Чентра: Штошекалипсис (джен)

Очередной поворот событий произошёл 5-го июня 1979-го — как раз в тот день, когда Каст пострадал от впущенных по недосмотру комаров, и лежал забинтованный на веранде, не имея сил не то, что руководить покраской штошника, а даже пальцем пошевелить.

Так вот, в этот день Ушастый, проявив откровенную халатность, и пустив штошью деятельность на самотёк, ушёл в библиотеку рыться в кулинарных книгах. Результаты халатности потом долго мозолили ему глаза, служа удобным отрицательным примером для Каста: у того вызывал сильное отвращение вид украшенного неровными пятнами штошника. Смешать имевшиеся в запасе остатки краски разных цветов штоши, естественно, не догадались.

Но эта радость ещё предстояла ему в дальнейшем, а пока Ушастый, одержимый манией экономии продуктов и вечно горящий желанием привить штошам «здоровый образ жизни», перекапывал литературу, стремясь найти рецепты, совмещавшие бы минимальный расход провизии и максимальное количество витаминов.

Последние две недели один только вид Ушастого, руководящего поварами, и даже просто вид Ушастого в фартуке, вгонял штошей в глубокую тоску, так как был несомненным предвестником диетически-скудного обеда, в придачу к тому крайне невкусного, невзирая на всю обогащённость витаминами...

Ушастый остался недоволен таблицами калорийности из обычной, повседневно используемой поваренной книги — слишком уж краткие — и решил поискать что-нибудь поподробнее. На дальней полке, совсем в другом тематическом разделе, ему неожиданно попалась толстенная поваренная книжища, сильно истрёпанная и замасленная за долгие годы небрежного обращения, с торчащими во все стороны листами. Судя по количеству пыли, аморфным облаком поднявшейся с полки при извлечении книги, пользовались ею в последний раз ещё при Ушастовом предке — а затем, вероятно, какой-то особо безалаберный штош сунул её не на ту полку, и книгу сочли утерянной.

Ушастый перелистывал вываливающиеся страницы с рецептами, когда на пороге появились три далеко не лучших представителя штошьего племени — Вьюш, Риласт и Гутморген. Гутморген издал своё традиционно-громкое «Привет!» и направился к полкам. Неуверенно осмотрел их, разочарованно сместился вправо-влево, и обратился с вопросом к собратьям: «Вроде же ведь она тут раньше стояла?.. Или я, может, не на той полке смотрю?..»

Те так же неуверенно (в библиотеке, видать, бывали не часто) осмотрели полки, потом Риласт с недовольным видом изрёк:

— Опять, небось, чёртте-куда пихнули, паразиты! Они тебе тут пихают, а ты им потом ищи!

Они с Гутморгеном начали последовательно прочёсывать полки, один — по левой стене, другой — по правой. Через некоторое время Ушастый обнаружил за спиной Вьюша, с занудным любопытством таращившегося в перелистываемую Ушастым книгу.

— Вы не поваренную книгу, случаем, ищете? — спохватившись, обратился к ним Ушастый, не желая часами созерцать раз за разом прочесывающих полки штошей. Штоши ответили утвердительно и Ушастый спровадил их, вручив книгу, мирно лежавшую всё это время на краю стола. Потом он, было, вернулся к своей, но не тут-то было: пока Ушастый разбирался с Риластом и Гутморгеном, Вьюш отвернулся к окну, и сделал вид, что с интересом рассматривает что-то снаружи. А потом с упорством репейника снова повис над душой.

Тогда Ушастый громко и недвусмысленно спросил у штоша, что он тут делает. Тот спешно схватил тряпку и развил — не сходя с места — бурную деятельность, поднимая клубы удушливой пыли. Ушастый, повысив тон, разъяснил, что уборкой желательно заниматься, когда в библиотеке никого нет. Вьюш вежливо ответил, что, конечно, Ушастого подождёт, и когда тот закончит чтение, немедленно примется за уборку. И снова повис над душой...

Минут через пять Ушастый обнаружил, что перелистывает книгу не глядя, всё внимание отвлекал вызывающий раздражение штош. Ушастый, хоть это и было непедагогично, уже собирался отослать его на полевые работы — до вечера, с обязательной отметкой у дежурного — когда Вьюш вдруг задал вопрос:

— А ето чего за рейцпепт, а?

Ушастый посмотрел, наконец, в книгу и с удивлением обнаружил нечто, имеющее к кулинарии самое отдаленное отношение. Между страниц мирно притулился листок, покрытый надписями на инфернальном... Ушастый спешно сказал штошу:

— Это, Вьюш, гадость, это духовная литература, тебе на неё лучше не смотреть!

Тот с отвращением отвернулся, вызвав довольную улыбку у Ушастого: всё-таки приносит, значит, плоды пропаганда ненависти к художественной литературе. Не погасло, значит, ещё пламя того костра, на котором весной были торжественно сожжены все церковные книженции...

Вьюш спешно покинул библиотеку, предостеречь сотоварищей, чтобы осторожней перелистывали незнакомые справочники. По официальной версии, чтение художественной литературы приводило к буйному помешательству — удобный и простой способ прекратить в народе разглагольствования на тему неприятных событий последних лет: революции и — что особенно важно с точки зрения руководства — летнего инцидента с заточением Ушастого.

Как только штош вышел, Ушастый спешно перелистал страницы. И обнаружил несколько листов древней летописи, новую на вид карту и неразборчивое пояснение к карте, вероятно, составленное кем-то из предков. Ушастый сильно удивился самому факту хранения таких ценных, исторических документов на обычной полке, да ещё в штошнике, где, как известно, туалетная бумага всегда в дефиците. И, естественно, решил отнести бумаги на место, в замок.

Проходя через веранду, он участливо поправил подушки забинтованному Касту, который лежал у открытого окна, недавно затянутого противомоскитной сеткой-рабицей с ячеёй в два сантиметра.

— Ну как там красят, проблем не возникало? — слабым голосом спросил Каст.

— Да нет, всё пока идёт по плану, — соврал Ушастый.

— Ну, и хорошо.. Кстати, закрыл бы ты окно. Свежий воздух, он, конечно, полезный, да эти сволочи всё время нервируют. Лежишь тут, и думаешь: а вдруг сетка где отошла? Так ведь и жизни можно лишиться.

В подтверждение слов Каста, мимо окна с рёвом пронеслась армада комаров — свирепейших тварей с размахом крыльев почти в двадцать сантиметров. «Кажется, год от года комары становятся всё крупнее» мрачно подумал Ушастый, закрывая окно. Из-за угла, с той стороны, где штоши занимались покраской штошника, донеслись невнятные вопли, некультурные выражения, и шлепки мухобоек. По всей вероятности, к вечеру будут один — два пострадавших.

Надев шикарную шляпу с противокомарьей сеткой и карманами для ушей, Ушастый отправился к конечному сараю трамвая, где залез на повозку, уселся поудобнее и нажал кнопку «пуск».

Вероятно, Каст обесточил систему в профилактических целях... Ушастый, недовольно ворча, слез с повозки и отправился по дороге пешком.

Заново проложенная напрямую через лес, дорога представляла собой мощёную брёвнами колею, посредине которой возвышалась деревянная направляющая с металлической токоведущей полосой. Сбоку от дороги шли столбы с подвешенным на них контактным проводом, всего два метра над землёй. Для штошей-то это было безопасно, а вот Ушастый старательно держался другой стороны дороги, опасаясь задеть ухом за провисающий кое-где провод.

Когда Ушастый, метров через пятьсот, уже дошёл почти до конца недостроенной дороги, сзади с издевательским воем примчалась пустая повозка, заставив Ушастого отскочить в глубокую, грязную лужу, и остановилась у конечного сарая. «Ну, ладно, — философски подумал он, — хоть обратно с комфортом поеду»

Через несколько секунд в механизме громко щёлкнуло реле и повозка, рассыпая искры из-под контактного провода, умчалась обратно.

— Чёртова автоматика! — пробурчал Ушастый, вынужденный вторично отступить, в ещё более глубокую и грязную лужу. — Нет бы этому гению записному обычное ручное управление приделать, так ведь нет! Ему, видите ли, приспичило сделать механизм, который бы сам решал на каком он конце нужнее. А кнопку вызова на временной конечной, естественно, лень было поставить! — И Ушастый с испорченным настроением продолжил свой путь.

У ворот замка его поприветствовал неуверенным «Стой, кто идёт...» караульный Хвостус, которого сильно нервировало соседство — хоть и заколоченной — двери в катакомбы. «Надо бы перетрясти график дежурств... этот ведь экземпляр и чихнуть без постороннего руководства не сможет» подумал Ушастый про самого несамостоятельного из штошей. Вслух же похвалил того за службу и понёс карты в башню, где на крыше была установлена большая подзорная труба.

В своё время Каст сильно спорил с Ушастым о необходимости оставлять в замке караульного, тем самым лишая штошник лишней пары рабочих рук. Ушастый парировал весомым аргументом: мир вокруг неизведан, кто может жить там, дальше километра-двух от замка — неведомо. Даже до реки, хоть туда хода всего часа два (теоретически), на памяти нынешнего поколения никто не доходил. А у караульного, по крайней мере, есть кнопка, и если с редко теперь посещаемым замком что-нибудь случится, то хоть можно успеть вмешаться вовремя.

Кнопкой, пока что, пришлось воспользоваться лишь раз, когда оголодавший завр из катакомб начал ломать дверь, пытаясь добраться до сочного и питательного караульного.

Ушастый поднялся в надвратную башню, вылез на крышу и вытащил подзорную трубу на массивном лафете за цепь из конуры. Цепь служила для предотвращения роняния инструмента с крыши чересчур любознательными штошами, а конура — для защиты тонкого инструмента от непогоды. Он уже взял из архива обе имевшиеся карты, чтобы сличить их с найденной.

Ушастый развернул карты, придавив их гантелями, чтобы не унесло ветром. Вот посредственная схема местности, набросанная предком на большом листе ватмана: масштаб неравномерный, все контуры искажены, масштабы плавают. На огромном, почти пустом листе в самом низу красуется корявый овал, обозначающий замок, вокруг — несколько предполагаемых мест постройки штошника и путь к перевалу с обозначениями главных ориентиров. Отмечено также — весьма приблизительно — течение Штошьего ручья и наиболее противные в смысле топкости болота.

Вот вторая, самая ценная, карта, нарисованная ещё в средневековье, до набега 1773 года. Несмотря на многочисленные дыры и потёртости, на этом пожелтевшем полотне размером с добрый обеденный стол можно разобрать уйму разнообразных рисунков, обозначающих города, деревни, поля, мельницы, а иногда представляющих собой и просто декоративные элементы, вроде крестьян — штошей, или корабликов на реке. Вокруг стен замка раскинулась большая деревня, занимающая всю вершину холма, до склада. Из фигурного домика (нынешние руины на полпути от замка к штошнику) вылетает злобного вида призрак, от которого в панике улепётывают проходящие по дороге штоши. Дорога — часть её и до сих пор сохранилась — пересекает Штоший ручей севернее нынешнего пруда и идёт к городу, расположенному на холме среди лесов, километрах в десяти восточнее замка.

Ушастый вытащил новонайденную карту, не больше тетрадного листа в размерах. Сначала ничего не понял. Потом до него постепенно дошло, что подзорная труба не понадобится: карта, в отличие от имеющихся, охватывала пространство в сотни километров. Ушастый спешно вооружился лупой и с удивлением отметил, что на гладком листе, больше похожем на пластик, нанесены невероятно мелкие детали, а также надписи на инфернальном, с размером букв меньше миллиметра.

Ушастый сначала сбегал за лупой посильнее — не помогло — а затем и на склад, за микроскопом. И устроился поудобнее, переместившись в архив. Сначала у него возникло подозрение, что замка и окрестностей на карте нет, а изображена на ней часть, допустим, Австралии. Потом он прочитал на истлевших листке, содержавшем перевод с инфернального на гиперборейский: «В правом верхнем углу — Великий хребет, внутри — гиблоземье. Замок ближе к центру.» Ушастый посмотрел на правый верхний угол, там красовалась обрезанная краем карты часть двойного, идеально круглого кольца гор, в центре была изображена сложная, многлучевая звезда. Ушастый замер. Перед ним, наконец-то, лежал ключ к объяснению годами мучившей его загадки собственного происхождения. Ведь в летописях вскользь упоминалось, что первый Ашас пришёл именно из «Гиблоземья»...

По расположению горных хребтов, Ушастый нашёл Врата, которые удалось разглядеть лишь благодаря длинной сопроводительной надписи и хорошему микроскопу. Массивная пирамида была изображена квадратиком, который невооруженному глазу казался лишь пылинкой на карте.

Двигая микроскоп вдоль отчётливо видимой дороги, Ушастый «доехал» до замка, который был изображён со всеми подробностями, как на фотографии... и замер в священном трепете. Замок был чистым пятиугольником центральной части, без городка вокруг, без крепостной стены, даже без склада... То есть, в состоянии на тысячу лет назад... Нет, больше. Ещё тысячу двести лет назад построена крепостная стена, для защиты внешнего городка, которого на карте нет и в помине...

Ушастый бережно, как стеклянную, отложил карту, и продолжил чтение: «К карте прилагается приписка от руки — см. папку ИЮ-3975 — Я нашёл эту древнюю карту в моё на обзорную башню восхождение. с подписью Ашас 39-й»

«Постойте-ка, — подумал Ушастый, — приписка от Великого?!.. Сам почти легендарный, предок назвал карту древней! и ведь никаких волокон, даже в микроскоп, никаких потёртостей...»

* * *

На следующий день в замок заявился Каст, выздоровевший и разъярённый. После того, как он узрел результат покраски штошника, пару маляров пришлось госпитализировать.

И застал Ушастого спящим за столом, с микроскопом в обнимку. Каст смахнул со стола бумаги — Ушастый спросонья уставился на него — и решительным тоном начал:

— Если ты думаешь, дорогой ты мой, что быть руководителем — это...

— Где ка-а-а-арта-а-аааа!!! — прервав Каста, раскатился по залам душераздирающий вопль Ушастого, проснувшегося окончательно.

Каст отступил, на всякий случай, к выходу. Ушастый уже поднял с пола свою драгоценность, и, уставившись на неё безумным взором маньяка, бережно сдувал пылинки. Каст отступил за угол и с безопасного расстояния осторожно спросил, в чём дело, готовый, в случае, если у Ушастого — буйное помешательство, бежать со всех ног.

— Ей ж полторы тыщи лет же, — невнятно ответил Ушастый, осматривая карту на просвет, — а этот придурошный предок её в штошнике лежать положил! Ведь лишиться ж могли такого сокровища! — Он повернулся к Касту, вышедшему уже из-за угла. — Её сам Ашас Великий древней назвал! А на ней, между прочим, ни царапинки...

Каст скептически посмотрел на карту, бесцеремонно выдернул её у Ушастого, и уставился в микроскоп. Некоторое время, со всё возрастающим удивлением, елозил по карте, потом взял лист бумаги, и начал что-то считать.

— Ну, что? — спросил заинтригованный Ушастый.

— У него какое увеличение? — вопросом на вопрос ответил Каст.

— У кого? — не понял Ушастый, — ...а, у микроскопа что ли?... Сейчас посмотрю. ...Вот тут вроде написано, в девятьсот раз.

Каст некоторое время считал молча, потом хмыкнул, и стал пересчитывать. После третьего раза он убедился, наконец, в правильности расчётов, поднял голову, и сообщил:

— Единственно, что могу утверждать — человеки подобную карту создать не способны. Им по уровню техники до такой точности лет сто ещё.

Ушастый отнял у Каста карту и стал сновать туда-сюда по комнате, безуспешно пытаясь найти для своего сокровища безопасное место: со стола могли смахнуть, с полки могла упасть, за шкаф — завалиться, в шкафу могло попортить твердым предметом, на полу наступят, за книгами на полке — затеряется...

Каст вспомнил, наконец, по какому поводу пришёл, и развил тему:

— Так вот... Это, конечно, очень занимательная вещица, но находка оной — отнюдь не повод для вопиющей бесхозяйственности, которую ты на днях проявил. Быть руководителем — это, между прочим, и ответственность, особенно с такими, я извиняюсь, недотёпами, как штоши... Ты, кстати, не замечал, что любой отдельно взятый штош проявляет гораздо большую инициативу и сообразительность, чем штош среднестатистический, находящийся в составе коллектива?.. Я вот немало уже думал над этой проблемой, и кажется мне, всё дело в... Ты куда это собрался?!

Ушастый, совершенно не слушая Каста, напялил на спину рюкзак, привесил к поясу меч, и теперь рылся по ящикам в поисках батареек к фонарю.

— Ты хорошо себя чувствуешь? — осторожно осведомился Каст.

Ушастый не ответил, он уже укомплектовался батарейками, и теперь, открыв сейф, спешно выгребал на пол свою любимую колбасу.

— Ты куда собрался?! — повторно спросил уже не на шутку встревоженный Каст. Ушастый откопал из-под колбасы подушку, под ней обнаружилась другая подушка, на которой мирно лежала граната. Ушастый гранату аккуратно извлёк, прицепил к крючку на поясе за кольцо, повернулся к Касту, и кратко ответил:

— В центральную цитадель. Чтобы узнать дорогу в гиблоземье.

«Рёхнулся!» подумал Каст. Вслух же неуверенно произнёс (нервировала подвешенная за кольцо граната):

— Может, лучше завтра пойдешь, а?.. Бутербродиков приготовим в дорогу, да и с крокодилами загодя разберемся... А?..

Ушастый тем временем привешивал поудобнее арбалеты.

— Да и кто же, кроме тебя, штошами-то командовать будет?! — вконец разволновался Каст.

Ушастый приостановился на минутку, и задумался. Потом немного успокоился, отложил оружие в сторону, и положил перед Кастом карту.

— Тебе-то легко, — начал он издалека, — ты счастлив тем, что вгрызаешься в хитрости станков, техпроцессов, а в будущем — я в тебе не сомневаюсь — и этих легендарных «фабрикаторов». Мне... это всё тоже важно и безумно интересно, и вернуть знания предков — моя давняя мечта. Но меня ещё гложет незнание: что вообще такое «Ашас»? Откуда мы все пошли? Почему штоши? Почему единственный шноблин? Тебя подобные материи не заботят, ты просто принимаешь эту карусель жизни, как данность... А мне ужасно хочется узнать: откуда всё началось? Что было там, в начале, напрочь забытое за пять десятков перерождений?

Потому что даже само понятие «демон» как-то плохо соотносится с реальностью. И мир вокруг сильно не похож на описываемое в Несвятом писании. Действительно ли нас всех создал Светодар в пику собственному создателю? И так ли должен выглядеть ад? И правда ли у нас есть души — или это всё лапша для ушей, и всему существует банальное материалистическое объяснение?

Слишком много вопросов, ответа на которые не дают летописи, слишком много важных вещей, реально жизненно важных, остаются неизвестными...

Ушастый умолк и начал возбуждённо мерить шагами комнату. Каст только собирался вставить своё слово, как он вдруг продолжил:

— Жить-поживать да добро наживать — замечательно. Но жить, не зная смысла жизни, забыв о собственном предназначении... Штошам эти тонкости до лампочки — они, в конце концов, все в прошлом крепостные крестьяне. Но я же — Ашас, из тех, что руководили... Нет, правили!.. Правили всей этой землей и всеми её обитателями в течение многих поколений... Кем они были, к чему стремились? Что завещал нам Ашас Первый?..

Ушастый долго молчал, потом потёр рукой своё огромное ухо, и продолжил:

— Мне очень обидно, что мои собственные предки довели нас до такой разрухи. Я всего-то знаю — и то смутно — лишь о последних пятнадцати поколениях: чем жили, о чём думали. Но я же ведь пятьдесят второй! Попробуй-ка, посчитай, сколько насчитывает история моих предков, если каждый жил лет по шестьдесят. Знаешь, что получается? Около трёх тысяч лет. Неисчислимая бездна времени! А предки пришли из Гиблоземья, как гласят летописи. И вот теперь мне стало известно, где расположено этот самое «гиблоземье». Как же я мог отнестись к этому спокойно? Оно же, оказывается, у нас прямо под боком, по ту сторону Великого хребта. А теперь посмотри на карту.

Каст скосился на принёсший уже столько проблем листок.

— Что ты видишь?.. — продолжил Ушастый. — Да-да, зрение тебя не обманывает. Хребет — идеальное, причём двойное, кольцо. Великое Кольцо, а не хребет, как правильно сказано в одной из летописей.

В наступившей тишине Каст с нехорошим подозрением переводил неверящий взор с карты на Ушастого и обратно: Неужто рёхнулся?..

— И знаешь, — добавил Ушастый с трепетом, — сдаётся мне, что Кольцо это — искусственного происхождения. — Его голос загремел, наполняясь пафосом, а глаза — нездоровым блеском. — Вот оно — величие предков! Вот, что мы утратили!

«И правда рёхнулся» похолодел Каст, воочию убеждаясь, как подтверждаются его худшие опасения. Каст спешно кинулся за валерьянкой, от души надеясь, что хоть это поможет.