Взрывная Карамель (гет)

В последнее время погода на удивление не радовала: серые снежные тучи тяжёлым покрывалом застилали небо, нависая над Хогвартсом, словно предвестники чего-то зловещего. Лёгкий морозец пробирался сквозь мантию, и каждый вдох отдавался холодом где-то глубоко в груди.

Гвендолин, кутаясь в шарф с гербом Гриффиндора, шагала по коридору рядом с Эмили, Анджелиной и Кэти. Девушки переговаривались вполголоса, озираясь на снежные разводы на стекле. Они направлялись на сдвоенное с Пуффендуем занятие по Защите от тёмных искусств — в класс, где сегодня преподавал профессор Люпин.

— Только бы это был не ещё один боггарт, — пробормотала Кэти, кутаясь в шарф. — С меня хватило прошлого раза.

— С боггартами мы уже справлялись, — заметила Анджелина, — я бы хотела что-нибудь по-настоящему сложное. Или зрелищное.

— Осторожно с желаниями, — добавила Эмили. — Люпин умеет удивлять.

Они вошли в класс — просторный, холодный, с высокими окнами и запахом старых книг и пыли. У окна стояли Фред и Джордж, разговаривая с Ли Джорданом. При виде Гвен Джордж чуть улыбнулся. Гвендолин почувствовала, как сердце забилось чуть быстрее. Не потому, что она волновалась перед уроком — вовсе нет. Просто теперь Джордж смотрел на неё немного иначе, чем раньше. В его взгляде не было легкомысленного озорства, как обычно. Он словно знал, что она чувствует.

Люпин вошёл в класс, и за его спиной дверь закрылась с мягким щелчком.

— Сегодня у нас будет практика, — сказал он, обходя класс. — ФэйдлингФэйдлинг — это существо, которое живёт и питается сомнениями и страхами. Оно не имеет физической формы, являясь скорее темным облаком, напоминающим густую тень, которая способна пронизывать сознание и влиять на чувства. Чаще всего фэйдлинги появляются, когда человек переживает внутренние конфликты, страхи или депрессию, и начинают шептать его самые уязвимые и болезненные мысли. Они могут существовать в любых темных местах, но их особенность в том, что они могут проникать в разум, воздействуя на эмоции. Это вымышленное существо, которое я использовала в контексте своей истории.. Существо редкое, и вам повезло — не в том смысле, что встреча с ним приятна. Повезло, что у вас есть возможность научиться, как ему противостоять. Он не принимает форму. Он — голос. Он шепчет то, чего вы боитесь услышать больше всего. И если не оттолкнёте его вовремя — он останется.

Некоторые ученики переглянулись. Фред фыркнул, но Джордж стал серьёзнее.

— Единственное эффективное заклинание — Иллюмината«Illuminata — это не заклинание силы, а заклинание правды. Свет, исходящий из него, — отражение того, что ты уже носишь внутри. Поверь в себя — и даже самая густая тень отступит».. Свет и сила разума. Оно отгоняет фэйдлинга, проясняет мысли, но действует недолго. Главное — не верьте тому, что вы услышите. Это не ваши мысли. Это он.

Люпин подошёл к деревянному сундуку, запечатанному несколькими заклятиями. Щелчок. Крышка открылась, и тень, похожая на клубящийся дым, вырвалась наружу. Свет в классе померк. Шепот, едва слышный, начал проникать в сознание. Существо замерло, будто подыскивая жертву.

"Он не по-настоящему рядом. Он просто играет с тобой. Он выберет кого-то другого."

Гвен обернулась, пытаясь понять, слышит ли это ещё кто-нибудь, и стиснула палочку. Этот голос знал, куда бить. В голове всплыло: как Джордж смеётся с Алисией, как он уходит из класса, не оглянувшись… И всё же...

Её ладонь ощутила тепло — Джордж, стоявший рядом, коснулся её пальцев, почти незаметно. Он не говорил ни слова, но этого было достаточно.

Девушка сделала шаг вперёд.

— Иллюмината! — её голос прорезал тишину.

Свет вырвался из палочки — чистый, яркий, тёплый. Тень завизжала и отпрянула, растворяясь у стены. На несколько секунд в классе стало тише, чем когда-либо.

Люпин кивнул.

— Отличная работа, Гвендолин. Быстрое восстановление и хорошая концентрация.

Она вернулась на место, дыхание всё ещё сбивалось. Джордж взглянул на неё — теперь уже не просто с одобрением, а с уважением. И с чем-то ещё.

— Я знал, что ты справишься, — прошептал он.

— Спасибо...

— Кто следующий? — голос Люпина прозвучал спокойно, но в нём сквозила лёгкая настороженность. Словно он не просто ждал — он внимательно наблюдал, кто решится выйти.

На мгновение в классе повисла тишина. Затем со вздохом руку подняла Эмили. Хрупкая, с белоснежными длинными волосами и сосредоточенным взглядом, она с трудом скрывала нервозность, но всё же вышла вперёд, сжав палочку в дрожащих пальцах.

— Хорошо, Эмили. Когда будешь готова, — кивнул Люпин.

Фэйдлинг вынырнул из тени у сундука — теперь он был быстрее, агрессивнее. Казалось, он распробовал страх и захотел большего. Тьма окутала пространство вокруг Эмили, и в тот же миг началось…

"Ты всегда будешь не такой. Недостойная его. Дурная кровь! Грязная!"

Эмили пошатнулась. Казалось, её тело на мгновение онемело. В глазах потемнело, а руки дрожали сильнее. Она шагнула назад.

"Скоро ему надоест. О, да! Будет партия получше..."

Гвендолин шагнула вперёд, как будто сама услышала эти слова. Но прежде чем она успела вмешаться, Эмили вдруг стиснула зубы, сжала палочку двумя руками и крикнула:

— Иллюмината!

Заклинание сорвалось с усилием, будто проходя сквозь внутреннюю бурю. Луч света вырвался из палочки, сначала слабый, но затем вспыхнул, обжигая тень чистой, упрямой яркостью. Фэйдлинг взвизгнул, отступая, и снова слился с густой тьмой в углу комнаты.

Люпин подошёл ближе, положив руку Эмили на плечо.

— Очень храбро. Ты не просто с ним справилась — ты победила себя, — тихо сказал он.

Она молча кивнула, стараясь не показать, как колотится сердце. Вернувшись на место, она встретилась взглядом с Гвендолин — и та слегка улыбнулась, одобрительно. Они знали: такой бой не просто проверка силы. Это — личная победа.

Фред нетерпеливо заёрзал.

— Моё терпение на пределе, профессор. У нас с Джорджем пари — если я выгоню фэйдлинга быстрее, он неделю моет котлы после зелий.

— Мечтай, — буркнул Джордж.

— Вперёд, Фред, — позволил Люпин с лёгкой улыбкой, — только помни: это не дуэль. Это борьба с собой.

— О, я как раз давно собирался с собой разобраться, — хмыкнул Уизли и шагнул вперёд.

Класс снова напрягся.

Фэйдлинг вынырнул стремительно, словно тень, спрыгнувшая с потолка. Он закружился вокруг Фреда, шепча слова, от которых тот на мгновение побледнел.

"Тебя всегда сравнивают. Ты — копия. Тебя не замечают. Даже мать путает, кто ты."

Фред стоял, как вкопанный. Глаза его расширились, в них промелькнуло что-то — но потом он широко усмехнулся.

— О, дружок. Надо было быть пооригинальнее. — Иллюмината!

Свет вспыхнул резко, ярко, как взрыв фейерверка. Фэйдлинг взвыл, распался на клочья тьмы и исчез в сундуке, словно втянутый невидимой силой.

Фред развернулся к Джорджу, победоносно приподняв бровь.

— Начинай с большого котла.

Смех прокатился по классу. Люпин, хоть и старался сохранять серьёзность, слегка улыбнулся.

— Отлично, Фред. Пример того, как чувство собственного достоинства — лучшая защита.

* * *

После урока все выглядели немного уставшими — новое заклинание оказалось непростым. Оно будто вытягивало энергию изнутри, не столько физическую, сколько душевную.

Гвендолин медленно шла по переполненному коридору в сторону Большого зала. Эмили уже умчалась — на встречу с Сэмом, кажется, — оставив подругу наедине с собственными мыслями.

Фэйдлинг… Он прошептал ей то, что она боялась услышать больше всего. Слова, звучащие как эхо собственных сомнений. Почему именно они зацепили её так глубоко? Неужели это теперь важнее, чем экзамены по зельям и трансфигурации, которые всё ещё давались с трудом? Важнее, чем тревоги о родителях или размытые страхи будущего — о том, кем она хочет стать после Хогвартса?

Не замечая, Гвен свернула в один из просторных коридоров, где было значительно тише. Здесь почти не было учеников, только отблески зимнего солнца играли на стенах, отражаясь от витражей. Морозные узоры на огромных окнах мерцали, как застывшие заклинания, отливающие серебром.

Гвендолин остановилась у одного из витражей и глубоко вдохнула. Воздух был прохладным, свежим, будто снаружи — с поля, а не из коридора замка. Он пах пылью старых книг и еле уловимыми каплями снега.

И вдруг — что-то изменилось. В воздухе появился аромат цитруса: лёгкий, едва заметный, но живой. Он будто вырвал её из раздумий.

Мысли перенеслись к чьей-то руке, мягко коснувшейся её талии, Гвен вздрогнула, открыла глаза и резко обернулась.

— Джордж, — выдохнула она, не столько испуганно, сколько неожиданно тепло.

Он стоял совсем рядом, с привычной полуулыбкой, в которой сквозила лёгкая забота.

— Прости, — тихо сказал он. — Не хотел пугать.

Он резко, но мягко наклонился вперёд и коснулся её губ. Коротко. Уверенно. Как будто знал, что это правильный момент. А потом — так же быстро отстранился, оставив между ними лёгкое напряжение, будто воздух вдруг стал гуще.

Гвендолин оглянулась по сторонам, скользя взглядом по коридору. Огромные витражи отбрасывали на пол и стены танцующие блики, и в её глазах — больших, зелёных — отражался этот свет, словно искры волшебства застыли внутри зрачков.

— А если кто-нибудь увидит? — её голос прозвучал не испуганно, а немного дразняще, с лёгким оттенком волнения.

Джордж театрально вскинул руки, как будто сдавался, и с улыбкой отступил на шаг назад.

— Мы ведь вместе, да? Чего нам тогда прятаться?

Гвен снова взглянула на него — быстро, но внимательно. Щёки её порозовели.

— Вообще-то, — произнесла она, убирая прядь волос за ухо и будто собираясь с духом, — официального предложения не было.

Она сделала шаг вперёд, приблизившись, глядя ему прямо в глаза с игривой, но уверенной улыбкой. Джордж замер на секунду, не ожидая подобного поворота. Он шумно вдохнул, будто это разрядило заклинание, наложенное на его мысли.

— Но ведь... Эмили ты уже обо всём рассказала? — спросил он, прищурившись, будто вычисляя.

Гвен моргнула. Улыбка дрогнула, превратившись в удивление:

— Как ты… — начала она, но не успела договорить.

— Уши, Гвен. — Джордж ухмыльнулся. — Мы с Фредом можем слышать даже шёпот сов на другом конце башни. А ты, между прочим, не особенно тихо обсуждала.

Гвен вспыхнула.

— Ты подслушивал?!

— Ну, скажем так, я… заранее интересовался шансами. Стратегия, — он подмигнул. — У Уизли должна быть тактика.

Они оба рассмеялись. Смех был лёгким, звонким, и растаял в пустом коридоре, как первый пушистый снег.

— Ладно, Джордж Уизли, — Гвендолин шагнула ещё ближе и, внезапно для себя, взяла его за руку. — Раз ты такой уверенный… тогда это и правда официально.

Он мягко сжал её ладонь и, вдруг посерьёзнев, заглянул в глаза.

— У меня есть одна просьба, — голос Джорджа вдруг стал низким и удивительно серьёзным. На мгновение он перестал быть тем весёлым, бесшабашным Уизли, каким его знала Гвен. В его глазах не было и тени шутки. — Пожалуйста… не скрывай от меня ничего. Если кто-то ещё раз приблизится к тебе. Или скажет что-то, что заставит тебя сомневаться в себе или... во мне. Я должен знать. Я хочу знать.

Он смотрел на неё с такой искренностью, что у Гвен внутри всё сжалось. Будто бы на короткий миг всё вокруг — коридор, витражи, холодный воздух — исчезло. Остались только они. Только это мгновение. Только его голос и её дыхание.

— Джо... — прошептала она, впервые произнеся его имя так просто и по-домашнему. Она шагнула к нему и обняла крепко, всем телом, будто желая передать без слов всё, что сейчас чувствовала. Его тепло, знакомый запах корицы и чего-то цитрусового — всё это вдруг стало её якорем в этом зыбком мире.

Гвен погладила его по спине, чувствуя, как напряжение понемногу покидает его тело.

— Обещаю, — прошептала она. — Я больше не буду молчать. Ни о страхах. Ни о боли. Ни о тебе.

Он тихо выдохнул, прижимаясь к её плечу, будто только сейчас позволил себе расслабиться.

— Потому что теперь я буду здесь. Даже если ты будешь сомневаться в себе — я не буду. Ни на секунду.

С этими словами он ещё раз коротко обнял её, прежде чем отступить на шаг, глядя в её глаза, как будто хотел убедиться: она действительно в порядке.

А она была... Не полностью, не до конца — но в этом объятии, в этой искренности, в этом тихом «я рядом» зародилось что-то новое. Что-то сильное. Надёжное.

* * *

Прошло всего пару дней, и вечер в гостиной Гриффиндора превратился в настоящий хаос. Комната гудела, как улей в разгар лета: повсюду смех, шёпот, оживлённые обсуждения. Ученики, охваченные предвкушением Рождественского бала, который должен был состояться уже в эти выходные, разбились на небольшие компании, каждая со своей «стратегией на вечер».

Возле высокого окна собрались девчонки с четвёртого курса. Они устроились на подушках, перекидываясь мечтательными взглядами и пересыпая разговор щедрой порцией сплетен.

— Моё платье расшито настоящими кусочками звёзд! — с важностью заявила одна из них, закатывая глаза к потолку.

— Врёшь! — воскликнула другая, но с таким видом, будто всё равно немного верит.

— Я сама видела! Оно светится в темноте! — подхватила третья.

— Ой, как думаете, с кем пойдёт Гарри Поттер? — мечтательно спросила та, что всегда рисовала сердечки в тетрадке.

— Разумеется, с Джинни, глупая, — отрезала соседка, бросив на неё насмешливый взгляд. — Они же теперь типа того.

На другом конце гостиной группа парней пыталась в панике вспоминать вальсовые шаги. Обстановка там была скорее напряжённой, чем романтичной.

— Если я отдавлю Ханне все пальцы на ногах, это будет последний вальс в моей жизни, — простонал один из старшекурсников, медленно отрабатывая поворот на месте.

У камина, как всегда, уютно расположились Джордж, Фред и Ли Джордан. Они расставляли шахматные фигурки на доске, и, казалось, были единственными, кого вся эта «бальная истерия» обходила стороной. Или, по крайней мере, они делали вид, что так.

— И чего все с этим балом так носятся? — Ли почесал затылок, мельком бросив взгляд на хихикающих девчонок в углу.

— А ты сам-то с кем пойдёшь? — тут же подхватил Фред, лукаво прищурившись. Он хлопнул Ли по спине с таким видом, будто уже знал ответ.

— Я? — Джордан надулся. — Я вообще-то ждал, что меня пригласит судьба.

— Судьба опаздывает, брат, — усмехнулся Джордж. — И, по-моему, ей нужно напомнить, что бал уже в субботу.

Шахматная фигура коня издала сердитый фыркающий звук и сама переместилась на следующую клетку.

Фред переглянулся с братом.

— Смотри, чтобы твоя не сбежала после первого же танца , Джордж.

— Не может быть, — беззаботно пожал плечами тот. — Я, между прочим, как гиппогриф в полёте. Элегантен, грациозен и слегка опасен.

Ли рассмеялся и покачал головой:

— Нет, ты как гиппогриф, которому наступили на хвост.

Джордж по-прежнему сидел у камина, держа в руках фигуру ферзя, но в шахматах давно уже не участвовал. Мысли блуждали где-то между настоящим и тем моментом, когда он пригласил Гвендолин на бал.

Она сказала «да».

Не просто кивнула, не пожала плечами — а сказала это с такой улыбкой, что у него до сих пор сердце вздрагивало при воспоминании.

И всё бы хорошо. Всё прекрасно. Но каждый раз, как он вспоминал о бале — о свечах, о музыке, о сотнях глаз, наблюдающих за первым танцем — его начинало немного потряхивать. Он был Джордж Уизли. Он умел шутить, взрывать туалеты, ставить ловушки из ванильного крема — но стоять с Гвен в центре зала, глядя ей в глаза под музыку, это было… страшнее, чем дуэль с троллем в коме.

— Ты опять завис, — лениво бросил Фред, у которого из-за брата срывался уже второй ход подряд.

— Я просто думаю, — пробормотал Джордж, крутя ферзя в пальцах.

— Потрясающе, — сказал Ли с фальшивым восторгом.

Фред, наконец, отложил фигуру и повернулся к брату лицом.

— Слушай, ты уже пригласил её. Она согласилась. Она хочет быть там с тобой. И вообще, вы, чёрт возьми, встречаетесь. Это победа. Всё остальное — просто детали. Даже если ты забудешь все шаги, наступишь ей на подол и уронишь чашу с пуншем — если ты будешь рядом с ней, всё будет именно так, как должно быть.

Джордж усмехнулся, но внутри стало чуть легче. Его брат, как ни странно, иногда говорил чёртовски правильно.

Он снова взглянул на лестницу, ведущую в спальни девушек, и представил, как Гвендолин будет спускаться в бальном платье. И как у него перехватит дыхание.

И пусть даже Фабиан до сих пор смотрел на неё как на загадку, которую нужно разгадать, — Джордж знал одно: он не собирался быть просто страницей в её истории. Он хотел быть частью её настоящего.

В это время Гвендолин шла по коридору, ведущему от библиотеки к гостиной Гриффиндора. За последнее время она часто бродила одна: Эмили всё чаще исчезала на свиданиях с Сэмом, Анджелина и Кэти были заняты квиддичными тренировками, как и Джордж. А ей совсем не хотелось отвлекать его лишний раз — не потому что боялась быть навязчивой, а скорее из-за какого-то тихого внутреннего уважения к его времени.

К тому же, одиночество стало для неё не в тягость, а, скорее, в радость. Быть наедине с собой, размышлять без спешки, в тишине листать страницы учебников и не торопиться — это стало её маленьким ритуалом. Она находила в этом особую свободу: не играть роли, не улыбаться по привычке, не подстраиваться — просто быть собой.

Так что готовиться к экзаменам она теперь предпочитала в библиотеке. Одна.

Коридоры к этому часу были почти пустыми. Изредка ей встречались учащиеся с других факультетов — кто-то в компании, кто-то, как и она, один. Каменные стены, высокие арочные окна и отблески магического света факелов создавали почти сказочную атмосферу.

Солнце давно скрылось за горами, и его место занял лунный свет — холодный, серебристый, мягко струящийся сквозь витражи, бросая узорчатые тени на стены. С этими тенями казалось, что замок дышит в унисон с ней.

Гвендолин бодро шагала по гладкому каменному полу, вслушиваясь в отголоски собственных шагов. Ритм её туфель будто растворялся в дыхании Хогвартса.

И вдруг — за спиной раздались другие шаги.

Она на мгновение замерла, напрягшись. Кто-то быстро шёл следом. Нет, даже не просто шёл — ускорялся, словно пытался её догнать или обогнать.

Сердце глухо стукнуло и сбилось с ритма.

Глупости, — попыталась себя успокоить она. Это же Хогвартс, безопасное место, охраняемое, магически защищённое. Никто не станет…

Но всё равно между лопатками зашевелился ледяной холодок. Не страх даже — скорее тревожное предчувствие. Почему именно сейчас? Почему в спину? Почему так быстро?

Она резко обернулась.

— Воу! — Фабиан резко остановился, вскинув руки вверх, будто стараясь не налететь на Гвендолин. — Ты чего, подруга?

— Это ты чего?! — Гвен рефлекторно прижала ладонь к груди, чувствуя, как сердце колотится где-то в горле. Второй рукой она, уже с долей шутки, замахнулась на Фабиана. — Пугаешь людей в тёмных коридорах, герой!

Когтевранец рассмеялся и ловко пригнулся, уходя от воображаемого удара, будто уклонялся от заклинания. Его каштановые волосы растрепались, а в голубых глазах плясали озорные искры.

— Прости, не хотел. Просто увидел, что ты идёшь одна, и решил догнать. Не думал, что у тебя такие боевые рефлексы, — с улыбкой сказал он, выпрямляясь.

— Ну, Хогвартс приучает к внезапностям, — усмехнулась Гвен, хотя голос её всё ещё слегка дрожал. Она глубоко вдохнула, стараясь унять внезапный всплеск тревоги.

— Я-то думал, ты как минимум запустишь в меня заклинание обездвиживания. Или швырнёшь учебник по трансфигурации, — лукаво добавил Фабиан, бросив взгляд на её сумку, из которой действительно торчал тот самый увесистый том.

— Поверь, мысль была, — хмыкнула она, уже окончательно успокоившись. — А ты чего тут носишься? Опаздываешь куда-то?

— Ни капли, — пожал плечами он. — Просто подумал, что вечер станет лучше, если немного пройдусь в твоей компании. — Он сказал это с лёгкой небрежностью, но Гвен не могла не заметить, как он чуть понизил голос и задержал на ней взгляд дольше, чем было нужно.

Она чуть отвела глаза, пряча полуулыбку.

— Ты, как всегда, умеешь выбирать момент, — пробормотала она, сбавляя шаг. — Я уже почти пришла.

— Тогда у меня всего пара минут, чтобы напомнить тебе про бал. И про…

— Фабиан… — она мягко перебила его, — я иду с Джорджем.

Он слегка кивнул, даже улыбнулся — почти по-настоящему, хотя в уголках глаз промелькнуло лёгкое, едва уловимое разочарование.

— Знаю. Но это ведь не мешает нам быть друзьями, правда? И дружеский танец я всё же жду, — добавил он, стараясь вернуть разговору лёгкость.

— Конечно, — тепло сказала Гвен. — И спасибо, что проводил. Даже если чуть не довёл меня до инфаркта.

Фабиан театрально прижал ладонь к сердцу, поклонился с преувеличенной важностью и добавил:

— Клянусь, впредь — только мягкий шаг и заблаговременные предупреждения. О, чуть не забыл…

Он полез в карман мантии и достал шоколадный батончик с орехами, протягивая его Гвен.

— Ты же любишь фундук?

Та медленно потянулась за сладостью, прищурившись.

— А он точно не из лавки «Зонко»?

Фабиан рассмеялся и, не дожидаясь её согласия, аккуратно сунул батончик в её сумку.

— Я похож на клоуна, по-твоему?

— Только если чуть-чуть, — с невинной улыбкой ответила она и, наконец, тоже рассмеялась.

Гвен поднялась по лестнице, придерживая сумку. На губах всё ещё играла тёплая улыбка, но в груди начинало щемить от лёгкой тревоги. Мысли снова возвращались к Джорджу — особенно сейчас, когда вечер окутал замок мягкой, почти волшебной тишиной, и так хотелось, чтобы рядом оказался именно он.

Гостиная Гриффиндора, как обычно в этот час, дышала уютом: потрескивал камин, кто-то смеялся в углу, а кто-то уже давно поднялся в спальню. Атмосфера напоминала домашний вечер, когда всё вокруг будто бы замирает, позволяя тебе просто быть.

Гвен уже собиралась подняться в свою комнату, когда взгляд упал на диван у камина. Джордж сидел один, опершись локтями о колени и задумчиво глядя на огонь. Обычно он был живой, шумный, искрящийся идеями — но сейчас казался каким-то затихшим. Или… уязвимым.

Она подошла почти неслышно. Уизли почувствовал её ещё до того, как она заговорила.

— Привет… — тихо сказала Гвен.

Джордж обернулся. Его карие глаза сразу потеплели, губы тронула мягкая улыбка.

— Я тебя ждал.

— Я была в библиотеке, — объяснила она. — Если хочешь, можем завтра вместе пойти. Разберём что-нибудь из экзаменов?

Он не ответил сразу. Лишь медленно поднялся с дивана, не отводя взгляда от её лица. Подошёл ближе, почти вплотную. Слушал, не перебивая. И в этом молчании было больше слов, чем в любых объяснениях.

Когда расстояние между ними почти исчезло, Гвен замолчала. Их руки соприкоснулись, тёплая ладонь Джорджа скользнула к её пальцам. Сердце застучало медленно, глухо, будто в такт шагам чего-то большого и важного.

Из старого проигрывателя у стены доносилась тихая, медленная мелодия — старая волшебная баллада, звучащая, словно сон.

— Ты не хочешь потанцевать со мной? — негромко спросил он, будто предлагая нечто священное.

— Здесь? — Гвен улыбнулась, немного смутившись. — Прямо посреди гостиной?

— Нам ведь нужно подготовиться к балу. Не хочу, чтобы ты отдавила мне ноги перед всеми, — добавил он с искрой в голосе, но мягко, почти шёпотом.

Она хихикнула, запрокинув голову, и вдруг почувствовала, как легко рядом с ним дышится. Как будто все страхи исчезли.

— На нас же будут пялиться, как на дураков.

Джордж быстро огляделся. Пара студентов, сидевших в углу, будто почувствовали и засобирались.

— Мы и есть дураки.

Она кивнула, почти незаметно, и шагнула ближе.

Джордж медленно провёл ладонью вдоль её руки, позволяя пальцам скользнуть по запястью. Его прикосновение было тёплым, ласковым, но в нём чувствовалась сдержанная жажда близости. Он осторожно взял её за талию, прижимая к себе, как будто боялся разрушить этот хрупкий, почти сказочный момент. Его другая рука нашла её ладонь и сжала чуть крепче, чем нужно — будто хотел удостовериться, что она действительно здесь.

Гвен подняла взгляд, и их глаза встретились. Музыка казалась далёкой, словно звучала в другом мире, но они двигались в точном, неторопливом ритме, почти не покачиваясь — просто плыли друг к другу сквозь полумрак гостиной, сквозь мерцание огня, как сквозь сон.

Дыхание Гвендолин коснулось его шеи, едва уловимо — но Джордж будто ощутил удар молнии. Его сердце забилось быстрее, кровь гулко зашумела в ушах. Он чувствовал, как её грудь прикасается к его, как волосы едва щекочут подбородок, и в какой-то момент ему стало трудно дышать спокойно.

"Чёрт. Она совсем близко."

Он прижал её немного сильнее, позволив пальцам скользнуть по изгибу спины. Тепло её тела пробирало до мурашек. Гвен пахла чем-то едва уловимым — то ли пергаментом, то ли ванилью, то ли собой — и этот аромат кружил голову сильнее любого эликсира.

"Если бы она только знала, как сильно я её хочу… Не только как девушку. Хочу быть рядом. Защищать. Смотреть, как она смеётся. Знать, что только я могу держать её вот так."

Гвен слегка прижалась щекой к его плечу. Он почувствовал её дыхание у самого ключицы — тёплое, неровное. И понял, что она тоже волнуется. Она чувствует это так же сильно.

— Джо… — прошептала она, едва слышно.

Он наклонился, губами коснувшись её виска — не как шутник, не как приятель, а как парень, влюблённый до безумия.

Гвен крепче сжала его руку.

Они ещё несколько мгновений оставались в движении, медленно кружась между кресел, книг и шепота комнаты, будто весь мир сжался до этих двух тел, этих двух дыханий. Всё остальное — исчезло. Осталась только она. Он. И пламя между.

Джордж чувствовал, как дрожит её спина под его ладонью — совсем чуть-чуть, почти незаметно, но он знал: это не от холода. Она прижималась к нему ближе, будто тоже боялась, что музыка закончится, и он исчезнет.

Он замедлил шаг и, не отпуская её, остановился. Девушка подняла голову, их взгляды встретились — и в этот раз в её глазах было что-то большее. Открытое. Нежное. Чистое.

Он провёл пальцами по её щеке, медленно, с трепетом, будто касался тонкой материи сна.

— Ты... с ума сводишь, — выдохнул он, не отрывая взгляда от её губ. — И не только когда улыбаешься.

Гвен не ответила. Только чуть наклонилась ближе, едва коснувшись лбом его подбородка. Он опустил голову. Их дыхание смешалось. Всего пара сантиметров... и всё внутри Джорджа сжалось.

"Поцелуй её." — сердце билось, как барабан. Но он ждал. Хотел, чтобы это произошло не потому, что «нужно». А потому что она — хочет. Так же, как и он.

Гвен медленно подняла руку, провела пальцами по его шее, выше, в волосы. Это было неуверенно, но так честно. Он прикрыл глаза, прижавшись лбом к её лбу.

— Я не верю, что всё это — на самом деле, — шепнула она. — Что ты… здесь. Что мы.

Он усмехнулся, тихо, тепло, губами коснувшись её щеки, линии уха, будто давая ответ не словами.

— Тогда я пообещаю тебе одно, — произнёс он, чуть хрипло, голос дрожал от сдержанного желания. — Сделаю всё, чтобы ты не сомневалась ни секунды.

И тогда она сама потянулась к нему. Медленно, словно боялась разрушить что-то хрупкое. Их губы встретились — нежно, мягко, и в то же время глубоко, будто давно ждали этой минуты. Поцелуй был не страстным — он был тёплым, искренним, будто из самого сердца. Джордж прижал её к себе крепче, позволяя себе забыть обо всём, кроме её дыхания, её пальцев у себя на шее, и того, как легко — и правильно — с ней рядом.

Когда они отстранились, в глазах Гвен плыло лёгкое головокружение. Она рассмеялась, уткнувшись лбом ему в плечо.

— Кажется, теперь ты действительно отдавил мне ноги, Уизли.

— Это месть за всё, что ты сделала с моим сердцем, — пробормотал он, усмехаясь, и, снова взяв её за руку, поцеловал пальцы. — И, знаешь, я бы пережил это ещё тысячу раз.