Тео. Теодор. Мистер Нотт (джен)

Если бы Теодора спросили, почему именно Малфой едва не сошёл с ума утром в день экзамена по ЗоТИ, он бы развёл руками, потому как идей у него совершенно не было. Равно не было в этот день на завтраке — Поттера, Уизли и Грейнджер (но не Лонгботтома), на обеде — Поттера и Уизли, а на ужине — только Поттера.

Забини хитро предположил, что между этим есть какая-то связь, и тут же сбежал за спину Теодору. Итальянец не мог удержаться от того, чтобы не шутить над такой удачной жертвой, как Драко Малфой, но год научил его, что ждать смеха на его шутки было бы неправильно, ведь Малфоя все уважают или «уважают», но не смеются.

И тем не менее. Старшекурсники сдавали прорицания и рунологию, а младшекурсники и выпускники провели остаток дня в бесконечных шалостях, сидя на свежем воздухе по всему берегу озера и опушке леса.

Дин увлёк их троих разговором на тему будущего «дела» — ребята уже договорились, что встретятся у Нотта для детального обсуждения. При этом Энни Перкс, фыркнув, услышав (подслушав) краем уха их обсуждение, тут же подошла и всучила Артуру, к которому она явно была неравнодушна, брошюру «Памятка магглорождённым волшебникам: чего нельзя делать вне магических резерваций. Одобрено Министерством магии, 1990».

Полистав книжку, парни пришли к одному и тому же выводу: слишком сильно магию использовать было нельзя. Дин предложил взять палочку Нотта на «дело» и не тревожить «чистокровного наследника», на что получил возмущённую отповедь сразу от троих — ведь это палочка выбирала волшебника, как знаменитая Бузинная палочка, переходившая из рук в руки тысячу лет.

— Наверняка можно найти палочку в Хогвартсе! — воскликнул Дин. — Здесь, я ну просто уверен, куча дураков теряли свои палочки. Вон, той же Макдугал даже специально новую палочку привезли братья, ты, Арчи, сам рассказывал.

— Интересно, их Филч же находит? — задумчиво протянул Забини. — Он же сквиб, что он делает с этими палочками?

На этот вопрос ни у кого ответа не было, и все переключились на обсуждение потенциальных применений палочек сквибами.

* * *

Последняя ночь перед летними каникулами началась с того, что Блейз вытащил стянутую откуда-то полупустую бутылку вина, которую предложил выпить в общей компании. Малфой оставался в гостиной, но без Винсента и Грегори — старшекурсники намекнули ему, что в такой компании он, мелкий, ни на дюйм по сравнению с вассалами за год не выросший, смотрится смешно.

На удивление, вино было вкусным, и этот вкус, многогранный, полный запахов полевых цветов из самого детства, полный аромата кедровой аллеи, где Тео никогда не был, пахнущий шерстью единорога и лёгким солёным бризом, был так же полон магии. Магии!

Ночь, словом, прошла великолепно. Кто-то шутил, кто-то смеялся, а Тео блаженствовал и смаковал каждую каплю божественного нектара — и сам не заметил, как заснул.

Утро оказалось полной противоположностью ночи. Проснувшись, Тео ощутил во рту вкус гиппогрифьего дерьма, выпотрошенных кишок, которые почему-то в него кто-то засунул. Едва сдерживаясь, чтобы не опорожнить желудок, он нащупал палочку и, поднявшись в исподнем, побежал к зеркалу. Там, в кабинке, уже кто-то из соседей прочищал себя, что тоже не добавило стойкости Нотту — но он всё же успел.

Косметические чары Тео знал и применял уже год, тренируясь и на себе, и на Артуре, но в таком состоянии у него с первого раза не вышло выписать правильную руну кончиком палочки, чтобы очистить рот от последствий распития — пальцы дрожали.

Вернув себе дееспособное состояние, Тео начал готовиться к завтраку — часы показывали, что до торжественного, завершающего учебный год, мероприятия оставалось меньше получаса. Некстати вспомнилось, что Слизерин выиграл кубок факультетов, исходя из набранных (и не потерянных) баллов, чему старосты были очень рады. Сам Тео едва ли не на полсотни баллов из тысячи в этом поучаствовал, но смысла в таких коллективных успехов, на его взгляд, было немного — тот же Крэбб, например, потратил куда больше, чем в сумме набрал Нотт.

Наконец, вместе с остальными слизеринцами, он разместился за факультетским столом. Иерархия рассадки за каждым столом была весьма интересным предметом для изучения — так, слизеринцы сидели соразмерно своим курсам обучения. Ближе всего к преподавательскому столу сидели выпускники, первые среди них — старосты, которые стремились подчеркнуть свою аристократичность, происхождение, или хотя бы амбиции. При этом, конечно же, безродные чистокровные или редкие полукровки отсаживались как можно дальше в рамках одной группы курса.

Последние места за столом занимали первокурсники — и всё же ещё треть стола была свободной, хотя никто не сидел стиснуто. Это было свойственно и другим столам — как минимум на треть больше волшебников ещё могло там рассесться. В рамках своего курса Тео был скорее исключением из правил — он, высокородный, чистокровный наследник древнего рода, во многих поколениях чистой крови, с кучей родственников и дальних кузенов по всему Хогвартсу среди аристократов, сидел практически последним. Рядом с ним, крайним, сидел Блейз, а напротив — располневшая за год ещё сильнее Миллисента. Полукровка, как оказалось, скрывавшая своё происхождение, она, из побочной ветки известной семьи заводчиков гиппогрифов, оказалась если не в изоляции, то в определённой обструкции. Тео не сильно лез к девочкам-сокурсницам, но знал, что Гринграсс Миллисенту игнорирует, а Паркинсон «дружит», когда Дафна занята.

За другими столами картина наблюдалась иная. Хаотичные гриффиндорцы на другом конце садились туда, куда пожелают, меняя своё положение за столом каждый следующий приём пищи. Там то и дело вспыхивали склоки на тему того, что за одним местом хотят сидеть разные студенты. В начале года так и вовсе Уизли все вчетвером отстаивали места вокруг Гарри Поттера, чтобы не допустить других студентов к мальчику-который-выжил.

Хаффлпаффцы сидели по кружкам интересов. Арчи, который едва вытянул на тролля по трансфигурации, совсем она ему не давалась, нашёл себе компанию среди любителей магического рисунка. Незадолго до экзаменов он показывал Тео незаконченный набросок нюхлера, который смешно двигал мордочкой, пытаясь вынюхать золото. Собственно, нюхлер, о котором он узнал от профессора Кеттлберна, покалеченного старика, теперь был его собственной маленькой идефикс, которую знал только Тео.

Ну а райвенкловцы сидели поодиночке, горделиво не замечая практически никого вокруг. Каждый из них считал себя самым умным, как гласил похабный анекдот, и двое райвенкловцев не могли вместе спать — никто не мог позволить себе уснуть первым. Тео не до конца понимал шутку, но был согласен с тем, что внутреннее соперничество у умников было гораздо сильнее, чем в других Домах Хогвартса.

Зал был оформлен в зелёных цветах. Полтнища с гербом Слизерина драпировали и стрельчатые окна за преподавательским столом, и украшали стены. Разглядывая унылых гриффендорцев, Тео поймал себя на мысли, что будет скучать по тому, как именно проходили школьные будни, пусть и продлится эта тоска лишь два с половиной месяца.

Вдруг гриффендорцы зашумели, а за ними зашумел и остальной зал. Слизеринцы тоже встрепенулись, пытаясь понять, что же происходит. Наконец, по столу прошёл гул — мол, опоздавший Гарри Поттер пришёл на завтрак.

Малфой, сидевший на этот раз к остальному залу спиной, скривился.

Дамблдор поднялся со своего места, будто бы этого только он и ждал, и начал говорить свою речь.

Тео поднял глаза к потолку, в очередной раз изумляясь тому, как именно зачарована прекрасная иллюзия, сейчас представлявшая собой кусочек ясного, безоблачного, голубого неба.

Он очнулся, когда кто-то из Слизеринцев завопил о несправедливости, и в изумлении увидел, как меняются все полотнища, украшавшие зал, на красно-золотые цвета. Разрыв, что ещё несколько минут назад был больше двух сотен очков, вдруг куда-то исчез. Что же Тео пропустил?!

Дамблдор оглядел зал, дожидаясь, пока ликование гриффиндорцев и негодование слизеринцев сойдёт на нет.

— Итак, Гриффиндор на пять очков опережает Слизерин. Я вижу, что не всем по душе такой результат. Было бы несправедливо лишить один дом заслуженной победы, а другой — проявления отваги и героизма. Иногда, — Тео понял, что директор смотрит прямо на него — и вслед за ним на стол Слизерина обернулись многие студенты Райвенкло, — мы делаем то, что должны, независимо от дружбы или вражды наших домов. За проявление межфакультетского единства я присуждаю Теодору Нотту пять баллов!

Тео опешил.

Хогвартс закричал.

Полотнища по всему залу сменились вновь — разделённые пополам между цветами Гриффиндора и Слизерина.

* * *

На пути в Лондон Тео оказался в общем вагоне — так сложились обстоятельства, что и его, и всю его компанию Маркус Флинт, капитан слизеринской команды по квиддичу, едва ребята подошли к поезду, затащил к старшекурсникам Слизерина и некоторых других факультетов. Оказывается, здесь было небольшое празднование победы (а это все школьники, даже гриффиндорские выпускники, признавали как победу Слизерина) факультета. Впрочем, едва дама с тележкой прошла сквозь их вагон, неодобрительно косясь на шумные компании студентов, вечеринка постепенно разошлась на множество маленьких групп.

С удивлением ребята (все шестеро — Тео, Арчи, Дин, Блейз, друг Дина, тоже гриффиндорец, Симус и прибившаяся к ним Перкс) оказались в компании уже-почти-четверокурсников, ловца Слизерина Хиггса и его товарищей, которые завели ни к чему не обязывающий разговор о квиддиче. Квиддичный сезон был в самом разгаре, лига из шестнадцати британских команд уже сыграла жеребьёвку и первый тур матчей — как раз к окончанию учебного года, как и каждый раз, чтобы вернувшиеся домой школьники побежали смотреть на матчи любимых команд.

— Я написал письмо в Департамент спорта, — важно говорил Хиггс, — теперь им управляет Людо Бэгмен, мой дальний родич по матери. Попросил его оказать спонсорскую поддержку Хогвартсу и купить новые метла взамен старых.

— Проще купить себе свою собственную метлу, — усмехался ему в ответ младший брат старшекурсника Монтегю, чем-то напоминавший Малфоя по повадкам, по слухам, средний из троих.

— Не все могут себе позволить и оплату обучения, — возражал в ответ на это уже Арчи, которого не отпускала приближающаяся проблема с золотом (пусть отец и положил какие-то деньги в тот самый сейф), и ему в тон кивали Перкс, Блейз и один из слизеринцев.

Как только тема снизошла на деньги, Теодор осознал, как именно остра в магической Британии проблема с неравенством активов. Герхард Доббс, например, обвинил в этом Дамблдора, который вынуждал своей политикой магов обращаться с магглами и оказывать им услуги (за что был зашикан своей же подругой — а Тео пришло на ум, что это нарушение Статута). Забини в ответ горячо возразил, что в Италии и Германии точно так же многие старые семьи вынуждены уже полвека побираться и нищенствовать, лишённые всех средств к существованию из-за поддержки Гриндевальда.

Послушав разные мнения, Теодор Нотт понял, что проблема в другом. Палата магических лордов, распущенная министром Тафт, которую, по мнению некоторых авторов (и в том числе профессора Бэгшот, написавшую учебники по Истории Магии для Хогвартса) за это и отравили, не контролировала распределение средств между разными магическими кланами уже почти полвека — а потому появившиеся в силу обстоятельств монополисты, как Малфои и Монтегю, лишили многих других семей средств к существованию.

Теодор, и сам пострадавший от этой проблемы, решил в этот момент, что во что бы то ни стало приведёт магическое сообщество к справедливому процветанию.

* * *

Хогвартс-Экспресс прибыл в Лондон уже в темноте. В отличие от осеннего отправления, в этот раз в углах платформы зажглись общественные камины, через которые можно было отправиться домой. К удивлению (и некоторому противоестественному облегчению) Теодора, их с Артуром никто не встречал. Попрощавшись с друзьями — кого-то из них встречали, как Симуса, Перкс и Блейза, который смахнул слезу и убежал к матери, кого-то, как Дина, ждали на маггловской части вокзала, — ребята с чемоданами пришли к камину.

— Что, Нотт, домовика не догадался попросить забрать чемодан? — послышался голос Малфоя. Он был явно оскорблен чем-то — видимо, тем, как Теодора чествовали старшекурсники.

Арчи хотел было что-то ответить, но Теодор покачал головой. Не обращая внимание на язвительность Малфоя, которого тоже никто не встречал (что было странно), Теодор, наконец, сыпанул пороха в камин — и через долгое мгновение оказался дома.

Родной дом встретил Теодора запустением и затхлостью, отсутствием магии и тишиной.

Артур едва удержался на ногах, оглушительно чихнув.

Криво улыбнувшись, Нотт понял, что эти каникулы он совершенно не хотел бы провести в четырёх стенах Нотт-холла.