Штормовое предупреждение (джен)

Необходимость прервать запланированное с супругой времяпровождение омрачала сознание, но, к сожалению, он никак не мог поступить иначе. Печальное сообщение улетело на комлинк Падме несколько минут назад, и он даже представлять не хотел, что жена подумает о его очередных внезапно появившихся «очень срочных делах». Наверняка надуется, но при встрече снова попытается сделать вид, что всё в порядке. В этом вся его Падме. Добрая, нежная, чуткая и очень понимающая. Порой ему казалось, что он не заслуживал своего Ангела, но, к счастью, эти мысли быстро вытеснялись осознанием того насколько счастливым человеком он был.

Больше всего на свете ему сейчас хотелось сжать супругу в крепких объятиях, опалить губы долгим поцелуем и насладиться близостью; не в плане супружеского долга — малыш в её утробе внёс коррективы в их семейную жизнь, — но просто почувствовать её рядом, увериться, что момент, а может и весь мир, принадлежит только им двоим. К сожалению, пришлось и эти мысли затолкать в глубину подсознания и сосредоточиться на задаче ныне более важной, а именно наблюдении за Кловисом. Пришлось пойти на уступки с самим собой, но в итоге логика победила опасения и Энакин, скрепя сердце, отпустил шею парня, впрочем, сурово обозначив, что любое ускорение шага или отход от него более чем на два метра будет рассматриваться как попытка побега и тогда… Похлопывания по рукояти светового меча хватило, чтобы недокормыш быстро закивал, растянув губы в слегка нервной улыбке — впрочем, виделась в той и лёгкая насмешка — и, поскольку Сила разлилась мелодичным перезвоном правды, Энакин решил поверить.

Парень спокойно шёл на расстоянии вытянутой руки, вертел головой вправо-влево, рассматривая местные достопримечательности: лиственную аллею, пересекающиеся наземные и воздушные автомагистрали, несколько торговых центров и скромный фонтанчик меж ними. Энакин свернул в сторону парка, напротив которого расположились двухэтажное здание магазина одежды (довольно вычурной на его вкус — как-то забрёл туда интереса ради) и захудалый магазинчик с такой редкостью в ассортименте как бумажные версии популярных книг и образовательных журналов, а также настольные игры. Книги были заманухой, конечно, но особым спросом в век электронных технологий не пользовались — большинство предпочитало скачать в свой планшет оцифрованную версию и не заморачиваться с бережным отношением к тонким страницам и хранением — и Энакин всерьёз сомневался, что хозяин магазинчика имел с них хорошую выручку. А вот игры наверняка имели успех, потому как местная ребятня, у которой в школах в образовательных целях отбирали планшеты с датападами, желала как-то развлекать себя на переменах, а всем известно, что у детей редко когда вещи подолгу сохраняют изначальный вид. На короткий миг Энакин позволил себе представить, как его ребёнок однажды тоже будет вот так же протягивать старому продавцу горсть кредитов, покупая для себя и своих друзей первую колоду «Unо», «Монополию» или что-то в этом роде. Почему-то он не сомневался, что и этот магазинчик, и его хозяин благополучно — пусть и скрипя и осыпая за собой песок — доживут до дней, когда маленький Скайуокер начнёт получать своё первое образование.

— Мы можем зайти туда? — вероятно, уловив направление его взгляда и заинтересовавшись, спросил недокормыш и поспешно, словно защищаясь, пояснил: — на моей родной планете не было бумажных книг, а контрабандисты, с которыми довелось пообщаться, упоминали, что от них веет особой... Эм... Не атмосферой, а... М-м... — он завис, не в силах вспомнить нужное слово и лишь активно жестикулировал, пытаясь жестами донести всю суть. — Крифф, — в итоге сдавшись, прошипел он, — ну ты же понял, да?

Энакин понял. Губы сами собой искривились в лёгкой насмешке, а в памяти вспыли воспоминания о собственных ощущениях, когда довелось взять в руки настоящую книгу. От переплёта и бумажных страниц пахло деревом, временем и чем-то ещё, чем-то неуловимым, но вызывающим внутренний трепет. Очень приятное чувство. Не то что бы Кловису было нужно о том знать.

— Если я правильно помню, у тебя с собой ни кредита. — невозмутимо напомнил он.

Недокормыш секунду выглядел обескураженным, но в следующую решительно распрямил плечи:

— Мне просто интересно увидеть их вживую. Я только посмотрю, я не прошу мне что-нибудь покупать.

На языке крутился колкий ответ, но, стиснув зубы, Энакин заставил себя смолчать и просто закатить глаза.

Вдох-выдох.

Сконцентрироваться.

Отпустить раздражение в Великую.

Нельзя было грызтись с ним. Не сейчас во всяком случае. Но просьба была безвредная, и прикинув, что ничего не потеряет, если они и правда навестят старика с его карликовым саблезубым псом-компаньоном, Энакин махнул рукой и свернул с тропинки: до четвёртой луны было ещё много времени — усмехнулся про себя. Недокормыш позволил себе скудноватую, но определённо довольную улыбку, двинулся следом, а Энакина едва не оглушило разразившимся в Силе предвкушением.

Шаг сбился на полстопы.

Что?

Нет, то есть, опять?

Было трудно свыкнуться со своим недавним открытием и не принимать дёрганья пришлого за дёрганья ребёнка, но конкретно в этом случае даже сомнений не было, кто столь громко оповещал через Силу о своём внутреннем состоянии. Недокормыш сам вообще в курсе был, что делает? Энакин припомнил его полное недоумения лицо, когда ещё в камере поинтересовался причиной зова, поразмыслил и пришёл к выводу, что тот, скорее всего, действительно не был знаком с действием эмоциональной проекции в Силу и делал то неосознанно. Вот только, почему «связным» выбрал именно его? Они ведь даже ни разу не встречались… Верно ведь? Цыкнув себе под нос, недовольно повернулся:

— Можешь реагировать тише? Уже порядком поднадоели твои бесконечные трепыхания.

Недокормыш инертно сделал ещё шага два, прежде чем остановился.

— А?.. — голос его был пропитан недоумением и глаза под очками наверняка глупо моргали, но Энакин поджал губы и демонстративно отвернул голову: как бы парень ни прикидывался невинной бантой, сумел не только идеально скопировать силовую подпись ещё не рождённого младенца, но и одурить храмовых стражей, а значит — пусть Сила и разливалась перезвоном правды в моменты его ответов и недоумений — был вовсе не так прост. Недокормыш, очевидно, принял его молчание за раздражение, потому как поднял ладони на уровень груди и как будто попытался объясниться: — Слушай, я знаю, что ты можешь… эм-м… видеть? Нет, скорее… слышать мои мысли, но я правда не знаю, как думать тише. Правда не знаю. — повторил зачем-то.

Если бы его мозг был компьютером или даже датападом, в нём наверняка бы случился сбой системы и на экран вывелись бы сотни однотипных красных окон с восклицательным знаком внимания и единственным словом «Что?» в качестве объяснения поломки. В ушах словно бы включили белый шум, потому как все звуки внезапно перестали существовать, а мир перед глазами сузился до лица недокормыша перед ним. Дурацкие зеркальные очки отражали мир, не позволяли заглянуть в чужие глаза и оставляли гадать над смыслом обороненных слов, не позволяя дотянуться до то и дело ускользающего ответа.

— …О чём ты? — наконец прохрипел Энакин.

Его способность воспринимать силовые колебания глубже и детальнее стандартного форсъезера была тем, чем он совершенно не спешил делиться ни с учителем, ни с кем-либо из мастеров. Хватило пары общих вопросов чтобы ещё в детстве понять, что остальные джедаи видят и чувствуют Силу не так как он, так что выставлять себя ещё более странным в их глазах совершенно не прельщало. Поэтому он молчал и слушал кривые для него объяснения и наставления, экспериментируя и подгоняя те под собственную реальность.

Недокормыш никак не мог об этом знать.

Он даже Падме ничего не говорил.

И тем не менее, этот парень слишком хорошо описал его восприятие. Видеть и слышать чужие мысли, да? Не то чтобы детально или по-настоящему внятно, но в моменты особо сильных переживаний и эмоций такое и правда случалось. А ещё случалось в общении с теми, с кем у него установилась более глубокая связь. Падме, Оби-Ван, Асока. Раньше ещё была мама.

— Ну, слышать мысли не в плане прямо «слышать», скорее… Ох… — Недокормыш поднял руку к лицу, провёл пальцами по лбу, зацепил мизинцем очки и немного оттянул их от кожи, словно давая лицу маленькую передышку от бесконечного вакуума. Энакин успел различить синеву верхней части чужой радужки, прежде чем зеркальное стекло вновь скрыло глаза пришлого. Когда он оттолкнул его в Силе, на него обиженно глянула именно эта синева. — Я имею в виду, некоторые форсъюзеры ведь наверняка могут сильнее ощущать чужие эмоции в Силе, да? Мой отец так умел, не знаю, только ли со мной или же вообще со всеми, но… Да, хм. А ты ведь Избранный, так что я подумал, что ты тоже наверняка можешь, тем более, что сам сказал, что я мешаю тебе своими мыслями и… — внезапно он замолк, словно понял, что сказал что-то, чего говорить явно не должен был, и отступил на полшага, вытянув перед собой руки и отчаянно замахав ими — Слушай, не обращай внимание! Я очень плохо разбираюсь во всех этих Силовых возможностях и у меня не было нормального учителя, поэтому могу нести чушь. Забудь, ладно?

Если бы волна убеждения была чуть сильнее, Энакин бы был готов поклясться, что на нём попытались использовать ментальное внушение, но общее ощущение чужой мысли было скорее нервное и смущённое, чем повелительное, так что парень просто болтал в глупой попытке закрыть тему. Сам не зная почему — возможно, для здоровья собственного разума, — он решил подыграть и, постояв ещё немного и уложив в голове ряд мыслей и догадок, над которыми пообещал себе поразмыслить позже, наедине, повернул голову к ларьку, из-за которого и случился этот донельзя странный разговор, и указал на тот большим пальцем:

— Всё ещё хочешь зайти?

Бумажные книги затянули их на гораздо бо́льшее количество времени, чем можно было предположить, и покинули ларёк и его без умолку вещающего о том и о сём хозяина они когда хронограф сделал целых два оборота. Ведомый чувством совести, что отняли у старика так много времени, а также желанием извлечь пользу и для себя, Энакин в итоге купил пару коробочек домино и шахмат для своих солдат — Рекс как раз жаловался, что ребятам скучно в перерывах между миссиями и одной доски для саббака на всех явно не достаточно — и томик какого-то, судя по обложке, любовного романа для Падме. Вообще супруга предпочитала политические расследования и детективы, но врач, ведущий её беременность, посоветовал погружаться в более спокойные творческие миры и роман показался отличным выбором. Возможно, ей даже понравится, ну а нет — всегда можно будет преподнести в качестве дорогого подарка для её сестёр или матери. Беспроигрышный вариант. Недокормыш поглядывал на его пакет с покупками, не решаясь, впрочем, как-то комментировать, а Энакин демонстративно не замечал его взглядов, слишком хорошо помня, как тот завороженно пялился на небольшое пособие по сборке и проектированию собственных планеров и космических кораблей. Интересы у них явно сходились. Он даже решил, что как-нибудь обязательно вернётся к старику и, возможно, приобретёт в своё пользование это пособие, если содержимое будет ему полезно и если цена не будет откровенным грабежом. В конце концов о технике он знал достаточно и уже не раз воплощал в жизнь собственные задумки; с 3РО, правда, перестарался в эмоциональной части, но тот был его первым творением, да и Падме находила склонность дроида к драме весьма очаровательной, пусть его самого эта черта и выводила из себя.

Они прошлись по кварталу, перекусили в одной из забегаловок мясными булочками и горячим кафом и свернули в парк, когда на небосводе зажглась вторая Луна, а все особо ответственные граждане уже начали расходиться по домам. Жёлтый свет фонарей привлекал мошкару, отражался в лужах, оставшихся после вчерашнего дождя, и нагонял в сгущающейся темноте атмосферу лёгкой таинственности. Энакин любил это время, когда и сумерки уже закончились, но и ночь ещё не вступила в свои полные права и можно было насладиться прохладой воздуха и понаблюдать за снующими в аэрополосе планерами, с каждым оборотом хронометра которых становилось всё меньше. Их никогда не бывало ноль, но в такое время можно было смело нажать на газ, даже превысив ограничение скорости, сделать несколько виражей, совершенно не боясь в кого-нибудь врезаться. Лет пять назад, будучи ещё падаваном, он часто выбирался из храма чтобы ощутить в волосах порывы ветра, вскинуть вверх руки и лишь одной Силой не вылететь из пикирующего спидера. К сожалению, в одну из таких вылазок его поймал Оби-Ван и пришлось чуть ли не на крови поклясться, что больше он так не будет.

Энакин проложил путь по маленькому мостику через смехотворно узкий ручеёк, спустился по старой полуразрушенной лестнице к искусственно образованному пруду, на котором уже распустились ночные водяные лилии и подавил вздох, понимая, что это место было в сегодняшней запланированной прогулке с женой. Ноги сами привели, хоть он и не намеревался. Вот ведь.

— Красиво… — едва слышно, практически себе под нос пробормотал рядом недокормыш, спустился к воде, окунул в прохладную гладь ладонь.

— Ты словно воду никогда не видел. — прокомментировал Энакин, остановившись на предпоследней ступеньке, и парень, смутившись, одёрнул руку и поспешил выпрямиться.

— Вовсе нет. Просто никак не привыкну, что на других планетах она не роскошь, а обычное явление, — вытер мокрую ладонь о штаны, сложил руки в замок и деланно потянулся.

Энакин прищурился. Совет не посвящал его в свои мысли и новости относительно пришлого, а с Оби-Ваном он поговорить не успел, но был уверен, что такая реакция на воду могла быть у жителя только одной планеты — раскалённого, пыльного и полного песка шарика под названием Татуин. Он сам реагировал так же (даже более бурно), когда впервые вырвался из того песчаного ада, что приходилось звать домом. Интересно. Даже очень. Потому что на всей планете он ни разу не почувствовал другого форсъюзера, а с этим Кловисом они, по логике, были одного возраста и он буквально светился в Силе. Не заметить такого бы точно не смог, даже если бы тот был в личном услужении хаттов. Настоящая головоломка.

— Джедаи всегда такие странные? — сбил его с мысли неожиданным вопросом некодормыш, и Энакин в недоумении нахмурился:

— В плане?

Парень пожал плечами, мотнул головой словно в поисках нужных слов.

— Их поведение. Я совершенно не вижу смысла в их действиях, со мной, имею в виду.

Энакин запрокинул голову, устремив взгляд на начавшие загораться на тёмном полотне неба звёзды.

Хороший вопрос, на самом деле. Знал бы ещё он сам на него ответ.

Они оставили озеро позади, выйдя на мощёную камнем дорожку, вдоль по обе стороны которой располагались деревянные лавочки да проливали свет фонари.

— Совет осторожен, они не могут впустить в храм кого попало, особенно во время войны. — спустя время раздумий наконец пожал он плечами. Впервые был рад, что Оби-Ван таки вдолбил в него эту блажь вроде профессиональной солидарности, главным пунктом которой было «не критиковать действия «коллег» перед чужими» — нужные слова находись сами собой. Недокормыш своим не был. И мотивы его были мутны и запутаны, и он мог лишь предполагать. — И то, что ты сбежал из темниц, тебя никак не выставляет в хорошем свете. Я на их месте уж точно бы не воспылал доверием после такого. Что ты провернул, силовое внушение?

Да, он швырнул прямо в лицо потенциальной угрозе свою догадку, хотя буквально несколько часов назад дал себе слово молчать и не подавать виду. Молодец, ничего не скажешь. Оби-Ван наверняка бы приложил ладонь к лицу и помотал головой, «восторженный» его действиями.

Недокормыш откровенно надулся:

— Я никому не навредил, — проворчал он, даже не пытаясь сделать вид, что не понимает о чём речь или что невиновен, — они спрашивали и спрашивали, но ответам мои не верили, а один даже нагло ворвался мне в голову — еле вышвырнул. И после такого я должен был смиренно ждать в своей камере, гадая, что они ещё выкинут? Я ни в чём не виноват и нести ответственность только потому что кто-то там что-то заподозрил не намерен.

Бровь сама собой поползла вверх, но Энакин даже не попытался взять мимику под контроль. Редко кто — да, наверное, вообще никто, кроме, быть может, его самого и Асоки, когда они с ней оставались вдвоём — смел возмущаться действиями Совета. Это было неписанное правило: «мастера всегда правы». Мысленно Энакин всегда продолжал: «даже если делают какую-то откровенную чушь», и то и дело напоминал себе, что куда проще стиснуть зубы и согласиться, чем потом отбиваться от обличительных речей и косых взглядов. Получалось с переменным успехом, но он действительно старался; во всяком случае, когда в зоне слышимости был кто-то кроме Асоки и Рекса с ребятами. Ну и Оби-Вана — учитель предпочитал выносить ему мозги сам, не добавляя к ядрёной смеси поучений ещё и заунывные речи других мастеров, и его знакомый с детства упрекающий голос Энакин давно уже научился пропускать мимо ушей (Оби-Вану не нужно было об этом знать).

— Не ляпни такого перед кем-то ещё, особенно перед мастером Винду. — сам не зная зачем доверительно подсказал Энакин и поспешно дал сам себе ментальную затрещину: он не должен давать пришлому подсказки, как обойти подозрения мастеров, наоборот, должен приложить максимум усилий, чтобы помочь вывести паршивца на чистую воду. Вот только действовать следовало максимально аккуратно, даже деликатно, а в этом он был почти полный ноль, предпочитая прямоту хождению вокруг да около. Эх, нужно было поскорее вернуть его в храм и сдать Оби-Вану — вот уж кто сумел бы втереться в доверие и выведать всё, что только можно. Кловис сам бы всё ему выдал и даже не заметил.

Недокормыш сделал гримасу, недовольно поджал губы:

— Это, кстати, он проломился в моё сознание.

Энакину потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, о ком ему говорили. Точно, Винду. На самом деле, совершенно не неожиданно.

— Вот как. — выдохнул он и резко отклонился в сторону, уступая дорожку какому-то ночному лихачу на самокате: спасибо, что хотя бы фару включил, а то бы точно распластались с ним по асфальту в жарких объятиях, пусть Сила и предупреждала о несущемся сомнительном объекте. — Да когда вас наконец приравняют к полноценному транспорту?! — возмущённо бросил он вслед уже унёсшемуся самокатчику, но вместо какого-либо внятного ответа получил лишь тихое посмеивание со стороны недокормыша.

Ну, примерно на такую реакцию он и рассчитывал.

Теперь можно было не продолжать скользкую тему про Совет в общем и Винду в частности и постараться перевести разговор в другое русло. Может и очевидно, зато вполне удачно.

— Скоро взойдёт третья Луна, пора возвращаться.

Недокормыш перестал улыбаться, Сила вокруг него тоже приняла более серьёзный оттенок. Он прикусил нижнюю губу, словно что-то обдумывал, а потом вдруг сделал шумный вдох и выпалил на одном дыхании:

— Спасибо за эту прогулку и прости, что нарушил твои планы на вечер.

Первым рефлексом Энакина было огрызнуться, вторым — всё отрицать, и только третьим — взять себя в руки и не наговорить глупостей. Если Кловис и заметил охватившее его на эти несколько секунд возмущение, то он мудро промолчал. Энакин сделал глубокий вдох и медленно выдохнул. Практически не сомневался, что на данный момент его тайна вне опасности, но перестраховаться всё равно не было лишним.

— Если ты дашь мне повод даже подумать, что…

— Даю слово, что никому не скажу ни про твою жену, ни про ребёнка. — Не дав ему закончить, торжественно пообещал недокормыш и почти сразу растянул губы в лукавой усмешке: — ты вывел меня из темницы, так что я никак не мог увидеть как вы с ней обнимались. А, и целовались тоже. — поднял на уровень глаз указательный палец и, когда Энакин был готов дать волю раздражению и пару раз тряхануть парня за шиворот, тот вдруг стал серьёзным. — Кстати, почему ты скрываешь свой брак?

Вопрос прошёлся по мозгам охлаждающим водным душем, но в голосе недокормыша больше не было и намёка на дурачество. Тот действительно не знал этого общеизвестного факта. Хотя, если он родом с Татуина, оно не удивительно. Тяжело вздохнув, Энакин прикинул, что тот вполне мог поинтересоваться об этом ещё у кого-нибудь, например у библиотекаря, и кто знает, что наплёл бы в ответ на обязательно последующие вопросы. Нет, лучше было бы сказать самому. Тем более, что сам раскрыл перед ним эти карты. Играть — так до конца.

— По древним обычаям, джедаи не имеют права связывать себя узами с кем бы то ни было, потому что те могут склонить их на тёмную сторону Силы.

— Э-э... Я-я-асно... — спустя несколько секунд ступора протянул недокормыш.

Энакину захотелось нервно рассмеяться. Да, у него была похожая реакция, когда ему сообщили, что никакой семьи с любимым человеком или даже крепкой дружбы у джедая быть не может по определению. Криф бы побрал Совет, они даже его естественную любовь и детскую привязанность к маме обозвали чуть ли не патологией!

— Отец не успел рассказать мне обо всех этих нюансах Силы, но разве семья вызывает не положительные чувства? Я имею в виду, как любовь и забота о ком-то могут заставить джедая пасть?

Криф знает — хотелось огрызнуться в ответ на не единожды задаваемый и в собственных мыслях вопрос, но внутренний Оби-Ван сегодня был почему-то слишком активен, и он лишь смиренно развёл руками.

— Таковы правила Ордена. — подумал и почти не выдав раздражения добавил: — хотя некоторым, цереанам например, Совет разрешает не только вступать в брак, но и потомством обзаводиться чтобы не допустить вымирания расы. Насколько знаю, все эти браки по расчету и с собственными детьми джедаи-цереаны никак не контактируют после их рождения.

Пришибленный взгляд недокормыша сказал всё что тот подумал про озвученные правила, и Энакин решил, что не так уж и против, что тот узнал его тайну.

* * *

Сидящий и ждущий на ступенях храма Оби-Ван Кеноби не стал неожиданностью, но Люк всё равно внутренне подобрался, готовый, если потребуется, защищаться всеми доступными способами. Он не собирался позволять джедаям вновь бросать себя в тюремную камеру и бесполезно просиживать в ней дни, когда, как выяснилось, ему было чем заняться. Детские грёзы наконец могли стать явью, пусть он пока и не представлял, как это провернуть — как спасти родителей, — но это был мощный стимул начать действовать, а не просто плыть по течению и уповать на милость Великой. А для того, чтобы действовать, он должен был находиться на свободе. Кулаки сжались плотнее, ногти на левой руке неприятно, но отрезвляюще впились в кожу ладони, и он шумно втянул носом воздух, давая лёгким больше кислорода. Хорошо, что на нём оставались очки, потому что скрыть хмурый взгляд он сейчас совершенно не стремился.

Оби-Ван, заметив их приближение, опёрся о колени и поднялся:

— Судя по времени, экскурсия выдалась насыщенная?

— А то! Сомневался в моей профпригодности как гида, учитель? — поравнявшись, Энакин, провёл рукой по волосам, зачесав пятернёй чёлку, и как-то слишком довольно оскалился: — как и обещал, возвращаю в целости и сохранности и, заметь, как раз до четвёртой Луны. — он поднял палец, одновременно указывая на ночное небо и подчёркивая значимость своих же слов.

Люку захотелось насмешливо фыркнуть и закатить глаза. Отец откровенно дурачился и, если бы не испытал на собственной шкуре, никогда бы не заподозрил, что в этой своей ипостаси тот мог быть весьма устрашающим. Оби-Ван Кеноби сдерживаться не стал и просто приложил пальцы ко лбу, демонстрируя усталость.

— Ты и сам-то порой умудряешься заблудиться, я удивлён, что вы оба вообще нашли путь назад. — не так уж и тихо пробормотал он, и Люка в который раз посетило чувство, что слова несли совершенно иной смысл. Мог ли у джедаев быть свой шифр на случай непредвиденной ситуации? Вполне возможно, учитывая, что сейчас была эпоха клонических войн. — И к слову, вместо того чтобы шататься с Кловисом по городу, ты должен был предоставить Совету полный отчёт о миссии.

Лицо Энакина приняло выражение, которое можно было смело назвать «кислым» и словно в насмешку, память выудила образы почти так же кривившейся Леи, когда та понимала, что её ждёт очередная гора скучной работы с документами. Люк мотнул головой, отгоняя наваждение. Сестра и правда была почти копией их отца; жаль, что в их времени всё обернулось так, как обернулось.

— Оби-Ван, давай я просто расскажу мастерам о миссии, все только выиграют, уверяю.

Было ли это настоящим предложением или же просто эдакой формой жалобы Люк сказать затруднялся, но из-за отсутствия ответа со стороны Оби-Вана предположил, что всё-таки второе. К тому же, отчётные формы были предусмотрены именно для возможности повторного изучения деталей задания, если возникала такая потребность, и Энакин не мог этого не знать. Губы Оби-Вана тронула насмешливая улыбка:

— Уверен, они с радостью выслушают тебя в дополнение к отчёту.

— Звёзды. — хлопнул себя по лицу Энакин и почти сразу переключился на внимательно наблюдающего за их препираниями Люка: — Кстати, недокормыша обратно в темницы вести или сперва всё-таки в освежитель? Сколько его ни вижу, всё в одном и том же, а учитывая, что сидеть ровно он явно не умеет... — заканчивать он не стал, вместо этого поведя рукой в немом продолжении, и Люк был благодарен хотя бы за такую маленькую милость.

Вообще, конечно, стоило бы возмутиться столь громкому и намекающему заявлению, но крыть было нечем: ему и правда не предоставили возможности привести себя в хотя бы относительный порядок — разве что голодом морить не стали, спасибо и на том! — и одежда, надетая сутками, уже начинала терять свою свежесть, а тело яро требовало избавления от осевших на коже слоях пота и пыли. Да, пока ещё от него не несло (во всяком случае, сам он того не чувствовал), но всё хорошее имело свойство заканчиваться и… На всякий случай он быстро закивал, выражая солидарность. Оби-Ван нехорошо прищурился:

— Насколько я помню, встречался ты с ним только перед отправкой на Анаксес и сейчас.

— Давай ты не будешь докапываться до деталей, хорошо? — поднял руки на уровень груди Энакин, всем своим видом давая понять, что не намерен продолжать разговор в этом русле.

Оби-Ван поджал губы, нахмурился и укоряюще покачал головой:

— В твоих интересах, чтобы мастер Винду не узнал об этих выходках.

Сила вокруг Энакина заискрилась расслабленностью и лёгким весельем.

— А ты не намекай ему, и он не узнает.

Вместо ответа Оби-Ван вновь приложил ладонь к лицу, тяжело протяжно вздохнул. Открыл рот, чтобы что-то сказать, но передумал и вновь закрыл, развернулся к вратам храма и махнул рукой в немом призыве следовать за ним. Люк не всё понял из этого причудливого разговора, но судя по задумчивому лицу Энакина, тот успел обменяться со своим учителем какой-то значимой информацией.

Эх, ему столько всего хотелось спросить, но интуиция — а может и сама Великая — подсказывала, что делать оное нужно только когда они с отцом останутся наедине.

Если, конечно, мастера-джедаи позволят это после их спонтанной «экскурсии».