Под эгидой льва (джен)

— … И если мальчишка погиб, я с радостью выпью за это, потому что тогда наш повелитель и все мы отомщены!

Едва услышав такое, Гарри в ужасе замер у замочной скважины.

Снейп — Пожиратель смерти! Он на стороне Волдеморта, он радовался тому, что Гарри считают мёртвым!

Когда профессор и Ликси велели ему спрятаться и сидеть тихо-тихо, Гарри думал, что сойдёт с ума от неизвестности и ожидания. Снаружи рыскали авроры, но что они найдут, кого обвинят? Снейп всё не возвращался и не возвращался, и напрасно Гарри успокаивал себя, что при таком ЧП всех преподавателей будут долго и очень тщательно проверять. В комнаты профессора пришли с обыском и, судя по доносившимся звукам, перевернули там всё с ног на голову, потом, кажется, появились школьные домовики и привели помещения в порядок, но Гарри-то слышал и запомнил случившееся. От волнения всё валилось из рук, и совершенно не хотелось есть, Ликси даже уши себе выкручивала от расстройства, а он до дрожи переживал за Снейпа, на которого, похоже, пытались свалить вину за исчезновение Гарри. Потому-то, когда профессор наконец возвратился, Гарри расплакался от облегчения и одновременно ужаса и как приник к замочной скважине, так больше от неё и не отделялся.

Снейп еле-еле мог двигаться! Его одежда была заляпана кровью, лицо хранило следы пережитой боли; он как будто не с допроса, а с пыток вернулся! Кто сотворил это с ним?! Неужели те самые авроры, которые прибыли искать Гарри? Но они же аналог полиции в магическом мире, блюстители закона, как они могли так поступать? Гарри было тем страшнее, что рядом плакала Ликси, размазывая слёзы по щекам; раздавленная видом своего обожаемого хозяина, она совсем ничего не замечала, только тогда опомнилась, когда Гарри чуть не ломанулся в гостиную к Снейпу.

— Гарри Поттеру нельзя к хозяину! — запищала Ликси, схватив его за рукав. — Хозяин не помнит Гарри Поттера, совсем-совсем не помнит! Будет очень нехорошо!

И почти сразу же, стоило Гарри остановиться, из комнат профессора послышались голоса. К нему пришёл гость, какой-то волшебник: блондин, холёный и богато одетый, при одном взгляде на которого на ум приходило лишь одно слово — аристократ. Кто это, Гарри догадался сразу же — отец Малфоя, кто же ещё. И выглядели они, и держались похоже. Конечно, Гарри решил подслушать, о чём пойдёт разговор! Старший Малфой вроде был большой шишкой и, несмотря на пятно на репутации, имел очень приличную власть, Драко регулярно ею всех пытался припугнуть. Кто знал, сколько интересного Гарри мог бы услышать? Поначалу он даже порадовался своему решению: отец Малфоя рассказал, что Дамблдор всё знал о Квиррелле и нарочно отправил Гарри в Запретный лес, но потом…

Лучше бы Гарри не слушал!

Что теперь делать с полученным знанием? Профессор Снейп вовсе не был на стороне Гарри, он до сих пор преданно служил Волдеморту! Снейп с таким чувством говорил об этом Малфою, что ему нельзя было не поверить. Он… он!.. У Гарри будто сердце разорвалось на две части и нещадно истекало кровью. Когда жуткая, сногсшибательная беседа закончилась и Малфой ушёл, Гарри обхватил себя руками за плечи, так сильно его трясло. Снейп врал… он Пожиратель, убийца! Он заодно с Волдемортом и против Дамблдора, он не Гарри искал в Запретном лесу, а своего повелителя! Волдеморт нарочно заслал его в Хогвартс, чтобы шпионить за директором! Всё, что Снейп говорил, оказалось ложью, всё, от и до! А Гарри так верил ему, надеялся на него, потому что в свете последних дней не видел защитника больше ни в ком!

От боли, разрывавшей грудь, Гарри не чувствовал ничего другого, настолько она была сильна. Кажется, Ликси хлопотала вокруг, зачем-то вытирала его слёзы, и почему-то они оказались одного роста — тут Гарри понял, что осел на пол и не почувствовал этого. Как же так… только Гарри посмел надеяться, что он не один в этом суровом мире, что есть кто-то, кто, в отличие от Дурслей, от директора, искренне заботился о нём, как заветное чувство уюта и защищённости рассыпалось пеплом лжи. Всё враньё, всё! Снейп обманывал Гарри. Непонятно, как он обошёл клятву магией, но… Ай, это же Снейп, про него ребята болтали всякое, Гарри и сам видел, сколько он умел. Придумал, естественно, как обойти клятву и сохранить магию! Ловко он притворялся, очень ловко, десять лет преподавал в Хогвартсе и шпионил для своего погибшего господина, даже Дамблдор не раскусил предателя. Куда уж там Гарри! Но от этого было не легче. Гарри верил ему. Настолько глубоко верил, что отказался от мыслей воссоединиться с друзьями, предал их, посчитал директора злейшим врагом и даже отказался от Дурслей, своей единственной семьи! Пусть тётя с дядей и кузен никогда не любили его, они хотя бы были честны в своих чувствах и отношении!

Чернющее отчаяние, в одночасье заполонившее собой весь мир и немилосердно пожиравшее Гарри, чуть сдало позиции, уступив злости. Как же Гарри был зол! Облик вредного, жёсткого, но ответственного и самоотверженного преподавателя, друга мамы, просто неравнодушного волшебника вдребезги разбился, явив Гарри истину. Снейп — настоящий подонок, он оскорблял маму Гарри, называл самого Гарри выродком, искренне радовался его «смерти» и собирался и дальше искать своего повелителя. Хороший из него получился актёр! Если бы не неожиданное появление авроров, из-за чего Снейпу пришлось спрятать часть воспоминаний, Гарри бы не узнал правду, пока не стало слишком поздно, пока бы Снейп не преподнёс его Волдеморту на блюдечке с голубой каёмочкой! Зато теперь Гарри предупреждён, а это многое меняло! Он больше не позволит никому распоряжаться своей жизнью, сбежит, расскажет всё аврорам, и те арестуют Снейпа! Да, именно!

Шмыгая носом, Гарри решительно поднялся с колен. Ликси сунулась было к нему, что-то лопоча, но он отпихнул её локтем.

— Не подходи!

Вылупив и без того огромные глаза, домовушка задрожала всем своим тщедушным тельцем. По её щекам двумя ручейками текли слёзы, и на мгновение Гарри заколебался. Ликси ухаживала за ним, была одновременно за няню, воспитательницу, кухарку и подругу, сделала для него столько, сколько никто другой не сделал. Неужели и она врала Гарри? Кому же тогда можно верить? Получается, никому? Гарри стиснул зубы, чувствуя, что весь буквально полыхал от ненависти. Нет уж, он больше не будет дураком, не позволит обвести себя вокруг пальца и причинить боль. Достаточно одного Снейпа. Гарри и не думал даже, что меньше, чем за неделю успел так сильно привязаться к этому уроду, но он привязался, и потому выдирать из себя сейчас те уважение, почитание и благодарность, что он испытывал, было настолько больно. Казалось, что из души Гарри вырвали приличный клок, если не половину, и безо всяких там крестражей.

— Не подходи ко мне больше, — проговорил он, наступая на Ликси. Ей Богу, если бы она не попятилась, Гарри ударил её, честное слово! — Я тебе не верю! Ты такая же, как он!

Эльфийка отшатнулась. Она не произнесла больше ни слова, только плакала и тряслась, но Гарри было совсем не жалко её. Его бы кто пожалел.

Почувствовав, что уж сейчас-то Ликси точно не станет препятствовать его уходу, Гарри уже направился к выходу в коридор, чтобы оттуда припустить к башне директора, когда его внимание привлекли голоса. К Снейпу вновь кто-то пришёл. Ха, кто-то! Наверное, те самые авроры, обещанные Малфоем-старшим, которые помогут с поисками Волдеморта. Тем сильнее Гарри изумился, услышав, что новым посетителем был не кто иной, как директор Дамблдор. Как, сам?! Забыв о том, что хотел бежать как можно скорее, Гарри вновь заглянул в замочную скважину. Директор тут, о Господи, и он не подозревал, о чём Снейп только что договорился с Малфоем! Его же нужно предупредить!

— Как я после случившегося могу вам верить, Альбус? — остановил его холодный голос Снейпа. — Вы знали, что Квиррелл связан с Волдемортом, знали, что это он убивал единорогов в лесу, но отправили туда Поттера. Вы промолчали, когда всех деканов начали допрашивать. Я, по вашей милости, мог отправиться в Азкабан по обвинению в двойном убийстве! И вы всерьёз считаете, я снова буду что-то для вас делать?

В крошечную скважину видно было плохо. Снейп сидел в кресле, но боком к двери, Гарри не мог разглядеть его лицо, а слышал только голос, и звучал Снейп… жутко. У Гарри мурашки бежали по телу, и было стойкое ощущение, что вот-вот он диким зверем, большой злобной кошкой, кинется на Дамблдора и вцепится в горло. Директор же напротив Снейпа казался усталым и капитулировавшим. На нём была, как и обычно, неподобающего цвета мантия, в этот раз фиолетовая, но выцветшая, что ли. Гарри как будто смотрел на Дамблдора сквозь грязное и запылённое стекло.

— Нет, — наконец глухо произнёс директор. — Конечно, я так не считаю.

— Тогда, Альбус, прежде чем просить, выкладывайте всё, как есть. Я с места не сдвинусь, пока не узнаю правду, — Снейп скрестил руки на груди, — и вы ничего мне не сделаете. Я вообще ещё должен лечиться в Больничном крыле после беседы с нашими доблестными аврорами, а не общаться с вами, главным подозреваемым.

Как он смел говорить директору такое? Вскипев, Гарри схватился за дверную ручку, чтобы влететь в гостиную и высказать всё Снейпу в лицо, но дверь не поддалась. Какой же гад, а! Подготовился, чтобы Гарри не порушил его планы!

— Ты прав, Северус, разумеется, прав. Я расскажу, хотя, наверное, ты решишь, что седой старик совсем выжил из ума и…

— Не прибедняйтесь. Может, Минерву или Фаджа вы и сможете провести, но не меня. Вы не старик и не выжили из ума, вы ведёте, вели свою игру, и я хочу знать зачем.

— Не поддавайтесь! — закричал Гарри и принялся колотить по двери руками и ногами. Он должен был предупредить директора, чтобы тот не попался в расставленную Снейпом ловушку. — Не рассказывайте ему ничего, профессор Дамблдор! Не надо!

Но как он ни старался, выбраться так и не получилось, а снаружи, наверное, вообще не было слышно, что Гарри пытался подать знак, достучаться и докричаться. По крайней мере, взрослые, сверлившие друг друга тяжёлыми взглядами, и головы не повернули в его сторону.

— Я лишь хотел предупредить, что то, что ты сейчас услышишь, мальчик мой, даже тебе, с твоими-то познаниями в тёмных искусствах, может показаться слишком.

— Позвольте уж это мне решать. Не тяните, Альбус. Чем дольше вы молчите, тем меньше у меня к вам доверия, а его после последних событий и так уже почти не осталось.

— У вас не осталось?! — заорал Гарри вне себя и со всей злости стукнул по двери кулаком. — Предатель!

— Я не говорил никому этого прежде, но Том Риддл расколол свою душу. Да, расколол и ещё задолго до того, как собрал вас всех под свои знамёна, назвав Пожирателями смерти, — со вздохом проговорил Дамблдор.

Гарри осёкся на середине очередного крика.

— Он… сделал крестраж? — после паузы неверяще спросил Снейп.

— Крестражи. Не знаю, во что конкретно он заключил осколки своей души, но таких вещей несколько. В первый раз это произошло, пока ещё он учился в Хогвартсе, и я… — Директор ссутулился и опустил голову. Без привычного колпака он в такой позе выглядел совсем уж жалким: борода повисла будто мокрой тряпкой, на темени видна смешная (но как неуместно сейчас смеяться!) залысина… Да почему он так повинно склонялся перед Пожирателем смерти?! — Наверное, в том моя вина. У маглов шла война, может быть, ты слышал о ней, когда учился в магловской школе.

— Я знаю про Вторую мировую больше, чем вы думаете. Ближе к делу.

— Вот, и Том просил разрешить ему остаться в Хогвартсе на каникулы, не возвращаться в Лондон, а я... я говорил Армандо, что не стоит поддерживать желание Тома Риддла жить с волшебниками, что мы этим поощрим дурную тенденцию презирать и ненавидеть маглов. Армандо со мной согласился.

— Альбус, но ведь шла война. Лондон бомбили! Вы отправляли Тёмного лорда под бомбёжки?!

Изумление Снейпа, граничащее с гневом, ощущалось чуть ли не физически. Гарри буквально приморозило к месту от того, каким тоном он произнёс эти слова. И пусть не всё в разговоре Гарри было понятно (например, кто такой Армандо), смысл он уловил. Директор, как Снейп и говорил прежде, знал про крестражи Волдеморта и невольно сам его подтолкнул к расколу своей души. Про то, как бомбили Лондон во время Второй мировой войны, как горел город, Гарри очень хорошо представлял себе из уроков истории в младшей школе. Надо быть совсем уж бессердечным человеком, чтобы заставлять ученика уезжать туда из безопасного места.

— Я знаю, знаю, но тогда думал, что поступаю правильно. В те годы я касался только магической стороны войны, а что творилось у маглов, узнал много лет спустя, слишком поздно было. Я помню, почувствовал что-то в колдовской силе Тома, какие-то непонятные изменения, но полностью расшифровать их смог не так уж давно.

— Насколько давно?

— Три года, — после долгой паузы признался наконец директор, и Снейп грязно выругался. — Поверь, то, как и когда я это понял, не имеет никакого отношения к делу, так что давай... давай не будем. Важно лишь то, что я знал о крестражах и пытался их найти, уничтожить. Пока хотя бы один носитель крестража будет существовать, полностью убить Тома невозможно.

— Мне это известно. Дальше.

— Я искал крестражи по всей стране, пока летом Квиррелл не вернулся из отпуска. Я сразу понял, с ним что-то не так, а окончательно убедился, когда ты сказал мне про реакцию метки. Он вселил в себя дух Тома, который остался после развоплощения его тела в восемьдесят первом. В тех источниках, что я изучал, ничего не говорилось, что происходит с душой мага, имеющего крестражи, после гибели физического тела. Я полагал, дух возвращается непосредственно из-за Грани, потому что есть связующая нить с миром живых, осколки души и...

— Мерлина ради, Альбус, дальше! — прорычал Снейп, и Гарри неожиданно для самого себя согласился с ним. Он не запомнил, в какой момент отказался от идеи достучаться до взрослых или проломить дверь в гостиную, но не удивился, осознав, что просто стоял, подслушивал, и подглядывал. — Как это всё объясняет, что вы отправили Поттера на встречу с лордом?

Тот вздохнул совсем уж горестно:

— Я уже говорил, что волшебник не уйдёт окончательно за Грань, если у него останется хотя бы один крестраж. Том... я пока не очень понимаю, как это вышло, но в ту ночь Том как-то превратил в свой крестраж ещё и Гарри.

Тишина, наступившая после слов Дамблдора, была убийственной. Гарри понял весь ужас сказанного только потому, что Снейп молчал совсем уж долго и красноречиво.

— Чушь полная, — наконец выдавил он.

— Увы, я и рад бы ошибиться, но это истинная правда. Всё ровно так, как указано в пророчестве. Том отметил юного Гарри как равного себе. Как бы иначе, по-твоему, мальчик выжил после Авады Кедавры? Частица души Тома в его собственной душе и не позволила Гарри погибнуть. Я должен был убедиться, и я убедился в этом.

— Как?

— Наложил на него диагностические чары, пока мальчик отлёживался в Больничном крыле после очередного матча. Всё верно оказалось, так что, Северус, не спорь. Мне и так тошно. Я вынужден был принять нечеловеческое решение.

— Какое ещё решение? Какого дементора я должен из вас всё тянуть? Имели совесть поступить неправильно, имейте совесть и признаться в этом! Что вы сделали, Альбус?!

— Не командуй мной, Северус. Я всё-таки старше и мудрее.

— И бессовестнее, это я заметил. Так что… нет… может быть.

Услышав такой голос Снейпа, Гарри совсем струхнул. Душа ушла даже не в пятки, а словно вылетела из тела. Снейп всё ещё оставался его врагом, предателем и редкостным гадом, но казалось, он сейчас понял что-то невероятно мерзкое, чудовищное, что даже ему было противно знать.

— Не может быть! Вы поэтому отправили в лес Поттера — чтобы лорд его убил?!

— Так нужно было! Пойми, Северус, в этом случае недостаточно просто уничтожить носитель крестража. Это должен сделать Том, собственной рукой. Только так бы разорвалась связь, что создалась между ними.

— Какая связь, Альбус? Вы бредите, что ли?

— Связь — та самая, о которой говорится в пророчестве. Ни один из них не сможет жить спокойно, пока жив другой, понимаешь? — продолжал настаивать Дамблдор. — Один должен убить второго, это неизбежно.

— Нет, не понимаю. Вы такого никогда не говорили!

— Я опасался, как бы пророчество не попало к твоим бывшим друзьям. Ты должен меня понять. Это была разумная предосторожность…

— Я должен понять?! — вдруг рявкнул Снейп, вскочив с кресла, да так, что Дамблдор на своём сидении подался назад. — Вы замолчали правду! Отправили ребёнка на верную смерть, просто потому что вам показалось, что он — крестраж лорда! Ни с кем не посоветовались, ничего не спросили — просто пригрели лорда в Хогвартсе и отдали ему Поттера! Как вам живётся с этим на сердце, а, Альбус?!

— Так нужно было! — повторил тот, тоже поднявшись, но медленнее, грузнее, как будто в противовес собственным словам его всё-таки придавливало к земле чувство вины. — Пророчество начало сбываться, и его не остановить, хочешь ты того или нет, Северус Снейп. Либо Гарри Поттер, либо Том Риддл — другого не дано. Нет, даже не так. Если Гарри Поттер не умрёт от руки Тома, Том никогда не упокоится. Он будет и будет возрождаться!

У Гарри зашумело в ушах. Дверь в гостиную Снейпа и сама комната, в которой он находился, стремительно закружились, затаскивая Гарри в свой водоворот безумия. Этого не могло быть. Не могло! Объяснения директора Дамблдора, прозвучавшие только что, и утренний рассказ Снейпа про крестражи сложились наконец в единую картину, поразившую Гарри настолько, что он едва мог дышать и едва же осознавал себя. Он связан с Волдемортом! С убийцей своих родителей! В нём — часть души этого ужаснейшего злого волшебника, он как гарант безопасности для Волдеморта, как страховка. Пока Гарри будет жить, это чудовище тоже будет жить либо сможет вернуться из мёртвых. Господи Боже!

Он как будто очутился главным героем в фильме ужасов, тем более страшном и омерзительном, что Гарри открылась вся правда, а в фильме герои, как правило, ни о чём не подозревали и шли в ловушку в спасительном неведении. Он судорожно принялся ощупывать себя: лицо, шею, грудь, помял живот и даже пару раз стукнул по нему, пытаясь определить, где же прятался жуткий червяк, чужая душа. Как же Гарри ничего не почувствовал до сих пор, как не заметил, что столько лет таскал в себе убийцу? Почему преподаватели не догадались раньше, ничего не сделали, никак не помогли?.. Но директор Дамблдор прямо сказал — пока Гарри жив… Значит, единственным выходом было умереть?

Ужасная новость опустошила его, выжгла в одночасье до самого нутра, оттеснив всё прочее: воспоминания, мечты, чувства, — и оставила Гарри наедине со знанием, которого он предпочёл бы никогда не иметь. Даже мысли о предательстве Снейпа, несколько минут назад разрушившие мир Гарри, отошли на второй план и уже воспринимались как-то обыденно, серо. Ну, Снейп, что Снейп? Ученики не заблуждались насчёт него, лишь Гарри по наивности и дурости обманулся. Это можно было пережить, переступить, как Гарри переступил и пережил нелюбовь и безразличие Дурслей, полнейшее игнорирование со стороны других взрослых и школьных учителей. Но как можно пережить то, что Гарри не принадлежал сам себе, что он — залог выживания настоящего монстра? Что ему делать, если директор признавал, что Гарри нужно погибнуть и чтобы его убил именно Волдеморт? А что же скажут другие волшебники? Рон, Гермиона, например, Невилл, остальные ребята? У Невилла родители пострадали от рук приспешников Волдеморта, он, наверное, на всё согласится, лишь бы преступники понесли наказание. Сколько ещё людей погибло в той войне с Волдемортом? Сколько потеряло своих близких? Они же так рады были, что Волдеморт сгинул, что им больше ничто не угрожает, и вдруг им объявят, что это чудовище не погибло, что его просто так не убить. Остановит ли их знание, что Волдеморт зависел от жизни Гарри? Гарри недолго прожил на свете и мало что успел увидеть, но понимал — люди жестоки и в большинстве своём думают только о себе. Им не будет дела до Гарри, каким бы героем он ни был, если окажется, что Волдеморт снова угрожает их семьям. В очередной раз Гарри почувствовал себя брошенным, преданным, почувствовал, что земля уходит из-под ног и он падает в нескончаемую бездну, только сейчас никто не мог протянуть ему руку и спасти. Казалось, что главный враг — профессор Дамблдор, и только Снейп мог его защитить, но нет, обнаружилось, что Снейп шпион и предатель, который сохранил Гарри жизнь и завоевал его доверие, лишь чтобы преподнести своему повелителю. Только Гарри решил, что спасением от Снейпа и Волдеморта будет директор, как тот убил наповал такой правдой…

И что же теперь? Спрашивая себя, Гарри надеялся, что чудодейственным образом ответ вот-вот найдётся. Он же всё-таки волшебник, он живёт в волшебном мире! Только вместо ответов Гарри как будто слышал, что говорили другие маги — призывали отдать его Волдеморту, требовали казнить обоих, — видел, как от него отворачивались друзья, а директор Дамблдор, стоя почему-то на огромной, чуть ли не под небеса, трибуне печально качал головой, но командовал исполнить некое пророчество. И правда… есть ли какой-то иной вариант? Гарри уже один раз победил Волдеморта, пусть и, как выяснилось, не до конца. Наверное, все ждали, что он снова повторит свой подвиг, он же Мальчик-Который-Выжил, он должен! Имел ли Гарри право прятаться, скрываться, спасать свою жизнь, зная, что от неё напрямую зависело, повторится ли кошмар последнего десятилетия или нет? Тот же отец Малфоя был настроен очень серьёзно, он хотел возродить своего господина и ни перед чем не остановится. Что Гарри мог ему противопоставить? Разве что своё слово, но кто станет слушать одиннадцатилетнего ребёнка, особенно, если профессор Дамблдор расскажет всем правду? На мгновение Гарри опалило надеждой: Снейп же не поверил директору, когда тот рассказал о крестраже в душе Гарри, — но он сам оборвал эту тоненькую, хрупкую ниточку, позволявшую думать, что всё в конечном итоге закончится хорошо. Снейп же хотел привести Гарри к своему повелителю и не поверил, наверное, потому что слова директора ломали все его планы. Ха, да он, получается, мог даже и навредить Волдеморту! Про крестраж-то оба были не в курсе. Вот, наверное, Снейп и ужаснулся, что он едва не натворил, да… Гарри в последний раз хлюпнул носом и вытер со щёк последние слёзы, решительно сжал губы в нитку. Почему-то было не страшно, а, напротив, даже немного обидно, что Снейп не успел осуществить задуманное. Гарри же понимал прекрасно, что как воин ничего не мог противопоставить Волдеморту, зато таким образом нанёс бы ему удар!..

Оглядевшись, он удивлённо осознал, что был один в своей маленькой гостиной. Ликси куда-то делась, Гарри даже не слышал, когда она ушла. Приникнув вновь к замочной скважине, он увидел, что директор Дамблдор тоже покинул комнаты Снейпа. Тот в полном одиночестве распластался в кресле. Наверное, домовушка, воспользовавшись моментом, пошла отдавать хозяину его спрятанные воспоминания, но Ликси не было и в гостиной Снейпа, значит, она делась куда-то ещё, а сам Снейп пока ничего не вспомнил и не сложил вместе с тем, что узнал от Дамблдора. Времени оставалось совсем немного! Снейп строго наказал своей эльфийке вернуть ему воспоминания в первый же подходящий и безопасный момент, а там — Мерлин знает, что он придумает! Гарри охватило жгучее волнение, как будто от кончиков пальцев на ногах до кончиков волос, подзуживавшее начать действовать. Пусть Гарри мог и немногое… он это сделает! Он не позволит Волдеморту снова полноценно вернуться!

Мантия-невидимка, которую сегодня утром принесла из его спальни Ликси, нашлась на своём месте. Закусив губу, Гарри накинул её на себя, по привычке посмотрел на ставшие невидимыми ноги — ему до сих пор казалось чудом то, как действовала мантия, — забрал волшебную палочку и направился к двери в коридор. Волнение трансформировалось в уверенность быстрее, чем Гарри осознал это, и он выбрался наружу, не успев даже усомниться, а открыта ли дверь, ведь Снейпу выгодно было запереть его в подземельях, чтобы Гарри не сбежал в самый неподходящий момент. Холодный сквозняк подземелий тут же овеял лицо, пробежался сыростью по плечам, даже мантия не спасла. Гарри с силой втянул в себя свежий воздух так глубоко, насколько смог, и в это мгновение словно весь груз сомнений, нерешительности и растерянности растворился, оставив единое и чёткое видение того, что должно быть.

Профессор Дамблдор говорил, что какое-то пророчество начало сбываться. Волдеморт отметил Гарри как равного, теперь они связаны и будут вечно мучить друг друга, пока кто-то один не убьёт второго. Победить столь могущественного волшебника Гарри и не надеялся, так от него это и не требовалось. Пусть Волдеморт сделает то, что давно планировал, а потом другие — профессор Дамблдор, министр, авроры, — довершат начатое и положат конец гегемонии этого монстра!

Сделав глубокий вдох, Гарри побежал к лестнице наверх.

Подземный этаж и прежде не пользовался у студентов популярностью, а из-за авроров тут вообще никого не было, так что до своей цели он добрался без препятствий. Неделю назад Снейп вёл его в Хогвартс другим ходом, но где находился этот «запасный выход» Гарри не запомнил, а искать его сейчас — нет уж, он так растеряет всю свою решимость и не сумеет выполнить то, что задумал. А он должен, обязан! Гарри же настоящий гриффиндорец, он делает это не ради себя, славы или чего-то такого, а ради друзей, ради блага всех-всех волшебников! Снейп пытался внушить ему иное, что Гарри должен в первую очередь думать о собственной жизни, но Снейпу больше не было веры.

На лестнице Гарри притормозил: сверху слышались негромкие голоса, отрывистые команды и не менее резкие, чёткие ответы. Авроры! Гарри совсем не забыл со всей этой историей, что замок мониторят сверху донизу. Хоть он и понимал, что под мантией его не видно, но для верности всё же закутался в неё поплотнее и осторожно выглянул со ступенек наверх, привстав на цыпочки. Да, так и есть: что коридор, что другую лестницу в громадный вестибюль замка патрулировали авроры. Двое стояли и возле главных дверей, и расстроенный Гарри нырнул обратно на лестницу, прислонился к каменным перилам. Как же ему выбраться из школы? Авроры, естественно, заметят, если вдруг дверь откроется сама собой, и поспешат проверить.

Покусывая губу, от обиды и нарастающего отчаяния Гарри едва не расплакался. Он не имел права отступать от задуманного, он должен был довести до конца план директора, но как? Попасться аврорам никак нельзя, его же тогда отправят в больницу как пострадавшего или просто начнут охранять, а объяснять им про крестражи бессмысленно, Гарри хорошо помнил, как сказал Малфой-старший — что Дамблдора считают чокнувшимся и собираются арестовать. Они и самого Гарри тогда начнут лечить, чего доброго, вместо того, чтобы…

Неожиданное шевеление в самом низу лестницы вынудило Гарри замереть в испуге, но это оказалась всего лишь крыса.

— Фух, ты меня напугала.

Крыса, забавно двигая усами, взобралась на ступеньку ниже него, села и принялась деловито нюхать воздух. Переведя дух, Гарри снова посмотрел наверх, прикидывая, как выйти из замка незамеченным. Мантия делала его невидимым, но если Гарри требовалось открыть дверь или взять какой-то предмет, этого она не скрывала. Ждать же, когда авроры покинут вестибюль, можно очень долго, тогда Снейп хватится его и пойдёт разыскивать, или сам Гарри струсит. Такую слабость он себе позволить не мог, поэтому, задержав дыхание как перед нырком, Гарри взлетел вверх по лестнице и выскочил в главный коридор. Ещё пробежка — он не ожидал от себя подобной прыти, — и Гарри уже прижимался к холодной каменной стене рядом с главной дверью.

Седовласый и неулыбчивый аврор стоял с палочкой наготове с другой стороны от входа, и весь его вид буквально кричал о решимости не выпустить из школы ни одного волшебника. Ладно, половина дела сделана. Теперь оставалось улучить подходящий момент. Гарри горячо надеялся, что снаружи есть ещё люди, прочёсывавшие Запретный лес, и если он прав, когда-то они должны вернуться, чтобы смениться. Вот в это время он, невидимый, и выберется наружу.

Минуты текли утомительно медленно. Хоть Гарри и стоял далеко от факелов, освещавших вестибюль, а стена была настолько холодной, что зуб на зуб не попадал, у него выступила испарина, и стало жарко, он едва не начал задыхаться. Когда же удастся сбежать? Когда можно будет продолжить свой путь? Гарри так боялся передумать, что каждая лишняя минута в замке казалась ему не минутой, а часом. Как будто… как будто Снейп или кто-то другой нарочно мешали, делая всё, чтобы Гарри отказался от своей цели, чтобы победа Волдеморта была окончательной и бесповоротной.

— Эй, Тревизо! — крикнул кто-то с лестницы, что вела к Большому залу, и аврор-привратник поднял голову. — Наши ещё не возвращались? Ну, наши, Брандипорта.

— Нет, — устало ответил тот, которого назвали Тревизо. — Как ушли шесть часов назад, так никто не приходил. Будто сами сгинули в этом треклятом лесу.

Гарри ещё больше вжался в стену, когда к Тревизо подошли четверо авроров. Взрослые, крепкие и рослые мужчины выглядели угрюмыми и подавленными. Один потоптался у двери, посмотрел на неё и вздохнул.

— Вот уж не думал, что буду участвовать в таких поисках, — сказал он полным безнадёжности голосом.

— Никто не думал, Хикс, — ответил ему Тревизо.

— Как считаете, найдут? — несмело поинтересовался самый младший по возрасту и, наверное, по званию аврор.

— Добро бы нашли. Запретный лес потому так и называется, что туда полезет только полный дурак или самоубийца. А Дамблдор, говорят, детишек прямо ночью туда запустил. Чем только думал, старый остолоп.

— Вы что, верите, что это Дамблдор? Тут же бывший Пожиратель зельеваром работает. Да это наверняка он Поттера и пристукнул, а теперь…

— Дамблдор-Дамблдор, — тяжело вздохнул Хикс, — я слышал, как Скримджер по камину перед Министром отчитывался. Дамблдора с сывороткой правды допрашивали, а перед ней все равны, и Пожиратели, и Верховные чародеи.

Авроры замолчали, переваривая новость. Тот, младший, с такой силой закусил губу, что на ней выступила капелька крови. Гарри это воцарившееся в вестибюле безмолвие показалось гробовым, как если бы пятеро мужчин уже распрощались с надеждой увидеть его живым и молча, боясь проявить свои эмоции, оплакивали.

— Да, Мальчик-Который-Выжил. Жить бы и жить, — глухо проговорил Тревизо, — а оно вон как.

Их всех стало вдруг так жалко, что Гарри чуть не сорвал с себя мантию и не закричал, что не нужно его хоронить, но он сдержался. Эти люди просто не знали всего того, что знал Гарри. Пока Гарри Поттер для них — герой, а что произойдёт, когда им станет известно о его связи с Волдемортом? Пожалуй, Гарри не хотел видеть, как всеобщие уважение и благодарность превращаются в столь же сильную ненависть. Пусть он останется в их глазах тем Мальчиком-Который-Выжил, борцом со злом, каким его и считали!

— Ладно! Пошли, парни, поработаем. Нечего вешать нос. Пока труп не нашли, я лично буду верить, что мальчик жив. Пошли, поможем с поисками.

— Так группа Брандипорта ещё не вернулась, а мы должны были их сменить.

— Ничего, чем больше людей, тем лучше.

Согласно кивнув, Тревизо помог Хиксу распахнуть высоченную и очень тяжёлую дверную створку и пропустить трёх других авроров. Гарри, у которого сердце зашлось в безумной горячке, придерживая мантию, юркнул следом и, очутившись на улице, сразу же отбежал на несколько ярдов в сторону.

— С ума уже схожу, что ли? — ворчливо пробурчал сзади Хикс, широким шагом приближаясь к своим коллегам.

— Чего это ты?

— Да ногу как будто что-то задело, когда выходил, а передо мной же никого не было.

— Конечно, задело — вон, глянь, крыса скачет. Жирная, откормленная! Да я её сейчас…

— Угомонитесь уже, — наконец заговорил тот единственный из авроров, кто до сих пор не проронил ни слова. — И крысу оставьте в покое, что она вам сделала? Пусть живёт. Мы ж не крысоловами пришли заделаться, а Поттера искать.

Поднявший палочку аврор ещё раз глянул на зверька и нехотя опустил свой инструмент, поспешил за коллегами. Гарри, кутавшийся в мантию — снаружи оказалось неожиданно холодно, — прищурился в попытке рассмотреть и посчитать маленький отряд. Уже стемнело, авроры подсвечивали себе путь маленькими шариками света на кончиках волшебных палочек, но Гарри никак не мог понять, ушли ли они все или кто-то остался проверить слова этого, как его, Хикса. Кажется, все.

Успокоенно вздохнув, Гарри повернулся в сторону Запретного леса, который в сумерках представлялся единым и страшным чёрным пятном, и невольно задрожал от того, что предстояло сделать. Меньше, чем неделю назад, Гарри готов был на что угодно, лишь бы больше не оказаться там, и вот он снова идёт в лес, уже по собственной воле. Но он обязан… все ждут от Гарри, что он и дальше будет побеждать зло. Рон, Гермиона, профессор Дамблдор, профессор МакГонагалл — они бы все сказали, что Гарри не имел права трусить, что он должен быть достоин родителей-гриффиндорцев, быть как они — смелым, решительным и самоотверженным.

Однако чем дальше он удалялся от замка в темноту, тем медленнее становились его шаги и сильнее — страх. Голоса авроров совсем стихли, сменившись завываниями ветра и угрожающим шумом деревьев. Казалось, Запретный лес понял его замысел и насмехался. Кто его знает, это же колдовской лес, полный самых разных волшебных существ, недаром же он назывался Запретным.

Поравнявшись с хижиной Хагрида, Гарри остановился. Он чувствовал, что не надо этого делать, что у него просто не хватит смелости снова пойти вперёд, но и не проститься со своим первым другом тоже не мог. Хижина была пуста, от неё не совсем не тянуло теплом. Наверное, Хагрид все эти дни проводил в поисках. Гарри всхлипнул и потёр глаза. Бедный Хагрид, он винил себя, когда вся проблема была в одном Гарри. Это Гарри носил в себе осколок души Волдеморта, это Гарри поверил в обман Снейпа и спрятался, заставив всех страдать от мысли, что он погиб.

— Прости меня, Хагрид, — прошептал он и, сбросив с головы мантию-невидимку, обернулся к замку, — простите меня все.

Громада Хогвартса благодаря множеству свечей выглядела так, словно пылала изнутри. Когда Гарри первого сентября увидел школу в первый раз, то был восхищён её мощью, силой и внушительностью, очарован и впечатлён. Сейчас же, глядя на тот же самый замок в такой же ночи, Гарри плакал, понимая, что прощался навсегда. Что даже если по какой-то счастливой случайности он вновь победит Волдеморта, то попросту не посмеет переступить порог школы, зная, как всех подвёл. Он ведь больше полугода подвергал опасности учеников и преподавателей, будучи крестражем самого Волдеморта. Если бы не Гарри, то Квиррелл бы не задержался в Хогвартсе, забрал бы камень и всё.

В траве что-то зашевелилось. Гарри скорее догадался, чем увидел это, потому что он, не в силах отвести взгляд от родного Хогвартса, не моргал, и его глаза, привыкшие к яркому свету, ничего больше не видели во тьме. Пришлось зажмуриться и сосчитать до тридцати, только тогда Гарри, распахнув глаза, более-менее сумел что-то рассмотреть. Правда, всё, что он увидел, — шевеление травы и небольшое пятно, приближавшееся скачками, ещё более чёрное, чем всё остальное вокруг. Несколько секунд, и у самых ног Гарри столбиком села крыса.

— А, это ты, — с облегчением выдохнул он.

Гарри не питал никакой любви к грызунам, потому что их терпеть не могла тётя Петунья, а на уроках в младшей школе рассказывали, что крысы переносят множество самых опасных заболеваний, но сейчас он был как никогда рад появлению живого существа, пусть даже и такого невзрачного и презираемого всеми. Проделать самый сложный в его жизни путь не в одиночестве было так уж и страшно.

— Ты меня не понимаешь, но спасибо, что ты здесь.

Отвернувшись от замка, Гарри сделал несколько шагов в сторону леса, когда на плечо ему опустилась чья-то рука, а другая, не давая вскрикнуть, зажала рот.

— Здравствуй, Гарри, — прозвучал над самым ухом шелестящий, с пришепётываниями голос.

Запаниковавший Гарри попытался вырваться: локтем врезал незнакомцу в грудь и отскочил, но отбежать не успел — незнакомец схватил его за мантию и дёрнул на себя. Застёжка врезалась Гарри в горло, он захрипел и повалился на землю, больно стукнувшись затылком.

Над ним нависло лицо неизвестного взрослого волшебника. Мерзкое и противное, как у крысы: маленькие, глубоко посаженные глаза бегали по сторонам, нос всё время дёргался, а приподнятая в оскале верхняя губа обнажила зубы, два из которых, передние, были длиннее и больше, чем остальные. Колдун, распахнув мантию-невидимку, шустро обшарил его карманы и, обнаружив волшебную палочку, направил её на Гарри.

— Силенцио, Инкарцеро, — произнёс маг, после чего, мерзко захихикав, поднял Гарри на ноги за ворот мантии, как котёнка. — Ну, что ты, Гарри? Ты ведь не боишься меня, правда? Не надо меня бояться, я друг твоего отца. Меня зовут Питер. Пойдём, — продолжая держать Гарри под прицелом волшебной палочки, он взял его за руку и потащил в Запретный лес, — пойдём-пойдём! Я не причиню тебе вреда. Только хочу кое с кем познакомить.