Первобытный мир (джен)

— Я и не подозревал о ваших польских корнях… — Патрик с неподдельным интересом вглядывался в уже знакомый пейзаж, что разворачивался за окном по дороге из Многоречья. Дорога, словно нитка жемчуга, вилась между гор.

— Да, моя мама в девичестве была Марина Маржевская, — отозвалась Катя, не отрывая взгляда от ленты извилистой горной дороги. — Я даже состою в клубе «Поляки России».

— Неужели? — Патрик скользнул взглядом по стройным силуэтам кипарисов, вытянувшимся вдоль дороги, и ухоженным бордюрам.

— И пару раз даже выступала с критикой на радио, разбирая фильм «Тарас Бульба», — весело добавила Катя.

— О, это уже интересно. И что же вы нашли в нем такого, что заслужило столь суровую оценку? — Патрик повернулся к Кате, пытаясь уловить выражение ее лица, пока машина плавно взбиралась в гору, будто послушный зверь, везущий их к вершине.

— Его полное несоответствие исторической правде, — отрезала Катя. — Ни за какую Русь и православную веру запорожцы не сражались. Были реестровые казаки, состоявшие на службе у короля Речи Посполитой, их удел — Миргород и Полтава. А были вольные, дикие казаки Запорожья, мечтавшие о реестре, да не принимали их туда, — Катя небрежно поправила солнцезащитные очки, словно отмахиваясь от исторической неточности.

— То есть, это была битва за социальный статус, а не за веру? — уточнил Патрик, слегка прищурившись. Ему импонировало, как непринужденно Катя оперирует историческими фактами, развеивая привычные мифы, словно пух.

— Именно. И Гоголь, конечно, изрядно приукрасил образ казаков, превратив их в неких богатырей духа. Но даже это не помогло. Едва примкнув к Русскому царству, запорожцы тут же переметнулись к турецкому султану — Османской империи. У нас все помнят Переяславскую раду, — фыркнула Катя, — но кто вспомнит, что вскоре они от России откололись? По Бахчисарайскому миру 1681 года османы добились того, что Запорожская Сечь стала независимым буферным государством между Русским царством и Крымским ханством!

— Вот это да… — присвистнул Патрик. — Не знал. Получается, фильм — сплошной вымысел?

— Гетман Дорошенко открыто ориентировался на Стамбул, — продолжала Катя. — И, между прочим, Россия и Польша тогда сообща остановили османскую экспансию, заключив договор о вечном мире. А запорожцы Дорошенко воевали на стороне турок. Кстати, это гораздо правдивее описано у Пушкина в его «Полтаве», — добавила она. — Там в Полтаве открыто говорят: был бы жив Дорошенко, Украина не воевала бы на стороне Петра. И это не Запорожье, а Полтава!

— Выходит, Пушкин оказался честнее Гоголя? — Патрик усмехнулся, оценивая неожиданный поворот беседы.

— Намного! — с запалом ответила Катя. — Как же эти Тарасы и Остапы отблагодарили Русского царя? А так. «Теперь бы грянуть нам войною На ненавистную Москву! Когда бы старый Дорошенко, Иль Самойлович молодой…» — процитировала она с выражением, словно декламируя со сцены.

— Интересная точка зрения. А как же героизация казачества в целом? Ведь образ вольного казака, борца за свободу, так прочно укоренился в культуре.

— И заметьте: Запорожскую Сечь ликвидировала не Польша, а Россия, — Катя включила поворотник. — До того они достали своими изменами! Императрица Елизавета поставила гетманом своего фаворита, Кирилла Разумовского. И что вы думаете? Он тоже бунт замыслил.

— Неужели фаворит Елизаветы? — присвистнул Патрик.

— Именно. На Мазепе история не закончилась, — усмехнулась Катя. — Екатерина разгромила Сечь. А знаете, куда подались эти Тарасы и Остапы Бульбы? К туркам. И основали там Задунайскую Сечь.

— Задунайскую? Это что еще за зверь? — Патрик явно был заинтригован. Катя умела удивлять, словно фокусник, достающий из шляпы кролика.

— Да, Задунайскую Сечь, — подтвердила Катя, паркуя машину на обочине. Отсюда открывался захватывающий вид на белоснежное здание палеонтологического музея, словно мираж, возникший из-под земли. — Есть даже опера Гулака-Артемовского «Запорожец за Дунаем». После разгрома Запорожской Сечи часть казаков ушла на территорию Османской империи и основала там новую Сечь. Служили султану, воевали против России. Ирония судьбы, не правда ли? Вместо защиты "православной веры" сражались за мусульманского правителя.

— А вы говорите по-польски? — спросил Патрик, выходя из машины.

— Немного, — ответила Катя. — Я многое понимаю, но говорить свободно пока сложно. Но я стараюсь, учу новые слова, смотрю фильмы на польском. Надеюсь, когда-нибудь я смогу поехать в Польшу и свободно общаться со своими родственниками, — улыбнулась она, и в ее глазах мелькнула мечта.

— А чем занимается ваш клуб? — спросил Патрик.

— Мы доказываем, что история России и Польши — это не только негатив, — охотно пояснила Екатерина. — Были трудные страницы, но было и немало хорошего.

— И в чем же заключается это «хорошее»? — Патрик с интересом обвел взглядом здание музея. Часть коллег уже ожидали их у входа, словно стая любопытных птиц.

— В первую очередь, это многовековое культурное взаимодействие, — ответила Катя, направляясь к входу. — Влияние польской культуры на русскую литературу, искусство, образование — огромно. Вспомните хотя бы иезуита Симеона Полоцкого, учителя детей царя Алексея Михайловича, который принес в Москву западные образовательные традиции. Или же многочисленных польских архитекторов, работавших над созданием Петербурга. Первым русским университетом был на самом деле не Московский, а Славяно-греко-латинская академия, созданная Симеоном Полоцким! А что это такое, как не фактическое мирное сосуществование православия и католичества? — прищурилась Катя, словно поддразнивая собеседника.

— А как насчет политики? Наверняка, в истории хватает спорных моментов, особенно касательно разделов Польши, — заметил Патрик, подходя к знакомому пруду около музея, в котором лениво плавали утки.

— Безусловно, — кивнула Катя. — Но даже здесь можно найти примеры компромисса и взаимопонимания. Вспомните Великое княжество Литовское, где славянская культура и язык процветали наравне с польской. Да и совместная борьба с Османской экспансией, о которой мы только что говорили. .

Патрик задержал взгляд на черном, кружевном заборе музея, чьи ажурные птеродактили, словно выпорхнувшие из древних времен, теперь казались ему старыми знакомыми. Таким же обжитым и близким виделся пруд, укрытый бархатом кувшинок и пронзенный стрелами рогоза.

— …Или же период Смутного времени, когда польская шляхта предлагала русского царя на престол, — продолжала Екатерина. — Были попытки найти точки соприкосновения, создать общее государство. Другой вопрос, что обстоятельства и амбиции отдельных лиц часто перевешивали здравый смысл.

Патрик кивнул, внимательно слушая. Он не ожидал от этой поездки такого познавательного экскурса в историю. Катя явно горела этой темой и была готова делиться своими знаниями часами, словно щедрый кладезь.

— И, конечно, нельзя забывать о многочисленных браках между русскими и польскими аристократами, — добавила Катя, уже у самой двери, словно ставя точку в своем монологе. — Эти династические связи формировали общее культурное пространство, способствовали обмену идеями и традициями. История России и Польши — это не отдельные изолированные потоки, — продолжала она с запалом, — а скорее бурная река, где переплетаются различные течения, но при этом рождается что-то новое, уникальное.

Кайли и Генри уже стояли у входа — в спортивных шортах, футболках и кепках, защищавших их от жары. Рядом с ними стояла Ксения: сегодня она была безупречна, в гламурных босоножках на низком каблуке и цветастом платье с плиссированной юбкой до колен, а глаза скрывали зеркальные очки. Она брала у обоих палеонтологов интервью для своего ставшего знаменитым блога.

— Скажите, перед посещением парка живых динозавров, что вы чувствуете? — немного жеманно спросила она.

— Ну, маленьких динозавров мы уже видели вчера… — делилась впечатлениями Кайли. Казалось, она уже привыкла к постоянно сопровождавшей их Ксении.

— И все… Каких динозавров вы хотели бы увидеть больше всего? — Интересовалась Ксения.

— Генри, до этого молчавший, приподнял брови и ухмыльнулся.

— Лично я, как палеоботаник, мечтаю увидеть хорошо сохранившийся образец мелового папоротника, возможно, с насекомым, застывшим в янтаре. Но если говорить о динозаврах… Велоцираптора. Уж очень интересно взглянуть на них в движении, в естественной среде обитания.

— К сожалению, велоцирапторов у нас нет, — добавила блогер. — Администрация, как вы знаете, отказалась их выводить как слишком опасных для Мезозойского парка.

— Генри вздохнул с притворным разочарованием, но в глазах его плясали озорные искорки.

— Что ж, придется довольствоваться трицератопсами и брахиозаврами. Впрочем, и они неплохи. Главное, чтобы трава для них была достаточно сочной, — пошутил он, намекая на свою профессиональную заинтересованность в растительности древнего мира.

— А вы? — обратилась Ксения к Кайли.

Женщина немного задумалась, теребя край своей футболки.

— Мне всегда были интересны стегозавры, особенно их пластины на спине. Хотелось бы понять, как они функционировали, для чего служили — для терморегуляции, защиты или демонстрации. — Она мечтательно прикрыла глаза, представляя себе этих гигантов. — А еще анкилозавры. Их броня — это просто невероятно! Настоящие танки мелового периода.

Ксения что-то быстро записывала в свой блокнот, не упуская ни одного слова.

— Замечательно! Очень интересно. И последний вопрос, перед тем как мы войдем в парк… Какие ожидания у вас от этого посещения? Что бы вы хотели увидеть или узнать?

— Генри, не дожидаясь ответа Кайли, выпалил:

— Я надеюсь, что они не забыли про систему полива! А то мои меловые папоротники завянут, и мне придется проводить спасательную операцию.

Он подмигнул Кайли, которая лишь закатила глаза, привыкшая к его шуткам. Кайли же, напротив, говорила более серьезно.

— Я надеюсь увидеть, что парк действительно заботится о своих обитателях. Что динозавры живут в условиях, максимально приближенных к естественным, и что к ним относятся с уважением. Ведь это не просто аттракцион, а уникальная возможность изучить древний мир.

— Ну что же, мечты сбываются! — подошел к их группе Сидоров. — Идем!

— А где же Патрик и создательница динозавров? — Кайли была в хорошем расположении духа, хотя, видимо, немного волновалась.

— Вот они, — показал Сидоров. — Спорят о польской культуре.

— Как раз Катя доказывает мне, — подошел Патрик, — что первый русский университет создал вовсе не Ломоносов, а поляк Саймон…

— Симеон Полоцкий, — весело поправила его Катя. — Я никогда не понимала, посему Славяно-греко-Латинская академия не считается первым русским университетом! — с жаром сказала она. А за основу он взял программу университета Падуи. Вот вам и «отсталая» Россия до Петра!

Они ступили в знакомый холл палеонтологического музея, где Кайли, с тихой гримасой досады, вновь облачилась в бахилы. Все здесь было пропитано привычным: и небесно-голубые своды потолка, словно отражение бездонного неба, и витражи, застывшие во времени картины с древними флорой и фауной, и фонтан-вулкан, извергающий ленивую водную лаву. Но утренняя дымка, сотканная из солнечных лучей, преобразила холл, вдохнув в него небывалую свежесть. Кайли на миг замерла у фонтана, зачарованная игрой света на струях, подсвеченных нежным сиянием, словно вода превратилась в жидкий огонь. Вчера вечером здесь царила таинственная атмосфера, сотканная из теней и полумрака, а сегодня все дышало кристальной ясностью.

Вопреки ожиданиям, Сидоров повел гостей не вправо, к сердцу экспозиции, а влево — в противоположную башню. За ним, словно ведомые невидимой нитью, попарно следовали Патрик и Фалина, Костров и Ксения, Генри и Кайли, и, замыкая шествие, Саша и Андрей. Александра была готова в любой момент подстраховать Ксению в роли переводчика, хотя та вполне уверенно справлялась с лингвистическими пассажами.

— Здесь у нас административный корпус, — обронил Сидоров на ходу, обращаясь к американцам. — Лекционный центр, конференц-зал, кинозал и администрация. А в перспективе — и «динотарий» по образу планетария, где можно будет погрузиться в мир мезозоя.

Сидоров остановился перед массивной дубовой дверью, украшенной табличкой «Директор». Легкий стук, короткий ответ, и дверь распахнулась, приглашая войти. Кабинет директора оказался просторным и светлым, с огромным окном, открывающим панораму внутреннего двора музея. За монументальным черным письменным столом, погребенным под лавиной бумаг и папок, восседал мужчина средних лет в элегантном костюме в тонкую белую полоску. Он поднялся, приветливо улыбаясь, и протянул руку Сидорову.

— Игорь Сергеевич Бойко, директор нашего Мезозойского парка, — представил Сидоров.

— Андрей Семенович, рад приветствовать вас и ваших гостей в нашей скромной обители, — произнес директор с легким южнорусским акцентом, смягчающим «г» до грассирующего «х», пожимая руку каждому по очереди.

После короткого приветствия директор предложил гостям присесть. Тонкая белокурая секретарша, словно сошедшая со страниц классического романа, в строгом черном платье до колен, внесла кофе, печенье и сливки. Саша и Ксения, словно бдительные стражи, внимательно следили за ходом беседы, готовые в любой момент прийти на помощь с переводом. Кайли же, воспользовавшись мимолетной паузой, украдкой оглядела кабинет. На стенах красовались репродукции картин Зденека Буриана, воссоздающие мир динозавров, на полках теснились тома по палеонтологии и археологии, а на столе, словно артефакт из прошлого, покоилась небольшая окаменелость — отпечаток древнего папоротника.

— Вы палеонтолог или генетик? — поинтересовался Генри.

— Нет, — весело ответил Игорь Сергеевич, — я человек из бизнеса. Моя задача — не наука, а развитие Мезозойского парка, его процветание. А вас я помню по пресс-конференции в РИА-Новости, — подмигнул он Ксении.

Девушка одарила его теплой улыбкой, словно солнечный луч.

— Значит… — задумчиво протянул Генри. — Разве Мезозойский парк не является частью вашего биогенетического центра?

— Нет, у него своя административная структура, — охотно пояснил Сидоров. — У нас ученые, исследователи, а здесь — именно администрация, управленцы.

Генри кивнул, внимательно вслушиваясь в пояснения. Кайли заметила, как он исподволь сканирует помещение, словно ища ответы не только в словах, но и в деталях обстановки, в мельчайших нюансах. Она и сама чувствовала некую недосказанность, словно тень, витающую в воздухе.

Бойко тем временем с энтузиазмом рассказывал о перспективах развития парка, о новых проектах, готовых воплотиться в жизнь, и привлечении инвестиций. В его речи чувствовалась напористость и уверенность делового человека, привыкшего оперировать цифрами и аргументами, словно жонглируя ими. Он говорил о расширении экспозиции, создании интерактивных зон, где посетители смогут почувствовать себя частью мезозойской эпохи.

— Скажите, а почему вы не назвали его «Парк Юрского периода», как в известном фильме? — в Патрике проснулся интерес журналиста, жаждущего сенсаций.

— У нас три зоны, посвященные трем периодам, — охотно пояснил директор, словно раскрывая сокровищницу знаний. — Триасовая, Юрская и Меловая. — Бойко откинулся на спинку кресла, словно предвкушая возможность продемонстрировать свой интеллект. — Мы решили не ограничиваться только юрским периодом, — сказал он с улыбкой, словно приглашая в увлекательное путешествие. — Хотим показать все великолепие мезозойской эры, ее невероятное разнообразие и эволюцию. Каждый период уникален, и у нас есть что предложить посетителям, чтобы они смогли прочувствовать дух времени.

Патрик кивнул, удовлетворенный ответом. В воздухе повисла короткая пауза, нарушаемая лишь тихим постукиванием пальцев Бойко по столешнице, словно отсчитывающим мгновения истории. Затем он перевел взгляд на Кайли, словно она была ключом к пониманию чего-то важного.

— Наш парк будет открыт для посетителей с 1 апреля по 1 ноября. Затем динозавров переведут в зимние вольеры, где они будут в безопасности и комфорте. Все же у нас не Африка, не Южная Америка и даже не Абхазия, где климат более мягкий. Крымская зима для них холодновата, несмотря на всю ее прелесть.

— А как вы обеспечиваете их жизнедеятельность в зимний период? — поинтересовалась Кайли, стараясь скрыть удивление, словно ей открыли завесу тайны. — Поддерживаете ли вы необходимый температурный режим, обеспечиваете достаточное питание?

— Конечно, — ответил Бойко с улыбкой, словно рассеивая любые сомнения. — У нас разработана целая система зимнего содержания, сложная и многогранная. В вольерах поддерживается оптимальная температура, обеспечивается полноценное питание, даем витамины. Мы уделяем огромное внимание здоровью и благополучию наших… питомцев, ведь они — наше достояние.

— Да и ряд динозавров впадает в спячку, как пресмыкающиеся, — добавил Костров, словно делясь секретом природы.

Кайли кивнула, обдумывая услышанное. Вопрос зимнего содержания динозавров действительно вызывал интерес, словно открывая новые горизонты знаний. Представлялось сложным обеспечить комфортные условия для столь крупных и требовательных существ в условиях крымской зимы, где бушуют ветра и льют дожди.

— Но зимой к нам будут приезжать на практику студенты-биологи и геологи, — охотно добавил Костров, словно открывая двери в мир науки. — Это будет их время, возможность прикоснуться к истории.

Бойко обвел взглядом присутствующих, словно оценивая их реакцию, словно взвешивая их заинтересованность. Он, казалось, наслаждался вниманием и возможностью продемонстрировать свою компетентность, словно он был дирижером этого научного оркестра.

— Мы надеемся, что Мезозойский парк станет не только местом развлечений, но и образовательным центром, где люди смогут узнать больше об истории нашей планеты и удивительных существах, населявших ее миллионы лет назад. Это будет путешествие во времени, полное открытий и впечатлений.

— А когда откроется парк для посетителей? — спросил Генри, отпив глоток ароматного кофе.

— Первого августа, — охотно отозвался Игорь Сергеевич, словно отсчитывая дни до важного события. — Чуть меньше чем через два месяца. Билеты уже выкуплены до октября!

Генри удивленно вскинул брови. «Такой ажиотаж?» — пробормотал он скорее себе, чем кому-то еще, словно пораженный масштабом события.

— Мы решили отказаться от свободного посещения Мезозойского парка. Сюда будут только централизованные экскурсии, словно путешествия во времени по заранее разработанному маршруту. Сейчас ведем переговоры об этом с компанией «Мезозой», чтобы все прошло гладко и организованно, — отметил он.

— Но тогда… окупит ли себя ваш дорогостоящий проект? — удивился Патрик, словно сомневаясь в успехе предприятия.

Игорь Сергеевич поставил чашку на стол, и звук мягко отозвался в просторном кабинете, словно подчеркивая важность момента. Он посмотрел на Патрика с уверенностью, прозвучавшей в его голосе, словно он был капитаном корабля, уверенно держащим курс.

— Конечно. Туристов будут доставлять на специальных автобусах из разных городов Крыма, словно собирая осколки истории воедино. Это позволит нам контролировать поток посетителей и не сильно тревожить динозавров, ведь они — живые существа, требующие бережного отношения, — пояснил Бойко. — Мы также планируем внедрить систему предварительной записи на экскурсии, чтобы избежать столпотворения и создать комфортные условия для каждого посетителя. Это позволит нам регулировать количество посетителей в каждой группе и обеспечить комфортное и безопасное пребывание в парке.

— К тому же, парк большой, — добавил Костров, словно подчеркивая масштаб территории. — Для его осмотра понадобится почти целый день, чтобы насладиться каждой деталью.

— Поэтому, — продолжал Бойко, — мы предусмотрим двухдневные экскурсии с ночевками в отелях Многоречья, чтобы продлить удовольствие от путешествия во времени. Например, для посетителей с детьми, чтобы им было удобно и интересно.

Патрик задумчиво почесал подбородок. Идея с двухдневными экскурсиями казалась ему интересной, но требующей тщательной проработки, словно драгоценный камень, требующий огранки. Необходимо продумать логистику, развлечения, питание, а самое главное — обеспечить комфорт для маленьких посетителей, ведь они — самые требовательные путешественники. Дети — самая требовательная аудитория, а от них отбоя не будет, словно они — маленькие исследователи, жаждущие приключений.

— Сейчас у нас есть небольшие трудности с организацией экскурсий, — размышлял Бойко, словно делясь своими заботами. — Многие динозавры ведут вечерний и ночной образ жизни, а днем отдыхают, набираясь сил.

— А кто, например? — спросила Кайли с неподдельным интересом, словно ожидая ответа на самый важный вопрос.

Игорь Сергеевич улыбнулся, словно посвящая в тайну.

— Ну, например, стегозавры. Они предпочитают прохладу ночи, когда можно спокойно пастись, не опасаясь перегрева, словно они — ночные пастухи. Или брахиозавры, которые в ночной тишине чувствуют себя особенно комфортно.

— А тираннозавр? — Кайли не могла сдержать радостного нетерпения, словно она ждала встречи с легендой.

Сидоров выдержал паузу, наслаждаясь ее энтузиазмом, словно наблюдая за рождением звезды.

— Тираннозавр — это отдельная история, словно захватывающий роман. Днем он обычно отдыхает в тени, а вот к вечеру начинает свою охоту, словно выходит на сцену. Так что, если хотите увидеть его во всей красе, придется подождать до темноты, чтобы увидеть его во всей мощи. Вот мы и думаем над ночными экскурсиями, чтобы подарить незабываемые впечатления.

Кайли представила себе огромного тираннозавра, крадущегося в сумерках в поисках добычи, и ее охватило волнение, словно она стала свидетелем древней драмы. Ночные экскурсии звучали невероятно заманчиво, но и немного пугающе, словно приглашение в мир приключений и опасности.

— Ночные экскурсии? Это звучит захватывающе! — воскликнула Фалина, оживившись, словно услышала зов приключений. — А как вы обеспечите безопасность посетителей в темноте, чтобы они не стали добычей динозавров?

— Мы планируем использовать специальные осветительные приборы, чтобы создать атмосферу таинственности и в то же время обеспечить хорошую видимость, — ответил Бойко. — Будут и ограждения, и инструкторы, которые будут сопровождать группы, чтобы никто не заблудился в лабиринтах времени. Все будет продумано до мелочей, чтобы каждый чувствовал себя в безопасности и комфорте.

Генри посмотрел на камень с отпечатком папоротника и попытался вернуться к теме финансирования, словно пытаясь найти ответы в прошлом.

— Вы упомянули о переговорах с компанией «Мезозой». Это крупный инвестор? — спросил он, глядя на Бойко, словно пытаясь разгадать его намерения.

— Компания «Мезозой» является нашим основным партнером в этом проекте, словно нашим надежным союзником в этом путешествии во времени, — кивнул директор. — Они предоставляют нам финансовую поддержку, чтобы воплотить в жизнь наши самые смелые идеи. Без их участия этот проект было бы невозможно осуществить.

— Ну и другая трудность — это организация экскурсий, — продолжал Сидоров, словно перечисляя ингредиенты сложного рецепта. — Мы колеблемся, давать ли гида каждой группе или каждому посетителю плеер с аудиоэкскурсией, чтобы каждый мог выбрать свой способ погружения в мир динозавров.

— Я за гидов, — вдруг сказала Катя, словно вынося свой вердикт. — Нужен старший по группе, чтобы следить за порядком и отвечать на вопросы. Нельзя оставить туристов один на один с динозаврами, ведь это может быть опасно.

— Разумно, Катюша, но где взять столько специалистов, чтобы хватило на всех? — вздохнул Сидоров, словно осознавая масштаб проблемы. — Ведь у нас в России нет ни одного факультета палеонтологии, где готовят специалистов по динозаврам.

Американцы переглянулись, словно обмениваясь мыслями.

— Пока мы пошли по комбинированному варианту, словно ищем золотую середину. В оставшиеся два месяца мы и организуем курсы для гидов компаний «Мезозой» и «Капитал/тур», чтобы они стали нашими проводниками в мир динозавров, — вздохнул Бойко. — Они будут старшими по группе, чтобы обеспечить безопасность и порядок. А рассказывать о динозаврах будет аудиогид на специальных стендах, чтобы каждый мог узнать больше об этих удивительных существах.

Андрей, до этого момента остававшийся в тени, решил задать вопрос, словно он долго обдумывал его в тишине.

— А как обеспечивается безопасность посетителей от динозавров? Ведь даже травоядные гиганты могут представлять опасность...

— Прессу надо читать, юноша, — проворчал Сидоров. — Сто раз рассказывали.

Андрей с грустью отметил, что академическая неприязнь к нему ничуть не угасла со вчерашнего дня. Бойко ослепительно улыбнулся, словно фокусник, готовый вытащить кролика из шляпы.

— Мы разработали комплексную систему безопасности, включающую в себя высокие ограждения, электрические изгороди и систему видеонаблюдения. Кроме того, на территории парка постоянно дежурят специально обученные сотрудники службы безопасности, готовые оперативно реагировать на любые нештатные ситуации. Ну, а на экстренный случай бунта ящеров у нас есть система мгновенной подачи сонного газа в вольеры, который моментально погрузит их в сон.

— Чего так не хватало «Парку Юрского периода» в кино, — усмехнулся Костров.

— Им в фильме надо было просто отменить экскурсию перед надвигающимся тайфуном, — заметила Катя. — И никаких проблем.

Бойко самодовольно кивнул, соглашаясь с Катей. Он явно упивался мыслью о том, что их парк предусмотрел все возможные риски и разработал контрмеры на любой случай.

— А как насчет безопасности самих динозавров? — внезапно спросила Ксения. — Ведь постоянный шум, толпы людей… это может вызвать у них стресс.

Бойко на мгновение запнулся, словно споткнулся о невидимое препятствие.

— Мы, конечно, учитываем этот фактор. Но динозавры, выращенные в неволе, более адаптированы к присутствию людей. К тому же, мы планируем использовать специальные звукоизолирующие барьеры и ограничивать количество посетителей в каждой зоне. Мы делаем все возможное, чтобы создать для них максимально комфортные условия.

— Как же они их любят… — прошептала с завистью Кайли, повернувшись к Генри. — Не то что в фильме… «Твари… злобные… уничтожить».

Генри хмыкнул, едва заметно кивнув в знак согласия. В его глазах плескался скепсис. Он слишком хорошо помнил, к чему привели благие намерения в фильме, и не питал иллюзий насчет возможности полного контроля над столь огромными и непредсказуемыми существами.

— А как вы решаете вопросы с ветеринарным обслуживанием? — поинтересовался Патрик, стараясь вернуть разговор в более практическое русло. — Ведь лечение таких животных — задача не из простых.

— У нас есть команда опытных ветеринаров, специализирующихся на работе с экзотическими животными, — ответил Бойко. — Хищников и крупных травоядных мы погружаем в сон для прививки или лечения.

— Нам очень помогают специалисты по крокодилам, варанам и страусам из разных зоопарков, — добавил Костров. — Без них нам пришлось бы совсем туго.

— Кроме того, мы сотрудничаем с ведущими ветеринарными клиниками и научными центрами, чтобы обеспечить нашим динозаврам самый высокий уровень медицинской помощи. У нас разработаны специальные протоколы лечения различных заболеваний, учитывающие особенности физиологии этих животных.

Бойко сделал эффектную паузу, окидывая взглядом каждого из присутствующих, словно удостоверяясь, что его слова произвели должный эффект. Казалось, он готов был отвечать на вопросы до бесконечности, демонстрируя свою компетентность и неподдельный энтузиазм.

— Хотите, я открою вам один важный секрет? — весело произнес он, украдкой взглянув на часы. — Вдруг когда-нибудь и у вас в Америке появится свой Мезозойский парк… Первый шаг — это гаттерия! Надо выпустить в природу гаттерию и посмотреть, как она приживется. Если хорошо — стройте парк, если нет — забудьте об этом месте. Динозавры живут там, где живет гаттерия!

Патрик хмыкнул, оценивая услышанное. «Гаттерия как индикатор пригодности территории для динозавров? Интересный подход», — подумал он, но вслух ничего не сказал. Зато Саша, глаза которой загорелись от любопытства, тут же засыпала вопросами:

— А что такого особенного в гаттерии? Почему именно она служит таким индикатором?

Бойко с удовольствием откинулся на спинку кресла, довольный произведенным эффектом.

— Гаттерия — это древнейший вид рептилий, практически ровесник динозавров, — пояснил Сидоров. — Она сохранилась до наших дней почти в неизменном виде. И, что самое главное, она очень чувствительна к изменениям окружающей среды. Если гаттерии комфортно, значит, и динозаврам здесь будет хорошо.

Костров кивнул в подтверждение слов директора.

— Это как лакмусовая бумажка. Если гаттерия выживает и размножается, значит, в экосистеме все сбалансировано, и можно запускать более крупных рептилий. Это наше ноу-хау, можно сказать. Мы долго изучали этот вопрос, прежде чем решиться на создание парка.

— Однако, господа, — Сидоров бросил взгляд на опустевшие кофейные чашки, — мне кажется, нам пора оставить Игоря Сергеевича с его заботами и, без лишних слов, направиться к динозаврам!

Кайли, не скрывая своего восторга, подтолкнула Генри к выходу. Ей не терпелось увидеть воочию тех самых динозавров, о которых они так долго беседовали. Патрик же, напротив, казался погруженным в собственные мысли. Он все еще переваривал услышанное, пытаясь соотнести полученную информацию с личным опытом. Андрей, позабыв все свои вчерашние обиды, проворно поднялся из-за стола и направился к выходу.

* * *

Вход в долгожданный Мезозойский парк приветствовал аллеей кипарисов, устремленных ввысь, словно готические шпили, меж которых робко пробивались к солнцу юные чилийские араукарии. Мощеная плитка, тщательно подогнанная друг к другу, мягко направляла взгляд к лазурному сердцу аллеи — небольшому пруду, чья неестественная, но манящая синева была обязана медному купоросу. Над прудом, словно недремлющий страж генетического чуда, возвышался монументальный бюст Менделя — основателя науки о наследственности, чье строгое лицо безошибочно выдавало в нем монаха. Ксения, не теряя ни секунды, запечатлела его аскетичный профиль в цифровой памяти телефона, дополнив снимок кокетливой парой селфи для своего блога. Кайли, словно подражая подруге, увековечила момент цифровым щелчком. Тишину парка, до этого казавшуюся почти звенящей, пронзал оглушительный треск цикад, в котором чудились отголоски древних, еще не тронутых цивилизацией тропических лесов.

— Менделя предложила поставить наша Катя, — рассеял тишину голос Сидорова.

— Почему именно Мендель, а не кто-то из палеонтологов? — удивился Генри, искренне не понимая логики решения.

— Потому что динозавров возродили благодаря генной инженерии, — тут же парировала Катя, словно отражая невидимый выпад.

Генри лишь пожал плечами, не видя смысла в бессмысленном споре. В конце концов, какое значение имеет, чей бюст взирает на лазурную гладь пруда, когда совсем скоро перед ними предстанут живые, дышащие динозавры? Он перевел взгляд на Ксению и Кайли, уже увлеченно обсуждавших достоинства и недостатки своих селфи, поглощенных цифровым нарциссизмом. "Скоро увидите настоящих звезд", — подумал он с усмешкой, предвкушая их реакцию на встречу с доисторическими гигантами, чье величие затмит любой фильтр.

Следом за бюстом возвышались ажурные металлические ворота, словно сотканные из паутины стали, с гордой надписью «Мезозойский парк». Решетки, как и у входа в палеонтологический музей, были украшены изящным узором из силуэтов птеродактилей, застывших в вечном полете. За воротами открывался вид на широкую долину, утопающую в изумрудной зелени, словно драгоценность в оправе гор. Высокие папоротники и саговники, перемежаясь с хвойными деревьями, создавали завораживающую иллюзию путешествия во времени, стирая границы между эпохами. Легкий туман, стелившийся над землей, словно призрак прошлого, придавал пейзажу мистический оттенок, добавляя в него нотки таинственности. Вдалеке виднелись очертания гор, чьи вершины, словно в сговоре с небесами, терялись в облаках. В самом центре долины, подобно сапфиру в зеленом бархате, лежало большое озеро, к которому вела выложенная плиткой дорожка, словно нить Ариадны, ведущая вглубь времен.

— А сколько всего входов в Мезозойский парк? — спросил на ходу Патрик, когда группа двинулась вперед.

— Центральный — только через палеонтологический музей, как мы с вами и вошли, — охотно отозвался Сидоров. — Туристы будут входить только через музей. Ну а технических — ещё четыре для обслуживания динозавров.

— Завоз еды, вывоз отходов, въезд ветеринаров….- подтвердил Костров, конкретизируя сказанное.

— Как же тогда местная фауна — зайцы и кабаны — проникают в парк? — удивился Генри, задаваясь резонным вопросом.

— Во время завоза, когда открывают ворота, — вздохнул Сидоров, словно эта тема была для него болезненной. — Кабан прорвался на скорости и стал добычей тиранозавра.

Генри невольно поежился, представив себе эту трагическую картину: современный кабан, беззаботно резвящийся, не подозревающий о своей ужасной участи, и древний хищник, для которого он стал лишь мимолетной закуской, эхом из далекого прошлого. Жестокая ирония судьбы. Он ускорил шаг, стремясь поскорее оказаться в долине, где, как он наивно надеялся, царит более гармоничное, хотя и искусственно созданное, сосуществование.

— То есть, если кабан, то и человек может? — Нахмурился Патрик, обеспокоенный этим фактом. — Получается, это не очень-то и безопасно.

Сидоров пожал плечами, словно отметая его опасения:

— Человеку сложнее. Во-первых, ворота открываются ненадолго. Во-вторых, там охрана. В-третьих, периметр просматривается камерами. Ну и в-четвертых… кто в здравом уме полезет к динозаврам добровольно?

— Человеческая глупость бывает безграничной… — пробормотал Патрик, словно предчувствуя неладное.

Мощёная дорожка вилась между небольшими саговниками и гигантскими древовидными папоротниками, чьи перистые листья достигали невероятных размеров, словно крылья сказочных птиц. Ксения и Кайли, позабыв о селфи, с неприкрытым восторгом разглядывали доисторические растения, пытаясь запечатлеть их величие на свои телефоны, словно желая унести с собой частичку этого затерянного мира. Генри усмехнулся, заметив, что даже самые современные цифровые технологии меркнут перед лицом настоящего чуда, рожденного самой природой. В воздухе стояла непривычная для Крыма влага, обволакивая кожу, словно шелковый платок. Вскоре Генри заметил ее причину: полив из целой серии искусно замаскированных разбрызгивающих устройств, поддерживающих жизнь этого ботанического оазиса.

— Папоротникам не холодно в Крыму? — спросила Кайли, проявляя неожиданную осведомленность.

— Это очередное достижение нашей Кати, — с гордостью показал Сидоров на Фалину, подчеркивая ее заслуги. — Она сделала их геномы морозоустойчивыми и быстрорастущими. Ну и вода, конечно, которую мы обеспечиваем из подземных скважин, — добавил он, раскрывая секрет их процветания.

— Со временем здесь будет преобладать чисто мезозойская флора, — улыбнулась Катя, мечтательно глядя вдаль. — Ну а пока…. Смешанные леса в какой-то мере….

— К тому же у нас в парке проложены подземные теплотрассы, — добавил Сидоров, раскрывая все карты. — Так что растениям не страшны и снегопады….

Дорожка вывела их к берегу искусственного озера, чья водная гладь, словно огромное зеркало, отражала плывущие облака, создавая иллюзию бездонного неба, сливающегося с землей. Водохранилище лежало неправильным синим треугольником, прижавшись к изумрудным бокам гор, густо заросших лесом. Солнце, словно художник, окутало его полотном легкой, золотистой дымки. Вода, густая и насыщенная, казалась чернилами, разбавленными небесной лазурью. Там, где лучи пронзали глубину, она искрилась изумрудными самоцветами, а у берега, где камни увиты влажным мхом, темнели подводные сады водорослей. Тишина здесь была особенной, звенящей, нарушаемая лишь криком одинокой чайки, парящей в вышине, да шепотом ветра в листве горных склонов.

Берега были тщательно ухожены, чувствовалась рука человека, заботливо создающего комфортную среду. Кругом, как в лучших парках мира, шли выложенные плиткой аллеи, освещенные элегантными фонарями и маленькими вечерними прожекторами, создающими мягкий, рассеянный свет. Около озера виднелись строения — видимо, будущие рестораны и кафе, манящие обещанием отдыха и гастрономических удовольствий. С гор спускались лестницы, напоминавшие ступенчатые террасы отелей Массандры, словно перенесенные сюда из другого мира, а на платформах были поставлены белые беседки в нарочито советском стиле, добавляя в пейзаж нотки ретро.

— Это маленькое водохранилище «Счастливое-1», — пояснил Сидоров, явно гордясь своей осведомленностью. — Мы разбили здесь так называемый входной парк. Здесь посетители будут ожидать электромобили и готовиться к путешествию в мир динозавров, — раскрыл он дальнейшие планы.

— Можно будет поесть в кафе, погулять по аллеям и даже…. Мы планируем сделать на этом водохранилище станцию катамаранов, чтобы покататься по нему, — добавил он, рисуя в воображении картину безмятежного отдыха.

Генри огляделся, внимательно изучая окружающее пространство. Место действительно напоминало зону ожидания, тщательно продуманную и стилизованную под нечто вневременное, сочетающее в себе элементы прошлого и будущего. Советские беседки, как ни странно, неплохо вписывались в общую картину, добавляя элемент ностальгии и создавая интригующий контраст с доисторической природой, словно приглашая в путешествие сквозь время. "Неплохо придумано", — подумал Генри, отдавая должное задумке дизайнеров, сумевших создать гармоничное сочетание несочетаемого. Ксения и Кайли, тем временем, уже примеряли на себя роль будущих отдыхающих, представляя, как будут рассекать водную гладь на катамаранах, наслаждаясь прохладой и живописными видами, когда парк, наконец, откроет свои двери для посетителей.

Группа направилась к озеру и вдруг заметила длинный зелёный столбик с экраном, возвышающийся над землей, как монолит из будущего. Стеклянная крыша надежно защищала его от капризов погоды, оберегая от дождя и палящего солнца. Сидоров остановил группу и, лукаво улыбаясь, приготовился удивлять.

— Наша фишка, — объявил он с гордостью. — Информационные стенды. Мы решили, что рассказывать о парке будут герои романа Конан-Дойля «Затерянный мир», — раскрыл он свой замысел.

Он нажал на кнопку «En”, и в тот же миг на экране появился пожилой белобрысый англичанин в старомодном фраке с элегантной «бабочкой» и изысканной жилеткой, словно сошедший со страниц романа. Улыбнувшись, ученый заговорил приятным, хорошо поставленным голосом:

— Добрый день, меня зовут профессор Саммерли, и я рад, что вы начали путешествие в «Затерянный мир». Перед началом экспедиции позвольте дать вам несколько советов, которые помогут вам избежать неприятностей. Во-первых, не забудьте взять головные уборы — в парке очень жарко, и солнце может быть беспощадным. Во-вторых, не забудьте взять две бутылки воды — в парке очень высокая влажность, и вам потребуется много жидкости, чтобы оставаться в форме. Купить воду в следующий раз вы сможете только между Триасовой и Юрской зонами, поэтому запаситесь ею заранее. В-третьих, пожалуйста, не пытайтесь кормить динозавров: это может быть опасно как для вас, так и для животных, которые могут повести себя непредсказуемо. И, наконец, в-четвертых, оставайтесь на размеченных дорожках и внимательно слушайте гидов, знающих все тропы и опасности парка.

Если вы заблудитесь, немедленно идите к ближайшему перекрестку с информационным столбиком и нажмите красную кнопку. Ни в коем случае не пытайтесь сами блуждать по парку — это очень опасно, и вы можете столкнуться с непредсказуемыми обитателями. Ну что ж, желаю вам приятного и незабываемого путешествия в мир динозавров!

Профессор Саммерли исчез с экрана, словно растворившись в воздухе, а вместо него появилась подробная карта Мезозойского парка с указанием основных зон и маршрутов, словно путеводитель в неизведанное. Ксения и Кайли тут же принялись изучать карту, увлеченно планируя свой маршрут и предвкушая будущие приключения. Генри же обратил внимание на то, как органично вписался информационный стенд в окружающий пейзаж, не нарушая гармонию природы. Высокий, но неброский, он не доминировал над ландшафтом, а лишь дополнял его, предлагая посетителям ненавязчивый и увлекательный способ познакомиться с историей парка и его обитателями.

— А он огромный… — прошептал Генри, пораженный масштабом увиденного. — Да здесь у вас можно выращивают целые стада динозавров!

— Мы заботимся о кормовой базе для Дино, — улыбнулась Катя, довольная произведенным впечатлением. — Если их будет слишком много, то они съедят всю зелень, и парк потеряет свой первозданный вид, — пояснила она.

Дальше начиналась аллея фонтанов, вокруг которых росли ряды саговников, словно стражи, охраняющие вход в волшебный мир. Это были гранитные тумбы, расположенные вдоль ступенек, из которых били упругие струи воды, создавая прохладу и свежесть. «Создают влагу», — машинально подумал Генри, оценивая инженерную мысль. В воздухе витал пьянящий аромат горных трав и смолистой хвои, смешанный с запахом свежей, живой воды.

Аллея фонтанов плавно перетекала в центральную площадь, где располагался главный фонтан «Динозавры» — кульминация инженерной и художественной мысли. Он представлял собой масштабную скульптурную композицию, выполненную из патинированной бронзы, словно пережившей века. В центре возвышался тираннозавр рекс в полный рост, его пасть была широко раскрыта, из нее мощной, неукротимой струей била вода, падая в просторный бассейн, выложенный мозаикой, сверкающей на солнце. Вокруг тираннозавра, словно в стремительном танце, кружились птеродактили, из клювов которых также вырывались тонкие водяные струйки, создавая сверкающую завесу, переливающуюся всеми цветами радуги. У подножия гигантского хищника расположились бронзовые фигуры травоядных динозавров — стегозавров, брахиозавров и трицератопсов, мирно попивающих воду из бассейна, словно забыв о своей извечной вражде.

Вода в бассейне, искусно подсвеченная изнутри, казалась живой, пульсирующей, переливаясь всеми оттенками синего и зеленого, создавая иллюзию подводного мира. Брызги фонтана, разлетаясь в разные стороны, освежали воздух и создавали атмосферу праздника, радости и восторга. Ксения и Кайли, очарованные зрелищем, не могли оторвать взгляд от величественной композиции, словно загипнотизированные ее красотой. Они вновь достали свои телефоны, стремясь запечатлеть каждую деталь этого впечатляющего фонтана, сохранить его в своей памяти на долгие годы.

— А я ожидал, что нас сразу встретят динозавры, — ехидно вздохнул Генри, не упуская возможности проявить свой скептицизм.

— Нет, нет, это было бы слишком опасно — держать динозавров сразу у посёлка Счастливое, — отозвался Костров, разрушая его надежды. — Ящеры живут в свой зоне, — показал он в направлении северо-востока, очерчивая границы их владений.

Генри кивнул, соглашаясь с доводами Кострова. Действительно, держать хищных динозавров в непосредственной близости от поселка было бы крайне рискованно, чревато непредсказуемыми последствиями. Вид на «зону ящеров» был плотно закрыт поросшими густым лесом горами, создавая естественную преграду. Он снова посмотрел на фонтан, оценивая его масштаб и детализацию, отдавая должное мастерству скульпторов. Несмотря на то, что до настоящих динозавров еще было далеко, фонтан создавал нужное впечатление, настраивал на предстоящее приключение, зарождая в душе предвкушение чего-то невероятного.

Главная терраса, словно каменная ладонь, вела к мерцающему водохранилищу. Вновь заиграли, зазвенели хрустальные струи небольших фонтанов, а вдоль извилистой дорожки, подобно стражам времени, выстроились саговники и причудливые папоротники. Возле водоема, по левую руку от террасы, застыл в ожидании первых посетителей ресторан «Стегозавр» — величественное здание с просторной летней террасой. Справа же расположились более демократичные «Первобытное кафе» и змеистый Снейк-бар «Секвойя».

Ресторан «Стегозавр» подавлял своим размахом. Огромные окна-витражи, искусно имитирующие окаменелости, щедро пропускали мягкий, рассеянный свет, рождая внутри атмосферу таинственного, полузабытого грота. Стены, облицованные грубым, необработанным камнем, переносили в мир скалистых пород, а к высоким потолкам устремлялись колонны, стилизованные под гигантские позвонки динозавров. Летняя терраса, словно объятая изумрудными объятиями зелени, обещала прохладу и уединение, открывая взору захватывающую панораму водохранилища. Легкий бриз доносил приглушенный плеск волн, лениво разбивающихся о каменистый берег. Казалось, время здесь остановилось, позволяя душе раствориться в безмятежности и умиротворении.

«Первобытное кафе» пленяло своей скромностью и уютом. Деревянная конструкция, казалось, выросла из самой земли, напоминая временное убежище, затерянное в доисторическом лесу. Столы и стулья, сколоченные из необработанного дерева, дополняли атмосферу первозданности. Снейк-бар «Секвойя» поражал своей необычной архитектурой. Здание, словно гигантский корень, прорастало из земли, напоминая огромное дупло древней секвойи. Внутри царил мягкий полумрак, рассеиваемый приглушенным светом фонарей, стилизованных под старинные светильники. Барная стойка, вырезанная из цельного ствола дерева, была украшена причудливой резьбой в виде змей и ящериц. Здесь можно было укрыться в тени "древнего" дерева, наслаждаясь экзотическими напитками и закусками.

— Возьмите по две бутылки воды, — назидательно произнес Андрей Семенович. — В парке действительно высокая влажность.

Получив бесплатную воду, группа двинулась вдоль берега на север. Путь пролегал мимо почти готовой станции катамаранов. Сидоров с гордостью рассказывал, что в парке сознательно выбран советский стиль: здесь будут предлагать только напитки, знакомые с детства, — «Байкал», «Тархун», минеральную воду «Липецкая» и, конечно, лимонад.

— А мороженое в парке тоже будет советское? — с любопытством поинтересовалась Саша.

— Разумеется! «Молочное», «Фруктовое», «Сливочное-брикет» и эскимо «Ленинградское». Полный ассортимент.

— Чем вызван такой странный выбор? — спросил Патрик, не скрывая интереса.

— Наш парк — это как бы сбывшаяся мечта детства, — охотно отозвался Андрей Семенович. — Многие из нас выросли на советских фильмах о динозаврах, на книгах Обручева и Ефремова. Мы хотим воссоздать атмосферу той эпохи, когда наука и приключения казались неразделимыми.

Станция катамаранов представляла собой легкую конструкцию из дерева и стекла, выдержанную в духе советского модернизма. Яркие вывески, стилизованные под плакаты 60-х годов, зазывали посетителей прокатиться по озеру и полюбоваться доисторическими пейзажами. Катамараны, выкрашенные в жизнерадостные цвета, покачивались на волнах, словно приглашая в небольшое путешествие во времени и пространстве.

— А на юге у вас что-то строится? — указал Патрик в противоположный конец водохранилища, скрытый за металлическим забором.

— А! Там будет детский уголок, — с готовностью пояснил Сидоров. — Игровая зона. Мы хотим, чтобы и маленьким посетителям было чем заняться. Там будут небольшие аттракционы, песочницы с «археологическими раскопками», где дети смогут почувствовать себя настоящими палеонтологами, откапывая кости динозавров. И, конечно же, батуты и горки в виде динозавров.

Генри представил себе эту картину: счастливые дети, увлеченно копающиеся в песке, их лица измазаны грязью, но полны восторга. Родители, расслабленно отдыхающие на скамейках в тени деревьев, наблюдающие за своими чадами. Все это создавало атмосферу радости и беззаботности. На мгновение он ощутил укол зависти от мысли, что это «динозавровое детство» станет реальностью в России, а не в Америке.

— А восточный берег у вас пока дикий… — Патрик бросил взгляд на лес, подступающий к озеру на противоположной стороне.

— Скоро и там начнем строительство, — ответил Андрей Семенович. — Там будет выставочный центр с экспозициями на первобытную тему, а также информационные стенды о динозаврах.

Вдруг Андрей ощутил острую жалость к местному лесу, которому предстояла вырубка и постепенная замена на мезозойскую флору. Он понимал, что для создания парка необходимо пространство, и жертвы неизбежны. Но в то же время ему было жаль эту нетронутую природу, этот уголок дикого мира, который скоро исчезнет, уступив место аттракционам и искусственным растениям. Ему вспомнились горькие слова дяди о том, что Малый каньон Крыма пошел «под лапу динозавра». Он вспомнил вчерашнюю экологическую группу «Белой акации», несомненно, протестующую против Мезозойского парка, и вдруг поймал себя на мысли, что понимает их недовольство.

Они продолжили путь вдоль водохранилища, мимо стройных рядов саговников и тщательно высаженных папоротников. За уже готовым сувенирным магазином «Археоптерикс» начиналась аккуратная асфальтированная дорожка, огражденная перилами, стилизованными под лианы. По обеим сторонам тропы раскинулись густые заросли папоротников и саговников, создавая иллюзию настоящего доисторического леса. То тут, то там среди зелени мелькали небольшие разноцветные фигуры динозавров, искусно замаскированные среди деревьев и кустарников, рождая эффект неожиданного появления.

Вскоре взорам их открылся новый фонтан, и Генри, бросив на него мимолетный взгляд, сразу уловил суть — он был одой русской науке. В самом сердце композиции, словно устремляясь к небесам, высился силуэт ракеты, чьи водяные струи искусно имитировали стремительный полет. По обе стороны от этого символа прогресса застыли фигуры брахиозавров, а рядом — доски с фрагментами таблицы Менделеева, олицетворяющие триумф России в ключевых сферах познания.

Генри невольно замер, завороженный зрелищем. Этот диковинный союз — взмывающая ввысь ракета в окружении древних ящеров — казался причудливым, но в то же время поразительно эффектным. Он попытался проникнуть вглубь замысла, оценить символизм этой смелой композиции: мощь науки, дерзновенно прокладывающей путь в будущее, и величие минувших эпох, напоминающие о неизведанных глубинах истории и знаний. Фигуры брахиозавров, соседствующие с таблицей Менделеева, органично дополняли общую картину, подчеркивая неоценимый вклад русских ученых в сокровищницу мировой науки.

— Скажите, Андрей, — Генри приблизился к академику, — а как в России изучают динозавров, если у вас нет палеонтологии?

— Раньше — на факультетах геологии, — Сидоров извлек из кармана пачку сигарет. — Теперь, когда наша Катя вернула их к жизни с помощью генетики, динозавры перешли в ведение генетиков. Даже в школах, — он вздохнул, — раньше динозавры были в разделе общей биологии, а теперь — вотчина генетики.

— Да, ваша генетика сотворила чудо, потрясшее мир, — согласился Генри, любуясь игрой водяных брызг, — но все же… динозавры рядом с Менделем, Вавиловым и Морганом? — в его голосе звучало недоумение.

— И Рапопортом с Кольцовым, — затянулся Сидоров. — Сначала детям преподают параграф о таблице кодонов Фалиной, затем — о генной инженерии, а уж потом — историю жизни на Земле и динозавров, возрожденных генетикой.

— Мне кажется, это… несколько инородно, — заметила Кайли, когда неутомимая Саша перевела ей суть разговора. — Тем более, что Россия теперь станет Меккой для палеонтологов всего мира! Где еще можно увидеть живых динозавров?

— А почему бы и не с портретом Рапопорта? — улыбнулась подошедшая Фалина. — Иосиф Рапопорт сохранил в нашей стране генетику в самые мрачные времена, открыл химические вещества, обладающие мощными мутагенными свойствами… Без него у нас не было бы живых динозавров!

Генри задумался. В словах Фалиной, безусловно, была своя логика. Без генетики не было бы динозавров, а значит, и не было бы этого чуда, привлекающего в Россию ученых со всего мира. Но, несмотря на это, он ощущал некую дисгармонию.

Андрей, стоявший чуть поодаль, внимательно прислушивался к разговору. Он и сам чувствовал некую неловкость от такого соседства динозавров и генетиков. В памяти всплыли воспоминания о беседах с дядей, ботаником Платошкиным. Дядя часто ворчал о том, что генетика, безусловно, важная наука, но она не должна заслонять собой всю биологию, что нельзя сводить все многообразие жизни к набору генов. Он вспоминал, как дядя сетовал на чрезмерное восхваление Менделя и Вейсмана, утверждая, что их вклад, конечно, значителен, но не стоит забывать о других направлениях биологии, о роли окружающей среды, о сложном взаимодействии организмов.Фонтан, воспевающий научные достижения России, казался ему теперь не триумфом, а скорее символом внутренних противоречий.

— Но без армии палеонтологов вы не сможете обслуживать и поддерживать свой Мезозойский парк, — раздался голос Генри.

— Это так, — вздохнул Сидоров. — И я как раз ратую за открытие факультета палеонтологии. В Москве или здесь, в Симферополе.

— А вы думаете, это реально? — спросила Кайли, с интересом взглянув на Сидорова. — Ведь для этого нужны специалисты, учебные программы, финансирование…

— В этом-то и вся проблема, — вздохнул Андрей Семенович, — мне так наверху и говорят. Но начинать-то с чего-то надо…

— Мы всей душой готовы помочь, — Фалина, словно юная девушка, поставила босоножку на носок.

— Понимаю, Катюша… — вздохнул Сидоров. — Но… У нас ведь палеонтологи — это прежде всего геологи, да и занимались они в основном кайнозойской эрой. Мамонтами, а не динозаврами.

Ксения, как истинный блогер, тут же уловила момент и подбежала с телефоном.

— Андрей Семенович, Екатерина Николаевна, пару слов для нашего блога, — произнесла она в своей обычной, слегка жеманной манере. — Почему у нас, правда, нет палеонтологических факультетов?

— Наследие лысенковщины середины прошлого века, — Сидоров затянулся сигаретой, прищурившись на искрящиеся брызги фонтана. — Помните злосчастную сессию ВАСХНИЛ 1948 года? Тогда разгромили не только генетику, но и целый ряд других наук, объявив их буржуазными.

— Точнее, наследие мичуринщины, — отрезала Катя.

Ксения от удивления даже поправила свои гламурные зеркальные очки.

— Под нож пошла и палеонтология. Мол, есть основы дарвинизма, да и хватит, — вздохнул академик.

Девушка с интересом уставилась на академика, явно не ожидая такого поворота событий. Она привыкла к простым и понятным объяснениям, а тут — лысенковщина, ВАСХНИЛ. Ей казалось, что динозавры, генетика и сталинские времена — это совершенно разные миры, которые никак не могут быть связаны между собой.

— И что же, это наследие до сих пор тянется? — спросила она, стараясь придать своему голосу серьезность.

— К сожалению, да, — грустно ответил Сидоров. — После разгрома генетики и других "буржуазных" наук, палеонтология оказалась в тени. Считалось, что достаточно изучать дарвинизм и мичуринскую биологию.

Фалина кивнула, подтверждая слова академика:

— Даже палеонтологические экспедиции в Монголию прекратили после сорок восьмого года, — добавила она.

— И ведь это не только научные кадры, — продолжал Сидоров, — это и учебники, и финансирование, и общественное мнение. Долгое время палеонтология считалась чем-то несерьезным, неважным. А сейчас, когда у нас есть живые динозавры, мы вдруг осознали, что без палеонтологов нам не обойтись. Но где их взять? Где взять специалистов, которые умеют работать с древними костями, которые понимают эволюцию, которые могут обслуживать наш Мезозойский парк? Вот и приходится начинать все с нуля.

— Да, печальная история, — пробормотала Ксения, записывая каждое слово на свой телефон. — Но сейчас-то ведь другое время! Динозавры живут в Крыму, туристы со всего мира поедут смотреть, а палеонтологов нет! Какой-то абсурд получается. — Она окинула взглядом присутствующих, ожидая реакции на свои слова.

— Так а теперь мы упустили почти сто лет, — горько вздохнул Костров. — Палеонтологи были геологи. Специалистов и школы нет.

— Я вот с четырех лет обожала динозавров, — подхватила Катя. — Но где их было изучать? В геологи я идти не хотела, — она посмотрела на клумбу с маленькими саговниками. — Пошла в генетики! Изучала рожь, горох и пшеницу. Дипломную написала о селекции голубых елей..

— И возродила динозавров к жизни! — улыбнулся Костров.

Ксения, воодушевленная поддержкой Кострова, продолжала:

— То есть, получается, вы, Екатерина Николаевна, стали палеонтологом поневоле? Гениальный генетик, мечтавший о динозаврах! Это же сенсация для блога! — Она затараторила, набирая текст на телефоне, представляя, как этот пост разлетится по сети, собрав тысячи лайков и комментариев.

— Вот геологи нам и сказали: «Динозавры теперь ваша епархия — вы ими и занимайтесь!» — вернул ее на землю Сидоров. — А кому заниматься-то? Пока вот и отдали генетикам… И ребята теперь учат динозавров и мезозой вместе с Менделем, Морганом, Вавиловым и Рапопортом.

— А также вместе со спорами про озимую и яровую пшеницу, да селекцию, — вздохнул Костров.

Андрей испытывал странное ощущение. Сам он не раз спорил с дядей о сталинской науке, но пожилой Николай Петрович грустно отвечал: «Андрюша, не суди строго то время. Главная задача стояла — накормить страну! Это американцы могли играться в генетику, кибернетику и палеонтологию — их война не затронула. А у нас Сталин требовал от биологов накормить страну!»

Генри чувствовал себя словно на званом ужине, где подали совершенно несочетаемые блюда. Вроде бы все ингредиенты качественные, но вместе они создают странный и отталкивающий вкус. Он понимал, что за возрождением динозавров стоит титанический труд русских генетиков, их преданность науке и вера в невозможное. Но разве это оправдывает замену палеонтологии генетикой в умах молодого поколения?

— Поймите, Россия не Америка, — с горечью поделился Сидоров. — У нас и был в школьном учебнике биологии один параграф про историю жизни на Земле и динозавров. Раньше в разделе общей биологии. Теперь в генетику перебросили, да и все.

— У нас есть Институт палеонтологии при Академии наук, — продолжал Костров. — Но там в основном специалисты по кайнозою — мамонтам, шерстистым носорогам и овцебыкам. И геологи, которые знают архейские и каменноугольные пласты. Молодые ребята, которых вы видели вчера в центре, все зоологи и генетики.

— Спасибо зоологам, специалистам по пресмыкающимся: они наш парк и удержали, — добавил Сидоров.

— А почему бы вам не создать международный центр палеонтологии? — предложил Генри, посматривая на стройный ряд саговниковых пальм. Только сейчас он заметил, что между ними был небольшой чистый пруд.

— Центр… Да… возможно… — пробормотал Сидоров. — Однако, господа, нам пора — ящеры заждались! — указал он рукой на север.

Андрей покачал головой и бросил взгляд на Сашу: слишком неуклюжей казалась ему попытка Сидорова уйти от ответа.

* * *

Станция электромобилей приютилась на северной опушке Главного парка, словно роща окаменевших исполинов. Над ними парил навес, то ли гигантский лист папоротника, застывший в бронзовом молчании, то ли крыло птеродактиля, замершего в предвкушении полета. Пока машины жадно поглощали энергию, укрытые в тени скамейки манили к отдыху. Сенсорные экраны расцветали интерактивными картами, раскрывая последние тайны палеонтологии и прокладывая новые маршруты. Здесь можно было раствориться в тишине, в свежем воздухе, напоенном ароматами кипарисов и саговников, ощутить себя песчинкой в ладонях вечности.

— Однако от музея до неё добрый час ходьбы, — заметил Генри, качая головой.

— Разумеется, — отозвался Костров. — Нужно пересечь Главный парк. Он у нас как буферная зона между динозаврами и цивилизацией. Своего рода островок здравого смысла в доисторическом хаосе.

— Да и потом, — добавил Сидоров, — те, кто уже пресытился динозаврами, могут просто посетить музей и Главный парк, не рискуя оказаться в пасти юрского хищника. Посидеть в кафе, покататься на катамаранах, отдохнуть с детьми… Вернуться в безопасную реальность.

Генри задумался, любуясь панорамой парка. Зеленый океан лужаек и рощ уносился вдаль, сливаясь с нежной акварелью горизонта. Ксения, увлеченно щелкая затвором камеры, наполняла свой блог новыми кадрами, пытаясь запечатлеть ускользающую красоту момента.

— Значит, парк — это не просто место отдыха, а жизненно важный элемент инфраструктуры, — проговорил он, скорее себе, чем своим спутникам.

Костров кивнул:

— Именно так. Мы стремились создать пространство, полезное всем: и туристам, и местным жителям, и, конечно же, динозаврам. Гармонию между прошлым и настоящим.

Андрей Семенович подошел к внушительному зеленому столбику с экраном и нажал на кнопку. На экране возник смуглый мужчина с густой черной бородой. Окинув взглядом группу, он заговорил на английском:

— Добрый день, я профессор Челленджер. Сейчас за вами прибудет электромобиль, и вы отправитесь в Мезозойский парк. Напоминаю вам, что динозавры — существа божественно прекрасные, но и смертельно опасные. Поэтому во время экскурсии категорически запрещается самовольно покидать электромобиль, пытаться преодолеть ограждения из колючей проволоки и электропастуха, приближаться к динозаврам. Если вы пожелаете угостить некоторых динозавров, вам будет предложено приобрести специальный корм в автомате. Ни в коем случае не отлучайтесь от группы, чтобы не заблудиться, — отбегать за покупками, в туалет или просто «поглазеть» на ящеров, — строго предупредил он. — Курить разрешено только в специальных кабинках на остановках.

Генри усмехнулся. Профессор Челленджер, даже в цифровом обличье, производил впечатление человека, не терпящего возражений. Видно, он многое повидал на своем веку, раз счел необходимым столь подробно инструктировать посетителей.

— Если вы случайно отстали от группы, — профессор Челленджер поднял толстый палец, — немедленно следуйте строго по асфальтированной дорожке до ближайшего информационного столбика, где нажмите красную кнопку SOS. После этого оставайтесь на месте до прибытия охраны! Не пытайтесь играть в Индиану Джонса!

Сидоров подошел к двум элегантным чёрным электромобилям, сделанным как увеличенные советские автомобили «Волга» знаменитой модели ГАЗ-24. В первый электромобиль за руль решил сесть сам Сидоров, во второй — Костров. Вместе с Сидоровым сели Генри, Кайли и Саша как переводчик; вместе с Костровым — Катя, Ксения, Патрик и Андрей. Сидоров объяснил, что для больших групп будут электромобили — микроавтобусы в стиле советских маршруток семидесятых годов, а чёрные «Волги» — для элитных гостей.

Электромобили бесшумно скользили по парковой аллее, оставляя позади станцию, словно мираж прошлого. Генри с интересом наблюдал за тем, как переплетаются ветви кипарисов, создавая на дороге танцующие кружева теней. Кайли восторженно ахала, фотографируя каждый куст саговника и диковинную клумбу с папоротниками, ловя в объектив ускользающее очарование места. Саша, как верный переводчик, переводила ее восторженные возгласы, добавляя собственные комментарии.

— Андрей, а почему у вас на стендах о парке рассказывают герои романа Конан-Дойля? — спросил Генри.

— А кого еще было брать? Русских-то романов о приключениях в мире динозавров толком и нет, — вздохнул Сидоров. — Только роман Конан-Дойля, да ваш «Парк Юрского периода».

— Подождите…. Был какой-то и русский роман…. — нахмурился Генри. — Кажется, у вашего Обручева что-то было про путешествие в прошлое, — задумчиво произнес Генри, пытаясь поймать ускользающее воспоминание.

— Обручев? Да, правда. «Плутония», кажется, — Сидоров вдруг почувствовал укол стыда, что совершенно забыл об этой книге. — Но кто ее у нас помнит? — вздохнул он. — Обручева у нас все помнят только про Арктику и «Землю Санникова». Это скорее для Плейстоценового парка.

Электромобиль плавно остановился у массивных ворот, увитых колючей проволокой, словно неприступная крепость. Над воротами возвышалась табличка с надписью: «Мезозойский парк. Осторожно, динозавры!». За воротами простирался густой лес, полный таинственных звуков и шорохов, шепота ветра и криков неведомых существ. Генри почувствовал легкий озноб предвкушения, как перед прыжком в неизвестность.

Неожиданно на экране, встроенном в ворота, снова возник Профессор Челленджер. Его суровый взгляд скользнул по посетителям. «Добро пожаловать в Мезозойский парк! — провозгласил он. — Убедитесь, что все двери электромобилей заперты, и начинайте ваше путешествие в мир динозавров! Помните о правилах безопасности, которые я только что вам напомнил!». Из второй «Волги», идущей за ними, послышались аплодисменты, смешанные с нервным смехом. Ворота медленно открылись, впуская гостей в Долгожданный Мезозойский парк.

Проехав через ворота, электромобили оказались в совершенно другом мире. Вместо ухоженных лужаек и клумб перед ними простиралась дикая, нетронутая природа, хаотичная и прекрасная в своей первозданности. Вдали виднелись силуэты гор, окутанные дымкой, а в воздухе витал терпкий запах влажной земли и хвои, аромат приключений и опасностей. По обеим сторонам дороги высились гигантские деревья, их кроны сплетались высоко в небе, образуя зеленый свод, пропускающий лишь робкие лучи солнца. Внизу, под пологом деревьев, царил полумрак, рисуя на земле причудливые узоры света и тени. Генри почувствовал, как внутри него зарождается волнение, предвкушение чего-то невероятного, как будто он перенесся на миллионы лет назад.

— А будет и «Плейстоценовый парк»? — Генри невозмутимо продолжал разговор, словно они ехали на обычный деловой ланч, между небом и землей, между прошлым и настоящим.

Перед ними на ухоженной дорожке возникла развилка. Здесь стоял указатель на русском и английском языках с надписью «Триасовый период», указывавшей стрелкой прямо. Указатель с надписью «Юрский период и Меловой период» указывал на поворот влево. Кайли немедленно сфотографировала указатель на мобильник, словно это был редкий артефакт. Автомобиль пошёл прямо, и вскоре у дороги появилась надпись «Триасовый период» со схематичным изображением платеозавра на фоне извергавшегося вулкана.

— Пока нет. Урезали финансирование, — вздохнул Сидоров. — Одно дело построить Мезозойский парк здесь, в Крыму, а другое — Плейстоценовый в Якутии, где нет коммуникаций и вечная мерзлота, где сама природа против тебя.

— Как бы вас канадцы с мамонтами не опередили, как вы нас, американцев, с динозаврами, — засмеялся Генри. — Вот будет парадокс: Россия — страна динозавров, а Канада — страна мамонтов!

Андрей Семёнович помрачнел. Он и сам понимал, что гонка за воскрешение древних гигантов идет полным ходом, и конкуренты не дремлют, словно стервятники, кружащие над добычей. Но сдаваться он не собирался.

— Мы еще посмотрим, кто кого опередит, — буркнул он. — У нас тут тоже есть свои козыри в рукаве.

Воздух становился все более влажным, словно они погружались в огромный парник, в мир тропических грез. Генри почувствовал, как на лбу выступили капельки пота. Кайли достала из сумки веер и начала обмахиваться, но это мало помогало. Даже Саша, привыкший к крымскому климату, достал носовой платок и промакнул лицо.

Влажность усиливала и без того буйные ароматы: запах прелой листвы, земли и цветущих папоротников сплетался в густой, опьяняющий коктейль, кружа голову и будоража воображение. Где-то в глубине леса раздался пронзительный крик, заставивший Кайли вздрогнуть, словно ее коснулось дыхание древности. Саша что-то быстро зашептала ей на ухо, успокаивая, словно отгоняя наваждение.

Внезапно электромобиль выехал на новую развилку. Указатель прямо указывал на платеозавров, влево — на диметродонов. Машина пошла вправо. Лес вокруг был плотно затянут кольцами колючей проволоки с надписями «Высокое напряжение», предупреждающими о смертельной опасности.

— Диметродоны ведь не динозавры? — спросила Кайли, нахмурившись. — Это же звероящеры, пеликозавры, которые еще до динозавров жили?

— Все верно, — подтвердил Сидоров. — Но наша Катя вывела и их генной инженерией, воскресила из небытия. Выходим! — скомандовал он.

Они вышли на небольшой поляне, залитой влажным маревом. Чувствуя сильную жару и влагу, Саша достала бутылочку минеральной воды «Липецкая», и Кайли последовала ее примеру, жадно утоляя жажду. Кругом стоял громкий стрекот цикад, словно оркестр тропического леса, а с севера доносились редкие пронзительные крики, вселяющие тревогу. Следом подъехала вторая «Волга», из которой вышли пассажиры. Довольная Ксения сразу начала делать снимки, однако Сидоров взмахом руки остановил ее, словно боялся спугнуть чудо. На поляне стоял новый зелёный столбик с экраном. Андрей Семёнович нажал на кнопку, и на экране тотчас появился смуглый усатый мужчина с яркими карими глазами и пышными чёрными усами, по-саксонски загнутыми вниз.

— Добрый день, меня зовут лорд Рокстон, и я с удовольствием расскажу вам про диметродонов, — располагающе улыбнулся он. — Звероящеры — это древние рептилии, жившие в пермском периоде, задолго до динозавров, — продолжал лорд Рокстон. — Диметродоны — одни из самых известных представителей этой группы, благодаря своему характерному спинному плавнику, образованному вытянутыми костными отростками позвонков. Этот плавник, вероятно, использовался для терморегуляции, позволяя диметродону быстро нагреваться на солнце и охлаждаться в тени.

Он сделал паузу, словно давая время усвоить информацию. Затем обвел взглядом собравшихся и продолжил:

— Здесь, в нашем парке, вы сможете наблюдать диметродонов в условиях, максимально приближенных к их естественной среде обитания. Однако помните, что это хищники, хоть и не такие крупные, как динозавры. Поэтому соблюдайте осторожность и не приближайтесь к ограждениям.

— Идем, — показал Сидоров вперед. — Дальше пешком. Приготовьтесь к встрече с древними чудовищами.

Группа двинулась по узкой асфальтированной тропинке, углубляясь в изумрудные объятия леса. Смотровая площадка, словно драгоценный камень, была искусно вписана в лесной пейзаж. Она представляла собой металлическую платформу, изящно приподнятую над землей на сваях, дарящую панорамный вид на окрестности. Перила площадки, словно живые, были оплетены цепкими лианами и диким виноградом, делая её практически невидимой для случайного взгляда. Для пущей безопасности, по периметру была натянута едва заметная сетка, не заслонявшая великолепие открывающегося обзора. Вольер для диметродонов раскинулся, словно потерянный мир, охватывая часть лесной речки и её живописные окрестности. Преображенное русло Кипии, извиваясь между густыми зарослями папоротников и кустарников, создавало иллюзию нетронутой, первозданной природы. Ключ, бьющий из-под земли, сформировал зеркальное озерцо, где диметродоны могли утолить жажду.

— Это бывшая речушка Кипия, — пояснил Сидоров, — Мы создали здесь зону для диметродонов.

— До речки Улуклари-Дереси, — подтвердил Костров. Андрей Семёнович с уважением посмотрел на своего протеже, запоминавшего такие названия.

Вдали, на прогретом ласковым солнцем берегу, нежась в лучах, лениво грелись два диметродона. Крупный самец, подобно властительному монарху, вальяжно развалился на камнях, гордо демонстрируя свой величественный спинной плавник, переливавшийся богатой палитрой кирпично-красного и охры, словно холст, расписанный рукой гениального художника. Кожа ящера, бугристая и грубая, была выкрашена в землисто-коричневый цвет, с темными полосами, тянущимися вдоль боков, словно тени, отбрасываемые густой растительностью. Вторая особь, более молодая самка, неторопливо бродила по мелководью, выискивая добычу. Её окрас был более скромным: приглушенный серо-зеленый цвет, позволяющий ей сливаться с окружающей листвой. Плавник её, хотя и не такой впечатляющий, как у самца, был украшен изящными полосками темно-коричневого цвета. Она двигалась с грацией, её длинные мускулистые ноги уверенно ступали по скользким камням.

— Денис и Даша, — серьезно представил их Сидоров.

Древние рептилии с парусами на спинах казались посланцами из давно ушедшей эпохи. Они лениво подставляли бока солнцу, и, казалось, изредка поглядывали на посетителей маленькими, настороженными глазами. Ксения, завороженная, изучала диметродонов.

— Какие необыкновенные создания! Зачем им были нужны эти паруса? — спросила она.

— Ученые полагают, что паруса диметродонов служили для терморегуляции, — пояснил Костров. — Они позволяли рептилиям быстро согреваться на солнце и охлаждаться в тени. Кроме того, паруса могли играть роль в привлечении партнеров в период брачных игр.

Генри задумчиво кивнул:

— Удивительно, как природа находит столь оригинальные решения! В каждой эпохе — своя неповторимая красота, свои загадки и свои уроки.

Генри зачарованно наблюдал за этими доисторическими существами. Он видел диметродонов на страницах книг и в кино, но ничто не могло сравниться с тем, чтобы увидеть их воочию, в окружении воссозданной пермской природы. Ему казалось, что он перенесся на миллионы лет назад, в эпоху, когда Землей правили звероящеры. Кайли, забыв про жару и влажность, увлеченно фотографировала диметродонов. Щелчки ее айфона раздавался снова и снова, стремясь запечатлеть каждое их движение, каждый отблеск солнца на чешуе. Ксения присоединилась к ней, и вскоре они вдвоём, позабыв обо всем на свете, соревновались в искусстве фотографии. Катя, с детской непосредственностью, весело помахала диметродонам рукой.

Диметродоны, казалось, были совершенно равнодушны к людям, столпившимся на смотровой площадке. Они были полностью поглощены своими делами. Денис, насытившись солнечными ваннами, неспешно поднялся и направился к воде. Его неуклюжая походка выдавала в нем скорее сухопутное животное, нежели искусного пловца. Тем не менее, он уверенно вошел в воду и начал бродить вдоль берега, высматривая добычу. Даша, напротив, продолжала охоту на мелководье, осторожно переступала с ноги на ногу. Внезапно она замерла, словно изваяние, и, вытянув шею, устремила взгляд на что-то в воде. Затем, молниеносным движением, она бросилась вперед и вытащила из воды юркую рыбешку. Жадно проглотив добычу, она продолжила свою охоту, методично прочесывая каждый уголок речушки.

— А теперь посмотрите вправо, — предложил Костров. Вдали виднелся просторный зелёный дом, напоминавший сказочную избушку. — Это зимний вольер Дениса и Даши.

Генри, приставив бинокль к глазам, внимательно рассматривал строение. Зимний вольер, казалось, был спроектирован с учетом самых суровых погодных условий. Мощные бревна, скрепленные стальными скобами, образовывали неприступные стены, а крыша, покрытая прочным шифером, надежно защищала от стужи. Небольшие окна, расположенные высоко под крышей, пропускали достаточно света, чтобы осветить внутреннее пространство, но не позволяли теплу покинуть убежище.

— А почему вокруг натянута колючая проволока? — спросила Кайли, когда они осторожно спустились со смотровой площадки.

— Мы периодически выпускаем диметродонов утром или ночью попастись за пределами вольера, — охотно пояснил Костров.

— А как вы возвращаете их обратно? — удивилась американка.

— Они приходят сами, — отозвался Сидоров. — Помните, я вам говорил, что они не могут существовать без водоема для терморегуляции? Вот и ответ!

— И именно здесь зайцы, ежи, а раньше и молодые поросята, становятся их случайной добычей, — вздохнул Костров. — А так мы кормим диметродонов мясом два раза в день. Они съедают примерно по десять килограммов каждый.

— Не накладно? — поинтересовался Генри.

— Обычные аппетиты для хищников в зоопарке, — махнул рукой Дмитрий Вадимович.

Участники вернулись к электромобилям, и те бесшумно скользнули вперед, увлекая их вглубь триасового периода. Дорога, словно змея, вилась среди папоротников, хвощей и древних сосен, рождая иллюзию путешествия сквозь время. Влажный воздух был настоян на густых, землистых ароматах, переплетающихся с трелями цикад и пением неведомых птиц. Вскоре из-за поворота показался указатель: «Дилофозавры». Кайли, не сдержав радостного возгласа, лихорадочно схватила телефон. Электромобиль, повинуясь нетерпению, рванулся на юг по горной дороге, пробираясь сквозь чащу леса, укрывшего подножие гор.

Наконец, вереница электромобилей замерла у просторной площадки. Дождавшись, когда все пассажиры покинут машины, Сидоров нажал на кнопку следующего зеленого информационного столбика. Мгновенно на экране возникла голубоглазая блондинка в старомодной шляпке.

— Добрый день, — с ласковой улыбкой произнесла она. — Меня зовут Глэдис, и я с удовольствием расскажу вам о дилофозаврах — прекрасных и, увы, опасных обитателях нашего Мезозойского парка.

Кайли нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, едва сдерживая волнение в предвкушении встречи с динозаврами. Воздух был пропитан ожиданием чуда. Пассажиры, затаив дыхание, ловили каждое слово виртуального гида. Глэдис сделала эффектную паузу, и на экране появились красочные изображения дилофозавров: изящные хищники с двумя гребнями на головах, увенчанными ярким, словно экзотические цветы, оперением.

— Дилофозавры были одними из первых крупных хищных динозавров, появившихся на Земле, — повествовала Глэдис. — Они обитали на рубеже Триасового и Юрского периодов, около 200 миллионов лет назад. Их длина достигала семи метров, а вес — до 400 килограммов. Но не позволяйте их грации обмануть вас — это были опасные и проворные охотники.

Завершив вводную часть, Глэдис предложила пассажирам пройти к смотровой площадке, откуда открывался захватывающий вид на вольер с дилофозаврами.

— Пожалуйста, соблюдайте все меры предосторожности и держитесь на безопасном расстоянии от ограждения, — предупредила она. — Дилофозавры очень любопытны, но могут проявить агрессию, если почувствуют угрозу.

Группа, объятая предвкушением, двинулась к смотровой площадке. Кайли шла впереди, стремясь не упустить ни единой детали. Лес становился все гуще, а хор цикад и птиц — все громче. В воздухе витало напряжение, словно сама природа замерла в ожидании появления древних ящеров. Наконец, они вышли на просторную площадку, надежно огороженную металлической сеткой.

С высоты открывался завораживающий вид на реку Биюк-Узенбаш, бурлящую словно расплавленное серебро, прорезающую скалистый пейзаж. Далеко внизу, на арене, очерченной неприступными стенами каньона, неторопливо бродили два дилофозавра. Водопады, низвергающиеся хрустальными каскадами, создавали для этих опасных хищников идеальный, первозданный мир, полный прохладных водоемов. Кайли, забыв обо всем на свете, достала бинокль и, присев на корточки, завороженно принялась изучать древних ящеров.

Одна из дилофозавров, более крупная и величественная, неспешно прохаживалась по берегу. Ее чешуйчатый покров переливался оттенками изумруда и охры, искусно маскируя ее в тени прибрежной растительности. Веерообразные гребни на голове, словно два пылающих полумесяца, горели ярким оранжевым пламенем. В каждом ее движении чувствовалась мудрость прожитых эпох и непоколебимая сила. Вторая самка, более изящная и чуть меньшего размера, держалась в стороне, с почтительным уважением к старшей сородичке. Ее окрас был приглушенным, сотканным из земляных тонов, а гребни окрашены в мягкий, приглушенный оттенок желтого.

Внезапно старшая дилофозавр замерла, гордо вскинув голову и принюхиваясь к воздуху. Неуловимый аромат коснулся ее ноздрей, заставив насторожиться. Медленно повернувшись в сторону скал, откуда дул легкий ветерок, она внимательно осмотрела окрестности. Младшая самка, чутко улавливая малейшие изменения в поведении старшей, повторила ее движения. Тишину разорвал короткий, отрывистый звук, напоминающий треск сухих веток: "Трак-трак-трак". Младшая, повинуясь инстинкту, припала к земле, стараясь слиться с окружающей средой. Кайли, затаив дыхание, не отрывала взгляда от динозавров, понимая, что они почувствовали их присутствие.

— Мы назвали их Лара и Вика, — тихо пояснил Сидоров. — Вывести их было непросто, генетический материал был очень хрупким, но наша Катя справилась.

— Дилофозавры… — прошептала Кайли, словно во сне. — Живые дилофозавры…

— Не поверите, почти то же самое сказала ведущая нашего круглого стола в РИА-Новости: "Подумать только! Дилофозавры!", — с улыбкой заметила Катя.

Кайли почувствовала, как по спине пробежал холодок. Осознание того, что она находится так близко к этим опасным хищникам, опьяняло и одновременно пугало. Она не могла поверить своему счастью: еще вчера она изучала дилофозавров только по картинкам в книгах, а сегодня наблюдала за ними вживую, в их естественной среде обитания. Мысль о том, что она наблюдает за динозаврами, жившими миллионы лет назад, казалась невероятной. Она чувствовала себя путешественницей во времени, перенесенной в далекое прошлое Земли.

— А они действительно плюются ядом? — с любопытством спросила Ксения.

— Ещё как! — подтвердила Катя.

— Да вы не бойтесь, — усмехнулся Сидоров. — Они не могут плюнуть так высоко! И забраться сюда тоже не смогут.

— А вот для местной фауны Лара и Вика представляют серьезную опасность, — вздохнул Костров. — Для зайцев и лосей посещение Мезозойского парка — билет в один конец. Что диметродоны, что дилофозавры…

— Они производят нервно-паралитический яд, — пояснила Катя, понизив голос. — Он способен ослепить или парализовать даже лося. Ну а потом… лосятина идет на стол Ларе и Вике.

Кайли поежилась, представив себе ужасную участь лесного великана. Мир динозавров был жесток и беспощаден, здесь выживал сильнейший. И Лара и Вика, без сомнения, принадлежали к вершине пищевой цепочки. Впрочем, жалость к лосям быстро уступила место вновь захлестнувшему ее восторгу. Внезапно Лара, словно почувствовав неладное, резко развернулась и уставилась прямо на скалу, где притаилась Кайли и ее группа. Ее оранжевые гребни угрожающе ощетинились, а из пасти вырвался короткий, шипящий звук, полный ярости. Вика, послушно повторяя действия старшей, тоже устремила свой взгляд на незваных гостей. В воздухе повисло ощутимое напряжение.

Сидоров, оценив ситуацию, жестом приказал всем оставаться на месте. Он медленно поднял руку, показывая дилофозаврам, что они не представляют никакой угрозы. "Все в порядке, девочки, — спокойно произнес он, стараясь не повышать голоса. — Мы просто наблюдаем". Лара, казалось, немного успокоилась, но продолжала внимательно следить за каждым движением группы. Вика, напротив, нервно переступала с ноги на ногу, демонстрируя свою готовность к немедленной атаке.

— Они вас понимают? — с изумлением спросил Генри.

— Они же выросли в нашем биогенетическом центре, и знают нас, — ответил Сидоров. — Они очень умны, как драконы из сказок.

Прошло несколько томительных минут. Лара, казалось, немного расслабилась. Она отвела взгляд, словно потеряв интерес к незваным гостям. Вика, подражая старшей, тоже перестала проявлять агрессию. Дилофозавры вернулись к своему занятию, неторопливо прогуливаясь вдоль берега реки.

«Кирик-кирик…. т-ра-т-ра-тра!» — переговаривались между собой дилофозавры.

— Индейки…. — вдруг сказала Саша. — Правда, они словно полу-птицы.

— Динозавры — это и есть нечто среднее между пресмыкающимися и птицами, — кивнул Андрей Семёнович. — Кстати, в отличие от наших пресмыкающихся, они невероятно верны партнеру — как лебеди или пеликаны, — добавил он.

— А что будет, если они вырвутся из каньона? — с тревогой спросила Ксения.

— Ничего страшного, — беспечно ответил Сидоров. — Здесь нет вблизи другой полноводной реки. Вернутся обратно.

Кайли продолжала зачарованно смотреть на дилофозавров, пытаясь запечатлеть каждую деталь в своей памяти. Грациозные движения, чешуйчатая кожа, яркие гребни — все это казалось невероятным, словно сон наяву. Она чувствовала себя избранной, получив возможность увидеть этих удивительных существ своими глазами. Сидоров, заметив ее восхищение, добавил:

— Вы ещё не видели, как при охоте они распушают разноцветные воротники! Они переливаются красными, зелёными и синими полосками!

Женщина ахнула от восторга, представляя себе это завораживающее зрелище. Дилофозавры, превращающиеся в живые калейдоскопы, наверняка представляли собой незабываемое зрелище. Она вдруг ощутила острую потребность увидеть это своими глазами, стать свидетельницей их охоты, пусть даже и на расстоянии.

— Мы планируем расширить популяцию. Малый каньон достаточно большой — двенадцать километров. Как раз для дилофозавров.

Лара, успокоившись, направилась к одному из водопадов. Она вошла в прохладные струи, и вода заискрилась на ее чешуйчатой коже, словно россыпь бриллиантов. Сначала дилофозавр замерла, наслаждаясь освежающей прохладой, а затем начала игриво плескаться, подставляя бока под падающую воду. Вика, последовав примеру старшей сородички, тоже вошла в водопад, но держалась немного в стороне.

— А что они едят? — поинтересовалась Саша.

— В основном мясо, — ответил Сидоров. — У нас есть специально выращенный скот для них. Кое-что они ловят сами, но это скорее для развлечения.

— Но лосиков жалко, — вздохнула девушка.

— Ну, что поделать, — развел руками Сидоров. — Это природа, тут свои законы. А туда, — показал он на другой берег каньона, — зимний вольер Лары и Вики. Мы их перегоняем туда в начале ноября.

Кайли не сводила взгляда с Лары, купающейся в водопаде. Ее движения были плавными и грациозными, как у балерины. Капли воды, сверкающие на солнце, создавали вокруг нее ореол волшебства. Забыв обо всем на свете, Кайли достала телефон и начала снимать видео. Ей хотелось запечатлеть каждый миг, чтобы потом, дома, снова и снова переживать это невероятное приключение.

— Пора двигаться дальше, — сказал Сидоров, прерывая ее созерцание. — Нас ждет еще много интересного.

— А мне генетика всегда казалась скучной… — с изумлением проговорила Кайли, догнав Фалину и Ксению. — Представляете, я грезила палеонтологией, Мезозоем… А наших динозавров, оказывается, воскресили вы, генетики! — Американка покачала головой, не веря собственным словам.

— Просто вам неинтересно преподавали, наверное, — улыбнулась Катя. — Это ведь захватывающая наука!

— Помню только бесконечные споры про озимую и яровую пшеницу, — поморщилась Саша. Кайли энергично закивала в знак согласия.

— Смотря как на это взглянуть, — возразила Катя. — Споры про озимые и яровые — это на самом деле битва за признание генов как объективной реальности, а не просто выдумки кабинетных ученых. Без яровых, между прочим, не было бы и дилофозавров, — лукаво улыбнулась она.

— А как они связаны? — мгновенно оживилась Кайли.

— Элементарно. Именно на зерновых и бобовых была доказана хромосомная теория наследственности, — пояснила Фалина. — Она и открыла дорогу к возрождению динозавров.

— На яровой пшенице? — уточнила Саша.

— Нет, яровизация как раз была попыткой обойтись без хромосом. Попытка провалилась, — заметила Катя, изящно поправляя шляпку.

Треск цикад в траве звенел все громче. Где-то усердно стрекотали кузнечики, а в стволе дерева методично долбил дятел: первобытный мир никак не мог свыкнуться с современным лесом.

— Вот бы вы, Екатерина Николаевна, читали у нас генетику, — мечтательно вздохнула Александра.

— А что такое яровизация? — спросила Кайли, доставая из сумочки бутылку минеральной воды. Влага усиливалась, порождая в горле ком, словно мякоть тягучей зимней груши.

Катя на мгновение задумалась, подбирая слова, чтобы объяснить сложную концепцию доступно.

— Яровизация — это способ искусственно подтолкнуть растение к развитию, воздействуя на него холодом и влагой. Раньше думали, что так можно обойти генетику и быстро получить урожай. Но оказалось, что без понимания хромосом и генов далеко не уедешь. Хотя… это старались не афишировать.

— А почему? — с любопытством спросила американка.

— Из-за Гитлера, — вдруг вставил Сидоров, шедший рядом. — И его евгеники, которая постулировала, что человек — продукт своей генетики.

Все повернулись к Сидорову, ожидая продолжения. Поймав взгляды, он продолжил:

— Евгеника тогда была очень популярна во всем мире. В Америке, кстати, тоже. Просто в Германии она приобрела чудовищные формы. И генетику надолго заклеймили как лженауку, чуть ли не фашистскую. Поэтому и пытались обходиться без генов, той самой яровизацией. Скрывали, что генетика реально работает, чтобы, не дай бог, не обвинили в поддержке расовых теорий.

«Пшеница… Гитлер… дилофозавры…» — крутилось в голове Кайли. Она ощутила себя Алисой, провалившейся в кроличью нору. Мир вокруг стремительно менялся, обрастая новыми, порой абсурдными деталями. Связь между яровой пшеницей, Гитлером и воскрешением динозавров казалась невероятной, но в то же время завораживающей. Она чувствовала, что стоит на пороге чего-то большего, чем просто экскурсия в Мезозойский парк Юрского периода. Здесь переплетались наука, история и, возможно, даже политика.

— Получается, страх перед злоупотреблением генетикой затормозил ее развитие? — спросила она, пытаясь осознать услышанное.

Сидоров кивнул, подтверждая ее догадку.

* * *

Загон с платеозаврами являл собой полную противоположность обиталищу дилофозавров — здесь воцарились безмятежность и умиротворение. Длинношеие гиганты, травоядные ящеры, неторопливо бродили по залитой солнцем поляне, срывая сочные листья с кустарников и деревьев. Их движения отличались плавностью и грацией, разительно контрастируя с резкими и стремительными выпадами дилофозавров. Окраска платеозавров, в которой преобладали оттенки зеленого и коричневого, идеально гармонировала с буйной растительностью, делая их практически невидимыми в густой листве. Самец, могучий Петя, с легкостью обрывал самые лакомые листья с верхушек деревьев, демонстрируя свою мускулистую шею. Самка Падма, заметно уступавшая ему в размерах, ничуть не проигрывала в изяществе. Ее чешуя отливала нежным оливковым оттенком, а вдоль спины тянулась причудливая полоса из темных пятен, служившая превосходной маскировкой в тенистых зарослях. Она казалась воплощением осторожности и материнской заботы, беспрестанно оглядываясь по сторонам, словно оберегая незримое потомство.

Машина промчалась точно сквозь время, вынырнув в Юрском периоде. По обе стороны дороги, отгораживая лес, тянулись колючая проволока и зловещие электропастухи со станциями наблюдениями. Вдали виднелись станции, изрыгающие клубы странного пара. Сидоров пояснил, что это озон, жизненно необходимый для динозавров. Некоторое время автомобиль мчался вперед, пока не остановился у небольшой калитки.

— Выходим, — Андрей Семенович лукаво подмигнул американцам и открыл дверь с помощью специального пульта.

Калитка со скрипом распахнулась, пропуская гостей в мир, где время повернуло вспять. За ней начиналась узкая тропинка, петлявшая среди гигантских папоротников и зарослей хвощей. Воздух был густым и влажным, насыщенным запахом гниющей листвы и древней земли. Завороженные гости жадно впитывали каждую деталь, боясь упустить хоть что-то.

Сидоров, довольный произведенным эффектом, пригласил их следовать за собой. Он двигался уверенно, словно хозяин этих доисторических владений, знающий каждый уголок. Звуки вокруг становились все отчетливее: шелест листвы, щебет диковинных птиц, а вдалеке — глухое рычание, заставляющее вздрагивать. Внезапно тропинка вывела к лугу, в центре которой раскинулось огромное водохранилище. Темная, неподвижная гладь воды отражала небеса, словно огромное зеркало.

Водохранилище, окруженное первозданной растительностью, казалось порталом в иную эпоху. Араукарии и сосны, словно зеленые великаны, возвышались над поляной, отбрасывая длинные тени на водную гладь. Их могучие стволы, покрытые грубой корой, помнили, вероятно, еще поступь динозавров. Саговники, с их изящными перистыми листьями, добавляли ландшафту грации, контрастируя с массивностью хвойных деревьев. Реликтовые гинкго, озаренные лучами солнца, пробивающимися сквозь кроны, вносили яркий золотистый акцент в зеленую палитру. Их веерообразные листья, трепещущие на ветру, создавали неповторимый звуковой фон, напоминающий тихий шепот древних легенд. Древовидные папоротники густо росли по берегам, образуя непроходимые заросли. Их ажурные листья, словно кружева, свисали над водой, отражаясь в ее темной глубине.

— Смотрите! — воскликнул Генри, не в силах сдержать восторг.

Все, словно по команде, обратили взоры к кромке воды. Ксения замерла в зачарованном изумлении. Два брахиозавра, черно-зеленых гиганта, оглашая окрестности трубным ревом, выходили из воды. Их чешуйчатая кожа мерцала приглушенным блеском, напоминая искусно выполненную мозаику. Солнечные лучи, играя на их массивных боках, выхватывали то малахитовые, то графитовые отблески. Особенно поразили Ксению их хвосты — изумрудно-зеленые, с иссиня-черными полосами. Исполины двигались неторопливо и величаво, словно древние каменные изваяния, пробужденные от сна самой историей.

Выбравшись на берег, гиганты приступили к трапезе. Их длинные шеи, подобно подъемным кранам, грациозно опускались к земле, захватывая пучки сочной травы и прибрежные растения. Брахиозавры жадно срывали зелень, пережевывая ее с неспешным удовольствием. Звуки, которые они издавали, были низкими, утробными, похожими на гул далекого ветра. Время от времени, прерывая трапезу, один из динозавров издавал протяжный, трубный клич, эхом разносящийся над водной гладью. Это был звук первобытного удовлетворения, отголосок доисторической эпохи, когда эти создания были полноправными хозяевами Земли. Ксения замерла, боясь разрушить эту идиллическую картину.

— Творение нашей Кати! — с гордостью произнес Андрей Семенович. — Черно-зеленые брахиозавры, результат генной инженерии.

— По сути, новый вид — темно-зеленые брахиозавры, — добавил Костров. — Прямо как на обложке книги Голосницкого «Путешествие в прошлое»!

— Особенно в лунном свете они производят сказочное впечатление, — радостно улыбнулась Катя. — Они просто обожают ночные прогулки!

Ксения осознавала, что наблюдает за чем-то невероятным, за гранью реальности. Генная инженерия, казавшаяся еще недавно несбыточной фантазией, воплотилась в этих величественных существах, безмятежно пасущихся на берегу водохранилища. «Путешествие в прошлое», — пронеслось у нее в голове. И действительно, казалось, что время обратилось вспять, вернув на Землю ее древних обитателей.

— Вот вам — идеи Вейсмана и Моргана в наглядном воплощении, — с счастливой улыбкой произнесла Катя. — Тот самый вейсманизм-морганизм, с которым так упорно боролись наши агрономы.

Ксения не могла оторвать взгляда от брахиозавров. Ее мозг лихорадочно пытался осмыслить увиденное, сопоставить научные теории и живую реальность. "Вейсманизм-морганизм… хромосомная теория наследственности… гены, отвечающие за цвет, размер, форму…" — обрывки знаний, когда-то усвоенных в школе, всплывали в памяти, обретая сейчас совершенно новый смысл. Эти величественные создания были живым доказательством того, что границы возможного постоянно расширяются, что наука способна творить чудеса, преображая мир до неузнаваемости.

— Катя, мы в Америке восхищаемся вашим гением, — с искренним восхищением произнес Генри. — Но не преувеличиваете ли вы роль Вейсмана, принижая собственные достижения?

— Я лишь их ученица, — в синих глазах Кати блеснули слезы волнения.

— Это невероятно, — прошептала Кайли, не отрывая взгляда от динозавров. — Просто невероятно.

Андрей Семенович, заметив ее восхищение, улыбнулся и подтолкнул американку вперед.

— Подойдите ближе, не бойтесь. Они совершенно безобидны, травоядные. Можете даже погладить, если захотите.

Кайли, все еще не вполне веря в происходящее, сделала несколько робких шагов вперед. Брахиозавры, казалось, не обращали на нее никакого внимания, продолжая мирно щипать траву. Она протянула руку и осторожно коснулась прохладной, шероховатой чешуи на ноге одного из гигантов: она по росту едва доставала до конца лапы ящера. Кайли смотрела на Катю, светящуюся от счастья и скромно умаляющую свои заслуги, и видела в ней не просто ученого, а творца, художника, создавшего новое чудо природы. Вейсман и Морган, чьи имена когда-то звучали для неё лишь как названия теорий из учебника биологии, теперь обрели плоть и кровь, воплотившись в этих величественных брахиозаврах.

— А есть настоящие, классические брахиозавры? — спросил Генри, все еще не веря своим глазам.

— Да…. Западнее…. — показал Сидоров. — Мы их ещё увидим!

Генри, казалось, немного успокоился, узнав, что где-то существуют и "оригинальные" версии этих древних существ. Он все еще пытался осмыслить увиденное, сопоставляя генетически модифицированных гигантов с теми образами, которые отпечатались в его сознании из книг и фильмов. Ему хотелось увидеть своими глазами "классику", чтобы окончательно поверить в реальность происходящего.

Ксюша, тем временем, наблюдала за Кайли, которая, осмелев, уже гладила лапу второго брахиозавра. В глазах американки читался восторг и изумление. Ксения понимала ее чувства, ведь она сама ощущала нечто подобное. Это был момент столкновения с чем-то настолько необычным, что он переворачивал все представления о мире.

— Мы назвали их Лёша и Марина, — с теплой улыбкой произнес Сидоров.

Присмотревшись, Ксения заметила, что неподалеку от воды уже растут саговники и две небольшие секвойи. Ксения представила, как эти гиганты, носящие простые, человеческие имена, Лёша и Марина, бродят по ночам в лунном свете. Воображение рисовало картины: серебристые силуэты на фоне темной воды, тихие всплески и трубные крики, эхом разносящиеся в ночной тишине. Это была магия, рожденная наукой, чудо, сотворенное человеческим гением.

Американец, отойдя от первого потрясения, достал свой телефон и начал фотографировать брахиозавров. Вспышки то и дело озаряли чешуйчатую кожу гигантов, отражаясь бликами на водной глади. Он снимал с разных ракурсов, пытаясь запечатлеть каждую деталь, каждый оттенок их необычной окраски. Казалось, он хотел увезти с собой частичку этого невероятного мира, чтобы потом, дома, снова и снова переживать этот волшебный момент. Внезапно Лёша, один из брахиозавров, поднял голову и издал протяжный трубный звук. Этот клич был полон силы и достоинства, но в нем чувствовалась и какая-то тихая грусть, словно динозавр оплакивал утраченное прошлое, вспоминая своих предков, бродивших по Земле миллионы лет назад.

— Ну что, идем дальше? — улыбнулся Сидоров, показывая на выход.

Полуденное небо казалось бездонно синим, как насыщенная лазурь. Лёша и Марина продолжали невозмутимо щипать зелень, словно не замечая всеобщего восхищения. Путники двинулись дальше, оставляя позади мирно пасущихся гигантов. Ксения оглянулась напоследок, запечатлевая в памяти эту картину: брахиозавры, секвойи, лазурное небо, и лица людей, тронутые удивлением и восторгом.

— Сколько же будет стоить билет в ваш Мезозойский парк? — с надеждой спросил Патрик, с задумчивым видом разглядывая юную секвойю.

— Бесплатного входа не предусмотрено, — отозвался Костров. — Как вам говорил Игорь Сергеевич, наш директор, цена будет зависеть от выбранного пакета услуг. Однодневная экскурсия — одна стоимость, двухдневная — другая, ночная — третья, полдневная детская — четвертая… Цены — прерогатива компании «Мезозой».

Ксения окинула взглядом окрестности, стараясь запечатлеть каждую деталь в своей памяти. Ее разум отказывался воспринимать увиденное как должное, как нечто обыденное. Это было откровение, переворачивающее все ее представления о границах науки и месте человека в мироздании. Подъехав к Кате, она спросила:

— А вдруг цены окажутся заоблачными? — насторожился Патрик.

— Едва ли, — небрежно бросил Костров. — Им нужна массовость. И потом, для отдыхающих в Алупке будет одна цена, а для гостей из Феодосии — другая.

— Планируется даже экскурсия из Москвы, но это премиум-вариант, — пояснила Катя. — Сначала осмотр Московского палеонтологического музея, затем трансфер во Внуково, перелет в Крым и, наконец, встреча с живыми динозаврами.

— Катя, это просто фантастика! — Ксения не могла скрыть своего восторга. — Позвольте пару слов для моего блога… Интересно ли было учиться на генетика? Ведь это, кажется, сплошное сельское хозяйство, — Ксения слегка скривила носик. — Яровые, озимые… — лукаво поинтересовалась она.

— Смотря с какой стороны посмотреть, — улыбнулась Катя. — Естественные науки — это набор гипотез, подтверждаемых или опровергаемых экспериментом. Американцы и немцы, следуя путем Менделя, открыли ДНК, что и привело к созданию динозавров. А Лысенко, как верный ученик Мичурина, отринул менделевскую математику и взамен предложил тупиковый проект яровизации.

— Но ведь Лысенко пытался решить проблему голода, — вступил в разговор Андрей. — Он искренне верил, что его методы помогут увеличить урожайность.

— Помните советский фильм «Свадьба с приданным» пятьдесят второго года? — фыркнула Фалина. — Вот уж где огонь! Зерновые сажают в Коми, а потом летом отпаривают кострами и укутывают фуфайками. Зачем? А затем, что некий невежда решил приспособить растения к климату Коми без редактирования генома. Результат известен: с 1965 года мы стали закупать зерно в Америке за золото, — синие глаза Кати вспыхнули праведным гневом.

— Я и не подозревала, что это настолько увлекательно, — призналась Ксения. — В памяти остался лишь скучный учебник биологии…

— Яровизация озимых — это яркий пример научного тупика, — продолжала Катя,

— То есть, если бы не Лысенко, возможно, мы бы уже давно любовались брахиозаврами? — полушутя спросила Ксения.

— По крайней мере, идя по пути Вавилова и Кольцова, мы могли бы первыми открыть структуру ДНК, — с грустью добавила Катя. — Но Лысенко был лишь тенью Мичурина, — подчеркнула она. — Вот кто главный виновник торжества невежества.

Электромобиль бесшумно скользил по извилистой дорожке, унося гостей вглубь парка. По сторонам простирались заросли папоротников, создавая иллюзию настоящего доисторического леса. Высокие кипарисы устремлялись в небо, а между ними, словно изумрудные фонтаны, вздымались кусты бамбука. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, раскрашивая землю калейдоскопом света и тени.

— А что же такого натворил Мичурин? — не унималась Ксения, стараясь ничего не упустить.

— Он начисто отрицал генетику, — хмыкнула Катя. — Зачем, мол, эти законы Менделя? Привил ветку к другой, и вот тебе гибрид! Тип-топ — и грушевое яблоко, или морозоустойчивая вишня. Только вот он забыл про третий закон Менделя — после третьего поколения происходит свободное расщепление признаков. Гибриды нежизнеспособны без искусственной поддержки. И все его чудесные гибриды канули в Лету еще в шестидесятых.

— А почему их не поддерживали? — спросил Патрик.

— В нашем климате это обошлось бы в такую сумму, что содержание всего Мезозойского парка показалось бы покупкой чашки кофе, — вздохнула Катя. — Представьте, сколько денег пришлось бы вложить в бесконечное поддержание гибридов грушевых яблок хотя бы в одном промышленном саду лет этак тридцать?

— Но ведь Лысенко разработал способ выращивания клубней картофеля глазками и даже из очисток, — вспомнил Андрей. — Это очень помогло нам во время войны.

— Да этот способ был известен еще при Екатерине Второй, — живо отозвалась Катя. — Болотов и «Вольное экономическое общество». Просто Сталин был далек от биологии, а Мичурин и Лысенко подсовывали ему нафталинные идеи.

— Ну а его знаменитые сорта зерновых серии «Одесская»? — продолжал Андрей с лёгкой надеждой.

— А, — охотно отозвалась Катя, — прежде всего сам Лысенко их не выводил — это сделали селекционные центры, где работали те самые гонимые затем генетики. И в массовом производстве, в колхозах с разными климатическими условиями, качеством почвы и агротехникой, результаты "одесской" пшеницы были нестабильными и часто разочаровывающими.

Андрей вдруг поймал себя на странной мысли. Лысенковцы жестоко преследовали генетиков школы Менделя. Но, судя по Кате, вейсманисты-морганисты, одержи они победу, вряд ли проявили бы большую терпимость к оппонентам. Он представил себе, что было бы, если бы именно генетики, а не лысенковцы, оказались у власти в советской науке. Возможно, их методы и подходы оказались бы более эффективными в долгосрочной перспективе, но кто знает, как бы они обошлись с теми, кто продолжал верить в идеи Мичурина и Лысенко? Вполне вероятно, что "вейсманисты-морганисты" так же яростно и бескомпромиссно искореняли бы "лженаучные" взгляды, как это делали их противники.

Дорога вилась вдоль густых зарослей, то и дело открывая вид на берег водохранилища, которое из-за сочетания древовидные папоротников и саговников, казалось порталом в другую эпоху. Внезапно машина резко свернула вправо и вывезла гостей на просторную смотровую площадку.

— Это водохранилище Счастливое-2, — пояснил Сидоров. — Наш Юрский период.

Вода, словно заколдованное зеркало, отражало первозданную дикость пейзажа. Тёмные, недвижные воды усиливали ощущение оторванности от современности, погружая в грёзы о Юрском периоде. Лёгкая дымка, курившаяся над самой гладью, добавляла пейзажу таинственности, словно скрывая в глубинах древние, позабытые секреты.

— Ты только посмотри… — Кайли легонько подтолкнула Генри, указывая вниз.

— Что там? — Генри приготовился к любому сюрпризу.

— Там… дипло…

И действительно, в отдалении от смотровой площадки, на пологом берегу, среди холмов, поросших выгоревшей травой, неспешно пасся диплодок. Не окаменелый скелет в пыльном музее, а живое, дышащее существо. Его шкура, цвета слоновой кости, казалась сотканной из лунного света. Огромное тело грациозно изгибалось, позволяя длинной шее тянуться к сочным верхушкам деревьев, обрамлявших водохранилище. Хлыстообразный хвост лениво покачивался, отгоняя назойливых мух. Крошечная голова, увенчанная парой внимательных глаз, озирала окрестности. Казалось, диплодок неспешно размышляет о вечности, о временах, когда он был единственным властелином этой земли. А может, он просто наслаждался теплым солнцем и вкусом травы, не подозревая о восхищенных взглядах, устремленных на него со смотровой площадки.

— Диплодок Дима, — с гордостью объявил Сидоров. — Следующее генетическое чудо нашей Катюши.

Ксения, не теряя ни секунды, защелкала камерой мобильника, пополняя свой блог свежими кадрами. Кайли достала бинокль и впилась взглядом в диплодока, вылавливая мельчайшие детали: складки на коже, игру мышц под ней, крошечные глазки, полные спокойствия и мудрости. Сидоров, довольный произведенным эффектом, продолжал:

— Дима — настоящий гигант. Весит около двадцати тонн, достигает двадцати метров в длину. Мы кормим его специальной смесью трав и водорослей, разработанной лучшими специалистами. Он чувствует себя прекрасно и, кажется, вполне доволен жизнью.

Кайли опустила бинокль, её взгляд был полон задумчивости. Она знала эту породу, Diplodocus longus, изучала ее кости и рисунки, но здесь, в России, вдали от американской земли, этот гигант казался полноправным хозяином. Генри молчал, словно зачарованный. Он достал блокнот и начал делать быстрые наброски, пытаясь запечатлеть каждый изгиб тела, каждую складку кожи. Ксения, закончив фотосессию, подошла к Сидорову и, очаровательно улыбаясь, спросила:

— Андрей Семенович, а можно будет подойти поближе? Сделать селфи, так сказать, с Димой? Это был бы фурор в моем блоге!

— Лучше не надо, — отрезал Костров. — Диплодоки менее предсказуемы и миролюбивы, чем брахиозавры, которых вы, Ксюша, гладили.

Девушка надула губки, но спорить не стала. Перспектива быть случайно прихлопнутой двадцатитонным динозавром не казалась ей привлекательной, даже ради сенсационного контента. Она переключила свое внимание на Кайли и Генри, заметив их заинтересованные взгляды.

— Ну что, американские гости, впечатлены нашим Димой? — спросила она с легкой иронией.

Кайли медленно кивнула, не отрывая взгляда от диплодока.

— Он великолепен, — тихо произнесла она, словно боясь нарушить волшебную тишину. Генри же продолжал лихорадочно рисовать, лишь изредка поднимая голову, чтобы сверить свои наброски с оригиналом. Он был полностью поглощен процессом, не замечая ничего вокруг.

Внезапно диплодок поднял голову и издал протяжный, трубный звук, эхом прокатившийся по окрестностям. Все замерли, прислушиваясь. Дима словно почувствовал на себе взгляды и решил продемонстрировать свое присутствие. Этот звук был подобен зову древности, напоминанию о временах, когда Земля принадлежала динозаврам. Кайли почувствовала легкую дрожь, словно прикоснулась к самой истории. Это был момент, который она запомнит на всю жизнь.

— А теперь посмотрите в бинокль на другой берег, — сказал довольный Сидоров. — Да, туда.

Кайли поднесла бинокль к лицу. На другом берегу величаво паслись те самые черно-зеленые брахиозавры, которые восхитили их сорок минут назад. Их длинные шеи тянулись к сочной листве, а массивные тела излучали спокойствие и уверенность. Контраст между грациозным диплодоком и могучими брахиозаврами создавал удивительную картину, словно перед глазами разворачивалась ожившая энциклопедия древнего мира. Кайли переводила взгляд с одного гиганта на другого, пытаясь осознать увиденное.

— Не хватает парящих над водой птеродактилей, — вздохнул Генри.

— А, у них отдельный водоём, — охотно ответил Сидоров. — Мы их ещё увидим. Они в Меловой зоне.

Катя подмигнула Кострову, и тот лукаво улыбнулся. Если бы только Кайли и Генри знали, что генетический материал на диплодока был тайком закуплен в их Вайомингском центре динозавров! Это был их родной диплодок, выведенный генетикой на русскую землю. «Диплодок-эмигрант», — как шутила Катя.

Дима тем временем снова громко и протяжно протрубил. С другого берега ему тут же ответили короткими трубными голосами брахиозавры Лёша и Марина. Динозавры перекликались, словно на Землю и впрямь вернулся Юрский период. Костров, внимательно посмотрел на Ксению; пора, мол, вмешаться. Та, сразу оценив ситуацию, подошла к Фалиной.

— Катя… Этот Мезозойский парк — триумф вашей генетической мысли, воплощение ваших формул… — начала Ксения, чувствуя, как пульс учащается в предвкушении яркого материала. — Что вы чувствуете в этот момент? О чем думаете?

— Сейчас я больше всего хочу, чтобы нашему Мезозойскому парку присвоили имя Льва Сергеевича Голосницкого, — произнесла Катя с теплотой в голосе, — автора волшебной книги «Путешествие в прошлое»…

— Да ну его, — фыркнул Сидоров, словно отмахиваясь от назойливой мухи. — Автор советской подростковой книжонки про жизнь на Земле 1957 года. Катюша, ну это же совсем несерьезно!

Ксения, словно канатоходец, балансирующий над пропастью, растерянно переводила взгляд с Сидорова на Фалину. Она не претендовала на звание эксперта в советской литературе, но подобное пренебрежение к человеку, пусть и писавшему для юных умов, показалось ей кощунственным. Особенно в контексте научного прорыва, который, казалось, бросал вызов самому времени. Катя лишь пожала плечами, сохраняя на лице невозмутимую улыбку.

— Лев Сергеевич, возможно, и обращался к подросткам, но именно его книга зажгла во мне искру интереса к науке, к тайнам прошлого Земли. Именно она вдохновила меня на генетику, на палеонтологию. Без "Путешествия в прошлое" не было бы и этого парка. Я никогда не забуду эту выцветшую оранжевую обложку, на которой черно-зеленый брахиозавр неспешно бредет по доисторическому озеру…

— Катя, ну мы же метим в список Всемирного наследия ЮНЕСКО, — вздохнул Сидоров, словно уговаривая капризного гения. — Нас же засмеют, ей богу, — пробормотал он с обреченностью в голосе.

Ксения лихорадочно искала выход из этой щекотливой ситуации. С одной стороны, как блогеру, ей нужна была сенсация, а тут назревал настоящий конфликт. С другой — она интуитивно чувствовала правоту Фалиной в её искреннем желании почтить память человека, сыгравшего ключевую роль в её становлении.

— Да мы и так начинаем экскурсию в музее с его цитаты и с его картинки про брахиозавров, — нахмурился Сидоров. — Даже диораму Юрского периода, которая тебе вчера так понравилась, мы сделали по иллюстрации в его книге! Даже черно-зелёные брахиозавры есть, как на обложке его книги….

— Но если нельзя назвать имени Голосницкого, есть другой вариант — Мезозойский парк имени Менделя! — предложила Фалина.

Сидоров издал страдальческий вздох, достойный античной трагедии.

— Но у вас русский парк… Единственный в мире… — вступил в дискуссию Генри. — Я американец, но считаю, что ваш парк должен носить имя русского учёного! Это справедливо.

— Тогда… имени Вавилова? — предложила Катя, любуясь, как диплодок начал с удовольствием пить воду, наклонив длинную шею.

— Генетик… — обреченно простонал Сидоров.

— Так мы и возродили динозавров генной инженерией, — парировала Фалина. — А талант Николая Ивановича Вавилова признан во всем мире.

— Да у нас каждый второй Институт генетики носит имя Вавилова, — снова глубоко вздохнул Сидоров. — Он занимался сельским хозяйством. Причем тут динозавры? — вопросил он, воздев очи к небесам.

— Имени Мичурина, — язвительно предложил Костров.

Андрей ожидал, что Катя сейчас взорвется, но она только многозначительно вскинула бровь.

— Да конечно, — ехидно прищурилась Екатерина. — «Я приехала в колхоз имени Мичурина…» — напела она. — И памятник трактору при въезде в парк поставим.

Генри и Кайли переглянулись и невольно прыснули, когда Сидоров перевёл им продолжение частушки.

— Знаешь, дедушка Мичурин смешной, да пока со стороны. И пока у него нет сподвижников, — фыркнула Катя.

— А какое отношение Мичурин имеет к динозаврам? — искренне опешила Кайли, прослушав перевод Саши.

— Как и к генетике, как и к агрономии, — процедила Екатерина, вкладывая в каждое слово ледяную неприязнь. — Никакого.

Сидоров устало провёл пальцами по переносице. Чувствовал, как ускользает сквозь пальцы контроль, как радужная аура научного прорыва меркнет, сменяясь ярмарочным балаганом. Ему мечталось, чтобы этот день вошёл в историю как триумф, а не как базарная перебранка из-за вывески над парком. Он украдкой взглянул на диплодока, казалось, блаженно не подозревавшего о разгоревшейся буре. Дима, как ни в чём не бывало, неспешно потягивал воду, купаясь в ласковом солнце и ощущая себя полновластным хозяином этого заповедного уголка России. Но коллег уже было не остановить, и даже американцы с азартом ввязались в словесную баталию.

— Ну он же часто брал интуицией, чутьём… — робко попытался смягчить углы молчавший до этого Андрей.

— Ага… как Чапаев в анекдоте: "Нутром чую, Петька, что литр, а по-научному объяснить не могу", — парировала Фалина, искрясь сарказмом.

Андрей смутился, словно его застигли врасплох с крамольной мыслью в голове. Он явно не ожидал, что его наивная попытка примирения вызовет столь язвительную отповедь. К тому же его дядя, маститый ботаник Николай Петрович Платошкин, всегда отзывался о Мичурине с придыханием и сокрушался о "перестроечных ветрах", оклеветавших, по его мнению, честное имя селекционера. Но Фалина, генетик до мозга костей, выросшая на постулатах Менделя и Моргана, исповедовала иную веру.

Кайли вопросительно вскинула брови, пытаясь разгадать ребус русской поговорки. Генри, напротив, расхохотался, вспомнив аналогичную байку об американском учёном. Почуяв, что атмосфера разряжается, он решил подлить масла в тлеющий костер.

— Мичурин здесь и правда ни к чему, — поддакнул он.

— Тогда уж лучше имени Раппопорта, — задумчиво произнесла Фалина. — Он ведь отстоял генетику в нашей стране даже в самые мрачные времена.

— Раппопорт — селекционер и генетик. Спросят: "А динозавры-то тут при чём?" — обречённо вздохнул Сидоров.

— Согласна, — кивнула Кайли, после того как Саша перевела ей смысл дискуссии. — Раппопорт и динозавры? — Она невольно вздрогнула, заметив, как на противоположном берегу гигантский брахиозавр издал оглушительный трубный глас у самой кромки воды.

— Но ведь мы возродили их с помощью генной инженерии, — не сдавался Костров.

— А если имени Серебровского? — продолжала фонтанировать идеями Катя, в своих сандалиях и лёгком платье похожая на прилежную студентку-отличницу. — Он ведь ввёл понятие генофонда популяции!

— Катюша, он был не чужд евгенике, — с укором заметил Сидоров.

— Это точно не пройдёт цензуру ЮНЕСКО, — тут же откликнулся Патрик. — Тем более на фоне ваших революционных уравнений редактирования генома… — Он многозначительно покачал головой.

— А если имени Николая Кольцова? — не унималась Катя. — Он создал теорию матричного синтеза хромосом! — В глазах Екатерины вспыхнул азартный огонёк. — Без этого не было бы наших динозавров!

— Всё равно… у вас же Мезозойский, а не генетический парк, — Кайли устремила взгляд на сияющую под солнцем водную гладь. Ей, палеонтологу, этот русский мир генетики и селекции казался чужим и непонятным, пусть даже он и подарил миру воскрешённых динозавров.

Ксения почувствовала, как градус дискуссии достиг точки кипения. Из невинного интервью о научном прорыве она вдруг оказалась в эпицентре жаркой полемики об истории советской науки, о противоречивых личностях и их вкладе в прогресс человечества. Впрочем, она понимала, что это вопрос не менее животрепещущий, чем возрождение древних ящеров: какие ценности будет транслировать миру Мезозойский парк? Араукарии и саговники, казалось, лишь подливали масла в огонь, словно сама Мезозойская эра ворвалась в кулуары научной политики. Выбор Вавилова — это завуалированный антисталинизм, Серебровского — реабилитация евгеники, Мичурина — клеймо советской псевдонауки….

— Неужели в России нет ни одного выдающегося палеонтолога, чьим именем можно было бы освятить парк? — вопросила Кайли, надеясь на здравый смысл.

— Ваш палеонтологический музей в Москве носит имя Орлова… — поддержал её Генри, пытаясь найти соломоново решение.

— Но Орлов занимался кайнозойской эрой, — развёл руками Костров. — Опять же, динозавры здесь ни при чём. Да и потом… Два объекта имени Орлова — это уже перебор…

— Но ведь вы сами говорите, что имя Вавилова носит чуть ли не каждый второй генетический институт, — с иронией улыбнулся Патрик.

— У нас есть и свои палеонтологи, не столь известные, как западные, но всё же достойные… — заметил Сидоров, стремясь к компромиссу. — Амалицкий, Рябинин, есть даже Мария Павлова, выдающийся специалист по ископаемым млекопитающим….

— В честь женщины-учёного! — радостно воскликнула Ксения, ухватившись за эту соломинку.

— Павлова — тоже Кайнозой, — отрезал Костров, обрубая надежды. — Получается, круг замкнулся. Либо генетик, либо опять мимо.

— А если имени Амалицкого? — предложила Саша, переводя Кайли ход беседы.

— Амалицкий… — задумчиво протянула Катя. — Владимир Прохорович… Он же открыл знаменитое Северо-Двинское местонахождение пермских позвоночных. Не динозавры, конечно, но всё же… Пермский период — предшественник Юрского. Эволюционная связь есть.

Сидоров снова потёр переносицу. Амалицкий — это компромисс, но компромисс вполне приемлемый. Главное, чтобы парк носил имя русского учёного, внёсшего вклад в науку, пусть и косвенно связанную с динозаврами.

— Амалицкий — это неплохо, — наконец произнёс он. — По крайней мере, хоть какая-то связь с ископаемыми. И имя звучное. Но… боюсь, широкой публике оно мало что скажет. Придётся объяснять.

— Да и такой парк — имени Амалицкого? — Генри снова перевёл взгляд на величаво пасущегося внизу диплодока, который, казалось, повернул к ним свою длинную шею, словно тоже с нетерпением ожидал решения. — Я уважаю его, но всё-таки…

— А давайте, — предложила Кайли, — спросим у Димы! Как он протрубит, так и назовём! Все дружно рассмеялись, но Катя лукаво подмигнула:

— Хорошо, вот только Дима у нас не очень разговорчив. Боюсь, придётся нам самим решать. Дима! — крикнула она. — Назовём в честь палеонтолога?

Диплодок молчал, невозмутимо пережёвывая траву.

— Или генетика? — выкрикнула Катя, испытывая его терпение.

И тогда, словно в ответ на их слова, Дима издал протяжный и мелодичный звук, который эхом разнёсся над рекой. Это был не просто трубный глас, а целая симфония, полная тоски и надежды. Все замерли, зачарованные этим зовом древности, словно сам Юрский период подавал голос из глубин веков.

— Дима свой выбор сделал, — с улыбкой заключила Саша. — Да и справедливо, раз динозавров воскресили к жизни именно генетики.

— Ладно, подумаем ещё, — фыркнул Сидоров, пытаясь скрыть разочарование. — Тоже мне, оракул нашёлся.

— А палеонтологов, кажется, и вправду нет… — задумчиво пробормотал Костров, глядя на подходившие в воде ребристые саговники.