Гарри Поттер и Лабиринт минотавра (джен)

— У меня странное ощущение, — произнес Гарри, когда после всех длительных утренних процедур Джинни расчесывала его непослушные черные волосы, — будто я проспал несколько лет.

Рон и Джинни переглянулись. Впервые с того момента, как его доставили в больницу св. Мунго, Гарри был действительно похож на себя прежнего.

— Мерлин великий, — выдохнул Рон, боясь поверить самому себе.

— В голове такая каша, — растерянно продолжил Гарри. — Я не знаю, как сюда попал. Не знаю, как долго здесь нахожусь. Я не могу вспомнить, что делал последнее время. А когда пытаюсь об этом думать, все только сильнее запутывается…

— Тебе пока не стоит сильно напрягаться, дружище, — сказал Рон. Он старался говорить очень спокойно, но голос от волнения плохо слушался. — Чудо, что ты вообще жив. Так что сейчас твоя задача восстановить силы. Не думай ни о чем. Просто отдыхай.

Гарри посмотрел на него, улыбнулся, потом сосредоточенно нахмурился.

— Я понимаю, что со мной что-то случилось, — сказал он. — И что вы здорово со мной намучились. Но… Не могу ничего понять. Это прозвучит глупо, но я даже не знаю, сколько времени прошло.

Он поднял взгляд и улыбнулся:

— Надеюсь, Тедди еще не закончил Хогвартс? — спросил он, усмехнувшись.

Рон рассмеялся.

— О, нет, приятель, не все так плохо! Прошло всего чуть больше месяца. И знаешь…

Он сел рядом, даже не пытаясь скрыть сильное волнение.

— Просто хочу сказать… Мы… Я… Это настолько…

Не найдя подходящих слов, он просто схватил его руку и сжал.

— С возвращением, Гарри! — наконец произнес Рон, задохнувшись от избытка чувств.

Гарри покачал головой и протянул руки.

Они крепко обнялись.

Джинни закрыла лицо рукой, всхлипнув, но мгновение спустя принялась торопливо и испуганно вытирать лицо. Гарри смотрел на нее с тревогой, потом взял за руку и притянул к себе.

— Милая, должно было произойти что-то из ряда вон выходящее, раз ты плачешь, — печально произнес он, гладя ее по голове. — Простите меня, пожалуйста. Я не помню, что я вытворил на этот раз. Честно. Но я по вашим лицам вижу, сколько хлопот вам доставил. Но я не помню, правда. Вообще пока плохо соображаю...

— Ты ничего не натворил, Гарри, — всхлипнув, ответила Джинни. — Не обращай внимания. Просто мы очень рады, что ты живой. Ты здесь, разговариваешь с нами. Большего и не нужно.

— Значит, все и правда серьезно, — вздохнул он, потирая ладонью лоб. — Вы мне расскажете?

Рон отрицательно помотал головой.

— Нет, Гарри. Целители говорят, что ты должен все восстановить сам. Нам нельзя вмешиваться, чтобы тебе не навредить, понимаешь?

— Пока не очень, — вздохнул он снова. — Вообще все какое-то… Как будто книгу разодрали на отдельные страницы. И теперь надо заново соединить все по порядку. И трудно разобраться, где сон, а где реальность…

— У тебя очень хорошо получается, — улыбнулась Джинни. — Я так горжусь тобой, если бы ты знал! То, как ты склеиваешь эти свои страницы последние три недели… Это невероятно. Главное, наберись терпения и не торопись, хорошо?

— Легко сказать, — усмехнулся Гарри. — Когда не можешь вспомнить, когда последний раз укладывал спать собственного сына… Ощущение так себе.

— Ничего-ничего, дружище, всему свое время, — ответил ему Рон. — Еще две недели назад это выглядело несбыточным чудом...

— Кстати, о чудесах. А где моя волшебная палочка? — внезапно спросил Гарри.

Уизли переглянулись между собой.

— Гарри… Если честно, то мы не знаем, — тихо начала Джинни, с тревогой глядя на него. — Когда Сью и Бут обнаружили тебя, ты был без палочки. Боюсь, что ее у тебя отобрали…

Она, испугавшись, что сказала лишнее, не закончила фразу и умолкла.

— Кто отобрал? — вскинулся Гарри. — Кто?

— Мы толком не знаем, что случилось, — уклончиво ответил Рон. — Но когда тебя нашли, палочки при тебе не было.

Гарри умолк, потрясенный и расстроенный. Еще минуту он смотрел перед собой, пытаясь осознать случившееся. Любимая палочка из остролиста, которая столько с ним прошла… А что прошла? Что вообще с ним было? Почему и кто ее отобрал?

Он сильно побледнел и сник.

— Что-то случилось, — пробормотал он с волнением и болью в голосе. — Что-то случилось. Я должен вспомнить.

Перед глазами завертелся калейдоскоп из каких-то цветных пятен, звуков, лиц. Голова закружилась, Гарри закрыл лицо руками, и Джинни, мгновенно поняв, что происходит, обняла его, и через некоторое время он, поддавшись магии ее волшебных прикосновений, успокоился и отключился.

— Этого следовало ожидать, — вздохнула Джинни, укладывая мужа в постель. — Всегда был такой. Неугомонный… Чуть что — вперед галопом, наперегонки с поездом… Ох, Гарри.

— А я уже успел обрадоваться, что он в порядке, — горестно буркнул Рон, глядя на друга.

— И правильно сделал. Он первый раз за все это время по-настоящему пришел в себя, Ронни. Сегодня у нас маленький праздник, — ответила она, улыбаясь. — Посиди здесь с ним, а я схожу, позову целителя.

Еще через несколько минут они сидели у окна, глядя на спящего Гарри, и целитель в лимонной мантии тихонько объяснял.

— Не хочу вас пугать, но сейчас наступает самое непростое время, миссис Поттер. Он, без сомнений, делает очень большие успехи, и, пожалуй, этот случай можно будет описать в какой-нибудь статье для научного журнала. Но… Как бы это вам объяснить. Он словно заблудился в лабиринте, в котором живет чудовище. И сейчас он приближается к тому повороту, где ему придется встретиться со своим минотавром. И от исхода этой встречи будет зависеть все его будущее.

— Что еще за минотавр? — переспросил Рон.

— Все то темное, мучительное и страшное, что случилось с ним, — вздохнул целитель. — А в жизни мистера Поттера было немало подобных событий. До сих пор он словно находился в коконе. В полном покое, словно отгородившись от того, чему его подвергли. А теперь ему предстоит выбраться из него и заново узнать самого себя. Все вспомнить. Осознать. И преодолеть. Только тогда он сможет действительно стать прежним.

— А если нет? — спросила Джинни. — Мерлин великий, разве человеку вообще такое под силу?

— Да, — ответил целитель. — Такие прецеденты крайне редки, но не уникальны. Если он не справится, тогда его психика найдет какой-то другой способ существования. Прежним он уже не будет, но и слабоумным — тоже. О работе мракоборца, думаю, придется забыть. При худшем раскладе — возможно, о любой работе вообще. Но… Важно то, что он жив и в какой-то степени уже восстановил свою ментальную форму. За такой короткий срок такой прогресс — это очень большая редкость. Но если он не опустит руки и продолжит трудиться, вполне возможно, что через несколько лет восстановится почти полностью.

— Тут весь вопрос в том, что будет означать слово «почти», — проговорила Джинни, хмурясь. — Хотя лично я счастлива просто потому, что он жив и понемногу приходит в себя.

Рон почесал затылок и сказал твердо и уверенно:

— Все будет нормально, Джин. Он вернется. Ты еще вспомнишь сегодняшний день и то, что я сказал тебе сейчас. Не знаю, сколько времени это у него займет. Месяц, год, два, не имеет значения. Гарри справится. Я видел это много раз. Уж если он взялся за дело, ни за что не отступит. А мы ему поможем. И пока он побеждает своего минотавра, мы выследим своего...

* * *

Он тонул в ледяной воде. Все внутри смерзлось, он задыхался, бился об лед и не мог выбраться. И мутная, зеленоватая тьма уже жадно окутывала его, утягивая куда-то, когда чьи-то крепкие руки схватили и потащили его прочь, наверх, на воздух, в тепло…

Джинни обнимала его, прижимая лохматую голову к сердцу. Он, закрыв глаза, просто слушал, как оно стучит, прижавшись к ней, доверившись ее тонким, нежным пальцам, которыми она гладила его по голове. Ее руки почему-то излучали свет, будто она была в тончайших золотых перчатках, которые отражали солнечные лучи. И это сияние проникало ему внутрь, изгоняя из головы страшные мысли и тяжелые, навязчивые видения… Вокруг шелестела молодая листва и пели птицы, а он просто тонул, пропадал в ее неторопливых, тихих ласках, в этом удивительном ощущении тепла, покоя и защищенности…

Тедди смеется и стремглав бежит к нему навстречу. Он подхватывает его и кружит, кружит, с нежностью глядя, как ветер треплет его бирюзовые волосы. Картинка вдруг вздрагивает и осыпается голубыми лепестками каких-то неизвестных ему цветов. Запах шоколада и резкий, пронизывающий холод, словно высасывающий душу. И страх, тягучий, липкий и отвратительный, начинает наполнять рот и горло…

— Экспекто патронум!

Вспыхивает свет. И серебряная лань снова и снова бьет копытом черную мерзкую массу, окружившую его. Тьма осыпается со стеклянным звоном, распадаясь на мелкие острые осколки, которые больно втыкаются в кожу. Он зажмуривается от боли и старательно стряхивает их с себя, стараясь наклониться как можно ниже, чтобы они не попали на лицо и в глаза, а когда, наконец, этот ранящий дождь заканчивается, он открывает глаза…

Красные глаза на змеином лице смотрят, не мигая, безо всякого выражения. Ни радости, ни боли, ни удивления. Только лютый холод и тоскливое осознание неминуемого конца… Холодный высокий голос произносит «авада кедавра!», и ему в лицо летит яркая зеленая вспышка. И он проваливается куда-то во тьму…

* * *

— Как я и предупреждал, — проговорил целитель. — Он подошел к самому сложному рубежу, миссис Поттер. Теперь все будет зависеть только от того, хватит ли ему сил.

— Можно ли как-то облегчить ему все это? — сдавленно спросила Джинни. — Эти кошмары, которые начали его преследовать… Невыносимо смотреть, как он мучается и стонет. И не может проснуться, хотя я и пытаюсь его разбудить.

— Понаблюдаем сегодня и завтра. Если будет совсем плохо, придется подключить сомнограф. Это даст ему отдых, но будет мешать продвигаться вперед. Эти сны — часть процесса, понимаете? Так возвращаются образы прошлого, так осколки снова всплывают на поверхность, требуя расставить их по местам. Чтобы вернуться, ему, в сущности, придется родиться заново. Пересобрать самого себя...

— Да, он сказал, что будто книгу внутри разорвали, и теперь нужно собрать все страницы по порядку…

Целитель улыбнулся.

— Мистер Поттер очень точно охарактеризовал, что с ним происходит. Он сохраняет эту способность даже в таком состоянии… Что ж, наблюдайте за ним и при любых изменениях сообщайте мне, пожалуйста.

Он повернулся к двери, но потом остановился.

— Да, кстати. Вы просили сообщать… За последние четыре дня состоянием здоровья мистера Поттера интересовались шесть человек. Двое служащих министерства, мужчина и женщина, говорят, что знают Гарри по работе и очень волнуются. Еще двое репортеров — очень назойливая блондинка из «Ежедневного пророка» и какой-то недотепа с «Радиомагии». Некий странный коротышка по фамилии Дингл и весьма симпатичная девушка лет шестнадцати. Хотела передать ему в палату большой букет цветов, но у нас четкие указания — никаких визитов и подарков. Она была так расстроена, что духу не хватило ей отказать. Мы взяли цветы и оставили их в холле, на стойке регистрации.

— Благодарю вас, — улыбнулась Джинни. — Да, лучше обойтись без неожиданностей. Особенно сейчас, когда Гарри собирается с силами, чтобы преодолеть очередной сложный рубеж… Помнится мне, однажды мистеру Боуду подарили на Рождество цветок в горшке, а потом его обнаружили задушенным…

— О, не переживайте, миссис Поттер! — кивнул целитель и тихо вышел за дверь.

Джинни достала палочку и, взмахнув, отправила брату говорящего патронуса с последними новостями. Возможно, это была снова ложная тревога — Гарри был знаменит, и многие искренне переживали за него, но они договорились не пропускать ни одной мелочи. Она сообщила о новом кризисе в состоянии мужа и о шестерых визитерах, которые приходили в больницу что-нибудь разузнать. А потом вышла в пустой коридор, заперев дверь.

Комната Гарри находилась в особом крыле, в отдалении от основного больничного корпуса. Этого требовал, во-первых, специфический характер его болезни, а во-вторых, тот факт, что ему по-прежнему угрожала опасность, поскольку люди, напавшие на него, до сих пор не найдены. Здесь действовали особые защитные чары. Джинни вздохнула, дошла до конца коридора, машинально, без особой цели заглянула на винтовую лестницу рядом с решеткой лифта…

С лестницы вниз метнулась какая-то тень. Сердце у Джинни подпрыгнуло и сжалось. Тревоги последних недель обострили все ее чувства до предела. Она буквально кожей почувствовала опасность. Инстинкт взревел, как боевой слон… Кто-то бродит у лестницы в пустой коридор, в котором содержится только один пациент. Ее муж. Гарри… Она вытянулась в струну и ринулась вниз, вытаскивая палочку на ходу. Под ногами загрохотали, запели косые ступени, тень тоже ускорилась, метнулась за угол, и Джинни, скрипнув зубами от разочарования и ярости, услышала хлопок трансгрессии...