Рождённый под странной луной (джен)

Дом на площади Гриммо, 13 всегда притягивал взгляды соседей: его тёмный вытянутый вверх фасад, выкрашенный в тёмно-серый почти, чёрный цвет, высокие узкие окна, резные карнизы и выступающие эркеры не подходили к благопристойной линии фасадов по обе стороны площади — и оттого ещё сильнее приковывали внимание.

Дом много лет стоял без дела. Хотя Мортише запустение было по душе, она с энтузиазмом занялась приведением дома в порядок. Конечно, этот «порядок» не был порядком в привычном для обычных людей значении: никто не спешил мыть полы, смахивать пыль или убирать паутину. Напротив, окна украсили изящные паутины, сплетённые тарантулами Уэнсдей, по всему дому расставили канделябры, в которых стояли чёрные свечи. Пагсли с дядей Фестером хотели расставить ловушки, но Мортиша сказала им быть более скромными, ведь они хотят произвести хорошее впечатление на магов.

Мортиша с помощью Нарциссы Малфой, с которой они неожиданно сблизились по переписке, составила список приглашённых, в который вошли многие древние рода. Также она обращала внимание на семьи, где были ровесники Гаррета, с которыми он будет обучаться в Хогвартсе. Мортиша настаивала, чтобы дети тоже присутствовали на вечере — «пусть привыкнут друг к другу заранее», говорила она.

Нарцисса же предусмотрительно подсказала, кого стоит посадить рядом, а кого рассадить: Гринграссы не ладили с Фоули, а Селвины с Яксли. Опираясь на её подсказки Мортиша быстро закончила и с приглашениями, и с рассадкой гостей.

Несколько раз дамы встречались за чашечкой чая, и Мортиша с интересом слушала про местные фракции и их отношения между собой, которое строилось на тонком балансировании и множестве мелких договорённостей. На её взгляд, это было крайне увлекательно. В Америке Аддамсы имели вес и мало кто смел связываться с ними, а в Британии они были мало кому известны. И именно поэтому Мортиша видела в грядущем вечере не просто приём, а возможность, когда Аддамсы впервые предстанут перед британским обществом. Аддамсам ли не знать, как важно первое впечатление.

Поэтому Мортиша лично следила за каждой деталью, уверенная, что всё должно быть идеально. Давая наставления детям и завершая последние приготовления, она ощущала себя почти счастливой.

— Вещь, эти гирлянды должны висеть несимметрично, — сказала она, бросив взгляд на руку, которая, держась одним пальцем за ржавый гвоздь, пыталась закрепить вторую гирлянду из чёрных роз и лианы с колючками на арке у входа в бальный зал. — Симметрия утомляет. Несимметрия куда изящнее.

Вещь сделал жест, словно соглашаясь, и поправил гирлянду так, что одна сторона свисала заметно ниже другой. Лиана чуть шевельнулась, сжимаясь, и Мортиша удовлетворённо кивнула.

По залу уже были расставлены длинные столы для фуршета, накрытые чёрными скатертями с серебряной вышивкой. Бабуля настояла, чтобы на каждом месте стоял крошечный флакончик с универсальным антидотом — изысканный намёк на то, что угощение будет не для слабонервных.

Тем временем Ларч, неспешно передвигаясь по дому, расставляя канделябры. Мортиша отошла назад, оценивая картину в холле, и негромко сказала:

— Ларч, добавь ещё несколько свечей вдоль лестницы. Но помни: света должно быть достаточно, чтобы подчеркнуть тени, а не прогнать наших паучков.

Ларч утвердительно промычал, аккуратно устанавливая напольные подсвечники с чёрными свечами, которые оставляли длинные потёки воска на серебряных держателях.

В холле над лестницей теперь висели семейные портреты, выполненные в изысканном стиле ренессанса. На одном из них Мортиша была изображена одновременно в образе Мадонны с младенцем и Венеры с картины «Рождение Венеры». Гаррет сидел у неё на руках, его ярко-зелёные глаза смотрели прямо на зрителя. Тёмные волосы Мортиши рассыпались по плечам и спине, скрывая их, словно плащ. Её тёмные глаза лукаво блестели на лице, которое было одновременно нежным и загадочным.

На другом портрете Мортиша и Гомес восседали на огромном льве. Гомес, в костюме тореадора, с огнём в глазах, держал свою любимую шпагу. Мортиша, изящно держа веер, смотрела прямо в душу наблюдателя, её взгляд был одновременно загадочным и властным.

Гаррет остановился у подножия лестницы и долго рассматривал картины.

— Maman, ты бы великолепно смотрелась и в эпоху Возрождения. История бы не посмела тебя забыть, — сказал он с лёгкой улыбкой.

— Это и есть цель искусства, ma lune — оставаться вечным, — ответила она, нежно коснувшись его волос.

Уэнсдей, проходя мимо, на мгновение задержала взгляд на портретах.

— Если бы меня писали в таком стиле, я бы предпочла, чтобы вокруг были вороны. Они куда лучше передают дух нашей семьи, — произнесла она почти задумчиво.

— Уэнсдей, дорогая, — Мортиша чуть улыбнулась, — у тебя безупречное чувство вкуса. Может, тебе стоит начать рисовать?

Уэнсдей покачала головой и скрылась на втором этаже.

Тем временем Гомес посвятил большую часть дня тренировкам со шпагой в своей комнате для фехтования.

— Cara mia, — обратился он к Мортише, заметив её в дверях, делая идеальный выпад. — Как думаешь, стоит ли мне продемонстрировать небольшой номер перед ужином? Например, разрезать пару яблок на чьей-нибудь голове?

— Mon cher, это было бы незабываемо, — с томной улыбкой ответила она, скользнув в комнату. Её платье из чёрного шёлка мягко шуршало по полу, а взгляд с интересом следил за тем, как муж с непринуждённой грацией прокручивал шпагу в руках, а затем эффектно направил её остриё в сторону воображаемого противника.

— О, mon sauvage, — сказала Мортиша, приблизившись, — ты всегда настолько великолепен, что я сомневаюсь, стоит ли показывать это публике. Они могут не выдержать.

Гомес широко улыбнулся, в его глазах зажёгся огонь.

— Querida, твои слова — это бальзам для моего сердца! — Он сделал шаг вперёд, опуская шпагу, и взял её руку в свою, прикладываясь к ней губами. — Но всё же я думаю, что небольшое представление добавит вечеру изюминки.

— Тогда я настоятельно рекомендую разрезать не яблоки, а, скажем, лимоны. Это будет уместно, — предложила Мортиша, её глаза заискрились лукавством.

Гомес отступил на шаг, подняв шпагу.

— Как всегда, ты полна идей, достойных восхищения, моя любовь! — провозгласил он и тут же начал отрабатывать движение, представляя, как сочный лимон разрезается под его точным ударом.

Гомес ещё несколько раз отточил выпад, ловко рассекая воображаемый лимон в воздухе, и, довольно засмеявшись, вложил шпагу в ножны.

— Cara mia, сегодня будет вечер, который войдёт в историю!

Мортиша подошла ближе, её пальцы мягко скользнули по лакированной гарде шпаги.

— В историю — да. И, что важнее, он надолго останется в памяти каждого из гостей.

В этот момент в доме раздался глухой звук — напольные часы в виде их американского поместья, которые они конечно же захватили с собой, пробили шесть часов вечера.

Вечер на площади Гриммо 13 обещал стать поистине незабываемым для волшебников магической Британии. Появление странных американцев, замеченных в Косом переулке и Гринготтсе, вызвало бурную реакцию в местном сообществе. В отличие от других стран, где дети иностранцев часто посещают школы волшебства, в магической Британии такое происходило редко. Поэтому, когда эти американцы пригласили всех на званый ужин, мало кто смог устоять перед соблазном: любопытство оказалось сильнее даже присущей волшебникам сдержанности.

В назначенное время улица перед домом оживилась. Один за другим появлялись роскошные автомобили, из которых выходили представители магической элиты. Но не все использовали автомобили, некоторые волшебники предпочли аппарировать прямо к крыльцу, их прибытие сопровождалось лёгким хлопком. К счастью, благодаря магии, магглы не замечали происходящего вокруг.

Лондонский дом Аддамсов мгновенно привлекал внимание. Его мрачный фасад, с высокими стрельчатыми окнами и тёмными стенами, явно выбивался из строя одинаковых маггловских домов. Немногие помнили, но неподалёку располагался и другой знаменитый особняк — лондонский дом Блэков, где некогда Вальпурга устраивала шумные званые и благотворительные вечера.

Первыми приехали Малфои. Их чёрный Роллс-Ройс подъехал к крыльцу, и одетый со вкусом водитель открыл дверь для Нарциссы Малфой, помогая той выбраться из машины. Нарцисса была в изумительном платье цвета розового жемчуга, которое подчёркивало её безупречный вкус. Она окинула взглядом улицу и задумчиво уставилась куда-то напротив дома Аддамсов.

— Довольно… эксцентрично. Дорогая, — пробормотал Люциус, подав ей локоть.

Он, с тростью в руке и длинными волосами, собранными в низкий хвост атласной лентой, выглядел как всегда великолепно. Его взгляд был внимательным, оценивающим. Люциусу не терпелось оценить Аддамсов и поставить Гомеса Аддамса на место. Он всю неделю с нетерпением наблюдал, как супруга общалась с Мортишей Аддамс, и выслушивал возмущения от Драко, который столкнулся с Гарретом Аддамсом в ателье мадам Малкин.

Драко молча следовал за родителями, держась за правым плечом своего отца. Юный Малфой выглядел увереннее, чем при первой встрече с Гарретом, но всё же чувствовалась некоторая напряжённость.

— Добро пожаловать, — хрипло произнёс Ларч, открывая дверь перед семьёй.

Люциус невольно вздрогнул, стискивая трость — этот, как он понял потом, дворецкий чем-то напомнил ему инфери Тёмного Лорда. Нарцисса успокаивающе сжала его локоть, возвращая в настоящее. Он кинул ей благодарный взгляд, не решившись на большее при посторонних. Малфой был бесконечно рад, что когда-то послушался отца и взял в жены «белую ворону Блэков».

В холле их уже ожидали Аддамсы: Мортиша, Гомес и Гаррет. Мортиша, как воплощение готической красоты, была одета в платье из чёрного шёлка с узорами в виде паутины, украшенными небольшими алмазами, которые переливались при свете свечей. Гомес, одетый в костюм-тройку в мелкую полоску, стоял рядом с женой. Он широко улыбался и нетерпеливо притопывал ногой. Гаррет, облачённый в строгий костюм, держался с удивительным достоинством для своего возраста, но на его лице читалась скука. Он явно не был в восторге от идеи встречать гостей вместе с родителями, однако, учитывая, что этот званый вечер был организован отчасти для того, чтобы он мог познакомиться с будущими соучениками, он не стал возражать.

— Лорд и леди Малфой, какая честь видеть вас в нашем доме, — мягко произнесла Мортиша. Она изящно протянула руку, и Люциус оставил формальный поцелуй, а затем нехотя пожал руку Гомесу.

— Ваш дом изумителен, как и вы, леди, — сказал Люциус.

— Ах, зовите меня Мортишей. Предполагаю, что мы с вами будем часто видеться — наши дети подружатся или станут врагами, — предложила Мортиша, Гомес кивнул, подтверждая слова супруги.

— Мортиша, я восхищена вашим домом, — ответила Нарцисса с лёгкой улыбкой. — Он чем-то напоминает мне атмосферу, которая царила в домах Блэков.

Пока старшее поколение обменивалось любезностями и комплиментами, Драко, привыкший быть в центре внимания, не смог удержаться и шагнул вперёд:

— Аддамс, ну что, уже завёл себе друзей среди тех, кто достоин? — произнёс он с лёгкой насмешкой, отчётливо выделив последнее слово.

Он привык, что в магическом мире все знают Малфоев. Едва завидев его, сверстники мальчишки поспешно расправляли плечи, старались угодить, поддакивали каждому слову. Для многих сама возможность оказаться в его обществе казалась честью: ведь рядом с Драко стояла фамилия, богатство, власть — всё то, что в Слизерине ценилось выше прочего. Обычно достаточно было одной его усмешки, чтобы новый знакомый спешил предложить дружбу, словно большего и желать не смел.

Но Аддамс оказался другим. Он одновременно раздражал и интриговал. Этот мальчишка не отвёл глаз, не заёрзал, не попытался вымолвить лестное слово — лишь смотрел холодно и внимательно, будто разглядывал редкий экспонат в коллекции.

— Друзья, Малфой, — ответил он ровно, — не вещи, которые можно завести. Но если ты намекаешь, что предлагаешь себя, то я подумаю.

На миг в серых глазах Драко мелькнуло замешательство — реакция, которую он не позволял себе показывать. Но уже в следующую секунду он приподнял подбородок и отвернулся, едва слышно фыркнув. Про себя он решил, что ещё заставит этого Аддамса уважать и ползать у него в ногах.

Гаррет ответил на его взгляд едва заметной полуулыбкой. За время, прошедшее с посещения Косого переулка он успокоился и осознал, что британские волшебники ничего не знают об Аддамсах. Так что он решил, что просто обязан познакомить магическую Британию с тем, что значит быть Аддамс! А Малфой был забавным и его было весело дразнить.

Старшие Малфои и Аддамсы обменялись ещё несколькими положенными фразами, а затем Гомес подозвал Ларча и сказал провести гостей в бальный зал.

За Малфоями прибыли Креббы и Гойлы, которые были их вассалами. Лорд Кребб — грузный мужчина с тяжёлой челюстью и суровым взглядом — коротко поздоровавшись и высказав положенные любезности, занял место рядом с Люциусом Малфоем, словно подчёркивая своё положение. Лорд Гойл, не менее внушительный, но более молчаливый, лишь коротко кивнул, пожал руку Гомесу, поцеловал воздух над ладонью Мортиши, и поспешил за другом. Их сыновья, два коренастых мальчика с одинаково упрямыми лицами, потянулись следом, перед этим бросив на Гаррета оценивающие взгляды.

Затем к дому подъехал другой роскошный автомобиль, из которого вышли лорд и леди Гринграсс со своими дочерьми. Дафна, одетая в элегантное изумрудное платье, подчеркивающее её утончённые черты, с интересом оглядела необычный фасад дома. Её младшая сестра Астория выглядела несколько настороженно, сжимая руку матери.

— Добро пожаловать, — произнёс Ларч своим мрачным голосом, распахивая дверь.

— Благодарю, — ответил лорд Гринграсс, слегка склонив голову.

Следом за Гринграссами появились Нотты, а сразу за ними — чёрный автомобиль с серебряным гербом Селвинов. Леди Селвин предостерегающе сжала руку мужа, когда тот бросил хмурый взгляд в сторону уже Гринграссов: вражда между двумя домами ощущалась почти физически. Яксли, прибывшие через несколько минут, обменялись с Селвинами быстрым кивком.

Вслед за ними показался автомобиль с гербом Флинтов. Старый лорд Флинт, всё ещё крепкий и гордый, помог выйти своей жене и сыну — долговязому мальчишке с резкими чертами лица. Взгляд юного Флинта на мгновение задержался на Гаррете: насмешливо, с оттенком вызова.

После этого начали приезжать и другие семьи. Макмилланы — статный лорд в старомодной мантии, его жена и пухлощёкий мальчик, явно скучающий. За ними прибыли Тафты, и уже здесь напряжение в воздухе чуть спало.

Светлые семьи появились последними. Сначала — Амелия Боунс, строгая и внимательная, с племянницей Сьюзен. Она шагнула внутрь так, словно входила не в дом, а в зал суда. Амелия Боунс, внимательно осмотрела интерьер дома Аддамсов, словно изучая каждый уголок.

— Леди Боунс! Рада, что вы нашли возможность посетить нас. Слышала, что ваша работа в Министерстве отнимает у вас много времени, — поприветствовала её Мортиша, и та ответила сдержанным кивком.

— Ваш дом производит… необычное впечатление, — отметила Амелия. Она немного хмурилась, казалось, что ей некомфортно находиться здесь.

Мортиша, с изящной полуулыбкой, ответила:

— Мы рады, что он не оставляет равнодушными.

И тут произошло то, чего не ожидал никто. На площади раздался громкий хлопок, и прямо перед крыльцом возникла высокая, статная ведьма в строгой мантии и шляпе с перьями. Её лицо было суровым, а осанка — безупречной. Рядом с ней, неловко переминаясь с ноги на ногу, стоял мальчик с круглым лицом и большими глазами.

— Августа Лонгботтом, — прошептали в толпе прибывших, и в холле пронёсся лёгкий ропот.

Присутствие «железной леди» Августы Лонгботтом, известной своей верностью светлой стороне и затворничеству, среди гостей Аддамсов было неожиданным. Она редко посещала подобные мероприятия и славилась избирательностью в общении.

— Тётя Августа! — воскликнул Гомес с неподдельной радостью и шагнул вперёд, распахивая руки.

— Гомес, — сдержанно кивнула она, не поддавшись на его объятия, — Мортиша. Рада вас видеть.

Её взгляд упал на Гаррета. Августа всматривалась так, будто хотела одним взглядом проверить его стойкость, но в суровых глазах на миг мелькнуло нечто тёплое.

— Ты вырос, Гаррет. Надеюсь, что вы с Невиллом подружитесь.

Она подтолкнула внука вперёд. Невилл, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, смущённо пробормотал:

— Д-добрый вечер…

Гаррет слегка склонил голову, удерживая его взгляд.

— Привет. Не переживай, тётя Августа, я присмотрю за ним в Хогвартсе.

Августа удовлетворённо кивнула, поправляя перья на своей шляпе.

— Вот и прекрасно. Хогвартс — место суровое, но для тех, у кого есть семья за спиной, там не так страшно. Помните это оба.

Мортиша с лёгкой улыбкой склонила голову, её голос прозвучал мягко:

— Мудрые слова, тётя Августа. Семья — наше главное богатство.

— Ах, querida, ты так мудра! — воскликнул Гомес, прижав руку к груди, а потом принялся целовать ладонь супруги.

Августа выдержала его восторженный порыв с привычной невозмутимостью, но, обернувшись к Гаррету, едва заметно смягчила взгляд — редкая привилегия, которую позволяли себе лишь самые близкие.

Вскоре по залу пробежал ропот: присутствующие семьи с удивлением переглядывались, осознавая, что Аддамсы не только заручились поддержкой Малфоев, но и каким-то образом привлекли Августу Лонгботтом, которую осмеливались называть «тётя Августа».

Люциус Малфой нахмурился, пальцы крепче сжали набалдашник трости. Его взгляд скользнул от Августы к Аддамсам — холодный, оценивающий. Он уже просчитывал, как можно использовать связь последних с Лонгботтомами. Нарцисса же, напротив, позволила себе лёгкую улыбку: её восхищало, с какой лёгкостью Мортиша и Гомес нарушали неписаные правила общества.

Селвины и Яксли обменялись быстрыми взглядами, в которых смешались недовольство и осторожность: поддержка столь уважаемой дамы придавала американцам вес, который нельзя было игнорировать.

Амелия Боунс чуть приподняла бровь — и впервые за вечер её строгий взгляд смягчился, будто она мысленно согласилась: «Возможно, эти Аддамсы не так уж плохи».

Даже среди нейтралов шёл перешёптывание: если «железная леди» Лонгботтом считает нужным явиться сюда, то, может быть, в этом действительно есть смысл.

Внезапно свет в бальном зале потух, и на небольшой сцене с музыкальными инструментами, украшенной чёрными бархатными занавесями, появился Гомес.

— Друзья! — громогласно объявил он, раскинув руки. — Я, Гомес Аддамс, рад приветствовать вас в нашем доме!

Аплодисменты прозвучали с разных концов зала. Гомес сделал эффектную паузу и продолжил:

— Сегодняшний вечер посвящён знакомству. Наш сын, Гаррет, в этом году пойдёт в Хогвартс, так что мы хотели дать ему возможность познакомиться с его будущими однокурсниками. Позвольте же не только нам познакомиться с магической Британией, но и вам познакомиться с нами. Мы, Аддамсы, верим, что в любой тьме скрывается своя магия, а в любой магии — своя тьма. Я надеюсь, вы насладитесь каждым мгновением этой ночи!

Зал взорвался одобрительным гулом. В этот момент из-за кулис появился Фестер. Он широко улыбался и подкидывал два кинжала.

— А теперь, — с озорной улыбкой провозгласил Гомес, — мы открываем вечер танцем, который объединяет все поколения нашей семьи — Мамушка!

Гости, возбуждённо переговариваясь, разошлись по краям зала, освобождая пространство. Гомес и Фестер, вооружившись кинжалами, начали танец, полный страсти и энергии. Их движения были грациозными и опасными, каждое вращение и взмах оружия вызывали восторженные возгласы гостей. Когда танец достиг своей кульминации, к ним присоединились Пагсли и Гаррет. Молодой Аддамс, удивив многих своей уверенностью, держался наравне со старшими, а Пагсли, дурашливо улыбаясь, добавлял в танец акробатические элементы.

— Браво! — воскликнула Мортиша, хлопая в ладоши. Нарцисса Малфой, хоть и сдержанно, тоже аплодировала.

После представления гости разбрелись по залу, переговариваясь и обсуждая только что увиденное. Мортиша с Гомесом переходили от одной группы к другой, обмениваясь вежливыми фразами с британскими волшебниками и стараясь завязать знакомство. Вскоре они направились в сторону Малфоев, которые стояли рядом с Ноттами, Крэббами и Гойлами.

— Как вам вечер? — спросила Мортиша, улыбаясь сдержанно. Она изящно скрестила руки на груди, а Гомес привычно обнимал её за талию.

— Изумительно, — ответила Нарцисса, не скрывая искреннего интереса, но стараясь смягчить свои слова. — Однако совершенно не похож на привычные нам, британцам. А ваш дом довольно необычен — такое ощущение, что он скрывает много захватывающих тайн.

— О, дорогая, вы даже не представляете, сколько историй скрывают его стены, — протянул Гомес, поглаживая ус. — Впрочем, признаюсь, мы тоже. Мы впервые в Англии, так что этот дом стоял закрытым долгие годы.

— Должен признать, после нашей встречи в Косом переулке, я позволил себе навести некоторые справки, — медленно добавил Люциус, — и был удивлён. Никто из моих знакомых не упоминал о вашем роде. Всё, что удалось выяснить, — смутные слухи, и то в основном о вашей… эксцентричности. Но теперь я вижу, что вы каким-то образом связаны с Августой Лонгботтом.

Гомес весело рассмеялся, словно слова Люциуса показались ему комплиментом. Хотя тот всего лишь хотел уколоть этого Аддамса и узнать об их родстве с «железной леди».

— Ах, мой друг, семья — удивительное понятие. Насколько я помню, двоюродная сестра моей прабабушки по материнской линии вышла замуж за дедушку Августы. Так что теперь мы имеем полное право называть её тётей, и она не возражает. И даже время от времени появляется, когда собираются все Аддамсы.

Нарцисса чуть приподняла брови.

— Вот как. Значит, и мы вполне можем быть родственниками.

— Совершенно верно! — оживился Гомес. — Аддамсы давно обосновались в Америке, но мы никогда не забывали об английских корнях. Особенно о том, что ведём своё происхождение от Певереллов.

Гомес заявил об этом небрежно, словно речь шла о чем-то само собой разумеющемся и каждый день находятся новые потомки этого рода. В этот момент разговор словно застыл: Нотты, Креббы и Гойлы переглянулись, Люциус чуть приподнял бровь, а Нарцисса с интересом склонила голову набок. Певереллы для британских волшебников были страшной сказкой.

— Певереллы? — переспросил Люциус, и в его тоне прозвучало сомнение, прикрытое любопытством. — Это весьма… смелое утверждение.

— О, да, — подтвердил Гомес, махнув рукой. — Если верить архивам Аддамсов, один из наших предков, Сайлас Аддамс, женился на дочери Кадма Певерелла. Говорят, что она отлично вписалась в нашу семью.

— Кадм Певерелл, — протянул Люциус, глядя на Гомеса с неожиданной смесью уважения и недоверия. — Он, если я правильно помню, был известен созданием Воскрешающего камня.

— Не совсем верно, мой друг! — воскликнул Гомес, сияя. Он любил рассказывать о предках своей семьи. — Он не создавал Воскрешающий камень, как и его братья не создавали Палочку и Плащ — Смерть подарила им эти артефакты.

Волшебники странно переглянулись. И Гомес вспомнил, что в Англии больше не почитают Бледную Госпожу, а большинство их семейных даров считаются тёмными и запрещены Министерством Магии.

«Дикари!» — подумал он, качая головой.

— К сожалению, наша ветвь не унаследовала Камень, однако мы унаследовали от Певереллов кое-что более ценное — их магию, стремление к великим свершениям и жажду жизни.

Теодорос Нотт прищурился, словно оценивая услышанное:

— И вы хотите сказать, что ваша семья сохранила магию Певереллов?

— Магия — это не только артефакты или знания. Вам ли не знать? — произнесла Мортиша, всё это время внимательно следившая за разговором. — Магия — это то, что течёт в крови, передаётся с волей предков. И наши предки знали, как направить эту магию в нужное русло и сохранить дары.

Затем она улыбнулась и перевела тему:

— Помимо Певереллов мы в родстве и с Блэками.

— Но я уверена, что никогда не слышала о браке между Аддамсами и Блэками. Кто же это был? — осторожно произнесла Нарцисса, слегка нахмурившись и пытаясь вспомнить генеалогическое древо Блэков.

— Это была Этель Аддамс. Она вышла замуж за Шедара Блэка, и он стал частью нашей семьи. Насколько я знаю, их союз не был широко известен — Шедар был неординарным даже на вкус Блэков.

— Шедар Блэк? — переспросила Нарцисса, нахмурив брови. — Он был известен своими новаторскими исследованиями в области некромантии.

— Именно так, — подтвердила Мортиша, её глаза слегка сузились, словно она погрузилась в воспоминания. — Он нашёл в Этель и нашей семье единомышленников. Если вам интересно, то можно спросить прапрадедушку Эмброуза, тот часто общался с Шедаром и Этель.

— Любопытно, — признала Нарцисса, прищурившись.

В этот момент разговор прервал громкие хлопки и яркие вспышки, раздавшиеся с противоположного конца зала. Гости, в том числе Малфои и их спутники, резко обернулись на звук. Кто-то вскрикнул, многие выхватили палочки. Из-за облака дыма показались Пагсли и Фестер, которые с трудом сдерживали смех. На их лицах виднелись следы копоти, а одежда слегка тлела по краям.

— Это что ещё такое?! — возмущённо ахнула Нарцисса, прикрывая лицо от дыма.

Фестер, выглядя абсолютно довольным, поднял руки и заявил:

— Всего лишь небольшой эксперимент с магическим порохом и фейерверком, мадам! Мы проверяли, как он взаимодействует с серой из драконьих яиц.

— И, кажется, работает отлично! — радостно добавил Пагсли, хлопнув себя по обугленному рукаву, из которого тут же посыпались искры. Но вот феерверк не получился.

— Пагсли, Фестер, дорогие, — мягко сказала Мортиша, скрестив руки на груди, но её взгляд заставил обоих мгновенно замереть. — Не могли бы вы отложить свои опыты на более подходящее время? Мы ведь не хотим поджечь наших гостей.

— Конечно, Сестрица, — пробормотал Фестер, вытягиваясь по струнке, словно провинившийся школьник.

— Полагаю, это знак, что пора продолжить вечер, — Мортиша изящно подняла руку, привлекая внимание гостей, её голос без труда разлился по всему залу. — Дорогие гости, прошу всех пройти в парадную столовую.

Когда гости заняли свои места за столом, их взору предстал настоящий пир в стиле Аддамсов. Ларч, как искусный мастер, умело подавал изысканные блюда, и вскоре на длинном столе, покрытом чёрной скатертью, появились яства, поражающие своей необычностью и мрачной элегантностью.

На серебряных подносах были выложены «Крылья ночи» — жареные перепелиные крылышки, покрытые густой глазурью из черники с пряностями. Их тёмно-фиолетовая поверхность поблескивала в свете свечей. Рядом, в чёрных стеклянных бокалах, таинственно переливалась «Мерцающая кровь дракона» — напиток насыщенного гранатового цвета, от которого поднимался лёгкий дым.

В центре каждого стола стояли блюда с «Тёмной паутиной» — чёрной пастой из каракатицы, выловленной в Бермудском треугольнике. В глубоких серебряных мисках дышало «Дыхание мрака» — крем-суп из чёрных бобов, густой и насыщенный. В нём плавали «глаза» из белого сыра, пугающе реалистичные. Гости не могли остаться равнодушными к запечённым сердцам ягнят, поданным с густым соусом из граната и специй, несмотря на то, что, казалось, будто они слегка пульсируют.

Фестер с видимым удовольствием откусил кусочек одного из «Гнилых яблок» — запечённых плодов с тягучей карамельной начинкой, украшенных чёрной солью и черным шоколадом, громко воскликнул:

— О, это мой любимый десерт! Мортиша, тебе снова удалось! Никто не готовит гниль так, как ты!

Некоторые британские волшебники, включая Нарциссу Малфой, едва заметно нахмурились, не зная, как реагировать на подобный комментарий.

Невилл, сидя за детским столом, с подозрением уставился на «Живой пудинг» — густой шоколадный десерт, который слегка подрагивал, словно дышал.

— Еда что, двигается? — пробормотал он, попытавшись отодвинуться.

— Конечно, — равнодушно ответил Гаррет, аккуратно съедая ложку за ложкой «Дыхания мрака». — Наши блюда всегда свежие.

Тем временем Люциус Малфой, всё ещё держа в руке ложку с «Кровавым сорбетом» — десертом насыщенного рубинового цвета с лёгкой кислинкой, медленно тающим на языке, осторожно спросил:

— Это традиционная американская кухня?

— Скорее, семейная, — с изысканной улыбкой ответила Мортиша, держа в руках бокал с дымящимся коктейлем. — Мы любим сочетать вкус с эстетикой.

— А я бы сказал, что это искусство, — подхватил Гомес, увлечённо наблюдая за тем, как кто-то из гостей осторожно пробует «Гнездо ворона» — жареные полоски теста, сплетённые в форме гнезда, с тёмным сливочным сыром внутри и покрытые мелкими шоколадными яйцами с «трещинами». — Cara mia, ты превзошла саму себя.

Некоторые британские дамы, как он заметил, украдкой пытались не смотреть на более зловещие блюда, но в целом гости были очарованы. Ужин в доме Аддамсов обещал стать не только незабываемым, но и заставляющим задуматься о том, где пролегает граница между страхом и изысканностью.

Когда на детский стол запрыгнул Вещь, кто-то вскрикнул.

— Это что, рука? — спросил Драко Малфой, на мгновение забыв об этикете.

Гаррет усмехнулся и ответил:

— Это Вещь. Он член нашей семьи.

— Член семьи? — с ужасом переспросил Невилл. Он откинулся на спинку стула, словно пытаясь отодвинуться подальше. До сих пор он так и не притронулся к еде.

— Возможно, он бывший Аддамс. По-правде, никто не знает, — непринуждённо пошутил Гаррет, загадочно улыбаясь.

Дети замолчали, ошарашенные таким ответом. Вещь, словно чувствуя их смущение, помахал пальцами, здороваясь.

После ужина взрослые разделились. В игральной комнате мужчины расслабились, погрузившись в покер и оживлённые разговоры. Гомес, казалось, был в своей стихии. Он с лёгкостью перетасовывал карты, искренне смеялся над проигрышами соперников и с неподдельным интересом обсуждал их идеи.

— Вы вкладываетесь в магические артефакты? — спросил Люциус, следя за движениями Гомеса, который ловко вытащил из колоды пару джокеров.

— Вкладываюсь во всё, что имеет перспективу, — ответил тот, улыбаясь. — Драконьи рудники, заводы по изготовлению летающих ковров, маггловские предприятия. Ах, знаете, однажды я купил целую компанию по производству зубочисток!

— Зубочисток? — удивился Теодорос Нотт, вытащив изо рта сигару.

— Да, — подтвердил Гомес. — И, клянусь, это было самым удачным вложением в моей жизни! Вы бы видели, как магглы сражаются за новинки в этом деле.

Кребб и Гойл захохотали громче всех, но едва ли уловили суть разговора о маггловских зубочистках — им было достаточно самого смеха Гомеса. Лорд Флинт всё время косился на свои карты, тихо ворчал себе под нос и с досадой отодвигал проигрышную ставку. Селвин и Яксли переглянулись: по их лицам было видно, что они вовсе не в восторге от того, как быстро Малфой оказался в центре внимания американца.

— А как вы узнаёте, что ваше вложение будет успешным? — осторожно спросил он.

— Просто чувствую, — ответил Гомес, подмигнув. — Это всё дело интуиции. Хотя, конечно, иногда полезно бросить кости. Иногда я прошу совета у Мортиши, она всегда оказывается права.

С каждым выигрышем Гомеса его собеседники всё больше приходили к выводу, что за этим человеком, возможно, действительно стоит некая магия удачи.

Женщины же переместились в оранжерею, утопающую в зелени и мягком свете. Мортиша и Нарцисса углубились в разговор о садоводстве, особенно об экзотических растениях.

— Это плотоядные орхидеи, — указывала Мортиша на изящные цветы, которые хищно двигались, — они не только прекрасны, но и полезны. Они помогают избавиться от нежелательных гостей.

— Очаровательно, — призналась Нарцисса, рассматривая цветы с интересом. Как бывшая Блэк, она одобряла подобный подход к безопасности. — Хотя я предпочитаю традиционные английские розы, но не могу не согласиться, что в хищных растениях есть что-то завораживающее.

— Традиции — это прекрасно, — ответила Мортиша. — Но иногда стоит посмотреть за их пределы, чтобы найти что-то поистине вдохновляющее.

— Возможно, — ответила Нарцисса, задумчиво касаясь края своего бокала. — А что вы выращиваете помимо орхидей?

— О, мне нравятся ядовитые лилии и венерины мухоловки. Их сила в красоте и опасности, — мягко ответила Мортиша, её губы тронула лёгкая улыбка. — Однако моя любимица — это Клеопатра, она относится к африканским душителям.

Их беседа вскоре плавно перешла на воспитание детей, где Мортиша с энтузиазмом рассказывала о методах развития независимости и индивидуальности.

— Мы поощряем наших детей к самовыражению. Каждый должен найти свою силу и путь.

— В этом есть смысл, — согласилась Нарцисса, хотя в её голосе звучала нотка сомнения.

Августа, сидящая чуть поодаль, слушала беседу с видом человека, которому трудно впечатлиться. Но когда разговор коснулся воспитания детей, она произнесла:

— Независимость — это хорошо. Но ребёнку ещё нужнее дисциплина и чувство долга перед семьёй. Без этого сила быстро обращается в слабость.

— Полностью с вами согласна, тётя Августа, — мягко подтвердила Мортиша, и в её глазах блеснула тень уважения.

Амелия Боунс, всё это время молча разглядывавшая экзотические растения, наконец заметила:

— Должна признать, это впечатляет. Но в Министерстве подобные образцы классифицируются как опасные. Их нужно регистрировать и хранить под контролем.

— Ах, мадам Боунс, — улыбнулась Мортиша, — всё, что действительно ценно, всегда считают опасным. Разве не так?

Леди Гринграсс, чуть улыбнулась и произнесла:

— В ваших словах есть правда. Но я предпочитаю, чтобы опасность оставалась за пределами моего дома.

— А мы, напротив, впускаем её внутрь, — спокойно сказала Мортиша. — Тогда она становится частью семьи.

Женщины переглянулись: одни с удивлением, другие с осторожным интересом.

В это время дети собрались в игровой комнате. Уэнсдей было неинтересно с ними, так что она направилась в свою комнату, а Пагсли присматривал за братом и юными волшебниками. Гаррет показывал британским волшебникам странные устройства.

— Это гильотина, — с улыбкой заявил он, указывая на приспособление. — Работает безупречно. Хотите попробовать?

Драко нервно сглотнул, но Теодор Нотт шагнул ближе, внимательно разглядывая механизм.

— На что она способна?

— Секунду, — ответил Гаррет. Он ловко положил под лезвие одну из старых кукол Уэнсдей, и с громким щелчком её голова отделилась от тела. Малфой слегка побледнел, но сделал вид, что ему всё равно. Кто-то из девочек громко охнул.

— Впечатляюще, — протянул Теодор, хотя его голос звучал немного напряжённо.

Пагсли подошёл к своему электрическому креслу.

— Это моё! Отлично проводит ток. Не хотите посидеть?

— Нет, спасибо, — резко ответил Драко, отступая на шаг. Теодор, напротив, заинтересовался и склонился над креслом, рассматривая его поближе.

— И как оно работает? — спросил он, указывая на провода, тянущиеся к загадочному ящику в углу комнаты.

— Очень просто, — начал объяснять Пагсли, гордо похлопывая по подлокотнику. — Я подключил его к генератору, который работает от магии. И я могу регулировать напряжение. Ну, до определённой степени.

— До какой? — осторожно уточнил Теодор.

— До такой, что волосы начинают дымиться, — беззаботно ответил Пагсли, активируя рубильник. Кресло заискрилось. Драко отпрянул ещё дальше, но Теодор, казалось, был искренне заинтригован.

— И кто обычно им пользуется?

— О, обычно Уэнсдей привязывает к нему Пагсли, — вмешался Гаррет, улыбаясь. — Хотя однажды она случайно чуть не поджарила его.

Эта фраза заставила Драко нервно сглотнуть. Астория Гринграсс побледнела и пошатнулась, благо Дафна подхватила её под руку.

— А у вас есть что-то менее смертельное? — выдавил Малфой.

Гаррет оглядел комнату, прищурив глаза, и указал на небольшой шкаф в углу:

— Конечно, там наша гробница. Хочешь посмотреть?

— Гробница? — переспросил Драко, нахмурившись.

— Да, — серьёзно кивнул Гаррет. — Это небольшой саркофаг, который мы с Пагсли модернизировали. Он закрывается и создаёт полную изоляцию. Можно почувствовать себя как в могиле и даже не нужно идти на кладбище.

Теодор бросил на Гаррета странный взгляд, но его любопытство перевесило.

— Давайте попробуем, — предложил он, подходя ближе.

Пагсли с энтузиазмом открыл крышку, демонстрируя мягкую обивку внутри.

— Видишь? Полный комфорт. Даже вентиляция есть.

— Это странно, — пробормотал Теодор, но всё-таки полез внутрь.

Когда крышка захлопнулась, Пагсли засмеялся, а Гаррет, склонившись к небольшой панели сбоку, начал нажимать кнопки. Внутри гроба послышался приглушённый голос Теодора:

— Эй! Что это?

— Это эффект симуляции червей, — ответил Гаррет с серьёзным лицом. — Кажется, будто тебя съедают изнутри.

— Вы все сумасшедшие! — в ужасе воскликнул Драко.

Гаррет посмотрел на него и усмехнулся.

— Мы — Аддамсы.

Тем временем Теодор вылез из гроба, слегка растрёпанный, но странно оживлённый.

— Это было необычно. Сначала я даже немного испугался, — признался он, бросив быстрый взгляд на Гаррета и Пагсли.

— В тебе есть дух Аддамса, — с довольной улыбкой ответил Пагсли, хлопнув его по плечу.

Дафна Гринграсс, всё это время державшая руку сестры, подняла бровь, но не удержалась от тихого комментария:

— Удивительно. Никогда не думала, что подобное можно придумать для развлечения.

Астория, бледная как простыня, вцепилась в её руку крепче.

— Это ужасно, — прошептала она. — Но… я не могу перестать об этом думать.

Невилл, всё это время державшийся в стороне, наконец тихо пробормотал:

— Они сумасшедшие.

Вечер продолжался, погружая британских волшебников в эксцентричный, но чарующий мир семьи Аддамс.