И судьба сведет нас в третий раз (гет)

Примечания:

Пб родимая пб.

Хочется закончить этот фф, чтобы заняться другими работами. Думаю максимум вытяну фф глав на 20+-. Но это не точно, сейчас неожиданно всплывет мысля и понеслось по новой... Эх, зачем я взялась писать(

А вообще сейчас моя любимая арка началась?

* * *

Когда впереди засияли первые огни города, Люмин выдохнула с каким-то облегчением, ведь путь до столицы был слишком тяжек для девушки, что нельзя было сказать о Куникудзуши. Он совсем не чувствовал усталости, постоянно улыбался, задавая глупые вопросы, совсем как маленький ребенок, познающий мир. Хотя даже если задуматься, то он и был ребенок, недавно увидевшим этот мир, но уже столкнувшийся почти со всей его грязью.

— Ты в порядке? — Он всегда оборачивался, стоило ей лишь отстать на пару шагов, сетуя на проклятую боль в бедре. — Давай помогу? — Юноша возвращается к ней, желая подхватить под руку, только не делает этого, сталкиваясь с тяжестью золота ее глаз.

— Все... хорошо, — Люмин отворачивается, останавливаясь. Глубоко вдыхает, чувствуя освежающий аромат морского бриза. Как легко дышится у моря, воздух помогает очистить голову от беспокоящих ее мыслей, которые тяжестью оседали на хрупкие плечи.

Она слабеет. Медленно и постепенно силы покидают ее тело, а стихии тяжелее поддаются контролю. И это нельзя даже было списать на оставленные монстрами раны, на какую-либо болезнь, ведь раньше она не раз сталкивалась с тем, что после поручений возвращалась ходя по грани между жизнью и смертью. По крайней мере обычные люди с такими ранами бы не выжили, но Люмин не человек. А сейчас будто им медленно и постепенно становится, по крупице теряя себя.

— Если нужно будет, только скажи, я помогу, — сине-фиолетовые глаза сияют в лунном свете ярче звезд. Его взгляд открытый, не таящий в себе ни злобы, ни ненависти. Чистый настолько, что в существовании такого человека сомневаешься. Улыбка на губах мягкая, теплая, согревающая.

Куникудзуши похож на лучик света в Бездне, в которой день за днем тонет Люмин, носящая имя «свет». Еще немного и путешественница захлебнется злобой Тейвата, погаснет подобно умирающей на небосводе звезде, бывшей странникам путеводителем на их бесконечном пути.

Погаснет ли ее свет окончательно, или все еще может сохранить в себе что-то человечное, наивное и доброе?

Тяжело дать ответ, когда чужой мир каждый день преподносит что-то настолько отвратительное, от чего хочется бежать и бежать, не оглядываясь.

Тейват жесток.

Она постепенно становится такой же.

Девушка смотрит на идущего рядом Сказителя, замечая его редкие взгляды в ее сторону. Беспокоился.

Юноша идет рядом, специально сбавляет шаг, чтобы если вдруг придержать, поймать и помочь путешественнице, потому что просто так его помощь она не примет, лишь тогда, когда совсем будет плохо она возможно обратится к нему. Но Куникудзуши совсем не хочет, чтобы доходило до такого, Люмин и так досталось, Люмин и так достаточно страдала, если бы только она не сторонилась его, юноша мог бы доказать, что он всегда ее поддержит, всегда будет рядом.

Даже сильные люди плачут, и это не столь слабость, сколько потребность. Со слезами будто уходит все накопившиеся неприятные эмоции, жаль, что не все этого могут понять.

Вот он, к примеру, был брошен из-за слез, но Юки говорила, что плакать это нормально, это важно и нужно. Жаль те, кто оставил его в павильоне этого, видимо, не понимали. Но он не хочет держать на них обиду, это ни к чему. Сейчас он идет своим путём, познает этот мир, позволяя ему давать себе уроки.

Первые редкие домики стали встречаться им на пути. В некоторых все еще горел свет от свеч, а некоторые уже спали, отдаваясь во власть ночи. Но так было только на окраине, потому что чем дальше они заходили, тем больше людей встречали на узких освещенных гирляндами фонарей улиц. Похоже в городе проходил какой-то праздник, но едва ли это сейчас волновало уставших путников.

Когда путешественница в очередной раз останавливается, делая глубокий вдох, Куникудзуши оказывается рядом, будто пряча ее от чужих глаз. Люмин старалась казаться сильной, старалась прятать боль и возможно кто-то попадется на этот обман, но только не он. Розоватые губы девушки плотно сжаты, и сама она напряжена словно струна на лире барда.

Ей нужно отдохнуть, нужна теплая ванна с травами, чтобы наконец лучше позаботиться о ранах и ссадинах по всему телу. Попасть бы ей сейчас на горячие источники, что так очаровали ее вот время пребывания в имении Камисато, да и в чайнике у нее был один такой... Жаль эта чертова обитель ни в какую не хотела открывать свои двери, став обычным предметом сервиза. Тогда бы им не пришлось ночевать под открытым небом и искать гостиницы для ночлега. Мора у Люмин есть, но не так много, как хотелось бы, однако на какую-нибудь комнатушку должно хватить.

— Извините, мест нет, — высокая женщина лет пятидесяти, одетая по всем традициям Инадзумы, была уже шестой, кто им отказал в пристанище.

— Как же так, — взволновался Куникудзуши, замечая, что состояние Люмин, кажется совсем ухудшилось.— Нам подойдет что угодно, даже самое маленькое помещение, — пытался уговорить юноша, но женщина и бровью не повела.

— Идем, — она потянула его за рукав. — Это бесполезно.

Им лгали. В который раз Люмин слышала эту ложь об отсутствии номера, а все из-за того, что она чужеземка. Ее внешность и одежда кричали о том, что она не с Инадзумы, что прибыла откуда-то издалека, потому местные ее опасались, пялились, не скрывая, не доверяли и отказывали в любых просьбах, относились с пренебрежением, словно она бездомная псина, блуждающая по чистым улицам города и портящая своим видом настроение.

А чего еще ожидать...

Они правда пытаются найти что-то еще, заходят во все подряд постоялые дворы и гостиницы, но получают либо отказ, либо с них требуют баснословные суммы.

Как же Люмин устала от всего этого отношения в ее сторону.

Но сил ругаться не было, как и отвечать на все оскорбления. Она устала, устала так сильно, что готова уснуть прямо на улице, прислонившись спиной к какому-нибудь дому. Кажется, у нее снова поднялся жар, а стихии вот-вот взбунтуются, выходя из-под контроля. Искрится на кончиках пальцев электро, оседает тяжестью в груди гео, обдувает бледное лицо анемо, лишь дендро никак себя не проявляло, затаившись где-то внутри.

— Люмин? — Юноша касается ее руки и путешественница чувствует желанную прохладу в этом прикосновении. — Пойдем туда, там точно что-то найдем, — он указывает в сторону улицы, украшенной ярче, чем какие-либо другие — алыми фонарями.

— Мы туда не пойдем, — она сжимает его ладонь так крепко, что юноша морщится от боли. — Это слишком грязное место, — особенно выделяет эту фразу...

Что тут, что во всех других мирах похоть — главный грех, которому многие поклоняются. И такие места, как этот яркий квартал, привлекавший слишком много внимания, и манящий к себе уставших путников — явление частое. Продавать свое тело за деньги — отвратительно и низко, Люмин бы на такое ни за что не пошла, даже если бы у ее горла держали меч. Девушка была старых взглядов и принципов, считая, что свое тело нужно беречь от этой грязи, глупых инстинктов и греха, до тех пор, пока не найдется близкий к сердцу человек. В случае Люмин это было невозможным, потому что страннице по звездам не к чему привязанность к кому-то...

Жаль что в прошлом она все-таки совершала подобные ошибки, позже жалея о последствиях, от которых болело сердце и душа. Люди хрупки, люди слабы и не способны вынести испытание времени, едва проживая век. Люмин видела на примере, что будет, если бессмертное существо влюбится в смертного человека.

Боль, страдания, тоска и неспособность смириться с потерей.

Влюбившись в человека бессмертный обрекает себя на страдание от воспоминаний и чувств. Как хорошо, что Люмин не любила, но иногда просто привязывалась к людям, в тех или иных мирах. Но даже у такой сильной любви может быть конец. Иногда как бы сильно не любил, время постепенно стирает из памяти образ того самого человека, заменяя новыми воспоминаниями.

— Почему?

Люмин словила на себе полный любопытства взгляд, точно ребенок спрашивал у родителей что-то ему непонятное.

— Потому что то, что продают там — это низко и омерзительно, — выплюнула словно яд путешественница. — Но если ты так хочешь, то иди. С твоим красивым лицом ты бы стал товаром премиального качества.

Куникудзуши мало что понял, кроме того, что Люмин назвала его красивым. Да и в принципе из всех ее слов эта фраза была куда важнее, чем ответ на ранее заданный вопрос. Ну не нужно им туда, значит не нужно, раз Люмин так сказала. От столь неожиданного комплимента юноша засиял, заставив мечницу замолкнуть на полуслове.

— Юная госпожа столь резка в своих словах, но так недальновидна, — неожиданно из тени дома неподалеку отделилась невысокая женщина в бордовом кимоно с золотистыми рисунками цветов по полам одеяния и длинным рукавам. Волосы цвета вороного крыла были собраны в сложную прическу, украшенную заколками в виде цветов, а четверть бледного лица у глаза закрывала маска, украшенная по-видимому драгоценными камнями. В руках женщина держала длинную курительную трубку, источающую неприятный горький запах табака. Ярко алые губы чуть приподняты в улыбке, а карие глаза выражали некое спокойствие. Двигалась женщина элегантно, грациозно переступая на неудобной с виду обуви — иппон ха гэта, с одним единственным прямым каблуком посередине. ⁽¹⁾

Люмин напряглась, готовясь если что отбить атаку. Рядом стоящий Куникудзуши тоже нахмурился, словив напряженно-грозное настроение путешественницы.

— Кто ты такая?

— Грубо с вашей стороны вот так вот обращаться с незнакомцами, да погляжу вам простительно, вы не местная, — женщина говорила вежливо, смотря прямо в золотые глаза. — Я сожалею, что невзначай услышала ваш разговор, но вынуждена не согласиться с вашим суждением. Может быть квартал действительно не достоин внимания особ со столь чистым нравом, но его существование необходимо. Уж пусть лучше так люди удовлетворяют свои потребности, чем пользуются первыми, кто попадется им на глаза. После такого немногие смогли жить дальше, предпочитая позору самоубийство.

— Вам принципиально было зацепиться за слова чужих людей, а затем читать им пользу подобных порочных мест? — Приподняла бровь Люмин, чуть расслабляясь. На них не хотят нападать, уже хорошо.

— Я уже извинилась за свое вмешательство, но могу сделать это еще раз, — улыбка на алых губах приторно-сладкая, задабривающая.

— Не стоит утруждаться, — зеркалит улыбку, чем вызывает мимолетное восхищение в карих глазах. — И все же мое мнение не поменяется, нет ничего хуже чем торговать своим телом ради денег.

— Вот только для кого-то это последнее, что они могут сделать...

— Всегда есть варианты получше. А теперь вы ответите, почему следите за нами еще от постоялого двора?

Куникудзуши от этих слов встрепенулся. А ведь он даже не заметил слежку за ними, отвлекаясь на посторонних и рассматривая украшения на улочках. Похоже ему нужно многому поучиться у Люмин, чтобы не дать себя в обиду.

И ее защитить, когда она будет нуждаться в этом.

— Какая наблюдательность, — женщина ненадолго прикрыла глаза, собираясь с мыслями. — Вы правы, я достаточно следую за вами. Даже невооруженным взглядом видно, что вы опытный воин, весьма преуспевающий в своем деле. Могли бы мы поговорить в более уединенной обстановке? — Выражение лица женщины сменилось с мнимой учтивости на твердую уверенность и серьёзность.

Люмин удивилась. Чтобы вот так вот кто-то наглым образом посреди улицы прервал чужой разговор, да еще потом совершенно обыденно попросил пойти с ним — по крайней мере странно. Либо же путешественница понапрасну накручивает, ведь давно забыла о том, что не все люди говорят красивыми фразами, скрывающими истинный смысл слов. Еще было похоже будто ее подбивают совершить что-то незаконное, но не впервой. Сейчас посреди города навряд ли ей кто-то навредит, особенно когда вокруг столько народу. Да и устраивать шумиху не особо хотелось.

Люмин кивнула, соглашаясь. А женщина даже немного удивилась, будто в ней совсем не было уверенности, что путешественница согласится. Правда растерянность лишь на мгновение промелькнула на ее лице, она довольно быстро взяла себя в руки, вернув прежнее спокойствие и стать.

— Скорее всего стоит представиться, было невежливо с моей стороны сразу вот так вот просить поговорить, не зная даже имени. Меня зовут Масами Хатакэяма, приятно познакомиться, — женщина склонилась в знак приветствия, как того требовали правила приличия инадзумского народа.

— Люмин, — путешественница же только чуть склонила голову. Все эти обычаи были ей не по нраву, к тому же она не местная, простительно такое незнание. Бросив взгляд на Куникудзуши, стоящего чуть позади. Тот моментально встрепенулся, поняв, что от него требовали только по взгляду.

— Куникудзуши, — склонился юноша, представляясь. Взгляд Масами просиял одобрением, живым интересом, и от этого по спине куклы пробежала толпа мурашек. Он торопливо выпрямился, заступив за спину своей спутнице, прячась.

— Прелестно, — улыбнулась Масами. — Следуйте за мной, я знаю одно подходящее место, где подают изумительный чай, за чашкой которого я поведаю вам свою скромную просьбу.

Не сказать, что Люмин это нравилось, и все же отказать она не могла в природу своей не вовремя просыпающихся доброты и сострадания ко всему живому. Однажды ей это аукнется, а пока она в очередной раз наступает на одни и те же грабли, помогая всем подряд. Если она и будет жалеть, то потом, а когда это «потом» наступит не знает даже она, а значит еще не все потеряно.

— Может не стоит? — Коснулся ее руки Куникудзуши, останавливая. В его глазах читалась неуверенность и недоверие, однако он все равно был готов следовать за Люмин несмотря на то, что самому это не нравилось.

— Если ты не хочешь идти со мной — ступай своей дорогой, — путешественница дернула рукой, избавляя себя от неприятного прикосновения. — Я тебя не держу, — и поспешила вслед за Масами.

Поджав губы, Куникудзуши поспешил следом. Возможно он рано подумал о том, что между ними что-то поменялось. Люмин по-прежнему оставалась холодна, изредка показывая ему свою теплую и нежную сторону, спрятанную будто за семью печатями.

И все же что-то меняется...

Постояв немного, юноша догнал путешественницу с Масами, держась позади них. Раз Люмин решила поверить, значит и он поверит незнакомке.

Путь до «места с изумительным чаем» был довольно близок. Буквально не прошли сотни метров, как Хатакэяма завернула в почти ничем не примечательную лавку с потертой зеленой вывеской. Несмотря на внешний вид почти все столики были заняты. Люмин признала — Масами в подобном месте явно не место, так как ее дорогой образ никак не вписывался в обветшалый интерьер чайной, но женщину столь скудное убранство совершенно не смущало. Подойдя к прилавку, она постучала пару раз и вскоре к ней вышел невысокий старичок, опираясь о трость.

— Доброй ночи, господин Абэ. Как продвигается торговля? — Масами вежливо улыбнулась, склонив голову.

— Ох, Масами, давно тебя не видовал. Как видишь, дела идут, помогает твой талисман, — добродушно улыбнулся старик.

И Люмин в этой улыбке начала искать подвох, тут же осекаясь. С каких пор она даже в таком дряхлом старичке ищет признаки опасности? Она скоро так сойдет с ума, ища везде подвох, но именно такой образ жизни спасает её от гибели уже столько лет.

Как жаль, но искренне доверять людям она давно разучилась, ища в новых знакомствах выгоду.

— Я рада, что мой скромный подарок вам пригодился. Организуете свой фирменный чай на троих?

— Конечно-конечно, Тори его вам принесет через десять минут.

— Благодарю, господин, — Масами снова поклонилась, махнула головой в сторону свободного столика.

Когда они сели, некоторое время за столом никто так и не рискнул заговорить. Люмин банально не знала, что можно сказать, Куникудзуши вообще предпочитал не влезать в дела путешественницы, потому просто сидел и слушал людей за соседним столиком, а Масами собиралась с мыслями. Лишь когда девочка лет пятнадцати поставила перед ними поднос с дымящимися чашками чая — женщина заговорила.

— Люмин, скажи, ты сильный воин?

— Никто не жаловался, а если и хотел — то говорить больше не мог, — на мгновение Люмин удивилась вопросу, но виду не подала.

— Да... — Женщина обхватила чашку двумя руками. — Я осведомлена о том, как ты относишься к Кварталу красных фонарей, и все же осмелюсь просить тебя о помощи.

Путешественница вскинула брови, а сидящий рядом Куникудзуши скучающе попробовал чай, невольно прислушиваясь к разговору.

— Дело в том, что один из домов квартала принадлежит мне, — продолжила она и посмотрела на Люмин. Взгляд светловолосой ничего не выражал, девушка ждала продолжения. — Недавно у нас начали пропадать девушки, и местные считают, что все это проделки злых духов, оттого боятся ступать во владения наслаждения, предпочитая обходить те стороной.

— Насколько мне известно такие вопросы могут решить и власти, отправив на помощь самураев, — путешественница сделала глоток. И правда изумительный чай.

— Если бы все было так просто, мы бы не искали помощь подобным образом. Самураи посланные от властей требуют слишком большой награды, желая использовать наших девушек на постоянной основе даже не заплатив, а женщины-самураи в наше время редкость. Я уже пыталась обращаться к ним, но увы, для них низко работать с кем-то вроде нас, — Масами опустила взгляд, рассматривая свое дрогнувшее отражение в чашке.

— А если я попрошу то же самое? — Люмин склонила голову вбок, краем глаза заметив, что Куникудзуши теперь внимательно за ней наблюдает.

Масами улыбнулась, будто была готова к подобному вопросу.

— Не думаю, что вам нужны юноши нашего дома, учитывая какое сокровище находится подле вас, — Хатакэяма бросила мимолетный взгляд на юношу. — Никто не сравнится в красоте с этим молодым человеком. Даже самый красивый юноша во всем квартале уступает вашему спутнику. Не удивительно, вы держите его подле себя.

Девушка не сразу поняла, о чем говорила Масами, а когда до нее дошло — бледные щеки вспыхнули румянцем, а глаза загорелись возмущением.

— Нет, мы не... — хотела опровергнуть слова женщины Люмин, но замолкла. — Не важно. Я помогу вам.

Примечания:

Отзывы. Хочу отзывы. Чем чаще буду видеть «хочу продолжение» тем быстрее будет писаться)

Мой тг: https://t.me/hilichurls_write

1) в общем,обувь как и Кудзё Сары

Вернуться к тексту