Под Созвездием Дракона (гет)

Примечание: Таймлайн — «Таня Гроттер и Птица титанов», после 16 главы. Вечер после драконьих разборок.

Музыкальная тема: Дорогой Дневник — Сон

Весь вечер был посвящён совещаниям, разрешению конфликтов, множеству подозрений, сыпавшихся из уст каждого присутствующего, и поискам Шурасика. Когда за окном совсем стемнело, а в замке зажглись факелы, в кабинете академика остался только завуч, нервно расхаживающий взад-вперёд. Академик спокойно сидел за своим столом и что-то быстро писал.

— Этого маленького предателя нужно было зомбировать ещё тогда, на первом курсе, когда он разрубил волос Древнира. Я сто раз об этом говорил, а теперь мы должны вылавливать приспешников Той-Кого-Нет по всему Тибидохсу, — уже в четвёртый раз недовольно повторил Поклёп.

Академик оторвался от бумаг на своём столе и посмотрел на завуча, добродушно улыбаясь. Он прекрасно знал темперамент своего заместителя и тот факт, что тому нужно было выплестнуть весь негатив, прежде чем успокоиться и трезво проанализировать ситуацию.

— Поклёп, довольно уже, в самом деле. Мы обсуждали это тысячу раз.

— Что Поклёп? — взвился тотчас мужчина. — Что Поклёп? Я говорил, что этот малолетний преступник ещё покажет нам, но вы меня не слушали. И что теперь? Он снова попался на крючок Той-Кого-Нет, а мы должны вызволять его из мира лопуходидов.

— Поклёп, пожалуйста…

Мужчина снова стал расхаживать по кабинету, но уже не так дёрганно, как прежде, и Сарданапал понял, что тот успокаивается.

— Почему я должен лететь за ним в лопухоидный мир? Вот вы нашли его, почему бы вам самому не отправиться за ним?

— Потому что пророчество уже начало сбываться, и сейчас наступает момент, когда нужно будет положить все силы на защиту нашего мира. Я вынужден остаться здесь, потому что из шести старых новых пятеро всё ещё исполняют план, и нужно как можно скорее их найти. Но только тебе я могу доверить поиск Шурасика, поэтому и прошу тебя об этом.

Поклёп резко остановился и обернулся к Сарданапалу, долго всматриваясь в его лицо. Академик понял, что сейчас завуч пытается проанализировать все за и против, все плюсы и минусы. Он нахмурился, выдавая тем самым свой предстоящий ответ, и ворчливо произнёс:

— Ай, Древнир с вами, слетаю я за мальчишкой. Но попомните моё слово, когда-то ваша мягкотелость выйдет вам боком.

Сарданапал слабо улыбнулся. Эти слова Поклёп говорил каждый раз, когда ему не позволяли зомбировать провинившегося ученика, но академик уже давно подозревал, что подобные замечания с уст Поклёпа слетают не столько из злости и истинной жажды возмездия, сколько для сохранения образа и суровости.

Завуч резво развернулся в сторону двери и направился к выходу. Когда он уже взялся за дверную ручку, намереваясь её повернуть, Сарданапал вновь позвал его по имени.

— Ну что ещё? — недовольно спросил он.

— Спасибо, — просто ответил академик.

Поклёп резко распахнул дверь, заставив сфинкса упасть на пол и злобно зарычать, и быстро вышел прочь.

Академик тяжело выдохнул, снял свои очки, положив их на стол, и заклинанием отправил бороду и усы в отдельную клетку недалеко от черномагических книг, но на достаточном расстоянии, чтобы все они не дотянулись друг до друга и не устроили драку.

Сарданапал прикрыл глаза и сжал пальцами переносицу. День был поистине тяжёлым, и столько ещё вопросов и догадок осталось нерешёнными. В ближайшие дни предстояло ещё больше работы.

Самым сложным было найти приверженцев Чумы. Как он мог кого-то подозревать? Каждый ученик в этой школе пользовался бесконечным кредитом доверия. Каждого Сарданапал знал как облупленного с малых лет. Никто из них не мог. Ни один. А тут целых шесть. Тех, кто пришёл извне, но так хорошо маскировался.

Внезапно за приоткрытой дверью послышалось ласковое мурлыканье сфинкса, что вывело Сарданапала из печальных мыслей. Дверь открылась, и в образовавшуюся щёлочку проскользнула Медузия, оставляя сфинкса за дверью. Обычно она была благосклоннее к нему и, заходя в кабинет, позволяла ему тереться о свои ноги и даже подолгу гладила его, но сейчас ограничилась лишь коротким поглаживанием по голове и оставила питомца за порогом.

Сарданапал улыбнулся, наблюдая за этой картиной. Сфинкс был весьма своенравным, оттого, наверное, когда-то и подружился с Медузией, что находил в ней тот же стержень. И лишь ей он прощал и позволял подобное отношение к себе. Никто больше не мог позволить себе оставить стража кабинета директора за порогом. Но её он слушался беспрекословно.

Она сделала пару шагов от двери и остановилась. Сарданапал не сразу понял, что её удивило отсутствие усов и бороды на его лице. Раньше он часто предпочитал их снимать, но вот уже три года как забыл об этой традиции и только сейчас сделал это вновь.

Медузия перевела взгляд на клетку с магическими паразитами и усмехнулась тому, как усы испытывали бороду на прочность. Они обвились узлом вокруг бороды и ухитрялись продолжать дразнить её. Борода удручённо повисла, изредка пытаясь высободиться или выходя из себя и нападая на усы, которые тотчас, спохватившись, крепче стягивались узлом.

Академик, заметив это, выпустил яркую зелёную искру в сторону клетки, и та разделилась на две одинаковые части. В одной оказалась борода, а во второй усы. Клетки оказались на таком расстоянии, что, как ни старайся, дотянуться у них друг до друга не получилось бы.

Усы приуныли, потеряв единственное развлечение, которое могли себе позволить, но, почувствовав повышенное внимание, исходившее от Медузии, тотчас сложились в ехидные сердечки и купидоньи стрелы.

Медузия усмехнулась и прошла ближе к столу Сарданапала.

— Решил немного от них отдохнуть, — как будто виновато произнёс академик.

Он отодвинулся чуть дальше на кресле, а Медузия, подойдя ближе, оперлась на край стола, вставая напротив Сарданапала.

— Нам нужно поговорить, — резко переводя тему, сказала Медузия.

Она очень долго думала об этом сегодня. Впрочем, эта мысль появилась у неё ещё раньше, но она не придала этому должного значения, а сейчас всё как будто выстраивалось в единую картинку, и результат не очень-то радовал. Она долго думала, анализировала и в итоге пришла к выводу, что необходимо озвучить свои подозрения Сарданапалу. В конце концов, одна голова — хорошо, а две — точно не ошибутся.

— Что-то случилось? — обеспокоенно спросил академик.

Её взгляд был действительно озадаченным, и он сразу понял, что её беспокойства имеют доказательную базу. Она редко демонстрировала свои страхи, если не была в них уверена, утверждая, что не стоит давать силу и власть тому, что ещё не доказано. А посему бояться и переживать стоит лишь из-за того, что уже случилось, а не из-за того, что представляло только лишь гипотетическую опасность.

— С какой стороны посмотреть, но я думаю, что да.

Она чуть склонила голову набок, внимательно и серьёзно всматриваясь в лицо мужчины, и ждала его реакции. Лёгкая улыбка с его лица пропала, и он уже всерьёз озадачился её словами.

— Думаю, нам не помешает выпить по чашке чая за разговором, — поднимаясь на ноги, сказал он.

— Да, я бы не отказалась.

Академик кивнул и, как будто невзначай коснувшись её руки своей, прошёл мимо к журнальному столику, что располагался напротив дивана. Когда Медузия повернулась в его сторону, на столе уже стоял маленький заварник и две чайных чашки из любимого сервиза академика. Он резво расправлялся с разными баночками, поочерёдно из каждой насыпая по щепотке сухого содержимого.

Рядом тотчас вскипел чайник, и Сарданапал залил кипяток в заварник. По кабинету сразу же разнёсся запах малины, и Медузия догадалась, что он специально заварил её любимый чай. Она слегка улыбнулась своим мыслям и подошла ближе, усаживаясь на диван.

Академик, оставив на несколько минут чай настаиваться, повернулся к Медузии.

— Минут через пять будет готово.

Он присел рядом и, повернувшись всем телом к ней, взял в руки её ладони, начиная медленно поглаживать тыльную сторону, как делал всегда в попытке утешить её.

— Речь пойдёт о новых шести, — сразу сказала Медузия, чем заставила Сарданапала напрячься.

Сейчас эта тема была круглосуточной проблемой, о которой думал каждый из преподавателей. Каждого в своей степени волновал этот вопрос. Каждый опасался и беспокоился. И каждый хотел как можно скорее избавиться от этой опасности.

На Сарданапала, как на директора школы, сваливалась бо́льшая часть забот. Он просиживал каждый вечер допоздна, пытаясь вычислить приспешников Чумы. Но ему мешала неспособность заподозрить тех, кого он учил и знал с малых лет.

Точно так же когда-то произошло с Медузией. Прошло уже четыре года, а он всё ещё корил себя, что обратил внимание слишком поздно, успокаивая себя лишь тем, что всё обошлось. Он не мог заподозрить её в пособничестве Чуме, потому что его Медузия была слишком преданна и верна ему и никогда не давала даже малейшего повода усомниться в себе. Подозревать её в таком было кощунством и подобно предательству с его стороны. И он долго не осмеливался принять очевидное, хотя сейчас, вспоминая всё и анализирую на трезвую голову, понимал, что всё было ясно с самого начала. И сейчас он делал то же самое. Но всё ещё не мог перебороть себя и не отдаться во власть эмоций.

Медузия оказалась более трезвомыслящей в данной ситуации, потому что следующее, что она сказала, было:

— У меня есть подозрения относительно того, кто может входить в их число, и список тебе совсем не понравится.

Сарданапал едва заметно кивнул, всё ещё слегка сбитый с толку, и поднёс её ладони к губам, оставляя лёгкий поцелуй на кончиках пальцев. Он пытался настроить себя на то, что её догадки могут помочь им найти ключ к развязке и решению самого страшного пророчества Древнира.

Каждый год из параллельного мира приходят другие, которые в итоге успешно объединяются со своими двойниками, и каждый раз ему тяжело заподозрить кого-то конкретного. Но в этот год особенно… Именно этот призыв старых новых рискует разрушить границу между мирами.

— Боюсь, мне не понравится любой список, даже самый точный.

Медузия понимающе кивнула, и Сарданапал тотчас понял, что прежде, чем твёрдо заявить о своих подозрениях, она слишком долго об этом думала и отрицала очевидное. Как и он…

— Я думаю, Таня — одна из них.

Слова прозвучали как гром среди ясного неба. Оглушающе и внезапно. Танину кандидатуру он бы рассматривал самой последней. Когда из всех людей на Земле под подозрением осталась бы только она. И то не факт. Наверное, даже тогда он бы до последнего отрицал и защищал её от любых нападок. Даже тогда он не подумал бы на неё и скорее приказал проверить всех снова. По второму кругу.

Медузия видела, как поразили его её слова. Он внезапно замер, в упор смотря на неё, и, казалось бы, даже на какое-то время перестал дышать. Он смотрел на неё и как будто не понимал, о чём она говорила. Как будто думал, что ослышался. Был уверен в этом. А потом как будто осознал всё сказанное ею, и взгляд его стал ещё более потерянным.

Он на мгновение опустил глаза, как будто пытаясь наскоро проанализировать услышанные слова и найти либо подтверждение, которого он раньше не видел, либо опровержение. Но ничего не получалось.

В попытке хоть немного успокоиться, он встал на ноги, вновь подошёл к журнальному столику, на котором дымился чайник со свежезаваренным чаем, разлил горячий напиток по чашкам и протянул одну из них Медузии, вновь садясь рядом.

— Почему ты так думаешь, — наконец выйдя из оцепенения, с трудом вымолвил он, делая первый глоток, не обращая внимание на то, что совсем не чувствует вкуса.

Голос академика был сдавленным, и Медузии стало на мгновение совестно, что она стала причиной такого состояния. Она и сама не раз думала об этом. Думала, корила за подобные подозрения, опровергала всё, потом находила новые доказательства и снова думала. Она в полной мере осознавала, что если окажется не права, то никогда не сможет простить себе этой ошибки. Этих подозрений.

Но сейчас… Слишком много аргументов было в подтверждение, чтобы продолжать их игнорировать.

— Когда она вернулась от Дурневых, она привезла с собой корону вампиров. Думаю, не стоит объяснять, как именно она к ней попала?

Сарданапал судорожно думал, пытаясь понять, что из этого поступка может подтвердить подозрения Медузии, а что может опровергнуть.

— Украла у Германа, — подытожил он, но тотчас добавил: — Но это ведь не делает её приспешницей Чумы. Кража — это серьёзный проступок, но, в конце концов, это ничего не значит. Мало ли, что она хотела узнать с помощью этой короны. Вспомни историю с Поклёпом.

Он хватался за любую ниточку, пытаясь защитить Таню. Медузия грустно на него посмотрела. Она проделала то же самое в последние дни. Она знала тысячу доводов, опровергающих Танино причастие ко всей этой истории, потому что сама по крупицам собирала и додумывала каждое. Но…

— Я тоже так думала. Но она не просто украла корону вампиров у их повелителя. С помощью этой короны после первого же урока нежитеведения она пыталась прочитать мои мысли и искала в них информацию о пророчестве Древнира, которым сейчас все озадачены, и о птице титанов. С первой нашей встречи в этом учебном году мои змейки начали на неё шипеть, а ты прекрасно знаешь, что это значит. Не мне тебе объяснять, что они привязаны к ней не меньше, чем я сама к ней привязана. Ну и кроме того, Шурасик сегодня был единственным, кто не смог справиться с атакой Агнессы, но не единственным, кого она пыталась атаковать. За зубцом, который она смела хвостом, пряталась Таня.

Медузия приводила аргументы, словно резала скальпелем — точно и остро. Академик слушал её и не знал, какие доводы можно привести в опровержение. Да и стоило ли, если всё было так очевидно? Он отставил почти полную чашку с остывшим чаем на столик и, опёршись локтями на колени, сел, сгорбившись. Он повторил про себя все сказанные Медузией слова и постарался вспомнить все события, что были связаны с Таней за последнее время.

— Мой сфинкс рычал на неё, когда она зашла ко мне в кабинет несколько дней назад, — внезапно сказал Сарданапал, вспомнив их с Таней разговор.

— Что?

— Сфинкс рычал, — отрывисто повторил Сарданапал, откидываясь на спинку дивана и запрокидывая голову назад. — Они ведь всегда ладили. Я считал, что он чувствует в Тане нашу кровь, оттого так быстро и подружился с ней, когда она была на первом курсе. А тут вдруг зарычал. Таня сказала, что она просто пропахла гарпиями, и я не обратил на это должного внимания.

В голове тотчас начали всплывать всё новые и новые догадки. Воспоминания сменяли друг друга со скоростью падения звёзд. Сейчас казалось странным всё. Как бы сильно ни хотелось в это верить, но настораживала любая мелочь. Сейчас академик вспомнил и то, как Таня мешкала с ответом на счёт титанов, хотя прошлая их встреча должна была лишить её любых сомнений. А она словно угадывала ответ… Не потому ли, что в той реальности попросту никогда не встречалась с ними и не знала, чего от них ждать? Сейчас становилось понятно, почему её так беспокоило то, что титаны не терпят лжи. И опять же её повышенный интерес к пророчеству.

— Ты уже говорил с ней о титанах? — осторожно спросила Медузия, аккуратно прикасаясь к его плечу, чем заставила его посмотреть ей в глаза.

— Да, — просто ответил Сарданапал. — Как раз в тот день. Я позвал её, чтобы поговорить о гекатонхейрах, и попросил её с ними поговорить.

— Она не пойдёт туда, если она — одна из «шести», — уверенно сказала Медузия.

И в чём-то она была права. Ведь во всех мирах и вселенных человек остаётся собой. Меняются лишь привычки и образ поведения в зависимости от окружающей среды. Таня всегда умела думать, хоть и была отчаянной до приключений. Но если она — одна из «шести», она не сможет пройти проверку на честность, и титаны её прихлопнут, ей это слишком хорошо известно. Она могла броситься в омут с головой, но никогда не была дурой, готовой пойти на верную гибель, заранее об этом зная.

— Она не пойдёт туда до тех пор, пока не будет уверена в том, что сможет говорить с ними честно, — поправил её Сарданапал. — Всё зависит от того, какие цели она преследует с подачи Чумы.

— И что ты предлагаешь?

Медузия поздно осознала, что слышать ответ совсем не хотела бы, потому что, как ей казалось, в данной ситуации не существовало ни одного, который бы её устроил.

— К сожалению, нам ничего не остаётся, кроме как ждать и быть наготове. Хотя я почему-то думаю, что спасать мир от неё нам не придётся. Однако, когда она пойдёт против Чумы, как бы это ни случилось, нам придётся объяснить, что она сделала правильный выбор.

— А она сделает?

— Ты недооцениваешь нашу дочь. У нас всегда есть преимущество, о котором никогда не знала Чумиха. Как бы Чумиха не старалась вырастить её абсолютным злом, в ней течёт наша кровь. Она постоянно сражается с тёмной божественной силой, но всегда рано или поздно выбирает свет, как выбрали когда-то мы. Это неизменно во всех мирах.

Медузия задумалась над его словами. В чём-то он, конечно, был прав. Она всегда балансировала на лезвии ножа, рискуя сорваться. Но даже когда срывалась, всё равно поднималась вновь и продолжала балансировать. Но не оттого ли балансировала, что здесь ей помогали они? Вопрос риторический, и ответа на него не получить никогда.

Наверное, Сарданапал прав, и им не остаётся ничего другого кроме как занять выжидательную тактику и быть готовым вступить в нужный момент. Только бы не опоздать…

— У тебя есть предположение, кто может входить в список остальных? — внезапно спросил Сарданапал.

Медузия задумалась. Она, разумеется, думала об этом и даже строила некие предположения, но все они не имели под собой никаких доказательств и основывались лишь на её догадках. Выдвигать подобные обвинения никогда не было в её правилах. Она всегда предпочитала быть уверенной в своих доводах и поднакопить достаточно оснований для таких заявлений, а уже после высказывать их. Сейчас она была далеко от уверенности и балансировала на грани.

— Шип с руной призыва Чумы принадлежал Шито-Крыто. В остальном же могу сказать лишь, что догадки — это вовсе не предположения, — туманно высказалась она.

Когда Ягге принесла тот самый шип с руной Медузии, она сразу поняла, кому он принадлежит, потому что на занятии шипами раскидывалась только Шито-Крыто, это не укрылось от глаз Медузии. Они тогда долго рассматривали его и изучали, пытаясь найти остаточную магию, но её не было. Девочка хорошо подготовилась, чтобы не оставить никаких улик. Однако на руне они нашли капельку крови, которая подпитывала магию. Кровь принадлежала Ритке.

— И всё же? Догадки — это лишняя настороженность, которая сейчас необходима.

— Агнеса атаковала четыре раза: Шурасик, Таня и два раза в большое скопление людей. Но в одной толпе была как раз Шито-Крыто, а во второй — Бейбарсов. Не уверена, что мальчишка точно перебежчик, но каким-то слишком уж раскрепощённым он стал в кратчайшие сроки.

Сарданапал задумался и медленно кивнул, принимая во внимание её слова. Бейбарсов всегда вызывал у него смутное чувство подозрения. И вовсе не оттого, что тот некромаг, просто в Глебе было что-то такое, вызывающее недобрые опасения. Да и на Таню он посматривал как-то слишком самоуверенно.

— Почему Агнеса атаковала только четыре раза? Старых новых ведь было шесть, — внезапная догадка скользнула в голове академика. — Не успела после случая с Шурасиком?

— Возможно. А может, потому что оставшихся двоих попросту не было там.

— Думаешь, это Гробыня с Гуней?

Отчего-то сразу вспомнились обстоятельства, из-за которых Склепова попала в магпункт. Картинка выстраивалась сама собой. Кроме того, академик внезапно вспомнил, что в этом учебном году вся эта шестёрка как-то подозрительно сдружилась и ходила чаще всего своей компанией. Это не было бы так подозрительно, если бы среди них не было Тани, которая все предыдущие годы таскалась по Тибидохсу исключительно в компании Ваньки и Ягуна, а в этом — слишком часто оставляла их за бортом, и Бейбарсова, который кроме Ленки и Жанны, с которыми вырос, вообще больше никого не признавал.

— Вообще отсутствовали не только они, но да, я думала про Гломова и Склепову.

Сарданапал отстранённо закивал, уже думая о том, что делать дальше. Мысли роились, словно пчёлы, и академик успел отбросить четыре варианта по разоблачению и три добавить в раздел «обдумать тщательнее», когда Медузия сказала, разом обрывая все его мысли.

— Но догадки — это не доказательства. Все они могут и не быть причастны к пророчеству. Слишком мало фактов, чтобы строить какие-то планы. Мы не можем опираться на эти предположения, думая о том, как разоблачить приспешников Чумы.

— Да, ты права, — после минуты размышлений ответил Сарданапал. — Прости, я слишком задумался.

В голове академика ясно промелькнула мысль, что Таня, даже если она — одна из «шести», всё равно пойдёт к гекатонхейрам. Просто предварительно она хорошенько продумает план своего поведения, чтобы не наткнуться на те вопросы, в которых придётся лгать. Но она пойдёт. В этом её натура. Она пойдёт либо для того, чтобы помочь Сарданапалу, о чём он её просил, тем самым опровергнув их подозрения о том, что она пришла из мира Чумы; либо для того, чтобы подробнее узнать о птице титанов.

Так или иначе, им стоит держать ухо востро, но не вмешиваться в ход событий. Пророчество уже начало свой ход, а значит, они больше не в силах были его остановить.

— Я думаю, с Ритой всё же стоит поговорить. Учитывая, что принадлежавший ей шип — дело доказанное, основания вполне веские, и необходимо задать ей вопрос в лоб.

— Да, в этом ты прав. Завтра я с ней поговорю, — перехватила инициативу Медузия и прежде, чем академик успел возразить, добавила: — Прости, но на учеников ты производишь впечатление добродушного старичка. Я помню, что это твоё амплуа, которое позволяет тебе во многом сглаживать углы по части управления школой, но ученики об этом не знают, поэтому сейчас это играет против тебя. У меня другая роль в этом спектакле, поэтому со мной она быстрее пойдёт на контакт.

Сарданапал, открыв было рот для возражения, тотчас закрыл его и промолчал, когда услышал все доводы Медузии. Она, как всегда, была слишком дальновидна, и он не мог это не признать.

— Да… Пожалуй, ты права, — нехотя согласился он.

Медузия кивнула и придвинулась на диване чуть ближе, сложив ладони замком на его плече и положив на них подбородок. Дыхание её слегка опалило оголённую от ворота рубашки шею, на что академик слегка улыбнулся. Он любил эти мгновения, когда они находились так близко друг к другу. В такие минуты все тревоги внезапно отступали, и наступал покой.

— Всё образуется, — прошептала она. — Вот увидишь. Мы столько уже прошли. Какое-то пророчество нас не сломит, верно? Пусть даже и заклеймённое Древниром как самое страшное.

Ему оказались так нужны эти слова. Он и без того знал, что они справятся и всё снова будет как прежде. Но её слова… Её вера в него… Иногда ему так необходимо было услышать это, и она как будто чувствовала нужный момент, чтобы напомнить ему, кто он есть.

— Разумеется.

Сарданапал повернулся к ней лицом и столкнулся взглядом с её глазами.

Чистый, как небо, аквамарин встретился с блестящим на солнце изумрудом.

Впервые за этот вечер. И этого взгляда оказалось достаточно, чтобы в этот крайне тревожный момент вновь наступил покой.