Огонь моего сердца (гет)

Регистрация меток происходила в специальном отделении для соулмейтов, которое находилось в здании Центральной парижской больницы. Маринетт уже минут двадцать стояла и смотрела на вывеску, не решаясь зайти.

Когда метка проявилась спустя два дня после симптомов, Дюпен-Чен почти прыгала от счастья: её мечта сбылась. Ирис без одного лепестка чуть справа от пупка казалось жег кожу, но все равно радовал свою носительницу. Родители были неимоверно счастливы за свою дочь и прыгали чуть ли не выше неё самой.

Однако сейчас Мари было очень страшно заходить в отделение. Она ещё два дня провела дома в раздумьях и сомнениях. Она боялась не того, что её соулмейт не найдется, а того, что это будет абсолютно незнакомый человек. Она только-только влюбилась в Луку и боялась потерять его. Боялась, что огонёк в её душе вновь погаснет.

Наконец, решившись, Мари вошла в здание. Приветливая девушка за регистратурой объяснила, как дойти до нужного ей отделения. Там Мари перехватила другая девушка и отвела в один из многочисленных кабинетов.

Прежде чем её метку внесли в базу, Дюпен-Чен пришлось ответить на несколько десятков вопросов психологов и пройти ещё целую кучу других врачей. Честно говоря зачем это надо, брюнетка понимала мало, но без вопросов убила на это пару часов своего времени. Взяв контактный номер Маринетт, врачи отпустили её, сообщив о том, что если метка её соулмейта уже в базе, то к завтрашнему дню его или её имя будет известно, так же, как и место жительства. А, возможно, уже завтра она будет состоять в завершённой соулмейт-связи.

Телефон, лежащий все время в сумочке, разрывался от сообщений. Хорошо, что Дюпен-Чен отключила звук, иначе звон был бы непрекращаемым.

Писала Алья. Маринетт уже два дня не выходила в сеть, и потому Сезер начала беспокоиться о том, что брюнетка вновь впала в депрессию. Куча смс были в стиле «как ты там? " и «что делаешь?». Отправив подруге фотографию логотипа на входе в отделение для соулмейтов, Дюпен-Чен принялась ждать. Она не говорила Алье о появлении метки, и не знала, что сейчас будет: кровавая расправа или визг восторга.

А через час молчания в сети Алья примчалась к ней домой, заявила, что останется на ночь, а затем буквально утащила Маринетт в её же комнату. И там были и кровавая расправа, и визги восторга, и разговоры до глубокой ночи.

А с утра, около одиннадцати, у брюнетки зазвонил телефон. Только-только проснувшаяся Маринетт, взяла трубку, с трудом подавив зевок.

— Здравствуйте. Вы Маринетт Дюпен-Чен?

— Да

— Это отделение соулмейтов. Ваша пара была найдена во Всемирной базе соулмейтов. Вы сможете подойти к нам в клинику к двум часам?

* * *

Когда метка окончательно проявилась, Лука был счастлив. На улице была глубокая ночь, но он не мог уснуть, и потому, в свете настольной лампы, он просто любовался своим цветком.

Так и не сомкнув глаз, выпив лишь кофе с утра, сообщив сестре и маме радостную весть, Куффен буквально понёсся в больницу.

На минутку притормозив, возле входа парень глубоко вздохнул: неизвестно откуда взявшееся волнение заставляло подкашиваться ноги и колотиться сердце. Кем бы не был его соулмейт, парень будет счастлив.

Но Лука мечтал, что это будет Маринетт.

Когда круговерть врачей закончилась, Куффен вздохнул с облегчением: его метка наконец-то внесена в базу. Впереди лишь томительное ожидание.

А когда спустя три дня ему позвонили, Лука уже почти отчаялся: либо его соулмейт не хочет быть внесён в базу, либо он иностранец. Однако девушка на том конце провода, после подтверждения личности, развеяла некотопые его сомнения.

— Ваша пара была найдена во Всемирной базе соулмейтов. Вы сможете подойти к нам в клинику к двум часам?