Маски (гет)

Но победить я чувство не могу:

Горю любовью к злейшему врагу.

— Уильям Шескпир («Ромео и Джульетта»)

Сцена I

— Я сейчас, только возьму сумку из комнаты, — перегнувшись через перила, крикнула Гермиона.

Снизу раздалось нетерпеливое мычание, затем шаги. На кухню кто-то зашёл, но слов было не разобрать. Выпрямившись, Гермиона поднялась по скрипучим ступенькам выше и толкнула дверь в спальню Джинни. В окно были видны шпили шатра на заднем дворе. Фонарики жёлтыми мотыльками кружились у входов, мягко подсвечивали белую ткань.

Губы невольно тронула улыбка. Неуместная из-за смутной тревоги, сжимающей грудь. Именно она пригнала её сюда. Что-то должно было произойти.

Гермиона подошла к своей кровати, встала на колени и достала из-под неё расшитую бисером сумочку. Плотно закрепив её на запястье, она глубоко вдохнула. Коснулась кончиками пальцев цветных бусин, успокаиваясь. На покрывале лежала книга, раскрытая обложкой наверх. Подумав, она взяла её.

Тихий стук в окно снова заставил насторожиться. Гермиона быстро обернулась, но ничего не заметила. Стук раздался снова. Встав, девушка осторожно приблизилась к стеклу — в отражении она целила палочку сама на себя. Новый стук и скрежет, как будто кто-то провёл чем-то острым по дереву. На подоконнике сидела сова — чёрная, сливающаяся с сумерками вокруг.

Гермиона открыла окно. Почтальон, втянув шею, клацнула клювом палец.

— Ай! — она отдёрнула руку. — Ты откуда здесь взялась?

Ожидаемо не ответив, сова вытянула лапу, к которой был привязан узкий кусок пергамента. Только Гермиона отвязала его, как вдруг, глухо ухнув, птица взмахнула крыльями, быстро поднимаясь в небо и скрываясь в темнеющих на небе облаках. Девушка проводила её взглядом и посмотрела на записку в руках.

Сердце отчего-то забилось быстрее. Подрагивающими пальцами Гермиона развернула её. Чёрные чернила. Аккуратные буквы с мягким наклоном влево. И только два слова: «мне жаль». Без подписи.

Гермиона до боли прикусила нижнюю губу, закрыла глаза, сведя брови к переносице. Сжала ладонь в кулак, нещадно сминая пергамент.

Столько недель молчания, так почему сегодня? И чего ему жаль: смерти директора, её растоптанного доверия или того, что только должно произойти?

Губы непроизвольно дёрнулись, скривились. Она открыла глаза и снова пробежалась по буквам. Точно — его почерк. Гермиона обратила на него внимание ещё в библиотеке: выписывая заклинания правой рукой, Малфой умудрялся делать этот еле заметный наклон влево.

Гермиона отвернулась от окна. Против воли она чувствовала, что его слова окутали душу, смягчили оставшиеся угольки злости.

А вдруг какая-то уловка? Вдруг за совой следили, и целью было выяснить, где находится Гарри?

По позвоночнику вниз прошёл холодок.

Всё возможно. Но как он в таком случае мог быть уверен, что сова пройдёт защитный барьер около Норы? Откуда мог знать, что всё это время она сама неосознанно ждала чего-то. Чего-то, что смогло бы подтвердить образ того Малфоя, которого Гермиона видела перед собой до той роковой июньской ночи.

За дверью послышались приближающиеся шаги. Жалобно скрипнули половицы. Открыв книгу на случайной странице, Гермиона оставила там записку и захлопнула фолиант.

Ручка повернулась, на пороге застыл Рон.

— Джинни сказала, что ты здесь, — тепло улыбнулся он. Рыжие волосы горели ярче от света лампы на площадке. — Всё нормально?

— Да, — поспешно ответила Гермиона.

— Тогда пошли?

Он протянул руку, растопырив пальцы. Поколебавшись, девушка вложила в его ладонь свою, а свободной прижала к груди книгу.

— С книгой на свадьбу? Узнаю Гермиону Грейнджер.

— Я собиралась её убрать.

Она высвободила ладонь и, развязав тесёмки на сумке, убрала энциклопедию к остальным книгам. Рон, приподняв брови, с интересом наблюдал за тем, как её рука почти по плечо погрузилась внутрь сумки.

— Ты не перестаёшь меня удивлять.

Гермиона с невозмутимым видом завязала узел, поправила кончики и проверила, что сумка плотно закреплена на запястье.

— Я готова, пошли?

Рон вышел первым. В молчании они спустились по лестнице. Половицы скрипели под их весом. В гостиной никого не было. У входа в дом парили в воздухе несколько фонариков. По дорожке, ведущей к шатру, ветер гнал сухую траву. В приподнимающихся белых складках виднелись фигуры танцующих гостей. Доносилась быстрая музыка.

Каблук погрузился в мягкий грунт. Гермиона пошатнулась. Рон удержал её за руку.

— Может, прогуляемся?

Его пальцы удобнее перехватили запястье. Острое ощущение его горячей, чуть влажной кожи, соприкасающейся с её. Он смотрел на неё исподлобья, избегая встречаться глазами.

— Давай, — ответила Гермиона. Тон друга, непривычно серьёзный, заставил насторожиться.

Они сошли с дорожки. По периметру заднего двора, сложив руки за спиной, прохаживались авроры, обеспечивающие безопасность на свадьбе. Некоторые из них оторвали взгляды от горизонта и обернулись, однако быстро потеряв к ним интерес.

— Чёрт, не думал, что их тут так много, — пробурчал Рон.

— Я слышала, как твоя мама говорила, что их ещё недостаточно выделили, — сказала Гермиона.

Она вздохнула. Летний воздух был пропитан прохладой. Каблуки скользили на влажной траве. Призрачное чувство спокойствия и безопасности на мгновение наполнило душу. Может ли Малфой чувствовать то же самое? Гермиона запрокинула голову. В небе одна за другой загорались звёзды. Яркие, близкие. Может, он сейчас тоже смотрит на те же невидимые линии, соединяющие разбросанные в беспорядке звёзды в созвездия?

— Гермиона?

Голос Рона прозвучал над самым ухом. Она моргнула и повернула голову.

— Ты слушаешь?

— Да, — подумав, она улыбнулась и добавила, — прости, задумалась.

— Думаешь о том, что будет дальше?

Дальше? А есть ли у них это «дальше»?

— Знаешь, Гарри хотел сбежать прошлой ночью.

— Что?!

Эта новость мгновенно отрезвила. Гермиона остановилась, всем корпусом развернувшись к Рону.

— Я его остановил, — вставил он.

— Как ему только в голову это пришло? Мы же решили, что будем действовать вместе.

— Он знает, — тихо сказал Рон. — Просто не хочет, чтобы снова кто-то погиб из-за него.

— Они погибли не из-за него, а за него. Это большая разница, — сказала Гермиона.

Ярость потухла так же быстро, как и вспыхнула в груди. Эта разница была ей знакома очень хорошо. Ведь Дамблдор погиб именно из-за неё. Его смерть тяжёлым камнем лежала на сердце, не отпуская.

— Гермиона… — вновь позвал Рон, сбивая её с потока мыслей.

Он взял её за руку, потянул слегка на себя.

— Я уже давно хочу тебе это сказать…

Гермиона застыла, растерянно посмотрела по сторонам. Она вдруг с пугающей ясностью поняла, почему друг привёл её сюда. Почему они отошли достаточно далеко в сгущающиеся тени у забора. Подальше от любопытных гостей и авроров. Она даже не заметила, как стихла музыка.

— У меня плохо получается говорить…

— О чём? — уточнила девушка.

Вместо ответа Рон обвил талию руками и прижался губами к её губам. Она чувствовала его тяжёлое дыхание на щеке. Как быстро поднималась и опускалась грудь, касаясь кружева на её платье.

От неожиданности Гермиона приоткрыла рот. Выставила ладонь перед собой, касаясь пуговиц на пиджаке Рона. Его язык провёл по нижней губе.

Ничего. Она слышала треск кузнечиков в траве. Как вполголоса переговаривались авроры. А перед глазами застыл совсем другой образ. Светлые бесцветные волосы вместо рыжих.

Испугавшись собственных мыслей, Гермиона повернула голову к правому плечу.

Если бы Рон поцеловал её раньше, на той вечеринке в честь первой победы над Слизерином. Если бы Малфой не попросил о помощи. Сердце разбивалось от необходимости сделать больно тогда, когда этого совсем не хотелось. От того, что поцелуй, который она много раз представляла себе за время знакомства с Роном, ничего не принёс. Она не чувствовала ничего. Убийственное сожаление.

— Нет?

Его дыхание обжигало щёку, частое, тяжёлое.

Гермиона не успела ответить. Их лица на мгновение озарилось холодным голубым светом. Нечто пролетело над ними и скрылось в шатре.

Что-то не так.

Переглянувшись, друзья, не сговариваясь, побежали туда.

Сцена II

В лесу было тихо. На солнце искрился снег, неплотным слоем укрывающий землю. Чёрные изломанные линии веток выделялись на белом фоне. От тлеющего костра вверх поднимались струйки дыма. Запах горения висел в воздухе.

Гермиона положила подбородок на кулак, не сводя глаз со смятого куска пергамента. Провела пальцем по выведенным его рукой буквам, по капле чернил на краю.

Раздался хруст снега под ногами. Сначала отдалённый, со стороны палатки, он приближался, пока не затих у дерева напротив. Гермиона подтянула колени выше, поправила книгу, чтобы записка не упала, и перевела взгляд на костёр. Ботинки Гарри. От них на нетронутом участке отпечатался глубокий снег, в котором выделились сухие листья и ветки.

— Ты когда-нибудь делал что-то, во что верил. Был уверен, что поступаешь правильно, но потом жалел об этом? — спросила она, не поднимая головы.

Длинная палка поворошила угли. Оранжевые искорки взлетели и тут же рассеялись.

— Ты о нашем поиске крестражей?

Гермиона медленно покачала головой.

— Нет, — она вздохнула. — Нет, Гарри, я знаю, что то, что мы делаем — важно и необходимо. Я с тобой, сколько бы ни пришлось ещё приложить усилий. Это наше общее дело.

В голосе звучала усталость. Она давно собиралась в груди по капле с каждой неудачи, с каждой стычки, с каждой ночи, когда Гермиона позволяла себе погрузиться в воспоминания. И теперь эта усталость перелилась через край, полностью затопив душу.

— Ты говорила о Малфое, да?

— Что? Нет, конечно. С чего ты взял?

Гермиона встретилась с Гарри взглядом. Тёплым, как и всегда. Он улыбнулся так, словно своими словами она только что подтвердила все его неозвученные догадки.

— Откуда?..

Гарри откинул голову назад, проведя ладонью по щетине, и прикрыл глаза. Под веками темнели круги от недосыпа.

— Тогда, в туалете Миртл, когда я случайно ударил его Сектумсемпрой. Я видел твоё лицо. Ты испугалась.

— Конечно, испугалась, тебя ведь могли исключить.

— Нет, ты испугалась за него, — он помолчал, снова ткнув палкой в костёр. Угольки не засветились. — Малфой пропадал с Карты Мародёров. Ты предположила, что он может пользоваться Выручай-комнатой. Но ты сама тоже пропадала с неё, я же видел.

Гермиона старалась поймать взгляд друга, но он смотрел только на потухший огонь.

— Почему ты говоришь это только сейчас? Почему не сказал сразу, когда заметил?

— Был уверен, что ты знаешь, что делаешь. И всё расскажешь потом.

— И ты не… не сомневался во мне?

Гарри выпрямился. Тёмные брови взлетели над очками.

— Конечно, нет.

— Спасибо, — шепнула Гермиона, сглатывая подступающие слёзы.

Надо было сразу обо всём рассказать. Гарри бы понял. Вместе у них получилось бы убедить Рона. Может, если бы Малфой почувствовал их поддержку раньше, то передумал организовывать нападение Пожирателей Смерти на школу.

— Но я не справилась, как видишь, — добавила она. — Хотела убедить его перейти на сторону Ордена. Не успела. А сейчас не уверена, что вообще что-то бы получилось.

— Ты знала, что у него Метка?

Гермиона кивнула.

— Он сам мне сказал.

— Сам? — брови ещё сильнее приподнялись. На лбу появились морщины.

— Я знаю, Гарри, — выдохнула Гермиона, — тебе сложно в это поверить…

— Это ещё мягко сказано.

— …но он не хотел этого. Ты не поверишь ему, но поверь мне. У Дра… у Малфоя не было выбора.

Гарри криво усмехнулся.

— Что-то похожее я уже слышал.

Они замолчали. Гермиона наблюдала за тем, как меняется выражение лица друга, как дрогнули крылья носа, скривилась губа. Он тяжело вздохнул.

— Можно я спрошу кое-что?

— Конечно.

— Ты из-за него, из-за Малфоя поссорилась с Роном?

— О чём ты говоришь, если мы всегда будем по разные стороны баррикад, — голос прозвучал глухо, Гермиона закрыла ладонями лицо. К щекам прилила кровь.

Гарри молчал. Да и что можно было добавить? Это правда. Каждый из них выбрал сторону, и так случилось, что эти стороны борются друг с другом. У них не было ни единого шанса. Головой это Гермиона понимала, много раз повторяла себе. Но сердце всё равно замирало от воспоминаний, от страха, что за эти несмелые чувства придёт расплата.

Снег снова хрустнул. К бедру прижалось бедро Гарри. Он обвил её плечи рукой и прижал ближе к себе. Гермиона прислонилась лбом к его плечу. В глазах защипало. Она сжала и разжала пальцы. До боли закусила губу.

— Злишься на меня?

— Нет, — ответил ей в макушку Гарри. — Не понимаю, но не злюсь.

Гермиона сглотнула комок в горле.

— Спасибо.

— Главное, будь осторожна.