Вспомнить всё (броманс-версия) (джен)

— Стив, беги! Быстрее! — в очередной раз крикнул Баки, отплевываясь от ледяной воды. Они бежали на пределе своих возможностей и видимости, стараясь не свернуть себе шею на каком-нибудь естественном препятствии, коих в этой местности было полно. Роджерс вновь поскользнулся и с громким хлюпом растянулся в грязи.

Нет, за ними не гнались дикие львы, их не преследовали Мстители или Гидра, их, к слову, вообще никто не преследовал. Вся ситуация оказалась более прозаичнее — дождь, вернее, самый настоящий Ливень с большой буквы, всеми силами препятствовал им вернуться домой. Дело было в том, что на дворе стояла середина лета, и именно на эту часть года в Ваканде обычно приходился сезон дождей. С самого своего основания Ваканда всегда стояла обособленно, а её границы до недавнего времени были и вовсе закрыты для посторонних. Ещё первый правитель, давший начало династии Чёрных Пантер, создал непроницаемый купол, отгородивший их от внешнего мира. Это была неизвестная и сложная технология, на базе которой в дальнейшем развивалось всё государство. И хотя за сотни лет барьер был множество раз перестроен и улучшен, защита от непогоды была заложена в нём изначально. Правда состояла в том, что сила излучения солнца преобразовывалась и усиливала купол, поэтому в Ваканде царило жаркое лето, которое, однако, было далеко от засухи. А вот сезон дождей стал таким своеобразным побочным эффектом, который вакандцы пытаются исправить до сих пор. К сожалению, пока безуспешно.

Именно это и послужило причиной беготни двух уже совсем не брутальных мужчин, с ног до головы обляпанных грязью. Непогода застала их далеко от дома, хотя Т’Чалла предупреждал быть осмотрительнее. Яркий солнечный день буквально за несколько минут превратился в серый и непроглядный полумрак, освещаемый ветвистыми, в полнеба, разрядами молний. Водопад ледяной воды в мгновения превратил землю в мешанину грязи, из-за чего передвигаться по ней было не только проблематично, но и травмоопасно.

Стоило им оказаться дома, Баки, как наименее чумазый, первым направился в душ, чтобы затем приготовить ужин, пока Стив отчищается от грязи.

Стоит сказать, что после того, как Барнс оправился после операции, они вновь переехали в тот дом, где жили до всей этой истории. С того дня, когда в Ваканду по их душу заявились Мстители, прошло уже три с половиной месяца. Скандал, к слову, тогда вышел знатный — как ни старались Фьюри и власти США скрыть это, конфликт всё равно получил огласку. Мирное население, которое было не в курсе всех тонкостей проблемы, в большинстве своём поддержало сторону Капитана Америка — национального символа, ни с того ни с сего объявленного международным преступником. Как же так, чистый и светлый образ героя был запятнан грязными домыслами правительства? То, что этот светоч раскидал половину бойцов ЩИТа и освободил самого опасного в мире преступника, дело десятое. Не убил ведь. Так что, несмотря на все протесты Ника Фьюри, президенту США пришлось снять все обвинения не только с Роджерса, но и его дружка Барнса в том числе. Т’Чалла, в свою очередь, всё-таки освободил команду Мстителей, однако их действия не остались без последствий: были прерваны все контакты Ваканды с организацией «ЩИТ», поставки вибраниума Америке и её союзникам сократили ровно наполовину, а Наташа Романова и другие Мстители, ставшие заложниками политического противостояния, были объявлены персонами non grata. Последним навсегда запрещалось пересекать границы Ваканды, за исключением тех случаев, когда это жизненно необходимо (разумеется, для вакандцев) и при наличии соответствующего разрешения со стороны короля или Совета кланов.

Стив, кстати, снова занял свою прежнюю комнату. Обычно они с Баки вместе садились где-нибудь в гостиной или на улице с чашками свежего чая, и Роджерс рассказывал другу истории из их далёкого детства. Зачастую это помогало другу вспомнить обрывки прошлой жизни, которые он бережно раскладывал по полочкам в своей ещё не восстановившейся памяти. Барнс старался не давить на Роджерса, однако давно заметил, что тот скрывает от него всю правду. Стив же, в свою очередь, тоже знал, что Баки понимает это, но никак не мог заставить себя рассказать что-нибудь другое из его неприглядного прошлого. Он не хотел, чтобы друг вспомнил всё, а затем считал себя чудовищем, не хотел повторения истории, не хотел, чтобы тот вновь отдалился от него…

Разложив по тарелкам рис и овощное рагу, Баки направился на второй этаж. Видимо, Стив ещё не отмылся, хотя прошло уже около часа с тех пор, как он скрылся в ванной. На стук в дверь никто не ответил, поэтому он с чистой совестью вошёл в комнату, в которой, как и ожидалось, никого не нашёл. Барнс осмотрелся — в спальне друга он бывал всего пару раз, поскольку большую часть дня они проводили вместе или внизу, или на природе. Комната, по сути, практически не отличалась от его: большая кровать в окружении аккуратных тумбочек у левой стены, справа располагалась стенка, в центре которой стояла новейшая плазма, а стену напротив двери украшало большое окно с широким подоконником. Именно на таком Баки любил сидеть, когда Роджерса не было рядом — чтение или созерцание звёзд помогали ему скрасить непонятную тоску, что одолевала его в отсутствие собеседников.

Убедившись, что в комнате пусто, Барнс повернулся к выходу и наткнулся взглядом на объект своих поисков. Мокрый, взъерошенный и слегка растерянный, он с таким же удивлением рассматривал гостя в своей спальне. Домашний — такая ассоциация возникла в голове Баки при виде друга. Барнс встряхнул головой, собираясь позвать Стива на ужин, и застыл… Его взгляд зацепился за безобразный шрам над солнечным сплетением. Он не позволял отвести глаз, затягивая, словно воронка, разрывая ставший уже привычным мир надвое и погружая его в пучину неимоверной боли.

* * *

Стив был готов возненавидеть всю Африку только за такие ужасные дожди. А ведь день так хорошо начинался: они с Баки позавтракали хрустящими тостами с клубничным джемом и небольшой кучкой бутербродов с колбасой (всё-таки модифицированный организм требовал основательного подкрепления), навестили башню Шури, заодно заглянув к Т’Чалле, пообедали и отправились прогуляться. Почему-то предупреждение правителя о надвигающемся сезоне дождей они забыли практически сразу. А зря. Очень-очень зря. Стоило им добраться до небольшого живописного озера, расположенного в нескольких километрах от дома, как небо всего за несколько минут заволокло свинцовыми тучами, а на них обрушился поток ледяной воды. Хорошо, что их гонку с погодой никто не видел, иначе насмешек было бы не избежать, особенно ему. Роджерс всегда, сколько себя помнил, был неуклюжим, это не изменило даже новоприобретённое тело. Нет, в бою он был идеальным солдатом с отличной координацией движений, однако в быту этот навык находить неприятности на ровном месте нередко напоминал о себе. Вот и сейчас ему не повезло — Стив успел дважды поваляться в грязи, прежде чем они добрались до дома.

Баки не любил долго мыться, поэтому уже через пятнадцать минут ванная находилась в полном распоряжении мистера Неуклюжесть. На помывку пришлось потратить не менее часа, поскольку он умудрился испачкать даже волосы. Не особо тщательно вытерев тело и голову, Стив отправился к себе, чтобы наткнуться там на неожиданного гостя. Барнс как раз закончил изучать обстановку спальни и уже собирался уйти, как увидел его.

Барнс встретился с ним взглядом, но сразу отвернулся. Перед выходом из ванной стоило накинуть на плечи хотя бы полотенце. Баки слегка подался вперед, собираясь покинуть комнату и… отшатнулся, будто увидел призрака. Его зрачки расширились, почти затопив всю радужку, в глазах плескался ужас, а взгляд был направлен на живот Стива.

— Баки… Баки, ты меня слышишь? — Роджерс сразу понял, в чём дело. Когда-нибудь друг всё-таки вспомнил бы, как его ранили, но не думал, что это случится так скоро. Появиться перед ним без футболки было глупо и неосторожно. Сейчас главное было успокоить того. — Бак, всё хорошо. Посмотри на меня.

Однако Барнс уже ничего не видел и не слышал — перед глазами с огромной скоростью мелькали обрывки воспоминаний, которые даже не пытались выстроиться во что-то последовательное и понятное. Стив с дырой в теле. Стив маленький. Какие-то доктора. Родители. Много людей в немецкой форме. Куча трупов. Подвал. Стив в нелепой синей форме. Винтовка в его руках. Сестрёнка. Расстрелянный автобус, полный трупов. Пытки, много пыток. Боль. Стив. Снова боль. Снова трупы. Невыносимо… Голова раскалывалась, из глаз давно текли слёзы, но он не замечал этого. Сознание уплывало во тьму.

* * *

Проснуться в больнице — это как очнуться после дурмана. Веки, словно придавленные каменными плитами, не желали подниматься ни с первой, ни с третьей попытки. Голова и вовсе походила на чугунный горшок, от которого вроде бы и хочется избавиться, да рука не поднимается. Мысли ползали подобно мерзким червякам: такие же грязные, ленивые, и противные.

Вообще, если говорить честно, Баки совсем не хотелось открывать глаза. Пусть все думают, что он ещё спит, а ещё лучше — что умер, по крайней мере, раньше у него получалось замедлить для этого свой пульс. Вот только технику вакандцев это вряд ли обманет. Жаль. Очнуться в очередной раз, глядя на знакомые стены медицинской палаты в башне Шури, было… отстойно. Очнуться там и понять, что память вернулась к нему — удовлетворительно. Очнуться и осознать, какие именно воспоминания скрывал от него собственный разум — невыносимо. Порой Барнсу казалось, что его жизнь представляет собой сплошную череду неудач, которые будут преследовать до самой смерти, отчего хотелось эту жизнь немедленно укоротить. Ну почему нельзя было забыть всё это и жить дальше, как будто ничего не было? Разве плохо им со Стивом жилось последние три месяца? Стив. Кто он для него по жизни: переменная или константа? Наверное, всё же второе. Будучи Зимним Солдатом, Баки не видел его почти семьдесят лет, однако ничто не смогло изменить того трепетного отношения Стива к нему. Ха, а он повзрослел: перестал быть доверчивым идиотом, борцом за справедливость, перестал лезть в то, что его не касается. Непреклонен он был лишь в том, что касалось его близких, среди которых в живых остался только побитый жизнью Джеймс Бьюкенен Барнс.

Звук открывшихся дверей оповестил об очередной проверке его состояния. Сколько ещё ему удастся их дурить? Легкий писк компьютера отвлекал, мешал сосредоточиться на сердцебиении.

— Можешь не притворяться, я знаю, что ты давно проснулся, — тихий голос Шури был подобен грому среди ясного неба. Миссия по спасению себя от окружающего мира провалена. — Не волнуйся, я никому ничего не говорила.

Девушка закончила выводить какие-то данные на экран, сверила их с планшетом и, наконец, повернулась к своему пациенту, чтобы смело встретиться с тяжёлым взглядом синих глаз. Барнс смотрел на неё без какого-либо выражения, бездумно рассматривая здешнюю хозяйку. Машинально были подмечены тёмные тени под глазами от недосыпа, заторможенность движений вследствие усталости. Каждая мелочь была замечена вымуштрованным разумом, от чего Баки хотелось побиться головой об стену, а лучше пустить пулю в висок для надёжности.

— Барнс, я не смогу больше удерживать Стива. Боюсь, если он ещё хоть раз услышит про твою «бессознательность», то просто вломится сюда, не спрашивая моего разрешения, — она замолчала, барабаня пальцами по планшету, что лежал у неё на коленях. Наигравшись, она вновь вернулась к разговору. — Я даже не берусь представлять, что крутится сейчас в твоей голове, но если разрешишь, я бы посоветовала просто поговорить с ним и успокоить. Когда вчера он вызвал меня, его состояние было просто ужасным. После того, как мы разместили тебя здесь, Стив ни на минуту не отходил от палаты. Всё сидит и твердит, что это его вина. Поговори с ним, а? Или отшей. Только не молчи. Кому будет лучше от этого?

Она встала, ещё раз глянула на данные компьютера и, смахнув экран в сторону, направилась к выходу.

— Что мне сказать ему? — уже стоя в дверях, она задала ему вопрос. Ответом ей была тишина.

* * *

— Привет, Бак.

Спрятав руки в карманы чёрных камуфляжных штанов, Стив прислонился плечом к дверному косяку. Это была их первая встреча с тех пор, как Барнс всё вспомнил. По сути, его отпустили уже через день, но он так и не смог заставить себя вернуться в их дом, не смог заставить себя встретиться с ним. Баки тогда попросил Шури выделить ему комнату и остался в башне почти на неделю. Он ни с кем не разговаривал, не выходил из комнаты и почти ничего не ел. Только сидел или лежал на кровати, слепо уставившись в одну точку.

Роджерс так и не дождался ответа на своё приветствие. Ему достался лишь взгляд, мазнувший по нему и тут же вернувшийся обратно к разложенным на кровати вещам. Когда он вошел, Баки как раз складывал их в небольшую спортивную сумку.

— Баки, что ты делаешь? — спросил Стив, как только понял, чем занимается его друг. Тот вновь не удостоил его ответом, продолжив заниматься своим делом. Наконец, все вещи были упакованы. Барнс схватил сумку и направился к выходу, но путь ему перегородила чужая рука. — Куда ты идёшь?

Видимо, это сработало, потому что на него, наконец, обратили внимание. Баки оценивающе посмотрел на неожиданное препятствие, словно размышляя, в каком месте будет лучше его сломать, и только после этого перевел взгляд на Стива, отчего тот слегка дёрнулся. От некогда ярких и жизнерадостных синих глаз остались лишь воспоминания. Потухшие, пустые, мёртвые — вот как можно было охарактеризовать их сейчас. Но времени зацикливаться на этом ему не дали, потому что Барнс вновь попытался уйти.

— Стой. Объясни, что ты творишь?

— Я ухожу, — хриплый от долгого молчания голос совсем не походил на голос его друга.

— Нет! — выкрикнул Стив, даже не задумываясь. Успокоившись, он продолжил: — Баки, пожалуйста, поговори со мной.

Они так и стояли у выхода из спальни, которая принадлежала Барнсу. Роджерс не собирался отпускать друга, пока тот всё не объяснит. Хотя он вообще не собирался его никуда отпускать.

— Отойди.

— Баки! Куда. Ты. Собрался? — Стив уже был на грани. Нервотрепка последних дней сказалась на нём сильнее, чем он думал. Хотелось со всей силы врезать кулаком по стене, обдирая костяшки в кровь, чтобы хоть как-то сбросить скопившееся напряжение. Однако стены здесь были недостаточно прочными, а выпускать из поля зрения одного упёртого идиота желания не имелось.

— Я. Ухожу, — так же раздельно произнесли в ответ. — Лучше не мешай, я всё равно это сделаю.

— Да ты можешь хоть что-нибудь мне объяснить?!

— Я всё вспомнил. Такое объяснение тебя устроит? — терпение Баки тоже на исходе. После всего ему уже сложно оставаться рядом со Стивом, а путь к выходу можно расчистить и кулаками. Что ещё можно ожидать от Зимнего Солдата.

— Это моя вина, — внезапно сказал Роджерс, — если бы не я…

— Если бы не ты, то что? — перебил его друг. — Ты три месяца кормил меня воспоминаниями о счастливом детстве, надеясь, что я так и не вспомню «милые» развлечения Гидры и те сотни трупов, которые я оставил за собой? Не слишком ли ты много на себя взял?

— Я лишь хотел, чтобы ты был счастлив.

— Я счастлив! А теперь уйди с дороги.

— Ты так и не сказал, по какой причине хочешь уйти, — в этом и был весь Стив — не остановится, пока не докопается до правды. — Ты же понимаешь, что, куда бы ты ни пошёл, я последую за тобой?

— Я покину Ваканду. Один. И не нужно меня искать, бесполезно.

— Почему?!

— Да потому что ты напоминаешь мне о том, какое я чудовище!

Ответ хлестнул словно пощёчина, заставив Стива отшатнуться и врезаться спиной в стену. Он был готов услышать многое, но не такое. Теперь стало понятно, почему Баки не захотел возвращаться домой неделю назад. Только очень больно было осознавать, что ты ассоциируешься у единственного близкого тебе человека с Гидрой: пытками, кровью и трупами. Нет смысла больше что-то говорить или пытаться удержать друга.

Воспользовавшись отсутствием сопротивления, Барнс покинул комнату и направился к лифту. Однако возле самой двери его нагнал подавленный голос застывшего на том же месте Роджерса:

— Подожди. С тебя сняли обвинения, но не все захотят оставить такое оружие как Зимний Солдат в покое. За пределами Ваканды для тебя всё ещё опасно, оставайся здесь, — Стив в несколько шагов преодолел путь до лифта. — Если моё присутствие напоминает тебе о прошлом, уйду я, — и, не оборачиваясь, шагнул в кабину, тут же зажимая кнопку нижнего этажа. Нужно было собрать вещи.

* * *

Баки застыл, рассматривая место, где только что стоял Стив. Он мог ожидать чего угодно — уговоров, требований, угроз, — но только не взвешенного и аргументированного решения покинуть Ваканду вместо него.

Стив удивил. И обеспокоил. Для Барнса всегда было аксиомой то, что друг никогда не отступал от своего. На его памяти тот сдался лишь раз, в Валенсии, когда пришёл за ним. И тогда Баки отступил сам, потому что вид поверженного друга вызывал в нём когнитивный диссонанс. Такого просто не могло быть, и всё. Вот и сейчас высказанное спокойным голосом решение взволновало его больше, чем те крики у комнаты. Инстинкты взвыли, не позволяя принять такой вариант. Стив не может так просто уйти! Кто вообще его куда-то отпустит?!

В то же время, пока Барнс медленно, но верно возвращался к жизни, ничего не подозревающий Роджерс, резво добравшийся до дома на выделенном им мини-джете, паковал свои скромные пожитки и размышлял о том, куда податься без денег и документов. В бытность Мстителем он в этом как-то не особо нуждался: зарплата перечислялась на банковскую карту, а передвижение через границы он осуществлял лишь по заданиям ЩИТа и на их же транспорте. Впрочем, это было не особо важно для него сейчас по сравнению со здоровьем друга. Баки всегда имел для него приоритет, поэтому, если Стив служит для него кошмаром наяву, он уйдёт. Пусть даже от этого разрывается сердце.

Закончив сборы, он спустился на первый этаж. Неожиданностью стато то, что у входа стоял всё тот же Барнс, разве что уже без сумки в руках. Поравнявшись с ним, Роджерс хотел что-то сказать, но передумал. Всё самое важное уже произнесено, остальное не имеет значения. Так, не проронив и звука, он направился к двери. Но продолжить путь ему не позволила чужая рука, стальным хватом вцепившаяся в его предплечье. Они так и стояли, пока Стив не попытался вырваться. Ладонь ещё сильнее сжалась вокруг его руки. И тогда он, окончательно рассвирипев, с разворота впечатал кулак в лицо друга.

Барнс от неожиданности отшатнулся, отпустив Роджерса. Изо рта тут же потекла струйка крови из разбитой губы, однако это сейчас его не волновало.

— Справедливо, — криво улыбнулся он.

— Заслужил, — ответил Стив.

* * *

Они сидели на полу и подпирали спиной дверь, то ли не давая возможности покинуть дом самому, то ли запрещая это другому.

— Мелкий, больше не смей уходить, — на этот раз уже серьёзно.

— Кто бы говорил, — прилетело в ответ.

— Прости, я ошибался...

— В чём именно?

— В своих кошмарах. Как оказалось, нет ничего страшнее мысли, что ты покинешь меня.