Дракон и Единорог (гет)

Кэсси стояла посреди кабинета с колотящимся о рёбра сердцем. Оно билось так больно и тяжело, будто девушке пришлось пробежать стометровку без подготовки, и вот-вот грозилось лопнуть от натуги. В руке она сжимала небольшой артефакт-брошь с крохотным циферблатом посередине, снимающий с любого помещения защитные заклинания. У Кэсси было мало времени, поэтому она тут же принялась метаться от полки к полке в поисках папки с таким нужным ей законопроектом. Бумаг вокруг было много, все шкафы были уставлены книгами, свитками и документами. Глаза разбегались, прыгали с места на место. Она не могла позволить себе попасться. Воздух, густой от напряжения, вздрагивал от тихих ругательств, когда её пальцы вновь и вновь находили не то, скользя по стопкам бумаг и файлов. Палочка взмахивала, воспроизводя заклинание «Акцио!», но ничего из того, что чары могли ей принести, не подходило. А ведь нужно было ещё потратить время на то, чтобы вернуть всё на свои места. Каждый скрип половиц под ногами казался оглушительным сигналом тревоги. Минуты летели с бешеной скоростью, и Кэсси боялась упустить такой удобный момент, когда и дом, и кабинет будут пусты вновь.

Она искала вверху и внизу, осматривая шкафы по порядку, из одного угла комнаты в другой. Каждый ящик и выдвижная шуфлядка, которые Поттер проверяла, были ещё одним потенциальным местом для неуловимой папки, но ни в одном её не оказалось. Девушка постоянно оглядывалась через плечо, боясь, что в любой момент может услышать шаги или голос, зовущий её, хотя знала, что на самом деле это маловероятно. Даже эльфы и те были чем-то очень заняты. Несмотря на растущую панику, Поттер старалась сохранять спокойствие, напоминая себе, что у неё есть сила снять любое заклинание, которое способно преградить ей путь. Кэсси отказывалась сдаваться, ведь ставки были слишком высоки, чтобы потерпеть неудачу.

Она уже почти потеряла надежду, когда наконец увидела такую желанную вещь. Толстая от листов папка, спрятанная в углу последнего ящика, почти скрытая от глаз, ожидающая своего часа, чтобы предстать перед Палатами на одном из будущих заседаний. Кэсси была искренне счастлива, что Гонт не успел её отсюда забрать, ведь тогда ей пришлось бы забыть о своей затее или залезть в кабинет в Министерстве. А как пробраться туда незамеченной она даже представить не могла.

Поттер быстро вытащила документы дрожащей рукой. Сердце панически заходилось в груди. Она окинула взглядом первые строки, чтобы убедиться, что это оно и едва сдержала триумфальное восклицание. Не время праздновать победу. Часы на артефакте отсчитывали последние полторы минуты перед тем, как блок на защитных чарах кабинета рухнет, и вся сеть заклинаний завоет о чужаке. Наверняка сигнал мгновенно дойдёт до Министра. Если Том поймает её с таким важным и тайным, пока что, документом в руках, он просто-напросто откусит ей голову! Так Кэсси размышляла, почти хохоча в слух от собственной дерзости.

Поттер сжала палочку покрепче и направила на папку, чтобы сделать для гоблинов копию, точную до буковки и последней завитушки на претенциозном росчерке подписи Министра. Особое заклинание, которое Кэс пришлось специально искать в библиотеке, загорелось бирюзовым на кончике древка и принялось ткать бумагу и чернила из пустоты. Звук голоса Кэсси, произносящего его скороговоркой латыни, раздался в тишине кабинета громко, как рокот звуковой волны от истребителя, и она на миг оглянулась на дверь, чтобы в очередной раз убедиться, что до сих пор совершенно одна в этом мрачном кабинете, под завязку набитом книгами, артефактами и пергаментом.

— Скорее, скорее, — бормотала Поттер, и голова её кружилась от частых панических вдохов. Она не могла поверить, что рисковала доверием Гонта так, но знала, что другого выбора нет. Ей нужно было, нет, необходимо до одержимости, знать, кто Заклинатель таков и имеет ли отношение к Тому, Волдеморту и семейству Риддлов. Она не могла объяснить, но ощущала, будто сама магия говорит с ней провидением, направляет мысль к разгадке.

Тридцать секунд.

Заклинание закончило работу за мгновения и Кэсси поспешила положить папку назад в ящик так же аккуратно, как, по её мнению, это мог сделать человек, подобный Министру. Она ещё раз огляделась внимательно, чтобы убедиться, что кабинет выглядит нетронутым, и, крепко сжимая копию в руке, покинула комнату на дрожащих ногах.

В этом своём шпионском ажиотаже она совершенно забыла подвинуть назад к столу зелёное бархатное кресло.

* * *

Уже в уюте и спокойствии своих комнат Поттер уменьшила папку в несколько раз, упаковала в мешочек вместе с остатками денег, и запихнула в чемодан от греха подальше. Ей предстояло отправить документ в банк и дождаться от гоблинов ответа. Она надеялась, что этим вредным существам хватит совести не распространяться об источнике информации, потому что Том точно подобное предательство не простит. Вряд ли можно истолковать её поступок как государственную измену, но даже если до официального разбирательства дело не дойдёт, Кэсси всё равно придётся несладко. Она прекрасно помнила тот оздоровительный «Круцио». Гонт непредсказуем во власти гнева, а гнев сто процентов будет, ставлю бороду Мерлина.

Кэсси рухнула на кровать в позе морской звезды, позволяя ватным от стресса конечностям отдохнуть и прикрыла глаза, чтобы не наблюдать осуждающие взгляды единорогов со стен. Сердце всё ещё колотилось, как бешеное, а под кожей гудели молнии, острыми пиками своими утыкая мышцы остаточной тревогой. Будто она только что пережила встречу с медведем в лесу, а не просто обворовала чужой кабинет. Хотя, сложно было сказать, что из этого было более экстремальным.

Слава сомнительным решениям.

Размышления о Заклинателе будоражили её неспокойный разум с тех самых пор, как в мозгу выстроилась в ассоциативный ряд цепочка из идей о Волдеморте, Подражателе и Томе, и чём-то личном для Министра, что было спрятано в шаре с предсказанием. Впервые в жизни ей так болезненно хотелось что-то узнать, тайна манила, как алый свет увлекает мотылька в разрушительные объятия огня. И именно эта вполне закономерная обсессия толкнула Кэсси на рискованный, но крайне смелый шаг. «Смелый», ха, фыркала Кэсси. Невилл бы сказал, что это больше похоже на безрассудство. Хотя, не ему судить её за поспешные решения.

В то утро, когда Поттер твёрдо уверилась в необходимости этого шага, Том, как и обещал, позвал её с собой в Косой Переулок. Сразу после завтрака. Но даже не смотря на то, что он бы сыт, всё равно оставался необщителен и мрачен, будто ему предстояло что-то тяжёлое, и, если бы он таки соизволил поговорить, то девушка, возможно, и не пошла к гоблинам просить аудиенции с Лордом Принцем в обмен на информацию. Она помнила как сейчас это волнение, щекочущее загривок мурашками.

Поттер гоблинов никогда не любила. Ещё с первой встречи они показались ей не просто уродливыми и хитрыми, а монструозными, не смотря на схожесть с Домовыми Эльфами. От гоблинов веяло презрением и злобой, как от фэйри — неприятностями и весельем, и каждый раз, когда Кэсси приходилось брать из маминого хранилища деньги на школьное оборудование, она оттягивала этот момент до последнего, а в банке держалась тише воды и ниже травы, чтобы не попасть под прицел этих испытующих маленьких глазок. Остатки после выпуска она и не забрала именно потому, что встречаться с гоблинами лицом к лицу совершенно не желала. Уж лучше умереть бедной, как церковная мышь, чем позволить этим прагматичным ребятам закрыть мамину ячейку. Но вместе с десятком завалящих на дне хранилища галлеонов в Гринготтсе ждал и реальный шанс вновь побеседовать с призраком Принца.

Поэтому, стоило им с Гонтом расстаться в неприметном закоулке прямо рядом с главной площадью Косого, как Кэсси решительно направилась к банку. Туда-сюда привычно сновали волшебники в цветастых мантиях, покупатели и торговцы, от которых пахло травами, дымом и потрохами. Зимние украшения не успели снять, так что атмосфера праздника всё ещё витала в воздухе, но совсем не успокаивала: Кэсси боролась с собственным дыханием, чтобы сделать его более ровным. Она взрослый человек, в конце концов! Но она всё ещё чувствовала себя той маленькой девочкой, впервые попавшей в Магический квартал, и разглядываемой большим страшным лысым гоблином с длинным крючковатым носом и точно такими же крючковатыми острыми когтями.

Из Гринготтса тоже выходили люди, а парочка даже остались в большом светлом зале, украшенном золотом и белым мрамором. Высоченный потолок подпирали античные колонны и по всему периметру зала были расставлены стойки, за которыми на высоких стульях восседали банкиры — гоблины в классических костюмах и с кипами бумаг на своих рабочих местах. Стойки больше напоминали трибуны, намеренно огромные, чтобы смотреть на волшебников с высока. Людям, и женщинам особенно, приходилось либо стоять далеко от гоблина и говорить громче, привлекая к себе ненужное насмешливое внимание, либо задирать голову, чтобы на него смотреть, и выглядело это очень неудобно. Наверное комфортно себя чувствовал только такой великан, как Том Марволо Гонт со своими двумя метрами роста. А Кэсси приходилось сдерживать стремление приподняться на носочки, чтобы смотреть банкиру в глаза.

Она протянула одному из них свой ключ от ячейки и сказала:

— Я бы хотела снять остаток со счёта Лили Поттер.

Гоблин молча кивнул и передал ключ своему молодому помощнику, куда более симпатичному исключительно благодаря юному возрасту. С дрожью Кэсси выдохнула и раскрыла рот снова.

— А ещё мне нужен поручитель семьи Принц.

Гоблин, уже принявшийся что-то записывать длинным фазаньим пером в свитке пергамента, застыл и взглянул на девушку скептично.

— И зачем же он вам, Мисс Поттер? — проскрипел он.

— Мне нужно переговорить с призраком Лорда Принца.

Банкир изогнул тонкие губы в насмешливо-противной усмешке, и Кэсси почувствовала себя последней дурой, как и каждый раз, когда оказывалась в Гринготтсе. Стоит признать, что гоблины отлично умели делать из волшебников дураков во всех известных смыслах.

— Поручитель занимается лишь имуществом этой семьи, а призраки имуществом не являются. — любезно просветил гоблин. У Поттер на языке стало кисло и хотелось закрыть лицо руками, но она сдержалась и показательно тяжело вздохнула, будто разговаривала с капризным ребёнком.

— Тогда я хотела бы встретиться с тем, кто занимается призраком Лорда Принца, — и сразу же добавила, намеренно вежливо и мягко, — Я могу предложить кое-что в ответ, сэр.

Тот сощурился подозрительно. Тем временем в зал вернулся юный гоблин с очень печально выглядящим мешочком галлеонов и передал его девушке. Та тут же упрятала мешок в карман куртки и воззрилась на старшего банкира, ожидая ответа. Тот хмыкнул и обратился к своему помощнику почти лениво, ведь явно не верил, что девчонка может быть им полезна:

— Проводи Мисс Поттер к Ургруффу.

Уже пять минут спустя Кэс сидела на диване в приёмной какого-то крайне важного гоблина, если судить по дорогущим материалам, из которых сделано было всё в помещении: стены из резного камня, пол с благородного цвета паркетом, украшения, которые наверняка стоят целое состояние и мебель из красного дерева, обитая белоснежным шёлком. Даже картины и те были облачены в золотую раму. Зал, в котором принимали волшебников был этому богатству не чета, тут и обсуждать нечего. Но Кэсси всё же думала, что золота уж слишком много. От жёлтого блеска рябило в глазах. И как им самим не надоедает? Возможно, что гоблины не столько выпендрёжники, сколько сороки, и им действительно нравится это безразличное металлическое сияние.

Юный гоблин бросил её здесь совершенно одну, приказав дождаться Ургруффа, а тот всё не шёл и не шёл, и Кэсси уже раздумывала о том, не издеваются ли над ней противные существа. К счастью, дверь наконец отворилась и в приёмную прошагал гоблин ну очень низкий, старый и полный. Даже в сидячем положении Кэсси возвышалась над ним на добрых полметра и благодаря этому чувствовала такое искреннее веселье, которое точно могло стоить ей неприятностей, если отразится на лице.

— И так, Мисс Поттер. — загундел старичок и с суровым видом забрался на кресло. Правда выглядел он совсем не угрожающе, а смешно в кресле, в котором могло спокойно разместиться три гоблина одновременно. — Что вы можете мне сказать?

Кэсси мысленно щёлкнула себя по носу, призывая собраться с мыслями.

— Зависит от того, что вы хотите услышать. — хитро протянула она.

— Вы слишком глупы, чтобы играть в интригу. — тут же угрюмо отбил гоблин. Кэсси дёрнулась как от пощёчины и отвела взгляд. — Не тратьте моё время впустую.

Поттер тяжело было решиться на то, чтобы раскрыть это, но любопытство толкало вперёд, так что она выронила, почти безэмоционально:

— Я знаю, что Министерство готовит законопроект о банковской системе.

Она могла поклясться, что заметила этот щелчок в чужом мозгу. Гоблин тут же оживился и подался ближе. В поросячьих глазках заблестело лукавое веселье.

— Какого толка?

— О её изменении под волшебников и передаче Британского филиала Гринготтса в распоряжение людей.

Внезапно старичок рассмеялся, скрипуче, будто кто-то царапал ножом по стеклу. Он пару раз хлопнул когтистой ладонью по подлокотнику, а потом протянул недоверчиво с клыкастой улыбкой на лице:

— Как интересно. И с чего же вы это взяли?

— Я… — она вздохнула. Чувство справедливости внутри вопило о том, чтобы не раскрывать обстоятельства, но гоблин явно не верил, — Я слышала об этом в доме Министра. Вместе со мной там проживает Ларс Джонс, он на четверть гоблин, и автор проекта.

Она ясно видела момент, когда маленькие злобные глазки гоблина вспыхнули узнаванием и интересом настолько явным, что и анализа никакого не нужно. По загривку вновь пробежали мурашки. Кэсси металась в размышлениях, не совершает ли сейчас огромную ошибку, и интуиция подсказывала: да, наверное. Но если никто, кроме самих гоблинов не узнает, то что дурного произойдёт? Кроме, разве что, очередной войны, но вряд ли обе стороны заинтересованы в кровопролитии. Времена другие.

— Неужели в обмен на подобные сведения вы хотите всего лишь разговор с Принцем?.. — теперь старый гоблин звучал почти разочарованно. И Кэсси задумалась. Она могла попросить что-нибудь ещё. Судя по реакции, ей можно было просить вообще что угодно у этих существ, но она ничего не хотела так же сильно, как узнать правду.

— Я хочу столько разговоров с Принцем, сколько понадобится мне, чтобы его разговорить.

— Что ж, — банкир наконец взял себя в руки, тон его стал деловым, — Нам нужны доказательства. Если вы сможете предоставить нам копию проекта или хотя бы её часть, то мы предложим вам куда больше, чем просто беседы с призраком, Мисс Поттер.

— Я не уверена, что смогу их найти.

— Если законы не были выдвинуты на обсуждение, то возможно, что они всё ещё у Министра. Либо у Джонса. Я дам вам кое-что.

Тот неловко слез с кресла на пол и скрылся в своём кабинете на минуту, а после вернулся с небольшой брошью-артефактом в морщинистой руке. Протянул его девушке на открытой ладони.

— Эта вещь может снять любые чары в радиусе семи метров от вас, но заряд ограничен и рассчитан на десять минут. Я уверен, что вы найдёте применение этому. После того, как получите папку с проектом, отправьте её вместе с брошью в письме.

Кэсси выскочила прочь из банка как ошпаренная, провожаемая подозрительными взглядами гоблинов. Будто все они знали, о чём она вела беседу с одним из их собратьев. Будто видели её насквозь и ждали действий. А она не могла успокоится и принять, что собирается решиться на преступление. То, что она собиралась сделать, ни шло ни в какое сравнение ни с чем, к чему Поттер когда-либо прибегала на пути к своей цели. Подлить задире слабительное в тыквенный сок или поджечь мантию это совсем не то же самое, что шпионаж и воровство. Последствием хулиганства было максимум исключение из школы, а обычно и вещи похуже в Хогвартсе наказывались лишь выговором и отработками. Чем могло закончится нынешнее приключение, Поттер не хотела даже думать. С другой стороны ведь никто не мешал отказаться. Просто вернуть брошь с крошечным циферблатом в центре, и оставить свой план позади. Попросить у Гонта, организовать встречу с Принцем? Нет, она не могла. Не позволяла гордость и страх перед его характером. Любые упоминания Волдеморта пугали Тома и злили, и одному дьяволу известно, как он отреагирует.

На месте встречи его не оказалось. Конечно, время, за которое каждый из них должен был решить свои дела, ещё не истекло, но всё же. Чем настолько важным Том был занят? Какие важные переговоры — а Кэсси не сомневалась, что дело в политике, ведь у Тома всегда всё дело в политике — он ведёт? В любом случае это было на руку, ведь ещё осталось время в запасе, чтобы купить этому мерзавцу подарок. Сейчас Кэсси уже не была уверена, что имеет право вести себя так, будто ничего не произошло и придерживаться того порядка действий, который она задумала ещё три дня назад, но она уже в любом случае получила деньги и, даже если Том стараний не оценит, у него будет что-то, благодаря чему Гонт ещё дважды подумает, стоит ли отрывать Мисс Поттер голову за очередную глупость, которую она умудрилась вытворить.

Девушка двинулась вперёд в узкий проулок между двумя жилыми домами. Память подсказывала, что эта территория когда-то была частью Лютного, в котором ошивались всякие подозрительные личности типа проституток, контрабандистов и обездоленных полукровок, но сейчас ничего подобного здесь было не найти. Закоулок смотрелся чистым, ухоженным, и даже пара ювелирных лавок, старых — последнее живое напоминание о существовании Лютного — с деревянными вывесками, поросшими мхом, не портили картину. Наоборот, теперь они пользовались куда большим спросом благодаря безопасности и новизне окружения. Из дома из оранжевого кирпича выползли двое: какой-то старый кудрявый темноволосый аристократ, подозрительно похожий на сбежавшего из Азкабана десять лет назад Сириуса Блэка и мужчина, которого Кэсси смогла опознать по описанию, когда-то с благоговейным блеском поведанному ей Невиллом. Аластор Муди, одноногий и одноглазый аврор в отставке. Против воли девушка проводила эту странную парочку взглядом и сама оказалась осмотрена волшебным глазом аврора. А после скользнула в тот же закоулок, из которого эти двое пришли, чувствуя, как по загривку ползут неприятные мурашки.

Кэсси и не надеялась отыскать здесь тот же магазин, в котором Рольф когда-то покупал Луне обручальное кольцо, но вот он, всё такой же тёмный и старенький внутри, названный «Голуби». Антикварный магазинчик, тускло освещённый мерцающим сиянием ламп. Частицы пыли танцевали в воздухе, мягко паря над рядами выставленных безделушек. Пара старых лавочников с любопытством уставились на гостью. Глаза Кэсси разбегались. Она с восхищением разглядывала броши, часы, бутоньерки, заколки, запонки и всевозможные подобные украшения, которые были выставлены на полках и витрине. Вещей было так много, что они лежали практически друг на друге, а некоторые из них вообще светились, персонажи, люди и животные, на них двигались. Возможно, что в этот самый момент Поттер и сама была не далека от захваченного в плен блеском металла гоблина.

— Здравствуйте. — наконец выдохнула Кэсси, вспомнив о вежливости. Старики за прилавком улыбались снисходительно, но не зло, а наоборот, будто наслаждались такой искренней реакцией. Наверное, стоило открыть магазинчик и украсить его своими товарами только для того, чтобы чаще видеть подобное изумление на человеческих лицах. Не каждый день можно встретить неподдельное восхищение своей работой.

Один из них, с бородой и в клетчатой рубашке, подошёл ближе, в его глазах появился понимающий блеск.

— Что ж, кажется, среди нас есть ценитель, — усмехнулся он низким и хриплым голосом. — Скажи мне, ты ищешь что-то конкретное для кого-то особенного?

Кэсси слегка покраснела. Старики будто точно знали, зачем она здесь. Откашлявшись, Поттер кивнула.

— Да, вообще-то. Я… Я ищу подарок для моего… моего работодателя. Что-то уникальное и значимое.

Пятнадцать наполненных муками выбора между золотом и нефритом и медью с сапфирами минут спустя Кэсси покинула антикварную лавку с небольшой коробочкой руках и с кошельком, полегчавшим на целых семь галлеонов. Покупка была отнюдь не пустой тратой, старички-ювелиры оказались мастерами своего дела и прислушались к каждой мимолётной мысли своей покупательницы, принося новые и новые образцы к прилавку, и Кэсси была им очень благодарна. Она глубоко задумалась, пересчитывая оставшиеся деньги, и застыла на нижней ступеньке у входа. Внезапно дверь лавки через дорогу отворилась, и Кэсси рефлекторно подняла взгляд. И посмотрела в глаза Тому Гонту, который тоже, казалось, оказался застигнут врасплох.

Два дня спустя, лёжа на своей постели после пережитого похищения проекта, Кэсси раздумывала, будет ли он выглядеть так же, когда она преподнесёт ему подарок. И будет ли он выглядеть так же, когда поймёт, что его бессовестно обокрали? В груди у неё предвкушающе теплело.

* * *

Том вполз в кабинет уставший, но со взглядом, горящим бешенством. Совещание с Парламентом прошло совсем не по плану. Он едва успел закончить заготовленную речь о необходимости поставить в известность о ситуации королевскую семью и органы власти на местах. Волна возмущений, последовавшая за этим, была настолько предсказуемой, что никто из представителей Министерства даже не потрудился выглядеть удивлённым или виноватым. Они знали, и Том, и Джеймс, и Арнольд Миргурд, глава Отдела магических происшествий и катастроф, объяснивший магглам, чем и как им стоит обезопасить своих граждан во время военного положения по магическим причинам. В этом заседании поучаствовали даже представители Международной Конфедерации Магов, что совсем показательно. Жаль только, что немагическим политикам не понять всей серьёзности вносимых этими волшебниками предложений. Магглы наотрез отказывались поднимать шум, ведь уже сообщили жителям Британии о том, что все террористы пойманы и преданы суду. Лишь маггловский Премьер выглядел отнюдь не таким уверенным в том, что стоит умолчать о реальном положении дел. Единственного, чего Том не ожидал, был отказ обеспечить магглам, самым обычным людям, базовую безопасность разрешением для волшебников размещать в населённых пунктах артефакты-индикаторы и банальные защитные руны. Они не ценили собственный народ, и от этого Гонт впадал в ярость. Жалкие твари, тупые магглы. Не люди, просто скот, вцепившийся в иллюзию стабильности. Том ненавидел их сильнее сейчас, чем когда-либо. И вынужден был одёргивать себя все полтора часа заседания, чтобы не назвать их идиотами. В конце концов именно Министерство Магии организовало эту встречу, так что агрессия со стороны Министра могла вылиться в ещё более активный протест.

Подмывало осветить результат совещания в Пророке, обвинить маггловское правительство в недальновидности, продемонстрировать их глупость, и раньше Том бы так и сделал и был бы рад, но сейчас — не мог. Любое высказывание против немагической части человечества сыграет на руку Подражателю и Пожирателям, и оттолкнёт от Гонта Альбуса Дамблдора вместе со всем Орденом Феникса и их совсем не лишней поддержкой. Том чувствовал себя загнанным в ловушку, замершим между молотом и наковальней. Между Волдемортом и образом Министра Магии. Между собственным эго и моралью, от которой не имел права отступить, ведь клялся соблюдать её, а Том обещаний на ветер не бросал. Международная Конфедерация давила тоже. Всем было ясно, что Статут о Секретности в таких обстоятельствах сохранить будет практически невозможно. Европа ещё держалась за него, как за давнюю традицию и единственный известный волшебникам-консерваторам способ ужиться со своими не обладающими магией соседями, пусть многие законы в отношении магглов уже упрощались, да и сам Статут в соседних странах соблюдался уже совсем не так строго. Волшебники искали иные пути. Том хотел бы действовать хитрее с немагами, но не имел на это времени. Без нормальных разъяснений паники в обществе не избежать, и этого Том опасался больше всего, паники и гражданской войны. А мордредовы маггловские чиновники отказывались идти на встречу.

Да и сами волшебники подпитывали огонь общего возмущения. Вчера в Ведьмополитене без согласования с Министерством по связям с Общественностью опубликовали желтушную статейку — кто бы мог подумать — о нём и Кэсси Поттер, которых видели идущими вместе по Косому Переулку. И обратили же внимание, чёрт возьми! Том точно знал, чьих рук это дело. Он знал, кому хватит смелости подрывать его авторитет. «Как у него хватает времени на роман, когда в стране хаос? Знак мира или проявление безответственности? Специальный анализ от наших корреспондентов.», было написано на обложке журнала, и тираж был скуплен в рекордные сроки. Ни пресечь, ни отследить. Джеймсу и его команде предстояло настрочить опровержение, но и он со всем своим талантом к запудриванию мозгов, точно мог утверждать, что момент стал упущен ещё задолго до публикации статьи.

Том выдохнул длинно, чтобы дать себе секунду на очищение разума. В кабинете было тепло, спокойно и тихо, за исключением звуков копошения сов в клетке. Даже Нагайна гуляла где-то в другом конце дома. Возможно искала залетевших под крышу птиц, или участок закатного солнца в окне, чтобы погреть чешуйки. Мужчина окинул помещение взглядом и дополз до стола, чтобы достать из ящика пару сигарет. И только когда ему удалось наконец расслабиться благодаря крепкому табаку и тщательной окклюменции, он понял, что кресло стоит как-то непривычно.

* * *

Уже в уюте и спокойствии своих комнат он, лёжа в постели, размышлял, что возможно ему показалось. В последнее время он всегда был начеку и ожидал подвоха каждую секунду каждого дня, так что ничего удивительного в параноидальном желании отыскать предателя не было. Возможно вновь заработался и выбросил из головы воспоминание о том, в каком положении оставил это проклятое кресло утром. В конце концов по ночам в его мозгах рылся Волдеморт, а это не могло не оставить своих последствий. С тех пор Том почти перестал спать, ведь ночью тяжело держать оборону на сознании все восемь часов подряд, да и о каком сне может идти речь в такое время? Поэтому аномалия в кабинете не должна выглядеть странно. Но она всё равно его беспокоила. Особенно на фоне Медальона Слизерина, исчезнувшего из дома на Гриммо 12. Он помнил своё отчаяние в момент обыска так же ясно, как и в миг, когда ощутил его. Удивительно, как стремительно ситуация становилась всё хуже.

А ведь утром того дня Том был лишь немного на взводе перед переговорами с Сириусом Блэком. Они с Кэсси расстались в неприметном закутке между двумя жилыми трёхэтажными зданиями. Чем там собиралась заниматься Поттер его не интересовало по большому счёту, он не лез в её голову и в слух не интересовался. Вряд ли, считал Том, девчонка доставит ему неприятностей больше, чем уже. Да и её благодарный взгляд приятно согревал что-то полу-мёртвое и склизкое внутри. Гонт был слишком занят тем, чтобы держать себя в руках и не налететь на Блэка с порога. Не прощаясь с девушкой, Том направился сразу к месту встречи: дому из оранжевого кирпича с травнической лавкой на нижнем этаже. Вход в лавку неприметно спрятался между антикварным магазинчиком и загораживающим их обоих со стороны площади бутиком. Сразу и не отыщешь. Эта часть Косого Переулка когда-то называлась закоулком Лютного, в котором часто ошивались контрабандисты и заговорщики. Министерство это место, естественно, освободило от всякого человеческого мусора, но привычки так просто не искоренишь. Старый продавец за кассой лишь проводил Министра, спешащего к лестнице, взглядом. Естественно, ведь этот старик промышлял арендой своей квартирки под переговоры уже добрых пятьдесят лет, чего только не насмотрелся.

Лестница скрипела под быстрыми шагами Гонта, но в коридоре не послышалось ни шороха благодаря заглушающим чарам. У двери в гостиную Том притормозил, чтобы успокоить дыхание и разгладить складку между насупленных бровей. Никто в комнате не должен понять, насколько в этот миг он нетерпелив и взбудоражен. За дверью негромко гудел разговор между тремя: голос Альбуса Дамблдора уговаривал двух других пойти на встречу, ему капризно отвечал отрывистый и похожий на лай. Третий лишь угрюмо ворчал. Сириус Блэк явился с делегацией, и Тома это отнюдь не радовало.

Он ещё раз проверил самого себя и медленно, притворно-лениво, потянул за ручку двери, тут же оказываясь пронзённым тремя проницательными взглядами.

— Добрый день, господа. — поприветствовал он. В уголки губ закралась вежливая усмешка.

— Здравствуй, Том. — тут же подхватил Альбус, и Том почувствовал, как у него против воли расслабляются плечи. По крайней мере хотя бы один волшебник в гостиной был настроен на беседу. Директор улыбался в седые усы и помешивал чай ложечкой.

Сириус Блэк наоборот был настроен враждебно, что естественно, ведь Министерство с сначала посадило его в тюрьму без суда и следствия, а после побега преследовало добрых несколько лет, пока не объявило пропавшим без вести. А теперь перед ним стоит сам Министр со странным запросом. По легенде, Аврорат обнаружил улики указывающие на то, что Новые Пожиратели использовали Существо, которое смогли бы призвать благодаря чарам из древних фолиантов из дома Блэков. Так как любые другие копии подобных темномагических книг были уничтожены, получить их можно было лишь в частных коллекциях, как, например, в библиотеке на Гриммо. Доступ к ним мог предоставить домовик, значит его нужно допросить, и обыскать дом заодно. Судя по скепсису во взгляде Сириуса, он ни на секунду в этот бред не верил. Как и Аластор Муди, четвёртый участник сцены, голоса которого Том не смог распознать за дверью. Зачем он здесь было совершенно не ясно. Он мог спутать карты, этот старый параноик, аврор в отставке. Если одного Сириуса Том и Альбус могли прогнуть, то чтобы убедить двоих, им придётся очень осторожно подбирать слова. К счастью в заговаривании зубов оба, Министр и Директор, имели достаточно опыта.

— Я пойду с вами. — бескомпромиссно заявил Блэк, протягивая Министру бумажку с адресом. Его выгнала из дома сила, происхождения которой он не смог понять, будто сразу толпа полтергейстов терроризировала его одновременно под вопли портрета его чокнутой матери, и с тех пор Блэк понятия не имел, что происходит в доме, да и особо не интересовался, если уж честно. Но когда речь зашла о Пожирателях Смерти, его мнение круто поменялось.

В целом, Том мог собой гордиться. За час переговоров он даже ни разу не почувствовал раздражение и не пожелал старику Муди смерти мысленно, хотя тот упорно подвергал каждое утверждение Министра критике. Его не устраивали ни выводы, ни действия Аврората и Министерства, ни объяснения, которые Том хотел дать. Бывший аврор точно чувствовал подвох и огромную недосказанность, которую Гонт и Дамблдор пытались прикрыть, но никого открыто не обвинял. Старый пёс с отлично развитой интуицией. Том был терпелив. Дамблдор — весел. И этот факт не раздражал тоже.

А после Альбус отослал Блэка с Муди прочь, чтобы переговорить с Министром один на один. У Тома под кожей блуждали мурашки нетерпения. Ему хотелось поскорее отправиться на Гриммо с командой следователей, чтобы подтвердить свою догадку. И, казалось, что Дамблдор отлично это понял, потому задерживать своего собеседника надолго он не стал. Лишь задал вопрос, повинуясь любопытству, которое мучило его с тех самых пор, как он впервые услышал из уст мужчины напротив одно занятное имя.

— Как дела у Мисс Поттер? Та вещь помогла ей?

— Помогла. Ей… — страшно, противно. Ей приходится мириться с мыслью о крови, залившей руки по локоть. Ей приходится успокаивать себя и быть с Томом дружелюбной. Все эти переживания ему самому были по боку, но всплески самокопаний, проскакивающие в её сознании и заставляющие её грустить, расстраивали и Гонта. Но сегодня Поттер, кажется, была в хорошем настроении, — лучше.

— Я рад. — кивнул Альбус, — Приступы, о которых ты говорил больше не беспокоят её?

— Иногда. Она эмоциональна. Это вызывает всплески. — пожал плечами Гонт. Он не собирался вдаваться в подробности о том, что основной причиной её эмоциональных потрясений является он сам. Дамблдор кивнул, а после склонил голову и взглянул на Гонта так, будто точно знает, что тот готов в любой момент солгать. До этого Том и не думал об обмане, но под взглядом Дамблдора закрылся и ощетинился, готовый к словесной атаке.

— Эти «всплески» могут быть связаны с существом, которого видели в Хогсмиде? — вкрадчиво уточнил Директор. Гонт отрицательно покачал головой, внутри сгорая от внезапного чувства, что его поймали за руку.

— Нет. Что же натолкнуло вас на такой вывод, сэр? — мягко спросил он в ответ.

— Слухи. — пожал плечами Альбус. Таким же жестом, которым сделал это и Гонт. Том никогда не признался бы, но возможно общение с Директором влияло на него куда больше, чем хотелось бы, ещё с первой встречи в приюте Вулла. Дамблдор продолжил задумчиво: — Но в большей степени мои воспоминания о человеке, который когда-то работал в Хогвартсе. Ты должен его помнить, он служил тебе. Северус Снэйп. Он был болен чем-то похожим. Всего однажды я увидел это существо, очень слабое и только что впервые принявшее материальный облик, рядом с ним и лишь на миг, но забыть такое уже невозможно. Теперь я понимаю, что я видел. Тебе есть, что рассказать мне, Том?

И, удерживая девчонку за локоть, чтобы перенести домой из Косого Переулка, Том не мог перестать об этом думать. И, устраивая облаву на особняк Блэков, тоже. Утаить от Дамблдора такой важный пласт информации оказалось просто невозможно, тот видел любую попытку избежать прямого ответа и пресекал её, загоняя в угол, как крысу, пробравшуюся на чужую кухню. Том клял последними словами длинный язык Рона Уизли, которому хватило ума поделиться своим наблюдением с Орденом. И клял Гермиону Уизли, которую не обложил обязательством заткнуть своему мужу рот. Уверенность Гонта в том, что люди сами догадаются, сыграла с ним злую шутку.

— Я не знаю, кто заклинатель, сэр. — настаивал он.

— Я понятия не имел об этом, когда взял эту девушку в свой дом, сэр. — оправдывался он.

— Я делаю всё возможное, чтобы держать это существо под контролем, сэр. — утверждал он.

— Я не использую её Проклятие! — хотел кричать он, ведь это, в отличие от большинства его слов, было кристально чистой правдой.

Как будто он дал хоть повод усомниться в своей непричастности. Как будто был не более, чем мальчишкой, которого безосновательно обвинили в воровстве сладостей из приютской столовой. И с остервенением искал единственную вещь, способную доказать его невиновность. Авроры метались по родовому гнезду Блэков, как псы по лисьим норам, перерыли каждый угол, осмотрели всё, что имело хоть намёк на нового Тёмного Лорда и его слуг. Напугали до колик престарелого домовика с молчаливого разрешения его хозяина. От Медальона в особняке не было и следа. За то был след Псов и остаточная магия Проклятия, на которую значки авроров время от времени пищали. Нашёлся и шар с предсказанием, уже не нужный похитителю. Сфера, полу-прозрачная и дымчатая, которая легко помещалась в ладони Тома. «Том Риддл и Кассиа Поттер» значилось в записке на подставке. Гонт поспешил унести вещь подальше от чужих глаз.

Том бродил по дому, слушая краем уха чёткие указания Тёрнера его группе, и лающие смешки Сириуса, наблюдающего, как толпа авроров перекапывает его дом. Впереди, у входной двери, слышались капризные выкрики женщины с портрета и увещевания Кричера, домового эльфа Блэков.

— Поганые предатели крови! Гони их, Кричер! Гони, пока ни одного в моём доме не останется!

— Облапали всё своими грязными руками. Но ничего-о, Госпожа, уйдут и Кричер всё это уберёт…

Даже с расстояния в несколько метров Том смог разглядеть её, Вальбургу Блэк, изрядно постаревшую, но всё такую же величественную. Он слышал, что к концу жизни та совсем сошла с ума, заперлась в доме и не общалась ни с кем, кроме своих племянниц, Беллатрисы и Нарциссы. А Андромеду, третью племянницу, и вовсе выжгла с семейного древа за связь с магглом. Но Том сомневался в её безумии, ведь лучше остальных знал, насколько радикальна Вальбурга была всю свою жизнь. В конце концов с ней он был знаком ещё со школьной скамьи. Сам он уже был отнюдь не таков, и прекрасно понимал, что поговорить ему с этой женщиной не о чем. Ценности, которые Том принял и демонстрировал, Леди Блэк были совсем не близки.

И всё же, он двинулся вперёд, чтобы появится в обзоре её обрамлённого посеребрённым деревом окна в мир живых.

— Не смей подходить к Госпоже, грязный полукровка! — воинственно заскрипел эльф, но был осажен шиканьем хозяйки с портрета. Домовик попеременно переводил взгляд с одного волшебника на другого долгих три секунды, и медленно отступил прочь.

— Твоё лицо знакомо мне. — обронила Вальбурга, осматривая Министра с ног до головы изучающе. С каждым мгновением её суровый взгляд светлел, узнавая давнего дорогого друга. Том склонил голову в кивке. — Где же ты взял его?

Гонт хмыкнул и взглянул в ответ. В глаза бросались седые пряди в окружении по-прежнему смоляных волос, и глубокие морщины на лбу и вокруг рта, будто эта женщина многие годы хмурилась и не имела ни единого повода улыбнуться. Портрет явно был завершён незадолго до смерти, а тогда сам Риддл уже был с десяток лет как мёртв, потому и запомнил её другой. К счастью взгляд её, острый и высокомерный, голубоглазый, остался таким же. И она, наверное, была единственным человеком, чьей поддержки Том желал по-настоящему. И от чьего совета не отказался бы даже сейчас.

— Родился с ним. — просто ответил Гонт, — Не узнаёшь меня, Вальбурга?

— Узнаю. — усмехнулась она. — Только вот совсем недавно ты выглядел иначе. Я не ожидала, что тебе захочется вернуть человеческое лицо после всего того, что ты сделал, чтобы от него избавиться.

У Тома по спине поползли мурашки. Волдеморт здесь был. Лично, собственной персоной. Гонт был так разочарован. Надеялся, совсем немного, что хоркрукс на месте, а Подражатель всё же окажется кем-то иным. К сожалению, все его размышления подтверждались одно за другим, и от того перестановка мебели в кабинете казалась ещё более тревожной. Что, если Волдеморт отыскал в сознании своего младшего двойника адрес? Лишь вопрос времени, когда кто-нибудь заявится в его дом, Пожиратели Смерти или Авроры.

И Том не мог перестать об этом думать. Он бродил по дому призраком среди ночи, проверял в сотый раз чары, ища лазейку в придуманных им самим заклинаниях. Сходил с ума от ощущения слежки даже на едине с собой. И наличие в доме живых не делало его участь легче: наоборот, и Ларс, и Кэсси, и эльфы точно так же незамеченными перемещались за дверьми, оставляя после себя лишь шорох и отзвук голоса, что очень нервировало. Ни к кому из них Том специально не лез, чтобы не давать повода для расспросов, но наблюдал, а иногда и вовсе посылал Нагайну. Полу-гоблин мало интересовал его, ведь он был верен и спокоен, а вот Кэсси — очень интересовала. Девчонка здоровались с Гонтом на завтраках, улыбалась ему и быстро расправлялась с едой прежде чем убежать в зельеварную. Она исправно делала свою работу, а после шла к эльфам, чтобы пообедать и поболтать. Если те были заняты, или она сама не имела нужного настроения, то, так же, как и Том, гуляла по бесконечным узким коридорам туда-сюда. Но чаще всего её можно было заметить с книгой — за неимением иных развлечений — во всё той же зельеварной, где она чувствовала себя уютнее всего. Это мог быть самоучитель жестокого языка, или сборник упражнений для контроля над собственным разумом, но чаще это было что-то более лёгкое и понятное ей, вроде сказок или книг с рецептами, которые она пробовала приготовить в котле в тот же день. Торчать на улице в такую холодину ей не нравилось явно, пусть теперь Поттер и имела средство, чтобы сбежать куда-нибудь. Но она никуда не уходила, ведь в доме было комфортно и спокойно. В доме было безопасно, путь и чувство это было иллюзорным. Том даже удивлялся, как фривольно она себя чувствовала, в отличие от первого дня тут. И как, в отличие от всё того же первого дня, тревожно ощущал себя он. В своём собственном доме, чёрт возьми. И когда Поттер пришла к нему одним более-менее свободным утром, его тревога взлетела буквально до небес.

— Мистер Гонт. Я могу воспользоваться вашей совой? — спросила девчонка с порога, ворвавшись в его кабинет за десяток минут до завтрака. Кэсси выглядела нетерпеливой и забавной со своей причёской из двух коротких хвостиков, торчащих за ушами. Она буквально перекатывалась с пятки на носок, ожидая ответа. В руке сжимала письмо в конверте из того набора, что отыскала в своём письменном столе.

Том оторвался от документов. Он, напротив, был мрачен, ведь совсем не выспался. Он хмурился и поджимал губы от головной боли, и постукивал по пергаменту кончиком пера, оставляя кляксы.

— Зачем? — безэмоционально спросил он.

— Я хочу отправить письмо Гарри.

— Вы не виделись меньше недели. — помрачнел Гонт.

— Да, но мне не терпится узнать, как она провела Рождество.

Гонт тут же подумал, что письмо могут перехватить. Он протянул руку и кивнул Поттер, чтобы та передала ему конверт. Теперь нахмурилась и она, и прижала пергаменты к себе, будто Том собирался насильно их отобрать. Министр лишь терпеливо вздохнул:

— Я просто взгляну.

Он понял, что что-то не так даже раньше, чем Поттер обдумала его ответ, а заняло это не больше секунды. Глаза девчонки забегали, а мысленный поток всколыхнулся и покрылся рябью паники, а после стих, закрытый слабеньким окклюментным щитом. Слабеньким, но без зрительного контакта Том не смог за него пробраться, а Кэс на него специально не смотрела. Она всё-таки сорвала с письма сургуч и протянула Гонту два листка.

— Это личное, вообще-то. — вредно заявила она. В сжатом кулаке ещё что-то осталось, но Том не разглядел, что. Он пробежал глазами по написанному. Почерк Поттер был крупным, размашистым и кривым, но слова оставались читаемыми, пусть некоторые буквы и сливались в одну.

— Какой кошмар. Профессора наверняка терпеть не могли твои конспекты.

— В свою защиту скажу, что в школе я старалась больше.

В письме не было ничего интересного или компрометирующего, лишь заверения о том, что всё в порядке и рассказы о скуке, работе и своих впечатлениях от похода в Гринготтс. От чего Поттер так нервничала было не ясно, но Том решил ей… довериться. Кэсси ни разу не подвела его намеренно, ни разу не разболтала никому об их взаимоотношениях и была с ним дружелюбна, как собака, которую бьют, а она продолжает верно любить хозяев. Гонт вернул листки, которые девушка сразу упрятала назад в конверт.

— А что в руке? — на последок уточнил Том и море в сознании девушки вновь забурлило.

— Печенье. — пожала она плечами. На лице её засияла улыбка, скрывающая нервозность, — Выпросила у Винки специально.

Мужчина кивнул в сторону клетки, где чистили пёрышки две птицы. Они как раз были сыты и спокойны, и не угрожали откусить чужачке пальцы.

— Возьми Пенни, чёрно-белую. Она более дружелюбна.

Кэс кивнула с благодарностью и пружинистым шагом пересекла кабинет. Остановилась у Тома за спиной, помахивая печеньем. Птицы оживились и потянулись ближе к дверце клетки, издавая любопытные пищащие звуки. А Поттер ворковала с ними в ответ, чтобы расположить к себе. Том постепенно расслабился и вернулся к бумагам. Ему нужно было дописать ещё кое-что перед началом рабочего дня, а он тут на свою занозу отвлекался, безобразие. Клетка отворилась с тихим щелчком. Пенумбра величаво перелезла с металлического края на предоставленное предплечье, сжимая руку огромными острыми когтями. Если бы не плотная ткань свитера, то могли остаться ранки. Кэсси говорила с Пенни шёпотом, и Гонт намеренно прислушивался. Поттер вручила письмо в одну лапу, а к другой привязала небольшой мешочек, трансфигурированный из носка.

— Письмо к Гарри Портман, а остальное в Гринготтс.

Том дёрнулся.

— Что в Гринготтс? — прошипел он угрюмо. Поттер солгала ему. Печенье… И что-то ещё было в её руке. Кэсси обернулась резко, удивлённо вскинув брови.

— А, да там несколько галлеонов. Я брала из маминого хранилища для одной… покупки. Решила вернуть, что осталось.

— Несколько галлеонов?

Девушка пожала плечами:

— Звучит глупо, я знаю. Но это ведь мамины деньги. Я хочу, чтобы у неё ещё что-то оставалось, иначе её ячейку закроют.

Гонт нахмурился, но не почувствовал лжи. Он разглядывал Поттер ещё некоторое время, недовольно перескакивая взглядом с рук на лицо. Разум Кэсси по-прежнему оставался закрыт. Этот жест с монетами вполне можно было объяснить очередной сентиментальной странностью, привязанностью к каким-то воспоминаниям. Этого Том не понимал, но он вообще мало что в этой женщине понимал, так что просто дал ей возможность этой странности последовать.

— Ладно. — мужчина выдохнул. Кэсси улыбнулась ему и позволила сове вылететь через окно в туманное Английское утро. Воцарилось молчание, прерываемое лишь дыханием и скрипом пера по бумаге.

— «Пенни» звучит мило. — внезапно подколола Поттер.

— Полное имя «Пенумбра».

Девушка фыркнула от смеха.

— Да, ну! А вторую сову как зовут?

Гонт оглянулся на неё, и щурился он уже совсем недовольно. Но Кэс это совсем не смутило: она продолжала ухмыляться.

— Нуар. — проворчал Том.

— Это… — она картинно задумалась и покивала, — так драматично.

В её тоне было столько веселья, что Том на миг почувствовал себя смущённым, и потому с усталой злобой отчеканил:

— Убирайся вон.

* * *

«Печенье! Совиное печенье и «пара галлеонов»! Лгунья. Грязная и противная. Невозможная дрянь…»

Том Гонт думал, что похоронит её в тот же миг, как увидит. Просто зароет на заднем дворе прямо под окнами её спальни за симпатичной, покрытой лёгким снежком, туей. И потому не шёл домой даже когда часы отбили последнюю секунду его рабочего дня. Поттер заслуживала наказания за то, что сделала, но для начала стоило узнать, как она это сделала, а для этого ей нужно оставаться живой и невредимой. Министр пенился, сжимал зубы до боли и намеренно не отрывал взгляда от списка требований от совета директоров Гринготтса. Он заставлял своё тело оставаться прижатым к креслу и отрезанным от мира письменным столом. Он точно знал, что если не переждёт эту волну гнева, то случится беда, последствия которой станут куда более разрушительными, чем спутанные планы в отношении вопроса с гоблинами.

Он решительно не понимал за что. За что она, Кэсси Поттер, так поступает с ним. За что судьба так поступает с ним, даря ему эту проклятую во всех смыслах девчонку. И другой вопрос: кто и когда успел её завербовать. Она, чёрт возьми, не выходила из дома без присмотра! Сигнальные чары ни разу не сообщили о том, что Кэсси покидала дом, а чужим вход в дом и подавно воспрещён. Поттер не имела средств связи, к ней не прилетали совы. Как кто-либо узнал о законопроекте? Да, Ларс упоминал его в беседе с домашними, но не посмел бы рассказать кому-то за пределами дома, как и остальные его жильцы, слишком преданные и умные для такой подлости. В конце концов все они были скованы одной цепью обетов, за нарушение которых каждого ждала смерть. Этим не была обременена только Кэсси, и братья Лоренсы, но те не имели никакого отношения к политике и не точили на современное Министерство зуб. Значит, Поттер додумалась до этого сама.

Возомнила себя хитрой, но прокололась на такой мелочи. Если бы Том уже не был на стороже, и не вслушивался в её болтовню с совами, то наверное и не понял. Он слишком к ней привязался и погрузился в мечту о верном напарнике подле себя. Но отдавал должное: почти получилось. Ей бы ещё немного осторожности. Больше пары вариантов развития событий девчонка не продумала явно, ведь в таком случае не посмела бы заявится к нему в кабинет одним днём-который-нельзя-называть.

Том вернулся домой ночью уже без желания запытать предательницу до безумия, но всё ещё с острой потребностью наказать её за этот гнусный и бесконечно глупый поступок. Он так и не поспал, слишком раздражённый, пусть тело и требовало отдыха. Тяжёлые веки упрямо не желали оставаться закрытыми, потому свой День Рождения Том встретил, разглядывая серебряный диск полной луны в окружении туманно-чернильных облаков. И именно поэтому следующим утром был взбешён как кот, глаженый против шерсти.

Как и в прошлый раз его оторвал от работы стук в дверь. И без того горячий поток магии, бурлящий под кожей чистым гневом, взметнулся, и Гонт едва не переломил пополам перо в своей руке, любимое, специально заточенное настолько, что им наверняка можно было убить человека ударом в сердце. Том, конечно, старался держаться от этой женщины подальше, но та сама пришла к нему, и над этой иронией следовало посмеяться. Упрямая девчонка Поттер постучала ещё раз, не услышав ответа. Пауза затягивалась пока Том раздумывал, стоит ли её прогнать или высказать всё, что он о ней думает прямо сейчас. И она, зараза, постучала снова, уже куда настойчивее.

— Войди. — хлёстко приказал Гонт.

— Здравствуй. — тихо сказала Кэсси, застыв на пороге. Её голос был несколько нерешительным.

Она мгновенно почувствовала чужое настроение, не пришлось даже прислушиваться к связи: напряжение было ясно, как день. От того Поттер немного растерялась и увела взгляд в сторону. Зрачки её скользили по тускло освещённому кабинету, рассматривая различные безделушки, украшавшие полки и стены. Ничего в этом месте не менялось, на первый взгляд, но Кэсси заметила новое: шар, видимый за не до конца запертой дверью лаборатории, светящийся нежным голубым и до боли знакомый. В той комнате Кэсси ни разу не была, и внезапно остро захотела туда зайти и прочесть этикетку на подставке, ведь это предсказание явно было тем самым из Отдела Тайн.

— Тебе что-то нужно? — спросил Министр звеняще. Он вцепился в её лицо взглядом, точно зная, на что девушка смотрит. И демонстративно захлопнул эту дверь с грохотом. Поттер вздрогнула, и Том был этому рад. Он не понимал, как ей хватает наглости делать вид, что ничего не произошло.

— Да. — Кэсси подкралась к столу. Теперь она была взволнована, заламывала пальцы и смотрела Гонту куда-то в переносицу, — Я бы хотела, чтобы ты пришёл сегодня на ужин. Со мной, — сказала она и улыбнулась как-то застенчиво и слегка подбадривающе — то ли себе, то ли злому с утра пораньше Министру.

И в этот миг Том почувствовал, как его затапливает яд. Его губы дёрнулись и разъехались в уничижительной ухмылке. Похоже, Поттер решила его добить. А Гонт решил, что, судя по всему, она ещё и захотела самостоятельно напроситься на наказание. Мужчина слегка наклонил голову набок, не сводя взгляда с её лица.

— И что мы празднуем? — вкрадчиво уточнил он. Тон был откровенно угрожающим. Улыбка застыла на лице девушки, все краски схлынули с лица.

— Я уверена, ты и сам это знаешь… — протянула Кэсси. Гонт откинулся на спинку кресла намеренно небрежным жестом. Улыбка его ощущалась острой, как бритва, а взгляд до мурашек ледяным.

— Итак, Винки рассказала тебе о моем Дне Рождения, — пробормотал он низким и опасным мурлыканьем. — И ты решила что? Устроить праздник?

— Я сама её спросила! — возразила Кэсси, защищая подругу. — Я предлагаю только ужин, вот и все.

— И почему я должен соглашаться участвовать в твоей маленькой вечеринке, позволь спросить?

Поттер чувствовала себя униженной и смущённой. У неё по спине бежал холодок осознания, что эта реакция и была целью. Гонт снова отыгрывался, и Кэсси догадывалась, за что. И задавалась вопросом, почему же она ещё цела. Тело Поттер покрылось мурашками от испуга.

— Просто ответь «да» или «нет». — негромко попросила она, не чувствуя в себе сил на игры.

Гонт мрачно хмыкнул, явно наслаждаясь этим страхом, ясно видимым в широких зрачках. Поттер с трудом сдерживала дрожь и заставляла своё лицо оставаться спокойным, и Том чувствовал, как узел удовольствия завязывается в его животе. Правильно, бойся меня. Он наклонился вперёд, упёршись локтями в стол, с хитрым блеском в глазах.

— А теперь ты отдаёшь мне приказы, — протянул Гонт, и в его тоне прозвучала насмешка. — Довольно смело. — Он на мгновение замолчал, не сводя с девушки препарирующего взгляда. А затем издал мягкий вздох. — Но раз уж ты так любезно спросила, пожалуй, я скажу… Нет.

Кэсси даже открыла рот от возмущения. Она так надеялась на согласие, что так пересилила себя, чтобы просто прийти и спросить. Такой издевательский ответ — удар по самооценке. Но Кэсси подумала, что готова это принять. Гордо вздёрнула подбородок:

— Очень жаль, — ответила она, в бессилии сжимая руки в кулаки.

И, что удивительно, Гонт позволил ей неосмотрительно развернуться к себе спиной и выскочить из кабинета прочь невредимой.

* * *

Гонт всё знал. Кэс осознала это так чётко, что на мгновение почувствовала слабость в ногах. Мужчина часто бывал раздражён, иногда — груб, но в тот момент в кабинете он выглядел так, будто переполнен ненавистью. Кэсси до сих пор чувствовала эту обжигающую ярость с того конца их уз. Ярость на неё. И она чувствовала колючие иглы страха, ползущие под кожей. Почему он не ругался? Почему вообще ничего об этом не сказал? Готовил месть?

Кэсси сидела на кухне, согнувшись и вцепившись руками в волосы, и тревожилась так сильно, что едва заставляла себя дышать. Рядом суетились эльфы, а Винки пыталась допросить волшебницу, что произошло. Поттер не отвечала ей, разум её был слишком занят попытками продумать, что же будет дальше. Ей очень хотелось сбежать, но Поттер знала, что смысла в этом не много. Даже сумей она переместиться достаточно далеко, даже сумей она передвигаться, заметая следы, а связь подскажет Тому, где искать. Но хуже будет, если не он найдёт её, а Заклинатель. Возможно, что Кэсси и на помощь не успеет позвать.

— Мисс Поттер, прошу вас, выпейте! — причитала Винки, трепля девушку по плечу. Та подняла голову, учуяв запах успокоительного. И сделала глоток из склянки с зельем. Долгие минуты протекали в тишине, пока оно наконец не начало действовать. Напряжение в плечах начало сходить, в груди пекло уже не так сильно. Но предчувствие беды никуда не делось, ведь разум, в отличие от тела, не так легко обмануть.

Ну, решила Кэсси, если суждено получить по шапке, то это будет хотя бы заслуженно. Если Гонт ничего не сделает, она будет удивлена больше. Или не будет. Даже в такой злобе, как сегодня, он нашёл силы не ругаться и быть более-менее вежливым. Удивительный человек, вот бы каждому его силу воли. На ужин прийти отказался… Кэсси была расстроена, ведь действительно хотела сделать что-то хорошее для него, и всё ещё хочет. В любом случае, можно не уточнять, чьего авторства еда лежит на его тарелке, верно? И подарок можно иным способом передать. Возможно, что после всего этого он будет уже не так зол, верно?

Уже несколько часов спустя, после очередного сеанса зельеварения, Кэсси, напичканная успокоительным и рюмкой настойки из малины на спирту, творила чудеса на кухне. Времени было предостаточно на всё, что она планировала, пусть ей и понадобились лишние полчаса на то, чтобы вспомнить некоторые чары для управления домом. Младшие эльфы встревоженно пищали вокруг, потому что их отстранили от готовки на целый день.

— Мисс, мы можем помочь вам! — повторяли они наперебой, хватая себя за фартуки и за кончики ушей.

— Это не работа для хозяйки! — утверждал Гаррен, но не очень уверенно, ведь Кэсси и раньше постоянно находила себе занятие на кухне в виде нарезки овощей и перемешивания салатов.

— Позвольте, мисс Поттер! — и Кэсси раздавала им команды, чтобы ребята совсем не сошли с ума от такого ужасного нарушения субординации.

Пока бедные эльфы волновались и заламывали руки, Винки сидела в углу на своём «троне», чтобы не мешать, и громко хохотала над их суетой. Настроение поднималось с каждой минутой и с каждым новым блюдом. Это было почти так же увлекательно, как приготовление зелий. Менее вредно для волос и кожи, но весело и вкусно, в итоге. Кэсси редко пользовалась этой возможностью создавать блюда самой. В школе ей этого не требовалось, а у Мадам Оушен Кэс ограничивалась чем-то лёгким и быстрым в приготовлении типа яичниц и бутербродов. Разве что только для Лавгудов она старалась, когда жила в их доме. Готовить умела, ведь её учила Петуния, которая при всём своём дурном характере оставалась отличной домохозяйкой. Грубо и снисходительно, но она учила, и Кэсси помогала тётке на кухне. Пусть для Дурслей кашеварить Кэс никогда не нравилось, но даже спустя столько лет все уроки всплывали в голове сами собой.

* * *

Когда Кэсси повернулась, чтобы уйти, Гонт смотрел ей вслед с небрежным выражением лица, его взгляд скользил по девичьей фигуре жаром. Но, несмотря на притворное безразличие, разум был занят обработкой её реакции. Том чувствовал разочарование и панику, исходящие от неё, и которые она пыталась скрыть. Когда дверь за ней закрылась, Министр откинулся на спинку кресла, беззвучно постукивая пальцами по подлокотникам, на мгновение погрузившись в свои мысли. Такой сладкий ужас. Затем, пренебрежительно махнув рукой, он вернулся к своей работе и продолжил писать ответ чёртовым гоблинам уже новым, таким же хорошим, пером в замен прошлого, которое таки сломалось под рукой, из целой коллекции, упрятанной в ящик стола. И не мог сдержать довольную ухмылку.

Но мысли возвращались к Поттер весь день, чем бы Том ни был занят, дома или в своём офисе в Министерстве. Он не мог избавиться от образа её расстроенного лица, выражение на котором мгновенно спустилось с надежды до понимания и разочарования. Его беспокоило, как эта девушка, казалось, проникла ему под кожу. Сама мысль о том, чтобы обидеть её, колола где-то в области сердца, а Том раньше был уверен, что у него этого бесполезного органа просто-напросто нет. Он не мог понять, почему она вообще пыталась уговорить его посетить это маленькое мероприятие. Заглаживала вину? Хотела задобрить? Наверняка. Поняла, что Том разозлиться, если узнает, что это именно она разболтала гоблинам о законопроекте. Такая наивность выглядела почти забавно.

Ужин на День Рождения. Какая наглость. Никто не знал об этом дне, кроме одной любопытной домовушки и старика-Дамблдора. Даже журналистам не известно, в какой день был рождён Том Гонт, лишь месяц и год. Он не признал свой День Рождения, совсем не считал эту дату важной и презирал её, как день самой выдающейся слабости. В конце концов тогда же умерла и его бесполезная глупая мать. Он выпивал стакан виски премиум-класса каждый год 29 мая, когда был освобождён из тюрьмы в дневнике Тома Риддла, но в свой настоящий День Рождения предпочитал вообще ничего не делать. А Кэсси решилась, потому что ей, как и каждому человеку на свете, было что-то нужно от него. Когда солнце медленно опустилось к горизонту, отбрасывая золотые лучи послеполуденного света на окна Министерства, Том поймал себя на том, что постоянно поглядывает на часы, наблюдая, как текут минуты. Он сказал себе, что это всего лишь любопытство, желание узнать, что замышляет эта сумасшедшая девчонка.

В этот раз задержаться на работе не нашёл сил, вернулся и сразу направился на кухню. Туда его привела связь, а также воспоминание о том, что Кэсси находила утешение в компании эльфов. Да и сама она была как эльфийка: низкая, спонтанная, шумная. Полная противоположность Гонту, насколько он мог судить. Да и нормальным женщинам, которые окружали Министра. Аристократки держались кротко, но гордо, в то время как проста́чки пытались что-то доказать и чего-то добиться. А Кэсси, казалось, на самом деле не хотела ничего, кроме своих иллюзорных мечтаний о Мастерстве в Зельеварении. Она шла к этой цели по настроению, а не целенаправленно, не думала о планах постоянно, как это делал Том. Она просто жила здесь и сейчас, поддаваясь спонтанным желаниям, таким как выпить яд в минуту отчаяния или приготовить ужин для своего… работодателя? Родственной души? Он и сам затруднялся в определении.

Том в недоумении остановился у двери на кухню, из-за которой доносились звуки суеты и весёлых разговоров вперемешку со стуком металлических инструментов о посуду, а запах еды был настолько умопомрачительным, что его насыщенность вызвала у Тома головокружение. Желудок сжался от голода, ведь Том совсем забыл поесть подобно всё той же Поттер. В щель незапертой двери он наблюдал упорядоченный хаос: эльфы бегали вокруг, нарезая овощи, помешивая что-то в кастрюле и выполняя сотню других задач, направляемые голосом одной ведьмы, которая стояла в центре, колдуя и улыбаясь своим подчинённым. Она руководила действом с удивительной властью и чувствовала себя как дома среди всего этого, отдавая инструкции с уверенностью и точностью. Сцена была настолько абсурдно бытовой и… нормальной, резко контрастирующей с тем кошмаром, который Тому приходилось переживать каждый день на работе. И беспорядок, который он наблюдал здесь нравился ему куда больше. Её непринуждённость казалась ему странной, заставляя чувствовать себя почти… дезориентированным. Том слегка покачал головой, пытаясь прояснить свои мысли, наблюдая за женщиной со смесью раздражения и восхищения внутри.

Дверь медленно открылась шире, и эльфы и Кэсси, наконец, заметили его. Хаос на кухне мгновенно замер, а звуки голосов стихли. Всё, что оставалось, это что-то шипящее на сковороде и бульон, бурлящий в маленькой кастрюле. Эльфы выглядели так, будто их поймали на чем-то незаконном, и глаза Кэсси расширились от удивления. Она была покрыта мукой, на щеке полоска ягодного джема, а на поясе повязан фартук, испачканный овощным соком и маслом. И откуда только это взялось у эльфов? В доме была униформа только для существ размером с домовика. Пауза затянулась, суп постепенно выкипал. Винки медленно поднялась со своего места и помешала его. Именно это привело остальных эльфов в движение. Под прохладным взглядом Гонта они продолжили выполнять свои задачи, но уже куда медленнее, будто боялись раздразнить хищного зверя. Кэсси тоже встряхнулась: нельзя демонстрировать страх! В ней ещё жила надежда, что Министр спустит всё на тормозах.

Поттер сделала решительный шаг к Тому.

— Вытри это, — спокойно сказал Гонт, указывая на её испачканную щеку. Кэсси отвела взгляд и быстро стёрла джем рукой.

— Тебе что-то нужно? — выпалила Кэсси, глядя на Тома с подозрением. Поджилки тряслись, и Том отлично улавливал эту дрожь.

— Да, — просто ответил он, — мне нужен ужин.

Его взгляд ненадолго задержался на домовиках, прежде чем вернуться к Кэсси, с намёком на любопытство.

— Ты же сказал, что не придёшь. — нахмурилась Поттер. Том возразил:

— Это не значит, что я совсем не захочу есть.

Кэсси выдохнула. Она ожидала резкого ответа, язвительного замечания или насмешливой ухмылки, как утром, но его ответ был холодным и спокойным, как будто они обсуждали погоду.

— Ещё ничего не готово, — ответила Кэс нервно, — Нам понадобится минут сорок, чтобы закончить.

— Отлично. — кивнул Том, — Надеюсь, ты успеешь привести себя в порядок за это время.

На мгновение молчание заполнило кухню, а потом Кэсси издала изумлённое мычание. «О… О, черт возьми!», осознала Кэсси. Том не просто был голоден, он сказал, что хочет видеть Поттер рядом с собой за ужином. Сказал как всегда завуалированно с намёком, но как только Кэсси поняла смысл его фразы, её сердце забилось быстрее, и уже не от испуга. Он согласился прийти на чёртов ужин! Он передумал! И, возможно, именно там он и устроит показательное наказание, но Кэсси была готова на этот риск, если только ужин не закончится Круциатусом для неё.

Не теряя времени, Том вышел за дверь и направился в свою спальню. Собирался приодеться во что-то более… праздничное? В конце концов, у него День Рождения. Да и девчонка наверняка придумала что-то ещё. Он быстро сложил два и два: поход в Гринготтс за остатками денег, покупку в антикварном магазине и настойчивую просьбу прийти на ужин. Поттер была потеряна, восхищена и близка к влюблённости, потому Том ожидал получить какую-то дорогую и бесполезную безделушку, за которую девушка будет ждать искренней благодарности и решения не казнить её за предательство. Если это так, то Том с радостью выскажет, что думает обо всем этом: о ней, её глупых поступках, надеждах и отвратительных подарках на отвратительные праздники, о которых никто не просил. Раздражение требовало выхода.

Кэс застыла посреди кухни ошеломлённая, разум метался. Она так и продолжала бы пялиться в закрытую дверь, если бы Винки не подала голос.

— Мисс Кэсси, суп! — пропищала она, указывая на кастрюлю над огнём.

— Ох, да! — девушка сняла тыквенный суп с огня. Предстояло ещё взбить его в пюре. Он явно был готов, а вот Кэсси — нет. Вместо того, чтобы что-либо предпринять, она застыла на месте, растерянная и беспомощная, как лабораторный хомяк на вибрационной стойке.

— Мы закончим, мисс Поттер. Идите умойтесь. — Винки успокоила её улыбкой. Вот уж кто был действительно рад, что два волшебника активно друг с другом взаимодействуют. Жаль, что она не понимала, насколько всё это фальшиво. Кэсси, вырвавшаяся из своих мыслей настойчивостью домовушки, кивнула.

— Да, я пойду. — пробормотала она, оглядывая кухню, полную беспорядка из ингредиентов, кастрюль, тарелок и ложек. — Спасибо.

Вечер за окнами медленно темнел, тучи пролились на землю дождём, что усиливало неистовство мыслей Кэсси. Она скептично осматривала единственную нарядную вещь в своём скудном гардеробе и понимала, что очень не хочет пятнать воспоминания об этом нежно-голубое платье руганью, а в том, что Гонт будет ругаться она совсем не сомневалась. Платье подружки невесты со свадьбы Луны Лавгуд-Скамандер. Нежное, светло-голубое, по щиколотки и с закрытыми объёмными рукавами. Голубой был любимым цветом Луны, цветом её глаз и факультета. Цветом её семьи, принадлежность к которой невеста хотела продемонстрировать в нарядах своих друзей. Воспоминания о том дне были одними из самых ярких и тёплых в жизни Кэсси. И… они успокоили её. Так что она всё же решила надеть это платье.

* * *

В тёплый августовский вечер, полный жаркого воздуха и запаха трав, на поляне в самом центре Уистманского леса случился праздник. Звёзды собрались над головой в созвездие Весов, чтобы осветить путь двум крайне необычным душам. Это было событие, которого с нетерпением ждали все, кто знал и любил этих людей, чьи сердца были наполнены добротой, любопытством и бесконечной любовью к миру и друг другу. Гостей собралось не много, но в вечерней тиши и они создавали прилично шума. В основном родственники, конечно, ведь ребята огромного количества друзей и не имели. От Луны был только отец и пара друзей, а вот от Рольфа вся его невероятно интересная родня, от прадеда и до кузенов, а так же несколько школьных приятелей.

Все строго соблюдали цветовую гаму: голубое и зелёное, два цвета, которые нравились молодожёнам больше всех. Мантии разного кроя, усыпанные цветами и вышивкой с магическими существами, высокие колпаки, которыми гости задевали деревья и общая взбудораженная атмосфера создавали невероятное чувство важности всего происходящего. Подготовка к торжеству началась задолго до него самого. Луна, как всегда, была полна необычных идей: она хотела, чтобы свадьба отражала их с Рольфом любовь к природе и магии. Вместо традиционных цветов повсюду расцвели редкие волшебные растения — светящиеся лунные орхидеи и хрупкие серебристые папоротники. Деревья были увешаны лентами и бело-голубыми тканями. Отдающие золотом фонарики придавали пространству уют, подсвечивая траву и листья жёлтым. Гости получили приглашения, написанные серебряными чернилами на пергаменте с изображением летящих нимф. Столики с едой венчали статуэтки с лебедями и всё теми же нимфами. Большая площадка для танцев была укрыта под шатром из полу-прозрачной ткани, под сводом которого перемещались зачарованные светлячки. За звуковое сопровождение отвечали, верьте или нет, Дербийские пикси, более разумные родственники Корнуэльских, и большие любители музыкальных инструментов. Кэсси точно знала, чья это идея: Мистер Лавгуд знал одного путешественника, который водил дружбу с этими маленькими краснокожими существами, и с радостью попросил их выступить на торжестве.

Последние гости наконец собрались: друзья Рольфа принесли с собой корзины с домашней выпечкой и салатами для банкета; Невилл Лонгботтом привёз редкие травы для украшения стола; Мистер Лавгуд настраивал пикси на весёлую атмосферу и угощал существ припасённым специально для них тортом со сливками и червяками. Пожилой Ньют Скамандер, дедушка, пришёл в своём лучшем плаще, держа под мышкой маленького гиппогрифа, которого собирался подарить молодожёнам в дань семейной традиции, в компании своего брата, такого же старого, Тесеуса. Их жены, старушки, шептались у фонтана из шоколадных лягушек с родителями Рольфа, Яссоном и Салли Скамандер. Кэсси от себя добавила увеселительного в пунш под задорный хохот Салли.

Поттер прогуливалась по поляне, разглядывая всю эту красоту и суету с неподдельным восторгом и то и дело встречала друзей Рольфа, вежливо здоровающихся с единственной на празднике подружкой невесты. Она же в свою очередь искала своего сегодняшнего спутника, Невилла, который явно прятался где-то за деревьями, не привыкший к такой толпе народу. Кэсси пыталась разглядеть между ветками голубой фрак, идеально подходящий её собственному голубому платью с серебряными звёздочками на месте пуговиц. Казалось, что друг бегал от Кэсси кругами, ведь в какой-то момент, заново обходя поляну, девушка заметила его в компании Порпентины Скамандер и Куинни Ковальски, пытавшихся напоить Невилла лишней порцией пунша, чтобы тот перестал так угрюмо на всех смотреть.

— Братец, расслабься! — Поттер подлетела к другу со спины, изрядно напугав его под смешки старушек, и обняла его за плечи, едва до них дотянувшись. Невилл был высоким и девушке пришлось встать на цыпочки, чтобы потягать приунывшего парня за уши. — У нас же праздник. Тут никто тебя не съест!

— Да, я знаю. Просто… — пробубнил он в ответ, поджал губы. Парень никак не мог привыкнуть ко вниманию, но это пока, думала Кэсси. Она тоже такое не очень любила, но могла расслабиться, чтобы не портить подруге праздник.

— Мы никого не хороним, Вилл, так что улыбнись. Представь, что все здесь в шляпах как у бабушки Августы! — зашептала Кэсси другу на ухо. Невилл рассмеялся, раскраснелся и принялся оглядываться в поисках Луны, ведь до начала церемонии оставались считанные минуты.

Вот её заметить было легко: наряд невесты оказался невероятно неожиданным наверное для всех, кроме отца и друзей. Выбор платья для Луны был настоящим приключением. Она отказалась от классических фасонов и остановилась на воздушном наряде из тончайшего шёлка цвета лунного света — почти прозрачного, с вышивкой из серебристых нитей, напоминающей мерцающие звёзды. Платье казалось живым: при каждом движении оно переливалось и искрилось всеми цветами радуги как нефтяное пятно, но выглядело это так прекрасно, что аж завидно. Она сама его сшила, не доверяя ни единому портному на свете, и Кэсси могла с точностью утверждать, что полгода работы стоили того на все сто процентов. Голову Луны венчала тиара с серебрянным рогом единорога, доставшемся ей от одного из подопечных после линьки.

Рольф стоял у столика-алтаря с белой скатертью и парой свечей, в простом костюме цвета тёмного леса, его глаза светились таким волнением, что парня даже становилось жалко. Он так долго этого ждал! Суетился, покупал кольцо, доверив выбор лучшей подруге своей невесты, и Кэсси старалась не подвести парня, ведь того явно хватил бы удар в случае, если кольцо не понравится Луне. Это и звучало как бред: Луне нравилось всё, что Рольф мог ей дать. Когда она, под руку с отцом, вышла из лесной чащи к алтарю по дорожке из лепестков лунных цветов, время будто замерло. Рольф был так шокирован её невероятным нарядом, что не мог поднять челюсть с пола аж до тех пор, пока Тесеус, самый старший в семье, которому предстояло благословить младших, не прокашлялся и не хлопнул внука по плечу.

Обмен клятвами показался Кэсси самым трогательным зрелищем на свете: у Рольфа подгибались колени, срывался голос во время речи, и тряслись руки. Он едва не уронил кольцо в попытке нацепить его на палец невесты, а она, добрая душа, смеялась над ним и глядела с такой нежностью, что концентрат этого чувства можно было бы добавлять в чай вместо сахара. У неё проблем с кольцом не случилось, как и с поцелуем у всех на глазах. Поттер завопила от радости вместе с остальными гостями, а Невилл зарделся, как заря и не мог сдержать улыбки.

Танец молодых наоборот оказался странным и неожиданным, как и всё, что было связано с Луной Лавгуд. Девушка оставалась собой: необычно двигалась, подстраивая традиционный вальс под себя, а Рольф подхватывал это чудесатое настроение, веселя народ неловкими попытками повторить за своей женой. Музыка звучала мягко и волшебно, в воздухе витал аромат свежесобранных трав и сладких ягод. Светлячки раскачивались в такт скрипке, от чего тени танцевали на стволах деревьев и невесомых стенках шатра. Сказка наяву, где каждый гость почувствовал себя частью чего-то по-настоящему волшебного.

Когда музыка зазвучала чуть громче, и первые аккорды весёлой мелодии заполнили лес, Кэсси не удержалась — схватила Невилла за руку и потянула его на танцпол, который был выложен мягким мхом и усыпан лепестками роз.

— С-стой! — пытался возразить Невилл, но было поздно, ведь ребята уже очутились в окружении других танцующих пар. Скромная толпа танцующих покачнулась хороводом, увлекая друзей в ритм танца, как волной.

Люди кружились и менялись местами, ломая классические движения свинга на свой манер, и постепенно каждый расслабился от веселья и неловких столкновений с соседями. А музыканты лишь усиливали скорость мелодии, хохоча над людишками, которым не удаётся перебирать ногами быстрее. Невилл качал головой, дёргал плечами в такт и переставлял ноги с места на место, отпустив свою обычную застенчивость. Рядом точно так же задорно двигались молодожёны, занятые по большей части друг другом, а не гостями. Кэсси качала бёдрами и размахивала руками и волосами, чем очень смешила своего партнёра. Виолончель и трубы делали танец лёгким и задорным, и для ребят он ощущался как игра двух старых друзей, которые знают друг друга с детства и могут понять без слов.

* * *

Кэсси стояла перед зеркалом, разглядывая уже чистое лицо и вымытые от муки волосы с нервозностью во взгляде. Рыжие волосы отросли и почти касались плеч. На шее блестел артефакт-цепочка, в котором хранился осколок души. Сорок минут быстро подошли к концу. Она направилась в столовую, в которой волшебников уже ждали плоды её труда: две тарелки с тыквенным крем-супом и домашний хлеб по особому рецепту Петунии. А на кухне ждала запечёная рыба, и фирменное блюдо Кэсси, которое она подсмотрела у Августы Лонгботтом — шарлотка с ягодным джемом и сливочным кремом. Для одного ужина этого много, конечно, но это значит, что хватит и остальным. Эльфы заслуживали попробовать еду, которую готовили не они. Да и Ларс, запершийся в своей гоблинской норе не мог продолжать питаться одними бутербродами.

Кэсси села на свой стул и принялась ждать, нервно теребя небольшую узкую коробочку на коленях нежного лёгкого платья. Что-то двигалось внутри коробки, реагируя на магию, вспыхивающую на поверхности кожи от нервного возбуждения. В груди нарастало напряжение. Ошейник впитал в себя бурлящую внутри силу и нагрелся. Кэс боролась с желанием почесать кожу рядом с ним, которая зудела от предчувствия беды. По спине, едва спрятанной тонкой голубой тканью, маршировали мурашки.

Столовая выглядела очень красиво этим вечером. Шторы были подпоясаны серебряными держателями, окна блестели от дождевых капель, полумрак создавал уют. Винки явно старалась для своих хозяев, украшая стены и окна пучками из ромашек и розовых гвоздик. Иногда Кэсси удивлялась, как этой престарелой домовушке хватает наглости делать такие откровенные намёки. Цветы стояли и в вазах на тумбах у двери, и даже стол украшал букет из белых роз. Таких же, которыми был усыпан пол ритуального зала в день Плетения Душ. А Поттер сидела в платье подружки невесты, и слушала как за высокими окнами комнаты разносится шум новогоднего шторма. Основной свет был выключен, лишь бра на стенах и свечи в тонких высоких подсвечниках сияли, рассеивая тьму. Хотелось сбежать раньше, чем явится Министр и тоже осознает всю иронию момента. Неприятно было до тошноты, будто присутствие здесь обязывало их к чему-то, и это уж точно не ссора по поводу сраного законопроекта и сомнительных решений некой Кассии Поттер.

Внезапно из коридора эхом раздались шаги, приближающиеся к столовой, и сердце Поттер подскочило ухнуло в пятки. Том появился в дверях, и его властное присутствие заполнило комнату взбудораженной силой. Чёрные волосы были уложены аккуратно, обрамляя резкие, угловатые черты лица. Тёмные глаза ничего не выражали, но Кэсси точно чувствовала тлеющий в душе этого мужчины гнев. Его рубиновые радужки сразу же остановились на девушке, оценивая вид с любопытством. Он подошёл ближе, и стук каблуков туфель эхом разнёсся по комнате.

— Это лучше всего того, что ты носишь обычно. — заметил Гонт скучающе, явно с намерением задеть, — Возможно тебе стоит носить только это?

Румянец вспыхнул на щеках девушки, но не смущённый, а разъярённый. Вот гад! Мудак в чёрном атласном костюме! Конечно, с его-то перспективы всё её имущество — мусор. Осознавал ли он вообще, какое впечатление он производит своими словами? Кэсси кипела, но всё равно старалась сохранять на лице спокойствие, зная, как её эмоции раззадоривают этого парня.

— Это грубо, Мистер Гонт. — напряжённо сообщила она. Тот усмехнулся совсем противно:

— Грубо — продавать мои секреты. — зашипел он с нежным бешенством. Девушка невольно охнула. Она с затаённым испугом наблюдала, как Министр занимает своё место и вглядывается в содержимое тарелки.

Он этого не понимал: так стараться ради кого-то. У девчонки была цель, очевидная, но всё же. Она полдня провела за готовкой и ради чего? Накормить всех в доме? Продемонстрировать что-то? «Путь к сердцу человека лежит через желудок» и прочая ерунда? Том раздражённо поджал губы.

— Это ведь не всё, верно? Я видел куда больше. — сказал он с непонятным намёком, и Кэсси решила просто сделать вид, что не опасается прямо сейчас даже рот открыть:

— Да. Я хотела, чтобы хватило и эльфам, ведь они мне помогали.

Том откинулся на спинку стула, глядя на неё с холодным презрением.

— Как альтруистично. — сказал он с сарказмом в голосе: — В самом деле, кормим эльфов. — Он на мгновение замолчал, а после усмехнулся, — Еда за хорошую работу?

Поттер смутилась. Она совсем не хотела, чтобы это выглядело как расточительство, расизм, или что ещё там Гонт себе надумал. Так унизительно было слушать, как тебя тычут носом в такую мелочь просто чтобы отвести душу.

— Я просто хотела, чтобы они тоже попробовали мои любимые блюда. — это звучало как оправдание, но Кэсси действительно имела это в виду. Гонт протянул с сарказмом:

— Как мило. Твои любимые блюда… — его взгляд, казалось, прожигал дырку у Поттер на лбу.

— Не отравлено. Попробуй. — Кэсси сменила тему в попытке устоять под натиском чужого дурного характера. Она уже даже подумывала попросить его высказать как есть, а не топить её понемногу, выводя из себя и растаптывая самолюбие. Девушка тоже демонстративно зачерпнула суп и запихнула ложку в рот, отказываясь играть в эту игру. Прошло меньше десяти минут с начала ужина, а она уже хотела уйти и забрать подарок с собой. Взгляд Тома следил за её каждым движением. Мужчина не притронулся к еде, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Немного импульсивно, — прокомментировал он насмешливым тоном, — Ты всегда так спешишь, когда ешь?

Он знал, что ей некомфортно, знал, что Поттер нервничает, и намеренно дразнил, наслаждаясь тем, как она извивается под его взглядом, разделывающим её как рыбу на уху. Кэсси таки покраснела.

— Да. И я советую тебе поторопиться. Остынет ведь. — злобно сказала она после того как проглотила еду. Получилось с трудом, из-за обиды кусок в горло не лез. Даже любимое вызывало у неё тошноту, когда Том искал повод для ссоры.

— О, правда? — протянул он. — Ты сейчас даёшь мне совет? — Том подался вперёд на стуле, его глаза блестели от удовольствия, ведь он видел, что даже такие мелочные претензии врезаются девчонке в мозг и заставляют сомневаться в себе. Лёгкая месть, на его взгляд, но зато какой эффект: Поттер отчаянно борется с желанием запустить тарелкой с супом в своего собеседника, — Как смело.

Поттер сделала медленный вдох, заставляя себя сохранять спокойствие.

— Час назад ты сказал, что голоден, — холодно ответила она. Губы девчонки дрожали, агрессия прорывалась наружу оскалом, — Если нет, возможно, тебе стоит уйти из-за стола.

Том тихо фыркнул елейно:

— И пропустить эту увлекательную беседу?

И тогда Кэсси решила просто игнорировать его. Сделать равнодушное лицо и отстраниться, чтобы не реагировать на подначки. На Гонта она больше не смотрела, на наблюдала за переливами света на ткани своего платья. Даже не ела: боялась, что её просто стошнит, а доставлять Гонту такое удовольствие она не собиралась точно.

— Знаешь, это не совсем вежливо. — спустя время Том вновь привлёк её внимание, разгадавший нехитрый план, — После всего, что ты сделала, ты должна быть внимательна, когда я говорю с тобой. — предупредил он шелковисто. Голос звучал мягким, но Поттер прекрасно знала, что Гонт раздражён её молчанием. Этот тон означал, что его терпение подходит к концу, но девушка не собиралась упрощать мужчине жизнь или позволять развлекаться за свой счёт.

Том принялся лениво копаться в ягодном пироге, превращая тесто и джем в красно-бежевую кашу, так напоминающую чьи-то останки, перемазанные кровью. Гонт почти шипел:

— Если тебе нечего сказать, то я тебя не держу, дорогая.

Кэсси сцепила зубы, чтобы не послать его куда подальше в слух, ведь гад испортил ей весь аппетит и вечер в придачу. Лучше бы пытал заклинанием, чем мучил вот так, добиваясь смущения и чувства вины, обижая словами. Но барьер на сознании Поттер сняла, давая приставучему мужчине услышать эти три направляющих слова. Сообщение мгновенно вплыло Гонту в уши и лицо его стало совсем каменным, зверским от гнева. Раздражение Тома выплеснулось наружу, и его холодное и расчётливое поведение сменилось всё возрастающим возбуждением. Гонт сжал челюсти, глаза сузились. Обычный спокойный фасад его человеческой маски трещал по швам. Даже на самых назойливых, жалких и незаслуженно высокомерных людей вокруг него он так не реагировал, не срывался на предателей. Ярость обжигала изнутри, затрудняя дыхание. Он надеялся, что Кэсси больше ничего глупого не выкинет, а будет сидеть тихо, как мышь, иначе Том не может поручиться за себя. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, но гнев продолжал нарастать. Он не мог вспомнить, когда в последний раз кто-то заставлял его чувствовать себя таким образом, и это сводило с ума. Остановить эту лавину казалось невозможным.

Кэсси потрясённо вздрогнула, почувствовав, как воздух в столовой нагрелся. Чуждая, неконтролируемая магия, кружащаяся вокруг, заставляла волоски на теле вставать дыбом. Поттер не смела смотреть Тому в глаза, её взгляд задерживался на его черных кудрях, которые слегка колыхались, словно на ветру. В своём горячем гневе Гонт излучал грубую, первобытную силу, которая, казалось, потрескивала и танцевала вокруг него палеолитической ритуальной пляской. Он весь дрожал от напряжения. Резко прижал ладони к глазам и закрыл глаза, словно от боли. В комнате повисла гробовая тишина, прерываемая лишь рёвом энергии.

И тут голос Кэсси заставил Том дёрнуться как от лёгкого пыточного. Он недоверчиво поднял глаза.

— Я видела такую интересную лавку в Косом Переулке. Магазин розыгрышей Уизли на углу третьей и шестой. Звучит несерьёзно, но у них полно любопытных изобретений. Они наверняка могут сослужить хорошую службу Министерству… — она говорила негромко и медленно, будто продолжала прерванную беседу, — … А потом Гарри увидела эту бумажную птичку, и я просто не могла перестать хохотать, серьёзно. Они зачаровали её как волшебное зеркало. А я купила пачку жвачек для окрашивания волос, но пока не пробовала. Джинни обещала разные вкусы и цвета. — Поттер покивала головой. Губы её по-прежнему дрожали, как и руки, но уже не от гнева, а от испуга, что магия Гонта просто расплющит её, несчастную, к чертям.

Том слушал тихий, мелодичный тон и чувствовал, как, совсем немного, но злость утихает. Недоверие смешивалось с любопытством, и он позволил девчонке продолжать. Его ум, обычно сосредоточенный на важных вещах, на мгновение отвлёкся на явную легкомысленность истории. Гонт тихо усмехнулся в замешательстве, низким, почти непроизвольным звуком. Он внимательно изучал девушку, пытаясь понять цель рассказа:

— Жвачка? Звучит… как плохая идея.

Кэсси, честно говоря, тоже была в замешательстве: она не ожидала такого от себя, а просто хотела отвлечь. И не подозревала, что её болтовня производит такой эффект. Даже волны волшебства, нарастающие бурей вокруг, просто… исчезли, вернулись к своему владельцу. Ей даже стало немного жаль этого человека. Он был настолько эмоционален, чувствителен к пренебрежению. Кэсси стоило догадаться, что лучше не задевать эго и без того озлобленного Гонта. Ей ведь тоже не нравилось, когда от неё просто отмахивались, как от мухи.

— Да, я тоже так подумала. Вот почему я хочу разобрать её и проверить.

— Просто чтобы удовлетворить своё любопытство? Похоже, это пустая трата совершенно нелепого продукта.

— Но это так интересно! Да и нужно проверить, что эти ребята не вкладывают ничего плохого в свои товары, потому что их основная аудитория — это дети. — Кэсси возразила. Она возилась с ложкой, размазывая суп по тарелке, и это было единственным доказательством того, что девушка не сошла с ума и она лишь играет беззаботность и спокойствие.

Руки Тома тоже всё ещё слегка дрожали. Он был далёк от спокойствия: хотя контроль над магией вернулся, внутри тела она бурлила и шипела, как масло на сковороде. Но Том мог хотя бы притвориться безмятежным. Осознавала ли эта женщина, в какой опасности находилась всего мгновение назад? Не ругалась, не кричала. Успокаивала, каким-то чудом сообразив, что Тома может отвлечь голос. Не пыталась атаковать. И теперь, вместо того, чтобы поднять свою тонкую, подобную лозе, палочку и сделать всё возможное, чтобы выйти из столовой живой, она сидела и болтала о ерунде. Это смутило Министра сильнее, чем что-либо за всю его жизнь.

— Ты мстишь мне? — внезапно спросил он, тихо и безэмоционально. Кэсси прервалась. Выдохнула:

— Нет.

Гонт усмехнулся и потёр переносицу с длинным болезненным выдохом.

— Тогда какого хрена ты поступаешь так? — негромко уточнил он, и в тоне его было столько обиды, что Кэсси невольно прониклась сочувствием.

— Как? — так же тихо пропищала Поттер и закусила губу, предчувствуя взрыв.

— Продаёшь меня гоблинам! — вспылил Том, а потом устало прикрыл глаза и откинулся назад, укладывая голову на спинку стула. Он сцепил зубы, привычно, зажмурился и вплёл пальцы обеих рук в волосы. Кэсси покачала головой.

— Я не мщу. Дело в другом. Я не могу перестать думать кое о чём, и мне нужна была информация…

Том разлепил веки и осмотрел Поттер тёмным взглядом из-под бровей. Он всё ещё тяжело дышал, что не могло не пугать. Кэсси поспешила защититься:

— В прошлый раз, когда я пыталась спросить тебя об этом ты разозлился и сбежал!

Гонт вернулся в нормальное положение и выглядел он таким уязвлённым, что Кэсси аж поёжилась.

— Сейчас я не сбегу. Говори. — обронил Том. Поттер пожевала губы, покрутила костяшки, собираясь с мыслями. Под этим взглядом, не игривым или хитрым, а откровенно измученным от очередного предательства, соображать было крайне трудно. Лучше бы он начал с этого: искренность этого человека пробирала до дрожи куда сильнее, чем все его игры и угрозы.

— Я подумала, что Заклинателем изначально может быть Вол… — Гонт зашипел на неё непрекословным напоминанием. Кэсси кивнула, но выдержала его внезапно заострившийся взгляд, — Сам-знаешь-кто. И он мог передать знания о проклятии Подражателю.

— Не может быть. — твёрдо возразил Гонт.

— Почему нет?

И Том подумал: «Действительно, а почему?». Ведь вполне может. Ещё одно воспоминание, которое Том так и не смог обрести, потому что не отыскал Медальон. События от создания хоркрукса в Чаше Хаффлпафф и до создания такого же в Медальоне Слизерина окутаны для него тайной, как и короткий отрывок жизни между Дневником и Кольцом. В те годы скитаний Том Риддл, Волдеморт, вполне мог контактировать с Бартоломью Принцем и искать его поддержки среди аристократии. Он мог купить его помощь Проклятием, изобретательным и неуничтожимым. Но тогда он должен знать, как его снять. Тогда Том должен поторопиться и встретиться с гадом лицом к лицу, и победить, чтобы вернуть себе знание. Ведь только тогда эта девчонка, каждая часть сущности и жизни будут принадлежать ему. Ведь, если проклятие действительно придумал Волдеморт, то он сам её создал такой: проклятой сиротой, наполненной его магией. Если бы Том только знал, что все дороги ведут его к Поттер, то… Да нет, ничего не изменил бы. Волдеморт возможно и попытался бы создать себе другую историю без неудач и проигрышей, но Том — нет. Его устраивало, за исключением некоторых нюансов вроде злобного двойника, назревающей войны и переживаний, которые вызывал в нём каждый приступ у этой женщины напротив. Та, к слову, разглядывала его с подозрением.

— О чём ты думаешь? — негромко спросила она. Гонт внезапно застыл и будто исчез в себе, даже горящий гневом взгляд потух, как свечка на сквозняке, и Кэсси вдруг осознала, что испугалась этого едва ли не больше, чем недавнего приступа ярости. Она подумала, что мужчине резко поплохело, как бывало дяде Вернону от громких криков на племянницу за неповиновение, но внезапно лицо Министра стало умиротворённым, будто он про себя что-то решил. А сейчас легко улыбался, что и вовсе повергло девушку в шок. От гнева и обиды не осталось и следа.

— Думаю, ты можешь поговорить об этом с Принцем. — задумчиво протянул Том, — И не забудь получить положенную тебе награду от гоблинов. Но впредь, прошу, не делай ничего, не получив ответ от меня. Поняла?

Тон его был мирным и вкрадчивым. Он больше не злился, его сила улеглась рывком, будто не готовилась только что разнести столовую в щепки. Кэсси с восхищением подумала, что она всё ещё не понимает этого парня, но это отнюдь её не расстраивает. Поттер кивнула. Она посмотрела на свои колени и схватила рукой коробочку.

Коробочка подвинулась через стол к нахмурившемуся Министру.

— И что это? — спросил он, ещё не прикасаясь к вещи.

— Подарок. Для тебя. — Поттер замолчала, на мгновение опустив взгляд на коробку, прежде чем снова посмотреть на Министра. — Пожалуйста, открой его.

Том ещё мгновение смотрел на девушку, прежде чем, наконец, протянул руку, чтобы взять подарок. Его движения были обдуманными и точными, его пальцы обхватывали коробку с тонким контролем, будто под крышкой его ждал ядовитый скорпион. Гонт осторожно приподнял крышку, обнажив содержимое. Медленно морщинка между бровями разглаживалась, а уголки губ слегка дёрнулись, но только на мгновение. В коробке обнаружилось серебряное украшение в виде дракона. На его маленьком теле была подчёркнута каждая серебряная чешуйка, а в глаза вставлены крошечные камни-гранаты, словно светящиеся кровавым изнутри. Углубления в тиснении были затемнены, и благодаря этому украшение словно переливалось каждый раз, когда заколдованный дракон двигал шеей или хвостом. Наиболее примечательными были крылья: маленькие, но анатомически детализированные, как крылья настоящих ящеров. Дракон рычал и дразнящие водил по воздуху шипастым хвостом.

Том был похож на него: он был озорным, холодным и гордым, как настоящий крылатый змей. Мощный и опасный, магически сильный. Кэсси долго ломала голову, обдумывая варианты, и в конце концов пришла к этой ассоциации, а старички в лавке помогли подобрать подходящего. Назначением этой штучки было украшение галстука. Дракон обхватывал ткань лапами и растягивался, расправляя хвост и крылья на груди.

Том молча изучал дракона, впитывая зрачками каждую замысловатую деталь. В его взгляде мелькнул интерес. мужчина залез пальцами в коробку и осторожно подхватил украшение — вес и прохлада казались чужеродными в руках. Внимательно наблюдал за животным, большим пальцем нежно оглаживая по очертаниям чешуйчатого тела и сверкающим камням в его глазах. Может он и не был впечатлён, но и не разочарован, так что Поттер засчитала эту реакцию как победу.

— Это… интересный выбор. — мурлыкнул Гонт с неподдельным удовольствием.

— Тебе нравится? — с любопытством спросила Кэсси и не могла не улыбнуться. Теперь её дурной голове точно не угрожает никакая казнь.

— Да, спасибо. — Том ответил неожиданно тепло. Девушка в шоке подняла брови. Он только что это сказал? Том просто очаровательно ухмыльнулся, прищурил тёмные, как нефтяные топи, глаза, слегка сморщил нос и сказал. Кэсси никогда не видела от него такой искренней благодарной улыбки. Была ли она… хорошим знаком? Настоящей, как сама Кэсси, и ужин на её тарелке. Сиюминутной, такой, которая не будет жить долго, но останется в памяти.

— Я рада, — тихо ответила Поттер, чувствуя, как тепло распространяется в груди.

— Почему ты так удивлена? Я могу быть приятным, когда захочу, — сказал Гонт, и в его голосе звучало поддразнивание. Он вернул украшение с драконом обратно в коробку, пальцы задержались на крышке. Атмосфера в столовой наконец стала нормальной, праздничной и тёплой, какой и должна была быть изначально. Буря за окном улеглась, и даже ветер не завывал в наступившей тишине. Свечи за всё это время уже почти прогорели.

— О да! Иногда в это действительно трудно поверить, — с улыбкой фыркнула Кэсси. Мог Том быть милым? Не после всего, что между ними произошло. Но он был. Это сбивало с толку и заставляло испытывать симпатию к его красивому лицу и глубокому мягкому голосу. Том усмехнулся, услышав её подначку, ведь находил эту дерзость почти милой сейчас, когда и сам был спокоен.

— Осторожнее, мисс. Твой язык может доставить тебе неприятности, — предупредил он насмешливо.

* * *

Такое безмятежное весеннее утро. Солнце ласково оглаживало непрогретую ещё землю своими лучами. Яркая, почти неоново-зелёная, молодая трава светилась и грелась, протягивая свои лучи-листья к небу. Её раздувал лёгкий бриз, колыхал, превращая в изумрудное море, все отдельные травинки которого двигались в едином плавном ритме. Завершающий штрих безмятежности добавляли радостные перепевки птиц. Том любил слушать, как они общаются, пусть и не разбирал, о чём же они говорят. Но вряд ли там было что-то уж слишком сложное. Наверняка темы воробьиных разговоров не сильно отличались от тем детей из приюта: поесть, обсудить соседей, поиграть.

Том в принципе природу любил. Больше чем людей. Особенно в это раннее время, пока голоса его глупых соплеменников не вскрыли воздух высоким детским писком, а ноги в старых ботиночках не примяли пушистое зелёное покрывало травы.

Он специально выбирался на улицу до завтрака, чтобы понежиться в тепле и отсутствии раздражающего человечества. Вставал ни свет, ни заря, быстренько одевался, чтобы соседи по комнате не успели его заметить и уходил, тихо прикрывая двери. Ему удавалось даже не будить шагами Миссис Коул или Аманду, новую нянечку, что он считал личным достижением, ведь пол, как и двери, были скрипучими и рычали каждый раз, когда кто-то их трогал чуть менее аккуратно, чем он. Впрочем, все всё равно знали, где его искать: укрытая тенью ясеня поляна отлично просматривалась из окон приюта.

Том сидел на траве почти неподвижно, чтобы не измазать соком шорты и шипел на крохотную змейку, жалуясь на очередную воскресную проповедь в церкви:

— … А эта отвратительная свинья в балахоне, Отец Питер, опять заставил нас каяться на коленях. Пол в том сарае наверное с прошлого века не мыли! — звук выходил тонким, по-детски мелодичным, но в нём было столько негодования и ярости, что яда хватило бы на целую чашу для причастия.

Змейка, тоненькая молодая гадюка по имени Ши-ша, не очень понимала, что такое балахон и сарай, но всё равно понимающе качала головой. В конце концов она в своей непродолжительной жизни видела свиней и если тот двуногий, о котором говорит Том на них похож, то его злость можно понять. Пусть Том и был мал, по меркам змей вообще скорлупа, даже не детёныш, а уже успел от своих собратьев изрядно устать. Ши-ша искренне не могла понять, почему же он просто не уйдёт. Она могла бы научить его охотиться на мышей и птиц. Хотя, такому нескладному змеёнышу будет трудно наверняка. Может именно поэтому он держится с остальными двуногими? Тут его кормят.

Внезапно за спиной мальчика возник шум, прервавший его пламенную речь. Том обернулся, заслышав шорох. Неподалёку от крыльца дома с ноги на ногу переминалась девочка. На вид лет семи, не старше Тома, в поношенном льняном платье и в кофте на молнии с чужого плеча, огромной для её мелкого от недоедания тела. Она растерянно оглядывалась, будто была здесь впервые. Да и Том её здесь никогда не видел. «Новенькая?» — подумал он. Солнце играло в её волосах делая их морковно-оранжевыми на фоне мрачного здания приюта.

— Подожди меня здесь, Ши-ша. — сказал он змее и поднялся, тут же отряхивая одежду, чтобы выглядеть опрятно. Новенькая это хорошо. Человек, который его не знает и не успел наслушаться от остальных всякого дерьма о нём может стать неплохим союзником. Тем более, девчонку даже в их дрянной дыре обижать, в случае чего, не будут. Тем более такую тщедушную.

— Привет. — поздоровался он издалека, чем заставил новенькую вздрогнуть. Она будто и не замечала его до этого момента, а когда увидела, подобралась вся и взглянула осторожно, явно ожидая от незнакомого мальчишки какой-то глупости. Но Том не был глуп. Он продолжил мягко и дружелюбно, чтобы расположить недоверчивую девчонку к себе, — Ты новенькая здесь? Обычно в такое время никто из спален не выходит. Решила прогуляться?

— Нет, я… — она нахмурилась, явно не понимая, что она здесь, чёрт возьми, делает и что это за место, — Я заблудилась, кажется. Я гуляла на площадке, а потом забрела сюда. Я никогда не видела в Литтл-Уингинге такого дома, — она тыкнула в здание за своей спиной пальцем и спрятала взгляд в туфлях с запылёнными тканевыми бантами.

Том усмехнулся. Новенькая… сумасшедшая.

— Ты находишься в Лондоне. — великодушно пояснил он. Девчонка тут же замотала головой. С каждой секундой она выглядела всё более напуганной.

— Нет-нет, не может быть!

— Это сиротский приют Вулла, в Лондоне.

Она хотела сказать что-то ещё, но лишь вздохнула и зажмурилась.

— Они всё-таки сдали меня…

Повисло молчание такое густое от непонимания и грусти, что его можно было ковырять ложкой, как пуддинг. Девочка долго вглядывалась Тому в воротник отсутствующе, будто на самом деле смотрела вглубь себя. Чёртовы Дурсли! А ведь она совсем не могла вспомнить, где так провинилась, чтобы от неё наконец избавились. Но может это не так уж и плохо?

— Ладно. — фыркнула она. Не беда, подумаешь! Им же хуже. А тут у неё уже вроде бы есть друг. Она взглянула на мальчика немного застенчиво, — Меня зовут Кэсси. А тебя?

Но ответить Том не успел.

— Загадка! — зашелестела Ши-ша с земли. Ей показалось, что Том и вовсе о ней забыл, так что змейка подобралась поближе. Кэсси ойкнула и уставилась на животное с раскрытым ртом.

— Она что, по-человечески говорит?! — воскликнула девочка. Теперь пришёл черед Тома изумляться: никто, кроме него, не муле говорить со змеями. А эта девчонка могла! Прямо как он! Она была такой же. Наконец-то появился кто-то ещё…

— Нет. Она шипит.

— Но я слышала слово!

— Да, потому что ты такая же как и я. — у него едва не вырвалось это слово, которым за глаза его любила называть Миссис Коул, когда думала, что Том не слышит, «урод». Но мальчик вовремя вспомнил, что девочка вряд ли оценит такое откровение, — Особенная.

Слово эхом разнеслось по поляне, и в наступившей тишине звенело, как гитарная струна. Но девочка не поняла его. Спросила с подозрением:

— Почему?

— С тобой происходило что-то странное? — нетерпеливо притопнул Том, — Может предметы летали? Или может люди подчинялись тебе? А животные? У тебя получалось причинить вред одной силой мысли?

Он всё напирал, чувствуя как восторг разгорается в его груди пламенем. Он больше не один! Его союзник, его новый друг, стояла перед ним с таким вселенским непониманием на лице, что становилось даже обидно. Но Том был готов показать ей.

— Нет-нет! Ничего такого…

Том поднял руки:

— Смотри, — он растопырив пальцы и зажмурился, представляя в своих ладонях искру, её свет и жар, текстуру едва плотнее воздуха. И звезда засияла между руками. Девочка охнула и поддалась ближе с восторгом. И не было в её выражении ни капли страха, в отличие от остальных. Она протянула «Ва-а-ау!», а не воскликнула «Дьявол!», и это согрело Тома лучше раскалённых батарей в общих комнатах.

— Я однажды волосы отрастила. — вдруг выдала она. Эта странность больше не казалась ей невероятной, ведь мальчишка перед ней только что создал из воздуха искру света. Та тем временем потухла и Том вздохнул измождённо: на этот трюк ушли все его детские силы, — Себе. А учительнице перекрасила в синий.

Мальчик ухмыльнулся.

— Вот видишь.

— Загадка! — вновь позвала Ши-ша, о которой дети успели позабыть, и шипение её теперь звучало почти панически. Том наконец обратил на неё внимание и проследил глазами за направлением взгляда её круглых жёлтых глазок. И застыл, как кролик.

Между деревьями пряталось существо в капюшоне. Листва и стволы небольшой посадки покрылись ледяной коркой как и трава под ним. По земле из-под длинного, до самого пола, плаща, тянулись трещины. Глаз под капюшоном не было видно, но мальчик ощущал их голодные стрелы, которыми чудовище буквально оглаживало грудь ребёнка, в которой пряталась душа.

— Мне нужно идти. — сообщила Кэсси странным тоном. Она тоже не открывала от существа глаз. Страх взметнулся в Томе. Весь мир будто померк, посерел и отделился, оставив детей в круге из трещин. Земля под ногами постепенно проваливалась, образуя яму, и дрожала как при землетрясении.

— Не уходи! Не оставляй меня. — требовал Том громко. Но Кэсси всё равно двинулась в сторону чудовища, — Оно тебя убьёт!

Он схватил полоумную девчонку за руку и потянул к себе изо всех сил. Мелкая девчонка отшатнулась назад и Том ухватил её за плечи, разворачивая к себе и крепко держа за ткань нелепой огромной кофты.

— Ты не можешь! Я же только нашёл тебя.

Мир трясся всё сильнее с каждым мгновением, гул заполнил пространство. Молочный туман заволок всё пеленой, за которой не видно было ни приюта, ни поляны, а Ши-ша и вовсе стала невидима, лишь жалобно шурша где-то неподалёку.

— Я должна кое-что тебе дать. — негромко выронила Кэсси. Её взгляд на миг вновь стал осмысленным и впился в Тома с той же жаждой, что и взгляд твари. Девочка потянулась к карману и достала оттуда бумажный самолётик, разрисованный цветными карандашами под чешую и крылья, как у летучей мыши. Пришлось приглядеться, чтобы разглядеть в этом рисунке схематичного корявого дракона. Она пихнула самолётик мальчику в руку и тот сжал подарок почти инстинктивно. Взгляды детей встретились, напугано-вопросительный и другой, уверенный и твёрдый.

Невиданная до этого момента сила расколола землю той переливчато-зелёной травяной поляны и отделила две души непреступной стеной. Мальчик ухнул вниз, в яму вместе с вопящей от ужаса змейкой. Он и сам кричал, теряя из виду обоих своих собеседников сразу:

— Нет! Ши-ша!

Кэсси наблюдала за этим без выражения на нежном девичьем лице. Со спины к ней подкрадывалось чудовище.

Сон прервался.

Кэсси разлепила веки и резко села. Сердце колотилось в груди, будто она сама падала только что. Она встряхнула головой, прогоняя образ странного мальчишки прочь. Почему-то его лицо казалось ей очень знакомым, но сколько бы она не силилась, так и не смогла припомнить, откуда в её сознании взялись эти ореховые глаза и короткие тёмные завитки кудряшек. Этот акцент выходцев из бедных районов Лондона, который Кэсси слышала лишь по телевизору в старых довоенных фильмах. И что это за здание? И имя… «Загадка». Точно такое же, какое произнесла и Нагайна когда-то. Сон ощущался важным, как предзнаменование, но непонятным, как и все те глупые знаки на уроках Прорицаний с Мадам Трелони. Кэсси до утра ворочалась, пытаясь понять, что же всё это значит и кто этот мальчик. Никого из взрослых к этому округлому лицу подставить оказалось невозможным. И по одежде не поймёшь. Одно слово «Загадка» мучило, ведь принадлежало человеку, непосредственно связанному с Волдемортом. Всё это может быть предсказанием, решила Кэсси, а может быть и просто игрой воображения, ведь оно было полно впечатлений и вопросов, на которые Кэсси до сих пор не смогла найти чёткий ответ.