Я, снова я и Грейнджер (гет)

Вкус победы был слаще карамельного пудинга и бодрил не хуже чашки крепкого утреннего кофе.

А ведь за прошедшие месяцы Гермиона успела позабыть, как замечательно воскресное утро в Большом зале среди непринужденных бесед, в уютной атмосфере спокойствия и тепла. В воздухе витал аромат свежевыпеченного хлеба, яичницы с беконом и умиротворяющего блаженства. Даже погода, будто желая выразить признательность за низвержение презренного тирана, сменила гнев на милость, позволив зачарованному потолку отобразить безоблачное небо, расшитое золотыми нитями зимнего солнца.

Отхлебнув миндальную пенку с кофе, Грейнджер довольно улыбнулась. И пусть другие не догадывались, это волшебное утро — всецело ее заслуга.

Ровно как то, что никто не расхаживал возле столов, выискивая дурацкие поводы для снятия баллов; не пугал несчастных первогодок всевозможными сглазами; не отбирал долгожданные посылки от родных, напоследок грозя пожаловаться мерзкой Амбридж; не портил аппетит своей вечно-кислой, высокомерно скривленной миной… Что еще нужно для счастья?

— Не передашь мне молоко?

Выведенная из приятных раздумий, Гермиона передала стеклянный графин Гарри.

— Спасибо, — проворчал он, шумно помешивая содержимое своего стакана. — Пять раз просил Рона о том же, но он так и не услышал.

Гермиона перевела озадаченный взгляд на друга, с тревогой подмечая, что он не притронулся к своей тарелке. Да и выглядел слишком подавленно для такого чудесного дня.

— Ты чем-то расстроен? — спросила она, толкнув его локтем. — Опять переживаешь из-за контрольной по трансфигурации?

Рон протяжно вздохнул, словно ее предположение разительно не соответствовало истинным причинам его загадочной печали, затем, задумчиво качнув головой, отозвался:

— Вообще-то, меня больше беспокоит трансфигурация людей.

— Ты это о чем?

Рон разочарованно повел плечом, уныло ковыряя вилкой по пустой тарелке.

— Стоит только довериться человеку, наплевав на прошлые обиды, осмелиться предположить, что узнал его настоящего, без масок, притворства и прочей херни… Сблизиться настолько, чтобы сыграть лучшую шахматную партию в жизни, как… — он горько хмыкнул. — Он плюет тебе в душу без каких-либо объяснений или весомых на то причин.

— Ох, Рон… — распознав в чем дело, Гермиона положила руку на дружеское плечо. — Не кори себя, — посоветовала она с искренним сочувствием. — Ты ведь не виноват, что совсем не разбираешься в людях.

— Точно-точно, — поддакнул Гарри. — Как и в змеях!

Рон возмущенно насупился, обиженно ощетинился, но, в конце концов, признал:

— Вы правы. Должно быть, я действительно слишком наивен. Иначе, как мог поверить, что Малфою нравится играть со мной в шахматы?

— Ну и черт с этим хорьком! Я с радостью сыграю с тобой парочку партий, — с готовностью вызвался Гарри. — Да хоть сейчас!

Последовал еще один удрученный вздох.

— Прости, но ты не так хорош, как Драко, — Рон с досадой замолк, задумчиво нахмурился, затем с внезапным воодушевлением выдал: — Что, если у него все-таки была уважительная причина для подобного поступка? Может, его кто-то обманул или даже подтолкнул к неоправданно-злобному поведению, побудил к грубым высказываниям? Полумна как-то говорила о мозгошмыках, поражающих разум и заставляющих творить всякую дичь…

— Только вот мозгошмыков не существует, — резко оборвала его Гермиона. — А единственная причина того, что Малфой ведет себя, как редкостный придурок в том, что им он и был, есть и навсегда останется!

— Да, да… ты уже предупреждала… — буркнул Рон.

Похоже, правда еще сильнее усилила его печаль, поскольку он, так и не притронувшись к вкусно пахнущему завтраку, поднялся с места и спешно зашагал к выходу.

— Бедняга, — сочувственно цокнул Гарри. — Этот скользкий мерзавец совсем запудрил ему мозги.

Гермиона решительно кивнула. Ей было искренне жаль лучшего друга, очарованного таким злодеем, как Малфой. Пусть даже она знала, что на самом деле львиная доля ответственности за возникшее недоразумение лежала на плечах Дориана, не имевшего подлых намерений вводить кого-либо в заблуждение. Все равно. Чем дальше ее друзья будут от Малфоя и хитросплетенного клубка его личностей, тем лучше.

— Дай ему время, — посоветовала Гермиона, убеждая не только Гарри, но и саму себя. — Уверена, через пару дней Рон и не вспомнит об этом дурацком хорьке.

— Надеюсь… И все-таки, знаешь, кое-что во всей этой истории не дает мне покоя, — Гарри потер пальцами переносицу, заставив Грейнджер настороженно прислушаться. — Зачем вообще Малфою понадобилось вламываться в твою комнату? Что именно он искал?

— Кто же знает, что творится в его пустой головушке? — уклончиво пожала плечами Гермиона.

— Пожалуй, но все это странно даже для него. В последнее время он меняет настроение чаще, чем Амбридж придумывает новые декреты; посещает нашу гостиную, распугивая бедных первогодок, вечеринки — становясь там душой компании. Я уже не говорю о его внезапном сближении с Роном и последующим вероломном вторжении в твою комнату! Честно, мне было спокойнее, когда он просто третировал учеников, придерживаясь хоть какой-то модели поведения. Складывается впечатление, что Малфой все больше и больше сходит с ума и вообще… зацикливается на тебе!

— Что за глупость? — прыснула Гермиона, отводя взгляд в сторону.

— Он постоянно вертится вокруг тебя, будто бешеная муха, — не желал сдаваться Гарри, перечисляя аргументы по пальцам: — То цепляется к тебе с оскорблениями, то вдруг мило беседует на глазах у всей школы. Затем опять пристает с обвинениями в воровстве прямо посреди урока, чтобы, спустя минуту, заявить, что ошибся и якобы ему приснился кошмар. Часа не прошло, как он вломился к тебе и начал говорить о какой-то книге, а еще…

— Так, стоп! — оборвала его Грейнджер, ведь, казалось, еще несколько сложенных пальцев, и Гарри доберется до правды. — По-моему, ты сильно преувеличиваешь. Малфой достает меня не больше других и наверняка за всеми этими действиями скрывается какой-нибудь подлый умысел.

— Как сделать жизнь в Хогвартсе еще более невыносимой?

— Именно, — кивнула Гермиона. — Но, надеюсь, после случившегося даже у этого кретина хватит мозгов держаться от нас подальше…

Гермиона замолчала: Гарри ее не слушал. На его вмиг поглупевшем лице отражалось всепоглощающее счастье, будто вместе с шоколадной лягушкой ему попалась уникальная золотая карточка с Великим Мерлином. А сияющий восторгом взор устремился к столу Когтеврана, где сидела грустная Чжоу Чанг. Казалось, она не замечала ничего вокруг, полностью сосредоточившись на входе в Большой зал. Могло и почудиться, но уголок ее губ даже дрогнул, едва не превратившись в улыбку.

С любопытством обернувшись в том же направлении, Гермиона сразу же скривилась: прямо у порога стоял Малфой, напряженно выискивая что-то… или кого-то.

Его появление сразу же вызвало шквал возмущенного шепота любопытствующей толпы, который, как правило, предвещал лишь новые скандалы. В подтверждение опасений близнецы Уизли угрожающе сощурились, вооружившись столовыми ножами; Гарри, позабыв о Чанг — хмуро поднялся с места, готовый к опрометчивым поступкам; Невилл же, очевидно, не желая участвовать в надвигающемся хаосе, схватил свое драгоценное растение и ретировался с поля зрения так стремительно, будто этот желтоватый цветочек — последний оплот надежды на спасение мира. Его примеру последовали и другие.

Большой зал накрыло драматичное молчание.

А проклятый Малфой, игнорируя всех и вся, зашагал к Гермионе с таким видом, будто собирался вручить ей квитанцию о нарушении дурацких декретов за год. Взгляд при этом оставался настолько непроницаемым, что заставил Грейнджер беспокойно поерзать на стуле.

«Интересно, что ему нужно на этот раз? Неужели желает вновь унизиться перед всей школой?» — размышляла она, впрочем, готовая к отражению любых атак.

Пока Гермиона пыталась понять, что происходит, Чжоу вскочила с места и торопливо направилась к Малфою. Гарри, пораженный ее выходкой, вышел из-за стола, с твердым намерением преградить ей путь. И вот уже все трое — Малфой, Чжоу и Гарри — почти одновременно остановились возле неприятно удивленной Гермионы, нависнув над ней, как три тучи разной плотности и оттенка.

— Гарри, и ты тут!

— Гермиона, надо поговорить…

— Какого черта тебе опять надо, Малфой?

Одновременно заговорили они и тут же замолкли. Осознав, что перед ней стоит Дориан, Гермиона сразу же расслабилась. Что, однако же, не мешало Гарри сверлить слизеринца испепеляющим взглядом. Чего нельзя было сказать о Чанг — явно довольной тем, как все сложилось. И какого черта она уставилась на Дорина так, будто он вдруг превратился в медовый леденец из «Сладкого королевства»?

В зале кто-то неловко откашлялся.

— Сегодня такой пасмурный день, — совсем не к месту выдала Чанг.

— Но ведь на небе ни облачка, — возразил Дориан, весьма точно указав пальцем на зачарованный потолок.

— Да, совсем как в прошлом году, — быстро согласилась она, глаза при этом вмиг наполнились печалью. — В последний день турнира, когда Седрик… Ох… Не будем об этом…

— Конечно, как скажешь, Чжоу.

— Уж лучше бы там был ливень, — проворчал Гарри. — И грозы…

Покачав головой, Гермиона вернулась к чашке остывшего кофе, не желая становиться участницей столь нелепого разговора. А тот меж тем никак не прекращался.

— Драко, — Чанг сконцентрировалась на Дориане, и пелена слез испарилась столь быстро, будто ее и не было вовсе. — Хотела спросить, где ты пропадал? Я ожидала увидеть тебя на утренней тренировке по квиддичу, но ты так и не пришел…

Гермиона едва не захлебнулась от возмущения. Все эти месяцы она искренне верила, что единственной причиной для Чжоу, чтобы отталкивать Гарри — смерть Седрика, с которой бедняжка так и не смирилась. Но кто бы мог подумать, как ветрена натура этой токсичной девушки! Нужно быть абсолютно слепым, чтобы не заметить, с каким неприкрытым восторгом она смотрит на Дориана, как кокетливо хлопает ресницами! Или, все-таки, на Малфоя?

— С чего вдруг такая заинтересованность? — не удержалась Гермиона.

Чанг невинно пожала плечами:

— Просто в последнюю нашу встречу Драко выглядел крайне подавленным, — она скорбно вздохнула, странно глядя на Дориана, из-за чего у Гермионы появилось весьма неправильное желание вылить недопитый кофе на ее тщательно уложенные волосы. — Я волновалась, ведь он помог разорвать порочный круг моих деструктивно-непродуктивных мыслей.

— Дестру… что? — нахмурился Гарри, почему-то посмотрев на Грейнджер. Она лишь пожала плечами.

— Тебе не стоило обо мне беспокоиться, правда, — заверил ее Дориан со смущенным румянцем на щеках. — Со мной все в порядке.

— Жаль, — буркнул Гарри. — Похоже, вы часто встречаетесь.

— Вовсе нет, — заверил его Дориан.

— Иногда, — призналась Чанг.

— А я ведь предупреждал чтобы ты держался от нас подальше, Малфой, — напомнил Гарри с угрозой.

— Послушай, я вовсе не…

— Ой, совсем забыла! — запела причина всех бедствий. — Мне нужно подготовить метлу к завтрашнему матчу!

А потом, так и не потрудившись украсить несусветную чушь хоть каплей правдоподобности, бросилась прочь из Большого зала так стремительно, что Гарри едва успел выскочить следом за дверь.

«Предатель», — подумала Гермиона, оставшись наедине со всеми презираемым, по ее же милости, слизеринцем.

И почему-то почувствовала себя не в своей тарелке. Вероятно, виной всему то, что за эти несколько дней мира и покоя, Гермиона так тщательно готовилась ко встрече с Малфоем, что совершенно забыла о своем верном соучастнике — Дориане, и даже не поблагодарила его за помощь. Или, возможно, ее так смущало внимание окружающих. А может, непонятное осуждение, которое она испытывала на себе, буквально, кожей?

— Так что ты хотел? — спросила она, вздернув подбородок.

— Поговорить, — ответил Дориан без привычной улыбки, затем, не сводя с нее взгляда, добавил: — Наедине.

— Вообще-то я собиралась…

— Пожалуйста, — оборвал он ее. И хоть тон его остался спокойным, Гермиона не могла не заметить, как напряглись его плечи, резче изогнулись брови. Ее вдруг поразило то, насколько измотанным он выглядел и как она сразу не обратила на это внимания. Темные круги под глазами делали его похожим на болезненного призрака; и без того острые скулы еще четче выделились на исхудавшем лице; губы потрескались, словно он давно не находил времени даже на сон и еду.

— Хорошо, — сдалась Грейнджер.

И поплелась за ним по залу, который в одно мгновение накрыло неестественной тишиной. Гермиона могла поклясться, что не слышит ничего кроме собственных шагов, будто все вдруг задержали дыхание. И только когда они с Дорианом вышли в коридор, за спиной грянул гул голосов. Можно подумать, кто-то расшевелил пчелиное гнездо.

— Тебе не стоило так открыто подходить ко мне при всех, — сказала Гермиона.

— На вечеринке тебя это не сильно беспокоило, — не обернувшись, повел он плечом.

Она не ответила, молча позволив провести себя по коридору и вниз по лестничному пролету, где находилась ниша, скрытая под плотным, пыльным гобеленом, изображающим древний Камелот. Но стоило им остаться наедине сразу же выдала:

— Прости, у меня не было возможности поблагодарить тебя за помощь в устранении Малфоя. Все получилось даже лучше, чем мы предполагали, что, несомненно, твоя заслуга…

Дориан нахмурился.

— Я пришел не за этим.

— Вот как? — она заинтересованно приподняла бровь. — Тогда?..

— Мне нужна твоя помощь, Гермиона, — его интонация не предвещала ничего хорошего. — Я хочу, чтобы ты поговорила с Драко.

— Вот как? — совершенно искренне изумилась она. — Интересно, о чем же мне разговаривать с этим надменным слизняком? — вдруг мысли ее озарились приятной догадкой: — Неужели у тебя есть свежие идеи для нашей великой мести? Чем порадуем Малфоя на этот раз? О, придумала! Мы могли бы нарядить его в женскую одежду или нацепить на голову…

— Гермиона… — Дориан нетерпеливо закатил глаза и скрестил руки на груди. — Тебе не кажется, что ты слишком увлеклась?

— С чего бы? — вдруг с потолка прямо на ее плечо опустился крохотный паук, заставивший ее едва заметно вздрогнуть. Грейнджер быстро взяла себя в руки, а насекомое сбросила на пол вместе с длинной паутиной.

Дориан нахмурился еще сильнее.

— Знаю, тебе хотелось ему отомстить, — в его голосе мелькнула нотка неудовольствия, — но, по-моему, послание с угрозой было явно лишним и совершенно точно не входило в наш изначальный план.

— Да, возможно, я чуть-чуть импровизировала, — согласилась Гермиона, скопировав его позу и вызывающе вздернув бровь. — Но что с того? Разве результат того не стоил?

— Ты не понимаешь… — Дориан потер большим и указательным пальцами переносицу, словно остужая непонятное раздражение. — Из-за твоего письма Драко лишился надежды и погрузился в отчаяние.

— Так ему и надо, — фыркнула Гермиона. Даже если крошечная искорка сострадания успела зародиться в ее душе, она была погашена быстрым напоминанием о бесчисленных подлостях Малфоя. — Ты ведь не ждешь, что я стану его жалеть? Этот мерзкий таракан, черт возьми, получил по заслугам!

— А обо мне ты хоть немного подумала? — неожиданно вспыхнул Дориан. — Скажи, Гермиона, ты хоть раз задалась вопросом, почему меня не было все эти дни? — спросил он предосудительно-риторическим тоном. Гермиона смолчала, отступив на шаг, а он, горько хмыкнув, сам же и ответил: — Конечно же, нет. Похоже, упиваясь триумфом, ты даже не заметила моего отсутствия…

Она попыталась возразить, но он остановил ее взмахом руки:

— Да будет тебе известно, я в это время был заперт в комнате, обезоружен и привязан к кровати. Драко сделал это с нами обоими, чтобы лишить меня шанса на побег. Ради этого он отказался от еды, и я совсем не уверен, что мне удастся выбраться еще раз! — он сорвался на крик, наверняка, всполошив оставшихся пауков и заставив и без того притихшую Гермиону попятиться к стенке. Заметив это, Дориан сделал паузу, поправил сбившиеся волосы со лба, после чего спокойнее продолжил: — Но знаешь, что самое ужасное? — на поверхности его глаз всколыхнулась ни то печаль, ни то досада. — Все меня ненавидят еще сильнее, чем прежде! Рон избегает меня на пару с Невиллом; Гарри считает, что я хочу увести его девушку; даже самые близкие друзья не желают со мной разговаривать… — его голос дрогнул, обратившись в проникновенный шепот: — И это, по-твоему, результат?

После чего Дориан замолк и уставился на Гермиону в ожидании ответа.

Маленькое пространство между ними накрыла неловкая тишина, отягощенная противоречивыми чувствами. С одной стороны, стоило представить столь тщательно обрисованные страдания Малфоя, внутренний голосок Грейнджер пел от радости, а сердце грозилось пуститься в ликующую пляску. Но вот с другой… Узнав, через что пришлось пройти бедному Дориану, внутри все сжималось от сожаления.

— Мне жаль, что это так на тебе отразилось, — нерешительно сказала Гермиона. — И ты абсолютно прав. Мне следовало просчитать все тщательнее, лучше предугадать последствия, которые коснулись тебя. Как я могу тебе помочь? — внезапно ее осенило. — Хочешь, придумаю, как смягчить ситуацию с Роном? Он ведь и сам скучает по вашим совместным шахматным партиям.

Дориан покачал головой:

— Мне нужно, чтобы ты вразумила Драко, объяснила ему, что все не так плохо, как он думает, — заметив на ее лице протест, готовый вырваться наружу, он поспешно продолжил: — Просто выслушай меня, Гермиона. Ты ведь единственная, кто знает, что с нами происходит. Единственная, кто может со всем этим разобраться и убедить Драко, что я ему не враг…

— Но…

— Не хочешь делать это для него — прекрасно, сделай ради меня.

Гермиона растерянно прикусила губу, не зная, что ответить. И Дориан, пристально следящий за ней этими своими пронзительными, серыми глазами — ничуть не облегчал поставленной задачи.

— Слушай, — осторожно начала она, взяв себя в руки. — Я перед тобой в неоплатном долгу, ты — мой союзник и точно не заслуживаешь подобной участи лишь потому, что имеешь несчастье делить тело с бездушным чудовищем. Но я скорее проглочу плотоядных слизняков, чем стану помогать Малфою.

Дориан вздохнул, отведя разочарованный взгляд к запыленному гобелену.

— Союзник? — спросил он обманчиво-ровным голосом. — Вот кем ты меня считаешь? — Гермиона приоткрыла рот, но так ничего и не сказала. Кажется, ее молчание задело его еще сильнее. — Похоже, у тебя с Драко больше общего, чем ты думаешь.

Гермиона ахнула, вмиг избавившись от сковывающего замешательства и поджала губы:

— Как ты можешь сравнивать меня с этим беспринципным эгоистом, который унижает и доводит людей до ручки, пользуясь их слабостями, ради удовлетворения собственных капризов?

— Звучит знакомо, не так ли?

Затем Дориан ушел, оставив онемевшую Гермиону наедине с охватившим ее потрясением.

* * *

— …и можешь себе такое представить? Он осмелился сравнить меня с этим мерзким, самодовольным засранцем! — ответа не последовало, но Гермиону это ничуть не смутило. Она продолжила метаться по комнате, досадливо махая руками: — Признаю, я действительно несколько увлеклась, но это совершенно точно не повод обвинять меня в эгоизме! Между прочим, в отличие от некоторых, мои цели весьма разумны и оправданы. С чего вообще мне переживать из-за того, что Малфой — совершенно заслуженно, между прочим — погрузился в пучину безысходности и уныния? Уверена, никто бы в замке не расстроился, даже если бы он сбросился с Астрономической башни!

Устав от кругового хождения, Гермиона опустилась в кресло, прикрыла веки, пытаясь обуздать не утихающее раздражение.

— Мяу! — звонко поддержал ее Живологот и прыгнул к ней на колени.

— Я предложила ему уладить ситуацию с Роном, он отказался. Следовательно, не имеет никаких моральных прав обвинять меня в том, что я испортила его отношения с друзьями, — рассуждала Гермиона, гладя кота по мягкой шерстке. — Даже если бы я не вынудила Малфоя явиться в мою комнату, он бы все равно нашел повод для злословия. Так почему именно я виновата в том, что этот хорек и дня не может провести, не высасывая чужую радость? Просить меня вразумить его, все равно что убедить дементоров питаться шоколадными лягушками. Ты можешь такое вообразить? Вот и я не могу… И почему Дориана это так задело? — продолжила она вопрошать у кота. — Чего он от меня ждет? В конце концов, я — не мать Тереза!

— Мяяяу, — протяжно согласился Живоглот, закрыв глаза. — Только ты и понимаешь меня, принимая такой, какая я есть, — печально вздохнула Грейнджер, приобняв кота. Как вдруг поняла, что он спит, и словила себя на мысли, что была бы не прочь относиться к жизни с таким же небрежным легкомыслием. Просто свернуться клубочком и забыть обо всем. О друзьях, вечно попадающих в неприятности; навязчивой необходимости держать ситуацию под контролем; контрольных, баллах, взятых в рассрочку… В конце концов — о серых, точно пасмурное небо, глазах, которые она продолжала видеть сквозь прикрытые веки.

Дориан выглядел таким расстроенным…

Союзник? Вот кем ты меня считаешь?

Вопрос застал ее врасплох. По правде говоря, Гермиона не представляла, как не него ответить. Кем, если вдуматься, был Дориан? Альтер-личностью ее злейшего врага? Погрешностью в следствии воздействия магического сгустка энергии? Единственным человеком в замке, который, казалось, ее понимал?

Она даже не осмелилась сказать, что — будь способ отделить его проблемы от Малфоевских, она бы непременно им воспользовалась.

Точно было одно: даже провалившись в царство Морфея, Гермиону продолжали преследовать мысли о нем.

* * *

Дни шли, но она никак не могла найти покоя. Даже в любимой библиотеке.

Ощущение триумфа, еще недавно греющее душу не хуже костра, охладело, сменившись липким разочарованием. Все усилия оказались напрасными: да, она отомстила Малфою; да, он, наконец, отстал от ее друзей и выглядел не лучше мертвеца, восставшего из могилы; да, его было ни видно, ни слышно. И все-таки… Ожидаемой радости Гермионе это не принесло.

Амбридж продолжала носить розовое и портить всем жизнь; Гарри по-прежнему не думал ни о чем другом, кроме своей токсичной возлюбленной; Рон либо пропадает невесть где со своей таинственной подружкой, либо тоскует по общению с проклятым Малфоем; а Джинни страдает из-за Гарри и пытается заглушить это, встречаясь с Дином Томасом.

Собственно — ничего нового или заслуживающего внимания. Но Гермиона все равно чувствовала себя опустошенной. И нехотя признавала, что была бы не прочь перемотать время вспять. К тем добрым, забавным временам, когда она на пару с Дорианом изобретала козни для презренного Малфоя. Или к доверительным разговорам в запыленной кладовке; к улыбке, от которой становилось так тепло на душе…

Гермиона досадливо хмыкнула, обреченно пролистала пособие по древним рунам. Впервые за всю жизнь она так злилась на глупые бесчувственные книги, не способные отвлечь от нерациональных, противоречивых терзаний.…

Ей приходилось постоянно напоминать себе о том, что Малфой заслужил все, что с ним происходит. Если бы она взялась составить полный список его прегрешений с момента их знакомства, то объемом такая книга наверняка превзошла бы даже «Историю магии» Батильды Бэгшот. А это о чем-то да говорило.

И почему Дориан так легко об этом забыл? Знал ведь, как сильно она ненавидела Малфоя…

У Гермионы имелось еще много вопросов, но Дориан ее старательно избегал, лишь изредка награждая порицательным взглядом, и потому все они так и остались вертеться в голове без ответа.

Вообще-то, избегал Дориан не только ее. После их последнего разговора казалось, будто его подменили. Он грустной тенью ползал по замку, стал отчужденным, молчаливым, не предпринимал никаких попыток вновь сблизиться с ее друзьями, ни разу не улыбнулся. В результате отличать его от Малфоя стало попросту невозможно — оба выглядели одинаково подавленными, точно орда изголодавшихся дементоров высосала из них всю радость.

«Или же одна мстительная ведьма», — ехидно издевался внутренний голосок.

Одернув себя от угрызений, Гермиона велела непрошенному советчику замолкнуть. Не хватало еще проникнуться нерационалным сочувствием к врагу.

Пожалуй, было бы проще, ели бы Малфой продолжил оправдывать статус самого злобного засранца на свете. Ей хватило бы даже повседневных мелочей. К примеру, оштрафовал бы Рона за плохо заправленную рубашку; довел бы Лаванду до слез; или хотя бы полил растение Невилла токсичными отходами… Что уж там. В последнее время Малфой появлялся на людях лишь при крайней необходимости, избрав жизнь замкнутого затворника, избегал всякого общения и — в целом — выглядел настолько ужасно, что даже Гарри начал посматривать в его сторону с плохо замаскированной жалостью.

Прежде идеально уложенные, платиновые волосы напоминали тусклые сосульки; на лице поселилась болезненная бледность; одежда теперь всегда была мятой, подчеркивая и без того истощенный, отчаявшийся вид. Что неудивительно: на обедах он не притрагивался к еде, равнодушно ковыряя вилкой пустую тарелку; никак не реагировал на окружающих и почти ничем теперь не отличался от бесплотных призраков.

А еще недавно Гермиона совершенно случайно подслушала разговор Крэбба и Гойла, когда ходила навещать домовиков, чтобы угостить их конфетами из «Сладкого королевства». Слизеринцы были так увлечены приготовлением ванильного пудинга и разговором, что не заметили, как Гермиона проскочила на кухню и спряталась за громадным шкафом, вдоль и поперек заполненным ароматными приправами. Кажется, там также был и душистый перец, из-за которого она чихнула и едва не попалась. Но разве есть ее вина в том, что парочка обсуждала своего предводителя так громко, что не услышать их мог разве только глухой?

Оправдывая себя таким образом, Гермиона осталась в своем укрытии, пока Крэбб и Гойл не закончили со своим дивно пахнущим десертом. И узнала, что странное поведение Малфоя не на шутку взволновало весь Слизеринский факультет. Винсента сильнее всего тревожил отказ от любимых булочек с корицей, а Грегори, качая головой, высказал опасение о том, что Малфой совсем утратил интерес к жизни.

«Ну разве не чудесно? — вопрошал внутренний голосок. — И почему вообще тебя волнует самочувствие этого прилизанного хорька? Так быстро забыла все, что он нам сделал? Тогда представь, как бы он плясал и злорадствовал на твоем месте».

И все равно чувство ликования омрачилось горьким привкусом, который невозможно было ничем перебить. А вечное самокопание и рефлексия только усугубляли мучения.

Дурацкий Малфой! Дурацкий Дориан! Такими темпами, она тоже сойдет с ума…

Простонав от бессилия, Гермиона уронила голову на раскрытую страницу так и не дочитанного учебника. Затем прикрыла веки. Всего на минуту. Потом она прочистит голову, вернется в гостиную и составит целый список причин не проникаться сочувствием к Малфою.

Всего минута.

Когда она раскрыла глаза, с некоторым усилием поднимая голову с жесткой поверхности, то обнаружила, что сжимает в руке перо. Мысленно хлопнув себя по лбу после того, как сверилась с часами, она начала торопливо складывать принадлежности в сумку, тихонечко вернула книги на место, поправила пару соседних, заодно смахнув с них пыль, и выскользнула из библиотеки.

Впрочем, спешить ей было некуда — час отбоя давно миновал, и коридоры утонули во мраке, освещенные лишь редким мерцанием зачарованных фонарей. Оглядываясь по сторонам, опасливо прислушиваясь к звукам и каждому дуновению ветерка, Гермиона посылала Мерлину бесчисленные молитвы, чтобы не попасться Филчу или — еще хуже — в лапы обезглавленной Инспекционной дружины. Ведь за последние дни на счету их факультета накопилось целых двадцать пять очков!

Как вдруг тишину разорвали чьи-то шаги. Затаившись за рыцарскими доспехами, Гермиона вытянула шею, пытаясь рассмотреть, кто же приближался из тьмы.

И сразу же нахмурилась, гадая что, во имя Годрика, понадобилось Драко Малфою в коридорах в столь позднее время? Или, возможно, это Дориан? Хмурая складка меж ее бровей смягчилась. Ненадолго. Кто бы это ни был, он брел точно неприкаянное привидение, и внутри Грейнджер вспыхнуло любопытство, подстрекнувшее пойти следом.

Если это Малфой — он точно что-то замышляет. А если Дориан… Что ж, тогда у нее появится неплохая возможность прояснить возникшее между ними недоразумение наедине, с глазу на глаз.

К прискорбному сожалению Гермионы, путь оказался отнюдь не близким. Крадучись, точно кошка, на цыпочках она осторожна шла за слизеринцем, страшась выдать себя слишком громким дыханием или стуком взволнованного сердца. Пару раз ее едва не изобличила болтливая картина пастушки на стене, но Грейнджер быстро прошептала «Силенцио» и успела спрятаться за статуей Одноглазой ведьмы.

Так — шаг за шагом, по бесконечным лестничным пролетам — они поднялись на самый верх Астрономической башни.

Дориан (во всяком случае, Гермиона надеялась, что это именно он), вступил вперед на круглую площадку, а Грейнджер осталась стоять у полураскрытой двери, сквозь которую внутрь замка пробивался свежий ветер, а она могла беспрепятственно наблюдать. Слизеринец на мгновение замер, словно наслаждаясь открывшимся видом: луна мягко сияла в чернильном небе, звезды мерцали, окрашивая туманные облака тонкими серебряными линиями.

Хлесткий ветер пронесся сквозь дверной проем, заставив Гермиону зажмуриться, а следом в ужасе ахнуть. Потому что она заметила, как близко Малфой (или все-таки Дориан?) подкрался к краю площадки и наклонился, вглядываясь в пропасть.

Мерлин…

Перед внутренним взором тут же вспыхнули картины его изможденного лица, обреченной пустоты во взгляде.

…из-за твоего письма Драко лишился надежды и погрузился в отчаяние…

…заперт в комнате, обезоружен и привязан к кровати…

…отказался от еды…

…совсем утратил интерес к жизни…

Когда Гермиона увидела, как он (Малфой, Дориан — без разницы!) перешагивает через каменное ограждение, ей потребовалась всего секунда, чтобы не задумываясь выскочить из своего укрытия, подлететь к краю и схватить слизеринца за руку.

— Не делай этого! — она потянула его в свою сторону с такой силой, что он, потеряв равновесие, рухнул на пол.

— Грейнджер, чтоб тебя, ты совсем ахренела?! — заорал Малфой (теперь в том сомнений не осталось). Кажется, он был настолько ошарашен ее неожиданным появлением и последующим спасением, что позабыл встать и продолжал таращиться на нее снизу вверх округленными глазами: — Какого черта ты делаешь?

— Спасаю тебя от необдуманных решений, — твердо сообщила она.

— Что ты?..

— Послушай, Малфой, понимаю, в последнее время у тебя появилось много неприятностей, из-за которых ты мог решить, что вся жизнь катится в тартарары и с этим уже ничего нельзя поделать, — осторожно начала она. — И хоть ты сам виноват во всем… — она стукнула себя по лбу. — Ох, забудь, я не то хотела сказать… Так вот. Вне зависимости от того, кто несет ответственность за сложившиеся обстоятельства, ты должен понять, — Гермиона выдержала паузу. — Шагнуть вниз — не выход!

— Но…

— А если уж говорить совсем прямо, ты просто не имеешь права так легко отделаться!

— Я не…

— К тому же ситуация твоя не настолько безнадежна, какой кажется на первый взгляд. Да, твой ритм жизни чуточку сместился. Да, львиная доля обитателей замка считает тебя неуравновешенным психом, а оставшаяся — бессовестным мерзавцем. Но что с того? Твоя репутация и прежде оставляла желать лучшего! — ободряюще заметила Гермиона. — И даже то, что тебе приходится делить тело с незнакомцем, не такая уж большая катастрофа. Напротив, твоя вторая личность намного приятнее, добрее первой и совершенно точно не желает тебе зла! Поверь, ведь он сам мне сказал, а еще… — она неловко откашлялась. — Просил передать, что он не хочет быть твоим врагом.

Малфой сверлил ее пристальным, оценивающим взглядом несколько долгих секунд. Сначала Гермионе показалось, что он всерьез задумался над ее словами, но затем его губы сжались в тонкую полоску, ноздри угрожающе раздулись, выдавая нарастающую злость. После чего Малфой поднялся на ноги, как ни в чем не бывало стряхнул с мантии пыль и даже поправил сбившиеся волосы. Всего одно быстрое точное движение, и они стали такими же раздражающе-идеальными, какими были всю жизнь.

— И ты говоришь все это только после того, как решила, что я хочу сброситься с башни? — спросил он обманчиво-спокойным тоном.

— А ты разве не собирался? — изумилась Гермиона. Малфой сердито качнул головой. Мордред. — Тогда зачем было сюда приходить?

— Потому что мне нравится смотреть на долбаные звезды! — взорвался он, с остервенением всплеснув руками. — Но ты умудрилась испортить даже это место! И с чего ты взяла, что я хочу покончить с собой? Как тебе в голову вообще взбрело такое дерьмо?!

— Ты видел себя в зеркале? — поинтересовалась Гермиона, оборонительно скрестив руки на груди и чувствуя, как кровь приливает к щекам. — Всю неделю ты выглядел так, будто уже выбрал, с какой стороны прыгать. Любой на моем месте подумал бы точно так же.

— Да что ты?

Гермиона невозмутимо кивнула:

— Даже твои друзья считают, что ты, цитирую: «утратил вкус к жизни».

— Разве ты не этого добивалась? — его брови гневно взметнулись.

— Я просто хотела тебе отомстить, — Гермиона повела плечом, отведя взгляд в сторону. — Все было бы проще, если бы ты изначально сдержал свое слово…

— Проще было бы, если бы ты меня не шантажировала! — он разъяренно ткнул в нее пальцем.

— Я защищала своих друзей! — она с вызовом выпятила подбородок.

— Защищала? — он расхохотался злобным смехом. — Твоих дружков следует поместить в изолятор для особо опасных преступников. Как, впрочем, и тебя, пустоголовая стерва!

— Это тебя нужно изолировать от цивилизованного общества, сумасшедший придурок!

— Как же ты меня бесишь, грязнокровка!

— Взаимно, хорек!

— Вот и славно!

— Прекрасно!

Чувствуя, как терпение трещит по швам и нутро бурлит от негодования, Гермиона развернулась к выходу.

Проклятый Малфой. Если в следующий раз он в самом деле решит сброситься с чертовой башни, она точно не станет мешать. Пусть летит прямиком в адскую бездну.

— Не так быстро, Грейнджер, — Малфой преградил ей путь, заслонив рукой дверной проем. — Для начала мне бы хотелось знать, по какой причине ты пыталась мне помешать в… Как ты там выразилась? Необдуманных решениях?

— Я сделала это не ради тебя, — проворчала Гермиона.

Малфой презрительно хмыкнул.

— Похоже, ты с этим ублюдком неплохо ладишь. — Он склонил голову набок, прищурившись. — Ты сказала, что он мне не враг. — Гермиона нехотя кивнула. — С чего мне верить? Откуда знать, что уже завтра вы не напечатаете колдографии, где я наряжен в женскую одежду, или не нацепите мне на голову венок из ромашек с подписью: «Мисс Хогвартс-1995»?

— Что за нелепости?! — притворно возмутилась Гермиона, поражаясь тому, с какой точностью Малфой предугадал ее мысли. Вот и теперь он недоверчиво вскинул брови, точно видел ее насквозь. Не собираясь поддаваться, Гермиона расправила плечи и попыталась изобразить непробиваемое достоинство. — В любом случае, верить или нет — твой выбор.

— Нет уж, Грейнджер, — он покачал головой. — Так не пойдет. Мне нужны гарантии.

— Ничем не могу помочь, — она шагнула вперед, намереваясь проскользнуть в проем под его рукой.

Но Малфой захлопнул дверь прямо перед ее носом.

— По-моему, ты скромничаешь.

— А по-моему, тебе от меня что-то нужно.

— Возможно, — холодно улыбнулся он, явно наслаждаясь ее замешательством. — Мы заключим новую сделку. — Гермиона закатила глаза, выдала скептичный смешок, но выражение лица Малфоя осталось серьезным. — Без тупых списков и маггловской бюрократии. — Он выдержал паузу и торжественно закончил: — Магический контракт, скрепленный кровью.