И судьба сведет нас в третий раз (гет)

Примечания:

Писать с телефона — та еще морока, потому что уже слово «морока» исправилась на «сорока». Да, Т9, еще какая сорока?

В общем, исправьте мои тупые ошибки, я уже не могу, как сделать так, чтобы перестало автоматически исправляться на всякую ересь... Вы бы знали, сколько смешных моментов уже было.

Что-то я разболталась.

Велком в новое путешествие с нашими героями?

Тг канал:https://t.me/hilichurls_write

Если есть проблема — стоит решить ее на корню, пока она не превратилась во что-то большее. К сожалению, такой проблемой для всего Сумеру стал шестой предвестник — Сказитель собственной персоной, возомнивший себя достойным стать новым архонтом. Ну не глупо ли? Путешественница, на долю которой упало сражение с этим архонтом, считала, что это глупо. Все равно однажды она его победит, даже если на это понадобится более сотни попыток.

Но Люмин тоже может уставать, несмотря на всю свою нечеловеческую выносливость. И пусть новый архонт был побеждён, и даже если он пойдет на искупление — это не отменит всех принесенных в жертву людей ради провальной цели, которая была разбита в пух и прах известной на весь Тейват путешественницей. Люмин только дай разрешение, в любое дело влезет, а если не захочет — то ее вынудят. Разве есть у нее выбор? Кто-то скажет что есть, но Люмин ответит — нет и не было. Ее просто ставят перед фактом, а если девушка пытается отказаться — все равно убеждают делать обратное.

В Сумеру без нее не обошлось. Действительно, тут такое творилось, что черт ногу сломит, а она как всегда влезла в самый эпицентр и сто раз пожалела об этом. Ну разве нормально жить пять месяцев одним днем? Ага, конечно, это сумасшествие чистой воды, еще и столько времени ушло впустую. Вот почему она не могла просто пройти мимо? Пусть разбирались бы все сами, у них много умных , надежных и сильных людей, и без нее бы все прошло на отлично, но нет, куда без путешественницы. Кажется, небо рухнет на землю если хотя бы одно громкое событие пройдет без участия мечницы и ее доблестной подружки. Но это все цветочки. Подумаешь, пожила почти полгода одним днем, подумаешь, чуть не умерла сто шестьдесят восемь раз, подумаешь, победила божество...

Какого черта происходит сейчас? Почему потрепанная после битвы Люмин оказывается черт знает где, но явно не в мастерской Дзёрури, не в храме Сурастаны, и даже не в Сумеру.

Темные тучи заволокли небо, молния ударила где-то неподалеку и грянул гром, от которого закладывало уши. Эти пейзажи путешественница узнает из тысячи, уж столько раз девушка умудрялась ловить удары молний своим телом, правда не только в битве с Архонтом, но и просто в мире оставалась на грани быть поджаренной до хрустящей корочки от природных молний. Люмин иногда казалось, что они всегда целились только в нее, и может даже была права.

— Мне просто снится кошмар от переутомления, — девушка раскидывает руки в стороны, не желая вставать с мягкой травы. Дождь пока не шел, что было несомненным плюсом. Ребра болели от ударов Сёки но Ками, на виске осталась небольшая рана, из которой текла тонкая струйка крови, но уже через пару минут покрылась твердой коркой. Запястье болело, а выбитое плечо нещадно ныло.

Потрепали ее знатно, последний раз такое было после битвы с Райден. Ну что уж говорить, и творец, и его создание из одного теста — избили маленькую путешественницу под самое не хочу, а ей потом восстанавливаться. Обычным людям бы понадобился месяц, хотя обычные люди уже после первого удара отправились в нокаут, но Люмин не обычный человек, поэтому через неделю уже будет как новенькая... И ее снова припашут к очередной тяжелой и изнуряющей работе.

Интересно, можно ли уволиться с должности путешественницы? Люмин была бы рада послать все и жить где-нибудь подальше от цивилизации — в тишине и покое, без вечных чужих проблем, которые на нее вешают. У нее и накопления есть, и полный инвентарь всяких диковинок, так что нуждаться она ни в чем не будет.

— Как же я хочу спать, о архонты. Разве во сне чувствуется усталость? — Девушка поворачивается на бок, почти сразу же жалея об этом. — Да что же такое, — стонет от боли Люмин, закусывает губы и садится. — Так себе сон, Нахида опять что-то сделала? — Путешественница встает и осматривается вокруг.

Татарасуна. Ужасная Татарасуна, которая в прошлом потрепала Люмин не мало нервов, забрала кучу сил, а получила за это девушка ровным счетом пару новых синяков и немного бесполезной информации, которая никак с поисками брата не помогла. Правда в этой Татарасуне было одно такое маленькое "но"...

Где горн Микагэ? Какое-то сооружение было, но точно не горн, который она помнит, скорее лишь его основание. Может, пока мечница пробыла в Сумеру, застряв в одном дне, эту странную и явно вредящую окружению штуку успели разрушить? Тогда вокруг были бы заметные следы работы, но оглядевшись — Люмин не увидела никаких обломков и чего-то подобного. И подземелье, которое должно находиться недалеко — видно не было.

Прогремел гром и с неба сначала упало пару капель, а затем хлынул ливень. Спрятаться Люмин, конечно же не успела, потому промокла до ниточки, а кровь розоватыми дорожками стекала по ее коже. Если это шутки Нахиды с миром грез, то тогда стоит поберечь себя. Умрешь тут — умрешь и наяву, но почему-то как сон это совсем не ощущалось, слишком реально. Не желая мокнуть под дождем, Люмин призвала чайник, но внутрь войти не смогла.

— Какого черта... — девушка уже хотела закинуть куда-нибудь предмет сервиза, которой сейчас действительно был обычными чайником, а не тайной обителью, подаренной Мадам Пин. Убрав чайник обратно в инвентарь, девушка от злости пнула какой-то камень и волна боли мигом разошлась по всему телу, с особой силой отдавая в и так пострадавшие ребра.

Как же ей сейчас не хватало болтливой Паймон. Она бы вмиг подняла настроение, и предложила бы хоть и глупый, но действенный план.

Заметив щель в скале, путешественница поспешила к ней, спрятаться от дождя и вездесущих молний, которые словно опять целятся в неё. Небольшая щель в скале глубже оказалась просторной пещерой. Входила Люмин туда осторожно, с мечом в руке, потому что мало ли, какие твари там могли спрятаться.

К счастью, пещера была абсолютно пуста и девушка вздохнула с огромным облегчением, падая на холодный камень из-за слабости. Сёки но Ками высосал из нее все силы, она едва ли меч теперь держит. Напади на нее кто сейчас — девушка умрет от одного удара, потому что даже стихии не хотели слушаться. И зачем она себя так изматывает, если в итоге снова получит ничего взамен? Рискует собой, каждый раз получает едва совместимые с жизнью раны, но все равно выживает и упрямо идет дальше.

Веки тяжелеют и сопротивляться сну она уже не может, даже несмотря на опасность, в которой она может оказаться.

Люмин иногда думает, что умереть — идеальный выход из ее путешествия, не имеющего конца.

Гремел гром, крупные капли дождя стучали о землю. Путешественница наконец-то заснула по требованию ее настрадавшегося организма.

* * *

Плохая была идея засыпать в неизученной пещере, предварительно не обсохнув и не обработав раны. Разбитое состояние по пробуждении, рык лавачурла в паре метров и электро стрела, прилетевшая чуть выше головы Люмин. Времени думать было мало, да что там думать — одно неверное движение, и она труп.

Сражаться в ограниченном пространстве — то еще удовольствие, потому врагов много, мечница одна, а силы как назло еще не восстановились, потому приходилось изворачиваться всеми возможными способами, так в добавок еще и темно было, потому оставалось доверять лишь чувству стихий, да собственным интуиции и слуху.

Осознание, откуда пришли монстры пришло сразу же, когда Люмин хотела оттолкнуться от стены, но опоры не почувствовала и чуть не повалилась назад. Оказывается, дальше был еще один проход, в котором и сидели незамеченные ею монстры.

— О, Архонты, за что мне все это, — сжимая крепче меч, златовласая кидается на врага, попутно уклоняясь от стрелы.

Лучше бы она ее отбила.

Прогремел взрыв, и ударной волной Люмин приложило спиной о стены пещеры. Девушка молилась, чтобы услышанный хруст оказался не более, чем просто треснувшим камнем, а не ее позвоночником. Потолок стал сыпаться, а выход уже завалило. Пол под ногами пошел трещинами, но путешественница этого не видела, скорее чувствовала. Врагам логично стало не до нее, но лавачурл все-таки напоследок швырнул в нее электро-слайма.

Еще один взрыв, опору у себя за спиной Люмин больше не чувствует, зато прекрасно ощущает, что летит куда-то в неизвестность.

Зря она про смерть думала. Очень зря, ведь желаниям иногда суждено сбываться.

Умным мыслям посещать ее светлую голову удается редко, а если и удается, то весьма запоздало. Раскрой она планер сразу, то не пришлось бы бороздить черепичную крышу неизвестно откуда взявшегося здания своим телом. Правда падая уже с крыши, путешественнице удается ухватиться за бумажный фонарь, что значительно смягчило падение.

Хорошая новость — она жива.

Плохая новость — она все еще жива.

У Люмин было ощущение, что ее только что пережевал Двалин, выплюнул, а потом еще и потоптался сверху, чтобы точно убедиться, что все кости сломаны. Конечно же мечница утрирует, она один сплошной ходячий пессимизм, потому что оптимистом с такой судьбой ей никогда не быть.

По крайней мере, она может шевелить ногами и вполне себе их чувствует, значит позвоночник цел. Шея хоть и болела, но повернуть голову она тоже смогла, а значит важное не задето. Ребра болели, но они и до падения были не в лучшем состоянии, как и плечо. В общем, по меркам искателя приключений она вполне себе в порядке, если не учитывать синяки и ссадины по всему телу.

Зато она теперь убедилась, что это все не сон.

Со стоном, но девушка садится, едва шевеля конечностями. Если сейчас снова вырубится, то велик шанс потом не проснуться. Навряд ли в таком месте не будет никого живого. Оглядывая мутным взором местность, златоглазая понимает, что уже как-то была тут. Еще когда только первый раз посетила Инадзуму, Люмин не обошла стороной и злосчастную Татарасану, с довольно внушительным и прекрасным подземельем — павильон Сяккэи, в котором Эи оставила свое неидеальное создание и понеслись за этим все проблемы. Насколько ей не изменяла память, то врагов тут особо не было и путешественница довольно быстро облазила каждый уголочек в поиске сокровищ.

А это значит, что подземелье зачищено и можно спокойно отдохнуть где-нибудь внутри, снаружи оставаться опасно, мало ли, кто-то из монстров свалится сюда вслед за ней.

Но встать на ноги Люмин не может, ей и сидеть то тяжело.

— Ну и ладно, мне и здесь неплохо, — произносит девушка и заваливается назад. Тут хотя бы было светло и все видно, если что — среагирует. — Архонты, если Вселенная решит меня добить, то пусть наконец-то это сделает, — бормочет Люмин, закрывая глаза.

Как здесь было тихо.

* * *

Какое это было по счету пробуждение? Люмин не знала, она просыпалась часто, ее лихорадило и все тело отзывалось невыносимой болью. Ей бы в теплую и уютную обитель, где её никто не побеспокоит... Но в реальности ее ждет жесткий пол, раздражающий свет и боль.

Последние пару часов, которые она более менее помнила — это сплошная боль.

Ей срочно нужно привести себя в порядок, выпить лекарства и перевязать раны... И желательно поесть, потому что голод уже довольно давно нервирует ее, но сил что-то делать не было. Найти бы источник воды... Люмин помнила, что во внутреннем дворике под кленами был пруд, но туда еще нужно было дойти.

Люмин садится и понимает, что без опоры подняться не сможет. Кое-как подползая к стене, придерживаясь, она встает, едва ли удерживаясь на своих двоих. Еще никогда она не чувствовала себя так позорно паршиво. Теперь путешественница вполне ощутила на себе выражение "спуститься с небес на землю". С ее прошлой силой она бы и царапины не получила, а сейчас что... Жалкий слабый человек, который даже обычного монстра не может победить.

Сёдзи поддаются не сразу, ей приходится приложить все силы, чтобы их открыть.

Мечница сейчас действительно ничтожно жалкая, даже двери не может открыть с первого раза.

В коридоре здания, куда она входит, царил полумрак. Путешественница оглядывается, но никого не видит. Чувство стихий тоже опасности не обнаружило, поэтому Люмин идет дальше. Не спеша, с остановками, то и дело сдерживаясь, чтобы не застонать от боли. Если она думала, что прошла много, то действительность оказалась жестокой — девушка прошла едва ли десяток метров, как сознание начало уплывать от нее, а все вокруг стало выглядеть так, будто она катается на детской карусели.

Что-то прохладное касается лба, и становится так хорошо. Люмин будто лежит на чем-то мягком, а не на дощатом полу. Кажется, у нее уже с головой не в порядке, или она просто бредит из-за потери крови и стольких ударов по бедной голове.

— Ты проснулась? — Голос достигает ее ушей и она наконец-то открывает глаза.

Лучше бы она умерла, о архонты, потому что со Сказителем в таком состоянии она не справится. В том, что перед ней именно ненавистный Шестой Предвестник, путешественница не сомневалась.

Эти глаза цвета предгрозового неба будут сниться ей в кошмарах.

Примечания:

Не спрашивайте, когда прода, буду писать по мере возможности, потому что это будет второстепенным фф?

Спасибо, что прочитали, всех Люблю?

Примечания:

Пб в ваших ручках.

Пытаться противостоять Сказителю сейчас — значит совершить самоубийство. Кости ломило от боли, некоторые раны оставались открытыми и необработанными, голова гудела, отдавая в виски острой болью и каждое движение было подобно смерти. Организм еще не оправился после лихорадки, и слабость во всем теле ощущалась так отчетливо, что даже просто сесть в кровати было тяжелее, чем поднять двуручный меч.

Как говорят, раненый зверь опаснее всего, ведь ему уже нечего терять, но Люмин хотела жить, ведь она ещё столько всего не успела. И как ей бороться со Сказителем в таком состоянии? И предчувствие еще было такое, словно она что-то упускает и это что-то лежало на поверхности, просто из-за стресса она забыла.

Меч материализуется в её руке сразу же, и из последних сил она поднимает его резко, оставляя неглубокую рану на щеке юноши, который успел сделать шаг назад, чтобы не лишиться головы. Он со страхом смотрит на нее, не понимая, чем заслужил такой прием, он ведь ее только пару часов знает, и то в это время она явно была не совсем в себе.

Юноша, конечно, понимает, что девушка не совсем в порядке, поэтому выставляет перед собой ладони в защитном жесте, пытаясь показать, что вредить он не будет. Не для этого же он принес ее сюда и старался заботиться о ранах, хотя в этом практически не смыслил, ему все эта неизвестная светловолосая девушка сказала, но явно не помнила, была в лихорадочном бреду. Несправедливо, что теперь на него кидаются с мечом, хотя в ее состоянии даже кукла с ней справится. То есть он. А он не очень-то и сильный.

Несмотря на то, что юноша вроде как и показал, что он безобиден, девушка так думать явно не хотела. Продолжая держать меч перед собой, Люмин попыталась встать на пол, но без опоры едва ли могла держаться.

— Не подходи! — Кричит она, когда кукла делает шаг к ней. Он видит в её глазах страх и безысходность, но разве он хотя бы что-то сделал ей? — Чего ты от меня хочешь!? Убить?! Я не понимаю, мы ведь уже победили тебя, так какой бездны ты тут?! — Говорила она и рука, держащая меч, начала трястись. — Нет. Это точно сон. Просто обычный сон.

Люмин пыталась успокоить себя, заставить поверить в нереальность происходящего. Ей было страшно, действительно страшно быть убитой сейчас, ведь в таком состоянии Сказителю достаточно пальцами щелкнуть и все.

— Не понимаю, о чем ты... — Неловко сказал юноша. — Я тебя вижу впервые, — он говорил спокойно, вежливо, по-другому и не умел, ведь встречает кого-то, помимо создателей впервые. И как себя вести он совсем не знал, но научится, тем более теперь есть с кем говорить, хотя пока что она и была настроена против. Но ведь люди могут поменять свое мнение? Он почему-то был уверен в этом только что пришедшем в голову убеждении.

— Хватит морочить мне голову, ты, жалкое отродье! — Воскликнула путешественница и меч выпал с рук, с громким звоном ударяясь о пол. Девушка закашлялась, чувствуя слабость во всем теле. Мир перед глазами плыл, все окружение теряло ясные границы, но потерять сознание она сейчас не могла. Показать свою слабость перед противником для Люмин было равнозначно поражению.

Нет.

Она уже проиграла. Архонты, почему ей так невезёт?

Девушка закрывает глаза, уже приняв свою неизбежную смерть. Вот и закончился ее путь, вот и результаты ее излишней самоуверенности, бездумных решений, слабости. Еще никогда она не была так близка к смерти, еще никогда не чувствовала ее дыхание у себя за спиной.

Бездна, за что ей всё это?

Может, если не будет сопротивляться, он убьет ее без мучений? Моментальная смерть — лучший подарок на данный момент.

— Убей меня быстро, ладно?

Она не смотрит на него, не желает видеть это лицо в свой последний миг. Глаза защипало, но заплакать себе она не позволит.

Ни за что.

Ноги совсем ослабли, колени уже дрожали, но держалась блондинка на чистом упрямстве. Он не поставит ее на колени, она не предаст свою гордость. Сейчас она загнанный в угол зверь, шанс на спасения которого равен нулю.

— З-зачем мне это делать? — Юноша говорил совсем тихо, бесшумно подходя к обесиленной, но невероятно стойкой девушке. Она восхищала своим гордым видом и непреклонным нравом...

Девушка никак не отреагировала, когда он оказался совсем рядом с ней, но вздрогнула, когда теплые ладони коснулись открытых плеч. Люмин открывает глаза, поднимая голову и сразу же натыкается на взгляд глаз цвета индиго. В них не было ничего, кроме любопытства, обеспокоенности... Такой чистый и невинный, путешественница даже сомневается, что такой взгляд может быть у взрослых, а не только у детей.

Мечница растеряна, она уже не понимает, сон ли все это или реальность, но боль во всем теле склоняет ко второму варианту.

— Тебе лучше лечь, у тебя... кровь, — и лицо такое состроил, словно ему больно тоже.

Но Люмин не верит ему. Это все фальшь, это все игра, он обязательно сейчас привычно засмеется, скажет что-то отвратительное, а потом убьет.

Но ничего из этого не происходит, он насильно усаживает девушку на постель, Люмин даже не сопротивляется — не осталось сил.

— Твои раны... — он невесомо касается забинтованной руки, где виднелись алые пятна крови. Раны, потревоженные резкими движениями, открылись и снова начали кровоточить. Юноша в медицине не смыслил, а то, что он знал — ему рассказала сидящая перед ним девушка, и то, кажется, не помнила этого. — Поспи, — он смело и с напором давит на хрупкие с виду плечи, укладывая златоглазую на кровать, а затем касается ее глаз, закрывая их ладонью. Мечница даже не сопротивлялась, она перестала понимать, что вообще происходит, но думать об этом уже не было сил, поэтому Люмин отключилась быстро — то ли уснула, то ли потеряла сознание.

* * *

Ей снились кошмары, от которых мечница бегала все те года, что находится в Тейвате. Итэр, ее дорогой и любимый брат, ее свет — уходит от нее, бросает снова и снова одну, разбивая ее сердце. Люмин тяжело одной, Люмин плохо одной, Люмин не может без него... Но Итэр выбрал Бездну, какие-то свои преследуемые цели, которыми не пожелал поделиться с частичкой своей души. Люмин скучает и злится, любит и ненавидит — девушка так полна противоречий, что ей тошно от самой себя.

Люмин тоже живая, она умеет чувствовать, но окружающим плевать на её чувства. Всем на нее плевать, кроме малышки Паймон, но и та явно неспроста с ней; возможно даже фея преследует свои цели, находится рядом лишь для собственной выгоды.

Люмин знает горький вкус предательства, поэтому больше не доверяет никому. Только так можно было выжить, только так можно достигнуть того, чего она хочет. Доверие — это слабость, которая тянет ко дну, которая тисками сжимается вокруг шеи, дожидаясь, когда следует сделать свой ход, уничтожить. Люмин не может так просто верить людям, жаль никто ее не понимает, все так и стремятся набиться в друзья, прячась за фальшивой улыбкой.

Люмин ненавидит ложь и притворство, но никто ее не понимает.

Просыпается мечница долго, ощущая слабость и тяжесть во всем теле, но по крайней мере ей уже не так больно, как было раньше. А может она просто привыкла, так всегда бывает с ней — она быстро привыкает к боли, не обращает на нее внимание, ведь если обратит, то несомненно проиграет и себе, и всему окружению. Быть слабой перед кем-то — значит рассказать о своей уязвимости, грудью лечь на остриё меча.

Во рту ужасно сухо, горло болит от кашля, которым заходится путешественница, слегка повернувшись на бок. Вода. Ей сейчас так нужна вода.

— Держи, — перед глазами появляется чаша, наполненная водой. — Только не торопись, — говорит собеседник, но Люмин на него не смотрит. Девушка садится в постели, упрямо сжимая губы, лишь бы не издать и звука. Руки ее не слушаются, дрожат, вода чуть ли не вся выливается наружу. — Давай лучше я, — у нее забирают чашу и лишь тогда девушка поднимает взгляд, вздрагивая.

В этот раз она не кричит, не делает резких движений, лишь наблюдает. Бросает тяжелый взгляд из-под густых ресниц и понимает — что-то не так. Люмин послушно делает пару глотков. Вода приятно растекается по горлу. Становится уже не так плохо, как было раньше.

— Ты очень долго спала, — говорит юноша, убирая чашу. — Тебе что-нибудь нужно? Наверное, стоило бы тебе поесть, но я совсем не умею готовить, да и вроде как не из чего, — он неловко чешет затылок, опуская взгляд в пол. Тонкая, полупрозрачная вуаль немного съезжает с головы и юноша спешит ее поправить.

— Кто ты? — Первое, что говорит путешественница хриплым голосом. Внешность Сказителя, но от него не исходило никакой угрозы, и взгляд совсем чистый, невинный. Люмин не чувствовала опасности, все инстинкты молчали, а ведь раньше никогда не подводили.

— У меня... нет имени, — юноша неловко улыбается, пряча свой взгляд, лишь изредка украдкой посматривая сквозь длинные ресницы на необычную девушку. — Но ты можешь звать меня, как тебе угодно. Я даже буду рад получить свое первое имя, — он поднял голову и глаза его засияли в предвкушении.

Внешностью — Сказитель, характером — наивный ребенок.

Люмин окончательно перестала понимать, что происходит, а голова от мыслей лишь болела все больше. То, что это не мир грез — Люмин уже поняла, слишком много несовпадений. Тогда где же она? Конечно, она помнит, что она как бы в Инадзуме, на Татарасуне в павильоне Сяккэи.

Какой бред, она же была в Сумеру, сражалась с Сёки но Ками, а теперь словно по щелчку пальцев оказалась в Инадзуме. И правда бред. Еще и Паймон рядом не было — одновременно упущение и радость, никто под ухом не кричит, но и домыслов, что произошло не подкидывает. Порой путешественница недооценивает свою маленькую спутницу, фея иногда путные мысли выдает.

— Ты не это имела в виду, да? — Он грустно улыбается, снова отпуская взгляд. — Наверное мне не стоит болтать об этом, да и не уверен я, что могу приписывать себя к ним, — тихо бормочет юноша. — Может тебе с чем-нибудь помочь? Скорее всего повязки стоит заменить, они в крови...

Люмин закрывает глаза, пытаясь собрать все воедино. Перед ней Сказитель и в то же время не он. Было такое ощущение, что ему в один момент стерли память и вернули к самому началу пути, где он еще не был заражен жестокостью мира, не был обманут, предан друзьями. Скорее всего, в этот период жизни юношу тяготило лишь то, что его выбросили, оставили одного, потому что он был несовершенен. Путешественница видела его историю, в какой-то момент ей было даже его жаль, но это не повод забывать все то, что он сотворил.

Это прошлое Сказителя, начало его жизни, где не было ни боли, ни страданий. Люмин бы могла подумать, что она в чужом сознании, видит чужие грезы, но девушка была уверена — это все не сон, не иллюзии, а реальность. Ошеломляющая реальность больше четырех сотен лет назад со дня сражения мечницы со Скарамуччей. Ей было стыдно, но кроме как до попадания в прошлое девушка додуматься не могла. Абсурдно, глупо в реалиях Тейвата, но самое логичное, что она могла придумать. Может быть позже, когда сознание прояснится и голова перестанет болеть, она придет к другому выводу, ну а пока путешественница остановится на варианте с прошлым.

Девушка поворачивает голову, смотрит на Сказителя внимательно, будто ищет подвох, но ничего не видит, кроме чистого и открытого взгляда, полуулыбки на губах, легкого румянца на щеках. Порой златоглазая задумывалась, насколько кукла похожа на человека, и в который раз убеждалась, что в Скарамучче и не признать куклу, если не знать этот факт.

Глупый, невинный, открытый миру ребёнок, которого в будущем ждет столько боли и страданий. Мир Тейвата жесток, он никого не жалеет, меняет людей до неузнаваемости. Ведь как этот мальчишка перед ней в будущем станет жестоким убийцей, считающим людские жизни мусором? За что жизнь обошлась с ним так жестоко? Нужно ли было Эи сразу уничтожить неудавшийся экземпляр или взять под свое крыло, воспитать в нем того, кого архонт хотела видеть? Винить кого-то в этой ситуации не было смысла, было можно сделать как угодно, но почему-то все пустили на самотек и получили то, что получили.

А может и в прошлое Люмин забросило, чтобы поменять все? Может кто-то сверху сжалился над несчастной судьбой брошенной куклы и послал путешественницу все решить? Правда, выбор весьма неудачный, девушке бы свои проблемы для начала разобрать, а потом уже за чужие браться. Сам факт того, что путешествовать во времени можно не пугал путешественницу, Люмин была во многих мирах и в некоторых из них существовали машины для таких путешествий. Однако, в Тейвате о таких приспособлениях девушка не слышала.

— Да, стоит, — соглашается Люмин, легко улыбнувшись.

Даже если она не права, то мечтать не вредно. Если удастся что-то поменять, то тогда судьба благоволит брошенной кукле. Люмин умная девушка, не упустит такого шанса, даже если в итоге все окажется чьей-то мечтой.

Юноша просиял от слов девушки и сразу бросился помогать, рассказывая о том, что произошло.

Примечания:

Я потихоньку возвращаюсь после болезни, но сильного актива особо не ждите. Потому что пришла пора сессии ?

Дайте сил и терпения мне.

А так, отзывы неплохо так стимулируют писать дальше, проверено?

Выход следующей части в ваших руках.

Тг: https://t.me/hilichurls_write

Примечания:

А вот и прода. Прошу помочь с ошибками ?

— Ты была без сознания и вся истекала кровью, когда я тебя нашел, — прохладные пальцы юноши касаются кожи девушки. Он старался аккуратно перевязывать раны, чтобы сильнее их не беспокоить. Несмотря на то, что он только этому научился — получалось довольно хорошо, аккуратно и крепко. — Не больно?

— Все в порядке, — для убедительности девушка даже качает головой, стискивая зубы. Больно было, после падения с такой высоты и неожиданного нападения монстров — сложно остаться в целости и сохранности. Хотя можно было избежать таких серьезных ранений, если мечница была чуть внимательней. — Сколько я была без сознания?

— Прости, я не знаю. В этом месте сложно определить, сколько именно прошло времени. Да и я сам проснулся незадолго до того, как ты сюда попала. А может даже одновременно с твоим прибытием, — юноша отстраняется, заглядывая в золотые глаза гостьи. Он чуть улыбается, будто надеясь, что улыбка поможет ему смягчить суровый взгляд девушки, но не преуспевает в этом. Путешественница была все еще хмурой, а внимательный взгляд цитриновых глаз казалось глядел прямиком в душу, из-за чего юноша чувствовал себя неловко.

Путешественница молчала, обдумывая то, как ей поступить дальше. Предположительно, она действительно попала в прошлое почти на пятьсот лет назад, почти после катастрофы Каэнри'ах, а значит и ее брат в этом времени, покоряет просторы Тейвата, пока Люмин все эти сотни лет спала. Девушка почти сразу же качает резко головой, чем вызывает недоуменный взгляд Сказителя. Сейчас ей было не до брата, он уже высказал все, что нужно, дав понять, что пока им встречаться не стоит. И это после стольких лет разлуки... Интересно, Люмин вообще дорога ему? Девушка снова качает головой, отгоняя все ненужное.

По сути, раз она попала в прошлое, значит здесь где-то есть спящая она, которая пробудится через несколько столетий на берегу моря. Разве это правильно, что на данный момент существует две Люмин? Мечница и думать не хотела об этом, все равно она из этого времени мирно спит и не собирается просыпаться ближайшие четыре сотни лет точно, а значит Люмин из будущего может действовать в открытую, главное не попасть бы на глаза брату, а то случится еще что-то непоправимое, какой-нибудь диссонанс, из-за которого знакомого ей будущего может и не стать... Хотя его и так не станет, ведь она твердо намерена предотвратить трагедию Кабукимоно и не дать ему ступить на путь зла.

Путешественница вздохнула, переведя взгляд на Скарамуччу, такого до безумия невинного и слабого, с открытым взглядом и доброй улыбкой. Настоящий ребенок. И ведь не скажешь по нему, что в будущем он станет одной большой катастрофой для Сумеру, если бы его вовремя не остановить.

— У тебя что-то болит? Может, я слишком сильно завязал? — По-своему истолковал длительное молчание Куникудзуши.

— Нет... Нормально все, — девушка криво улыбается, ведь сделать это по-настоящему искренне перед тем, кто обладает лицом врага, пытавшегося убить почти две сотни раз — нереально. Люмин помнит всю боль, которую причинили ей и ее друзьям, а потом отплачивает за это вдвойне. Самым идеальным вариантом изменить будущее — убить Скарамуччу, пока он так слаб, но путешественница едва ли меч в руках удержит, хотя она не думала, что юноша вообще будет сопротивляться.

Как выпадет шанс, она обязательно убьет его, но не сейчас. На данный момент она не хочет видеть чужую кровь, ей и своей достаточно. Когда окрепнет, когда поймет, как вернуться назад, вот тогда и покончит с проблемой в лице Сказителя. Возможно, сейчас она выбрала самый легкий из возможных путей, даже если попытается исправить его, за сотни лет до реальных событий может измениться слишком многое и не факт, что Скарамучча не ступит на темный путь снова.

Девушка чуть поворачивает голову, следит внимательно за чуть неуклюжими движениями Сказителя, за его детским смущением от любой своей ошибки. Такой невинный, жаль, что в будущем станет жестоким и беспощадным убийцей.

«Он монстр. Чудовище, не человек» — пыталась вбить себе это в голову Люмин. Жалость не возьмет над ней верх, она должна воспользоваться этим шансом и исправить все, всего лишь избавившись от куклы.

Так просто, думается ей.

Неожиданно желудок девушки протяжно урчит и путешественница моментально забывает обо всем, о чем думала, ведь голодать она не собирается. Ей столько всего стоит сделать, что умереть о голода будет очень глупо.

— Ты голодна? — Моментально активизируется притихший Сказитель у кровати. — Наверное, я не смогу помочь, тут... нет еды, для человека, а мне она без надобности, — снова неловкая улыбка, и юноша поправляет съехавшую вуаль на голове.

— Ничего страшного, у меня есть, — девушка сразу же активирует инвентарь, где у нее завалялось достаточно много чего съедобного. Удобная, однако сила, столько за раз можно носить с собой и совершенно не испытывать тяжести.

Насколько Люмин помнила, после лихорадки и голодания лучше всего съесть легкий суп. Любимый овощной суп Паймон, но так нелюбимый Люмин стал прекрасным выбором для путешественницы. Вообще, девушка не придирчива к еде, особенно в таких неотложных ситуациях, но суп... Упрямиться смысла не было, ей пришлось есть, но под пристальным взглядом Скарамуччи кусок в горло не лезет, да и руки все еще чуть подрагивали, но она не позволит кому-то кормить себя с ложечки. Это же так низко. Девушка отвлекается от миски супа и резко поворачивается в сторону юноши. Тот смотрит на нее невинно, с нескрываемым интересом и восхищением, будто она сделала что-то необычное.

— Хочешь попробовать? — Предлагает ему Люмин, доставая из инвентаря спелый сочный закатник, которые она лично собирала в своем путешествии.

— А можно?

— Раз предлагаю, значит можно, — девушка чуть не закатила глаза. И как можно быть таким... таким недалеким в таких простых вещах? К счастью, Люмин не успевает это озвучить, ведь резко приходит понимание.

Его никто не учил, как общаться с людьми, как вести себя в обществе. Он буквально действительно ребенок, за которым нужно следить и обучать его жизни, однако его бросили, не позаботившись о будущем. Оставили одного, назвав это свободой, но не дав нужных знаний. Разве сможет он без чьей-либо помощи выжить в суровых реалиях мира за пределами павильона? Порой Люмин тяжело выживать там, снаружи, что уж говорить о нем — брошенном и никому не нужном ребенке в теле взрослого.

Люмин его жаль.

Люмин помнит, что убьет его, при первой же возможности.

Но не сейчас.

— Спасибо, — он улыбается широко, принимая сладкий плод. Недолго рассматривает его, а затем откусывает совсем немного. Глаза цвета индиго засияли. — Вкусно, — произносит он и его щеки чуть краснеют.

Нет, путешественница не должна его жалеть, он враг.

— Как доешь, могу угостить еще чем-нибудь, — произносит она, улыбнувшись краешком губ.

Когда-то она так же постоянно угощала брата разными диковинками, а тот ел все, что-то она предлагала. Даже когда у Итэра вылезла аллергия, он не переставал пробовать все, что предложит сестра. Какой же глупый у Люмин брат, жаль, теперь он так отдалился от нее. Будет ли между ними все, как прежде? Её доверие может и пошатнулось, однако, если он попросит встать на его сторону, мечница не замешкается — встанет. Нет крепче уз, чем семейные. Они столько лет вместе, что такие испытания не будут помехой. Пусть Итэр затеял какие-то свои игры, пусть отвернулся от нее, но рано или поздно все вернется к тому, что было.

— А как тебя зовут? — Спустя несколько минут молчания, решается спросить юноша, доев фрукт. Он довольно долго собирался с силами, чтобы задать этот вопрос, ведь девушка выглядела не очень довольной, пока ела суп.

— Люмин, — замешкавшись на пару секунд, отвечает путешественница, убрав тарелку на край тумбы у кровати. Смысла скрывать свое имя не было, назовись она другим, то забыла бы об этом и не откликалась, пока ее звали. Такое уже было не раз.

— А меня... — радостно всполошился юноша, но пыл его поутих сразу же. — Я уже говорил, что у меня нет имени, — моментально он стал грустным, опустив взгляд в пол. — К сожалению, меня бросили по прошествии пяти ночей, не успев дать имя⁽¹⁾, — он говорил тихо, не смел поднимать взгляда.

— Значит будешь Куникудзуши, — выдала Люмин, не особо и думая. Она знала, что означает это имя. Знала и оставила для себя такое напоминание — он тот, кто в будущем станет тем, кто встряхнет весь Сумеру. Он стал бы настоящим «разрушителем стран», если бы Люмин, Нахида и другие не смогли его остановить. — Тяжело будет общаться с тобой, если у тебя не будет имени, — зачем-то начала оправдываться мечница.

Это имя — словно клеймо, указывающие на цель путешественницы. Каждый раз, когда будет звать его по имени — будет напоминать себе о том, что должна сделать. Он обязательно падет от её руки, чтобы в будущем избежать всех тех бед, что он сделал.

— Куникудзуши, — повторил юноша, а затем засиял от радости. — Спасибо! — Он, кажется, хотел обнять девушку, но вовремя остановился, бросив обеспокоенный взгляд на бинты; вместо объятий он аккуратно коснулся руки Люмин и та вздрогнула. Это прикосновение было для нее неприятным, но юноша подумал совершенно о другом. — Прости, тебе больно? — Аккуратно перехватил ладонь мечницы, проверяя на наличие ран.

— Все нормально, — Люмин одергивает руку, прижимая к груди. — Уже ничего не болит.

— А ты, значит, из внешнего мира? Как ты тут оказалась? — Решил разрушить неловкость между ними разговором Куникудзуши.

— Провалилась, когда сражалась с монстрами, — коротко отвечает она, бросив взгляд на свой меч, стоявший у стены напротив.

— Они тебя так сильно ранили? — Взгляд танзанитовых глаз был обеспокоенным, и как же Люмин сложно воспринимать его, как что-то настоящее, а не фальшивую игру. Она никогда не сможет ему поверить, как бы он себя ни вел, как бы не помогал.

— Да.

«А до этого ты пытался убить бесчетное количество раз», — подумала путешественница, бросив на собеседника тяжелый взгляд из-под ресниц. Куникудзуши на данный момент выглядел так наивно, так беспомощно, и Люмин казалось, что не будет ничего тяжелого в том, чтобы окропить меч его кровью.

Она никогда так не ошибалась.

* * *

Последующие три дня Люмин все еще беспокоила лихорадка, а раны продолжали болеть, заживая очень медленно, хотя обычно все шло куда быстрее, с ее то происхождением. Все это время она не была предоставлена сама себе, за ней постоянно следил и ухаживал Куникудзуши, волнуясь о ее ранах больше, чем о себе. Пару раз Люмин даже накричала на него, но он продолжал упрямо помогать, даже несмотря на то, что у его горла снова могло возникать острие меча путешественницы. Несмотря на свою мягкость, Куникудзуши был упрям и стремителен в достижении того, что он хотел сделать. У путешественницы выбора не осталось, кроме как позволить помочь себе.

На четвертый день девушка уже могла передвигаться свободно, и первым же делом, когда она встала на ноги, наконец-то смогла промыть свои раны и все тело прохладной водой из небольшого пруда. Чего только стоило убедить слишком заботливого Куникудзуши остаться в здании; он буквально ходил за Люмин хвостиком и постоянно болтал без умолку, узнавая от путешественницы много нового для себя.

Настоящий ребенок.

Люмин к нему не привяжется, ни за что, просто пока что убивать его у нее нет сил, мало ли, он скрывает что-то в себе и сможет дать отпор, пока мечница такая слабая. Умирать девушка точно не собиралась, пока не покинет этот чертов Тейват с братом на пару.

Прохладная вода приятно холодила кожу, мягкая белая ткань из шелковицы уже окрасилась в алый цвет от кровавых подтеков. Раны совсем немного начали затягиваться, но одно резкое движение — снова начиналось кровотечение, которое едва ли останавливали сборы из трав, купленных когда-то в Хижине «Бубу». Более мелкие царапины уже не было видно на коже, а от синяков остались лишь небольшие желтоватые следы. Тяжелее всего путешественнице было вправлять плечо, так как Куникудзуши не знал, как это правильно действовать, а самостоятельно это сделать девушке удалось не сразу. Боль была невыносима, но Люмин, закусив ткань, старалась не издать и звука.

Избавиться от крови на одежде помогло недавнее открытие путешественницы — слизь слайма и мята в пропорции семьдесят на тридцать. Идеально отстирывает даже кровь, что уж говорить о других видах пятен. С помощью анемо одежду и волосы высушить не составило проблем, однако потом девушка почувствовала слабость... Видимо, еще не восстановилась, а использование стихии затратило слишком много энергии.

— Все хорошо? Не нужна помощь? — Спросил неожиданно подкравшийся Куникудзуши, коснувшись плеча Люмин. Она вздрогнула, затянув бинт слишком сильно и зашипела от боли. Хорошо, что она уже была одета.

— О, Архонты, не подкрадывайся так, — раздраженно произнесла мечница, бросив недовольный взгляд через плечо на виноватое личико Сказителя.

— Но я звал тебя несколько раз... — Неловко произнес он, почесав затылок.

— Не важно, — девушка отмахнулась. — Со мной все хорошо, помощь не нужна, — прозвучало грубее, чем хотелось бы, но Люмин не заботило то, как она к нему обращалась. Рано или поздно мечница все равно его убьёт, но точно не сегодня. Сегодня она уже устала, а омрачнять и так не самый лучший день убийством не хотелось.

— Извини...

Девушка тяжело вздохнула, повернувшись лицом к Куникудзуши. Все это время, пока они жили под одной крышей, Люмин так и не увидела в нем и толики от того Сказителя, которого она знает. Потому путешественница стала задумываться, что же такого могло произойти, что так сильно изменило этого невинного ребенка? Он удивляется и восхищается всему, что она рассказывает, беспокоится о ее самочувствии больше, чем сама Люмин; именно он заботился все это время о ней, пока путешественница болела: перевязывал раны, обрабатывал их, следил за ней, пока она боролась с лихорадкой.

Добрый, невинный, такой чувствительный и эмоциональный.

В какой-то момент мечница даже подумала о том, стоит ли его убивать, если просто можно помочь встать на верный путь. Но эта мысль быстро покинула ее светлую голову, ведь это очень долго, а девушка не знает, насколько застряла в прошлом. Да и разве может она дать верные советы? Она может только сражаться, убивать, но воспитание это не по ее части. Возможно, была бы рядом с ней малышка Паймон, Люмин не было бы так тяжело и она не сомневалась бы в своих действиях. Сказитель не тот, кто достоин жить...

Как и сама Люмин.

Может она ошибается в своем мышлении, ведь путешественница не в праве решать, жить кому-то или умереть, но...но все равно это делает, каждый раз отнимая чью-то жизнь. И все же, одна единственная жизнь против нескольких сотен — выбор очевиден, но Люмин все еще сомневается, откладывает постоянно на потом, потому что не может поднять свой меч на Сказителя.

Его бросили, даже не дав ему имя, его оставили одного, заперев черт знает где, даже не дав и шанса жить как все. Возможно, не соверши Яэ Мико и Эи эту ошибку, тогда ничего бы не было? Не посчитай они его эмоциональность слабостью, все было бы хорошо? Возможно, он получил бы то, что хотел — признание людей, их любовь, но ничего из этого ему не досталось. Люмин слишком часто о нем думает и все еще не понимает, как ей поступить правильно.

Она должна его убить.

Обязана, ради других, ведь это самый простой и верный способ.

Всего лишь убить живое существо, она не раз это делала.

Для нее это не сложно.

— Куникудзуши, давай завтра покинем павильон?

Люмин обязательно избавится от него, но не сегодня и не завтра.

Примечания:

Люмин такая противоречивая, но это можно понять... Интересно, во что это потом выльется ?

Мой тг со всем подряд:https://t.me/hilichurls_write

1) в японии имя ребенку дается по прошествии семи дней, потому и сделан акцент, что его бросили, даже не дав имя. Об этом поет сам Скар, можно услышать в его босстеме

Вернуться к тексту

Примечания:

Пб в вашем распоряжении ?

— Но мне нельзя покидать это место, — Как-то неуверенно и тихо произнес юноша, следуя за твердо идущей Люмин.

Девушка в очередной раз громко ругнулась, уже уставшая слушать отговорки Скарамуччи по поводу того, что ему нельзя покидать это место. В принципе, путешественнице и брать его с собой не было смысла, однако какая-то муха покусала ее и девушка решила сжалиться над потрепанным судьбой юношей, показать ему внешний мир, а потом может расправиться где-то в тихом месте. План выглядел абсурдно, но на данный момент убивать мечница его не собиралась, где-то глубоко внутри веря, что все можно изменить без жестокости и кровопролития, но это было настолько глубоко, что практически она и не осознавала такое развитие событий. Люмин была еще тем воякой до мозга костей, когда в ход, первым делом, идет не голова, а меч, а уже потом придумывается какой-нибудь план.

— Никто тебя не заставляет, можешь и дальше сидеть в этом архонтами забытом месте и наслаждаться одиночеством, — язвительно произнесла Люмин, оглядываясь в поиске дыры, с которой она выпала. Кажется, что-то похожее было, но слишком высоко, попасть туда было бы слишком проблематично.

Куникудзуши промолчал, закусив нижнюю губу и опустив взгляд в пол. В чем-то Люмин была права — это место и правда забыто, как и он сам, поэтому до него никому нет дела. Навряд ли что-то случится, если он просто выйдет погулять и познакомиться с внешним миром, и все-таки какое-то волнение снедало его изнутри. Был ли это страх перед неизведанным, или же юношу так беспокоило чувство предвкушения? Ему было любопытно увидеть внешний мир и не быть ограниченным лишь стенами павильона, он хотел бы найти себе друзей и общаться с другими людьми, но никак не сидеть в полном одиночестве в павильоне.

— Извини, — пробормотал он и, кажется, путешественница его даже не услышала, увлечённо рассматривая окружение, в попытках найти выход из этого места.

— Да и вообще, — неожиданно начала девушка, повернувшись к Скарамучче. — Кто тебе сказал, будто тебе нельзя выходить? Ты пленник или как? Не думаю, что ты мог в чем-то провиниться, — воодушевленно начала успокаивать Люмин,как делала это со многими, но опомнилась: перед ней как раз таки тот, кто действительно виноват во многих бедах в будущем. — По крайней мере не в это время, — последнее предложение она сказала шёпотом, значительно помрачнев и утратив былой энтузиазм.

« Меня оставили, а значит уже в чем-то увидели мою вину, раз решили запереть в полном одиночестве в таком месте», — подумалось юноше, но внешне он лишь улыбнулся, подняв взгляд на спину путешественницы перед собой.

Почему-то рядом с ней ощущалось странное спокойствие, уют и чувство защищенности, хотя в некоторых моментах Куникудзуши видел ее напряжение, осторожность по отношению к нему, хотя чего-то странного в этом не было. Они незнакомые люди, которые ничего друг о друге не знают, такое осторожное отношение — самый верный вариант в таком случае. Мало ли, он может ей навредить, хотя в голове у юноши и мысли не было, чтобы причинить ей какое-то зло. У него нет на это причин, пусть изначально девушка и отнеслась к нему с острой и нескрываемой враждебностью, однако позже больше не делала попыток направить на него меч.

Люмин казалась ему очень необычной девушкой. В буквальном смысле свалилась с верху, пусть и не ему на голову, но факт остается фактом. Ему неизвестны ее мотивы, причины ее агрессивного поведения к нему с самого начала, а затем и предложение выйти наружу. Не то, чтобы Куникудзуши не хотел, но боялся оказаться в большом мире, боялся быть наказанным за то, что покинул это место, хотя ему этого никто не запрещал. И все же, юноша чувствовал, что все это неспроста, что за действиями девушки что-то кроется, но он не может понять что именно, а лишь слепо доверяет ей и идет следом, не оглядываясь назад.

Это ли зовется свободой?

Куникудзуши задумывается так глубоко, что не замечает — мечница останавливается и он врезается в ее спину, тихо ойкнув.

— По сути это должен быть выход, — оглядывая узкую расщелину, скрытую за зарослями, говорит путешественница, не обратив внимание на юношу.

Еще раз оглядев узкий проход, Люмин убедилась, что это именно тот путь, который ведет наверх. Раньше, когда она спускалась в это подземелье, то заходила именно с этой стороны, правда путь был шире и не скрыт, но как выяснилось, таковым он стал из-за вмешательства рабочих, которые и нашли Скарамуччу первыми, случайно обнаружив павильон в ходе работы. И как же было грустно и неприятно осознавать, что те, кто, по сути, стали спасителями Куникудзуши, научили его быть человеком — стали причиной его ненависти ко всему, ступенькой на темном пути.

Девушка бросила осторожный взгляд через плечо, на озирающегося будущего предвестника, который в очередной раз поправлял сползающую с головы вуаль, неловко потупив взгляд в пол. Мечница в который раз убеждается, что ну не может из такого вырасти катастрофа межрегионального масштаба. Глупенький запутавшийся ребенок — не более.

— Идем. Не могу больше дышать этим воздухом,— Люмин подходит к проходу, поворачиваясь боком, чтобы пролезть. Юноша ждет несколько десятков секунд и спешит пойти следом, предвкушая увидеть мир.

Как оказалось, проход был узким лишь первые метров десять, дальше уже можно было идти свободнее. Огромным минусом правда стало то, что острые камни беспокоили и так глубокие раны, из-за чего был велик риск того, что они вновь откроются. Люмин и так потеряла достаточно крови, еще больше терять уже рискованно. Умирать девушке рано, впереди у нее много недостигнутых целей и далеко идущие планы на будущую жизнь. В которых, кажется, каждым пунктом прописано — выжить этим днем. Другого ей и не нужно, такова жизнь путешественницы.

Когда, казалось бы, свобода уже была так близка, впереди предстала преграда. Как оказалось, проход не был проделан окончательно, поэтому впереди их встретил тупик.

— Черт! — Девушка бьет кулаком по скале, обдумывая, как решить проблему. Затем стукнула еще раз, определив, что не настолько и толстая стена была здесь, чтобы не было возможности выбраться. — Так, малыш, отойди подальше, сейчас будет немного опасно, — Люмин и не заметила, как именно назвала Скарамуччу, и ведь не раз думала, что он напоминает ей ребенка, теперь вот во что все вылилось.

Призвав меч, Люмин использовала на нем гео стихию, воткнув в скалу. Боль от этих действий разошлась по всему телу, даже, кажется, где-то открылись некоторые самые глубокие раны. Однако, это пустяки, сойдет как плата за долгожданную свободу из подземелья и наконец-то вида неба над головой, пусть и с тучами. От места, куда путешественница воткнула меч разошлись трещины и Люмин лишь еще больше влила энергию гео, чтобы проделать дыру. Сил ушло много, а все потому, что она совсем не восстановилась, как оказалось, да и гео стихия была сама по себе упрямее той же анемо. Трещины стали больше и когда девушка вынула меч, камни полетели во все стороны, пока вовсе не обвалились к её ногам огромной кучей. Пару синяков за такие фокусы она точно получила, но не суть.

— Ты там живой? — Обернулась девушка к Куникудзуши, но тот отошёл на приличное расстояние, его даже не задело.

— Д-да! — Юноша поспешил подойти к мечнице, которая уже пролезала через проделанную в стене дыру.

— Давай следом, — оказавшись на другой стороне, распорядилась путешественница.

Выход действительно оказался выходом, и теперь над головой светила яркая неполная луна, показавшаяся из-за тяжелых туч ненадолго. Девушка вдохнула полной грудью воздух, пропитавшийся озоном. Как же хорошо быть на поверхности, Люмин сразу хочется жить дальше, ведь нет ничего прекраснее, чем глоток свежего воздуха. Она бы и дальше наслаждалась созерцанием прекрасного и размышлением о жизни, если бы не копошение позади. За эти мгновения она даже успела забыть о своем спутнике, потому обернулась нехотя, наблюдая за тем, как Куникудзуши возвращает слетевшую вуаль на свою голову. И зачем она ему только нужна, девушка даже представить не могла. Хотя, возможно, это как-то связано с традициями региона, но Люмин в таких тонкостях не шибко сильна, потом если что спросит.

— Нормально все? — Вежливо интересуется путешественница. Хотя вопрос был не уместен, что могло случиться со Сказителем за это время.

Ох уж эта ее добрая натура не доведет ни до чего хорошего, еще бы, она любезничает с врагом, была бы Паймон с ними, давно бы предложила избавиться от Скарамуччи как можно скорее. Люмин и сама так хотела сделать, но теперь зачем-то вытащила юношу на поверхность. Мечница очень надеялась, что ни Яэ Мико, ни Эи ей за это ничего не сделают... Но это маловероятно, все-таки девушка посягнула на то, что принадлежит архонту, пусть и этот самый архонт пожелал держать это "что-то" в лице Сказителя подальше от себя, выбросив словно старую надоевшую игрушку.

Однако видеть такой по-детски восхищённый взгляд у того, кто выглядит уже достаточно взрослым — приносило непонятную тяжесть на сердце. Девушка в очередной раз задумывается о событиях, в корень изменивших личность Куникудзуши. Возможно изначально затаенная обида на Эи стала основой всем изменениям, просто чуть позже ряд других событий взрастит искреннюю ненависть в этом ребенке. Как же это было жестоко, оставить живое существо одного, запереть черт знает где, лишь из-за того, что он проявляет эмоции.

Люмин его очень жаль, но все это не меняет того, что он будет творить в будущем. Ей не стоит забыть о том, что она обязательно сделает, но не сейчас...

Она снова посмотрела на Скарамуччу, оглядывающемуся вокруг. Его танзанитовые глаза сияли в свете луны и проклятая вуаль так и норовилась упасть с головы. Кожа юноши была очень бледной, чуть ли не прозрачной, и сам с виду он был хрупким, а фигура казалась совсем женственной. Если кто-то назовет его страшным — он нагло солжет, путешественница еще не видела кого-то красивее за все свое время пребывания в Тейвате. Яэ и Эи хорошо постарались, пока создавали его, хотя мечница уверена, что больше всего старалась кицунэ.

— Пойдем, — окликнула юношу Люмин, соорентирвавшись, где они находятся и в какую сторону идти, чтобы попасть в город.

— Да, — отвлекся он, последовав за девушкой. — И со мной все хорошо, — запоздало отвечает на ранее заданный вопрос.

В тишине и покое идти не получалось, любопытный Куникудзуши интересовался абсолютно всем, что видел. Люмин несколько раз даже не знала, что ответить, ведь для нее все было настолько обыденным, что девушка и представить не могла, что кто-то этого может не знать. Серьезно, он был хуже ребенка, в некоторых моментах даже раздражал излишней болтливостью.

Идти долго они не смогли, их в дороге застал проливной дождь с резкими порывами ветра и раскатами грома, да и состояние Люмин резко ухудшилось, проявляясь острой болью в голове. Ночь казалась очень длинной, а утро — пасмурным и серым, из-за темных туч, задавивших солнце своей тяжестью. Временное укрытие в одной неглубокой пещере, которую Люмин изучила досконально на наличие нежелательной живности, чтобы не повторять прошлых ошибок. Развести костер не составило труда, завалявшаяся в инвентаре путешественницы древесина разного вида прекрасно подошла для этой цели, а пылающее ядро помогло разжечь костер. За всеми ее действиями Куникудзуши следил очень внимательно, хмурился, будто пытался что-то понять, но вопросов больше не задавал.

Когда пришла пора наконец-то заняться ранами, Люмин с недовольством стала избавляться от пропитавшихся кровью бинтов, которые было как-то уж больно снимать. Видимо, не стоило наматывать их так плотно.

— Давай я помогу, — он оказался рядом почти бесшумно, аккуратно касаясь ее бледной кожи, помогая сменить старый бинт.

Прикосновение прохладных пальцев к теплой коже путешественница чувствовала отчетливо, и каждый раз вздрагивала от неожиданности. Чуть повернув голову, она стала наблюдать за ним: как аккуратно он касался ее, как старался не задевать рану слишком сильно, отчего избавляться от старой повязки было почти уже не больно. Отблески пламени от костра придавали его бледной коже более теплый оттенок, а глаза из-за освещения стали совсем тёмными.

Юноша сосредоточенно и усердно помогал, и находясь в такой непозволительной близости, Люмин не могла не любоваться им. Как странно, ее враг помогает залечивать раны, звучит так абсурдно, словно выдрано из сюжета дешевого чтива про любовь. Но только между ними теплых чувств нет и не будет, мечница готова поклясться, что не подпустит его ближе и к нему у нее не будет ничего, кроме ненависти.

Но все же красота этой куклы завораживала сознание, глаз невозможно оторвать от длинных ресниц, красивого разреза глаз и приоткрытых губ. Он словно произведение искуства — создан, чтобы на него смотрели, но не трогали.

Он почувствовал ее внимательный взгляд и поднял голову, посмотрев на нее в ответ. Цитриновые глаза ничего не выражали, она смотрела словно сквозь него, а розоватые губы были плотно сжаты. Ему почему-то всегда казалось, что ей с ним не особо комфортно, о чем говорило отстраненное, местами грубое поведение и холодный взгляд ее глаз. Люмин была первым человеком, которого он встретил спустя достаточное время, и Куникудзуши был рад, что мечница оставалась с ним, пусть и вела себя холодно. Рядом с ней было просто приятно находиться, даже если она на каждый его вопрос отвечала гробовым молчанием. Все выглядело так, будто ему нужно было и правда остаться в павильоне, а предложила путешественница чисто из вежливости. И, к сожалению, он почему-то понял это только сейчас.

— Наверное, мне стоит вернуться в павильон, — завязывая чистый бинт на ране, неожиданно сказал Скарамучча. — Я тебе мешаю, — сделал вывод он.

Люмин внимательно на него посмотрела, приподняв бровь. По сути, он прав, и правда мешает ей, а с другой стороны девушка сама потащила юношу за собой, этим самым продлив ему жизнь.

Из-за того, что путешественница, кажется, слишком долго молчала, Куникудзуши действительно принял сказанное за правду. Ему почему-то стало грустно, Люмин его единственный друг, но, кажется, только он здесь так считает.

— Я запомнил дорогу, смогу сам вернуться, — он избегал возможности смотреть на нее, опустив голову и смотря в землю.

— Не нужно, — неожиданно произнесла Люмин, и юноша все-таки взглянул ей в глаза. Непонимающе, с каким-то странным трепетом внутри, частично даже выжидающе, будто только и ждал, когда она это скажет — Говорю, не нужно тебе туда идти. Туда могли проникнуть если не монстры, то похитители сокровищ, — девушка отвела взгляд, не сумев терпеть столь радостный взгляд. Он как щеночек, честное слово. — Да и мне с такими ранами одной путешествовать не безопасно.

— Но... — он попытался что-то сказать, но Люмин остановила жестом:

— Я очень устала. Пойдем спать? Хотя бы пару часов, я израсходовала слишком много энергии сегодня, — притворно жалобно объяснила мечница, прижимаясь спиной к стене.

— Да, конечно! — Он засветился от радости — его не выгоняют, что уже хорошо. Хотя ему не разрешали, но он устроился под боком у путешественницы, чуть ли не положив голову ей на плечо.

Девушка явно хотела возмутиться, но лишь тяжело вздохнула. Зря она все это затеяла, точно зря.

Примечания:

То канал: https://t.me/hilichurls_write

Примечания:

Пб открыта

Люмин просыпалась с очень тяжелой головой, по ощущениям было так же плохо, как после той выходки с Венти, когда они решили сыграть в "кто кого перепьет". Люмин славилась своим ускоренным метаболизмом, да и сама по себе была довольно стойкой, однако девушка все равно проиграла барду, потому и весь счет оплачивала именно она. Тогда с трудом заработанная мора на тяжелом поручении исчезла в один миг в руки бармену Чарльзу. Спина затекла из-за неудобного положения, а на плече ощущалась инородная тяжесть.

Разлепив глаза, путешественница сонно осмотрелась. На полу тлели угли — все что осталось от большого костра, а в пещеру пусть и немного, но попадал солнечный свет. Переведя взгляд правее от себя, Люмин увидела мирно спящего Куникудзуши, без зазрения совести устроившегося у нее на плече. Чуть опущенные брови, едва приоткрытые губы, подрагивающие ресницы...Если не знать, что он живое существо, легко можно было перепутать с высеченной из камня статуей, настолько правильными и идеальными были черты его лица, что раздражало и слишком бросалось в глаза. Интересно, для чего его вообще нужно было делать настолько красивым? Скорее всего, точно проделки Мико, Эи со своей серьёзностью не особо бы зацикливалась над внешним видом.

Интересно, он стал ненужным архонту лишь из-за своих оброненных перед ней слез, или же потому что не походил на создательницу внешне? Что уж говорить, а вторая кукла — вылитая копия Эи.

Осторожно, девушка слегка отодвинулась, коснувшись плеча Куникудзуши, чтобы его разбудить, но, кажется, сон у юноши был чутким. Он проснулся сразу же, взглянув на девушку сонными глазами, в которых сначала отразилось полное непонимание происходящего, а затем он вздрогнул, будто что-то осознав и моментально отодвинулся подальше.

— Прости. Я помешал тебе спать? — И взгляд совсем растерянный, будто совершил смертный грех, не меньше.

— Все хорошо, — устало бросила девушка и встала, разминая затекшие после сна мышцы, почти сразу же зашипев от боли. Мало того, что голова болит, так синяки с ранами все еще никак нормально заживать не хотят. Люмин уже начинает скучать по тем временам, когда о таких мелочах не приходилось думать, так как все ускоренно заживало само, не то что сейчас с заблокированной силой.

Юноша последовал ее примеру — встал на ноги. Он оглядел себя, стряхивая с белых одежд прилипшие сухие листья и землю, стараясь привести себя в более приемлемый вид. Поправил вуаль, но та все равно съехала, не желая держаться на голове юноши. Люмин хихикнула над сценой борьбы Скарамуччи со своим украшением, но тут же себя одернула.

Он враг. И точка, она не привяжется к нему, ведь самолично скоро лишит его жизни.

Люмин касается бинтов на плече, пытаясь прикинуть, сможет в случае чего отбиться от врагов, ведь Инадзума никогда не была безопасным регионом. Тут повсюду то монстры, то кайраги с похитителями сокровищ, и ведь не остановятся, еще полезут чтобы обокрасть. Плечо все болело, если потерпеть, то меч удержит, но в лучшем случае исключить физическую активность, иначе раны так и будут постоянно открываться. У Люмин, конечно, еще есть стихии, и после боя с Сёки но Ками прошло достаточно времени, мечница должна была восстановиться в этом плане полностью, но пока ощущала тяжесть в груди, вместо легкости любимого анемо. Если надо — выкрутится, будто в первый раз в такой тяжелой ситуации.

Ну да, в первый раз, раньше её по временным линиям не мотало.

Однажды, когда она только начала свое путешествие по Тейвату, Люмин забрела на Драконий хребет, где столкнулась нос к носу с лавачурлом. Раны были глубокие, переломы множественные и из-под присмотра Барбары почётный рыцарь тогда не могла уйти с неделю точно. Исцеляющая гидро стихия Барбары едва ли справлялась с масштабом повреждений. Да уж, давно Люмин так близко к смерти не была, а все из-за того, что она не привыкла без своей силы, которую теперь восстанавливает по крупицам. Ей можно пожелать только терпения, ведь за путешествия по четырем регионам мечница уже столько раз могла попрощаться с жизнью, что пальцев не хватит пересчитать. Влипать в неприятности — ее главный талант, без приключений на пятую точку она словно жить не может.

— Будешь перекусывать или так пойдем? — Чисто из вежливости спросила путешественница. Ну не может она есть, когда рядом кто-то еще не делает то же самое.

— Как ты пожелаешь, — начал он, но задумался, быстро исправившись: — Буду. И ты поешь, твои раны все еще ведь болят... — Танзанитовые глаза сияют беспокойством, словно он действительно волнуется за нее и она ему не безразлична. Они знакомы пару дней, такого не может быть, ведь за помощью и поддельным беспокойством всегда кроется какой-то мотив.

Мечница привыкла жить по этому правилу, ведь всем от нее что-то нужно.

Люмин хмыкнула, достав из инвентаря бутыль с водой и вкуснейшие нефритовые мешочки. И пусть только посмеют сказать, что это не так, быстро заставит мнение поменять. Всучив вторую порцию Сказителю, не особо интересуясь, нравится ему или нет, девушка начала есть не торопясь. Скарамучча от нее не отставал, нет-нет, но путешественница иногда поглядывала на него, убеждаясь, что он действительно ест.

Завтрак, если это можно было так назвать, прошел тихо. Лишь единожды между ними состоялось подобие диалога, когда Куникудзуши поблагодарил за еду, а Люмин лишь фыркнула, продолжая игнорировать молчаливое присутствие юноши, пока ела. Сложно ей будет, ой как сложно.

— Старайся не отставать, убьют — не моя вина, значит сам подставился, — меняя повязку на руке, инструктировала юношу Люмин.

— Хорошо! — Чересчур позитивно ответил Скарамучча, не восприняв слова девушки всерьез. В некоторых вопросах он был до безобразия наивен, ведь девушка говорила без всяких шуток... По крайней мере, она так думала, может со стороны это выглядело наигранно?

— Слушай, ты едва ли свет видел и явно не понимаешь, что нас может ожидать за пределами города, да и в самом городе не всегда безопасно, знаешь ли. Монстры абсолютно везде, и в моем состоянии я едва ли себя защищу, что уж говорить о ком-то еще. Так что если я скажу уходить — значит ты уходишь, ложиться на землю — значит ложишься. Ты меня понял? — Девушка взглянула прямо, чуть ли не с угрозой, но Куникудзуши лишь улыбнулся и кивнул. Вот столкнутся они с реальной проблемой, Люмин посмотрит, как после этого он будет улыбаться, вот же непрошибаемый.

И почему её только это волнует? Сама недавно думала, что будет прекрасно, если Сказитель умрет не от её рук, а теперь читает ему нотации на тему, как вести себя, если вдруг они окажутся в сложном положении. Похоже, ее синдром спасателя не дремлет, хотя девушка тщательно пыталась это подавить. И как после всего произошедшего с ней в Тейвате, путешественница продолжает помогать каждому встречному-поперечному, явно не в угоду своим желаниям. Ее можно было бы назвать доброй душой, но Люмин таковой быть не хотела, ведь сколько бы хорошего не делай, все равно найдутся те, кто ее ненавидят.

И сама себя Люмин тоже ненавидит.

Выходили из пещеры они молча. Сказитель, оказавшись снаружи, сначала только оглядывался, будто видел всё в первый раз... И тут путешественница поняла, что это для него действительно первый раз, как, в принципе, и все остальное будет для него впервые. Девушке было достаточно сложно представить такого взрослого человека, который не знает почти ничего.

Следующая часть пути уже скрасилась беседой, где Люмин отвечала на многочисленные вопросы Куникудзуши, которых, кажется, у него еще были тысячи. Ну ничего, как говорится — перед смертью не надышишься, а вот у Сказителя все будет наоборот. Пусть немного познает мир, а потом уже можно будет и воплотить план путешественницы в реальность.

Ближе к полудню солнце скрылось за тяжелыми тучами и сразу стало совсем неуютно, пасмурно, поднялся ветер, словно предупреждая о надвигающейся грозе. Такими темпами до города они дойдут едва ли за четыре дня, а им еще тот песчаный перешейк переходить, и то не факт, что в этом времени он существует таким, каким Люмин его помнит. Все-таки разница в почти пятьсот лет, а это достаточно много.

И только девушка про себя подумала, что они хотя без происшествий доберутся, как из-за склона появилась небольшая группа нобуси с кайраги во главе. Что-то щебечущий рядом Куникудзуши подозрительно замолкает, опустив голову в пол.

— Малыш, спрячь свое перо за пазухой, и поскорее, — скомандовала мечница и юноша ей подчинился, искоса поглядывая вперед.

Спрятаться им уже не успеть, их явно заметили. Возможно, удастся обойтись без драки, но сколько Люмин помнит, то как бы она не пыталась избегать сражения, эти ребята никогда не упустят возможности наживиться на простых прохожих, забирая все до последней нитки. Группа хоть и не была большой, но даже так, если они вдруг решат напасть, Люмин будет тяжело с ними справиться. Раны нещадно ныли, а некоторые снова готовы были открыться.

— Малыш, старайся не привлекать внимание и не смотри на них. Если попытаются спровоцировать, то не отвечай.

— Они могут напасть?

— Могут. И неизвестно что сотворят с нами, если мы не сможем с ними справиться.

Расстояние между ними все сокращалось, Люмин напрягалась все сильнее, готовая в любой момент обнажить меч. Когда между ними остался метр, а нобуси никак не отреагировали, девушка уже хотела выдохнуть, как кайраги окликнул ее.

— Слабая женщина и в таком захолустье, — он остановился и Люмин как бы не хотелось, но не подняла взгляд. Вдруг воспримут провокацией.

— Раз в таком захолустье, значит не слаба. К тому же со мной спутник, — сохраняя ровный тон, ответила путешественница, почувствовав, как Скарамучча вцепился в ее шарф.

— Впереди у арки собралась шайка похитителей, по возможности обойдите это место, — кивнул мужчина и Люмин в удивлении подняла голову.

— Спасибо за предупреждение, будем внимательны, — блондинка поклонилась, а кайраги, неопределенно хмыкнув, двинулся дальше.

Им повезло. Им со Скарамуччей невероятно повезло, что хотя бы сотни лет назад самураи были куда адекватнее, чем в то время, когда Люмин путешествовала по Инадзуме. Хорошо, что рядом не было Паймон, своими речами она бы точно спровоцировала эту шайку и пиши пропало.

Куникудзуши еще довольно долго молчал, цепляясь за кончик шарфа Люмин. Не то, чтобы ему было страшно за себя, скорее за неё. Он был уверен в ее силе, но она все еще была ранена. Ему бы все равно ничего не было, он крепкий, да и ещё не человек вовсе, как еще только Люмин оставалась рядом с ним, он не знал, ведь Куникудзуши — одна сплошная неприятность.

— Они нас не тронули, — зачем-то вслух сказал он, пытаясь разговорить притихшую спутницу.

— Эти не тронули, а следующие вполне себе могут. Старайся не терять бдительность, здесь может быть опасно даже днем, — предупредила девушка, наконец-то вырвав свой шарф из рук юноши. — Не трогай меня, — чуть ли не крикнула она и ускорила шаг.

Люмин решила послушать того кайраги и вместо того, чтобы идти по нормальной и ровной дороге, свернула на более извилистую и скалистую местность, где им пришлось полазить. Хорошо, что раз Куникудзуши был не человеком, то и выносливости у него было побольше, потому что за все время он ни разу не сказал, что устал. Люмин этим похвастаться не могла, ближе к шести вечера, самочувствие девушки резко ухудшилось, внутренности горели так, будто она хлебнула яду.

— Давай устроим привал, — хрипло пробормотала девушка, спиной прижимаясь к прохладной скале.

— Ты устала? — Поинтересовался Сказитель, но словив красноречивый взгляд потемневших золотых глаз, сразу же смолк и отвернулся, иногда бросая обеспокоенные взгляды через плечо на Люмин, а потом, его деликатно послали погулять в округе, если не хочет умереть от её руки. К счастью, Куникудзуши уже понял, что в таких вещах девушка не шутит, потому и ушел недалеко, освежиться. Все равно еще было достаточно светло, а чего-то опасного пока они не встретили.

Вид у путешественницы был очень плачевный. Кожа стала еще бледнее, от чего синяки под глазами стали казаться еще больше и темнее. Дышала она тяжело, рвано, иногда пытаясь восстановить дыхание, но все было тщетно. И если мечница это состояние считала ужасным, то потом ощутила боль намного хуже, чем от всех ее ранений одновременно.

Создавалось ощущение, что ей просто выстрелили в голову, потому что боль была настолько невыносимой, что взор застелила пелена из слез.

Люмин хотелось выть от боли, но она лишь хваталась за голову, изредка всхлипывая. Она даже не заметила, как оказалась на коленях, а ее уже локти касались земли. Девушка ощущала себя так, будто она раздваивается, будто кто-то или что-то пытается вышвырнуть ее из собственного тела или из мира в целом.

Будто ей говорят, что она здесь лишняя...

Она не сразу заметила суетящегося рядом Сказителя, не сразу осознала, что он говорит ей, не сразу поняла, что боль начала медленно отступать, уступая прохладе руки Сказителя на лбу, который уложил её головой к себе на колени, не совсем понимая, что с ней происходит. Он аккуратно поглаживал путешественницу по лбу и волосам, и его прикосновения стали словно спасением.

Сознание у путешественницы мутное, бессмысленная успокаивающая речь Куникудзуши воспринималась словно сквозь толщу воды. Надо же, вернулся, а она уже надеялась, что его где-нибудь схватит монстр, но как оказалось — этот гаденыш был слишком везучим, в отличие от путешественницы.

— Как я тебя ненавижу.

Это было последнее, что произнесла Люмин, прежде чем лишиться сознания.

Это была единственная искренняя фраза, которую он от нее слышал...

Но за что?

Примечания:

Спасибо, за прочтение)

Мой тг:https://t.me/hilichurls_write

Примечания:

Такс, как всегда, ПБ открыта, помогите и спасите?

Кажется, скоро пробуждение с тяжелой головой, словно после жесткого похмелья, — войдет у Люмин в привычку, потому что она уже второй раз просыпается в таком отвратительном состоянии. Ладно, раньше после того, как достаточно сильно перестарается с поручениям тоже бывало плохое самочувствие вплоть до потери сознания, но в эти дни она только и делала, что ела и спала. Не могла же недолгая пешая прогулка измотать её тело так, слово мечница сразилась со стаей геовишапов?

Голова еще никогда не болела у нее так сильно, даже при полученном сотрясении и то было не так больно. Возможно причина кроется в том, что она находится в прошлом? Она, конечно, во всех этих тонкостях не разбирается, а вот, кажется, Итэр об этом ей рассказывал. Но она его не особо слушала, так как считала эту информацию бесполезной для себя и в какой-то степени даже невозможной. Как жаль, что она была такой глупой, раз слушала вполуха и пропустила половину полезного. Что-то смутное еще осталось на задворках сознания, но не факт, что верное. Возможно произошел диссонанс и эта реальность пытается вытолкнуть Люмин обратно, так как в этом времени уже существует такой же полностью идентичный объект. Да уж, теперь против путешественницы вселенная, будто богов ей не хватало.

И все-таки без причины переместиться во времени она не могла и, как вариант, исходя из последних событий в настоящем времени — основная цель Люмин убить Сказителя и вернуться назад. Это действительно похоже на уготованное ей испытание, чтобы в будущем Скарамучча не натворил бед. Один взмах меча и все вернется на круги своя, но правда сейчас желание проливать кровь не было, и сил тоже, мало ли у Сказителя защита какая-нибудь есть.

Разберется с ним завтра. Точно завтра и ни днем позже.

Улыбнувшись своему боевому настрою, Люмин огляделась в поисках будущего мертвеца. Искать долго не пришлось, юноша сидел тыкая палкой в костер и думал о чем-то настолько глубоко, что даже не заметил ее пробуждения. Отвлекать его не стала, сам если нужно заметит, вместо этого свое внимание путешественница перевела на небо. Было уже за полночь, примерно час ночи, может второй, если судить по положению луны.

— Как ты себя чувствуешь? — Неожиданно спросил оказавшийся рядом Куникудзуши. Люмин вздрогнула, сдержав себя, чтобы не закричать, она ненадолго замерла рассматривая его лицо, которое находилось так близко. Красивый.

Не дождавшись ответа, юноша касается своей прохладной рукой лба девушки. Горячая.

— У тебя температура, — говорит он, смотря в ее золотые глаза, в глубине которых не видит ничего, даже собственного отражения.

— Все нормально, — девушка довольно грубо отталкивает его руку от себя, и его взгляд наполняется грустью, непониманием.

Куникудзуши искренне пытается ей помочь, но в очередной раз сталкивается с, казалось бы, непреодолимой стеной. Она холодна с ним, груба, но ведь сама же взяла с собой, вытащила из того плена, в который его заточила создательница с "благими намерениями".

Он ведь правда ничего не сделал и навряд ли сможет, он попросту не понимает почти ничего. Кажется, здесь он тоже лишний, она в нем тоже не видит ничего существенного, она не видит себе равного, ведь Куникудзуши слаб, ему так сказала создательница, он понимает это сам, но почему-то все равно больно и грустно от этого.

Он для нее пустое место и, если честно, то уже готов смириться со своей участью быть всеми отверженным. Ведь так было с самого момента его создания, никто в него не верил, никто даже не подумал, что он может пригодиться, может проявить себя. Люди эгоистичны, думают о своем благе, но едва ли как-то вспоминают о таких, как он, едва ли проявят хоть толику заботы, ведь он кукла, ему это не к чему.

Но он тоже умеет чувствовать, умеет плакать, умеет мечтать и желает жить, как все. Но ему не дали шанса, за один лишь изъян решили стереть из своей истории, словно его и не было.

Но он живой.

У него есть чувства.

Ему тоже больно, но едва кто-то задумывался об этом, есть ли те, кто не видел в нем лишь неудавшийся экземпляр, поломанную и выброшенную хозяином куклу?

Куникудзуши однажды хочет почувствовать себя нужным, хочет показать и доказать, что на многое способен, просто ему нужно время проявить себя, но даже сейчас ему не дают шанса, отталкивают, ненавидят. У него есть душа и она болит, у него есть чувства и они приносят ему лишь боль.

Зачем он вообще существует?

Его жизнь похожа на насмешку судьбы.

Он ничего не сделал, так почему в золотых глазах, обращенных к нему, так пусто? Юноша желает помочь, беспокоится, но в ответ лишь холодность. Вот правда он не готов просто сдаваться и поддаваться негативным эмоциям, возможно однажды она искренне улыбнется ему, и юноша приложит все усилия, чтобы это произошло как можно скорее. Нужно узнать ее немного получше, и тогда станет легче выяснить причину ненависти. Но вот она открываться не хотела, и на каждую попытку узнать что-то он получал отпор.

— Тебе нужно лечиться, — не отступает он и Люмин устало хмыкает, отмечая его упрямство.

— Сама справлюсь, — девушка отворачивается, проверяя свой инвентарь. Какие-то лечебные травы были, но вот как их принимать Люмин не знала, потому дойти до ближайшего населённого пункта стало первостепенной задачей, но вот в чем проблема. Впереди по ее воспоминаниям должен быть лагерь Кудзё, но в этом времени его нет, так как даже дозорных башен не видно. Остается только идти прямиком до Инадзумы и, путешественница надеялась, что по пути не умрет от болезни, или от странных приступов.

После слов девушки послышался тяжелый вздох и между ними двумя повисло молчание, в котором крылась недоговоренность. А может всё-таки зря она так с ним? Люмин подняла взгляд на Сказителя, который уже отсел в сторону и снова начал бездумно ковырять палкой костер, и выглядел при этом так потерянно, грустно, из-за чего путешественнице стало не по себе. Она слишком добрая натура, которая не может никому отказать и стремится всем помочь.

«Люмин, соберись. Он враг. Враг, из-за которого в будущем пострадают люди», — девушка хлопнула себя по щекам, чем застала врасплох Куникудзуши, вздрогнувшего от этого действия.

Напуганный, потерянный, совсем еще невинный ребенок с телом взрослого человека, но человеком не являющийся. В ней просыпается жалость, когда вспоминает всю его историю. По сути, не он виноват, что стал таким, а окружающие люди испортили чистый нрав, очернив невинную душу своей мирской грязью. Похоже будто Люмин ищет оправдания ему, но она все еще удивлена такой разницей между тем Скарамуччей, которого она знает, и тем, что перед ней. Девушка постоянно над этим задумывается, пытается проследить, когда все пошло не так.

Люмин наклонила голову в бок, наблюдая за юношей. Из-за своей задумчивости и неуклюжести он случайно коснулся горячей части палки, из-за чего резко дернул рукой, потряхивая.

Она точно разберется с ним завтра, но раз время уже после полуночи, то дневное время суток они проведут еще вместе.

А на следующий день будет что будет, Люмин держит свои обещания.

И в этот раз исключений не будет, но впервые она не уверена в том, что хочет сделать.

Они молчали, не проронив и слова друг другу. Люмин блуждала в своих убеждениях, Куникудзуши украдкой поглядывал на нее, вспоминая одно слово, которое так подходило девушке — красота. Он уже слышал это в свой адрес от одной из создательниц, потому и значение знал. Возможно, он видел не так много людей, но Люмин он видел красивой, несмотря на её характер, её грубость и отношение к нему. Из них двоих девушка походила на куклу даже больше в своей легкости и хрупкости, за которыми скрывается нелегкий, возможно даже — скверный характер.

— Что? — Она смотрит в упор, юноша даже не заметил, как слишком долго разглядывал ее.

— Ничего, — он опускает взгляд, возвращаясь к своему занятию — поправлять дрова в костре, правда он даже не знал, для чего это делал, просто это помогало отвлечься в какой-то степени от тяжелых мыслей.

— Давай спать, — говорит девушка, устало прижимаясь спиной к скале. Вид у нее был болезненный, но уж куда лучше того, когда она потеряла сознание на руках у куклы. Она закрыла глаза, подтянув колени к груди, и положила на них голову.

Еще некоторое время Куникудзуши сидел на своем месте, а потом совсем нерешительно пересел чуть ближе к Люмин. Затем еще ближе и еще, пока не оказался совсем вплотную к ней, прижимаясь к теплому боку. Подождав пару минут в таком положении и не получив никакой реакции, аккуратно положил голову на плечо девушки, услышав тяжелый вдох, но она все еще никак не отреагировала. Закрыв глаза, он улыбнулся. Так было во много раз теплее, чем от жара костра.

* * *

Поспать удалось ничтожно мало, ведь стоило солнцу тронуть край горизонта, то хрупкий сон путешественницы ушел в одно мгновение. Не сказать, что Люмин сумела отдохнуть в полной мере в эту беспокойную ночь, но устроившийся на её плече Куникудзуши, кажется, таких проблем не испытывал. Он все еще продолжал сладко посапывать, крепко обнимая путешественницу за руку. Его вуаль сползла окончательно, упав на плечи. Люмин уже хотела его разбудить, но ненадолго залюбовалась. У него были очень длинные ресницы, девушке даже завидно стало, кожа без единого изъяна, ровная и мягкая с виду; аккуратный нос и розоватые губы. Смотря на это, девушка вспомнила, что Скарамучча был рожден с лицом прекраснее любого другого существа и теперь убедилась в этом не по наслышке⁽¹⁾. Утонченный, хрупкий, прекрасный... Его можно было описать тысячами слов, но Люмин не поэт, столько слов о красоте не знает.

— Просыпайся, — сказала она, пытаясь избавиться от крепкой хватки на своей руке. Неохотно, с трудом, но Куникудзуши просыпается, разлепляя сонные глаза, и не успев толком что-то понять — улыбается, а затем опять кладет голову на девичье плечо, кажется, снова засыпая.

Люмин вздохнула, потом еще раз, и в итоге закрыла глаза, удобнее располагаясь у скалы, отмечая, что после получения чайника она отвыкла спать вот так вот под открытым небом, отчего тело в некоторых местах болело. К хорошему привыкаешь быстро, но почему-то в этом времени чайник не хотел открываться ни в какую, как бы путешественница не билась с этой задачей. Нет, ну так дело не пойдет, у нее уже спина затекла.

— Просыпайся, — девушка открыла глаза, вновь пытаясь растормошить куклу, но результата никакого — как спал, так и спит. — Эй, нам пора, я тебя сейчас оставлю тут одного.

— Угу... — промычал он еще что-то, но Люмин дальше первого слова не разобрала.

— Да отпусти же меня, — девушка потянула руку, стараясь освободиться от крепкой хватки рук Сказителя, но любое движение только причиняло боль из-за ран. — Куникудзуши! — Уже чуть ли не крикнула путешественница и, о чудо, Скарамучча соизволил отстраниться, сонными глазами оглядываясь вокруг.

— Уже утро? — Он потер глаза и зевнул. И как только смог уснуть так крепко под открытым небом, где за каждым поворотом мог оказаться монстр? Люмин бы такой крепкий сон и уверенность в тех, кто рядом с ней. Хотя на Паймон особо рассчитывать не стоит, та тоже спит так крепко, что и криками не разбудить. Как же Люмин ее не хватает, за эти дни девушка успела сильно соскучиться по своей неизменной спутнице и теперь вынуждена терпеть другого спутника рядом.

«Ты сама его с собой прихватила» — любезно напоминает память и девушка хмыкает, даже не думая как-то противоречить этому. Ну сглупила, пусть мир посмотрит немного, не убудет от одного дня ничего.

— С добрым утром, — он снова зевнул, натягивая на голову упавшую вуаль. Мечница на приветствие ничего не ответила, решив затушить тлеющие угли.

Не сказать, что Куникудзуши расстроился от того, что его проигнорировали, уже привык. Люмин, как он успел понять за короткое пребывание рядом с ней, как колючка — остра на язык, и к себе близко не подпускает, будто от чего-то защищается. Однажды она обязательно улыбнется ему, пусть это станет его маленькой мечтой.

— Идем, — бросила девушка, уже отправляясь в путь, юноша едва ли среагировать успел, поспешив вслед за ней.

Но так ли его новая мечта осуществима?

Они шли уже примерно два часа, то и дело виляя, вместо того, чтобы идти по прямому. Путешественница на все вопросы отвечала скудно, отделываясь одним словом — опасно. Куникудзуши оставалось только верить девушке на слово, она казалась опытной в таком деле и умела правильно рассчитывать свои силы, понимая, что с такими ранами может и не справиться с более крупными монстрами.

Юноша был очень рад, что за все время пути им не пришлось вступать в сражение, но такими мыслями явно привлек беду. Не стоило радоваться раньше времени, проходя довольно далеко от арки, о которой говорили нобуси, на них напали. Быстрая стрела разрезая со свистом воздух успела поцарапать Сказителя по щеке, оставляя тонкую кровоточащую рану.

Люмин среагировала моментально, потянув юношу на себя, спрятав за своей спиной. Следующая стрела была отбита верным мечом блондинки, а затем уже вышли нападавшие. Их было четверо, пятый стрелял откуда-то с другой стороны, если судить по траектории стрел. Кажется, со временем похитители сокровищ вместе с нобуси не меняются — такие наглые и бесстрашные, раз так просто решаются лезть на путешественницу. Конечно, она сейчас не в лучшем состоянии, но отпор дать сможет, пусть и во вред себе.

— Держись за мной и не высовывайся. Ранят или убьют — твои проблемы, — девушка встала в оборонительную позицию, отмечая, как ноет плечо и зудят раны, едва начавшие закрываться.

— Хорошо, — быстро сообразил юноша, стараясь держаться ближе к путешественнице, но не настолько близко, чтобы мешать той обороняться.

— А может по-хорошему вы пройдете мимо, пока головы не лишились? — Вполне вежливо поинтересовалась Люмин, в ответ получив громкий издевательский смех. Чтобы она ещё раз послушала проходимцев с дороги, видимо специально сказали об опасности у арки, чтобы девушка пошла в обход и попала в засаду. Попадись они ей еще раз — без головы останутся.

— Женщина? Что нам сделает женщина? Пощекочешь зубочисткой в руках? — И снова смех.

Интересно, когда это люди стали думать, что женщина с мечом в руках — что-то нелепое? Неужели в это время в Инадзуме так плохо относились к женщинам? А никого не смущало, что их правитель тоже женщина? Уж что больше всего ненавидела Люмин — так это дискриминацию по полу, да путешественница сильнее львиной доли мужчин по всему Тейвату! Если это была провокация, то она сумела задеть мечницу, ведь пострадает каждый, кто посмел однажды недооценить ее. Что скрывать, но и раньше ее ни во что не ставили, открыто издеваясь и провоцируя, считая Люмин легкой добычей. Как жаль, что стоящие перед ней люди не видели перед собой хищника, видели лишь жертву с мечом наперевес.

— Если взяла в руки меч, то пользоваться им научись, — усмехнулся кто-то, Люмин даже в его сторону не посмотрела. Возможно ее стиль и отличался от искусства фехтования Инадзумы, но зато этот стиль принадлежал ей и только ей, выработанный годами практики и ошибками. — Тебе лучше просто отдать все ценное по-хорошему.

Девушка ухмыльнулась, накапливая на кончиках пальцев энергию электро, постепенно пропуская ее через меч, окружая тот аурой из всполохов электро. Враги ждать не стали, Люмин тоже ринулась в бой, скрещивая клинки с одним из нобуси, пока второй заходил со стороны. После удара металла о металл дрожь прошла по всему девичьему телу, резкой болью отзываясь в незаживших ранах. Путешественница стиснула зубы отбрасывая врага назад и следом отбивая атаку с левого края, пока другой пытался оправиться от легкого разряда электро прошедшего по его телу. Помимо атакующих нобуси, девушке пришлось следить и за стрелами, то и дело летящих в неё. Будь она в более лучшей форме — все давно уже были бы мертвы, в лучшем случае — в отключке. Сейчас же и физически Люмин была ограничена и в плане использования стихий, которые зависели от ее состояния.

Одного она отталкивает от себя точным ударом ноги в грудь и тут же отбивается от атаки другого, посильнее ударив по нему электро. Кажется сработало, ведь теперь он неподвижно лежал на земле.

— Эй, красавица, ничего не забыла? — Вдруг окликнули путешественницу двое оставшихся похителя, держа клинок у горла Куникудзуши. У юноши в уголках глаз собрались слезы, а сам он выглядел напуганно.

Эта картина вызвало внутри путешественницы странный гнев и желание прикончить всех до единого, кто посмел преградить им дорогу, но Люмин не стоило отвлекаться, потому что сразу же со стороны на нее нападают, полоснув по ребрам катаной, а лучник успешно попал стрелой в правое бедро мечницы.

— Лучше не двигайся, иначе прирежу этого смазливого сопляка, — угрожает удерживающий Скарамуччу враг.

Люмин раздражена. Люмин готова убивать и превратить всех здесь в фарш, после чего скормить стервятникам в пустыне Сумеру, либо гончим разрыва. Они ее разозлили.

А все должны знать, что Люмин злить нельзя.

Она усмехнулась игнорируя боль и одним легким движением ударила нобуси с катаной, перерезав тому горло, второй, который уже успел очухаться, но появившиеся из ниоткуда лианы обвили тело мужчины, крепче всего затягиваясь в области шеи, лишая возможности дышать.

— Еще одно движение и о-он труп, — явно остался под впечатлением тот, кто держал Куникудзуши, пока стрелявший откуда-то не решил сбежать, явно почувствовав неладное.

— Да пожалуйста, можешь убить его, мне только жизнь облегчишь, — она склонила голову, выдергивая из бедра стрелу. Больно. — Мне все равно на него, — она двигается медленно, не спеша подходит к ним и второй наконец-то решается достать хоть какое-то оружие, думая, что сможет им как-то навредить девушке.

— Т-ты..! — Он сильнее давит на нож и на бледной тонкой коже куклы проявляется алый порез, из-за чего слезы теперь текли по его щекам, а взгляд танзанитовых глаз выражал страх, отчаяние и неверие в происходящее.

Слова путешественницы ранили Куникудзуши, сделали ему больно, но он так отчаянно надеялся, что Люмин лжет. Лжет, чтобы отвлечь их, лжет, чтобы сбить с толку, но почему ему кажется, что все ее слова — это правда?

Куникудзуши додумать не успевает, как уже нападавший лежит на земле в луже собственной крови, а второй отпускает его, замертво падая к ногам куклы. На шее мужчины виднелась крепкая лоза, а лицо его посинело.

Юноше страшно. Правда страшно, ведь глаза девушки не выражали ничего — они потемнели, потеряв весь золотой блеск. Медленно, она шагала у нему, а Куникудзуши продолжал стоять на месте, не сумев сделать даже шаг. Все инстинкты кричали — она опасна, ему следует бежать, но брюнет продолжал стоять на месте.

Она его убьет?

Когда Люмин оказывается совсем рядом с ним, то устало опускает голову на его плечо, тихо сказав:

— Старайся в следующий раз не попадаться в руки врагу, потому что если ты и умрешь, то только от моей руки.

Меч из рук путешественницы падает на землю, спустя время исчезая. Она явно перестаралась, ее ослабевшее тело едва оправилось после тяжелой битвы с псевдо-архонтом, потом пострадало от монстров, а теперь она снова перенапряглась. Ей казалось, будто в это время ее сила подчинялась плохо, а раны заживали медленнее... Интересно, она вернется домой живой?

Примечания:

Дайте сил, хочу писать, но лень ?

1) это факт из игры.см описание Кубка из сета «бледный огонь»

Вернуться к тексту

Примечания:

ПБ включена. Глава написана буквально за полтора часа, не проверялась, оставляю это дело для вас, мой сонный мозг уже ни на что не годен.

Люмин упрямо шла вперед, гордо выпрямив спину. Она не должна никому показывать свою слабость, не должна принимать помощь от врага, ведь она — прославленная на весь Тейват путешественница, которая не остановится ни перед чем, пока не достигнет своей цели. Люмин сильная, привыкшая к боли, и как бы плохо ей сейчас не было — она не должна казаться слабой, не должна показаться уязвимой перед своим врагом.

Куникудзуши шел позади, волнуясь о состоянии своей спутницы. Она была бледна, тяжело дышала, а еще на каждую его попытку помочь огрызалась, чуть ли не рычала как раненый зверь. Каким бы искренним не было его желание — Люмин продолжала отворачиваться, игнорировать и упрямо, сквозь боль и новые раны идти вперед. И плевать ей, что на бедре зияла кровавая дыра от неправильно извлеченной стрелы, наспех забинтованная тканью из шелковицы, плевать, что под ребрами кровоточащий глубокий и длинный рубец. Она словно спешит отправиться на тот свет и ее упрямство поражало юный разум Куникудзуши. Возможно, будь он таким — девушка бы его послушалась?

Вот только на любое его слово Люмин огрызалась, даже не смотрела в его сторону. На любую попытку помочь отмахивалась и говорила, что привыкла, что ей не больно и его не должно касаться ее состояние. Вот только если она в очередной раз потеряет сознание — сможет ли Куникудзуши хоть что-то сделать? У него нет нужных познаний в медицине, у него нет никаких лекарств, чтобы помочь. Куникудзуши понимает свою беспомощность, свою слабость и несмышленость. Он готов признать, что навряд ли смог бы выжить один, ему нужна была помощь, нужно было обучение, вот только Люмин явно не для этого его вызволила из подземелья.

Она относится к нему враждебно, местами снисходительно и по-доброму. Такая всегда разная, Куникудзуши не может понять ее и навряд ли когда-нибудь сможет.

Люмин такая далекая, как те звезды на небе. Их видно, но достигнуть их едва ли кажется возможным. Такая и она — рядом, но так далеко от него, не догнать, не докричаться. Сильная и смелая, такая упрямая, яркая.

Куникудзуши тоже хочет стать таким, тоже не желает прятаться за спинами других, хочет уметь постоять за себя. Возможно, она сможет научить его чему-то? Вот только когда поправится.

— Идем! — Он нагоняет ее, берёт за руку и ведет в сторону каких-то заброшенных построек. Небо чернело от наплывших туч, гремел гром и яркая молния делила небо пополам, ударяя куда-то в землю. Опасно.

— Что ты... — вот только даже сил что-то ответить у путешественницы нет, как и сопротивляться больше не может. Сейчас она слабее того Куникудзуши, и если он вдруг захочет ее убить — мечница не сможет как-то противостоять.

— Сейчас пойдет дождь, нельзя чтобы раны намокли, ты можешь умереть.

— Это было бы даже к лучшему, — сказала она. — Может быть умерев вернусь обратно, — прошептала она. Последние десять минут голова шла кругом, вот только она все еще не хотела показывать свою слабость перед врагом, уже успела пожалеть, что взяла его с собой. Ведь если бы не он, то не получила бы эти раны, если бы не он вообще не оказалась бы в этом странном месте, откуда не знает как выбраться, возможно ее предположения об убийстве и верны, но она все равно медлит.

Будто в один момент ее сознание решает давить на жалость, резко подкидывает иные исходы и способы, как покинуть прошлое. Но одно Люмин знает точно — выход отсюда связан со Сказителем, иначе она бы не попала к нему, иначе не металась между тем, чтобы убить его, и пощадить, дав шанс на светлое будущее.

Интересно, а есть ли оно у него?

В первой своей жизни он оказался сломлен, не понят, одинок. Он многое не понимал, оттого и пошел по неверному пути, оттого и повернулся к миру спиной, считая, что все его предали. Не появись тогда Дотторе — стало бы все по-другому? Возможно, тогда Скарамучче дали бы второй шанс, увидели в нем потенциал, железную волю и желание быть полезным.

А еще он хотел, чтобы его любили, чтобы считали нужным, воспринимали как живого человека, а не бесчувственную куклу. Как оказалось чувствовать он умеет, и эти же чувства отчасти его и погубят.

И ладонь у него теплая, как у живого человека. Люмин почему-то всегда считала, что его бледная кожа еще и очень холодная. Как оказалось — она ошибалась.

— Нам еще далеко идти до поселения? — Спрашивает Куникудзуши, переплетая пальцы. А рука у нее, оказывается, очень маленькая для той, кто так ловко орудует мечом.

— Очень далеко, — в горле у девушки пересохло, хорошо что все еще остается в сознании. По сути быть полуживой — это уже ее призвание, учитывая все те разы в начале ее путешествия в Тейвате. Кажется в соборе и хижине «БуБу»

Люмин была частым и почётным клиентом. Ее там принимали как родную, ведь ни одно путешествие не могло пройти без происшествий. — Нужно идти дальше.

— Нужно было остаться в павильоне до твоего полного выздоровления, — в некоторой степени даже сердито произнес юноша. Слишком осмелел, вот только даже на словесные перепалки не хотелось тратить сил.

Увиденное Куникудзуши строение для длительного пребывания мало годилось и едва ли там можно было спрятаться от дождя, так как крыша была вся в дырах. Но хотя бы это, чем совсем ничего, сгодится чтобы переждать дождь, если прикрыть пару дыр. Кажется, старое татами идеально подходит для этой роли.

— Подожди немного, я сейчас, — юноша усадил путешественницу на деревянный пол внутри вроде как бывшего жилого дома, или какой-то обычной постройки.

Вот правда только выполнить задуманное он едва ли смог, пару раз чуть не упав, пока забирался на крышу дома, пытаясь затащить туда старый татами, чтобы дождь не попал внутрь. А чтобы ничего не слетело придавил все это камнями. Тяжелая работа для такого хрупкого юноши, как он, вот только усталости никакой не чувствует, и на крышу забирался вполне быстро, при этом держа в руках что-то тяжелое. Правда немного промок, пока заканчивал.

— Теперь мы можем не волноваться о дожде, — снимая вуаль, оповестил Сказитель, входя внутрь.

Люмин сидела на том же месте. Глаза полуоткрыты, сама вся бледная, даже не моргала, не двигалась, словно была не живым человеком, а куклой.

Вот только Куникудзуши по-настоящему испугался, ведь первая мысль его была о том, что девушка мертва, ведь совсем не подавала признаков жизни.

— Люмин?— Он подбегает ближе, касается ее руки — совсем холодная.

— Не кричи, — хрипит девушка, чуть качнув головой. Тяжело было с такими ранами, вот только Люмин давно должна была привыкнуть. И все же за столь короткий период она потеряла слишком много крови и едва ли в округе сейчас найдется доктор, который сможет хоть как-то помочь. — И без тебя тошно.

Ей холодно и страшно. Она неизвестно где, ей постоянно плохо, так теперь еще и столько крови потеряла, едва ли до грани между жизнью и смертью уже недалеко. Рядом нет малышки Паймон, которая уже знала, как действовать в этих ситуациях, к кому обращаться, чтобы путешественница так рано не попала в мир иной. Она совсем одна, потому что Куникудзуши едва ли мог что сделать. Глупый юнец еще не понимающий жизни, она могла объяснить все, но сил уже нет.

Она все слабеет и слабеет.

Ей холодно.

Шум в ушах нарастал. Или это пошел дождь на улице? Мечница уже не могла разобрать.

— Люмин!

Люмин? Кто это?

Так холодно. Темно.

Совсем одна в непроглядной тьме, что пожирает ее все больше и больше, словно щупальца обволакивая бледное тело, утаскивая все глубже и глубже. Она задыхалась, хотела сделать вдох, но грудь сдавило.

Страшно.

Она тонула, уходила на самое дно, смотря на последнюю частичку света перед собой, которая с каждой секундой удалялась все дальше и дальше. Было уже не так холодно, скорее очень спокойно, и страх постепенно отступал, и глаза больше совсем ничего не видели.

Она сможет вернуться, если умрет? Или сейчас это правда настоящий конец на её длинном пути? Совсем не жаль, она уже отжила свое, пора ее душе отдохнуть, вот только ее не пускают. Крепко держат за руку и не дают наконец-то погрузиться в сон без пробуждения, не дают утонуть в этой тьме, как бы она не вырвалась.

Значит ей еще слишком рано покидать этот мир? Как жаль, ведь Люмин так устала.

Ведь она — Люмин, путешественница, почётный рыцарь, в конце концов просто сестра. Интересно, как бы отреагировал Итер узнай он о том, что его сестра покинула этот мир?

* * *

Веки совсем тяжелые, да и все тело ощущалось таким неподъемным, придавленным к поверхности, на которой она лежала. Первым из чувств проснулось обоняние и в нос ударил запах каких-то благовоний, перебивая запах лекарственных трав, обычно этот запах всегда сопровождал Бай Чжу, потому Люмин с ним уже хорошо знакома. Все-таки хижина «Бубу» для путешественницы уже как второй дом.

Дальше вернулось осязание. Мечница поняла, что лежит на чем-то теплом и мягком, так при этом еще укрыта, кажется, толстым одеялом. Странно, они с Куникудзуши ведь остановились в каких-то развалинах, разве там была кровать или ее подобие? Так еще и так тепло...

Может она наконец вернулась в свое время?

Зрение как назло возвращалось медленно, пришлось пару минут глядеть во тьму, пока перед глазами не стала появляться расплывчатая картина деревянного потолка, которая с каждой минутой приобретала все более четкие линии. Под потолком развешены веревки с травами, никаких дыр в крыше не наблюдается. Девушка пытается встать, так как ее очень пугает место, в котором она очутилась.

Возможно вставать так резко не нужно было, потому что в глазах снова потемнело и девушка застонала от сильной боли, пробившей бедро и ребра. Она закусила губу, пытаясь вернуть себе четкость перед глазами...

— Смотри какая прыткая, не успела глаза толком разомкнуть уже скачет, — послышался тихий старческий голос. Люмин сразу же обратила внимание на старую темноволосую женщину, одетую в традиционную одежду Инадзумы. Ее лицо покрывали морщинки, кожа выглядела сухой, местами очень дряблой.

Значит она еще не вернулась. И это печалило куда больше.

— Вы... кхм, кто? — В горле пересохло, оттого и голос у путешественницы звучал не хуже, чем у той же старухи.

— Все зовут меня бабушкой Момо, можешь называть так же, — старушка подошла к мечнице, подавая стакан с водой. Правда после первой пробы оказалось, что это не вода, а какой-то горький отвар. — Пей, не кривись, поможет ранам быстрее затянуться. Такая молодая, а уже такие шрамы на теле будут, кто же замуж возьмёт.

На причитания старухи Люмин лишь пожала плечами. Сотни лет ходила незамужней и еще столько же походит, куда ей спешить с ее временем? Разве что только убьют, но и тогда ничего не потеряет.

А ещё путешественнице казалось, что она о чем-то забыла. Вот только о чем?

— Если бы не мой внук, погибла бы ты в той развалине. Хорошо что спутник у тебя сообразительный оказался, в медицине познания скудные, но жизнь сохранить твою смог. Чудесный мальчишка.

— Где он сейчас? — В ее голосе послышалась легкая тревога, вот только признавать этого Люмин не хотела.

— Ушли с моими внуком и внучкой дрова собирать, времена холодные уже же наступают, — ответила бабушка Момо. — Ты же почти неделю в белой горячке провалялась, иногда кричала сильно, будто тебе кости ломали, не меньше. Как он о тебе беспокоился, первые три дня и ночи ни на шаг не отходил, все глаза выплакал. Считай благодаря ему с того света тебя и достали, он тот еще неумеха, но все на лету схватывает, много мне помогал по дому, вот сегодня только решил отойти от тебя, как вдруг ты очнулась.

Люмин делала вид, что слушала, сама же думала о том, что была без сознания так долго. Для нее это было ненормально, обычно день максимум. Возможно дело в том, что она находится не в своем времени? Что-то слишком часто она объясняет все странные события этим фактом, так как другие объяснения в голову не приходили.

— Ты береги своего юношу, уведут же. Вернее и надежнее него не найдешь ведь, да и он совсем недурен собой, видно что аристократ настоящий, вот только глупенький немного, много базовых вещей не знает, но учится со скоростью света, — продолжала нахваливать Куникудзуши бабушка. — Ты язык проглотила? Какая угрюмая и не разговорчивая, — она качает головой, явно не одобряя такого поведения.

— Спасибо. Я вам обязательно отплачу, — спустя время все-таки сказала мечница.

— Вылечись хотя бы, а потом уже плати, нашлась тут героиня, — махнула рукой старушка, подходя к столу. — Как звать тебя, дитя?

— Люмин, — девушка усмехнулась, подумав, что дитя здесь скорее именно эта старушка, учитывая возраст блондинки.

— Значит все-таки правда не наша, — покачала головой старушка. Госпожа Момо уже хотела что-то сказать, как дверь открылась и внутрь зашли незнакомые девушка и парень, лет пятнадцати от силы, а следом в комнату вошёл и Куникудзуши.

Он не сразу понял, что Люмин очнулась. Долго смотрел ей в глаза, медленно осознавая реальность.

А затем резко двинулся в сторону путешественницы, крепко ее обнимая, прижимаясь щекой к ее щеке. Слезы было тяжело держать, да и он даже не старался.

— Ты жива, я так рад, что ты жива..!

Кажется, кто-то впервые беспокоится за неё так сильно, кроме Паймон. И это вводило Люмин в ступор.

Примечания:

Я буду пропадать чаще и заранее за это извиняюсь. Учеба дело не легкое, свободного времени очень мало, последние дни освобождалась в 12 ночи, а там уже и спать пора, на писать сил не оставалось.

Рассчитываю на понимание)

Мой тг:https://t.me/hilichurls_write

Примечания:

Пб.

Когда-нибудь я буду проверять, но это будет когда-нибудь, потому сейчас надеюсь на вас.

* * *

Его объятия теплые.

Девушка первое время не двигается, ее поднятая рука так и зависла в воздухе, не смея коснуться подрагивающих плеч юноши. Он правда так сильно о ней беспокоился? После всего того отношения, которое она демонстрировала к нему — он все равно за неё беспокоился? Разве это нормально? Люмин не привыкла к чужому сочувствию, не привыкла к заботе. Даже когда Итэр был еще рядом девушка многое предпочитала делать самостоятельно, не прибегая к чужой помощи. Она может доверять только себе, ведь другие могут ее предать, другим постоянно от нее что-то нужно, чужие улыбки обращенные к ней скрывают за собой корыстные цели, а не искренность.

Но вот он, сущее дитя, действительно за нее беспокоится? Ему не безразлично ее самочувствие? Ему ничего от нее не нужно? Разве так бывает?

Девушка аккуратно кладет руку на спину Куникудзуши, неспешно поглаживая, словно она была в трансе. А он лишь всхлипывал у нее на плече, то и дело говоря, как сильно волновался за неё.

Так странно что кто-то беспокоится о ней, так странно что не видят ту самую "всемогущую героиню", которой все по плечу, которой неведома усталость, которой не жалко пожертвовать ради каких-то грандиозных целей.

— Все хорошо, малыш, я... в порядке. Все позади, — она успокаивающе зарылась пальцами в темные шелковистые волосы. Будто и не было той ненависти, будто он не враг ей вовсе.

Он отстраняется, ловит неясный взгляд цитриновых глаз и совсем осторожно, почти невесомо касается щеки, вытирая слезу.

— Почему ты плачешь? Тебе больно?

Она плачет?

Девушка неверяще подносит руку к лицу, удивляясь влаге на кончиках пальцев. Она правда плачет?

—Тебе помочь? — Во взгляде искреннее беспокойство, Люмин чувствует это, да и врать Куникудзуши еще совсем не умеет, он еще не познал всей боли жизни, не сталкивался с трудностями.

— Нет. Я не плачу, все хорошо, просто мусор в глаз попал, — Путешественница отворачивается, качает головой, пытаясь обмануть всех, включая и себя.

— Так, хватит нюни распускать. А ты куда с грязными руками к больной полез? Хочешь в раны грязи занести? — Бабушка Момо строго обратилась к Куникудзуши, тот под ее взглядом опустил голову, торопливо извиняясь. — А вы чего стоите, остолопы? Работа не ждет, вперед, — это уже было для ее, как Люмин поняла, внуков.

— Я сейчас быстро помогу и вернусь к тебе! — Юноша лучезарно улыбнулся мечнице, резво вскакивая с места. — Хорошо отдыхай! — И скрылся за дверью, ведущей на улицу.

— Вот молодежь, сил хоть отбавляй, — цокнула старушка, качая головой. — Знакомься, это мои внуки Нива и Юки, — представила Момо девушку и юношу, а те, в свою очередь, поклонились.

Кажется, или это имя она уже где-то слышала?

— Приятно познакомиться! — Широко улыбнулась Юки, а Нива лишь вежливо кивнул. Взгляд путешественницы упал на его светло-каштановые волосы с выделяющейся красной прядью, точно такая же была и у Юки, и даже у бабушки Момо в поседевших волосах собранных в строгий пучок виднелась алая прядь.

Ладно, она потом со всем разберется, сейчас от лишних мыслей и беспокойств начинала болеть голова. Или головные боли так и не прекращались?

— Меня зовут Люмин, — решила представиться путешественница, чуть склонив голову.

— Необычное имя, а ты... — Вот только договорить ей не дали, паренек несильно ткнул в девочку локтем, будто бы молчаливо прося ту заткнуться.

— Идите уже, а то Куникудзуши без вас дел натворит, — строго проворчала Момо и подростки беззаговорочно покинули дом, хихикая. — Быстро спелись. Давай-ка ты, девочка, еще полежи, совсем бледная, а я сейчас быстро что-нибудь поесть приготовлю. И смотри не вставай, у тебя рана на ноге еще не дай архонты откроется, едва заживать начала...

Бабушка Момо еще продолжала о чем-то говорить, исчезая в глубине дома, пока Люмин углубилась в раздумья. Когда она получила эти раны? Уже достаточно давно, чтобы от них остался только след. Даже несмотря на то, что регенерация Люмин далеко не такая, какой она была до запечатывания сил, то сейчас скорость заживления слишком медленная. Это совсем ненормально, она словно стала обычным человеком. Хорошо что стихии все еще отзывались, хоть какая-то защита, если вдруг из-за ран меч поднять не сможет.

Еще одна проблема с которой она столкнулась по пробуждению — хотелось есть. Сразу было непонятно из-за навалившихся разом ощущений, но сейчас желудок отчаянно просил хотя бы воды, а еще лучше горячего бамбукового супа.

А еще невыносимо тянуло в сон из-за витающего в воздухе аромата благовоний, она, казалось бы, на секунду прикрыла глаза, вот только когда открыла в следующий раз — было уже темно в доме стояла почти мертвая тишина. После этого пробуждения девушка чувствовала себя куда лучше, чем в прошлый раз, и все еще хотелось есть. Вот с этим проблем не должно было быть, так как в ее инвентаре еды предостаточно, стоило только куда-нибудь выйти, чтобы не разбудить лишний раз тех, кто их приютил. Это будет в край не вежливо.

Толком не осмотревшись, путешественница аккуратно садится в постели, в последний момент замечая, что сидя на полу и положив голову на край кровати спал Куникудзуши. Не врала в тот раз старушка, юноша взаправду редко отходил от нее.

Такой беззащитный, расслабленный, ничего не ожидающий. Ведь нужно так мало, чтобы убить человека, верно? Так чем сейчас не шанс. Смерть во сне — не так больно ведь?

Нет, не сейчас. Не в доме тех добрых людей, что приютили их, что помогли.

Люмин старалась аккуратно слезть с постели, чтобы не потревожить Сказителя. Однако сон у того чуткий, почти сразу же юноша открывает глаза, сонно моргает, пытаясь сообразить, что случилось.

— Тебе нельзя вставать! — Он толком проснуться не успевает, как хватает девушку за руку. — Твои раны...

— Все хорошо, я в порядке, — холодно отвечает она, даже не взглянув на куклу. Куникудзуши поджимает губы, явно оставаясь не в восторге от таких резких действий Люмин. Она ведь еще совсем не восстановилась!

— Не в порядке! — Он упирается одним коленом о край кровати, а руками обхватывает девичьи плечи, роняя путешественницу на подушки. — Тебе нельзя тревожить ногу, бабушка Момо так сказала, — в темноте ночи его глаза будто светились фосфором. Маленький упрямец, Люмин от него не ожидала таких резких действий, потому первую минуту даже не знала, как поступить, пока ее так нагло удерживали за плечи.

— Отпустишь? — Она смотрела ему прямо в глаза, совершенно не понимая, что ей сделать в этом случае.

— И-извини, — юноша поспешно отстраняется, отпуская путешественницу. Кажется он слишком многое себе позволил.

— Я просто очень хочу есть, — зачем-то сказала она. Надо же, теперь оправдывается перед тем, кто вскоре умрет от ее руки. Явно болезнь сказывается, не иначе.

— Извини, я не подумал. Бабушка Момо на такой случай оставила тебе порцию, но она уже остыла, — юноша встал в полный рост. — Давай я тебе принесу? Тебе нельзя беспокоить ногу.

— Я хочу пройтись сама.

— Но тебе нельзя... — начал было возмущаться он, вот только одного взгляда путешественницы хватило, чтобы Куникудзуши замолчал.

— Я хочу на улицу, — девушка встаёт и резкая неприятная боль отдает в ноге. Люмин едва не падает из-за ослабевших мышц, но Куникудзуши аккуратно поддерживает ее, не давая свалиться. Люмин уже было хотела сказать, чтобы юноша не смел ее трогать, вот только снова отвлекается на боль.

— Я тебя провожу.

Люмин даже не возражала.

Оказавшись на улице путешественница вдохнула полной грудью прохладный ночной воздух. Так пьяняще и освежающе после тяжелого запаха трав в комнате. Голова шла кругом.

— Можешь отпустить, я привыкла, — говорит она и Куникудзуши нехотя отпускает, готовый в любой момент поймать девушку.

Все-таки Люмин не совсем раскисла, после столь длительного пребывания без сознания она могла двигаться, хоть и с некоторыми трудностями. Каждый шаг то и дело острой болью отдавал в рану на бедре, скрытую за несколькими слоями бинтов. Впервые за четыре года Люмин ощущает себя так паршиво, ведь раньше все раны заживали в разы быстрее. Она словно стала обычным человеком и ей совсем это не нравилось.

Чуть прихрамывая, девушка делает пару смелых шагов, разрабатывая мышцы. Больно, но терпимо.

Куникудзуши словно тень следует за ней, ступая совсем беззвучно, иногда только слышался шорох одежды.

— Ты можешь оставить меня в покое, в конце концов?

— Но я...

— Иди вон, я хочу побыть одна, — она говорит резко, юноша от ее слов даже вздрагивает, но послушно останавливается, смотря ей в след.

Он очень беспокоится о ней, вот только кажется Люмин этого совсем не понимает, либо же делает вид, что ей всё равно, что ей не нужна его забота. Юноша еще с минуту стоит, смотря на исчезнувший среди домов светлый силуэт, а затем садится на камень, ожидая ее прихода. Но надолго его не хватает, примерно десять минут он послушно сидел, прежде чем отправиться вслед. Куникудзуши не может позволить пострадать Люмин еще больше, она и так чуть не умерла прямо на его руках.

Он не хочет ее терять.

К счастью Люмин ушла недалеко от небольшой деревни, Куникудзуши застал блондинку сидящей у дерева. Она устало прислонилась спиной к широкому стволу и смотрела на небо. В ее руках был надкусанный закатник, рядом же лежал ее меч.

Она выглядела совсем одинокой, в какой-то степени даже растерянной.

— Иди сюда, раз все равно последовал за мной, — устало произнесла Люмин и Куникудзуши вздрогнул.

Виновато понурив голову он вышел из своего убежища, мелкими шагами подбираясь ближе, пока не оказался напротив девушки. Та лишь мотнула головой, мол, садись рядом, и он послушно уселся на землю, бок-о-бок с Люмин.

И слов им не нужно было, чтобы понять, как хороша эта ночь своей тишиной. До самого рассвета они сидели под этим деревом, а Люмин, положив голову на плечо куклы, спала без всяких тревог и снов. Кажется, только рядом с ним ей было спокойно, рядом с ним она чувствовала себя в безопасности, хотя все продолжала твердить себе, что он враг.

Вот только сердце давно не верит разуму...

* * *

Вернувшись под утро в небольшой домик бабушки Момо и Куникудзуши, и Люмин получили больших словесных оплеух. Люмин за то, что головой не думает и с такими ранами позволяет себе так много двигаться, а Куникудзуши получил за то, что не остановил девушку, да еще и вместе с ней куда-то пропал. Люмин чувствовала себя униженной, когда это ее, Почётного рыцаря и героиню кто-то так смел отчитывать? Да за все время пребывания в Тейвате такого еще не случалось! А тут какая-то человеческая старушка так смело с ней разговаривает!

Вот только в ответ путешественница ничего сказать так и не смогла, ей банально не дали и слова вставить, сказав, раз она считает, что здорова, значит и работать может. Потому мечница, Почётный рыцарь, героиня Ли Юэ — сидела и чистила редис, нарезая тот мелкими кубиками. Надо сказать вид у Люмин был очень озадаченным... Куникудзуши в это время тоже не прохлаждался, помогая таскать дрова, пока Нива их рубил, а Юки аккуратно складывала в небольшой сарайчик. Бабушка Момо в это время работала с травами, попутно вытягивая из Люмин ответы на стандартные вопросы. Надо признать это у нее не получалось, девушка была очень молчалива.

Зато Люмин теперь вспомнила, что внук бабушки Момо Нива — тот самый друг Сказителя из прошлого, который его "предал", только совсем молодой, наверное до каноничных событий ещё десять лет, может меньше, может больше. Сам по себе Нива работает в кузнице, помогая отцу, а свободное время проводит у бабушки, которая у местных была лекарем. Несмотря на то, что они выходцы клана Каэдэхара, но жили скромно, кажется во всех мирах побочные ветви каких-нибудь великих кланов живут не так праздно.

Вот только теперь Люмин вмешалась в историю, пробудила Сказителя гораздо раньше положенного. Если она вернется, изменится ли будущее? Или все останется как прежде, а все произошедшее — окажется сном? Люмин не знала, что будет лучше для нее, для всего Тейвата, ведь Сказитель успел натворить дел за свою жизнь.

— Да уж с тебя слово вытащить сложнее, чем быка за рога взять, — после очередного вопроса, на который Люмин ответила одним словом, сказала бабушка Момо. Старуха неодобрительно покачала головой. — Как замуж собираешься выходить?

— Не собираюсь, — ответила Люмин, продолжая методично очищать шкурку с редиса.

— Все так говорят, да только потом через месяц другой уже в храм бегут. Поздно же потом будет.

— У меня целая вечность впереди, мне ни к чему эта морока, — холодность в голосе давала понять, что Люмин не намерена обсуждать что-то подобное дальше, вот только старушке было явно все равно.

— Сколько пафоса, девочка, — неодобрительно качала головой Момо. — Или уже есть кто сердцу дорог? Ты молодая, красивая по заморским меркам, аристократка наверное? Тот малыш точно не из простого народа, слишком чист для нашей работы, во всем неопытен...

Старушка и дальше продолжала рассуждать о Сказителе, потом плавно переключилась на рассказы о своей молодости, пока Люмин продолжала чистить и резать редис. И зачем так много?

Чуть позже, когда путешественницу выгнали с кухни отдыхать, Люмин вышла во двор, найти Сказителя. К счастью тот никуда и не уходил, продолжая помогать подросткам с их задачей. Правда сейчас все трое отдыхали и Юки, сидя совсем рядом с Куникудзуши, что-то ему показывала, кажется, какое-то плетение. Краем уха путешественница услышала что-то про удачу, и даже про любовь. Вот только стоило ей подойти, как какие-то узелки перестали интересовать Куникудзуши.

— Люмин! — Кажется, тот даже светился, когда видел мечницу. — Ты в порядке? Не устала? Может отдохнешь? Лучше сядь, не напрягай ногу! — Он коснулся ее руки.

— Все нормально, — она одергивает руку, убирая за спину. Куникудзуши поджимает губы, чуть растроенный этим жестом. Ему казалось, что между ними что-то поменялось, однако только он так считал. — Вам с чем-то помочь?

— Не думаю, что ты справишься с тяжелой работой, — Юки скептически осмотрела фигуру путешественницы, отмечая, как та смело одета. И хотя внешне блондинка выглядела их ровесницей, фигура у нее была куда женственнее. Юки было завидно. — Я ничего такого не имею в виду, просто ты выглядишь очень хрупкой, — тут же исправилась девочка, поняв, что ее слова могли неправильно понять.

— Это обманчивое мнение, — качает головой путешественница. Кажется во все времена из-за внешнего вида ее будут считать слабой девчушкой, не способной за себя постоять. — Я опытная путешественница.

— Правда? — Глаза Юки загорелись интересом. Кажется, зря Люмин это сказала, сейчас опять посыпятся вопросы.

— А ты владеешь оружием? — Подключился Нива, перебив сестру. Кажется, ему это еще припомнят. На вопрос юноши путешественница кивнула. — А покажешь?!

Решив, что так ненадолго отвлечет внимание подростков, Люмин призвала меч, носящий гордое название «Драгоценный омут», любезно подаренный Мораксом за заслуги перед Ли Юэ. Жаль только ее родной меч был утерян, столько битв было пройдено вместе, столько жизней отобрано «звездным сиянием»... Возможно, однажды он снова окажется в ее руках.

— Какая тонкая работа... — восхитился юноша, явно разбираясь в том, о чем говорил. — Сколько же его ковали? — Он аккуратно взял в руки меч, охнув под его тяжестью.

— Чистый нефрит без примесей... Это целое произведение искусства, — разделила восхищение брата Юки. — А можно? — Она умоляюще посмотрела на путешественницу, и мечница в очередной раз кивнула, наблюдая, как Юки ловко орудует, казалось бы, тяжелым для нее мечом. В ней был потенциал, чтобы стать хорошей мечницей в будущем.

— Без проблем, — пожала плечами Люмин, садясь на бревно, опираясь на него руками. Оказывается, на этом месте была деревня, а через почти пятьсот лет от нее не останется и следа. Что же стало причиной?

Рядом сразу же пристраивается Куникудзуши, молчаливо разглядывая веселящихся подростков, изредка бросая взгляд на спокойную Люмин. Взгляд у той был отсутствующий, она хоть и смотрела на брата с сестрой, но сама будто была далеко отсюда. Совсем аккуратно юноша касается девичьей ладони. Не получив ничего в ответ, продвинулся ближе, и тогда уже в который раз Люмин положила голову ему на плечо, продолжая думать о своем.

Как хорошо и спокойно.

Примечания:

Куникудзуши как котенок, все время стремится приластиться, обязательно коснуться?

Мой тг:https://t.me/hilichurls_write

Примечания:

ПБ.

Да, я когда болею, я очень продуктивна, потому что времени свободного очень много.

* * *

Прошло уже пять дней, как Люмин пользуется гостеприимством бабушки Момо, а та, в свою очередь, любезно помогала залечивать раны путешественницы, которые даже спустя такое время все еще беспокоили мечницу. Конечно же Люмин все опять скидывала на то, что она находится в прошлом, потому так слаба.

Однако, даже несмотря на то, что Люмин была ранена, старушка пользовалась желанием отплатить во всю, заставляя девушку делать мелкую работу по дому. Никогда бы Люмин не подумала, что бытовая работа настолько мучительна, мечом махать куда легче, потому на четвертый день пребывания у бабушки Момо, путешественница успешно сбежала на охоту с Нивой, сбросив свои обязанности на доверчивого малыша Куникудзуши. Отношения с юношей у Люмин...стояли на одном месте. Она его еще не убила, а тот, в свою очередь, опекал ее не хуже Итэра, когда они были вместе. Интересно, она встретит его в этом времени? Какова вероятность того, что она его увидит?

А хочет ли путешественница его увидеть? Хочет ли вновь взглянуть в родные глаза?

Но их пути давно разошлись, Итэр дал понять об этом еще тогда в Ли Юэ, когда в его поддержке Люмин нуждалась больше всего. Брату она не нужна, потому ей проще быть самой по себе, рассчитывать только на себя и не привязываться ни к кому в этом мире, ведь рано или поздно он останется лишь тлеющим воспоминанием, которое затеряется на ее длинной дороге звездной путницы.

— Мы на рынок, — предупредила бабушку Юки, утаскивая Люмин в деревню.

Осознанно пройтись по улочкам небольшой деревушки Люмин была не против, так как в прошлый раз толком осмотреть ничего не успела, да и было слишком темно, чтобы любоваться местными видами.

Стоило им с Юки выйти, как девчушка с яркой улыбкой здоровалась со всеми, отвечала на вопросы, а иногда останавливалась поболтать с кем-то знакомым. Было заметно, что ее в деревне любили, а вот на Люмин многие смотрели косо, неодобряюще, а мужчины отвешивали похабные шуточки, с предложением навестить их ночью.

— Твоя одежда слишком открытая, — пояснила Юки, когда очередной подвыпивший мужчина не упустил возможности рассмотреть блондинку, совершенно этого не стесняясь. — Да и чужеземок у нас часто принимают за девушек, с которыми можно развлечься, хотя даже мужчин такое не обходит стороной. Будь осторожна, старайся не выходить одна.

Люмин понимающе кивнула. Ей не в первой сталкиваться с осуждением, потому реагировать путешественница никак не стала, много чести. Таким пройдохам только дай повод зацепиться, не отстанут, пока своего не добьются, спать Люмин ни с кем не собирается уж точно.

Возможно, домой они бы попали уже давно, если бы Юки не заболталась со своей подружкой. Да еще из-за этого самые свежие продукты на небольшом местном рынке раскупили. Хотя Люмин это рынком не назвала бы, пара небольших лавочек, да простые люди с телегами на одной площадке.

— Не хватает. Придется в этот раз без сахара, — вздохнула Юки, пересчитывая мору в холщевом мешочке, заменяющем кошелек.

— Держи, — путешественница роняет девочке в руки мешочек с морой. Как оказалось разницы в монетах не было, потому деньги мечницы вполне себе подходили для этого времени.

— Но, а как же...

— Не волнуйся, не обеднею от горстки моры, да и это меньшее, что я могу предложить за спасение моей жизни, — Люмин улыбнулась уголками губ. — Да и не обязательно было даже тратиться, сказала бы, что нужно, я бы покопалась в инвентаре, нашла бы базовые продукты точно.

Юки как-то странно посмотрела на путешественницу, будто та сказала что-то глупое, но усугублять ситуацию не стала. Пожав плечами, девочка купила необходимые ингредиенты для ужина.

— Постой пока здесь, я быстро. Я вижу, что у тебя снова нога начала болеть, лучше отдохни, иначе влетит от бабушки. Причем мне тоже, за компанию, — поставив корзинку с продуктами, Юки скрылась за одним из домов. Кажется именно там девочка разговаривала со своей подругой.

Когда человек говорит, что вернется «быстро» — это точно не значит, что пройдет пару минут и он вернется, скорее это затянется на полчаса минимум. Люмин, может не полчаса ждет, а какие-то десять минут, но путешественница уже устала. Ожидание не ее конёк, мечница постоянно куда-то спешит, и сейчас не исключение.

Ожидание было не таким утомительным, если бы не эти взгляды и шепотки вокруг. Кажется для жителей Инадзумы иностранцы всегда будут как бельмо на глазу, нет бы просто пройти мимо, ну нет, обязательно остановятся, осуждающе посмотрят, еще и пару ласковых за спиной скажут. Оказывается самый первый визит в Инадзуму был куда лучше, чем сейчас. Разница в почти пятьсот лет, не удивительно, что люди этого времени старомодных взглядов придерживаются.

Честно, Люмин никого не трогала, ни на кого не смотрела, даже слова никому не говорила, а просто стояла в ожидании Юки. Честно, те самураи, от вида которых жители деревни спешили спрятаться, особенно женщины, сами к ней полезли. Зачем ей, раненой беспомощной девочке лезть на пятерых взрослых мужчин?

— Чужачка, каким ветром занесло в такую глушь?

— Попутным, — девушка даже не взглянула на их лица, спрятанные за масками и шлемами.

— Язык слишком длинный? Укоротить? — Вмешался второй, явно недовольный ответом девушки.

Люмин на это лишь устало вздохнула, подмечая, что угрозы в разных мирах совсем одинаковы, за редким исключением. Жаль в этом времени о ней не знают, сейчас бы от этих смельчаков и духу бы не осталось, ведь в Инадзуме стоило завидеть светлую макушку, как разумные существа спешили прятаться. А те, кто рискнул потягаться силой ждала либо смерть, либо уютная камера в тюрьме.

— Да бросьте, неужели не хотите чужеземку попробовать? Они редкие гости в наших краях, уж особенно в этом захолустье, — усмехнулся другой, или тот же самый? Люмин не утруждала себя разбираться кто где.

Честно, на ее меч они напоролись абсолютно случайно, а один из них чуть головы не лишился — так это тоже всего лишь маленькое недопонимание. Нельзя же так неожиданно касаться чужого человека, тот и испугаться может, и меч под рёбра загнать абсолютно случайно из-за страха.

С таким упоением Люмин смотрела, как самураи уползают вон из деревни. Если голова на плечах есть — не вернутся, если нет, то придется Люмин их убить. Раз по хорошему понимать не захотят.

Спустя минуту к ней подходит напуганная Юки и они без лишних слов, под пристальным взглядом других жителей, направились домой.

— Спасибо, — тихо проговорила Юки.

— За что? — Будничным тоном поинтересовалась Люмин.

— Они...давно уже свои порядки строят в деревне. Насилуют наших женщин, даже девочек, которые чуть младше меня трогали, — голос ее дрожал, было видно, как тяжело ей дается об этом говорить. — А отпор никто дать не мог, наши мужчины не научены сражаться, лишь охотиться, а те немногие, кто смел отпор дать — убили. И за тобой придут. Да и они вроде как защищают нас от монстров, потому и плату требуют в своеобразном виде.

— Поверь, они сюда больше не сунутся, моя дорогая, — Люмин кровожадно улыбнулась. Если они и явятся в деревню вновь, то в окрестностях прибавится безымянных могил. Девушка очень рассчитывала на их благоразумие, она же им все так доходчиво объяснила...

Юки в ответ ничего не сказала, но даже несмотря на угрозу ответа со стороны самураев, девочка была благодарна путешественнице за этот смелый поступок. Никто уже давно не решался вступиться за жителей, позволяя терпеть непотребства в сторону молодых девушек, некоторые из которых даже покончили с собой. Их реальность не была сказкой, их реальность была настоящим мраком, где сильные унижали слабых, где мужчины могли позволять себе намного больше, чем женщины. Архонту плевать на жизни своих подданных, потому мало чьей любви заслуживает. Юки надеется, что вскоре все наладится, их жизнь в деревне станет по-доброму прекрасной.

Вернувшись домой девушки не могли не рассказать о ситуации. Бабушка Момо лишь покачала головой, Куникудзуши беспокоился исключительно за раны путешественницы, а Нива хотел узнать подробности, только ему уже было пора возвращаться в кузницу, так как дел там было не мало.

* * *

Время медленно подходило к ужину и Люмин, вместе с Юки и старушкой, довольно надолго застряли на тесной кухоньке. И как бы Куникудзуши не хотел им помочь, его отправили делать мужскую работу, с которой он неплохо так справлялся, по мнению бабушки Момо.

Вообще путешественница честно не хотела злоупотреблять добротой старушки, но та упрямо не желала отпускать мечницу с такими ранами. Да и выбора у Люмин не было, так как обитель не желала открываться, а ночевать под открытым небом было опасно в этом времени, где все отличается от того, каким она это помнила. Но по сути жила здесь не за просто так, блондинка во всю помогала по хозяйству, помогала морой, если было нужно, да и медленно разоряла свой инвентарь делясь продуктами и лечебными травами. Последние особенно вызвали интерес у бабушки Момо, которая только взглянув на всякие стебельки и корешки, определила, что из них сделает. Привычка собирать все подряд уже не раз спасает и облегчает Люмин жизнь.

Но с самого утра путешественнице было не по себе, словно должно было случится что-то...

Девушка останавливается перед выходом на кухню, жмурясь. Уже в который раз за утро в висках будто стреляет, и всегда неожиданно, с каждым разом все больнее и больнее. Прямо как сейчас, когда пульсация в голове нарастала, а звуки и голоса доносились как из-под толщи воды.

Больно.

Люмин чертовски больно, и эта боль уже распространилась по всему телу. Словно рвет на части, словно душу хотят вытолкнуть из тела.

Так уже было, когда они со Сказителем только выбрались из павильона. Люмин будто говорят, что ей здесь не место, что она лишняя, что ей нужно вернуться. Сама вселенная будто пытается вышвырнуть Люмин из этого времени.

Она лишняя.

Она не должна быть в этом времени.

Не должна.

Легкие жгло от нехватки кислорода. Путешественница пыталась сделать вдох, но не получалось. Люмин задыхается, хватаясь за грудь. Больно, как же ей больно и горячо. Все тело горит и ломит.

Кто-нибудь, хоть кто-нибудь избавьте от этой боли...

Когда лица касается что-то холодное рассудок путешественницы проясняется, нет больше тьмы перед глазами, картинка перед глазами становится ясной и первое, что видит Люмин — глаза цвета чистейшего танзанита, в глубине которых читалось сильное беспокойство, и голос, зовущий ее звучал тоже тревожно.

— Люмин...? — Юноша растерянно оглядывает путешественницу на наличие повреждений, но ничего не находит кроме старых ран за бинтами. А ведь в прошлый раз было точно так же, Люмин стало плохо без особых на то причин. — Что случилось? Уже все прошло? Где болит? Я могу помочь?

Столько вопросов разом посыпались на нее, вообще только Люмин не спешила отвечать, чувствуя, как прохладны его ладони. Девушка сидела на коленях на полу, сжимая в руках светлые одежды Куникудзуши, пока тот напрасно пытался получить ответы на свои вопросы, продолжая держать ладони на ее щеках. Рядом кружила бабушка Момо, причитая о безрассудной молодежи и раз не важно себя чувствуют, то и работать не нужно было. Юки от бабушки не отставала, не зная куда себя деть от беспокойства за новоприобретенную подругу.

— Давай я принесу тебе воды, — юноша убрал руки от лица девушки, убеждаясь, что приступ прошел. Путешественница дышала ровно и больше не кривилась от боли.

— Не уходи...! — Испуганно произнесла мечница, сильнее хватаясь за одежду Сказителя. Тот удивленно воззрился на нее, не понимая, из-за чего такая резкая смена отношения к нему.

Почему путешественница так испугалась, когда юноша захотел просто отойти за водой? Потому что боялась, что если он уйдет — боль вернется, ведь все прошло тогда, когда он коснулся ее, когда позвал по имени.

Когда просто оказался рядом.

— Х-хорошо, я не уйду, — юноша не знал, куда себя деть в этой ситуации, как поступить. Люмин, по его мнению, вела себя странно, ее поведение отличалось от того, к которому он привык за их короткое совместное путешествие.

Куникудзуши аккуратно положил свои руки на плечи девушки, замечая, как те мелко дрожат, будто от холода. Люмин ничего не говорила, лишь продолжала цепляться за светлое одеяние юноши, сминая его в своих ладонях. Рядом кружилась Юки, пытаясь добиться хоть какого-то ответа от Люмин, но все без толку, даже бабушка Момо не вмешивалась, продолжая копаться в ящичках с лекарствами, в поисках снадобья, которое могло бы помочь облегчить боль.

Глухой удар, Люмин отталкивает от себя Сказителя, вскакивая на ноги. Путешественница смотрит на юношу сверху вниз, и он видит в её глазах отвращение, ненависть... И вот опять она поменялась будто по щелчку.

— Не трогай меня, — в голосе ее звучит сталь, холод.

— Но ведь он хотел помочь... — хотела вступиться за юношу Юки, но путешественницы и след простыл.

Люмин не смотрела, куда шла, лишь бы подальше от него, лишь бы больше не видеть этот взгляд, пробирающий до глубины души. Она должна была избавиться от Сказителя сразу же, как только увидела... Ей не стоило откладывать так долго, не стоило жалеть и рассчитывать на что-то хорошее.

Путешественница прислоняется спиной к дереву, царапая открытую кожу о жесткую кору. Она даже не заметила, в какую сторону пошла, но так даже лучше. Ей не хотелось видеть никого, хотелось побыть в одиночестве, наконец разобраться в себе...

Один взмах меча решает, когда она вернется.

Одна жизнь — в обмен на сотни других.

Вот только это в первый раз, когда меч в её руке лежит не уютно, а мысли об убийстве так сильно тяготят душу.

Люмин окончательно запуталась.

— Бездна тебя дери! — Мечница разворачивается, ударяя о ствол дерева кулаком. — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — И с каждым словом новый и новый удар, пока сил совсем не остается. Она опускается коленями на холодную землю, оставляя кровавый след на пострадавшем дереве.

За что ей это наказание? Чем она так прогневала судьбу, что она мстит ей таким способом? Почему именно ей досталась эта ноша?

Люмин устала.

— Ненавижу, — слезы стекали по щекам, скапливались на подбородке, пока не падали на землю. — Как же сильно всех ненавижу...

Путешественница не следила за временем и не могла точно сказать, сколько уже прошло. Возможно она бы до самого утра провела в лесу, изливая душу многострадальному дереву. Ее отвлек крик.

Ее звала Юки и с каждой секундой крик девушки был все ближе и ближе, пока наконец из кустов не появилась напуганная девочка, с кровью на лице, стекающей с раны на лбу. Заметив путешественницу, она спотыкаясь бросилась к ней, чуть ли не падая на колени.

— Помоги! Пожалуйста, помоги, там деревня, там люди и монстры! Умоляю тебя, помоги, ты ведь можешь с ними разобраться... — ее трясло и говорила девочка дрожащим голосом, несвязно и невнятно.

И вот снова она не может отказать, не может отвернуться от людей, хотя совсем недавно говорила, что всех их ненавидит.

Она не может сказать нет, потому без слов разворачивается, оставляя Юки одну и спешит в деревню, ускоряя себя стремительностью стихии электро.

То, что открылось у нее перед глазами было ужасным. Огромный лавачурл крушил дома и легким взмахом лап отмахивался от пытающихся помешать ему смельчаков, вооружившихся то мотыгами, то топорами. Чуть поодаль был еще один лавачурл, только в этот раз электро, а рядом парочка митачурлов, да совсем мелкие хиличурлы...

Люди в панике бежали, кто-то искал убежище в домах, кто-то в лесу.

Как много монстров, а Люмин едва ли отошла от непонятного приступа. Однако не смотря на боль, несмотря на возможные последствия и все еще незажившие раны, она призвала свой меч, крепче сжимая рукоять.

Рывок, немного силы анемо и вот она уже в воздухе, прыгает на ближайшего лавачурла, царапая каменную броню того. Немного промахнулась, потому путешественница ловко отталкивается от занесённой для удара руки и, используя гео, роняет призванный элемент на голову чудовища, ломая щит. Чудовище взревело и на этот рев откликнулись более мелкие монстры, начиная атаковать путешественницу.

Ей больно. С каждым прыжком в ногу отдает резкой болью, а вибрация от столкновения меча в ее руке и камня отдает во всем теле.

Легкие жгло. Ей всё ещё нельзя было использовать стихии так опрометчиво много, но она продолжает, яростно втыкая меч в тело лавачурла и использует электро, оглушая. Едва не попадает под удар другого, уклоняется от слаймов и стрел, и все же последняя все-таки задевает ее. Совсем немного, но все равно было больно...

А в голове путешественницы звучало набатом:

«Несмотря ни на что, ты должна спасти всех».

И Люмин повинуется, кричит людям, чтобы не мешали, чтобы отступали и прятались, когда первый монстр оказывается побеждён. Вот только слишком медленно, слишком долго она разбиралась с ним.

Тело лавачурла рассыпается пылью, но теперь еще к монстрам подоспела подмога.

Люди кричали, плакали, кто-то не хотел уходить, сидя у окровавленных тел своих близких.

Чужую боль тяжело видеть, даже если Люмин сталкивалась с таким не первый раз.

Жарко и больно, но путешественница разбирается с монстрами один за другим, едва не попадаясь под их оружие, но иногда удары все-таки проходят по ней и ее светлые одеяния уже не такие светлые, как раньше. Руки путешественницы в крови, в ссадинах и ранах.

Когда ноги сами приводят ее к дому бабушки Момо, Люмин надеется, что с ними все в порядке, а еще надеется, что какой-нибудь монстр ненароком убил Сказителя вместо нее.

Жаль, она видит его живым, однако сердце лихорадочно бьется в груди от радости, что с ним все хорошо. Чувства в разрез с мыслями, это раздражало.

Вот он, совсем неуклюже, со страхом в глазах встает на пути у митачурла с топором, закрывая своим телом бабушку Момо и раненого Ниву, который, кажется, не мог встать.

Монстр замахивается топором.

Люмин стоит, наблюдая, ожидая, когда оружие монстра настигнет цели. Ее тело двигалось само, и теперь отрезанная рука с топором упала на землю, а монстр взревел от боли. Но не успел ничего сделать, как оказался обезглавленным, а Люмин яркой вспышкой оказалась рядом, бросив взгляд на знакомых.

Куникудзуши выглядел растерянно, а вот Нива с Момо глядели на Люмин с ужасом, будто она была одной из толпы монстров, напавших на деревню.

— Будь осторожен, — бросила Люмин юноше, а сама поспешила расправиться к следующему монстру. Сказитель кивнул, быстро приходя в себя и поспешил помочь раненым.

Сколько длилась битва? Люмин не помнила, ее глаза застилала кровавая пелена, а меч в руке жаждал крови все больше и больше, пока наконец последний монстр не упал замертво, рассыпаясь пеплом.

И сразу стало так тихо-тихо.

Люди не кричали и не убегали, все будто замерли, уставившись на хрупкую окровавленную фигуру в центре площади. Услышит ли Люмин благодарность за спасение?

— Монстр... — послышался чей-то голос и Люмин огляделась, вдруг пропустила кого.

Но монстров в округе не было.

Указывали на нее.

— Это ты привела монстров в деревню, чужачка, — воскликнул другой голос и послышались поддерживающие возгласы.

— Чужаки всегда приносят несчастья!

— Пошла прочь, чудовище!

— Ты хуже тех монстров, ты не человек!

— Люди не могут быть такими сильными!

Люмин усмехнулась. Не ново, такое однажды с ней уже было, но от этого боли не меньше. Она защищает людей, вот только в ответ редко когда получает благодарность, чаще всего ответом на ее добро бывает страх, ненависть.

Грянул гром, едва перебивая людские голоса, плачь скорбевших по тем, кто пал.

Чудовище. Монстр. Тварь. Порождение Бездны.

Как ее только не называли в этот момент, а внутри боялись, что она даст отпор.

— Да как вы можете! — Вдруг появился рядом с ней Куникудзуши, пряча хрупкую фигуру за собой. Надо же, она была даже меньше него... — Она вас спасла, и это ваша благодарность!? Если бы не Люмин, погибли бы все!

— Ты защищаешь этого монстра? Открой глаза! Неужели ты не видел ее силу? Неужели не видел, как ей повинуются стихии? Человек не может обладать такой мощью, только исчадия Бездны способны на это!

И снова поддерживающие возгласы.

Люмин привыкла.

Но сердце все равно болит, будто ее только что предали.

— И что с этого?! — Рядом оказалась Юки, оглядывая толпу. — Вы предпочли бы умереть?! Вы, неблагодарные трусы, только и можете, что тявкать прячась за чужими спинами, а сами, как крысы прятались в свои норы, когда пришла беда! Да даже животные бьются до последнего, защищая себя и своих детей, а вы бежали и даже не пытались как-то противостоять!

И снова людские возгласы, снова крики и обвинения.

— Не стоит, — Люмин касается плеча девочки. — Не нужно защищать меня, иначе можешь сделать хуже себе и семье. Беги, помоги Ниве и бабушке, они, кажется, серьезно ранены.

— А как же...

— Я уйду. Раз мне здесь места нет, то я покину вас. Береги себя, хорошо? Буду рада если судьба сведет нас с тобой еще раз.

«Спасибо» — шепот слетел с ее губ и Люмин сделала шаг, стряхивая кровь с меча. Толпа разом замолчала, охнула, отступая в страхе.

Люмин снова усмехнулась. Люди так трусливы, когда видят то, что не могут понять.

Первые капли упали на землю, пока не грянул настоящий ливень, смывающий кровь с земли, следы битвы. Люмин держит спину прямо, идет ровно, превозмогая боль, сдерживая обиду внутри себя.

Она ведь просто желала помочь, просто хотела, чтобы жители деревни выжили. И в очередной раз столкнулась со страхом, с обвинениями и ненавистью.

У героя всегда есть две стороны: та, которую все любят, и та, которую боятся.

Краем уха путешественница улавливает хлюпанье босых ног по сырой земле и ее руки аккуратно касаются.

— Они все не правы, — говорит догнавший ее Куникудзуши и они останавливаются. — Не слушай их, они не правы, ты не монстр!

Но даже Люмин согласна с тем, что она монстр в глазах простых смертных.

— Даже если весь мир обернется против тебя, я всегда буду на твоей стороне!

Она взглянула ему в глаза, увидев в них столько уверенности. Путешественница улыбнулась, отвернувшись.

— Ты такой глупый, малыш.

Примечания:

Отзывы, отзывы, впереди ждет самая увлекательная арка в квартале красных фонарей?

Мой тг:https://t.me/hilichurls_write

Примечания:

Пб.

Да, опять я.

В 3 раз за неделю, вы не устали?

* * *

Любой клинок сделан для того, чтобы однажды на нем оказалась чья-то кровь. Люмин не помнит, кто это сказал и когда, но помнит, что следовала этому правилу столетия, окропляя свой клинок кровью. Даже в Тейвате каждый попавший меч в её руках окрашивался алым в крови её врагов.

Для этого ведь и нужно оружие, верно? Оно создано убивать, как и их хозяева. Смерть понятие простое, ничего не значащее для Люмин. Каждого однажды ждет сырая земля, от этого не отвертеться, как бы не бегал. Лишать жизни просто, путешественница делала это не раз, не задумываясь над тем, кто падет от её меча. Будь то монстр или человек, если они мешают — Люмин разберется, уберет со своего пути.

Как и сейчас, её меч окроплен алым, капли крови стекают по острию, падая на землю.

Должен ли это быть конец?

В голове эта картина появлялась уже не раз. Люмин думала. Думала и представляла, как Сказитель умрет от её клинка, не раз даже делала так, чтобы за нее его убил кто-то другой. Из раза в раз, в последний момент спасала юношу, а потом долго думала, зачем сделала это, если шанс был так близок.

Даже сейчас в свете луны нефритовый меч в её руках сияет, взывает к тому, чтобы его опоили кровью.

Небо этой ночью совсем чистое, звездное, и неполная луна светила ярче обычного. Люмин стояла рядом со спящим Сказителем, сжимая в руках меч.

Один удар — и она свободна.

Один удар — и не будет проблемы, пошатнувшей столько регионов разом.

Один удар — и Люмин больше не будет страдать.

Но в этот раз держать оружие тяжелее, руки её совсем не слушались и опустить меч, покончить со Сказителем — так и не удалось.

Путешественница откидывает меч куда-то в кусты, а сама разворачивается на пятках и бежит в неизвестном направлении, оставляя спящего Куникудзуши одного. Как же ей всё надоело, как же она скучает по Паймон, рядом с которой все тревоги превращались во что-то незначительное. Люмин сейчас очень не хватает совета феи, чтобы понять — почему путешественница так поступает, почему не может совладать с собой?

В этом времени она снова столкнулась с трудностями, в очередной раз оказалась отвергнута людьми из-за своей силы. На самом деле Люмин уже привыкла к такому отношению, однако где-то глубоко внутри это задело её, где-то глубоко внутри в ней все еще сидит маленькая девочка, забившаяся в угол и горько плачущая, что ей очень тяжело жить.

С момента, как они вместе с Куникудзуши покинули небольшую деревню прошло уже три дня. Куда они держали путь? Скорее всего прямиком в Инадзуму, уж там они не должны были привлекать так много внимания, всё-таки это уже не маленькая деревушка где-то на отшибе, а целая столица. Все эти дни они часто молчали: Куникудзуши постоянно был погружен в свои мысли, хотя обычно он был тем, кто старался начать разговор, чтобы не было так неловко. Люмин общаться со Сказителем тоже не спешила, оно ей банально не было нужно, ведь все-таки они настоящие враги. Так и проходили день за днем — они шли, останавливались и ели, ночевали то в пещерах, то в каких-то руинах, встречая изредка монстров и разбойников.

И последнее совсем не радовало, ведь путешественница все еще была ранена из-за нападения монстров, да и старые раны едва ли зажили нормально. Кажется это ее наказание за все грехи — ее регенерация стала такой же, как у обычного человека, если не хуже. Да и стала путешественница гораздо слабее, чем была до попадания в прошлое. Возможно ли, чем дольше она здесь — тем слабее становится? Нельзя отрицать это, результаты на лицо, и совсем скоро путешественница не сможет даже противостоять обычному слабому хиличурлу.

Что же тогда будет, если она проведет в прошлом еще месяц? Смерть? Проверять Люмин этого не хотела, она ещё столько всего не закончила в этой жизни, в этом мире, что будет печально, если все старания пойдут насмарку.

Потому ей нужно вернуться, нужно убить Сказителя, пока он слаб.

Но это оказалось слишком сложно для нее, каждая попытка заканчивается неминуемым провалом и рука в последний момент останавливается.

Она не может. Не может его убить, как бы не пыталась убедить себя, что это нужно для ее возвращения — все равно он продолжает жить.

Путешественница плачет. Плачет где-то в сотне метров от мирно спящего Куникудзуши, который так доверяет Люмин, который совсем ничего не понимая продолжает идти за ней. Маленький глупый Куникудзуши. Возможно путешественнице его банально жалко, ведь что тогда он не смог прожить счастливо, что сейчас его жизнь остается под угрозой.

«Ты можешь все изменить, Люмин. Ты все можешь».

Голос разума звучал так отчетливо в голове, но Люмин не уверена в том, в чем пытается сама же себя убедить. Не уверена в правильности своих поступков.

— Не могу, я ни-че-го не могу! — Девушка опускается на холодную землю, поджимает колени к груди и продолжает плакать.

Она не такая сильная, какой ее все видят. Она не такая бесчувственная, какой ее считают. Люмин тоже живая, Люмин тоже устает, Люмин тоже умеет плакать, но есть ли кому дело до всего этого? Есть ли кому дело до «Люмин», а не «путешественницы»?

Разве что малышка Паймон искренне переживает за свою спутницу. Но даже Паймон иногда не может понять путешественницу, не может достучаться до той «Люмин», которая прячется глубоко внутри путешественницы и тихо плачет от своей слабости, от своей никчемности.

Но все продолжают видеть мечницу той, кто способна решить любую загадку, способна справиться с любым поручением. И ведь никогда не интересуются, по силам ли это Люмин.

Через силу, через кровь и боль оказывается, что это Люмин по силам.

Путешественница всхлипывает, уже который день пытаясь избавиться от этой меланхолии, но не удается. Она плачет и плачет, не слыша ничего вокруг, даже не боясь, что в тени деревьев может таиться опасность. Нужно же когда-то было выплеснуть все эмоции, что комом стояли в горле, мешая вдохнуть. Люмин эта "истерика" была необходима, пока никто не видит, пока некому запечатлеть ее слабость.

Кроме одного.

— Ты замерзнешь, если будешь сидеть на земле, — его голос совсем рядом.

Люмин поднимает взгляд, и почти в это же мгновение чувствует, как юноша накрывает ее теплым одеялом, купленным еще в деревушке. Куникудзуши опускается на колени напротив путешественницы, плотнее укутывая дрожащую девушки. Однако мечнице не холодно... Наверное.

— Ты так часто плачешь... Это все из-за тех людей?

Возможно Куникудзуши еще мало понимает в этой жизни, но уже умеет различать добро и зло, понимает, что те слова, сказанные жителями деревни в сторону Люмин — гнусная ложь. Юноша хоть и мало путешествует с Люмин, но уже умеет ее понимать. В его глазах она была тем идеалом, к которому он стремится, которым хочет стать в будущем, потому все те люди были не правы.

Это событие станет ему уроком, ведь теперь Куникудзуши понимает, что не все люди такие же, как Люмин или Юки. Люди так просто могут предать, забыть о доброте и легко возненавидеть. Он считает, что такое отношение неправильно, но никто его бы не стал слушать. Он пытался защитить путешественницу, вот только его проигнорировали, и взгляды жителей наполнились ненавистью, страхом.

Все ли люди такие лживые? Куникудзуши это не нравится, он не хочет верить тем, кто потенциально может навредить просто так, возненавидеть в одно мгновение. Теперь это станет ему уроком и к людям такого доверия у него не будет, разве что к одной единственной девушке. Чтобы она не сказала, он послушает. Ведь Люмин не как те люди, она совсем другая. Очень светлая, ее помыслы видны как на ладони, она искренняя, но совсем недоверчива к другим.

Может быть однажды златоглазая взглянет на него по-другому? Увидит, что он не такой, как те люди, он не будет ее осуждать.

Юноша внимательно смотрит ей в глаза — пустые, покрасневшие от слез, некогда сияющие ярче золота на солнце. Люмин качает головой, видимо таков ее ответ на ранее заданный вопрос.

— Не важно. Это совсем уже не важно, — девушка шмыгает носом, взглянув куда-то в сторону. Она не могла вытерпеть этот прямой взгляд танзанитовых глаз, не могла вытерпеть жалость в отношение к себе. Он совсем не умел ничего скрывать, был словно открытая книга для окружающих, потому и невыносим. В мире, где все постоянно о чем-то лгут, простота Куникудзуши была чем-то диким, необычным, давно позабытым.

А еще ему совсем неведом страх, потому что так просто касаться путешественницы еще надо рискнуть.

Юноша легко касается ладонями лица путешественницы, большими пальцами вытирая дорожки слез на щеках. Он приподнимает ее голову, заставляя посмотреть ему в глаза. Взгляд ее совсем безжизненный, пустой, потускневший.

— Юки мне сказала, что если хочешь утешить человека, его стоит обнять, — неожиданно вспомнил юноша, спустя пару минут молчания. — Можно я обниму тебя?

Ответила она ему взглядом красноречивее всяких слов. Она была не против, она нуждалась в этом, но...

— Нет.

Но он будто услышал другой ответ. Двигается еще ближе, опуская свои руки на плечи путешественницы и притягивает ее к себе, прижимая к своей груди.

Она даже не сопротивлялась, позволила прижать себя к груди, несмотря на то, что отказала ему. Он обнял ее так крепко, как был способен, чувствуя ее слабое дыхание на шее.

Всхлип.

Люмин сжимает одежду на его спине, позволяя себе выпустить все эмоции, плакать, пока по спине, сквозь одеяло Куникудзуши гладил ее. И это было так ей необходимо — поддержка. Она хотела, чтобы кто-то понял ее, чтобы кто-то не пытался копаться у нее в голове, а просто был рядом, молчаливо поддерживая.

Как жаль, что таким человеком оказался именно враг, а не кто-то, кого путешественница считала другом.

Это продолжается недолго. Люмин уснула положив голову Куникудзуши на плечо, пока тот продолжал размеренно гладить ее то по спине, то по голове, распутывая короткие светлые волосы. Когда юноша убеждается, что путешественница крепко спит — встает, поднимая ее на руки. Совсем легкая, даже он справился.

Люмин так и не проснулась, проспав почти до обеда, прижимаясь к теплому боку Куникудзуши, который стерег ее сон до самого пробуждения. Будто бы говоря этим, что всегда будет рядом, что готов до самого конца быть вместе, только путешественница совсем этого не понимает.

Наступит утро, она снова будет фырчать и сторониться его, а пока пусть отдыхает от всего, она заслужила.

* * *

Люмин просыпается с некой неохотой, нежеланием выскальзывать из-под теплого одеяла в тоскливый серый день, видневшийся в выходе из пещеры, служившей им временным убежищем. Небо заволокло тучами, дул ветер и вот-вот обещал пойти дождь. Люмин поежилась, натягивая на себя одеяло посильнее. Рядом кто-то тяжело вздохнул и путешественница повернула голову, заметив сидящего Куникудзуши. Юноша уже не спал, ковыряя палкой тлеющие угли, которые приносили хоть какое-то тепло в прохладную пещеру.

— С добрым утром, — просиял он, заметив, что Люмин проснулась. — Как спалось? — Этот вопрос он задал из вежливости, понимая, что ответа все равно не получит. Он привык, Люмин вообще на его вопросы редко давала ответы.

— Хорошо, — ответила она, заслужив удивленный взгляд Куникудзуши. Он некоторое время просто моргал, рассматривая заспанную путешественницу, а затем широко улыбнулся.

— Не замерзла? Ночь была холодной, — он вернулся к своему делу, рассчитывая, что раз Люмин ответила на первый вопрос, то и на второй ответит.

— Нет, все нормально. Я привыкла, — ответила путешественница.

Куникудзуши правда был удивлен столь резким переменам. Обычно с самого утра путешественница чуть ли не рычала на него, отмахивалась от любой попытки помочь, не отвечала и вообще редко с ним разговаривала, а если и делала что-то из этого, то очень нехотя, будто заставляла себя.

Может быть эти перемены из-за того, что произошло ночью? Даже если так, Куникудзуши не будет наглеть и проверять путешественницу, ему достаточно этих крох тепла между ними, что образовались этой ночью. На большее он и не рассчитывал.

— Позавтракаем? — Спросила путешественница и Куникудзуши вздрогнул.

— Д-да, конечно.

И снова тишина.

Начать разговор с девушкой он не решался, так как боялся спросить или сказать что-то не то, что испортит их только наладившиеся отношения. Если, конечно, это можно было так назвать, ведь юноше казалось, что Люмин все еще смотрит на него как-то недовольно.

— Сегодня дойдем до Инадзумы, — сказала она. — Нужно будет привести себя в порядок, чтобы не привлекать лишнего внимания. И да, прячь свое перо получше, чтобы ненароком не засветить им в городе, иначе будет худо.

— Да, я понял.

После достаточно плотного завтрака, они двинулись в путь, не забыв затушить после себя костер. Путь ожидался не близкий, да и Люмин после этой ночи чувствовала себя совсем ослабленной, чего нельзя сказать о бодро шагающем Сказителе, оглядывающим все вокруг. Когда они проходили море, Куникудзуши так и застыл, восхищенно разглядывая разлившуюся на мили вперед воду.

Ветер нагонял на серебристо-синюю морскую гладь волны: то совсем мелкие, то большие, бьющиеся о камни у берега.

— Нравится?

— Да! — Он даже не скрывал собственного восторга, радуясь, казалось бы, такой мелочи. Может быть он даже в чем-то прав, радуясь таким обычным мелочам, которые Люмин давно перестала ценить.

— Ночью море особенно красивое, особенно когда на небе ни облачка, светит полная луна и ветер едва-едва трогает водную гладь... Хотя, когда волны разбиваются о скалы, а мелкие брызги долетают до ног — это тоже красиво. В Мондштадте, кстати, есть такое место, где можно полюбоваться и морем, и луной. На Утесе Звездолова, надо будет показать тебе...

После последнего предложения Люмин замолчала, уйдя в себя. Показать ему? Смешно, это не ее цель и навряд ли они когда-нибудь покинут пределы Инадзумы. Он ее враг, так зачем она сказала ему, что покажет Утес? Зачем?

Люмин порой сама не думает, о чем говорит.

— Правда?

Люмин так и не ответила, продолжив свой путь в сторону уже виднеющегося города.

«Правда» — велело сказать сердце, но разум не позволил озвучить.

Примечания:

Люмин начинает таять, но сама этого пока не понимает.

Мой тг:https://t.me/hilichurls_write

Примечания:

Пб родимая пб.

Хочется закончить этот фф, чтобы заняться другими работами. Думаю максимум вытяну фф глав на 20+-. Но это не точно, сейчас неожиданно всплывет мысля и понеслось по новой... Эх, зачем я взялась писать(

А вообще сейчас моя любимая арка началась?

* * *

Когда впереди засияли первые огни города, Люмин выдохнула с каким-то облегчением, ведь путь до столицы был слишком тяжек для девушки, что нельзя было сказать о Куникудзуши. Он совсем не чувствовал усталости, постоянно улыбался, задавая глупые вопросы, совсем как маленький ребенок, познающий мир. Хотя даже если задуматься, то он и был ребенок, недавно увидевшим этот мир, но уже столкнувшийся почти со всей его грязью.

— Ты в порядке? — Он всегда оборачивался, стоило ей лишь отстать на пару шагов, сетуя на проклятую боль в бедре. — Давай помогу? — Юноша возвращается к ней, желая подхватить под руку, только не делает этого, сталкиваясь с тяжестью золота ее глаз.

— Все... хорошо, — Люмин отворачивается, останавливаясь. Глубоко вдыхает, чувствуя освежающий аромат морского бриза. Как легко дышится у моря, воздух помогает очистить голову от беспокоящих ее мыслей, которые тяжестью оседали на хрупкие плечи.

Она слабеет. Медленно и постепенно силы покидают ее тело, а стихии тяжелее поддаются контролю. И это нельзя даже было списать на оставленные монстрами раны, на какую-либо болезнь, ведь раньше она не раз сталкивалась с тем, что после поручений возвращалась ходя по грани между жизнью и смертью. По крайней мере обычные люди с такими ранами бы не выжили, но Люмин не человек. А сейчас будто им медленно и постепенно становится, по крупице теряя себя.

— Если нужно будет, только скажи, я помогу, — сине-фиолетовые глаза сияют в лунном свете ярче звезд. Его взгляд открытый, не таящий в себе ни злобы, ни ненависти. Чистый настолько, что в существовании такого человека сомневаешься. Улыбка на губах мягкая, теплая, согревающая.

Куникудзуши похож на лучик света в Бездне, в которой день за днем тонет Люмин, носящая имя «свет». Еще немного и путешественница захлебнется злобой Тейвата, погаснет подобно умирающей на небосводе звезде, бывшей странникам путеводителем на их бесконечном пути.

Погаснет ли ее свет окончательно, или все еще может сохранить в себе что-то человечное, наивное и доброе?

Тяжело дать ответ, когда чужой мир каждый день преподносит что-то настолько отвратительное, от чего хочется бежать и бежать, не оглядываясь.

Тейват жесток.

Она постепенно становится такой же.

Девушка смотрит на идущего рядом Сказителя, замечая его редкие взгляды в ее сторону. Беспокоился.

Юноша идет рядом, специально сбавляет шаг, чтобы если вдруг придержать, поймать и помочь путешественнице, потому что просто так его помощь она не примет, лишь тогда, когда совсем будет плохо она возможно обратится к нему. Но Куникудзуши совсем не хочет, чтобы доходило до такого, Люмин и так досталось, Люмин и так достаточно страдала, если бы только она не сторонилась его, юноша мог бы доказать, что он всегда ее поддержит, всегда будет рядом.

Даже сильные люди плачут, и это не столь слабость, сколько потребность. Со слезами будто уходит все накопившиеся неприятные эмоции, жаль, что не все этого могут понять.

Вот он, к примеру, был брошен из-за слез, но Юки говорила, что плакать это нормально, это важно и нужно. Жаль те, кто оставил его в павильоне этого, видимо, не понимали. Но он не хочет держать на них обиду, это ни к чему. Сейчас он идет своим путём, познает этот мир, позволяя ему давать себе уроки.

Первые редкие домики стали встречаться им на пути. В некоторых все еще горел свет от свеч, а некоторые уже спали, отдаваясь во власть ночи. Но так было только на окраине, потому что чем дальше они заходили, тем больше людей встречали на узких освещенных гирляндами фонарей улиц. Похоже в городе проходил какой-то праздник, но едва ли это сейчас волновало уставших путников.

Когда путешественница в очередной раз останавливается, делая глубокий вдох, Куникудзуши оказывается рядом, будто пряча ее от чужих глаз. Люмин старалась казаться сильной, старалась прятать боль и возможно кто-то попадется на этот обман, но только не он. Розоватые губы девушки плотно сжаты, и сама она напряжена словно струна на лире барда.

Ей нужно отдохнуть, нужна теплая ванна с травами, чтобы наконец лучше позаботиться о ранах и ссадинах по всему телу. Попасть бы ей сейчас на горячие источники, что так очаровали ее вот время пребывания в имении Камисато, да и в чайнике у нее был один такой... Жаль эта чертова обитель ни в какую не хотела открывать свои двери, став обычным предметом сервиза. Тогда бы им не пришлось ночевать под открытым небом и искать гостиницы для ночлега. Мора у Люмин есть, но не так много, как хотелось бы, однако на какую-нибудь комнатушку должно хватить.

— Извините, мест нет, — высокая женщина лет пятидесяти, одетая по всем традициям Инадзумы, была уже шестой, кто им отказал в пристанище.

— Как же так, — взволновался Куникудзуши, замечая, что состояние Люмин, кажется совсем ухудшилось.— Нам подойдет что угодно, даже самое маленькое помещение, — пытался уговорить юноша, но женщина и бровью не повела.

— Идем, — она потянула его за рукав. — Это бесполезно.

Им лгали. В который раз Люмин слышала эту ложь об отсутствии номера, а все из-за того, что она чужеземка. Ее внешность и одежда кричали о том, что она не с Инадзумы, что прибыла откуда-то издалека, потому местные ее опасались, пялились, не скрывая, не доверяли и отказывали в любых просьбах, относились с пренебрежением, словно она бездомная псина, блуждающая по чистым улицам города и портящая своим видом настроение.

А чего еще ожидать...

Они правда пытаются найти что-то еще, заходят во все подряд постоялые дворы и гостиницы, но получают либо отказ, либо с них требуют баснословные суммы.

Как же Люмин устала от всего этого отношения в ее сторону.

Но сил ругаться не было, как и отвечать на все оскорбления. Она устала, устала так сильно, что готова уснуть прямо на улице, прислонившись спиной к какому-нибудь дому. Кажется, у нее снова поднялся жар, а стихии вот-вот взбунтуются, выходя из-под контроля. Искрится на кончиках пальцев электро, оседает тяжестью в груди гео, обдувает бледное лицо анемо, лишь дендро никак себя не проявляло, затаившись где-то внутри.

— Люмин? — Юноша касается ее руки и путешественница чувствует желанную прохладу в этом прикосновении. — Пойдем туда, там точно что-то найдем, — он указывает в сторону улицы, украшенной ярче, чем какие-либо другие — алыми фонарями.

— Мы туда не пойдем, — она сжимает его ладонь так крепко, что юноша морщится от боли. — Это слишком грязное место, — особенно выделяет эту фразу...

Что тут, что во всех других мирах похоть — главный грех, которому многие поклоняются. И такие места, как этот яркий квартал, привлекавший слишком много внимания, и манящий к себе уставших путников — явление частое. Продавать свое тело за деньги — отвратительно и низко, Люмин бы на такое ни за что не пошла, даже если бы у ее горла держали меч. Девушка была старых взглядов и принципов, считая, что свое тело нужно беречь от этой грязи, глупых инстинктов и греха, до тех пор, пока не найдется близкий к сердцу человек. В случае Люмин это было невозможным, потому что страннице по звездам не к чему привязанность к кому-то...

Жаль что в прошлом она все-таки совершала подобные ошибки, позже жалея о последствиях, от которых болело сердце и душа. Люди хрупки, люди слабы и не способны вынести испытание времени, едва проживая век. Люмин видела на примере, что будет, если бессмертное существо влюбится в смертного человека.

Боль, страдания, тоска и неспособность смириться с потерей.

Влюбившись в человека бессмертный обрекает себя на страдание от воспоминаний и чувств. Как хорошо, что Люмин не любила, но иногда просто привязывалась к людям, в тех или иных мирах. Но даже у такой сильной любви может быть конец. Иногда как бы сильно не любил, время постепенно стирает из памяти образ того самого человека, заменяя новыми воспоминаниями.

— Почему?

Люмин словила на себе полный любопытства взгляд, точно ребенок спрашивал у родителей что-то ему непонятное.

— Потому что то, что продают там — это низко и омерзительно, — выплюнула словно яд путешественница. — Но если ты так хочешь, то иди. С твоим красивым лицом ты бы стал товаром премиального качества.

Куникудзуши мало что понял, кроме того, что Люмин назвала его красивым. Да и в принципе из всех ее слов эта фраза была куда важнее, чем ответ на ранее заданный вопрос. Ну не нужно им туда, значит не нужно, раз Люмин так сказала. От столь неожиданного комплимента юноша засиял, заставив мечницу замолкнуть на полуслове.

— Юная госпожа столь резка в своих словах, но так недальновидна, — неожиданно из тени дома неподалеку отделилась невысокая женщина в бордовом кимоно с золотистыми рисунками цветов по полам одеяния и длинным рукавам. Волосы цвета вороного крыла были собраны в сложную прическу, украшенную заколками в виде цветов, а четверть бледного лица у глаза закрывала маска, украшенная по-видимому драгоценными камнями. В руках женщина держала длинную курительную трубку, источающую неприятный горький запах табака. Ярко алые губы чуть приподняты в улыбке, а карие глаза выражали некое спокойствие. Двигалась женщина элегантно, грациозно переступая на неудобной с виду обуви — иппон ха гэта, с одним единственным прямым каблуком посередине. ⁽¹⁾

Люмин напряглась, готовясь если что отбить атаку. Рядом стоящий Куникудзуши тоже нахмурился, словив напряженно-грозное настроение путешественницы.

— Кто ты такая?

— Грубо с вашей стороны вот так вот обращаться с незнакомцами, да погляжу вам простительно, вы не местная, — женщина говорила вежливо, смотря прямо в золотые глаза. — Я сожалею, что невзначай услышала ваш разговор, но вынуждена не согласиться с вашим суждением. Может быть квартал действительно не достоин внимания особ со столь чистым нравом, но его существование необходимо. Уж пусть лучше так люди удовлетворяют свои потребности, чем пользуются первыми, кто попадется им на глаза. После такого немногие смогли жить дальше, предпочитая позору самоубийство.

— Вам принципиально было зацепиться за слова чужих людей, а затем читать им пользу подобных порочных мест? — Приподняла бровь Люмин, чуть расслабляясь. На них не хотят нападать, уже хорошо.

— Я уже извинилась за свое вмешательство, но могу сделать это еще раз, — улыбка на алых губах приторно-сладкая, задабривающая.

— Не стоит утруждаться, — зеркалит улыбку, чем вызывает мимолетное восхищение в карих глазах. — И все же мое мнение не поменяется, нет ничего хуже чем торговать своим телом ради денег.

— Вот только для кого-то это последнее, что они могут сделать...

— Всегда есть варианты получше. А теперь вы ответите, почему следите за нами еще от постоялого двора?

Куникудзуши от этих слов встрепенулся. А ведь он даже не заметил слежку за ними, отвлекаясь на посторонних и рассматривая украшения на улочках. Похоже ему нужно многому поучиться у Люмин, чтобы не дать себя в обиду.

И ее защитить, когда она будет нуждаться в этом.

— Какая наблюдательность, — женщина ненадолго прикрыла глаза, собираясь с мыслями. — Вы правы, я достаточно следую за вами. Даже невооруженным взглядом видно, что вы опытный воин, весьма преуспевающий в своем деле. Могли бы мы поговорить в более уединенной обстановке? — Выражение лица женщины сменилось с мнимой учтивости на твердую уверенность и серьёзность.

Люмин удивилась. Чтобы вот так вот кто-то наглым образом посреди улицы прервал чужой разговор, да еще потом совершенно обыденно попросил пойти с ним — по крайней мере странно. Либо же путешественница понапрасну накручивает, ведь давно забыла о том, что не все люди говорят красивыми фразами, скрывающими истинный смысл слов. Еще было похоже будто ее подбивают совершить что-то незаконное, но не впервой. Сейчас посреди города навряд ли ей кто-то навредит, особенно когда вокруг столько народу. Да и устраивать шумиху не особо хотелось.

Люмин кивнула, соглашаясь. А женщина даже немного удивилась, будто в ней совсем не было уверенности, что путешественница согласится. Правда растерянность лишь на мгновение промелькнула на ее лице, она довольно быстро взяла себя в руки, вернув прежнее спокойствие и стать.

— Скорее всего стоит представиться, было невежливо с моей стороны сразу вот так вот просить поговорить, не зная даже имени. Меня зовут Масами Хатакэяма, приятно познакомиться, — женщина склонилась в знак приветствия, как того требовали правила приличия инадзумского народа.

— Люмин, — путешественница же только чуть склонила голову. Все эти обычаи были ей не по нраву, к тому же она не местная, простительно такое незнание. Бросив взгляд на Куникудзуши, стоящего чуть позади. Тот моментально встрепенулся, поняв, что от него требовали только по взгляду.

— Куникудзуши, — склонился юноша, представляясь. Взгляд Масами просиял одобрением, живым интересом, и от этого по спине куклы пробежала толпа мурашек. Он торопливо выпрямился, заступив за спину своей спутнице, прячась.

— Прелестно, — улыбнулась Масами. — Следуйте за мной, я знаю одно подходящее место, где подают изумительный чай, за чашкой которого я поведаю вам свою скромную просьбу.

Не сказать, что Люмин это нравилось, и все же отказать она не могла в природу своей не вовремя просыпающихся доброты и сострадания ко всему живому. Однажды ей это аукнется, а пока она в очередной раз наступает на одни и те же грабли, помогая всем подряд. Если она и будет жалеть, то потом, а когда это «потом» наступит не знает даже она, а значит еще не все потеряно.

— Может не стоит? — Коснулся ее руки Куникудзуши, останавливая. В его глазах читалась неуверенность и недоверие, однако он все равно был готов следовать за Люмин несмотря на то, что самому это не нравилось.

— Если ты не хочешь идти со мной — ступай своей дорогой, — путешественница дернула рукой, избавляя себя от неприятного прикосновения. — Я тебя не держу, — и поспешила вслед за Масами.

Поджав губы, Куникудзуши поспешил следом. Возможно он рано подумал о том, что между ними что-то поменялось. Люмин по-прежнему оставалась холодна, изредка показывая ему свою теплую и нежную сторону, спрятанную будто за семью печатями.

И все же что-то меняется...

Постояв немного, юноша догнал путешественницу с Масами, держась позади них. Раз Люмин решила поверить, значит и он поверит незнакомке.

Путь до «места с изумительным чаем» был довольно близок. Буквально не прошли сотни метров, как Хатакэяма завернула в почти ничем не примечательную лавку с потертой зеленой вывеской. Несмотря на внешний вид почти все столики были заняты. Люмин признала — Масами в подобном месте явно не место, так как ее дорогой образ никак не вписывался в обветшалый интерьер чайной, но женщину столь скудное убранство совершенно не смущало. Подойдя к прилавку, она постучала пару раз и вскоре к ней вышел невысокий старичок, опираясь о трость.

— Доброй ночи, господин Абэ. Как продвигается торговля? — Масами вежливо улыбнулась, склонив голову.

— Ох, Масами, давно тебя не видовал. Как видишь, дела идут, помогает твой талисман, — добродушно улыбнулся старик.

И Люмин в этой улыбке начала искать подвох, тут же осекаясь. С каких пор она даже в таком дряхлом старичке ищет признаки опасности? Она скоро так сойдет с ума, ища везде подвох, но именно такой образ жизни спасает её от гибели уже столько лет.

Как жаль, но искренне доверять людям она давно разучилась, ища в новых знакомствах выгоду.

— Я рада, что мой скромный подарок вам пригодился. Организуете свой фирменный чай на троих?

— Конечно-конечно, Тори его вам принесет через десять минут.

— Благодарю, господин, — Масами снова поклонилась, махнула головой в сторону свободного столика.

Когда они сели, некоторое время за столом никто так и не рискнул заговорить. Люмин банально не знала, что можно сказать, Куникудзуши вообще предпочитал не влезать в дела путешественницы, потому просто сидел и слушал людей за соседним столиком, а Масами собиралась с мыслями. Лишь когда девочка лет пятнадцати поставила перед ними поднос с дымящимися чашками чая — женщина заговорила.

— Люмин, скажи, ты сильный воин?

— Никто не жаловался, а если и хотел — то говорить больше не мог, — на мгновение Люмин удивилась вопросу, но виду не подала.

— Да... — Женщина обхватила чашку двумя руками. — Я осведомлена о том, как ты относишься к Кварталу красных фонарей, и все же осмелюсь просить тебя о помощи.

Путешественница вскинула брови, а сидящий рядом Куникудзуши скучающе попробовал чай, невольно прислушиваясь к разговору.

— Дело в том, что один из домов квартала принадлежит мне, — продолжила она и посмотрела на Люмин. Взгляд светловолосой ничего не выражал, девушка ждала продолжения. — Недавно у нас начали пропадать девушки, и местные считают, что все это проделки злых духов, оттого боятся ступать во владения наслаждения, предпочитая обходить те стороной.

— Насколько мне известно такие вопросы могут решить и власти, отправив на помощь самураев, — путешественница сделала глоток. И правда изумительный чай.

— Если бы все было так просто, мы бы не искали помощь подобным образом. Самураи посланные от властей требуют слишком большой награды, желая использовать наших девушек на постоянной основе даже не заплатив, а женщины-самураи в наше время редкость. Я уже пыталась обращаться к ним, но увы, для них низко работать с кем-то вроде нас, — Масами опустила взгляд, рассматривая свое дрогнувшее отражение в чашке.

— А если я попрошу то же самое? — Люмин склонила голову вбок, краем глаза заметив, что Куникудзуши теперь внимательно за ней наблюдает.

Масами улыбнулась, будто была готова к подобному вопросу.

— Не думаю, что вам нужны юноши нашего дома, учитывая какое сокровище находится подле вас, — Хатакэяма бросила мимолетный взгляд на юношу. — Никто не сравнится в красоте с этим молодым человеком. Даже самый красивый юноша во всем квартале уступает вашему спутнику. Не удивительно, вы держите его подле себя.

Девушка не сразу поняла, о чем говорила Масами, а когда до нее дошло — бледные щеки вспыхнули румянцем, а глаза загорелись возмущением.

— Нет, мы не... — хотела опровергнуть слова женщины Люмин, но замолкла. — Не важно. Я помогу вам.

Примечания:

Отзывы. Хочу отзывы. Чем чаще буду видеть «хочу продолжение» тем быстрее будет писаться)

Мой тг: https://t.me/hilichurls_write

1) в общем,обувь как и Кудзё Сары

Вернуться к тексту

Примечания:

Я так устала за эту неделю... Извините, что пропала, практика, а теперь еще и работа в школе, я умру скоро, еще и сладкого постоянно хочется(

Пб, у меня нет сил проверять, рассчитываю на вас.

* * *

Квартал красных фонарей пестрит разными оттенками алого и это ослепляет, притягивает взгляд, манит в свои сети предстоящего удовольствия. Путешественница никогда бы не подумала, что однажды по своей воле ступит в это порочное место, но увы, ей пришлось переступить через себя. Рядом шел ничего не понимающий Куникудзуши, оглядывающийся вокруг с детским любопытством. Масами же шла впереди, элегантно переступая на своих не особо удобных гэта, провожая своих спутников к дому, которым владела.

Пусть Люмин к кварталу относилась с явным отвращением, но не могла не отметить его красоту и чистоту, по сравнению с другими улицами Инадзумы. Здесь не блуждали пьяные мужчины, здесь не было просящих милостыню нищих, отчаянно заглядывающих людям в глаза в поиске сочувствия. Не всем дозволено пересекать черту квартала, не всем по карману услуги живущих здесь женщин и мужчин.

На балконах домов то и дело виднелись совсем разные девушки, кто-то с интересом наблюдал за прохожими, демонстрируя глубокое декольте и зазывая возможных клиентов, кто-то просто наблюдал, а кто-то играл на кото, радуя случайную публику. Как раз возле дома, на балконе которого девушка музицировала, Масами и остановилась, повернувшись к своим спутникам.

— Вот мы и пришли, дом Умехана рад принять новых спутников в своих стенах, — Масами сделала глубокий поклон, приглашая Люмин и Куникудзуши войти внутрь, как и полагается добросовестной хозяйке.

Что могла сказать Люмин, так это то, что дом Масами явно пользовался популярностью, так как внутреннее убранство выглядело очень дорого. И едва ли они переступили порог, как к Люмин незамедлительно подошел миловидный юноша, а к Куникудзуши — девушка. Вероятно это были всего лишь камуро, прислуживающие другим "жителям" дома, потому что Люмин никак не могла представить, что почти дети продают себя в таком месте... Ей даже противно было от мысли, что находились люди имеющие такие специфические вкусы.

— Добро пожаловать, госпожа, — юноша поклонился Люмин.

— Хиро, Хана, оставьте, эти люди мои гости, — Масами выступила вперед. — Принесите чай на две персоны в мой кабинет.

Люмин хмыкнула. Они только что буквально пришли с чайной, и снова пить чай? Люмин больше предпочитала обычную воду, а вот Куникудзуши кажется понравилось, по крайней мере он не высказал ничего против, даже виду не подал, хотя заметно вздрогнул когда Хана коснулась его. Судя по взгляду молодой девушки она была очарована его красотой. И в какой-то степени Люмин понимает Хану, Куникудзуши действительно красив. Однако путешественница не обманется его внешностью. Она помнит, сколько раз он хотел ее убить, помнит его жестокость и это вызывает все больший диссонанс внутри нее.

Люмин уже не понимает, чего именно хочет. Нет желания равняться со здравым смыслом, сердце воюет с разумом и из-за этого ее психическое состояние стало совсем расшатанным.

Путешественница окончательно устала от событий, произошедших в последнее время. Дайте волю и она проспит сутки напролет. Ей это было необходимо как дышать, ведь нормально выспаться под открытым небом невероятно сложно, постоянно приходилось быть на чеку, чтобы не подпустить неожиданного врага слишком близко.

Мысли о комфортном сне заставили Люмин зевнуть, что не укрылось от зоркого глаза Масами.

— Вижу, вы очень устали, — вежливо улыбнулась она. — Тогда я не займу много вашего времени, выпьем чаю, поговорим и я выделю вам свободную комнату. И не беспокойтесь, никто в этом доме не тронет вас без вашего на то согласия, — она закрыла низ лица рукавом и тихо захихикала. — Но если вы хотите отдохнуть, думаю я найду тех, кто вам сможет помочь, только скажите.

Взгляд Масами пробирал до костей, даже Люмин это приняла, только Куникудзуши все продолжал как ни в всем не бывало улыбаться, явно не понимая, что происходит.

— Спасибо за предложение, такого рода услуги нам не требуются, — закашлялась Люмин, пряча свое легкое смущение.

— Как жаль, — притворно расстроилась женщина. — Ну если все же передумаете, только дайте знать. Не только мужчинам позволено такие методы отдыха, девушкам тоже. Тогда и настроение лучше, — она наградила путешественницу оценивающем взглядом.

— Учту, — пряча смущение, отвечает Люмин. Тяжело ей придется, она уже это чувствует.

Мечница бросила взгляд на Куникудзуши, но тот явно ничего не понимал, потому просто молчал. Люмин даже посчитала, что хорошо то, что он ничего не понимает, с его детским мировоззрением такая часть жизни извратит и испортит юношу. Хотя не ей об этом волноваться, пусть делает что хочет, все равно исход один — она его убьет, лишит жизни, избавив от будущих страданий.

Кабинет Масами выглядел достаточно дорогим и убранным, даже на поверхностях старых статуэток не было видно слоя пыли. Женщина и правду очень заботилась о внешнем виде всего, что ей принадлежит.

— Присаживайтесь, — Хатакэяма опустилась на колени за низкий столик. — Возможно, мне стоит позаботиться о том, чтобы вызвать лекаря? Вы выглядите неважно, дорогая, — обеспокоенно обратилась к Люмин женщина.

— Не стоит. Простому лекарю здесь работы нет, он не справится с моими ранами, — вежливо улыбнулась путешественница. Масами понимающе кивнула, чуть нахмурив идеально очерченные черные брови.

— Буду иметь в виду, — выражение ее лица стало прежним. — Что же, давайте обсудим детали, — женщина многозначительно посмотрела на Куникудзуши, чуть не уронившего изящную настольную вазу, а затем перевела вопросительный взгляд на Люмин.

— Выйди, — почти приказала путешественница юноше. Тот, виновато опустив голову, поспешил встать с места и покинуть комнату. Делал Куникудзуши это нехотя, у него явно не было желания покидать путешественницу, но и перечить ей не смел.

Почти сразу после выхода Сказителя, в комнату вошёл другой юноша, держа в руках плоский деревянный поднос с двумя чашечками горячего ароматного чая. Запах был чуть сладковат, для Люмин в какой-то степени даже резкий, от него чуть кружило голову, или же она просто устала?

— Это гёкуро, жемчужина чайной церемонии. Он поможет вам расслабиться и позволит мыслить ясно, дорогая моя, — Масами взяла в руки чашку с еще горячим чаем и сделала легкий глоток, наслаждаясь вкусом. — Хиро, хорошая работа, можешь идти. И передай Хане, чтобы оставила нашего гостя в покое.

Когда мальчишка покинул комнату, некоторое время две девушки молча пили чай, думая о чем-то своем. Масами правда нужно было собраться с мыслями и убедить себя довериться совсем еще незнакомой девушке, которая будет помогать ей. И все же проблему с доверием было не так просто решить.

— Не так давно в квартале стали пропадать девушки, — медленно начала свой рассказ Масами. — Первую жертву нашли близ города у водного канала. На ней не было живого места. Я... до сих пор не могу даже представить, что с ней могли сделать. Вторая пропала спустя полторы недели после первой, ее нашли повешенной в лесу, а на спине было вырезано одно слово «предупреждение». После этого все хозяева домов единогласно пришли к выводам, что кварталу не хватает охраны, однако едва ли кто из благородных мужей мог взять в расплату только мору, им всем хотелось развлечься с девушками из домов, — она ненадолго прервалась, меж бровей пролегла глубокая морщина. — Третью девушку нашли через два дня после предыдущей, ее тело было разрублено по частям, четвертую жертву подбросили прямо под порог дома, пятую обнаружили в комнате со сломанными конечностями, а шестую... нашу милую Юри так и не нашли.

В комнате повисла тишина, даже звуков с улицы не было слышно. Говорить обо всех этих ужасах было невыносимо для Масами, но она умело держала себя в руках, желая наконец-то докопаться до истины, стоящей за всеми этими ужасами.

— Всех охватила паника, некоторые распускают слухи, будто на квартал наслали проклятье, и всех посетивших его ждут несчастья... Звучит как бред, но люди в это верят, а некоторые уже обходят стороной, — Масами делает маленький глоток чая, прикрыв глаза.

— И ты хочешь, чтобы я с этим разобралась? — Люмин сидела ровно, не обращала внимание на боль во все еще незаживших ранах, однако показать сейчас слабость равнозначно проигрышу.

— Да.

— Ты уверена, что обратилась к нужному человеку? — Люмин взяла чашку, разглядывая отражение в содержимом. — Неизвестная чужеземка, к тому же еще и воин, объявившаяся как раз в такое непростое время. Не кажется ли это подозрительным? — Люмин взглянула поверх поднятой чаши на женщину.

Масами ухмыльнулась и, прикрыв рот рукавом, внимательно взглянула на путешественницу. Взгляд карих глаз заставил Люмин напрячься, он пробирал до костей, будто Хатакэяма видела девушку насквозь.

— Не думаю, что та, кого сопровождает человек с символом самого сёгуна будет творить такие бесчинства в нашем квартале, — после слов Масами Люмин напряглась. Она же сказала спрятать перо, а он... — К тому же, видя твое отношение к публичным домам, считаю, что ты не хотела бы марать руки о что-то подобное. Для тебя это было бы слишком низко. Да и на период исчезновения вы, уважаемая Люмин, были далеки от Инадзумы. Слухи о "монстре" деревни Ине уже несколько дней бродят на слуху жителей города. Светлые волосы, золотые глаза, необычная одежда и миловидный юноша в сопровождении. Под это описание едва ли по всему региону найдутся еще люди, дорогая моя.

Люмин ничего не оставалось, кроме как сдаться. Девушка моментально расслабляется, опуская напряженные плечи и улыбается. Что же, кажется ей готовы довериться, и подозрений со стороны госпожи Масами ждать не стоит.

— Хорошо-хорошо, я поняла, что вас не провести, — усмехается путешественница, допивая порядком остывший чай. — Я готова сотрудничать с вами, госпожа, — Люмин протягивает руку женщине, Масами, не долго думая, крепко пожимает ее, все так же ослепительно улыбаясь.

— Рассчитываю на вас, госпожа Люмин. Я выделю вам и вашему спутнику комнату, сегодня вы можете отдохнуть, вам это необходимо. Думаю, уже поздно. Хиро, — стоило Масами позвать юношу, как тот сразу же вошёл в комнату, поклонившись. — Отведи наших гостей в свободную западную комнату и позаботься обо всем необходимом. Люмин, дорогая, можете обращаться к нему, если вам что-то потребуется, — улыбка женщины смутила путешественницу и та резко встала, поставив чашку на стол.

— Благодарю за беседу, отдых и правда необходим. Завтра приступлю к делу после того, рассчитываю узнать подробности от вас, — проговорила путешественница и, скривившись от боли, двинулась к выходу, где её уже ждал Хиро.

Стоило девушке скрыться за дверью, как Масами устало сгорбилась, не в силах больше держать осанку до идеальности прямо. В какой-то момент она почувствовала себя той самой добычей, загнанной в угол, будто не она изначально была той, кто держит рукоять ножа, а Люмин. Оказаться перед лезвием ей было впервой, за всю свою жизнь мало кто смог пошатнуть ее решимость и заглянуть под маску... Люмин определенно была опасна, но пока они были по одну сторону, беспокоиться не о чем.

Что же скрывала эта чужеземка?

* * *

Стоило Люмин выйти в главный зал, как ей представилась довольно интересная картина. Видимо, заинтересованные в гостях куртизанки решили покинуть свои комнаты, так сказать "познакомиться поближе" и естественно, устоять перед красотой юноши едва ли было возможно. Одной своей улыбкой Куникудзуши мог покорить чужое сердце, о чем говорило такое пристальное внимание некоторых дам этого дома.

Однако Куникудзуши был не в восторге от этого, если судить по натянутой улыбке в окружении двух прелестных девушек в роскошных нарядах и юной Ханы, раскрасневшейся перед куклой.

Люмин это не понравилось.

Что-то кольнуло неприятно в груди... Скорее всего, она просто беспокоится, что привязанность к Куникудзуши со стороны девушек доставит им проблем. Да, точно так.

Люмин не любит проблемы, потому ее и беспокоит чужое внимание к Куникудзуши. Только и всего.

— Малыш, ты идёшь? — дала о себе знать Люмин. Голос ее прозвучал до безобразия мягко, хотя девушка желала как обычно придать ему больше презрения.

Заметив путешественницу, юноша засиял от радости и, поспешно извинившись, бросился к Люмин. Ее не было от силы минут двадцать, а его уже довели до такого. Все-таки девушки страшные существа, когда им что-то нравится или им что-то нужно.

— Д-да! — Куникудзуши быстро оказался рядом с путешественницей, коснувшись руки Люмин. Она, что удивительно, руку не сбросила, позволила себя коснуться и даже не одарила его своим тяжелым взглядом, как обычно. — Тебе нужно поменять повязки. Кровь видно, — обеспокоенно заметил он.

В ответ Люмин лишь кивнула, следуя за Хиро. Он был прав, ей нужно поменять повязки и заново промыть раны, чтобы не пошло заражение.

— Да, — только и сказала она, задумавшись.

Когда Хиро остановился возле почти самой дальней комнаты, сказав, что теперь она принадлежит им, Люмин устало выдохнула. Хиро ушел сразу же, как дверь перед ним закрылась и Люмин наконец могла себе позволить показать слабость. Прислонившись спиной к стене, она медленно сползла на пол. Жарко, невыносимо жарко и раны будто горели, резко давая о себе знать.

Куникудзуши тихо присаживается рядом, касаясь ладонью лба. Прохладно и приятно.

— Кажется, у тебя небольшой жар, — он убирает руку, а Люмин чуть было не сказала, чтобы оставил.

— Пройдет, давай быстрее сменим повязки и ляжем спать, я очень устала, — сил на злость и ненависть уже не было, потому путешественница говорила устало, в какой-то степени даже сонливо.

— Хорошо.

Сделать все быстро им не удалось, так как пришлось ждать, пока принесут теплую воду. Все это время путешественница отчаянно боролась со сном, ведь ночевать под крышей теплого дома было гораздо безопаснее, чем в заброшенном полуразрушенном доме где-то на окраине.

Более мелкие раны хоть и медленно, но уже начали затягиваться, а вот те, что покрупнее продолжали открываться почти из-за любых движений. Для Люмин подобное было катастрофой, она привыкла к тому, что у нее была ускоренная регенерация, а теперь даже из-за царапин приходилось страдать.

А еще странные приступы. Они пугали путешественницу и каждый раз ей казалось, будто она взаправду умрёт, так сильно было больно. Начинались неожиданно, заканчивались тоже резко, будто ничего и не было вовсе..

Люмин надеялась, что ей не придется сильно размахивать мечом на предстоящем задании, иначе раны на теле так никогда не заживут, доставляя все больше дискомфорта.

Как бы путешественнице не хотелось этого признавать, но без помощи Сказителя она бы не справилась с бинтами. Раньше ей помогал Итэр, а затем и малышка Паймон, теперь же их место занял Куникудзуши. Он будто не обращал внимание на попытки Люмин отдалиться, на ее грубость; он продолжал просто быть рядом, помогать, когда это было нужно.

Люмин стала очень важным человеком в его непростой жизни, и возможно между ними на данный момент все было не очень хорошо, но Куникудзуши верил, что однажды она улыбнется ему, доверится, позволит быть рядом окончательно.

Люмин засыпает прямо тогда, когда Куникудзуши завязывает последний бинт на плече. Ее дыхание было спокойным, а сон наконец-то глубоким и беспробудным. Юноша уложил путешественницу на футон, укрывая теплым одеялом, а сам сел рядом, разглядывая спящее лицо.

В какой-то момент непреодолимое желание коснуться девушки одолело его и он не сумел противиться. Аккуратно, чтобы не разбудить, он погладил светлые волосы, кончиками пальцев провел по щеке... Люмин не просыпалась. Щеки юноши покраснели, ему стало неловко из-за своих действий, однако останавливаться не хотелось.

— Спокойной ночи, — прошептал он, наконец убрав руку. Юноша ложится рядом, поверх одеяла, вместо подушки используя свою руку и тоже погружается в сон, улыбаясь.

Ночь была тихой и безмятежной...

Примечания:

Мой тг:https://t.me/hilichurls_write

Можно я уже помру, я. На каникулах уйду в спячку, честное слово?

Примечания:

Пб

* * *

Люмин никогда слов на ветер не бросает, потому едва успевает проснуться и позавтракать, как сразу же изъявляет желание рассмотреть места, где нашли мертвых девушек, а также поговорить с хозяевами домов, к которым те принадлежали. Вот только в её дальнейших действиях было две проблемы: её физическое состояние, которое изо дня в день, кажется, становилось только хуже. А вторая проблема, не желающая отходить от нее ни на шаг, в лице Сказителя.

— Ты останешься здесь, я не смогу сосредоточиться на задании, если ты будешь крутиться под ногами. К тому же, если удастся выйти на преступника, то придется вступать в битву, либо же преследовать. К сожалению, твоих навыков не хватает, чтобы сделать что-то из этого, ты будешь помехой, — неизвестно зачем оправдывалась девушка, когда встал вопрос о том, где оставить Куникудзуши.

Масами, как добродушная хозяйка, сразу же предложила Люмин, чтобы юноша остался у нее на попечении, ведь лишние рабочие руки как никогда нужны в бытовых мелочах. Можно было сказать, что путешественницу не особо заботило, где и чем будет занят Скарамучча, лишь бы не с ней, однако глубоко внутри что-то кричало, что нельзя оставлять Куникудзуши наедине с этой подозрительной женщиной. Все же, разум и нелюбовь к Сказителю победили и почти без зазрения совести Люмин оставила юношу, и даже жалобный взгляд танзанитовых глаз не повлиял на её твердое решение.

— Хорошо, — согласился Сказитель, хотя явно с большим недовольством. Люмин даже не старалась понять, чем это недовольство вызвано, оно ей банально было не нужно.

— Но если тебе станет плохо?

— Я справлюсь, — звучало неуверенно, с задержкой, естественно в это никто бы не поверил, даже наивный и глупый Куникудзуши.

Люмин надеялась, что больше не будет тех странных приступов, в ближайшие пару часов точно не должны, так как предпосылок не было, как раньше. Путешественница заметила, что каждый раз перед приступом медленно начинала болеть голова, в дальнейшем боль начинала нарастать, становясь невыносимой. Ей просто нужно успеть до ухудшения состояние укрыться в надёжном месте, либо вернуться в дом Умехана, где уже волноваться будет не о чем.

— Не волнуйся, я найду, чем его занять, — сказала Масами, элегантно прикрыв рот рукавом своего кимоно. — Рабочие руки никогда не будут лишними, — женщина внимательно осмотрела Куникудзуши. У того от этого пристального взгляда мурашки побежали по телу.

—Только вот он совсем ничего не умеет, — тяжело вздохнула путешественница, взглянув на в раз погрустневшего Сказителя.— Однако слишком быстро учится, — тут же добавила она, ни капли не солгав. Об этом еще бабушка Момо говорила, заставляя его помогать по дому.

— Так даже лучше, — женщина прикрыла глаза, а Сказитель в последний раз бросил на путешественницу умоляющий взгляд, жаль не рабочий.

— Отлично, — Люмин хотела уже уйти, но вдруг остановилась, предупреждающе посмотрев на Масами. — Я очень надеюсь, что ваши девушки не прикоснутся к нему и пальцем.

— Что вы, пока гость не пожелает, цветки нашего дома не станут докучать ему, — отступила женщина, понимая, что может перейти границу и тогда о помощи только мечтать и останется. — В «Умехана» продают не только сладкие ночи, но и искусство. Слушать красивую игру на инструментах — тоже удовольствие, как и вести беседы, читать стихи и прочее. Хорошего вам пути, Люмин.

Девушка в ответ ничего говорить не стала, лишь неоднозначно хмыкнула, покидая дом удовольствий. Куникудзуши остался один, если можно так сказать.

— Пройдем со мной, если не хочешь ловить все эти взгляды, — мягко предложила Масами и Куникудзуши коротко кивнул, последовав за хозяйкой дома.

Женщина привела юношу в тот самый кабинет, в котором они с Люмин уединились для приватной беседы вчерашним днем. В какой-то степени юноше было немного страшно быть одному, без Люмин. Он настолько привык каждый день видеть её, что сейчас отсутствие мечницы ощущается наиболее ярко, словно из его жизни резко убрали нечто важное.

— Присаживайся, — девушка плавно села за небольшой столик, указывая собеседнику на место напротив. — Не желаешь ли отведать чая?

— Конечно, — юноша несколько замешкался, прежде чем дать положительный ответ.

И снова гнетущая тишина. Куникудзуши не желал разговаривать с этой женщиной, потому и молчал, а Масами продолжала изучающе рассматривать юношу, из-за чего ему все больше хотелось сбежать, пока Люмин далеко не ушла. Масами казалась ему очень подозрительной, потому он так и отреагировал остро, когда женщина отправила мечницу выполнять её просьбу.

— Мне вот интересно, — вдруг заговорила Хатакэяма, когда Хиро, принесший чай, удалился из комнаты. — Хотя не важно, ты не выглядишь тем, кто может это знать, — махнула она рукой, и аккуратно взяла чашку ароматного чая. — Может расскажешь, как вы познакомились с Люмин?

— Она просто появилась и помогла в нужный момент, — уклончиво ответил юноша, давая понять, что не хочет говорить на эту тему. Он был весь напряжен, хотя очень старался не показывать этого внешне. Если он хочет быть полезен Люмин в будущем, обязан преодолеть все мелкие препятствия самостоятельно, не надеясь на помощь путешественницы.

— Понятно, — коротко ответила женщина, оставшись весьма недовольной ответом Куникудзуши. Что же, он оказался не таким глупеньким добрячком, каким кажется на первый взгляд. Может он и наивен, но готов отстаивать свое мнение, готов рисковать, даже если противник перед ним в разы сильнее. Их разговор подобен дуэли, в котором у Масами явно преимущество, и все же юноша не сдавался, выбирая тактику молчать, если боится сказать лишнего.

Женщина еще раз осмотрела его. Она должна признать, что даже её подцепила красота молодого человека. Таких красивых людей Масами не видела за всю свою жизнь, он напоминал очень дорогую куклу, вышедшую из-под рук величайшего мастера. Изящный, но местами неуклюж, взгляд открытый, но в мгновение становится твёрдым. Была бы она только помоложе...

Будь у нее возможность, то сделала бы его лицом своего дома, тогда бы отбоя от клиентов не было. Представить только, сколько бы прибыли принёс он, стань кагэма в любом доме Квартала красных фонарей.

— Может для меня найдется какая-либо работа? — Мягко улыбнулся Куникудзуши сделав вид, что вовсе не замечает этого взгляда. Возможно он правда был наивен в самом начале пути с Люмин, но события в деревне Ине значительно изменили его мировозрение. Каким бы добрым не был человек, он может прятать свою гнилую сторону, и Куникудзуши убедился в этом лично.

— Не думаю, в доме достаточно работников.

— Но вы же говорили...

— Мало ли, что я говорила. К тому же, таким рукам непозволительна грязная работа, — одним элегантным движением руки женщина раскрыла веер, пряча за ним нижнюю часть лица. — Ты умеешь читать? Просто Люмин сказала, что ты едва что-то можешь.

Куникудзуши молча кивнул. Странная, очень странная женщина, уж лучше бы он навязался Люмин, с ней и то безопаснее, чем с Масами. Она напоминала ему хищника, который тщательно выслеживает добычу, прежде чем напасть. И в этот раз добычей уготовано быть ему, и чего только пристала?

— Как хорошо, это значительно упрощает мне работу, — хотя Хатакэяма прятала нижнюю часть лица за веером, Куникудзуши мог определить, что сейчас она в очередной раз улыбается. Раздражающая женщина...

— Что вы имеете в виду? — Куникудзуши продолжал быть максимально вежливым, он не хотел, чтобы из-за его поведения Люмин осталась без крыши над головой.

— Твой разум совсем не искушен плотскими утехами, учитывая то, как ты реагируешь на "цветы" нашего дома. Любой другой мужчина на твоем месте давно увлёкся бы, но тебе все безразлично. Такое бывает, либо с совсем детьми, либо с теми, чье сердце уже отдано той самой единственной. К первому случаю ты едва ли подходишь, значит ты влюблен?

Влюблен?

— Что это значит?

Такого вопроса Масами точно не ожидала, на пару секунд её выражение лица стало весьма озадаченным, а веер едва не выпал с рук.

— Бедная девочка, где она тебя нашла-то... — качая головой, тихо говорила Хатакэяма, искренне не завидуя участи Люмин.

Она думала, что этот мальчишка с Люмин не просто как украшение таскается, а нужен для удовлетворения потребностей, но, кажется, пора перестать ей судить о всех по одному шаблону. Намучается мечница с ним, когда дело дойдет до более утончённого, но ей повезло; Масами такого шанса точно не упустит. Кто еще лучше нее, хозяйки дома удовольствий, разбирается в тонкостях любви что плотской, что платонической?

— Нам предстоит много работы, если ты хочешь быть с ней не как просто сопровождающий. Что Люмин значит для тебя?

— Я не понимаю вопроса, — нахмурился Куникудзуши.

— Хорошо, зайдем с другой стороны. Почему ты следуешь за ней? Она тебя чем-то шантажирует и ты сопровождаешь ее не по собственной воле?

— Нет, конечно нет! — Сразу же принялся отрицать сказанное Масами. — Я просто...

А почему он идет за ней? Что им действительно движет? Он еще не задавался этим вопросом, он просто шел за ней, потому что хотел этого. Хотел помочь ей, хотел оберегать ее, хотел поддержать, хотя совсем ничего не умел...

— Просто потому что хочу быть рядом.

Тихо ответил он, вызвал удовлетворительную улыбку Масами. Уже влюблен, вот только совсем не понимает этого.

* * *

Воспользовавшись сведениями от Масами, путешественница решила навестить тот дом, откуда были первые три жертвы, в попытках найти хотя бы небольшие зацепки. Как ей сказала Хатакэяма, все дома уже были предупреждены, что их в ближайшие дни навестит человек, расследующий дело об убийствах. Но не успела Люмин подойти к нужному дому, как оттуда выбежала камуро, лет двенадцати.

— Здравствуйте, я как раз ждала вас, госпожа. Хозяйка ожидает вас в приемной, — девчушка вежливо поклонилась, указывая на вход. Ох, как же ей было неприятно находится в этом месте. Тошнит от одного осознания, чем здесь торгуют.

Внутри здание оказалось почти таким же по строению, как и дом Умехана, да и цвета, интерьер... Кажется, никто не отличался оригинальностью, либо же завидуя успехам одного, второй решил все скопировать.

— Масами как всегда, берет первых попавшихся. И как женщина справится с расследованием? — Не успела войти в комнату, как девушку сразу же одарили презрительным взглядом. Да уж, не ожидала Люмин с ходу получить такое "почтительное" приветствие.

— И вам доброго утра, — холодно ответила девушка, давая сразу понять, что она пришла не в игры играть, а вполне серьезно взялась за это дело.

Перед ней оказалась невысокая старушка, что ворчала явно соответствуя своему возрасту. Оказывается, не все старушки в Инадзуме милые и приветливые.

— Смотри, какая молодежь пошла, — цокнула языком бабка, качая головой. — Я Сацуки Эри, можешь просто назвать меня госпожой Сацуки.

Хотелось бы Люмин сказать, что не заслужила такого обращения, так как не доросла, но увы, промолчала. Путешественница всей ее родословной старше, а тут госпожой называйте.

— Давайте не будем тянуть время. Ни вам, ни мне от этого проку нет, — холодно произнесла Люмин, взглянув на старушку безразлично.

— И то верно, нечего чужачке так долго шастать по дому, не дай архонт заразу принесла. Рей, отведи ее, куда нужно, а потом сопроводи до выхода. И смотри, чтобы другие свой нос не совали, а то я им задам, — твердо предупредила госпожа Сацуки, махнув рукой. Больше Люмин ее не интересовала.

Когда они вместе с Рей поднялись на второй этаж, девчушка тихо сказала.

— Вы не обращайте внимание. Из-за недавних убийств госпожа Сацуки переживает за остальных девушек, да и мы несем убытки, так как наш дом больше всего пострадал от неизвестной напасти... Она просто боится довериться чужим, особенно чужеземцам, — камуро шла впереди, потому Люмин не могла видеть ее лица. — Прошу, проходите. Это комната Мию, первой жертвы.

Девчушка позволила Люмин пройти первой, а сама оставалась в проходе, наблюдая за действиями мечницы.

Когда девушка вошла в комнату, первое, что она заметила, это ужасно сладкий запах благовоний. Весь завтрак из-за приторной сладости чуть не покинул её желудок.

Благодаря свету, проникающему сквозь окно, прикрытому светлой тканью, можно было оценить всю комнату. Удивительно, что запах так и остался, несмотря на почти открытое окно. Комната была средней, самая обычная для Инадзумы: шкаф, свернутый в углу футон, большое зеркало, столик, да всякие декоративные безделушки. Ничего примечательного.

— Мы уже осматривали комнату, но ничего подозрительного так и не нашли, — дала о себе знать Рей.

Люмин же и ответить было нечего. Она совсем не детектив и не понимает, как ей стоит действовать и с чего начать. Вот был бы тут Хэйдзо, дело уже в первый же день оказалось закрытым. Зря она его плохо слушала, сейчас бы может быть и помогло... А еще жутко не хватало болтушки Паймон. С ней задания казались очень лёгкими.

Вздохнув, девушка принялась осматривать комнату более внимательно. Чистая и убранная, все вещи стояли на своих местах. В ящике столика оказались письменные принадлежности и книги, у зеркала на небольшой тумбе стояла косметика, а в самой тумбе ящичек с лекарствами. Открыв шкаф, первым делом, что бросилось Люмин в глаза, это парик светлого цвета. Волосы почти такого же цвета, как у путешественницы, только на один-два тона потемнее.

— Парик? — Вслух спрашивает она.

— Некоторые куртизанки намеренно меняют свою внешность, — Рей почти сразу же оказалась позади Люмин, чтобы все объяснить. — Блондины редкость в Инадзуме, а находятся такие господы, которые желают себе на ночь "экзотики". Поэтому девушкам ничего не остается, кроме как пользоваться париками. Это довольно распространено в квартале, почти в каждом доме есть такие девушки, которые меняют себя до неузнаваемости, ради прихоти богатых клиентов. Таким, обычно, даже платят больше в несколько раз.

— Отвратительно, — не удержалась Люмин, пожелав скорее покинуть комнату. Какой бы аккуратной она не была, но предназначена не только для безобидной ночевки. — Идем в следующую...

— Как скажете, — только и ответила Рей, сопроводив Люмин до следующей комнаты.

Как итог, до самого вечера Люмин то и дело, что ходила от дома к дому, изучала комнаты погибших, расспрашивала близких подруг и интересовалась, были ли конфликты с клиентами, или же завистники. Кто-то сразу отвечал положительно, даже не стесняясь называть имена, хотя это явно не поощрялось в квартале удовольствий.

Пока зацепок насчет убийцы не было, но это было сделано определенно руками одного человека, так как все жертвы, кроме последней, были "напоказ", убийца даже не пытался как-то спрятать тела. Второе, что привлекло внимание Люмин, так то, что все девушки, опять же за исключением последней жертвы либо были блондинками, либо надевали парики, лишь одна оказалась натуральной блондинкой, третья жертва, была ойран своего дома, можно даже сказать — звездой всего квартала, благодаря своей внешности, хотя Масами говорила, что блондины редкость...

Казалось бы, вот ответ, вот та общая ниточка, связывавшая всех жертв, за исключением одной. Юри, куртизанка дома "Умехана" мало того, что не была блондинкой, так и парики тоже не надевала. Потому остается два варианта: либо Люмин рано сделала выводы по поводу того, что убийца охотится исключительно на блондинок, либо от Юри избавился кто-то под шумок, рассчитывая, что во всем обвинят одного и того же. Вот только тело Юри так и не нашли, совершенно другой почерк преступника.

Либо же Юри все еще жива, но в этом мечница сомневалась, однако и выкидывать такой исход не собиралась. Теперь ей только нужно еще раз проанализировать собранные сведения, но сил почти не оставалось, хотелось спать и голова медленно начинала болеть: не то ли от переизбытка информации, не то ли очередной приступ.

А еще за весь день Люмин только легко позавтракала, потому желудок просил еды. Много еды. А еще ей желательно сменить повязки, так как в некоторых местах вновь проступила кровь.

Входя в дом, Люмин первым делом встретил веселый женский смех. Пройдя чуть дальше, она увидела Сказителя, с книгой в руках и в окружении двух девушек.

— Могу объяснить и воплотить эту часть в жизнь, — сладким голосом говорила одна девушка указывая тонким изящным пальцем в текст, а вторая активно кивала.

— Архонты, нельзя же быть таким красивым, — вторая ласково коснулась щеки юноши, и тот уже точно походил на каменную статую. Очень смущенную покрасневшую статую.

Краснеюще-бледнеющего Сказителя Люмин видела впервые, она хотела было вмешаться, как вдруг рядом возник Хиро.

— Вам помочь, госпожа? — Прямой уверенный взгляд, и легкое, как бы невзначай, прикосновение к руке.

— Позови Масами, — мягко улыбнулась она, но в золотых глазах — лед. На ней эти фокусы не сработают. Кивнув, покрасневший юноша моментально ретировался и буквально через минуту Масами была в зале. — Вы что с ним сделали? — Спрашивает она у Масами. Та лишь смеется.

— Он просто решил почитать некоторые романы нашего дома, а девушки любезно объяснили непонятные ему моменты, — она вновь засмеялась, пряча улыбку за широким рукавом кимоно.

Люмин представляла, какие именно романы могли читать в доме удовольствий. Бедный чистый и невинный разум Куникудзуши, для него это огромный стресс. Как раз в этот момент юноша ее наконец-то заметил. Искренняя радость отразилась на красивом смущенном лице, он моментально отбросил книгу и с невиданной ловкостью избавился от объятий девушек.

— Люмин! — Неизвестно чему радовался он. Куникудзуши уже хотел было обнять путешественницу, но сдержал этот необдуманный порыв. — Я рад, что ты вернулась. Думаю, тебе стоит сменить повязки, да? А как твое самочувствие? Голова не болела?

— Все хорошо, — она засмеялась из-за такой суетливости Куникудзуши. Как давно о ней никто так не заботился, даже вся ненависть в это мгновение была забыта. — Я сначала поговорю с Масами, ты можешь продолжить своё занятие.

— Нет! — Выпалил он, ухватившись за ладонь мечницы. — То есть, я имею в виду, что тоже хочу послушать, — неловко оправдывался юноша.

Масами и Люмин ничего не оставалось, кроме как согласиться. С него было достаточно стресса, но Люмин еще обязательно пару раз его подразнит...

Примечания:

Спасибо за прочтение.

Как смотрите на то, чтобы устроить марафон по Судьбе? Я вот думаю, осилю нет, но хочется закончить. Короче, запасаюсь вкусняхами на всякий случай и думаю еще.

А кто хочет поддержать мое творчество не только добрым словом, то все указано в профиле.

Примечания:

ПБ

Спасибо, что дождались. Хочу вам кое-что объявить, если не видели пост в тг.

Так как в фанфике сейчас идет детективная линия, закрался вопрос: кто убийца?

Ваш ответ может стать правильным и тогда вы получите небольшой приз в виде ЛУНЫ.

Подробности в тг канале:

https://t.me/hilichurls_write

* * *

— Я внимательно тебя слушаю, — Масами прикрыла глаза, растирая ноющие виски. Поскорее бы это закончилось, изо дня в день ей всё страшнее впускать в дом клиентов, так как абсолютно каждый мог оказаться убийцей.

— Что же, на данный момент конкретно узнать, кто убийца не получится, но определенно есть закономерность в убийствах. Первое, на что стоит обратить внимание — все убийства даже не пытались скрыть, за исключением последней жертвы, Юри. Второе — почти все жертвы в той или иной степени блондинки, за исключением опять же Юри. Потому насчет первых пяти жертв вопросов нет, они сделаны одним человеком, так как почерк преступника одинаков — жестокость. Что же касается шестой жертвы, то она либо все еще жива, либо убита другим человеком, под шумок скажем так, чтобы все подумали, будто это одних рук дело.

Масами нахмурилась, стараясь разложить все по местам. Действительно, несложно было найти общие сходства, однако кому до этого было дело? Иногда женщине казалось, что только она больше всех печется о своих девочках, так как это ее обязанность, как старшей.

— Также я опросила других девушек, хозяев и мелких работников домов. У двоих жертв были конфликты с клиентами в последнюю неделю их жизни, но вот в чем подвох — эти клиенты абсолютно разные люди, но все-таки в список подозреваемых поместить можно. Завтра мне принесут копии журналов посещений, чтобы убедиться в том, был ли у жертв посетитель с одним и тем же именем.

— Если нужно, я могу сейчас же его предоставить, — сказала Масами, нахмурившись. Обычно такое не показывают посторонним людям, но раз другие согласились, то и ей нет смысла противиться.

— Было бы неплохо, займусь изучением ночью, — задумчиво произнесла девушка, а сидящий рядом Куникудзуши обеспокоенно на нее посмотрел. Она ведь совсем еще не отдыхала, такое рвение не поможет ее ранам нормально зажить, и так постоянно их тревожит своими активными действиями. Но юноша так ничего и не сказал, все равно его не послушает, Люмин слишком упрямая.

Хотелось бы ему как-то помочь путешественнице, хоть немного облегчить ее боль, но он все так же бессилен. Любые его слова не достигают девушки, любая его забота отвергается, любая попытка помочь осуждается. А ведь ее благополучие для него важнее собственной жизни, он на все готов, лишь бы она больше так не страдала, лишь бы на светлом лице не видеть боли.

Как сказала Масами? Влюблен? Когда заботишься о человеке, когда ставишь его выше всех остальных, когда в груди образуется тяжесть и сердце стучит быстрее рядом с таким человеком... Сердца у него нет, но тяжесть в груди он все равно чувствует, рядом с Люмин и улыбаться хочется гораздо больше. Да, она каждый раз отталкивает его, грубит, в золотых глазах он видит ненависть, но все равно хочет быть рядом. Возможно, для других это покажется издевательством над собой, больной любовью, но Куникудзуши останется с ней, даже если ему придется всегда быть позади, в ее тени.

Даже если он знает, что она хочет его убить.

— Но из всего этого меня напрягает, так это вторая жертва... Ее повесили и передали послание «предупреждение». Кому предупреждение? Или таким образом убийца дал знать, что будут еще жертвы? Сложно, так еще и девушка в ту ночь не покидала дома, так как она оказалась повешенной в лесу? Ее камуро мне толковых ответов не дала, сказала, что ее госпожа вела себя как обычно, не было никаких изменений в поведении, но все равно... В ту ночь девушка была в комнате, с клиентом, это подтвердили остальные и после она даже вышла проводить его до выхода и все. Так как же в итоге ее утащили в лес? Или же она добровольно ушла?

— У большинства домов есть черный ход на случай непредвиденной ситуации, — вмешалась в рассуждения Хатакэяма.

— В том то и дело, что есть, но он был не тронут, слои пыли тому доказательства, — Люмин подняла голову к потолку. Слишком многое надо обдумать, а вдруг, пока она будет медлить, то еще кто-то умрет. — Мы точно имеем дело с человеком? — Задумчиво произнесла Люмин и Масами нахмурилась только сильнее.

Ей было страшно, Люмин отчетливо видела страх за попыткой казаться расслабленной. Но ее страх был вполне оправдан, неизвестно, кто будет следующей жертвой убийцы и ей стоит волноваться за своих девочек еще больше ведь даже защитить их она не в состоянии.

— Ладно, теперь подумаем над смертью Юри. Про первые пять жертв все ясно, это с вероятностью в девяносто процентов сделано одним и тем же человеком, что же касается Юри — она загадка еще большего масштаба. Её тела не нашли, она не блондинка. У вас есть мысли на этот счет?

— Юри была неконфликтной девушкой. Её рано к нам продали и она только в этом году стала полноценной куртизанкой. Список клиентов у нее достаточно мал, так как особых талантов, помимо её красноречия и игры в сёги нет. Однако у нее был постоянный клиент, — Масами призадумалась, стараясь вспомнить имя. — Вроде бы его звали Хаяси Акира. Два раза в неделю он обязательно навещал Юри и всегда оставлял приличные суммы в доме.

— Значит, его стоит проверить первым делом, возможно, сыграло чувство собственничества и он не захотел делить ее с кем-то еще, потому он ее либо убил, либо похитил? Вполне как вариант стоит учесть... Ох, — Люмин схватилась за виски. Опять эти боли. — А какие у нее были отношения с другими девушками?

Да что же такое, в глазах все двоится, но путешественница отчаянно борется с этим. Почему эта напасть всегда появляется неожиданно и каждый раз все больнее и дольше идет? Это намеки от Вселенной, что девушка заигралась и ей пора в могилу?

Больно. Как же больно, в ушах словно вата и голос Масами практически не слышно.

— Ты в порядке? — Ладони мечницы аккуратно коснулась чужая прохладная рука, и все будто по щелчку прекратилось, лишь дыхание участилось и на лбу выступил пот. Люмин могла теперь четко видеть. Повернув голову, она увидела обеспокоенного Куникудзуши, аккуратно держащего ее за руку.

— Люмин, все хорошо? — Интересуется Масами, с беспокойством оглядывая путешественницу. — Может стоит вызвать врача?

— Нет, не нужно. Уже все хорошо, — сама того не осознавая, сжимает ладонь Куникудзуши в ответ.

— Тогда тебе стоит отдохнуть, — не стала настаивать женщина. — На сегодня достаточно. Я не хочу, чтобы ты пострадала, потому ты идешь отдыхать, а разговор продолжим завтра, журнал тоже покажу следующим днем. Отведи ее в комнату, а я распоряжусь насчет ужина, — поставила точку Масами и Люмин даже возразить было нечего. Ей правда нужно отдохнуть, будет плохо, если такое случится во время битвы.

— Хорошо, — Куникудзуши кивнул, все еще не отпуская путешественницу. — Давай помогу.

Что странно, но Люмин даже отказывать не стала, послушно следуя за юношей, а тот в свою очередь ничего не говорил, молча сопровождая путешественницу до их совместной комнаты. Выглядела девушка весьма растерянно, в какой-то степени юноше показалось, что она чего-то боится.

— Ты точно в порядке? — Спрашивает он, когда закрывает дверь в комнату. Люмин кивает, ничего не говоря. — Давай тогда я обработаю тебе раны, ты стала сильнее хромать. Ты была снова ранена? — Осторожно спрашивает, потянув девушку к футону.

Люмин безвольной куклой пошла следом, продолжая держать Куникудзуши за руку. Прохладно, и даже совсем не больно, словно в одно мгновение вся боль исчезла.

— Садись, — он заставляет её сесть и отпускает руку, из-за чего девушка вздрагивает, испуганно на него посмотрев.

— Стой! — Девушка хватает руку Куникудзуши, крепко сжимая его узкую ладонь. Она с каким-то отчаянием смотрит на него, будто непременно что-то случится, если он сейчас уйдет.

— Люмин? — Он присаживается перед ней на одно колено, продолжая держать за руку. Она выглядела бледной, растерянной. — Где-то болит? Ты только скажи...

Она резко отталкивает его руку и отворачивается.

— Ничего не нужно. Уходи, — голос холоден, как и прежде, но в золоте глаз все еще остался страх.

Чего она боится? Почему ей так трудно дышать, почему так болит голова, но стоило ему лишь раз к ней прикоснуться, как боль ушла. Это все из-за него. Ей больно потому что он рядом, но еще больнее, когда далеко.

В какую игру с ней играют, что ей приходится так страдать? Чем она все это заслужила? Убитые ею живые существа так стремились отомстить?

Почему именно она?

Пусть все окажется сном, невыносимо длинным страшным сном, от которого она вот-вот проснется, а рядом будет её назойливая подружка Паймон. Каждый день, засыпая, она хочет проснуться там, где ей место, но увы. Открывая глаза ничего не менялось уже на протяжении месяца, она застряла здесь и теперь медленно умирает.

Потому что по-другому свою слабость путешественница не могла обосновать. И так столько лет прожила, видимо, здесь погаснет её свет...

— Пожалуйста, — его тихий голос звучит близко, Куникудзуши не ушел. Он увидел её взгляд, увидел пустоту в нем. Наплевав на последствия, юноша крепко обнял путешественницу, утыкаясь носом ей в шею. — Люмин, все будет хорошо. Ты поправишься, мы найдем убийцу и будем дальше путешествовать вместе.

Иногда что-то сделав, не все берут за это ответственность. Люмин была той, кто освободила Куникудзуши, Люмин была той, кто показала ему внешний мир, Люмин была той, к кому он так сильно привязался.

Только путешественница не понимала таких чувств, подобное ей чуждо, она слишком холодна для чего-то настолько теплого.

Она не создана для любви.

— Только не бросай меня, — его объятия крепкие, ей не хватит сил, чтобы оттолкнуть.

Не хватит сил, чтобы в очередной раз прогнать его. Она закрывает глаза, принимая его тепло. Молчит, не пытается нагрубить, потому что как доказала практика — это бесполезно. Потому что даже кукла человечнее нее...

* * *

Следующим утром Люмин просыпается не с мыслью, что она вновь не вернулась в свое время, а с необычайной легкостью в груди. Она оглядываяется — Куникудзуши спит рядом, поверх одеяла, подложив под голову свою руку.

Он ли ключ к её освобождению из этого времени? Чем больше времени проходит, тем слабее она становится, тем неувереннее держит меч в руках. Люмин должна убить его, если хочет вернуться, должна, но...

— Ты уже проснулась? — Сонно бормочет Куникудзуши, вставая. Темные волосы торчат в разные стороны, одежда помялась в некоторых местах. Такой забавный и неуклюжий вид невольно вызвал улыбку, однако девушка сразу же себя одернула, вернув маску безразличия на лицо.

— Да. Сегодня нужно многое сделать.

На том их диалог и остановился, Куникудзуши уже научился понимать, когда не стоит навязываться, чтобы в очередной раз не разозлить путешественницу.

После плотного завтрака Люмин принялась изучать принесенные записи, а их оказалось на удивление много. Девушка не любила бумажную работу, ей проще было мечом размахивать, но в этот раз пришлось переступить через себя.

Около четырех часов девушке понадобилось, чтобы полностью изучить все ей необходимое, но это оказалось пустой тратой времени. Редко можно было встретить в журналах повторяющиеся имена, так как мужчины если выбрали дом, то в другой уже редко захаживали. А хоть у двоих убитых и был клиент с одним и тем же именем, однако последний его приход был аж полгода назад, потому этого человека Люмин сразу выбросила из списка подозреваемых.

Развалившись на футоне, окружённом бумагами, Люмин тяжело вздохнула. И вот зачем она в это ввязалась? Теперь и отказаться нельзя, так как Масами успешно свою часть выполняет — дала им и кров, и еду.

Что еще было удивительно, так это то, что Куникудзуши её ни разу не побеспокоил. Масами вроде говорила, что ей нужны рабочие руки, так неужели она настолько запрягла его?

Встав и размяв затёкшие конечности, Люмин решила выяснить, куда делся вездесущий Куникудзуши, который ранее её и на секунду в покое не оставлял. Пропажа нашлась довольно быстро, с небывалой холодностью во взгляде и неестественно прямой осанкой юноша о чем-то беседовал с Ханой, пока другие девушки готовы были дыру в нем просверлить. Неужели внешность настолько все решает?

Спустившись в основной зал, девушка начала собираться к предстоящему походу по подозреваемым. Она знает имена, а с такой информацией место жительства несложно будет найти. И все же предупредить Куникудзуши ей стоит, иначе еще искать её пойдет.

— Здравствуйте, — заметив Люмин, камуро вежливо поклонилась. Ну да, кажется, этим утром Люмин её еще не видела. Странная все-таки девочка, всегда тихая и неприметная, исполнительная и не особо разговорчива. Взгляд только менялся, когда на Куникудзуши смотрела.

Да уж, с его лицом так легко всех очаровать. Красота — страшная сила.

— Ты закончила с делами? — Тут же улыбнулся юноша, от прежнего хладнокровия и следа не осталось. Чем уже успели достать даже Куникудзуши, если он так поменял своё отношение к окружающим?

— Да, — коротко ответила путешественница. — Ты останешься здесь.

— Не хочу, — подобно капризному ребенку запротестовал юноша, хотя обычно всегда соглашался со всем, что ему говорила путешественница.

Люмин удивленно приподняла бровь.

— У тебя нет другого выбора, если и дальше хочешь путешествовать со мной, — спокойно произнесла она, а Куникудзуши было нечем крыть, у юноши нет столько влияния на Люмин, как у нее на него.

— Хорошо, — буркнул Куникудзуши оглядываясь назад, где сидели несколько девушек. — Но в следующий раз пойду с тобой! — И расстроенный тем, что ему в очередной раз придется остаться в этом месте, ушел в свой уголок, где обычно читал книги, так как дел ему так и не давали, а еще к нему слишком часто приставали, не давая спокойно сосредоточиться на чтении.

Тяжело вздохнув, он сел, готовясь к очередной пытке. Иной раз ему хотелось спрятаться в комнате, но и там его находили.

Люмин же, оставив своего спутника на растерзание прелестным обитательницам дома, с каким-то странным беспокойством на душе покинула дом удовольствий. Её цель — Акира Хаяси, один из главных подозреваемых в пропаже Юри.

Адрес молодого человека найти не составило труда, так как многие в городе знали этого "улыбчивого и отзывчивого" юношу, но идти оказалось прилично далеко, так как у Акиры был не просто дом за городом, а целое имение. Теперь было ясно, что юноша еще и при деньгах, раз мог позволить себе оставлять приличные суммы в доме удовольствий, еще и жить на широкую ногу.

К сожалению, когда девушка все-таки добралась до имения, её туда, естественно, не пустили. Милые добрые дядечки охранники сразу же отправились "поспать", так как очень сильно утомились стоять на посту. Переступив через охранника, девушка спокойно прошла дальше.

— Мне нужен ваш господин, — с ходу заявила она на в раз вооружившуюся стражу. — Нет, ну если вы настаиваете, можем обменяться приветственными ударами.

— В этом нет необходимости, — послышался глубокий мужской голос позади Люмин и вся стража моментально встала по стойке смирно.

— Как хорошо, что всё-таки нашлись здесь люди, которые понимают простые слова, а не только удары меча, — Люмин поворачивается, но тут же хмурится. Перед ней был невысокий мужчина уже явно в возрасте. — Я так понимаю, вы не Акира?

— Правительно понимаете, я его отец.

— А где я могу найти вашего сына? — Стараясь вежливо улыбнуться, спросила путешественница.

— А по какому поводу спрашиваете? — Старший Хаяси махнул рукой и самураи оставили их.

— Думаю для вас не секрет, что ваш сын посещал квартал удовольствий, — начала Люмин и заметив, как изменился в лице мужчина, поняла, что попала по больному.

— Не понимаю, о чем вы, — решил пойти на попятную он, но увы, лжец из него никудышный.

— Да бросьте, его имя так часто фигурирует в записях, что отрицать очевидное становится бессмысленным, господин Хаяси, — она чуть наклонила голову на бок, стараясь вести себя непринужденно, чем невероятно нервировала мужчину. — Мне нужно просто поговорить с Акирой и разрешить один вопрос, никто не пострадает. Если, конечно, он ни при чем. Я ни на что не намекаю, но вам лучше выполнить мои требования, я и расстроиться могу.

Мужчина колебался недолго, так как видел, что с девушкой перед ним шутки плохи. Он не глупец, чтобы как-то обижать настолько опасную личность, даже если та выглядит, как хрупкая и слабая девушка.

— Вы пришли от той шлюхи, да? — Выплюнул он, и Люмин удивилась, кого это он так приласкал. Неужто Масами? — Не знаю, что он пообещал той проститутке, но Акира в ближайшие несколько лет точно не появится в городе.

— Объясняйтесь внятнее, ты переоцениваешь свои возможности, — она усмехнулась, а мужчина вздрогнул. Жертва здесь только он, авторитетом давить не получится, Люмин вне всей этой системы.

— Акира с ума сошёл из-за этой проститутки, — спустя некоторое время молчания соизволил ответить старший Хаяси. — Семья и так переживает трудные времена, так он еще и все деньги в борделе оставил. А потом вообще заявил, что хочет выкупить и жениться на проститутке! Это же сколько денег на нее нужно! А он, человек из благородной семьи! Если бы кто-то узнал, то меня бы засмеяли! Да и такие суммы не потянули бы...

Люмин не знала всех этих тонкостей конечно, но даже для нее сам факт женитьбы на проститутке был отвратителен. Да, Люмин человек старых взглядов, семейная пара должна формироваться из "чистых" людей, и сама она следует подобному уже очень много лет.

— Потому я отправил его в военный лагерь на Ватацуми, может образумится, — устало произносит мужчина, падая на жесткий стул.

— Понятно, значит он ну никак не относится к убийствам. Спасибо за ответ, я была очень рада сотрудничеству, —Люмин улыбнулась, и ей удалось увидеть, как тяжело выдохнул мужчина. — Ах, могу ли я попросить передать небольшой свадебный подарок Акире и Юри?

— Ко... О чем вы говорите?!

Люмин лишь широко улыбнулась.

Примечания:

Спасибо за прочтения!

Примечания:

Пб.

Надеюсь, вы оставите отзывы, а то немного обидно, что почти нет никакого отклика. Грустно даже.

А я все еще напоминаю о конкурсе в тг: https://t.me/hilichurls_write

* * *

— Я так и знала, — Люмин ехидно усмехнулась. Все-таки не зря доверилась своей интуиции и рискнула пойти на такой смелый шаг против влиятельного человека. Хотя, когда ее останавливало противостояние против обычного человека, пусть и при деньгах? Возможно, сейчас девушка была и не в лучшем состоянии, но все еще сильнее людей.

То, что Юри жива, Люмин поняла почти сразу же, так как никак не могла сопоставить предыдущие жертвы и Юри, к тому же у юдзё⁽¹⁾ не было врагов и большого количества клиентов, а она к этому и не стремилась. Юри плыла по течению в своей жизни, не собиралась как-то менять это и оставалась довольной тем, что имеет. Чудо, а не девушка, но увы, ей не повезло влюбиться в молодого господина довольно богатого рода, который стал постоянным клиентом юной юдзё.

Так как же Люмин поняла, что с Юри все хорошо? Банально по следам, которые пытались скрыть, но не получилось, а так же красивой заколке, которую девушка увидела у уличного торговца. На этой заколке были цветы сливы, в обрамлении золотых листьев и с инициалами Юри, так как такие выдавали каждой куртизанке «Умеханы», и знали об этом лишь сами куртизанки, да самые внимательные клиенты, однако часто многим было все равно, какие украшения носят девушки в публичных домах. Люмин же о заколках рассказала Масами.

В тот момент путешественница подумала, что с торговцем, таким образом, расплатились за услугу, так как у куртизанки не было моры, чтобы заплатить. Ну и путем несложных махинаций, не без использования грубой силы, удалось выяснить подробности. Зря этот торговец решил ей продать свой "редкий и дорогой" товар. Но в чем-то торговец был умным, раз не кинулся продавать заколку сразу.

А вот Юри явно не блистала умом, так как расплачиваться такой приметной именованной вещью — это верх глупости. Но до побега все же додумалась, еще и время выбрала весьма подходящее, чтобы все точно решили, что девушка мертва.

Второе примечательное в пропаже стали травы, которые куртизанки употребляют, чтобы не забеременеть. Под потолком комнаты Юри был обнаружен небольшой тайник, где и лежали мешочки с травами. Нет бы выбросить, но увы, девушка до этого не додумалась. Тогда путешественница и заподозрила, что возможно Юри забеременела и сбежала, так как правилами дома подобное было запрещено. Люмин будто в дешевый роман попала, не иначе.

— О-о ч-чем вы говорите? Что за вздор вы несете?! — Начал отпираться мужчина, но это уже было бесполезным.

— Ну хватит так орать, голова от вас болит, — Люмин закатила глаза. Состояние сегодня было лучше обычного, но осадок после приступов остался, еще и незажившие раны мешали. — Всему простому люду известно, как вы любите своего единственного сына и прощаете все грехи, чего бы вам это не стоило: будь то азартные игры или открытое посещение публичного дома. А тут вдруг заявляете о таком суровом наказании для своего любимого сына...

Люмин медленно стала ходить из стороны в сторону, рассуждая. Иногда людские сплетни являются идеальным источником информации, пусть не все из них достоверны, но все равно корень этих сплетен же есть?

— Давайте будем честны друг с другом и никто не пострадает, — девушка вежливо улыбнулась, остановившись. Ей кажется, но она могла слышать, как быстро билось сердце старика.

— Стража! Сюда! Уведите эту сумасшедшую! — Вдруг крикнул он, не став мириться с этой вопиющей грубостью и наглостью от сопливой нахалки, ворвавшейся в дом.

— Ну почему никто никогда не хочет по-хорошему? А потом просят пощадить, — девушка глубоко вздыхает и снова закатывает глаза. Хотела не напрягаться, а получилось как всегда, главное, чтобы плохо не стало, а то будет весело.

В узкой девичьей ладони плотно лежала рукоять меча. Чуть напрягаясь, девушка окутывает острие аурой электро и делает предупреждающий взмах, из-за чего по полу прошла трещина.

— По одному или сразу всей толпой? — То, насколько самоуверенна была путешественница в этот момент, было удивительно даже для самой Люмин. Раньше она была рациональнее, сдержаннее, но Сёки но Ками вышиб из нее остатки разума, пока швырял девушку по всей мастерской, а сверху еще своей гигантской рукой придавливал. Ребра предательски напомнили болью о том случае.

Самураи разумными не были, но и их винить нельзя было, ведь им положено беспрекословно слушаться приказов своего хозяина, даже если тот скажет умереть. Ох уж эта преданность, Люмин такой никогда не стать.

На данный момент лучше всего в ней отзывалось электро, охотно разлетаясь в стороны и жаля врага сквозь их броню, слабые отголоски анемо отзывались где-то внутри, а гео и дендро совсем неохотно шли на контакт, но Люмин и одного элемента хватит.

Убивать девушка не убивала, но в бессознательном состоянии стража пролежит до следующего утра. Когда пол в просторном зале был устлан телами самураев, девушка обратила внимание на старика. То, с каким страхом он на нее смотрел, было неприятно девушке, но увы, она могла вселять лишь страх своей силой. Разве найдется тот, кто после увиденного сможет нормально с ней общаться? Все всегда сразу же начинают любезничать, нести всякий бред от страха...

В голову сразу же лезет лицо Куникудзуши. В деревне он видел ее силу, видел, какой она может быть, но не пытался как-то по-другому к ней относиться, продолжал оставаться самим собой рядом с ней, не боялся, не видел в ней монстра.

Хотя, он просто еще не познал мир, еще многое не понимает, потому и ведет себя в некоторой степени безрассудно, когда продолжает относиться к ней так хорошо.

— Ты! Ч-чудовище! Монстр! — Вся выдержка и спокойствие старшего Хаяси моментально исчезли. Любой стоящий на вершине и смотрящий на всех свысока однажды окажется в положении, когда придется смотреть и снизу вверх. В Тейвате правят не деньги, в Тейвате правит сила, и чем ее больше, тем авторитетнее человек.

— Да, я монстр, приятно познакомиться, — Люмин вежливо улыбнулась и начала медленно подходить к старику. Девушка очень старалась не хромать и держать лицо, так как рана на бедре болела больше всего.

Меч в руке девушки опасно сверкнул и вот уже острие четко напротив шеи Хаяси-старшего. Страх, ненависть — все это читалось в глазах старого мужчины. Да, именно эти чувства и вызывает путешественница, именно это чаще всего видит в чужих глазах, но только не в глазах куклы, что уже больше месяца сопровождает ее.

Снова она о нем думает, он другой, он даже не человек, не стоит ставить его наравне с остальными.

— А теперь ты расскажешь мне все до единого, если так сильно хочешь жить. Конечно, ты можешь расстаться с жизнью так и ничего мне не рассказав, но тогда я сама найду твоего сына. Поверь, лучше тебе послушно все мне рассказать, я не люблю, когда так долго думают и молчат...

Люмин продолжала улыбаться твердо держа меч в руке. Путешественница старалась выглядеть сильной, устрашающей, старалась не показывать, что ей больно, что ей тяжело в данный момент из-за использования стихий.

Всю жизнь играет ту роль, которую ей навязали — бесстрашная и сильная странница средь звёзд, Почётный рыцарь и просто путешественница, чье имя разлетелось по всем уголкам Тейвата.

Она вынуждена быть и оставаться сильной перед окружающими, сама себя так подала, значит и не стоит отступать.

— Расскажу! Я-я все вам расскажу! — Испуганно выкрикнул старик, содрогаясь от страха. Он боится ее — это к лучшему.

* * *

Возвращалась Люмин в квартал разбитой, уставшей, но добившейся ответа хотя бы на один вопрос из того бесчисленного множества, которые успели появиться в ходе расследования. В какой-то степени путешественница может сказать, что было легко, так как Юри оказалась слишком наивна и глупа, чтобы как следует продумать свой побег с возлюбленным.

Да, старик подтвердил теорию о том, что Юри жива и они с его сыном взаправду уехали на Ватацуми; спрятались подальше, чтобы ненароком не попасться на глаза тем, кто знает Юри в лицо.

Все в этой части дела оказалось до удивления простым. Старик не соврал, когда говорил, что финансовое положение семьи Хаяси сейчас в худшем состоянии и едва хватало на жизнь, про посещение борделей речи и быть не могло. Старший Хаяси не поддерживал занятие сына, но деньги все равно давал, так как не мог отказать единственному отпрыску.

Про то, что Акира влюбился в куртизанку, старший Хаяси тоже знал, но успешно закрывал на это глаза, так как все еще не мог отказать своему единственному сыну. Да и не считал старик эти чувства чем-то значимым, он думал, что период пройдет, Акира образумится и будет заниматься делами дома, но увы. К огромному сожалению, Акира не образумился и в один день пришел с известием, что намерен жениться на Юри. Старший Хаяси был против и всеми силами отговаривал сына от такой глупой и грязной затеи, но сын отказывался слушать и понимать. Как выяснилось, Акира поставил отцу ультиматум — либо тот поддерживает его и юноша остается отпрыском дома Хаяси, либо же отрекается от имени рода и все равно женится на возлюбленной. Старшему Хаяси только и оставалось, как играть по правилам сына, потому что оставлять род без наследника не желал.

Поддержав сына, глава дома закрыл глаза на то, что тот женится на проститутке и даже посодействовал этому. Как позже признался Акира, девушка была беременна, потому они и спешили обменяться клятвами. Пока семья Хаяси думала, как бы незаметнее вытащить Юри из дома «Умехана», девушка решила действовать самостоятельно, выбравшись через окно, а чтобы быстрее добраться до поместья, расплатилась с торговцем заколкой, чтобы тот довез ее...

Все было до отвратительного просто и Люмин не смогла понять, как с этим не справились без нее. Конечно, играл тот факт, что девушка пропала аккурат в разгар убийств, и потому проще было всем думать, что с Юри расправились тоже. Масами будет очень "рада" этой новости, мечнице даже было интересно, что женщина будет делать с подобным и сделает ли что-то вообще. В последнее время Люмин казалось, что Масами какая-то вялая, постоянно уходит в себя и будто бы совсем не высыпается. Ладно, это уже не проблема путешественницы, ее задача поймать убийцу, а не беспокоиться за посторонних людей.

К вечеру небо заволокли тучи, потому стемнело достаточно быстро. Уже второй день подряд Люмин возвращается так поздно и в очередной раз уставшая до такой степени, будто она неделю напролет мечом орудовала, а не всего лишь с парочкой самураев столкнулась. Сейчас она как никогда напоминала себе простого человека, будто бы действительно стала им, и это больше всего пугало ее. Ей хватило того, что она в самом начале пути в Тейвате уже была до невозможного слабой и шаг за шагом восстанавливала свою прежнюю мощь... А теперь снова оказалась на самом дне, готовая умереть от никак не заживающих ран.

Ей страшно. Очень страшно, что она действительно умрет, что она становится изо дня в день все слабее и слабее и это уже не шутки, уже не получится просто отмахнуться, закрыть глаза, сказать, что "само пройдёт".

Если она умрет здесь, то никто ничего не потеряет. В этом времени ее тело все еще находится в неизвестном месте и крепко спит, а проснется лишь через долгие пять веков. Можно ли сказать, что сам мир отвергает нынешнюю Люмин, так как в одном времени не может существовать сразу две путешественницы? Все возможно, и если она умрет, то ничего серьезного ведь не случится? Просто воспоминания об этом не сохранятся, или "настоящая" Люмин тоже переживет этот этап?

Игры со временем опасны, ведь любое вмешательство принесет огромные изменения в будущем. Будет ли сейчас также? Сможет ли Люмин изменить ту реальность, из которой пришла, не убивая Сказителя? Сможет ли сохранить память о нем?

Можно ли вообще хоть где-то обойтись без жертв?

Голова у девушки тяжелая и сама она не может избавиться от назойливых мыслей об возвращении туда, откуда пришла и возможно ли это вообще. Она уже достаточно изменила в этом времени, будущее должно быть другим, так почему все еще прошлое держит ее здесь?

Или все-таки ее меч должен искупаться в крови?

Люмин не знает, что правильно, а что нет. Впервые так долго сомневается, прежде чем обнажить меч. Порой даже сильные люди не способны так просто что-то решить, найти ответ и смело действовать.

В квартал Люмин успела вернуться до полуночи, и здесь оказалось слишком оживленно для того места, которое считали проклятым. Все-таки против такого искушения мало кто может пойти, попробовав один раз, невозможно будет остановиться. Люмин еще не знает всей прелести такой жизни, и навряд ли так скоро узнает с ее характером. Не привязываться, не любить — с каждым новым миром она твердила себе это и успешно справлялась, но в Тейвате эта "установка" дает сбой.

Казалось бы, ничего подозрительного, обычные мужчины, пришедшие удовлетворить свои потребности, изредка можно было увидеть и женщин, но таковых было совсем мало. Все вполне себе шло нормально, девушка почти вернулась в дом «Умехана», пока не почувствовала на себе чей-то долгий взгляд.

Тяжелый, полный ненависти и злобы взгляд, от которого по коже побежали мурашки. Люмин моментально остановилась, осматриваясь по сторонам. Мечница пыталась понять откуда исходит эта злоба и жажда убийства, пока не заметила между домов тень.

Так быстро, как только могла, Люмин оказалась в том проулке, но тень скользнула дальше. Что же, взяв себя в руки, путешественница рванула вслед за подозрительным человеком невысокого роста, но тот оказался довольно ловким и быстрым, уводя Люмин куда-то в безжизненную часть города. В какой-то момент путешественница потеряла преследуемого из виду, но продолжала чувствовать взгляд полный злобы.

Девушка призывает меч и осматривается, стараясь отдышаться. Тихо, очень тихо и темно, мечница едва ли что-то различала в темноте.

Тихо.

Слишком тихо.

Ни ветерка, ни людских голосов, лишь ее громко бьющееся сердце и дыхание. Путешественница оглядывается по сторонам, старается отследить неизвестного по ощущениям.

Что удивительно, но Люмин сейчас страшно. Она привыкла полагаться на свою силу, но сейчас эта сила медленно угасала, у девушки больше нет полной мощи.

Когда ее атакуют, Люмин умудряется отразить удар, направленный прямиком ей в шею. На землю медленно упали пару прядей золотистых волос. Ее задели, но не критично, всего лишь маленькая царапина.

— Шестая, — холодный тонкий голос раздался будто бы одновременно отовсюду.

Девушка осмотрелась, но неизвестного и след простыл, аура злобы исчезла и мир будто бы снова ожил. Зашумела листва на деревьях, послышался смех людей. Сердце путешественницы бешено стучало в груди, тело покрылось холодным потом, а руки тряслись.

Ей вправду страшно? Бред, разве может ей быть так страшно?

— Госпожа Люмин? — Послышалось рядом и девушка резко развернулась, едва не порезав откуда-то взявшуюся Хану мечом. Люмин почувствовала отчетливый запах целебных трав. — И-извините! Я просто увидела вас, когда вы шли в дом, а потом резко куда-то побежали. Я знаю, что вы ранены и хотела помочь, если вам было бы плохо, — девочка чуть ли не плакала, прижимая к груди корзинку.

— Как долго ты здесь? — Голос предательски дрогнул.

— Я только подошла.

— Ты видела кого-то? Или может слышала?

— Н-нет, вы были слишком быстрой, я не успела ничего увидеть, только вас и все. Вы кого-то преследовали? — Голос девочки тоже дрожал, видимо Люмин сильно ее напугала.

— Даже не могу ответить однозначно, — меч в руках путешественницы исчез и она тяжело вздохнула, успокаивая свое сбившеесе дыхание. — В следующий раз не подходи так бездумно к вооруженному человеку и ни в коем случае не ходи так поздно.

— Извините, — она опустила взгляд. — Я хотела помочь, как раз возвращалась от лекаря, госпожа Хатакэяма попросила запастись лекарствами, так как они могли вам пригодиться. Госпожа хоть и сказала, что могу пойти утром, но я подумала, что вы могли вернуться раненой и вам нужна будет немедленная помощь. Да и Куникудзуши себя странно ведет, все время беспокоится, говорит, что с вами могло что-то плохое случиться.

— Со мной все хорошо. Идем, а то другие за тебя беспокоиться начнут, — устало выдохнула Люмин. Девочка кивнула и, повернувшись напоследок, безразлично вгляделась в темноту, а затем поспешила за Люмин. Страшно.

«Шестая», — принес легкий шепот ветер, но Люмин уже не услышала.

Примечания:

Спасибо, что прочли и дальше следите за работой. Очень хочется увидеть, понравилась ли вам часть и удалось ли мне хоть немного передать напряженную атмосферу в конце?

И как вы думаете, что значит "шестая"?

1) куртизанка низкого ранга

Вернуться к тексту

Примечания:

Пб...

Мой тг: https://t.me/hilichurls_write

* * *

В дом «Умехана» Люмин вернулась задумчивой, уставшей и, стоило ей переступить порог, как на шею путешественнице бросился Куникудзуши, обнимая так крепко, что кости, кажется, затрещали. Он был испуган и растерян, путешественница тоже не знала, что ей делать и как реагировать на подобное проявление чувств со стороны Сказителя.

Немного так постояв, Люмин хотела уже оттолкнуть от себя Куникудзуши, но тот отстранился сам, продолжая с нескрываемым волнением рассматривать путешественницу. Юноша сам до конца не понимал, почему его одолело такое сильное беспокойство за мечницу, он чувствовал, будто что-то плохое обязательно случится с девушкой от того весь извелся в томительном ожидании Люмин.

Куникудзуши осматривает девушку на наличие новых ран и до боли закусывает губу, замечая кровавый след на тонкой девичьей шее.

— Ты ранена! — Он протягивает руку, чтобы коснуться девушки, внимательнее осмотреть рану, но Люмин довольно грубо отталкивает руку Сказителя, обозначая свою позицию здесь и сейчас.

Она должна провести между ними грань, пока не поздно, пока не привязалась к нему, иначе последствия будут слишком огромными. Из раза в раз Люмин напоминала себе, что творил Куникудзуши в будущем, но все равно продолжала закрывать глаза на его назойливое присутствие рядом. Люмин должна от него избавиться, пока есть на это силы, должна его убить хотя бы ради себя, чтобы наконец вернуться туда, где ей место. Если же она этого не сделает, тогда что случится с ней? Слабость каждый день становится все ощутимее, приступы учащаются и едва ли мечница успевает отдохнуть от одного, как вскоре ее настигает следующий. Это ненормально, она давно это поняла, однако спасением в такие моменты являлся Куникудзуши. Уже не раз получается так, что когда юноша рядом — ей становится гораздо лучше сразу же, словно это намеки от Вселенной, что Сказитель и причина ее боли, и спасение от нее.

Люмин молчаливо следует в кабинет к Масами, даже не взглянув в сторону расстроенного Куникудзуши, обеспокоенно смотревшего ей вслед. Женщина, как и предполагала путешественница, оказывается на месте. Хатакэяма кивает головой двум девушкам, с которыми она разговаривала и те спешно удалились из комнаты, вежливо поклонившись напоследок.

— Ты выглядишь бледной, — Масами быстро оглядела Люмин, подмечая не слишком хорошее состояние путешественницы.

— Просто сильно устала, пока со всем разбиралась, — девушка не церемонясь падает на пол перед низким столиком, напротив Масами. Отчасти она не соврала, короткое расследование по делу Юри вымотало Люмин достаточно сильно, но еще сильнее на нее оказала влияние встреча с неизвестной личностью десять минут назад.

— Не стоит так сильно напрягаться, молодым девушкам стоит себя беречь, — Масами улыбнулась уголками губ.

— Уж как получится, — усмехнулась путешественница, думая, что она далеко уже не молодая по человеческим меркам. — Не будем о моем состоянии, я пришла с довольно неплохой новостью.

Масами сразу напряглась, готовая внимать каждому слову. Люмин неспешно начала свой рассказ, опустив некоторые детали о стычках со стражами. Женщина с каждым словом становилась все мрачнее и мрачнее, а в конце рассказа облегченно выдохнула, узнав, что одна из её девочек все-таки жива и не подверглась жестокости убийцы. И все же Масами была расстроена тем фактом, что Юри с ней так поступила, хотя женщина со всеми своими девочками обращалась хорошо и вежливо.

— Думаю, я пойду отдыхать, что-то сильно устала, — спустя пять минут тишины говорит Люмин, желая оставить Масами со своими мыслями наедине. Хатакэяма выглядела глубоко задумчивой и опечаленной.

— Спасибо тебе, — Масами низко поклонилась, грустно улыбнувшись. — Хана приготовит тебе ванну, отдохни и позволь о себе позаботиться, не стоит так сильно перенапрягаться.

— Хорошо, — кивнула Люмин, оставив женщину наедине со своими мыслями.

Путешественница сейчас была бы не против сразу лечь спать, но нужно было привести мысли в порядок. Встреча с "тенью" довольно сильно напугала Люмин, так как то, что она встретила нельзя было назвать человеком, слишком сильная злоба, ненависть, которую Люмин до сих пор ощущала. Чем-то напоминало тех оскверненных тварей из Разлома, но "это" явно было смышленее. Выйдя из кабинета Масами, путешественница сразу наткнулась на группу девушек, явно ожидающих ее, чтобы узнать подробности.

— Извините, но пока я не могу рассказать о произошедшем, — не дав девушкам сказать и слова, произнесла Люмин.

— Даже самый маленький намек?

— Да, — кивнула Люмин и девушки все как одна разочарованно вздохнули. — Думаю, госпожа Масами сама вам все расскажет, как будет время, а пока нужно довести расследование до конца.

— Рассчитываем на вас, вы очень помогаете нашему дому, — заговорила другая девушка, поклонившись. — Хорошо вам отдохнуть, если пожелаете, мы поможем вам расслабиться, — девушка скрыла улыбку за рукавом кимоно и подмигнула.

— Кхм... Спасибо, у меня есть... кому обо мне позаботиться, — неловко произнесла путешественница, покраснев. Она никогда не сможет привыкнуть к такому прямому общению со стороны куртизанок, они ведь совершенно не скрывали своих намерений, несмотря на то, что Люмин девушка.

— Конечно, с таким красивым юношей на других людей смотреть не хочется, — засмеялась другая. — Хорошо вам отдохнуть, госпожа. Если будем нужны — только скажите.

Ускользнув от хихикающих куртизанок, Люмин вышла во внутренний дворик. Было уже темно, дул легкий ветерок, звенели декоративные колокольчики на энгаве⁽¹⁾, стучал сисиодоси⁽²⁾... Люмин могла бы расслабиться, но недавнее происшествие все еще ее беспокоило. Кто это был? Какие цели преследовал? Возможно, он просто решил ее напугать, так как Люмин зашла уже довольно далеко в своем расследовании, потому убийца и решил избавиться от нее, хотя предположений о личности виновного так и не было.

А еще это странное «шестая». Даже сильно напрягаться не нужно было, чтобы понять — Люмин следующая, от этого становилось страшнее. На данный момент путешественница слишком слаба, чтобы противостоять неизвестному, совершившим уже пять жестоких убийств. Хватит ли сил противостоять ему? Не станет ли она настоящей шестой жертвой, погибнув от рук неизвестного? Думать о чем-то подобном не хотелось, девушка просто мечтала наконец вернуться в свое время, к своей подружке Паймон и просто дальше продолжать путешествие в поиске ответов на свои вопросы.

Она не хотела умирать.

Путешественнице страшно, невыносимо сильно страшно погибнуть здесь.

Чем она заслужила эти испытания? Почему застряла в этом кошмаре, из которого невозможно выбраться? Ей тяжело, невыносимо сильно тяжело, хочется сдаться, перестать бороться, потому как сил уже не осталось. Она одна в этом мире, рядом не было тех, кто мог бы ее поддержать. Как назло в мыслях в очередной раз всплывает лицо Куникудзуши. Светлый, добрый, постоянно рядом, всегда беспокоится о ней, заботится... Но несмотря на все это, девушка так же помнила другую его личность — ту, которая пыталась ее убить, ту, из-за которой страдали люди.

Внутри путешественницы будто борьба, она не знает, во что верить, не знает, как дальше относиться к Куникудзуши, который безоговорочно продолжает следовать за ней, защищает. Что ей делать в такой ситуации?

Как же она устала, мало ей физической боли, как душевные терзания еще сильнее ухудшают ее состояние. Эта внутренняя борьба будет продолжаться до тех пор, пока она не избавится от одной проблемы.

Девушка присаживается на край энгавы, прижимая колени к груди, она роняет на них голову, пряча свою слабость — слезы.

— Ты здесь! Я как раз искал тебя, чтобы ты поела! — Рядом оказался Куникудзуши, коснувшись ее плеча.

Это последняя капля в ее терпении.

— Оставь меня в покое! — Люмин выпрямляется, с неведомой яростью отбрасывая руку Куникудзуши. — Какого черта ты постоянно крутишься возле меня!? Почему не можешь оставить меня в покое, разве так сложно просто наконец-то уйти!? Ты не представляешь, как мне тошно видеть твое лицо каждый день, ты не представляешь, как сильно я тебя ненавижу! — Впервые за долгое время девушка позволила выплеснуть все свои эмоции, наконец-то высказала все, что так долго хотела, что терзало ее изнутри.

Куникудзуши испуганно смотрит на девушку и в груди у него становится невыносимо больно. Пусть и было там пусто, но боль все равно ощущалась так естественно, будто его проткнули мечом. За что она с ним так? Что он ей сделал, раз столкнулся с такой искренней ненавистью? Может он и кукла, но у него есть чувства, ему тоже может быть больно и сейчас эта боль хуже, чем от лезвия меча. Куникудзуши всегда старался быть рядом с Люмин, потому что думал, будто нужен ей, потому что хотел быть рядом, а про ее ненависть думал, что вскоре она пройдет.

Так чем же он это заслужил? Что уже успел сделать такого, что так сильно задело Люмин? Он ведь всегда только и делал, что помогал, заботился, всего себя отдавал лишь ей, а в итоге получает такое отношение?

Больно, как же ему больно от этих слов.

— За что? — Он яростно взглянул ей в глаза. — За что я заслужил эту ненависть с твоей стороны!? Я ведь помогал тебе, заботился! Так почему ты меня ненавидишь?! — Он впервые так сильно повысил на кого-то голос, впервые испытывал такой сильный спектр эмоций.

— За что? Я тебе объясню за что! — Люмин вскочила на ноги, глядя Куникудзуши в глаза. В её руке материализовался меч, кончик которого был направлен в шею юноши. Тот даже глазом не повел, продолжая смотреть в её золотые глаза. — Я не из этого времени, я пришла из будущего. Знаешь, сколько раз ты пытался меня убить в будущем? Знаешь, сколько вреда причинил мне и другим людям? Знаешь, сколько людей тебя ненавидят и сколько желают убить?! И ты еще спрашиваешь, почему я тебя ненавижу?! Поверь, я еще мягко к тебе отношусь, я еще долго терпела тебя рядом с собой, постоянно видя твое лицо... Я столько раз хотела тебя убить, ведь тогда в будущем не случится той трагедии...

— Тогда убей! — Кричит он и руками хватается за острие меча. Он плачет, все внутри разрывает от боли, но он продолжает упрямо смотреть в золотые глаза, из которых по бледным щекам текли слезы. — Давай, ты ведь так легко можешь это сделать! Только все, что ты сказала я не делал! Я никого не убивал и не пытался убить, я не знаю, что сделаю в будущем, но я ничего не делал! Я не заслужил твоей ненависти! Почему ты судишь меня, если во всем виноват будущий я?! Это несправедливо... Почему ты приписываешь мне то, что я не совершал..?

Юноша крепче сжимает лезвие и на пол капает кровь. Он продолжает упрямо смотреть ей в глаза, видит её колебания, её слезы и от этого еще больней. Да, она его ненавидит, но он её нет. Не может ненавидеть, не может испытывать такие негативные чувства к ней и понимает почему.

Люмин дорога ему, он хочет и дальше оставаться с ней, оберегать её, даже если она и сказала, что хочет убить его. Люмин подобно свету в его жизни, без нее весь смысл жить теряется и ему останется только существовать.

А путешественницу эти слова словно отрезвляют. Он прав, он правда прав, ведь её пытался убить именно Скарамучча, Сказитель, Шестой Предвестник, но никак не Куникудзуши. И от этого становится еще больнее, ведь она столько ошибок совершила.

Она была не права.

— Не могу... Я не могу! — Меч исчезает из её рук. — Я не могу тебя убить, хотя это будет правильнее всего... Не могу, — Люмин падает на колени пряча лицо руками. Внутри все разрывается от чувств, от терзаний, но в какой-то момент она все-таки чувствует...облегчение.

— Лю...

— Уйди. Пожалуйста, оставь меня одну, прошу, просто уйди, — голос надломленный, тихий, уставший.

Но Куникудзуши не уходит, опускается перед ней на колени и крепко обнимает, не сталкиваясь с каким-либо сопротивлением. Этот разговор нужен был им обоим, этот разговор наконец-то помог сбросить оковы недопонимания, которые так долго терзали их. Здесь и сейчас было сказано так много ранящих слов, но это и станет шагом к их исцелению.

Она продолжает плакать, а Куникудзуши вновь просто будет рядом, несмотря на всю ту правду, которая открылась перед ним. Узкие плечи мелко подрагивали, Куникудзуши хотел бы погладить её, успокоить, но не хотел запачкать своей кровью её кожу.

Нельзя сказать, что Куникудзуши было все равно, ему тоже было больно от этих неожиданных откровений, но в силу своего характера не мог оставить одну. Люмин за это короткое время, проведенное вместе, стала ему очень дорога. Он не сможет оставить её, несмотря на всю ту боль, которую они причинили друг другу.

Люмин же опустошена, эта истерика выжала её, словно лимон и сил уже хоть на какие-то эмоции не оставалось.

— Тебе нужно обработать раны, — успокоившись, Люмин отстраняется, аккуратно берет его ладони, осматривая длинные кровоточащие порезы.

Девушка чувствует вину за произошедшее. Нельзя сказать, что между ними все решилось, но маленький шаг навстречу друг другу они уже сделали. Возможно придется пройти еще очень длинный путь, чтобы избавиться от всех недопониманий, заживить все раны, причиненные друг другу...

Только вот времени у Люмин нет, неизвестно, будет ли жива она завтра, а не предстанет жертвой убийцы, орудующего в квартале красных фонарей, или вовсе умрет от слабости и боли, которые преследуют её в последнее время.

— Тебе тоже, — он старается улыбнуться, но выходит плохо.

Этот вечер станет точкой невозврата для них...

* * *

Ночь была безмятежной, после произошедшего Люмин уснула крепким сном, позволив Куникудзуши лечь рядом. Еще никогда девушка не спала так спокойно и сладко с тех пор, как попала в прошлое. Даже когда Куникудзуши отлучился посреди ночи за водой, девушка не проснулась. Поправив одеяло, юноша максимально тихо вышел из комнаты, бесшумно закрывая дверь. Ему почему-то было тревожно оставлять девушку одну.

Произошедшее сегодня потрясло его. Люмин прибыла из будущего... Звучало как-то глупо, но он ей верил. Путешественница не лжет, лишь иногда утаивает правду от всех. Спустившись, юноша проникает на кухню, взяв кувшин с водой. Люмин довольно часто просыпается и много пьет воды, словно испытывает сильную жажду. Потому рядом всегда есть фляга с водой, либо кувшин.

— Ты чего здесь? — Послышалось позади и юноша чуть не выронил кувшин.

— Х-хиро, — выдохнул Куникудзуши. — Я набирал воду для Люмин. Уже ухожу, — он хотел было уйти, но мальчик преградил ему путь.

— Понятно, я думал уже грабитель пробрался, или не дай архонты убийца, — Хиро как-то странно оглянулся назад. — Не хочешь выпить по чашечке чая? Помогает уснуть.

— Я и без этого неплохо сплю. Мне нужно к Люмин, вдруг ей станет плохо, — говорит Куникудзуши, но Хиро не уходит с дверного проема.

— Да ладно, составь мне компанию, а то одному немного страшно, — неловко произнес мальчик, вновь оглядываясь назад.

Что-то было не так.

— Прости, но Люмин с вечера плохо себя чувствует, потому мне нужно о ней позаботиться, — и не дав Хиро опомниться, ловко проскользнул в коридор.

— Стой! — Хиро хватает юношу за рукав, но тут же отпускает. — Ладно, не важно. Извини, что побеспокоил.

— Спокойной ночи.

Поднимается наверх Куникудзуши тоже тихо, порезы на руках болели, потому он старался не уронить кувшин с водой. Еще оказавшись на втором этаже юноша почувствовал неладное, да и Хиро вёл себя довольно странно, но он свалил все на напряженную атмосферу, которая окутала квартал.

Бесшумно ступая по коридору, Куникудзуши останавливается перед дверью их с Люмин комнаты и тихо её открывает, стараясь не разбудить девушку. Вот только она не спала и вряд ли могла бы, когда над ней нависал кто-то неизвестный, отчаянно сжимая тонкую девичью шею. Путешественница пыталась скинуть неизвестного с себя, но её сил не хватало.

Куникудзуши даже подумать не успел, как уже оказался рядом с ними и, замахнувшись, со всей силы ударил неизвестного кувшином по голове. Незваный гость зашипел от боли, но отпустил шею девушки и тенью выбрался через окно.

Люмин закашлялась, привставая. Парень тут же кинулся к ней, сразу забыв о неизвестном.

— Ты в порядке!? — Он касается плеча девушки, но та лишь кашляет в ответ. — Нужно врача! — Метался Куникудзуши, не зная куда себя деть. Он на пару минут оставил Люмин без присмотра и чуть не потерял её, если бы только он пришел чуть позже, то...

Куникудзуши крепко обнимает девушку, прижимая к себе и та даже не сопротивляется. Если бы не он, Люмин бы погибла, еще бы минута, и остался бы только ее труп. И это было действительно страшно. Страшно проснуться от удушья, страшно оказаться неспособной ничего сделать и как-то противостоять, потому как её прежняя сила покинула её. Её всю трясет, она не была готова к подобному, мечница так привыкла, что все её боятся, не рискуют ей вредить, и даже не подумала, что произойдет нечто подобное.

Это так страшно, невыносимо сильно страшно.

А еще этот запах лекарств...

Примечания:

Спасибо за прочтение. Если честно, хочется треснуть Люмин в этой главе...

Жду ваших отзывов! Очень надеюсь, что эта глава натолкнет вас на мысли, кто же убийца?

1) Веранда или терраса традиционного японского дома. Это навес под крышей или открытая галерея с двух или трёх сторон дома.

Вернуться к тексту

2) японские приспособления для отпугивания птиц и животных-вредителей

Вернуться к тексту

Примечания:

Подходим к финалу расследования)

* * *

— Потерпи немного, я сейчас, — Куникудзуши заботливо убирает волосы с шеи девушки, чтобы лучше видеть оставленные неизвестным следы. Помимо назревающих синяков так же были и кровавые отметины, наверное, от ногтей.

Несмотря на то, что девушка молчала и выглядела спокойно, юноша знал — ей страшно. Он знал это по поджатым губам, сжатым в кулаки ладоням и неестественно прямой осанке, и он в этой ситуации совсем не мог ничего сделать. Если бы только он остался, то Люмин бы не пострадала, не была бы сейчас в таком потерянном состоянии, смотря только в одну точку. Чего добивался нападавший? Почему именно на Люмин? Кому девушка уже успела насолить так сильно, что ее пытались убить? Куникудзуши только и мог, что задаваться вопросами, не находя на них ответ. Тусклая лампа отбрасывала на стены причудливые тени. Послышался голос.

— Я принесла лекарств, они должны помочь ослабить боль и не дать синякам разрастись, — Хана не дожидаясь разрешения вошла в комнату, неся в руках поднос с травами и кувшином чистой воды.

— Спасибо, — искренне поблагодарил юноша, принимая поднос. Хана с сочувствием посмотрела на путешественницу. — Ты можешь идти, я сам со всем дальше справлюсь, — Куникудзуши вновь обернулся к девочке, дожидаясь, пока та покинет комнату.

Люмин все еще молчала. Ее плечи мелко подрагивали, она до сих пор будто ощущала те ужасные черные руки на своей шее, и ей от этого становилось тошно. Она почти умерла. Если бы Куникудзуши пришел на минуту позже, то уже нашел бы ее труп. Люмин жива только благодаря юноше, и это было сложнее всего осознать. Она считала его врагом, грубила, отталкивала от себя, причиняла боль, но он все равно остался с ней до последнего, не злился на нее, заботился, а теперь еще и спас. Девушка перевела опустошенный взгляд на юношу, а потом в неизвестном порыве крепко обняла его, пряча лицо у основания шеи.

— Спасибо, — прошептала она, продолжая обнимать его. Благодарность искренняя, объятия нежные и столь желанные.

— Но если бы я только не ушел...

— Все хорошо.

«Главное, что ты вернулся...»

Люмин думала, что в этом неизвестном ей мире она совершенно одна, но как же ошибалась, как же была слепа долгое время. И все же глубоко в душе давно поняла это, но не могла принять разумом, не могла принять то, что долгое время считала неправильным, к чему относилась негативно. Даже сейчас все кажется нереальным. Она в объятиях врага? Странно. Немыслимо. Неправильно. Однако оттолкнуть не хотелось, кричать тоже, лишь сильнее прижалась, стараясь не выдать свою дрожь. Куникудзуши молчал, не нашел ли слов, либо просто не хотел беспокоить. Люмин была благодарна за это молчание, не хотела, чтобы жалели, особенно он.

Куникудзуши отстранился первый, осторожно касаясь плеч Люмин.

— Позволь, — Куникудзуши оглядел поднос с лекарствами, пытаясь узнать те, что помогут облегчить боль и хоть немного убрать последствия удушения. Взяв баночку с резким и специфичным запахом, Куникудзуши узнал в ней ту мазь, которую готовила бабушка Момо, когда лечила Люмин. — Люмин?

— Все хорошо, — ложь. Шея болела, как и все те незаживающие раны.

— Я осторожно, — он зачерпнул немного мази и аккуратно коснулся шеи девушки. Люмин вздрогнула, поджав губы, но ничего не сказала, не отстранилась, позволяя позаботиться о себе. Клонило в сон из-за слабости, глаза закрывались, хотя путешественница думала, что не сможет уснуть после такого, однако слабость и потраченные днем силы говорили о себе, хотя скорее это было похоже на то, что она теряет сознание. — Стоит перебинтовать?

Девушка покачала головой, кровотечения не было, лишь следы от ногтей с уже запекшейся кровью. Девушка осторожно опустилась на футон, перехватив забинтованную ладонь Куникудзуши. Так почему-то было спокойнее, надёжнее, хотя еще она чувствовала вину за его раны, ведь по её вине он их получил. Тяжелый разговор вечером причинил много боли, но тем не менее принес облегчение на душе. Люмин была не одна, с поддержкой. Теперь рядом с ней находился тот, кто знает ее тайну, кто поддерживает ее, не оставляет, в какую бы ситуацию не попали. Куникудзуши чуть шевельнул рукой, наверное, после всего произошедшего ему были неприятны ее прикосновения.

— Прости, — девушка отпустила изящную ладонь, почти успела спрятать под подушку, но юноша перехватил, переплетая пальцы. Свободной рукой затушил фонарь. В комнате повис полумрак, на стены свет луны отбрасывал причудливые тени.

— За что? — Решается спросить юноша, забираясь на футон поверх одеяла.

— За это, — шевелит рукой, то ли указывая на раны Куникудзуши, то ли за прикосновения. Юноша понимает все по-своему, кончиками пальцев чуть щекочет девичье запястье, перехватывая крепче. Он все понимал, как бы сложно ни было. Понимал и поддерживал, всегда оставаясь на ее стороне, что бы Люмин ни собралась делать. Его преданность удивительна, слепа, но едва ли Люмин могла назвать тех, кто доверял бы ей так же сильно, как Куникудзуши.

Путешественница в полусне придвинулась, приподняла голову, положив ее на колени юноше. Куникудзуши, кажется, даже дышать перестал, замер, но позже расслабился, свободной рукой зарываясь в светлые локоны. Даже если это было всего лишь неосознанным действием, юноша был рад такой незначительной близости. Он привык довольствоваться малым, находясь уже достаточно долго рядом с путешественницей. Оставшуюся часть ночи он не спал, охраняя хрупкий сон Люмин, не желая больше оставлять ее одну и на секунду. Незаметно горизонт начал светлеть, впервые за долгое время тучи ненадолго развеялись.

Куникудзуши до позднего утра стерег чуть беспокойный сон Люмин, не смея прерывать его.

* * *

Путешественница проснулась поздно, но хорошо отдохнувшей. Хотелось бы поверить, что произошедшее ночью было не более, чем кошмаром, но боль на шее говорила, что все по-настоящему.

— Проснулась? — Слышится голос над головой и девушка окончательно открывает глаза, сразу же встречаясь со взглядом танзанитовых глаз. Не зря ей показалось, что подушка была весьма необычной формы. Однако даже осознав, что она лежит на коленях Скарамуччи, вставать не спешила.

— Да, — отвечает путешественница, освобождая свою ладонь из несильной хватки Куникудзуши. Неужели всю оставшуюся часть ночи так его держала? Неловко. Да и вообще все сейчас было странно и неловко. После стольких дней ненависти просто взять и отпустить все? Глупо, но все так и было, словно тем разговором, тем всплеском эмоций весь негатив оказался забыт. Порой откровенные разговоры творили чудеса. Удивительно, но все равно необычно, как-то все иначе теперь ощущалось, и сильная головная боль более не тревожила, хотя это уже было дело времени.

— Сильно болит? — Спрашивает Куникудзуши, помогая путешественнице встать и сесть ровно. Он говорил коротко, касался осторожно, боясь в очередной раз столкнуться с грубостью Люмин, но она мало того, что ничего не говорила, так еще позволяла о себе заботиться. Юноше больше всего не хотелось спугнуть этот редкий момент.

— Терпимо. Как обычно, — так же кратко отвечает, пытаясь разобраться в себе, пытаясь понять, что она сейчас чувствует. Злость? Благодарность? Сложно. Все чувства сплелись в один единый клубок, и было сложно отделить одну единственную ниточку оттуда, однако мечница знала одно — ненависти больше не было, осталась лишь жалкая неопределенность.

Стук в дверь не дал неловкости между ними развиться еще больше, отвлекая от мыслей и действий.

— Это Масами, — послышался голос из-за двери, и Люмин дала свое согласие, чтобы женщина вошла.

— Ты в порядке? Хана рассказала мне, что произошло. Комната Ханы рядом с вашей, потому она проснулась от странного шума и поспешила сразу к вам, ей все же стоило разбудить меня. Негоже, чтобы гости чувствовали неудобства, пока хозяин спокойно спит. Извините меня за все то, с чем вы столкнулись в моем доме, — Масами поклонилась ниже, чем следовало этикету. Чувствовала свою вину за произошедшее, но ничего не могла сделать, кроме жалких слов сочувствия и извинений.

— Никто не мог этого предвидеть, не стоит извинений, — Люмин поклонилась в ответ, отмечая, что чувствует себя этим утром гораздо лучше обычного. Либо ей все же казалось из-за пережитого ночного стресса. — А повреждения не столь значительны. Пара царапин не убьет меня, — путешественница постаралась улыбнуться. Вышло слабо.

— И все же, — Хатакэяма попыталась подобрать нужные слова, но не находила их. — Стоит ли мне дать распоряжение подать завтрак в комнату?

— Нет, позавтракаю со всеми, все хорошо, — спокойно отвечает путешественница, расправляя складки на своем платье. Понежиться в офуро с горячей водой сейчас было бы в самый раз, но не хотелось выглядеть слишком наглой, и так жить в публичном доме было неловко...

— Благодарю тебя, Люмин. Ты многое делаешь для моего дома, и если тебе вдруг что-то понадобится — скажи, сделаю все возможное, на что способна, — Масами поклонилась, стараясь держаться как всегда безупречно, но не выходило: чувствовалось напряжение в её голосе, в осанке, в жестах, но мечница не стала заострять на этом внимание. — Удалось ли тебе увидеть нападавшего?

— Нет, туманно все было, темно, лишь специфический запах остался — лекарственный. А еще он придет снова, так как его новой жертвой стала я, — серьезно говорит девушка, замечая, как опасливо сверкнули глаза Куникудзуши, явно настроенного на победу над неизвестным, решившим навредить девушке. Грело душу осознание, что кому-то было не все равно на путешественницу. — Есть ли мысли, откуда такой запах?

— Сложно. Многие девушки дома имеют дела с лекарствами, будь то заваривание чая, или же добавляют в косметику, — Масами задумалась. — В нашем доме нет полноценного лекаря, мы привыкли обращаться к старику, живущему перед входом в квартал. Да и с травами работают многие камуро по очереди, либо же когда кто-то изъявляет желание пойти самому. Но не думаю, что это кто-то из них, всё-таки жестоким убийцей не мог оказаться ребенок, сил бы не хватило справиться со взрослыми, пускай и с женщиной.

Путешественница задумалась, пытаясь сложить все кусочки пазла воедино. Не получалось, что-то постоянно ускользало от нее в тот самый момент, когда она почти приближалась к ответу. Запах лекарств, нечеловеческие движения и сила. Можно ли было думать, что нападавший и вовсе не является человеком? Тогда кто? Монстр из Бездны? Но к чему им охотиться на простых людей? Ёкай? Возможно, это выглядело правдивее. И все девушка никак не могла понять какому именно виду ёкаев нужны были такие жестокие смерти. К тому же у неизвестного были определенные критерии для тех, кого он убивал — обязательно девушки, блондинки из квартала. Искал ли убийца кого-то определенного или же ему было важно убивать всех подходящих под описание? Странно. Сложно. У Люмин уже начинала болеть голова от всего, о чем она думала, да и путешественница уже начинала жалеть, что ввязалась в это, причем попала под раздачу сама, чуть не умерев этой ночью.

Люмин назвали шестой и, пока она не умрет, ее не оставят в покое. Можно ли было сыграть на этом и стать приманкой? Или будет лучше заранее знать, кто именно убийца и принять все меры предосторожности, не оставаясь с убийцей наедине, если вдруг тот прячется где-то в квартале, или вообще в доме. Дело обрастало все новыми сложностями, и это ничуть не продвигало в расследовании.

— Тогда я пока оставлю вас, — Масами поклонилась и вышла из комнаты, закрыла за собой сёдзи.

— Бездна, как я устала, — Люмин вновь опустилась на футон, закрыв глаза сгибом локтя. Мысли не шли, несмотря на довольно сносное самочувствие.

— Я заметил кое-что странное этой ночью, — заговорил Куникудзуши, опускаясь рядом с путешественницей. Девушка сразу же убрала руку от лица, внимательно посмотрев на юношу. — Когда я вышел за водой, то на кухне столкнулся с Хиро. Как он сказал, подумал, что решил проверить, вдруг пробрался вор, а потом, когда я хотел уже уйти, вел себя странно.

— Как именно?

— Он будто бы хотел меня удержать, постоянно оглядывался, был слишком напряжен, будто бы боялся чего-то.

— Возможно, он мог знать, что происходило ночью, и его целью было задержать тебя, однако он не смог. Можно ли считать, что Хиро знает, кто именно убийца? — Девушка задумалась, прикрыв глаза. Прикрывал ли кого-то Хиро? Утаивал и прятал, кто убийца, или его шантажировали? Еще лучше, деталей больше, но связать их стало сложнее. — Нам стоит с ним поговорить.

Стоило Люмин произнести последнюю фразу, как раздался громкий пронзительный женский визг. Люмин не мешкала ни секунды, вскочила на ноги, поспешив вниз, к источнику крика. Путешественница была уже готова призвать меч, когда вдруг увидела столпотворение куртизанок, явно пришедших тоже посмотреть, что именно произошло. Увиденное, мягко говоря, было не для их глаз. В одной из комнат, принадлежащих камуро, висело тело, подвешенное к потолку на, кажется, простынях. Мертвое тело.

На полу перед комнатой сидела Хана, не сдерживая слез, рыдала во весь голос, возможно, и кричала тоже она. Минутой спустя явилась Масами, побледнев сразу же, как только увидела тело юного мальчишки, служившего ей. Это был Хиро. Женщина едва ли смогла удержать лицо, ведь знала — покажет слабость, посеет панику во всем доме. Взяв себя в руки, женщина закрыла сёдзи, не позволяя больше никому видеть эту картину.

— Уведите ее, — жестом указала на плачущую Хану, и некоторые из куртизанок поспешили выполнить просьбу. — И вы все, разойдитесь по своим комнатам, и не сметь приближаться сюда, — строго проговорила Хатакэяма. — Пусть кто-то из камуро сбегает за лекарем...

Люмин видела, как тяжело было женщине, как устало и понуро она выглядела, как мелко дрожали изящные руки. Но стоило отдать женщине должное — она смогла держать лицо, не поддаваясь общим волнениям.

— Уведи её, — девушка сказала это Куникудзуши, кивнув в сторону Масами. — Я пока... разберусь.

Юноша неохотно кивнул, но просьбу выполнил. Масами не сопротивлялась, позволила увести себя. Другие девушки тоже разошлись, повинуясь просьбе Масами ранее.

Дело принимало резкие обороты. Когда ответы уже были в её руках, свидетель оказался мертв. Действительно ли самоубийство? Или все было подстроено? Связь, нужно было найти хоть какую-то связь, ухватиться за ту самую ниточку, которая привела бы к решению, но она постоянно ускользала. Мечница вошла в комнату. Ей не привыкать видеть мертвых, но детей... Тяжелее всего было видеть детей. Люмин закусила губу, осматриваясь. Тумба, футон и маленький столик с аккуратно сложенными листами бумаги на нем. Не смотреть на тело не получалось, приходилось то и дело возвращать к нему взгляд. Ужасно. Тошно. Когда Люмин решила подойти ближе, скользнула взглядом по полу, отметив небольшое темное пятно. Не под телом, нет, чуть дальше. Подойдя ближе Люмин наклонилась, коснулась, узнав кровь, необычно темную и вязкую, а еще уловила тонкий шлейф запаха лекарств. Точно такой же, как этой ночью в комнате, как прошлым вечером на улице.

Девушка резко выпрямилась, кое-что осознав. Если окажется не права — извинится, но шанс был очень мал. Как же сразу не догадалась, что именно объединяет все произошедшие за последние сутки события, точнее — кто их объединяет.

В руках девушки материализуется меч, она знала примерно, куда именно ее отвели, знала, потому и церемониться не стала, резко открывая сёдзи, пугая этим других куртизанок.

— Достаточно бегать, — Люмин подняла меч.

Непонимающе встрепенулся Куникудзуши, опасливо попятились к стенкам другие девушки. И лишь один безумный взгляд отличался ото всех...

Примечания:

Спасибо за прочтение!

Примечания:

ПБ есть

* * *

Порой увидеть зло сложно, оно может умело скрываться за самым невинным взглядом, за доброй улыбкой, за маской хорошего человека, порой даже ребенка. Все это время ответ на вопрос лежал на поверхности, Люмин могла бы догадаться еще вчера, но была слишком увлечена собственными эмоциями, выбившими её из колеи. Вчера был сложный день, начиная от длительного путешествия и заканчивая ночным нападением, которое едва не закончилось трагедией.

Кончик меча опасно сверкает, девушки, окружающие их, тихо переговариваются, опасливо пятясь назад. Непонимание и страх читается на их лице, некоторые из них в открытую шептали о том, что гостья хозяйки вовсе сошла с ума, раз решила обнажить свой меч на беззащитного человека.

— Люмин? Ты чего? — Куникудзуши хотел было подойти, но Люмин качнула головой, будто бы говоря, что не стоит этого делать. Юноша покорно ступил назад, девушка была для него большим авторитетом, чем мнение окружающих, пусть и подавляющего большинства.

— Люмин! — Крикнула Масами, не понимая, что именно происходит, но Куникудзуши удержал женщину за руку, не позволяя той испортить то, что хотела сделать путешественница. — Что ты творишь!? — Масами попыталась вырваться, но куда ей было бороться с созданием архонта? Уж чего, а физической силы юноше хватало, пусть он и был неумел.

— Сейчас увидишь. Не мешайте мне и тогда вы увидите истинное лицо того, кто убил всех тех девушек, — мечница ступила на шаг ближе, не отводя взгляд от карих глаз. Напуганных карих глаз, в которых теперь не было той сумасшедшей нотки, как минуту назад.

— Г-госпожа, что вы делаете? — Девочка попятилась назад, опасливо уставившись на острие меча. — Госпожа, почему вы так...

— Не притворяйся. Тебе удавалось долго водить всех за нос, признаю, и меня тоже, но сейчас ты загнана в угол.

— О-о ч-чем вы? — Девочка сглотнула, упираясь спиной в стену. Взгляд напуганный, руки тряслись и Люмин уже была готова сомневаться в своей правоте, но твердая уверенность и некоторые доказательства не давали опустить меч. — Я ничего не делала, я никого не убивала...

— Разве мы говорили сейчас про убийства, Хана? — Люмин усмехнулась, заметив, как вздрогнула девочка. — Точнее, то, что сидит внутри нее. Хороший ход вселиться в ту жертву, которую никогда бы не то, чтобы не обвинили, а даже не подумали. Как давно ты убил девочку, чтобы воспользоваться телом? Удобно устроился, да? И не пытайся притворяться, тебе не сбежать...

Пару секунд ничего не происходило, Хана даже пыталась заплакать, но Люмин оставалась непреклонной. Взгляд золотых глаз был тверд, решителен, непоколебим и девочка понимала, что бежать действительно было некуда, но пыталась стоять до конца.

— Нет, конечно, ты можешь и дальше продолжать строить из себя жертву, вот только я могу убить тебя несмотря на внешний вид. Я слишком много убивала и моя рука не посмеет дрогнуть в решительный момент, — несмотря на эти громкие слова, Люмин всё же надеялась, что ей не придётся окраплять меч в крови. Путешественница хотела верить, что она ошибается.

Минутная тишина была ощутима всеми. Никто ничего не говорил, лишь опасливо вжимались в стены, стараясь слиться с интерьером. Напряжение было осязаемым, все отчасти понимали, что сейчас прольется чья-то кровь и никто не хотел оказаться перед остриём меча путешественницы. Раздался смех. Громкий, злорадный и хриплый, ничем не походящий на смех двенадцатилетней девочки. Ощущение опасности моментально накрыло присутствующих, заставив все инстинкты обостриться, а кого-то — затрястись в страхе. Люмин физически ощущала исходящую от Ханы опасность, а точнее от того, что сидело внутри неё. Нечто злое, губительное, беспощадное, настолько тёмное, будто только вышедшее из бездны. Окружающая Хану аура не могла принадлежать маленькой девочке, скорее — чудовищу.

— Ненавижу слишком умных, — прохрипело существо. Тело девочки стало меняться, конечности деформировались, став длиннее, из-под кожи выступили острые чёрные когти. Глаза почернели вплоть до белков, во рту появились множество острых мелких зубов. Отвратительное зрелище. — Ненавижу твои светлые волосы!

Рывок, существо прыгает в сторону Люмин, девушки с визгом разбегаются в сторону, одни только Масами и Куникудзуши с ужасом следили за существом, напавшим на путешественницу. Мечница едва успевает парировать удар, кое-как устояв на ногах, однако все же пару десятков сантиметров проезжает назад, тормозя каблуком. Руки дрожат от прошедшего по мечу импульса, рана на бедре в очередной раз напоминает о себе резкой болью и тёплая кровь медленно стекает вниз. Разница ощутима, в нынешнем состоянии Люмин могла и не справиться, да ещё и о помощи попросить некого, все остальные сами в защите нуждались.

Отвлекшись, Люмин едва успевает уклониться от когтей, промелькнувших в миллиметре от её глаз. Опасно. Следующий удар девушка отбивает, но сама никак провести атаку не может, медленно отступая к стене, продолжая защищаться. Уклоняется, пытается атаковать, но вновь вынуждена перейти в оборону, ставя блок. Существо било мощно, двигалось быстро, и вскоре комната была испещрена следами от когтей и кровью с открывшихся ран путешественницы.

— Эти светлые волосы должны быть стёрты с лица этой земли! Убью, я убью тебя! — Очередной удар, только еще быстрее, ещё сильнее. Мечница увернулась не полностью, когти задели по касательной плечо, однако благодаря этому девушка наконец нанесла ответный удар, оставив крупный рубец на груди существа. —Тва-а-рь! Убью! — Взревело существо, с ещё большим остервенением кидаясь на путешественницу.

Любое живое существо будет предсказуемым, стоит только им поддаться ярости. Тогда их действия становятся бездумными, но повторяющимися, грубыми, лишённые какой-либо гибкости, вдумчивости. И всё же даже имея такое преимущество, как хладность ума, путешественнице не хватало физической силы, она слишком быстро выматывалась. Перед глазами блондинки всё мутнело от боли, от напряжения в теле. В какой-то момент мечница пропускает удар и «нечто» оставляет две полосы на рёбрах путешественницы, заставляя взреветь от боли.

— Люмин! — Кричит Куникудзуши и девушка, кажется, только сейчас понимает, что комнату покинули не все. Испуганный Куникудзуши сидел рядом с не менее испуганной Масами, в чьих глазах читался неописуемый ужас.

— Уходи! — Кричит путешественница. — Уходи и её забери! Немедленно, я справлюсь, малыш! Ну же!

Люмин уворачивается от удара рычащего монстра в теле Ханы. Взгляд стал немного чётче, но теперь жгучая боль на боку не давала сосредоточиться, будто бы её отравили, и вся сила медленно уходила вместе с кровью, капающей на пол. К счастью путешественницы, Куникудзуши её послушал и, удерживая Масами за руку, спешил вывести её из комнаты.

— Не уйдёте! — Взревело существо, бросившись в догонку к уходившим Куникудзуши и Масами, с такой скоростью, что Люмин не успевала отреагировать и как-то остановить.

Она не должна видеть, как проливается кровь невинных, она рождена, чтобы защищать, чтобы спасать и помогать, особенно если защищать нужно тех, кто ей небезразличен. Фиолетовые всполохи стали окружать её, мгновение — Люмин оказывается около входа, закрывая собой отступающих. Увы, остатков стихийных сил не хватало отразить удар, и даже хваленого опыта путешественницы в таком состоянии не хватило, чтобы отразить удар. Она смогла лишь чуть отклониться, чтобы хоть как-то снизить урон, но боль и последствия всё равно были слишком страшными. На лицо и белые одежды юноши, повернувшегося в последний момент, брызнула кровь. Куникудзуши с ужасом смотрел, как с правой стороны груди Люмин торчали острые когти, проткнувшие тело девушки насквозь.

Она должна была позволить убить куклу, но не смогла.

И уже не сможет.

— Попался, — хриплый шёпот, и девушке удаётся удержать монстра, схватив за лапу, которой она была проткнута. Удар из последних сил, нефритовый меч пронзает тело, нанося серьёзный урон. Существо хрипит, вырывается, но Люмин держит до последнего, не смеет отпустить, не смеет позволить ранить ещё кого-то.

Больно. Слишком больно, ей хотелось кричать, но она не могла. Монстр в её руках всё ещё вырывался, яростно рычал, угрожал, но не спешил умирать. Сил у путешественницы на битву не осталось, перед глазами чёрная пелена, из горла вырывался лишь хрип.

Это конец.

Она умрет?

Скорее всего, давно уже пора. Изначально мир пытался от неё избавиться, потому что ей не место в этом времени. Интересно, она вернётся назад, если погибнет здесь?

Последнее, что помнит Люмин — ласковые прикосновения, встревоженный голос и чей-то рёв.

* * *

Который день подряд она бьётся в агонии, в который день подряд срывает голос от боли, но так и не приходит в себя. Боль, боль и только боль существовала в этой тьме, утягивая всё глубже и глубже, не позволяя вновь увидеть свет. К Люмин приходило много врачей, но все качали головами, рекомендуя лишь ждать, так как они бессильны и всё зависит от самой путешественницы: сможет ли она выбраться или это будут последние дни её мучений.

Куникудзуши почти не покидал комнату Люмин, выделенную Масами. Сам менял ей повязки по рекомендациям врачей, не позволяя кому-либо ещё к ней прикасаться. Юноша готов был молиться ночами на пролёт, лишь бы Люмин открыла глаза, лишь бы поправилась и они вместе продолжили своё путешествие, но всё тщетно. С каждый днём девушка становилась слабее, раны не заживали, а в какой-то момент он и вовсе не услышал её сердцебиение, но пронесло, она была жива, просто сердце билось слишком слабо. Ночами он держал её за руку, когда у неё начинались приступы, пытался хоть как-то помочь, но мог лишь понимать, что ни на что не способен, когда дорогой ему человек так страдает.

— Я могу попросить девочек сменить тебя, — тихий голос Масами раздаётся с дверного проёма. — Думаю, тебе стоит отдохнуть.

— Нет, — он обернулся, бросив пустой взгляд на женщину, из-за которой Люмин и оказалась в этой ситуации. — Уходи, — юноша вновь обернулся к лежащей на футоне Люмин, обмакнул чистую ткань в чаше с водой, и аккуратно протёр лицо светловолосой.

— Я заказала новые лекарства, недавно в Инадзуму прибыл травник из Сумеру, думаю, хоть что-то должно помочь, — голос женщины был всё так же тих. Масами понимала больше всех, что она должна была оказаться на месте Люмин, она всё это время была целью монстра, но вместо того, чтобы дать отпор, трусливо пряталась в квартале, ожидая, что вся напасть обойдёт её стороной. — Если будет что-то нужно — дай знать.

Женщина покинула комнату, закрыв за собой дверь. Куникудзуши продолжал влажным полотенцем протирать кожу Люмин от пота и кровавых подтеков, образовавшихся в связи с открытием ран из-за ночного приступа.

— Прошу тебя, открой глаза, — он поднял руку Люмин, прижавшись к ней щекой. Слезы дорожками стекали по коже, он не мог перестать плакать от своей слабости, от безысходности ситуации, от того, что никак не мог ей помочь.

Они вместе, казалось бы, пробыли очень мало, но для Куникудзуши Люмин пробыла с ним всю сознательную жизнь после пробуждения. Она была его жизнью, показала ему этот мир, научила, что мир жесток и слабые в нём не выживают. Научила, что всегда нужно бороться, какой бы не была ситуация.

— Я скучаю, — он поцеловал середину её ладони и продолжил своё занятие. Лучше бы он оказался на месте неё, лучше бы Люмин не защищала его, ему бы всё равно не навредили, он ведь даже не человек, потерпел бы, но Люмин... Постоянно стремится всех защитить и всем помочь, взамен получая лишь ненависть и боль.

Куникудзуши убрал полотенце в сторону, наклонился, прижавшись ухом к груди девушки. Сердце билось, тихо, но билось, и это ненадолго заставило его улыбнуться. Люмин жива, юноше больше ничего и не нужно было в этом мире, главное, чтобы девушка и дальше продолжала жить, очнулась и они скорее бы покинули квартал, принёсший одни только беды. Неделя беспробудного сна, боли сильно истощило девушку и теперь скулы на некогда пухлых щеках выделялись особенно сильно. Если бы не всё ещё стучащее сердце — многие посчитали бы её мертвой, как сказал один из врачей, порекомендовавший уже обращаться в ритуальное бюро и готовиться к церемонии погребения, ведь с такими ранами не выживают.

Впервые Куникудзуши почувствовал такую ярость, впервые хотел кому-то навредить, потому что они не имеют никакого права говорить это, не имели права отнимать у него то, что он любил. Рядом с ней он открывал в себе что-то новое, рядом с ней менялся до неузнаваемости, перестав быть тем бесхарактерным мальчишкой, каким был в их первую встречу.

— Просыпайся скорее, — юноша поправляет светлые волосы девушки, заправляя непослушные пряди за ухо. — В следующий раз не защищай меня, я этого не заслуживаю. Никто не заслуживает, чтобы ради него кто-то страдал.

Куникудзуши ложится на пол рядом с футоном Люмин, закрывая глаза. Он продолжал в своей ладони держать ладонь путешественницы, так ему было спокойней. Казалось бы, он просто прикрыл ненадолго глаза, но в итоге уснул, все-таки слишком устал за целую неделю без сна, даже несмотря на то, что он кукла, Куникудзуши чувствует слабость.

Ему снился сон. Сон, в котором Люмин проснулась, в котором она не страдает и улыбается часто, светло, нежно, как только она умела, а затем все становится кроваво красным, и теперь девушка лежит у него на руках. Белое платье в крови, на лице ссадины, а в груди зияет дыра. Безжизненный взгляд тусклых золотых глаз устремлен на него. Страшно, так страшно и больно, слово вдруг оторвали часть него и попросили жить с этим, как ни в чем не бывало.

— Малыш, — такой тихий и родной голос слышится где-то далеко. Теперь даже во сне он видит и слышит только её.

Юноша просыпается, резко садясь. В комнате полумрак, горящий фонарик потух. Протерев глаза от слез, юноша проверяет дыхание путешественницы, а затем ненадолго покидает комнату: сменить воду и фонарь, а еще ему нужно было взять новые бинты. Судя по расположению луны было около четырёх утра, солнце скоро должно было начать всходить. В доме все уже спали, довольно быстро отойдя от событий недельной давности. Всё необходимое он нашёл в кладовке рядом с кухней, где успел сменить грязную воду, на чистую кипяченую. В комнату вернулся быстро, зажёг новый фонарь, чтобы хоть как-то ориентироваться в темноте и подошёл к окну, открыв его. Проветривать помещение, где находился больной — было важно и полезно. Юноша некоторое время стоял возле окна, наблюдая, как ночное небо на горизонте приобретает яркие цвета, а тёмная синева ночи медленно отступает. Красивое явление, спокойное.

— Куникудзуши?— тихий хриплый голос нарушает тишину.

Куникудзуши резко оборачивается, сначала подумав, что ему показалось, а потом Люмин зашевелилась, кажется, пытаясь встать. Юноша немедленно ринулся к ней, чуть не споткнувшись о коробку с лекарствами и бинтами. Он падает на колени рядом с ней, и видит вполне осознанный взгляд уставших цитриновых глаз.

— Люмин...? — Зовёт он и она хмурится, оставив попытку самостоятельно встать. Сил не хватало на это.

— Что? — Отзывается она неохотно, так как опять тянуло в сон. — Пить хочу, — хрипит девушка, хмурясь. Вроде бы всё хорошо, но вот усталость такая, словно сутки напролёт по пустыне бегала, не иначе. И во рту у неё что ни на есть настоящая пустыня. Но самое главное, она не умерла и это... радовало.

— Д-да, я сейчас! — Юноша быстро метнулся к стоящему на столе чайнику с водой. Налив в стакан, он подал его Люмин, но быстро опомнился. — Давай помогу, — он аккуратно приобнял девушку за плечи, помогая встать, а затем подал бокал с водой.

Он всё ещё не верил в происходящее, будто это всё сон. Нереально хороший сон. Юноша не замечал, как по его щекам текли слезы, он снова готов разрыдаться как ребёнок, только от радости.

— Как всё болит, — проговорила шёпотом путешественница, кривясь от боли. Тело словно было сделано из ваты, слишком слабое, она даже самостоятельно сидеть не могла. — Сколько я так...?

— Неделю, — всхлипнул юноша, не в силах остановить слезы. Люмин жива. Она жива, очнулась и разговаривает с ним, как ни в чем не бывало. Дышит, её сердце бьется, она снова ворчит из-за боли в своей привычной манере. — Я так рад, что ты жива...

Он полностью обнимает её, стараясь не сжимать сильно в порыве чувств. Как же Куникудзуши хотелось обнять её со всей силы, прижаться к ней всем телом и никогда не отпускать. Он чувствует, как она слабо гладит его по голове, чувствует, как вздымается её грудь от равномерного дыхания, как бьётся её сердце.

Жива.

Она жива.

— Ты меня так задушишь, — чуть весёлый голос, Куникудзуши в спешке отстраняется, боясь, что может навредить, а затем смотрит на лицо девушки. Спокойное, будто не было всего того ужаса, что с ней произошёл, лишь мешки под глазами и заострившиеся скулы напоминали о плохом состоянии Люмин.

Внутри словно что-то щёлкнуло, подтолкнув к смелому, но недальновидному решению. Лёгким движением он накидывает на них с Люмин свою вуаль и успевает заметить тёплый взгляд, прежде чем коснуться её губ своими.

Он поцеловал её первый, когда через открытое окно в комнату попал первый рассветный луч.

Примечания:

Объяснение, что случилось с чудовищем, и подробнее о вине Масами вы увидите в следующей главе.

До конца осталось 5 глав...

Примечания:

ПБ есть

* * *

Прикосновение его губ к её губам совсем неловкое, напоминающее клевок, но в этот невинный поцелуй были вложены все его чувства, все переживания, вся его любовь к ней. Как странно, он полюбил её даже тогда, когда Люмин всеми силами отталкивала, прямо говорила, что ненавидит, но он всё равно шёл за ней, всё равно видел в ней только свет, избавивший от одиночества. Он целует увереннее, прижимаясь к её губам, получив мимолётный отклик, а затем отстраняется, поймав растерянный взгляд Люмин. Юноша счастливо улыбается, поправляя свою вуаль.

— Что ты… — всё ещё не могла прийти в себя от произошедшего путешественница, но замолчала, пытаясь понять, что чувствует.

Это было необычно, неожиданно и странно, будто бы приснилось, не иначе. Она так просто позволила себя поцеловать, не ожидая, что именно он первый попытается это сделать, хотя мечница уверена, что он не мог знать такое, ведь вырвался на волю лишь месяц назад. Неужели всё из-за того, что они некоторое время жили в борделе? Страшно было представить, что приходилось терпеть несмышленому мальчишке, пока путешественница занималась своими делами за пределами дома.

— Мне нужно сменить тебе повязки и промыть рану, — как ни в чем не бывало произнёс юноша, пододвигая ящик с бинтами и лекарствами ближе к футону, на котором сидела путешественница. — Если этого не сделать, то тебе станет хуже, а тебе нельзя, чтобы становилось хуже, ты и так уже достаточно ослаблена.

Пояснял словно для ребёнка Куникудзуши, открывая мазь и промакивая чистое полотенце в тёплой воде. Люмин послушно позволила ему ухаживать за собой, ведь сама едва ли на что была способна после долгого нахождения без сознания. Юноша действовал очень аккуратно, почти безболезненно снимал старые повязки, аккуратно промакивая рану влажным полотенцем.

— Я очень сильно волновался, — спустя некоторое время молчания начал он. — Лекари говорили, что ты не очнешься, что не выживешь и умрёшь через пару дней, но они такие глупцы. Им нельзя называться врачами, так как ты в итоге проснулась и рана начала постепенно затягиваться. Я до конца верил, что подобное тебя не победит. Ты такая сильная, Люмин.

— А что случилось с… Ханой.

— Я не знаю, — некоторое время промолчав, ответил Куникудзуши. — На тот момент меня больше волновали твои раны, а с тем существом, кажется, в итоге расправилась Масами. Она хотела бы с тобой поговорить, но ты долго не приходила в себя. И вообще не важно, это из-за неё ты в таком состоянии. Забудь эту женщину, если бы не она — никакой бы монстр тебя не ранил и мы бы уже спокойно продолжили свой путь, — рассердился юноша, со всей осторожностью намазывая резко пахнущую мазь на рану путешественницы.

Люмин не нашла, что ответить. Действительно, если бы они не пошли на поводу Масами, то, возможно, всего этого бы не было. Однако, ничего не происходит просто так и значит это событие тоже несёт в себе что-то поучительное, например — не связываться с кварталом красных фонарей, себе дороже будет.

— Как ты себя сейчас чувствуешь? — Спросил юноша, свободной рукой коснувшись щеки путешественницы, из-за чего девушка почему-то смутилась. Видимо, после недельной комы она ещё не пришла в себя полностью, вот поэтому так странно и реагирует.

— Тяжеловато. И есть хочется, — честно отвечает путешественница, будто бы только сейчас ощущая всю накатившую разом слабость.

— Тебе сейчас нужно что-то лёгкое, на кухне остался только рис. Я, конечно, могу попытаться приготовить бульон, но боюсь тебя отравить, я ещё слишком многое не знаю, извини, — виновато потупил взгляд юноша. — Но зато я теперь хорошо умею обрабатывать и перевязывать раны. Так что теперь ты точно не пропадёшь! Нужно будет ещё заварить тебе травы, чтобы быстрее поправилась. Говори, если тебе будет больно.

Куникудзуши старался аккуратно снять старые повязки, хмурясь из-за вида раны. Люмин ничего против действий юноши не имела, сама она сейчас не справится точно, а так хотя бы есть кому позаботиться. Когда кожи на спине коснулась влажное полотенце, Люмин прикусила губу. Было слишком больно для такой раны, возможно, какой-то яд? Есть вероятность, что когти того чудовища были пропитаны чем-то вредным для людей. Девушка вздрогнула и отвлеклась от раздумий, когда прохладные пальцы провели вдоль рядом с раной. Путешественница немного обернулась, уловив грустный взгляд юноши, виновато смотревшего на её рану.

— Больше не защищай меня, — тихо проговорил он, нанося прохладную мазь, из-за которой рана щипала. — Ты в первую очередь должна думать о себе, мне бы ничего не было от такой раны, а ты…

— Что сделано, то сделано, малыш. Я должна защищать тех, кто в защите нуждается, — девушка прикрыла глаза, пытаясь убедить себя в правдивости сказанных слов.

— Ты никому ничего не должна, люди и сами могут справиться, к тому же, я кукла, мне бы в любом случае было легче перенести эту боль. Я не хочу видеть тебя такой ослабленной, не хочу больше думать, что ты меня оставишь, защищая. Никто не заслуживает, чтобы за них отдали жизнь, это неправильно.

Мечница промолчала, не найдя, что именно ответить. Он, возможно, был прав, но Люмин давно уже привыкла к тому, что она только и делает, что отдаёт и отдаёт, редко получая что-то взамен в равнозначной ценности. Такова жизнь героя, в образ которого она поселила себя насильно, убеждая, что таким образом добьётся всеобщего расположения и сможет получить услугу взамен, но пока то, что ей было нужно она не получила.

— Ох… — вздрогнула путешественница, когда юноша задел самую больную зону.

— Извини, я буду осторожнее, — забеспокоился он, не став дальше развивать тему, на которую они говорили, так как заметил, что Люмин начала отмалчиваться, не желая больше говорить.

— Всё хорошо, болит значит жива, — постаралась улыбнуться она, но вышло криво и устало. — Когда будешь накладывать повязки, то затягивай потуже, чтобы не слетели.

— Хорошо, — согласился Куникудзуши, старательно выполняя свою работу. До самого конца они с Люмин больше ни о чем не говорили, каждый витал в своих мыслях. — Пожалуйста, больше не подвергай себя такому риску, тебе нужно много отдыхать, раны еще не скоро заживут.

— Я постараюсь, — устало произнесла путешественница, на которую вновь накатила слабость и сонливость. — Спать хочется.

— Но тебе нужно хотя бы чем-то заполнить желудок, а только потом спать, — отвлекаясь от уборки старых бинтов, возмутился Куникудзуши.

— Сил нет, — девушка закрыла глаза. — Потом, всё потом, сейчас хочу спать, — путешественница медленно начала заваливаться на бок, но Куникудзуши вовремя успел подхватить. Как странно, слабость пришла слишком резко, Люмин это было совсем не по нраву.

Когда Куникудзуши уложил её, не став спорить, Люмин слепо поймала его за руку.

— Посиди рядом, — шёпотом попросила она. Куникудзуши ничего не ответил, молча повинуясь. Тогда, когда он сел рядом на колени, девушка без всякого стеснения положила на них голову. Так лучше, спокойнее, надежнее. Несмело, но спустя пару минут юноша начал поглаживать путешественницу по волосам, перебирая светлые пряди. Это действие успокаивало не только Люмин, но и самого Куникудзуши, который в последние дни был весь на взводе, почти не спал, всё время оставаясь рядом.

Люмин уснула быстро, наверное, спустя пару минут после того, как они закончили диалог. Уставшая, осунувшаяся, бледная, юноша больше всего боялся, что она перестанет дышать, а её сердце больше не будет биться. Больше всего он боялся потерять Люмин, несмотря на их не лучшие отношения, но девушка стала слишком дорога ему, слишком важна в его жизни.

— Всё будет хорошо, — прошептал он, убеждая в этом себя. Все обязано быть хорошо после всего, что они пережили. Разногласия и ненависть больше не следовали за ними, они могли жить тихо и спокойно.

Они могли бы отправиться в длительное путешествие, Люмин научила бы его фехтовать, он почти с самого начала их знакомства хотел научиться за себя постоять, хотел бы защищать её, а не прятаться где-то в безопасном месте. Они могли бы сплавать в другой регион, чтобы познакомиться с другими людьми.

Они могли бы многое сделать вместе и обязательно это сделают, как только Люмин поправится.

У них целая жизнь впереди, которую они проживут вместе. Больше Куникудзуши ничего не нужно, он нашёл ту, что делает его счастливым, нашел ту, которой может сказать «люблю».

* * *

Следующее пробуждение далось немногим легче, за окном вовсю светило солнце, слышались разговоры и шум с улицы. Люмин подвигала руками, вроде всё в порядке, она их чувствует, если бы только не резкая боль, она могла бы сказать, что ощущает себя вполне сносно.

— Проснулась? — Над Люмин нависла тень, она чуть приподняла голову, увидев склонившегося к ней Куникудзуши.

— Угу, — кивнула она, попытавшись встать. Тело неприятно болело.

— Не напрягайся, я помогу, — юноша аккуратно помог привстать, продолжая поддерживать путешественницу под спину. — Масами попросила сказать ей, как ты проснёшься, она приходила пару часов назад, — несколько недовольно сказал Куникудзуши.

— Что-то случилось?

— Не хочу, чтобы ты виделась с этой женщиной. Все эти убийства и твои раны из-за неё, — уже не скрывая недовольство объяснил Куникудзуши.

— И все же, нам стоит с ней побеседовать, — спустя несколько минут молчания, ответила путешественница. — А ещё я хочу есть. Надеюсь, в этот раз на кухне есть что-то подходящее?

— Да, конечно, — юноша аккуратно отпустил Люмин, позволив той сидеть без поддержки. — Я быстро. Если тяжело сидеть, можешь лечь. Хотя давай я тебе вот так сделаю, — Куникудзуши быстро метнулся к шкафу, достав оттуда одеяло и, кажется, ещё один футон, только свёрнутый, а затем всё это подложил Люмин под спину, чтобы той было легче сидеть и не напрягаться.

— Спасибо, — искренне улыбнулась она, вызывая лёгкое смущение у юноши.

— Я сейчас, — смущаясь, он покинул комнату и направился на кухню. Встретив первую попавшуюся девушку, попросил её передать главной, что Люмин проснулась.

В комнату он вернулся спустя десять минут с подносом горячей еды, на кухне как раз только был приготовлен обед, правда большинство блюд Люмин было нельзя есть после длительного голода.

— Я уже здесь, — он вошёл в комнату, застав Люмин оперевшейся о стену. Несмотря на своё состояние девушка могла стоять относительно ровно и не упала при первой же попытке подняться. — Люмин! — Поставив поднос возле входа на пол, юноша поспешил к девушке, подхватывая ту за талию.

— Да всё хорошо, ты чего, — удивилась она, будто у неё не на груди раны, а ноги парализованы были. — Я могу и сама стоять, — девушка издала смешок, удивляясь реакции юноши.

— Нет! Тебе стоит отдыхать и лишний раз не напрягаться! Ты неделю пролежала без сознания, не может быть после такого всё хорошо, — он без промедления подхватил её на руки, всё больше удивляя путешественницу. Ну да, он все-таки создание архонта, её не должно удивлять, что так силен, и всё же…

Уложив путешественницу на футон, он с недовольством вернулся за подносом, молча протягивая его улыбающейся путешественнице. Кажется, он тут единственный, кто печется о здоровье мечницы, сама Люмин себя совсем беречь не хотела.

— Не дуйся, я бывала в положении и похуже, — усмехается она, опуская ложку в миску с горячим супом. Куникудзуши несколько виновато на неё посмотрел

Ему было немного стыдно за своё поведение и всё же, он слишком сильно беспокоится о ней. Он понимал, что Люмин не хрупкая кукла, она бывалый воин, но ему было неспокойно, стоило увидеть раненую её, так сильно исхудавшую за эту неделю в бессознательном состоянии

— Извини. Я просто сильно перенервничал, — он опустил взгляд. Что-то юноша правда перебарщивает со своей заботой.

— Спасибо, — Люмин улыбнулась, коснувшись его щеки. Он вздрогнул, подняв взгляд на лицо путешественницы. Такая спокойная, собранная, однако даже за всем этим нельзя было не заметить усталость в глазах. Юноша улыбнулся в ответ, продолжая следить, чтобы путешественница съела побольше.

Почти к концу трапезы в комнату постучали.

— Это Масами, — раздался голос женщины и Куникудзуши недовольно хмыкнул. Интересно, чем уже успела насолить Хатакэяма всегда доброму юноше? Удивительно, он мог делать такое недовольное лицо, а не всегда только улыбаться.

— Входите.

После разрешения войти, дверь отодвинулась и в комнату привычной элегантной походкой вошла Масами. Только вот вместо привычных волос цвета воронова крыла теперь были волосы почти такие же светлые, как у Люмин, разве что на пару тонов светлее, а половину лица больше не скрывала маска, обнажая уже довольно старый шрам. Удивительные изменения за неделю, ещё и Куникудзуши как-то напрягся и с нескрываемым недовольством прямо смотрел на Масами. Люмин не понимала, что уже успело произойти за столь короткий промежуток времени.

— Рада, что ты пришла в себя, — устало улыбнулась женщина. — Как себя чувствуешь?

— После того, как наконец поела — намного лучше, — отвечает мечница, разглядывая женщину внимательнее. Непривычно видеть её без маски и с таким цветом волос.

— Люмин, — позвала она, собираясь с мыслями, пока наконец не встала на колени, кланяясь. — Спасибо тебе за помощь не столько мне, сколько всему кварталу и мирным жителям, пострадавшим от той напасти. Я перед тобой в огромном долгу и едва ли когда смогу его уплатить. Если бы только я вас не попросила помочь, с вами было бы всё в порядке. Прошу, простите мне мою некомпетентность и неспособность самостоятельно уберечь своих девушек от бед, — она продолжала сидеть в таком положении, кланяясь девушке.

— Встань, — попросила путешественница, и Масами послушно выпрямилась. — Что произошло с Ханой и почему ты так…изменилась.

Хатакэяма ненадолго замолчала, будто бы собираясь с мыслями.

— Я расскажу свою историю, из-за чего именно всё началось. На самом деле я не человек, я ёкай, если быть точнее — тэнгу, только с отклонением. Пока остальные мои братья и сестра отличались тёмными волосами и оперением на крыльях, я была рождена иной. Мои светлые волосы и белые перья сочли проклятьем рода, потому с самого детства мне пришлось расти в одиночестве, прячась от чужих взглядов и вечно указывающих на меня пальцем, — женщина сделала паузу. Ей было достаточно тяжело вспоминать то тяжёлое время. — Когда я более-менее стала взрослой и хотя бы немного начала разбираться в людях, я сбежала из дома, в поиске новой красивой жизни, где меня бы полюбили такой, какая я есть, но увы, мне почти сразу не повезло наткнуться на группу самураев, решивших… позабавиться с одинокой девушкой без сопровождения. Так как меня никто ничему не учил, я не могла как-то противостоять самураям, а потом появился он, человек, спасший меня. Он был весь из себя такой гордый, такой герой, и я влюбилась, последовав за ним и желая выплатить свой долг за спасение.

Масами в очередной раз сделала паузу, тепло улыбнувшись. Видимо, эта часть больше всего доставляла ей тепла и некой радости. Однако, Куникудзуши это никак не проняло, он лишь хмыкнул и повернулся к окну, считая проходящих на улице людей куда более интересными. Похоже, он уже не в первый раз слышит эту историю и в его глазах это было не оправданием того, что Люмин пришлось рисковать собой ради незнакомой женщины, которая многое от них скрывала.

— Мы были счастливы вместе в этом путешествии, он принимал меня такой, какая я есть, он даже привёл меня в свой дом, назвав невестой. Естественно, все его родственники не особо сладко приняли меня, ёкай, ещё и не совсем обычный. Конечно не обошлось и без сюрпризов в виде его знакомой, подругой детства — Сэйкё с которой он изначально должен был быть обручен, однако не послушал никого и всё равно женился на мне. В день нашей свадьбы его подруга повесилась и её дух не смог упокоиться, желая мести. Первым она убила моего уже мужа, затем принялась за меня, оставив этот шрам, — женщина прикоснулась к шраму. — В ту ночь в доме были убиты все, а мне с тех пор пришлось убегать и прятаться, менять внешность, чтобы злой дух не нашёл меня. Даже сейчас я всё ещё боюсь показать настоящую себя. Я не понимаю, почему дух поселился именно в моём публичном доме, да и вообще почему именно заявился в квартал, но искал он точно меня, убивая всех тех кто обладал светлыми волосами и я всё ещё удивлена, как это он не почувствовал меня, но, видимо, правда, что при объединении с человеческим телом притупляется чутье. И боюсь, что владелица тела была уже мертва, прежде чем дух вселился в неё

— А что сейчас с тем… духом?

— Я его запечатала, и после разговора убедилась в том, что это именно она, та, кто убила моего мужа, — женщина не поднимала взгляда. Ей было стыдно смотреть на ту, кто чуть не погиб из-за её трусости. — Оказывается, мой след вёл в квартал, но из-за того, что я поменяла внешность и нечасто пользовалась силой, она не смогла найти меня, хотя буквально всё время была рядом. И другие девушки погибли только потому, что она сочла их похожими на меня, — женщина коснулась своих светлых волос. Сколько же проблем она принесла всем, сколько людей пострадали из-за нее, ей никогда не оправдаться.

— Тебе стоило рассказать об этом раньше, — сделала вывод путешественница, устало вздохнув. Раскрой Масами себя раньше, не пришлось бы столько возиться.

— Я не знала, что эти убийства были связаны со мной. Точнее, не была уверена в этом.

— Не знала, не была уверена, — несколько зло повторила путешественница. — Будь ты немного смелее не было бы стольких смертей.

— Извини.

— Твои извинения никак не помогут вернуть тех, кто умер, — проговорила путешественница, немного успокаиваясь. Не ей судить о чужих поступках, ещё неизвестно, что бы она сама предприняла, окажись на месте тэнгу. — Однако спасибо, что позаботилась обо мне.

— Это меньшее, что я могла сделать для тебя, Люмин, — вежливая улыбка. — Думаю, нам стоит завершить диалог, ты устала.

— Так заметно?

— Более чем. Я прикажу позже доставить новые лекарства, должны помочь облегчить твою боль. Ещё раз спасибо. Если тебе когда-нибудь понадобится помощь, знай, я всегда буду той, кто окажет тебе её, чего бы ты ни потребовала, — Хатакэяма вновь поклонилась, выражая свою искреннюю благодарность путешественнице.

— Сочтемся, — улыбнулась путешественница. Как она рада, что всё наконец закончилось. — Слушай…

Люмин замолкла, схватившись за голову. Резкая головная боль застала врасплох, обычно к очередному приступу были предпосылки, а сейчас… Сейчас было невыносимо терпеть, собственное тело не слушалось её, будто бы что-то выталкивало её сознание, будто бы ей вновь напомнили, что Люмин здесь не место. Взволнованный голос Куникудзуши, его тёплые успокаивающие руки и тьма.

Когда всё это закончится?

Примечания:

Спасибо за прочтение. До конца фф осталось 4 главы....

Наконец-то скоро смогу приступить к новому фф по СяоЛюмам❤

Примечания:

Пб открыта.

* * *

Время, пока Люмин восстанавливалась в доме Умехана, тянулось достаточно медленно, однако раны за прошедшую неделю успели неплохо затянуться и путешественница наконец могла свободно передвигаться, не боясь свалиться от боли. Недавний приступ пока что оставался последним, более пока не повторялся, однако Куникудзуши теперь и вовсе не желал оставлять путешественницу одну, боясь за её здоровье, а Люмин и не то, чтобы против была. Переосмысление своего поведения в прошлом сгладило почти все углы между ней и юношей, совершенно не желающим её покидать, чему она была и рада. Заботливый, внимательный, местами совсем глупенький, но довольно быстро учился, если что-то не умел. И все же иногда она относилась к нему настороже, иногда она видела в нём Сказителя, вспоминала всё то, что он ей сделал, однако почти сразу в голове возникали слова Куникудзуши о том, что он не имеет отношения к прошлому себе, он Люмин ничего не делал.

С одной стороны это было правдой, однако память то и дело подкидывала их стычки со Скарамуччей, напоминая о былых его деяниях. И ведь с большой вероятностью Люмин может сказать, что оказалась в прошлом тоже исключительно из-за него, так как попала сюда аккурат после сражения с Сёки-но-Ками. Но прежней ненависти уже не было, скорее только опасения, юноша успел показать себя с совершенно иной стороны, кардинально отличающейся от ранее встреченной Люмин в первый раз. Сколько ему пришлось пережить, чтобы так обозлиться на мир? Сколько гнили существует в Тейвате, раз из такого добродушного «ребёнка» он превратился в жестокого Предвестника?

— Ты уверена, что нам пора? Мне кажется, тебе ещё стоит отдыхать и не напрягать себя долгими путешествиями, — в который раз за день спрашивал Куникудзуши, наверняка с хмурым лицом. Сейчас Люмин его не видела, он менял повязку на плече сзади.

— Я уже полностью в порядке, не переживай, — Люмин чуть повернула голову, пытаясь его увидеть. Действительно, всё такой же хмурый и недовольный.

— Хоть рана немного затянулась, но всё равно длительное путешествие — не лучшее решение на ближайшие пару недель, — стоял на своём Куникудзуши, удивляя путешественницу своим упрямством. Однако, с каждым днём характер юноши становится всё твёрже и твёрже, но нельзя назвать это минусом, скорее — большим плюсом. В этой жизни ему ещё многое предстоит увидеть, и Люмин не всегда сможет быть рядом. — Готово. Давай помогу надеть шарф.

Не дожидаясь ответа путешественницы, юноша сам взял белый шарф девушки, повязывая его на шею, поверх края белых повязок. Все эти дни он тщательно следил за тем, чтобы девушка не перенапрягалась, хорошо питалась, а так же не забывал обрабатывать и перевязывать рану от когтей чудовища, которая заживала еще медленнее, чем предыдущие раны. Юноша убрал в сторону немного отросшие волосы, чтобы те не зацепились за застёжку, а затем отстранился.

— Не беспокойся, я и не в таком положении была. Иногда попадала в неприятности и похуже, откуда едва уносила ноги живой, — девушка полностью обернулась к Куникудзуши, словив его неодобрительный взгляд. Кто-то в последнее время и правда стал слишком дерзким, куда подевался наивный мальчишка встреченный больше месяца назад? Похоже, она действительно на людей плохо влияет, права была Паймон.

При мыслях о болтушке фее девушке стало совсем грустно. Она хоть и старается не думать о Паймон, но скучает по ней, по её болтовне и просто присутствию рядом. Одной быть для Люмин невыносимо, раньше с ней всегда был брат, потом Паймон, а сейчас таким человеком, составляющим ей компанию в путешествии, можно было считать Куникудзуши. В меру болтливый, заботливый, не требующий ничего взамен...

А ещё он не бросит. Чтобы не случилось, он останется рядом и поддержит, не испугается трудностей, не сбежит, если вдруг что-то пойдёт не так, и ему будет угрожать опасность. Он уже не раз доказывал свою верность ей, только мечница была слепа по отношению к нему и видела только то, что хотела видеть, представляя на его месте именно Скарамуччу, не видя в нём чистоту и искренность.

Признавать собственную неправоту было тяжело, но Люмин смогла это сделать. Все же, она почти доверяет Куникудзуши свою жизнь, поворачивается к нему спиной, не боясь получить удар. Он просто на это не способен, слишком верен ей и своему мягкому характеру, ещё пока не познал всю боль этой жизни, чтобы уметь предавать.

— Если будет хуже — не тяни и говори сразу, хочу успеть тебе помочь, — юноша взглянул в золотистые глаза, затем опустил взгляд ниже, задержавшись на губах. Вспомнив свою инициативу поцелуя, он покраснел, немедленно отворачиваясь. До сих пор стыдно было за такое своё поведение, но нельзя было сказать, что ему не понравилось.

Девушки из этого дома вопреки его нежеланию с ними общаться, просветили его насчет отношений мужчины и женщины, пока Люмин выполняла задание Масами. Хорошо, что только рассказывали, некоторые, конечно, пытались соблазнять, но вовремя появлялась Масами, спасая юношу от всего неприличного, что могло произойти. Так к себе прикасаться он мог позволить только одной девушке, и сейчас она сидела перед ним, задумчиво смотря в потолок.

— Всё же, пора собираться, пока не так жарко и дождя нет, — вдруг опомнилась путешественница, резко вставая. Куникудзуши даже вздрогнул, покраснев от того, над чем так увлеченно думал. Ноги его точно больше в квартале не будет, достаточно было издевательств, он от Люмин теперь ни на шаг не отойдёт.

— Хорошо, — согласился Куникудзуши, так как спорить с мечницей было плохой идеей, он в конце останется всё равно не прав, даже если говорил всё верно.

Сборы долгими не были, так как вещей, которых можно было взять в путешествие, у них не было, так как всё время они пользовались гостеприимством Хатакэяма. Женщина, услышав новость о том, что Люмин хочет уйти, сначала воспротивилась, ссылаясь на раны путешественницы, но и она сдалась. А он так надеялся, что хотя бы Масами сможет уговорить девушку остаться, но Люмин словно куда-то спешила.

— Если вы вдруг будете в Инадзуме, то обязательно заходите к нам, вы будете желанными гостями, — произнесла Масами.

— Особенно ты, красавчик, — подмигнула юноше одна из девушек, улыбнувшись. Вот уж кого события двухнедельной давности почти не затронули. От такого внимания юношу передёрнуло и он сделал аккуратный шажок за спину путешественницы.

— Как-нибудь обязательно, — улыбнулась путешественница.

— Желаем вам хорошего пути и пусть невзгоды обходят вас стороной, — сказала женщина и поклонилась. Другие девушки повторили этот жест, выражая свою благодарность за спасение. Люмин от этого в какой-то степени стало грустно, но время беспощадно, и оставаться на одном месте путешественнице не хотелось, нужно было ещё сделать много чего очень важного для будущего, пока всё ещё есть шанс.

— Спасибо за гостеприимство, — Люмин поклонилась, Куникудзуши неохотно повторил за ней. — До свидания, — лёгкая улыбка, и она разворачивается, уходя вдоль по улице в сторону леса. Любые встречи однажды закончатся расставанием, это неизбежно.

* * *

Погода в этот день была поразительно благосклонна к путешественнице и её спутнику. Утром тучи хоть и клубились над городом, но сильный дождь так и не пошёл, лишь недолгий и совсем мелкий, что было только на руку, так как он бы, в какой-то степени, осложнил путь. Солнце клонилось к закату, горизонт медленно окрашивался в розовые и оранжевые оттенки, с другой стороны уже поднималась луна. Спокойно и безмятежно. Куда они держали путь Куникудзуши не знал, лишь следовал за Люмин, готовый ввязаться в любые авантюры, которые их заденут, если только путешественница будет рядом. Юноша не представлял уже свою жизнь без девушки, ведь она, можно считать, показала ему этот мир, вытащила из заточения, где бы он неизвестно ещё сколько пробыл.

Теперь он хочет покорить с ней весь этот мир, лишь бы только вместе, лишь бы только рядом.

Город остался далеко позади, сейчас они проходили через лес, где между деревьями изредка было видно море. Однотипные скучные деревья вскоре стали редеть, пока и вовсе они не вышли в другую часть леса, состоящую из цветущих деревьев, чьи цветки поднимались в воздух ветром и напоминали путешественнице снег. Удивительно, они попали как раз в сезон цветения сакуры, захватывающее зрелище.

В воздухе стоял сладковатый запах, лепестки то и дело путались в волосах, но девушка не обращала внимания, наслаждаясь таким спокойным временем. Ни сражений, ни поручений, лишь путь в никуда, красоты этого мира, на которые она раньше едва ли обратила бы внимание.

— Может, отдохнём? — Поравнялся с путешественницей Куникудзуши.

— Давай только выйдем к воде, — согласилась Люмин, так как с её ранами много не походишь.

— Хорошо, — улыбнулся юноша, продолжая оглядываться по сторонам и иногда ловить ладонями лепестки. Такое сущее дитя, и всё же она рада видеть его таким — счастливым, не обозленным на весь мир, способным сострадать.

Интересно, как сложилась бы его судьба, не встреть он Фатуи? Остался бы он таким же? Люмин было бы любопытно увидеть, каким он станет через десяток лет, но было ли у неё время увидеть его "взросление"? Хотелось бы верить, что она здесь еще останется, но там, в будущем, её ждали малышка Паймон, незаконченные дела и брат. Хотя, в это время она тоже может встретить своего близнеца... Думать об Итэре в такой момент не хотелось, он сделал свой выбор и оставил её, значит ей не стоит мучить себя воспоминаниями, приносящими только боль.

Когда они вышли к берегу, в рядах сакуры стали появляться другие деревья, с фиолетовыми цветами, кажется, глициниями. Морской воздух сразу ударил в нос и дышать стало даже проще, легче.

Море было почти спокойным, лишь иногда ветерок поднимал совсем маленькие волны, едва достигающие берега. Кричали чайки, пели неизвестные девушке птицы. Она закрыла глаза, вдыхая полной грудью морской воздух.

Как хорошо.

Куникудзуши встал рядом, следя за действиями девушки. Он не совсем понимал, что именно она делает, но красивые виды тоже успел оценить, только совсем недолго, потом его взгляд плавно переместился на профиль путешественницы.

Девушка прикрыла глаза, позволяя ветру обдувать лицо. В светлых волосах можно было заметить несколько лепестков, он было уже хотел потянуться и убрать, только вот не стал даже пытаться, не хотел портить этот спокойный момент.

Ветер колышет длинные ветви глицинии, склонившиеся к воде. Прохладно и свежо, Люмин дёргает плечами из-за попавших на них капель воды с деревьев, после небольшого утреннего дождя. Красиво. Почему-то раньше Люмин не замечала всей этой красоты Инадзумы, наверное, потому что ей попросту было некогда любоваться пейзажами, она в очередной раз разбиралась с проблемами, свалившимися на неё с первых минут попадания на остров Рито.

— Холодно? — Он тихо подошёл ещё ближе. Аккуратно коснулся мизинцем её руки, но тут же убрал, когда девушка вздрогнула.

— Не особо. Скорее освежающе, — девушка без всякого стеснения переплела их пальцы, вызывая смущение у юноши. Милый и такой неловкий. Девушка тихо засмеялась, вернув взгляд к горизонту, а юноша лишь больше покраснел.

— У тебя лепестки в волосах, — решил заговорить он и Люмин повернулась к юноше.

— Да? Мне казалось, я все убрала, — Люмин коснулась волос свободной рукой, но так и не стряхнула лепестки.

— Можно я, — он потянулся к её волосам не дожидаясь дозволения, но Люмин не была против.

Он аккуратно выпутал из светлых прядей несколько розовых лепестков, совсем не замечая, как близко теперь стоит к девушке. Он опустил взгляд и, кажется, дышать перестал, заметив золотые глаза в такой близости от него.

Вдох. Взгляд скользит ниже, к губам. Юноша сглатывает, хотел было уже отвернуться, но путешественница ладонью касается его щеки, задумчиво проводит большим пальцем, а затем, улыбнувшись, касается губами его.

И весь мир словно замер. Не было слышно крика чаек, шума моря, ветра, весь мир исчез, растворился лишь в одном человеке — в Люмин. Он так давно хотел это сделать, так давно желал повторить, часто задерживая взгляд на её губах, но не рисковал, боялся негативной реакции, ведь Люмин ничего так и не сказала про прошлый поцелуй. Куникудзуши закрыл глаза, подавшись вперёд, прижимаясь чуть сильнее к её губам. Он не умел правильно целовать, но быстро учился, потому уже пару минут спустя мог ответить, повторяя так, как делала девушка.

Люмин отстраняется первой, улыбается, а затем звонко смеётся. Он ещё никогда не видел её такой яркой, ещё никогда не видел такой счастливой и спокойной, без груза на плечах. Юноша улыбается в ответ.

Вот бы только это длилось вечность, ему ничего больше и не было нужно в этом мире, он уже нашёл то, ради чего стоило жить, ради чего можно было забыть обо всем и думать о будущем, где они будут ещё долго вместе.

— Вода, наверное, должна быть теплой, — первой заговорила путешественница отстраняясь и отпуская руку юноши.

Люмин довольно легко снимает длинные сапоги, почти сразу заходя по колено в воду. И правда, не сильно холодная, даже приятная. Ещё не совсем отошедший от произошедшего Куникудзуши обратил внимание на путешественницу только тогда, когда путешественница с детским озорством в глазах брызнула в него водой.

— Присоединяйся, вода тёплая.

— Ты же раны намочишь! — Опомнился юноша, кидаясь вслед за путешественницей, но получил лишь еще брызги в лицо. — Люмин!

— Ты зануда, малыш! За-ну-да!

— Люмин! — Он пытался возмутиться, но в ответ получал лишь брызги.

Увы, достучаться до благоразумности путешественницы было почти невозможно, потому вскоре Куникудзуши поддался искушению, повторяя действия Люмин. Они словно дети довольно долго резвились в воде, изредка останавливаясь, чтобы, поддаваясь случаю, обменяться парой быстрых поцелуев, а затем вновь продолжить бегать по берегу, промокшие до нитки.

Зато счастливые, наслаждающиеся этим моментом сполна, ни о чем не жалея. Да, между ними были недопонимания в прошлом, да, Люмин ненавидела его, до тех пор, пока не поняла, что ошибается. Не страшно было ошибиться, скорее, страшно было не понять, что ошибаешься. В будущем Скарамучча достаточно настрадался, может, теперь ей удастся хоть немного изменить его жизнь, ведь не зря судьба свела их во второй раз.

В какой-то момент путешественница останавливается, закашлявшись.

— Всё хорошо? — Обеспокоенно спрашивает юноша, подходя со спины.

— Да, просто вода попала, — девушка резко оборачивается. — Думаю, всё же стоит заканчивать, а то костёр еще не развели. Принесешь мои сапоги?

— Конечно!

Юноша ушёл, так и не заметив, как девушка спрятала руку за спиной, смывая с ладони кровь.

Примечания:

Спасибо за прочтения. Очень буду рада отзывам, а пока до конца осталось 3 главы. Следующая будет самой волнующей ?

Мой тг, где можете увидеть спойлеры: https://t.me/hilichurls_write

Примечания:

ПБ открыта.

* * *

— Куда мы все-таки идем? — Поинтересовался юноша, следуя за путешественницей.

— В святилище Наруками, — отвечает Люмин, потягиваясь после долгого и спокойного сна. Все-таки вчера они достаточно устали, решив "искупаться" в море, а заодно и Куникудзуши с собой прихватить, а затем совершенно бесстрашно заночевали под кроной одной из глициний, разведя костёр, чтобы не замёрзнуть ночью. К счастью, на них никто не напал, и ночь выдалась достаточно умиротворенной.

Не зря юноша её предостерегал, раны и правда намокли, и Куникудзуши, греясь около костра, с ворчанием менял путешественнице повязки, постоянно приговаривая, что в следующий раз не пойдет у неё на поводу. Следующий раз... хотелось бы думать, что в следующий раз они точно так же будут просто блуждать по Тейвату без цели, без конечной остановки. Вместе.

— Ясно, — как-то не очень радостно ответил юноша, но быстро взял себя в руки. — Как раны? Не болят? Воспалений нет?

— Нет, всё хорошо, — ответила путешественница, для виду повела плечом, как бы показывая, что всё действительно хорошо.

В это утро ветра не было, потому цветы с деревьев падали, медленно кружась в воздухе, застилая собой всю землю. В который раз Люмин убеждается, что больше всего похоже на снег, если особо не приглядываться. Девушка остановилась, немного покружившись. Ей давно не хватало такого детского поведения в повседневной жизни, все постоянно видели её только серьёзной, не воспринимая иной. Отбросить все тягости, печали, мысли и жить исключительно настоящим. Иногда так мало нужно, чтобы жить счастливо, жаль это понимают, когда ошибки уже совершены и ничего нельзя вернуть.

— Тебе они не напоминают снег? — Останавливаясь, спрашивает путешественница.

— Я никогда не видел снег, поэтому не могу сказать точно, — неловко произнёс юноша, и Люмин после его слов резко перестала улыбаться.

Было так странно слышать то, что кто-то не видел что-то настолько обыденное, как снег. Девушка нахмурилась. Иногда она забывала о том, что Куникудзуши едва успел появиться на свет, как его тут же заперли в подземелье, усыпив на долгое время. Скорее всего, в этом мире для юноши почти всё будет в новинку, он только вступил на сознательный путь изучения этого мира и ему явно будет нужен тот, кто всё расскажет и объяснит, словно родитель ребёнку.

— Значит стоит пополнить список наших будущих приключений тем, что обязательно заглянем на Драконий Хребет, чтобы показать тебе снег, — девушка улыбается. Она хочет показать ему весь мир, хочет показать всё прекрасное, что существует в Тейвате. Интересно, будет ли у них столько времени?

— Буду ждать! — Юноша зеркалит улыбку путешественницы, равняясь с ней. Такой простой, такой невинный... Даже не верилось, что кто-то может быть таким, без злобы и ненависти внутри, кто-то настолько невинный. По сравнению с ним Люмин —настоящее исчадие Бездны, грязная и отвратительная во всех смыслах, посмевшая коснуться кого-то настолько чистого.

— Знаешь, тебе ещё столько предстоит увидеть нового, даже завидно...

Люмин говорила много и очень долго, почти весь путь рассказывала о своих приключениях, в которых увидела столько всего удивительного для Куникудзуши, что для Люмин было чем-то слишком простым и неинтересным. Она видела, с каким интересом юноша слушает её, задаёт вопросы, пытается представить по описаниям картину в своей голове, но хмурится, так как ничего у него не получалось. Ни жара, ни холод, ни мелкий дождик не остановил их энтузиазма идти вперед, разве что в дождь по настоятельной просьбе Куникудзуши им пришлось спрятаться в небольшое углубление в горе, так как юноша волновался за раны путешественницы. И всё же, ютясь в небольшом углублении Люмин продолжала с большим удовольствием рассказывать истории из жизни.

Для Куникудзуши подъем на гору был удивительно лёгким, ближе к вечеру они все-таки достигли вершины и Великого храма Наруками. Цветы и здесь распустились ярким цветом, создавая храму еще более величественную атмосферу. Вот они и достигли своей первой цели в совместном путешествии, только Люмин так и не ответила, зачем им нужно было подниматься в храм. Куникудзуши думал, что это как-то связано с лечением, ведь при храме всегда были искусные целители, а Люмин как раз непростой пациент. Около входа привычно встречали служители храма, приветливо кланялись посетителям.

— Добро пожаловать, меня зовут Минами, могу ли я вам чем-то помочь? — Вперёд вышла более зрелого возраста женщина, приветственно кланяясь.

— Доброго вечера, — девушка повторила поклон, стараясь соблюдать правила вежливости. Куникудзуши тут же повторил за ней. — Да, мне нужна ваша помощь. Гудзи Яэ. Мне нужно с ней встретиться.

После произнесенного имени Куникудзуши помрачнел, и улыбка исчезла с его лица. Он немного опасливо глянул на путешественницу, но та в ответ тепло улыбнулась, успокаивая взглядом, будто говоря, что всё будет хорошо.

— Я передам вашу просьбу, но не могу гарантировать, что госпожа Яэ Мико пожелает встретиться, — довольно честно ответила служительница.

— Хорошо, сделаем так. Малыш, не одолжишь своё перо? — Люмин полностью повернулась к юноше.

— Да, конечно, — не стал даже спрашивать, зачем оно ей. Послушно сняв с шеи золотое перо, всё это время спрятанное под одеждой, он отдал его путешественнице.

— Покажите ей это, — взяв перо из руки Куникудзуши, Люмин передала его Минами. Женщина аккуратно приняла украшение, скрываясь в недрах храма.

— Зачем мы здесь? И почему ты хочешь встретиться с той... Гудзи Яэ?

— Позже всё обязательно объясню тебе, но не волнуйся, нам это только на благо, — девушка улыбнулась, потрепав напряжённого Куникудзуши по голове.

Больше юноша ничего спрашивать не стал, ведь он доверяет Люмин. И раз она сказала, что для них даже хорошо здесь находиться, значит так оно и есть. Возможно в храме даже хорошие лекари найдутся, а то после последнего осмотра раны путешественницы та стала совсем плохой, видимо, слишком большая физическая активность повлияла на ухудшение. Юноша надеялся, что они подольше задержатся в храме, чтобы как следует дать Люмин отдохнуть и восстановиться и тогда они уже отправятся в долгое путешествие вместе. Девушка так ярко рассказывала о различных уголках Тейвата, что юноше не терпелось поскорее увидеть их своими глазами.

Служительница Минами вернулась довольно быстро, не прошло и пары минут, как запыхавшаяся женщина с натянутой улыбкой остановилась перед путешественницей.

— Гудзи Яэ пожелала встретиться с вами, прошу за мной, — женщина быстро привела себя в порядок, рукой указывая в сторону храмового здания.

— Малыш, побудешь здесь? Я быстро, — повернувшись к Куникудзуши, попросила путешественница.

— Хорошо, — хоть и неохотно, даже с некоторым недовольством, но он согласился. Конечно остаться одному не особо хотелось, но и встретиться с той лисицей Куникудзуши желанием не горел.

— Я быстро, — сказав это, Люмин последовала за Минами, которая потом осталась за дверьми храма.

Как только путешественница скрылась с глаз Куникудзуши, устало прислонилась к закрытым дверям, сдерживая кашель. Бездна, она слишком перестаралась, когда поднималась на гору.

— Здравствуй, — из глубин зала раздался знакомый голос Яэ Мико, правда в этот раз серьёзнее, чем в первую их встречу в будущем. — Очень интересно узнать, зачем ты явилась сюда и привела его, — держа в руках перо, медленно проговорила ёкай, подходя ещё ближе.

— Здравствуй.

* * *

К удивлению и Люмин, и Куникудзуши их приняли довольно хорошо в храме, предоставив отдельную комнату, а также некоторые лекарства. Одна из служительниц даже была отправлена за лекарем, чтобы тот позаботился о «важных гостях» Гудзи Яэ, к которым та попросила всех относиться вежливо. Хоть Люмин и говорила Куникудзуши, что задержится ненадолго, но в итоге отсутствовала почти полтора часа, из-за чего юноша явно волновался, и в какой-то степени даже обиделся. Перо Яэ Мико вернула Люмин, так и не рискнув встретиться лицом к лицу с созданием Эи, которого так хотела убить за ненадобностью. Конечно, ничего ей не мешало сделать это и сейчас, но из уважения к архонту, пожелавшей, чтобы кукла и дальше жила, она не будет ничего предпринимать.

А тем временем служба в храме заканчивалась и многие спешили отправиться отдыхать, так как вставали очень рано. Люмин спать не хотелось, банально не могла уснуть из-за боли, потому на данный момент сидела за храмом, наблюдая за звёздами. Чистое небо покрытое мириадами звёзд и яркая полная луна, освещавшая всю гору. Красиво и спокойно. Вдохнув полной грудью свежий воздух, девушка сразу же закашлялась, прикрывая рот рукой. Несколько минут кашель продолжался, а позже на ладони девушка заметила кровь. Опять.

— Ночью прохладно, ты не должна так сидеть на голой земле, ещё и кашляешь, — позади послышалось ворчание Куникудзуши. Девушка откинула голову назад, чтобы увидеть юношу, быстро спрятав руку с кровью в траве. На пару секунд перед глазами всё стало мутно, но потом зрение вновь приобрело чёткость. Все-таки она оказалась права — они вовремя пришли в храм.

— А тебе уже давно пора спать, — усмехнулась путешественница, на что юноша смутился, усаживаясь рядом с Люмин.

— Тебе тоже, — проворчал Куникудзуши, придвинувшись ближе к девушке, почти касаясь плечом её плеча. — Совсем себя не бережешь, теперь ещё и лекарства от простуды тебе будет нужно пить. Не стоило тебе тогда так опрометчиво плескаться в воде.

— Зануда. Весело же было, — девушка усмехнулась и, подвинувшись вплотную к Куникудзуши, положила голову ему на плечо. — Лучше оглянись вокруг, посмотри, как сегодня красиво небо. И луна прекрасна сегодня, не правда ли? — Люмин продолжала смотреть на небо

— Угу. Красиво, — искоса посмотрев на девушку, согласился Куникудзуши, только потом обратил свой взор к небу.

— С вершины горы даже кажется, что стоит только руку протянуть, как коснешься неба. Однако, с видами на Утёсе Звездолова ничто не сравнится. Сядешь на самый край, свесишь ноги, словишь лёгкий морской бриз... Полнолуния особенно прекрасно наблюдать с утеса, хотелось бы сейчас быть там, — мечтательно и несколько устало поделилась Люмин.

— Значит как только поправишься, то отправимся туда, — с большим энтузиазмом сказал юноша, нетерпеливо представляя, как вскоре они окажутся на том утёсе вместе. — Ты уже не раз упоминаешь его, видимо, и правда красивое место.

— Мондштадт весь... кхм, — Люмин в очередной раз закашлялась, моментально закрыв рот рукой. И вот опять привкус крови на языке. — Мондштадт сам по себе весь красивый, — быстро взяла себя в руки путешественница, хоть и с огромным трудом. Как же сильно всё горело внутри.

— Все хорошо? — Он хотел было полностью повернуться к девушке, но Люмин сильнее прижалась к его плечу, останавливая.

— Ага, всё отлично, — сделала нарочно веселый голос путешественница, смотря прямо на небо. Звезды перед глазами стали напоминать непонятные расплывчатые пятна. Только не сейчас, она ведь даже не успела ничего рассказать. — Лучше смотри на небо. Возможно увидишь падающую звезду и сможешь загадать желание.

— И оно исполнится?

— Звезды никогда не лгут, — улыбнулась мечница, боясь в этот момент посмотреть на юношу. Звезды лгут, она в особенности. — Так что да, исполнится.

И снова перед глазами пелена, почти ничего не видно. Всё окружающее её теперь виделось лишь размытыми пятнами. К горлу в очередной раз подкрался кашель, но девушка всеми силами старалась его сдержать, старалась продлить этот драгоценный момент, не испортив его своей слабостью. Внутри неё будто всё горело, медленно возвращалась головная боль, отдавая то в затылок, то в виски. Теперь даже то, что она находится рядом с Куникудзуши не помогает облегчить боль, как раньше. Бездна, она думала, что у неё есть больше времени...

— Люмин! Смотри! Смотри! Звезда упала!

— Успел... загадать желание? — Тихо поинтересовалась путешественница, обращая взор к небу. Она больше не видела, перед глазами лишь неясная пелена.

— Да! А вот ещё звезда падает! И ещё! — Голос Куникудзуши звучал радостно, весело. Радуется словно сущее дитя, хотя он и был по мышлению почти ребёнком.

— Наверное... сейчас сезон звездопада? Красиво, — заставляет себя улыбнуться, притворяется, ведь уже ничего не видела. Жар внутри нарастал, головную боль больше нельзя было игнорировать, но Люмин не показала виду, не желала расстраивать раньше времени. Эти приступы сопровождали её всё путешествие в этом времени, но она нашла лекарство в лице Куникудзуши, однако сейчас даже и это не помогало.

— Очень красиво, — голос радостный, восторженный. Люмин слепо ищет его руку, а когда находит, то крепко переплетает пальцы. — Да у тебя пальцы ледяные, — обеспокоенно говорит он.

— У меня всегда так, — лжёт путешественница, Куникудзуши неохотно верит.

Как же ей хотелось бы показать ему мир, хотелось бы многому научить, хотелось бы изо дня в день идти под руку, преодолевая все трудности. Вместе ведь всегда лучше, чем одному, жаль Люмин всё самое важное понимает так поздно, когда изменить уже почти ничего нельзя. Даже самая яркая звезда однажды потухает, увы, её свет также уже на исходе. Каждая клеточка тела кричит от боли, от жара, от страха...

Судьба к ней несправедлива, почему она не может прожить счастливо эту жизнь? Почему конец неизбежно приближается к ней? Почему, когда всё только начало налаживаться, происходит это?

Почему она должна умереть?

За что?

Она ведь постоянно всем помогает, так почему судьба к ней так жестока? Это плата за то, что она вмешалась в прошлое, тем самым, меняя будущее? Так она этого не хотела, у неё просто выбора не было.

Боль уже расползлась по всему телу, так сложно было терпеть, так сложно было не подавать виду, иначе ведь он наведёт панику, хотя её уже нельзя будет спасти. Попав сюда исход был уже решён, она лишняя в этом времени, фальшивка, ведь настоящая Люмин ещё спит где-то далеко отсюда.

Люмин полностью положила голову на плечо юноше. Сил нет держаться прямо, сейчас ещё упадёт. От её действия Куникудзуши замер, боясь пошевелиться, но всеми силами делал вид, что смотрит на звездопад.

— Прости меня, — сказано слишком тихо, возможно вообще она это произнесла в своей голове. Удары сердца всё медленнее и медленнее. Бороться? А смысл, если сил нет, если всё уже предрешено судьбой. Она попала сюда, она изменила прошлое, значит и будущее теперь тоже изменено, правда она уже это не увидит. Увидит та Люмин, которая всё ещё не проснулась...

Последний вздох самый желанный, самый болезненный, самый дорогой. На её губах застыла улыбка, она желала уйти без сожалений, но увы, не получалось.

— За что? — Удивляется он словам путешественницы, наконец оборачиваясь к ней, обращая внимание на то, как ослабла хватка на его руке, как опустилась другая её рука, как закрыты были глаза. — Ты спишь?

Юноша свободной рукой касается щеки путешественницы, мягко проводит до подбородка...

— Люмин? — Хмурится юноша, заподозрив что-то неладное. До него не сразу доходит, что она даже не шевелится. — Люмин!?

Куникудзуши вскакивает, становясь на колени. Аккуратно приобнимает путешественницу, прижимаясь ухом к груди.

Минута. Другая. Тишина.

Сердце не билось. Совсем.

— Люмин!

Он аккуратно укладывает путешественницу на траву, в очередной раз пытаясь услышать стук сердца. Но всё было тщетно, ему не показалось, сердце и правда не билось.

— Нет! Нет! Нет! Это не смешно! — По щекам юноши текли слезы, внутри всё похолодело от осознания. — Нет! Ты жива! Я помогу тебе! Помогу! Меня учили...

Юноша аккуратно касается губ путешественницы, в надежде, что искусственное дыхание поможет. Вдох. Выдох. Он кладёт ладонь на ладонь, давит в области её сердца. Вдох. Выдох в её уже охладевшие губы.

— Кто-нибудь помогите! — Он в отчаянии кричит, вскоре кто-то всё же подходит. — Спаси её...

Он поднимает взгляд на подошедшую лисицу, которая даже с некоторой жалостью смотрит на куклу. Яэ Мико закрывает глаза. Видеть чьи-то страдания даже она не может терпеть, ей уже хватило видеть это с сёстрами Макото и Эи, а теперь... Похоже, этой семье судьбой указано страдать и терять тех, кого они так сильно любят.

— Умоляю, помоги, — охрипший голос, по щекам всё ещё текут слезы. Он не оставляет своих попыток спасти её, не оставляет свою надежду на чудо.

— Даже богам не дано воскрешать людей. Остаётся только смириться и отпустить, — голос Гудзи Яэ безразличен.

Он кричит. Кричит, прижимая к себе тело той, кого так любил, той, кто показал ему мир. Судьба к нему несправедлива, он не заслужил всего этого, не заслужил быть вновь один, не заслужил видеть её смерть. Больно, было так больно, словно каждая клеточка его тела кричала о боли, словно душа разрывалась на части. Если бы он только знал, что это их последние мгновения вместе, если бы он только знал...

А что тогда было бы? Смог бы её спасти? Смог бы помочь от того, что было неизбежно? Куникудзуши так слаб, так беспомощен, будь он сильнее, то Люмин бы никто не ранил.

Будь он сильнее, она прожила бы дольше, ведь в последний раз она защищала именно его.

Будь он только немного сильнее...

— Почему...

— Потому что от тех, кто не на своём месте, мир всегда будет избавляться, — отвечает на этот риторический вопрос Мико. — Она оставила кое-что для тебя.

На небе ярко сияла полная луна, сверкали мириады звёзд, но их красота теперь не больше, чем больное напоминание. До самого рассвета он не мог проститься с ней, до самого рассвета обнимал её тело, боясь отпустить, до самого рассвета, он думал, что всё это сон.

С тех пор Куникудзуши ненавидит полнолуние, которое Люмин так любила, с тех пор не верит звёздам, которым она просила верить.

* * *

«Раз оно попало к тебе и ты читаешь это письмо, значит, мои прогнозы насчёт своей жизни были верны. Неизвестно, исчезла я, или по-настоящему умерла, это не важно. Как тебе известно, я изначально не принадлежу этому времени, потому мне было здесь не место, о чем сам мир неоднозначно намекал мне, так что рано или поздно это должно было случиться. Думаю, та рана, полученная от духа, стала последней каплей для моего ослабшего тела. Я не хочу прощаться с тобой, но и не хочу давать ложных надежд на новую встречу. Вернусь ли я в будущее или это был последний момент моей жизни, я не знаю, но всё равно скажу, что хотела бы показать тебе полную луну на утёсе Звездолова, моё самое любимое место. Если вдруг повезёт, мы встретимся там, если же нет... Прошу, не терзай себя воспоминаниями обо мне, это причинит тебе лишь боль, я этого не стою.

Ещё я как следует не извинилась за своё поведение в самом начале нашего общего пути. Я точно не заслужила тебя, так что прости меня за всё, я просто не могла смириться с тем, что ты другой, что ты никак не связан с тем "тобой", которого я знала. Мне хотелось бы многое показать и рассказать тебе в этой жизни, стать той, на кого ты можешь рассчитывать, но всё сложилось иначе, о чем я сожалею до сих пор. Надеюсь, судьба сведёт нас в третий раз. Хотелось бы верить в хороший конец нашей общей истории, но, похоже, мне никогда не сыскать счастья в этом мире, как и тебе, но всё же что-то изменить удалось. Прошу тебя, слушайся Яэ Мико, не позволяй никому обманывать себя и не вступай на тёмный путь, иначе всё может сложиться очень печально для тебя. Надеюсь, ты прислушаешься к моим советам, и забудешь то, что в твоей жизни на короткий промежуток появилась такая, как я. Поверь, тебе будет легче, если не будешь нести эту тяжесть потери в себе. Кричи, обижайся на меня, плачь, но забудь.

Надеюсь, вскоре ты выберешь себе другое имя, потому что то, которое я тебе дала, не подходит. Это был мой импульсивный поступок, полный злости, ненависти, о чем я тоже сильно сожалею.

Я очень дорожу тобой, наверное, смелости сказать это тебе в лицо мне сейчас не хватит, особенно после всего того, что сделала. Спасибо за те счастливые дни, что мы провели вместе, спасибо за твою заботу, спасибо, что показал мне, что значит действительно наслаждаться жизнью. С заботой о тебе, твоя Люмин.»

На последней строчке вместе с подписью можно было заметить затертую каплю крови, а некоторые из слов поплыли из-за попавших на них слез.

Примечания:

До конца 2 главы.

Спасибо за прочтение. Прошу вас не начинать наводить в отзывах панику, так как у нас впереди ещё две главы, про метки тоже не стоит говорить. Раз там стоит "Счастливый финал", значит он будет, ещё раз скажу, что есть две главы впереди. Думаю, было очевидно, что под конец случится что-то такое, Люмин изначально в мире лишняя, она даже исцеляться больше быстро не могла, потому большинство полученных ран были для нее уже смертельными. Однако, в главе не раз упоминалось "Настоящая Люмин“, ведь хоть это для путешественницы и было попадание в прошлое, для всех других это что ни на есть настоящее. Так что ждите следующих глав

Примечания:

Пб включена.

* * *

Она стояла и смотрела за всем со стороны. Что же, увидеть золотое перо так скоро Яэ Мико точно не рассчитывала, да и саму куклу тоже. Надо же, в прошлый раз остался жив, когда в лучшем случае от него нужно было избавиться, и теперь почти сам пришёл на гору со странной девицей, попросившей за ним приглядеть. И всё же Мико был интересен не столько тот юноша, сколько девушка, пришедшая с ним. Необычная, опасная, знающая то, чего знать не должна. Первая мысль лисицы была убить, чтобы больше никому не разболтала, потом, оценив ее состояние, Мико поняла, что и без неё этой самоуверенной блондинке оставалось недолго. Так слаба, бледна, ранена, к тому же от раны исходили следы тёмной силы, невидимые человеческому глазу.

Просьба позаботиться о мальчишке казалась Мико обременительной, но она почему-то не отказалась, поверив на слово Люмин. Было видно — она многое знает, но не говорит, а Мико и не пытается вытащить информацию, ведь понимает, что не всё предназначено, чтобы об этом знали. Потому на слова девушки о том, что взяв к себе мальца, Мико облегчит жизнь многим в будущем, лисица отнеслась несколько недоверчиво, но уж слишком воительница была убедительна.

Вот и теперь Яэ стоит лишь в стороне, наблюдая за тем, как горько оплакивает потерю юноша, как отчаянно звучит его крик, как он в надежде цепляется за уже труп путешественницы. Видеть чужие страдания неприятно, в какой-то степени больно, а если видеть, как теряют любимого... Яэ отвернулась, решив оставить ещё ненадолго куклу наедине с его мёртвой подругой. Потому что находиться там и слышать его рыдания было невыносимо.

Вернулась Гудзи спустя пару часов, отдав распоряжение готовиться к похоронам. Он молчал, в его глазах было пусто, а в руках он всё ещё сжимал тело девушки.

— Людское время ограничено, они слабы и порой могут умереть рано. Ты должен научиться понимать это.

— Люмин не была человеком, но её время всё равно закончилось слишком быстро, — голос подобен взгляду, такой же пустой, безжизненный, охрипший и очень тихий.

— Судьба любит злые шутки, просто нужно уметь мириться с тем, что она тебе предлагает. И поверь, ты в своей жизни увидишь ещё много потерь, а если будешь так реагировать на каждую, то потеряешь себя. Смирись, время не повернуть вспять, её не воскресить, пойми, отпусти, не держись за тех, кто уже мёртв, иначе это может привести к необратимым последствиям, — Мико прикрыла глаза. Она уже видела такое отчаяние, она уже видела, на что способны те, кто кого-то потерял, увы, всё из той же "семьи". Эи создала куклу по своему подобию, но, кажется, вложила в него слишком много человечности.

— Мне уже ничего не нужно, — он крепче обнял тело путешественницы. Мир для него теперь казался таким серым.

С тех пор радости ему ничего не приносило, с тех пор в голове он часто слышал её голос, часто вспоминал её приветливое лицо, но время так и норовилось стереть путешественницу из его памяти.

* * *

Сколько уже времени прошло? Шестьдесят лет? Он до сих перечитывает уже местами стёртое письмо, вчитываясь в каждую строчку и представляя ее светлое лицо. Казалось бы, прошло уже достаточно времени, чтобы забыть, чтобы смириться с её смертью, но он не мог отпустить, не мог проститься, не смог забыть ту, которую любит и будет любить до конца своих дней. Возможно кто-то посчитает его слова слишком громкими, мол, все так говорят, но он не все. Люмин была той, кто показала ему, какой бывает мир, Люмин была той, кто освободила его из заточения, Люмин была той, кто научила его любить. Для него эти шестьдесят лет не были заметны, он не человек, времени Куникудзуши отмерено много. Даже звался он до сих пор так же, как она его звала, не поменял себе имя, будет ждать её, пусть сама даёт ему новое.

Примерно спустя полтора года после смерти путешественницы, юноша впервые покинул Инадзуму. Под руководством Яэ Мико жизнь в храме была не скучной, его постоянно чему-то обучали, да и он сам охотно проходил это обучение, желая потом покинуть это место с проклятой лисой во главе. Сначала его наивностью и добротой нагло пользовались, потом невольно переняв манеру речи и тон от Гудзи Яэ, Куникудзуши начал давать отпор, чему лисица ехидно улыбалась. Уж что, а меньше всего юноше хотелось быть похожим на лисицу, но увы, всё сложилось иначе. Язвительность, колкие слова, поддразнивания, дерзость... От того мальчишки остались лишь воспоминания и хрупкая душа, спрятанная очень и очень глубоко, которую обычным людям было не дано видеть.

В тот самый первый раз, плывя на корабле в Мондштадт, он бы хотел удивиться красоте этого мира, но внутри морские виды не нашли отклик. Пусто. И даже его первое полнолуние на том самом утёсе Звездолова отозвалось лишь болью и глубоко ранящими воспоминаниями. Куникудзуши ненавидит полнолуния, но ради маленького шанса встретиться с ней готов будет смотреть на небо и ждать. Но увы, пока каждая попытка заканчивалась тем, что он возвращался в Инадзуму истощённый морально и бывало днями ни с кем не разговаривал, а потом и вовсе огрызался так, как служителю храма не позволено. Да и плевать, он только для виду здесь, он не настоящий служитель.

В этот же раз он ушёл раньше обычного из храма, сказав, что вернётся в этот раз неизвестно когда и что хочет путешествовать по миру. Конечно же где бы он ни был, но каждое полнолуние он снова будет сидеть на утёсе, смотреть на ненавистную луну и ждать. Ждать неизвестности, ведь вера в то, что она однажды появится там была ничтожно мала. Но он всё равно приходил, всё равно ждал и грезил о том, как они встретятся, как он всё ей выскажет, а потом ни за что и никогда больше не отпустит.

С того самого первого раза, как он увидел город, он сильно изменился. Стал больше, появились новые кварталы, некоторые здания и вовсе больше не стояли на своих местах. И даже с городом у него не было связано никаких хороших воспоминаний, ведь если бы они сюда не пришли, Люмин прожила бы дольше, её бы не ранили и, возможно, до сих пор была жива. Ноги сами привели Куникудзуши к кварталу красных фонарей, который всё так же остался на прежнем месте. Уж что, а поддаться греху люди во все времена любят и не упустят возможности развлечься. Куникудзуши тошно от осознания того, что подобные кварталы всё ещё существуют, это так грязно, так низко и отвратительно, что тошнить тянет.

Тогда зачем он сюда пришёл? Наверное, освежить память, вспомнить те дни, когда они с Люмин жили под крышей одного из таких домов, но тут уже слишком многое поменялось, возможно и людей знакомых не осталось. Он остановился у одного из домов, где на вывеске было написано "Умехана". Все-таки, что-то да и осталось.

— Извините, — послышался позади голос и Куникудзуши нехотя повернулся. Ещё не хватало, чтобы его куда-то заманивали, но увидев говорившую удивился. Масами. Уж её то он помнил и, кажется, не забудет.

— Что тебе нужно? — Довольно грубо, женщина была в недоумении от такого тона. Не узнала?

— Вы напоминаете мне кое-кого, да ещё и это перо, — женщина опустила взгляд на висящее золотое перо на груди. — Хотелось бы узнать, не имеете ли к ним отношения. Возможно, они ваши родители, хотя учитывая прошедшее время всё же бабушка с дедушкой? — Рассуждала Масами.

Женщина говорила прямо, без стеснения. Прямо как в прошлый раз, когда она ни с того, ни с сего подошла к Люмин и попросила разобраться с их проблемами. Одно напоминание об этом раздражало Куникудзуши.

— Люмин и Куникудзуши. Эти имена вам знакомы? — Наконец спрашивает она, а Куникудзуши хмыкает.

— Удивительно, вы всё так же смеете подходить к незнакомцам и задавать нелепые вопросы. А дальше что, попросите разобраться с проблемами квартала, как и в прошлый раз, госпожа Масами? — Обращение к ней он словно выплюнул. Увы, но эту женщину даже спустя столько лет он, можно было сказать, ненавидел. Ведь к скорой смерти Люмин она была причастна больше всего. Если бы они тогда не пошли в этот квартал, если бы не встретили Масами, если бы не стали решать проблему с убийствами, то Люмин прожила бы больше.

— Но как... — Соображала Хатакэяма быстро. — Столько же лет прошло. Ты как-то уж слишком хорошо выглядишь для старика.

— Увы, я не так стар, как ты, Масами, — усмехнулся Куникудзуши, скрестив руки на груди.

— Значит ты не человек...

— Всё именно так.

— Не желаешь ли выпить чашечку чая? Поговорим, вспомним прошлое, — Масами старалась вести себя вежливо, однако ощущала, с каким презрением на нее смотрит юноша. Если вспомнить прошедшие времена, то уже тогда он относился к ней с пренебрежением, даже с ненавистью.

— С тобой нет, — огрызнулся он, даже не представляя, как всё ещё её терпит.

— Всегда было интересно, почему я тебе так не нравилась, — усмехается женщина и в её руках появляется тонкая трубка. — Ведь уже столько лет прошло, а ты до сих пор относишься ко мне так невежливо.

— Потому что из-за тебя её ранили, из-за твоих проблем и трусости она была на грани смерти. Если бы не ты, Люмин прожила бы дольше, — он это сказал, не постеснялся, не испугался. Может хотя бы так, обвинив кого-то, ему будет легче принять смерть путешественницы, но стало лишь хуже.

— Люмин? Мертва? Но она же была в порядке...— В глазах вполне искреннее переживание.

— Не была, — уже более спокойно бросил он. Зря он сюда пришел, лишь больнее себе сделал.

— Мне жаль, — она хотело было коснуться его утешительным жестом, но он не позволил, отступил на шаг назад.

Жаль? А как ему жаль, что они оказались в этом квартале, что Люмин согласилась помочь и постоянно перенапрягалась, а потом и вовсе находилась на грани. Слишком больные эти воспоминания, слишком тяжёлые.

— Мне пора, — юноша склонил голову, пряча выражение лица за полями амигасы. — Надеюсь, больше не встретимся.

Юноша развернулся, отправившись куда глаза глядят, оставив Масами с грустной улыбкой на лице. Ещё тогда она сожалела, что втянула в своё дело постороннего, а теперь... Теперь сожалела вдвойне. Однако, в какой-то степени женщина была рада, что тот юный наивный мальчишка стал куда более уверенным, острым на язык, значит точно теперь не пропадёт. Но тоска по дорогому человеку всё ещё виднелась в его глазах, да и навряд ли когда-либо покинет его, такое просто не забывается, такое бывает веками терзает душу, причиняя невыносимую боль.

* * *

Он был прав, даже почти пять столетий спустя он не смог забыть, не смог оставить свои чувства вместе со смертью возлюбленной ещё тогда на горе Наруками. Ему бы давно стоило смириться и понять, что она не вернётся, что они больше никогда не увидятся, что Люмин окончательно мертва и их встреча произойдёт разве что в мечтах Куникудзуши. Столетия бессмысленных скитаний по миру, в поисках неизвестного. Оставался ли теперь хоть какой-то краешек Тейвата, где он не был? Его путешествие заводило его и в холодную Снежную, и горячий Натлан, и на руины старых разрушенных городов, он даже вновь возвращался в храм Наруками и служил там добрую сотню лет, но кое-что оставалось неизменным за эти пять столетий.

Куникудзуши продолжал каждое полнолуние приходить на утёс Звездолова в Мондштадте и ждать. Только чего ждать? Уверенности, что она вернётся к нему не было, да и не мог человек так просто воскреснуть, от её тела уже, наверное, даже ничего не осталось. Но почему он всё ещё ждал? Наверное, этот раз будет последним, больше он не будет посещать утёс, больше не будет ждать чуда. Давно было пора смириться с потерей, давно было пора понять, что те слова в письме не больше, чем просто утешение. Она ему опять солгала.

И всё же удивительно, что он её помнит. Голос, лицо, привычки, всё будто отпечаталось на подкорке сознания и никогда не будет забыто, даже если бы он захотел. Время для него все эти столетия тянулось очень медленно, каждый день становился пыткой, а потом он просто научился не принимать ничего близко к сердцу, научился не привязываться к людям, чтобы больше не испытывать эту ужасную боль. Ему хватило одного раза, больше такого в его жизни не повторится, не позволит себе что-то чувствовать к другим, ведь все его чувства давно отданы одной единственной, которая продолжает приходить к нему во снах. Иногда Куникудзуши не хотелось просыпаться, уж слишком счастливые были сны, где только он и Люмин.

Любить до отвращения больно.

Он сидел на краю утёса, подняв голову к небу. Ни единого облачка. Мириады звёзд сияли как никогда ярко, полная луна освещала всю округу. Если бы только знали, как он ненавидит полнолуние, то удивились бы. Каждое полнолуние на протяжении почти пяти столетий он неизменно сидел здесь, смотрел на небо и ждал. Ждал, даже понимая, что Люмин мертва, ждал, ведь она сказала ему это делать, она дала намёк, что будет тут, нужно только время... Лгала она прекрасно, все её обещания в итоге так и не были выполнены. И на что он рассчитывал? Какой наивный.

Держа в руках уже выцветшее письмо, где большинство слов уже нельзя было прочесть, он готов был с ним попрощаться, даже понимая, что это единственное, что осталось от Люмин. Может, тогда ему станет легче? Может, тогда он перестанет терзать себя ожиданием? Юноша вытянул руку с письмом вперёд, подул ветерок, подхватывая отпущенный листок бумаги, но далеко тот не успел улететь, оказавшись вновь в руках у владельца.

Он не может.

И никогда не сможет, не первый раз пытается, но сталкивается с одним и тем же чувством тоски, сожаления.

— А вот и снова ты, старый друг, — рядом на землю беззаботно падает бард с дурацкими, по мнению Куникудзуши, косичками. — Как знал, что вновь встречу тебя.

— Опять ты, — недовольно повернулся к нему Куникудзуши, не разделяя его радость.

Наверное, последние три года он почти каждый раз очередное полнолуние встречает не один, а в компании барда, представившегося как Венти. Громкий, шумный, непоседливый, никогда не сидящий на месте, он немного действовал на нервы юноше. Он появился неожиданно, и так же исчез, успев своим присутствием пошатнуть эмоциональный настрой Куникудзуши. Но увы, только всё это веселье не больше чем показушность, на самом деле барда тоже много чего терзало глубоко в душе. Куникудзуши это понимал, ведь так же всю свою боль прятал глубоко, чтобы никто не видел этой его слабости.

— Ну ты же точно рад меня видеть, — юноша усмехнулся, проведя пальцами по струнам лиры туда-сюда. Те перелились лёгкой трелью, создавая короткую мелодию. — Я уже думал, что ты сдался.

— Этот раз последний. Больше не вижу смысла ждать того, что никогда не произойдёт.

— Да брось ты, вдруг в этот раз получится? — Не унывал Венти, стараясь поддержать своего нового друга, хотя тот так точно не считал. — Ещё один вечер ради любви можно подождать.

— Она мертва, — впервые за эти три года знакомства признается он.

Улыбка с лица барда сползает моментально. Он конечно чувствовал, что что-то не так, но думал о неразделённой любви, но никак про то, что та возлюбленная Куникудзуши была мертва. Венти почувствовал себя немного странно, ведь он столько всего неприятного успел наговорить, считая, что так подбадривает новоприобретенного друга.

— Извини, — бард замолчал, поднимая голову к небу.

Обычно он много говорил, а юноша слушал его, однако сейчас слова не шли. Как можно было подбодрить того, кто ждёт уже столько времени? Слова явно были лишними, всё равно бы они не были никем услышаны. Потому не найдя никаких складных слов к сложившейся ситуации, Венти просто стал перебирать струны лиры, играя незамысловатую успокаивающую мелодию. Иногда молчание могло сказать куда больше, чем слова.

— Получается, мы больше не увидимся? — Спустя полчаса бездумной игры на лире, спрашивает Венти.

— Возможно, — неохотно отвечает Куникудзуши.

— Как жаль. А я ещё столько песен тебе не сыграл, столько не рассказал, но ладно. Кто встретился однажды, встретится и дважды. Надеюсь, когда-нибудь твоя дорога вновь заведёт тебя в город свободы. А я, наверное, пойду. Моя компания сейчас явно не то, что тебе нужно. Ещё увидимся!

— Ага, — безразлично ответил он, на секунду бросив взгляд на удаляющегося барда, исчезнувшего из вида за пару секунд. Вновь тишина.

Но едва ли проходит пару минут, как вновь слышатся шаги. Наверное, бард что-то забыл? Обычно к этому моменту утёс всегда свободен, за редким исключением, да и люди достаточно редко интересуются этим местом, так как добираться довольно опасно, много монстров, да ещё и долго. Если к нему обратятся, то он точно больше сюда не вернётся. Хватит с него.

— Извините, не думала, что здесь кто-то есть. Я не помешаю? — Спросил мягкий женский голос. Знакомый голос, только сейчас Куникудзуши был слишком раздражен, чтобы это понять.

Юноша встал на ноги и развернулся, чтобы как-нибудь съязвить в сторону подошедшей девушки, но слова застряли на половине пути.

Перед ним стояла Люмин. Живая. Те же глаза, причёска, волосы, одежда...

Снова сон?

— Люмин...

— Вы меня знаете? Извините, но мне кажется, вас вижу в первый раз, — неловко улыбнулась путешественница, коснувшись длинных светлых прядей.

Примечания:

Спасибо бете за работу ❤

Что же, впереди последняя финальная глава, даже как-то грустно стало...

Примечания:

ПБ включена.

* * *

— Наверное, мне стоит уйти, приду сюда в другой раз, — столкнувшись с продолжительным молчанием, девушка неловко улыбается, стараясь вести себя доброжелательно.

— В смысле уйти!? — В воздухе появляется Паймон, недовольно топнув ногой в воздухе. — Паймон столько сюда добиралась так поздно, а ты хочешь уйти! Вот Паймон сейчас возьмёт и оставит тебя одну! — Фея осматривается вокруг, замечая сидящего на траве юношу, неотрывно смотрящего в их сторону. Возможно ли, что у путешественницы тут свидание, а она появилась так неожиданно? Хотя, Паймон всегда рядом с Люмин и не видела этого юношу рядом с ней. А возможно, была тайная встреча? Вдруг он написал ей письмо?

Паймон расплылась в довольной улыбке, искоса поглядывая на путешественницу. Давно уже пора, столько лет в Тейвате, а на парней почти не заглядывалась. Фея, конечно же, всё не так поняла, а Люмин потом ещё долго будет объясняться, что всё не так, наверное...

— Паймон та-а-ак устала сюда лететь, — фея прижала руку ко лбу, изображая усталость. — Паймон пойдёт спать, а ты можешь веселиться без меня, — она по-настоящему зевнула, растворяясь в воздухе, оставляя не понимающую Люмин наедине со всё ещё молчавшим юношей.

— Нет, стой... — Довольно поздно опомнилась путешественница, а феи и след простыл.

Мечница осталась стоять на месте, не зная куда себя деть. Неизвестный всё ещё продолжал смотреть на неё, а ей не то, чтобы неприятно было, просто ощущения такие странные, будто она его знает? Возможно все-таки когда-то встречались мельком, и она об этом благополучно забыла? Ну не может же девушка помнить всех тех, с кем когда-то пересекалась на пару минут, таких людей было слишком много. Однако на простые ощущения похоже не было, нечто подобное она уже чувствовала, когда прибыла в Инадзуму.

Прибыв в первый раз на остров Рито, девушка чувствовала себя нормально, но когда её любопытство завело в Татарасуну, с ней начало происходить нечто странное. Она точно была уверена, что никогда не была в Инадзуме, но знала куда идти, знала где что находится, будто бы узнавала местные пейзажи, приходящие ей в ночных кошмарах, а ещё был голос, постоянно твердивший: «Что бы ни случилось, я всегда буду на твоей стороне». Кто это говорил? Возможно, её брат? Люмин не знала, не видела во сне лицо говорившего, но это даже было к лучшему. Когда девушка впервые поднялась на гору Ëго, чтобы посетить великий храм Наруками, то встретила там кицунэ Гудзи Яэ.

При встрече Яэ ей сказала, что рада вновь встретиться, а потом, когда ничего не понимающая Люмин спросила, знает ли её Яэ, лисица нахмурилась, но быстро вернула прежнее выражение лица, сделав вид, будто бы ничего не было. То же самое потом произошло и в городе.

В тот день, исследуя город и выполняя поручение, путешественница, непринуждённо болтая с Паймон, заняла свободный столик, задумчиво ковыряя еду и обдумывая всё происходящее. Поведение Мико её настораживало, лисица явно что-то знала, но любые попытки выудить у нее информацию заканчивались неудачей и очередным поручением. Путешественницу несколько раздражали все эти секреты, она бы не лезла, если бы это не касалось её, но поняв, что от Яэ всё равно ничего не добиться, мечница сдалась. Ей и так хватает своих проблем с поисками информации о брате, чтобы еще в какие-то явно важные тайны лезть.

— Люмин?

Незнакомый женский голос раздался рядом и путешественница нехотя повернула голову к говорившей. Ей оказалась женщина лет тридцати на вид, со светлыми волосами и маской на четверть лица, закрывающей один глаз. Одета она была элегантно, в традиционное кимоно, а длинные волосы собраны в сложную причёску с использованием, по мнению Люмин, тяжёлых и замороченных украшений.

— Это и правда ты, — с недоверием произнесла светловолосая. — Куникудзуши ведь говорил, что ты погибла... Извини, я просто не могу сдержать эмоций.

После этих слов путешественница напряглась ещё больше, так как говорившая явно была не в себе. Порой Люмин казалось, что её слишком часто преследуют сумасшедшие люди, и ведь по-другому назвать она их не могла.

— Извините, вы, наверное, ошиблись. Я в первый раз посещаю Инадзуму и не могу никого здесь знать, как и никто не может знать меня, — путешественница старалась мягко объяснить странной женщине об ошибке, слава архонтам, та не стала настаивать на своём.

— Вот-вот, Паймон тоже видит вас в первый раз и уверяет, что мы с Люмин вас раньше не встречали, — появилась неожиданно фея, уперев руки в бока.

— Извините, наверное, я и правда ошиблась, — спустя некоторое время, хмурясь, ответила женщина, до конца уверенная, что она права, правда не желающая как-то дальше этого показывать. Что-то для неё было не так, но, возможно, позже ответы сами найдут её. — Надеюсь, я не сильно вам помешала. Как хозяйка этого заведения в качестве компенсации могу предложить вам наслаждаться блюдами совершенно бесплатно.

— Правда?! — Тут же удивилась феечка, услышав, что можно поесть от пуза, да ещё и не потратив ни единой моры.

— Конечно, — вежливо улыбнулась женщина, поклонившись.

— Люмин, ты слышала? Можем хорошенечко поесть, — в один миг забыв о недопонимании, фея переключила всё своё внимание сразу на бесплатную еду.

— Хорошего вам дня, — ещё раз поклонившись, женщина покинула зал в некоторой спешке.

И пока Паймон поедала за обе щеки предлагаемые к чаю сладости, путешественница задумчиво смотрела на своё отражение в чашке с напитком, не понимая, что вообще происходит в этой Инадзуме и почему её знают, а она их нет. Да ещё и обращались так, будто они были довольно близки и долго общались.

И ещё Люмин откуда-то знала имя Куникудзуши. Но кто он? Они когда-то встречались раньше? Может быть, кто-то мигом встреченный в путешествии? Сколько бы не пыталась, девушка не могла вспомнить, хотя, казалось, она вот-вот могла ухватить воспоминания за хвост. Лишь только голова разболелась из-за попыток вспомнить, точно так же было и с Татарасуной, и с небольшой деревней, в которой ходил странных слух о "белом монстре", который якобы проклял деревню. Именно в тот момент и началось то, что неизвестный голос во снах продолжал ей твердить:

«Даже если весь мир будет против тебя, я останусь на твоей стороне.»

А кто это сказал она так и не вспомнила, но это явно кто-то был очень близок ей, дорог, и она, похоже, тоже была дорога этому неизвестному. Эти слова надолго ещё засели в её голове, не давая спокойно жить. Что-то крылось за этой фразой, что-то настолько ценное и важное... Только память не пробудить насильно, потому, кажется, до самого конца так и останется загадкой тот, кто ей это говорил.

С тех пор, как Люмин встретилась с той женщиной, кошмары стали беспокоить путешественницу чаще. В них она бесконечно сражалась с монстром, но неизменно проигрывала и умирала, видя напоследок полную луну. А один раз, исследуя подножия горы Ëго и вовсе наткнулась на надгробие, только имя давно было стёрто, однако кое-что заставило девушку забеспокоиться.

Снова та фраза, высеченная на камне. В тот раз девушка потеряла сознание у могилы неизвестного, попав в очередной кошмар. Инадзума ей точно никогда не понравится, всё здесь доставляет ей дискомфорт, Люмин это раздражает. Чего только стоило в тот момент обеспокоенной Паймон найти подмогу так, чтобы и от путешественницы не отходить. Благо служители возвращались в храм и по счастливой случайности наткнулись на рыдающую фею и её бессознательную спутницу.

И что же она ощущала сейчас? То же непонятное чувство в груди, та же уверенность, будто знает того, кто так безотрывно смотрит на неё. Странно, всё так слишком странно, она не понимает, что с ней происходит, что происходит с окружающими. Кажется, зря Паймон её оставила, Люмин как никогда нуждается в ком-то близком, чтобы успокоиться, чтобы отвлечься от нарастающего чувства тревоги.

Путешественница все так же стояла на одном месте, не рискуя ступить и шага. Что с ней происходит? Почему сердце бьётся так быстро, будто сейчас же выпрыгнет из груди? Почему, даже несмотря на морской бриз, ей так жарко? А ещё это взгляд таких незнакомо знакомых глаз... Она их уже видела? Кажется да, но где? Во снах? Люмин не помнила. Девушка знала, что ей что-то снится, но на утро не могла вспомнить, что именно.

Эти глаза цвета предгрозового неба, эти волосы, это лицо... Сердце в груди билось быстро-быстро, отдавая шумом в ушах.

А он всё смотрел. Подмечал каждую деталь, вплоть до укладки волос. Тот же голос, те же глаза цвета расплавленного золота, та же улыбка, то же имя. Но явь ли это? Так не бывает, столько лет прошло, Люмин давно мертва, но надежда в нём не угасала, как и память о тех днях, когда он был искренне счастлив.

Только вот фраза девушки о том, что она его не знает стала добивающим ударом в этом томительном ожидании.

Она его не помнит.

Не помнит.

Как же от этого больно, как же тяжело осознавать, что теперь только он несёт в себе эти воспоминания, приносящие беспокойство и грусть на протяжении этих столетий, только он сохранил память о пережитых днях те далёкие сотни лет назад, только он сохранил в себе любовь к той, кто, как теперь выяснилось, окончательно мертва.

Да, перед ним стояла Люмин, но не та, которую он знал, которую любил, которую ждал столетия, взращивая в себе надежду на счастливую жизнь вместе с ней. А теперь?

Всё утеряно. Возможно, было бы лучше, забудь он тоже всë, тогда бы не прожил эти столетия в болезненном ожидании. И всё же они встретились, именно на том месте, где она писала, именно в тот момент, когда было полнолуние, которое она так любила. Или любит и сейчас? Раньше он её не видел, возможно, в этом мире появилась недавно? Он мало что знал о той Люмин, так как их время было слишком ограниченным, они не успели узнать друг друга лучше, так может ли он говорить, что девушка, которую он встретил этой лунной ночью отличается от той, которую он знал? Прошлая Люмин ненавидела его за то, что он сделал в том будущем, из которого пришла, потому её отношение было холодным, в какой-то степени жестоким, но сейчас в её взгляде не было ненависти, лишь недопонимание и... грусть? Из-за чего?

— Вы не помешаете, — решает сказать он, отворачиваясь. Сколько же сил ему стоило перестать рассматривать ее, хотелось вскочить, обнять и высказать всё, что думает о её неожиданном уходе, сказать, как сильно любит, сказать, как сильно скучал, сказать, что больше никогда не отпустит, но молчал. Даже если начнёт что-то объяснять, то не факт, что его не сочтут сумасшедшим и не наставят меч, Люмин все проблемы почти таким образом решала.

— Еще раз извините, — очнулась от своих мыслей путешественница, подходя почти к краю, подальше от неизвестного юноши и тоже села на траву, взглянув на небо.

Однако что-то мешало ей наслаждаться полюбившимся видом, и её взор часто возвращался к юноше. Может быть она и правда его уже видела? Нет, точно нет, иначе бы его лицо запомнилось, оно было слишком примечательным, очень красивым. И в какой-то степени напоминал Райден, но Люмин не особо акцентировала на этом внимание, куда важнее было то, что она испытывала по отношению к неизвестному. Откуда эта теплота в груди? Ну не могла же она как в сказке влюбиться в первого встречного? И с чего она вообще взяла, что влюблена? Какие же глупости порой ей лезут в голову, похоже недавнее сражение с электро архонтом что-то точно ей повредило.

Молчание угнетало, а все мысли как назло были только о том, кто сидел в паре метров от путешественницы.

— А вы тоже путешественник? — Решается задать вопрос Люмин, не выдержав молчание. Впервые с ней такое, чтобы она первая заводила разговор, обычно предпочитала молчать.

— Что-то вроде того, — юноша повернулся к ней, наблюдая, как немного нервно она перебирает волосы из длинной светлой пряди. Та Люмин, которую он знал, тоже так делала. А можно было ли их разделять? Люмин есть Люмин, даже если ничего и не помнит, даже если приветливее, чем раньше, потому как незадолго до своей смерти вела себя точно так же, как сейчас.

— Во многих местах были? — Девушка подсаживается чуть ближе, окончательно привлекая к себе внимание неизвестного.

— Достаточно многих, — всё так же немногословен юноша. Разговор встал на несколько долгих и неловких минут. — А вы? Тоже путешествуете?

— В некотором роде да, брожу по миру, ищу зацепки о своём брате, — девушка поднимает взгляд к небу. Иногда ей кажется, что это путешествие не закончится никогда.

Куникудзуши удивился. Он даже не знал, что у неё есть брат. Может, просто не помнил? Или Люмин никогда этого не упоминала? И правда, он в который раз убеждается, что не знает её совсем.

— И есть результат?

— Есть, но явно не положительный, — грустно усмехается путешественница, пододвинув колени к груди и положив на них подбородок. — Но путешествие на то и путешествие, что не всё на пути будет идти гладко, без трудностей было бы слишком скучно.

— Но большинству хочется пройти по ровной дорожке, не прикладывая никаких усилий.

— Вы правы, — Люмин повернула голову к юноше. — Вам нравится полнолуние? —Девушка заметила, как безотрывно он смотрел на луну.

— Ненавижу, но вынужден смотреть, напоминая себе об одном человеке.

И снова тишина возникла между ними.

— Меня зовут Люмин, хотя, кажется, вы уже это знали. А вас? — Решила перевести тему девушка.

— Куникудзуши, — прикрывая глаза, отвечает он.

Люмин на долю секунды хмурится, услышав знакомое имя. Та женщина из чайной тоже называла это имя, но потом путешественница подумала, что просто совпадение, бывают же одинаковые имена, и в этом нет ничего такого подозрительного.

— Приятно познакомиться, — девушка улыбнулась. — А вы, я так понимаю, из Инадзумы?

— Да. Служил там в храме.

— О как интересно...

Их разговор был долгим, непринуждённым, простым, без всяких заморочек, словно как раньше. Люмин впервые так много с кем-то говорила, даже не подозревая, что может так открыто общаться с незнакомцами, а Куникудзуши... Ему было по-своему тяжело вести с ней диалог, тяжело взять и не рассказать всё, но грузить своими проблемами ничего не понимающую девушку явно не будет. Она всё забыла, значит такова была их судьба, значит такова цена за новую встречу. И даже если путешественница ничего не помнила, то не страшно, от этого она не перестанет быть той, кого он ждал сотни лет, той, о ком грезил во снах, той, кого так сильно любил...

Он смог отпустить прошлое, став свободным от оков ожидания, смог преодолеть себя, давая свободу своим чувствам.

Рядом с его рукой засиял бирюзовый свет, но он был слишком увлечён разговором, чтобы увидеть его, лишь когда небо начнёт светлеть он увидит дарованный ему глаз бога....

* * *

Год спустя. Сумеру.

— Ну что, как там? — Спросила путешественница, когда Куникудзуши спустился с высокого дерева вниз.

— Всё чисто, новых зон увядания не видно, — ответил он, убирая с одежды листья.

— Отлично, наконец-то можно отдохнуть! — Радовалась Паймон, поедающая персик.

— Ты ничего не сделала, чтобы отдыхать, — Куникудзуши не мог не задеть фею, отмечая для себя, что ту интересно дразнить. Раньше в храме Наруками с ним так поступала Гудзи Яэ, видимо, от неё плохого понахватался.

— Люмин, зачем мы его взяли, давай вернём обратно?! — Разозлилась фея, из-за поддержки путешественницы, но та лишь скрыла улыбку за ладонью, забавляясь с того, что Паймон каждый раз ведётся на поддразнивания юноши.

Удивительно, уже год прошёл, как они вместе путешествуют. Даже признаться было трудно, что Люмин когда-то будет путешествовать не одна, так ещё буквально с первым встречным. После их первого разговора на утёсе, Люмин как-то обмолвилась, что ей нужно в Сумеру, так Куникудзуши ответил, что и ему туда нужно, предложив пойти вместе. Долго Люмин не думала, как-то подозрительно быстро согласившись, но скорее всего на её решение повлияла выгода от ещё одного напарника, а может в её согласие крылся совсем другой мотив.

— Ну ладно вам, хватит, — улыбнулась путешественница. — Раз с зонами закончено, предлагаю вернуться в город и поесть, а то потом мне нужно идти к Нахиде, она сказала, что ей нужно со мной о чём-то важном поговорить.

Дружба с Дендро Архонтом у Люмин сложилась сразу, особенно после спасения Кусанали от её собственного народа и одного из клонов Дотторе. Удивительно, если даже просто клон так силён, то что будет, когда Люмин встретит оригинал? Даже думать не хотелось, так как всё сводилось к очень нехорошему концу.

— Ура! Сумерская еда и кофе! — Моментально забыла все обиды фея, когда речь зашла о еде. Уж кто, а Паймон никогда не меняется.

— Тебе лишь бы поесть, — закатил глаза Куникудзуши.

— Молчи, слуга, — огрызнулась фея.

— Люмин, она меня обижает, — поймав взгляд путешественницы "жалобно" сказал юноша, состроив, как бы сказала Паймон, щенячьи глазки. Порой они оба вели себя как дети, а в, казалось бы, нелюдимом Куникудзуши проскальзывало детское простодушие.

— Ну хватит вам, если сейчас не пойдём, то все лавки с едой скоро закроются.

Эта угроза подействовала только на Паймон, та сразу все обиды забыла, полетев вперёд всех. Люмин уже хотела идти следом, но Куникудзуши аккуратно взял ее за руку, останавливая.

— Что? — Люмин сразу же повернулась к нему, однако ответ услышала не сразу, получив сначала короткий спонтанный поцелуй.

— Ничего, — ярко улыбнулся юноша, уходя в сторону, где уже прилично далеко виднелась Паймон. — Догоняй, а то летающая консерва наест на неподъемную сумму, — услышала она от уходящего Куникудзуши. И вот опять он такой — слишком нежный.

С некоторых пор их объединяли не только одна цель путешествия и товарищество, но и чувства. Ещё тогда, на утёсе, Люмин поняла, что чувствует себя уютно рядом с ним, а прожив около полугода под одной крышей, окончательно поняла, что полюбила Куникудзуши. Ей нравились его забота, характер, отношение к ней. В него нельзя было не влюбиться, как говорили окружающие путешественницу подруги. А около двух месяцев назад, когда Люмин наконец очнулась после долгого сражения, её тронула забота и переживания Куникудзуши, потому она решила признаться, получив взаимное признание в ответ. Она словно в сказку попала, не иначе, ведь не бывает всё так гладко. Или бывает? Возможно, просто раньше девушке попадались плохие примеры отношений? Всё возможно, но главное, что сейчас у неё есть тот, кому она может доверить свою спину, не боясь предательства.

Ужин прошёл оживленно, Паймон как всегда переругивалась с Куникудзуши, успевая при этом активно жевать всего понемногу, и ведь не успокаивались, пока Люмин не угрожала фее остаться без завтрака, а Куникудзуши... С ним отдельный разговор будет, он слишком хорошо знает путешественницу, чем и пользуется, состроив невинное лицо. И ведь работало же уже не один раз.

А позже, когда Паймон и Куникудзуши отправились отдыхать в чайник, путешественница ушла на встречу к Нахиде.

— Ты пришла. Здравствуй, — архонт появляется откуда-то из недр храма Сурастаны, ступая босыми ногами по каменному полу.

— Здравствуй, — приветливо улыбнулась Люмин.

— Значит, ты все-таки согласна?

— Раз я здесь, то да.

— Последний раз предупреждаю, что это может быть опасно и неизвестно, что именно в себе несут твои запечатанные воспоминания. Вдруг пожалеешь?

— Я хочу идти до конца. Мне кажется, это что-то очень важное, потому как они слишком явно просачиваются в сны, но не запоминаются до конца, — уверенно произнесла путешественница.

Последний месяц кошмары преследуют её каждую ночь, отчего на душе у Люмин неспокойно. Когда об этом узнала Нахида, то решила помочь, и в итоге обнаружила, что память путешественницы в какой-то степени повреждена, так как прочитать мысли Люмин легко не удалось, будто что-то мешало.

— Хорошо. Тогда проходи, и тебе будет лучше прилечь, — Нахида указала на сооружение в центре храма, куда и предложила прилечь. — Может быть больно. Если я сочту, что стоит остановить, не возникай. Я не могу быть уверена на сто процентов, что у нас всё получится.

Холодный камень под спиной ощущался отчётливо, но вскоре холод был последним, о чем думала Люмин. Все начиналось спокойно. Ладони Нахиды на висках путешественницы расслабляли, её клонило в сон. Сила архонта словно укачивала, погружая всё глубже и глубже в себя. Люмин чувствовала легкость во всём теле, безмятежность, в какой-то степени слабость.

А потом боль. Резкая, пронизывающая сознание насквозь боль, заставляющая кричать. Неприятно, слишком жестокое вмешательство, хотя Нахида точно делала всё аккуратно, но всё равно было больно. Однако, путешественница терпела, прикусывая губу, терпела, сжимая руки в кулаки.

Больно.

Она умирает?

Нет, всего лишь воспоминания. Чьи? Её? Но разве она сейчас не жива?

Больно. В голове каша из неразборчивых картинок, отрывков и снова смерть. Люмин не понимает, что происходит, чьи это воспоминания. Разве её?

Тяжело. Слишком тяжело. Сознание мягко уплывает, дав отпор чужому вмешательству.

Пробуждение даётся нелегко, во всём теле непонятная слабость, голова болит от потока информации. Прохладная рука касается её лба, и Люмин наконец открывает глаза. Она вся в холодном поту, перед глазами всё кружится, а по щекам текли слезы.

— Я говорила, что это будет больно, но не думала, что настолько, — виновато произносит Кусанали, поглаживая путешественницу по голове. — Извини, наверное, я слишком грубо вмешалась и твоё сознание в какой-то момент меня выкинуло. Ничего не получилось, да?

— Получилось, — хриплым голосом отвечает Люмин, вставая. Тело такое слабое, словно она не спала пару ночей точно. — У тебя правда все получилось, — девушка прячет лицо руками, пытаясь унять слезы.

— Я рада, что смогла помочь, — устало улыбнулась Нахида. — Но, кажется, тебе сейчас пора, да?

— Спасибо, — девушка, пошатываясь, встала на ноги, довольно быстро вернув себе устойчивость. — Мне правда нужно бежать, и так задержалась...

«На сотни лет задержалась.»

— Твой спутник ждёт тебя у входа. Он сказал, что тебя долго не было, потому заволновался и пришёл, — вспомнила Нахида о юноше, пришедшим часом ранее, пока путешественница была без сознания. — Будь аккуратна, и не перенапрягайся в ближайшие дни, — донеслось вслед уже покидающей храм путешественнице.

Когда девушка выскочила из храма, взглядом начала искать Куникудзуши. Тот нашёлся сразу, стоявшим у перил и наблюдающим за небом. Как иронично, на небе вновь сияла полная луна.

Увидев путешественницу, Куникудзуши радостно улыбнулся, но потом сразу же нахмурился, заметив дорожки слез на щеках возлюбленной.

— Люмин, что...

Он не успел сказать, она в одно мгновение оказалась рядом, крепко обнимая юношу за шею. Ничего не понимающий Куникудзуши осторожно обнял в ответ.

— Прости меня, прости, малыш, — шептала ему она.

От знакомого прозвища внутри Куникудзуши всё сжалось. Совпадение? Нет, не может быть, Люмин за весь этот год никогда так его не назвала.

Неужели...

— Я правда виновата перед тобой, я не думала, что у меня осталось настолько мало времени, — её голос надрывался от рыданий, она не могла успокоить себя. Сколько сожалений было перед уходом, сколько всего несказанного. — Я всё вспомнила.

Руки Куникудзуши сильнее сжали плечи путешественницы и он отстранил её от себя, заглядывая в такие родные золотые глаза, пытаясь найти в них подвох.

— Повтори, — сипло попросил он, растерянный от ситуации.

Нет, всё не может быть так гладко сложено, это всё точно сон. Они целый год были вместе и ни намека на то, что Люмин хоть что-то помнит о том далёком общем прошлом. Не бывает так, чтобы всё складывалось хорошо, обязательно должен быть подвох. Он однажды поверил в своё счастье, поверил, что может жить как все, но тут же лишился всего, чем дорожил, своими руками это похоронив.

Его глаза становятся влажными от слез, он сам не понимал, почему плачет, почему в груди, где всегда было пусто, теперь так больно.

— Я всё помню, малыш, — она тоже плачет, тоже не может поверить в то, что с ними произошло, что всё по-настоящему и спустя столько трудностей, они могут быть вместе. Без сожалений, без ограниченного времени, могут просто быть счастливыми, какими были в тот последний миг.

Он обнимает крепче, сжимая её одежду. Обнимает так сильно, словно стоит её отпустить, как всё окажется сном, его фантазией, попыткой жить прошлым, от которого он должен был отречься. Осознание бьёт по голове слишком резко, он не был готов к таким поворотам, когда только пришёл проверить, почему Люмин долго нет.

Они не заметили, как уже стоят на коленях, продолжая отчаянно цепляться друг за друга. Им пришлось долго успокаиваться, долго убеждать себя в том, что всё происходящее реально, особенно Куникудзуши.

— Прости, я слишком долго, да? — Шёпотом спрашивает она.

— Ты не торопилась, — всхлипывает он. — Ненавижу тебя за то, что ты не держишь своих обещаний, — юноша утыкается носом в основание шеи путешественницы.

— Ты сильно изменился, — делает попытку улыбнуться, но ей не удаётся. В груди так больно, сердце готово разорваться от осознания всего того, что произошло между ними в прошлом. Её ненависть, её любовь. Необычное сочетание, и всё к одному человеку...

— А ты попробуй пожить с этой облезлой лисой сотню лет, я посмотрю на тебя, — он наконец-то отстраняется, позволяя себе улыбнуться, даже в какой-то степени шутит.

Он долго ждал и дождался. Всё не было напрасно, столетия ожидания хоть и были томительны, но ради того, что они приобретут сейчас — всё произошедшее стоило того.

— Зато ты совсем другая, когда не ненавидишь меня, — вытирая слезы с щёк путешественницы, улыбаясь, говорит Куникудзуши. Им нельзя долго грустить и сожалеть о прошлом, всё это осталось там, далеко, будто бы вовсе в другой жизни, сейчас же у них всё по-новому.

— Прости, — вновь сожалеет о своём поведении в те времена, хотя, точнее будет сказать, о поведении той себя, чьи воспоминания почему-то оказались запечатанными в теле тогда ещё спящей Люмин. Возможно, дух из тела вернулся к настоящей хозяйке? Как странно это звучит, никто из них не был фальшивкой, никто из них не был отдельной личностью, просто всё вот так вот по-странному сложилось. — Но могу сказать, что всё то время, пока мы шли до храма, я больше не ненавидела тебя, скорее, уже тогда любила. Я хотела написать всё это в письме, но подумала, что это стало бы слишком обременительным для тебя. Да и не думала, что ты будешь ждать меня, а не станешь жить своей жизнью, забыв. Именно об этом я тебя и просила.

— Ты жестока, Люмин, — он вновь обнимает её, прижимая к себе. — Слишком жестока ко мне и к себе. Я люблю тебя, и тогда любил, и сейчас люблю. Ты не представляешь, как это было невыносимо ждать, верить в то, что казалось несбыточной мечтой, приходить на этот чертов утес и бесконечно ждать чуда. Ты просто представить не можешь, что я почувствовал, когда увидел тебя тогда, на утёсе, ведь я уже сдался в тот момент, готов был отпустить, но тут появляешься ты. Не описать, как я был счастлив, но потом ты сказала, что мы не знакомы. Это было слишком тяжело для осознания...

— Прости меня, малыш, — Люмин отстраняется, касаясь обеими руками его щёк, вытирая слезы. — Я думала, у меня будет больше времени, ведь ничего не предвещало беды. Мне жаль, что я вела себя так ужасно, жаль, что ушла так неожиданно.

— Надеюсь, теперь ты не исчезнешь?

— Теперь нет, — девушка мягко улыбается, прижимаясь лбом ко лбу юношу. — Ты смог покорить меня уже дважды. Удивительно, что какой бы я ни была, всё равно влюбляюсь в тебя, и пусть первый раз был не совсем удачным, но сейчас всё по-другому. Я люблю тебя.

— Я тоже люблю тебя, — он улыбается, заглядывая в золотые глаза, а затем коротко целует.

На их долю выпало много испытаний, но мелкими шагами они смогли их преодолеть, чего бы им это не стоило, но судьба все-таки свела их в третий раз.

Конец

Примечания:

Вот наконец-то и "отгремела" последняя глава. Что могу сказать, я рада, что смогла закончить очередной макси, хоть и писались эти 150 страничек больше года. Идея для меня оказалась сложной, так как никакого плана на фф не было, он писался так « что в голову взбредёт, то и будет», потому что шутка с этим вы зашла далеко, а ведь всему виной так глава из прошлого фф по СкараЛюмам.

Что же, спасибо, что всё это время оставались со мной, поддерживали моё творчество, да и просто оставли отзывы. Не думала я, что "Судьба" Заинтересует стольких читателей.

Ещё раз всём спасибо, до новых встреч в работах: « Пока цветет смерть» и наконец-то возрождаю «Звезды только ночь».

Буду ждать ваши отзывы про весь фф в целом. Не забываем сказать спасибо бете за работу.

Примечания:

ПБ.

Изначально это должно было быть в основном сюжете, но я посчитала эту сцену не подходящей всей той серьёзной атмосфере, потому выкладываю в виде экстры.

* * *

— Держи меч ровнее, ноги поставь чуть шире, — Люмин подошла к юноше, которого трясло из-за неудобной позы. — Расслабь спину и держи локти чуть в согнутом положение, — девушка скорректировала движения, поправив локти Куникудзуши так, как того требовали правила.

— Так? — Спрашивает он, украдкой взглянув на сосредоточенную девушку.

— Так. Теперь делай взмах, только не теряй координацию и не позволяй сдвинуться себе и на миллиметр. Четко, без промедления, враги не будут ждать, когда ты найдешь нужную позицию, ты должен точно знать, как встать, чтобы нанести удар, или же наоборот — отразить, — путешественница встала позади юноши, положив руки на плечи. — Немного расслабься, если плечи будут сильно напряжены, ты только навредишь себе. Удар.

Куникудзуши делает взмах, деревянный меч со свистом рассекает воздух, вызывая одобрительный кивок со стороны путешественницы. После недавней стычки с самураями, в которой Люмин немного пострадала, Куникудзуши часами надоедал девушке, чтобы та научила его обращаться с мечом. Как он говорил — ему это нужно, чтобы защищать Люмин и других людей, не способных дать отпор врагам. Энтузиазм так и бил ключом из Куникудзуши, и Люмин просто не могла и дальше слушать его просьбы, ведь как бы мечница его не пугала суровыми тренировками и большой нагрузкой, Куникудзуши заводился только сильнее, желая скорее научиться хотя бы базовым навыкам.

— Ты молодец, — Люмин ласково взъерошила тёмные волосы, вызвав у юноши смущение. — Теперь давай попробуем другую стойку и взмах, потом будешь отрабатывать их без меня, я немного устала, — дотронувшись до повязки на плече, дала указание девушка.

— Да! — Радостно согласился он, кажется, даже ещё сильнее загораясь желанием научиться владеть мечом.

Отказать ему действительно сложно, особенно если он так и рвется что-то делать, лишь бы не быть обременительным и бесполезным. Со стороны дома за ним, хихикая, наблюдали девушки, то и дело перешептываясь. Красота Куникудзуши была, кажется, настоящим преступлением, учитывая, как краснели другие, видя его лицо, как часто делали ему комплименты, зазывая к себе, только малыш был верен только одному человеку — Люмин. От этой мысли девушка улыбнулась, но быстро вернула себе бесстрастное выражение лица.

— Я помогу тебе, — Люмин в очередной раз встала позади него, обхватывает со спины, чтобы коснуться локтей. Чуть приподнимает их выше, скользя пальцами по оголившейся коже. Почти укладывает ему на плечо голову, тихо проговаривая, опаляя тёплых дыханием ухо: — Немного присядь, держи ноги чуть шире плеч, локти старайся удерживать в такой позиции, а кисти немного разверни внутрь, — девушка дальше скользит по предплечью, пока её руки не останавливаются на запястье.

— Д-да, я понял, — заикаясь, согласился он, пытаясь унять своё смущение. Уши и щеки горели, Люмин будто специально встала так близко к нему, хотя раньше она так не делала. Куникудзуши было невероятно тяжело сосредоточиться на словах путешественницы, когда она была так близко, когда он ощущал её дыхание на своей коже, слышал ее голос рядом с ухом.

— Отлично, хороший мальчик, — Люмин резко делает шаг назад, желая посмотреть на результат своей работы. Если не учитывать, как сильно покраснел юноша, то стойка вполне себе была правильной. — Теперь из этого положения перейди в предыдущее, таким образом ты сможешь отразить не сильный удар. Попробуй отработать эту комбинацию. Четко следи за положением ног, если стойка будет неправильной — тебя быстро уложат на лопатки.

— Вот так? — Юноша продемонстрировал выпад, но, к сожалению, без ошибок не обошлось.

— Почти. Встань во вторую стойку, — Люмин ещё раз подошла ближе, девушка осмотрела Куникудзуши, а затем аккуратно коснулась подбородка юноши, приподнимая его. — Не смотри на рукоять меча и на меч в целом, ты должен удерживать противника в поле зрения и следить за его оружием. Твой же меч должен стать продолжением твоих рук. Держи крепче, уверенней, и смотри на меня, когда будешь делать новый выпад.

— Я понял, — Куникудзуши кивнул, демонстрируя удар, не отрывая взгляда от путешественницы.

— Ещё раз. Чётче, приложи максимум усилий, — комментирует она, усаживаясь на деревянный пол энгавы.

Она и правда устала, а у юноши энергии хоть отбавляй. Похоже, создание архонта не знает слова "усталость", иначе Люмин не могла оправдать то, что они занимаются без перерыва уже почти три с половиной часа. Плечо заныло от такой большой нагрузки и Люмин осторожно начала его разминать, шипя от боли. Да уж, уже больше недели сидят в доме Умехана, из-за того, что путешественница никак не может полностью восстановиться, а Масами старательно их тут удерживает, приговаривая, что не отпустит, пока мечница полностью не окрепнет.

Вздохнув, мечница опирается спиной о перила, закрывая глаза, пока Куникудзуши продолжает оттачивать одно и то же движение, стараясь довести его до идеала.

Поют птицы, солнце стоит высоко, журчит вода в маленьком прудике во дворе, перешептываются девушки, наблюдающие за тренировкой. Мечницу сморило, она даже не заметила, как погрузилась в сон, стараясь не слушать посторонние звуки. Она редко позволяла себе вот так вот просто расслабиться, однако в последнее время, когда состояние то и дело ухудшается, делая Люмин уже чуть ли не слабее обычного человека, она часто спала.

— Люм... — Куникудзуши, пожелавший спросить совета, резко остановился, заметив, что Люмин спит.

Оставив деревянный меч у пруда, он тихо подошёл к путешественнице, стараясь не издать и звука. Дыхание девушки было ровным, тихим, губы чуть приоткрыты, руки в привычном жесте скрещены на груди. Такая спокойная и безмятежная, он мог бы наблюдать за её сном вечность, желая столько же оставаться рядом. Подул лёгкий ветер, зазвенели колокольчики, Люмин чуть дернулась во сне, но так и не проснулась. Непослушная прядка светлых отросших волос упала на лицо, почти касаясь губ. Куникудзуши аккуратно убрал её за ухо, стараясь не коснуться кожи, чтобы не потревожить.

На улице прохладно, а девушка была слишком легко одета, могла простыть, и так только недавно более-менее нормально себя чувствовать начала.

Стараясь не разбудить, юноша аккуратно взял мечницу на руки, под веселый смех девушек, он скрылся в доме, краснея. Как бы он не старался избегать девушек, те все равно ему докучали, постоянно смущая своими предложениями и словами. А какие книги они ему подсовывали! Куникудзуши несколько дней ходил краснел, стоило только взглянуть на путешественницу, ведь в голове невольно возникал её образ. Они его испортили, однозначно.

Поднявшись на верх, он кое-как открыл седзи и вошёл в комнату, уложив Люмин на мягкий футон. Девушка громко вздохнула, повернувшись на бок, но так и не проснулась. Куникудзуши сел рядом, накрывает мечницу одеялом по самое горло. Юноша склонил голову, наблюдая за спящей девушкой, будто бы стерег её сон. Её ресницы чуть дрожали, волосы так и лезли в лицо. Он снова заправил светлые пряди за ухо Люмин, задержав прикосновение. Так не хотелось прекращать, хотелось дольше прикасаться к ней, хотелось постоянно быть рядом, коснуться губами её губ...

На последних мыслях Куникудзуши покраснел, убирая руку и резко поворачиваясь к Люмин спиной. Какие позорные мысли порой посещают его голову! Они хоть уже не раз целовались, но все же... Все же это для него было до сих пор очень смущающим. Встав, юноша все-таки решил покинуть комнату, оставляя Люмин одну.

* * *

Когда путешественница открыла глаза, она слышала веселую музыку и смех, идущий снизу. Кажется, девушки дома в очередной раз решили самостоятельно повеселиться, пока дом еще не был способен нормально принимать клиентов, учитывая, как сильно чудовище потрепало внутреннее убранство. Встав, девушка пощупала мягкий футон, нахмурившись, увидев рядом с подушкой только свой сложенный шарф. Она ведь точно засыпала на улице, её перенёс Куникудзуши? Скорее всего, больше было не кому. Тогда где он сам? Обычно он постоянно крутился рядом с Люмин, а уж после ранения и вовсе не отходил от неё ни на шаг, днём и ночью находясь подле неё. Неужели до сих пор тренировался?

Девушка встала, чуть пошатнувшись, и выглянула в окно, выходящее во двор. Солнце уже почти полностью скрылось за горизонтом, а двор был пуст. Тогда где же он? Возможно ли, что выполнял поручение Масами? Или помогал другим камуро на кухне? Скорее всего, ведь уйти из Умеханы он не мог один, учитывая, как он постоянно хвостиком следует за Люмин.

Решив убедиться, что Куникудзуши никуда не ушёл, Люмин спускается, выходя сразу в главный зал. Она взглядом пробегается по присутствующим и замирает, заметив Куникудзуши, провалившегося к стеночке. Он спал, обнимая какую-то продолговатую подушку.

— Что с ним? — Люмин подходит ближе, давая знать о своём присутствие. Девушки сначала замолчали, затем переглянулись и захихикали.

— Извините, Люмин-сан, мы не думали, что после пары очоко он так быстро отключится, — решила объяснить ситуацию старшая из куртизанок.

— Это саке было очень слабым, но мы не знали, что он плохо переносит выпивку. Извините, Люмин-сан, он как уснул и мы больше ничего не делали, — добавила другая девушка, виновато потупив взгляд.

— Ладно, проехали, — путешественница махнула на девушек рукой, присаживаясь рядом с Куникудзуши. — Малыш, пора просыпаться, — Люмин коснулась его плеча и тихо потрясла.

Юноша что-то пробубнил, но глаза открыл, сонно заморгав. Он расфокусированным взглядом посмотрел на Люмин, ещё раз проморгался, а затем широко и ласково улыбнулся.

— Люми-ин, — протянул он её имя и быстро, крепко обнял за шею, притягивая ближе к себе. — Ты такая красивая, — после этих слов юноша коснулся губами её губ, целуя.

Пару десятков секунд путешественница находилась в ступоре, пытаясь осознать, что произошло и почему он это делает, но Куникудзуши быстро отстранился, ладонью касаясь щеки, нежно поглаживая её кожу. Его взгляд все еще был затуманен из-за алкоголя, но улыбка так и не покидала его губы.

— Так, давай-ка мы пойдем в комнату, малыш, — покраснев, произносит путешественница, помогая Куникудзуши встать. Юноша послушно встает, чуть пошатываясь, а девушка и подумать не могла, что создание архонта проиграет выпивке. — Пойдем.

— Ты мне так нравишься, — он обнимает девушку за талию, крепко прижимая к себе.

Люмин вздыхает, но, придерживая Куникудзуши за плечи, кое-как ведёт его в сторону лестницы, напоследок бросив строгий взгляд на притихших куртизанок, как бы молча говоря, что еще разберется с ними. По лестнице они поднимались с трудом, юноша то и дело путался в ногах, чуть не сбивая мечницу с ног. Когда они вошли в комнату, путешественница выдохнула с облегчением, уложив юношу на футон.

— Малыш, давай-ка ты теперь тихо мирно ляжешь спать, — Люмин кое-как вытянула из-под него одеяло, чтобы накрыть, но столкнулась с недовольным выражением лица Куникудзуши.

— Я не хочу спать. И я не пьяный.

— Да-да, все так говорят, закрывай глаза и спать, иначе завтра будет стыдно за все свои проделки, — Люмин пытается накрыть юношу, но тот вдруг хватает её за руку, с лёгкостью меняя их местами. Теперь Люмин оказалась лежащей на футоне, а Куникудзуши с серьёзным выражением лица восседал на её бедрах, удерживая одну руку над ее головой. — Что ты...

Люмин дернула рукой, пытаясь высвободить, но её нынешних сил было недостаточно, чтобы вырваться из хватки Куникудзуши, ведь он был нечеловечески силен, в отличие от ослабшей путешественницы.

— Малыш, давай ты ляжешь рядом и мы вместе ляжем спать, — девушка подняла свободную руку, ласково коснувшись щеки. Куникудзуши, подобно коту, прикрыл глаза и потерся о ладонь златоглазой, а затем губами поймал большой палец, укусив за него.

— Не хочу, — он в очередной раз нахмурился, восседая на её бедрах. Выпрямился, поймав вторую руку девушки и тоже завел её за голову ко второй руке, удерживая тонкие запястья одной своей ладонью. Освободив одну руку, он чуть поерзал на бедрах путешественницы, вызвав у неё судорожный вдох.

Положение было весьма двусмысленным, Люмин не знала, как на все это реагировать, так как находилась в небольшом шоке от такого напора малыша Куникудзуши, который и мухи не обидит. А тем временем юноша склонился над ней, касаясь губами шеи. Легкие прикосновения губ к шее вызвали мурашки по всему телу путешественницы, та подавила вздох, ожидая того, что будет дальше. Она не будет пытаться выбраться, ей было любопытно, что он предпримет дальше.

— Ты очень красивая, — вновь повторяет комплимент он, опаляя дыханием шею, а затем прикусывает кожу, заставив Люмин вздрогнуть. — И от тебя так вкусно пахнет, — юноша провёл губами до уха, прихватив мочку зубами — несильно, едва ощутимо.

Он встал с бёдер путешественницы, опираясь коленом между её ног, чуть раздвигая их для удобства, а затем, вновь наклонившись, поцеловал сначала в щеку, потом опять спустился к шее, заставив девушку запрокинуть голову, открывая все больше пространства для действий. Зря она свой шарф не надела, теперь вся шея будет в следах.

— Люмин, — тихо зовет её юноша и, поймав взгляд золотых глаз, наконец поцеловал в губы, сразу же проталкиваясь языком глубже. У Люмин были только два вопроса: откуда он так умел и почему у него так хорошо получается?

Но все мысли сразу же улетучились, когда ладонь Куникудзуши мягко скользнула по бедру путешественницы, несильно сжимая его, вызывая ее неожиданный стон, приглушенный поцелуем. Он не заходил дальше, лишь продолжал нежно поглаживать кожу у кромки белых шорт.

— Малыш, — позвала его Люмин, когда он отстранился, тяжело дыша.

— Ничего не говори, — юноша убирает руку с бедра, касаясь ею ключиц девушки.

Поддевает чёрные лямки, ведёт по ним, пока не развязывает их.

Юноша в очередной раз возвращается к шее путешественницы, поцелуями спускается ниже, кусает выпирающие ключицы и наконец-то добирается до лифа платья, остановившись. Он покраснел, замешкался, будто думал, стоит ли ему продолжить, но в итоге, оставив платье в покое, потянулся за поцелуем, освободив руки Люмин и позволив крепко обнять себя за плечи.

Путешественница ответила ему. Он слишком сильно её раззадорил, вызывая ответное желание не слабее его самого. Возможно, она не сопротивлялась, потому что подсознательно хотела этого. Люмин чуть привстает, опираясь на локти, тянется за поцелуем, получая мягкий отклик.

Юноша в очередной раз отстранился, смотря на девушку сверху вниз, танзанитовые глаза потемнели, ещё больше напоминая цвет предгрозового неба. Юноша склоняется, оставляя едва уловимый поцелуй в ложбинке, а затем он роняет голову ей на плечо, вздыхая. Секунду, другая, ничего не происходило, он просто замер, всем телом навалившись на Люмин.

— Малыш? — Зовет его Люмин и тихое сопение стало ей ответом.

Он уснул. Несколько разочарованно вздохнув и, стараясь не думать о произошедшем, мечница укладывает Куникудзуши на футон, наблюдая, как мирно он спит. Её шея и и губы горели от поцелуев, а ещё в комнате стало невыносимо жарко и душно.

Резко встав, она накрыла юношу одеялом и покинула комнату, решив выпить вместе с девушками и успокоить своё бешено стучащее сердце.

А на следующий день Куникудзуши извинялся перед ней, стоя на коленях и касаясь лбом в пол, увы, ему не повезло все забыть и пьяные проделки ещё долго не давали Куникудзуши нормально смотреть в глаза Люмин. А сама путешественница таинственно помалкивала, не собираясь сознаваться, что ей, как бы, понравилось...

Примечания:

Спасибо за прочтение. Буду рада вашему мнению. Ещё хочу спросить, хотите ли вы увидеть моменты, не вошедшие в сюжет, которые вот так вот можно реализовать в виде экстры?

Примечания:

ПБ открыта, буду рада помощи.

* * *

После инцидента с излишним употреблением выпивки, Куникудзуши был сам не свой. Это заметила не только Люмин, но и другие девушки в доме, когда юноша отказывался вообще с ними разговаривать, так как из-за них он ужасно повел себя с путешественницей. Юноша извинился несколько раз, но несмотря на убеждения девушки, что все хорошо, ему было настолько неловко, что он даже в другой комнате несколько ночей подряд спал, стыдясь перед путешественницей. Куникудзуши отчетливо помнил каждое своё действие и слово, помнил выражение лица девушки, помнил, как она отвечала ему.

Ему было не просто стыдно, он готов был сквозь землю провалиться, лишь бы избежать этого кошмарного позора перед той, которая ему нравилась. Что было самое ужасно, так это молчание Люмин. Она никак не комментировала произошедшее, продолжая общаться с юношей, словно ничего и не было. С одной стороны хорошо, таким образом Куникудзуши быстрее забудет произошедшее, но с другой стороны ему интересна реакция девушки. Понравилось ли ей? Или она осталась безразлична к нему? Было интересно узнать, что мечница думает о нём, но спросить Куникудзуши не решится.

Конечно же долго бегать от путешественницы он не мог, рано или поздно они все равно остались бы наедине, ведь Люмин не собирается задерживаться у Масами долго. По крайней мере, пока раны мечницы должным образом не заживут, Масами обещала не отпускать девушку в путешествие. Куникудзуши же молча готов был следовать за Люмин куда угодно, потому что без неё изучать внешний мир не представляло никакого интереса, да и просто расставаться с ней не хотелось, она стала слишком много для него значить. Несмотря на все обиды, он решил не зацикливаться на прошлом, живя настоящим. Ведь нет ничего лучше, чем разделить жизнь с тем человеком, которого любишь? От своих мыслей Куникудзуши покраснел.

Как смело с его стороны назвать свои чувства любовью, но по-другому он никак не мог описать то, что творилось у него внутри. Возможно он действительно любил Люмин, по крайней мере, его состояние сходилось с тем, что описывали девушки из дома «Умехана». И пусть в груди у него не было живого сердца, он отчаянно верил, что будь оно у него — непременно билось бы быстрее, когда он находился рядом с Люмин. Юноша совсем не представлял свою жизнь без путешественницы, она стала дорога ему настолько, что Куникудзуши готов пойти с ней хоть на верную гибель. Хотелось бы верить, что путешественница испытывает к нему хоть толику от того, что чувствует он.

— Ох, вот ты где! — На кухне неожиданно появляется Люмин, заставив Куникудзуши вздрогнуть от неожиданности, и чашка в его руках почти упала на пол.

— Л-Люмин, — повернулся он к путешественнице, улыбнувшись. — Что-то случилось? — Юноша поставил чашку на стол, спрятав руки за спину.

— Нет, все хорошо. Но мне нужна твоя помощь, — девушка взглянула в глаза юноши, заставив того отвести взгляд. — Мне нужно поменять повязки. Поможешь?

—Ты можешь попросить других девушек, я же все же... — Куникудзуши покраснел.

— Даже если объясню они навряд ли сделают все безболезненно, как ты, — Люмин нахмурилась, непроизвольно коснувшись повязок, торчащих из-под платья. — У тебя и опыт уже есть.

— Хорошо, — согласился юноша, напоследок взглянув на путешественницу. — Тебе прямо сейчас нужно?

— Да. Желательно, а то кровь уже пропитала бинты. Видимо, слишком сильно напрягалась за последние дни, — Люмин повернулась к юноше спиной, показывая, что белые бинты уже были пропитаны кровью.

— Ох, тогда я сейчас наберу теплой воды, ты пока иди в комнату, я быстро, — сразу же засуетился юноша, набирая теплой воды. — Как раз госпожа Масами недавно принесла новые лекарства, которые нужно разбавлять в воде и это поможет дезинфицировать раны, — продолжил объяснять Куникудзуши.

— Хорошо, — согласилась путешественница, уходя из кухни.

Оказавшись в комнате, путешественница сразу же сняла шарф и начала расшнуровывать корсет на платье, чтобы можно было легко снять повязки. Сняв платье, девушка осталась лишь в чёрном топе и белых шортах, однако от топа пришлось бы тоже избавиться, так как он был надет поверх повязок. Коснувшись чёрных лент за шеей, путешественница почему-то оказалась смущена. Раньше она спокойнее относилась к тому, что Куникудзуши помогал ей с лечением, так как сама путешественница бы не справилась, а теперь же она стала воспринимать его серьёзнее. Как жаль, что с ней не было Паймон, ее самого лучшего компаньона, так как раньше ей помогала именно она... Но ведь и раньше путешественница получала меньше ран, а если они и были, то заживали куда быстрее. Люмин давно поняла, что причина упадка её сил и общей слабости в том, что она не в своём времени.

А еще она знала, что долго не проживет. Хотела бы девушка сказать, что смирилась с этим, ведь у каждого путешествия есть своей конец — хороший или плохой, но только тогда, когда путешествуешь один. С ней же теперь был Куникудзуши, который не должен вновь ступить на неправильный путь. Лучше бы она все так же продолжала вести себя с ним агрессивно, возможно, он тогда бы не привязался, но после его слов и слез мечница не могла продолжать вести себя как последняя мразь по отношению к юноше, ещё не совершившему все то, о чем она помнила.

— Я захожу, — послышался голос Куникудзуши. Послышалось шуршание сëдзи. Люмин опустила голову, чтобы он не видел её выражение лица.

Её главное сожаление в этой жизни — она не сможет остаться с ним до конца, не сможет путешествовать вместе с ним, не сможет показать всю красоту этого мира, не сможет научить, как правильно жить. Но возможно однажды он встретит другого человека, который всему его научит, и тогда Люмин останется не более, чем блеклым воспоминанием, а потом и вовсе исчезнет даже из его памяти.

— Люмин? — Позвал её Куникудзуши, коснувшись щеки девушки. — Почему ты плачешь? Тебе больно?! — Он коснулся её второй щеки, приподнимая голову путешественницы. Танзанитовые глаза были полны беспокойства, а фиолетовая вуаль упала с голову юноши на пол.

Она плакала?

Почему?

Все же хорошо...

— Да, раны сильно болят, — соврала Люмин, освобождаясь от рук Куникудзуши.

— Может тогда лучше позвать лекаря?

— Все хорошо, это нормально, что раны болят, просто за ними нужно тщательнее следить, — мечница вытерла слезы, вновь потянувшись к чёрным лентам за шеей, развязывая их. — Начни со спины, — опустив голову, предлагает путешественница, опуская чёрный топ на живот, поворачиваясь к юноше спиной.

— Да, — краснеет Куникудзуши, опуская взгляд в пол. Он двигает ближе чашу с теплой водой.

Куникудзуши выливает маленький флакон с лекарством в воду, опускает чистую белую ткань туда, а затем его взгляд цепляется за кровавое пятно на повязке путешественницы. Аккуратно, стараясь не задеть рану, юноша находит узлы, развязывая их. Медленно начинает разматывать бинты, прислушиваясь к путешественнице. Она молчала, даже звука не издала, хотя точно было больно. Куникудзуши видел, что раны будто совсем не заживали, продолжая оставаться такими, какими были и неделю назад. Вот бы Люмин не защищала его в тот момент, ему бы не было так больно, да и все раны заживают на нём гораздо быстрее.

Когда пришло время промывать рану на груди, Куникудзуши отвернулся, ожидая, пока путешественница сделает это самостоятельно. Процедура заняла от силы полчаса, и все это время они молчали, лишь перед тем, как перевязать рану новыми бинтами юноша уточнял, не туго ли он завязывает.

— Спасибо тебе, — уже надев топ, пока Куникудзуши убирал грязные повязки, поблагодарила Люмин.

— Не за что, — он взглянул путешественнице в глаза, но затем сразу же отвернулся.

— Что случилось?

— Ничего.

— Малыш.

— Правда все хорошо.

— Куникудзуши.

— Я тебе совсем не нравлюсь? — Вдруг выдал неожиданный вопрос юноша, удивив путешественницу.

— С чего такие выводы? — Нахмурилась девушка.

— Просто ты никогда не целовала меня первой... — он неловко посмотрел на путешественницу, тут же отведя взгляд. Он думал, что хоть между ними наконец-то все было налажено, но его чувства были односторонними, ведь Люмин никогда не прикасалась к нему первой и не целовала, обычно он брал все на себя.

Люмин несколько удивленно взглянула на юношу, а затем кивнула сама себе. По сути да, она всегда все бросала на самотек, так как ей было неловко с таким невинным юношей, как Куникудзуши, она банально боялась его напугать, да и он быстро краснел даже просто от того, что она его за руку взяла. Хотя, если даже учитывать то, что он делал с ней, когда выпил много спиртного, его нельзя было назвать совсем невинным. Если бы не один казус, как он после того дня лишь краснел и постоянно извинялся перед мечницей.

— А ты готов? — Путешественница приблизилась к юноше, приподнимая его подбородок ребром указательного пальца. Он поджал губы, его щеки покраснели, а взгляд сразу забегал по лицу путешественницы, остановившись на её губах.

Люмин начала приближаться, а Куникудзуши закрыл глаза, в ожидании поцелуя. Путешественница улыбнулась, быстро поцеловав юношу в нос. Когда он открыл глаза спустя некоторое время, его взгляд явно был несколько недовольным.

— Это нечестно, — отвернулся юноша, по-детски надув губы.

— Все честно, — девушка рассмеялась от выражения лица Куникудзуши, а тот лишь сильнее покраснел. — Если ты сам этого хочешь, можешь делать это не спрашивая. В этом вся суть отношений — доверие. Так что я тебя не оттолкну, если захочешь обнять или поцеловать меня.

— Даже на улице?

— Когда угодно.

— И сейчас?

— И сей... мх, — девушка не договорила, юноша поцеловал её так резво и быстро, что она не успела отреагировать. Кажется, с каждым разом он делал это все лучше и лучше, уже почти не стесняясь. Люмин улыбнулась в поцелуй, отвечая на него мягко, позволяя удерживать инициативу юноше.

— Спасибо, — удовлетворенно отстранился Куникудзуши, улыбнувшись. — Я сейчас отнесу все и вернусь, — с улыбкой говорит юноша, забирая чашу с водой и старые повязки.

Он не соврал, действительно вернулся быстро, Люмин только платье успела надеть. Конечно же Куникудзуши помог ей зашнуровать корсет, при этом болтая о всем, что хотел. И куда делись его робость и смущение?

— Ты всегда так интересно рассказываешь о своих приключениях. Расскажешь ещё что-нибудь? — Юноша лег рядом с путешественницей на футон, выжидающе посмотрев на неё.

— Хорошо, слушай... — Люмин удобнее легла на бок, оказавшись лицом к лицу с Куникудзуши.

Она рассказывала много, местами заставляя юношу волноваться. Но все истории почти всегда заканчивались хорошо, оставляя не знавшего жизни Куникудзуши в восторге.

А еще он хотел путешествовать с ней, она говорила, что обязательно покажет ему самые красивые места, но Люмин так и не решилась сказать, что это вскоре станет невозможным.

У неё совсем не осталось времени.

Они уснули вместе: он крепко обнимал её, а Люмин нежно поглаживала его по голове.

* * *

Следующим утром Куникудзуши проснулся один, с волнением спускаясь, чтобы найти Люмин.

— Если ты ищешь Люмин-сан, то она ушла с госпожой, — заметив метания юноши из комнаты в комнату, сказала одна из куртизанок.

— Давно?

— Около часу назад, но они должны скоро вернуться, — успокоила его девушка. — Можешь выйти встретить.

— Ага, — кивнул Куникудзуши, выходя из дома. Он был как раз вовремя, Люмин и Масами как раз возвращались, только с ними был какой-то молодой человек, придерживающий путешественницу под руку.

Было сложно описать, что в тот момент испытывал Куникудзуши, но это точно было что-то неприятное, заставившее его нахмуриться. Он никогда раньше не испытывал этого чувства, но он точно был уверен, что оно возникло из-за увиденного. Однако, как только они стали подходить ближе, Куникудзуши вежливо улыбнулся, поприветствовав всех.

— Доброго утра, — он вежливо поклонился, а затем сделал шаг вперед, протягивая руку путешественнице. — Люмин, тебе надо больше отдыхать, — несколько недовольно сказал он.

— Как видите, мне нужно отдыхать, — с улыбкой произнесла путешественница, отпуская пришедшего с ними парня. Она взяла за руку Куникудзуши. — Масами, вечером ещё поговорим. И до свидания, — обратилась уже к другому парню девушка.

Попрощавшись, Куникудзуши увёл путешественницу обратно в дом, не замечая довольной улыбки Масами и смешка неизвестного юноши.

— Почему ты меня не разбудила?

— Ты слишком сладко спал, я не могла этого сделать, — улыбнулась девушка.

— В следующий раз лучше разбуди, вдруг тебе станет плохо?

— Со мной были сопровождающие, не стоит беспокоиться, — девушка прикрыла глаза, позволяя вести себя дальше. Судя по всему он вёл её на кухню. — Малыш, со мной все будет хорошо, не беспокойся слишком сильно обо мне, — путешественница резко остановилась, заставив юношу посмотреть ей в глаза.

— Я просто... — он не знал, что сказать. Он "просто" что? Юноша не мог сказать, что именно чувствует. — Хорошо, — в итоге согласился с девушкой.

— Вот и правильно, — улыбнулась шире девушка, коснувшись щеки Куникудзуши свободной рукой. — Улыбнись, — мечница сделала небольшой шаг вперед, на мгновение коснувшись губами его губ.

Оставив юношу в замешательстве, путешественница довольно активно направилась на кухню, чего-нибудь перекусить, а Куникудзуши ещё пару минут не мог прийти в себя, пока не услышал смешки девушек, успевших увидеть такую сцену между ними. А затем, краснея, юноша все-таки отправился вслед за путешественницей.

Вечером того же дня, когда дом наконец-то открыл свои двери для посетителей, Куникудзуши и Люмин почти не спускались, так как никто из них не хотел видеть того непотребства, что там творилось. Лишь единожды Куникудзуши пришлось спуститься, чтобы отправиться в купальни, так как Люмин слишком долго там пребывала. Он на мгновение остановился, заметив, как какой-то мужчина ребром указательного пальца стер помаду у куртизанки, а затем коснулся этим пальцем своих губ.

— Подсматриваешь? — Вдруг раздался позади голос одной из старших девушек, и Куникудзуши вздрогнул от неожиданности.

— Н-нет, я просто шёл к Люмин, — засмущался он.

— Хочешь знать, что означает этот жест? — Заговорческим шепотом спросила она, на что юноша напряженно кивнул.

— У этого жеста есть значение. Обычно мужчина, посещающий квартал, использует подобный жест, чтобы таким образом дать понять, что готов уединиться с женщиной, — объясняла девушка, а Куникудзуши покраснел, поняв, что та имеет в виду. — Однако раньше этот жест имел значение принадлежности. Когда мужчины делали подобный жест со своей любимой, он таким образом давал понять об искренности своих чувств и тому, что возлюбленная принадлежит ему. Но в нынешнее время уже мало кто использует вторую трактовку, такой красивый и романтичный жест сильно испортили. Ну ладно. Вот, держи, раз ты всё равно идёшь к Люмин, отнеси ей это, она просила.

Девушка передала сверток и какие-то разные бутылочки юноше, а затем быстро скрылась из виду. Не став догонять и спрашивать, что это, юноша отправился в сторону купален. Достигнув двери, он хотел было постучать, но оттуда вышла Масами.

— Ох, малыш, ты вовремя, давай сюда, — женщина забрала у него сверток с бутылями. Юноше не понравилось, как она его назвала, из-за чего он неодобрительно хмыкнул, — Подожди немного, Люмин уже скоро выйдет, — сказав это, женщина захлопнула дверь, не давая возможности Куникудзуши даже слова сказать. С огромным недовольством Куникудзуши сел на ступени, поджав колени к груди. Не нравилась ему эта Масами и то, что она оставалась с Люмин наедине. Да и если бы не эта женщина, Люмин не была бы так сильно ранена.

Ждать пришлось довольно долго, но это по ощущению Куникудзуши, на самом же деле прошло не более двадцати минут, прежде чем путешественница вышла.

— Ох, малыш, ты всё ещё здесь? — Удивилась путешественница.

Куникудзуши повернулся, желая спросить, почему она так долго, но обомлел от увиденного. Вместо обычного белого платья на девушке было надето светло-коралловое кимоно. Волосы аккуратно собраны в две небольшие шишки, украшенные белыми цветами. Лицо Люмин так же стало выглядеть ярче и свежее, а накрашенные губы отчётливо выделялись на фоне бледного лица. Она была так красива...

— Я пока отнесу вещи. Люмин, подходи, как закончите, — удовлетворенно улыбнувшись, сказала Масами, а затем, спрятав улыбку за рукавом, скрылась по тропинке к основному зданию.

— Как тебе? — Стараясь не обращать на двусмысленные слова Масами, спросила путешественница.

— Ты очень красивая, — не стал лукавить юноша, не смея отвести взгляд от путешественницы.

— Масами решила, что мне обязательно нужно примерить кимоно и сделать макияж, — закатила глаза Люмин. — Угх, — девушка сразу же скривилась от неожиданной головной боли.

— Люмин! — Юноша моментально оказался рядом, подхватывая путешественницу и помогая ей присесть на ступени.

— Да голова просто болит, видимо, перегрелась, — ответила первое, что пришло в голову.

— Лучше давай пока посидим здесь, остальные подождут, — Куникудзуши приобнял путешественницу за талию.

— Нет, все хорошо, — Люмин повернулась к юноше. Их лица оказались совсем близко друг к другу. В вечернем освещении его глаза казались совсем тёмными.

— Просто давай немного посидим вместе, — Куникудзуши коснулся щеки девушки, повёл вниз, пока ребром указательного пальца аккуратно не коснулся её нижней губы, немного стаирая помаду. Затем легким движением коснулся своих губ, оставляя след помады на них.

— Ты решил испортить мне макияж? — коснувшись своих губ, спросила Люмин.

— Нет, просто захотелось так сделать, — невинно улыбнулся юноша, положив голову путешественнице на плечо. Люмин лишь пожала плечами, приобнимая юношу в ответ.

Хотелось бы, чтобы вся их жизнь была подобна этому вечеру — тихой и умиротверенной, без боли, без притворст.

Примечания:

Меня все-таки уболтали на 2 экстру, да и я как раз вовремя наткнулась на свои рисунки, где был изображён момент с помадой. Его я тоже хотела в основной сюжет, но не получилось как-то.

Мой тг: https://t.me/hilichurls_write

Ссылка на мои шедеврорисунки: https://t.me/hilichurls_write/414?single

Примечания:

Пб открыта

* * *

В последнее время Куникудзуши ходил задумчивый, не реагировал, когда его звали, да даже бывало не отзывался, когда к нему обращалась Люмин. Путешественница на это лишь пожимала плечами, но невольно задумывалась, что сделала что-то не так. Хотя, учитывая самое начало их общего путешествия, то она сделала очень и очень много "не так", за что вполне себе могла получить ненависть и злость со стороны юноши. Это даже несколько расстраивало, но она, в любом случае, сама во всем виновата, даже толком не извинилась перед ним. Поэтому путешественницей было принято решение, что пока она не будет трогать юношу, пусть отдохнет от её присутствия, ведь не факт, что после всего произошедшего он не переосмыслил все, и навряд ли дальше захочет быть рядом. Да и смысла в этом не было, так как никакого будущего у них нет, Люмин как никто другой понимала это, ведь она даже не относится к этому времени, что уж о другом говорить.

А пока Люмин накручивала себя о том, что правдой никогда не являлось и навряд ли будет являться, Куникудзуши задумался об их отношениях. По факту, если верить рассказам девушек из дома, то его и Люмин многие уже считают парой, только вот юноше совсем так не казалось. В романах, которые он читал, пока путешественница была занята работой, настоящие пары описывали совершенно по-другому. Они постоянно были вместе, говорили о пустяках, старались всегда друг друга коснуться в любой удобный момент, но у них с Люмин было не так. Куникудзуши никогда не проявлял инициативу, за исключением пары случаев, так как был весьма неопытен в таком тонком и сложном деле, как любовь, однако и Люмин никогда не делала ничего первой, только лишь тогда, когда он попросит. Это не могло не расстраивать его, поэтому юноша стал думать, что дело именно в нём, ведь он совсем неумел в романтических делах, а Люмин явно наоборот — очень опытна. И чтобы от неё не отставать Куникудзуши пришлось перешагнуть через себя и обратиться к тем, кто точно сможет помочь, даже если они ему были неприятны, так как постоянно говорили что-то смущающее в его сторону.

Спустившись в главный зал, где обычно отдыхали все девушки, юноша увидел там лишь двух сестёр, обсуждающих что-то уж очень интересное, судя по их сосредоточенным лицам. Глубоко вздохнув пару раз, Куникудзуши все же решился подойти.

— Извините, что отвлекаю, — подойдя ближе, пытается привлечь на себя внимание он.

— Уже не отвлекаешь, — прервав свою речь, к нему оборачивается невероятно красивая женщина с длинными чёрными волосами, собранными в сложную прическу с использованием достаточно большого количества украшений. Светлое кимоно на ней было пошито со специально глубокими вырезами, а верх одежды только подчёркивал все прелести её тела. И хоть он и признавал красоту других девушек, его глаза всегда и только видели Люмин, другой ему нужно не было.

— Ты что-то хотел? — Ласково улыбнулась Азуми, младшая сестра первой женщины, почти точь в точь похожая на старшую, разве что выглядела моложе, да фигурой отличалась.

— Да, хочу спросить совета, — совершенно игнорируя тот факт, что перед ним сидели две красивые женщины, желающие привлечь его внимание, сказал он.

— Ого, неожиданно, — искренне удивилась Мива, вспоминая, как еще недавно юноша сторонился, предпочитая их обществу одиночество за книгой, либо воительницу, спасшую дом "Умехана" от страшной напасти. — И какого рода совет тебе нужен?

— Ну, в общем, — Куникудзуши замешкался, будто бы хотел спросить о чем-то неприличном, а не о об обычном способе привлечь внимание той, кто ему нравилась. — В общем...

Тяжело вздохнув, Куникудзуши поделился всеми своими переживаниями, касаемо их с Люмин отношений, сетовав на то, что скорее всего из-за его неопытности он и неинтересен путешественнице. Переглянувшись после того, как юноша закончил говорить, они лишь посмеялись, вводя Куникудзуши в смущение.

— Ты напрасно волнуешься, — начала старшая сестра, подбирая слова, чтобы успокоить его. — Люмин-сан скорее относится к тебе очень уважительно и не действует первой, потому что боится напугать. Поверь, со стороны очень заметно её трепетное отношение к тебе, она просто ждет, когда ты будешь готов.

— Да-да, Люмин-сан очень любит тебя, пусть и не показывает этого в должной мере. Скорее всего ей тоже тяжело делиться своими чувствами, ведь она воин, которой, кажется, раньше не было дела до всякой романтики. И, возможно, она кажется опытной, но так только на первый взгляд, — поделилась своим мнением Азуми, отмечая, как загорелись красивые глаза юноши.

— Все в доме видят, какие между вами отношения, никто не даст соврать, что наши слова правда. Просто вы сами не замечаете, какими бываете на публике.

— И даже если Люмин-сан хочет казаться отстраненной и холодной, но нас она не проведет, если дело касается любви и чувств, так что не переживай и действуй, тогда она поймет, что ты готов к серьёзным отношениям, — Азуми удобнее пересела на подушке, наливая себе повторно чай.

На некоторое время юноша задумался, пытаясь найти в своих воспоминаниях хоть что-то, что подтвердило бы слова девушек. Первое время их с Люмин знакомства было тяжёлым, там было и место ненависти, но потом... Потом правда что-то изменилось после разговора в саду. Когда Куникудзуши поцеловал путешественницу в первый раз, та даже не сопротивлялась, но это скорее от удивления. Когда же из-за алкоголя юноша повёл себя весьма плохо, Люмин опять же не сопротивлялась, хотя могла бы его ударить и оттолкнуть, а позже и вовсе сделать выговор, но опять же девушка нечего не предприняла. Неужели ей действительно все нравилось? И как он может это проверить? Спросить напрямую? Ещё раз внезапно поцеловать её?

— Однако пару советов тебе все равно дадим, — вывел из размышления голос Мивы. — Запомни, нет девушек, которым бы не нравилось, что их носят на руках. Это приятно и сразу чувствуется забота со стороны партнера. Попробуй пару раз и поймёшь, о чем мы. Особенно учитывая, что Люмин-сан сейчас ранена, то ей в особенности необходима твоя помощь, — мечтательно улыбается старшая из сестёр Мива, вспоминая, как Куникудзуши пару дней назад относил путешественницу в комнату, когда та уснула наблюдая за его тренировками.

— Ещё девушки любят, когда мужчины действуют самостоятельно, без намёков, но нужно быть осторожными в этом, так как случайно можно напороться на плохое настроение. Сначала оцени, а потом действуй, — добавила к совету сестры Азуми, все еще удивленная тем, что Куникудзуши обратился к ним за советом, хотя недавно ещё избегал оставаться с ними наедине. Да что там оставаться, даже взглядом не пересекался.

— И больше объятий, но не навязчивых. Старайся быть чаще рядом, но не слишком мельтеши, иначе быстро надоешь, — спустя полминуты размышлений, даёт новый совет Мива.

— И конечно же поцелуи, — с придыханием говорит женщина. — Целовать можно не только в губы, но и любые другие части тела. У большинства женщин шея — очень чувствительное место, поэтому точно не прогадаешь, если захочешь сделать приятное. Ещё руки и плечи, возможно спину...

— И бедра, — с улыбкой взглянув на сестру, добавляет Мива.

— И бедра, — соглашается собеседница, отмечая, как покраснел Куникудзуши. Как же он был мил и хорошо собой; в доме не нашлось бы девушки, которая не завидовала Люмин, ведь ей достался настолько прекрасный и невинный партнер, ах, если бы им только можно было научить его и на практике, а не только на словах, тогда не нашлось бы девушки счастливее, кому бы этот шанс выпал. Однако все понимали, что не смели трогать его, так как каждая была благодарна Люмин за спасение, ведь если бы не она — то многие погибли бы.

— А остальное ты должен узнать сам, ведь к каждой девушке нужен свой подход, — заключила Мива. — Даже не факт, что все сказанное нами подойдёт для ухаживания за Люмин. Кроме, поцелуев, конечно. Такое точно понравится.

— Спасибо за помощь! — Куникудзуши низко поклонился и сразу же ушёл на поиски Люмин, обрадованный тем, что узнал довольно много интересного. Теперь только осталось проверить все на практике.

Люмин нашлась быстро, её голос он узнаёт из тысячи. Мечница стояла около входа в дом, разговаривая с юношей, который однажды уже провожал путешественницу до здания, при этом держа под руку. Внутри Куникудзуши сразу же все неприятно сжалось, давая волю ещё незнакомому чувству. Он нахмурился, с огромным и неудержимым недовольством взглянув на неизвестного, тот, кажется, заметив его взгляд даже запнулся на полуслове, но все же что-то сказал Люмин и та обернулась. Куникудзуши сразу же улыбнулся самой своей невинной улыбкой и робко помахал рукой девушке, та улыбнулась в ответ, что-то сказала собеседнику и направилась в сторону юноши.

— Что-то случилось? — Спрашивает подошедшая Люмин, на что Куникудзуши только качает головой.

— Нет, все хорошо, — отвечает он. — А кто это был?

— Да так, неважно. Он просто помог, когда мне стало плохо на улице, во время прогулки с Масами, — делится путешественница, а юноша хмурится. Почему он этого не знал?

— Сильно плохо? — Сразу же заволновался он, вспоминая те ужасные приступы, которые были у Люмин.

— Нет, не волнуйся, просто утомилась и раны сильно болели, — поспешила успокоить его путешественница. — Идем отдохнем? Или у тебя другие планы?

— Нет, совсем нет! — Для еще большей убедительности он машет головой, аккуратно взяв девушку за руку. — Сильно устала? Раны открылись?

— И то, и другое, ещё и голова заодно побаливает, — путешественница охотно берёт юношу за руку в ответ, позволяя вести себя в комнату.

Зажжённые перед уходом ароматные палочки успели догореть, и в воздухе витал лёгкий запах сандала, который на некоторое время мог унять невыносимую головную боль Люмин, но ещё лучше с этой ролью справлялся Куникудзуши. Его присутствие словно унимало все боли, рядом с ним было спокойно, а мысли в голове исчезали, позволяя уснуть крепким беспробудным сном до самого утра.

— Хочешь поспать? — Спрашивает юноша.

— Просто полежать, — девушка садиться на разложенный футон и хлопает ладонью по месту рядом с собой, чтобы Куникудзуши сел вместе с ней.

Юноша сразу же оказывается рядом, садясь на предложенное место подгибая под себя колени. Он хотел что-то спросить у путешественницы, но все сразу же вылетело из головы, ведь теперь Люмин, словно специально ожидая, когда он сядет рядом, легла к нему на колени головой. Куникудзуши сразу же весь напрягся. Конечно же мечница это заметила, чуть приподнялась, спрашивая:

— Если тебе некомфортно — то так и скажи, не стоит терпеть.

— Нет! — Выходит довольно громко. — Мне... нравится, просто неожиданно, — юноша краснеет, отводя взгляд в сторону. Люмин возвращается на месте и поднимает руку вверх, касаясь щеки юноши, заставляя того посмотреть на нее.

Растерянный взгляд танзанитовых глаз, бегающий по её лицу, был невероятно мил. Да и в общем выражение лица Куникудзуши было очаровательно своей невиновностью. Однако Люмин все же не показалось, что он избегал её, даже сейчас не смотрел ей в глаза. В чем же причина? Есть ли у неё право узнать, или же лучше промолчать? Девушка все-таки встаёт, выпрямляясь, украдкой смотрит на чем-то расстроенного Куникудзуши.

— Что-то опять случилось? — Люмин привлекает его внимание вопросом, а затем ласково касается щеки, ведет чуть выше, к виску, а затем поправляет съехавшую вуаль.

Куникудзуши качает головой, а затем касается руки путешественницы, чуть отстраняя от себя. Девушка хотела было уже полностью убрать руку, но юноша держал крепко. Развернул к лицу ладонью, а затем прижался к середине губами, прикрыв глаза. Для кого-то ничего не значащий жест, но сколько в нём было интимного для них двоих. Из-под ресниц он взглянул на девушку, прижав её ладонь к своей щеке.

— М-малыш? — Голос немного дрогнул.

— Научи меня, — неожиданно просит он, взглянув точно в золотые глаза путешественницы.

— Научить? Чему? — Не совсем понимая, что происходит, задает вопрос Люмин.

— Тому, что тебе нравится, — он наклоняется ближе, их лица оказываются на расстоянии пары сантиметров друг от друга. — Как тебе нравится и когда, — он опускает взгляд на губы, и до Люмин вроде как доходит, что от нее хотят.

— А ты хочешь?

Он кивает, его щеки краснеют, он смущенно смотрит на неё, почти уже растеряв всю свою только что приобретенную уверенность. Люмин коротко улыбается, а затем, шепчет:

— Запоминай.

Прижимается губами к его губам, мягко их обхватывая. Другой рукой касается его второй щеки, затем ведёт выше, прихватывая вуаль и накидывает её на них двоих, словно прячась таким образом от всего мира. Он отвечает на каждое её действие, словно отзеркаливая. Уж что, а учился он быстро, да и Люмин казалось, что в этом "учении" не было смысла. Каждый их новый поцелуй становится маленьким произведением искусства, в котором смешиваются страсть и нежность, сумасшествие и уверенность. Причудливый свет мягко играет на щеках сквозь вуаль, а ветер, попадающий через открытое окно, шепчет в ушах, словно поддерживая эту романтическую симфонию. Губы теснятся и разжимаются, и с каждым движением кажется, что уходит время, а ощущения становятся ярче. Как будто в эту секунду все мысли о мире, о проблемах и заботах растворяются, оставляя только чистую радость взаимопонимания и любви.

Люмин ненадолго отстраняется, заглядывая в опьянённые близостью танзанитовые глаза. Она улыбается, целует в щеку, в висок, затем опускается ниже, прижимаясь губами к шее. Этот поцелуй вызывает у него мурашки по коже, нежное волнение, которое разливается внутри, словно волны в некогда спокойном океане. Разум плывет от её прикосновений, и все сказанные ему советы сразу же забываются, стоит ей только чуть прикусить гладкую кожу, оставляя едва заметный след на шее. И давно ли в комнате стало так жарко? Окно открыто, дует ветер, но жар не отступает, он дико смущен, но ни за что не пожелает, чтобы Люмин останавливалась.

Слишком хорошо. Приятно. Он готов раствориться в этом моменте, хочет, чтобы её губы касались его кожи снова и снова. Они были увлечены друг другом, не обращая внимания на происходящее вокруг, да и зачем, если она — весь мир для него?

— Ну как, научился? — Девушка отстраняется, её дыхание тяжелее, щеки и уши горели. — Малыш?

— Теперь... моя очередь, — не сразу отзывается он, а затем хоть и с робостью, но целует Люмин вновь.

Он все запомнил, теперь его очередь делать тоже самое с ней. Поцелуй в губы затягивался, он не мог насладиться ею, не мог остановиться, словно была она его кислородом. Неловко, но он продолжал, учился, пробовал заново, если не получалось. Её шарф чуть сполз, освобождая кожу на шее, он прижимается губами к коже, точь-в-точь как она делала пару минут назад.

Юноша отстраняется, заглядывая в золотые глаза. Перед ним все плывет, он улыбается, но все же, слишком долго не мог вести себя так смело. Ему становится неловко, щеки и уши горят от смущения и он опускает взгляд, стягивая с нее свою вуаль и прячась за ней. Будь у него сердце — оно бы сейчас выпрыгнуло из груди. Ему стыдно за свою излишнюю смелость, да даже в глаза теперь не сможет посмотреть. Зря он послушал тех сестер, ему не стоило следовать их советам.

— Все хорошо? — Спрашивает Люмин, а Куникудзуши находит в себе силы лишь кивнуть, продолжая прятаться за вуалью. Девушка тянет юношу на себя, головой укладывая на свои колени. — Идем сюда. Неужели не понравилось?

— Понравилось, — спустя пару минут молчания, все же отвечает он.

— Почему тогда прячешься?

— Не прячусь, — и в доказательство своих слов убирает вуаль в сторону, полностью её с себя стаскивая. Люмин лишь тихо посмеивается, а Куникудзуши уже жалеет, что убрал вуаль.

Они молчат, так как слов больше не находилось. Люмин методично перебирала тёмные пряди его волос, думая о своем, Куникудзуши же наслаждался её прикосновениями, щекой прижимаясь к бедру. Из-за их движений белое платье путешественницы собралось складками, оголяя колени и часть бедра, на котором был бинт. Бездумно, прогоняя в голове советы Мивы и Азуми, он губами коснулся кожи на её бедре рядом с повязкой. Руки Люмин остановились и она услышала то, чего боялась услышать больше всего:

— Я люблю тебя, — тихо говорит он.

И даже если он в этот момент не понимал, что значат эти слова, то позже полностью осознает, на долгие пять сотен лет страдая от этого чувства. За века, разделяющие влюбленных, жизнь превращается в часы томительного ожидания, когда каждый день становится вечностью, каждое полнолуние — напоминанием о ней. И в его голове часто рисуются образы: она — с ладонями, протянутыми к небесам, мечтает о нем; он — вдохновляется ее улыбкой, которая, как звезда, освещает его ночи. Письмо, написанные в слезах, покидают его сердце в ответ на её письмо, но возвращается с пустыми страницами, увенчанными несбывшимися мечтами.

Тишина разлуки тяжелая и гнетущая. Она заполняет звезды, за которыми он смотрит с тоской, как будто фальшивое небо могло бы стать свидетелем его к ней любви. А время, неумолимый плут, играет с ним в прятки, унося год за годом, оставляя следы на коже и в душе. Он переживает смену эпох, видит, как мир вокруг меняется, но его чувства остаются неизменными, словно древние рукописи, не подвластные ни времени, ни веретенам судьбы.

Каждая мелодия, каждый штрих пейзажа будет напоминать о недостающей части его души. Ветер шепчет ему её имя, а дождь, падая на землю, оставляет капли, подобные слезам, что жаждут воссоединения. Их следующая встреча будет протянута на века, словно утренний туман, обволакивающий землю, оставляя лишь сладкие грёзы.

Ну а пока он засыпал на её коленях, чувствуя, как пальцы игрались с темными локонами его волос, а он не подозревал, что их первое полнолуние станет последним.

Примечания:

Спасибо за прочтение, что-то опять да наскребла, ну и как же без стекла то))))