По тонкому льду (гет)

—Могу помочь спрыгнуть

Драко Малфой стоял несколько шагов от неё, его выражение лица было спокойным, но в глазах читалась какая-то непонятная тень. Он смотрел на неё, как всегда — с тем же презрением, но в этот раз не было обычной насмешки. Лишь холод.

— Ты меня преследуешь? — её голос был твердым, но внутри что-то дрогнуло от неопределенности.

Малфой не сразу ответил, его взгляд стал ещё более холодным, а уголки губ изогнулись в едва заметной, но ядовитой усмешке.

— Преследую? —его слова звучали с откровенным отвращением, но в них скрывалась какая-то невидимая напряженность. — Я просто стою здесь. Или ты ждешь, что я исчезну?

— Было бы неплохо, — ответила она с холодной решимостью, не отводя взгляда. Её слова прозвучали как вызов, но в голосе ощущалась и скрытая усталость.

Малфой слегка приподнял бровь, как будто её слова его удивили, но ни малейшего удивления не было в его глазах. Он по-прежнему оставался непреклонно спокойным.

— Ты считаешь, что я исчезну по твоему желанию? — он тихо посмеялся, но этот смех был не без горечи. — Я не исчезаю так легко.

Она не ответила сразу, её глаза встретились с его, и в этот момент они оба почувствовали, как неизреченное пространство между ними становится всё более напряжённым, почти осязаемым. Она хотела сказать что-то резкое, отбросить его слова, но что-то внутри удерживало её. В его тени, за этой невидимой границей холодности, что-то бурлило.

— Может, тебе стоит попробовать, — её ответ был таким же холодным, как его слова, но в нем сквозила некая усталость, как будто она уже не была готова вечно бороться с этим.

Он приблизился к Гермионе, делая шаг за шагом, не отрывая взгляда от её лица. Воздух между ними становился всё более напряжённым, и она почувствовала, как его холод проникает в неё, словно он намеренно размывает границы между ними.

Гермиона сдержала дыхание, её сердце билось быстрее, но она не отступила. Она знала, что если он почувствует слабость, он сразу же воспользуется этим. Тем не менее, что-то в его приближении заставило её чувствовать себя одновременно уязвимой и сильной. Слишком близко.

— Не делай этого, Малфой, — её голос звучал слабо, но в нём была твёрдость, которую она едва успела ощутить.

Он не сказал ни слова, продолжая двигаться в её сторону, пока не оказался совсем рядом, его дыхание ощущалось на её коже.

— А то что, — усмехнулся Малфой, его глаза мерцали холодным огнём. Он сделал ещё один шаг вперёд, почти касаясь её, и его дыхание стало чуточку быстрее. Эта усмешка была не столько насмешливой, сколько… безжалостной. Как будто он уже знал, что он может сделать всё, что захочет, и не столкнётся с сопротивлением.

Гермиона сжала челюсти, ощущая, как её нервы напряжены до предела. Она понимала, что этот момент может стать решающим, но даже перед лицом его угрозы не собиралась уступать.

— Ты думаешь, я боюсь тебя,Малфой? — её голос был тихим, но твёрдым, словно она пыталась доказать себе, что у неё есть сила бороться, несмотря на всё.

Малфой взглянул на неё с таким пренебрежением, что казалось, он готов был в любую секунду сломать её стойкость. Но вместо того чтобы продолжить, он замер на месте, и в его глазах мелькнуло что-то, что могло бы быть даже сомнением.

— Нет, Грейнджер, ты не боишься, — он сказал это почти беззвучно, как будто сам не верил в свои слова. — Но это не важно.

В секунду тело Гермионы обмякло, и сознание начало её покидать. Мгновение назад она была готова ответить ему, но теперь всё, что она ощущала — это странную тяжесть в веках и слабость, охватывающую её тело. Как бы она ни пыталась сопротивляться, зелье сна, на которое она не обратила внимания, начало своё действие в самый неожиданный момент.

Малфой заметил это, его взгляд становился ещё более сосредоточенным, а уголки губ приподнялись в тени какого-то неясного удовлетворения. Он подошёл ещё ближе, и её руки, не в силах держать равновесие, не успели поймать опору.

Гермиона почувствовала, как её тело теряет всякую стойкость. Она не могла больше сдерживаться, зелье увлекало её в объятия сна, и, несмотря на всю свою волю, она не могла противостоять.

Тем не менее, даже в этот момент, когда её разум поглощала тьма, она почувствовала, как его взгляд на ней оставался неизменным, холодным и оценивающим.

— Какого черта, Грейнджер? — его голос был низким и отрывистым, как будто что-то нарушило его привычный порядок. Он держал её, но в его голосе не было привычного презрения. Только раздражение и… что-то другое, что Гермиона не успела разобрать, прежде чем снова погрузиться в полумрак.

Малфой прижал её к себе, слегка встряхнув её плечо, как будто пытался вернуть её к жизни. Его холодные пальцы, казавшиеся такими непримиримыми, теперь ощущались странно теплые.

—Седативум Сомникус,—ее слова были почти невнятными, но он услышал их, как слабый шёпот

Её глаза закрывались, а окружающий мир становился всё дальше и дальше.

— И что, мать его, мне теперь с тобой делать? — Малфой пробормотал, его голос звучал как тихий, но ощутимый укол раздражения.

Он опустил её на пол, осторожно, чтобы не повредить, и снял свою мантию. Его движения были резкими, но аккуратными, словно он сам не понимал, почему так поступает. Накинув мантию на её тело, он сдался этому странному порыву.

Сел рядом, не говоря ни слова. Его взгляд скользнул по её лицу, потом он откинул волосы с её лба, будто пытаясь увидеть в этом что-то большее. Никакой привычной насмешки, ни холодной отстранённости, лишь пустота, заполняющая пространство между ними. Он не знал, почему его беспокойство не уходило. Гермиона была для него всего лишь объектом ненависти, предметом постоянных столкновений… Но сейчас её хрупкость, её уязвимость, не давая ей возможности защититься, заставляли его чувствовать себя странно.

Его взгляд потемнел, тело стало тяжёлым, и, несмотря на всю его привычную стойкость, он не смог сопротивляться. Внезапно его дыхание стало тяжёлым, и его сознание начало расплываться. Не успев понять, что происходит, он почувствовал, как его тело теряет всякую способность двигаться.

Он соскользнул на пол рядом с Гермионой, его голова упала на мантию, которую он накинул на неё. Ему не было уже важно, что происходит, или кто рядом. Седативум Сомникус действовало быстро, и вскоре, с глубоким вдохом, Малфой оказался в том же туманном состоянии, что и она.

На крыше воцарилась тишина. Он и она, два противоположных мира, теперь лежали рядом, в странной параллели, как будто забыв обо всём, что происходило до этого.

Впервые за долгое время они оба наслаждались сном. Не было привычных кошмаров, не было мучений, ни кривых лиц, ни злых голосов, ни следов от заклинаний. Никакого Круцио, только тишина. Тот самый момент, когда сознание, наконец, отпускает, а тело находит покой.

Гермиона лежала, как никогда раньше, без страха. Нет больше ночных тревог, не нужно думать о том, что ждёт её завтра, не нужно бороться с собственными демонами. Сон был сладким, глубоким, как забытое счастье.

Малфой, в свою очередь, не знал, что именно заставило его так расслабиться. Его мысли были пустыми, и все те жестокие воспоминания, что всегда терзали его в ночи, словно исчезли, унесённые туманом. Он не ощущал боли, не было горечи или раздражения — только безмятежность, о которой он даже не догадывался.

Они оба, без своих масок, без своих ролей и страха, были просто людьми. Спокойно лежащими в мире, где никто не мог их тронуть, где не было больше войны и ненависти.

Гермиона открыла глаза первой. Сон ещё не отпускал её полностью, но ощущение лёгкости и спокойствия было новым. Она не могла сразу понять, где находится, что происходит — всё казалось каким-то странным, почти нереальным. Но когда её взгляд остановился на Малфое, лежащем рядом.Его лицо было по-прежнему напряжённым, но в нём читалась какая-то неуверенность, как если бы он сам не знал, что делать с этим новым чувством

— Что… — она начала, но тут же замолчала, не зная, с чего начать. Как объяснить себе что произошло?

Малфой откинулся назад, всё ещё не веря в происходящее. Он помнил, как лежал рядом с ней, но не помнил, как заснул. Не помнил, что именно заставило его отпустить свои постоянные барьеры. Это было нехарактерно для него. И ещё более странным было то, что это была Грейнджер

— Это… этого не может быть, — сказала она тихо, как будто сама себе, пытаясь осознать, что произошло

— Какого черта?! — резко возмутился Малфой, его голос был наполнен раздражением. Он не мог понять, что именно происходит, как оказался здесь, рядом с ней, на Астрономической башне, и почему они оба были в таком странном состоянии. Он нахмурился, поднимаясь на локтях, и не мог поверить в происходящее.

Он огляделся, как будто надеясь, что это всё какой-то кошмар или ловушка. Но окружающая тишина, утренний свет и её присутствие рядом только усиливали ощущение нереальности происходящего.

— Ты что, совсем с ума сошла, Грейнджер? — его слова вырвались с удивительной резкостью, но внутри них чувствовалось больше растерянности, чем привычной насмешки.

— А я-то здесь при чём?! — Гермиона не сдержалась, её голос был полон удивления и раздражения. Она села, пытаясь разобраться в своих мыслях и в том, что происходит. Это всё было слишком странным и неожиданным, чтобы просто так принять. Почему он так реагировал? Почему они оказались здесь, оба, и что вообще произошло за эту ночь?

Малфой метнул на неё быстрый взгляд, его лицо всё ещё оставалось закрытым от всех эмоций, но в глазах был явный намёк на беспокойство. Он стиснул челюсти и немного наклонился вперёд.

Гермиона встретила его взгляд, не отводя глаз.

— Ну да, это же была моя мечта — проснуться с Малфоем на Астрономической башне!

Малфой на секунду замер, его лицо немного потускнело от её слов, но он всё равно не мог скрыть того раздражения, что бурлило в нём. Он тоже поднялся и скинул с себя несколько лишних складок на мантии.

— Я тебя предупредил, — сказал он, его голос был всё ещё резким, но теперь в нём звучала какая-то решимость. Малфой сделал несколько шагов к двери, не оглядываясь, и с последним взглядом обвёл её фигуру. Он не сказал больше ни слова, лишь решительно направился к выходу.

Гермиона стояла неподвижно, смотря ему вслед. В её глазах мелькнуло что-то от сомнения, но она быстро подавила это чувство. Его слова, его угроза… всё это было знакомо. Он всегда старался контролировать ситуацию, но сейчас что-то было в его поведении, что настораживало её больше, чем она готова была признать.

Девушка не помнила, как такое могло произойти. Всё было как в тумане, и ощущение того, что только что случилось, было невероятно странным. Она стояла, чувствуя на себе лёгкую, но необычную тяжесть момента, когда Малфой ушёл.

Однако что-то осталось. На её коже остался запах его мантии — едва уловимый, но знакомый. Это был запах, который невозможно было бы спутать с чем-то другим: смесь свежего, чуть древесного аромата с лёгким оттенком табака и кожи. Это не был запах, который она ожидала бы от него — что-то грубое или холодное. Это был запах, в котором была скрыта некая неожиданная мягкость, странная и несоответствующая его обыденному имиджу.

Но впервые за долгое время Гермиона ощущала облегчение. Сон, который она провела, был глубоким и непрерывным, и, несмотря на странность обстоятельств, она не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя так. Она давно не ощущала такого покоя — без страха и тревог, без борьбы с самой собой.

Гермиона закрыла глаза и вдохнула воздух, наслаждаясь этим мгновением. В нём не было никаких забот, никаких обязанностей или невыполненных дел. Просто она и её чувства, такие чистые и настоящие, как давно забытое воспоминание.

Всё было так странно, но в то же время так умиротворённо.

На завтраке в за столом Слизирина царила ощутимая напряжённость. Тёмные глаза Паркинсон метали молнии в сторону Малфоя, хотя она пыталась скрыть свои эмоции. Однако её злость была очевидной — даже её привычная самоуверенная поза не могла скрыть недовольства, которое она не могла оставить в себе после разговора с Драко.

Сам Малфой, в свою очередь, сидел молча, полностью поглощённый своим завтраком. Он старался избежать взглядов и разговоров, будто стараясь стать невидимым для остальных. Его привычное высокомерие, казалось, отступило, и он был отстранённым, как будто весь этот завтрак не касался его. Его холодный взгляд блуждал где-то в пустоте, и ни одна из его привычных реплик не сорвалась с губ.

Блейз, заметив напряжение, решил как-то разрядить атмосферу.

— Пэнс, что ты сделала с Малфоем прошлой ночью? — усмехнулся Забини, поднимая бровь с видом человека, который только что придумал гениальную мысль. — Или ты не использовала Аморалис? — продолжил он с беззаботным тоном. — после такой ночи он точно выглядит так, будто у него украли все счастливые воспоминания.

Паркинсон резко подняла голову, её глаза сверкнули гневом, а лицо стало красным от злости и неловкости.

— Что ты несёшь, Забини?! — с отчаянным возмущением ответила она, пытаясь скрыть свою растерянность. Она уже давно поняла, что Драко, скорее всего, не возвращался в свою спальню той ночью, и его поведение теперь объясняло её собственное раздражение.

На секунду взгляды Малфоя и Гермионы пересеклись. Она, сидя за своим столом, почувствовала, как её сердце ускоряет ритм, а её взгляд инстинктивно приковался к его. В его глазах было что-то неуловимое — смесь того же холодного презрения, но с каким-то новым оттенком. Тень того, что произошло прошлой ночью, скользнула между ними, и этот момент стал невероятно напряжённым.

Гермиона поспешила отвести взгляд, ощущая, как её грудь сжалась от неуверенности.

— Значит, ты был не с Паркинсон этой ночью, — тише, с язвительностью, сказал Забини, поглаживая ложку, как будто пытаясь создать ещё больше напряжения. — И кто она?

— Не думаю, что мне вообще есть что тебе объяснять, — продолжил он, в его словах было всё: и презрение, и раздражение. — Так что закрой рот, пока не стал ещё более надоедливым, чем обычно.

Паркинсон нервно фыркнула, но не вмешалась, понимая, что ситуация выйдет из-под контроля, если продолжит провоцировать. Забини, в свою очередь, только поднял брови, понимая, что он зашел слишком далеко, но всё равно не мог сдержать своего ухмылки.

— Ладно, ладно, — сказал он с насмешкой, но на этот раз явно осознав, что для Малфоя это уже не шутка. — Я понял.

Гермиона была уверена, что Малфой никому не расскажет о той ночи. И хотя в её голове всё было ещё как-то туманно и не до конца осознанно, она точно знала, что он не станет обсуждать случившееся. Да и рассказывать, в общем-то, было нечего. Ничего, что стоило бы обсуждать вслух.

Она сама бы тоже никому не рассказала. Это было бы слишком странно, даже для неё. Это была просто ночь, зелье и странное мгновение, когда они оба оказались на одном уровне, забыв обо всём, что разделяло их раньше.