Золотая осень Гермионы Грейнджер (гет)

21. День рождения Гермионы

Происшествие с Мартой быстро вылетело из моей головы, потому что в полночь того же дня наступил мой самый долгожданный за последние годы День рождения. Девочки подготовили для меня целый праздник с подарками и тортом, а еще они каким-то образом умудрились целую неделю прятать от меня ящик шампанского.

Парвати, Лаванда и Келли подарили мне прекрасную темно-бордовую мантию и черную остроконечную шляпу с газовой золотистой лентой. Пропуская через пальцы приятно струящуюся материю, я заметила на рукаве бирку «Мадам Малкин».

Как никогда ясно я поняла, что на ближайшие несколько лет именно эти вещи будут единственными парадными в моем гардеробе. По крайней мере, до тех пор, пока я не научусь обеспечивать себя самостоятельно.

Джинни подарила мне флакон Феликс Фелицис. Когда я, открыв рот, спросила у нее, как она успела, то она лишь хихикнула: «Не стоит недооценивать Уизли».

Действительно, не стоит. Что она, что Рон в последнее время не переставали меня удивлять.

Конечно же, мы не могли не зажечь цветные огоньки, не разрезать торт и не открыть шампанское. Лаванда достала радио, мы нацепили на головы свои повседневные шляпы (новую я предусмотрительно убрала в шкаф — от греха подальше) и веселились до самого утра.

Что мы только не делали! И скакали как дуры на кроватях, и подпевали Ведуньям, и секретничали, и даже пили на брудершафт… много всего сумасбродного, в общем.

Мерлин. Определенно, это был лучший День рождения в моей жизни. «И почему я не отмечала так каждый?» — спрашивала я себя, глядя на довольные лица своих соседок по комнате. Как оказалось, каждая из них является в чем-то приятным человеком.

Ночь омрачало лишь одно: мысль о том, что в этом году родители не поздравят меня. На самом деле, под утро я чуть не выпила зелье удачи в расчете на то, что мне несказанно повезет, и за завтраком я увижу из сову дома. Но Джинни вовремя заметила мою грусть, и остановила мой порыв.

Наверное, оно и к лучшему. Я ведь знала, что Феликс Фелицис не поможет, просто рассчитывала сама не знаю на что.

На уроки мы отправились все еще пьяные.

Наверное, Мародеры тоже частенько грешили подобным в свое время, и почему-то я была просто неприлично счастлива такому сравнению. Наверное, потому что именно сегодня впервые за все время обучения в Хогвартсе я почувствовала себя настоящей ведьмой.

Мы постоянно заговорщически жались друг к другу, обменивались понимающими ухмылками и взрывались радостным хохотом на весь коридор. Мальчики косились на нас удивленно, а я просто шла на пары в компании подруг, пахла алкоголем и шокировала общественность.

Правильная Золотая девочка оказалась не такой уж правильной.

Скорее всего, наша эйфория продлилась бы еще несколько часов, если бы в коридоре мы не наткнулись на Голэма, нашего преподавателя Защиты от Темных искусств.

«О мой бог, ну почему именно он?» — мысленно стенала я, пока наша притихшая компания гуськом семенила за ним в кабинет декана. Это было хуже всего, ведь последнее, чего мне хотелось тем утром, так это позориться перед мистером Коэном.

Девочки выглядели такими же несчастными как и я, если не больше — никто из нас не вспомнил о репутации нашего факультета. Парвати, которая буквально час назад призналась в своей тайной страсти, выглядела самой поникшей.

Эшли не открывал долго. По четвергам у него не было утренних пар, и он мог позволить себе поспать немного дольше. Пять красных как вареные раки взрослых девиц, дышащих на него парами шампанского, и маячащий за их спинами разъяренный Голэм явно не входили в его планы на то утро.

Он не сказал ни слова, только сложил руки груди и, облокотившись о дверной косяк, оглядел на нас, приподняв брови. На его лице был написан такой скепсис, что мне мгновенно захотелось провалиться под землю.

Мы переминались с ноги на ногу под его насмешливым взглядом, а наши спины возмущенно орошал слюнями профессор ЗоТИ, расписывая наше эпическое шествие по коридорам Хогвартса.

— Я понял, профессор Голэм, — наконец сказал Эшли, прекращая гневную тираду.

Он задумчиво потер след от подушки на щеке. Коэн вообще выглядел едва проснувшимся, совсем еще ленивым ото сна: мягкие кудри немного пушились, в зеленых глазах — муть и остатки сновидений, он был без жилета, только в рубашке.

Вскоре он определился, что делать дальше, и скомандовал:

— Ладно… марш в кабинет.

Посторонившись, обратился к Голэму:

— Спасибо вам. Я разберусь.

Тот, явно довольный собой (ну что за мерзопакостный человек!), удалился.

А Коэн закрыл дверь и повернулся к нам.

— М-да-а… вот же пьянчуги. И что мне теперь с вами делать, юные мисс?

Джинни открыла рот, собираясь что-то сказать… и я не успела ее остановить. Стоит признать, реакция у меня серьезно пострадала.

— Понять и простить? — робко предположила она.

Профессор аж поперхнулся воздухом от такой наглости. С пару секунд он внимательно разглядывал ее, будто прикидывая, действительно ли она повредилась умом или показалось?

Уизли стушевалась. Эшли вздохнул.

— Минус 20 баллов с каждой за пьянство в стенах школы, — он махнул рукой, пресекая любые попытки что-либо возразить. — А теперь, дамы, уж не обессудьте, но позволить вам разгуливать по Хогвартсу в таком виде я не могу… ждите здесь.

С этими словами он ненадолго скрылся в своих апартаментах. Когда он вышел обратно, то в его руках поблескивала утренними лучами бутылка с каким-то зельем.

Парвати, Лаванда и Джинни обреченно застонали. Мы с Келли переглянулись, не понимая, в чем тут подвох.

— О, я вижу, что мисс Уизли, мисс Патил и мисс Браун уже знают, что это такое, — подчеркнуто вежливо сказал мистер Коэн.

Трансфигурировав пять бокалов из листов пергамента со стола, он наполнил его коричневым зельем, похожим на касторку, и отошел от стола на шаг, сделав приглашающий жест рукой.

По кабинету разлился густой запах настолько отвратительного содержания, что я до сих пор не знаю, как описать, на что это было похоже.

— Профессор, — взмолилась Лаванда, — давайте мы лучше неделю будем драить Зал Славы? Что угодно, только не это, пожалуйста!

Коэн лишь сдержанно покачал головой, старательно делая вид, будто он здесь ни при чем.

— Итак, юные мисс. Быстрее начнем — быстрее закончим. Давайте вы просто выпьете это, и мы разойдемся с миром: кто учиться, а кто — досыпать свои законные часы отдыха.

Последняя фраза заставила меня особенно устыдиться. У Коэна и так большая нагрузка, а тут еще мы отнимаем у него время на редкую передышку.

Бочком подбираясь к столу, я спросила тихонько у Джинни:

— Слушай… а что это?

Скривившись, она шепотом ответила мне:

— Антипохмельное.

Я застыла с бокалом у самых губ, услышала за спиной тихий смешок…

Ну, профессор Коэн!

…и, зажав нос, залпом выпила мерзкое варево.

Со всех сторон послышалось:

— Ух!

— Бэээээ…

— Фуууууу!

Голова мгновенно прочистилась, последние искорки алкоголя вымелись из тела, дышать сразу стало легче. А вот во рту…

Во рту как кошки нагадили!

— Ну, что ж, — хлопнул в ладоши профессор Коэн. Голос его был подозрительно веселым, — вот мы и закончили. А теперь прошу вас проследовать на пары!

Едва получив отмашку, мы чуть ли не бегом бросились на выход.

Уже закрывая за собой дверь, я вдруг услышала:

— Ах да… мисс Грейнджер, — я обернулась, — поздравляю с Днем рождения. Желаю вам и вашим подругам… впредь не попадаться.

Коэн махнул рукой, и дверь за мой спиной захлопнулась. Щелкнули замки.

Мы с девочками посмотрели друг на друга… и взорвались таким громогласным хохотом, что все портреты в округе возмущенно шипели на нас всю дорогу, пока мы топоча каблуками катились на первый урок.

Что ж… это, определенно, был лучший День рождения в моей жизни!

Примечания:

Город приватных писем — https://t.me/private_letters

Иногда городская легенда появляется на Чердаке — https://t.me/my_little_cherdak