Дуб, залитый солнцем (гет)

Проводя очередной вечер пятницы за выпивкой, друзья и оглянуться не успели, как время стало близиться к ночи, и вот уже Августин тащил пьяного друга домой. Августин и Алекс зашли в квартиру, когда уже было за полночь и большинство кафе закрылись. Августин, конечно, окончательно перебрался к Агнессе, однако отправить друга домой и проследить, чтобы он не умер от чего-нибудь по дороге, было для Августина важным.

— Августин, — пьяным голосом обратился к нему друг.

— Алекс, давай я дотащу тебя до квартиры, и потом ты скажешь мне все, что ты хочешь, хорошо? — Алекс, слыша это, покачал головой и замолк, а Августин, как мог, тащил его по коридору. Он выдохнул и посмотрел на часы — завтра нужно на работу, и, черт, он не успеет выспаться. А еще у Алекса скоро день рождения: нужно что-нибудь ему купить.

— Алекс, вот скажи мне, ты не мог как-то меньше пить, нет? — Августин налил себе воды из графина, стоявшего на столе.

— Исключено. Ты знаешь, ты так смотрел на Ирен, что я подумал, может, ты влюбился? — Августин толкнул друга с такой силой, что тот упал с дивана.

— Перестань. Нет, однозначно нет. К тому же — кто бы говорил. — Алекс, хохоча на полу, произнес что-то невнятное себе под нос.

— О, друг мой. — Алекс что-то бубнил себе под нос. — Ты никогда не знаешь, когда заразишься любовью, но самое ужасное в том, что рано или поздно это случится, а ты долго будешь игнорировать симптомы.

Августин смерил его серьезно-ироничным взглядом.

В квартиру позвонили. Алекс, перестав валяться на полу, попытался встать, и у него это практически получилось. Августин пошел открывать, на пороге оказалась сестра.

— Агнесса, что ты тут делаешь?

Сестра промолчала.

— Августин, я боюсь, что нас всех снова забирают к родителям. И меня, и Юма, и Юнну… — Ее голос дрожал.

— Зачем вы им и почему они решили так сделать? — изумленно спросил Августин.

Агнесса прошла и села на диван в гостиной.

— Вот так, — развела она руками. — Я сразу пришла к тебе.

— Как ты смогла уйти оттуда?

— Я была не дома. Когда я вернулась, соседка сказала мне, что их увезли. Поэтому меня, скорее всего, они тоже ищут. — Августин, слыша это, закрыл глаза и на миг-другой окунулся в воспоминания о том вечере, когда их маленьких привезли к Вильгельму и Анне. Его охватили паника и невозможность четко увидеть путь, который пролегает куда-то дальше твоего взора.

— И какие доводы нам нужны, чтобы суд оставил встал на нашу сторону и они отстали от нас?

— Если только докажем, что наш минимальный заработок с одного человека не ниже пятидесяти марок в месяц. И еще то, что мы не получаем пособия от государства.

— Я точно меньше получаю, — с грустью констатировал Августин.

— А я вообще нигде не устроена.

Августин понял, что это конец: за прекрасными деньками пришли грустные. Родители явно отберут сестру и брата, и их Августин больше не найдет. Единственное, что можно было доказать, так это то, что они в партии или хотя бы на службе.

— Нам придется выруливать собственными силами. — С горечью сказал Августин. — У нас будет шанс, только если сделать ставку на их невменяемость. Анна с Вильгельмом могут быть свидетелями.

— Думаешь, они согласятся? В последний раз, когда мы выходили из их дома, я бы не сказала, что они были бы рады еще раз увидеть нас в этой жизни.

— Агнесса, это наш единственный шанс. Нужно ехать в Берлин. Надеюсь, что они никуда не переехали.

* * *

Августин вместе с Агнессой приехали в Берлин на встречу к Вильгельму и Анне. Нужно было уговорить их помочь и обсудить, что они будут делать на заседании суда. Присев за столик, Агнесса отметила про себя, что они ничуть не изменились с их последней встречи. Августин был рад их видеть как никогда, потому что, если кто и мог им помочь, то только они. Подтягивать сестру матери из Австрии было нецелесообразно, к тому же, она вряд ли могла стать каким-то железным аргументом на суде. Вильгельм сидел в элегантном костюме, а от Анны исходил легкий флер дорогих духов.

— Августин, так что все-таки произошло? Ты так ничего толком и не объяснил, когда говорил со мной по телефону.

— Нам с Агнессой нужна ваша помощь.

Вильгельм отпил горячего кофе и всем видом дал понять, что он заинтересован.

— В чем? Если я правильно помню, то речь шла о том, чтобы отобрать права у родителей. — Анна отломила кусочек штруделя и предложила Агнессе — та любезно отказалась; сестра так волновалась, что ей не лез кусок в горло.

— Да, я хочу попросить вас стать свидетелями. Как люди, которые видели, что происходило с матерью, когда она только только вернулась из тюрьмы, вы можете произвести впечатление на суд. Им нельзя возвращать детей — они просто умрут от голода или погрязнут в родительских долгах.

— Августин, ты единственный их сын, который достиг совершеннолетия, поэтому ты тоже можешь выступить как свидетель. Конечно, мы тоже тебе поможем. — Вильгельм сделал паузу, как бы обдумывая, что сказать дальше. — После подачи иска в суд нужна будет экспертиза… Бумажная волокита, все эти разборки. Это может тянуться надолго, Юм и Юнна могут просто нас не дождаться. Конечно, у меня есть связи, и я могу значительно ускорить этот процесс. Тем не менее, у суда точно будут вопросы.

— Какого характера?

— Зачем больным людям дети? — вмешалась Анна. — Это ведь не просто так. Если всплывет то, что она несколько лет подряд вместо того, чтобы заниматься вами, тратила деньги на что-то еще, то, думаю, тут уже суд будет на нашей стороне. Конечно, суд может и не даст именно тебе право быть опекуном, но Юма и Юнну вернут однозначно. А это лучше всего.

— Если ты имеешь достаточные условия содержания по финансовым возможностям, то, думаю, можешь попробовать подать справку о доходах, и все будет хорошо.

— Вот поэтому вы тогда так схватились искать себе работу? — обратилась Агнесса к Анне, и та кивком подтвердила ее слова.

Августин и Агнесса еще немного посидели в гостях, а потом тепло распрощались, и через несколько дней уже встретились в суде.

* * *

Процесс был недолгим — все вокруг свидетельствовало против родителей Августина. Даже младшие дети смогли подтвердить, что не хотят жить с ними. Выписки из банковских книжек стали окончательным подтверждением, что деньги семьи идут не туда, куда следовало бы.

Выходя из здания суда, Августин был очень рад своей победе — конечно, не без помощи Вильгельма, который в нужный момент надавил на суд и подключил свои связи, склонив суд передать детей Августину, хоть его доход и был меньше необходимого. Дело быстро закрыли, конечно, детей вернули Августину. Августин пожал руку Вильгельму — мужчине, который был для него наставником и примером.

— Спасибо большое.

Вильгельм отмахнулся и потрепал Августина по волосам.

— Ничего страшного. Я был рад вам помочь, к тому же Юлону и Армена давно нужно было признать недееспособными. Просто в свое время это не сделали, ведь все надеялись, что между вами сохранится какая-то связь, и мы не хотели ее рушить. Семейные узы все-таки имеют значение.

— Порой и нет никакой связи, это нужно было сделать, когда я уезжал, и не тянуть так долго. — Августин еще раз поблагодарил Вильгельма; тот сказал, что если Августин ищет новую работу, то он может помочь его устроить.

— Да, конечно, спасибо. Я подумаю.

— Думай быстрее, потому что все в этом мире может закончиться, пока ты думаешь.

— Да, к сожалению, я сейчас не сильно при деньгах. Агнесса хочет устроиться няней при государственном чиновнике, она «вроде как счастлива» от этой перспективы.

— Вроде как?! — засмеялся Вильгельм. — Ну да, у нас теперь все «вроде как». В любом случае, Августин, если младшие будут жить с тобой, то, думаю, что тебе не помешала бы солидная работа. Позвони мне как-нибудь.

— Конечно.

Время было утреннее. Августин проводил Вильгельма до его служебной машины и отправился в галерею, но, подойдя к двери, он увидел ее всю разрисованную и закрытую, с табличкой, что она продана, и теперь ее владельцем является некий мистер Кольб. Августин стоял перед дверьми, не зная, что ему делать. Проходившая мимо женщина помогла ему.

— Вам что-то нужно? — привлекла она внимание юноши.

— Да. Скажите, пожалуйста, вы не знаете, где сейчас хозяин этой галереи? Я просто у него работаю, — произнес он. Женщина только покачала головой.

— Молодой человек, я собираюсь вас огорчить: галерея была продана сегодня утром, а ее бывший владелец был отправлен в тюрьму по причине драки с полицией. Поэтому идите и ищите себе новую работу, — все, что смогла она сказать ему.

Августин, раздосадованный, пришел домой и поведал об этом Алексу, но тот только пожал плечами.

— Нет, ну а что ты хотел? — Он намазывал себе маргарин на кусок хлеба. — Я тебе сразу говорил, что галереи и искусство — это вряд ли надолго. То ли дело автомобили!

— Алекс, лучше уже ешь свой хлеб. — Августин махнул рукой. — Кстати, что тебе подарить на твой день рождения? Он же у тебя вроде как в эту пятницу?

— Подари мне лучше одно свидание с твоей сестрой, — пробурчал друг. Августин только отмахнулся, понимая, что уговорить Агнессу пойти с ним на настоящее свидание вряд ли получится. Хоть он и знал, что та была не против пообщаться с юношей, но все-таки не видел их союз удачным. Впрочем, Агнессу он все равно возьмет с собой на день рождения — сами и разберутся.

День рождения проходил в оттенках красных помад и шампанского. Алекс достал ящик где-то на черном рынке, поэтому спиртное лилось рекой. Из присутствующих были только самые близкие: Агнесса, Августин и Ирен. Юм и Юнна, которых пришлось взять с собой, не мешали им, играя с новыми игрушками в другой стороне комнаты.

Вечер был наполнен смехом и шутками. Для них не было ничего, никаких преград и никаких запретов, играл джаз, и им было все равно, что соседи жаловались, что музыка громко играла. Стол ломился от простеньких, но вкусных закусок для шампанского, от которого все быстро, по-приятному, опьянели.

Августин иногда нарочито улыбался, когда видел, как смеется Ирен — он не хотел этого признавать, но она очень ему нравилась. Что-то было между ними. Он любовался ей, ее красивыми вьющимися волосами и роскошным платьем, изящно обрамляющим ее тонкую фигуру. В какой-то момент она обмолвилась, что ее выдали замуж.

Августин, изрядно выпивший, вовлек ее в танец и стал говорить о любви к ней — много говорить, иногда не понимая, что именно. Он тараторил какие-то шутки про жизнь, работу и быт. Но, все равно, за этим радужным фасадом веселья были видны его грусть и тоска по Ирен — он был очень привязан к ней. В глубине души он вмиг стал убит тем, что она уезжает.

Ирен говорила, что всегда будет ему писать, однако было ли это правдой? Вряд ли. Был только 1926 год, и это был расцвет их жизни. Августин был очень молод, и он еще не знал, что такое жизнь, как и Агнесса, по уши влюбившаяся в обольстительного рыжего его друга.

Августин в тот вечер, куря сигарету, что прожигала его пальцы, понял, что такое одиночество в душе.

Ирен хоть в тот вечер и обещала ему писать, но все-таки, как и ожидал Августин, не сдержала обещания. Она пропала из ресторана, ее не было видно на улочках Мюнхена, она больше не носилась по галереям, покупая понравившиеся картины. Все, что оставалось Августину — это смотреть на ее фотографию, оставленную ему в тот самый вечер. На обратной стороне Ирен оставила отпечаток от красной помады. Он писал ей письма, где рассказывал о своей жизни. Но ни Августин, ни Алекс, ни кто бы то ни было другой, не знали о том, где она, а потому любовные послания пылились в ящике письменного стола. И Августин со временем чуть отодвинул любовь к Ирен на второй план, ему уже было не до этого. Жизнь закрутилась очень стремительно.