ружье (автомат?), которое я иногда вижу, когда он целится в несчастную жертву с большого расстояния, но маленькое. Кто знает, может, он охраняет школу с пистолетом… а вдруг достаточно какой-то мелочи, чтобы он пустил оружие в ход?

При взгляде на длинные сиреневые пряди, которыми я раньше восхищалась, я всегда вспоминаю ту девушку из кафе. Почему я уверена, что ее уже нет в живых? Кажется, в самом сне этой информации не было… Глядя, как Тао с легкостью несет в руке сумку с ноутбуком, я вспоминаю тот вечер, когда он дал Такео неполную информацию ради завершения миссии. Вокруг него было столько жизни, но он, как и остальные агенты, нес в мир только смерть… Я чувствую ту вину, которой не знают они сами… А еще мне стыдно за себя. Как я могла так ошибаться на их счет? Ведь нельзя верить только глазам. Неужели и мое сердце, и моя совесть настолько слепы?

Когда Тао или Такео со мной здороваются или спрашивают меня о чем-то, я каждый раз задаюсь одним и тем же вопросом: а стоит ли мне вообще отвечать? Не повредит ли это мне или моим друзьям? Ведь в живых не осталось никого из обычных людей, кто бы общался с Такео. Только мы… Как же наше положение ненадежно! А вот взять Тао, кто может сказать, чему он учит Икхана? Мне страшно за нас. И страшно, что я снова поддамся их обаянию… М-21 не вызывает во мне страха. Только сочувствие и желание утешить. Он очень одинок. Разорвана единственная ниточка, которая связывала его с этим миром. Его друг был для него всем, а теперь его нет. М-21 живет только ради того, чтобы оправдать ожидания своего друга. Или даже нескольких друзей, кто разделил их с М-24 путь, но погиб еще раньше.

* * *

Домой меня, к счастью, провожал М-21. Мы с ним ни о чем не разговаривали. Он вообще неразговорчивый. А я стесняюсь и одновременно не хочу узнать слишком много. Я боюсь, что он мне скажет что-то, что потом вырастет и раскроется. Их слова сейчас — как план города. Они будто наносят линии, а в моей голове город становится красочным и объемным. Он становится новой 3D реальностью, в которую я погружаюсь.

Я не могу считывать мысли по своему желанию. В лучшем случае — более-менее точно угадать настроение. Сегодня на него накатила какая-то светлая меланхолия, почти как и на меня. Только я еще и тревожилась — из-за чего, наверно, из-за общего состояния, — постоянно поправляя воротник. А М-21 был спокоен, как и практически всегда. Впереди нас шел высокий и полный мужчина в черном пальто и в шляпе, которая только каким-то чудом не срывалась с его головы. М-21 шел, почему-то пытаясь попадать шаг в шаг с этим человеком. Его следы не отпечатывались на снегу, так как он, делая странные длинные шаги, ухитрялся идти по следам того человека… Зачем он это делал? Вряд ли он об этом задумался. Я чувствовала, как ему одиноко… Он помнил, что я иду где-то рядом, но со мной нельзя обсудить то, что он ощущает. Когда отведет девочку домой, он не вернется тут же. Он отправится на одну из тех крыш… Что он имел в виду? Я не поняла… Но было жаль и немного неловко, что я просто не могу с ним поговорить.

Я почти уверена, что ночью мне будет сниться сон о нем. Хочу ли я этого? Конечно же, хочу. Не важно, что я говорила. Я хочу знать о нем все, потому что мне его так жалко… Я должна узнать о его прошлом, тогда, возможно, я смогу ему как-то помочь.

* * *

Они сидели в каком-то тесном пространстве. Было похоже на переходы метро или на подземные переходы, только там было еще темнее и теснее. И тихо… безлюдно. Впрочем, кроме них там было еще одно существо. Оно не было похоже на человека. Но ведь монстров не существует, так ведь? Это я так считала раньше, да и во сне продолжала считать, и все-таки знаю, что он был. Еще какой-то модифицированный. Не из их группы. Не их...хм, вида. Чем-то они ему насолили, похоже. Может, М-21 что-то не то ляпнул, может, они что-то у него украли… Да, я не могу считать этого сейчас, когда я уже не сплю, а во сне было не ясно. Но, похоже, они его в чем-то опередили… задания у них были схожи, что ли… или просто встретились на узенькой дорожке в темной подворотне? Короче, теперь они прятались от него, уже не первый час блуждая по переходам.

Они были одеты явно не по сезону, и хотя модифицированные люди довольно выносливы, им было слишком холодно. Может быть, там, снаружи, зима? Я не видела и не знаю, но им, в одних только летних спортивных куртках, точно было, мягко говоря, некомфортно. У М-21 от холода зуб на зуб не попадал, и он ходил от одной стены к другой, стараясь ступать бесшумно, чтобы хоть немного согреться. М-24 дышал на трясущиеся руки.

Было скучно и не по себе. Сражаться они не умеют. Кроме того, прошли уже почти целые сутки, как они должны были вернуться с задания, но их зажали здесь. Средств связи у них нет, хватиться их тоже никто не хватится… Вернее, их разнесут, когда (если) они вернутся, но искать и выручать не пойдет никто… А что это значит? А значит это, что таблеток у них с собой нет. Свой неприкосновенный запас они уже проглотили, не запивая, четыре часа назад, поняв, что дольше не протянут. Больше не было ничего. Оба чувствовали приближение критической отметки. Еще несколько минут, и их тела дадут о себе знать.

Они не умеют сражаться! Если бы умели, разве они бы прятались здесь от какой-то другой крысы, такой же лабораторной, как и они сами, но с несколькими рядами ядовитых шипов по всему телу, огромной пастью с отчего-то синими зубами и лапищами размером с урну для мусора? А что у них? М-24 может высасывать кровь, но для этого к жертве еще надо подобраться, а как укусишь шипованного мутанта? М-21 со скрипом умеет трансформировать одну руку, но трансформация тут же пропадает, да еще и проходит очень болезненно. И все. М-21 тварь слопает, перекусив пополам, а М-24… тоже, только жевать будет дольше.

Поэтому они отсиживались здесь. Обостренный слух модифицированных все еще улавливал отдаленные шаги ядовитой твари, которая интеллектом не блистала (да из кого ее только модифицировали?), но отличалась таким же упорством, как и они сами.

Еще час, и будет слишком поздно, даже если она уйдет…

М-21 посмотрел на трясущегося М-24, и тут я поняла, что эта дрожь не от холода (или не только от холода), но и от слабости. Началось… они слишком долго не принимали таблеток.

— Ты его слышишь? — одними губами спросил М-21.

М-24 помотал головой.

— Я тоже, — шепотом подтвердил М-21. — Можем идти… но не можем.

Пока он говорил, М-24 резко опустился на колени. Ноги не держали.

«Вот ведь черт, что стоило тому придурку уйти хотя бы на полчаса пораньше? Мы бы успели вернуться и принять таблетку, а что теперь?»

М-21, конечно, мог попытаться добраться до лаборатории один, но прохождение контроля сначала в одну сторону, потом в другую потребует времени, да и далеко не факт, что ему поверят на слово и дадут двойную дозу, для него и М-24. Он может просто не успеть. Надо идти вдвоем.

Но как? Надо заставить М-24 подняться.

— Ты чё растекся? Вставай, путь свободен! — все еще шепотом объявил он, но М-24 только замотал головой, мол, не могу.

М-21 со злости скрипнул зубами. Он же почему-то еще был в состоянии двигать ногами, а М-24 — нет. А ведь препарат у них идентичный, а дозировка рассчитана так, чтобы на них действовать одинаково.

— Может, ты с голодухи подыхаешь, а не…

М-24 пожал плечами. Может, и правда угадал…

— Тебе бы поймать чего-нибудь… может, тебе бы хватило, чтобы добраться, а там уж нас снабдят…

— Ты не видишь? — хрипло пробурчал М-24. — Я тут не в состоянии даже тебя укусить, не то что охотиться.

М-21 остановился и задумчиво прикусил губу. Такая мысль ему в голову не приходила, а ведь верно.

— Укуси меня, — его передернуло, но он все-таки предложил этот вариант. Может, и не самый плохой. Может, и не получится, но вдруг поможет?

— Ты чё? — вылупился на него М-24, даже забыв о боли.

— Ешь, говорю, — М-21 приблизился и попытался быстро проанализировать свое тело. Что не так жалко? Где крови больше? Анатомии модифицированных в Союзе не учили.

— Да пошел ты, я так не буду.

— Нашел время! — зло прошипел М-21, чувствуя, что и его начинает колотить от уже совсем нестерпимой боли. Еще несколько минут, и оба останутся тут, неспособные к самостоятельным передвижениям. М-21 исхитрился трансформироваться так, что возник коготь на указательном пальце, и полоснул себя по груди. (Кажется, куртка заляпалась, но ей все равно в помойке место). Он замычал от боли и прижался к стене. М-24 стал вытирать кровь грязными руками и слизывать ее. Долго, противно и негигиенично.

М-24 и правда помогло. С этим поганым Союзом уже и кровью начнешь питаться, только бы выжить. М-24 почувствовал, как дрожь и боль немного отпускают. Возможно, эффект кратковременный, но этого может хватить. Надо только добраться до пропускного пункта, а там о них хотя бы уведомят, кого надо.

— Так пей, — захрипел М-21. — Если помогает.

— А тебе плохо не станет?

— Н-неа…

М-24 продолжил высасывать кровь. Только не сделать единственного друга вампиром… М-21 изо всей силы вжался в стену, а потом, не издав ни звука, сполз по ней и ничком свалился на землю.

«Черт, все-таки стало».

С этой-то радостной мыслью я и проснулась, испереживавшаяся и злая. Хотелось пить, и не хватало воздуха. Но, как для меня теперь очевидно, до лаборатории они все-таки добрались.

О том, чтобы снова лечь спать, не могло быть и речи. Было где-то четыре утра, еще темно. В школу мне вставать только часа через два. Минут сорок я записывала этот сон (а еще сколько-то просидела в ступоре). А потом пошла чудить. В этот день я удивила (по проверенным данным) как минимум троих человек. Для начала, маму. Когда она пришла утром на кухню и увидела, чем я занята, она на всякий случай подошла к календарю и сверила день недели. И правда, по будням я обычно не пеку печенье в шесть утра… По выходным, правда, тоже.

Потом удивились М-21 и Суйи. Разумеется, она заметила контейнер, который я притащила в школу. Я тщательно прятала его в рюкзаке, чтобы наши вечно голодные парни все не слопали. На перемене я пошла искать Аджосси, и Суйи увязалась со мной.

— Аджосси на воротах, а где Тао и Такео, я не знаю.

— Отлично! — я тут же прибавила скорость.

— Ты не собираешься как-то поделить печенье? И вообще, в честь чего ты это наготовила? Мы же решили, что тут нужен другой подход! Да Юна, ну подожди! Вообще ни разу не подозрительно будет, да, если ты дашь печенье только ему? Ты хоть скажи, что это всем!

— Я готовила только для него! — не знаю, это вырвалось быстрее и резче, чем мне бы хотелось. Суйи замерла с открытым ртом.

— Юна… вот от тебя такой… прямолинейности, что ли, не ожидала. Ты точно наша Юна, а? А вдруг ты пришелец?

И правда, она почти угадала. Чувствую себя если и не пришельцем, то явно каким-то внеземным существом. У меня уже логика нормального человека не работает.

Но мне просто нужно было отнести ему эти печенюшки!

Этот сон не выходит у меня из головы. Какой благородный. Он ведь догадывался, что вряд ли сможет перенести все нормально. Еще и неправильно оценил свое состояние… Неужели это тот же самый М-21? Сейчас он ощущается совсем другим. И я никогда не видела, чтобы у него при себе были какие-то таблетки. Как же я ему сочувствую…

— Что это? — теперь на меня устремлен озадаченный взгляд серых глаз. — Это мне?

— Ага, — я протягиваю ему контейнер и, кажется, затылком вижу вытянувшееся от удивления лицо Суйи. Она не ожидала от меня такой прыти.

— Ты их сама пекла?

— Ага, да вы попробуйте!

Он осторожно кусает и видно, что смакует печенюшку. Похоже, по этому рецепту Сейра не готовила еще. М-21 в диковинку.

— Когда же ты успела их испечь? Ведь свежие!

Как он это понял? Он у нас эксперт по печенью?

— А я встала в четыре утра и сделала!

— В-во сколько? — хором переспрашивают меня Суйи и М-21.

Примечания:

Я наконец-то удосужилась посмотреть, в каком порядке события происходят в каноне. :D

А еще весна пришла... совпадения с настроением школьничков совершенно случайны. :D

---

Четверг, вечером

Утро началось шикарно. Бывают такие дни, когда все идет наперекосяк. Ну и как такое вот утро пройдет мимо вечно косячащей меня? А вот никак.

После математики все дружно рассредоточились по всяким там столовкам, так что в классе почти никого не осталось. Мы с Шинву никуда не пошли. У меня было в планах проставить в дневнике даты, а то я совсем про них забыла, а Шинву спал на парте… а спал ли? Как только наша компашка дружно удалилась в сторону недешевых шоколадных батончиков, Шинву поднял голову и такой деланно ленивой походочкой направился ко мне. Да что такое-то?

— Юн, — обычно наши разговоры начинаются не так. Таким серьезным Шинву бывает редко. Мое настроение тут же падает. Может, у него в семье что-то случилось?

— Чего? — стараюсь, чтобы мой вопрос прозвучал нейтрально.

— Давно хотел с тобой поговорить…

— С прошлой перемены? Ну давай поговорим.

— Только давай ты мне честно ответишь? Если скажешь правду, я… я вам с Суйи обед куплю…

— Допустим.

— Ты в кого-нибудь влюблена?

— Вот это поворот…

— Это не ответ! Я помню, что ты мне тогда сказала… И ты вряд ли с тех пор передумала…

— Шинву, — начинаю краснеть и паниковать. Только не повторение того разговора!

— И это ничего страшного, — чешет затылок и усмехается, типа такой крутой и непробиваемый, — просто мне любопытно. С твоей-то везучестью… я хоть защитить тебя могу, если что… А он сможет?

Вспоминаю М-21 и против воли мечтательно улыбаюсь. Очень даже зря.

— Ты о нем подумала, да? Об Аджосси… Помнишь, мы когда-то играли в детстве, что умеем друг у друга мысли читать? Я же прочитал, да?

Прочитал… Хорошо еще, что действительно не читаешь. Может, мысли и не читает, но лицо — запросто. Он же меня с детства знает. Я для него — как книжка с родными уже картинками. И еще я просто не могу ему врать.

— Ты только не обижайся… Он вообще много кому нравится.

Шинву понуро облокотился на парту. Что-то такое промелькнуло перед ним. Назойливое воспоминание, не дающее нормально жить. Юна просто не знает, какой Аджосси на самом деле…

* * *

Икхан растрепал и так торчащие в разные стороны лохмы Шинву.

— А ты вырос, бро!

Шинву повернул голову товарища в сторону, чтобы тот заметил приближающихся охранников.

— Ребят, школа кончилась! Что это вы тут делаете?

— Решаем с Шинву одну важную проблему, — обстоятельно пояснил Ихкан, не обращая внимания на Шинву, который пытался подать какой-то знак, вероятно, переводимый как «молчи».

— О, правда? Что за проблема? — Тао тут же включился в обсуждение, как будто его касается любая наша проблема. — Я вам помогу разобраться.

— И точно, хен, ты нам сможешь помочь. У вас у всех опыта будет побольше… — Икхан смущенно потер руки и поправил очки, но возможность упускать не собирался.

— А то, — Тао одарил всех присутствующих улыбкой в стиле «я тут босс». — Выкладывай, что у вас случилось.

— Это… проблемы в личной жизни, — промямлил Шинву, про себя клянясь, что с Икханом он еще поговорит. Но и мнение Тао выслушать было интересно…

Тао подвис. Совсем ненадолго. По-видимому, он тут же решил, что неправильно понял.

— В какой жизни?

— Да в личной… это все свидания…

Тао и Такео среагировали мгновенно. Выпалив что-то, что в восприятии Шинву слилось в «проблема в школьной компьютерной системе на восточных воротах» и «нужно срочно проверить», оба скрылись с глаз. Перед ребятами остался только М-21, застывший, как изваяние на выставке. С совершенно нечитаемым лицом (я не могу считывать мысли человека, если он только присутствует в воспоминании, а не является, так сказать, его автором!) он стоял на улице, а парни несколько долгих секунд рассчитывали на какой-то ответ. Потом до них дошло, что реакция М-21 была какой-то странной.

— Аджосси?

Аджосси желанием отвечать не горел, но все же ему пришлось выдавить из себя какое-то подобие объяснения:

— …Я… в этом совсем не разбираюсь.

— Да быть не может такого! — громко, чрезмерно громко возмутился Шинву. — Да по вам столько девчонок сохнет! Скажите правду!

Совершенно несчастный М-21 молча развернулся. Ему оставалось только уйти от расспросов… вот так же, как и его новым коллегам. Предатели. Я прямо так и вижу легкую обиду, промелькнувшую у него на лице. Впрочем, я это придумала. Мальчишки не могли этого видеть.

— Аджосси!

— Ничем не могу помочь. Не понимаю, в чем ваша проблема… но радует, что она ограничивается вашими отношениями.

— Не понял, — Шинву потер пластырь на носу.

— И я ничего не понял, — Икхан просверлил взглядом спину удаляющегося Аджосси, но понятности это не прибавило. — Странные у нас охранники какие-то…

* * *

Считав это восприятие, я получила и довесок в виде ревности Шинву. Ревность? И верно… Ведь я только что почти прямым текстом призналась, что мне нравится Аджосси. И Шинву недоумевает, как можно было из них двоих выбрать этого немного чокнутого и равнодушного типа… Кажется, Шинву немного завидно. Ему тоже хотелось бы уже повзрослеть, работать в крутой организации, носить рацию или другой девайс, скользить снисходительным взглядом по лицам подчиненных или просто окружающих… В общем, научиться производить впечатление.

Пусть Шинву много тренировался раньше, да и сейчас периодически занимается, похоже, быть сильным недостаточно, чтобы привлечь девушку. Хотя его друзья знают, что Шинву всегда прибежит на помощь и защитит, девчонки всегда выбирают тех, кто выглядит, как модель… Чего же ему самому не хватает? Глянца? Утонченности? Ну так ему это не идет! Он хочет быть собой, в конце-то концов! Но почему-то оказывается хуже какого-то новичка-охранника!

— Ты тоже очень хороший, Шинву, — внезапно даже для себя самой, я похлопала его по плечу. Пожалела. — Просто ты ее еще не нашел, ту девушку, не встретил.

— Юн, ты чего? — бедняга на меня вылупился, а я, смешавшись, убрала руку и полезла в рюкзак, надеясь там хоть что-нибудь найти, чтобы переключить разговор. На мою удачу, там было яблоко.

— Вот, хочешь? — я протянула ему свой полдник. — Ну же, улыбнись и скажи, что не сердишься?

— Да на кого тут сердиться, — пробурчал он и сунул яблоко обратно. — Как можно на правду обижаться… Вот только я не ожидал, что ты мне так скажешь.

— Да знаешь, я как-то нечаянно.

От неловкого разговора нас спасли только Суйи и Икхан, которые, слегка запыхавшись, вернулись из столовки с шоколадными батончиками. Ни мне, ни Шинву уже не хотелось есть… Но оба, не сговариваясь, взяли шоколадки с такими широкими улыбками и благодарностью, как будто на фантике с обратной стороны была беспроигрышная лотерея как минимум на миллион.

Совсем поздним вечером

Мне чудовищно неловко перед Шинву. Мне правда его жаль. И нет, я не вру дневнику! И поэтому я скажу: я все равно счастлива. Может, я совсем бессовестный человек, но из-за воспоминания Шинву я узнала одну очень важную вещь: у М-21 нет девушки! И, более того, похоже, никогда и не было! Ах, боже мой, я слишком счастлива! Девушке вредно быть такой счастливой, потому что после такого радостного открытия обычно оказывается, что она обманывалась, или кто-то приходит и разбивает ей сердце. Я очень боюсь этого. Я так и представляю себе эту картину: мое сердце из прозрачного розового камня или стекла лежит на полу, разлетевшееся на неравные осколки. На белом полу эти осколки довольно трудно разглядеть, но их окружают алые капли крови, которые ярко выделяются на светлом фоне. И вообще, на этом белом полу видно все, кроме слез и стекла…

Почему я это представила? Теперь, когда я это записала, мне стало жутко. В воображении же это было скорее поэтично. Откуда этот образ вообще в моей голове? Мне кажется, я читала что-нибудь подобное. Наверно, по той же литературе, в каком-нибудь иностранном стихотворении. Но откуда взялся белый, как будто подсвеченный изнутри, пол? Это странно, очень неестественно.

Я не могу, я слишком рада. Пойду куплю себе тортик. У М-21 нет девушки! Не то чтобы это мне давало хоть какой-то шанс, но все-таки… Я готова визжать от радости и бросаться на шею каждому встречному. Такой красивый, элегантный, загадочный… я уже говорила, что красивый, да?.. И одинок! Бесплатный сыр только в мышеловке, но если я попадусь в его мышеловку, я хоть не буду чувствовать себя так по-дурацки. И попробую, каким сыром он меня угостит… Юна, кончай уже этот бред и садись за уроки! Какое там! Юна катается на крутящемся кресле и готова обнять весь белый свет, даже школьных учителей с их докладами и тестами. Слишком много счастья на мою впечатлительную голову…

Позже…

А вот если серьезно, почему М-21 так отреагировал? Это нормально, что у него нет девушки? Я все-таки над этим задумалась. Просто это действительно кажется каким-то невероятным, как в кино. Есть главная героиня, и есть герой. С самого первого кадра понятно, какой он честный, и добрый, и благородный. Вот только над ним все издеваются и никто не любит. А главная героиня либо любит, но сомневается в себе, либо сначала тоже против него настроена… Почему моя ситуация кажется мне таким жутким шаблоном? Почему мне кажется, что в настоящей жизни так не бывает? Вот если бы у него была девушка, скажем, какая-нибудь бизнес-леди или хотя бы кто-то из соучредительниц нашей школы, я бы еще поняла. А у него нет никого. И, судя по его реакции, ему подобные отношения даже в голову не приходили. А теперь спросите себя: это вообще реально? Сколько ему лет? Двадцать пять-двадцать шесть? И ни разу — никаких отношений? К сожалению, это возможно только в сказках.

У меня есть только одно объяснение: так как он был агентом, он может просто не помнить, что у него когда-то была другая жизнь. Либо, если он является агентом уже продолжительное время, может быть, у него правда не было возможности кого-то себе завести. Ведь они же вроде живут в лаборатории, да? Или где-то в другом специальном здании. Наверно, это подходящее объяснение.

Я слишком взволнована. Потом, когда я немножко привыкну к этой мысли… А пока я все равно больше рада. Неважно, что там было с ним в прошлом. Об этом даже он не знает, а его девушке об этом знать тем более незачем.

Вспоминаю его потерянное лицо. Боже, до чего же мило! Сколько раз я еще прокручу это в голове? Жаль, я не могу распечатывать воспоминания. Если предположить, что моя память — это какой-то текстовый документ или галерея с изображениями, ведь можно было бы распечатать хоть что-то. Юна, ну что за бредовые мысли? Мне стыдно даже перед самой собой. И ни с кем не могу разделить свою радость, вот что обидно… Есть только один человек, который меня бы понял, — но это сам М-21. Разве я могу ему признаться?

Как жаль, что у меня нет даже его фотографии. Я смотрела на сайте школы, но там есть только фотографии преподавателей, а охраны нет. Может быть, они еще не в штате? Ведь они все пришли к нам недавно… Или же Франкенштейн просто не хочет, чтобы они светились? А что, это звучит правдоподобно… Надо пойти в школу с фотоаппаратом. Скажу, что это новый и что я хочу его опробовать. Это хороший предлог, и никто ничего не заподозрит! Вот только я не знаю, где он лежит, и уже ночь. Если я начну рыться в шкафах, то всех перебужу. Поищу лучше завтра после школы.

Пятница

Судьбоносный разговор с Сейрой прошел совсем не так, как мы с Суйи планировали. Мы-то что думали? Аккуратно выведать у нее, как она относится к Шинву, а потом его расхвалить. А что получилось? Получилось, что Сейра сразу же ответила, что мы не должны задавать ей таких вопросов. Сейру невозможно рассердить и почти невозможно смутить. Она просто отвечает тебе спокойным серебристым голосом. В зависимости от ответа в твоей душе либо растекается тепло, либо образуется пустота. Не знаю, почему, но иногда Сейра пугает меня. Как будто ее милая внешность не соответствует внутреннему содержанию. Глупо, да? Наверно, это все-таки объяснимо. Ведь мы думаем о Сейре как о нашей ровеснице. И она должна бы быть нашей ровесницей, судя по тому, как она выглядит. Но благородные живут очень долго. Сейра живет на свете дольше, чем моя семья, те поколения, что мы еще помним. Это так сбивает с толку. Ее психология может не сильно отличаться от нашей, ведь она считается молодой благородной, но жизненный опыт другой, богаче…

Так вот. Она подняла на нас светящийся каким-то непонятным чувством взгляд и мягко, как будто доверительно, произнесла что-то вроде: « Я не вправе следовать сердцу». Что-то связывает благородных, да? Может быть, им нельзя влюбляться в людей? Мы ведь как бы другого вида существа. Может, у них это запрещено? Или, раз она благородная, может быть, она с рождения обручена с кем-то… Может быть, ждет, пока этот кто-то подрастет и официально попросит ее руки, например. Или пока она сама повзрослеет. Кто их знает, когда они становятся совершеннолетними? А что, в этом есть логика. А может быть, сама Сейра не убедилась еще в своих чувствах? Как бы там ни было, я решила отстать от нее с расспросами. Мы только хуже сделаем, если будем ей постоянно капать на мозги. К тому же, если они живут так долго, что будет, когда Шинву станет дедушкой, а Сейра останется молодой и красивой? Неловко получится… И почему это я сразу об этом не подумала?

И тут у меня возникает закономерный вопрос: а как долго живут модифицированные? В смысле, они ведь люди. Но вдруг они как-то улучшили свои тела и в этом плане? Вдруг они приобрели больше жизненной силы? Казалось бы, зачем интересуюсь? Но не могу не думать об этом, примеряя на себя роль его девушки.

Понедельник, о вчера

Попробую записать все так, как оно было. Иначе весь эффект растеряется.

Мы снова были вчера у директора и играли всего в одну игру. У нас опять слишком мало времени. Близится городской конкурс, и директор хочет, чтобы наша школа поучаствовала. А в его интерпретации «поучаствовать» — это принести все призовые места, конечно же. В общем, там несколько туров, и для отборочного нужно поставить сценку на английском из какого-нибудь известного фильма или любого другого произведения. Хоть из оперы. Только не петь, конечно же. Мы, как неизменные активисты, там тоже задействованы. Я вот думала, зачем директор нас терпит? Мы же приходим и мешаем ему разбираться с домашними делами, которых, судя по количеству жильцов, должно быть немало. А теперь все ясно: так ему проще нас контролировать. Не нужно ходить с проверками по классам, вывешивать объявления, устраивать пятиминутки. Мы — что-то вроде контрольного среза. Позови нас — и мы принесем все школьные новости на блюдечке, спроси нас — и мы покажем свои реальные знания, потому что совершенно перестали опасаться директора. А зря… Я вот прям чувствую, как вокруг него летает какая-то злорадная аура. Неужели это такой важный конкурс?

В игре победила Суйи, к нашему всеобщему изумлению. Обычно выигрывают мальчишки. Я люблю наши совместные посиделки. Хотя игры эти мы уже выучили наизусть (под «мы» я имею в виду школьников, а не охрану), все равно играть в них весело и часто интересно. Бывает, конечно, что игра разворачивается по давно изъезженному сценарию. Но это лучше, чем просиживать все вечера в компьютерном клубе. Мы и так слишком часто там зависаем. А там и не пообщаешься. Только знай стреляй во все стороны. А тут нам удается пообщаться. Мы ведь постоянно съезжаем на всякие посторонние темы, от цен в столовке до решения мировых проблем (конечно, со скидкой на нашу дремучую непросвещенность). Кажется, директору забавно нас слушать. А Рею — даже интересно. Он никогда не участвует в разговоре наравне с нами. Ведь мы болтаем, а он молчит. Но его молчание дает больше энергии присутствия, чем все наши разглагольствования. Он живет в этот момент. Нашими эмоциями, нашим воображением. Это так странно. Я чувствую, как он впитывает наши рассказы, как будто это что-то ценное. Неужели он никогда раньше ничего такого не слышал?

* * *

Атмосфера буквально наполнена тягучей, не очень приятной, но притягательной гаммой чувств. Давно ничего подобного не ощущалось. Вот детское, наивное восхищение, сквозь которое проблескивает что-то еще. Развеять один слой за другим. Какое сложное чувство. Не ожидал такого здесь. Ведь они еще дети. Даже по человеческим меркам. Не только благородным кажутся детьми… Почему такое юное существо уже испытывает и боль, и страдание, и страх потери? Почему оно не может быть просто счастливо, хотя бы в силу своей неопытности? За внешней оболочкой она видит что-то еще. О чем-то еще себе не рассказала, но знает уже, как будто вселенная нетерпеливо подсказала ей ответ. Она видит суть этого существа. Готова разделить его боль, взять на себя тяжесть от совершенного, искупить его вину… Люди. Вот почему он ими восхищался. Такие слабые, хрупкие и наивные, но мало чем отличаются от благородных по душевному складу. Они мало что могут изменить, но в них заложена огромная созидательная сила. Если только они отринут все повседневное, перестанут стыдиться проявления своих чувств, они способны на то же, что и благородные. Они сами способны защитить то, что дорого. И все же удивительно. Может быть, он видит все не совсем так, как должен. В отношении этих детей все запутаннее, так как вмешались они с Франкенштейном. И вообще, он более эмоционален рядом с ними. Возможно также, он видит ближайшее будущее. Откуда в столь молодом человеческом существе такая дисгармония? Он уже видел что-то подобное, но тогда он был подготовлен к встрече. Франкенштейна ждали. Человек, превзошедший всех остальных, вызывающий страх у своего вида… Теперь же перед ним действительно обычный человек. Но как ей удается справиться с этими эмоциями самостоятельно? Ведь она считает, что не вправе ни у кого просить помощи…

* * *

— А я сказала тогда, что с радостью с ним бы встретилась, но не могу, так как у меня очень плотный график.

— Или пособие от Суйи о том, как вежливо послать человека! — засмеялся Икхан.

— Тебе он хоть на самом деле понравился или нет?

— Только как фанат, — Суйи тут же пожалела о сказанном, поняв, как надменно это звучит. — В смысле, зачем мне сейчас парень? Надо школу закончить, с контрактом определиться. У меня нет времени на личную жизнь! Да и вообще, у меня есть целых два парня, куда мне еще?

— Два? — Шинву в шоке.

— Да это она про нас с тобой, да, сестричка? — ухмыляется Икхан.

— Ага, — Суйи аккуратно открывает новую коробку с соком. — Но это не значит, что вы должны ждать, пока я для вас времечко выделю. Можете и сами с кем-то начать встречаться, а?

— Суйи-и-и-и…

— Всю жизнь нам теперь припоминать будешь, да?

Суйи складывает ручки на коленях, поворачивает голову так, что прядь волос падает на один глаз, и демонстрирует свою самую коварную улыбку.

— Вредина ты…

— Надо же мне прорепетировать! — оправдывается она со смехом.- Моя злодейская роль требует постоянной практики! А на ком же тренироваться, как не на вас!

— Иди вон на Тао порепетируй, — ворчит Икхан.

— Не-ее, — чуть-чуть смущается Суйи. — На охранниках не могу. Невежливо.

— А что, он бы тебе помог и повеселился бы, пожалуй. Хотя по части коварства лучше к Аджосси, да ведь?

* * *

Люди — странные существа. Иначе зачем репетировать проявление коварства? Хочу задать такой вопрос, но молчу, понимая, что он прозвучит нелепо, как и многие другие вопросы об этом мире.

— Аджосси?

— М? — ничего не подозревая, поднимает голову от тарелки с едой. Привык отзываться на такое подобие имени? Перестал постоянно следить за разговором, доверяя нашему окружению? И то, и другое для меня новость.

— Правда же у вас лучше всего коварное выражение лица получается?

На лице М-21 сначала изумление, а потом — то самое выражение, о котором только что спрашивали. И он даже почти не играет. Оно появилось вполне естественно, от одного упоминания… Неужели девочка уже не боится? Или же она не соотносит?..

* * *

Я вздрогнула, осознав, что бесстыдно пялюсь на М-21, хотя все остальные уже отсмеялись и вернулись к разговору. Я же снова выпала и… и наблюдала совсем с другой точки в этой комнате. Где же я была… Я была другим человеком! Пошарила глазами по комнате. Я была… я смотрела оттуда! Я была… Рейзелом? Собственно, да, конечно же, я это и так знала, но как будто не осознавала: мысль скользила по поверхности. Я только что поймала восприятие Рея!

Мамочки, вот это уже серьезно. А сам Рей об этом знает?

Не могу пробиться и прочитать его мысли. Это получается только само собой. Он на меня не смотрит и спокойно пьет чай. Он понял или нет? Я готова провалиться, если хоть кто-то догадается, что я читаю их мысли. Но в случае с Реем — мне реально страшно. Почему? Не знаю. Это какая-то грань, за которую мне не стоит даже заглядывать, не то что делать шаг и пересекать ее. Неужели… неужели я уже делала это раньше? До того, как мне стерли память? Может, вот как это произошло?

* * *

Мысли других проще. Остальные ощущаются больше детьми, чем молодыми существами. Хотя они уверены, что уже повзрослели. Суйи считает себя совершенно взрослой. Она с уверенностью отрицает свои потребности и желания. Ради какой-то неведомой работы, из-за которой ей приходится делать домашние задания в транспорте, экономить время за счет сна, голодать, чтобы оставаться красивой и стройной. Она прячет свой страх перед незнакомым и бескомпромиссным миром взрослых. Даже себе не признается в том, что ей нужно всего лишь внимание друзей и любовь какого-нибудь близкого существа. Она надеется компенсировать нехватку такого тепла любовью многих, вниманием толпы, но глубоко в душе знает, что одинока в этой толпе. Ей просто нужно человеческое тепло, а не свет большой искусственной луны…

Ох! Меня что, так и будет затягивать в чужие восприятия? Раньше такого не наблюдалось! В школе нас гораздо больше, но там я всего лишь считываю некоторые мысли, как бы законченные фразы. А тут — целая дискуссия. С самим собой. Рей…

Так вот чем ты занят все то время, что с деланным безразличием пьешь чай. Ты изучаешь нас. Пытаешься понять. Считываешь наши восприятия. Это… да это просто нечестно!

Шинву все еще переживает по поводу своего одиночества. Гордость не позволяет ему поговорить с Юной… впрочем, недавно он попытался. Кроме того, в его чувстве появилась двойственность, несвойственная ему ранее. Эта стройная, скользящая, как шелк, фигура. Я знаю ее… Почему я не могу просто закрыться от этого? Читать чужие души — недостойно. Я не могу перестать это делать… Сейра. Неужели Лорд ничему не учит их… Молодые благородные. В былые времена у них не было соблазна, так как наша страна была недосягаема, а земли людей — нам неинтересны… исключения очень и очень редки. Многое изменилось с тех пор. Сейра… Я мог бы с ней поговорить, но хочу быть деликатным… Кроме того, я не могу давать советы. Любое мое слово расценят, как приказ. Слово, произнесенное Ноблесс. Да, и мне понятно, почему…

Икхан — единственный, кто не терзается этой проблемой. Его беспокоит лишь проблема Шинву…

Рейзел, не думала, что скажу это когда-нибудь, но… замолчишь ли ты уже? Почему он так много думает? А почему я сама так много думаю? Ааааа… я уже вижу что-то еще. Границы комнаты стираются, и предметы превращаются в цветные пятна. Перестраиваются в пространстве, как радостно разбежавшиеся молекулы. Рей, куда я попала? Я никогда там еще не была, а тебе место хорошо знакомо…

Они шли по цветущему саду, и глазам было непривычно ярко. Все цветы были неожиданно близко, ведь он привык видеть их на лугу, в отдалении. Тут они были собраны в большом количестве. Глаза болели от пестроты клумб и четкости, с которой он все видел. Насекомые жужжали так громко, что было невозможно сосредоточиться. Лорд никуда не торопился, видимо, считая, что правителю, как и самому Ноблесс, приличествует неспешная прогулка. Сам Рейзел предпочел бы скрыться в тени поместья. Он и забыл, что от времени года восприятие природы меняется. Сейчас было слишком жарко и душно, но Лорд совсем не обращал на это внимания. Его светлые волосы радостно поблескивали на солнце, и Лорд что-то оживленно вещал о том, как идут дела у его знакомых. Под знакомыми он подразумевал нынешних глав кланов… Рейзел слишком долго никого не навещал, поэтому к новостям был одинаково… безразличен. Он никогда не знал, кто и чем живет. Кроме Лорда едва ли кто-то хотел делиться с ним своими переживаниями, радостями и горестями.

На дорожке появилась маленькая девочка. Рейзел мельком посмотрел на нее, не считая необходимым задерживать взгляд. Юная благородная присела, как этого и требовал этикет, а потом чуть менее церемонно поздоровалась с Лордом. Рейзел все же взглянул на девочку снова. «Папа?»

— Рейзел, вот, познакомься. Это моя дочь, Раскрея. Спорим, ты не в курсе, что у меня есть дочь?

— Я не знал… — послушно произнес Ноблесс.

— Какое упущение с моей стороны, — шумно выдохнул Лорд. — Чтобы дорогой зять и не знал моей доченьки!

Рейзел застыл, неторопливо созерцая выражение беспредельного удовольствия на лице Лорда, сменившееся заботливой полуулыкой.

— Папа, а что такое зять?

— Зять, солнышко, это такая штука, но для меня. Для папы. Для тебя Рейзел по-другому будет называться: жених. Ты же знаешь, что такое жених, да?

Раскрея покраснела и спрятала лицо за пушистыми темными волосами, закрывшись ими наподобие штор.

— Значит, знает, — задумчиво проговорил Лорд. — Раскрея, иди-ка поиграй лучше, милая. Рейзел, можешь мне объяснить, откуда она слова такие взрослые знает?

Рейзел вздохнул.

— И все за моей спиной, ай-ай-ай. Ну ничего, вряд ли она более испорченная, чем другие девочки ее возраста. Ты же все равно женишься на ней?

— Нет.

— Я тебя не тороплю с ответом, — ничуть не обиделся Лорд. — Все равно она еще не одну сотню лет расти будет… А ты подумай пока, подумай. Я потом тебя еще спрошу.

* * *

Рей прикрывает глаза. Даже спустя столько лет вспомнить немного стыдно. Лорд… при воспоминании дыхание чуть перехватывает. Невозможно сердиться на Лорда. У него это было врожденное. Было… Рей еще не привык, и так горько понимать, что больше они никогда не увидятся. Он знал, что это случится, но не думал, что так скоро. Лорд, с твоей чуткостью ты мог понять, что Ноблесс не хотел привязываться… Ни к тебе, ни к Раскрее. Тем более, ты так ее представил. Нет, до сих пор стыдно.

* * *

— Посмотрите, он так сидит уже минут пять. Реееей, не спи!

Перед глазами мелькает пестрый объект. Это упаковка от печенья. Яркая, в руках Шинву — достаточно раздражающая.

— Шинву, и Юну тоже разбуди. Не, ну Рей, допустим, еще может тормозить, но Юна…

Услышав свое имя, вздрагиваю и озираюсь по сторонам. Цветы, лорды, Рей… все это было сейчас так близко, так осязаемо. Как будто ты протащил меня сквозь время и нечаянно показал тот кусочек… Что там Рей, кстати? Поспешными глотками пьет чай. Почему такой холодный? Похоже, Ноблесс слишком задумался. Нет-нет, с меня довольно! Не смотреть в сторону Рея! Ни о чем не думать! Я проваливаюсь глубже с каждым разом.

— У вас даже выражения лиц одинаковые были. Вы о чем так синхронно задумались, а?

— Что? — я кручу головой, безуспешно стараясь придумать нормальную отмазку.

Рей гипнотизирует чашку. Фух, кажется, ни о чем не догадывается. По сути, мы сейчас читали мысли друг друга. Стоп! А что будет, если читать мысли одновременно? Нас… нас же просто замкнет, да? Как будто бесконечные отражения, если поставить друг напротив друга два зеркала…

Почему М-21 на меня так странно смотрит? Вспыхнула и тут же отвела взгляд. Не смотри, не смущай меня… И вообще, я устала. Зеваю во весь рот. Фу, как неприлично. Чувствую себя так, как будто пробежала несколько километров в гору. Если каждый вечер будет так проходить, замуруюсь-ка я в башне по примеру Рапунцель. Надеюсь, стены не пропускают чужие восприятия? Мне жизненно важно найти какой-то барьер, за которым я могла бы прятаться!

— Ой, да уже поздно! — увидев мой зевок, радостно сообщает Франкенштейн. Робкая попытка избавиться от нас… Мы начинаем послушно шевелиться, на этот раз правильно поняв поданный хозяином знак. — Мисс Сейра, у нас что-нибудь еще осталось из десертов? Давайте поделим эти угощения… Да-да, пожалуйста, не стесняйтесь, берите домой… Такео, проводи школьников!

Такео… о нет… Надо сделать так, чтобы к моему дому мы пошли не в последнюю очередь. В компании с другими не так страшно. Но одна я с ним не пойду. Почему Франкенштейн не попросил М-21? Чувствую, как набухает и разворачивается волна негодования. С шипением отползает обратно, разбившись о невозможность хоть что-то сказать. За мной так же молчаливо наблюдает Рей. О боги, надеюсь, он не читает сейчас мои мысли?

Как только мы добрались до дома, меня моментально отрубило. Даже не помню, мыла ли я руки, ставила ли на зарядку телефон… Проснулась только на следующее утро, проспав на 25 минут. Ну, это не критично. Но бегала по дому с мокрой головой и скотчем, которым собиралась почистить юбку, очень активно. О том, чтобы повторить перед выходом биологию, конечно же, речи уже не шло. А сейчас всю эту красоту дописываю уже в какой-то дреме, но надо было доделать, ведь если бы подождала до завтра, все уже совершенно забылось бы. Все-е, теперь снова спать. Почему я так дико не высыпаюсь? Я ведь подолгу сплю. Похоже, я становлюсь, как мой телефон: ставишь на зарядку, а он не заряжается… Еще бы, с такими-то снами и таким чтением мыслей наяву.

Среда

В воздухе чувствуется весна. Как приятно. Наконец-то скучная, серая, сложная зима позади. Я сижу и блаженно залипаю в окно. Совсем в стиле Рея. Но это никак не связано с тем, что я недавно ухитрилась прочитать его мысли. Такого, кстати, больше не случалось. Просто мне тоже очень нравится смотреть в окно. Кроме прыгающей по подоконнику птички и солнечных бликов вижу охранников вдалеке. Теперь они часто собираются втроем и что-то обсуждают на переменах. Я никак не могу понять, что этих людей связывает. Но почему-то они почти постоянно вместе. И это очень мне мешает, ведь если бы не Тао и Такео, я давно бы уже встала и подошла к М-21. Все равно, о чем говорить. Нужно больше с ним разговаривать, иначе он никогда не обратит на меня внимания! Кстати, я совершенно не знаю, чем он вообще интересуется. В школе я всегда вижу его в костюме, с гарнитурой и неизменным покерфейсом. Идеальный охранник… Но так как он никогда не приносит в школу планшет и не показывает с него видео, не берет отгул, так как выступает его любимая группа, не приводит в школу на экскурсию младшую сестру, потому что это его новое место работы, не пересказывает каждому встречному сюжет нового фильма, я не могу понять, чем он вообще живет. Не может же быть, что только работой…правильно? И все-таки я твердо уверена, что нет у него ни планшета, ни любимой группы, ни тем более сестры… Да как к нему подступиться-то?

Пока рассуждала, перемена закончилась. Ну вот так всегда.

* * *

Я сидела и спокойно списывала с доски пример, когда это случилось. Мощная энергетическая волна. Я почувствовала, как меня словно протащило через водоворот и выплюнуло, несколько раз завязав узлом. Чуть не грохнувшись со стула, я повернулась к Рею. Не знаю, почему, но мне было необходимо увидеть, что он там. Прочитать в красных глазах спокойствие и уверенность. Вернуться к работе.

Вспомнила, что урок мы почему-то начали без Рея. Обернулась совсем. Хотя бы посмотрю на реакцию Региса и Сейры. Их там не оказалось. Как так? Ведь эти двое уж точно были на уроке! Они просто растаяли в воздухе?

Рывком развернулась опять к доске, и от резкого движения все вдруг поплыло перед глазами. Дневной свет, площадка перед школой.

— Кто ты такой? Что ты здесь забыл?

— Не смей… — какой-то незнакомый парень, всем своим видом выказывающий неприязнь и вызывающий то же чувство в ответ, хватается рукой за лицо. Мол, чувствую крайнюю степень отвращения. Взмах другой рукой, какой-то подлый прием, но нет времени его расшифровать. Неожиданная боль в спине, где-то ближе к правому боку… Метнувшиеся ко мне, то есть, к нему, Тао и Такео… Тао успел выхватить ленты. Но никто из них троих не видит быстрых движений противника. Без шансов. Опять это неприятное ощущение стекающей крови. Дурацкая рана жжется. Ничего, скоро заживет. Но ощущение какое-то фиговое. Как он ухитрился ранить рукой? Оружия ведь не было! С показной гадливостью вытирает руку платочком и бросает его на землю. Намерение парня очевидно… Все трое чувствуют смертельную угрозу.

От ужаса я сбрасываю с глаз эту картинку. Я снова я. Что там происходит?! Не подумав, что мое присутствие там никому не поможет, пытаюсь вскочить. Плевать, что урок. Они все сидят, тупо уставившись перед собой, или пишут, не глядя в тетрадь. Я могу встать и станцевать, никто не обратит на меня внимания. Что-то произошло с целым классом. Но это все ерунда, я должна бежать! Только что кто-то ранил М-21. Надо вызвать скорую! И полицию! И Франкенштейна!

Вскочить не получается. Приподнявшись на несколько миллиметров, я ударяюсь о какой-то барьер и падаю обратно. Моя рука движется, записывая бессмысленный набор цифр. Я не управляю своим телом! Вот тогда-то меня и охватила паника. Никогда в жизни ничего подобного не ощущала. Наверно, так себя чувствуют люди, страдающие клаустрофобией. Я готова кричать и плакать. Мне не хватает воздуха, а голову сжало, как будто резко изменилось давление. Я не могу, мне плохо…

В следующую секунду я ударилась о парту и снова задышала. Урок шел, как ни в чем не бывало. Только Регис и Сейра так и не вернулись на свои места. Я подняла руку и попросилась выйти. Первым делом подошла к автомату и купила воды. Хотела рвануть на школьный двор, но вместо этого прислонилась к автомату и облила себя водой. Что-то мне плохо… Этот контроль разума был какой-то… грубый. Рей так с нами никогда не поступает. Или… все дело было в том, что я почувствовала, как ранили М-21?

Знаете, похоже, так оно и есть. Мне показалось, из меня тут же высосали дикую уйму энергии. И это я еще не верила в энергетических вампиров. Или я просто испугалась за М-21? Осознав, что телефон забыла в классе, ломанулась на школьный двор прям так. Не понимаю, зачем это сделала. Я ничего не соображала в тот момент, просто хотела оказаться рядом.

Когда я выбежала, во дворе царили мир и спокойствие. Уборщик преспокойно мел дорожку. Трио охранников стояло на воротах и что-то обсуждало. Но я заметила то резкое движение, с которым обернулся ко мне М-21. И как Тао встал прямо перед ним — тоже. М-21, странно изогнув руку, прижимал ее к спине. Пытаясь поддержать иллюзию обычного разговора, улыбнулся. Очень вымученно. Я подбежала, но не так и близко. И все-таки заметила, что его длинная серая челка повисла мокрыми прядями, а лицо чуть-чуть побледнело. С каких пор я научилась смотреть на него прямо?

На секунду столкнулась с М-21 взглядом. В тот же момент по мне прокатилась волна боли, несильной, но какой-то мутящей. Так мне не показалось. Его действительно ранили. И я почему-то чувствую его боль.

— Юна, у вас разве не занятия? — спросил Такео.

— Случилось чего? — сверкая беспечной улыбкой, поинтересовался Тао.

Всех охота поколотить. Притворщики. У меня случилось то, что только что на моих глазах какой-то гаденыш ранил охранника. И не кого-то, а М-21. И я чувствую, как М-21 слегка шатает от потери крови (которая почему-то остановилась не сразу), а в ответ, видимо, от разнообразия впечатлений, — меня.

— Н-ничего, душно у нас… Я отпросилась…

— Тебе нездоровится? — сочувственно так спрашивает. Как будто Такео в действительности есть до нас дело.

— Ага…

М-21 хмуро скользит по мне взглядом. Вся дружная троица изучает меня пару секунд. Уж больно подозрительное совпадение по времени.

— Такео, проводи ее, — выдает готовое решение Тао. Еще бы, ни М-21, ни сам Тао, выполняющий роль ширмы, с места сдвинуться не могут.

Такео, сдержанно кивнув, делает шаг навстречу мне. Только не это! Не прикасайтесь ко мне! Я физически не выношу их рядом с собой! От ужаса я даже стряхнула с себя то дурацкое состояние.

— Да все нормально! Хорошего дня! — тараторю я и резво бегу обратно в класс. Вот такой прелестный школьный денек.

Ночь со среды на четверг

Только сейчас вдруг поняла. Когда тот ненормальный напал на М-21, Тао и Такео тут же бросились на выручку к М-21. И когда я пришла, они его выго…ладно, загораживали. Может, они не такие и плохие? Я имею в виду, они же ему искренне хотели помочь…

Четверг

Кажется, на этом моменте я вчера уснула. Хотела еще много всего написать про то, как изо всех сил пыталась выведать у М-21, как тот себя чувствует, когда мы попытались было заявиться в гости, но нас не пустили… Честно говоря, я даже не помню, как нам это объяснили. Да и было ли это объяснение? Где-то в глубине души я чего-то подобного и ожидала. Контроль разума. Хорошо хоть, что не такой жесткий, как у того блондинистого парня. Разумеется, узнать так ничего и не получилось. Я вообще не помню разговора. Он как будто размазывается у меня в голове. Надеюсь, я себя ничем не выдала… А М-21 я сегодня видела в школе, и выглядел он, как обычно. Слава богу, похоже, все оказалось несерьезно. Он опять меня рассматривал несколько секунд, прежде чем пропустить. Вспомнил вчерашнее? Невыносимо хочется ему все рассказать. Я не хочу этих искажающих стен между нами.

Пятница, 19:30.

Достижение века! Каким бы я ни была технофобом, я сегодня помогла М-21 с телефоном! Все время, что мы шли домой, у него вибрировал телефон. Аджосси поставил его на беззвучный режим, но как выключить все остальные раздражители, так и не нашел. И я перехватила этот самый телефон до того, как он оказался в руках Тао, и все сделала сама! Горжусь собой страшно. Я помогла Аджосси! Ну разве я не милая?

(После паузы, проведенной в мучительных попытках подобрать подходящие туфли)

Завтра мы выступаем на конкурсе. Готовились хотя и не очень долго, но так усердно, что на время подготовка вытеснила из головы все остальное. Так как сценку мы ставим не у нас в школе, нужно было придумать такие декорации, чтобы их удобно было привезти и установить. А это большая проблема, скажу я вам, потому что у нас в голове было одно, а получилось совсем другое. Например, наши картонные клинки выглядели настолько убого, что Франкенштейн, печально созерцающий наши потуги изобразить сражение, все-таки принес нам что-то более внушительное, и правда напоминающее оружие. У меня возникли сомнения по поводу того, были ли у него заготовлены эти искусственные клинки или же он быстренько их изготовил. В любом случае, они совсем не опасные, так, реквизит. Со сценой было труднее, так как нам нужно было несколько декораций: озеро, галерея, замок, портьера. В качестве портьеры решили повесить большой красивый платок, тем более, он полупрозрачный, и зрителям хорошо будет виден Гамлет. А вот с остальным… пришлось звонить организаторам и спрашивать, какие декорации у них уже есть. Потом мы с Суйи несколько часов рисовали дворцовую лестницу на огромном, составленном из хитро сцепленных кусочков, полотне. Надо сказать, получилось не так и страшно. Но в фантазии это все равно было лучше.

Отдельная боль — это выучить текст. Так как мы решили ставить сценку на английском, нас гоняли с правильным произношением. А слова там такие, что их и без произношения не упомнишь. Кто там говорил, что хорошо знает английский? Так вот, ничего-то я не знаю. Мы очень сильно сократили историю и добавили рассказчика, который и объясняет, что там происходит, но все равно кое-где приходится говорить настоящий текст. Ну почему Шекспир писал так непонятно? Может, потому что он жил очень давно и не у нас… Франкенштейн отважно сражался и с нашим корявым корейско-английским произношением, и с тем, что мы абсолютно не понимали, кто что должен на сцене делать. Он показал нам, как нужно кланяться, здороваться, соглашаться с собеседником, сражаться на игрушечных шпагах (ой, ну не шпагах, мы же все-таки не мушкетеры). У него это все получалось легко и изящно, а у нас — откровенно странно. Хуже всего было с выразительностью, потому что все мы способны оттарабанить выученный текст, не запнувшись, но как только начинаем играть, — теряемся. У меня не так много сложных слов, но мой язык буквально заплетается, пока я говорю свои строчки. А уж бедный Гамлет… да, Икхану не позавидуешь. Вообще мы хотели сделать Гамлетом Рея, но он так на нас посмотрел, что мы передумали. С другой стороны, Гамлет болтает больше всех, а где вы видели, чтобы Рей много говорил? Нет, он хоть и прекрасен, но главная роль не для него. Шинву на роль трагического персонажа не подходит, поэтому мы дали ему роль злого короля, с ней-то он как-нибудь разберется. Сейра будет его «женой» Гертрудой, а Регис — Полонием. Суйи играет Офелию, потому что она самая шикарная из нас и вообще у нее одной есть хоть какой-то опыт. Рей будет тем норвежским правителем, который приходит в самом конце. А меня поставили рассказчицей. И это вроде бы хорошо, но я должна более или менее помнить реплики всех остальных и подсказывать, если что! Плюс своего текста у меня полно! Короче, зря мы так сильно заморочились. Могли бы взять что-то хорошо известное, современное. А мы полезли вглубь веков, да еще и в зарубежной литературе… Только мне это могло прийти в голову. Не думала, что ребята поддержат эту идею. Но мы так долго думали, что потом все были согласны уже на что угодно, лишь бы договориться.

(Совсем ночь, после трех поставленных будильников, собранной сумки и четыре раза повторенного текста)

Не знаю, как мы выступим, потому что мы реально не успели хорошо все отрепетировать. Вроде бы Франкенштейн нас и с уроков отпустил по такому поводу, и с материалами помог, и подсказал, где нужно как играть, а все равно чувствую себя очень неуверенно. Завтра с утра мы поедем выступать в центре творчества, а до этого надо еще раз собраться и все отрепетировать. Чувствую, спать осталось совсем мало. Помогите!

Заветное второе число

Выступление позади, и мы сидим в ожидании результатов. Не понимаю, почему им требуется так много времени, чтобы решить, но у нас перерыв на еду. Это уже даже не обед, потому что обед был три часа назад. Мы начали в десять, сейчас уже почти пять, все это время мы находимся здесь. Это ужасно, ведь можно было хотя бы распределить участников или позволить нам не смотреть все. Команд невообразимо много. Это, конечно, важный конкурс, но мы не думали, что они придут от стольких школ. Так как это отборочный этап, выступления очень разные. Кто-то подошел ответственно, кто-то нет, наше выступление я оцениваю где-то посерединке. Оно вроде не очень оригинальное, ведь мы практически шпарили по сокращенному тексту, таким образом, получилось супер-краткое содержание шекспировской истории. Мы побоялись что-либо сильно менять. Хотя мы за последнее время посмотрели много записей разных выступлений, и Гамлет везде трактуется очень по-разному. Мы следовали какому-то усредненному пониманию. Правда, фигура Икхана волей-неволей вызывала комический эффект. Но Франкенштейн где-то вычитал по тексту и сказал, что Гамлет, собственно, не такая уж идеальная личность, как мы себе представляем, так что Икхан, находящийся в непривычно пафосной роли, это только выгодно подчеркнет. Как-то так.

Мы выступали десятыми, так что где-то час пришлось просидеть перед нашим выступлением. Та-ак много, невыносимо. А уж сколько школ было за нами!

Перед выступлением я очень волновалась. Мне все время казалось, что очень душно, наверно, так и было, ведь в зале собралось много людей, а окошек нет! Сидеть смирно было настолько же невозможно, как пронести шпаргалку на математику. Я вертелась, обмахивала себя руками и выпила всю воду, которая у меня была. Ребята заметили мои страдания, но помочь-то ничем не могли, поэтому делали вид, что я себя веду адекватно. В конце концов, М-21, которого, к его немалому изумлению, отправили вместе с нами в качестве сопровождающего, вывел меня в коридор, где мы открыли окно, и я постояла несколько минут, приходя в себя. Он смотрел на меня с каким-то легким оттенком непонимания.

— Там очень душно… — попыталась объяснить я. — А вам как, не слишком? Вот я вот задыхаюсь, хочу на улицу…

— Так иди, — сказал М-21, явно не понимая, что мне мешает именно так и сделать.

— Не могу… И вообще, скоро уже наша очередь.

— Но ведь ты плохо себя чувствуешь. Как ты можешь выступать?

Из этого я заключила, что выгляжу уж совсем неважнецки. Если М-21 даже вслух это сказал…

— Не важно, как я себя чувствую, — замотала я головой и рукой взмахнула для пущей важности, случайно вмазавшись ею по стеклу открытого окошка. — Я просто обязана до конца дойти. И не только этот раунд, а все…

— Понятно, — кивнул он, а потом подошел к автомату и купил мне шоколадный батончик. Мне совершенно не хотелось ничего есть, но ради него я вежливо разорвала упаковку и начала жевать шоколадку. То ли причиной шоколадка, то ли тот факт, что М-21 обо мне заботится, но я успокоилась. А может, все дело действительно было только в духоте. Мы вернулись, и вскоре была наша очередь.

На сцене меня постоянно сбивали чужие мысли. Каждый про себя повторял свои реплики, а я слышала их разом все, и это тогда, когда мне нужно было говорить свои! Почему вместо чтения мыслей я не получила другую какую-нибудь суперспособность? Например, видеть сквозь предметы? Тогда бы я положила на сцене книгу, вроде как реквизит, а сама читала бы сквозь нее! Но увы, меня все сбивали, и я чувствовала себя так, как бывает, когда в песне одновременно поется два разных варианта. Я имею в виду, когда надо петь в два голоса, и ты не можешь, потому что слышишь чужие слова. Только каким-то чудом я ничего не перепутала!

Шинву очень смешно смотрелся в короне, но все свои реплики сказал четко и очень пафосно, а из Сейры получилась великолепная королева. Собственно, никто и не сомневался. Если вместо школьной формы она наденет длинное средневековое платье, то никто не усомнится, что она королева и есть! Кстати, я не говорила, что Франкенштейн нам достал шикарные наряды? Так вот, мы действительно были в средневековых костюмах! Не знаю, где он их берет, не удивлюсь, если сшил сам или же хранил их все это время в каких-то особенных условиях, но образы у нас получились просто потрясающие! Самая шикарная получилась, конечно, Гертруда, она ведь королева. Но и Офелия симпатичная, просто ей досталось платье чуть попроще. Кстати, совсем не подумала, когда мы делили роли: мы с Суйи так активно «женили» Шинву на Сейре, что в конце концов нам это удалось! Мне даже стало как-то неловко, когда я это осознала, ведь по сюжету брак короля с королевой порочен. Но ведь Сейра согласилась на эту роль, значит, ничего страшного, правда? Наверно, я просто слишком люблю искать скрытый смысл.

Икхан ни у кого не вызывал ни малейших сомнений: с его-то гениальным мозгом запомнить текст совсем не сложно! Я видела, как серьезно наблюдали за ним жюри. Сначала они слегка удивились, когда Икхан начал говорить явно гамлетовские реплики. Наверно, в их представлении он выглядит как-то по-другому. Но потом просто сосредоточенно слушали. Офелия была просто очаровательная, тут уж тоже никто не сомневался в способностях нашей звезды. Правда, я знаю, что сама Суйи немножко волновалась. Если бы репортеры узнали, что она участвует в самодеятельности, то к нам изначально было бы повышенное внимание, а этого никому не хочется, конечно же. Да и вообще: самодеятельность — не ее уровень. Она участвует, потому что она вместе с нами. Никто не говорил ей: «Суйи, не позорься, это мы можем заниматься всякой ерундой. А тебе не положено!» Если бы мы ей так сказали, возможно, над нами не было бы такого давления, ведь мы все понимаем, что хорошо выступить надо не только ради нашей школы, но и ради Суйи в первую очередь. Но ведь она очень ранимая… она может подумать, что мы отстраняемся от нее и не хотим принимать в наш кружок — и это только потому, что она пропустила полгода, разъезжая по миру с гастролями. На самом деле мы никуда ни от кого не отстраняемся, но давно понимаем, что будем тянуть ее вниз, когда она станет еще популярнее. Ей не стоит афишировать свою дружбу с нами. Когда я попыталась с ней об этом поговорить еще до ее поездки, она быстро перевела разговор на что-то другое. Но сказала что-то в таком духе, что она будет дружить с тем, с кем захочет, и что ей никто не указ — это с одной стороны. И с другой, что современной аудитории, к счастью, нравится, когда айдол ведет себя непосредственно, много постит в соцсетях об обычной жизни и всячески показывает, что он тоже человек. Так что Суйи если и задумывалась об этом, то решила в нашу пользу. И это очень приятно, потому что это значит, что она видит в нас что-то важное. И даже сцена нас не перевесила.

Суйи очень классно сыграла безумную Офелию, а Икхан — зависшего Гамлета. Эх, и почему им по сюжету не суждено пожениться? Из Суйи получилась бы классная королева. Теперь мы все будем звать ее Офелией, я прямо уверена. Настолько она вжилась в роль. А вот Полонием Региса будет звать только М-21, это я уже слышу по ехидным мыслям, которые промелькнули у него, когда он впервые увидел нашу репетицию. Кроме М-21 ни у кого не хватит наглости так цепляться к человеку. Как бомбило Региса, когда он понял, какой персонаж ему попался! Настолько неподходящий характер, неэлегантное поведение, низменные интересы, да еще и нелепая гибель…ох, сочувствую, Регис! Но у нас не так уж и много кадров, если не ты, то кто же? Из меня Полоний еще хуже… Так что Регису ничего не оставалось, как отыграть свою роль, терпеливо снося сюжетно важные издевательства Гамлета… Регису удался высокомерный вид и преувеличенная почтительность перед королевской семьей. Но когда Икхан выскочил из-за платка и «убил» Региса, лицо нашего Полония выражало крайнюю степень страдания от бессмысленности происходящего, вместо ужаса, который мы репетировали.

Лучше всего сыграл Рей. Он вообще не принимал участия в репетициях, потому что все то время, что мы репетировали, он сидел рядом и читал Шекспира, потому что раньше о нем не слышал. И ему стало настолько интересно, что Франкенштейн строго-настрого запретил нам тревожить Рея. Рей сидел в той же гостиной, обложившись целыми томами мировых шедевров, и взахлеб читал… Мне бы его любовь к чтению и, главное, память! Ведь если я в день прочитаю больше двух произведений, они обязательно перемешаются у меня в голове! А он может глотать пьесы десятками и, уверена, даже имена у персонажей не перепутает, если его потом спросить. Другое дело, что его, конечно же, никто не спрашивает.

Так что Рей у нас вышел на сцену экспромтом. Я слышала душевные метания Франкенштейна, пока мы делили роли. С одной стороны, он хотел спасти Мастера от этого безобразия, с другой — пьесу мы выбрали хорошую. Но позволить Мастеру ходить по сцене и произносить реплики! Рей не откажет детям, но ведь это такой стресс! Нельзя позволять Мастеру перенапрягаться! Поэтому Франкенштейн был просто счастлив, когда мы дали Рею самую ненапряжную роль без вмешательства в разговор организующего элемента по имени директор Ли. И все равно Франкенштейн волновался! Рей — нисколечки. Выглядел он так же спокойно, как и обычно, и в его мыслях я тоже не уловила никакой паники. Возможно, он просто хорошо шифруется. Думаю, в его время театров не было! А понимает ли Рей, что такое театр? Судя по количеству прочитанных шекспировских пьес, — да.

Когда все, кроме меня, печально, драматично и чуть-чуть наигранно (ну Шинву!) полегли на сцене, туда пришел Рей. Неслышными мягкими шагами он прошел по сцене и остановился…совсем не там! По идее, он встает посередине, чтобы оказаться под лучом прожектора. Рей же сделал какую-то странную дугу вокруг наших «тел» и оказался в самом дальнем уголочке сцены, как раз перед портьерой, которая в процессе гамлетовских разборок с Полонием за что-то зацепилась и осталась висеть, как была. (Кто-то, не будем показывать пальцем, слишком беспокоился, что платок отцепится слишком рано, поэтому примотал его на совесть). Рей, наряженный в прекрасный черный костюм с золотым шитьем, обвел взглядом сцену. В его глазах читалась вселенская печаль и удивление. Казалось, что Рей забыл, что играет на сцене, и видит все как взаправду! Нам кое-что пришлось поменять в репликах, потому что нам не хватило для игры Горацио, и Фортинбрас просто сказал залу о том, что, как ему ни жаль, а наследные права на датский престол теперь у него. Уведомив нас об этом, Рей неожиданно опустился на колени, в почтительной позе замирая перед короной (которая, кстати, куда-то укатилась, и Икхан незаметно пытался отпихать ее ногой поближе к центру сцены). Это было невероятно! В этом простом движении чувствовалось столько истинного чувства, что у меня захватило дух. Меня просто покорили скорбь и изящество, изображенное Реем. Судя по вздоху, пролетевшему по залу, жюри и зрителей — тоже. Не думаю, что настоящий шекспировский Фортинбрас должен был чувствовать что-то подобное. Он даже обрадовался, наверное, что престол теперь его. И воевать совсем не надо! Но Рей полностью перевернул понимание этой истории! Поднявшись на ноги, он сказал, что вид этой сцены скорее напоминает поле брани и что если бы мог, он бы повелел нам всем воскреснуть и встать. Тут произошла странная вещь, так как все «тела», лежащие на сцене, резко подскочили и сели. Поднялись, косясь друг на друга. По сценарию было не так. Королева Сейра почтительно склонилась перед Рейзелом. Потом, немного переориентировавшись, развернулась к зрительному залу. Все последовали ее примеру. Раздались аплодисменты, и свет погас. (Просто настал тот момент, когда он должен был погаснуть, оставляя перед взором зрителей только беспорядочно лежащие бездыханные тела). Ну, у нас, похоже, идея немного сменилась в конце. Когда свет зажегся снова, все всё еще стояли в поклоне, а Рей с интересом разглядывал «воскрешенных» им людей. Кажется, его слова имеют какое-то магическое влияние…

Нам хлопали долго, и мы купались в лучах славы чуть ли не минуту. Потом мы ушли за кулисы и прыгали в обнимку, стараясь не кричать. Это был замечательный момент, и я чувствовала, как мы все счастливы. Рей все еще стоял на сцене, и мне пришлось выскочить туда, схватить одной рукой корону, которую мы вечно где-то теряем, другой — руку Рея, и утащить за кулисы обоих.

— По-моему, у нас получилось очень мощно! — воодушевленно делился впечатлениями Икхан. — Как я Региса из-за платка достал, а? Никто и ахнуть не успел!

— Это потому что ты реплику свою не сказал!

— И Регису чуть в глаз не попал!

— А вы сами-то зачем в конце вскочили! Мы же должны были лежать и не двигаться, пока свет не погаснет, а потом тихонечко уйти!

— А сам-то! Ты первый и вскочил! Вот и скажи, зачем, а?

— Так ведь Рей сказал…

Мы дружно уставились на Рея. Рей теребил в руках картонную корону. Действительно, выходит… Все вскочили не просто так, а потому, что услышали его приказ…

— По-моему, так даже лучше получилось! — сказала я, за что Рей сверкнул в мою сторону благодарным взглядом. — Теперь пусть все думают, что мы хотели сказать таким неоднозначным концом, ха-ха!

Все время сидеть за кулисами было нельзя, потому что там очень тесно, а ребят после нас выступает еще много, поэтому пришлось вернуться в зрительный зал и скучать там. Хотя некоторые номера мне вполне даже понравились. Была одна очень клевая постановка, я, правда, не знаю, что это за произведение, потому что мы его не проходили. Кроме фраз на английском туда были включены еще элементы танца. Девушка делала все так красиво, что я невольно пожелала, чтобы выиграла их школа. Все-таки наша пьеса получилась немного скомканной, а тут настоящее искусство! А потом я узнала эту девушку и чуть-чуть поменяла мнение. Это же одна из тех девчонок, с кем встречались Шинву и Икхан! Тех самых, с которыми пошли на свидание вслепую. Кроме того, что эта школа — наш прямой конкурент, мне и сами девчонки не очень понравились тогда… И не говорите, что я ревную! Но танец все же был такой красивый, что я каждый шаг ловила с наслаждением. Были какие-то откровенно странные номера, типа смешные, но на самом деле очень глупые. Были пародии на знаменитые клипы, но почти всегда это выглядит очень странно, если не сказать — неприятно. Так как под фанеру петь было нельзя, люди пели сами, и исполнение их, конечно же, сильно проигрывало настоящим исполнителям. Особенно посмеялась Суйи, потому что несколько клипов записывали в одно время с ней, и она соревновалась с ними в чартах. Уж как ей не знать, как эти песни должны были звучать!

Мне еще понравилось, как люди представили «Золушку». Тоже избитая история, но было весело, потому что ребята поменяли ролями принца и Золушку. Там был несчастный молодой слуга, который носил дрова и подметал сцену, а еще два «уродливых» старших брата. Короче, они смешали две сказки, «Золушку» и «Кота в сапогах». Там был очень милый волшебный котик (одетый в кигуруми). В конце концов, там выстроились принцы, которые должны были мерить сапоги, но когда очередь дошла до «правильного» принца, предыдущий застрял в сапоге (реально застрял, судя по замешательству на сцене). Котик картинно схватился за голову и стал помогать стащить с ноги неудачливого претендента злополучный сапог. Руководительница отчаянно размахивала в первом ряду бумажкой, на которой пишут, сколько времени осталось (у нас строго с попаданием в лимит по времени). Тогда принцесса просто вскочила, подбежала к нужному принцу, «узнала» его, произнесла проникновенные слова о том, что ей не нужны никакие доказательства, так как она и так знает, кому отдала свое сердце, и они убежали за кулисы. Последним прошествовал застрявший принц, которого под ручку вел волшебный котик. Собственно, это и было последнее выступление, и мы вышли, все еще хихикая над этими неловкими моментами. По сравнению с ними наше собственное «воскрешение» не такое уж и косячное. По крайней мере, у нас получилось очень пафосно.

Сейчас я сижу на скамеечке под окном, ребята пристроились тут же рядом и пьют чай. Мы купили в столовке большую упаковку печенья, которая стоила как небольшой грузовичок с печеньем, если сравнивать с ценами в супермаркете. Поделили на всех, и теперь жуем. Прошло уже полчаса, нет, вру, сорок минут, и я написала все, что хотела. Куда деть еще двадцать минут?

Икхан сказал, что даже научные работы в университетах обсуждают быстрее, чем наши выступления. Да сколько можно возиться-то? У нас было где-то сорок команд. Теперь надо попасть в 25% процентов, чтобы пройти дальше…

Аджосси стоит, прислонившись к подоконнику, и страдает от безделья не меньше, чем мы. Вот, казалось бы, идеальная возможность! Но его окружили Сейра, Регис и Шинву, а при них затевать любой разговор…как-то неудобно. Я даже не знаю, что я могла бы сказать М-21, но просто побыть с ним рядом и поговорить на любую незначительную тему для меня уже событие. Иногда мне хочется признаться ему, что я читаю мысли. Мне кажется, эта способность может нас скорее отдалить, нежели сблизить, хотя я даже самой себе толком не могу объяснить, почему.

17:10, зрительный зал

Да!!! Мы прошли дальше! Мы на пятом месте, а вернее, даже на третьем, потому что три команды набрали одинаковое количество очков. Так что мы очень уверенно попадаем на следующий этап. Он будет еще нескоро, так что можно пока не думать об этом… Франкенштейн будет доволен. Не зря он нам помогал. А еще мы теперь умеем супервежливо раскланиваться с кем ни попадя.

17:22, зрительный зал

Все, организационная часть тоже закончилась. Пора домой!

4 марта, 22:47

В качестве награды за такое замечательное попадание в следующий тур Франкенштейн накормил нас шикарным ужином. На этот раз именно Франкенштейн, не Сейра. Потому что она все это время была с нами. Впрочем, если бы мы проиграли, этот же самый ужин послужил бы утешительным призом. После выступления и многочасового сидения в зале мы были уже никакие, поэтому ужин прошел вяло, в умиротворенном поедании всяких вкусностей. Делать ничего не хотелось, уходить было тоже лень. Все просто наслаждались моментом. Парни что-то еще пытались пересказать пропустившим все веселье Тао и Такео, а мы просто с улыбками слушали. Мне в такие моменты просто хочется телепортироваться в мягкую, теплую, родную кроватку. Сил ни на что уже не оставалось, а жаль… Мы ведь так ждали этого вечера Х, когда, наконец, выступление окажется позади.

Когда мы собрались уходить, случился один инцидент, про который мне и писать-то не хочется… Я собрала со стола пустые тарелки и направилась в кухню (хоть чем-то Франкенштейну по дому помогу, и ему будет легче смириться с нашим присутствием), попутно размышляя о том, а не должна ли я помыть эту посуду. (Я знаю, что это одна из обязанностей М-21, а он в тот день тоже устал). Внезапно из темной кухни мне навстречу выплыл силуэт. И да, я бы с радостью хотела сказать, что я его не узнала, поэтому так перепугалась. Правда в том, что на самом деле узнала. Я прекрасно поняла, что это Такео. Может, дело в неожиданности или в недостатке освещения, но явно увидела, как он медленно и бесшумно вышагивает из тьмы, держа в руках пистолет… Мне кажется, в одном из снов я уже видела, как он стреляет в кого-то в упор… Обычно мне снится, что он целится издалека, но бывали, видимо, у него и миссии, где что-то пошло не по сценарию. Не сомневаюсь, что это не фантазии. Ведь мне достоверно известно из воспоминаний других, что он снайпер.

Я взвизгнула и отшатнулась от несуществующего оружия. Пизанская башня в моих руках закономерно рухнула вниз. В мыслях Такео промелькнуло отчаяние. «Босс убьет за тарелки!» Франкенштейн! Ну точно, он же так расстраивается, когда мы нарушаем порядок в его доме, а тут такая катастрофа! Это я уже додумывала постфактум, а катастрофы не произошло. Такео в невероятном прыжке ухитрился поймать все тарелки за считанные миллиметры до пола. Теперь он сидел на полу, а я стояла, прижимаясь к стенке, и мы странно пялились друг на друга. Он пытался понять, как выкрутиться из такой ситуации, я — осознать, что этот Такео передо мной угрозы не представляет. В его руках не оружие, а чудом спасенные тарелки…

Наверно, дело в переутомлении и нехватке воздуха. Вот у меня уже и галлюцинации. Но все же… ведь все это могло получиться и на самом деле. Что с нами будет, когда мы надоедим? Или узнаем что-то важное? Кто знает, не избавятся ли от нас? Вот если бы все мои друзья не дружили с Реем… Я не ходила бы сюда. Но тут Аджосси. Ходила бы, Юна. Это сильнее тебя. Когда ты видишь его, твои мозги отключаются, и ты готова последовать за ним куда угодно, лишь бы стать ближе к нему…

На пороге застыл Тао, которого я и не заметила бы, если бы не вспышка от телефона. Ну что ты делаешь?! Снимаешь компромат, не иначе.

— И что это тут происходит? — смеясь, Тао забрал из рук Такео тарелки, и Такео наконец-то поднялся с пола. При этом Тао тоже держал тарелки с опаской, и мысль «Если разобью, шеф нам головы открутит!» летала где-то неподалеку.

— Я напугал Юну, — сознался Такео, а я пожала плечами. Ну да. Потому что нечего из кухни выходить так беззвучно, да еще и в темноте. Мы посмеялись. А следующей ночью мне опять снились кошмары про агентов. Не только про Такео. Про все их подразделение…

5 марта, на перемене

В школе череда контрольных, и мы снова не высовываем головы из уроков. Спектакля как будто и не было, или это было не с нами. Я заметила, что с моей новой способностью я лучше запоминаю материал. Даже не потому, что читаю мысли одноклассников и учителя. Просто пока я учу, знания как будто накапливаются в пространстве вокруг меня. Как облако, как какой-то слой. И я могу снова поймать ускользнувшую было информацию. Это так прикольно. Но есть и минусы. Например, я начинаю забывать, что я говорила вслух, а что — думала. Иногда со мной немного неудобно общаться. А еще я очень устаю. Я раньше грешила на школьную программу, но нет, не только в этом дело. Вот сейчас, казалось бы, время контрольных, я должна быть выжата, как лимон. А я чувствую себя лучше, чем обычно. Видимо, потому что остальные слишком устали, чтобы много думать и общаться. Они все сконцентрировались на том же деле, что и я, и теперь у меня нет такого перегруза, как в обычные будние дни…

6 марта, вечер

После случая с тарелками Такео несколько раз попытался было со мной поговорить, но я его постоянно избегала. Ну не могу я общаться с этим человеком! Слишком открытый, его воспоминания, одно страшнее другого, лежат на поверхности! Я не специально же их считываю… но это хорошо, что я узнала о нем правду. Ведь, если посторонний человек посмотрит на Такео, он увидит добрейшего человека, вероятно, артиста или тренера, а вовсе не агента-убийцу. Ничего не добившись, Такео перестал пытаться со мной поговорить. Теперь он мне сухо отвечает на приветствия и никогда не обращается ко мне, если даже ему приходится у нас что-то спросить. Общается со всеми, кроме меня. И я должна бы быть рада, что угрожающий человек будто бы отдалился. Но так мне тоже не нравится! Напрягает он меня.

Мне будто бы стыдно перед ним. Тарелки ведь были не единственным случаем. Сколько там всего было до этого. Сколько раз он предлагал довести меня до дома, а я либо отказывалась, либо врала, что меня отведет Шинву, либо спрашивала, не может ли лучше Аджосси нас проводить. Все мои объяснения и извинения были притянуты за уши. А все мои косые взгляды, мое напряжение, стоило только Такео оказаться рядом или, тем более, играть со мной в одной команде. Мне кажется, он чувствует всю эту неприязнь. И вот теперь ему наконец-то надоело. Он со мной не разговаривает! И я поэтому чувствую себя как будто наказанной.

Дело усугубляется Тао. Этот со мной, правда, ни за какие коврижки болтать не перестанет: он ухитряется общаться со всеми нами, даже в соцсетях нас нашел и пишет иногда. Но я и Тао пытаюсь держать от себя подальше. Аналитик, мозг элитного подразделения. Если они будут планировать, как изящнее избавиться от нас, это наверняка будет решать именно он. Тао ведь отвечает за различного рода стратегии.

7 марта, дома, 19:57

На улице творится что-то ужасное! Наша зима неторопливо превращалась в весну, как вдруг уже второй день весь город плавает, затопленный самым настоящим ливнем! Мы такой подлости от природы не ждали. Но школу не торопятся отменять из-за такой безделицы, поэтому мы шутим, что нам вместо парковки для велосипедов нужна парковка для разнообразных лодочек, катеров и гондол. Этому дождику я, между прочим, обязана одним приятным моментом.

Вчера у нас как раз заканчивались уроки, когда на улице разразилось вот это. Я выпросила у Суйи зонт и выбежала на улицу, как только нас выпустили. У меня возник коварный план.

На воротах стоял стремительно промокающий, но не спешащий покидать пост, М-21. Так и знала! Протянула ему зонтик с какими-то неловкими словами о том, что у него нет зонта, а у меня есть, поэтому ему нужнее… М-21 непонимающе разглядел протянутый ему темно-сиреневый зонт (какая радость, что это не тот мой старый зонт с котиками!), а потом спросил, как же я сама пойду домой. Тут-то я и продемонстрировала ему второй зонт. И могу поклясться, что номер не прокатил, ведь М-21 тут же задумался, почему он раньше видел этот же зонт у Суйи. Не дожидаясь, пока он обо всем догадается, я убежала, оставив его наедине с сиреневым зонтом. Имею право заботиться о человеке, в конце концов! А с Суйи мы шли под ручку с одним зонтом на двоих.

Тем же вечером

Рею понравилась художественная литература. Он давно прочитал всего Шекспира и теперь переключил свое внимание на других авторов. Сейчас он читает произведения поэтов озерной школы, но это мне ни о чем не говорит. А мы тем самым временем корпим над сочинением по музыке. С каких это пор и по музыке стали сочинения задавать? Самые классные сочинения получаются у Сейры. Похоже, она совсем не спит, как и Рей. Днем она постоянно в школе, по вечерам готовит, а по ночам, очевидно, читает. Она так много знает! И у нее определенно есть вкус. Регис отчаянно пытается угнаться за ней и посоревноваться в изящности формулировок, но пока проигрывает. Мы только с тоской взираем на это соревнование. «Где уж нам, простым смертным!», как сказал Шинву. Он и не догадывается, насколько был прав.

Хм, больше новостей у меня нет. Неделя довольно обычная. Пойду-ка я лучше конспект по истории дописывать, может, хотя бы сегодня я лягу вовремя?

Пятница

Пришли демоверсии важных городских контрольных, которые, судя по всему, придется писать именно нашей параллели. И Франкенштейн нам их любезно предоставил. Остальные ребята их увидят только тогда, когда у учителей появится возможность нам их дать прорешать. А мы получаем информацию из первых рук, ха-ха-ха! Вот только грустно от количества заданий… И еще не очень удобно решать задания в электронной версии, но распечатывать все эти листочки я точно не буду: мне жалко бумаги!

Флешки у меня с собой, конечно же, не было. Я ношу ее только тогда, когда мы делаем презентации. Поэтому Тао, который был тут же рядом, сразу же извлек из ноутбука одну из своих мизерных флешек и протянул мне. Я хотела было взять, даже руку протянула, но тут новое воспоминание вспыхнуло перед глазами, и я отдернула руку.

Ночь, какое-то трехэтажное здание, в котором светятся только несколько верхних окошек. Ограждение. Я — Тао, а передо мной стоит еще один человек, весь скрытый в тени. Протягиваю ему две флешки. Одна — с достоверной информацией, другая — с бомбой. Мой противник знает эти правила. Не могу отказать себе в такой игре. Он ведь не знает, что у меня все просчитано. Думает, что обе флешки — бомбы. Пф, никакого доверия… Надеется, что сможет получить настоящую флешку. Да вот она, настоящая, перед твоим носом. Мне бы не хватило времени создать точную копию. Ведь та флешка, которая тогда подвернулась под руку, выглядит своеобразно, у нее есть только одна «сестра». Остальные слишком малы, чтобы вместить все данные… Человек берет бомбу, и я его об этом нейтрально информирую. Как предсказуемо. Даже немного досадно, что выбрал не другую. Нет, то есть, я понимаю, что другую нельзя потерять, но все-таки — скучно играть только со своим воображением!

Отдергиваю руку и произношу поспешно и немножко высокомерно:

— Лучше Суйи попрошу, чтобы она мне скинула, спасибо.

Тао удивленно смотрит на флешку, лежащую в открытой ладони протянутой руки. Вот сейчас не ожидал такого выбора. В сочетании с другими случаями Тао делает по этой ситуации вывод: Юна ведет себя странно. Действительно, я ведь уже отказалась от другой предложенной им вещи: от шоколадки. Мы шли вчера, дожевывая вкусности, и Тао поделил шоколадный батончик. Я наотрез отказалась брать. Почему? Не знаю. Никакой ассоциации, вот такой, как сейчас, у меня не возникло. Просто не хочу с ним сближаться…

— Очень вкусно! Почему не хочешь? — шутливо возмутился он.

— Я на диете, — сердито отмазалась я.

«А ведь она ела шоколад, когда его купил М-21 для нее!» — подумал между тем Тао. И откуда он только знает? Спросить не могу, ведь этим я бы выдала себя. Да даже если бы и не боялась проговориться, все равно не стала бы ничего спрашивать: надо общаться с ними поменьше!

Понедельник, в гостях у директора, пока между Шинву и Икханом идет баталия за сегодняшнюю настолку, а Суйи уже минут пятнадцать обсуждает что-то со своим менеджером по телефону.

Сегодня на обеденной перемене я всех нехило смутила, потому что пригласила М-21 поесть с нами. Он дежурил в помещении и как раз делал обход столовой, когда я его перехватила со словами, что нужна его помощь. Наш охранник тут же напрягся, явно услышав в моих словах знакомые мотивы. А я всего-то имела в виду, что нужна помощь в поедании еды! На самом деле, я купила ровно столько, сколько могла бы съесть. Но, увидев Аджосси (вечно голодного Аджосси, если быть точной), изменила свои планы. Я тут же сказала всем, что уже наелась, а что еде пропадать… И сигнализировала М-21. В результате, М-21 сидел за одним столом с нами, торопливо доедая сегодняшний суп и стараясь не оглядываться по сторонам. Но запах супа был слишком заманчивым… Если бы только эта девчонка не выставляла его, охранника, на всеобщее обозрение!

Позже.

Но что-то, несмотря на мой суп, благодарности М-21 ко мне не испытывает. Даже наоборот. Вот так, стараешься для человека… Пока играли в сегодняшнюю игру, словила воспоминание Тао о сегодняшнем разговоре между тремя охранниками.

Обсуждали меня. Такео попросил М-21 постоянно провожать детей (то есть, нас) домой, в обмен на мытье посуды. Тао да и самому М-21 такой обмен показался неравноценным. В смысле, кто будет менять прогулку на мытье посуды? Ну тут Такео и признался, что чувствует мою антипатию.

— Не переживай так! — Тао похлопал коллегу по плечу. — Ты думаешь, она ко мне сильно приветлива, что ли? Возраст такой, да и устают они все сильно. Им сейчас не до болтовни.

— С другими-то она нормально общается, — в голосе Такео явно звучала обида. «Совсем как ребенок, — подумал Тао. — Накипело, видать».

— Ну, я тоже, конечно, заметил, что Юна сильно изменилась, — понизив голос, поделился своими наблюдениями надо мной Тао. — А вы замечали?

— Трудно не заметить, — с горечью бросил Такео. — Ладно, это я так сказал, закрыли тему.

— Тебе обидно, что она не обращает на тебя внимания? — небрежно переспросил М-21. — Да радуйся, что не лезет с расспросами. Чем меньше они знают, тем лучше!

— Знаю, знаю, — Такео распустил узел на шнурке, которым завязывает волосы, и начал заново нервно собирать хвост.

— Ревнуешь, что ли? — Тао, несмотря на его жизнерадостный тон, судя по всему, тоже недоволен моим поведением.

Такео вздохнул и сделал попытку уйти, но Тао его перехватил.

— Послушай, — совсем другим, более серьезным и доверительным, тоном произнес хакер. — Мы все помним, что она по первости к тебе относилась с большим вниманием, а теперь, когда она пригляделась к нам ко всем, она уже не так и желает сблизиться. Не думай, что это вторая Тейра, ладно? Она ничего плохого не хочет. Она просто живет своей жизнью, понял? Но она не твоя сестра, как ты мог себе нафантазировать! Не требуй от нее того, что могут получить только нормальные люди!

— Держаться подальше, как было и в DA? — сухо уточнил Такео. — Мне и стараться не нужно, она прекрасно держит дистанцию! Как будто чувствует, что нам нельзя доверять!

— Да уж, мне это тоже приходило в голову.

— Юна изменилась, — подал голос М-21.

— И ты знаешь причину? — с подозрением переспросил Тао. М-21 пожал плечами. Знает… и не хочет сказать.

— Уже перерыв кончился, — Такео наконец-то дождался причины завершить неудобный разговор.

— Хотел бы я, чтобы Юна стала прежней, — протянул Тао, прикрепляя гарнитуру.

— И я, — сказали Такео и М-21 одновременно.

— А ты-то что имеешь против? — возмутился Тао. — К тебе-то Юна внимательна! Она тебя просто обожает!

Боже мой, неужели это так заметно?

Знакомая, «фирменная» полуухмылка. Искренний крик души почти шепотом:

— То-то и оно. Этим она меня и пугает.

---

Примечания:

Надеюсь, вы еще здесь и ждете следующую часть.

11 марта

Когда мы шли домой из школы, сам собой разгорелся очень даже любопытный разговор. Шинву и Икхан, истосковавшиеся по играм в компьютерном клубе, как раз пересказывали Тао сюжет. Судя по тому, как горели его глаза, самому Тао не доводилось еще играть ни во что подобное. Come on… Серьезно? Для него же комп — его жизнь. Что, на службе за компьютерные игры — расстрел? Иначе и не представляю, как он мог пройти мимо них… А вот действительно ведь дисциплина, как ни крути, а должна была на чем-то основываться. Как их держали в подчинении? Такео и М-21 шли рядом молча, но тоже заинтересованно прислушивались к дискуссии о герое игры и о его способностях.

— А он такой вжууух, может в режиме усиления пролететь с ускорением, а потом тройной прыжок, а если потом удариться о землю, то можно вызвать волну, которая все разнесет. Очень удобно собирать бонусы. А еще враги от тебя сами на кусочки разваливаются!

— Но это надо, чтобы здоровье было хотя бы на треть, а иначе не прыгает! — мальчишки взахлеб делились всякими частностями управления, хотя еще не закончили рассказывать общий сюжет.

— А еще можно выпить специальное зелье, и тогда он становится невидимым на двадцать секунд, а двадцать — это мно-ого! Можно беспалевно пройти под носом у стражи. И даже кошельки у них срезать! — почему-то Шинву казалось, что ограбить охрану — это достижение, а ведь кому, по сути, он сейчас это рассказывает?

— А если до конца хотя бы одну способность дойдешь, то тебе дается ачивка и на выбор несколько специализаций! Так что игрушка, по сути, бесконечная!

Мы с Суйи покорно слушали, как парни на два голоса превозносят игру. Идти домой не так уж долго, да? Ну, конкретно сейчас наш темп упал вдвое, видимо, Тао слишком хорошо понимал, что рассказ мальчишек требует либо меньшей скорости ходьбы, либо большей дистанции. Обсуждать что-то свое было просто невозможно, так как разглагольствования Икхана и азартные прыжки Шинву совершенно сбивали с мысли.

— Можно и так играть, конечно, но онлайн интереснее!

— Если не заходишь какое-то время, твои соперники прокачиваются, и становится еще труднее! Все как в жизни! — в других условиях эта фраза могла прозвучать и философски. Но наши мальчишки просто восхищались реалистичностью игрушки.

— Да-а, — Тао явно проникся общим настроением и теперь заворожено запоминал все возможные фишки и плюшки.

Такео и М-21 смотрели на товарища с ироничной жалостью. Это они не играли просто. Я уверена: посадите этих серьезных людей, спецов, за приставку или комп, и их будет через десять минут не узнать… Увы, но это случается даже с лучшими. Что же касается этих людей — это же их профессия! Они же это посчитают ничем иным, как симулятором!

— А сколько жизней?

— Ну как… как настроишь. Можно вообще попробовать с одной пройти, но вы понимаете, это уже для мастера!

— Хм… — Тао бросил быстрый оценивающий взгляд куда-то в сторону Рея и продолжил: — А возрастной ценз есть какой-то?

Мы все быстро переглянулись, словно спрашивая себя, зачем Тао понадобилась эта информация. Это он нас так проверят? Или… Ну, в любом случае, нам скрывать нечего.

— Ну, мы ж играем… и вроде вполне легально, — пробормотал Шинву.

— Понятно…

По-видимому, этим разговором из восприятий трех охранников совершенно вышибло все другие грани, и их фантазия сосредоточилась на крутых и современных, но совершенно мною не жалуемых стрелялках. Хоть бы о гонках рассказали, что ли… Хотя мои балбесы стрелять любят больше, чем гонять. Да и агенты, кажется, никогда особой заинтересованности к машинам не выказывали. И в их воспоминаниях мне пока что не попадалось даже намека на крутую тачку, какие показывают в фильмах о суперагентах.

— И сколько можно профилей создать? — Тао параллельно шарил в телефоне, возможно, искал версию для смартфонов или все еще пытался выяснить возрастные ограничения.

— Нет, ну вообще-то один, но если у тебя несколько телефонов или адресов электронной почты…

— Или страничек в соцсетях…

— У всех хотя бы по два-три профиля! И смотришь просто, какой лучше прокачивается!

— А регистрация — не проблема!

— И все по-честному! Никакой проги, только общие лайфхаки! — Икхан одарил нас снисходительным взглядом, словно подчеркивая, что самые обычные ребята способны на ура справляться с этой игрой. Я бы подумала, что Тао такой легкотней не соблазнишь, но, возможно, программистам тоже нужна бывает какая-то разрядка.

— Ну что за мода! — все-таки возмутилась Суйи. — Вам предельно понятно объяснили, что хотят услышать про клуб! А они игру описывают! Там ведь не только эта игра есть!

— А, ну да, Суйи такие игры не очень любит!

— Да ну, они беспонтовые совсем! И кровожадные! — в этом мы с Суйи во взглядах сходились. Обычно мы не возмущались, чтобы не откалываться от коллектива, но сегодня не могли не внести свою лепту. Еще чего! Из-за этих парней теперь охранники будут плохо о нас думать. А мы совсем не такие жестокие…

— Ты думаешь, что мы кровожадные? — Шинву состроил ангельское лицо. — Да, Суйи? Да ну, Суйи, брось! Сама же играешь!

— Да потому что кроме этого вы ни во что играть не хотите!

— Да, с вами в другое и не поиграешь! — подключилась я.

— Ну ладно, ребят, не ссорьтесь, — быстро почуял назревающий спор Тао. — Мне просто было интересно, вот я и спросил. И про клуб, и про игру.

— Лучше бы в симуляторы играли, — приехали, Суйи тоже о них вспомнила.

— Да там же тоже сплошная войнушка! Ты сама себе противоречишь!

— И вовсе не обязательно! Бывают просто красивые приключенческие квесты. И не обязательно инопланетян стрелять! Бывают типа «проехать на американских горках на высоте двадцатиэтажного дома» и «полет на дельтаплане» или «океанское дно». Познавательные всякие, с разными городами и странами. Не обязательно всегда стрелять, правда?

— Иногда это необходимо, — тоном трагической безысходности произнес Икхан.

— Да… — Шинву состроил самую серьезную мину. — Верно, хены?

Что-то практически неуловимое проскользнуло во взглядах охранников. Может быть, я это просто додумала. Такео пожал плечами. Тао торжественно кивнул, правда, потом улыбнулся, возвращая беседе шутливый настрой.

На пару минут я выпала из разговора, снова поймав свое ощущение значимости момента. Бывает, что чувствуешь, как тебе открывается какой-то чистый, незамутненный кусочек реальности. Какое-то противоречие, ставшее очевидным. Красивая трагичность жизни… Такие маленькие эмоциональные нотки иногда могут на целый день изменить настроение. Ребята, то, о чем вы говорите шутя, для них — реальность. Настоящая жизнь. И то, жизнь, которой они могут лишиться, если сделают хотя бы один неверный шаг.

— А если бы вас затянуло в компьютерную игру, — завел свое Шинву, — вы бы какую способность выбрали?

— В смысле, только одну? — Тао всерьез задумался над таким вот выбором.

— Ну, самую базовую? Чтобы потом ее прокачивать?

— Я бы скачал все чит-коды, — рассмеялся Тао.

— Э-э, да так нельзя! — Икхан двинул в бок Шинву от распирающего его задора. Двинуть самого Тао, наверно, все-таки разница в статусе не позволяла.

— Это читерство!

— На то они и чит-коды! — Тао их просто дразнил. — Но если бы они у нас были, мы бы победили эту игру изнутри!

«Какую способность я бы выбрал?» — Тао перебрал в уме те, что запомнил из описания мальчишек. Если бы была самая банальная, увеличивающая боевой потенциал и максимальный запас мощи, он бы уже не отказался… На какой-то короткий момент, требующийся, чтобы закрыть и открыть глаза, он вспомнил, как сильные руки молниеносным движением отбросили его к стене, и с потолка посыпалась штукатурка. В кругу было много людей, и они перебрасывали его безвольное тело, как мяч, от одному к другому. И тогда, тоже… он пытался защитить голову, но так хотелось и остальные части тела сохранить в целости… Новый вопрос заставил вернуться в реальность.

— Как думаете, а на самом деле есть супергерои?

М-21, лениво жевавший по дороге бутерброд, чуть не подавился.

— Ну, в смысле, понятно, что никто не может летать, как супермен. Или огонь взглядом разводить… Но по стенам там лазить, или драться, или кто-то очень гибкий… ну есть же талантливые люди. Это же все просто человеческие способности, которые фантазия слегка преувеличила…

— Да, если их подотточить…

— Да, вы правы, — драматично признал Тао. — Я прекрасно знаю таких людей! Суперлюди существуют!

М-21 и Такео с подозрением уставились на широко улыбающегося Тао.

— И где же вы таких видели? — пристали наши ребята, уже готовые к какой-нибудь шутке. Мы все хорошо запомнили эти огонечки у Тао в глазах.

— И кто же это?

— А это Шинву!

Грянул дружный хохот и не менее дружное «ну да…» как очевидный знак согласия. А кто поспорит? Шинву и правда местная достопримечательность.

— А вам какие супер герои больше всех нравятся?

— Ээээм… — модифицированные озадаченно переглянулись. Подготовка не включала ознакомительного курса по суперагентам. И Рейзел-ним тоже не интересовался этой темой, оттого в доме Франкенштейна их с нею тоже не ознакомили. Да и зачем бы?

— Да мы как-то… А какие вообще есть?

— Да вы что? Фильмов не смотрели? Ну да, они в основном американские, хотя их во всех странах полно… И комиксы…

— Мне больше всех нравится Супермен! — решила подсказать Суйи.

— Да ну… и вообще, эта история любви к журналистке за уши притянута!

— Ну подумаешь, у сценаристов других мотивировок не нашлось, кроме любви! Зато всегда актуально!

— Но на что он мог рассчитывать? Он же инопланетянин!

И у нас внезапно разгорелась дискуссия о межпланетных отношениях.

— Как думаете, Аджосси, если бы девушка Супермена знала, что он инопланетянин, она бы его полюбила?

По-видимому, вопрос Суйи поставил М-21 в тупик. Наш внешне непробиваемый охранник пожал плечами.

— Да какая разница.

— Вот-вот, — горячо поддержала его я. — Для любви не важно, с какой ты планеты. Особенно в комиксах!

Те, кто меня слышал, засмеялись.

— Ну а если они разучатся язык друг друга понимать?

— Да это ерунда! А вот вдруг он ее в сто раз старше? И они стареют с разной скоростью! Что тогда? — Этот вопрос я задавала не без коварной задней мысли.

— Ой, да… Проблема. Супергерои ведь не стареют, да? Может такое быть, что у них вечная молодость из-за их суперспособностей… — Суйи с готовностью взялась за нерешаемую задачку.

— Аджосси, а сколько живут супергерои? Как думаете?

— Тебе честно сказать? — на полном серьезе выдал он.

— Конечно!

— Зависит от модификации и фантазии автора! — улыбаясь, сказал М-21. Но в серых глазах мне померещилась такая горечь, что я тут же раскаялась, что подвела к этому разговор.

— И сколько же в среднем? — не унималась Суйи, тоже гипотетически заинтересовавшись в проблеме.

— Откуда мне знать? — пожал плечами Аджосси. «Недолго», — добавил он мысленно. «Обычно лет пять-шесть, — нашлось подтверждение в мыслях Тао, — если содержатся надлежащим образом». «Жизнь агента измеряется не годами… — добавил Такео. — Глупо мерить ее так же, как жизнь обычных людей. Мы живем в несколько раз интенсивнее». «Однако, забавно. Похоже, эти дети считают, что суперспособности добавляют жизненную силу, а не питаются ей… Может, и Айрис так думала, создавая нас?»

Тема наших охранников явно зацепила за живое. Но обсудить ее при нас они не могли. А распрощавшись с нами, — вряд ли стали. Не думаю, что они настолько доверяют друг другу частные размышления. Хотя иногда кажется, что их восприятие — это одно целое, разделенное на три источника. Интересно, они сами-то об этом знают?

О том, насколько долго могут прожить модифицированные, я так и не узнала. Зато получила пищу для размышлений. Неужели… неужели никто из агентов не живет дольше шести лет, как и подумал Тао? Тогда это очень пессимистичная картинка. Что могло их привлечь тогда в этой профессии?

12 марта

Сегодня не было Сейры. Заболела, что ли? Она не говорила нам, что куда-то уедет, поэтому мы слегка удивились.

Не считая этого, день ничем не отличался от многих, многих… Дни, знаете ли, смазываются, как будто большой, никогда не просыхающей, тряпкой. Кажется, что каждый день чем-то важен и полезен, проходит пара дней или недель, и ты в лучшем случае помнишь, хороший этот день был или неудачный. Что делали, куда ходили… Нет, ну яркие-то события запоминаются, конечно, а вот всякие мелочи, даже смешные, — забываются. Потому и веду свой дневник. Если не буду записывать, что я чувствую в каждый совершенно обычный момент жизни, то получится, что жизнь прошла мимо меня, правда ведь? Если потом я не смогу вспомнить ни тех мыслей, что вызвала неожиданно услышанная птичья песенка, ни того грустного ощущения, что закралось в душу, когда посмотрела на одиноко стоящего у ворот М-21. Сама не поняла, почему, но пожалела его в тот момент. Абсолютно бытовые ситуации, маршрут от школы до дома и от дома до школы. Будничные уроки, безукоризненно вежливые, но достаточно равнодушные учителя, мои одноклассницы с их незатейливыми проблемами, сладкие пирожки на десерт в столовке… Все бы забылось, если бы не записывала. Потом, когда окончу школу и у меня будут другие проблемы и новые интересы, будет здорово перечитать этот дневник.

Между прочим, я и свои старые дневники недавно нашла. Этот ведь далеко не первый. А первый дневник у меня еще с тех пор, когда я училась в художке и была влюблена в Шинву… Давно, короче, это было. Записывала я туда всякую ерунду, в основном свои впечатления от нескончаемых сериалов, которые я в то время смотрела сразу после школы. И особенно мне нравились приключенческие сериалы о супергероях и супергероинях. Такие, с незатейливым сюжетом и внезапными поворотами. Какая ирония. Не думала, что такое бывает и на самом деле.

Мне вот интересно: если у меня появилась одна суперспособность, могут ли возникнуть еще? Разные сериалы, кажется, раскрывали разные точки зрения относительно этого вопроса. Хотя после недавнего разговора о длине жизни агентов не очень-то и хочется быть супергероиней… Идея о бессмертии и неуязвимости мне нравилась гораздо больше.

13 марта

И снова Сейра не пришла. Она молчаливая, и слышно ее только на уроках, когда она прилежно отвечает. Но без ее присутствия сразу стало как-то пусто. Серьезно, я не знаю, есть ли такое же впечатление от меня, но отсутствие некоторых людей чувствуешь сразу. И не обязательно в этого человека быть влюбленной (без понятия, как я переживу отпуск М-21, если, конечно, у наших охранников бывает отпуск). Просто достаточно изредка общаться с человеком, а потом вдруг не обнаружить его рядом с собой. Да что же такое? Я волнуюсь. Мы спросили Региса, и он сказал, что Сейре срочно пришлось уехать. Значит, не заболела? Что-то случилось в семье? Регис помедлил с ответом, а потом кивнул так, что его ответ можно было понять и как утверждение, и как отрицание. Слишком уж это было принужденное движение. Как будто, не найдя более подходящей версии, он решил оставить нам эту. Что могло произойти? К сожалению, я не могу прочитать мысли Региса. А может, он и сам толком не знает.

Рей тоже ходит какой-то более задумчивый, чем обычно (хотя куда уж задумчивее). Он кажется каким-то уставшим, хотя контрольные закончились, и мы снова просто учимся и учимся… Ну да, от этого тоже можно устать не меньше. Не думаю, что Рей грустит из-за отъезда Сейры, хотя, кто знает? Может, когда нас нет рядом, он активнее общается со своим окружением? Все-таки Сейра из той же загадочной страны, что и он. Или же, как и я, он тоже чувствует пустоту, когда не видит рядом человека, к которому привык?

Охранники же, напротив, какие-то более взбудораженные. Я видела, как Тао о чем-то эмоционально рассказывал, когда все трое стояли на воротах. Обычно они все-таки не ходят тройками. А тут собрались и долго-долго слушали объяснения Тао, даже издалека не похожие на обычную беззаботную болтовню, которой он нас угощает, пока разводит по домам. Знаете, что? Это похоже на предгрозовой ветер. Что-то будет.

На следующий день

Очередной розыгрыш окончился ничем. Почему мне так не везет в лотереях? Если бы я выиграла, я бы подарила этот плеер М-21. На весеннем фестивале, например… А что, так бы и сказала, что выиграла плеер, но у меня уже есть, поэтому мне этот не нужен. Но я не выиграла, поэтому все мои стратегии рассыпались, как карточный домик.

15 марта

Теперь и охранники исчезли. Да что ж такое-то? Я уже пару дней не вижу ни Тао, ни Такео. М-21 иногда появляется на воротах. Сдается мне, что он дежурит за троих, поэтому постоянно сменяет точки наблюдения. Что происходит в этом доме? От Сейры по-прежнему никаких вестей, Регис на наши расспросы уже чуть ли не огрызается (и это, заметьте, вежливый до аллергического чиха благородный). Тао и Такео как будто испарились, директора мы практически не видим уже неделю. Когда мы приходили к ним в гости позавчера, Франкенштейн появился на пороге с кипой каких-то бумаг, пару секунд разглядывал нас, а потом развернулся и ушел. На нем был какой-то необычный костюм. Мне даже показалось на секунду, что это не директор, а какой-то доктор, настолько его одежда напоминала халат. Кажется, господин Ли нас не ожидал увидеть. Но и выгонять не стал… Но в доме нависло какое-то напряжение, как бывает, когда ждешь оценки за итоговую контрольную. Да и тихо тут. Рей сидит с отрешенным видом и только размешивает сахар чайной ложечкой, Регис и М-21 тоже ходят какие-то присмиревшие, впрочем, это ощущение обманчиво. Я прямо чувствую, как «фонит» напряжение обоих. Им ничего не стоит сорваться друг на друга, но перед нами они сдерживаются. Ну и мы… И вот что странно: кажется, кроме меня никто не замечает, что что-то не так. Ни Суйи, ни Икхан, ни Шинву… Нет, ну то есть, они тоже спрашивают, куда делась Сейра, но их это не беспокоит. И отсутствие Тао и Такео их тоже не удивляет. Командировка… Ну да, ну да. А я на 100% уверена, что они тут же, в этом доме. Очень слабо, но я чувствую их присутствие. Не мысли. А только заполненность пространства, как будто они нанесены на какую-то энергетическую карту.

Попыталась осторожно узнать у М-21, что происходит. «Ненавязчиво» поинтересовалась, когда Тао и Такео вернутся из командировки. Надеялась услышать мысленное «да какая командировка, они уже третий день в подвале собирают Франкенштейну макет для выставки» или «Тао и Такео уволились из школы, но все равно работают на Франкенштейна». Ну, не знаю. Что-то, что дало бы мне больше информации. М-21 же только мысленно усмехнулся: «Тебе-то зачем? Не ты, что ли, от них шарахалась? Радуйся, пока их нет!» Как будто свои собственные мысли прочитала. Но это точно не мои. Я…волнуюсь, что ли. Даже не пойму, за нас или за Тао и Такео. Комфортнее держать их перед глазами. Вслух же М-21 безразлично пояснил, что командировка рассчитана на неделю, но все зависит от того, как пойдут дела. На вопрос, куда они поехали, М-21 не ответил, банально сделав вид, что не расслышал. Не хочет — не надо. Вот я сейчас соберусь и сама все выясню… Прочитаю чужие мысли…

Драматическая пауза

Разумеется, ничего я не прочитала. Я не умею это делать в разных шпионских целях.

15 марта, 23.15.

Вечер я провела дома, в свое удовольствие разбирая старые коллекции. Было время, что я собирала всякую всячину: картинки из журналов, наклейки, мелкие игрушки, красивые ручки, фантики… Даже приклеивала их в тетрадку одно время. В смысле, фантики. А вот стикеры никогда не приклеивала. Казалось бы, прямое назначение, но мне было жалко их тратить.

Сейчас я разбираю нижнюю полку шкафа, потому что мне надо больше места для тетрадей, а еще, потому что я полезла искать бумагу хорошего качества. Давно у меня была идея нарисовать Аджосси. Я очень стесняюсь, но ведь ни одна живая душа все равно не увидит. Рисовать по памяти у меня никогда не получается, но не так давно (злодейский смех) я все-таки смогла заполучить его фотку. Все, как и запланировано. Пришла в школу с фотиком, сказала, что новый, и вот пожалуйста! С Тао и Такео, как бы они ни лезли в кадр, нормальной фотки так и нет. Я ведь фоткала одного, вполне определенного, охранника. Но ради отвода глаз пришлось сфоткать и Региса, и Сейру (да, тогда мы еще в полном составе были), и Рея, и директора. И — оооо, я не пожалела!

Так вот, это я к тому, что нашла очень много милых вещиц, о которых уже и думать забыла! Казалось бы, это было совсем недавно, каких-то десять лет назад. А нет… Уже кажется, что это было и не с тобой, в какой-то прошлой жизни…

Особенно долго я рассматривала коллекцию маленьких животных, сделанных из какого-то твердого материала. Про них-то я хорошо помнила. Мне и маленькой нравилось держать их, вертеть в руках. Говорят, мелкую моторику развивает. Больше всех мне нравилась изящная маленькая птичка, похожая на колибри, но только на красную. Не знаю, что это за птица. В этот раз, взглянув на всю коллекцию, я почему-то нашла себе нового фаворита. Серебристый, вырезанный с ювелирной точностью, волк. В детстве, кажется, я его недолюбливала. Но в этот раз он привлек меня невольной ассоциацией. Не понимаю, почему, но… Хотя, почему не понимаю. Серебряный цвет теперь всегда напоминает мне об Аджосси, все из-за необычного цвета его волос. Когда мальчишки красят волосы, выглядит как-то неподобающе. Но его волосы кажутся естественными… Ну а волк… я помню еще, как разрисовала ему чехол, хе-хе. Хотя, кажется, это на какое-то время вылетело у меня из головы. Но сегодня, взглянув на эту игрушку, я первым делом подумала об этом.

Завтра приду в школу с этим волком на шее. Их же все можно прицепить, как кулончики. Наши правила не запрещают приходить с украшениями. Интересно, М-21 заметит? Наверное, нет, но главное — настроение. Символизм для меня самой.

16 марта

И вот этот день настал. Придя в школу, я не обнаружила ни Рея, ни Региса, ни охраны. Еще совсем недавно это было в порядке вещей, а теперь я целый день бродила неприкаянная по разом опустевшей для меня школе. М-21, что же такое произошло? Что заставило вас всех уехать?

Сказать, что я беспокоилась, — значит, ничего не сказать. И вот почему.

Ночью мне снился, пожалуй, самый странный и самый яркий сон за всю мою жизнь. Может, было пару раз что-то подобное, когда я болела и у меня была высокая температура, но сейчас-то я здорова. И тогда я не знала команды Франкенштейна.

Начинался сон как-то буднично. Не помню, как и зачем, но мне нужно было лететь в другую страну, как будто бы на конкурс. В самолет меня сначала пускать не хотели, но я все равно как-то пробралась туда и вполне комфортно устроилась. Правда, было очень холодно и закладывало уши. Какой же реалистичный сон…

Не сразу я поняла, что я — на самом деле кто-то другой. Как и в любом сне, я видела себя со стороны, но не всегда понимала, кто же я; восприятие как будто плавало. Но точно могу сказать, что уже не летела ни на какой конкурс. И я больше не была в кабине самолета. Скорее можно назвать это багажным отделением. Во сне мне не пришло в голову, что нормальные люди в багажных отделениях не летают. Ну да, было немного жестко и очень даже прохладно, но в целом абсурдность ситуации как-то не осознавалась, что ли. Сон прервался на что-то другое, какой-то откровенный бред, но потом восстановился. Снова то же пространство. Темно. Свет идет от компьютерного монитора…

Лететь было долго. Очень долго. Спать не было никакого желания, что-то делать — тоже. Большая и неуютная консервная банка и не думала приземляться. Тао, уставший отвечать на вопрос, куда же все-таки летит Франкенштейн, а также почему Тао так не удосужился это нормально выяснить, надежно скрылся за наушниками и монитором. Сколько же часов этот компьютер удерживает заряд? Такео и М-21 тоскливо созерцали невыразительные стены. Во время их предыдущих миссий комфорта было больше. Да, они и до этого в основном летали частным самолетом. Но не зайцем же. Ну что была за дурацкая идея. Без парашютов, зато с чехлом, где притаилась пушка Такео, с гаджетами Тао и… все той же раздражающей подушкой с котиками. Почему у товарищей хоть что-то есть с собой, а у него — ничего? М-21 вздохнул, выпустил когти и начал их осторожно затачивать. Во время трансформации они обычно восстанавливаются до комфортного состояния, но он заметил, что его усилия не проходят даром, и наточенные когти остаются таковыми даже во время следующей трансформации… Скучно. Совершенно бестолковая затея. Что мешало остаться в большом доме в отсутствие хозяина? Банальное любопытство и плохо понятная тревога…

— По-моему, мы уже несколько дней летим, — в тон его мыслям, пожаловался Такео. — Честно говоря, уже все себе отсидел, а вы?

Они покосились на Тао, по-прежнему старательно игнорирующего их в своих наушниках. Да что он слушает? Вкусы хакера, как ни странно, оставались для всех тайной. Если бы Тао согласился, что все отсидел, М-21 его бы поколотил. Аналитик преспокойно и без всякого зазрения совести комфортно расположился на подушке с котиками… Летели они, конечно, меньше суток, хотя спрашивать, сколько часов, расхотелось уже после шести часов полета. Хотелось уже приземлиться. Незаметно покинуть самолет и проследить за боссом…

Самолет снова тряхнуло. М-21 в очередной раз вспомнил страдальческие гримасы напарника, которые тот корчил, стоило им только взобраться на небоскреб. Вот не зря тот высоту не любил. Приятного мало. От заложенности в ушах не спасали никакие модификации. Честно говоря, странно, что Тао безболезненно слушает музыку уже который час. Отчаянно стараясь прозеваться, М-21 и Такео нарушили хакерское личное пространство и стянули наушники.

— Ребят, вы чего? О-ой…

Самолет снова начало трясти.

— Вам не кажется…

— Кажется. Все сильнее мотает.

— Да… гораздо сильнее.

Я почувствовала, как по телу разливается леденящее оцепенение. Мой привычный кошмар. Я с ним хорошо знакома. Раньше, конечно, мне не снилось, что я — модифицированный человек, но в кошмарах я часто падала — с деревьев, балкона, крыши и, конечно, на самолете. Говорят, если тебе снится, что ты падаешь, значит, ты растешь. Вот опять… От страха я хотела проснуться, но не досмотреть сон до конца казалось плохим предзнаменованием. Додумать сон, изменить его… Ничего не получалось. Ориентироваться в пространстве было тяжело, но, судя по тому, как все накренилось, как оторвался от пола чемодан…

— Мы падаем!!! — завопил кто-то. Самолет падал, не знаю, с какой высоты, практически под прямым углом.

«Не может быть…» — пронеслось у меня в голове. Не у меня. У одного из парней, героев моего сна.

— Черт!!! — общий вопль заглушил даже рев самолета. Впрочем, кажется, двигатели и не работали.

— Бежим в кабину!

— Поздно, мы разобьемся раньше!

— Что делать? Есть шанс? — Такео схватил Тао за шиворот.

— Открывай люк, будем прыгать так!

— В воду или на сушу?

— Без разницы! От…

«Открывайте!» — хотел крикнуть аналитик, но голос сорвался еще на первом слоге. «Зачем, идиот, комп к себе прижимаешь?!» Кажется, это была последняя мысль М-21, а потом люк, на который они с Такео навалились, открылся, и все трое, оттолкнувшись в грандиозном прыжке, устремились куда-то в сторону. Самолет летел где-то рядом, вращаясь так, как будто его специально запустили в смертельном пируэте. Переставая пытаться планировать, инстинктивно выставляю руки перед собой, как будто это сможет защитить голову… Вода приближалась быстро, но прежде чем я врезалась в нее, меня отбросило в сторону, как будто я натолкнулась на какой-то невидимый барьер.

На какой-то короткий момент я перестала видеть три мужских фигуры со стороны, полностью переместившись в восприятие М-21. В следующую секунду меня бросило обо что-то невыносимо твердое, и я спружинила на нем, зная уже, что кроме черноты больше ничего не увижу. Но в глаза тут же бросился яркий свет, и я села, совершенно не оглушенная, на своей кровати. Машинально проверила будильник; звонил чуть больше, чем полчаса назад.

Тяжело дыша, я прижала ладони к глазам. Мне никогда не снилось что-то более реалистичное, но вместе с тем — настолько безумное. Все мои предыдущие откровения об агентах казались детской сказочкой рядом с этим крушением. Агенты. Неужели это был… не просто кошмар?

В школу я бежала не только потому, что опаздывала. Ну, как бежала. Постоянно сбивалась на шаг и выдыхала холодный воздух напополам со всхлипами. Если этот сон, как и многие другие, был чьим-то восприятием… они модифицированные. Но я вот не знаю, реально ли выжить после авиакатастрофы. Попыталась забить в поиск какие-то подходящие запросы. Но я даже не знаю, куда они летели! Знаю, что долго. Знаю, что вроде бы уже темнело, когда самолет начал падать. Но это могло быть где угодно! Да и когда угодно! Не обязательно же я вижу все в «прямом эфире»! Хотя было у меня такое ощущение. По запросам сразу вылезло много жути, которую я не смогла прочитать. Увидела заголовки и не стала нажимать на ссылки. Никто не говорит, что это именно о них. Никто не говорит, что они вообще куда-то летели. Это был просто сон. Я увижу их в школе…

Разумеется, я их не увидела. Если к отсутствию Тао и Такео я уже привыкла, то М-21… На воротах стоял наш классный, и какие-то другие силуэты патрулировали в зоне видимости. Я знаю этих людей. Они работали в школе еще до того, как тут появились эти агенты.

— Юна, что-то случилось?

Знаю, на мне лица не было. Я просто стояла напротив ворот и чуть не плакала, глядя на то место, где привыкла видеть М-21. Может быть, у них просто отгул… отпуск… медосмотр… мы сходим к ним вечером и навестим. Возможно, дома остался хоть кто-нибудь, чтобы все нам объяснить.

— Почему Рей не отвечает? — возмущался Икхан после третьего урока.

— Это же Рей, — лениво потягиваясь, снисходительно объяснил Шинву. — Опять, наверно, забыл, какой кнопкой снимать блокировку.

— Да нет, сигнал вообще не проходит.

— Значит, выключил нечаянно, а как включить — не знает.

— А почему Регис не берет? А где они все? Ведь нам даже ничего не сказали!

— Это, конечно, непорядок, — Шинву с видом глубочайшей оскорбленности скрестил руки на груди. — Мы примем крайние меры.

Какие, мне не хотелось спрашивать. Мне вообще хотелось находиться не здесь. Где-то далеко плескался океан, и пальмовые листья, сорванные с верхушек, терлись о щеку. Волны иногда окатывали лицо и снова отступали. Мне послышались шаги. Я хотела открыть глаза, но не смогла. Идут. Ощущение подсказывало, что их там двое. Песок затягивал внутрь, как будто морское дно на самом деле находилось еще глубже…

— Директор, алло? Алло?

— Ну, дозвонился?

Я встрепенулась и посмотрела на сосредоточенные лица одноклассников.

— Тьфу ты, то ли сорвалось, то ли показалось. Даже директор не отвечает!

— Шинву-у, — мягко поинтересовалась Суйи. — А можно нескромный вопрос?

— Валяй.

— А откуда у тебя вообще телефон директора?

— У-у-у, — протянула я. — Ты многое пропустила.

И я бы объяснила, если бы так не болела голова.

Таблеток ни у кого не было. К середине дня я вся измучилась и все-таки нехотя пошла в медпункт. Голова кружилась и болела, так что на пороге медпункта я появилась, держась за дверной косяк. На вопрос, что со мной такое, толком ответить не смогла, и меня попросили немножко подождать. Дело в том, что как раз перед тем, как я пришла, у нас произошел вопиющий инцидент: драка. Я не знаю этих ребят, они учатся в другой параллели. Вроде бы Франкенштейн кого попало в свою школу не берет, и обычно у нас дисциплина хорошая. Но тут что-то произошло. В результате одному парню не то сломали, не то вывихнули руку, и врачи как раз разбирались с этим учеником, когда я пришла. Я села на койку для осмотра. Голова кружилась, и то ли кровь, то ли активная умственная деятельность бурлила в голове. Я решила лечь… Доктора, кажется, забыли о моем присутствии и недовольно переговаривались. Я начала чуть-чуть задремывать… еще минуту подожду и уйду восвояси на урок, чтобы ничего не пропустить.

— Постарайся эту руку не беспокоить. Все будет хорошо, кроме наказания, конечно же, — медсестра что-то записывала в книжечку и одновременно проводила полезный разговор с драчуном. — Иди-иди, и постарайся сюда не попадать!

— Да, не Шинву все-таки!

«Да-а… Шинву и здесь засветиться успел», — про себя отметила я. Видимо, это после того случая, когда у нас был пробный урок по единоборствам, а Шинву, не рассчитав, стал драться так, как он привык… Но это ведь давно было. Неужели до сих пор не забыли?

— Вот, разбираться с этими кулакастыми недоразумениями еще, — проворчала медсестра, — не для того сюда устраивалась, чтобы руки вправлять. Приличное заведение…

— Тебе же за это платят, — пофигистично заявила вторая. — Почему бы и нет?

— Платят, — фыркнула первая. — Ну да, зарплата неплохая…

— Зарплата!!! — какое-то осознание обожгло меня изнутри, я будто вспомнила о чем-то, о чем нельзя было забывать. Я так и подскочила на койке, и все присутствующие уставились на меня. — Ой… простите.

«Где, что?! Стоять!!!» Моя голова взорвалась какофонией криков и резко… перестала болеть.

— Девушка, что это ты себе позволяешь?

— Да, тебе-то что здесь надо?

— А, это та, с головной болью.

— А зачем же так кричать-то?

— Да, кто-то кричал… — произнесла я явно не свой текст.

— Да ты и кричала, — в тон мысленному ответу услышала я наяву.

— Тебе что надо-то?

— У-уже ничего не надо, — яростно замотала головой я, отступая к двери, — все уже само наладилось, спасибо. Из-извините за беспокойство.

И я выскользнула из комнаты. Где-то на краю света три агента, кажется, пришли в себя. Во всяком случае, я снова чувствовала их присутствие. Совсем слабое, и не в этом пространстве. Но что-то как будто встало на место. Чтобы избавиться от отвратительной головной боли, даже пить ничего не пришлось. Ее будто и не было.

19 марта

После нескольких томительных дней затишья перед бурей и недавней нервотрепки я словно попала в полосу штиля. На меня накатило абсолютное опустошение. Посудите сами: я ничего не вижу, не слышу и не чувствую! В школе меня ничто не ждет, кроме уроков-уроков-уроков! Я не вижу привычных уже белоснежно-серебристых благородных, которые так грациозно двигаются, как будто танцуют. Мне все время казалось, что даже карандаш в руках Сейры порхает, как волшебное перышко. Нет Рея, притягивающего восхищенные взгляды. Никто не вертится и не оборачивается на последние парты. Даже Шинву перестал головой биться и вздыхать на весь класс. Мы снова абсолютно нормальные и адекватные ученики. Ни на что не отвлекаемся и просто пишем конспекты… Не мелькают в поле зрения наши охранники. Под нашими я подразумеваю то трио, которое водит нас из школы домой. Никто больше не проявляет ни малейшей охоты с нами поболтать. Да и нас не тянет. Не видать нам больше посиделок в доме директора, ведь дом закрыт, окна — тоже. Никакой Шинву не проникнет. Тоскливо как-то без них. Привыкли мы уже к хорошему, а теперь снова развлекаем себя сами, вчетвером. Раньше нам этого хватало, а теперь нет.

21 марта

Я абсолютно перестала слышать восприятия модифицированных. Их как отрезало, когда я тогда выскочила из медпункта. Я сначала было успокоилась, потому что после того падения самолета уже кучу всего успела нафантазировать, но вот что сейчас-то с ними происходит? Не знаю совсем. Никто так и не ответил на наши звонки: у Сейры, Региса и директора Ли вообще нет сигнала, номеров Такео и М-21 мы не знаем, а Тао не берет. Рей, похоже, так и не смог разблокировать свой телефон или вообще забыл его где-нибудь. Теперь-то я прекрасно понимаю, как чувствуют себя родители, чьи дети забыли взять с собой телефон поздно вечером. Икхан говорит, что зря мы так беспокоимся о взрослых людях, но мы с Суйи стоим на том, что можно было нам хотя бы сказать, куда они все едут. А то, что они все поехали в одном направлении, — это почти наверняка, ведь исчезли-то все один за другим, почти одновременно.

Мысли других людей я, кстати, тоже слышу сейчас пореже. Совсем недавно я бы радовалась, а теперь мне даже как-то непривычно. Слишком пусто в голове, слишком тихо. Хоть радио дома включай!

Словом, бросили нас и уехали, дома ничего интересного, в школе тоже. Мою хандру словила Суйи, и теперь мы обе похожи на двух взъерошенных и недовольных птичек. Если выглянет солнышко, мы снова начнем летать и запоем. А пока сидим и чистим перышки.

Чтобы немного развеяться, мальчишки снова хотели вытащить нас в компьютерный клуб, но нам совсем не хотелось. В результате мы просто провалялись дома у Шинву. У него огромный телевизор почти во всю стену. И мы решили посмотреть на нем старые мультики. Изначально идея была в том, чтобы найти что-то на английском, но в результате смотрели все в переводе. Между прочим, мультики нашего детства теперь кажутся очень наивными. Но такими родными! Над «Королем львом» я готова рыдать до сих пор, да и Шинву, по-моему, тоже. В детстве он хотел быть Симбой, и мы играли с ним в джунгли. Он такой рыжий, так что сомнений в том, кто будет львом, не возникало. Я была Зазу. Наверно, я такая же занудная.

Кроме мультиков это был вечер караоке. Петь у нас умеет нормально только Суйи, а остальные старательно делают вид. Скрытой камеры на нас нет! Если бы кто-нибудь записал на нас компромат, а потом показал нам эти записи, скажем, через пару лет или уже после университета, мы бы просто лопнули со смеха!

Опять же, жалко, что с нами не было учеников по обмену. Мне кажется, у Сейры должно красиво получаться… Но как поют благородные, пока будет тайной.

Потом Икхан остался у Шинву ночевать, а мы с Суйи разошлись по домам. И никто нас не провожал. И вот знаете, что я поняла? Мне страшно идти вечером одной! Пусть уж лучше Такео провожает! Я бежала всю дорогу без остановки — и это только потому, что не работало несколько фонарей!

24 марта

Сегодня наконец-то хоть что-то интересное приснилось! Может, дело в том, что мы смотрели «Короля льва»? Мне снилось, что я в джунглях! Пожалуй, за всю сознательную жизнь мне ни разу не снились джунгли. Мне снится то, что я вижу каждый день: магазины там, транспорт, школа. Иногда что-то типа фэнтези или компьютерных игр. А вот какие-то другие места на Земле никогда не снятся. А тут были вполне реалистичные (сказала Юна, никогда не покидавшая родной страны) джунгли, с кучей растительности, большой влажностью и даже кое-где свисающими с деревьев змеями. Змеями?! Будь я взаправду в таком лесу, я бы уже верещала так, что даже дома было бы слышно. Ну, не то что я трусиха, но змей вот правда боюсь. Никогда с ними не фотографировалась поэтому, когда была маленькая. А теперь еще и жалко все это зверье в зоопарках и цирках. Особенно тигров. Ну, тигры мне как-то не приснились, зато большие и правдоподобные змеи несколько раз встретились на моем пути. Я, пыхтя и проклиная цепляющиеся за ноги ветки и листья, упрямо тащилась по пересеченной местности за моими друзьями. Во сне меня ничто не удивило. Проснувшись, я сначала задалась вопросом, почему друзей всего двое (неужели потеряли третьего-то?), а потом поняла, что это были не Шинву с Суйи и Икханом, а директор с Реем! Вот это поворот. Но все было как-то совсем как в мультике, поэтому не думаю, что поймала настоящий «канал». Но даже от одного того, что я увидела во сне Рея, мое настроение немножко улучшилось. Кстати, было очень забавно вспомнить потом, как Рей старательно раздвигал ветки и лианы, не пуская вперед Франкенштейна! Кажется, Рей беспокоился, что директор что-нибудь сломает! В смысле, не себе, а деревьям.

27 марта, утро

И опять мне снилась какая-то беготня по джунглям. Это просто удивительно, что сон повторяется. При этом он такой нечеткий, что я не понимаю, что там происходит. На этот раз я в основном вижу все так, как будто решила покататься на сафари ночью по лесу. Или я сумасшедшая ночная бабочка, или летучая мышь такая… Или какой-то лесной зверь, который скачет через джунгли на большой скорости. Сон обрывается каждый раз, когда я вырываюсь на открытое пространство, и передо мной оказывается много-много людей, одетых одинаково. На всех черная форма с длинными плащами. Они выстраиваются кольцом и бросаются на меня. Это запретная территория? Мы с кем-то делим территорию? Что за глупость? Зачем мне чужая территория? Я никуда не вторгаюсь! На этом я, собственно, и просыпаюсь уже третий раз подряд.

27 марта, обеденная перемена

В школе небывалое событие! К нам приедут снимать дораму о школьниках! Конечно, никого из нас лично не просили присутствовать, но мы можем пригодиться в качестве массовки! Нам уже сказали, что в пятницу надо прийти пораньше и немного привести в порядок класс, а вдруг его тоже покажут. Если бы Франкенштейн был в школе, он бы точно сказал, какой класс прибирать. А так на всякий случай прибираем всю школу. Почему мне кажется, что нам нарочно не сказали, где именно будут снимать?

Нам очень жаль, что Региса с Сейрой, мы уж молчим про Рея, не будет. Им бы тоже, наверно, было интересно посмотреть, как нашу школу будут снимать. Но так уж получилось. Перенести съемки до их возвращения мы, конечно же, не можем.

Зато мы уже перенесли тест по географии. Чтобы потом половине класса не переписывать. Ну, мы округлили немножко, но почти никого не обманули. У Икхана во время географии как раз день открытых дверей в вузе будет, поэтому он уйдет со второго урока, Суйи будет на съемках до часу дня, троих учеников не будет почти точно, кто-нибудь обязательно прогуляет еще. Вот и получается, что где-то трети класса мы недосчитаемся.

30 марта

Мне скучно и ничего не хочется… Наконец-то пришли выходные, а я лежу на диване и перечитываю свой дневник. Иногда диву даюсь, как я могла написать такое. Кажется, кое-где я немножко погорячилась. А еще понимаю, что вела себя глупо. Например, в чем логика: и М-21, и Тао с Такео — агенты. Почему, спрашивается, я сторонилась агентов из DA, но не М-21? Похоже, мне было нужно, чтобы все трое уехали, чтобы наконец-то здраво на всех взглянуть. Я была слишком занята тем, чтобы привлечь внимание М-21. И, одновременно, чтобы создать дистанцию между собой и Тао с Такео. Зачем, спрашивается? Чего бы я вообще этим добилась?

Позже

Вспомнила, как в детстве лучшим способом извиниться для меня было что-то нарисовать. Как-то раз я сломала куклу, и мама меня поругала. Хотя мы с ней почти никогда и не ссорились. Тогда я просидела в комнате весь день и нарисовала ту куклу, как будто надеясь, что она из-за этого сама починится. Конечно же, она сама не починилась, но ее пообещал сделать папа, поэтому я посчитала, что моя маленькая магия исполнилась. Сейчас у меня почти такое же настроение. Только мне хочется, чтобы Рей вернулся… Рисовать Рея, конечно, немножко смелая идея, но я решила попробовать. Все равно у нас есть наши общие фотки. Немного поискав, поняла, что у меня совсем нет фоток, где Рей был бы один. Мы всегда фоткались по несколько человек… Рисовать не по фотке я не могу, поэтому я пошла рисовать всех вместе…

Стоило им уехать на несколько дней, как я так тоскую? (Хотя, две недели уже прошло) Почему? Кажется, что они увезли с собой весеннее солнышко…

31 марта

Когда я уже практически перестала ждать, мне приснился новый совершенно реалистичный сон. Мне кажется, я слышала каждую мысль и каждый шаг… Региса.

— Какая сцена, — я услышала знакомый голос: не мне, а тому, чье восприятие я вижу. Кто-то пугающий и раздражающий одновременно. Неприятный знакомый. — Регис, так вот с кем ты пробрался в запретные земли, да?

— Раэль! — Действительно, смутно вижу хрупкую на первый взгляд фигуру. Темный костюм с золотом и золотистые же волосы. Я знаю этого человека… почему он мне так неприятен?

— Регис, а я-то голову ломал, зачем ты с ними водишься. Ты совсем слетел с катушек, — молодой благородный улыбнулся, и я почувствовала его стремление излить яд — в каждом слове. Спустя годы, все-таки насладиться позором того, кто досаждал с рождения. — Я даже рад, что ты повел себя именно так. Поэтому расскажу тебе кое-что интересное.

Раэль ожидал, что Регис переспросит, но тот сдержанно молчал.

— План Ландегре провалился.

— Какой план? — вымученно спросил Регис. В тщетной надежде, что благородный отстанет. Раэль — ненормальный, не слушать бы его…

— Геджутеля приговорили к вечному сну.

«Как смертная казнь для людей», — словно другим голосом, пронеслось в моей голове. В сознании разливался гнев, неприятие, паника. Регис не хотел придавать словам Раэля значения, но… Те рыцари тоже говорили о чем-то серьезном. Да и Раэль не стал бы откровенно лгать. Что случилось, за что? Но такого не может быть!

— Он нас предал. Не прикидывайся дурачком. Лорд сама приказала, и никому до тебя нет никакого дела. Даже если казню тебя за неподчинение… никто не хватится.

Все расплывается перед глазами. Из тела ушла вся сила. Я живу только настоящим моментом, но даже он не имеет значения…

Раэль оттолкнулся в прыжке и занес руку для удара. Всё-таки дождался удобного момента. Регис не способен защититься. Его слишком потрясло известие. Тоже отталкиваюсь от земли и рассекаю воздух на шесть кусочков. Жаль, чуть-чуть до лица Раэля не дотянулся. Этот тип уже стоит метрах в четырех от меня. Быстрая зараза. Чувствую вибрацию в когтях, которые даже не успели толком образовать верхний слой. Слишком импульсивное действие.

— М-21…

— Регис, ну что ты встал? Совсем не соображаешь? — возмущаюсь, совсем не чувствуя раздражения. Мне кажется, я бы по-любому вмешался, даже если бы Регис не застыл столбом.

— Да как он смеет… — но на Раэля мы внимания сейчас не обращаем. Надо мелкого в себя привести.

— Вижу, ты в шоке. Но ты сильнее. Уходи, Регис, - боже, не в первый раз замечаю, что с трансформацией мой пафос возрастает. — Не слушай его. Иди и разберись сам. А мы тебя прикроем.

У Региса дернулся глаз, но процесс пошел. На слова М-21 благородный отреагировал.

— Вы его не одолеете. Уж ты-то должен знать.

— А вот это не твоя забота, — не оборачиваясь, М-21 шагнул вперед, закрывая собой Региса. — Не твоя.

* * *

Чистим люстру. Я стою на стремянке. («Я» — это, видимо, Регис) М-21 околачивается неподалеку. Специально встал за мной, чтобы мне приходилось к нему оборачиваться.

— Может, тебя подстраховать? Кто знает, вдруг, твоя регенерация не так и хороша?

— А тебе какое дело до моей регенерации?

— Ну а как же. Навернешься сейчас со стремянки и все ноги переломаешь. А нам тебя в школу тащить…

Стремянка и правда какая-то неустойчивая. Уверен, М-21 нарочно все так подстроил, чтобы мне пришлось убираться в гостиной. Знал же, что Франкенштейн попросит плафоны почистить. Честно говоря, на земле чувствую себя гораздо увереннее, чем на шаткой лесенке. Неужели люди все так убираются?

— Падать со стремянки — не элегантно.

— И то верно. Но если уж у кого проблемы с балансом, то тут хочешь-не хочешь… Давай хоть стремянку подержу, чтобы ты не сковырнулся? — От псевдозаботы модифицированного даже зубы сводит. — Во-о-он как шатаешься. Вся лесенка ходуном ходит!

— Ты бы лучше лампочку прикрутил, тебе-то никакая стремянка не нужна.

— Э, нет, это тебе поручили, ты и крути, коротышка, — М-21 смачно облизывает пальцы и берет новую печенюшку. Я и мои старания для него вроде развлечения, как унизительно. Еще и обзывается так обидно.

— Это ты — деревенщина двухметровая…

— А сам-то как будто лучше? Ай-ай-ай, Регис, обзываться так неэлегантно…

— Ты первый начал.

— Мне можно, я взрослый. А ты и подхватил… Я ж говорю, равновесия в тебе нет, равновесия…

Можно уронить стремянку ему на ногу? Посмотрим еще, в ком из нас равновесия не хватает.

* * *

Они вчетвером сидят за столом. Тао работает на компьютере и, кажется, совершенно не обращает внимания на то, что происходит рядом. Ключевое слово — кажется. Такео ждет, пока Регис допьет чай, а затем поднимается и начинает собирать посуду. М-21 сидит, развалившись на диване, и складывает из фантиков фигурки. Неэлегантный приживала…

— Встань и помоги Такео, — бросает Регис.

— Зря стараешься, — ухмыляется М-21, даже не поднимая глаз от маленького прямоугольничка фольги. — На меня контроль разума все равно не действует.

— Да кто говорил про контроль разума? Я просто к твоей совести обращаюсь.

— Гиблое дело, у меня нет совести.

— Похоже, ты прав, — тянет благородный. — Этим-то ты от нас и отличаешься.

— Наконец-то ты заметил, — М-21 демонстративно с удовольствием разглядывает гору фантиков-оригами.

— И все же ты встанешь и все тут уберешь.

— Не моя очередь. Сам убирай.

— Это твоя ежедневная обязанность, вообще-то.

— Моя ежедневная обязанность — посуду мыть. А со стола ты уносишь, что я вам, официант?

— Как ты меня назвал? — Регис подскочил и одним точным движением отправил ворох фантиков в полет по комнате, а вторым нацелился в М-21.

— Разве я тебя вообще хоть как-то называл? — с притворным спокойствием «непонимающе» удивился М-21. — Я просто сказал, кем я не являюсь.

— Ты, неэлегантный грубиян и лентяй, дождешься! И мы проверим, правда ли на тебя контроль сознания не влияет! — Региса понесло.

— А ты проверь, проверь! — М-21 все еще сидел, закинув ногу за ногу и буднично подначивал соседа.

Об пол подозрительно громко ударился кухонный нож. Обычно во время боя ножи вонзаются во что-либо, но в условиях гостиной его с силой запустили плашмя.

— Ну все! — из кухни появляется мыльный и злой Такео. — Если оба тут же не заткнетесь, то и сервиз туда же полетит.

— Ох, ё, Такео, вот только ты не начинай, — М-21, кажется, проняло.

— Франкенштейн рассердится…

— Да, и поэтому вы оба будете молча делать свою работу. И не сваливать друг на друга, а просто делать все вместе.

Иногда Такео бывает страшным. Подозрительно напоминает по ауре Франкенштейна, только темной черно-фиолетовой энергии не хватает. Ему бы подошло… Даже волосы похожего цвета.

Регис и М-21 выходят из-за стола и молча опускаются на колени, чтобы собрать фантики. Это не значит, что ссора позади, но Такео лучше не злить.

* * *

Черные диваны в гостиной. Еще не остывший чай на столе. Наверно, накаленная обстановка и не дала бы ему остыть. А между тем, очень хочется уйти отсюда.

— Какой позор даже сидеть рядом с ними, — дедушка Региса выглядел чрезвычайно раздосадованным. Франкенштейн и модифицированные молчали, сдерживаясь из последних сил. — С теми нелюдями, что продались ради силы.

— Пойду к себе, — М-21 вскочил первый, Тао и Такео последовали за ним. Дать сдачи не позволяло практически все: место, присутствие Франкенштейна, впечатляющий перевес в силе у благородного и, главное, отсутствие всякого желания сражаться. Регис успел заметить выражение лиц модифицированных и уловить общий настрой. В них не было гнева, и не оскорбленным достоинством блестели глаза. Было скорее глубокое неприятие побежденных, отверженных. Им с этим жить — всю жизнь. Их не примут ни люди, ни благородные.

Так долго ждал возможности уесть М-21 хоть чем-нибудь. Борьба шла с переменным успехом, и то за Регисом, то за М-21 оставалось последнее слово. Теперь, с приездом дедушки… Да, определенно, М-21 уже пришлось несладко. Еще одна такая встреча, и дедушка полностью добьет модифицированного. Почему же тогда Регис не чувствует того удовлетворения и восторга, которые привык ощущать от любого дедушкиного поступка? Потому что. Это было… некрасиво. Недостойно!

— Лидер клана! Вы… ошибаетесь.

Ладно хоть, сам М-21 не видит, что Регису пришлось за него вступиться. Если кто-то расскажет, то Регис будет все отрицать…

* * *

Только что ушли школьники. Сейра начала было уборку, как и сам Регис и медленный на раскачку М-21.

— Дойду до магазина, — откладывая фартук, вдруг сказала Сейра.

— Тогда я тебя провожу.

— Ну и куда это ты намылился? — тут же несется ехидное замечание с кухни. М-21 выключил включенную было воду и явно приготовился к очередной словесной разборке.

Регис поймал его взгляд. Дети объяснили, что есть такая игра: кто кого переглядит. Примитивная до крайности. Ни он, ни М-21, конечно же, о такой игре и не слышали, но продолжают в нее играть практически каждый вечер. Вот ведь докатились…

— Уходишь, ничего не убрав. — Да, на полу все еще валяется несколько фантиков. Но Сейра ждать не будет.

— Думаешь, я развлекаться иду? Я хочу помочь Сейре.

— Да Сейра и сама прекрасно справится.

— Думаешь, я могу отпустить даму в одиночестве в такое время суток? Для тебя это, может, и в порядке вещей, а мне не позволяют принципы.

— Еще не настолько поздно. Да и вообще, разве Сейре нужен защитник? Да еще такой, как ты?

— Сила — не главное. Есть еще и манеры.

— Ты… Так ты уйдешь, не выполнив обязанности? Вот уж действительно манеры высшего уровня! — загнал в тупик.

— Ну хорошо, я сначала доделаю…

* * *

Темно. Звук гулко отдается от стен, твердый пол. Камни. Скорее всего, какое-то подземное помещение.

— Ты не отошел ради детишек? Детишек?

Гремит адский хохот, отдающийся в висках… Пара секунд, и Регис вспоминает, где находится и почему. Еще секунда, и становится понятно: надо вставать.

— Слишком громко… — кажется, он сказал это вслух. Нарочно или нет, но М-21, пытавшийся прикрыть их, стоило Регису подняться, тут же падает на пол.

— За каким… вставать сейчас… Я всегда это подозревал… Ты — реальный тормоз.

М-21 тяжело дается каждое упрямо произнесенное слово. Но надо отдать должное: их реально разобрать. Слишком поздно, но Регис все же нашел их с вечно досаждающим модифицированным сходство: даже находясь на грани вечного сна, они оба просто неспособны молчать.

Модифицированный теряет сознание. Какая ирония, стоило только Регису прийти в себя. Похоже, М-21 вмешался в бой, чтобы выиграть для него, Региса, время. И справился. М-21 уже, скорее всего, не слышит, но Регис тратит драгоценное мгновение, чтобы оглядеть модифицированного и извиниться.

— Прости… мне нужно было восстановить силы. Дальше я сам.

* * *

Лукедония. Никогда еще расстояние до дворца и темницы не казалось таким огромным. Дыхание уже сбилось, но Регис устало прибавляет шаг. Эти парни ввязались в сражение, где не могут победить. Это даже не их бой, но они что, готовы помочь ему? Просто так? Нужно бежать еще быстрее. В голове все еще звучат последние слова.

— Получай!

Первую атаку М-21 выстоял, так как Раэля неожиданно достали пули Такео. Тао все просчитал. Он может предсказать движения противника и сообщает координаты Такео. Эти парни — профессионалы.

— Номер третий, не стой на месте. Предоставь это нам и иди! — а вот и Тао.

— На этот раз нас так легко не возьмут! — пообещал модифицированный.

— Ээээх… — Регис с тяжелым сердцем развернулся, как бы ни позорно было отступать. — Спасибо вам… всем.

2 апреля

И снова даже не ночь, а две ночи подряд мне снились страшные, жуткие по своей реалистичности, сны. Ничьих восприятий наяву я не чувствую. Я лишь видела то, что, может быть, произошло этой ночью, а может, уже неделю назад.

— Ну же! Кадис Этрама ди Рейзел. Я сражусь с тобой.

Женская фигура, темный плащ, длинный меч. Его обладательница угадывается смутно, едва заметная во тьме. Только светлые брюки хоть как-то видны. На мгновение она застыла и напомнила мне большие и страшные шахматные фигуры из первой части «Гарри Поттера». «Она собирается использовать Рагнарёк?» — похоже, ее свита удивлена и даже напугана. Я тоже чувствую мощь Лорда, хотя она — всего лишь иллюзия, картинка, которую я увидела на огромном расстоянии во сне. Но Рей — он там, так близко от нее.

— Чего же ты ждешь? Приготовь… свое оружие.

Лорд — а это Лорд, я чувствую, как все мысленно определяют ее именно так, — ощущается очень разозленной. Я чувствую страх, ненависть, решительность. Неужели она знает Рея? Но тогда… как такое возможно? Разве может хоть один живущий на планете ненавидеть Рея? За что? Как она смеет?

— Так как ты являешься Лордом… ты не оставляешь мне выбора, кроме как вести себя соответственно, — с этими словами Рей едва дотронулся пальцами до красивой сережки в виде креста, которую, разумеется, я не раз хотела получше рассмотреть. Неожиданно сильным движением Рей разорвал звенья цепочки, и крест оказался в его ладони. Серебристые звенья, печальные, словно слезы, посыпались вниз. Следом за этим фигуру Рея окутала невидимая, но ощутимая сила. Все случилось очень быстро, но я успела уловить, как мощь все прибывала, в конце концов, превратившись в полноводную реку. Крест ударился о пол, и из него брызнули алые потоки. Кровь? Это кровь? Одновременное ощущение всесилия и опустошения. Взаимоисключающие элементы. Темнота.

* * *

— Франкенштейн! — я слышу крики Тао и Такео.

— Франкенштейн! Соберись! Что ты делаешь?! — изо всех сил крикнул М-21, так, что даже Тао и Такео от неожиданности подскочили. — Разве можно использовать силу, которую даже не контролируешь?!

Тьма. Сотни, тысячи рук тянутся к нему в надежде утащить с собой. Его тело слабеет, так как потеряло слишком много крови. Он уже не видит, что происходит вокруг, и если не мажет, то только благодаря тому, что страшное оружие стало его глазами и руками. Это оно сейчас на поле боя. Его рефлексы безупречны. Оно сильнее…

— Франкенштейн… Франкенштейн… Проклинаем тебя! За все, что ты сделал!

Тьма. Полная тьма.

* * *

Тьма тюремной камеры практически непроницаема. Даже для глаз благородной. Хотя, для благородных эта темница и строилась. И все же… кажется, ее можно разрушить. «Лорд допросила Геджутеля, вернее, она собиралась, но он отказался отвечать. Теперь он не лидер клана и присужден к вечному сну», — сказал ей Раэль. Он говорил что-то и об участи ее самой, но Сейра не слушала… Мир, казавшийся надежным, рухнул от одного-единственного движения. Темнота. Решетка. Камера. Тьма сгущается с каждой секундой, и никто не услышит ни шороха в абсолютной тишине.

* * *

Две фигуры, как будто больше и не может быть во всем мире. Весь мир — эта равнина, которая отделила его от дворцовых земель. Путь преграждает человек — то есть, благородный, — который Регису хорошо знаком; это я его не знаю. Я чувствую их взаимное доверие, какую-то почти братскую привязанность. И вместе с тем, они уже сражались и готовы продолжить. Но стремятся этого избежать. Во всяком случае, тот, другой, стремится.

— Регис, у меня проблемы. Если не захвачу тебя и дам уйти — так точно будут. За то, что дал сбежать предателю.

— Вот почему… я не сдамся. Я знаю о том, что вы чувствуете, и не отступлю.

— Что?!

— Ради вас. Вы всегда считали меня младшим братом. И сейчас пытаетесь помочь беглецу. Если сейчас сбегу — я не буду достоин такой помощи.

— Так кто о ком переживает?

«Ландегре все такие упрямые…» — мысленно вздыхает противник, но благородство Региса не оценить не может.

Атака… атака… оба понимают, чем это может и должно закончиться.

Хорошая попытка. Но в борьбе с противником такого уровня совершенно бессмысленная. Регис выплевывает кровь, и высокий мужчина все в такой же, лукедонской, форме, мгновенно приближается, чтобы подхватить маленького возмутителя спокойствия.

— Регис, я тебя понял, — Регис обвисает у него в руках. Это как обнимать упавшую в обморок даму на балу. — Ты достаточно сделал, но не детям разбираться в проблемах взрослых…

— Кэриас-ним… Вы обещали…

Прежде чем этот самый Кэриас успевает вспомнить и понять, что он там успел наобещать, ему в спину легко вонзается трансформированная рука. Легко… силы удара достаточно как раз для того, чтобы оставить царапину.

— Регис, ты слишком долго был среди людей…

— Д-да?

С теплотой безысходности Регис успевает подумать, что, похоже, действительно изменился. Нет, он не похож на тот идеал благородного, к которому стремился. Это ведь непоправимо?.. Темнота.

* * *

— Так или иначе, но я от тебя избавлюсь!

Ненавистный мне Раэль, который тогда ранил М-21, опять стоит с оружием в руках. Не так. С Оружием. Заставили вытащить Грандию в Лукедонии. Что такое Грандия, догадываюсь смутно, похоже, вот как раз этот странный, длинный, загнутый черный с золотом ножик, который держит в руке благородный. Очень потрепанный благородный. Его глаза вспыхивают безумным светом, который не могу определить иначе, чем жажду крови, и Грандия пускается в ход. Неуловимое движение, еще одно, и противнику нанесена серьезная рана. И, о Боже, я знаю, кто этот противник! Неужели опять?! М-21 даже в трансформированном виде ничего не может противопоставить такому Раэлю. Это та неподконтрольная, еще не усмиренная мощь, которую они почувствовали еще в первый раз. Та омерзительная грубость, с которой он наложил контроль сознания на всех… теперь кажется приятным покачиванием детской колыбели.

М-21 падает на колени.

— Черт! — слышу голос Тао в рации. — Не думал, что он вытащит ее здесь!

По-видимому, Грандию нельзя использовать у себя дома. Тао и Такео явно знают, что происходит с М-21. Но помочь уже не могут.

М-21 собирается и делает еще один немыслимый прыжок, но Раэлю, чтобы отбить атаку, даже не нужно менять позы. Один удар, и раненый в колено М-21 взвыл от боли, тут же снова падая на землю.

— Его движения больше не считываются. Их нельзя просчитать, так как его общие способности усилились вместе с оружием! — доложил Тао. За дежурной четкостью формулировок я чувствую нечто большее, чем азарт от сражения. Запрятанная, глубоко в душе — боль. Страх. Нельзя. Лишиться. Напарника.

— Даже если бы было можно, издалека его не достать! М-21 погибнет, если мы не вмешаемся! — соглашается Такео. Чтобы понять друг друга, им не нужны слова.

Тао и Такео, где бы они ни были, оставляют свое убежище. Смутно вижу их преображенные под действием какого-то препарата силуэты. Их собственная мощь тоже возросла.

Но это уже не имеет значения. Размашистым ударом Раэль рассекает спину вновь поднявшегося М-21 и сильно пинает его, пригвождая голову М-21 к земле.

— Сперва прикончу тебя… а потом выловлю остальных всех до единого!

Темнота…

* * *

Тао и Такео стоят напротив заклятого врага с Грандией. Оба наготове, Тао сжимает электрические ленты, Такео — винтовку. Но оба знают уже, что шансы одолеть благородного, даже вдвоем, крайне малы. Они чувствуют мощь, исходящую от оружия духа, равно как и безумие самого благородного. Даже их усовершенствованной модификации недостаточно.

Если бы только Раэль отвлекся на них, забыв об М-21. Значит, бывшие агенты DA-5 готовы биться насмерть ради моего М-21? Подопытного совершенно иного класса? Тао бросает быстрый взгляд на товарища, не забывая держать ленты наготове. М-21, чье время трансформации еще не истекло, лежит на земле без признаков жизни. «Все хуже, чем я думал…» Оружие духа сильнее, если идешь на него в упор… Полезная информация, но вряд ли уже хоть где-то пригодится. Как напарники, они будут стоять до конца. Даже если никого из них уже не спасти.

— Если вы так и будете стоять… первым нападу я! — восклицает чудовище и бросается вперед. Новые способности — старые рефлексы. Они не успели ничего протестировать, приходится слепо верить своему телу, чтобы уйти от удара.

— Неплохо уклонился, — вынужден признать Раэль, оценив маневр Тао. Тем временем, Такео начинает стрельбу по объекту. К сожалению, с Грандией разница в классе просто гигантская…

Вокруг Раэля клубится пыль, и мощь от Грандии все возрастает. Как-то глупо получилось. От них избавится помешанный на чистоте крови благородный. Вопрос только в секундах и количестве атак. Но конец близок…

Темнота, где нет ни звуков, ни красок, ни запаха. Еще несколько секунд, и я могу изменить этот мир, но… Я просыпаюсь.

Разумеется, это все сны. Никто не говорит ведь, что все мои сны правдивы, верно? Это — моя единственная надежда. Ведь, если верить этим снам, возможно, из них никто не выжил… Мне страшно даже подумать об этом, но каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу ее — тьму, которой завершалось каждое восприятие, зачем-то показанное мне, одно за одним.

Не важно, что я говорила. Мне не важны мои предыдущие желания, мои страхи. Все это не имеет значения теперь, когда я вдруг осталась совершенно одна. Ни за что бы не подумала, что такое возможно: полюбить свой кошмар, привязаться к своим мучителям, пусть и несостоявшимся. Я чувствую свою вину перед ними. Я так желала избавиться от них, что, возможно, мир наказал их за меня, со всей строгостью, безжалостно и больно. А ведь они этого не заслуживали. Они все боролись ради тех, кто им дорог. Это нечестно! Мир, ты не мог избавиться от них сейчас, когда я только-только поняла…

Без их восприятий моя жизнь станет пустой и бессмысленной. Не важно, что я говорила. Я их больше не боюсь. Я их принимаю и не хочу потерять.

Мне кажется, какое-то время я больше ничего не буду записывать. Кроме ответа на единственный вопрос для меня сейчас ничто не важно.

Они выжили?

5 апреля

Несколько тоскливых, дождливых дней, как нельзя лучше соответствовавших моему мрачному настроению, сменились солнечным и погожим деньком. С неприязнью поглядывая на солнце, я шагала от остановки, где мы всегда встречаем Суйи, к школе. Очень трудно вести себя так, как будто ничего не произошло. Они замечают, конечно, но думают, что я просто устала. А я напоминаю себе каждое утро, что этой болью делиться нельзя. Я шлепала по вчерашним лужам, не трудясь их обойти. Какая разница, загрязнятся ли туфли, если серость на душе?

— Тао! — без всякого предупреждения наши парни рванулись с места, и мы с Суйи, не успев подумать, ломанулись за ними через дорогу. Не зря дорожные знаки стоят, предупреждающие, что школа близко. Машины резко остановились, но никакого происшествия мы, к счастью, не спровоцировали. А то я знаю, мы умеем находить проблемы на пустом месте.

Что? Тао? Они вернулись? Перед глазами проплыли, как в замедленной съемке, три высоких фигуры в черных масках и одна пониже… Сверкнул силуэт Рея, окруженный алым, как кровь, куполом. Проявился сквозь фиолетовые языки пламени профиль директора. Это было? Или приснилось в кошмаре? Это похоже на страшный карнавал в бреду. Слишком неестественно. Литературно. Только я знаю, что все было.

— Тао, бро! — Шинву повис на охраннике или же сам Тао бросился к нашим парням с обнимашками, мы не заметили. Но они уже прыгали втроем, обнимаясь.

Теперь, когда Суйи отпустила меня, я замерла на месте, веря и не веря своим глазам.

— Тао! — как верная собачонка, Икхан самозабвенно подпрыгивал рядом. Не думала, что мальчишки такие эмоциональные… и что они вообще так скучали по охранникам. В них жизнь прямо-таки бьет ключом! Постоянно!

Тьма отступила, и я снова увидела счастливые лица вокруг себя.

— Такео! Аджосси! — мы окружили подоспевших потеряшек. — Вы когда вернулись?

Такео склонил голову, улыбаясь, Тао, Шинву и Икхан все еще изображали скульптурную композицию «Выигравшая команда футболистов, но в уменьшенном составе». М-21 тоже слегка опустил голову, отчего челка красиво упала на лицо. На какое-то умиротворенно-печальное лицо? Только у моего Аджосси бывает такое…

Почему смеется на всю улицу Тао? Почему так загадочно улыбается Такео? Почему на лице М-21 застыло такое торжественное выражение? «Нам рады…» «Мы и правда…» «Вернулись домой…»

— Ребят, если охранники тут…

— То и Рей, наверно, вернулся! Бежим!

Мои друзья тут же подхватили рюкзаки и бросились к воротам школы. Рей никогда не опаздывает в школу. Если он приехал, он должен быть уже в классе. Я никуда не бежала, все еще разглядывая лица троих модифицированных и смакуя такое простое, но выразительное предложение, которое оформилось в мыслях у всех троих: «Нас ждали дома». И я сделала неожиданную вещь. В смысле, я, конечно, человек импульсивный, но вроде не настолько. Я кинулась к этим людям с обнимашками. Первым под руку мне попался Такео, который среагировал очень быстро и отскочил в сторону, так что я прилетела прямо в Тао. Когда охранники поняли, что я не драться с ними собираюсь, они с некоторым удивлением продолжили сцену радостной встречи после разлуки. С Тао мы сделали два экстремальных круга (то есть, он приподнял меня над землей и пару раз крутанулся вокруг своей оси), потом я немного повисела на Такео, который недоверчиво похлопал меня по плечу, наверно, вспоминая все те колкости и обиды, которые ему пришлось от меня вытерпеть до отъезда. А потом была очередь М-21, которого я не специально оставила на конец, просто он стоял дальше. Того самого М-21, который попытался было незаметно смыться, но свои же не дали: Тао схватил товарища за руку, и М-21 добровольно-принудительно оказался в радиусе одного прыжка от счастливой школьницы.

— Вы и правда вернулись, — уже рыдала я, не вынеся такой умилительной наивной радости, которую уловила в их восприятиях. — И мы правда скучали, и я тоже! Вы же не сердитесь на меня, да?!

— Да нет, — пробормотал М-21, пытаясь выбраться из цепких обнимашек.

— Мы так беспокоились, вы же даже не предупредили! А если бы мы вас… — конец фразы потонул в моих слезах.

Три охранника растерянно наблюдали за рыдающей мной, не зная, что такое произошло.

— Вы могли погибнуть! — всхлипнула я. — Зачем вы вообще туда полетели! А если бы рыцарей было еще больше, а в джунглях опасно! А если бы самолет взорвался?!

Трио обалдело глядело на женские слезы, а потом Тао медленно-медленно начал приближаться ко мне. Эти люди… меня боятся? Кажется, я их всех шокировала.

— Юна, — Тао показательно вытер мои слезы длинным пальцем. — Ну зачем так переживать? В отпуске не так опасно…

— Отпуск? Я-то думала, что это командировка? — настал мой черед беседовать с этими людьми. Я повернулась к М-21, от которого еще до их поездки не добилась объяснений.

— Видишь ли, в нашей профессии это практически одно и то же, — задумчиво произнес Тао, так как М-21 давать разъяснения по-прежнему не спешил.

— Юна, ты не хочешь и Рея тоже поприветствовать? — подал голос наконец-то оттаявший после моих объятий Такео.

— Да, и Регис с Сейрой тоже вернулись…

— Правда? Ура! — я тут же стартанула в направлении к воротам. Отчасти я и правда хотела увидеть благородных друзей, поэтому подтверждение того, что они тут, меня воодушевило, а отчасти я просто услышала отчаянное желание троих модифицированных заставить меня уйти, если бы только они еще умели управлять сознанием!

В голове все еще звучали их мысли. Вернее, реплики диалога.

— Итак, ребят. У меня две новости, хорошая и плохая, — деловито доложил обстановку Тао. — Впрочем, вы и сами можете мне их рассказать.

— Юна нас, кажется, снова любит, — выделил главное Такео.

— А еще она почему-то слишком хорошо осведомлена о нашей поездке.

— Что из этого хорошая новость, а что плохая? — ехидно поинтересовался М-21.

— Юна, ну где ты бегаешь?! Вон там Рей и Сейра, смотри! И Регис тоже! — восклицания моих друзей вышибли из моей головы настроенный было канал. И еще заставили на время забыть об очень важной детали: я выдала себя.

5 апреля, 18:49.

Запись на диктофоне, лаборатория Франкенштейна

У меня мало времени. Не думала, что вот этим все кончится.

Оказывается, это не первый раз, когда мне стирают память. Правда, в прошлые разы Франкенштейн делал это прямо на месте, а теперь он хочет получше изучить меня. Ему кажется странным, что мои воспоминания возвращаются ко мне. Про то, что я читаю мысли, никто не знает. Надеюсь, это невозможно понять даже в ходе эксперимента.

Так как у меня не ловит интернет, я не могу отправить себе сообщение. Возможно, я прослушаю эту запись и все вспомню, хотя, конечно, вряд ли мне зачем-то понадобится проверять диктофонные записи. Но я не хочу опять все забывать!

*Шаги*

[Франкенштейн]- Что ж, Юна… Приступим!

[Юна]- Господин директор, может, не надо? Не пугайте меня…

[Франкенштейн]- Это не страшно. Не бойся. М-21, Тао, выйдите. Тао, изучи ее телефон, пожалуйста…

*Конец записи*

6 апреля

Ну и денек! Суйи пригласила нас на съемочную площадку. Это не та, где снимали тогда сериал, это другая. Суйи снимается во многих рекламах, плюс еще фото для журналов и онлайн-изданий. Сегодня у нее была намечена фотосессия с Ли Ён Ын, но обо всем по порядку.

Мы прискакали на съемочную площадку сразу после школы, а Суйи была там с обеда. Кто бы подумал, что фотосессия — это так долго? Как ни странно, нас пропустили, видимо, Суйи заранее договорилась с охраной, и мы с раскрытыми ртами понаблюдали, как Суйи фоткают со всех ракурсов. Ну что я могу сказать? Звезду видно сразу! Вот только мы к ней настолько пригляделись, что уже и не замечаем, какая она гламурная. А сейчас, в свете специальной лампы и вспышек от фототехники, она казалась совершенно другим человеком. Тем, которого мы уже давно перестали замечать. Сначала в нашем кружке было много шумихи — это когда Суйи только-только начали показывать по телевизору. А потом мы привыкли и к ее макияжу, и к тому, что она рекламирует модные бренды, и к тому, что пропускает целые недели из-за гастролей.

В конце концов, кто-то (не будем тыкать пальцем в Шинву) не выдержал и воскликнул: «Вау!», и вот только тут-то нас заметили. Мы на всякий случай извинились, но менеджер у Суйи хороший, и он был не против, что мы пришли. Он даже разрешил устроить небольшой перерыв, и мы побежали к Суйи делиться впечатлениями.

— Подождите, пока придет Ли Ён Ын!

Ну да, ее мы надеялись увидеть не меньше, чем студию! Это же такая известная звезда! Не сказать, чтобы мы по ней фанатели, но так круто, что Суйи знает настоящих знаменитостей!

Как выяснилось, знакомство со звездами не всегда проходит гладко. Ли Ён Ын явилась, сильно опоздав, за что ей выразили неудовольствие. Судя по всему, она не привыкла, чтобы с ней так разговаривали. Я сразу почувствовала, как атмосфера вокруг накаляется. Звезда рекламы выглядела так, как будто ей поручили какую-то оскорбительную роль. А потом она заметила нас. И началось!

— Им Суйи, по-твоему, это студия или игровая площадка?

Я, конечно, понимаю, что наше присутствие там было неуместным, но все равно это прозвучало обидно. И тем более, по отношению к Суйи! Она работает за десятерых, днем на студии, по ночам не спит, уроки делает, уже в шестнадцать она — признанная звезда! Кто может сомневаться в ее профессионализме?! Уж если у Ли Ён Ын какие-то претензии, пусть высказывает их нам! Так я подумала и, разумеется, промолчала. Скандал на студии Суйи уж точно не поможет.

Менеджер сказал пару слов и объяснил, что нам разрешено тут находиться, и Суйи с Ли Ён Ын пошли сниматься вместе. Я-то думала, все снимки соединяют в фотошопе. Но, видно, иногда проще действительно снять звезд вместе. Ну у Ли Ён Ын было и лицо! Я бы это назвала «Крадущаяся ярость замерла в изгибе бровей» или как-то так. Интересно, им потом пришлось все это переснимать?

Во время съемки Ли Ён Ын ничуть не остыла, поэтому в следующем перерыве она снова начала говорить Суйи какие-то замаскированные гадости. Судя по всему, о нас. Наверно, нам все-таки стоило покинуть студию, еще когда Ли Ён Ын только-только пришла. Но тогда мы бы пропустили эпичное появление наших вечно опаздывающих иностранцев! Вот как объяснить, что на занятия они всегда приходят вовремя, а стоит назначить дополнительную встречу, и ждем их по полдня?

— Твои друзья с виду ничего, но неужели тебе не хочется пообщаться с кем-нибудь утонченным?

— «Утонченным»? Что вы имели в виду? — и с этими словами, как маленькая грозовая тучка, в студию вплыл Регис. Как он услышал, если в тот момент был за дверью? За ним следовала как обычно спокойная Сейра. Ее вообще трудно вывести из себя, в крайнем случае можно смутить.

Ли Ён Ын на секунду подвисла, а мы подбежали к Регису, укоряя за опоздание. Ничего удивительного, они ведь пили чай с директором! Мы к этому давно уже привыкли, хоть и жаль, что в школе чай только для иностранцев, а как же мы, любимые школьники? Но в этом отношении ничего не изменилось, и после возвращения все пошло своим чередом. Кстати, нам никто так и не рассказал, куда они ездили и как все прошло. Хотя мы из кожи вон лезли, чтобы расспросить.

— Суйи… Это что, тоже твои друзья? — выдавила из себя Ли Ён Ын. Кажется, звезда прониклась невольным уважением то ли к Суйи, то ли к Регису и Сейре, пока разглядывала двоих последних. Ну почему люди всегда встречают по одежке? Не все ведь могут так шикарно выглядеть, как Сейра и Регис! Кстати, о «шикарно». Пока происходила вся эта кутерьма, в комнату вошел Рей. Не знаю, его-то что дополнительно задержало?

Ли Ён Ын превратилась в статую шоу-бизнеса, а Регис элегантно указал на пододвинутое (режиссерское) кресло, и Рейзел царственно туда опустился. Мне стало забавно. Нет, ничего не меняется в нашей жизни, и это здорово. Рей по-прежнему ведет себя, как аристократ, а люди, впервые встретив его, буквально цепенеют от восторга. За ними весело наблюдать.

— И кто же та леди, о которой вы говорили весь день, и которую нам так необходимо увидеть? — деловито осведомился Регис. Статуя Ли Ён Ын залилась румянцем.

Ну вот на этом мы, собственно, и ушли. Мне кажется, этот порыв был единодушным. Иначе мы бы начали хохотать прямо там, а это не элегантно.

И все-таки я переживала за то, как Суйи там все разрулит, так что успокоилась только сейчас, когда Суйи кинула мне сообщение, что все нормально. Говорит, что расскажет подробнее завтра в школе. Что ж, посмотрим.

PS. И все-таки на студии не могут сказать, что мы бесполезные ротозеи. Шинву там немного помог, когда надо было потаскать оборудование, а Икхан вообще спас всю предыдущую фотосессию! У них накрылась программа, и данные могли не сохраниться (Суйи говорит, что не в первый раз уже такое, а ведь представьте, что звездам и для одной-то фотосессии время выкроить сложно, а тут еще и переделывать нужно!), но Икхан что-то такое сделал, что почти все восстановилось! Не знаю, как он это делает, но вот уж кому никогда не поверят в вузе, если он скажет, что его реферат не сохранился, потому что сломался компьютер. В школе уже давно все в курсе, поэтому всегда зовут его на важные мероприятия — вдруг что сломается? Икхан в два счета наладит… Вот и в вузе хватит одного раза, чтобы все поняли, какой у нас Икхан продвинутый.

7 апреля

— А вот и бро! — Икхан и Шинву высунулись в окно и начали махать охранникам. На совместный ор все трое оглянулись, и я со сладким замиранием сердца увидела Аджосси. Тао усердно замахал рукой и радостно отметил, что мы в этот раз не опоздали. Думаю, в этот момент нам завидовал весь школьный двор. И ведь верно, у кого еще такая тесная связь с охранниками? Кто может с ними так запросто поговорить?

Все трое выглядят довольными и отдохнувшими. Куда же они все-таки ездили? Такео и Аджосси, конечно, не расскажут ничего. Может, попробовать как-нибудь разболтать Тао? Надо поделиться этим планом с Суйи.

А вот и сама Суйи.

Она рассказала нам, что вчерашний день прошел хорошо. Мы-то думали, что втравили Суйи в неприятности, но после нашего ухода все были супер-милыми. Особенно с Суйи. И особенно Ли Ён Ын. Она даже разрешила Суйи обращаться к ней на «ты»! Не в нас, конечно, дело. Дело в Регисе, Сейре и Рее. Это после их прихода с Ли Ён Ын произошла чудесная метаморфоза. Она известна на студии крутым нравом (хотя это частная информация, Суйи сказала нам по секрету), а после встречи с Реем стала шелковой. На студии же происходил настоящий карнавал. Люди пришли в восторг и все пытались выяснить, на какое агентство работают наши ребята, можно ли заключить с ними контракт или взять хотя бы номер телефона… Суйи наблюдала за всем издалека, а разбирался со всеми Регис, так как Сейра с Реем особой разговорчивостью не отличаются. Могу поклясться, он всех отшил двумя-тремя безупречными фразами. Но люди нисколько не обиделись, все благодарили Суйи, что привела на площадку друзей, звали еще, предлагали чай, кофе, обед, экскурсию по студии, лимузин и личного шофера в придачу. (Ладно, последнее я придумала, но мне почему-то кажется, что они должны были предложить шофера; ведь кто их иначе возить-то будет?) Вот почему все это нельзя было предложить нам? Ведь иностранцы на такие штуки не ведутся, а мы бы повеселились! Суйи тоже сказала, что жаль, что мы так быстро ушли, но можно как-нибудь повторить такую вылазку, только брать Рея с Сейрой и Регисом сразу же, чтобы всех очаровать с первого же шага. Упомянутые личности при этом обсуждении скромно сидели в сторонке и думали о чем-то своем, как будто их эти планы совершенно не касаются. Но я-то знаю, что им глубоко в душе тоже весело. Иначе бы они повсюду с нами не ходили, ведь правда же?

8 апреля, перед сном

Пересматривала сегодня свою коллекцию. Я о ней никому не говорю. Просто могут неправильно понять. Ведь в чем дело-то? Дело в том, что мне нужно научиться хорошо рисовать. Все-таки неизвестно, чем именно буду заниматься после школы. Лишний навык не помешает. Денег на графический планшет у меня пока нет, ведь мой день рождения еще нескоро, но в любом случае сначала надо научиться рисовать эскизы… Несколько лет обучения в художественном кружке не то чтобы прошли совсем впустую. Пожалуй, у меня не так и страшно получается. Но все равно мне не хватает живости, искры, выразительности. Я смотрю на чужие работы на выставках да и просто в интернете — и понимаю, что мне еще работать и работать! Вот поэтому я их и рисую, только поэтому.

Почему-то у меня нет ни одного рисунка с Рейзелом и директором Ли. Мне трудно это объяснить, тем более, мне не так и сложно было бы достать фотку, где бы они были оба. Или просто с разных фоток срисовать. Но почему-то единственный рисунок с Реем — это где он изображен со всеми нами, а с директором — это те неудачные скетчи, когда я попыталась нарисовать его после той самой-самой первой речи, когда мы его впервые увидели. Помню, вся школа смотрела на него в едином порыве обожания, и я благополучно разделила общую судьбу. Придя домой, попыталась передать очарование этих золотых локонов и небесно-голубых глаз. Мне вот интересно, как я тогда из зала их разглядела? Если бы директор выступал в очках, его обаяние бы только усилилось. Он в них смотрится как-то невыносимо трогательно. Но он был, наверно, в линзах. Может, у него глаза из-за линз такие яркие? Разумеется, без фотки у меня получилось не очень похоже, хотя, если кто-то увидит эти рисунки, то узнает нашего директора. Поэтому я и храню эту папку в Очень Секретном Месте. Не хочу, чтобы кто-нибудь ее разглядывал…

Рисунков с друзьями у меня нет по одной простой причине: я уже давным-давно раздарила им все, что нарисовала. У меня есть привычка доводить работу до конца. Поэтому только совсем неудачные работы валяются в другой папке, в той, которую я вряд ли когда-то буду дорабатывать. А все остальное я дарила им по мере завершения: на Новый год, на День рождения, после концертов Суйи, после победы Икхана в олимпиаде… Все эти рисунки у меня хранятся на компе в виде наскоро сфотографированных копий. Было бы время, скопировала бы по-нормальному, но у нас дома нет сканера, а в школу нести работы не хотелось.

Рисунков с Тао тоже почему-то нет, ни одного. Хотя за последнее время фоток с ним набралось предостаточно. Правда, по какой-то непонятной причине, эти фотки хранятся у нас на общей флешке, а с телефона мы их все время удаляем. К чему бы это? Я не помню, чтобы Тао нас об этом просил, но почему-то уверена, что тот не хочет, чтобы фотки попали в интернет или просто болтались на наших телефонах. Странно…

Разумеется, у меня есть несколько набросков Аджосси, разной степени законченности. На всех своих рисунках я ставлю дату. Когда начала, когда закончила. На этих почему-то ничего не написано, как будто я собиралась сначала закончить, а потом уже написать все привычные вещи с обратной стороны. Не знаю, когда я начала все это рисовать, но между этими рисунками огромная разница. Во-первых, я точно вижу, что рисовала разными карандашами. Что странно, потому что у меня их не так много. Во-вторых, само выражение в глазах Аджосси! Это будто два разных человека. У меня такое чувство, что между этими рисунками должно было пройти несколько лет, настолько различается уровень мастерства в этих работах… И почему я не ставила даты? На мою память надеяться — все равно что с Шинву брать обещание, что он не опоздает… Очевидно ведь.

А еще вопрос на миллион: откуда у меня столько рисунков с Такео?! Я имею в виду, правда, откуда? Я не могу вспомнить, как я их рисовала. Но судя по тому, как старательно я вырисовывала его лицо, я как минимум должна была представлять его старшим братом, которого у меня никогда не было.

10 апреля, 20:45.

В последнее время мы слишком много проходили по мировой истории. Честно говоря, вообще непонятно, откуда этот предмет в нашей программе. Директор, наверно, постарался. Да не иначе. В результате я чувствую себя так, как будто самолично поучаствовала в нескольких войнах и восстаниях, хотя они были давным-давно и в Европе. Ну почему у меня такое хорошее воображение? Теперь мы наконец-то сменили тему и пошли изучать культурные особенности того времени. Я знаю, людей обычно раздражает этот раздел учебника. А мне нравится! Сведения о войне, на мой взгляд, нужны только затем, чтобы никогда больше не допустить войны. А вот произведения искусства люди создавали веками, и это действительно то, ради чего они и прожили свои жизни. Если бы не эти шедевры, разве мы бы помнили сейчас этих людей? Когда я попыталась обсудить это с друзьями, они согласились со мной. Шинву сказал, что я обязана создать что-нибудь великое, чтобы попасть в историю. И их тоже тогда упомянут, как моих друзей. Значит, жизнь прожита не напрасно. Но я отказалась. Зачем создавать что-то с претензией на значимость, если всего-то хочешь, чтобы твое имя никогда не умерло? Жить в веках имеет смысл, только если твоя личность, создавшая что-то совершенное, тем самым оказалась достойна этого. «Ну, а я что говорю?» — возмутился Шинву. Он не понимает. А я не умею объяснять. Мне стало так жаль, что я не могу показать им эту разницу, ведь и правда так выглядит, как будто любую вещь стоит создавать, чтобы прославиться, а не что слава — это награда за то, что ты сотворил, просто потому что это требовало выражения. Рей посмотрел на меня и улыбнулся. Наверно, ему тоже показалось странным мое запутанное объяснение.

А потом я поняла: Рей улыбнулся. Значит, произошло что-то, чего я совершенно не осознала, а между тем это было очень важно. Примерно как то, что создаешь шедевр, просто потому, что не можешь иначе, и мир на это реагирует. Просто потому, что это единственно возможный вариант.

Мне кажется, если бы я поговорила об этом с Реем, он бы меня понял. Он иностранец, и слова могут ему показаться слишком сложными. Но он читает много литературы, которую для него готовит директор. Ведь как-то он разбирается со всеми этими понятиями. А еще он идеальный слушатель. У него бы хватило внимания и не-бытового мышления, чтобы понять меня… Но я стесняюсь Рея, поэтому не стала объяснять ему ничего. Мы просто стали обсуждать, кто куда поедет следующим летом…

Иногда мне просто хочется, чтобы нам не нужны были слова, чтобы понимать друг друга. Чтобы нескольких взглядов хватило, чтобы, минуя неуклюжие слова, передать другому те неуловимые образы, которые возникают в голове.

11 апреля, в школе

Наверно, дело все-таки в том, что мы наконец-то перестали проходить всякие страшные вещи. У меня как камень с души свалился, хотя я не помню, чтобы я долго грустила до этого. Но я чувствую такую неуемную радость, что мне хочется прыгать вокруг и петь, как будто я — пародия на диснеевскую принцессу.

Суйи говорит, что это на меня весна так действует. И смеется. Нет! Совсем не в этом дело! И не важно, что я на Аджосси потихоньку заглядываюсь… Это не из-за этого у меня настроение такое хорошее. Просто так здорово, что мы живем в мирное время, и что у нас у всех все хорошо, и что я не одинока, несмотря на то, что меня не всегда понимают. Просто приятно, что наша жизнь такая легкая, такая понятная. Никогда не приходится делать выбор, никогда не боишься завтрашнего дня. Видимо, мы очень счастливые люди. Как я раньше этого не замечала? Видимо, нужно прочитать что-то о несчастных и озлобленных, чтобы понять, что мы счастливые и неразлучные.

Кстати, я не одинока в моих явно позитивных витаниях в облаках. Если посмотреть на охранников чуть внимательнее, чем позволяет быстрый, вороватый взгляд не особо наглой школьницы, то можно понять, как они сейчас довольны жизнью. Мне кажется, зимой они были более сосредоточенными, более скованными. Тао, конечно, всегда болтал без умолку и сыпал анекдотами, но Аджосси и Такео по определению более сдержанные. А сейчас я смотрю на них, и мне кажется, что в них что-то изменилось. Они как будто кажутся еще моложе (Юна, не думай об этом!), они почти похожи на нас! После их возвращения из командировки (отпуска? — я забыла, куда они ездили) они стали более улыбчивыми, более расслабленными. Они чаще возвращаются домой вместе или провожают нас не по очереди, а по двое, например. В перерывах они не уходят в столовую, а собираются на привычной уже точке в школьном дворе и о чем-то непринужденно болтают. Они как будто подружились. И мне странно от этой мысли: ведь, получается, они что, раньше не дружили? Ведь видеть их неразлучное трио — это так естественно.

* * *

Между прочим, надвигается следующий этап конкурса, а нас даже никто не предупредил! Директор уехал недели на три, а учителя и слова не сказали! Это несправедливо, в конце-то концов! Теперь у нас всего пара дней, чтобы придумать следующие выступления. Или подготовиться к чему-то… К чему? Почему-то я не помню, что именно нам сказали делать, а ведь это было как раз в тот день, когда вернулись охранники. Наверно, директор поговорил с учителями, и оказалось, что нас не оповестили. Но в чем же суть задания?! Как я могла это забыть? В любом случае, Икхан наверняка знает, что делать. И Сейра тоже никогда ничего не забывает.

Бесконечной ночью

Небывалое (нет) событие! Суйи получила партию дисков! И да, мы прекрасно знали, что этот день настанет, но радовались так, как будто выиграли парочку миллионов или получили диплом, даже не поступая в университет. Это не первый ее диск, в прошлом году они со студией уже записали короткий альбом. Но в этот раз тут целых пятнадцать треков, плюс клевая упаковка, набор стикеров и плакат. Суйи говорит, что подарочные издания будут еще круче. Там будут артбуки, еще больше стикеров, календарики (в ассортименте) и кое-где даже специальные открытки с призовыми кодами. Мне кажется, Суйи немного перемудрила со всеми этими сувенирами, но ей виднее. Тем более, похоже, поклонникам нравится. Кстати, я не в первый раз спрашиваю, кто же у нее целевая аудитория: парни или девочки-тинейджеры, но Суйи только улыбается и молчит. В любом случае, по ней фанатеют и те, и те. Но больше все-таки школьницы помладше нас. Наверно, видят в Суйи образец для подражания. И правильно делают!

Весь день Суйи ходила вся такая загадочная, а потом я на последней перемене спросила, в чем дело. Она деловито оглянулась, увидела кучу народу и утащила меня в пустую рекреацию в подвале. (Написала и поняла, как странно это звучит: ну да, у нас есть подвал, совершенно не романтический и не страшный, у нас там небольшой музей и обычные классы, чаще всего пустующие, запасные). Там она вынула из сумочки еще один диск. Первый диск она подарила мне с условием, что я могу его дать послушать Икхану и Шинву, но вообще он мой. Да, мы с ней прекрасно понимаем, что Икхан и Шинву безоговорочно поддерживают Суйи, но чисто по-дружески. Они не будут сдувать пылинки с альбома Суйи, хотя бы потому, что жанр в музыке предпочитают совсем другой и просто качают все, что им нужно, с интернета. Вот если бы Суйи выпустила очередное дополнение в их любимой компьютерной игре, тогда другое дело. Но диск с поп-песнями им попросту не нужен.

— Угадай, кому это? — своим «загадочным тоном номер один» спросила она.

— Ээээ, — в этом состояла вся суть моей гениальной догадки. Я не понимала, кому бы еще Суйи могла подарить свой альбом, кроме нас. Дело в том, что Суйи в классе, кроме нас, ни с кем и не дружит. Люди страшно гордятся, что учатся с ней, но дружеских отношений как-то не сложилось. До… недавнего времени.

— Ну, угадай!

— Сейре? — предположила я.

Кажется, мое предположение ее немного смутило. На какой-то момент мне показалось, что она совсем не о Сейре думала. Но она уверенно кивнула и «загадочным тоном номер четыре» отчетливо произнесла:

— Можем считать, что ты права! Теперь осталось только осуществить некий план!

После этого мы засмеялись и побежали на урок, но у меня в голове застряла какая-то иррациональная неправильность. Зачем Суйи напустила столько таинственности, если хочет подарить диск Сейре? И почему она не подарила его одновременно с тем, как отдала первый диск мне? Ведь Сейра тоже там была…

Загадка разрешилась на школьном дворе. Мы все собрались, как обычно, пойти в гости к директору. Рей, Сейра и Регис ушли в направлении директорского кабинета, чему мы мало удивились. В конце концов, практически всегда так и бывает. Чуть-чуть подождем, если директор их задержит не дольше, чем на десять минут, то пойдем домой все вместе… А если дольше, то… То почему-то все равно придем одновременно. Телепортируются они, что ли?

Шинву и Икхан вместе с Тао гоняли мяч по школьному двору. Сегодня у нас было много уроков, и остальные классы уже разошлись. Школа стояла пустая и такая тихая… До того момента, как эти шалопаи не достали мяч. (Поняла, что под определение «шалопай» в предыдущем предложении попал и Тао, и это несколько неуважительно, но его просто надо было видеть!) Гарнитура Тао съехала и болталась, зацепившись за воротник, а идеально чистые черные туфли пинали мяч безо всяких сожалений (да и какие сожаления могут быть у обуви?) Шинву и Икхан с разбойничьими криками пытались забить Тао гол, но у них ничего не получалось. Не знаю, что за правила в их футболе, но Тао почему-то одновременно был на воротах и пытался забить гол сам. И выглядело вполне себе естественно. Наверно, какая-то разновидность футбола, о которой я не знаю.

Мяч полетел в меня, и я с визгом увернулась. На какую-то секунду мне показалось, что Тао и Такео с опаской посмотрели в мою сторону. Что-то смутно тревожащее промелькнуло в голове, как будто тень, замеченная боковым зрением. Я запульнула мяч обратно. И он, конечно, не долетел. Икхан подбежал и забрал его.

Суйи достала из сумки диск. Я удивилась.

— Сейра же не пришла еще, зачем? Спрячь, а то как бы не сломать!

— Ну, я же не только Сейре его дарю, — со внезапным румянцем ответила Суйи и подошла к Такео и Аджосси, которые стояли у ворот и с ироничными улыбками (ладно, с одной ироничной улыбкой) наблюдали за своим не по статусу резвым коллегой.

Что? Что?

Я зависла. Так кому Суйи собралась подарить этот диск?

Суйи протянула альбом Такео, и тот с готовностью покрутил диск в руках, не особо понимая, зачем его об этом попросили.

— Это диск с моими песнями, Такео-оппа, — гладким, переливчатым от волнения голосом объясняла Суйи. — Я целый год сочиняла эти песни, а потом мы в сотрудничестве с двумя композиторами написали полноценные песни, записали их и обработали. Я еще не выступала с ними на концерте, и в продажу они поступят только на следующей неделе. Этот диск мне разрешили взять для себя… В общем, вот, это вам, в смысле, всем вам. Я бы каждому подарила, но он только один.

Такео ошарашено вертел в руках новенькую упаковку второго альбома Суйи. Уверена, первого он никогда и не слышал. Аджосси с нечитаемым выражением лица разглядывал женский силуэт на обложке. Похоже, наши охранники были в шоке.

— Надеюсь, вам понравится, мне мнение… друзей… важнее, чем моих поклонников, — сбивчиво закончила Суйи и прижала руки к красным щекам.

Что. Только что. Произошло? Почему? Почему она подарила альбом Такео? Он ведь ей даже вроде не нравится. Вроде я знаю, что ей нравится один актер.

Такео улыбнулся, и я поняла, что в обычной вселенной такого произойти не могло. Высоченный Такео наклонился и бережно обнял Суйи. Во мне что-то сломалось. Я знаю, что должна была порадоваться. Но смотрела на этот диск в руках оппы и банально завидовала. Почему я не певица? Почему я тоже не могу подарить охранникам свой альбом?

Тао отвлекся, и Шинву забил-таки гол в невидимые ворота. Аджосси оторвал взгляд от диска, который вертел в руках, потому что Такео как-то сунул в них альбом. Охранник посмотрел на меня, а потом чуть заметно пожал плечами и пошире распахнул ворота.

Я стояла и чувствовала себя зависшим компьютером.

* * *

К счастью, Суйи ничего не заметила. Она так волновалась, вручая оппе альбом, а потом так старательно делала вид, что внезапные обнимашки ее совсем не смутили, что я была последним человеком, которого Суйи стала бы разглядывать. Когда мы дошли до директорского дома, дождались, пока нас впустят, переобулись в розовые тапки, которые уже начали немного снашиваться от частого использования, а потом выстроились в очередь, чтобы вымыть руки, Суйи впервые вообще посмотрела на меня. Зато как посмотрела! Многозначительный взгляд как минимум утверждал: «Миссия выполнена». А потом мы прыгали и обнимались в ванной, когда все остальные ушли в гостиную, и ничего содержательнее восторженного «И-и-и!» Суйи мне не сообщила.

И мне впервые было одновременно и очень радостно, и паршиво. По идее, я вообще не должна ревновать Такео к Суйи! Или Суйи к Такео… Ведь мне нравится Аджосси… Но почему-то я чувствовала обиду на ее диск и на себя, как будто это я должна была быть на ее месте!

Вспомнились тихие вечера, когда все готовились к контрольным, а я помогала Такео учить сложные корейские слова. Я вспомнила смешной акцент, когда он говорил на английском, милую неуверенность, когда он криво произносил удивительным образом запомненное во вчерашнем разговоре слово… Его милую улыбку, как бы без слов благодарящую за… за что? Просто за то, что я разговариваю, помогаю, составляю компанию? За все то, что я почему-то перестала делать вскоре после нашего знакомства. Если сравнивать с моими друзьями, расстояние между мной и охранниками гораздо больше, чем между всеми остальными в любой комбинации. Я вспомнила льдинки в огорченном взгляде нашего охранника. Что я ему сказала? Была ли это вообще я? Что могло произойти, что между нами возникло такое отчуждение. Ведь мы почти что дружили. Да, это опять то чувство, которое я поймала между охранниками. Я когда-то была к ним близка и упустила тот шанс. Вот что меня так расстроило. Выстроив хлипкую цепочку из ощущений и воспоминаний, я поняла, что вроде бы не ревную. Я тоскую по тому шансу, который могла бы использовать лучше.

Надо сказать, я совершенно не умею врать. Это причиняет мне дискомфорт, это пугает меня и вызывает отвращение. Я никогда не могла бы списать, потому что, если бы меня поймали, мне пришлось бы врать, что я этого не делала. Но маленькая ложь, естественная, незаметная, входит в мою жизнь постоянно, и я ничего с этим не делаю. Так живет большинство людей. И я тоже — просто не готова открыть правду, свое настоящее состояние! В этот вечер у нас была вечеринка. Мы включили диск Суйи и танцевали под него, и пели, и кидались диванными подушками. Мы отрывались по-полной. И со стороны нельзя было сказать, чтобы я была грустной или недовольной. Да нет, и я на самом деле веселилась, как могла, с каждым новым прыжком и словом пытаясь вытрясти из себя то ненормальное состояние, которое поймала. Может быть, я была даже живее, чем обычно. И, как ни странно, никто не обратил на это внимания, никто, кроме самой меня, не заметил этой маленькой лжи. Потому что на самом деле я не такая.

Лицо директора выражало ужас перед стихией. Мы ничего не трогали без разрешения. Когда Шинву пришла в голову безумная идея включить директорский музыкальный центр, Тао попытался нас разубедить, а когда не вышло, позвонил директору прямо при нас и очень красноречиво попросил разрешения «немного послушать музыку, которую принесла Суйи». Возможно, директор просто не любит поп-музыку… Или громкость, на которой мы ее слушали. Как ни странно, он нам ничего не сказал. Он просто нашел среди нашего веселья недоуменно танцующую Сейру, пару раз удивленно моргнул, перевел взгляд на Региса, который не танцевал, но слегка болтал ногой, сидя на кресле и напряженно вслушиваясь в текст. А потом на Рейзела, умиротворенно пьющего чай и не обращающего на нас никакого внимания. Директор коротко кивнул Тао, на ощупь нашел дверную ручку и вышел из комнаты, закрыв дверь. Мы все на секундочку остановились, а потом продолжили подпевать песне Суйи, как ни в чем не бывало.

А теперь давайте подумаем. Мы выгнали директора из его собственной гостиной. Ой… На мгновение мне стало жутко. Потом жаль директора. Потом я посмотрела на Тао и поняла, что он испытывает примерно те же эмоции. Чувство неправильности происходящего только нарастало. Вселенная как будто перепутала что-то и исказила часть реальности. Но не все могут это почувствовать. Юна, ты слишком много фильмов смотришь…

Я вышла из гостиной под предлогом «я помогаю убирать со стола, пока Регис не видит». На кухне было свежо и тихо. За столом сидели какие-то пришибленные Аджосси и Такео, а директор обнаружился рядом с холодильником, похоже, его полностью увлек процесс укладки туда продуктов методом тетриса. Аджосси вертел в руках прозрачный стакан, Такео пил воду из специальной многоразовой бутылки, которую, как я видела, они носят в школу. На меня они обернулись все синхронно, и мне стало не по себе. Я благополучно спряталась за подносом еще на пару секунд, потом поставила его на тумбу и попыталась собрать мозги в кучу:

— Господин директор, я прошу прощения.

Господин директор закрыл дверцу холодильника и очаровательно улыбнулся.

— Юна, ну за что ты извиняешься? Я же сказал «чувствуйте себя как дома»! Я все понимаю, Суйи заслужила такой праздник…

На секунду перед глазами встала картинка: мы сидим в гостиной, всего лишь втроем, ну, плюс Рей и директор. Суйи с нами нет. На гастролях? В руках держим слишком горячие кружки, а дыхание перехватывает, как будто мы бежали или что-то рассказывали, тараторя без остановки. Заботливый, излучающий уверенность и чувство безопасности директор… На дворе темно, а в комнате ярко горят люстры. Первый раз, когда мы пришли в гости… Почему так поздно? Он сказал: «Чувствуйте себя как дома!»

Он действительно нам разрешил так себя вести?

— Мы не хотели шуметь, просто ребята немного увлеклись. Я потороплю их и скажу, что нам пора домой.

— Ну что ты, я вас совсем не выгоняю. Может быть, я сейчас даже сам приду послушать альбом Суйи, — директор подмигнул мне, но я решила, что это невозможно, уж скорее у господина Ли дергается глаз.

— Нет-нет! — взмахнула рукой я. — Уже поздно, а мы даже не начинали делать уроки! А у вас еще столько дел… Мы правда не хотим мешать, просто у вас дома так хорошо, но если мы мешаем, просто скажите нам, и мы перестанем приходить…

— Мы всегда рады вас видеть, — улыбнулся директор. — Единственная моя просьба: если видите, что Рей устал, пожалуйста, не докучайте ему!

Уж об этом директор мог бы не напоминать. У нас это золотое правило, которого никто никогда не озвучивал. Мы просто знаем, что комфорт Рея — превыше всего. Все-таки он наш важный гость-иностранец. Мы должны его защищать и развлекать.

Я вышла из комнаты и успела услышать, как раздался характерный звук открываемой упаковки от таблеток. Бедный директор… у него болит голова, а тут еще мы…

Маленькая ложь уступила место чувству долга. Спустя еще одну песню я намекнула, что пора бы нам и по домам. Оказалось, что ребята напрочь забыли о времени, и стоило им напомнить, вся наша компания суетливо засобиралась уходить. Проводить нас вызвались Аджосси и Такео. Тао остался дома, причем, сдается мне, вовсе не потому, что ему не хотелось прогуляться. Директор вышел с нами попрощаться и напомнить, что конкурс состоится ровно через неделю, и мне вдруг отчетливо представился на секунду коварно улыбнувшийся директор и Тао, с отчаянием глядящий на гору посуды и повторяющий: «Я, Шеф, ну за что, Шеф?!» Тао уже действительно старательно собирал не хотящие умещаться на одном подносе тарелки и упаковки, хотя несчастным при этом абсолютно не выглядел. Но вот зрелище было необычным. Насколько я помню, Тао никогда не убирает со стола. Он развлекает нас.

Не знаю, почему, но сегодня мы решили пойти другой дорогой. Охранники обменялись взглядами, и мы просто свернули в сторону. Разумеется, никто на это и внимания не обратил. Какая разница, если мы пройдем по параллельной улице, а потом обойдем двор, а не срежем его по диагонали? А во мне нарастало напряжение. Вы спросите, чего может бояться девушка, если идет в большой компании с двумя парнями и двумя взрослыми мужчинами? Причем, только один из названных — щупленький ботаник, а трое остальных — это идеальные супергерои? Ну, Шинву, может, с натяжечкой. Все-таки рядом с Аджосси и Такео он выглядит более хрупким и молоденьким, но это нам только на руку. Если бандиты тоже так подумают, то после первого же удара Шинву недосчитаются пары ребер.

Я отвела взгляд от Шинву, скользнула глазами по темному двору, который мы обходили. Ничего подозрительного. Юна, ну вот о чем ты думаешь? Откуда в тебе такие страхи и кровожадные наклонности? Ты ведь сейчас с явным одобрением думала о том, что умеет Шинву. И вообще, где ты видела, чтобы Шинву сражался настолько агрессивно? Да, он защитил всех пару раз, но там достаточно было поговорить и дать одному малолетнему грабителю в глаз… О чем ты думаешь?

Я чего-то не знаю?

Разговор все еще крутился вокруг грядущего выступления Суйи, из-за которого, конечно, ей придется пропустить следующий городской конкурс, так что нам придется выкручиваться вшестером. Не так и плохо, если подумать. Между прочим, Суйи пообещала нам билеты на завершающий концерт, если нас всех отпустят так поздно. Под «нас всех», несомненно, имели в виду меня, ведь Шинву вечно болтается по всему городу, когда ему заблагорассудится, Икхану ничего не стоит убедить дядю, который его просто обожает, а уж он поговорит с родителями, а Регис, Сейра и Рей вообще ни разу не говорили, где их родители и следят ли за ними. Отпустят ли меня? Хммм… Мама, конечно, знает, что я не могу не пойти на концерт к Суйи, ведь она моя лучшая подруга. Но не обрадуется вот точно. Будет ли аргументом, что все мои друзья идут? Тоже не факт, мама всегда слишком волнуется. А разве я давала ей повод? Ну хоть раз? Разве меня хоть раз похитили? Разве я хоть раз потеряла телефон? Разве меня кто-нибудь угрожал убить в каком-нибудь подвале? Я усмехнулась и посмотрела на Аджосси. Пока рядом со мной Аджосси, мне ничто не угрожает. Если уговорим кого-нибудь из охранников пойти с нами, мама наверняка разрешит…

Концерт — это замечательно, но из моей головы все еще не шел один-единственный образ: Суйи, протягивающая Такео свой альбом. Поэтому, когда мы повернули в еще один знакомый двор, я поймала в себе желание хитро хмыкнуть. Это двор Шинву… Значит, меня будут провожать последней. Я еще не понимала, как я все сделаю, но шестеренки оживленно закрутились в голове.

— Ну что, мисс Юна, до завтра! — Аджосси улыбается мне даже не уголками губ, а всего лишь глазами, но я вижу, что у него хорошее настроение, и что я могла бы с ним даже еще поболтать, если бы знала, о чем. Такео переминается с ноги на ногу рядом, похоже, он не расположен со мной болтать.

— До завтра, — я забираю у Аджосси сумку, которую он помог мне донести, а потом поспешно добавляю, как будто только что вспомнив: — Такео-оппа, а ничего, если я вас кое о чем попрошу?

— Конечно, — с вежливым безразличием пожимает плечами он.

— Проводите меня наверх, пожалуйста… Я… у нас лампочка в подъезде перегорела.

— Хорошо, — кивает Такео и оборачивается к Аджосси.

— Иди, — соглашается он. — Я подожду здесь.

На лице Аджосси легкое недоумение. Я никогда не просила проводить меня до квартиры, а лампочки в подъезде перегорали и раньше. Лестничный пролет прекрасно видно и с улицы. И вообще, почему-то Аджосси казалось, что я должна была попросить его, а не Такео. Во всяком случае, так я интерпретировала озадаченное выражение лица, которое у него возникло.

Поднимаемся по лестнице, и я чувствую, как колотится сердце и становятся влажными руки. Зачем я это делаю?

— Подождите секундочку, ладно? — прошу я, открывая ключом дверь. Такео кивает, не тратя лишних слов. — Мам, привет!

Еще придется объяснить маме, что я только что сделала. Я просвистела мимо нее в комнату и вытащила дрожащими пальцами портрет из Секретной Папки. Засунула в пакет, выскочила обратно на лестничную клетку. Успела заметить нервную улыбку на лице Такео, которого только что просканировала взглядом моя мама.

— Вот, — я протянула ему рисунок, потом сама же достала его из пакета. — Посмотрите на меня, вот так… Мне надо сравнить.

Такео послушно замер, встав в профиль и скосив глаза на рисунок. На лице нарисовалось холодное недоумение, совершенно непохожее на выражение теплой симпатии, которое передал мой карандаш. И все-таки сходство было очевидное. У меня захватило дух от творческой гордости. На секунду я даже сама поверила, что показала Такео рисунок, просто чтобы сравнить копию и оригинал, а не чтобы потягаться с альбомом Суйи.

— Похож, — объявила я. — Вам нравится?

Сходство было и правда какое-то необъяснимое. Ведь на рисунке Такео был совершенно в другой одежде, не в костюме, в котором он все время ходит, а в какой-то повседневной рубашке и джинсах, которые мне вздумалось нарисовать. Все мое сравнение походило на игру «Найди отличия». Другое выражение лица, по-другому собранный хвост, великолепный цвет которого простой карандаш передать просто по определению не может. Наконец, на рисунке Такео выглядел немного помладше, наверно, я рисовала его по памяти, а не с фотографии. Настроение рисунка было абсолютно не таким, как аура Такео сейчас. И все равно — если это не мой успех как художника, тогда я вообще не думаю, что у меня хоть что-то хорошо получилось.

— Да, — кивнул он, старательно не пуская на лицо уж не знаю, какую эмоцию.

— Я ходила в художку, — пояснила я. — Но людей мы там не очень часто рисовали, поэтому я училась сама. Правда нравится?

— Правда. Когда же ты успела… нарисовать такую картину?

— Да еще давным-давно, — с готовностью улыбнулась я, не вдаваясь в детали. Не говорить же ему, что сама абсолютно не помню, как рисовала эту картину и еще штук десять, если не больше.

— Понятно… — Такео не отрывает от меня изучающего взгляда, и мне становится неловко. Может, Такео против, чтобы его рисовали? Зря я ему показала…

— У тебя талант, — выдавил он какую-то очень подходящую фразу. — И очень неожиданно, что ты решила нарисовать… меня.

Не найдя, что сказать, я просто улыбнулась. Надо идти. Меня ждет мама, а Такео — Аджосси. Не стоило ли подарить и Аджосси его портрет? Почему я так выделила Такео? Я представила эскизы Аджосси. Там было несколько удачных и даже почти завершенных. И я поняла: Аджосси не отдам. Даже самому Аджосси. Ни за что.

— Ты молодец, продолжай в том же духе, — спокойно похвалил меня Такео и протянул рисунок обратно.

— Нет… это… это ведь вам! — я засунула рисунок в пакет и сунула в руки оппы.

— Мне? — в голосе Такео все-таки прорезалась какая-то эмоция, которую он не успел скрыть. — Но я не могу… его взять!

— Это подарок, — быстро сказала я и по-идиотски повторила слова Суйи: — Если бы я успела нарисовать всех, я бы подарила рисунки всем вам. Моих друзей я уже завалила рисунками… Мне просто важно… сделать для вас что-нибудь хорошее!

Я не посмела посмотреть ему в глаза. Просто перепрыгнула через порог, поклонилась и захлопнула дверь.

— Это был твой Аджосси? — ласково и требовательно раздалось за спиной.

— Н-нет, это Такео-оппа, — промямлила я. Кто мешал взять рисунок завтра в школу? Почему я об этом не подумала? Что я теперь скажу?

Еще через несколько минут, когда я сидела за ужином, меня догнала другая мысль: «Что значит, твой Аджосси»?

12 апреля

Не то чтобы я предпочла умолчать, как я объяснялась с мамой и как на меня на следующее утро смотрели и Такео, и Аджосси, но просто некогда мне. За вчерашний день произошла дикая уйма всего, в таком взвинченном состоянии я делать ничего все равно не могла, поэтому до самой ночи записывала, что со мной произошло. А уроки-то не сделанные. Я легла где-то в час, еще сколько-то проворочалась, потому что заснуть сразу, так скажем, было вообще без шансов. А на четыре двадцать у меня уже стоял будильник. Обычно я не списываю с ответов, но сегодня было просто без вариантов. Еле-еле успела. Из-за недосыпа казалось, что в голову мне напихали иголок, и аппетита тоже не было совсем. В школе день прошел, как обычно, правда, у меня не было ни одной свободной перемены, потому что я успела только письменные домашки, а все заданные параграфы пришлось читать на переменах или прямо на уроке. Суйи спросила меня, чем же я весь вечер вчера занималась, если не успела сделать уроки, но сказать правду я ей не смогла. Сказала, что плохо рассчитала время…

Рей смотрел на меня с явным сочувствием. Возможно, он тоже считает, что нам задают слишком много, но со скоростью чтения Рея, честно говоря, в это слабо верится. На обеденной перемене, когда все ушли в столовую, а мы с Суйи и Икханом обсуждали следующий тур конкурса, я почувствовала, что больше не могу. Жизнь похожа на американские горки. Пару дней назад я была беззаветно счастлива, теперь расплачиваюсь за ночь не сделанных уроков… У меня даже нет времени поесть. За две минуты до звонка из столовой вернулся Рей и положил на парту передо мной банан. Сейра и Регис протянули свои бананы Суйи и Икхану. Потом Рей, не моргая, наблюдал за тем, как мы едим…

Как и обычно, не бывает дней, которые были бы на 100% скучными или на 100% легкими. Зато бывают на 100% трудные, эмоциональные или загадочные. День, начавшийся в четыре утра, не мог завершиться посредственным вечером. Но об этом я напишу завтра, потому что второй подряд учебный день, начатый на рассвете, я не переживу.

13 апреля, о том, как мы вчера сходили в гости к директору Ли.

«Она так смотрит, как будто обо всем догадывается!»

О чем это я догадываюсь?

По лицу, как и обычно, считать настроение Тао было абсолютно невозможно. Как, впрочем, и по его разговорам, и мыслям… Тао будто вообще не зависит от настроения. И все-таки скрывать свои мысли он не считает нужным или не умеет. Да и вообще, от кого бы ему понадобилось скрывать мысли? Мы же все-таки не в антиутопии какой-нибудь живем. Это в книгах есть специальные приборы, которые считывают вредные, свободолюбивые, мысли (видимо, все считываемые мысли являются вредными, а в остальных случаях люди и не думают; в антиутопиях общество скатывается до самого примитивного, хотя и развитого технически). А у нас совершенно нормальный мир, и никто мыслей не читает и не контролирует.

— Тао, посмотрите мой телефон, пожалуйста! — Суйи протягивает ему свой девайс, и Тао в два счета с ним разбирается. Ему ничего не стоит найти любой файл.

— Не в той папке ищешь просто, — он подсаживается к Суйи поближе, и я замечаю, что наша звезда чуть-чуть смущается. Мне кажется, или Тао действительно стал очаровательнее, чем раньше? Его провожают взглядами ученицы Ё-Ран… Ему очень идет официальный костюм, как и его коллегам, в общем-то. Но костюм был всегда, а вот в самом Тао как будто что-то изменилось. У него глаза горят по-другому.

— А где надо было?

— Вот, — Тао многозначительно тыкает длинным пальцем в экран смартфона. — Смотри, ничто не предвещало… и ту-ут, нажимаем и что мы видим? Правильно, вот такой вот прямоугольничек. Не бойся, он не кусается, нажимаешь и выбираешь…

Все как-то разбрелись по своим делам, и образовалось затишье. Бывает, что толпа за столом занята чем-то одним. Играем в настолку, например, или едим и слушаем, как кто-то один что-то рассказывает. А тут кто чем занят: директор Ли на кухню ушел, помогает Сейре с десертом, Такео и Аджосси посуду моют, иначе нам не хватит тарелок. Мамочки, да сколько же посуды они успевают за десять минут перемыть? У меня дома человек в четыре раза меньше, а мою посуду я в два раза дольше. Ну вот как так-то? Шинву и Икхан играют на планшете Шинву, Регис посуду на кухню носит. Ах, да. Вот Рей сидит, никого не трогает. И мы его тоже не трогаем.

Не зная, чем бы себя занять, предложила Регису с посудой помочь. Так ведь отказался опять! Почему-то Региса очень обижает, если я ему помощь предлагаю, а я каждый раз как будто забываю об этом. Просто неловко мне, что мы приходим в гости и столько хаоса создаем. Ведь могли бы сами подсуетиться и помочь, но ни директор, ни его домочадцы не разбежались нашу помощь принимать.

От скуки пододвинулась тоже к Тао и Суйи.

— Покажите и мне тоже, а?

«Зачем ей? У нее же телефон абсолютно другой?»

Не знаю, откуда Тао это известно, но понаблюдать за ними мне все равно не повредит. За Тао, работающим за компьютером или объясняющим принцип работы любого гаджета, вообще наблюдать одно удовольствие.

— Если тебе не нравится, можешь поменять… Да, правильно. Нет, так ты в меню выйдешь, а настройки не там… Смотри, ты можешь ярлычок на рабочем столе оставить, число полей тоже изменить можно. Зачем же у тебя столько приложений открыто? Ты знаешь, сколько это памяти ест? Не может быть, что это тебе все одновременно нужно…

— Хорошо, я закрою, — соглашается Суйи.

— Да нет, ничего плохого в том, что столько всего, ты смотри, что тебе реально надо. О, смотри-ка, у тебя даже диктофон открыт! Зачем это?

— Да я урок записывала… — смущенно призналась Суйи.

— Ай-ай-ай, как не стыдно, — погрозил пальцем Тао.

— Ну а что такого? — вступилась я.

— А как же разрешение на аудиозапись? Это же голос учителя… его собственность.

— Но ведь мы лекции записываем. С тех же слов учителя, какая же разница?

— И правда, — Тао забавно пожал плечами. — А если учитель что-то такое сказал, что не хотел бы, а вы взяли да и записали? Когда конспекты пишете, вы же не слово в слово записываете? А тут все дословно!

Мы с Суйи усмехнулись. Знаем мы одного человека, который все лекции слово в слово записывает и ведь, что главное, успевает! Если наши одноклассницы узнают, к Сейре очереди выстраиваться будут. Как удобно, что она на последней парте сидит, так что в основном за ней никто не наблюдает. А если и оглядываются, то, в основном, на Рея.

— Постой, сколько там часов записано?

— А-а, — Суйи выхватила телефон из его рук. — Так ведь запись не выключилась! Он до сих пор записывает, представляете?!

«Тао, изучи ее телефон, пожалуйста…» И на этом та запись обрывается, потому что я нажал на кнопку. Уже за дверью, но там, где еще нет камер.

В подвале у шефа не ловит интернет, во всяком случае, с обычного телефона. Девочка не могла оставить себе другой информации, но и это было слишком опрометчиво. Ведь она держала телефон в руках, когда мы вошли. Слишком очевидно.

Я представила просторное помещение, похожее на больницу, только без больничных кроватей. Большой аппарат для рентгена, какой-то стол, непонятные резервуары с водой, компьютеры. Непонятный шкаф, похожий на холодильник, совершенно белое освещение. Непонятные колбочки с подписями на каком-то другом языке, тоже непонятном. Механическая дверь, которая неожиданно открывается. И я, прижимающая к себе телефон, а потом пытающаяся незаметно затолкать его в сумку. Почему я это представила? Было странно, что я думаю о какой-то тайной лаборатории, о которой ничего не знаю, хотя Тао всего лишь помогает с телефоном Суйи. Какие же тут лаборатории?

Переписать и спрятать файлы минутное дело, но осадок остался до сих пор. Почему я так сделал? Раньше я бы не позволил себе. Но ведь приказа доложить не было, хватит и того, что я почистил сам телефон.

О каком телефоне речь? Почему он так явно представляет себе мой телефон?

Почему бы мне просто не забыть о том, что сделано? Неужели мне — и вдруг стыдно? Это же рутина! Потому что она заслуживает лучшего… Цыц, голос в моей голове! Но, по-моему, выгоднее ей просто рассказать правду. Выгоднее? Да нет, просто честнее. Честнее? Кто тут заикнулся о честности, Тао, ты?

О-о, да у Тао, кажись, небольшое раздвоение личности. Ой. У меня тоже. С каких это пор часть меня умеет проникать в сознание других людей?

Собственно, мне очень «весело» записывать все это. Но в тот момент меня буквально озарило. Весь вечер я сидела и ловила чужие мысли и настроение, но даже не заметила этого! А потом застряла в мыслях Тао, потому что он сидел слишком близко и думал слишком громко. Кажется, у всех ближе к весне едет крыша… Вот и мы уже начали беседовать с какими-то подсознаниями.

А Тао, кстати, сидел и размышлял о том, что меня очень даже касается. Да он, чтоб его совесть загрызла, копался в моем телефоне по приказу директора Ли! Я точно уверена! И у него моя запись! Тао ее не удалил с концами, а переписал себе. Ну что за бред происходит, а?

Кстати, Тао стыдно. И это чувство для него хорошо забытое старое.

Вот только мне от этого не легче. Весь вечер я пыталась понять, о чем именно он размышлял, но так толком и не разобралась. Зато привлекла его внимание, потому что слишком сосредоточенно сидела и слушала. Неужели мой обычный имидж — Юна Рассеянная? Неприятно признавать, но звучит убедительно.

---

Примечания:

Написала главу. Поняла, что слишком длинно. Разбила на две главы. Дополнила. Теперь две слишком длинных главы вместо одной. А как у вас началось лето? :)

Новая тетрадь, «Печенье и кофе», 96 страниц

13 апреля, 23:02, решила завести новую тетрадь

Итак, выяснилось, что у меня есть суперспособности. Кто об этом знает? Ну, для начала, я. От директора я притащилась в шоке, потому что мозг отказывался принимать то, к чему давно притерпелась моя интуиция. Если подумать, не так ведь я и удивилась, когда посреди разговора начала читать мысли Тао. И даже не подала вида, что что-то не так. Я имею в виду, Суйи ведь ничего не заметила. Тао — возможно, но он ведь все-таки агент.

Агент! Они там все поголовно агенты! Конечно, я многого не помню, но смутное понимание, кто есть кто, у меня снова возникло. К тому же, я пролистала свой дневник (посетовав, что первая часть утеряна) и поняла приблизительно, как изменялось мое к ним отношение. Теперь у меня уже нет такого неприятия DA. Все-таки ребята ушли оттуда, как только представился шанс. Все, чего они хотят, — это спрятаться самим, чтобы их не достали бывшие коллеги или начальство, я уж не в курсе, что там осталось от их группировки. Может, и ничего не осталось, но все же они прячутся.

Еще обо мне знает Тао, так как у него запись. И у меня, понятное дело, есть первостепенная задача: заполучить эту запись! Воображение тут же рисует пафосное, в духе «Миссия невыполнима», проникновение в кабинет Тао (или в комнату, в зависимости от того, на работе у него этот файл или дома), запароленный компьютер, который я взламываю, флешку, на которую переписываю свою по праву запись и еще несколько загадочных папок, первых, что попались мне на глаза. Потом срабатывает сигнализация, и я спешно эвакуируюсь. Все прекрасно, вот только теперь вспомним, кто я и кто Тао. Предлагаю другую опцию: раз уж, похоже, я умею читать мысли, надо вызвать Тао на разговор, что-то подгадать так, чтобы мои слова напомнили ему о той записи, и пусть Тао просто прокрутит мои слова у себя в голове! Мне же не доказательство искать поручили, не улики собирать. Мне просто нужно узнать, о чем меня заставили забыть.

А еще знает директор Ли, Франкенштейн. Это он не хочет, чтобы я совала нос в его дела… А вот что он знает обо мне? Каким образом он стер мои воспоминания и видел ли их сам? Знает ли, что я читаю мысли? Хмммм…. У меня недостаточно данных, придется наблюдать и прислушиваться. В смысле, прислушиваться к мыслям.

Прозвучит ненормально, но. Это так круто!

14 апреля, 07:56

По некотором размышлении пришла к выводу, что лучше никому не рассказывать. Не зря ведь предыдущая я (а я думаю о Юне, которой стерли память, как о предыдущей себе, потому что мне теперь все придется начинать заново) все записывала в дневник, но так никому и не сообщила. Дело не в нехватке времени, ведь прошли уже недели, месяцы. Я просто уже когда-то давно сделала выбор. Пусть я не помню (а подробно перечитывать дневники пока времени нет), почему я приняла такое решение, но на всякий случай буду его придерживаться.

15 апреля, 18:22

У вас когда-нибудь было такое (спросила я у ровных и белых страниц тетради), что вы возвращались с отдыха домой, чувствуя, что все (но все же ничто не) изменилось? Скажу иначе: вы прожили божественные две недели, скажем, съездив в летний лагерь на берегу моря, или же посетили несколько крупнейших городов, постоянно гуляя по экскурсиям, музеям, людным улицам и мостам. Затем вы возвращаетесь к себе домой, радуясь, что вновь увидите родные стены. Вас встречает маленькое, сковывающее, но родное пространство. Чего в этой встрече больше: радости узнавания или горечи, что чудесная свобода уже позади?

Об этом я думала, пока шла по улице, невпопад смеясь шуткам Шинву, и слушала, слушала, не зная, как закрыться, эти мысли… Мысли Шинву, Икхана, Суйи. Мысли продавщицы, которая каждое утро выкладывает фрукты на прилавке, разносчика еды, который идет по улице, накинув капюшон на наушники, серьезной дамы с дорогой сумочкой и дочерью, которая идет решать проблему с каким-то банком, незадачливого велосипедиста, который остался без колес в центре города, потому что не пристегнул велосипед на замок у магазина… Я слышу не всех, но многих, знакомых, незнакомых, смотрящих мне в лицо с секундным интересом либо отводящих взгляд, как будто в попытке не обращать на себя внимание. Это неважно. Не от меня зависит, на кого обратить внимание. Мой дар работает сам по себе. И я чувствую ту самую радость узнавания, настоящую эйфорию от того, что мне снова доступно… И я помню, помню ту усталость, которую уже испытывала раньше, когда не могла отменить свой дар, закрыться от чужого восприятия. То, что я получила — это не свобода. Свобода была тогда, когда я жила, ничего не зная. Сейчас я снова стала собой, но чувствую, что какой-то другой путь закрылся для меня.

Вот что называется «смешанными чувствами», испытав их теперь, я могу объяснить, что это такое. Рада я или нет, что все вернулось? Я не чувствую ни радости, ни боли, я просто вернулась в свое пространство. Если бы только был способ научиться управлять своей силой! Если бы я могла использовать ее во благо, а не шпионить за незнакомыми людьми, да еще и абсолютно бессмысленно! Ведь зачем-то я получила эту способность! Должно быть объяснение, зачем!

Представим себе обычную школьницу, которая получает необычный дар. Такого не бывает в жизни, но бывает в книгах, фильмах, комиксах и снах. С этой мыслью легко свыкнуться, потому что вся наша культура, по сути, — это мечта о сверхъестественных способностях. Мы придумывали себе диких, странных богов (не конкретно мы, а наши далекие предшественники, не важно, в каких странах они жили), мы поклонялись то разуму, то чувству, надеясь разгадать загадку. Мы просили вдохновения и сил, лишь бы создать что-то, превосходящее нас. И когда у нас не получалось, мы находили утешение в том, чтобы придумать такую фигуру, которая могла бы это все за нас. Исправить несправедливости мира, принести свет и надежду, научить летать и общаться, не произнося ни слова, защитить тех, кто нам дорог, возродить и исцелить то, что мы потеряли…

…

Что-то до боли знакомое остановило меня и заставило обернуться. Передо мной стояла девушка, задающаяся все теми же вопросами, с бесстрашием юности, но и с отчаянием прожитых до нее жизней, взирающая на путь человека. Она остановилась посреди школьного двора, забыв о том, где находилась. Ей казалось, что она стоит на карте, где не указано еще ни одного государства, не проведено ни одной границы. Карта мира символизировала лишь общий путь для всех. Девушка смотрела на меня, как будто надеялась тотчас получить все ответы, которые я не могу дать. Она не первая, кто хочет знать об этом…

«Кто я? Почему выбрали именно меня? Почему именно у меня эти способности? И что мне теперь делать? Что делать с даром, который не умеешь использовать?»

Я смотрела в свои собственные глаза, и мира вокруг словно не существовало. Я протянула руку своему отражению и сделала шаг. Наличие двойника меня не пугало, хотя и удивило в первый момент. Я чувствовала, что узнаю какой-то секрет, если дотронусь до этой руки. Я протянула руку отражению…

Мои пальцы коснулись пальцев Рея, который удивленно, почти испуганно смотрел на меня в ответ. Мы стояли посреди школьного двора.

22:30

На этом драматичном моменте мне пришлось прерваться, потому что звонила Суйи, и мы довольно долго решали, как лучше организовать нашу вылазку на ее концерт. Она уже достала всем нам билеты, а мы договорились с родителями, что нас отпустят. Теперь все, что нам остается, это подговорить (в смысле, убедить) кого-нибудь из охранников пойти с нами на концерт. С одной стороны, кто не хочет даром сходить на представление, а с другой, нам обеим очень неловко приглашать любого из охранников. Я их всех стесняюсь, в особенности Аджосси, а Суйи делает вид, что ей все равно, но на самом деле ей тоже было бы неловко… Все-таки недаром ведь все на студии с ума сходят от Рея, все наши знаменитости и рядом с ним не стояли. А теперь посмотрим на Тао, Такео и Аджосси. Ведь они-то ничуть Рею не уступают! Значит, даже у Суйи, проработавшей со звездами несколько лет, не может быть такого уж прям иммунитета к их очарованию. Вот и все, что я хотела доказать. Теорема номер один от Юны.

А потом уже я сама позвонила Икхану, чтобы обсудить завтрашний конкурс. Потому что ДА, неважно, что тут происходит со мной, у нас еще есть обязательства перед школой! Мне уже не то чтобы все равно… нет, мне не все равно, как мы выступим. Но просто у меня уже не осталось сил волноваться перед выступлением. Я как-то смутно помню прошлый раз, наверно, это объясняется тем, что где-то там мне стерли память, но практически уверена, что сильно волновалась перед предыдущим этапом. Теперь я настоящий фаталист: как будет, так и будет. Пройдем в заключительный тур — замечательно, не пройдем — тем лучше, мне и без того весело живется! Забот по горло: решить, могу ли я кому-то доверить свой секрет, незаметно узнать у Тао, что за запись он у меня изъял, контрольные не за горами, между прочим, плюс еще на концерт собираемся, а еще… еще, да, эта история с Реем. Самое время записать продолжение. Только сначала все-таки пару слов о завтрашнем дне, а то потом я уж точно забуду.

К неудовольствию Франкен…директора Ли…Штейна, правила конкурса оказались какими-то размытыми, как и дедлайны. В результате, мы получили инструкции к следующему туру достаточно поздно (а тут еще все как раз уехали в таинственную «командировку», так что мы и вовсе остались непроинформированными). У нас оставалось всего ничего времени, чтобы подготовиться. Учитывая, что как раз в это время ко мне вернулась память, я ребятам была не сильно полезна, но все-таки делала, что могла. По сути, к этому этапу достаточно трудно быть готовым. Ты можешь готовиться сколько угодно, но никогда не узнаешь, хорошо подготовился или нет, пока не сходишь на само мероприятие. Второй этап больше похож на олимпиадный, а шоу-эффект будет сведен к минимуму. Если в первый раз мы ставили яркие сценки на английском, то во втором туре надо будет продемонстрировать общую эрудицию, с которой у нас… ну так себе. У нас есть козырь в рукаве по имени Икхан, но и он ведь шарит не абсолютно во всех областях. Например, в той же литературе и истории он не так хорош, слишком гуманитарные дисциплины. Поэтому все очень рассчитывают на меня, ведь долгое время я была лучшей по этим предметам в нашей компашке. Правда, теперь все изменилось. Теперь у нас есть Регис и Сейра, помнящие наизусть каждый параграф, который отвечают на уроке. Меня утешает то, что наверняка они успели прочитать школьную программу за наш класс и даже за следующий год… Нам понадобится их помощь. Потому что в моей голове сейчас даже таблицу умножения днем с огнем не сыщешь.

Насколько я понимаю, мы будем бороться против другой команды, отвечая на разные вопросы, как в викторине. Можно будет выбрать разные предметы, но, в конце концов, только одну дисциплину можно будет отмести, а на остальное все равно придется ответить. Победившая команда проходит дальше и ждет результатов такого же соревнования с другой площадки. Потом соревнуются те команды, которые одолели своих соперников. Икхан сказал, что ему не нравится система, где у команд изначально не определен уровень, иначе их можно было бы поместить в условно «слабую», «среднюю» и «сильную» группы. Но что есть, то есть. Но мы не будем соревноваться до последнего, то есть, пока не останутся всего лишь две команды, из которых одна выиграет. Останутся пять сильнейших команд, которые и пройдут в заключительный этап. И да, вся эта олимпиада будет на английском. Почему? Да кто б знал! Видимо, просто чтобы усложнить нам задачу! Насколько я понимаю, иностранцы в этом конкурсе не участвуют. В смысле, за исключением Рея, Региса и Сейры. Но они ведь и по-корейски понимают… Было бы вдвойне нелепо, если бы оказалось, что мы все мучаемся этим английским конкурсом только из-за Рея!

* * *

Так вот, все-таки вернусь к тому, что произошло сегодня. Я остановилась на том, что пришла в себя, стоя посреди школьного двора, сжимая руку Рея и глядя ему прямо в глаза.

Пару секунд я тщетно пыталась хоть что-то осознать, а потом до меня запоздало долетел дружный, громкий, внезапный вздох восторга, шока и зависти. Потому что да. Мы. Стояли. Посреди. Двора. За неполный учебный год все немного привыкли к Рею, но это не значит, что его перестали ревновать ко мне и Суйи. Я имею в виду, он же самый красивый парень во всей школе! Это признано абсолютно всеми девчонками и двумя третями парней! (Остальная треть, похоже, слишком самовлюбленная). Мы не делали ничего предосудительного. Мы просто общались с ним на переменах и вместе уходили из школы после уроков. Мы просто дружили. И этого все же было достаточно, чтобы многие девчонки, особенно те, кто нас с Суйи не очень хорошо знает, люто ревновали. Никаких пакостей нам, впрочем, не делали. Все-таки связываться с айдолом никому не хотелось. Даже если благодаря этому можешь попасть в историю и прославиться. Но по всяким слухам, по тому, как девчонки переглядывались, когда мы покидали класс и начинали гулять по рекреации, можно было понять, что о нас сплетничали немало. А тут такое.

Рей выглядел абсолютно потерянным. За время, проведенное рядом с ним, я, как и мои друзья, научилась различать его эмоции по наклону головы, по прикрытым глазам, по легчайшему намеку на улыбку, по тихому вздоху Рея, едва ли не по самому его молчанию. Чужим людям Рей показался бы абсолютно спокойным, невозмутимым, безразличным. Мы же видим за внешней невозмутимостью его душевное состояние. Но в этот раз даже «невооруженным взглядом» можно было заметить, что Рейзел какой угодно, только не безразличный. И мне едва ли от этого было проще.

Я стояла и слушала, как колотится сердце. Возможно, в тот момент оно гнало ту кровь, которая вот-вот прильет к щекам… Длинные пальцы Рея все еще касались моих, смешно маленьких. Ведь мы только что (чья это была мысль?) думали, что касаемся зеркала, но отражение оказалось таким непохожим. Рей дышал чаще, чем обычно, и растрепанная челка упала, закрывая левый глаз. Рей внезапно оказался гораздо младше, словно обычным, растерянным подростком. А я ведь никогда и не думала о Рее, как о подростке. В нем ощущаются такие сила и ум, что он просто не может быть наравне с нами. В тот момент он потерянно бродил взглядом по моему лицу, как будто пытаясь найти ответ на какой-то свой вопрос. На толпу вокруг он и вовсе не смотрел. Не смел? Или просто не считал нужным?

Он разомкнул губы, собираясь что-то сказать, но передумал. Вместо этого он посмотрел мне в глаза так, что у меня замерло сердце. И я услышала голос в своей голове: «Юна. Ты меня слышишь?» Я хотела кивнуть, но тело плохо слушалось меня. И я просто подумала: «Да». Рей скользнул пальцами по моей ладони и опустил руку. От этого я необъяснимым образом вдруг почувствовала умиротворение. В толпе, которая продолжала пожирать нас взглядами, снова послышался вздох. «Как ты себя чувствуешь?» — «Все хорошо. Что это было?» Рей не ответил мне. Он попытался улыбнуться. Улыбка получилась какой-то неуверенной, беззащитной. Но я почувствовала волну облегчения, возможно, потому, что Рей переживал за меня, а потом перестал. Я поняла, что Рей не хочет или не может объяснить мне сейчас.

Я кивнула Рею и отвела взгляд. Теперь мне как-то нужно объясниться с остальными. Ребята стояли с непередаваемыми выражениями лиц. Я заметила чистейший шок на лицах Икхана и Шинву, потом увидела, как мне подает какие-то безумные знаки Суйи, потом, проскочив добрую половину школьного двора, перевела взгляд на охранников. Те контролировали свои лица гораздо лучше. Взгляни на них посторонний человек, он бы сказал, что либо охранники пропустили все веселье, либо им глубоко наплевать. Но для меня лицо человека больше не преграда, и я смогла бегло уловить их хорошо запрятанное удивление. Тао и Такео обо мне вообще не думали. Они пытались понять, что хотел этим сказать «господин Рейзел». И решить, стоит ли спросить совета у Франкенштейна. Аджосси думал не о директоре и не о Рее. Он смотрел на что-то мелкое, что вертел в руках. Может быть, это была гарнитура или ключи. Единственная четкая интенция, которую я уловила, была разодрать тот предмет на мелкие кусочки и сожаление, что этого нельзя сделать. Мне стало неприятно, и я отвела взгляд.

Мы с Реем оба не сделали ни шага. Рей даже не пытался как-то выкрутиться из ситуации, а я не знала, как. Мозг жалобно всхлипывал, заваленный мелкими, ничего не значащими реакциями окружающих на меня. Хотелось провалиться, но потом не хотелось выбираться из подвалов школы. Тут к нам подошла Суйи.

Она положила руку мне на плечо, хотела было сделать то же самое с Реем, но не посмела, поэтому опустила руку и отчетливо, хотя и с заметным волнением произнесла:

— Все, вы молодцы! Думаю, еще одна репетиция, и мы можем не беспокоиться!

Я улыбнулась, а потом попыталась понять, о чем она говорит. Рей не стал даже и пытаться и просто прочитал ее мысли. Он не хотел принимать участия в обмане, но Суйи уже сделала первый шаг. Если вздыхать можно мысленно, то именно это я и сделала. Суйи мне отчаянно подмигивала, стараясь, чтобы я поняла, что надо ей подыграть. Но я и так уже поняла, кроме того, я тоже прочитала ее мысли и уловила, как Суйи решила нам помочь.

— К-кажется, недостаточно драматично, — пробормотала я стопроцентную ложь.

— Ну что ты, вы оба превзошли сами себя! — горячо заверила нас Суйи и обернулась к публике. Ее голос был уже более уверенным. — Как считаете, драматично было? — хорошо поставленным тоном обращения к зрителям поинтересовалась она.

Школьники сначала неуверенно, а потом очень активно закивали. Постепенно до них начало доходить, что только что на их глазах произошло не внезапное объяснение в любви первого красавчика школы малозаметной отличнице, а всего лишь репетиция двух одноклассников. А вот, хм, что мы там репетировали? Надеюсь, нам не придется отвечать! (В смысле, это я до сих пор надеюсь, потому что мы за весь день не удосужились сойтись на одном правдоподобном объяснении).

«Постарайся быть рядом, я должен убедиться, что ты не пострадала».

«Ладно. Но все хорошо, Рей!»

— Иди в класс, как будто все по плану, — шепнула Суйи. — Потом поговорим.

— Ну вот и все! Репетиции закончились! Пора и на занятия! — внес свою лепту Тао. — Пожалуйста, не толпитесь! И не опаздывайте на уроки, никто ведь не хочет бегать штрафные круги, пусть это и полезно! Даже самому захотелось побегать, но я плохой пример для подражания! Так что поторопитесь и хорошего учебного дня! — бодро и громко заявил он.

Слишком много инструкций, прозвучавших одновременно!

* * *

На уроке все косились на меня и Рея, но дисциплина — это все-таки не пустой звук, и никто ничего не говорил. Господин Пак, пропустивший наше веселье во дворе, озадаченно следил за всеми этими переглядками, но не спрашивал. У нас как раз последний урок перед контрольной, надо было все повторить. Суйи изо всех сил старалась не коситься, она же на нашей стороне! Но все равно она послала мне несколько Очень Выразительных Взглядов, а стоило прозвенеть звонку, она схватила меня за руку и утащила в туалет, не дав собрать сумку. Даже не предваряя речь какими-нибудь «Объяснись» или «Что это было?», она смерила меня строгим взглядом и неодобрительно заметила:

— А я-то думала, ты любишь Аджосси!

«М-21», — зачем-то мысленно поправила я и тут же забыла об этом. Вспомнила только сейчас, когда стала все записывать. И даже поняла, что значили эта буква и номер.

На секунду я подвисла. Во-первых, я никогда не говорила Суйи, что я именно люблю Аджосси. Я говорила, что он мне нравится. Я заметила, что никогда не смогла бы сказать о парне, которого я на самом деле люблю, что я его люблю. Я могу сказать «нравится». А вот про парня, в которого уже не влюблена, я спокойно могу признаться, что когда-то его любила. Вот так. Может, я не одинока в таких странных определениях любви, но Суйи по-любому в таких вещах более прямолинейна.

Во-вторых, при чем тут Аджосси? Я похлопала глазами и поняла (хотя причинно-следственной связи между этими двумя действиями и нет), что Суйи тоже интерпретировала нашу с Реем «сценку» как проявление влюбленности. Она, конечно, спасла меня от позорных объяснений перед всей школой, но теперь намерена вытрясти из меня признание. Неужели так трудно понять, что к Рею у меня нет и не может быть никаких чувств, кроме дружеских? Я-то думала, что мы с Суйи идеально друг друга понимаем! Я хотела ответить, что не влюблена в Рея, а Аджосси мне только нравится (потому что на самом деле я его люблю), но сказала немного не то, что собиралась:

— А я… а я-то думала, что тебя только кинозвезды интересуют!.. А ты… Я и не думала, что ты влюблена в Такео!

Получилось слишком громко и гневно (не знаю, что на меня нашло), и Суйи тут же состроила гримасу и замахала руками, подбежала к двери и проверила, что нас никто не подслушивает. Я заметила, что она сердится и нервничает.

— Ну с чего ты взяла? — сердито зашептала она. — Тот альбом был для всех, если ты не поняла! Такео просто стоял ближе. К тому же, если бы я подарила альбом Аджосси, ты бы точно расстроилась, так что у меня выбора не было!

— Но ты могла подарить его кому угодно!

— Да! — запальчиво подтвердила Суйи. — И именно поэтому я отдала его Такео! Могла и кому-то другому отдать! Не понимаю, почему ты к этому так привязалась! Я вообще-то всегда дарю друзьям альбомы, как и ты даришь свои рисунки!

«Спокойно», — сказала себе я. Суйи уж точно никак не может знать, что я подарила тот рисунок Такео. Если только тот сам ей не сказал. Стоп. Это уже совсем бред.

— Я давно считаю наших охранников друзьями! — продолжила Суйи, повернув мою голову к себе. -Да, у тебя к ним вечно отношение меняется, и для меня это странно! «От любви до ненависти», и мне это непонятно! Сегодня думаешь одно, завтра другое! Как будто у тебя есть двойник! Но я-то всегда думаю одно и то же! Я к ним очень привязалась, я благодарна, что они так нас опекают, но при этом общаются, как с равными! Мне не все равно… что из всей школы они выделили именно нас. Да, потому что мы дружим с Реем! Но не только из-за этого. Ты не замечала, что их интересуем мы, вместе и по отдельности?! Работа у них тяжелая, и я просто хотела проявить немного заботы!

Вместо того чтобы добиваться моих оправданий, Суйи оправдывалась сама. Я чувствовала, что впервые за долгое время мы близки к тому, чтобы поссориться. И главное, из-за чего?

Я обняла ее, чувствуя, что опять все делаю не так, но просто ничего лучше не придумала. И сказала:

— Перестань. Я не хотела тебя обидеть. И охранников я тоже люблю. Я тоже хочу с ними дружить… Мы все будем дружить друг с другом, потому что нам хорошо вместе.

— Пока ты опять не передумаешь, — угрюмо заметила Суйи.

— Я больше не передумаю! Те… разногласия… они в прошлом! Мне все три охранника нравятся… — Суйи требовательно смотрела на меня, и я закончила: — А М… эм, Аджосси больше всех.

Суйи аккуратно вытерла глаза, стараясь не размазать макияж, а потом включила воду и приложила ладони с холодной водой к щекам.

— Тушь — это зло, нельзя нормально умыться! — заметила она уже более дружелюбно, и я выдохнула. Если бы я еще и с Суйи поссорилась, можно было бы смело переводиться из этой школы.

Я посмотрела на часы. Оставалось еще шесть минут от перемены. Нормально. Поесть не успели, но у нас еще следующая перемена будет. Зато на урок уж точно не опоздаем.

— И что же? Что тогда случилось на улице? — поинтересовалась Суйи, театральным движением развернувшись ко мне. Все-таки актер и в жизни сохраняет и использует некоторые особенно удачные движения.

Я не успела придумать никакого нормального объяснения. Думала на уроке, думала, пока бежали в наше укрытие, но что тут скажешь?

— Это… я тут ни при чем. Это все Рей. Я задумалась и просто шла, а ему показалось, что я плохо себя чувствую… Он забеспокоился, понимаешь? Он обернулся, чтобы спросить, как я, а я шла, ну я же задумалась, и не сразу остановилась, а он хотел меня поддержать, и я на него наткнулась.

Во взгляде Суйи читалось: «Что?», и это совершенно не противоречило ее мыслям.

— Я не знаю, что это было. Я не ожидала. Тебе лучше… надо было спросить Рея. А потом, я просто удивилась. И он не ожидал.

— Рей никогда не делает ничего такого.

— Ну да. Поэтому я и застыла так. Потому что удивилась, как и все вокруг.

— Как думаешь… — Суйи убрала прядь волос за ухо и с какой-то хитринкой улыбнулась. — А может быть, ты нравишься Рею?

Я почувствовала, как меня бросило в жар, хотя и знала прекрасно, что это неправда. Уж о причине, по которой Рей заинтересовался мной, я вроде бы догадываюсь. Но Суйи этого знать не нужно. Но только от того, что я на секунду представила такую вот «парочку», у меня перехватило дыхание.

— В-вряд ли, — пробормотала я. И, почти презирая себя за это, использовала подходящий «excuse»: — Я не стану подавать надежды кому бы то ни было, даже Рею, ведь у меня уже есть Аджосси.

И вот после этого есть я и покраснела, хотя и сама не поняла, что именно я имела в виду. Но Суйи удовлетворилась моим ответом, и мы пошли на урок.

16 апреля, 16:45, кафе «Золотая мелодия»

Наши уши свернулись в трубочку и развернулись обратно, как и наши мозги, в смысле, теперь они вернулись в состояние, нормальное для мозга. Мы выжили после объявления результатов! Мы только что вернулись после весьма утомительного мероприятия, точнее, не вернулись, а сидим в кафе и ждем заказ. По такому поводу (прохождения в финал, уточню я на тот случай, если вдруг было не очевидно, что мы туда пройдем и будем праздновать) нас сегодня угощает директор. То есть, не директор, а его доверенное лицо, охранник, программист и аналитик, три в одном, Тао.

Вот что я успела записать. А теперь продолжаю уже спустя некоторое время.

18:32

— Что ты такое все время пишешь? Книгу сочиняешь? — Тао сделал вид, что пытается прочитать мои записи. Я понимала, что если бы он на самом деле задался такой целью, он бы сделал это по-другому. И да, уверена, прочитать текст вверх ногами для него не такая и большая проблема. Даже на чужом языке. Тао просто очень хорошо соображает.

— Нет, — я скромно прикрыла тетрадку. — Это дневник. Чтобы потом прочитать и вспомнить, как мы участвовали во всех этих конкурсах.

— Понятно, — улыбнулся Тао. — Такая толстая тетрадь! Неужели ты ее всю испишешь?

— Еще как, — я развернула тетрадку к свету и попыталась продолжить свое занятие, но не смогла, потому что Тао был явно настроен поговорить. — Это даже не первая. Я очень часто что-нибудь записываю. Но… это очень личное. Вы же никому не расскажете?

— Обещаю, — серьезно кивнул он.

Говоря это, я понимала, что выдаю себя с головой. Стратегически лучше было притвориться, что это тетрадь с домашней работой или действительно книга, но только не дневники! Ведь если Тао заодно с Франкенштейном, он точно захочет заполучить эти дневники, чтобы избавиться от них, как и от записи с диктофона! Но дурацкая привычка отвечать максимально честно не дала мне даже подумать, и я уже сдала себя с потрохами. Впрочем, Тао вроде бы не собирался исследовать мою оборону и искать в ней трещины, он просто вел светскую беседу. Мальчишки были увлечены тем, что смотрели клип, который крутили по телевизору без звука, а Сейра вышла на улицу, чтобы позвонить. Тао периодически кидал взгляд через мое плечо в окно, контролируя Сейру. Делал это скорее по привычке, не сомневаясь, что Сейра и сама сможет за себя постоять… Или же это было его прикрытие? В моих глазах он должен был оставаться охранником, и вот именно поэтому Тао и приглядывал за Сейрой? Может, так?

— Дневники — это довольно детское увлечение, — пояснила я. — Считается, что старшеклассницы уже выросли из этого.

— Вон оно что, — Тао поигрался колпачком от моей ручки, хотя обычно это М-21 старается чем-то занять руки, а не хакер. Потом он положил колпачок обратно на стол и занялся тем, что снова начал листать меню, которое у нас почему-то не забрали. Может, это хитрый ход, чтобы мы соблазнились и заказали что-то еще, а может, официантка просто не выдержала тройного очарования Региса, Рея и Тао вместе взятых, вот и забыла забрать одну из копий. Взгляд Тао задумчиво гулял по странице, и я вдруг отчетливо поняла, что Тао большинство названий ни о чем не говорит. У него что, никогда не было возможности побывать в кафе? Как вспышка, ко мне вернулось что-то резкое, но расфокусированное (всегда считала эти слова антонимами и вот, теперь они стоят рядом). Напарник со стаканчиком кофе в руке и сам Тао, пытающийся не привлекать к себе внимания. Молодая бариста на кассе… Почему-то я отчаянно захотела не соскользнуть в это воспоминание, как будто что-то во мне знало уже, что там произойдет. Что-то неприятное было связано с тем моментом. Тао сжимал в руках краешек меню и пил остывающий кофе… Нет, он уже бывал в кафе. Но тогда все было по-другому.

— О чем задумалась? — дружелюбно поинтересовался он, оторвавшись от меню, возвращая меня в настоящее. Я поняла, что, вероятнее всего, пялилась на него безо всякого смущения последние пару минут. Если повезло, не минут, а всего лишь секунд тридцать.

— Я не так часто хожу по кафе. Тут все так необычно! — сказала я.

— Представляешь, и я тоже! — тут же откликнулся он, откладывая меню на стол. — Сейра настолько здорово готовит, что по ресторанам ходить как-то неправильно! Но все равно любопытно, тем более, тут все такое экзотическое!

Я поняла, что Тао говорит правду. Как и я, он предпочитает сообщать ту часть информации, которой ты можешь позволить прозвучать, не видоизменяя ее. Это что, правда моя формулировка? Иногда мне кажется, что в последнее время что-то происходит с моим стилем! Это как будто вообще не моя манера думать и общаться!

— А вам до сих пор все кажется непривычным… Вы не скучаете по родине? По национальной еде? По обычаям? Ведь у нас все наверняка не так, да?

— Ага, — Тао снова посмотрел в окно на Сейру, которая разговаривала по телефону непривычно долго. — Ох, да с кем это там она?

— Без понятия, — пожала плечами я. Оба мы на самом деле знали, что Сейра тщательно расписывает Франкенштейну второй тур, так как слишком близко к сердцу приняла беспокойство директора и наказ «сразу же подробно обо всем сообщить».

— Я не скучаю… — задумчиво сказал Тао, сложив на столе руки и чуть подавшись вперед, так, что глаза спрятались за челкой. Я не сразу поняла, о чем он говорит, так как была уверена, что он не станет отвечать на мой вопрос о его родной стране. — Мне нравится новое, плюс работа тут просто шикарная, далеко не всем так повезло. Просто иногда мне… не хватает знаний, я не знаю, правильно ли я веду себя, ведь я все-таки иностранец.

— Это совсем не заметно, — чистосердечно обнадежила я его, и Тао улыбнулся своей открытой, доверительной улыбкой. Я почувствовала, что Тао сказал еще одну вещь, которая не просто подходила под разговор, а была правдой. Теперь я знаю, что даже Тао иногда сомневается, хорошо ли он интегрировался в наше общество, что уж о Такео и Аджосси говорить… — Вы как будто всю жизнь тут прожили.

— Ну уж точно не всю, — сказал Тао и подумал о том, что, в сущности, он не знает, сколько времени он провел в каждой из стран, которые помнит, а всегда есть вероятность того, что какие-то визиты вообще стерты из его памяти. Тем более, после его подсчетов оказалось, что в общей сложности расхождение получается примерно в девятнадцать месяцев. Что за расхождение? Насколько я поняла, между той датой, когда он, если верить документам, поступил в Организацию, и длительностью тех событий, что он смог вспомнить.

— Скажите, а вы надолго к нам? В смысле, в Корею?

— А что, от меня уже устали? — прищурился Тао, и его серо-голубые глаза показались мне необычайно теплыми. Все-таки… какого же цвета у него глаза? Мне казалось, они были темными в прошлый раз. О чем он меня спросил? Я смущенно усмехнулась и замотала головой.

— Я просто… боюсь, что приду в следующем году, а там… все по-старому. Без вас, без Такео-оппы, без Аджосси. Без вас было бы так скучно.

Тао легким движением откинул челку с глаз. Взгляд серых глаз сам по себе не нес какой-либо информации, но я почувствовала боль и счастье, связанные в один пучок, сконцентрированные не на лице, которое, в конце концов, только оболочка, за которой агент прячется, а в его душе. Он очень хотел спросить, правда ли это. И кто говорит об этой привязанности: среднестатистическая школьница со стертой памятью, то есть, руководствующаяся только своими наблюдениями, которые не могли ей дать многого? Девушка, которая обладает полной информацией о том, кто такой Тао и кто такие его товарищи? Или человек, для которого уже не важно, обладает он информацией или нет, не задающийся вопросом, стерта его память, не стерта… В середине этого предложения, пока я его записывала, я запуталась, а под конец вообще потеряла нить. Ощущение Тао было таким неуловимым, ведь мы думаем не словами… Похоже, он искал какой-то эквивалент для определения дружеской привязанности. Когда человек может знать или не знать. Он привязан к тебе, невзирая ни на что иное.

Никогда не думала, что такой человек, как Тао, тоже может чувствовать себя одиноким. Ему очень хотелось, чтобы его поняли и приняли таким, как он сам себя знает. Но он не вправе просить об этом меня. Ведь считается, что я простая школьница, тем более, как известно Тао, с измененной памятью.

Это продолжалось всего несколько секунд, а потом Тао прикусил черный ноготь, отчего мне захотелось охранника отругать, как мальчишку, ведь мы еще не успели помыть руки. Пытаясь выбрать подходящий ответ, Тао пару мгновений смотрел на меня, а потом выдал:

— Тем, кто хоть раз повстречался со мной, уже никогда не будет скучно!

И мы засмеялись этой шутке, хотя оба прекрасно понимали истинный смысл сказанного.

Потом раздался шум открываемой двери, и на пороге возникла Сейра. Она закончила отчитываться Франкенштейну о нашем выступлении. Тао указал на пустой стол, давая Сейре понять, что за ее отсутствие ничего важного не произошло. Она молча кивнула и уселась за стол рядом с Тао, напротив меня. И я осознала, что только сейчас у меня была чудесная возможность выяснить у Тао, что смогу, о той записи, но я ее упустила. И возможность, и запись… Я бы закрыла лицо руками, но такой жест вызвал бы вопросы, поэтому я не сделала ровным счетом ничего.

Посидели мы хорошо. Тао щедро заказал все, что мы пожелали, и оказалось, что съесть все это мы были просто не в состоянии, потому что пришли в кафе голодными и сильно пожадничали. Поэтому наши пирожные, которые выглядели восхитительно, но ни в кого не влезли, все (кроме того единственного, что упрямо запихал в себя Шинву) достались Тао, который себе заказал всего лишь малюсенький чизкейк. Возможно, он хотел хоть на чем-то сэкономить или был не голоден. Но мы порядочное время просидели на конкурсе, поэтому скорее первое. Так что наша жадность пришлась очень даже кстати, ведь если бы мы лучше рассчитали свои силы, нам в конечном итоге было бы неловко, даже несмотря на то, что именно Тао и делал заказ.

Мы весело болтали обо всем подряд, и я смогла немного расслабиться. Не знаю, было ли так в предыдущие разы (надо найти время и прочитать прошлый дневник), но я чувствую себя очень уставшей. Это было бы естественно и так, после нашего-то конкурса, но я знаю, что настоящая причина — это внезапное чтение мыслей. Да еще и эти кусочки воспоминаний, которые никак не сложатся в одну картинку. Это отнимает очень много сил и внимания. Кстати, на конкурсе я практически и не пригодилась. По большей части я пыталась не встревать в обсуждение, так как обычно не знала ответа. Лучше не сбивать с мысли умных людей, подумала я. Но когда я улавливала мысли «своих», я могла примерно прикинуть, какая из них больше похожа на правильную. Так что пару раз я перебила Шинву, когда он начинал говорить и мешал Регису высказаться, а еще один раз просто вынудила ответить Рея, когда ни у кого из нас не было идей. Я знала, что в голове Рея был правильный (ну или правдоподобный) ответ. Но также я знала, что Рей ни за что не выскажется. Он не заговорит, даже если от его реплики будет зависеть судьба мира. Так я подумала, во всяком случае, и получила слегка укоризненный взгляд. Потом Рей поднял руку (наша команда мгновенно замолчала) и совершенно спокойно ответил на вопрос. Ответ нам засчитали.

Во время чаепития мы вспоминали смешные моменты с конкурса и пришли к выводу, что все прошло неплохо. Я не говорила, что мы заняли первое место? (Ради интереса мы сравнили очки пяти команд, прошедших в финал, и выяснили, что мы заработали аж на полтора очка больше, чем следующая за нами команда). Ну вот, теперь сказала. Как жаль, что на этом все не заканчивается. Как правило, очень трудно победить в итоге, если когда-либо завоевал промежуточное лидерство. Не знаю, почему. Может, труднее настроиться на работу или что-то в этом духе.

Потом мы все вместе сфоткались на мой телефон. Я дала его Тао не без задней мысли. Все-таки я надеялась вызвать какую-нибудь ассоциацию с тем, как он удалил файлы с моего телефона в тот раз. Но ничего не получилось: мне кажется, Тао не исключает такого шанса, что я могу как-то догадаться, о чем он думает. Мне вот интересно, а в той записи было что-нибудь о том, что я умею читать мысли? Очень надеюсь, что нет. Но если было, на месте Тао я бы оставалась настороже.

Домой мы вернулись достаточно поздно. Знаете, что? Мне кажется, пора предъявить директору Ли лист с требованиями. И первыми пунктами там было бы:

1. Дать детям выходной не до (для подготовки), а после конкурсного дня (чтобы успеть сделать всю домашку!).

2. При несоблюдении пункта 1. не требовать с участников олимпиады или конкурса домашнюю работу на следующее утро.

Но, коль уж никто не догадался показать Франкенштейну подобного списка требований, я откладываю дневник и начинаю делать домашку!

23:13, когда легла спать, так и не сделав математику, но вспомнила что-то еще

PS. Что-то мне подсказывает, что я все же зря рассказала Тао о дневниках. Мне надо подумать над каким-нибудь тайником и перестать таскать тетрадку с собой.

---

Примечания:

Не беспокойтесь, я не забыла, что фанфик об отношениях Юны и М-21... Просто они идут к ним довольно неспешно. :D

Примечания:

Жанр "бред" официально с нами, но нам придется через это пройти!

Новость: больше М-21 и Юны.

Просьба: не бейте розовыми тапками М-21, Рея и Франкенштейна! (Даже если очень захочется, пощадите этих парней!) Меня — можно. :)

---

17 апреля, 7:36, в автобусе

С утра мне есть совсем не хотелось. Не говоря уже о том, как не хотелось просыпаться. Голова была тяжелой, а будильник был как будто бы частью сна. Хитрый мозг не хотел снова работать, поэтому я пролежала еще полчаса, тянувшиеся мучительно долго, в состоянии между сном и явью, а встала только по второму будильнику, внезапно осознав, что я не фея со сломанным крылышком, которая бегает по заснеженным тропинкам незнакомого парка, иногда прячась за стволами деревьев, а Юна, которая так и не сделала вчера пять номеров по математике. От кого я пряталась, я видела как-то смутно. Помнится, это были какие-то тени разных цветов, причем от расцветки зависело их отношение ко мне. Если попасться розовой тени, она меня отпустит, потому что у феи любимый цвет розовый. Не понимаю, с чего бы это, потому что я всегда больше любила синий, но, очевидно, феи по умолчанию предпочитают розовый или на худой случай фиолетовый.

Я села и помотала головой (чего лучше было не делать), параллельно задумавшись, чего такого я могла насмотреться вчера, чтобы мне снились феи и враждебные разноцветные тени. Но вчера был конкурсный день, потом мы были в кафе и вернулись домой. Никаких фей! Мой мозг иногда удивляет меня. Так и не поняв, откуда в моей голове феи, я скрепя сердце ушла доделывать математику. Терпеть не могу делать домашку с утра! Раньше я всегда считала проявлением слабости что-то не успеть сделать вечером, даже сумку собирала заранее. Но сейчас я понимаю, что уже просто не могу. Сил не хватает.

К счастью, я успела сделать все номера перед выходом. Иногда господин Пак собирает наши тетрадки без предупреждения и ставит оценки за все подряд: за сделанные задания, за работу над ошибками, за ведение тетради, за конспекты. Это, конечно, все очень правильно, но что ему стоит предупредить нас? Для учителя это пять секунд, а нам помогло бы спланировать целый вечер! Так как сегодня контрольная, лучше было бы повторить последнюю тему, а не выделять маркером все заголовки (хорошо хоть, я в целом аккуратно веду тетрадь). Но никогда нельзя быть уверенным… Тем более, вероятность, что господин Пак соберет тетрадки, повышается с проведением контрольной. Чем-то же ему надо себя занять, пока мы работу пишем. Как раз можно наши тетрадки проверить…

Зря я все-таки пишу в автобусе. Некоторые даже читать в автобусе не могут, а я могу. Но это еще не значит, что из-за этого стоит ломать глаза и записывать не самую полезную информацию… Сказала Юна, уже практически доехав.

Да, я все-таки не спрятала дневник и снова потащила его в школу. Привычка — вторая натура!

После школы, дома

Ну что, произошло очень многое. Так что обо всем по порядку.

Контрольная была первым уроком, и я была совершенно права, когда решила, что господин Пак соберет наши тетрадки. Контрольная была сложная. Помощи ждать было неоткуда. Ценой огромных 45-минутных страданий я все-таки решила шесть номеров из семи. Вернее, решила-то я все, но про один с восьмидесятипроцентной вероятностью говорю, что там ошибка. Похоже, за эту контрольную пятерки мне не видать… Я вздохнула над своей самооценкой. Пятерки! Юна, ты хотя бы «два» не получи, и можешь считать, что все хорошо… Я слишком привыкла быть идеальной, но просто не могу это тянуть. Хочу быть Икханом. Он говорит, что тоже не уверен в одной задаче, но он просто нас утешает. Ведь понятно, что Икхан никогда не ошибается. Уж во всяком случае, не в каком-то тесте по математике!

Потом судьба подарила нам передышку после контрольной. Оказалось, что наш англичанин заболел, так что второго урока не было. У нас такое очень редко бывает. Ведь со всеми нашими электронными журналами у учителей есть возможность связаться с нами заранее и уточнить расписание, если что. Иногда это жутко неудобно, например, если в девять вечера тебе пишут, что один урок заменили другим. Ужасно. Но зато не бывает такого, что ты приходишь, не зная о каких-либо изменениях.

А вот сегодня у нас выдалось «окно», целых сорок минут свободы! (Часть времени мы потратили на то, чтобы дойти до нужного кабинета, посидеть под закрытой дверью и разойтись). Было глупо уходить от школы слишком далеко, ведь после этого уроки никто не отменял. Но люди в основном предпочли уйти в соседний магазин за перекусом, кто-то пошел в библиотеку доделывать конспект по истории. Знала бы, не писала бы его вчера! Но если бы я так поступила, кое-что важное сегодня не произошло бы. У меня все было сделано, поэтому я в одиночестве болталась по школьному двору. Рея, Региса и Сейру зачем-то позвал директор Ли, но у меня не хватило наглости пойти с ними, Суйи была на репетиции, а Шинву и Икхан ушли в магазин с другими парнями. Честно говоря, поражаюсь, как они уболтали Тао отпустить их из школы. Может, они пообещали и ему принести что-то вкусненькое?

Я была не в настроении для кратковременного побега из школы в магазин. В школе было слишком душно, и я бродила между клумбами с цветами. Да, у нас уже распустились цветы! Их аромат был слишком сильным, и я решила снова уйти внутрь. Вот так всегда, получив свободу, просто не знаешь, что с ней делать, и тратишь, на что попало. Когда я начала подниматься по небольшой лестнице, чтобы попасть в школу не через центральный, а запасной вход, все и произошло.

Лестница расплылась перед глазами, и я видела только какие-то точки. Шум улицы тоже смешался, и я испугалась, что сейчас упаду. В следующий момент я уже полулежала на этой самой лестнице и чувствовала что-то неприятное на своей руке. Раньше я никогда не падала в обморок и даже не уверена, что это был именно он. Просто в одну секунду ты шла по земле, а в следующую уже лежишь на ней. Если бы на земле… К сожалению, это была именно лестница. Твердая, каменная и шершавая. Плюс поручень. У нас очень хорошая школа, но заднее крыльцо все-таки выглядит не так же хорошо, как и парадное, и поручень оказался сломанным. Я приподняла голову и развернула руку так, чтобы увидеть, насколько все плохо. Мда. Слизывать кровь было не лучшим выходом, а смазывать — тем более. Я не хотела вся ходить в крови. Как назло, я сегодня ушла в школу без антибактериальных салфеток. Первой мыслью было незаметно проскочить в туалет и вымыть руку, чтобы никто не увидел меня в таком виде. Второй — что царапина наверняка очень глубокая, и вряд ли кровь тут же остановится. Какой ужас, и это ведь еще только второй урок!

А потом я увидела перед собой длинные ноги и, скользнув взглядом по черным выглаженным брюкам, подняла голову. Как следствие, мне очень захотелось побиться головой об ступеньку, которая очень услужливо упиралась мне в спину. Ну почему из всех возможных людей я попалась на глаза именно ему?! Теперь, записывая это, я уже не жалею. Но в тот момент мне это казалось худшим злом, которое вообще способно за мою жизнь произойти.

М-24 сбросил девочку на землю все же достаточно аккуратно, чтобы не сломать ей что-нибудь. М-21 впервые смог нормально разглядеть ее. Конечно, он уже мельком видел ее, но впечатление тут же смазалось, когда он отвлекся на остальных. Теперь она была одна, лежала на бетонном покрытии, такая неподвижная. Одна нога была направлена прямо, другая согнута в колене, приподнимая край и без того короткой джинсовой юбки, черные гольфы на тонких голенях слегка спустились. Правая рука оказалась закинута за голову, и за пальцы зацепилась прядь темных волос. Другая рука лежала на груди, как будто М-24 специально картинно уложил девушку, чтобы было, на что посмотреть. Но так уж оно само получилось. Легкая куртка распахнулась, и было видно выделяющееся в темноте пятно белой майки. Не по погоде девчонка оделась, но, в конце концов, она же всего лишь шла в ближайший магазин. Вернее, уже из ближайшего магазина. Лица девушки не было видно, потому что голова склонилась на другую сторону. Захотелось наклониться и выровнять, непонятно, зачем. Он не стал. Зачем смотреть в лицо жертвы? Из праздного любопытства? Не так уж ему и любопытно. И потом, он еще насмотрится, стоит только девчонке очнуться.

М-21 стряхнул возникшую перед глазами картинку, но не мог не заметить некоторого сходства. Кроме того, что в этот раз Юна (странно-то как себя видеть со стороны) лежала не на стройке, а на школьном крыльце. Ну и что сам М-21 совершенно точно не собирался ее убивать, конечно же. Судя по повороту тела, Юна поднималась по лестнице с левой стороны, начала падать, схватилась правой рукой за перила, все равно не смогла удержаться, после чего сползла вниз на несколько ступеней, поранившись. Она сидела на ступеньках, стараясь развернуть правую руку так, чтобы не видно было пореза, а левой схватившись за галстук. Одна нога лежала поверх другой, согнутой в колене, хорошо, если не сломанной. Короткая серая юбка, часть стандартной школьной ё-рановской формы, немного перекосилась и приподнялась, а белые гольфы чуть-чуть сосборились. Ну да, почти как в прошлый раз…

Это ощущение пронеслось в его голове за одну секунду, и на самом деле М-21, только заметив меня, тут же бросился ко мне и наклонился, а потом протянул руку, чтобы помочь мне подняться. (Я не хотела подниматься, я хотела биться головой и еще сгореть со стыда). Очень-очень медленно он поставил меня на ноги и осмотрел. Я первым делом одернула юбку и печально оглядела себя. Рука была в кровавых подтеках, а на ноге красовалось большое грязное пятно. А еще ее жгло. Я не поцарапала ее, но сильно ушибла, проехавшись ногой по каменным, бетонным (или какие они у нас там) ступенькам. Наступать было больно, но я все-таки стояла, поэтому подумала, что вроде ничего не сломала. Хотя я никогда ничего не ломала, так что это еще не точно.

— Можешь стоять? Что случилось?

— Я… споткнулась… — ответила я, воспользовавшись его же объяснением ситуации. Не хватало еще сказать ему, что произошло на самом деле! Тем более, я сама не знаю. Теперь я видела и слышала все, как обычно. Голова тоже не кружилась. Было только очень-очень стыдно, и кровь стекала по руке, и нога горела, а так все, как обычно!

— Понятно. Извини меня, — прежде чем понять, к чему это относилось, я почувствовала, как М-21 аккуратно трогает мою пострадавшую ногу. — Больно?

— Нет, — я поморщилась от боли.

— Ага, — откликнулся он, не заметив гримасы, но совершенно точно уловив суть моего ответа. Усмехнулся на мой ответ с чувством, средним между горечью и одобрением. И я поняла, что его осмотр ему толком ничего не сказал, потому что он не доктор, а обычный агент с повышенной регенерацией, и понятия не имеет, все со мной в порядке или нет. — Тебе нужно будет пойти в медпункт.

— Ни за что! — возмутилась я, совершенно точно зная, что мое возмущение безосновательно. Потому что это самое логичное, что я вообще могу сделать.

— Я тебе помогу, — сказал Аджосси и взял меня за руку, за ту, которая не кровавая.

— Не хочу, чтобы меня так увидели, — уперлась я. — Лучше отпустите меня домой.

— С ума сошла? — усмехнулся он. — Просить охранника, чтобы во время занятий тебя отпустили из школы, ха-ха.

— Тао же отпустил мальчишек в магазин, — возмутилась я тогда, когда лучше бы и язык прикусить.

— Так то Тао! — немного нервно ответил Аджосси, а потом, мягче, добавил: — Уроки же у всех, никто тебя не увидит.

И мы пошли в медпункт, а чтобы не отмечать наш путь, М-21 дал мне платок, которым я обернула руку. Теперь еще и платок стирать… Но вообще было приятно, потому что дать даме платок — это такой джентльменский поступок. И то, что М-21 об этом, скорее всего, даже не знает, его нисколько не умаляет.

С каждым шагом нога болела все меньше, так что я совсем успокоилась: главное, что не сломала. А руку я вымою, мне ее пластырем залепят, надену пиджак, и никто ничего не заметит. Все обошлось. А почему же я упала, лучше вообще не думать, ну мало ли, от усталости или, может, на самом деле споткнулась. Все так быстро случилось ведь. Но все равно беспокойство все нарастало и нарастало, что показалось мне странным. Чем ближе мы подходили, тем отчетливее становился мой страх. Причину я поняла, только когда мы остановились на пороге кабинета. Боялась не я.

Кабинет оказался пуст (странно, что не был закрыт). Решив, что медсестра сейчас вернется, я зашла внутрь, и М-21 шагнул за мной. При этом он выглядел абсолютно спокойным, но его внутренний голос буквально вопил об опасности. Я с недоумением оглянулась и не встретила никакой реакции. М-21 хорошо собой владеет, но… Он что, боится медкабинета? Я неловко улыбнулась, чтобы приободрить его. Было немножко забавно, что такой взрослый человек, да еще и охранник, а боится каких-то врачей. Но я это уже проходила. Когда мы еще только-только познакомились, Икхан очень боялся врачей. И плакал каждый раз, когда нам делали прививки. Все смеялись, а Шинву его защищал и даже побил несколько особенно отвратительно смеявшихся мальчишек. Но это все когда было… С тех пор Икхан преодолел свой страх и стал настоящим мужчиной, а уж мы с Шинву и подавно перестали бояться всяких там прививок. Подумаешь…

Страх М-21 не был похож на страх ребенка. Аджосси не позволял эмоциям появиться на лице, но я слышала, как колотится его сердце и сбивается дыхание, хотя между нами было все пространство комнаты, и я по-хорошему не смогла бы всего этого заметить. Перед глазами, как молния, вспыхнул режущий, белый свет. Я была в небольшом помещении, и мои руки опутывала настоящая паутина из каких-то систем. Передо мной стояли двое в белых халатах, но я не могла их рассмотреть. Фигуры… Все размывалось перед глазами, и взгляд только выхватывал шприц с кровью, очевидно, моей, а может, и нет, на столике передо мной, а также ампулу с какой-то еще жидкостью, которую держали перед моими глазами, и лежавшую на столе в углу другую фигуру… Я не слышала, что они говорили, и пошевелиться тоже не могла.

Я смотрела в расширившиеся от ужаса глаза М-21. Он больше не мог себя контролировать, и его колотила дрожь. Я очень смутно понимала, что происходит, но до меня все же дошло, что не медсестры и не школьных прививок М-21 боится, не школьник ведь, и даже не за меня беспокоится (какое уж там!). Просто кабинет напоминает ему о прошлом. Прошлом, которое причиняет ему боль! Любое напоминание о той лаборатории — это шок, боль и паника, которой он всего лишь хочет избежать. И не может. Вернувшись домой, я немного порылась в интернете и поняла, что так действительно бывает с людьми, которые пережили что-то очень-очень страшное.

Каким-то образом я узнала, что М-21 во время дежурств всегда избегает второго этажа, на котором расположен медкабинет. Один раз узнав о своей слабости, он стал посылать на необходимые проверки этой части школы Такео. Тот отнесся с пониманием. М-21 знает, что это глупо, но ничего не может с собой поделать. Он держится вдали, лишь бы избежать тех воспоминаний, новой боли от прошлого, которое он никогда не сможет преодолеть. Когда он увидел меня, в крови и, возможно, с травмой, он всего лишь надеялся, что успеет передать меня с рук на руки врачам, прежде чем все начнется. Он не хотел это пережить еще раз. А еще он не хотел, чтобы это видела я… Как и я не хотела, чтобы он видел меня поранившейся, неловко встающей со ступенек.

Я вскочила, схватила левой рукой руку М-21 и просто вытолкала его в коридор, захлопнув дверь. Без понятия, помогло ему или нет, но он понял мое намерение и не пытался попасть обратно. Либо у него просто не хватило моральных сил это сделать. Через минуту вернулась медсестра и обнаружила меня. Про Аджосси она ничего не сказала, наверно, он пришел в себя или спрятался. Потом дотошно осмотрела меня и промыла царапину. Она оказалась глубокой, а на ноге возник огромный синяк. Нога горела, а царапина еще кровоточила. Мне было наплевать. Меня вычистят, заштопают и утешат. В конце концов, сколько через этот кабинет проходит таких же, как я, глупо поранившихся школьников. Заштопать и утешить М-21 будет гораздо сложнее. Особенно, если о его проблеме почти никто не знает.

* * *

На перемене перед третьим уроком (да, все это произошло очень быстро, и я даже ничего не пропустила) я нашла на воротах невозмутимо дышавшего свежим воздухом Аджосси. Спрятать следы моей эпичной прогулки мне удалось не окончательно, но мне было все равно. Я пришла поблагодарить Аджосси и узнать, как дела. Пусть хоть вся школа смотрит на мой синяк, который высовывается из-под гольфов, не важно!

Я склонилась перед Аджосси, и он снова бегло просканировал меня, убеждаясь, что со мной все нормально. Я так и не решила для себя, дать или не дать ему понять, что я видела. После того, что я сделала, трудно было бы убедить Аджосси, что я ничего не поняла и не заметила, ведь я силком выпроводила его из кабинета! Но и признаваться в том, что я увидела его воспоминание, да еще и такое болезненное! А потом он расскажет Франкенштейну, и мне сотрут память, опять! Нет, это было просто исключено. Если понадобится, я его умолять буду, только бы не рассказал. Я же помочь пыталась.

— Как себя чувствуешь? — спросил он, и в его голосе было что-то большее, чем просто дежурное беспокойство об ученице Ё-Ран. Словно нас соединило какое-то общее, пусть и неприятное, воспоминание.

— А вы? — прежде, чем он успел задать вопрос, я продолжила: — Многие боятся врачей и больниц. И это нормально. У меня друг такой есть. Я заметила, что вы не хотели идти со мной, но все-таки пошли. Спасибо, — я снова зачем-то поклонилась. — Вы настоящий охранник, Аджосси!

Он сожалел о том, что вся эта ситуация вообще стала возможна. Все было неправильно с самого начала. Если бы он не пошел на осмотр территории, если бы отправил Такео. Если бы не вывернул из-за угла, обнаружив меня, а пошел в другую сторону, если бы отправил меня в кабинет саму, если бы не вернулся на ворота. Для учеников он должен оставаться всего лишь сотрудником. Он не должен проявлять эмоций, показывать что-то личное. И он ведь не виноват. Он не боится спускаться в лабораторию Франкенштейна, он не боится ран и боли. Но с этим проклятым кабинетом почему-то связывается то ужасное воспоминание, и вот теперь об этом известно мне… Он ведь не боится, он ведь даже разговаривал со мной тогда в лаборатории, совершенно спокойно. «Если бы Юна могла помнить это вместо тех позорных двадцати секунд в кабинете…» А потом до него дошли мои слова.

Замешательство в его мыслях сменилось смущением. Он буквально стоял и не знал, как реагировать на такие слова. Аджосси убрал челку на бок и просто долго-долго смотрел на меня. А потом случилось то, чего я не забуду никогда в жизни, сколько еще раз мне память ни сотри. Он опустил руку мне на плечо и легонько похлопал. Так, как будто хотел похвалить или приободрить меня. Потом он хотел отдернуть руку и уйти прочь, но…

О чем он только что вспомнил? Перед глазами начала выстраиваться картинка. С каждым мгновением все четче я видела нас, сидящих в лаборатории. Не фантазию, а настоящее воспоминание, наше общее, которое теперь осталось только у Аджосси. Еще секунду, и я вспомню! Это важно! Это что-то, о чем меня заставили забыть, но я могу вернуть его себе, развернуть, как клубок… Я удержала руку М-21 у себя на плече еще на несколько секунд, а потом он все-таки отдернул ее и, озадаченный, пошел прочь, даже не оглядываясь. А я ушла на другую сторону двора и уселась на скамейку. Где-то на краю сознания маячила мысль, что я забыла ему сказать, что постираю платок дома и завтра верну… А перед глазами восстанавливалась картинка забытого и заново считанного воспоминания.

* * *

Это случилось, когда М-21, Тао и Такео вернулись из поездки, в которой они едва не погибли. Я слишком честно показала свои чувства при встрече. После чего всем троим стало ясно, что я знаю слишком много. А М-21, очевидно, понял, что способность читать мысли ко мне вернулась. Ни за что бы не подумала, что М-21 когда-либо смог бы примириться с такой способностью, особенно применительно к нему и в моем исполнении. Ведь по большей части я только раздражаю его, то своим неровным поведением, то тем, что привлекаю к нему внимание своими выходками. Он ведь не хочет со мной дружить, да и не должен. И все-таки он знает уже очень давно и никому не рассказал. Не то что боссу — даже Тао и Такео. Не думала, что М-21 вообще способен так рисковать (разве что он недооценил опасность того, что кто-то вроде меня вообще может узнать правду).

А еще я не думала, что ребята сдадут меня Франкенштейну. Но их тоже можно понять, и я даже почти не сержусь. Я, в конце концов, могу сердиться только на саму себя. К тому же, насколько я понимаю, предыдущий отрезок между потерей и обретением памяти я провела, всячески отвергая Тао и Такео, о которых вспомнила все только самое плохое. При таком отношении их симпатии ко мне ожидать вообще не стоило бы.

А вот что я смогла узнать.

После нашей бурной встречи М-21, Тао и Такео заподозрили, что я узнала слишком много. В этот же день мы пошли в гости к Рею. Я понимала уже, что не стоит мне приходить. Но не пойти было бы странно, тем более, я так соскучилась по всем. Модифицированные на меня поглядывали со смесью заинтересованности и сочувствия. Я прямо ощущала свою возросшую значимость и внимание этих людей к моей скромной персоне. Если бы все это я испытывала по какому-нибудь другому поводу! Когда было пора уходить, они нашли предлог, чтобы задержать меня. Такео ушел провожать ребят, а Тао и М-21 остались со мной. Взглядом М-21 направил Тао к двери, и я услышала мысленный сигнал, который Тао не услышал, но безошибочно определил: «Всё готово. Приведи Франкенштейна». Мамочки, какой страшный Аджосси…

Тао вышел, не говоря ни слова, а М-21 сел напротив меня. Я вспомнила, что однажды уже была в его власти: давно, ночью, на стройке. (Да сколько же раз можно это вспоминать?!) Он присел рядом со мной на корточки и долгую секунду разглядывал мое лицо. Интересно, маньяки любят рассматривать своих жертв? Но М-21 не маньяк, и я чувствую, что он заботится обо мне.

*Я в подвально-лабораторном воспоминании:

— Что происходит?

— Ты, наверно, уже догадалась, раз память к тебе вернулась, — сказал он.

— Вы хотите ее стереть?

— Ну да, — М-21 пожал плечами, делая вид, что ему все равно, хотя я почувствовала толику жалости в его восприятии. — Тебе не привыкать.

— Хотите сказать, что уже стирали мне память, да? — оживилась я.

— Хочешь сказать, что не помнишь этого? — прищурился он мне в ответ.

— Я просто догадалась, — гордо сказала я. — Между прочим, из-за вас же. Я поняла, что мое отношение к вам раньше было другим, а в памяти, кстати, остались заметные дыры!

Не знаю, зачем я решила его разозлить, но М-21 уселся поудобнее, и в его взгляде показалось одобрение.

— А я-то думал, ты все вспомнила. Даже не хочешь извиниться?

— Это я-то? За что? — возмутилась я.

— За скандал, за что же еще! — М-21 не удержался и хихикнул, и улыбка на его лице стала какой-то непривычной. Как будто на секунду я увидела его настоящего. — Не помнишь, как ты тут все разнесла, что ли?

— Я?!

Короче, вот как все это было. М-21 мне вкратце рассказал, и, пока он говорил, я начала кое-что вспоминать.

* * *

На тот момент память мне стирали не один раз, как я думала, а уже два. Я имею в виду не всех нас, а именно мой случай. Нам стирали память после того, как мы оказались в заложниках у Джейка, а потом — когда нас похитили агенты DA-5. А еще стирали память только мне. В первый раз я обидела М-21, и он, в порыве гнева, пошел и рассказал обо мне директору. Аджосси давно понял, что что-то со мной не так, потому что я стала вспоминать кое-что из прошлого, но ему было интересно за мной наблюдать. Кроме того, видимо, ему не хотелось связываться с Франкенштейном, и М-21 решил просто самостоятельно за мной следить. Но когда я ему наговорила каких-то обидных вещей, в которые сама верила, М-21 решил послать меня лесом и положить всему этому конец. Как обычная школьница я его больше устраивала. Так и получилось, что Франкенштейн стер мне память. Как это происходило, я плохо помню, но, по-моему, он просто глубоко посмотрел мне в глаза, и я почувствовала, что засыпаю. Проснулась на том же диванчике в гостиной, закрытая пледом. Мне сказали, что я заснула, пока охранники домывали тарелки, а теперь кто-нибудь проводит меня домой. И все… Ничего подозрительного, ничего некомфортного.

Вот только через пару дней я заявилась в дом директора, чуть ли не с ноги открыв дверь в гостиную, где Франкенштейн проводил спокойный и не по-школьному тихий вечер, и накинулась на Рея и директора с обвинениями. М-21 плохо понимает, что могло меня спровоцировать, но тут уж я вспомнила сама. Мой дневник! Вернувшись домой, я плюхнулась спать, потом пошла в школу… И разумеется, вечером я решила записать, как прошел день, и наткнулась на предыдущую запись. Показалось странным. Пошла перечитывать собственный дневник. Чуть не сломала мозг. Зато все вспомнила, опять.

М-21 очень удивился, что память ко мне вернулась, но я не помню этой сцены. Но он ведь не знает, что я только некоторые моменты вытаскиваю из чужой памяти, а не все события. Он меня спросил, не помню ли я, как пришла и накричала на Рея. Я воскликнула «Что-о?!» и, разумеется, ничуть не поверила. Кричать на Рея — святотатство. А потом в моей голове всплыло вот это. Проступило чуть стертыми красками из-за тех подставных декораций, которые я называю своими воспоминаниями.

*Флэшбэк во флэшбэке, потому что память — штука сложная*

Входную дверь мне открыл Регис, которого, очевидно, попросил директор. Или же у них есть какая-то договоренность, по которой именно Регис встречает гостей. Или это все просто произошло, без каких-либо особенных причин… Я пролетела мимо благородного, не обращая внимания на розовые тапочки и на закрытую дверь в гостиную. Я не думала о том, чтобы как можно эффектнее появиться, просто торопилась. Еще бы немного подумала и не решилась бы все в лицо высказать. В любой другой ситуации я бы подождала, пока Регис разрешит мне войти или позовет Франкенштейна в коридор, а перед закрытыми дверьми у меня вообще какой-то иррациональный страх. Никогда не могу себя сразу же заставить открыть дверь, как будто за ней меня ожидает что-то плохое. Но тут мои обычные привычки отступили на задний план, и я, приложив гораздо больше силы, чем требовалось, толкнула дверь. Мельком подумала о том, что дверь могла повредить обои и оставить вмятину. И Франкенштейн рассердится… А, неважно.

Когда я появилась на пороге, а дверь ударилась о стену, директор Ли и Рей подняли удивленные глаза от бумаг, которыми занимались. Успела заметить, что Рей читал что-то, напоминающее реферат страниц на 30-40. А Франкенштейн изучал что-то вроде квитанций, может, это они и были. От моего ударного появления листочки взмыли в воздух, и Франкенштейн укоризненно взглянул на Региса, который последовал за мной. Мысленно в мою сторону полетело несколько нелицеприятных выражений, но вслух директор сдержался и со всей вежливостью поинтересовался, что мне надо.

— Поговорить! — нереальность происходящего захлестнула меня с головой, и я начала себя вести, как какая-то героиня из фильма. Какая-то часть моего мозга, наверное, смеялась надо мной прямо в тот же самый момент, до того пафосно я стояла посреди комнаты, такая уязвимая, но не отступающая от правды.

— Поговори-ить? — протянул он. — Ты так истосковалась по обществу, что готова крушить мой дом?

— Извините, — сухо бросила я. Улыбка директора была натянутой, а выражение лица — скорее удивленным, чем сердитым. На самом деле, я вообще не помню, видела ли я когда-нибудь Франкенштейна рассерженным. Представить это вроде как легко, но все-таки я не помню таких ситуаций.

«Ага, — дошло до Франкенштейна. — Ничего не случилось. Кажется, девочка просто о чем-то догадалась. Но как, чтоб меня Копьем заело?!» Странное ругательство, не поняла его.

— Регис, отправь кого-нибудь за фруктами, пожалуйста, — дружелюбно спровадил его директор. — Или сам сходи, надо угостить Юну.

На «угостить» мне стало страшновато, но отступать было уже поздно.

— Как вы могли?! — я драматично захлопнула дверь и выпорхнула на середину комнаты.

— Мы много чего можем, но не могла бы ты успокоиться и объяснить, о чем речь? — все еще вежливо поинтересовался Франкенштейн, параллельно задаваясь вопросом, как избавить Мастера от неприятной сцены. Надо было отправить его в магазин вместе с Регисом…

«Я все слышу».

«Простите, Мастер!»

— Рей, и ты тоже хорош! Я ведь тебя защищала! А ты?

Рей вопросительно уставился на меня, а во Франкенштейне тут же закипел гнев. В смысле, уже докипел. Закипать наш директор начал, еще увидев, как я вбегаю в комнату вся такая злая и без тапок.

«Я в чем-то виноват?»

— Да, Рей! М-21 хотел, чтобы ты поделился с ним силой, а я знала, что для тебя это вредно, поэтому пристыдила его! И он… и он решил от меня изба-аавиться… — хотя я пыталась говорить твердо, тут мой голос сорвался, и я остановилась, чтобы набрать воздуха. Если я хочу донести свою мысль, то истерить нельзя.

«Франкенштейн?»

— Юна, успокойся.

— Да спокойна я! Просто мы вам ничего плохого не сделали, даже помочь вам хотели, в олимпиадах ради вас участвуем, на конкурсах стараемся, чтобы школа была лучшей! А если кто-то из нас попал в неприятности, то пытаемся друг другу помочь! А вы сразу память стирать!

— Что? Память?

— Да! Зачем было стирать память, когда нас в первый раз похитили? Если бы вы с нами получше поговорили, все объяснили, мы бы все поняли! Мы не специально ведь во второй раз попались! Мы просто не знали, что опасно с вами общаться!

В тот момент мне казалось логичным все, что я говорила. Теперь понимаю, что перескакивала с одного на другое, но это можно понять. Я даже удивлена, что смогла все это сказать. Помню, что я слишком боялась, что меня не станут слушать, поэтому поторопилась высказать все.

— Юна…

— А зачем было во второй раз стирать память? Мы разве согласились с тобой, Рей?

«Со мной?»

— Ты сказал, что никто из них не хотел, чтобы мы помнили! Они, может, об этом и не думали. Но это для нас самих было важно. Как вы можете распоряжаться чужими жизнями, залезать в наши головы и переписывать наши личности?!

«Франкенштейн? Она обвиняет меня?»

«Конечно же нет, Мастер!»

Мое выражение лица Рею, впрочем, подсказало, что я по этому поводу думаю.

— Все сказала, Юна? — выражение лица Франкенштейна было не таким «говорящим», как мое. Зато и впечатление производило куда более сильное. Если обычно директора мы видим просто дружелюбным и улыбчивым, то теперь его улыбка прямо-таки излучала доброту, от которой перехватывало дыхание и сводило зубы. А рассыпавшиеся солнечными лучами волосы, кажется, даже немного шевелились, как будто наэлектризованные. Если когда-нибудь мне не будет хватать денег, я могу нарисовать Франкенштейна и продать эскиз создателям мультфильмов. Из него бы получился сногсшибательный злодей! Кстати, эта бредовая мысль пришла мне в голову не сейчас, а именно тогда, пока я созерцала всю эту сцену.

Мне очень хотелось сказать, что еще не все. Но на самом деле я просто хотела отругать Рея и директора и вот, уже это сделала.

«Как ты посмела… поднять голос на Мастера?»

Франкенштейн встал с дивана, и мне стало жутковато. Мне показалось, что я вижу светло-сиреневые всполохи вокруг директора. Рей тоже выглядел слегка испуганным, вот только дело скорее в моих обвинениях, а не в директоре.

«Нужно разобраться, почему на нее не подействовал обычный контроль разума!»

«Франкенштейн. Подожди».

— Вот вы сидите тут и почему-то думаете, что можете управлять нами! Вы даже не пробовали поговорить с нами нормально! Почему-то единственный человек, который нам все объяснил, — это Тао!

Вообще-то зря я припутала еще и Тао, тем более, в тот раз, о котором я упомянула, Франкенштейн был занят тем, что оперировал М-21 и Такео, а Тао, как наименее пострадавший, сидел с нами в гостиной. Но на тот момент Тао был вообще посторонним человеком, а мы от него правды больше услышали, чем от Рея и Франкенштейна за несколько месяцев знакомства.

Рей тоже отложил бумаги в сторону и поднялся с кресла. Как и рядом с Франкенштейном, мне почудилось колыхание энергии вокруг Рейзела. А глаза его зажглись трепещущими красными огоньками. Зря я пришла…

— Ты считаешь, что мы причинили вам вред? — холодно переспросил он. Я закивала, пятясь к двери.

— Ты не вправе… осуждать Ноблесс, — проговорил Рей, приподнимая кисть руки. — Тем не менее, возможно, ты права.

«На колени», — услышала я в своей голове.

«Мастер, вам нельзя тратить свою силу!»

«Моя очередь».

Огромное темно-синее небо. На небе ни облачка, ни одного отблеска фонарей. Россыпь чужих, захватывающе прекрасных звезд светится в бархатной тьме. В воздухе стоит абсолютная, невозможная тишина. Даже мягкая трава шелестит будто бы бесшумно. На склоне холма две коленопреклоненные фигуры и одна, возвышающаяся над ними. Она соединяет небо и землю. Внешне хрупкая фигура, облаченная в черное, а еще блестящее даже в темноте золото на рукавах и плаще. Протянутая к фигурам рука.

— Как Ноблесс, приговариваю вас…

«Ты хочешь казнить меня?» — представив все это, ужаснулась я.

Рей вздрогнул и перехватил мой взгляд. Кажется, он увидел то, что померещилось мне, отраженным в моих глазах. Обычно бесстрастное лицо исказилось, как будто давно сдерживаемая, тайная боль неожиданно усилилась. «Ты видела…» Я помимо своей воли опустилась на колени. Вокруг Рея я не чувствовала ни гнева, ни страха. Легкое недоумение, мягкая, успокаивающая рука… Он по-прежнему держал ее в воздухе передо мной. Я почувствовала, как страшное воспоминание сглаживается, как будто его размывают в фотошопе. Фигуры Рея и Франкенштейна я тоже видела как-то смутно. Кажется, играла тихая музыка, а в воздухе плыл тонкий, чарующий запах цветущей весны…

…

— Как ты себя чувствуешь? — Франкенштейн с искренней заботой разглядывал сидящую на коленях меня. Кстати, ноги почему-то затекли, поэтому я очень осторожно попыталась лечь и вытянуться, ведь встать я бы не смогла.

— Нормально, — пробормотала я. А потом, спохватившись: — Извините, хорошо, директор Ли!

— Молодец. Свое-то имя помнишь?

— Юна… — я самокритично попыталась представить, как я выгляжу, когда лежу на полу в директорском доме, а еще — почему я это делаю.

— Его помнишь?

— Рей… наш новый одноклассник.

Уф… Я откинулась назад, повернула голову и улеглась на полу, разглядывая розовые тапки большого размера, длинные ноги в черных брюках и, собственно, всю фигуру целиком.

— А это… Аджосси, который так нормально и не представился за полгода, наш охранник, — сонно и доверчиво пробормотала я. На этом я и отключилась, смутно успев увидеть, как иронично аплодирует директору Ли М-21.

— И давно ты тут стоишь?

— С самого начала. Хотел уточнить, какие фрукты вам понадобились, но вы были заняты. Отправил Региса и сказал, чтобы купил каждого вида по одной штуке, не ошибется… — последней я, кажется, видела ни с чем не сравнимую улыбку М-21; может быть, мне уже снилось.

— Пусть поспит на диване, а потом отведешь ее домой.

— Есть, шеф.

«Попрошу Такео», — про себя решил Аджосси, которого на тот момент мое присутствие все еще раздражало.

* * *

*Опять подвал*

— Я не просил их, чтобы они снова стерли тебе память, — М-21 сидел передо мной на другой кушетке, закинув ногу на ногу и чувствуя себя абсолютно спокойно.

— В первый раз просили.

— Нет, я только доложил им о внештатной ситуации. Между прочим, они не знают, что ты читаешь мысли. Я только сказал им, что ты все вспомнила.

— Почему так? Могли бы уж сдать меня по-полной.

— Я не пытаюсь тебе отомстить. Ты, в общем-то, правильные вещи сказала, за что тебе и спасибо.

Судя по неоднозначной улыбке, он все равно мне тех слов не простил, но признаться, что я его задела, — ниже его достоинства. И потом… он ведь внутренне согласен с теми словами. Просто больно слышать их от кого-то другого. Я довольно смутно помню, что я ему тогда сказала, но почти наверняка я тогда сделала неправильный вывод и накинулась на М-21 сильнее, чем он все-таки заслуживал.

— И поэтому я второй, нет, третий раз уже потеряю память. Первые два раза я даже не считаю.

— Это не мое решение, — М-21 с примиряющей улыбкой протянул мне тарелку. — Хочешь рамена?

С чего это он такой добрый и внимательный? Он легко держал руку с тарелкой на весу, и она совершенно не дрожала, у меня так никогда не получается. В его глазах были какие-то задорные искорки.

— Оох, — поморщилась я. — Нет уж, спасибо.

— Не стесняйся, его тут много.

— Не могу.

— В этом я тебя понимаю… — М-21 с тоской отставил тарелку с раменом к ее трем сестрам, тоже наполненным. «Жаль, не удалось сплавить. Надеялся хотя бы одну тарелку…» Что, заботливый папа Франкенштейн насильно откармливает свое чадо? От этой мысли я невольно развеселилась. М-21 верно уловил ход моих мыслей и усмехнулся.

— Что, ты хоть компромат на нас какой-нибудь нашла? — М-21 взялся за ложку. «Надо успеть доесть, пока Франкенштейн не пришел!» — Все равно ведь все забудешь.

— Так я и рассказала! — гордо выпрямилась я. «Что? Неужели, правда?» — похоже, на самом деле М-21 ни на что такое не рассчитывал. Спрашивать, конечно, ему было не с руки. Несколько секунд я наблюдала за ложкой и неопределенным выражением лица М-21. Кажется, он уже от души возненавидел рамен, и вкусное блюдо получилось или нет, сказать по реакции М-21 было вот уже абсолютно невозможно.

— Я просто видела кое-что из вашего прошлого. Поэтому и боялась вас. Как работали в DA-5 Тао и Такео, — пробормотала я, потому что интриговать его мне показалось противным. — Как вы работали с вашим напарником еще.

Ложка звякнула об опустевшее дно тарелки.

— Ты видела М-24?

— Да.

Светлая грусть облаком окутала восприятие М-21. Он вздохнул и коротко взглянул на меня. В его глазах было что-то теплое, совершенно другое выражение, которого я раньше не видела.

— Понятно.

Он хотел сказать что-то еще, но мысль так и не оформилась, и он просто кивнул мне. На секунду задержался мыслями на мне. Ведь можно было расспросить меня о том, что я вспомнила. Интересно, который момент… Они многое пережили, столько неприятного, грязного и практически ничего из того, что можно было бы увидеть девушке. Но он был бы готов услышать от меня о любом из этих моментов, лишь бы еще раз пережить в памяти их с М-24 прошлое. И не стал спрашивать.

— Я сейчас вернусь, — только и сказал он и покинул комнату. Это и дало мне шанс сделать ту запись на диктофон.

18 апреля, 18:38

Уже вечером я понимала, что моя нога настолько предательски распухла и покраснела, что это скрыть не получится. К сожалению, у нас не предусмотрена брючная форма для девочек. И очень-очень зря! Поэтому утром меня занимал непростой вопрос, над которым я начала думать еще вчера, но уснула раньше. Что надеть, чтобы не выглядеть так, будто меня били? После долгих мучений я решила пойти в полупрозрачных черных колготках. Мне точно будет слишком жарко, плюс еще наверняка выговор получу от кого-нибудь из учителей, все-таки черные колготки нам не полагаются. Но не идти же в белых гольфах, которые лишь наполовину скрывают огромный разноцветный синяк, равномерно распределившийся с колена по всей голени и до самой ступни? Как уважающая себя девушка, я просто не могла такому позволить случиться.

Оказалось, что я зря так боялась по поводу возможных замечаний. Никто мне и слова не сказал, а М-21, который был сегодня опять на воротах, только скользнул глазами по не сильно гармоничному сочетанию из белого пиджака, серой юбки и черных колготок и промолчал. Я от него, что ли, ожидала чуть большей реакции. Часть меня боялась, что он подумает, как некрасиво я выгляжу, а еще большая часть — надеялась, что спросит, не вслух, так хоть мысленно, как у меня дела. Но ему было словно бы все равно…

В весьма сумрачном настроении я протопала в класс, где нам вручили результаты контрольной (быстро-то как в этот раз проверили!) Покосилась на свои минусы напротив двух задач, вздохнула и отложила листок. Нет, ну по поводу той задачи я даже и не сомневалась, что решила все не так. Но чтобы я еще где-то напортачила… Неужели посчитала неправильно? Перепроверять сейчас не хотелось, в конце концов, работу над ошибками я могу сделать и дома. А «четыре» я получила или «четыре с минусом», мне абсолютно без разницы. Минусы в журнал не ставят.

Вместо этого я залипла в окно. Никогда раньше этим не страдала, всегда старалась внимательно следить за ходом урока и все такое. Но сегодня думать мне было как-то особенно в напряг. Хотя я и записала вчера в дневник все, что смогла вспомнить, в голове не вполне уложилась эта информация. Поэтому вместо графика к задаче я начала чертить схемку к моей жизни.

Что нам дано? [перерисовываем схему с черновика] Дано: мне память стерли сначала вместе со всеми. 1) Потом я узнала, что могу читать мысли. — — — > Вспомнила некоторые события. Я была нейтрально настроена к директору Ли (кто б подумал, что он мне опять память стирать будет, верно?), положительно — к Рею, Сейре, Регису, Тао и Такео. Особенно к последнему. А вот к Аджосси — отрицательно, потому что вспомнила о нем нехорошие вещи. — — — > 2) Потом мне стер память Франкенштейн, и настал второй виток моих похождений. Он завершился быстро и бесславно, так как я, горя праведным гневом, пришла в дом директора и попыталась навести порядок. В тот момент я обладала все теми же знаниями, что и в первый раз, только теперь была сердита еще и на Рея с Франкенштейном. — — — > 3) Тогда мне стер память Рей. Когда я вспомнила все в третий раз, я была довольно нейтрально настроена к Рею и Франкенштейну, дружила с Регисом и Сейрой, обожала М-21 и ненавидела Тао и Такео, потому что теперь о них вспомнила плохое. Под конец я изменила свое мнение, ко всем начав относиться хорошо, ведь я увидела в своих мысленных «подключениях», как все они чуть не погибли в Лукедонии. — — — > После чего я сдала себя модифицированным, и Франкенштейн забрал меня на опыты… Ну, может, и не опыты, но выглядело похоже. — — — > И опять стер мне память. 4) И вот я уже в четвертый раз начинаю свой рывок.

Что у нас есть? Мой дневник у нас есть, за исключением самой первой части, которая непонятно, куда делась. Информация есть о Тао, Такео и М-21. Их всех я уже успела побояться и поненавидеть, а также пожалеть и простить. И как мы отнесемся к ним теперь? Я вздохнула, и ко мне обернулось полкласса.

— Заметьте, в этот раз это даже не я, — не упустил такой возможности Шинву. Кое-кто засмеялся, а я наконец-то осознала, что маленько увлеклась, изобразила виноватое выражение лица и вернулась к уроку дневнику.

И все же, что мы имеем? А непонятно! Потому что я обо всех уже успела узнать и хорошее, и плохое, но в отличие от прошлых разов отчетливо осознаю, что всей информацией не обладаю. Я знаю только маленькую часть и не могу на ее основании делать выводы. Соответственно, нужно как-то выбрать линию поведения, не зная, кому в конечном итоге можно довериться, а кому нет. Что же я выберу? Взгляд выхватил высокую фигуру на воротах, и я с трудом удержалась, чтобы опять не вздохнуть. Ты его не интересуешь ни капельки, Юна… И не знаешь, можно ли ему доверять. И все-таки хочешь пойти на поводу у своего чувства, да? Как-то нерационально…

Пока мой уставший мозг препирался с нерациональным сердцем, я сидела и продолжала глазеть в окно. Я прекрасно знала, что у мозга рано или поздно кончатся аргументы, а сердцу они просто не нужны. Хочу — и доверяю.

— Шлеп! — мы, как один, подскочили за партами. — Я вижу, вас совершенно не интересует, как исправить свои отметки! И даже те, кто получил не двойки, могли бы слушать повнимательнее! — рявкнул в привычной манере господин Пак. — А ну повторите, что я только что сказал? Мои объяснения! Су Юна, ты!

Я растерянно заморгала. Позориться перед классом хотелось меньше всего, все-таки авторитет хорошей ученицы, вопреки убеждению, поддерживать еще труднее, чем завоевать. Но я совсем не слушала. Я решала свои личные проблемы. Как не вовремя. Мне не оставалось ничего, кроме как встать и извиниться за свое поведение. Пусть я и знала, что выживание и сохранение суперспособностей гораздо важнее новой темы по математике, но мне все равно было стыдно. Ну что ж, я заслужила. Я поднялась и собиралась уже вежливо сказать, что прослушала, как почувствовала на себе пристальный взгляд, а потом нужные слова сами пришли в голову. И я начала отвечать, дословно цитируя эту мысленную подсказку. Господин Пак, который, конечно же, заметил, что я весь урок либо с увлечением что-то писала в дневник, либо пялилась в окно, не ожидал, что я правильно отвечу. Со слегка удивленным лицом он похвалил меня, а потом разрешил сесть. Ребята в классе ощутимо расслабились. Не думаю, что за меня переживали, скорее всего, просто думали, как бы не спросили их самих, если я не отвечу. От них же тоже моя рассеянность не укрылась.

Я обернулась и встретилась взглядом с алыми глазами. Так вот чью подсказку я приняла. Я знала, что это точно кто-то из благородных, ведь никто другой не смог бы передать информацию ментально (а это передача была, я не случайно ее поймала). Но я не думала, что это ты…

Рей еще пару секунд посверлил меня взглядом, то ли в надежде на благодарность, то ли просто из любопытства, но благодарить его у меня желания не было. В конце концов, я тут только что выяснила, кто мне однажды память подчистил. В итоге сдержанно ему кивнула, и он отвел взгляд, снова устремляя его в окно. Вот уж кто и в окно успевает смотреть, и о проблемах бытия размышлять, и информацию с урока усваивать. Мне так точно слабо.

Рей едва уловимо вздохнул. Не так громко, как я, не на весь класс. Но я услышала. Даже Ноблесс над чем-то вздыхает. Наверно, над моей черной неблагодарностью, над чем же еще…

* * *

Во время второй перемены я гуляла по школьному двору, но на всякий пожарный больше не лезла ни на лестницы, ни на бордюры. К тому же, наступать все же было немного больно. Из-за того, что нога опухла, казалось, что она затекла. Не хочу даже думать о том, как она сейчас выглядит… Мои друзья были уже в теме моих вчерашних похождений, потому что скрыть последствия мне не удалось, но я умолчала и о причине того странного падения, и о том, как Аджосси провожал меня в медкабинет. В результате Сейра сострадательно смотрела на то, как я чуть более осторожно ставлю ногу при передвижении. Не знаю, входит ли в ее способности суперзрение, такое, чтобы видеть сквозь колготки. Надеюсь, что нет.

Мальчишки были в столовке, а мы с недавних времен начали носить перекус в контейнере, так что ели или в классе, или на улице. Так получалось и быстрее, и полезнее. Все-таки еда в столовой не очень здоровая, хотя и вкусная. Мальчишки нашего с Сейрой увлечения не поддерживали, но и не мешали. А у нас вдруг организовалось минут на десять больше свободного времени на обеденной перемене, вот только с Сейрой как-то особо и не поговоришь, поэтому мы просто миролюбиво гуляли, каждая в своих мыслях. И вот что удивительно: голос Сейры в своей голове я слышу очень редко! То ли она по каким-то причинам считает, что ей нужно закрываться (и вот тогда она совершенно права, ведь тут есть я, но только как же она научилась?), то ли я просто не перескакиваю на ее «частоту», задерживаясь на других. И это замечательно, потому что я не горю желанием подслушивать мысли своих подруг.

— Ты уже решила, в чем пойдешь на концерт Суйи? — спросила все же я. Как я и ожидала, благородная недоуменно на меня посмотрела, а потом пожала плечами.

— Ты могла бы что-то посоветовать?

— Ты же не собираешься пойти в школьной форме, да? — спросила я с надеждой. У этих благородных школьная форма — прямо навязчивая идея какая-то. За учебный год я всего несколько раз видела Сейру не в школьной форме. Хотя уж кому-кому, а Сейре наша форма и впрямь идет. Но на концерте нас просто высмеют, если мы придем так! Даже если будем красиво смотреться, все равно будет абсолютное посмешище. Максимум — это Рею позволить в школьной форме разгуливать, ведь не представляю себе человека, который бы осмелился его подбить на что-то другое. Разве что идейку закинуть нашим ни в чем не повинным Шинву и Икхану. Пусть они Рею досаждают… Не, как-то мне боязно.

— Разве на концерте нельзя появиться, в чем хочешь? — слегка удивилась Сейра.

— Конечно, приходи, в чем хочешь, — кивнула я.

— Тогда я лучше приду в форме, — решила благородная.

— В том-то и дело, — терпеливо разъяснила я, — что мало кто по своему желанию придет в школьной форме. Это будет странно. Тебе надо придумать что-то другое.

— Понятно, — достаточно равнодушно отозвалась Сейра. И у меня что-то перещелкнуло в голове. Сейра, в конце концов, девушка или нет? Она просто не знает, с каким удовольствием можно выбирать идеальный наряд! Для меня это обычно больше проблематично, чем радостно, но Сейра — такая красавица! Наряжать ее — одно удовольствие ведь. Вот только вряд ли сама Сейра об этом знает. Да подозревают ли вообще эти благородные, что праздничных нарядов может быть больше одного? Покопалась в своей памяти (факты сиротливо жались по углам, из чего я сделала вывод, что либо вспомнила не все со времен прошлых стирок памяти, либо я не так и много смогла вообще узнать о жизни в Лукедонии) и не смогла вспомнить ни у кого вообще хоть одного костюма, который не был бы выполнен в официальных черно-золотых тонах. Серьезно, что ли? А в чем они ходят, когда гуляют в собственном саду? Или же когда дома сидят? Тоже в костюмах?

Пока я рефлексировала, Сейра, возможно, перебирала какие-то схожие воспоминания. Но это только мое предположение. Наконец, она спросила:

— Ты не могла бы… посоветовать что-то, принятое в вашей стране? У меня на родине другие обычаи.

— Ну конечно! — радостно уверила ее я. По части моды у меня знаний не очень много. Но у нас же есть Суйи! Да, ей слегка некогда, ведь у нее, на минуточку, концерт, но она же сможет подкинуть пару идеек, да ведь? Почувствовала, что настроение мое немного улучшилось после не сильно радостного начала дня, результатов теста и еще этой подсказки Рея, которую я не хотела принимать. Перспектива провести увлекательный вечер с Сейрой и Суйи добавила красок в мою серую и опасную шпионскую жизнь. Не успев подумать, а с какой, собственно, стати, я причислила себя к шпионам, ну есть у меня эта суперспособность, и есть, я не обязательно теперь шпион, я заметила, что к нам направляется Аджосси. Мое настроение опять немного упало, потому что я вспомнила, как равнодушно М-21 встретил меня на воротах. Но все равно автоматически улыбнулась ему, как будто мои губы успели среагировать раньше всего остального.

— Здравствуйте, Аджосси! — мы с Сейрой слегка поклонились, хотя обе уже здоровались с ним сегодня. Он тоже поздоровался еще раз. Потом повисла тишина, потому что нам всем троим резко стало нечего сказать.

— Мне нужно повторить параграф, извините, Аджосси! — сказала Сейра и упорхнула со двора. Такого поворота я не ожидала. Уловка Сейры была совершенно очевидной, но с чего она вообще решила, что должна это делать?

— Как ты себя чувствуешь? — спросил Аджосси. На что я, разумеется, солгала, что нормально. Но на душе у меня немножко посветлело. Неужели все-таки переживает? — Не думаю, что нога зажила за одну ночь? — спросил М-21.

В этот раз я успела поймать его восприятие и с удивлением отметила, что это не вежливый вопрос, а реально запрос информации, так как М-21 действительно не знает, способен ли обычный человек излечиться за такое время. С чего бы он решил, что на мне все, как на собаке, заживает? На секунду я удивилась, а потом вспомнила, с кем разговариваю. Модифицированные же. У них таких синяков по определению не бывает, регенерация же. Так что откуда им знать.

— На самом деле, нет, — на этот раз честно ответила я, так как вежливую ложь уже сказала до этого. — У меня огромный синячина, но это пустяки, в первый раз, что ли?

— Я, — М-21 почему-то избегал встречаться со мной глазами, — конечно, не уверен… — он опустил руку в карман и достал что-то маленькое, — но вдруг тебе пригодится.

— Что это? — я повертела в руках совсем малюсенькую пластмассовую коробочку (в такие бисер удобно складывать).

— Это мазь, должна тебе помочь, — я спрятала внезапный подарок в карман, и М-21 как-то совсем на манер Рея закрыл и открыл глаза, что обозначало одобрительный кивок. — Не опоздай на уроки, — и пошел на дежурство, опять на меня не оглядываясь.

— Ага, спасибо, — пробормотала я. Ни тебе инструкций по применению, ни объяснений, откуда у самого М-21 эта самая мазь! Ведь у него регенерация, а тут какая-то исцеляющая мазь… Зачем она ему-то? Разве что он ей кости сращивает, а мне как раз от синяка должно помочь… Что-то я совсем запуталась, но умиленная улыбка не собиралась сходить с лица, и я неторопливо направилась в класс, чувствуя, как коробочка греет меня, хотя она была обычной комнатной температуры. Ведь это, по сути, первый раз, когда Аджосси мне что-то подарил. До этого всегда я… то чехол тот, то печенюшки… Приятно, когда и обо мне подумали.

— Ты чего какая довольная? — Шинву смотрел на меня во все глаза, хотя я и не подумала бы, что выгляжу не так, как обычно.

— Просто… довольная, — обтекаемо пояснила я.

— Я пообещала Юне, что пойду вместе с ней выбирать наряд на концерт Суйи, — неожиданно подала голос Сейра. — Она сказала, что хочет увидеть меня в чем-то менее официальном.

— Оу… — протянул Шинву и заметно смутился. Сейра посмотрела на Шинву и тоже смутилась. Я вспомнила про заботу М-21 и смутилась повторно. Так мы и пошли на урок, все довольные и каждый в своей атмосфере.

23:16

Суйи была свободна после шести вечера, поэтому мы договорились ближе к восьми, когда она отдохнет, встретиться у нее и подумать, в чем лучше щеголять на концерте. Но сначала надо было сфотографировать то, что у нас уже имеется, чтобы Суйи знала, с чем работать. Мою одежду Суйи и так знала почти наизусть, но я все равно забежала домой (забежала, какое хорошее слово, с моей-то ногой вряд ли я буду бегать в ближайшие две недели) и сфотографировала все достойное внимания. А потом мы пошли в гости к директору, где предполагалось, что мы сфоткаем наряды Сейры. Предполагалось, очевидно, мною. Когда я попросила Сейру пустить меня в комнату и сфотографировать все ее платья (ну или самой сфоткать, так как, судя по всему, Сейра имеет что-то против того, чтобы мы заходили в ее спальню, во всяком случае, я там никогда не была, а Суйи, думаю, тоже), на лице нашей благородной отразилось замешательство. На этот раз в моей голове проскочила какая-то эмоция, которую я смогла развернуть в понятное ощущение. И вот что оказалось: благородные вообще-то не имеют потребности в гардеробе! Всю необходимую одежду они творят прямо из воздуха, создавая ее на себе! Так что у Сейры действительно не было ничего, кроме этой самой школьной формы!

Вот это засада. Сейра думала в том же направлении, правда, более элегантными словами. Ей было чрезвычайно неловко признаться, что на самом деле нет у нее ни одного праздничного платья. И я осознала, что для благородной тоже не чужд этот страх: «А что подумают обо мне остальные?» У нас могут быть разного цвета глаза и разные способности, но думаем и чувствуем мы одинаково.

— У нас… я как раз… все постирала, — объяснила Сейра. Боже мой, я только что заставила Сейру Роярд солгать! Неудобно-то как.

— Ой… Ну ничего страшного, давай просто спросим Суйи, что тебе пойдет. Не обязательно ничего фотографировать!

Сейра выдохнула с облегчением и пошла на кухню за чаем. Хм, все как-то уладилось. Но, если бы мы были честны друг с другом, все было бы гораздо проще!

* * *

Вечер у Суйи получился славным. Правда, она сейчас просто никакая из-за концертов и репетиций (она у нас перфекционист и оттачивает каждое движение, чтобы на выступлении все было идеально). Но нам она искренне обрадовалась, сказала, что мы ее немного отвлечем, и вообще, ну его этот стресс, невозможно всегда жить в таком ритме. И в этом я с ней согласна. Мы просмотрели все мои варианты, а про ситуацию Сейры я объяснила Суйи заранее, чтобы не смущать благородную повторно. Ну, то есть, я не сказала: «Она умеет превращать халат в выпускное платье!» Я объяснила, что Сейра почти ничего не привезла с собой из дома, а что привезла, мы уже посмотрели и решили, что это все не подходит. Одна ложь непременно заставляет тебя городить еще и еще… Когда-нибудь мне просто надо остановиться. Но сейчас все было невинно, так что меня все устраивает.

В результате, Суйи отбраковала все мои наряды, отчего мне стало немного обидно, но вообще я с ней согласна: у меня гардероб немного в другом вкусе выдержан. Не подходит для похода на концерт поп-айдола. Мы переключились на гардероб Суйи. Тут всяких клевых вещей было гораздо больше. К сожалению, у нас с Суйи размер не совпадает. Джинсы еще, возможно, и подойдут, но уж точно не топы или платья. А вот у Сейры оказался тот же самый размер, как мы и предполагали. И довольно быстро перед ней выросла гора того, что стоило бы померить. Удивление в глазах Сейры надо было видеть! Мы тут же отмели ее подход «кажется, вот это первое из предложенных мне в самый раз, дальше можно не искать» и заставили померить каждое платье. Сейра с каждым новым нарядом выглядела все более естественной и увлеченной. После небольшого домашнего показа мод, который мы добросовестно запечатлели на телефон, чтобы потом внимательно все сравнить и выбрать лучший вариант, Сейра устало полулежала на диване, и раскрасневшееся лицо говорило о двух вещах. (Ну, как минимум, о двух) Первое: «Мне приятно, ведь я и не ожидала, что могу выглядеть так красиво». Второе: «Как же утомительно примерять одежду человеческим способом».

Мы пили чай и просматривали фотки. Суйи тут была основным экспертом, но в конечном итоге важнее всего было мнение самой Сейры. Мы пересмотрели много вариантов и выпили по три чашки чая, прежде чем все-таки пришли к соглашению. Нам всем понравилось, как на Сейре выглядело простое черное платье, но это было не совсем празднично. Еще нам всем троим понравилось серебристое платье Суйи с несимметричным подолом. Но в сочетании с серебристыми же волосами Сейры весь этот образ вызывал желание зажмуриться, ведь возникало ощущение, что смотришь в зеркало, на которое направил лучи света. Третий вариант был более неформальным, чем сногсшибательным. Но мы же не на свидание Сейру собираем. Это было нарядное платье с довольно пышной юбкой. Фон был белый, но его практически не видно за огромными красными розами с зелеными стеблями. Это ткань такая. Единственным объемным элементом был бант, который можно завязать на талии. Ну и сама юбка, разумеется. Откуда у Суйи этот наряд, я не имею ни малейшего представления, да и вроде бы он не в ее вкусе. Но на Сейре это смотрелось божественно. Наверно, ей просто идут розы… Это странное утверждение, но так и есть: она у меня почему-то всегда ассоциируется именно с розочкой.

Когда сошлись на этом варианте, стали думать обо мне (а время было позднее, так что думать надо было быстро). Суйи сразу перешла к наиболее легкому решению и пообещала достать мне платье сама. Когда я поинтересовалась, как она собирается это сделать, Суйи только загадочно улыбнулась и сказала, что это будет сюрприз. Впрочем, этот сюрприз моя чрезмерно активная суперспособность испортила, так как я тут же считала ее задумку, но не стала ничего говорить. Поблагодарю ее, когда все действительно получится. А то, что она придумала, меня более чем устраивает.

19 апреля, 13:32, в школе

Помазала ногу тем самым бальзамом, который мне дал М-21. Было немножко странное чувство, ведь я понятия не имела, что это за субстанция такая. Было в моей голове что-то, утверждающее, что не стоит наносить на и так уже поврежденную ногу непонятно, что. Но сердце пело от такой заботы Аджосси, так что я заткнула сомневающийся голос в моей голове и помазала ногу. Вроде бы ничего такого не произошло. Может, я нанесла недостаточно много? Открыла коробочку и закрыла. Не буду, мало ли, вдруг в больших количествах нельзя.

На следующее утро, то есть сегодня, огромного синяка, как и устрашающего оттенка в районе ступни, уже не было. Нога ощущалась абсолютно нормально, а кожа, где я ее содрала, тоже почти зажила. Чудеса! Я почувствовала истинную признательность Аджосси, когда натянула на ноги привычные белые носки и пошла в школу уверенная, что никого больше мои ноги не напугают.

* * *

Так как вчера мы почти весь вечер провели в тесной девичьей компании, наши парни успели чуть-чуть соскучиться. Теперь Шинву что-то красочно объяснял по поводу релиза новой игры, трейлер к которой они успели посмотреть. Я была к этим объяснениям довольно равнодушна, но Шинву к этому давно привык, так как знал, что я не поклонница его любимых жанров. Он старался для более широкой аудитории, так что слушало его сейчас полкласса. Ну что я могу сказать, большинство мальчишек он и правда привлек своим рассказом. Нам же важнее было другое.

— Как добираться будем после концерта? — Икхану надоело слушать разглагольствования Шинву, ведь он, в отличие от остальных, уже успел ознакомиться с этим самым трейлером, тизером или что там было. Да и Шинву не отставал от него всю дорогу до школы, просвещая по поводу новых возможностей грядущей версии.

— Хороший вопрос, — прожевав, отозвалась я; я параллельно ела кашу, которую принесла с собой на обед, — ведь автобусы уже ходить не будут.

— Остается только такси, либо придется нам кого-то просить…

— Да было бы, кого просить-то! — согласилась я. Так уж получается, что вариантов у нас не много. У нас машины нет, родители Шинву не в городе опять, уж такая работа. У Икхана родители изначально против этого концерта, потому что считают, что такие мероприятия — это сборища полоумных фанатов, а цивилизованному человеку там делать нечего. Дядя еле-еле их уговорил отпустить Икхана. Самого дядю можно было бы попросить, но было бы весьма странно, если бы нас приехали встречать на полицейской машине, да и злоупотреблять служебным положением дядюшке все-таки не стоит. А ведь как раз его смена будет, по-другому никак. Саму Суйи ждать не имеет смысла, после завершения концерта у нее будет еще много дел. Остается только директор Ли, но у него же вроде нет машины…

— Ну, можем попросить директора Ли, вообще-то, — в тон моим мыслям заметил Икхан, а Регис согласно покивал. Так, стоп, что я пропустила? У директора есть машина на самом деле? Регису-то ведь лучше известно?..

В памяти промелькнуло, как я никак не могла попасть креплением ремня в этот самый ремень (или наоборот). Суйи, которая повторяла сценарий на заднем сидении, все остальные друзья тоже там. Что ж это за машина такая длинная? Лимузин, что ли? Аджосси за рулем и полицейский, делающий знак остановиться… Что-то смутно знакомое промелькнуло в этой сцене. Что-то забавное было с этим связано, хотя я и не могу вспомнить прямо сейчас… Так, это сейчас не важно. Главное, с машиной вопрос вроде как решился. Надо только с директора эту машину теперь потребовать… Хм… Мне только кажется, или мы неслабо наглеем?

Похоже, последний вопрос я озвучила вслух, либо мы поняли друг друга без слов. Но мы все глубоко задумались.

— Я попрошу директора Ли, — сказала Сейра. Мы посмотрели на нее с восхищением и уважением. Как мы уже могли убедиться, она говорит редко, но метко. И если уж за что-то берется, то обязательно доведет дело до конца.

14:50

На перемене я осталась в классе, чтобы перечитать параграф по истории. Никогда не могу вспомнить, что читала вечером — в смысле, если речь об этом предмете. Все пятнадцать минут было какое-то довольно гнетущее чувство, но я никак не могла понять, в чем же дело. Потом огляделась и заметила Рея, который стоял у окна, но не смотрел на улицу, а «гипнотизировал» меня. Ух, Рей, ну зачем же так? Если надо — взял, подошел и поговорил. Нет, он теперь на меня смотреть будет…

19:23

Наши парни — джентльмены через раз. Иногда они помогают нам нести рюкзаки, сумки и пакеты, иногда — нет. Но, как правило, Рей всегда идет с пустыми руками, потому что нам всем как-то неловко его просить. Это я раньше так считала. А теперь поняла, что это его статус — Ноблесс — не позволяет нам сделать это. И даже подумать. Так что до сего момента мы абсолютно не удивлялись тому, что Шинву, Икхан и Регис помогают нам, а Рей — нет. Сам же Рей инициативы не проявляет. Ну, обычно. А сегодня он внезапно предложил мне помочь донести сумки, да так предложил, что отказаться было невозможно. Я бы не сказала, что тут не обошлось без контроля разума, просто отказывать Ноблесс — это из разряда «нереально». Это предложение без внимания не осталось. Шинву и Икхан одобрительно заулюлюкали, а Регис и Сейра озадаченно переглянулись и прижали свои сумки покрепче к себе. Я шла, задаваясь единственным вопросом: ну с чего бы Рею вдруг проявлять ко мне такое внимание? Излишним себялюбием я не страдаю, так что мне было бы скорее неловко, чем приятно, если бы на меня обратил внимание самый красивый ученик Ё-Ран. Это в моей обычной, нормальной жизни. Но нормальная жизнь закончилась как раз-таки с появлением этого самого ученика в нашей школе. И я понимаю, что у Рея явно не дружеский или романтический интерес в голове. Так что ж ему от меня надо?!

Кстати, даже будь это романтический интерес, я бы пропала. В смысле, достаточно вспомнить только эту неделю, чтобы понять, как незавидно (для меня «незавидно», для остальных — напротив) мое положение. Начнем с того, что вся школа видела, как проникновенно мы с Реем смотрели друг другу в глаза и держались за руки на школьной площадке. Еще Рей помог мне на уроке (хотя вряд ли это кто-то осознал), все перемены от меня не отходил, а теперь и сумку мою несет. В глазах моих одноклассниц этому ведь может быть только одно объяснение! Если так же продолжится завтра, меня испепелят завистливыми взглядами. Начинаю опасаться за свою жизнь.

* * *

В гостях у директора мы занялись тем, что на скорую руку сляпали в парах диалоги на английском (выучим дома), потом поделили табличку по биологии (мы поняли, что у нас проверяют только наличие, так что можно хоть слово в слово списать, никто не заметит). Вечером сделаем каждый свою часть и скинем. Уже проверено, что это задание занимает до трех часов, если делать его в одиночку. Вместе — совсем другое дело! Главное — дурацкий почерк Шинву разобрать. У Икхана он еще более дурацкий, но исключительно оттого, что Икхан уже давно ничего от руки не пишет, а печатает на компьютере. Нам же проблем меньше, спишем с электронного файла, только и всего.

Потом были обычные посиделки, разве что с нами не было Суйи. Еще разнообразие внесла Сейра, которая успела по-быстрому переговорить с Франкенштейном, пока они накрывали на стол. Я бы сказала, что более удачным моментом было бы время, когда мы уже уйдем, но Сейра не стала откладывать дело в долгий ящик. Удивительно, но директор на такую просьбу отреагировал вполне добродушно и с пониманием. Правда, он объяснил нам, что у него самого на это время были запланированы другие дела, но машину он нам даст, если найдется кто-то, кто согласится поработать шофером. На этом слове его взгляд выразительно остановился на троице охранников, которые спокойно пили чай и в ус не дули.

— Да-да? — Тао с энтузиазмом поднял голову от тарелки с печеньем, когда понял, что на него смотрят. Наткнулся на взгляд шефа, чуть-чуть растерял этот самый энтузиазм, но все же бодро переспросил: — Вы хотели о чем-то попросить?

— Школьников сопроводить на концерт, — разъяснил директор.

Глаза Тао заблестели, но потом он резко замотал головой:

— Извините, шеф. У меня сейчас… не слишком много денег.

Франкенштейн пустил в Тао лазерным очень заинтересованным взглядом, но ничего не сказал. М-21 и Такео тоже одновременно повернули головы к товарищу. В отличие от босса, они-то знали, на что копит Тао. (И я теперь нечаянно знаю благодаря ним). Директор Ли немного свыкся с мыслью, что денег Тао едва хватает на жизнь (что, видимо, разнилось с представлением Франкенштейна о недавно выданной Тао зарплате), а потом почти грозно произнес:

— Школа возместит тебе расходы на билет…

— Оооо! — Тао дал пять Шинву и Икхану, а потом директор Ли все-таки договорил предложение:

— …и на бензин.

Тао похлопал глазами. Учитывая, что он был не в курсе диалога с Сейрой и прослушал начало нашего разговора, ему потребовалась секунда, чтобы понять, о каком бензине речь. Как, впрочем, и остальным охранникам. Отреагировали они с привычной уже синхронностью:

— Еще и лимузин дадите?! Кру-уто! — азартно воскликнул Тао.

М-21 рассмеялся, а Такео закашлялся. Мне прилетело неуловимое, но яркое для самого Такео воспоминание, в котором фигурировал Тао за рулем какого-то грузовика, пробивающего на полном ходу ограждение, слетающего в воду и преспокойно пересекающего водоем вброд. И все под аккомпанемент выстрелов. Мда.

— М-может, все-таки попросите меня? — переведя дух, спросил Такео. — Тао, он… хм, сам выглядит, как школьник. Вдруг нас полиция остановит?

М-21 отчетливо представил, как его самого остановила полиция, пока он катал по городу нас, и я наконец-то вспомнила тот момент. Надо найти его в дневнике и перечитать.

— Эй! — Тао замечание товарища оскорбило до глубины души. — Я же первый вызвался! Босс, Такео тоже хочет на концерт…

— Если не сможете определиться, отправим Аджосси, — только и пожал плечами Франкенштейн. — Он уже возил ребят, справится, правда?

— Да! — тут же поддержали кандидатуру М-21 мы. Аджосси театрально вздохнул и возвел глаза к небу. Ему вот на концерт не хотелось совершенно.

— В любом случае, водитель у вас будет, — подытожил Франкенштейн. — В количестве от одного до трех.

От нашего радостного визга задрожала люстра на потолке. Кроме того, я уловила мысленную радость Региса и Сейры, которым на самом деле чрезвычайно хотелось пойти на концерт Суйи, ведь она наша общая подруга. Они просто внешне более сдержанны, но ждут концерта не меньше, чем мы. А также целую мысленную реплику Рейзела: «Франкенштейн. Молодец».

* * *

Когда мы собрались уходить, Рей зашел на кухню, а потом вышел в коридор и зачем-то вручил мне пакет черного листового чая. Ну что за знаки внимания?! От растерянности я даже взяла тот чай, хотя и не следовало бы. По дороге домой утешала себя мыслью, что директора пропажа чая хоть немного разозлит или озадачит. Вот такая я вредная.

20 апреля, 7:25

Мой сон ничем не отличался от тех бестолковых, никогда не запоминающихся кошмаров, которые снятся каждую ночь перед школой. Какая-то беготня по классам, стрелки часов, учебники, заваленный тест… Короче, на утро я бы ничего и не вспомнила, но сон окрасился золотым туманом, и я поняла, что обычно мне такое не снится. Из клубов светлого золота выступила знакомая фигура, и я почувствовала, как мне хочется убежать. Но, как и всегда во сне, убедилась, что я не могу сдвинуться с места, мои ноги как будто вязнут в зыбучем песке. А человек подошел ближе.

— Рейзел?

Он пристально смотрел на меня. Хотя я и не видела саму себя во сне, я прекрасно чувствовала, что опускаюсь теперь знакомым движением на колени и смотрю на благородного снизу-вверх.

— Зачем ты пришел? — в моем мысленном голосе прозвучала усталость и обида, которую он не мог не заметить.

— Ты снова все вспомнила, верно?

— Какая разница, ведь придешь ты или Франкенштейн, и вы снова сотрете мне память, — от одной только мысли я была готова удариться в слезы, но плакать перед Ноблесс почему-то казалось неприемлемым. Как, впрочем, и перед любым человеком. Даже во сне. Не буду я вымаливать себе свободу, пусть делает, что хочет.

— Я пришел не за этим, — обычно безразличный взгляд проник мне в душу и защемил внутри тоской, но я решила не поддаваться. Во сне я чувствовала мощь Рея, которую он не скрывал, как при повседневном общении. Но все-таки… это ведь был сон. И мое чувство самозащиты как будто отступало на задний план. Я, как бы это объяснить, просто не могла заменить свою настоящую реакцию какой-то другой.

— А зачем? Захотелось поговорить? Мне вот с вами не о чем разговаривать.

— Я хотел извиниться.

Хорошенькое извинение, если при этом на коленях стою я!

— Я тебя не вынуждал. Ты сама так решила.

Из этого я заключила, что Рейзел не только управляет моим сном, но и читает мои мысли. А ведь и верно… меня больше ничто не сдерживало, и я поднялась. Я что же, тоже могу управлять этим сном? Ноблесс, стоящий передо мной, никуда не делся, но мне удалось развеять туман и нарисовать вокруг нас космос. Вот, вот так действительно масштабно!

Рей внимательно наблюдал за моими действиями. «Интересные способности…» Кажется, теперь я уловила его мысли.

— Извини, я тебя прервала, — все-таки вернулась к разговору я, закончив создавать фон. Мне очень хотелось дорисовать Рею скафандр, но я сдержалась.

«На самом деле она не чувствует раскаяния. Слова… В человеческом мире они потеряли первоначальное значение и используются как привычные формулы». Тут мне действительно стало чуть-чуть совестно. Наверно, перед словами.

— Я хотел объяснить, что произошло на самом деле.

— А что произошло? Мне память стерли. Мне же «не привыкать»? Я себя выдала, модифицированные вам обо всем рассказали, Франкенштейн стер память. Все!

— Я говорил не про этот раз.

— А-а, так ты про предыдущий. Что-то ты поздно решил об этом поговорить!

— Ты вспомнила только сейчас.

— Как ты догадался? Ты постоянно мои мысли читаешь, что ли?

— Я, — Рей запнулся, и я почувствовала его смущение, — я стараюсь делать это как можно реже. Не всегда удается… закрыть восприятие, понимаешь?

То есть, моя реакция, даже если и бессловная, все-таки долетела до Рея. Это и неудивительно, ведь то воспоминание, которое вернулось ко мне, было очень эмоциональным. Я кивнула. Еще как понимаю. Я вот вообще не могу управлять своей «антенной».

«Она не дает мне договорить».

Хорошо-хорошо, я замолчала и слушаю.

— Когда ты пришла к нам, ты разгневала Франкенштейна, потому что начала обвинять меня. И я был вынужден вмешаться, чтобы защитить тебя.

— Разве он мог мне сделать что-то похуже, чем стереть память?

— Думаю, что нет.

Почему-то это «думаю» меня очень сильно насторожило. В любом случае, почему Франкенштейн так разозлился, когда я начала ругать Рея?

— Он считает, что я неприкосновенен. Франкенштейн… очень заботливый. Он считает, что я его Мастер, поэтому он должен охранять меня.

— Что, правда?

— Он никому не позволит проявить ко мне неуважение, — Рей вздохнул.

— А ты сам-то как считаешь? Можно к тебе проявлять неуважение? — зачем-то спросила я. Наверно, решила воспользоваться ситуацией и поболтать с Реем, пока он такой разговорчивый.

— Конечно. Ты вправе высказывать мне все, что думаешь.

Я вспомнила горящие глаза, холодный тон и «на колени». Что-то я сомневаюсь.

— Это привычка. Я должен был усадить тебя, чтобы ты не ударилась при падении. Когда стираешь память, человек засыпает. Эта фраза… она просто первой пришла на ум.

«За это я и собирался извиниться».

— Но ты все равно стер мне память!

— Чтобы Франкенштейн не смог тебя исследовать. И… я думал, что если я вмешаюсь, ты перестанешь вспоминать.

Как бы не так. Я, похоже, с каждым разом вспоминаю только быстрее. И не важно, кто мне стирает память.

— Но теперь-то Франкенштейн меня исследовал. Ты знаешь, что он нашел?

— Не знаю.

Жаль. Насколько могу судить, Рей меня не обманывает. «Я никогда не стал бы лгать». Упс, простите…

— А ты говорил Франкенштейну, что я умею читать мысли?

Рей на мгновение прикрыл глаза и легко покачал головой. «Не говори!» — отчаянно взмолилась я, вонзаясь взглядом в алые глаза. В них отразилось страдание, а потом Рей снова прикрыл глаза в знак согласия.

— А ты знаешь, что со мной такое? Откуда мои способности?

Рей поколебался, затем повторил свой ответ:

— Не знаю.

Вот так. Если уж даже Рей, обладающий схожей со мной способностью, не знает, что уж даже надеяться что-то о себе узнать… Я уловила какой-то слабый отсвет мысленного решения. Кажется, Рейзел пообещал себе разобраться в моей проблеме.

— М-21. Это как-то связано с ним, — внезапно добавил Ноблесс. — Это… не первоначальная твоя особенность. Определенно, ты человек. Это — приобретенная уже после рождения способность.

Понятно… Нет, непонятно. Как и где я могла ее приобрести?

— Я не знаю, — в третий раз проговорил Рей.

— И что же ты сделаешь, зная о моей способности? Просто позволишь мне жить?

— Ты… не сможешь контролировать эту силу, — с едва заметной печалью произнес Ноблесс. Звучало немного как приговор. Он тоже это понял, поэтому чуть улыбнулся и милостиво добавил: — Но сейчас — да, я позволю тебе ее использовать.

Рей стер мой шикарный космос и снова обернулся в золотое сияние.

— Постарайся быть осторожнее, — предупредил меня Ноблесс на прощание. — И… извини Франкенштейна и его методы. Он привык жить, защищая меня и свои знания. Но он не привык к общению с обычными людьми, к тому же, с детьми…

Но он директор школы! Конечно, я могла бы возразить Рею. Но он ждал моего согласия, поэтому я склонила голову, хотя моя покорность была скорее внешней, и Рейзел исчез в золотом тумане. А я проснулась.

* * *

Уже проснувшись, поняла, что попытка попросить Рея не рассказывать ничего о моих способностях Франкенштейну во сне еще ничего не значит. И все же, зная Рейзела, не думаю, что он расскажет.

Примечания:

Ну что ж, эта глава получилась немного необычной, все из-за описываемого события. ;) Вы готовы к концерту Суйи?

---

22 апреля, понедельник

— Не хочу ни на какой концерт! — проворчала Суйи. Сегодня у нее не было репетиции в первой половине дня, равно как и автограф-сессий, интервью и прочих мероприятий. Любой нормальный человек использовал бы это время для отдыха, но Суйи пришла в школу. Оно и верно: школьник нормальным человеком не считается. Мы просто не можем взять и пропустить занятия, если физически можем присутствовать…

Выглядит Суйи, как всегда, бесподобно, но я знаю, что она замазала круги под глазами. Больше всего ей хотелось просто проспать весь сегодняшний день, но она пришла в школу. К ней тут все относятся с пониманием, и никто из учителей ее никогда не спрашивает. Главное — присутствовать. Но даже это очень тяжело, особенно когда некогда было разбираться с пропущенными темами дома. Да и тесты писать все равно приходится, даже если потом плохую отметку не поставят по доброте душевной. Но самих мучений выполнения заданий это не отменяет! Хорошо, что на сегодня не запланировано никаких работ.

— Да ладно тебе, — успокаиваю я, — это же такое дорогое мероприятие. А ты туда идешь бесплатно, мало того, тебе еще за это заплатят!

Мы смеемся. Она прекрасно знает, что деньги я практически не ценю: ну, их хорошо иметь, но гоняться специально за ними я бы не стала. И подбивать на это своих друзей — тоже.

— Кстати, я вам достала билеты, — напомнила Суйи. — Специально зарезервировала их с самого начала и скинула на флешку. Сегодня вам перешлю.

— Спасиииибо! — я обняла ее. Сюрпризом такой поступок Суйи не был, мы все именно этого и ждали, тем более, не в первый раз. Но все-таки она чуть-чуть, да нарушает. И все из-за нас. Хорошо, что у нее коллеги такие понимающие. И все-таки раньше нам было не настолько неловко. Ведь она доставала только три билета. А теперь нас, давайте посчитаем: школьники, три штуки, благородные, еще три штуки, ну и охранники, тоже три. Всех по три, волшебство какое-то. Конечно, если смотреть на общее число продаваемых билетов, то это капля в море, но все равно неловко: как бы иначе мы эти билеты достали?

— Места одни из лучших, но приходите пораньше, — напомнила она. Ну да мы и сами прекрасно об этом помним. — Не забудь Сейре сказать про туфли на платформе и сама свои возьми.

Я покивала. В такой обуви я чувствую себя очень неуверенно, но иначе мне вообще ничего видно не будет, я и так не сильно высокая. Хотя, конечно, если кому и нужна будет платформа, это Икхану. А вот насчет Сейры я могу совсем не волноваться: она просто «наколдует» себе платформу в процессе.

Раз уж у Суйи не было автограф-сессии в агентстве, ее устроили в нашей школе. Как обычно, перед концертом все вспомнили о том, кто с нами учится, и прибежали просить автографы. На первый концерт пытались просить и билеты, и сувениры. Сейчас в основном прибегают с открытками и прочей символикой, на которой реально поставить автограф. Обычно это из других классов; нашим Суйи еще в самом начале раздала тонны автографов. Сейчас, накануне выступления, у всех очень взбудораженное и праздничное настроение. Сама Суйи, конечно же, поддерживает такой настрой, хотя я вижу, как она устала. Она мечтает только о том времени, когда концерт будет позади, и можно будет чуть-чуть расслабиться. А чего бы ей хотелось? Она не знает… Ей просто хочется отдыха, не важно, какого. И я поняла, что позаботиться об этом нужно мне.

— Что скажешь, если на выходных устроим что-нибудь?

— Ты это о чем? — Суйи продолжала обдумывать детали выступления даже сейчас, и следующая неделя была желанной, но полумифической.

— Ну, праздник, — я неопределенно помахала в воздухе руками, сама себя воодушевляя, — можем куда-нибудь сходить. Развеешься, отдохнешь…

— Неееет, — преувеличенно усердно замотала головой Суйи. — Я лучше дома побуду, отлежусь, посплю…

Не спорю, такой план тоже замечательный. Но я уже загорелась. И я обязательно вытащу Суйи куда-нибудь. Как и наших благородных, которым мы до сих пор не удосужились нормально показать наш город. Конечно, директор Ли сам им что-то показывал. Но не мы ведь… (А директора Ли я все же тоже теперь считаю больше иностранцем, даже если он и прожил в нашей стране какое-то время — и основанная им лучшая школа в Сеуле ничего не значит!)

23 апреля, вторник

Сегодня я очень взволнована, ведь мы идем на концерт! Да, это далеко не первый концерт Суйи, но зато какой грандиозный! К тому же, в этот раз мы впервые идем таким составом! Я, конечно, очень волнуюсь. Понравится ли концерт благородным и охранникам? Понравлюсь ли М-21 я?.. Хм, едва ли мне стоит задаваться этим вопросом. Он будет смотреть на сцену, так что лучше спросить себя, понравится ли ему кто-нибудь из группы Суйи? Или же сама Суйи… Хотя, вроде бы, на нее М-21 никакого внимания не обращает. С чего бы ему изменять свои взгляды? А я скажу, с чего. Я просто уверена: девчонки сегодня будут просто бомбическими, вот, с чего.

Никто из нас сегодня не мог нормально учиться, мы просто-напросто сидели и отсчитывали время до концерта. И вот сейчас, наконец-то, начнется последний урок, после которого мы побежим домой, чтобы переодеться. И собираемся в доме директора Ли! Лимузин будет ждать нас там.

Среда

Вчера я вернулась поздно и рухнула спать без задних ног. Мероприятие получилось просто ошеломительным, оглушительным и ослепительным. Когда я легла спать, перед закрытыми глазами все еще мелькали цветные сполохи, в ушах гремела музыка, а сердце колотилось в зажигательном ритме, наверно, от дикой усталости. Я была так возбуждена, что ворочалась еще с полчаса, хотя до этого единственным моим желанием было скорее забраться в кроватку. Потом у меня весь день был занят, но теперь-то я наконец-то опишу все, что смогу.

Зная, как важно успеть на концерт вовремя, мы все очень пунктуально пришли к директору Ли. Тот встретил нас с довольной улыбкой на лице, на этот раз — совершенно искренней. Весь вечер Франкенштейн сможет уделить работе, а дома будут мир и благодать. Правда, я все равно уловила какую-то тревожную нотку, которая звучала, не переставая, в этой мажорной мелодии. Проследив за его мыслями, поняла: он беспокоится о Мастере. До этого у них произошел примерно такой разговор:

— Мастер, если Вы пожелаете, я могу сопроводить Вас! Я могу пройти в зал и без билета!

— Франкенштейн… Не стоит.

— И все же, я беспокоюсь, Мастер. В том зале будет очень много людей. Обычно на таких мероприятиях громкая музыка и душно… Если Вам захочется уйти, прошу Вас, так и сделайте!

— Хорошо.

— Даже если организация события будет оставлять желать лучшего, пожалуйста, не судите строго! Большие события организовать сложно, а это организовывал не я! Если бы я раньше узнал, что Вы собираетесь его посетить, я бы…

— Франкенштейн. Все будет хорошо.

— Мастер! И пообещайте не использовать силу! С чем бы Вы там ни столкнулись, модифицированные со всем разберутся! Отдохните хорошо, Мастер!

— [вздох] Непременно, Франкенштейн.

В лимузине мы все комфортно разместились. На этот раз на переднем сидении ехал Такео, а М-21 опять был за рулем. А Тао сел вместе с нами в салон. Охранники не стали заморачиваться подбором одежды, да и кто их обвинит? В своих строгих костюмах они выглядят сногсшибательно, хотя, может, на концерте и неуместно. Я еще подумала, если их будут путать с тамошними секьюрити, сами виноваты. Регис и Рей зато были в нарядных костюмах, которых мы раньше не видели. Наверно, Сейра все-таки объяснила, что на концерт надо идти в чем-то особенном. У Региса оказался интересный костюм, напоминающий атласный, чуть-чуть с серебристым блеском. Словом, прям как его волосы. Наряд, так скажем, необычный, ну, видимо, тут уж его благородная фантазия разыгралась. Ведь это наверняка его выдуманный костюм. Вряд ли настоящий, из магазина. А Рей был в довольно строгом черном костюме, из-под которого выглядывала золотая рубашка. Видела ли я когда-нибудь до этого мужчин в золотых рубашках и серебряных костюмах? Ну, если до этого нет, то теперь уж точно повидала.

Сейра была в выбранном для нее наряде. А вот я с гордостью надела то платье, о котором Суйи подумала тогда, когда мне ничего не подошло. Она принесла мне его позавчера вечером, и мы просто визжали от восторга, когда оно село на мне идеально. Это прекрасное «фанатское» платье. Агентство выпускает много сувениров. В этот раз там будет эксклюзивная линейка одежды. Будет два вида футболок, кроссовки и вишенка на торте — вот такое платье. Оно просто мечта уже само по себе: изумительный лазурный цвет (именно такой же, как и официальный цвет группы и лайтстиков), довольно строгий верх из прекрасной ткани. И роскошная юбка. Верх сделан в виде широких полос из какого-то довольно плотного материала, идущих от середины плеч к центру груди. Эти две полосы как бы образуют форму «V», хотя это отнюдь не «V-образный» вырез. Напротив, тут все очень прилично. Рукавов у платья нет. Под этими полосами начинается совершенно волшебная блестящая ткань из пайеток. Они похожи на маленькие чешуйки. Если провести по ним рукой, то цвет немного изменится: с лазурного на бирюзовый. Платье это приталенное. А потом начинается юбка: глянцевое чудо с ассиметричным подолом. В каемку подола вшиты мини-лампочки, которые можно включить. Горят они все тем же «фирменным» цветом. Мы без понятия, как это платье стирать, но, вроде, нить с этими лампочками вынимается. По крайней мере, так сказали Суйи.

Такого платья я не носила за всю свою жизнь. Даже на праздники. И тут Суйи просто подарила мне его! Весь вечер я старалась быть очень бережной, чтобы ни за что не зацепиться своими лампочками и пайетками. Но платье оказалось неожиданно практичным. Правда, к нему совсем не подходили мои темно-серые туфли на платформе, но там все равно было темно, да и кто смотрел на мои ноги?

Когда я только пришла, на мне была куртка, но я ее сняла, потому что мы прошли в гостиную, пока ждали Шинву (боялись, что прождем долго, но он пришел вовремя, как мы и договаривались: просто остальные перестраховались и пришли еще чуть пораньше). Когда перед общими взглядами предстала эта красота, я скромно опустила взгляд на кофту (ничего не могу с собой поделать). Но оценивающие взгляды я все равно чувствовала, как и эмоциональную волну от присутствовавших. Попробовала определить, какое восприятие принадлежало М-21, но у меня не получилось. Надо было просто поднять глаза, но я не посмела. Зато потом ко мне подошел Регис и сделал парочку комплиментов, при этом послав М-21 какой-то многозначительный взгляд. Что бы это значило?

Но М-21 взгляд успешно проигнорировал и продолжил разговор с Франкенштейном. Судя по всему, это был какой-то дополнительный инструктаж по технике безопасности.

Так вот, сели мы в лимузин (слишком отвлеклась на платье). Мы все были в предвкушении и болтали без умолку. Шинву и Икхан допытывались, бывал ли Тао раньше на подобных концертах, на что Тао отшучивался и говорил, что как только мы там побываем, он нам ответит. Такео и М-21 задумчиво вслушивались в звуки радио, которое скромно что-то бубнило на фоне (заглушить Тао все равно никакому радио не под силу). Никто из них, разумеется, никогда раньше не бывал на таких мероприятиях. Они честно пытались вспомнить, не касались ли их миссии посещения концертов, но так и не смогли. Лично меня это даже обнадежило.

* * *

Припарковать лимузин оказалось задачкой не из легких. Но М-21 с ней как-то разобрался сам, высадив нас в точке назначения. Не удивлюсь, если М-21 на самом деле по-быстрому отогнал машину домой. Или же у них тут есть какая-то секретная стоянка. Но ждали мы его совсем недолго и скоро оказались уже в начале очереди. С нашими билетами нас запустили одними из первых, и мы смогли пройти почти к самой сцене. Охранники усиленно оглядывались, пытаясь предсказать, откуда может явиться опасность. Похоже, расслабляться они не умеют совершенно. И даже сейчас, отправившись на концерт, восприняли это как работу… ну, поначалу.

У благородных удивление не было написано на лице, но все же я легко его считывала. Никогда раньше они не оказывались в настолько огромных помещениях. Сейра пыталась сравнить его с лукедонским дворцом, однако все здесь было абсолютно другим. Шинву и Икхан устроили сражение «световых мечей» (у нас у всех были фирменные лайтстики, даже у охранников). Никого не смущало, что на самом деле у джедаев не было мечей такого оттенка (там будто смешались синий и зеленый). Минуту мы наблюдали за эпичной битвой, а потом Икхан залез на ограждение, которое по всему периметру окружало сцену, и провозгласил: «Сдавайся, Шинву! Я стою выше тебя!» На самом деле так они как раз сровнялись в росте. На этом-то Такео невозмутимо снял Икхана с ограждения и сказал больше никуда не залезать.

Надо было чем-то себя занять, разговаривать было уже не так-то просто из-за гула толпы за нами. Мы достали верные смартфоны и приготовились делать селфи. Охранники упорно отказывались, но потом все-таки сдались: слишком много рядом было новоявленных папарацци. Да и потом, кто не захочет фотку из такого крутого места? Но Тао поставил одно условие: в сеть ничего с ними не выкладывать. И только я одна (из просто школьников) поняла, почему! Теперь-то мне ясно, почему у нас так мало фотографий с охранниками. Они просто не хотят «светиться». По-видимому, Тао все равно не поверил нашему обещанию, но у него была еще одна «гениальная» идея. «Секундочку!» — и он засунул руку в карман, вытаскивая оттуда что-то маленькое, сложенное и черное. Со стороны двух других охранников донесся стон и вопрос: «Тао, ну что это?» Я уже знала, что это. Прочитала по мыслям Тао, да и потом, я же видела это уже. В «прошлой» памяти, в другом месте, в другой ситуации… Перед глазами встали сцены сражающихся RK. Что такое RK? Не помню, но это были они. Тогда Тао дал им номера и повел в бой… с масками на лицах!

«Моя маска не подходит мне по цвету!» — тут же заволновалась Сейра, и я услышала это мысленное беспокойство. Регис так и вовсе зло оглянулся на Тао, и в алых глазах было написано: «Если тебе жизнь дорога, не смей предложить нам эти маски!» Но у Тао было всего три простых черных маски, и он раздал их охранникам.

— Это что? Маски? Круууто! — в один голос восторженно протянули Шинву с Икханом. Как ни странно, М-21 и Такео это заявление заметно приободрило. Неужели для охранников важно наше мнение? И все трое дружно надели маски. Не скажу, что от этого они мгновенно стали неузнаваемыми, но шика это только добавило.

— Теперь можете фоткать! — радостно заявил Тао и стал позировать так, как будто всю жизнь только этим и занимался. Такео и М-21 с кривыми улыбочками стояли рядом и недоумевали, за какие грехи их наказали фотосессией. Она была совсем короткой, кстати. В толпе все равно особо не пофоткаешься. Однако мы все же и смогли запечатлеть пока пустую сцену, и наклонились так, чтобы было видно подсвеченный морем разноцветных полосок потолок, и просто сделали групповую фотку на фоне толпы, пользуясь тем, что у Такео длинные руки, и он смог сделать так, чтобы все влезли. (Меня, правда, почти не видно, как и всегда на фотографиях).

* * *

И все-таки я вздохнула с облегчением, когда стало понятно, что концерт вот-вот начнется. Я не люблю ожидание среди людского моря. На экранах появился обратный отсчет, и вспыхнули спецэффекты. Посыпались искры, как от бенгальских огней, потом сцену заволок туман, видный в абсолютной темноте только благодаря подсветке с потолка и по периметру сцены. А затем представление началось. Света становилось все больше, и мы увидели сидящий на чем-то элегантный силуэт (Суйи описывала мне некоторые номера, поэтому это сюрпризом не стало). Девушка на сцене обернулась и запела. Собственно говоря, это и была Суйи. Она у нас центр и лучшая певица группы.

Сколько ни предвкушала этот концерт, сколько ни представляла, как все будет, одной проблемы я все-таки не предвидела. Толпы людей! Когда весь зал разразился неистовыми криками восторга и приветствий, я почувствовала, что оглушена. И не в ушах ведь дело. Каждый присутствующий страстно желал сюда попасть, ждал этого события, а больше всего — этого самого мига. Первых строчек песни, первых шагов в танце. У Суйи немеренное количество фанатов и фанаток. И все они сейчас вопили от восторга, а их душа ликовала. И внутри все клокотало еще сильнее, чем снаружи! Все эти фанаты счастливее меня лишь в одном: они не слышат мысли других!

Когда в голове взорвалась бомба чужих эмоций, я почувствовала, как весь мир рушится вокруг меня. Я стояла беззащитной перед лавиной, стихийным бедствием, ловушкой для одной меня. Я не умею контролировать этот процесс! Я не могу закрыться, я не могу перестать считывать людей! Фанаты грели друг друга общим выражением восторга и преданности любимому айдолу. А сгорала от этой страсти я, точно загнанная в капкан мышка. Все кричали от восторга, я — должно быть, от ужаса, но мой крик тонул в общем хаосе.

Я почувствовала на голых плечах чьи-то руки, и мне стало легче. Вернулось чувство безопасности, а крики теперь звучали в отдалении, как будто я смогла чем-то отгородиться. И действительно, когда я закрыла глаза, я словно по крупицам собрала знакомую золотую пелену, которая и отделила мое восприятие от остальных, не дав общим эмоциям поглотить и меня. Первым ощущением была моя неземная благодарность, вторым — вполне земная, низменная, зависть. Почему я тоже не могу так контролировать свои способности?

Я оглянулась и встретилась взглядом с Реем, который продолжал заботливо обнимать меня, передавая мне волны уверенности и спокойствия.

«Мне приходилось это делать сотни раз, — мысленно успокоил он меня. — Не думай, что это что-то сложное».

Перед моими глазами встали черные тени, которые Рей усилием воли разгонял… нет, не золотыми, а красными, похожими на кровь, сполохами. В центре была смутно знакомая мне человеческая фигура. Это был силуэт директора, только горящий сиреневым светом, переходящим во мрак…

«Тогда все было гораздо сложнее».

«Ты ведь обещал директору Ли не использовать силу», — не могла не подумать я. Рей посмотрел на меня так, будто хотел спросить: «Ты и это знаешь, да?» И только вздохнул. А какой у него был выбор? Должно быть, он лишь поделился своим золотым щитом со мной, а создал его все же для себя. Мне было бы очень неудобно, если бы Рей сделал это только ради меня. Наверно, каждый благородный, читающий мысли, умеет создавать такой щит. И только я не могу, потому что я обычный человек.

Рей ободряюще похлопал меня по плечу. «Наслаждайся концертом, — с явными франкенштейновскими нотками, услышанными ранее, сказал он мне. — Теперь ты на время защищена».

Я поняла, что чужие восприятия теперь мне действительно не угрожают. Я совсем перестала слышать незнакомых людей, а наша компания будто приглушилась, и я скорее видела, нежели чувствовала их эмоции. Все ведь и так было написано на лицах. Для того чтобы понять, в каком восторге были мои друзья, не нужно было читать мысли.

С удивлением я отметила, что все произошедшее заняло всего лишь несколько секунд, так как песня еще только-только начиналась. На сцене появились все пять девушек. Вернее, они были там и до этого, но выскочили из огромных кубов, на одном из которых и восседала до этого Суйи. Раньше в группе было семь артистов, в этом году осталось только центральное ядро. Главная тут Суйи, но девчонки все очень сработанные и держатся друг за друга. Мы с ними никогда плотно не общались, так как они все учатся в другой школе, и Суйи видится с ними только по работе, а мы — только слышим их голоса на выступлениях. Танец был потрясающим, как и наряды, как и песни. Описывать каждый номер я просто не в состоянии, поэтому просто скажу о тех, что мне больше запомнились.

Довольно забавным был номер с бабочками. Я не имею в виду настоящих бабочек. Каждая девушка была «бабочкой»: за спиной двигались прекрасные, расшитые лампочками и переливающиеся, крылья. Платья были обтягивающими, но вместе с тем — воздушными, а хореография как раз такая, чтобы казалось, что девушки летают по сцене и перепархивают с места на место. Песенка была о том, что парни сейчас считают девушек красивыми бабочками, которые будут танцевать для них восторженный танец, пока не погибнут от холода и усталости. Они клянутся в верности и дарят ароматные цветы с нектаром, которые завянут на следующий день. Вместо этого девушка хочет сбросить крылья и стать земным существом, но только если найдется тот, кто разделит это существование с ней на сто лет.

Несмотря на привязучий мотивчик и внешнюю броскость, шутливость номера, надо сказать, что песни Суйи не лишены смыла. Каждый хочет донести что-то свое, поднимаясь на сцену, но не каждое послание я могу посчитать достойным. А вот это мне понравилось. Так как альбом мы уже слышали и тексты знаем почти наизусть, мы прыгали, размахивали лайтстиками и подпевали. Особенно старался Тао, которого феминистическая проблематика этой песни, судя по всему, совершенно не смущала. Я вот только поражаюсь, он-то откуда слова знает?

Еще мне очень понравился номер с ангелом. Тоже про любовь, что-то о том, как тяжело девушке остаться ангелом, когда мир перестает ценить чистоту. Суйи изображала божество, ее платье было выполнено в виде многих лепестков на рукавах и юбке, что изображало израненные крылья. Спецэффекты были просто сумасшедшие, как и ритм танца. С каждым шагом и каждой вспышкой в реальность происходящего верилось все меньше и меньше. Девчонки замирали все в новых позах, драматично поворачиваясь перед каждой новой паузой. Их лица были прекрасны, и казалось, что мы попали на какое-то языческое, но очень красивое действо. Под последние ноты подтанцовка содрала с Суйи растерзанные крылья, и она осталась в коротком облегающем черно-золотом платье, сразу же перейдя к новой песне. Ритм был запредельным.

Следующая песня была очень волнительной, томно-динамичной, если так вообще можно было сказать о музыке. Была она тоже вроде как о любви, но не сказано, что к человеку. Она вполне могла быть и о самоопределении в жизни. Под последний звук девушки замерли, образуя пятиугольник или же звезду. В центре была Суйи, в черном, а по бокам — Джунг, кудрявая шатенка в изумрудном платье, светленькая Лин в небесно-голубом и близняшки Тиен и Чау, обе в белом, различающиеся только цветом волос: у Тиен концы покрашены в розовый, у Чау — в сиреневый. Потом на экранах полыхнули фейерверки, и перед девушками выскочили мишени, в которые они мгновенно выстрелили из крошечных пистолетов. И замерли, каждая выразительно оглянувшись в центр. Суйи смотрела прямо на нас.

Как бы увлечена я ни была, я все-таки оторвала взгляд от сцены и посмотрела на охранников. Тао то прыгал вверх-вниз, то висел с претензией на обнимашки на обалдевшем М-21, захлебываясь от эмоций. Такео просто стоял, как громом пораженный, и жадно смотрел на сцену. Впрочем, реакция охранников была вполне типичной: люди вокруг нас тоже прыгали и кричали от восторга, все еще немного в шоке. Суйи вздохнула и откинула волосы назад. Она беспокоилась за этот финал, так как нужно было всем пятерым среагировать точно под музыку. Теперь, как она знала, будет проще…

Я поражаюсь тому, как девчонки успевают перевести дух, пока меняют декорации и пока что-то говорит ведущий. Тем более, им еще надо переодеться. Суйи выглядела так, как и должна выглядеть звезда: спокойной, уверенной, энергичной. Суйи так рано повзрослела…

Еще одна песня задела меня за живое. В отличие от предыдущих, это была медленная песня, которую Суйи в основном пела одна. Я ее раньше не слышала, так как песня не вошла в альбом (Суйи посчитала, что она выбивается из общей концепции, и просто не стала ее включать). Эта вещь тоже была о любви… Припев, который был еще и на английском, я запомнила:

Whatever separates us, we will be united,

Whatever threatens love, will be de-ignited,

You’ll never be alone with me nearby,

My glance will console you and say you are mine.

Что в моем вольном пересказе значит примерно следующее: «Что бы нас ни разъединяло, мы будем едины, что бы ни угрожало нашей любви, мы победим светом и отвагой, пока я рядом, ты никогда не будешь одинок, и один мой взгляд утешит тебя, когда ты грустишь». И в это самое мгновение, стоило припеву впервые прозвучать, я поняла, что у меня теперь есть мелодия, которая будет ассоциироваться с М-21. С моим чувством к нему. Такая неровная, то быстрая, то неуверенно замирающая, с такой болью и радостью, которую смог выразить голос Суйи, эта песня точно должна быть гимном вечной любви. Сквозь слезы я посмотрела в сторону М-21, чуть-чуть надеясь, что и он обернется ко мне, и я смогу увидеть на его лице знак, что и его зацепила эта песня. Но М-21 на меня не смотрел. Его внимание было поглощено сценой, и мне даже показалось, что его глаза светились, настолько яркими были вспышки спецэффектов. О чем он думал? Вот как раз сейчас я бы многое отдала, чтобы знать.

Было уже понятно, что это финальная песня, и толпа неистовствовала, живя здесь и сейчас, кто в чистой любви к Суйи и другим девчонкам, кто вне себя от счастья оказаться на популярном концерте, кто — просто оглушенный и сбитый с толку всеми спецэффектами и утративший связь с реальностью. Я почувствовала, что последние золотые искорки оседают на дно сердца. К груди снова подкатила паника, ведь я не забыла, с какой интенсивностью начала считывать восприятия в самом начале. Эффект щита закончился. Я начала судорожно оглядываться, надеясь поймать взгляд Рея, но толпа уже пришла в движение: кто-то пробирался к выходу, кто-то наоборот пытался приблизиться к сцене и помахать айдолам. Рея как будто оттеснило в сторону, а меня саму тоже подхватило неторопливым людским потоком. Но было бы опасно идти против него. Слой за слоем на моем восприятии появлялись чужие. Еще немного, и эта плотина начнет трещать и сломается под натиском чужих эмоций. Я почувствовала, что дыхание перехватывает, и покачнулась на неудобной платформе новых туфель.

Меня поймали за руку и поставили обратно. Я смогла поднять голову и увидела лицо Аджосси, сосредоточенное и озабоченное. Свет зеленого прожектора падал, обрамляя его волосы странным сиянием, а маска была еще более загадочной оттого, что оказалась так близко.

— Мы должны отсюда выйти, — серьезно сказал он. — Ты испугалась?

Я только растерянно кивнула. Он похлопал меня по плечу, как и Рей недавно, и, все еще придерживая за плечи, направил к выходу. До этого он успел едва слышно в общем гомоне сказать: «Успокойся. Все будет хорошо…» Как вспышка перед глазами, пронеслось его мгновенное воспоминание. От резкой смены расположения земли и неба я чуть не упала.

Рука М-21, до этого бессильно лежавшая на обширном плече товарища, теперь дернулась и вцепилась в ткань пальто. С трудом удалось вернуть запрокинутую голову в нормальное положение. Как представлялось М-21, он только что лежал на горизонтальной поверхности, но теперь висел скорее вертикально. М-24 одной рукой придерживал левую руку М-21, которую закинул себе за шею, а второй - прижимал к себе весь корпус напарника.

— Куда… теперь-то волочешь? — неразборчиво пробормотал М-21, делая попытку вырваться из хватки М-24 и пойти самому. — Я же просил… дай пять минут полежать…

— Уже пятнадцать провалялся, - бурчит М-24. — Тут начальство объявилось, говорят, через полчаса быть, а это не близко.

М-21 только тихонько ругнулся. На встречу с начальством не явиться нельзя, как и опоздать. Но прийти в таком виде… М-24 тоже прекрасно представляет масштаб проблемы.

Он осторожно, чтобы ничего не переломать напарнику, хлопает М-21 по спине, и, как может, утешает:«Успокойся. Все будет хорошо…» И, хотя, возможно, это только совпадение, М-21 становится легче.

Я иду к выходу, как в полудреме, направляемая М-21. Паника перед толпой все еще маячит напоминанием, но уже не пугает. Сцена из прошлого ярко стоит перед глазами, и странно понимать, что это — почти мираж и случилось даже не со мной. Но рука, направляющая меня, почему-то придает мне уверенность и успокаивает почти так же, как это сделал золотой щит Рейзела.

* * *

На улице мы быстро нашли друг друга. Никто не потерялся, за что, думаю, все благодарности охранникам, которые смогли нас согнать вместе, как овечек. Все были еще просто на седьмом небе от счастья, пели кто что, из нового репертуара Суйи, вертели в руках лайтстики, начинали делиться впечатлениями и даже не досказывали предложения, запутавшись в том, с кем говорили. Аджосси мы отрядили обратно за машиной, договорившись, где встретимся. После помещения казалось, что на улице очень свежо и холодно. Если не считать толпы народа, которая продолжала сверкать фонариками и лайтстиками, было даже как-то темновато. И город казался внезапно разбуженным среди ночи. Я представила, как было бы неуютно добираться домой на такси, и обрадовалась, что нас отвезут на лимузине. А еще меня все еще грело то вынужденное прикосновение М-21 ко мне, хотя плечи уже остыли на открытом воздухе и покрылись мурашками. Он бы помог любому из учеников… Я тут ни при чем. Важно было даже не это прикосновение. Это — другое. Это — связь, которая между нами есть. Я знаю, она есть, я почти зрительно, почти осязательно чувствовала ее. Наша связь — это те воспоминания, которые я продолжаю считывать. Какие-то отрывочные, сокровенные моменты из его прошлого.

Предсказуемо или нет, но и в наибольшем экстазе от концерта был Тао. Если не брать во внимание официальный костюм, тем более, дополненный странной маской, Тао ничем не отличался от наших парнишек. Сейчас они, взявшись за руки, бегали друг за другом, выкрикивая слова песни и хохоча, и вся эта карусель раскручивалась все быстрее и быстрее. Мы с Такео и благородными с опаской следили за сценкой, а потом мои одноклассники, пыхтя и шумно вдыхая воздух, вывалились за пределы этой карусели, присев на корточки. А Тао продолжил носиться вокруг, как снаряд, откуда-то выпущенный и отталкивающийся от только ему видимых углов. На просьбы угомониться Тао никак не реагировал, беспрерывно хихикая и пританцовывая прямо на бегу. Жаль, я не догадалась достать телефон, так бы хоть Суйи показала одного из новых фанатов. Ничего не добившись словами, Такео просто открыл бутылку с водой и облил Тао всем, что там оставалось. Промокший и поумневший «номер первый» поубавил прыть и возмутился: мол, вредно вот так по ночам водой обливаться. На что Такео со всей серьезностью заявил, что у него есть все основания так поступать, и вообще, глоток-другой водички Тао не повредит, он спрашивал. В смысле, у самого Тао. Что-то едва уловимое разноцветной волной прошло перед глазами, но я не успела схватить воспоминание: раздался уже знакомый сигнал нашего лимузина. М-21 вернулся.

«Порулить» хотелось всем, но Тао за руль не пустили, не обращая внимания на заявления в стиле: «Я уже адекватный», а выбор пал на Такео. Тао бурчал себе под нос — и заодно Икхану — про то, как мир к нему несправедлив, ведь Аджосси уже два раза всех возил, Такео один, а вот он, гений во всем, к чему ни притронется, — еще ни разу. Но, пожалуй, на этот раз Икхан был согласен с большинством, что с Такео за рулем как-то понадежнее.

* * *

А ночью, между красочным бредом из вспышек прожекторов и танцующих силуэтов, я увидела еще один сон-воспоминание.

Четверг, 25 апреля

Что-то загремело, ударившись о корпус компьютера. Такео оглянулся и просканировал взглядом пол. Там валялось много всякой всячины, но, вероятнее всего, это была компьютерная мышка, болтающаяся рядом на шнуре. Почему-то в этот раз выдали проводную. Обычно Тао очень бережно относится к своему оборудованию, как, впрочем, и все агенты их звена. Они могут сколько угодно грызться из-за предметов общего пользования, но за личным оружием следят хорошо. Для Тао оружие — компьютер и все, что к нему прилагается. Но почему-то хакер не спешил нагибаться и поднимать мышку. Обеспокоенный, Такео решил приблизиться и посмотреть, в чем дело.

Тао сидел с закрытыми глазами и открытым ртом и делал вдохи, которые ему самому, наверно, казались глубокими.

— Ты чего? — видеть Тао в таком состоянии было странно. Обычно он просто тихо работает, не обращая на себя внимания. Тао приоткрыл глаза, и Такео заметил, что взгляд у напарника какой-то расфокусированный.

— Что-то мне нехорошо… — едва слышно жалобно проговорил Тао, но тут же осознал, что разговаривает не сам с собой, подобрался и закончил: — Я работаю, работаю…

— Позвать кого-нибудь? — с беспокойством спросил Такео, не имея четкой инструкции.

— Нет… Пере…загрузка нужна… — Тао дотянулся до сенсорного экрана, ткнул нужную кнопку и тут же рухнул на стол, успев подставить под голову руки.

Такео замер, думая, как поступить. Доложить? Мимо прошел Шарк, которого возня в углу тоже привлекла.

— И что тут у нас? — прошипел он, заглядывая в монитор. — Отлыниваешь от работы, да, Тао? К командиру хочешь?

Тао, все еще находящийся в отключке, понятное дело, ничего не ответил.

— Как он может сейчас что-то делать? — ответил за него Такео. — У него же комп перезагружается. Как только обновится, он продолжит…

— А сам-то что без дела болтаешься? — зло осведомился Шарк.

— Я только что с миссии, вообще-то. У меня больше заданий не было.

Шарк пнул ножку компьютерного стола, но возразить агенту было нечего, а настроение сегодня было вполне благодушное, и он молча удалился. Тао зашевелился ровно в ту же секунду, когда компьютер выдал запароленное приветственное окно. Хакер тут же сел прямо, пошарил по столешнице рукой, не нашел мышки и только тогда обратил внимание на то, что она болтается на проводе почти у самого пола. А еще заметил Такео.

— Долгое было обновление? — с тревогой спросил хакер.

— Не засекал, — пожал плечами Такео, гадая, спрашивает ли напарник о себе или о компьютере. — Тебе, может, что-то надо? — поддавшись внезапному приступу жалости, поинтересовался снайпер. — Может, принести что-то…

Хакер замотал головой.

— Это после модификации… скоро тебе станет лучше.

— У тебя тоже так было? — быстро переспросил Тао, выдавая свое беспокойство.

— Не так, — Такео поморщился, наверно, вспомнив о своей первой неделе в новом качестве, — но тоже приятного мало.

— Ухх, — сочувственно передернуло Тао.

— Тебе пить можно? Хочешь воды?

— Не уверен, — Тао не припоминал никаких особенных указаний на этот счет, — но хочу.

Такео молча протянул ему бутылку, где на самом дне еще оставалось несколько глотков обычной воды.

— Бутылку потом отдашь, — бросил он и тут же ушел, чтобы не смущать хакера.

* * *

Достаточно долгое время я прожила без этих снов-воспоминаний. Я либо видела эти восприятия сразу же, либо они проходили мимо меня. Иногда мне что-то снилось, но малозначимое. Вчера же я как будто не смогла сразу понять, о чем вспомнила. Мне нужно было отпустить это воспоминание на небольшое расстояние, чтобы его, как воздушный змей, подхватил поток воздуха. Когда что-то находится у тебя прямо перед глазами, иногда это трудно рассмотреть. Когда что-то назойливо вертится на языке, ты часто все-таки не можешь вспомнить, что это. И оно приходит только тогда, когда ты оставишь попытки. Тот эпизод вспомнился мне (то есть, Такео, а я всего лишь антенна), когда Тао облили водичкой. Видимо, какая-то ассоциативная связь прошла в тот момент с той бутылкой воды, которую Такео предложил хакеру здесь. Но у меня возникают вопросы.

Не знаю, важно ли это. Наверное, я все еще находилась под защитой щита, но то воспоминание казалось вчера эмоционально знакомым и все же утерянным. Так иногда бывает, когда вспоминаешь о детстве или слушаешь музыку, которая напоминает тебе о прошлом. Ты понимаешь, что не сможешь вернуться в тот момент. Светлая ностальгия и ощущение недоступности того времени. Не понимаю, как Такео мог чувствовать что-то подобное о совершенно безрадостном периоде нахождения в спецслужбе. Во сне это воспоминание наоборот было очень ярким, как будто каждый «заблокированный» кусочек нарисовали свежей краской. У меня было всего несколько таких же снов до этого.

И еще один вопрос. Вернее, мысли вслух на бумаге. Мне, конечно, мало что известно из прошлого Тао и Такео (о прошлом М-21 вообще молчу). Все, что я знаю, уже записано в другом дневнике. Либо, возможно, снова забыто. Если я вспоминала о них что-то плохое и не записала, чтобы не омрачать мой дневник. Теперь я жалею о такой вероятности: ведь мне важно знать как можно больше. Кроме того, я все-таки смогла принять, кем были эти агенты до встречи с нами. Насколько я понимаю, группу DA-5 создали для выполнения различных сложных миссий, в которых было важно работать в команде. Тогда я нахожу явную несостыковку в моем воспоминании: почему Такео говорит, что вернулся с миссии, в то время как Тао еще только-только модифицирован? Выходит, их отправляли на задания не всем составом? Или же Тао тоже там был? В таком случае, неужели они не проходили долгих проверок в лабораториях? Тесты, плюс время на то, чтобы научиться пользоваться своими способностями и окрепнуть? У меня слишком гуманные представления об исследователях, что ли? Или Тао просто понадобился больший период, чем остальным, чтобы адаптироваться? В общем, непонятно мне вот это.

* * *

Я так занята, что не успеваю все записывать. Сейчас я пишу о том, что было вчера. Из-за того, что мы вернулись поздно из гостей, я только-только успела описать концерт, как снова пришлось ложиться спать. А ведь столько всего и сегодня произошло. Но сначала о среде, 24 апреля.

Возвращаться в школу после концерта было главным образом неохота. Последнее время мы жили ожиданием этого события, дни считали. А теперь все вдруг оказалось позади. Так как вернулись мы очень поздно, вставать пришлось после пяти с половиной часов сна. Лично для меня это не такая уж проблема: я часто засиживаюсь с уроками или с дневником. Ну а что вы прикажете делать? Я и раньше любила записывать свои мысли, хотя это был не дневник, а так, отдельные «умные» фразы или наблюдения. Но теперь эти дневники — моя жизнь. Буквально. Потеряю их — лишусь очень ценной информации. Не запишу сразу же — упущу что-то важное впоследствии или и того хуже: мне снова сотрут память, и я уже не смогу воспользоваться этими сведениями. А от них, может, мое выживание зависит. Так что, даже если я совсем спать не буду, я просто обязана записывать все. Ну, конечно, я могу что-то опускать. Что-то уж совсем не важное. Бесполезное и такое, что мне не захотелось бы вспоминать. Но остальное должно быть здесь.

Я знала, что на день после концерта у Суйи освобождение: я лично напомнила об этом Франкенштейну пару дней назад, и он подтвердил, что учителя в курсе и возражать не будут. А вот у наших парней освобождений не было. Впрочем, оба загадочным образом отсутствовали первые два урока. Это неслыханное нарушение объясняется до банального просто: Шинву проспал, а потом за ним пришел Икхан, который прямо-таки насильно выпнул его из кровати, заставив пойти в школу. Шинву-то уже думал, что проще весь день целиком прогулять. Что сам Икхан забыл у него дома в учебное время, Шинву сначала не поинтересовался, а первый объясняться не спешил. Но после их достаточно скромного проникновения в класс на второй перемене на него все-таки насели мы все вместе. То есть, я и Шинву принимали деятельное участие в разговоре, а Сейра, Регис и Рей просто внимательно слушали со своих мест. А мы атаковали. Сначала вопросом, как же они оба ухитрились проспать, потом — другим, более интригующим. Потому что Икхан утверждал, что он не проспал, а отсутствовал по серьезной причине. Ее он сообщать не хотел, так что мы не сильно-то и поверили. Впрочем… А «впрочем» было вот что: никто не делал Шинву и Икхану никаких замечаний, несмотря на их полупрогул. А так как никаких «полу» для персонала школы не существует, парням должно было все-таки достаться. Да и вообще, как они попали в школу, если ворота закрыты? Перелезли? И никто не заметил? Все это я вывалила на Икхана, и он важно покивал мне.

— И правда, — напуская на лицо самое фирменное «гениальное» выражение, изрек Икхан. — Нас не должны были допустить на территорию школы, и так бы и случилось. Если бы у меня действительно не было уважительной причины прогу… пропустить первые два урока.

— Даже если и была, то почему ты заранее не предупредил?

— А я узнал только сегодня.

— Но тогда ты не успел бы отметиться в электронном дневнике. Тебя все равно не должны были просто так пропустить.

— И снова верно. За исключением одной детали: человеческий фактор.

— Мда, — протянул Шинву. — Тебе человеческий фактор даже и не снился, братан. Был бы человеком, просто давно бы нам уже нормально рассказал! Никакой в тебе жалости!

— Да есть один человек, которому было выгодно, чтобы я первые два урока находился за пределами школы, а все остальные — внутри, — со снисходительным вздохом пояснил Икхан. Шинву только вытаращился, скорее демонстративно, чем правда от удивления. А меня посетило озарение, и я расхохоталась.

— Ну, Юна, ты поняла? — покровительственным тоном осведомился Икхан.

— Ха-ха… кажется, да, — ответила я. Я и сама не разберу, я правда догадалась или просто считала эту информацию. Но картинка быстро сложилась в голове, хотя и не все было ясно. — Этим человеком, для которого якобы полезно, то, что бы ты там ни делал, может быть лишь охранник. Только он мог тебе ворота открыть, даже если ты не отмечался.

— Ну… допустим.

— А из охранников ты общаешься в основном с Тао! Это он тебя впустил, да?

— Верно, — серьезно кивнул Икхан и глянул на часы: посмотреть, как быстро мы сообразили. Перед глазами у меня возникла картинка пустого двора и на точно рассчитанное время оставленные «без присмотра» ворота.

— Крутяк! — глаза Шинву загорелись. — Это что теперь, если ты его попросишь, то можно приходить в школу и попозже, да? Даже если проспал?

— Нет, — Икхан развел руками в таком жесте, будто хотел изобразить, что ловит пустой воздух. — Я же сказал: я не проспал, а помогал ему. В другой раз он не разрешит опаздывать.

— Так это правда было что-то важное? А что? — теперь мы наконец-то поверили и стали наседать на Икхана. Но тот драматично понизил голос и заявил, что здесь «об этом говорить слишком опасно», и обещал рассказать и показать после школы.

— И это… — добавил он. — Юна, предположение, конечно, было хорошее. Только посылка не та: тебе нужно было выяснить, кому может понадобиться моя помощь из-за сходства интересов, а вовсе не смотреть, кто может открыть мне ворота. Это просто так получилось, что оба названных лица — по факту один человек. А проникнуть в школу я мог бы, даже если бы не было договоренности с охранником. — В наших взглядах читалось только: «Как?!» — Электронный дневник я хакнул давным-давно. Я просто мог внести запись о пропуске по уважительной причине задним числом. И меня бы впустили, кто бы ни дежурил.

— Оооооо… — мы с уважением уставились на Икхана, а потом Шинву хлопнул себя ладонью в лоб и издал рев удрученного медведя. Ну, что-то в таком духе. — Так значит хакнул, да? А сказать? Друзьям помочь? Сам не пользуешься, другим бы пригодилось!

От сценки с горящим праведным гневом Шинву, гоняющимся за Икханом по классу, спас только своевременный вопрос Региса:

— Похоже, я что-то упустил в вашем разговоре. Что такое «хакнуть» и почему Шинву считает, что Икхан от него что-то утаил?

— Так, а ты не знаешь? Стоп, ребят, вы все не знаете? — три пары алых глаз в наивном вопрошании сверлили Шинву. — Ну вы даете… Ну, это то, что Тао обычно делает.

Благородные представили много всего. Тао, который с загадочной улыбкой пялится в монитор и одновременно таскает из тарелки конфеты. Тао, с прикушенным языком увлеченно вырезающий черную маску из какого-то плотного материала. Тао, вытянувшийся на диване с планшетом, в то время как все остальные прибираются. Тао, сыплющий всякими анекдотами без остановки, пока они возвращаются из магазина. Тао, который развешивает микроскопические камеры ближе к потолку, бесстрашно балансируя на стремянке. Тао, чинящий чьи-то наушники. Тао, наблюдающий за десятью экранами в своей комнате… Нет, поняла я, это все не совсем то, что обозначает хакерскую деятельность, хотя Тао и правда все это делает.

— Икхан, можешь им доступно объяснить?..

А заодно мне хотелось бы знать, почему даже после того, как нам стерли память, Тао не считает нужным скрывать свою деятельность (ну, скорее, ее верхушку айсберга) от нас.

* * *

Под внимательными взглядами как знакомых, так и незнакомых учеников Ё-Ран мы вышли со школьной территории и зашагали по направлению к дому директора. Сегодня нас сопровождал только Аджосси, и это правильно. Почему? А вот, почему. Наша компания и раньше вызывала зависть и недоумение. Но после вчерашнего мы, так сказать, поднялись в рейтинге на самое первое место. Рейтинге тех, кому завидуют. Сегодня завидовать новому смартфону уже не модно. Подумаешь, эти вещи покупаются и заменяются так быстро. Но лимузин с тремя самыми отпадными охранниками Ё-Ран есть не у каждого. Этих школьников можно пересчитать по пальцам: Юна, Шинву, Икхан, Регис, Сейра и Рей. И вот к кому сейчас ревнует вся школа. Так что те, кто видел нас вчера и узнал, наполовину ожидали, что Такео соберет все наши школьные сумки, чтобы не утруждать нас, а Тао откроет перед нами двери лимузина, подмигивая в окно водителю-Аджосси в шляпе с козырьком. Я не говорю, что это уж совсем невыполнимо, но фантазия наших школьниц смахивает на комедийный фильм. Так что то, что мы тащили наши сумки сами, в компании одного совершенно равнодушно идущего рядом охранника и без малейших признаков присутствия лимузина неподалеку, говорило за нас.

Я и не думала, что то, как именно мы прибыли на концерт, может стать такой проблемой. Вчера я была взволнована и оттого невнимательна перед концертом, слишком увлечена во время него, да и, похоже, щит Рея был настолько крепкий, что чужие реакции после концерта меня почти не задевали. Но сегодня утром я сполна насладилась букетом из зависти, восторга, желания подлизаться, скептического равнодушия, обиды, редкой искренней радости за нас и стремления сделать с нами селфи. То, что мы дружим с Суйи не первый год, ничего не значило. Вчерашнее событие просто вывело нас на новый уровень. Кстати сказать, ребята расхлебывали эту кашу вместе со мной. Более чуткие к людскому настроению благородные быстро заподозрили неладное и спросили меня, что не так. А подошедшие парни уже и так проницательно подготовили себя именно к такому отношению. (И, честно говоря, откровенно наслаждались лучами славы, не то, что мы). За школьный день мне пришлось трижды сфотографироваться с девочками из параллели, объяснить Сейре, что такое автограф и почему его не стоит давать, все-таки подсказать ей, что если дать, от нее скорее отвяжутся, показать Регису, как правильно складывать бумажный самолетик (какой-то незнакомый чудак затеял с ним дуэль — кто дальше кинет), поклясться на учебнике истории, что лимузин нам дали напрокат (это в каком-то смысле правда), дать пять автографов самой и заверить, что автографов Суйи у меня нет… и даже наотрез отказаться просить Аджосси, чтобы тот отвез двух старшеклассниц в картинную галерею.

К концу школьного дня я была бы никакая, даже если бы я всего лишь занималась всеми теми утомительными делами, что я перечислила. Но это не все… Параллельно я продолжала ловить самые яркие воспоминания одноклассников о концерте (и не думала, что там было столько наших знакомых). В основном люди были довольны. Как и мы, они вернулись поздно, не выспались, некоторые еще не успели запостить вчерашние фотографии, но были просто счастливы. Я слегка раздосадована тем, что люди думали не столько об идее номеров, сколько о внешних эффектах, но вообще-то и я сама не смогла пройти мимо этого. Ну а смысл песен… он еще дойдет. Когда люди послушают треки раз по пятьдесят, наверняка дойдет. Все-таки Суйи несколько… трудновата в качестве поп-певицы. Но людям все-таки понравилось, и это главное! Если бы только я могла рассказать об этом Суйи! Сказать ей, что у меня информация из первых рук голов, правдивее не придумаешь, ведь это все равно, что читать в душе человека. Ей всегда кажется, что она выступила хуже, чем могла бы, что она не донесла, что хотела. На самом деле, она слишком много от себя требует. Если бы я могла подтвердить, что она справилась на все 150%! Но моего слова будет недостаточно, ведь Суйи подумает, что я просто хвалю ее, ведь мы подруги. Как все-таки неудобно, что она не знает об этой моей способности!

Среди радостного хаоса мыслей о концерте и судорожного повторения недоученной домашки нет-нет да и долетали какие-нибудь лично ориентированные воспоминания. Вот, например, о том, как М-21 ловит меня и легко подталкивает в сторону выхода. Ничего особенного, но девушка, которая шла за нами, оказалась из моей же параллели. И его безобидную помощь она расценила как «мило держались за руки, совсем как парочка». Неужели ревность передается по мысленной связи? В таком случае, я отправляю ее обратно… Ничего такого не было! Но если бы было, то Аджосси только наш, вот! Вот еще шикарный момент, как Тао и Такео, оказывается, пытались повторить бой Икхана и Шинву на «световых мечах». Я это проглядела. Наверно, это было уже после концерта. Судя по всему, это Тао размахивал лайтстиком перед носом Такео, а тот всего лишь отмахивался. Получилось яростно и быстро, а потом лайтстик Тао каким-то образом засиял ярче, а у Такео — взял и разрядился. Как будто лампочка сбежала к Тао. Тао вообще много в этих воспоминаниях фигурировал. Хотя людей, к моему громадному изумлению, действительно ввели в заблуждение маски. И во время концерта Тао воспринимался не как Тао, а как «ну тот, вроде охранник из Ё-Ран». Любопытно.

— Ну, и кому что больше понравилось вчера? — пока шли к директору, обсуждали, разумеется, все тот же концерт. М-21 в голову стрельнул ответ: «Вернуться домой», но Аджосси догадался этого не говорить; к тому же, это даже не правда. У него просто первая реакция такая: съязвить или остроумно ответить. Разумеется, это было не первое наше обсуждение. Сейра уже до этого призналась, даже чуть покраснев, что ей больше всего понравился тот номер с ангелом, чего я, в принципе, ожидала. Икхан просто влюбился в спецэффекты, но мы быстро потерялись в его объяснениях о том, какие они классные, потому что сложно синхронизировались, поэтому он что-то там придумал на ходу о том, что ему и хореография тоже понравилась, хотя я точно знаю, что его волновало не это. Шинву тоже постеснялся признаться, что почти весь концерт не сводил глаз с красотки Тиен. Я знаю, она ему давно нравится… что не может меня не радовать. Хотя влюбленность в айдола — занятие бесперспективное, это немного отвлекает его от той печальной истории наших с ним «отношений». Как ни странно, на ту же Тиен любовался и Регис, правда, весь его невинный интерес к ней объяснялся тем, что его поразил цвет волос девушки. То есть, значит, сиреневые волосы Такео — это нормально, а крашеные волосы Тиен и Чау — это странно и необычно? У благородных своя логика.

— А тебе что понравилось, Рей?

— Концерт.

— А… ну, это хорошо.

Исчерпывающий ответ Рея подсказал ребятам, что лучше поспрашивать кого-нибудь еще. Мое сердце на секундочку замерло, когда я представила, что сейчас смогу увидеть, что скрывалось за золотым щитом восприятия Рейзела. Как он видел тот концерт? Понравилось ли ему? Но Рей был непроницаем, как и обычно. Он ответил абсолютнейшую правду, но подробностей дождаться было нереально. Таким образом, наши детективы обратили все свое внимание на М-21.

— Ну Аджосси… ну скажите, ну что вам больше запомнилось?

Толпа. Толпа. Толпа. Толпа. Вообще-то, ему больше запомнился зрительный зал с кучей кричащих, танцующих, размахивающих лайтстиками людей. Ослепительные вспышки, в песнях странная смесь из корейского и английского, оба из которых вроде не являются его родными языками. Интересно, на каком языке М-21 думает? Или мы все думаем не словами, а образами? На этом интригующем вопросе я опять упустила его волну. Ну почему на него всегда так трудно настроиться?

— Ну а какие наряды на них были?

Так-так, что я пропустила? Видимо, М-21 не смог объяснить, какой номер ему запомнился. Видать, не так уж и запомнился, раз описать не получается. Он что, такой ненаблюдательный?

— Ну… такие, все вроде… переливающиеся, с перламутровым эффектом.

С каким-каким эффектом? Я даже поперхнулась. Услышать такое определение от М-21 было еще более неожиданно, чем какой-нибудь литературный термин. На лицах присутствующих отразилось замешательство. Переливающиеся перламутровые костюмы никак не вспоминались.

— Ну… как у Юны, — наконец-то сообразил, как нам объяснить, Аджосси. Я поняла, что поперхнулась слишком рано. Теперь был бы идеальный момент. В его воображении нарисовался какой-то сияющий стразищами и переливающийся чешуей перламутровый монстр. Куда делся асимметричный подол, я не знаю, но разнообразие блесток и лампочек было ошеломляющим. Это к слову о том, заметил ли Аджосси мой гламурный наряд. Да я, судя по всему, показалась ему краше новогодней елки! (Хотя и весьма на нее похожа)

— А-а, так это фирменные платья, что ли? Ну тогда это «Блеск кометы» песня! Где еще про удачу и про надежду…

— Да-да, это то самое… — радостно согласился М-21 и завернул в супермаркет. Я последовала за ним с тележкой, так и не сумев уловить в его неоднозначном восприятии, понравилось ли ему мое платье или всего лишь шокировало.

* * *

Оказавшись «в безопасности», мы все-таки выяснили, чем таким занимался Икхан. Плюхнувшись на уже родной диван в гостиной, мы сгрудились перед компьютером Икхана, и тот продемонстрировал нам двухминутный компромат, который отнял два часа учебы у нашего товарища. На видео была уже знакомая мне картина, правда, заснятая не с той стороны, откуда за ней наблюдала я. Разудалая карусель под кодовым названием «Шинву, Икхан и Тао» сделала несколько оборотов, а потом Тао продолжил танцевать один, напевая отдельные слова из песни Суйи, а остальное заменяя на что-то свое. Надо сказать, на фоне общего шума голос Тао выделялся и даже звучал не слишком фальшиво. А движения могли бы показаться скопированными с самого концертного номера, настолько естественно они смотрелись в сочетании с песней. Авторы видео смеялись и с одобрением комментировали. Качество записи было не очень хорошим, ведь снято было с приближением, да и руки, державшие телефон, явно подрагивали. Но ошибки быть не могло: компромат был первоклассный.

Мы смеялись так, как уже очень давно не смеялись. Шинву зациклил воспроизведение, и мы посмотрели не меньше пяти раз подряд, как на пороге гостиной появился главный герой этого видео.

— Над чем смеетесь? — радостно поинтересовался Тао и приготовился разделить наше веселье. Мы неловко заулыбались и попытались прикрыть экран собой. Впрочем, Икхан не стал прятать или закрывать ноутбук и просто развернул его к Тао. На лице охранника промелькнула какая-то негативная эмоция, сменившаяся широкой улыбкой настолько быстро, что я даже и не поняла, что он почувствовал. Мне стало стыдно. Я ведь, в общем-то, догадывалась, что мы увидим. Ведь можно было попросить Икхана не показывать это видео у Тао дома? Если он не хотел привлекать внимание в школе, мог бы скинуть нам каждому в личку. Или показать по дороге домой. Теперь я не знала, куда себя девать со смущения, ведь только что хохотала наравне со всеми. Но Тао и вида не подал, что обиделся или огорчился. Он попросил воспроизвести еще раз. Тем более подошла чуть опоздавшая Суйи, которая все пропустила.

— Хоть и видел уже, а мне никогда не надоест, — прокомментировал Тао, прерывая Икхана, который было попробовал извиниться: «Я думал, себе можно оставить… К тому же, мы с Шинву тут тоже есть, это мы сами над собой смеялись…» Смеялся Тао заразительно и громче всех, хотя и не совсем искренне.

* * *

— Тао, ты можешь предусмотрительно заткнуться?

— …упала, сверкая шлейфом надежды…Чего?

— Франкенштейна не буди, час ночи уже. Он нам головы открутит и будет прав.

Тао прекратил петь, а М-21 открыл ключом дверь, и на пороге нарисовался ничуть не сонный Франкенштейн.

— Ну? Нагулялись? — невозмутимо поинтересовался он. — Ужинать будете? Мастер, надеюсь, прогулка Вас не утомила?

— Мне все понравилось, Франкенштейн.

Директор расцвел и жестом пригласил Мастера к столу, где уже стоял теплый чай и тарелка с печеньем, будто Франкенштейн мог рассчитать время возвращения Рейзела с точностью до секунды. Потом Франкенштейн обернулся и придирчиво оглядел модифицированных и благородных с ног до головы.

— Все без происшествий? Могли бы хоть смс-ку кинуть, я же беспокоюсь… Сотрудники Ё-Ран, прошу учесть, что завтра рабочий день, поэтому либо бегом ужинать, либо на осмотр и чистить зубы! Опаздывать в школу никому не дам…

— Шеф, вы что, обиделись, что мы вас с собой на концерт не взяли?

— Тао пойдет первым. Такео, машину припарковали нормально? Будь добр, ключи мне верни? Спасибо.

* * *

— …зимою согрета ты искоркой лета, а шлейф от кометы…

В дверь постучали, и Тао высунулся из ванной, с зубной щеткой в одной руке и шампунем в другой.

— Ты можешь объяснить, как ты одновременно чистишь зубы и поешь? — М-21 протер сонные глаза, но щетка из руки хакера так никуда и не делась.

— Так я голову мыл, а почему ты интересуешься?

— Потому что мы с Такео все еще в очереди, шеф за потраченную воду переживает, а я — за твою модификацию. Ну ту, которая позволяет петь, не затыкаясь, несмотря ни на что.

— Вообще-то все нормальные люди поют в ванной, нет у меня специальной модификации, — подмигнул непробиваемый хакер, а М-21 агрессивно зевнул и за это время придумал ответ.

— Нормальные, может, и поют. А ненормальные тебе шею твоим же шампунем намылят, если через минуту ванную не освободишь, понял?

— Понял-понял… Сверкая на солнце, как капли топаза… тьфу, там было «алмаза». М-21, ты можешь дверь закрыть уже. Как капли алмаза… да песня пристала, такая зараза…

* * *

— My glance will detect you and say you are mine… — найдя нужное видео, лирично протянул Тао и победно вознес руку над клавиатурой.

— Тао, ты спать совсем не будешь сегодня? — на пороге комнаты стоял Такео в халате.

— Семь минут, — пропел Тао. — А может быть, пять… Я только удалю пару видео с городских камер и лягу. Работать не буду сегодня.

— Что за видео? — Такео подошел поближе.

— А тебе не все равно? Шел бы спать лучше.

— Покажи.

Тао показал. То, что появилось на экране, разительно не совпадало с тем, как хакер представлял себе этот компромат. В его восприятии это был компроматишко, а на камере — Компромат с заглавной «К». Такео хохотал, вытирая слезы. Тао сидел красный, но в голове вместо разумных оправданий вертелись слова из прицепившейся песни.

— М-21 не говори, — наконец попросил он. — Иначе он меня затроллит.

* * *

— А давайте поиграем? — с энтузиазмом предложила я, стараясь не встречаться с Тао глазами. — Мы как раз принесли новую игру… Всем понравится!

— Сначала поедим! — Шинву кивнул на Сейру, вошедшую в гостиную с тарелкой свежих фруктов. — А потом обязательно!

Я кивнула и пошла помогать Сейре. В голове все еще звучали строчки, которые Тао талантливо переврал. И «транслировалось» воспоминание Икхана о сегодняшнем утре. Оно свелось к тому, что Икхан геройски вовремя встал, зашел в интернет и обнаружил, что по соцсетям уже гуляют видео со вчерашнего концерта. В их числе — и та самая компроматная запись. Не теряя ни секунды, Икхан скинул видео Тао, и они быстро составили план действий. Как Икхан и предполагал, ситуация была достаточно серьезной, чтобы прогулять парочку уроков. Да и Тао услугу оказать было очень-очень приятно. Хотя удалить видео с собственного компа рука так и не поднялась. Зато из интернета оно было изъято, а профили распространителей — взломаны. Подумаешь, что незаконно. Зато хену помог, день прожит не зря.

* * *

— Давайте теперь играть!

— Без штрафа играть неинтересно! Давайте сегодня так?

— А давайте!

Благородно-модифицированная компания заметно напряглась, когда гениальный мозг Шинву извлек из памяти наименее элегантный штраф из всех когда-либо существовавших: щелбан по лбу. Вернее, они смутно представляли себе, что такое щелбан, но слово само по себе звучало достаточно мерзко. Так как никто не догадался вовремя отказаться от этой затеи, Шинву уже вовсю объяснял, что это такое и как играть со штрафами.

— Сложи пальцы, а потом…

— Хм… — Регис поплатился за свое любопытство неэлегантным знанием о щелбанах, но понятнее все же не стало. — Зачем же так делать? Если хочешь причинить боль, просто ударь человека в лоб! Щелбан — это неэффективно.

— У-ударить? — вздрогнули Шинву и Икхан, а я представила Региса в боксерских перчатках, но смешно почему-то не стало. Может быть, потому что я знаю, в отличие от наших парней, что Регис умеет драться лучше профессионального спортсмена.

— Да дело вовсе не в том, чтобы причинить боль, — поспешно объяснили Регису. Похоже, тон благородного моих несведущих одноклассников все-таки обеспокоил. — Это же для смеха… Все равно что пять раз гавкнуть или посчитать под столом до десяти.

— Все равно не понимаю…

— Не парься, просто попробуй.

С непроницаемым лицом Регис сложил пальцы так, как научил Шинву, и… БАМ!!! Нам показалось, что небо, в данном случае, потолок гостиной, сейчас обрушится на нас. Кажется, на меня даже действительно что-то свалилось. Ощущение, наверно, как у тех людей в кино, рядом с которыми бьет гигантский колокол.

Регис был в таком же шоке, как и все мы, но быстро понял, что вовсе не комбинация из его пальцев произвела такой ужасающий грохот. Мы все обернулись в сторону Рея, который с необычайным даже для него рвением разглядывал чайную чашку. Но дело было и не в Рее. За ним стояла Сейра и виновато прятала за спиной сковородку.

— Ах ты ж… Сейра сковородку уронила, — поспешно пояснил Тао с таким видом, как будто рядом с ним только что приземлился корабль с марсианами, но, по счастью, оставил его невредимым.

— Неужели сковородки так гремят? — поразились наши, но все же поверили. А что? Каждый из нас за свою жизнь тоже ронял что-нибудь такое, что гремело явно громче, чем могло бы показаться по внешнему виду этого предмета.

«Что же я сделала не так?» — Сейра вновь сложила пальцы, продолжая прятать за спиной сковороду, еще слегка надеясь, что Франкенштейн как-нибудь найдет способ заклеить круглую дыру ровно посередине этой непрочной утвари. То же самое касается дыры в потолке, которую гости, по счастью, не заметили, а уж модифицированные точно починят перед сном.

«И вот этими пальчиками она собирается бить в лоб?» — впечатлительный Тао непроизвольно съежился от такой перспективы. Честно говоря, я тоже. Надо было срочно найти замену этому штрафу!

— А наказание получает Икхан! — как гром среди ясного неба сковородка в тесной гостиной прозвучало объявление Шинву, вслед за чем возмутился Икхан.

— Прости, Икхан… — неловко протянули мы с Суйи. — Давайте уже играть!

После демонстрации Шинву, которая оказалась не такой устрашающей, как тренировки Сейры, но все-таки чрезмерно воинственной, мы все-таки начали играть. Так, как привыкли. День прошел славно, и только тяжкие мысленные вздохи господина директора напоминали мне о том, как непросто уживаться модифицированным людям с благородными.

* * *

И опять я ничего не успеваю записать. Уже далеко за полночь, а я только закончила описывать вчерашний, то есть, уже позавчерашний день. Ну ничего, значит, остальное запишу завтра после школы. А ведь у меня столько новостей! Первая и основная, что у нас появились новые учителя! Это временно. Госпожа На Ёнсу будет вести физкультуру, а ее коллега Ан Сангин заменит господина Пака.

Примечания:

Для кого-то "юбилей" — это круглая дата, но для меня — вот эта глава. Посмотрите на номер и поймете, почему. ;) Надеюсь, что эта часть получилась особенной.

---

26 апреля, пятница

Как я и говорила, на этой неделе у нас будут новые учителя: госпожа На Ёнсу и господин Ан Сангин. Я немного удивилась, когда узнала, ведь обычно нам ставят учителей из нашей же школы на замену. Да и редко так бывает, ведь все наши учителя так преданы делу (и директору Ли), что стараются все свои дела планировать так, чтобы они не приходились на учебное время. И, как я недавно узнала, Франкенштейн хорошо их благодарит за это: ни у кого в городе нет таких зарплат, как у наших учителей, по крайней мере, они сами так считают. И держатся за свои места. Тем более, школьники умные и адекватные… Хм, мне стало приятно, что о нас такого высокого мнения. Тем более, из их обращений к нам частенько получается, что мы «несобранные», «медлительные», «талантливые, но не целеустремленные», а то и просто «сонные». Приятно знать, что все это говорят, чтобы нас мотивировать, а на самом деле нас такими не считают и даже любят. Теперь им осталось только понять, что говорить школьникам правду совсем не трудно и мотивирует их даже лучше.

Так вот, На Ёнсу и Ан Сангин действительно появились у нас в школе. Если мужчина мне сразу понравился, то с На Ёнсу мне не очень комфортно заниматься: какая-то она слишком нервная. И я даже не поняла, в чем это проявилось, ведь она была безукоризненно вежливой и не стала даже ставить оценки, только записала что-то себе в блокнот. Мне показалось, что я уловила какое-то ее скрытое недовольство, или нетерпение, или досаду… Не знаю, было ли это связано с нами или ей что-то не понравилось в школе, но на урок мне к ней теперь не хочется. Досадно, что у нас так много уроков физкультуры. Шинву, кстати, сошелся со мной во взглядах: ему не понравилось, что На Ёнсу заставила нас бегать сразу километр и полтора (два урока шли подряд), ему кажется, что это форменное издевательство. И правда, вы едва ли найдете фанатов бега на километр. Лично я в любом виде бег на скорость не люблю. Но эту дистанцию особенно! А Шинву как раз был ну абсолютно не в форме: лег вчера очень поздно, в школу едва-едва не опоздал, на перемене спешно перекатывал у Икхана домашку по математике, потому что мы все опасались, что Ан Сангин соберет тетради (так и случилось). Шинву еле успел, а руку так и вовсе свело. А потом еще съел что-то не то, так что для бега на километр и полтора не был готов ни морально, ни физически. Но не будешь же этого объяснять новому тренеру, да еще и женщине, верно? Вот и страдал… Мне его было очень жалко.

Ан Сангин начал урок так, как будто заучивал речь дома: ровно, гладко, с парой наивных шуточек и отчего-то неестественно выглядящей улыбкой. Это случайно пришло мне в голову, поэтому я задержалась на учителе оценивающим и чуточку недоверчивым взглядом, но Ан Сангин производил впечатление уравновешенного, доброго, просто слегка волнующегося преподавателя. «Наверно, это его первый урок», — подумала я, хотя так быть не могло: Франкенштейн кого попало в нашу школу не возьмет. И действительно, будь это первый урок Ан Сангина, он бы провел его абсолютно не так. Скорее, это была просто естественная для любого преподавателя необходимость подстроиться под новую аудиторию, но как только он задал нам пару вопросов, а мы ответили, урок полился так, будто Ан Сангин всегда был нашим учителем. Я даже подумала, что мне бы, пожалуй, хотелось, чтобы он вел у нас занятия. Я, конечно, люблю и уважаю господина Пака, но Ан Сангин показался мне более интеллигентным. Ну а неподходящую улыбку он с лица убрал, только иногда пробегал по классу зорким, цепким взглядом. Говорил негромко, зато все внимательно слушали. В классе не слышно было почти ничего, кроме скрипа мела об доску и перестука клавиш на ноутбуке Икхана.

«Из всех ребят только он один использует компьютер», — услышала я в своей голове. Ага, здравствуйте, господин Ан Сангин. Вот я и вас считала.

На перемене я заметила, что новые учителя не стремятся познакомиться с кем-то из основного состава. Значит, или ненадолго к нам, или стесняются. Или что-то скрывают, добавила я зачем-то, но отмела эту мысль. Это — школа. На нее бред моей жизни не распространяется.

Впервые за долгое время мне даже хотелось, чтобы меня вызвали зачем-нибудь в учительскую или в кабинет директора. Мне казалось, что я могу услышать что-то важное о новых преподавателях. Нет, я никогда специально не подслушиваю. Я вообще против того, чтобы подслушивать чужие разговоры. Но… вы поняли. Я имела в виду чужие «волны», впечатление об этих людях. Странно, но, похоже, сегодня у нашей тройки охранников выходной. Ни одного я не видела и не ощущала. Да куда они делись? Может, у нас какое-то городское мероприятие, куда и уехала часть людей? Ну вот, один день без охранников, а мне уже скучно. Я слишком привыкла кидать взгляд в окно, как будто бы случайно, и замечать стоящую на воротах знакомую фигуру. Я могу обмануть себя и представить, что он там, но самое приятное — просто находиться рядом.

После того, как я случайно проникла в мысли Ан Сангина, второй раз это сделать было проще. Мысли были словно с каким-то эхом или, если сравнивать с водой, то мутные. Думаю, каждый человек у меня воспринимается по-разному. Например, я уже говорила, что практически не считываю и не ощущаю Сейру, как будто она прячется. Если же я все-таки ловлю ее присутствие, то это что-то нежное и чистое, как расплавленное серебро. Суйи я чувствую такой, какая она есть. Без всяких этих блесток и мишуры, которые следуют за ней с эстрады. Её я чувствую почти всегда: так, будто смотрю кино или читаю книгу. Как будто она часть моей семьи, и такое ощущение у нас было всегда, даже до того, как я научилась читать мысли. Ведь часто я просто знала, кто о чем думает у нас дома, как себя чувствует. Для этого не нужны суперспособности, у тебя просто возникает связь с этим человеком, глубоко в душе, вот и все. То же самое касается Икхана или Шинву: я так долго их знаю, что считать их мысли — это как выйти из подъезда в солнечный день. В первую секунду будет слишком ярко, и перед глазами возникнут цветные пятна, но стоит зрению прийти в норму, ты увидишь все четко и ясно: машины, скамейки, цветы, клумбы, все разноцветие. Каждый цвет, каждый штрих. Впрочем, Икхана я считываю редко, ведь он так сосредоточен на недоступных мне вещах. Научные труды, программирование. В отличие от него, я не гений, а обычный подросток. Региса я также почти не ощущаю: дело тут не в недоступности образов и не в малой эмоциональности; за маской бесстрастности в Регисе бурлят эмоции, ведь вокруг такой новый, незнакомый мир! Но он, как и Сейра, похоже, умеет каким-то образом скрывать свое восприятие.

Я уж молчу про Рея. Честно говоря, для меня странно, что я вообще могу пробиться через этот его золотой щит. То ли он не всегда скрывается за этим чистым полотном из энергии, то ли щит неустойчив. Мне трудно понять логику, по которой я могу или не могу считать человека. Это явно происходит не из-за моего желания. И не из-за «разрешения» другого человека, ведь в основном они даже не в теме. Но, в случае Рея, он ведь мог бы дать мне «доступ» на какие-то конкретные эмоции, да? Рейзел — существо другого порядка. И я не могу понять, дозволено ли моему восприятию смешиваться с его.

Восприятие Такео мне легко поймать, но иногда я просто не могу до конца в нем разобраться. Я легко чувствую его эмоции, но с фактами возникает какая-то путаница: мир Такео похож на комнату, которую я разглядывала в детстве. Я знаю, странное сравнение, но так и есть: узнаваемый, но позабытый. Когда я была маленькой, у меня была игрушка: котенок с огромными глазами и красивым медальоном на шее. Вот об этом украшении и речь. Это была обычная пластмасска, но ребенку казалась волшебным камнем. Это было сердечко, прозрачное, в центре плоское, по краям заточенное под бриллиант, так что эти грани сходились и образовывали как бы узорную кайму для сердечка. Если смотреть через это украшение на комнату, то увидишь ее сквозь центр, но благодаря краям все начинало причудливо смазываться и изменяться, сохраняя цвет, но не форму.Его воспоминания такие же.

Тао мне трудно описать. Знаете, это похоже на бракованную гирлянду: какие-то цвета горят хорошо и ярко, а какие-то пропали, погасив всю цепочку. Иногда они вздрагивают, вспыхивают и снова погасают. Ощущение от него тоже разное, как будто меняющееся с каждым цветом: от радостного зеленого хочется улыбаться и изливать ему душу, от приглушенно-красного — замолчать и слушать с открытым ртом, а от синего с неверным проблеском желтого — съежиться, укутаться в плед и зажмуриться, чтобы не смотреть в лицо опасности. Это — холод, недоверие, двуличность. Никогда не знаешь, на какой цвет наткнешься, прежде чем не считаешь воспоминание или эмоцию. Это как тянуться за предметом с закрытыми глазами.

Что же касается М-21…

Позже

Ближе к вечеру мы все-таки встретились в школе с охранниками. Мы как раз уже собрали сумки и думали, пойти ли к директору Ли или в компьютерный клуб, как заметили на воротах Такео. Он помахал нам так, как будто тоже за день соскучился. Взволнованная стайка девочек, которая шла рядом с нами, сначала заметалась, а потом замахала в ответ. Я не говорила, что полшколы с ума сходит по Такео-оппе, да?

— Надо спросить, куда хен задевался, — сказал Икхан. (Не только я по охранникам скучаю).

— Такео-оппа! — к охраннику бросилась какая-то бойкая девчушка не из нашей параллели, и мы с Суйи тут же напряглись. Девчонка незнакомая, какая-то низенькая блондиночка с двумя хвостиками. — Помогите, пожалуйста! У меня замок разошелся! — с этими словами она протянула ему школьную сумку.

Такео тепло улыбнулся и присел на корточки, по-всякому дергая заевшую молнию. Наконец, он смог вернуть собачку на место и застегнуть сумку до конца.

— Будь осторожна, — предупредил он.

— Спасибо вам! — пылко поблагодарила девушка, как будто ей только что жизнь спасли, а не сумку застегнули.

— Да не за что, — Такео быстро поднялся на ноги, и в этом была его главная ошибка, так как до этого он прислонялся к забору и ухитрился как-то зацепиться хвостом за узорчатые переплетения. Волосы Такео безболезненно (или же нет, но об этом мне неизвестно) выдернул, а вот резинка для волос порвалась. Помнится, раньше у него в волосах была какая-то цепочка, но сегодня оказалась обычная непрочная резинка. Такео мгновенно оказался отрезан от окружающего мира копной волос, за которые любая из школьниц полжизни продаст. На той части лица, что осталась видна среди этих живописных сиреневых волн, обозначилось недоумение, а потом сожаление. Бедный Такео, ведь так сложно привести такую прическу в порядок, а теперь до конца дня ему придется ходить с распущенной гривой!

Несколько секунд мы зачарованно созерцали Такео и поглотившее его сиреневое зло, а следующий момент был достоин того, чтобы запечатлеть его на камеру, жаль, никто этого не знал заранее. Все девчонки, стоявшие на школьном дворе в радиусе десяти метров, сняли свои резинки с руки, у кого были так, либо распустили прически, и протянули весьма разнообразные аксессуары Такео. Нелишним будет сказать, что и мы с Суйи сделали то же самое.

Такео озадаченно окинул взглядом каждую из нас и, как только к нему пришло понимание сего странного феномена, мило улыбнулся.

— Спасибо вам, девушки, но мне столько не надо, — проговорил он чуть ли не застенчиво. А затем протянул руку и взял одну простую резинку. Которая из нас оказалась счастливицей? Да все еще она. Им Суйи. На меня даже не взглянули, хотя я стояла ближе, чем Суйи, а резинка была точно такая же.

27 апреля, суббота

Как я и обещала, я все-таки вытащила Суйи развеяться. А вместе с ней — и нас всех. Мое предложение сначала восприняли без особого энтузиазма, ведь ребята лучше бы поиграли в компьютер, но потом все-таки все сдались и согласились пойти с нами. Моей идеей было устроить благородным настоящую экскурсию. Ведь что они у нас в Сеуле видели? Да ничего. Конечно, мы часто гуляем, но ходя одним и тем же маршрутом, с городом не познакомишься. Я, конечно, понимаю, что Регис и Сейра могли легко осмотреть весь город и сами, с их способностью быстро перемещаться по крышам. Насчет Рея у меня сомнений больше: учитывая, как он ухитряется потеряться даже на соседней улице, не думаю, что он видел наш город во всем его великолепии. Почему-то мы не сделали этого раньше. Хотя самый логичный шаг — это, вообще-то, показать иностранцам город. Объясняю себе это тем, что нам довольно скоро после знакомства два раза подряд стерли память, так что некоторые моменты как-то не анализировались. Поэтому благородных мы воспринимали как должное, и они, будучи «учениками по обмену» в то же время ими и не были. Как будто всегда жили и учились с нами. Вот мы им ничего и не показывали.

На субботу прогноз обещал грозу, но меня это не смутило, тем более, я прочитала его уже после прогулки. Мы не думали сильно задерживаться. Правда, прособирались мы долго (половина компании была вообще не в курсе, так что пришлось заходить за каждым и ждать), а еще никто из нас не взял зонты. А когда ты не взял зонты, это верная примета, что дождь будет. Но кого это смутило бы? На небе были лишь легчайшие облачка, а лишнюю тяжесть таскать никому не хотелось. Когда мы вышли из директорского дома, было уже начало вечера, но так мы могли быть уверены, что увидим самое красивое. Я повела всех в парк на гору Намсан. Башню мы все видели и раньше, но по парку еще наши иностранцы не гуляли. Наша компания состояла из всех без исключения «своих» школьников и, к моему немалому оживлению, Аджосси. Когда мы пришли домой к Рею и объяснили нашу задумку, в комнате явно повисло какое-то замешательство. Суть его была понятна, пожалуй, всем, а не только мне: нас не хотели отпускать без взрослых. И хотя мы заверили директора, что вернемся не поздно, а в парке всегда людно, Франкенштейн все равно многозначительно обвел взглядом гостиную, после чего попавшийся ему на глаза М-21 пошел с нами. Хотелось ли самому М-21 выбраться из дома гулять — это вопрос спорный. Судя по тому, что я смогла-таки уловить, он был не против. Эта прогулка спасала его от мытья посуды, так как Франкенштейн явно не будет терпеть гору грязной посуды на кухне, даже то время, что мы гуляем, и перемоет все сам. Плюс еще М-21 тоже никогда не был в том парке. К городским красотам он безразличен или сам так считает, но новых впечатлений хотелось.

Тао и Такео то ли не было дома, то ли они были заняты чем-то срочным. Икхан слегка приуныл, что его обожаемый хен с нами не пошел, но изначально мы и не планировали, что будем гулять вместе с охранниками, так что печалился он не долго. Они всю прогулку на пару с Шинву что-то рассказывали Регису о мире компьютерных игр, и у благородного не хватило наглости их перебить. Пока он вежливо слушал и честно пытался запомнить одновременно и сюжеты, и имена, и особенности управления из разных игр, мы с Суйи и Сейрой обсуждали новый сериал. Сейра его не смотрела, что сильно удивило Суйи, а я ничего другого и не ожидала. Вообще я сама часто оказываюсь в такой ситуации, так как у меня вечно нет времени, чтобы смотреть все новинки. Суйи, несмотря на свою потрясающую занятость, успевает смотреть больше меня, так как много времени проводит в дороге, так что на ее планшете всегда есть тонны этих новых серий. Впрочем, Сейре было абсолютно не важно, смотрела она сериал или нет, так как она по большей части слушала наше обсуждение и изредка вставляла свои замечания. И это было нашим обычным разговором. Даже если бы Сейра посмотрела все серии до единой, она бы не стала перетягивать главную роль в обсуждении на себя.

М-21 и Рей шли, предоставленные сами себе. М-21 в равной степени были безразличны и компьютерные игры, и девичьи сериалы, а Рей наслаждался ранее скрытыми от его взгляда видами, так что никакой разговор не смог бы его привлечь. Я задумалась, кого М-21 сейчас охраняет больше: всех нас или Рея в особенности? Насколько я понимаю, Рей способен защитить себя и сам. И все-таки на него М-21 поглядывал куда чаще, чем на нас. Или мне так только казалось?

К моему удивлению, благородные наотрез отказались кататься на фуникулере. В боязни высоты я не смогла бы их заподозрить, так как все довольно лихо рассекали ночное небо в моих краденых воспоминаниях, но лезть в «ненадежную движущуюся ленту из корзинок-повозок» им не хотелось. Конечно, они так не сказали, но от меня ничего не скроешь. Так что мы полезли в гору пешком, к разочарованию для наших ленивых мальчишек, но на радость благородным, которые с каждым пройденным метром становились все счастливее.

Особенно радовалась Сейра. Все-таки не зря я ее ассоциирую с розами: она с такой нежностью рассматривала каждый куст, каждый цветок, который ей встречался, что это всем бросилось в глаза. Тогда она смутилась, но любоваться не прекратила. Мы с Суйи тоже по достоинству оценили красоту цветущего сада. Так как телефоны оказались полностью заряженными, мы смело устроили фотосессию среди цветущих растений. Виды были такие живописные! А мы обе получились очень неплохо. Конечно, других мы тоже фотографировали, но сделать селфи их было практически невозможно заставить. Как можно догадаться, вверх мы продвигались с черепашьей скоростью. Если Региса и Рея это полностью устраивало, так как они были в своем созерцательном настроении, то Шинву, Икхан и Аджосси были готовы выть с тоски всякий раз, когда мы снова останавливались, чтобы сделать новую обязательную фотку. И хотя Суйи в этом профессионал, нам все же требовалось время, чтобы правильно встать и красиво сфотографироваться. Так что в конце концов все просто усвоили следующую схему: быстро забраться вверх на приличное расстояние, сесть на скамейку или просто присесть на корточки и продолжать обсуждение своей темы, пока неторопливые мы делаем кадр и поднимаемся в горку.

Мы пожалели, что вышли из дома так поздно. Все же парк большой, и мы не успели посмотреть ничего, кроме того пути, по которому мы взбирались. Музыкантов мы тоже не смогли послушать. Дело в том, что нам нужно было успеть попасть в саму башню. Независимо от того, были мы там раньше или нет, понравилось всем. Эту башню со стороны все видели, недаром она является символом нашего города, но благородным и в голову не приходило, что можно попасть внутрь этого строения. Насколько я понимаю, у них на родине таких построек нет. Их поразила и форма, и подсветка башни. Мне довольно трудно было объяснить, зачем она вообще нужна. Судя по всему, им неведомо, откуда берется радио, и телеизображение, и интернет. Эти вещи им напоминают магию. Зато башня упорно ассоциируется у них с оборонительным сооружением. Смысл слова «туризм» они тоже не сразу уловили. То есть, эта башня нужна просто для того, чтобы ее посещали многие люди? Благородные никак не могли понять, что некоторые места можно посещать и бесцельно, вот как мы сейчас. Зато то, что башню можно использовать в качестве обсерватории, показалось им очень практичным и похвальным. Интересно, а существуют благородные-звездочеты?

Мы побывали внутри. Рестораны и сувениры нас мало волновали, ведь мы все-таки в большинстве своем не туристы. Да и денег у нас не так и много. Но мы с Суйи заметили, как нежно Сейра разглядывала мишек Тедди в музее, так что теперь нужно непременно купить ей такого! По крайней мере, в следующий раз не придется ломать голову над подарком! Сувенирные открытки мы тоже покупать не стали. Нам некому их отправить. Вернее, нам, школьникам, есть кому. Но наши семьи и так живут рядом с нами. А вот благородным и правда некому. Я почувствовала «считанную» волну легкого сожаления, когда Сейра и Регис уяснили, для чего там продавались красивые глянцевые пейзажи. Сейра вспомнила пустые стены холодного дома, а Регис — более радостную картину, с сидящим перед камином дедом. Должно быть, дедушка скучает, ведь раньше Регис никогда не покидал его так надолго… Регис почувствовал укол совести, но постарался отвлечься от этих размышлений. В любом случае, немыслимо, чтобы к ним домой осуществлялась почтовая доставка. А было бы здорово. Представив донельзя удивленное выражение лица Геджутеля, если бы тот все же получил открытку, Регис усмехнулся. Жаль, что дома не работает почта. Что касается М-21, то тот только невозмутимо помотал головой на вопрос Шинву, нет ли кого-то, кому Аджосси хочет отправить открытку. «А вы разве не приезжий?» — спросил Шинву. М-21 улыбнулся и сказал, что не хочет захламлять дом лишними бумагами. Действительно, все, кого М-21 в этой жизни знает (ну, кроме нас), живут в том же доме, что и он сам. И лишним картонкам вряд ли обрадуются. Вот только нам об этом знать не положено.

М-21 облокотился на ограждение, и меня пронизало какое-то тревожное чувство. Сначала я подумала, что это из-за того, что я беспокоюсь по поводу безопасности, но потом осознала: кажется, я нечаянно пробилась в его мысли и смогла увидеть часть воспоминания! Мне почему-то казалось, что это невозможно, поэтому стоило мне «считать» его, и я уже дрожу. Перед глазами промелькнуло, как на одной из явочных квартир была коллекция таких вот открыток. М-21 и его товарищ сидят бок о бок и разглядывают эти картинки, мечтая, что когда-нибудь тоже смогут ездить по миру. Они уехали не так и далеко, и все же теперь перед М-21 открыт весь мир, если только он когда-нибудь отважится уйти из этого дома. Тогда это казалось им невозможным.

— Если поедешь, какую открытку мне пришлешь? — поинтересовался М-24.

— Не если, а через год, — поправил М-21 и мечтательно поворошил открытки, выудив среди них одну. — Вот!

— Это Французская башня! — узнал товарищ. — Знаю такую.

— Да не Французская, а Эйфелевая, эх ты, знаток!

— А она что, в Италии?

— Нет, с чего бы это?

— Ну так значит, Французская, — упрямо повторил М-24. Зачем с ним спорить? Он же не виноват, что башню каким-то странным именем назвали.

— Залезу на самый верх и фотку сделаю, — М-21 повертел открытку в руках и так, и эдак. — Вот сюда залезу. Даже если остальных туда не пускают, уж я-то заберусь.

— Ну что у тебя за ужасная привычка лезть на верхотуру?

— А ты что же, все еще высоты боишься?

— Ничего и не боюсь. За тебя вон боюсь. И за башню. Сломаешь, чего доброго!

— Это ты сломаешь, а я нет, — отмахивается М-21. Но, надо признать, у М-21 тоже сил бы хватило, если бы ему вдруг зачем-то понадобилось сломать башню. Только вот объясните, зачем? — Она под тобой пополам согнется, и как раз не так высоко будет!

— Нее, я туда ни ногой, — не согласен М-24.

— Тогда поезжай туда, где башни пониже! Вон, скоро в Сеул командируют, там есть башня. Спорим, я заставлю тебя туда залезть!

— А вот и спорим!

— Но она не так и сильно ниже.

— А все равно поднимусь!

— А я проверю!

Они раскладывали открытки в разных комбинациях, пытаясь понять, были ли цифры на оборотных сторонах шифром. М-24 смеялся и говорил, что они могут сами придумать свой шифр, которого Организация никогда не узнает. М-21 предположил, что тогда придется выкрасть весь комплект этих открыток и повсюду его возить. Может, коллекционировать что-то более удобное?

Света не хватало, так как электричества не было (дом был давно заброшен, а коллекция никому не нужна). Но для модифицированных глаз это не было проблемой. В свете луны два напарника сидели и рассматривали кусочки чужих жизней (среди открыток были и фотографии) на балконе. Кто знает, может, под этой же луной есть кто-то, разглядывающий их собственные снимки, в обветшалом пыльном доме далеко-далеко?

М-21 задумчиво смотрел вдаль, как будто одним взглядом мог вернуть прошлое. Я и сама не знаю, чего он желал больше: вернуться в тот придуманный дом, о котором они грезили с М-24 или же в тот, о котором М-21 помнил, и М-24 тоже помнил бы, если бы был жив. Словно забыв о том, что рядом вверенные ему дети, Аджосси снова и снова прокручивал в голове то воспоминание, как будто боясь, что оно уйдет и забудется.

Я с этим ощущением уже сроднилась. Я подумала, что мы с М-21 в чем-то похожи. У нас у обоих отобрали воспоминания, и мы дорожим теми крупицами, что можем собрать. Я счастливее, чем он. Мне не пришлось ничем жертвовать, не пришлось терять. Даже воспоминания я могу восстановить, а у него нет такой способности. Я стояла и смотрела на то, как М-21 сжимает поручень, взглядом и мыслями витая где-то далеко-далеко. От него исходило тревожное, гнетущее счастье, должно быть, такое, какое только он может ощущать. Он почему-то радовался причиняющим ему боль воспоминаниям и хотел продлить этот момент.

С высоты башни открывался чудесный вид, который был доступен М-21 со многих других точек в городе, с небоскребов, с вертолета. Но сейчас он смотрел на город так, как может его увидеть любой, обычный, человек. И все же он не хотел останавливаться на этом ощущении, он упрямо звал то, ностальгическое воспоминание о прошедшем. Мне хотелось подойти и обнять М-21, чтобы он знал, что сейчас не один и никогда больше не будет один. Ему не придется смотреть в ночное небо одному, как он себе представляет. Но вместо этого я сжала кулаки и поклялась себе: раз воспоминания М-21 для него дороже всего, я помогу ему их вернуть!

Было бы красиво, если бы в эту секунду по небу пролетела комета или произошло бы что-нибудь настолько же романтичное и волшебное. Вместо этого М-21 почему-то оторвался от панорамы и быстро обернулся, пронзив меня взглядом. Я тут же смешалась и уткнулась в телефон, делая вид, что все это время была занята только фотографированием. Вот только вряд ли я его провела. Почему он обернулся? Я слишком долго на него смотрела, и он почувствовал? Или же невозможно считывать чьи-то чувства незаметно?

В этот момент Суйи легонько толкнула меня в бок, и я поняла, что кое-кто все видел. Судя по неоднозначной улыбке, подруга все просекла и одобрила. Ну, что она могла просечь? Разумеется, Суйи не может знать, о чем я думала и в чем поклялась, но мои переглядки с Аджосси она видела очень явно. И вот она, коварная женщина, потащила нас смотреть «замочки любви», как будто нельзя было обойтись без этого. Конечно, ее намек поняла только я, но это было чуть-чуть нечестно. Ведь у остальных-то тут предмета тайного воздыхания нет, так что их и смутить невозможно… Хотя… нет, все-таки возможно. Как я наверняка уже отмечала раньше, в нашем «любовном» многоугольнике с Шинву все не так просто. Несколько лет назад, еще детьми, мы с Шинву думали, что когда-нибудь вырастем и тоже повесим свой замочек. Кажется, это была моя идея, и я не постеснялась обсудить ее с Шинву. К сожалению, потом я передумала, а Шинву нет. Еще к Шинву, кажется, неравнодушна Сейра, но он не обращает на нее внимания, а она не собирается его привлекать. Ах, ну и как же я могла забыть? Еще тут есть Рей, про которого теперь некоторые считают, что он увлечен мной. Хорошо хоть, Регис и Икхан ни в кого не влюблены. Не устаю это повторять.

С прошлого раза замочков тут стало еще больше. Популярная традиция, которая нравится и нам, и иностранцам. Но конкретно наши иностранцы столкнулись с нею впервые.

— Неужели эта стена такая ненадежная? Зачем ее дополнительно укреплять?

Наши мальчишки засмеялись и стали объяснять Регису, зачем все эти замочки на ограждении.

— Понимаешь, это такая традиция. Сюда приходят влюбленные и вешают замок.

— Но зачем? — Регис покрутил в руках нарядный розовый замочек в виде сердца, на котором было написано два имени с одной стороны и какая-то красивая фраза о любви — с другой.

— Ну как же! — воскликнул Шинву. — Вот представь, приходит парочка. Они цепляют замок, а ключ выбрасывают в воду, тогда…

— Река станет грязная.

— Ну какая еще река, Регис? — возмутился Шинву. — Совсем в тебе романтической жилки нет.

— Зато есть экологическая, — вступилась я. Надо признать, раньше мне аргумент Региса в голову не приходил, а ведь верно: сколько там этих ключей уже в воде? Но традиция, разумеется, слишком красивая.

— Ты выбрасываешь ключик, значит, скрепляешь свою любовь навечно, ведь без ключа открыть замок не сможешь, — пояснил Икхан.

Две фигуры приблизились к радостной веренице из замочков. По-подростковому нескладный парень с золотистыми вихрами непослушных волос держал под руку девушку. Оба были в черном, что совсем не согласовывалось с праздничностью момента, но подходило по торжественности. Он поддерживал ее с нежностью и твердостью. Золотой замок с выгравированной розой и двумя именами был холоден, как лед, несмотря на то, что она долго держала его в ладони.

— Теперь мы с тобой навечно будем вместе, — сказал молодой человек и повернул ключ в замочной скважине.

— Мы и так столетиями живем рядом, — печально проговорила девушка.

— Дорогая, это праздник для нас, — строго проговорил он и сжал ее руку. — Я клянусь тебя всегда любить и никому не отдавать! Ты слышишь?

— Даже мне самой?

— Даже тебе самой! Смотри, я выбрасываю ключ! — золото жалобно сверкнуло и исчезло в темной, как будто вневременной, реке. — Без ключа ты никогда не откроешь этот замок!

— Неужели? — в голосе Сейры промелькнула несвойственная ей ярость, девушка дернулась и освободилась. А в следующую секунду воздух вокруг нее сделался плотным и черным, что-то смертоносно острое просвистело в воздухе, и новехонький золотой замочек оказался разрезан пополам.

— Извини, Раэль Кертье, — сдержанно улыбнулась она. — Ты все же не в моем вкусе.

Пока Раэль в бессильной ярости мял в руках остатки несостоявшегося символа любви, Сейра оттолкнулась ногами от мелодично звякнувших более счастливых замочков и в длинном прыжке отправилась прочь от Раэля, в сияющее ночными огнями небо.

Я моргнула и растерянно посмотрела на благородную, что заинтересованно слушала объяснения одноклассников. Ничто в ее внешнем виде не напоминало той грозной колдуньи, которая разбивает золотой замок одним ударом. Как и обычно, она выглядела очень милой и совсем не опасной. Если подумать, как и розы, которые прячут свои шипы и знамениты все-таки не ими. Но надо учесть, что у Сейры воображение богатое.

Я перевела взгляд на М-21. Тот тоже с интересом осматривал замочки. У него глаза разбегались от этой пестрой картины, но острое зрение с легкостью выхватывало каждый объект по отдельности. Он просто не знал, на каком сосредоточиться.

Он подошел ко мне и накинул на плечи куртку. Несмотря на теплый сезон, дул сильный порывистый ветер, так что я действительно слегка замерзла. Потом он взял меня за руку и попросил закрыть глаза. Когда я их снова открыла, перед взглядом оказался изящный стальной замочек, на котором не было ничего, кроме надписи. «Y-21», — прочитала я. («Y» — это первая буква моего имени на английском). Мир вокруг, другие люди, — все перестало существовать. Под первыми каплями начинающегося дождя мы вместе прикрепили замок в с трудом найденном свободном местечке. М-21 хотел бросить ключ в реку, но я удержала его руку. «Зачем?» — спросил М-21. Я повесила ключ на шею. «Ты мне теперь не доверяешь?» — удивилась я. «Нет, что ты, — усмехнулся он. — Я уже понял, почему ты так сделала. Ты хочешь, чтобы мы никогда этого не забыли, что бы с нами не случилось». Новенький замочек ярко блестел в лучах фонарей, а мы с М-21, взявшись за руки, смотрели на тысячи огней в ночи, которая расстилалась перед нами. И оба мы знали: эта тьма нас не страшит, а колеблющиеся точки огней не кажутся ненадежными. Ничто в этом мире не сможет нас разлучить.

— Какой смысл скреплять эфемерное чувство материальным замком? — фыркнул М-21, явно потешаясь над попытками Региса осознать новую традицию.

Я глубоко вздохнула и вернулась в реальность. Нежный, любящий и все понимающий М-21 был так рядом, что, кажется, я до сих пор помнила его тепло и дыхание. Но сверкающего замочка на том месте больше не было. «Здесь могла бы быть ваша реклама», — подумала я, заметив пустующее место среди сотен других замков.

— Этого символизма иным никогда не постигнуть, — глубокомысленно изрек Регис, совсем даже и не глядя в сторону Аджосси. — Но я, кажется, понял. Благодарю, Икхан.

— Каким был бы ваш замочек? — спросила Суйи.

Мы все разом что-то сказали, но общий смысл был в том, что мы не знаем и это трудно представить. Но Суйи не отставала, выпытав ответ почти у всех. Сейре все-таки пришлось сказать о том золотом замке, который она представила ранее. Она грустно посмотрела на Шинву, но тот, разумеется, этого взгляда не уловил. Шинву вспоминал разговор со мной.

Я сидела на полу и добросовестно размазывала по ватману гуашь. Шинву сидел и делал вид, что помогает мне. По телевизору шел сериал, где очередная парочка влюбленных прикрепляла замочек рядом с башней. Шинву не переключил канал, потому что знал, что мне и моей маме сериал нравится. Правда, сейчас мама была на работе, а мы вот дорисовывали поздравительный плакат в школу.

— Шинву? — спросила я. — А давай тоже пойдем и прицепим такой замок, когда вырастем?

— Ты че? Так только в кино делают.

— Нет. На самом деле тоже, я видела.

— А-а, ну ладно. У меня есть велосипедный замок, хочешь?

— Неееет, — засмеялась я и опрокинула банку с зеленой краской. Придется нарисовать там несколько листиков. — Я хочу красивый. Через лет десять, когда будем взрослыми, давай пойдем и купим самый красивый, ладно?

— Только не розовый, — шутливо проворчал Шинву.

— Оранжевый куплю, — пообещала я. — Чтобы тебе под цвет был.

С тех пор я давным-давно забыла, какого цвета замок подобрала для своей детской любви, а вот Шинву все еще помнит.

— Оранжевый, — сказал Шинву.

— Едко-зеленый, — отшутился Икхан.

— Золотой с фиолетовыми сердечками, — сказала Суйи.

— Эй, это же не твой фирменный цвет, — возмутилась я.

«Неужели замочек любви у людей работает так же, как печать у благородных?» — удивился Рей и ничего не сказал.

— Черный с серебром, — подумав, выбрал Регис, и мы хотели поспорить, но посмотрели на прическу Региса и не стали, ведь такой замочек как Регис в миниатюре.

— Ну, Аджосси, а у вас какой замочек? — пристала Суйи и подмигнула мне, а Регис повернул голову в сторону охранника с таким высокомерием, что я даже удивилась.

— Зачем замок? — с ехидными искорками в глазах проговорил мой ненаглядный. — Я бы все якорной цепью обмотал, никто не распутает.

Все засмеялись, а я вздохнула. Ну вот что с ним делать? А как же чувство прекрасного? А как же мои чувства?

— А у тебя, Юна? — вспомнил кто-то.

— А у меня стальной, — сказала я и представила, как ищу место для милой безделушки под целыми слоями якорной цепи, предварительно намотанной здесь моим возлюбленным. — Очень элегантный, резной и прочный. Даже прочнее якорной цепи, — с нажимом произнесла я, и все снова засмеялись, а М-21 озадаченно посмотрел на меня, а потом на часы.

Было и правда поздно, но перед тем, как уходить, мы попали в еще одно место, которое, как я теперь уже понимала, М-21 вряд ли впечатлит. И о чем я вообще думала, когда пригласила всех сюда гулять? Проблема была в том, что я абсолютно не просчитала, что М-21 может пойти с нами, так что романтическая тематика этого места меня не смущала совершенно.

— А это пруд желаний, — тоном экскурсовода объяснила Суйи и достала из кармана монетку. Я даже удивилась, специально ее взяла с собой, что ли? В наше время уже затруднительно найти в кармане мелочь. Либо крупные деньги, либо карточка, либо ничего. В нашем, школьном, случае чаще ничего.

— А можно загадать вынуть из пруда все остальные монетки? — деловито поинтересовался Аджосси, хоть и ясно, что не всерьез.

— Вы что, — возмутилась Суйи. — Эти деньги потом на благотворительность пойдут!

— Эх, — глубоко вздохнул М-21. — Значит, о богатстве мечтать зазорно?

— Конечно, нет, — сказали мы. — Просто этот пруд не для богатства. Это для тех, кто мечтает о вечной любви!

М-21 вздохнул повторно, на этот раз искреннее и глубже. Ну или мне хотелось так думать.

— Держите, — Суйи выстроила нас в очередь и каждому в руку сунула по монетке. Нет, ну она точно дома готовилась! — А теперь по одному подходите к пруду и кидайте монетки. Сосредоточьтесь! Ведь речь идет о любви всей вашей жизни!

— А можно не кидать? — робко поинтересовался Регис.

— Что, еще молод слишком для такого? — засмеялся Шинву, на что Регис покраснел и тут же бросил в пруд монетку. После этого никто не пытался уже сопротивляться. И все стали кидать свои монетки в воду. Я стояла чуть дальше, так что до меня очередь шла дольше.

— Смотрите, а Юна и Аджосси одновременно монетки кинули! — воскликнул Икхан, за что получил уничтожающие взгляды от меня, Суйи, Региса и Шинву. Я тоже заметила то идеальное по синхронности движение, которым две монетки рассекли водную гладь и пошли ко дну.

М-21 замечание Икхана словно совсем не смутило. Он стоял рядом с видом туриста, который вопрошает, сколько еще нужно пройти достопримечательностей, чтобы развернуться в сторону дома. Потом он бросил короткий, насмешливый взгляд в мою сторону. Я не поняла, он это специально? Ведь, по идее, модифицированный может рассчитать свою силу так, чтобы… Озаботившись этой внезапной загадкой, я задумчиво приняла участие в общей фотосессии на фоне ночной панорамы, а потом мы начали спускаться вниз по парку. Желания кататься на фуникулере у благородных не прибавилось, хотя наши ноги ныли и требовали снисхождения. Вполне вероятно, что благородные просто более выносливые и даже не заподозрили, что школьникам впору и устать после такой прогулки.

По пути назад мы уже не фотографировались, просто шли, болтали, дурачились и договаривались о том, что делать завтра. Планов пока ни у кого нет, но в таком случае договориться бывает еще проблематичнее, чем когда планы есть. М-21 шел, время от времени окидывая взглядом попадавшиеся навстречу или рядом парочки. О чем он думал? А я почем знаю!

Когда мы уже выходили из парка, одновременно зазвонили два телефона, М-21 и мой. Мне звонила мама, а ему — Франкенштейн. Вопрос у них был один на двоих, и мы заверили, что уже возвращаемся домой, все хорошо и пусть нас не теряют.

А дождик так и не пошел, представляете?

29 апреля, уже понедельник, глубокая ночь

Выходные прошли отлично. Всегда приятно поспать до обеда, хотя и возникает невольное чувство сожаления при мысли, что могла бы встать на рассвете и успеть все дела, запланированные на ближайшие полгода. Нам отдых не помешал. После пятничной долгой прогулки и насыщенной недели мы лениво провели выходные дома. Я имею в виду, сначала я была у себя, а потом погостила у Суйи. Она неожиданно пригласила.

Суйи очень довольна отзывами и рейтингами после прошедших концертов, плюс ее альбомы разлетелись практически моментально. Конечно, она знала. Внимание фанатов к ней сейчас выше, чем когда-либо. Даже в первый год после того, как их только что сформированная группа выиграла в финале проекта, они не были так популярны. Ее выступлений и работ ждут всегда, и она уже дошла до такой точки, что может продать, по сути, что угодно. Но Суйи не собирается слепо пользоваться своей славой. И мне кажется, это как раз то, что людей в ней и подкупает. Ее искреннее стремление отдать всю себя, довести продукт до идеального состояния. Ведь как долго и мучительно она записывала прошлый альбом! Она говорит, что ей это нравится, но я вижу, что теперь у нее камень с души свалился.

Весь вечер воскресенья я провела у нее в гостях. У нее очень классный дом! Она редко зовет меня к себе, потому что ее родители постоянно в разъездах, а когда она одна, она живет на съемной квартире рядом со школой. Но на этой неделе все семейство Им было в сборе, приехала даже ее тетя, которую, если не ошибаюсь, я видела где-то лет пять назад. Тогда ей было столько же, сколько нам сейчас, и мое знакомство с ней как-то не задалось. Если бы я узнала ее, когда мы сидели за столом и разговаривали, я бы жутко нервничала. Но она с тех пор расцвела в молодую женщину, похорошела и перекрасилась, так что я ее не узнала, пока кто-то не обратился к ней по имени. А к тому времени мы уже так приятно болтали, что неловкости как не бывало. Кстати, она меня тоже совсем не помнит.

Мама Суйи расспрашивала меня, куда я пойду после окончания школы. Я терпеть не могу такие расспросы, особенно с недавнего времени. Раньше мне казалось, что получить образование — моя единственная обязанность в жизни. Но с обретением своих способностей я как-то незаметно осознала, что, оказывается, есть и более важные проблемы. Я ответила, что пока не определилась, но хочу связать свою жизнь с искусством. Мама Суйи покачала головой, похоже, не сильно одобряя мой выбор. Все (или почти все) родители почему-то считают, что нам необходимо образование и серьезная профессия! Но посмотрите на свою дочь и посмейте сказать, что недовольны! Конечно, меня с Суйи не сравнить…

Как бы там ни было, вечер прошел довольно приятно. Кстати, Сейра в этот раз тоже там была и произвела фурор! У Суйи очень… требовательные родители, во всем, что касается этикета. Мои манеры для них простоваты. (И я понимаю, почему Суйи никогда даже не приглашает Шинву). А вот Сейра — настоящая леди, и все просто очаровались ею, хотя она специально для этого ничего не делала. Просто была собой. Мне кажется, Сейра тоже прекрасно отдохнула, потому что общество ей подошло. Она даже показалась мне более разговорчивой и веселой, чем обычно. Может быть, ей просто не хватает утонченности в тех, кто ее окружает. Ну, за исключением Рея, конечно. И Региса с Франкенштейном (в большинстве случаев).

Потом мы учили Сейру плавать. За что еще я люблю дом Суйи, так это за собственный бассейн! Мне о таком остается только мечтать (ха, в нашей-то квартирке)! А у Суйи есть небольшой, но очень цивильный бассейн, и сегодня нам разрешили там поплавать. (Иногда там тренируется отец Суйи, и уж тогда мы ни под каким предлогом туда не суемся).

Выяснилось, что Сейра не умеет плавать. Я слегка удивилась, так как помню, что страну, откуда она приехала, омывает океан… Ну, еще бы я не помнила. Я смутно припоминаю ощущения наглотавшегося соленой воды М-21, которого выбросило на берег после того, как самолет упал. А более подробных воспоминаний мне и не надо. Неужели… у благородных просто не принято купаться в море? Бред, да и только, подумала я… Жить в таком райском месте и даже не попробовать искупаться в манящих волнах океана? В следующий раз возьмите меня с собой, пожалуйста, и я устрою вам морскую революцию.

Проблему купальника Сейра решила очень просто, как я понимаю, снова «наколдовав» его. При этом она все равно выглядела какой-то смущенной. «Сейра, ты очень повзрослела. Я имею в виду не только твои способности и силу воли, но и… твое тело», — прозвучал незнакомый мне голос, и я представила необычного вида даму в коротком черном платье и эффектной накидке наподобие пальто. На шее у нее висела подвеска, а волосы собраны прямо как у Такео. (Интересно, к чему я о нем вспомнила?) Никогда раньше эту женщину не видела, но, похоже, у нее с Сейрой непростые отношения. В голосе незнакомки звучала почти материнская гордость, и вместе с тем, похоже, они давно не виделись и были настроены враждебно… Не успела я считать продолжение, как Сейра нервно спросила:

— Ну как, все нормально?

Мы с Суйи только прижали руки ко рту и наполовину подавили завистливый стон. Фигура у Сейры и правда, что надо. До сих пор мы ее видели только в школьной форме и пару раз — в другой одежде. Но не в купальнике ведь! Не уверена, дается ли благородным идеальная фигура от природы, или же Сейра упорно тренируется, пока мы не смотрим, но она выглядит сногсшибательно. Купальник был самый скромный, просто черный, слитный и максимально закрытый. Но и этого было достаточно, чтобы понять, что ни Суйи, ни тем более мне, такая фигура даже не снилась. С визгом и воплями мы втянули растерянную (она не поняла нашей бурной реакции) благородную в бассейн, и тут она встала, как вкопанная.

— Ты что, утонуть боишься?

— Давай смелее! Бассейна никогда не видела?

* * *

Закат. Солнце боязливо опускается в зыбкую дымку, которая слегка размывает грань между небом и землей. Остров кажется безмолвным и застывшим. По большому счету так и есть, ведь Сейра уверена, что таким его создала природа в незапамятные времена, и таким он простоит до скончания веков. Она должна бы радоваться, что все в мире так нерушимо, но эта мысль почему-то вызывает едва уловимую печаль. Сейра вздыхает и переворачивает страницу. До наступления темноты ей еще осталось прочесть десять страниц. Потом нужно будет пересказать их Геджутелю. Сейре нравилось, когда с ней занимались. Она чувствовала, что многие жалели ее, особенно теперь, когда она оказалась сиротой и единственной наследницей клана, даже не достигнув совершеннолетия. Уже не дитя, но она чувствовала себя крохотной и ничтожной. Она не верила, что справится одна… Другие благородные жалели ее, но частые визиты не входили в их планы и не были частью традиций. Иногда Сейра думала, что традиции стоит обновлять хотя бы раз в пятьсот лет. Геджутель считал своим долгом приглядывать за молодыми благородными во всей Лукедонии, так как его мудрый совет мог уберечь их от необдуманных шагов. Но к Сейре Роярд он относился с большей любовью… почти как к внучке. Сейра тепло улыбнулась и отогнала непрошеные мысли. Надо дочитать этот том, чтобы отблагодарить Геджутеля за такое внимание и заботу. Сейра всегда хорошо училась, потому что уважала наставника.

На страницу упали бисерные брызги, и Сейра недовольно подняла взгляд.

— Регис, не подходи к воде! — окликнула она не в меру резвого ребенка. — Иди посиди рядом со мной!

— Ты читаешь, и мне скучно! — возмутился он. — Давай лучше поиграем!

— Не могу, я занята.

— Ты всегда чем-нибудь занята, — пробурчал он. — Ладно, если я не буду тебе мешать, можно мне чуть-чуть поиграть?

— Можно, — смягчилась она, уже почти не слушая и снова сосредоточившись на книге.

Регис с разбега влетел в воду, совершенно не беспокоясь о внешнем виде и достоинстве. Если за костюм Сейра не переживала (хотя в воде он выглядел нелепо), то насчет манер надо аккуратно намекнуть Геджутелю…

Она отвлеклась от книги, не дочитав всего пары строк, когда услышала, что все пространство будто наполнилось тревожным звоном. С ней такое бывало несколько раз, когда ее близким угрожала опасность. Но теперь не осталось никого, кто бы… И тут она услышала скорее ментальный, чем действительно слышный, призыв о помощи. Регис! Она испуганно вбежала по колено в воду, пытаясь понять, что произошло. Далеко-далеко она разглядела фигурку Региса и осознала, что тот тонет. Не зная, что делать, Сейра бросилась за ним. Бежать над водой она не могла, ей бы не хватило сил вернуться, поэтому пришлось плыть. А она почти не умела… Проклиная себя за невнимательность, она быстро рассекала холодную воду. Она разрешила Регису поиграть, а не поплавать, но не остановила его, потому что ей нужно было дочитать книгу! Что она скажет Геджутелю…

Когда она наконец-то доплыла до Региса, тот уже совсем не держался на воде. Сейра нырнула следом и вытащила его из темной, страшной воды. Он еще зачем-то отбивался и разбрасывал брызги, но его глаза ничего не выражали. Сейра испугалась, но понимала, что паниковать нельзя. Надо плыть обратно… Вместо этого она чувствовала, как от холода у нее уже свело обе ноги, Регис, похоже, не понимал, что его пытаются спасти, и тянул ее на дно, а она сама уже выбилась из сил. Хрипло дыша, она гребла туда, где, кажется, был берег, а потом неожиданно ушла под воду. Регис перестал отбиваться, она вынырнула и снова погрузилась. Она же предупреждала не играть у воды… как глупо получилось…

Перед глазами мелькнула чернота, но не испугала Сейру. В конце концов, она казалась такой знакомой… Потом было головокружительное чувство полета, и ее бережно опустили на что-то мягкое. Ей было слегка жаль, что теперь уже никто не восстановит ее клан.

В следующее мгновение она поняла, что все еще жива и лежит на песке. Рядом с ней лежал Регис, которого приводил в чувство… Р-Раэль? Сейра села и прижала к голове руки. Что произошло? Откуда тут Раэль? Регис закашлялся и тоже сел.

— Фу, и почему только Сейра с тобой возится? Почему мы вечно должны с тобой нянчиться?

Раэль брезгливо отвернулся и подсел к Сейре. Его выражение лица сменилось на диаметрально противоположное.

— Я спас тебя, моя принцесса, — сказал он, довольный, как в день совершеннолетия.

— Спасибо, — вежливо ответила она. Ей не хотелось продолжать разговор. И вовсе не Раэля она бы хотела видеть своим спасителем. Но чувство облегчения все же медленно растеклось по ее телу и не позволило ей паниковать. Все позади.

* * *

— Не видела, — потупив взгляд, призналась она.

Я нервно глотала воздух, будто сама только что чуть не захлебнулась в темном вечернем океане. Но ощущение быстро прошло, стоило мне осознать, как Сейре, наверное, страшно приближаться к воде с того случая. Может быть…

— Может, ты не хочешь плавать? — поспешно спросила я. — Это ничего страшного.

— Хочу, — уверенно отозвалась благородная. — Но не умею…

— М-да, — глубокомысленно изрекли мы с Суйи и начали учить нашу неискушенную подругу плавать. К счастью, Сейра обладает исключительным качеством: она все схватывает на лету. Не удивлюсь, если она и божественно готовить за один вечер научилась.

Если у Сейры и был страх перед водой, то она смогла его не показать и преодолеть. Если бы я не увидела ее воспоминания, я никогда бы не догадалась, что Сейра может не любить воду. Благородная быстро научилась (или вспомнила, как) плавать и грациозными движениями рассекала бассейн, оставляя нас с Суйи далеко позади. Потом мы выдохлись и просто сидели на бортике, опустив в воду ноги, а Сейра все никак не могла остановиться. Плывя под водой, она отталкивалась от стен бассейна ногами и меняла направление, как заправская пловчиха. Мы с Суйи не могли наглядеться на нее. Когда она наконец-то наплавалась и вынырнула, она больше была похожа на русалку, чем на девушку. Ее серебряные волосы промокли и потемнели, рассыпавшись по лицу, как ювелирные украшения.

— Спасибо за то, что научили, — тяжело дыша, с искренней радостью поблагодарила она и начала выжимать волосы. Суйи зачерпнула воды и обрызгала Сейру. Та удивленно посмотрела на нас, вопросительно приподняв брови, потом задорно улыбнулась и начала брызгаться с нами! Это точно наша Сейра? Кажется, она просто рада, что спустя столько (а сколько, ведь там могла даже сотня лет пройти?) времени смогла оставить тот эпизод позади…

Словом, вечер прошел хорошо. Остаться на ночевку мы не смогли, потому что нужно было вернуться домой и доделать уроки, но впечатления о выходных остались самые радостные. И все же, когда мы ехали на такси, я не могла отделаться от мысли, что Сейра никогда не бывает собой. Ей должно быть одиноко, но осознает ли она сама, что не стоит отталкивать всех, как Раэля? Хорошо, что она благосклонна к нам. Интересно, что такого ей сделал Раэль? Я снова вспомнила, как он ее спасал. Красиво же получилось, почему же она почти не была ему благодарна? Что он натворил?

Потом я вспомнила школьный двор, быструю черную молнию с зажатым в руке ножом (ну, я думаю, это был нож… или он нанес рану голыми руками?) и с трудом скрываемую кровь на рубашке М-21. Вспомнила полные ненависти атаки в Лукедонии. А ведь несколько секунд я правда удивлялась, чем может быть неприятен Раэль… Как же я могла забыть, какой он…

29 апреля, в школе, после бессонной ночи

Идти на уроки сегодня не хотелось. Выходные пролетели слишком быстро. Я сидела на математике и старалась не спать, украдкой поглядывала в окно и еще все никак не могла найти точилку в рюкзаке. Господин Ан Сангин объяснял нам ту тему, которую господин Пак уже начинал объяснять, но мы все забыли. Я лениво перечерчивала все с доски, даже не пытаясь понять, что происходит. Обычно я стараюсь. Но на улице было непривычно жарко, уже совсем по-летнему, и думать не хотелось. Кроме того, на воротах сегодня снова дежурил не кто-то из нашего излюбленного трио, а какие-то сотрудники, которых я от силы пару раз в жизни видела. Куда подевались Тао, Такео и М-21? Мне без них тоскливо… Похоже, они заняты чем-то важным. Когда на перемене я столкнулась с директором Ли — я провожала Рея в учительскую, где он просидит урок физкультуры, — мне показалось, что Франкенштейн чем-то встревожен или недоволен… Впрочем, разумеется, он тут же нацепил свою любезную жемчужную улыбку, наговорил мне «приятных» напутствий в стиле «будь гордостью школы и учись хорошо» и выпроводил на физкультуру. Да что с ними со всеми происходит? Из-за них у меня совершенно душа не лежит к учебному процессу. Я пытаюсь держать в голове слишком много вещей и людей. Для уроков там уже не хватает места.

Ан Сангин водил мелом по доске, и я прекрасно чувствовала, что учителю этот урок нужен не больше нашего, хотя внешне все было идеально.

Он подавлял в себе желание украдкой бросить взгляд на камеру, которая висела в самом углу на потолке. Мы все знаем о расположении этой камеры и вечно гадаем, а работает ли она на самом деле или висит просто для того, чтобы учителя пугали ею нас. Теперь буду знать, что это настоящая. И что сами учителя ее тоже опасаются. Интересно, почему? И кто за нами наблюдает? Может, сам директор? А может, кто-то из охранников? Я почувствовала, как к щекам приливает тепло. Если бы М-21 следил за мной с помощью камеры… Надо сесть ровнее и сложить карандаши аккуратно в пенал! Хотя… Я вздохнула. Разумеется, это не в стиле М-21 — следить за мной через школьную камеру. В этом для него нет никакого практического интереса. А ни из какого другого он и не подумает за мной приглядывать.

— Чего вздыхаешь? — шепотом спросил Шинву. Ого, а он что, не спит? Похоже, он осознал, что спать на уроке господина Ана — это все равно, что ставить палатку на склоне вулкана. Глаза, прекратите закрываться!

Господин учитель тоже вздохнул. Я этого не слышала, а лишь считала. Не то чтобы у нас с ним хоть в чем-то сходились мысли, просто… просто у него своих проблем было достаточно.

Некоторые люди ухитряются здорово делать свое дело и параллельно думать о совсем других вещах. Он вещал нам что-то из тригонометрии и мысленно рассуждал сам с собой.

На миссию не было выделено строго определенного срока. Обычно время принятия решения — от двух дней до двух недель. Они пока и одной не провели в школе Ё-Ран, но нетерпеливая На Ёнсу терроризировала его большую часть выходных (которую они почему-то просидели в каком-то помещении, похожем на офисное) вопросами о том, когда уже можно будет развязаться с этой чепухой (она выразилась грубее) и заняться настоящими расследованиями. Как будто он сам хотел торчать в этой школе! В качестве передышки это было даже неплохо, но на постоянной основе… это просто трата ресурсов. Не для того их улучшали, чтобы сделать карьеру штатного преподавателя!

В каком смысле улучшали?

Ан Сангин задал какой-то вопрос, и я подскочила. Может, он и способен делать несколько вещей одновременно, а я нет! По счастью, нашлись люди, которые слушали объяснения учителя, а не его мысли, и я продолжила беспрепятственно считывать его. Вернее, не так. Мне казалось, что что-то слегка искажает мое видение. Как будто наблюдаешь за человеком сквозь слой полиэтиленовой пленки. Но я уже привыкла к такому. У моих знакомых «щиты» гораздо надежнее…

Значит, что я поняла? Эти люди пришли к нам в школу с определенной целью. Нет, не устроиться на работу в лучшую школу Сеула. Они оценивают учеников! Вот так и знала! Никому нельзя верить, а особенно — незнакомым взрослым преподавателям! Теперь хоть понятно, почему Франкенштейн такой напряженный. Ведь кто же любит школьные проверки… Наверно, они из министерства образования…

15.43.

Нет, как выяснилось, не из какого они не из министерства. Круче! Они выделяют стипендии от правительства! Как я узнала? А легко! В диалоге участвует несколько людей. И если ты не можешь считать мысли одного, возможно, ты прочтешь мысли другого…

На уроке физкультуры у меня разорвалась кроссовка. Звучит глупо, но да. У кого-то рвутся или развязываются шнурки, у меня же отстала сама подошва! Я, конечно, все понимаю, кроссовки были не новые, но как же так? Раз бегать босиком у нас запрещено, а в туфлях — тем более, я сидела на скамейке рядом с На Ёнсу, поневоле освобожденная сначала от очередного зачета, а потом от игры. Я заметила, что На Ёнсу записывает все наши результаты, но почему-то для Шинву у нее отведена целая страница. И вообще, мне показалось, что за ним она наблюдает внимательнее. В ее сознании разливалось плохо сдерживаемое негодование. Она жалела о многих вещах. Например, что позволила Сангину взять на себя роль учителя математики, в то время как ей самой приходится следить за оголтелой толпой бегающих табуном школьников. У Сангина-то есть хоть какие-то сдвиги в наблюдениях… Он говорил, что его испытуемый отвечает всем требованиям. А у нее — ну что за напасть — испытуемый вообще не собирается хоть чему-нибудь отвечать! Ну кто там составляет все эти списки? С чего они взяли, что рыжий лентяй Хан Шинву хоть на что-то годится? Если он им так нужен, пусть приходят и смотрят на него сами…

Значит, она действительно следит именно за Шинву? Любопытно. А мы все страдаем просто так. Понятно. Хотя, я не страдаю. Я сижу на скамейке и жду конца урока, параллельно шпионя за мыслями учительницы. Круто!

Она сделала еще несколько пометок в блокноте. Нет, никаких особенных способностей она в Шинву не заметила. И это раздражало. И почему они с Сангином просто не попросили директора провести необходимые тесты индивидуально? Да, пришлось бы раскрыть личности учеников, которые их интересуют, ну а что с того?

* * *

— Вот ваши расписания, — сказал директор, и Ёнсу мысленно поморщилась. Она терпеть не может графики и расписания.

— Спасибо за сотрудничество, — сказал Сангин.

— Не за что, — отозвался директор. — Мы это делаем с огромным удовольствием.

На самом деле Ёнсу понимала, что директор скользкий тип. Он выглядел обворожительным и прямолинейным и не сказал ни слова, которое могло бы заронить семя сомнения в его дружелюбных намерениях, и все-таки Ёнсу просто знала: им тут не рады. Что же такое скрывает директор? Ей было слегка интересно, и она была не прочь исследовать уж лучше этот вопрос, но это не только приоритетом не стояло, а вообще не было задачей в их расследовании. А ведь, похоже, директор опасался их повышенного внимания. Как она поняла? Да просто интуиция и опыт, да, она заметила в мельчайших подробностях и мимику, и жесты директора и могла сказать, где он говорит правду, а где лжет. Не будь она таким тренированным агентом, она бы не догадалась. Ведь любой другой директор был бы счастлив поучаствовать в правительственной программе и посодействовать отбору учеников! А внешне ничем бы не отличался от господина Ли. Тоже сверкал бы белозубой улыбкой и крутил хвостом перед ними...

— Быть может… вы скажете, какие ученики вас интересуют? У вас же есть кандидаты? — попытался он.

— Я не могу вдаваться в подробности, в принципе, кандидатом может оказаться любой ребенок, который хорошо себя проявит, — сказал Сангин. И это тогда казалось правильным решением! Но теперь они тут застряли! Уж лучше бы показал эти два досье.

* * *

Интересно, на самом деле у других ребят есть шанс? Или все вертится исключительно вокруг Шинву? Нет, было бы здорово, если бы ему дали стипендию, но вдруг и у меня тоже есть шанс, а я даже не подозреваю? А вдруг они выбирают не только по спортивным достижениям? Тогда у меня есть все шансы!

Все, решено, я буду стараться за десятерых.

23.14.

Вечером мы снова собрались дома у Рея. Нужно было опробовать новую игру, которую скачал и установил Икхан. Разумеется, всем было неудобно сидеть вокруг компьютера, поэтому директор Ли разрешил подключить большой телевизор. При этом Франкенштейн, кажется, заранее сожалел о данном решении. К концу третьего уровня в гостиной появились охранники. Они умеют входить бесшумно, как будто практиковались в этом (кто знает, может, и правда практиковались). Но от меня их появление не укрылось, потому что я с периодичностью в тридцать секунд стреляла глазами в дверной проем, ожидая, когда же они появятся… И вот, дождалась.

Все трое были в своих мыслях и не очень-то нам обрадовались. Кажется, у них завал на работе, и мы им мешаем. Как же досадно. А мне так понравилось гулять с Аджосси… Хотя, сдается мне, его и тогда отпустили исключительно затем, чтобы он проследил за нашей безопасностью. Франкенштейн считает нас малыми детьми…

Ребята дошли третий уровень, поставили игру на паузу и заметили, наконец, появление нашего звездного трио. С радостными криками все вскочили со своих мест и начали приглашать охранников поиграть с нами. Тао изобразил белозубую улыбку не хуже франкенштейновской (теперь я никак не могу смотреть на улыбки людей, не думая, искренние они или нет). Перспектива поиграть в новую игру притягивала Тао, как магнитом, и все-таки в голове явно был запущен еще какой-то процесс, который не давал покоя. Разумеется, все трое охранников остались играть с нами. Никто ни в чем нам не отказывает, когда мы приходим. Если подумать, мы страшные люди.

Все увлеклись игрой, а мы с Сейрой уносили тарелки со стола.

— Какой-то Аджосси грустный, — сказала я.

— Мне так не показалось, — ответила Сейра, аккуратно вытирая тонкую белую тарелку розовым полотенцем.

— Точно? — на всякий случай спросила я. Хотя, зачем, спрашивается? Ведь и так ясно, что Сейра не станет выдавать секреты этого дома.

— Я не знаю, — спокойно сказала благородная. — А тебе не кажется, что надежнее спросить его самого, а не меня? Ведь от моих глаз могло что-то укрыться.

Я уронила тарелку в раковину. По счастливой случайности тарелка оказалась прочной. Иначе, пожалуй, Франкенштейн обвинил бы в произошедшем М-21 или Такео, которые обычно моют посуду. Просто мы с Сейрой решили не отвлекать их от игры и дать им отдохнуть, но Франкенштейну-то об этом неизвестно.

— Т-ты правда так думаешь?

— Ну конечно.

— Хорошо, — пробормотала я и начала обдумывать, с какой стороны подступиться к М-21. Нельзя же подойти и в лоб спросить: «Аджосси, вы почему такой хмурый?»

* * *

— Аджосси, почему вы грустный? — спросила я, протягивая ему вазочку с печеньем.

М-21 вытаращил глаза, будто только меня заметив. Может, так и было. Потом он взял столько печенья, сколько влезло в ладонь, и невозмутимо ответил:

— Я не грустный.

— Он не грустный, а можно мне тоже печенья за эту информацию? — сказал Тао, даже не оборачиваясь, и тоже стянул из вазочки несколько печенек.

* * *

Эмоционально он был в сюжете игры, но работа не отпускала. Я почувствовала, как я словно отодвигаю рукой лианы и выхожу из пещеры на солнечный свет. Я оказалась на крыше. Тао вместе с М-21 подходили к разместившемуся на краю крыши Такео.

— Как дела?

— За эти дни ничего важного, — ответил Такео. — Школой они как будто не интересуются.

Трое охранников без всякого страха привычно стояли на крыше. Теперь-то я понимаю, почему я перестала видеть их на воротах. Кто бы подумал, что на крыше нашей школы у них что-то вроде штаба!

— Они не расследуют, только наблюдают за школьниками на уроках, а когда у них нет занятий, просто уходят, — продолжил Такео.

— Что ж, это сходится с тем, что я засек по камерам, — согласился Тао. — Они не делают ничего подозрительного, пока находятся в школе. Они почти не общаются в помещении, зато часто разговаривают на улице, — Тао с досадой потер подбородок. — Не исключено, что они стараются, чтобы их никто не подслушал. В любом случае, у них хватает навыков, чтобы не светиться. Их поведение ничем не отличается от обычных людей. Недостаточно наблюдать за ними, чтобы выяснить, кто они.

М-21 несколько раз покрутил на пальце брелок от ключей, убрал их в карман и вздохнул.

— В отличие от вас, парни, от меня никакого толку.

— В смысле? — тут же подключился Такео. — Просто это наша специализация. Так вышло, что нам нужно наблюдать со стороны…

— Такео прав. М-21, ты же знаешь наши специализации. Такео просто снайпер, поэтому ему хорошо видно с большой дистанции.

— Верно, смысл в том, что я слежу за целью издалека.

— Точно! И твои способности растут… А ты уверен, что не превратился в ходячий телескоп? Подумай над этим, Такео, это же так удобно!

Против воли М-21 усмехнулся, а этого Тао и добивался.

И все-таки он взял это себе в голову… Тао хрустел печенюхами и думал о том, как неудобно, если твой напарник зациклен на своих недостатках. Почему-то М-21 хотел от себя всего и сразу, и это слегка действовало на нервы окружающим. Конечно, Тао тоже хотел бы быть универсальным специалистом, так что он понимал М-21, но все же, вот так требовать от себя прыжка выше головы явно не стоило. А уж тем более извиняться за то, что не можешь выполнить не свою часть задания. Иногда все-таки заметно, что М-21 из другого подразделения. Кажется, что он уже сработался, а потом он выдает что-то такое, что понимаешь, как много с ним предстоит работы… Тао тайком стряхнул с пальцев крошки. Как только они разберутся с этими некстати объявившимися агентами, надо усилить тренировки RK. Провести какое-нибудь мероприятие для сплочения и поднятия морального духа. Если не дать М-21 шанс убедиться, что он чего-то стоит, он так и будет тихонько киснуть, а в один прекрасный день возьмет и вывалит ему, Тао, все проблемы разом. Кто тогда будет их решать?

Нет, конечно, М-21 не грустный. Он просто недоволен собой, а когда он в таком настроении, то спасайся, кто может.

* * *

— Аджосси, а вы не могли бы мне помочь с математикой?

Он удивленно откусил краешек печенюшки и пристально меня оглядел. Ну да, девушке посреди веселья вдруг вздумалось повторить математику! Это нормально.

— Почему я? И зачем? — спросил он.

«Потому что мне нужно доказать тебе твою полезность, если не для команды, так хотя бы для меня», — подумала я.

— Потому что я совсем не слушала господина Ана сегодня.

— Ай-ай-ай, Юна, — с веселыми искорками в глазах погрозил мне пальцем Аджосси. — Что же ты так?

— А я была занята. Я все думала, куда же подевались наши замечательные охранники? Видите, Аджосси, это вы виноваты. Если бы вы стояли на воротах, я бы смиренно училась.

От такого заявления М-21 смешался и не помешал мне достать тетрадь и ручку.

— Как это решать? — мягко спросила я и сунула ему ручку.

— Господи, а что это? — искренне поразился М-21.

— Это косинус, — любезно подсказала я.

— Давай учебник, сейчас разберемся, — покорно вздохнул М-21 и пошел читать параграф с самого начала. Надо сказать, разобраться он мне действительно помог, правда, на эти попытки ушел весь остаток вечера. Но едва ли я проводила время приятнее.

PS. Не спать вторую ночь подряд вредно для здоровья, учебы и стипендии, которую я хочу получить. Но дозаписывать-то надо было!

Вторник

И снова у меня потрясающие новости. Оказывается, для специальной стипендии отобраны Шинву и Икхан! Я догадалась об этом сегодня в школе. Более того, по мимоходом схваченным отголоскам я поняла, что охранникам это неизвестно. Сейчас они пытаются выяснить, кому могут назначить эту стипендию. А я знаю! Ну разве я не молодец?

Я вот думаю, может, стоит сообщить охранникам? Я, конечно, не могу так и сказать «Ан Сангин тут подумал», «На Ёнсу секретно замышляет», но я ведь могу что-то придумать. Например, сказать, что учителя мне сами рассказали, вроде как конфиденциально. А я типа проговорилась кому-то из охранников. Ведь тогда это им поможет, да?

Позже

Я даже чуть так не поступила. Но меня останавливает одно. Все они как будто не хотят, чтобы мальчишки получили стипендию. Я уж не знаю, почему. Может быть, это значит, что у Франкенштейна на них какие-то свои планы? Или он все еще недолюбливает Шинву за некоторые его выкрутасы? Но тогда причем тут Икхан? Хотя стоп, директор же не знает, кому назначены стипендии, это я знаю. Значит, ему в принципе не нравится эта идея, кто бы ни получил этот шанс. Почему?!

Ведь это такая возможность. Он должен бы гордиться, что внимание обратили именно на нашу школу. Может, я чего-то не знаю?

В любом случае, мне показалось странным, что Франкенштейн так враждебно настроен. Вдруг, если я скажу, я испорчу Шинву и Икхану карьеру? Если я промолчу, пока Франкенштейн с подчиненными разберутся, учителя Ан и На уже примут решение…

И я ничего не сказала.

Среда

Уж не знаю, что тому причиной: что М-21 осознал, что от него толку немного на крыше или где еще он дежурил, что теперь им все известно об агентах, и те их больше не интересуют, либо из-за того, что сказала я (ну, о том, что с М-21 на воротах мне лучше работается), но сегодня М-21 дежурил, как обычно. Мне было приятно, что я снова могу бросать взгляды в окно не просто так. Мне так было радостно!

Но я старалась глядеть в окно поменьше, ведь речь идет об особой стипендии! Я не собираюсь отнимать ее у Шинву или Икхана. Я просто надеюсь, что Ан Сангин сказал те слова не просто так, и достойным ученикам правда дадут шанс, даже если они изначально не были в списке. Тригонометрию мы с М-21 позавчера разобрали, и я с теплой улыбкой смотрела на решенные номера. Вчера я решала задание уже сама, но все, что напоминает мне об М-21, пользуется моим расположением. (Если это что-то не пыталось М-21 убить). Но синусы и косинусы не причинили М-21 никакого вреда, поэтому я их любовно разглядывала и выводила ручкой.

На перемене я продефилировала мимо М-21 с тетрадкой, в которой он тут же узнал ту самую, и показала ему «отлично». Аджосси улыбнулся мне. (День официально объявлен государственным праздником).

— Что, новый учитель тебя балует хорошими оценками? — в голосе М-21 звучало удовлетворение. Оно и понятно, ведь это и его оценка тоже.

— Это все заслуженные оценки, — гордо проинформировала я. — Без вас я бы не справилась.

— Скажешь тоже, — усмехнулся Аджосси. — Разве господин Ан так плохо объясняет?

Я чуть-чуть смутилась.

— Да нет, нормально он объясняет, мне просто немного непривычно с ним, — если бы сказала, что объясняет плохо, это была бы неправда, а если бы сказала, что хорошо, то М-21 не принял бы моей похвалы.

— Юна, — со слегка заговорщическим видом спросил М-21. — А что ты думаешь насчет учителя Ана?

Я знаю, что вы пытаетесь сделать, Аджосси. Вы пытаетесь выведать, не узнала ли я чего важного. Не выйдет.

— Ну… он хороший учитель, — честно сказала я. — У него хорошо получается поддерживать дисциплину, но он нас совсем не ругает. Даже если мы чего-то не понимаем. Но я не заметила в нем ничего особенного. А вы, Аджосси?

И тут случилось то, из-за чего я такая довольная весь день. Он не смог у меня ничего выведать, а я смогла! И кто из нас тут секретный агент, а? Правда, хотя я и торжествую, мне немного жаль М-21.

В его восприятии, обычно спрятанном от меня как за каменной стеной, что-то промелькнуло. Отчасти готовая к этому (спасибо интуиции!), я ухватилась за эту ниточку. Оказывается, воспоминание относилось к первому дню, когда Ан Сангин и На Ёнсу начали работать у нас. Ну, может, обсуждение происходило и не в тот же день, мне это неведомо, но точно было связано с той первой встречей. Я так понимаю, охранники столкнулись с агентами, когда те только-только направлялись на встречу с директором, где еще сказали ему, что не могут раскрыть личности кандидатов.

* * *

Модифицированные собрались на брифинг в гостиной. То ли мы уже ушли, то ли не приходили в тот день, не помню. (Еще бы понять, что конкретно за день). Они обсуждали личности учителей, которые оказались агентами.

— Это правительственная стипендия, — сказал мрачный и собранный директор Ли. — Сами кандидаты будут в восторге.

[Точно! — примечание Юны]

— Но у нас проблема. Оценивать студентов приехали агенты. Это модифицированные.

По-видимому, встретить агента в Корее — это все-таки событие. Я живу рядом с замечательным домом директора Ли, и мне уже не кажется таким странным передоз агентов в моей жизни. Мой директор имеет несколько имен, у всех его домочадцев есть суперспособности, все новенькие ученики оказались благородными, а охранники, один из которых — моя тайная любовь, модифицированными. К чему удивляться, что у нас есть модифицированные учителя? Но у Франкенштейна на это другое мнение. Он протянул Тао конверт с информацией об агентах. Так вот чем он был так занят все это время…

— Тао. Изучи их.

Тао распечатал конверт, и трое охранников увидели знакомое лицо человека, которого я, по крайней мере, знаю как господина Ана.

Увидев фотографию агента, М-21 отметил, что не зря у него возникло такое тревожащее чувство на воротах. Как ни странно, Тао посетила та же мысль.

— М-21, ты ведь еще на него долго смотрел тогда.

— Да. Что-то, не знаю, зацепило меня. Я не догадался, что это из-за его модификации.

— Я вот ничего не заметил, — Тао задумчиво прокрутил в памяти тот эпизод, но так оно и было.

— И я ничего, — подтвердил Такео.

— Интересно, — даже Франкенштейн оценил такую проницательность, и М-21 позволил себе гордую полуулыбку. — Было бы непросто что-то подобное уловить.

Ну, если ты долго выживал на улице, пряча свою деятельность от Союза, еще и не такому научишься. Да и интуиция — вещь хорошая. Так сказал себе довольный Аджосси.

— Ты что-то почуял, да? — вторгся в его размышления Тао, и что-то напрягло М-21, хотя, вроде, Тао сказал все правильно. Остальные тоже слегка удивились, а потом:

— «Почуял»?

— Ну волки же как собачки, верно? — охотно пояснил самоявленный зоолог, делясь новой теорией. И, очевидно, не замечая, что эта самая теория оказалась мощнее, чем кирпичом по лбу. — У М-21 ведь сердце вервольфа, значит, он…

«Собачка», — мысленно сам закончил предложение М-21. Хотя хакер заткнулся, так и не договорив, все-таки краем глаза заметив вытянувшиеся лица соседей. Повисшая тишина заставила Тао немного напрячься, и сейчас он пытался сообразить, что конкретно ляпнул не так. А М-21 чуть-чуть взгрустнулось. Он представил, что стоит в темном лесу в лунную ночь, один-одинешенек.

— Ауууууууууу! — а это его звериное воплощение, самозабвенно воет на луну с косточкой в зубах. Волков М-21 вживую не видел и представляет достаточно смутно, но раз Тао считает, что волки похожи на собачек, воображение услужливо пририсовало ему косточку. — Аууууууууууууу! — Нет, все-таки печально, если даже самые близкие люди видят в тебе эдакую зверюшку. Бедный одинокий волк в голове модифицированного настолько вошел в образ, что останавливать вой не спешил. М-21 хотел было вздохнуть, но представил, что вместо этого может получиться «Аууууууу!» и предпочел промолчать.

* * *

— Вот и я не заметил, — развел руками М-21. — Хотя с первой встречи он мне показался подозри-и-ительным. На то я и охранник, чтобы всех подозревать. А вот если бы я был человек-телескоп, я бы знал точно.

Мы засмеялись. Он — над тем, что задумывалось как шутка, а я — со стыдом признаюсь в ужасной правде — над его воющим волчьим воплощением. Но неважно, над чем я смеялась, главное, что мой смех М-21 приободрил.

2 мая

За последние несколько ночей я совсем не выспалась. То я веду свои записи до глубокой ночи, то делаю домашнее задание. А то мне что-нибудь снится. Похоже, возможность получить стипендию меня привела в слишком сильное возбуждение. А еще, когда я ложусь, я не могу уснуть, как бы ни устала. Все ворочаюсь и чувствую, как колотится мое сердце. Представляю тот торжественный момент, когда нам объявят, что Шинву и Икхан получили стипендии. Конечно, все удивятся и, возможно, чуть-чуть позавидуют, а я всех приглашу… в столовую или все-таки в кафе? Ведь это будет такой праздничный день! Наверное, можно и в кафе. По-хорошему, это парни должны бы нас пригласить, ведь это их успех. Но мне так хочется сделать им приятное. Интересно, а как все будет? Нас вызовет к себе директор Ли? (Я все еще надеюсь, что и мне дадут похожую стипендию). Ну, тогда вряд ли он будет по-настоящему за нас рад. Хотя не пойдет же он против правительственной организации, верно? Это будет вредно для престижа школы и для личных знакомств Франкенштейна, думаю, тоже. Не говоря уже о нас, но вряд ли директора Ли занимает этот вопрос. Нет, уж лучше пусть все произойдет в классе.

Пусть к нам вернется господин Пак (лучше чтобы это было на математике или обществознании) и скажет, что у него накопилась парочка новостей. Для начала, он скажет, что Ан Сангин и На Ёнсу успешно справились с заменой основных преподавателей, а теперь им пора возвращаться. Все, конечно, удивятся и чуть-чуть расстроятся. Я тоже сделаю удивленное лицо, а расстроюсь взаправду. Он вызовет господина Ана, который от лица обоих преподавателей поблагодарит нас за прилежную учебу и хорошее поведение. Потом господин Пак скажет, что на самом деле господин Ан приезжал по более важной причине. Может, кто-нибудь угадает? Разумеется, это будет шутка. Господин Пак обведет класс взглядом и с шутливым разочарованием скажет, что он от нас ожидал большей прозорливости. Я буду спокойно сидеть и смотреть в тетрадь перед собой. Если я подниму глаза, как бы кто-нибудь (если не наш классный, то агент Ан) не заметил торжества в моем взгляде.

— Господин Ан Сангин приехал сюда, чтобы определить, кто из вас достоин продолжить обучение в одном из лучших образовательных учреждений нашей страны! Более того, эти стипендии — ключик от вашей карьеры, ведь вас сразу же по окончании учебы устроят на работу. Те ученики, кого сейчас назовет господин Ан, удостоились этого огромного доверия со стороны нашего государства. Помните это, дети, и всегда учитесь прилежно, чтобы, возможно, в следующий раз повезло и вам. Мы с огромным удовольствием будем участвовать в программе господина Ана и впредь. А сейчас я даю слово господину Ану, который и объявит вам результаты!

Ан Сангин выйдет вперед и встанет по центру класса. Со спокойным достоинством он достанет из папки два (нет, лучше три!) конверта и откроет их. Слегка застенчиво обведет взглядом наш притихший класс. Мы затаим дыхание, и тут…

— Хан Шинву! — объявит господин Ан.

Учитель Пак уронит указку. Она с ужасающим грохотом свалится на пол. От этого звука на миг офигевший Шинву придет в себя и состроит господину Паку что-то вроде рожицы, за которую тот его в любой другой раз наказал бы. Но не сейчас. Сейчас можно хоть подмигивать, хоть бровями шевелить. Звездный час Шинву. А господин Пак еще ему говорил, что ничего путного из таких лодырей выйти не может, что без знания математики в жизни никуда… Да, кстати, а за какие такие заслуги ему дали эту стипендию?

— Удостоился стипендии за свои спортивные достижения! — как раз вовремя продолжит господин Ан и отложит конверт в сторону. Потом он достанет второй и зачитает: — Ву Икхан!

Имя Икхана уже не вызовет такого недоумения у нашего классного руководителя, да и у ребят тоже. (Икхан ведь один из лучших учеников школы, и все это знают). Он сам тоже нисколечко не удивится. Еще бы. Он, вероятно, заметил, что Ан Сангин появлялся именно на тех уроках, с которыми у Икхана лучше всего. И вообще, он уже выяснил о нем все, что требовалось. Конечно, он не узнал, что они с На Ёнсу являются агентами, это только я знаю. (А может, и узнал, способности Икхана к взлому всяких вещей, которые лучше бы оставить в покое, просто феноменальны). И он уже знает, что им нужно. Талантливый ученик для правительственной программы, о которой он тоже уже прочел все, что там вообще было написано. Икхан скромно назовет себя гением (мысленно, естественно) и встанет. Класс похлопает ему, а господин Пак поощрительно кивнет.

Затем господин агент достанет еще один конверт. Мы все затаим дыхание, и я тоже. В этот раз я не буду знать, чье имя написано внутри, только если не считаю мыслей господина Ана заранее. Он развернет бумагу и…

— Су Юна! За выдающиеся успехи в учении удостоена третьей, и пока последней, стипендии!

Я вскочу со своего места, и ребята мне будут аплодировать. Мне будет чуть-чуть неловко, но чувство полнейшего, абсолютного счастья перекроет все негативные эмоции. А как мною будут гордиться дома… Мы выйдем к доске, и агент пожмет нам руки. Потом нас, вероятно, пригласят на какое-то организационное собрание, где и сообщат детали…

На этом моменте у меня кончается фантазия, потому что я понятия не имею, что за стипендию мне могут дать. И вообще, к этому моменту я настолько устаю, что все же засыпаю… Но если я и рассчитываю хоть слегка отдохнуть, то не тут-то было. Мне снятся сны.

* * *

Ан Сангин и На Ёнсу выходят из машины и оставляют ее на парковке. Чтобы остаться незамеченными, они не смеют подъехать к нужному месту. Напротив, им еще предстоит подняться вверх по улице, затерявшись среди толпы, а затем свернуть на одну из незначительных, узеньких улочек. Они пробираются по лабиринту переходов, улиц, дворов и брошенных территорий, пока не оказываются на самом краю города, где никто и не живет. Мне было бы страшно, окажись я там одна или даже в компании. Но я понимаю, что вижу сон. Пусть это и правда, скорее всего, — я отдаю себе отчет в своих способностях. Но я сейчас в безопасности и наблюдаю как бы со стороны.

Перед агентами огромный котлован. Они бесстрашно спускаются вниз по строительной лестнице, которую тут оставили до них. Отчего-то я знаю, что котлован вырыт не вчера. Да и вообще вряд ли вырыт. Я улавливаю какую-то энергетику разрушения, назовем это так.

— Такой мощный взрыв. На его месте ничего не осталось, — подтверждает мои предположения женский голос. На Ёнсу зябко кутается в тоненькую ткань пиджака. — Это их настоящая сила? Или же они использовали еще какое-то оружие для взрывов?

— Ну… — Сангин оглянулся по сторонам, изучая понятные ему, но не мне, детали. Потом чиркнул спичкой и разжег сигарету. Ёнсу неодобрительно покосилась на него, но ничего не сказала. — Судя по оставшимся следам, это не обыкновенные люди. Не знаю, кто они такие, но, с учетом последних нескольких инцидентов, они ведут себя слишком вызывающе.

— Они тут все разбомбили, а нам даже нельзя продолжить расследование, — проскрипела зубами Ёнсу. В чем-то я ее понимаю. Такое вот нельзя бросать недорасследованным. — У нас никаких зацепок, и никто ничего не делает! Так больше не может продолжаться…

— Ёнсу. Не кипятись, — явно привычным для себя тоном сказал Сангин. — Будь терпеливее. Расследование всегда требует времени. Мы ведь знали, что так и будет.

— Представь себе, я знала. Но не ожидала, что мы все время убьем на тех школьников… — прошипела ничуть не успокоившаяся Ёнсу. А я проснулась.

* * *

Наверное, у меня открылось десятое дыхание, потому что даже при моем ужасном графике сна я ухитряюсь делать все быстро и качественно. Сегодня я первой решила контрольную на математике (правда, сдала второй, потому что все тщательно проверяла). Надо сказать, контрольная была не очень сложная. Интересно, а у Икхана тот же вариант, что и у всего класса, или нет? Проверить самой не получится, потому что у нас с ним и так всегда разные варианты. Надо подговорить кого-нибудь с таким же вариантом, как и у него. Просто немного глупо проверять знания для правительственной стипендии, давая базовые задания из учебника. Нет, я уверена, что у него особый тест. А у меня-то обычный… Эх, я расстроилась. Дайте мне сложный, и я тоже его решу. (Или буду биться лбом о парту до умопомрачения, пытаясь понять, как решаются эти задачи). Остается только надеяться, что, если рассматривают меня, то не по точным наукам. Есть же куча других вещей, которые у меня получаются лучше.

Подруги тоже замечают во мне перемены. Суйи сказала, что у меня искорки в глазах. И что я летаю, как гиперактивная бабочка (посчитаем это комплиментом). Это действительно так. Я чувствую, как меня буквально распирает от энергии, и очень хочется ее к чему-нибудь приложить. Кажется, я давно не была такой счастливой, а постылая учеба не казалась таким увлекательным испытанием! Наверное, мне достаточно время от времени давать вот такие стимулы, чтобы я бодро училась весь год… Хотя, возможно, это быстро проходит. Я стараюсь на всех предметах, а не только там, где появляются Ан Сангин и На Ёнсу. Мало ли, вдруг они читают мои сочинения, когда я их сдаю своему учителю?

Ребята уже соскучились по посиделкам у директора, и Шинву снова напросился в гости. Мне было в принципе все равно, идти или нет. Вообще-то я собиралась сделать уроки сразу же после школы, но возможность вспомнить о том, как я повидалась с Аджосси, по крайней мере, утешит меня, когда я снова сяду делать уроки ночью.

Вечером

Я не зря пошла. Вечер получился очень славным. Конечно, я замечаю, что охранники чем-то озабочены, но и им, и нам полезно отдохнуть. Сегодня Сейра учила меня новому рецепту, так что где-то час из общего веселья я пропустила, но совсем не жалею. Мне нравится находиться рядом с Сейрой, это присутствие успокаивает меня. И, похоже, Сейра из нашей компании тоже предпочитает меня. Возможно, она просто стесняется общаться с парнями, а с Суйи у нее меньше общих интересов, чем со мной.

Потом мы играли в настолку — в этот раз в простую бродилку, потому что мы даже не были уверены, что нам разрешат надолго остаться, и Шинву взял простое складное поле с фишками, чтобы с коробками не таскаться. Победил Рей. Это было очень… необычное ощущение. Не знаю, заметили ли остальные, но я почувствовала, как остановилось время, когда Рей взял в руку фишку и передвинул ее на последнюю клетку. Казалось, он и сам не может поверить в такой исход игры. Вокруг него словно разлилось сияние, едва уловимое, но несомненное, как лучи рассветного солнца. Все захлопали, а он улыбнулся самыми краешками губ. Потом мы доигрывали до второго и третьего места, а я сидела, как зачарованная, и любовалась тем, как изящно и нежно он держит фишку в ладони. Что значит для Рея победа в простой настольной игре, когда он ведет совсем другую игру, которая не заканчивается тысячелетиями?

Стоило нам засобираться домой, как мы услышали резкий и характерный шум дождя за окном. Франкенштейн предложил было вызвать такси, но потом сам перебил себя и сказал, что мы должны посидеть у них еще, иначе вымокнем даже за то время, что требуется, чтобы добежать от машины к подъезду. Поэтому мы успели сыграть в ту же самую игру еще раз. (Выиграл Шинву, но Рей ничуть не расстроен; ему воспоминаний от одной-единственной победы теперь хватит на несколько десятков лет). Потом мы сделали задание по английскому, раз уж дождь не выпускал нас наружу, а часы неумолимо тикали. Я уже подумывала, не попросить ли М-21 снова помочь мне с математикой (и не разгадает ли он мой обман, потому что на этот раз мне ясно абсолютно все). Но в этот момент кто-то заметил, что дождик уже стихает. Между прочим, это был не просто дождь, а яростная гроза, после которой осталось ощущение резкого похолодания и какого-то возбуждения. Сейра и Регис так и вовсе в какой-то момент встали и подошли к окну, заворожено глядя на улицу. Не верю, что у них дома нет гроз. В чем-то другом дело, что ли?

Директор Ли всем нам заварил по чашке вкусного фруктового чая. (Похоже, новую коробку открыли, не припомню такого вкуса). Было очень уютно. Охранники тоже сидели с нами, по-своему участвуя в общей беседе. То есть, М-21 и Такео сидели молча, внимательно прислушиваясь к каждому нашему слову, а Тао оживленно обсуждал с нами все, о чем только ни заходила речь. Иногда я удивляюсь, как ему это удается: настолько погрузиться в то, чем мы живем, чтобы свободно и непринужденно болтать на любые темы, не связанные с его профессией.

Наш с Сейрой десерт всем понравился. М-21 даже вслух похвалил его, хотя это обычно по части Тао — расхваливать свойства какого-либо продукта. Мне было так приятно, словно я совершила чудо. Если подумать — это действительно чудо, слегка пробить броню нашего Аджосси… И опять едой, что характерно. Буду кормить дальше. Я вспомнила косточку в зубах его воображаемого волка и усмехнулась. Нет, нормально кормить буду.

М-21 заметил эту улыбку и взглядом переспросил: «А что?» Но я только замотала головой, все еще широко улыбаясь. И не только воспоминание о подсмотренном забавном воспоминании в этом виновато. Дело в том, что М-21 сидел, укутавшись в плед (неужели модифицированным бывает холодно?), отчего казался еще милее, чем обычно. Такой же теплый и мягкий, как этот пледик… (Юна, остановись немедленно!)

Кстати, при чем тут волк вообще? Я сначала не задавалась этим вопросом, ведь по какой-то неведомой причине мне это даже в голову не пришло; как будто М-21 и волк — это действительно что-то неразделимое. Как будто два облика одного существа. Но теперь я что-то задумалась: я вроде когда-то видела трансформацию М-21 во сне. Но там он не был похож на волка! Так почему же все посвященные как-то связывают Аджосси с волком?

Когда мы допили чай, все же настала пора разбегаться по домам. Провожать нас пошел Аджосси. (Он вообще в последние дни с нами больше времени проводит, чем остальные охранники). Такси мы решили не вызывать. Все еще было пасмурно и довольно холодно, но идти нам было не так и далеко, а когда семенишь за идущим быстрым шагом Аджосси, замерзнуть вообще нереально. Хотя в этот раз он не торопился. По какой-то своей традиции он снова решил оставить мой двор напоследок. Меня это полностью устраивало. И пусть я не смела заговорить первой, я чувствовала, что наши мысли сейчас льются в унисон. Даже приятно, что мы не разговаривали. Доверительно молчать в присутствии другого — тоже редкая привилегия.

И потом это случилось. Словно в благодарность за мою понятливость или молчаливость, я не знаю. Я уловила его восприятие…

Мокрый асфальт. Недавно была гроза, и мы сидели в тёплой гостиной, пока на улице бушевала непогода. Хотелось выйти на улицу и попасть под яростные капли дождя — только чтобы доказать себе, что гостиная — не мираж и не сон. Вернуться туда и молча встать в дверях, рассматривая каждого. Кто чем занят, кто и о чём болтает, — это не так и важно. Хорошо просто быть частью их мира, принять тебя в этот мир для них не составило никакого труда, но ты-то всегда помнишь, как за это им благодарен.

Да, М-21, ты удивишься, но не обязательно быть модифицированным, чтобы быть благодарным за то, что тебя приняли, как своего.

5 мая, воскресенье

Я легко оттолкнулась ногой от ограждения и приземлилась на соседней крыше. Я снова была Ёнсу. На всех крышах в радиусе километра у нас были камеры и датчики, и сегодня утром один из них почему-то вышел из строя. Сангин бесшумно опустился на колени рядом со мной и, накрыв мою ладонь своей, забрал у меня датчик.

Я удивилась, насколько бережным и теплым было это прикосновение. Удивилась так сильно, что во мне снова что-то раздвоилось. Я никогда не чувствовала такой нежности, когда до меня кто-то — я имею в виду, мужчина, — так дотрагивался. А вот Ёнсу это прикосновение было знакомо. Именно это заставило меня вспомнить, что я тут — посторонняя.

— Просто нет контакта, — сказал Сангин. — Вроде бы никто специально его не выводил из строя, простой брак. Все так, как мы и увидели по камерам.

— Все равно подозрительно, — сказала Ёнсу, неприязненно косясь на датчик, который уже вернулся на свое законное место.

— Нельзя все вокруг подозревать. Детали, конечно, важны, но если цепляться за всякую мелочь, то свихнешься, — Сангин положил руку ей на плечо и слегка потрепал ее за пиджак. Не то чтобы ее это успокоило. Она нервно втянула воздух и обернулась туда.

Не совсем понимая, где конкретно они находятся, я прекрасно чувствовала, что то место неотвратимо притягивает ее взгляд и мысли.

— Мы в центре города и заняты совсем другим, — Сангин понял ее мысли так же хорошо, как и я. Может, даже лучше.

— Нужно туда съездить еще раз, — упрямо заявила она. — Наверное, мы что-то упускаем. Детали, Сангин. Ты сам сказал, они важны.

— Это третья ночь подряд, — обреченно вздохнул он. — Даже нам нужен отдых. Ты же это понимаешь?

— Понимаю, — в ее глазах мелькнули искорки, передающие какое-то сложное, неидентифицируемое, чувство. — Если ты устал, возвращайся в отель. Я все сделаю сама.

— Нет, ты не так поняла… — слегка смутившись, начал он. — Не во мне дело, просто ты…

— Знаю, знаю, — она вдруг мило улыбнулась, и мне эта ласковая, добрая эмоция, озарившая ее лицо, показалась словно привнесенной извне. Как будто Ёнсу скопировала ее у какого-то другого человека. — Ты беспокоишься обо мне. Ничего страшного, если я не посплю еще одну ночь. И не такое проходили, справимся.

— Ты же помнишь, до чего ты…

— В прошлый раз себя довела? — закончила она за него. — Ох, не занудничай, Сангин. Обойдется как-нибудь, — она беспечно махнула рукой и, больше не тратя времени на споры, одним прыжком пересекла расстояние между двумя домами. Сангину ничего не оставалось, кроме как последовать за ней.

* * *

Забавно, что даже на выходных мне снятся учителя. Сегодня мы с семьей собираемся в гости к троюродной сестре. Будем поздравлять ее с Днем детей… Я тоже хочу быть дитем! Но меня больше не поздравляют… Юна, ты выросла.

Итак, сегодня у нас все чуть ли не по минутам расписано. Интересно, что мне принесет следующий день.

6 мая, понедельник

Следующий день прошел совершенно так же, как и всегда. В школе все пока было тихо, и я в очередной раз горячо пожелала, чтобы мои способности послали мне какое-нибудь предупреждение, когда День Икс все-таки настанет. Здорово прийти в школу, уже зная, что сегодня потрясающую новость, наконец-то, объявят. А не нервничать из-за напрасного ожидания каждый урок и перемену.

Между прочим, вчерашний сон все никак не выходит у меня из головы. Я постаралась получше приглядеться к своим учителям. На крыше все было как-то… не знаю, что-то смутило меня в том, как разговаривали господин Сангин и госпожа Ёнсу. Это явно было что-то, что прячется от глаз здесь, в школе, но такое, что могло проявиться тогда, когда за ними никто не наблюдает. Я старательно возвращалась мыслями к уже стершемуся воспоминанию о сне и перечитывала то, что успела записать. Что-то не складывалось. Мне почему-то раньше казалось, что эти агенты лишь по какой-то случайности вместе выполняют это задание, но…

14:34

На этом меня и прервали, оказалось, что у нас снова пожарная тревога. Не особо разбираясь в том, настоящая она или нет, я схватила дневник и телефон и покорно засеменила по коридору за толпой учеников. В здании повисла атмосфера радостного напряжения. Никакой опасности я не ощущала. Потом, когда тревога действительно оказалась тренировочной, я лишь кивнула себе и так же спокойно вернулась в класс. Итак, мои способности действительно работают. Это приятно.

Если подумать, я могу извлекать информацию отовсюду! Похоже, я считываю воспоминания и отчетливые фрагменты восприятий только у знакомых мне людей. Должно быть, с ними у меня образуется что-то вроде эмоциональной связи. Что-то — дружба, привязанность, страхи, вместе прожитый опыт — привязывает меня к их способу видеть жизнь. В какой-то момент я словно меняю точку зрения и оказываюсь этим человеком. Иногда я полностью растворяюсь в этом восприятии, особенно, если оно сильное, иногда словно наблюдаю со стороны за частичкой себя. Но какие-то общие, базовые вещи я могу считывать с любого человека. Простые, как линии, мысли. Эмоции. Цепочки причинно-следственных связей. Я иногда удивляюсь, насколько простыми мне кажутся чужие ощущения. В своих мне разобраться временами куда сложнее, хотя я, вроде бы, только этим и занимаюсь. А чужие мысли пролетают сквозь мозг, нисколько не искажаясь, прямыми лучами, понятными и лаконичными. Значит ли это, что мои способности возросли? Или же я считываю совершенно банальные вещи, и от этого мне легко?

23:11

Мне кажется, что-то изменилось в отношении охранников к нам. Сегодня вечером они вели себя как-то странно. Конечно, никто ничего не заметил, но я почувствовала себя так, будто собираюсь уехать. Надолго. Навсегда. Как будто это был последний вечер перед разлукой. Сначала я испугалась этого ощущения, думая, что оно мое. Я не совсем доверяю своей интуиции, но все-таки боюсь, что со мной может произойти что-нибудь плохое. Например, если меня снова похитят и узнают о моих способностях. Ведь тогда я уже не вернусь или стану совсем другим человеком, когда меня выпустят, да?

Но это было другое, считанное ощущение. Я постаралась сконцентрироваться на нем и поняла, что одна нить тянется к Тао. Интересно. Неужели они снова собрались куда-то уехать? Только не еще одна командировка! Я почувствовала, как проваливается сердце. Глубоко, вместе с душой, в пятки. Что угодно, только не командировка!

— Юна? — сидящий рядом Такео озадаченно вгляделся мне в лицо, и от этого прямого взгляда мне стало не по себе. Ведь Такео обычно игнорирует меня. Но сегодня мы просто оказались в одной команде. Мы поделились на четыре группы и играли в объяснение слов. Кто уж как понял, жестами или словами; мы часто меняем правила, потому что обязательно найдется кто-нибудь, кто поймет их неправильно.

Должно быть, мои эмоции просто были написаны у меня на лице. Мне нужен контроль над собой! Если я хочу добиться успеха, просто дара мне мало. Нужно его мудро использовать. И все-таки у меня закралось нехорошее подозрение, будто Такео может так же легко считывать настроение, как и я. Просто сидя со мной рядом. Ему было одного взгляда достаточно, чтобы понять, что со мной что-то не так. Очень полезное качество. И приятное. Далеко не каждая девушка могла бы сказать, что ее так хорошо понимают. Вот только в моем случае «хорошо» и «плохо» словно поменялись полюсами.

— Что такое? — с милой улыбкой сказала я, отчего-то страшно себе кого-то напоминая. Что-то очень странное было в моем выражении лица: будто я была сразу и абсолютно естественна, и лжива насквозь! Разве это может быть одновременно?

— Ничего, — тут же вежливо отвел глаза он. — Просто мне показалось… — он замолчал.

— Что? Что показалось? — живо спросила я.

— Ничего… — похоже, он не только не хотел говорить, но и не знал, как это выразить. — Просто показалось, что ты чем-то недовольна. Или, как это слово, обеспокоена.

— Я? Обеспокоена? — я взмахнула рукой и, конечно же, опрокинула стоявший на столе стакан. Спасибо, что пустой. Так, записываем. Кроме контроля над эмоциями мне еще нужен глаз да глаз за моими руками. Раз уж чувства пространства у меня нет как такового. — Нееет, я просто не выспалась. А еще волнуюсь, потому что хочу выиграть.

Когда-нибудь эта полуправда меня доконает. Я ведь действительно не высыпаюсь и достаточно азартна, чтобы всегда стремиться к победе. Но дело не в этом абсолютно! Но Такео мое объяснение удовлетворило.

— А-а, ясно. Извини, — безэмоционально бросил он.

А я вернулась мыслями к Тао. Почему он чувствует себя так неуютно? Почему так напряжен? У него словно эмоциональный баланс сместился…

Я посмотрела на него. Он стоял посреди комнаты и конкретно сейчас сгибался пополам. От хохота. Отсмеявшись, он разогнулся и вернулся к объяснениям. Он размахивал руками, издавая какие-то странные потрескивающие звуки, его пальцы чуть-чуть пульсировали, а потом он начинал колыхать руками так, будто решил изобразить заклинание змеи. Мы недоуменно смотрели на все это, и Тао махнул рукой, начал бегать кругами и пронзительно выть, как сирена.

— Пожар! — воскликнул Икхан. Я аж подскочила, сразу вспоминая о сегодняшней тревоге. А потом до меня дошло, что Икхан просто угадывает слово.

Тао выразительно показал нам большой палец.

— Пожар!

Он кивнул. И потом, хихикнув, начал снова бегать по комнате и громко, противно жужжать. Его ладони трепетали около плеч с почти неразличимой для человеческого взгляда скоростью.

— Муха!

Тао кивнул и изобразил пальцами знак «плюс».

— Эээ… — на нас свалился всеобщий затуп. — Пожарная муха? Пожарник гоняет муху? Человек спасает муху от пожара? Муха-пожарный?

Тао, уже чуть ли не задохнувшийся от смеха, неистово закивал.

— Муха-пожарный? Серьезно? — не поверили мы.

— Ну почти! — выдавил Тао, уже не в силах молчать. (Минута — его рекорд). — Ну, сложите эти два слова просто!

— А мы что, по-твоему, делаем? — воскликнул М-21. До этого он сидел с выражением лица в стиле «я невозмутимый и знающий ответ охранник высшей школы Ё-Ран, а это все детские забавы, пусть кто-нибудь другой отгадает». Но я-то понимала, что на самом деле это блеф.

— Ааа! — воскликнуло несколько человек хором. Мы уже отчаялись понять, что это такое. — Сколько там слов-то?

Тао показал один палец.

— А откуда тогда пожар с мухой? Два корня, что ли?

Он закивал.

— «Пожар» и «муха»! — внезапно меня озарило. — Светлячок, да?

Тао пожал плечами.

— Firefly? — уточнила я. Он закивал и облегченно вытер пот со лба.

— Светлячок? Нет, ну ты издеваешься! — М-21 было обидно, потому что это их команда должна была угадывать, а не наша. — Почему ты стал так объяснять светлячка? Просто ткнуть на лампочку и пожужжать не судьба?

Кто-то у нас чрезвычайно трепетно относится к победам и поражениям.

Тао смущенно улыбнулся. Он просто не знал, что «firefly» — это светлячок. А играли мы по правилам без телефонов.

И мы продолжили игру. Я не понимала одного: что не так было с тем восприятием? Ведь вот он Тао, передо мной, смеется громче и искреннее, чем мы все, вместе взятые. Откуда же те тоска и беспокойство, которые я уловила? Тао плюхнулся на диван рядом с Икханом и протянул ему вазочку с крекерами со стола. Он с удовольствием зачерпнул целую пригоршню и вернул вазочку Тао. Тот взял ее и поставил обратно на стол. Потом тоже начал хрустеть печеньем. Еще не дожевав предыдущее, он потянулся за следующим, на этот раз покрытым белым шоколадом. (Лично мне непонятно, как можно сладким печеньем заедать соленое). И, конечно же, заботливо протянул одну печенюшку Икхану.

Меня словно пронзило электрическим разрядом. Заботливо! Тао вел себя, как обычно. Ему было весело с нами, как и обычно. И, как обычно, он со всеми был на одной волне, но с Икханом — особенно. Мой взгляд зацепился за какие-то крошечные моменты, которые остальных не интересовали совершенно. Длинные пальцы сжимают печенюшку, а потом разжимаются, потому что она оказалась в руках соседа. Выразительные темные глаза какую-то долю секунды вглядываются в счастливое лицо смеющегося друга. Мгновения достаточно, чтобы запомнить это лицо именно таким. Сохранить изображение. Раньше Тао просто не отдавал себе отчета в этом… Он привязался. Ему теперь важно, кто мы такие и что с нами происходит. И если нас что-то разлучит, для него это больше не пустой звук. «Уязвимость», — вот как он сам характеризует свое положение.

Но в привязанности нет ничего плохого. Откуда тогда такая горечь в его восприятии. И чего он боится?

«Что-то все-таки с ней не так», — подумал Такео, даже не глядя на мое лицо. Он просто проследил за моим взглядом. Да елки-палки! Сколько можно забывать о том, что они агенты, и опыта у них больше, чем у меня?! То, что для меня взгляд украдкой, для них — беззастенчивое разглядывание. Они видят любую мелочь, а Такео — особенно. Пожалуй, именно он, с его-то зрением, для меня опаснее всего. Он все видит.

— Ребят, мне очень жаль вмешиваться, но… — со сдержанной улыбкой намекнул директор Ли, высовываясь из-за двери.

— Ой, директор Ли!

— Мы вас не заметили!

— Да-да, мы только этот круг дойдем и все! Мы помним!

Сегодня нам разрешили посидеть только полтора часа, потому что потом у директора (и видимо, всех домочадцев) какие-то дела. Поэтому мы быстренько завершили этот раунд и начали собираться. Мы уважаем директора Ли. Если он говорит, что мы можем прийти, но только на пару часиков, то нужно просто подчиниться.

7 мая

По ночному городу можно было ехать быстро и не скрываясь. В конце концов, машина у них куплена, застрахована и поставлена на учет совершенно легально. Да и прикрытие хорошее. Разве кто-то может запретить разъезжать по городу в три часа ночи? Это их право. Ехать можно было быстро, не тормозя на каждом перекрестке и перед каждой новой пробкой. Но Сангин вел машину бережно и неторопливо, отчасти ради безопасности, отчасти… он и сам не знал, почему. Может быть, ему просто не хотелось возвращаться. Да нет, чушь, не в управление же ехали. В отель. По сути, во второй дом. И впервые за четыре ночи им удастся передохнуть хотя бы пару часов. Или даже три-четыре, если Ёнсу не будет упрямиться. И донимать его риторическими вопросами и возмущениями.

Он бросил взгляд на спящую рядом женщину. Да, вот такой она ему определенно нравится больше. Когда не спорит и не делает вид, что ей море по колено. Она все же поддалась усталости и задремала, пока они ехали через весь город от того злополучного кратера домой. Если бы ему удавалось хоть изредка урвать сон, этот кратер приходил бы к нему в кошмарах, Сангин был в этом уверен. Да, вероятно, он осторожно вел машину именно поэтому. Его скорость реакции выше человеческой, но он боялся, что переутомление притупляет эту самую реакцию.

Он мягко затормозил и начал разворачивать машину, впритирку с другой машиной размещаясь на парковке. Ёнсу заворочалась, когда он заглушил двигатель. Но глаза не открыла, то ли не до конца проснувшись, то ли не желая возвращаться в действительность.

— Ёнсу, — едва слышно позвал он.

— Что, уже приехали? — заворчала она, подтянула ноги на сидение, свернулась клубочком и уронила руку ему на колени. — Не буди меня, не надо…

— Мы дома, — обнадеживающе произнес он. — Там есть мягкая кроватка и одеяло. И даже завтрак.

— Мы не дома, — сквозь полудрему пробормотала она. — Я никогда не чувствую себя дома ни в гостинице, ни в управлении… Все чужие квартиры, чужие комнаты, кровати… И завтрак они пересолят.

— Ну хочешь, я сам приготовлю? — тихо спросил он.

От неожиданности — а он, похоже, только этого и добивался — Ёнсу открыла глаза. Слегка расфокусированный взгляд остановился на чуть приподнятых уголках губ Сангина.

— Только не говори мне, что у тебя лучше получится… — хриплым голосом произнесла она. — Ты все вечно недосаливаешь.

— Зато ты сможешь досолить по своему вкусу, — терпеливо пояснил Сангин. — Ну что, пойдем? Или тебе настолько приглянулась машина?

— Машина хорошая, — со знанием дела кивнула Ёнсу и порывисто отстегнула ремень, видимо, сбросив с себя остатки сна. — Ладно, пойдем.

— Моя умница, — сказал мужчина. Ёнсу, уже было открывшая дверь, тут же обернулась к нему.

— Ну что ты опять насмехаешься?

— Нисколько не насмехаюсь, — он хотел было улыбнуться, но зевнул, прикрыв кулаком рот. — Ты правда умница, особенно когда ведешь себя, как человек.

Она изогнула брови, примеряя на себя сомнительный комплимент. А потом вдруг мелодично рассмеялась, и я тут же поняла, что произойдет дальше. Часть меня в шоке уставилась на эту картину, похожую на кадр из фильма. А часть самодовольно засунула руки в воображаемые карманы и торжествующе произнесла: «Нет, ну я так и знала».

— Вот так?

Ёнсу, нежно обхватив его за плечи, целовала мужа.

Потом она отстранилась и нежно провела рукой по его щеке.

— Тебя что-то тревожит, — задумчиво сказала она.

— Нет, я просто устал, милая.

— Это другое, — уверенно произнесла она. — Что-то, не связанное ни с нами, ни даже с нашей миссией… Что тебя беспокоит?

— Ничего особенного, — он потер переносицу. — Да, это просто усталость. — Она не сводила с него пристального укоризненного взгляда. — И еще я беспокоюсь, как бы они не заинтересовались.

— Союз? — она кивнула своим мыслям. — А я ведь говорила. Мы должны провести расследование, иначе они пришлют своих людей. И если KSA этого не понимает, значит, мы с тобой единственные разумные существа.

— Ну, наверное, все-таки понимают… — Сангин поморщился. — Это и беспокоит, но подождет до утра. Пойдем. И поставь будильник.

«Будильник!» — от этого слова у меня кровь застыла в жилах, а в следующую секунду раздалась до боли знакомая песенка, которую давно уже пора сменить.

* * *

Собственно, вот так и началось мое утро. Времени записать сон у меня не было, потому что будильник я поставила на максимально позднее время. Пора бы мне уже привыкнуть, что яркие, важные сны мне снятся практически каждую ночь, и, если я правда хочу записать все до последней запятой, мне нужно вставать раньше.

Так что сон я записывала урывками перед и между уроками. Вот, как раз хватило времени до окончания учебного дня.

Когда мы сидели на математике, я задумчиво уставилась в окно, не иначе, как по привычке, а потом поспешно вернулась к учебнику. У нас опять новая тема. Похоже, Ан Сангин в нас верит: в наши мозги и скорость обработки информации. Как ни придешь, все новая тема. И, что самое смешное, все почему-то все понимают и делают. Может быть, у него талант. А может, все просто опасаются нового учителя. Не знаю.

Я рассеянно зацепилась взглядом за нашего преподавателя. Помня о моих вчерашних ошибках, я старалась не задерживаться глазами на нем, ведь тот, разумеется, способен заметить пристальное внимание. Но мой взгляд постоянно возвращался к нему. Учитель посмотрел на меня, и я быстро опустила глаза, чувствуя, как краснею. Наверное, он считает меня простой школьницей, влюбленной в преподавателя. Такие есть в любой школе и в любые времена. Что ж, я действительно школьница. Только покраснела не по этому.

Кажется, я слишком сильно идентифицирую себя во сне с тем, кого я вижу. А этой ночью я была сначала им самим, а потом его женой. И мы целовались! Вот попробуй тут не покрасней.

Нет-нет, я отказываюсь считать это своим первым поцелуем! Категорически! Это была Ёнсу, а не я! Но все равно как-то неловко теперь на него смотреть… Как хорошо, что он не знает, о чем я сейчас думаю.

Ну, в общем, вот примерно чем были заняты мои мысли на первом уроке.

А ведь интересно получается. По какой-то причине они явно не афишируют своих отношений. И все же я знаю. Да, некоторые девочки из моего класса точно бы приуныли, если бы я им все рассказала. Я бросила на учителя оценивающий взгляд. Ну да. Ему лет тридцать пять, не больше. А может, и меньше… Он выглядит старше наших охранников, но все же еще молод… Всего-то в два раза старше нас. К тому же, он кажется очень сдержанным, но дружелюбным. Хорошее впечатление производит. Я вздохнула. Да, хорошо, что я не влюбляюсь в своих учителей. Интересно, а Ёнсу сколько лет? Как они познакомились? Такой информации мне не поступало, но почему-то мне кажется, что все там же, в KSA. На работе.

На запись этого куска ушли те двадцать минут, которые мы тщетно ждали Рея. А продолжить придется уже дома.

* * *

Последним уроком была физкультура. Ёнсу казалась сегодня еще более строгой, чем обычно. Она всегда гоняет нас без всякой жалости, но сегодня она прямо-таки лучилась нетерпением и энтузиазмом. Мы бежали уже который круг, а она все подгоняла нас и сообщала наше время и сколько еще бежать… Меня такое оживление скорее удручает, но, похоже, Ёнсу хотела противоположного. Она явно подбадривала нас от чистого сердца… напоследок?

С каждым кругом я все больше в этом убеждалась. Не в том смысле, что она решила нас извести, а в том, что время ее работы в Ё-Ран подошло к концу, и это был наш последний урок. Девочки отмучались раньше мальчиков, потому что мы бежали другую дистанцию, вдвое короче. Мы плюхнулись на скамейку, пыхтя и глотая воздух, но Ёнсу тут же велела нам подняться и немного походить, а потом возвращаться в класс. (Ну, вернее уж, сразу в раздевалку).

Сама Ёнсу стояла с секундомером и провожала взглядом бегущие фигуры. Она внутренне торжествовала. Перед глазами поплыли какие-то образы… Я согнулась пополам, все еще не в силах отдышаться, и пригляделась к этим картинкам в моей голове. Машины. Пешеходы переходят дорогу. Освещение такое, будто это раннее утро.

— Первая вспомогательная группа прибудет уже сегодня, — сказал Сангин, не отрывая взгляда от руля. — Они профессионалы, и их пришлют проверить Шинву.

Что-то было не так в его тоне. Это почувствовала Ёнсу и вслед за ней я. Как будто Сангин старался звучать радостнее и увереннее, чем надо было. Как будто обнадеживал перед неприятной обязанностью вроде похода к зубному.

— Нам нужны мускулистые здоровяки, и поэтому нам посылают банду стажеров? — угадала Ёнсу. В ее тоне отразилось пренебрежение и усталое возмущение.

— Так и есть, — Сангин постарался сказать это безразлично, но и у него не вышло полностью скрыть свое недовольство.

— Стаже-еры? — протянула Ёнсу. — Правда, что ли? — Нет, в KSA все окончательно спятили. Почему все так всполошились из-за одного-единственного ученика, по-видимому, более важного, чем целый таинственный кратер на краю города, но никто даже пальцем о палец не ударит, чтобы произвести пополнение рядов организации, как надо? Сначала посылают их, усовершенствованных агентов, которым эта задача не подходит по профилю, потом каких-то стажеров… — Боже, ну за что? Они с ума сошли, послать сюда этих стажеров…

— Все равно мы ничего не можем с этим поделать, — заметил Сангин.

Ёнсу не одобряла методов организации, но зато радовалась, что скоро все закончится. Они смогут вернуться к нормальным заданиям. Не факт, что им позволят заняться тем расследованием, но хотя бы дадут что-то, подходящее по статусу. И это задание тоже будет успешно выполнено. Да, пожалуй, грубая физическая сила в этом задании тоже не лишняя…

«Первая вспомогательная группа прибудет уже сегодня», — повторила про себя я. Но ведь уже вечер! Почему же ничего не происходит? Я провела рядом с Шинву весь день, но не заметила, чтобы его кто-то тестировал. Может быть, эти стажеры запаздывают? Или же… или у них просто нет пропуска на территорию школы! Меня озарило. Скорее всего, директор просто не в курсе, что KSA прислало больше людей, так что тем придется дождаться нас за воротами!

Когда Шинву, запыхавшийся и весь мокрый, пересек линию финиша, я радостной молнией метнулась к нему. Он посмотрел на меня недоверчиво, потому что обычно я после зачетов ползаю, как столетняя улитка. Я протянула ему бутылку с водой, и он двумя глотками ухитрился ее допить.

— Как ты себя чувствуешь? — меня просто распирало от восторженного предвкушения.

— Ха-ааа… А по мне не видно? Подыхаю, как обычно, — усмехнулся он и схватился за бок. — Это не школа, а беспредел какой-то…

— Ты просто так это говоришь, — громко заявила я. — На самом деле у тебя еще полно сил!

— С чего это ты взяла? — проворчал Шинву, явно не понимая, что я его пытаюсь показать в лучшем свете перед Ёнсу. — И вообще, сдается мне, надо было нам махнуться дистанциями… ха-а… посмотрел бы я на тебя тогда!

— Не нужны мне твои дистанции! — замахала руками я, и мы вместе сели на скамейку, дожидаясь, когда добежит Икхан. — Кто-нибудь, подарите ему уже справку, а?..

— Может, в следующем году повезет, — согласился Шинву.

Да, Шинву. Скорее всего, вам обоим повезет. И гораздо раньше, чем ты думаешь. Сегодня вечером. Уже сегодня. И тебе больше не придется спать на уроке математики, а ему — сдавать нормативы по физкультуре. Вам выпадет шанс всей вашей жизни.

* * *

Мое сердце тревожно сжалось, когда мы миновали школьные ворота. Я ожидала увидеть группу молодых агентов, всех в черном, которые вышли бы из незаметно припаркованной рядом со школой машины. Или, на худой конец, это были бы выглядящие обычными студентами молодые люди, которые подошли бы к нам, чтобы задать вопросы. Типа для университетского исследования. Но на улице было пусто. Сегодня было много уроков, и мы чуть подзадержались.

Поэтому на улице не было никого.

Мы шли с черепашьей скоростью; во-первых, нас тормозил еле плетущийся в хвосте Шинву, во-вторых, мы никак не могли решить, где ждать Рея. Его зачем-то вызвал директор, и мы не знали, можно ли сегодня пойти к ним домой или нет. Поэтому мы просто шли по улице, в свете зажигающихся фонарей, и болтали.

С каждым шагом мое беспокойство усиливалось, и я становилась все разговорчивее. Где же, где эти агенты? Ведь если мы решим разойтись по домам, найти нас будет трудно! И, как назло, никто из охранников сегодня не пошел с нами, не у кого даже спросить разрешения зайти к ним…

Я подумала, что хорошо бы немного отстать и пойти вместе с Шинву, ну типа подбодрить его. Хорошо, что он не знает, что сегодня должно что-то произойти. Иначе бы он волновался. Но ничего страшного, я буду переживать за него. Только бы дождаться этого момента, а дальше Шинву сможет себя проявить! Так и надо было, с самого начала! Просто дать ему возможность проявить себя, просто поставить его перед испытанием! А не гонять на физкультуре, которую он никогда не воспринимал всерьез…

Когда здесь появятся агенты, они тут же поймут, что наш Шинву достоин этой стипендии. Вот только где же эти стажеры?.. На улице никого, кроме какой-то подозрительной компании типичных уличных забияк, которые вышли из-за угла…

Где? Эти? Стажеры?

И почему ничего не происходит?..

[Продолжение записи следует…]

Примечания:

Еще одна глава, которую я долго ждала. Она может быть тяжеловатой, особенно в конце. Если что, я предупредила. Но посмотрите на порядковый номер части, и вы все поймете.

---

7 мая [продолжение]

«Они здесь», — считала я. Вероятнее всего, Ан Сангин и На Ёнсу были в одной из припаркованных рядом машин. Первым моим порывом было начать оглядываться, но я пересилила это желание. Не надо. Мне надо вести себя, как обычно.

На душе у меня стало спокойнее. Раз агенты следят за нами, они точно проконтролируют, чтобы Шинву встретился с теми стажерами. Все-таки забавно, что простые школьники собрали за собой такой хвост. Тут тебе и благородные, и злодеи из Союза, и модифицированные, сбежавшие из Союза, теперь вот еще агенты из правительственного KSA. Не слишком ли много чести? Мы же обычные школьники… Ну да, обычные. Одна из нас мысли читает, другая скоро станет мировой знаменитостью, а еще у нас в ассортименте юный хакер и супер-боец. Ну да, мы совершенно обычные.

Моя мысль пошла дальше. Мне вдруг стало очевидно, что нормальными детьми мы можем казаться только своим одноклассникам. Они к нам привыкли и не удивляются. Человек посторонний тоже ничего особенного в нас не заметит. Но если этот человек был с самого начала в курсе о наших способностях? Приглядывался? Если этот человек, скажем, из KSA? Я вспомнила восприятия Сангина и Ёнсу. И мне стало стыдно от внезапного осознания: стажировки и стипендии — это только предлог. И я об этом знала с самого начала, но почему-то продолжала на них надеяться! Между тем, KSA просто нужны были новые агенты… Шинву должен встретиться со стажерами KSA! Значит, вероятно, его навыки хотят сравнить с навыками тех, кто недавно оказался в организации! Это действительно шанс всей жизни… чтобы стать агентом, работающим на правительство. Не будет никаких школьных и университетских олимпиад и конкурсов на выявление самых одаренных. Всех уже и так выявили! Шинву и Икхан просто станут агентами уже сейчас!

У меня захватило дух. На секунду мне стало страшно, ведь перед глазами явно прошла параллель со знакомыми мне модифицированными. Шинву и Икхана тоже могут улучшить, ведь, похоже, в KSA тоже на это способны. Я явно уловила, что Сангин и Ёнсу были из таких. Но вместо страха я почувствовала захватывающее каждую клеточку моего тела торжество. Тао, Такео и М-21 стали подопытными, а затем их модифицировали против их воли. В KSA же хотят сделать все законно и спросят у Шинву и Икхана (а также у их родителей и директора Ли) разрешения. Это будет их сознательный выбор! Да, это круто изменит их жизнь, но разве они оба не желали бы стать шпионами? Причем, использующими свои лучшие способности? Да еще и модифицированными? Не сомневаюсь, что они согласятся.

Я понимала, что это осознание сделало меня только счастливее. Итак, я больше не буду одна. Мои друзья обретут равные со мной возможности! Но, в отличие от моего случая, у них модификация будет проведена грамотно. Они не будут страдать, как я… А я больше не буду ни от кого прятаться! Мы сможем поддерживать друг друга и в этом тоже! Я больше не буду одинока!

«Их совсем ничему не учат? — услышала я мысленный голос Ёнсу где-то на периферии сознания. — Они же пялятся прямо на нас!»

Я была слишком счастлива и взволнованна, чтобы не то, что пялиться, а вообще смотреть, куда я иду. Поэтому уже в следующую секунду я врезалась в какого-то человека, который внезапно встал у меня на пути. Уж откуда он взялся, не представляю; но я осознала, что это те подозрительные парни оказались прямо перед нами, как по волшебству.

— Ай! — столкновение вышло прямо-таки ощутимым. Я упала на асфальт, а следом за мной и Суйи. Видимо, она хотела помочь мне подняться.

Я вдруг ощутила себя крошечной. Все еще сидя на дороге, я подняла глаза и увидела слоноподобную фигуру, возвышающуюся чуть ли не до самого неба. Вроде бы парней было четверо. А я ухитрилась врезаться в их главаря. Ну, он выглядел их боссом: самый крупный, развязный и страшный. Отгоняя от себя мысли в стиле: «Ой, как глупо получилось», я быстренько поднялась. Разумеется, внутри меня все ослабело от страха, а сердце билось, как пойманная птичка. Но успокоиться удалось достаточно быстро. Два вдоха и один взгляд в сторону Шинву. Спокойно, я с ним. Будь я одна, домой я бы уже не вернулась. Но я с Шинву, который всех нас спасал уже не один раз. Все соседские хулиганы поняли, что с Шинву шутки плохи, еще когда ему было лет пять-семь. А когда он повзрослел, его боевая слава прокатилась по нескольким кварталам, и уж всякой банде, вне зависимости от степени ее умственной деградации и общей отвратительности, было ясно, что с «этим рыжим» лучше не связываться. Эта банда была какой-то незнакомой. Поэтому, наверно, они и полезли на Шинву с явным стремлением его спровоцировать.

— Смотри, куда идешь!

— Самые важные, что ли? Всю улицу заняли!

— Куда прете-то? Глаз, что ли, нет?

— Они ходить не умеют, надо бы научить!

— Что сказал? — выскочил Икхан, закрывая нас собой. Дурачок… Как же он не заметил, что нас провоцируют? Иногда джентльменские замашки в нем срабатывают быстрее мозгов. То есть, зная Икхана, чрезвычайно быстро. — Да тут полно места! Это ты сам нарочно в нее врезался!

В принципе, мне уже было понятно, что мирно это закончиться не может. Громилы начали кричать на нас, угрожающе закатывать рукава, а Икхан пятился назад, прикрывая уязвимых нас. И для Шинву было делом нескольких секунд выдержать эффектную паузу и выступить вперед.

Я видела это и раньше. В конце концов, если поздно возвращаешься из школы по темным улицам, то всякого насмотришься, — даже в благоприятных районах. А Шинву защищал нас уже не первый год… Но я не перестаю восхищаться той элегантности и спокойной, взрослой уверенности, которая появляется в каждом его жесте и слове. В жизни он такой разгильдяй… И ах, как разительно он отличается от привычного себя в такие минуты!

— Ну все, достаточно, парни.

Я почувствовала одобрение наблюдающих за нами агентов и слегка удивилась: я так испугалась этого толстяка, что забыла, о чем только что думала и чего ждала. Ха! Сейчас сюда придут те стажеры и помогут Шинву! Потом я слегка забеспокоилась: вдруг опоздают, а Шинву уже вымотается? Еще потом Шинву и малолетний бандит обменялись парочкой реплик, и сумка полетела на землю.

— Тебе крышка!

Немыслимая череда ловких движений, и Шинву нанес тому отморозку несколько идеальных ударов. А еще, кажется, выбил пару-тройку зубов. Парень мешком повалился на землю.

— А я-то так напугался, когда ты наехал на меня с такой злобной физиономией, — с веселым ядом в голосе заметил Шинву, вызывая во мне какое-то странное дежавю. — Мне было очень-очень страшно.

«Это точно тот же самый мальчик? У меня на уроках он дохлячок», — поразилась Ёнсу.

А совсем потом до меня все же дошло: на нас напала не банда придурков, а так трепетно мною ожидаемая группа стажеров из KSA, которые весьма убедительно этих придурков изображали. И агенты сейчас наконец-то получили шанс оценить боевые качества Шинву.

— От удивления мои руки сами начали двигаться, вот дела, — продолжал Шинву в духе светской беседы. — Это все самозащита! Вы же так меня напугали!

— Тебе всего-то раз повезло, и теперь ты самый сильный? Заносчивая ты малявка!

— И правда, — легко согласился Шинву, и я услышала ледяное предупреждение в его голосе, — мне всего лишь повезло!

А потом на него кинулся следующий агент, с которым Шинву расправился даже проще, чем с предыдущим; этот хулиган был по комплекции ближе к Шинву, чем к тому верзиле. Шинву было достаточно чуть сместиться в сторону, подставить подножку, а потом хорошенько наподдать нападавшему. На лицах остальных членов шайки нарисовался шок и раздражение. Видимо, они считали этого агента достаточно сильным.

— Ой, что-то опять повезло… — отчетливо пробормотал себе под нос Шинву. — Не пойму, с чего это мне так фартит сегодня…

И на него кинулись все разом, но Шинву с легкостью уложил их за несколько секунд. В этот момент поднялся здоровяк. И мы поняли, что на этот раз будет уже по-серьезному. Оба встали в стойки и уставились друг на друга, поджидая ту миллисекунду, когда нужно будет дернуться с места. Я почувствовала, как изменилось восприятие Шинву. До этого он просто валял дурака. Ему нравится производить впечатление. Но теперь он понимал, что соперники тоже не раскрыли своих способностей сразу. Он постарался очистить сознание от отвлекающих факторов (в том числе — от нас), глубоко вздохнул и собрался. Он ощущал каждый миллиметр пространства, разделявшего его с соперником. В голове были возможные сценарии боя. Но он постарался абстрагироваться вообще от всего. Стоит им совершить хотя бы движение, и Шинву поймет, что делать.

Я не профессиональная спортсменка. И уж тем более не умею описывать бои, в каком бы стиле они не проводились. Поэтому следующие несколько секунд свелись у меня к «Бац-бац!», «Бам-бам!», «Вжих!» и «Шмяк!». «Шмяк!» наступил тогда, когда Шинву сильнейшим ударом отправил громилу в нокаут. Мне совсем не было жаль этого человека. Даже несмотря на то, что на самом деле он всего лишь выполнял задание. Все равно он казался мерзким и страшным. Шинву же был… бесподобен. Он двигался легко и уверенно, похожий на огненную вспышку в темноте. Не было ни одного лишнего движения, ни одной заминки. Иногда мне кажется, что я до сих пор влюблена в Шинву. Когда он оттолкнулся от груди противника, отправляя того на асфальт, а сам взмывая в воздух, казалось, что Шинву и в самом деле умеет летать. Приземлившись рядом с поверженным хулиганом, Шинву без всякого страха посмотрел ему в лицо и убедился, что тот всего лишь оглушен. Сам же Шинву даже не запыхался. Рыжие лохмы гордо торчали в разные стороны, но от самого Шинву не исходило ауры самолюбивого упоения победой. Он смотрел на нас почти скромно, хотя и заметил не без лукавства:

— Ну вот. Что-то мне страшновато. Не натолкнуться бы опять на этих парней. Эх-эх, теперь тут ходить опасно… а то вдруг опять их встретим, да?

— Хан Шинву, твои слова совсем не соответствуют делу, — констатировал Регис. В общем-то, в этом и была вся соль.

Мы уставились на валяющихся в отключке парней. Их стоило бы пожалеть, но все наши считали, что Шинву только что оказал городу услугу, поучив уму-разуму какую-то шайку идиотов. А я… я просто любовалась Шинву и понимала, что уже сейчас он в состоянии не просто одолеть, а затмить настоящих агентов KSA.

— И что теперь с ними делать? А, Шинву?

— Побежали! — здраво рассудил он, и мы со всех ног кинулись прочь.

Вдогонку меня настигла одна-единственная фраза, подтверждающая мои мысли: «Он соответствует всем требованиям для вступления в KSA».

Надо ли объяснять, как я была счастлива. Думаю, завтра все решится.

8 мая

«Завтра» решилось действительно многое. В школу я пришла цветущая и восторженная, несмотря на кошмарный недосып. Синяки под глазами я привычно замазала и напилась, вопреки обыкновению, кофе вместо чая. (Все-таки записывать вчера пришлось ой как много, а тут еще и домашнее задание). Мне кажется, совсем на грани сна я все же задумалась, действительно ли хочу, чтобы Шинву стал агентом. Ведь я видела вчера настоящих агентов, и они оказались просто уродами. Да еще и слабаками. Но я тут же успокоила себя, что у них, наверно, для разных типов миссий есть разные люди… Шинву будет выполнять другие задания. Он умный, сильный и симпатичный. Перед ним все двери раскроются… На этом-то я и заснула и пришла в школу, как уже было сказано, вся в предвкушении триумфа.

В чем-то картинка совпала с тем, что я себе и рисовала. На математике к нам вернулся господин Пак и сообщил, что господин Ан Сангин и госпожа На Ёнсу больше преподавать у нас не будут. Ребята расстроились, и я тоже, хотя я давно понимала, что к этому все идет. Мне будет не хватать их…

Но никакой Сангин не вышел с речью о том, какие мы все молодцы и надежда нашей страны. Не было никаких конвертов и вручения стипендий. Ничего не было. Мы просто решали задачки по математике, а потом ушли на перемену. Набравшись смелости, я подошла к господину Паку и спросила, ничего ли он не забыл. Может, господин Ан просил что-то нам передать?..

Лицо господина Пака просветлело, и он открыл ящик учительского стола. Я с замиранием сердца смотрела, как он раскрывает обыкновенную пластиковую папку и достает оттуда… какие-то разрозненные листочки.

— Точно! Спасибо, Юна! Я все как раз не мог вспомнить, что такое забыл сделать… Господин Ан не успел раздать вам позавчерашний тест, хотя и проверил его. Кажется, он думал, что сегодня еще успеет с вами увидеться, но вот нет… Держи, раздай одноклассникам, хорошо?

— Хорошо, — пробормотала я.

Может быть, такие вещи не объявляются в классе? Может, Шинву вызовут к директору? Или позвонят ему домой и пригласят в какой-нибудь офис KSA? А что, логики в этом было больше, чем все вопросы решать через школу, но в моей голове так четко нарисовался нужный мне сценарий, что я никак не могла поверить, что все пошло не так. Я понуро брела по коридору и размышляла. Агенты ведь разговаривали с директором. Они ему сказали о стипендиях. Значит, с ним же они и должны были обсуждать итоги. А они будто просто растворились. Как же так? В любом случае, директор должен знать, сказала себе я. Вот решусь ли я так прямо спросить у Франкенштейна, чем все кончилось, вопрос другой. Сообразив, что стоит мне хорошенько подумать, и я со стопроцентной вероятностью на это не пойду, я рванула по коридору по направлению к директорскому кабинету. Надо было срочно придумать какой-нибудь предлог, чтобы попасть внутрь! Предлогом вполне мог послужить Рей. В классе его не было, и я могла бы сказать, что потеряла его, обежала всю школу и с ног сбилась, а теперь пришла его искать у директора. (И не важно, что Рей, скорее всего, в столовой: я его могла там просто не заметить). Но мне не пришлось убедиться на практике, смогла бы я напрямую расспросить директора или нет, так как входная дверь распахнулась, и я практически влетела в объятия Тао. Мы оба подскочили от неожиданности и неловкости, а потом Тао чуть приподнял меня и легко переставил в сторону, чтобы я не закрывала им проход. Ну что у меня за привычка такая в людей врезаться?

— Юна, ты что-то хотела? — спросил М-21. — Директор сейчас занят.

— Я…я, — я раскраснелась то ли от бега, то ли от смущения, и все-таки вывалила на них заготовленную ложь, — я Рея ищу. Все обежала, а его нигде нет…

— Странно, он должен быть в классе, — сказал Тао с уверенностью, из чего я заключила, что Тао действительно приглядывает за нами с помощью камер. — Но у директора его уж точно нет. Он как раз хотел с ним поговорить.

— Понятно, — пробормотала я и снова прыгнула вперед, загораживая им путь. — Оппы, Аджосси, а вы не знаете?..

— Чего не знаем? — добродушно поинтересовался Тао, в то время как Такео и М-21 просто терпеливо ждали.

— Куда подевались господин Ан Сангин и госпожа На Ёнсу? — выпалила я. — Они не говорили вчера, что это последний день! Я думала, они хотя бы попрощаются с нами!

— У них закончилась практика… или, хм, испытательный срок, что бы они тут ни делали, — сказал Тао. — Мы с ними уже официально попрощались.

— Но я думала, — снова робко возразила я, — что они хотя бы попрощаются… Они такие хорошие учителя…

— Правда? — спросил М-21.

— Всему классу они понравились, и мы теперь беспокоимся из-за них… Почему они так резко ушли из школы?..

На самом деле, похоже, из школьников это беспокоило одну меня. Но не из охранников. Что-то промелькнуло в их восприятиях, уж не знаю, одновременно у троих, либо это все же было чье-то одно. И меня вернуло буквально на пару минут назад во времени, когда они еще находились в кабинете директора.

Они открыли дверь и осторожно вошли. Директорское кресло было повернуто к посетителям спинкой, и над ним явно разлетались какие-то страшные черные сполохи. Троим модифицированным они были хорошо знакомы: тут же стало ясно, что Франкенштейн на месте, но настолько погрузился в какие-то свои мысли, что пока разговаривать не готов.

«Что это еще такое? Что с ним на этот раз? — пронеслось у них в головах. — Поговорить-то с ним можно будет? Или попозже зайти?»

— Кхмм, ше-еф? — как самый бессмертный, позвал Тао.

С легким скрипом кресло повернулось, и перед слегка нервничающими модифицированными возник ангельский лик Франкенштейна. Тот буквально лучился счастьем и благожелательностью.

— Да-да, чего изволите? — мелодично и вкрадчиво, как только ему это дано, спросил он. Но модифицированные молча таращились в ответ, поэтому Франкенштейн продолжил разговор сам. — Вы наверняка натолкнулись в коридоре на тех двоих.

Под «теми двоими» он подразумевал, разумеется, все тех же Сангина и Ёнсу.

— Да, встретились с ними в холле. Видок у них был недовольный, — подтвердил Тао.

— Как и собирался, я им решительно отказал, — похвалился Франкенштейн, и я почувствовала волну облегчения, исходящую от модифицированных. — Я очень люблю своих студентов.

На этом мне очень захотелось хмыкнуть, но нельзя хмыкать в чужих воспоминаниях. А директор тем временем предложил модифицированным чай и, когда они отказались, потянулся за телефоном, чтобы вызвать Рейзела. Между прочим, Франкенштейн благодарил модифицированных за что-то… стоило мне поинтересоваться, за что, и время отмоталось еще чуть-чуть, до вчерашнего дня.

* * *

Модифицированные стояли, вытянувшись по стойке смирно, в хорошо знакомой мне гостиной. Франкенштейн расхаживал рядом с ними и задавал вопросы.

— Да, мы действительно ввязались в конфликт… Не большой и не маленький, а так, как посмотреть, — устало, явно не в первый раз, промямлил Тао.

— И все-таки это конфликт.

— Да, — обреченно выдохнул Тао, не чая, что их отпустят подобру-поздорову.

— Это я виноват, — внезапно сказал М-21, и Тао с Такео синхронно вздрогнули при этом заявлении. — Я не смог справиться с эмоциями и спровоцировал их.

* * *

Параллельно с этим я видела, как именно это было.

— Какая чушь! Какое-такое недоразумение?! — взорвался М-21.

— Ты перешел черту, — злобно прошипела Ёнсу, но Сангин преградил ей дорогу, препятствуя столкновению. — Да, не было у нас на это разрешения! Но школа дала нам право поработать со школьниками. Мы заключили соглашение. Так что нечего тут канителиться! Мы уже за все извинились перед вами…

— Ни слова больше, — с ледяной яростью оборвал ее М-21. — Мне безразлично, почему вы поставили этих детей под угрозу. Важен сам факт.

* * *

— Хммм, — задумчиво протянул Франкенштейн, нарезая по комнате безумные восьмерки. — Не смог справиться с эмоциями и спровоцировал их. А принимая во внимание твой паршивый характер, ты недолго думая выплеснул на них весь свой гнев, который и вызвал ответную реакцию… — Франкенштейн остановился. — Молодец, М-21!

М-21 в немом шоке воззрился на своего начальника. В неожиданной похвале, как ни странно, не было ни капли иронии.

— Как и было сказано, я не позволю, чтобы детям причиняли вред, — с мрачным удовлетворением сказал Франкенштейн. — И этот случай — хороший предлог, чтобы отказаться от сотрудничества с KSA.

* * *

Вот, оказывается, как наши мечты накрылись медным тазом. Это все Франкенштейн! Ненавижу! И М-21… он тоже… этому поспособствовал!

— Они ушли, потому что сотрудничество подошло к концу, — невозмутимо сообщил мне Тао. — Уверен, что директор Ли полностью доволен его результатами.

Не сомневаюсь.

— Понятно, спасибо вам, оппа, — бесцветно произнесла я и наконец-то дала им пройти. А потом со всех ног бросилась к другой лестнице. Они сказали, что агенты только что были здесь! (Вернее, подумали, но для меня без разницы). Значит, я еще могу их увидеть!

* * *

Я действительно нагнала их у самых ворот, когда они были готовы пересечь ту самую грань, которая, вероятно, навсегда отделит их от нас. Сейчас я и сама не могу себе толком объяснить: зачем я за ними гналась? Ведь я не могла спросить про стипендии, иначе неизбежно раскрыла бы себя. Да и вряд ли я хотела попрощаться. Ведь я, в конце-то концов, не влюблена в Сангина. Тот сон — забавное недоразумение.

— Учитель!

Они обернулись, и в их глазах синхронно возникло и исчезло замешательство; должно быть, меня узнали. Я тяжело дышала и хваталась за бок, а еще совершенно не знала, что теперь сказать.

— Ты что-то хотела? — вежливо спросил Сангин, в то время как Ёнсу явно решила помолчать: я прямо-таки кожей чувствовала ее недовольство, и госпожа На сдерживалась из последних сил, чтобы на ком-нибудь не сорваться.

— Я… хотела… — пропыхтела я, — поблагодарить вас, учителя! — выпалила я, внезапно понимая, как я могу выкрутиться. — Мне сказали, что вы больше не будете у нас работать, но я хотела сказать спасибо… ну, от всего нашего класса!

Сангин и Ёнсу, которые уже не являлись моими учителями, так что я вполне могу их мысленно так назвать, недоуменно переглянулись, а потом Сангин улыбнулся и чуть наклонился ко мне.

— Вам спасибо, — серьезно сказал он. — Таких ответственных учеников у меня еще не было. Правда, госпожа На?

Нам обеим почудилось легчайшее подтрунивание в его тоне. Неожиданно я поняла, что, может быть, Ёнсу когда-то была ученицей или же ассистенткой Сангина. Хотя… ничего конкретного я все же не узнала.

— Правда, — благосклонно кивнула она. — Вы все способные ребята, — с задумчивым сожалением добавила она.

Я поняла, что терять Шинву им очень досадно. И что они рады бы продолжить за него борьбу, но директор явно нашел, что противопоставить их усилиям. И из-за этого у них на работе будет еще немало проблем… И все же о Шинву, вероятнее всего, придется забыть.

— Вы очень хорошие учителя, — сказала я и поклонилась. — Желаю вам удачи в будущем!

И убежала. Сангин и Ёнсу, конечно же, не догадались, что я вкладывала в эту формулировку больше, чем можно было бы подумать. И все же я сама себе поразилась. Почему мне было так больно расставаться с этими людьми? Они же мне совсем чужие… Более того, вчера они довольно рискованно проверяли способности Шинву… Мы все, конечно, знаем, на что он способен. Но они-то нет! Я догадываюсь, что они хотели сделать: если бы стажеры увидели, что Шинву не справляется, ему не стали бы вредить, а поддались бы и просто дали бы нам убежать… И все же план был какой-то потенциально рискованный. Но даже за это я не могу на них злиться. Как будто что-то в них заставляет меня им симпатизировать.

И огорчаться из-за расставания. Но, думаю, на самом деле меня все-таки больше расстроило другое: мысль, что Икхан и Шинву не станут агентами. И они не смогут должным образом проявить свои способности. И я опять останусь одна…

Как-то незаметно для себя я сползла на пол по стенке кофе автомата и уселась, уткнувшись лицом в колени. Откуда только взялись эти слезы? Я не думала, что меня так сильно выведет из равновесия одно-единственное прощание. Наверно, расставаться со своими мечтами и планами и правда тяжело. Я всхлипывала (и, как мне представляется, не слишком громко) уже несколько минут, когда рядом со мной возникли длинные ноги в черных выглаженных брюках. Я равнодушно скользнула по ним взглядом и только сильнее вжалась в собственные колени. А те чужие ноги мне не надо было рассматривать детальнее, я и так прекрасно знала, кому они принадлежат.

— Юна, что-то случилось? — М-21 присел на корточки и попробовал отнять мои руки от лица. — Почему ты плачешь?

В любой другой момент я бы растрогалась от такой заботы. Похоже, М-21 все же обращает внимание на женские слезы. Его можно пронять жалостливыми всхлипами? Вот уж не подумала бы! Но мне это было совершенно не важно. Я была зла! Ведь М-21 своими руками (осознанно или нет) помешал сбыться моей мечте! А теперь еще и увидел меня зареванной и жалкой.

— Хочу и плачу, вам-то что, — пробубнила я.

Он так и стоял над душой, ожидая продолжения разговора. Я не знала, как от него отвязаться, поэтому встала и пошла прочь. К счастью, уже заканчивалась перемена. Он пошел за мной.

— Скажи мне, я беспокоюсь, — глубоким серьезным голосом попросил он.

— Мне просто грустно, что учителя Сангин и Ёнсу уехали, — в качестве объяснения бросила я.

М-21 остановился, как вкопанный, а потом догнал меня, поднял рукой мое лицо, так что я неминуемо посмотрела ему в глаза, и спросил:

— Неужели правда в этом дело?

— Да, — вздохнула я и пошла в класс.

М-21 мне не поверил. Я чувствовала это по его беспокойно клубящимся мыслям и тому долгому печальному взгляду, которым он проводил меня. Мне показалось даже, что напрасно я ему соврала, и М-21 легко и сам догадался о правде. И она его расстроила.

9 мая, все еще о вчерашнем дне

Идти к директору в гости мне не хотелось. На Франкенштейна я была зла, а по отношению к М-21 испытывала какое-то раздраженное раскаяние. Мне вообще никого видеть не хотелось. Вместо этого я со скукой досидела до конца уроков и сказала всем, что пойду сегодня сразу домой. Друзья, конечно, заметили мое покрасневшее лицо, когда я вбежала в класс с перемены. Я их успокоила, что ничего не случилось, просто я плохо себя чувствую. И это правда. Из многого, многого того, что я говорила, это было чуть ли не единственным, о чем я не солгала. Мне просто хотелось лечь и пожалеть себя. Минутная слабость. Но я имею право злиться!

Поэтому из школьных ворот я вышла одна и тревожно огляделась по сторонам. Не далее, чем вчера, на нас напали хулиганы. И пусть все было спланировано, ходить одной по улицам резко расхотелось. А тут уже и темнеет… Решение пришло спонтанно. Обычно я не езжу на общественном транспорте, если могу добраться до места пешком (берегу наличку и окружающую среду). Но тут к остановке подъехал автобус, и я сорвалась с места, растрепанной кометой взлетая по ступенькам. Уж лучше доехать, чем идти сейчас по темным улицам.

Я заплатила за проезд и плюхнулась на сидение, видимо, решив себя начать жалеть, не доезжая до дома. Повторила несколько раз, как мне себя и ребят жалко, и какой злодей Франкенштейн, а потом незаметно уснула. Все-таки не спать столько ночей подряд даже агентам трудновато, а кто такая я?

* * *

— Ты уверен, что это здесь? — Такео с сомнением осмотрел крышу относительно невысокого жилого дома. — Это же дыра какая-то!

— Они здесь были! — уверенно заявил Тао. — Я засек сигнал.

— Вот на этой самой крыше? — скептично уточнил Такео и огляделся в поисках третьего охранника. — М-21, ты там где?

— Здесь, — глухо отозвался М-21, напряженно рассматривающий соседние дома. Он наморщил лоб, словно пытаясь что-то вспомнить, но не похоже, что ему удалось.

— Нет, на соседней! — бодро ответил Тао еще на первый вопрос. — Она чуть повыше! Давайте осторожно проверим, не осталось ли там датчиков! На всякий случай! О-о…

— Что там у тебя? — переспросили агенты, когда голос Тао внезапно оборвался. Тао опустился на колени и что-то рассматривал на полу. М-21 и Такео присели рядом и посветили вниз фонариком. — Что ты нашел?

— Не уверен, — сбившимся голосом сказал хакер. — Но… М-21, ты видишь?

На полу лежал ржавый металлический лист, неведомо с какой целью там оставленный. В нем не было ничего примечательного, кроме странных царапин в левом углу. Выглядело так, словно кто-то старательно царапал металл чем-то острым, чтобы кривые символы отчетливо запечатлелись на поверхности.

— М-21, — прочитал Такео и поспешно затараторил. — Это может быть все, что угодно… Номер этого пласта, например, или часть какого-то…

— Твое зрение лучше моего, — тут же прервал его Тао. — А даже я вижу, что шрифт не фабричный. И вообще, это от руки царапали.

Такео скосил глаза в сторону М-21 и потом неодобрительно поднял их кверху. Тут только до Тао дошло, что Такео не хотел бы при М-21 акцентировать внимание на этой записи. Но было поздно.

— М-21, — прочитал Аджосси. — М-24.

Действительно, рядом с первой надписью была и вторая, хотя сделана она была с меньшим нажимом. Зато как будто аккуратнее. М-21 выпустил коготь на указательном пальце и провел им по надписи.

— Что это такое? — спросил Тао. — Ты не объяснишь?

— Год назад, — сказал М-21 и замолчал, словно ему не хватило воздуха на всю фразу. — Ровно год назад мы приехали в этот город с моим напарником, М-24. Вы знаете, что с ним случилось.

— И эта надпись… — прошептал Тао.

— Сделана мной, — дрожащим голосом подтвердил М-21 и трансформировал всю руку целиком, занеся ее так, словно хотел ударить по железу… но передумал.

Такео положил руку Тао на плечо, и на этот раз напарник его понял без слов. Оба агента подошли к краю крыши и оглянулись на бессильно застывшего с поднятой рукой М-21.

— Мы разберемся сами, — твердо сказал Тао. — Возвращайся домой, когда будешь готов.

И оба модифицированных оттолкнулись от ограждения и перемахнули на другую крышу, оставляя М-21 в одиночестве.

— День в день, — прошептал М-21, сжимая в руках проржавевшую железяку. Потом прислонился спиной к ограждению и тихо, безнадежно заскулил.

Наверное, модифицированным было виднее, как поступить. Но мне все равно казалось неправильным, что М-21 бросили одного с прошлым на открытой всем ветрам крыше. Даже если он сам этого хотел. Я пожелала оказаться рядом с ним и утешить его. Если бы только я могла.

Сделав шаг, я случайно задела камешек, и он отлетел вперед, ударившись о несколько больших кирпичей, которые тоже лежали тут без всякой надобности. В темноте я практически не видела, куда иду, но это было не так и важно. Главное — не спотыкаться. Я приблизилась к сгорбившейся у самого края фигуре. Аджосси, этот молодой охранник в приличном костюме, смотрелся здесь совершенно не на своем месте. Было так странно осознать, что здесь он и начал когда-то свой путь.

На мои шаги он никак не отреагировал, и дыхание его было ровным. Казалось, он не притворяется спящим, а действительно спит. Странно, я только что видела, как он жалобно, как лишившийся хозяина пес, воет на крыше. Его рука была без трансформации, но все еще лежала поверх нацарапанных имен.

Догадавшись, что я получила свой шанс как-то его утешить, но по-прежнему не понимая, что, пускай и во сне, я должна сделать, я опустила свою теплую ладонь на его ледяную руку, пальцами тоже погладив неровные буквы. У меня возникло ощущение, как будто я прикоснулась к памятнику.

— Моих сил недостаточно, чтобы вернуть прошлое, — проговорила я, и каждое слово показалось мне живым теплым огонечком. — Но я бы хотела каждый свой день подарить тебе, чтобы ты жил дальше.

Его рука дернулась, а потом он открыл глаза, не понимая, как это возможно, чтобы я была на крыше. Я этого тоже не понимала, поэтому растерянно ему улыбнулась и отступила во тьму, растворяясь в ней.

* * *

Проснулась я только тогда, когда меня потрепали за плечо. Я беспокойно шевельнулась и посмотрела в окно. Там светились какие-то вывески и окна. Но я не поняла, где я.

— Конечная скоро, — сказала мне какая-то старушка, которая меня и тормошила. — А ты не проспишь свою остановку, а, милая?

— Нет, не просплю, — пробормотала я, а сердце в груди замерло. Я не понимала, где оказалась!

Старушка закивала и вышла из автобуса, а я подавила желание броситься за ней и попросить подсказать, где я, или же постоять со мной, пока я жду другой автобус. Потому что я уже понимала, что уехала слишком далеко. Но все же, этот маршрут я знала, и никак не могла понять, где же оказалась, даже если проехала свою остановку. И только тут я посмотрела на табло и увидела это. Две. Совершенно. Другие. Цифры. Я же села в первый попавшийся автобус не глядя! Мне кажется, все мои напасти чисто из-за моей безалаберности.

Я выскочила из автобуса на следующей же остановке. Сама остановка ярко светилась, но дальше все тонуло в сумерках. Вокруг не было ни души. Названия на остановке тоже не было. Видимо, ее только что установили. Я села на холодную скамейку, готовая уже не в первый раз за сегодня зарыдать. Я абсолютно не понимала, куда меня занесло, и на каком автобусе возвращаться обратно. Более того, тут явно было не так оживленно. А что, если автобус так и не приедет, а меня найдут какие-нибудь бандиты?

В любом случае было логично перейти на другую сторону дороги и включить GPS на телефоне. Хотя бы узнаю, где я. Дорогу я просто перебежала, а интернет в телефоне помахал мне ручкой, как и зарядка. На коротенький звонок мне, наверное, хватило бы, но так не хотелось… Как же меня будут ругать! И ведь я не смогу сказать, где нахожусь! Как меня тогда искать? Я уже забыла номер автобуса, на котором сюда ехала! Просто катастрофа.

Вдалеке показался какой-то транспорт, и я от всей души пожелала, чтобы это был автобус. Все равно, какой. Наверняка он идет в центр. И я смогу спросить, до куда он идет, прежде чем ехать или не ехать. В любом случае, это лучше, чем стоять на остановке, где меня может найти какой-нибудь маньяк…

Я услышала какой-то звук на крыше остановки и в ужасе обернулась, замечая, как за застекленной поверхностью метнулась какая-то тень. Послышался едва различимый звук, с которым человек спрыгнул с крыши, и я спросила себя, как он оказался там. А потом увидела, что человек огибает остановку и направляется ко мне. Я заверещала и бросилась к дороге, туда, где все ближе облизывали асфальт фары автобуса.

— Стой! — раздалось у меня за спиной. — Подожди! Юна!

Видимо, от удивления, что маньяк не просто прыгает по крышам, а знает мое имя, я замерла у края дороги, и автобус резко затормозил рядом со мной. Я подпрыгнула, снова оказываясь на ступеньке неизвестного автобуса, но успела обернуться и заметить, кто вбегает в автобус следом. Это был М-21.

Я попятилась от него и уперлась в поручень, а потом просто сползла вниз. Он подошел ко мне, взял за руки и посадил на первое же попавшееся место (автобус был абсолютно пустой). Потом заплатил за проезд и вернулся ко мне, садясь рядом. Меня колотила дрожь, и я была настолько перепугана, что даже плакать уже не хотелось. Вместо этого я во все глаза смотрела на него и пыталась понять, как он тут оказался.

Какой-то частью себя я надеялась, что он обнимет меня и прижмет к себе, успокаивая. Но М-21 так же обалдело глазел на меня в ответ, а потом просто закрыл лицо руками и со вздохом уперся локтями в колени. Вот так мы и ехали какое-то время. Потом он поднял взгляд на меня. Его глаза мне показались слегка покрасневшими.

— Ты можешь мне внятно объяснить, что ты тут делаешь? — с видом усталости перед вселенской безысходностью спросил он.

— Я не на тот автобус села, — едва слышно сказала я.

Лицо М-21 исказила гримаса, и я поняла, что он мне не верит. В тот момент я удивилась, почему, но вообще-то эта фраза всегда звучит, как отговорка. Тем более, если тот сон, что я видела…

— Просто чтоб ты знала, — он не смотрел на меня, а все еще опирался локтями на колени, и его волосы понуро повисли, заслоняя лицо, — мы из кожи вон лезем, чтобы вас защитить. Чтобы знать, что вы в безопасности. А ты шляешься непонятно, где. Тебе совсем не важно, что с тобой может случиться?

— Говорю же, я просто заблудилась! — отчаянно воскликнула я. Он был прав, прав! Он совершенно поделом меня отчитывал. Но не понимал, что я все-таки не так виновата, как ему казалось.

— Знаешь, — тихо сказал он, и его взгляд тревожно сверкнул из-под челки, — мне кажется, все мы когда-то заблудились.

Наверное, любая другая девушка поняла бы эту фразу образно, но я точно знала, что М-21 имеет в виду. И именно это меня и добило. Я уронила лицо в ладони и истерично разрыдалась.

— Аджосси! Простите меня! Я… я не хотела! Я просто ехала домой!

М-21 подождал, пока я успокоюсь, и убрал одной рукой челку со своего лица, другой — с моего.

— Посмотри на меня, Юна, — сказал он тоном, в котором в равной степени было и печальной доверительности, и властности. — Всем бывает тяжело. И нам тоже. Если это зависит от тебя, старайся избегать опасностей. Договорились?

— Договорились, — покорно произнесла я. Он был прав… И мне повезло, что я его встретила. А не кого-нибудь с дурными намерениями.

Ехать было достаточно далеко. Мы молча сидели рядом, и я чувствовала, что М-21 уже не сердится. Он рассердился только потому, что переживал за меня. Видимо, я ему кажусь очень легкомысленной, и он думает, что я не могу сама о себе позаботиться. А еще он сердился, потому что сам очень устал. На душе у него скребли кошки, и вообще в тот день все ему осточертело. Он старался не подавать виду, но эти волны отрицательной энергии чувствовались и в школе, и когда он спрыгнул с крыши остановки, и когда теперь сидел рядом со мной. Несмотря на внешнюю невозмутимость, внутри ему было больно.

— У вас все хорошо, Аджосси? — спросила я. Он резко взглянул на меня, словно с неприятным удивлением, а потом безразлично обронил:

— Пока всякие неразумные школьницы живы и здоровы, вроде как да.

Разумеется, я спрашивала не об этом. Интересно, мой сон… он ведь не может быть правдой? Ведь я не могла оказаться на той крыше рядом с ним. Это мне только приснилось.

Но моя интуиция говорила, что это не так. М-21 ответил, что у него все хорошо (и соврал, конечно же). Но мысленно он добавил, что у другого человека уже никогда не будет «все хорошо». Я пригляделась к контурам и прислушалась к эмоциональным отголоскам, и они показали мне все того же человека, что и сон. Бывший напарник.

Я изо всех сил старалась сконцентрироваться и уговаривала себя: «Ты же сидишь так близко! Ну что тебе стоит считать его память? Его мысли? Ты же почти осязаемо чувствуешь, как тяжело они перетекают из одной формы в другую у него в голове!» Но я не могла ухватить нужный кончик. Не могла выяснить, о чем он думает, сколько бы ни пыталась. И все-таки я знала, что щит сейчас нарушен. Что-то так и тянуло меня навстречу невысказанным мыслям М-21, что-то такое жертвенное и печальное. Если бы я могла, я бы все сделала, лишь бы только смягчить его боль и тоску.

О чем он думал? Не знаю. Но я догадалась, что Аджосси скучает по М-24. Я глубоко вздохнула и подняла на М-21 виноватый взгляд. М-21 был явно не намерен со мной разговаривать. Я ему мешала думать.

Поэтому я была очень удивлена, услышав сначала свой вопрос, а потом ответ на него.

— О чем вы думаете, Аджосси? Я хочу помочь.

— Ты ничем не можешь помочь, — в его взгляде тускло что-то засветилось. — Я всего лишь вспомнил о человеке, который спасал меня много раз.

— Я догадалась, — тихо сказала я. Я поняла, что еще многого не знаю. Что значит «спасал»? От чего?

Автобус остановился, и М-21 помог мне выйти оттуда. До моего дома идти было максимум три минуты, но Аджосси все же решил меня проводить. Наверно, чтобы еще где-нибудь не потерялась. Мы дошли до подъезда, и М-21 протянул мне мою сумку, которую он так предусмотрительно забрал у меня еще в автобусе.

Собираясь попрощаться, я подняла на него глаза. Он попытался было отвести взгляд, но я успела заметить, какими были его глаза. «Хочу и плачу, тебе-то что», — пришло в голову то ли ему, то ли мне.

— Прошел год, — неожиданно с горечью сказал М-21, по-видимому, обращаясь ко мне. — С тех пор, как мы с ним приехали сюда. И я знал, что будет трудно. Но потерять его… я все-таки был не готов.

Я протянула ему руку, отчаянно желая найти правильные слова. Но М-21 только легко покачал головой и спустился с крыльца. Теперь он смотрел на меня снизу вверх. Я видела, как контрастируют блестящие влажные глаза и мягкая, почти кроткая улыбка.

— Спокойной ночи, Юна, — сказал он, развернулся и ушел в темноту, а я так и не успела ничего сказать.

Я зашла в подъезд, холодными, не слушающимися руками нащупывая в кармане ключи. Обида на М-21 по поводу той ссоры с агентами KSA вдруг показалась мне давнишней и незначительной.

«И я даже не смогла ничего ему сказать… ничегошеньки!» — горько упрекнула себя я. Если бы я только была честной и сказала, что я видела и помню из его воспоминаний, а что хотела бы узнать. Если бы я могла говорить с ним не как несведущая школьница, а как друг. Мне нужно во всем ему признаться и больше никогда ничего от него не скрывать.

Ночь не была спокойной.

* * *

Где-то внизу золотое солнце меняло окраску на оранжево-розовую. Мир казался залитым теплом и светом. Но плиты, на которых он лежал, не были теплыми. Наверное. Они были твердыми, и все. Это не обязательно чувствовать, достаточно просто знать. Он также знал, что далеко внизу, на тротуарах и проезжей части, кипит жизнь. Обычные люди, нормальные люди, бегут по своим делам или же никуда не торопятся и наслаждаются жизнью. Как же он их за это ненавидел. Что они не знают той боли, от которой корчится он, что они есть друг у друга. А у него никого не осталось, только М-24 жмется тут где-то рядом, не сильно жалуя высоту. Но приперся следом за ним, потому что почуял, что сегодня опять будет шоу. До этого М-21 постепенно сокращал дозировку, но продолжал принимать препараты. Было хреново, но он как-то держался. Часто даже получалось скрыть от М-24. Но в прошлый раз он просто не стал пить таблетку. Сначала все шло очень хорошо, но когда подошло время, когда, по идее, надо было пить таблетку во второй раз, его внезапно стало ломать со страшной силой. Это случилось где-то в общественном месте, и М-24 пришлось просто взвалить его на себя и улепетывать оттуда, пока М-21 никого не поубивал. М-21 мало что помнил из этого припадка, но очнулся тогда уже глубокой ночью, в груде мусора, весь в заживающих шрамах. Расспрашивать было мерзко и тяжело. Он не стал.

В этот раз, зная, что так будет, он специально заранее поднялся на крышу высотки, чтобы избавить их обоих от марш-бросков по людным улицам. Сейчас было хуже… сейчас он, вместо того чтобы рычать и кататься по земле от боли, не сознавая себя, в едином припадке, качался на волнах. Одна за другой. И нет им конца. Он не знает, ни сколько он уже пролежал здесь, ни сколько еще придется. И впервые за довольно продолжительное время к нему снова пришла эта мысль. Хочется просто сдохнуть. Хватит уже. Но не можешь. Кем ты будешь, если сломаешься вот сейчас? Почти в самом конце. Когда уже пережил и стадию эксперимента, создания и модификации, и адаптацию, и дополнительные опыты, и испытание боевых качеств, — все уже прошел, осталось только научиться жить без наркотика и удрать на все четыре стороны. Как же он жалок, если, пройдя все предыдущее, хочет умереть сейчас, когда они уже почти победили.

Но это он тоже выдержать не в состоянии. Либо не выдержит и покончит с собой от невыносимой боли, либо его тело самоуничтожится. Но ведь так хорошо получалось держаться, когда он просто уменьшал дозу… Может, не стоило бросать совсем? Ведь можно растягивать одну упаковку на пару месяцев… Где вот только запастись этими упаковками… Накатила новая волна, и он несколько раз изогнулся всем телом, изображая эту волну. Наконец-то… теперь будет легче. Лучше терпеть боль, чем ожидать ее…

Он перестал улавливать хоть какие-то связные мысли М-21. М-24 сидел рядом и бессильно комкал в мощных ручищах ни в чем не повинную шляпу. Насмешливо-прекрасный закат плыл где-то в небе, напоминая о том, что день подходит к концу, и пора бы задуматься о том, где найти пропитание и где ночевать. Только вот его напарнику сейчас явно не до того. На все лады ругая отчаянного идиота, который решил совсем отказаться от таблеток, да еще и его опять вовремя не предупредил, М-24 все-таки очень гордился. Переживал, бесился, но уважал такое решение. В конце концов, было в этом поступке что-то похожее на вызов. М-21 бросил вызов Организации. Либо он окажется сильнее системы, которая их породила, либо погибнет, борясь с нею. Не на задании и не в лаборатории, во время очередной пытки. А сам, по своему решению, стараясь преодолеть эффект от таблеток. Вот только потерять М-21 для М-24 было… Нереально. Запредельно. Немыслимо.

М-21 метался на твердых плитах, уже основательно вымазанный в пыли и крови. Плащ и рубашку он снял заранее, зная, что изорвет все в клочки. А где взять другую одежду? М-24 беспокоился, что М-21 замерзнет, хотя и сам понимал, как это глупо. Во-первых, его напарнику лишь бы пережить эту ночь. А насколько она холодная — не важно. Во-вторых, М-21 сейчас щедро разбрасывал энергию своей трансформации. Не замерзнет. А вот и трансформированная рука. О нет. Опять.

М-24 проворно вскочил и прижал когтистую руку к земле. Помнит он эти когти. М-21 извивался с какой-то удесятеренной энергией, пытаясь вырваться и рыча от боли. М-24 лишней деликатностью не страдает, но и ему было бы неловко сравнивать, во сколько раз он превосходит М-21 в весе и объеме. Но только М-21 в таком состоянии он долго не удержит. М-21 изо всей силы вцепился зубами в руку. Но в свою. Вот ведь черт. У него зубы тоже трансформируются. Вот сел бы на него, чтобы не трепыхался и не вредил себе дополнительно. Да только раздавить страшно. Он прижал руки М-21 одну к другой, сгреб его в охапку и потащил к ограждению. Он посадил его, прижимая к невысокому барьеру. Вот на кой М-21 полез именно на этот небоскреб? На крыше девятиэтажки не так страшно. Голова М-21 откинулась назад, и тело обмякло, но М-24 не стал отпускать его, зная, что тот тут же может прийти в себя и с новой силой начать махать руками. И точно, напарник дернулся и странно посмотрел на него. В его взгляде была типичная искорка его фирменной зловредной иронии.

— Ты чё делаешь?

М-24 нависал над ним, прижимая лапищами его грудь и плечи к ограждению. Поза странная.

— Оклемался? — спросил М-24 с радостью, видя знакомую кривую ухмылку собрата, который явно углядел в ситуации что-то забавное.

— Не дави… так…

Он отпустил руки, и М-21 тут же завалился на бок, отчаянно кашляя и выплевывая кровь. М-24 смотрел на него, от всей души ненавидя Организацию в целом и Кромбеля в частности. Гении человечества… научились бы сначала тела стабильные создавать, а потом уже модификации проводили… Нестабильность. Их тела просто уничтожаются изнутри.

— Что смотришь? — откашлявшись, поморщился М-21. — Восстановлюсь… — Он снова закашлялся, вымазывая руки в крови. — У меня… гере…реге…ренеге…рация сильная… А противно — не смотри. Аргх! — он подскочил от резкой боли.

— Опять?

М-21 страдальчески закатил глаза.

— Иди поешь лучше, а?

Ступор. При чем тут ужин?

— Это ин…инмте…рещнее… — у М-21 не было сил стереть струйку крови, в которой захлебнулось последнее слово.

* * *

Ночь была безлунная и зябкая.

— Хочешь плащ?

— Н-не… ты меня потрогай.

— Сам сказал не лапать.

— Жарко…

— Воды?

М-21 облизнул пересохшие губы.

— Нет… ты мне туда подмешаешь…

Тьфу. Кто вот из них двоих мысли читает? М-21, пытаясь сдержать стон, заскулил. Получилось еще жалостливее.

— Семнадцатый раз? Ты издеваешься.

— На двадцать первом не подохну… ты мне бургер…

— М-21…

* * *

Чик-чик. Чик-чик. Нормальный человек умер бы от потери крови. Чик-чик. Но они не нормальные люди. М-21 что, и кровь умеет восстанавливать? Чик-чик. Бред. Так не бывает. Выдох-вдох. Разрезал вену — заживил вену. Ему скучно, что ли? Выдох-вдох. Говорить он не может.

— Прекрати.

Он не может ответить. Он не в себе. Сидит, сгорбившись от боли, и полосует свою руку. Но на вопрос еще смутно реагирует, потому что М-24 поймал клочок мысли. Ему так легче. Он отвлекается на другую боль. В прошлый раз то же самое говорил. И это он явно не впервые. Шрам на губе становится все глубже и глубже. Страшно, если в лаборатории хватятся, почему. Он ранит себя, чтобы не думать о другой боли. Рана накладывается на рану. В конце концов регенерация перестает справляться, и шрам остается незаживающим. Но раньше это был шрам на губе. А не вены. Нормальный М-21 понимает, что от потери крови умирают. А ненормальный нет. А он ненормальный на всю голову. По жизни. А сейчас — особенно и буквально. В прошлый раз он изранил руки в неопасных местах. Плечи… царапины глубокие, но не смертельные. Сегодня в ранах все тело. И это запястье…

Уставший М-24 поднимается и, убеждаясь, что контроль разума на партнере не работает, вырубает его самым простым и надежным способом. Подхватывая откидывающегося назад М-21, заодно ловит еще какую-то его мысль. Что-то типа: «Хоть кровь оближи… тебе надо… голодный».

Ненавистная модификация. Самому же мерзко. Но нужно. У него который час голова кружится от голода. Но в этот раз не уговорит. Заботливый напарник. Сам не помнит, но в прошлый раз тоже предлагал. И М-24 не устоял, вытер и слизнул несколько капель. Теперь вот мысли читает… Но в этот раз нет.

Наконец-то бессознательный М-21 спокойно и тихо лежит на крыше. М-24 со всей возможной нежностью хлопает его по щекам, приподнимает его голову и вливает в рот воды с разведенной таблеткой. М-21 ничего не осознает. Потом он будет кричать на М-24 и бросаться с кулаками, виня его в том, что помешал бороться. Но М-24-то понимает, что проигран только один раунд, а выиграна жизнь напарника. Слишком долго он его слушался… Этому больному только жизнь доверяй.

Если доживут, М-21 ему еще спасибо за это скажет. А сейчас он только стонет и снова отключается. Рука с когтями медленно принимает прежний вид. Раны затягиваются, энергетика трансформации спадает… М-24 накидывает поверх изукрашенного тощего тела сбереженное пальто и ложится рядом. Целую ночь маялись… Глаза слипаются, а в голове все плывет. Насмешливо встающее солнце будет через час гладить их лучами. Кажется, что небоскреб шатается. Ну и выбрал ты, М-21…

* * *

Не глядя выключаю будильник и долго собираюсь с силами, чтобы открыть глаза. На руках, слава богу, никаких шрамов. И крови на теле. Тело девичье, мое. Во сне я была то М-21, то этим его напарником, М-24. И я готова поклясться, что в основном я видела, считывала память М-24, потому что М-21 этого помнить не может. Как можно прочитать восприятие человека, который уже мертв? Я тут же решаю, что пора объявить себе больничный. Подожди, мир, мне нужно прийти в себя. Лежу на постели, обнимая колени, и беззвучно плачу. От жалости к себе и этим парням… по сути, раз я проживаю сейчас их жизни, это одно и то же.

Примечания:

"Хоть поздно, а вступленье есть", как говорится. Даже самой не верится. :)

---

10 мая

Тот день в школе я пропустила, и записывать тоже ничего не хотелось. Что еще я могла бы сказать, кроме того, что опустошена и эмоционально, и физически? Мои проблемы никуда не делись, просто по сравнению с тем, что свалилось на меня пару дней назад, они показались незначительными. Но это не решает ничего. На следующее утро я долго лежала, глядя в потолок (наверное, со стороны могло так показаться). На самом деле, перед моими глазами пробегали яркие картинки, часть из них была моими воспоминаниями, часть — нет. Если бы я обладала способностью останавливать время, я бы это сделала. Рассмотреть картинку недостаточно, но если бы я могла вернуть ее к жизни? Либо отмотать жизнь до того момента, откуда пришло воспоминание? Я знаю, что это не мое желание. Это желание М-21. Я лишь антенна, слишком чувствительная и хрупкая. Это он хочет вернуть прошлое, а я лишь повторяю, копирую его эмоции и проживаю, как свои. Потому что что-то нарушилось после того вечера.

Раньше М-21 казался отделенным от меня плотной, непроницаемой пленкой. Я угадывала очертания и только. Теперь же я могу различать звуки, я вижу все детальнее, чем раньше. Я наконец-то нашла какую-то брешь в его щите — что-то вроде того. Мне хотелось этого раньше. Теперь я даже не знаю, имела ли я на это право. Его эмоции, его надежды, его боль — это очень личное. Кто я такая, чтобы вмешиваться? И все же теперь меня даже не спрашивают. Теперь это его эмоции вмешиваются в мою жизнь, перемешиваются с моими чувствами и страхами, да так сильно, что я не всегда понимаю, где чье ощущение.

И в этом есть смысл. Потому что я поклялась перед самой собой и огнями ночного города, которыми мы оба любовались в тот вечер. Я поклялась, что он никогда не будет одинок. Что бы ни ждало впереди, мы пройдем через это вместе. И я не буду ему помехой. Я буду его поддерживать. И если только это возможно, я верну их — воспоминания и его жизнь!

Как ни странно, стоило мне осознать это (пусть случилось это и не сразу), мое оцепенение слетело с меня, как снятый с мебели чехол от пыли. Я чувствовала себя побитой, уничтоженной и жалкой тем вечером. Но утром во мне снова замерцала скромная искорка, которую почти случайная цепочка мыслей смогла раздуть в энергичное пламя.

Я вскочила и открыла папку с рисунками, куда давно уже не заглядывала. Мне все время было некогда. Я слишком устаю в школе, слишком долго гуляю с друзьями, слишком дотошно веду дневник… Оправдания есть всегда. Но работа не может ждать. Я посмотрела на незаконченные эскизы и поняла, что сейчас важнее не они. В моей голове было другое изображение, которое нужно срочно перенести на бумагу, пока я не забыла. Сейчас оно приходит ко мне во сне и вообще, стоит только моргнуть, но кто знает, насколько прочными бывают воспоминания.

Я достала папку с листами большого формата и разметила один лист. Как нарисовать это только из головы? Хотя я и занималась несколько лет, все равно мне гораздо легче рисовать с опорой на другие картинки. Я вздохнула и начала проводить линии. Много линий с едва заметным нажимом. Этот рисунок не найдешь в интернете. Но мне все равно важно его запечатлеть…

Он оказался достаточно схематичным; выходит, я все же не помню деталей. Я нарисовала себя, опустившейся на колени, рядом с неподвижно застывшей фигурой М-21. Тот самый момент, когда я положила свои руки поверх его ладони, желая передать ему тепло и надежду. В какой-то момент я осознала сказочность рисунка; вместо своей обычной одежды я нарисовала свободное платье, а волосы сделала распущенными. Принцесса да и только. Я удивилась, почему, и слегка расстроилась, понимая, насколько сильны клише в моей голове. У нас не сказка, а жизнь. Но что бы я ни делала, я упорно помню все так. Более того, я помню едва уловимое золотое свечение, которое исходило от меня; это был единственный источник света на крыше, если не считать горящих окошек в других домах в отдалении, что, конечно же, не могли освещать ту крышу, как и звезды, которые, возможно, уже показались тогда на вечернем небе.

Все-таки это был необычный сон.

Рисунком я в целом довольна, так как для эскиза он достаточно четко и безошибочно сделан. Теперь я пожалела, что не нарисовала все в цвете, но с цветными карандашами я дружу не так хорошо, как с простым. Мне очень хотелось бы передать то сияние цветом, а не светотенью… Тем не менее, повороты наших тел оказались достаточно динамичными, а руки — правильными и изящными (некоторые вещи, такие как руки, носы и уши, удаются далеко не с первой попытки). Большого сходства с нами не получилось; в М-21 можно было бы угадать любого мужчину, а во мне — пожалуй, любую девушку. Но, как ни странно, я от этого только больше начала гордиться рисунком. Ведь в нашей паре словно проявилось что-то архетипическое…

Этого мне было мало. Я не стала делать домашнее задание (а зачем? — Сангин-то уехал), поэтому свободное время у меня осталось. И я начала следующий рисунок. Вообще-то, это я и хотела нарисовать с самого начала, но боялась. У меня какой-то печальный, иррациональный страх перед людьми, которых уже нет. Но образ М-24, поддерживающего беспомощного, измученного болью, М-21 на крыше, не отпускал меня. Впрочем, я не стала рисовать конкретно эту сцену. В искусстве много именно таких картин, увековечивающих страдание и муки. Это выглядит выразительно, это выглядит сильно. Я просто хотела проявить свое уважение к М-24 — пусть и так театрально, просто перед самой собой. Изобразить М-24. Но в своем рисунке я хотела заложить зерно света и тепла. Поэтому я просто нарисовала М-21 и М-24, стоящих вместе, с теплыми улыбками на лицах. Было ли такое на самом деле? Бывали ли у них поводы улыбаться беззаботно и искренне? Не в гримасе боли, не в оскале ненависти и не в ироничной ухмылке? А просто улыбаться, выражая дружеские чувства? Не знаю, но я нарисовала это, а значит, теперь это и правда как будто было.

Рисовать М-24 было трудно. В конце концов, я видела его когда-то давно, мельком, а потом он загипнотизировал меня. Все было как в тумане, даже когда я очнулась. Образы и воспоминания без конца льются на меня, но они больше эмоциональные, нежели визуальные. И это тяжело… вообще рисовать какого-то чужого человека, боль которого ты за что-то чувствуешь.

М-21 рисовать тоже было трудно. У меня есть несколько его фотографий, а также несколько эскизов с ним. Но каждый раз, когда я его рисую, мне кажется, что я украла это мгновение. Подсмотрела незаконно. Вторглась. Когда-нибудь я осмелюсь спросить его разрешения, и тогда мне не будет стыдно.

Рисунок я не успела завершить за пятницу. Только наметила. Я удивлена, что я хоть столько успела; линии и штрихи будто сами лились с пальцев. Все-таки когда работаешь, время летит так незаметно. Но оно, увы, не резиновое. У меня еще жизнь, и дела, и школа. А больничный не вечный.

Суббота, утро

Я была почти рада, когда вместо крыши мне приснилось что-то о KSA. С тем, что просто выспаться мне не суждено, я уже давно смирилась. Поэтому встать с каким-то новым кусочком информации в голове, но так, чтобы не чувствовать, как обливается кровью сердце, — это уже хорошо. Впрочем, за агентов KSA я все еще переживаю. Мне их искренне жаль. Вероятно, у Франкенштейна были серьезные причины перестать с ними сотрудничать, но его при этом совершенно не волновало, что станет с Сангином и Ёнсу после проваленного задания.

В моем сне они стояли посреди кабинета — просторного, с закрытыми жалюзи, — обращаясь к какому-то грузному мужчине, сидящему в офисном кресле. Я без труда догадалась, что это их босс, хотя и не представляю, какая у него должность. Ёнсу изо всех сил сдерживала прерывистое дыхание и скрестила за спиной пальцы. Их учили, конечно же, их натаскивали и тренировали. Она могла выглядеть абсолютно уравновешенной и вести себя так же во время миссий. А отчет начальству — разве не такая же часть миссии, как сбор информации или переговоры?.. Но все же это правда. Ёнсу не всегда могла держать себя в рамках. Они смогли модифицировать тело, а не ее взрывной характер.

В этот раз она тоже не удержалась. Перед встречей, кажется, Сангин напоминал ей о том, что они должны быть тише воды ниже травы. Но она — это явно была лишь самозащита — все же выдала все, что она думает о методах организации KSA, отправляющей на миссии кого попало. Те, кто в ответе за подбор стажеров, должны быть наказаны! Впрочем, на их счастье, босс разделял мнение Ёнсу.

— Так программа закрыта? — поинтересовался Сангин, аккуратно пряча беспокойство за кажущейся заинтересованностью.

— Все, что мы можем сделать — это оказать на директора давление… Мы должны его заставить… — видимо, продолжить сотрудничество, — …но если не получится, придется придумывать что-то совсем другое.

О-о-о, босс если и не метал громы и молнии, то нашел массу способов выразить свое недовольство — как мимикой, так и интонациями. Сангин и Ёнсу чувствовали себя уязвимее, чем обычно. Кроме того, каким-то шестым чувством я — а раз это был всего лишь сон, то либо Сангин, либо Ёнсу, вероятнее, она, — догадывалась, что это еще не все.

— Сюда приедут важные гости, — подтвердил ее догадку босс. Ёнсу приложила все усилия, чтобы не переглянуться с мужем. Он, умница, сразу догадался, что к этому все и придет…

— Оценивать кандидатов — это одно, совсем другое — сопровождать высоких гостей. У нас не так много людей, особенно агентов вашего уровня, — босс сделал вид, что забыл о только что совершенной ими промашке, и это было не к добру, — и я никому не могу доверить эту миссию, кроме как вам…

— Так гости будут… оттуда? — покорно уточнил Сангин, а я почувствовала непреодолимое желание проснуться, так как напряжение стало почти невыносимым.

— Да, — упало железобетонное подтверждение.

— В чем их цель?

— Неизвестно. Как обычно, они лишь уведомили нас. У них даже официальной причины посещения нет, и они просто велели нам указать, что сочтем нужным, в отчетах.

Ёнсу стиснула зубы, и Сангин украдкой покосился на нее, как будто чувствуя, что она уже на пределе. Союза в общем-то боялись все и во все времена. Но брать эту миссию, особенно после проваленной предыдущей — это самоубийство. Стоит им напортачить хоть чуточку, а так и будет, и они в смертельной опасности.

— Как бы там ни было, постарайтесь не совершать ошибок и угодить им, — словно думал сейчас о том же, только с позиции руководителя, велел босс.

— Да, сэр, — отозвались они в один голос и сжали кулаки. Игра продолжается…

Суббота, 16:18.

Надо сказать, я спокойно могу прогуливать учебу. Просидела дома две новых темы и одно сочинение, и в результате разобралась быстрее, чем это было бы в классе. И кто там говорил, что необходимо присутствовать на занятиях, чтобы все было понятно?

В любом другом случае я бы наслаждалась этими выходными. Но, разумеется, сейчас не тот случай. Я чувствую, как что-то пошатнулось в моей душе. Если раньше я была уверена в жизни и в завтрашнем дне, то теперь я потеряла точку опоры и перебираю ногами, стараясь ее вновь отыскать: пусть даже это будет хрупкое стекло или спасательная сетка. Я пытаюсь вспомнить то ощущение из сна, когда я шла по крыше, делая шаг за шагом высоко и в темноте, но совершенно не боялась…

Почему еще я могу спокойно прогуливать школу? Потому что никто не удосужился удостовериться в правдивости «причины» пропуска. Шинву прислал сообщение, а вечером, в перерыве между съемкой рекламы и интервью, позвонила Суйи. Буквально на два слова. «Болеешь?» — «Немного». — «Что-то надо?» — «Спасибо, пока нет». — «Завтра придешь?» — «Наверно». — «Ну до завтра». — «Пока». Как-то так это было. Если я боялась, что мой голос выдаст меня, то напрасно. Все думают, что я просто простудилась.

Никому не… ой, домофон!

* * *

Ну так вот, дописываю. Меня освободили до конца недели; мама считает, что у меня какой-то нервный срыв из-за учебы (может, она и права, сказала бы я, но о главной причине я как раз умолчала). Так что в школу я не пришла и «завтра». И что бы вы думали? Сегодня вечером к нам завалился Шинву с пакетом печенья (мама укоризненно поглядела, но ничего не сказала) и целой гроздью бананов. Стоп, грозди бывают виноградные… Не важно.

— Раз уж ты болеешь, я посижу с тобой, чтобы тебе было не скучно, — с широкой улыбкой заявил он и начал стягивать легкую куртку, в которой пришел.

— Ты мне составишь компанию? — распахнула глаза я, одновременно пиная дверь, чтобы та закрыла беспорядок в комнате. Хорош друг! Предупредить, что ли, не мог? Хотя не могу не признать, что его внимание меня тронуло.

— Угу, — Шинву с ожиданием уставился на меня, мол, пустишь меня или как?

— А разве вы сегодня не идете в гости к директору? — на всякий случай уточнила я.

— Ну, вообще-то, идем, — пожал плечами Шинву. — Но какая разница? Мы и так там каждый вечер торчим, что такого, если я к ним сегодня не пойду?

— Да, ничего страшного, — согласилась я, — если не пойдешь. А разве тебе не хотелось бы пойти?

— Мне все равно, — он с готовностью тряхнул рыжими лохмами, и я поняла: все-то он врет. Конечно, он хотел пойти. Это он из-за меня…

— Правда? — спросила я.

— Ага, — без колебаний выдал он. — Мы с ребятами договорились. Они идут к директору, а я тебя развлекаю.

Как мило. Мне захотелось его обнять, и я даже дернулась, и он тоже. Но потом мне стало неловко, и я так и не осмелилась этого сделать, а Шинву застыл в каком-то, будто танцевальном, движении. Даже обняться не можем, как люди. Вместо этого в моей голове крутились шестеренки. С одной стороны, мне было сейчас больно подумать о том, чтобы опять выбраться в толпу и слушать чужие мысли, считывать чужую боль, с другой… А с другой — я и так была наедине с воспоминаниями. И мне навязчиво хотелось сменить композицию, услышать что-то другое. Радостные восклицания друзей. Звук убираемой и доставаемой посуды на кухне. Ничего не значащие разговоры, которые не нужно дешифровать, как трехэтажные головоломки. И — увидеть М-21. Я беспокоилась о нем. Его потерянный взгляд и фигура, скрывающаяся в ночи, преследовали меня в своей художественной пронзительности. Мне было страшно, что я ухитряюсь любоваться им даже в тот момент, когда он скорбит и совершенно один. И мне хотелось заменить эту картинку в голове на любую другую. Пусть это будет что-то бытовое. Только чтобы не чувствовать угрызений совести за свое любование.

— Знаешь, — сказала я, проверяя уровень заряда аккумулятора в телефоне. — А пойдем туда вместе, а?

— Ты же болеешь… — недоверчиво пробормотал Шинву, скорее из вежливости, чем реально беспокоясь о том, что я не готова выйти из дома.

Я сделала чрезвычайно коварное выражение лица, копируя злодейскую роль Суйи, и почувствовала, как в моих глазах танцуют беспокойные огонечки.

— У нас на следующей неделе как минимум четыре контрольных. Как думаешь, хоть кто-то будет против, если я его заражу?

Шинву расхохотался и одобрительно похлопал меня по плечу, а потом я побежала одеваться, чувствуя на спине удивленный мамин взгляд. Я боялась, что она запретит мне. Но, похоже, она не хочет спорить со мной. Неужели собственная мама меня боится? Надеюсь, что она просто решила, что в компании друзей мои подростковые заскоки пройдут быстрее. А простуды на самом деле и не было, так что насчет этого обе мы были спокойны.

* * *

Мы с Шинву пришли, когда вся компания уже была в сборе. Я настояла на том, что стоит что-нибудь купить и не идти в гости с пустыми руками. Поэтому мы заявились к Франкенштейну с целым пакетом апельсинов, который неминуемо вызвал бы скорее смирение перед неизбежным, чем радость, у любого, кроме директора. Ведь для его «семейства» четыре с половиной килограмма апельсинов — это так, на один вечерок.

Компания до нашего с Шинву прихода была чуть малочисленнее, поэтому все просто уселись на диване и рядом с ним. Икхан держал на коленях ноутбук, и все внимательно глядели в экран. Я с первого взгляда поняла, что это. Очевидно, вышел новый тизер сериала, в котором снималась Суйи.

Я подкралась к дивану сзади и легонько ущипнула Суйи, зловещим шепотом укоризненно заметив:

— А ведь ты обещала первой показать это мне…

Сколько было визгу! Бесценный ноутбук Икхана только каким-то чудом не пострадал, поскольку Суйи от неожиданности взвилась в воздух и вскочила на ноги, буквально раскидав сидевших рядом с ней Региса и Сейру в стороны. Регис, так тот вообще прилетел прямехонько в охранников. Если быть точной, то лбом об колено М-21. Кто из них был более разъярен — предоставлю им выяснить самим. Суйи обернулась, увидела меня и замахала руками себе в лицо, часто дыша и пытаясь успокоиться.

— Нельзя же так пугать! Юна! Откуда ты тут вообще?!

— Мы пришли с Шинву. И я возмущена до глубины души! — картинно уперев руки в боки, заявила я. — Как вы могли начать смотреть без нас?! — Кажется, мне кто-то зааплодировал.

Короче, когда все чуть-чуть успокоились (кто-то испугался моего эффектного появления, кто-то — полета ноутбука на пол, а кто-то просто слишком долго смеялся), мы включили тизер с самого начала, а потом Суйи начала показывать нам и другие свои видео. Таким образом она просвещала вопиюще неосведомленных о мире шоубизнеса Региса, Сейру и Рея. Пусть те и были на концерте, но оказалось, что некоторых клипов они не видели ни разу в жизни!

— Ладно, — сказал Тао, убедившись, что играть мы сегодня не собираемся; монитор с мелькающими айдолами на 100% поглотил наше внимание. — Раз вы нашли себе занятие, пойду немного поработаю…

Сказал — и залип вместе с нами. Судя по немому восхищению в будто бы ставших еще огромнее глазах, Тао тоже смотрел клипы впервые.

«Нехарактерно молчаливый», — мысленно отметил М-21 и переглянулся с Такео, когда оба взяли по стопке тарелок и прочей посуды, убирая со стола.

«И не надейся, — прочиталось в ответном взгляде Такео. — Сейчас-то он, может, и тихий. Но потом все это петь будет! Вспомни прошлый раз!»

Я усмехнулась, представив, как бы Тао выглядел на сцене. Как все трое бы выглядели… Вздохнула.

— Что вздыхаешь? — тут же спросил Шинву.

— Да ничего, — с многозначительным взглядом в сторону М-21. — Просто задумалась, а умеют ли наши охранники петь?..

М-21 обернулся ко мне со смесью удивления и угрозы в глазах.

— С чего такие мысли, Юна? — рассмеялся Тао и — нарочно безбожно фальшивя — спел одну строчку из только что звучавшей песни. — Нет, мы кто угодно, но только не эстрадные певцы.

— А могли бы стать, — пробормотала я, когда перед моими глазами встала полузабытая картина: М-21 разговаривает с миловидной девушкой-организатором на съемочной площадке. Кажется, это было в тот день, когда М-21 привез нас на экскурсию к Суйи… и он же тогда помог ей избавиться от одного чересчур назойливого ухажера. Он мог бы стать звездой, если бы уже не был агентом.

Шальная мысль пришла мне в голову, и я криво улыбнулась, только представив это. А вдруг, если М-21 когда-нибудь оставит шпионскую жизнь в прошлом, Суйи поможет ему устроиться на работу? Ведь с кем поведешься…

Икхан ткнул кнопку «плей», и девушки на экране продолжили зажигательный танец. Завороженный Тао влюбленными глазами пожирал экран, а заодно и круглое с шоколадной крошкой печенье, которое одно за другим не глядя таскал со стола.

А потом был странный момент. Пока никто не видел (и я тоже, заметила-то я будто в своих мыслях), Рей аккуратно пододвинул поближе к Тао свою тарелку, полную печенья, забирая взамен нее пустую. На его губах было что-то, больше всего напоминавшее улыбку.

Подняв взгляд, я увидела еще и шокированного Такео, явно собиравшегося смести со стола крошки, но так и застывшего в дверном проеме с полотенцем в руке. «Тао бессмертный просто», — явно читалось у него в восприятии, и я догадалась, что опять что-то важное упустила. М-21, появившийся из кухни следом, тоже заметил что-то и слабо улыбнулся, на миг позволяя смешному воспоминанию взять верх над меланхолией.

* * *

Вечер прошел хорошо, хотя, с точки зрения Шинву, и не слишком насыщенно. В конце к нам даже присоединился Франкенштейн, и я впервые за долгое время вообще смогла его рассмотреть. Он показался мне уставшим. Знаете, не настолько уставшим, чтобы, придя с работы, бросить папку с файлами на стол, вместо того чтобы сразу же их разобрать и разложить по местам. И не настолько уставшим, чтобы участвовать во всеобщем веселом разговоре только парой «угу» и подавленным зевком.

Я чувствую его беспокойство. Обычно его восприятие скрыто от меня, как за каменной стеной; я вообще сомневалась, человек ли он. Но в последнее время у него явно какие-то проблемы: он вечно был занят, не только же тем, что KSA-шным агентам козни строил? Мыслей я его по-прежнему не могу считать, но в облике видно усталость и напряжение, даже золото волос будто потускнело. Я поняла, что должна бы злиться на Франкенштейна за недавнее, но уже не сержусь. То, что он делает, по его мнению, он делает во благо.

Также в каждом его движении проявляется больше заботы о Рее, чем обычно. Будто вдобавок ко всему Франкенштейн устал шифроваться перед нами. Это и правда бессмысленно, ведь мы могли бы ему помочь. А вместо этого он столько сил тратит, чтобы держать всех нас в неведении… ну почти всех. Я могла бы быстро положить всему конец, поднявшись с места и обратившись к нему по настоящему имени. (Если Рей мысленно определяет его как «Франкенштейна», это же настоящее его имя, да?) Я спросила бы, что на самом деле хотели от Шинву и Икхана агенты KSA, если директора перестало устраивать это сотрудничество. Спросила, чем мы так отличаемся от обычных школьников, если теперь водим тесное знакомство с бывшими агентами Союза и благородными. И Франкенштейн был бы вынужден объяснить моим пораженным друзьям, что мы стали частью какой-то хитрой махинации. А потом стер бы всем нам память, конечно же. Как это бывало и раньше. Потому что я не думаю, что смогла бы найти подходящий аргумент в просьбе этого не делать.

Франкенштейн развязывает неаккуратный магазинный узел на пакете с печеньем и с ювелирной точностью спирально выкладывает печенье на тарелке. Подходит, огибает стол и ставит тарелку поближе к своему Мастеру. Бросает предостерегающий взгляд на Тао, а тот непроизвольно передергивает плечами и часто моргает, а потом демонстративно протягивает руку за апельсином. Рей, как и обычно, молча, едва кивает Франкенштейну и берет верхнее печенье. Почему-то мне начинает казаться, что Рей уже сыт, но под пристальным взглядом директора не мог поступить иначе. Все это происходит практически моментально, и никто не замечает этой сценки. А у меня в голове крутится какое-то явно тревожное воспоминание об этом самом печенье, но я никак не могу ухватиться.

Кстати, ни Такео, ни М-21 даже не взглянули в сторону этой тарелки. Будто ее там и не было. Они дружно чистят мои апельсины.

Рейзел доедает печенье и ставит почти пустую чашку обратно на блюдце. Франкенштейн тут же приподнимается со своего места, готовый забрать и заново наполнить чашку. Рейзел, не тратя слов, мягко придерживает чашку рукой и посылает благодарный взгляд Франкенштейну. Тот послушно садится на краешек дивана. Рейзел делает едва заметное движение головой, такое, будто разминает шею после работы… И тут я понимаю, что устал не только Франкенштейн. Вероятно, не директор стал шифроваться меньше. Это Рей стал требовать больше внимания.

* * *

Он смотрит на ослепляющие, сбивающие с толку, огни ночного города. Они не вызывают у него страха, только любопытство. Ему хотелось бы взглянуть поближе. Не только на дома, а на весь этот новый, чудесный мир. На улице ветрено, и длинная челка лезет в глаза. Он не делает ничего, чтобы убрать ее. Приятно почувствовать себя живым, ощутить прикосновение ветра на лице. И только тоскливо замирает сердце при мысли о том, что опять он несвободен. Только наблюдатель.

Он чувствует знакомое присутствие еще до того, как нога человека касается поверхности крыши при приземлении. Не только он сам наблюдает. Рейзел молчаливо ждет, хотя и так прекрасно знает весь разговор наперед. Франкенштейну отчего-то иногда требуется высказывать мысли вслух.

— Мастер… — в голосе Франкенштейна звучит замаскированный страх. — Вы не хотели бы лечь спать… хотя бы ненадолго?

Франкенштейн не стал бы просить, если бы его страх за Рейзела был меньше, чем страх остаться одному сейчас. Как наивно с его стороны полагать, что…

— Конечно, в Лукедонии вам было бы уютнее, но здесь вы хотя бы дома…

Рейзел смотрит на быстро бегущие по небу облака. Он никогда не видел столько неба одновременно: в Лукедонии не было подходящей точки обзора, и его поместье не исключение. Он удивляется своему поведению: почему он не может отвести глаз от темных, ночных облаков? Боится столкнуться взглядом с Франкенштейном? Или действительно на секунду испугался, что может не увидеть неба вновь?

— Франкенштейн.

— Да, Мастер, — судя по тону, Франкенштейн примет любое его решение.

— Я бы хотел насладиться этим миром и… — слова даются ему тяжело, но Франкенштейн достоин того, чтобы ему объяснили. — И я хочу насладиться жизнью, которую ты открыл для меня.

Да, он прав. Франкенштейн действительно основал школу в надежде когда-нибудь показать ее Мастеру. И Рейзел это понял, понял почти сразу.

— Неужели я прошу слишком много? — спросил Рей, заставляя себя произнести эти пронзительные слова вслух. Тот вопрос, что мучил его с самого начала…

* * *

Я судорожно вздохнула, вспоминая, что надо дышать. Рейзел повернул голову ко мне, как тогда, на крыше, к Франкенштейну.

- Я прошу слишком много? — повторил свой вопрос он, и я с ужасом поняла, что на этот раз он обращен ко мне. Мысленно. Так Рей показал это воспоминание… мне?

Я чуть заметно покачала головой и неуверенно улыбнулась. Нет, Рей. Никто из вас не требует больше, чем того достоин. Ты не жадный. Ты всего лишь живой…

Рей медленно прикрыл глаза в знак благодарности. Благодарности? Так он благодарен мне за то, что я ему разрешила жить… как он хочет?

Он снова открыл глаза и повернул голову, но мысленная связь от этого не прервалась. Его взгляд остановился на М-21.

- Ты права… Они действительно достойны.

11 мая, 23:19.

«Они действительно достойны», — повторила я, ложась спать. Потом вскочила, включила свет и опять потянулась за дневником. Эти слова не дают мне покоя. Кажется, что Рей дал мне какой-то намек, но я никак не могу догадаться, что конкретно он хотел сказать. Почему смотрел именно на М-21?

Догадка прожгла меня почти сразу, но я ее отбросила. Мне показалось, что Рей знает и о моих чувствах к М-21, и о том, что я не ходила в школу после того, как узнала о его напарнике. Рей словно укрепил этими словами мою решимость поддержать М-21, но я все равно не могу осмелиться.

Да. Даже в дневнике я этого записывать не стала, посвятив все время описанию взаимоотношений Тао с печеньем и Рея с Франкенштейном. Но это правда. Я всерьез думаю о том, чтобы признаться М-21. И будь, что будет.

Воскресенье, глубокая ночь

Разумеется, она прошла мимо меня. Информация о том, что Суйи пригласила нас на предпросмотр первых двух серий нового сериала. Я уж не знаю, как такое могло получиться: то ли я слишком была занята налаживанием связей с KSA, то ли Суйи об этом сказала, когда я «болела» дома. То ли у меня опять что-то начинает происходить с памятью. В любом случае, сегодня мне снова пришлось бить собственные рекорды по скоростным сборам на общественное мероприятие. Дежавю… Я ведь так уже собиралась раньше, да?

На улице тепло, поэтому я смогла пойти в любимом бирюзовом платье — единственном, которое никогда не мнется и хорошо сочетается с моей сумочкой. Шинву, заскочивший за мной — уже второй раз за выходные, — с неодобрением косился на меня, пока я носилась по коридору в поисках наушников, помады и еще «чего-то, что я точно забыла». (Это оказались антибактериальные салфетки). Но могу заверить, вернее, заверил бы Икхан, если его об этом спросить, что сам Шинву вряд ли собирается быстрее, особенно, если будить его после бессонной ночи, принесенной в жертву демону компьютерных игр.

— Как такое может быть, что мы тебе не сказали? — воскликнул он, вертя на пальце ключи, которые я ему сунула, и случайно запуская их в полет точнехонько под тумбочку.

— Не поверишь, у меня тот же вопрос… Да где эта расческа?! — взорвалась я, проверив все по пять раз.

Шинву вылез из-под тумбочки с приглушенным «вот».

— Под тумбочкой?!

— Да нееет, — он протянул мне мою вязаную сумочку. Из нее, как шипы дикобраза-инопланетянина, торчала моя расческа.

* * *

Внизу, у машины, я снова словила дежавю. Ибо машина была тем самым лимузином, кататься на котором нам уже доводилось. Правда, в этот раз на первое сидение сел Шинву, вызвав во мне короткую, но яркую вспышку возмущения. Естественно, молчаливого. Я плюхнулась рядом с Суйи и пересчитала всех по головам нет, отметила присутствующих нет, проверила, кого не хватает. Не хватало, как обычно, директора Ли, а также Тао и Такео. (М-21 сидел за рулем, как и в тот раз).

— А что, оппы не поедут? — спросила я у всех, но больше все-таки у Суйи.

— Я им звонила. Такео-оппа сказал, что у них срочные дела на работе, — пробурчала Суйи, комкая в руках фантик от карамельки. — Да кто вообще работает в воскресенье, а?

«Они работают», — убежденно подумала я, а потом, чуть-чуть подзависнув, спросила:

— Ты звонила Такео?

Суйи предпочла мне не ответить. Но мне вмиг стало ясно, что нервничает Суйи вовсе не из-за предпоказа.

* * *

Людей на мероприятии было не так много, как я думала. Наша компания была самой многочисленной, но никого это, вроде как, не смутило. Наверное, дело в том, что нас пускали по списку, а там никаких несоответствий не было выявлено. Сериал оказался именно таким, каким я его себе и представляла: слегка затянутым (по впечатлению от первых двух серий, не знаю, как будет дальше), с претензией на драматичность (было много зрелищных сцен), довольно забавным (мне понравился друг главной героини, сыгранный неким «а, ну мы с ним еще рекламу шампуня снимали, помнишь?»). Вообще было весело сидеть бок о бок с теми, кто участвовал в съемках, и чувствовать их непосредственные эмоции. Какое облегчение они испытывали от того, что этот этап работы позади! Как искренне сами восхищались игрой и монтажом! Как нервно крутили в руках брелки, ручки и пуговицы, ожидая зрительского вердикта!

Я и сама знакома с этим ощущением. Чувствую те же самые восторг и робость, когда показываю маме новый рисунок или дарю кому-нибудь свою самоделку. Вот только тут совсем другой масштаб!

В перерыве между двумя сериями все разошлись по первому этажу. Кто-то делал селфи, кое-кто пытался получить автографы или купить перекус.

М-21 подошел к столику с бесплатными напитками и налил себе ядовито-оранжевого сока.

— Апельсиновый? — кажется, я подкралась незаметно, так как М-21 закашлялся. А может, не ожидал, что я заговорю.

— А как же, — выдохнул он и протянул мне другой стакан.

— По-моему, тут есть краситель, — придирчиво заявила я, но не взять сок, конечно, не могла. — Не надоели апельсины-то еще?

М-21, сосредоточенно глотая сок, поднял на меня взгляд. Потом улыбнулся.

— Намекаешь на те, которые ты принесла, да?

— Может, и на них, — с загадочной улыбкой произнесла я. Не знаю, с чего у меня такая любовь к спецэффектам. Впрочем, мои слова вызвали довольно бурную реакцию с его стороны. Мысленную. Словно невидимая лавина сошла.

Перед глазами промелькнул хорошо знакомый мне магазин, куда я иногда хожу по вечерам, потом раздвигающиеся двери, женский силуэт… да это же мой силуэт. Две фигуры отрываются от стены, бесшумно следуя за мной…

Девочка оборачивается и падает. М-24 успешно использовал контроль разума? Или она раньше отключилась от страха? М-21 так и не узнал ответа на этот вопрос. Он осторожно подхватывает хрупкое тельце и кидает взгляд на прозрачный пакет, упавший на асфальт, когда девочка разжала пальцы… Сквозь полиэтилен виднеется упаковка апельсинового сока… М-21 усмехается своей излишней наблюдательности и поудобнее перехватывает ее… то есть, меня…

— Люблю апельсинчики, — замечаю я, делая вид, что ничего не произошло. М-21 смотрит на меня с опаской, как будто не уверен, что я говорила без задней мысли. Он что же, ждет, что я судить его приду? Что предъявлю счет… ха-ха, за свое похищение или за ту коробку сока?

Наверное, это нервное. Я начинаю улыбаться и пью свой сок.

— Тебя не было в школе, — говорит М-21. Я киваю. Заметил все-таки. Я была уверена, что М-21 догадается, что не в простуде дело, но не знала, хочу ли этого. Он ведь наверняка стал бы винить себя… за то, что рассказал мне правду и расстроил. — У тебя все нормально?

— А у вас? — поднимая от стакана взгляд, спрашиваю я.

Он кивает, и мы оба знаем, что ничего не нормально, и не будет нормально, пока мы не будем честны с собой и друг другом. М-21 со стуком ставит стакан на прозрачный стол.

— Я помню, как вы в прошлый раз возили нас на съемочную площадку… — задумчиво начала я. — Мне кажется, тогда мы с вами не очень-то общались, да?..

— Может быть, — пожимает плечами он. — Это давно было.

— Но я замечательно помню тот день, — настаивала я. — И помню, как хорошо тогда было… — я набрала воздуха в легкие и выпалила: — Аджосси, знаете…?

— А, вот ты где! — воскликнули Икхан и Шинву одновременно. — А как же сфоткаться с постером?!

— И вечно ее искать приходится…

— И ждать… Юна, пойдем!

Я с сожалением поставила стакан на столик. М-21 вздохнул с явным облегчением. Отчего-то он опасался того, как мог дальше развиться наш разговор.

* * *

Я могла бы во всех деталях воспевать сериал, рассказывать о том, как мы поехали гулять в парк после показа, как с беспардонной наглостью напросились в гости к Рею… но меня весь день волновал лишь один вопрос. Вернее, два, связанных в один прочный узел. Почему М-21 обрадовался, когда разговор прервали? И как мне сказать ему… правду? Это неизбежно, как смена времен года. Забегая домой после прогулки, я поклялась себе, что сделаю это завтра, а иначе буду презирать себя всю оставшуюся жизнь.

А потом вспомнила, что в гости мы идем не завтра, а сегодня. [Даже сейчас, когда я всего лишь записываю события, у меня снова захватило дух, как и в тот самый момент.]

* * *

Я протянула ему листок. Все казалось происходящим во сне. Особенно учитывая, что самая интенсивная часть моей жизни — это сны.

Все было так и совсем не так, как я спланировала. Мы действительно пошли в гости. И я действительно призналась. И этого было достаточно, чтобы перестать верить в реальность происходящего.

М-21 как раз домыл все тарелки. Я, улучив момент, улизнула из гостиной и пришла на кухню.

Он стоял, опираясь о холодильник, и глядел на меня с какой-то снисходительной веселостью. Я знаю, что его внешний вид очень часто не отражает его внутреннего состояния. Поэтому его небрежная и как будто отстраненная манера общения не всегда значит, что ему все равно. Вот и в моем случае тоже… он вел себя преувеличенно обыденно, хотя мы оба прекрасно понимаем, как много остается несказанным. Мне надоела эта постоянная ложь. Я не могу находиться с ним рядом и делать вид, что он мне безразличен, когда это не так. Я хотела найти человека, который понимал бы меня и принимал бы меня такой, какая я есть. Он меня почти совсем не понимает. Но в этом нет большой его вины: ему просто трудно общаться с людьми. Есть всего два человека, с кем ему чуть-чуть попроще. Хочу стать третьим…

Но я тоже не могу выйти за рамки приличия. Все предыдущие шестнадцать с половиной лет своей жизни я не сомневалась в том, что я — воспитанная девочка, образцовая дочь и ученица. Теперь я кажусь себе невероятно испорченной и делаю то, что никогда бы не сделала. Но отступать было поздно, и я дрожащими пальцами протянула сложенный пополам листок.

Я хотела сделать его красивым. Можно было выдернуть его из блокнота с розовыми страницами. Или разрисовать поля и уголки. Только вот М-21 этого не поймет и не оценит. Единственное, что нужно мне, — это донести информацию. Поэтому я просто выдернула листок из тетради по английскому и написала следующее (я сфоткала письмо, чтобы переписать сюда слово в слово):

Дорогой М-21!

Мне кажется, я должна перед вами извиниться. В последнее время между нами было много недопонимания. Я умею читать мысли, а вы знаете мой секрет. Мне кажется, тут все честно. И я хочу быть откровенной до конца: я люблю вас. Я не стала бы писать это, но я знаю ваши мысли. Я знаю, по какой причине вы меня избегаете. Не надо. Я вас не боюсь. И я не сержусь на вас нисколечко. Я давно простила и похищение, и все остальное. Я вижу ваше раскаяние и попытки стать лучше. Вы ничем мне не навредите, а я постараюсь не причинять беспокойства вам. Я просто хочу, чтобы мы больше доверяли друг другу.

Я не смогу заменить вам вашего напарника. Но я хочу быть рядом — не как школьница, которую вы вынужденно охраняете, а как друг.

Извиняюсь за свою прямоту,

Юна

Мне самой это письмо кажется каким-то очень сухим. Но я не умею писать письма, только дневник. Это письмо я написала по образцу, как мы пишем письма по английскому. Я постаралась быть очень краткой и сказать то, что хотела. Очень жаль, что мне никогда не хватит смелости сказать это вслух ему в лицо…

— Что это? Список продуктов? — с легкой поддевкой спросил он. Но я заметила тревогу в его голосе. Каждый раз, когда все идет не по сценарию, он начинает нервничать.

— Н-неа, — промямлила я и выпалила то, что собиралась: — Я не смогла вам сама сказать, прочитайте, пожалуйста!

Он удивленно посмотрел на меня и кивнул.

— Простите, Аджосси! — воскликнула я, поспешно кланяясь, и выскочила за порог.

А ведь хотела остаться и понаблюдать за его реакцией. Не посмела.

[Впрочем, у меня же есть мой дар… Если б даже захотела, я не смогла бы полностью закрыться от его реакции. Я просто не умею…]

Я прошмыгнула в зал и попыталась усесться на диване с невозмутимым лицом. Судя по тому, как на меня посмотрела Суйи, у меня получилось плохо.

— Чего тебе? — шепотом спросила я, пользуясь тем, что остальные даже не смотрят в мою сторону, увлеченные видеоигрой.

— Ты странная какая-то, — сказала Суйи. — Чего какая красная, ты до сих пор болеешь?

— Ой, не знаю, — без зазрения совести соврала я. (А нет, я и сейчас вру: все-таки с зазрением, потому что мне было стыдно). — Тут так душно, я хотела окно открыть, но не смогла.

— Ты прям как Рей, — фыркнула Суйи. — Вы у меня тут два беспомощных человека… Давай лучше не будем открывать, а то вдруг ты все-таки простуженная?

— Ну давай не будем, — согласилась я и быстро спросила: — А во что играем?

На самом деле, мне очень хотелось подышать холодным воздухом. Стоять, опираясь на шершавые, обтертые перила, сжимать их пальцами и глотать, глотать холодный воздух, не боясь простудиться. Мне хотелось подставить голову свежему ветру, чтобы он сдул с меня все напряжение, какое-то ненормальное наваждение… Хотелось стоять на балконе в темноте, закрыв дверь на защелку, чтобы никто не вошел. Нет, мне мало… Я ухожу туда, где так вольготно и темно… Мои глаза не слепят огни, потому что я их крепко зажмуриваю. Пусть воет и шумит мегаполис, я все равно не слышу его из-за шума в моей голове. Я чувствую себя так, как будто, оттолкнувшись от бетона, я затерялась в пространстве, лечу кувырком и падаю, потеряв ориентацию в пространстве, меня несет ветер и сила гравитации, и я знаю, что это, должно быть, просто сон, каких не было раньше, страшный и очень захватывающий… в следующую секунду я буду лежать на асфальте и не чувствовать ничего, но сейчас, в эту короткую секунду, я чувствую, как восторг и ужас, счастье и отчаяние пронизывают каждую клетку моего тела. Я никогда не проживала такого в реальности, только в кошмарах или в бреду, теряя последние искры жизни и снова возрождаясь… Я не хочу снова боли… Пусть эта доля секунды никогда не кончается…

* * *

Я полулежала, облокотившись на спинку дивана, и чувствовала, как колотится сердце. Мне показалось, что люстра в гостиной Франкенштейна слишком яркая, и я удивилась, что не замечала этого раньше. Мне казалось, что все вокруг как будто потеряло резкость, но я тут же села прямо и огляделась по сторонам. Кажется, никто ничего не заметил. Все по-прежнему смотрят в телевизор и галдят. Шинву прямо ревет, озвучивая монстра, за которого он играет, как будто нам недостаточно спецэффектов самой игрушки. Только Суйи смотрит на меня обеспокоенно и пытается пощупать мой лоб.

— Ты точно болеешь, — серьезно говорит она, и я тут же делаю виноватое лицо и усердно киваю. — Что ж сразу-то не сказала? — возмущается Суйи. — Я бы сама проект — какой еще проект, нам что-то задавали? — доделала, а тебя отпустила бы домой… Знаешь что, иди-ка попроси у кого-нибудь тут градусник!

Ой, сомневаюсь я, что в доме Франкенштейна есть хоть один обычный градусник. Да если и есть, то он мне не нужен… Если мне что и нужно, так это хорошее успокоительное… Хотя, о чем это я? Почему мне? Со мной уже все в порядке. Не мне… Я ведь всего лишь антенна.

— Знаешь, пойду я, и правда, — мямлю я.

— Иди-иди, — соглашается Суйи и предлагает меня проводить.

— Не-не-не, — наотрез отказываюсь я. — Еще светло, сидите тут и развлекайтесь… Я просто пойду посплю.

— Не «посплю», а лечись! — грозно советует мне она.

— Ага-ага, — я ее наспех обнимаю, объявляю всем, что ухожу, и оказываюсь в коридоре.

Но я не могу просто уйти. Не-мо-гу. Я должна увидеть М-21. Я опять все сделала не так, я теперь в принципе должна уехать из города и никогда не возвращаться, но я должна его увидеть. Страшно-то как. Я только загляну тихонечко…

Я крадусь по коридору, собираясь незаметно проскользнуть в кухню, но на пороге гостиной натыкаюсь на Такео.

— Юна? Ты что-то забыла?

Аааа! Я не умею врать абсолютно! Я только этим и занимаюсь, но это все равно не мое. И почему именно Такео?

— Мне Сейра ванилин хотела отдать… — ляпнула я первое, что пришло в голову. Мамочки! Как я до этого додумалась? Нет, это все-таки мое. И ведь как хорошо рассчитала, ведь Сейры как раз не было дома, она убежала в магазин.

— В-ванилин? — судя по всему, Такео просто не знает, что это такое.

— Ага, — киваю я. — Но она еще не вернулась, а мне уже пора, может, вы знаете, где он лежит?

— Нет, — чистосердечно вздыхает он. — Ни малейшего представления.

— Ну, где-то на кухне… — подсказываю я.

— Я не знаю, — повторяет он.

— Может, с остальными приправами, — намекаю я.

— Может, — соглашается он. — Давай, ты сама поищешь, ладно?

— Я стесняюсь, — говорю я чистую правду на этот раз. К тому же, мне совсем не нужен их ванилин, мне нужен М-21.

— Пойдем вместе поищем, — предлагает наконец-то он, и мы идем на кухню. Я скромно остаюсь стоять на пороге, а Такео заходит в комнату, растерянно поворачивается на 360 градусов, явно не зная, с чего начать поиски, а потом замечает М-21, и его мысли меняют направление.

М-21 сидит за столом, уронив голову на руки. К моему облегчению, он на меня не смотрит… Я бы не вынесла его насмешливого взгляда или ухмылки сейчас… И письмо он закрыл руками, так что кажется, что он просто спит на столе.

— Ты чего, а? — Такео тут же забывает про мой ванилин и тыкает товарища в бок. М-21 на него не сразу реагирует, и вот тут мы с Такео начинаем переживать. Такео вспоминает про меня (впрочем, было бы лучше, если бы не вспомнил), поднимает на меня глаза и говорит шепотом:

— Юн, ты иди-иди.

— Ага-ага, — отчаянно киваю я и остаюсь на пороге. Но Такео все равно, потому что он снова тормошит М-21. На этот раз тот шевелится и поднимает голову. Его волосы растрепаны так, как будто он минут пять яростно отплясывал в пустой кухне, а глаза покраснели. Выглядит, как я по вечерам, когда снимаю макияж средством, на которое у меня аллергия.

— Это чего с тобой? — Такео садится рядом с ним и по-прежнему не замечает лежащего на столе письма.

Несколько секунд М-21 непонимающе смотрит на товарища, а потом охрипшим голосом выдавливает из себя:

— Все нормально.

По его легкой заторможенности и чуть припухшим глазам действительно можно было бы сказать, что он только проснулся. Но мы-то знаем, что это не так. Просто маленькая вредная Юна написала ему письмо. Что ж я наделала?

Глупо улыбаясь, я удаляюсь с места преступления и, благополучно забыв наушники (я уж молчу про ванилин), топаю домой. С дистанцией мысленная связь слабеет. Я не знаю, что там было дальше. Надеюсь, Такео догадался предложить М-21 хотя бы стакан воды.

13 мая, понедельник, 7:40

В ночном воздухе повисло ощущение тревоги и прохлады. И если модифицированное тело успешно боролось с перепадами температур, то страху перед гостями из Союза Ёнсу ничего не могла противопоставить. Хуже того, даже холод ее уже начинал раздражать. Может, что-то не так с ее организмом? На предыдущем плановом осмотре ничего не нашли, но кто знает. Может быть, доктор просто чего-то ей не сообщил. Чтобы не мешать успеху миссии. Рядовым агентам не следует знать слишком много, особенно о себе. Даже если они хорошо делают свое дело.

Впрочем, она пришла к выводу, что ничего страшного с ней не произошло: просто они стояли здесь ровно сорок пять минут. Они прибыли заранее на тот случай, если гости оттуда прилетят раньше, но те, напротив, опаздывали. Уже на полчаса… Это просто неуважение, в конце-то концов! С другой стороны, с чего Ёнсу вообще взяла, что их уважают?

— Да что происходит? — она зябко скрестила руки на груди, замыкая вокруг себя чуть более теплое поле — конечно, воображаемое. Она не женщина-батарея, как ни крути. Ее голос странно прозвучал в окружающем безмолвии. Аэропорт должен быть не таким. Тут должны сновать садящиеся и взлетающие самолеты, весело светиться огни, разгружаться тележки с багажом… Когда-то она летала обычным рейсом и помнит всю эту суету. Но это был частный аэропорт, казавшийся не то, что вымершим — стертым из реальности. Вряд ли о его существовании вообще догадывались люди, жившие всего в нескольких десятках минут езды отсюда. — Уже на полчаса опаздывают. Они не предупреждали, что опоздают?

— Они звонили сказать, что прилетят утром, — отозвался Сангин. Ёнсу отметила нотки недовольства в его голосе и мысленно поздравила тех заранее бесящих гостей, что еще даже не показались в поле зрения, а уже ухитрились разозлить ее мужа. Обычно никому не удается вывести Сангина из равновесия. — Они не уточнили время.

— Делают, что хотят… — проворчала Ёнсу, и ее голос прозвучал слегка зловеще, оседая в мягкой тишине аэропорта. — Как у себя дома, ни доложить цель прибытия, ни сообщить время не удосужились…

— Будь осторожнее, — напомнил Сангин. — Не забудь, доктор нас предупредил…

— Да знаю я, — огрызнулась Ёнсу, сердясь не на мужа, а на весь остальной мир: на доктора, который не может отозвать их, хотя знает, что на этой миссии риск выше, чем обычно, и об их способностях могут узнать, на Союз, который послал своих людей именно сейчас, так что она гарантированно больше не сможет расследовать то дело, на себя, что она не может успокоиться и сосредоточиться, на тот конкретный самолет, которого они дожидались…

Они одновременно подняли головы к небу, стоило услышать шум. Ошибки быть не могло: это был именно садящийся самолет, значит, ждать осталось недолго. Небольшой частный джет действительно зашел на посадку и противно чиркнул шасси по полосе. В ореоле светящегося проема возникла мужская фигура.

— Наконец-то я вернулся, — вкрадчиво произнес довольно молодой голос.

* * *

После признания в любви, тем более, совершенного так опрометчиво и спонтанно, долго не можешь уснуть. Ворочаешься с боку на бок, засыпаешь в полубреду, надеясь увидеть счастливое завершение дня. То, чего мне не хватило сил сказать вслух, то, чего я так и не услышала от него… Как-то ожидаешь, что во сне найдутся ответы на все вопросы, и воображение услужливо дорисует за тебя радужные картинки любви и гармонии. Это если ты нормальный человек.

Я же надеялась на милый и ласковый бред, но понимала, что во сне вполне могу увидеть подлинную реакцию М-21 на мое признание. Не считать же его реакцией тот непонятный шквал эмоций, который накатил на меня в гостях! Ведь я даже и не разобрала толком, обрадовало ли его хоть чуть-чуть это известие… Хотя нет, пожалуй, поняла, что не обрадовало. Боли там было гораздо больше. Но ведь он должен мне ответить, взаимно ли чувство… Или еще хоть как-то отреагировать. Так что во сне я ожидала увидеть его разговор с Такео (это если тот все же заметил судьбоносный листочек бумаги и решился расспросить М-21), его терзания (если он будет думать, что мне сказать) или его физическое выражение настроения (ну не знаю, может, он бы начал радостно скакать по крышам или напился успокоительного чая, в любом случае это хоть какое-то действие).

И вместо этого я вижу агентов в аэропорту. Отчего-то зная, кого они ждут, подозревая, что хорошим это не кончится… До чего же обидно быть антенной! Уж лучше бы я была пультом от телевизора, я бы хоть сама выбирала канал!

Ах, сегодня это случится! Сегодня я пойму, как М-21 ко мне относится! Интересно, как это будет? У меня уйма предположений!

Путь первый

Я вхожу в школу и чувствую на себе знакомый взгляд. М-21 стоит на крыльце, будто бы случайно вышел из помещения. Когда я прохожу рядом с ним, в моих руках как по волшебству оказывается сложенный клочок бумаги. М-21 ни словом, ни взглядом не дает понять, что произошло что-то важное. Но листок горит (образно, конечно) в моей руке, и я торопливо поднимаюсь на второй этаж, где сейчас не должно быть никого из наших, чтобы развернуть бумагу и прочитать послание. Бумажка выглядит так, будто М-21 в последний момент выдрал ее из ежедневника. Ну да это не важно. Меня не волнует эстетическая сторона этой записки. Куда важнее ее содержание. Дрожащими руками я разворачиваю послание, чтобы прочитать в нем свою судьбу, а вот там…

Варианты разнятся.

Путь 1, вариант а

На бумажке решительным, наклонным почерком М-21 написано всего одно предложение. Я прижимаю записку к сердцу, а затем целую, возводя сияющие глаза к небу. В записке сказано: «Я тоже». (Не думаю, что М-21 стал бы писать «Я тебя люблю», но ведь можно написать «Я тоже», и это будет означать то же самое…) Может быть, это будет сформулировано как-то иначе, но суть одна.

Путь 1, вариант б

То же самое, только вместо вызвавшей такое счастье фразы там написана другая. Например: «Мне очень жаль, но тебе придется забыть меня». И снова я подношу бумагу к сердцу и поднимаю глаза к потолку, но слезы уже упрямо бегут по щекам, падая на эту злосчастную записку. Мое признание было глупым, детским шагом. Мне стыдно будет вновь взглянуть ему в глаза…

Путь 2

Я встречаю его на воротах, и он со своей обычной ухмылкой говорит мне, что нам надо кое-что обсудить. Тогда я говорю, что готова в любое время, и тогда… Для экономии места в тетради соберу все эти варианты в один: будь это школьный двор, столовая, спортзал или рекреация, М-21 назначает время, когда нас никто не заметит, и я прихожу к нему. Тогда он признается мне…

Трудно представить, в каких словах и в чем именно он мне признается. Как-то мне не верится, что он может любить меня. Все, о чем я могла бы мечтать, — это стать другом, доверенным лицом. Так что в моей лучшей фантазии он тепло обнимает меня, отводит назад упавшую на глаза челку и пронизывающим до мурашек шепотом говорит мне: «Знаешь, раньше я никому не мог довериться». — «Теперь можете», — отвечаю я, глядя ему прямо в глаза. Мой голос напряжен, как струна, а в теле будто ощущение невесомости. Он поднимает меня в воздух и крутит на руках, так что я описываю дугу вокруг его оси и снова приземляюсь на ноги. «Спасибо, — говорит М-21. — Мне не хватало напарника, а теперь у меня есть ты».

Возможно, он и не говорит ничего про напарника. Может, просто благодарит за то, что я его не боюсь, несмотря на то, что они с М-24 причинили мне вред. Радуется, что я его простила и даже хочу помочь ему…

В другом варианте он даже ничего не говорит мне. Просто протягивает мне шоколадку, и все ясно без слов. Он даже не смотрит на меня, сраженный нехарактерным для него смущением. Я беру шоколадку, чуть коснувшись кончиками пальцев его руки, и оба мы вздрагиваем, как в кино, и смотрим друг другу в глаза, растворяясь в них…

Путь 3

А может быть, он скажет все сразу. Стоит только войти в школу, как он вынырнет из-за угла, где меня караулил, подхватит мой рюкзак и весело скажет какую-нибудь яркую и емкую фразу, по которой мне станет понятно, что он на меня не сердится. И что относится он ко мне хорошо.

Путь 4

Или же он решит поиграть со мной, как кошка с мышью. И то, что он волк, а не кошка, роли не играет. Это вполне в его духе… Он лишь чуть насмешливо улыбнется мне, когда я встречусь с ним глазами, проходя рядом. Его глаза хищно сверкнут, и мое сердце тут же забьется, как пойманная добыча. Вот только даже биться в его когтях мне скорее сладостно, чем страшно. Если только он не будет мучить меня неделями… А он будет. Каждый раз я буду приходить в школу, а он будет смотреть мне в глаза таким коварным знающим взглядом, мол, я в курсе, что я тебе небезразличен, потому что ты сама призналась, такая неосторожная! Я знаю твой секрет, а тебе придется постараться, чтобы узнать мой! О, как он будет раздражать меня! Как кровь будет приливать к моим щекам всякий раз, когда на них упадет этот взгляд… И все-таки я не буду склонять голову, отводить взгляд и избегать встреч. Я буду постоянно мозолить ему глаза, потому что люблю играть, как и он сам… Ему же весело наблюдать за мной? Тогда и мне тоже! Мы еще посмотрим, насколько его хватит!

Путь 5

Или же он просто спокойно возьмет меня за руку и официальным тоном сухо скажет, что записку мою получил, но чувств никаких не питает и не мог бы питать. Благодарен, что я довела до сведения…

Путь 6

Ну или он будет ходить за мной, будто тень. Краснеть, бледнеть, робеть и спотыкаться, но не осмелится признаться еще несколько дней!.. Нет, тут мне стало и самой смешно, потому что так могу вести себя я, но уж точно не он.

Путь 7

А может, он просто позвонит мне тогда, когда ему это будет удобно. Убедится, что телефон не прослушивается, что рядом никого нет, — и позвонит, обязательно. А я в этот момент буду в магазине на кассе, расплачиваться за апельсиновый сок…

15:30

Все утро меня не отпускало ощущение раздвоения личности. Юна номер один ужасно не выспалась, поэтому сонно терла глаза перед зеркалом, удивляясь, откуда взялась эта миловидная панда в отражении. Вторая Юна была настроена по-боевому, поэтому буквально рвалась скорее в школу, минуя все эти сборы, завтраки и общественный транспорт. Но в одном эти Юны сходились: их обеих колотило ощутимой дрожью. Вероятно, это был объединенный эффект недосыпа и нервов. Ведь сегодня я наконец-то узнаю, что М-21 обо мне думает! Пусть вчера он мне ничего не сказал, но за ночь он успел все обдумать, верно? Да и в школе он от меня не скроется. Сказать, что я волновалась — значит, ничего не сказать.

Я усилием воли заткнула обеих Юн и начала собираться. Как я возблагодарила бога учебы за то, что сегодня нам было к третьему уроку! Учитывая, что легла я очень поздно, а выглядеть надо было достойно, только изменения в расписании меня и спасли. С особой тщательностью я отгладила блузку, выбрала красивые туфли, в которых обычно в школу не хожу. Целых пятнадцать минут я просидела в своей комнате с маленьким зеркальцем в руке, пытаясь нормально накраситься. Я редко крашусь в школу, но все-таки бывает. А сегодня я действительно старалась, даже добавила коричневый карандаш и легкие золотистые тени (в надежде, что меня не отругает никто из учителей). Я три раза переложила свои вещи из рюкзака в сумку и обратно, пытаясь понять, как мне больше идет, а потом перерыла всю тумбочку в поисках красивой заколки, которую мне когда-то подарила Суйи. Словом, будь мне к первому уроку, я бы на него не то что опоздала, а вообще бы не пришла.

В ворота школы я вплывала гибридом гибкой рыси, трепетной лани и гордой орлицы. Ну, пока не столкнулась там же с одним дражайшим вол… вервольфом, который совершенно дежурной фразой меня поприветствовал. На этом я смешалась, пробормотала что-то невразумительное и ушла в класс.

Я ожидала чего угодно. За те двадцать минут, что я добиралась до школы, я успела вообразить столько всего! В общем, нет никаких чернил в мире, чтобы перечислить те варианты, которые стаями летали в моем мозгу, пока я записывала их, сколько успела, в дневник и потом поневоле аккуратными шагами (босоножки-то новые) направлялась к школе.

Реальность же оказалась куда прозаичнее. Я даже усомнилась, был ли вчерашний день у всех остальных, либо его прожила только я одна. М-21 ни коим образом не проявил ко мне ни малейшего интереса! Просто поздоровался. И потом, хотя я все перемены крутилась рядом, он не сделал ничего из того, что я придумала. Не подарил шоколадку, не передал послание, не покраснел, не отругал, не ухмыльнулся, не высмеял… Как будто для него ровным счетом ничего не изменилось. Как будто мое признание кануло в бездну. В его мыслях была такая же тишь и гладь, как и в его поведении. Вернее, я наткнулась на привычный щит, который М-21 и не думал ослаблять, чтобы пустить меня внутрь. Но его лицо было таким бесстрастным, что я не стала льстить себе: он не скрывал от меня своих терзаний под маской невозмутимого охранника. Он действительно был равнодушен ко мне и моим потугам до него дотянуться…

Разобиженная, я ушла в столовую и просидела последнюю перемену там, вымещая свое недовольство на тетрадке по алгебре, которую яростно покрывала строчками вычислений. Я так увлеклась, что и не заметила, как сзади подкрался Тао с пирожным.

— Ну и скорость, впечатляет, — похвалил он. Я зарделась, потому что слова попали в самое сердце. Получить похвалу о скорости моих вычислений от аналитика, ну это надо же! К тому же, я грешным делом решила, что пирожное он принес мне. Почему? Не знаю, наверно, мне хотелось, чтобы меня кто-то утешил.

Но Тао явно притащил пироженку себе. В последнее время он ест очень много сладкого. Интересно, как ему Франкенштейн замечание не сделает? Или Тао просто никто не указ? Охранник придвинул стул от соседнего стола и сел со мной (я чуть-чуть отодвинула тетрадь от блюдца с пирожным). Я напряглась, ожидая какого-нибудь незначительного замечания, после которого Тао скажет, зачем пришел. А вдруг от М-21?

Но Тао просто жевал пирожное, а я вспомнила, что ничего не ответила ему. Так что я запоздало отозвалась:

— С вами мне точно не сравниться!..

— Для школьницы твоя скорость вполне впечатляющая!

Я невольно улыбнулась. У Тао талант находить для людей слова, когда мы в них нуждаемся. Он похож на человека, который всегда поддержит, и в его присутствии становится легче. И хотя он так ничего и не передал от М-21, сидеть рядом было приятно.

* * *

Я сказала ребятам, чтобы не ждали меня. Задерживаться в школе всегда обидно, но ради признания в любви и не такое сделаешь. Поэтому я сходила в библиотеку, заполнила дневник, проверила почту и соцсети и только потом вышла во двор. Теперь, когда одноклассники наверняка уже разошлись по домам, можно было подойти к М-21 и нормально объясниться. Больше всего было похоже на то, что я бегаю за парнем. Как-то тошно было при мысли об этом, но бросать все на полпути тоже было глупо.

М-21 все еще дежурил на входе, и я подошла. По тому, как он опирался на ворота, я поняла, что М-21 скучно и он слегка устал от простого стояния. Тем не менее, заговорить со мной он тоже не спешил. Лениво разглядывая мои босоножки, он просто терпеливо ждал, когда я пройду. Не так я это себе представляла!

— Твои друзья уже ушли, — наконец сказал он.

— Знаю, я предупредила их, что задержусь. Они не говорили вам, мы сегодня собираемся к вам в гости или нет?

— Я такого не слышал, — пожал плечами он, и я поймала отголосок его отношения: «Их набеги всегда стихийны, зато происходят часто». Я не поняла, это сейчас такой мысленный наезд был?

— Опять все решали без меня, — вздохнула я, то ли извиняясь за «набеги», в которых моей вины все равно нет, то ли просто поддерживая разговор. Который никак не клеился.

— Думаю, тебе лучше позвонить и уточнить, — посоветовал М-21, отчего-то напоминая мне школьного секретаря. — По-моему, директор занят сегодня. «Это ложь!» — подумала я. Аджосси это только что выдумал, я чувствую. Благо предлог достаточно правдоподобно звучит.

— Что ж, если занят, то и докучать ему не стоит, — в моем тоне мне почудилось что-то ядовитое. Спрашивать о чем-то М-21 перехотелось. Не хочет со мной разговаривать — ну и не надо! Я развернулась на каблуках и откинула назад волосы. — Что ж, мне пора. Если сегодня не получится прийти, то до завтра!

— Хорошего вечера, — ровным голосом пожелал Аджосси.

* * *

Обидно было до слез. Ладно, может быть, ожидать признания в любви было перебором. Я слишком много нафантазировала. Но обычного человеческого тепла, благодарности, дружеского участия я ведь заслужила?

Но когда я дошла до супермаркета, от обиды на М-21 уже ничего не осталось. Я даже подумала, что он прав, ведя себя как обычно, а вот я увидела за стандартными фразами что-то обидное и сама лишила себя возможности пойти с ним. Ведь оставалось только немножко подождать. Я как раз размышляла, не притвориться ли, что я что-то забыла, и не направиться ли обратно, как меня окликнул знакомый голос.

В дверях магазина стоял Такео с четырьмя сумками в руках. На глазок оценив, сколько они должны весить, я мысленно усмехнулась. Все-таки модифицированные полезны в хозяйстве! Франкенштейн точно не прогадал, начав собирать свою «коллекцию». А потом я удивилась. Такео? Доброжелательно меня окликает? Да неужели мы нынче разговариваем?

Лично я не помню, чтобы я умышленно обижала Такео, по крайней мере, в последнее время, которое прошло с очередного обретения памяти. Но мое отношение к модифицированной команде всегда было неровным, так что я могла что-то сделать не так раньше. Такео вообще не очень общительный, но я же замечаю, что с другими он чувствует себя более раскованно, чем со мной. В честь чего такая перемена настроения?

Я подошла и попыталась отобрать у него сумку (в смысле, чтобы помочь ее донести), и, разумеется, попытка провалилась. Это был скорее рефлекс — помогать друзьям, ведь смысла в этом не видно ни малейшего: ему четыре огромных сумки нести легче, чем мне один школьный рюкзак. Каждый остался при своем, и мы пошли в сторону директорского дома. «То-то М-21 удивится», — мстительно подумала я.

В восприятии Такео чувствовалась какая-то легкая рябь. Я не понимала, как описать эту эмоцию, но она вызывала такое же чувство, как прохладное море на закате. Золотисто-розовое солнце коснулось краешка моей души, и я поняла, что мне явно чего-то не хватало все это время. Вспомнилось, как мы шли с Суйи и расспрашивали, чем Такео красил волосы. Ведь было же время, когда мы нормально общались. Почему он потом стал избегать этого? Я задавала слишком много неудобных вопросов? Или он понял, что я мысли читаю?

— Как твой школьный день? Не слишком устала? — похоже, искренне поинтересовался он.

— Нормально, — улыбнулась я. Такео скользнул по мне внимательным взглядом, отмечающим все детали, и мне стало ясно, что его подобными словами не проведешь: он видит и мою общую усталость, и что я чем-то недовольна, даже замечает, как осторожно я ставлю натертую левую ногу.

— Я хотел тебя спросить, — не слишком-то уверенно проговорил Такео, и я напряглась. — Ты вчера… ванилин-то нашла?

Я рассмеялась от облегчения. В голове боролись правдивый и ложный ответ. Решив, что Такео, хотя и был занят М-21, все равно мог заметить, что я ничего не взяла с кухни, я сказала правду:

— Нет.

— Тебе все еще нужно? Я купил… — он остановился и с ловкостью фокусника извлек из сумки ванилин. — Теперь хоть знаю, как он выглядит! — с улыбкой добавил он.

— Спасибо, — отчего-то мне стало приятно, что Такео специально для меня искал этот неведомый ванилин. Хотя и появилось ощущение, что я нагло использую человека.

— Юна… — голос Такео звучал очень серьезно. — Что такого ты вчера сказала Аджосси?

— Почему вы думаете, что мы с ним вообще разговаривали? — с оттенком возмущения переспросила я. И правда, с «поговорить» у нас как-то и не сложилось.

* * *

В мозгу промелькнула картинка. Тао и Такео стоят в комнате перед компьютерным столом и смотрят в монитор. В полумраке он кажется слишком ярким. На нем много открытых окошек, все записи с разных камер! Камер! Об этом я не подумала! В доме сплошные камеры! На двух записях я, с разных ракурсов, протягиваю М-21 лист бумаги. «Что это? Список продуктов?» — весело спросил Аджосси. Тао укрупняет картинку, но разобрать, что именно я передала, не может.

Воспоминание меняется. Теперь Тао и Такео стоят по обе стороны от М-21, пытливо пялясь ему в лицо. Аджосси с непроницаемым покерфейсом глядит вдаль. Все трио стоит на балконе… Тао не выдерживает первым и спрашивает:

— М-21, что-то не так?

— С чего ты взял? — резко бросает Аджосси, потом поворачивается поочередно к Тао и к Такео и раздельно заявляет: — Нечего за мной ходить. Все нормально у меня.

В его глазах я вижу отсвет какого-то яростного беспокойства. Как кончик хвоста у леопарда, свисающий с дерева и предупреждающий: не суйтесь сюда, тут засада.

— Понятно, — пробормотал Тао и потянул Такео в дом. Такео послушно вошел в помещение и затворил за собой дверь. Не хочет делиться — не надо. И все-таки раньше ему казалось, что М-21 им больше доверяет…

Потом перед его глазами вновь вспыхивает воспоминание, как я застыла на пороге кухни. «Надо расспросить Юну, что она сказала М-21 и зачем…» Так вот что значит это сегодняшнее сближение! Я не прощена (в чем бы я ни провинилась), просто Такео важно узнать, чем я задела его друга. Но как это сделать, Такео не знает. Этого даже Тао не смог сделать, вероятно, не очень-то и старался. Но тому, что он ел рядом со мной пироженку, я вдруг увидела еще одно объяснение. Ребята следят за мной!

* * *

— Мы… толком и не поговорили, — выдавила я, вынырнув из воспоминаний Такео и натолкнувшись на его требовательный взгляд. — Дело в том, что я… я нечаянно села не на тот автобус на прошлой неделе. И Аджосси меня нашел и помог вернуться домой. Он тогда был так недоволен, но сказал мне то, что, наверное, секрет... И я написала ему записку, потому что стесняюсь сказать так. Я хотела извиниться перед ним и сказать, что на меня он может положиться, а в будущем я постараюсь его не сердить, но он все равно сердится, вот…

В путаном объяснении ложь и правда были примерно в равной пропорции. Такео же оно, похоже, удовлетворило.

— Думаю, он не сердится на тебя, — мягко сказал он. — Он сердится скорее на себя, потому что, как и ты, не умеет нормально общаться с людьми. Не обижайся на Аджосси. Наверняка он наговорил тебе кучу лишнего, а теперь в этом раскаивается, да?

Интересно, с чего Такео решил так все это интерпретировать? Ой, и с чего это он взял, что я не умею общаться?

Я неопределенно улыбнулась, и мы начали говорить о другом. О том, что скоро каникулы и что было бы здорово куда-нибудь съездить…

Когда мы пришли к директорскому дому, там же мы натолкнулись на знакомые все лица, которые, видимо, не спешили добраться до пункта назначения. Может быть, шли через компьютерный клуб или через магазин. Мое появление встретили радостным: «О, Юна!» В гостях мы пробыли недолго, потому что директор на самом деле оказался занят, а ни Тао, ни М-21 в гостиной так и не показались.

14 мая, вторник, вечером

Вчера, ложась спать, я приложила руку к сердцу: за день оно несколько раз разбилось и собралось обратно, а сейчас казалось, что его склеили суперклеем. Если не беспокоить, оно схватится… Надо перестать изводить себя мыслями по поводу М-21. Ему это не помогает, а мне тем более. Пойти, что ли, к директору и спровоцировать, чтобы стер мне память? Давненько такого не случалось…

* * *

Впервые за долгое время мне не снились ни кошмары, ни чужие восприятия, и я прямо выспалась. Несмотря на любовные неудачи, настроение было до неприличного хорошим. Отметив этот удивительный факт, я отправилась в школу, где сначала не происходило ничего интересного.

Ко второй перемене выяснилось, что мы забыли про день рождения Ен Джи, и меня, как человека, которому не надо было спешно дорисовывать контурную карту, отправили в магазин за подарком. Идти было недалеко, так что я даже не торопилась, с удовольствием разглядывая по-летнему одетых прохожих и витрины магазинов. Было приятно чувствовать на лице теплые лучики солнца и хоть раз выйти на улицу без тяжелого рюкзака. Повернув за угол, я легко взлетела по ступенькам на крыльцо книжного магазина. На наше счастье Ен Джи любит читать, так что сертификат вполне подойдет. Отсчитав смятые купюры, которые я так беспалевно собрала с одноклассников, я забрала красивый сертификат и направилась обратно. Увы, моя свобода быстро подошла к концу, а учебный день долог!

У продавца улетел один гелиевый шарик, и я задрала голову, провожая синий шарик взглядом. Было что-то одновременно радостное и печальное в том, как резво он вырвался на волю. Он быстро взлетал, слегка покачивая кончиком с веревочкой. Я старалась не думать о том, что потом он упадет где-нибудь за городом, как какой-то мусор, совершенно напрасно созданный, никому не принесший радости и, вероятно, куда более опасный для природы, чем могло бы показаться. Он скользил вдоль высокого дома, потом легкий предмет подхватила струя воздуха, и он резко взметнулся на несколько этажей.

* * *

Что-то промелькнуло у меня перед глазами, и от резкой боли я остановилась, хватаясь за фонарный столб. Воспоминание было грубым и слишком внезапным. Я представила, как смотрю на подобное здание, только не днем, а ночью, и четыре фигуры молниеносно скользят вверх параллельно стене, совсем ее не касаясь и оставляя за собой шлейф светящегося зеленоватого света. Прежде, чем я успела задаться вопросом, что за четыре фигуры я видела, я уже знала ответ. Это были четверо модифицированных, особое подразделение, присланное Союзом. Самая внушительная фигура принадлежала темнокожему детине с длинными волосами, забранными в косички. Еще там была молодая женщина с ярко-красными крашеными волосами, в простой белой майке в обтяг, красно-черной куртке и модных джинсах. Двое других были длинноволосые блондины отталкивающего вида. У одного был орлиный нос и массивный подбородок, у другого — тройной шрам через все лицо, как будто по нему лапой прошлось какое-то чудище. Конечно, я не смогла бы разглядеть их издалека, просто Сангин и Ёнсу успели рассмотреть их, встречая у самолета, а мне это пришло, как готовое знание.

Сангин и Ёнсу ахнули, видимо, те агенты сорвались с места слишком неожиданно. В мгновение ока они уже взлетели по стене на крышу. Пятый же человек, стоявший рядом, выдержал эффектную паузу и обратился к присмиревшим агентам:

— Мне понадобится ваша помощь.

— Да, сэр, — по-военному отозвались оба.

— Все файлы касаемо этого дела.

— Извините, но я не могу их достать, — твердо сказал Сангин.

— О, так вы отвергаете мою просьбу? — с вкрадчивой угрозой спросил мужчина, и я наконец-то вспомнила, почему он показался мне знакомым. Темнокожий блондин в очках и деловом костюме! Юрий! Я видела его в воспоминаниях Тао и Такео. Он в прошлый раз вроде как работал на их босса, госпожу Айрис. Тао считал его опасным противником, а это что-то да значит.

— Нет, но расследование этого дела было под запретом. У нас нет информации.

— Ай-ай-ай, а я и забыл, — прищурился Юрий. — Ладно, придется мне начать с самого начала.

* * *

— Девушка, вам плохо? — спросил меня кто-то, и я подняла голову. Я совершенно забыла, что стою посреди улицы, и цеплялась за это воспоминание так, будто моя жизнь зависела от этого. Хотя, если разобраться, от этого зависели жизни агентов, а не мои. Но чьи воспоминания, тех и эмоции, верно? Кстати, мне очень странно, что они, как спам, вечно прилетают мне. В конце концов, даже у моих друзей я мысли слышу реже!

Я помотала головой, расфокусированным взглядом окидывая заботливо разглядывающего меня человека. Какой-то случайный прохожий. Наверно, ему кажется, что мне нужно помочь, но все пройдет само…

— Точно? — мужчина, по виду — добрый пенсионер, явно сомневался.

— Ага, — я улыбнулась и огляделась по сторонам. Больше мое странное поведение ни у кого подозрений не вызвало. — Спасибо, все будет хорошо. Я просто вернусь в школу.

— Будьте осторожней, — посоветовал он мне и наклонился, протягивая мне конверт с земли. — Уронили.

Это был сертификат, за которым я ходила. Должно быть, я несла его прямо в руке и выронила. Я поблагодарила неравнодушного прохожего и побрела в школу. Случайно взглянув на часы, я вздрогнула и ускорила шаг. Оказывается, на географию я уже опоздала. Сколько же длилось то воспоминание? Неужели я так простояла несколько минут?

К счастью, я смогла войти в школу. Подойдя к воротам, я заметила подозрительно знакомую белую машину и приоткрытую калитку. По крайней мере мне понятно стало, почему я поймала воспоминание. В этот момент Сангин и Ёнсу были неподалеку, а ракурс, в котором я смотрела на дом, был такой же, какой запечатлелся у них. Сейчас они разговаривали с охранником, а именно — с Аджосси.

М-21 не обратил на меня внимания, и я прошмыгнула внутрь. Понимая, что и так получу наказание за опоздание, я уже особо не торопилась, оценивая свои приоритеты. Пойти в класс или проследить за происходящим?..

— Это не мое дело, — ледяным тоном отрезал М-21, и я от души порадовалась, что вот таким же тоном он не отшил меня, если бы мне все-таки хватило смелости спросить о его чувствах ко мне. — И мне плевать на ваши аргументы.

Я замерла около скамейки, понимая, что укрытие это никакое, но пока что М-21 занят разговором и прогнать меня не сможет.

— Мы бы хотели увидеть директора, — дипломатично сказал Сангин, не давая жене сказать какую-нибудь колкость.

Но М-21 был явно не намерен уступать. Я чувствовала, как в нем, как магма, поднимается ярость, как она тихо клокочет внутри, желая лишь повода, чтобы выплеснуться наружу. Однако внешне он скорее был похож на человека, извергающего лед, а не огонь.

— Вам назначено?

— Нет, но…

«Тогда проваливайте», — прочиталось у него в голове, и с большим трудом он переформулировал это в «уезжайте». Я мысленно поаплодировала М-21, проявившему такое терпение, хотя никак не могла решить, за кого же я в этом споре. В отличие от М-21, я знала, что агентам критически важно увидеть директора; в отличие от агентов — что М-21 важно защитить нас… «Если бы пришлось выбирать, чью сторону ты бы приняла, Юна?» — спросила я у себя, пока Аджосси объяснял, что без личного приглашения к директору теперь попасть невозможно. Значит, это распространяется на агентов KSA, но не на учеников Ё-Ран, учитывая, как бесцеремонно мы вламываемся на чай…

Распахнулась дверь, и гневная Ёнсу выскочила из машины. На один момент мне показалось, что мы с Сангином тут явно лишние: эти два кипящих айсберга были просто созданы друг для друга.

— Так ты заявляешь, что нам нужно плюнуть на нашу миссию и уехать? Из-за такого, как ты?

Они выглядели, как готовые вцепиться друг другу в шею хищники. Смерив женщину презрительным взглядом, М-21 вдруг расслабился. Я вытянулась, пытаясь получше разглядеть его, но чутье давало мне больше информации, нежели глаза. М-21 будто снял какой-то сдерживающий его барьер. Его гнев и раздражение преобразовались в сконцентрированный шар энергии, который он был готов пустить в ход. Ёнсу этого, конечно, не понимала. Сангин схватил ее за руку, отвел в сторону и что-то спешно проговорил. Хотя я не разобрала слов, я и так приблизительно угадала, о чем была речь. Он упрашивал ее одуматься и не рисковать миссией. Она же горячо что-то доказывала ему, пытаясь выдернуть руку. Наконец, они договорились, и Сангин ослабил хватку. Ёнсу вырвалась и пошевелила онемевшими пальцами, а потом скрестила руки на груди.

— Вы велели мне подождать, — М-21 глубоко вздохнул, и я увидела его ехидную улыбку, которой агентам он не показал. — А есть ли шанс, что до вечера вы закончите беседовать?

— Смешно, — ядовито промурлыкала Ёнсу. — Ты думаешь, что раз ты охранник, то тебе все позволено.

«Ну как бы да», — мысленно обалдели от такого заявления мы с М-21. Именно так мы и считали.

— Что бы ты ни говорил, ты всего-навсего охранник, — прошипела Ёнсу.

«Чего она так хочет добиться?» — ужаснулась я, а М-21 обманчиво спокойно спросил:

— И как же это связано с тем, что я велел вам убраться? Уезжайте, раз вам нечего сказать.

— А если я буду настаивать? — Ёнсу приблизилась к нему вплотную.

— Тогда мне останется лишь выполнить свой долг, — с мрачным удовлетворением проговорил он.

— Забавно, ну, попробуй, — усмехнулась Ёнсу, но М-21 не поддался на провокацию. — Что, мы не бьем девчонок, да? А если девочка съездит тебе по лицу, что тогда?

Что произошло дальше, для меня большая загадка, потому что мое зрение просто не поспевало за тем, что я видела. Ёнсу занесла руку для удара, но М-21 отскочил в сторону. Она попробовала еще несколько раз, но он продолжал уклоняться. От бешеной скорости у меня все поплыло перед глазами, и я изо всех сил вцепилась в скамейку, желая, чтобы все прекратилось. Со страшной силой Ёнсу замахнулась и в прыжке ударила его… Я испугалась и закрыла глаза, но в своей голове продолжала все видеть. Ёнсу вложила в этот удар всю свою ярость, ожидая, что М-21 отлетит на несколько метров, а потом ударится о первую поверхность, что встретится ему на пути. Но он стоял, прямо перед ней, сдерживая ее удар. А затем, с силой оттолкнувшись, резко высвободился из ее захвата и отскочил в сторону. Ёнсу тяжело дышала, скорее от шока, чем от усталости, а М-21 являл собой королевское величие и оскорбленное достоинство в одном флаконе. Щит начисто смело, когда он высвободил свою силу, блокируя удар, и я видела, как в его крови кипят наслаждение и адреналин. Словно он давно ждал случая выместить на Ёнсу свою злость.

— Эй, что тут происходит? — раздался голос, и я подскочила. Откуда ни возьмись на поле боя объявились Тао и Такео. Одарив меня неописуемым взглядом, Тао прошел мимо, обращаясь к агентам непривычно жестким, негромким голосом.

А я почла за лучшее убраться со школьного двора, пока кто-нибудь не спросил, что там забыла ученица. Теперь, когда их было трое против двоих, я могла смело оставить М-21. Оставить с теми, кто, в отличие от меня, действительно может его прикрыть.

* * *

Когда вечером мы ненадолго забежали домой к директору Ли, атмосфера там буквально звенела от напряжения. По счастью, нам всего-то нужно было забрать диски, которые мы оставляли Рею, так что мы не стали задерживаться. Кажется, остальные тоже заметили, что что-то неладно, так что на обратном пути Икхан и Шинву строили различные предположения. Так как сегодня было еще рано, никто нас не провожал. А может быть, все были слишком заняты разбором полетов. И косвенно в этом были виноваты как раз мы, хотя никто не просил М-21 так рьяно нас защищать! Хотя, может, Франкенштейн ему действительно приказал никого не впускать?..

Предположения были одно нелепее другого, но иногда правда превосходит в своей абсурдности даже вымысел, так что я тихонько шла рядом, вспоминая, как М-21 блокировал удар Ёнсу. Не лучше ли было поддаться ей? Если бы он дал себя ударить в первый раз, она бы выместила свой гнев и ушла, а теперь… Теперь получается, что Ёнсу наверняка заметила, что М-21 не обычный человек. Впрочем, то же самое можно сказать и о ней. Кому из них будет хуже, если правда откроется? Незаконно модифицированной Ёнсу или же скрывающемуся от Союза М-21? Какой ужас! Они же сейчас как раз работают с агентами Союза! А вдруг Ёнсу решит отомстить М-21 и сдаст его тем людям?!

У меня кровь застыла в жилах от такой мысли. Рука сама потянулась к телефону, хотя я плохо понимала, что собираюсь сделать. Позвонить Тао и предупредить по поводу М-21? Вероятно, Тао и сам прекрасно сознает ситуацию, раз уж даже я догадалась… Несомненно, он лучше меня сможет просчитать, к чему сегодняшняя стычка может привести. Если только… если только сам М-21 сообщил о том, как Ёнсу применила суперспособности. И если Тао знает, что модификация Ёнсу незаконна…

— А может быть, к нам приезжает учиться какая-нибудь европейская принцесса, и директор паникует?

— Да с чего ему паниковать, у нас и так полон класс аристократов, и ничего! Может быть, он заказал новые сенсорные доски, а они пришли без инструкций?

— Ну и что? Тао быстро с ними разберется! А может, на этих досках кто-то несмываемым маркером рисовал? Тогда понятно, почему он так сердится!

— А может, конец года просто? И он намекает, что хватит гулять, пора готовиться к тестам? — предположила Суйи, сразу же испортив парням настроение. Увы, такой вариант был самым правдоподобным.

— А может, Рей сказал, что ему надоел рамен, и просит готовить исключительно пиццу? — сказала я, чтобы их развеселить. — Тогда наша столовая разорится!

— Оо-о! — судя по тому, как загорелись глаза моих друзей, зря я вообще открыла рот. — Юна, ты гений! Надо завтра срочно намекнуть Рею!

15 мая, среда, в школе

Это утро я встретила, сидя с телефоном на кровати. Почему-то мне не спалось. Хотя я легла вовремя, потом меня просто выбросило из сна, словно мне приснился кошмар, который я тут же забыла. Может, так и было. Снова уснуть я не смогла, поэтому тихонько играла в нехитрую игру и думала. Было, о чем переживать. Допустим, М-21 не пожелал со мной поговорить по душам. Но это не значит, что я не должна за него беспокоиться. Сержусь ли я на него? Да! Но волнуюсь сильнее…

В воздухе словно повисло предгрозовое напряжение. Стоило мне обратиться мыслями к любому из охранников, Рею, Франкенштейну либо Сангину и Ёнсу, я чувствовала это жужжащее в пространстве ожидание. Выглядит все так, будто близится яркая, драматичная развязка. Клубок стянут: агенты KSA ненавидят модифицированных из школы Ё-Ран, те в свою очередь готовы бороться за себя до конца. При этом есть еще внешняя угроза в виде Союза, которая висит над всеми. А директора ко всему прочему волнует состояние Рея…

На домах уже были отсветы нового дня. Глядя, как окна соседних зданий наполняются солнечными лучами, я вспомнила, как сконцентрировал перед боем свою силу М-21. Что-то похожее было между тем ощущением и отражающими свет стеклами. Для кого-то утро могло быть радостным событием или приевшимся временем суток, когда нужно заново собираться с силами ради нового бесполезного дня. Но для меня в этом моменте было теснящее душу предзнаменование. Что я увижу следующим утром? Почему у меня такое ощущение, что все решится, как в пьесе, за ближайшие двадцать четыре часа? Пространство заливает свет… Можно ли считать это добрым знаком?

* * *

В школе я занималась тем, что разрисовывала узорчиками поля своего дневника (не школьного, а вот этого). Шинву и Икхана опять видно не было, а Суйи читала новый сценарий, и лучше было ее не отвлекать. Потом, когда дочитает, будем с ней учить его по ролям. Забавно, что таким образом я получаю спойлеры к любому сериалу, где снимается подруга.

— Юна, тебе скучно? — ко мне подсели Сейра и Регис. Рей кивнул мне, привычно усаживаясь на своем месте у окна.

— Есть немного, — сказала я, отрываясь от узора. До этого я сидела, прикусив язык, и красила гелевой ручкой свой самодельный антистресс. Сейра проследила за узором, в котором разноцветные сердечки собирались в пушистые розочки, а потом посмотрела на мои сиреневые от ручки пальцы. Видимо, это ей о чем-то напомнило, потому что я заметила, как дрогнули краешки ее губ.

— Почему ты нервничаешь? — спросила Сейра.

Это что, так заметно? Я всего лишь раскрашивала дневник!

— Нет-нет, я всегда такая, — поспешно сказала я.

— Я знаю, — ответила она. — Просто если хочешь поговорить о чем-нибудь, давай, — она мягко улыбнулась.

У меня было много вопросов. Но ни один из них я задать не решилась, а вести светские беседы, когда мысли заняты другим — проблематично.

— Скажи, директор нами недоволен? — наконец, спросила я.

— Почему ты так решила? — искренне удивилась Сейра. — Нет, у него просто много работы. Вас он очень ценит.

— Как приятно, — невольно разулыбалась я. — Почему же вчера он был темнее тучи?

* * *

В голове Сейры пролетело то, как ей сообщили, что произошло в школьном дворе. С модифицированными Франкенштейн к тому времени уже поговорил, и Сейре оставалось надеяться, что он не наговорил им лишнего. От его ауры так и расползались мрачные сполохи, неудивительно, что даже дети заметили… Забавно, что для Сейры мы и «друзья» и «дети» одновременно.

Потом я увидела, как они сидели вечером в гостиной. Франкенштейн начал с того, что подробно расспросил оправдывающегося М-21 о том, как все было, а закончил тем, что… он коварно улыбнулся, и у Сейры возникло ощущение, что этот невозможный человек сейчас еще и похвалит М-21 за то, как он себя повел, как вдруг…

— Это напомнило мне, — сдержанно заметил Рей, заставляя всех присутствующих тут же замолчать. — О событиях дней давно минувших. Раньше Франкенштейн был гораздо хуже тебя. И неприятностей доставлял намного больше.

— М-мастер? — не ожидавший такого Франкенштейн даже стал заикаться от волнения.

А Рей изящно сложил руки на коленях и с видимым теплом предался воспоминаниям.

— Иногда даже главам кланов доставалось… И они ходили ко мне жаловаться.

* * *

Две алые звездочки дали мне понять, что Рей сейчас как по книге прочел мои мысли. Он все еще сидел у окна, но всем корпусом развернулся ко мне и с любопытством прислушивался к моему восприятию. Я с плохо сдерживаемым весельем уставилась на него, он на меня, а потом мы оба улыбнулись. Регис и Сейра смотрели на этот молчаливый диалог с вытянувшимися лицами и благоразумно избегали задавать вопросы.

16:06

Одного ободрения Рея (причем, адресованного даже не мне, а М-21, иначе я вообще не понимаю, ради чего Рейзел нарушил свое ставшее привычным молчание) хватило, чтобы поднять мне настроение до конца учебного дня. А теперь мы договорились пойти в компьютерный клуб. Сегодня устроим командное состязание в виртуальной реальности.

19:00

Сегодняшний сеанс оказался даже зрелищнее, чем я ожидала. Одной из локаций был ночной город, и мы должны были пройти по крыше, не попавшись врагам. Но нас все-таки заметили, и мы начали стрелять в них и убегать. Мне казалось, что на меня напала фигура в черном костюме и в черной же бандитской маске на все лицо. Я махала руками изо всех сил, но враг никак не сдавался, а потом вдруг вспомнила, что врукопашную мы тут не деремся и у меня есть бластер. Вот только странно, что за эти полминуты в меня так и не попали, ведь я была совсем рядом…

Кстати, когда я об этом рассказала, никто не поверил. Шинву сказал, что в следующий раз будет приглядывать за мной, а то моя фантазия получше любой виртуальной реальности. И только после его слов меня вдруг начали терзать сомнения…

20:11

Впрочем, сейчас уже не терзают. Когда мы пришли, оказалось, что все дома. Ну, то есть, если бы это разъяренный М-21 сражался с Ёнсу, привидевшись мне посреди виртуальной реальности, он бы не успел так быстро закончить и прибежать домой, да?

Нам открыла Сейра. Судя по быстро появившейся улыбке, явно скрывающей за собой беспокойство, мы пришли не вовремя. Но раз нас впустили, значит, хотели видеть. В гостиной наблюдались только Рей, Регис и сама Сейра. Она гостеприимно указала нам на диван и упорхнула за чаем.

Регис нервно крутил в пальцах ту красивую алую брошь, которой он закрепляет галстук. Отцепив ее от ткани, он перекатывал ее в руках, отчего камень бросал приглушенные красные блики… Еще нетерпеливо качал под столом ногой, что вообще-то для образцово-показательного Региса не свойственно…

Рейзел на этот раз сел не во главе стола, а напротив нас. Может быть, он это сделал, чтобы лучше нас видеть, а может — чтобы прислониться к диванной спинке. Вид у него был слегка болезненный.

— Сегодня было так весело! — с громкостью стадионного рупора вещал Шинву, а я тщетно шикала на него, чтобы напомнить, что он в гостях. — Вы бы только видели, как мы сегодня лазали по крыше!

Сейра встревожено глянула на меня, и я пояснила:

— Он про виртуальную реальность.

Сейра с видимым облегчением кивнула. Наверно, она не лучшего о нас мнения, раз считает, что мы можем сами полезть на настоящую крышу. Начало рассказа про наши похождения она пропустила, потому что ходила на кухню за чаем.

— Игры! Вот где настоящее счастье! — с блеском в глазах заявил Шинву и потянулся за печеньем, намереваясь добавить, что счастье еще в дружеских посиделках. Но Сейра его внезапно перебила.

— Ты сегодня снова опоздал. Тоже из-за игр?

— Опоздал? — смешался Шинву. Потом вспомнил сегодняшнее утро и кивнул: — Ну да-а-а, ты знаешь, это какое-то проклятье. Каждый раз, когда с утра дежурит господин Пак, я обязательно просплю! Я не нарочно!

— Почему, Шинву? — терпеливо поинтересовались мы.

— Говорю вам, не знаю! Просто когда я опаздываю, он тут как тут!

— Да, смешно.

— Просто загадка какая-то.

— Не вижу ничего смешного, — тихо сказал Регис, а потом встрепенулся, отмечая присутствие Франкенштейна. Действительно, пока мы болтали, в гостиную вошли директор и охранники. Я их быстро оглядела и не заметила никаких серьезных травм. Почему-то мне казалось, что в следующий раз я модифицированных увижу посреди сражения. Они же все были в домашнем и явно живы и здоровы, хотя и достаточно напряжены. Франкенштейн же из последних сил нацепил на лицо дружелюбное выражение. «Так тут еще и школьники, — с безразличием отчаяния подумал он. — И как я не заметил, что они пришли?»

— Вот именно, Регис. Ничего смешного, — притворно обиженно ворчал Икхан. — Я, между прочим, тоже из-за тебя опоздал, бро! Тебя разве добудишься!

Шинву смущенно теребил указательным пальцем пластырь на носу и в тысячный раз обещал нам ложиться вовремя и никуда не опаздывать. И все мы знали, что некоторые вещи изменить невозможно, как ты ни старайся. Пока Шинву учится в школе, а господин Пак стоит на воротах, у этих двоих вечно будут друг к другу претензии…

— Тао, — шепотом сказал Франкенштейн, и никто, кроме самого агента и меня, не услышал этих слов. — Тщательно расследуй этот инцидент. Приглядывай за Сангином и за Ёнсу тоже. За KSA в целом. Разберись, зачем прибыли Церберы и почему атаковали. Узнай… все. Оставляю все на тебя, ты меня понял?

Тао моментально вспомнил произошедший чуть ранее разговор. Сердце его сладко и тревожно замерло от осознания уникальности этого поворотного момента. Что-то, чего он так давно ждал, все же произошло…

* * *

— Шеф, в чем дело? — спросил он, наполовину готовый к тому, что услышит.

— Тао, какое-то время я не смогу следить за происходящим. Принимать решения придется тебе.

— Что? Мне? — нет, все же в реальности эти слова было услышать страшнее, чем он себе представлял. Как бы они ни льстили его самолюбию, но… Действительно стать «№1»?

— Да, ты поведешь остальных.

* * *

Вспомнив о своем новом назначении, Тао отрывисто кивнул. Впервые после службы в DA-5 он официально получил приказ. И это… ощущалось очень правильным.

— Мне придется разобраться с личным делом, — едва слышно закончил Франкенштейн и вздохнул. Тао кивнул, и его глаза, скрытые за челкой, зажглись решимостью.

— Да, сэр, — сказал он.

* * *

Под предлогом зубной боли у Рея нас вскоре вытурили вон. Рейзел и правда сегодня ничего не ел, но не думаю, что у благородных вообще бывают подобные проблемы с зубами. Мы разошлись по домам, снова оказавшись в наших безопасных гнездышках раньше, чем обычно.

Я вспомнила излучающую безнадежность ауру Франкенштейна, который, сверкая милой улыбкой, отправлял нас в темноту еще не позднего вечера.

— До встречи в школе, — больше как радушный хозяин, а не строгий директор, пропел он. «Боже мой, моя бедная школа!» — мысленно добавил он. Смутная картина разрушений, показанная на большом экране, промелькнула у меня перед глазами. Неужели что-то и правда произошло? Не может быть, чтобы кто-то посмел хулиганить в школе!

Еще совсем рано. Может быть, это всего лишь розыгрыш? Но я спать не смогу, пока не выясню… Пойти, что ли, посмотреть…

---

Примечания:

Благодарю всех за ожидание! Как видите, главы выходят не очень часто, зато они длинные. Пока мне удобнее так делать.

С огромной радостью отмечаю 50-ый лайк этой работе. Для меня это много значит, спасибо!