Дракон и Единорог (гет)

Том спешно шагал по мостовой, каблуки его новеньких оксфордов нервно отстукивали ритм, который в тишине вечерних окраин звучал как автоматная очередь. Он и правда неприлично опаздывал. День в Министерстве выдался на редкость паршивым: чиновники требовали его присутствия на своих совещаниях, подчинённые не желали думать головой лишний раз, а стопка документов на подписание не становилась меньше, сколько бы Том над ней не корпел. А дома, в одной из переговорных, больше похожих на дорого обставленную гостиную, его ждали главы нескольких отделов Министерства с неотложными вопросами. Так было не всегда, день и правда вышел особым. И именно сегодня Том чувствовал себя взбешённым, как вепрь, так что теперь он вынужден был проветривать голову где-то в Ричмонде, в темноте и пустоте старого железнодорожного моста. Вокруг было сумрачно и спокойно, только шум воды и шелест задетых ветром листьев звучали на периферии, совсем не заглушая жужжание планов-проектов-пунктов в голове мужчины. В его руке дотлевала сигарета, осыпаясь на рельсы пеплом.

В своей такой привычной тревоге он мог бы и не заметить одинокую фигурку, спрятавшуюся от света фонарей на самом краю каменных перил. Она выглядела бледным гипсовым изваянием и бездумно глядела на воду. Вдруг сделала решительный шаг. И сорвалась вниз в бурные воды реки, беззвучно, будто её там и не было никогда. Но плеск не разбил ночную тишь. Реальность сжалась и с треском лопнула у Тома за спиной, выплёвывая самоубийцу назад прямо на мостовую. Мужчина покачнулся от силы хлопка, на миг замер и стремительно обернулся, выхватывая из наручного крепежа свою волшебную палочку. Рефлекторное движение заняло меньше секунды, но понадобилось куда больше времени чтобы остановить себя от немедленной атаки.

Его глазам предстала девушка, сжатая в комок. Она сидела на коленях и обнимала себя руками, сильно тряслась и рыдала, всё так же практически беззвучно, будто её в любой момент могли за это обругать. Неопрятная маггловская одежда, рыжие короткие волосы и огромная сила под белой тонкой кожей. Тёмные глаза мужчины подмечали всё, перемещаясь с места на место быстрее щелчка затвора камеры. Его омыло этим стихийным выбросом как волной тёплой воды. Ощущение было очень родным, но Том не мог вспомнить, где уже встречал такой отпечаток магии. Он перебирал варианты, но на первый план рвалась всего одна мысль: это шанс. Магия девчонки не отпустила её на тот свет, явившись прямо перед Томом знаком свыше. Ему нужна была эта сила. Такая похожая на его собственную, такая знакомая, будто продолжение его.

Его взгляд стал расчётливым. Мужчина подкрался к тихо плачущей девушке, как к добыче, медленно и с ленивой грацией человека заранее победившего. Его разум затапливал восторг, делая нетерпеливым, как ребёнка, обнаружившего подарок задолго до Рождества. Он окутал девушку сетью успокаивающих заклинаний, чтобы сразу исключить сопротивление. Мягко прощупывал её сознание на предмет слабых точек, несбывшихся мечт и напрасных стараний. О, ему было что предложить взамен всей этой мишуры, которую она считала верхом своих возможностей.

— Вам нужна помощь, мисс? — мягким баритоном спросил он, заставив девушку подпрыгнуть. Она кажется не замечала вообще ничего до этого момента, полностью потерянная в своём горе. Боль, сковавшая её грудь и спиравшая дыхание внезапно исчезла, изгнанная чужой силой. Карие радужки уставились в такие же карие глаза Тома, выдавая все секреты беззащитного разума без боя.

Она не шевелилась, полностью загипнотизированная нависшим над ней мужчиной, или напуганная настолько что не могла сдвинуться с места. Она глубоко вдохнула и покачала головой.

— Н-нет, сэр. Спасибо. — девушка чувствовала стенки метафорической ловушки вокруг себя и попыталась выскочить в ещё не запертую дверцу. Тело отреагировало быстрее разума. Предчувствуя что отказ мужчина не примет, она поспешила встать, чтобы чувствовать себя хоть в каком-то подобии контроля. Её срывающийся от рыданий голос напоминал пищание мыши, угодившей в лапы к коту.

На своих дрожащих ногах и с влажным покрасневшим лицом она выглядела до абсурдного жалко, чем вызвала в Томе даже лёгкое отвращение. Он улыбнулся снисходительно, лицо изображало смесь заботы и интереса. Выражение можно было бы назвать даже очаровательным, не будь девушка так сильно напугана его присутствием в принципе. Вместо красивого лица мужчины она видела застывшую маску, лживую и жуткую. Нутром чувствовала неприятности и совсем не могла поверить во внезапную доброту.

— Как вас зовут? — спросил он. Он, спокойный и расслабленный, стоял на месте пока девушка плавно отступала. Всё равно не убежит.

Сердце её билось где-то в горле, мурашки маршировали по загривку вверх и вниз, сигнализируя об опасности. Для неё намерения незнакомца были абсолютно однозначными, и она не придумала ничего лучше чем сбежать. В конце концов, она действительно мало что могла сейчас.

— Кэсси Поттер. И мне нужно идти. — и Том позволил ей уйти, пусть и совсем недалеко, насмешливо глядя в след. Девчонка предусмотрительно старалась не поворачиваться к нему спиной, пока не потеряла осторожность от радости, что её оставили в покое. Тогда то Том и напал, лениво взмахнув палочкой. Тело девушки сковало невидимыми путами, сжало как в тисках со всех сторон. Внутри её рыжей головки сиреной завыла паника.

— Кэсси… — протянул Том тихо и нежно. Всё это было слишком легко, разочаровывающие просто. — Где же ваша палочка, мисс?

Девчонка очевидно была волшебницей, пусть и выглядела как маггла. В её разуме теплели солнечным светом воспоминания о Хогвартсе и магическом Лондоне, и остролистовой палочке в одиноком полупустом чемодане.

Её тело сопротивлялось путам, магия бесновалась вокруг, но Том был сильнее и куда опытнее. Попытки освободится оказались бесполезными, быстро вымотали её. Они пробыли тут всего около пяти минут, хотя казалось, что вечер растянулся в вечность. По мере того, как беспокойство Кэсси росло, неестественная дрожь тела усиливалась.

— Что вам нужно? Отпустите меня! — девчонка старалась говорить твёрдо, но голос ломался. Она чувствовала аккуратное вторжение в собственную голову, копошение в мыслях, которые хотелось закопать поглубже.

На поверхность всплывали сначала мелкие неудачи, а после пренебрежение, и потеря работы и места жительства, и нищета, смерть друзей и тоска, одиночество, боль. Жаркое дыхание июльской ночи переплавило воспоминания в оружие.

Стоя у перил моста Кэсси уже ни о чем не думала, она хотела тихо всё закончить. Но всего пару часов назад её разум был полон, как жужжащий пчелиный улей.

Оглядываясь назад, она прожила нормальную жизнь, даже счастливую в определённый момент, пусть счастье и было недолгим. Её детство прошло в крохотном городке, где из занятий только прогулки по подлескам в поисках приключений и болтовня на лавочках детских площадок. Тепличным цветком её не назовёшь, ведь нелегко расти в прохладе отношения родственников и равнодушии учителей. В таких местах как Литтл Уингинг, тихих и жутких в своей конформности, принято быть либо своим, либо бежать как можно дальше, пока тебя не сочли угрозой. Бежать маленькой девочке было некуда, и она подчинялась местным правилам, пусть и не понимала для чего они. Не привлекай внимания тёти, не попадайся на глаза дяде, не контактируй с кузеном, не смотри на других детей, не трогай чужих животных, не показывай никому свой уродливый шрам на лбу. С ранних лет Кэсси чувствовала себя чумной, от которой отгораживаются все, кто боится заразиться, хотя она регулярно мылась и ухаживала за своими немногочисленными платьицами с чужого плеча.

К восьми девочка поняла, что отношение уже вряд ли изменится, но упрямо продолжала мыть посуду, подметать пол и рвать сорняки в тёткином саду. Иногда за это ей даже доставалась лишняя сосиска или стакан лимонада. Уже тогда ей казалось несправедливым, что Дадли для этого не приходится делать вообще ничего. Он просто был и его любили. Кэсси тоже хотела чтобы её любили, но тётя только кривила губы.

— Последние, кто мог полюбить кого-то вроде тебя умерли. — какой-то странной интонацией говорила она, а после отсылала Кэсси подальше от себя в сад или в магазин. С концепцией смерти Кэсси уже была знакома: видела по телевизору и часто встречала трупики животных на улице. И тёте она верила, ведь причин усомниться не было. Она ведь действительно какая-то «вроде». Вроде бы нормальная, а вроде лучше бы и не рождалась. Вроде девчонка, а в куклы играть не научена. Вроде ребёнок, а шалить и капризничать нельзя. Нужна тётке, но не больше, чем дополнительная пара рук.

Однажды к ним в класс пришла новенькая, тоже «вроде». Кэсси долгое время сидела одна, и к ней подсадили эту новенькую Бэль. У неё были зелёные глаза и воздушные светлые кудряшки, и такая дружелюбная улыбка, что нелюдимая и молчаливая Кэсси сразу растаяла. Наверное впервые она говорила с одноклассником не по делу, а просто так, чтобы о чём-то рассказать. Её первая настоящая подружка оказалась даже слишком хорошей для их маленькой школы. У неё были превосходные оценки, но помятая одежда от тычков, рваные на коленках колготы и растрёпанные волосы, за которые её постоянно дёргали другие девчонки. В конце концов из школы родители её забрали, и уже потом, повстречавшись с подружкой на детской площадке, Кэсси узнала что Бэль теперь учится в школе по-лучше. Девочка не расстроилась, она наоборот была рада, что Бэль больше не страдает из-за того, что водиться с «этой уродкой Поттер».

А после произошло чудо, по другому не назвать. Кэсси как всегда забирала почту из ящика, чтобы отнести её дяде Вернону. Обычно она не читала ничего, что было написано на конвертах, но один из них привлёк её внимание. Странный, из дорогой бумаги с массивным каучуковым гербом пурпурного цвета на лицевой стороне. На гербе были животные: существо похожее на льва, змея, барсук и орёл. А под ним большая буква «Х», витиеватая, как заглавные буквы в некоторых книжках со сказками. Девочка аж застыла на месте, загипнотизированная словами на обороте, гласившими: «Мисс К. Л. Поттер, графство Суррей, город Литтл Уингинг, улица Тисовая, дом четыре, третья комната по коридору на втором этаже.»

Ей никто раньше не писал писем, даже Бэль предпочитала звонить по домашнему телефону или приходить лично, чтобы вытащить затворницу Кэсси на свет божий погулять. Сердце девочки пропустило удар. Какая разочаровывающая ошибка, подумала она. Должно быть ошиблись адресом, или это вообще розыгрыш. Как хорошая девочка она поспешила сообщить об этом тёте, ведь письмо нужно вернуть. Петуния сначала отмахнулась, но когда заметила краем глаза, что именно её племянница сжимает в руках, вся резко посерела. Её лицо приобрело такое выражение, определение которому Кэсси и во взрослом возрасте затруднялась дать: смесь испуга, презрения и боли.

— Туни, что случилось? — засуетился Вернон, почувствовав смену атмосферы на кухне. И остался проигнорированным. Тётя скомкала письмо на глазах десятилетней Кэсси и выкинула в мусорную корзину, даже не распечатав. Тогда Кэсси каким-то шестым чувством поняла, что письмо всё же стоит прочитать. Хоть бы и из интереса. Она дождалась ночи и на цыпочках покинула свою комнату. Она легко преодолела коридор, не наступив ни на одну скрипучую половицу, но застыла перед лестницей, ведь та была скрипучей вся. Набрав побольше воздуха в лёгкие, Кэсси сделала марш бросок, переступая через три ступени сразу, чтобы свести шум к минимуму. Первый этаж был пуст и тих, в окно кухни светил фонарь. Девочка чувствовала себя вором или секретным агентом, как в кино. Она достала письмо из полупустой корзины и ещё пару минут его разглядывала под светом фонаря из окна, расправив мятую бумагу. Только когда тревога, что её поймают стала невыносимой Кэсси сорвала сургуч. Внутри, на таких же дорогих листах красивым почерком к ней обращалась некая Профессор Минерва Макгонагалл, сообщившая, что Кэсси принята в школу — тут она не смогла сдержать смешок — Чародейства и Волшебства Хогвартс. Что за розыгрыш! Ясно, почему тётя так разозлилась. Ведь «магия» это совсем не «нормально», а Дурсли были совершенно нормальными людьми. Но было так тяжело поверить, что это шутка, ведь письмо выглядело дорогим и важным, строки были написаны блестящими зелёными чернилами, уголки каждого листка имели позолоченное тиснение. Вопреки желанию выкинуть письмо Кэсси прочитала всё, вплоть до списка учебников и оборудования. Названия книг и предметов были такими сказочными, но серьёзными, что можно было даже поверить в их реальность.

Той ночью девочка уснула, представляя эту сказочную школу. Хогвартс… у неё должны быть башни, как в замке и стены из белого камня. Может быть статуи единорогов повсюду? В мире магии явно должны были бы водиться единороги. И драконы! Да, драконы.

Хогвартс оказался… другим. Огромный мрачный величественный замок раскинулся на краю шотландской скалы, прямо над глубокими водами озера. Даже сидя в трёхместной лодочке с такими же восторженными детьми рядом Кэсси не могла поверить в реальность происходящего. Всего пару дней назад в дом номер четыре по Тисовой улице, заявился странный человек в чёрной мантии, с огромным носом и глубокими чёрными глазами. Он был похож на превращённую в человека ворону, и голос у него был таким же: хрипловатым и отрывистым, и насмешливым одновременно.

— Убирайся отсюда сейчас же. — прорычала сквозь зубы тётя Петуния, как только поняла, кто именно стоит перед ней. Такого тона Кэсси никогда от неё не слышала, хотя ругани за десять лет было много. Женщина была буквально взбешена. Кэсси испуганно вжалась в стенку сбоку от входной двери. И было непонятно, кого она боится больше: тётю или человека-ворону. — Я не позволю превратить её в одного из вас.

— Боюсь это не обсуждается, Петуния. Вы проигнорировали все шансы сделать всё самостоятельно. Администрация школы вынуждена принять меры. — скучающе проговорил мужчина. Он имел в виду письма. За последние недели их было такое количество, что можно топить камин без дров. Дядя Вернон так и делал, со злым ехидством подпихивая охапки писем ближе к пламени на глазах у ничего не понимающей Кэсси. Летом. Может он винил в этом розыгрыше её? Она не знала.

— Я не заплачу за эту чушь ни единого пенни. — ответила женщина, подтягивая племянницу себе за спину. Не заплатит, это правда, молча думала Кэсси. Она со скрипом отдала некоторую сумму за очки только когда классная руководительница настойчиво попросила её обратить внимание на то, что Кэсси не видит написанного на доске с первой парты. Даже одежда девочки и та досталась от дочек тёткиных подруг. Одежда была нормальной и в хорошем состоянии, но чужой всё-таки.

— От тебя этого и не требуется. Твоя сестра позаботилась о том, чтобы её ребёнок получил должное образование. — девочка выглянула, чтобы осмотреть мужчину. Он говорил о маме! Он её знал? Их глаза пересеклись, и Кэсси прошила дрожь: взгляд мужчины был холодный и изучающий, как у врача. — Не препятствуй, иначе мне придётся вернуться с полицией.

В тот день Кэсси набралась столько впечатлений, что едва заставляла себя молчать. По пути к Косому Переулку она старалась смотреть куда угодно, но не на человека-ворона. Профессора Северуса Снэйпа, как он представился. Идти с ним куда-то было так страшно, но он был из этой волшебной школы. Она реальна! Она реальна, вопила Кэсси в своих мыслях. Ей хотелось кричать вслух и прыгать на месте, но она сдерживалась, зная как такое поведение раздражает взрослых.

— Куда мы идём? — тихо спросила она, семеня за мужчиной. Поспевать за ним было не просто, он был высокий, а Кэсси слишком короткой даже для своего возраста.

— Подальше от чужих глаз. — просто ответил он, сухо и безэмоционально. Звучало довольно пугающе, но Кэсси могла признать, что этот человек ей нравится куда больше тёти Петунии, а интуиция ещё никогда не подводила девочку. Стоило им спрятаться за двухэтажным домом в конце улицы, в глухом тупике, как мужчина протянул руку: — Держитесь за меня крепко, мисс Поттер.

Кэсси дёрнуло как крючком за внутренности, в груди потянуло, а потом они оба, и Кэсси и Снэйп оказались в совершенно другом месте. Девочку затошнило. Всего на пару мгновений, а потом она оказалась оглушена звуками суетного утреннего Лондона. Мужчина потянул ребёнка к выходу из тупика к какому-то неприметному на первый взгляд бару.

— Это паб «Дырявый Котёл» по Чаринг-Кросс-Роуд, ваш единственный способ попасть в магическую часть Лондона до совершеннолетия. Станция метро называется Площадь Лейчестера. Я веду вас в первый и в последний раз, так что вам лучше запомнить эти названия, мисс Поттер.

Но ребёнок едва ли его слушал: Кэсси оглядывалась по сторонам и впитывала. Она была напугана и в шоке, ведь тихой полумёртвый Литтл Уингинг вдруг сменился шумом большого города. Каждый выезд с родственниками дальше родного посёлка вызывал у девочки лёгкий приступ паники. Так много машин, гудящих и рычащих, высоток и людей, бегущих по делам…

Двое в мгновение ока оказались у дверей паба. Массив дерева, выкрашенный в глубокий коричневый отрезал от них звуки реального мира, вернув в сказку. Паб выглядел ещё сонным, звук издавали только до скрипа протираемые барменом стаканы. Тот едва обратил внимание на пришлых. Это выглядит как таверна из фильма о ковбоях! Круглые потолочные балки, стены в старинном стиле с деревянными панелями и длинные столы с лавочками для больших компаний. За барной стойкой во всю стену раскинулся стеллаж с разноцветными бутылками. Больше всего света давали окна с деревянными ставнями, а лампы под потолком, тоже уже пожилые на вид горели совсем тускло.

— Нечего здесь разглядывать. У нас мало времени.

Мужчина вывел Кэсси на задний дворик, постучал по кирпичной стене непонятной палкой, после чего кладка пошевелилась, разъехавшись как двери лифта и являя целую площадь, усыпанную странно одетыми людьми. Остроконечные шляпы, мантии разнообразных фасонов и расцветок и множество необычных предметов в их руках. От охапки учебников, до настоящего огромного котла! Подумать только.

— Котёл! Для зелий? В списке был и котёл и учебник. В школе будут котлы тоже? Ими все пользуются? — Кэсси начала говорить вслух и сама не понимала этого, пока не услышала над собой фырканье. Мужчина глядел на неё со скепсисом, даже снисходительно.

— Да.

Аллея была уставлена разного толка магазинчиками вроде лавки с письменными принадлежностями, одеждой, продуктами и всяким подобным. Но были и впечатляющие витрины с растениями разных размеров — внутри лавка выглядела как джунгли — причудливыми животными в клетках, одновременно похожими и непохожими на уже знакомых Кэсси, или даже, ха, мётлами.

— Для чего мётлы? Волшебники любят уборку? — девочка пыталась шутить даже в состоянии крайнего изумления. Она не могла даже предположить, для чего ещё они могут быть нужны.

— Волшебники любят на них летать. — сухо ответил Профессор. Лицо ребёнка вытянулось. Как ведьмы в страшилках, что ли?

— Это… глупый способ. — озадаченно протянула девочка.

— Ещё какой.

Самым впечатляющим как и ожидалось выглядело здание банка. «Гринготтс» большими буквами было написано на карнизе. Внутри оказалось просторно и светло, даже стены выглядели дорого. С точки зрения Кэсси за стойками никого не было, но на самом деле оказалось, что там сидели такие же маленькие как человеческий ребёнок существа, с огромными носами и ушами, зубастые. Слегка уродливые, решила Кэсси, когда один из них перегнулся через стойку. Девочка искренне пыталась не пялиться на гоблинов с открытым ртом, но это оказалось непосильной задачей. Существо наклонилось вниз, чтобы оглядеть ребёнка с насмешкой, как забавную зверушку. Снэйп вежливо поздоровался с гоблином, и это было самое вежливое, что он сказал за утро, а также передал банкиру неприметный ключ с номерком. Всего через пару минут профессор уже сжимал в руке мешочек с монетами, а спустя ещё несколько объяснял, что значит каждая из них. Золотые галлеоны, серебряные ссикли, медные кнаты. Все разного номинала, по назначению они мало отличались от классических бумажных купюр.

-… И берегите этот ключ. Это единственный способ попасть к вашей ячейке. Вы можете снимать деньги в любое время, но советую расходовать их с умом, ведь их там не так уж и много. Но вам должно хватить на учебники и оборудование до конца обучения в школе.

Кэсси оставалось лишь кивать подобно китайскому болванчику на приборной панели машины дяди Вернона. Так много информации, и вся она была важной. Устройство мира, такое знакомое и чужое одновременно. Это сбивало с толку, вызывало вопросы, которые было страшно задавать этому недовольному человеку. Я непонятно где и непонятно с кем!, думала Кэсси с затаённым восторгом. Времени на истерику ей, конечно же, не дали.

Главным в списке на посещение оказался бутик мадам Малкин, в котором можно было купить школьную форму. Кэсси едва не запаниковала, когда профессор сказал, что оставит её здесь ненадолго, пока будет покупать вещи для школы, но женщина — та самая Малкин — начала убалтывать её с такой скоростью и умением, что удавалось только удивляться её навыкам. Дамочка точно могла бы вести переговоры с террористами.

— Вот так. Сейчас я подгоню форму по твоим меркам и ты можешь быть свободна, дорогая. — женщина покинула комнату, скрывшись за стеной и чем-то шебуршала. Кэсси осталась стоять на небольшом подиуме, не зная куда же себя деть.

В этот момент дверь бутика открылась, звоном колокольчика оповещая о новом клиенте. Высокий мужчина с белоснежными волосами, собранными в хвост на затылке важно прошёл вглубь помещения, а за ним, подражая отцу, мальчик на вид лет десяти. Его волосы были зализаны к затылку, как у тех детишек с этикеток на банках со сгущённым молоком. Мужчина едва удостоил Кэсси взглядом, а вот мальчик разглядывал её неприкрыто. Короткие рыжие волосы с чёлкой, круглое лицо с карими глазами, обшарпанные кеды, явно не новое грязно-жёлтое платье по колено и безразмерная серая кофта сверху.

— Ты, случайно, не Уизли? — с ехидцей пропищал мальчишка. Для такого коротышки в его голосе было слишком много спеси. Его высоко задранный нос мог бы запросто пробить потолок.

— Нет. Я Поттер. Кэсси Поттер. — мальчик впечатляюще быстро изменился в лице став слегка бледным. У его отца лишь сузились глаза.

— Ясно. — выдохнул мальчишка тихо.

Отец перебил его бормотание:

— Драко, не трать время на разговоры. Лучше подготовься.

Магазин Кэсси покинула с пакетом самых необходимых вещей в школе: двумя мантиями, обычной и тёплой, парой юбочек, короткой и длинной, галстуком, носками, колготками и туфлями. Было даже нижнее бельё, и его Кэсси смущённо упрятала под всю остальную гору тряпок. К счастью, профессор Снэйп оплатил всё сразу. Он уже ждал девочку на улице с небольшим чемоданом. Учебники, перья, чернила и некоторые другие принадлежности уже были внутри.

— Перья и чернила? Это же так неудобно. Почему не ручки?

— Традиции, мисс Поттер. Это традиционный способ письма и стандарт для школы.

Всё недовольства этим пришлось проглотить. Она уже представляла, как будет отстирывать от чернил одежду и отмываться сама, учитывая её неуклюжесть. Но, если так страдают все, то так уж и быть.

— Вы же колдуны, профессор. Я думала вы наоборот должны создавать что-то, что облегчает жизнь.

— Не «вы», а «мы», мисс Поттер. Теперь это и ваш мир тоже. — Снэйп вздохнул, заправил прядь длинных чёрных как ночь волос за ухо, — Возможно и должны, но магия требует условностей. Котлов, заклинаний, чернил и волшебных палочек. Это обмен энергией с миром, и время, чтобы аккумулировать энергию в то, что нам действительно нужно.

— В-волшебных палочек?!

— Вы совершенно пропустили мимо ушей важный урок, который я вам преподаю, верно? — теперь мужчина вместе со вздохом закатил глаза.

И они направились в магазин чёртовых волшебных палочек. Восторгу Кэсси не было предела. Волшебная палочка, как у настоящей феи! Кэсси будто бы вся слегка вибрировала от волнения. В помещении магазина было пыльно и тесно: все доступные поверхности забиты сотнями и сотнями коробочек. Из глубины стеллажей слышалось бормотание, а после звук начал приближаться. Взгляду вошедших предстал слегка безумный старик с таким пронзительным взглядом, что хотелось спрятаться.

— Добрый день! Ох, вы пришли за своей первой палочкой, мисс Поттер? Как быстро летит время! Подумать только, я всего лишь недавно подбирал палочку для ваших родителей, а теперь здесь уже стоите вы. Вы правша?

Мерная лента проворно измеряла руку Кэсси со всех сторон. Девочка не успела даже слова вставить, спросить про родителей не успела тоже. Несколько палочек попало ей в руки, но ни одна не была достаточно послушной в руке. Ивовые, дубовые, кленовые. Рог змея, волос Вейлы, перо феникса. Остролист и волос единорога. Ещё не успев прикоснуться к ней, витой и рыжей, как солнечный протуберанец и с бирюзовым камнем на рукоятке, Кэсси услышала неразборчивый зазывной шёпот энергии, шорох электричества, проходящий через сердце этого прутика.

— Палочка, созданная исцелять… Отличный выбор, мисс Поттер. Отличный выбор.

Профессор Снэйп мрачно молчал, когда перемещал их к вокзалу Кингс-Кросс, молчал когда пихнул зазевавшуюся Кэсси через кирпичную стену и когда сажал на ярко-красный величественный паровой локомотив.

— Вы приедете к вечеру на станцию Хогсмид. На перроне вас встретит лесничий Хагрид, делайте что он скажет. Оставьте чемодан в вагоне, его доставят в вашу комнату. — и это было последнее, что Кэсси услышала перед тем, как мужчина растворился в толпе.

На перроне, переполненном взрослыми и детьми, галдящем и суматошном, Кэсси чувствовала себя совершенно одинокой. Это было её первое путешествие на поезде. И ещё не в соседний город, а так далеко, что приедут они только в конце дня. Кэсси представляла, что она просто потеряется там и никто никогда не станет её искать, ждать в доме номер четыре по Тисовой улице, или писать писем. Может тогда тётя Петуния обратит на Кэсси внимание? Глупость, ей наоборот будет лучше без лишнего рта в доме.

Кэсси решила следовать за несколькими другими детьми чуть-чуть постарше, чтобы не растеряться в вагоне. Два высоких рыжих мальчика весело переговаривались впереди, за ними тащился ещё один пониже с чемоданом и крысой на плече. Родственники? Возможно и нет, мало ли рыжих. Все купе по дороге были уже заняты разного возраста детьми, но один в самом конце вагона возле туалетов оказался ожидаемо полупустым.

Там сидел забитого вида мальчик, вытаращивший на Кэсси глаза как только она отодвинула дверную створку. Его пухлое лицо казалось испуганным и удивлённым внезапным соседством. В его руках сидела огромная уродливая жаба.

— Здесь свободно? — неуверенно спросила Кэсси, сжимая ручку чемодана за спиной. Мальчик в ответ только покивал молча и неуверенно уткнулся взглядом в свои колени.

Кэсси затащила свой чемодан внутрь и поставила рядом с сидением. Спустя пару минут неловкого молчания на вокзале Кингс-Кросс пробили часы, оповещающие о том, что наступило ровно одиннадцать утра, и поезд тронулся. Девочка украдкой разглядывала этого странного мальчика: тёмные волосы, пухлые щеки. Он весь был какой-то пухлый, как Дадли, но выглядел куда более хилым и безобидным. Жаба в его руках иногда издавала жабьи рычащие звуки и выглядела так, будто если бы её не сжимали так сильно в руках, она бы сбежала тот час. Время от времени мимо их купе из вагона в вагон переходили дети, которые искали своих знакомых, и старосты с соответствующими значками на мантиях, которые заглядывали через окошки, чтобы убедится что всё в порядке. Кэсси в тот момент решительно не понимала, что происходит.

— Как зовут твою жабу? — Кэсси вдруг выдала, наконец разрушая невыносимое молчание. Мальчик вздрогнул и поднял взгляд.

— Тревор. А… я Н-невилл Лонгботтом. — слегка заикаясь, как будто не мог совладать с собственным языком, сказал Невилл.

Кэсси улыбнулась ему ободряюще. Она сама была такой же: стеснительной, но готовой к диалогу.

— Я Кэсси Поттер.

Невилл кивнул. Он несколько мгновений разглядывал Кэсси, делая какие-то свои выводы.

— Ты первокурсница?

— Да. Ты тоже? Ты знаешь, что будет в школе?

— Уроки? — неуверенно протянул Невилл, вызвав у Кэсси смешок.

— Нет, я про то, что нам там делать, когда мы приедем? Я никогда не… Я только сегодня узнала, что… Ну, магия существует. — этот факт до сих пор не укладывался в голове. Сколько нового существовало в мире, сколько можно было бы создать благодаря этому. Разве это не суперсила? Как в комиксах Дадли. Бесконечные возможности. Невилл понимающе кивнул.

— Будет распределение. Там есть шляпа, которая отправит тебя в твой факультет. Я хочу в Гриффиндор, как мои родители. Это факультет смелых. — девочка сдержала улыбку, ведь да, этому мальчику не помешало бы немного смелости. Шляпа! Потрясающе, решила Кэсси. Звучало как настоящая чушь, но и школа магии ещё вчера казалась чушью. Она сама не знала, какие качества ей нужны. Она не так уж и много знала о себе, оказывается. У неё не было как таковых желаний, стремлений и цели. Мир нёсся мимо неё на бешеной скорости, набирая обороты только больше с каждым часом. Кэсси так боялась упустить момент и ничего не понять, как обычно.

— А я… хотела бы завести друзей. Какой факультет для дружных? — мальчик пару минут подумал.

— Хаффлпафф. Тебе нужно в хаффлпафф. — решительно кивнул он.

Внезапно дверь купе отъехала, изрядно напугав Невилла. В проёме возникла взрослая ведьма с тележкой со сладостями. Она приветливо улыбалась.

— Проголодались, ребята?

— Тревор! — воскликнул Невилл и засуетился, крутясь на месте. Жабы в его руках уже не было. Проворное животное вырвалось из рук и ускакало на прогулку по вагону. Отпихнув продавщицу и бормоча скомканные изменения за жабой убежал и Невилл, бросив здесь свой чемодан. Кэсси захихикала против воли, узнавая в таком чудном поведении саму себя.

— Я бы хотела… Вот эту шоколадную лягушку. — сказала она ведьме, которая только смотрела в след пыхтящему где-то дальше по вагону Невиллу.

Лягушка оказалась вкусной, а вкладыш с Альбусом Дамблдором волшебным и переливающимся. А ещё этот старик с длинной седой бородой в какой-то момент поездки куда-то исчез и не вернулся. Кэсси решила, что это чертовски забавно. Такими же вкусными оказались и все последующие лягушки которые покупала Кэсси при каждой поездке в Хогвартс из Лондона в дань традиции. Невилл поймал Тревора только перед самым распределением, выставив себя дураком перед всеми остальными первокурсниками. Громче всех хохотал тот светловолосый мальчик, которого Кэсси посчастливилось встретить у Малкин, Драко. Но для Кэсси это было не важно, ведь ни с кем она не чувствовала такого родства, как с неловким Невиллом. На всех смежных предметах она садилась рядом, даже если он сам при этом выглядел до чёртиков смущённым. А потом, на втором курсе Кэсси повстречала Луну Лавгуд. Та была крохотной, светловолосой и вечно удивлённой, как будто мир был для неё нерешаемой увлекательной загадкой. Лучшая подруга, даже более «вроде», чем была Бэль. И лучший друг, Невилл-неудачник, добрый и смелый. И сама Кэсси, осторожная и нелюдимая, оттаивала все семь лет в Хогвартсе, открываясь миру, в котором она теперь живёт. Вопросы сыпались на Невилла с какой-то даже сверхъестественной скоростью каждый раз, стоило им с Кэсси повстречаться. Она узнала об устройстве единственной британской школы магии, о существовании в этом мире отдельного Министерства с такими же подотделами, как и у немагов, об Аврорате, и о древних аристократических семьях. Но с большим энтузиазмом мальчик говорил совсем о другом: о травах, животных и интересных фактах об артефактах, которые он где-либо находил. Существовало столько удивительных вещей, а магглы и подозревать об этом не могли. Разумные лианы, поющие травы, фантастические звери, которые умели колдовать. Без палочки! Невилл описывал потрясающие свойства растений и минералов, а вот Луна дополняла это чудесатыми традициями, чудесатым журналом своего отца и не менее чудесатыми случаями, когда мозгошмыгов у человека становилось так много, что они начинали им управлять, заставляя пить томатный сок и есть печенье с кусочками лакрицы вместо шоколадной крошки. Она узнала и о Тёмном Лорде, чьё имя Невилл отказался произносить наотрез, который устроил геноцид и террор, и о его приспешниках, которые убили её родителей, Джеймса и Лили Поттер.

Возвращение к магглам каждый раз ощущалось как откат к серой безрадостности, каким бы ярким и солнечным не был Литтл-Уингинг со своими зелёными лужайками и выкрашенными в разные цвета домами, одинаковыми как под копирку. Там Кэсси не была своей, там она была не нужна. И в какой-то момент, после третьего курса и предшествующего ему грандиозного скандала с тёткой Мардж, противной сестрой Вернона, она перестала возвращаться к Дурслям даже на лето, поселившись у Лавгудов на постоянной основе.

Возможно именно тот один самый важный первый день в мире магии мог рассказать о её личности вообще всё. Страхи, сомнения, интересы и мечты. Она любила вспоминать его, каждую подробность, каждую минутку, которую только смогла запомнить. И на этом злополучном мосту она вспоминала: Снэйпа, палочку, лицо Невилла, огни замка на самом краю утёса. Огни дома на самом краю утёса. Миг счастья длинной в семь лет. После тоже было хорошее: будущее виделось туманным, но давало надежду. Кэсси быстро нашла работу, как и Невилл, а Луна… Луна нашла любовь. Самой первой. Самой первой и ушла, вместе с мужем, в самой глубине Кавказских гор под каменной лавиной. Невилл отправился следом, всего год спустя. На одном из заданий от аврората оказался убит непростительным.

Кэсси кажется тогда умерла тоже, пусть физически и пыталась ещё барахтаться. Её ядро сходило с ума от стресса, в груди иногда болело так, будто кровоточило сердце. Вставать с постели для того, чтобы открыть фармацевтическую лавку для покупателей с утра было всё сложнее. Даже зельеварение больше не успокаивало, и оставалось горечью отброшенных мечт на языке. Старая ведьма-аптекарка и по совместительству хозяйка квартирки на две комнаты на втором этаже здания уже даже не подшучивала, когда звала Кэсси сонной мухой. Женщина недовольно кривила губы, и, тяжело прихрамывая на обе ноги, отгоняла подмастерье от котла. Приказывала отдохнуть. Кэсси никуда не поступила после школы, не получила Мастерства в Зельях. И даже доучиться у этой старушки не успела, ведь та одним утром просто не проснулась. За многочисленные долги её аптеку быстро забрало себе государство, а оно не собиралось содержать на своей территории безработную сиротку. Сбережений, которые Кэсси откладывала на учёбу хватило на несколько месяцев в гостинице над Дырявым Котлом и на еду. Девушка честно пыталась найти новую работу, но реформы в системе образования и законодательстве, введённые новым Министром, обрубали ей все пути, кроме самой черновой работы за гроши.

В общем, решение покончить с этой дерьмовой полосой казалось логичным и единственным. Хуже ведь не будет?

* * *

Том вынырнул из её сознания совершенно не впечатлённый. Кэсси было легко обмануть, стоило лишь дать ей цель и средства. Её взгляд медленно терял стеклянную проволоку, а Том терпеливо ждал, подбирая слова. На улице стало уже совсем темно и даже прохладно для середины июля, но вряд ли кто-то из этих двоих вообще сейчас замечал холод.

Наконец девчонка вздрогнула, покинув ловушку собственных воспоминаний и с ужасом осознала, что человек перед ней чёртов легиллимент, только что слегка поворошивший её прошлое без разрешения.

— Я предлагаю вам сделку. — серьёзно начал Том. В его голосе больше не было ни намёка на веселье или снисхождение, только холодный расчёт, — Я дам вам всё, что может понадобиться. Дом, работу и образование. В обмен на магию, без возражений и вопросов. В любое удобное для моих экспериментов время.

О, сколько планов у него было. Сколько артефактов, которым не хватало всего капли энергии для того, чтобы заработать. Величие было так близко, но даже его собственной немалой силы иногда оказывалось не достаточно.

— Я с вами не пойду. — категорично заявила Кэсси тихим голосом. Что за чушь? Кэсси была уверена, что никакой силы она не имеет. Её успехи едва ли можно было назвать особенными. Среднестатистическая ведьма, вот кем она была и вот к чему она стремилась всю жизнь. Если уж среди магглов ей не было места, то в магическом мире она должна была стать своей, разве нет?

Том дёрнул уголком губ.

— У вас есть стремления и я могу помочь с тем, чтобы устранить трудности. — он подкрался ближе, глубоким голосом уговаривая девчонку поверить ему. Это было так легко, думала Кэсси, поддаться этому тону, этому тёплому взгляду.

Что-то останавливало её, как будто знание в глубине души. Перед ней странный человек, хитрый и опасный. Самодовольный. Ядовитый как змей, он накидывал на её хрупкое тело свои смертоносные кольца и вот-вот готов был переломать все кости.

— Я хочу умереть. — упрямо выдавила девушка.

— Нет, не хотите. — так же упрямо возразил Том, — Тогда бы ваша магия не препятствовала вам.

Девчонка поджала губы. Уж слишком уверенно этот мужчина говорил, и был до оскорбительного прав.

— Откуда вам знать?

Мужчина в ответ фыркнул:

— Поверьте мне, я знаю, Мисс Поттер, насколько сильным должно быть намерение себя покалечить, чтобы это сработало.

Кэсси покачала головой. Она больше не тряслась от истерики, благодаря заклинаниям и тому времени на успокоение, что Том дал ей. Её голос окреп, а вот желание шагнуть с моста всё же подзамылилось. Против воли она прикидывала варианты. Вдруг не обман? Кэсси была больна. Иногда приступы отступали и тогда Кэсси действительно могла жить. Она любила жизнь со всеми её невзгодами и хотела двигаться дальше во имя своих почивших друзей и себя самой, но это было так тяжело. Тяжелее чем зелья, работа и общение с Дурслями. Тяжелее, чем всё, что она знала. Но если ей предоставился второй шанс, то может получится?

— Я с вами не пойду. — сказала она тихо, но уверенно. Мужчина не изменился в лице, но Кэсси почувствовала перемену. Из глаз напротив будто пропал участливый свет. Том нетерпеливо покручивал палочку в пальцах.

— Это не предложение. — сказал он с притворным тяжёлым вздохом. — Я лишь даю вам выбор между добровольным следованием и соразмерной наградой за него, и противоположностью этому.

Ох, вот как мы заговорили, подумала Кэсси хмурясь. Зачем тогда вообще давать выбор? Разве не проще сразу взять под Империус? Том раздражённо переступил с ноги на ногу, как лошадь. Он мог слышать отголоски этих мыслей, разум девчонки не был защищён вообще ни чем. Конечно проще. Но это было совсем не выгодно, ведь в передаче магической силы огромную роль играло добровольное желание. Девчонку хотелось встряхнуть за то, что она так бессовестно тянет время молчанием. Она задумчиво заламывала брови, силясь найти выход.

— Мы обсудим условия. — заявила Кэсси. Она конечно была склонна верить в сказки, но от этого «предложения» разило фальшью за версту. Выбор был иллюзорен, как и вся напускная вежливость этого человека. Даже имей Кэсси палочку при себе, спастись уже невозможно.

— Разумеется.

Тому не стоило особых усилий перенести их обоих к самим дверям огромного поместья. Кэсси не особо разглядывала, да и на улице было совсем темно, но даже так, в свете редких старинных фонарей она замечала и выложенную брусчаткой дорожку от кованых ворот, и огромный зачарованный сад, и даже лабиринт из живой изгороди, стенами возвышающийся где-то за домом. Дверь из тёмного дерева распахнулась сама у Тома перед носом и он шагнул внутрь, по привычке сразу снимая необычного кроя пальто и складывая на локте. Кэсси проскользнула за ним тихая как мышь, боясь наступать на эти дорогие даже на вид половицы. Холл был огромным, его свод уходил далеко вверх. В огромных арочных окнах были видны провалы звёздного неба, засвеченные ярко горящими люстрами под потолком дома. Белые стены отделаны деревянными панелями, пол из тёмного дерева выглядел совсем новым и кристально чистым. Круглые ажурные карнизы подпирали мраморные колонны. В центре, между двух лестниц с коварными в цветочный узор перилами было полукруглое углубление с камином и парой кресел. В стороны уводили два арочных проёма, за которыми были длинные коридоры в противоположные части дома. Кэсси задавалась вопросом, кто же этот мужчина таков, раз имеет такой дом. Она могла поспорить, что у тех же Малфоев дом поменьше, хотя она там и не бывала лично.

— Сэр, ну наконец-то! Мы уже начали беспокоится, что с вами что-то случилось. — из правого коридора вылетел паренёк на вид ровесник Кэсси, нервный и суетной. Лицо у него было знакомым, может виделись в Хогвартсе.

— Не было нужды. — ответил Том слегка скучающе, — Мистер Криви, проведите мисс Поттер в белую гостиную.

— Мистер Гонт?.. — но Том на это уже не отозвался. Он размашистым шагом направился в правый коридор и скрылся. Он надеялся, что это совещание не растянется надолго, ведь нетерпение бурлило в венах кипячёной водой.

А у Кэсси в голове будто взорвалась сверхновая. Гонт… Гонт! Министр Том Марволо Гонт! Она чувствовала себя настолько шокированной, что это могло бы быть даже смешным, если бы не внезапный страх, пробежавший мурашками по позвоночнику. Дверца клетки оглушительно захлопнулась у неё над головой. У Министра достаточно связей и влияния, чтобы при желании отыскать кого угодно где бы он ни прятался. Министр для магов почти то же, что и король. Даже Британская королевская семья имела над ним мало власти. Что ему стоит напрячь соседние страны, чтобы те выдали ему определённого человека? Варианты сбежать таяли на глазах, не успев даже толком оформится в план.

— Мисс, прошу за мной. — наконец сориентировался парень, Криви. Криви? Колин Криви? Нет, тот точно работал в редакции Ежедневного Пророка. Наверное это его брат, Дэннис. Невилл иногда их упоминал, вспоминала Кэсси, перескакивая с мысли на мысль лишь бы не зациклиться на своей беде.

А конкретно этот Министр был ужасающей фигурой: меньше, чем за год на своей должности он полностью перелопатил систему образования и здравоохранения, переписал штук двадцать законов и заимел хорошую поддержку среди аристократии. Об этом трубили весь прошедший год во всех уголках Косого Переулка, а особенно шумные разговоры велись в Дырявом Котле за чаркой Верескового Эля. Только ленивый не похвалил или не облил помоями его реформы. Кэсси, признаться, склонялась ко вторым. Нет, на самом деле все эти подвиги готовились задолго до принятия Гонтом должности, это не секрет, но разрушили тысячи жизней и весь привычный уклад в одночасье. Мало кто успел сориентироваться.

Дэннис Криви вёл Кэсси путаными коридорами куда то в глубь дома. Неужели это всё для одного? Тут должны жить несколько поколений одной семьи как минимум. Убранство было богатым, но сдержанным. Никакого вульгарного бархата, золота, безвкусных украшений с драгоценными камнями. Интерьер коридоров и комнат был стильно чёрно-бежевым с разными неяркими цветовыми акцентами. Стены украшали многочисленные картины: в основном пейзажи и натюрморты. Что примечательно, не было не то, что живых портретов, а портретов в принципе. Паранойя Гонта была так велика, что лишним ушам в его крепости не нашлось места. Зато вокруг было полно изображений с природой и зверями. На обоях, коврах, гобеленах. На мебели и шторах. Львы, змеи, птицы. Да, змей всё-таки было больше. Они обвивали дверные ручки, канделябры, терялись в железных прутьях лестничных перил. Даже свисали с люстр, держа своим телом плафоны.

А в белой гостиной, которая вполне заслуженно имеет такое название за полностью белые стены и пол, на потолке расположился такой же белоснежный дракон, чьи крылья украшали серебряные узоры. Он, оскалившись, смотрел вниз на подушки коричневого дивана.

— Подождите здесь, пожалуйста. — вежливо отозвался Мистер Криви, с затаённым любопытством поглядывая на гостью. Растрёпанные волосы, маггловская одежда и общий шокированный вид вызывали массу вопросов, которые пока что придётся проглотить.

Склонив голову на прощание, парень покинул помещение.

Кэс застыла на миг, не зная куда себя деть. Она раздумывала, что же делать. Поттер была полукровкой. Оба её родителя были магами, но не до конца. Мир магглов никогда её не отпустит, как и она его, это уже было понятно. На самом деле, это было вариантом. Скрыться среди немагов, сделать вид, что ты никогда не пытался выжить в Магической Британии, спрятать палочку под половицу и не попадаться службе контроля за соблюдением Статута о Секретности на глаза. Кэсси не имела ни специального ни высшего образования, и не имела на него денег. Ни одна работа в современных реалиях, кроме самой неблагодарной, не достанется ей. Министр Гонт со своей компанией сделал всё возможное для этого. Косой Переулок стремительно перестраивался, выкупались старые здания и отбирались у тех, кто не мог их содержать. Аптеку, в которой Поттер работала по милости одной старой зельеварки, закрыли сразу после её смерти. В связи с новыми законами о квалификации работников Кэсси была уволена. Гранты на обучение доставались только самым лучшим выпускникам школ или тем, кто в профессии уже много лет в качестве дани уважения. Кэсси не была ни тем, ни тем, как и большинство молодых людей. Она знала уже достаточно ребят, которые просто не смогли найти себе место в новой системе и покинули магический мир. Их сказка закончилась, стоило повзрослеть. Но им хотя бы было куда идти, ведь у них оставались немагические семьи, которые могли приютить и помочь. А Кэсси оставалось всего несколько вариантов, один хуже другого. Кэсси так не хотела. Ей было проще лишиться жизни, чем лишиться магии и того понимания о себе, которое она приобретала год за годом.

Девушка перебирала пальцами, щёлкала костяшками и потирала кожу вокруг суставов давним нервным жестом, прикидывая, как бы смыться. Дверь не подавалась на попытки её открыть, окна были надёжно заперты тоже. Бить стекло не позволило чувство самосохранения: на доме явно стояли сигнальные чары, которые оповестят хозяина о попытке побега. Был вариант с камином. На каминной полке стояла плошка с летучим порохом, но приблизиться к ней Кэсси не удалось. Стоило ей шагнуть к ограде камина ближе чем на метр, как пламя в нём взревело и шатнулось к ней, едва не опалив волосы. Дерьмово.

Проходили минуты скучного ожидания. Шок сошёл, явив усталость. Организм больше не видел смысла в защите, потому что враг пропал из поля зрения надолго, и теперь хотелось есть и спать. Кожу лица стягивало высохшими слезами, в носу скопились сопли, которые некуда было деть. Проскочила шальная мысль использовать в качестве носового платка краешек шторы. Кэсси замерла, сидя на светло-коричневом замшевом диване в оцепенении, и перебирала в голове… всё. Говорят, жизнь проносится перед глазами за миг до смерти. Что ж, после спасения ты всё равно обдумаешь её ещё раз.

Почему-то больше всех впоминались встречи с людьми, милашкой Невиллом, зазнайкой Грейнджер-старостой школы, всей четой Уизли, чью сестру Кэсси "спасла", старостой Хаффлпаффа Седриком Диггори, в которого была влюблена едва ли не половина школы. Кэсси тоже была, если честно. С чудаковатой Луной Лавгуд и её не от сего мира отцом. С задирой Малфоем, вторым старостой школы. С Северусом Снэйпом, таким близким и чужим одновременно. С Альбусом Дамблдором, увлекательным директором Хогвартса, говорящем загадка и каждый раз, стоило им с Поттер пересечься в стенах школы. Тыквенный пирог, которым так любили баловать школьников Хогвартские эльфы сейчас был бы кстати, подумала Кэсси, и вдруг вздрогнула. Эльф! Тут должен быть эльф, а может и дюжина, чтобы наводить порядок в огромном трёхэтажном здании. Только вот загвоздка была в том, что имена ей не известны.

Без особой надежды на успех Кэсси позвала:

— Эльф!

С тихим хлопком рядом материализовалась немолодая эльфийка в форме горничной детского размера. Она огляделась, пытаясь понять, кто и зачем её позвал, а после уставилась на Кэсси своими огромными карими глазами и вопросительно склонила голову.

— Вам что-то нужно, Мисс..?

Девушка уставилась на маленькое ушастое существо.

— Поттер. — закончила она, — А как зовут вас?

— Винки, мисс Поттер. Так вам что-то нужно? — эльфийка сохраняла вежливый интерес, хотя было видно, что она спешит. Она была старшей по дому, и имела кучу обязанностей, чтобы стоять тут без дела. Её тон был больше похож на тон коменданта, чем на тон слуги. Признаться, Кэсси впервые видела именно такого эльфа: в чистой нормальной одежде, воспитанного и без истеричных ноток в голосе. Хогвартские эльфы были совсем другие: суетные, тощие и одетые в сущие лохмотья. А Винки была спокойна, как море в штиль и явно знала цену своему времени.

— Помощь. — в ответ лицо Винки вопросительно вытянулось, — Мне нужно отсюда уйти. Вы можете меня вывести или перенести отсюда?

Эльфийка медленно покачала головой. В её глазищах светилось понимание и вежливое сожаление.

— Боюсь, что не имею права. Вам лучше дождаться Мистера Гонта. — ответила Винки, сжимая в руке цепочку от карманных часов. Она вздохнула, — Я могу сделать для вас что-то ещё?

Последняя попытка убраться отсюда с растаяла. Всё, чего Кэсси сейчас хотела это переиграть день заново, чтобы шагнуть с моста чуть попозже и не встречать Тома Гонта. Ходили слухи, что Гермиона Грейнджер пользовалась Маховиком Времени, чтобы успевать на несколько уроков сразу. Он был бы сейчас очень кстати. Кэсси даже была готова сбежать из магического мира и слёзно умолять Петунию пустить пожить к себе на время, пока не найдёт работу и жильё.

— Нет, Винки, ничего.

Сразу после этого эльфийка исчезла, вежливо поклонившись. Кэсси вновь осталась в одиночестве. Облокотила тяжёлую голову на спинку дивана. Та раскалывалась от нервов и слёз, казалось, будто сейчас и вовсе лопнет. Ещё утром девушка думала, что не будет чувствовать себя хуже, чем есть, но что ж, «никогда» это изначально ошибочное понятие. Кэсси уставилась на потолок, разглядывая стальные крылья этого огромного дракона и мечтая о том, чтобы он сорвался вниз и похоронил её под собой. Оскаленная пасть и железные шарики вместо глаз выглядели такими реальными, будто вот-вот выражение его морды изменится, а зрачки сосредоточатся на единственном живом существе в комнате. Дракон моргнул, пошевелил хвостом и поднялся на лапы, прохаживаясь по потолку так, будто гравитации для него не существовало. Огромное покрытое жемчужной чешуёй тело извивались, животное порыкивало и принюхивалось, стряхивая с себя белую штукатурку как засохшую грязь, а после крадучись пошагало по стенам, меняя пол и потолок местами.

* * *

Том вошёл в помещение как раз вовремя, чтобы прекратить зарождающийся спор между двумя мужчинами. Лоренс Гамп, пухлый мужчина средних лет, глава Совета по международной торговле, что-то активно доказывал Арнольду Драбену, тощему и высокомерному главе бюро магического законодательства.

— А я вам говорю, что сотрудничество с немцами это плохая идея! Они поимеют нас и в хвост и в гриву, и ещё правы останутся. — сотрясаясь всем телом басил Гамп. Уж он то не в первый раз имел с ними дело при прошлом министре, и предпочёл бы при новом этого не делать. Уж слишком педантичными они были в каждом вопросе.

— Нам нужны их специалисты, и это не обсуждается. Наша задача разработать такой договор, чтобы даже такие слизняки, как они нигде не подлезли! — возражал Драбен, кривя лицо так, будто видел «слизняков» наяву. Это, в основном, была именно его работа, которую он с радостью переложил бы на кого-нибудь другого. Но Министр Гонт возлагал на его отдел слишком большие надежды, чтобы можно было безнаказанно отлынивать от работы.

Сэмьюэл Джордан, темнокожий старик, глава отдела по контролю за магическими популяциями, сидящий в кресле у камина, громко рассмеялся: — Говоришь, как о гоблинах!

Чёртов балаган и бесполезная болтовня. Джеймс Фра́нко, второй после Люциуса Малфоя негласный советник Министра и глава Отдела по связям с общественностью, мужчина чуть постарше Гонта на вид, вмешался, поднимая взгляд от последнего выпуска Пророка: — А какая между ними разница?..

Его испытующие глаза наткнулись на новую фигуру в переговорной и засияли приветственно:

— Том! Мы уже подумали, что тебя Нарглы съели. — он усмехнулся.

Том в ответ фыркнул. Намеренно пропустил мимо ушей фамильярное обращение, которое так ненавидел. Опустился в кресло, как царь оглядывая свою разношёрстную свиту.

Нарглы. Любимая шутка Фра́нко после одного из выпусков журнала «Придира», в котором Джеймсу приписали и рой Нарглов на привязи и выводок мозгошмыгов в голове. А что у самого Министра там… Ох, грехов и не пересчитаешь. Гонт обратился взглядом к бильярдному столу, который был занят ещё одним человеком, Руфусом Скримджером. Для полного набора не хватало только Главы Отдела Спорта и Главы Отдела Транспорта, но они бы ни в чём не помогли здесь.

— Вашими молитвами. — сказал Гонт. Его мысли сейчас были далеки и от этой гостиной и от этого совещания. Разговоры о договоре с Германией продолжаются бесконечно уже около месяца, как только стало понятно, что без помощи в интеграции в маггловское сообщество Британскому правительству не обойтись. Те законы, которые приняло Министерство были новыми только здесь, тогда как в других странах уже давно были разработаны планы и пути, благодаря которым всё это должно работать. У Гонта не было времени на планирование, и уж тем более на ошибки. Слишком много нужно сделать, чтобы позволять себе самостоятельно набивать шишки. Особенно когда перед ним вновь открылся путь изобретений. Его лучшие разработки, которым не хватало всего немного силы для стабильной работы, увидят свет совсем скоро. У Тома не получилось стать великим Тёмным Лордом, но ведь ещё совсем не поздно стать просто Великим. Легенда при жизни! Тщеславие приятно щекотало внутренности.

— Я предлагаю… — в спор вступил Скримджер, заместитель Министра и глава Отдела Международного сотрудничества. Он должен был сместить предыдущего Министра Корнелиуса Фаджа с его должности до того, как Том Гонт выдвинул свою кандидатуру. Мужчина говорил коротко и по делу. Том делал вид, что слушает. Его непосредственное участие было и не нужно, на самом деле, ведь все эти пункты будут проговорены ещё не раз до приезда немецкой делегации. Дэннис Криви бочком прокрался в дверь всего несколько минут спустя и сразу принялся отмечать что-то в своём блокноте. Он время от времени поглядывал на Министра. Силился понять, что за девочку тот привёл в свой дом. На юном лице Дэнни было написано невероятное любопытство. Его можно было понять. Грязная, заплаканная, рыжая, как книззл Гермионы, бывшей старосты Гриффиндора. А Том совсем не был добрым или милосердным человеком, который бы спас сиротку. Дэннис не то, чтобы хорошо знал своего босса, но исходя из увиденного в работе, он мог точно утверждать, что Министр с большей вероятностью добил бы несчастную, но не притащил в дом, как бездомную кошку.

* * *

— Прошу прощения за ожидание. — в гостиной раздался раздражённый голос Гонта. Кэсси рывком проснулась и уставилась на него, сжавшись на диване. Дракон всё ещё находился на потолке, такой же каменный и оскаленный, каким и был. — И так, о сделке.

Том со вздохом сел на кресло напротив, выглядящий уставшим, но внимательным. Где бы он ни был, там его изрядно заела скука, решила Кэсси. Она благоразумно сохраняла молчание, лишь немного удобнее села на диване и сложила руки на груди, защищаясь. Без палочки она чувствовала себя так, будто вообще не контролирует ситуацию, и сейчас, после того, как испуг и замешательство прошли, это ощущалось особенно остро.

— От вас, Мисс Поттер, потребуется развивать свою магию, и отдавать мне её по требованию. В обмен я предлагаю всё, что вы попросите. В рамках разумного, естественно.

Кэсси озадаченно нахмурилась. Бессмыслица какая-то.

— Я впервые о таком слышу. Чтобы кто-то использовал чужую силу как свою в реальности. Если это и возможно… — она глубоко вдохнула, сдерживая пробирающую тело дрожь. Парень явно был безумцем. Могущественным безумцем, — Вы уже достаточно сильный волшебник. Зачем вам столько?

Сказки о том, что два мага-напарника могли перебрасываться магической силой всегда подавались именно как сказки. В теории это было возможно, но невыполнимо в силу того, что совпадение магического отпечатка должно быть практически идеальным. Даже кровные родственники не могли такое провернуть. Особого родства Кэс с этим мужчиной не чувствовала, наоборот, она назвала бы это острым отторжением. Но самого Гонта это видимо не заботило. Он явно понимал куда больше уставшей и плохо соображающей сейчас Поттер.

— Скажем так, я работаю над несколькими сильными артефактами, которые могут изменить мир. — загадочно протянул Том, приподняв уголки губ. О, он мог бы рассказывать об этом хоть весь вечер. О своих подвигах он поболтать любил, но сейчас это было некстати.

Кэсси настороженно наблюдала за ним, молча просчитывая варианты. Всё? За теоретическую возможность? Что, прям вообще всё?

— А если не получится, то что тогда? — спросила Кэсси. Не хотелось бы в один день проснуться и узнать, что тебя вновь вышвырнули на улицу как приевшегося питомца. Проходили.

Министр слегка изменился в лице, мгновенно став прохладным. Он мог понять сомнения, но предпочёл чтобы девчонка оставила их при себе. О, я помогу тебе поверить. Ты будешь в восторге. На фоне этого вся твоя жизнь покажется впустую растраченным потенциалом.

— Получится. — заявил он уверенно, — У вас есть время подумать до завтрашнего вечера. Если ответа не последует, то ваша возможность выбрать закономерно исчезнет.

Он взмахнул запястьем и в руке у него образовались небольшие карманные часы, странно поблёскивающие на свету вязью заклинаний. Портал. — Это портключ. Он сработает в семь вечера. Пароль стандартный, «Портус.»

Мужчина протянул часы к Кэсси и она неуверенно взяла их, стараясь не касаться чужих пальцев. Пару секунд молча разглядывала часы.

— Двусторонний?

Том едва не фыркнул наблюдая, как девчонка потянулась к шансу на побег всем телом.

— Да.

— Портус. — тихонько сказала она. Пространство лопнуло, низ живота потянуло и Кэсси наконец оказалась в своей комнате в Дырявом Котле в полном одиночестве. Откуда этот гад только узнал, где она живёт? Уж о номере своей комнаты Поттер в тот момент на мосту явно не думала.

Сразу после того, как вымотанную девчонку унёс вихрь телепортации Том позволил себе растечься в кресле. Он ужасно устал. Он был потрясён не меньше самой девочки. Внутри плескался чистый неразбавленный восторг. Столько силы! Столько возможностей! Будь Том другим человеком, он бы сейчас танцевал, но вместо этого всего лишь улыбался, прикрыв глаза, и планировал. Он мог получить ещё больше, если правильно расставить приоритеты. Глядя на её круглое лицо с глупеньким выражением полного непонимания и не скажешь, что потенциала в ней больше, чем во многих потомках древних магических семей. Сейчас Винки собирает характеристику на Кассию Лили Поттер, её успехи и провалы, баллы на С.О.В и Ж.А.Б.А. Но даже без этих мелочей мужчина уже знал что с ней делать: учить. Кратчайшим путём к увеличению силы было развитие в самых базовых отраслях магии. Беспрекословный контроль над ней. А магии в Кэсси было много, едва не плескалось через край. Ей нужно лишь немного больше знаний, чтобы всё это раскрылось и стало комфортным. Комфортным и удобным для Тома, естественно. О, он намерен сделать Мисс Поттер если не великим магом, то хотя бы хорошим. В голове уже намечалось расписание занятий, и примерный план для преподавателей, которые будут сюда приходить. Гонт хотел бы заниматься с девчонкой самостоятельно, но и без того был слишком занят. Работа отнимала всё его время и силы, а уж о других его «увлечениях» нечего было и говорить. Четыре часа сна в день даже для него жестоко. Возможно стоит дать себе поспать сейчас? Решено. Морщась от головной боли мужчина поднялся на ноги и отправился в свою спальню.

* * *

Утром в пабе было даже слишком пусто. Непривычно тихо, и это очень кстати. Кэсси Поттер молча ковыряла своё пюре, бессмысленно разглядывая пустоту. Но спокойствие её было только внешним: внутренности вибрировали от тревоги, а голова гудела как осиный улей. Нужно было наконец доесть, причесаться и переодеться. Может погулять? Не понятно, когда ещё свобода будет так близко. Но сил встать было не найти. Вчерашним вечером Кэсси отключилась стоило её голове опуститься на койку. Утром она едва ли умылась, чтобы не пугать старика-бармена своим видом. Хотелось приобрести какое-то весёлое равнодушие вместо изматывающей тревоги.

Поттер соскребла себя со стула только когда часы над входной дверью пробили час дня. Некоторое время спустя она уже брела по Косому Переулку, без особого интереса разглядывая витрины и суетящихся волшебников. Тут всегда было шумно и тесно, хотя и не так, как в последнюю неделю перед школой. Вот тогда-то улицы Косого были битком набиты взрослыми и детьми. Кэсси бы всё отдала чтобы носится с Невиллом и Луной по магазинам в поисках котлов и учебников в этот момент, а не пытаться в последний раз надышаться перед неизбежным. Так хотелось вернуться всего на десять лет назад и застрять там навечно. Застыть. Не двигаться. Без волнений, без ошибок, без Министра Гонта, внезапно ворвавшегося в её жизнь. Тогда она ещё знала, что делать.

Косой Переулок активно перестраивался: то тут, то там можно было увидеть магов с поднятыми палочками, которые разбирали фасады и перетаскивали туда-сюда кирпичи, вывески и стёкла. Были и магические существа. Эльфы в забавных робах переговаривались между собой, укладывая те самые кирпичи на их новые места. Они аппарировали со здания на здание, следуя указаниям волшебников. Гоблины наблюдали за всем этим со ступеней перед Гринготтсом с выражением тревожного отвращения на лицах. Вот уж консервативные ребята, фасад Гринготтса, почерневший от времени и покосившийся они запретили трогать, но всё равно беспокоились, что «обновление» заденет и их. Из окон жилых этажей выглядывали волшебники и волшебницы, чтобы понять, что за шум беспокоит их с улицы. Они ругались на строителей, и друг на друга из-за ругани на строителей. Дети-волшебники носились туда сюда, перепрыгивая через кирпичики брусчатки как на полосе препятствий. Кто-то даже едва не разбил нос… Весь этот перформанс выглядел хаотично, но уже можно было представить, каким будет конечный результат работ. Многие магазины позакрывались, и на их месте поставили совсем новые, а то и несколько в одном здании. Аллея увеличилась в размерах, разрастаясь в разные стороны. От Лютного уже оторвали кусок, отдав его, внезапно, новому магазину с волшебными палочками, французскими. Сквозь витрину были видны открытые коробочки с палочками из совсем другой непривычной древесины, светлые и гладкие. Прожилки напоминали узоры на мраморе, а в основании каждой палочки был то камень, то жемчужина. И это только палочки в пример, а какие ещё красотки прячутся в коробках на стеллажах? Внутри не было никакого беспорядка, как у Олливандера, наоборот, там было просторно и светло, а за стойкой сидел молодой светловолосый парень в элегантном костюме с галстуком-бабочкой. Лавка Олливандера, стоящая всё на том же месте, где и была, меркла на фоне яркой чистой вывески и фасада из белого гладкого камня. Аптека, в которой Кэсси работала находилась в противоположном конце. Она добрела и туда, и на миг подумала, что ошиблась проулком. Закутка с уютной зельеварной мастерской уже не было: жилое здание подвинули чуть назад, открыв прямой путь к дверям «Эликсира», совершенно новой на вид аптеки. Это была не первая такая лавка, которую Кэсси встретила. В одном только Косом уже вторая, с тем же названием. Ещё несколько встречались то тут то там в магических кварталах. Ещё старая хозяйка-зельеварка Миссис Оушен ругалась на это. Где это видано, чтобы какой-то выскочка позволил себе стать монополистом в таком тонком ремесле? И, что удивительно, никто понятия не имел, кто именно был владельцем. В газетах писали о неком Мистере Риддле, информацию о котором было не найти, не говоря уж о фотографии. Старики строили теории о том, что, возможно, владелец не один и это имя — прикрытие для каких-то известных волшебников. На небольшом стенде рядом со входом витым, но читаемым курсивом было написано «Выбирай «Эликсир» для поддержания здоровья! Передовые исследования, проверенные составы и квалифицированные зельевары для вас и вашей семьи.»

Кэсси фыркнула. Скорее экономия на ингредиентах и рабский труд. Зельеварение было непризнанным искусством, в нём не было места рутине. Нет, конечно, простые успокоительные, заживляющие и бодро-перцовые варились легко и быстро, и именно они требовались волшебникам в первую очередь. Но «Эликсир» предлагал сложные составы со специфическими ингредиентами, и Кэсси сомневалась, что не было случаев, когда кому-то зелье не подошло вплоть до летального исхода. Было слишком много переменных в этом деле, чтобы утверждать о стопроцентной безопасности.

Это так расстраивало. Творческим хаотичным личностям, как Кэсси на таких производствах было не место, и даже попробуй она устроится на подобную работу скорее всего сбежала бы оттуда едва ли не сразу. Вот для чего развивалось высшее образование: чтобы поставить магию на поток. Может это и было неплохим решением для общего блага, но как же больно. Вековые традиции, культурный код в каждом взмахе палочкой, дыхание вечности в механизмах артефактов. Но прогресс был неизбежен как снежная лавина, которая наращивала жир последние сотни лет. Мир магглов скакнул вперёд после войны, значит и магический обязан был подстроиться, чтобы не проиграть. Маги и так уже неприлично отстали.

Переход из магического Лондона в маггловский оказался освежающим. Будто сам воздух поменялся за невидимой чертой. Удушающее чувство опасности, нависшей над головой дамокловым мечом никуда не исчезло, ведь среди лишённых магии районов волшебника обнаружить ещё проще, чем рыжего тигра на снегу, но без ежесекундного напоминания дышалось легче. На этих, знакомых и незнакомых улочках Кэсси Поттер хотя бы выглядела своей. В отличие от равнодушных к перепадам температур магам, магглы были одеты соответственно жаркому июлю: футболки, джинсы, спортивные костюмы, тонкие рубашки. Дети, студенты, офисные рабочие. Всё спешили куда-то, то на работу, то погулять в центре города, огибая застывшую посреди пешеходной дорожки Кэсси. Она ловила неодобрительные взгляды за нерасторопность, а какой-то дедок даже недовольно проворчал «Копуша!» достаточно громко, чтобы девушка это услышала, и отпихнул её локтем. Да, большой город не терпит вдумчивых прогулок. Следуя за туристами Кэс добралась до Биг Бэна и напряжённо наблюдала за стрелками на громадном циферблате со своего места на лавочке. Под ногами копошились голуби в поисках пищи. По площади бегали озорные малыши, смеясь и пуляя друг в друга водой из пластиковых пистолетиков. В креплении на руке Поттер пряталась волшебная палочка, а в кармане джинс уменьшенный во много раз единственный чемодан с вещами.

…Полшестого. Шесть. Полседьмого.

Семь.

— Портус.

Кэсси очутилась в той же белой гостиной с драконом, неприветливо глядящим на неё с потолка. Впрочем, это было его обычное выражение. На том же самом кресле, что и в прошлый раз уже восседал Гонт. В другой одежде и изрядно посвежевший. Выспался, в отличие от Кэсси. Девушка обиженно поджала губы.

— Рад вас видеть. — бодренько сказал он, сдерживая ухмылку. За целый день никто не успел довести его до бешенства, значит его уже можно было считать удачным. На столике между креслом и диваном расположился листочек А4 с отчётом от Винки, который Том увлечённо изучал всего пару часов назад. Ничего необычного в девчонке не нашлось. Хорошие баллы, а по зельям и травам вообще отличные. Типичная выпускница Хаффлпаффа: мила, добра, за своих горой, и трудолюбива в меру. Дурнушка без роду и племени, сирота, выросшая с магглами после смерти родителей-волшебников. Было всего пару интересных прецедентов за школьные годы, но в каждом из конфликтов она оказывалась стороной, стоящей между хулиганом и жертвой. Не особо разговорчива, внимательна к другим и абсолютно, до смешного, типична. Том решил, что никаких проблем такой человек создавать не может. Что она сделает худшего? Устроит истерику? Что ж, Том имел тщательно выращенную броню против таких слабеньких манипуляций. За секунду до появления Кэсси он отправил несколько писем знакомым магам, которым мог доверить обучение.

Девушка аккуратно приземлилась на диван. Она разглядывала мужчину с подозрением, что он возможно пьян. Или настолько счастлив, что Кэсси всё-таки появилась и не придётся тащить её силком? Если бы она знала, насколько это всё серьёзно для Гонта, то воспротивилась бы на зло.

— Не скажу того же.

Министра это не задело, он лишь снисходительно фыркнул.

— Я принял решение о том, что вам стоит получить дополнительное образование. Школьного курса ни мне ни вам очевидно не будет достаточно. — деловым тоном заговорил он. Лицо Кэсси вытянулось, — Ваш распорядок дня и занятий на двух листах под вашей характеристикой.

Он кивнул на столик, но Кэсси не спешила ознакомиться.

— Это конечно мило, но о таком мы не договаривались.

— Нет. — Том едва сдержал разочарованный вздох. Всё таки не обойдётся без протестов, — Но это будет полезно. Вы же зельевар, для вашей работы важны и артефакты, и заклинания и уж тем более знания в гуманитарных науках.

Как ни крути, а он был прав. Оспорить было нечем. Кэсси корячилась над книгами полжизни, чтобы смыслить Зельях больше, но иногда так не хватало особых исследований. Может у Гонта есть иностранные сборники? Новейшие дорогие издания, которые в обычном магазине не купишь? Было бы не плохо.

— Да и если вы соберётесь получить Мастерство в Зельях, то после этих занятий сможете сделать это без получения образования в колледже. Всего лишь нужно будет сдать пару тестов и вот, вы уже дипломированный специалист, готовый к высшей ступени.

Как заманчиво, думала Кэсси. Сладкоголосый дьявол в лице Тома Гонта манил её этими речами, опутывал сетью обещаний. Этому красивому, до пугающего симметричному лицу, так хотелось верить. Но Кэсси достаточно повидала в жизни, чтобы знать, что довольно часто обещания остаются лишь обещаниями. Мистер Лавгуд тоже каждый год обещал её удочерить, ха.

— А если я хочу два Мастерства? В Зельях и Травологии? И курсы оказания медицинской помощи. А если я хочу поступить после этого в Академию Мудрецов в Африке? Устроите? — спрашивала Кэсси, сложив руки на груди и сощурив свои карие глаза. Возможно она слегка провоцировала, возможно слегка бросала вызов. Хотелось проверить рамки, добраться до точки, где терпение Министра заканчивается и наружу вылазит его жуткое лживое нутро. Не может это быть так просто. Взгляд мужчины заострился.

— Да, устрою. — он уверенно кивнул. Наступило молчание. Кэсси просто не решилась больше ничего сказать, а Том наоборот молча ждал, пока она выдаст что-нибудь. Так и не дождался, продолжил, — Я дам вам несколько комнат в этом доме. Винки проводит вас к ним позже. Винки это эльф, по любым вопросам, кроме самых важных обращаться к ней.

Кэсси кивнула. Она решила не говорить, что с Винки уже знакома. Ни к чему Министру было знать, что Кэс пыталась использовать домовика для побега. На самом деле, это даже не плохо. Эльфийка произвела на девушку хорошее впечатление, пусть и отказала в помощи. Возможно ей дали такой приказ.

— В вашем крыле кроме вас живут ещё люди, так что соблюдайте тишину. Никому не сообщайте кто вы и зачем вы здесь, и не отвечайте на прямые вопросы. — менторским тоном наставлял Том. Для него выгоднее было вообще запереть девчонку в её части коридора, но тогда ни о каком доверии не может быть и речи. Он хотел быть великодушным и милым так долго, насколько ему хватит терпения.

Кэс против воли скривилась и кивнула снова. Не беспокой меня, не говори ни с кем, не будь проблемой. Вспоминалась тётушка Петуния со своими бесконечными нотациями. Высокая тонкая женщина с вытянутым как у лошади лицом даже иногда снилась Кэсси в кошмарах, представляясь вечно чем-то недовольным монстром с бесконечно длинными конечностями и шеей. Она в таких снах всегда оставалась силуэтом в дверном проёме, которому вечно не нравилась её «плохо» заправленная кровать и захламлённый стол.

— А ещё правила будут? — уточнила Кэсси. По прохладному лицу Тома пробежала мрачная волна и сразу исчезла. Он улыбнулся, но в его глазах уже не было ни капли света.

— Вы обязаны присутствовать на приёмах пищи в столовой. Это моё личное пожелание и я был бы рад, если бы вы соблюдали его всегда.

Что будет в случае его несоблюдения мужчина не уточнил, ведь в этот момент большие напольные часы в углу комнаты пробили восемь вечера. Кэсси удивлённо оглянулась на них, отслеживая стрелки на пожелтевшем циферблате. Она и подумать не могла, что этот короткий диалог занял у них добрый час. Наверное из-за насупленного молчания после каждой фразы… Как два наостривших друг на друга иглы ежа. Том встал, бесполезно отряхнул черные классические брюки от несуществующей пыли и поманил девчонку за собой.

— Время ужина. Идите за мной.

Путь к столовой был совсем коротким: она находилась в том же коридоре, но чуть ближе к холлу. Резная двустворчатая дверь отделяла от коридора гул разговоров. Судя по звуку, людей там было около десятка. Кэсси хотела бы спросить, кто они, но предпочла просто не разговаривать в принципе. Во славу протеста. Створки отворились, и беседа стихла, будто люди внутри точно знали, кто пришёл. А возможно что и знали, ведь все места за длинным столом из тёмного дерева, кроме двух во главе уже были заняты. И Кэсси подумала: Нет. Нет, только не это.

И конечно же, Министр Гонт направился именно к этим двум местам, и Кэсси не оставалось ничего другого, как последовать за ним, иначе она бы почувствовала себя ещё глупее, застыв посреди прохода. Она ощущала прикосновения любопытных взглядов кожей. Зал был увешан зеркалами, чьей задачей было отражать и множить солнечный свет из высокого окна за спиной Министра, и казалось, что взглядов в два чёртовых раза больше. Лицо Кэсси в проклятых стекляшках выглядело даже более тревожным, чем на самом деле. Уж оказаться в центре внимания сегодня совсем не входило в её планы. Стол был разделён условно на две части: семейную и нет. По одну сторону сидели волшебники в аврорской форме и их жёны в классических мантиях и платьях под ними, и парень в обычной однотонной рубашке. Расслабленные, но внимательно оглядывающие гостью. По другую: две аврорки, двое мужчин средних лет в мантиях Министерских служащих, только что вернувшихся с работы, и почти такой же парень в рубашке напротив предыдущего. На явно лишнем стуле, ближе к двери, сидел Дэннис Криви. Судя по расположению его места, здесь он был не частым гостем. Судя по расположению стула Кэсси — второго места во главе стола вообще не предполагалось. Поттер не вглядывалась в лица, мечтая провалится к чёрту под землю, но если бы смотрела, то заметила бы на них только один вопрос: почему так близко к Министру? По всем законам этикета место рядом с хозяином дома могла занимать либо жена, либо близкий советник, а иногда и оба в одном лице. Том Гонт никогда не проявлял ни к кому особого романтического интереса, его охранники наверняка были бы в курсе, значит даже предположить, откуда взялась эта девчонка в явно не новой маггловской одежде было сложно.

Том предпочёл ничего не объяснять. Он был равнодушен к сплетням, особенно в этом кругу. Никто из нанятых им людей и их семей не посмеет вынести информацию за пределы дома. И благодаря уважению и благодаря Непреложному Обету, который дал каждый, кто пожелал поселиться здесь. Народ может болтать о чём угодно, главное чтобы это не приносило неприятности.

Гонт опустился на стул и только теперь приветствовал своих гостей.

— Это Кассиа Лили Поттер. — сказал он, легко взмахнув рукой в сторону девушки, — Прошу отнестись с уважением к новому гостю Поместья Гонтов, и она, конечно же, непременно отнесётся с уважением к вам.

В его голосе было столько снисходительной насмешки. Он будто говорил о животном на уроке по Уходу за магическими существами. Будто Кэсси это дикий гиппогриф. Она уставилась на вазу с цветами львиного зева, своеобразное украшение и без того богатого на вид стола. Цветы стояли тут будто в качестве издёвки. Кэсси потупилась и старалась не подавать виду, что единственное чувство, которое она испытывает сейчас это глубокое отвращение и к себе, и к этим людям, и ко всей ситуации в целом. Ничего такого, что она не испытывала раньше и не смогла бы пережить, в общем.

Ужин был невыносимым, пусть саму Поттер больше и не трогали. Том завёл разговор с одним из мужчин о положении дел в Аврорате, плавно перетёкший в обсуждение последних сплетен. Почти час бессмысленной болтовни, потрясающе. Это было самое длинное, что Кэсси слышала от Министра за эти два дня. Оказывается поговорить мужчина любил. Не удивительно, что в газетах нахваливали его дар красноречия в купе с пронзительными глазами и потрясающими волосами, пример по уходу за которыми должны брать вообще все политики. Спасибо Рите Скиттер за красочные описания. Но сама Кэсси больше не могла этого выносить, в горле стоял ком, из-за которого даже поесть было тяжело. А блюда наверняка были вкусными. Простые и понятные на вид, как будто не в доме у аристократа, а у обычного семьянина. Конечно, не каждый ужин должен быть пиром, но всё же. Как-то это не соответствовало представлениям Кэсси о статусе Министра с огромным родовым поместьем и глубокой древней историей.

— Мисс Поттер. — голос Министра выдернул её из оцепенения, вызванного едва сдерживаемым желанием стошнить. Девчонка дёрнулась, вызвав у Министра тихий смешок, — За дверью вас уже ждёт Винки. Вы можете идти.

Люди покидали столовую парами и по одному так, будто им некуда было спешить. Возможно так и есть, они просто отправятся спать или читать, или чем там ещё занимаются скучающие богачи. Или будут, о ужас, говорить о ней. «Мисс Поттер» вылетела из помещения пулей, едва не сбив с ног зазевавшуюся в дверях парочку из крупного мужчины-аврора и его смуглокожей жены. И действительно, эльфийка Винки терпеливо ожидала у стены, рядом с тумбой с элегантным цветочным горшком. Эльфийка постукивала ногой по полу, сложив руки на груди. Она вновь упёрлась своими карими омутами прямо в лицо Поттер, вызывая какое-то жуткое ощущение даже. Её лысая голова с внушительными ушами покачнулась в приветственном кивке.

— Следуйте за мной. — тихо сказала она. Девушке оставалось лишь поспевать за проворной домовушкой.

Комнат в распоряжении Кэсси Поттер действительно оказалось несколько. В глубине южного крыла, за дверью из светлого дерева, которая располагалась в таком же светлом просторном коридоре. По сравнению с тем же холлом и столовой это место выглядело даже девчачьим, но не детским. Гостиная была обустроена вполне по маггловски, без живых картин и гобеленов, с белой мебелью и зелёными элементами: растениями, узорами на книжных шкафах и шторах. Только на столике возле большого мраморного камина оказался всё тот же львиный зев в милой розовой вазе.

— Почему здесь всё в цветах? — про себя спросила Кэсси, но Винки, замершая в ожидании какого-нибудь приказа, услышала и поспешила объяснить.

— Мне нравится украшать комнаты растениями, и Мистер Гонт позволяет мне выбирать цветы для композиций. Я очень это ценю.

Из гостиной в бок уходил арочный проём, с непроницаемой со стороны гостиной магической завесой. Спальня за ним оказалась маленькой, но уютной. Такая же белая мебель со вставками, такие же шторы, которые закрывали огромные готические окна. Подобные были и в Хогвартсе, и Кэсси обожала сидеть на широких подоконниках в коридорах. В Хаффлпаффской норе были окна, не настоящие, но заколдованные показывать погоду, как потолок Большого Зала. И всё равно это было не то: красиво, но фальшь ощущалась даже раньше, чем ты умудрялся в это окно заглянуть. От этого больше ценишь настоящие, от которых веет солнечным теплом и прохладой ветра одновременно. Как жили Слизеринцы, чьи окна вообще выходили на Чёрное озеро и только? Им наверное больше всех хотелось света. Иногда она завидовала Луне, чей факультет расположился в самой высокой башне замка. Ну и вид открывался из их окон! Дух захватывает.

Кэсси прошла в спальню. Она потянулась к стеклу и отворила ставни. Окно открылось, к удивлению. Девушка ожидала, что они будут накрепко заперты магией, чтобы она не смогла сбежать. Тут всего два этажа, чай и не сломает ничего при падении. Она выглянула из окна, высунула руку, но когда попыталась высунуть голову, то наткнулась макушкой на невидимую стену. Всё таки не сбежать. При пожаре она обречена. С мрачным весельем Кэсси улыбнулась.

Огромный платяной шкаф, двуспальная кровать, мягкая даже на вид, пушистый серый ковёр на полу из песочного цвета досок. А вот здесь картина была: изображения пегасов и единорогов украшали почти все стены спальни огромным подвижным полотном. Животные ходили, летали, бегали, общались между собой, но без звука, чтобы не нарушать сон человека. Чёртовы единороги. Прямо комната принцессы. А где же розовенький балдахин над кроватью?

В спальне было ещё две двери: одна вела сразу в коридор, чтобы не обходить через гостиную, а вторая в маленькую ванную. Здесь белый интерьер разбавлялся золотом. На стенах висел плющ, проросший прямо поверх мраморной плитки. На полу, под довольно просторной ванной лежал такой же серый ковёр, что и в спальне. На полочках, тумбочках и по бокам от раковины расположились всякие скляночки, банки и плошки со средствами для водных процедур. И, конечно же, здесь был унитаз. Не хватало только кухни, чтобы этот ансамбль из комнат можно было назвать неплохой квартирой. Вряд ли предполагалось, что в доме кто-то из жильцов вообще будет готовить, ведь для этого существуют слуги.

— Винки, а где находится кухня? — эльфийка удивлённо замерла за спиной у Кэсси. Винки неотрывно следовала за девушкой, как будто чтобы удостовериться в том, что та не доставит неприятностей.

— На первом этаже в северном крыле, Мисс. Но вам незачем её искать, люди там не готовят.

Точно. Даже в Хогвартсе, который славился тем, что был оплотом толерантности ко всем существам, кроме дементоров, основной рабочей силой оставались эльфы, хотя в нынешних обстоятельствах и люди были бы не прочь так подзаработать. Но в том и дело, что людям нужно платить. Кэсси вдруг вспомнила Гермиону Грейнджер, которая когда-то пыталась спасать Хогвартских эльфов от рабства. Упрямые существа порой доводили её до отчаяния своим отказом от свободы. Наблюдать за попытками в реформы от этой гриффиндорки было забавно, но, если задуматься, то в чём она не права? И всё же, это ни к чему не привело. У Гермионы сейчас наверняка есть более важные дела, чем спасать обездоленных.

— Ладно… Ты можешь идти. Спасибо. — сказала Кэсси неуверенно.

Какой бы равнодушной не выглядела Винки, но это была хоть какая-то компания в огромном наполовину пустом доме. Но задерживать занятую эльфийку она не смела. Винки вежливо поклонилась и с хлопком исчезла, предоставив гостью самой себе. Вариться в душевных терзаниях и разбирать вещи.

Это всё было так странно и чудно́. Поттер не совсем осознавала реальность происходящего, как и тогда, когда впервые оказалась на Косой Аллее. На самом деле время вновь бежало вперёд, огибая её оцепеневшее сознание как волны огибают глыбу камня, перегородившую им путь. Только желание посмотреть, что будет дальше заставило девчонку соскрести себя с кровати с заметным разочарованием от того, что пришлось покинуть постель. Кровать была чертовски мягкой, матрас явно не был магическим или трансфигурированным. Такая обычная, но хорошая вещь внезапно позволила впервые за два года выспаться. Только привычная боль за рёбрами никуда не исчезла, но Кэсси предпочла вновь её проигнорировать. Переливчатый свет из высоких окон заливал комнату теплом, играл в хрустальных каплях на люстре и на боках старинных стеклянных ваз. Единороги на стенах сгруппировались вокруг солнечного зайчика, согревая свои нарисованные сияющие серебром шкурки. Пегасы уже рассекали воздух с озорством и проворностью птиц, будто были рождены для неба и только. Кэсси даже могла представить их задорное ржание в облаках.

Когда Винки коротко постучала в дверь Кэсси уже была полностью готова. Белая футболка и простые джинсы наверняка будут смотреться не очень за полным традиционных костюмов столом, но приличной мантии Кэсси не имела. Последняя, ещё с выпускного класса, уставшая и потёртая на локтях и заднице пала смертью храбрых от неосторожно разлитого зелья, которое проело в ткани не поддающуюся восстановлению дыру. А в новых Поттер не видела смысла, ведь всё равно предпочитала одеваться попроще.

Вчерашним вечером она хорошо изучила своё расписание, дождавшееся её на прикроватной тумбе. Каждый пункт был расписан: подъем, завтрак, два занятия, обед, домашнее задание, свободное время, ужин. И разбит по дням недели, были даже учтены выходные и праздники. Были и пустые строки, видимо для дополнительных занятий. Судя по расписанию вся учебная программа была рассчитана на три месяца. Оставалось только подивиться тому, откуда у Министра взялось лишнее время на такие подробные планы. Чем он вообще занимался ещё, кроме политики? Кэсси только надеялась, что он не придумает чего-то ещё, потому что Кэсси сомневалась, что и эту то программу осилит без желания повеситься. Учёбу она и так никогда особо не любила, хотя и была в ней неплоха.

— О, вы уже проснулись! — воскликнула эльфийка, когда Кэсси открыла ей дверь. Домовушка была всё в той же форме, и выглядела немного обеспокоенной, будто у неё ещё было много дел сегодня, — Отлично. Вам нужно быть на завтраке через двадцать минут.

И так же быстро, как пришла, она исчезла, напоследок бросив на Поттер оценивающий взгляд. Кэсси позабавлено фыркнула. Неужели эльфийка никогда не видела джинс? Хотя, если для большинства волшебников этот предмет одежды всё ещё остаётся непонятным, то что уж говорить о существах, которые в принципе не контактируют с магглами? Кэсси показалось таким смешным, что Винки старается проводить в её компании как можно меньше времени и говорить только по делу. Видимо чужих в этом доме не очень любили. А будили ли чужих в этом доме эльфы, или Кэсси единственной оказали такую честь? Девушка вздохнула, и покинула своё новое обиталище, по пути прокручивая в голове одну и ту же мысль уже который раз за два дня.

С одной стороны, Министр Гонт и его щедрость казались подарком небес, посланным Кэсси в качестве извинения от судьбы за всё то дерьмо, которое ей пришлось пережить, но с другой… Это, не описать по-другому, жутко. Она боялась привязаться, стать обязанной кому-то. Всю свою жизнь Поттер прожила, как зёрнышко одуванчика на ветру, просто плывя по течению в потоках воздуха. Она ничего не обещала и не брала на себя ответственность. Даже ветренная Луна Лавгуд и та хотела повлиять на мир, установить мирные отношения с самыми свирепыми существами на планете после человека — драконами. А Кэсси желала лишь мирно прожить самой обычной волшебницей.

Она не собиралась становится ответственной и сейчас. Согласится на условия такого влиятельного человека, как Министр Магии в безвыходной ситуации это не то же самое, что дать обещание. Она не хотела здесь находится, не хотела просыпаться в этом доме и общаться с этими людьми. Но не имела ни единого шанса избежать этого. Запирать себя в четырёх стенах самостоятельно было бы абсолютно жалким ходом и прямой дорогой к сумасшествию. Поттер не хотела чувствовать себя жалкой. И решила… попытаться. И пытаться до тех пор пока само существование не станет невыносимым вновь. Всегда можно успеть его оборвать, верно?

Кэсси лениво брела по коридорам, по памяти пытаясь отыскать эту чёртову столовую, и наконец дошла до лестницы на первый этаж. Скопления людей вызывали острый приступ дурноты. Из северного крыла выпорхнул всё тот же Дэннис Криви, с папкой в руках и довольно тревожным выражением на лице. Он как будто был слегка напуган, но когда увидел Кэсси, притаившуюся возле залитых солнечным светом ступеней, замер и удивлённо вскинул брови. Кэсси вскинула брови в ответ.

— Эм… — он замялся, но тут же взял себя в руки, — Доброе утро. — сказал парень слегка взволнованно. Он кажется не знал, как себя вести с незнакомкой. Девушка не была подчинённой Гонта, чтобы общаться на равных, и не была кем-то из ближнего круга Министра, чтобы перед ней лебезить. Кажется, она училась на Хаффлпаффе, вспоминал Криви пухлую старшекурсницу в очках, которая часто гуляла с Невиллом Лонгботтомом, значит и предрассудков по поводу этикета не имела.

— Доброе утро. Как тебя зовут? — она могла точно утверждать, что знает его имя, но стоило убедиться.

— Дэннис Криви. — парень наконец сделал лицо попроще, успокаиваясь, — Можно просто Дэнни. Но не при Мистере Гонте, сама понимаешь.

Он застенчиво потупился. Кэсси улыбнулась ему. Ладно, что бы это ни значило: простое восхищение или лёгкую влюблённость, но парня она могла понять. Гонт… производил впечатление.

— Нельзя терять лицо перед начальством? — она хмыкнула, — Я думала Гриффиндорцы не боятся таких глупостей.

Она конечно же лукавила. Невилл боялся. Поступая на курсы в Аврорат он был так взволнован, что едва мог говорить. Повезло, что в ту же группу новобранцев попал и Рон Уизли. Присутствие кого-то хорошо знакомого, бывшего соседа по комнате в Гриффиндорском общежитии, заставило Невилла приосаниться и взять себя в руки.

— Не боятся. — Дэнни горделиво повёл носом. Кажется он уже и забыл, что куда-то спешил. — Ты ищешь столовую?

Кэсси кивнула. Дэннис махнул рукой и пошёл в южный коридор, уже медленнее и оглядываясь время от времени назад, чтобы проверить, не отстала ли Кэс. Она не спешила, ведь большие напольные часы, попавшиеся по дороге, утверждали, что у них есть ещё минут пять в запасе. Почему же Дэнни выглядел таким испуганным не так давно? Кэсси представляла худшее, в качестве разминки для мозга. Война, цунами, возвращение Тёмного Лорда. Ну, или обоих сразу. Политика всегда была для неё загадкой. Мозг не мог объять мысль о том, что можно в одиночку править целой страной. Даже у Королевы был Парламент из целой кучи Министров. А у Гонта? Министерство было единым и многие работники служили нескольким отделам сразу. Магический мир хаотичен, так как же предвидеть всё и предотвратить? Жуть, а не работа. Не удивительно, что справится с ней может только маньяк.

Ребята быстро пришли к дверям столовой, за которой стоял галдёж. Судя по отдельным словам и смешкам народ обсуждал новый выпуск Ежедневного Пророка. Что ни говори, а обстоятельства были хорошо знакомы, ведь именно так начинался и каждый учебный день в школе. Чего бояться, когда взрослые дворяни развлекаются теми же глупостями, что и школьники-подростки?

— Ничего особенного не может произойти, да? — улыбнулся Дэнни. Он наверное угадывал ход мыслей своей спутницы. Её выражение лица, вдруг окаменевшее от напряжения, давало непрозрачные намёки.

— Надеюсь. — коротко выронила она.

И, конечно, стоило двери столовой открыться, как Кэсси вновь оказалась в центре внимания. Это могло бы прозвучать тщеславно, если бы не было таким очевидным: Дэннис прошёл к свободному стулу практически незамеченным. А вот Мисс Поттер провело к месту не менее дюжины глаз. Да, всё-таки джинсы не лучший выбор. Ещё и светло-голубые. На фоне темных мантий и сдержанных платьев, кроем отсылающих к прошлому веку, выглядело даже чересчур. Приветливое лицо было только у одной молодой девушки с пронзительными зелёными глазами и копной кудрявых волос, торчащих во все стороны. Кэсси подошла к Мистеру Гонту как можно спокойнее, а тот молча наблюдал за её попытками выглядеть непринуждённо. Если с лицом она ещё могла справится благодаря давно всем известной технике «представь их всех голыми», то дрожащие пальцы сдавали с потрохами.

Ещё и этот взгляд Министра, скептичный и неодобрительный. Судя по всему, его тоже не устроили джинсы: он едва сдерживал желание покривиться. Ещё и копна волос Поттер, по его мнению, явно давно не видела расчёски. Ну или хотя бы пальцев. Мужчина не поздоровался, и Кэсси тоже решила не проявлять вежливости.

Она уставилась в свою тарелку, внутренне съёжившись от дискомфорта, как слизняк от соли. В воздухе витало вопросительное напряжение, густое, хоть ножом режь. Все присутствующие будто ждали команды «Можно», подобно собачьей своре на скотном дворе. Молчание тянулось до тех пор, пока Том наконец не фыркнул:

— Как грубо с вашей стороны не поздороваться. — в его глазах плясали огоньки. Кэсси подняла взгляд, проглотив желание сказать «С вашей тоже.»

— Доброе утро. — процедила она тихо, краснея до ушей. Несколько человек поздоровались в ответ, и громче и дружелюбнее всех прозвучал голос Дэнниса Криви. Волшебники вернулись к обсуждению статьи о героических подвигах Гилдероя Локхарта и о феерическом разоблачении этого «героически нечестного человека». Но, к сожалению, не все. Негромкие переговоры перебил женский голос:

— Мистер Гонт, и всё же, кто мисс Поттер такая? — елейно протянула одна из дам, самая немолодая и яркая из всех. В серовато-розовом платье и со светлыми волосами, собранными в высокую причёску. Конечно же сплетни и разговоры о погоде вперемешку с политикой не могли длится вечно. Они и так уже здорово затянулись. Час на завтраке ощущался как десять уроков Профессора Бинса подряд. Десять часов один на один с Гоблинскими войнами. Что может быть хуже? Ах, кажется у лекций Бинса появился конкурент.

Кэсси замерла, и слегка повернула голову к Гонту. Было интересно, какое объяснение мужчина придумал. Мышца на его щеке дёрнулась от раздоажения, но настолько незаметно, что только Кэс, которая вынужденно находилась ближе всех, обратила внимание.

— Мисс Поттер, — Том вежливо улыбнулся, но улыбка эта была острой, как бритва, — мой экспериментальный проект. Результатом должны стать максимально возможные академические успехи.

Кэсси скривилась и опустила голову, чтобы занавесить скептичное выражение лица волосами. Весьма расплывчато, Мистер Гонт. У подобного эксперимента могло и не быть конечного результата, потому что каждый день появлялись новые и новые исследования. Только по таким же, как у неё самой реакциям, Кэсси поняла, что на гения она так то не сильно смахивала. Скорее на мартышку, которую усадили за печатную машинку в надежде, что через три месяца она сочинит шедевр под чутким руководством дрессировщика. Несколько человек сочли эту информацию достаточно интересной, чтобы тут же взять её в оборот и завести новое обсуждение. Нет, кровопускание. Зеленоглазая девушка в аврорской форме тут же с улыбкой повернулась к своей подозрительно сощурившейся подруге. Смешки звучали унизительно.

Дама хмыкнула. Её глаза загорелись только бо́льшим интересом.

— Вы должно быть достаточно эрудированы, девочка. Но в чём же ваш особый талант? — спросила она, разглядывая Кэсси и обращаясь только к ней. От этого взгляда неприятно подводило живот. Тон был дружелюбным, но с подколкой. Конечно, с точки зрения этой женщины Кэсси была оборванкой с улицы, и не так далеко от правды это было. В глазах собравшихся Гонт играл роль благодетеля, или по крайней мере так казалось. Он тоже с лёгким интересом поглядывал на Поттер, и взгляд его становился всё более испытующим с каждым мгновением неприличного уже к этому моменту молчания.

— Зельеварение. Я собираюсь получить Мастерство. — голос Кэсси был спокойным и даже прохладным настолько, насколько это было возможно в состоянии близком к панике. Она действительно не любила внимание. Взгляд женщины стал менее колким, казалось, она ожидала, что Кэсси смутится под давлением, и оказалась приятно удивлена в итоге. А Поттер предпочла бы, чтобы у этой дамочки загорелись к чертям собачьим её белые патлы.

— Это похвально. Миру не хватает талантливых зельеваров. — женщина кивнула с каким-то непонятным намёком. Она переплела пальцы перед собой, её опустевшая тарелка давно исчезла со стола стараниями эльфов. Женщина сидела здесь только чтобы утолить собственное желание поболтать, и медленно попивала чай. Она внезапно вскинула брови, став в миг приветливее, взгляд посветлел, — Люси Крингл, если мы ещё не знакомы.

Сразу после неё поздоровался и её внимательно за всеми ними наблюдающий муж: Джек Крингл, аврор. Кэсси было раскрыла рот, чтобы выдавить какую-нибудь вежливость в ответ, но разговору не дали продолжиться. Министр прокашлялся и поднялся с места, сразу отвлекая всё внимание на себя.

— Что ж, надеюсь вы утолили своё любопытство, Миссис Крингл. — с предупреждением сказал Гонт, сопроводив это очаровательной улыбкой, образовавшей на левой щеке глубокую ямочку. Сейчас он был раздражён обществом, но кажется дорожил лояльностью этих людей достаточно, чтобы сохранять дружелюбие. Его плечи были напряжены, когда он распрямился во все свои сто девяносто с гаком сантиметров, твёрдый как спица, — Мисс Поттер пора на занятия. А мне — в Министерство.

Кэсси перевела дыхание с облегчением стоило двери закрыться за её спиной. Пытка наконец закончились, Кэс могла поклясться, что как только она выскочила из столовой сам воздух сразу очистился и потеплел. Том наблюдал за девушкой со снисходительным интересом.

— Это было довольно больно, верно? — Том дразнился, — Вам стоит поработать над тем, чтобы не падать в обморок перед моими подчинёнными. Надеюсь вы не будете рыдать, когда доберётесь до библиотеки?

Кэсси чуть не задохнулась от возмущения. Сукин сын, ещё и издеваешься.

— Нет, и не собиралась!

Преподаватель расширенного курса Чар в купе с Трансфигурацией, Рамона Эйдинс оказалась очаровательной в своей строгости женщиной. Тот вид учителя, которого ты ненавидишь в момент обучения, но с теплом вспоминаешь после. Она была высокой, даже выше Минервы Макгонагалл и куда моложе. В фиолетовой остроконечной шляпе и мантии по колено того же цвета. Ноги её закрывали брюки в черно-серую полоску. Она прищуривала глаза на каждый неверный взмах палочкой и поджимала губы, но не позволила себе сказать ни единого дурного слова. Да, палочка была незаменима даже в зельеварении, но в колдовстве Кэсси была, увы, не сильна.

— Расслабьте кисть, Мисс Поттер. А теперь повторите ещё раз. — терпеливо настаивала Миссис Эйдинс. Она подошла к обучению Кэсси со всей серьёзностью. С Томом она была знакома постольку-поскольку, через свою дочь, которая работала в Отделе Международной Политики. Рамона занималась репетиторством для детей, обучавшихся на дому, но уже давно поняла, что для ведьмы её уровня это слишком мелко. Возможность взяться за более сложные заклинания подвернулась как раз вовремя, чтобы женщина совсем не скисла от скуки.

На первый взгляд преподавательницы девчонка Поттер выглядела совсем жалкой и слегка ненормальной. Она смотрела куда-то мимо без выражения, лишь поджав губы почти агрессивно, когда вошла в библиотеку вслед за Гонтом. Мужчина представил женщин друг другу и откланялся, сославшись на дела в Министерстве. Рамона этому не удивилась, ведь и её дочь, А́нджела, жаловалась на резко возросшее количество работы. Стоило двери закрыться за Министром, как всё безразличие с девочки схлынуло. Она разом расслабила плечи и наконец посмотрела Миссис Эйдинс в лицо, смело и спокойно, ведь Тома Гонта, так сильно пугавшего её, больше не было в помещении. Что ж, подумала Рамона, вот с этим можно работать.

— И ещё раз, Мисс Поттер. Это движение должно стать непринуждённым, как дыхание.

Кем бы на самом деле не являлась Кэсси Поттер, ученицей она была хорошей. Внимательной и исполнительной. Удивительно, что не все предметы в её аттестате за седьмой курс имели «Отлично». Рамона решила работать вперемешку: каждый урок имел и теоретическую часть и практическую, и не прогадала. Предстояло сначала поставить руку девчонке, а уже потом повышать сложность заклинаний. Это были уже не банальные бытовые или повседневные чары, нет, продвинутая программа предполагала обучение специфическим медицинским чарам, чарам управления временем, сознанием, и даже высшей трансфигурации. Их проходили на курсах подготовки к работе в Аврорате, Мунго, Отделе Тайн и ещё в ряде организаций, в которые попадали исключительно благодаря связям с действующими участниками. Миссис Эйдинс с радостью бы поучила и боевым заклятиям, но Мистер Гонт предупредил её, что это пока не требуется.

— Отлично, Мисс Поттер. — Рамона сдержанно улыбнулась, и девчонка просияла, как ребёнок, впервые попробовавший шоколадную конфету. — Думаю, что мы сможем закончить обучение даже раньше установленного срока.

— Это было бы неплохо. — девушка покивала. Чем раньше она оправдает ожидания Гонта, тем раньше он её отпустит. Получит, что ему надо и отстанет, так ведь? Кэсси надеялась, что не ошибается. Быть узницей этого проклятого дома ей совсем не улыбалось.

Следующим преподавателем был историк Профессор Грегори Химус, пришедший на смену Бинсу в Хогвартсе после реформы. Кэсси его не застала, но, посмотрев на этого мужчину, могла сказать, что дети наверняка в восторге. Он был дружелюбный и светловолосый, как лабрадор. Поздоровался громко, перепугал Кэсси, только-только проводившую к двери Рамону. Он ворвался в тихий зал библиотеки как вихрь, сразу закидал девушку вопросами, как будто не читал её досье и не ознакомился с оценками заранее. Чтобы расположить к себе, ясно как день. Ему было около сорока, тонкое лицо украшали очаровательные веснушки и очки в круглой оправе. Он пробежался по основным вопросам и картинно поцокал языком.

— Да, оставляет желать лучшего. — протянул он, а потом озорно ухмыльнулся, как мальчишка, — Но, если вспомнить уроки Бинса, то ничего удивительного. Мы это исправим!

Информация, которую знал этот мужчина казалась бесконечной. Свиток с конспектом к концу урока доставал до пола, а это ведь только начало. Обучение было решено начать с основ, и только в этот самый момент Кэсси поняла, сколько пропустила, пренебрегая лекциями и большей частью исторических учебников. Параллельно с историей, Мистер Химус прошёлся ещё и по политике, в том числе и по современной. Кэсси никогда особо не следила за изменениями и интригами, не было такой привычки. Если о маггловском Парламенте она ещё что-то знала благодаря постоянным рассуждениям Вернона Дурсля, то уж о магических чиновниках едва слышала. Все её знания ограничивались жёлтыми статьями в газетах со сплетнями и домыслами. Грегори посмеивался над её вопросами, но не зло, а как смеялся бы над совсем зелёным ещё первокурсником.

— Это, Мисс Поттер, ужасная мировая несправедливость, налоги. И, верите или нет, а создали их Гоблины. Только тариф сначала был кошмарный, целых три выверновы шкуры с деревни. Так бы всех их и истребили, если бы не придумали обмениваться золотом. Только вот не то, чтобы они за это всё нам что-то сильно полезное давали. Только себе выгоду и ищут. — рассуждал Мистер Химус, размахивая руками.

В отличие от Рамоны он задал домашнее задание и очень даже не маленькое. Кэсси с ужасом слушала каждый пункт, понимая, что скорее всего просидит за этим весь вечер. В доме раздался гул нескольких циферблатов сразу: час дня, обед. Всего лишь середина дня, а Кэсси уже ужасно устала. Она нашла в себе силы бодренько попрощаться с преподавателем, а вот пойти поесть уже было лень.

Кэсси настолько привыкла находиться в состоянии постоянного напряжения, нервозности и беспокойства, что стоило ей расслабиться на мгновение, как тело почти сразу сдалось изнеможению. Девушка тяжело опустилась в кресло, чувствуя как усталость сжимает виски, словно в кулаке. Даже яркий свет из окна не помог остаться в сознании.

Кэсси понимала, что явно переоценила свои силы, когда согласилась. Тревога, дрелью долбящая по нейронам, и хроническая усталость никуда не делись даже после целой ночи хорошего сна и теперь давали о себе знать. Поттер даже не заметила, как сомкнулись потяжелевшие веки. На грани сна размышляла, что всё это напоминает ей старые добрые деньки в Хогвартсе. Бывало, что они с друзьями и спали над учебниками в школьной библиотеке, пока за двадцать минут до отбоя их не выгоняла мадам Пинс. Потом они сонные брели по холодным освещённым факелами коридорам замка так медленно, будто никакой Филч, сквибб-завхоз, со своей кошкой не совершает сейчас обход в поисках нарушителей хогвартских правил.

— Рольф Скамандер пригласил меня на свидание. — одним таким вечером как бы невзначай пропищала Луна. Кэсси, лениво потирающая глаза, вздрогнула и мгновенно проснулась, а Невилл подавился слюной и закашлялся.

— Что?.. — протянул он, покраснев как помидор. Он частенько оказывался смущён любыми упоминаниями романтики, несмотря на то, что уже почти все шестикурсники во всю держались за ручки и, о, бедное сердце Августы Лонгботтом, целовались. Но Кэсси могла его понять: на неё вообще мальчишки не смотрели и что с ними делать, кроме как дружить, она понятия не имела.

Поттер усмехнулась.

— Это неплохо. Или ты это говоришь к тому, чтобы мы подстраховали тебя на случай, если он окажется каким-то странным? Можем недалеко погулять, услышим, если ты закричишь.

Она шутила, естественно. Рольф был её однокурсником и соседом по Хаффлпаффской норе. Комната мальчиков находилась ровно напротив спальни девочек, так что ребята часто виделись в общем коридоре, когда выползали к завтраку. Парнем он был хорошим и внимательным, хорошо учился. Мечтал стать магозоологом, как его известный дед Ньют Скамандер, по чьим учебникам дети учились Уходу за Магическими Существами. Луна отрицательно покачала головой.

— Нет. Не надо. — она как всегда звучала мечтательно и слегка удивлённо. Вдруг смутилась и покрутила прядку платиново-белых волос в пальцах в несвойственной себе манере. У ребят отвисла челюсть, — Я просто хотела сказать, что не пойду в Хогсмид с вами в эту субботу.

Кэсси фыркнула и заулыбалась во все зубы. Она никогда раньше не видела подругу такой. Впрочем она никогда не видела и рыжика-Рольфа, с волнением протягивающего Кэсси письмо и просящего её подкинуть послание подружке в сумку.

— Ну, мы всё-таки будем не слишком далеко. — пробормотал Невилл тоном старшего брата. Он уже заранее опасался, что Луну обидят, пусть и не совсем представлял, как будет это предотвращать так, чтобы не показаться дураком. — Ай! — воскликнул он после ощутимого тычка в плечо.

— Не накручивайся раньше времени, Вилли! — фыркнула Поттер.

На самом деле Кэсси была с ним согласна. Лучше оставаться начеку. Луна может и не понять, что её задели или спустить на тормозах, не желая обременять кого-нибудь своими проблемами. Друзья только в прошлом году наконец вбили в головы всем придурками, взявшим за развлечение задирать «полоумную» Лавгуд, что похищение вещей чревато серьёзными проблемами типа нечаянно пролитого в тыквенный сок зелья для промывания желудка, или отработки у Снэйпа благодаря старостам, с которыми и Кэсси и Невилл были в хороших отношениях.

Внезапно приятное уединение развеялось.

— Мя-яу-у! — раздался громогласный вой за спинами. Это была Миссис Норрис, противная, древняя как триллобит, кошка Филча. Она почти нагнала ребят в холле. Подростки одновременно замерли как крольчата.

— Всё, до скорого. — сумбурно попрощалась Поттер, тут же скрываясь на лестнице в подземелья и громко стуча каблуками туфель.

— Доброй ночи! — поддержал Невилл, в последний раз осматривая коридор огромными напуганными глазами перед тем, как сорваться на бег в сторону Гриффиндорской гостиной. В другой коридор свернула Луна, и топот трёх пар ног в разных направлениях сопровождался её задорным хихиканьем. К башне Рейвенкло Филч всё рано не добежит: она находилась слишком далеко и имела уж больно много ступеней, чтобы дряхлый старик решился их преодолеть.

* * *

— Мистер Гонт, сэр, я думаю, что на сегодня у нас всё. — Дэннис Криви нервно комкал в руках бумаги, которые сейчас должен был передать в Отдел Магического Правопорядка. После ленивого завтрака бегать туда-сюда по Министерству было физически тяжело и парень удивлялся, как Тому хватало на это сил. В последнее время работы изрядно прибавилось в связи с кучей изменений и планов, но и сама вселенная прибавляла больше. Вчерашней ночью на маггловскую деревню было совершено нападение, оставившее после себя непонятный магический след и прорву трупов. Около трёхсот мужчин, женщин, детей и даже с десяток домашних животных лежали на земле, выгнанные из своих жилищ чем-то настолько жутким, что выражение ужаса застыло на их лицах и после смерти. Непосредственно Министра это происшествие не касалось, но Аврорату необходимо было разрешение на допрос пойманных на месте происшествия оборотней. Права многих магических рас уровнями с человеческими, значит старые методы работы Аврората уже не подходили, а для новых ещё не было прецедента. До этого дня.

— Я сомневаюсь в этом. Но думаю, что можно сделать перерыв. — мрачно кивнул Том и величественно махнул рукой в сторону выхода из кабинета, — Передай бумаги в Аврорат и можешь быть свободен.

Оставить других разбираться с этим загадочным случаем казалось безрассудством. Том как никто иной знал, насколько плохой и несправедливой была судебная система до мая этого года. Он только этой весной смог добиться существенных изменений, и то исключительно благодаря поддержке Альбуса Дамблдора и верных ему заседателей Визенгамота. Благодарить за это не стал вслух, но признавал, что без вмешательства этого чудно́го старика магический британский суд так и остался бы на своих ржавых и абсолютно неактуальных рельсах. Но матёрые Авроры пока что новых методов не приняли, и Том не мог позволить им спихнуть всё на первых попавшихся подозреваемых, как всегда. Ещё один такой случай привлечёт слишком много ненужного внимания.

Том оставил Криви в Министерстве и самостоятельно отправился на место происшествия, чтобы понять о каком таком «следе» говорилось в отчёте. Он проанализирует, а после даст аврорам подсказку. Оборотни вряд ли были причастны, ведь не все из них знали чары даже на бытовом уровне. Остатки беглецов, не принявших новый закон. Все магические существа, равные человеку обязаны были получить волшебную палочку и учится в специализированных академиях. Том считал, что раз они живут бок о бок с людьми, то обязаны быть на том же уровне и под тем же контролем, что и волшебникт. От такого строя наотрез отказались только кентавры, гоблины и, что совсем не удивительно, эльфы. Первым всё человеческое было чуждо, они глубоко презирали волшебников и их методы, а эльфам и гоблинам не нужно, ведь они отлично контролировали свою магию и так, обучая молодняк самостоятельно. Гоблины, например, в принципе считали ниже своего достоинства позволять людям влезать в устои своей расы.

Оборотни не могли такого натворить, уж точно не настолько они были жестоки. Но жили неподалёку, значит могли что-то видеть.

Том оказался на руинах сгоревшей деревни, освещённой клонящимся к закату солнцем. Чёрные остовы домов выглядели как гигантские скелеты погибших в нефтяном болоте животных. Тел уже не было, специально обученная команда убрала их, но от них на земле остались следы. Деревню огородили заклинаниями, чужаки сюда и так не придут, но всё же, возможно стоило зачистить место до конца. Том неодобрительно поджал губы. Он чувствовал жуткую неестественную энергию в воздухе. Сейчас это лишь остатки, но насколько же ужасные чувства она вызвала в полном своём объёме? Том не мог утверждать, что она исходит от человека, Том не мог утверждать, что никогда не чувствовал ничего подобного. На самом краю сознания искрилась мысль, но никак не получалось поймать её за хвост. Это выглядело как работа для Невыразимцев, и непонятно, почему Авроры до сих пор не передали дело в Отдел Тайн. Мужчина в последний раз оглядел разрушенную до основания деревню и трансгрессировал к двери Поместья Гонтов.

Том как и всегда пропустил обед, и под ложечкой противно ныло от голода. Мужчина замер на ступенях в холле, раздумывая что же ему делать. Он решительно не мог отдыхать, или откладывать что-либо на потом. Привычка вечно всё держать под контролем. Добрался до кабинета, поприветствовал радостно зашевелившуюся змею. Нагайна, коричневая в характерное пятнышко самка удава, явно скучала одна. Она даже по дому ползать не имела права без разрешения, потому что вокруг было слишком много людей и, что самое заманчивое, детей. Каждого из этих мелких шумных мартышек можно было придушить одним махом и заглотнуть. Всего пару дней пересидеть в безопасном месте, и от детёныша не останется даже мокрого места! Но Хозяин настрого запрещал ей приближаться к людям без приказа. Змея грустила. И не преминула об этом сообщить: она обиженно шипела то вслух, то себе под нос, и совершенно не обращала внимания на то, что Том едва ли её слушает. Хоть на улицу выходить разрешал, и на том спасибо, противный детёныш.

Министр писал письмо. Целый ряд инструкций для Отдела Тайн, и личную просьбу заняться этим нападением. Он отправил письмо с огромным чёрно-белым филином Пенумброй. Её Том тоже запретил есть, как и её брата Нуара, досадовалась Нагайна. Птицы аппетитно спали в своей клетке большую часть времени, или чистили друг другу пёрышки после охоты на мышей.

Том наконец шикнул на неё в ответ, приказав не капризничать, и покинул кабинет. Змея вздохнула и вновь сложила огромную треугольную голову на своих смертоносных кольцах. Министр поднялся на третий этаж к библиотеке, где, как подсказывали ему сигнальные чары, до сих пор чем-то занималась Кэсси Поттер. По дороге ему встречались жители дома: Авроры вежливо здоровались и интересовались делами. Слух о чудовищном нападении разнёсся по Отделу Правопорядка быстрее лесного пожара, что было не удивительно. Никто в Министерстве не умел держать язык за зубами. Довольно часто Том думал о том, что пора начать их отрезать.

Он вошёл в библиотеку в без двадцати восемь. Помещение было хорошо освещено люстрами и светильниками, а ещё закатным светом из высоких окон. Все стены до потолка уставлены стеллажами из тёмного дерева. Каждый соответствовал какому-то разделу и тематике. В основном здесь обитала личная коллекция Гонта: тёмные заклятия, опасные зелья, сборники ритуалов на все случаи жизни для Тёмных Лордов. Была и классическая литература, но, судя по слою пыли на верхушках, к научным изданиям здесь питали большую любовь, чем к художественному чтиву. Где-то между стеллажами прятались отдельные столики школьного типа с лампами, и журнальные столы на две персоны. Из входной двери открывался вид на камин, вокруг которого полукругом располагались небольшие диваны и кресла. Такая себе уютная переговорная для посиделок. На одном из кресел дремала рыжая девчонка Поттер. И ладно бы с книгой в руках, так нет, абсолютно без. Конспект и учебник по Истории Магии валялись на столе напротив неё в полном беспорядке. Очевидно, что гостья не покидала библиотеки. Оставила всё как было, прежде чем сдаться сну.

Том раздражённо поморщился. Беспорядка он не любил, и когда отлынивают от его приказов тоже. Но пока не будил: направился сразу к разделу с темно-магическими проклятиями. Он намеревался всё-таки найти ответ на вопрос, что же случилось в той деревне. Хотя бы для самого себя, чтобы быть готовым и, возможно, предотвратить это в будущем. Ведь пока что это были магглы, а что, если злоумышленники переключатся на магов? Никаких признаков того, что убийства совершались на почве ненависти исключительно к немагическому населению не нашлось, значит и утверждать этого было нельзя.

Мужчина поманил несколько увесистых томов к себе одним движением руки. Книги поплыли по воздуху к креслу у камина, и стопочкой сложились на журнальном столе. Рядом образовалась чашка крепкого чая и тарелка с печеньем и сэндвичами. Заботливое внимание эльфов к своему хозяину и пугающая осведомлённость о местоположении в данный момент. В иной ситуации Том серьёзно переговорил бы с ними по поводу слежки, но сейчас его голодный желудок был благодарен и аккуратно подсунутым под руку сэндвичам.

В конце концов Кэсси проснулась из-за настойчивого покалывания в затёкшей шее и конечностях. Попытка подвигать телом вызвала боль и тяжёлый вздох.

Девушка огляделась по сторонам невидящим взглядом, словно пытаясь вспомнить, как она здесь оказалась. Её взгляд остановился на ком-то, кто сидел на соседнем кресле, и Кэсси вздрогнула, поняв, что это Мистер Гонт, будь он неладен.

Мужчина читал какой-то древнейшего вида манускрипт, бездумно перебирая пальцами по подлокотнику кресла, и на первый взгляд не заметил пробуждения своей гостьи. За большими окнами уже было почти темно, два последних закатных луча падали прямо на столик и пол между креслами, жаркими оранжевыми полосами отделяя мужчину и женщину друг от друга. Всего пару секунд солнце ещё было, а после на дом опустилась тьма. Слышно только шелест туй под окном и мягкое постукивание пальцев по обивке кресла. Свет в библиотеке оказался приглушен, чтобы не раздражать чувствительное от головной боли зрение.

— Вы пропустили обед, Мисс Поттер. — вкрадчиво сказал Гонт, почти мурлыкнул, не желая нарушать тишину. — И ужин.

Кэсси поняла, что можно больше не притворяться статуей и от души потянулась, всё ещё оставаясь в кресле. Позвонки впечатляюще щёлкнули, заставив Тома поморщится.

— Значит сегодня вы останетесь без него. — прохладно уведомил мужчина. Лицо девушки возмущённо вытянулось, — Надеюсь в следующий раз вы вспомните время трапезы и соизволите явиться.

— Но… Вы тоже! — воскликнула девушка, указывая на стол с уже второй чашкой чая и покусанным сэндвичем. Несправедливости по отношению к себе она не терпела с тех пор, как покинула дом Дурслей. И с тех же самых пор никто никогда не смел оставить её без еды. Унизительное наказание, как будто Поттер нашкодившая собака, которую нужно дрессировать.

Министр выгнул бровь и осмотрел Кэсси взглядом таким пустым, что она невольно поёжилась. Дохлая рыбина. Ему корона на голове не давит? , возмущалась Кэсси про себя, надеясь только что Гонт этих мыслей не уловит. Ей ещё не приходилось иметь дело с легиллиментами, потому что в ином случае она бы знала, что любые надежды что-то скрыть напрасны.

— Не давит.

Том сохранял спокойствие. На самом деле, кажется, что он забавлялся, выводя людей из себя. Девушка раскрыла рот, чтобы высказать ему пару ласковых, а после так же спешно захлопнула его. Спросонья она не ощутила потяжелевшей вокруг Министра атмосферы, но сейчас осознала её в полной мере. Магия вихрилась вокруг него, невидимая, но угрожающая, пальцы нервно подёргивались, а в уголках губ застыла какая-то сложная эмоция. Том явно был чем-то обеспокоен и всё его безразличие оказалось напускным, как умелая актёрская игра. Кэсси быстро сгребла учебники и конспекты в руки и вылетела из библиотеки со стойким ощущении, что от этого зависит её жизнь. Мужчина лишь безразлично глядел вслед.

Кэсси миновала тёмные коридоры так быстро, как только могла. Темнота была ей знакома, она не боялась, но… опасалась. В таком доме наверняка прячутся боггарты, если только Авроры-наёмники, бродящие то тут, то там не делали себе труд изгонять их. Кэсси встретила боггарта в своей жизни всего однажды на уроке Профессора Люпина на третьем курсе, но и этих куцих впечатлений ей было вполне достаточно. Боггарт принял облик дементора, которого девочка встретила в поезде первого сентября. От боггарта веяло леденящим душу холодом и смертью. Но от реального дементора отличить вполне можно, ведь Боггарт хотя бы не пытается отобрать у тебя душу. Тогда, в купе Хогвартс-Экспресса Кэсси едва не потеряла сознание от пробравшегося под кожу ужаса узнавания. Существо пыталось забрать её суть, заморозить тело. Девочка слышала крики на фоне, то ли реальные от напуганного донельзя Невилла, то ли воображаемые в её голове. Образы далёкого прошлого, заменяющие собой всю её радость и желание жить. Тогда ей помог тот же Профессор Люпин, тогда ещё новый преподаватель Защиты от Тёмных Искусств, пришедший на смену сбежавшему Локхарту. Он помог и позже, на уроке, встав перед застывшей от страха Кэсси и прогнав боггарта решительным «Ридикулус!».

Всё это очень озадачивало. В жизни тринадцатилетней девочки было много страхов, например злой Дядя Вернон или плохая оценка по трансфигурации в конце года, но о этот был явно особенным и куда глубже чем мимтлётное впечатление от страшного существа, рыскающего по приезду в поисках сбежавшего преступника.

— Дементор вызывает в людях сильный неконтролируемый страх, Мисс Поттер. Выходит, больше всего на свете вы боитесь страха. Это похвально. — сказал тогда Профессор с грустной усмешкой на лице, обезображенном когтями оборотня. Отгонять боггартов Кэсси так и не научилась, впрочем как и отгонять дементоров. От того и опасалась встретить кого-нибудь из них в тёмном углу.

Она с большим облегчением вздохнула, когда наконец оказалась в своей светлой и яркой спальне. В «своей» понятием было, конечно, относительным, но оно приятно пузырилось на кончике языка искорками взрывных тянучек из «Сладкого Королевства.» Девушка торопливо скинула конспекты на кровать, разделась и поплелась в ванную, чтобы с детским азартом набросать в воду всяких добавок и хорошенько откиснуть в горячей воде. А после, уже спрятав вечно мёрзнущие ноги под одеяло, конечно же взялась за домашнее задание по Истории Магии, раздери его Моргана.

* * *

Учителем нумерологии и астрономии оказалась полная дама, своим видом напоминающая мадам Спраут, декана Хаффлпаффа. Уже с порога Кэсси прониклась к ней знакомым теплом, и женщина дружелюбно улыбнулась в ответ. У Профессора Эльвиры Венес были загорелые красные щёки и добрые карие глаза. Она явно не была британкой, скорее походила на гречанку. И одета была подобающе: в современного вида тогу с отлитыми из золота элементами, скрепляющим лоскуты ткани вместе.

Сегодня Кэсси чувствовала себя спокойнее и увереннее, чем вчера. На завтраке Мистер Гонт отсутствовал, вызвав у девушки желание поскрипеть зубами. Ему, значит, можно было не приходить? Обида конечно была детской, но Кэсси себя сильно взрослой и не ощущала. Не было и Дэнни, а так же отсутствовал его стул. Но зато откуда-то взялись детишки. Пара ребят выбежали из прилегающего к столовой зала, на который Кэсси никогда не обращала внимания, принимая прямоугольный проход туда за ещё одно зеркало, которых тут было много.

Так всё-таки это семьи!

Кэсси даже застыла на миг, поймав это осознание. Да, верно, жильцы дома ровно разбиваются на пары. Кринглы и Смиты сидели по правую руку от Министра. Двое мужчин лет под сорок-пятьдесят расположились справа и постоянно что-то обсуждали. Выделялись только две пары: две аврорки-брюнетки, кареглазая и статная и её подруга — пониже и с зелёными глазами, Тэмми и Гарриет, как Кэсси успела услышать, и два светловолосых парня, Грег и Джон, по виду братья. Только теперь Кэсси позволила себе внимательно оглядеть всех собравшихся на завтраке, пока они были отвлечены щебечущими что-то своим матерям мальчишками. Дети были ещё слишком малы для обучения в школе, значит у них должны были быть учителя здесь. Кэсси всё утро строила догадки, кто же из жителей дома мог отвечать за это. Она сделала закономерный вывод, что все её преподаватели были при́шлыми, потому что они исчезали сразу же после окончания занятия. Но вот насчёт того, что Профессор Венес не живёт здесь Кэсси очень сожалела. Она бы с радостью проводила в компании этой женщины каждый день. Эльвира была даже на вид безопасной и мягкой как огромная подушка. Она почти ворковала как квочка над Кэсси, выкладывая материал.

— Нумерология, Мисс Поттер, наука крайне точная, — говорила она, — очень важно придерживаться готовых формул. Самое сложное это запомнить их.

— Но а как же исключения? — Кэсси покручивала перо в руках. С математикой у неё всегда было неплохо — по крайней мере в начальной школе — нумерология не сильно от неё отличалась. Но Высшая Нумерология… Обещала сломать ей мозг.

— А исключения, дорогая, лишь подтверждают правило. — Профессор хмыкнула, — И их запомнить ещё важнее.

За завтраком никто не попытался с Кэсси заговорить и она была за это искренне благодарна. Люди здесь были любопытными, это точно, но тень недовольного Министра Гонта над их головами ясно давала понять, что все вопросы лучше отложить. Никто не говорил с ней и за обедом, и даже за ужином. Она и сама не пыталась завести разговор, опасаясь привлечь к себе слишком много внимания. Том Гонт тоже не явился, занятый какими-то своими министорскими делами. Домашние задания Поттер предпочитала делать в своей комнате. Там, казалось, было безопаснее. Исключался шанс встретить непонятно настроенного после тяжёлого рабочего дня Министра.

На следующий день Кэсси познакомилась с учителем Древних Рун, Мисс Бонни Уишоу и в очередной раз разочаровалась в себе. Это была молодая и сдержанная девушка, на вид не дашь больше двадцати пяти. Её голову венчали упругие чёрные кудри, а одета она была в одну из тех мантий, которую носили теперь студенты новооткрывшихся университетов. Студенткой она и была, в общем-то, и сразу после занятия собиралась отправится на свои пары.

— Корнуэльский государственный имени Николаса Фламеля? И как, сложно было туда поступить? — Кэсси искренне интересовалась. Древние руны пока были отложены в сторону. Она рассматривала возможность поступить туда ещё когда он только основался около двух лет назад, пока не узнала цену на обучение.

— Да, на самом деле. Мне не хватило двух «отлично» для бюджетного места. Пришлось брать у всех моих знакомых в долг на первый год, чтобы обойтись без кредита от государства. — Уишоу сожалеюще покачала головой. — Но у меня не было выбора, я уже работала в Хогвартсе и не хотела терять это место.

— Так ты и работаешь и учишься? — Кэсси действительно удивилась. Нет, она знала о таком, это совсем не редкое явление, но ей самой никогда не хватало сил на два таких важных дела одновременно. Она сама в школьные годы подрабатывала, готовя зелья от прыщей и всякие бодро-перцовые за десяток ссиклей, но выматывалась в такие дни просто в усмерть. Бонни кивнула. Кэсси подумала о том, что это потрясающе. Уишоу выглядела счастливой и полной стремлений. Она шла вперёд не смотря ни на что, как горная река. Щупальца зависти ухватили Кэсси за сердце и сжали так сильно, что пришлось незаметно переводить дыхание.

К обеду Кэсси не пришла. Кислый привкус на языке и мысль о том, что вокруг будет куча народу вызывали тошноту. Девушка спустилась на первый этаж, чтобы найти кухню, но только заблудилась в коридорах дома. Она уже чувствовала желание побиться головой о стену. Какая же бестолковая. И тут сбоку что-то хлопнуло. Посреди коридора возникла эльфийка Винки. Она воззрилась на Поттер так же удивлённо, как и Кэсси на неё. Спустя пару мгновений молчания Винки сощурила свои громадные глаза.

— Что вы здесь делаете? — пропищала она слегка возмущённо. Мисс Поттер забрела в коридор для слуг. Не то, чтобы это было запрещено, но сама Винки предпочитала не видеть в этом месте гостей. Да и Министр не обрадуется.

— Я искала кухню и кажется свернула не в тот коридор. — Кэсси дружелюбно улыбнулась в попытке смягчить эльфийку, — Не могла бы ты показать мне, где она находится?

Винки покачала головой:

— Гостям нельзя ходить на кухню. И Мистер Гонт сообщил мне, что вам положено есть в столовой. — она сложила руки на груди, как сварливая нянька.

— Да я понимаю, но в столовой слишком много людей и меня это нервирует. — на самом деле дело конечно было в самих людях, а не в их количестве. В Хогвартсе, например, у Кэсси не было проблем с тем, чтобы есть в Большом зале. Но и в школе она иногда предпочитала взять что-нибудь на кухне сразу, чем тащиться на завтрак через весь замок. Винки выглядела скептически настроенной.

— Мистер Гонт накажет нас обоих, если узнает.

— А как он узнает? — протянула Кэсси, чувствуя зарождение ухмылки в уголках своих губ. Шпионкой здесь была только Винки, но она точно не расскажет, чтобы самой не получить нагоняй. Выражения сменялись на лице эльфийки один за другим: отрицание, жалость, желание услужить. Винки в конце концов сдалась.

— Только быстро! — воскликнула Винки, её внушительные уши покачнулась при резком развороте. Эльфийка повела Кэсси именно в ту сторону, куда девушка изначально и направлялась. Оказывается Поттер не дошла всего метров шесть. Винки распахнула неприметную дверь в тон стены, и весь шум в кухне тут же стих, стоило шайке эльфов увидеть, что на пороге стоит человек. Помещение было в полном беспорядке, хотя Кэсси конечно назвала бы это творческим хаосом. Кухня была достаточно большой, но заваленной разной посудой, мешками с овощами и крупами и уставленной пятью маленькими табуретками и двумя обыкновенными стульями. Пара эльфов сидела на них и чистила картофель, один стоял на табуретке, пытаясь достать что-то из шкафчика над своей головой. Ещё двое усердно что-то помешивали в отдельных кастрюлях на плитах. Из посуды валил пар, от которого запотевали окна. Через стеклянное окошко в духовке был виден пирог с джемом, подрумянившийся от жара. Все стены были увешаны шкафчиками, забитыми продуктами, а так же дощечками с кучей крючков, на которых висели полотенца и инструменты. Под потолком висели травы, сушеные перцы, связки чеснока и лука. Одна из столешниц была засыпана мукой. Листья салата и зелени росли в небольших горшочках на подоконнике. Все эльфы были одеты в одинаковую опрятную форму с фартуками сейчас заляпанную мукой и овощным соком. Они уставились на гостью как на привидение, хотя, наверное, приведению они были бы удивлены меньше.

— Сядьте туда, Мисс Поттер. — Винки указала на свободный стул в углу. Кэсси поблагодарила её, после чего эльфийка с хлопком исчезла, ускакав заниматься своими делами. Кэсси улыбнулась эльфам, которые тут начали расставлять посуду с едой на столе. Тарелок было много, и Кэсси занервничала:

— Подождите, дорогие! Мне достаточно одной. Спасибо большое, но если я все это съем, я вряд ли пролезу через дверь, чтобы уйти! — она посмеялась.

Самый храбрый из эльфов, и на вид самый старший, в поварском колпаке почтительно кивнул и растянул губы в улыбке, демонстрируя ответное дружелюбие.

— Как вас зовут, мисс? — спросил он, — Я Торрен.

— Я Кэсси. Приятно познакомиться. — Она действительно чувствовала себя здесь комфортно. Суета эльфов не раздражала, а выглядела мило. На кухне пахло специями и свежей горячей едой, жар от плит и печей вызывал сонливость.

— Приятно познакомиться, Кэсси. — сказал кареглазый Торрен с улыбкой, а затем другие эльфы тоже её поприветствовали. Пять тонких голосов наперебой заголосили.

— Я Гаррен. — толстенький по сравнению с другими зеленоглазый эльф приподнял поварской колпак.

— А я Нэкет! — маленький низкий голубоглазый эльф воскликнул, он был явно самый младший.

— А мы Морбин и Марвин. — два одинаковых на вид зеленоглазых существа, они различались разве что родимым пятном на круглых лицах: у одного пятно было справа, а у другого слева.

Эльфы, судя по всему все мальчики, с любопытством подбирались поближе, почти забыв о своей работе, как дети, которые нашли ящерицу в траве.

— Вы гость в доме Хозяина? — пропищал Нэкет, — Вы недавно приехали?

— Никого на кухню раньше не пускали. — озадачился Марвин, пятно у него было на правом глазу.

— Да, странно, что Винки пошла вам на встречу, — добавил ему в тон Морбин, пятно на его лице было слева.

— Вы родственница Хозяина Гонта? — Гаррен выгнул безволосую бровь.

Их тонкие голоса будто пробудили горячий источник тепла в груди. За все три дня Кэсси впервые почувствовала себя полностью успокоенный, окружённой искренним дружелюбием, как в общей комнате Хаффлпаффа, где никто не смел друг друга обижать. Гостиная факультета была священным местом, золотистым и тёплым, как солнечный луч.

— Нет, я не родственница. Всё очень сложно, я не могу вам сказать. — она сожалеюще покачала головой. Эльфы сконфуженно замолчали, а после каждый кивнул головой, принимая ответ. Им не впервой хранить чужие секреты. Каждый из эльфов в доме раньше служил другим семьям, а в доме Гонта они появились всего пару лет назад и сразу уяснили, что дела в поместье, кроме уборки и готовки никого из них не касаются. Одна только Винки получала от Министра личные указания, но она сама о их содержании не распространялась.

Кэсси охотно отвечала на другие вопросы: эльфы нашли отличный способ её заболтать на целый час. Сколько вам лет? Какой ваш любимый цвет? Чем вы увлекаетесь? Она чувствовала себя старостой-пятикурсницей, окружённой первоклашками. Казалось, что этим забавным большеухим ребятам было интересно вообще всё о ней, вплоть до вкуса первого торта на день рождение.

* * *

Кэсси Поттер брела по перрону Железнодорожной станции Хогсмид, подталкивая вперёд тележку с чемоданом и совиной клеткой, и уже знала, что это лето будет таким же скучным, как и предыдущее. Она ощущала такую грусть, что едва находила в себе силы дышать глубоко и размеренно, будто не собиралась сейчас заплакать. После первого курса, когда магия ещё была в новинку, она каждое утро просыпалась и пересматривала свои конспекты, перья и аккуратно сжимала в руках волшебную палочку, чтобы убедиться, что Хогвартс в её жизни был и ещё будет. Она боялась, что сказка закончится, как только за её спиной захлопнется дверь дома номер четыре по Тисовой улице. В том году её с вокзала Кингс-Кросс забирал дядя Вернон по личной просьбе Мадам Спраут, недовольно поглядывая на заднее сидение всю дорогу. Он хорошо помнил тот день, когда его племяннице не посчастливилось ехать в машине в последний раз. Он закончился сбежавшей из зоопарка змеёй и насквозь мокрым от стоячей воды в террариуме Дадли. Кэсси молчала всю дорогу через вечерний Лондон, с Верноном ей говорить не хотелось. Петуния ответила на приветствие сухо. Чемодан пришлось тащить наверх, в комнату, самостоятельно, потому что дядя отказался и пригрозил, что запрёт вещи в чулане под лестницей, который лет до шести, служил его племяннице спальней, если она не уберёт «это» с глаз долой.

Каникулы, собственно, каникулами и не были. С утра пораньше тётка Петуния уже барабанила в дверь с призывом поскорее встать, чтобы помочь ей с завтраком, как будто она не справлялась с этим самостоятельно весь чёртов год. Потом она послала Кэсси в магазин, а после и в сад полить цветочные клумбы, которых, казалось, за прошедшее время стало в два раза больше. Желание Петунии утереть соседкам нос было просто смехотворно огромным. В общем, отдохнуть девочка за все три месяца так и не смогла. Она проводила каждый день в делах или одиночестве своей комнаты, и решила, что в следующем году не будет позволять тёте Петунии помыкать собой. Волшебница она, в конце концов или нет? Иногда Невилл писал ей, и тогда Кэсси могла написать что-то в ответ и отправить письмо совой Невилла Пушинкой. Она сама совы не имела. Она хотела бы писать мальчику маггловской почтой, и даже специально спросила его адрес, когда ребята уже ехали в Лондон, но осознала, что денег на это не имеет, а просить у родственников не позволяла гордость. Да они и не дали бы, только начали бы ругаться. А ещё, и это самое пугающее, монеты из её кошелька по приезду в Литтл Уингинг превратились в куски пластика! Она поделилась этим с Невиллом и он над ней посмеялся и объяснил, что это для защиты и в магическом мире всё вернётся на круги своя. Тридцать первого июля мальчик сдержанно поздравил подругу с Днём Рождения и спросил чего бы она хотела. Много он предложить не мог, сам не располагал деньгами, да Кэсси ничего и не было нужно. Она попросила забрать и её, когда Лонгботтомы соберутся на Хогвартс-экспресс. И друг исполнил это пожелание. Он с бабушкой, Августой Лонгботтом, заявились на порог Дурслей в обычной одежде, чтобы не привлекать внимания. Кэсси была так ошеломлена, что не могла двинуться с места, пока Августа не посмотрела на неё выжидающе-вопросительно. Девочка чувствовала себя так, будто внезапно наступило Рождество.

В этот раз Вернон Дурсль тоже забрал её. Кэсси понадобилось три письма, чтобы упростить Петунию послать его за племянницей. Она уже предчувствовала ссоры насчёт её «бесплатного» проживания в доме. Кэсси не собиралась быть дополнительной рабочей силой, не в этот раз. Она была согласна ходить в магазин, копаться в саду, и мыть за собой посуду, ни больше, ни меньше. Так её наставляла Августа Лонгботтом в одном из писем, которые адресовались им с Невиллом одновременно. А ещё, теперь Кэсси могла писать им всем! У неё теперь была Хедвиг, белая полярная сова с черными вкраплениями на перьях. А ещё она сможет писать Луне Лавгуд, девочке, которая поступила только в этом году. Она училась на одном курсе с сестрой Рона, Джинни… Но о Джинни Кэсси предпочитала не вспоминать. За то Луна была очень милой и необычной. Её было так интересно слушать! Несмотря на то, что она младшекурсница и студентка Рейвенкло, Кэсси с Невиллом приняли решение, что она им отлично подходит в качестве третьего участника их клуба неудачников.

Следующий день после возвращения домой и впрямь начался со скандала. Кэсси настойчиво попросила Петунию не будить её ни свет ни заря, но женщина успешно проигнорировала каприз своей приживалы. Крик стоял знатный, даже обычно дрыхнущий до обеда Дадли подскочил и высунул голову из комнаты, чтобы посмотреть, что происходит. Он не вмешивался, лишь впечатлённо разглядывал и обычно молчаливую кузину и мать, которую никогда не видел в таком бешенстве.

— Ты живёшь в моём доме и должна делать то, что я скажу! — вопила Петуния не хуже баньши.

— Я не должна ничего! Я не просила меня растить в этом доме! Я не буду готовить на всех. — огрызалась Кэсси. Она сама выглядела не менее разъярённой, чем нависшая над ней тётка.

— Тогда ты не будешь есть!

— Ты не имеешь права! Я всё расскажу и все узнают, какая ты!

После этого, уже раззявившая рот для возражений, Петуния заткнулась. Она поджала губы и дышала тяжело, как загнанная лошадь. А после просто ушла, и казалось, будь она волшебницей, под её ногами от гнева начал бы тлеть пол. Тем летом эта ссора была далеко не последней, и о каждой из них Кэсси писала друзьям. Луна искренне сочувствовала, и утверждала, что Петуния Дурсль наверняка заражена Ужасными Мошками, вызывающими неудержимое желание быть «ужасным» человеком. Что ж, думала Кэсси, тогда в Литтл Уингинге наверняка чёртова эпидемия.

А Невилл просто предложил приехать к нему на остаток лета. «Бабушка не будет против.», писал он и Кэсси верила ему. Тридцатого июля она уже сидела на чемоданах, с нетерпением ожидая, когда же Августа придёт за ней. Петуния даже не выглядела удивлённой в этот раз. Наоборот, кажется она была рада избавится от девчонки, которая умудрилась вытрепать ей все нервы меньше, чем за два месяца.

— Миссис Лонгботтом! — воскликнула она, увидев женщину с верхней ступеньки той самой скрипучей лестницы. Девочка уже тащила за собой чемодан и пустую клетку. Хедвиг она отпустила полетать ещё утром, и очень надеялась, что сова успеет вернуться к отъезду. Но она не сильно беспокоилась по поводу её отсутствия: волшебные совы были крайне целеустремлённым существами и могли отыскать человека где бы он ни был. Сама магия вела их на поиски.

Кэсси робко обняла женщину и получила мягкое объятие в ответ. Петуния за её спиной презрительно скривила губы. Она старалась смотреть куда угодно, но не на эту радостную сцену. Она, вот уж образцовая радушная хозяйка, и не подумала пригласить гостью на чай. Августа и не согласилась бы. Она уже была наслышана и об этом городке и о Дурслях, и брезговала находится в этом доме дольше необходимого. Она проворно взмахнула палочкой, уменьшая вещи девочки и увела её за порог, придерживая за плечи.

Кэсси… ей нравилась. Августа Лонгботтом была строгой женщиной, всегда готовой к худшему сценарию. Ещё когда её сын Фрэнк только привёл знакомится Алису Вуд, свою на тот момент ещё подругу, а не невесту, Августа почувствовала, что это не кончится добром. Но не смогла отговорить, ведь дети были так счастливы. И от работы в Аврорате не смогла отговорить, и от участия в Ордене Феникса. Все эти годы она жила в тревоге и скорби, оплакивая судьбу своих родных, навсегда потерянных в наивном безумии после часов и часов пыток. У них остался сын, Невилл, её единственная отдушина. Она могла себе признаться, что часто была слишком строга с ним, и опекала даже слишком усердно. Он вырос слабым, в чём была изрядная доля её вины. Он ни с кем не дружил, не очень умел строить диалог и многого не понимал, но каково же было её удивление, когда, приехав на Рождество из Хогвартса на первом году обучения, он робко рассказал о девочке, которая его достаёт. Тогда Миссис Лонгботтом посоветовала внуку не быть с ней таким холодным. Если он нравился человеку, своей одногодке, то почему нет? Фрэнк и Алиса тоже подружились в младших классах. В каждом письме имя хаффлпаффки Кэсси Поттер звучало всё чаще и в более и более радостном контексте. А потом год закончился и Невилл загрустил, потому что общаться ему вновь стало не с кем. Тогда Августа выделила ему свою сову Пушинку, и не пожалела. И даже согласилась забрать девочку первого сентября и провести на Кингс-Кросс. Тогда-то она впервые и увидела Кэсси. Женщина плохо помнила Поттеров, но могла точно утверждать, что от этой семьи у девчонки только фамилия. Она была рыжей, темноглазой и слегка горбилась, будто ожидала пинка. Осторожные движения, порезанные сорняками руки с мозолями, настороженный взгляд за треснутыми очками. Нет, ребёнком она была весёлым и любопытным, и чем дальше находилась от Тисовой улицы, тем более радостными были её глаза и более прямой становилась спина. Она, наверное, выглядела как её мать, раз совсем не была похожа ни на одного из известных Августе Поттеров. Тогда по дороге на вокзал она многого о девочке узнать не успела, но в этот раз собиралась хорошенько обо всём расспросить.

Августа поселила девочку в гостиной на диване. Её квартира в центре Лондона была не большой, но ей одной, конечно раньше хватало. С Невиллом стало теснее. Удалось слегка расширить его спальню со временем, но понадобилось уж больно много сил на закрепление этих чар. Позволить ещё одну комнату, пусть и временно — всего на месяц, Августа себе не могла. А Кэсси была рада и этому. Она призналась, что хотела бы остаться здесь навсегда, но Миссис Лонгботтом только качала головой. Даже если бы она очень хотела приютить девочку, никто не позволил бы ей взять опеку ещё и над чужим ребёнком. У неё и так на совести трое, и на содержание двоих из них в Мунго уходила большая часть её сбережений.

Дети сразу засели у Невилла в комнате, болтали и смеялись, и Августа слегка улыбалась их мирному щебету. Выгрузила из кармана чемодан и клетку, и сразу вернула им привычный вид, ведь Хедвиг уже нетерпеливо стучалась клювом в окно.

— И что же, Дурсли просто спустили тебе это с рук? — позабавленным тоном спрашивала она за вечерним чаем. Детям уже пора было готовится ко сну после порции деньрожденского торта, но они всё не могли наговориться. У Невилла это был лучший праздник за все тринадцать лет.

— Нет. — Кэсси слабо качнула головой, — Вернон наверное и не в курсе, а вот Петуния припоминает мне, какая я неблагодарная каждый раз, когда я выхожу из комнаты. Я поэтому меньше выхожу.

Августа неодобрительно прищурила глаза. Она считала, что это семейство могло бы быть и помягче с вверенным им ребёнком. Помощь по дому это одно, но использовать племянницу в качестве домового эльфа… Ох, и хотела бы она сказать Петунии Дурсль пару ласковых. Бабушка фыркнула.

— Может тебе стоит начать им платить? — в шутку бросила она, но по загоревшемуся взгляду напротив поняла, что девочка восприняла это в качестве реального варианта. — Но ты сначала обдумай, стоит ли оно того. У тебя будет целый год на это.

Кэсси покивала вдумчиво. Дети еле улеглись спать после, и Августа поняла, что решение разделить друзей хотя бы на ночь было правильным: они бы болтали всю ночь без умолку. О новых предметах в школе, о летних приключениях, о прошедшем втором курсе, чей мерный ход омрачился тревожными надписями на стенах и задеревеневшими подобно статуям телами учеников. О новой девочке, с которой они теперь дружили. Имя Луны Лавгуд всплывало то тут то там в разных историях. О Лавгуде Августа была наслышана, сама однажды пробовала прочитать его «Придиру», но подумала, что, если её глаза скептически закатятся вот так ещё раз, то она уже вряд ли сможет вернуть их обратно, и прекратила эту пытку чушью. Оставалось надеяться, что дочь у него менее странная.

Следующее утро ознаменовалось радостным криком на кухне квартиры Лонгботтомов. С утра пораньше бабушка достала из кладовки припасённый второй торт. На белом креме розовой глазурью было написано «Для Кэсси Лили Поттер» ажурным почерком. Край торта украшен кремовыми розочками и потёками клубничного джема. Над буквами короной возвышались тринадцать витых восковых свечей, нежно розовых. Их огоньки отражались в широко раскрытых восторженных глазах.

— Задувай. — Августа поторопила её мягко. Она уже устала прятать за спиной подарок.

— Задувай! — Невилл был рад совсем не меньше. Он пританцовывал на месте в нетерпении. Вчера он задул свои свечи, зная что его желание уже исполнено: Кэсси погостит у него весь месяц. Он пол лета ждал, чтобы поздравить подругу. Пусть она сама ничего не подарила ему, это ничего, но он подарит!

Поттер наклонилась к торту так будто боялась, что он атакует её. Зажмурилась, пытаясь отыскать внутри желание, исполнения которого ей хотелось больше всего. Да. Кэсси кивнула самой себе и задула свечи на своём первом в жизни торте.

— Отлично. А теперь вот это. От нас с Невиллом.

Бабушка вручила девочке свёрток в цветочной обёрточной бумаге. Лонгботтомы ожидали любой реакции, но не слёз, внезапно крупными каплями начавших заливать лицо девочки. Внутри свёртка оказался небольшой плюшевый единорог. А у Кэсси Поттер никогда раньше не было мягких игрушек.

* * *

Он наконец добрался сюда. На внушительной шотландской скале во все стороны раскинулся огромный замок. Исполинское здание выглядело древним спящим великаном на искристо зелёной лужайке. Кирпичные стены горели бледно-жёлтым, впитывая солнечный свет, остроконечные крыши башен осматривали округу витражными окнами. Сейчас, как и в далёком детстве, Том не мог противиться восхищению, которое он испытывал стоя у красивых кованых ворот. В Хогсмиде, откуда мужчина только что пришёл, кишела жизнь, пусть в такой крошечной деревне она была незаметной и бессмысленной. А вот округа Хогвартса была пуста. Кроме животных, магических существ и некоторых преподавателей, никого не было на мили окрест. Недалеко, около своей покосившейся хижины возился лесничий, высокий, с два человеческих роста, косматый полу-великан. Том знал его, сам же и определил Хагриду такую судьбу давней подставой. Министр поспешил к вымощенной камнем дорожке мимо, пока лесничий не заметил его. В своём кабинете Тома уже ожидал директор — Альбус Дамблдор.

Широкие коридоры Хогвартса эхом разносили по зданию шаги Министра. Живые портреты любопытно смотрели вслед, тихо переговариваясь. Не менее любопытные привидения поглядывали на гостя из углов своими прозрачными глазами. Для полноты картины не хватало лишь Пивза — школьного полтергейста. Но Тома он и в школьные времена сторонился, как сторонился и призрака Кровавого Барона. Чувствовал что-то неладное.

У Гонта к директору было дело. Ответа о происхождении странной энергии в маггловской деревне не дали ни древние фолианты, ни исследования Невыразимцев. Они были озадачены не меньше самого Министра, и советовали поддаться соблазну просто замять историю и не тратить больше на неё время. Но Тому нужно было сделать всё возможное, чтобы найти ответ, хотя бы потому что он сам был до болезненного любопытен. Палата Лордов высказывала беспокойство, а в приёмный покой Министерства писали обеспокоенные граждане. В основном сердобольные мамочки и всякие магглолюбцы, но всё же. Волнений и так было выше крыши. Несколько мирных договоров готовились параллельно, иностранные делегации то и дело требовали внимания Министра лично. Так же его требовали и всякие общественные мероприятия: открытия филиалов лечебницы Мунго, высших учебных заведений, местных органов правопорядка. Магическое сообщество укреплялось, и Гонт обязан был присутствовать, чтобы получить заслуженные почести. Войти в историю газетных хроник и журнальных обложек. Но, Церцея, как же он это ненавидел. В гробу Том видал и этих людей с застывшими улыбками на лицах, и вспышки колдокамер, и официальные речи. Он был в этом всём несомненно хорош, не нашлось до сих пор ни единого человека, который распознал фальшь. Но думал он совсем не об этих важных для имиджа глупостях. Его голову не покидала мысль о продолжении экспериментов. К сожалению он не имел ни секунды в запасе, чтобы подумать об этом как следует. Нужно было разработать порядок действий, составить новый ритуал. Да придумать, как достать из девчонки магию, в конце концов. Она не ошиблась, раньше такое действительно почти ни у кого не получалось. Всё парное колдовство считается мифом и выдумкой, даже известные имена и формы ритуалов, при которых это работает почти канули в лету. Но Том Марволо Гонт не был бы собой, если не нашёл способ подчинить себе реальность.

Министр Гонт наконец дошёл до статуи горгульи, за которой пряталась дверь, ведущая в башню директора. Каменное существо безмолвно восседало на отведённом ему пьедестале и ждало пароль. Том вновь чувствовал себя школьником-старостой, просящим у Директора пару минут внимания для чего-то несомненно важного. Вредный старик просто отказался открывать свой камин для Министра даже после официального запроса. Не доверяет. Что вполне ожидаемо. Том Дамблдору бы тоже доступ к своему дому не открыл.

— Лакричные тянучки. — сказал Том, постукивая стопой по полу от нетерпения. У него было мало времени, вечером состоится первое заседание Визенгамота, где будут судить тех двух оборотней. Мужчина уже предчувствовал, какие неприятности может устроить целая куча оборотней-присяжных в зале.

Пароль не сработал, и Том почувствовал даже какое-то мрачное веселье. Браво, директор.

— Ох, прости, Том, я совсем забыл сообщить, что поменял его. Пивз как-то прознал и целый вечер гонял горгулью туда-сюда. — Возникший из ниоткуда прямо у Тома за спиной Дамблдор добродушно посмеялся. Это вполне было в духе Пивза, в духе Дамблдора, но Том всё равно почувствовал себя щёлкнутым по носу щенком. — Взрывные шипучки.

— Надеюсь он не натворил чего-нибудь в вашем кабинете. — не искренне посочувствовал Том.

Директор обошёл Министра сбоку и первым шагнул на каменную винтовую лестницу, стоило статуе отъехать в сторону. На стенах тут же зажглись зачарованные факела.

— Нет, не стоит волноваться, Том. — ответил старик, лукаво поблёскивая глазами за стёклами очков. Министр едва не заскрипел зубами. Ещё и по имени называет, как юнца.

И вот всё снова так, как и раньше, только кабинет совсем другой. Том стоит перед Профессором Дамблдором, уже возвышаясь над ним на два сантиметра, а не глядя снизу вверх как в детстве, но всё равно чувствует себя ребёнком. Под этим проницательным взглядом он всегда чувствовал себя беззащитным. И как же это злило!

Министр отдал бы всё на свете, чтобы никогда не знать Альбуса Дамблдора, никогда не встречать и не обращаться за помощью. Он всю жизнь делал для этого всё возможное. Но в сегодняшнем вопросе он беспомощен. Как не противно это признавать, а знания человека, который старше более чем в два раза могут оказаться бесценными.

Директор сел за свой стол, заваленный бумагами и разными побрякушками непонятного назначения. При директоре Диппете кабинет был почти пуст, минималистичен, а вот Дамблдор разгуляться. Каждый угол был заставлен артефактами, механизмами, шкафами с книгами. На полу лежало несколько с красивым узором ковров, сквозь окна на железки украшений падал свет, пуская по стенам зайчиков. Неизменным оставалось одно: полные портретов стены. Вся богатая история Хогвартса была выставлена на показ до самого потолка. Вокруг только лица-лица, живые и шепчущиеся. Том бы сошёл тут с ума, но видимо самому директору нечего было скрывать, раз он спокойно относился к этим давно мёртвым, но всё ещё болтливым душам.

— Я рассмотрел твой вопрос. — директор заговорил и указал Тому на стул напротив стола. Том хотел упрямо остаться стоять, но разговор предстоял долгий судя по загадочным ноткам в голосе Дамблдора.

— И к какому же выводу вы пришли? — тон Тома стал вкрадчивым и достаточно смиренным, чтобы директор перестал с ним играть. Старик принял скорбный вид.

— Боюсь я не в силах тебе помочь. Ничего из того, что ты описал мне я не встречал раньше. — он покачал головой, — И даже мои хорошие знакомые не смогли понять, с чем мы все столкнулись. Если бы я смог ознакомиться самостоятельно…

В глазах старика озорной огонёк почти угас. Происшествие и впрямь было ужасающим. За всю свою жизнь Альбус не раз встречался с жестокостью, ему было с чем сравнить. На его долю выпало целых два Тёмных Лорда. Один даже сидит напротив, чудом вернувшийся из-за завесы смерти. Возродившийся. Переродившийся новой версией себя. Каким бы предвзятым Дамблдор ни был в отношении конкретных людей, а обвинить этого молодого мужчину напротив в такой жуткой расправе уже не поворачивался язык. Том и сам был встревожен: его тяжёлая хлёсткая сила вилась вокруг как вздыбившая шерсть кошка. Лицо Министра застыло, слишком безразличное, чтобы выглядеть естественно незаинтересованным.

— Но я могу сказать одно: к этому не причастен ни человек, ни любое другое подобное человеку существо. Живые не имеют такой разрушающей тьмы в себе. — директор понизил голос. Портреты на стенах тоже притихли. Том с минуту помолчал, обдумывая.

— А мёртвые? — наконец проронил он беспокоящую его мысль.

— Не могу утверждать. Я бы предположил, что это был Дементор.

Министр замер.

— Исключено. — остро отбил он и всем своим существом подобрался. Но Дамблдор и не думал нападать. Старик только наблюдал.

Дементоров давно не видели. В последний раз они появлялись где-либо кроме Азкабана почти десять лет назад. Тогда из тюрьмы сбежал Сириус Блэк, обвиняемый в убийстве дюжины магглов и одного волшебника. Министерство, тогда ещё под управлением Корнелиуса Фаджа, отправило на его поиски целую стаю дементоров. Министерство предполагало, что Блэк наведается в Хогвартс за детьми бывших членов Ордена Феникса, организации, которая противостояла Тёмному Лорду Волдеморту. По мнению Министерства Сириус был опасным Пожирателем Смерти, продавшим своих друзей врагу. Дементоры его так и не нашли, мужчина по слухам в Хогвартсе действительно появлялся, но видела его одна только Полная Дама, устроившая форменную истерику из-за царапин на полотне своего портрета, и два школьника, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер. Но за то эти существа изрядно напугали учеников. Да и учителей тоже, и настолько, что директору пришлось выгнать их с территории школы прямо во время одного из школьных матчей по квиддичу. Твари вернулись в Азкабан.

Том тогда едва оправился от своего «возрождения». Целых три месяца тело подростка-Тома регулярно сотрясалось от боли, пока частички души собирались воедино. Он мог даже слышать, как они сплетаются, звеня и повизгивая новыми нитками-связями. Звук, конечно, был призрачным, но это для случайного свидетеля. Для Тома это был урок. Он совсем не помнил, как так вышло. Его душа и тело сделали скачок из сороковых годов в девяностые, мир изменился в мгновение ока. Хогвартс покрылся бо́льшим слоем произошедших в его стенах историй, и зарослей. Дамблдор постарел. А Тому пришлось бежать. Скрываться, пока он вновь не встанет на ноги, не вернёт себе силу. Он прятался в норе громадного змея Василиска под за́мком, а после в незанятых комнатах в подземельях школы, обставленных старинной мебелью. В конце концов когда-то Хогвартс был обыкновенным замком, а не школой, в этих комнатах кто-то жил.

Однажды совсем неосторожно он покинул укрытие после заката, чтобы набрать в лесу трав для умиротворяющего бальзама, и едва там и не остался. Он мог вспомнить как сейчас потусторонний мертвенный холод, который сопровождал дементора, как аура магии сопровождает волшебника. Существо застыло рядом, явно голодное, и раздумывало стоит ли напасть на и без того слабого парня. Из-под капюшона, полностью скрывающего лицо слышалось искажённое, будто помехи на радио, бормотание. Одно присутствие существа стирало в порошок всё желание бороться. Свет и тепло осеннего вечера поглощалось без остатка. Том чувствовал, как его немногочисленная радость покидает измученное сознание. В жизни его, бывшего Лордом Волдемортом, случилось столько дурного, что хватило бы потопить его с головой.

Он помнил, что делать в таких ситуациях. Помнил каким должен быть взмах палочкой, как должно звучать заклинание, и даже имел заготовленные «хорошие воспоминания», чтобы в решающий момент собрать их в кучу. Но заклинание Патронуса ни разу за всю его жизнь у него не получилось. Он выхватил из кармана школьной мантии чужую палочку — кажется Джинни Уизли — и выкрикнул, действительно желая, чтобы это сработало:

— Экспекто Патронум!

И ничего. Если раньше, ещё до всех его экспериментов с собственной душой, палочка выдавала хотя бы полупрозрачную дымку в ответ на заклинание, то сейчас не произошло вообще ничего. Том пытался снова и снова, пока силы совсем не покинули его. Он спрашивал себя, почему же просто не побежал. И сразу находил ответ: ему не хотелось. Вместе с пустотой и смертью поцелуй дементора дарил ещё и успокоение. Что ещё нужно искалеченной душе, которой всё равно до сих пор не хватает добрых четыре куска?

Вдруг тьму леса прорезал ослепляющий свет. Серебристо-белый феникс пронёсся между стволами деревьев быстрой вспышкой. Дементор тихо завизжал и бросился прочь. Том чувствовал себя слишком плохо, чтобы отреагировать, когда вокруг него схлопнулись невидимые канаты Инкарцеро. Из тени под сияние Патронуса вышел Альбус Дамблдор с таким суровым выражением лица, что даже непрошибаемому к чужому недовольству Тому стало не по себе. Старик несомненно его узнал.

— Я заметил присутствие знакомой силы в школе ещё в конце прошлого учебного года, Том. Я надеялся, что однажды ты сам придёшь и всё мне расскажешь. — спокойно сказал он. Глубокий голос старика пробирал до мурашек. Том неотрывно следил за его рукой, всё ещё сжимающей волшебную палочку.

Голос подростка был хриплым от испуга и усталости:

— Как удачно сложилось, да?

А после, уже на должности младшего помощника Министра Том, теперь уже Гонт, а не Риддл, предложил избавится от дементоров вовсе. В Азкабане осталось всего трое для ежедневного патруля, а остальных заперли глубоко под землёй в древних казематах, к которым был доступ только у уполномоченных авроров. Иногда туда спускали приговорённых к казни людей, и волшебников и магглов, по особой договорённости с немагическим правительством. Но в основном твари оставались голодными.

Новые не появлялись. Кажется, что дементоры не умеют размножаться привычным образом в принципе. Они духи, концентрированная тьма, поглощающая волшебника и подчиняющая его тело. По одной из неподтверждённых теорий. По другой — они рождались из гнили массовых захоронений, но подтверждения этому не нашли. И откуда одному из них взяться на поверхности теперь? Да и был нюанс.

— Все души на месте. Магглы погибли от остановки сердца. — Том продолжил после паузы, — Предположительно в результате применения непростительного проклятия.

— Но ведь что-то выгнало их из жилищ? Группа убийц и дементор. — директор звучал даже слишком уверенно.

Дамблдор изучал Министра взглядом. Он мог живо представить как быстро и неотвратимо крутятся в этой кудрявой голове шестерни. Тому хватит всего мгновения, чтобы прийти к выводу. Террористы. Возможно заговор. Кто-то, кому под силу подчинить себе воплощённое в существо зло.

А что если дементора не подчинили? И не подкупали? Что если его создали?

* * *

Утро субботы, хотя скорее обед, ведь завтрак был бессовестно проигнорирован в угоду безмятежному сну, встретило Кэсси ярким, горячим солнцем в окне, которое она забыла занавесить с вечера. Вчера на паре по трансфигурации Поттер совсем вымоталась. У неё никак не получалось превратить камень в золотую тиару с драгоценными камнями, получался либо литой металлический обруч, либо кристаллизованный и полупрозрачный, как соль. Профессор Эйдинс посмеивалась каждый раз, когда после очередного проигрыша цвету и форме Кэсси начинала недовольно бухтеть. А ночью Профессор Венес устроила первый урок по астрономии, из-за чего Кэсси легла совсем поздно. Она долго крутилась в постели не в силах выкинуть из головы звёздные карты и расчёты. Вот что-что, а астрономию она любила и в школе, и топала на неё быстрее и бодрее, чем все её одноклассники вместе взятые. Звёздное небо иногда так сильно захватывало дух, что было тяжело осознавать его реальность. В безоблачную ночь чернильное полотно с тонким полумесяцем над Хогвартсом окрашивались брызгами светящихся точек, разного оттенка и размера, а иногда они и вовсе собирались в настоящие хвосты из звёздной пыли, похожие на разлитое в лужу бензина молоко. Кэсси не могла осознать, как что-то столь великое и далёкое может оказывать на жизнь одной единственной планетки такое влияние. Положение звёзд по разному влияло на окружающую магию, на эффективность зелий, на силу ритуалов. Не так сильно как положение луны или Солнца, но всё же. Даже магглы искали в звёздах ответ: иногда просто указание на путь, а иногда и помощи в повседневных делах. Натальные карты у них, конечно, получались из рук вон плохо. Сказывался недостаток магического образования, но на то они и магглы. Им они нужны чисто в качестве приложения, в котором расписаны причины их действий и возможные последствия. Как и в карточных раскладах, в натальных картах они ищут только успокоения, контроля над жизнью. Знали бы они, что это вполне серьёзная вещь для волшебников, которая используется в медицине. А может и к лучшему, что не знают, возгордились бы.

Кэсси не спеша одевалась, едва перемещаясь по комнате, пригретая рассеянным светом. Не то, чтобы летом его было мало, но в последнее время небо было затянуто тучами, а в комнатах поместья Гонтов не поймёшь, тепло на улице или нет. Магия надёжно защищала волшебников от погодных изменений.

Кэсси в конце концов сдалась и распахнула окно настежь, впуская в комнату горячий воздух, разбавляемый прохладным ветерком. Дом стоял на холме, на большом открытом пространстве, а чуть ниже вокруг расположился редкий лиственный лес, из которого то и дело раздавались птичьи голоса. Не хватало только запаха: из сада не донеслось ни одного аромата цветов или травы. Не было и жужжания насекомых, кроме комаров и мух. Сад ведь был не настоящий. Красивая картинка, но без души. Странно, что такой педантичный зажиточный человек, как Гонт не захотел иметь на внушительной придомовой территории гордость любого аристократа — сад. Тем более, что вместо человека-садовника он мог выкупить у кого-нибудь одного обученного эльфа. Тогда Винки не пришлось бы закупать цветы для украшений где-нибудь, она могла брать их прямо с клумбы. И могла бы менять свои композиции почаще: уже увядающие веточки Львиного Зева мозолили глаза. Кэсси видела, что в столовой эльфийка уже поменяла их на новые, но до комнаты Кэсси Винки будто специально не дошла. Ещё пару дней и я вышвырну их в окно, решила Кэсси.

В выходной день дом казался ещё более пустым и тихим, чем на самом деле был. Обычно из комнат то и дело выползали люди, чтобы размяться или собраться в одной из многочисленных гостиных, и Кэсси слышала их шаги за дверью своей спальни. Сегодня было не так. К обеду даже в столовой стояла тишина, и Кэсси решила, в качестве исключения, что возможно сегодня пообедать там будет не плохо. На кухне с эльфами несомненно хорошо тоже, но, как ни крути, а человеческого общения хотелось. Просто поговорить, услышать и быть услышанной. Может получится узнать что-нибудь о самих жильцах дома или даже о Министре Гонте. Хоть немного информации, чтобы знать, как вести себя дальше.

И правда, в обычно полной народу столовой оказалось всего три человека. Аврорка Гарриет Портман с интересом взглянула на вошедшую, а после сразу вернулась к своему блюду. Грегори Лоренс что-то увлечённо вычитывал в новом выпуске Пророка, на обложке которого красовалась крупная фотография Альбуса Дамблдора в парадной мантии, менее яркой, чем обычно, и в окружении нескольких людей с суровыми выражениями на лицах, и заголовок: «Казнить нельзя помиловать? Что же Визенгамот думает об обвиняемых в массовом убийстве оборотнях?»

Джон Лоренс, в свою очередь, что-то писал в толстой тетради и бормотал себе под нос «В понедельник у нас по плану… А во вторник мы займёмся…». Продолжения фраз он успешно зажёвывал своим сэндвичем с ветчиной.

Кэсси облегчённо вздохнула и прошла к своему месту. Гонт отсутствовал, как и в последние дни. Заголовок газеты звучал тревожно, а уж длинная на всю страницу статья и подавно. Что за происшествие? Не то, чтобы Кэсси и раньше интересовалась событиями в мире, но в Дырявом Котле было тяжело не наслушаться историй о насущном. Возможно Министр именно этим и был занят? Даже в выходной. У политиков бывали выходные? Любопытство медленно брало верх, и, спустя уже целую половину тарелки грибного супа, Кэсси наконец сдалась. Грег отложил газету, утолив интерес и вернулся к своему чаю.

— Можно вашу газету? — Поттер взглянула на парня и протянула руку. Грег и бровью не повёл, будто и так этого ждал.

— Разумеется. — он передал газету через стол, случайно задев макушку своего брата. Джон встрепенулся, как воробей. Волосы его были светлые как выгоревшая на солнце пшеница, а лицо имело какую-то детскую мягкость, хотя он, очевидно, был взрослым мужчиной. Вперил нахмуренный взгляд в Кэсси, а после заговорил.

— Мы ведь не знакомы лично? Джон Лоренс. — при этом он слегка покраснел, будто осознавая всю свою излишнюю серьёзность. Кэсси кивнула. Имена всех здесь она знала и так. Не раз кто-нибудь обращался к соседу по столу официально, будто всех людей в доме связывали исключительно рабочие отношения. На взгляд Кэсси все они были своеобразной семьёй, соблюдающей чёткую иерархию. Может ли это быть от того, что Министр Гонт чертовски одинок?

— ГрегориНе знаю, поняли ли вы, но это буквально молодые версии Джона Ватсона и Грегори Лестрейда из Шерлока. Лоренс. — брат Джона представился следом. Его волосы были такими же светлыми, но отливали в серый. Лицо было не таким мягким, но и не угловатым как у Гонта. Оба, и Джон и Грег, были одеты классически: в мягкие шерстяные брюки и хлопковые рубашки. У Грега на плечах был повязан свитер.

С противоположной половины стола прокашлялась аврорка.

— Гарри Портманака Гарри Поттер, но в гендербендер версии и на год старше нашей главной героини. Я не могла не всунуть отсылку на оригинал…. — приосанившись, представилась она. У неё были короткие каштановые волосы и зелёные глаза. Кэсси не могла вспомнить где уже видела такой оттенок, но у людей она его ещё не встречала. Аккуратный маленький нос девушки украшали очки в круглой оправе, а на груди блестела заколдованная нашивка «Сержант Аврората Гарриет Портман», которая под определенным углом превращалась в изображение волка — официального талисмана.

— Кэсси Поттер.

— Я знаю, что бессмысленно спрашивать… — вдруг протянула Гарри. Её глаза хитро сощурились. — Но всё-таки, зачем вы здесь?

Судя по заинтересованно замершим мужчинам вопрос был животрепещущий. Очевидно, что Том не посчитал нужным что-нибудь им сообщить, а известным ответом никто не удовлетворился. Гарри хотя бы имела оправдание своему любопытству: это её работа держать ухо востро в этом доме. Вдруг девчонка Поттер шпионка? Хотя, искренне поверить в то, что Мистера Гонта могла облапошить такая кроха было просто невозможно. Кэсси казалась Гарри слишком невинной, а Тэмми, её коллега и подруга, и вовсе считала, что девчонка имеет какое-то отклонение в развитии. Впрочем, она имела подобное мнение почти обо всех в доме. Особенность характера.

Но прямо сейчас Гарри сильно сомневалась. В обоих выводах. Взгляд у Кэсси Поттер был таким же изучающим, как у юного натуралиста, обнаружившего в траве новую букашку. Она была настроена дружелюбно, но осторожно. Взглядом аврора Гарри улавливала микро-эмоции на её лице, ужимки и язык тела, и видела просто потерянного человека, который взвешивает каждое своё действие и слово. Она не была ни легкомысленной, ни подозрительной, не ощущалась безумной. Возможно немного боялась, как остальные люди боятся чего-то неизвестного?

— Я… и сама не знаю. — неожиданно искренне ответила Кэсси, и усмехнулась. Она с трудом сдержала нервный смешок. И действительно ведь не знала. — А вы? Вы здесь зачем?

Гарри улыбнулась подбадривающе:

— Я здесь в качестве охраны, как и мои коллеги.

— Неужели Министру так требуется охрана? — спросила Кэсси. Она думала, что Том достаточно сильный волшебник, чтобы многие опасности были ему нипочём.

— О, нет, мы только для охраны дома. — Гарри хмыкнула, — У Министра есть телохранители из старших Авторов для особых случаев. Они нужны по протоколу, на случай покушений на его жизнь.

В доме точно есть ценные артефакты. То есть, офигенно ценные, раз нужно аж четыре человека, чтобы держать всё под контролем. Или даже опасные. Кэсси никогда не слышала, чтобы дома волшебников охраняли другие волшебники, ведь обычно с этим справлялись заклинания или даже эльфы.

— Понятно. — Кэсси задумчиво перебирала уголок газеты. Она перевела взгляд на мужчин. — А вы?

Грег фыркнул:

— Учителя. Здесь есть полдюжины детишек, которым нужна была помощь в подготовке к школе, и некоторым она требуется до сих пор.

— Что, оба? Подожди, полдюжины?! Я видела четырёх. А где ещё двое? — воскликнула Кэсси.

— Пара школьников, Диана и Томас, сейчас у своих друзей гостят. — Джон покачал головой, — Артур, Реймонд и Сара пойдут в школу в этом году. В конце августа начнётся жуткая суета.

— Хорошо, понятно. — Поттер покивала головой, и обратилась к Гарри, — Значит, четыре аврора, это вы с Тамарой, Джек Крингл и Арнольд Смит, их жёны Люси и Брианна, два учителя. А ещё? Ларс Джонс и Эван Питерсон, кажется? Ваши мужья?

Она взглянула на Гарри, на что та только расхохоталась.

— Ну нет! Моя единственная любовь это Тамара РидЖенская версия Тома Риддла. Таким образом у нас получается томари внутри томари. Я безумный гений, я знаю.. — что ж, в Тэмми было тяжело не влюбиться. Эффектная брюнетка, высокая и грациозная навевала страх и восхищение одновременно. — Они информаторы и работники Министерства.

Она сказала это так, будто не открывала сейчас тайну. Хотя, тайной для жителей дома это и не было, очевидно.

— Ларс имеет связи в гоблинских банках, а Эван в МАКУСА. Это Американский отдел правопорядка.

— И?

— Многие преступники скрываются за океаном, МАКУСА выдаёт их Министерству.

— Нет, она спрашивает не об этом. — Грег перебил её. Он выглядел позабавленным, — Ларс лично попросил у Гонта жилья, так как его полугоблин отец оставил его без гроша. А Эван отец-одиночка, которому нужна помощь в воспитании Сары и Карла. Поэтому он и живёт здесь.

Это не укладывалось в голове. Кэсси с подозрением прищурилась:

— Мистер Гонт такой добряк?

Грег широко ухмыльнулся, его глаза были полны скепсиса.

— Вообще нет. Но он не мог проигнорировать официальную просьбу. Отвечать на них его обязанность, скреплённая клятвой, которую он дал, заступая на должность.

— Да и полезные же знакомства, в самом деле. — добавила Гарри.

Кэсси не могла этого отрицать. Её максимум это главный редактор «Придиры», что звучало не очень престижно. Нет, Мистера Лавгуда она нежно любила, как странноватую отцовскую фигуру, но журнал был откровенно смешным. А полезные знакомства… Может Кэсси тоже завести с Эваном знакомство? Тогда появится реальный шанс сбежать и начать новую жизнь. В Америке, под опекой американских авроров жизнь может измениться. Смыться туда под видом беженки от Министра-похитителя. Смешно.

На этом разговор как-то заглох. Кэсси упёрлась взглядом в статью, вчитываясь в мелко напечатанные строки. «В ночь с 14-го на 15-ое июля было совершенно жестокое нападение на маггловскую деревню в пригороде Лондона. Три сотни жертв, среди погибших около десяти детей и семнадцати стариков пенсионного возраста.» Кэсси внутренне вздрогнула. Четырнадцатого июля она почти убила себя на мосту в Ричмонде. И в эту же ночь свершилось массовое убийство. Страшное совпадение прошлось по телу мерзким холодком. Последние три ложки супа отказывались лезть в горло. «На месте происшествия задержали двух оборотней, беглых мятежников с палочками в руках.» Внизу, под фото оборотней звёздочкой обозначалась сноска: «Только зарегистрированные в списках Министерства магические существа, равные человеку, имеют право на волшебную палочку.»

Люди, истощённые и в шрамах на лице и руках, конечно выглядели как преступники, но у Кэсси были серьёзные сомнения на счёт их причастности. Вспоминался Профессор Ремус Люпин, как позже выяснилось, тоже оборотень. Он выглядел угрожающе за счёт исполосованного белёсыми шрамами лица, но был абсолютно добрым и преданным делу человеком. Его же слова и приводились в цитате посреди страницы: «Есть гнусности, на которые способен представитель каждой расы, но эти убийства дело рук истинного монстра. Оборотни не монстры.», а ниже интервью с судьями Визенгамота, и Дамблдором в том числе. Вывод они делали не однозначный, каждый противоречил другому, запутывая и наливая столько воды, что в пору было и захлебнуться. Удивительно, что Пророк не позволил себе сделать какой-то свой вывод, который добавил бы ситуации больше перца. Видимо происшествие настолько потрясло даже их, что о конкретных обвинениях не было ни слова. Статья заканчивалась лаконично и совсем не в стиле этой газеты: «Министр Гонт воздерживается от комментариев. Наша редакция будет внимательно следить за расследованием.»

-… будет внимательно следить за расследованием. — закончила Кэсси вслух. «Мистер Гонт», в общем-то, блистал улыбкой на следующей странице, где говорилось об открытии нескольких новых колледжей с уклоном в гуманитарные науки.

— Ага, что скажут, то и напишут. — фыркнула Гарри. Кэсси посмотрела на неё вопросительно, — Там ни слова конкретики. Очевидно Министерство уже вмешалось в написание статьи.

— Что вполне логично. — протянул Грег, — Сейчас паника вообще ни к чему. Народу только дай волю и они придумают нового Тёмного Лорда. — он со знанием покивал. История была его страстью, так что он как никто другой знал, как люди любят сотворить себе монстра.

— Как и вам. — послышалось из-за приоткрытой двери. Тамара вошла в столовую как королева, степенно и с горделиво приподнятым подбородком. Гарри просияла.

— Да ладно тебе, Тэмм, мы просто болтаем.

— Именно с этого и начинаются неприятности. — девушка снисходительно хмыкнула. Даже бесформенная аврорская мантия смотрелась на ней как изысканный наряд. Кэсси закусила губу от жгучей зависти и скрыла её за улыбкой.

Девушки всего десяток минут спустя покинули столовую, а после засобирался и Грег. Джон продолжал составлять расписание на будущий год. Он был, кроме личного репетиторства, ещё и преподавателем чар в каком-то кружке для дошкольников. Оказывается такая система работает уже очень давно, узнала Кэсси. К стыду стоило признать, она действительно считала, что почти все чистокровки, в глаза не видевшие маггловской школы, приходят в Хогвартс умея только читать и писать.

Заняться в выходной было решительно нечем, да и ничего не хотелось. Как и всегда, когда спишь до обеда, силы кончаются куда раньше, чем когда встаёшь к восьми. И уже спустя пару часов бессмысленного лежания на кровати и втыкания в потолок без мыслей и чувств, пришло желание убиться, лишь бы не маяться от скуки. Из головы не выходила тревожащая статья. Червячок подозрения грыз мозг где-то за ухом. В последний раз такие массовые нападения случались больше двадцати лет назад, когда… Волдеморт был жив. Но ведь с того света не возвращаются. Значит это кто-то новый. Конечно же на фоне новых законов в отношении магглорожденных и полукровок какой-нибудь псих почувствовал, что имеет право на радикальные действия, это вполне логично.

В конце концов Кэсси уснула и снился ей неясный образ опасности, чёрный, в капюшоне. Тьма, чернильная и ледяная, вихрилась вокруг силуэта существа, от которого веяло голодом и могильной прохладой. Руки-ветки тянулись к кричащим комкам душ. Они были такими горячими и сладкими на вид, как карамельные конфеты. Но попробовать их не удалось, огоньки гасли даже раньше, чем Кэсси успевала прикоснуться к ним. Она так и осталась голодной. А потом небо над разрушенными домами начало светлеть, значит пришла пора возвращаться. И без того едва ощутимое тело существа стало совсем лёгким и рассеялось в последних тенях, изгнанное солнечным лучом.

Всё утро воскресенья Кэсси ходила как в воду опущенная. Сон был слишком тревожным, чтобы перестать о нём думать. Боггарт, которого она так опасалась встретить в коридорах дома пришёл к ней во сне, что за ирония. На завтраке Кэсси предпочла не появится, и всё равно, если у Министра сегодня выходной тоже и он может это заметить.

Девушка стояла перед слишком огромным для её скромного гардероба шкафом и раздумывала, стоит ли ей просто весь этот старый поношенный мусор сжечь. Вряд ли Винки обрадуется пожару в комнате, и ещё меньше она обрадуется просьбе купить Кэсси что-нибудь новое. Это же не важный вопрос, с которым придётся идти к Гонту?

Из небольшой кучки базовых вещей жизни заслуживало только одно нежно-голубое платье, которое Кэсси надела лишь раз на свадьбу подруги. Кэсси покачала головой и потянулась за своими вторыми и последними джинсами, до непримечательного тёмными.

На улице вновь хмурилось, солнце пряталось за тучами и не угрожало изжарить любого, кто посмеет оставить позади безопасное пространство под крышей. Сейчас бы покинуть душное поместье. Сердце просило воздуха-воздуха. Возможно прохладный северный ветер сдует все тревоги, а летний ливень смоет увиденную во сне картинку?

Первым делом Кэсси всё же решила поесть. Ко времени обеда под ложечкой от голода сосало уже почти невыносимо. В коридорах Кэсси старалась держаться чуть позади за спешащими в столовую жильцами. Миссис Крингл вела на обед своего сына Артура. Рядом с ними о чём-то щебетала Сара, таща за ручку кроху Карла.

— А я хотела бы на Гриффиндор. Ты только представь, Сара Питерсон — самая смелая девочка на самом смелом факультете! Ха, я стану звездой.

— Ага… — угрюмо буркнул Артур. Он был одним из тех детишек, которые не любили прерывать игры ради еды. Такой мелкий, как и Сара, ниже Кэсси в два раза. Надо же, а ведь она была ещё мельче, когда впервые попала в Хогвартс. В основном от недоедания, тётка редко баловала Кэсси полным завтраком. А иногда даже оставляла без ужина.

А на кухне всё было как всегда: суета стояла неимоверная. Конечно, ведь гости сядут за стол с минуты на минуту. Запах еды кружил голову, пряный и насыщенный. То и дело тарелки наполнялись первым, вторым и десертом, и сразу составлялись на широкий стол в углу. По воздуху плыли столовые приборы. И всем этим управляла крайне сосредоточенная Винки.

— Сегодня будет всего десять. Уже! Пора! — воскликнула она, — Всё готово?

Пятеро эльфов воскликнуло хором «Да!» и Винки эффектно щёлкнула пальцами. Все заготовленные блюда тут же исчезли, отправившись наверх, к людям. Стол остался сиротливо стоять в углу совсем без дела.

И только после этого Гаррен заметил замершую в дверях Кэсси.

— Мисс Поттер!

Винки тут же обернулась. Её довольное проделанной работой лицо тут же посуровело.

— Ваш обед в столовой, Мисс.

— И его никак не вернуть? — Кэсси заискивающе улыбнулась.

Эльфийка покачала головой, кончики её ушей описали в воздухе дугу.

— Это безобразие. — она вздохнула, — Вам нельзя есть здесь. Хотя очевидно что вы делаете это даже уже не во второй раз, я не могу позволить больше. Это правило!

— Пожалуйста, Винки. Я быстро!

Эльфийка пару секунд подумала, хмуря брови. Потом порция Кэсси вернулась назад на кухню, возникнув на тумбе в том же углу, что и в тот раз, когда Винки привела её. Кэсси поблагодарила её и села.

— Министра в доме нет, верно? — спросила она чуть позже. Очевидно его не было, как и в прошлые дни, раз он до сих пор не поинтересовался, где Кэсси может быть, но уточнить стоило. Она подумала о том, что нужно ему сообщить о предстоящей прогулке. Вряд ли он обрадуется узнав об этом постфактум. Может подумает, что она хотела сбежать? Она хотела, но сомневалась, что это имеет реальный смысл.

— Его нет, верно. — ответила Винки. Она примостилась на самом высоком стуле со спинкой. Королевский трон в царстве низких табуреток. — А что?

— Я хотела сообщить ему, что выйду на улицу. Погулять.

— В ливень? — брови эльфийки взлетели вверх. Кэсси пожала плечами.

— Люблю ливень.

— Вы не выйдете за ворота. — Винки фыркнула в ответ почти нежно, как несмышлённому ребёнку.

— Это ещё почему?

— Вы не гость здесь, а пленница. — лицо девушки застыло. Да, верно, Винки, так и есть. Эльфы, тихонько подслушивающие рядом, заохали. — Вам нельзя покидать Поместье через ворота или с помощью аппарации.

— А если… — Кэсси заговорщицки протянула. Она предполагала, что так будет, но всё равно расстроилась, — я перелезу через забор?

— Это… — подыграла ей Винки. Огромные глаза эльфийки позабавлено прищурились, — глупо. И не сработает, вы же знаете.

Девушка фыркнула и отстранилась, упираясь спиной в стену.

— Знаю.

Скорее всего будет как с камином, только вместо огня Кэсси отпугнёт от забора что-нибудь другое: железо нагреется до бела, или по металлу пустится ток. Да что угодно может случится, на самом деле. Защитных заклинаний существовало бесчисленное множество.

Ну хоть так, решила Кэсси. В любом случае лучше, чем запереть себя в четырёх стенах и плевать в потолок от скуки. Нет, можно было заняться самообразованием, книги там почитать или старые свитки из библиотеки. Профессор Химус с интересом разглядывал уставленные древними фолиантами и ценными изданиями полки, даже парочку отложил на столик, чтобы почитать пока Кэсси решает тесты. Названия некоторых книг он переписал себе в блокнот. «Мисс Поттер, да это же просто сокровищница! Готов спорить, Мистер Гонт учёный.»

Но это было так сложно. Сесть спокойно, настроить себя на чтение и понимание, читать, пытаясь игнорировать разрушительные мысли, которые будут появляться в этой сосредоточенной тишине. Может музыка помогла бы, Кэсси имела пару пластинок от отца и кассет с любимыми группами. Она даже однажды попросила Невилла отнести её плеер к одному из Уизли, чтобы тот заколдовал его на работу в магических условиях, но он в последнее время барахлил. Может в доме найдётся граммофон? На какой-нибудь более-менее современный проигрыватель она конечно не надеялась.

Кэсси всё-таки захватила плеер когда наконец собралась на улицу. Обед как раз кончился и немногочисленные оставшиеся в доме люди расползлись по комнатам. Из коридора Кэсси слышала как в одной из гостиных колокольчиком переливается смех детей и звучит задорный топот. Семейство Крингл обитало прямо напротив комнат Кэсси.

По пути в холл она не встретила вообще никого, к счастью. Створка двери туго двигалась, пришлось приложить уйму усилий, чтобы та открылась и выпустила девушку в прохладный летний день. Мелкая морось накрапывала с неба, почти не ощутимая, как роса в воздухе во время тумана. Джинсовая куртка защищала от ветерка, а капюшон толстовки от мелких тёплых капель. На вымощенной камнем дорожке Поттер едва не шлёпнулась на задницу, оскользнувшись. Трава тоже была скользкой от влаги. Кроссовки сразу промокли, трава оставляла на их тканевой поверхности след, похожий на росчерк кисти. Кэсси глубоко вдохнула свежий воздух, лишённый обычной пыли, ведь ту прибило к земле влагой. Недалеко шумел лес, ничуть не напуганный внезапным дождём. Наоборот, на фоне затянутого серыми тучами неба изумрудно-зелёные листья и иголки светились даже больше. Вода очистила их. От кислорода закружилась голова.

Кэсси достала из кармана джинс плеер, уже порядком потёртый на гранях и с поцарапанной о шишки хищного хмеля задней крышкой. Ох, и опасно же было их рвать у самой кромки Запретного Леса с заткнутыми наушниками ушами, но в тот вечер всё обошлось.

Девушка прогуливалась по аккуратным засыпанным щебнем тропинкам между стриженными кустами, низенькими деревьями и застывшими как от заклинания Стазиса цветочными клумбами. Красивейшие розы, разных размеров и расцветок, изящные лилии и орхидеи. И совершенно пустая сухая земля под ними, ни травинки, ни вьюнка. Не было и насекомых, а ведь этой красоте так не хватало бабочек, которых в это время года должно быть хоть отбавляй. Самое печальное, что за решётчатым забором они были: порхали между полевых цветов и сплетались в своих очаровательных танцах, стряхивая с хрупких крыльев морось. Они выглядели так беззаботно, будто не знали ни печали, ни смерти. Наверное и впрямь не знали, откуда им. Кэсси бы тоже так хотела.

В уши лился гитарный перебор какой-то баллады. Кэсси не особо вслушивались в текст, поглощённая своими мыслями. Вдруг краем глаза она уловила шевеление сбоку. Как будто с огромного камня что-то скользнуло в траву. Мелькнул только полосатый гладкий хвост. Мгновенно зажёгся интерес. Поттер замерла, а после осторожно подкралась к камню. Он в саду был далеко не один, то тут, то там стояли, но все они раньше были пусты. На этом же лежала дохлая крупная птица. Чей-то ужин. Рыжеватые крылья разметались по камню, лапки торчали кверху. Кэсси поняла намёк и поспешила убраться. Что бы ни жило в этом саду, оно наверняка было довольно большим. Что ж, Гонт был не похож на любителя животных в принципе, но может завёл себе сторожевого «наргла»? Вполне в стиле маньяка-параноика.

Поттер направилась в противоположную сторону. Но у угла дома притормозила. От ворот по дорожке шагал Министр. Вспомни лучик, вздохнула Кэсси. Она там и осталась в тени Поместья, чтобы не попасться ему на глаза. Мужчина выглядел злым: резкие шаги, сжатые до боли челюсти, весь вздыбленный как тасманский дьявол. Он, казалось, вообще ничего не замечал. Девушка дождалась пока Гонт скроется в доме, громко хлопнув входной дверью. Она же была тяжеленой! А он ею как кухонной дощечкой грюкнул.

Кэсси пошла дальше, к другому концу сада. Там было не то, чтобы разнообразнее, но разрастался небольшой лабиринт с высокими стенками из живой изгороди. Постоянно встречались лавочки. Вот конкретно эта часть сада была явно для гостей. Здесь никаких опасностей не обиталось, даже освещение встречалось чаще. Пройти лабиринт полностью Кэсси не успела, с неба наконец грянул ливень. Потемневшие в раз тучи периодически освещались трещинами молний. Кэсси почти вымокла, когда наконец нашла обратную дорогу из лабиринта и добежала до дома. Плееру совсем поплохело от воды. Под козырьком спрятались несколько таких же рыжих птичек, как и та, распятая на камне. Их вымокшие перья выглядели так же как потяжелевшие от воды рыжие космы волшебницы. Кэсси и чувствовала себя замёрзшей мокрой птичкой. Она только надеялась, что её никто не сожрёт сегодня. Унизительная выйдет смерть.

Девушка ступила под крышу и наконец достала свою палочку из кармана. Взмахнула ею, пробормотала заклинание и сразу же вся одежда и волосы высохли. Нечего было наносить в дом уличную грязь. Она не хотела делать эльфам лишней работы. К ним и направилась. Если не хочется спать или читать, то хоть поболтает. Безоговорочная поддержка маленьких наивных существ приходилась очень кстати.

Они были так счастливы, что кто-то приходит к ним в гости. Разговоры совсем не отвлекали их от работы: время от времени ребята убегали то в кладовку, то в прачечную, чтобы развесить выстиранное белье. Они уже начинали потихоньку готовить ужин, Торрен нарезал овощи и Кэсси вызвалась ему помочь. Иногда кто-то из них исчезал, когда жильцы звали, а после возвращался, выполнив поручение. Кэсси узнала, что каждый эльф был закреплён за одной из семей, и очень удивилась, что Винки служит только ей и Гонту. Эльфийка как раз отсутствовала по одному из его заданий.

Кэсси как раз докромсала свой помидор и спокойно отхлебнула кофе, когда почувствовала волну чужой силы совсем рядом, омывшую её ледяной океанской волной. Долго раздумывать, кто это пожаловал не пришлось. Кэсси уже знала, как и замершие эльфы. Они вдруг выстроились в ряд, натянутые как струнки. Девушка старалась сохранять спокойствие. Вот и закончатся её посиделки на кухне. Бежать некуда. Министр наверняка прознал, что она его просьбой пренебрегла. Ещё и злой такой сегодня, точно быть беде. Уж на такое у Кэсси было чутьё.

Дверь отворилась, куда спокойнее, чем тогда входная. Дверь кухни, в конце концов, была хлипкой и могла разлететься в щепки, если хлопнуть ею посильнее. Гонт больше не выглядел взбешённым, он был холоден и остёр, как лезвие клинка. Может он пришёл чтобы отдать эльфам приказ лично, пока главной по дому Винки нет? Но не было ни единого шанса, что Кэсси в этой комнате он не заметит. Поттер и не пряталась. Продолжала сжимать в руках кружку и смотрела ему куда-то мимо головы безразлично. С дядей Верном это обычно срабатывало.

Мужчина оглядел сначала Кэсси таким взглядом, будто препарировал лягушку, а после обратил внимание на Морбина и Нэкета. Эльфы под его взглядом лишь чудом не дрожали.

— Вынужден оторвать вас от дел. — сказал Том, от голоса его веяло арктическим морозом, — Чета Крингл и Смит отправляются на званый вечер. Вам предстоит приглядеть за детьми. Сейчас.

Ребята покивали и тут же с хлопком исчезли. Но обрадоваться миновавшей буре Кэсси не успела: Том вновь вонзил зрачки-льдинки в неё.

— На выход. — дёрнул головой он. Сразу отсекая любые возражения, сам шагнул к дверям. Задерживаться в наполненной запахами и жаркой от включённых духовок кухне не собирался ни на секунду.

Как собаке приказывает. Кэсси скривилась, но пошла за ним. Медленно и без паники. В темноте коридора его долговязая фигура выглядела почти жутко. Том навис над девушкой, подавлял, запугивал. Кэсси пришлось задрать голову, чтобы смотреть ему в лицо.

— Гостям нечего делать на кухне. — его голос рассёк тишину щелчком хлыста.

— Но я и не гость.

Мужчина склонил голову к плечу, как сосредоточенная на добыче чайка.

— Верно. Ведь у гостей есть выбор. — мурлыкнул он вкрадчиво и сделал к Кэсси угрожающий шаг, — А ты обязана следовать моим правилам.

— Я могу объяснить. — Кэсси не позволяла эмоциям отразиться на своём лице, но кровь её похолодела. Поттер не собиралась ничего отрицать или демонстрировать вину, которую не чувствовала. Внутри кололись злость и возмущение. Том молча кивнул. Сейчас только её спокойный голос удерживал его от желания хорошенько девчонку встряхнуть. Крупица неповиновения такая мелочь, такая глупость, а за весь прошедший день уже последняя капля. В груди Министра пенился гнев.

— Я чувствую себя некомфортно в местах скопления людей, которые настроены по отношению ко мне как к подобранной на улице собаке. Общество эльфов приятно мне куда больше. — она пожала плечами.

Том разглядывал девушку добрую секунду, а после хмыкнул. Градус напряжения между ними резко подскочил, сердце Кэсси пульсировало где-то в горле.

— Это не причина.

— Для вас видимо нет. — пробормотала Кэсси в ответ, усердно сдерживая желание оскалить зубы. Она внезапно выдохнула: да это же простая паранойя! Гонт боялся, что человек, ошивающийся на кухне отравит его или кого-нибудь из жителей. Поэтому здесь запрещалось появляться людям! Эльфы не причинят вреда хозяину, а вот пленная странная девчонка, которая хочет сбежать, вполне в состоянии.

— Я не собиралась вас травить! Я даже не подумала- Ох! — мужчина резко качнулся к ней, как змей, наметивший бросок. Кэсси дёрнулась назад и встретилась затылком со стеной.

— Конечно нет. — Гонт шипел. Вся его вежливость трещала по швам, — Если бы ты «подумала», то уже корчилась бы на полу от боли.

Кэсси застыла. Вот он, тот жуткий чужак, который встретился ей на мосту. В глазах мужчины плясали рубиновые огни. Что, если сейчас достать палочку и попробовать защититься? Что, если вполне по маггловски его оттолкнуть? От напряжения язык примёрз к нёбу. Да и все объяснения куда-то разбежались.

Том отстранился так же резко, как и навис. Он внезапно вновь обрёл контроль над тоном и телом, вернувшись к невозмутимому прохладному виду, но тепла в его глазах всё равно было ни на гран. Танец магии вокруг ощущался острым и режущим. Оставалось только догадываться о чём этот монстр думает. Точнее, что он придумал.

— Следуйте за мной, Мисс Поттер.

Ошеломление в глазах девчонки было почти осязаемым. Том внезапно развеселился. Не как ребёнок, нашедший новую игрушку, но как человек, сообразивший, чем унять свою злость. Предвкушение лопались на языке пузырьками. Он на пятках развернулся и пошагал к холлу. Поттер явно хотела бы там и остаться, дождаться пока Том исчезнет, но такой радости ей никто доставлять не собирался. Мужчина дёрнул пальцами, и потащил девчонку за собой за невидимый поводок.

— Да я сама пойду! Сама! — восклицала она где-то за спиной. Том не спешил, у него наконец выдался свободный вечер, а вот Кэсси приходилось за ним едва не бежать, чтобы заклинание удавкой не впивались в шею.

Том вернулся из Министерства злой до дрожи. Отчаяние и раздражение копилось всю неделю. Столько событий одновременно кружили голову не меньше огденского виски, и голова от них болела так же. За пару дней двух несчастных оборотней успели помурыжить, приговорить к казни и отпустить с компенсацией за неудобства. Журналисты то и дело пытались штурмовать Министерство и Аврорат, чтобы вызнать подробности дела. Кабинет Министра ломился от писем с требованиями объяснить, что происходит. Он целый день сдерживал желание хорошенько на ком-нибудь сорваться. Это было в его природе, уж свои недостатки Том осознавал, но демонстрировать их было решительно нельзя. Нельзя кричать на подчинённых даже если сегодня они безбожно тупы, нельзя бросаться жалящими и пыточными, даже если какой-нибудь престарелый Лорд специально изводит тебя, считая обыкновенным юнцом-выскочкой, которому стоит знать своё место. Нельзя высказывать желание сжечь Министерство дотла только потому, что день выдался особенно дрянным…

Но можно устроить старое доброе избиение младенцев. Кэсси совсем не походила на умелого дуэлянта. Она вообще не умела защищаться заклинаниями, не имела хорошей реакции, но взамен имела некоторую долю упрямства. Так себе развлечение, но хоть что-то. Именно поэтому Том со своей жертвой на привязи направился в дуэльный зал. Может быть она чему-то научится? Тогда будет интереснее.

Помещение было достаточно большим и пустым. Стены оформлены как и везде в доме, но не было ни картин, ни украшений. Парочка столов со стульями ютились под стеной, для зрителей. Стук каблуков Тома эхом разнёсся по залу, а после за ним раздавалось и шарканье кроссовок Кэсси. Том дождался пока она рассмотрит открывшееся пространство с удивлённым выражением на лице. Поттер поняла, что это за место.

— И зачем мы здесь? — тихо спросила она. За несколько минут в пути она ощутимо подуспокоилась. Опрометчиво.

Том дёрнул уголками губ.

— Я считаю, что вам не помешает урок по дуэлям.

Лицо девчонки вытянулось. Она так усердно пыталась обдумать это, что не заметила как Том обошёл её кругом, подобно акуле.

— Урок?.. — этого не было в её графике. Пусть память у Кэсси и была ни к черту, но она помнила, что воскресный вечер у неё был совершенно свободен. Поттер подобрала отвисшую челюсть и вздохнула. Да я просто зверушка на потеху! Гонт выглядел до обидного торжествующим.

— Я тренировал авроров в своей охране лично. Надеюсь вы примете это за честь, заниматься с первым должностным лицом в стране. — важно сказал Том. Кэсси довольно громко и без уважения подумала о том, что он распушает перья как павлин.

— Может нам стоит начать с теории?..

— Не думаю. — хмыкнул Том в ответ. Кэсси надеялась, что это шутка. Мужчина выглядел всё таким же твёрдым и морозным, как скала в море, о которую можно легко разбиться. У него достаточно знаний, чтобы раскатать её по полу не пошевелив и пальцем.

Том же чувствовал себя позабавленным. Лицо Кэсси Поттер было не загадочнее открытой книги: удивление, смятение, сомнение. Гнев Министра не утих, но трансформировался в азарт, бурлящий под кожей. Немного игры, и быстрая победа. И девчонка перепугается настолько, что перестанет ошиваться там, где не следует.

— В этом нет необходимости. Теорию вы знаете, я видел ваши оценки. — суховато пояснил Том. Что правда, то правда. У Профессора Люпина на С.О.В по защите она получила заслуженное «выше ожидаемого» за очень хорошее «Протего», заклинание щита.

Том принял безобидный вид и медленно достал палочку так, чтобы Кэсси видела его руки. Она поспешила сделать тоже самое, суетливо переминаясь с ноги на ногу. Оказаться в центре внимания такого хитрого кота, как Министр Гонт, было не комфортно.

— Сделайте пять шагов назад и примите дуэльную стойку.

Кэсси отошла и направила палочку прямо на Тома. Несмотря на все усилия выглядеть невозмутимо кончики её пальцев подёргивались нервно. Без предупреждения Том произнёс атакующее проклятие. Это было не смертельно и не очень больно, но неожиданно и Кэсси ойкнула от боли, защипавшей руку с палочкой, но не выронила ту из пальцев, крепко вцепившись в шершавое древко. Девушка даже не успела осознать, что произошло, не говоря уже о том, чтобы увернуться или выставить щит. Мужчина напал так быстро и непринуждённо, что это вызывало невольное восхищение. Пока Кэсси приходила в себя, мистер Гонт просто стоял и внимательно смотрел на неё. Но стоило девушке снова поднять палочку, как на неё обрушивался шквал различных обидных, унизительных шалостей, вроде щекочущего заклинания или заклинания на смену цвета кожи на зелёный. Теперь она была готова и успешно пряталась за щитами, которые постоянно развеивались Томом. Но она не сдавалась, создавая всё больше и больше, пока не выбилась из сил и не получила жалящими чарами прямо в лоб. Девушка пискнула и опустила оружие, растирая покрасневшую кожу.

— Вы жалкий боец. — сказал Гонт, — Но защита неплоха. А теперь постарайтесь атаковать меня и не смешить больше, а то, боюсь, что умру от смеха раньше, чем от вашего проклятия.

Мужчина откровенно насмехался. Он выглядел самоуверенным и снисходительным как лев, чьё ухо треплет его же львёнок. Он стоял в расслабленной позе будто не был раздражён до пара из ушей всего пятнадцать минут назад. Кэсси удивилась такой резкой перемене. На него так подействовала эта смешная пародия на бой? В любом случае, Министр больше не выглядит способным оторвать кому-нибудь голову в приступе гнева.

— Я уверена, что смерть от смеха вам не грозит. Дементоры не умеют смеяться. — неловко пошутила Кэсси. Министр остался не впечатлённым, сощурился. Опять это существо всплыло, подобно предзнаменованию.

— А я на него похож?

— Да, пытаетесь забрать всю мою радость. — Кэсси вновь подняла палочку и начала закидывать мужчину заклинаниями со школьных стычек и уроков ЗОТИ. В ход шли и те, которые применял сам Гонт, слабые и довольно неуклюжие. Ни одно из них не долетело до адресата, исчезая в двух метрах от Тома. А это он даже не старался, судя по абсолютно спокойному выражению и позе. Кэсси с восхищением подумала, насколько велик радиус его щита. В критической ситуации он может и вовсе показаться неуязвимым!

— И присвоить душу. — кивнул он, и кинул в ответ всё то же жалящее. От него Кэсси увернулась, заставляя уставшее тело двигаться резче. Её красный лоб вспотел, а рука, сжимающая палочку дрожала от неожиданной нагрузки.

— Экспеллиармус! — обезоруживающее заклинание направилось к Тому и почти сразу повернуло назад, стоило мужчине лениво дёрнуть палочкой. Палочка Кэсси вылетела у неё из рук куда-то в сторону. Она безуспешно пыталась её поймать, но древко всё-таки рухнуло на каменный пол дуэльного зала с жалким звяканьем.

— Вы не даёте мне ни шанса! — воскликнула Кэсси обвиняющие. Том скучающе ждал пока она поднимет оружие с пола. Ладно, он признавал, что это всё оказалось не так уж и увлекательно. Том фыркнул не культурно:

— Вы и не стараетесь.

Кэсси застыла, неприязненно нахмурившись. Эта фраза внезапно задела какой-то нерв внутри. «Ты не стараешься!» визжала когда-то Петуния, когда Кэсси училась мыть посуду и расплескала воду по раковине. «Ты — бестолочь.», басил в усы Вернон, когда Кэсси запнулась о веник пока подметала пол. Веник был ниже её самой в тот момент всего сантиметров на двадцать. «Ты способная, но ленишься.», учительница математики Миссис Коулсон разочарованно покачивала головой, разглядывая её оценки в школьном журнале.

Я не стараюсь?

Кэсси закипела.

— Возможно вам всё же стоит прибегнуть к воспоминаниям со старших курсов Хогвартса? Мне не нравится избивать кто-то со знаниями второкурсника. — ухмылка Министра быстро сменилась изумлением, когда он услышал тихое, почти шёпотом сказанное «Бомбарда Максима.» Пока он осознал, что это неуверенное бормотание значит, заклинание уже неслось к нему. О своём решении Кэсси пожалела мгновенно. Сердце её упало куда то в желудок. Заклинание пронеслось у пригнувшегося Гонта над головой, и оставило огромную вмятину в стене. Столик и два стула разнесло на щепки, по полу пошли трещины, в воздух взметнулись пыль и каменная крошка. Помещение вздрогнуло. Сигнальные чары зазвенели, раздражая напрягшийся от испуга слух. На секунду всё замерло, а после лицо Министра стало совсем мрачным. Он сжал зубы и слегка улыбнулся. Оскалился. Тёмные глаза заволокло льдом.

Кэсси замерла, осознавая, что ей в прямом смысле пиздец и с ужасом разглядывала Гонта. Ей бы злиться, ей бы возмущаться и зло шутить, но внутренности плавило от горячего ощущения опасности. Поттер чувствовала, как по её загривку стекает холодный пот.

— Круцио.

Приговор прозвучал сухо и неотвратимо, как звук заносимого над шеей топора. Кэсси не успела отскочить: тело пронзило выламывающей кости болью. Она рухнула на пол, дёргаясь. Каждая мышца в теле сокращалась в судороге. Кэсси казалось, что она корчилась на полу, как нажравшийся отравы таракан не менее десяти минут, хотя не прошло и секунды. Пытка завершилась так же быстро, как и настигла свою жертву. Девушка наконец смогла вдохнуть, тяжело и надрывно, как человек вынырнувший из воды. По красным щекам бесконтрольно катились слёзы. Кэсси закашлялась и попыталась утереть их трясущимися руками. Голова болела так, будто сейчас лопнет. Внутри нарастал другой ком боли: горячий и колючий. Магическое ядро в груди сбоило. Кэсси осторожно села спустя долгие минуты. Она никогда не испытывала ничего подобного этой боли раньше. Поднять глаза на Министра было откровенно страшно.

Я не заслужила. Я не заслужила...

Гробовую тишину прерывали сдавленные стоны девчонки и топот ног из коридора. К дуэльному залу на всех парах неслись авроры.

— Не заслужила. — голос Тома был низким и пустым. Он вновь позабыл о вежливости сегодня. Но нельзя не признать, что он находил эту жалкую попытку ему досадить довольно занимательной. Импульсивная жестокость, спрятанная под робостью и молчанием, — Ты и впрямь так считаешь?

Мужчина вздохнул, беря себя в руки. Никаких угрызений совести Том не чувствовал, лишь разочарование, что только что собственноручно вбил кол в доверительные отношения, которые не успели даже родиться. Сделал два шага к девушке, сжавшейся на полу.

— Научитесь знать меру, Поттер. Не стоит пускаться в крайности. Это дуэль, а не приглашение к убийству.

— Но я не попала… — едва слышно возразила Кэсси.

— По мне — нет. А вот будь здесь зрители, кому-нибудь из них точно не поздоровилось бы. Не все обладают моей реакцией. Хотите в Азкабан?

В дверь забарабанили.

— Мистер Гонт?

— Сэр, вы там?!

— Всё в порядке, сэр?

Авроры явно готовились снести дверь с петель.

Но для двоих в зале ничего за его пределами больше не существовало.

— Поднимайтесь. — прозвучал холодный приказ. Кэсси поднялась на дрожащие, как у новорождённого оленёнка, ноги. Она прикусила губу, чтобы не зашипеть. За рёбрами тянуло. — Винки.

Эльфийка тут же появилась рядом, вопросительно оглядывая окружение. Открывшаяся картина совсем не удивила её. Хозяин в гневе, его зарёванный оппонент напротив. Винки только вздохнула, как мать, узнавшая что её дитя разбило другому нос.

— Перенеси Мисс Поттер в её комнату, а после приберись здесь. А я пока успокою наших нерасторопных охранников.

* * *

Винки не сразу вернулась в дуэльный зал. Она добрый час хлопотала над человеческой девчонкой в своей обычной манере: деланно безразлично. Помогла Кэсси сесть, набрала ей ванну, принесла в комнату ужин. Мистер Гонт явно будет недоволен, но она объяснит ему. Винки направилась в дуэльный зал только когда наконец удовлетворилась результатом своей непрошеной заботы: Кэсси хрипло её поблагодарила и отправилась в ванную смывать напряжение и прилипшую к коже пыль.

Помещение было в полном беспорядке, пепел с разбитой стены лежал на всех поверхностях миллиметровым слоем. Требовалось заменить мебель и восстановить пол. Она пыталась представить, что же здесь произошло. Младшие эльфы в красках рассказали, как злющий на весь мир страшный на вид Хозяин заявился на кухню и едва ли не силком вытащил бедную Мисс Поттер в коридор. Всё их россказни можно было смело делить на два, но даже так ситуация выходила совсем не хорошей. А Винки ведь предупреждала упрямую девчонку. И как бы самой эльфийке после такого не влетело…

Стоило выпросить у Мистера Гонта успокоительное зелье.

Кэсси проснулась уже заранее уставшей и с опухшим лицом. Подушка, в которой она прятала слёзы ночью, подсохла к утру, но взялась некрасивыми разводами. Их вид вызывал тошноту от мучительного отвращения к себе за слабость. Но было и вправду больно. Все восемь часов, отведённые на сон, тело пронзали судороги — отголоски Круциатуса. На столике всё ещё стоял пустой фиал от зелья. Небо было хмурым, как и вчера. Так хотелось остаться в постели. Ей снова снился этот сон, странный и неясный. Никакой конкретики, только тёмные тени и слабые огни. И холод. И голод. И полное одиночество среди знакомых душ.

Кэсси предполагала что это события вчерашнего вечера так повлияли на сознание, что совсем не удивительно. Чёртово пыточное заклинание! Ублюдок заслуживал местечко в Азкабане. И Кэсси раздумывала о том, чтобы сообщить кому-нибудь, но спотыкалась о мысль, что ей вряд ли кто-нибудь поверит, или поддержит в свидетельствовании. А если после попытки засудить и вовсе станет хуже?

Кэсси тяжело вздохнула и надавила на веки кончиками пальцев. Тело всё ещё отдавало болью, в мозгу, по ощущениям, грозил оторваться тромб. Как не хотелось остаться в постели, а пришлось встать, ведь через два часа придёт Профессор Эйдинс, а потом и Профессор Химус. Мысль об учёбе усилила тошноту. Как грызть гранит науки, когда тебе даже голову ровно держать тяжело? Кэсси с кряхтением поднялась, натянула привычные неприметные шмотки и поползла на завтрак с отчётливым желанием, чтобы мир взорвался к чертям и погрёб её никчёмное тело под обломками деревьев и зданий.

И вот всё заново: Тома на завтраке нет, с Кэс никто не разговаривает, да и она сама не горит стремлением болтать, а лишь угрюмо ковыряется в тарелке. Авроры, исподтишка за этим скорбным зрелищем наблюдающие, имели крайне смутное представление о том, что произошло в дуэльном зале: видели за плечом своего Господина развороченную стену и следы двух пар ног на засыпанном пылью ламинате, но к девчонке с расспросами не лезли. На взгляд даже чёрствого и готового ко всякому дерьму Арнольда Поттер выглядела уж слишком несчастной. Мистер Гонт умел наказывать так, что делать ошибки больше не хотелось и под страхом смерти.

На занятиях Кэсси встретили заклинания высшего порядка, в которых Поттер терпела крах, и выматывающие конспекты, после которых свои собственные мысли уже даже не трудились, чтобы собраться в кучку. Кэс не изменяла своей привычке делать домашку в спальне, опасаясь оставаться в библиотеке даже что бы почитать, потому что Министр мог зайти туда после работы. На ужин он тоже не явился, чем-то занятый, и девушка была рада его не видеть.

Неделю спустя ничего не поменялось. Между домочадцами царило хрупкое перемирие. Гонт появлялся только за завтраком, а иногда и вовсе не появлялся, слишком увлечённый министерскими делами. Кэсси не стала вдаваться в подробности, они её действительно совсем не интересовали, но всё равно краем уха слышала, что случилось ещё одно нападение, такое же разрушительное и жуткое. В газетах об этом не писали, скрывая правду за статьями о том, что влияние Министра растёт и многие партии, выступавшие против него и его законопроектов, стремительно теряют свои позиции. Нет, между строк, как рассказывал Грег, подсевший к Кэсси одним утром с целью расшевелить безразличную ко всему девчонку, Пророк всё написал, но у Министерства пока не было возможности совсем заткнуть журналистов, ведь это будет выглядеть слишком подозрительно. Отдел по Связям с Общественностью подкрутит гаечки попозже.

Кэсси едва слушала. Она думала, анализировала сомнительное поведение Министра и задавалась вопросом, почему жители дома так спокойны, зная куда больше правды, чем широкая общественность. А видели ли они, какой он? Вёл ли он себя так же со своими подчинёнными? Кэсси могла побиться об заклад, что да, но не так жестоко и демонстративно. Жители дома соблюдали осторожность, и Гонт считался с их позицией, а вот Поттер не пожалел, зная, что ей некуда деться. Желание сбежать никогда не было так сильно, как сейчас, но страх получить за попытку сполна каждый раз заставлял Поттер замереть и опустить палочку, которая уже вот-вот готова была начать ломать чужие чары на воротах Поместья. После второй такой прогулки к выходу с территории дома и очередного приступа паники Кэсси перестала себя заставлять. Она понятия не имела как выглядит это метание со стороны, но надеялась, что не слишком смешно. Узница дома, и, в перспективе лабораторная, мышка. Поттер была готова себя грызть и лезть на стену, как отравленный репеллентом жук. Под покровом темноты в голову закрадывались страшные, неправильные мысли и ещё более пугающие сны с монстром сонного паралича в тёмном балахоне, застывшим в дверном проёме. Стресс так сильно давил на мозг, что Кэсси не могла нормально заснуть до рассвета, ворочаясь в постели из стороны в сторону и проваливаясь в секундные галлюцинации на грани дрёмы. Как будто её тело готовилось к атаке в любой момент и не могло просто отключиться. Свой День Рождения тридцать первого июля она встретила в оглушительном одиночестве спальни, в тишине и мраке, которые были врагом и союзником одновременно. Ей даже не было грустно. Ей было… никак.

К концу следующей недели силы Кэсси уже были на исходе. Бессонница и ночные кошмары измотали её и без того ослабленное тело. Поттер хотела спать, но не могла спокойно закрыть глаза, вырубаясь лишь под утро. Некому было её утешить: к эльфам на кухню путь заказан, а людям в столовой она совсем не доверяла. Голова была тяжёлой, вещи вываливались из рук. Кэсси боялась просить у Винки бодро-перцовое зелье, потому что эльфийка обязательно расскажет об этом Гонту. Выспросить у кого-нибудь о местонахождении зельеварной, а она тут явно должна быть, никак не получалось.

Кэсси встала по утрам только потому, что пообещала себе. Она знала, что рано или поздно станет легче, и если сейчас, в порыве отчаяния, она бросит учёбу, то все усилия её прежней версии пойдут насмарку. К тому времени, когда у Кэсси вновь появятся силы бороться за себя и своё будущее, будет уже слишком поздно. Поэтому девука вяло ковырялась в своём завтраке в компании сидящих за столом волшебников и ведьм, а затем тащилась в библиотеку.

Гарри украдкой интересовалась, всё ли хорошо, и Кэсси изображала улыбку, растягивающую губы неестественно безмятежным изгибом.

— Да, просто устаю от домашки. Углублённая программа и всё такое. — фыркнула она.

После действительно стало легче. Гонт не проявлял к Поттер интереса, потому что она и сама старалась поменьше мозолить ему глаза. В доме царило спокойствие большую часть времени, а на выходных ещё и тишина, ведь жильцы предпочитали куда-нибудь укатить вместе с детьми, которые в основном и создавали шум. Тогда Кэсси в основном отсыпалась. Что удивительно, а присутствие детей успокаивало, без высокого наивного щебета в коридорах становилось куда тревожнее. Их смех и болтовня в соседней малой столовой, или чуть дальше по коридору, беготня и игры не раздражали, а умиротворяли, потому что это было своеобразным признаком безопасности, как в старые добрые времена в гостиной Хогвартса, где Поттер чувствовала себя, как дома. Умом Кэсси понимала, что никто из мелких просто не в курсе, что они живут под одной крышей с человеком, который позволил себе применить пыточное, но её подсознание считывало общее спокойствие и перенимало. Всего две недели оставалось Саре, Рэймонду и Артуру до школы, и только об этом они и могли говорить. Маленький Карл на привязи таскался за сестричкой и молча слушал, впитывал. Он, в отличие от Сары был совсем не болтун. Миссис Крингл уже составляла список принадлежностей для школы, консультируясь у Джона и Грега прямо за обеденным столом. Ещё двоих ребят Кэсси пока не встретила, ведь им предстояло вернуться от друзей почти перед самой школой.

К концу четвёртой недели своего пребывания в доме Кэсси наконец окончательно успокоилась, как ей хотелось верить. В основном всё же благодаря успокоительному, которое эльфийка Винки начала притаскивать девушке в комнату после того как обеспокоенные состоянием своей новой знакомой Торрен и Гаррен подняли по этому поводу вой. Кэсси позвала их всего раз в приступе острого одиночества, и вот на тебе. Бедные эльфы были так счастливы видеть её живой, будто девушка не на месяц исчезла, а на год. Винки… слегка потеплела. По ней было не видно, но Кэсси ощущала это во внимательном взгляде, заботливой замене цветов в вазах стабильно раз в неделю, чтобы аромат валерианы не выветривался, и новым порциям успокоительного. В таких количествах его пить было опасно, Кэсси знала, но спалось лучше, а во сне девушку не беспокоила боль, острой проволокой царапающая грудь изнутри. Поттер не отказалась бы от обезболивающего, хотя и понимала, что оно ей вряд ли поможет, как не помогало и раньше.

Избегать Гонта вечно, конечно, было невозможно, если это можно назвать избеганием. Том великодушно позволял девчонке Поттер держаться на расстоянии до поры до времени. У него не было времени на неё сейчас, только и всего. Каково же было удивление Кэсси когда Профессор Венес после их ночного урока астрономии аккуратно сообщила, что девушке стоит хорошенько выспаться перед «проверкой».

— Какой проверкой? — Кэсси силилась вспомнить, что на этот счёт было написано в её расписании. Эта суббота имела на себе прочерк, то есть и не занятие и не выходной, без комментариев. Судя по всему Министр просто не смог согласовать это обстоятельство со своим расписанием.

— Ох, ты не знаешь? — и без того огромные раскосые глаза Профессора расширились, — Небольшой опрос по пройденному материалу, который Мистер Гонт проведёт лично. Здесь же, в библиотеке.

Кэсси поджала губы. Настроение, только что бывшее вполне неплохим, резко устремилось куда-то к ядру Земли.

— Нет, мне не сообщили.

Профессор Венес рассмеялась:

— Министр наверняка просто забыл. Совсем заработался бедный. В Министерстве нынче совсем не спокойно. — она покачала головой совсем как большая сочувствующая медведица, — Но хорошо, что я подняла этот вопрос, верно?

— Ага.

Кэсси толком и не поспала, так и пролежала до завтрака даже не переодевшись после урока с Мадам Венес. Заснуть, пусть и на пару часов, означало дать новому дню начаться, позволить ему придавить себя необходимостью двигаться вперёд. Как бы она не мечтала замереть на месте навсегда, а стрелка часов неумолимо ползла дальше по циферблату, подобно Солнцу завершая свой полный оборот. На завтрак Поттер не сходила, предпочла голодать вместо того, чтобы повстречаться там с кем-нибудь. Винки великодушно оставила ей поднос с ужином, а не забрала его сразу как опустеют тарелки, так что у Кэсси был хлеб и пара ложек супа. Это даже больше, чем доставалось ей после наказаний дяди Вернона, если уж говорить честно. Иногда, сидя в темноте и тесноте чулана под лестницей Кэсси раздумывала о том, чтобы оторвать и сжевать кусок обоев. Или этого огромного жуткого паука в углу. Но паук был последним в её списке, конечно же, сразу после пары крохотных пластиковых солдатиков, доставшихся девочке от кузена.

Суббота была совсем не такой тихой как обычно. С утра пораньше Леди Люси громко собирала детей в Косой Переулок. Рядом поддакивал Эван Питерсон, и топтался на месте эльф Нэкет. Кэсси осторожно наблюдала за ними из коридора. Со стороны это смотрелось странно, наверное, но она просто раздумывала над тем, чтобы попроситься с ними. Она готова была даже исполнять роль второго домового эльфа для целой оравы детишек. Всё, что угодно, лишь бы не остаться с Министром Гонтом наедине. А что, если её результаты ему не понравятся? Опять непростительное? Лучше бы вручную бил, если уж выбирать. К подобному варварству Кэсси была приучена с детства, дядя никогда не скупился на тычки, а тётя частенько таскала за волосы. Но этот тот кадр, Том Гонт, не из таких, наверняка. Кэсси могла поспорить, что рукоприкладство он презирал, как и любые близкие контакты с человечеством в принципе. Она ни разу не видела, чтобы Гонт хоть кого-то касался руками.

— Доброе утро, Мисс Поттер… — пропищал тихонько Нэкет, когда Миссис Крингл и весь выводок из четырёх детей и одного Мистера Питерсона прошли мимо застывшей в дверях своей гостиной Кэсси. Люси не обратила внимания, дети были заняты только друг другом, а вот Эван сдержанно кивнул. А Поттер так и осталась стоять в дверях с выражением полного уныния на лице.

— Мисс Поттер! — сбоку воскликнули. Кэсси вздрогнула. Рядом стояла Винки, уперев руки в бока, и поглядывала на человека с подозрением. Её привычная форма сменилась на немного другую, без передника и белого воротника. Видимо у эльфов сегодня день стирки. — Вы в порядке?

Кэсси слабо качнула головой, изображая подобие кивка, пусть в порядке она и не была.

— Отлично. Мистер Гонт ждёт в библиотеке. И он спрашивал, почему вас не было на завтраке. Я позволила себе объяснить, что вы плохо себя чувствуете. — протороторила эльфийка и ещё раз осмотрела Кэсси. Издала тяжёлый вздох, — Что ж, я сожалею, что это на самом деле не является ложью.

В библиотеку девчонка зашла как на плаху настолько зелёная и мрачная, будто очень боролась с желанием стошнить Гонту на начищенные туфли. Верно, ведь «экзамен» возник совершенно неожиданно. По большому счёту он и не был нужен, ведь отчёт об успехах от преподавателей Министр получал стабильно каждую субботу, но уж очень хотелось посмотреть на чьё-нибудь омрачённое отчаянием лицо. Потрогать это уныние, увидеть как кому-то хоть на мгновение хуже, чем ему. Потому что сам Гонт был готов зарычать от ярости и недоумения, как дворовая собака, впервые получившая от прохожего пинок.

Три недели назад случилось новое нападение, снова деревня в отдалении от других, снова толпа мёртвых магглов на улице и пустые сгоревшие дома. Что тогда началось… Министерство загудело, как сбитый с ветки улей, маггловское правительство не осталось в стороне тоже. Все, кто знал требовали ответа немедленно. А у Тома его не нашлось. Как и у Невыразимцев, Авроров и учёных, которым Министерство разослало детали дела. Нет паттерна, нет предзнаменований, ни единой идеи, как предотвратить трагедию. В этот раз не оказалось даже подозреваемых. В то утро после второго нападения Тома разбудили около сорока почтовых сов без конца тарабанящих в окно его спальни. Он был занят с утра до ночи всю последующую неделю и даже делегирование обязанностей не спасало положение. Все опасались, что третье нападение случится ещё через неделю, но всё обошлось, и до середины августа не случилось больше ничего, и это обстоятельство сбивало с толку. Никакой ясности. Только напуганные магглы, обеспокоенные маги и ушлые журналисты, ночующие под дверями Министерства, чтобы узнать «правду» первыми. Том приказал наслать на них Авроров и разогнать к дракклам по домам, и с тех пор газеты молчали. Министр силился придумать, как отследить эту непонятную энергию. Заклинание, артефакт, что угодно. Послал отряды Мракоборцев искать бродячих дементоров на случай, если теория о рождении этих существ на местах захоронений правдива, но это не принесло результатов.

Кэсси села напротив достаточно спокойно, но нервно дрожащие пальцы выдавали её волнение с головой. Бледная и вымотанная словно от постоянной боли. Том сощурился: он и сотой доли сил не вложил в то пыточное, так, преподал урок, но девушка выглядела так, будто её пытали буквально только что. Она отказывалась даже смотреть на Гонта, вместо этого разглядывая стоящие на столике стопкой книги, узор на ковре под ногами, свои руки, колени Тома. Пыталась скрыть мысли о побеге и желании повеситься на люстре всем на зло. Забавная мышка.

— Как Вы себя чувствуете? — бархатно спросил Том. Сам он внешне был абсолютно расслаблен. Сидел в своих дорогущих даже на вид брюках, рубашке и жилетке с платочком в нагрудном кармане, заложив ногу на ногу, подпирая одной рукой голову. Могло показаться, что ему даже скучно здесь, но на самом деле «здесь» было куда более приятным и интересным местом, чем «там», на работе. Тут он хотя бы контролировал ситуацию, а не летел на полной скорости с крутой горной вершины, как нерадивый турист.

Кэсси встрепенулись подобно мокрому воробью, нахмурилась:

— Да почему все об этом спрашивают?

— Потому что эльф выпрашивает у меня успокоительные для Вас.

— Они мне не нужны. Её забота излишняя.

— Преподаватели просили меня проверить вас в больнице Святого Мунго. — мужчина вскинул брови.

Тут Кэсси вздохнула. Отчасти она была счастлива, что этим, по сути, совершенно незнакомым людям есть до неё дело, но с другой стороны… Это подстава. Уж своему обидчику демонстрировать слабость она решительно не собиралась.

— Давайте начинать. Я бы не хотела провести здесь свой выходной.

— Вы готовы? — Том изящно подобрался, сел ровнее.

— Нет.

Мысли были разрозненны и в беспорядке. Том внимательно изучал Кэсси, отмечая усталый блеск в её глазах, глубокие тени под ними и отсутствие цвета на скулах. С каждым днём девчонка будто угасала. Она старалась держать спину ровной, но нервно потирала костяшки пальцев одной руки другой в беспокойном жесте. Предчувствие подсказывало Гонту, что что-то сильно не так. Тело Поттер с чем-то боролось, и это что-то может сильно повлиять на количество силы, этой женщине доступной. Ничего не должно помешать магии покинуть вместилище в случае необходимости.

Хватило всего пятнадцати минут чисто теоретических вопросов, чтобы убедиться в правдивости информации в отчётах профессоров. Результатами Том был удовлетворён до скуки, но Поттер умудрялась поддерживать его интерес своим непонятным состоянием. Ей тяжело было усидеть на месте не раскачиваясь и не дёргаясь, будто однообразные действия имели успокоительный эффект. В каше из размышлений выцепить ответ было сложно, и от того после какого-нибудь вопроса Кэсси замирала, будто задумавшись, но в её голове в этот момент царило блаженное ничто, состоящее из хаотичного гула. Только после нетерпеливого покашливания со стороны Министра моторчик в её соображалке натужно скрипел и продолжал работу. На последний вопрос на сегодня Поттер не ответила. Внезапно изменилась в лице, побледнев ещё больше, покривила губами и подняла руки, почувствовав в носу зуд.

А потом из обеих ноздрей потекла кровь. Да так резво, что вся её жёлтая футболка тут же приобрела некрасивые бурые пятна.

— Дерьмо… — выдохнула она и запрокинула голову, чтобы не запятнать обивку дивана, на котором сидела. Грудь раздирала боль, а в голове будто взорвалась сверхновая. Кэсси достала палочку из кармана, чтобы остановить кровотечение.

Том с полсекунды молча рассматривал как свежая алая кровь заливает её подбородок. А после весь напрягся гончей, взявшей след. Он мгновенно выбил волшебную палочку из рук Поттер, чтобы она не напрягала собственное тело колдовством, и заслужил болезненно-непонимающий взгляд. Выхватил из наручного крепления свою. Кэсси дёрнулась прочь от древка, горящего голубым диагностическим заклинанием на конце, но не успела встать: Гонт пригвоздил девчонку к месту взглядом и пихнул в руки платок. Белоснежная атласная ткань сразу пропиталась кровью насквозь. Гонт сосредоточил всё своё внимание на возникшей загадке, без комментариев изучая результат чар. Волшебники не болеют. У них нет проблем с сосудами, редко возникают заболевания ядра, нет носовых кровотечений в отсутствии травмы. Могло ли это быть последствием Круциатуса? Нет. Могла ли девчонка изначально быть больна? Том бы заметил ещё на мосту.

Кровь остановилась долгих две минуты спустя и Том позволил себе очистить лицо и одежду девчонки заклинанием. Кэсси молчала, испуганным зайцем замерев в непосредственной близости от мага, способного причинить ей серьёзный вред. Она с трудом дышала, тряслась, как в лихорадке, бледные щёки покрылись некрасивыми красными пятнами от боли. Том не стал дожидаться пока приступ наберёт обороты, направил палочку прямо ей в лоб и пробормотал «Спи». Кэсси вздрогнула с протестом, но не успела уйти из-под чар: обмякла в кресле. Ничего не исправилось в мгновение: магическое ядро девчонки сходило с ума, гудело и трещало, как неисправное музыкальное оборудование, заставляя каждый нерв в теле носительницы подёргиваться, как от электричества. Министр замер посреди библиотеки. Том впервые в жизни не знал, что делать. Он никогда такого не видел, никогда не изучал вопрос за ненадобностью. Проблемы с ядрами были настолько редкими, что почти не встречались. Ни одно заклинание, которое он мог вытащить из своего обширного арсенала не помогало, и Тому оставалось только тревожно ждать. Минута текла за минутой, каждая казалось растянулась в час. Пока треск не начал стихать, издавая прерывистые звуки, от которых Том вздрагивал, как мальчишка, решивший украсть ответы на тест из учительского кабинета, от каждого шороха за дверью.

Только тогда Министр позволил себе отойти от бессознательного тела Поттер. Он чувствовал себя… потерянным.

— Винки. — без выражения позвал Том. Эльфийка возникла сбоку от него, но Том даже не дёрнулся. В сравнении с треском ядра даже оглушительна Бомбарда напугала бы его меньше. Винки заметила Кэсси и охнула, выходя из своего образа прохладной сдержанной слуги. — Проследи за её состоянием.

А сам Том отправился в кабинет, чтобы разослать письма всем магам, которым мог доверять в вопросах науки. Диагностические чары показывали не просто аномалии в функционировании гормонов или мозга, они показывали жуткую картину того, как каждый магический канал в организме Поттер был на грани иссушения. Её магическое ядро работало с завидным усердием в попытке исцелить тело носителя, которое разрушалось без всяких предпосылок. Очевидно было одно: болезнь почти не проявляла себя, а то и вовсе откатывалась к началу. И тогда Поттер снова обретала ту свою силу, которую Том почувствовал, когда встретил её впервые. Это было похоже на какое-то проклятие, которое усиливало свой эффект благодаря волнениям, но Том навскидку не мог определить, какое именно. Это ставило под угрозу все планы и эксперименты. Кэсси, возможно, просто не доживёт до момента, когда Том будет нуждаться в ней.

А Фадж предупреждал… «Не бери больше, чем можешь проглотить, парень». Тогда Том Гонт только посмеялся, ведь ему море по колено. А сейчас это море грозило его утопить, сомкнув над головой тяжёлые мутные волны. Том ведь был так жаден. Как он мог отказаться от возможностей, предоставляемых ему судьбой? Он искал все проклятия, которые могли вызвать эффект, длившийся годами, каким-то нервным исступлением перебирал все книги и собственные заметки. Лишь поздней ночью был вынужден оторваться, когда рядом с ним появилась Винки и объявила, что Кэсси пришла в себя. Том тут же вскочил и кинулся обратно в библиотеку, предусмотрительно запечатанную от всех, кроме него и эльфа.

Кэсси в замешательстве потирала глаза. Она выглядела… Не лучше, но хотя бы не так будто с минуты на минуту её приберёт к рукам ангел смерти. О приступе не напоминало вообще ничего, кроме общей усталости на лице и бледности кожи, магия мерно текла вокруг неё и внутри в привычном темпе. Не было никаких тревожащих слух каждого оказавшегося достаточно близко мага своей неестественностью звуков. Том привычно вскинул палочку чтобы заново изучить состояние. Кэсси не отреагировала, не до конца осознавая реальность. На Гонта она и вовсе не смотрела. Заклинание показало что энергия в токах всё ещё курсирует с перебоями, но они больше не выглядели полумёртвыми. У девчонки была повышена температура, болела грудная клетка и голова, покручивало кости, как при простуде, и это озадачивало не меньше самого факта существования этого проклятия. Оно маскировало последствия под норму, чтобы пациенту не смогли сразу помочь. Внутри закипало агрессивное любопытство. Что-то новое о магии, чего Том не знает. Что может быть увлекательнее?

Мужчина сделал нарочито громкий шаг, шаркнув подошвами туфель по деревянному полу, прежде чем появится в поле зрения девчонки. Плечи её тут же поднялись, будто в ожидании удара, губы поджались. Она наблюдала за Томом с настороженным молчанием. Сил на полноценный испуг у неё очевидно не нашлось.

— Завтра придут медики и проведут осмотр. — сообщил Том. Его тон оставался нейтральным, а в глазах тлел интерес вперемешку с некоторым раздражением. Он, в конце концов, тоже по-своему переживал. — Но для начала скажите мне, часто ли раньше случались такие приступы?

Девушка замерла. Взгляд её затуманился от воспоминаний. Не такие, нет, но похожие. Легче и не такие болезненные. Но не собирается же Гонт лечить, ха? Она пыталась это вылечить и ничего не вышло, ведь ни один врач просто не мог обнаружить достаточно причин для беспокойства.

— Не случались. — упрямо утверждала девчонка.

Том театрально склонил голову к плечу и слегка ею покачал как бы разочарованно. Сохранял выражение вселенского терпения на лице. Хотелось вздёрнуть девчонку на ноги, за пытать или выпотрошить сознание, в котором точно найдётся ответ. Но он опасался давить, опасался требовать, ведь загнать Поттер в ещё один приступ — просто верх глупости, а этим недугом Том не страдал.

— Не лгите мне. — почти нежно предупредил Гонт. Кэсси замерла под испытующим взглядом загипнотизированной мышью. Она прекрасно осознавала, что мужчину может устроить только один ответ, в обмен на который её возможно ждёт спасение. Или не ждёт. Она вздохнула, зажмурилась как перед прыжком в воду.

— Не такие. Таких… — она нахмурилась, — я… не помню. Я не знаю.

— Вот как? — протянул Гонт скучающе. Этот ответ его не впечатлил тоже.

Кэсси вскинула голову, уперевшись Тому прямо в прищуренные глаза своими карими и покрасневшими в уголках. Как же хотелось оставить это всё при себе! Как можно доверить незнакомцу свою боль? Внутри боролись противоречивые чувства. Было так тяжело поверить, что он может дать Кэсси что-то хорошее, что-то значимое. Жизнь, шанс. Но ведь, если так подумать, то он уже это сделал. Дал ей шанс, время развиться и пообещал слишком много, чтобы это считалось приличным.

— У меня были боли в ядре раньше, но медсестра списала их на растущий организм. И потом, после школы в Мунго причину не смогли найти.

Кэсси подтянула к себе плед с края дивана, расправила его, укрыла замёрзшие ноги и руки и спрятала взгляд в складках. Создавала себе иллюзию защищённости, будто Том был не более, чем подкроватным монстром, пришедшим, чтобы укусить её за пятку.

— Такого раньше не случалось, никогда не доходило до такой боли. В последние несколько лет становилось хуже постепенно. В школе я вообще не ощущала… — Повествование оборвалось на полуслове, будто Кэс не смогла найти в себе сил продолжать.

В темнеющей библиотеке сами собой загорелись настенные лампы. Обычно светилась ещё и люстра в центре, но Винки не стала её включать. Старая эльфийка пыталась создать им уют. Оно и к лучшему, решил Том, сейчас яркий свет будет только резать глаза и ему и его юной обузе. Кэсси выглядела такой маленькой в тусклом свете библиотеки. Потерянной, уставшей, одинокой. Слабой до тошноты. Том даже не нашёл, что ответить, ведь всё, что он хотел сказать этой жалкой женщине, звучало как издёвка.

— Вы знаете, что нужно делать при Легилименции, верно? — дождавшись неуверенного кивка, он продолжил вкрадчиво, — Я хотел бы увидеть сам.

— Я правильно понимаю, что вопрос, не против ли я вы не задали специально? — она подняла внезапно острый взгляд. Отказ за ответ не расценивался, а на побег не было сил. Да и палочка… где-то.

— Верно, Мисс Поттер. — Том слегка улыбнулся, как невинной шутке. Кэсси лишь покачала головой, идя на сделку гневом, чтобы не позволить своему острому языку выдать что-нибудь едкое.

— Помните, чем больше сопротивления, тем больше вреда я причиню вашему сознанию.

— Я знаю, знаю. — проворчала она совсем тихо и приготовилась.

Том медленно поднял палочку к лицу девушки, готовый наложить заклинание. Кэсси рефлекторно отстранилась, вжавшись в спинку дивана, будто Том собирался причинить ей боль, но это не остановило его, лишь вызвало едва слышимый смешок. Гонт крепко сжал девушку за подбородок и заглянул в зрачки, пробормотав тихое «Легилименс». Как и в прошлый раз, ни о каком сопротивлении речи не шло. Кэсси абсолютно ничего не могла скрыть, даже если бы пыталась, потому что не знала, как это сделать. Находка для шпиона, стоило поучить её окклюменции, чтобы в следующий раз всё было не так просто.

В этот раз погружение не было похоже на прыжок в хаотичные океанские волны, состоящие из страха и сожалений. Чужой дворец памяти был более менее упорядочен, за исключением местами возникающих вспышек мыслей, отвлекающих внимание. «Сосредоточьтесь» прошелестел Том шуршанием гравия под ногами. В голове девчонки его «голос» прозвучал не громче шёпота. Запутанные коридоры с высокими расписными сводами, подпираемыми колоннами тут же выстроились в дрожащую от необходимости разлететься осколками линию с воем и скрипом. Они продолжали всем своим существом покачиваться и изгибаться, как прицепленные друг к другу вагоны поезда или щупальца огромного монстра. Бесконечно длинный червь коридоров освещался с одной стороны вереницей витражных окон. За ними ничего не нашлось, кроме ослепительного солнечного света. По другую сторону были двери, одинаковые, без подсказок, что же за ними крылось. Тома удивило, что это сознание было так похоже на рассветный Хогвартс своими песочными кирпичными стенами и массивными колоннами. Прям как у него, только Том представлял слизеринскую гостиную после отбоя, наполовину затопленную водами Чёрного Озера.

Он двигался вперёд неспешно, действительно оставляя девчонке призрачную толику контроля из чистого насмешливого благородства. Она не соврала, когда сказала, что не помнит. Том мог почувствовать, как она силилась дать ему подсказку, но сама не могла ничего откопать. Том открывал каждую дверь, и тут же закрывал, как только понимал, что это не то. Как бы ни был велик соблазн залезть в каждый уголок этого наивного и пастельно-скучного сознания, Том не мог: с каждой дёрнутой на себя ручкой девчонка в его руках вздрагивала и начинала паниковать больше. Да кому нужны твои мёртвые друзья и сумасшедшие родственники? , — с лёгким раздражением подумал про себя Том. Время утекало сквозь пальцы, а ответ так и не находился.

Том уже почти убедился, что ничего экстраординарного с девчонкой не происходило ни разу в жизни, что могло даровать ей проклятие, когда добрался до очередной двери. Та была едва видна, будто скрытая туманом. Совсем слабое заклинание забвения, явно созданное в спешке. Вот оно, наконец-то. Но нет. Том заглянул в это воспоминание, фыркнул, оценив на троечку приключение в каком-то сыром подземелье, и хотел было уйти, как заметил… себя. Младшего, лет шестнадцати, с палочкой Джинни Уизли в руках, и с двумя рыжими младшекурсницами на влажном каменном полу Тайной Комнаты.

И тут его выкинуло. Том не сразу осознал, где он. За секунду до того, как Кэсси выпнула его из своего сознания он будто увидел всё глазами младшей версии себя. Голова мгновенно взорвалась болью. Том зашипел. Рядом сжалась и дрожала Кэсси.

— Что это? Что это?! — бормотала она на грани срыва, вцепившись в волосы. Глаза были плотно зажмурены, ведь её тоже постигла жуткая мигрень.

Несколько бесконечно долгих минут оба приходили в себя. Заблокированное с обеих сторон воспоминание больно врезало по нервам. Том этого не помнил, он сам был в этом воспоминании как слепой котёнок. Он помнил Джинни, помнил как заманил её в подземелье, а дальше ничего. Недостающая деталь паззла нашлась в совершенно неожиданном месте. Он сам её скрыл, быстро и неумело, потому что был слишком слаб, напуган и спешил бежать. Что там было?

Том вновь протянул к девчонке руки. Она, взвизгнув, забилась в угол дивана, плед незаметно сполз на пол.

— Нет! Не надо!

Но мужчина был глух к мольбам. Он грубо встряхнул её, как плюшевую игрушку, разозлённый плачем и неповиновением. Докопаться до сути — дело принципа. Стоило девчонке поднять испуганный взгляд, как Том тут же выдохнул заклинание и нырнул назад в сознание. И попал в шторм. Теперь вокруг не было никакого порядка, все воспоминания влетали в Тома на полном ходу, запутывая и сбивая со следа. Но Том был упрямой ищейкой, он шёл к воспоминанию о самом себе неотвратимо как смерть, распространяя острые иглы бесконечной решимости. В реальности тело девчонки заходилось в панической атаке, и даже руки Гонта, заботливо сжимающие её шею не останавливали нервные подёргивания. Том мог чувствовать, как снова начинает звенеть и хрипеть её ядро. Как не вовремя.

Он наконец добрался до теперь уже гротескной, вытянутой, как на картине импрессиониста, мерцающей двери. Не теряя более ни секунды, Том шагнул в неё и очутился в собственном сознании. Его шестнадцатилетняя версия говорила его ртом что-то застывшей на полу рыжеволосой девочке. Рядом лежала такая же рыжая, Джинни Уизли, без сознания, и сжимала в руке дневник с чёрной обложкой. На всех участниках сцены была школьная форма, а у Тома на груди и вовсе блестел значок старосты школы. Из щелей в стенах сочилась вода, оставляя после себя некрасивый след из проросших на камне водорослей. Потолок уходил далеко вверх, да так высоко, что даже пламя факелов с холодным белым огнём не освещало его. Наверху будто раскинулось звёздное небо из осевших там светлячков и их светящихся личинок. За спиной Тома огромная фреска изображала голову Посейдона, изо рта которой выглядывал жёлтый, размером со страусиное яйцо, глаз с узким вертикальным зрачком. Василиск ждал, пока Том отдаст ему приказ сожрать двух крохотных человечков с потрохами. А тот не спешил. В своей обычной манере разглагольствовал, хвастался, описывал как он взял первокурсницу Уизли под контроль с помощью дневника, как собирался впитать всю её магию и жизнь, и как удачно к ним присоединилась ещё одна «жертва». О, сколько предвкушения было в его голосе, сколько спеси. Целых два полных силы сосуда, вдвое больше энергии одним махом. И он возродится. Кэсси оцепенела, такая маленькая и жалкая, круглолицая. С по-детски пухлых щёк не сходил лихорадочный истеричный румянец. Её страх был таким сладким. Василиск за спиной басом урчал «Еда… Еда…», и Кэсси не сводила глаз со спрятанной во рту фрески огромной морды. Её крошечное тело дрожало и слышался знакомый неестественный звук, смешавшийся с урчанием змея так, что и не ясно, откуда он исходил. Взрослый Том, запертый в теле высокомерного подростка не мог понять, звучит ли он от девочки из воспоминания, или это реальность подаёт голос.

Пора заканчивать, подумал взрослый Том. С минуты на минуту в Комнату заявятся преподаватели, это он уже знал. Нетерпение кололось в кончиках пальцев, ведь главного он ещё не увидел.

— Что ж, пора заканчивать. — бархатисто протянул подросток Том, картинно-расстроенно покачивая головой, — Василиск уже заждался свой ужин.

Малышка Кэсси внезапно перевела своё внимание на Тома. Карие омуты глаз со всем осторожным гневом впились в мальчишку. Вот почему эти глаза казались старшему Тому такими знакомыми. Подросток склонил голову, со снисходительным интересом ожидая что же она скажет.

— Ты всего лишь воспоминание! — воскликнула она и отобрала у всё ещё бессознательной Уизли дневник. Том ухмыльнулся, а потом едва не рассмеялся, когда девчонка попыталась вырвать из дневника страницу. Как жестоко, и как бесполезно! А ведь она когда-то на этих страницах рисовала. Безобидные каракули, хоркрукс они даже не раздражали.

Бумага не поддалась, будто намертво припаянная к корешку. Отчаяние Кэсси росло вместе с выросшим в длину телом Василиска, который наконец покинул своё укрытие и приготовился проглотить двух школьниц одним махом.

— Это пока что я всего лишь воспоминание… — Том сделал к детям плавный шаг, — А ты так навсегда и останешься маленькой глупой девочкой.

Гул магического ядра стал невыносимо заполнять пространство, отражаясь от стен, резонируя с похожим на рычание хрипом Василиска. Том невольно отпрянул, слишком поздно понял, что нужно уносить ноги. Тело девчонки окутывала черная дымка, вибрация больно проходила по телам. Том чувствовал, как теряет контроль над своим слабым, едва получившим человеческий вид, духом. Осколок души в дневнике заметался, как крыса в бочке. Девчонка продолжала сжимать его в усиливающей хватку руке.

Внезапно пространство вспыхнуло и на миг исчезло во взрыве стихийной магии. Мир стал белым. Василиск завопил и скрылся поглубже в подземельях. Его было тяжело винить в трусости. Том почувствовал, что горит изнутри. Осколок покинул дневник и устремился к замершему от боли и шока, дезориентированному в ослепительном свете, Тому. Огонь чужой силы окутывал его, напитывая новообретённое ядро. По призрачному телу прошла волна жара, вслед за ней завязались узлы магических токов, над ними выстроились кости, сосуды, мышцы и наконец покровом легла кожа. Слух, обоняние и осязание вернулись резко, впиваясь в виски больно, как раскалённым обручем. Парень закричал. Так, в агонии, родился Том Марволо Гонт.

На этом воспоминание оборвалось: маленькая Кэсси потеряла сознание. Состояние её взрослой версии оказалось не лучше. Она плавала на грани сознания от боли, но Том не спешил купировать приступ. Ему нужны были пара минут чтобы собраться с мыслями. Или пара пар минут. Десять? Десять минут. Мужчина больше не сжимал девушку в руках, он потерял над телом контроль как только вспомнил, чем для него закончится этот злосчастный «выброс». Теперь он мог восстановить цепочку событий, но совсем не был этому рад.

Спустя неясное количество времени в Тайной Комнате Том обнаружил себя на полу, хватающимся за трещины в камне как утопающий за доску разбитого девятым валом корабля. Его тошнило, тело было неподъёмным и… живым. Он дышал, тяжело, как после драки, он моргал не просто для поддержания образа живого, а потому что это было нужно глазам. Они тоже болели, даже тусклый свет подземелья слепил не хуже полуденного солнца снежной зимой. Болели колени, которыми он упирался в пол, болели ладони, которые он об пол исцарапал. Болел желудок, от голода. И голова, о, голова болела особенно. Все младенцы так себя чувствуют? Не удивительно, что они плачут. Том тоже плакал, задыхаясь, как в глубоком детстве, когда узнал, что из приюта Вулла никакая мама его уже не заберёт, потому что она давно умерла.

Ему было холодно в сыром подземелье, в трубах завывал сквозняк. Том чувствовал, как со стороны входа в Тайную комнату надвигается волна силы. Это был Альбус Дамблдор, тревожный и готовый к бою. Со всей своей мощью его магия сбивала преграды к двум детям на полу, требующим его помощи. А они вообще живы? На раздумья не нашлось времени. Том поднялся на дрожащие, поднял палочку Джинни и опустевший дневник, вернувший себе все свойства обычной тетрадки. Наложил неуклюжее заклинания забвения на обеих девочек, чувствуя тянущую боль в новеньком ядре с непривычки, после чего как можно быстрее скрылся в ответвлениях подземелья, спотыкаясь и опираясь на стены. Он плутал, казалось до бесконечности, пока, ведомый таким же испуганным, как и он сам, Василиском наконец не оказался в безопасном месте. В зимней змеиной норе глубоко под замком Хогвартс.

Том Гонт выскользнул из воспоминаний и тяжело осел на диван. У него кружилась голова, наполненная ужасными образами прошлого. Вторая часть воспоминаний была его собственной, которую Кэсси больше не могла видеть. Том не мог поверить, что скрыл от себя такую важную вещь. Зачем? Он никак не мог придумать ответа, и в тот момент едва родившийся подросток Том вряд ли был способен мыслить здраво, настолько же уязвимый и растерянный, каким сейчас чувствовал себя нынешний Том. Глазам вновь пришлось привыкать к освещению библиотеки после белых огней подземелья, звук вернулся в уши. Неподалёку Кэсси задыхалась от беззвучных рыданий. Странно ли рыдать после заново пережитого шока от встречи с Василиском и с призраком Тома Риддла? Мужчина оглядел её и молча притянул к себе за плечи, не встретив сопротивления. Ему сейчас так хотелось почувствовать тепло, пусть оно и будет чужое и лихорадочное. В голове тлело воспоминание о холоде норы. Тело змея не могло согреть окоченевшую плоть. Том крепко прижимал Кэсси к своей груди, но то и дело плечи девушки приходилось снова перехватывать, потому что её беспощадно трясло. Том нежно погладил её по голове и уткнулся носом в волосы на макушке, впервые в жизни не испытывая никакой брезгливости по этому поводу. Сжал палочку в руке. Кэсси не должна была об этом вспоминать, особенно сейчас. Совсем не вовремя, абсолютно вопреки всем планам. А это она ещё не знает, что Том убил её родителей. Том не мог допустить, чтобы Поттер узнала, кто он такой. Мужчина молча направил палочку на голову Кэсси, как и десять лет назад. Тому даже не понадобилось произносить заклинание вслух. «Обливиейт» соткался бесшумно, вновь заблокировав это воспоминание в чужой голове. Без спешки, со знанием дела.

Том внимательно изучил её лицо, повернул к себе, подцепив за подбородок пальцем. Девчонка приоткрыла затуманенные глаза. Том тихо пробормотал «Легилименс», вновь отправляясь в путешествие по чужому сознанию, теперь куда осторожнее и нежнее. Он так и не нашел воспоминания о проклятии. Нет, то, что он увидел в Тайной комнате было приступом от проклятия, он на пути, но это не ответ на вопрос, откуда оно взялось. Теперь ничто не стояло на пути его поисков, ведь самые важные мысли улеглись в сознании Кэсси, плавающей на грани бодрствования. Обрывки снов, сумасшедших и странных, мелькали то тут, то там, но Том чувствовал, что теперь ему ничего здесь не угрожает. В мыслях девчонки царил штиль и коридор Дворца Памяти раскачивался мерно, как слон на прогулке. Теперь Том ходил вокруг стены, которую построил своими руками, зияющей холодной пустотой на фоне красочных снов. В конце концов, он нашёл то, что ему было нужно. Оно тоже было спрятано, но не совсем так сильно и как бы даже милосердно. Чтобы однажды Кэсси вспомнила, когда ей это понадобится. Заклинатель явно переоценил её возможности. Том вытащил забытую картину на свет и провалился в неё, невольно добавив этот образ ко снам.

Теперь Том был просто наблюдателем, прячущимся в тени, он не был участником. В жарком свете камина в одной из спален факультетского подземелья назревала ссора. Обстановка была тёплой и уютной, помещение оформлено в зелёных тонах с акцентами из тёмного дерева тут и там. На стуле сидел худощавый среднего роста мужчина в черном непроницаемом одеянии; Том узнал в нем профессора Снейпа, которого его старшая версия помнила как школьника, и который учил зельеварению нынешнего Тома в выпускном классе. Снэйп не узнавал его только потому, что Дамблдор наложил на всех учителей лёгкий Конфундус по поводу присутствия Тома на уроках. А рядом со Снэйпом стояла Кэсси, одетая в школьную мантию с хаффлпаффским значком и жёлтым воротником, нервно скрестив руки на груди. Её рыжие волосы, непричёсанные, освещались светом камина. Щёки были залиты знакомым неровным румянцем.

— Что, черт возьми, это за проклятие?! Вы с ума сошли, профессор, — прошипела она, как встревоженная змея. Том даже удивился, что его молчаливая пленница была на это способна.

— Особое семейное Проклятие. Оно передалось мне от моей матери, она умерла от него, а тебе передалось от меня. Я не посмел сказать тебе раньше, потому что ты была совсем ребёнком. Не хотел омрачать твои будни. — спокойно ответил Снейп, скрестив руки на груди таким же образом. Их поведение было похоже, и они смотрели друг на друга до боли одинаковыми взглядами. Черты лица Кэсси были более округлыми и мягкими, нос имел почти незаметную горбинку, но не выступал вперёд, как у Северуса Снэйпа. Если не присматриваться, можно и не понять, что они в родстве.

— Что теперь?! Хотите сказать, что мне осталось жить двадцать лет?! Кто такой этот Лорд Принц, чтобы так проклинать своих потомков? Это несправедливо! — она слегка повысила голос от волнения.

— Да. Вероятно, он надеялся, что Эйлин одумается и вернётся домой. Но она не смогла.

— Значит, нет никакой возможности его снять? Вы хоть пробовали? — голос девочки звенел от отчаяния.

— Нужно, чтобы Лорд Принц принял тебя обратно в семью, но он давно умер. Это невозможно. — мужчина опустил взгляд в пол, явно демонстрируя свою вину. Воцарилось скорбное молчание. Том мог почти услышать, как в голове Кэсси крутятся шестерёнки.

— Я не хочу. Знать. Мне лучше не помнить. — решительно сказала Кэсси, взяв мужчину за руку и вложив в неё палочку. Её палочку. Витую как лоза, с небольшим камнем у основания рукоятки.

— Но ты будешь медленно умирать и не поймёшь почему. — Снейп отказался сомкнуть свои длинные бледные пальцы на древке. В его черных глазах сквозила невыносимая грусть.

— Пусть будет так. Я хотя бы не буду думать об этом каждую чёртову минуту!

Мужчина вытащил из крепления на запястье свою волшебную палочку, черную и гладкую, прицелился и медленно произнёс заклинание. На этом воспоминание и оборвалось.

Том лениво выскользнул из покоев Снэйпа, не дожидаясь пока сцена пустится по второму кругу. Он замер в погрузившемся в сонные сумерки коридоре. Оцепенел от усталости и просто дрейфовал в чужом безмятежном сознании. Во сне не было ни волнений ни боли, только обрывки просмотренного разговора и огромные обтекаемые туши призрачных китов, проплывающие под потолком. Они пели и светились переливами фиолетового и голубого, рассыпали за собой блёстки. Своим видом напоминали вышедший из-под контроля Патронус.

За окном библиотеки занимался рассвет и начинали щебетать первые птицы. Том чувствовал, как у дверей топчется взволнованная Винки. Эльфам уже пора начинать новый день, но она не торопилась проконтролировать процесс. Отчего-то здесь находится ей было важнее. Кажется, что домовушка тоже сегодняшней ночью не сомкнула глаз.

— Перенеси Мисс Поттер в её спальню. — совсем слабым голосом приказал Том. Ну как приказал, скорее попросил. На взгляд Винки он выглядел совсем плохо: несчастный, нервный, расстроенный. Под тёмными покрасневшими глазами синие круги, волосы в беспорядке и он только растрёпывал их больше, подёргивая себя за пряди на макушке в попытке взять себя в руки.

— Мистер Гонт, вам стоит поспать сейчас. — пропищала Винки мирно, как заботливая бабуля засидевшемуся за книжкой внуку. Мужчина только дёрнул плечом.

Но спать всё-таки отправился. Правда отключится так и не смог, мешали мысли. Крошечная загадка, откуда же Кэсси такая взялась вдруг выросла до огромного кома открытий. Теперь Том точно не намерен был куда-либо отпускать от себя эту женщину, даже если она будет умолять об этом. Том упорно воскрешал в памяти всё, что знал о ней, прокручивал раз за разом, чтобы получить полный образ человека, но терпел крах. Голые факты не давали ему ответ, почему именно благодаря её магии он вернулся. Ну, теперь Том хотя бы знал, почему именно Кэсси так ему подходит: её сила наполнила его ядро и до сих пор курсирует по венам вместе с кровью. И так… Волдеморт, Тёмный Лорд, который хотел захватить власть и поработить магглов, получил обрывок предсказания, выбрал самых подходящих младенцев и отправился убить одного из них в тот злосчастный хеллоуинский вечер. После чего погиб благодаря убивающему заклинанию, срикошетившему в него от щита, наколдованного Лили Поттер перед смертью для защиты её дочери. Это для себя. А для остальных он исчез при загадочных обстоятельствах и до сих пор не вернулся. Том знал это потому, что сам убил Волдеморта сразу после выпускного из Хогвартса и отобрал ту часть воспоминаний, что Тёмный Лорд при себе имел. То жалкое, слабое существо, похожее на уродливого младенца он с трудом мог считать собой, скорее это был отголосок и последний, совсем обезумевший от боли и одиночества, осколок души. Том без раздумий забрал его «жизнь», а ещё жизнь Хвоста, слугу Лорда, уже больше походящего на крысу, чем на человека из-за долгого нахождения в форме животного, и, конечно же, свою змею. Нагайна хранила в себе ещё одну часть души, совсем крохотную. И того, к восемнадцати Том знал про шесть хоркруксов, включая себя, отыскал три и впитал их, кроме осколка в Нагайне и в фамильном кольце Гонтов, потому что для того, чтобы отобрать душу их нужно было уничтожить, а Том был для этого слишком сентиментален. Кроме того, он не смог отыскать Медальон Слизерина. Он полагал, что седьмой осколок пришёл к нему от «Волдеморта», основной части души, но кажется ошибся. Если подумать, то он вспомнил вспышку собственной Авады Кедавры, летящую в него, куда раньше, чем избавился от старой версии себя. Вот оно. Мог ли Волдеморт невольно создать хоркрукс в ребёнке? Может это быть потому, что Кассиа Лили Поттер его предрешённый судьбой враг? Знал ли об этом кто-нибудь ещё? Том надеялся, что свидетелей нет.

Девчонка прожила обычную жизнь, хоркрукс кажется никак не влиял на неё. Шрам на лбу, под пушистой рыжей чёлкой был едва заметен, будто зажил ещё тогда, в далёком детстве. Больше дискомфорта Кэсси доставило проклятие её прадеда. Вот ещё чушь, какого черта тогда она носит фамилию чужого мужчины? Волдеморт шёл убивать ребёнка Поттеров, Джеймса и Лили, Аврора и Лекарки, двух членов Ордена Феникса, а оказалось, что едва не прикончил ребёнка своего Пожирателя Смерти. И Снэйп ведь знал, но не умолял оставить Кэсси в живых так же, как Лили, свою подругу.

А потом Волдеморт исчез, растворился без следа. Буквально был уничтожен, и лишь бесплотный невидимый дух остался от него. Каких же трудов стоило этому существу обрести влияние и голос вновь, только чтобы потерпеть поражение в Хогвартсе при поиске Философского Камня. Дамблдор заметил присутствие чужого в школе и развоплотил его дух снова. Профессор Квиррел после этого прожил недолго, выпитый почти досуха своим глубоко мёртвым соседом по черепной коробке.

А сам Том спал до тех пор пока не попал в руки к первокурснице Джинни Уизли. Как это вообще могло произойти он разобрался позже, разозлился, но всё равно был благодарен Малфою, пусть тот и выбрал довольно слабенькую жертву. Девочка оказалась такой удачно наивной, её было так легко заставить делать ужасные вещи, лишь признавшись в симпатии и пообещав, что розыгрыш будет весёлым. Том был уже преисполнен предвкушения убить её, как она, испугавшись, выбросила дневник в девичьем туалете. Так грубо.

А потом Кэсси Поттер случилась вновь. Что её дёрнуло достать минималистичную черную тетрадку из унитаза было сложно догадаться. Том вновь подивился своей удаче. Девчонка заинтересовалась абсолютно сухими после целого дня в воде листками. Желтоватыми от времени и абсолютно пустыми. На обложке было имя, Том почувствовал, как она коснулась золотых букв своей мелкой ладошкой. От скуки девочка рисовала на страницах схематичные сценки, которые потом исчезали, что очень её веселило. Иногда она что-то писала, но Том, обиженный таким пренебрежением к своему вместилищу, не отвечал. А зря, если бы он знал, чем их знакомство закончится для дневника, попробовал бы заполучить её силу раньше.

Том вздохнул и сел на постели. Сна не было ни в одном глазу, приближалось время завтрака. Он открыл ящик прикроватной тумбы и вытащил мятый дневник с потёртой обложкой. Золотые буквы уже порядком облупились, не скреплённые больше заклинаниями. Страницы стали совсем жёлтые за прошедший десяток лет. Том больше не решался его заколдовать, не видел в этом смысла. Дневник это память, но не настолько важная, чтобы сохранять её свежесть. Он раскрыл первый разворот. На страницах аккуратным, идеально отработанным, почерком написаны его пространные философские размышления вперемешку с маленькими буквами, которые писала Джинни Уизли, и схематичными каракулями авторства Кэсси Поттер. Теперь он помнил, что они принадлежат ей. Ведь однажды школьница написала в дневнике своё имя, но среди других слов и картинок, написанных чёрными школьными чернилами точно такая же чёрная надпись совсем терялась. Том с трудом отыскал её почерк, какой-то кривой и неуверенный. А рисунки, происхождение которых он раньше объяснял озорством школьников, всё-таки были интересные: вот картинка, на которой полтергейст Пивз, достававший всех вокруг розыгрышами, с горящей головой кричит и дёргается, вот Пенси Паркинсон, слизеринка и задира, заливается соплями прямо перед Драко Малфоем, тоже слизеринцем и задирой, а вот и сам Малфой с разбитым носом, из которого фонтаном брызжет кровь, вот всезнайка Грейнджер с Гриффиндора нарисована в виде кролика с огромными торчащими зубами, вот старшекурсницу с Рейвенкло Алису Первью посреди Хогвартской лужайки бьёт молния за то, что она обзывала Невилла тупым. Том не гадал об участниках сценок, все имена и обстоятельства были подписаны рядом. В тот момент, когда эта чушь создавалась Том очень жалел, что не может проучить «художника» каким-нибудь жалящим заклинанием. На самом деле всё было не так плохо, ведь на других страницах нашлись рисунки получше. Вид с Астрономической башни, написанный чернилами вперемешку с водой для разных градаций серого; хижина Хагрида, графичными очертаниями набросана на весь разворот. Вместе с написанными там же планами Тома по перекладыванию вины за смерть Плаксы Миртл на питомца Хагрида паука Арагога это всё выглядело даже сюрреалистично. Словно она знала, что именно там написано, что, конечно, было невозможно. На следующей странице разветвилась Гремучая Ива, разло́гая и с хаотично растущими листьями, которую во времена ведения дневника ещё не посадили. Были и животные, в основном птицы, но встречались собаки, коты и даже жаба. Последней перед тем, как избавиться от дневника Кэсси нарисовала себя. Не очень похоже и кривовато, но черты угадывались. По ним Том её и узнал, когда девчонка спустилась в подземелье вслед за Джинни, забывшей закрыть за собой туннель под раковиной во всё том же девичьем туалете.

И это всё, что он знал. Рыжие волосы, карие глаза, больное ядро, вместилище хоркрукса. Может он всё же что-то сделал? С детства влиял на её ядро, на магические токи, подстраивал энергию тела под себя, чтобы захватить однажды. О, даже малая часть души Тома была способна на подобное коварство. Теперь он не имеет права позволить ей уйти или умереть. Это сокровище, созданное им самим, должно прожить также долго, как и он, разделить с ним вечность.

Успокоенный найденными ответами Том почти задремал с дневником в руках, когда в окно спальни настойчиво постучала первая сова из Министерства. За ней летела ещё дюжина.

* * *

Из открытого настежь окна слышалось пение птиц, далёкое, но громкое. Августовский ветер раздувал тюль. Спальня заливалась белым солнечным светом. Нарисованные единороги тихонько резвились на лужайках во все четыре стены. Золотые жеребята кусали своих мамочек за пятки, молодые жеребцы, только обретшие серебряный покров гонялись за кобылками. Была даже пара старичков: выцветших до белой шерсти тоненьких лошадей. Их рога были уже порядком потрескавшиеся, как и копыта, но вид они имели весёлый. Верно вспоминали беззаботную юность, наблюдая за младшими. Пегасы прогуливались там же, но большинство из них вообще не касалось земли. Конечно, кто откажется полетать в такой погожий день?

У кровати копошилась Винки. Она только вернулась, сделав все необходимые утренние дела по дому. Проведала Мистера Гонта, тот едва ли спал. Как и Кэсси, он выглядел слишком уставшим, чтобы позволять бодрствовать дальше, но судя по суете в его кабинете, укладывать хозяина было уже поздно. Это так, шутки. Она и не решилась бы, не хотела выслушивать гадости от раздражённого мигренью и недосыпом Хозяина.

Болезненный вид Кэсси за ночь не растаял, возможно она видела кошмары. Винки не знала, что именно Мистер Гонт делал в её голове, но полагала, что что-то ужасное, раз девочка в таком состоянии. Пора было её будить. Медики и эксперты по проклятиям, которых Министр вызвал вчерашним вечером уже ожидали пробуждения своей пациентки в прилегающей к спальне гостиной. Эльфийка аккуратно потрясла Кэсси за плечо, позвала её. Девчонка тут же пошевелилась, простонала что-то неразборчивое, а потом резко села, как солдатик, которого разбудили по тревоге. Схватилась за голову, которая тут же взорвалась образами. Ей понадобилось несколько минут на то, чтобы прийти в себя. Винки не торопила, ведь Кэсси выглядела совсем плачевно.

Тело девчонки наполняла смесь из отрицания и отчаяния. Какая же дура! И потому, что заставила Снэйпа стереть воспоминание о проклятии, и потому что поверила в призрачный шанс спастись. Хотелось побиться головой о спинку кровати. Снэйп выглядел таким сожалеющим, будто он лично это проклятие наложил. Хотя, так ведь и было. Он передал эту болезнь вместе с прямыми быстро жирнящимися волосами, крючковатым носом и высокими скулами. Вместе с родинками в виде созвездия большой медведицы на левой руке, вместе с карими глазами, которых у Эвансов отродясь не было. Но винить мужчину было на самом деле не в чем, да и как-то некрасиво. Он честно рассказал, когда увидел первые признаки. Это был не приступ, нет, но мог быть, если бы чёртова Алиса Первью, выпускница Рейвенкло, продолжила доставать Луну Лавгуд и подговаривать соседок девочки красть её вещи и прятать по всему замку. Профессора подоспели вовремя, чтобы остановить драку. В суматохе заполненного школьниками-зеваками коридора никто не обратил внимание на неестественный гул, конечно, ведь Кэсси подожгла Алисе мантию, а та наколдовала ей полное лицо прыщей. Это отвлекло всё внимание. Только Снэйп услышал, узнал звук, который преследовал его самого последние двадцать лет. Лекарство от симптомов было всего одно: не нервничать. Но даже литры Умиротворяющего бальзама, которые он выпивал каждый год не продлевали жизнь. Она оборвалась ночью с тридцать первого мая на первое июня за несколько часов до рассвета. В последний день Кэсси в Хогвартсе, её выпускной с седьмого курса, он уже выглядел довольно плохо. Более бледный чем обычно, глаза глубоко впали от изнеможения. Но он старался держаться молодцом. Ни единым мускулом лица не показал, что ему плохо, ни единым движением тела не заставил людей вокруг себя беспокоиться.

Его обнаружил домовик, пришедший поменять в спальне преподавателя простыни. Всё ещё хмельную после шумного празднования в Хаффлпаффской гостиной Кэсси вызвали к директору прямо с утра. До этого дня Кэсси полагала, что учительский состав не в курсе их с Северусом родства. Глупо, ведь в Хогвартсе нереально было сохранить ни единого секрета. Известие о смерти было шокирующим, но ожидаемым. Он и вправду в последнее время выглядел как человек, готовый к путешествию на ту сторону. Вещи Кэсси собирала апатично, все её мысли были заняты кончиной Северуса Тобиаса Снэйпа и предстоящими похоронами на кладбище в Коукворте, родном городе. Она была рада, что он не дожил. Что бы он сказал, увидев её сейчас? Нищую, больную и на попечении Министра. А может всё было бы по-другому? Может он помог бы хотя бы с жильём на первое время? Да какой там, Снэйп не оставил своей единственной дочери ни кнатта. Он был сложным человеком, который считал, что всего нужно добиваться самостоятельно. Но такой оглушительный крах Кэсси в этом он явно предсказать не смог.

— Вам стоит переодеться, Мисс Поттер. Доктора ожидают вас в гостиной.

Девушка подняла голову, всё ещё сжимая свои волосы в кулаках. Точно, Гонт же предупреждал. Она слабо кивнула всё ещё стоящей рядом с кроватью эльфийке и поднялась на ноги. Пошатываясь от ноющей боли во всём теле добралась до шкафа, а после поплелась в ванную с охапкой одежды в руках. Прохладная вода немного привела её в чувства. Настроение было на редкость паршивым. Сеанс Легилименции, что удивительно безпалочковый — чёртов Гонт был по-настоящему сильным засранцем — воскресил в памяти самые неприятные события, по цепочке поднимая их со дна. Сегодня Кэсси предпочла бы не видеть ни врачей, ни учителей. И в самую последнюю очередь она хотела бы видеть Министра. Она предпочла бы просто лежать весь день, желательно спать, чтобы не дать мыслям и шанса превратиться в снежный ком из сожалений и обид, который погребёт Кэсси под собой, как каменная лавина заблудшего путника.

Поттер мучительно вспоминала Снэйпа, его повадки, коронные фразы и уроки. Она, конечно же, не считала себя его любимицей, но один только факт, что преподаватель называет её по имени, а не по фамилии демонстрировал всем, что Кэсси у него на особом счету. Гриффиндорка Джудит Мериссоль, крайне неприятная завистливая девица, даже позволила себе пошутить о том, что Снэйп наверняка Кэсси трахает, за что получила порцию вонючего неудавшегося зелья на голову. Её волосы мгновенно превратились в отвратительные, похожие на водоросли, сопли. Профессор смотрел на Джудит с таким отвращением, когда их обоих вызвали на ковёр к директору для объяснений, что девчонка даже не посмела в слух пожаловаться на Поттер. В тот день оба факультета потеряли по тридцать баллов, но Кэсси ни о чём не жалела. Тогда, в школьные годы, отец ей был по-особенному дорог. Он был не единственным взрослым, к которому девочка могла обратиться в случае чего, но он был её взрослым. Ей даже льстило, что старик не признаёт её фамилию, пусть это и было результатом многолетней ненависти к её обладателю Джеймсу Поттеру. Эту историю Кэсси пришлось вытаскивать из отца клешнями: он сдался только, когда речь зашла о его странной истории с Лили.

— Понимаешь ли, — Северус выглядел сконфуженным и даже слегка смущённым в свете люстры на небольшой кухне его покоев в замке. Кэсси заинтересованно поёрзала, крепко сжимая в пальцах чашку с кофе с молоком и корицей, — Мы дружили с ней много лет…

Ребёнок покивал, призывая мужчину говорить дальше. Она с нетерпением ждала продолжения. Всего пару минут назад хитренько расспрашивала отца о его молодости только для того, чтобы в итоге перейти к главному: к своему появлению. Она бессовестно отсиживала свою отработку у Снэйпа с ним же, но в обстановке совсем не похожей на декорации к наказанию. Кэсси, если уж честно, специально попалась Снэйпу на глаза после отбоя. Это был повод, чтобы пообщаться с этим человеком-вороном, который только в этом году признался, кем он приходится одной рыжей третьекурснице. Почему-то все вокруг считали, что сбежавший из тюрьмы этим летом Сириус Блэк, Пожиратель смерти, сбежавший из тюрьмы Азкабан, обязательно будет охотиться на Кэсси с Невиллом, детей противников Тёмного Лорда, в школе, так что ребята обратились к новому учителю ЗОТИ Профессору Люпину, а тот с какой-то странной усмешкой заявил, что Кэсси волноваться не о чем и посмотрел прямо на шедшего мимо по коридору Снэйпа. Мужчина предпочёл сделать вид, что ничего не услышал, но Поттер видела, как он на миг возмущённо раскрыл рот. Она не отставала от преподавателя с расспросами о том, откуда он знает Петунию и маму до тех пор, пока тот не сдался.

— И когда Поттер, — на это слово он всегда реагировал одинаково: горячим презрением в уголках губ, — начал откровенно к ней приставать, то я…

— Приревновал!

Мужчина вздохнул. Ему явно не хотелось выглядеть так уязвимо.

— Да. Мне казалось, что он отбирает её у меня, хотя Лили была достаточно сильной, чтобы дать ему отпор в случае чего. Быть с ним оказалось её решением, а я его не принял и натворил глупостей с горяча.

Кэсси дала ему помолчать, учтиво отведя глаза. Она сама ещё ничего не знала о таких отношениях между людьми, но понимала, что она наверняка тоже приревновала бы Невилла к другой девчонке. Только если это не Луна. Луна была святой.

— На самом деле я никогда не терял её, даже после нашей ссоры. — Северус улыбнулся, вспоминая выражение лица Лили, пришедшей к нему за утешением, всё такой же огненно-рыжей и решительной, как и в последний раз, когда он её видел на выпускном балу, но очень грустной. — Лили хотела ребёнка, а Поттер оказался бесплоден. И она пришла ко мне за решением.

— Это… странное решение. Как она могла, если любила его? — Кэсси приподняла брови скептично. У неё было стойкое ощущение, что Снэйп что-то не договаривал, но она не спрашивала. Он по обыкновению ответил бы, что она ещё слишком мала для подробностей.

— Нет, она просила какое-то зелье, но я волшебник, а не чудотворец. Если уж лучшие медики Мунго не могли помочь, то я тем более не смог бы. Но она действительно хотела ребёнка. Она хотела растить ребёнка именно с ним.

Объяснять Кэсси ничего было не нужно. Северус любил Лили, а Лили любила Джеймса, и полюбила Кэсси даже раньше, чем успела её зачать. Снэйп уступил Поттеру и девушку, и свою дочь, а в итоге девочка осталась не нужна ни тому, ни другому. Поттер просто умер, не приняв ребёнка в свой род никак кроме как дав фамилию, а Снэйп не поспешил забрать её после смерти Поттеров то ли из-за стыда, то ли на зло. В тот вечер Кэсси покинула комнаты отца с невысказанной обидой. После она много думала о том, что было бы, останься мама в живых. Насколько счастливой была бы Кэсси, чёрт возьми!

— А бы да кабы. — Бабушка Августа грубо потрепала Кэсси по голове на очередном летнем чаепитии в её старенькой квартире. — Ничего не изменить уже. Ты только себе соль на рану сыплешь.

Кэсси вышла в гостиную почти в лучшем виде, не хватало только макияжа. Даже волосы причесала, надо же хоть как-то воскрешать в себе желание жить. Весь вид портило только измученное лицо. Её тут же окружила стайка целителей в ярко-жёлтых мантиях со специальным значком работников Больницы Св. Мунго. Всего три человека, а ещё двое, в черных мантиях без опознавательных знаков стояли в стороне и наблюдали. Они вызывали у Кэсси куда больше симпатии, чем наперебой задающие вопросы врачи.

Несколько разного толка диагностических заклинаний окружили девушку, подсвечивая проблемные зоны. Судя по скептическим лицам, ничего сильно выбивавшегося из нормы они не наблюдали.

— Но… — протянул молодой парень, явно интерн, — зачем же Мистер Гонт нас вызвал?

Полная колдолекарка рядом ещё раз внимательно осмотрела «пациентку» и полученный магический отчёт.

— Милая, что вас беспокоит?

— Трескается ядро и отмирают токи. — отрапортовала Кэсси, уже прекрасно зная, что любые поиски окажутся бесполезны.

Мужчина в лимонном халате прокашлялся, поправил усы и фыркнул:

— Но этого нет, Мисс Поттер.

В ответ девушка лишь пожала плечами. Ну, нет, так нет. Ей ли спорить?

— Так может вы дадите нам взглянуть, сэр Стивенсон? — от мужчины в черной мантии исходила тонкая насмешка. В отличие от лекарей из лечебницы Невыразимцы предпочитали узнать всю доступную информацию заранее во избежание возможных рисков. Постоянная угроза жизни учит даже самых непробиваемых быть осторожными. Гонт сообщил, что девчонка это бомба с замедленным механизмом, и однажды её же ядро убьёт её. Проклятие родовое, явно новоизобретённое. Без специальной подготовки не обнаружить. Женщина рядом с Невыразимцем ждать не стала, сразу вытащила палочку и провела тесты, доступные только служащим Отдела Тайн. Кэсси выглядела больной, но больной не являлась на первый взгляд. Проклятие вступает в силу в подростковом возрасте, даёт жертве плюс-минус тридцать лет. Вызывает трещины в ядре, отмирание внутренних органов и летальный исход. Маскирует критическое состояние. Изучить, вылечить, не допустить смерти испытуемой. Предельно ясно, Мистер Гонт.

Кэсси со смесью дискомфорта и тревоги ожидала, пока её перестанут рассматривать как лабораторного кролика перед вскрытием. Врачи вслух выдвигали свои гипотезы, обсуждали план лечения с Невыразимцами. Из контекста Кэсси поняла, что даже если проклятие будет снято, её организм будет в упадочном состоянии, которое нужно начать исправлять уже сейчас. О медицине Кэсси знала опосредовано и предсказать, что с ней будут делать дальше не могла. Стоит как можно скорее записаться на курсы, со вздохом подумала она.

Из коридора слышались чётко отчеканенные шаги. Дверь гостиной отворилась. Министр вошёл в помещение и выглядел он как сам дьявол с подпалёнными херувимской стрелой крыльями. Глубокие карие глаза зорко оглядели помещение. Губы дрогнули от недовольства, но тут же разъехались в приветственной полуусмешке. Поздороваться с гостями он ещё не успел, был занят очередным сраным нападением на очередную сраную деревню. Как не вовремя, дьявол бы их побрал этих дохлых магглов!

Кэсси апатично застыла на месте, заинтересованная разве что его приходом. Точнее, напуганная настолько, чтобы в поле внимания оставался лишь Гонт.

— Мистер Гонт, мы провели несколько тестов в дополнение к тем, о которых вы просили. — сказал худощавый усатый врач. — Девушка слабая, как вы сами видите, ей нужно восстановить силы. Нам удалось установить, что во время приступа были получены повреждения не только в сосудах и токах, но и в мышцах, что, вообще-то, не характерно для болезней ядра. Нужно продолжить наблюдение, но я рекомендовал бы ряд восстанавливающих зелий.

Том слушал внимательно, хотя и сам все знал. На лице Кэсси отразилось то же понимание, которое Том скрывал за своим безразличием. Девушка явно помнила все свои судорожные дёргания почти трёхнедельной давности и боролась с желанием спрятаться под кофейный столик, даже зная, что он прозрачный и её будет прекрасно видно. Том невольно прислушивался к её мыслям и улавливал отчаянный писк. «Не характерно.» Как же! За то характерно для Круцио!

Он хмыкнул, от чего девчонка едва заметно подпрыгнула. Целитель продолжил.

— Также мы выяснили, что несмотря на отсутствие явных травматических повреждений, могут быть проблемы с сердцем. И её зрение упало по сравнению с данными прошлых исследований.

Молодой доктор встрял тоже:

— Нам нужно провести больше тестов и посмотреть. Мы пока ничего не можем сказать наверняка.

Врачи обменялись беспокойными взглядами, и на лице Тома застыло вежливое любопытство. Он больше был занят вопросом, почему Кэсси не рассказала им о пыточном заклинании. Хотя бы в качестве мести. Доктора бы поверили ей, ведь у них были медицински подтверждённые доказательства. И несколько независимых свидетелей в придачу. Невыразимцы молча стояли у стены, ожидая своей очереди заговорить.

Кэсси молчала и просто смотрела на свои ладони. Винки застыла в дверях спальни, притаптывала ногой, обутой в детского размера туфлю, ожидая приказа и переводя взгляд с Кэсси на Тома. У неё была работа, но она боялась оставить девочку одну здесь. Поначалу Кэсси ей совсем не нравилась, но сами эльфы были сострадательными и чуткими существами, поэтому в какой-то момент Винки прониклась. Том посмотрел на неё и, наконец, слегка махнул рукой, безмолвно приказав эльфу убираться отсюда.

— Мисс Поттер проклята семейным проклятием Принцев. Меня интересует, сможете ли вы его снять. — Том наконец обратился к двоим в чёрных мантиях. Его голос не был угрожающим, просто тихим, прохладным и глубоким, как океан, но все в гостиной подобрались от напряжения. Будто от ответа зависела их жизнь.

— Это мощное тёмное проклятие, снять его без согласия заклинателя будет почти невозможно. Может быть, мы сможем использовать экспериментальные ритуалы, чтобы помочь, но это очень рискованно. — отчитался мужчина в мантии Невыразимца.

— К сожалению, мы мало что можем сделать для этой девочки, — ответила женщина, слегка пренебрежительно, будто девчонка была не больше, чем мебелью. — Проклятие можно снять, но глава семьи должен дать согласие в любом виде.

— Он мёртв. — уточнил Том как маленьким детям и услышал, как Кэсси тихо фыркнула. Врачи, к их чести, никак не отреагировали. Девочка не проявляла к ним никакого уважения, но это было понятно даже во время тестов, потому что та им совершенно не помогала и вела себя скорее как кукла, которая страшно устала от всего этого ещё до того, как оно началось. Такое поведение можно было понять и объяснить её ужасным состоянием, но усатый лекарь всё ещё хмурился, а медиведьма неодобрительно посматривала на пациентку. Один только интерн улыбался ей дружелюбно, как пятилетке, разбившей коленку.

— Нам нужно сначала узнать ответ Лорда Принца, — сказал Невыразимец, — Но даже без его разрешения мы попробуем снять проклятие, пусть это и сопряжено с некоторыми… рисками.

— Похоже вы убьёте меня раньше, чем это сделает мой дедуля. — ответила Кэсси и слабо ухмыльнулась. «Эксперты» выглядели просто до смешного неуверенными в результате теперь, после осмотра. Том притих, размышляя.

— Мы разработаем ритуал и подготовим его, а затем отправим вам, сэр. Ваша задача будет состоять в том, чтобы уговорить призрак Лорда помочь, — обратился Невыразимец к Тому.

— Я понял. Спасибо. — ответил Том, почтительно склонив голову. Ещё утром он отослал пару записок с просьбой узнать о имениях Принцев как можно быстрее и без вопросов. Отчёт уже должен лежать на его столе. Призраки обычно оказывались привязаны к местам, в которых провели последние годы жизни.

— Пока не благодарите, Господин Министр. Если все закончится удачно, то вы сможете. — сказала лекарка за всех. Её круглое лицо улыбалось по-матерински обнадёживающе.

— «Когда», миссис Уильямс, «когда», а не «если». — Том очаровательно улыбнулся и повёл докторов к выходу, где Винки перехватила их и отправила к камину в холле. Как только дверь за гостями закрылась, Гонт повернулся к Кэсси, присевшей на край дивана и обнявшей себя руками. Несмотря на свою закрытую позу, она смотрела прямо на мужчину взглядом, в котором читалось неуверенное желание поговорить. Она поджала свои аккуратные, потрескавшиеся губы, заломила брови, имевшие естественно аккуратную форму, и моргнула тёмно-карими глазами, заставляя длинные коричневые ресницы взмахнуть. На скулах не было румянца из-за стресса и усталости. Короткие рыжие волосы слегка причёсаны, но, на взгляд Тома, она могла бы постараться и лучше. Круглые плечи покачивались, от дыхания, а короткие пальцы теребили рукава толстовки. Она не была красавицей, но выглядела симпатичной, и до боли знакомой. Том смотрел и сравнивал с лицом того ребёнка из своих воспоминаний. Только тогда она выглядела упрямой и готовой защищаться, а теперь просто смиренно ждала чего-то, помощи или милосердного решения добить её, беднягу.

Бесы нетерпения заплясали в её зрачках от долгого молчания. Она сама нерешительно мялась, боясь начать беспокоящий её разговор.

— Неужели вам больше заняться нечем, кроме как пялиться на меня? — наконец спросила она напряженно, когда внимание Гонта стало уже просто невыносимым.

— Возможно, я решаю, что с Вами делать. — Том ответил спокойно. Он скрестил руки на груди и прислонился к двери. Молча рассматривал Поттер несколько секунд, затем его взгляд переместился вниз, на её ноги в потёртых — Том почти закатил глаза — джинсах, затем медленно поднялся и остановил взгляд на лице. Теперь девушка хмурилась.

— Типа, спасти или убить к чёртовой матери, чтобы не тратить ресурсы и время впустую? — уточнила Кэсси с притворным безразличием, скрестив руки на груди и выпрямившись. Защищаясь грубостью.

— Нет. — Том ответил с притворным удивлением, — Должен ли я отправить Вас сегодня на урок или нет.

В ответ на это на лице Кэсси отразилось такое искреннее отчаяние, что Том усмехнулся. Он отменил занятие ещё утром и мысленно сдвинул расписание на день. И ещё на парочку, с учётом возможных исследований, ритуалов и новых приступов. После минуты недовольного сопения со стороны дивана, Том понимающе помычал.

— Ладно, сегодня вы отдыхаете. До завтра постарайтесь прийти в себя. Время занятий будет сокращённым до тех пор, пока Проклятие не исчезнет. — В ответ девчонка пару раз кивнула. Она выглядела забавной в своей простой радости, — У вас есть что спросить или я могу быть свободен? — насмешливо спросил Том, наблюдая, как Кэсси расслабляет плечи и утомлённо склоняет голову.

— О, да. Вы видели весь мой разговор с профессором Снэйпом? — Том слегка наклонил голову набок и кивнул. — Вы никому не расскажете о том, что узнали?

— Не вижу в этой информации особой важности.

— Для меня она есть. Я не хочу, чтобы кто-то знал. Вообще. Я не хочу, чтобы мне задавали вопросы по поводу того, что я ношу фамилию незнакомца.

— Ясно. — если судить по тону, то Гонту эти волнения были глубоко безразличны. Но это убедило Поттер даже больше, чем увещевания в том, что этот секрет останется между ними.

— И… Не помню, как я потеряла сознание. Мы были в библиотеке, верно? — Том понял, что вопрос на самом деле не об этом. Кэсси так завуалированно спрашивала, как она оказалась в своей спальне, одетая в пижаму и заботливо укрытая одеялом.

— Я попросил Винки отнести вас сюда. Она принесёт вам несколько зелий в течение дня, к слову, вместе с едой.

Девушка кивнула.

— Хорошо. Больше никаких вопросов.

— Больше никаких вопросов. — Том кивнул с оттенком веселья и ушёл. Он готовился объяснить свои поступки, разобраться с истериками и обвинениями, выслушать тонну бессмысленных вопросов о Легилименции и проклятиях, но все это было не нужно, и мужчина был рад, что хоть по какому-то поводу сегодня нервничать больше не придётся.

В свою спальню Кэсси вернулась как после войны. Всё, чего она хотела это улечься и не вставать до тех пор, пока Землю не уничтожит метеоритный дождь. В комнате было прохладно и пахло свежесваренным супом. На прикроватной тумбе расположились потерянная в библиотеке палочка Поттер и поднос с тарелками и огромной чашкой чая. Рядом с ней пузырёк успокоительного выглядел совсем крошечным. Но и в нём было на три порции. От отца Кэсси узнала улучшенный рецепт такого же зелья, но которого хватало на месяц. Нельзя было принимать успокоительные на постоянной основе, чтобы не заработать отравление. Чем меньше порция в месяц, тем меньше рисков слечь с убойной дозой токсинов. Но ей, к сожалению, вряд ли позволят его сварить. Вдруг Гонт подумает, что Кэсси собирается отравить кого-нибудь. Или себя. Последний вариант был привлекательным, но припасённое ещё два года назад зелье в глубине чемодана пока ждало своего часа. Из-за дешевизны ингредиентов смерть от него будет болезненной и некрасивой, с мочой и кровавой рвотой.

Кэсси принялась за еду. Суп был обалденный для уже сутки как голодного желудка, а записка с пожеланиями к выздоровлению и пятёркой маленьких разномастных сердечек от эльфов делала его ещё вкуснее. Девушка без интереса наблюдала за единорогами, а те наблюдали за ней, провожали взглядами ложку, то и дело стучащую о тарелку. Ох, здесь даже в носу ковыряться будет неудобно. Столько глаз. Она на миг потеряла над мыслями контроль и представила, чем ещё заниматься здесь будет некомфортно из-за такого пристального внимания, и до ушей покраснела.

В комнате было тепло, светло и проветрено. Этим чистым загородным воздухом так хотелось дышать. Внезапный выходной, пусть и при таких пугающих обстоятельствах оказался очень кстати. Кэсси достала из чемодана дешёвенький роман в мягкой обложке, который купила ещё на четвёртом курсе, чтобы не скучать в автобусах и метро, если ей нужно было выбраться в Лондон без помощи магии и Мистера Лавгуда. Так и не дочитала, осталось чуть больше половины. Она уже, признаться, и не помнила с чего там всё началось. Надела на голову наушники и включила свой древний кассетник.

Марлена как раз вошла в комнату Фернандо, чтобы сказать ему, какой он мерзавец и как бесчестно поступил с её сестрой Люсиндой, и у неё очень удачно спала бретелька с плеча, чтобы отвлечь мужчину от предмета спора. Он сказал: «Ми корасон, ты покраснела как маков цвет.» и страстно поцеловал Марлену в губы. Забавно, что в вазе справа от Кэсси от летнего бриза из окна покачивался букет диких маков.

* * *

Свет раздражал глаза, но ветерок из открытого окна немного остужал голову. Злость конечно ушла после того, как Том убедился, что Кэсси в порядке, но вот усталость никуда не делась. Мужчине казалось, что ещё немного и он сварится в собственной шкуре. За глазами пульсировала тупая боль. Дел было много, а Том продолжал с закрытыми глазами сидеть на стуле в своём кабинете, позволяя времени течь… Течь.

Утром поступило известие о новой волне смертей. Магглов оказалось около пятисот, кошмарная цифра, но было известие и похуже. Ведь в той деревне оказывается жило целое семейство сквибов. Скрыть, как в прошлый раз, не получилось. Известие тут же долетело до родственников-волшебников и сразу разошлось по рукам. Маггловское правительство объявило нападения террористическими атаками и призвало население Британии быть внимательными и сообщать о любых подозрительных действиях и людях, их совершающих, в ближайший полицейский участок.

Том явился в Министерство прямо под его открытие для посетителей, выслушал отчёт Малфоя, своего заместителя, и отчёт Криви, своего ассистента, и бессовестно отправился назад домой. После того, как раздал им инструкции на случай своего отсутствия, естественно. Чтобы ничего не создавало ему проблем, пока его нет на рабочем месте. Он ничего не мог сделать. До сих пор не было ни паттерна, ни зацепок для поимки виновных. Да и он сам ещё не придумал, как этих виноватых искать. Игнорировать проблему не выход, он осознавал, но в данный момент мозг был занят другим. Первостепенную важность имело Проклятие.

Том наконец вздохнул, раскрыл глаза и принялся писать письмо. Дамблдору, будь он неладен. А после гоблинам в Гринготтс. Всё имущество Принцев, немногочисленное к моменту смерти последнего Лорда гоблины прибрали к рукам сразу же, в уплату долгов и процентов за содержание ячейки в хранилище. Грабёж, но ничего не докажешь. Том в вежливой форме потребовал у них организовать встречу с призраком Лорда Принца без вопросов и свидетелей. Привязал оба письма к одной сове, потому что из достоверных источников Гонту было известно, что сегодня Альбус Дамблдор будет в Косом Переулке. Черный филин по кличке Нуар выпорхнул в окно с необычной для такого большого тела грацией. Пенумбра возмущённо распушила перья на своей жёрдочке. Она тоже хотела полетать в такое погожее утро.

После Том распечатал письма от экспертов по проклятиям, к которым смог дописаться. Ничего нового они ему сказать не смогли, все это он уже и так знал. Все они, как один, утверждали, что на проклятую девушку нужно сначала взглянуть. Осознавая всю бесполезность их помощи, отправил с радостно попискивающей Пенни обратным письмом отчёты медиков и Невыразимцев. Если со снятием Проклятия ему не помогут, то может найдут, чем заглушить симптомы.

У Тома на уме был один вариант, безотказный, насколько он мог судить, но крайне болезненный. Его тело было почти неуязвимо, исключая прямое попадание убивающего заклинания, как и тела хоркруксов, которые можно было уничтожить только древними сильнейшими артефактами либо Адским Пламенем. Только вот… девчонка может не пережить этого. Торопиться было рано, стоило сначала поговорить с Принцем. Всё может оказаться куда проще, и сейчас крайние меры могли только повредить. Как бы Том не хотел решить вопрос быстрее, а на ошибку он права не имел.

Он быстро разобрал накопившиеся на столе бумаги из своих лабораторий и лавок, а остальную часть дня провёл в библиотеке, где читал, проверял информацию, проводил исследования и делал заметки. Кэсси не занимала его ум в течение дня, он думал о том, как сделать ритуал менее вредным, как бороться с призраком умершего Принца. А также как избежать любых возможных осложнений, которые могли бы помешать ему осуществить планы, к которым он ещё даже не подобрался. Он был реалистом и не исключал ничего, что могло бы помешать.

Солнце покинуло кабинет к пяти часам вечера, искусственный свет убаюкал усталое тело. Том склонил голову на грудь, всего на пару минут отдохнуть. И провалился во тьму.

Ему снилась… погоня? Том был дезориентирован, напуган неизвестностью. В молочно-белой мгле ничего не было видно, но слышался звук. Треск и гул, тяжёлое хриплое дыхание. Том побежал, что-то ринулось за ним. Не было ни топота, ни единого намёка на движение, но звук не отставал. Существо, распространяющее гниль и холод оставалось за спиной, вне поля зрения в какую бы сторону Том не крутился в отчаянии. Он был безоружен, слеп из-за застившего глаза тумана. Он не мог кричать, только перебирал по стылой земле ногами, спасаясь от чего-то, чему не мог дать имени.

Он упал. Зацепился за воздух, запутался в ногах. Рухнул на колени и закричал, как испуганный подкроватным монстром мальчишка. Оно смотрело на него. Под черным капюшоном не было видно лица, но Том чётко ощущал на себе взгляд, ледяной и острый. Голодный.

— Вот и ты… Я тебя нашла. — треском радиопомех проскрипело существо. Из тьмы капюшона выглянуло лицо, круглое и белое как у совы с огромными чернильными глазами без зрачка, совершенно слепыми. Блин луны на фоне ночного неба. Оно протянуло тонкую руку с неестественно длинными пальцами, чёрную как уголёк, к Тому.

Том пытался отползти, но упёрся спиной в стену. Он задыхался. Паника накрывала его, беспомощно брыкавшегося под руками этого. Огрубевшая кожа твари ощущалась шершавой на его лице. Дыхание существа было совсем зимним, но нежно легло на сдавленные болью, будто раскалённым обручем виски. Оно без спешки вытаскивало душу Тома из тела, наслаждаясь каждой секундой. Осторожно и ласково комок души, оплетённый магическими нитями, переживаниями и воспоминаниями, покинул его тело, и тут же вернулся внутрь, тяжёлый, как камень. Грудь сдавило недоверием.

Существо трескуче рассмеялось.

— Я пошутила!

Но звучало оно расстроено. Будто не хотело отпускать, но и не хотело вредить. Тому эти метания были без разницы, он мечтал только сбежать. Оно наклонилось к нему, вытянув длинную шею, покрытую волосами, больше похожими на речную тину, на холке. Наблюдало за лицом, покрытым пылью и влагой, не видя его, но чувствуя. На фоне белой мглы они были самыми тёмными пятнами, хаотичными на вид. Существо село на пятки, раскидывая по земле своё рваное одеяние. Дыхнуло Тому в лицо морозом, потянулось губами к лицу. Ближе, и ещё немного.

Том проснулся, шокированный и дёрганый. За окном стояла глубокая ночь.

— Ох, твою мать… — выдохнул он и спрятал лицо в руках. Рассмеялся тихо и недоверчиво. -… Потрясающе.

И потянулся к тумбе, в которой когда-то припрятал пачку сигарет.

* * *

Утро началось не с кофе, а с обезболивающих и восстанавливающих зелий. Натощак они особенно противные, но в этот раз Кэсси завтрак в постель не принесли. Выходной, на её взгляд, закончился слишком быстро. Теперь пришёл черёд привычной рутины. Так приятно было провести весь день в постели, чувствуя заботу в каждом поправлянии одеяла и каждом кусочке еды. Марлена и Фернандо, в конце концов, всё-таки помирились и поженились, а крошка Люсинда сбежала во Францию с молодым садовником. Кэсси была счастлива за них. Она бы тоже была не прочь сбежать. Да хоть бы и с садовником, только вот его в штате рабочих поместья не нашлось.

День выдался солнечным. Яркий тёплый свет давал силы, пусть и было их не много. За то у Кэсси была надежда. Возможно именно этот день стоит прожить нормально? Сколько ещё их будет? Иногда Кэсси жалела, что не родилась провидицей и не могла точно сказать, будут ли её надежды оправданы. И не могла сказать, долго ли эта надежда будет в ней жить. Девушка чувствовала себя ещё немного уставшей сегодня, но хотя бы тянущая боль в груди её не беспокоила. Времени на сборы ушло не много. Сегодня она тоже постаралась выглядеть хорошо. Не стоило давать людям большего повода для беспокойства. Из комнаты Кэсси вышла позже всех по старой привычке избегать встречи. Но это не сильно помогло. У входа в столовую как специально топтался Дэнни, который почему-то давненько не появлялся в доме. Заметив девушку он просиял и подобрался поближе. Кэсси улыбнулась в ответ. Парень выглядел так, будто только чудом держит язык за зубами.

— Мисс Поттер! — воскликнул он, придержав девушку за локоть когда она уже собиралась открыть дверь. Кэсси вопросительно оглянулась, — Мистер Гонт дал мне больше обязанностей на этой неделе. Я конечно счастлив, что могу быть ему полезным, но он сообщил, что это связано с твоим здоровьем. Как дела, если это не секрет?

Парень понизил голос, будто и впрямь спрашивал о какой-то тайне. Это мило. Как в старые добрые, когда Невилл прямо посреди урока трансфигурации украдкой спрашивал, почему Кэсси такая бледная сегодня. Как же неловко было объяснять ему, смущённому, что у неё просто месячные.

Кэсси не могла не улыбнуться такому ребячеству:

— Не совсем нормально. Это семейное, но мне не хотелось бы обсуждать. — она отвечала легко и с изрядной долей веселья в голосе. Сейчас жалости ей не хотелось, как и слухов.

— Но… это лечится? — протянул парень в ответ. Намёк он прекрасно понял. Он точно знал, что за этим тоном что-то скрывается, но не решился допытываться, так как уважал чужие секреты.

— Мистер Гонт в это верит.

Парень важно покивал. Уж в своём начальнике он ни сколько не сомневался.

— Наверное приятно отдохнуть после целого месяца почти-беспрерывной учёбы? — Дэнни улыбнулся, демонстрируя неожиданную осведомлённость. Кэсси подумала, что если он сам и не болтун, то точно мог проводить бархатные допросы, если бы захотел. Ему… хотелось всё рассказывать. Он был дружелюбной приятной личностью с очаровательной улыбкой. Разведчик.

Кэсси посмеялась, щурясь от смутных подозрений:

— Да, довольно неплохо. Я дочитала книгу!

— О, действительно?

— Она довольно забавная, вооб-.

— Что вы оба здесь делаете? — холодный звучный голос со стороны холла прервал их милый диалог, заставив молодых людей подпрыгнуть. Дэнни сразу выдохнул, держась за сердце:

— Сэр, это вы!

Кэсси оробело замерла. Гонт был в странном настроении. Он держал лицо, но двигался резче, чем обычно. Он сжимал зубы, на щеках играли желваки. У двери странно завис, осматривая Кэсси, и на лице его внезапно мелькнуло сомнение, будто он на секунду увидел что-то причинившее ему боль и тут же себя отдёрнул. Всего на мгновение, потом он решительно распахнул двери, едва не прибив обоих своих собеседников створками. Дэнни скользнул в столовую сразу за ним, а вот Кэсси озадаченно смотрела Министру в след.

Стол, освещённый солнцем из окон, был полон народом. В это утро вторника внезапно — для не следящей за обстановкой в доме Кэсси — вернулись старшие дети семейства Крингл. Они сидели за столом со взрослыми, ведь с малышнёй им было совсем невыносимо. Ребята, мальчик и девочка лет двенадцати-пятнадцати, с интересом уставились на Кэсси, как углядевшие пачку чипсов чайки. В основном потому, что за несколько лет жизни в доме новеньких они не видели. У края стола было место Дэнни, а напротив него новое лицо. Мужчина в официальном костюме, средних лет и с лукавой ухмылкой на лице. Его взгляд мгновенно просканировал Кэсси, отмечая и настроение, и отношение к жителям дома. Он хотел бы залезть девчонке в голову, чтобы узнать каждую её дурную мысль.

Кэсси поёжилась от пробежавшего по загривку холодка.

— Том, не хочешь нас представить друг другу? Я с твоей очаровательной гостьей ещё не знаком. — мужчина задал вопрос громко и нараспев, будто выступал на трибуне перед шумной толпой. Кэсси едва не споткнулась на ровном месте. Её желудок ухнул куда-то вниз, от внезапного внимания щёки загорелись румянцем.

Девушка подняла на Министра взгляд и заметила, как в его зрачках вспыхнуло веселье. Мужчина дождался пока она наконец сядет на своё место, и только потом заговорил:

— Это Мисс Кассиа Поттер, Джеймс. Мой… — он на мгновение замялся, чем озадачил едва ли не всех в комнате, — проект.

Том был сам не свой, не мог выкинуть из сознания дурацкий сон. Какая-то мысль маячила на периферии, но он не мог до неё добраться. Кэсси внимательно в него вгляделась. И сама внезапно оказалась в плену бордово-коричневых глаз, когда он сам решил взглянуть в ответ.

— Мисс Поттер, это Джеймс Эдвард Фра́нко, глава отдела по связям с общественностью. — кивнул Том в сторону гостя. Кэсси перевела дыхание. Фра́нко охнул позабавлено-удивлённо.

— Как интересно! Никогда не перестану удивляться, где ты находишь столько времени на свои «проекты».

В голосе его слышался какой-то гнусный намёк, как бы дружеская издёвка. Том в ответ улыбнулся. И только Кэсси заметила, как напряглась его шея. Плечи, зажатые нервным спазмом слегка подрагивали. Девушка могла чувствовать энергию, бурлящую у Министра под кожей в этот момент. Она могла поспорить, что времени у Гонта абсолютно нет. И отчасти это её вина тоже, что ж.

— Я просто делегирую обязанности. — вкрадчиво ответил он. Франко расхохотался.

— Конечно. Но тебе бы стоило делать это почаще, друг.

— Ну что вы, Джим, я уверен Мистер Гонт сам разберётся, что ему делать. — мягко упрекнул Мистер Смит. Кэсси едва не впервые слышала его голос, низкий и глухой. Из-под густых бровей он взглянул на Франко.

— Естественно, я тоже так считаю. Не стоит беспокойства, но Том наверняка именно такую внимательность к себе и ценит в вас, верно?

Кэсси наконец приступила к завтраку, как и остальные гости за столом. Дети слопали свою еду первыми и выскочили из-за стола даже раньше, чем внезапно начавшаяся перебранка между Смитом и Франко успела разгореться. Том рядом ел тоже, не вмешиваясь. Он был задумчив и не слушал их глупый спор, на первый взгляд, но по подёргивающимся бровям и уголкам губ Кэсси понимала, что он всё-таки реагирует. А потом она захотела себе хорошенько врезать. Своё странное состояние она списала на впечатление от сеанса Легилименции. У Тома был решительный нрав и сильные руки, которыми он вполне однозначно сжимал Кэсси шею на диване в библиотеке. Девушка опасалась находиться слишком близко, вот и всё. Спор медленно перетёк в разговор о международных волнениях. Мир менялся, особенно для магов. Поговорить было о чём, но Кэсси почти не слушала. Ей уже пора было на занятия. Кэсси не вставала, боясь привлечь к себе внимание Тома.

Министр дёрнул плечом, отложил вилку и поднялся. С очаровательной ухмылкой осмотрел людей, увлечённых дискуссией.

— Вынужден вас прервать, господа. Мистер Криви, — он кивнул своему помощнику, а потом Джеймсу, — Франко, прошу за мной.

Дэнни без разговоров поднялся. Он уже давно прикончил свою порцию и ждал, пока его позовут. А вот Джим нехотя прервал свои пространные размышления о неудачных решениях Французского магического правительства. Осмотрел нерешительно застывшую Кэсси и наконец отправился вслед за Министром. За столом воцарилась тишина.

— Что-то он сегодня сам не свой. — резюмировала Гарри. Кэсси была рада, что не одна она это заметила. Иногда она думала, что возможно ошибается в выводах о чужом настроении, но нет, какое облегчение. Сила Гонта в последние полчаса завтрака ощутимо давила на плечи.

— Ага. Как бы ему больше на глаза сегодня не попадаться?..

Люси Крингл громко фыркнула.

— Милая, вы же знаете, что это совершенно бесполезно, если он захочет вас найти?

— Миссис Крингл, ну не топите её раньше времени. В самом деле! — воскликнула Гарри с сочувствующим видом.

Кэсси вздохнула и встала. Надоело.

— Я тоже вынуждена уйти. Приятного завтрака! — она отсалютовала старшим и вылетела за дверь.

— О, мисс Поттер. Садитесь скорее, мы начинаем урок, — сказал Профессор Грегори Химус, когда Кэсси вошла в библиотеку с семиминутным опозданием. Мужчина сразу принялся излагать материал, только успевай записывать. К концу пары рука Кэсси почти отваливалась. Три часа до обеда прошли незаметно, но к концу девушка была заполнена информацией как бочка водой под проливным дождём, а это ещё только пятнадцатый век от Рождества Христова. А впереди чёртова новейшая история! Как всегда, на обед пришло гораздо меньше людей, чем на завтрак или ужин. Диана и Томас, дочь и сын Кринглов весело рассказывали матери о своих приключениях у друзей. В столовой было уютно, Авроры лениво переговаривались друг с другом. Кэсси витала в облаках.

Пока болтовня внезапно не стихла. Присутствующие повернули головы к выходу. В дверях стоял чрезвычайно задумчивый Том. В руках он держал свои собственные заметки.

— Мисс Поттер, пойдёмте со мной, — наконец он оторвался от своих записей и бросил оценивающий взгляд на Кэсси. Его голос был похож на голос врача, который пришёл забрать пациентку, чтобы отвезти на процедуру. Девушка невольно вздрогнула от этого сравнения.

Гонт повёл Кэсси в свой кабинет. Большое, но скромное помещение с окнами во всю стену, напротив которых расположился дубовый письменный стол, уставленный папками и аккуратными стопками листов. Стен не было видно за книжными шкафами и стеллажами с бумагами и с разными непонятного назначения штуками. Кэсси справедливо предположила, что это детали артефактов. Одно она могла сказать точно: это было обиталище змей. В доме они часто встречались, но здесь были везде. На узоре обоев, на ручках, светильниках, основаниях писчих перьев. В резьбе на дереве и даже на ставнях окон. И на прутьях птичьей клетки, в огромном пространстве которой обитало аж две совы: чёрно-белая самка филина, и самец — абсолютно чёрный. Змейки были выкованы или вырезаны из того же материала, что и место, на котором они обитали. Маленькие пронырливые шпионы.

Из кабинета вели две двери сбоку. Одна была приоткрыта, за ней предположительно прятался туалет, а вот вторая была наглухо заперта и увешана защитными оберегами и сигнальными чарами. Лаборатория, не иначе. Пол и стены были тёмными, что визуально съедало пространство, но видимо Гонту нравилось ощущение маленькой тёплой норы, которой и являлась эта комната. Его секретное место, свой тайный уголок. Он прошёл к столу и стал что-то искать в шкафчиках. Кэсси было шагнула за ним, но споткнулась о что-то, что было крайне тяжело рассмотреть на полу.

— О! — воскликнула она и всмотрелась в препятствие, тут же придя то ли в ужас, то ли в восторг.

— Следи за дорогой, голая мартышка!— прошипело существо с пола. Оно подняло внушительную треугольную голову и вперило в девчонку болотно-зелёные глаза с узким зрачком. Нагайна прятала своё длиннющее тело, похожее на бурую трубу в тени стола. Кэсси уставилась на неё во все глаза даже на секунду забыв о Томе, с прохладным интересом наблюдавшим за их взаимодействием.

Спустя секунду Кэсси протянула ногу к животному снова и недоверчиво, но вежливо ткнула чешуйчатое тело носком кроссовка. Змея недовольно заворчала.

— Какая огромная! Это точно чёртова змея, а не Василиск?! — воскликнула девушка и воззрилась на Тома. Мужчина едва заметно дёрнулся.

— Похоже на то. — он ответил, но как-то напряжённо. Если бы в этот момент Кэсси могла прочесть его мысли, то заметила бы взметнувшуюся внутри Министра панику. Кэсси будто нарочно давала ему повод для беспокойства о сохранности одной очень важной тайны. Она не могла бы снять заклинание. Даже лучшие окклюменты оказывались бессильны против меня.— Это Нагайна. Сядьте туда.

Он указал пальцем на стул. Нагайна не стала отсиживаться под столом, а направилась к гостье. Кэсси настороженно наблюдала за ползущим по полу существом с интересом ребёнка. И хотела потрогать. Но она сомневалась, что змея этому обрадуется, пусть та и не выглядела агрессивной. Нагайна водила языком по воздуху, пробуя запах девчонки на вкус и в какой-то момент подползла так близко, что едва не лизнула ей голую ногу. Сегодня Кэсси была в длинной юбке по середину голени. Между носком и краем юбки было вполне удобное место для укуса. Она надеялась, что Нагайна не голодна.

— Она назвала меня голой мартышкой. Вы слышали? — несерьёзно пожаловалась Кэсси Гонту, подошедшему к полке с подозрительным неопознанным зельем. Он опять дёрнулся. Кэсси до сих пор понимает Парселтанг, пусть и части души Тома Риддла в ней уже нет. Она так близка к тому, чтобы вспомнить. Так близка к тому, чтобы запустить цепочку триггеров которые приведут не к воспоминаниям, но к мгновенному безумию. Заклинание Гонта просто уничтожит её сознание, но не допустит раскрытия тайны. И Том сам её к этому привёл.

Впрочем, сама девчонка не подавала никаких признаков, указывающих на то, что её мыслительный процесс по угрозой. Она наклонилась к змее и на чистом английском сказала ей:

— Извини, Нагайна, я не хотела на тебя наступать. Ну, в первый раз.

— Она не ответит. — Том вручил Кэсси именно то странное зелье, которое она не собиралась пить без объяснений. Она осмотрела его, взболтала, обнюхала. Не узнавала этот состав. — Выпейте. Это облегчит осмотр ваших токов. Я сам его изобрёл.

— Почему она не ответит? — Кэсси задала до смешного наивный вопрос. Неужели ты не знаешь? , хмыкнул про себя Том с ехидством. Девушка сделала несмелый глоток из склянки. На вкус и впрямь медицинское зелье. Корень растопырника, трава-светяшка и почки жужжащей ивы. Зелье подсвечивало пути, обвивающие тело сетью несущих энергию каналов, но видимо делало это как-то по-особенному, раз Гонт назвал это «изобретением». Кэсси подняла на мужчину взгляд. Он без выражения наблюдал за её лицом, ожидая когда зелье подействует. Как кукла, только дыхание и подёргивание зрачков выдавали в нём живое.

— Потому что она говорит на Парселтанге, а вы на Английском. Она не понимает.

Лицо девчонки приобрело озадаченный вид.

— Парселтанг разве не выдуманный язык? — в ответ Том выгнул бровь. Нет, это же не серьёзно.

— Салазар Слизерин бы не согласился с вами. Или он тоже выдуман? — мужчина снисходительно усмехнулся, и Кэсси покраснела кончиками ушей. Министр упёрся задницей в край стола, нависая над Кэсси, как над нерадивый ученицей. Нагайна продолжала ползать вокруг, обвивая стул Кэсси кольцами. Выглядело пугающе, учитывая размеры этой твари. Она могла бы съесть человека, это точно, а Кэсси была низкой, значит её проглотить было куда проще, чем того же Гонта. Девчонка неуютно повела плечами.

— Но она говорила по-английски. — неуверенно возразила она, уже заранее приняв своё поражение. Она впервые узнала о змеином языке как раз на втором курсе, когда какой-то хулиган — сейчас она уже знала, что это была бедолага Джинни Уизли, ставшая жертвой неизвестного артефакта — начал написывать жуткие фразы в коридорах Хогвартса куриной кровью. Невилл едва не рухнул в обморок, когда впервые об этом услышал. Кэсси не поняла в чём сыр-бор и по привычке завалила мальчика вопросами. Он ведь чистокровный, он явно в курсе. Тогда-то он и рассказал о легенде про Тайную Комнату Слизерина, в которой обитал личный Василиск основателя, с которым тот разговаривал на Парселтанге. Но Кэсси была уверена, что это всего лишь легенда. Да и Луна, тогда ещё кроха-первокурсница, взятая двумя друзьями под крыло, в своей привычной жуткой манере сообщила, что Василиски давно вымерли, и язык их вместе с ними. На нём больше никто никогда не говорил. Но ведь речь про разговор, а не про умение слышать. Кэсси даже в голову не пришло, что слышать животных даже в магическом мире не нормально.

Гонт занёс над её головой свою палочку и начал начитывать четверостишия заклинаний. Кэсси постаралась не вздрогнуть. Только когда Гонт закончил, соизволил ответить. Результаты теста его не удовлетворили: разрушение продолжалось и было стремительным. Как девчонка этого не замечала? Может привыкла к боли за столько лет, что уже и не отличала от нормального? Очень плохо.

— Она говорила на Парселтанге.

— Но тогда почему я слышу её? И вы слышали её, очевидно.

— Потому что вы можете быть наследником Слизерина. — выпалил Том, чтобы отсечь все дальнейшие вопросы, но понял, что прокололся по сразу же заинтересованно загоревшимся глазам напротив. Кэсси вновь воззрилась на него исследовательски. — Мисс Поттер, взмахните своей палочкой. Вложите в это как можно больше силы.

Министр продолжил осмотр как ни в чём не бывало. Он слышал, как в голове девчонки выстраивается цепочка из размышлений. Хулиган с ведром куриной крови, оцепеневшие ученики, надписи на стенах, легенда о Тайной Комнате. Он с замиранием сердца ожидал, когда же его заклинание забвения рухнет под этим градом размышлений. Не беда, он успеет выстроить новую стену, но не хотелось терпеть истерику. И спровоцировать новый приступ, грозящий ускорить наступление смерти его юного дарования. Девчонка выполнила поручение. Ядро противно заскрипело в груди, ещё слишком слабое для таких игр. Это могло сильно замедлить процесс обучения, чёрт возьми. Мужчина заметил звук и поморщился, едва заметно.

— Я, получается, новый наследник. Но был же ещё предыдущий? — тихо спросила Кэсси. Между её рыжих бровей образовалась складка, то ли от раздумий, то ли от подозрений. После событий второго курса никто так и не понял, кто такой этот «наследник». Преподавательский состав объяснил всё влиянием артефакта, зачарованного ещё в бородатые времена, на неокрепший ум Мисс Уизли. Ученики восприняли происшествие как шутку, никто ведь серьёзно не пострадал. Это добавило их нудным школьным будням повод для сплетен, да и только. Один Малфой чего стоил: смеялся над всеми напуганными и злобно шутил про мёртвых грязнокровок. Даже по Кэсси и её маме прошёлся, за что и получил по носу, мерзкий слизняк.

— Я сказал «можете быть», а не являетесь. — мужчина снисходительно фыркнул. Кэсси встретилась взглядом с Гонтом, на чьём лице мелькнуло лёгкое презрение, будто она не была достойна такого титула. — Возможно вам была дана такая возможность из-за проклятия.

Ложь была натянутой, как пресловутая сова на глобус. Кэсси чувствовал, что её пытаются водить за нос. И решила сразу же прервать эту игру.

— А вы можете быть?

Повисло неуютное молчание. По натужному выдоху Кэсси поняла, что выиграла. Том весь как-то сдулся и расслабился. Напряженный до сих пор, а ведь с завтрака уже прилично времени прошло, разворот плеч осел, а голова слегка склонилась, как при неполном кивке. Он отнюдь не выглядел спокойным, скорее как зверь, отпустивший контроль над телом перед долгой изматывающей охотой.

— Правда? — бархатно спросил он. Будто Кэсси была не права, будто говорила глупость и он давал ей шанс поменять ответ.

Кэсси задумчиво сидела посреди кабинета. На её лице отразилось столько эмоций, они сменяли друг друга с такой скоростью, что Том даже слегка удивился тому, насколько пластичной была её мимика. Но его собственное лицо становилось только холоднее и более далёким. Он слышал мысли Кэсси и поджал губы, когда понял, что она думает в правильном направлении. Эй, из этой девушки получился бы хороший аврор-расследователь. Но играть в покер она бы точно не смогла.

— Вы не намного старше меня, значит когда я была на втором курсе, вы вполне могли учится на шестом, например. Вы сильный волшебник, изобретатель, и, наверняка, с детства. Вы… — она на миг зажмурилась прежде чем продолжить, — знаете змеиный язык, а по легенде змей Василиск обитает под Хогвартсом. В Тайной Комнате Слизерина. Вы?..

— Хотите спросить, не открыл ли я Тайную Комнату? — вкрадчиво уточнил Том. Он не пытался поднять палочку, которую сжимал в пальцах, или подойти, но один вид его разом похолодевшей фигуры вызвал у Кэсси табун мурашек на загривке. — Да, я её открыл. С помощью Джинни Уизли.

Девчонка вновь прокрутила в голове события того года. У человека перед ней было достаточно мозгов, чтобы создать вещь, подчиняющую сознание, а потом навести шороху и выйти сухим из воды. Всё же за происшествием стоял обычный, пусть и очень умный, хулиган. Но сколько неудобств: напуганные школьники, оцепеневшие от взгляда змея дети и старая кошка Филча, учителя, патрулирующие коридоры вдвое усерднее, из-за чего к эльфам на кухню было не попасть после отбоя. И бедные растерзанные петухи из школьного птичника, чьи тушки потом находил у ворот Хогвартса Хагрид. И Джинни, из-за чего-то навсегда потерявшая свою магию. И Кэсси, едва не потерявшая магию вместе с ней, потому что спустилась в подземелья вслед за одержимой девочкой. Потом Поттер до самого выпуска избегала всё семейство Уизли вместе взятое. Потому что не сумела помочь тогда и сама нуждалась в помощи.

— Да вы?.. Как?.. Вы хоть понимаете, что сделали?! — громко возмутилась она, — Столько жертв и ради чего?! Грязнокровок попугать? Мы целый год жили в страхе, вся школа стояла на ушах, а вам с этого что? Классное было развлеченьице, да?

Её голос звенел от негодования. Том слушал, не пытаясь прервать эту тираду. Кэсси была права, в этой истории не было ничего забавного, в его действиях не было ничего хорошего. Но если бы она только знала…

Мужчина смотрел на её изломанные беспокойством брови и поджатые губы скучающе. Её крики мало его трогали, наоборот, он был счастлив тому, что даже так близко подобравшись к правде, Кэсси не откопала её в собственной голове.

Когда она наконец закончила, Том медленно вздохнул и ухмыльнулся, чувствуя растущий внутри восторг от безнаказанности.

— Да, наблюдать за вашим копошением было довольно забавно. И, если бы у меня была возможность открыть Тайную Комнату снова, я бы это сделал.

Он излучал такую ауру превосходства, что Кэсси невольно отстранилась. Если бы она до сих пор не сидела на стуле, охраняемом огромным удавом, сбежала бы из кабинета тут же. У девушки задрожали руки и кольнуло за рёбрами.

— Как это вообще могло сойти вам с рук? Девочка осталась сквиббом! Разве вам не жаль?

Гонт хмыкнул:

— Нет. Мне не жаль.

— Вы должны были сидеть в Азкабане с самого начала.

— Не будьте наивной, дорогая. Всегда есть люди, которым придётся страдать ради чьей-то выгоды. — тон Министра был резким, но беспокойным. Он нахмурился, почувствовав знакомые признаки беды. Лицо девчонки покраснело от гнева. Ядро вдруг треснуло, послав по телу разряд горячей агонии. Кэсси схватила ртом воздух и согнулась. Даже обезболивающее зелье не смогло уменьшить резкую колющую боль.

Том взмахнул волшебной палочкой. Энергетические каналы засветились как Рождественская гирлянда, мерцающая в ритме биения сердца.

— Хватит. — отрывисто приказал Том. Он заигрался, вновь потерял осторожность. Сам расшатал эту, и без того протекающую, лодку. Один старый колдун, Хома Левин, колдомедик со столетним стажем службы в медицине, подсказал ему в письме единственный способ побороть приступ: задавить большим количеством силы. Проклятия питаются от волшебника, значит нужно дать проклятию столько же, сколько оно берёт от проклятого.

Том склонился над девчонкой, схватил за плечи и поднял на ноги. Она даже не пыталась отбиться. Мужчина расслабился, отпустил собственную магию, удушливой волной хлынувшую во все стороны. Нагайна под ногами зашипела и поспешила смыться подальше, пока её не прибило к земле.

Магия окутывала Кэсси со всех сторон, мягко сжимая с боков, ласково поглаживая кожу лица и рук. Просачивалась внутрь через кожу, совсем немного, но этого было достаточно, чтобы остановить приступ. Кэсси была так слаба, что даже не заметила, в какой момент боль начала отступать. Вот она есть, а вот уже резь в груди почти полностью исчезла, оставив лишь лёгкое тянущее ощущение, абсолютно привычное. Но за то откуда-то взялась боль в плечах. Гонт продолжал сжимать их побелевшими от напряжения пальцами.

— Накричалась? — он перевёл дыхание. Сработало. Старый колдун не обманул. Девчонка пошевелилась, молча призывая её отпустить. Даже несмотря на то, что кожу защищала ткань толстовки, наверняка останутся уродливые синяки.

Том наконец отступил, разжал руки. Он только сейчас понял, как разволновался. Его даже немного подташнивало, что для человека, пережившего так много событий в жизни казалось абсурдным атавизмом. Удивительно, как одна проблема могла сбить его с толку, заполнить сознание паникой, несвойственной ему. Нужно было разобраться с проклятием в срочном порядке, иначе даже мысль о его последствиях угрожала свести с ума.

За окном кабинета уже начинался вечер. Небо светилось красным, предзнаменуя ветреную неделю. Том и не предполагал, что его «осмотр» пойдёт так не по плану и растянется на добрых несколько часов.

— Тебе стоит перестать так нервничать. — Том ещё раз осмотрел Кэсси, а после аккуратно подтолкнул к двери. На сегодня они закончили. Том решил, что работы с него тоже хватит. Он довёл девчонку до комнаты, придерживая за спину, хотя она даже не пыталась сбежать или рухнуть в обморок. Кэсси чувствовала себя откровенно плохо. Остановилась прямо перед дверью, ожидая когда Министр оставит её в покое.

— Легко сказать. — возразила она с выражением лёгкого отвращения на лице. Том не сдержал смешок.

— Ты всё равно ничего не сможешь изменить или доказать. Я уже поимел свою выгоду со многих злодеяний, о которых ты даже не подозреваешь. — мужчина снисходительно улыбнулся и игриво щёлкнул Кэсси по носу. Девчонка охнула и схватилась за лицо, — Но ты можешь попробовать. Это меня позабавит.

Всё утро Кэсси не сводила с Тома взгляда. Провожала глазами каждую его ужимку, каждое движение рукой с зажатой в пальцах вилкой, каждое подёргивание мышц на его щеке, когда он сжимал зубы. То есть, ей то конечно казалось, что она делает это незаметно, но всем за столом было очевидно, что что-то происходит. И самому Гонту тоже. О, он мог ощущать эти взгляды кожей. И его это раздражало.

Он лёг пораньше после происшествия в кабинете, почти час потратил на то, чтобы очистить разум от лишних волнений. Выспался. К семи утра он был уже свеж, собран и блаженен, как человек, который наконец смог взять себя в руки. Ему так казалось. Но стоило чёртовой рыжеволосой девчонке явится в дверях столовой с опозданием, как он вновь оказался в тесном пространстве своего кабинета один на один с проклятием, разрушающим такую ценную душу в его руках.

Перекурить бы, с досадой думал Том. Нельзя, за столом сидели дети, да и его гостям не понравится такое пренебрежение их здоровьем. По большому счёту, самому Тому было плевать. Разве это его проблемы? Единственная вещь, которую он позволял себе, не размениваясь на душевные метания по поводу того, что таким, как он подобные привычки не к лицу. В желании бросить смысла так же много, как и в попытке утопить рыбу. Он бессмертен, чёрт возьми. Бессмертен, как медуза, и к болезням, особенно маггловским, равнодушен. У него не будет рака, не будет проблем с нервной системой. Но это привычка, которая имела свойство отнимать минимум полчаса его драгоценного времени, но как же приятно дым оседал в лёгких, а бумага трела между пальцами с характерным шипящим звуком…

Сейчас, за обеденным столом, ему оставалось лишь сжимать зубы покрепче и поддерживать ничего не значащую беседу. И игнорировать взгляды Мисс Поттер, пускающие по загривку противные мурашки.

— Милая, почему вы так угрюмы сегодня? — внезапный вопрос прервал разговор о новом законопроекте по поводу ограничения перемещения представителей водных народов. Кэсси слегка дёрнулась, не ожидавшая, что к ней обратятся. Она покачала головой, отказываясь давать ответ в слух. Но Люси он был и не нужен, ведь всё, чего ей хотелось, это привлечь внимание. Женщина рассмеялась, — Неужто сегодня пасмурно в Раю?

Лицо её было лукавым и любопытным, внимательные глаза сощурились. Томас с Дианой переглянулись. Глаза Гарри заискрились, а Тэмми наоборот их закатила. Грег хмыкнул одновременно с Джеком Кринглом. Одна Леди Брианна Смит осталась абсолютно равнодушной, что прибавило ей очков в глазах Кэсси. Гонт фыркнул, улыбнулся ласково, как нашкодившим детям и ответил:

— Я думал вы знаете, что Рая не существует, Миссис Крингл.- он звучал шутливо, но глаза его оказались равнодушными, как у палача, предупреждающими.

Миссис Крингл, побледневшая, даже не успела рта раскрыть, чтобы извиниться, как Министр поднялся из-за стола и скрылся за дверью, а следом за ним с места снялись и Смиты, и заскучавшая от нечего делать Тамара. Кэсси осталась с пристыженными Кринглами, хихикающей Гарри, двумя ничего не понимающими подростками и сочувственно покачивающим головой Джоном, неодобрительно посматривающим на брата.

Только в тишине залитой светом библиотеки Поттер смогла расслабиться, развалившись в кресле. Может ли хоть один день в этом доме обойтись без страха, смущения или недоумения? За весь месяц была всего одна такая неделя и та закончилась стихийным выбросом и сеансом не совсем добровольной Легилименции. До сих пор Кэсси задавалась вопросом, что же ещё Гонт мог там найти. С её точки зрения, пока что он ни разу не обмолвился ни о чём, что могло выдать его осведомлённость.

Поттер ждала продолжения своих приключений. Предстояло встретиться с призраком Лорда Принца, но пока не было понятно, когда. Что он скажет, когда увидит её? Что скажет, когда поймёт, что она не носит фамилию своего отца? Вот же позорище. Кэсси и не хотела всего этого: видеться с ним, говорить. Просить было неприятно. Северус Снэйп ни разу не попросил пощады, значит и ей нечего унижаться перед давно почившим стариком. Но вряд ли у неё был выбор теперь, когда Том Гонт точно знал, в каком направлении двигаться. Не сделает она, значит он, до пугающего упрямый, как товарный поезд с отсутствующим тормозом, заставит.

Мысль о пузырьке с ядом в чемодане становилась всё более привлекательной.

В библиотеку шагнула Мадам Венес, степенно и размеренно, как вышедшая на прогулку нимфа. Сегодня она была одета теплее: в расшитую солнечными дисками белую мантию. На улице ветрено, да и осень уже медленно подбиралась к Великобритании. Женщина улыбалась. Она обняла подскочившую на ноги Кэсси, как родную дочь.

— Дорогая Мисс Поттер, я слышала, что вы заболели. Какая беда! — досадовалась она. Кэсси невольно раскраснелась.

— Не такая уж и беда. Я в порядке.

— Действительно? Именно поэтому у нас сокращённые занятия? — тонкие брови гречанки скептически выгнулись. Крыть было нечем, так что Кэсси просто кивнула.

Урок пролетел в мгновение ока, Кэсси даже не успела устать. До обеда она маялась дурью в библиотеке, то перебирая свои конспекты, то роясь на книжных полках. Отчасти надеялась, что Том явится и ей удастся расспросить его о… чём-нибудь. Да и не хотелось ей сначала плестись в спальню на второй этаж противоположного крыла, а потом назад вниз, в столовую. Поместье было огромным, как самому Гонту ещё не надоело бегать туда-сюда? За то детишкам было раздолье. Будущие первокурсники в лице трёх ребятишек, Сары, Реймонда и Артура, вели себя совсем не по взрослому: играли в прятки и догонялки, да так шумно, что даже тяжёлые двери библиотеки не отсекали их визги. Бедняга Карл тоже пищал что-то, пытаясь догнать старших, но терпел поражение перед огромными расстояниями от одного конца коридора до другого. Ножки были коротковаты для марш бросков через всё Поместье.

Что ж, Кэсси действительно нашла несколько весьма ценных томов по искусству зельеварения на одном из стеллажей. Они стояли ровным рядом прямо на уровне её глаз. И они были не единственными. На самом деле конкретно этот шкаф был посвящён Зельям полностью, но с другими изданиями Кэсси уже была знакома. Она выбрала одну книгу, с изумрудной обложкой. «Бараньи рога, лягушачье молоко и вой-трава. Тысяча и одно применение в составах для силы, любви и удачи. По версии Жан-Поля Виверна» гласила обложка. Девушка хмыкнула и углубилась в чтение предисловия. Все составы, о которых шла речь были не то, что экспериментальными, а потенциально представляющими биологическую угрозу, но, если судить по результатам, они работали в определённых пропорциях. Её, как и любую романтичную юную особу, заинтересовал раздел с любовными зельями. Их существовало едва ли не больше, чем рецептов варева от кашля, но каждое новое изобретённое зелье всё равно вызывало восторг. Виверн утверждал, что состав на основе жабьего молока — икры, взбитой с соком горечавки до состояния белой пены — и молотых корней Спиреи Вангутта, вызывает в испытуемом непреодолимое желание женится на избраннике. Любви, как таковой, оно не создаёт, и даже симпатии, но призывает сознание испытуемых к тому, чтобы держать заклинателя в поле зрения и находится к нему как можно ближе и дольше, что способствует сближению.

Кэсси не собиралась ничем подобным заниматься, но рецепт запомнила. Как идею для экспериментов.

— И почему же вас снова нет на обеде?

Кэсси дёрнулась и едва не выронила книгу. За обложкой не было видно дверь, так что она просто не заметила, что Гонт уже минуты две за ней пристально наблюдает. Он знал содержание книги наизусть, и по количеству прочитанных страниц мог предсказать, на каком разделе девчонка остановилась.

— Зачиталась. — она пожала плечами и села ровнее, чтобы не выглядеть скрученной креветкой посреди кресла. Мужчина прошёл в библиотеку, осмотрел привычный раздражающий беспорядок на кофейном столике. Когда-нибудь у него будет подходящее настроение, чтобы ткнуть девчонку в это носом, как котёнка в лужу, но сейчас у него не было времени ругаться.

Кэсси не могла выбросить из головы его лукавую ухмылку, когда Гонт буквально признался в том, что намеренно совершал преступления для собственной выгоды. Он выглядел таким позабавленным и гордым своими поступками, пусть на дне зрачков теплилась усталость и остатки испуга. Испуга за неё, Кэсси Поттер. Это даже льстило, признаться. А ещё было смешно наблюдать за тем, как Министр теряет самообладание и остатки вежливости. Кэсси с нетерпением ждала, когда же ему надоест перескакивать с «ты» на «вы». А она… и вправду ничего не могла изменить. Том ясно дал понять, что даже если Кэс решит рассказать кому-нибудь, это ни на что не повлияет, а то и добавит ей самой проблем.

— Мы отправляемся в Особняк Принцев. Сейчас. — сообщил Министр. Он спрятал кулаки в карманах брюк, чтобы не демонстрировать побелевшие от напряжения костяшки. Он был привычно раздражён, но в этот раз причиной стало пренебрежение гоблинов к просьбам. Ему понадобилось наведаться в Гринготтс лично, чтобы убедить бывшего поручителя Принцев организовать встречу. Старый гоблин Бургунд долго ворчал что-то про наглость и частную собственность, пока не увидел, что Тома это не особо колышет. Министру пришлось предложить ушлым уродливым тварям уйму галлеонов и за встречу, и за то, чтобы информация о ней осталась конфиденциальной.

— Почему сейчас? Вечер же.

Кэсси подошла к Тому, повинуясь любопытству. Не слишком близко, держась от него на почтительном расстоянии, чтобы в случае чего мужчина не успел дотянуться до неё рукой. Так быстро получить возможность пообщаться с Лордом Принцем Поттер не ожидала, но видимо сам Гонт был слишком нетерпелив, чтобы жлать. И слишком нетерпелив, чтобы рассказать всё сразу: Том двинулся к выходу незамедлительно, высокий и статный со своими длиннющими ногами, а Поттер оставалось только спешно следовать за ним, едва успевая переставлять ноги, чтобы не отставать.

— Потому что сегодня мой вечер свободен, а после я буду занят на неопределённый срок. Не собираюсь ждать ответа дольше, особенно если он окажется отрицательным.

За всем этим не стояло никакой невероятной тайны. Гонт — чёртов Министр Магии, который за год своего пребывания в должности провёл столько реформ и исправил столько проблем в стране, что неудивительно, что у него нет свободного времени в течение дня. Интересно, как он находит время на завтрак и ужин; видимо летом дел было меньше, чем, например, зимой, когда необходимо закончить все работы и оправдать ожидания жителей Волшебной Великобритании до конца календарного года. На крыльце Том затормозил так резко, что Кэсси едва не впечаталась носом в его спину. Отшатнулась, когда мужчина повернулся к Поттер лицом. Он придирчиво осмотрел её, и по неудовлетворённо поджатым губам девушка поняла, что сегодняшний наряд её явно не удался. Том дважды взмахнул палочкой, быстро, но элегантно, красуясь, и футболка с джинсами за считанные секунды превратились в классическое черное одеяние, которое устарело минимум на полвека. Но выглядело оно новым и дорогим, расшитым серебром и мелкими белыми бусинами. Бархатная ткань облепила Кэсси, как вторая кожа, и плотно облегала её шею, почти закрывая. Вместе с этим изменилась и причёска: хаотичные рыжие волны теперь лежали волосок к волоску. На носу вдруг образовались очки, которых Кэсси с пятого курса не носила. В чёрной прямоугольной оправе и без диоптрий. Декор, как вишенка на торте.

— Для чего? — воскликнула Кэсси со скрытым восхищением. Трансфигурация никогда не была её сильной стороной, так что чужие чудеса заставляли сердце впечатлённо замирать. Теперь они с Томом были похожи друг на друга: одетые в чёрное взрослые люди. Она не верила своему отражению в высоком тёмном окне, потому что этот стиль ей совершенно не подходил. Или просто не нравился. Она никогда не была ни институткой, ни роковой красоткой, так что наряд показался ей абсолютно скучным. Похожа на старушку МакГи.

— Лорд Принц — старый аристократ и делает выводы о человеке по первому впечатлению. — великодушно пояснил Гонт. Капитан очевидность. — Ваша одежда покажется ему мусором.

«Как и все твои вещи, вплоть до носков.», — так и осталось невысказанным, но Кэсси умела читать между строк.

— Ваша задача заслужить его прощение, а не отпугнуть навсегда. — по тону было непонятно, шутит Том или серьёзен, но это не имело значения, потому что он был прав. Человек, позволивший себе проклясть собственного ребёнка, вряд ли будет добрым и принимающим реалии нынешнего времени. Особенно, если он умер тридцать лет назад. Том едва коснулся плеча Кэсси, заставив её нервно дёрнуться, когда их перенесло к заросшим воротам особняка семьи Принц, неприятно потянув за внутренности куда-то в сторону.

Реальность выплюнула их прямо на вымощенную камнем дорожку, поросшую сорняками и во многих местах треснутую от времени. Особняк был не очень большим в сравнении с домом Гонта, но в сравнении с домом Гонта внушительнее смотрится разве что только Хогвартс. Место выглядело как что-то из детской книжки о юных девушках, похищенных монстрами. Лужайки были зелёными, но с уродливыми разросшимися кустами. Их тонкие ветви торчали в стороны из некогда аккуратно выстриженных фигур. В гротескных шарообразных конструкциях Кэсси удалось различить слонов и лошадей, а ещё пара кустов, к этому времени больше похожих на неясные пятна, когда-то возможно были грифонами. Посреди придомовой площади возвышалось огромное ореховое дерево, которому в его небольшом чистом от каменной кладки кругу уже было тесно, судя по торчащим из земли корням, которые раскалывали над собой дорожную кладку. Старинный дом стоял сразу за ним, украшенный хаотично переплетающимися стеблями дикого винограда, разрушившего стену под собой. На земле, под скрытым вьюнком окном сгрудились разбитые белые кирпичи. Под окнами и козырьками крыш собрались въевшиеся в поверхность рыжие подтёки дождевой воды. С крыш сыпалась чёрная черепица. Даже ещё неплохо выглядящая живая изгородь не делала вид менее печальным. Некогда величественное здание сейчас было больше похоже на материал под снос.

Уже стемнело, но луна была полной и прекрасно освещала пространство своим холодным, равнодушным светом, а по всему периметру горели волшебные фонарики. Территория дома была единственным освещённым маяком в непроглядной тьме окружающего дом болота. У ворот стоял тощий, недовольный гоблин, сжимая в руке карманные часы. Судя по всему, именно он зажёг фонари, потому что в противном случае дом выглядел бы совсем необитаемым.

— Вы как раз вовремя, Господин Министр. Лорд Принц уже ждёт вас. — скрипел гоблин неприветливо, а на слове «господин» его внушительная надбровная дуга и вовсе протестующие дёрнулась. Впрочем, больше он ничем не показал, что никаких господ в волшебниках не признаёт.

— Благодарю. — В голосе Тома было столько уважения, какого Кэсси никогда не слышала за все время, что знала его.

— Я оставлю вас. — гоблин кивнул. Как только существо исчезло в хлопке аппарации, лицо Тома снова приобрело бесстрастное выражение. Мужчина двинулся к дому, постукивая набойками каблуков по камням, и Кэсси ничего не оставалось, как последовать за ним, потому что ей совсем не хотелось оставаться одной в этом месте. Заброшенный дом вызывал чувство неясной жути, ползущее по позвоночнику мурашками.

Тропинка привела их к высоким дубовым дверям с витражным окошком на макушке и потерявшим металлический блеск дверным молотком. Его украшала облупившаяся чёрной эмалью голова ворона. В трещинах и на утерянных участках виднелось обычное проржавевшее железо. Когда-то этот элемент декора выглядел впечатляюще для гостей дома, но сейчас вызывал разве что жалость. Гонт нетерпеливо стукнул молотком один раз, после чего дверь незамедлительно открылась, скрипом петель дополнив вечерние жабьи песни.

В холле нашлись стол и пара кресел. Помещение тоже было освещено колдовскими огнями, но свет был оранжевым и тусклым, как от керосиновой лампы. В одном из кресел сидел — хотя скорее делал вид, паря над сиденьем в нескольких сантиметрах — самый натуральный призрак. Абсолютно такой же, как в Хогвартсе, но до боли знакомый. Выражение лица у старика было неприятное, озлобленное. Глаза щурились высокомерно, уголки губ были низко опущены в презрительной гримасе. Лучики морщин вокруг век глубокие, как устья уже давно пересохших рек. Нос с внушительной горбинкой выдавался вперёд, как у птицы. Призрак Лорда Принца был худым и низким, но застёгнутая на все пуговицы мантия и несколько слоёв одежды под ней делали его более объёмным на вид. Лицом он был настолько похож на Снэйпа, что Кэсси почувствовала себя так, будто вновь оказалась в гостиной своего отца с чашкой разбавленного молоком кофе в замёрзших от холода подземелий ладонях.

— Добрый вечер, сэр Принц. — вежливо поклонился Гонт. Он говорил тихо, совсем непривычно для его образа. Демонстрировал подчинение, как будто приручал зверя.

Том знал о роде Принцев совсем немного, и большую часть сведений предоставил, что интересно, Люциус Малфой. Министр лично поручил ему отыскать всю доступную информацию, но замминистра справился с заданием даже слишком быстро. Он был в тесных отношениях с Северусом Снэйпом ещё с детства. Малфой взял мелкого полукровку под крыло как только разглядел в нём талант к зельям и изрядную долю упрямого усердия. Спустя годы, уже после исчезновения Волдеморта, Северус стал зельеваром семьи Малфоев и крёстным отцом Драко Малфоя. Том не помнил между ними никакой дружбы, но он списал это на многочисленные пробелы в памяти, которые так и не смог восполнить после воскрешения. Но, очевидно, о прошлом Снэйпа слизеринцы между собой говорили. Матерью Снэйпа была Эйлин Принц, изгнанница из древнего обедневшего, но всё ещё влиятельного рода. Том, на тот момент семикурсник-староста, смутно припоминал маленькую тощую черноволосую слизеринку. Тогда он уже был не особо заинтересован в знакомстве с младшими, ведь его больше заботили предстоящие Ж.А.Б.А. Она вышла замуж за маггла, лишилась палочки, но продолжала заниматься зельями, чтобы заработать на пропитание своей неблагополучной семьи. Искусство зельеварения было родовым даром, единственным, который Принцы смогли пронести сквозь века, не растеряв. Том решительно не мог понять, как так вышло, что их семья не просто растратила накапливаемые поколениями средства, а ещё и перешла в разряд должников. Зелья, уж Том точно знал, входили в тройку самых прибыльных способов заработка на ровне с созданием артефактов на заказ, и написанием волшебных картин. Видимо присущая магической аристократии спесь сыграла с ними ту же злую шутку, что и с — тут Том скривился от презрения — Гонтами. Каждый новый Лорд считал себя умнее предыдущего, и вместо того, чтобы трудиться и приумножать капитал, они предпочитали меряться влиянием и спускать деньги на китч и сомнительные экономические решения. Осмотрев Лорда Принца в живую, Том только утвердился в своём выводе. Это лицо не вызывало ни капли уважения, да ещё и умудрялось с отвращением морщиться при виде своих гостей. Лорд Барталамью Принц был довольно стар и числился однокурсником самого Альбуса Дамблдора. Его дочь — поздний ребёнок от неизвестной чистокровной ведьмы. Записей о женщине не нашлось, но по предположению всё того же Малфоя она могла быть сестрой Ирмы Крэбб, закончившей свой век в психиатрическом отделении Св. Мунго. Уж что там между ними произошло никто не разбирался за ненадобностью. Все эти переплетения ветвей и перипетии судеб были такой замшелой скукой, но Том не отказался бы от подробной летописи или пары дневников. Может тогда он понял бы, как найти к своей пленнице подход. Сейчас он мог руководствоваться только знанием о том, что у её бабки тоже были проблемы с психикой, сделавшие её эмоционально нестабильной. Но девчонка как-то справлялась. Том тоже справлялся не смотря на то, что его родственники также не отличались твёрдостью разума.

Принц скользнул по Министру взглядом безразлично, не одарив его вниманием, а вот на Кэсси задержал бледно-молочные пустые зрачки, и по полу-прозрачному лицу его пошла рябь, болезненная судорога. Кэсси уставилась в ответ, чувствуя как тревога сменяется привычным возмущением внутри. Она вгляделась в старика и подумала, что всё же нет, не так уж они со Снэйпом и похожи. Это призрачный свет и едва заметная дымка вокруг сидящего на кресле силуэта делала их похожими. Лицо Принца было шире, более грубым и квадратным. Интересно было посмотреть на портрет Эйлин Принц, чтобы понять, как же ей удалось не передать эти черты сыну. Та наверняка была тонкой и изящной, как тростинка.

Язык Кэсси будто примёрз к нёбу. Она не могла выдавить ни звука, и сама немного зависла на месте. Стоило тоже поздороваться и поклонится, но она не находила в себе сил ни на какую вежливость. Девушка продолжала стоять молча под недовольным взглядом Гонта, и испытующим — Принца. По мнению Министра Поттер сейчас всё сильно усложняла. Вновь. Вот же заноза.

— Я знаю, зачем вы пришли. — наконец Принц пошевелился, «сев» по-удобнее. Голос его был низким и звучным, особенно для гробовой тишины в доме. Кэсси обратилась взглядом к Министру. В глубине души она уже знала ответ, и предполагала, что и Том его знает, ведь от такого приёма сложно ожидать любезности.

— И что вы можете нам сказать?

Призрак бесполезно вздохнул, видимо по старой привычке. Этот момент истины наступил так быстро и неожиданно. Кэсси не была готова услышать отказ, а согласие и вовсе выбило бы у неё почву из-под ног осознанием, что она могла прийти раньше и никогда не попасть в такую ситуацию. Но призрак не спешил с ответом, лениво переводя взгляд с женщины на мужчину и обратно. Осознавал ли он, что Кэсси была его правнучкой? Признавал ли? Была ли она чем-то похожа на его дочь, Эйлин? Сама Кэсси не видела никакого сходства даже с Северусом, и не была уверена, что похожа на Лили чем-то, кроме волос. Она считала себя чужой, хотя семейное проклятие доказывало обратное. Очевидно, призрак думал о том же.

— Пожалуйста, не медлите. — тихо попросила Кэсси, потирая кожу на костяшках. Её не волновало, что это выглядело грубо и по-детски, совсем не аристократично. Кто Принц такой, чтобы судить? Так, мёртвый старикан. По крайней мере это немного отвлекало от напряжения, которое она чувствовала. В последнее время на неё, Поттер, обрушилось так много, что каждый день был похож на неприрывный заезд по американским горкам. Жизнь дала Кэсси надежду, но снова поставила её в условия, неподвластные ей. Невыносимая пытка неизвестностью. Хотелось лечь и умереть, просто чтобы больше не чувствовать и не думать.

— Кто она для тебя, мальчик? — Мёртвый Лорд наконец посмотрел на Тома, уже с бо́льшим вниманием. Министр был готов к подобным выпадам, а если и не был, то не подал виду. Он прошёл к креслу и сел в него так, будто мебель в доме не была пыльной, готовой развалится к чёрту и скорее всего покрытой плесенью, активно развивающейся в полном влаги ветхом доме. Кэсси оставалось лишь встать рядом вопреки желанию уйти. Она не хотела слышать ответ на вопрос, потому что он, наверняка, будет насквозь лжив. Кто же «она»?

— Она моя инвестиция. — объяснил Гонт, устроившись в кресле по-удобнее. — Через два месяца я получу всесторонне образованного ассистента, а в будущем Мастера Зельеварения. Я нахожу это довольно полезным вложением. Вы так не считаете?

Он звучал бархатно и будто бы даже искренне. Игрок и подхалим. Кэсси даже прониклась бы нежностью, если не знала, кто он на самом деле. И кто она…Инвестиция в собственное величие, не больше. Наверное будь она такой же целеустремлённой волевой сволочью, то тоже скакала бы к победе по головам, и не важно, кто сломается под её ногой. В данный момент происходило что-то непонятное. Игра, перетягивание одеял и отзвук будущего шантажа. Даже не умеющей в хитрые социальные взаимодействия Поттер было ясно, как день, что Министра разводят. Том был в курсе и бесился, если судить по нетерпеливому постукиванию пальцами по подлокотнику кресла и застывшей линии челюсти.

Призрак притворно-впечатлённо покивал. Ему это хвастовство было до одного места. В последние годы жизни он и сам ни с кем не соревновался, и после и вовсе перестал понимать смысл. Жизнь достижениями не купишь. Как и не искупишь грехов.

— И что ты собираешься делать с «инвестицией»? — фыркнул Принц саркастично. Говорил, как о неживом предмете, будто предлагал сделку. Будто Кэсси и вовсе здесь не было. Поттер даже не обиделась. Пренебрежение ощущалось привычно, и от родственников уже давно не воспринимось как оскорбление. Плевать. Подумаешь. Поттер отвела взгляд и наткнулась на живой портрет на боковой стене, едва освещённый светильниками. На нём была изображена молодая черноволосая девушка. Она с интересом взглянула на Кэсси в ответ.

— Мне нужна помощь в моих исследованиях. — бархатисто увещевал Том и сам себе не верил. Призрак точно знал, что за этим крылось кое-что более важное. Нужно быть дураком, чтобы не понять, что на встречи с давно почившими родственниками лично не приходят, если человек для тебя не более, чем лишняя пара рук. Гонту изначально выпали плохие карты: трудные предки Кэсси Поттер, сама Кэсси Поттер, не смевшая рта раскрыть то ли от страха, то ли из вредности, и сила внутри Кэсси Поттер, которую Том не мог отпустить.

Девушка на портрете застенчиво улыбалась и слегка шевелилась, как будто пританцовывала. Или успокаивала себя покачиваниями. Знакомым жестом. Кэсси сейчас делала то же самое, только на её лице было не место улыбке. Тут бы не оскалится по-собачьи на откровенно абсурдные выпады дохлого старика.

Лорд Принц хмыкнул протяжно и с насмешкой. Помолчал, обдумывая стоит ли заигрывать с Гонтом дальше, а после усмехнулся.

— Я точно знаю… — начал он со всей важностью в тоне, на которую был способен, — что семья Гонт владела одним артефактом в течении сотен лет.

Лорд Принц повертел кольцо на пальце, такое же лёгкое и полупрозрачное, как и остальное одеяние призрака. Том не подавал никаких признаков того, что это предложение его оскорбило, но на мгновение у него перехватило дыхание. Он вежливо молчал, давая призраку возможность продолжить разговор.

— Если ты, Лорд Гонт, действительно считаешь своё «вложение» таким важным, то помощь мне не будет для тебя проблемой.

Том тихо и раздражённо ответил:

— Вам не кажется, что мёртвому пристало оставаться мёртвым? Опыт подсказывает мне, что возвращение к жизни не принесёт вам счастья.

Призрак презрительно прищурил глаза:

— Опыт подсказывает мне, что возвращение к жизни будет самым сладким ощущением на свете. — Мёртвый Лорд ответил сухо, его взгляд был острым и проницательным. Казалось, он ждал реакции, и чем дольше Том молчал, тем больше призрак вглядывался в него.

Руки Кэсси не могли оставаться неподвижными, она потирала их и не могла удержаться от того, чтобы не смотреть на выражение лица призрака с возрастающим любопытством. Мужчины говорили о воскресении, о древнем артефакте. О воскрешающем камне? Это было единственное, что Кэсси могла вспомнить. Ничто другое не могло вернуть человека к жизни. Теперь напряжение Кэсси сменилось острым интересом, ведь речь шла о мифической древности. Кэсси не могла поверить, что Воскрешающий Камень может существовать на самом деле, ведь она слышала о нем только в сказке, рассказанной им с Луной Ксенофилиусом Лавгудом одним летним вечером. Именно поэтому Гонт так уверен в том, что их с Кэсси магия может слиться? Потому что в живую видел артефакт, существование которого невозможно доказать? Кэсси вновь пожурила себя за то, что она знает так мало. По сравнению с Гонтом её жизненный опыт не больше, чем пыль.

— Если у тебя есть эта вещь, то вопрос с проклятием уже решён. Только заклинатель может снять его. Я могу с этим помочь. — Принц наконец заговорил прямо. Краем глаза Кэсси заметила, как Том слегка изменил своё положение, вновь став прямым, как тетива.

— Вы же не серьёзно… — недоверчиво пробормотала Кэсси, глядя на угрюмого Тома во все глаза. Девушка с портрета расхохоталась. Свет магического маячка рядом с ней колыхнулся, хотя никакого сквозняка и в помине здесь не было, и на миг надпись на позолоченной табличке под рамой осветилась ярче. «Эйлин Моргана Принц». Действительно, тонкая и радостная. Она ещё не знает, на что способен её единственный оставшийся в живых родитель.

— Если цена для вас слишком высока, вы можете уйти. — атмосфера стала совсем тяжёлой, загустевший воздух можно было резать ножом. Только Кэсси не понимала почему. Возможно ли, что такой артефакт был одноразовым? О, тогда Тома можно понять. Никто не захочет пожертвовать такой сильной и незаменимой вещью ради какой-то девчонки. Кэсси хотела бы прямо сейчас сказать Тому, что если он откажется, то будет абсолютно прав, но не решилась нарушить молчание. Оставалось только ждать ответа от него самого. А он… ненавидел, когда кто-то пытался им манипулировать. В этот момент Кэсси была всего лишь инструментом, который призрак Принца пытался использовать против Министра.

— Спасибо за ваше время, Лорд Принц. — голос Гонта стал скучающим и пренебрежительным, как будто он только что потерял интерес к разговору. Благодарен он нисколечко не был. Мужчина встал, не дожидаясь никаких любезностей в ответ, и молча поманил Кэсси к выходу. Уже когда она готовилась переступить порог, призрак заговорил снова, теперь безразличный ко всему.

— Как тебя зовут, девочка? — Кэсси остановилась, хотя ей этого не очень хотелось. Ей было проще проигнорировать и уйти, но на такие вопросы полагалось отвечать. В конце концов, этот человек был её роднёй. Именно он разрушил жизнь Кэсси этим проклятием. Именно он при других обстоятельствах мог бы дать ей хорошую, сытую жизнь. Но он этого не сделал. Вот в этом они со Снэйпом точно были похожи.

— Кассиа Лили… Поттер, — на секунду она заколебалась, потому что не была уверена, стоит ли произносить фамилию отчима вместо фамилии отца, но решила, что это не имеет значения. Пусть думает, что хочет.

— Интересно. — призрак хмыкнул, — Твоё имя означает «пустая». Тот, кто давал тебе его явно пренебрёг тем, чтобы углубится в историю Римской Империи. Римляне считали, что «пустота» в душе это отсутствие слабости, то есть сила. А она… тебе пригодится.

Кэсси, нахмурившись, застыла в дверях. Она ожидала, что Принц добавит что-то ещё, закончит мысль, но он уже даже не смотрел в её сторону. Девушка передёрнула плечами, чтобы стряхнуть странное чувство незавершённости и наконец покинула душный затхлый особняк.

Министр ждал на крыльце, с наслаждением затягиваясь сигаретой. Он постукивал стопой по каменной дорожке, ритмичный звук разносился как выстрел среди мирных звуков природы. Он был уязвлён, но умиротворён. Первый план отпал, значит пришло время для второго. Ушлый старый аристократ серьёзно думал, что сможет обмануть его. Какая наивность для существа, которому уже под сотню лет.

Кэсси взглянула на мужчину по-новому, ведь она и представить не могла, что Гонт курит. Том казался слишком педантичным и строгим, чтобы иметь подобного рода привычеу. Но сигарета ему удивительно шла, делала человечнее, что ли. Марка, написанная мелким шрифтом на фильтре оказалась маггловской. Возможно Том не всегда был таким недосягаемым, думала Кэсси. Вдруг он бедняк-самозванец? , в глубине души смеялась она и вдыхала поглубже сигаретный дым. Она бы наверное тоже от сигареты не отказалась. Провал. Ну, ничего, это не первый. И, сдаётся, что не последний.

— Почему у меня ощущение, что меня дурачат?

Том хмыкнул и выкинул окурок во влажные сорняки.

— Потому что тебя дурачат. — прохладно заметил он. Кэсси уставилась на мужчину, ожидая продолжения. Атмосфера вокруг Министра стала более терпимой. Уже не хотелось спрятаться под стол или рухнуть в обморок, как и всегда, когда его магия удушливо сдавливала объятия вокруг всего живого на своём пути. — Он не снимет проклятие.

— Почему?

— Его может снять только заклинатель, а это не Принц.

Кэсси озадаченно заломила брови. Стянула с носа надоевшие очки и потёрла переносицу и виски давно забытым жестом. С непривычки кожа под дужками зудела. Это имело смысл. Лорд наверное думал, что Гонт согласится его воскресить и тогда он сбежит или сможет сделать ещё что-нибудь, чтобы избежать ответственности за обман.

— И он не скажет, кто заклинатель. Чтобы мы могли его найти. — тихо подытожила она, — Только если вы согласитесь его воскресить…

— Я не соглашусь. — отрезал Гонт. Кэсси усмехнулась понимающе.

— Да, я бы тоже не стала тратить силу такого артефакта на кого-то вроде меня.

В ответ мужчина поджал губы.

— Дело не в этом. — Дело в том, что мне самому он может вскоре пригодиться. Но говорить этого он не стал.

У Тома самого было много потенциальных врагов. Он не говорил об обычных оппозиционерах или тех же террористах, а о угрозах со стороны других стран. Никогда нельзя исключать возможности быть «устранённым» с поста людьми, которые хотели бы иметь на территории Магической Британии влияние. Естественно: поля, порты, тесное сотрудничество с Американским магическим правительством, и незнакомые с серьёзной незаконной деятельностью волшебники. Как же их всех легко обмануть сейчас, как легко взять под контроль и использовать. Всё, с чем сталкивались британские маги это торгаши контрабандой в Лютном и запугивания Волдеморта, внезапно подошедшие к концу двадцать лет назад. Теперь зверства Тома Риддла не больше, чем детская страшилка. У Тома были хоркруксы и даже примерный план воскрешающего ритуала, инструкции к которому он вручил в надёжные руки Арнольда Смита, но самым верным и быстрым способом было применение Камня. Чтобы не терять ни секунды, чтобы не скитаться больше из тела в тело годами, прежде чем его, Тома, магия начнёт возвращаться. Одноразовым артефакт, естественно не был, но на то, чтобы восстановить заряд нужно время, как пишут в некоторых — не самых достоверных, но Том не решался проверить самостоятельно — источниках.

Серебряное кольцо на пальце внезапно стало тяжёлым. Верхушку его венчал купол из горного хрусталя, под крошечным сводом которого прятался такой же крошечный камень с половину фаланги пальца. Гонт принял решение больше о нём не думать. Слегка встряхнулся под удивлённым взглядом девчонки.

У ворот возник уже знакомый молодой гоблин и выжидательно смотрел на гостей. Время аудиенции давно закончилось. Том жестом поманил девчонку за собой, и стоило ей шагнуть за ворота, как их обоих закружил вихрь аппарации.

* * *

Кэсси бродила по дому без цели уже минут сорок. После того, как Министр молча исчез в своём крыле, стоило им только переступить порог Поместья, она вдруг обнаружила себя… растерянной. Она думала о том, как же это всё грустно. Грустный заброшенный дом, в свете одинокой луны, как игрушечный, грустный мёртвый дед, при первой встрече решивший извлечь выгоду вместо того, чтобы предоставить помощь. Одна только девушка на портрете была весела, молодая и полная надежд. Она ушла из дома, выбрала любовь и была счастлива некоторое время. Пока судьба не вытерла о неё ноги жестоко. Лорд Принц был прав, выступив против её скоропостижного брака с немагом. Эйлин наверняка была бы в полном порядке, останься дома. Она была бы до сих пор жива. Только вот Кэсси тогда не родилась бы, как и её отец, Северус. Но для Лорда Принца они — не ценность.

Поттер, в сущности, не знала ничего о своей семье. Внезапно это осознание стало таким острым. Она могла сказать, что её родители были совсем разными, а ближайшие к ним родственники либо несчастны, либо жестоки, либо мертвы. Хотя, Петунию и Дадли вообще не хотелось брать в расчёт. Дадли в основном игнорировал сестру, даже когда она намеренно пыталась привлечь его внимание. В детстве, когда они оба были совсем карапузы он ещё капризничал и пытался её задеть по примеру своего отца, но когда подрос, то решил, что это ниже его достоинства ссорится с девчонкой. Он максимум толкался в школьных коридорах, делая вид, что не заметил такую мелочь, да позволял друзьям дёргать её за косы. И даже это прекратилось, когда однажды Поттер обкорнала свои и без того короткие рыжие волосы почти под ноль всем назло. Ей их жаль не было, а вот Дадли впечатлился.

С Петунией было сложнее. С ней не получалось так радикально. Ох и вопила же она, когда увидела неровно остриженные космы, торчащие в разные стороны, как у попавшей в руки не самого милосердного ребёнка куклы. Кэсси тогда весь месяц ходила в шапке, пока волосы не отросли и не стало реальным постричь их ровнее. Петуния объясняла это учителям тяжёлой ушной инфекцией. Она всё, что было связано с Кэсси оправдывала какой-то болезнью, в том числе наследственной. Доставалось и Лили и Джеймсу Поттеру, и всем его «ненормальным» предкам. Ох и наставили они с тётушкой Мардж диагнозов. По Кэсси, как по медицинскому феномену можно было бы диссертацию написать. В каждом слове Петунии слышалась ядовитая зависть. В каждом пинке, в каждом таскании за волосы. Рыжие волосы, которые она так ненавидела. Только вот, думала Кэсси, почему-то женщина, которая хотела бы быть такой же особенной, как Лили, в итоге прошла путь более долгий и продолжает жить, а её сестра-выскочка, волшебница, давно мертва. Разве это не повод порадоваться и отпустить обиды?

Кэсси не была похожа на мать. Только рыжими патлами, вот и всё. Они даже не были кудрявыми! Причёска Лили на единственной оставшейся Кэсси фотографии выглядела красиво: волосы струились на плечи вихристыми, но упорядоченными волнами, не то что у Кэс. Её космы так не умели, только топорщились и постоянно жирнились. А глаза у Лили были точно из сказки! Зелёные, как летняя листва. Даже на не самой качественной фотографии, сделанной на старую мыльницу было заметно, какие они яркие. Черты её лица были тонкие, отчасти потому что её запечатлели в возрасте лет пятнадцати, но Кэсси сомневалась, что мама сильно изменилась к двадцати. На неподвижном изображении она улыбалась во все зубы и выглядела даже живее шевелящегося портрета Эйлин Принц. Она сияла, а рядом, в её крепких объятиях смущённо потупился юный Снэйп. Ребята были в маггловской одежде. Видимо попросили кого-то из их родного города сфотографировать их. Может быть бабушку или дедушку? Их Кэсси тоже не успела узнать.

Она впервые увидела отца в чём-то менее формальном, чем костюм и застёгнутая на все пуговицы чёрная мантия. Здесь что на нём, что на маме были футболки: у него с логотипом Роллинг Стоунс, а у неё с портретом Дэвида Боуи. Отец был совсем тонким, даже в сравнении со своей готовящейся к смерти старшей версией. У него была изящная шея, узкие плечи, длинные чёрные волосы, висящие соплями уже на следующий день после мытья головы. Так же как у Кэсси, её вечное проклятие. Их сфотографировали на фоне стены с обоями в цветочек и благодаря этому картинка выглядела как арт-объект: бунтарски, но наивно, как детское баловство. И не скажешь, что они волшебники, ха. Но это неоспоримый факт. Палочка Снэйпа была тонкой, как и он сам, прямой и гладкой. Лишь рукоять имела узоры и резьбу из языческих знаков, симметрично украшающих древко. Несмотря на внешнюю стойкость, выкрашенная в чёрный древесина орешника была мягкой и хрупкой, в противовес твёрдому, как сталь жалу виверны внутри. Палочка не подлежала использованию снова, она погибла вместе с хозяином, сохраняя свойственную своему материалу верность.

Их похоронили вместе по древнему обычаю на кладбище в Коукворте. Кэсси побывала там всего однажды, на церемонии похорон, организованной директором Дамблдором, и больше не решалась прийти.

А палочку Лили она и вовсе не видела. Только представляла, слушая скромные рассказы отца. Она знала, что палочка была светло-оранжевой, как закатное солнце, увитой гибкими тонкими ивовыми ветками. Основа, тоже из дерева ивы была разрисована выжженными узорами листьев. Всё нитки веток сходились в тонкую острую иглу на наконечнике, делавшую такую красивую вещь оружием даже при отсутствии возможности колдовать. Внутри прятался волос единорога. Лили было суждено стать лекаркой, точно. Тогда, на пятом курсе Кэсси тоже мечтала об этом. Пойти по её стопам, стать как мама, которую она никогда не знала по-настоящему. Но зелья завораживали её больше.

Палочка Лили покоилась в общей с Джеймсом Поттером могиле. Раньше это казалось какой-то ошибкой и несправедливостью с точки зрения обнаружившего правду подростка, но сейчас… к лучшему, правда. Они ведь друг друга любили, что бы там между ними не произошло незадолго до зачатия Кэсси. Да и Поттер погиб, защищая не только свою жену, верно? Он понимал ценность, которую ребёнок представлял для своей матери, а решения Лили он, видимо, очень уважал. Не выгнал, не отдал на воспитание другим, принял в семью, дав свою фамилию. Хотел поступить по совести. По крайней мере так говорил Ремус Люпин. У Северуса Снэйпа о мотивах Поттера выспросить не получалось, потому что тот сразу замыкался в себе и хмурился.

Последнее, что Кэсси помнила о своей матери: крик. Встреча с дементором в Хогвартс-экспрессе подняла это воспоминание из глубины полных событиями воспоминаний девочки, и теперь каждый раз затапливала мысли отчаянием. Крик, зелёная вспышка и тишина, в которой уже задыхался от рыданий испуганный младенец. Пожиратели Смерти напали на дом Поттеров в Годриковой Впадине, но почему-то не тронули ребёнка. По общепринятой версии Лили Поттер спровоцировала у себя стихийный выброс, который заставил злоумышленников бежать.

Звук прокручивался на повторе, обрываясь и начинаясь заново, и Кэсси не могла выкинуть его из головы. Она забрела в северное крыло, не заметив этого за попыткой собрать воедино осколки прошлого. В их призрачных режущих гранях она пыталась отыскать саму себя.

Внезапно звук стал реальнее, но куда тоньше. Кричал… младенец? В этом доме есть ещё и младенец?! , воскликнула Кэсси мысленно. Девушка двинулась на звук, ведомая любопытством. Чей это ребёнок? В доме было всего две женатых пары и всех детей Люси Кэсси уже видела, а Гарри и Тамара были слишком молоды и свежи для того, чтобы быть матерями. Оставалась только…

— Ну что такое, Энни? Нельзя ни на минуту отойти! — сокрушалась посреди коридора Брианна Смит, на всех парах спеша к дверям своей спальни. Кэсси уставилась на неё как на привидение.

Она почему-то слабо могла себе представить, что такой раздражительный парень, как Мистер Гонт мог бы терпеть на своей территории детей. Кэсси наивно полагала, что всё северное крыло только для Тома, слуг и всякого рода переговорных. Хотя, если подумать, то наверняка где-то здесь должны жить и Грег с Джоном. Чёрт, нужно разведать и третий этаж тоже! А то пока что Кэсси побывала только в библиотеке. А от неё ведь отходило ещё два коридора.

Брианна сюсюкалась с малышкой Энн, которая замолчала сразу же, стоило её матери появится в поле зрения. Женщина и впрямь не часто выходила в свет. Иногда она не приходила даже на завтрак, посылая туда только мужа и сына. Конечно, ведь младенцу нужен постоянный уход. Сколько же она жила в этом доме? Выходит, что Энн вполне могла здесь и родится. Значит Гонт терпел и ажиотаж с этим связанный, и возможные отгулы своего наёмника, связанные с тем вниманием, которое требовалось его беременной жене. Кэсси была уверена, что без отгулов не обошлось. Арнольд был жёстким, злобно-весёлым, но верным, и Брианну он молча обожал. Они оба были младше тех же Кринглов, и детей к этому времени у них появилось всего двое, значит они не успели друг другу надоесть за годы брака. Кэсси было интересно наблюдать за всеми жильцами дома, включая эльфов и даже Гонта. Она впервые видела такой формат отношений между соседями, словно в обширном семейном кругу. Были совсем мелкие жители, которым подавай только сладости и игры, над ними стояли пара подростков, которым было интересно и с младшими, но и со взрослыми уже хотелось поговорить. Следующую ступеньку занимал молодняк типа Тэмм с Гарри или Грега с Джоном. К ним Кэсси тянулась, как к самым близким себе по духу. Самыми старшими на данный момент были Смиты и Кринглы. Семьи выглядели такими сплочёнными, что от зависти хотелось лезть на стену. Кэсси могла только мечтать о внимательных любящих родителях и забавных сиблингах, с которыми можно весело провести время. Но она действительно слабо представляла, как такой засранец, как Гонт с ними уживается. Иногда от наводимой такой кучей народу суеты хотелось закопаться поглубже под землю.

Кэсси предпочла наблюдать и сейчас, пусть это и было не очень красиво. Она, тихо ступая, двинулась к двери в чужую спальню. Слушала увещевания Брианны, которым так остро завидовала. Над ней в детстве никогда так не ворковали. Внезапно голос оборвался, послышались шаги и вскоре женщина выглянула из комнаты, сразу выцепляя в тускло-освещённом коридоре незваную гостью. Она слегка прищурила карие глаза в подозрении, а потом её смуглое лицо вновь стало умиротворённым, будто она решила, что девушка не представляет угрозы.

— Мисс Поттер. — поприветствовала она полувопросительно, — Вам помочь?

Не ожидавшая быть пойманной с поличным Кэсси сначала замерла, а после улыбнулась. Решила претвориться дурочкой, только что забредшей сюда.

— А вам?

Женщина фыркнула, её тёмные губы дёрнулись в снисходительной усмешке:

— Сомневаюсь, что вы имели дело с однолетками, Кэсси.

— Ох, ей уже год? — спросила Кэсси и едва не стукнула себя по лбу. Сама себя выдала, шпионка-неудачница. Ей стоило бы фильтровать речь, если она когда-нибудь собирается обмануть Министра и исчезнуть из его жизни.

— Меньше, но мы округляем.

Женщина махнула рукой, приглашая войти, и скрылась в спальне. Энни уже начинала похныкивать снова. Мелкая явно боялась, что её бросят одну. Или просто замёрзла без материнских рук. В августе уже начинало холодать по ночам, но температуру в доме пока не повышали.

Кэсси осторожно прошла внутрь. Она оглядывалась прямо как те животные, которых привезли в новый дом. Неизведанная территория, непредсказуемые опасности. От кормящей матери и младенца, ага.

Спальня была почти такой же, как у самой Кэсси, только оттенок мебели темнее, шторы цвета мха, как и ковёр, а стены украшали не стада́ волшебных лошадей, а лесной пейзаж. Обстановка умиротворяла и настраивала на сон, хотя на свою спальню Кэсси совсем не жаловалась. Ей там и при светлом интерьере неплохо спалось. Возле двуспальной кровати стояла низкая колыбелька на ножках, прикреплённых к дуге, чтобы можно было укачивать ребёнка прямо там.

Внутри лениво размахивала ручками Энн, замотанная в пелёнки и с надетой на голову розовой ажурной шапочкой, будто связанной крючком. Из-под её края торчал тёмный вьющийся локон. Она была такой же смуглой, как и её мать. Удивительно, что Реймонду досталась по-британски светлая кожа от отца, и если бы не такие же тёмные кудри на его голове можно было бы подумать, что Брианна ему и не родитель. Видимо Рей решил уступить весь цвет сестричке.

Кэсси смотрела на ребёнка во все глаза, чувствуя внутри почти отвращение к чему-то настолько жалкому и беспомощному. Детей милыми она считала только лет после трёх, а такие маленькие всегда казались ей непропорциональным уродцами, хотя она прекрасно знала, что это вполне обычный вид для новорожденых человеческих детёнышей. С другими животными у неё такой проблемы не было, кстати. Интересно, а какие-нибудь кошки тоже испытывают отторжение при виде своих маленьких сородичей?

Брианна засмеялась, наблюдая смену эмоций на лице девчонки.

— Хотите подержать?

Кэсси мгновенно отвела взгляд от ребёнка и уставилась на женщину почти со священным ужасом.

— Нет. Нет. Точно нет.

Брианна пожала плечами и отвернулась к Энн, начавшей пускать пузыри. Тишину разбавляло её задорное хихиканье. Взгляд женщины стал заметно теплее, она с нежностью осматривала свою дочь, раз за разом проверяя, всё ли с ней в порядке, как приклеенная. Кэсси чувствовала себя явно лишней, но боялась двинуться, чтобы не разрушить момент. Они дождались, пока малышка уснёт, что не заняло много времени. Но все эти несколько минут внутри Поттер расцветал цветок зависти с зазубринами на стальных лепестках. А на меня тоже так смотрели? Меня тоже так любили? Наверняка, только вот Кэсси этого не помнит, а у этой девочки будет вся жизнь, чтобы греться в этом сладком тепле. Встреча с очередным безразличным к судьбе Поттер предком оставила неожиданно кислый осадок. Теперь перестать думать об упущенных шансах было решительно невозможно.

— Чаю? — шёпотом предложила Брианна и указала на дверь, за которой пряталась гостиная. Стоило им закрыть за собой дверь спальни, как появился эльф. Гаррен едва сдержал улыбку при виде Мисс Поттер, опустил лицо и молча ждал приказа. Всё же не удержался и помахал рукой, исчезая в хлопке аппарации, чтобы принести гостям чай с печеньем.

Гостиная выглядела абсолютно так же, как и спальня, но в сторону вела ещё одна дверь. Судя по хаотичным цветастым рисункам с животными на ней, явно сделанным цветными мелками, это была детская. Женщины устроились в креслах у незажжённого камина. Кэсси вообще-то могла и отказаться. Сослаться на усталость и уйти, но что-то держало её. Какое-то болезненное любопытство.

— Сегодня вы в серьёзном. — кивнула на наряд Брианна и только сейчас Кэсси вспомнила, что на ней всё ещё трансфигурированные вещи. Ненужные очки оттягивали карман. Девушка достала палочку и пробормотала «Фините инкантатем», после чего её одежда приобрела обычный вид. Да, так куда лучше. Наконец снова в своей шкуре. Миссис Смит помычала, — А мне даже понравилось. Вам идёт чёрный.

— Ага, а знаете кому ещё он обычно идёт?

— Кроме шуток, Мисс Поттер. С рыжим хорошо контрастирует и придаёт глубины глазам. — её голос был достаточно низким для женщины, так что это даже не звучало как подколка. А была ли она в этих словах?

— М-м. — Кэс грела руки о чашку и наблюдала собственные колени. Брианна осмотрела её внимательно, как учительница, ищущая признаки того, что ученики курили за школой.

— Вы сегодня совсем не веселы. Куда Мистер Гонт водил вас?

— Собираете материал для обсуждения? — Кэсси мгновенно ощетинилась. Брианна усмехнулась.

— Совсем нет. Это по части Люси. Лишь хочу понять, не обидел ли он вас.

— Нет. — девчонка покачала головой. Сегодня нет. Сегодня не он. — А почему вы его в этом подозреваете?

Женщина задумалась, подбирая слова.

— Он… сложный человек. И совсем не подарок.

— И это делает его злодеем?

— Это делает его требовательным властолюбивым социопатом.

Кэсси, до этого безразлично смотрящая в свою чашку вскинулась. Как приятно было осознать, что в доме есть ещё кто-то, кто не оказался обманут. Брианна однозначно не походила на дуру, она оказалась куда проницательнее и внимательнее чем большинство людей в доме. Женщина фыркнула.

— Ох, ну и не думаете же вы, Кэсси, что мы все так глупы и слепы? — Кэсси в ответ покраснела до ушей. Думала, что уж тут, — Я за детей не ручаюсь, но вот остальным вполне ясно, что Министр за фрукт. Именно поэтому я спрашиваю, не обидел ли он вас. Ведь он способен. Он политик и манипулятор. Что ему стоит играть с вами, учитывая, что он с лёгкостью распоряжается судьбами жителей Магической Британии?

— Сейчас он несколько занят другими делами, как я успела заметить. — возразила Кэсси и зажмурилась, ощутив острое желание прописать себе в нос. Говнюк не нуждается в защите!

— Да, но в них он не заинтересован. А в вас даже очень. Он впервые на моей памяти заинтересован человеком, а не достижением.

— Я почему-то полагала, что для вас он такая же загадка, как и для меня…

— Тогда с ним было бы ещё сложнее жить, я клянусь. — женщина посмеялась, хотя забавного в сказанном было мало. Жильцы дома наверняка испытывали трудности в начале, раз сейчас их общение выглядит более менее непринуждённо. Да, наверное не знай они все, что же вообще можно от него ождать, было бы совсем худо. Кэсси поддержала шутку улыбкой.

— Он не обидел меня. Наоборот, сегодня он пытался помочь.

— Успешно?

— Не-а.

— Что ж, он наверняка расстроен.

— Скорее раздражён.

— От расстройства. По моим наблюдениям это его обычная реакция на грусть и разочарование. Арнольд считает, что Министр таким образом скрывает слабость. — Кэсси моргнула изумлённо, ведь это имело смысл. Не может человек вечно злится, так можно и с ума сойти. Если он ещё не.

— Зачем вы мне это говорите? — Кэсси вздохнула, не сделав из чашки ни глотка. Горло перехватило, ей начало казаться, что и чай и печенье, очень вкусное на вид, будут отдавать на языке горечью. Из головы не шёл образ маленькой любимой всей своей семьёй девочки. К сожалению, имя её было Энн Смит, а не Кассиа Поттер. Возможно, что вместо грусти ей тоже стоит начать злиться, чтобы не чувствовать себя настолько жалкой.

— Чтобы помочь.

— Да?

— Да. Вы хороший человек, Мисс Поттер, а нам такие нужны.

— Вам? — Кэсси иронично усмехнулась. Не собираются же они её с Министром сводить, как в дешёвой теленовелле?

— Этому дому. И его хозяину. Чтобы умиротворять его дрянной характер. — Брианна говорила так, будто это мелочь, небольшая услуга. Теперь Кэсси действительно начинала злится.

— Да вы шутите. — она оставила чашку на столике и сложила руки на груди абсолютно демонстративно. — Нашли кого можно принести в жертву, чтобы он обращал на вас поменьше внимания?

— Чтобы он обращал поменьше внимания на своих врагов и моему мужу не приходилось думать, куда девать трупы.

Повисло мрачное молчание. Кэсси задумалась. Мистер Гонт и не скрывал, что для него убийство — не проблема. Общественность наверняка и не подозревала об этом, ослеплённая его улыбкой и великими речами в интервью. Но скорее всего решающую роль сыграла цензура. Разве несколько лет назад, когда он только начал появляться в новостях о политике, газеты не писали о его загадочном прошлом и загадочных исчезновениях некоторых противников его кандидатуры? Большинство из них находили в полном порядке, а некоторых не находили вовсе. Так что цель Брианны была вполне оправдана, пусть внутри и поднимало голову возмущение. Кэсси не герой и жертвовать собой ради незнакомых ей волшебников совсем не была согласна. Она вдруг вздрогнула, осенённая догадкой.

— Вы оппозиционерка, Миссис Смит? — понизив голос спросила Кэс. Это был реальный шанс найти помощь. Наивная мысль. Разве в доме Министра есть место предателям? Они все здесь скорее шпионы. Брианна улыбнулась загадочно и слегка снисходительно.

— Я не согласна с некоторыми законами и нововведениями нового Министерства, но не настолько. И дам вам совет. — женщина отломила кусочек печенья с шоколадной крошкой, — Не стоит говорить о таком в этом доме.

Кэсси кивнула понятливо.

— Пейте свой чай, Кэсси, — Брианна кивнула на нетронутую чашку, жидкость в которой уже успела наполовину остыть, — Там травы для сна.

И правда, подумала Кэсси, наконец отпивая свой чёртов чай. Из чашки пахло женьшенем и лавандой.

Почти неделю после всё было спокойно. Кэсси вставала по утрам в обычное время, собиралась в привычном темпе, точно так же и училась, игнорируя слабость. Завтраки, обеды и ужины, на которых Министр то присутствовал, то нет, а жители дома и вовсе каждый раз меняли конфигурацию. Дни смазывались в один бесконечный, без надежды и какой-либо ясности. Преподаватели сменяли друг друга калейдоскопом. Кэсси выполняла задания с усердием, которому позавидовала бы в школьные годы, и отгоняла тягостные мысли прочь. Она давала себе время поверить, а Гонту — решить эту проблему. Она пыталась подловить его то на входе в столовую, то у кабинета, но в последний момент перед его появлением сбегала, не решившись привлечь внимание. Ей нужны были ответы, чтобы быть спокойной, но не настолько. Она всё больше задумывалась, о том, на что Министр может пойти, чтобы добиться своего, и сердце сжимали ледяные пальцы тревоги.

Она знала, что бы её сейчас успокоило больше болтовни. Зелья… Хоть один состав, хотя бы пара часов в лаборатории, наедине с жаром огня под котлом, запахами трав и музыкой из пожившего плеера. Она так соскучилась. Зельеварения и Травологии не было в учебном плане Мистера Гонта, чего Кэсси сначала не поняла, но сейчас видела в этом логику. Во-первых, она уже умела достаточно, а во-вторых это была угроза. Для него, жителей, её самой. Гонту нужно было больше времени, чтобы начать доверять. Книги, которые она нашла в библиотеке только разжигали желание попробовать все эти невероятные рецепты. Одним субботним утром оно стало совершенно невыносимым. На завтрак Поттер шла с бурлящим внутри волнением.

Утро было ранним, поэтому Том очень удивился, увидев в коридоре Кэсси, мирно болтающую с Дэнни у двери столовой незадолго до завтрака. Она выглядела нормальной, но слегка бледной и носила свои обычные цветные маггловские лохмотья, и улыбнулась, открыто и радостно. Симпатичный парень Дэнни ей явно нравился, потому что он был с ней дружен, без насмешек и снисходительности. Кэсси выглядела живой. Том не был ревнивым, но собственником, и уже дал понять, что эта девушка нужна ему. Он станет её спасителем, героем, единственным человеком, которому Кэсси должна доверять безоговорочно, и кому должна так же безоговорочно подчиняться. Он подкрался к молодым людям сбоку, тихо и медленно, как хищник. Слышал обрывок разговора: Кэсси со смехом рассказывала какой-то анекдот, а Дэнни смеялся в ответ. С близкого расстояния Том заметил, что, хотя Кэсси пыталась скрыть своё состояние, лопнувшие капилляры в глазах и потрескавшиеся губы выдавали факт, что даже зелья не в силах заглушить последствия проклятия до конца. Лечение оказалось практически бесполезным.

На мгновение воцарилось тишина. И Дэннис и Кэсси почувствовали присутствие Тома, и разговор прервался. Парень незаметно кивнул девушке и отошёл на пару шагов.

— Доброе утро. — голос Тома рассёк тишину, как коса рассекает колосья в поле.

— Здравствуйте, Господин Министр! — воскликнул Дэнни, обращая всё своё внимание на начальника, — Я пришёл, чтобы сообщить вам, что делегация прибыла, и им провели экскурсию по Министерству и разместили в приёмной.

— Они рано. Мы рассчитывали на обед. — Том вздохнул. Он тоже сразу же взялся за работу, загоняя недовольство по глубже. Позавтракать он не успевал, привычно, да и своего помощника оставлял без еды вновь. — Нам лучше поторопиться.

— М-мистер Гонт! — вскрикнула Кэсси, застигнутая врасплох суетой. Она рассчитывала поговорить с Томом обо всей ситуации, но времени на это не оказалось, поэтому, когда мужчина обратил на неё свой взгляд, Кэсси выбрала самую важную из тем: — Могу ли я воспользоваться зельеварной?

Логично было спросить почему, но Том уже слышал каждую её мысль: зелья от прыщей, регенерирующие, от менструальных болей, которые ей удалось пережить в этом месяце, но которые вернуться в следующем, и более сильное обезболивающее для её токов. Кэсси была хорошим зельеваром, её оценка Ж.А.Б.А была отличной и у неё имелся серьёзный опыт практической работы. Но это означало, что она будет экспериментировать над собой, чтобы найти лучший вариант. Том шустро прикидывал риски. Он разрывался между немедленным запретом и подачкой для поддержания своего образа великодушного спасителя.

— У вас есть на это время? — холодно спросил он. Недовольство заворочалось внутри змеёй.

Кэсси на секунду задумалась, прикидывая, не будет ли зельеварение отнимать у неё слишком много сил с учётом занятий, и да, времени на что-то кроме учёбы почти не было. Впрочем, Кэсси это не останавливало. Она уже была готова услышать отказ, но Том внезапно разжал челюсть. Его лицо мгновенно приобрело обычный равнодушный вид.

— Только не ставьте экспериментов на себе. — настойчиво попросил он.

Кэсси кивнула, подумав, что это было похоже на жест доброй воли, сахарная кость для болезненной скучающей собаки. Не из милосердия или сострадания, а из расчёта, что она сможет себе помочь в случае, если симптомы станут тяжелее, а его не окажется рядом. Он не мог допустить ухудшения до тех пор, пока не найдёт решение. Девушка проскользнула в столовую чувствуя себя так, будто её День Рождения вновь наступил и в этот раз она таки получила подарок. Естественно, Поттер не выполнила своего обещания. Том пропал на целый день, вместе с большинством домочадцев. Поболтать удалось только с Грегори. Мужчина в привычной умиротворённо-саркастичной манере сокрушался, что делать ему в доме решительно нечего теперь, когда дети больше не нуждаются в личном учителе. Энн была ещё слишком мала даже для того, чтобы обучится ходьбе, а на одного Карла двух учителей будет много. На самом деле он был совершенно не серьёзен и рад, что его контракт истёк, так как дальше он планировал преподавать в одном из новооткрывшихся колледжей. Он переезжал, и Джон вместе с ним. Джон обязался приходить несколько раз в неделю, чтобы преподавать Карлу, но скорее всего такого же общения, как раньше между Кэсси и этими двумя забавными братьями уже не будет. Кэсси почувствовала разочарование. Она внезапно потеряла союзников. Как жаль, что они были даже не в курсе.

Вечером Кэсси отправилась в лабораторию, о расположении которой спросила у Винки. Эльфийка не подала виду, что удивлена фактом того, что Мистер Гонт дал разрешение. Такими темпами он и кухню вновь для Мисс Поттер откроет. Кэсси с энтузиазмом подошла к любимому делу и эльфийка была очарована этим. Комната зельеварения была оформлена так же, как и дом, но стены и пол были покрыты рисунками и рунической вязью, которые исполняли функцию укрепляющих чар, чтобы все разрушения оставались в пределах лаборатории. Здесь было несколько столов с разделочными досками, котлы различных форм и размеров, и стеллажи с кристально чистыми пробирками. Огромные резные шкафы были наполнены самыми разными ингредиентами. На шкафах висели те же заклинания, что и на кошельках из Гринготтса, чьё содержимое постоянно пополняется. Оставалось только догадываться, откуда Гонт их брал в таких количествах. Имел ли он связи с заводами по заготовке? И зачем ему столько? Кэсси не смогла прийти к однозначному выводу.

Был один письменный стол, на котором лежали пергаменты для записей в ровной стопке. Стены, расписанные тематическими фресками со стилизованными под конструктивизм мастерами-зельеварами за работой, подсвечивались из огромных окон. В воздухе витала пыль и пахло… травами. Кэсси казалось, что она находится в родном доме, в котором давно не гостила. В Хогвартсе Поттер считала своим местом личную лабораторию Северуса Снэйпа, в которой тот готовил зелья для больничного крыла, а после подключил к этому и Кэсси в роли подмастерья. Она проводила там много времени во внеучебное время, и даже приводила друзей, чтобы делать уроки. Никогда таким снисходительным Снэйп не был, как когда увидел на одном из стульев замершего от испуга Невилла Лонгботтома, к которому обычно относился крайне предвзято. Он возможно даже был впечатлён тем, что парню вообще хватило смелости туда прийти. Он только закатил глаза, вместо тысячи слов, которые не преминул бы сказать на уроке, прошёл к тумбе, вытащил из неё пару пробирок с обезболивающим на день и вышел.

Вся эта атмосфера была настолько знакомой, что слезы навернулись на глаза. Её бедное сердце было наполнено такой радостью, что девушка не могла заставить себя успокоиться: она буквально летала по комнате, выбирая ингредиенты и готовя своё рабочее место. Начать она решила с чего-то попроще: улучшенной версии умиротворяющего бальзама авторства её отца. Кэсси пела и пританцовывала и думала, что хотела бы разделить этот момент с кем-нибудь, кто будет понимать её восторг так же хорошо, как это делал Северус Снэйп.

— Ничего я в них не понимаю! — протянул Невилл так расстроенно, что у Поттер сжалось сердце. Она уже второй час пыталась научить его измерять пропорции ингредиентов на глаз. Это было частью условий Снэйпа, при которых он отбирал шестикурсников в свою особую группу подготовки к С.О.В на следующий год, все участники которой гарантировано получат «Отлично».

Невилл ныл только для того, чтобы выплеснуть эмоции. Уж он-то понимал, насколько это всё важно. На экзаменах Кэсси ему помочь не сможет, а в Аврорат без Зелий не берут. Рядом сочувственно вздыхала Луна. Её дела были лучше, но она была натурой исключительно творческой и частенько руководствовалась критериями «нравится» и «не нравится» при взвешивании, то добавляя лишнего, то наоборот. Нет, они совсем не были безнадёжными, просто имели особенности. Когда Луна старалась, у неё действительно всё получалось, а сейчас она делала ошибки чисто за компанию.

— Клянусь, никогда не стану учителем… — Поттер покачала головой. Луне зельеварение нужно было для того, чтобы получить лицензию Магозоолога. Она не собиралась, руководствуясь странной логикой, мол для хорошей работы совсем не нужны никакие бумажки, но Рольф здорово присел ей на уши, чтобы переубедить в этой наивности. Никто не сомневался, что Лавгуд уже была отличным учёным, но к сожалению без разрешения ей не дали бы сделать и шагу. А у Рольфа были наполеоновские планы насчёт их совместных исследований.

Он тоже сидел рядом, сосредоточенно помешивая в котле заготовку для Амортенции. Ребята ещё не проходили это зелье, оно их ждёт только на следующей неделе, но Кэсси решила, что стоит подтянуть друзей заранее.

— А что, хорошая же идея. — улыбнулся Рольф. — Ты могла бы создать группу по подготовке для всех желающих и брать за это деньги.

— Ага, заняться мне нечем. И так ни черта не успеваю… Невилл!

Парень подпрыгнул с зажатой в руках ложкой со светящимся порошком и замер. Он уже собирался высыпать её в зелье. Только неодобрительно съехавшиеся к переносице рыжие брови остановили его.

— Это по-твоему похоже на три грамма? Да тут по меньшей мере двадцать!

Весь вечер пролетел на удивление быстро, и, когда Кэсси закончила уже стемнело. Она тщательно вымыла руки специальным составом, заранее припасённым здесь — что совсем не удивительно с таким количеством оборудования и ингредиентов — чтобы убрать запах гари и трав с рук и решила отправиться на прогулку. В животе урчало, она вновь проигнорировала обед. Миссис Смит и Миссис Крингл с семьями ещё не вернулись, стараясь провести с детьми как можно больше времени за всякими общими занятиями вроде посиделок в кафе или прогулок по вечернему Лондону. Эван наверняка был с ними, ведь кто-то же должен был присматривать за непоседой Сарой и малюткой Карлом, а бросать это на чужих жён было совсем некультурно. В доме остались только Гарри и Тамара, но они прятались где-то, занятые друг другом. Странно было видеть дом таким пустым.

Кэсси ужинала в великолепном уединении и была рада этому. Вернувшись в свою комнату, она быстро приготовилась ко сну и мирно отключилась, перебирая в голове все рецепты зелий, которые могла вспомнить. Её настроение немного улучшилось, и в течение следующих нескольких вечеров сразу после занятий Поттер посвящала себя зельям и чтению. Она вновь подлечила упавшее из-за Круциатуса зрение, чтобы не щуриться близоруко лишний раз. Это в любом случае облегчало жизнь, да и голова в последнее время странно кружилась. Она продолжала чувствовать, что с телом что-то не так. Курс восстанавливающих, прописанных медиками из Мунго закончился, да и результатов они всё равно принесли не много. Ей просто нужно было отдыхать и заниматься тем, что дарит радость, вот и всё лечение.

Но однажды внезапная волна усталости обрушилась на неё тонной кирпича, что было ожидаемо: её занятия с преподавателями почти полностью превратились в практику. Она постоянно произносила заклинания, а иногда приходилось практиковать по несколько раз чары настолько сильные, что в конце урока Поттер едва могла стоять на ногах и держать глаза открытыми. Учителя хвалили её, и Кэсси было очень стыдно, что вся их работа превратится в ничто, когда она умрёт. Но она все же старалась услышать хотя бы несколько тёплых слов, даже от принципиально незнакомых людей. Кэсси все время пыталась разработать для себя зелье, которое снимет симптомы проклятия, но не ожидала, что возможность протестировать их появится так скоро. Вечер после занятий выдался подозрительно тяжёлым. В груди вновь глухо гудело, как от стиральной машинки, разогнавшейся на отжим. Кэсси рассматривала зелье пару минут, прикидывая, достаточно ли выдержала его в котле после варки, и влила в себя всю пробирку, сразу проглотив. На вкус зелье оказалось премерзким.

Девушка села на небольшой диванчик в углу лаборатории и принялась ждать с тревогой обречённого на казнь человека. Что ж, эта неделя была хорошей. Воспоминания о приятно проведённых в этой комнате вечерах грели не хуже июльского солнца. На случай неудачи Кэс приготовила и яд. Не тот, со дна чемодана, а другой, который убьёт её быстро. Безболезненно не получится, ведь какой смысл убирать боль, когда она и так затапливает тебя до краёв, разрушая тело? Девушка надеялась только на то, что её не найдут в луже мочи. С мертвецами такое случается. Она спрятала крошечный пузырёк в глубине стеллажа за закатанными в банку лягушачьими лапками и ящиком сушёных корней мандрагоры, чтобы в случае, если кому-нибудь захочется заглянуть в лабораторию, склянку не нашли без детального обыска.

Кэсси поняла, что ничего не получилось в момент, когда её конечности начали неметь. Капилляр в носу лопнул, пустив по подбородку струи крови, зрение замылилось. Руки затряслись от паники. И что, так будет каждый раз? Такое жалкое состояние. И ждать помощи не от кого. Да, Гонт может остановить приступ в начале, но не когда процесс уже запущен. Он до сих пор ничего не предпринял, и Кэсси тоже не удалось себя спасти. Двадцать исписанных формулами листов можно было смело отправлять в топку, ведь они уже не представляли никакой ценности. Кэсси тихо рассмеялась. Пора было бежать отсюда, наконец.

Из приоткрытой двери в коридор лился свет. Вроде как что-то мелькнуло на пороге, но Кэсси списала это на болезненные галлюцинации. В комнате царила тишина, прерываемая лишь судорожным дыханием. Боль была такой сильной. Отчаяние наполняло голову, и Кэсси решила, что не хочет испытывать эти приступы снова и снова, пока один из них не отнимет у неё жизнь. Лучше покончить со всем сейчас. Она ведь уже пыталась однажды. В этот раз она действительно хотела, потопленная под мыслями о собственном одиночестве. Взяться за любимое дело в последний раз было приятно. Кэсси была рада умереть здесь, в месте, которое так напоминает ей о хорошем. Не теряя ни секунды, Поттер вытащила из тайника пробирку, рассыпав чёртову мандрагору по полу, и выпила яд. Жидкость не имела ни цвета, ни запаха, как Феликс Фелицис — зелье удачи, но давала лёгкий психотропный эффект, чтобы умирать было не так страшно. Осталось ждать всего несколько минут. Кэсси легла на пол, прохладные доски охлаждали её горячее от агонии тело и уставилась в украшенный лепниной потолок. Гипсовые листья фрески начинали танцевать.

* * *

Сегодняшний день был полон тревоги. Том искренне не мог понять, что беспокоит его. Кроме лезущих не в своё дело журналистов, надоедливых Лордов и недовольной условиями договора французской делегации. Ах, он совсем забыл о маггловском парламенте, которому нужен срочный отчёт о том, что проблема с «террористами», вырезающими деревни, решена, даже если решена она совсем не была. Команда Невыразимцев уже предоставила ему первую версию артефакта, который может отслеживать дементоров в радиусе двухсот километров, небольшой значок для Авроров, в котором прятался обнаружитель. Прототип протестировали неподалёку от Азкабана, и если теория о дементоре-помощнике верна, то при следующем нападении есть шанс поймать преступников на месте, или хотя бы спасти часть магглов. Самым тяжёлым было ожидание. В том, что катастрофа случится снова сомнений не было, ведь цель ещё не достигнута. Том примерно понимал, чего они хотят добиться, эти его неназванные враги. Авторитет Гонта уже слегка пошатывался, несмотря на все его речи и призывы сохранять спокойствие. В таких вещах его молодое лицо не играло на руку, ведь не вызывало достаточно доверия на фоне «бездействия». Молодой Министр выглядел беспомощным, растерянным перед лицом таких серьёзных трудностей. И не объяснишь же, что расследование не прекращается ни на секунду, и, была бы его воля, преступников казнили прямо на Трафальгарской площади прилюдно. СМИ подливали масла в огонь, публикуя интервью то от тех же Лордов, престарелых ищущих выгоды стервятников, то от «проверенных источников», и если Ежедневный Пророк ещё можно было заткнуть, то на какие-нибудь «Придиры» и «Ведьмополитены» угрозы не действовали. Фра́нко утверждал, что обращать на них внимание не стоит, ведь никто не воспринимает эти журналы всерьёз, но Том отлично знал, что тот, кто ищет способ ему насолить, найдёт его и между рецептов лимонного пирога, и между статьями о лечебных свойствах флоббер-червей.

Том заперся в своём кабинете сразу после очередного витка обсуждений вписанных в мирный договор пунктов. Французское Министерство просило вычеркнуть строку об обязательном размещении на территории Парижа филиала Британского Аврората на случай, если Британские преступники будут скрываться в этой стране. Делегация настаивала на том, чтобы продолжать судить этих магов самостоятельно по местным законам, как было раньше. Министра бесило их упрямство до зубовного скрежета, но он, вежливо улыбаясь, обещал подумать, что он может предложить взамен. Но хотел предложить только парочку пыточных их сально улыбающемуся послу. Иногда Том думал, что стоило всё-таки пойти в преподаватели, а не вот это вот всё, но кто изменит порядки в стране, если не он?

Вот со снятием проклятия были трудности. Невыразимцы-ритуалисты пока ничего не могли ему предложить, так что он бился сам. Если вложить в заклинание достаточно сил можно ослабить влияние проклятия и залечить часть повреждений, чтобы выиграть время. Но насильственное вливание магии может расцениться телом как нападение, так что придётся быть осторожным и дать девчонке привыкнуть к нему настолько, чтобы даже её магия не воспротивилась. С этой точки зрения решение позволить ей заниматься любимым делом, варкой зелий, было стратегически верным, а с другой… Каждый раз, стоило прикинуть возможные последствия, как у него начинали шевелится волосы на макушке. Том то и дело отвлекался от работы, замирая кончиком пера над листом на несколько секунд, прежде чем силой воли заставить себя вернуться к работе. А потом, в самый неожиданный момент, в затылке разлилась тупая боль, и сознание затопила картинка. Девчонка лежала на полу, дёргаясь и истекая кровью из носа, кровавой слюной и слезами из-под век с посиневшими капиллярами. На пергамент с зажатого в напряжённой руке Гонта пера упала капля, оставив на договоре о поставках десяти ящиков сушёной дурман-травы одному частному зельевару из Греции некрасивую чёрную кляксу на месте подписи. Образ появился меньше, чем на секунду. Сразу после этого мужчина сорвался с места к выходу из Министерства и исчез в вихре аппарации прямо с порога. Он никогда не корил себя за то, что установил на дом антиаппарационный барьер так сильно, как сейчас, но снять его он бы не успел. От двери до зельеварной Министр летел вихрем-смесью из тревоги и поглощающей свет ярости.

Ещё из-за неплотно запертой двери он увидел вывернутый наизнанку шкаф, разбросанные по полу ингредиенты и посиневшую девчонку. Рядом сокрушалась Нагайна, не сумевшая помочь никак, кроме как передав Хозяину сообщение.

— Глупые мартышки! Как вас после такого есть?

Том переступил через её массивное чешуйчатое тело, не затормозив. Он сразу понял в чём дело по двум пустым склянкам рядом с исходящей кровавой пеной Кэсси. Она без выражения смотрела в потолок и едва дышала. Диагностическое заклинание выдало отчёт о поражении сложносоставным ядом. Ну конечно! Конечно, она попыталась ещё раз покончить с собой! Что ещё ждать от девчонки, которая месяц назад с той же целью шагнула с моста? Том, влюблённый в сам факт того, что он жив, имел свойство недооценивать, насколько некоторым жизнь может быть не дорога. Он бы зубами выгрызал свой шанс пожить подольше, окажись в такой ситуации, а Кэсси Поттер просто взяла и выбрала путь наименьшего сопротивления.

На поиски безоарового камня не должно было уйти ни единой лишней секунды, Том точно знал, где лежат запасы, но на привычном месте их не оказалось. Мужчина сам чуть не задохнулся от бешенства. Спрятала, мелкая дрянь! Он почти рычал вслух, как загнанное в угол животное.

— Винки! — проголосил он звеняще. — Безоар сюда! Срочно, или я отрежу тебе голову!

От гнева и попыток дышать глубже кружилась голова. Гонту казалось, что ещё хоть минута этого напряжения и он лопнет, как воздушный шарик. Он опустился перед девчонкой на колени и заглянул в безэмоциональное лицо. Убрал заклинанием пену и попробовал остановить кровотечение. Любые зелья или исцеляющие чары сейчас были бесполезны пока яд не перестанет действовать. Безоар это лишь треть дела: потом кроветворное, промывочное, успокаивающее. Последнее зелье конкретно для Тома, который подобными жалкими вариантами утешения обычно предпочитал пренебрегать. Но сейчас… Сейчас можно. Он дотянулся до коробки на нижнем ярусе шкафа и отыскал пробирку с нужным названием, выпил. Сейчас это была не та холодная ярость, в состоянии которой он мог бы и армией управлять без проблем. Сейчас ему хотелось кричать, как ребёнок, у которого отбирают игрушку и биться головой о дорогущий паркет.

Нагайна притихла, как и девчонка. С чистым лицом, без крови и розовой пены она выглядела так, будто просто загляделась на потолок, чей свод был украшен розетками и цветочными стеблями из извести и штукатурки. Ореховые радужки совсем спрятались за чернильными зрачками. Что же ты туда намешала?

— Сэр! — воскликнула Винки, а после громко охнула. Мужчина выхватил из её рук маленький молочный камушек. Не важно где она взяла его, нашла где-то в доме, украла или купила, главное, что принесла.

Кэсси слабо отдёрнулась, когда Гонт попытался пропихнуть камень ей в горло. Винки тут же опустилась вниз, чтобы зафиксировать голову. Камень с трудом, но оказался внутри. Ожидание растянулось в вечность. Мужчина не сводил с лица своей занозы взгляда, чтобы заметить первые признаки работы противоядия. Если ещё не поздно. Его сердце пропустило удар — в чём он сам конечно никогда не признается — в момент, когда зрачки Кэсси дрогнули и она вдруг позеленела. Смесь зелий поднялась по пищеводу вверх и выплеснулась на пол. Винки успела заботливо повернуть её на бок, а после убрать рвоту.

Кровавая пелена наконец спала с глаз, и Том принялся вынимать из ящиков новые зелья. Давать хоть что-то сейчас было рискованно, он не знал состава яда и мог навредить, но не лечить совсем означало напрягать её и без того нестабильное ядро ещё больше.

— Врача позови. — приказал он напряжённой эльфийке.

Кэсси незаметно свернулась в клубок на холодных досках и дышала глубоко и рвано. Она медленно отходила от яда, уже понимая, что ей явно несдобровать. Она всё прекрасно помнила. В дурмане смешанных с ядом трав мир был острым и тактильно ясным. Она слышала каждое слово, чувствовала телом разрушающую силу нависшего над ней Министра. Его гнев, отчаянные восклицания Винки. Свой страх. Она видела такой прекрасный сон на белоснежном фактурном потолке. Там её любили, там были мама, отец, Луна и Невилл, и залитый солнцем Хогвартс, усыпанный росписью целебных трав и цветов. И много, действительно много переливающихся розово-голубых блёсток.

Реальность навалилась каменной лавиной, била по вискам осколками чужого страха, и собственного разочарования. Она была так близка, чёрт возьми. Том вновь навис над ней, снова перевернул на спину, зажал грудь коленями. Обхватил лицо бледными ладонями и без предупреждения ворвался в голову, тут же отыскивая рецепт яда. Кэсси не прятала, ведь сейчас в этом уже не было никакого смысла. Мужчина вздохнул и подсунул ей под нос зелье. По запаху девушка поняла, что это для рубцевания тканей. Конечно, ведь желудок почти выжгло чистотелом, ставшим основой её варева. Поттер не сопротивлялась, отчасти потому что каждое движение вызывало боль и желание выплюнуть внутренние органы наружу. А спасительное забытие так и не наступало.

— Тебе повезло, что я не желаю тебе смерти, иначе, клянусь, развесил бы твои кишки по дому в качестве гирлянды. — мужчина шипением выдыхал горячий воздух прямо Кэсси в лицо. Почему он здесь? У него же рабочий день, его точно не было в доме. Возможно Винки позвала его. О, он был похож на разъярённого быка на родео, и, подумала Кэсси мельком, это выглядело красиво. Красиво, как шторм в открытом море, когда ближайшая земля только внизу, под тоннами ледяной воды, а ты в самом эпицентре бури и волны раскачивают твой корабль, грозя разбить играючи. Из чего бы он ни был сделан, дерева или металла, а для воды в этот момент не прочнее бумажного.

Винки вернулась, развеяв возникшее звенящее напряжение.

— Доктор прибыл. Он в холле. — она грустными глазами смотрела на девчонку, но больше ничем не выдавала своего отчаяния. Она успела проникнуться сочувствием, да и ребята будут убиты горем, если с их человеческой подругой что-то случится.

Гонт наконец слез, но Кэсси не пробовала встать. Ей вообще ещё несколько дней нельзя будет толком ходить, пока внутренние органы не восстановятся. Шок сошёл, под ним оказалась боль и была она адской, едва ли не хуже, чем от проклятия. Из глаз вновь покатились слёзы. Мало того, что Поттер перечеркнула себе любые пути к зельеварению очень надолго, так ещё и совершенно беспомощна теперь. Было бы милосерднее со стороны Гонта просто её добить, но милосердным он вовсе не был.

— В комнату Поттер его. И её туда же. Скажи, что отправление чистотелом, белладонной и кожей листолаза.

Рецепт был изобретательным и путаным, и даже после нейтрализации некоторых ингредиентов безоаром, отдельные составляющие зелья продолжали создавать связи друг с другом, гарантирующие дальнейшее поражение внутренностей. Девчонка постаралась на славу и не пожалела дорогих ингредиентов. На то, чтобы приготовить несколько зелий для разных соединений понадобится не менее трёх часов. Скорее всего в Мунго есть уже готовые противоядия, но если нет, то ему стоит приступить к варке прямо сейчас. Он закатал рукава рубашки, в которой примчался сюда, забыв в Министерстве пальто. Ткань была влажной от того количества холодного пота, которым Том успел покрыться за эти пятнадцать минут. Разогрел котлы, сразу три, изнывая от нетерпения. Винки время от времени появлялась в лаборатории, чтобы взять несколько медицинских составов, а потом без объяснений исчезала. Страшно было представить, какая смесь сейчас гуляла по телу девчонки. Если добавить ещё и его противоядия, то всё это вместе могло сработать не хуже яда, но в правильных пропорциях даже это было безопаснее, чем бездействие. Том размышлял сухо и строго по делу, не давая себе ни шанса вновь впасть в гнев.

— Мистер Гонт, доктор утверждает, что он использовал противоядия из Мунго и в срочности надобности нет. — отчиталась Винки спустя почти полтора часа, когда осмотр был окончен, а первая помощь оказана. Том воздержался от того, чтобы понаблюдать, побоявшись выйти из равновесия снова. Он ещё несколько дней не сможет смотреть на девчонку без желания сломать ей руки и запереть где-нибудь, где она не сможет причинить себе вред.

Том кивнул, как заворожённый оцепенело глядя на огонь под котлом. Через три минуты нужно будет добавить настойку хмеля и шесть раз перемешать против часовой стрелки. Стоило всё-таки доварить зелья на случай… На случай.

— Пересмотри её вещи. Она спрятала где-то ещё один яд. — эту мысль он уловил среди прочих, — Может заодно безоар найдёшь.

* * *

Кэсси плавала на краю реальности, не желая оставаться в ней, но и не имея возможности отключится из-за боли и тошноты от кучи выпитых зелий. Медик наложил на неё пару укрепляющих и обезболивающих заклинаний, но их действие давно прошло. Рядом на стуле дремала Винки. Старая эльфийка тоже переволновалась, но отказывалась уходить в комнату для слуг. Такая забота… Но разве Кэсси была этого достойна? Слабая, больная дурочка. Она старалась всхлипывать потише, чтобы не разбудить домовушку, хотя хотелось выть в голос. Сейчас она как никогда хотела к маме, которую никогда не видела. Или к папе, к которому её не отпустили прошлым вечером. Или, на крайняк, к Петунии. Та могла ворчать, но принести племяннице тарелку с супом, чтобы Кэсси не тягала сопли от простуды дольше положенного.

Девушка смогла уснуть уже глубоко за полночь, когда напряжение в висках и затылке стало совсем невыносимым. Ей снились всё те же огни, до которых она не могла добраться, сколько не старалась. Ей снились и другие: свои. Приятели, и один главный среди них. Её… хозяин? Внутри заклокотал хриплый смех. У таких как она нет хозяев. Скорее надзиратель. Он громко закричал на непонятном языке, похожем на странную версию латыни, когда появилось больше огней. Со всех сторон сыпались горячие искры, по глазам резанул яркий белый свет, похожий по форме на низкого охотничьего пса, заставив Кэсси спрятать лицо поглубже в капюшон. Она завизжала мириадой радио-помех и проснулась.

В комнате едва забрезжил рассвет. Утро выдалось прохладным, из приоткрытого окна веяло запахом скорого дождя. Кэсси чувствовала себя так, будто по ней всю ночь ездили десятитонные фуры с газировкой, как из рекламы Кока-Колы. Кровать оплетали заклинания хаотичной сетью, сотканной для того, чтобы поддерживать тело достаточно сильным для пребывания в сознании. Чары удерживали ничейную энергию мира внутри этого своеобразного купола и ей ничего не оставалось, как течь в первый попавшийся источник: в пациента. В желудке было тяжко, будто Поттер съела с полкило камней. Она даже дышала с трудом, не говоря уже о любых попытках двинуться. Тело не слушалось, ослабленное зельями для её собственного блага. Кэсси уставилась в белоснежный потолок и издала прерывчатый едва слышный смешок. Сложно было сказать, над чем она смеялась: над собой за то, что не додумалась спрятаться где-нибудь, чтобы её не успели спасти, или над Министром, который испугался настолько, что трясся над её умирающим телом и угрожал ей с заметной дрожью в голосе. Кэсси никогда не была жестокой, но в этот момент почувствовала сладкий вкус власти, растёкшийся патокой на языке. Она надеялась только, что сам Гонт ещё не сообразил, как слаб оказался тогда, потому что в противном случае, попробуй Кэс применить это знание против него, её настигнет неотвратимый пиздец.

Из гостиной, мягко ступая, появилась Винки с подносом в руках. Эльфийка специально аппарировала в соседнюю комнату, чтобы не создавать лишнего шума своей подопечной. Почему я не в больнице, чёрт бы вас побрал?, устало вопрошала Кэсси. Такие повреждения не лечатся дома, будь его хозяин хоть трижды Министр Магии, Кэсси могла точно утверждать это и без медицинских курсов. Ещё Снэйп на одном из первых уроков настоятельно попросил записать пару строк о том, что отравление, будь то яд или неудачное зелье, которое могло сработать и хуже специально приготовленного убивающего состава, не лечится одними только заклинаниями и травами. Госпиталь Святого Мунго не просто место, куда можно пойти, когда ты сам не знаешь, что делать, а здание-артефакт. Больница была так же полна магии, как забитый молодыми сильными душами Хогвартс, и точно так же этой силой защищена. Его построили на пересечении многих жизненных линий, оплетающих земной шар паутиной артерий. Места, где они сходятся раньше были капищами, а противоположные им, многомильные пустыни без капли магии — проклятыми. Кэсси уже предчувствовала, что её выздоровление будет тяжёлым. Лучше и впрямь умереть. Если это месть Министра, то, о, да, она изощрена. Он не может причинить ей боль, но зато может оставить варится в ошибке, которую девушка сделала самостоятельно.

— Мисс? — аккуратно позвала Винки, заглядывая Кэсси в лицо. Она поставила поднос прямо на одеяло. Там стояли кружка с заваренными цветками ромашки и несколько пробирок, на вид с восстанавливающими и успокоительными зельями. При виде них Кэсси поморщилась. Куда ещё-то? Она решила, что если эльфийка попробует залить в неё хоть каплю, её назло стошнит прямо на свеженький накрохмаленный пододеяльник. Кэсси не смогла ответить. Любая попытка выдавить из себя хоть звук вызывала спазм в пищеводе. Но ей было, что сказать. Заорать.

— Я понимаю, что вы, вероятно вообще не голодны, но лекарь из Мунго приказал использовать заживляющие как минимум дважды в день. Я вас подниму, ладно?

Девушка смогла лишь тяжело вздохнуть. Эльфийка улыбнулась ей ободряюще. Движимый мягкими объятиями магии корпус Кэсси приподнялся ровно настолько, чтобы девушка не подавилась. Краем глаза она заметила новую композицию в вазе на прикроватной тумбе. Букет фиалок почти сиял в солнечном свете. Даже пара кобылок, нарисованных на стенах подобрались поближе к пурпурным цветкам с явным намерением достать их любой ценой. Винки махнула им рукой прежде чем поднести наконец склянку к лицу своей пациентки. Укрепляющее оказалось как жареные носки на вкус, благодаря Дымным Бобам, но приготовленным правильно, так что Кэсси не позволила себе выплюнуть чью-то усердную работу. Из чистого уважения.

— Отлично! — подытожила Винки, когда Кэсси со страдальческим лицом сделала последний глоток из чашки с ромашковым отваром. Домовушка была удивительно добра в последнее время. Кэсси предполагала, что простое сочувствие у этой старой эльфийки переросло в материнское поведение. Иначе она не могла объяснить, почему и без того занятая Винки перетащила стул от письменного стола в углу комнаты к кровати и села, чтобы поболтать. Нет, Кэсси совсем не была против, просто находила это довольно странным. Она никогда не задумывалась, как размножаются эльфы, но логично прикинула, что по-людски. Были же и молодые домовики и старые, наверное младенцев они просто прячут, чтобы те не мешали работе. А были ли у Винки дети? Может та пятёрка ребят из кухни её родственники? Как жаль, что она не могла спросить прямо сейчас.

— Ребята очень за вас беспокоятся, знаете, Мисс Поттер? Я не стала рассказывать им об этом… инциденте. И вы не говорите тоже, ладно? Я сказала, что вы просто приболели.

Кэсси кивнула. Ну конечно, ведь стоит сердобольным эльфам узнать такую пугающую вещь, как работа встанет до тех пор, пока каждый из них не будет убеждён, что всё в порядке. Такая преданность чертовски льстила. Ложилась пуховым покрывалом на измученную одиночеством душу. Если уж Винки сломалась, то что говорить о младших домовиках? Девушка хотела было начертить в воздухе «Не стоит беспокоится обо мне так сильно.» с помощью палочки, но поняла, что даже не знает, где она. Поттер слабо заметалась, с тяжёлым выдохом попыталась дотянуться до тумбы, в верхнем ящике которой имела привычку оставлять крепёж с палочкой.

— Мисс Поттер, её здесь нет. — Кэсси уставилась на Винки со сложной смесью возмущения и отчаяния на лице, — Мистер Гонт забрал её.

Поттер застыла на мгновение, а после рухнула на подушку со стоном. Просто отлично, блять!

Винки принялась рассказывать о событиях в доме и за его пределами, тихо и певуче, как будто сочиняла колыбельную. Впрочем Кэсси её совсем не слушала. Она думала о том, что собственноручно похоронила любой шанс на спасение. Что будет дальше решительно непонятно. Явно ничего хорошего. В ледяных щупальцах тревоги она и отключилась, ведь сном это было не назвать.

На то, чтобы хотя бы на бок повернуться без риска выплюнуть кишки понадобилось почти три полных дня. Лучше становилось, но постепенно и не понятно, когда же всё это кончится наконец. Кэсси ночами молилась о том, чтобы последняя летняя гроза убила её к чёртовой матери молнией. Не важно, обычной или шаровой, существование которой никто так и не смог доказать. Регулярным посетителем ожидаемо оказалась Винки то с эликсирами, то с супом, то с новой чашкой ромашкового чая. Однажды к ней постучалась Брианна, чтобы передать пожелания к выздоровлению. Дважды — Люси, чтобы спросить, что же с «Мисс Поттер» стряслось. Кэсси отвечала «Спасибо.» и «Не стоит переживать.» достаточно громко, чтобы быть услышанной, но не достаточно, чтобы убедить. Она мечтала запустить в дверь заклинанием Адского Пламени, чтобы никто не совал свой любопытный нос в её проблемы, боясь обжечься.

Час за часом смазывались, тянулись как арахисовая паста по тосту и были такими же никакуще-пыльными на вкус. По ночам было хуже, ведь никто не приходил, а лошади, крылатые и рогатые, уже спали, уютно прижавшись друг к другу боками под раскидистым дубом. Наблюдать за ними было до тошноты скучно. Но и уснуть не получалось. В голове проедал туннели червь страха, а ядро заходилось гулом, как взлетающий самолёт и, казалось, сейчас и вовсе взорвётся. Отвлечься ни на что было невозможно, так что оставалось только перековывать все свои мысли заново, обсасывать их во всех подробностях и накручивать бигуди из худших исходов на свете. Впервые с похорон Невилла Кэсси позволила себе каждую ночь плакать так, будто это действительно может помочь.

* * *

В огромном зале для совещаний в Вестминстерском дворце стоял такой шум, которого никто не видел уже дай бог лет двести. Никто и не собирался сохранять достоинство, люди, и волшебники и магглы, наперебой пытались что-то друг другу доказать. Руки взлетали в жестах, кто-то размахивал бумагами с написанными на них отчётами. Маги не подоставали палочки к этому моменту исключительно потому, что по углам кабинета стояло по два охранника: немагические агенты с пистолетами, спрятанными под пиджаками и авроры с палочками в наручных креплениях, объединённые в пару, чтобы наблюдать друг за другом. Протокол номер двенадцать, код «Красный». Им впервые пришлось прибегнуть к этой тактике, раньше она существовала только на бумаге. Не было нужды в подобной охране, ведь и в таком количестве политики обоих миров не собирались. Охрана напряженно наблюдала за ходом переговоров, пытаясь уловить в этом хаосе голосов хоть каплю ясности.

Две палаты Лордов, две палаты общин, представители разведывательных организаций и всем было, что сказать. Том чувствовал себя лягушёнком угодившим в смерч. Шанс выйти из воды сухим есть, но он до смешного мал. Премьер-Министр, сидящий напротив Министра Магии едва ли не единственный, кроме Гонта сохранял благородное молчание, позволяя своим людям накричаться. Обсуждение началось мирно: Парламент просто желал знать, как проходит расследование и что они со своей стороны могут сделать ещё, кроме уже разосланной по полицейским участкам разнарядки отслеживать странные происшествия. Но спокойный тон истлел как клочок бумаги в момент, когда речь зашла о позавчерашнем нападении, выдернувшем Тома из дрёмы прямо над котлом с давно остывшим противоядием. Всё как всегда: глубокая ночь, глухая деревня, трупы магглов, но в этот раз прибывшие на след дементора авроры наконец увидели преступников воочию. Началась суматоха, каждый атаковал молниеносно, а существо в капюшоне, замеченное лишь краем глаза тут же с шипящим визгом исчезло, рассыпавшись чёрной дымкой в искрах обезоруживающих и убивающих. У авроров была всего одна задача: поймать кого-нибудь из террористов живым, но единственный оставшийся на поле боя парень умер от отравления цианидом, не дождавшись пока его доставят в допросную. Старая маггловская тактика зашивать в зуб капсулу с ядом на случай безвыходной ситуации. Лиц различить не удалось, потому что эти сволочи были в знакомых белых масках и чёрных мантиях. Услышав об этом Том едва не начал кричать прямо в приёмной, где его перехватила совсем зелёная стажёрка, чтобы сообщить о новых подробностях дела. От выражения лица Министра её глаза наполнились слезами. Девчонка явно ожидала, что Гонт спустит всех собак на неё. Но вместо этого он молча вернулся в свой кабинет и со вкусом уничтожил его в хлам, пугая всех мимо проходящих грохотом. Каждую бумажку, каждый предмет мебели, каждую статуэтку. Всё разлетелось в щепки. Досталось даже камину, углы которого превратились в каменную крошку, засыпавшую изрядно поцарапанный хлёсткими вихрями магии пол. От напряжения, запертого в кабинете, треснула даже отделка на стенах, пустив некрасивые молнии до самого потолка. Как это всё не вовремя!, сокрушался Том, раскидывая кучи хлама, когда-то бывшие наполнением его кабинета, как песок в песочнице. Какой ублюдок посмел?!

Дверь кабинета распахнулась, громко ударяясь о стену, так как петлям тоже пришёл конец от стихийного выброса. В проёме замер Дэннис Криви, собранный, но изрядно напуганный. В его глазах их сдержанный вежливый Министр выглядел диким, как лис в кроличьей норе. Том склонился, тяжело дыша, и упёрся сбитыми ладонями о край обломанной столешницы. С минуту тишина прерывалась лишь его хриплыми выдохами, а после он глубоко вдохнул, распрямился, сразу становясь по обыкновенному невозмутимым и зачесал растрёпанные кудри к затылку пальцами. На его бордовую рубашку и серые брюки оседала пыль. Том взмахнул рукой и она исчезла, как и, Дэннис мог поклясться, что точно видел, кроваво-красный отблеск в глазах. Гонт прошёл к вешалке, надел своё пальто и шагнул прочь из кабинета мимо напряжённо застывшего Дэнни.

— И что вы мне скажете, мистер Криви? — вкрадчиво спросил Том, выводя помощника из впечатлённого оцепенения.

— Вас хотят видеть два ритуалиста из Отдела Тайн по вашему личному поручению. Они готовы приступить к выполнению.

Мужчина промычал, удивляя этим звуком ещё больше, чем вспышкой ярости. Дэннис воззрился на него так, будто впервые увидел в своём идеальном кумире живого человека.

— Скажи им что я жду их в воскресенье в своём доме.

И уже на выходе из приёмной он добавил тоном, не терпящим возражений: — И приберись здесь.

Дэннис осмотрел кабинет внимательнее и застонал. Он понятия не имел, как ему здесь всё восстанавливать.

Том смотрел на парня из группы нападающих и не узнал в его вытянутом веснушчатом лице ни единой черты. Ни на лице, ни на одежде трупа не нашлось ни единого опознавательного знака. За то на руке красовалась Метка Волдеморта, гори она трижды в Аду. В тот момент, когда Том увидел её, он подумал, что сейчас пойдёт громить свой кабинет ещё раз. Это уже не было обычными атаками диверсантов или попыткой подорвать авторитет правительства. Это было предупреждение лично для него. Выражение лица Тома стало совсем людоедским и он не мог взять себя в руки, чтобы не выглядеть таким отчаянным. Он точно знал, что окружающие его в тот момент патологоанатом и два аврора списали это на страх перед Тёмным Лордом, и к лучшему. В их интересах только посочувствовать ему и промолчать.

В живых в той деревне никого не осталось, но жертв было заметно меньше, около сотни и в основном старики, но ни для кого это не стало утешением. Среди погибших были маги. Одна семейная пара, выгрызшая у Министерства разрешение жить рядом со своими немагическими родственниками. Заткнуть Пророк в этот раз не получилось, статья напечаталась и была издана первой полосой даже раньше, чем успели провести вскрытие этого молодого террориста. Подробность про Метку просочилась в СМИ сплетнями и крысами, которых хотелось взять и придушить собственноручно. Журналисты не стали разносить Министерство в пух и прах за недальновидность и сбежавших Пожирателей сразу, но общество сделало это за них. Даже Джеймс Фра́нко, делавший свою работу налегке выглядел изрядно уставшим попытками заверить народ, что всё под контролем. Том впервые увидел, что этот мужчина умеет бегать. Французская делегация мгновенно собралась и снялась с места, отправившись под крыло родной страны без объяснения причин. Да и какое к чёрту объяснение? Разве это не очевидно? Все мирные связи висели на волоске, дрожа, как игла сломанного компаса. Число жертв в сумме подбиралось к тысяче, что было просто ужасающей цифрой. Под угрозой оказались не только магические союзы, но и маггловские, из-за чего и происходит сейчас весь этот балаган в зале совещаний. Немагическое правительство, в отличие от немагических же граждан, прекрасно и в красках помнило и Волдеморта и Пожирателей Смерти, и прорву бед, ими устроенную. В этот раз скрыть не получится, слишком велик масштаб.

— Я лишь прошу вас дать нам время для разработки стратегии! — надрывался Арнольд Драбен сбоку, но его никто не желал слушать. Почему-то магглы думали, что волшебники маются дурью и играют в игрушки вместо того, чтобы заняться делом. Это пренебрежение ужасно раздражало. Том медленно достиг точки кипения. Премьер-Министр Гарольд СаксонДа, отсылка на Доктора Кто. с усмешкой призывал разошедшийся в открытую конфронтацию народ к тишине и тоже оказался проигнорирован. Том даже на секунду подумал, что его коллеге всё это кажется забавным даже слишком сильно.

— Стратегии? — вопрошал мужчина из немагической палаты Лордов, его имени Том не знал, — Вы проворонили уже четыре нападения! Куда уж больше?!

— Да! — вступил ещё один, — Если вы не можете решить это, то что вы предлагаете делать нам?!

Занялся новый виток криков, и Том почувствовал, что ещё хоть секунда в душном шумном помещении и он здесь всех перемелет в кровавую кашу лишь бы наконец услышать тишину. Он глубоко вздохнул, а после мир в этом конкретном зале завибрировал, как натянутая тетива. Даже тренированные им самим лично авроры не успели сориентироваться, как оказались вжаты в стены его силой, что уж говорить об обычных людях. Том сцепил зубы от головной боли и прибил замерших от страха политиков к стульям, и волшебников в том числе. Отсутствие звука оказалось оглушающим и освежающим, как вечерний прилив на берегу моря. Тяжесть в висках, сжимающая голову, будто раскалённый обруч, отступила резко, подарив такое наслаждение, будто Том был псом, которого спустили с цепи. Он наконец мог думать.

— Итак, господа, что-то мне подсказывает, что к результату мы не придём на сегодняшней встрече. И на всех последующих. — начал он громко. Его голос дикторским раскатом прокатился под потолком, — Мы обязались решить этот вопрос в кратчайшие сроки и мы выполним обещание. Следующее появление террористической группировки станет решающим. Мы уже имеем достаточно информации для разработки эффективного способа предотвратить следующую трагедию. Любые свои предложения прошу обговорить заранее и прислать в письменном виде.

Он отпускал людей постепенно: сначала своих коллег, после авроров, политиков-магглов и только в конце, уже на выходе из зала маггловскую охрану. Он выходил последним, пропустив вперёд всех своих для большей безопасности.

— И впредь попрошу не тратить наше время настолько на подобные встречи.

* * *

В понедельник Кэсси разбудили рано утром, ещё до рассвета. Она едва разлепила глаза, чтобы встретится взглядом с серьёзной Винки в свете лампы. Нет, за окном была глубокая ночь, что за чушь? Полная луна насмешливо светила в окна своим белым диском. Кэсси воззрилась на эльфийку озадаченно.

— Мисс Поттер, вам нужно проснуться и переодеться. — она указала на стопку белых тряпок на краю кровати, — Мистер Гонт попросил привести вас в ритуальный зал.

Кэсси с минуту помолчала, уголки её губ опускались всё ниже с каждой секундой. В итоге она застонала и потёрла лицо руками, сильно надавливая на кожу кончиками пальцев, чтобы разогнать кровь и заставить себя размышлять быстрее.

— Зачем?

— Я предполагаю, что это связано с вашими… приступами.

— Почему мне никогда ничего не рассказывают заранее?

Вопрос был риторическим, и Винки просто пожала плечами. Кэсси тяжело села. Тело всё ещё продолжало тупо болеть, но не так сильно, хотя о физических нагрузках тяжелее ходьбы даже думать было нельзя. Она с трудом ела, в основном супы, потому что они единственные не просились назад и заливала в себя ромашковый отвар чашка за чашкой. И всё это время, кроме первых унизительных дней, когда и на дыхание не хватало сил, она упрямо вставала и плелась в туалет, хотя бы и один раз в день и со слезами на глазах. Специально подгадывала момент, когда Винки не будет в комнате достаточно долго. Сейчас уже можно было жить спокойно, организм поправился.

Поттер сонно подползла к вещам. Это была классическая белая мантия с вышитыми на ней кельтскими узлами по краю, на полах возле золотых пуговиц, и на воротнике. Она была достаточно длинной, чтобы доставать до щиколоток. Из-под края мантии виднелись пушистые красные носки, в которых Поттер нравилось спать. Девушка оглядела себя в тускло освещённом зеркале на платяном шкафу и скривилась. У неё было такое дурное предчувствие. Вполне оправдано, ведь она с минуты на минуту встретится с Министром Гонтом, и чёрт знает, что у него на уме. Он был так зол, он будет непредсказуем. Тем более ещё вчера Винки сообщила, что Хозяин практически не бывает дома из-за очередного нападения на магглов. Кэсси показалось странным, что дата нападения опять совпала с её приступом. Ещё и этот сон… Но она постаралась отогнать эту глупую мысль. Как бы она оказалась там, если Винки не отходила от её кровати ни на шаг той ночью?

Эльфийка подала девушке руку и они вместе очутились у тёмных дверей ритуального зала. Позади была лестница, ведущая наверх на первый этаж. А впереди полная магии комната, посреди которой стояло три человека. Здесь свет был нормальным, но комната всё равно казалась мрачной из-за отделки на стенах, выложенной из камня цвета мокрого асфальта. Стены были абсолютно пусты, не считая канделябров с фонарями и в ручную написанных рун на специальных местах, соотносящихся со сторонами света. В самом центре стоял алтарь — большой камень со всё теми же рунами, высеченными на нём аккуратно, на века, и подозрительным желобком. Для сбора крови с жертв. Кэсси никогда раньше не видела родовые ритуальные камни, но достаточно о них знала. И надеялась, что её кровь всё-таки останется в теле сегодня. Чуть в стороне от алтаря на полу начертили пентаграмму с восьмиконечной звездой внутри и тянущимися от центра к звёздным пикам завитками. У каждого конца стояло по красной свече.

В дальнем углу прятался письменный стол всё с теми же свечами, и новыми, и давно прогоревшими, с плошками для отваров и крови и несколько колб с зельями.

Присутствующими оказались те два Невыразимца, приходившие, чтобы осмотреть Кэсси, и… Гонт. Он смотрел на девчонку внимательно и остро. Как скальпелем прошёлся и по заспанному лицу и по смешным красным носкам. Даже не подумала обуться, подумал он. Кэсси же в свою очередь думала о том, что по лицу Министра непонятно, спокоен он или пытается всеми силами удержаться от расчленёнки. Она застыла в паре шагов, тревожная и осторожная. Готовая бежать в случае, если Министр сделает к ней хоть шаг. Она была готова к нападению, чёрт возьми. Страх был таким очевидным. Том удовлетворённо усмехнулся, наблюдая как Поттер избегает смотреть ему в лицо и нервно заламывает пальцы.

— Мисс, встаньте в центр. — почти дружелюбно попросила ритуалистка. — Засучите рукава.

Кэсси выполнила указание, усилием заставляя замёрзшее в подвальном помещении тело двигаться. Возможно стоило идти в чём-то более тёплом, чем пижама.

Ритуал начался незаметно, впрочем девушка и не пыталась на нём сосредоточиться. Она отчего-то знала, что всё это напрасная трата времени. Проклятие они не снимут, сколько бы её крови не пролилось на исписанный знаками каменный пол. Ей рассекли ладони костяными ножами, чёрт возьми… Гонт отошёл к двери, чтобы не мешать. Двое Невыразимцев читали четверостишия собственноручно написанных заклинаний и размахивали волшебными палочками в неповторимом ритме. Том не мог не признать, что это должно было сработать. Эти люди профессионалы, лучшие в своём деле по крайней мере на территории Соединённого Королевства. Кровь Поттер служила топливом и связующим. Невыразимец смешивал алые капли с травяной кашицей по одному из древних обычаев и рисовал на теле девчонки знаки: на лбу, обеих щеках, между ключицами. В конце концов девчонке пришлось стянуть носки, чтобы нанести рисунок на подъёмы её стоп. От стояния на ледяном полу Кэсси мгновенно затряслась и покрылась мурашками, выражение её лица стало совсем несчастным. Минута за минутой её и без того ослабленный организм слабел всё больше, пока Кэсси наконец не закачалась опасно на грани обморока. Краем уха Том уже слышал этот злополучный звук, который скоро будет снится ему в кошмарах…

Кэсси пришла в себя от потрескивания поленьев в камине и шума дождя, стучащего крупными каплями по окну гостиной, в которой она ещё никогда не бывала. Она была по самый нос укутана в бордового цвета плед. Неподалёку кто-то напряженно разговаривал.

— Это всего лишь первая попытка, Господин Министр. — женщина говорила мягко и даже как-то сочувственно.

— Мы переработаем ритуал и попробуем заново. Это вопрос принципа. — устало продолжил мужчина.

Гонт отвечал им тихо и вежливо, но с разочарованной прохладцей в голосе.

— Хорошо, если так. Спасибо. Я буду ждать вашего сообщения, господа.

У дверей они распрощались. Том был расстроен, но не позволил этому отразится на своём лице или в голосе. Он и мечтать не мог, что всё окажется легко. Хотя надеялся на это в глубине души. Что-нибудь хорошее сейчас было бы кстати. Не просто для поднятия настроения, а для дополнительной мотивации. Со всеми этими волнениями и ублюдками, посмевшими подражать ему, Том уже совсем не имел сил на… да на всё, что не было связано с Министерством. Всё, что он мог заставить себя делать после работы это поесть и лечь спать. Он отчаянно пытался отыскать следы Пожирателей, прекрасно зная, что все они либо у него под каблуком, либо давно сгнили в Азкабане или были казнены. Всего лишь сегодня утром он третировал Рабастана Лестренджа, которого сам же и выпустил из Азкабана всего пару лет назад, не принимает ли он участия в этом дерьме. Никто не мог дать ему ответа, да и он сам ничего не мог почувствовать, хотя обычно интуиция подсказывала ему, с какой стороны искать врага.

— Я знаю, что ты не спишь. Можешь не притворяться. — сказал Том после того, как спровадил Невыразимцев за дверь. Он уже и не пытался обращаться к Поттер на «вы», абсолютно не испытывая такого желания после того, как она посмела так потрепать ему нервы. Девушка осторожно поглядывала на Министра из-под полуприкрытых век. Она долгое время оставалась неподвижной, потому что её тело болело, и упрямо старалась не реагировать на присутствие Гонта. Молчание между ними продолжалось, и постепенно Поттер начала проигрывать желанию пошевелиться. Волнение передёргивало каждый нерв в теле, как пальцы музыканта задевают струны.

Том стоял рядом, разглядывая девушку в ответ, и всё не мог заставить себя нарушить молчание. Он принимал решение.

— Я делаю это только потому, что твоё здоровье напрямую повлияет на тот результат, которого я хочу добиться. — со вздохом пробормотал он, будто уговаривая самого себя, хотя он конечно отвечал на незаданный вопрос у Кэсси в голове. Почему ты пытаешься меня спасти?, Кэсси думала об этом с обречённостью, ведь каждый день продлевал страдание.

Поттер наконец села, вздрагивая от острого дискомфорта в каждой клеточке тела. У неё будто под кожей прорастал терновник с широченными иглами, прорезающими сухожилия и вены. Девушка позволила себе только прерывисто вздохнуть. Нечего было демонстрировать Министру свою слабость.

Гонт медленно опустился в кресло и взмахом руки попросил две чашки с чаем, хотя он не отказался бы от чего-то покрепче. Он так устал. Впервые в этом признавался. Ожидание и неизвестность изматывали. Все эти волнения отбирали у него слишком много времени. Он смотрел на Кэсси и видел именно то, что так ненавидел в себе и с чем всю свою жизнь боролся: тошнотворную слабость. Малодушие в каждом её действии. И это не соотносилось с тем, что он видел в её воспоминаниях. Она была протестной, достаточно смелой, чтобы давать отпор взрослым, достаточно колкой, чтобы сверстники не подумали обидеть её или кого-то, кто ей дорог. Том не мог понять, что может так сильно изменить характер. И не хотел, пока не увидел своими глазами, как боль влияет на этого конкретного человека. Он злился, выгрызал зубами любой способ улучшить своё состояние, черпал силы в ненависти к тому, кто его обидел. Кассиа Поттер бывала таковой только, когда чувствовала себя хорошо. Том думал о том, что хотел бы это увидеть.

— Ты жалеешь себя. Ты не хочешь так жить. Ты считаешь, что твоя жизнь не имеет смысла. — задумчиво протянул он. Теперь он хотел понять. Чтобы хоть одна загадка перестала его мучить.

— Но моя жизнь и вправду не имеет никакого смысла, кроме биологического. Но и его я исполнить не имею права. — бесцветно сообщила Кэсси и взяла в руки чашку. Чай оказался обжигающе горячим, но это было даже хорошо, он хорошо согревал измученные внутренности. — Вы поставили мне цель. И вам лучше бы использовать меня поскорее, потому что я чувствую вину за каждую попытку меня спасти.

Лицо Гонта мгновенно посуровело. Он не ощущал от девчонки никакой вины. Она скорее винила его в этом. Кэсси внимательно наблюдала за мужчиной, сжимая чашку покрепче в пальцах, чтобы в случае чего использовать кипяток как оружие.

— Попыток было бы меньше, если бы ты не подкидывала сверху. — раздосадовано прошипел Том.

— Я не могу контролировать себя, когда чувствую боль. — Кэсси сказала мягко и посмотрела мужчине в глаза с лёгким вызовом, — Я не могу устоять перед искушением покончить со всем этим. И я не считаю, что Вашего присутствия будет достаточно, чтобы остановить меня.

— О, ты так думаешь? — заискивающе сказал Том. Его голос был таким тихим и опасным, что любой попробовал бы извиниться к этому моменту хотя бы дважды, но Кэсси устала бояться за себя. Она только с интересом ждала, что же будет дальше. Том вздохнул и продолжил уже достаточно громко, — Ты пока не готова для участия в моих экспериментах. Мне нужна вся твоя сила, а ты далека от обладания ею. Не смотря на все наши совместные усилия.

Кэсси пожала плечами, улыбнулась загадочно и отвела взгляд, будто придумала шутку:

— Возможно это знак, что стоит перестать пытаться?

— Возможно я сам решу, стоит или нет. Само твоё существование зависит от моей воли. Если я захочу избавится от тебя, то, поверь, я найду средство. Если захочу превратить в инструмент — ответ тот же.

— А вы хотите?

Том хмыкнул. Маленькая смышлёная гадость. Хотя бы временно. Пока он не найдёт способ искоренить проклятие, пока не станет спокойнее, пока не укрепит свои позиции заново. Его чётко по кирпичику выстраиваемая жизнь трещит по швам, как плохо скроенный пиджак. Он не может отвлекаться больше. Не может терять контроль, паниковать и злится на кого-то, кому даже не может отомстить, не сделав при этом хуже. Иногда Том даже сожалел, что не был глуп и прекрасно осознавал последствия своих действий даже когда не контролировал их.

Он вытащил свою волшебную палочку. Ветка тиса и перо феникса. Перо Фоукса, питомца Альбуса Дамблдора, врага и наставника. Палочка, которой были убиты родители Кэсси Поттер. Том был бы дурак, если бы после этого всего не верил в судьбу. Его судьба сидела перед ним, подобравшись в ожидании атаки. Она вся была напряжена, но лицо оставалось спокойным. У Тома всё было ровно наоборот: он сидел в расслабленной позе, но играл желваками на впалых щеках. Кэсси отводила взгляд, чтобы он не прочитал в её мыслях больше, чем уже, а он всё ждал подвоха. Мольбы или последней просьбы. Или попытки побега.

Вдруг взгляд девушки приобрёл решительность, и такую сталь Том уже видел: в Тайной Комнате. Кипяток выплеснулся из почти полной чашки ему прямо в лицо, сигнал о горячих брызгах на лице натянул Тому нервы. Он от неожиданности вскрикнул и утёр глаза. Кэсси уже направлялась к двери. В её планах было закричать, позвать на помощь, да что угодно, но сначала стоило хотя бы отгородиться дверью. Без палочки она чувствовала себя не то, что безоружной, а почти раздетой, пусть шанс на победу даже с ней был не велик.

Поттер вдавило в дверь, раздался характерный звук столкновения головы с деревом. Девчонка зашипела, как разъярённая кошка и обернулась.

— И зачем всё это усложнять? — вкрадчиво спросил Том, надвигаясь на Кэсси неотвратимо, как грозовая туча. Он был мрачен, но весел. Последняя попытка противостоять ему оказалась занимательной.

Бежать некуда. Кэсси вжалась в дерево за своей спиной, готовая хоть ногтями его царапать, и заранее знала, что не сможет даже приблизиться. Она пыталась думать о дурном, вызвать у себя приступ или стихийный выброс, но уставшее тело противилось. Магия решительно не ложилась в руки. А чужая давила на плечи каменной глыбой, пригвождая к месту. Министр наклонился, заглядывая девушке в глаза в последний раз перед тем, как злобный свет в них заменится пустотой.

— Ну, что? — выдохнул Том, играючи. Давай, сделай что-нибудь ещё.

— Можно последний вопрос? — голос Кэсси внезапно дрогнул. Она так хотела потянуть время, отложить неизбежное хоть на пару минут. Получить ещё немного времени перед тем, как её сознание прогнётся под чужой волей.

Губы Гонта растянулись в улыбке. Голова склонилась на бок по-птичьи заинтересовано.

— Конечно.

Девчонка задыхалась от отчаяния и гнева, клокочущего под кожей, от того у неё получалось говорить только быстро и нервно.

— Как вы узнали, что я отравила себя? Винки позвала вас?

— Нет. Нагайна позвала меня.

Кэсси выдохнула. Ну конечно. Как иначе. Все в этом доме чёртовы шпионы? Могу побиться об заклад, младенец тоже. Том коротко рассмеялся в ответ на эту чушь. Ладно, пора заканчивать. В последний раз он вгляделся в широкие от страха зрачки и совсем тихо произнёс:

— Империо.

Том Марволо Гонт был известен в качестве подающего надежды юноши, влюблённого в свою страну. Умного, очаровательного, красивого достаточно, чтобы песок, брошенный его собеседникам в глаза не ощущался болью, а наоборот казался благословением. У Тома был целый год, пока он жил в Хогвартсе, запертый там Альбусом Дамблдором, чтобы продумать этот образ и выстроить его, как фигурку из конструктора. Вытесать, отшлифовать подобно идеальной занимательной мраморной статуе. Он начал с малого: сделал так, чтобы новые одноклассники приняли его за своего. Тома представили подростком, перешедшим с домашнего обучения на школьное для сдачи экзаменов. В Хогвартсе, как и в большинстве магических школ это было обычным делом благодаря всяким аристократам, предпочитавшим школьным учителям персональных репетиторов для обучения своих детей, так что Том не выбивался. Он поддерживал образ очень талантливого школьника, спокойного и вежливого, не позволяя ни одной живой душе догадаться, что под этой водной гладью, отражающей Небеса, скрывается злобный оживший мертвец. Друзей заводить уже было поздно, да и уж слишком он был не в себе из-за «воскрешения», чтобы при близком общении в глаза не бросалась чужеродность. Том вёл себя как его одноклассники, то есть обсуждал домашние задания и учителей, планы на будущее после школы — здесь он уже знал, что подастся в Министерство, самое тёплое и важное место в этой жалкой иерархии — и предстоящие экзамены, хотя ничего из этого ему на самом деле было не интересно и отдавало бренностью бытия. В подробности о своём прошлом не вдавался, ведь ещё не имел доказательств, чтобы его подтвердить. Дамблдор великодушно записал его в Книгу Хогвартса под фамилией Гонт после нескольких недель уговоров, и, несмотря на то, что о Гонтах уже много лет ничего не было слышно, чистокровные наследники могли помнить этот род, и в будущем Тому не обойтись без продуманной легенды. Он отвечал только, что не любит говорить о своей семье снобов-отшельников. Они растратили последние деньги, доставшиеся в наследство, а у Тома была «мечта».

Он с интересом наблюдал за этим новым для себя миром. В школе всё казалось не таким уж и другим, благодаря многовековым традициям и отдалению от цивилизации, но то и дело Том замечал вещи, которых в его время не существовало, такие как джинсы, толстовки, кроссовки и зачарованные на сопротивление разрушительному действию магии электро-приборы типа плееров и игровых приставок. Он слышал новые слова и понятия, и старался не подавать виду, что сбит ими с толку. Теперь, спустя столько лет, было очевидно, насколько велика пропасть в знаниях об окружающем мире между чистокровными волшебниками и магглорожденными, и больше нельзя было поставить себя выше просто по праву рождения. Вторые будто буквально прибыли с другой планеты, где есть DVD, интернет, беспроводные телефоны — аналог Сквозного Зеркала — и кабельное телевидение, а первые едва разобрались, что такое электричество и для чего магглам нефть. Магический мир остался примерно там же, где Том его и покинул, а вот не магический превратился в экранизацию фантастических книг, пусть и в довольно обыденном ключе. А ещё в этом мире не существовало войны. Ни в одном из них, по крайней мере на территории Соединённого Королевства, а судьба остальных стран Тома мало интересовала. Остались только воспоминания, отголоски и хроники в обрывках дневников. Никаких бомб, мертвецов, поймавших осколок, и никакого страха, что потолок приюта обрушиться тебе на голову только потому, что тебе запретили колдовать вне школы. Том боялся этой жалкой смерти. Раньше. Теперь этого нет. Какое облегчение.

Удивительно было понимать, что Минерва Макгоннагал, гриффиндорка с параллели, уже морщинистая бабуля, а рыжая борода Дамблдора совсем выцвела и кожа покрылась характерными пожилым людям пигментными пятнами. Портрет почившего директора Диппета занял место на стене среди таких же портретов предыдущих глав Хогвартса. И совсем скоро лицо Дамблдора будет висеть всё там же, сбоку или снизу. В детях, встречаемых в школьных коридорах Том узнавал своих школьных последователей, но их черты всё равно были сильно искажены подмешанной в семьи кровью. Том испытывал чёртов диссонанс, осознавая, что его Вальпургиевы Рыцари уже замшелые старики, а он сам, судя по газетным вырезкам, тринадцать лет как мёртв, но люди до сих пор бояться произносить его псевдоним в слух. Имя «Волдеморт» теперь скрипело на языке солью и горькой обидой. Как можно так всё просрать? У Тома Риддла было всё: верные друзья, последователи, целая армия последователей, чёрт возьми, связи, влияние, деньги, в конце концов. У него были хоркруксы, но ни один из его Пожирателей Смерти не додумался их использовать или не смог. А Волдеморт был по-настоящему самонадеян и уверен в собственной неуязвимости. Одному только Малфою хватило ума подложить дневник кому-то, кого можно использовать и то, судя по всему из чистой вредности, а не потому что он хотел вернуть к жизни своего Хозяина. Том думал о тех возможностях, которых лишилась его старшая копия и покрывался презрительными мурашками. Том Гонт уже не мог идти по тому же пути, потому что скорее всего пришёл бы к тому же концу. И чувствовал себя беспомощным, как тот подросток, которым он и являлся. Без семьи, без Рыцарей и их поддержки, без нескольких частей своей души, он чувствовал себя почти жалким. В своей новой школьной мантии, купленной на деньги сиротского фонда, уже без значка старосты школы — Том стискивал зубы каждый раз, когда думал об этом, потому что потерял и такую кроху власти — он чувствовал себя так, будто натянул на тело полотно из крапивы и розовых стеблей. Кожа чесалась от желания действовать. Дёсны чесались от желания оскалиться на шлюху-фортуну.

Но если посмотреть с другой стороны, то Том был свободен. Предыдущие амбиции больше не кружили голову, ведь теперь их место заняли другие. Том глотал газеты и написанные за последние пятьдесят лет книги, любую информацию, которую мог найти, чтобы приспособиться к миру раньше, чем он поймёт, что Тома можно потопить за незнание и наивность человека, выросшего в середине прошлого века. В конце концов, лишь после некоторых исследований Тому стало понятно, что глубокие вырезы блузок и голые ноги теперь в порядке вещей и не вызывают порицания, как и грубые ругательства и курение травки. В какой-то момент ему стало этого мало и он потребовал у Дамблдора выпустить себя погулять. Он отрицал любые ассоциации с сидящей на цепи собакой, хотя не мог не чувствовать себя заключённым. В конце концов даже Сириусу Блэку надоело сидеть в Азкабане настолько, чтобы переплыть ледяное море без любого намёка на магию. А Том просто хотел погулять. Пройтись по знакомым местам, может быть найти что-то новое для себя. Посмотреть на жизнь, перескочившую для него из сороковых к девяностым в мгновение ока. Может быть он просто хотел вспомнить, кто он таков.

Альбус Дамблдор смотрел на него тяжело и внимательно. Густые седые брови сошлись на переносице, в уголках губ залегла скорбная складка. Идея ему явно не нравилась, но ему ни одна идея Тома никогда не нравилась, так что ничего удивительного. Когда Том только поднялся в кабинет директора старик выглядел умиротворённым и даже весёлым, но теперь… надежды таяли на глазах, как мороженое под палящим солнцем. Старик был предвзят, и Том не мог его в этом винить.

— Боюсь, что я не могу этого сделать, мальчик мой. — проговорил он. Речь шла о том, чтобы снять с Тома ограничение в перемещении на день. Нет, даже не на день, а всего на пару часов. Тома душил Хогвартс, его жители и стены лежали на плечах мучительным грузом. Он честно не собирался делать ничего дурного. Он хотел просто посмотреть.

— Я понимаю вас, сэр. Но мне важно знать, что с ними случилось.

— Ты убил их. — Дамблдор только больше мрачнел. Том попытался сделать шокировано-напуганное лицо, но быстро перестал. С директором такое уже не сработает, ведь он познакомился с человеческой маской Тома ещё когда у той только-только выпали последние молочные зубы. Том не знал, что ответ будет таким, потому что он даже не планировал ничего такого, но был не удивлён, ведь подобное коварство ему вполне свойственно. Он вздохнул.

— Я не убивал их.

Я не Волдеморт, хотел сказать он. Волдеморт это не я, хотел сказать он. Он так гордился этой анаграммой раньше, он так хотел, чтобы это имя уважали и боялись. Он хотел, чтобы настоящее имя, принадлежащее его жалкому маггловскому отцу стёрлось из биографии навсегда. Хотел и сейчас хочет, но Дамблдор не дал ему выбора. Когда Тому дали возможность выбрать фамилию, имя уже было вписано. Директор не считал его достойным другого, потому что видел того же жестокого хитрого мальчишку, которому не составило труда придушить кролика и напугать обидчика до безумия. А сейчас он не считает его достойным свободы.

Дамблдор вдруг весь переменился. Кто знает, что он увидел. Его лицо разгладилось, а готовая к работе магия, величественно перемещавшаяся по кабинету, как пузыри в лава-лампе, осела на пол.

— Я вынужден требовать с тебя Непреложный Обет.

Том кивнул и поднялся на ноги со стула для гостей. Альбус встал тоже и медленно подошёл к подростку. Он обдумывал условия Обета. Протянул к парню морщинистую руку. Пальцы старика украшали массивные, холодящие кожу, кольца с камнями разного свойства. Том опасался касаться их своим нестабильным телом, но у него очевидно не было выбора.

— Ты обязуешься вернуться через три часа и не причинять вреда никому в месте, в которое отправишься в рамках отведённого тебе времени. Я обязуюсь развеять Обет сразу после твоего возвращения.

По ладони Директора поползла руническая вязь от кончиков пальцев, оседая золотым браслетом на запястье. Гонт протянул руку в ответ, его ладонь тоже озарилась светом заклинания.

— Я обязуюсь вернуться через три часа и не причинять вреда никому в месте, в которое отправлюсь в рамках отведённого мне времени. — выдал он на одном дыхании, изнывая от нетерпения.

Клятва была закреплена. Руны впитались в кожу, скрываясь незримой цепью под покровом. Дамблдор хмуро кивнул на дверь.

Этим субботним утром в школе было почти пусто, потому что подавляющее большинство школьников отправились в Хогсмид закупаться подарками перед Днём Святого Валентина. Том шагнул из каменных коридоров на морозный двор, глубоко вдохнул освежающий воздух, прежде чем использовать согревающее заклинание, надёжно спрятавшее его от холода. Снег, укрывший дорожки белоснежным одеялом, сам расступался перед ним, проминаемый неокрепшей ещё магией. Том направился в Кабанью Голову, где можно было воспользоваться не отслеживаемым Министерством камином. В прочем, об этом незаконном камине кажется знали все хотя бы по слухам, но никто с ним ничего не делал. Бар был захудалым и закопчённым, уже от дверей воняло мясом и алкоголем. Лучшая иллюстрация к понятию «злачное место». Тёмные от времени стены освещались тусклыми бедными люстрами, пара столов со стульями выглядели так, что и садиться за них было мерзко. Обычно здесь никого не бывало, а уж дети и подавно обходили неприветливое мрачное здание третьей дорогой. Бармен встретил Тома тем же хмурым взглядом, что и директор всего каких-то полчаса назад. Борода, нос, разрез глаз. Как никто ещё не догадался? Наверное и имени этого пожилого волшебника за стойкой не спрашивали. Том вежливо склонил голову, кивнул в сторону камина и положил на столешницу пару сворованных у одноклассника галлеонов. Бармен тут же смахнул их рукой вниз и потерял к подростку всякий интерес. Одинокий прогорелый камин, давно не видевший уборки, Том отыскал сразу. Тот мерно трещал поленьями этим зимним днём. Всего на секунду вспыхнул чуть сильнее, пламя коротко взревело, а после вновь вернулось к обычному состоянию. Никакого школьника в Кабаньей Голове больше не наблюдалось.

Том вышагнул из камина в лавке Горбина и Берка в Лютном переулке, в которой Риддл когда-то подрабатывал. Он предполагал, что единственный оставшийся в живых хозяин может его узнать спустя столько лет, так что сразу скрылся за дезиллюминационными чарами. Перестраховка оказалась излишня: в лавке не нашлось никого, а на двери висели слабенькие сигналки и запирающие. Том выбрался из Лютного самыми необитаемыми улочками, избегая попадаться на глаза даже шаманским говорящим головам. Заклинания были не всесильны, его могли заметить и через артефакты, и просто случайно наткнувшись. Несколько нетрезвого вида волшебников в потасканных и рваных мантиях ютились по подворотням, находясь на грани реальности, абсолютно не в себе от дурман-травы и веселящих порошков. На углах торговали всякими драгметаллами изгнанные из племени полу-гоблины. В глухих тупиках промышляли обездоленные ведьмы и полукровки разных мастей с недвусмысленными предложениями «поразвлечься». На границе с Косым даже воздух казался другим. Огромная освещённая солнцем аллея пахла травами и конфетами, а не опасностью и старой мочой. Второе конечно было привычнее, пусть и вызывало неприятные воспоминания о ворчливом говнюке Берксе и слишком навязчивой старухе Хепзибе Смитт, но, Том уверен, ничему подобному в центре города не место. Он поклялся снести Лютный переулок под чистую, когда станет повлиятельнее. Оставалось только задаваться вопросом, почему никто ещё не озаботился этим. С торгашей в Лютном даже не брали налогов, чтобы можно было оправдать существование этой дыры.

Лавки, рассыпанные по площади Косого как конфетти искрились витринами, с праздничными украшениями. Новогодние и Рождественские атрибуты уже сменялись на тематические к четырнадцатому февраля, но еловые ветки, пучки омелы и рябины продолжали очаровательно свисать с вывесок и дверей. На жилых зданиях были нарисованы снежинки, и постоянно встречались венки с шишками и зажжёнными свечами, прибитые к двери. В центре площади раскинула ветви красавица-ель с традиционными игрушками, шарами и сладостями, которые мог сорвать любой ребёнок в дань традиции. От верхушки, увенчанной восьмиконечной звездой, тянулись шнурки с огоньками Люмоса, посаженными на них на маггловской манер. Везде лежал чистый снег: на крышах, украшениях, ветках ёлки и клумбах под заклинанием стазиса. Народ, одетый в остроконечные цветные шляпы и вышитые разными цветами мантии суетливо сновал туда-сюда, создавая приятный шум. Вид был чарующим. Не удивительно, что магглы прибрали эти традиции к рукам. Что ж, для них они имели не менее важное ритуальное значение. Если для магов человек, носящий имя Иешуа, был просто выдающимся волшебником и благородным лидером, несущим тёмным умам свет законов морали, то немаги нарекли его Богом. Он родился аккурат в Зимнее Солнцестояние, которое, по легенде, и даровало ему великую силу. Теперь происхождение «Рождества» не было секретом для маггловского правительства, но странно и подозрительно было бы искоренять такой важный праздник спустя две тысячи лет. Том презирал это название всей душой. Для него был ближе всё-таки классический Йоль. Но всё равно атрибуты многих версий этого праздника уже перепутались между собой, так что о возрождении оригинальной традиции говорить было тяжело. А ещё Том мог побиться об заклад, что у этого «бога» был хотя бы один хоркрукс, не иначе как этим объяснить его Воскрешение нечем.

Лениво размышляя об этом, Том добрался до тупика между улочками, где его никто не мог увидеть. Он уже знал адрес, и однажды там даже был в целях разведать обстановку. На момент создания хоркрукса в дневнике Том ещё только задумывался о том, чтобы навестить «отца» и его семью, засевшую в старом дворянском доме в Литтл-Хенглтоне. Том опосредовано, спасибо Дамблдору, знал, чем закончился его второй поход. Но Том хотел сам увидеть и убедиться. Что-то тянуло его туда, как сказочная песенка привлекает детей в старую заброшенную библиотеку на поиски новых миров и приключений, сокрытых в чьих-то книгах. Там его что-то ждало, знал Том, но не мог понять, что. Вихрь аппарации выплюнул его на размытую в грязь пригородную дорогу. Город был почти заброшен: нет, здесь хватало жителей, но их было куда меньше, чем пятьдесят лет назад. На выцветшем от времени билборде на въезде стало на два ноля меньше в графе «население». Город, иронично названный в честь виселицы, пустел и покрывался зарослями плюща, потому что люди отказывались в нём жить. У стареньких, выложенных из камня, домов стояли машины, удивившие подростка своим видом: небольшие и обтекаемые, как пуля, они выглядели как корабли с открытки с изображением футуристического будущего. Домики были рассыпаны по равнине хаотично, сразу давая понять, что ни о какой типовой застройке старая матушка-Англия и не слышала в те бородатые годы, когда они возводились. Каждый лепил то, на что был горазд и это место с трудом можно было назвать городом, хотя здесь были и мэрия, и городская площадь с фонтаном и даже несколько трёхэтажных зданий, окружающих эту самую площадь. Были и магазины, хозяйственные и продуктовые на случай, если что-то нужно будет срочно купить, и даже одинокая авто-мастерская. Фонарные столбы кто-то обклеил листовками с рекламой и фотографиями пропавших. Мрачный зимний пейзаж разбавляли кусты и деревья, за их голыми чёрными ветками хотя бы не было видно грязных, покрытых щебнем, дорог.

Парень встряхнулся и обернулся к особняку, изящной тенью возвышающемуся над городком. Вот тут точно никого не было, возможно, кроме сторожа. У подножия холма, на котором расположился дом стояла кибитка, больше похожая на сарай, но явно жилая, судя по дымку, тянущемуся из металлической трубы на крыше этого сооружения.

Всё ещё скрытый магией Том подкрался к домику, заглянул в окна, и да, там действительно оказался какой-то старик. Том пошёл дальше, к дому, с намерением по нему прогуляться и увидеть, как жили его предки, но на полдороги свернул к лесу, ведомый странным чувством. Он пробирался через небольшую лесопосадку, как зверёк, забредший на чужую территорию, тихо и осторожно, чтобы не нарушить спокойствие леса. Огибая ветви сосен, шуршащие на ветру, он прислушивался и слышал зов. Со знакомой интонацией что-то звенело и пело, зазывая Тома по имени так, чтобы слышал только он. Звук походил на удары лёгких стальных клинков друг о друга, и на игру на арфе одновременно. У самых дверей покосившейся лачуги, заросшей мхом и крапивой, чистой от холода и снега лишь благодаря магии живущего здесь человека, Том наконец понял, что за песню он слышит. Это осколок души звал его. Том распахнул дверь лачуги, отвратительно грязной, пыльной и пустой. Внутри никого не оказалось. Гонт подбирался к половицам на крохотной кухоньке почти ползком, ощупывая каждую скрипучую досочку пальцами, чтобы отыскать тайник. Чем ближе он находился, тем отчаяннее звучал голос артефакта. Том тянулся к тьме, такой родной и сладкой, что от желания обладать ею сводило зубы. В углублении под половицей спрятался свёрток, когда-то бывший фамильной салфеткой с вышитым на ней словом «Риддл», уже порядком запылённый. Внутри исходило теплом кольцо с крупным камнем сверху. Нет, не совсем камнем. Камень, совсем крошечный прятался под куполом из горного хрусталя, сохранившего первозданный вид даже спустя столетия после своего создания. Серебряный обод кольца имел внутри гравировку «Принадлежит Лорду рода Гонт». Том на миг замер над своей находкой, очарованный красотой семейной реликвии. Там моя душа, с чёткостью осознавал он. От кольца пахло металлом и озоном, и вековой историей. Кольцо было безбожно проклято от злоумышленников и воришек. Том хотел отобрать у него свою душу, поглотить её, ведь та принадлежала ему, но он не мог. А ещё он понял, что это далеко не равная его душе половина. Это часть от части, мелочь. Значит есть ещё.

Том поднялся на ноги, сжимая крошечный свёрток в руке. И только сейчас заметил, что больше не один. Он медленно повернулся к двери, где тёмным силуэтом застыл ужасного вида старый волшебник в грязных вонючих обносках. Один его глаз косил в сторону, зубы были оскалены, а в руках он сжимал побитый временем топор.

— Это ты… — проскрипел старик истерично. На Парселтанге.

Том позабавлено фыркнул, вдруг осознав, что это непохожее более на человека существо его родственник. Волдеморт запрятал хоркрукс в тряпке со стола Риддлов в последнем пристанище Гонтов. Уморительная шутка.

Дед кинулся на подростка с чётким намерением убить, но не успел пробежать и пары шагов на слабых ногах, как оказался атакован в лоб Конфундусом, оглушающим заклинанием, из палочки, когда-то принадлежащей Джинни Уизли. Старик тяжело осел на пол, но Том на этом не остановился. Теперь он сам подскочил к мужчине и вгляделся в мутные от старости зрачки, чтобы тут же провалиться в чужой разум. Дворец Памяти старика был туманным и масляным, как нефтяное пятно. В жизни этого человека, Морфина Гонта, не было ни капли радости уже многие годы. Дементоры Азкабана — Том поёжился — выпили всю её досуха, но не успели отобрать волю к жизни. Она была так же сильна, как и у самого Тома. Иначе объяснить, почему сумасшедший дед, отсидевший в тюрьме свой срок и успешно вышедший на волю едва ли не овощем, всё же продолжил жить и даже нашёл дорогу к своему, абсолютно жалкому, впрочем, дому. Он был обвинён в убийстве Риддлов. Наблюдая «воспоминания» о том вечере, Том вдруг с отчётливостью понял, что они принадлежат ему. Волдеморт вложил своё собственное преступление в голову родному дяде, а после отобрал у него кольцо, чтобы создать ещё один хоркрукс. И припрятал его здесь, под самым носом у человека, который потерял последнюю память о своей семье.

Том не стал возвращаться в особняк Риддлов, ведь он уже и так всё увидел. Ровно в срок он переступил ворота Хогвартса, и ободок Непреложного Обета на запястье тут же рассыпался. Том не ощутил никакого облегчения. Он вновь направился к Дамблдору, которому уже наверняка надоел, но его это мало волновало. Он потряс в воздухе зажатым в пальцах кольцом, с удовольствием наблюдая, как на лице директора расцветает замешательство, а после сочувствие.

— Есть ещё. — сообщил Том буднично, — Я хочу их найти.

— Зачем?

Подросток пожал плечами. Разве это не очевидно? Он хотел почувствовать себя цельным. Более значимым, чем всего лишь часть души Волдеморта, обрётшая своё сознание.

— Для того чтобы достать твою душу возможно придётся уничтожить сосуд.

Старик был прав, и Тому это не понравилось. Кольцо было ему дорого: оно принадлежало ему. Том был наследником Рода, и даже несмотря на то, что тот обеднел, что-то всё же осталось. Последний из Гонтов, последний наследник Слизерина. Тщеславие чесалось под магическим ядром в самой глубине грудины так сильно, что хотелось просунуть руку под рёбра и хорошенько разодрать ранку ногтями.

— Я найду способ их достать. — заявил он уверенно.

Но он не нашёл способа сделать это без разрушения и через десять лет поисков. До самого конца седьмого курса Том искал части своей души с усердием лиса, потерявшего добычу в снегу. В стенах Хогвартса, в самой глубине Комнаты с Ненужными Вещами оказалась тиара Ровены Рэйвенкло, превращённая во вместилище. Обнаружив хоркрукс в ней Том даже невольно засмеялся. Осквернить артефакты основателей Хогвартса? Чёрт возьми, дайте два. Самым эффективным способом разрушить чары оказалось Адское Пламя. Выпущенная из плена душа тут же ринулась в первый попавшийся источник: в своего хозяина. Осколки переплелись и радостно завыли. У него случился стихийный выброс, оглушающим хлопком сотрясший замок. Когда Том пришёл в себя Комната с Ненужными Вещами была в огне. Пламя гудело и рычало, пожирая мебель, игрушки и одежду, но не могло подобраться к окружённому щитом парню.

— Тебе стоило поставить меня в известность, мальчик мой. — сурово упрекнул Альбус Дамблдор со стороны двери. Мановением палочки он потушил Адское Пламя, что, впрочем, не улучшило ситуацию. Вместо огромных куч хлама теперь остались лишь горообразные обуглины.

Тому было не до чужого недовольства. Он, обняв себя руками и согнувшись к полу, в несвойственной себе манере смеялся, опьянённый крупицами вернувшейся памяти и эйфорией от вставшего на законное место осколка. Только когда радость начала отпускать, он почуял и покашливание директора, и запах гари в воздухе. Он и сам был по уши в осевшем на лицо и одежду пепле. Но этот момент всё равно был прекрасен. И даже не жалко было позволить старику выволочь себя из помещения за шкирку, как щенка.

Отмываясь в скромной ванной своего летнего тайника Том прокручивал в голове те образы, которые показал ему хоркрукс. У вместилища-артефакта были два собрата: Медальон и Кубок, так же принадлежащие основателям школы. Кубок было не достать: он надёжно заперт в Гринготтсе в банковской ячейке некой Беллатрисы Лестрейндж. Он знал эту фамилию, ведь полвека назад делил с её обладателем комнату в общежитии Слизерина, а позже и идеи, а вот саму женщину он припоминал с трудом. Её лицо, окружённое ореолом смоляных кудрей оставалось замыленным. В газетах писали о её ужасных злодеяниях на службе у Тёмного Лорда и, судя по всему, она была верной сторонницей Волдеморта, доживающей последние дни в Азкабане. В любом случае, Том был чёртовым школьником и не имел достаточно ресурсов, чтобы получить этот хоркрукс. За то он знал как получить Медальон. Взять домовика из школьных, заставить выпить зелье из чаши в охраняемой инферналами пещере, забрать Медальон, сжечь Адским Пламенем. План был… Ненадёжным.

Дамблдор прознал о замысле из шепотков домовиков и портретов, и вызвался с ним. Том с шоком воззрился на старика, когда тот поймал его у ворот замка, но не посмел раскрыть рта, чтобы сообщить, в чём заключается подвох. А директор только улыбался в бороду и кажется, что всё уже и так знал. Он, в конце концов, тоже был хорошим легилиментом.

У Тома шея покрывалась холодным потом всё больше по мере приближения к пещере, где был спрятан Медальон. Только когда двое волшебников и трясущийся от тревоги эльф пересекли на лодке полное инферналов озерцо, он признался. Тому в целом было плевать и на страдания эльфа, и на то, что кто-нибудь из его спутников может погибнуть, но последствия всё равно виделись жуткими. Дамблдор только сейчас, спустя почти три месяца после нахождения кольца, начал ему доверять достаточно, чтобы выпускать из Хогвартса без надзора и обетов. Старик может просто развернуться и уйти с домовиком, оставив Тома разбираться с зельем самостоятельно, или просто прекратит всю эту операцию и оставит парня жить в Хогвартсе до конца его дней, чтобы тот ничего не натворил. Том бы так и сделал. И раньше, в детстве, он был бы рад провести в Хогвартсе жизнь, но сейчас — нет. А Том не смог бы и отбиться, из-за ещё не до конца сформированного детского ядра. И зелье мог не пережить, ведь это испытание было далеко не каждому под силу.

Альбус слушал его молча и без осуждения. Рядом хныкал домовик. Мутное зеркало воды то и дело подбиралось к небольшому островку с мраморной чашей, полной смертельного мутно-серого зелья в центре, омывая его подножие, хотя никакого течения здесь не было. Это под поверхностью лениво перебирали конечностями кровожадные трупы, пуская по озеру волны. Взгляд старика стал вдумчивым.

— Я выпью его.

— Вы.? — в голосе подростка звенело неверие. С чего бы тебе это делать, старый дурак?

— Я. — тот улыбнулся в усы подбадривающе, — Ты всего лишь ребёнок. А Торрена мучить не за чем.

Том был озадачен. Он не мог понять, почему бы Дамблдор стал ему помогать, но испытывал неприличную даже радость.

— Торрен пусть сходит за водой. — кивнул он со всем равнодушием, которое смог найти в поющей от благодарности душе. Эльф тут же кивнул и исчез, чтобы минуту спустя принести целый кувшин чистой воды.

Рядом с чашей обнаружилась плошка, в которую можно набрать зелье. Первую такую Дамблдор выпил сам, а вот остальные пришлось вливать в него силой. Он осел на камни, хватая ртом воздух и стеная от мучительной боли, разъедающей горло. Том всецело сосредоточился на задаче влить в Дамблдора всю жидкость из чаши, не обращая внимания ни на мольбы остановиться от на миг потерявшего рассудок в агонии старика, ни на попытки оттолкнуть его руку. Иногда, очень давно, Том даже представлял себе подобную ситуацию, испытывая злорадство и чувство собственного превосходства над человеком, всю жизнь его презиравшим, но сейчас он не ощущал этого ни на секунду. Дамблдор терпел эту пытку для него, Тома. Хотел помочь, спасти, дать шанс получить свою душу назад.

Домовик, Торрен, пищал и тягал себя за уши наблюдая за этим ужасом. В его ногах стоял кувшин с водой, надёжно припёртый камнем, чтобы не разлился. И когда зелье наконец подошло к концу, он был готов поднести его к протянувшему руку Тому.

— Пить… Том, пить. — хрипел Альбус слабо.

— Сейчас.

На дне чаши оказался Медальон, мокрый снаружи, но под крышку не просочилось ни капли зелья. Том… его не чувствовал. Он схватил предмет в руки. Его хоркруксы молились ему, звенели и просились назад. Этот молчал, и даже не ощущался. Потому что никакой души в нём не пряталось. Том со злом кинул медальон назад в чашу. Металл звякнул, а стекляшка в навершие пошла трещиной.

— Это фальшивка!

Парень вцепился себе в волосы. Он был так разгневан, что едва заставлял себя дышать. Он не мог даже представить, кто так его подставил.

Вода покрылась рябью от громкого стука и выкрика. Из неё начали выныривать обезображенные полусгнившие головы инферналов, издавая угрожающее ворчание. Их белые зрачки уже были направлены в сторону единственного живого, что находилось в пещере: двух волшебников и домовика. Торрен вскрикнул и отскочил от воды, когда рука утопленника коснулась его пятки костлявыми пальцами. Том замер на миг, а потом принялся палить по инферналам пламенем из палочки Джинни Уизли, выпуская в мертвецов всю свою злость и всё разочарование. Его счастье было так близко… Дамблдор тем временем забрал медальон из чаши трясущейся рукой.

— Нам нужно уходить. Ты их всех не перебьёшь. — хрипло выронил он, дыша тяжело после пытки зельем.

Том фыркнул:

— Знаю.

Мертвецы теснили их к центру островка, надвигаясь со всех сторон ревущей зловонной массой. Альбус достал палочку и закружил ею над головой, пуская по всему периметру озера рыжее ревущее пламя. Инферналы нырнули назад под воду с визгом и хрипом. Свет потух, во тьме были слышны лишь плеск накатывающих на островок волн, тяжёлое дыхание и мерная капе́ль со стен. Директор положил свободную ладонь Тому на плечо, а напуганный эльф схватился за его мантию и аппарировал их к чёрту из этой проклятой пещеры.

Тишину кабинета директора в Хогвартсе нарушил характерный хлопок, портреты на стенах тут же попросыпались и принялись недовольно бухтеть. На своей жерди встрепенулся Фоукс. Его умный взгляд тут же выцепил в темноте фигуру хозяина и с вопросительным воркованием птица снялась с места, расправив загоревшиеся алым крылья. Дамблдор тяжело покачивался, грозя рухнуть на пол, а после встряхнулся и встал прямо, чтобы поймать феникса. Он взмахнул рукой и все многочисленные разнообразные светильники, лампы и люстры зажглись. Ворчание портретов стало громче, многие из них щурились и демонстративно прятались за края рамы. Птица склонилась над стариком, чтобы пустить лечебную слезу. Всего мгновение спустя ему стало заметно легче. Домовик с напряжением наблюдал за всем этим, ожидая приказа уйти. Его узкие бледные плечи в какой-то простыне и большие уши дрожали от пережитого кошмара.

А Том кипел. Его голова соображала так быстро, что от количества пробегающих по извилинам импульсов мозг должен был уже задымиться. Его душу украли. Душу украли. Кто посмел?.. Перед его лицом возникла морщинистая ладонь с медальоном. Том поднял взгляд, в глубине которого пылал красный костёр. Дамблдор, впрочем, остался не впечатлённым.

— Я думаю, что это поможет тебе, Том. — тихо сказал старик.

Том выхватил побрякушку, стараясь не коснуться кожи. Он открыл крышку, поддев кончиком ногтя. Для него уже было очевидно, что медальон и на вид не совсем тот: у артефакта Слизерина, вспоминал Том вещицу, отобранную у старушки-завсегдатай лавки Горбина и Берка, металл был ярко-серебряным и чистым, отполированным, будто время над ним не имело власти, а этот окислился и слегка почернел в тех условиях, в которых хранился. Благородное чернение в углублениях вензелей потускнело, цепочка приобрела мутные разводы от влаги и неблагоприятного действия зелья. Внутри нашлась сложенная в трое бумажка. Записка.

Дамблдор отошёл от подростка, сел в кресло. Фоукс всё ещё восседал на его плече, будто не было места удобнее. Торрен оказался отослан молчаливым кивком. Портреты притихли. Они с интересом воззрились на живых в кабинете, боясь упустить новый повод для сплетен. Мерно тикали механизмы чудесатых артефактов. В записке некий Р.А.Б писал Тёмному Лорду, что разгадал его секрет и спрятал настоящий Медальон с целью уничтожить. Том понятия не имел, кому принадлежат эти инициалы. Он чувствовал себя опустошённым теперь, когда гнев улёгся. Реальность ударила его под дых осознанием, что даже тут его старшая копия умудрилась проиграть. Какому-то неизвестному волшебнику. Как можно было такое допустить? Насколько Волдеморт был уверен в собственной неуязвимости? Лицо Тома потеряло все краски, не осталось ни единой эмоции и мысли. Он не знал, что ему делать. Нет, знал: ему нужно закончить школу, организовать свой зельеварский бизнес с помощью новоприобретённых на Слизерине связей, поступить на службу в Министерство, пройти путь от обычного клерка до заместителя Министра, а после занять его пост. Найти верных людей, которые ему в этом помогут. Обрести свой собственный дом. Выкупить Кубок Хаффлпафф у гоблинов за баснословные деньги. Или выпустить из Азкабана кого-нибудь из Лестренджей, кто мог бы отпереть для него ячейку. Но для этого нужно было заиметь власть и влияние. И даже при всём этом Медальон может остаться ненайденным.

— Уже поздно, мальчик мой. — голос Дамблдора нарушил удручённую тишину, — Отдохни. Возможно ты найдёшь ответ позже…

Том кивнул отвлечённо. Он не хотел отдыхать. Но и действовать не мог прямо сейчас. На Хогвартс опустилась тьма, приближалось время отбоя. Завтра на уроки, значит стоило поспать, но предстояло ещё искупаться в ненавистной общей душевой, а после провести немного времени в гостиной факультета, чтобы продемонстрировать, что Тому на одноклассников не плевать. Нужно было сделать вид, что он нормален, что он в порядке. Домашнее задание сделал заранее, к счастью. Парень направился к выходу из кабинета, но у порога остановился. Он моргнул, сбрасывая с себя отупелое оцепенение. Взглянул на задумчивого директора.

— Спасибо. — на грани шёпота сказал он, пересиливая неприятие. В конце концов поступок старика заслуживал благодарности. Хотя бы на словах. Альбус склонил голову в кивке. Он выглядел загадочно с мягкой улыбкой на лице, но Том предпочёл не придавать этому значения.

Том проскользнул в гостиную незамеченным, почти бегом пробежал мимо детей, скрытый дезиллюминационными чарами. Все его соседи по спальне развлекались в своей компании на диванчиках, так что и в комнате его никто не ждал. Он схватил свои вещи на смену, купленные на деньги всё из того же сиротского фонда, и скрылся в ванной. Но долго плескаться ему не дали.

— Гонт! — воскликнул голос после громкого хлопка двери, — Ну наконец-то ты вернулся! Снэйп искал тебя.

Подросток раздражённо закатил глаза. Он наскоро обтёрся полотенцем и встал к зеркалу, чтобы уложить волосы и побрить лицо. Над губой уже проклёвывался характерный его возрасту тёмный пух. Он смотрел в отражение, испытывая какой-то диссонанс: в воспоминаниях хоркруксов его лицо было взрослым и куда более тонким. С его собственных щёк ещё не сошёл щенячий жирок, но всего пару лет спустя его скулы и челюсть приобретут окончательную остроту. В карих глазах, когда-то совершенно обычных, сейчас виднелись алые искры. Последствие разрыва души, теперь оно будет напоминать о себе и повергать свидетелей в ужас. Даже у волшебников глаза потусторонним огнём не светятся. С влажных кудрей по вискам стекала вода, и вниз по лицу и шее, чтобы впитаться в тонкую ткань кофты. Пока Том чистил зубы, гость, Льюис Гамп, сын главы отдела Министерства по Международной Торговле, продолжал болтать.

— Мы сказали ему, что с обеда тебя не видели. Если я правильно понял, то это по поводу твоего вопроса. Ты занимаешься с ним зельями? Не похож ты на человека, которому нужно в этом Мастерство. Ты больше ритуалист или артефактолог, но я понимаю твоё стремление. Хорошие зелья на вес золота, я бы тоже так обогатился, если бы хоть что-то в них понимал.

Том вздохнул. Он не отвечал из принципа, давая парню наговориться. Гамп был как радио, мог вещать даже без слушателя и ни капли по этому поводу не расстраивался. Том терпел это только потому, что в будущем собирался иметь дело с его отцом. Возможно именно Международная Торговля и будет той дверцей, которая откроет Гонту кратчайший путь к посту Министра и какому-никакому скромному богатству.

— Ладно, приходи когда закончишь! А завтра к Снэйпу после пары у Спраут, он сказал. — Льюис ушёл, пожав плечами. Том был новеньким и слегка нелюдимым, так что игнорирование считалось с его стороны нормальным. Даже если слизеринцы и осуждали его за это, то благоразумно держали языки за зубами. Гнать на своих на факультете было не принято. Да и ничего плохого Гонт не делал тоже, он был даже подозрительно образцовым.

Том и впрямь пришёл, как и планировал, спокойный и свежий после душа, с учебником по трансфигурации в руке. Он её уже и так наизусть знал, как и всю школьную программу за седьмой курс, но нужно было делать вид, что ему в этой жизни ещё многое непонятно. Злосчастный подменённый медальон он спрятал поглубже в сундук, где-то рядом со старым помятым дневником и замотанным в салфетку родовым кольцом.

В гостиной стоял приятный тихий гомон. На черных диванах и креслах, на лестницах и на коврах у большого камина, отделанного белым мрамором группировались студенты с разных факультетов. Школьные мантии большинство из них оставили в комнатах, ребята предпочитали выпендриваться дорогими рубашками, брюками или платьями этим воскресным вечером. Были и ребята в пижамах, футболках и даже шортах, но их было меньшинство, и они явно были либо магглорожденными либо полукровками. Кто-то делал домашку или играл в настольные игры, кто-то читал, как это собирался делать Том, а кто-то вёл между своими беседы о последних школьных происшествиях. Светильники на стенах и под высоким расписным потолком давали тусклый уютный свет, камин горел огнём, а в окнах, выходящих на мутные воды Чёрного озера было совсем темно, ведь солнечный свет в это время суток не пронзал водную гладь. Русалки и тритоны наверняка спали в своих жилищах в водорослевых зарослях, спокойные от того, что и огромный кальмар, их вечная неконтролируемая беда, спал тоже. Стены первого этажа были уставлены книжными полками, стеллажами с наградами и кубками, заработанными факультетом за столетия его существования, и всякими статуэтками, кем-то забытыми. Было даже пара цветочных горшков со всякими безобидными растениями. Под нефритово-зелёными мраморными колоннами, подпирающими второй этаж расположились столики с креслами. На одном из таких восседал третьекурсник Драко Малфой со своей компанией подпевал, мелкий, но его высоко задранный нос компенсировал недостаток роста. Он был такой же бледненький и светловолосый, как и отец, и даже его дед, и прадед. Том невольно воскресил в памяти лицо Абраксаса, своего первого соратника. Парень был ужасающе богат, но благороден и предпочитал помалкивать о своих взглядах, в отличие от его хвастливого внука. Он в полголоса перемывал кости некой «выскочке-Грейнджер, поганой грязнокровке» с Гриффиндора. Ребята, два крупных мальчика, Крэбб и Гойл, темнокожий мальчик Забини и девочка Паркинсон, чьего деда Том тоже знал ещё школьником кивали головами в ответ на каждое едкое оскорбление. Том Гриффиндорцев тоже не любил, как и грязнокровок, но даже в расцвете своей популярности на факультете не пускался в крайности. В конце концов, и с тех и с тех можно было поиметь выгоду, а для этого стоило быть вежливым даже за глаза. Он позволял себе говорить прямо только в кругу Рыцарей, ведь им можно было доверять. На втором этаже были выходы в коридоры со спальнями по одной стороне и огромное панорамное окно с другой. По лестницам по обе стороны террасы то и дело поднимались-спускались студенты. Отбой пробил полчаса назад, но никто и не думал идти спать. Даже первокурсники стайками сбивались вокруг старост, слушая их россказни об экзаменах, школьных привидениях и запретных коридорах, в которых водятся чудовища.

Том аккуратно обошёл ребят, рассыпавшихся по ковру и присел на край дивана в углу к своим одногодкам. На соседнем диване староста-семикурсница Персефона Ирис рассказывала мелким о «мёртвых вечеринках».

-… а на ужин у них тарелки с червями и гнилые апельсины. — спокойно и величественно гласила она, тщательно сдерживая веселье.

Дети заохали. От смеха прыснул Льюис. Он не сводил с девушки глаз. Дилан Холмс ткнул Гампа в бок локтем, стоило Тому устроиться на своём месте с книгой. Том сделал вид, что сосредоточен на трансфигурации, но на самом деле внимательно прислушивался. Он предпочитал оставаться в курсе последних новостей, особенно если они касались политики, а в гостиной Слизерина, как бы это стереотипно не звучало, разговоры довольно часто касались политики. В конце концов именно на этом факультете училось большинство будущих лордов, министерских служащих и представителей знати, имеющих связи с королевской семьёй.

— Том, в среду будет матч между нами и Гриффами. Придёшь? — Холмс улыбнулся. Он был вторым старостой их курса и считал, что «новенький» это его личная забота теперь. В этом году Том был единственным в параллели выпускником с опытом домашнего обучения за плечами, и старостам полагалось помогать таким как он всеми силами. Тома от этого внимания тошнило, как и от наскучившего за годы тыквенного сока на завтрак. В его доме никогда не будет тыквенного сока.

Том пожал плечами и вернулся взглядом в книгу.

— Я не знаю.

Он не лукавил, ведь и впрямь не знал, захочет ли принять участие в этом шумном агрессивном сборище. Квиддич он искренне презирал, как недостойный внимания грубый вид спорта.

— Вот всегда ты так. — пожурил в шутку Гамп, а после ухмыльнулся, перебирая в пальцах монетку-галлеон, — А зря! Я вот в этот раз даже поставлю на нашего ловца. Маркус отлично Малфоя подтянул в этом году. Клянусь, кубок школы будет наш!

— Только если на Лонгботтома опять дементор кинется. Или молния попадёт. Он нам уже второй год всю малину портит. — Персефона фыркнула, вмешиваясь в негромкий разговор. Её стайка младшекурсников согласно загудела. Прошлый матч между Гриффиндором и Хаффлпаффом произвёл на них впечатление. Том на нём не присутствовал: узнал позже от ребят, что на ловца Львов напал дементор и парень чуть не погиб, рухнув с метлы. Дамблдор едва успел его поймать у самой земли. То-то Том заметил, что в Хогвартсе стало дышать легче, ведь дементоров выгнали за пределы школьной территории со скандалом.

Гамп покачал головой.

— Да, а не скажешь, что этот мелкий вообще метлой управлять способен. Он же от собственной тени в ужасе, а тут метры над землёй.

— А ещё от Снэйпа! — пискнула Паркинсон со смехом, — На уроке у Люпина он чудом в обморок не рухнул.

— О, а когда он узнал, что в школе был Блэк? — фыркнул Малфой, — Да он весь дрожал от страха!

Слизеринцы позабавлено заулюлюкали, но Ирис пресекла насмешки не терпящим возражений «Это совсем не смешно! Это реальная угроза.»

Блэк. Том задумался. Лицо Сириуса Блэка на последней фотографии перед заключением в Азкабане выглядело истощённым и злым из-за долгого нахождения в камере предварительного заключения в не самых лучших условиях, но до боли знакомым. Чёрные упругие кудри до плеч были такой же визитной карточкой, как и платиновые патлы Малфоев. Этот оттенок Том видел ещё разве что у одной третьекурсницы с Рэйвенкло, и предполагал, что она с Драко в родстве, как и Беллатрисса Лестрейндж в тесном родстве с Блэками, ведь её размытую в сознании Тома голову тоже венчала знакомого вида копна. Такое Том встречал давно, ещё в сороковых, у Вальбурги Блэк и её братьев. В воспоминаниях они все были как под копирку: бледные, остролицые и с чёрными волосами. Их родственники и дети, очевидно, тоже. Черты предков трафаретом отпечатались на лицах потомков. Самая длинная родословная, самая чистая магическая кровь. Заполучить из них хоть кого-нибудь было победой. Полукровка-Том из маггловского сиротского приюта в одном из беднейших районов Лондона, годами работавший над тем, чтобы избавиться в своей речи от кокни, а в одежде от флёра затхлой бедности, смог завести дружбу с самой высокомерной, консервативно настроенной магической семьёй в Соединённом Королевстве. Он так гордился собой. Жаль, что ныне это бесполезно. Он узнавал: в живых остались лишь заключённые в Азкабане наследники и предатели крови, больше к Роду отношения не имеющие никак, кроме кровного родства. И Арктурус Блэк, переживший и детей и внуков. В честь него даже назвали брата Сириуса, Регулуса.

Уши заложило с противным писком от осознания. Звуки гостиной уже не доносились до него. Регулус Арктурус Блэк. Р.А.Б. Том едва не расхохотался. Ну конечно! Только одной семье оказалось под силу обмануть Волдеморта. Его самые верные сторонники, и самые сильные союзники, самые влиятельные Лорды. Чем же Том Риддл заслужил впасть в немилость?

К концу учебного года Том был вооружён дипломом об окончании школы с отличием, связями с детишками министерских служащих и спонсорским пожертвованием от Лоренса Гампа на первую зельеварную лавку в Гилдфорде. Ему удалось выпросить у Дамблдора разрешение пожить в замке до конца лета, когда у него уже будет достаточно средств, чтобы переехать. Он пока не решался наведаться в дом к Блэкам, помня о том, что у него ещё мало сил и совсем неподходящая палочка. Он мечтал заполучить свою, ведь где-то же она должна была храниться, но не представлял, где. В последнее время в области ядра странно тянуло, будто часть его сил, и так малая, уходит. Он собирался поддаться этому зову, пойти по следу существа, отбирающего у него жизнь. Он точно знал, что именно там и найдёт свою волшебную палочку.

Всего лишь в прошлом месяце в школе прогремело ужасное известие: Сириус Блэк в образе пса напал на двух школьников с целью сожрать крысу одного из них. По крайней мере с их слов. Мальчик Уизли, на чьего питомца и позарился беглый преступник, оказался покусан, девочка Гермиона Грейнджер, та самая зазноба Малфоя-младшего, которая каким-то образом оказалась в ветхой хижине вместе с Роном Уизли отделалась лишь испугом. А крыса… оказалась анимагом Питером Петтигрю, в чьей смерти обвиняли Сириуса Блэка. В историю двух третьекурсников, естественно, никто не поверил. Но Том и сам был знаком с концепцией внезапного «воскрешения», так что не брался их осуждать. Оба анимага исчезли. Прибывшие на место происшествия преподаватели Ремус Люпин и Северус Снэйп от комментариев воздержались. А Том о Петтигрю немного, но помнил. И почему-то знал, что этот мужчина сделал для него что-то важное.

Перемирие между Гонтом и Дамблдором оказалось довольно устойчивым: они иногда здоровались, пересекаясь в коридорах, когда Том спешил в библиотеку, чтобы закинуть в себя знания, которые ещё не успел, а Альбус в учительскую на очередное собрание с попечительским комитетом по поводу закупки новых учебников и оборудования. Дамблдор не напоминал подростку о том, что не доверяет ему до конца, а Том не напоминал о себе вовсе. Он вернулся во всё ту же спальню, облюбованную им прошлым летом и старался поменьше показываться жителям Хогвартса на глаза. А ещё он собирался выкупить у директора домовика, Торрена. Ему понадобиться помощь на первых порах, пока работа в лавке не встанет на поток.

Голову пронзила вспышка.

Его мысль оборвалась видением. Он полз по полу, длинное мускулистое тело извивалась на пыльных досках. Он подкрадывался к креслу, освещённому огнём из камина. Дерево слегка скрипнуло, когда позади возник человек-крыса. Он попискивал жалко «Мой Лорд. Вам что-нибудь нужно, Мой Лорд?», и пытался переступить тело змеи, так чтобы не коснуться её. Он был до безумия напуган этой тварью. Том подобрался ближе, влез на кресло, ведомый тонкой маленькой рукой, похожей на детскую, но увенчанной длинными когтями. В диванных подушках нашёлся свёрток из белых простыней. В этих тряпках спряталось тщедушное недоразвитие тело. Оно повелительно направило голову змеи к себе. И заглянуло Тому прямо в зрачки, вкрадчиво прошелестев:

— А, вот и ты.

Том рывком вернулся в реальность и схватился за голову, раздираемую болью. Его сознание отразилось в сознании существа, и снова, и снова, и снова. Голова закружилась, как на карусели. Том согнулся, дышал тяжело и натужно, борясь с тошнотой и плавящей мозг мигренью. Он так и стоял бы на углу между двух коридоров, если бы в него на полном ходу не влетела изумлённо ойкнувшая третьекурсница.

— Извините! — пискнула она высоким голосом. Рыжая девочка была тяжела к опознанию: её маггловская одежда никак не намекала на факультет, а лицо, подозрительно смахивающие на набросок на последней странице в его дневнике, было совершенно обычным. Но оно отвлекло от лица Волдеморта, странного и уродливого. Девочка воззрилась на подростка сочувственно, — Вы в порядке?

— Да. — выдавил он сквозь зубы и направился прочь, пошатываясь. Том полз назад к своему тайнику с намерением полежать до тех пор, пока боль не утихнет. Планы пока что пришлось отложить. За спиной девчонка переступила с ноги на ногу, громко шаркнув кроссовками.

— А вы не видели случайно одежду или обувь, раскиданные в коридоре? Мы никак не можем найти. — На пробу бросила. Она и впрямь выглядела как человек, что-то потерявший. Иначе никак нельзя было объяснить, почему она всё ещё здесь, а не на пути к перрону Хогвартс-экспресса.

— Нет.

Девочка выплеснула руками, ругнулась и убежала в тот же коридор, из которого пришла.

— Здесь ничего нет! — крикнула она своим друзьям, застывшим в конце развилки напротив окна, — О, нет, кареты уже отходят!

* * *

По некоторым вещам просто скучаешь. Том искренне скучал по времени, когда никакой Кэсси Поттер в его повседневности не существовало. Когда с трудом выстроенный образ ещё не трещал по швам от разочарования и гнева. Когда добытое кровью и лестью доверие людей не угрожало утечь из рук подобно воде, оставив лишь неприятное мокрое ощущение на ладонях. Когда его положение в обществе ещё не раскачивалось, готовое рухнуть с треском. А с другой стороны, ему не помешало бы испытание. Каким же молодцом он будет, когда преодолеет его.

Том не был с ней близко знаком, ничего о её личности в сущности не знал, потому что все её привычки и основы морального компаса не были ему понятны, следовательно не стоили внимания. Они толком и не общались, но те жалкие несколько полноценных диалогов Том помнил слово в слово. И искал их снова, прекрасно зная что конкретно сейчас это абсолютно бессмысленно. Он вызывал девчонку в библиотеку или в её личную гостиную чтобы расспросить о чём-нибудь или приказать ей читать ему в слух, и оставался неудовлетворённым закономерным безразличием и односложными ответами. Ему остро не хватало вызова, огня в карих глазах, заститых бессмысленной поволокой даже во время сложных многоступенчатых ритуалов, сконструированных для снятия Проклятия. Ему не хватало взглядов, которые могли сказать вообще всё без слов и жестов в дополнение. Том мог распознавать эмоции и так, без этого он не был бы хорошим манипулятором, но куда приятнее, когда тебе преподносят их на блюдечке, а не как обычно. Том и сам её никогда не обманывал, понял он спустя время. Не было необходимости, да и момент был конкретно так упущен. На железнодорожном мосту в Ричмонде он был слишком возбуждён, чтобы по-настоящему скрыть свою нелицеприятную сторону, и после тоже, когда под влиянием сильных эмоций просто терял контроль над телом и мимикой. Поттер точно знала, каков он, но ещё не до конца. Этот факт грел душу так же сильно, как и вызывал леденящий кровь ужас, покрывающий загривок мурашками и холодным потом.

Теперь он помнил её, маленькую хаффлпаффку, которую встречал время от времени в коридорах. Она была первым человеком, о которого он так фатально споткнулся двадцать четыре года назад, и первым человеком, которого он встретил в судный для Волдеморта день. И она всё ещё остаётся человеком, который его, Тома, погубит. Девчонка была дементором. Тем самым, виновным в терроре. Стоило догадаться раньше, ведь это было так очевидно. За последних два месяца, когда Кэсси не подавала никаких поводов для беспокойства и, если честно, особых признаков жизни тоже, время на размышления появилось, пусть его и было не много. Проклятие не просто смертельно для носителя, а разрушительно для всех, кому не посчастливилось оказаться рядом. Её магия видоизменялась под влиянием нервного напряжения, как у обскури, и создавала уродливый образ в капюшоне. Если дементор это воплощение человеческого зла, то его в этой девушке было даже слишком много. Заклинатель силён и хитёр, и наверняка предполагал, что будет использовать каждого проклятого члена семьи, но видимо Проклятие лишь к третьему поколению успело обрести полную силу. Скорее всего заклинатель и жертва были связаны между собой, ведь по другому объяснить совпадение превращений и нападений было невозможно. Группа злоумышленников была на низком старте, всегда готовая к атаке, как только обскур выйдет из-под контроля носителя. Том был заинтригован. Его подмывало снять Империус и довести девчонку до срыва ещё раз, чтобы проверить, но он сдерживался, зная какой хаос тогда начнётся.

Народ успокоился без нападений и новостей. Том с помощниками, советниками и главами отделов Министерства делали для этого всё возможное: объясняющие статьи, поиски незаконных порт-ключей и беглых преступников. Возрождение Волдеморта усиленно отрицалось. Договор с Францией был на финишной прямой перед окончательным подписанием, как и с Грецией и Нидерландами. Такой прогресс за один неполный год на посту впечатляющ, учитывая, что последние попытки наладить стойкие связи между магическими популяциями предпринимались ещё в начале прошлого века и закончились с последним днём войны. Только отдельные независимые организации, вроде тех же школ, имели между собой контакт. Вопросы вызывало лишь отношение Германии, что совсем не удивительно, учитывая общую с Британией историю, но всё же, насмешка в каждом жесте и слове их посла вызывала как минимум вопросы о том, нужно ли им сотрудничество с волшебниками Соединённого Королевства вообще. Впрочем, работу по поиску во всём этом подвоха Том уже доверил своей специальной группе. Ему лишь оставалось отыгрывать роль обычного политика, заинтересованного в развитии доверенного ему социума. Точнее, всех доверенных ему социумов. Новые производства и рабочие места, оборудование, книги, ткани и ингредиенты по оптовой цене, охрана живой природы, охрана людей от живой природы и гуманоидных соседей, новые знания со всех уголков планеты. Том был героем, всё по плану. Только вот картину портили возникающие то тут то там шепотки, слухи и статейки во второсортных журналах о том, что политика у него неважная и он вообще сам странный и непонятно откуда взявшийся. Том считал, что придуманная им история происхождения общеизвестна. Правнук Морфина Гонта, который смог вступить в наследство и получить эту фамилию только после смерти своей матери-наследницы. Жил под фамилией полукровки-отца, пока не узнал о своём древнем магическом Роде. Обучался на дому отцом в крохотном, Мерлином забытом, городке, а после поступил в Хогвартс, чтобы сдать экзамены. Никто в подробности не вдавался раньше, всем было в общем плевать на обедневших сумасшедших Гонтов, но сейчас кто-то решил копнуть поглубже и обнаружил несостыковки, которых было не избежать. В конце концов между Томом и Морфином было ещё два неизвестных колена. «Кто же они такие?», задавалась вопросом корреспондентка журнала «Все последние сплетни» Джоан Р., «Мы обязательно сообщим вам, когда обнаружим, кто же подарил нам такого чу́дного Министра!» Том приказал найти штаб-квартиру редакции и хорошенько разузнать, кому понадобилось копаться в его шкафу, и провести воспитательную беседу, хотя предпочёл бы всех причастных просто сжечь вместе со зданием. О, он и сам дивился своему благоразумию.

Не был спокоен только сам Том. Нет, он был в мире с собой и вновь твёрдо стоял на земле, но мысль о том, что делать дальше ковыряла изнутри. Всё это: террористические атаки, статьи и подозрительные пункты в списках иностранных требований ощущались как диверсия. И не только потому, что новоявленный Подражатель Волдеморта решил воскресить его образ в умах людей. А потому, что у него получалось. Ублюдок мутил воду, спутывая не только планы, но и мысли. Том ожидал нового звоночка каждую неделю и не дожидался, и это ужасало его. Если не сейчас, то в один момент на него накинуться так, что он не сможет даже вздохнуть. Именно поэтому мысль о том, чтобы наконец использовать Поттер в своих целях была такой заманчивой. Её сила была нужна ему. Теперь действительно нужна. Необходима.

Занятия пришлось приостановить в связи с тем, что взятые под Империус становятся не более, чем куклами, в чьи головы невозможно вложить ничего, кроме приказов. Кэсси ела, пила, спала и мылась, ведь это всё, что Том попросил её делать регулярно. Стояла истуканом в центре ритуального круга, ожидая приказа, как безразличный ко всему домовой эльф. Винки жаловалась осторожно, что это пугает её. Действительно, когда обычно шумная и разговорчивая девушка проводит время просто пялясь в стену напротив кровати это должно пугать. Но, признаться, Том тоже проводил свободное время так. Например, как сейчас. Он замер в своём кресле в кабинете, но духом был не здесь. Шипение встревоженной его игнорированием Нагайны не доносилось до него, как и шорохи и уханье голодных сов. Он намеренно прятался в своих комнатах, подальше от жильцов дома, задающих неудобные вопросы. Они беспокоились о своей новой соседке, внезапно заболевшей, переставшей выходить из комнаты вовсе, и даже отвечать им. Том предпочитал ничего не объяснять. Он уже сказал им, что Поттер больна и этого должно быть достаточно, разве нет? Какое кому дело? Но они продолжали спрашивать, и даже Дэннис, который тут бывал от силы пару раз в месяц нашёл нужным уточнить, куда девчонка подевалась. Ну Том же её не съел, чтобы так беспокоиться!

Ритмичный стук в дверь заставил Тома лениво вздохнуть и закатить глаза. Игнорировать это ему не оставили и шанса, спустя минуту молчания сквозь дверь прорвался Патронус в виде дымно-голубого оленя.

— Сэр? Мистер Криви не смог вас дозваться. Он в переговорной с Лордом Малфоем. — громко отрапортовала Гарри Портман.

* * *

В доме Риддлов было сыро и пыльно, под разрушенными временем и плесенью полами копошились крысы. Они, не таясь бегали туда-сюда, выглядывали в щели и вопросительно пищали. В их владениях в последнее время много гостей. Сквозняк гудел в стенах, с прохудившегося потолка то и дело капала вода на и без того влажный паркет. Мебель была даже на вид непригодной к использованию, полной мышей и клопов, а бумаги и книги, забытые на полках взбухли и оказались хорошенько погрызаны. Свет нигде не горел, да и электричества в этом доме уже наверняка много-много лет не было, как и других средств, создающих магглам комфорт вместо магии. Дом выглядел совсем забытым, наверняка даже тот сторож, дом которого Том видел неподалёку редко заходил сюда только для того, чтобы отпугнуть бездомных или подростков, ищущих в заброшенном готическом особняке приключений.

И даже несмотря на всё это у Тома было стойкое ощущение дежавю. Вот он, скрытый чарами, не издающий ни звука, ни шороха, крадётся через коридор от массивной входной двери к комнате, из которой слышны голоса. Они смеются и по-семейному друг друга журят в полной горячего света из люстры столовой, а Том, скрытый в тени, подслушивает, как ребёнок, которого не пригласили на праздник. А он ведь так этого хотел в глубине души. Хотел, но давил в себе, топил котёнка-слабость в луже своей желчи. В этом доме не ждали его, в этом доме его не хотели. Но он пришёл. Он даже вежливо постучал в открытую дверцу, чтобы сидящие за столом люди его заметили. Первой его увидела бабушка и издала удивлённый вскрик, непроизвольно выронив кружку с чаем, тут же залившую белоснежную скатерть бурой жидкостью. Капли оказались и на её блюде, и на соседних тарелках, и на миленьких тканных салфетках под ними. В глазах женщины виднелось узнавание. После обернулись двое: дедушка, сурового вида старик с седыми висками и с пачкой дорогих сигарет в руках — он как раз собирался подкупить одну под недовольное ворчание жены — и отец, мужчина лет тридцати пяти с оскорбительно знакомыми чертами лица. Том возненавидел этот факт в тот же момент, когда понял. Он не хотел быть похожим на этого человека, жалкого маггла, бросившего собственного ребёнка и женщину, этого ребёнка родившую. Томас Риддл выглядел напуганным. О, он явно знал, кого видит перед собой, помнил истинную силу магии, которая породила незваного гостя. А вот дедушка не растерялся, его лицо, такое же как у сына и внука, но оплывшее от старости, скривилось в гневе.

Столько оскорблений Том не слышал даже в худшие дни в приюте. Среди «убирайся, ведьмин ублюдок» и «таким кускам дерьма, как ты место на костре» проскакивали и недостающие обрывки произошедшей до рождения Тома истории. Его мать околдовала Риддла неудачно приготовленной смесью трав, навсегда повредив рассудок, сбежала с ним и понесла ребёнка, после чего перестала парня этими травами поить, поверив в то, что теперь то он её полюбит. Дура, думал Том. Как можно быть такой неосторожной? Он иногда сомневался, что у его родственников, с обеих сторон, вообще были мозги. В остальном, ничего дурного в её поступке он не нашёл. Бабушка пыталась вразумить мужа, призывала его хотя бы не кричать на всю округу, наивная душа, но поздно стало ещё в тот момент когда тот только посмел открыть рот. С каждым словом лицо Тома становилось всё более отстранённым. Он больше не видел перед собой людей, для него все они были не живее, чем куклы. Куклы, которых можно уничтожить за назревшую обиду. А ведь хватило бы простого «извини». Хотя нет, не хватило бы. Том был бы удовлетворён лишь тогда, когда увидел этих жалких маггловских червей ползающими у своих ног и молящими о прощении.

Том ступил на второй этаж дома, уверенный, что в этой тишине он абсолютно не один. Он подкрался к единственной двери, из-за которой лился свет. Камин горел, освещая тёмную в сумерках комнату. За высокой спинкой кресла было ничего не разглядеть, но Том знал, кто там прячется и был готов. Он надеялся, что Волдеморт так же слаб, как и он сам. Из соседней комнаты под ноги проскользило что-то огромное. Том почувствовал биение магии в этом и опустил взгляд, чтобы разглядеть существо. Блестящая в свете чешуя и ритмичные узоры по всей длине тела заворожили его. Треугольная голова повернулась к Тому и слегка кивнула, пробуя язычком воздух. В этой змее билась и живела его душа. Том никогда и подумать не мог, что можно создать живой хоркрукс, учитывая все те заклинания, которые накладываются на сосуд, чтобы защитить его.

— Хозяин? — прошипела змея. Том дёрнулся от неожиданности, — Детёныш.

— Веди его сюда, Нагайна. — прохрипели в ответ из комнаты.

Змея двинулась к двери, которую тут же распахнуло похожее на крысу человеческое существо, воззрившееся на парня со смесью ужаса и удивления. Анимаг, наполовину застрявший в своей животной форме. Такому только и место в этом доме, полном его сородичей. Крысо-человек трясся и с испугом отскочил от подростка, стоило Тому переступить порог. Мальчик и сам был отнюдь не спокоен. Его тело вибрировало и гудело изнутри, будто готовая перегореть лампочка.

Нагайна скользнула по креслу, опускаясь уродливому недоразвитому существу на колени. Оно было одновременно похожим и на ребёнка и на старика, неестественно сморщенное и тощее, будто вот-вот испустит последний дух. Слишком большая, относительно тела, голова была обезображенной и совсем безволосой. Синюшно-белая кожа казалась тонкой, как бумага и покрытой мелкими полу-прозрачными чешуйками. Место ушей и носа занимали узкие щели, зубы, видимые в ухмылке, были острыми, а клыки и вовсе имели характерное змеям закругление. Он весь был какой-то змееподобной химерой, чьи алые глаза с узким зрачком оглядывали пространство внимательным прищуром.

— Вот и ты, воришка. — насмешливо прошелестел Волдеморт, поглаживая Нагайну по голове когтистой ладонью с тощими пальцами.

При виде существа Том испытал испуг, которого не чувствовал ещё никогда. Это жалкое едва дышащее создание — он? Мечтой Тома, с тех пор как он узнал истинную историю своего происхождения, было уничтожить в себе все намёки на маггловское, всю слабость, страх и мелочность. Любое воспоминание о лице отца, которое преследует его вот уже пятьдесят с лишним лет. Но он не представлял, что эта дорожка может завести его вот сюда, на самое дно существования. От человека в Волдеморте оставался разве что череп, и тот безносый и слишком угловатый, будто под кожей не осталось ни капли жира, а одни лишь сухие мышцы. Это лицо Том тоже не хотел. Он с отвращением следил за каждым микро выражением, за каждым мелким жестом, чувствуя тошнотворное презрение на корне языка.

Крысо-человек, Питер Петтигрю, известный как Хвост, напал со спины, но Том сориентировался. Он отбил атакующее заклинание, неосторожно отведя от Волдеморта взгляд всего на мгновение, но его хватило, чтобы заклинание из его собственной тисовой палочки с пером феникса внутри настигло его. Тома повалило на пол, как желторотого первокурсника на уроке по дуэлям. Палочку Джинни Уизли тут же выхватил из рук Хвост с победным кличем. Нагайна зашипела на волшебников гневно, после чего поспешила спрятаться под ближайшим столом.

— Не ожидал, что ты действительно посмеешь прийти. — вкрадчиво сказал Волдеморт, наблюдая, как Том ворочается в магических путах.

— Только чтобы забрать свою душу. — процедил он в ответ.

— Твою? — Лорд рассмеялся, — Даже ты принадлежишь мне, о какой твоей душе идёт речь? Ты ошибка. Порождение моей силы и отпечаток сознания в дневнике.

Волдеморт был прав, и это осознание больно резнуло в груди. Том и впрямь лишь часть того, что когда-то было Томом Риддлом. Но это существо, оставшееся лишь с половиной половины той силы, которую имело, тоже тем человеком не было. Том Риддл давно умер. Волдеморт сам раздербанил свой дух в погоне за бессмертием. Что ж, о таких последствиях он и не мог знать. А Том Гонт… Был самым первым хоркруксом, и самой большим осколком. Он личность, он уже рождён. И он считал, что Лорду Волдеморту стоит быть осторожнее с выводом, кто и что из себя представляет здесь. Что было дальше он помнил смутно, слишком разъярённый пренебрежением к себе, чтобы контролировать свои действия. Уже по дороге прочь от особняка Риддлов он смог вычленить из сознания пару ключевых моментов: вот его ядро выпускает волну случайной магии, которая сбивает волшебников с толку и лишает Петтигрю сознания, а вот в уродливое лицо Волдеморта летит кулак, совершенно по-маггловски и Том даже не корит себя за такое недостойное волшебника варварство. Он едва почувствовал, как его руку выворачивает прежде чем она онемела от шока. Тома оттащило назад за шкирку, как котёнка, оставляя кровавый след из лопнувшей кожи предплечья на полу.

— А мне казалось, что в семнадцать лет я был умнее… — тон Волдеморта был скучающе-позабавленным.

Том выдохнул, на лбу его выступил холодный пот. Эффект неожиданности не сработал, Том был недостаточно быстр. Он лихорадочно соображал, как поступить дальше. Бурые капли, начавшие сворачиваться на полу, заклинаемые подростком превратились в острейшие иглы-льдины. Они на полном ходу полетели в Лорда, но разбились о щит. Уродец рассмеялся.

— Смеешь использовать мои заклинания против меня, мальчишка? — Тома вжало в угол сильнее, он едва мог вдохнуть.

Возможно, стоило сообщить директору и просить помощи. Возможно, стоило вообще не приходить, пока Том не станет уверен в своих силах. Импульсивность однажды меня убьёт, думал Том прохладно, но не сегодня. Доски пропитывались его кровью, в локоть упиралась ножка разломанного табурета.

— Держи его, Хвост! — Скрипнул Волдеморт громкий приказ. Петтигрю уже встал, потряхивая головой, как пёс. Он кинулся к парню. Вот и всё, либо ты поглотишь его, либо он тебя.

Пропитанное кровью дубовое древко ножки оказалось неплохим проводником для магии, пусть и абсолютно энергозатратным. Это тебе не волшебной палочкой размахивать, специально подготовленной и имеющей в себе уже заранее магический стержень. Петтигрю, поражённый лучом чистой неконтролируемой энергии, оказался мёртв сразу. Мужчина рухнул на пол, пропахав доски крысоподобным лицом с выпирающими зубами и длинным носом. Том почувствовал, как ноет ядро в груди. На второй залп его не хватит. Волдеморт расхохотался, но в его голосе была слышна ярость. Уже позже Том узнал, что смерть Петтигрю нарушила некоторые планы его старшей копии. Тело подростка поднялось в воздух, он не мог пошевелиться и беспомощно повис на виду у своего врага, как марионетка на ниточках. Чёрная мантия развивалась на весу, потревоженная движением и сквозняком, рукав насквозь пропитался влагой. Кровопотеря подбиралась к критической, от упавшего давления кружилась голова и под веками плясали мушки.

— И зачем всё это усложнять? — шёпотом спросил Волдеморт так нежно, будто собирался погладить своего двойника по голове, как недавно гладил Нагайну. Только вот Нагайне он не собирался причинить вред.

Кровь закружилась вокруг каплями, собиралась с пола и поднималась к телу, чтобы слиться со свежей из раны и превратиться в ослепляющий свет. Волдеморт вытягивал из подростка душу, через рану и рот, отбирал остаток силы. Душа пульсировала, рвалась и накалялась, больно опаляя внутренности, но Том не мог даже кричать. Магия протестовала против вмешательства, выла и извивалась, разнося и без того убитую временем и вандалами комнату в щепки. Волдеморт зарычал, когда понял, что душа не поддаётся. И закричал, когда понял, что его собственная тянется к более подходящему сосуду. Осколок стремился к своим трепещущим в акте поддержки собратьям вместе с силой. Долгие секунды понадобились, чтобы это противоестественное колдовское действо стихло.

Том приземлился на спину и больно приложился позвонками и затылком. Он был дезориентирован и чертовски слаб, но чувствовал, как рана на предплечье понемногу затягивается, а порванные сосуды срастаются краями. Мутным взглядом он отыскал труп Хвоста и потянулся до кармана его потёртой мантии за палочкой Джинни. Сегодня она сослужит ему свою последнюю службу, прежде чем остаться здесь в братской могиле вместе с Волдемортом и Питером Петтигрю.

— Экспеллиармус… — едва слышно сказал Том и магия повиновалась. Его тисовая палочка выскочила из ослабевшей руки Волдеморта. Том подхватил её у самого пола больной рукой, потому что здоровой опирался на пол. Несмотря на то, что двигать мышцами было откровенно больно, он сжал древко крепко, будто она была последним, за что мог схватиться утопающий, угодивший в водоворот. Артефакт лёг в ладонь приятной знакомой тяжестью. Она приветствовала Тома, как старого друга, как своё любимое дитя. Как своего истинного хозяина.

Парень поднялся на слабые ноги, двинулся к креслу медленно и плавно, подобно привидению. Да и выглядел он не лучше: белый как мел, обескровленный, и с огромными от пережитой боли покрасневшими глазами. С удовольствием понял, что Волдеморт такой же. Его мелкое бесполезное тело едва поддерживало в себе способность к дыханию. Осколок души держался внутри на честном слове, стоило только надорвать оболочку и она займёт своё место у Тома в груди. Всё произошедшее казалось шокированному мозгу нелепым сном. Том, не моргая и не говоря ни слова, занёс свою палочку над тщедушным существом. Волдеморт тоже не сводил со своей младшей копии глаз.

— Я ещё вернусь. — пообещал он, шурша недоразвитыми связками.

— Нет. — пообещал ему Том в ответ.

Убивающее непростительное сорвалось с конца палочки зелёными искрами. Алый взгляд с расширенными от ужаса зрачками, почти нормальными в этом положении, навсегда застыл, потерявши живой блеск. Тело умерло, а душа, больше ничем не удерживаемая присоединилась к таким же у Тома за рёбрами. Радость от сплетающихся вместе осколков была такой приятной, что пришлось задержать дыхание и закрыть глаза, чтобы пережить это острое чувство. Победил.

Спокойствие воцарилось в комнате на целое мгновение, а после оцепенелое умиротворение нарушил топот со стороны лестницы. Ворвавшийся в комнату мужчина, осунувшийся и светловолосый, Барти Крауч-младший, шепнуло наполнившееся воспоминаниями сознание, мгновенно понял, что к чему. Мёртвый Хвост, мёртвый Волдеморт и застывший у кресла парень со знакомыми чертами не оставляли пространства для загадки. В глазах Крауча сменялись эмоции от изумления до принятия. Готовый к атаке Том не ожидал лишь одного: вежливого приветствия.

— Мой Лорд. — Крауч почтительно склонил голову.

В Хогвартс Том вернулся с тем багажом знаний, которые имел Лорд и с татуировкой в виде змеи на свежей здоровой коже предплечья. Нагайна была чертовски зла на Тома за убийство своего Хозяина и извивалась в чёрном фигурном пятне, недовольная временной клеткой, но не могла ничего сказать, ведь чары Крауча этого не предполагали. Мужчина излечил рану, получил задание не высовываться и исчез, отправившись его выполнять. А Том… победил. Победил.

— Я победил. — отчитался он разгневанному Дамблдору. Том ведь обещал уведомлять директора о своих отлучках, пока живёт в стенах вверенного старику замка. Дамблдор сначала не понял о чём идёт речь, пока не заметил в руке Тома тисовую палочку. Волдеморта больше нет. — Волдеморта больше нет. — странным тоном добавил Том. Будто отпускал тайну и прощался с ней. Директор моргнул, совершенно сбитый с толку этим заявлением, а после кивнул.

— Хорошо.

* * *

— Волдеморта больше нет! — доказывал он Дамблдору, закипая с каждой секундой. Директор позвал его на дружескую беседу, которая всё больше походила на допрос.

— Хорошо. — ответил Альбус с тем же одобрительным смирением, что и в прошлый раз.

— Вы мне не верите.

— У меня есть основания тебе не верить?

— У вас есть основания полагать, что в нападениях виновен я. — к концу предложения Том слегка повысил голос.

— А ты виновен? — за стёклами очков-половинок было не разглядеть, серьёзен Дамблдор или издевается.

Гонт прикрыл глаза и длинно выдохнул. Беседа заходила в тупик, это раздражало. Ни доказать, ни опровергнуть он не мог, и это раздражало вдвойне. Том пытался уличить старика в предвзятости, свойственной ему с тех самых пор, как они только познакомились. А Альбус просто тянул из собеседника жилы, не высказывая своего истинного отношения. Эта игра была привычной и знакомой, но сейчас крайне неуместной. Дело уже было не в ворованных у других детей в приюте вещах и не о подозрительных походах в женский туалет на третьем этаже. Дамблдор могущественный влиятельный союзник, и если он убеждён, что весь этот кошмар дело рук Гонта, то Министру несдобровать. Орден Феникса, организация, выступавшая против Тёмного Лорда, ещё номинально существовала, пусть и не была активна и большинство её членов пали смертью храбрых в стычках с Пожирателями Смерти. Том был уверен, что сейчас она возобновила роботу, и это могло стать очередной зудящей проблемой.

— Нет.

— Хорошо. Значит тебе не о чем беспокоится. — Дамблдор мирно повёл рукой.

Том поджал губы и надулся. На щеках играли желваки. Его бесило то, насколько директор спокоен. С лица старика не сходила лёгкая улыбка отеческого толка, будто Том это нерадивый отпрыск, пришедший, чтобы выпросить у папы денег. Том ни о чём не просил, его визит предполагал лишь выражение какого-никакого доверия. А старик ему явно не доверял.

— Я и не беспокоюсь.

— Хорошо.

Том сокрушённо покачал головой. Это просто невозможно. Допытываться дальше смысла не было. Он и не за тем пришёл. Дамблдор наконец дал ответ насчёт одного артефакта, способного накапливать магию, и, потенциально, сдержать разрушительную силу Проклятия. Недуг питался энергией волшебника, следовательно, если её будет меньше, то и приступы должны сойти на нет. Артефакт будет отбирать у носителя большую часть магии, оставляя лишь на поддержание жизни и некоторые бытовые чары. При желании человек может вернуть себе необходимое для заклинаний и ритуалов количество, что тоже было довольно важным преимуществом этой вещи. А остальное Том будет забирать себе.

— То, о чём я просил вас… — начал он с намёком спустя время, когда молчание начало приближаться к званию неловкого. Дамблдор хлопнул в ладоши и засуетился.

— Да, точно. — он достал из ящика стола письмо с фигурной сиреневой печатью. На ней был изображён покрытый золотой поталью пегас. Том узнал знак: это был герб одной из самых дорогих артефакторских мастерских в Европе. Конечно, только в таком месте было реально создать что-то настолько же тяжёлое в исполнении. — Они сообщили, что этот артефакт ещё в наличии, но тебе стоит поспешить и написать им. Подробности внутри.

Том благодарно кивнул и спрятал письмо в карман мантии. Теперь, когда всё его интересующее, ну или хотя бы большая часть этого, было узнано, Тома так и подмывало попрощаться и откланяться. Он никогда не вёл со стариком задушевных бесед, да и тот не звал его на чашку чая лишний раз, так что задерживаться здесь в неуютной тишине было не обязательно. В конце концов, никто никому здесь ничего не должен. Том уже открыл рот для скомканного прощания, но оказался перебит.

— Извини за любопытство, но, если это не секрет, для чего тебе эта вещь? — Альбус строил предложение осторожно, памятуя о том, насколько Гонт недоверчив и скрытен, особенно сейчас, когда к нему самому не проявили явной благосклонности. Вещи такого назначения обычно использовались на слишком неуравновешенных детях, психически нездоровых магах, которые не могут в полной мере контролировать свои силы, и на обскури, чтобы задержать разрушение их тела. Дамблдор думал о том, не нужна ли эта мера самому Тому лично? Он хоркрукс, он бывает нестабилен, и даже несмотря на то, что его душа почти полна, а контроль на первый взгляд безупречен, он не был застрахован от неожиданных проявлений своей ныне бессмертной формы.

Том взглянул на директора, прикидывая стоит ли оно того. Собственничество и застарелая жадность бедного сироты диктовала оставить любое упоминание о девчонке при себе. Кто знает, что старик мог сделать с этой информацией, да и давать ему лишний повод для подозрений не хотелось. «Вы и так сильный волшебник. Зачем вам столько?» — тонким голоском вопрошала Кэсси Поттер. Дамблдор подумает, что для какой-то ужасающей миссии. С другой стороны оставить ему эту загадку тоже означало лишний повод для подозрений. А старик мог дать совет.

Том заговорил, подбирая слова, чтобы не выдать лишнего. Не хватало, чтобы ещё и Альбус уверился в том, что девчонка это подозреваемый в нападениях дементор. Он рассказал, как познакомился с ней, без подробностей, и как понял, что их сила схожа. О том как предложил развивать её магию, а после спасал девчонку от её собственных неудачных решений. Дамблдор слушал не перебивая и даже не шевелясь, чтобы не спугнуть этот момент откровения. Он понимал, что ему, чужому и непричастному, доверяют тайну возможно самую дорогую из всех. Это же такая удача и такая болезненная ирония. Том рассказал, что девчонка чем-то больна и стихийные выбросы вызывают приступы. И какими бесполезными оказались ритуалы. В этой истории он выглядел заботливым и благородным, специально не вдаваясь в неприглядные детали. Дамблдор и так знал, что Том отнюдь не подарок, но решил хотя бы в этот раз посмотреть на парня не как на угрозу. Артефакт был для неё. Том Гонт впервые просил что-либо не для себя, а для кого-нибудь другого, и это оказалось таким интересным!

С удивлением Том понял, что взгляд старика потеплел, когда тот спросил:

— Как её зовут? Повтори, я в первый раз не расслышал. — Том имени и не говорил. Надеялся избежать этого, ведь как только Дамблдор услышит фамилию он поймёт, как же так получилось. Поттеров он знал лично. И о пророчестве слышал из первых уст. Он обязался их защищать. А уж о происшествии в Тайной Комнате он и подавно в курсе.

— Кассия Лили Поттер. — выдал он тихо. Дыхание директора на миг сбилось.

Тот взгляд Альбуса Дамблдора, потухший и сокрушённый, Том хотел бы запечатлеть на камеру. Старик был разбит, но Том не почувствовал того триумфа, который должен был. Он осознавал всю абсурдность ситуации. Судьба сводила их, Тома и Кэсси, снова и снова, и сейчас их роли совсем как далеки от изначальных. Наверняка вселенная ехидно улыбалась, придумывая весь этот спектакль, а Мойры, ткущие тонкие нити жизней и вовсе хохотали во всю мощь своих метафизических лёгких. Шахматы на доске перепутались и породили новые, неоднозначные и уродливые. Сюжет для любовной новеллы. Или триллера с элементами психологического ужаса.

Старик посоветовал позволить девчонке самой скинуть путы спасительного Империуса. Так она почувствует в себе силу для возобновления борьбы. Том сомневался, ведь его маленькая заноза была слишком своенравной и редко поступала так, как ожидается. Иногда это было даже на руку. Возможно, что и в этот раз обойдётся без закономерной истерики. Тому даже не терпелось посмотреть, что она придумает. Ожидание обещало стать невыносимым, ведь Том был так заинтригован.

* * *

А медальон он так и не нашёл. Вальбурга Блэк умерла, а её дом оказался увешан таким количеством проклятий, что и на метр не подойти без приглашения. А после особняк на Гриммо 12 и вовсе исчез. Том приходил туда ещё раз и просто не смог найти ещё один дом между числами «11» и «13». Он уже видел такое. Чары Фиделиуса. Хранителем тайны адреса мог быть кто-угодно, и это явно не заключённые в Азкабане Лестрейнджи или доживающий последние дни в лечебнице Святого Мунго Арктурус Блэк. Он предположил, что Нарцисса Малфой, в девичестве Блэк, пожелала защитить имущество своей семьи таким образом.

— Я не имею к этому отношения, Мой Лорд. — утверждала она спокойно, высокомерная и величественная. Она никак не показала, что известие о воскрешении Тёмного Лорда, сейчас восседающего перед четой Малфой, хоть сколько-нибудь её колышет, а вот её муж, Люциус, был крайне напряжён.

Он не ожидал сегодняшним благим весенним утром увидеть на своём пороге бывшего Хозяина в компании Барти Крауча-младшего. Малфой, в расписном сером халате и с чашкой утреннего чая собирался прогуляться по своему саду, усыпанному цветами и живыми белыми павлинами, но в немой сцене застыл на крыльце, ведь по выложенной бетонными плитами дорожке к нему двигались два волшебника с подозрительными выражениями на лицах. Малфой дураком не был и без труда сложил два и два. Его метка «ожила» и налилась чёрной краской почти три года назад, а потом вновь потускнела, дневник, подброшенный им мелкой неряхе Уизли, благополучно исчез, выпив ядро девчонки досуха, а на службу в Министерство поступил крайне умный и очаровательный юноша, при виде которого Малфой чуть не споткнулся прямо посреди Министерского коридора. У юноши была очень знакомая улыбка с ямочкой на левой щеке и прищур карих глаз, под прицел которых никогда не хотелось попасть. Теперь эта беда восседает на кресле, закинув ногу на ногу, будто хозяин в этом доме он. На вид едва ли сильно старше Драко, полный сил и свежий, как весенний листок. Но страху вызывал не меньше. Люциус ещё помнил, каким унизительным было знакомство с предыдущей версией этого человека, когда заносчивого и снисходительного к странному знакомому своего отца его, Малфоя, прижали к полу, как щенка, и со смехом пытали до тех пор, пока он в слезах не поклялся в преданности. Далеко не в полную силу пытали, понял он позже. Сильно верным этой сволочи он не стал, но даже сейчас с высоты опыта и прожитых без Волдеморта лет мог сказать, что ему противопоставить этому человеку по-прежнему нечего. Никак не отбить самого себя, не отстоять независимость своей семьи. Не тогда, когда под прицелом поигрывающего палочкой Крауча сидел его прибывший из школы на выходные сын.

— Дом скрыт и от меня. — продолжала тем временем Нарцисса. Она держалась молодцом и от того Драко был спокойнее тоже. В его голове крутилось столько мыслей, но основной посыл он понял: «Мой Лорд» это буквально Лорд Тёмный, тот самый. Драко его не таким представлял, но все свои вопросы он задаст позже отцу.

— Хорошо. — Гонт кивнул весомо. Ему не врали.

Нарцисса вздохнула, решаясь высказать свою догадку.

— Сириуса Блэка так и не нашли. Вполне возможно, что он скрылся в доме и хранитель тайны Фиделиуса он сам. — информация покидала её глотку со скрипом. Выдать Сириуса означало выдать семью, а Блэки себе этого никогда не позволяли, но сейчас на кону стояло благополучие её сына и стоило быть полезными столько, сколько им всем позволят.

— Это вполне логично. — улыбнулся Том, — И что же, его никак не достать?

У Люциуса по загривку стекал пот и бегали мурашки. Он чувствовал себя в западне.

— Мы можем написать ему, Мой Лорд.

Том фыркнул. С каждой минутой этого спектакля ему становилось всё веселее. Он и не думал никого пугать, они всё сами. Он пришёл чтобы заручиться поддержкой своего старого протеже и побыстрее продвинуться к верхушке благодаря его связям, только и всего.

— О чём?

— Мы придумаем, как получить доступ к дому. — Нарцисса положила руку на колено открывшего рот для ответа Люциуса. Том великодушно кивнул. Этой женщине он мог доверять. Она напоминала ему Вальбургу своей стойкостью, но несомненно была расчётлива и хитра, как подобает Малфоям, пусть относилась она к ним лишь фамилией.

Том расслабился и сел свободнее. Малфои дёрнулись. Крауч наконец убрал палочку и потерял к разговору любой интерес, уйдя глубоко в свои размышления. Он был занят составлением плана по возвращению своего честного — трижды ха — имени и дома. Для этого ему нужно было сначала опорочить имя отца, обвинив в склонении заключённых к ложным свидетельствованиям о составе Пожирателей смерти, и несправедливом суде над собственным сыном.

— А теперь к важному. — сказал Гонт громче, — Мне понадобиться твоя помощь, мой скользкий друг…

Чашу удалось достать ещё спустя три года, после пересмотра дела Лестрейнджей. Рабастану сократили срок, объявив его соучастником преступлений, а не их инициатором, а вот его брата и Беллатрису, невестку, казнили, как и незначительное большинство ещё живых к этому моменту Пожирателей. Так как весь свой срок Лестрендж уже отсидел, его выпустили под домашний арест. Был оправдан и Барти Крауч-младший. Том поддерживал связь и с остальными своими бывшими союзниками, более хитрыми и оставшимися на свободе. Ему нравилось собирать их реакции на своё возвращение. Он со страстью рассказывал историю воскрешения и весь тот сложный, ветвистый путь, что прошёл к этому моменту. Умолчал лишь о том, каким жалким и беспомощным был в миг, когда Волдеморт отбирал у него душу.

К двадцати пяти годам он уже имел шесть филиалов своей аптеки с травами и зельями, целое предприятие по заготовке ингредиентов всё в том же Гилдфорде, новоотстроенный дом, раньше бывший огромным пустым полем, целую команду лично им натренированных наёмников и багаж знаний, которым мог похвастаться разве что четырёхсотлетний Николас Фламель. На половину полную душу, верного домовика, подаренного верным же последователем Барти Краучем-младшим и личную библиотеку. Больше нельзя было валять дурака, подкидывая Министру идеи для реформ и путешествуя по миру в поисках чего-то, чего он ещё не знал о магии и современности. Люциус Малфой и, недавно заступивший на должность главного по связям с общественностью, Джеймс Фра́нко уже давно заготовили предвыборную компанию. Осталось совсем немного и страна будет принадлежать ему.

Кэсси чувствовала себя зверем, запертым в клетке собственного тела. Она всё понимала, видела и слышала, но ничего, просто совсем-совсем ни черта не контролировала. Её тело ело, спало и безразлично улыбалось, день за днём, как заведённое. Ощущать себя так беспомощно просто невыносимо. До слёз, которые не могли пролиться, потому что телу до этих чувств не было дела. Обида жалила так горько. Все два месяца этого удушливого полу-забытия Кэсси думала о том, какого тогда родителям Невилла, запытанным Пожирателями Смерти до безумия, раз даже она, достаточно спокойная и стойкая билась внутри собственного черепа подобно обезумевшей в заточении птице. Она видела их всего однажды, когда друг нашёл в себе смелость познакомить свою семью с друзьями, но ей хватило этого наивно-пустого взгляда Алисы, протягивающей Невиллу очередную цветастую конфетную обёртку, и неловких движений Фрэнка, тыкающего в сторону сына указательным пальцем. Она надеялась лишь, что они ничего не осознавали, в отличии от неё. Её собственное тело тоже было глупым и неповоротливым, чем бы ни занималось, следуя приказу. Язык оказался слишком тяжёлым тоже, и удивительно что Гонта не раздражало её медленное заторможенное чтение каждый раз, когда он за этим самым чтением приходил. Министр даже разговаривал с ней, но быстро терял интерес, ведь человек под Империусом не самый занимательный собеседник. А ведь Поттер было, что этому мудаку сказать. Она горела изнутри, тлела и взрывалась, но ничего не могла предпринять. Скинуть путы заклинания не получалось, сколько бы ни силилась, исходя желчью в стенах своей черепной коробки. За неполные два месяца Кэсси успела пройти все стадии принятия от гнева до отчаяния и назад, и даже в произвольном порядке, и с каждым днём стремилась к свободе всё больше, ощущая как безумие подкрадывается всё ближе. Она не хотела быть запертой в самой себе навсегда, боялась этого хуже боли, а с Гонта сталось бы устроить ей вечные беззаботные каникулы.

Кэсси была так болезненно одинока в этом. Домочадцы быстро перестали стучаться в вечно запертую дверь комнаты, а эльфам, всем, кроме Винки, по-видимому, запрещалось её навещать. Не было больше ни зелий, ни занятий, ни общения с кем-либо, кроме своего собственного я, коварно шепчущего, что любые попытки к сопротивлению не имеют смысла. Иногда приползала разве что Нагайна, внезапно облюбовавшая неподвижное тёплое тело в качестве лежанки. Змея взяла за привычку забираться в комнаты девушки через приоткрытое окно в гостиной или через вентиляцию в ванной, и Винки никогда не удавалось выгнать наглую тварь, сколько бы домовушка не надрывалась и не жаловалась Министру. Нагайна лишь фыркала на неё и обвивалась вокруг туловища Поттер своим огромным и чешуйчатым, чтобы погреть кости. Впрочем, ночью она всегда возвращалась к Хозяину, если он был дома.

Что касается его самого… Он иногда появлялся, в разных настроениях в зависимости от обстановки вокруг, о которой он, конечно же, не распространялся. Кэсси вначале приходила в ужас каждый раз, когда Гонт появлялся в её гостиной и усаживал на соседнее от своего кресло с какой-нибудь непонятной книжкой. В этом состоянии девушка была беспомощна, и даже попробуй она скинуть чары, Тому не составило бы труда вновь их соткать. В конце концов, даже если не брать в расчёт магию, он был выше на две головы и в полтора раза шире в плечах, следовательно физически сильнее. Вполне определённый страх жил в каждой женщине, разве нет? Столько историй Кэсси слышала… Но мужчина просто сидел рядом, чиркал что-то в своих заметках и документах, или пил чай, слушая не самое интересное повествование очередной заумной писанины какого-нибудь именитого учёного. Видимо такое ему тоже наскучило в один момент, ведь в последний раз Том заставил Кэсси читать «Сказки Барда Бидля» три часа к ряду. Кэсси так и не смогла сообразить, на кой чёрт. Гонт не был похож на человека, которому сильно нужна компания, а если и нужна, то в его распоряжении имеются более способные к развлечению, на данный момент, люди. Может его успокаивала мысль о том, чтобы находиться поближе к дополнительному источнику силы, или ему было спокойнее, когда Кэс оставалась в его поле зрения после её провального самоотравления. Или это был коварный план, манипуляция, ладно скроенная, чтобы заставить организм Поттер привыкнуть к чужому магическому фону и его носителю. Вариантов, в общем, было достаточно, но Том не давал подсказок, который из них более верный.

Иногда он приходил, чтобы забрать Кэсси в ритуальный зал для очередной изматывающей попытки снять Проклятие. Поттер каждый раз теряла сознание, а Невыразимцы уходили разочарованными, будто провальные ритуалы не были их виной. Уже две недели как никаких попыток не предпринималось вовсе. Последняя закончилась особенно неудачно, но Гонт принял поражение с честью и даже каким-то ироничным весельем. Этот ритуал был его разработкой, а два других мага лишь помогали его воплотить. Кэсси вся была измазана чьей-то кровью, исписана знаками и рисунками, как пещера Альтамира, только эти чёрточки и буковки мало походили на древнее искусство. Она чувствовала как мурашки пронзают позвоночник и загривок иголками от того количества силы, что витала в воздухе подвала под домом, душного от дыма свечей и сожжённых трав. По всем данным выходило, что он обязан был сработать. Волшебники учли всё, что магия любила: огонь, кровь и песнопения, но Проклятие, как будто в насмешку, вызвало у Поттер обморок и гематомы на местах, отмеченных красными рунами, где токи проходили близко к поверхности кожи. Осязание посылало истеричные импульсы в мозг, означающие боль, но Кэсси ничегошеньки не могла сделать до тех пор, пока вовсе не отключилась. Приступа чудом удалось избежать, а вот тошнотворная тяжесть в груди преследовала её ещё добрых три дня после.

Времени на обдумать была уйма в перерывах между приёмами пищи и сном. Копошение лошадей на стене напротив не особенно настраивало на мозговую деятельность, но когда пялишь в одну точку почти весь день без перерыва на протяжении долгого периода времени выбора просто не остаётся. Приступы совпадали с датами нападений на деревни не по роковой случайности, а вполне закономерно, ведь Кэсси, или кем она там была по ночам, непреднамеренно участвовала в этом. А ещё в этом участвовал Волдеморт, или, скорее, его Подражатель. Винки развлекала девушку рассказами о последних новостях, так что Кэсси уже знала и о «Новых Пожирателях Смерти», как их окрестили газеты, и о волнениях с этим ужасом связанных. Убитые магглы, горелые деревни и Метка не оставляли места для теорий. Некоторая часть волшебников была свято уверена в том, что Тёмный Лорд вернулся. Конечно сейчас стало уже спокойнее и происшествие подзабылось, потому что больше ничего подобного более не происходило. И команда Министра делала для сокрытия подробностей всё возможное, но это ведь до поры до времени. Однажды её заклинателю, а Поттер не сомневалась, что именно он стоит за атаками, надоест ждать очередного приступа и он нападёт просто так, и это будет чем-то похуже и помасштабнее. Ужасающе и разрушительно, как почти тридцать лет назад.

Иногда Кэсси думала, что её заточение к лучшему. Организм не волновался без серьёзного повода, он был спокоен и безразличен. Сколько бы девушка ни злилась и не колотила метафорическими кулаками в прутья метафорической клетки, а на мир это никак не влияло. Лишь однажды сердцебиение подскочило, когда во время очередного принятия душа Кэсси заметила кровь на пальцах и запаниковала, что её глупый мясной робот, именуемый телом, ничего не сможет сделать с этим без приказа. Тогда цепь чар дрогнула, слегка прогнулась, удалось даже дёрнуть руками осознанно, а после в ванной возникла встревоженная Винки со своими огромными понимающими глазами. Гонт послал её, почувствовав, что заклинание дало слабину на подозрительно короткий миг. Мало ли что случилось.

А иногда Кэсси думала, что умрёт вот так. Безвольным, безмозглым куском мяса, а никто и не узнает даже. Может быть какая-нибудь мадам Венес и всплакнёт, да Гарри с Дэннисом помянут добрым словом, а всем остальным будет по большей части всё равно. И это ведь даже не её решение. Не жизнь и не её подобие, а продолжительная ранящая пытка. Кэсси бросало в дрожь при мысли, что она не может даже закончить её самостоятельно и придётся ждать милости. Кэсси пообещала себе, что если хоть когда-нибудь заклинание отпустит её, она откусит придурку-Гонту нос и оттаскает за волосы. Если успеет подойти, прежде чем её безжалостно остановят каким-нибудь Круциатусом.

Но большую часть времени девушку одолевала грусть о том, сколько она упустила, поддаваясь своим слабостям и глупой гордости. Она очень хотела навестить могилу отца, чтобы рассказать о встрече с Лордом Принцем. Северус бы наверняка пропесочил старика и вдоль и поперёк именно теми словами, которые Кэсси были так нужны. Он никогда не стеснялся звать её обидчиков их истинными именами, вызывая у девушки смех и благодарное смущение. Она хотела сходить к гробнице Луны и рассказать подружке о том, каких замечательных эльфов она повстречала в доме и какой вкусный пирог с патокой они испекли специально для своей гостьи. Луна любила пироги с патокой. А вот Невилл наоборот предпочитал что-то фруктовое. Он любил персики и Кэсси хотела принести ему один на день рождения, который так бессовестно проигнорировала, не поздравив друга даже словом, пусть и знала, что мёртвые ничего не слышат. Она хотела написать письмо Августе, которая наверняка прочитает его только вечером после своей работы в швейной мастерской. Старушка нашла себе дополнительный источник заработка когда стало ясно, что наследства и сбережений не хватит Алисе и Фрэнку надолго. Кэсси иногда хотела бы у неё погостить ещё когда только почувствовала в себе первые звоночки затягивающей в себя тьмы безнадёги, и помочь по дому, но это означало для Августы заиметь лишний голодный рот, поэтому Кэсси оставалась там, где она есть, чтобы не обременять никого своими проблемами. Хватило и того, что женщина не отказалась заботиться о Хэдвиге, когда Поттер перестало хватать денег на прививки и совиное печенье. А ещё Кэсси хотела посетить Годрикову Впадину. Поздороваться с мамой, попросить совета. Перед сном она представляла, как огненно-рыжая Лили Поттер нежно треплет её по волосам и по-доброму смеётся над всей этой ситуацией, не делая из произошедшего драмы. Или наоборот она была бы искренне обеспокоена и предложила Кэсси свою защиту и свой дом, в котором можно спрятаться от всех бед под крылом доброй и воинственной матери. Наверное Кэсси не отказалась бы проведать и Петунию, чтобы спросить как там её сад у дома, и как дела у Дадли.

К середине ноября Кэсси почти смирилась, что проведёт так остаток жизни, а после её хладный труп сожрёт в качестве жеста доброй воли Нагайна. Пока не начала чувствовать, что ей всё легче мыслить. Она уже могла слегка подёргивать пальцами, а после шевелить бровями, губами, моргать чаще и дышать в своём ритме. Последнюю ночь она не могла сомкнуть глаз, противясь приказу из последних сил. Кэсси втыкала в потолок ясным взглядом, тело было странно онемевшим, как отлёжанная рука и покрывалось этими непонятными покалываниями, похожим на помехи на телеэкране, будто мелкие иголки протыкали мышцы часто-часто.

А потом чары рассыпались разбитым оконным стеклом, с лязгом и звоном. Кэсси вдохнула глубже и затряслась в беззвучном смехе, зажимая себе рот ладонями, над которыми наконец имела контроль. И над локтями тоже имела, и над плечами и всем, вообще всем остальным телом. Она захлёбывалась детским восторгом, которого никогда раньше не испытывала. Это было так… потрясающе! Потрясающе, как первый глоток воздуха в Магическом Лондоне, как первое в жизни Сливочное пиво, как первый взмах своей личной волшебной палочкой. Как возвращение к себе. Как рождение ростка, пробившего своей зелёной макушкой полотнище асфальта. Как смех, как солнце, как бег за озорной соседской собакой, решившей с тобой поиграть. Как жизнь.

В дверь тихо постучали. Сердце Кэсси ухнуло в пятки. Радость сменилась страхом в мгновение ока. Это Гонт. Это Гонт! Девушка неподвижно лежала на кровати, не подавая признаков жизни. Она всё ещё зажимала себе рот руками и старалась даже дышать тише. В коридоре чьи-то ноги топтались по полу и шаркали подошвой тапочек.

— Мисс Поттер? — громко прошептали из-за двери. Винки. Кэсси запустила руку в волосы и облегчённо выдохнула, чувствуя как похолодевшая в миг кровь продолжает свой бег. Эльфийка пришла пешком, не решившись на аппарацию, которая могла кого-нибудь разбудить хлопком. Она знала, что не стоит привлекать большого внимания. В конце концов в комнате напротив спал аврор, всегда готовый к обороне.

Поттер поднялась с кровати и на цыпочках подлетела к двери, чтобы тихонько её открыть. Винки, в ночной рубашке в пол, улыбнулась, подслеповато щурясь во тьме коридора. Её старое морщинистое лицо просветлело. Кэсси отступила в сторону, давая домовушке дорогу. Винки бодро протопала внутрь.

— Я ждала, когда вы освободитесь, Мисс Поттер. — поведала она с неожиданным жаром. Кэсси была так счастлива, что той не всё равно, что на секунду задержала дыхание. А потом нахмурилась.

— Откуда ты узнала?

— Я повесила на вас несколько сигнальных чар после того случая в ванной. — Кэсси невольно покраснела. Она вернулась к кровати, заперев за эльфийкой дверь, забралась под одеяло. Рядом присела Винки, подобрав под себя короткие тощие ноги в простых хлопчатых тапках. Теперь в свете луны из окна было ясно видно, как её глаза радостно сияют, когда она смотрит на свою подопечную. Кэсси смущённо заламывала пальцы. Она и сама была неприлично счастлива. Сердце всё ещё замирало от мысли, что пытка закончилась.

— А, понятно. — выдохнула она. Её всё не покидало ощущение, что сейчас кое-кто другой поймёт, что Империус больше не работает, и явится. Оставалось лишь надеяться, что Министр находится в глубоком беспробудном сне и пока не в курсе. Ему ведь тоже полагается нормально отдыхать, верно? — А почему ты решила, что чары скоро развеются?

Винки воззрилась на неё, не зная как объяснить эту странность.

— Мистер Гонт перестал их поддерживать. — сказала Винки слегка удивлённо. Она заметила изменения сразу. Для таких близких к магии существ перемены в энергетическом фоне очевидны, и ей стоило многих трудов не спросить Хозяина об этом напрямую. Он был вновь спокоен, как море в штиль, но от того и более непредсказуем. Он мог бы ответить, объяснить, а мог сообщить слуге, что это её совершенно не касается каким-нибудь жалящим заклинанием, будто эльфийка не была старше его в два с половиной раза. Но вот что можно утверждать наверняка: он целенаправленно отпустил сковывающую его и Мисс Поттер между собой цепь, и причиной этому была новая, более удачная идея.

Кэсси охнула. Она и предположить не могла, зачем бы Гонту это понадобилось. В такое было сложно поверить. Возможно он просто заработался и забыл? Хотя этот вариант звучал как чушь даже больше остальных.

— Почему? — спросила она.

Эльфийка пожала плечами. Она сама смогла объяснить это только тем, что Мистер Гонт, её несчастный одинокий хозяин, соскучился по настоящей компании своей юной занозы. Или возможно он имел менее сентиментальный план, о котором не по статусу интересоваться одному старому эльфу.

Воцарилось молчание и оно казалось до дрожи уютным, в отличие от всех предыдущих вечеров. Ночь за окном была глубокой и синей-синей, холодной. Даже картина на стенах сменила свою палитру, вписав в кроны деревьев жёлтый и красный, а в шкурки искусно выписанных лошадей густой кудрявый подшёрсток. Они мирно спали под раскидистым дубом, привалившись друг к другу круглыми боками для сохранения тепла. Ноябрьский ветер то и дело трепал деревья и травы, создавая приятный шелест, шепчущий о приближении зимы. Надо же, думала Кэсси меланхолично, а ведь я проворонила целую осень. С деревьев в подлеске облетали последние листья, звёзд на небе не было видно за готовыми пролиться на землю дождём тучами. Один только полумесяц размыто сиял, заливая голубым молоком всё, до чего дотягивался его прищуренный, слепой от облачной хмари, глаз.

Две недели назад люди праздновали Хеллоуин. В этом году Кэсси не почтила своих мёртвых цветами на их общей могиле в Годриковой Впадине. Она боялась точно так же проворонить и Рождество. Если Гонт больше не поддерживает заклинание, то опасаться в общем-то нечего, но сомнение травило душу. Что если Кэсси опять станет неудобной? Что стоит ему вновь сделать её всего лишь куклой? Кэсси хотела ясным умом посмотреть, как же он поведёт себя дальше. Возможно ей стоит потянуть эту комедию подольше, притвориться будто она ещё не в себе? Глупость, он наверняка всё сразу поймёт. Гонта категорически нельзя держать за дурака, потому что он им ни на йоту не являлся. Он бывал иногда рассеян, самонадеян и зол, но никогда наивен и, тем более, доверчив. Он мог подыграть, чтобы потом посмеяться. Хотела ли Поттер вновь стать объектом его насмешки? Совсем нет. Мистер Гонт вполне обойдётся и без подобных развлечений.

— Хотите чаю, Кэсси? — Винки выдернула её из размышлений. Она выглядела обеспокоенной состоянием девушки, но не сильно переживала, списывая это на действие заклинания. В конце концов из жизни человека выпали два месяца, а это совсем немало. Да и не может не оставить след. Девушка была, на взгляд Винки, даже слишком безразлична, будто ещё не отошла от шока.

Кэсси кивнула.

— Да. И может немного коньяка с мёдом? — хмыкнула она. Алкоголь поможет возбуждённому разуму успокоится. Эльфийка кивнула и улыбнулась ей, ободряюще и по-матерински. Кэсси запоздало подумала, что той придётся проделать путь к кухне пешком, либо аппарировать из холла, где никого нет, а после вернуться. Гонять её вот так было как-то… некрасиво, что ли. В конце концов она ведь так беспокоилась. Она и сюда-то пришла пешком через пол поместья. Но было уже поздно её останавливать, ведь домовушка выскользнула за двери.

Без компании стало как-то совсем тоскливо. И тихо. Ветер бросался на окна порывами, будто очень хотел попасть внутрь и пошарить в комнатах этого странного человечьего жилища. Зачем им, глупым существам, прятаться в камне и бетоне? Чем им, чудакам, не угодили дупла и норы? Кроны и земля? Этот древний дикий уют. Кэсси хотела бы лечь на землю, какой бы холодной она в осенний ночной час не была, и позволить ветру укутать себя в одеяло жёлто-бурых сухих листьев. Хотела бы сойти среди них за свою, быть такой же сухой и мёртвой. Пустой. Кэсси тихо хмыкнула. Соответствовать своему имени полностью, а не только морально. «Пустота» — это сила, сказал Бартоломью Принц, и оказался прав. Без эмоций и, соответственно, волнений её телу было лучше. Больше не было тянущей боли в груди потому, что организм регенерировал, пусть медленно и почти незаметно. Возвращаться в свою клетку Кэсси не собиралась, но она хотела попробовать не волноваться совсем. Забить, сделать вид, что ничего её не колышет и просто радоваться каждому мигу сладкой долгожданной свободы. Притвориться, что это не заранее провальная по всем фронтам идея. Жук, победивший тапочек, что может быть абсурднее?

В изножье кровати возник поднос с двумя дымящимися чашками и тарелкой печенья с шоколадной крошкой. Кэсси потянулась к одной и осторожно принюхалась, тут же улавливая нотки спирта. То, что нужно, чтобы согреть холодеющие от тревоги внутренности и мирно заснуть после. Лучше бы справилось зелье, но Кэсси приходила в ужас при мысли о любой вещи, которая могла затуманить сознание и серьёзно повлиять на функционирование тела.

Некоторое время спустя вернулась и Винки, аккуратно прикрыв за собой дверь.

— Все спят? — спросила её Кэсси с мягкой улыбкой. Чай оказался даже слишком хорош и крепок. Тянуло на разговоры.

— Да. Четыре часа ночи, куда им бодрствовать? — фыркнула эльфийка. Она тоже забралась на кровать, когда Кэсси предложила ей половину одеяла. В доме было тепло, но пол оставался довольно прохладным и спускать ноги вниз лишний раз совсем не хотелось. А таким низеньким существам, как эльфы наверное и подавно было холодно.

— Мистер Гонт мог бы. — он же как чёртов вампир: бледный, острый и глаза в гневе светятся. Кэсси сомневалась, что он вообще спит каждый день, как нормальный человек. Он был гиперответственным трудоголиком, какой тут сон, когда на твоих плечах целая страна?

— Мог бы. — Винки мотнула головой, призывая опустить эту тему. На своего хозяина она была зла за всю эту ситуацию, в которой не могла не сочувствовать его гостье. Все эти игры и попытки вывести Мисс Поттер из равновесия ради собственной забавы Винки считала абсолютно нечестными. Кэсси, на её скромный взгляд, не пыталась его задеть ни разу, а ему не составляло труда её обидеть. И пусть лишить девушку воли было в моменте правильно и для её же блага, но всё равно казалось жестоким. Не просто так это заклинание называлось «Непростительным», ведь оно могло свести человека с ума, либо оставить беспомощным до конца его дней. Она, как никто другой, знала, как именно эти чары влияют на сознание, ведь имела неосторожность использовать их на одном из самых дорогих ей волшебников.

Потянулось ленивое обсуждение всякой ерунды от событий в доме до изменений погоды. Винки повторялась, рассказывая то, что Кэсси уже слышала от неё раньше. Наверняка эльфийка и не подозревала, что все её односторонние беседы с безразличным телом, в котором Кэсси была заточена, девушка слышала вполне ясно, ведь ей больше не на чем было сосредоточиться. Так домовушка вновь упомянула, что после того, как дети уехали учиться, в доме стало куда спокойнее и легче работать, и эльфы маялись почти без дела. Всё же для времён без шебутных малявок, которых нужно кормить и за которыми нужно убирать, прислуги в доме было излишне много. Леди Люси и Брианна всё чаще отсутствовали, отбывая на вечеринки с такими же скучающим без детей дамами, да и их мужья время от времени выпрашивали у Министра отгулы. Гарриет и Тамара всё равно почти всегда оставались в доме, так что беспокоиться не о чем. Пару раз на завтраках присутствовал Джон, чтобы позаниматься с Карлом правописанием и литературой после. Ребёнок скучал без своей сестры и её друзей, ведь кроме совсем маленькой Энни, к которой его не подпускали, он в доме был совершенно один. Эван, его отец, старался проводить больше времени дома, чтобы мелкий совсем не загрустил. А вот, и без того неуловимый, Ларс Джонс совсем пропал, появляясь разве что на ужинах. Как и Мистер Гонт. По словам Винки он вообще прятался в своём кабинете, потому что не хотел отвечать на вопрос, что стряслось с Кэсси Поттер. У него было слишком много дел, чтобы расшаркиваться со своими любопытными подчинёнными. В противном случае, он не сдержал бы грубости в приказе прекратить действовать ему на нервы.

Последнее нападение потрясло не только Магическую Британию, но и весь мир. Распространение паники удалось в конце концов остановить, убедив всех, что большая часть написанного в СМИ это наглая ложь, созданная для того, чтобы привлечь внимание к изданиям такой животрепещущей темой. Но Кэсси склонялась к мысли, что всё они правильно пишут. И про подражателя Волдеморта, и про его новых «Пожирателей Смерти», и про неизвестное существо, которое видели на месте событий прибывшие туда авроры. Поттер долго искала в себе пути к этому человеку, к новоиспечённому Тёмному Лорду. Она ведь точно была с ним чем-то связана, какой-то нитью, раз обращение и нападения совпадали. Без того, чтобы точно знать, когда Кэсси точно находится в нестабильном состоянии невозможно подгадать момент для атаки. И она, хоть убей, не могла вспомнить ни одного факта, который мог пролить свет на суть этой связи. И имеет ли её Проклятие отношение к этому существу, которым она становится. Может это вообще что-то другое? Может быть какой-нибудь Тобиас Снэйп, муж Эйлин Принц и отец Северуса Снэйпа, имел в своём роду магов, способных обращаться в другую сущность? Уже, к сожалению, некого было спросить. Стоило обсудить это с Министром, но было так страшно. Поттер не знала, в курсе ли Гонт. Соотнёс ли он даты и события. Не поставит ли Кэсси сама на себе крестик для прицела, точку на мишени, этим заявлением. Ладно если Гонт после этого её просто убьёт, но хуже, если решит использовать. И тогда безопаснее жить безвольным овощем, чем порождением тьмы, пожирающим души.

Женщины закончили болтовню к рассвету. Кэс давно так ни с кем не общалась, чтобы не мочь заткнуться и выливать из себя размышления, шутки и забавные истории. Будто все воспоминания о своей жизни, которые она откапывала все два года, пересматривала и перебирала, прозябая на собственной койке в очередном приступе меланхолии, чтобы снова себя закопать, сейчас приобрели совсем другие краски. Это ощущалось, как возвращение к себе, как способ их наконец отпустить. Их всех: мать, отца, Луну, Невилла, Хэдвигу, на содержание которой у Кэсси больше не было средств и места, Августу, работавшую дни напролёт, Ксенофилиуса, совсем тронувшегося умом и переставшего отвечать на письма. Вернона и Петунью, причинявших Кэсси моральную боль пренебрежением и обесцениванием её существования, а так же физическую, пинками и шлепками. Дадли, которому было до забавного всё равно на этот беспредел. Бэлль, наверняка повзрослевшую и счастливую, как надеялась Кэсси, ведь она понятия не имела, как бывшая подружка там живёт спустя столько лет. Раньше Кэсси не ценила такой дар, как умение разговаривать тогда, когда тебе хочется. А сейчас не могла им насладиться, жадно подбирая слова и рассказывая-рассказывая, до хрипа и болящего с непривычки горла.

Винки слушала, улыбаясь, и вставляла комментарии, от которых становилось ещё веселее и легче. Она была ужасно польщена тем, что человек ей открылся. В последний раз так много она знала о ком-то очень давно, и уже много лет встречала своего дорогого младшего хозяина Барти только когда его звали в этот дом пару раз в год на какие-нибудь застолья. Он не забыл свою низкорослую няньку, вечно подзывал и здоровался, но всё-таки они уже никогда не будут настолько близки. Винки не знала того человека, которым её воспитанник стал после Азкабана и Империуса. Он всё ещё был умным до ужаса, но уже не таким улыбчивым и тёплым. Он был обижен на неё. Потому и отдал Мистеру Гонту, чтобы не мозолила глаза в отчем доме.

Она предложила разойтись уже когда Кэсси начала утомлённо зевать каждых пять минут. За окном светлело, месяц уплыл за порозовевший горизонт и проснулись первые неперелётные птицы. Остальные пернатые уже давно смылись куда-то к теплу и солнцу, которого в туманном Альбионе в последнее время всё меньше и меньше.

Для живущих в доме день только начинался. Проходя мимо холла в сторону комнат прислуги, Винки заметила Гонта, уже полностью собранного. Он целеустремлённо направлялся к двери. Эльфийка хотела подождать пока Хозяин скроется за деревянными створками, но тот её заметил. Он, вообще-то, всегда всё замечал, особенно когда высыпался и головная боль не отвлекала его.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он негромко, но по холлу всё равно прошлось эхо. Конечно же он был заинтересован, ведь его самый старший и главный эльф стоял в пижаме и тапочках посреди дома, а не в своей постели или в подсобных помещениях, где ей и её собратьям полагалось быть.

— Я навещала Мисс Поттер, сэр. — покорно сообщила Винки. Том кивнул. Ну конечно, как же без этого. Ему казалось даже забавным, как она приняла наказ приглядывать за Поттер за основную задачу. И как первой примчалась, ощутив, что на одно мощное заклинание в доме стало меньше. Том немного ревновал. В конце концов это его домовик. Но был подспудно благодарен, ведь его домовик хорошо исполнял свою работу.

Его план на день резко изменился в связи с неожиданно растаявшим Империусом. Он хотел отработать в Министерстве полный день, разрабатывая стратегию в очередных переговорах с делегацией из Германии, упрямо не поддающейся даже на откровенно лакомые предложения. Они будто чего-то ждали, будто тянули время и это изрядно нервировало вообще всех, включая даже палату Лордов, которые и причастны то были к этим мирным договорам довольно опосредовано.

— Сообщи Мисс Поттер, что я зайду после обеда. И займись наконец своими обязанностями, ей не пять лет, чтобы ты от неё не отходила.

Хотя Том иногда сомневался, не нужен ли этой девчонке круглосуточный присмотр. Без надзора она могла вытворить всё, что угодно, это они уже проходили. Именно потому двери её комнат были заперты. Внутри есть мало вещей, которыми Поттер в состоянии причинить себе вред. Окна не выпустят наружу, разбить ничего не выйдет тоже, ведь на всей мебели лежали сохраняющие чары. Максимум попробует утопиться в ванной, а это сложно физически и морально. Ещё есть столовые приборы, конечно, которыми можно вспороть кожу. Правда это не всегда смертельно, но мучительно и тяжело провернуть. Поттер выбрала яд, чтобы не страдать, значит никаких вскрытых вен. Но Том всё равно направил к ней Нагайну, пусть та сегодня и не собиралась к девчонке в гости. Для своего собственного спокойствия.

Он почувствовал, что заклинание больше не работает ещё ночью. Ниточка, соединяющая его и Поттер натянулась в последний раз и щёлкнула, распавшись. Что там стало катализатором ему было не интересно. Наконец-то, думал Том, наконец-то. Он уже устал ждать. По правде сказать, для человека, который никогда раньше не сталкивался с подчиняющими заклинаниями девчонка справилась на удивление быстро. Сработало природное упрямство. Она почувствовала ослабление и надавила в месте разрыва, выползая на свободу из душной тюрьмы собственного разума. Стоило похвалы.

* * *

Солнце было уже высоко, когда Кэсси наконец смогла разлепить тяжёлые веки, чтобы этот день, короткий и спёртый, наконец начался. Ей снился такой прекрасный сон, никак не связанный ни с её жизнью, ни с Проклятием. Она летала, как летают птицы, лёгкие и свободные. У неё были сёстры, такие же крылатые, как гарпии, или валькирии, уносящие души погибших с поля боя. Сон был таким реальным, он трепал волосы встречным ветром, раздувал перья, поднимая тело выше и выше. Сердце замирало в восторге в крутых пике, когда её туловище-веретено крутилось и взмывало выше и выше к обжигающим лучам оранжевого, как апельсин, солнца. Воздух небес напоминал безмятежную водную гладь, покинуть которую было подобно смерти. От того неподъёмное сонное тело ощущалось даже тяжелее обычного. Впрочем, это могли быть и не игры разума. Сверху и впрямь что-то лежало, чёрт возьми. Кэсси дёрнулась, распахивая глаза шире и чувствуя как подскочил пульс.

Нагайна.

Змея позабавлено шипела, водя по воздуху языком. Она обвила девушку своими крупными смертоносными кольцами, как добычу, но не сжимала их, чтобы переломать кости. Она знала, что в таком случае Хозяин накажет её и будет очень расстроен, ведь девчонка ныне была его любимой игрушкой.

— Ты сегодня пахнешь по-другому… — протянула Нагайна задумчиво, — И реагируешь.

Раньше и впрямь девушка не дёргалась, пусть змее и было не сильно понятно, почему, ведь она такая большая и страшная, но и она сама раньше не забиралась к этому человеку в постель. Но Том строго приказал ей приглядывать за Поттер, а Нагайна всегда старалась выполнить его поручения лучшим образом, вот она и пялилась девушке в лицо своими узкими зрачками в огромных круглых глазах. Кэсси сдвинулась в попытке вылезти из-под наглой рептилии, взъерошила себе волосы. Она испугалась. А как тут не пугаться, когда перед твоим лицом маячит треугольная башка кровожадного хищника? Нагайна могла легко поместить в свою пасть её голову и ей даже не пришлось бы сильно раздвигать челюсть. Попытка не волноваться провалилась мгновенно. Кэсси уже была взволнована.

Нагайна проворчала и выпустила человека из объятий, тут же занимая нагретое место на простынях. Кэсси выдохнула облегчённо, больше не чувствуя себя в ловушке. Нагайна иногда приходила непонятно зачем, будто присматривалась, принюхивалась. Впервые её сюда привёл сам Том, а после она нашла путь к комнате по запаху, передвигаясь в перекрытиях между этажами дома или по водопроводу. Однажды за этим её застала сама Кэсси, очередным вечером принимая душ. И испугалась она меньше, чем должна была, огромное шлангообразное болотного цвета тело, спускающееся по трубе для сушки полотенец. Змея не причиняла вреда, и в основном молчала, либо ворчала что-то про себя, так что Кэсси быстро перестала ждать от неё зла, ведь змея никогда не позволяла себе сильно приблизиться. Нагайна, очевидно, была просто любопытной и новый человек в доме казался ей интересным.

Кэсси оставила гостью на кровати, тихо перемещаясь по спальне, чтобы переодеться во что-нибудь более защищающее, чем тонкая пижама. Она впервые за два месяца двигалась осознанно, и из-за этого была рассеяна и неуклюжа, будто младенец, который только учится управлять своим телом. Она сдалась привести себя в порядок, когда в очередной раз уронила зубную щётку. Склонилась над раковиной, сдерживая отчаянный стон. Это так унизительно. Врагу не пожелаешь. Хотя нет, она пожелала бы, пусть и всего одному человеку. Тому Гонту. Вряд ли он хоть когда-нибудь испытывал на себе действие Империуса, но если нет, то его ждало бы удивительное приключение после. Для такого как он подобная беспомощность — хуже смерти.

Кэсси подняла голову и взглянула на себя в зеркало, отмечая, что выглядит непривычно, ведь всё это время ей не удавалось как следует себя разглядеть. В целом ничего не поменялось, ведь времени прошло совсем немного, но волосы уже касались основания шеи, а не топорщились у затылка, как в самом начале, чёлка неудобно падала на глаза — её стоило бы подстричь — а в глазах появилось какое-то выражение, похожее на тревогу и безнадёгу одновременно. Кэсси чувствовала себя крысой в клетке, не смотря на всю свою ярость, как в той песне. Радость быстро сменилась мучительным ожиданием беды. Она прикидывала, как сохранить нейтралитет, хотя ей хотелось кричать и драться до тех пор, пока голос не охрипнет, а руки не будут разбиты в кровь о чужое лицо.

— Мисс Поттер. — Винки возникла позади, совсем не напугав, Кэсси заметила колебание пространства за своей спиной в зеркале. По сочувствующему лицу поняла, что эльфийка с плохими новостями. Впрочем, тяжело было ожидать другого, — Мистер Гонт зайдёт к вам через пару часов.

— Так скоро? — Кэс воззрилась на Винки с усталым удивлением. Кэсси почувствовала, как её тело покрывается холодным потом. Что делать? Что говорить? Как выпросить себе свободу? На ум приходил один вариант. Можно было предложить Гонту Непреложный Обет, клятву не причинять себе самой вреда. Тогда ему не о чем будет беспокоиться. Но это тупик. В случае, если страдание станет невыносимым ей никто не поможет. И палочка! Кэсси нужна её палочка!

— Да. Вам не о чем беспокоиться, я уверена. Он сегодня в хорошем расположении духа.

— Ясно. — ответила Кэсси как можно спокойнее, чтобы лицо Винки перестало жалостливо кривиться. Как будто ей не было плевать на его настроение. Конечно, от этого зависел итог их разговора, а он точно состоится, да и реакция на некоторые вещи тоже, но в остальном это ни на что не влияло. Кэсси не боялась его гнева, лишь заклинаний из его волшебной палочки. Как не успокаивало её и его спокойствие, такая редкая птица в их встречах. Поттер покинула ванную и уселась на кровать, подвинув тушу змеи к изголовью. Нагайна недовольно зашипела, но быстро замолчала, заметив в комнате ещё и эльфа. А Винки наоборот принялась громко ворчать, что животным на постели не место, но держалась от Нагайны на почтительном расстоянии. В конце концов её съесть было ещё легче, чем Кэсси.

Комната осталась прежней, лишь стул от письменного стола до сих пор находился радом с кроватью, да композиция в вазах сменилась на букеты из ярко-жёлтых гладиолусов на высоких ножках. Кэсси не могла найти себе покоя. Бродила по комнате туда-сюда, то хватая вещи в руки, то бросая назад, будто не могла решить, на какие места их переставить. Она перебрала вещи в шкафу, зная, что это ничегошеньки ей не даст, переставила местами вазу и статуэтку, чтобы убрать злосчастные гладиолусы подальше с глаз, стряхнула пыль с плюшевого белого единорога с радужной гривой. Его нарисованные собратья с вежливым интересом наблюдали за копошениями человека и провожали круглыми глазами голову Нагайны, которой та водила из стороны в сторону, чтобы не терять девушку из поля зрения. Она пыталась осознать, что же та делает. Для змеи вся эта людская суета была истинно-непонятным занятием. Разве не хотелось им просто полежать? Поспать? Погреться? Помечтать о давно почивших любимых? Дурость, думала Нагайна и шипяще вздыхала.

— Ты успокоишься или нет? — недовольно уточнила она, громким шипением разрезав нервную тишину. Кэсси замерла, а после, фыркнув, отпустила занавеску, которую пыталась покрасивее поправить под оханья Винки.

— Нет. — просто ответила Кэсси. Она решила не раздражать животное больше, и не слушать причитания эльфа, потому вышла в гостиную, чтобы осмотреть ещё и её. Мозг требовал сделать место жительства безопасным и комфортным, чтобы хоть немного угомонить тревогу. Но она не успела даже придумать, чем тут заняться, как обомлела. Том Гонт как раз закрывал за собой дверь.

Дыхание Кэсси сбилось, пульс подскочил и горло сжалось от испуга. Как бы она не бранилась, как бы ни пыталась утопить в себе этот мучительный страх, а тело не обманешь. Как и Гонта. Мужчина выглядел совершенно расслабленным, но серьёзным. Во взгляде его карих омутов и уголках губ не таилось насмешки или снисхождения. Не было и гнева, в этом Винки оказалась права. Том стоял с одной рукой на ручке двери, тогда как в другой сжимал серо-голубую однотонную коробку с изящными золотыми вензелями на уголках. На нём была тёмно-синяя рубашка, классические чёрные брюки и его обычное пальто, довольно… маггловское, будто в мантиях ему было не удобно. Кэсси в очередной раз подумала, что он вполне возможно провёл детство среди немагов. Чистокровные волшебники не представляли жизни без объемных рукавов и длинных подолов в верхней одежде. Даже на снимках для газет и журналов он был одет в парадные костюмы лишь на половину имеющие крой по последней магической моде. Кэсси будто заново его встретила, только теперь осознание, что он не просто пугающий незнакомец, а её единственный ключ к свободе больно ухнуло по затылку. Стоило не просто проявить смекалку и осторожность, нужно было показать себя человеком готовым к диалогу. Когда как на самом деле хотелось залезть на ближайшее дерево и притвориться веткой.

Мужчина отвёл взгляд, пряча неодобрение. Лучше бы ты была в пижаме, подумал он. Пижама выглядела не лучше выцветших джинс и порядком истрепавшегося свитера с вышитыми на нём ромашками, но ею можно было объяснить неопрятный вид. В конце концов, зачем приказывать переодеваться человеку, который большую часть времени всё равно проводит в постели?

— Здравствуй. — поприветствовал он без намёка на недовольство. Он хотел начать на хорошей ноте, и на ней же и закончить, но развитие диалога пока предсказать не мог. Страх Кэсси щекотал под подбородком некоторым подобием удовлетворения, и в то же время бил под дых, ведь чем дольше девчонка на него в обиде, тем тяжелее будет получить её добровольное согласие на связь. Но тут он сам виноват, бессмысленно отрицать. Ему предстояло аккуратно подвести Кэсси к этой мысли, расставить акценты в разговоре так, чтобы до неё наконец дошло, насколько это важно для них обоих.

В первый раз, когда Гонт заявился к ней в комнаты, чтобы поработать в её молчаливой компании, Кэсси тоже была напугана, но не так. Её разуму ничего не грозило, она боялась за тело. А Гонт даже не попробовал приблизиться. Выбрал себе из двух самое удобное кресло, приказал Кэсси сесть в соседнее и погрузился в документацию. Кэсси было, что ему сказать в такие моменты, он наверняка мог уловить этот поток ругательств в её сознании, и по нахальной ухмылке Кэсси понимала, что так и есть, но ей не позволяли отвечать искренне на все ехидные расспросы. А сейчас все слова просто застряли в горле. От каждой буквы и интонации зависела её чёртова жизнь, Поттер была уверена.

— Добрый день. — выдохнула она тихо, заставляя голос не срываться. Том прищурился на секунду и сделал два шага в глубь гостиной, к тому самому креслу, которое ему так понравилось. Спиной к стене, лицом к двери, а сбоку его бумаги подсвечивал свет из окна. Грустно, решила Кэсси, что даже в собственном доме он ждал удара в спину.

— Думаешь? — уточнил Том. День, который начался с отказа в любом сотрудничестве со стороны Литвы, и прекращении поставок Колкого Пустырника для улучшенной формулы Умиротворяющего Бальзама оттуда же, не может быть добрым. Не беда, есть страны, которые могут перекрыть эту потребность, но всё же это новый виток бюрократии, а бумажки вызывали у Тома острый приступ мигрени. Это уже не говоря о совещании, которое мужчина отменил, чтобы провести вечер со своей дорогой занозой. Он ещё раз цепко взглянул на девушку и кивнул на диван. — Присаживайся.

Кэсси, ни жива ни мертва, на негнущихся ногах прошагала к дивану и села на самый край, будто не была хозяйкой собственных покоев. Старалась не выпускать Министра из поля зрения, а тот тоже не сводил с девушки тёмных, загадочно поблёскивающих глаз. Поттер была отдохнувшей, выглядела здоровой, но взгляд её, внимательный и тёплый, всё равно приобрёл какую-то усталость теперь, когда она могла взять под контроль свою мимику вновь. Тому это не понравилось. Не то, чтобы он ожидал какой-то радости или смирения, это больше походило бы на сказку, но точно не ожидал испускающую последний дух надежду. Ему нужен был огонь.

Том поставил коробку на столик, сел, заложив ногу на ногу и призвал из погреба бутылку самого обычного скотча. Гадость, подумала Кэсси лишь бы отвлечься от своего сердца, бьющегося где-то в горле горячо и больно. Она пила алкоголь и на посиделках в гостиной факультета, и позже с друзьями, но к терпкому и обжигающему пищевод вкусу виски так и не привыкла. Ей больше нравилось что-то сладкое. Мужчина налил в гранёный стакан ровно на два пальца и сделал глоток, не поморщившись, будто воды глотнул. Показателем чего это было Кэсси не поняла, но решила, что Гонт должно быть совсем в отчаянии, раз взялся за алкоголь в чужом присутствии. Ни разу она его за этим ещё не застала, ведь он, скорее всего, просто не имел привычки. Неужели всё это, новый Тёмный Лорд и его нападения, так напрягают его? Или он, возможно, просто готовился к непростому разговору. Или демонстрирует слабость, чтобы подарить Кэсси немного контроля над ситуацией. Будь проклята эта способность придумывать людям мотивацию.

— Как твои дела? — выронил Том с выдохом. Он замер в кресле, как ящерица, настороженно-неподвижно. Пригретый солнцем, но готовый к действиям в случае, если его собеседница начнёт создавать неприятности.

Кэсси едва остановила себя от шокированного смешка. Её сердце наконец начало биться медленнее.

— Вы что, шутите?

— А я похож на шутника? — спросил Том, приподняв брови. Кэсси дёрнула плечом, отвела взгляд, боясь, что ответный, сосредоточенный и с алыми отблесками в волокнах радужек прожжёт в её собственных зрачках дыру.

— Я в порядке.

Это конечно же была наглая ложь. Тело не страдало, даже сейчас, когда она была искренне напугана — опять же, любые шансы не реагировать истлели даже раньше, чем Поттер смогла взять себя по контроль — а привычная в обычных обстоятельствах боль за рёбрами не показывала носа, потому что эти два месяца дали магии немного залечить и треснувшее ядро и потускневшие токи. Пугало, что этот результат совсем не долговечен. Том кивнул без выражения, просто давая понять, что принял ответ к сведению.

— Я думаю, что мы можем возобновить твои занятия. — сообщил он. Девушка дёрнулась и посмотрела на него с таким выражением, будто не смела надеяться. Том позабавлено хмыкнул. Порадовать её оказалось легче, чем недолюбленого ребёнка лишней конфетой. Да и в конце концов они ведь договорились, а Министр Гонт предпочитал всегда доводить дело до конца даже при тухлом раскладе. Теплеющий взгляд Поттер внезапно согрел его не хуже пламени. Том продолжил говорить, не дав себе и шанса задуматься об этом странно приятном чувстве, — Если исходить из отчётов твоих преподавателей, до конца программы вы доберётесь к концу ноября. Думаю мы сможем устроить тебе экзамены пораньше, где-то перед Йолем.

Его тон звучал наигранно-безразлично, прятавший за собой снисходительную усмешку. Кэсси слушала его, затаив дыхание и слегка раскачивались, не способная усидеть на месте. Она боялась поверить, что ей всё ещё доступна эта возможность. Что Гонт не злится настолько, чтобы забыть о своём обещании. Может это лишь шутка? Он всё ещё вёл себя загадочно и непредсказуемо. Не за этой же мелочью он пришёл, в самом деле. Мужчина замолчал, чтобы через секунду отдать прохладный приказ.

— Подойди ко мне.

Кэсси замерла на секунду, загипнотизированная его тоном, а после несмело поднялась, чтобы сделать к Министру шаг. Её до безумия пугал он сам в этот момент, когда ни по лицу ни по телу было не ясно, что он задумал. Будь её воля, их разделяли бы километры километров, и несколько бронебойных стен. Том, уловивший эту мысль, расплылся в улыбке такой нежной, что и не скажешь, что за ней прячутся острые зубы. Атмосфера в комнате внезапно переменилась, будто эта пара предложений была лишь умело скроенной игрой.

Стоило Поттер приблизиться, как мужчина схватил её за талию и усадил к себе на колено, не обратив внимания ни на вскрик, ни на попытку врезать ему в нос локтем. Она приземлилась неудобно и неловко, пришлось ухватиться за рубашку Гонта, чтобы не соскользнуть позорно на пол. Он тут же подгрёб девушку поближе, притираясь грудью к её жаркому плечу. Его большая узкая ладонь ощущалась на коже под задравшимся свитером раскалённой, как нагретое добела железо в контрасте с холодящим ремешком наручных часов. Они — чистый китч, решила Кэс, волшебникам ведь не нужны чёртовы часы.

Волшебная палочка упёрлась Кэсси в горло, больно ткнув под подбородком острым кончиком выкрашенного в чёрный гладкого дерева. Девушка вздрогнула и тяжело сглотнула, чувствуя на своей шее внимательный взгляд. Её сознание билось в истерике. Она не сомневалась, что для всё кончено прямо сейчас, несмотря на заверения Винки. Ну или Гонт хотел заставить её в это поверить. Что за странная жестокая игра?

— Вот что ты думаешь? Как я жесток? Непредсказуем? Как потешаюсь над тобой? — глубоко и вкрадчиво тянул он девушке на ухо, крепко удерживая за бок, и в голосе не было ни намёка на милосердие, только какая-то затаённая опасность. Том веселился от того, как кололо раздражением это недоверие, это ожидание подставы. И как же он это понимал! Разве он ожидал иного? — Как ты, несчастная, — здесь Том издал унизительный смешок, — будешь жить под Империусом до конца своих дней?

Он замолчал, давая Кэсси время, чтобы собраться с мыслями, так как её мозг от испуга и пробегавшего по телу незнакомого жара начал давать серьёзный сбой. В основном от испуга, она утешала себя. Девушка отрывисто кивнула, понимая, что вопрос действительно требует ответа, и соврать здесь не выйдет. Том продолжил:

— Я предпочитаю быть последовательным в своих действиях. Зачем мне обещать тебе что-то, а после это отбирать? Но если тебе так хочется, я не разочарую. — в этот момент дыхание Тома коснулось кожи щекоткой. Кэсси снова сглотнула, чувствуя, как её горло сжимается. Дыхание было быстрым и поверхностным. — Назови причину, почему мне не стоит этого делать.

Он откинулся на спинку кресла, чтобы больше не дышать девчонке в висок, сбивая и без того нестройный ряд её размышлений. Тёмные глаза Поттер забегали, перескакивая со штор на обои и назад, брови приобрели страдальческий излом. Ей искренне казалось, что Гонт приставил к её горлу нож, хотя волшебная палочка была ничуть не менее опасным оружием.

Она вдруг выдохнула и взяла себя в руки. Гонт ни единого своего слова не нарушил. Всё это время он был удивительно честен. Зачем врать сейчас? Не столько в этой шутке смеха, чтобы тратить на неё силы и время. Но Кэсси столько раз разочаровалась, что доверие давалось со скрипом старых замшелых шарниров, давненько не видевших ничего, кроме холодной земли и ржавчины от немилосердный дождевых капель. Девушка прерывисто вдохнула.

— Я… Я нужна вам. — ответила она негромко.

Том вскинул брови, призывая продолжать. Его холодный взгляд приобрёл некоторую заинтересованность, будто Кэсси встала на верный путь.

— Вы этого не хотите, потому… — она задумалась, на секунду исчезнув в себе. И её осенило таким простым и давно известным выводом. Чёрт возьми, с этого же всё и началось! С этого единственного предложения.

— Потому? — Том поторопил её, удерживаясь от удовлетворённой улыбки. Он бы потрепал девчонку по волосам, как собаку, успешно выполнившую команду, но решил не нервировать Мисс Поттер ещё больше. Она и так едва дышала, прижатая к его телу. Щёки уже давно стали совсем пунцовые.

— Вам нужна моя сила, а значит и я. Вы сами сказали, что нужно добровольное согласие. — закончила Кэсси тихо и даже как-то удивлённо, будто смысл этих слов дошёл до неё лишь сейчас. — Я вам… полезна.

Некоторое время Том молчал, пристально наблюдая за ней. Его глаза все ещё впивались в залитое багрянцем лицо, а палочка по прежнему прижимались к горлу, заставляя девчонку держать голову выше. Дыхание Тома вновь коснулось кожи:

— Говоришь «полезна»? — холодно спросил он, слегка прищурив глаза. Голос был низким и глубоким. — До сих пор ты доставляла мне одни неприятности.

Возмущение Кэсси на миг перекрыло собой страх. В её глазах вновь бушевало непокорное пламя, такое же рыжее и вихристое, как копна волос, качнувшихся в след за девчонкой, повернувшей к Министру лицо, чтобы бойко высказаться:

— Я не виновата, что вы воспринимаете моё проклятие как вызов! Я хотела уйти. И я хотела бы приносить что-нибудь, кроме неприятностей, но мне ничего нельзя делать без той тонны бумажек, которую Вы придумали!

От гнева она дышала тяжело, как человек, пробежавший марафон. Том поморщился, ведь громкий высокий голос девушки резанул по ушам, но зол он не был, наоборот его удовлетворение только росло. Кэсси играла чётко по нотам, сама того не зная следовала именно тому сценарию диалога, который был ему нужен. Гонт отпустил её и вплёл ладонь в волосы на затылке, ощутимо за них дёрнув, чтобы дать понять, что так с ним разговаривать не стоит. Она вновь замерла в его руках, внимательно прислушиваясь к тем словам, которые Министр собирался сказать дальше.

— Как хорошо, что мы так понимаем друг друга… — его глаза блестели от веселья, когда он вновь наклонился к чужой шее и жарко выдохнул девчонке под подбородок. Кожа мгновенно покрылась мурашками.

Щёлк.

Кэсси вздрогнула от неожиданности. Шею оплела изящная золотая цепочка и Поттер не удержалась от того, чтобы сразу же проследить звенья пальцами. Она и не заметила, как палочку отвели от кожи, чтобы вытянуть украшение из пустующей ныне коробки. Не заметила она и шуршания бумажного наполнителя, небрежно раскиданного по столу. Больше в коробке ничего не оказалось, кроме записки на внутренней стороне крышки, но со своего места Кэсси не могла прочитать, что там написано.

— Что это? — удивлённо воскликнула она.

— Артефакт. Он поможет сдержать действие Проклятия.

— Как? — девушка озадаченно взглянула на Гонта.

— Он будет отбирать у тебя часть сил, которая уходит на поддержание чар. Приступов удастся избежать, если ты будешь достаточно осторожна. Артефакт в этом поможет. — великодушно пояснил Том, а после взял расслабленную ладонь Кэсси в свою, — А теперь ты дашь мне Обет, что не причинишь себе вреда самостоятельно или через посредников, любыми способами.

Девушка попыталась вырвать руку из захвата и встать наконец, но чем больше она дёргалась, тем крепче Том сжимал пальцы, пока ей наконец не стало больно. Конечно же он подумал о клятве тоже, рассерженно сокрушалась Кэсси. А она даже на секунду успела поверить, что попытка самоубийства сойдёт ей с рук, ведь своё наказание она уже, судя по всему, отбыла.

— А если это поможет мне спастись?

— Ты и смерть рассматриваешь как спасение. — Гонт возразил тоном не терпящим возражений, — Нет.

Магия Министра, до этого мирно существовавшая на полу взметнулась и пробежала по телу девушки угрожающей волной. Запястье Тома осветилось золотистыми переплетающимися узорами с аккуратным краем, исписанным мелкими латинскими буквами. Если приглядеться, в них и прятались слова Обета, которым предстояло впитаться в мышци, вены и кости под кожным покровом и превратиться в кнут в случае невыполнения условий. Такая вещь легко могла оборвать волшебнику жизнь, перерубив кровоток. Кэсси хотела отказаться, но Гонт не позволил бы. Она ведь так ему нужна.

— Ладно! Ладно. — она набрала в лёгкие воздух прежде чем на одном дыхании выдать, — Я не причиню себе вреда самостоятельно или через посредников, любыми способами.

Золотой обруч скреплённой клятвы на миг пригрел кожу, а после исчез, оставив после себя лишь пару жёлтых искр. Кэсси чувствовала себя так, будто собственноручно вбила гвоздь в крышку гроба своей свободы.

— Если тебе понадобиться моя помощь тебе всего лишь нужно позвать меня. А насчёт твоей «полезности»… — Том помолчал, прикидывая варианты, — Я дам тебе работу.

Он разжал пальцы, выпуская из плена и чужую ладонь и чужие волосы, оставив после себя болезненное ощущение и фантомное тепло. Кэсси почему-то была уверена, что Гонт окажется холодным и влажным, как лягушка, а на самом деле грел не хуже печки. Она охнула в ответ и дёрнула головой заинтересованно.

— Министерству в начале года потребуется новый штатный зельевар. С этим ты вполне справишься. — он издевательски усмехнулся, — И «бумажки» у тебя к тому моменту уже будут.

Кэсси застыла, задумавшись, и была бесцеремонно скинута на пол. Девушка едва успела подставить руки, чтобы не разбить нос. Она в шоке села и посмотрела на Тома как на восьмое чудо света. Страх и напряжение резко сошли и мозг Кэсси слегка застопорился, поэтому теперь она чувствовала себя потерянной и резко уставшей от того колличества событий, что пережила менее чем за полчаса. Она вновь ощупала артефакт, чувствуя, как он нагрелся от тепла кожи. Цепь было лёгкой и тоньше мизинца, но крепкой.

Работа. Зелья. Зелья! Поттер быстро собрала себя с пола, когда поняла, что до сих пор сидит у ног Министра, как питомец у кресла хозяина. Теперь когда его лицо и руки были на приличном для двух едва знакомых людей расстоянии, думалось легче. У неё было столько вопросов. И про цепочку, и про работу, и про своё Проклятие, но она не решалась задать их, не совсем понимая, в каком Гонт теперь настроении. Его веселье превратилась в вежливое безразличие совершенно без перехода, будто все эти жесты и горячие выдохи были лишь для неё, хотя вполне могло быть наоборот. Он тоже напряжённо ожидал, что девчонка предпримет дальше.

— Я могу идти? — спросила Кэсси. Том, который потянулся к своему забытому на столике стакану, ухмыльнулся. Вот же.

— Так не терпится? Разве ты не хочешь спросить меня о чём-нибудь? — игриво подтолкнул он.

В ответ на это девушка возмущённо покраснела. О, какой великодушный жест, подумала она. Сначала мужчина надолго избавил Кэсси от своей компании, потом напугал до чёртиков, а после заставил успокоиться и снова взволновал, призывая срочно вспомнить всё, о чем она хотела поговорить, пока он давал ей возможность. Просто невозможно! Невыносимо! Но разобраться в этом стоило здесь и сейчас, поэтому девушка силой воли собрала мысли в кучу.

— Да, я хочу.

Том кивнул, перекатывая остатки виски по донышку стакана. Он, казалось, был отвлечён, но на самом деле этим нехитрым занятием была занята лишь часть его сознания.

— Так?

Кэсси выбрала из целого вороха размышлений самое ценное, вдруг вспомнив и метафорически стукнув себя по лбу.

— Вы вернёте мне палочку? — она звучала серьёзно. Оказаться безоружной равно беспомощной. Или даже мёртвой. Поттер, с тех самых пор, как получила остролистовую веточку в руки, осознавала, какая это ценность. Палочка была воплощением магии, её главным проводником. Теми крыльями, которые возвышали волшебника над немагом. Кэсси не оценила этого времени, когда была бескрыла.

Она могла побиться об заклад, что Гонт того же мнения. Или по крайней мере знал, насколько инструмент важен для Кэсси, если судить по коварной ухмылке, проскользнувшей по его губам и тут же исчезнувшей. Том сощурился. Дьявол, свирепо подумала Кэсси.

— Я понаблюдаю за твоим поведением и подумаю, стоит ли её возвращать.

Кэсси подавилась вздохом изумлённо.

— Это… — она не могла найти слов, — издевательство! Вы не можете.

Том даже бровью не повёл.

— Я не могу? Я могу всё, что угодно, а вот тебе стоит следить за своим тоном, иначе палочки ты не увидишь.

Кэсси будто пропустила эту угрозу мимо ушей. Взгляд Гонта холодил кожу.

— Она может понадобиться мне для учёбы!

— Ваш план по чарам почти окончен. Мы можем его сократить ещё немного, чтобы тебе не приходилось думать о таких мелочах. В нужных заклинаниях я сам подтяну тебя позже.

— Для работы? — настаивала Поттер.

— Ты не будешь варить составы такой сложности, чтобы для них была необходима палочка. — Гонт был совершенно прав. Скорее всего набор зелий Министерского медпункта не сильно отличался от школьного, так что можно будет обойтись даже без плетения артерий на полу лаборатории, как это было на уроках Зелий в школе, где ничего по-настоящему выдающегося не варилось.

Поттер опустила взгляд, чтобы Гонт в подробностях не прочитал все те нелестные эпитеты и способы послать его в чертям, которые она придумала за эту несчастную секунду. Том закатил глаза. Никак не научится. Девушка наконец села, на то же место на диване, что и обычно, поникнув. Она на миг зажмурилась от острого разочарования. Что ж, не впервой. Ей и так пообещали много хорошего, разве нет?

— Что-нибудь ещё, Мисс Поттер? — «Мисс Поттер» в ответ на это обращение поморщилась. О каком уважении теперь, чёрт возьми могла идти речь?

— В каком смысле артефакт будет отнимать силу? Насовсем?

— Нет, на совсем её отнимать буду я. — фыркнул Том. Девушка даже не удивилась, — А он будет задерживать её в себе и понемногу выпускать в пространство.

На столике внезапно возникла чашка с горячим кофе, заваренная заботливой Винки, уже порядком уставшей от подслушивания этого выматывающего диалога. Позже Том выскажет ей о том, что ей стоит делать, а что нет. Сейчас он с приподнятой бровью проследил за тем, как девчонка обхватывает чашку пальцами. Нежно розовую, и не подходящую ни к одному сервизу в доме. Похоже это была её чашка из полу-пустого одинокого чемодана в шкафу. Мужчина прекрасно помнил, чем закончился прошлый раз, когда он оказался в подобных обстоятельствах с Кэсси Поттер один на один. Впрочем, она не пыталась больше умыть его кипятком даже после известия о палочке, а мирно делала небольшие глотки горячего молочного напитка.

— А если мне понадобиться вся моя магия?

— Ты сможешь её использовать.

Кэсси вздохнула. Не то, чтобы становилось яснее, но выпытывать, как артефакт работает до мельчайших деталей не нашлось желания. Работает и ладно. Уже выяснили, что Гонт не желает ей зла, и что более удивительно, желает добра. В своей манере, агрессивной.

— Ладно. И всё же, если мне понадобиться спасение, как вы узнаете? — девчонка издала смешок, — Кроме всяких Нагайн…

— Разве это не очевидно? Твой ошейник зачарован. Это довольно практично, учитывая, что ты не сможешь его снять. — мужчина выглядел нахальным. Ему пришлось вмешаться в плетение чар на цепочке, чтобы добавить к нему новый функционал, и это оказалось неиронично тяжело. Работа мастеров, создавших её была искусной и плотной настолько, что чтобы вплести в неё новые чары, эти и ещё несколько особенно сложных, Тому пришлось долго обдумывать, как сделать это, ничего не порушив. Он приступил к зачарованию вчера и к концу был чертовски вымотан той ювелирной работой, которую проделал. И, конечно же, невыразимо горд собой. Впрочем, в удачном исходе он и не сомневался.

— Ну конечно. — Кэсси покачала головой, выглядя не впечатлённой, — И я предпочитаю «чокер», чтоб вы знали. На слежку он зачарован тоже?

— Естественно.

Ничего удивительного, решила Кэсси. Её лицо заметно скисло, когда она осознала, что Министр получает истинное удовольствие, контролируя каждый аспект её жизни. Но его нельзя было в этом винить. Возможно на его месте она тоже проявляла бы излишнюю осторожность с кем-то, кто так стремиться повстречаться со Смертью. В конце концов, она иногда думала, что если и станет матерью, то гиперопекающей, ведь всё детство никто не опекал её саму так, как это было нужно. Вот, получи и распишись. Она призадумалась.

Впервые Кэсси почувствовала, что кому-то искренне не всё равно на её здоровье и психическое состояние только лет в девять, когда какие-то незнакомые девочки спустили на «странную приживалу Дурслей» свою мелкую злобную псину какой-то дорогой породы вроде бассет-хаунда или таксы. Кэсси возвращалась из магазина с тяжеленным пакетом всякой всячины для сегодняшнего ужина, от которого ей самой достанется разве что пюре и ложка салата. Она заметила этих девочек ещё с другого конца улицы и даже планировала обойти их по широкой дуге или вообще по другой улице, потому что собачий лай пугал её, но решила, что много им, дурам, чести. Да и тогда пришлось бы тащить пакет лишних двадцать метров или тесниться между вплотную стоящими домами, чтобы срезать путь. А так можно было и на футболке зацепку случайно поставить, обтёршись плечом о наштукатуренную стенку. Тогда не избежать крику тёти Петунии.

В общем, прикинув варианты, она выбрала самый неудачный: девочки смеялись над её мальчиковой причёской и выцветшей от частых стирок юбкой, а стоило ей подойти ближе, как принялись фукать под визги разрывающейся лаем собаки. В какой момент эта псина за ней погналась, Кэсси не могла вспомнить. Какое-то время спустя она обнаружила себя на крыше того самого дома с жёсткой коварной штукатуркой. Девочки разбегались, вопя что-то о ведьмах, и их собака бежала за ними, больно щёлкнутая по мокрому носу случайной магией. Продукты из супермаркета рассыпались по асфальту и Кэсси надеялась, что пока она спуститься их не раздавят машины.

— Дорогая, как ты там очутилась? — удивлённо воскликнула Мадам Фигг, живущая в доме напротив дома Дурслей.

Кэсси не знала, как это объяснить и честно в этом призналась. Мадам Фигг была ей знакома, ведь старушка часто брала Кэсси к себе, когда Дурслям нужно было куда-то уехать без неё. От женщины пахло кошками и старым полежавшим печеньем.

— Я не знаю.

Старушка наклонилась, чтобы собрать еду назад в пакет, кряхтя и помогая себе клюкой. Кэсси тем временем подбиралась к краю крыши, стараясь не скатиться вниз на заднице и не ободрать её о шершавый шифер. Как на шум ещё не выглянули соседи — загадка. Возможно их просто не было дома. Кэсси зажмурилась, прикидывая, сколько ей лететь до земли. Не беда, всего один этаж, но с её точки зрения эти два с половиной метра выглядели как все десять. Благо внизу обнаружились пушистые декоративные кусты.

— Не ушиблась? — искренне поинтересовалась Мадам Фигг.

— Не-а. — просто ответила Кэсси, поправляя юбку и стряхивая с футболки листья.

— А не испугалась?

И тут Поттер подвисла, обдумывая, какого чёрта её допытывают. Конечно нет, хотела ответить она, чтобы не показаться слабачкой. Дадли бы её за такое засмеял. Но на самом деле… Да, испугалась. Маленькая собака так ужасно оскалила пасть с длинными острыми клыками, а полёт в кусты заставил сердечко на миг замереть.

— Немного.

Старушка охнула и покачала головой в сочувствии. После передала девочке пакет с продуктами. Тут до дома было рукой подать, а дяде Вернону не стоило видеть, что кто-то делает за Кэсси её «работу».

— Тогда может ты хочешь чашечку чая? Чтобы успокоиться. Когда отнесёшь тёте покупки.

Мадам Фигг была одинокой женщиной, и даже толпа котов не могла заменить ей простого человеческого общения. А Кэсси ей чем-то нравилась. И Кэсси… хотела чашечку чая.

Кэсси вернулась в реальность, медленно попивая свой кофе и стойко выдерживая нетерпеливый взгляд Гонта. Он допил свой виски и теперь постукивал донышком по подлокотнику кресла. Он, на самом деле, никуда не спешил. Сегодняшний день был последним в череде спокойных перед усердной работой, которая предстоит всему Министерству в конце календарного года, так что Том собирался насладиться им сполна, раз уж сам сегодня отказался от любой работы. Поговорить, поужинать, почитать перед сном и раствориться в мире грёз до утра. Он не желал уходить из этой комнаты, лишь перестать чувствовать недовольство сидящей напротив себя женщины. Он знал, что она отходчива и нужно только подождать. Ему даже не обязательно как-то умасливать её обещаниями и увещеваниями, пусть это и не составило бы ему труда. Но он молчал, позволяя Кэсси Поттер переварить всё самостоятельно. Будто она не занималась этим все два месяца.

— Что вы собираетесь делать с Проклятием дальше? — спросила она слегка угрюмо. Артефакт точно не был последним шагом, но самым успешным за всё это время. Ритуалы, а их было пять или шесть — Кэсси не могла точно сказать, ведь дни сливались в один от невыносимой скуки — с тех самых пор, как Кэсси потеряла контроль над телом, не принесли результата. В конце концов Министр освободил Невыразимцев от этой работы, видя, что им такое сложное задание не под силу. Кэсси тактически решила не упоминать своё внезапное открытие о том, что она, как оборотень, бесконтрольно превращается во что-то. Она закончила без насмешки: — Ритуалы ведь оказались неэффективны.

Том пристально посмотрел на Кэсси. На мгновение он задумался, постукивая кончиками своих длинных, тонких паучьих пальцев по гранёному боку стакана. У Тома уже был план, рискованный, поэтому он не был уверен, что Кэсси отреагирует правильно. Если бы она всё ещё была под властью Империуса, то он мог даже не спрашивать, но теперь, когда решил больше не подчинять её… Кэсси даже не была достаточно упрямой, чтобы противостоять его воле. Она сделает то, что ему нужно и без магии, хотя бы для того, чтобы исключить из собственной жизни страдание.

— Ритуалы бесполезны, ты права. — Том бархатно проворчал. Он тоже решил не упоминать, что знает. Девчонка пыталась даже не мыслить в том русле и, естественно, терпела крах. Для этого признания ещё не время. В конце концов, если всё получится, то этот секрет никогда не всплывёт на поверхность больше.

Кэсси нервно прикусила губу, наблюдая за мужчиной. Он, казалось, обдумывал свой следующий шаг. Некоторое время Том молчал. В комнате был слышен лишь ход напольных часов и мерный глухой стук подушечкой пальца по стеклу.

Тап. Тап. Тап.

Тап.

Звук оборвался. Мужчина посмотрел на Кэсси, и серьёзное выражение закралось в его тёмные глаза.

— Ты знакома с историей хоркруксов?

Кэсси моргнула, сбитая с толку. Она впервые слышала это слово. И даже представить себе не могла, что оно может значить. Но предположила, что это что-то из тёмных знаний с жертвоприношениями, огромными магическими вливаниями и потенциальной душевной травмой. В конце концов, если эта вещь подразумевала решение смертельного Проклятия, то обмен жизни на жизнь был неизбежен.

— Нет. Что это? — сказала она неуверенно, будто не очень-то и хотела знать ответ.

Блеск в глазах Гонта стал почти жестоким. Конечно, она не знала, ведь таким пай-девочкам — да, вспыльчивым и неконролируемо-мстительным, но всё же — никогда не придёт в голову копаться в запретной секции библиотеки Хогвартса в поисках записей о бессмертии.

— Это вместилище, в котором содержится часть души. Оно неразрушимо и в основном неуязвимо ни к одному воздействию. Чем больше таких вместилищ, тем тяжелее убить заклинателя, ведь он сможет восстановиться благодаря хоркруксу. — Том вещал не громко, но Кэсси всё равно чувствовала себя оглушённой его вкрадчивым менторским тоном. Это безумие! Кому вообще в здравом уме придёт в голову делить собственную душу? Разве это не смертельно? Она пыталась успокоить себя тем, что и одинаковый отпечаток магии у двух совсем разных волшебников это тоже безумие, но легче не становилось.

— Как?.. То есть, часть души отделяется? Как это вообще возможно? — омрачённо прошуршала она, едва проталкивая звуки сквозь сжавшееся горло. Она даже придвинулась ближе к краю дивана, увлечённая мыслью о такой неестественной сложной магии. Том поджал губы, осознавая, что весь прогресс их разговора висит на волоске.

— Она отделяется, — объяснил оон спокойно. Взгляд на мгновение скользнул к её груди, где за клеткой рёбер пряталось трепещущее живое ядро, под защитой которого и пряталась душа. — И да, это невероятно больно. Это запрещённая магия.

О, вот и всё. Господин Министр только что признался в использовании древних запретных знаний. Он буквально использовал себя в качестве подопытного. Он кого-то за это убил? Некоторые виды магии запрещены именно потому, что требуют человеческих жертвоприношений. После этого он не просто не должен быть Министром Магии, он должен быть казнён в Азкабане. Но только если кто-то об этом знает. Что, если Кэсси узнала об этом первой? Насколько уверен Том, что она никому не расскажет, чтобы она могла просто смириться с этим?

— Вы что, убили кого-то для этого? — уточнила она полу-шёпотом. Конечно, он убил. Он без зазрений совести признался в том, что выпустил Василиска на охоту за магглорожденными, а после каким-то подозрительным образом получил свою власть в Министерстве. Глупый вопрос, Кэсси Поттер.

К удивлению, тихий, но жуткий смешок сорвался с губ Гонта. Он откинулся на спинку стула и посмотрел на Поттер с прохладным удивлением. Он видел страх и трепет на лице Кэсси, когда она впитывала его объяснение. И ясно видел шок на лице, когда его слова проникли в её пустую рыжую голову.

— Я кого-то убил? — спросил он. Мужчина приподнял одну бровь, его губы изогнулись, образуя заметную улыбку. В гостиной повисла гробовая тишина. Кэсси поняла намек. Никто не поверит, и никаких доказательств на самом деле нет, только догадки. Девушка опустила взгляд и раздраженно поджала губы.

— Вы хотите, чтобы я создала хоркрукс. — тихо утвердила она. Кэсси даже думать не могла об убийстве, не говоря уже об убийстве человека. Она бывала жестока к обидчикам, иногда даже излишне. Но смерть? Она не смогла бы причинить никому такого вреда.

— Я не спрашиваю. Ты сделаешь это, — просто ответил Гонт, и его голос прорезал тишину. Кэсси вскинулась, впиваясь в Министра своими карими омутами. В них тлел знакомый протест. — Но не сейчас. Твоя магия нестабильна, а тело ослаблено. Ты просто не переживёшь разрыв.

Кэсси нахмурилась, кожа на лбу собралась в некрасивые мимические складки, как у маски кабуки. Том предпочёл бы видеть это лицо расслабленным. Его же выражение в противовес было спокойно-позабавленным, но глаза, такие же карие, копьями впивались Кэсси прямо в глаза. Сверлили, препарируя мозг.

— Я не понимаю… — сказала Кэсси и отставила наконец опустевшую чашку. Гонт полностью запутал её. Противоречивые эмоции занимали разум. Кэсси явно изо всех сил пыталась сохранить самообладание, и не дать своим чувствам выплеснуться наружу. Её пальцы вцепились в обивку дивана по бокам от колен, костяшки пальцев побелели от силы хватки. Том ещё некоторое время наблюдал за её борьбой, прежде чем ответить, едва заметное подёргивание тела Поттер раздражало его взгляд.

— Сначала мы проведём особый ритуал Плетения Душ, чтобы наши магические потоки соединились и я мог разделить урон от разрыва души. Тогда риск летального исхода исчезнет. И когда ты его создашь, тебе, потенциально, не будет угрожать смерть от Проклятия, потому что хоркрукс неуязвим, как и твоё тело, и половина твоей души всегда будет в безопасности. — великодушно объяснил Том.

С каждым словом у девушки всё сильнее и сильнее отвисала челюсть. Это звучало так кощунственно, но реально. Они договорились ещё в самом начале, логично, что Том наконец-то решился на этот шаг, когда все условия почти соблюдены. Она обретёт контроль над собственной силой, а он — доступ к этой силе. Особый ритуал. Изменённый им в соответствии с древними записями, которые Том собирал всё это время. Как только связь будет закреплена, мужчина получит магию Кэсси, которую так долго жаждал. Но быть связанным с таким непредсказуемым человеком, как Гонт, до конца жизни теперь, после всего этого, звучит как кошмар. Мужчина в любом случае поступит так, как ему заблагорассудится. Он просто предлагает сделать всё это без давления. Скорее всего, развлекается. Гонту нравится наблюдать за реакцией Кэсси и исследовать её мысли. Ему нравится заставлять её переступать через себя только потому, что он может предложить ей «чудо» спасения. Уже продуманное и запланированное решение оказалось таким заманчивым.

— Я не хочу никого убивать! — тихо воскликнула Кэсси и встала, начав расхаживать взад и вперёд по комнате, заламывая пальцы и натирая кожу на них в попытке успокоиться.

Том пристально следил за каждым её движением. Он не сразу ответил, наблюдая, и долгое время единственным звуком в кабинете был звук их дыхания, тиканье часов и мягкий топот шагов Кэсси, когда её стопы в цветных носках ступали по толстому ковру. Голос Гонта был холодным и тихим, но с оттенком разочарования, когда он сказал:

— У тебя есть варианты получше?

Его слова заставили Кэсси застыть на месте посреди комнаты. Девушка обернулась, её взгляд встретился со взглядом Тома. В широко раскрытых глазах и на бледном лице перемешались гнев и отчаяние. Кэс не могла сдержать язык.

— Ты… ты… — выдохнула она и поперхнулась собственными словами, заметив в раз посуровевшую атмосферу. Том не пытался остановить её вспышку, ждал, пока она решится высказать ему всё, что задумала. Мужчина поигрывал палочкой в руке, другой рукой всё ещё сжимая стакан побелевшими пальцами. Он молча поднял одну бровь, глядя на Кэсси, и выражение его лица демонстрировало предупредительную отстранённость. Том расселся в кресле с почти ленивой, расслабленной уверенностью, как будто уже знал, что она все равно не найдёт в себе сил на возражение.

В конце концов Кэсси просто сдулась, не решившись. Воспоминания о Круцитусе и шантаж волшебной палочкой заставили её прикусить язык. Она просто стояла, глядя на Тома с расстройством и беспомощностью. Между ними повисло долгое молчание, а затем Том наконец заговорил снова.

— Мы заключим союз в начале декабря, в полнолуние, — спокойно заявил мужчина, и звучало это как приговор, не подлежащий обжалованию. — Я попрошу тебя ничего не есть после завтрака в тот день и надеть мантию, которую я тебе передам.

В ответ у Кэсси хватило сил только кивнуть.

— Что-то ещё? — лениво уточнил Том, когда тишина затянулась. Он хотел как можно быстрее и эффективнее разобраться со всеми тараканами в голове этой маленькой девчонки. Он знал каждый вопрос, который она хотела озвучить. Даже не пытался их услышать, они сами влетали в сознание. Но он ждал, что Поттер найдёт в себе смелость открыть рот после всего, что она только что услышала. Кэсси устало протёрла глаза, собираясь с мыслями. Но ни один из её вопросов, обусловленных обычным любопытством, не казался теперь важным.

— Нет. Я хочу отдохнуть.

Том склонил голову к плечу в кивке. Едва уловимое довольство просочилось в его снисходительную усмешку. Его следующие слова звучали как приказ.

— Тогда отдохни, — ответил он, — Но приходи на ужин.

Гонт поднялся с кресла, легко и элегантно, поправив брюки отрепетированно-небрежным жестом. Кажется эта привычка играть плотно укоренилась в нём, облепив личность, как вторая кожа. Сросшись с ней дополнительным слоем вранья. Брюки были в полном порядке. Коробка, ныне не несущая в себе ценный груз дрогнула и подхватила самостоятельно смявшиеся бумажные внутренности, тут же прихлопнув их крышкой. Том ухватил её за картонный бок пальцами. Нагайна величаво выползла из спальни, красуясь узорчатыми чешуйками в свете закатного солнца, пронзающего лучами окно, как стрелами, чтобы оставить на белом полу багряно-оранжевые полосы. Кэсси было подумала, что для заката ещё рано, но засветившиеся жёлтым опадающие листья убедили её в обратном. Всего каких-то пару месяцев и Солнце снова начнёт задерживать свой огненный взор над планетой дольше. Осталось лишь дождаться Рождества.

Двое, волшебник и змея, покинули гостиную, аккуратно шурша подошвами ботинок и гладким животом по паркету. А Кэсси… оказалась сбита с толку. Так много всего, голова пухла от информации. А ведь она даже не решилась задать все свои вопросы. Не беда, она может сделать это позже. После ужина, или вообще где-нибудь на следующей неделе. Она пыталась осмыслить то будущее, которое ждало её. И не могла придумать как быть. Мозг, перегруженный и перегретый, выдавал один плохой сценарий за другим, и не выходило свернуть размышления в позитивное русло. Вот Кэсси Поттер теперь не просто пленница и жертва обстоятельств, а помощница и пособник в преступлениях. А вот она же, только уже сидит в Азкабане или в отделении для душевнобольных Святого Мунго, бормоча что-то о Томе Гонте и древней тёмной магии, в смирительной рубашке.

Она решила это всё записать, пока диалог ещё свеж. Мистер Гонт волновал её своими жестами и реакциями, ведь за этими насмешками и угрозами крылось что-то ещё и Поттер было важно выяснить — что. Чтобы получше его понять, чтобы узнать правила той игры, в которую он играет. Ведь только так можно было победить. Поттер достала из шкафа чемодан, в котором вещей осталось кот наплакал, но там были тетрадки школьных времён и записники, в которых она делала когда-то заметки с рецептами зелий и еды, и просто записывала забавные штуки. Теперь все эти стройные словечки казались ширпотребом, поэтому она безжалостно вырвала из блокнота в твёрдой обложке с облаками на синем фоне все исписанные листки и принялась строчить заново, уже порядком исписавшейся шариковой ручкой. Бумага рассыпалась по кровати — лень было сразу выкинуть —, светя буквами, каляками на полях в виде сердечек, глаз и кошачьих голов, и небольшими синими набросками всяких растений и людей этой самой ручкой. Кэсси не прикасалась к этой тетради со школьных времён, и вдруг с чёткостью осознала, как всё изменилось. Как она изменилась. И как менялась раз за разом, то открываясь миру, то запираясь за семью замками вновь, чтобы спастись от боли. Чтобы приспособиться к новым обстоятельствам. Чтобы вырастить новую броню. Прямо как у Господина Министра. И она собиралась сделать это ещё раз, вступить в этот матч осознанно.

Она принялась за запись сегодняшнего диалога, а после за остальные, произошедшие в прошлом, со скрипом припоминая детали, на манер дневника. Она выписывала ключевые моменты, свои тогдашние наблюдения и размышления, делала пометки на полях на местах ещё не понятных. На прикроватной тумбе вновь сама собой образовалась чашка с кофе, но Кэсси не стала его пить: боялась, что сегодняшней ночью в таком случае вот прям точно не уснёт. А она и так не уснёт, будет ворочаться с боку на бок, пока не запишет вообще всё, что хотела сказать этим белым разлинованным страницам. Искусственный свет люстры и настенных светильников усиливали усталость, а непроглядная тьма за окном заставляла глаза слипаться, но девушка упрямо продолжала чиркать синими чернилами по бумаге пока часы в гостиной наконец не пробили восемь часов вечера. Ужин.

Кэсси чувствовала себя… до удивительного спокойно. Не то, чтобы её взыскания принесли какой-то ошеломляющий результат или великое открытие, подспудно она уже и так всё это знала и о Гонте и о причине его действий. Он был одержим мыслью стать настолько сильным, чтобы никто не смог его достать. Он панически боялся чего-то, что было сильнее каждого нормального человека и не собирался ждать, пока его сожрёт рыба по крупнее. Он сам хотел этой рыбой стать. Величайшим, недостижимым апекс-хищником. Он даже сделал самого себя потенциально бессмертным! Он боялся Смерти? Или что кто-то эту смерть ему причинит? В любом случае теперь было ясно отчего он терял над собой контроль каждый раз, когда чувствовал, что старуха с косой рыщет где-то поблизости, пусть и пришла не по его душу. Именно это открытие принесло больше всего умиротворения, ведь это же чёртов рычаг давления. Кэсси Поттер, не взирая на все попытки доказать обратное, хотела жить, просто по-другому. И сейчас она чувствовала в себе силы эту другую жизнь заполучить. Оставалось лишь осторожно идти к этому, и делать это так, чтобы Том Гонт не сразу сообразил, что его водят за нос. В том, что до него рано или поздно дойдёт Кэсси не сомневалась. Он — манипулятор и агрессивный мерзавец, спрятанный за маской щедрого, умного, верного народу и стране очаровательного малого, значит он знает, на что обратить внимание. Важно было сделать так, чтобы он просто позднее заподозрил неладное. А в итоге получится всего два варианта: он посмеётся над тем, что его дурачат, или взбеситься, и тогда Поттер точно перепадёт по шапке. Но она была готова рискнуть.

В этот вечерний час дом был совсем тих, никто не прогуливался по коридорам и не спешил по делам. Кэс спустилась на ужин с опозданием, так что не удивительно, что никого не оказалось: все уже были в столовой. Она представляла их реакцию на своё появление. Гонт наверняка не стал рассказывать о том, что Мисс Поттер наконец «выздоровела», значит для жителей дома это будет сюрпризом. Встретят ли они её радостно? Будут ли обеспокоены? Или всё будет как в тот первый вечер, когда многим из них было просто интересно, кто она такая, но большого энтузиазма никто не испытывал? Скорее всего Гарри будет искренне рада, да Люси поинтересуется, как прошли эти два месяца в заточении в четырёх стенах. О чём они вообще думали, все эти люди? Наверное им и вовсе было всё равно. Попытки дозваться до Кэсси закончились ещё в первые пару недель, следовательно после они просто потеряли интерес. Это осознание отозвалось болезненно, но Кэсси предпочла просто проигнорировать детскую обиду, как делала всю свою жизнь. За дверьми столовой и впрямь текла какая-то беседа, но слов было не разобрать. Кэсси застыла во мраке коридора, выдохнула.

И отворила дверь, потянув за вытянутую резную ручку.

* * *

Том был оглушён. Внезапно оклики трёх женщин — заметьте, даже не десяти — оказались куда более несдержанными и громкими, чем полагалось хорошо воспитанным сдержанным леди. Арнольд Смит позволил себе басисто рассмеяться над своей заулыбавшейся женой. Гарри без стеснения вскочила и кинулась на Кэсси с объятиями. Лицо Поттер изумлённо вытянулось, и тогда не сдержала смешка и Тамара, прикрывая ладонью растянутые в улыбке губы. Люси встала следом, но была аккуратно задержана своим мужем. Эван с интересом наблюдал за этим, придерживая на руках ничегошеньки не понявшего Карла, который пытался попасть вилкой в тарелку с пюре. Ему разрешали есть со взрослыми, чтобы не оставлять ребёнка обедать в малой столовой совсем одного.

— Как мы рады, Мисс Поттер, что вы в порядке! — воскликнула Миссис Крингл, высказав витавшую в воздухе мысль. Миссис Смит согласно покивала.

— Вы выглядите такой отдохнувшей.

Гарриет повела девчонку к столу, щебеча что-то о том, как без неё было скучно, на что Кэсси скептически сощурилась. До своего места по левую руку от Гонта ей дойти не позволили: Гарри усадила её рядом с собой на ныне пустующее место Грегори. Сам Том наблюдал за всем этим с раздражённо-вежливым интересом. Его так и подмывало спросить, какого чёрта они все ведут себя так, будто успели усыновить эту конкретную девушку и испытывали к ней глубокую эмоциональную привязанность, но не успевал впихнуть в болтовню, воцарившуюся за столом, ни слова. Дамы закидывали Кэсси вопросами о самочувствии и дальнейших планах. Она отшучивалась, отвечала общими фразами, заверяя, что всё уже хорошо, а ей просто нужно было время хорошенько отдохнуть. Сейчас-то она в полном порядке и готова к бою. Том даже почти расслабился, пустив ситуацию на самотёк просто потому что сам не хотел отвечать ни на какие вопросы. Пусть лучше Поттер развлекается, ей ведь было так грустно и одиноко. Получи же всё внимание за два месяца в один день, не обляпайся. Потому он оказался застигнут врасплох, когда Брианна повернулась к нему, цепко глядя куда-то в переносицу, и невзначай спросила:

— Вы подарили Кэсси это украшение? Очень тонкая работа. — она на секунду перевела взгляд на золотую цепочку ошейника и тут же вернула всё своё внимание Министру. Он улыбнулся в ответ невозмутимо, внутри скрежеща зубами от досады. Заметила. Брианна Смит была под стать своему мужу, аврору-наёмнику, сообразительной, хитрой и внимательной коброй. И если другие смогли тактично умолчать о том, насколько сильные чары лежат на артефакте, то ей было важно узнать, что эта вещь не представляет угрозы. В отличие от многих она Тому до конца никогда не верила. И видимо решила приютить девчонку Поттер под своим большим боевым крылом.

Кэсси едва не промазала вилкой мимо рта. Конечно они все заметили, чёрт возьми! Люси охнула и взглянула на чокер так, будто впервые увидела его.

— О, да, ты права. Выглядит очень элегантно, хотя и немного бунтарски. Я думаю ему не хватает какой-нибудь милой подвески! — защебетала она, закидывая компанию словами, лишь бы перевести тему. Она была отнюдь не глупа и чувствовала недовольство Министра так же остро, как недовольство своего мужа или своих детей, просто потому что была внимательна к другим не меньше той же Брианны. Её грех был лишь в том, что она до неприличия любопытна.

— Я думаю это должно быть что-то цветочное. Под стать имени. — поддержал жену Джек Крингл. Он никогда не упускал шанса поделиться своим мнением, в том числе и с Министром. Обычно именно он начинал всякие политические конверсации за столом, если жена не успевала аккуратно его заткнуть. Тома это даже забавляло, и он очень ценил шанс в лишний раз поумничать за этими разговорами. В конце концов, кто не захочет рассказать о своём блистательном плане на будущее Магической Британии? Да что там, всего Магического Мира.

Люси издала удивлённый звук:

— Ваше имя связано с цветами, дорогая?

Кэсси залилась краской смущённо. И от внимания и от смеха над шутками, которыми Гарри развлекала её. Поттер кивнула.

— Да.

— Ну конечно! — хмыкнула Гарри Портман, — у тебя вон и головка цветная, как у бархатца.

— А я считаю, что это должно быть какое-нибудь животное. — протянул со своего места Эван, укачивая на руках клюющего носом Карла. Этому мелкому вообще было не до разговоров: он уже видел третий сон, непроизвольно подёргивая руками и носом. Эван Питерсон занимался бумажной работой под крышей Аврората, передавая Министру самые свежие детали некоторых дел, от того был упорядочен и размерен, как и все те задачи, которые ему предстояло выполнять каждый день. Его мысленный поток никогда не раздражал, оставаясь на периферии лёгким фоновым шипением и в последнее время был очень занят детьми. Карл требовал всё больше внимания, изнывая от скуки, а Сара постоянно просила у отца совета в письмах.

— Птица! Воробей или синичка. — хохотнул Арнольд, осматривая артефакт тем же острым препарирующим взглядом, что и Брианна. Эта вязь чар была ему знакома: сдерживание, ограничение магического резерва, защита, и что-то ещё, чего он не смог разобрать. Его совсем не удивило отслеживающее заклинание, аккуратно втиснутое между других. Человеку, которому нужно ограничение магии, не помешает быть под присмотром. Он полагал, что двухмесячное отсутствие Кэсси Поттер связано именно с тем, что Гонт ждал момента применить эту вещь, прежде чем выпустить девушку из комнаты. Мистер Смит решил, что потенциально она представляла большую угрозу, оставалось лишь узнать, какую именно. Том не мог позволить этому случиться.

— Нет. — фыркнул со своего места Ларс, на четверть гоблин, до этого с уважением молчавший. Для полукровки он был на удивление не уродлив на вид, лишь кривые зубы, острый длинноватый нос и вытянутые уши выдавали в нём гоблинскую кровь. Он в последнее время часто бывал в поместье, наконец закончив новый пак законопроектов, которые должны были помочь переработать банковскую систему под волшебников, и не спровоцировать при этом очередную Гоблинскую Войну. Кому, как не представителю этой расы можно было доверить такое кропотливое дело? Том за их перечитывание ещё не садился, оставив их пока что Люциусу Малфою и Руфусу Скримджеру на проверку. — Это должна быть Луна. Полумесяц. Из того же золота, что и цепочка.

— Это почему же? — подала голос Тэмми, скучающе протягивая гласные. Даже она сейчас выглядела более открытой, чем обычно. Не улыбалась, но и не выглядела холодной, будто все эти посиделки не более, чем часть её работы. Среди авроров дома она была самой непредсказуемой, но исполнительной. Она никогда не задавала вопросов и выполняла любое поручение наилучшим образом. Том чётко знал, что она, естественно после него, самый угрожающий человек в доме. От того было важно не выпускать из виду Гарри Портман, ведь она была единственным рычагом давления на Тамару. Гонт чувствовал в этой женщине что-то знакомое, но ни он, ни Волдеморт ничем с ней не были связаны. И тем не менее, это совсем не успокаивало.

— Потому что Мистер Гонт — Солнце. — ухмыльнулся Ларс со скрытой насмешкой. Объяснять значение солярной символики никому не понадобилось: это проходили ещё на первых курсах в Хогвартсе. Каждый знал, что Луна была как неизменным уравновешивающим элементом Солнцу, так и откровенной издёвкой над ним, имеющей такое же право на владение планетой, как и оно само. Том знал, что эти люди ведут какую-то свою игру, но она не несла в себе достаточно угрозы, чтобы заставить их прекратить, а скорее вызывала любопытство. Его просто раздражали эти смешки и переглядки, будто он не присутствовал прямо здесь. Он улыбнулся нежно и посмотрел в сторону Поттер. Девушка вздрогнула, будто её пырнули ножом.

— Я считаю, что он подходит Мисс Поттер и так. — Слово «ошейник» осталось не произнесённым. Кэсси заметно скисла, после чего вся болтовня за столом резко прекратилась, будто ужинающие уловили перемену в настроении обоих людей сразу. Повисла неуютная прохладная тишина.

По истечении отведённого на ужин часа жильцы дома стали выползать из-за стола парами. Эван откланялся первым, чтобы отнести Карла в кровать, за ним увязался Ларс с каким-то срочным вопросом. Следующими ушли Кринглы, умиротворяюще пожелав хозяину дома доброй ночи, а после покинули столовую и Смиты, всё ещё немного задумчиво наблюдая за переливами света, отражённого от стёкол и зеркал, на звеньях цепочки. Последними встали Тамара и Гарриет, аккуратно дёрнувшая Кэсси за рукав свитера, призывая пойти с ними. Поттер не мешкала, вскочила, как ужаленная, чтобы побыстрее смыться из-под внимания Министра. Чокер и так сжимал шею удавкой, так что дополнительные напоминания о её положении были совершенно ни к чему.

* * *

Она смогла расслабиться только когда дверь столовой захлопнулась за их спинами. Тёмные глаза Гонта жгли затылок, заставляя тело покрываться пупырышками мурашек, как от сильного холода. Какие тут игры, Поттер? Да тебе одной фразы хватило, чтобы потерять самообладание. Она стукнула себя боковой стороной кулака по лбу. Ей не удалось ни сказать ничего в ответ, ни даже сохранить лицо, ведь эмоции отражались на нём так же чётко, как картинка на экране телевизора.

— Зачем ты это делаешь? — тихо спросила Портман. Она с интересом наблюдала за сменой эмоций на лице своей новой подруги, пусть в темноте коридора было и не разглядеть всех деталей.

— Что?

— Бьёшь себя. В смысле, за что?

Тамара хмыкнула. Она не до конца понимала, что происходит между Мисс Поттер и Министром, но могла уловить тонкую насмешку в его словах. Природное любопытство призывало спросить об этом, но здравый смысл подсказывал не лезть не в своё дело. Гонт будет чертовски зол, если кто-то решит покопаться в его шкафу. А она здесь совсем не за этим.

— Не доставай её. — сказала Тэмм.

Гарри посмотрела на свою партнёршу остро, но не успела ничего ответить. Поттер выдохнула и пожала плечами.

— Да так… — время было уже позднее, так что следовало просто оставить эту ситуацию и отправиться спать, — Слушайте, я наверное пойду. Доброй ночи.

Гарри издала расстроенный звук. Она ухватила Кэсси за локоть, не позволяя девушке просто покинуть их. В конце концов, она была не менее любопытна, чем Тэмм, но отнюдь не настолько осторожна.

— Может быть ты захочешь посидеть с нами? Мы обычно вечером ещё чай пьём и телек смотрим. У нас есть печенье. — со знанием покивала она. У Кэсси отвисла челюсть. Телевизор?!

— Здесь есть телевизор? — воскликнула она.

— О, да! А ещё целая антенна к нему и набор проводов, которые мы смогли подключить к подземным кабелям. — Гарри рассмеялась. Она наклонилась к подруге ближе, заговорщицки приставляя ладонь ко рту, — А ещё игровая приставка.

И Кэсси, конечно же, согласилась. Во-первых, потому что никогда не бывала в жилых комнатах на третьем этаже, а только в библиотеке, а во-вторых, потому что это чёртова игровая приставка. Она и представить не могла, сколько сил и смекалки понадобилось, чтобы заставить электронику работать в магическом доме. Она серьёзно подозревала, что в этом замешаны некие близнецы Уизли.

— Да, так и есть! Я с ними консультировалась. Они сейчас всякие такие вещи на заказ делают, кстати. У них есть лавка в Косом Переулке. — без боя призналась Портман. Она с теплом рассказывала о них, своих однокурсниках, таких же Гриффиндорцах, как и она. Кэсси узнала, что и Гарри и Тэмм полукровки, которых усыновила маггловская семья, забрав из одного из Лондонских детских домов, так что ничего удивительного, что такие простые человеческие радости как потупить в экран и потыкать кнопки на джойстике им были не чужды. Кэсси иногда и сама скучала по кино и передачам про животных, которые Тётя Петуния включала на фон, пока готовила еду или делала уборку.

Девушки поднялись наверх, минув пролёт второго этажа, на котором жили Кэсси, Том, Смиты и Кринглы, и оказались на третьем. Лестница выходила сразу на дверь библиотеки, но в стороны от неё отходило ещё два коридора: для гостевых комнат, в которых раньше проживали братья Лоренсы, для девушек и для Питерсонов. А покои Ларса Джонса и вовсе находились под землёй, по соседству с ритуальным залом. На удивление, для всех гостей Поместья комнат оказалось в притык, будто дом уже строился с расчётом на это количество человек. Кэсси, оказывается, заняла последние свободные гостевые покои. Нет, на случай какой-нибудь долгоидущей вечеринки можно было бы расширить помещения и сварганить ещё с десяток отдельных спален, но это требовало слишком много магических сил и не могло поддерживаться слишком долго. Это ещё по квартире бабушки Августы стало понятно: если место ограничено, то это навсегда. Именно поэтому Кэсси решилась просить приюта у Ксенофилиуса Лавгуда, когда сбежала из дома перед третьим курсом, чтобы не теснить Лонгботтомов.

Кэсси разглядывала спальню Портман с детской завистью: каждый уголок был занят какой-то мелочью типа книжек, комиксов, игрушек, статуэток и даже гитары в наполовину расстёгнутом чехле. Комната выглядела пёстрой и цветной, как ёлочная игрушка. Все стены были увешаны плакатами с квиддичными командами и музыкальными группами. Среди названий Кэс даже узнала парочку своих любимых исполнителей, и даже тех, которых слушал её отец. Были и просто постеры с мультиками, фильмами и много, нет реально много, фотографий. Из школы и просто с друзьями. На них находились знакомые лица: Грейнджер, вся чета Уизли, общая фотка со всеми гриффиндорцами с её параллели и Минервой Макгоннагал. Было и фото гриффиндорской команды по квиддичу, на котором застенчиво улыбался шестикурсник Невилл в форме ловца. А Гарри в форме охотника со значком капитана на груди. Точно!

— Ты же заменила Анджелину Джонсон после её выпускного!

— Ну и долго же до тебя доходило. — Гарри усмехнулась, — А я всё гадала, ты действительно не помнишь или притворяешься?

Кэсси улыбнулась в ответ. Она почти не помнила людей, которые встречались ей в Хогвартсе. Она с трудом запомнила соседей по комнате, с которыми жил Невилл и то только потому, что он отзывался о них как о своих хороших друзьях. Ребята и правда были классными. Это они надоумили его попробовать себя в квиддиче на втором курсе, когда команда искала себе ловца на постоянной основе. В предыдущем году команда даже отказалась от участия в соревнованиях школы из-за того, что достаточно хорошего игрока они так и не нашли. Никто и предположить не мог, что Невилл окажется очень внимательным и шустрым на своей новой метле. Августа только тогда, кажется, и начала в него верить. Наверное не подтолкни его тогда ребята в сторону квиддичного поля, Невилл и в Авроры бы не пошёл. Слишком боялся.

— Да у меня вообще плохая память на людей, если честно. — Поттер заправила порядку волос за ухо и вздохнула, — Я сейчас даже большинство своих однокурсников не помню, а ты вообще со старшего.

У Тамары было по-другому: интерьер в изумрудно-серых тонах, под стать факультету Слизерин, на котором она училась, был разбавлен лишь парой книжных шкафов и столом со всякими камнями. Оказывается аврорка увлекалась минералами. В остальном спальня была обезличена, и даже картина над кроватью скорее всего была здесь изначально, а не выбрана Рид в качестве украшения. Присутствовал и небольшой кабинет-гостиная с парой кресел и большим ковром почти на всю комнату. Гарри сразу предложила подругам разуться и Кэсси с радостью это сделала. От кроссовок ноги уставали, а ковёр оказался потрясающе мягким. Решено было устроиться на полу, пренебрегая и креслами и стульями, чтобы можно было сесть или даже лечь как удобно напротив телевизора, который заменял собой камин. Рядом и впрямь обнаружилась приставка, подключённая к нему проводами. И печенье на большом блюде на тумбочке.

— Морбин. — позвала Тамара, чтобы попросить у эльфа чай. Она уже сняла свою аврорскую мантию, под которой нашлась обычная белая блузка и тёмно-серые брюки, и Гарри скинула мантию вслед за ней и продемонстрировала Кэсси свой забавный красный свитер с большой буквой «Г» на груди.

— Это особый свитер Уизли. Молли, это их мама, всем детям такие вяжет время от времени. Ну и мне достался, потому что я у них частенько бывала в детстве. — она смеялась, делясь этим, — У Тэмм тоже есть, кстати, но она его не носит. Миссис Уизли даже купила для него зелёную пряжу, представляешь?

Кэсси на секунду задохнулась от захлестнувшей её зависти. Это так мило и так больно, иметь такую связь с кем-то. Она бы тоже хотела чёртов семейный свитер. А потом ей стало стыдно за себя. Неужели подарки на праздники от Августы или яичница с чаем на завтрак каждый день от Ксенофилиуса были хуже? О, нет, это в разы лучше старых носков или зубочисток на День Рождения от Дурслей. Она исчезла в себе, чтобы через мгновение достать своё любимое воспоминание. Кэсси уже рассказывала его Винки сеголня, но во второй раз оно грело ничуть не меньше.

— А мы придумали обмениваться вышитыми фенечками. Луна научила меня и Невилла, это было любимое занятие её мамы. Мы вышивали на лоскутах ткани то, что нам нравится и подгибали края, чтобы получился браслет. У меня таких три, от ребят и Мистера Лавгуда, отца Луны.

— Да, Нев вроде бы таскал что-то такое. Я даже не могу представить, какая это кропотливая работа. Покажешь потом!

Обязательно. Их бы ещё найти, спрятанные в самый дальний карман чемодана. Она сама на всех трёх своих фенечках вышила разные вещи: для Луны поле со схематичными маленькими лунтелятами на линии горизонта, для Невилла ряд из хогвартских теплиц, в которых проходил его любимый урок Травологии, а для Мистера Лавгуда — море, на берегу которого стоит его дом. А ей достались полевые цветы, ромашки и маки, которые так любила собирать Луна и вплетать всем вокруг в волосы; дерево над водой Чёрного Озера, где нравилось гулять ему и девочкам, потому что остальным школьникам было лень переться так далеко; а так же довольно неуклюжее изображение ночи со слегка кривоватым полумесяцем и слишком большими для этой композиции звёздами. Но Мистер Лавгуд очень старался. Он отдал фенечку, предназначенную Луне всего спустя месяц после похорон, вместе с ещё некоторыми её вещами, имеющими ассоциацию с Кэсси. Такой же «подарок» ждал и Невилла. Остальные её вещи Ксенофилиус запер в подвале вместе с вещами жены, чтобы лишний раз не испытывать боль, наткнувшись на что-нибудь, что может напомнить ему о потере. Кэсси было искренне жаль этого мужчину, испившему в жизни столько горя. Точно так же было жаль и Августу, пусть Кэсси никогда ей об этом и не скажет, ведь женщина презирала жалость, пусть беды ей досталось отнюдь не меньше. Да и себя Кэсси жалела тоже. Иногда она подло думала о том, почему же именно им выпало такое испытание. Почему другие цветут и счастливы, как те же Уизли или Малфои, и за такой же короткий век, как у Кэсси успели похоронить разве что прабабулю, которую не очень то и знали? Возможно Луне и Невиллу просто стоило быть осторожнее? Повременить, не лезть на баррикады? Но когда, если не пока ты ещё молод? У Кэсси ведь тоже было полно сил и планов сразу после выпускного, пока все они не разбились о новое законодательство. Но у неё было целых четыре года на работу, посиделки с друзьями и счастье. Теперь она не верила, что это её прошлое, что она действительно всё это имела. Будто оставила в предыдущей жизни.

Гарри с Тамарой о чём-то переговаривались, иногда спрашивая Кэсси, что она по этому поводу думает и она отвечала, стараясь сосредоточиться на разговоре, но мыслями была далеко, на улицах Лондона, где она и её лучшие друзья собирались на обед посреди рабочего дня. На фоне мирно вещал телек, мигая сменяющейся на экране картинкой. Это был мультик, и, судя по фиолетовому улыбающемуся коту, экранизация Алисы в Стране Чудес. Кэсси чувствовала себя этой Алисой, которая оставила обыденность, провалившись в непонятного свойства дыру. Кажется в этой версии сказки Красной Королевой был Том Марволо Гонт, ха.

Она помнила один из последних совместных обедов перед экспедицией, в которую отправились младшие Скамандеры и не вернулись. Кэсси как раз закончила собирать одной даме в огромной красной шляпе с красным же пером корзинку с необходимыми в аптечке каждого волшебника зельями. У женщины внезапно закончились все запасы, так что она с благодарностью отсыпала «милой девочке» пару сиклей сверху, чтобы та сделала всё по высшему разряду. Дама ушла счастливая, и Кэсси тут же, заперев за ней стеклянную дверь, повесила табличку «Перерыв на час. Приходите позже.» Она внимательно оглядела помещение на признаки какого-нибудь бардака и удовлетворённо кивнула. Всё было на своих местах: выложенные кирпичом бежевые стены выглядели чисто, как и тёмные стеллажи со склянками разных цветов, форм и наполнения, и раскиданными по небольшим садовым ящикам ингредиентами. В основном здесь продавались вещи, которые нельзя купить в травнической лавке, типа частей тел животных или всяких порошков. Пол из тёмно-зелёной плитки тоже оказался чист, не считая пары кусков обёрточной бумаги. Стойка, за которой пряталась касса и всякие коробочки с корзинками, и конечно же, стул кассира, была завалена той же бумагой и парой пустых баночек. Кэсси решительно смахнула всё это безобразие в первый попавшийся пакет и запихнула глубоко под стойку, чтобы не бросалось в глаза. Она ринулась к подсобке, чтобы сообщить хозяйке лавки «Оушен Поушен», что уйдёт на обеденный перерыв. В тёмном помещении зельеварной комнаты стоял пар и жар, ведь старушка была по уши в работе. Тут, в отличие от приёмной, царил сущий хаос и неразбериха, но они обе, и Миссис Пенелопа Оушен и Кэсси Поттер прекрасно во всём этом ориентировались.

— Мадам Оушен, я уйду ненадолго! — утвердила Поттер, пританцовывая на месте от нетерпения. Она уже опаздывала.

Старушка взглянула на неё притворно-неодобрительно, и ухмыльнулась, помешивая варево в котле на золотых ножках:

— Потом ты спрашиваешь, почему у нас мало выручки за день. А потому, что на обеды свои бегаешь на другой конец Лондона.

— Ой, да ладно вам! Мне что, теперь вообще не отдыхать?

Что там ворчала Миссис Оушен в след Кэсси уже не слышала, тут же выскользнув за дверь на задний дворик, где под навесом стояли кадки с растениями и несколько холщевых мешков как с ингредиентами, так и с крупами, солью и сахаром. У двери лежал забавный узорчатый коврик с надписью «Заплати, потом входи» и хитрой рожицей тролля. Кэсси купила его в какой-то лавке с мелочами для дома, потому что посчитала чертовски смешным. Она вдохнула тёплый весенний воздух, чувствуя себя почти счастливой. Сейчас бы ещё чашечку кофе с ореховым сиропом… Поттер застегнула голубую с белыми полосами спортивную ветровку, оправила рукава и вышла под лондонское небо, радуясь, что сегодня обошлось без традиционной апрельской мороси. Её путь лежал к одному миленько оформленному кафе неподалёку от Министерства, в котором продавали вкуснейшие вишнёвые чизкейки и панна-котту в небольших баночках, обвязанных разноцветными ленточками. После ребята собирались пройтись по паре улочек туда-сюда, болтая и делясь новостями, впитывая макушками лучи молодого солнца пока оно ещё не стало слишком жарким. Это самое любимое: обычное человеческое общение. Кэсси любила слушать, разглядывая прохожих и чувствовать себя принадлежащей к миру, в котором живёт.

Она наконец-то начала чувствовать себя в своей тарелке, спустя долгих десять лет с получения письма. Школа закончилась, экзамены сданы — не с отличием, но всё же — и больше никакого запрета на колдовство. Кэсси была свободна, как птица, и имела вполне неплохой план, куда рулить дальше. Отработает у старухи, потом пойдёт в новооткрывшуюся лавку «Эликсир» с рекомендацией, — и плевать, что Мадам Оушен терпеть этот «лощёный» магазинчик не может —, получит Мастерство на основе нажитого опыта, а после можно и своё дело открыть. Всё вполне реально. Жизнь больше не ощущалась сказкой, которая может вдруг закончится и она вновь проснётся в своей комнате в доме на Тисовой улице маленькой девочкой, которой придётся и дальше слушать упрёки Вернона, истерики Петунии и понимать, что магии нет. Мир волшебников определённо существовал и был куда масштабнее, чем Хогвартс и Косой Переулок, и теперь Кэсси видела это. Он призывал принять себя с распростёртыми объятиями и Поттер была наконец готова.

Она доскакала до кафе в считанные минуты, ловко огибая толпы туристов и офисных работников, выползших на покушать точно так же, как и она. Высокая стеклянная дверь была обрамлена ярко-розовыми лепестками, искусственными, но выглядящими эффектно и заманчиво. Под ними нашлись белые полу-колонны под античность, а на выложенных мраморной плиткой ступенях бежевый ковёр с логотипом кафе и названием «Пудра». Кэсси дёрнула за ручку и очутилась в прохладном помещении, забитом людьми под завязку. У бедной девочки за стойкой от наплыва посетителей дрожали руки и бегали глаза по листку, в котором она записывала заказы. На её белоснежной футболке красовался бэйдж с надписью «стажёр». В таком многообразии блузок и пиджаков сложно было выцепить знакомые черты, и Кэсси искренне старалась, но Невилл решил помочь ей и красноречиво помахал рукой со всей высоты своего роста, а вымахал он за последние два года перед выпуском будь здоров. Ребята расположились за столиком у окна.

— Мы уже сделали заказ за тебя. — сообщил Рольф, стоило Кэсси подойти ближе. Последний свободный стул был занят портфелем и парень тут же убрал его под ноги.

— О, и что же вы взяли? — спросила Кэсси, усаживаясь. Луна улыбнулась.

— Как ты любишь. С фундуком.

— И пирожных с заварным кремом на всех. — добавил от себя Невилл.

В гомоне чужой болтовни их собственный разговор был почти не слышным. Наверное нет более секретной обстановки, чем переполненная людьми комната. Вот поэтому обсуждение исследования поселения драконов на Эльбрусе и нового сорта Кровавого Терновника, чьи листья теперь могли выделять не только вторую положительную группу, но и первую с четвёртой, остались незамеченными. Как и их наряды. Парни не особо выделялись, ведь мантии было решено оставить в кабинетах, а стиль Министерства и Аврората оставался довольно классическим ещё годов с пятидесятых, а вот Луна была как всегда чудно́й и пёстрой, как райская птица. Её голубую остроконечную шляпу с белой вышивкой венчал помпон из бирюзовой пряжи, который мгновенно привлекал внимание, а мантия имела в себе сразу несколько разноцветных лоскутов ткани между основным голубым. По всей длине лоскутов встречались разные изображения животных, забавно накладываясь друг на друга и перекрывая. Вообще эта мантия была больше похожа на какое-нибудь необычное платье. Наверное не будь у Рольфа и Луны одинакового значка со званием Главного Магозоолога на груди никто бы и не понял, что они вообще друг с другом знакомы. А вот Невилл свой значок с аврорским волком никому не демонстрировал, следуя правилу Аврората о сокрытии своей принадлежности к органам правопорядка на публике.

Невилл рассказывал о забавном случае на сегодняшней смене: один парень из его группы так разволновался, что на тренировке по дуэльному мастерству перепутал два заклинания между собой и перекрасил оппонента в оранжевый.

— Теперь у Уизли появился конкурент? — хихикнула Кэсси. Из группы новобранцев рыжий был только Рон.

— Ага. — протянул Невилл и сочувственное покачал головой, — Теперь все так шутят! Но он оранжевый весь. Я предложил ему попить настойку из календулы. Так он подумал, что я издеваюсь!

Девушки расхохотались. Было забавно, насколько несуразным и глупыми иногда бывали люди в начале своего пути. Всё это милое волнение и молодая спесь наверняка будут развлекать их ещё долго, пока Невилл и его юные коллеги не заматереют и не начнут наконец думать головой. Кэсси могла это понять, сама такая же. Да и Скамандеры были не лучше: они собирались покорить горный хребет, чтобы добраться до Цэнакха́, племени разумных драконов, в чьи владения удалось попасть только некоторым избранным людям, которые навсегда покинули типичную человеческую жизнь сразу по возвращении и скрылись во всё тех же горах. Ребята собирались разгадать загадку этих существ и уже собирали экспедицию.

Бариста выкрикнула заказ и друзья тут же повставали, чтобы протиснуться к стойке мимо обедающего народа. На улицу они буквально выскочили, крепко сжимая стаканчики и коробки с пирожными. В помещении кафе было светло и прохладно, но это ни в какое сравнение не шло с атмосферой на улице. Яркий солнечный свет и весенний бриз доказывали, что зима наконец закончилась, и, о, Кэсси была этому очень рада. С самого Хеллоуина и до Пасхи каждый чёртов год она чувствовала груз холода и древней заскорузлой грусти. Наверное это просто старая привычка, ведь в детстве зимой и от Дурслей было некуда деться. В снег и дождь особо по детским площадкам не попрячешься. Кэсси уверенно подпалила сигарету и с наслаждением затянулась. Табак с ментолом отлично контрастировал со сладким кофе.

Компания двинулась вниз по улице, в сторону от Министерства и Аврората и ближе к Темзе. Улицы серьёзно опустели после того, как все ищущие себе пропитание осели в ближайших столовых, так что на фоне запустения исполинские стеклянные здания офисов выглядели даже жутко. К счастью их разбавляли деревья и клумбы с недавно высаженными однолетними цветами. С высоты набережной открывался шикарный вид на Биг Бэн и площадь, усыпанную прогуливающимися туристами. Река мерно текла внизу, неся на своих волнах баржи и корабли. Перекаты воды бликовали солнцем, слепя и заставляя щуриться. Спокойствие было даже каким-то неестественным для вечно бодрствующей столицы, пренебрегающей тишиной даже в ночной час. Но по довольным лицам своих родных Кэсси поняла, что так чувствует себя только она. Будто предчувствие беды игриво щипало за пятки.

Скамандеры странно переглянулись, когда разговор уютно затих. У них есть новость, поняла Поттер. И она догадывалась, какая. Рольф прочистил горло и отвёл радостно заблестевший взгляд, словно сотворил шалость.

— Мы хотели вам сообщить… — начал он, намеренно растягивая слова в надежде, что Луна поймёт намёк и перехватит инициативу. Она покачала головой нежно-укорительно. Её муж был человеком открытым и смелым, и обычно в карман за словом не лез, но в этот раз весь словарный боезапас покинул его, помахав ручкой.

— Я беременна. Двойней. — пропела она своим излюбленным мечтательным тоном и положила руку на живот. Чёрт возьми, подумала Кэсси, а ведь она действительно пополнела. Кэсси заулыбалась и смущённо потушила сигарету о перила пирса, из чистого уважения, а Невилл выглядел удивлённо-озадаченным, будто вновь попал на урок Астрономии в школе.

— Да ну? Ты шутишь? — хмыкнула Поттер. Она не была так уж удивлена. Наоборот было чудно́, что этого не произошло раньше.

— Вас можно поздравить или.? — нахмурился Невилл. Он кажется боролся с щенячьим восторгом внутри себя. Кэсси ткнула его локтем в бок.

— Что за вопрос, Вилл? Конечно! Ты посмотри на них, сейчас сироп из ушей польётся.

Ребята и впрямь выглядели до неприличия счастливо. Луна покраснела от смущения и радости, её голубые глаза блестели загадочно, а Рольф и вовсе едва мог устоять на месте при одной только мысли об этом всём. Он ведь так этого ждал, и эту девушку и этот момент. Он почесал нос.

— И мы подумали, что детям нужны крёстные. С моей стороны двое и… вы.

В этот момент сердце Кэсси забилось так счастливо и трепетно, как никогда. В груди запылало горячо. Это ведь такая честь! Это такое искреннее признание твоей важности. И такая ответственность… Но в тот момент у неё были и стабильная работа и план на ближайшие годы, пока дети ещё маленькие и их можно бессовестно закидывать подарками. В тот момент, чистый и безумно важный, Кэсси Поттер уверилась, что всё не напрасно. Весь этот путь, все их школьные приключения с задирами и уроками, все совместные вечера и бесконечная увлекательная болтовня. Всё вот это… здесь. И Кэсси Поттер нужна здесь.

— А если бы ребёнок был один, нам с Невиллом пришлось бы драться?

— Ух ты, снег! — воскликнула Гарри, перерезая ненавязчивый шум телевизора своим голосом. Кэсси сморгнула воспоминание, оглядываясь на окна. И правда, на улице занималась снежная буря. Огромные белые хлопья кружились на ветру, бились об окна и заметали деревянные рамы. Воспоминания о той самой весне заполнили душу светлой грустью. И Кэсси вновь во власти этого чувства, оплетающего сердце ледяными от зимнего мороза пальцами. А хотелось только одного: света, тепла и доброй компании. Как раньше.

Слева как-то по особенному тяжело вздохнули.

— Ты уже спишь на ходу. — тихо поделилась Тэмм, наблюдая как её подруга крутится возле окна и высовывает за стекло руки, чтобы поймать снежинку, — Поздно. Может пойдёшь отдыхать?

Не смотря на настойчивость в тоне, Тамара не выгоняла её, поняла Кэсси. Может действительно понимала, что у неё на душе, а может и просто догадывалась, повинуясь интуиции опытного аврора. Поттер с ужасом представляла, как сейчас отправится в одинокую тёмную спальню и будет ворочаться в сожалениях до утра, прокручивая в голове такие дорогие моменты, и возможности, которые судьба оборвала на корню. Ведь ни Кэс, ни Невилл так и не успели стать крёстными.

— Нет, я… — девушка вздохнула, чувствуя себя самым жалким человеком на свете. Но остаться одной действительно было смерти подобно, — Можно я с вами ещё посижу?

В библиотеке было светло и пахло чернилами. Солнце взошло под самый небосвод, плавя нападавший за несколько дней снег, и вот-вот через пару часов начнёт катиться ко сну и поцелует своими лучами высокие окна, за которыми прячутся стопки книг и пергаментов на столах и полках. В воздухе кружилась пыль собранных под крышей Поместья знаний. Грегори Химус, профессор Хогвартса, преподающий Историю Магии, со знакомым задором вещал о политике Соединённого Королевства за последние сто лет. Преподаватель медленно подбирался ко Второй Мировой, а сознание Кэсси уже начинало плавиться под количеством информации, которую пыталось в себя впитать. Она искренне не понимала, как такое многообразие деталей может поместиться в одной голове, но живое доказательство этой возможности стояло перед ней, вещая о Мюнхенском соглашении и размахивая руками. Впрочем, о политике конкретно магического Министерства было сказано мало и в голосе профессора даже можно было услышать некоторое пренебрежение. Главный вывод из этого такой: Министерство Магии предпочло закрыть на военное положение глаза, призывая волшебников получше защитить свои дома или и вовсе их покинуть пока «магглы не наиграются». Кэсси шокировано раззявила рот, а после захлопнула его, заметив на себе насмешливый взгляд учителя.

— Но ведь?.. Подождите. — она старалась сформулировать мысль, в спешке собирая возмущённые идеи в кучку, — Это же нарушение Статута о Секретности. Представьте если все дома после налёта оказались разрушены, а один стоит как ни в чём не бывало. Глупость какая.

Девушка уже даже не притрагивалась к своему конспекту, изрисованному спиральками на полях. Всё равно Химус так увлёкся рассказом, что совершенно забыл говорить помедленнее, и записать такой поток сознания не представлялось возможным при всём желании. Он замолчал лишь для того, чтобы глотнуть воды из стакана, когда пересохло в горле, и Кэсси не преминула сразу втянуть его в дискуссию. В конце концов мотивы волшебных политиков ей были искренне интересны, пусть этот интерес разжёгся буквально только что. Возможно это поможет лучше понять, откуда сейчас дует ветер. Профессор покивал.

— Да, это прямое нарушение Статута и за него волшебников даже судили. Именно после этого указа Министр сменился в порядке импичмента. А вообще, некоторые районы Лондона устояли только благодаря магическим щитам. Когда домов остаётся много, не докажешь, прилетела ракета в это место или нет. Они даже забирали к себе некоторых магглорожденных, оставшихся без семьи, а Авроры провожали детей с родителями к поездам.

— По поручению Главы Отдела Правопорядка? — с подозрением спросила Кэсси, сомневаясь после всего услышанного, что Министр отдал бы такой приказ.

— Верно. Во многих странах, вовлечённых в конфликт, волшебники поступали подобным образом. Но не все из них, к сожалению, получили награду.

Кэсси вздохнула и кивнула с изрядной долей сочувствия. Было приятно осознавать, что люди способны проявить сопереживание не только к себе подобным, но и к тем, кто не может помочь себе самостоятельно. Жаль только, что предотвратить весь этот ужас в принципе оказалось невозможным ни в первый раз, ни во второй. Политика невмешательства в дела магглов, будто они были не больше, чем животными в заповеднике, никому не сделала добра. В любом случае пострадали все, пусть волшебники и в меньшей степени. Но их коснулись и потеря связей с колониями, которые поставляли большинство ингредиентов для ритуалов и зелий, и послевоенная бедность и даже покупка еды по карточкам. Её ведь не наколдуешь.

Разочаровывало, как быстро волшебники забыли то страшное время. Как всё равно им стало и на диктаторов, и на Грин-де-Вальда, который проворачивал свою «революцию» под шумок общей беды. Конечно же магическое правительство было больше обеспокоено именно что магической угрозой, но на фоне полномасштабной Мировой Войны преступления этого мага не более, чем небольшая неприятность. Но даже о нём сейчас вспоминали разве что на уроках истории. И какой же неожиданностью стало для всех появление Волдеморта, будто не было злодеев до него. Профессор резко вдохнул, когда услышал это запретное имя, но через силу взял себя в руки.

— Таких? Среди магов не было. Были жестокие, были и безумцы, Мисс Поттер. — возразил ей Профессор, хмуря пшеничного цвета брови, — Но Сами-знаете-кто — зверь. И последователи его звери, не имеющие за душой ничего святого. Беспрецедентная озлобленность и чистый садизм только для того, чтобы запугать и взять под контроль. Мы до сих пор не можем быть уверены в мотивах, не говоря уже о личности. А загадка его исчезновения до сих пор будоражит умы учёных. — его взгляд слегка просветлел к концу предложения. Со смешком он добавил, — И мой, если уж честно.

Если честно, то и разум Поттер питал к этой загадке сильный интерес. Из рассказов Северуса и Августы она точно знала, что её родители, так же как и родители Невилла, по три раза сражались с Волдемортом лично, и схватки эти были ожесточёнными. Им лишь немного не хватило сил, чтобы победить. А потом, после всех этих боёв и потраченных в них нервов он просто… исчез. Будто и не было его, будто этот человек, Тёмный Лорд, не больше, чем кошмарный сон. Такая несправедливость, ведь её родители были убиты в тот же день и не успели порадоваться победе. А Кэсси не знала, стоит ли, ведь оставшиеся без своего предводителя Пожиратели Смерти, напуганные и озлобленные из-за пропажи лидера, сорвались с цепи. Невозможно поспорить с последствиями: Кэсси лично видела, чем закончились пытки Пожирателей Смерти на примере Алисы и Фрэнка Лонгботтомов. Она надеялась, что такого не повторится вновь. Но последние события, в которых и она невольно принимала участие имели подозрительное сходство с теми первыми атаками Волдеморта, в самом начале его крестового похода по магглорожденным и предателям крови. Чёрные мантии без намёка на принадлежность к кому бы то ни было и белые обезличенные маски. Знакомые Метки на предплечьях с рисунком, на котором изображён череп и выползающая из-под его челюсти змея. Газеты красноречиво всё описали. Оставалось уповать на Тома Гонта и его команду. Положиться на успокаивающую мысль о том, что после целых двух Тёмных Лордов они, и политики и Авроры, знают, что делать. И судя по тому, что Гонт вновь почти перестал появляться на глаза, занятый работой по самую макушку, план у него всё же был. Возможно. Кэс не была уверена и не решалась спросить, чтобы не навести Министра на мысль о собственной причастности к нападениям.

С момента освобождения пролетело уже шесть дней, если считать этот. Каждый выглядел как-то мирно и даже сладенько, как хорошо поставленный спектакль. Но Поттер не сомневалась в искренности этих людей. Завтраки были полны общения и внимания, до странного приятного, будто Кэсси теперь была им родной. Будто теперь её окончательно приняли в эту своеобразную семью. Девушка знала, почему все так рады: она — их надежда. Тот единственный разговор с Брианной время от времени всплывал в сознании и, если судить по поведению, жильцы дома были искренне уверены, что между ней и Гонтом что-то есть. Только им было невдомёк, что после того, как Мисс Поттер «выздоровела» мужчина наоборот отстранился. То ли ему теперь казалось неприемлемым вламываться в гостиную с очередной книжкой и стопкой документации, то ли он действительно был очень занят и не имел времени на такое сомнительное развлечение. Даже новое расписание занятий решил передать через руки Винки, лишь бы не перекинуться с девушкой ни словом. А Кэсси и не лезла с болтовнёй, предпочитая наблюдать. Её записи пополнялись новыми отмеченными мелочами. Оказывается Том довольно часто курил и уже даже не скрывал запах. Его это по-видимому успокаивало. А бывало, что во время завтрака, когда участие в каком-нибудь ленивом обсуждении не требовалось, мужчина задумывался, уходил в себя и выглядел очень уязвимым, будто на миг маска уверенного умиротворённого лорда трескалась, обнажая живое и мягкое, в которое так легко было ткнуть столовым ножом. А иногда, когда речь заходила о слухах про Пожирателей Смерти его пальцы начинали едва видимо дёргаться, — временами вместе с вилкой, словно ещё чуть-чуть и она полетит кому-нибудь в глаз — и магия подбиралась, как животное, ощутившее интерес или угрозу. Кэсси боролась с желанием подловить его где-нибудь и спросить, что он об этом думает и что будет дальше, но точно была уверена, что наткнётся на грубость. Она вообще старалась не раздражать Министра. Вдруг за хорошее поведение Гонт вернёт ей палочку пораньше? А там она уже разберётся, как с ним быть. Возможно к тому времени короткие записи превратятся в полноценную стратегию.

Вернуться к учёбе тоже ощущалось до дрожи хорошо. Занятия потеряли по пути только Профессора Эйдинс с её чарами и ступенчатой трансфигурацией, и Кэсси жалела, что не успела попрощаться. Женщина была строгой, но нравилась девушке тем, что с уважением относилась к её неудачам. А остальные преподаватели остались и встретили её тепло. Чего стоила одна только Эльвира Венес, едва не задушившая Поттер в своих медвежьих объятиях. Впрочем, сразу после этого она завалила отставшую по программе девушку увесистым количеством примеров, которые предстояло решить всего за каких-то две недели. У Кэсси голова шла кругом. Бонни Уишоу приветствовала девушку кивком и несколькими ненавязчивыми вопросами по поводу самочувствия и планов на будущее. Было очевидно, что её интерес исключительно деловой. Конечно, ведь её «ученица» буквально исчезла на два месяца без объяснения причин. Зарплата от Министра имела пару совсем не лишних нулей, и потерять её так неожиданно оказалось неприятно. А Профессор Химус… вот. В красках отвечал на интересующие Кэсси Поттер вопросы, как бы в своеобразном способе выразить сочувствие и поощрение.

Кэсси жалела, что совсем скоро ей придётся распрощаться с этими прекрасными, влюблёнными в свою тему, людьми, ведь у них можно было ещё многому научиться. Ей хотелось стать такой же: умной, смелой и честной, а не девушкой, утопленной в собственном горе и не умеющей взять на себя хоть толику ответственности. Воспоминания, сжигающие душу, дарили надежду, не смотря на боль и грусть. Она размышляла о том, что ей никогда не стать хоть на малую часть такой, как Луна и Невилл или, о, вот потеха, Дамблдор, выдавший Грин-де-Вальду тумаков за все его злодеяния. Но может быть нынешний путь не так уж и плох? Лишь немного потерпеть и можно вновь наслаждаться свободой, контролем над собственной жизнью и ореховым кофе под тёплым апрельским солнцем. Приход весны казался таким далёким. Именно поэтому Кэсси решила, что должна приблизить его любой ценой. Чтобы сохранить память о тех, кого с ней больше нет.

Девушка распрощалась с профессором уже далеко после обеда, ведь они оба были слишком увлечены дискуссией, чтобы следить за временем. Поттер с упрямым блеском в глазах всё больше и больше расспрашивала о Тёмном Лорде и не могла отыскать в ответах решение неясной проблемы, которая вызывала в ней беспокойство. Какая-то мысль зудела на подкорке, но стоило только попытаться к ней подобраться, как голову пронзала боль. В конце концов преподаватель откланялся, похвалив девушку за жажду к познанию. К сожалению не мог остаться на весь день, ведь дома его ждали жена и дочь, и целая гора свитков с домашними заданиями. Собрав конспекты в упорядоченную, но не очень аккуратную, стопку и бросив их на столике, Кэсси тоже покинула библиотеку, чтобы побродить по дому. Может быть ей удастся отыскать Гарри или даже Тамару и перекинуться парой слов. Или же она встретит бегающих по делам эльфов и выпросит у них пару бутербродов, чтобы утолить голод до ужина. Она усердно боролась с желанием самостоятельно заглянуть на кухню, пусть и очень этого хотела.

Поттер неспешно исследовала этажи, плутая и, потеряв интерес в безлюдных коридорах, спускаясь ниже, к холлу. Никто не бродил без дела, как она, но окружающие звуки доказывали, что в Поместье таки кто-то есть. Винки, напевая под нос песенку, меняла в вазах и настенных крепежах цветы с уже подвявших белых тюльпанов на фиолетовые ирисы. Морбин и Марвин буквально за поворотом меняли в одной из спален постельное, ругаясь друг на друга за оставшиеся на нём складки после глажки. Брианна и Люси засели в белой гостиной на первом этаже, прямо под огромным белоснежным драконом, негромко переговариваясь о чём-то, чего Кэсси из-за двери не смогла расслышать. А Гарри и Тэмм, в другой части здания, наоборот перебрасывались громкими подколками в дуэльном зале. Арнольд и Джек обнаружились там же, на местах для зрителей, уже восстановленных после того плачевного случая, после которого Проклятие обрело полную силу. Кажется черёд мужчин тренироваться ещё не подошёл. Мимо застывшей у двери в зал Поттер проползла Нагайна, ленивая и толстенькая, благодаря недавно пойманной добыче.

— Шпионишь? — насмешливо прошипела она, впрочем, не ожидая ответа. Змея, подобно своему хозяину, не стремилась почтить девушку своим присутствием. Лишь иногда спала с Кэс в одной кровати, когда Министр отсутствовал до поздней ночи, или заседала в гостиной после обеда, греясь приумноженным стёклами солнечным теплом. На улице она бывала редко, потому что холодно, а света всё равно хотелось. В саду камни были ледяные, а земля усыпана тоненьким слоем снега. Даже на небольших деревьях восседать оказалось не слишком комфортно, ведь на не до конца потерявших жёлтые листья ветках задерживались снежные шапки, то и дело посыпающие голову белой крупой. А от цветов в саду остались лишь голые острые палки, воткнутые в землю. Создающие видимость реальных растений. В общем, Нагайне в доме было приятнее и симпатичнее в это неприветливое время года.

Кэсси проводила спешащую по непонятным делам змею взглядом и наконец шагнула в дуэльный зал, переборов какое-то странное оцепенение. Она привыкла к этим людям и, более того, она им нравилась, и от того боялась показаться слабой и ударить в грязь лицом. Но, что ж, если неудачи не избежать, то она хотя бы не покажет, что это её задело, как и всегда. Арнольд Смит фыркнул, завидев её. Ну конечно, ведь он наверняка заметил маячившую за приоткрытой дверью тень даже раньше, чем идея принять участие в тренировке пришла Мисс Поттер в голову.

— Привет. — она бодро поздоровалась и прикрыла за собой дверь. Джек Крингл ответил кивком, как и Тамара. А вот Гарри по обыкновению громко воскликнула в ответ:

— Привет! Пришла составить нам компанию? — она тяжело дышала, запыхавшись, но уставшей не выглядела. Озорно поигрывала палочкой, дразнящим взглядом посматривая на Тэмм, пытавшуюся отдышаться после ожесточённого боя. Пол под девушками был заметно обожжён, а в воздухе то тут то там возникали искры остаточной магии, треща статикой.

— Вроде того. Подумала, может чему-то научусь. — девушка пожала плечами. Поттер и вправду много думала об этом. Никогда раньше она не осознавала, что навыки боя могут действительно понадобиться. Для всяких нападений на улице у неё были щит, обезоруживающее и режущее, Сектумсемпра, заклинание, придуманное её отцом, а с реальными преступниками обычные волшебники сталкивались редко. Основная опасность доставалась Аврорам в силу профессии. Но последние события заставили Кэсси пересмотреть своё отношение к самозащите. Она сомневалась, что от какого-нибудь Тома Марволо Гонта ей удастся отбиться, ведь он имел слишком большой магический резерв и был хитёр, как лис, а вот от всяких Новых Пожирателей Смерти вполне реально найти средство. Она не хотела повторить судьбу своей матери. Да и профессор Эйдинс утверждала, что магия Кэсси сильна и послушна в той самой мере, насколько она бывает послушна прирождённым бойцам. Странно, что со всем своим потенциалом Мисс Поттер не заинтересовалась дуэлями ещё в Хогвартсе, рассуждала Профессор, загадочно покачивая головой на одном из последних уроков перед роковым отравлением, будто ей не терпелось поучить Поттер и этому.

Гарри кивнула и поманила подругу рукой к центру зала.

— Можем попробовать прямо сейчас. Тэмм как раз передохнёт. — она посмеялась, заметив, как Рид закатила глаза в ответ на откровенное подначивание. У Кэсси замерло сердце. Они ведь даже не в курсе, что палочку у неё бессовестно отобрали. О, у них возникло бы так много вопросов, и ни на один из них Кэс не собиралась отвечать. Позор для волшебника — лишиться волшебной палочки. Она улыбнулась и покачала головой смущённо, затаив под лёгкой улыбкой возмущение. Ну ничего, она подождёт свою палочку, а потом…

— Нет, я пока просто посмотрю. — она хотела продемонстрировать, что за этим не кроется ничего, кроме банальной неуверенности в себе. Эти люди и так не воспринимали её всерьёз и на этом можно было сыграть.

Арнольд ухмыльнулся подначивающе:

— Лучше пока не спешить. Мы же не хотим, чтобы Мисс Поттер покалечилась? Министр поотрывает нам головы, если с её макушки упадёт хоть волосок.

Крингл хмыкнул и направился к центру, чтобы подготовится к дуэли. Гарри рухнула на стул и растеклась устало, Тамара приземлилась рядом куда грациознее, хотя выглядела отнюдь не менее уставшей и потной. Кэсси удивлялась, как этой женщине удаётся выглядеть так впечатляюще даже в не самых благоприятных условиях, и, чёрт, этому она искренне завидовала. Кэсси заняла соседний столик, тут же укладывая голову на руки. Несмотря на скучающую позу её разум был полностью здесь, в этом моменте. Она прикипела взглядом к мужчинам, занявшим характерные для дуэли позы. Они пока что без спешки палили друг в друга тренировочными заклинаниями, разминаясь перед серьёзной схваткой. На самом деле для реальной работы такие демонстрации имели мало смысла: там решали скорость, сообразительность и отсутствие страха перед применением всяких грязных приёмов. Невилл рассказывал, что поимка преступников не редко заканчивалась банальным маггловским мордобоем. Примечательно, что за всю историю Британского Отдела Магического Правопорядка разве что с Волдемортом и его Псами, Пожирателями, приходилось бороться исключительно с помощью магии, ведь они презирали всё, что с ней не было связано. Но всё-таки потренировать реакцию и растрясти одеревеневшие от непыльной банальной работы конечности это довольно полезно. Кэсси заметила, что охранники дома занимались подобным совсем не часто, но в последнее время встречались в дуэльном зале регулярно по три раза в неделю. Похоже, они знали о ситуации в мире куда больше, чем рассказывали. Готовились к обороне.

Время за наблюдением летело быстро: в воздухе то и дело пахло озоном и возникали разные звуки, острые, высокие и звенящие, когда заклинания сталкивались со щитами, друг с другом или со стенами. До зрительских мест они едва долетали, ведь не имели реальной боевой мощи. Некоторые из них и вовсе были откровенно смешные: сотворяющие сопли, фурункулы или меняющие одежду на какую-нибудь клоунскую, к примеру. Гарри смеялась и Кэсси хохотала вместе с ней, не сдерживаясь. Два взрослых матёрых наёмника, а дерутся как желторотые школьники на потеху немногочисленной публике. Напоминало все те глупые стычки с задирами в Хогвартсе, откуда кто-нибудь нет-нет, да и попадал в больничное крыло с другим цветом волос, внезапно выросшими зубами или рвотой со слизнями. Мужчины вымотались всего каких-то полчаса спустя, куда быстрее молодых, что совсем не удивительно. Возраст брал своё, и скакать, без перерыва закидывая друг друга жалящими, уже не получалось.

Наблюдая за ними Кэсси начинала понимать, почему в Орден Феникса, организацию, которая боролась против Тёмного Лорда, набирали в основном молодых: им было банально легче отбиваться и уворачиваться. Их противники, Пожиратели Смерти, тоже наверняка были не сильно старше. Августа рассказывала, что некоторые одноклассники её сына вступили в их ряды едва ли не сразу после выпуска из школы. А были и те, кто младше, что совсем печально. Подумать только, маме не стукнуло ещё и двадцати двух, когда Пожиратели убили её. Были ли среди них ребята с параллели? Её бывшие друзья? На самом деле, тот же Джек Крингл вполне мог учится с ней в одно время. Кэсси вдруг нахмурилась, осознав. Чёрт возьми, а ведь так и есть! Ему около сорока пяти, всё сходится. А ещё он аврор, и наверняка был напрямую знаком с Джеймсом Поттером.

Гарри отвлекла её, наклонившись поближе, когда дуэль наконец подошла к концу:

— Хей, не хочешь сходить с нами перекусить куда-нибудь? Тут неподалёку много ресторанчиков есть.

Кэсси покачала головой отрицательно. Она хотела, естественно, покинуть эти стены хоть на пару часов, да и это предложение поступало не в первый раз. Но она всегда придумывала отговорки, ведь ей вряд ли можно было покинуть дом без разрешения Гонта. А в этот раз ей действительно было некогда: нужно было расспросить Крингла про Орден Феникса и Пожирателей Смерти именно сейчас, пока он устал и ещё рассеян после тренировки.

— Нет. — Поттер едва заметно подёргивалась от нетерпения. Кэсси беспокоила мысль, но она ещё не успела её сформулировать. — Извините, девочки, правда не могу.

Она выскочила из дуэльного зала первой и затаилась в холле на пуфике у окна, чтобы дать себе время подумать в тишине. Гарри, проходя мимо, озадаченно нахмурилась, но не стала спрашивать, а лишь помахала рукой на прощание, ведь сегодня они уже вряд ли увидятся. По пятам за ней следовала Тэмми с загадочно приподнятыми уголками губ. Кажется, что она давно хотела провести с подругой время где-нибудь подальше отсюда. Когда мужчины наконец выползли из коридора, в слух лениво гадая, что же будет на ужин сегодня, Кэсси вскочила как ужаленная.

— Мистер Крингл! — Джек замер и обернулся, приподняв брови, — Я хотела у вас кое-что спросить. Будет минутка?

Поттер выглядела нетерпеливой, чем дала понять Джеку, что дело, видимо, не терпит отлагательств. Взмахом пальцев он подал Арнольду знак не ждать его. Мужчина вежливо склонил голову к девушке, демонстрируя, что слушает.

— Вы были членом Ордена Феникса? — выпалила Кэсси. Она хотела зайти издалека, чтобы не вызывать подозрений. Нет, её интерес вряд ли покажется сильно странным, но всё её поведение могло вызвать некоторые вопросы. Теперь Джек выглядел удивлённым, его узкое лицо вытянулось.

— Почему тебя это интересует? — тем не менее спокойно спросил он. У девчонки в глазах была написана какая-то интрига, которую Крингл предпочёл просто проигнорировать. Если он заметит признаки какой-то игры, то, конечно, присмотриться поближе, но пока он видел лишь ярый интерес к теме.

— Ну, я… — девушка задумчиво замялась, не зная как объяснить, — Я просто размышляла о своих родителях и подумала, что вы, возможно, были знакомы с моим отч-отцом. — разъяснила она как-то неуверенно, а после уже серьёзнее добавила, — И имели дело с Пожирателями?

Взгляд Джека резко стал прохладнее. Ясно, решил он, конечно же молодым интересны именно такие случаи. Но за жаждой к знанию в глазах Поттер крылся и сильный страх. Она явно хотела убедится, что история не повторится. А Джек не мог ей рассказать, скованный обещаниями и всё тем же страхом, что его помощь принесёт всей его семье неприятности.

— Я не совсем понимаю, что ты хочешь узнать. — и всё же Крингл не пресёк весь этот допрос на корню, давая девушке ещё один шанс. Поттер поняла, что либо сейчас, либо никогда.

— Прошлые налёты и эти, насколько они похожи?

— Мисс Поттер… — Джек вздохнул. Кэсси фыркнула почти разозлённо. Внутри неё разрасталась буря из противоречивых эмоций.

— Я знаю, что этот интерес может выглядеть странно! — воскликнула она, а после прикусила язык. Рисковала привлечь лишнее внимание своей несдержанностью, — Если вы знаете больше, чем пишут в газетах, то скажите мне.

Крингл помолчал, выискивая признак обмана или помешательства на её лице, а после покачал головой. Он понятия не имел, откуда в девушке такая уверенность, что он осведомлён лучше остальных, но не мог не отметить, что даже если она не знает наверняка, то интуицию имеет отменную. Брианна в ней не ошиблась, и теперь в Поместье на одну до ужаса сообразительную женщину больше.

— Вы поэтому заинтересовались в дуэлях? Боитесь, что за этим стоят Пожиратели, которые придут за вами или остальными детьми Орденцев? — мужчина уточнил, его голос был полон скепсиса.

— Да. — просто ответила Кэсси. Это уже было, на третьем курсе, и тогда она была напугана и не в половину так сильно, как сегодня. Но один сбежавший из Азкабана Пожиратель это не то же самое, что группировка, вырезающая деревни. Группировка, частью которой является и сама Кэсси. Если за нападениями стоит кто-то из старой гвардии Псов, то Кэсси вполне могла бы понять кто, опираясь на нечёткие образы в воспоминаниях об атаках.

— Я могу вам точно сказать, что никто из преступников прошлого не принимает в этом участия, потому что в живых остались единицы и они под присмотром Министерства. — отрезал он, а потом понизил тон и слегка наклонился к Поттер, чтобы уже мягче сообщить, — Но я не могу отрицать, что кто-то был в состоянии подать подражателям идею. Или возможно, что у Того-кого-нельзя-называть остался наследник.

Кэсси от удивления раскрыла рот. Джек вздохнул. На его лице можно было рассмотреть сожаление, ведь Поттеров он действительно знал и прекрасно помнил чем конкретно для этой девочки закончился Хэллоуин 1981-го. Он иногда представлял, что такое может случится с его детьми и содрогался от ужаса. Именно поэтому сейчас, когда Директор Дамблдор объявил о сборе второго состава Ордена Феникса, он отказался. Если его призовут на службу в Аврорат, Джек естественно пойдёт, повинуясь долгу, но пока ему можно прятаться в этом доме со своей семьёй, он будет этим пользоваться. Он не хотел, чтобы его дети остались сиротами.

— В любом случае, больше я ничего рассказать не могу. — мужчина покачал головой сожалеюще. Желание помочь Кэсси свербило внутри. Если она и впрямь намерена докопаться до прошлого… — Вам лучше обратиться к Альбусу Дамблдору. Он может сообщить вам те детали, которых не знаю я, Мисс Поттер. — добавил он как бы невзначай, и быстрым шагом направился прочь, чтобы отыскать свою жену и вместе мирно отправится на ужин, словно никакого разговора в холле не произошло вовсе.

Кэсси со вздохом вплела руку в волосы и растрепала чёлку нервным жестом. Крингл, чертовски сообразительный человек, не просто понял, что Кэсси хотела ему сказать, а ещё и дал направление к ответу. Преемник. Дамблдор. Кто, если не столетний могущественный старик, противостоящий Волдеморту почти десять лет вплоть до смерти того, мог знать о нём что-то, что недоступно простым магам? Кэсси решила, что ей стоит хорошенько обдумать всё это прежде чем доставать Директора вопросами. Придумать, как сформулировать свой интерес так, чтобы он не проигнорировал письмо или не ответил категорическим отказом. И чтобы, если письмо попадёт не в те руки, было не понятно, о чём конкретно идёт речь. Она надеялась, что старый волшебник её поймёт и не заподозрит в какой-то необычной страсти к этой теме. Впрочем, раньше её ведь и вправду не было, этой одержимости, но чем больше Кэсси вкапывалась в свои сны о нападениях, тем острее становилось чувство, что истина может оказаться вещью, способной спасти жизнь ей и ещё многим другим людям.

И Кэсси таки направилась назад в северный коридор, на кухню к эльфам. Да, это опасно, может вызвать гнев Министра и всё такое, но такой беспрецедентной поддержки она не найдёт в этом доме нигде. Эльфы были наивными и пугливыми существами, но очень умными и не осудили бы её ни за один каверзный вопрос. А Винки — шпионка, значит для неё понятия дурного и вовсе не существует. С лёгким чувством дежавю девушка шагала по коридору, выискивая знакомую дверь в свете настенных ламп. За окнами было уже совсем темно и только снег поблёскивал, отражая рыжий искусственный свет. Где-то там, далеко, в самом центре Лондона Министр Гонт заканчивает свой рабочий день, и Кэсси очень надеялась, что он вернётся сегодня попозже и не поймет, что его подопечная вновь пренебрегает установленными им правилами.

Первым послышался звук: домовики заканчивали приготовления к ужину. Из двери пахну́ло жаром и запахом вкуснейшей рыбы с гарниром из запечённого картофеля, и желудок Кэсси тут же голодно заурчал. В кухне собрались все шесть эльфов: кто сидел на табуретках, отдыхая, а кто, стоя на этих самых табуретках, раскладывал картошку по тарелкам. Винки восседала на своём стуле со спинкой с круглыми карманными часами в руках и покачивала в воздухе обутой в маленькую туфлю ногой. Она воззрилась на Поттер удивлённо, а после расплылась в улыбке. Мальчишки же в свою очередь наперебой принялись здороваться, позабыв о своей главной задаче.

— Мисс Поттер! Вы здесь! — восклицали они и были до неприличия рады её видеть. Они были похожи на щенят и Винки строго шикнула, чтобы никто не проворонил время отправлять блюда наверх.

— Мисс Поттер, вам лучше отсюда уйти. — журила она, но вместо того, чтобы выпроводить девушку за дверь наоборот повела её к пустующему столику. Поттер вздохнула. Она и сама не могла перестать улыбаться им, ведь здесь ей абсолютно, без условностей, рады.

— Я знаю.

* * *

— Поздравляю, Кэсси! Комиссия так высоко оценила ваши результаты, что я, знаете ли, даже горда собой. — Мадам Венес задорно поправила свою высокую причёску и, взмахнув листком с оценками, заключила ученицу в крепкие объятия. Профессор Химус усмехнулся и тоже польщённо закивал.

— Никогда не сомневался в ваших успехах, Мисс Поттер. — подмигнул он, — Надеюсь, что знания ещё долго проживут в вашей голове!

Он бы тоже полез обниматься, но Эльвира не оставляла ему места, зажав Поттер между своими пухлыми руками и собственным внушительным телом, облачённым в тёплую бежевую мантию на запа́х.

— Разумеется. — улыбалась Кэсси, смущённо заправляя прядь волос за ухо, когда преподавательница наконец соизволила её отпустить. Грегори похлопал девушку по плечу. И как он не мёрз в своей неизменной рубашке? В доме было достаточно свежо после проветривания, которое Винки устроила этим утром. — Я очень благодарна. Но, знаете, вам не обязательно было ждать результатов вместе со мной.

Это было так неловко, задерживать Профессоров, но Кэсси так и не смогла доказать им, что моральная поддержка в ожидании ответа от Министерства Образования ей не требуется. Этим утром, с разрешения всё той же комиссии, Кэсси написала четыре финальных всеобъемлющих теста по общеобразовательным университетским предметам, с каждым преподавателем отдельно. Перо дрожало в руке от волнения, сердце танцевало джигу где-то в горле, и привычная нервная тошнота поднималась к горлу, но экзамены в итоге всё же были сданы. Вопросы оказались не сложными, но написанными таким языком, что приходилось обращать внимание на каждый нюанс в формулировке. Такого волнения Кэсси, кажется, не испытывала и на Ж.А.Б.А.

Комиссия обязалась проверить тесты в течении дня — по приказу Министра, а Кэсси не сомневалась, что это именно он подсуетился — и теперь, когда ответ с положительными оценками наконец пришёл, в библиотеке витало приятное радостное оживление. Ничего не напрасно, понимала Поттер. Все эти сложные чары, мириады дат и цифр в формулах — билет в будущее, и Кэсси наконец держала его в руках. Осталось дождаться лишь официальных бумаг, которые подготовят позже, и двери, ранее наглухо запертые для таких, как она, приветственно отворятся. Была ли Кэс в шоке? Ха, естественно! Что за вопрос?

— Глупости какие. — фыркнула Бонни. Она выглядела едва ли не более довольной, чем остальные, ведь свои экзамены она сдала с отличием всего каких-то пару дней назад, и теперь сияла в своём свитере и брюках, больше не спрятанных под студенткой мантией, как начищенный кубок в хогвартском зале с наградами, — Я совсем не против потратить несколько часов на то, чтобы увидеть итог своей работы.

— Верно. Мы трудились над вашей высокой оценкой вместе, так не лишайте нас радости. — кивнула Профессор Эйдинс, попивая чай, которым эльфы развлекали гостей, а потом хмыкнула, — Правда, что касается чар, то результат тяжело считать полным.

Экзамен по Чарам и Трансфигурации действительно не был настолько показательным, как должен. Вторую его часть, практическую, где Поттер предстояло колдовать, заменили на дополнительный бланк с тестами. Кэсси понимала почему, ведь палочку никто ей так и не вернул, но это даже к лучшему. Пусть всё уже и закончилось, но руки её до сих пор тряслись. В противном случае Кэсси побоялась бы сделать этими руками неправильный взмах палочкой и запороть показательный экзамен, пусть в своих магических силах она была уверена куда больше, чем в теоретических знаниях. Тем не менее, Миссис Эйдинс в своих любимых фиолетовых одеждах всё равно выглядела удовлетворённой. Да и несколько часов общения с остальными преподавателями за чашечкой бананового улуна ей явно понравились.

— Мне жаль, что так получилось. Я бы не отказалась от уроков с вами, но сами понимаете, здоровье. — пожала плечами Кэсси.

— Вас я и не виню. Но имейте ввиду, Мисс, если вам когда-нибудь захочется возобновить практику, то я буду ждать вашего письма. — женщина подмигнула и протянула девушке руку для прощания, — Было приятно иметь с вами дело, Кэсси.

Поттер протянула руку в ответ, но в последний момент отвела её в сторону. Кэсси уже некоторое время думала об одной авантюре… Ей хотелось почувствовать свою «вторую половину», дотянуться до неё, как в сказках оборотни связываются с волчьей сущностью внутри, чтобы успокоить или попросить о чём-то. Чтобы сдержать, если будет нужно. Кэсси знала, что связь между ними есть и она натянута между двумя сущностями, словно струна, и по ней можно пройти. Осталось лишь понять, как.

— Мне интересно, как я могу развивать свой потенциал дальше. — в ответ на это Рамона вздёрнула бровь заинтересовано. Остальные тоже с ожиданием застыли в дверях библиотеки: они уже готовились прощаться и расходиться по делам, в последний раз осматривая этот дом перед тем, как его двери вновь станут для них заперты, как для чужаков, которым здесь больше делать нечего, — Я много раз слышала, что великие волшебники могли общаться со своей силой.

— Если для вас это действительно так важно, то я могу посоветовать одно упражнение…

И Кэсси решилась попробовать его тем же вечером. Миссис Эйдинс посоветовала сесть удобно и закрыть глаза, чтобы отрешиться от реальности, и прислушаться к себе. И слушать до тех пор, пока потребности тела не отойдут на третий план, и ты не услышишь шёпот силы, магии, говорящей с тобой. На словах звучало просто, да и, по заверениям всё той же преподавательницы, резерв Кэсси был достаточно вели́к, для таких экспериментов. «Слабые волшебники не смогут почувствовать эту энергию даже после многих лет тренировок.», говорила она, но Поттер искала не силы, а кое-что другое, ею порождённое. Девушка выбрала для удобного места свою постель, пусть и сомневалась, что сидеть на ней, подобно статуе, будет комфортно, ведь она, чёрт возьми, только тем и занималась целыми днями совсем недавно. Но с другой стороны именно это место подходило как никогда лучше, ведь оно было привычным до каждой складочки на одеяле. Поттер подложила под поясницу подушку, опёрлась о спинку кровати и попыталась расслабить тело, глубоко и размеренно дыша.

Звук отвлекал, плечи и коленки всё равно напрягались, так что вместо отрешения Кэсси начинала чувствовать раздражение с каждой минутой тупого восседания на одном месте. Она распахнула веки, вздохнула и попыталась снова. И снова, но уже после того, как позволила себе размять затёкшую от сидения задницу. Легла, и попробовала снова. Неудача. И снова, но уже с открытыми глазами, и вновь потерпела поражение. Сознание никак не желало сосредоточиться на чём-нибудь, кроме дыхания и мягкости матраса под телом. Поттер так увлеклась попытками очистить разум, что в конце концов едва не уснула.

Она фыркнула и встряхнулась, сгоняя сон. Матрас всё же был ну слишком хорош, чтобы не поддаваться его ленивым чарам. В итоге Кэсси оказалась на полу у окна. С этого ракурса хорошо просматривалось небо, краски которого понемногу сменялись на закатные. Кэсси наблюдала за облаками и птицами, чувствуя под собой твёрдость пола и холод, от него исходящий, и упрямо не шла за пледом. Она слышала, что буддийские монахи во время молитвы могут сидеть неподвижно часами, не взирая на дождь, палящее солнце или толпу туристов. Иногда они, слышала Поттер, даже сидели на гвоздях во время этого, чтобы продемонстрировать силу духа и веры. Кэсси посчитала, что её обстоятельства к этому достаточно близки и продолжала вглядываться в темнеющее небо.

— Что это ты делаешь? — прошипела позабавлено Нагайна. Змея тихо-тихо шуршала по полу своим чешуйчатым пузом, приближаясь со стороны незапертой гостиной, и Кэсси, прислонившая ухо к полу, хорошо слышала этот звук. Не такая уж ты и бесшумная убийца, Нагайна, думала она.

Поттер пожалела, что не может объяснить ей, чем занята, так что просто пожала плечами, что в подобном положении было крайне неудобно, и отвернулась назад к небу:

— Медитирую.

Нагайна не поняла этого слова, так что просто пофырчала настоятельно:

— Не спи на полу. Двуногие от этого болеют.

Впрочем, она осталась проигнорирована: Кэсси смотрела, как на стремительно синеющем полотне зажигаются звёзды, больше не затмеваемые сиянием солнца. Они светились так притягательно этим вечером. Поттер была рада, что дом стоит на пустыре в отдалении, ведь благодаря этому огни города не засвечивают космос и можно любоваться россыпью небесных тел без помех.

В какой момент Кэсси наконец ушла в себя она не поняла. Это случилось как-то плавно, будто тело омыло волной и вода утащила его отливом ближе к себе, на глубину. Не сон, но его грань, тонкий слой между грёзой и бодрствованием. Созвездия, Большая Медведица и Гончие Псы, символ вечной борьбы и предрешённого противостояния, натолкнули сознание на путь. Борьба, противостояние. Облик судьбы, воплощённый в фигуру в капюшоне. Кэсси ступила на этот путь. Она прокручивала в голове нечёткие образы-воспоминания, доставшиеся ей от существа и пыталась поставить себя на место этого чудовища. Она вспоминала голод, холод и чужой страх, присущий как душам-огонькам, за которыми тварь охотилась по приказу своего заклинателя, так его союзникам, не менее уязвимым к влиянию существа. Её это не трогало, а наоборот забавляло, как забавляло и Заклинателя, чей страх перекрывало ощущение триумфа, когда очередной человек умирал под его жёсткой рукой. На миг настроение существа почувствовала и Кэсси.

Что-то шевельнулось внутри. Поттер вздрогнула. Она тут же вскочила на ноги, прогоняя фантомное ощущение похожее на подёргивание за цепь, обёрнутую вокруг шеи. Она так разволновалась, что случайно наступила на Нагайну и получила гневную тираду о «мартышках-растяпах» в ответ.

— Извини. — бестолково ответила Кэсси. Замерла, зажмурилась, переводя дух.

Она дотянулась до существа, как и хотела, пусть и всего на мгновение. Но этого хватило, чтобы Кэсси поняла, какую ошибку совершила. На том конце этой нехитрой связи был кто-то ещё. Этот человек знал, чувствовал, что Поттер здесь и пытается потрогать результат своего Проклятия. Он ждал и шептал «Ко мне. Ко мне.» на языке нечеловеческом, но понятном Кэсси и её второму «Я». На языке самой магии, и терял терпение с каждым днём, пока не мог до неё дозваться.

В комнате было спокойно и темно, ведь солнце уже совсем покинуло эту часть небосвода, уступив место ночи. Свинцовый свет луны целовал окна, по земле стелились хлопья снега, деревья ласково трепал ветер. И Кэсси не могла оторвать от этого умиротворённо вида взгляд, ожидая заметить признаки беды на горизонте, но за окном ничего не менялось. В конце концов испуганное сердце успокоило свой ритм. Кэсси пошевелилась, чтобы размять одеревеневшее от испуга тело. А после и вовсе отправилась готовиться ко сну, старательно выкидывая тревожное ощущение из головы. Она надеялась, что горячая вода в ванне смоет панический пот, которым покрылось её тело в момент "встречи".

* * *

Последняя неделя ноября подходила к концу. Англию здорово заметало снегом, ветер выл в трубопроводе вентиляции и бился в окна одичавшим зверем. Ветки городских ясеней, высаженных вдоль обрамляющих здание Министерства аллей скреблись в окна, будто умоляя пустить их погреться в тёмный и тёплый, благодаря горящему в камине огню, кабинет. Здание пустовало в этот час, ведь работники уже разбежались по своим домам. Лишь некоторые трудяги до сих пор гнули спины над столами с увесистыми стопками документов, желая побыстрее с ними разобраться. Всего через каких-то три недели большая часть служащих отправится в законный отпуск. Отметят Рождество, Новый Год и будут ещё неделю отдыхать перед очередной вереницей рабочих месяцев.

Том тоже усердно корпел над кучей макулатуры, которой, если говорить честно, давно место на свалке. Но весь этот пак бумажья предстояло хорошенько проверить, а после отправить на рассмотрение в Парламент. Гонт, к собственному сожалению, ещё не был достаточно влиятелен, чтобы пренебрегать всей этой бюрократической волокитой безнаказанно.

Головная боль от скуки и усталости подбиралась к отметке критической, от того и свет был притушен, и на дверях и стенах висели звуковые глушилки. Скрип пера, шелест бумажных листков и собственное дыхание были единственными вещами, которые мужчину не раздражали. А, ну ещё и ветер создавал приятный шум, умиротворяющий хаотическое сознание. Том то и дело отвлекался, застывая с зажатым в руке пером и силой воли заставлял себя вновь и вновь вчитываться в чёрные, выстроенные в ряд, буквы. Ему быстро надоело это тупое глядение в никуда и он со вздохом откинулся на спинку кресла, отодвигая документацию подальше, к противоположному краю стола. Взъерошил себе волосы двумя руками, надавил подушечками пальцев на глаза и потёр виски. Достал из выдвижного ящика пачку сигарет и закурил одну. В приёмном покое давным-давно никого не было, так что некому его осудить. Небольшой кабинет быстро наполнил запах жжёного табака и тлеющей бумаги. В тусклом свете настольной лампы лицо волшебника выглядело почти белым, а глаза поблёскивали бездонными чёрными колодцами с заметными синяками под ними, которые Том предпочитал прятать на людях. Но самого себя не обманешь: он очень устал.

Изматывало ожидание беды. Он притворялся хитрецом, демонстрируя всем вокруг, что это затишье по плану и террористы не вернуться, и что никакого нового Тёмного Лорда нет и в помине не было. Но у самого предательски тряслись руки. Он предпочитал думать, что от гнева. И был очень рад, что момент, когда он сможет без проблем присвоить себе дополнительную силу наконец настал. Ещё пара дней на подготовку ритуала, древнего и известного лишь некоторым чистокровным, смущающего всех, кто в курсе, что на самом деле он означает, и Том будет свободен от этого страха. Он в это верил.

Девчонка завершила свою учебную программу ровно сегодня, исписав последние бланки с тестами и тепло попрощавшись с профессорами, с их слов. Её успехи были довольно средними на взгляд Гонта, но он не требовал большего пока. В любом случае магический фон Поттер, до этого пугающе расшатанный, сейчас был стабильнее, чем когда-либо, и ей самой этого, по видимому тоже было достаточно. Она стала заметно веселее и спокойнее. Пахла уверенностью, а не смертью и отчаянием, по наблюдениям Нагайны. Том хотел это увидеть, почувствовать, погреться в лучах этой наивности. Девчонке было невдомёк, думал он, что над их домом и над всей Великобританией сгущаются тучи. Впрочем, как было и невдомёк подавляющему большинству волшебников, которые предпочитали верить утверждению, что всё под контролем и быстро забывали об угрозе, что было, в общем-то, на руку Министерству. А о магглах и вовсе речи не шло, ведь их заверили, что преступники пойманы, во избежание массовых беспорядков.

А ещё Том знал, что спокойствие Кэсси Поттер не продлится долго. Пока он появлялся в её жизни лишь призрачной тенью, а совсем скоро сыграет полноценно, как спаситель, чей план уже пора приводить в действие. Он предвкушал этот момент и точно так же хотел его оттянуть, зная, что Кэсси вновь потеряет эту гармонию, давшуюся им обоим потом и кровью. Но Том был готов принять любую реакцию и быть терпеливым, ведь это наверняка её подкупит. Девчонка может вопить и отбрыкиваться сколько угодно, но в итоге всё равно скажет ему «спасибо».

Мужчина потушил сигарету, бросив окурок в недопитый чай и тут же опустошил чашку чарами. Чёрно-белые листы рябили в глазах словесной кашей, сосредоточиться решительно не получалось. Том бросил это гиблое дело, поднялся с тихим ворчанием, надел своё зимнее пальто, и вышел из кабинета. Коридоры Министерства освещались плохо, всего одной люстрой раз в пять метров и то, только на том маршруте, который был удобен охраннику, совершающему ночной обход. Тем не менее, Гонту это не мешало, ведь дорогу прочь из этого здания он мог отыскать и с закрытыми глазами.

И только уже из-за закрывающейся двери лифта он заметил рывок полупрозрачной фигуры, точно метнувшейся в его кабинет. Том мгновенно почувствовал жар ярости, затопивший грудь, и азартный кошачий интерес. Он с каменным лицом дождался пока лифт доедет до первого этажа, а после нажал кнопку с цифрой «4», снова направляя кабинку лифта вверх. Он вытащил палочку из крепежа не спеша и заглушил звук, который механизм издавал во время работы вместе с раздражающим радостным звоном, оповещающим о прибытии. Одинокую лампочку в кабине Том потушил тоже, чтобы свет не выдал его. На свой этаж он ступил незамеченным и неуловимым, и тихо, но быстро шёл назад к приёмной, размеренно дыша. Дезиллюминационные чары скрыли его от глаз, но злоумышленник легко мог заметить внушительный магический след, отличный от едва видимой магии других волшебников, так что Том старался двигаться резче, когда прокрался в пустующее помещение. Дверь кабинета была приоткрыта, и Том распахнул её полностью, тут же молча закидывая комнату заклинаниями. Искры летели в разные стороны, шумно и ярко, но ни шевеления, ни криков слышно не было.

Никого.

Только открытое нараспашку окно и ветер, раздувающий забытые на столе бумаги. Но, Том чувствовал, вот только что здесь был чужак. Министр с грохотом запер окно, тут же упорядочивая разлетевшиеся документы и попутно проверяя все ящики и стеллажи на случай пропажи чего бы то ни было. Ничего по-настоящему важного для себя Гонт здесь не хранил, но в кабинете всё ещё оставались ценные бумаги. Мужчина перепроверил каждую страницу, каждую папку, каждую полку, и все осталось на своих местах. Вор не нашёл того, что хотел. И Том на целую секунду завис, пытаясь осознать, что же ему здесь было нужно.

А потом по всему Министерству завыли сигнальные чары особенной песней, сообщающей: кто-то пробрался в Отдел Тайн.

Том рванулся туда. Его одурачили и совсем глупо отвлекли, а он, уставший и рассеянный, повёлся и потерял драгоценные минуты. Из каминов в холле с характерным рёвом пламени один за одним выходили Авроры из группы особого реагирования, получившие оповещение первыми. За своей спиной Гонт слышал стройный топот их ног. Следом за ними прибыли и Невыразимцы, которые уже наверняка готовились ко сну в своих домах и были застигнуты атакой врасплох.

Магия недвусмысленно указывала на то, что кто-то шарит по Комнате с Предсказаниями, и людей этих не меньше трёх. Внезапно по всему зданию зажёгся свет: это охранник наконец понял, что тревога отнюдь не ложная. Том собирался казнить этого болвана сразу же после того, как поймает вора. Как вообще можно было проворонить трёх человек? Чары на двери были сломаны грубо, будто тот, кто это сделал не боялся смертельных проклятий, навешанных на доски и ручку. Гонт распахнул дверь, едва не вырвав её из рамы вместе с петлями. Он был дьявольски зол. В комнате оказалось темно, хоть глаз выколи, и только белый переливчатый свет из целой вереницы шаров на стеллажах освещал пространство. На Министерство со знакомым могущественным гулом опустился купол антиаппарационного барьера. Теперь никому не сбежать.

— Кто вы такие? — гаркнул Том, двигаясь вперёд мимо высоченных металлических конструкций-шкафов, уходящих высоко к потолку с мириадами шаров разных размеров на полках. Прямо к людям, посмевшим вторгнуться в его Министерство. Впереди слышалась какая-то суета: очевидно, что волшебники уже обнаружили, что убраться отсюда они не могут никак, кроме как через дверь, которую перегородили собой мракоборцы.

— Сэр? — негромко окликнул Министра один из группы, Кеннет МакКорвет. Остальные напряжённо ждали приказа, нахмурившись и сощурившись, как стая адских гончих.

— Взять живыми. — мрачно ответил Гонт. Группа тут же ринулась в бой, окружая добычу кольцом, обрубая преступникам пути отхода между стеллажами.

И только теперь, подойдя достаточно близко Министр почувствовал ту же энергию, что и в деревне после первой атаки. Потустороннюю, леденящую и заставляющую поджилки трястись. Существо было здесь. У всех присутствующих волоски на загривке встали дыбом как на морозном ветру. Том почувствовал, как у него на миг замерло сердце, прежде чем пуститься вскачь. Это невозможно. Его милая заноза, его своенравная пленница сейчас должна мирно спать в своей постели. Гонт ухмыльнулся с неуместным весельем и это больше походило на оскал.

В него полетело убивающее, но Том среагировал молниеносно, чётко отразив, и заклинание отскочило, чтобы разбиться о стеллаж снопом ядовито-зелёных искр. Вспышки заклинаний неслись куда не попадя, похожие на огни фейерверков, и к аврорам, и к Министру, но почти не причиняли им вреда благодаря слаженной работе прикрывающих, непрерывно обновляющих щит Протего Максима. Том, тяжело дыша то ли от злости, то ли от острого удовольствия от схватки, палил в ответ и анализировал, как не позволить врагам, таким же защищённым щитами, умереть раньше, чем он доберётся до их памяти. В Новых Пожирателей, а судя по маскам и мантиям это были именно они, со всех сторон летели чары, но они либо отбивались, либо поглощались кружащим вокруг людей существом, воющим и распространяющим могильный холод, покрывающий металл полок морозной паутинкой. Трое живых, один дух, и ни один из них всё ещё не был ранен, пусть их и теснили, активно загоняя в угол, из которого не сбежать. Вокруг постоянно возникали огни Патронуса, воплощённые в образы животных заклинания гоняли дементороподобное чудовище, заставляя его кричать громче и отступать дальше в глубь Комнаты с Предсказаниями. Невыразимцы оплетали помещение сетью заклинаний, чтобы не дать существу вырваться и, похоже, преступники понимали это так же ясно, как и авроры. В какой-то момент один из злоумышленников крикнул Дементору что-то на латыни и существо, заметавшееся от испуга, застыло всего на миг, почти укушенное бело-голубым охотничьим псом-патронусом. Тогда то их с Томом взгляды и пересеклись. Внезапно жар от атакующих и крики отошли на задний план, время замедлилось. Существо наклонило голову заинтересованно, будто узнало его и попыталось поддаться ближе. Развевающаяся ткань плаща и капюшона покачнулась. Но человек в маске вновь выкрикнул Дементору приказ и тварь, взвизгнув радио-помехами, устремилось высоко вверх, к потолку, исчезая во тьме, провожаемая заклинаниями.

Невыразимцы не успели доплести чары. Оно сбежало.

Гонт продолжил палить в волшебников магией, пока не попал по одному из них, не защищённому больше существом в капюшоне. Человек упал без сознания, не успев раскусить капсулу с ядом в зубе. Остальных обездвижить не успели: они рухнули на пол, давясь кровавой пеной и хрипя от боли. Всего мгновение спустя в Комнате с Предсказаниями вновь воцарилась мертвенная тишина. Гонт вздохнул прерывисто. Бой был быстрым, но изматывающим. Преступники держались достойно эти несколько захватывающих адреналином минут, наверняка отлично подготовленные к драке заранее.

— В допросную его. — бесцветно приказал Гонт. И, не слыша ни вопросов, ни окликов, направился прочь. Домой. К Кэсси Поттер. Он знал, что это она, а не какой-нибудь ещё проклятый. Именно это существо преследовало его во сне, играло с ним и смеялось. И оно смылось из комнаты с предсказаниями с шаром, сжимаемым в чёрных, похожих на ветки, руках. Шаром с предсказанием, на котором чётко ажурным почерком архивного служащего было написано всего два имени: «Кассиа Поттер» и «Том Риддл».

* * *

Мирный сон Нагайны нарушил вскрик. Кэсси дёрнулась, взвизгнула и села на кровати, задыхаясь от испуга. Она не могла набрать в лёгкие воздух, как ни старалась. Её поглотила паника.

Он был там. Том Марволо Гонт посмотрел прямо на неё, без подсказок находя во тьме капюшона чёрные глаза-блюдца. А она… была э т и м снова. Её ядро скрипело и горело внутри, как звезда, которой всего мгновение осталось до взрыва. Цепь ошейника душила горло больно и подло. Кэсси в бреду пыталась её разорвать, но только раздирала себе кожу в кровь ногтями. Глаза запекло от слёз.

Спустя долгие секунды наконец удалось вдохнуть, и воздух тяжело наполнил лёгкие, вызывая головокружение. Кэсси не могла думать ни о чём другом, кроме горящих гневом глаз Министра. Она щёлкнула выключателем лампы дрожащей рукой, озаряя комнату светом.

Огромное чешуйчатое тело Нагайны пошевелилось.

— Что с тобой? Мне позвать Хозяина? — лениво тянула змея, впрочем уже и так настраиваясь потревожить Тома своим сообщением.

Но она не успела, ведь всего мгновение спустя мужчина появился в дверях, бесшумно, как морок. Кэсси замерла под его взглядом мышью, загипнотизированной клыками в кошачьей пасти. Сгорбленная, вцепившаяся пальцами в собственное горло она боялась даже пошевелиться, огромными глазами блуждая по лицу Министра. Том выглядел страшным. Впивался в её испуганные зрачки своими пустыми и холодными, и дышал так же натужно и с присвистом, как и она. Руки по швам, а в неподвижной ладони палочка, ещё горячая от недавнего колдовства. Он был взмылен, будто марафон пробежал, кожа головы влажно поблёскивала потом у границы волос. На щеках застыл лихорадочный румянец.

Из глаз Кэсси на красные от испуга щёки скользнуло несколько скромных слезинок от мучительного напряжения в воздухе. Она была уверена теперь на все сто процентов: знает. Гонт сделал шаг, из-за чего Кэсси дёрнулась и постаралась забиться в угол кровати, подальше от него, попутно утирая щёки от солёной влаги. Выставила перед собой руки ладонями вперёд рефлекторно будто они, блядь, могли чем-нибудь защитить. Том заметил это и резко остановился, покачнувшись.

— Где предсказание? — голос его был глубоким и куда более грубым, чем обычно. Ни дразнящей снисходительности, ни очаровывающей мягкости. Зверь зверем, он почти рычал от гнева. Конечно, ведь Кэсси у него что-то своровала, пусть и не знала, что.

— Я не знаю. — прерывисто ответила она. Нагайна аккуратно оплела её ногу хвостом в акте молчаливой поддержки, и Том проследил это движение взглядом, ощущая как его нутро затапливает яд.

Гонт выдохнул через нос и прикрыл глаза. Давал себе время отдышаться пока вспышка не утихнет. Он чувствовал себя набирающим обороты торнадо, и чётко осознавал, что ему необходимо затормозить, пока смерч его ярости не снёс здесь всё. Пару мгновений он рассуждал. В комнате ничего не было, очевидно, значит существо улетело в другое место. Где-то там был и Заклинатель, и теперь у Тома не оставалось сомнений в его личности, ведь содержимое предсказания мог прослушать лишь тот, о ком оно было сделано. Либо это Волдеморт, либо кто-то другой нашёл для Гонта приманку. А о истинной личности Министра знали лишь единицы.

— Куда ты его отнесла? — уже спокойнее спросил мужчина и вновь обратился взглядом к девушке. Поттер зажмурилась и взяла себя в руки. Ей стоило научится реагировать на Тома с холодной головой, чтобы играть на равных. Она не могла позволить себе несвязное блеяние или враньё, лишь искренность могла принести Министру успокоение. Теперь Кэсси это понимала.

— Я не помню. Сон прервался когда тот парень приказал мне бежать. — быстро выронила она и принялась ждать реакции, обнимая колени дрожащими руками. Одеяло съехало, показывая, что на ней вновь были те злосчастные красные носки. Похоже пришла пора их сжечь, чтобы не притягивали неприятности. Мужчина фыркнул и вдохнул поглубже прежде чем подойти к стулу и подтащить его ближе к кровати, на которой кроликом замерла Поттер и наблюдала за ним из-под влажных ресниц.

— Сон? — напряжённо уточнил Министр. Он сложил руки на груди, чтобы было не так заметно, как от отчаяния дрожат пальцы. Палочка спряталась в наручном крепеже. Пугать девчонку и дальше, решил Гонт, было совсем не с руки.

— Ну… Я же спала. — тихо пояснила она. Том выдохнул терпеливо.

— У тебя не было приступа?

— Не было. — девушка покачала головой. Она не стала говорить, что пробовала потрогать сущность твари, и, возможно, разбудила её. Брови Поттер съехались к переносице, ведь она изо всех сил пыталась скрыть факт своей возможной вины. Ей казалось, что приступ случится сейчас. Повисла тишина, в которой лишь тревожно трещало ядро и звенел чарами артефакт, впитывая излишек магии. Том, прекрасно понявший, в чём дело, но не предпринявший ни единой попытки к обвинению, наблюдал за её горлом, ожидая пока симптомы стихнут и видел всполохи энергии, текущие по звеньям цепи, как по тонким, шириной с волосок, венам. Кэсси в ответ разглядывала его и замечала, как лицо Министра мало помалу расслабляется, и как светлеет его взгляд. Но не надолго, словно он не позволял себе сбросить оковы ярости до конца. На постели замерла змея, и единороги на стенах тоже неподвижно наблюдали за людьми, разбуженные светом и суетой. Всего пара минут и пугающий звук наконец стих. Кэсси удивлённо пощупала грудь.

— Ты не знаешь, где Заклинатель? — негромко уточнил Том. Из него вырвался облегчённый выдох против воли. Ошейник сработал. Хоть на одну проблему меньше.

— Нет.

— Ты можешь его почувствовать?

Кэсси замялась. Она могла дотянуться до этого образа, но не знала где он и не была уверена, что это ощущение не развеется уже через пару минут. На миг в той тёмной комнате со стеклянными шарами ей и Гонт показался знакомым.

— Нет. Не в этом теле. — ответила она тихо и с надеждой, что мужчина её правильно поймёт. Сущности в ней жило две и Проклятие чётко делило их, лишь подпитывая образ духа силой человека. Кэсси не была этим чудовищем. Но очевидно несла за него ответственность. Гонт внезапно дёрнул плечом.

— Какую ответственность? — фыркнул он, вновь незаметно пробравшийся ей в голову. Поттер вскинулась, чтобы посмотреть ему в лицо, — Ты это не контролируешь.

Он в это верил, ведь девушка выглядела напуганной этим дерьмом и истинно несчастной из-за того, что стала причиной стольких смертей. К сожалению она это не контролировала. Потому что если бы могла, то Том был бы крайне счастлив натравить существо на террористов. И плевать, что такое развитие событий возмутило бы её ничуть не меньше. Когда-нибудь Поттер наконец смириться с фактом того, что жертвы неизбежны. Безжалостность это милосердие для нас самих.

— И всё же, вы пришли ко мне за ответами, а не искали эту сраную тварь. — фыркнула она почти зло. Том остро сощурился. К девчонке возвращалась её обычная бравада. Наблюдать за этим упрямством было даже забавно. Пускай, решил Том, лучше, чем страх и слёзы. Но ей стоило бы насильно вымыть рот с мылом.

— И давно ты знаешь о своей второй ипостаси? — тон Министра резко стал совсем деловым и прохладным. Кэсси пожелала исчезнуть из-под внимания этих алых радужек.

— Что за предсказание? — выдала Поттер в ответ, защищаясь. Она предполагала, что шар важен конкретно Министру, а не является обычной пропажей, потому что в ином случае он бы так не злился.

— Это тебя не касается. — отбил Том, и бессовестно солгал. Если бы девушка только знала, о чём в том предсказании шла речь, любые попытки наладить отношения можно было оторвать и сжечь. И всё же, он решил слегка сгладить, отведя взгляд, словно был опечален, — Это личное.

Кэсси осознавала, что её пытаются умаслить этим жалостливым выражением, ведь Гонт никогда, по её предположению, не позволил бы себе продемонстрировать настоящую слабость. Вздохнула и позволила мужчине съехать с темы, прекрасно зная, что не добьётся ничего кроме раздражения и увиливания от ответов.

— Давно. — ответила она и уложила щёку на колено, — Уже месяца два. У меня ведь было мно-о-го времени подумать. — под конец предложения её тон приобрёл меланхоличные нотки, Поттер стрельнула в мужчину глазами. В эту игру могут играть двое. Том специально пропустил шпильку мимо ушей. Кивнул, принимая ответ.

Вновь повисла неуютная тишина. Разговор вроде бы был окончен, но ничего так и не прояснилось, так что каждый оставался на своём месте в оцепенении. Кроме пожалуй Нагайны, которая подловила момент и проскользила по кровати к кувшину с водой, чтобы утопить в нём нос и всосать с пол литра жидкости. От этой суеты и сожранной на ужин крысы ужасно сушило в горле. Кэсси решила, что это знак нарушить тишину.

— У вас есть предположения, кому нужно ваше предсказание? — невзначай протянула она и даже не взглянула на Министра, иначе заметила бы загоревшийся Адским Пламенем взгляд. О, он имел вариант на примете.

— Да. — подтвердил Гонт отрешённым кивком, — Но это тоже тебя не касается.

Поттер хмыкнула и села ровнее, чтобы осуждающе взглянуть на Министра. Это избегание правды создавало некоторую интригу.

— Да? А по-моему это касается меня так же, как и вас. Я не хочу помогать ублюдку, который убивает людей сотнями. — Кэсси язвила на грани с раздражающим. Том закатил глаза и наконец расслабился, понимая, что гнев на эту девчонку с её Проклятием его уже отпустил.

— Не прикидывайся невинной. — он фыркнул, а потом улыбнулся с пугающим весельем, — Ты в любом случае будешь помогать ублюдку, который убивает людей.

Лицо Поттер вытянулось и Том развеселился ещё больше. Он сощурился, в уголках глаз собрались очаровательные морщинки, и улыбка приобрела игривый оттенок.

— Но мне приятно, что между ним и мной ты выбираешь меня.

За эту улыбку и взгляд Кэсси хотелось съездить придурку по роже тапкой, но до пола из этого положения не дотянешься. Кэсси дёрнула плечом в знак протеста.

— Это не выбор.

— Верно. — Том кивнул в явном согласии, — Это твой единственный шанс сохранить себя.

Девушка отвела взгляд и задумалась. Да, пожалуй так и есть. Та связь, которую предлагает Гонт будет в тысячу раз крепче связи с Заклинателем просто потому что сделка будет двусторонней и осознанной, а против такого и сама магия не в силах спорить. И если тот преступник захочет вновь призвать её, Гонт может просто препятствовать этому. Но тогда, до тех пор пока ублюдок не будет найден и обезврежен, Кэсси останется привязана к Гонту физически. В его доме. То есть ближе, чем ей действительно хотелось бы.

Гонт решил оставить её с этим. Девушка и впрямь ничем не может ему помочь, а ведь он надеялся, что у неё остаётся хоть часть воспоминаний и от них будет толк. Он встал, отставил стул назад к письменному столу, на котором обнаружилась раскрытая на списке из нескольких пунктов тетрадка, в которой он мельком заметил своё имя, но решил не передавать этой глупости значения, и поманил Нагайну к двери. Мужчина хотел взять её с собой в допросную, чтобы Арнольду Смиту не пришлось уничтожать лишнее тело.

— Но я нагрела себе место. — канючила змея и демонстративно разложила свои кольца пошире.

— Она мне не мешает. — поддержала её Кэсси, подгребая к себе одеяло, чтобы накрыть замёрзшие в ночной прохладе ноги.

Том недовольно поджал губы и направился на выход один, уже более спокойный и уравновешенный, чем пришёл. Теперь риск того, что он оторвёт голову захваченному в плен Пожирателю прямо с порога сводилась к минимуму. Благодаря девчонке. Всё таки Том чертовски скучал по этой простой и незамысловатой компании. Её сила имела удивительное свойство тушить его злость, ведь на то, что принадлежит тебе, по-настоящему гневаться очень тяжело.

— И, Мистер Гонт. — позвала Поттер. Том остановился, повинуясь тихому неуверенному голоску. Слегка наклонил голову, показывая, что слушает. — Доброй ночи. — мгновение спустя она добавила, с некоторым смущением заправляя прядь рыжих волос за ухо, — От нас с Нагайной.

Том сдержал смешок. Конечно, от Нагайны тоже. Поттер явно пыталась отыскать какой-то ключ к нему, подкупить добротой, и Том находил это… приятным. Решил ответить на языке, который будет понятен любой змее:

— Доброй ночи. — негромко прошипел он. Парселтанг лёг мёдом на язык, такой простой и тяжёлый одновременно. Кэсси издала изумлённый звук, заворожённая приятными звуками этой древней нечеловеческой речи. Нагайна фыркнула, шипяще посмеиваясь в дополнение к чужим словам. Она то прекрасно знала, что в таком состоянии её Хозяин спать не пойдёт. У него явно есть другое дело, после которого ей обычно доставался ужин из человечины. Раньше Нагайна не отказывалась, но в эту холодную ночь тепло человеческого тела было интереснее, чем возможность набить желудок на месяц вперёд.

— Славной охоты.

* * *

Белые стены, белый слепящий свет офисных ламп, слабый нечленораздельный хрип, сменивший крики. Холод нижних этажей Отдела Правопорядка, пробирающийся льдинками под рубашку заставлял трястись всех, но не Тома, которому не было холодно ни на миг. Он со вкусом потрошил разум задержанного в Комнате с Предсказаниями мужчины. Тот был прикован руками к кольцу на металлическом столе, но смысла в этой предосторожности уже было не много. Этот кусок мяса, кукла, когда-то бывшая человеком, уже никогда ничему не сможет сопротивляться, не говоря уже о побеге. И Том не мог утверждать, что это не доставляет ему удовольствия.

Преступник, Пьер Бруни́, на вид лет сорока оказался хорошим окклюментом, защитившим свой разум прочными барьерами, и даже посмел посмеяться над Министром в тот же миг, как открыл глаза в допросной. «Un garçon?С Франц. «Мальчишка?». Он удивлён, что Министр, противник Волдеморта, так молод.», он ухмыльнулся пренебрежительно, будто не был по уши в дерьме, а полностью контролировал ситуацию. Том наглости не оценил. Его не остановили ни процедура ведения допросов, заверенная им же, ни пара стоящих за стеклом свидетелей. В углу замер с остекленевшим взглядом Арнольд Смит, и он тоже не посмел вмешаться в кошмар, который видел перед собой. Тело Бруни́ выворачивало пыточным заклинанием, ломало кости и суставы, и даже вены лопались, истекая кровью под кожу, превращаясь в отвратительные гематомы даже не фиолетового цвета, а багрово-чёрного. И всё для того, чтобы сломить волю и ослабить сознание. Всем присутствующим было ясно, что для этого человека всё кончено. Даже если Министр сжалится и оставит его в живых, что даже звучало как плохой анекдот, травмы уже были не совместимы с жизнью. В конце концов стены его сознания рухнули под градом боли и страха, и Том без усилий проник внутрь. Никакой аккуратности или милосердия, он рвал связи между мыслями и ломал остатки сопротивления, дробя весь встреченный им бесполезный ворох воспоминаний в кашу.

Бруни́ закатил глаза и раскрыл рот, из которого на воротник его чёрной мантии стекала кровавая слюна. Он оказался абсолютно бесполезен. Не знал ни лица своего лидера, ни имени, и даже голос его был искажён. Не нашлось и мыслей о местоположении их резиденции. Тупик. Опять. Одно ясно, что он и все его «коллеги» — фанатики, а не обычные наёмники. Мотивацией Пьера была власть, другим предлагали деньги и безнаказанное насилие, полную свободу действий, а третьи ратовали только за своего главаря, увлечённые его личностью, но всем им идея захватить контроль над магами и магглами посредством террора очень нравилась, ведь это развязывало руки. Кто-то серьёзно запудрил им мозги. И зачистил концы прежде чем послать на самоубийственную миссию.

Том ещё пару минут молча понаблюдал как тело этой куклы теряет остатки достоинства, исходя пеной изо рта и мочой, и не испытывал вообще ничего, кроме разъедающего внутренности разочарования лишь немного приправленного удовлетворением от всей той крови, что он перед собой видел. И вновь начинал злиться. В пору было таскать Поттер с собой, чтобы у него перед глазами была не кровавая пелена, а живое напоминание, что всё под контролем. Рыжее и болтливое напоминание. Гонт, давая волю собственной кровожадности, сжимал и сжимал безмозглую голову террориста своей магической силой до тех пор, пока она с отвратительном чавком не лопнула, как перезрелая тыква. По мантии трупа, бывшего Пьером Бруни́ заструилась кровь и мгновенно собралась в алую лужу на белоснежном мраморном полу и вокруг белой маски Пожирателя Смерти, сорванной с лица преступника. Том мстительно наступил на неё и тонкая керамика треснула. Осколки тут же замарались в крови.

— Избавься от него. И от тех двоих тоже. — приказал он Смиту через плечо и покинул допросную, чеканя шаг.

За дверью к Министру тут же подступили двое: Старший Аврор, глава группы быстрого реагирования, и Невыразимец, чьего имени Том не знал, отвечающий за безопасность в Комнате Предсказаний. Оба сохраняли на своих лицах безразличное выражение. Если они и осуждали методы Министра, то не произносили этого в слух, ведь как истинные профессионалы относились к насилию философски.

— Сэр? — выронил Кеннет МакКорвет. Его мантию украшал значок с волком, как и мантии остальных в Аврорате, но в его случае животное было двухголовым, указывающим на высокий чин. Уточнение было лишь формальностью, чтобы подтвердить план действий. Нерадивому охраннику Министерства уже стёрли память о происшествии, как и некоторым задержавшимся до поздней ночи служащим, а Невыразимцы и подавно не признаются, что в их тайную обитель удалось кому-то пролезть. Оставалось лишь заткнуть рты слишком болтливым аврорам.

— Никто не должен узнать. — отрезал Гонт и взглянул на аврора с серьёзностью. Его голос грохотал, как раскат грома. От вежливого молодого Министра в этом человеке сейчас не нашлось бы и следа, — Этих ублюдков не существовало. Министерство неприступно, как крепость. Если информация покинет пределы здания, — он сделал паузу, чтобы кивнуть в сторону допросной, — вы — следующие.

Том почти сбежал из Аврората, не дожидаясь ни ответа, ни согласных кивков. Приказ будет исполнен, либо на места этих людей быстро найдётся более сговорчивая замена, это понимали все. Министр не был настроен на шутки. Его путь к Поместью оказался запутанным и ветвистым, как и тогда, когда он впервые встретил Кэсси. Он чувствовал себя так, будто за ним кто-то гонится, что конечно было лишь игрой разума: он не ощущал рядом с собой никого, представляющего угрозу. Вокруг было в основном пусто, не считая нескольких загулявших до глубокой ночи подростков и пьяниц, криво выстраивающих свой маршрут из ближайшего паба к дому. Среди всех этих беззаботных идиотов Том чувствовал себя белой вороной. Они даже не представляют, насколько безопасность их мирка близка к краху. А он и рассказать никому не имел права, ведь любой намёк на правду вызовет неконтролируемую панику. Потому Том и варился в своей голове, меря шагами улицы и привычно перепрыгивая километры аппарацией, чтобы растратить хоть немного той бурлящей силы, что вихрилась в нём ураганом, пока не добрался до знакомого злосчастного моста в Ричмонде. Он даже притормозил, осознав, насколько этот вид знаком ему. Та же каменная кладка моста, те же рельсы, засыпанные щебнем и уже порядком отжившие свой срок. А внизу набережная, пустая и заметённая снегом. Лёд, покрывающий воду у самого берега. Безошибочно нашёл взглядом тот участок перил, с которого Кэсси Поттер шагнула вниз, в глубокие воды Темзы.

Она была чудом, всей важности которого он не осознал в тот момент. Она была проклятием, которое Том сам на себя навлёк.

Оглядываясь назад, можно сказать, что он заслужил это, с точки зрения всех этих жалких напуганных блеющих овец, именуемых людьми. О, да, он был злодеем в те десять лет рассвета своих военных преступлений. И лишь сейчас осознавал, что ему стоило действовать осторожнее ещё с момента первого убийства грязнокровки в школе. Тех пятнадцати лет, что его старшая версия, Том Риддл, провёл в путешествиях по миру в поисках тёмных знаний явно не хватило, чтобы все, кто мог подозревать его в дурном забыли о его существовании. Том мог сколько угодно злорадствовать и, надевая корону на голову, представлять, что, на месте Волдеморта, одурачил бы Орден Феникса с Дамблдором во главе лучше, и быстрее бы взял Соединённое Королевство под бескомпромиссный безраздельной контроль, а на деле даже со всем багажом знаний, приумноженных и улучшенных благодаря прошедшим с момента его смерти годам, до сих пор получил власти не больше всех предыдущих Министров, а на месте Орденцев и Авроров, над которыми Волдеморт и Пожиратели Смерти так потешались, ныне стоит он сам. И теперь ему отнюдь не весело. Представляя будущее, он видел лишь худшее. Разруху, затяжную войну и собственную смерть, и содрогался от леденящего кровь ужаса. Одним голым упрямством и хитростью здесь не выиграешь, ведь противник не менее упрям и хитёр. А ещё он, очевидно, безумен и готов идти на любые жертвы, если они принесут результат. А Том уже не мог идти по головам, ведь на него были направлены тысячи взглядов жителей Магической Британии. Один неверный шаг, и он попадёт под прицел своих же. Если говорить честно, то он уже мишень. И ему чертовски не хватало того запала и максимализма, которые били через край у Тома Риддла в 1970-х.

Том смутно припоминал то время, спокойное, цветастое и сытое, по сравнению с его детством. Увидеть такое спустя столько лет скитаний он не ожидал. Он долгое время колесил по Европе в поисках чего-то, что могло бы захватить сознание нераскрытой тайной, как на первых курсах Хогвартса это делали учебники по Трансфигурации и Древним Рунам. Забытые знания, запрещённые рукописи и личный опыт магов древних и сумасшедших от всей той силы, что они несли в себе. Эта коллекция, собранная им, была бесценна и надёжно хранилась в памяти. И когда, благодаря всему этому, он почувствовал себя великим, мудрым и несокрушимым, вернулся в родную Англию, полную воспоминаний и старых друзей. Тот Том был не намного старше Тома нынешнего, подумаешь, каких-то тридцать четыре года, почти сопляк. Он думал, что дома ему станет скучно, ведь чего он, чёрт возьми, ещё не видел? Теперь единственным, чего он желал, было великодушно поделится своей мудростью. Он мог воспитать новое поколение лучшим и чистым. Покорным ему, своему учителю и наставнику.

— Боюсь, что я не могу этого сделать, мальчик мой. — сказал тогда бескомпромиссно Альбус Дамблдор, новый директор школы Хогвартс. Его взгляд был суров, голубые внимательные глаза метали искры из-под поседевших бровей. Старик даже не нашёл в себе желания выглядеть мирно, как во всякий раз, когда подозревал Тома в чём-то, лишь склонил голову, увенчанную рыжими с проседью длинными волосами, на бок испытующе. Словно не видел смысла в притворстве. А Том разве многого просил? Всего лишь должность преподаватели Защиты от Тёмных Искусств. Ведь кто как не он, постигший эти тёмные искусства сверху до низу, знал, о, Мерлин и Моргана, как им противостоять?! Риддл лишь смиренно кивнул, сделав вид разочарованный, но не оскорблённый. Второй отказ спустя долгие годы от совершенно другого Директора, ну что за шутка? А ведь он пытался быть очаровательным, но старый Профессор всегда видел его насквозь. Или поддался интуиции, сообщившей, что вся эта бравада о собственных достижениях и лесть в сторону нововведений в школе лишь ширма.

Первый план провалился ещё в самом начале, значит пришла пора приступать к плану «Б».

Мир магглов расцвёл, более того, он процветал. В Британию пришли новая мода, музыка и культура, по мнению Риддла, совершенно чуждая местному населению. Он смотрел на всё это скептично и с изрядной долей брезгливости, и нашёл поддержку среди родной консервативной аристократии. Все они, его друзья и приспешники, а позже Пожиратели Смерти, находили влияние магглов на мир разрушительным. О, он был счастлив направить их древнюю, как борода Мерлина, неприязнь к грязной немагической крови в правильное русло. Кто, как не он мог исправить эту ужасную ситуацию, верно? Никаких полуголых и джазующих магглов, никаких несущих в магический мир свободу взглядов и рок-н-ролл полукровок. Лорды жаждали видеть мир стабильным, чтобы сохранять свои позиции и растить наследников в «правильных» условиях. А Том Риддл хотел лишь одного: власти, чтобы утереть придурку-Дамблдору нос. И готов был лить во славу её кровь и перемалывать врагов в фарш жерновами революции.

— Не кажется ли тебе, что это слишком? — с ехидцей уточнил Абраксас Малфой, теперь уже пару лет как Лорд, после блистательной вдохновляющей речи своего бывшего одноклассника. Он улыбался мирно, зная как остро Том обычно реагирует на критику. Малфой был лишь немногим старше, но, в отличии от Риддла, уже приобрёл некоторую гибкость и мудрость. В конце концов у него уже был почти совершеннолетний сын, Люциус, такой же, как и отец, заносчивый и светловолосый, которого Абраксас должен был беречь, а всякие радикальные течения этому явно не способствовали. Впрочем, Люциус всё равно питал к политике Тома Риддла некоторый интерес.

— Разве? Я считаю, что только решительные действия подарят нам лучшее будущее. — холодно возразила Вальбурга Блэк, статная и высокомерная кудрявая брюнетка, как и все в её семье. Она презрительно поджала накрашенные бордовой помадой губы, — Хватит с нас полумер.

Она действительно имела это ввиду. Её семья имела самое большое количество голосов в Палате Лордов и огромный авторитет, но и этого не хватало, чтобы Министерство прислушалось к голосу привилегированной верхушки. Жалкие магглолюбцы, они никогда не понимали всей ценности многовековых традиций по сохранению магического наследия и чистоты крови. Вальбургу не устраивал мир, которого добивались эти волшебники. Её старший сын, Сириус, уже проникся этой вульгарной бесшабашной чушью, и даже отказывался возвращаться в отчий дом на Рождество, ссылаясь на скандальный характер своей мама́. Лишь Регулус, сообразительный и кроткий, мог стать её опорой. Уж у него то есть шанс вырасти «нормальным».

Товарищи расположились на небольшом диванчике у окна, развлекая себя беседой и красным вином столетней выдержки, подальше от суеты званого вечера в усадьбе Лестрейнджей. Вокруг люди пили, танцевали в своих парадных нарядах и праздновали начало новой эры в истории магического сообщества. Речь Тома имела оглушительный успех. Естественно, ведь он оттачивал свой навык ораторского мастерства с самого детства. Один только вид этих закостенелых гордецов, делящих людей на касты по размеру кошелька и происхождению, с раскрытыми ртами вкушающих идеи его, полукровки с подворотен Лондона, вызывал в нём желание демонически хохотать. Они все ещё не осознавали, но уже были у него под каблуком, глупые и слабые в своей заносчивости. Черви. Пока что всего лишь изнеженные лощёные дворяне, из которых предстоит выковать армию. Том слегка улыбался своей небольшой победе. Она была вполне ожидаема, ведь это лишь первый пункт плана из множества других, но всё же.

— Ну прямо кот, напавший на сметану. — ухмыльнулся Сигнус Блэк, родной брат Вальбурги, присаживаясь рядом. Он только что закончил какое-то невероятно важное обсуждение с одним из заседателей Визенгамота, и был доволен отнюдь не меньше, ведь его предложение собирались принять. Его дочери развлекали себя танцами в самом центре зала, создавая много шума, но мужчина не спешил их одёргивать: это был один из немногих моментов, когда его дети имели какое-то общее занятие. Но, пожалуй Беллатрисе, пожирающей Тома Риддла взглядом всё же стоило что-нибудь сказать. В конце концов она уже была помолвлена с сыном хозяина этой вечеринки, Рудольфусом Лестрейнджем, и, если он заметит этот недвусмысленный интерес, скандала будет не избежать.

Том прикрыл глаза и слегка кивнул в согласии. Он и впрямь чувствовал себя великолепно. На вершине этой цепи. Почти королём. И он собирался быть великодушным и благодарным ко всем, кто добровольно встанет на его сторону. Жаль, что в тот момент он ещё не знал, каким недолгим будет его триумф.

Сначала всё шло идеально и чётко, как по нотам. Чиновники загадочным образом исчезали или отходили от дел, а их места занимали марионетки Волдеморта. Газеты писали о их достижениях, приправляя это изрядной долей чистокровной риторики. Магическое сообщество разделилось ровно на двое, и на стороне революционеров оказалась сила нескольких рас магических человекоподобных существ, что увеличивало шансы на победу в разы. Оборотни, великаны, гоблины, все обделённые и притесняемые. И над всем этим один единственный человек, Том Марволо Риддл, Волдеморт. Больше никто не смел обращаться к нему по имени, учтиво называя Повелителем. В знак признательности Том позволял им развлекаться, пытая магглов и нападая на предателей крови. Да что уж говорить, он и сам не брезговал подать своим соратникам достойный пример, как нужно обращаться с врагами. Больше нечему было его сдержать, все глупые законы этики и морали померкли в сиянии его гения. Том Риддл потерял человеческое лицо. В буквальном смысле тоже, ведь последний хоркрукс, помещённый в Медальон Слизерина, который был чем-то проклят, разъел прекрасную обманчивую внешность подобно кислоте. Больше не было ни пухлых губ, ни чёрных кудрей, ни привлекательных ямочек на щеках, лишь длинное бледное тело и голый, обтянутый тонкой кожей череп. Даже из глаз исчез тёплый отблеск, сменившись кроваво-красным. И Том, нет, Волдеморт, был этим крайне доволен.

А после в его жизни вновь появился Альбус Дамблдор со своим Орденом Феникса. Авроры и вчерашние школьники в рядах оппозиции давали на удивление хороший отпор под руководством Директора, даже учитывая тот факт, что тренировкой своих Пожирателей Смерти Волдеморт занимался лично, и бойцами они были куда более умелыми, чем весь этот магглолюбивый сброд. Стычки становились ожесточённее из года в год, нередко люди с обеих сторон просто не возвращались домой живыми. Волдеморт терпел потери, сходя с ума от злости пока не обезумел окончательно. Это и стало причиной его падения, спесь и страх умереть от рук ребёнка, который младше его на пятьдесят с лишним лет, по завещанию пророчества. Если бы он тогда подумал подольше и не поддался желанию доказать что-то там самому себе, уже восседал бы на троне. А так…

Том Гонт вернулся домой сильно позже, чем планировал, упорядочивая в голове всю эту бучу событий. Он размышлял уже почти лениво, ведь мысли не желали ворочаться в измученной недосыпом голове. Пророчество ничего не даст Волдеморту, кроме паранойи по поводу того, что оно ещё, возможно, не исполнилось и ему до сих пор предстоит пасть от рук Кассии Поттер. Но ведь она уже была подчинена ему, разве нет? Очевидно, что Лорд не был в этом уверен. Тому нужно, нет, необходимо сберечь эту девушку. Покрепче сжать в руках, чтобы никто не посмел её отнять. Тогда у них появится шанс. А пока что нужно связаться с послами от оборотней, придумать, чем умаслить гоблинов, чтобы те остались на стороне Министерства и договориться с великанами. И стоило как можно скорее почтить своим присутствием оставшихся Пожирателей Смерти из старой гвардии и потребовать с них Непреложный Обет с клятвой в верности. С каждого, и, если потребуется, то с их детей тоже, чтобы все они знали цену своему предательству.

Мужчина едва дополз до своих комнат. Возможно, наконец ему удастся отдохнуть, и утром его не будут ждать очередные разочаровывающие новости. Он поднял на ноги почти весь Аврорат, оставив их ожидать новой атаки на какую-нибудь деревню, но за всё это время ни о чём подобном ему не сообщали. Возможно вторжение в Министерство планировалось без всякого отвлечения внимания на другое происшествие. Полагалось, что похищение предсказания пройдёт незаметно, но идиоты-волшебники предпочли использовать для открытия дверей комнаты с предсказаниями Дементора, а не комплекс чар, разработанный для этой операции. Боялись облажаться, а в итоге подняли тревогу. Даже если им удалось сбежать, заклинатель, Волдеморт, убил бы их самостоятельно. Бесполезные шавки, безмозглые куклы. Том справедливо предполагал, что его противника всё это происшествие взбесит, и ожидал скорых неприятностей.

Уже в своём кабинете, в объятиях темноты и шуме ветра, он позволил себе расслабить плечи и разжать челюсть. Даже не замечал, как больно сжимал зубы. Нещадно трещала голова, будто в ней рылись добрый час, как и в черепе Бруни́. И всё же, он не смог заставить тело двигаться в сторону спальни. Ожидание подтачивало его стойкость, как вода точит камень, по чуть-чуть подталкивая здравомыслие к падению. Том мнил себя сдержанным, сильным и смелым. А сейчас сходил с ума от страха и дрожал, как мальчишка перед лицом опасности. Как тогда в доме Риддлов. И точно как и тогда он был беспомощен и одинок. Ему впервые в жизни захотелось, чтобы у него появился свой человек, близкий и понимающий.

Лавину самобичеваний прервал робкий стук в дверь. Том вздрогнул. Вздохнул и бесшумно двинулся к двери. Он знал, кто стоит за ней в своих чёртовых красных носках. И чего только не спится? Девчонка выглядела обеспокоенной в тусклых сумерках, глядела на него с обезоруживающим сочувствием. Нагайна тут же скользнула в кабинет, чтобы залезть на своё любимое место: диван в углу, со спинки которого открывался прекрасный вид на улицу за окном и совиную клетку. Её обитатели улетели на ночную охоту через приоткрытое окно, в которое коварно пробирался ночной холод.

Гонт шагнул в сторону, молча разрешая войти. В свете луны Кэсси выглядела призрачной и слишком бледной, а в тускло-карих глазах играли вопросительные огоньки. Очевидно, она и сама не сомкнула глаз, да и пижаму предусмотрительно сменила на джинсы и футболку, будто тоже собиралась куда-то бежать. Заламывала пальцы нервно, не находя себе места. Шарила зрачками-угольками по кабинету, не зная за что зацепиться в тусклой мгле. Том не мог свести с неё взгляда, ведь она была единственным в комнате, что могло отвлечь его от разрушительных порывов своей импульсивной личности. И он желал ответа. Посмотри на меня. Посмотри.

— Зачем ты пришла? — бесцветным полу-шёпотом спросил он. В голос закралась предательская хрипотца. Девушка на миг прикрыла глаза и снова обратилась взглядом к нему. От ночной прохлады тело покрылось мурашками. Гонту тоже внезапно стало холодно в одной только рубашке и распахнутом пальто. Поттер осмотрела его всего с носков начищенных туфель и до верхней волнистой прядки на самой макушке головы. В поисках крови или любого другого подтверждения расправе над пленным военным преступником. Но Том был чист.

— Спросить, всё ли в порядке. — так же тихо ответила она и пожала плечами. За этим ничего не значащим интересом крылся вполне важный вопрос, всё ли в порядке с миром сейчас. Кэсси была растеряна и напугана, и настроением Министра в том числе. Все эти Пожиратели, коварные планы и загадки вгоняли её в холодный пот. В основном потому, что она была едва ли не главной запугивающей силой в руках Подражателя Волдеморта.

— Всё в порядке. — утвердил Том, хотя сам был совсем не уверен. Поттер наклонила голову, явно не поверила, ведь вся атмосфера вокруг Министра была далека от спокойной. Том выдохнул и закатил глаза. Махнул в сторону стола и сам туда направился, чтобы достать из заначки зелёно-белую пачку сигарет. Вторая за ночь, вот дерьмо. Каково же было его удивление, когда к пачке потянулись чужие белые пальчики. Том пронзил девчонку взглядом. Та сообразила сделать невинный вид и отвести взгляд, чтобы Гонт не разглядел в нём робкое озорство.

— Ты же не куришь. — выдохнул Том и подпалил сигарету сначала даме, а за тем себе, безотчётно следуя неписанным правилам этикета.

— У меня обычно нет на это денег. — Поттер затянулась поглубже и закашлялась, чем вызвала у Гонта снисходительный смешок. Забавная маленькая зверушка, думал он, но не мог не признать, что её реакция вполне сдержанна, учитывая, что эти сигареты очень крепкие. Кабинет наполнился дымом и напряжённым молчанием, от беснующейся в отчаянии магии воздух загустел так, что хоть ножом режь. Лишь белое металлическое сияние округлившейся луны из окна разбавляло мрачную темень.

— Вы узнали, что хотели? — без особого интереса спросила Кэсси, но Гонт знал, что внутри неё всё встрепенулось в ожидании ответа. Мужчина покачал головой отрицательно и потушил окурок, бросив в небольшую круглую пепельницу, чтобы сразу же потянуться к пачке снова. Поттер от второй сигареты отказалась.

— Он оказался абсолютно бесполезен. — пояснил Том.

— Жаль.

— Да.

Кэсси обняла себя руками и потупилась в пол. Она раздумывала о том, что возможно Гонт просто врёт ей, чтобы не волновать, или из истинной вредности. В своём сне она была уверена, что люди, её напарники точно знают, что делают и зачем. Но не могла и исключать того, что они знали лишь план действий, но не цель и не конечный пункт, к которому они все должны прийти. Заклинатель был жесток и хитёр, и слишком осведомлён о некоторых вещах, которых обычные люди, далёкие от Министра, не могли знать. Откуда он знает о Проклятии? Откуда о личном для Тома Марволо Гонта пророчестве? Она боялась срастить эти две мысли и признать, что скорее всего этот неизвестный злодей нацелен не столько на устрашение жителей Магической Британии, сколько на уничтожение одного конкретного мужчины. Её, Кэсси, руками. А Тому Гонту она не хотела быть врагом. Она ведь только-только решила для себя, что готова идти с этим человеком на компромиссы. Кэс и сюда то пришла в том числе и потому, что хотела его поддержать. А по всему выходило, что лишь напоминала о своей вине.

— Я не виню тебя. — сказал Министр просто, как что-то само собой разумеющееся. Кэсси подняла взгляд, и в нём читалось множество невысказанных опасений. Том был даже немного польщён тем, как сильно она ценит это хрупкое перемирие между ними. — Мы заключим союз раньше, завтра вечером. Я не намерен больше ждать. — сообщил он в след. Поттер тут же скисла, неприязненно сощурившись.

— До полнолуния ещё три дня. — слабо возразила она. Кэсси наоборот хотелось отложить это мероприятие на подольше. Да, Гонту ритуал поможет, ну а ей, в свою очередь, казалось, что ошейник на шее приобретёт ещё и поводок в придачу. Гонт будет знать, как она себя чувствует и куда идёт. Сможет взывать к ней и общаться, благодаря этой древней полу-мифической связи. Как писали в сказках, которые Кэсси находила на полках в доме Мистера Лавгуда. Нерушимые узы, скреплённые кровью.

— Мы компенсируем время жертвой.

Поттер поджала губы, её черты исказились страданием. Том внезапно почувствовал, как гнев поднимает голову снова. Конечно, это дурочке было жалко зверушку. Точно так же жалко, как и тех кукол, посмевших вторгнуться в его владения. Он мог поклясться, что ей жалко и тех цветов, которые Винки развешивает по стенам. И каким только образом у неё поднималась рука на маринованных червей, сушёных жуков и расчленённых лягушек? Том резко обрубил этот поток обвинительных мыслей. Ничего, она привыкнет. Если войны не избежать, то Поттер придётся учится пресекать эту слабость.

— Иди спать. — выдохнул Том, тщательно скрывая неодобрение. К чему все эти сопли, думал он, если всё уже решено? Грустное выражение на лице Поттер вызывало в нём какую-то сложную эмоцию, схожую с недовольством, и Том злился, что не может относится к этому безразлично.

— Вы тоже. — шелковисто сказала ему Кэсси, прежде чем развернуться к выходу из кабинета. Перемена от неё не укрылась, но девушка решила не принимать это на свой счёт. Он может сколько угодно не считать чужую жизнь, пусть даже нечеловеческую и маленькую, не важной, а Кэс останется при своём. Если кровопролития можно избежать, то это того стоит. И когда-нибудь она научит этого мужчину считаться с её мнением.

Том проводил взглядом дверь, мягко закрывшуюся за девушкой, прикусив язык, чтобы не попросить Кэсси остаться.

И в этот миг ты понимаешь, что серьёзно свернул не туда. В ритуальном зале стоял гул звенящих силой чар и от мощи этого звука болело в ушах. От выцарапанных на стенах рун, сияющих ослепительным жёлтым светом расползались молнии-трещины, похожие на ветви мирового древа, несущие в себе жизнь. На ветвях сидели люди, и, если вглядеться, то можно заметить знакомые черты в их лицах. Будто души предков явились почтить этот момент. Кэсси оцепенела, застыла и едва заставляла упрямое тело дышать. Она не была сильна в ритуалистике, да и этот предмет в школе был не обязательным, так что об обряде Плетения Душ она знала разве что название и примерное назначение, и, рассуждая логически, прикинула, что Том Гонт переработал его в другую версию, которая, как писали в сказках, предназначалась для установления мифической связи, позволяющей волшебникам обмениваться силой, а не только мыслями и информацией о своём состоянии. Но она не осознавала, что изначально ритуал откровенно брачный.

Всё в комнате буквально кричало об этом: белые ткани на стенах, набор рун, вместе образующий сеть чар, направленную на создание уз настолько же сильных, как и родственные, а так же белые кустовые розы, раскиданные по полу. Они, в контексте, выглядели особенно вульгарно, как широкие улыбки людей в журналах и на рекламных билбордах. На соломенных снопах у боковых стен восседали шесть плетёных кукол, без лиц, но в коронах из венков с белыми хризантемами. Все они были собраны из холщевой ткани, натянутой на деревянные болванки, и обмотаны толстыми белыми нитками крест на крест на голове. Все, кроме одной, главной, которую оплели красным. Они были наряжены во всё те же белые ткани, что украшали стены. Это такая замена подружкам невесты, с досадой поняла Кэс, и почувствовала, как у неё начинает кружится голова. А вот кукол со стороны жениха не было, будто этой частью традиции Гонт предпочёл пренебречь. У входа в зал, прямо между дверью и алтарным камнем стояла скамья, через которую молодожёнам полагалось традиционно перепрыгивать. А ещё сегодня, чёрт возьми, была среда, но день и его значение всё-таки казались чистым совпадением, пусть и крайне удачным.

Поттер испытала священный ужас от осознания. Гонт не выдумал ничего нового, а Кэсси так и не расспросила о его планах, полагаясь на идеи человека, которого, в сущности, знала всего несколько месяцев. А теперь должна была связать с ним судьбу. К сожалению отступать уже было поздно, как и спрашивать о том, что же будет дальше. Она ожидала всего, что угодно, но и представить не могла, что получит очевиднейший ответ прямо в лоб. Никто в современном мире не занимался таким. Даже консерваторы-чистокровки и те предпочитали сложным родовым ритуалам договоры на бумаге, скреплённые самыми обычными клятвами и, на крайний случай, кровью подписавших. Ведь это было куда проще и безопаснее для обеих сторон. Не говоря уже о том, что заговоры над алтарём, выжигание рун на стенах и шипованные розы, которыми был усыпан вписанный в круг пентакль на полу, это пережиток тёмного прошлого и средневековое варварство. Хвала Мерлину, что хоть жертвенного животного нигде не видать. Кэсси даже на секунду почувствовала благодарность за то, что мужчина благородно пошёл на уступки.

Сегодняшнее утро едва не завершилось ссорой по этому поводу, хотя Кэс была совсем не из тех, кто доказывает свою точку зрения до последнего. Но тот момент казался подходящим. Поттер специально подсела к Министру, на своё место, а не как обычно по правую руку от Гарри Портман, чтобы разговор остался более менее конфиденциальным. Впрочем, эта мера, естественно, оказалась бесполезной за небольшим столом, полным любопытного народа. Гонт к тому моменту уже был напряжён, ведь так толком и не поспал после вчерашнего, ворочаясь в тревоге и изнывая от головной боли, которую было не заглушить никакими зельями. Как всегда первым вошёл в столовую, чтобы в умиротворённой утренней тишине выпить свою чашку чая и прочитать газету по старой привычке, и ждал пока подтянуться первые домочадцы, чтобы завести с ними отвлекающую ничего не значащую беседу. Он кусал себя за внутреннюю сторону губы, сжимал покрепче зубы и лениво стрелял льдинками из тёмных от беспокойства глаз, без особого интереса выслушивая о последних происшествиях в семьях, к которым дамы захаживали на чашечку чая. Больше никакой информации к нему не поступало, и он был невероятно этим доволен, ведь известие о проникновении в Отдел Тайн, к счастью, и впрямь осталось лишь между участниками сцены. Ничего экстраординарного больше не произошло тоже. Затишье казалось слишком подозрительным. Том постукивал подушечками пальцев по столу в одному ему известном ритме. И именно в тот момент, когда его обтянутые серой рубашкой напряжённые плечи слегка расслабились Кэсси решила поднять вопрос о жертве. Гонт впился в девушку взглядом-скальпелем даже раньше, чем она успела раскрыть рот. Поттер не растерялась и ответила на взгляд своим, абсолютно честным и открытым. По её подсчётам, против искренности Министр должен оказаться безоружен.

— И всё же, я бы этого не хотела. — тихонько произнесла Кэсси ни с того ни с сего, будто вернулась к какому-то давнему разговору, зная, что мужчина прекрасно поймёт о чём она и без объяснений. Она слегка наклонилась к Гонту и смотрела только на него, но даже в таком положении заметила, как все за столом навострили уши. Гомон обсуждений заметно поутих. Мужчина дёрнул бровью.

— Это не обсуждается. — прохладно ответил он точно так же тихо. Лишь его угрожающий прищур сдерживал соседей от неуместных вопросов и они продолжали разговаривать о чём-то своём, чтобы не подать виду, как на самом деле заинтересованы во взаимодействии двух человек во главе стола. Поттер облизнула губы нервно, подталкивая себя к тому, чтобы быть настойчивее.

— Я не думаю, что это действительно на что-то повлияет.

Гонт хмыкнул и улыбнулся притворно-ласково. Вчерашние мысли вновь лезли в голову. И почему с этой девчонкой всё не может быть просто? Она пыталась доказать свою точку зрения с упрямой отважностью, и Том ощущал, как наполняется гневом. Споров он решительно не терпел.

— Вот именно, ты не думаешь. — сказал он прохладно и желчно. Поттер обиженно поджала губы, но продолжила, глядя на собеседника с решимостью.

— Но мне точно известно, что это не обязательно. — и она была уверена в своей правоте. Без жертвоприношения можно обойтись, ведь магия творилась и так, этому учили ещё на первых курсах школы. С каждым слогом, произнесённым Поттер, Гонт становился мрачнее, а его свита совсем прекратила разговоры, напряжённо наблюдая за парой. Каждый был готов вмешаться, если атмосфера вокруг Министра станет совсем скверной. Все они по своему восхищались этой сценой, отмечая, что Лорд очень терпелив, а Мисс Поттер явно теряет всякий страх. Брианна даже слегка улыбалась, даря этой девушке свою безоговорочную поддержку. А Гарри наоборот нервно перескакивала взглядом с мужчины на женщину, гадая в какой момент Гонту это всё надоест.

— Ах, тебе известно? — протянул Гонт насмешливо, не отрывая от своей занозы испытующего взгляда, в котором зажигались искры, — Всё уже решено. Не спорь со мной.

Кэсси фыркнула, повысив голос:

— Я не спорю, я дискутирую!

Взглядом Министра можно было резать людей на живо и замораживать океаны. Его пухлые губы поджались, а на скулах заиграли мышцы, агрессивно перекатываясь под кожей. Он уже был готов забрать назад все свои слова о том, как эта женщина успокаивает его. В данный момент она намеренно выводила из себя. Жертвенное животное нельзя было убрать из уравнения, ведь тогда пришлось бы переписывать порядок действий во время обряда с нуля, и пожертвовать куда больше своей собственной крови и силы.

— Я не могу этого сделать. — отрезал он тоном не терпящим возражений, и ещё жёстче добавил, — Следи за своим тоном.

Его взгляд намеренно упал на ошейник, напоминая девушке о том разговоре в гостиной. Поттер умолкла. Точно, с удивлением осознала она, «хорошее поведение». Иначе она так и останется беспомощной пленницей. Девушка разочарованно отвернулась. Ну ничего, как только волшебная палочка вернётся ей в руки, они будут говорить уже совсем по-другому. А пока Кэсси придётся поосторожничать.

— Вам стоит хотя бы рассмотреть возможность. — сказала она на последок, морща нос в недовольстве. Мирный завтрак был испорчен, и Кэс даже не чувствовала особой вины по этому поводу. Гонту стоит привыкнуть к тому, что она не всегда будет робкой и послушной, и собирается взаимодействовать с ним на равных.

Том прикрыл глаза и выдохнул, прослеживая эту цепочку мыслей. Он мог лишь пожелать девушке удачи и побольше ума. Ей явно не доставало хитрости, чтобы водить его за нос. Мужчина встал, попрощался вежливо, будто никакой ссоры не произошло и гости не сидели только что тревожные, как на пороховой бочке.

Гарри подала голос уже когда он почти покинул столовую, явно в попытке разбавить напряжение своим задорным тоном:

— Кэс, пойдёшь с нами на тренировку?

И Гонт понял, что что-то упустил. Ему стоит спросить своих авроров какого чёрта Мисс Поттер делала на их тренировках, и чему уже успела научится без присмотра. Но пока у него были дела поважнее: разведать как дела в Министерстве и подготовить ритуальный зал к Плетению Душ.

* * *

Том Гонт стоял у стола у дальней стены ритуального зала и перебирал страницы увесистой книги в руках. Он был одет в такую же белую мантию, что и Кэсси, абсолютно пустую и девственно-чистую, без узоров и фигурных швов, в отличие от большинства церемониальных нарядов. Она напоминала рясу священника, не хватало лишь колоратки. На ногах у волшебников тоже были надеты простые белые тапочки с пяткой. Когда Кэсси увидела этот набор на своей кровати, она даже поморщилась, ведь и крой и цвет напомнили о том злосчастном дне, когда Гонт применил к ней заклинание Империуса. Поттер со скрипом натянула мантию на тело, чувствуя себя абсолютно уродливо. Даже неплохая причёска, в которую она попыталась уложить непослушные рыжие патлы не спасала положение.

А вот Гонт выглядел прекрасно даже в мешкоподобной мантии, совсем не подходящей его строгому академичному образу. Прохладный свет рунических символов на стенах отражался от ткани, подсвечивая его лицо снизу, от чего оно выглядело потусторонним и величественным, призрачным. Мужчина ещё пару секунд был поглощён чтением, а после отложил фолиант и перевёл взгляд на Поттер, застывшую на входе. Вдруг массивная деревянная дверь за её спиной сама собой захлопнулась, подпихнув в спину и заставив вздрогнуть, а металлический засов громко скрипнул в пазах, отрезая происходящее здесь действо от внешнего мира. Кэсси старалась дышать глубоко и не выглядеть, как человек, которому приятнее было бы очутиться в жерле вулкана, чем здесь. Гонт осмотрел девушку внимательно и кивнул самому себе.

— Ты готова? — он наблюдал за тем как её взгляд из шокированного превращается в озадаченный. Она согласилась кивком, явно не доверяя языку, всё ещё не сводя взгляда с раскиданных по полу роз.

Том дёрнул уголком губ и двинулся к Поттер. Утренний разговор оставил неприятный осадок, но увидеть Кэсси оказалось приятно. Белая мантия подходила ей больше, чем смесь из разноцветных маггловских шмоток. Им предстояло завершить подготовительный этап вместе для установления связи, и обвязать руки тканью. Но для начала Гонт взял девушку под локоть и повёл к скамье. Поттер, преодолевая какое-то внутренне противоречие, вздохнула и переступила низкую деревянную лавку синхронно с мужчиной. Свечи, незаметно распиханные по углам на миг загорелись ярче, заставляя тени танцевать на потолке.

— Почему? — напряжённо спросила Кэсси. У неё всё никак не укладывалось в голове, зачем за основу для этого ритуала брать свадебные обряды. Она и раньше испытывала неприязнь к факту, что ей придётся связать с Министром свою жизнь, но всё вот это казалось просто издевательством. Гонт снисходительно пояснил:

— Не существует уз более крепких, чем родственные. Других способов породниться, подходящих по смыслу и назначению нет.

Министр повёл Кэсси через весь зал к столу. Он ступал, отодвигая розы стопами, а Кэс перескакивала с одного пустого от лепестков места к другому, чтобы не коснуться их. Мужчина вручил Поттер увесистую, древнюю на вид, книгу в потёртой кожаной обложке, раскрыл на нужной странице, потянув за тканевую закладку и молча указал пальцами на пустую пентаграмму на полу. Девушка приподняла брови на миг, когда поняла, что начертить ей нужно ровно тот же набор рун, что уже сияют на стенах, и взяла со стола наполовину стёртый мелок.

— Но вы сказали, что переработали ритуал. Я ожидала чего-то менее… говорящего. — между тем продолжила она. Девушка устроилась на полу на коленях и принялась переносить чёткие геометричные линии на круг, вписывая в пробелы между острыми лучами пятиконечной звезды.

— Если некоторые вещи работают, зачем изобретать их заново? — мягко уточнил Том, с интересом наблюдая, как девушка попеременно выводит линии уверенно, и замирает, задумавшись, правильно ли она всё делает, а после встряхивает растрёпанными рыжими волосами и возвращается к рисунку.

— Вы же, вроде как, гений? Не предполагает ли это новых открытий? — ёрничала она, демонстрируя Тому, что она по этому поводу думает. Вся эта мишура, цветы и белые ткани выводили Кэсси из себя, и Гонт не мог осудить её за подобную реакцию, ведь он так же принял необходимость конкретно этого набора традиций скрипя зубами.

— Обычно так и есть, но в данном случае это предполагает, что я не трачу своё время на бесполезные вещи.

Кэсси кивнула и захлопнула книгу. Отряхнула джинсы, до этого спрятанные под мантией, поднимаясь. На её взгляд всё было готово, но от этого становилось лишь тревожнее. У неё просто заканчивалось время на свободу. От нервов тошнило. Поттер вздохнула горестно и улыбнулась:

— Не так я представляла свою свадьбу.

Что было чистейшей правдой. Она хотела встретить милого заботливого парня, получить предложение руки и сердца, как все нормальные девушки, отметить свой союз пышно и с размахом, чтобы утереть нос Петунии, которая говорила, что Кэсси никому и никогда не будет нужна, и прожить со своим избранником до самой старости в любви и согласии. Да, наивно, да, таких случаев единицы, но Кэсси всегда была привередливой мечтательной особой, и мечтать ей никто не запрещал. Происходящее было далеко от той романтичной сказки, в которую Кэсси так верила, и ей больше нечего было сказать по этому поводу. По крайней мере, она действительно была кому-то нужна.

— Я, признаться, вообще никогда её не представлял. — Том фыркнул, смехом развеивая напряжение момента, а минуту спустя улыбка сменилась сосредоточенным выражением лица, когда он потянулся за скрученным листком, — Теперь изучи этот пергамент и постарайся запомнить.

Кэсси разглядывала четверостишия заклинаний на латыни и время от времени хмурилась, когда не могла что-то произнести. Том снисходительно поправлял её, и сдерживал себя от высмеивания за ошибки. Она старалась, думал Том, и пока что этого достаточно. Ритуал действительно был полу-забытым, древним и сложным. Впрочем, Том нисколько не сомневался в удачном исходе. Его сила ждала выхода, а он сам желал почувствовать больше. Он постепенно вёл Поттер по плану церемонии, демонстрируя необходимые движения и объясняя, на какие моменты следует обратить особое внимание. Девушка чувствовала волнение, ведь нужно сделать всё безупречно. Она не хотела, чтобы заклинание не сработало после всех этих тревог. И даже после объяснений Поттер так и не поняла одного: что будет в финале. Обряд, казалось, прекращался в самый кульминационный момент, и это выглядело крайне подозрительно.

Наконец молодые встали в круг. Кэсси вложила свою ладонь в ладонь Тома, чтобы он сразу после этого повязал вокруг их правых рук ткань-лентион с вышитыми на ней традиционными узорами, на вид такую же древнюю, как и сам ритуал. Кэсси со смущением отметила, насколько короткими и загорелыми выглядели её пальцы по сравнению с изящными, аристократически бледными пальцами Тома, больше подходящими мраморной статуе. Мерлин, его пальцы были почти в два раза длиннее! Кэсси на мгновение задумалась, что интересного можно с ними сделать, и покраснела. Она специально не поднимала глаз от рук, чтобы не видеть Гонта, осуждающе закатывающего глаза.

— А теперь начнём, — сказал он, прерывая ход мыслей девушки. Голос был спокойным и твёрдым, как полёт над горной вершиной. Левая рука Тома, свободная, железной хваткой сжала дрожащую руку Кэсси и повернула внутренней стороной к потолку. Поттер ничего не могла разглядеть во внешности человека напротив, кроме пылающего красного огня в глазах. — Ты мысленно и телесно согласна быть навеки единой со мной в магии, поделиться со мной своей силой и стать равной мне? — спросил он. Кожа Кэсси покрылась мурашками.

Дрожащим голосом, с пересохшим от страха горлом, Поттер прошептала в ответ.

— Да.

Она почувствовала острую боль в ладони, когда Том сделал неглубокий надрез костяным ножом со знаками, нацарапанными на рукоятке. Кэсси тихо хныкнула сквозь стиснутые зубы, её сердце начало биться сильнее, из-за чего кровь из раны побежала совсем быстро, и Гонт тихо прошептал:

— Пусть наша кровь и наши души станут единым целым.

Нож перекочевал к Поттер и она трясущимися пальцами порезала Тома в ответ. Тот не издал ни звука. Кровь пропитала ткань, повязавшую руки, с шипением бурля на поверхности ниток, будто лентион раскалился, как металл, хотя никакого тепла, кроме тепла чужой кожи Кэсси не ощутила. Ритуал начал набирать силу, свечи разгорались бешено, треща пламенем и исходя дымом в воздух, который наполнялся тёмной магической энергией. Том вдохнул поглубже и начал читать четверостишие, размеренно и тихо, на манер песни, и Поттер повторяла за ним, как будто они репетировали чары часами, хотя на самом деле это было не так. Слова вместе с магией высыпались из девушки сами по себе, переплетаясь с магией Тома в каком-то призрачном танце, едва заметном краем глаза. Сила кружилась, грохотала и изгибалась, как нежная кошка, взъерошивая их волосы и толстую ткань мантий.

Кэсси чувствовала, как магия течёт по её венам, наполняя душу силой. Это было невероятное, опьяняющее чувство, не похожее ни на что. Тёмная энергия была живой, пульсирующей, бившейся подобно второму сердцу, и Кэсси не могла оторвать взгляда от глаз Гонта, подсвеченных внутренним алым огнём. Это был первый раз, когда она ощутила настоящую связь с Томом, как будто их души действительно слились воедино в тот момент. Переплелись корнями, ядрами и токами. Девушка слышала обрывки его мыслей, видела себя его глазами. Чуждая, но знакомая сила вливалась в её тело, согревая изнутри кипятком и пламенем, сжигая своим вниманием, своим неукротимым хаосом. Кэсси удивлялась, как Тому хватило выдержки скрывать эту тьму в своём обычном человеческом теле. Лишь от малой её части разум девушки уже плыл, затуманенный дурманящей мощью, а мужчина, как думала Кэс, должен был и вовсе сойти с ума. Но с ним всё в порядке, его магия обожала его и давала ему куда больше, чем любому рядовому волшебнику. Когда дело доходило до колдовства Том был невероятен.

И эта сила была так похожа на… Кэсси на миг вздрогнула. О, нет, думала она, не похожа, а точно такая. Магия Гонта. Магия Заклинателя? Поттер зажмурилась на миг в попытке убедить себя, что это невозможно, ведь Том даже не знал о Проклятии, пока не увидел его. Он не мог быть этим человеком, ведь и сам был напуган нападениями. Мог ли он врать? Девушка глубоко вдохнула воздух, загустевший, как джем, и позволила своей силе течь в ответ. После она обязательно обо всём спросит. А пока можно насладиться теплом его рук и близостью сильного гибкого тела.

Она сама была слабее, чем Том, но это не имело значения. Совсем скоро, при правильном воспитании, Поттер удастся стать могущественной волшебницей, способной бросить вызов даже Волдеморту. Вместе Том и Кэсси заставили бы мир трепетать. И теперь план Гонта принял необратимое направление. С силой, текущей по венам, и взглядом, в котором бушевала борьба, сути которой Гонт не смог уловить, Кэсси стояла перед ним, подобно древней богине в белых, кружащихся в вихрах волшебства, тканях и с сиянием вокруг шапки из ярко-медных волос, которая подсвечивала теплом лицо и глаза. Он внезапно почувствовал больше, чем намёк на интерес, даже маленькую искру страсти к этой девушке, к её мягким рукам и открытому только ему одному сознанию.

А разум девчонки в свою очередь пленили красные глаза Тома с потусторонним светом в глубине зрачков. Сама того не ведая, повинуясь чужой воле, она повернулась к алтарному камню, на котором… сидело животное. Скрывающие заклинания пали под волной магии, являя маленького несчастного агнца. Ягнёнок посмотрел на Кэсси огромными, испуганными глазами, открыв рот в беззвучном крике. Животное билось в путах самой обычной верёвки, растирая свой белый нежный мех и кожу о грубые волокна. Кэсси резко выдохнула, в горле встал ком. Том прижался к Кэсси сбоку, крепко и горячо, давая опору. Левой рукой он схватил животное за тонкую шею, чтобы наклонить ближе к рукам, всё ещё обвязанным тканью.

— Сожми этот нож по крепче и вспори ему горло. — вкрадчиво приказал Том, обжигая скулу девушки дыханием. Его взгляд был совсем острым и жаждущим крови в разгаре обряда.

— Н-нет! — Кэсси дёрнулась, но ей некуда было деться: перед ней лежал тяжёлый огромный камень, а за спиной — такой же твёрдый и непоколебимый Том Гонт.

Клинок сверкал в слабом свете, и магия Тома подвела слабую руку Поттер к шее ягнёнка. Разум девушки погрузился в хаос. Сердце её больно стучало в груди, а тело тряслось, как осиновый лист на ветру. Древняя магия, протекающая через всё естество Кэсси, сделала её разум совершенно неспособным противостоять влиянию мужчины, но она же и помогала девушке услышать мысли Гонта, злые и нетерпеливые. «Поторопись, сделай это!» — проревел его голос эхом. «Помни, агнец — это приношение силам, которые объединят нас!»

Девушка полностью находилась в состоянии психического и физического паралича. Единственное, что удерживало её на месте, был Том, тело которого, как магнит, притягивало Поттер к себе.

— Это… Я не могу. — голос был почти не слышен. Она хотела кричать «Это неправильно!», но слова застряли в горле комом, и девушка не могла произнести их, сколько не силилась. Энергия трещала вокруг, выпрашивая жертву громко и требовательно, а Поттер сжимала в руке нож, сопротивляясь контролю, до боли напрягая мышцы. Она сжала зубы, чтобы не начать хныкать. Древние силы, которые связывали их с Гонтом, заставляли её следовать каждому его приказу. Нож приближался к животному, пока не оказался прижат к нежной мягкой шерсти ягнёнка, дыхание которого было совершенно диким от страха. Как будто Кэсси наблюдала за происходящим со стороны, и это были не она и Том, а боги, приносящие в жертву несчастных обитателей бесчисленных планет, чтобы связать вихры галактик воедино, безжалостно и не оглядываясь на молитвы этих беспомощных мелких душ. Поттер зажмурилась, почувствовав как горячая свежая кровь брызнула на ткань лентиона и мантии, пропитывая их и окрашивая бурым. Горячая она тут же остывала в буре колдовского ветра, покрывая кожу неприятной коркой.

С последним вздохом агнца ритуал завершился, магия рассеялась в воздухе, оставив лишь слабый запах озона и облако пыли и кучу подробленных в мелкие куски лепестков роз. На несколько мгновений воцарилась тишина, прерываемая лишь громким надрывным дыханием. Никто не смел пошевелиться. Кэсси все ещё чувствовала, как её тело дрожит, и взгляд Тома был сосредоточен на ней, словно пытаясь разглядеть насквозь, до самого ядра.

— Свершилось, — прошелестел он срывающимся шёпотом, и казалось, что в этих простых словах скрывается взрыв. Мужчину потряхивало от переполняющего тело восторга. Всё получилось. Ткань сползла с рук сама собой, освобождая их.

И мужчина и женщина оба чувствовали себя выжатыми и смятыми, как бумажный лист. Все вены и токи горели после агрессивного натиска чар. Том сделал шаг назад и покачнулся, будто пьяный. Девушка коротко кивнула и попыталась сделать шаг в сторону, чтобы опереться руками на алтарь, залитый кровью. И рухнула на колени, когда у неё закружилась голова и потемнело в глазах из-за попавшего в поле зрения трупа животного. Её вырвало прямо под ритуальный камень желчью из пустого желудка. Возможно именно поэтому Гонт и попросил её ничего не есть. Кэсси тяжело дышала, глаза пекло от слёз. Ошейник-цепь накалился, оставляя на нежной коже шеи лёгкий ожог. Артефакт был полон под завязку бушующей чистой энергией. Обмен силой оказался фатальным для тела и вызвал симптомы приступа: агония в груди и тошнотворный громкий гул, посылающий по всему телу болезненные импульсы. А что было бы, если Кэсси не практиковалась вообще? Она на миг представила, как её организм просто разрушается под давлением магии Гонта, острой и сладкой, отдающей металлом. Ему не понадобилось бы много времени, чтобы вскипятить ей кровь и выжечь изнутри.

Поттер почувствовала, как мужчина двинулся вперёд, чтобы обхватить её за плечи и потянуть вверх. Конечности Кэсси отказывались двигаться, слабо свисая, а картинка перед глазами расплылась то ли от усталости, то ли от слёз. Том крепко обнял её, осматривая с беспокойством и благодарностью. На секунду ей показалось, что она умирает и видит эти глаза в конце своего пути.

Сознание резко скользнуло во тьму.

* * *

Спальня ярко освещалась утренним солнцем. Свет отражался от снега и мир делался ярким-ярким на фоне чистого голубого неба. Из окна доносились щебет и дуновение ветра. Соседняя сторона кровати прогибалась под чьим-то весом, с той же стороны доносился шелест перелистываемых страниц и шорох пера по пергаменту. Кэсси медленно просыпалась, её глаза, приспосабливались к дневному свету неохотно, слепо обшарили знакомый потолок. Она ведь столько раз втыкала в него бессонными ночами. Это был её чёртов потолок! Поттер попыталась пошевелиться и с удивлением осознала, что тело ощущается слишком лёгким, будто наполненным эйфорией, как от алкоголя. За рёбрами потягивало неприятно. Кэсси медленно оглянулась и заметила Тома, сидящего совсем близко. Он подсунул подушку под поясницу и медленно потирал уголок бумажного листа пальцами. На его коленях лежала целая стопка таких, разрисованных печатными буквами и рукописными заметками. Гонт выглядел полностью сосредоточенным на документах, но стоило девушке повернуть к нему голову, как мужчина дёрнул бровью. Поттер не нашла в себе сил ничего сказать и отвернулась назад к потолку. Во рту было кисло.

— На тумбочке рядом с тобой стоят восстанавливающие зелья и ромашковый чай. — небрежно бросил Том, не поднимая глаз от пергамента. Кэсси пошевелилась и приподнялась на руках, чтобы сесть, изо всех сил сдерживая болезненные вздохи. На прикроватной тумбе нашёлся поднос со склянками и розовой кружкой. Она тут же глотнула противные зелья и начала понемногу потягивать чай, согревая руки о круглые керамические бока. Кэсси специально, с дотошным мазохизмом вспоминала события вчерашнего вечера. На моменте с ягнёнком её затошнило вновь. Она считала, что заслужила тот ожог на шее. Она считала, что заслужила даже большего наказания за то, что вообще сжала проклятый ритуальный нож в руке. А ещё её крайне беспокоил один вопрос.

— Что вы здесь делаете? — она имела в виду свою комнату и кровать, на которой мужчина так удобно сидел в своих черных брюках и рубашке, в то время как Кэсси была переодета во всё ту же злополучную пижаму. Куда там подевались окровавленные мантии она даже не хотела знать. А вот о джинсах надо бы побеспокоиться. С Гонта станется их просто выкинуть, за компанию.

Том вздохнул и на некоторое время отложил бумаги в сторону, сосредоточив всё своё внимание на собеседнице.

— Я не мог оставить тебя сразу после ритуала, — сказал он тихо, голос был спокойный, почти безразличный, — Нам нельзя оставаться на большом расстоянии друг от друга ещё около суток, чтобы связь закрепилась как следует.

Именно этого объяснения Поттер и ждала, но на миг почувствовала странное разочарование, что ответ оказался таким сухим. И едва не хлопнула себя по лбу, осознав, что это чувство и забавное спокойствие, ощущаемое ею скорее всего лишь последствия Плетения Душ. Резкий и сильный выброс магии губителен для организма, так что психика просто защитила себя. Ведь она должна гневаться и чувствовать на Гонта обиду, но ничего подобного не ощущалось. Поттер нахмурилась.

— Почему именно в моей комнате? — уточнила она напряжённо. Ей не очень хотелось видеть на своей территории чужака, хотя Том Гонт, когда молчал и не излучал ауру жестокого превосходства, был довольно приятным. Его лицо было красивым и узким, с острыми скулами и впалыми щеками, тело — грациозным и ладным, а магия — угрожающе-ласковой. От него вкусно пахло одеколоном, а сдержанные продуманные движения тешили взгляд. Но в противовес и он видел её: бардак в комнате, грязную одежду на спинке стула, дурацкую выцветшую от стирки пижаму и затасканного плюшевого единорога на письменном столе. В этой спальне Гонт выглядел абсолютно нелепо и чуждо, как ворона в гнезде синицы.

— Потому что не хочу пускать тебя в свою.

Кэсси усмехнулась слабо. Скрытный гад. Она уложила подбородок на колени и обняла их, пока Том продолжал что-то чиркать на бумаге. Ей нужно было в туалет, чтобы побыть одной хоть на пару минут, но она не была уверена, что ватные ноги выдержат после пережитого стресса. Стоило спустить их вниз, к полу, как последствия несостоявшегося приступа дали о себе знать резью в мышцах и электрически-острыми мурашками по всему телу. Но Поттер всё равно упрямо встала, сдерживая стон и не попросив Гонта о помощи, хотя он был буквально на расстоянии вытянутой руки. Она не собиралась делать этого, даже если до ванной придётся добираться ползком. Том взглянул на Кэсси снисходительно, но ничего не сказал. Он находил это упрямство забавным.

Кэсси медленнее улитки добралась до ванной и за закрытыми дверями позволяла себе рухнуть на колени, которые сразу же отозвались болью при встрече с кафельным полом. Он был холодным, и приятно остужал горящее от дискомфорта тело, поэтому Поттер просидела на нём добрых пять минут, пережидая спазм в желудке. Она зацепилась руками за раковину и с кряканьем поднялась на ноги, чтобы наконец на себя взглянуть. На шее не обнаружилось ни следа от ожога раскалённой цепью, а на ладони не нашлось пореза, будто всё произошедшее на кануне было не более, чем кошмарным сном. Поттер выглядела отдохнувшей и сияющей, как начищенный галлеон, но в голове её царил хаос. Всё это, Том со своей магией, нерушимые узы и крик животного, которого на самом деле не было, но Кэсси могла чётко его представить, сводило с ума. Она умылась тёплой водой, чтобы согнать засевший между лопатками холодком ужас, и вышла из ванной более уверенно.

— Чувствуешь себя лучше? — Девушка ощутила на себе горящий взгляд Гонта, и поджала губы неприязненно. Спрашивает так, будто не знает, что нет, думала она ядовито.

— Нет, по-прежнему дерьмово. — тихо ответила она, — Я убила животное.

Том в ответ красноречиво закатил глаза. Он со своим величественно-скептическим лицом занимал собой всё пространство в комнате, поглощая мыслеобразы и свет, как чёрная дыра, и ощущалось этот так, будто в своей личной спальне Кэс была незваной гостьей.

— Избавь меня от этого. Сожаление — бесполезное и непродуктивное чувство.

Поттер проигнорировала это утверждение и снова забралась под одеяло, борясь с желанием в отместку спихнуть Тома на пол. Он покачал головой, растягивая губы в ухмылке.

— Тебе нужно поесть. — сказал он настоятельно и терпеливо, словно разговаривал с ребёнком, — Тошнота пройдёт.

И щёлкнул пальцами, безмолвно приказывая эльфу принести еду. Поднос с опустевшей чашкой сменился точно таким же, но с полной тарелкой куриного супа и ломтиками поджаренного хлеба на тканевой салфетке рядом. Аромат был такой насыщенный, что оголодавший организм тут же подал голос урчанием. Пока Кэсси с удовольствием ела свой суп, приятно согревающий пустой желудок, мужчина что-то писал на отдельных листах пергамента, а потом складывал их и заставлял раствориться в воздухе. Судя по всему, он передавал сообщения своим подчинённым. Конечно, будний день, а он не в Министерстве. Кэсси краем глаза наблюдала за действиями Гонта и пыталась разглядеть, о чём идёт речь в бумагах. Тишина была странно уютной, но Поттер захотелось её нарушить хотя бы и назло. Она не могла сидеть в тишине и дальше, учитывая весь тот ворох вопросов, которые крутились в её рыжей голове.

— Чем именно вы занимаетесь? — легко спросила она. Том приподнял бровь, удивлённый тем, что она начала разговор первой. Перо замерло над прочерком, на котором Министру предстояло поставить подпись, капля чернил опасно покачивалась на кончике.

— Я проверяю отчёты, — спокойно ответил он. В ответ Кэсси пожала плечами и прищурилась, внезапно развеселившись.

— Это очевидно, — фыркнула она. Министр специально притворился дураком. Девушка с интересом уточнила, — О чем они?

Том некоторое время наблюдал за вызывающим взглядом Поттер и не мог удержаться от слабой улыбки. Как бы она ни старалась быть осторожной и сдержанной, а все равно не могла противостоять своему природному темпераменту. Забавно, что из всех вопросов, которые она могла задать, она выбрала самый неважный. Том откинулся на спинку кровати и отложил перо на специальную подставку на тумбочке справа от него.

— О деятельности моих подчинённых и о запросах лордов. А так же список новых зелий, которые должны быть размещены в моих аптеках, и их состояние, включая информацию о продажах — но ты действительно хочешь знать об этом?

Лицо собеседницы вытянулось. Она даже подалась ближе. Аптека! Чёртова зельеварная лавка! Конечно же Кэс хотела знать. Она активно кивнула головой, без прикрас демонстрируя весь свой возросший интерес.

— Аптека? У вас есть свои аптеки? — искренне изумилась Кэсси. Она была уверена, что Гонт не более чем политик из старинной богатой семьи, но, судя по всему, не совсем, ведь у него так же было собственное дело, которым он регулярно интересовался. Том ответил спокойно, ничуть не удивлённый тому, какой оживлённой она сразу стала. Эти любопытство и открытость горячо согрели ему внутренности.

— У меня сеть по всей Британии. Одна находится здесь, в Гилдфорде, две в Косом Переулке и по одной в крупных городах полуострова. А также лаборатория неподалёку. — со сдержанным хвастовством поведал он.

Он наблюдал как Кэсси слушала, затаив дыхание, а потом замерла. Работа мысли на лице была заметна так явно, что стало просто смешно. А потом её лицо резко помрачнело, будто Поттер увидела что-то мерзкое, взгляд заострился. Том сощурился неприязненно в ответ. Уже хотел было скользнуть к ней в сознание, чтобы понять, что изменилось, как вдруг она выдала:

— Так это вы — Риддл? — прошипела она и опустила взгляд на свои колени и сжатые в кулаки руки прежде чем снова вперить в Гонта тёмные омуты зрачков. Брови Поттер были нахмурены, — «Эликсир» это ваша лавка?

— Да. — холодно ответил Том. В его голове зажглась лампочка догадки. Кэсси с полминуты помолчала, а потом со стоном откинулась на подушку, закрывая лицо руками.

— Да ладно! — воскликнула она. Гонт и здесь умудрился поднасрать, думала Кэсси. Мужчина вскинул брови в ответ на это заявление, — Не могу поверить, что это вы превратили мою уютную аптеку в это вылизанное белое кошмарище! Даже коврик выкинули…

Том встретил обвинительный взгляд с безразличием. Он понятия не имел, о каком коврике идёт речь, но за «кошмарище» стало обидно.

— Я считаю интерьер моих лавок минималистичным и современным. В любом случае это практичнее, чем вечно стирать с полок пыль, не находишь?

Кэсси фыркнула и отпустила волосы, чтобы резко хлопнуть себя по коленям. Если бы он не выкупил то помещение после смерти Мадам Оушен, Кэсси могла сделать это и управлять своей собственной зельеварной мастерской. Она могла бы продолжать свою чёртову жизнь! И никогда бы его не встретила… И всё же её глаза вновь загорелись от волнения. Сеть лавок по всей Британии! Это огромно! И, что ещё интереснее, собственная лаборатория по производству зелий и ингредиентов. Кэсси была действительно впечатлена. Это была невероятно сложная и впечатляющая задача! И как много он должен был увидеть и изучить, чтобы построить этот бизнес. И сколько желания нести эту ответственность на плечах. Как ему вообще хватало сил на всё это? Кэсси бы давно сошла с ума. С учётом этого его бескомпромиссность и скверный характер вполне объяснимы.

— Вы не устали? — изумлённо спросила она. Министерство, фармацевтика, собственные исследования, и кроме того, он даже умудрялся находить время на поболтать с жителями Поместья. А Кэсси всегда хватало разве что на две несложных задачи одновременно. Разница была неприятно впечатляющей. Гонт в ответ польщённо склонил голову.

— Я привык к этому. Всё всегда доставалось мне трудом. — Том ответил ровно. Он привык к нагрузкам, физическим и умственным, если в них был реальный смысл, и потому никогда не чувствовал реальной усталости. До недавних пор, разумеется, ведь у всех был свой предел. Во всяком случае, трудности лишь подливали масла в огонь. Девчонка хотела того же, этой энергии и силы, но если бы она только знала, какую жизнь Том прожил, то отказалась бы от этого желания. Он настолько привык прикладывать максимум усилий, что едва понимал, есть в этом проблема или нет.

Девушка пристально посмотрела на Тома, выискивая на его лице признаки хоть какой-то эмоции, но лицо мужчины было непроницаемым, как и его голос. Но он, должно быть, что-то чувствовал, когда говорил о таких печальных вещах? Когда постоянный перфекционизм и трудолюбие входят в привычку, это должно быть довольно некомфортно. Ни дня спокойствия, ни секунды отдыха. Неудивительно, что Том так часто злится или раздражался из-за своего сумасшедшего образа жизни. И споров по поводу своих планов не любил, ведь тогда, если он пойдёт на уступки, вся его умственная работа станет напрасной и придётся приложить больше усилий, а это обидно. Но жертвенное животное всё ещё было жаль, пусть Кэсси и понимала, что без этого они не получили бы от магии полной отдачи.

— Тогда это очень грустно. — пробормотала Кэсси в знак поддержки. К её удивлению тихое шипение вырвалось из горла Тома.

— Не надо жалеть меня. — сказал он презрительно. Жалось — последнее, что ему нужно. Доброта и желание угодить — сколько угодно, но этот взгляд, эта нотка в её голосе ему были не нужны. Это слабость, которой рядом с ним не место. Поттер явно не понравился его ответ. Её рыжие брови приняли озадаченный вид.

— Я не жалею вас. Я просто сочувствую, потому что делать то, что делаете вы очень сложно, — мягко, но мрачно ответила она.

Том застыл в недоумении, когда понял, что Кэсси не ждёт ничего взамен своей поддержке. Нет, у неё наверняка был план, чтобы ужиться с ним под одной крышей, но тот не имел сложного умысла. Странно слышать эту поддержку в голосе человека, который был так бессилен, так зависим от Гонта. Том медленно расслабился и подумал ещё немного, пока, наконец, не ответил чуть более тёплым тоном.

— Да, это очень сложно. — сказал он слегка самодовольно, прикрыл глаза, — Имей в виду, я не тот человек, который нуждается в сочувствии.

Кэсси слабо улыбнулась.

— И всё же, возвращаясь к аптекам, вы могли стараться и побольше. — дразняще сказала она. Кэсси и не представляла, что когда-нибудь ей удастся высказать своё мнение владельцу «Эликсира» лично, так что теперь её не остановить. Том вскинул брови и взглянул на девушку уже с большим интересом. Знал, что с ним бессовестно играют, но не испытывал ничего кроме лёгкого снисходительного раздражения.

— Да?

— Да. Это же бизнес из разряда «сделай похуже — продай по дороже»! Я уверена, что у вас есть все нужные сертификаты качества, ведь вы чёртов Министр Магии, но невозможно производить столько сложных зелий за такой короткий срок при том, что они остаются дешёвыми. — Поттер пожала плечами, — Несостыковка.

Гонт хмыкнул. Не то, чтобы она была не права, но тыкать его в это носом было совсем не обязательно. Мужчина лениво вернулся к бумагам.

— Я не собираюсь оправдываться. Схема работает. И раз уж ты так ратуешь за качество, то почему до сих пор не начала своё дело?

Поттер вскинулась и сложила руки на груди, откидываясь на спинку кровати. Дерево возмущённо скрипнуло под весом двух человек.

— А то вы не в курсе! Бюрократия. У меня был практический опыт и рекомендации от двух зельеваров, а меня не взяли ни на работу, ни на бесплатную форму обучения. А брать кредит от государства под конский процент себе дороже! — она выдала свою тираду на одном дыхании, подгоняемая возмущением от всей этой мировой несправедливости. Гонт дёрнул бровью, а после сощурился, не то от смеха, не то от подозрения, что девчонка просто плохо разобралась в системе, и теперь винит в этом непосредственно его.

— Конский? Всего 15% годовых при учёте, что рабочие места после выпуска гарантированы. — ответил он со снисходительной усмешкой.

— Целых 15%! — Поттер повысила голос, заставив Тома поморщится, — И переплата бешеная за четыре года в академии. И нужно подрабатывать параллельно, чтобы себя прокормить.

— Конечно, вместо постараться и получить стипендию лучше гнить на койке и не работать вообще. — едко отбил Гонт, намеренно надавливая на больное. Кэсси задохнулась от возмущения, но не нашлась с ответом и угрюмо отвернулась.

В комнате повисла долгая тишина, состоящая из недопонимания и обиды на грубые слова, и только звук пера Тома, время от времени скребущий по пергаментам, нарушал её. Он сосредоточил своё внимание на отчётах, а Кэсси сидела на кровати, оглядывая знакомую комнату, но не беспокоя Министра вопросами. Молчание было неуютным, тяжёлым. Кэсси бы с радостью смылась куда-нибудь подальше, но боялась порушить эту связь между ними, которая только набирает силу.

Какое-то время Поттер краем глаза посматривала на Тома и замечала, как свет из окна отражается от белоснежных листов на его бледное лицо, почти заставляя кожу светиться. Поймала себя на мысли, что это выглядит действительно красиво, и мгновенно прикусила язык, чтобы отвлечься от этих мыслей. Даже дурак увидит, что Министр Гонт очень симпатичный человек, но это не значит, что он не жесток, манипулятивен и высокомерен. Совсем недавно Кэсси позволила себе помечтать о том, что он может быть не так уж и плох, и сразу же несколько раз споткнулась о свою наивность. А после он её рукой вспорол этой наивности глотку. Какая ирония, Кэсси Поттер, человек, который получше многих знает, чего стоит ждать от людей так просто повелась на игривый тон, обещающий золотые горы, и бережное тепло аккуратных бледных рук. А что было бы, возьмись он за её приручение всерьёз? Если бы он хотел, по-настоящему хотел, быть хитёр и осторожен, чтобы привязать Поттер к себе, она была бы обречена со старта. А ведь из-за ритуала мозг уже понемногу плавился в кашу и приходилось от души подпинывать себя, чтобы не терять бдительность. Девушка надеялась лишь, что Гонт испытывает то же самое. По нему, к сожалению, не видно.

— Что вы будете делать дальше? С подражателями. — вдруг выдала Кэсси. Тишина лопнула как воздушный шарик. Шуршание пера оборвалось, и послышался тяжкий вздох Министра, но Кэсси не стала принимать его на свой счёт, хотя понимала, что Гонт вряд ли сильно рад этому вопросу. Он на миг прикрыл глаза, уходя в себя. План у него, естественно был, и прямо сейчас он непосредственно занимался в том числе и тем, что раздавал своим людям задания. Уже завтра вечером, когда эффект от новоиспечённой связи утихнет, и не будет тянуть поводком в груди, стоит девчонке пропасть из поля зрения, Том отправится на сборы с вожаками оборотничьих стай, а на следующей неделе, скорее всего, произойдёт пополнение в рядах мракоборцев благодаря помощи других стран. Он не мог проиграть. Министерство должно стоять крепко, ведь лишь в этом случае удастся избежать раскола в обществе и сохранить влияние. Нельзя допустить, чтобы в правительство перестали верить. Руфусу Скримджеру было поручено убедить Палату Лордов снабдить Министерство древними артефактами, способными усиливать колдовство, а Джеймсу Фра́нко — прижать СМИ к ногтю, чтобы никто из этих проклятых журналистов не посмел написать хоть слово о политике без непосредственного одобрения от Министра. А ещё он готовился провести с некоторыми оставшимися в живых Пожирателями и своими наёмниками беседу по поводу их участия во всём этом цирке.

Том взглянул на Поттер, выискивая в её зрачках, насколько велик интерес, и вновь наткнулся на обезоруживающую честность. И решил поведать ровно столько, чтобы не напугать и не натолкнуть на лишние размышления. Он вдохнул поглубже и начал, монотонно и дотошно, разматывая этот клубок размышлений, и по разгорающемуся восхищению во взгляде напротив понимал, что оно того стоило. Том всегда любил похвастать своим гением, но этот момент будто был особенный, ведь он впервые открывался кому-то, с кем был так тесно и неразрывно связан. Кэсси затаила дыхание и просто позволила монологу течь мимо, лишь иногда выцепляя информацию, которая действительно её интересовала. Она была уверена, что мужчина мог бесконечно говорить о своих достижениях и планах. Но вдруг его на полуслове не оборвал стук в дверь. Гонт нахмурился, сразу же вырвавшись из расслабленного настроения, и встряхнулся.

— Войдите. — холодно приказал он.

— Мистер Гонт, сэр! — Винки ворвалась в спальню, но на пороге затормозила, заметив острый взгляд своего хозяина, и поспешила объясниться, — Сова от Мистера Крауча-младшего не смогла вас найти.

В руках эльфийка держала письмо с голубым сургучом и непонятным гербом. Дальше в спальню зайти не посмела то ли от неловкости, то ли соблюдая рамки приличия, поэтому Министр сам направился к ней. Связь между волшебниками внезапно натянулась и продолжала превращаться из расслабленной, тонкой нити в тугую цепь, пока Гонт шагал к двери. Расстояние было небольшим, но даже при этом чувствовалась тяжесть и пустота чужого отсутствия. Кэсси поморщилась. Том чувствовал то же самое, когда Кэсси сбежала в ванную? Судя по всему. Она надеялась, что это скоро утихнет, потому что чувствовать себя собакой на поводке было совсем не приятно.

Мужчина выхватил из рук эльфа письмо, мрачнея всё больше с каждой секундой. Барти Крауч-младший никогда не писал ему по праздным причинам. Он что-то узнал.

— Спасибо, Винки, — сказал Гонт, оставаясь вежливым, несмотря на свой несносный характер. Кэсси и Винки посмотрели друг на друга, радостно и обеспокоенно, соответственно.

— Вы в порядке, Мисс Поттер? — спросила домовушка негромко, осторожно посматривая на Министра, отыскавшего в выдвижном ящике стола нож для писем — Кэсси удивилась, что он там вообще есть, но видимо этот предмет просто входил в стандартный набор для гостей. Девушка кивнула. Теперь всё в порядке, ведь Кэсси за это время успела успокоится, да и эльфийка зашла к ней в гости. Поттер была почти счастлива, если забыть некоторые неприятные эпизоды сегодня и… вчера.

Том, ни на что не обращая внимания, сел за письменный стол и выхватил палочку из крепежа на бедре, чтобы проверить письмо на наличие каких-нибудь чар или проклятий. Нашёлся лишь стандартный набор для сохранения пергамента в целости и пара защитных от чужих глаз. Теперь Том был уверен, что письмо действительно принадлежит его самому верному Пожирателю. Он углубился в чтение мелких, убористо написанных букв, нахмурился, а после отложил и, призвав чистый лист из стопки, забытой на кровати, и перо, принялся строчить что-то в ответ.

— Что там? — с любопытством спросила Кэсси, чем заслужила скептический прищуренный взгляд, дающий понять, что это её совершенно не касается. Он и так сообщил ей много того, о чём ещё предстоит подумать. Возможно когда-нибудь и содержимое этого послания откроется ей, но пока что для этого было слишком рано.

Девушка тут же уронила улыбку, будто облитая ледяной водой. Кивнула и отвернулась, чтобы спрятать взгляд в одеяле, вновь обхватывая колени руками, прячась от этого холода. Умиротворяющая атмосфера в комнате испарилась на долгие минуты, пока кончик пера ровно и ритмично скрёб по бумаге. Нервозность девушки заполнила комнату, вибрируя и отскакивая от стен, прежде чем вновь вернуться к ней, заставляя тело вздрагивать. Всего пару минут спустя Гонт сложил лист в двое и вручил его ожидающему в дверях эльфу с приказом отправить Краучу ответ. Винки ретировалась, аппарировав прочь с хлопком.

А потом в приоткрытую дверь спальни лениво вползла Нагайна, неспешно изгибая шлангообразное тело.

— Ну наконец-то вы открыли… — прошипела она с насмешкой. Кэсси охнула и помахала змее, подзывая к кровати. Вот теперь ей точно стало смешно от мысли, что для полного набора её обычных собеседников не хватает разве что Гарри. Нагайна принялась медленно заползать на кровать, мощно прогибая матрас в центре. Она была похожа на огромную кошку, которая решила уютно устроиться в окружении своих хозяев. Змея положила огромную треугольную голову Кэсси на колени.

— Вы болтали о чем-то на своём языке, и даже не заметили, что я звала, — притворно возмущалась змея.

— Добрый день и тебе, Нагайна. — Том холодно прошипел в ответ, когда вновь устроился на своей половине постели. Он по привычке устроил руку у животного на макушке, в опасной близости от колена Поттер. Он, казалось, не придавал этому жесту никакого значения, и, вероятно, даже не понимал, что делает, автоматически начав гладить змею по чешуе. Кэсси не спешила ему об этом сообщить, с интересом ожидая, что же будет дальше.

— Нагайна, что ты здесь делаешь? — спросил Том низким и тихим голосом, продолжая рассеянно гладить змею, не сводя глаз с бумаг. В них он ничего не писал, а скорее просто задумчиво разглядывал. Очевидно, что что-то случилось, но Кэсси не собиралась допытываться.

— Я пришла проверить твою обезьянку. Она всегда так хорошо чешет мне шкурку, я хочу ещё. — Нагайна удовлетворённо потёрлась затылком о ладонь мужчины. Кэсси чуть не закатила глаза, когда услышала прозвище. Судя по всему змеиного варианта имени Кэсси она попросту не знала. Том хмыкнул, а после повёл плечами, скидывая гнев, как одежду.

— Вот оно что… — протянул Том, глядя на застывшую Кэсси остро, — Вы здорово подружились, верно?

Том специально зацепился за новую тему для беседы, чтобы отвлечься. Ещё в прошлый раз он отметил, как спокойно дамы реагируют друг на друга, и как по странному привязаны. Чёрт возьми, Нагайна совершенно спокойно залазила к Поттер в постель, а та звала её, будто Нагайна не была лишь холодной наполовину дикой рептилией, а кем-то привязчивым, вроде кошки. Она относилась к змее спокойно и дружелюбно, даже терпеливо, а та отвечала тем же. И Том должен был испытывать по этому поводу вполне закономерную ревность, но почему-то тоже оставался спокоен.

— Разве это плохо? — спросила Кэсси. Реакцию Тома было очень трудно прочитать, но он был… умиротворён в определённой степени. Кэсси чувствовала отголоски его эмоций через связь, и могла точно утверждать, Министр удивлён. Вполне логично, ведь мало кто захочет подпустить огромную плотоядную тварь достаточно близко к себе, чтобы можно было назваться друзьями.

Мужчина задумчиво смотрел на то, как Нагайна медленно обхватывала тело Кэсси кольцами, нежно поглаживая лодыжку, спрятанную под одеялом, кончиком хвоста. Он и представить себе не мог, что змея так быстро и полностью доверится совершенно незнакомому человеку, но сам факт того, что это происходит, казалось, интересовал его больше всего на свете.

— Нет. — Том покачал головой. — На самом деле, это довольно необычно. Я никогда раньше не видел, чтобы она желала общения с кем-либо, кроме меня. — заметил он. Наконец он убрал руку с головы Нагайны и взялся за перо. Работа уже затянулась гораздо дольше, чем он ожидал, но Том не жалел об этом. Теперь ему просто нужно будет читать и вносить коррективы быстрее.

— Я хочу научить её языку жестов. — Кэсси задумчиво выпалила и в шоке распахнула глаза, когда поняла, что сказала это в слух. Эта мысль пришла ей в голову буквально только что и была настолько логичной, что даже удивительно, как она не додумалась раньше. Тогда они смогут понимать друг друга! Том оторвался от пергаментов и скептически посмотрел на Поттер, приподняв бровь. Он взял паузу, чтобы обдумать её слова, прикинул, насколько осуществима эта идея, а затем ответил.

— Как ты это сделаешь? Как ты объяснишь ей, что означают жесты?

— Я… Я не смогу ей этого объяснить. Но вы можете! — воскликнула она в восторге от своей догадки. — Правда, сначала мне нужно самой выучить язык жестов, но я думаю, что для начала нам будет достаточно самых простых слов.

Том медленно кивнул. Её энтузиазм был каким-то образом заразителен, а идея, поначалу казавшаяся причудливой, теперь всё больше представлялась полезной. Можно отдавать приказы без звука, да и в конце концов приятно иметь ещё одного человека, способного говорить со змеями, пусть и таким необычным образом, рассуждал он, и сам себе удивлялся, ведь раньше так гордился тем, что остался последним человеком на свете, способным на это. Он примерно пояснил Нагайне задумку девушки, расписав короткий план действий. Змея задумчиво кивнула головой.

— Это хорошо. Я очень хочу поговорить с кем-то ещё. — протянула она печально, — Я ведь знала ещё одного мальчика, который умел разговаривать со мной. Как же он звал себя? — Том заметно поднапрягся и уже собирался одёрнуть змею, как она покачала головой, не в силах вспомнить это сложное для произношения слово «Волдеморт», — «Загадка». Он звал себя «Загадка».

Мужчина вздохнул, когда змея замолчала. Если бы она только вспомнила это прозвище... Но она вспомнила лишь то, что нравилось ей больше остальных.

— Мы вернёмся к этому после Рождества. — сказал Гонт, мысленно освобождая для этого время в своём графике. — Теперь, если ты не возражаешь, мне нужно вернуться к работе.

Кэсси кивнула. Кажется, что пачка пергамента, которую Министру ещё нужно обработать не стала меньше, хотя он от неё почти не отрывался все эти часы. Поттер просидела некоторое время, прикидывая, чем бы убить скуку, и наткнулась взглядом на ящик тумбы, в котором прятался блокнот для заметок. Сегодняшнее взаимодействие с Гонтом оказалось очень даже информативным, так что неплохо было его записать, решила Кэсси. Том поделился с ней многим, и она имела в виду не только планы, но и реакции, жесты и новые детали своего образа. Услышать о том, что он действительно знает, что делать, было отрадно. Казалось, несмотря на собственный страх, Гонт не терял контроля над ситуацией, и был готов действовать в любую минуту. Кэсси всё ещё беспокоила мысль, что магический след Тома и Заклинателя подозрительно похожи, но пока что она не имела достаточно доказательств, чтобы что-то ему предъявить. Её воспоминания о Подражателях и их главаре туманные и размытые, так что она могла и просто запутаться в том мареве насилия и колдовства, что окружало её.

Поттер записывала свои наблюдения в заранее расчерченную табличку, упорядочивала и классифицировала знания, как учёный, которым она хотела быть. Наверное она придумывала зелье от симптомов Проклятия с меньшим усердием, и этот факт чертовски её веселил. Возможно стоит когда-нибудь издать о Томе Марволо Гонте научный трактат шутки ради. Он, сидящий рядом по уши в работе, тактично не уточнял, что именно Кэсси с таким старанием выписывает. Он, скорее всего, догадывался, решила Кэс, ведь уже видел тетрадку, да и к её разуму регулярно прислушивался. Этот факт Кэсси записала тоже, чтобы всегда держать в голове. Не удивительно, что Гонт настолько хорош в социальных взаимодействиях, если он буквально может знать, что те или иные люди думают в моменте. Талантливый сукин сын, думала она с завистью. Поттер бы тоже не отказалась от врождённой Легилименции!

Время близилось к обеду, из коридора слышалось копошение домочадцев, лениво ползущих к столовой. Кэсси отложила шариковую ручку и принялась прислушиваться, ожидая, когда и Том поймёт, что пришёл час поесть. В комнате раздавались лишь звуки перелистывания пергаментов, скрип пера и сонное бормотание Нагайны, похожее на какую-то старую песню. Поттер вздохнула.

— Мы пойдём на обед? — не выдержала она.

— Нет. — ровно ответил Гонт, задумчиво почёсывая подбородок пальцами. Над чем таким сложным он раздумывал непонятно, но эта проблема явно заботила его больше голода.

— Почему? — протянула Поттер удивлённо. Том на секунду замер, уставившись перед собой. Кэсси поспешила убедить его, пока он отвлечён от своих бумажек, — Вы хотите, чтобы я нарушила ваше правило?

Мужчина закатил глаза и фыркнул в ответ. Девчонка пыталась его обыграть, что Гонт находил крайне забавным. А ещё он был согласен с тем, что ему тоже не стоит пренебрегать потребностями тела, особенно сейчас. Он приказал прохладно, хотя никакого раздражения не испытывал:

— Переодевайся.

* * *

Время успело перевалить за полночь, когда Том наконец закончил с кипой отчётов и устало потёр глаза. Последний час он уже мало что перед собой видел, ведь от изматывающей нудной работы замыливался взгляд, но Том заставлял упрямое тело вчитываться в текст внимательнее до тех пор, пока написанное наконец не проникнет в выдохшийся мозг. Мужчина уставился перед собой бездумно, наблюдая за укладывающимися спать лошадями на стенах. Они уютно привалились боками друг к другу, грея замёрзшие в реалиях морозного пейзажа шкурки и пряча в гривах соседей носы. Он смутно припоминал, почему именно в этой комнате картина такая, живая и наполненная. В спальнях во всём доме были леса, меняющие свой вид синхронно с погодой за окном, и в них встречалась всякая мелочь вроде ежей, белок или бабочек. Его личные покои украшены горами и скалами с острыми пиками, по которым время от времени проползали его излюбленные змеи и ящерки. В остальном эти просторные каменные массивы оставались необитаемы. Он отстегнул волшебникам-художникам круглую сумму за каждый из этих шедевров, и не жалел ни секунды. Вложил в этот дом, своё Поместье, как принято говорить, душу. Но конкретно эта комната ему не нравилась, ведь равнина с лесом в отдалении и единственным раскидистым дубом на все четыре стены и двумя табунами — единорожьим и пегасьим — выглядела слишком легкомысленной и жизнеутверждающей, и стоила дороже всего, ведь на создание такого количества животных требовалась прорва сил. Это был подарок одного старого мастера новому Министру Магии. Самая младшая из комнат, и последняя оставшаяся пустой до тех самых пор, пока не приняла в себя нового жителя Поместья. Точно такой же бело-золотой, как и его собратья, плюшевый единорог восседал на письменном столе, да и волос этого благородного существа, добровольно отданный, живел в палочке Кэсси Поттер, которую Том надёжно упрятал в своём кабинете. Судьба вновь показывала свой нос в таких символичных мелочах, ткала нити жизней и смеялась. Пела о предначертанном.

Его предначертанная мирно спала на соседней подушке. Удивительно, что девушка вообще позволила себе добровольно закрыть глаза в присутствии человека, которого серьёзно опасалась. Который так её обижал. Другое дело, если бы она просто упала в обморок, а так… Наивная душа, думал Том. Привязанность, созданная брачным обрядом и не более, знал он, но всё равно с каким-то смутным удовольствием разглядывал расслабленное симпатичное лицо. Она не сильно то и боролась со сном. После ленивого обеда в окружении всего пары человек, которым не лень было выползти поесть из своих комнат, уговорила Тома зайти в библиотеку, чтобы выбрать книжку, которой можно убить время.

— Я умру от скуки, Мистер Гонт! — настаивала она и Том, закатывая глаза, плёлся следом, как мул на привязи, за девушкой, которой уже заметно полегчало. Больше вопрос о жертвенном животном она не поднимала и даже не делала грустный вид, хотя Том точно знал, что это всё ещё её беспокоит. И он, в ответ, и из чувства искренней благодарности, не лез в её странный записничок.

До самого ужина Поттер вчитывалась в художественную книжку о платяных шкафах, ведьмах и волшебных львах«Хроники Нарнии», если кто не понял, которую когда-то притащил сюда Джек Крингл, чтобы читать детям, и с каждым часом съезжала всё ниже и ниже по подушке, пока и вовсе не отключилась, ужина так и не дождавшись. Будить её ради этого казалось кощунством, ведь если Гонт со всей своей подготовкой и внушительным магическим резервом, чувствовал себя выжатым лимоном после ритуала, то ей должно быть и подавно нужен отдых. А ведь после создания хоркрукса будет хуже, рассуждал Том, почёсывая примостившуюся на коленях Нагайну по чешуйкам на круглом боку.

Он с изумлением осознавал, что впервые ему не противно терпеть другого человека в своём личном пространстве. Скорее всего это влияние связи тоже, но признаки этой тенденции он наблюдал и раньше. В конце концов Поттер принадлежала ему, магией и душой, а теперь ещё и телом, так что, наоборот, странно было испытывать дискомфорт. Он не представлял себя в такой ситуации никогда, и никогда себе никого не искал. Для Гонта те несколько любовников, что встречались ему в жизни, оставались не более, чем приятными питомцами или средством для достижения цели. Том считал, что ему вообще ничего подобного не нужно, ведь не верил в искренние привязанности, да и наука и магия ему были интересны куда больше всяких пошлостей для болванов, которые могут реализовать себя лишь в размножении. И в момент всё переменилось.

Меньше чем за полгода его жизнь перевернулась с ног на голову таким образом, который Том, при всей своей сообразительности предвидеть не мог. Ему стоит порадоваться, что в этом шторме он оказался не один. Именно поэтому он и поделился своими планами, пусть и скрыл большую часть размышлений о некоторых вещах. Кэсси должна стать его помощницей, сильной, умной и верной. Кем-то, кому Том сможет доверять.

* * *

Никто из его окружения больше не заслуживал даже намёка на доверие. Ни жители дома, ни Малфои, ни Дэннис Криви. В каждом знакомом виделся предатель, которому ничего не стоит просто сдать Тома Волдеморту или тому же злополучному Ордену Феникса с потрохами. Теперь Том тщательно наблюдал за ними всеми, выискивая ложь и, чёрт возьми, находил её. Эти натянутые улыбки, дружеские подколки и смиренное блеяние вралей и лицемеров. Кринглы, Смиты и две верных ему аврорки явно замышляли подложить Поттер под Министра, чтобы отвлекать его. За этим не крылось особого злого умысла, но сам факт раздражал до зубовного скрежета. Что ж, получите и распишитесь. Они могут быть уверены, что цель достигнута, пока тем временем Гонт будет изменять девушку под себя, превращая в острый на язык и реакцию клинок. Грех не сделать этого, особенно когда она сама идёт к нему в руки. С командой служащих Министерства и Дэнни было сложнее. Первые были слишком хитры и заинтересованы в том, чтобы держать Тома под некоторым контролем в угоду своим интересам. Никто из них отнюдь не был дураком, значит обыгрывать их нужно осторожно и учитывая, что в любой момент, стоит каждому из них заподозрить, что Министр может что-то знать, его власть повиснет на волоске. Впрочем, пока что Том не был уверен, виновны ли они хоть в чём-то. Дэннис наоборот был до крайности наивен, когда дело касалось непосредственно Тома Гонта. Он был умным и честным, открытым и исполнительным, и именно эти черты делали его мишенью и оружием одновременно. На него было слишком легко давить.

Именно надавить Том и решил. Вчерашний завтрак, на котором Кэсси осмелилась поспорить с решением Министра у всех на глазах оставил его взвинченным, но не менее твёрдым в своём мнении. Всего каких-то полчаса спустя он уже шагал по коридорам Министерства, отстукивая по полу каблуками туфель быстро и чётко. Волны людей, рабочих и посетителей со своими крайне важными запросами, расступались перед ним, почтительно, как морские волны перед Моисеем, а Том улыбался им вежливо и благодарно, не позволяя ни капле раздражения пробраться на наигранно-спокойное лицо. Это благоговение льстило, доказывало, что волшебники, его избиратели, всё ещё уверены в нём, как в Министре. В лифт вместе с ним заскочило ещё несколько человек, но все они предпочли держаться на приличном расстоянии, и негромко с ним поздоровались, будто чувствовали, что в этом резервуаре с рыбками гуппи он — акула, и им самим будет спокойнее не побуждать его лишний раз раскрывать зубастую пасть для болтовни. На четвёртом этаже, где располагалась вереница кабинетов всех самых важных шишек суеты было уже куда меньше, чем внизу, но под потолком то и дело шумно шныряли самолётики с посланиями, а под ними туда-сюда носились личные помощники глав отделов Министерства с бумагами в руках и цокая туфлями.

Личный помощник Министра, и по совместительству его секретарь, Дэннис Криви, подпрыгнул, едва не разлив на белоснежную офисную рубашку свой утренний какао, стоило Тому распахнуть дверь в приёмную.

— Мистер Гонт! — воскликнул Дэнни и поспешил встать, как мальчишка, застигнутый за чем-то неприличным. Впрочем, ему было из-за чего беспокоиться, ведь Гонт прекрасно разглядел живого Лукотруса, похожего на зелёный росток на ножках, нырнувшего в открытый ящик стола от испуга.

Министр прищурился и сунул обе руки в карманы, чтобы выглядеть более внушительно и непринуждённо, и наблюдал, как его помощник бледнеет, осознавая, что у него, кажется, проблемы. Мужчину это даже повеселило. Приятно отыгрываться на тех, кто не может тебе перечить.

— Подготовь отчёт, Мистер Криви. Я жду тебя через десять минут. — отчеканил Гонт прежде чем степенно прошагать к двери кабинета и закрыть за собой дверь с хлопком.

За ночь кабинет не изменился, всё по прежнему лежало на своих местах. Дух чужого присутствия выветрился к утру, и это сбивало с толку, ведь совсем ничего не намекало на проникновение в Министерство, и никто не признается в этом и под страхом смерти. Как доказать теперь, что преступление — было? О, но как же эта мысль успокаивала, с другой стороны. А другая беспокоила.

Том уселся за стол и принялся строчить записку своему старому другу. Министру требовалось независимое расследование, ведь никому в Министерстве больше не было веры. Каждый служащий, аврор или невыразимец мог оказаться крысой, передавшей террористам информацию о местонахождении Комнаты с Предсказаниями и о комплексе чар, защищающих её от вторжения. Против обыкновения он решил не использовать для этого ни своей совы, ни министерской, ведь всех их можно было перехватить, а подельники Волдеморта наверняка регулярно проверяли почту. Том поставил точку в написанном и ещё раз проследил взглядом завитки букв, а после направил волшебную палочку на своё предплечье, вырезая кончиком палочки текст на коже, подобно Кровавому Чёрному Перу, передавая послание своему самому верному Пожирателю. Послание, которое невозможно будет проигнорировать или излечить до тех пор, пока Том этого не позволит. Кровь из порезов даже не успевала пролиться, ведь они сразу затягивались под кожу, не оставляя ни следа, но всё равно покалывали болью. Где-то там, на одном из уроков Зельеварения наверняка от неожиданности вздрогнул Барти Крауч-младший, ощутив ту же боль, но в остальном не подал вида, что сообщение до него дошло. Это был самый надёжный способ передать приказ, напрямую к получателю, но не очень удобный. Многого таким образом не скажешь.

В дверь стройно постучали четырежды, и по этой комбинации легко узнавался посетитель — Мистер Криви. В начале, когда он только нанял кроткого и ответственного Дэнниса этот перестук казался странной причудой, но со временем Том даже оценил, ведь никто другой в счёте обычно не ошибался, из-за чего не угадаешь, кто стоит за дверью. А Дэнни никогда не пытался застать Министра врасплох. Не случилось этого и сейчас. Том спокойно вернул задранный рукав рубашки на место и отложил палочку, и только после этого позволил помощнику войти в кабинет. Парень выглядел собранным с пергаментами в руках. В них, знал Том, собрана короткая сводка новостей, прошений и предложений за вчерашний вечер и сегодняшнее утро. Том выслушал его, отдавая должное умению внимательно и ёмко укладывать информацию с каждого уголка страны в каких-то две страницы. Дэнни никогда не отнимал у своего начальства больше времени, чем необходимо, и выкладывал быстро и чётко, и даже давал личные комментарии.

— Барон Мидфорд снова подал заявление на рассмотрение возможности разрешить браки с домовыми эльфами. — Гонт поджал губы и сдержал желание закатить глаза. О какой дурости думают эти черви? Криви оказался с ним солидарен, — Поверить не могу, что в такое время кого-то заботят подобные глупости!

— Согласен.

— Вы выглядите не очень впечатлённым, сэр. — вздохнул Криви. Так и было, ведь это предложение поступало далеко не раз, и каждый раз Том испытывал всё то же отвращение, что и впервые, но не мог отказать категорично, чтобы его не посчитали ксенофобом, которым он, естественно, и являлся.

— Я впечатлён. — Гонт покачал головой, — Впечатлён тем, насколько эти люди беспечны. Но я рад, что ничего по-настоящему серьёзного не произошло.

Невозможно описать ту смесь, что он чувствовал, ведь с одной стороны отсутствие дурных вестей воспринималось как доброе знамение, а с другой — затишье беспокоило, как шаткое спокойствие внезапно замолкшего мира перед первым раскатом грома. И был лишь один способ подарить себе немного успокоения.

— Присядь. — Том указал рукой на только что материализовавшееся кресло. Криви тут же изменился в лице, напрягся, как заяц, почуявший угрозу. Голос Министра изменился лишь на полу-тон, но парню хватило и этого, чтобы понять всю серьёзность того разговора, которому предстоит произойти.

Дэннис аккуратно прошагал к креслу под испытующим взглядом Гонта и сел, сжимая листки пергамента в руках сильнее. Воцарилась тишина, искусственно созданная чарами, заглушающими звуки за пределами кабинета. По виску Дэнни скатилась капля пота, и сложно сказать, от чего он нервничал больше: от острого взгляда своего начальника или мысли о том, что его подозревают в чём-то, к чему он не имеет отношения, и ему предстоит это доказать. В «Мафию» в школьные годы он всегда с треском проигрывал. Том, как бы невзначай отвёл взгляд и пробежал пальцами по стопке бумаги на своём столе.

— Скажи мне, Дэнни… — ровно начал Гонт. Дэнни задержал дыхание, — Что тебе известно о проникновении в Комнату Предсказаний сегодняшней ночью?

Криви раззявил рот и вскинул брови в шоке. В сознание Гонта тут же ворвались образы, вопросы и возмущения. И ни одна из мыслей не указывала на то, что парень причастен к этому случаю, либо ко всем предыдущим. Гонт и не сомневался, что Дэнни чист, как лепесток лотоса, но возможно он знал кого-то, кто — нет.

— Ничего, сэр! — воскликнул Дэнни горячечно, — Как это вообще возможно? Там же несколько слоёв защит.

Том кивнул. Несколько слоёв защит, о составе которых знают лишь люди, которые их создали. Но сейчас важно было другое.

— Я рад, что ты непричастен, Дэнни. — голос Тома сменил оттенок, потеплел и стал привычно бархатным, — Но я вынужден сделать всё возможное, чтобы причин сомневаться в тебе у меня больше не было. — с каждым словом Дэнни становился всё напряженнее, а после и вовсе нахмурился, когда понял, к чему Министр клонит, — Я очень ценю тебя, как своего союзника, Дэнни.

Гонт вполне осознанно давил на парня своей магией и своим тоном, опутывал мягкими нотками в голосе, как паутиной, чтобы у помощника, и без того верного и испытывающего к Министру уважение и восхищение, не осталось иного выбора, кроме как встать на сторону Тома Гонта безвозвратно и навсегда.

— Понимаешь меня? — вкрадчиво протянул Том, наблюдая, как в глазах напротив возникает решимость.

— Да, я понимаю. — тихо ответил Дэннис. Гонт расплылся в улыбке, острой, но признательной. Он плавно поднялся со своего места, Криви подскочил тоже, и с нервным возбуждением наблюдал, как Министр приближается к нему и останавливается на расстоянии рукопожатия. Том протянул парню ладонь.

— Клянёшься ли ты, Дэннис Криви, хранить любую доверенную тебе мной информацию в секрете? — Дэнни кивнул уверенно и уже собирался схватиться за руку начальника, но замер, когда тот продолжил, — Присягнёшь ли ты на верность мне, как своему единственному Повелителю?

И Дэнни засомневался. Это было так похоже на сделку с дьяволом, которая поставит его под удар в случае, если паранойя Министра окажется не напрасной, если угроза станет реальной. А Дэннису было всего двадцать лет, чтобы продавать кому-либо свою душу и свободу от любых обещаний и обязательств. Гонт притворно понимающе вздохнул, заметив это колебание.

— Я пойму, если это слишком для тебя. Ты ведь ещё так молод…

— Сэр…

— Я не настаиваю. Я просто сотру тебе воспоминание, которого у тебя не должно быть и мы продолжим работу, как ни в чём не бывало.

Дэннис побледнел. Гонт быстро пошёл на попятную, у Дэнни заканчивалось время на раздумья. Мысль о том, что он будет и дальше жить в неведении пугала, а не успокаивала. Не потому, что у Министра будут от него секреты, совсем нет, ведь это абсолютно смешная причина, а потому, что в таком случае он окажется совершенно бесполезен. Он останется лишь никому не нужным офисным клерком, который не сможет помочь человеку, которого так уважает.

— Нет, сэр. — сказал Дэнни. Том, уже было опустивший руку глянул на парня заинтересовано, будто не давил на него специально всеми своими колкими цепляющими словами. Именно это в Гонте и нравилось наивному, но сообразительному Дэннису Криви. Парень вдохнул поглубже, а после выдал, на выдохе, будто прыгал в ледяную воду, — Я согласен. Я клянусь.

В этот раз никаких знаков, никаких меток, по которым можно точно опознать его приспешника. Том не оставит никому ни шанса понять, кто на его стороне, а кто нет. Клятва на миг загорелась на коже сцепленных в рукопожатии рук и исчезла, и никто и никогда не сможет узнать, кому Мистер Криви дал Обет.

* * *

Он ушёл раньше, чем чернильное небо успело окрасится розово-жёлтыми брызгами рассвета, не зажигая ни лампы, ни Люмоса на кончике палочки. Просто собрал свои бумаги и вышел, чтобы успеть приготовится к новому дню. У него было много дел. Теперь, когда натяжение уз сошло, он вновь был свободен, но почему-то не ощущал по этому поводу особой радости. Сегодня, впервые за долгое время, ему спалось спокойно. Как только за спиной закрылась дверь спальни девчонки Поттер, спокойствие исчезло, развеялось, как сигаретный дым, оставив лишь горечь и щекочущий ноздри запах беды.

На раннее утро у Тома была назначена встреча с Барти Краучем-младшим, которому удалось найти возможных предателей. Скорость, с которой он, преподаватель Хогвартса и учёный, проводил расследование, поражала, но не Гонта, который точно знал, что этот человек настолько же эффективен и целеустремлён, как он сам. Он фанатик, почему-то идущий за Томом, как за путеводной звездой, и выполняющий самые сложные задания. Том так отчаянно верил ему за беспрекословную службу, что даже мысль о том, что, возможно, его самый верный Пожиратель может быть перед своим Лордом не так уж и чист, казалась кощунственной. Но Гонт не мог всё же об этом не подумать, пусть и на мгновение.

Наибольшее сомнение всё же вызывала верность семьи Малфоев. Они были хитры и по возможности следовали за сильным, ведь под крылом человека, представляющего бо́льшую угрозу всегда безопаснее, так что нельзя исключать, что более внушительной фигурой им показался заново воскресший Волдеморт, а не резко помолодевший Том Риддл, ныне человечный и лояльный к одарённым по долгу слуги народа. Том намеренно дал им шанс, и очень лакомый, чтобы подкупить верность. Люциус Малфой был выбран в качестве советника Министра потому что он — изворотливая скотина, которой не стоит большого труда выпутаться из всякого рода дерьма, а Гонту, впервые занявшемуся политикой серьёзно, требовался кто-то, кто сможет прикрыть ему и другим чиновникам задницы какой-нибудь удобной лазейкой в существующих законах. В конце концов, Лорд Волдеморт тоже ценил Малфоев за эту взращённую поколениями породистых сволочей хитрость. Том не требовал ничего сверхъестественного от него или его сына, устроившегося на работу в Отдел Международного сотрудничества сразу после выпуска из Хогвартса. Министр позволил им жить и помогать ему. Но Малфои по натуре своей были перебежчики, а Том принял неверное решение за ними особенно не следить, за что теперь и расплачивался потрёпанными нервами.

Местом встречи с Краучем был выбран пресловутый паб Дырявый Котёл, пустующий в это рассветное время и защищённый от чужих ушей и глаз множеством заклинаний. Утреннее солнце припекало через узкие окошки под сводом потолка, в лучах света кружились пылинки. Старинное здание сонно поскрипывало ветром в щелях, звуча как большое неповоротливое животное. У стойки бармен натирал стаканы, едва удерживая непроснувшееся ещё тело в вертикальном положении. В углу, дальнем от двери, за столиком обнаружился Барти, укутанный в бордовую мантию по самый нос, потому что трактир ещё не успел нагреться жаром от камина.

Русоволосый мужчина с ореховыми тёплыми глазами, совсем не подходящими его характеру, но отлично входящими в заблуждение, кивнул Гонту, с улыбкой приглашая за свой скромный столик, на котором пока что не нашлось даже чашки кофе, чтобы согреть руки. Том, впрочем, не чаи гонять пришёл. Он, раздражённый от того, что пришлось покинуть нагретую чужим хорошеньким телом постель и пренебречь завтраком, откинув формальности, заговорил первым:

— И что ты можешь мне сказать?

Барти Крауч-младший хмыкнул. Но, в прочем, совсем не обиделся. Эту нетерпеливую грубоватую манеру он знал как никто другой. Если Волдеморт ещё пытался играть в великодушного загадочного правителя, когда не сдавался своим требующим крови истерикам, конечно, то его другая версия, помоложе и по-другому воспитанная, часто забывала о рамках. Барти предпочитал думать, что это от того, что Гонт считал его, Крауча, своим другом, а друзьям он не лгал.

— Не очень-то вежливо, Мистер Гонт. Весёлая ночка?

Министр закатил глаза. Только подколов не хватало. Но смолчал. Бармен подошёл к ним наконец, оставив на столике две чашки крепкого чёрного чая и пару сэндвичей с ветчиной. Мужчины терпеливо дождались, пока он уйдёт, аккуратно попивая обжигающую языки жидкость. Пальцам быстро стало жарко на керамических боках.

— Я обнаружил утечку. — Барти отставил чашку и достал две фотографии, цветные и маленькие, как для досье в Министерском архиве.

Барти принялся расписывать, кто эти люди и в чём они могут быть виновны. Женщина, Мисс Норингтон была найдена мёртвой сегодняшней ночью. Анализ показал остаточное действие Империуса, что точно указывало на то, что её, стажёрку Отдела Тайн, отправленную на службу в Архив Предсказаний использовали, чтобы узнать алгоритм снятия чар с двери. Её начальник, Архивариус Мистер Гилфорд исчез. Крауч провёл некоторое время в его квартире и не нашёл личных вещей мужчины, значит тот пустился в бега. Том покивал со скептицизмом во взгляде. Слишком уж складной была история, думал он. Вполне реальным был вариант, что и сам Архивариус, уже много лет преданный Министерству невыразимец, тоже оказался жертвой подчиняющего заклятия. Отдел Тайн мало волновался о политике, они были закрытым сообществом, но преданным и честным. Кто-то будто специально отводил подозрения.

Следующими Барти назвал ещё несколько имён, обладателей которых настойчиво убеждал посетить лично для более детального опроса. Среди них всплыло и имя Дональда Кюри, секретаря Люциуса Малфоя. Конечно, Крауч в своём расследовании вышел и на него, Том даже не сомневался, и не попытался выглядеть хоть сколько-нибудь удивлённым. Наоборот помрачнел и спрятал горящий пламенем мести взгляд в узоре дерева на столе.

— Ну что, в гости к павлину? — Барти прервал долгое насупленное молчание смешком. Он был уже весел, потому что в красках представлял, как Люциус побледнеет, когда вновь увидит их с Томом на своём пороге с вереницей странных вопросов, от ответа на которые зависела судьба его семьи. А ведь в её рядах прибавилось на целых двух человек больше: внука и невестку, чью родню предательство тоже ставило под удар. Крауч почти потирал лапки, хитро и позабавлено, подобно мухе, нагло оседлавшей его надкусанный сэндвич.

Том усмехнулся нетерпеливо от блуждающего под кожей гнева.

И они отправились к Малфоям.

Искры заклинаний разлетались по дуэльному залу, позвякивая и шипя. Арнольд умело уворачивался от атак Джека, а девушки улюлюкали, изумлённо наблюдая за боем со своих мест. Даже сдержанная Тэмм выкрикивала мужчинам дразнящие комментарии по поводу их техники, древней, как бивни мамонта, и бесстыдно ухмылялась. Гарри дополняла каждый пассаж задорным хихиканьем, и Кэсси не могла сдержать желание подразнить авроров тоже.

— Слушайте, я, кажется слышала, как у старичка хрустнули колени! — хохотнула Поттер, когда Джек с кряхтением отпрыгнул в сторону от самого обычного жалящего. Он фыркнул запыханно, но не менее грозно:

— Только выйди на поле, я тебе покажу «старичка»!

Гарри издала впечатлённое «У-у-у!», а потом посмеялась ещё. В ответ басом загоготал и Арнольд, которому тренировка давалась немного легче.

Они развлекались дуэлью с мальчишеским задором, присущим разве что таким адреналиновым маньякам, как мракоборцы, и выглядело это захватывающе, подобно первому полёту на метле. Кэсси впитывала азарт драки, запоминала движения и паттерн заклинаний. В памяти воскресали уроки ЗОТИ от Профессора Люпина, такие же забавные, но познавательные. Пока что у Поттер не было возможности отработать то, что она запомнила, и она с нетерпением ждала, когда вновь сможет сжать пальцы на древке волшебной палочки. Никогда раньше она не испытывала такого интереса к искусству дуэли, но эти люди дарили ей его. Наблюдая за Арнольдом и Джеком Кэсси думала о том, каких трудов стоило запомнить всё это и пронести сквозь половину жизни. А наблюдая за Гарри, закидывающей Тэмм вязью чар, Поттер мечтала о том, как могла бы сойтись в дружеской схватке с Невиллом, будь он жив. Думала о том, как бы он шутил и играючи уворачивался, высокий и статный, уверенный в этот момент, откинувший обычную робость. И как бы она сама отбивала его атаки, физические и словесные. Дорогой друг, ты будешь мной гордиться!, улыбалась она про себя, а в слух смеялась громче над очередным забавным подначиванием от Гарри, чтобы приглушить шёпот замшелой боли внутри.

Во время очередной минутной передышки дверь дуэльного зала неожиданно отворилась. Сначала все подумали, что это возможно леди Люси и Брианна решили почтить мужей и их юных коллег своим присутствием, как они делали иногда, когда не были заняты чаем у подруг или уставали от общества друг друга. Однажды Миссис Смит даже взяла с собой кроху Энни, и, пусть маленькая девочка в кружевной шапочке и кремово-белом платьице и не понимала ничего из происходящего, но бой, кажется, заворожил в тот момент и её, искрами и звуками. Но в дверях оказались не они, а Мистер Гонт собственной персоной. Авроры лишь слегка притормозили, чтобы поздороваться с Министром, почтительно склонив головы. В отличие от Кэс, застывшей, потому что за целую неделю они с мужчиной не перекинулись и словом, ведь тот был чем-то очень занят и почти не бывал дома.

— Что-то случилось, сэр? — обратился к Тому Джек, уже успевший отдохнуть и отдышаться после поединка. Том никогда, с тех пор, как убедился, что его охрана подготовлена достаточно, не являлся в дуэльный зал, чтобы понаблюдать за тренировкой. Крингл предположил, что причина обязана быть другой. К его удивлению Гонт лишь отрицательно покачал головой.

— Надеюсь, что нет, Мистер Крингл, — ответил он ровным прохладным тоном, довольно доброжелательным, — Мне просто стало любопытно, почему вы возобновили тренировки.

За вопросом крылась всё та же старая добрая паранойя. Тяжело сохранять спокойствие, когда внезапно твои люди начинают к чему-то готовиться, и всё чаще и чаще ты замечаешь их на встречах для отработки навыков. «Что такого они знают?», — шипел дьявол сомнений, подсыпая ещё одни повод побеспокоиться сверху имеющихся. Авроры переглянулись. Джек издал вздох, прекрасно поняв, к чему клонится разговор, и чем он может закончится, включая болевые заклинания и допросы с потрошением мозгов. Совершенно честно мужчина признался:

— Все мы знаем, что время ныне стало неспокойным. Мы подумали, что вам может понадобиться помощь.

Том хмыкнул в ответ, кивнул. Не то чтобы объяснение успокоило его, но поумерило градус подозрений. Гонт взглянул на Кэсси коротко, но внимательно, прежде чем вернуться глазами к Джеку. Девчонка напряглась, с головой выдавая каждую свою мысль. Её цель заключалась исключительно в помощи самой себе, и этот здоровый эгоизм Том понимал куда лучше, чем мотивацию всех остальных в дуэльном зале. В любом случае, Поттер не помешает поучиться и навыкам боя, ведь тогда будет легче и самому Гонту, а упрощение его положения это уже неоспоримый плюс.

— Я благодарен, друзья. — улыбнулся он вежливо. Обстановка в помещении стала менее тревожной. Смит даже позволил себе усмехнуться:

— Не за что, Мистер Гонт. Хотите понаблюдать?

— Или может хотите дуэль? — добавила Тамара, вскинув брови с вызовом. Усмешка Гонта превратилась в хитрый лисий оскал.

— С радостью. — Министр бархатно ответил и грациозно прошагал к центру зала, занимая место Гарри, от нетерпения пританцовывающей на месте.

— Сейчас ты такое увидишь, я тебе обещаю! — громко прошептала она Кэсси на ухо, стоило ей устроится на соседнем стуле. В глазах подруги Поттер видела неразбавленный восторг и сама его невольно перенимала.

— Надеюсь вы помните, что я не поддаюсь, Мисс Рид. — Гонт растянул губы в ухмылке шире, дразнясь и красуясь. Он встал к зрителям левым боком, расправив плечи и легко держа в левой же руке тисовую палочку, чтобы его движения были чётко видны. Он поклонился даме по всем правилам, и Тэмм легко склонила корпус в ответном жесте.

— Как бы мне не пришлось поддаваться вам, сэр. Не хочется ранить ваше нежное эго проигрышем. — отбила она. Гарри заулыбалась. Кэсси изумлённо раскрыла рот и тихо рассмеялась, пряча улыбку в ладони, чтобы Гонт не заметил. Девушку поражала та лёгкость, с которой Тэмм говорила с Гонтом, будто не боялась ни грубости, ни гнева, а про методы дрессировки Министра Кэсси уже успела как наслушаться от мракоборцев, так и испытать на собственном опыте. Том сощурился, услышав смешок своей девчонки со стороны зрительских столиков.

Комментарий его совсем не задел, наоборот, раззадорил, разгоняя кровь, ещё не успевшую остыть после нескольких часов допроса неблагонадёжных лиц, которых Том подозревал в сотрудничестве с Новым Тёмным Лордом. Том атаковал первым и без предупреждения, и получил мгновенный ответ, такой же резкий, который отбил, даже не сдвинувшись с места. Бой замер, Министр и аврорка разглядывали друг друга хищнически, продумывая стратегию. На кону не стояло многого, это и впрямь дружеская дуэль, но куда более показательная в навыках, чем всё прошлое детское баловство. Том лениво размял шею, на показ сжав свободной рукой мышцу. Приподнял брови, без слов спрашивая, почему Тамара медлит. Та хмыкнула и двинулась в сторону неспешно, обходя мужчину кругом, загоняя, как на охоте. Тот поворачивался в след за ней, не выпуская высокую женскую фигуру из поля зрения.

— Ну что за скука! — выдал Арнольд Смит твёрдо и с острой ухмылкой, — У нас тут дуэль или фигурное катание?

Подначка послужила спусковым крючком: Тэмм запустила в Гонта несколько чар сразу. Вполне серьёзных, а не игривых и смешных, как в дуэлях со своей подругой, ведь в этой схватке подобным глупостям было не место. Оба волшебника двигались резко, но грациозно, перемещаясь по полю, взмахивая руками, выговаривая заклинания и создавая снопы жалящих искр. Том атаковал агрессивно и напористо, не давая Тамаре вздохнуть, а она защищалась со всей смелостью, которую в себе несла. Казалось исход боя предрешён, ведь Гонт действительно и не думал поддаваться, но девушке удалось подловить момент, когда мужчина будет открыт в то короткое мгновение между обновлением щитов. Министр дёрнулся и зашипел: на плече, обтянутом белой рубашкой, алым цветком распустился тонкий, но глубокий порез.

Том сощурился и фыркнул. Теперь он выглядел азартным. Заклинания посыпались градом на Тэмм, вербальные и нет, а иногда и вовсе беспалочковые — такого Кэсси не видела никогда и наблюдала за его мастерством с открытым ртом — но Тамара была готова и улыбалась в пылу битвы. К своему удивлению Кэсси осознала, что они дерутся на равных, но фаворит у Кэсси был один. Тамара, потная и раскрасневшаяся, выглядела впечатляюще, как валькирия или амазонка на защите своего племени, но Том, точно такой же взмокший и с растрёпанной причёской, был… Великолепен. Другого слова Кэс не смогла подобрать. Она чувствовала его веселье, его жажду выиграть, как свою собственную, в этот миг. Поттер безотчётно вздрагивала каждый раз, когда атакующие чары подбирались к Тому слишком близко и чувствовала чёртово облегчение, когда ему удавалось, играючи, уходить с их пути. Гарри на соседнем месте была увлечена отнюдь не меньше: она без стеснения вскрикивала в особо захватывающие моменты, вскакивала на ноги и открыто болела за Тэмм, чем вызывала у своих старших коллег смех.

Кэсси ещё помнила свою собственную «дуэль» с этим мужчиной, Томом Гонтом, но тогда он излучал совсем другую энергию, ведь его не интересовали ни Поттер, ни победа в их жалкой «схватке». Он от скуки развлекался, чтобы выплеснуть на кого-то гнев. А сейчас в его тёмных широких зрачках бесы разводили пожарище, пожирающее своими алыми языками душу, и заставляющее тело гореть. Кэс всё думала, каким же угрожающим он должен выглядеть в реальном бою, и, чёрт возьми, хотела с ним сразиться в таком же дружеском, но нешуточном поединке.

Хлоп.

Палочка Гонта создала плотный густой дым, на миг дезориентируя противника.

Тэмми была сбита с ног метким заклинанием, брошенным грязно и исподтишка. Тут же её палочка вылетела из рук, и тело оплели жгуты Инкарцеро. Всего доля секунды промедления, но её хватило, чтобы Гонт одержал победу. Он, кажется, даже не думал, а колдовал машинально, по давно отработанной схеме. Гарри не соврала: зрелище и вправду вышло впечатляющим. Она всплеснула ладонями и вскочила, издав разочарованный звук.

— Вот так всегда!

Джек и Арнольд наоборот поддержали победителя, и зааплодировали. Гонт в знак признательности картинно поклонился. А Кэсси не смогла сдержать улыбку и похлопала в ладоши тоже, но как-то смущённо, словно не хотела показать Министру, кто в этой дуэли её любимчик.

Том подошёл к обездвиженной Тамаре, высоко задрав нос, как индюк, хвастливо пушащий перья, и наклонился, чтобы подать девушке руку.

— Вы достойно держались, Мисс Рид. — ухмыльнулся он. Тэмм фыркнула и схватилась за него, тут же поднимаясь на ноги.

— Что за приём? — спросила она, принявшись отряхивать мантию от пыли с пола.

Тренировка в дуэльном зале затянулась ещё на добрых полчаса, пока Том объяснял, учил и правил. С одного приёма обсуждение плавно переходило на другой, и так далее. Кэсси даже подобралась поближе, чтобы рассмотреть и запомнить. Хотя больше она, конечно, смотрела на Гонта в целом, а не на его руки, демонстрирующие пассы палочкой. Может это всё действие Плетения Душ, думала она, но даже если нет, то, что ж, мужчина заслуживает восхищения сам по себе, так что ничего удивительно в её внимании нет. Только мысли о его дурном характере и былых злодеяниях притупляли симпатию.

— Мистер Гонт, сэр? — уже на выходе из дуэльного зала Гарри подала голос. Она звучала как-то заискивающе и хитро́. Ей пришлось обернуться, потому что Министр шёл позади всех, замыкая их неровный строй, не позволяя никому зайти себе за спину. Мужчина вскинул брови. — Я бы хотела прогуляться по Косой Аллее и взять с собой Мисс Поттер. Что скажете?

Не ожидавшая такой подставы Кэс воззрилась на неё почти благоговейно, и Портман тут же обхватила подругу за плечи в знак поддержки. По выражениям лиц застывших вокруг авроров было ясно, что все они ждут ответа с тем же нетерпением, что и сама Кэсси. Будто для них это станет своеобразным знаком. Будто они собачья свора, которая ждёт, пока хозяин позволит взять с собой на охоту нового щенка. А Кэс была не уверена, что действительно рада этому сочувствию и защите. Кэсси хотела сделать это сама, когда наберётся смелости, но это достижение нагло вырвали у неё из рук. Из лучших побуждений, конечно, но всё же. Взгляды Поттер и Гонта пересеклись, девушка вздохнула и прикрыла глаза, как бы говоря, что идея не её, но ничего против не имеет. Том хмыкнул, едва удержавшись от демонстративного закатывания глаз.

— Берите.

* * *

Кэсси вертела головой, как маленький ребёнок, впервые попавший под купол цирка. Лондон был цветастым, сияющим фонариками и искрящимся, как бенгальский огонь. Город во всю готовился к Рождеству. Множество домов, магазинчиков и кафе развесили на своих дверях и козырьках раскидистые еловые ветви, увитые гирляндами. Уличные фонари переливались цветными огнями, сугробы под деревьями в парках выглядели аккуратными и чистыми, снежинки искрились под светом и приятно хрустели под старенькими ботинками. Тёплый воздух изо рта клубился паром на морозе, нос и щёки приятно щипал холод. Кэсси не могла согреться чарами, да и не просила оказать ей такую услугу. Она хотела ощутить всё. Столько времени взаперти и вот долгожданная свобода. Ничего не могло омрачить её настроения сегодня, ни пробирающий до мурашек декабрьский ветер, ни толпы народу, выползшие из своих домов в выходной день, чтобы поглазеть на рождественские украшения. В воздухе витал запах хвои, корицы и незамутнённой радости, детского восторга, который просыпается в каждом из живущих в это волшебное время. На центральных пешеходных улицах расположились музыканты, по одному и группами, и играли песни, наполняя пространство особым настроением, будто все они, туристы и коренные жители, находились в кинофильме, где каждый из них главный герой своей личной романтичной комедии.

Поттер обожала этот вид отнюдь не меньше, чем уютные праздничные вечера в Хогвартсе. Впервые она узнала, что такое настоящее Рождество именно там, когда съела свой первый в жизни праздничный ужин в Большом зале в окружении таких же, как и она, ребят, которым зимой некуда было податься. Сидеть за одним столом, в тесной компании разновозрастных подростков, одетых в свитера и улыбчивых, раскрасневшихся от тепла каминов и смеха, было так уютно, как никогда раньше. Кэсси отлично помнила ту зиму в школе. Первокурсники как раз написали первые в своей жизни экзамены за семестр, ужасно разволновавшись получить плохую оценку и сгрызая ногти в ожидании результатов. Как же радостно им было, когда оказалось, что нормально сдали все, и можно со спокойной душой отправляться отдыхать на каникулы.

Кэсси с грустью разглядывала двух своих соседок по комнате в общежитии Хаффлпаффа, которые проворно собирали вещи в небольшие цветастые чемоданы, чтобы уже завтра сесть на поезд, везущий из Хогсмида назад на вокзал Кингс-Кросс в Лондоне. Сама она вещи собирать не спешила. Она никуда ехать и не хотела, потому и медлила. Праздники с Дурслями всегда превращались в большую пытку, чем жизнь с ними в принципе. Вернон приглашал в дом на Тисовой улице своих приятелей-снобов провинциального типа, и коллег по работе, а Петуния разводила ужасную изматывающую суету, чтобы приготовить целую гору еды для этих людей, и заставляла Кэсси помогать в этом криками и щипками за руки. Самое обидное, что из всей этой кучи вкусностей девочке доставались едва ли что-нибудь, чего хватит, чтобы наесться. А потом её и вовсе запирали в комнате наверху, чтобы дорогие гости ни в коем случае не прознали о существовании ещё одного ребёнка в доме.

Даже целых сытых полгода в замке, за которые девочка успела набрать пару совсем не лишних килограмм и, благодаря нормальному питанию, на несколько не лишних сантиметров вырасти, не смогли заглушить воспоминаний об одиночестве тёмной полу-пустой спальни и голоде, скорее эмоциональном, а не физическом. Поэтому мысль покинуть Хогвартс отдавала в груди болью.

— А ты чего не собираешься? Завтра будешь, в последний момент? — беззлобно спросила ЭбигейлПредставьте себе Эбигейл Хоббс из Ганнибала, но лет 11ти Хоппер. Она была первой, с кем Кэсси познакомилась, заселившись в комнату. Эби имела тёмные волосы и голубые глаза, и слегка высокомерный вид, но на самом деле была хорошей и не проблемной соседкой. Кэсси даже нравилось с ней поговорить, потому что Эби тоже любила «Твин Пикс» и часто фантазировала о всяких детективах. Она часто хвасталась коллекцией литературы своего отца-хирурга.

Кэсси пожала плечами.

— Наверное. Не хочу никуда ехать.

Ирма Коллинз, вторая девочка, шумная, в отличие от сдержанной Эби, рыжеватая и зеленоглазая, фыркнула весело:

— Ну так не едь! Никого из замка на зимних каникулах не гонят. Наоборот! Мой брат рассказывал, что тут весело зимой.

Кэсси охнула. Она и понятия не имела, что действительно можно остаться… Да и спросить у того мальчика, который ей так понравился в поезде, Невилла, не додумалась. Всю тревогу тут же как рукой сняло. Рождество в Хогвартсе звучало, как сказка.

— Это просто отлично! — воскликнула она и тут же прикусила язык, потому что посчитала себя слишком громкой. Но никто из девочек ей ничего не сказал, они только покивали чужому энтузиазму и продолжили складывать блузки и кофточки в аккуратные стопки внутри своих чемоданов.

Брат Ирмы оказался прав. Ребята, свободные от уроков и пристального надзора от учителей и старост, веселились, дурачились и бегали по замку, играя в салочки, взрывая хлопушки и разбрасывая по коридорам конфетти на пару со шкодливым полтергейстом Пивзом. Ну, по крайней мере младшекурсники. Выпускники, конечно, всего лишь скромно группировались, чтобы о чём-то поболтать, и прогуливались по заснеженным холмам у замка, по Хогсмиду, и по истоптанному сотнями ног двору. Были и те, кто продолжал заниматься учёбой самостоятельно, читая книги и переписывая себе интересные куски из библиотечных книг, но в непосредственно праздничный день даже они отложили пергаменты и перья, чтобы насладиться отдыхом.

Кэсси, раскрыв рот, разглядывала Большой зал, ведь такой красоты ей видеть ещё не доводилось. Раньше она думала, что впервые оказаться здесь было впечатляюще. Да, парящие свечи и огромные флаги под потолком над факультетскими столами поражали воображение, как и высокие колонны и огромные готические окна за спинами у учителей. Но сейчас было куда круче: зимнее убранство оказалось просто потрясающим зрелищем. Все стены увешаны хвоей и остролистом, над камином — огромный венок из омелы, под которой, как ехидно заметила Ирма однажды, было принято целоваться. С потолка, на всё те же жёлтые восковые свечи падал крупными хлопьями снег, точно такой же как на улице, его хотелось потрогать руками и попробовать на язык. У дальних окон перед трибуной, с которой каждое первое сентября выступал с речью Директор, установили высоченную широкую ель, а рядом с ней ещё одиннадцать поменьше. Их своими могучими великанскими руками затащил в зал лесничий Хагрид, а украсили шарами, бантами, мишурой и фигурными стеклянными игрушками Профессор Макгонагалл и профессор Флитвик. Хотя, если приглядеться, то можно заметить и атрибуты, которые добавили и другие учителя от себя: фигурки животных, живые растения с красивыми фиолетовыми бутонами, похожими на звёзды, подвески с планетами, и многое-многое другое. Макушки каждого из деревьев венчали восьмиконечные металлические звёзды, огромные и сияющие тёплым золотым светом. Под ногами расстелился бордовый ковёр с узорами из веточек, ягод и с повторяющимися изображениями животных с герба школы: льва, барсука, орла и змеи, играющими друг с другом в забавных динамичных позах.

Столы факультетов отодвинули к стенам, оставив один в центре, общий для учеников и учителейВроде бы в первой книге этого не было, но я хотела, чтобы у Кэсси были впечатления о Хоге как о месте, в котором все едины. Драматургиядраматургия. Во главе, прямо под деревом, уже восседал Альбус Дамблдор в тёмно-красной шёлковой мантии с вышивкой и в забавном, такого же цвета, колпаке со звёздочкой из пряжи на конце. Он улыбался в белую бороду, наблюдая восторг на лицах первокурсников. По обе стороны от него сидели учителя, но не все. Профессор по уходу за магическими существами, Сильванус Кеттлберн, уехал из замка на экспедицию в формацию Норвежских Горбатых драконов, а Профессору по Защите От Тёмных Сил, Квиринусу Квиреллу, почему-то нездоровилось. Преподаватели выглядели не менее предвкушающими, чем доверенные им дети, и даже вечно недовольный Северус Снэйп, преподающий Зельеварение, сегодня не так угрюмо кривил губы. Как только все оставшиеся в школе ребята расселись, Альбус поднял кубок и коротко ударил по нему вилкой. Звук разнёсся по залу звонко, и сразу за ним повисла тишина. Школьники сосредоточили всё своё внимание на Директоре. Он благодарно кивнул и встал, чтобы произнести очередную вдохновляющую речь. Голос его был звучным, но вкрадчивым. Он покровительственно и ласково глядел на всех собравшихся, и с весельем вещал о том, какие все они молодцы, что закончили семестр без плохих отметок и серьёзных происшествий, требующих вмешательства преподавательского состава, за исключением, конечно, нападения тролля, который каким-то образом выбрался из подземелий. В конце своей речи Директор задорно подмигнул Минерве Макгонагалл. Та поджала губы. Конечно, ведь именно студент её факультета погнался за Драко Малфоем на самом первом уроке Полётов, чтобы отобрать у того свою напоминалку и свалился с метлы. Пожалуй это единственное, что первокурсникам запомнилось в уходящем году. Кэсси, из окна класса Чар, с открытым ртом наблюдала картину того, как бедняга Невилл не справился с адской штуковиной, на которой волшебники умудрялись как-то летать, и рухнул на траву с добрых десяти метров под гневные вопли Профессора Полётов Мадам Трюк. Ему ещё и выговор сделали! Несправедливость, считала Кэсси, ведь Невилл всего лишь возвращал свою вещь. Малфоя наказали тоже, разумеется, но могли бы снять и ещё с десяток баллов за воровство.

— …все вы заслужили этот ужин. — Дамблдор сделал паузу, — Налетайте!

Кэсси наелась до отвала индейкой, запечённым картофелем, ягодными пирогами и салатами из выращенных в школьных теплицах овощей. Эльфы постарались на славу, каждое из блюд было не сложным, но для маленькой недокормленной девочки всё это казалось самой вкусной едой на свете. Потом, когда дети наобщались и уже начинали сонно моргать, сытые и довольные, пришёл черёд подарковЗнаю, что подарки обычно приносят детям в спальни эльфы, но мне захотелось вот так. Директор хлопнул в ладоши и в тот же миг ставни окон распахнулись, впуская в Большой Зал несколько десятков сов, несущих в своих когтях свёртки и коробки из разноцветной обёрточной бумаги, украшенные лентами. Птицы роняли их в руки получателей, которые не могли перестать улыбаться. Кэсси завидовала, потому что знала, что ей никто не пришлёт подарков, тем более совой. Каково же было её удивление, когда чёрная небольшая птичка закружилась над ней, повизгивая, чтобы привлечь внимание девочки, которая предпочла спрятать грустный взгляд в белоснежной скатерти. Она вскинула голову и едва успела поймать небольшую коробку, чтобы та не треснула её по лбу. Подарок был без излишеств, никакой обёрточной бумаги и милых открыток, лишь минималистичная серая коробка, обмотанная серой же лентой. Кэсси подумала, что птица должно быть ошиблась. Поттер сжала коробку в руках и принялась оборачиваться в поисках ребёнка, который не получил подарок. И, внезапно для себя, наткнулась на взгляд Профессора Снэйпа. Мужчина приподнял бровь и выглядел он так, будто сдерживает улыбку в уголках тонких губ. Кэсси озадаченно моргнула, а после улыбнулась, когда до неё наконец дошло. Сжала коробку покрепче в руках и принялась ждать разрешения уйти, чтобы открыть свой подарок в тишине и уединении пустой комнаты.

Вот и сейчас ощущение было примерно таким же, как в то памятное Рождество, пусть до самого праздника оставалось ещё добрых десять дней. Кэсси уже с нетерпением ждала его, ведь Винки обещала ей, что позовёт, когда эльфы будут наряжать ёлку и украшать дом к приёму в Поместье, который Мистер Гонт собирается устроить двадцать третьего числа. Об этой вечеринке Поттер, конечно же узнала не от него самого, ведь он по привычке забыл об этом сообщить, а от Гарри, которой было приказано проверить все защитные заклинания в доме к тому времени. Гарри щебетала о чём-то и сейчас, но Кэсси не особо вслушивались, просто наслаждаясь видом и голосом подруги.

Девушки прогуливались неспеша, сжимая в озябших ладонях стаканчики с горячим глинтвейном, которым Гарри решила угостить Кэс, когда узнала, что последние пару лет зимние праздники той были совсем не весёлыми. Она забалтывала Кэсси, втягивала в разговор, чтобы отвлечь, но это было совсем не нужно. Поттер больше не ощущала той всепоглощающей тоски. Каждый новый день нёс новые, опять же, впечатления, обида на судьбу и грусть по родным забывалась, и девушка была этому рада. Пришла пора двигаться дальше, делать больше. Стать кем-то бо́льшим.

Именно поэтому она с радостью слушала Портман, а не делилась своим, ведь та рассказывала о своих забавных приключениях, и Кэсси впитывала её образ мышления через слова и жесты рук. Гарри ей очень нравилась. Она была совсем другой, не похожей ни на одного знакомого или родного, что у Кэс когда-либо был, и это ощущалось так освежающе. И было крайне приятно вновь найти среди всех этих людей вокруг друга. Теперь можно было так её назвать, без обиняков. Нет, Винки тоже была другом, да и Нагайну, пусть и с натяжкой — потому что их общение в основном было односторонним — можно так назвать, но всё же, человек человеку подходит больше, чем престарелая эльфийка и, буквально, змея.

От Аврората, к которому Гарри их перенесла, девушки до топали к Косому Переулку удивительно быстро, хотя они вообще никуда не торопились. Всего один поворот в неприметный проулок с порталом, зажатый между двух домов, и вот они уже вновь среди себе подобных, чудаковатых людей в мантиях и остроконечных шляпах. Здесь суеты было отнюдь не меньше: родители закупались подарками к празднику, младшие дети, развлекали себя беготнёй и криками, пока старшие наверняка ломали головы над тестами в последние школьные дни в уходящем году. Небольшая толпа распевала песни, традиционные для волшебников в это время года. Их звонкие голоса разносились по площади так же громко, как звуки инструментов музыкантов с параллельной не магической улицы. В центре, прямо перед банком Гринготтс высочела ель, украшенная так же богато и пышно, как и в Хогвартсе. Витрины были тематически украшены изображениями с сахарными тростинками, синицами, клюквой и остролистом. Несколько человек с переносными прилавками разливали по трансфигурированным кружкам ароматное горячее сливочное пиво.

Кэсси знала, что выглядит здесь как белая ворона в своей изношенной куртке и видавших лучшие времена штанах, в отличие от той же Гарри, чья зимняя мантия пусть и была стилизована под маггловский крой, но всё ещё оставалась мантией. И всё же, нигде и никогда Кэсси не чувствовала себя так близко к понятию «дом». Он, в общем-то находился недалеко. Со своего места Кэсси могла видеть вывеску «Эликсира» и окна квартиры над ним, в которой она прожила несколько лет после выпуска из Хогвартса. Квартира уже давно принадлежала другим людям, а зельеварная мастерская — Гонту, который вновь пропадал где-то по делам, и, судя по Нагайне, которая всё чаще оставалась ночевать в комнате Поттер, бывало не возвращался домой допоздна. Интересно, думала Кэсси, что почувствует он, если однажды потеряет свой дом? Будет разочарован, грустен или зол? Будет ли ему куда пойти?

Улыбка на лице девушки стала слегка каменной, застывшей, и глинтвейн больше не грел. Она постаралась расслабиться и вернуться в это беззаботное состояние, в котором находилась буквально только что. Вдох-выдох.

— Ты замёрзла? — неожиданно раздалось слева. Это Гарри обратила внимание на то, что Кэс перестала ей отвечать. Портман догадывалась, что у её спутницы нет палочки, чтобы заколдовать одежду на тепло, но сама не предлагала, боясь оскорбить, поэтому придумала другой вариант, — Хочешь зайти в кафе? Погреться. Я видела там очень вкусный морковный торт.

Поттер ответила всё ещё слегка отстранённо и почти не задумываясь:

— Я бы хотела, но вряд ли смогу его себе позволить.

Морковный торт звучал вкусно. Идея зайти куда-нибудь, где будет пахнуть сахаром и кофеином, звучала ещё вкуснее. Но последние её сбережения остались на дне банковской ячейки в Гринготтсе, а с собой не нашлось бы ни единого кнатта.

— Я не спрашиваю можешь ли. Если что, я заплачу, — Гарри на миг замялась, а после воззрилась на Кэсси слегка удивлённо, — Не можешь себе позволить? Почему? — Кэсси поджала губы, и Портман зажмурилась от собственной наивности, — То есть, я понимаю «почему». — хмыкнула она, — Но как так вышло?

— Неловко в этом признаваться, конечно… — стыдно сказать, что Кэсси просто банально не работала почти два года, растрачивая все отложенные деньги на еду и комнату в Дырявом Котле. Она и о работе начала задумываться незадолго до того, как покинула путы Империуса.

После долгой минуты молчания Гарри переформулировала вопрос. Он был бестактным, беспардонным и звучал просто ужасно, но ей было важно прояснить этот момент. Хотя бы для того, чтобы понять, в каких, чёрт возьми, Министр и Кэсси Поттер отношениях.

— Разве Мистер Гонт не даёт тебе денег?

— За что? — Кэсси ответила вопросом на вопрос тихо, с подозрением. Она уже щурилась неприязненно. Гарри, дорогая Гарри, по долгу службы и по велению неуёмного любопытства сейчас докапывалась до глубоко личных вещей, и Кэсси обрастала иголками, становясь похожей на морского ежа — существо-крепость.

— Ну… — протянула Портман, покусывая нижнюю губу нервно, — За то, что ты живёшь с ним и выполняешь его прихоти.

Кэсси вздохнула и скривила губы в той манере, в какой любил это делать её отец, когда слышал на уроке вместо вразумительного ответа какую-нибудь несусветную чушь.

— Нет. Это не… — она фыркнула, оскалилась небольшой улыбкой, — Дерьмо, кем ты меня считаешь?

Она взглянула на подругу исподлобья чувствуя себя униженной. В общем такой ход мысли был вполне ожидаем, ведь если она Гонту не родственница, которую тот приютил по какой-либо причине, то остаётся всего один вариант…

— Его «проектом»? — голос Гарри прозвучал совсем неуверенно. Она уже поняла, что не стоило вообще поднимать эту тему, но Кэсси стала ей дорога, и Портман не могла не попытаться разобраться. Хотя бы для того, чтобы в случае чего помочь новообретённой подруге восстановить справедливость. Она не хотела обидеть, поняла Кэсси, и покачала головой. Её разочарованный взгляд вперился куда-то мимо головы Гарри.

— Я больше не хочу гулять. Я хочу домой. — сказала она негромко.

— Слушай, я не имела ввиду ничего постыдного.

— Но думала, да? — вдруг вспылила Кэсси. Поттер дёрнула головой, потёрла переносицу, чтобы спрятать загоревшийся гневом взгляд под ладонью, — Он просто помог мне в обмен на мою… магию.

— На магию? — воскликнула Гарри.

— Да. Это сложно объяснить, но никого из вас это не касается!

Она не хотела быть грубой, честно, просто этот глупый вопрос задел так сильно и внезапно в такой волнительный момент. Первый за несколько месяцев выход в город оказался таким ошеломительным, а осознание, что ничего здесь в данный момент девушке не доступно резал слишком больно.

— Кэсси…

Поттер вздохнула в попытке вернуть своему телу и разуму мир и спокойствие. Она сказала уже мягче:

— Я не хочу разговаривать. Извини, мне нужно остыть. Где-нибудь.

Глаза Кэс принялись шарить по ещё не исследованным улицам полностью перестроенного Косого Переулка. Ей хотелось сбежать, но отправиться домой, к сожалению, не представлялось возможным без волшебной палочки. Гарри тем временем громко убеждала подругу, что не оставит одну даже если ей с Кэсси придётся драться. А сама Поттер лишь фыркнула. И наконец нашла что-то новенькое. На углу здания из фиолетового кирпича расположилась двухэтажная лавка, на входе в которую размахивала шляпой огромная статуя рыжеволосого мужчины. На карнизе расположилась большая оранжево-жёлтая надпись «Волшебные вредилки Уизли». Этот гигант выглядел столь же забавно, сколь и жутко, и, конечно, Кэсси сразу же направилась туда, по пути выбрасывая стаканчик с остывшим глинтвейном в ближайшую урну. Поттер не могла пройти мимо такой странной вещи. Она постаралась откинуть свербевшую под рёбрами обиду, но осадок всё равно остался. Не важно, что там все остальные в доме думают о ней, потому и доказывать что-то смысла нет. А Гарри… Гарри посеменила за Кэс, как на привязи, чтобы не выпустить свою чудную подругу из виду — и потому, что дорожила ею, и потому, что Министр пообещал открутить Гарри голову в случае, если с Поттер что-нибудь случится — когда та направилась в неизвестном направлении без всяких объяснений. И охнула, потому что осознала, что Поттер направлялась в магазин Фреда и Джорджа Уизли. Гарри тут же развеселилась. Видимо им обоим, ей и Кэс, сейчас не хватало немного смеха.

Поттер толкнула дверь, звон колокольчиков возвестил о новом посетителе, и звук тут же утонул в какофонии голосов и музыки. Девушек встретила смесь из людей, странных цветастых сладостей и красочных приспособлений, причудливых предметов, заполнивших магазин. Полки ломились от того количества изобретений, что на них водрузили продавцы. Они оказались в окружении бесконечных коробок и корзинок со всевозможными видами волшебных шалостей: разноцветные конфеты, от которых увеличиваются уши; воздушные шары, которые заставили бы любого, кто их лопнет, крякать по утячьи; шуточные палочки, которые брызгали водой в лица ничего не подозревающих жертв. Смех и болтовня детей наполняли воздух, как и голоса родителей, пытающихся их сдержать. Это был кипящий котёл, и Кэсси чуть не споткнулась о хихикающую группу детей лет десяти, которые любовались полкой с навозными бомбами.

Когда она на пару с восклицающей от интереса Гарри углубилась в магазин, её взгляд упал на довольно необычное зрелище: за лестницей стояли два одинаковых рыжеволосых парня, которые вели жаркий спор. Близнецы Уизли, сложно обознаться. У них были одни и те же черты лица, и та же веснушчатая кожа. Некоторое время Поттер стояла, делая вид, что рассматривает продукты, и наблюдала за ними.

— Фред, нам нужно заказать ещё канареечных помадок! — воскликнул один из них, размахивая планшетом в воздухе. Его, судя по всему, звали Джордж.

— О, перестань волноваться, Джордж, у нас их много, — лениво ответил другой.

— Ну, никогда не знаешь, — огрызнулся Джордж. — Что, если произойдёт всплеск спроса?

— Всплеск спроса на канареечные помадки? Вряд ли, — возразил Фред, закатив глаза. — Кроме того, нам нужно в первую очередь пополнить запасы Вечных Попрыгушек. Они на каникулах разлетаются в считанные дни!

А после Гарри наконец их заметила.

— Ребята! — улыбнулась она, привлекая их внимание и помахала рукой. Близнецы Уизли были её одноклассниками. Лица парней просветлели, стоило им встретиться с Гарри взглядами. Они заулюлюкали в привычной себе манере.

— Рады видеть! — сказал Джордж.

— Давно ты не заходила. Как там на службе у Министра? — вскинул брови Фред.

— Всё в порядке. — Гарри дёрнула плечом, — Как мама? Мы с Тэмм может заедем к вам на Новый Год.

Кэсси застыла позади слушая этот мирный обмен новостями, и чувствуя себя абсолютно лишней. Оно и понятно, ведь Гарри дружила с Уизли уже много лет, а Кэс наоборот хотела бы избежать личных разговоров с этой семьёй. Она уже жалела, что вообще поддалась любопытству и сунулась в этот магазин. Знала же, что встретит кого-нибудь. Но так хотелось отвлечься.

— Представляешь, Гарри, — вдруг сказал громче Джордж, — Фред утверждает, что канареечное помадки не пользуются спросом. Это же классика!

Гарри протянула букву «о», покачивая головой, мол так нельзя. Фред закатил глаза и сдался, потому что оказался в меньшинстве.

— Ладно, ладно, ладно, — согласился Фред, качая головой. — Я закажу ещё. Теперь счастливы? Но нам действительно нужно больше Вечных Попрыгушек. Приоритеты, Джордж, приоритеты.

— Вам нужно, Моргана возьми, пересмотреть их, идиоты! В следующем месяце все начнут скупать Сердечные Шипучки, а у нас с прошлого года осталась всего одна коробка. Нам нужно запастись ими сейчас! Несколько девчонок уже спрашивали меня о них.

В спор вмешался другой голос: Джинни Уизли спускалась с верхнего этажа магазина. У неё были такие же рыжие волосы и веснушки, как у её братьев, и она выглядела совершенно нормально. Кэсси застыла на месте, застигнутая врасплох её внезапным появлением. Поттер разглядывала младшую Уизли во все глаза, выискивая признаки какой-то грусти или болезненности, но нет, девушка была в порядке даже большем, чем полагалось человеку, потерявшему волшебство. Она весело помахала Гарри и коротко обняла её, покраснев. И лишь потом обратила своё внимание на ещё одного участника сцены: Кэс, которая как бы невзначай застыла возле стойки с мармеладными червяками. Сердце Потер ёкнуло, когда их с Джинни взгляды пересеклись.

Гарри обернулась и вдруг покраснела тоже, ведь на мгновение забыла, с кем она сюда пришла. Была слишком рада встрече с семейством Уизли. Она подозвала Кэсси рукой. Та двинулась к ребятам неуверенно, но старалась сохранять на лице дружелюбие.

— Это Кэсси Поттер. — представила её Гарри, закидывая руку на плечи подруги, — Она тоже работает в Поместье Гонта. Её привлекла ваша лавка!

— Я Фред, а это Джордж. — Фред махнул рукой сначала на себя, а потом на близнеца. Их лица превратились из дружелюбных в заинтересованные. Каждый из ребят щурился, силясь припомнить, откуда им известно это имя. — Но ты нас наверняка знаешь!

— Джинни. — девушка протянула Кэс руку, улыбаясь широко и, на удивление, благодарно. Она точно узнала, кто стоит перед ней, ведь десять лет назад именно эта девчонка, Кассия Поттер, полезла в подземелья, чтобы помочь ей, Джинни, спастись от непонятного артефакта. Поттер протянула руку в ответ. — Кем ты работаешь?

— Личным ассистентом. — выдавила Кэс в ответ первое, что пришло в голову. Всё равно никто не проверит подлинность её слов. Мало ли что происходит за закрытыми дверями дома Министра, верно?

— Вау! Ты не бывала в нашей лавке раньше? Ты ищешь что-то конкретное?

Кэсси сглотнула, чувствуя, как в горле образовался комок. Воспоминаний о том дне она так и не смогла в себе откопать, так что понятия не имела, как вести себя дальше.

— Э-э, нет, просто смотрю. — Поттер сглотнула и заставила свой голос стать веселее. — Я просто давно не была в Косом Переулке, поэтому удивилась, когда увидела здесь этот магазин. Вы, ребята, проделали отличную работу! — беззаботно защебетала Кэсси.

— Да, вы молодцы! — поддержала Гарри.

Джинни, казалось, была довольна похвалой. Она улыбнулась и кивнула головой в знак согласия.

— Спасибо! Мы с братьями много работали над этим вместе. — похвасталась она, а потом пояснила лично для Кэсси, — Они изобретают всякие штуки с Хогвартса ещё. Ты должно быть замечала?

Близнецы покивали, а после обменялись быстрыми взглядами, прежде чем шагнуть вперёд.

— Мы помним тебя со школы! — утвердил Джордж.

— Как мы могли забыть девочку, которая спасла нашу дорогую сестричку! — добавил Фред с усмешкой. Взгляды у них обоих были хитрые, но гостеприимные. Гарри издала удивлённый звук.

— Ах, так это была ты?

Поттер поникла. Она не считала этот эпизод спасением, потому что в конце концов ей тоже понадобилась помощь. Но учителя утверждали, что Кэсси помогла Джинни, и в противном случае та бы погибла, а не осталась сквиббом, как сейчас. Но Кэсси всё ещё чувствовала себя виноватой, как будто она могла сделать для Уизли больше, но не сделала. В любом случае, это уже не имело значения. Она просто была рада, что с Джинни всё в порядке и она нашла своё место в жизни.

— Да, но это не было похоже на спасение… — Кэсси отвернулась. Ухмылки близнецов померкли. Они снова переглянулись, но уже обеспокоенно. Фред неловко откашлялся, пытаясь снять напряжение в воздухе.

— Ну, это определенно была непростая ситуация. Ты тогда сделала всё, что могла. Это важно.

Джордж кивнул в знак согласия. Вслед за ним многозначительно кивнула и Джинни:

— Не скромничай! Я рада, что кто-то был со мной в тот момент, — на секунду она замолчала, а после воскликнула, — О, у меня идея! Хочешь что-нибудь в подарок? Мы проведём тебе экскурсию, а ты выберешь. Как тебе идея?

— Экскурсия! Я тоже хочу, эй. — фыркнула Гарри игриво и заулыбалась во все тридцать два.

Кэсси даже была тронута этим предпринимательским духом. Она покачала головой с притворным разочарованием, а затем хихикнула. Её настроение быстро поднялось в компании этих рыжеволосых, таких же, как и она, ребят.

— Да, это было бы круто! — ответила Поттер.

— Блестящая идея! , — Фред хлопнул в ладоши, — Экскурсия и бесплатные подарки? Невозможно сказать «нет»!

— В самом деле, — вмешался Джордж. — Как мы можем отвергнуть такую щедрость? В конце концов, мы не можем допустить, чтобы клиенты покинули наше прекрасное заведение, не запомнив нас хорошенько.

Джордж обнял Джинни за плечи и притворно ласково сжал.

— Видишь, как полезно иметь сестру в магазине? — поддразнил он, за что получил шлепок по рукам.

Джинни провела девушек через стеллажи и полки с разноцветными игрушками, пугалками и конфетами различного назначения. Гарри поддакивала в ответ её объяснениям, ведь она со многими вещами в этом месте уже была знакома. Оказалось, что Портман спонсировала своих друзей из зарплаты в Аврорате, так что ей принадлежит здесь некоторая доля. Кэсси посматривала на подругу, осознавая, что обида утихла, изгнанная дружелюбием, весельем и запахом мармелада в воздухе. Да, её слова были довольно необдуманными и задевали за живое, но Кэс могла это отпустить просто чтобы не терять человека и всё прилагающееся к Гарри забавное окружение. На секунду Кэс пожалела, что избегала всё семейство Уизли столько лет. Возможно, не сдайся она тогда своей трусости и вине, тоже могла бы получить на Рождество особый Уизли-свитер.

Компания двигалась мимо стеллажей и людей, столпившихся у кассы, за которой туда-сюда перемещалась девушка с бэйджиком и в особой полосатой форме персикового цвета для рабочих магазина. Братья Уизли были одеты похожим образом, в оранжевые костюмы в такую же, как у кассира, тонкую полоску. Наполнение лавки оказалось разнообразным и крайне изобретательным. Близнецы были чёртовыми гениями! Если бы их разум был хоть на йоту более злым, они могли устроить настоящий хаос. Человечеству повезло, что такой великолепный ум достался двум дуралеям с Гриффиндора.

Кэсси очень заинтересовалась жевательной резинкой, которая меняла цвет волос. Судя по всему, он был основан на соответствующем зелье, и она сразу же начала расспрашивать о рецепте.

— О, нет, принцесса, это на самом деле секрет компании! — насмешливо ответил Джордж, идя прямо за девушками. Кэсси решительно взяла одну упаковку с намерением разгадать тайну зелья и записать рецепт. А Гарри прихватила за компанию маленькую клетку с птичкой-оригами, которая была заколдована воспроизводить шутку «тук-тук» и давать разные ответы на вопрос «кто там?». Клетка была намного дороже пакетика жевательной резинки, но Уизли не выглядели несчастными. Казалось, им тоже было весело, да и ради Гарри они были готовы последнюю рубаху отдать.

— Это уморительно! Как вам удалось так её зачаровать? — Гарри рассмеялась, её щеки покраснели от смеха. Кэсси решительно покивала тоже и заулыбалась. Она обожала каламбуры.

— Ловкость рук и никакого мошенничества! — ответил Фред.

— На самом деле, они потратили около года на работу над этой птицей! У них всё равно ничего не выходило пока не вмешался Билл. А идея на самом деле принадлежала Рону! — Джинни сдала их с потрохами, тоже слегка покраснев от смеха.

— Да? — протянула Портман. — Хотя чего это я, Рон действительно сообразительный парень. Министр пригласил его на вечеринку по случаю Рождества, знаете?

Они распрощались целый добрый час спустя, наговорившись до боли в горле и набравшись впечатлений на годы вперёд. По крайней мере, такой ошеломлённой себя чувствовала Кэсси. Гарри обняла Джинни на прощание, пожала близнецам руки.

— Спасибо за экскурсию. — сказала она за двоих, себя и Поттер.

— Спасибо, что заглянули! — воскликнул Джордж.

— И помните, если вам нужно больше забав и розыгрышей, мы всегда здесь, чтобы помочь! — добавил Фред, подмигнув. Джинни весело помахала Кэсси рукой.

— Возвращайся в любое время, Поттер!

Дверь магазина отрезала царящую внутри суету от вечернего опустевшего Косого Переулка. Людей здесь было уже куда меньше, чем когда девушки только прибыли, да и с неба начал сыпаться снег, который ещё немного и перерастёт в метель. Огни гирлянд и свет из окон зданий терялись в нём, оставаясь лишь жёлтыми пятнами в белой мгле.

— Как чувствуешь себя? — внезапно выдала Портман, разглядывая эту непроглядную снежную стену с задумчивым блеском в глазах. Её подмывало извиниться за ту глупость, которую она умудрилась выдать всего какой-то час назад. Кэсси выдохнула длинно через нос и ткнула подругу кулаком в плечо, как когда-то делала с Невиллом, когда тот вновь надумывал себе чепухи.

— Лучше. — улыбнулась она.

* * *

В дуэльном зале царил полумрак. Верхний свет был выключен, тьму разбавляли лишь тусклые настенные лампы, чьё оранжевое сияние придавало происходящему в помещении особой романтики. В гордом одиночестве посреди зала стояла Кэс в джинсах и одной только тонкой футболке, резко взмахивая рукой с зажатой в ней веткой, изображающей палочку. Ветка была безжалостно сорвана с куста неподалёку от парадной двери Поместья, и, пусть выглядело это глупо, повторять увиденное на тренировочных дуэлях с чем-нибудь в руках было легче, так что спасибо этому щедрому декоративному кусту. Кэсси надеялась, что он не в обиде на то, что его обокрали.

Совершать «магические» действия без, собственно, магии было странно и почти бесполезно, но этим вечером Кэсси ужасно мучилась от скуки, ведь все в доме были чем-то заняты, включая эльфов, которые выдраивали каждый уголок дома перед приёмом, а сама девушка не нашла ни одно из своих обычных занятий достаточно интересным, так что ей ничего не оставалось, кроме как развлекать себя самостоятельно. Чтение навевало тоску, ведение дневника вгоняло в сон, да и прогулка по территории не получилась достаточно долгой из-за метели и пробирающего до костей ветра. Плеер после таких приключений испустил последний отчаянный треск и благополучно сдох. Кэсси похоронила его на дне чемодана с остальными ненужными, но очень дорогими сердцу вещами. Возможно стоит купить новый, чтобы папина кассета не пылилась зря.

По пустому залу вздохи и топот шагов разносились эхом, и сейчас, как никогда, не хватало музыки, чтобы всё это не звучало так безнадёжно. Кэсси не могла оценить, получается у неё или нет, по очевидным причинам, но на всякий случай была собой недовольна. Тело казалось неповоротливым и деревянным, а пальцы вцепились в ветку до боли от истинного разочарования в себе. Никак не выходило описать правильную фигуру-связку из трёх заклинаний сразу, хотя накануне Кэсси специально упросила Тэмми продемонстрировать порядок действий несколько раз подряд. В который раз девушка убедилась, что если ты мастер в чём-то одном, то не факт, что что-нибудь другое дастся тебе так же легко. В груди недовольно поскрипывало ядро, чей энергетический запас подразнили, но не дали выхода. Поттер даже могла нащупать эту нить, которая раньше, в детстве, вела к случайной стихийной магии. Но до безпалочкового колдовства ей всё равно было как до луны ползком. Да и не пробовала Кэсси больше дотянуться до своей силы, опасаясь вновь пробудить Чудовище.

Поттер плюнула на эту гиблую затею и бросила ветку где была, на плитку в центре дуэльной площадки. Отошла к столикам, чтобы попить воды. Ну и ладно, подумала она, убила время и на том спасибо. Можно ещё пару часов бесцельно побродить по Поместью, сходить на ужин, а после лечь спать с надеждой, что следующий день станет интереснее.

Из головы не шла мысль о будущем. Мистер Гонт ведь говорил о каком-то «хоркруксе», который Кэсси предстоит создать. Все две недели с момента их ритуального «венчания» она намеренно откидывала размышления об этом в сторону, сосредотачивая всё внимание на друзьях, книгах и заседаниях на кухне с эльфами. Но чем больше проходило времени, тем очевиднее становилось, что предначертанного не избежать. Гонт день ото дня становился беспокойнее и пропадал так же часто, как в первые дни после нападений на маггловские деревни. Занят он был совершенно очевидным делом: поиском предателей и подчисткой концов, чтобы никто не узнал, куда пропадают эти люди и почему по возвращению начинают вести себя иначе. Информацией об этом скромно делился Эван. Он хоть и был архивным служащим, но слышал и видел куда больше, чем те же авроры, занятые своими заданиями.

Судить Гонта за жестокость Кэсси полноценно не могла, сколько ни старалась прикрываться моралью. Несправедливости она не терпела, так что и Тома могла понять. Да и если выбирать между двух зол, то Министр-психопат на страже своей власти казался куда более безопасным вариантом, чем непредсказуемый Подражатель Волдеморта, не стесняемый никакими социальными рамками. Когда речь заходит о выживании и защите, порядок действий становится очевидным. Невозможно играть в святость, когда на кону твоя жизнь. А жизнь Тома явно была под угрозой. В общем-то именно для того, чтобы спастись, Кэсси и нужна ему живой и более менее здоровой.

Дверь дуэльного зала медленно отворилась, беззвучно, но Поттер почувствовала колебания воздуха за собой и враз потяжелевший воздух. Чужая сила вплыла в помещение раньше своего обладателя, но Кэсси не гадала о его личности долго, ведь этот магический отпечаток она ощущала как свой собственный с той злополучной ритуальной среды. Министр явился по её душу собственной персоной. С лёгким недоумением на тонком лице окинул её, стоящую у столика с кувшином в руке, взглядом. Девушка осмотрела его в ответ и вскинула брови почти провокационно. Ей стало мучительно неловко из-за красного от гнева лица и потного от активных действий тела, но она старалась не подавать виду, и не смотреть на ветку, которую так неосторожно выбросила прямо посреди комнаты. Старалась, но… Она глянула в ту сторону всего на долю секунды, но этого хватило, чтобы внимательно наблюдающий за ней Гонт это действие скопировал. Кэсси едва не хлопнула себя по лбу. Губы мужчины расплылись в гадкой снисходительной ухмылке.

— Очень интересно. — хмыкнул он. Том двинулся к ветке лёгким шагом, и если секунду назад он ещё был по обыкновению слегка раздражён, то сейчас неприлично развеселился. Пальцы сжались на дереве. Действительно, самая обычная ветка, — И что ты, позволь спросить, делала с этим?

Кэсси вздохнула. Ситуация повторялась: Гонту весело, а Кэс нервничает и не может предсказать, что этот человек сделает дальше. Она и не сомневалась, что он уже обо всём догадался. При всех вводных к какому-нибудь выводу придёт и дурак, но было бы легче, если он просто оставил это без внимания.

— В носу ковырялась. — негромко съязвила Кэс.

— Что, прости?

— Давайте обойдёмся без насмешек, сэр.

Она попыталась сбежать из зала, обойдя Гонта по широкой дуге, но на полушаге замерла, схваченная чарами. Как в тот раз на мосту, и сейчас смыться к чёрту ей хотелось отнюдь не меньше. Она всеми силами сопротивлялась воле Министра, и была так увлечена попытками скинуть путы, что не заметила, как он подкрался ближе, пока не оказался на расстоянии вытянутой руки. Кэсси взглянула на него зло и раздосадовано. Как же глупо это всё, думала она.

— Почему ты тренируешься здесь, а не в своей комнате?

Заклинание исчезло, но из-под пристального взгляда Гонта Кэсси уже не могла просто взять и сбежать. Девушка пожала плечами в ответ.

— Не знаю. Здесь ничего не отвлекает. — ровно ответила она. В спокойном тоне прятались стыд и дискомфорт. Том покачал головой и горделиво сказал:

— Если тебе так хочется продолжить обучение дуэлям, то ты можешь обратиться ко мне. Именно я тренировал всех в этом доме.

— А ещё именно вы, — она намеренно выделила последнее слово. Голос стал прохладнее, — применили ко мне непростительное на нашем первом «уроке». И забрали мою волшебную палочку.

Гонт прикрыл глаза. Гневное негодование девчонки щекотало нервы и разливалось сладким теплом внутри. Как же ему нравилась эта непосредственность, побуждающая Кэсси говорить с ним на равных. А ещё она, конечно же, не жаловалась на короткую память в отношении обид. Как и он сам.

— Ты права, твоё недоверие можно понять. — протянул он, оставив вполне очевидную паузу для вопроса.

— Но? — подыграла Кэсси.

— Но если ты согласишься на пару личных уроков, — он с хитрым блеском в глазах наблюдал, как взгляд напротив начинает неверяще блестеть, — я верну тебе палочку.

Кэсси коротко задохнулась от радости и подобралась вся. От неё исходил такой восторг, что Том на секунду подумал, что реакция наиграна с перебором, но Поттер была искренней, как и в каждый прошлый раз, когда Гонт умудрялся её радовать. Такой эмоциональности он не понимал, но принимал робкую благодарность в глубине зрачков напротив. Девушка, ещё минуту назад нервная, открыто улыбалась.

— Тогда, — сказала она, а после с иронией хохотнула, — обучите меня, Сэнсэй.

Министр саркастично фыркнул в ответ. Поттер бессовестно дурачилась, и это ему нравилось тоже. Никакого благоговения или пресмыкания, так ново и свежо. Отлично, думал он. Вот чего ему так не хватало. Он поднял ветку и протянул её Кэсси на раскрытой ладони. Поттер залилась краской, но ветку взяла, задев чужую руку кончиками пальцев.

— Покажи что у тебя не получилось.

От смущения сердце забилось тяжелее, и в желудке заныло, будто Кэсси проглотила камень. Тело вспотело вновь и стало ещё более неповоротливым, чем раньше. Но счастье от обещания заставляло её двигаться. Она неуверенно продемонстрировала связку заклинаний, и к своему удивлению не услышала смеха. Гонт может и был позабавлен абсурдной картиной, но предпочёл держать реакцию при себе. Он хотел успокоить и приручить, а щёлкнуть по носу, как глупенького щенка, можно и после.

— Было бы легче с магией, конечно. — пробормотала Кэсси, заламывая пальцы. Костяшки издавали громкие щелчки при сгибании. Звук раздражал слух, но Том позволил девчонке это.

— Да, но всегда главное — это намерение. Мне однажды довелось колдовать ножкой от табурета.

Поттер посмеялась в ответ на эту глупость. Нет, она предполагала, что Гонт любитель пошутить, но такая выдумка была прямо за гранью.

— У вас богатая фантазия, сэр. — с подколкой ответила. Том сощурился предупредительно.

— Волшебные палочки, посохи и артефакты лишь проводники, которые облегчают взаимодействие с силой. Волшебство творишь ты, и если тебе это действительно нужно магия подчинится в любом случае. — мужчина пояснил прохладно.

— Но ножка от стула? — скептически уточнила Поттер. Она всё ещё улыбалась, и Том подхватил это лёгкое недоверчивое веселье.

— Единственное, что тебе стоит знать — от этого зависела моя жизнь. Вернёмся к уроку.

Время в дуэльном зале текло неспешно пока два волшебника переговаривались и попеременно взмахивали своими палочками. Каждое своё движение Том Гонт пояснял, глубоким вкрадчивым голосом прерывая тишину. Кэсси вслушивались в бархатные нотки так внимательно, как никогда в своей жизни. Ничего удивительного в этом не было, Том был отличным оратором, умело захватывающим сознание слушателей, гипнотически красноречивым. До этого момента Кэсси не становилась жертвой его ужасающей в своей красоте харизмы, но теперь понимала, почему он так выделялся на фоне других политиков, и почему всех так впечатлял. Роль учителя ему очень шла, и у него действительно было, чему поучиться.

— Почему вы не пошли в преподавание? — негромко уточнила Кэсси после того, как получила скромную похвалу за правильно воссозданный элемент. За эти полчаса она успела совсем расслабиться, теперь даже наличие ветки вместо палочки не казалось смешным. В конце концов, Том однажды колдовал ножкой от стула, что звучало не менее абсурдно. Гонт коротко промычал, обдумывая, стоит ли вообще раскрывать этот эпизод своей жизни, и решил, что хуже не будет.

— Мне отказывали в должности дважды. — девчонка в ответ выдала шокированное «Ого» и «Почему?», — Боюсь, я не знаю, почему.

Здесь он лукавил. Если знать всю историю его жизни и взаимодействий с одним небезызвестным Директором, ответ станет ясным, как день. Том был, да в общем-то и до сих пор является, хитрым, непредсказуемым человеком со своими туманными, но определённо тёмными целями. Он полностью оправдывал данную себе при рождении фамилию — был загадочным достаточно, чтобы пугать всех, кто посмел подумать, что хорошо его знает. Настоящего Тома Гонта никто не знал. Возможно кроме одного только Дамблдора, который в Тома будто в зеркало глядел каждый раз, стоило им встретиться лицом к лицу. Ведь в молодые годы Альбус был не менее опасным и одержимым величием волшебником, чем тот мстительный сирота, которого он забрал из приюта Вулла в Хогвартс одним знаменательным летом. Старика пугало поведение Тома, и его взгляд на мир, его умение располагать к себе людей. Дамблдор справедливо предполагал, что Том просто создаст из учеников личную армию, как когда-то он делал со своими одногодками. И, чёрт возьми, именно это и было у того на уме. На месте Директора Том и сам себе детей не доверил бы.

Кэсси кивнула понятливо. Что ж, она тоже имела своё представление о Гонте, и сомневалась, что давать ему власть над юными умами это здравая идея. Хотя преподавал он действительно хорошо.

— Мои друзья хотели, чтобы я стала учителем. — внезапно поделилась она и вернулась к отработке связки из заклинаний. Гонт хотел, чтобы её движения дошли до автоматизма, стали непроизвольными и непредсказуемыми, как у него самого. Но Кэс ещё была далека от этих высот. Она внезапно грустно усмехнулась. Возможно, ребята были правы, и выбери она этот путь, сейчас была бы как Бонни, с работой и с дипломом.

— С твои уровнем владения Зельями это вполне разумное решение. — ответил Том и в очередной раз аккуратно подтолкнул ей локоть в правильное положение. Он раздумывал о том, что возможно стоит поменять элементы местами, если у неё не получается. Или вместо вежливых правок просто шлёпнуть по руке в следующий раз, когда она забудет, как нужно. Но пока что Том оставался терпелив.

— Да. — она поджала губы и вновь укорила себя за невнимательность, — Я побоялась стать как мой отец. Он был грубым с учениками.

Том хмыкнул. Грубым? Если судить по воспоминаниям Поттер, он был ужасно строгим высокомерным гадом, которому нравилось обзываться и выделять любимчиков. Что удивительно, а Кэсси себя любимчиком не считала. С ней Снэйп был мягче, но и лишних «отлично», не ставил, а даже наоборот разочарованно качал головой, когда она портила зелья на первых курсах. Он и дополнительные занятия в своей лаборатории предложил лишь когда Кэсси прожужжала ему об этом все уши.

— Для того, чтобы научиться взаимодействовать с детьми, обычно студенты становятся старостами.

— И не только с детьми, верно? , — уголки её губ дёрнулись игриво, — Хотите, смейтесь, но быть старостой это слишком большая ответственность для меня. А преподавание и вовсе.

И здесь она вновь забыла правильную позицию локтей и Гонт цокнул, не удержался.

— Отвлекаешься. — шикнул он. Кэсси сжала зубы. Да, отвлекаюсь, думала она, на болтовню с вами!, — Тебе стоит научиться делать две задачи одновременно. Во время реального боя твоё внимание должно быть всеобъемлющим, иначе ты проиграешь.

Том зашёл ей за спину и ухватил за запястье своими паучьими пальцами с аккуратно подстриженными ногтями. Прижался руками к рукам, чтобы у девушки не было искушения дёрнуть локтями больше, чем нужно.

— Не так уж это и сложно. Я был старостой школы.

— Клянусь, вы были вежливым деспотом. — сказала Кэсси раньше, чем осознала реальный смысл его слов. Старостой школы во времена учёбы Кэс Том никак быть не мог, ведь этот пост от мальчиков занимал Перси Уизли. Гонт резко выдохнул, когда понял, что безбожно проболтался. И сам отвлёкся, потерял бдительность, и теперь невозможно было оправдать подобную беспечность усталостью.

— Я лишь следил за тем, чтобы все соблюдали правила. — он повёл чужим запястьем по воздуху, перетягивая внимание девчонки на свои движения и тепло тела. Но её было не так уж и легко провести, пусть ощущение крепкой жаркой груди, прижатой к лопаткам сбивало с толку.

— А сами при этом их нарушали?

— У меня была великая цель.

Напряжение между ними росло, и обжигало разум вопросами. Поттер не понадобилось много времени, чтобы сложить два и два. Либо Гонт врёт, либо история куда глубже, чем кажется. Мог ли он изменить свой возраст? Был ли он старостой до Перси? Но зачем что-то менять? Происхождение Гонта, если судить по газетным статьям, полно загадок. Ежедневный Пророк, когда ещё не был полностью подчинён Министерству, описывал краткую историю кандидатов на пост Министра, и назвал Мистера Тома Марволо Гонта «тёмной лошадкой» и «котом в мешке». Очевидно в легенде о Гонте обнаружился существенный пробел, и он сам его допустил.

— Какая? — спросила Кэсси с нервным любопытством, поворачивая к Тому голову, чтобы видеть его бесстрастное лицо хоть краем глаза. Он фыркнул, выдохнул из тонкого ровного носа горячий воздух прямо Поттер в висок. В его хитрых глазах блестело злое веселье.

— Тебя это не касается. — отрезал он, а после дёрнул Кэсси за руку, чтобы показать последнее на сегодня заклинание. Она наблюдала, как кончик ветки рисует в воздухе с лева на право чёткую линию с двумя углами, образующую молнию.

— Авада Кедавра.

По руке Поттер будто действительно проскочила искра магии, прямо от ядра, которое так опасно граничило с ядром Гонта. От тела к телу прошёл импульс, но ничего не произошло. Кэсси застыла в шоке, ведь знала, что это за заклинание. Ремус Люпин, преподаватель Защиты ещё на третьем курсе любезно сообщил ей, что именно эти два слова убили Лили и Джеймса Поттеров.

— Ты что?! — воскликнула Кэс, тут же отскакивая от Министра и отбрасывая ветку прочь. Он безропотно отпустил тонкие запястья, пусть на самом деле хотел наоборот сжать их посильнее, пока кости не треснут. Возмущение девушки нехорошо взбудоражило и его.

— Что тебя смущает? — зашипел он, осматривая гневную Поттер своим взглядом-скальпелем, заледеневшим и тёмным, — Оно тебе понадобиться. Совсем скоро.

Кэсси не нашлась, что ответить, только смотрела в ответ как-то даже разочарованно. Всё тепло, которое она ощущала каких-то пару минут назад испарилось, заменилось пробирающим до мурашек презрением. Презрением к факту, что Том прав. Ей понадобиться это заклинание. Хоркрукс требовал жертву, а самый простой способ убить это применить непростительное. Расколоть им душу. Отобрать чужую жизнь. Кэсси чувствовала себя растерянной.

— Советую потренировать его, дорогая. — ядовито сказал Том и развернулся на каблуках своих начищенных до блеска туфель, чтобы просто взять и уйти, будто только что не учил никого заклинанию, за которое можно легко загреметь в Азкабан.

Только вот, а зачем он вообще приходил?

* * *

И уже следующим утром мир, длившийся почти месяц, в доме, и между двумя конкретными волшебниками оборвался, будто не было ни этого спокойствия, ни этих забавных многозначительных взаимодействий.

Кэсси проснулась сильно раньше завтрака, небо ещё даже не успело рассвести, от того навевало сон, но девушка так и не смогла уснуть на подольше, так что, после примерно получаса глупого разглядывания потолка, она решила наконец взяться за книгу жестового языка. Небольшая книжка в мягкой обложке дожидалась своего часа почти неделю с тех пор, как Винки наконец её принесла. Кэсси стоило трудов уговорить старую эльфийку покинуть Магический Мир и свиснуть самоучитель из какого-нибудь маггловского книжного. Винки противилась, кривилась и причитала, но таки принесла, и Кэсси была несказанно этому рада. Но на само обучение времени не находила до этого дня.

Она распахнула книгу на первой странице и не нашла там ничего интересного. Вступление занимала история языка, его создатели и краткая сводка о самых известных глухих людях, которые им пользовались. Поттер пропустила вообще всю эту мишуру и сразу взялась за, непосредственно, жесты. Ничего особенно сложного не было, оставалось лишь запомнить и научиться быстро складывать пальцы в нужные знаки.

Именно за этим Том её и застал, когда после короткого стука ворвался в комнату, не дожидаясь разрешения войти. Поттер так и застыла, встрёпанная, одетая в пижаму и сложившая пальцы в какую-то непонятную фигуру. Она даже не успела встать с постели, так и осталась закутанная в пуховое одеяло. Её лицо, освещённое оранжевым светом настольной лампы выглядело удивлённым. Карие глаза расширились, когда на пороге возник Гонт. Он же наоборот был собран полностью, и даже пальто не забыл. И немного подзавис на огненных отблесках рыжих волос.

— Мистер Гонт? — высокий голос девчонки выдернул его из секундного оцепенения. Она наблюдала за Министром с напряжением. После вчерашнего даже смотреть на него не хотелось. Мужчина встряхнул головой — смольные пряди упруго покачнулись — и тут уже пришёл черёд Кэсси безмолвно застыть.

— У тебя есть пятнадцать минут на сборы. — бескомпромиссно заявил Гонт.

В следующее мгновение он уже направлялся прочь из спальни, в гостиную, чтобы не смущать даму, ведь он, в конце концов, джентльмен. Кэсси растерянно уставилась ему в спину. Внутренности сжались от дурного предчувствия. Кажется, время пришло. Гонт вчерашним вечером не соврал: «скоро» наступило. И сам он не был спокоен, Кэсси чувствовала. Тома переполняли предвкушение и животный азарт перед сложным опасным колдовством, алый отблеск радужек становился ярче минута от минуты. Он был нетерпелив как ребёнок на кануне Рождества с целой горой подарков.

Кэсси нужно было спешить, но вместо того, чтобы поторопиться она наоборот замерла в попытке сообразить план действий. На миг прикрыла глаза, собираясь с мыслями. Во-первых: умыться. В ванной она лишь мельком окинула себя взглядом в зеркало — ничего нового там всё равно не показывало — прежде чем хорошенько ополоснуть лицо холодной водой. Дыхание тут же перехватило, тело оказалось не готово к ледяным каплям. Лёгкий шок прочистил мысли и взбодрил. Кэсси позволила себе около минуты ещё постоять, натереть кожу лица лёгким маслом, чтобы оно не обветрилось на воздухе за пределами дома, а после решительно направилась к двери. В шкафу порылась недолго в поисках своих джинс и тёплого свитера. Возникло желание одеться более провокационно просто чтобы подразнить Министра, которому так не нравится её гардероб, но чувствовать себя в тепле показалось важнее. Потрёпанная кожаная куртка со стёртыми локтями и плешивым уже мехом вряд ли хорошо согреет в одиночку.

— Тебе дать мантию? — спросил Гонт с претензией, когда Кэсси вошла в гостиную, где он, нетерпеливо постукивая пальцами по подлокотнику кресла, ожидал её. Пятнадцать минут почти истекли. Кэсси покачала головой в протесте, ведь каждый раз, когда магическая одежда оказывалась на её плечах случалось какое-то несусветное дерьмо.

Том был одет вполне классически: чёрный костюм с галстуком поверх зелёной рубашки и тёмно-серое зимнее пальто на плечах. Кэсси не поняла, почему он одет так тепло, ведь ему ничего не мешало применить согревающие чары в отличие от самой Поттер.

— Нет. — Кэсси ответила просто, заставив Тома с интересом поднять бровь. Мысль, которую Поттер демонстрировала всем своим существом в этот момент была ясна, как день: девчонка хотела справедливости. Если уж мантия, то для обоих.

— Хорошо. Пойдём. — ответил Том безразлично, не желая более тратить время на по-детски глупый протест. Он направился к двери, по пути элегантно поправив рукава своего пальто. Неосознанно красовался, высокий, тонкий и очень заинтересованный в том, чтобы на него смотрели с восхищением. И Кэсси смотрела, с полной пустотой в мозгах и со странным зудом на ладошках. Том выглядел как экспонат, статуя джентльмена из сороковых с подписью «Смотреть, но не трогать». Кажется она видела таких только в кино, смазливых и недосягаемых за экранным стеклом, даже несмотря на то, что Том постоянно её, Кэсси, трогал.

Связь между ними внезапно натянулась, Гонт нащупал её в себе и хорошенько дёрнул, чтобы Поттер прекратила стоять столбом и направилась за ним. Девушка неосознанно схватилась за солнечное сплетение, откуда её тащило, будто корабельным тросом. Чувство быстро стало невыносимым, так что она посеменила за мужчиной, проклиная его длинные ноги и свой небольшой рост за то, что приходилось почти бежать. Его, гада, думала Кэсси, это обстоятельство крайне веселило. Общение сегодня напоминало борьбу друг с другом: они делали пакости в мелочах. И всю дорогу до выхода из Поместья пассивно-агрессивно молчали, как два навостривших иголки ежа. На крыльце мужчина внезапно затормозил и обернулся, заставив Кэсси отшатнуться от него.

«Какой-то неуравновешенный…», девушка подумала, и Том уловил эту мысль. Да, сегодня он был более возбуждён, чем обычно. Он задумал великую вещь, от которой тело покрывалось мурашками и импульсы электричества подёргивали конечности. И, самое приятное, что мысль об этом заглушала все тревоги, связанные с остальным миром, медленно тлеющим в невидимом ещё всяким жалким людишкам огне. Том растянул уголки губ в ухмылке. Он молча посмотрел на сжатые в плохом предчувствии губы девушки и в упрямо сияющие глаза, и протянул руку. Кэсси пару секунд рассматривала эту притворно-галантную картину, раздумывая, что у этого мужчины на уме. Во всяком случае, решила она, более дурным, чем есть, он уже не станет. О, как же она тогда ошибалась.

Их ладони сомкнулись, Гонт сжал пальцы Поттер так крепко, будто собирался их сломать, но всего мгновение спустя отпустил, когда вихрь перемещения выплюнул их посреди заснеженного леса. Кэсси поморщилась из-за резко возникшей тошноты, ведь ко внезапной аппарации она была совсем не готова. Поттер зажмурилась на секунду, ослеплённая чистейшим белоснежным одеялом, скрывшим под сугробами землю. Лишь когда рядом заскрипел снег, притаптываемый нетерпеливым Гонтом она позволила себе разлепить глаза, чтобы осмотреться.

В этот утренний час лес был тих. Мелкие животные спали в норах, большие — держались от незваных гостей подальше. Неперелётных птиц тоже не было слышно, ведь все они предпочитали греть хвосты поближе к людям, где можно и поживиться всяким мусором и переночевать под чьей-нибудь не продуваемой крышей. Сосны чернели на фоне белого снега, рассыпали иголки и раскидывали во все стороны огромные лапы ветвей, пушистые и колючие, под которыми можно спрятаться в метель. Воздух был прохладным и слегка влажным. Место красивое, загадочное и спокойное, как на открытке.

— Где мы? — Кэсси решила задать вопрос, потому что подать голос означало нарушить напряженное молчание. Мороз пробирался под куртку, щипал щёки и голые руки, которые девушка тут же поспешила спрятать в карманах.

— Посреди леса. — со смешком выдал Гонт и направился в гущу деревьев.

Волшебники двигались, огибая хвойные стволы вперемешку с лиственными. Кругом были заросли диких ягодных кустарников, ныне по-зимнему голых, паутины и крапивы. Кэсси была благодарна себе за то, что надела брюки, а не юбку, ведь ткань спасала её от беспощадно жгучей травы. Травы? Кэсси осмотрелась ещё раз внимательнее. Какая ещё крапива в конце декабря? Прямо на том месте, где стояла Кэсси снег постепенно сходил на нет, заменяясь зелёной, слегка плешивой, лужайкой. Кустарник крапивы обрывался на границе незримого барьера тоже, стебли пугливо поджимали листья, лишь бы ни одного из них не коснулся прохладный дневной ветер. В куполе резко стало тепло, как ранней весной. И птицы здесь были, облепили поросшую мхом крышу старого перекошенного здания, которого раньше не было видно за громадой древесных стволов. В отличие от мирного вида вокруг, сама лачуга представляла собой жуткое зрелище: на входной двери висел иссохший труп змеи, больше похожий на старый коричневый кусок ткани, чем на животное, а вокруг валялись стеклянные банки, вскрытые консервы и грязные ткани. За одной из сосен притаился такой же перекошенный туалет, построенный явно очень-очень давно. Балки дома отсырели и были объедены жуками, под крышей ютились пауки. Девушка смотрела на здание с открытым ртом, потому что в таких местах либо сходят с ума, либо убивают, и ей решительно не нравился ни один из вариантов.

Лицо Тома всё ещё было позабавлено-неразборчивым, когда он потянул за облупившуюся краской деревянную ручку. Дверь со скрипом отворилась, ударившись о стену измазанного известью саманного здания. В доме, в «гостиной», если можно так назвать эту маленькую, закопчёную комнату, сидел мужчина на старом косом стуле. Он находился в колдовском оцепенении, глядя в пустоту перед собой, старый, воняющий мокрой тканью и поросший тусклыми седыми волосами. Казалось, он совсем не заметил, что кто-то пришёл. То есть сначала он этого не заметил, но как только отсыревший пол скрипнул и Том встал прямо перед ним и откашлялся, старик начал дёргаться в невидимых оковах и выкрикивать оскорбления. Нет, шипение. Шипящие оскорбления на парселтанге. Кэсси обомлела. В доме было ещё две крохотных комнаты и кухня, такая же старая и черная от жира и смога, но девушка могла смотреть только на старика. Её зрение сузилось до небольшой области впереди, транслирующей картину, такую до боли знакомую. Если бы Кэсси не знала змеиного языка, от несчастного ягнёнка этого жалкого человека отличал бы лишь злобный взгляд и сыплющий оскорбления перекошенный рот без зубов и с длинными грязными усами.

— Ублюдок! Сын шлюхи! Убирайся из моего дома, маггловский мусор! — закричал связанный мужчина, не сводя глаз с Тома, а тот стоял перед стариком, и всё его поведение источало безразличие к оскорблениям. Он просто замер молча, глядя на другого с насмешливой улыбкой, как будто тот был всего лишь игрушкой, которая могла развлечь его на некоторое время. Он явно не воспринимал старого волшебника всерьёз ни в малейшей степени.

Постепенно его улыбка менялась, переходя то в уязвимую, то в садистскую гримасу. Оскорбления становились всё более и более невнятными и тихими, потому что Гонт стиснул грудь старика своей бешеной силой, выдавливая из него воздух. Его взгляд был полон презрения, как и у деда. Лицом они схожи не были, но вот этот взгляд, эта манера морщить нос по-звериному в гневе, эти руки, побелевшие от силы в сжатых кулаках. И язык, парселтанг. Старик — родственник Министра. Бледный, тощий, живущий в наполовину сгнившей хижине посреди леса. Это казалось совершенно невозможным.

— Подойди. — холодно бросил Гонт через плечо. Кэсси не двинулась. Нет, она хотела броситься к Министру и попробовать предотвратить эту пытку удушьем, от которой дед уже беспомощно хрипел, но страх маршировал мурашками по коже и она не решалась, боясь получить за попытку с три короба.

— Ты хочешь убить его? — тихо спросила Кэсси, застыв в дверях от шока. Её голос был едва заметен за визгом старика, но Том всё равно услышал и откликнулся, фыркнул жестоко.

— Ты сошла с ума? — насмешливые и слегка раздражённые мысли Тома дошли до неё. Прямо как тогда, в пылу ритуала, он смог дотянуться до разума и передать идею. Кэсси нахмурилась. — Конечно, нет.

Его мысленный голос звучал немного приглушено, так как он был слишком сосредоточен на старике. И Поттер поняла, что вопрос глупый донельзя, ведь старик это её жертва. Она ведь с самого начала знала, куда Том ведёт её, но отказывалась верить. Каким бы мерзким и злобным ни был этот жалкий дед, как серьёзно он не обзывался бы, а причинить ему смерть Поттер отказывалась.

— Он мой кровный родственник. Мне нет нужды убивать его. Но для тебя это имеет смысл. — в голосе Гонта звучала торжественность, будто он преподносил подарок, а не толкал девушку на самое большое в мире преступление.

Во всём этом была скрытая ирония, которую Кэсси не могла понять или не хотела. От Тома можно было ожидать чего угодно, в том числе и убийства родного. Это звучало даже логично. Может быть, именно таким образом он завладел своим Поместьем? Или отнял у этого же старика, например, все его деньги и драгоценности, чтобы построить свой бизнес? Вряд ли старик стал бы оскорблять своего… — внука? — просто без причины. Хотя… Дурслям, например, причина и не требовалась.

— Подойди. — уже мягче сказал Гонт. Обманчивое тепло голоса, глубокие хриплые ноты, отдающие терпким на языке, завлекали, и Кэсси испытывала отвращение к себе за то, что хотела поддаться этим очевидным, но таким желанным чарам. Но чем дольше она сопротивлялась, тем меньше кислорода оставалась бедному старику.

Хрип и кашель, побагровевшее от прилившей к голове крови лицо. Связанный мужчина метался, сучил ногами по полу, от чего по крошечному дому разносились отчаянные скрипы стула. Кэсси не выдержала и подлетела к Гонту так быстро, будто имела крылья, как у Гефеста. Магия ослабила убийственную хватку, старик закашлялся совсем страшно, глотая сладкий воздух. Поттер больше не смотрела на него, лишь на Тома, выглядящего непредсказуемым и от того более пугающим. В красных глазах разверзся Ад, полный огня, бесов и калёного железа. Железом он и пах, только поняла Поттер. Чем он, чёрт возьми, был занят этой ночью? Том небрежно играл с жизнью старика, как с марионеткой. Кэс сделала шаг назад, но Том тут же схватил её за воротник куртки. Притянул к себе.

— Он станет твоей жертвой. — От шёпота, который могла слышать только Поттер, по спине пробежал холодок ужаса. В голове словно завывали сирены воздушной тревоги высоким и жутким звуком. Кэсси покачала головой, сжимая зубы до боли и оттолкнула Гонта. Её уже не заботила мысль о том, что мужчина взбесится из-за протеста, её не заботила даже собственная жизнь. Всё тело противилось убийству тошнотой и головокружением. Каждый волосок вздыбился, каждая мышца заныла, готовая драться и бежать. И ей почти удалось.

Но Гонт оказался быстрее.

Он метнулся к отшатнувшейся девчонке, стремительный, как выстрел из ружья, меткий, как змей на охоте. Своими тонкими, но сильными пальцами он схватил Поттер за предплечье и развернул к себе, больно сдавливая запястье. Кэсси успела только вскрикнуть. Вторая рука Гонта легко сжала девушку под подбородком, прямо над кромкой цепи ошейника. Мужчина не душил, лишь удерживал, чтобы Поттер поменьше вертелась, но Кэсси всё равно извивалась и шипела, как дикая кошка, царапала его руку ногтями. А потом замерла, приоткрыв рот.

Сознание взорвалось образами, воспоминаниями и целой вереницей мыслей. Все они были полны боли и страха, и острого больного одиночества в моменты, когда смерть подкрадывалась так близко, что хватило бы одного шага, чтобы упасть в её любящие ледяные объятия. Кэсси не хотела переживать всё это заново, а Тому было плевать. Он один за одним вытаскивал на свет воспоминания из предназначенных для них мест, упрямо доносил мысль, не обращая внимания ни на шторм вокруг кораблика своей ментальности, ни на горячие слёзы из ореховых глаз Поттер, стекающие на руку по красным щекам.

Кэсси видела это как кадры на кино-плёнке: вот она впервые чувствует эту резь в груди, когда в полный голос ссорится со старшекурсницей с Рэйвенкло, а вот её отец, Северус Снэйп со скорбью раскрывает правду об источнике этой боли. Потом он умирает, сожранный собственным взбесившимся ядром, а после её собственное ядро болело за них двоих пока наконец не затихло к концу того лета, первого, в котором она не чувствовала больше незримого покровительства отца. Дальше, спустя многие годы затишья, снова она, боль, сжимающая сердце будто в тисках, когда до Кэсси дошло известие о камнепаде в горах, унёсшем жизни её друзей. В тот момент Кэсси почувствовала истинное горе, которого не ощущала ещё никогда, даже оплакивая свою давно почившую мать и отца, погибшего после её выпускного. Но тогда тело было ещё достаточно сильно, чтобы не дать Проклятию разрастись. После такого потрясения смерть Невилла отдавалась лишь усталостью и грустью обречённых на казнь. Организм медленно сдавался этой чуме, день за днём погребая свою хозяйку заживо. А потом случился Гонт и приступы проявили себя, и снова, и снова, и снова. Несколько месяцев страха перед агонией и безуспешных попыток её искоренить. И реальный шанс достичь цели.

— Теперь ты видишь? — дуновением ветра шелестел Том, незримый и невесомый в чужом дворце памяти. И Кэсси видела. Видела, как меняет чужую жизнь на свою в диком, древнем взрыве чистейшей магии, в этом запретном танце огней и душ. В этой обветшалой лачуге. Она не хотела убивать старика. Но она хотела жить ради всех тех, кто жить не смог.

Поттер вынырнула из моря воспоминаний рывком, хватая воздух и дыша так тяжело, будто её действительно топили, как котёнка в луже. Погружение заняло меньше секунды, и мало что успело измениться. Дед по прежнему пытался отдышаться, закованный в колдовские путы и посматривал на странную парочку угрюмо. Рука Гонта всё ещё покоилась на горле Поттер, но сам он незаметно переместился девушке за спину. Взгляд её пересёкся с безумными жёлтоватыми глазами старика и Кэсси попыталась сделать шаг назад, но её спина уперлась в Тома, твёрдого и неподвижного, как ледяная глыба. Всё было так же, как и в прошлый раз, ситуация повторялась один в один, за исключением того, что теперь ритуал не требовал подготовки или заклинаний, не требовал крови. Душа в любом случае расколется, и устремится к свободному сосуду, зачарованному Гонтом заранее, ещё до того, как ошейник впервые коснулся кожи Кэсси Поттер. Том погладил кончиком пальца металлическую цепь на шее девушки, заставив её подпрыгнуть. Поттер съёжилась и ссутулилась, когда почувствовала вторую руку Тома на своей талии. Чужие пальцы скользнули под курткой и возникли сбоку, чуть ниже груди. С палочкой Кэсси в руках. Витое оранжеватое древко призывно заблестело в тусклом свете из грязных окошек, круглый камень в основании засиял бирюзой.

— Возьми свою палочку, — пробормотал Гонт заискивающе прямо девушке на ухо. Он крепко держал Кэс на месте, усиливая чувство страха, но даря поддержку. Он и сам буквально вибрировал едва сдерживаемой энергией и улыбался. Он улыбался, панически думала Кэсси, краем глаза наблюдая за выражением лица Гонта. Он был чертовски счастлив разделить с кем-то момент, когда Вечность проплывает до безумия близко и касается тебя, благословляя своей по-матерински мягкой рукой. И принимает твою жертву. Пророчество гласило «Один не сможет жить, пока жив другой», но они оба будут жить. Бесконечно. Вместе.

— Я помогу тебе. — вкрадчиво пообещал Том, когда Кэс наконец обхватила свою волшебную палочку дрожащей рукой, — Но помни, что ты должна этого хотеть, разделить душу.

Долгое время девушка не смела пошевелиться, а только смотрела на беспомощного, обездвиженного старика перед собой. Том терял выдержку, нетерпеливо поглаживая пальцем край её джинс, совсем близко к коже под свитером. А Кэсси тем временем беззвучно плакала, заранее скорбя об этом человеке, которого не знала, и которого сейчас убьёт. Ошейник теплел пока не начал раскаяться под рукой Министра до бела, втягивая мощь магического ядра своей хозяйки. И опять этот проклятый звук, Мерлин и Моргана!

— Немедленно успокойся. — приказал Том тихо. Он не мог позволить приступу испортить этот момент. Кэсси качнула головой, без слов говоря, что не может. Что-то в ней безвозвратно ломалось. Две противоречивые идеи бились на смерть, как в притче о двух волках, символизирующих добро и зло. И самым страшным было осознание, что доброй Кэсси никогда не была, лишь завистливой, мстительной и импульсивной. И злой не была тоже, ведь оставалась сочувствующей, всепрощающей и лёгкой. И, пусть мама бы ею не гордилась, но спасение своей жизни, а не чужой Кэсси всё же считала делом не злым.

Руку с палочкой обхватили всё те же паучьи пальцы, согревая теплом гладкой, изнеженной бумажной работой, ладони. Другая рука переместилась с обжигающе горячего ошейника на плечо, зарылась кончиками пальцев в мех воротника. Палочка практически прыгала в руках девушки, тонкая, вырезанная из остролиста и с сердцевиной из волоса единорога. Эта палочка должна была лечить, а не убивать. Кэсси была так рада видеть её и снова держать в руках, но не могла ничего наколдовать, будто язык присох к нёбу.

— Ты сможешь это сделать. — наставлял Гонт. В спокойном тоне прятался истинный восторг. Это так будоражило кровь, вновь толкать кого-то на преступление. Том так скучал по этому чувству, по этому превосходству. Он мнил себя наставником, дланью Бога, направляющей себе подобных к вознесению. Он впускал эту женщину в свой мир, полный пламени и гнева. — Давай, как я тебя научил.

Палочка, управляемая обоими людьми, сделала быстрый и точный взмах в виде молнии. Том прошептал куда-то девчонке в макушку, взглядом гипнотизируя старого волшебника.

— Авада…

— Авада Кедавра. — тихо повторила Кэсси, заливаясь слезами и целясь куда-то в сторону старика. Она не была уверена, что попала в него, пока не услышала последний вздох жертвы. Это было так знакомо: перед глазами стоял умирающий агнец. А потом она сама как будто умерла. Такая адская боль пронзала её тело, как будто часть на самом деле отрывали заживо. Холод пробежал по коже. Кэсси сразу перестала осознавать происходящее от шока, тело онемело от ужаса. Девушка рыдала и задыхалась, она буквально не могла ни дышать, ни видеть, ослеплённая этим кошмаром. От падения удержали только сильные, жестокие руки Тома, по которым пробежал ток магии. Он чувствовал её боль как свою собственную через ещё свежую связь, и это возвращало его в далекое прошлое. Его горло перехватил спазм, знакомый, и от того не такой болезненный. Том вспомнил создание своего первого хоркрукса так чётко будто это случилось вчера. Или происходит прямо сейчас. Гонт зажмурился в след за девчонкой и провалился в то мгновение, жуткое и пьянящее, как первый взмах волшебной палочкой.

Тогда Том впервые почувствовал вкус убийства человека, как пиранья, почуявшая запах крови в воде. И как та же пиранья он теперь чувствовал, что не существует никаких преград между ним и всеми теми великими волшебниками, отбирающими жизни за идею. Что ему эта девчонка, Плакса Миртл, убитая Василиском? Грязь под ногами, никчёмная грязнокровка. Том возвышался над ней и над всеми ей подобными. Он был сильнее, умнее. У него был план. И, что самое восхитительное, никто и понятия не имел, что он, староста школы, блистательный Том Риддл, причастен к трупу в девичьем туалете на третьем этаже. После вечернего собрания по поводу этого «печального» события, Том направился не в своё общежитие, а в Лондон через камин в «Кабаньей голове», а оттуда на метро на окраины города в поисках какого-нибудь маггла. Во внутреннем кармане мантии прятался дневник, а в сознании Риддла уже несколько лет теплилась оглушительная мысль о том, что вот прямо сейчас он наконец создаст этот впечатляющий тёмный артефакт — хоркрукс, который подарит ему бессмертие.

В безымянном пабе в глуши было довольно пусто, когда Том вошёл туда, чистенький, как новая монета, и выбритый, в блестящих классических ботинках, не заляпанных грязью дождливой и туманной в это время года Англии. За стойкой обнаружился бармен, такой же молодой, натирающий стаканы, а за одним из столиков завсегдатай с газетой и трубкой в зубах. Он не обратил на пришлого никакого внимания, а вот бармен осмотрел подростка внимательно и сощурился. Собирался выгнать мальца в странного вида одежде, от греха подальше. Том ответил на взгляд своим, спокойным, и прошагал к барной стойке, тут же усаживаясь за высокий стул со всей своей грацией. Положил перед парнем паспорт, естественно, поддельный.

— Виски, пожалуйста.

Бармен вскинул брови и фыркнул. Он выглядел не сильно старше Тома, но явно был совершеннолетним, а Риддл на такового не тянул со своим смазливым тонким лицом и компрометирующим значком «староста» на лацкане мантии.

— Иди-ка ты отсюда, малыш. Возвращайся в свою частную школу или откуда тебя там принесло. — грубовато ответил бармен. Взгляд Тома стал прохладнее. Он улыбнулся.

— Проверьте мои документы, всё же. — настоял он. Бармен фыркнул снова, совсем неуважительно, и подтащил небольшую синего цвета книжечку к себе.

Но стоило ему её открыть, как взгляд тут же замылился, а на лице возникла глупая улыбка. Чары Конфундуса, лёгкого подчиняющего заклинания, которыми был увешан паспорт сработали мгновенно и бармен больше не мог отказать подростку. Тот осмотрел парня с весельем.

— Виски, пожалуйста.

Почти час Том просидел в баре, потягивая обжигающий пищевод крепкий алкоголь, настраиваясь. Кровь вскипала адреналином, ладошки потели от затаённого страха, что его поймают, и от того он медлил. До отбоя оставалось катастрофически мало времени, его пропажу могли заметить или, возможно его уже искали. Наконец завсегдатай бара, старик с газетой, устал просиживать штаны за своим столиком и, не прощаясь, ушёл. Дверь за ним громко закрылась. Том вгляделся в глаза бармена, застывшего рядом с ним без движения с тех самых пор, как вернул подростку документы. Воспоминание о себе Том безжалостно стёр и вышел в след за стариком.

Улица была пуста, в редко стоящих одноэтажных домах горел свет и копошились на кухнях люди, убирали посуду после позднего ужина. Дома этого мужчину с газетой тоже ждали жена и малолетние внуки, но не знали ещё, что ждать больше не нужно. Том настиг его на одном из поворотов, не освещённых фонарями. Обезмолвил, обездвижил парой беспалочковых и потащил прочь, к заброшке, отбрасывая все страхи в азарте охоты. Глядя в безумные от ужаса глаза жертвы, он чувствовал себя зверем, монстром, великим и ужасным на пути к становлению уважаемым Тёмным Лордом.

Боль, которую парень почувствовал в момент разрыва не описать ничем. Это была чистая агония, отупляющая, ослепляющая, страшная, как смерть. Том думал, что останется там, в этой заброшке рядом с трупом старика и насколько же бесславной будет эта смерть. Но время шло, резь в области ядра длилась-длилась, пока не начала сходить на нет. Замыленным от слёз взглядом Том видел лишь кафельный пол ветхого дома и ботинки мёртвого мужчины. Всего секунду назад он бредил, грезил, что видел Бога, или Магию, или что там вообще ещё существует, а сейчас он сам был этим. Бессмертным могущественным существом. Только в своём открытии тогда он был один, и помочь ему никто не мог, а у Кассии Поттер был Том для поддержки. Она должна по-настоящему поблагодарить его позже, когда придёт в себя.

Том внимательно наблюдал за Кэсси. Он чувствовал её дрожь и страх, и ледяные стрелы пронзали её душу, откалывая кусок острыми наконечниками, заставляя жалко отчаянно вскрикивать. Если таким же беспомощным выглядел и он, то, что ж, повезло, что всё же никого не оказалось рядом, ведь свидетеля такой всепоглощающей слабости пришлось бы уничтожить. Том обнял девушку за плечи, крепко и нежно, надёжно. Несмотря на собственное бесстрастие, он все же пытался успокоить её прикосновениями, хотя вряд ли на Земле существовало хоть что-нибудь, способное успокоить её сейчас.

Частичка души, невидимая, но полная волшебства и тепла, билась о рёбра Кэсси, теряющей сознание, цеплялась за хозяйку корнями и нитями, но ту всё равно относило в сторону ошейника, чёрной дырой пожирающего магию. Артефакт словно втягивал пространство вокруг себя, как воронка на воде засасывает случайных несчастных животных. Когда осколок был захвачен, цепь нагрелась сильнее, побелела, оставив после себя ожог на нежной коже шеи, серьёзный и мгновенно покрывшийся сухой коркой отмирающего покрова. Том отщёлкнул крохотную застёжку и снял его, чтобы не ранить девчонку больше. В принципе, травмировать Кэсси после сегодняшнего будет практически невозможно. Если её психика выдержит, это можно считать чудом. Даже Том не остался прежним после создания хоркруксов.

Он внимательно и тихо наблюдал за процессом. Прислушивался к учащённому биению сердца девчонки, приумноженному связывающими их узами, а также к её неровному дыханию, но ничего не комментировал. Он спокойно наблюдал, как слезы текут по её щекам, и пусть его глаза не выказывали никакой жалости, но губы были поджаты обеспокоенно.

Они незаметно осели на пол. Кэсси дрожала и морщилась от боли, а Том слегка покачивался, как будто баюкая её в объятиях. И с каждой минутой переживание утихало вместе с дрожью женского тела. Губы Гонта изогнулись в выражении счастья: он был чертовски доволен. Всё, что он планировал, свершилось, и это принесло такое же удовольствие, как и все остальные его победы. Атмосферу омрачал труп старика Морфина Гонта в паре метров от них, но для Тома это была мелочь.

Он медленно и нежно провёл пальцами по спутанным волосам Кэсси, чувствуя тепло и трепет. Запах, мягкое тело, нежная кожа. Том больше не был в этом один, и если раньше он ревновал своё представление о Вечности и Величии к каждому, кто был так же силён, как и он, то сейчас чувствовал лишь чистейшую благодарность ко Вселенной за подарок в виде этой женщины в его руках.

Кэсси понадобилось долгих десять минут, чтобы прийти в себя. Том уложился в шесть в первый раз, когда расколол душу, так что это был довольно хороший результат. Первое, что она увидела своими прищуренными сонными глазами, был подбородок нависшего над ней Тома. Сам он наблюдал за непроходимыми зарослями за дверным косяком лачуги, повернув голову в сторону выхода. Кэсси тоже обратила свой взгляд туда, заметив как зелёная поляна медленно покрывается падающим с неба снегом. Волшебный купол, который сохранял травы и кусты вокруг ветхого здания свежими и цветущими, будто сейчас май, а не канун Рождества, лопнул, как мыльный пузырь. Крапива медленно покрывалась редкими снежинками. Крапива скоро умрёт, подобно хозяину дома, только она от холода, а он… Кэсси содрогнулась, когда к ней вернулось осознание реальности.

А Гонт продолжал наблюдать за белой крупой, заметающей порог. Лёгкая ухмылка искривила уголки его бледных губ. Было что-то завораживающее в том, чтобы видеть мёртвого старика, сгорбившегося на стуле в центре комнаты, подобно уродливой кукле, в то время как мир за окном продолжал жить и цвести, не останавливаясь ни на секунду.

Кэсси пошевелилась, села, скидывая с себя чужие руки. От резких движений голова закружилась, но это не остановило её от попытки встать на слабые ноги. Казалось в этот момент тяжело было всё: нести себя, куртку и свою дурную голову, пронзаемую вспышками боли от виска до виска. Поттер неверяще осматривала мёртвого деда и царапала обожённую до волдырей кожу на шее, не осознавая, что причиняет себе лишь больше вреда, и не осознавая, что ошейника больше нет. Палочка осталась валяться на полу, рядом с Томом и он лениво подхватил её, принявшись поигрывать древком в руке. Взгляд его впился в девушку, Гонт выискивал признаки скорых необдуманных решений, так свойственных её непредсказуемой натуре.

Кэсси отказывалась находится здесь и дальше, в этой тёмной и вонючей лачуге. Дневной свет за порогом манил её чистым воздухом и свободой.

— Ну, куда ты идёшь? — спокойно уточнил Том, насмешливо глядя на девчонку с пола. Он не встал, застигнутый каким-то ленивым настроением, но, видимо, ему пришлось бы, если Кэсси решила сбежать.

— Мне нужно побыть одной! — Поттер почти умоляюще воскликнула и вышла на улицу, тут же скрывшись за углом дома.

Том проводил её взглядом со снисхождением. Ухмылка его стала лукавой. Он должен был признать, что упорства ей не занимать, особенно в умении убегать от ответственности. Мужчина поднялся с пола, держа в руках чужую палочку и цепочку с хоркруксом — пульс души приятно бился под пальцами — и последовал за Кэсси на улицу. Он тихо вышел на поляну, покрытую ровным белоснежным пухом, и огляделся по сторонам, пытаясь отыскать свою занозу. Его острый взгляд сразу же остановился на низенькой фигуре, замершей в отдалении от дома.

Она затерялась среди деревьев, но яркая голова выдавала местоположение: рыжие волосы прекрасно контрастировали с белым и зелёным цветом вокруг. Том медленно двинулся к Поттер грациозно и лениво. Ему нравилась эта своеобразная игра в догонялки, даже если девушка не считала её смешной. Она словно напрочь забыла обо всем, замерла на опушке леса позади здания, у старой дороги, усыпанной щебнем. На другой стороне, на небольшом холме, стоял старинный аккуратный особняк, выглядевший чёрным и мрачным на фоне светлого неба и заснеженной земли. Справа от дома располагался технический домик для прислуги, каморка охранника и котельная, а слева — небольшое кладбище со статуей Смерти с косой в самом центре. Именно статуя больше всего привлекла внимание Кэсси, настолько жутко она выглядела здесь. Увидеть так близко к месту казни старика небольшой городок, чёртову цивилизацию, Поттер никак не ожидала.

— Хочешь, я покажу тебе, что внутри? — вкрадчиво спросил Гонт, заставив Кэс подпрыгнуть и ахнуть. Она не услышала хрустящих снегом шагов. В отличие от неё, нервной и запуганной, Том расслабленно вынул знакомую пачку из кармана пальто и зажёг сигарету с помощью чар, а затем сделал долгую затяжку. Его тёмный взгляд осматривал на Кэсси с какой-то скрытой, почти незаметной мыслью.

— Как? — тихо спросила она, отступив на шаг, потому что мужчина подобрался слишком близко.

— Этот дом принадлежал моему отцу. Пойдём. — приказал он, не удосужившись спросить её мнение, а затем направился к дому, минуя заснеженную тропинку. Он выглядел таким спокойным и уверенным, явно был знаком с этим местом. Том пошёл к дому, как будто с самого начала собирался устроить Поттер эту экскурсию, а не только что это придумал. Ему вдруг пришло в голову, что было бы символично отвести девушку туда, где он расправился с собственной семьёй. Если уж она сама обнаружила дорогу к особняку, то почему нет.

Гонт махнул рукой, зовя девчонку следом и она вдруг почувствовала тепло. Том, без лишних слов, создал вокруг неё оболочку из утепляющих чар, чтобы Поттер перестала дрожать и обнимать себя руками в попытке согреться. Он мог бы отдать девушке палочку, чтобы та колдовала сама, но решил, что в её эмоциональном состоянии это не рационально. Получить какое-нибудь мерзкое заклинание в спину совсем не хотелось. И палочку и цепочку Гонт простецки упрятал в карманы пальто.

Кэсси ступала за ним, раздираемая противоречиями. С одной стороны Гонт и всё, что с ним связано вызывали в данный момент лишь отвращение и страх, а с другой — остаться в одиночку посреди незнакомого городка у самой кромки не менее незнакомого леса было ещё страшнее. Министр задумал неладное, думала она. Дом принадлежал его отцу, сказал Том. А лачуга — до этого Кэсси додумалась уже самостоятельно — деду. Или прадеду, если исходить из глубоких морщин и напрочь седых грязных волос старика. И тут Кэсси принялась вспоминать всё, что знала об истории Министра Тома Марволо Гонта, лишь бы отвлечься от мыслей о собственной разбитой душе и своей палочке, наколдовавшей убивающее проклятие. И вспоминала она мало, ведь никогда на самом деле не интересовалась конкретно этим человеком. Полукровка, древний род, избегающие общества родственники. Но судя по всему, родственников у Гонта больше нет, ведь Кэсси, похоже, прикончила последнего. Но как же звали этого человека? Кэсси хотела его помнить.

Их путь лежал прямо вдоль тропинки на самом краю кладбища. Том равнодушно проходил мимо, даже не взглянув на могилы своих «предков», но Кэсси намеренно удерживала на них своё внимание. На каждой каменной плите была только одна фамилия — «Риддл» — ах, вот откуда взялся псевдоним для «Эликсиров»! Оказывается эта фамилия имела к Министру непосредственное отношение, а ни одной «Гонт» не нашлось. Как этот дом мог принадлежать отцу Гонта? В этом случае тот тоже должен был носить эту фамилию. Ну, если только он не похоронен где-то далеко, куда взгляд Кэсси физически не смог бы дотянуться. Но это всё равно странно. С каждым шагом дом всё больше и больше возвышался над волшебниками; он был двухэтажным с высокими конусовидными крышами, из-за чего казался выше и мрачнее Поместья Министра. Дом выглядел готическим и чёрным как смоль на фоне снежного пейзажа. Тёмным пятном резал глаза.

Они подошли к входным дверям через жалкие четыре минуты, хотя для девушки они тянулись как вечность. Гонт выкинул окурок в заснеженную клумбу. Всё, что ему нужно было сделать, это слегка дёрнуть пальцами, чтобы дверь распахнулась настежь, демонстративно ударяя тяжёлыми деревянными створками о стены. Том на мгновение остановился в дверях, молча оглядывая коридор. В доме было холодно, пусто и темно, воздух в комнатах — затхлый и сырой, мебель покрыта толстым слоем пыли. Он перевёл взгляд на Кэсси, которая замерла в дверях прямо за его плечом, испуганная и неуверенная. Он начал экскурсию с вестибюля. С гордостью и напускной помпезностью рассказывал о доме, его обитателях и «истории», которую придумывал по ходу дела.

— Здесь моя маггловская бабушка пила чай по вечерам, наверное, слушая какую-то чушь по радио. А вот тут мой дедушка просиживал брюки в кресле у камина…

Его речь могла бы звучать издевательски, в совсем не свойственной ему манере, но во всей этой браваде чувствовалась какая-то старая горечь, зависть, которая разъедает помыслы и отравляет душу. Он мог сколько угодно рассказывать о предполагаемой счастливой жизни своих родственников, но в действительно важные комнаты не вёл. Наверняка на втором этаже разлагались останки Хвоста и Волдеморта, которые никто так и не удосужился убрать, и Поттер точно не стоит их видеть. Она в любом случае была слишком утомлена всем этим кошмаром, чтобы слушать. Кэсси просто хотела вернуться домой и, возможно, поплакать в темноте своей комнаты.

— А здесь… — Том повёл Кэсси в столовую, такую же пустую и пыльную, — Мой отец и его родители ужинали в последний раз. Меня на этот праздник жизни не приглашали, если тебе интересно, но я пришёл сам.

Том делился таким личным, жалким. Рассказывал о своей боли, зависти, о ярости на этих людей, которым до него не было дела. Как и его дяде, Морфину, не было дела. Всю свою жизнь Том был одинок, и сколько бы ни отрицал, что его это задевает, а себе соврать на самом деле тяжело. Его тонкие, бледные пальцы скользили по пыльной столешнице старого обеденного стола, оставляя едва заметные следы.

— … здесь ели и беседовали. Картинка счастливой, дружной семьи. Но мы знаем, что это не так, верно? — усмехнулся он горько.

Кэсси парила бы в мыслях, спасая остатки собственной адекватности от злых и отравленных слов Тома, но он не дал ей спрятаться, вернув на землю всего одной страшной фразой:

— Они совсем не ожидали увидеть меня на пороге с палочкой в руке. Они были очень грубы со мной, и я убил их перед чаепитием. Ты бы видела их лица. — в конце он удовлетворённо зажмурился.

— Не продолжайте, я не хочу знать. — перебила его Кэсси, обхватив себя руками. Но мужчина не обратил внимания на её просьбу.

— Морфин, старик, которого ты убила, был обвинён в их смерти. — сказал Гонт странным нечитаемым тоном. Поттер почувствовала, как в горле встаёт ком из тошноты и сожалений. Она с трудом сдерживала крик.

— Пожалуйста, я не хочу знать. — Кэсси впервые просила его о чём-то. Нет, умоляла. Она ненавидела его сейчас так сильно, что едва заставляла себя дышать. — Давай просто уйдём. Пожалуйста, Том. — голос её дрожал, но не прерывался, хотя сама Кэсси была на грани нервного срыва.

Гонт отреагировал на имя, которое всё ещё с трудом принимал, острым взглядом, больше похожим на гвозди, которыми обычно заколачивают гроб. Расширенные зрачки блуждали по фигуре Поттер холодно и больно, как скальпелем. Он видел её горящие отвращением глаза. И наполнялся раздражением. Девчонка не слышала его, не понимала. Он так много сделал, а ей тяжело даже дослушать, думал Том. И когда она произнесла его имя… Что-то шевельнулось в груди. В её голосе было что-то такое, что заставило Тома вздрогнуть.

— Что ты сказала? Повтори, — холодно приказал он, всё ещё растягивая губы в улыбке, но не испытывая больше веселья.

Кэсси нахмурилась. Чужой гнев жёг внутри через связь, но она не понимала, в чём виновна.

— Я очень устала. Мы можем уйти? Пожалуйста, Том, — послушно повторила она. Кэсси больше не замечала изменившегося тона его голоса: всё, что он говорил, казалось ей пыткой и издевательством. Если даже после откровенной просьбы он не согласится, Кэсси вспыхнет, как бенгальский огонь, и начнёт кричать, она может поклясться. Мужчина вздрогнул, услышав голос, задевающий уязвимую струну внутри. Улыбка сползла с лица маской. Том подошёл к Поттер ближе, и его высокая стройная фигура возвышалась над ней, подавляя, пугая до полусмерти. Его лицо было бесстрастным, тени от света играли на впалых щеках, делая эмоции ещё более нечитаемыми.

Он внезапно наклонился ближе, так близко, что Кэсси могла чувствовать чужое дыхание на своей коже. Отливающие алым глаза пронзали её кинжалами. Голос стал низким и ледяным, как просторы открытого космоса. Но Кэсси слишком устала, чтобы по-настоящему бояться. Что он сделает, думала она, убьёт? Запытает своим безжалостным «Круцио»? Хуже в любом случае не будет.

— Не смей называть меня этим именем, — прошипел Том.

И Кэсси сломалась.

— А как тогда? — звеняще уточнила она. В горле стоял крик, — Как мне тебя называть?! Я не знаю, кто ты!

Всё уважительное отношение смыло волной чистого гнева. Кэсси была взбешена, как самка дракона, от боли, испуга и мысли о том, что она убийца теперь. А Гонту, думала она, только и нужно похвастаться своими злодеяниями. Что он этим хотел сказать, она отказывалась понимать уставшим мозгом. Гонт отшатнулся, когда Поттер сделала к нему шаг.

— Я уже запуталась в твоих личностях: Министр, очаровательный парень, непредсказуемый психопат, лжец. Кто ты, блядь?! — вопила она, — С твоей точки зрения ты благороден, великодушен и мил, а с моей — проще сдохнуть, чем иметь с тобой дело.

— Как ты смеешь так со мной говорить?.. — шипел Гонт, едва сдерживаясь от повышения голоса. Его челюсть дрожала от подавленной ярости. Он выглядел совершенно устрашающе. Очевидно, что для него было довольно сложно не придушить девчонку на месте.

— Ты не заслуживаешь ничего другого! Ты ужасен! Ты жесток и заставил меня убивать! Кто ты после этого? — продолжила Кэсси, совершенно позабыв о страхе. Она едва успевала перевести дыхание между обвинениями.

Глаза Тома угрожающе сузились, в них вспыхнули красные злые искры.

— Я тебя заставил? — тихо прорычал он, делая медленный шаг вперёд и зажимая девушку между своим телом и стеной столовой. — Разве ты не сама произнесла заклинание? Разве я заставил тебя открыть рот? Я контролировал тебя в тот момент?

Кэсси молча разглядывала его в ответ, тяжело дыша. Нет, не он. Это всё Кэсси, сама Кэсси. Это было её решение, но Поттер ненавидела мысль о том, что перешла черту. А Гонт нависал, застилая собой свет, ведь он сам был тьмой, в чёрных водах которой Кэсси вымарала руки.

— Не смей винить меня за свои собственные решения. — низко ревел он, — Ты должна быть благодарна за всё, что я тебе даю, не получая ничего взамен. Твоя единственная благодарность — страх и истерика.

Лицо его было перекошено от гнева, нос наморщился как у кота, чёрные брови сошлись на переносице, губы оскалены. Кэс выглядела не лучше, двумя глазами-бойницами прожигая в Томе дыру исподлобья. Гонт понимал, почему девушка так себя вела, но не понимал, почему она так себя чувствовала. Он думал лишь о том, что Поттер могла подыграть ему, выслушать и просто молча вернуться домой, но вместо этого предпочла поддаться своим эмоциям. И этого Том не понимал.

— Не притворяйся, что делаешь мне одолжение! Я не просила об этом. И мне плевать, что теперь ты чувствуешь себя обделённым!

Воцарилась тишина. Напряжение загустило воздух до состояния киселя. Волшебники с трудом проталкивали кислород в лёгкие, прерывисто дыша.

— Я устал от этого. — выдохнул Том со всё ещё перекошенным от злости лицом, и впился пальцами девушке в плечо, тут же дёрнув их обоих прочь из этого проклятого особняка.

Их выплюнуло прямо перед входной дверью Поместья Гонтов, и как только дверь открылась, Том буквально втолкнул Кэсси внутрь. Она споткнулась о порог и пролетела пару сантиметров вперед, неловко тормозя руками. Она застыла на коленях на полу в состоянии шока, собирая свои мысли в кучу, чувствуя в уголках глаз слёзы. Единственное, что она увидела, кроме Тома, чеканящего шаг в сторону лестницы, была шокированная Люси. Она смотрела на сцену перед собой и не осмеливалась раскрыть рот до тех пор, пока Министр не скрылся на втором этаже, не обратив на женщину никакого внимания. В тот момент он был настолько зол, что даже не вспомнил о том, что ему нужно поддерживать репутацию. Он сбежал, чтобы не сделать хуже. Чтобы не причинить бесящей девчонке вред.

— Дорогая, ты в порядке? — спросила Люси упавшим голосом. Она звучала искренне обеспокоенной. Для неё вся эта сцена выглядела жутко, ведь Гонт исходил паром от бурлящего внутри гнева, а Кэсси сидела на полу несчастная и залитая слезами. «Что там между ними произошло?», сокрушалась Миссис Крингл, но сдерживала любопытство.

— Да. Да, я в порядке. — Кэсси тихо ответила и вытерла слезы со щек. Её руки дрожали, но она не могла продолжать плакать у кого-то на глазах. Это было унизительно, так унизительно стоять на коленях под чужим заинтересованным и сочувствующим взглядом и не иметь сил встать. Теперь нужно было взять себя в руки.

— Он причинил тебе боль? Я могу сказать Джеку. — сказала дама высоким голосом, наклоняясь ближе к девушке. А что мог сделать Джек? Разве хоть кто-нибудь имел над Министром власть в этом доме? Смешно.

— Нет. — Кэсси упрямо покачала головой и наконец поднялась на ноги, слегка покачиваясь. Больше не обращая внимания на Люси, Кэсси побрела в свою комнату. Дама лишь безмолвно глядела девушке в след.

Разум Поттер был наполнен таким количеством эмоций и мыслей, что казался совершенно пустым. Она уже ничего не чувствовала, больше всего хотела заснуть и никогда не проснуться. Рухнув на кровать, Кэсси тут же потеряла сознание в одежде и обуви, даже не накрывшись одеялом.

— Кэсси? — за дверью раздался знакомый голос, высокий и взволнованный.

Сознание медленно возвращалось после беспробудного сна. Тело покрылось мурашками, будто кто-то сдёрнул со спящего пуховое одеяло февральской ночью.

— Кэс, ты спишь что ли? — теперь по комнате разносился стук о деревянную дверь спальни. Глухой «бух-бух-бух» — звук соприкосновения костяшек пальцев с лакированной доской.

В комнате было темно, хоть глаз выколи. За окнами стоял ранний зимний вечер, скрипели ветками туи. Ветер с шелестом трепал их разлапистые иглы. Поттер лениво разлепила веки, чтобы взглянуть на убранство комнаты, почти невидимое во тьме. Она была укрыта одеялом и раздета до футболки и джинс, спасибо Винки. У самой девушки сил на то, чтобы влезь в пижаму не нашлось.

— Гарри. — позвала Кэсси негромко и вздохнула со вселенской усталостью, — Всё нормально, отключилась просто.

Голос был хрипловат от криков и попавшего в горло мороза, горло дёрла сухость. Заслышавшая этот жалкий клёкот Гарри охнула, но ничего не сказала.

— Как хорошо, что ты в порядке! — вместо этого выпалила она искренне, — Я уже успела такого себе надумать… — хмыкнула, а после продолжила уже спокойнее, — Пойдёшь? Все уже съезжаются потихоньку.

Точно. Кэсси, кряхтя, села. За рёбрами узнаваемо тянуло и резало, но Кэсси не помнила никакого приступа на кануне. Зато рывком вспомнила другое, ужасающее и больное, и со стоном спрятала лицо в обтянутых одеялом коленях. После такого эмоционального и физического потрясения ничего удивительного проспать целых двенадцать часов, но выпасть из жизни так надолго оказалось неожиданным. Поттер вернулась домой в ужасном состоянии. И имела тому свидетеля: Люси, глядящую на неё с таким обезоруживающим сочувствием, что показалось необходимым спрятаться. Что она сказала остальным? А сказала ли?

Под веками ксилографией отпечатался образ тщедушного старика, павшего никчёмной смертью от её руки. Кэсси казалось, что преступление написано на её лице несмываемыми чернилами, и каждому под силу понять источник той вины, которую она ощущает. Это конечно было преувеличением, но та же Люси своим цепким взглядом заправкой сплетницы вполне могла распознать дух беды, исходящий от Кэсси Поттер.

Поттер встала на ноги, щёлкнула выключателем лампы и подползла к двери, чтобы наконец впустить подругу в спальню. Невежливо было держать человека на пороге. Гарри улыбнулась ей, но внимательные зрачки её беззастенчиво осматривали Кэсси на наличие повреждений. На шее зелень глаз ткнула острее и вцепилась в красный обруч ожога, оставшийся от цепочки.

— Это откуда? — напряжённо спросила она. Улыбка стала беспокойной, уголки губ задрожали.

Кэсси вцепилась в шею руками, тут же ойкнув, когда пальцы задели узкий участок сухой потрескавшейся кожи. Ожог был воспалён и из нечаянно задетых волдырей сочилась жидкость. Гарри не вмешивалась, лишь мрачнела с каждой секундой всё больше.

— Нужно обработать. В ванной должны быть мази.

Она просочилась мимо замершей Кэс и направилась на поиски аптечки. Зашуршала чем-то, заскрипела дверцами шкафов. А Поттер и придумать не могла, что сказать. Что ложь что правда звучали очень плохо, абсурдно. «Хэй, Гарри, не волнуйся, я сама виновата!», в том, что родилась на свет. «Гарри, я создала хоркрукс — лучше тебе не знать, что это такое — и мой чокер теперь его вместилище!», и я понятия не имею сколько лет дают за такое в Азкабане. «Гарри, Том Гонт — тёмный маг, который заставил меня носить опасный для здоровья артефакт!», и убивать людей, но это мы пожалуй оставим за скобками.

Это была правда, которую Кэсси хотела бы закопать и забросать камнями. Ошейник был с ней так долго, что почти перестал ощущаться на коже, а без него было как-то чудно́ теперь, будто без одежды вовсе. Он остался у Гонта. Осколок души остался у Гонта. Его вырвали и бессовестно спрятали. Кэсси могла физически ощущать пустоту на месте отсутствующей половины. Чувство пугало до истерики. Свобода, магия, тело, душа. Что ещё Гонту вздумается отобрать? И в обмен только боль и страх, и как бы девушка не старалась запихнуть неприязнь поглубже — Боже, она ему даже симпатизировала, твою мать — и принимать его поступки философски, но стоило Тому вновь раскрыть свою непредсказуемую сторону и красиво очерченный ядовитый рот, как тело Поттер пробирало дрожью негодования. А теперь они оба и вовсе рассорились. Неправой Кэсси себя, естественно, не считала, кроме, разве что части о собственном выборе. Том был до обидного прав: она сама убила того волшебника. По наводке Министра, но всё же. От себя тошнило до невозможности. Больше, чем когда-либо.

— Нашла! — провозгласила Портман, помахивая небольшой коробкой в руках. Кэсси обнаружилась на том же месте. Сбитая с толку Гарри спросила аккуратно, прощупывая почву: — Как так получилось?

Несмотря на спокойный тон, весь язык тела кричал, что аврорку переполняет гнев на сам факт, что её друг ранен. Поттер предпочла не ответить.

— Я сама. — Кэс выхватила из пальцев Гарри тюбик мази и тут же принялась втирать в отёкшую кожу, игнорируя болезненные сигналы к мозгу. Лекарство тут же окутало ранку приятным холодом.

— Над ключицей ещё. — терпеливо направляла Портман, — Так?..

Кэс вздохнула. Не отстанет.

— У меня случился приступ и ошей-. — она оборвала себя, чтобы подобрать слово поприятнее, — артефакт впитал слишком много магии за короткое время. Вот и нагрелся.

— До ожога? Это не нормально. — категорично заявила Гарри, — Почему Гонт не исцелил тебя?

Негодование всё же вырвалось наружу. Девушка хмурилась, будто видела перед внутренним взором врага в лице своего нанимателя, Министра Гонта. Кэсси поджала губы. Похоже в доме всё-таки знали, что они с Томом где-то пропадали этим утром вместе. Но делиться подробностями Поттер не собиралась.

— А почему он должен? — негромко уточнила она. И так не самое лучшее настроение скатилось куда-то под плинтус.

— Потому что именно он нацепил на тебя эту хрень! Подобными штуками в Аврорате преступников магии лишают. Не знаю, зачем она тебе и что конкретно с тобой происходит, но никто не имеет права так обращаться с тобой.

Кэсси кивнула согласно. Никто не имеет права. Но Гарри и понятия не имела, в чём на самом деле заключается суть их с Гонтом отношений. Том, конечно, был человеком сложным, но он был честен и очень-очень напуган. Подражателем, Проклятием, и злился на собственную слабость и одиночество. И Кэсси не могла винить его за жестокость, понимала его идею сейчас после многих часов целебного сна. Сердце и помыслы Министра были окутаны туманом, под покров которого он так хотел ещё кого-нибудь впустить. Это даже как-то льстило, что ли. Весь вчерашний день выстраивался в цепь открытий, которые Поттер требовалось записать.

— Боюсь, Гарри, что это касается только нас с ним.

Гарри воззрилась неверяще. Покачала головой.

— Ладно. — выдохнула она и поспешила перевести тему, памятуя, что прошлая её попытка влезть в эту канитель едва не закончилась ссорой, — Так ты… пойдёшь? На приём. Как договаривались.

Кэсси отвела взгляд. Это должно быть интересно, побывать на вечеринке самого Министра. Очень многие люди мечтали о таких статусных вещах как праздные вечера в окружении политиков и аристократии, но Кэсси не была уверена, что ей хватит сил изображать из себя что-то большее, чем больную девчонку в лохмотьях. Да и самого Министра она видеть ой как не хотела.

— Не уверена, что мне стоит появляться на публике с этим. — Поттер указала пальцем на свою изувеченную шею и грустно усмехнулась. Гарри погрустнела тоже.

— Мы можем замаскировать заклинаниями. — неуверенно протянула Гарри, но получила лишь отрицательный кивок в ответ.

— Я действительно не хочу. Извини.

— Тогда… — Гарри вздохнула и посмотрела ободряюще, — Может я с тобой посижу, что скажешь?

И получила твёрдый кивок в ответ:

— Давай. Чаю? Я голодная, как волк!

Гарри заулыбалась, наконец разглядев в своей несчастной подруге хоть какую-то жизнь. Пусть она и не знала, что там с той творится, да и не спешила спрашивать, это не важно. Главное, что Кэс продолжала говорить, шутить и смотреть на мир, как обычно. Поттер усадила Гарри рядом с собой на кровать и вызвала Винки, чтобы попросить еды и две чашки, с чаем и кофе. Та оглядела хозяйку с головы до ног, прежде, чем кивнуть и исчезнуть. Беспокойство эльфийки легко понять: Поттер выглядела такой же помятой, как и её постель, и задумчивой, будто не могла выкинуть какую-то тревожную мысль из головы.

— Думаю, ты ещё успеешь побывать на каком-нибудь сборище. Чиновники часто устраивают их по праздникам. — Гарри отвлекала её как могла.

— Думаю, да.

— Тем более, что кое-кто остаётся на ночёвку. Завтра познакомишься на завтраке.

Кэс пожала плечами. На тумбочке возник поднос с отбивными и пастой, и девушка набросилась на него, как оголодавший дракон на стадо бесхозных овец. Она ведь даже не успела позавтракать утром. Организм принял пищу тяжело, но Кэсси всё равно была рада. Гарри тем временем попивала свой Эрл Грей и молча строила теории о природе приступов. Ей так сильно хотелось спросить, что аж язык зачесался. Она уже было открыла рот, но оказалась перебита.

— Вы вроде говорили, что собираетесь уехать на Рождество? — внезапно спросила Кэс. В тревожной тишине и мысли крутились тревожные, которые так хотелось заглушить ничего не значащей беседой.

— Да, на недельку примерно взяли отгул. Если мы не понадобимся Мистеру Гонту, то может и на подольше. Мама будет рада.

Кэсси кивнула. Полумрак комнаты обнимал плечи уютом, горячий кофе приятно грел ладони и внутренности, сжатые от тошноты. За дверью раздавалась какая-то радостная суета и тонкие голоса. Это дети Кринглов вернулись на каникулы и готовились к праздничному вечеру в компании взрослых. А за окном начался снегопад, заметающий окна ледяными хлопьями и расписывающий стекло морозными цветами.

— Передавай ей привет.

— Обязательно! — похихикала аврорка.

По всему выходило, что Кэсси останется с Гонтом одна на почти две недели, начиная с завтра. Люси и Джек с детьми собирались уехать в Дублин к родственникам, а Брианна с Арнольдом и своими мелкими в Вену, на праздничные ярмарки. Эван увезёт детей к бабушке. Ларс говорил, что останется, но запрётся в своих комнатах ради работы над каким-то сложным артефактом для Министерства. Рождество он праздником не считал, как и любые полукровки, выращенные в гоблинской среде, так что не видел причин устраивать себе выходные. Да и Министр, вероятно, не будет отдыхать в связи с ситуацией в стране. Была надежда, что видеться с Кэсси он будет редко.

— Без вас будет скучно. — Поттер вздохнула. Гарри расхохоталась.

— О, у меня есть идеи для развлечений, когда мы приедем. Поверь, пара недель скуки стоят того!

Она ушла вскоре после того, как допила свой чай. Наверняка её искала Тэмм, и всякое такое. Из холла доносился шум болтовни, смех детей и музыка, явно записанная на пластинки. Всё же проигрыватель здесь есть, подумала Кэсси, подслушивая за дверью. Голос Тома, который она могла бы узнать даже в бреду, звучно разносился по большому холлу, отражаясь от стен и высоких потолков. Никто не додумался создать вокруг зала звуконепроницаемый купол. И даже не смотря на то, что Кэсси сама решила не идти, всё равно чувствовала себя плохо. Очень напоминало те праздники, что ей приходилось проводить, запертой в чулане, а после и в своей комнате на втором этаже, чтобы не мешать дяде с тётей развлекать гостей в доме номер четыре по Тисовой улице. Только вот в те грустные, одинокие часы ей нечем было заняться, кроме как плевать в потолок и пересчитывать на нём же трещинки, а сейчас у неё был дневник.

Уже больше половины страниц в тонкой тетрадке исписаны размышлениями о Гонте. Наверное это не совсем нормально, но ни Кэсси, ни Том нормальными и не были, да и осудить некому. Идеи повторялись со страницы на страницу, лишь дополняясь новыми деталями, выцепленными из диалогов. Утро, не смотря на то дерьмо, которое Кэс пришлось пережить, оказалось познавательным. Том, понимала Кэсси, делился горькими на вкус осколками своего прошлого, той правдой, которую не мог сдержать, почувствовав долгожданное единство хоть с кем-то. В том доме, особняке Риддлов, если судить по фамилиям на надгробиях, жил его отец, которого Том убил из-за обиды на то, что тот его не принял. Почему так произошло не рассказал, либо Поттер это прослушала в своём раздрае, и решить, был ли он прав оказалось невозможно. Но она предположила, что Том, возможно, рождён незаконно. Тома не признали своим в доме аристократа, его гнали. И из лачуги дед его гнал тоже. Обозвал словами, на которые Гонт отреагировал злостью. Он был так уязвлён. Он… Сердце Кэс неожиданно подскочило куда-то к горлу, к щекам прилил жар. Он отдал свою месть ей. Это было так не очевидно, но так логично. Гонт не выглядел человеком, сильно заинтересованным в том, чтобы чувствовать принадлежность к себе подобным. На самом деле он наоборот возвышал себя и над магглами и над волшебниками, но у него была семья, внимания которой он желал. Даже последнего своего родственника, такого же змееуста, как и он, оставил в живых. И отдал эту жизнь в жертву бессмертия своей… своей Поттер.

Она закрыла себе рот руками, чтобы не вскрикнуть в голос. Если бы не все эти исписанные кривым почерком страницы заметок, она бы и не поняла это тонкое признание. И непонятно было, в какой момент он начал чувствовать к ней… чем бы оно ни было, обсессивной привязанностью или сентиментальным собственничеством. Кэсси предпочла думать, что во всём виноват ритуал и внезапно возникшая связь двух магических ядер. Сила Гонта была устрашающей и непредсказуемой, как шторм в океане, своевольной. И если сила Кэсси была такой же, то ничего удивительно, что оба магических потенциала тянуло друг к другу как два огромных небесных тела. Она ведь тоже испытывала неясную симпатию к его голосу, пускающему по загривку мурашки, и к его рукам, нежным, но жестоким, как у палача.

Вопросы лишь множились. Гонт, уставший и от того размякший, пробалтывался о вещах невозможных, и эти расхождения с реальностью невозможно списать на безумие. Том был адекватен настолько, насколько может быть адекватен психопат, скованный социальными рамками. Но история его, которую писали в газетах во время предвыборной кампании не вязалась с тем, о чём говорил он сам. «Кто же ты такой?», вопрошала Кэсси, прислушиваясь к классической музыке, доносящейся из холла. Кто ты такой, Том Марволо Гонт? Или Том Марволо Риддл? Она написала полное имя Министра в одной строке, а сразу под ним то же, но с другой фамилией, принадлежащей его предкам. Ничего из этого не даст ей ответ, буковки — баловство, но она продолжала и продолжала вглядываться в собственные неровные закорючки уставшими от тусклого света глазами.

Нагайна упоминала о ещё одном парне, владевшем парселтангом, которого знала. Могло ли быть так, что она досталась Тому по наследству от этого человека? Он не был Тому отцом, очевидно. Возможно был дедушкой. Мог ли это быть старик из лачуги? И от него же Тому и досталась фамилия? Между бровями Поттер залегла складка. Сложно. Был смысл поспрашивать, что остальные в доме знают о Гонте. Но пока она лишь развивала теорию, что мать Министра тоже носила фамилию Гонт и приходилась дочерью тому мужчине, о котором говорила Нагайна. Как же она назвала его? «Загадка». Как… Как «Риддл». И тут Кэсси зашла в тупик, из которого не знала, как выбраться. Возможно это лишь совпадение, мало ли каким самомнением обладал этот человек, но мысль беспокоила её, проедала мозг подобно термиту.

Такой знакомый набор букв. Кэсси точно видела его, но где? Не слово, но словосочетание. «Т», три «о», две «м». Две «Р», две «д», как в «Риддл», две «л». «В». «Волдеморт». «Лорд Волдеморт». За исключением пары букв, будто бы лишних, все остальные чётко вставали в эти пугающие два слова. Как в анаграмме. Кэсси фыркнула. Бред какой-то. Тома Гонта не могли звать так же как и Волдеморта, в этом не было никакого смысла. Уже хотела было вырвать бесполезную страницу, но остановила себя.

Джек сказал, что у Волдеморта мог остаться родственник, Подражатель. Сын? И Тёмный Лорд вполне мог назвать ребёнка в свою честь. И дать фамилию жены, чтобы отвести подозрения в случае, если его личность раскроют. Но ведь Волдеморт исчез двадцать четыре года назад, а Тому тогда должно было быть всего около четырёх лет. Тот не мог его убить. Разве что сделал это позже… Тогда почему дом выглядит давно заброшенным? Сырость, плесень, крысы, погрызшие пол и мебель. Да там не менее пятидесяти лет должно было пройти! Да и как могло получится так, что Волдеморт просто мирно ушёл в тень, оставив своих Псов бесчинствовать? Да и бабушка с дедушкой в эту историю не вписывались совершенно, будто были часть совсем другой жизни.

А с другой стороны, сила Гонта с магией Подражателя походили одна на другую, как две капли воды. Только вот заклинателем ни тот, ни другой не могли быть никоим образом. Но им мог быть Волдеморт… Голова пухла от мыслей и Кэсси решила просто, банально, спросить. Гонт что-то скрывает? Хорошо, но раз он и так посвящает Поттер в своё прошлое, то вполне возможно, что и тут решит не лукавить. Любопытство билось внутри, но Кэсси проигнорировала его. Направилась в ванную, чтобы отмокнуть в воде с недочитанной книжкой в руках, намазать шею новым слоем мази из силфия, и сформулировать разрозненные мысли в чёткие вопросы, на которые ожидала получить такой же внятный ответ. А если он надумает лгать, то Кэсси надумает узнать всё своими силами. Был у неё один вариант на примете…

А ещё, она наконец придумала, что толкового написать Альбусу Дамблдору, известному противнику Тёмного Лорда, в письме.

* * *

Музыка и звуки нескольких десятков голосов гостей продолжали наполнять холл, ныне выполняющий функцию бального зала, какофонией и монотонным гулом. Гости смешивались друг с другом, попивая игристое вино и пунш, и перекусывая тарталетками, полностью погружаясь в весёлые беседы и наслаждаясь праздничной атмосферой.

Эльфы постарались на славу: помещение блестело чистотой и переливалось украшениями. Красный ковёр на полу, огромные венки из остролиста и пуансеттии — растения, складывающего свои алые листья в звезду -, и красно-зелёно-белые ленты под потолком, тянущиеся от стен к центру: верхушке пятиметровой ели, увешанной игрушками и звёздочками. Зал наполнял золотистый свет, яркий, как днём, и чарующий. Нарядному холлу нарядные люди в разноцветных мантиях, отороченных мехом и пайетками, в шляпах и колпаках, и с высокими причёсками, такими любимыми аристократками. Здесь собралась почти вся верхушка Министерства, с пару-тройку Лордов и несколько просто уважаемых волшебников. Далеко не все люди, которых Министру предполагалось пригласить, но всем остальным он доверял недостаточно. Здесь были лишь надёжные, чьи клятвы ему уже удалось получить к этому времени. Мимо столиков и диванов курсировали его авроры, общаясь с бывшими одноклассниками и знакомыми, и время от времени оглядывали пространство в поисках угрозы.

Том стоял чуть в стороне от общей толпы и выслушивал рассказ от Лорда Кирдроя о его путешествии в Норвегию, абсолютно, на взгляд Тома, не интересном. Леди Кирдрой поддакивала трёпу своего мужа, и ещё несколько человек, среди которых обнаружились такие же восторженные представители знати, умудрялись вставлять в монотонный рассказ свои вопросы. Гонт абсолютно не желал находится в этом праздном обществе, слишком занятый мыслями об отказавших в сотрудничестве с Министерством великанах, Рабастане Лейстрейндже, умудрившимся связаться с пропавшим без вести Абрахамом Крэббом, а ещё о Медальоне Слизерина, который Тому так и не удалось достать из родового гнезда Блэков. И, говоря о хоркруксах, о своей занозе он думал тоже.

Он казался спокойным и собранным в своём тёмно-зелёном костюме-тройке, внимательным, на лице сияла вежливая улыбка. Но сознанием он был далеко. Его взгляд время от времени скользил в сторону лестницы, ведущей на второй этаж. Спит ли Кэсси? Как она себя чувствует? Связь подсказывала, что сейчас девушка находится в состоянии покоя, а для того, чтобы ощутить больше Тому нужно сосредоточиться, что невозможно в такой толпе. Поттер проспала весь день, и с одной стороны это было удобно, ведь Том успел и перебеситься после ссоры и поработать, и даже потратить время и силы на то, чтобы значительно расширить пространство внутри дома для десятка гостевых спален, а с другой — тревога сжимала сердце когтями. Он в свой первый раз после создания хоркрукса тоже отключился, но ровно до будильника и после чувствовал себя нормально настолько, чтобы спокойно выполнять свои обязанности в качестве старосты школы. А Кэсси, он ощущал, испытывала боль некоторое время. Том ещё и ошейник снял, себе на беду. Стоило только подумать о вещице, как цепочка, спрятанная в нагрудном кармане, будто нагрелась вновь и зазвенела испуганной тонкой песней чужой души. Том мог ощутить биение сердца напротив своего собственного и это было единственным, что умиротворяло его этим вечером.

Том несколько раз порывался пойти и проверить, увидеть своими глазами её, не важно, спящую или бодрствующую, но замирал, припоминая, что они, вообще-то в ссоре. В дурацкой бессмысленной ссоре. Кэсси была не права, виня его, а он неправ в том, что повёл себя грубо. Почему-то каждый раз, когда он пытался быть лучше себя самого, каждый раз, когда подпускал девчонку ближе, это оборачивалось катастрофой. Неблагодарная дрянь, с тусклой злобой думал Гонт, смешная со всеми своими моральными установками, упрямая проблема. Вредный гремлин под личиной рыжей девушки! Сколько будет длиться это вымораживающее недопонимание он предсказать не мог. Несмотря на раздражение, от которого старался отмахнуться, в глубине души чувствовал смутный укол вины. Мысль о том, что она лежит одна в тёмной комнате, в то время как все остальные проводят время внизу, тяготила его.

— Мистер Гонт, милый, вы похоже отвлечены чем-то! — визгливо укорила его Леди Кирдрой. Тот совсем запамятовал о своих никчёмных собеседниках. Даже забыл улыбку на лице держать.

Дама смотрела на него с широко раскрытыми глазами, как и её тучный муж. Том натянул заготовленную заранее маску смущения, потупился и улыбнулся застенчиво. Леди тут же оттаяла, даже раньше, чем Гонт успел принести извинения.

— Прошу прощения. Всё не могу перестать думать о работе.

Женщина охнула, чиновники заугукали в ответ, будто знали, что такое тяжёлый изматывающий труд. Лицемеры, шипел червяк презрения внутри.

— Конечно, это несомненно важно, но вам бы побольше отдыхать. — забубнил в усы сэр Макинтош где-то сбоку.

— Да-да! — запричитала Киркрой, — Дорогой наш, вы выглядите уставшим.

Том хмыкнул вежливо-согласно. Всё это не сочувствие, а простая формальность: он знал, что выглядит безупречно, ведь разглядывал себя в зеркале на предмет изъянов добрых двадцать минут перед тем, как спуститься к гостям.

— Да, согласен! — вдруг за спиной Тома возник ещё один человек, аккуратно уложивший свою ладонь, украшенную перстнями, Министру на плечо. Джеймс Фра́нко, в нарядном бордовом костюме, поспешил увести мужчину к более интересной компании, — Пожалуй, я его у вас украду, пока он совсем не скис от скуки.

Вежливости в его тоне не было ни на гран, но Том мало заботился о мнении Киркроев и им подобных по этому поводу. Он с радостью пошёл за соратником, не оглядываясь и даже не попрощавшись. Хватит с них внимания. Но и при беседе с Гампом, Скримджером и Фра́нко он то и дело отвлекался. Даже потеющий от страха Люциус Малфой и тот не забавлял его.

Кстати, о птичках. Тогда, почти месяц назад, когда Том и Барти Крауч-младший решили почтить Лорда Малфоя своим присутствием на завтраке, выяснилась правда тревожащая, но совсем не удивительная. Волдеморт возродился. Крауч-младший застыл мрачно, как загипнотизированный Василиском паук, а сам Том не почувствовал в себе и капли изумления. Он и так это знал, и получше остальных. Но ладошки всё равно вспотели. Сейчас-то он уже был относительно спокоен, ведь угроза точно имела лицо, знакомое ему. Это не исключало неожиданностей, но давало ему, такому же Тёмному Лорду, представление об образе мышления своего двойника.

Малфой доказал факт воскрешения меткой на предплечье, ярко-чёрной и движущейся, как и тогда, когда Лорд Волдеморт ещё держал своих Пожирателей под контролем. Боец из Люциуса уже был никакой, обрюзгший и слабый, изнеженный за два десятилетия, но он всё ещё оставался полезным активом, непосредственно близким к нынешнему Министру. И у Люциуса было, что терять, так что отказаться от того, чтобы вновь присягнуть Волдеморту на верность он не мог. Только он, один, в обмен на безопасность всей своей семьи. Мнимую безопасность, естественно, но ему об этом знать было не обязательно.

Том слушал его сухое признание с безразличием, а вот Крауч сжимал зубы и палочку в руке. Не ему, такому же перебежчику, судить, конечно, но Барти считал, что Малфой мог хотя бы поставить Министра в известность, а не молча делать то, что Волдеморт ему прикажет. Очевидно, что говорить Люциусу никто не запрещал, раз тот жив и не корчится от боли из-за нарушения клятвы. Тот, размышлял Крауч-младший про себя, точно не давал никаких клятв. В общем-то, как и все остальные в его семье, так же напряжённо застывшие в столовой застигнутыми врасплох фазанами. Но в тот день никто не остался без Непреложного Обета и установки, что Волдеморт должен об этом узнать. Том играл с огнём и знал это, но удержаться не мог, как кот, который не может удержаться от расцарапывания обоев.

Действительно полезной оказалась только Нарцисса. Она негромко сообщила, что наконец, спустя хренову тучу лет, смогла достучаться до своего нерадивого кузена, Сириуса Блэка, который, как оказалось, больше на Гриммо не живёт. Он в бегах, прячется от Новых Пожирателей Смерти, и вновь вступил в ряды Ордена Феникса. Том благодарно кивнул в ответ. Эта женщина никогда его не разочаровывала, чёрт возьми. Теперь Том ждал от Альбуса Дамблдора ответа, где находится Блэк, и хочет ли он говорить. Если всё получится, и Сириус поделится адресом дома, ныне стёртым из истории и памяти чарами Фиделиуса, которые Блэк сам же и создал, то Аврорат сможет провести там обыск. А Том — найти свой Медальон, к этому времени, он был уверен, уже не несущий в себе осколок души.

Праздник закончился далеко за полночь. Некоторые гости решили остаться на ночлег, чтобы не будить своих детей, которые уже давно сопели в гостевых спальнях, да и самим не покидать дом Министра среди ночи. Не всем им удалось урвать его персону на пару слов даже за весь вечер, так что самые заинтересованные в личной беседе остались до утра, которое обещало быть очень шумным. Том уже морально готовился игнорировать раздражение от стольких людей в своём, довольно широком вообще-то, личном пространстве. Впрочем, сейчас его ничего не раздражало, кроме уже привычной головной боли. Но это от усталости.

Том запер дверь своей спальни и, не зажигая света, пополз в ванную, где включил всего один настенный абажур. Хватит с него яркого освещения, глаза резало даже такое тусклое сияние. Он ослабил галстук, удавкой обхвативший шею и снял. С наслаждением стянул пиджак, жилет и рубашку, плотно облегающую плечи накрахмаленным хлопком. Вместе с брюками аккуратно сложил и оставил на полу. Упрятал цепь-артефакт под подушку вместе со своей волшебной палочкой. Выдохнул, когда в плечи и макушку ударилась первая волна тёплой воды из душевой лейки. Напряжение, духи с приевшимся за вечер запахом цитруса, и гель для волос смывались и исчезали в сливе, а пар расслаблял тело. Чистый и свободный от условностей своего образа, Том вышел из наполненной влагой комнаты, оставляя отпечатки голых стоп на кафеле. Как же это было приятно побыть никем, кроме самого себя в этот момент.

На кровати обнаружилась Нагайна, лениво осматривающая хозяина на предмет каких-нибудь изменений. Нет, всё в порядке, всё тот же. Залез под одеяло голышом, оставляя на простынях влажные пятна и завернулся, как в кокон, будто набитый пухом пододеяльник был не просто парой слоёв ткани, а бронёй от монстров из темноты.

— Нашумелись? — прошелестела Нагайна и переместилась так, чтобы скрыть весь бок Тома своими кольцами. Тот бестолково угукнул, прикрыв глаза. Наверное, сегодня проблем с засыпанием не будет, думал он, слишком уж насыщенным выдался день. — Столько вкусных малышей… — протянула Нагайна совсем тихо.

— Нельзя. — привычно обрубил Гонт и змея, посмеиваясь, уложила голову на подушку прямо над кудрявой макушкой Хозяина.

И Том заснул сладко, но не надолго. Знакомый сон, кошмар, обхватил сознание своими смертоносными лапами. Вновь белый туман, вновь он совершенно один и преследуем чёрным силуэтом в капюшоне. Том уже давно не придавал этим одинаковым повторяющимся снам значения, но в этот раз что-то изменилось. Он, на самом деле, оказался не единственным человеком в этой мгле. Впервые в пространстве своего Дворца Памяти он почуял чужака. Силуэт в капюшоне, Дементор, приближался, но Тома уже выкинуло из сюжета сна. Он навострил всё своё сознание, вздыбился, напрягся, как зверь, принюхиваясь и выискивая след вторженца. И чужак это понял. До этого он, кем бы ни был, действовал аккуратно, но сегодня от чего-то стал небрежен, будто внезапно осознал какую-то истину, и попался.

Дементор, воплощение Проклятия, хотел было накинуться на свою «жертву», как обычно бывало в их отработанной игре, но тоже замер совсем рядом, слепыми глазами шаря по полотну белого тумана. Именно он указал в сторону чужака своим слепым взглядом и поплыл к нему, увлечённый знакомой энергией. От существа веяло ледяным ужасом и безысходностью, но Том, следующий за чудовищем во мглу, был слишком сосредоточен на том, чтобы поймать незваного гостя, явно взбешённого тем фактом, что его заметили, чтобы чувствовать реальный страх быть пойманным чёрными тонкими руками. Внезапно туман рассеялся и исчез вместе с существом-проклятием, явив слизеринскую гостиную с тысячей дверей со всех сторон. Том знал, что вторженец в одной из них. И он, Цирцея забери, знал, кто это такой. Но в погоню пуститься не успел, вдруг почувствовав сильную боль в висках, заставившую его проснуться. Злым и застигнутым врасплох.

И испуганным, как школьник перед первым в жизни экзаменом.

* * *

Кэсси проснулась задолго до рассвета, и это было совсем не удивительно, ведь после почти суток сна её организм уже не видел смысла в отдыхе. Тишина ранних утренних часов всё ещё окутывала Поместье, и все спали после долгой ночи празднований. За окнами пел ветер и переговаривались неперелётные птицы, перемещаясь с ветки на ветку и стряхивая с иголок свежий снег. На холмы Гилдфорда опустился густой молочный туман.

Последствия разлуки фрагмента души не прошли бесследно, за ночь стало лишь хуже: стоило Кэсси пошевелить телом, как такая боль пронзила её грудь, что она даже вскрикнула от неожиданности. Она в одно мгновение покрылась липким холодным потом. А ведь ей ещё предстояло встать и умыться. Со стоном девушка села, а затем и встала, стараясь не наклоняться слишком сильно. Как будто у неё была тяжёлая рана в солнечном сплетении. Хотя, по сути, так ведь оно и есть. Только рана была незаметна, как и надколотое магическое ядро, упрятанное в клетку рёбер.

Зеркало встретило Кэсси таким же безразличным молчанием, как и обычно. Девушка даже не была уверена, что оно волшебное. Зная Министра, она могла предположить, что ему в принципе не нравится всякая подобная ерунда, которой остальные маги развлекают себя в мире, который мало чем может их удивить.

Ожог на шее уже побледнел до едва заметного шрама и почти зажил. Если прикрыть волосами, то и не видно. Хотелось знать, куда Гонт дел ошейник и будет ли применять его снова. Кэсси носить такое не хотела, пусть вещица и смотрелась симпатично. Голая кожа ей нравилась больше. Как и абсолютная свобода, кстати. А с другой стороны ей нравилось отсутствие страданий, которые цепь-артефакт мог гарантировать. Да и кроме того, Кэсси ещё до конца не осознала, но могла предположить, что эта боль в душе станет меньше, если вторая её часть окажется к Кэсси как можно ближе. Девушка безотчётно скучала по своему осколку, подёргивалась от желания пойти его искать.

Кэсси просидела в ванной почти до завтрака и на скорую руку оделась с надеждой, что её стандартный прикид из джинс и толстовки сильно разглядывать не будут. Горячая вода согревала деревянное после сна тело и притупляла боль, но та всё ещё зудела тревогой около сердца. Так же тревожно было и идти в столовую, ведь там будет Гонт со своими нестабильными эмоциями и тёмными глазами, будоражащими сознание и посылающими по телу мурашки. Кэсси гадала, злится ли он всё ещё, или уже отпустил? Захочет ли поговорить? Кэсси хотела. Получить ответы на некоторые из своих размышлений, и убедиться, по словам и жестам, что Том действительно чувствует к ней… что-то. Завтрак определённо обещал быть напряжённым.

На секунду, уже стоя перед дверью в столовую, Кэсси подумала, что ей нужно всё-таки убраться подальше, но стерпела, зная, насколько жалко будет выглядеть её стремление избегать и Гонта и людей, в гости к нему приехавших. В столовой стоял тихий гул: Том — и Кэсси вновь безошибочно узнавала его голос — без особого интереса вёл беседу с чиновниками. Их жены обсуждали прошедший вечер, а дети в соседней столовой хохотали и громко играли в «Города», что слышно было аж из коридора. Кэсси предпочла бы присоединиться к ним, а не к толпе взрослых, которых она не знала. Не хотелось вновь испытывать то же игнорирование и препарирующий интерес, что и в первую неделю в Поместье Гонта. Но бежать уже некуда. Вдох. Выдох. Открыть дверь, потянув за фигурную ручку.

На секунду у неё перехватило дыхание от украшенных к празднику стен и потолка. Ещё позавчера здесь не было ничего, только холл час от часу менялся, наполняясь листьями, ветками, мишурой и шариками. А сейчас украшения были везде, разве что кроме коридоров, и выглядели они великолепно. Кэсси почувствовала сумасшедший восторг, как и в своё первое Рождество в школе. Даже убранство потолка было вдохновлено Большим залом, ведь прямо из наколдованных облаков хлопьями сыпался снег и кружился в пируэтах, как пепел, раздуваемый ветром.

Девушка и не заметила, как застыла на месте, радостными широко раскрытыми глазами наблюдая за снежинками, до тех пор, пока разговоры за столом не стихли, потревоженные её появлением. Полный стол людей с вежливым интересом наблюдал за ней, и Кэсси покраснела до самой шеи, заметив на себе такое пристальное внимание. И услышала хохот Гарри Портман, поддерживаемый смешками Дэнниса Криви.

— Что, впечатляет? — прыснула Гарри. Она, как и все мракоборцы в доме выглядела просто потрясающе в новенькой праздничной мантии серого цвета. — Вчера в холле было ещё круче!

Поттер пожала плечами смущённо, а потом заметила взгляд Гонта, одетого в официальную мантию с тем же галстуком, что был на нём и вчера. Дрожь пробрала девушку до самых костей: он жадно осматривал её, будто не видел годами, и ощущалось это так жарко, что щёки Кэс загорелись ярче. О гневе и речи быть не могло, Том испытывал облегчение при виде своей девчонки и оно просачивалось в карие радужки плавленым золотом. Гонт дёрнул уголками губ на мгновение, а после, будто осознав, как необдуманно ведёт себя, вернул лицу безразличие, но Поттер было уже не обмануть. Она прошагала к своему месту, единственному свободному за удлинённым, полным людей столом.

Казалось, что все затаили дыхание, ведь рядом с Министром кто-то сидел. Во главе стола, подобно ему. Конечно им было интересно, кто это. А Кэсси больше всего на свете желала спрятаться под стол: с таким количеством внимания её мозг угрожал не справится. Том хмыкнул в ответ на её малодушие, и усмехнулся уже открыто. Прочистил горло.

— Хотел бы представить вам мою ассистентку в научных исследованиях. — начал он просто, и все навострили уши. Ну ладно, не все, но заинтересованных в помещении явно было больше половины. А сама Поттер подпрыгнула, как будто её ущипнули, — Кассиа Лили Поттер.

Гости закивали. Некоторые поспешили представиться тоже, а остальные просто вежливо склоняли головы, признав в ней человека, которого уже когда-то в своей жизни видели. Знакомых лиц за столом оказалось много: кроме жителей дома обнаружились несколько министерских служащих, чьи фотографии часто мелькали в газетах, и несколько бывших одноклассников Кэсси. Были даже их родители, точно так же непосредственно причастные к правительству.

Сидели они группами, со своими. Рядом с Люциусом Малфоем были Нарцисса, его жена, и сын Драко с женой Асторией. Драко смотрел на Поттер с подозрением, потому что не ожидал увидеть эту толстую хаффлпафку, постоянно защищавшую Невилла Лонгботтома, по левую руку от Министра. Астория наоборот вообще не проявляла к Кэсси никакого интереса, как и в школьные годы. Впрочем и сама Кэсси плохо помнила эту девушку. Та казалась равнодушной почти ко всем, кроме своей свекрови, с которой вела негромкую беседу. Кроме них были и ещё несколько слизеринцев, что совсем не удивительно, ведь те были детьми знатных семей или, по крайней мере, успешных, и заняли места своих отцов и матерей при новом Министре. Вот Блейз Забини, сильно повзрослевший через шесть лет после выпуска, вот Крэбб и Гойл, бывшие школьные хулиганы, сидящие с гордо задёртыми подбородками, тоньше и от того уже не такие впечатляющие. А вот известная всей школе спутница Драко Малфоя Пенси Паркинсон, всё такая же высокомерная и противная на вид, будто совсем не выросла из образа задиры, за то обзавелась статусом жены одного из молоденьких лордов. Кроме них обнаружились и представители других факультетов, с которыми Кэсси делила уроки. Падма Патил сидела между четой Уизли и каким-то пожилым лордом, одетым в дорогую мантию иностранного покроя. С другой стороны от этого индийского богатея нашлась и Парвати, близняшка Падмы. А вот распознав среди собравшихся Эрни Макмиллана, Кэсси очень удивилась, ведь не слышала о нём ничего с выпускного. Да и ребят с этого факультета среди гостей больше не было. Но то, что Эрни занял какое-то высокое положение на самом деле вполне ожидаемо. Он хорошо учился и стал старостой на пятом курсе, из-за чего и раньше часто задирал нос. Он приветливо кивнул Кэсси и получил от неё вежливый кивок в ответ. Также не было ничего удивительного в том, что здесь нашлась и Гермиона Грейнджер, известная школьная всезнайка, в строгой мантии и со сложной прической из каштановых кудрей на голове. Она была очень похожа на МакГонагалл, особенно когда бросила строго-обеспокоенный взгляд в сторону детской столовой: там — увидела Кэсси мельком, проходя мимо — прямо рядом с беловолосым мальчиком, который был точной копией маленького Драко Малфоя, сидела девочка лет пяти с такими же каштановыми кудрями, как у Гермионы, и лицом, полным веснушек, так похожим на лицо Джинни Уизли. Отец, как поняла Кэсси, Рон Уизли сидел рядом с женой в особой парадной аврорской форме и со значком с двухголовым волчьим силуэтом, приколотым к лацкану.

Он выглядел таким гордым и… зрелым? Они все выросли. И Кэсси, очевидно, тоже изменилась, но не осознавала до этого самого момента. Её сверстники уже давно повзрослели, получили хорошую работу и, что самое пугающее, состряпали детей. Они жили так, будто знали, как это делается. Будто их всех научили, а Кэсси всё-всё прослушала. Она невольно представила своего друга Невилла, аврора Невилла, на месте Рона Уизли, или рядом с ним. Они учились в одной группе новобранцев, практиковались вместе, они могли бы до сих пор работать в одной команде. Вилл тоже сидел бы здесь, застенчиво улыбаясь и поддерживая диалог окрепшим голосом, избавленным от заиканий. Возможно, по правую руку от него сидела бы какая-нибудь милая девушка, бойкая и понимающая, его жена. А рядом с ними — Луна с Рольфом, два главных магозоолога Министерства Магии. На приёме у своего непосредственного начальника, Министра, на который многим так мечталось попасть. Кэсси даже не думала пририсовывать к этой картине себя, совсем нет. Вряд ли ей удалось бы достичь тех же высот, что и её блистательным, обаятельным, невероятно мудрым друзьям. Она и не стремилась. Наоборот, если в школе она защищала их собой от всякого, кто считал себя лучше «Трусливого Гриффиндорца» и «Полоумной Лавгуд», то, повзрослев, вполне комфортно чувствовала бы себя в их тени. Она, Господи, она так хотела увидеть, какими они стали бы к этому моменту! И какими бы стали десятком лет позже. Каких прекрасных детей, своих маленьких копий, смешных и курносых, принесли бы в мир. Но она не сможет этого увидеть, ведь все они давно мертвы, её друзья. И Кэсси, казалось, была мертва вместе с ними. Замёрзла, как жук в янтаре, и не могла двигаться дальше своими озябшими слабыми лапками.

За столом продолжался завтрак. Рядом с Кэсси не было никого, кто мог с ней поговорить, отвлечь, да и с Министром ей поговорить не удавалось, ведь его то и дело отвлекали соседи, не дающие девушке возможности и слова впихнуть. А сейчас привлекать его внимание и вовсе расхотелось. У девушки стоял ком в горле, было тяжело даже дышать, не говоря уже о том, чтобы что-то съесть. Воспоминания о друзьях умножились на образ старика в лачуге, на страх, неуверенность и боль, кислотой разъедающую грудь. Что-то не так. Она чувствовала приближающийся приступ, но не знала, как его остановить. Да и Том ведь обещал, что больше их не будет. Получается, солгал? Или сам не до конца понял? Тошнота поднялась по пищеводу и Кэсси поспешила выйти из столовой раньше, чем её вырвет у всех на глазах.

С каждой секундой, пока она шагала от своего места до двери тело дрожало все больше, лицо позеленело от испуга и спазма под рёбрами, а взгляд заволокло солёной пеленой. Со второго раза она отыскала на двери ручку и выскочила прочь под заинтересованные взгляды и неуверенные вопросы гостей. Её захлестнула паника.

Она и не слышала, как Гонт следует прямо за ней след в след, не отставая.

Не объяснив ничего остальным за столом, Том быстро извинился и встал со своего места, чувствуя как подскочил пульс. Узы подсказывали направление: белая гостиная, с драконом. С порога он почувствовал запах озона в воздухе и тихое потрескивание магии на грани слуха. Кэсси сжалась за креслом, задыхаясь от слез и постанывая. После нескольких месяцев затишья боль резала неожиданно и безжалостно и была эквивалентна трём ударам ядерной боеголовки одновременно. Мужчина застыл в дверях, пытаясь придумать, как позвать девушку не напугав. У него по ладоням блуждало острое электричество, такое же нервное, как и он сам в этот миг.

Прежде чем он успел открыть рот, что-то хлопнуло неподалёку, и появилась Винки, держа в руках несколько успокаивающих зелий. Эльфийка застыла от удивления, увидев его, но не произнесла ни слова приветствия: Том приложил палец к губам, убеждая её не выдавать, что он в комнате. Эльфийка исполнила молчаливый приказ, даже если не понимала, для чего он нужен, и направилась к девушке.

— Мисс Поттер. Вот, выпейте! — Винки ворковала рядом со своей подругой, но Кэсси, казалось, игнорировала её. Или она просто не могла ответить, ведь дыхание перехватило, и рыдания уступили место резкому болезненному вздоху: через связь Тома пронзала боль в конечностях и ядре, колющая, будто грудь ковыряли ножом.

Снова. Это происходит снова, хотя Том был уверен, что Проклятие больше не коснётся её тела, ведь оно стало сосудом для главного фрагмента души и было практически неразрушимо. Но он просчитался, потому что поздно осознал, что бессмертие не означает отсутствие страданий. Всплески магии всё ещё вызывали приступы. Значит, всё напрасно, бесполезно, бессмысленно. Кэсси тряслась, скрючившись, сидя на коленях и упираясь лбом в ковёр, а Винки что-то в панике пищала, сначала ей, а потом и Тому, который просто молча наблюдал. Он сам будто оцепенел, расстроенный ещё с ночи, получивший буквально добивающую последнюю каплю за сегодня. Казалось, что минуты этой ужасной сцены тянулись, но на самом деле не прошло и пяти секунд, как шестеренки в мозгу мужчины пришли в движение. Он подошел к Кэсси, сокращая натяжение связи между ними, взял часть повреждений на себя, и применил ту же технику, что и тогда, ещё в самом начале. Сжал магией со всех сторон дрожащее, задыхающееся тело, а после пустил по проводу уз волну горячей энергии, пресекая любые попытки Проклятия подпитаться за счёт жертвы. Он так искренне хотел помочь, размахивая палочкой, зажатой в пальцах до побелевших костяшек, что на миг почувствовал себя героем, которого всё это время пытался изображать. Восстанавливал магические токи в конечностях, исцелял кровеносные сосуды, которые лопнули от напряжения, и даже не морщился от усилий. Лишь хмурился, мрачнея с каждым мгновением.

«Ну, спаситель», — подумала Кэсси и рассмеялась клокочуще и рвано. Она прекрасно осознавала, что происходит, и просто… расхохоталась, как будто это была самая умопомрачительная шутка на свете.

— Почему ты смеёшься? — Том пробормотал сквозь зубы.

— Потому что… — она снова хихикнула, — Ты облажался. Ты был неправ, ты мне совсем не помог. А я тебе поверила…

«Она издевается надо мной», — подумал Том. Гнев рос в его теле. Всего полчаса назад он чувствовал от неё дружелюбие, принятие, а теперь она не просто далека от него, Тома, а ещё и смеет над ним потешаться. Раздражение и разочарование нарастали, но Гонт старался держать себя в руках. Он подавил желание схватить девчонку за плечи и встряхнуть, а вместо этого просто сжал кулаки. Насмешливая улыбка ощущалась как удар под дых. Смех Кэсси звенел в ушах оскорблением, ещё больше разжигая его разочарование и теребя уязвлённое эго. Том сжал челюсти, глаза сощурились презрительно.

— Ты должна быть благодарна, — выдавил он из себя жёстким и напряженным голосом. — Я отнял часть твоей боли, а ты смеешь смеяться надо мной? Разве ты не понимаешь, что будет, если я позволю тебе страдать в одиночку?

Вопрос был явно риторический, потому что Том, без перехода, просто оборвал связь со своей стороны, вернув всю мощь агонии резко и неотвратимо. Смех девушки оборвался резким вскриком и превратился в тихое хныканье. И впервые в жизни чужая боль не принесла Гонту никакого удовольствия. Отчаяние и страх развлекали его, подогревали любопытство, но сейчас, против обыкновения, он просто злился и чувствовал себя последним гадом, наблюдая страдание на этом лице.

— Старик умер зря… Я убила его зря. Я поверила тебе! — прохрипела Кэсси, зажмурив глаза и свернувшись в клубок у его ног.

И Том замер в смятении. Он медленно опустился на колени рядом с девушкой без намёка на сострадание на лице или в поведении, но говорил он мягче, чем когда-либо, сам себе удивляясь:

— Твоя вина и жалость не вернут его. — коротко выдохнул Том. — Тебе нужно перестать зацикливаться на прошлом. Что сделано, то сделано. Я не могу этого изменить, — добавил он тоном, граничащим с нетерпением. Намёк на разочарование мелькнул в глазах, когда он продолжил. — Ты можешь либо погрязнуть в этом, либо сосредоточиться на настоящем и взять под контроль свою жизнь.

Поттер в ответ хныкнула жалостливо. И Том расхотел её мучить. Сжал в тисках магии в последний раз, вытесняя холод Проклятия. Приступ стихал. Болели суставы и мышцы под кожей, словно кто-то разрезал их изнутри колючей проволкой, вены чесались, и Том слышал отголоски этого зуда, как свои собственные. Тело девчонки перестало трястись, она замерла, услышав последнюю фразу. И скривилась. Это звучало как тонкая насмешка: возьми жизнь в свои руки, но сначала отбери её из моих.

— Я не могу… Я не могу полагаться на себя, — тихо прошептал её голос, слишком слабый. Сознание стремительно угасало. Мозг, уставший от событий немедленно уплыл в темноту.

Том молча поднял её и отнёс к ближайшему дивану. И только сейчас вспомнил о Винки, которая была молчаливым свидетелем всей этой сцены: эльфийка, сгорбившись, застыла возле кресла, не выпуская из рук успокоительные зелья. От страха и шока её огромные влажные глаза казались ещё больше. Без дальнейших указаний она подошла к девчонке и влила несколько порций ей в рот.

— Винки. — тихо позвал Том, заставив домовушку подпрыгнуть. — Спасибо за зелья. Останься тут.

Винки послушно кивнула. Она продолжала смотреть на Кэсси с беспокойством, пока дыхание девочки замедлялось.

— Я позабочусь о ней. — так же тихо сказала Винки, пристально глядя Тому в глаза.

— Отлично.

Том, не оглядываясь, направился к выходу. Ему нужно было проводить гостей, просмотреть последние отчёты и, наконец, отдохнуть. После Рождества большинство сотрудников Министерства уйдут в двухнедельный отпуск, и даже охранники в доме Министра. Дом будет совершенно пустым: останутся только Том, Кэсси, Ларс, занятый своим особым заданием, и эльфы. И путы Проклятия, нависшие над двумя волшебниками лезвием гильотины.

* * *

Хогсмид горел. Цепочка ужасов возобновилась вновь и умножилась стократ: приступ, существо в капюшоне, горящая деревня. Дурная традиция. Ещё и на кануне Рождества.

Том прибыл на место поздно, хотя узнал о сбежавшем из тела Поттер существе раньше остальных. Даже всех прошедших с момента боя в самом центре посёлка часов не хватило аврорам и местным жителям, чтобы унять Адское Пламя, изрядно пожравшее деревянные домики. Повезло, что здесь не оказалось школьников, ведь днём ранее все они уехали прочь на блестящем алом Хогвартс-экспрессе. Ему, Тому Гонту, со всей его мощью было достаточно пары взмахов волшебной палочкой, чтобы выдуть огонь прочь в затянутое тучами небо. Небо, пространство которого пересекала предупреждением Метка Волдеморта — череп со змеёй.

Люди в мантиях со значками, изображающими волка, сновали между обгоревших зданий и опрашивали свидетелей. Несколько из них осматривали тела погибших. Шестнадцать человек. Ни в какое сравнение с числом убитых магглов эта мизерная цифра не шла, но в соотношении с числом волшебников в принципе — кошмарный счёт. Периметр оцепили, над поселением возвели антиаппарационный купол, но поздно, ведь преступники успели исчезнуть, бросив на протоптанном снегу пару мёртвых товарищей. Эта предосторожность скорее против жителей, чтобы никто не посмел убежать и рассказать об увиденном своим знакомым за пределами Хогсмида раньше, чем с ними проведут беседу по этому поводу.

Том знал, что скрыть такое будет невозможно, а стирать память местным просто незаконно, да и мало что даст, кроме новых волнений. Он готовился к хаосу, к вопросам и бессонным ночам. Именно на это и рассчитывал Волдеморт, Гонт был уверен. Вывести Тома из игры, настроить против него жителей Магической Британии. «Из заключения сбежал Дементор», так напишут в иностранных газетах, на которые Том не мог повлиять. «Министерство Магии допустило убийство шестнадцати магов на территории Шотландии!», так будут говорить в пабах и на улочках. Он знал, что болтунов не заткнуть, слухи не пресечь. И размышлял, как преподнести всё это в выгодном свете, чтобы его не сожрали живьём.

Это уже не горстка магглов. Это страх, паника и тёмные времена, от которых волшебники успели отвыкнуть за двадцать с лишним лет. И все они, служащие Министерства, авроры и сам Министр были беспомощны и слепы, как котята. Даже патруль в Хогсмиде не помог, ведь патрульных просто убили среди бела дня спустя полчаса после пересменки. Колдуны, расслабленные в преддверии рождественского ужина, банально проворонили чужаков. Том и сам на чеку не был, хотя стоило.

Он отправил подмогу в Хогсмид едва ли не в ту же секунду, как напуганная до безумия Винки возникла перед ним, провожающим гостей за дверь. Она воскликнула: «Хозяин, там мисс Поттер.!», но договорить не успела, ведь Том мгновенно сорвался на бег. Всего десять метров от холла до гостиной, и он увидел бледное тело, исходящее чёрным замогильно-холодным дымом. Артефакт-обнаружитель на потусторонних существ, маленький камушек, упрятанный в значок аврора завопил на груди Рона Уизли, примчавшегося следом, а после в дом ворвался Патронус-рысь от Кингсли Шеклболта с сообщением о пожаре в Хогсмиде. Уизли был тут же отправлен туда, а Том, как мог, старался задержать существо в теле Кэсси Поттер на глазах у изумлённой публики. Он поздно понял, что стоит запереть к чертям собачьим дверь.

Ему удавалось тянуть силу Поттер на себя долгих десять минут. Магия ревела, рвалась, замораживала пространство, покрывая мебель и стёкла колкой ледяной коркой, но в конце концов ни сила воли, ни сеть невыразимских заклинаний не смогли удержать чёрный дым в теле. Туча высвободилась и обрела черты существа в капюшоне, а после устремилась прочь, прямо сквозь Тома, застывшего от страха и шока. Твари не понадобилась его душа, лишь свобода. Чары под потолком комнаты с лязгом лопнули, как своды стеклянного шарика и чудовище просто скрылось. Воля заклинателя оказалась сильнее. Том присел на столик прямо напротив своей мертвенно-бледной занозы, отчаянно склонив голову.

— Сэр! — Гарри, нахмуренная, стучала в дверь, угрожая вынести её нахрен.

— Что происходит? — громко требовала ответа Гермиона Уизли, насупив брови и с палочкой наизготове. Этот вопрос волновал и остальных шокированных жутким зрелищем гостей. А ведь они ещё не видели произошедшего полностью.

Когда Том наконец распахнул дверь гостиной, оказался просвечен дюжиной тревожных взглядов. Повезло, что их не было больше, ведь все остальные успели убраться отсюда раньше. В противном случае Гонта бы просто испепелило жаром этих нервных зрачков. Гарри протиснулась мимо мужчины в комнату, чтобы осмотреть свою подругу. Тамара застыла чуть в стороне, внимательно оглядывая Министра и отмечая какую-то обречённость на его обычно безупречно-безразличном лице. Гермиона прижимала к себе дочь, Роуз, но менее угрожающей от этого не становилась, а даже наоборот, выглядела как львица, способная вытащить правду из кого-угодно своими когтями.

— Что происходит, Мистер Гонт? — выронила она напряжённо.

— Нападение на Хогсмид. — он пожал плечами.

— Нет. Что происходит в этом доме? Что за чёрный дым? Он связан с атаками?

Люси и леди Кирдрой громко охнули. Малфои, оставшиеся у двери всей семьёй, лишь разглядывали сцену с молчаливым любопытством. Догадаться до связи было не трудно, совпадение слишком очевидное, да и кому как не жене аврора, занятого в поисках следов существа, нападающего на деревни, знать, что означает сигнал из значка. Это могло стать проблемой, досадовал Том молча. Он поджал губы, не в силах придумать подходящее ситуации выражение лица, чтобы всех успокоить.

— Нет. — односложно ответил он на последний вопрос, посчитав его самым важным. Ложь чистая и неприкрытая. Не сработает, знал он, — Я попрошу вас забыть о том, что вы видели и отправиться по домам. — весомо закончил он. Отвёл взгляд, но не перестал чувствовать себя под прицелом.

— Сэр, не могли бы вы объяснить? — настаивала Гермиона, но оказалась прервана четой Кирдрой, попятившейся к двери.

— Знаете, Господин Министр, мы пожалуй пойдём. Спасибо за прекрасный завтрак!

Они смылись даже раньше, чем Том наскрёб в себе достаточно вежливости для ответа. За ними молча последовали и Малфои, лишь кивнув на прощание. Это был не их секрет. Последний визит Министра в Малфой-менор чётко дал понять, что лучше не переходить Гонту дорогу и не лезть на амбразуру лишний раз. Никто не хотел давать Лорду ещё один Обет, связывающий их семью по рукам и ногам клятвой ничего никому не говорить.

Остались лишь его домочадцы и чёртова Грейнджер-Уизли, ждущая ответа. И ком нервного возбуждения, который Том чувствовал внутри, тяжёлый и рождающий тошноту. Мужчина отрицательно покачал головой.

— Пока нет. И я вынужден требовать с вас клятву, что об увиденном никто больше не узнает.

Взгляд девушки посуровел, но она незамедлительно ответила согласием. После, когда спустя долгие минуты объяснений Миссис Уизли покинула его дом, он распорядился, чтобы Арнольд Смит переговорил с Кирдроями, возможно с применением силы в случае, если они откажутся пообещать молчание. То же следовало сделать и с Малфоями, но этим Том должен заняться лично. Времени медлить больше не было.

Он не стал заворачивать в Министерство, ведь его и так там ждут, а сразу бросился в Хогсмид. К тому моменту здесь уже было спокойно, ведь аврорам удалось отпугнуть часть нападавших, а у Невыразимцев получилось собрать больше информации о существе, в основном визуальной. В этом и беда: дементора все видели и, что самое компрометирующее, чувствовали. Жуткая энергия загущала воздух в кисель. Это чудовище в поселении видели все без исключений. Как оно вопило, носилось от дома к дому, ведомое желаниями Заклинателя и высасывало из подвернувшихся под руку магов душу. Видели и могущественного мага в чёрной мантии и в страшной маске, напоминающей змеиную морду, который наколдовал неуничтожаемое Адское Пламя и создал чёрную метку на небе. Только Том знал, что маской это лицо не было, и покрывался липким потом.

Чудовище исчезло вместе с Хозяином в момент, когда сюда прибыла подмога от аврората. Значки волшебников пищали, указывая в сторону Дементора тонкими белёсыми лучами, но никому так и не удалось поймать существо. В компании своего Хозяина оно, казалось, и Патронуса не боялось, и об этом странном факте свидетели рассказывали тоже. А Том думал не о мёртвых волшебниках, не о панике, которой теперь точно не избежать. Он думал лишь о том, как его крайне впечатлительная девчонка наверняка страдает сейчас по этим погибшим людям.

В Министерство Гонт прибыл в компании невыразимца и двух трупов в керамических масках Пожирателей Смерти. Тех он отправил в морг на вскрытие и посмертное потрошение мозгов. Вряд ли получится найти в их ещё хранящих воспоминания головах и скудном обмундировании хоть каплю информации, но всё же. Оставалось лишь уповать на удачу. А сам Министр двинулся в кабинет Джеймса Фра́нко, который как раз собирался в заслуженный отпуск, и который ему теперь придётся отложить до лучших времён.

— Том, что там? — подскочил он, заметив хмурое выражение на лице Гонта, — Я слышал, заварушка в Хогсмиде.

— Да. Я вынужден просить тебя отложить отдых.

— Нужно скрыть что-то? — протянул тот, готовый к действиям.

Том задумался. Совсем не писать не вариант, ведь в таком случае их всех на вилы поднимут, да и на международной арене умалчивание выставит их политику в не самом лучшем свете. Ничего не приходило в голову, но он знал, что Джеймс придумает, не впервой. В верности этого мужчины Гонт не сомневался ни на секунду.

— Преподнести помягче. Можешь врать, но так, чтобы никто не сомневался, что у нас всё под контролем. — мягко распорядился Министр и покусал губу с явным намерением пустить себе кровь, чтобы взбодриться.

— Тебе придётся выступить. — кивнул Фра́нко, сцепив пальцы в замок. Том кивнул. Да, придётся и ему лучше поторопиться с придумыванием успокаивающей речи для народа.

Остаток дня был полон волнений, попыток уложить рассказы свидетелей в одну слитную историю, которую можно будет поудачнее переделать, и письмами от Альбуса Дамблдора, который предлагал принять помощь Ордена. Для отказа была всего одна причина: они могли откопать ту часть правды, которой в их умах делать нечего, но Том и так был в дерьме, а поддержка Директора могла прикрыть тылы и стать хорошим заголовком в статьях на первых полосах газет. В последнем письме Гонт просил о личной встрече в Косом Переулке на днях. Ему нужно было убедиться, что Медальон исчез или и вовсе пуст, хотя бы для себя. Объявлять миру о том, что Волдеморт действительно воскрес пока было рано, но лишь вопрос времени, когда люди срастят слухи и придут к выводу самостоятельно. В конце концов авроры во главе с Шеклболтом уже терроризируют его с требованием объявить в стране военное положение и снять ограничение на применение Непростительных чар.

А Том медлил уже добрый месяц как, отправляя их на задания во все возможные места, которые могли вывести на след Новых Псов и непосредственно Волдеморта. Он не мог не признать, что тот отлично прятался, ведь последние несколько поколений авроров были злющими тренированными ищейками, от которых и по сей день не скрылся ни один преступник. Пособников Новых Пожирателей и их самих ловили стабильно раз в неделю, и какое-то количество террористических атак удалось избежать ещё на старте. Среди пойманных оказалось как много иностранцев-наёмников, так и Британских волшебников, которым просто не терпелось выпустить на волю свою жажду крови по средством свержения правительства. Патрули, допросы, суды, о которых активно писали в Ежедневном Пророке, чтобы дать обществу понять, что Министерство не сидит сложа руки. Но Том не обманывал себя, знал, что это лишь пыль в глаза. Волдеморт позволял им это, как бы играл в салочки, то притормаживая, то ускоряясь. Или устраивая настоящее пожарище в гневе из-за того, что его заметили в чужой голове. Да и ещё как: его собственное творение, существо-проклятие, указало хозяину этой самой головы верное направление к чужаку. Том тоже никогда не любил быть пойманным на горячем. А теперь Волдеморт знает, что его заклинаемое существо подчиняется кому-то ещё, и он будет активно искать носителя, чтобы получить безраздельный контроль, а этого Том не мог допустить.

Домой вернулся только к ночи, испытавший столько чувств, что к концу дня уже полностью пустой. С порога понял: не спит. Кэсси находилась всё в той же гостиной, в гордом одиночестве пила ромашковый чай. Никакущая от вины, уголки губ были скорбно опущены, но ни единого следа слёз или шока, лишь усталое принятие. Комнату прогревал камин, за танцем огня в котором она наблюдала, ноги грел плед, а руки — всё та же розовая чашка, полная кипятка.

— Как там дела? — Поттер подала голос, почуяв присутствие человека за спинкой дивана. Она думала так много и громко, что почти оглушала этой лавиной.

Это уже даже не смешно: постоянно терять сознание, корчиться от боли и ссориться с Томом Гонтом. Это было похоже на цикл бесконечно повторяющихся действий, который только сбивал с толку и приносил всё больше неприятностей. Истинное безумие. «Если Бог существует, то он жесток», — подумала Кэсси. Наверное, он смеётся там, на Небесах, наблюдая, как её крыша отращивает колёса и удаляется. А как тут не сходить с ума? В этот раз сон был чётким, как никогда. Кэсси почти физически ощущала, куда летит её дух и чем он увлечён. Так страшно. Она ненавидела себя в этот момент, и чувствовала беспомощной и размякшей, как бумажка в миске с водой. Но Том выглядел совсем не лучше.

— Дурно. — бесцветно выдохнул он.

— Всё настолько плохо? — девушка наконец взглянула на него полноценно, а не краем глаза. По лицу Тома можно было сказать лишь то, что оно было уставшим, но внутри, о, Боги, она чувствовала, какую бурю мужчина пытается унять. Гонт достал из кармана чёрных брюк знакомую пачку и вытащил пару сигарет, после чего протянул Поттер одну и подкурил, а после поджёг и свою. Растёкся в кресле, будто лишился костей.

— Ты даже не можешь себе представить, насколько.

Кэс хмыкнула. Она сделала несколько коротких глубоких затяжек, пропуская дым в лёгкие. Голова тут же закружилась, но совсем не очистилась. За то слегка расслабились зажатые тревогой плечи. Пепел рухнул на плед и Кэсси небрежно стряхнула его на пол.

— Мне жаль. Я пыталась её удержать.

— Ты пыталась? — мужчина фыркнул почти обиженно. Даже усилиями двух волшебников оказалось невозможным контролировать эту тварь, это просто смешно! — Это я пытался!

Девчонка внезапно заулыбалась, чем заставила собеседника нахмуриться. Она снова над ним смеялась, бессовестная дрянь. Гонт медленно подавил взметнувшееся раздражение. Нет, не над ним, а в целом. И правда, ситуация воняла иронией, как уличная собака воняет потной шерстью.

— Выходит, мы оба неудачники?

В ответ Министр закатил глаза и отвернулся в поисках пепельницы. В отражениях круглых боков небольшой плошки с пеплом, и в чашке Кэсси можно было заметить раскрытую оскаленную пасть дракона с потолка. Том вдруг поймал себя на мысли, что в эту пасть залез бы с большей радостью, чем продолжал решать проблемы здесь. Он тяжело вздохнул, потирая лицо ладонями. Хотел хотя бы раз за долгое время провести тихий, спокойный вечер. И знал, что это будет невозможным ещё долгое время. Кэсси была постоянным источником неприятностей, от которых он не мог избавиться, не избавившись от неё в принципе, а это совсем не то, чего он желал.

Сначала, когда Том впервые увидел Кэсси на том мосту, он был так взволнован, заинтригован. Наверное, он даже обрадовался, ведь практически невозможно найти человека, чья магия была бы так похожа на его собственную. И тут начался какой-то хаос: она принесла этот хаос одним своим существованием. Образ жизни Тома был расписан по секундам, равномерно раскачан, как корабль в море, упорядочен, как книги в библиотеке: по цвету и по буквам. Поэтому любое вмешательство, трудности и ошибки, к которым он не был готов, очень злили его. Том хотел мира хотя бы в своём доме. И не смог этого добиться. Том чувствовал себя опустошённым. Наблюдая постоянное состояние жалости к себе и тревоги со стороны Кэсси, он утомлялся. Бесконечный цикл её болевых приступов, попыток это исправить и последующих ссор изматывал даже такого энергетического вампира, как Гонт, потому что впервые в жизни он действительно интересовался кем-то, кроме себя самого, во всех смыслах.

Он отвернулся к окнам, глядя на закат. Небо было окрашено в красный и оранжевый, облака с оттенком золота прорезали синий бархат неба. Красота вечера не принесла ему никакой радости. Он был слишком расстроен всей этой ситуацией и слишком устал, чтобы оценить. Чужой взгляд блуждал по коже, зудя и покалывая. И Том позволял изучать себя, и изучал в ответ весь мыслительный процесс своей собеседницы.

Там царили смущающие глупости вперемешку с тоской по давно утраченному спокойствию. «Какие красивые скулы», «Чёрт, ядро ещё болит», «Поверить не могу, что кому-то может так идти обычная рубашка», «Я отвратительный человек», «Кому он продал душу за такие хорошенькие коленки?», «Я не хочу так жить». Том не решился копать глубже, ведь сегодня ему было не до того, но сделал себе пометку научить девчонку закрывать разум, иначе рисковал сойти с ума в этом болоте.

— В библиотеке есть самоучитель по окклюменции. Я буду рад, если ты попрактикуешься сама, пока я не найду время. — Том взглянул на Поттер, улыбнулся еле-еле и так гаденько, что Кэсси мгновенно покраснела. Но кивнула, почёсывая кончик носа.

— Ладно. — выдохнула она.

— Ладно. — подтвердил Том. Сигарета дотлела до фильтра и Министр потушил её о дно пепельницы.

— И-и… — потянула девушка слегка неуверенно, будто внутри неё всё ещё боролись жажда свободы и ненависть к собственным страданиям, — Верни мне чокер. — она взглянула на Тома быстро и просительно, — Пожалуйста.

* * *

Они встретились за завтраком, но не в большой столовой, как обычно, а в маленькой, детской. Им не нужен был огромный стол, так как волшебники остались только вдвоём. Все сбежали прочь из Поместья ещё вчера вечером, до того, как Гонт вернулся домой и задолго до того, как слухи о чудовище, пожирающем души в Хогсмиде, успели распространиться. Если бы они знали, то остались бы наверняка, чтобы расспросить и Гонта, и Кэсси на этот счёт. Но так даже лучше. В доме было удивительно тихо пусто, и Том был крайне счастлив. Конечно, не надолго, ведь всего через пару часов ему предстоит выйти с речью к журналистам и с мотивационной агитацией к аврорам. Те наверняка и без того были в ярости на Пожирателей за павших товарищей, но не лишним будет добавить перца сверху.

Кэсси же наоборот чувствовала себя одинокой. Она знала, что Гарри со скрипом уезжала и даже оставила подруге записку о том, что не понимает, что происходит и ждёт ответа в письме. Теперь Кэсси действительно хотела смыться вместе с ней к их с Тэмм приёмным родителям, но бросать Гонта одного со всем этим кошмаром ощущалось неправильным. Она сама и её магия нужны ему хотя бы для успокоения, потому что, со смешком думала Кэсси, у этого агрессивного парня от волнений просто лопнет сердце, как у хомячка.

Том сегодня выглядел свободнее, почти домашне. То ли потому, что ему не хватало немного уюта, то ли просто потому, что нет смысла соблюдать строгий образ, когда вся Магическая Британия находится в состоянии горя. Вместо классических рубашки, брюк и мантии, больше похожей на пиджак, были свободная водолазка, красиво подчёркивающая длинную шею, и мягкие шерстяные штаны в клетку. Принципиально изменилась цветовая гамма из чёрно-белой с редкими цветными акцентами в бежево-коричневую, и это выглядело таким… интересным? Волосы тоже не были уложены волосок к волоску, а лишь аккуратно причёсаны. Да и морщинка между бровей и темноватые круги под глазами не маскировались чарами. Кэсси казалось, он тоже чувствовал некоторую скорбь, как и она, укутанная в юбку и серый свитер с горлом, скрывающий под собой золотую цепь ошейника, приятно объявшую шею. Поттер до сих пор не могла нарадоваться своему хоркруксу: она чувствовала как артефакт поёт ей, разговаривает и зовёт лёгким мелодичным звоном. Он стучал вторым сердцем у горла, точно повторяя паттерн, по которому текла магия внутри тела, будто и не был отделён. Кэсси не представляла, как прожила без этого осколка несколько дней, не сойдя с ума, ведь теперь то время казалось самым неправильным и болезненным за всю её жизнь. Сейчас Кэсси наконец-то вновь была цельной.

Волшебники с вежливым интересом посмотрели друг на друга с противоположных концов небольшого стола. Как будто видели впервые, а может и правда воспринимали другого иначе теперь. Между ними было прилично общего, и каждый достаточно знал о другом, чтобы иметь какие-либо рычаги давления. Их общие секреты висели на волоске, ведь слишком много народу уже знало о приживале в доме Министра и её странностях. Им придётся держаться ближе, говорить честно, чтобы остаться на плаву. Судьба целого мира, как бы пафосно это ни звучало, стояла на кону. Том наблюдал за Поттер со своего места во главе стола с забавным, едва заметным, удивлением. Вид её спокойного образа, такого непохожего на обычный небрежный стиль нищего бунтующего подростка, на мгновение сбил его с толку. Но Гонт быстро восстановил своё обычное спокойствие, лёгкая ухмылка заиграла в уголках его губ.

— Интересный выбор, — прокомментировал он с оттенком насмешки в голосе, когда сделал глоток чая.

— То же самое могу сказать и о тебе. — усмехнулась Кэсси. Они ели молча целых десять минут, пока Том не подал голос снова.

— Я… должен извиниться за ту ссору. — негромко сказал Том, и звучало это как великое одолжение. Кэсси внимательно посмотрела на него и улыбнулась, не обманутая притворной вредностью.

— Только за ту ссору? — сощурилась она. Гонт тоже прищурил глаза, заставив сердце Кэсси затанцевать от азарта. Она будто гладила тигра против шерсти. Мужчина наверняка редко находил нужным перед кем-то извиниться, и потому каждый раз, когда ему приходилось к этому прибегать, ощущался ударом по самолюбию.

— За каждый раз, когда я был груб, — вкрадчиво ответил Том. Он не собирался признавать свою неправоту, но чтобы что-то изменить, пришлось наступить себе на горло. Он сколько угодно мог быть горд и высокомерен, но Кэсси этого не ценила в любом случае.

— Я принимаю извинения. — она ответила просто. Отвела взгляд, прежде чем произнести: — Я бы тоже хотела извиниться. Мне не стоило на тебя кричать.

Том выглядел застигнутым врасплох, и на мгновение его обычная маска безразличия треснула, обнажив неприличное даже ликование.

— Отлично. — Том ответил с намёком на удовлетворение в тоне. Он взял чашку и сделал медленный глоток, чтобы скрыть хитрую ухмылку, не сводя с Поттер глаз. — У тебя сегодня довольно хорошее настроение, — заметил он, возвращая чашку на стол с мягким звоном.

Он откинулся на спинку стула и положил руки на подлокотники стула. Кэсси удивлённо посмотрела на него, а затем слабо улыбнулась. Она знала, что Том тот ещё болтун, когда ему хочется, но почему-то думала, что для праздных разговоров он слишком занят. Оказалось, что нет, ведь ему наоборот нужно было на что-нибудь отвлечься. Как и Кэсси, в общем-то, чтобы не думать о мёртвых волшебниках, чьи жизни она забрала.

— И ты сегодня удивительно разговорчив. — ответила Кэсси, приподняв брови.

— Не привыкай к этому, — мягко ответил Том. — Мне любопытно, почему ты так спокойна.

Девушка пожала плечами.

— Я искренне устала нервничать и бояться.

Том фыркнул, в его тоне прозвучала смесь веселья и снисходительности. Он наклонил голову набок изучающе.

— Как удобно. Как будто это просто выбор. — скепсис на его лице был виден так же отчётливо, как луна на ночном небе. Он продолжил тише и глубже, — Или, может быть, ты думаешь, что Подражатель просто какой-то монстр под кроватью, на которого можно не обращать внимания.

Поттер ответила сухо:

— Не думаю, что он может напугать меня больше, чем ты, например.

Том фыркнул в ответ, будто Кэсси сморозила несусветную глупость:

— Я даже не пытался напугать тебя, если хочешь знать. Ты отлично справляешься с этим и без моей помощи.

Том вызывающе смотрел на неё. Не то чтобы он не осознавал, насколько травматичными были его действия и события вокруг Поттер. В конце концов, у Тома было базовое понимание хорошего и плохого, но он не считал это настолько важным, чтобы плакать и трястись от страха и отвращения.

— Моя реакция на тебя и твои действия оправдана. Ты должен научиться быть мягче и милосерднее. — воскликнула она в ответ. Брови вновь приобрели этот тревожный излом, создающий на переносице некрасивую складку. Глаза Тома сузились, раздражение росло от дерзости заявления, но Гонт сдерживал собравшийся на языке яд, чтобы не ссориться снова.

— Я не святой. И мне не нужны твои советы, — холодно возразил он, — Я достиг того, что у меня есть, благодаря чужому страху, и моему контролю.

— Я не прошу тебя усыновлять сирот и спасать бездомных котят. — Кэсси поставила свою чашку с громким звоном фарфора о блюдце и наклонилась к мужчине. Её брови были сдвинуты к переносице почти умоляюще: — Но ты мог бы быть мягче со мной.

Поттер стоило многих трудов переступить через себя и попросить такую, казалось бы, банальную вещь, как доброта. Внутри всё ещё коробило, и сводило зубы от того, какой жалкой она себя чувствовала. Как и каждый раз, когда приходилось что-то у кого-нибудь просить. Она постоянно задавала один и тот же вопрос Дурслям, своим тёте и дяде, последним родным людям на Земле. За что ругали, пинали и таскали за волосы? Почему страх и ненависть казались им лучшей альтернативой искреннему уважению? А почему Том Гонт заставляет её ненавидеть его и чувствовать боль? Может быть, он просто не умел по-другому? И презирал остальных за способность сочувствовать. И её, Кэс, презирал больше всех, потому что она была рядом, и постоянно доставляла неприятности, чем привлекала его внимание. Но не её вина, что Том решил спасти. Это было его собственное решение, и раз ей придётся отвечать за свой выбор, то ему — тем более. И Кэсси была намерена дать понять, что иногда и такие умные мальчики бывают неправы. Обрывки её мысли скользили по краю сознания Гонта, рождая проблеск осознания. Лицо его потемнело, будто затянутое тучами небо. Том ненавидел, когда люди пытались его воспитывать.

— Милосердие — это роскошь, которую я не могу себе позволить, — резко ответил Том. По какой-то причине слова Кэсси беспокоили его больше, чем он хотел признать. — Твоё желание, чтобы я был другим человеком, ничего не решит, — сказал он, голос понизился до опасного шёпота. Он подался вперёд на стуле, взгляд был сосредоточен на глазах Поттер, загипнотизирован. — Возможно это тебе стоит стать жёстче.

Кэсси вгляделась в его строго поджатые губы и дрожащие от гнева зрачки, и вдруг поняла нечто, что даже немного пугало. Он прав. Мир никогда не был местом для добряков и святош, и Кэсси Поттер, на самом деле, знала это лучше остальных. Но она хотела, чтобы мир был приметлив, пусть добиться этого в одиночку и не представлялось возможным. Но можно создать иллюзию. Все в доме добры к Кэсси, кроме одного человека, имя которому Том Гонт, и его грубость рушила ту сказку, в которую девушка иногда погружалась. Кэсси хотела его доброты, потому что, несмотря на весь свой кошмарный характер и загадочное прошлое, Том ей нравился. В следствии ритуала или нет, неважно, но он ей нравился. И Поттер хотела, чтобы этот человек её любил. Ну, или хотя бы оставался милым и терпеливым.

— Возможно. — Девушка покачала головой и иронично улыбнулась про себя. Недоеденная порция еды теперь вызывала отвращение. Кусок в горло не лез, поэтому Поттер поспешила исчезнуть. — Я пойду. Хорошего дня.

— Сидеть, — скомандовал Том. Его низкий голос звучал властно и раздражённо, ведь он ещё не закончил. Кэсси на секунду замерла и рухнула обратно на своё место. Насупилась. Том полез в карман брюк и вытащил… Остролистовую палочку и протянул её к Кэсси через стол. — Я думал, это может тебе понадобиться.

Широко раскрытые глаза Кэсси остановились на палочке, блестящей круглым бирюзовым камнем у основания. Поттер схватила палочку и прижала к груди, как самое ценное на свете сокровище. Она молча и недоверчиво уставилась на Тома. Тот тонко усмехнулся:

— И вот ещё что, — продолжил мужчина и внушительно махнул рукой, материализуя список на столе перед Кэсси.

Она бросила взгляд на названия зелий и их количество напротив каждой позиции. Ещё несколько листов прятались под списком: с лицензией на приготовление, результатами тестов, которые она сдавала комиссии, и одобрением от этой самой комиссии Министерства Образования на получение диплома Мастера Зельеварения. Кэсси перебирала страницы с открытым ртом. Вот тебе и подарок на Рождество, Поттер. Лучше пока никто не дарил! Она не могла поверить своим глазам.

— Ты просила меня о работе. Ставка будет обычной для зельевара Министерства. — Том говорил деловым тоном, как будто между ними только что не произошёл напряженного диалога. Кэсси тоже переключилась на другую тему, как по команде. Наверное, было бы даже забавно со стороны наблюдать, как эти двое игнорируют проблему. В конце концов никто из них не был заинтересован в ссоре.

— Почему бы тебе не снабжать Министерство из своих аптек? Неужели зельевары не могут приготовить всё это в огромных количествах в лабораториях? — с любопытством спросила она.

— Нет. Аптечные зелья предназначены для бытового использования, а министерские — для быстрых и эффективных результатов; Они имеют разную концентрацию веществ. — ответил Том. Кэсси проследила пальцами рецепты, и да, они действительно отличались. Зелья для Министерства имели другой состав, в который входили более дорогие ингредиенты. Достать их в больших количествах невозможно, поэтому простые жители обходились составами попроще. Кэсси понимающе кивнула. — Кроме того, Министерство традиционно монолитная структура, зацикленная на себе. Мои аптеки это частный и тяжело проверяемый источник, которому служащие не могут доверять.

Девушка покивала согласно ещё пару раз, слушая на самом деле в пол уха. Одна только мысль о любимом деле затуманила ей разум полностью. Правда последний раз, когда Кэс находилась совершенно одна в зельеварной, закончился плохо, но это только потому что эликсир против симптомов проклятия был всего лишь шестым из образцов, сваренных ею тогда. Теперь у неё есть время попробовать ещё, и пытаться до тех пор, пока Проклятие не исчезнет. Конечно существовал и вариант проще: отыскать Заклинателя и вынудить снять Проклятие. И Кэсси даже знала, кто может ей в этом помочь. И казалось бы уже пора уходить, но Поттер внезапно решилась наконец спросить то, что уже два дня как её мучил. Она осмотрела Гонта и тот едва заметно напрягся под этим пылающим благодарностью взглядом.

— Том, — сказала Поттер и закусила губу, ожидая вспышки гнева из-за имени. Сердце от волнения подскочило куда-то к горлу. Том же в ответ лишь сощурился, стерпел, — Ты как-то связан с Подражателем?

— Нет. — отрезал Том, и Кэсси не поверила ему ни на секунду. По лицу и языку тела она ничего не могла прочесть, но сквозь связь чуяла, что мужчина бессовестно лжёт. Девушка кивнула задумчиво.

— А с Волд… — её прервал громкий хлопок ладонью по столу, и Кэсси вздрогнула от неожиданности. Взгляд Гонта стал пугающе холодным, зрачки задрожали от тщательно скрываемого испуга.

— Нет. — процедил он сквозь зубы, — И не смей произносить это имя, если не хочешь, чтобы Пожиратели Смерти явились в этот дом прямо сейчас.

И он ушёл, сбежал, как встревоженный выстрелом охотника олень, не дав девчонке вставить ни слова больше. Не смог заставить себя сказать правду. Просто подтвердить её догадку. Он понятия не имел, что будет тогда и чем ему аукнется её знание, и решил не искушать судьбу. Он не мог потерять этот хрупкий мир, которого они вместе добивались кровью и потом. А Кэсси осталась растерянно смотреть ему вслед, чувствуя как любопытство становится сильнее с каждым мгновением.

В тишине опустевшей столовой Кэсси изучила список зелий и изо всех сил пыталась заставить себя сосредоточиться на нём, вместо того, чтобы думать о Томе и его вранье. Она упрямо дёрнула головой, как собака, в попытке вытряхнуть мысли из головы. Но параллель с Заклинателем-Подражателем никуда не девалась, сколько бы Поттер не старалась её притушить. Она обречённо думала, что заняться окклюменцией всё же стоит, хотя бы для того, чтобы не отвлекаться от работы.

Так, сегодня можно успеть сварить партию укрепляющего, выделенную в списке первым пунктом. Рецепт далёк от звания сложного и лишь немного отличался от тех видов этого зелья, которые Кэсси варила в школе на уроках или в лавке «Оушен Поушен». Тем не менее для приготовления требовалось целых шесть этапов, и это нехитрое дело должно занять Кэс на весь день. Девушка кивнула про себя и поспешила в лабораторию почти в припрыжку от предвкушения.

Время, казалось, растекалось, когда девушка погружалась в своё любимое дело. Она была поглощена процессом, тщательно перемешивая ингредиенты длинным золотым черпаком в двух котлах одновременно и следя за температурой на погружном градуснике. Зельеварение было для неё почти терапевтическим, позволило разуму на мгновение сосредоточиться на чем-то другом, а не на противоречивых эмоциях, которые Поттер испытывала. Часы летели незаметно, и она быстро потеряла им счёт. Точные и отработанные годами движения погружали сознание в приятный транс.

Наконец, Кэсси отступила назад и посмотрела на кучу свежесваренных зелий, в рядочек выставленных на столе в колбах с плоским дном. На каждую Кэс прикрепила бумажку с названием, концентрацией действующего вещества и количеством порций в миллилитрах по шаблону, которому учила её мадам Оушен. Она размеренно выдохнула, чувствуя знакомое удовлетворение, которое приходит после выполнения задачи. Её разум был блаженно ясен и спокоен, тревожные мысли отодвинуты в дальние уголки. На мгновение она ощутила умиротворение, которого так долго ждала.

На Поместье уже опускалась ночь, хотя было только около семи вечера. С неба, затянутого свинцовыми тучами, накрапывал дождь вместо снега. К ночи он превратиться в противный гололёд, но Кэсси морозить задницу на улице и не собиралась, так что эта привычная неприятность их туманного Альбиона ей не грозила. Кэсси зевнула, темнота всегда вызывала у неё сонливость.

Чтобы не маяться от скуки до самой ночи, Кэсси спустилась к эльфам на кухню. Вот уж кто не даст загрустить даже в самые мрачные дни и тёмные ночи. Кэсси нарезала овощи на ужин под весёлое, хаотичное щебетание домовиков. Их высокие мелодичные голоса стрёкотом разрезали тишину пустого дома, и одиночество не ощущалось таким острым. Винки тоже была там, но всё, чем она занималась это расслаблялась на своём стуле и наблюдала за младшими и Поттер, помогающей с ужином. Винки на сегодня своё отработала: убрала все украшения и привела в порядок комнаты домочадцев. Кэсси было жаль так быстро расставаться с праздником, но, судя по всему, сам Гонт его не очень любил, так что простительно. Если отсутствие мишуры и лишних фонариков его успокаивает, пускай.

— Когда у вас день рождения, мисс Поттер? — домовушка начала разговор ненавязчиво, но было в её тоне что-то тонкое, что заставило Кэсси оторваться от нарезки капусты и взглянуть на старенькую эльфийку. За огромными глазами её скрывался умысел. В голове Винки уже давненько начала укореняться идея о сближении двух душ. Возможно, если она будет достаточно тонкой, то получится свести их, двух её хозяев, вместе. Однако, она не понаслышке знала, насколько они оба упрямы и сложны. И всё же… Стоило попробовать, не так ли?

— В июле. Тридцать первого. — ответила Кэсси, даже не подозревая, что это не просто вопрос, а коварный способ повернуть её мышление в нужное русло.

— О, летом! Как замечательно. Я приготовлю для вас огромный букет летних цветов! — пообещала Винки, а затем небрежно поделилась: — А у мистера Гонта тридцать первого декабря, прямо в Новый Год.

Кэсси кивнула растерянно, поняв, что он совсем скоро. Она и представить не могла, что Том родился зимой. Хотя… красивая дата и холод тёмного времени года идеально накладывались на его образ. Ему стоило благодарить свою маму за такое интересное совпадение. Кэсси, например, обожала свою дату рождения, и обожала её даже больше с тех пор, как в её жизни появился Невилл.

— Но он его не празднует. — сказала Винки с притворной грустью. Она терпеливо ждала реакции Кэсси, внимательно наблюдая за волшебницей.

— Почему он не празднует? — спросила Кэсси, и в её голосе звучало искреннее любопытство. Конечно, ведь это была ещё одна крупица информации об этом мужчине, которую Поттер собирала со скурпулёзностью антрополога. Винки сделала совсем опечаленный вид, её плечи слегка опустились.

— Мы не знаем. Но когда я однажды попыталась его поздравить, он очень разозлился и сказал мне забыть об этой дате. Но, может быть, он будет рад подарку от вас? — сказала она с намёком. Кэсси тут же сообразила, к чему домовушка клонит и иронически фыркнула в ответ на это бредовое предложение.

— Это маловероятно. Кажется, я его немного раздражаю.

Винки кивнула с явным пониманием, не сводя глаз с лица Кэсси. Она видела недоверие в ответе девушки, но решила продолжать настаивать в надежде, что ей удастся убедить ту попробовать.

— Но, может быть, он передумает, если получит подарок? — ответила эльфийка с оптимизмом в голосе. — Вы отличаетесь от всех, кого он знает, — добавила она, прощупывая почву.

В ответ на это Кэсси тихо рассмеялась. Винки попала в точку. Поттер даже удивилась тому, насколько проницательной и наблюдательной была эльфийка. О, да, Кэсси отличалась! Отличалась глупостью и желанием действовать Гонту на нервы. А ещё она была единственным человеком, с кем Министр мог разделить магию, но Винки вряд ли имела ввиду это.

— Возможно. — улыбнулась Кэсси. Воцарилось молчание, прерываемое лишь негромким спором между Марвином, Морбином и Гарреном. «Заслуживал ли он подарка вообще?», раздумывала Кэсси. Том был вредным человеком, высокомерным и манипулятивным, но, на самом деле, не был таким уж ужасным. Поттер поняла, что в этом она заблуждалась: Том Гонт отнюдь не добряк, но и злом во плоти его не назовёшь. Возможно в начале своего пути он таковым был, но к тридцати успокоился и даже позволял себе слабости. Том порадовал её сегодня, в Рождество, и кажется, что и сам был этим обстоятельством доволен. Почему не ответить тем же? В общем, идея казалась девушке не плохой. — Но я понятия не имею, что может ему понадобиться.

— Это не обязательно должно быть что-то экстравагантное. Дело ведь в самом жесте. — тут же подхватила Винки. Её спокойный голос скрывал радость от того, что Мисс Поттер прислушалась к её идее.

— Я вообще ничего не могу придумать… — Кэсси покачала головой. Винки усмехнулась и махнула в сторону выхода рукой.

— Вам стоит отдохнуть, и тогда идея придёт сама собой. Вы выглядите так, будто сейчас заснёте стоя! — с явно заботой запричитала эльфийка.

Кэсси усмехнулась и оставила недорезанные овощи подскочившему к её столу Нэкету.

— Да… Спокойной ночи, ребята.

Тихие, усталые эльфы желали ей сладких снов и Кэсси расслабленно выползла из кухни, подавляя зевоту. Подарок, да? Винки была хитра. Но по доброму и без злого умысла, она просто хотела помочь. Поттер прошла в свою комнату через тускло освещённые коридоры, переоделась в пижаму и залезла под одеяло. По мере того, как ночь окутывала Поместье, тишина становилась всё тяжелее. Снаружи из свинцовых облаков падал дождь, покрывая всё вокруг холодной влагой и барабаня каплями по крышам и трубам. А внутри, наоборот, всё было так спокойно, что это казалось даже подозрительным. Единственными звуками, нарушающими тишину, был приглушенный скрип полов под ногами возвратившегося из Министерства Тома, бормотание Ларса в его «гоблинском логове», и тихие перешёптывания эльфов на кухне, которым только-только предстояло наконец поесть и отправиться ко сну.

* * *

Первые лучи бледного зимнего рассвета медленно пронзали небо, заливая Поместье мягким серебристым светом. Снаружи пронизывающий мелкий дождь сменился острыми льдинками слипшегося между собой снега, и каждая вносила свой вклад в картину мокрого английского утра. Дом возвращался к жизни: эльфы передвигались, выполняя свои обязанности, Винки напевала песенку под нос, развешивая по креплениям фиолетово-голубую лаванду, а на чердаке тихонько подвывал спрятавшийся под крышей от ветра боггарт.

Для Кэсси утро было хорошим, спокойным и тихим, как во время зимних каникул в Хогвартсе, когда она оставалась одна в своей комнате в общежитии и могла делать всё, что ей заблагорассудится. Несмотря на тревогу, лживые интервью людей в газетах и собственные дурные воспоминания о погибающих людях, она мирно напевала одну из рок-баллад, и медленно одевалась, попутно перебирая всю немногочисленную одежду в своём шкафу. Отвлекалась как могла, заталкивая мысли поглубже на задворки сознания. В конце концов, она выбрала что-то совсем старенькое и не слишком дорогое сердцу, чтобы не жалко было запачкать травяным соком, когда она начнёт следующую партию зелий. Уже по дороге в лабораторию Кэсси притормозила и выругалась: забыла музыку. Плеер уже никуда не годился, но в холле она видела патефон, старенький и забытый там после праздника. Штука оказалась слишком тяжёлой, чтобы тащить в руках, так что Кэсси сделала взмах своей палочкой и повела левитируюший предмет за собой прямо в зельеварную. Ох, как же приятно снова колдовать! Кэсси не могла нарадоваться. После из кармана на крышке своего чемодана она достала две пластинки с альбомами Guns n' Roses и Judas Priest, доставшиеся ей от отца. Её любимыми, впрочем, были музыканты со всякими задорными вещами, вроде песен от Korn и SOAD, потому что под них было приятнее всего работать, но кассетного магнитофона, зачарованного на работу в магическом Поместье, не нашлось бы точно. Да и под сборники Снэйпа работалось тоже вполне неплохо. С гитарными риффами и барабанными битами ты чувствуешь себя непобедимым, как герой одного из тех боевиков, которые так любил Дадли.

Кэсси поставила проигрыватель на пол между стеллажом с ингредиентами и горкой котлов разных конфигураций, сложенных друг на друга. Теперь всё было готово. Девушка приступила к работе. Ровный лязг лезвия ножа по металлической доске и мягкое шипение зелий в котлах смешиваясь с резкими звуками пищащей гитары из проигрывателя на заднем плане. С каждой песней звучание росло, превращаясь из неспешной мелодии в настоящий саундтрек к фильму о гонках на огромных железных машино-монстрах. Она хотела бы принять участие в таком приключении: рассекать красные пески пустыни на бронированном автомобиле, грабить караваны кочевников и пить алкоголь в таких количествах, как будто это была последняя жидкость на планете.

Пальцы Кэсси двигались с натренированной точностью, когда она добавляла каждый новый ингредиент в бурлящую смесь, полностью сосредоточившись на своей задаче. Она улыбалась. Музыка продолжала наполнять комнату энергичной и страстной атмосферой. Ритмичный гул соответствовал размеренному темпу движений Кэс и превращал её труд в своего рода танец. Она чувствовала тепло жидкости, когда та пузырилась и пенилась, поднимаясь и опускаясь, как волны на пляже. В этом процессе было что-то глубоко удовлетворяющее, ощущение порядка среди хаоса, гармонии, создаваемой из стольких вещей, друг с другом не связанных, но сплетаемых в жидкость в пространстве котла.

Со смешком Кэсси подумала, что Гонт — тоже зелье. Противоречивый, вспыльчивый, как кипящий раствор — всего секунда промедления и пена побежит через верх. Но в своих привычках, словах и действиях он был гармоничен, как алхимическая формула. В нём было что-то такое, что кипятило кровь, вызывало смесь раздражения и восхищения, от которой Кэсси никак не могла избавиться. Она почти представляла себе выражение его лица — презрение и отчуждённость смешивались с намёком на что-то непостижимо-мягкое, как внутренности жука под крепким хитиновым панцирем. Он был головоломкой, похожей на рецепт с недостающими ингредиентами и зашифрованный азбукой Морзе. Она представляла себе его ухмылку, когда Том увидит подарок. В его глазах мелькнула бы интрига, прежде чем превратиться в беззаботность? Или, может быть, в выражении его лица расцвели бы злость и недоверие? Может быть, он ждал бы подвоха? Нашёл бы повод высмеять её старания? Кэсси выдержала бы насмешку, но вряд ли ей удастся спрятать обиду. И всё же, она хотела попробовать, найти что-то, что заинтересует его. Что-то, что порадует в эти тёмные времена. Какая-то безделушка, просто на память. Может быть, стоит подойти к решению более логично, взвесив все «за» и «против». Нет, раздумывала Кэсси, это был неправильный подход. Том находился за пределами логики. Ключ к разгадке заключался в том, чтобы понять его, заглянуть сквозь трещины его человеческой маски, чтобы осознать, что действительно им движет.

Зелье, тем временем, продолжало медленно кипеть, походя на такое же бурлящее внутреннее смятение своей создательницы. Его ровное бульканье эхом отзывалось в черепной коробке рядом с бегущими мыслями. И вдруг, словно ведомая незримой рукой, в голове промелькнула идея, слабая и неуловимая, как шёпот. Кэсси на мгновение перестала помешивать зелье. Она крепко зажмурилась в попытке загнать мысль в капкан, прежде чем та успеет ускользнуть.

Кэсси медленно открыла глаза. Легкая улыбка расплылась в уголках её губ, молчаливый знак того, что решение найдено. Она знала идеальный подарок для Тома — что-то, что не только привлечёт его внимание, но и отразит его истинное «я». Кэсси продолжила помешивать зелье в котле, её движения теперь были полны решимости.

К вечеру была готова партия эликсиров, снимающих последствия сглаза. Авроры могли спать спокойно, зная, что их аптечки снабжены самым необходимым. И Кэсси только сейчас заметила, как сильно голодна. Работа поглотила её полностью, из-за чего девушка даже забыла про обед. Она виновато посмотрела на поднос с едой, давно остывшей, на столике у двери.

Поттер стянула фартук через голову, вымыла руки в раковине за шкафом с пробирками и поползла в столовую на ужин. Пальцы приятно болели от усталости. Как же она соскучилась по зельям! Каждый час в лаборатории был похож на приём у психотерапевта. Единственное, что Кэсси, вероятно, любила больше, чем зелья, это готовить. Это проще и безопаснее, а в конце можно было попробовать своё блюдо сразу, а не при необходимости. И оно было великолепно на вкус, в отличие от большинства зелий, то горьких, то солёных в зависимости от ингредиентов.

Том уже сидел в столовой и задумчиво потягивал свой чай. На столе лежал свеженьких выпуск «Придиры». Кэсси посмотрела на эту картинку с удивлением: она как никто знала, что журнал считался большинством волшебников легкомысленным изданием, поэтому было странно видеть, как его читает сам Министр. Журнал был больше известен своими причудливыми статьями и диковинными теориями заговора, чем серьёзными новостными сводками или политическими комментариями. И все же Гонт сидел там, ожидая свой ужин и листая страницы одной рукой. Взгляд его был сосредоточенным, с оттенком беспокойства. И Кэсси понимала почему, ведь на обложке журнала большими буквами сразу под названием красовались три слова, способные повергнуть в шок любого волшебника без исключения: «Тёмный Лорд — жив.»

— Вы читаете «Придиру»… — протянула Поттер, чтобы заполнить неудобную тишину.

— Не удивляйся. В данный момент я нахожу это издание более занимательным, чем большинство других. — «Потому что остальные я контролирую, в отличие от писанины полу-безумного Лавгуда, на которого не действуют угрозы» осталось за скобками, но Кэсси уточнений и не требовалось. Она пожала плечами и села за стол. В тот же момент перед людьми материализовались две тарелки с едой и Кэсси тут же схватила вилку, принявшись ковыряться в стейке из форели острыми зубчиками инструмента.

— Я не так уж шокирована этим. Отец моей лучшей подруги издаёт его, поэтому всегда странно думать, что кому-то нравится.

Ксенофилиус Лавгуд был необычным человеком, чутким и честным, но причудливым, как и его дочь. Всё, что он писал в журнале — искренне. Его мнения и мысли об изобретениях, людях, о мире в целом. Пусть иногда вещи о которых он говорил, и которым учил Луну, были откровенно смешными, Кэсси всегда с удовольствием читала каждую статью, а Луна в свою очередь лишь загадочно улыбалась на все отзывы. Она всегда передавала каждое слово Кэсси или Невилла своему отцу, а он взамен отправлял им забавные открытки с благодарностью. Поттер до сих пор хранит их на самом дне своего бездонного чемодана рядом с письмами из Хогвартса со списками оборудования для учёбы и записками от друзей и знакомых. Их было не очень много, но они были очень важными. Некоторые выпуски «Придиры» также были в этой очень ценной стопке бумаг.

Взгляд Тома на мгновение задержался на лице собеседницы, прежде чем вернуться к журналу.

— Итак, как проходят твои дни в лаборатории? — небрежно спросил он.

— Всё хорошо. Я успею сварить зелья из списка до конца февраля. — Кэсси ответила вежливо. Как будто у них не было проблем и ссор в прошлом. Как будто они на самом деле были просто соседями по дому или, не дай бог, родственными душами, которые связали свои жизни друг с другом с помощью магии. Как будто Том никогда не обижал Кэсси, и Кэсси никогда не пыталась ему насолить. Притворство, но они предпочитали в него играть, пока зависели друг от друга.

— Отлично. Я не ожидаю от тебя меньшего, — ответил довольно.

Молчание повисло в воздухе, пока они ужинали, погруженные в свои собственные размышления. Кэсси прикидывала, как ей ненавязчиво отпроситься из Поместья в Косой Переулок и пыталась скрыть эти помыслы. А Том с прищуром наблюдал за этими потугами в одну из окклюментных техник, чтобы отвлечься от предстоящей встречи с Дамблдором и Сириусом Блэком во всё том же Косом Переулке. Поттер хотела выйти, что ж, Том мог предложить ей и такой вариант, при котором он выглядел великодушным добродетелем. Но для начала…

— Ты ведь в последнее время много работаешь, не так ли? — сухо начал Том, из-за чего пульс девчонки тут же подскочил в предчувствии очередных эмоциональных Американских Горок. Взгляд Кэсси взметнулся вверх. Она проглотила кусочек рыбы, и заставила себя сохранять спокойствие.

— Да, сэр, — ответила она ровным голосом, несмотря на узел тревоги, образовавшийся в животе. — Рабочая нагрузка довольно большая.

— Ты проводишь много времени в лаборатории, работаешь сверхурочно и даже пропускаешь приёмы пищи. — заметил он, его тон граничил с обвинением. Кэсси почувствовала, как в её груди поднимается возмущение.

— Я так давно не занималась этим, что просто увлекаюсь в моменте. — пояснила она, — Что плохого в том, что я выполню план раньше? Тем более ты сам такой же!

Мужчина задумчиво рассматривал ложку, которая то исчезала, то выглядывала из-под поверхности чая. Его, казалось, не заботили эти подробности, хотя он сам начал этот разговор. Вариантов того, куда он вёл, было не так много: осуждение, выговор или предложение. Мог бы он предложить отдохнуть, расслабиться? Знал ли этот человек вообще, что такое отдых? Винки утверждала, что Том не расслабляется даже во сне, и ни о каком тривиальном отдыхе речи не шло.

— Так и есть. — Он посмотрел прямо на Кэсси, выражение его лица было нечитаемым. — Но в этом и суть. Я хочу чтобы ты лучше заботилась о себе, — твёрдо сказал он.

Глаза Кэсси расширились от изумления. Он сказал! В слух сказал! Поттер почувствовала аккуратный такой восторг.

— Я… Я в порядке, — запинаясь, пробормотала она, застигнутая врасплох его неожиданным замечанием.

— От твоего самочувствия зависит мощь Проклятия. — добавил Том, но Кэсси уже не интересовали его оправдания. Гонт неприкрыто беспокоился и это всё, о чём Поттер могла думать в этот самый момент.

Том раздражённо поджал губы и закатил глаза, в глубине души чувствуя даже какое-то неясное веселье, выраженное в подёргивании уголков губ, будто ему не терпелось улыбнуться. Всё же радовать эту женщину ему нравилось.

— Может быть, ты не прочь прогуляться? — прохладно предложил Том. Брови Кэсси взметнулись удивлении, любопытство разгорелось, как оставленное без присмотра пламя. Гонт удивлял её с каждым мгновением всё больше.

— Прогуляться? — повторила она нетерпеливым тоном. Всё складывалось просто идеально, чёрт возьми! Кэсси заскочит к гоблинам в банк за остатками маминых сбережений и за тем, чтобы договориться о встрече с Лордом Принцем на счёт Заклинателя, а после купить этому несносному Тому Гонту подарок. Да и мысль подышать свежим воздухом была привлекательной. Тем более, что праздничные украшения наверняка ещё не успели снять. Министр кивнул и Поттер заулыбалась, — Полагаю, прогулка не повредит. Когда?

— Я думаю, послезавтра. Мне нужно в Косой Переулок, — сказал он, и улыбка таки проскользнула по губам. Ему нравилось, как она выглядела сейчас: как взволнованный ребёнок, которому только что пообещали сладкое. Том встал со своего места, его движения были плавными и грациозными. Закрыл «Придиру» и оставил на столе, чтобы Кэсси, при желании, прочла тоже.

— Отдохни сегодня, — сказал он более тёплым голосом, — Мы отправимся утром.

В его глазах мелькнуло что-то, что Поттер не могла точно определить — возможно, нежность, а может быть, что-то совсем другое. С этими словами мужчина повернулся и вышел из столовой, шаги мягким эхом отдавались от деревянных полов. Кэсси осталась, её разум метался в волнении и нервозности.

Полночи она провела, ворочалась из стороны в сторону, несмотря на то, что очень устала. Она никогда не чувствовала себя такой открылённой и тревожной одновременно, будто в желудке её поселился рой ос. Те же существа будто шарили и под кожей в придачу с того самого момента, как Гонт, такой величественный и милый покинул столовую с этой очаровательной улыбкой на лице, образующей ямочку на левой щеке. Кэсси чувствовала себя Лавандой Браун, сумасшедшей и непредсказуемой в своей влюблённости в Рона Уизли. В последний раз подобный трепет Поттер ощущала лишь в присутствии Седрика Диггори.

Кэсси пофырчала на саму себя, как насупленный ёж и хорошенько растёрла лицо, от чего то, и так уже красное от смущения, покраснело ещё больше. Невыносимо. Она надеялась, что Гонт, засранец, чувствует себя так же. И стоило только представить его беспокойное лицо со сдвинутыми к переносице бровями и с губой, закушенной нервно, как осы взбеленились и начали кусать низ живота больнее. Кэсси страдальчески вздохнула. И запустила ладонь под резинку нижнего белья.

Кэсси стояла посреди кабинета с колотящимся о рёбра сердцем. Оно билось так больно и тяжело, будто девушке пришлось пробежать стометровку без подготовки, и вот-вот грозилось лопнуть от натуги. В руке она сжимала небольшой артефакт-брошь с крохотным циферблатом посередине, снимающий с любого помещения защитные заклинания. У Кэсси было мало времени, поэтому она тут же принялась метаться от полки к полке в поисках папки с таким нужным ей законопроектом. Бумаг вокруг было много, все шкафы были уставлены книгами, свитками и документами. Глаза разбегались, прыгали с места на место. Она не могла позволить себе попасться. Воздух, густой от напряжения, вздрагивал от тихих ругательств, когда её пальцы вновь и вновь находили не то, скользя по стопкам бумаг и файлов. Палочка взмахивала, воспроизводя заклинание «Акцио!», но ничего из того, что чары могли ей принести, не подходило. А ведь нужно было ещё потратить время на то, чтобы вернуть всё на свои места. Каждый скрип половиц под ногами казался оглушительным сигналом тревоги. Минуты летели с бешеной скоростью, и Кэсси боялась упустить такой удобный момент, когда и дом, и кабинет будут пусты вновь.

Она искала вверху и внизу, осматривая шкафы по порядку, из одного угла комнаты в другой. Каждый ящик и выдвижная шуфлядка, которые Поттер проверяла, были ещё одним потенциальным местом для неуловимой папки, но ни в одном её не оказалось. Девушка постоянно оглядывалась через плечо, боясь, что в любой момент может услышать шаги или голос, зовущий её, хотя знала, что на самом деле это маловероятно. Даже эльфы и те были чем-то очень заняты. Несмотря на растущую панику, Поттер старалась сохранять спокойствие, напоминая себе, что у неё есть сила снять любое заклинание, которое способно преградить ей путь. Кэсси отказывалась сдаваться, ведь ставки были слишком высоки, чтобы потерпеть неудачу.

Она уже почти потеряла надежду, когда наконец увидела такую желанную вещь. Толстая от листов папка, спрятанная в углу последнего ящика, почти скрытая от глаз, ожидающая своего часа, чтобы предстать перед Палатами на одном из будущих заседаний. Кэсси была искренне счастлива, что Гонт не успел её отсюда забрать, ведь тогда ей пришлось бы забыть о своей затее или залезть в кабинет в Министерстве. А как пробраться туда незамеченной она даже представить не могла.

Поттер быстро вытащила документы дрожащей рукой. Сердце панически заходилось в груди. Она окинула взглядом первые строки, чтобы убедиться, что это оно и едва сдержала триумфальное восклицание. Не время праздновать победу. Часы на артефакте отсчитывали последние полторы минуты перед тем, как блок на защитных чарах кабинета рухнет, и вся сеть заклинаний завоет о чужаке. Наверняка сигнал мгновенно дойдёт до Министра. Если Том поймает её с таким важным и тайным, пока что, документом в руках, он просто-напросто откусит ей голову! Так Кэсси размышляла, почти хохоча в слух от собственной дерзости.

Поттер сжала палочку покрепче и направила на папку, чтобы сделать для гоблинов копию, точную до буковки и последней завитушки на претенциозном росчерке подписи Министра. Особое заклинание, которое Кэс пришлось специально искать в библиотеке, загорелось бирюзовым на кончике древка и принялось ткать бумагу и чернила из пустоты. Звук голоса Кэсси, произносящего его скороговоркой латыни, раздался в тишине кабинета громко, как рокот звуковой волны от истребителя, и она на миг оглянулась на дверь, чтобы в очередной раз убедиться, что до сих пор совершенно одна в этом мрачном кабинете, под завязку набитом книгами, артефактами и пергаментом.

— Скорее, скорее, — бормотала Поттер, и голова её кружилась от частых панических вдохов. Она не могла поверить, что рисковала доверием Гонта так, но знала, что другого выбора нет. Ей нужно было, нет, необходимо до одержимости, знать, кто Заклинатель таков и имеет ли отношение к Тому, Волдеморту и семейству Риддлов. Она не могла объяснить, но ощущала, будто сама магия говорит с ней провидением, направляет мысль к разгадке.

Тридцать секунд.

Заклинание закончило работу за мгновения и Кэсси поспешила положить папку назад в ящик так же аккуратно, как, по её мнению, это мог сделать человек, подобный Министру. Она ещё раз огляделась внимательно, чтобы убедиться, что кабинет выглядит нетронутым, и, крепко сжимая копию в руке, покинула комнату на дрожащих ногах.

В этом своём шпионском ажиотаже она совершенно забыла подвинуть назад к столу зелёное бархатное кресло.

* * *

Уже в уюте и спокойствии своих комнат Поттер уменьшила папку в несколько раз, упаковала в мешочек вместе с остатками денег, и запихнула в чемодан от греха подальше. Ей предстояло отправить документ в банк и дождаться от гоблинов ответа. Она надеялась, что этим вредным существам хватит совести не распространяться об источнике информации, потому что Том точно подобное предательство не простит. Вряд ли можно истолковать её поступок как государственную измену, но даже если до официального разбирательства дело не дойдёт, Кэсси всё равно придётся несладко. Она прекрасно помнила тот оздоровительный «Круцио». Гонт непредсказуем во власти гнева, а гнев сто процентов будет, ставлю бороду Мерлина.

Кэсси рухнула на кровать в позе морской звезды, позволяя ватным от стресса конечностям отдохнуть и прикрыла глаза, чтобы не наблюдать осуждающие взгляды единорогов со стен. Сердце всё ещё колотилось, как бешеное, а под кожей гудели молнии, острыми пиками своими утыкая мышцы остаточной тревогой. Будто она только что пережила встречу с медведем в лесу, а не просто обворовала чужой кабинет. Хотя, сложно было сказать, что из этого было более экстремальным.

Слава сомнительным решениям.

Размышления о Заклинателе будоражили её неспокойный разум с тех самых пор, как в мозгу выстроилась в ассоциативный ряд цепочка из идей о Волдеморте, Подражателе и Томе, и чём-то личном для Министра, что было спрятано в шаре с предсказанием. Впервые в жизни ей так болезненно хотелось что-то узнать, тайна манила, как алый свет увлекает мотылька в разрушительные объятия огня. И именно эта вполне закономерная обсессия толкнула Кэсси на рискованный, но крайне смелый шаг. «Смелый», ха, фыркала Кэсси. Невилл бы сказал, что это больше похоже на безрассудство. Хотя, не ему судить её за поспешные решения.

В то утро, когда Поттер твёрдо уверилась в необходимости этого шага, Том, как и обещал, позвал её с собой в Косой Переулок. Сразу после завтрака. Но даже не смотря на то, что он бы сыт, всё равно оставался необщителен и мрачен, будто ему предстояло что-то тяжёлое, и, если бы он таки соизволил поговорить, то девушка, возможно, и не пошла к гоблинам просить аудиенции с Лордом Принцем в обмен на информацию. Она помнила как сейчас это волнение, щекочущее загривок мурашками.

Поттер гоблинов никогда не любила. Ещё с первой встречи они показались ей не просто уродливыми и хитрыми, а монструозными, не смотря на схожесть с Домовыми Эльфами. От гоблинов веяло презрением и злобой, как от фэйри — неприятностями и весельем, и каждый раз, когда Кэсси приходилось брать из маминого хранилища деньги на школьное оборудование, она оттягивала этот момент до последнего, а в банке держалась тише воды и ниже травы, чтобы не попасть под прицел этих испытующих маленьких глазок. Остатки после выпуска она и не забрала именно потому, что встречаться с гоблинами лицом к лицу совершенно не желала. Уж лучше умереть бедной, как церковная мышь, чем позволить этим прагматичным ребятам закрыть мамину ячейку. Но вместе с десятком завалящих на дне хранилища галлеонов в Гринготтсе ждал и реальный шанс вновь побеседовать с призраком Принца.

Поэтому, стоило им с Гонтом расстаться в неприметном закоулке прямо рядом с главной площадью Косого, как Кэсси решительно направилась к банку. Туда-сюда привычно сновали волшебники в цветастых мантиях, покупатели и торговцы, от которых пахло травами, дымом и потрохами. Зимние украшения не успели снять, так что атмосфера праздника всё ещё витала в воздухе, но совсем не успокаивала: Кэсси боролась с собственным дыханием, чтобы сделать его более ровным. Она взрослый человек, в конце концов! Но она всё ещё чувствовала себя той маленькой девочкой, впервые попавшей в Магический квартал, и разглядываемой большим страшным лысым гоблином с длинным крючковатым носом и точно такими же крючковатыми острыми когтями.

Из Гринготтса тоже выходили люди, а парочка даже остались в большом светлом зале, украшенном золотом и белым мрамором. Высоченный потолок подпирали античные колонны и по всему периметру зала были расставлены стойки, за которыми на высоких стульях восседали банкиры — гоблины в классических костюмах и с кипами бумаг на своих рабочих местах. Стойки больше напоминали трибуны, намеренно огромные, чтобы смотреть на волшебников с высока. Людям, и женщинам особенно, приходилось либо стоять далеко от гоблина и говорить громче, привлекая к себе ненужное насмешливое внимание, либо задирать голову, чтобы на него смотреть, и выглядело это очень неудобно. Наверное комфортно себя чувствовал только такой великан, как Том Марволо Гонт со своими двумя метрами роста. А Кэсси приходилось сдерживать стремление приподняться на носочки, чтобы смотреть банкиру в глаза.

Она протянула одному из них свой ключ от ячейки и сказала:

— Я бы хотела снять остаток со счёта Лили Поттер.

Гоблин молча кивнул и передал ключ своему молодому помощнику, куда более симпатичному исключительно благодаря юному возрасту. С дрожью Кэсси выдохнула и раскрыла рот снова.

— А ещё мне нужен поручитель семьи Принц.

Гоблин, уже принявшийся что-то записывать длинным фазаньим пером в свитке пергамента, застыл и взглянул на девушку скептично.

— И зачем же он вам, Мисс Поттер? — проскрипел он.

— Мне нужно переговорить с призраком Лорда Принца.

Банкир изогнул тонкие губы в насмешливо-противной усмешке, и Кэсси почувствовала себя последней дурой, как и каждый раз, когда оказывалась в Гринготтсе. Стоит признать, что гоблины отлично умели делать из волшебников дураков во всех известных смыслах.

— Поручитель занимается лишь имуществом этой семьи, а призраки имуществом не являются. — любезно просветил гоблин. У Поттер на языке стало кисло и хотелось закрыть лицо руками, но она сдержалась и показательно тяжело вздохнула, будто разговаривала с капризным ребёнком.

— Тогда я хотела бы встретиться с тем, кто занимается призраком Лорда Принца, — и сразу же добавила, намеренно вежливо и мягко, — Я могу предложить кое-что в ответ, сэр.

Тот сощурился подозрительно. Тем временем в зал вернулся юный гоблин с очень печально выглядящим мешочком галлеонов и передал его девушке. Та тут же упрятала мешок в карман куртки и воззрилась на старшего банкира, ожидая ответа. Тот хмыкнул и обратился к своему помощнику почти лениво, ведь явно не верил, что девчонка может быть им полезна:

— Проводи Мисс Поттер к Ургруффу.

Уже пять минут спустя Кэс сидела на диване в приёмной какого-то крайне важного гоблина, если судить по дорогущим материалам, из которых сделано было всё в помещении: стены из резного камня, пол с благородного цвета паркетом, украшения, которые наверняка стоят целое состояние и мебель из красного дерева, обитая белоснежным шёлком. Даже картины и те были облачены в золотую раму. Зал, в котором принимали волшебников был этому богатству не чета, тут и обсуждать нечего. Но Кэсси всё же думала, что золота уж слишком много. От жёлтого блеска рябило в глазах. И как им самим не надоедает? Возможно, что гоблины не столько выпендрёжники, сколько сороки, и им действительно нравится это безразличное металлическое сияние.

Юный гоблин бросил её здесь совершенно одну, приказав дождаться Ургруффа, а тот всё не шёл и не шёл, и Кэсси уже раздумывала о том, не издеваются ли над ней противные существа. К счастью, дверь наконец отворилась и в приёмную прошагал гоблин ну очень низкий, старый и полный. Даже в сидячем положении Кэсси возвышалась над ним на добрых полметра и благодаря этому чувствовала такое искреннее веселье, которое точно могло стоить ей неприятностей, если отразится на лице.

— И так, Мисс Поттер. — загундел старичок и с суровым видом забрался на кресло. Правда выглядел он совсем не угрожающе, а смешно в кресле, в котором могло спокойно разместиться три гоблина одновременно. — Что вы можете мне сказать?

Кэсси мысленно щёлкнула себя по носу, призывая собраться с мыслями.

— Зависит от того, что вы хотите услышать. — хитро протянула она.

— Вы слишком глупы, чтобы играть в интригу. — тут же угрюмо отбил гоблин. Кэсси дёрнулась как от пощёчины и отвела взгляд. — Не тратьте моё время впустую.

Поттер тяжело было решиться на то, чтобы раскрыть это, но любопытство толкало вперёд, так что она выронила, почти безэмоционально:

— Я знаю, что Министерство готовит законопроект о банковской системе.

Она могла поклясться, что заметила этот щелчок в чужом мозгу. Гоблин тут же оживился и подался ближе. В поросячьих глазках заблестело лукавое веселье.

— Какого толка?

— О её изменении под волшебников и передаче Британского филиала Гринготтса в распоряжение людей.

Внезапно старичок рассмеялся, скрипуче, будто кто-то царапал ножом по стеклу. Он пару раз хлопнул когтистой ладонью по подлокотнику, а потом протянул недоверчиво с клыкастой улыбкой на лице:

— Как интересно. И с чего же вы это взяли?

— Я… — она вздохнула. Чувство справедливости внутри вопило о том, чтобы не раскрывать обстоятельства, но гоблин явно не верил, — Я слышала об этом в доме Министра. Вместе со мной там проживает Ларс Джонс, он на четверть гоблин, и автор проекта.

Она ясно видела момент, когда маленькие злобные глазки гоблина вспыхнули узнаванием и интересом настолько явным, что и анализа никакого не нужно. По загривку вновь пробежали мурашки. Кэсси металась в размышлениях, не совершает ли сейчас огромную ошибку, и интуиция подсказывала: да, наверное. Но если никто, кроме самих гоблинов не узнает, то что дурного произойдёт? Кроме, разве что, очередной войны, но вряд ли обе стороны заинтересованы в кровопролитии. Времена другие.

— Неужели в обмен на подобные сведения вы хотите всего лишь разговор с Принцем?.. — теперь старый гоблин звучал почти разочарованно. И Кэсси задумалась. Она могла попросить что-нибудь ещё. Судя по реакции, ей можно было просить вообще что угодно у этих существ, но она ничего не хотела так же сильно, как узнать правду.

— Я хочу столько разговоров с Принцем, сколько понадобится мне, чтобы его разговорить.

— Что ж, — банкир наконец взял себя в руки, тон его стал деловым, — Нам нужны доказательства. Если вы сможете предоставить нам копию проекта или хотя бы её часть, то мы предложим вам куда больше, чем просто беседы с призраком, Мисс Поттер.

— Я не уверена, что смогу их найти.

— Если законы не были выдвинуты на обсуждение, то возможно, что они всё ещё у Министра. Либо у Джонса. Я дам вам кое-что.

Тот неловко слез с кресла на пол и скрылся в своём кабинете на минуту, а после вернулся с небольшой брошью-артефактом в морщинистой руке. Протянул его девушке на открытой ладони.

— Эта вещь может снять любые чары в радиусе семи метров от вас, но заряд ограничен и рассчитан на десять минут. Я уверен, что вы найдёте применение этому. После того, как получите папку с проектом, отправьте её вместе с брошью в письме.

Кэсси выскочила прочь из банка как ошпаренная, провожаемая подозрительными взглядами гоблинов. Будто все они знали, о чём она вела беседу с одним из их собратьев. Будто видели её насквозь и ждали действий. А она не могла успокоится и принять, что собирается решиться на преступление. То, что она собиралась сделать, ни шло ни в какое сравнение ни с чем, к чему Поттер когда-либо прибегала на пути к своей цели. Подлить задире слабительное в тыквенный сок или поджечь мантию это совсем не то же самое, что шпионаж и воровство. Последствием хулиганства было максимум исключение из школы, а обычно и вещи похуже в Хогвартсе наказывались лишь выговором и отработками. Чем могло закончится нынешнее приключение, Поттер не хотела даже думать. С другой стороны ведь никто не мешал отказаться. Просто вернуть брошь с крошечным циферблатом в центре, и оставить свой план позади. Попросить у Гонта, организовать встречу с Принцем? Нет, она не могла. Не позволяла гордость и страх перед его характером. Любые упоминания Волдеморта пугали Тома и злили, и одному дьяволу известно, как он отреагирует.

На месте встречи его не оказалось. Конечно, время, за которое каждый из них должен был решить свои дела, ещё не истекло, но всё же. Чем настолько важным Том был занят? Какие важные переговоры — а Кэсси не сомневалась, что дело в политике, ведь у Тома всегда всё дело в политике — он ведёт? В любом случае это было на руку, ведь ещё осталось время в запасе, чтобы купить этому мерзавцу подарок. Сейчас Кэсси уже не была уверена, что имеет право вести себя так, будто ничего не произошло и придерживаться того порядка действий, который она задумала ещё три дня назад, но она уже в любом случае получила деньги и, даже если Том стараний не оценит, у него будет что-то, благодаря чему Гонт ещё дважды подумает, стоит ли отрывать Мисс Поттер голову за очередную глупость, которую она умудрилась вытворить.

Девушка двинулась вперёд в узкий проулок между двумя жилыми домами. Память подсказывала, что эта территория когда-то была частью Лютного, в котором ошивались всякие подозрительные личности типа проституток, контрабандистов и обездоленных полукровок, но сейчас ничего подобного здесь было не найти. Закоулок смотрелся чистым, ухоженным, и даже пара ювелирных лавок, старых — последнее живое напоминание о существовании Лютного — с деревянными вывесками, поросшими мхом, не портили картину. Наоборот, теперь они пользовались куда большим спросом благодаря безопасности и новизне окружения. Из дома из оранжевого кирпича выползли двое: какой-то старый кудрявый темноволосый аристократ, подозрительно похожий на сбежавшего из Азкабана десять лет назад Сириуса Блэка и мужчина, которого Кэсси смогла опознать по описанию, когда-то с благоговейным блеском поведанному ей Невиллом. Аластор Муди, одноногий и одноглазый аврор в отставке. Против воли девушка проводила эту странную парочку взглядом и сама оказалась осмотрена волшебным глазом аврора. А после скользнула в тот же закоулок, из которого эти двое пришли, чувствуя, как по загривку ползут неприятные мурашки.

Кэсси и не надеялась отыскать здесь тот же магазин, в котором Рольф когда-то покупал Луне обручальное кольцо, но вот он, всё такой же тёмный и старенький внутри, названный «Голуби». Антикварный магазинчик, тускло освещённый мерцающим сиянием ламп. Частицы пыли танцевали в воздухе, мягко паря над рядами выставленных безделушек. Пара старых лавочников с любопытством уставились на гостью. Глаза Кэсси разбегались. Она с восхищением разглядывала броши, часы, бутоньерки, заколки, запонки и всевозможные подобные украшения, которые были выставлены на полках и витрине. Вещей было так много, что они лежали практически друг на друге, а некоторые из них вообще светились, персонажи, люди и животные, на них двигались. Возможно, что в этот самый момент Поттер и сама была не далека от захваченного в плен блеском металла гоблина.

— Здравствуйте. — наконец выдохнула Кэсси, вспомнив о вежливости. Старики за прилавком улыбались снисходительно, но не зло, а наоборот, будто наслаждались такой искренней реакцией. Наверное, стоило открыть магазинчик и украсить его своими товарами только для того, чтобы чаще видеть подобное изумление на человеческих лицах. Не каждый день можно встретить неподдельное восхищение своей работой.

Один из них, с бородой и в клетчатой рубашке, подошёл ближе, в его глазах появился понимающий блеск.

— Что ж, кажется, среди нас есть ценитель, — усмехнулся он низким и хриплым голосом. — Скажи мне, ты ищешь что-то конкретное для кого-то особенного?

Кэсси слегка покраснела. Старики будто точно знали, зачем она здесь. Откашлявшись, Поттер кивнула.

— Да, вообще-то. Я… Я ищу подарок для моего… моего работодателя. Что-то уникальное и значимое.

Пятнадцать наполненных муками выбора между золотом и нефритом и медью с сапфирами минут спустя Кэсси покинула антикварную лавку с небольшой коробочкой руках и с кошельком, полегчавшим на целых семь галлеонов. Покупка была отнюдь не пустой тратой, старички-ювелиры оказались мастерами своего дела и прислушались к каждой мимолётной мысли своей покупательницы, принося новые и новые образцы к прилавку, и Кэсси была им очень благодарна. Она глубоко задумалась, пересчитывая оставшиеся деньги, и застыла на нижней ступеньке у входа. Внезапно дверь лавки через дорогу отворилась, и Кэсси рефлекторно подняла взгляд. И посмотрела в глаза Тому Гонту, который тоже, казалось, оказался застигнут врасплох.

Два дня спустя, лёжа на своей постели после пережитого похищения проекта, Кэсси раздумывала, будет ли он выглядеть так же, когда она преподнесёт ему подарок. И будет ли он выглядеть так же, когда поймёт, что его бессовестно обокрали? В груди у неё предвкушающе теплело.

* * *

Том вполз в кабинет уставший, но со взглядом, горящим бешенством. Совещание с Парламентом прошло совсем не по плану. Он едва успел закончить заготовленную речь о необходимости поставить в известность о ситуации королевскую семью и органы власти на местах. Волна возмущений, последовавшая за этим, была настолько предсказуемой, что никто из представителей Министерства даже не потрудился выглядеть удивлённым или виноватым. Они знали, и Том, и Джеймс, и Арнольд Миргурд, глава Отдела магических происшествий и катастроф, объяснивший магглам, чем и как им стоит обезопасить своих граждан во время военного положения по магическим причинам. В этом заседании поучаствовали даже представители Международной Конфедерации Магов, что совсем показательно. Жаль только, что немагическим политикам не понять всей серьёзности вносимых этими волшебниками предложений. Магглы наотрез отказывались поднимать шум, ведь уже сообщили жителям Британии о том, что все террористы пойманы и преданы суду. Лишь маггловский Премьер выглядел отнюдь не таким уверенным в том, что стоит умолчать о реальном положении дел. Единственного, чего Том не ожидал, был отказ обеспечить магглам, самым обычным людям, базовую безопасность разрешением для волшебников размещать в населённых пунктах артефакты-индикаторы и банальные защитные руны. Они не ценили собственный народ, и от этого Гонт впадал в ярость. Жалкие твари, тупые магглы. Не люди, просто скот, вцепившийся в иллюзию стабильности. Том ненавидел их сильнее сейчас, чем когда-либо. И вынужден был одёргивать себя все полтора часа заседания, чтобы не назвать их идиотами. В конце концов именно Министерство Магии организовало эту встречу, так что агрессия со стороны Министра могла вылиться в ещё более активный протест.

Подмывало осветить результат совещания в Пророке, обвинить маггловское правительство в недальновидности, продемонстрировать их глупость, и раньше Том бы так и сделал и был бы рад, но сейчас — не мог. Любое высказывание против немагической части человечества сыграет на руку Подражателю и Пожирателям, и оттолкнёт от Гонта Альбуса Дамблдора вместе со всем Орденом Феникса и их совсем не лишней поддержкой. Том чувствовал себя загнанным в ловушку, замершим между молотом и наковальней. Между Волдемортом и образом Министра Магии. Между собственным эго и моралью, от которой не имел права отступить, ведь клялся соблюдать её, а Том обещаний на ветер не бросал. Международная Конфедерация давила тоже. Всем было ясно, что Статут о Секретности в таких обстоятельствах сохранить будет практически невозможно. Европа ещё держалась за него, как за давнюю традицию и единственный известный волшебникам-консерваторам способ ужиться со своими не обладающими магией соседями, пусть многие законы в отношении магглов уже упрощались, да и сам Статут в соседних странах соблюдался уже совсем не так строго. Волшебники искали иные пути. Том хотел бы действовать хитрее с немагами, но не имел на это времени. Без нормальных разъяснений паники в обществе не избежать, и этого Том опасался больше всего, паники и гражданской войны. А мордредовы маггловские чиновники отказывались идти на встречу.

Да и сами волшебники подпитывали огонь общего возмущения. Вчера в Ведьмополитене без согласования с Министерством по связям с Общественностью опубликовали желтушную статейку — кто бы мог подумать — о нём и Кэсси Поттер, которых видели идущими вместе по Косому Переулку. И обратили же внимание, чёрт возьми! Том точно знал, чьих рук это дело. Он знал, кому хватит смелости подрывать его авторитет. «Как у него хватает времени на роман, когда в стране хаос? Знак мира или проявление безответственности? Специальный анализ от наших корреспондентов.», было написано на обложке журнала, и тираж был скуплен в рекордные сроки. Ни пресечь, ни отследить. Джеймсу и его команде предстояло настрочить опровержение, но и он со всем своим талантом к запудриванию мозгов, точно мог утверждать, что момент стал упущен ещё задолго до публикации статьи.

Том выдохнул длинно, чтобы дать себе секунду на очищение разума. В кабинете было тепло, спокойно и тихо, за исключением звуков копошения сов в клетке. Даже Нагайна гуляла где-то в другом конце дома. Возможно искала залетевших под крышу птиц, или участок закатного солнца в окне, чтобы погреть чешуйки. Мужчина окинул помещение взглядом и дополз до стола, чтобы достать из ящика пару сигарет. И только когда ему удалось наконец расслабиться благодаря крепкому табаку и тщательной окклюменции, он понял, что кресло стоит как-то непривычно.

* * *

Уже в уюте и спокойствии своих комнат он, лёжа в постели, размышлял, что возможно ему показалось. В последнее время он всегда был начеку и ожидал подвоха каждую секунду каждого дня, так что ничего удивительного в параноидальном желании отыскать предателя не было. Возможно вновь заработался и выбросил из головы воспоминание о том, в каком положении оставил это проклятое кресло утром. В конце концов по ночам в его мозгах рылся Волдеморт, а это не могло не оставить своих последствий. С тех пор Том почти перестал спать, ведь ночью тяжело держать оборону на сознании все восемь часов подряд, да и о каком сне может идти речь в такое время? Поэтому аномалия в кабинете не должна выглядеть странно. Но она всё равно его беспокоила. Особенно на фоне Медальона Слизерина, исчезнувшего из дома на Гриммо 12. Он помнил своё отчаяние в момент обыска так же ясно, как и в миг, когда ощутил его. Удивительно, как стремительно ситуация становилась всё хуже.

А ведь утром того дня Том был лишь немного на взводе перед переговорами с Сириусом Блэком. Они с Кэсси расстались в неприметном закутке между двумя жилыми трёхэтажными зданиями. Чем там собиралась заниматься Поттер его не интересовало по большому счёту, он не лез в её голову и в слух не интересовался. Вряд ли, считал Том, девчонка доставит ему неприятностей больше, чем уже. Да и её благодарный взгляд приятно согревал что-то полу-мёртвое и склизкое внутри. Гонт был слишком занят тем, чтобы держать себя в руках и не налететь на Блэка с порога. Не прощаясь с девушкой, Том направился сразу к месту встречи: дому из оранжевого кирпича с травнической лавкой на нижнем этаже. Вход в лавку неприметно спрятался между антикварным магазинчиком и загораживающим их обоих со стороны площади бутиком. Сразу и не отыщешь. Эта часть Косого Переулка когда-то называлась закоулком Лютного, в котором часто ошивались контрабандисты и заговорщики. Министерство это место, естественно, освободило от всякого человеческого мусора, но привычки так просто не искоренишь. Старый продавец за кассой лишь проводил Министра, спешащего к лестнице, взглядом. Естественно, ведь этот старик промышлял арендой своей квартирки под переговоры уже добрых пятьдесят лет, чего только не насмотрелся.

Лестница скрипела под быстрыми шагами Гонта, но в коридоре не послышалось ни шороха благодаря заглушающим чарам. У двери в гостиную Том притормозил, чтобы успокоить дыхание и разгладить складку между насупленных бровей. Никто в комнате не должен понять, насколько в этот миг он нетерпелив и взбудоражен. За дверью негромко гудел разговор между тремя: голос Альбуса Дамблдора уговаривал двух других пойти на встречу, ему капризно отвечал отрывистый и похожий на лай. Третий лишь угрюмо ворчал. Сириус Блэк явился с делегацией, и Тома это отнюдь не радовало.

Он ещё раз проверил самого себя и медленно, притворно-лениво, потянул за ручку двери, тут же оказываясь пронзённым тремя проницательными взглядами.

— Добрый день, господа. — поприветствовал он. В уголки губ закралась вежливая усмешка.

— Здравствуй, Том. — тут же подхватил Альбус, и Том почувствовал, как у него против воли расслабляются плечи. По крайней мере хотя бы один волшебник в гостиной был настроен на беседу. Директор улыбался в седые усы и помешивал чай ложечкой.

Сириус Блэк наоборот был настроен враждебно, что естественно, ведь Министерство с сначала посадило его в тюрьму без суда и следствия, а после побега преследовало добрых несколько лет, пока не объявило пропавшим без вести. А теперь перед ним стоит сам Министр со странным запросом. По легенде, Аврорат обнаружил улики указывающие на то, что Новые Пожиратели использовали Существо, которое смогли бы призвать благодаря чарам из древних фолиантов из дома Блэков. Так как любые другие копии подобных темномагических книг были уничтожены, получить их можно было лишь в частных коллекциях, как, например, в библиотеке на Гриммо. Доступ к ним мог предоставить домовик, значит его нужно допросить, и обыскать дом заодно. Судя по скепсису во взгляде Сириуса, он ни на секунду в этот бред не верил. Как и Аластор Муди, четвёртый участник сцены, голоса которого Том не смог распознать за дверью. Зачем он здесь было совершенно не ясно. Он мог спутать карты, этот старый параноик, аврор в отставке. Если одного Сириуса Том и Альбус могли прогнуть, то чтобы убедить двоих, им придётся очень осторожно подбирать слова. К счастью в заговаривании зубов оба, Министр и Директор, имели достаточно опыта.

— Я пойду с вами. — бескомпромиссно заявил Блэк, протягивая Министру бумажку с адресом. Его выгнала из дома сила, происхождения которой он не смог понять, будто сразу толпа полтергейстов терроризировала его одновременно под вопли портрета его чокнутой матери, и с тех пор Блэк понятия не имел, что происходит в доме, да и особо не интересовался, если уж честно. Но когда речь зашла о Пожирателях Смерти, его мнение круто поменялось.

В целом, Том мог собой гордиться. За час переговоров он даже ни разу не почувствовал раздражение и не пожелал старику Муди смерти мысленно, хотя тот упорно подвергал каждое утверждение Министра критике. Его не устраивали ни выводы, ни действия Аврората и Министерства, ни объяснения, которые Том хотел дать. Бывший аврор точно чувствовал подвох и огромную недосказанность, которую Гонт и Дамблдор пытались прикрыть, но никого открыто не обвинял. Старый пёс с отлично развитой интуицией. Том был терпелив. Дамблдор — весел. И этот факт не раздражал тоже.

А после Альбус отослал Блэка с Муди прочь, чтобы переговорить с Министром один на один. У Тома под кожей блуждали мурашки нетерпения. Ему хотелось поскорее отправиться на Гриммо с командой следователей, чтобы подтвердить свою догадку. И, казалось, что Дамблдор отлично это понял, потому задерживать своего собеседника надолго он не стал. Лишь задал вопрос, повинуясь любопытству, которое мучило его с тех самых пор, как он впервые услышал из уст мужчины напротив одно занятное имя.

— Как дела у Мисс Поттер? Та вещь помогла ей?

— Помогла. Ей… — страшно, противно. Ей приходится мириться с мыслью о крови, залившей руки по локоть. Ей приходится успокаивать себя и быть с Томом дружелюбной. Все эти переживания ему самому были по боку, но всплески самокопаний, проскакивающие в её сознании и заставляющие её грустить, расстраивали и Гонта. Но сегодня Поттер, кажется, была в хорошем настроении, — лучше.

— Я рад. — кивнул Альбус, — Приступы, о которых ты говорил больше не беспокоят её?

— Иногда. Она эмоциональна. Это вызывает всплески. — пожал плечами Гонт. Он не собирался вдаваться в подробности о том, что основной причиной её эмоциональных потрясений является он сам. Дамблдор кивнул, а после склонил голову и взглянул на Гонта так, будто точно знает, что тот готов в любой момент солгать. До этого Том и не думал об обмане, но под взглядом Дамблдора закрылся и ощетинился, готовый к словесной атаке.

— Эти «всплески» могут быть связаны с существом, которого видели в Хогсмиде? — вкрадчиво уточнил Директор. Гонт отрицательно покачал головой, внутри сгорая от внезапного чувства, что его поймали за руку.

— Нет. Что же натолкнуло вас на такой вывод, сэр? — мягко спросил он в ответ.

— Слухи. — пожал плечами Альбус. Таким же жестом, которым сделал это и Гонт. Том никогда не признался бы, но возможно общение с Директором влияло на него куда больше, чем хотелось бы, ещё с первой встречи в приюте Вулла. Дамблдор продолжил задумчиво: — Но в большей степени мои воспоминания о человеке, который когда-то работал в Хогвартсе. Ты должен его помнить, он служил тебе. Северус Снэйп. Он был болен чем-то похожим. Всего однажды я увидел это существо, очень слабое и только что впервые принявшее материальный облик, рядом с ним и лишь на миг, но забыть такое уже невозможно. Теперь я понимаю, что я видел. Тебе есть, что рассказать мне, Том?

И, удерживая девчонку за локоть, чтобы перенести домой из Косого Переулка, Том не мог перестать об этом думать. И, устраивая облаву на особняк Блэков, тоже. Утаить от Дамблдора такой важный пласт информации оказалось просто невозможно, тот видел любую попытку избежать прямого ответа и пресекал её, загоняя в угол, как крысу, пробравшуюся на чужую кухню. Том клял последними словами длинный язык Рона Уизли, которому хватило ума поделиться своим наблюдением с Орденом. И клял Гермиону Уизли, которую не обложил обязательством заткнуть своему мужу рот. Уверенность Гонта в том, что люди сами догадаются, сыграла с ним злую шутку.

— Я не знаю, кто заклинатель, сэр. — настаивал он.

— Я понятия не имел об этом, когда взял эту девушку в свой дом, сэр. — оправдывался он.

— Я делаю всё возможное, чтобы держать это существо под контролем, сэр. — утверждал он.

— Я не использую её Проклятие! — хотел кричать он, ведь это, в отличие от большинства его слов, было кристально чистой правдой.

Как будто он дал хоть повод усомниться в своей непричастности. Как будто был не более, чем мальчишкой, которого безосновательно обвинили в воровстве сладостей из приютской столовой. И с остервенением искал единственную вещь, способную доказать его невиновность. Авроры метались по родовому гнезду Блэков, как псы по лисьим норам, перерыли каждый угол, осмотрели всё, что имело хоть намёк на нового Тёмного Лорда и его слуг. Напугали до колик престарелого домовика с молчаливого разрешения его хозяина. От Медальона в особняке не было и следа. За то был след Псов и остаточная магия Проклятия, на которую значки авроров время от времени пищали. Нашёлся и шар с предсказанием, уже не нужный похитителю. Сфера, полу-прозрачная и дымчатая, которая легко помещалась в ладони Тома. «Том Риддл и Кассиа Поттер» значилось в записке на подставке. Гонт поспешил унести вещь подальше от чужих глаз.

Том бродил по дому, слушая краем уха чёткие указания Тёрнера его группе, и лающие смешки Сириуса, наблюдающего, как толпа авроров перекапывает его дом. Впереди, у входной двери, слышались капризные выкрики женщины с портрета и увещевания Кричера, домового эльфа Блэков.

— Поганые предатели крови! Гони их, Кричер! Гони, пока ни одного в моём доме не останется!

— Облапали всё своими грязными руками. Но ничего-о, Госпожа, уйдут и Кричер всё это уберёт…

Даже с расстояния в несколько метров Том смог разглядеть её, Вальбургу Блэк, изрядно постаревшую, но всё такую же величественную. Он слышал, что к концу жизни та совсем сошла с ума, заперлась в доме и не общалась ни с кем, кроме своих племянниц, Беллатрисы и Нарциссы. А Андромеду, третью племянницу, и вовсе выжгла с семейного древа за связь с магглом. Но Том сомневался в её безумии, ведь лучше остальных знал, насколько радикальна Вальбурга была всю свою жизнь. В конце концов с ней он был знаком ещё со школьной скамьи. Сам он уже был отнюдь не таков, и прекрасно понимал, что поговорить ему с этой женщиной не о чем. Ценности, которые Том принял и демонстрировал, Леди Блэк были совсем не близки.

И всё же, он двинулся вперёд, чтобы появится в обзоре её обрамлённого посеребрённым деревом окна в мир живых.

— Не смей подходить к Госпоже, грязный полукровка! — воинственно заскрипел эльф, но был осажен шиканьем хозяйки с портрета. Домовик попеременно переводил взгляд с одного волшебника на другого долгих три секунды, и медленно отступил прочь.

— Твоё лицо знакомо мне. — обронила Вальбурга, осматривая Министра с ног до головы изучающе. С каждым мгновением её суровый взгляд светлел, узнавая давнего дорогого друга. Том склонил голову в кивке. — Где же ты взял его?

Гонт хмыкнул и взглянул в ответ. В глаза бросались седые пряди в окружении по-прежнему смоляных волос, и глубокие морщины на лбу и вокруг рта, будто эта женщина многие годы хмурилась и не имела ни единого повода улыбнуться. Портрет явно был завершён незадолго до смерти, а тогда сам Риддл уже был с десяток лет как мёртв, потому и запомнил её другой. К счастью взгляд её, острый и высокомерный, голубоглазый, остался таким же. И она, наверное, была единственным человеком, чьей поддержки Том желал по-настоящему. И от чьего совета не отказался бы даже сейчас.

— Родился с ним. — просто ответил Гонт, — Не узнаёшь меня, Вальбурга?

— Узнаю. — усмехнулась она. — Только вот совсем недавно ты выглядел иначе. Я не ожидала, что тебе захочется вернуть человеческое лицо после всего того, что ты сделал, чтобы от него избавиться.

У Тома по спине поползли мурашки. Волдеморт здесь был. Лично, собственной персоной. Гонт был так разочарован. Надеялся, совсем немного, что хоркрукс на месте, а Подражатель всё же окажется кем-то иным. К сожалению, все его размышления подтверждались одно за другим, и от того перестановка мебели в кабинете казалась ещё более тревожной. Что, если Волдеморт отыскал в сознании своего младшего двойника адрес? Лишь вопрос времени, когда кто-нибудь заявится в его дом, Пожиратели Смерти или Авроры.

И Том не мог перестать об этом думать. Он бродил по дому призраком среди ночи, проверял в сотый раз чары, ища лазейку в придуманных им самим заклинаниях. Сходил с ума от ощущения слежки даже на едине с собой. И наличие в доме живых не делало его участь легче: наоборот, и Ларс, и Кэсси, и эльфы точно так же незамеченными перемещались за дверьми, оставляя после себя лишь шорох и отзвук голоса, что очень нервировало. Ни к кому из них Том специально не лез, чтобы не давать повода для расспросов, но наблюдал, а иногда и вовсе посылал Нагайну. Полу-гоблин мало интересовал его, ведь он был верен и спокоен, а вот Кэсси — очень интересовала. Девчонка здоровались с Гонтом на завтраках, улыбалась ему и быстро расправлялась с едой прежде чем убежать в зельеварную. Она исправно делала свою работу, а после шла к эльфам, чтобы пообедать и поболтать. Если те были заняты, или она сама не имела нужного настроения, то, так же, как и Том, гуляла по бесконечным узким коридорам туда-сюда. Но чаще всего её можно было заметить с книгой — за неимением иных развлечений — во всё той же зельеварной, где она чувствовала себя уютнее всего. Это мог быть самоучитель жестокого языка, или сборник упражнений для контроля над собственным разумом, но чаще это было что-то более лёгкое и понятное ей, вроде сказок или книг с рецептами, которые она пробовала приготовить в котле в тот же день. Торчать на улице в такую холодину ей не нравилось явно, пусть теперь Поттер и имела средство, чтобы сбежать куда-нибудь. Но она никуда не уходила, ведь в доме было комфортно и спокойно. В доме было безопасно, путь и чувство это было иллюзорным. Том даже удивлялся, как фривольно она себя чувствовала, в отличие от первого дня тут. И как, в отличие от всё того же первого дня, тревожно ощущал себя он. В своём собственном доме, чёрт возьми. И когда Поттер пришла к нему одним более-менее свободным утром, его тревога взлетела буквально до небес.

— Мистер Гонт. Я могу воспользоваться вашей совой? — спросила девчонка с порога, ворвавшись в его кабинет за десяток минут до завтрака. Кэсси выглядела нетерпеливой и забавной со своей причёской из двух коротких хвостиков, торчащих за ушами. Она буквально перекатывалась с пятки на носок, ожидая ответа. В руке сжимала письмо в конверте из того набора, что отыскала в своём письменном столе.

Том оторвался от документов. Он, напротив, был мрачен, ведь совсем не выспался. Он хмурился и поджимал губы от головной боли, и постукивал по пергаменту кончиком пера, оставляя кляксы.

— Зачем? — безэмоционально спросил он.

— Я хочу отправить письмо Гарри.

— Вы не виделись меньше недели. — помрачнел Гонт.

— Да, но мне не терпится узнать, как она провела Рождество.

Гонт тут же подумал, что письмо могут перехватить. Он протянул руку и кивнул Поттер, чтобы та передала ему конверт. Теперь нахмурилась и она, и прижала пергаменты к себе, будто Том собирался насильно их отобрать. Министр лишь терпеливо вздохнул:

— Я просто взгляну.

Он понял, что что-то не так даже раньше, чем Поттер обдумала его ответ, а заняло это не больше секунды. Глаза девчонки забегали, а мысленный поток всколыхнулся и покрылся рябью паники, а после стих, закрытый слабеньким окклюментным щитом. Слабеньким, но без зрительного контакта Том не смог за него пробраться, а Кэс на него специально не смотрела. Она всё-таки сорвала с письма сургуч и протянула Гонту два листка.

— Это личное, вообще-то. — вредно заявила она. В сжатом кулаке ещё что-то осталось, но Том не разглядел, что. Он пробежал глазами по написанному. Почерк Поттер был крупным, размашистым и кривым, но слова оставались читаемыми, пусть некоторые буквы и сливались в одну.

— Какой кошмар. Профессора наверняка терпеть не могли твои конспекты.

— В свою защиту скажу, что в школе я старалась больше.

В письме не было ничего интересного или компрометирующего, лишь заверения о том, что всё в порядке и рассказы о скуке, работе и своих впечатлениях от похода в Гринготтс. От чего Поттер так нервничала было не ясно, но Том решил ей… довериться. Кэсси ни разу не подвела его намеренно, ни разу не разболтала никому об их взаимоотношениях и была с ним дружелюбна, как собака, которую бьют, а она продолжает верно любить хозяев. Гонт вернул листки, которые девушка сразу упрятала назад в конверт.

— А что в руке? — на последок уточнил Том и море в сознании девушки вновь забурлило.

— Печенье. — пожала она плечами. На лице её засияла улыбка, скрывающая нервозность, — Выпросила у Винки специально.

Мужчина кивнул в сторону клетки, где чистили пёрышки две птицы. Они как раз были сыты и спокойны, и не угрожали откусить чужачке пальцы.

— Возьми Пенни, чёрно-белую. Она более дружелюбна.

Кэс кивнула с благодарностью и пружинистым шагом пересекла кабинет. Остановилась у Тома за спиной, помахивая печеньем. Птицы оживились и потянулись ближе к дверце клетки, издавая любопытные пищащие звуки. А Поттер ворковала с ними в ответ, чтобы расположить к себе. Том постепенно расслабился и вернулся к бумагам. Ему нужно было дописать ещё кое-что перед началом рабочего дня, а он тут на свою занозу отвлекался, безобразие. Клетка отворилась с тихим щелчком. Пенумбра величаво перелезла с металлического края на предоставленное предплечье, сжимая руку огромными острыми когтями. Если бы не плотная ткань свитера, то могли остаться ранки. Кэсси говорила с Пенни шёпотом, и Гонт намеренно прислушивался. Поттер вручила письмо в одну лапу, а к другой привязала небольшой мешочек, трансфигурированный из носка.

— Письмо к Гарри Портман, а остальное в Гринготтс.

Том дёрнулся.

— Что в Гринготтс? — прошипел он угрюмо. Поттер солгала ему. Печенье… И что-то ещё было в её руке. Кэсси обернулась резко, удивлённо вскинув брови.

— А, да там несколько галлеонов. Я брала из маминого хранилища для одной… покупки. Решила вернуть, что осталось.

— Несколько галлеонов?

Девушка пожала плечами:

— Звучит глупо, я знаю. Но это ведь мамины деньги. Я хочу, чтобы у неё ещё что-то оставалось, иначе её ячейку закроют.

Гонт нахмурился, но не почувствовал лжи. Он разглядывал Поттер ещё некоторое время, недовольно перескакивая взглядом с рук на лицо. Разум Кэсси по-прежнему оставался закрыт. Этот жест с монетами вполне можно было объяснить очередной сентиментальной странностью, привязанностью к каким-то воспоминаниям. Этого Том не понимал, но он вообще мало что в этой женщине понимал, так что просто дал ей возможность этой странности последовать.

— Ладно. — мужчина выдохнул. Кэсси улыбнулась ему и позволила сове вылететь через окно в туманное Английское утро. Воцарилось молчание, прерываемое лишь дыханием и скрипом пера по бумаге.

— «Пенни» звучит мило. — внезапно подколола Поттер.

— Полное имя «Пенумбра».

Девушка фыркнула от смеха.

— Да, ну! А вторую сову как зовут?

Гонт оглянулся на неё, и щурился он уже совсем недовольно. Но Кэс это совсем не смутило: она продолжала ухмыляться.

— Нуар. — проворчал Том.

— Это… — она картинно задумалась и покивала, — так драматично.

В её тоне было столько веселья, что Том на миг почувствовал себя смущённым, и потому с усталой злобой отчеканил:

— Убирайся вон.

* * *

«Печенье! Совиное печенье и «пара галлеонов»! Лгунья. Грязная и противная. Невозможная дрянь…»

Том Гонт думал, что похоронит её в тот же миг, как увидит. Просто зароет на заднем дворе прямо под окнами её спальни за симпатичной, покрытой лёгким снежком, туей. И потому не шёл домой даже когда часы отбили последнюю секунду его рабочего дня. Поттер заслуживала наказания за то, что сделала, но для начала стоило узнать, как она это сделала, а для этого ей нужно оставаться живой и невредимой. Министр пенился, сжимал зубы до боли и намеренно не отрывал взгляда от списка требований от совета директоров Гринготтса. Он заставлял своё тело оставаться прижатым к креслу и отрезанным от мира письменным столом. Он точно знал, что если не переждёт эту волну гнева, то случится беда, последствия которой станут куда более разрушительными, чем спутанные планы в отношении вопроса с гоблинами.

Он решительно не понимал за что. За что она, Кэсси Поттер, так поступает с ним. За что судьба так поступает с ним, даря ему эту проклятую во всех смыслах девчонку. И другой вопрос: кто и когда успел её завербовать. Она, чёрт возьми, не выходила из дома без присмотра! Сигнальные чары ни разу не сообщили о том, что Кэсси покидала дом, а чужим вход в дом и подавно воспрещён. Поттер не имела средств связи, к ней не прилетали совы. Как кто-либо узнал о законопроекте? Да, Ларс упоминал его в беседе с домашними, но не посмел бы рассказать кому-то за пределами дома, как и остальные его жильцы, слишком преданные и умные для такой подлости. В конце концов все они были скованы одной цепью обетов, за нарушение которых каждого ждала смерть. Этим не была обременена только Кэсси, и братья Лоренсы, но те не имели никакого отношения к политике и не точили на современное Министерство зуб. Значит, Поттер додумалась до этого сама.

Возомнила себя хитрой, но прокололась на такой мелочи. Если бы Том уже не был на стороже, и не вслушивался в её болтовню с совами, то наверное и не понял. Он слишком к ней привязался и погрузился в мечту о верном напарнике подле себя. Но отдавал должное: почти получилось. Ей бы ещё немного осторожности. Больше пары вариантов развития событий девчонка не продумала явно, ведь в таком случае не посмела бы заявится к нему в кабинет одним днём-который-нельзя-называть.

Том вернулся домой ночью уже без желания запытать предательницу до безумия, но всё ещё с острой потребностью наказать её за этот гнусный и бесконечно глупый поступок. Он так и не поспал, слишком раздражённый, пусть тело и требовало отдыха. Тяжёлые веки упрямо не желали оставаться закрытыми, потому свой День Рождения Том встретил, разглядывая серебряный диск полной луны в окружении туманно-чернильных облаков. И именно поэтому следующим утром был взбешён как кот, глаженый против шерсти.

Как и в прошлый раз его оторвал от работы стук в дверь. И без того горячий поток магии, бурлящий под кожей чистым гневом, взметнулся, и Гонт едва не переломил пополам перо в своей руке, любимое, специально заточенное настолько, что им наверняка можно было убить человека ударом в сердце. Том, конечно, старался держаться от этой женщины подальше, но та сама пришла к нему, и над этой иронией следовало посмеяться. Упрямая девчонка Поттер постучала ещё раз, не услышав ответа. Пауза затягивалась пока Том раздумывал, стоит ли её прогнать или высказать всё, что он о ней думает прямо сейчас. И она, зараза, постучала снова, уже куда настойчивее.

— Войди. — хлёстко приказал Гонт.

— Здравствуй. — тихо сказала Кэсси, застыв на пороге. Её голос был несколько нерешительным.

Она мгновенно почувствовала чужое настроение, не пришлось даже прислушиваться к связи: напряжение было ясно, как день. От того Поттер немного растерялась и увела взгляд в сторону. Зрачки её скользили по тускло освещённому кабинету, рассматривая различные безделушки, украшавшие полки и стены. Ничего в этом месте не менялось, на первый взгляд, но Кэсси заметила новое: шар, видимый за не до конца запертой дверью лаборатории, светящийся нежным голубым и до боли знакомый. В той комнате Кэсси ни разу не была, и внезапно остро захотела туда зайти и прочесть этикетку на подставке, ведь это предсказание явно было тем самым из Отдела Тайн.

— Тебе что-то нужно? — спросил Министр звеняще. Он вцепился в её лицо взглядом, точно зная, на что девушка смотрит. И демонстративно захлопнул эту дверь с грохотом. Поттер вздрогнула, и Том был этому рад. Он не понимал, как ей хватает наглости делать вид, что ничего не произошло.

— Да. — Кэсси подкралась к столу. Теперь она была взволнована, заламывала пальцы и смотрела Гонту куда-то в переносицу, — Я бы хотела, чтобы ты пришёл сегодня на ужин. Со мной, — сказала она и улыбнулась как-то застенчиво и слегка подбадривающе — то ли себе, то ли злому с утра пораньше Министру.

И в этот миг Том почувствовал, как его затапливает яд. Его губы дёрнулись и разъехались в уничижительной ухмылке. Похоже, Поттер решила его добить. А Гонт решил, что, судя по всему, она ещё и захотела самостоятельно напроситься на наказание. Мужчина слегка наклонил голову набок, не сводя взгляда с её лица.

— И что мы празднуем? — вкрадчиво уточнил он. Тон был откровенно угрожающим. Улыбка застыла на лице девушки, все краски схлынули с лица.

— Я уверена, ты и сам это знаешь… — протянула Кэсси. Гонт откинулся на спинку кресла намеренно небрежным жестом. Улыбка его ощущалась острой, как бритва, а взгляд до мурашек ледяным.

— Итак, Винки рассказала тебе о моем Дне Рождения, — пробормотал он низким и опасным мурлыканьем. — И ты решила что? Устроить праздник?

— Я сама её спросила! — возразила Кэсси, защищая подругу. — Я предлагаю только ужин, вот и все.

— И почему я должен соглашаться участвовать в твоей маленькой вечеринке, позволь спросить?

Поттер чувствовала себя униженной и смущённой. У неё по спине бежал холодок осознания, что эта реакция и была целью. Гонт снова отыгрывался, и Кэсси догадывалась, за что. И задавалась вопросом, почему же она ещё цела. Тело Поттер покрылось мурашками от испуга.

— Просто ответь «да» или «нет». — негромко попросила она, не чувствуя в себе сил на игры.

Гонт мрачно хмыкнул, явно наслаждаясь этим страхом, ясно видимым в широких зрачках. Поттер с трудом сдерживала дрожь и заставляла своё лицо оставаться спокойным, и Том чувствовал, как узел удовольствия завязывается в его животе. Правильно, бойся меня. Он наклонился вперёд, упёршись локтями в стол, с хитрым блеском в глазах.

— А теперь ты отдаёшь мне приказы, — протянул Гонт, и в его тоне прозвучала насмешка. — Довольно смело. — Он на мгновение замолчал, не сводя с девушки препарирующего взгляда. А затем издал мягкий вздох. — Но раз уж ты так любезно спросила, пожалуй, я скажу… Нет.

Кэсси даже открыла рот от возмущения. Она так надеялась на согласие, что так пересилила себя, чтобы просто прийти и спросить. Такой издевательский ответ — удар по самооценке. Но Кэсси подумала, что готова это принять. Гордо вздёрнула подбородок:

— Очень жаль, — ответила она, в бессилии сжимая руки в кулаки.

И, что удивительно, Гонт позволил ей неосмотрительно развернуться к себе спиной и выскочить из кабинета прочь невредимой.

* * *

Гонт всё знал. Кэс осознала это так чётко, что на мгновение почувствовала слабость в ногах. Мужчина часто бывал раздражён, иногда — груб, но в тот момент в кабинете он выглядел так, будто переполнен ненавистью. Кэсси до сих пор чувствовала эту обжигающую ярость с того конца их уз. Ярость на неё. И она чувствовала колючие иглы страха, ползущие под кожей. Почему он не ругался? Почему вообще ничего об этом не сказал? Готовил месть?

Кэсси сидела на кухне, согнувшись и вцепившись руками в волосы, и тревожилась так сильно, что едва заставляла себя дышать. Рядом суетились эльфы, а Винки пыталась допросить волшебницу, что произошло. Поттер не отвечала ей, разум её был слишком занят попытками продумать, что же будет дальше. Ей очень хотелось сбежать, но Поттер знала, что смысла в этом не много. Даже сумей она переместиться достаточно далеко, даже сумей она передвигаться, заметая следы, а связь подскажет Тому, где искать. Но хуже будет, если не он найдёт её, а Заклинатель. Возможно, что Кэсси и на помощь не успеет позвать.

— Мисс Поттер, прошу вас, выпейте! — причитала Винки, трепля девушку по плечу. Та подняла голову, учуяв запах успокоительного. И сделала глоток из склянки с зельем. Долгие минуты протекали в тишине, пока оно наконец не начало действовать. Напряжение в плечах начало сходить, в груди пекло уже не так сильно. Но предчувствие беды никуда не делось, ведь разум, в отличие от тела, не так легко обмануть.

Ну, решила Кэсси, если суждено получить по шапке, то это будет хотя бы заслуженно. Если Гонт ничего не сделает, она будет удивлена больше. Или не будет. Даже в такой злобе, как сегодня, он нашёл силы не ругаться и быть более-менее вежливым. Удивительный человек, вот бы каждому его силу воли. На ужин прийти отказался… Кэсси была расстроена, ведь действительно хотела сделать что-то хорошее для него, и всё ещё хочет. В любом случае, можно не уточнять, чьего авторства еда лежит на его тарелке, верно? И подарок можно иным способом передать. Возможно, что после всего этого он будет уже не так зол, верно?

Уже несколько часов спустя, после очередного сеанса зельеварения, Кэсси, напичканная успокоительным и рюмкой настойки из малины на спирту, творила чудеса на кухне. Времени было предостаточно на всё, что она планировала, пусть ей и понадобились лишние полчаса на то, чтобы вспомнить некоторые чары для управления домом. Младшие эльфы встревоженно пищали вокруг, потому что их отстранили от готовки на целый день.

— Мисс, мы можем помочь вам! — повторяли они наперебой, хватая себя за фартуки и за кончики ушей.

— Это не работа для хозяйки! — утверждал Гаррен, но не очень уверенно, ведь Кэсси и раньше постоянно находила себе занятие на кухне в виде нарезки овощей и перемешивания салатов.

— Позвольте, мисс Поттер! — и Кэсси раздавала им команды, чтобы ребята совсем не сошли с ума от такого ужасного нарушения субординации.

Пока бедные эльфы волновались и заламывали руки, Винки сидела в углу на своём «троне», чтобы не мешать, и громко хохотала над их суетой. Настроение поднималось с каждой минутой и с каждым новым блюдом. Это было почти так же увлекательно, как приготовление зелий. Менее вредно для волос и кожи, но весело и вкусно, в итоге. Кэсси редко пользовалась этой возможностью создавать блюда самой. В школе ей этого не требовалось, а у Мадам Оушен Кэс ограничивалась чем-то лёгким и быстрым в приготовлении типа яичниц и бутербродов. Разве что только для Лавгудов она старалась, когда жила в их доме. Готовить умела, ведь её учила Петуния, которая при всём своём дурном характере оставалась отличной домохозяйкой. Грубо и снисходительно, но она учила, и Кэсси помогала тётке на кухне. Пусть для Дурслей кашеварить Кэс никогда не нравилось, но даже спустя столько лет все уроки всплывали в голове сами собой.

* * *

Когда Кэсси повернулась, чтобы уйти, Гонт смотрел ей вслед с небрежным выражением лица, его взгляд скользил по девичьей фигуре жаром. Но, несмотря на притворное безразличие, разум был занят обработкой её реакции. Том чувствовал разочарование и панику, исходящие от неё, и которые она пыталась скрыть. Когда дверь за ней закрылась, Министр откинулся на спинку кресла, беззвучно постукивая пальцами по подлокотникам, на мгновение погрузившись в свои мысли. Такой сладкий ужас. Затем, пренебрежительно махнув рукой, он вернулся к своей работе и продолжил писать ответ чёртовым гоблинам уже новым, таким же хорошим, пером в замен прошлого, которое таки сломалось под рукой, из целой коллекции, упрятанной в ящик стола. И не мог сдержать довольную ухмылку.

Но мысли возвращались к Поттер весь день, чем бы Том ни был занят, дома или в своём офисе в Министерстве. Он не мог избавиться от образа её расстроенного лица, выражение на котором мгновенно спустилось с надежды до понимания и разочарования. Его беспокоило, как эта девушка, казалось, проникла ему под кожу. Сама мысль о том, чтобы обидеть её, колола где-то в области сердца, а Том раньше был уверен, что у него этого бесполезного органа просто-напросто нет. Он не мог понять, почему она вообще пыталась уговорить его посетить это маленькое мероприятие. Заглаживала вину? Хотела задобрить? Наверняка. Поняла, что Том разозлиться, если узнает, что это именно она разболтала гоблинам о законопроекте. Такая наивность выглядела почти забавно.

Ужин на День Рождения. Какая наглость. Никто не знал об этом дне, кроме одной любопытной домовушки и старика-Дамблдора. Даже журналистам не известно, в какой день был рождён Том Гонт, лишь месяц и год. Он не признал свой День Рождения, совсем не считал эту дату важной и презирал её, как день самой выдающейся слабости. В конце концов тогда же умерла и его бесполезная глупая мать. Он выпивал стакан виски премиум-класса каждый год 29 мая, когда был освобождён из тюрьмы в дневнике Тома Риддла, но в свой настоящий День Рождения предпочитал вообще ничего не делать. А Кэсси решилась, потому что ей, как и каждому человеку на свете, было что-то нужно от него. Когда солнце медленно опустилось к горизонту, отбрасывая золотые лучи послеполуденного света на окна Министерства, Том поймал себя на том, что постоянно поглядывает на часы, наблюдая, как текут минуты. Он сказал себе, что это всего лишь любопытство, желание узнать, что замышляет эта сумасшедшая девчонка.

В этот раз задержаться на работе не нашёл сил, вернулся и сразу направился на кухню. Туда его привела связь, а также воспоминание о том, что Кэсси находила утешение в компании эльфов. Да и сама она была как эльфийка: низкая, спонтанная, шумная. Полная противоположность Гонту, насколько он мог судить. Да и нормальным женщинам, которые окружали Министра. Аристократки держались кротко, но гордо, в то время как проста́чки пытались что-то доказать и чего-то добиться. А Кэсси, казалось, на самом деле не хотела ничего, кроме своих иллюзорных мечтаний о Мастерстве в Зельеварении. Она шла к этой цели по настроению, а не целенаправленно, не думала о планах постоянно, как это делал Том. Она просто жила здесь и сейчас, поддаваясь спонтанным желаниям, таким как выпить яд в минуту отчаяния или приготовить ужин для своего… работодателя? Родственной души? Он и сам затруднялся в определении.

Том в недоумении остановился у двери на кухню, из-за которой доносились звуки суеты и весёлых разговоров вперемешку со стуком металлических инструментов о посуду, а запах еды был настолько умопомрачительным, что его насыщенность вызвала у Тома головокружение. Желудок сжался от голода, ведь Том совсем забыл поесть подобно всё той же Поттер. В щель незапертой двери он наблюдал упорядоченный хаос: эльфы бегали вокруг, нарезая овощи, помешивая что-то в кастрюле и выполняя сотню других задач, направляемые голосом одной ведьмы, которая стояла в центре, колдуя и улыбаясь своим подчинённым. Она руководила действом с удивительной властью и чувствовала себя как дома среди всего этого, отдавая инструкции с уверенностью и точностью. Сцена была настолько абсурдно бытовой и… нормальной, резко контрастирующей с тем кошмаром, который Тому приходилось переживать каждый день на работе. И беспорядок, который он наблюдал здесь нравился ему куда больше. Её непринуждённость казалась ему странной, заставляя чувствовать себя почти… дезориентированным. Том слегка покачал головой, пытаясь прояснить свои мысли, наблюдая за женщиной со смесью раздражения и восхищения внутри.

Дверь медленно открылась шире, и эльфы и Кэсси, наконец, заметили его. Хаос на кухне мгновенно замер, а звуки голосов стихли. Всё, что оставалось, это что-то шипящее на сковороде и бульон, бурлящий в маленькой кастрюле. Эльфы выглядели так, будто их поймали на чем-то незаконном, и глаза Кэсси расширились от удивления. Она была покрыта мукой, на щеке полоска ягодного джема, а на поясе повязан фартук, испачканный овощным соком и маслом. И откуда только это взялось у эльфов? В доме была униформа только для существ размером с домовика. Пауза затянулась, суп постепенно выкипал. Винки медленно поднялась со своего места и помешала его. Именно это привело остальных эльфов в движение. Под прохладным взглядом Гонта они продолжили выполнять свои задачи, но уже куда медленнее, будто боялись раздразнить хищного зверя. Кэсси тоже встряхнулась: нельзя демонстрировать страх! В ней ещё жила надежда, что Министр спустит всё на тормозах.

Поттер сделала решительный шаг к Тому.

— Вытри это, — спокойно сказал Гонт, указывая на её испачканную щеку. Кэсси отвела взгляд и быстро стёрла джем рукой.

— Тебе что-то нужно? — выпалила Кэсси, глядя на Тома с подозрением. Поджилки тряслись, и Том отлично улавливал эту дрожь.

— Да, — просто ответил он, — мне нужен ужин.

Его взгляд ненадолго задержался на домовиках, прежде чем вернуться к Кэсси, с намёком на любопытство.

— Ты же сказал, что не придёшь. — нахмурилась Поттер. Том возразил:

— Это не значит, что я совсем не захочу есть.

Кэсси выдохнула. Она ожидала резкого ответа, язвительного замечания или насмешливой ухмылки, как утром, но его ответ был холодным и спокойным, как будто они обсуждали погоду.

— Ещё ничего не готово, — ответила Кэс нервно, — Нам понадобится минут сорок, чтобы закончить.

— Отлично. — кивнул Том, — Надеюсь, ты успеешь привести себя в порядок за это время.

На мгновение молчание заполнило кухню, а потом Кэсси издала изумлённое мычание. «О… О, черт возьми!», осознала Кэсси. Том не просто был голоден, он сказал, что хочет видеть Поттер рядом с собой за ужином. Сказал как всегда завуалированно с намёком, но как только Кэсси поняла смысл его фразы, её сердце забилось быстрее, и уже не от испуга. Он согласился прийти на чёртов ужин! Он передумал! И, возможно, именно там он и устроит показательное наказание, но Кэсси была готова на этот риск, если только ужин не закончится Круциатусом для неё.

Не теряя времени, Том вышел за дверь и направился в свою спальню. Собирался приодеться во что-то более… праздничное? В конце концов, у него День Рождения. Да и девчонка наверняка придумала что-то ещё. Он быстро сложил два и два: поход в Гринготтс за остатками денег, покупку в антикварном магазине и настойчивую просьбу прийти на ужин. Поттер была потеряна, восхищена и близка к влюблённости, потому Том ожидал получить какую-то дорогую и бесполезную безделушку, за которую девушка будет ждать искренней благодарности и решения не казнить её за предательство. Если это так, то Том с радостью выскажет, что думает обо всем этом: о ней, её глупых поступках, надеждах и отвратительных подарках на отвратительные праздники, о которых никто не просил. Раздражение требовало выхода.

Кэс застыла посреди кухни ошеломлённая, разум метался. Она так и продолжала бы пялиться в закрытую дверь, если бы Винки не подала голос.

— Мисс Кэсси, суп! — пропищала она, указывая на кастрюлю над огнём.

— Ох, да! — девушка сняла тыквенный суп с огня. Предстояло ещё взбить его в пюре. Он явно был готов, а вот Кэсси — нет. Вместо того, чтобы что-либо предпринять, она застыла на месте, растерянная и беспомощная, как лабораторный хомяк на вибрационной стойке.

— Мы закончим, мисс Поттер. Идите умойтесь. — Винки успокоила её улыбкой. Вот уж кто был действительно рад, что два волшебника активно друг с другом взаимодействуют. Жаль, что она не понимала, насколько всё это фальшиво. Кэсси, вырвавшаяся из своих мыслей настойчивостью домовушки, кивнула.

— Да, я пойду. — пробормотала она, оглядывая кухню, полную беспорядка из ингредиентов, кастрюль, тарелок и ложек. — Спасибо.

Вечер за окнами медленно темнел, тучи пролились на землю дождём, что усиливало неистовство мыслей Кэсси. Она скептично осматривала единственную нарядную вещь в своём скудном гардеробе и понимала, что очень не хочет пятнать воспоминания об этом нежно-голубое платье руганью, а в том, что Гонт будет ругаться она совсем не сомневалась. Платье подружки невесты со свадьбы Луны Лавгуд-Скамандер. Нежное, светло-голубое, по щиколотки и с закрытыми объёмными рукавами. Голубой был любимым цветом Луны, цветом её глаз и факультета. Цветом её семьи, принадлежность к которой невеста хотела продемонстрировать в нарядах своих друзей. Воспоминания о том дне были одними из самых ярких и тёплых в жизни Кэсси. И… они успокоили её. Так что она всё же решила надеть это платье.

* * *

В тёплый августовский вечер, полный жаркого воздуха и запаха трав, на поляне в самом центре Уистманского леса случился праздник. Звёзды собрались над головой в созвездие Весов, чтобы осветить путь двум крайне необычным душам. Это было событие, которого с нетерпением ждали все, кто знал и любил этих людей, чьи сердца были наполнены добротой, любопытством и бесконечной любовью к миру и друг другу. Гостей собралось не много, но в вечерней тиши и они создавали прилично шума. В основном родственники, конечно, ведь ребята огромного количества друзей и не имели. От Луны был только отец и пара друзей, а вот от Рольфа вся его невероятно интересная родня, от прадеда и до кузенов, а так же несколько школьных приятелей.

Все строго соблюдали цветовую гаму: голубое и зелёное, два цвета, которые нравились молодожёнам больше всех. Мантии разного кроя, усыпанные цветами и вышивкой с магическими существами, высокие колпаки, которыми гости задевали деревья и общая взбудораженная атмосфера создавали невероятное чувство важности всего происходящего. Подготовка к торжеству началась задолго до него самого. Луна, как всегда, была полна необычных идей: она хотела, чтобы свадьба отражала их с Рольфом любовь к природе и магии. Вместо традиционных цветов повсюду расцвели редкие волшебные растения — светящиеся лунные орхидеи и хрупкие серебристые папоротники. Деревья были увешаны лентами и бело-голубыми тканями. Отдающие золотом фонарики придавали пространству уют, подсвечивая траву и листья жёлтым. Гости получили приглашения, написанные серебряными чернилами на пергаменте с изображением летящих нимф. Столики с едой венчали статуэтки с лебедями и всё теми же нимфами. Большая площадка для танцев была укрыта под шатром из полу-прозрачной ткани, под сводом которого перемещались зачарованные светлячки. За звуковое сопровождение отвечали, верьте или нет, Дербийские пикси, более разумные родственники Корнуэльских, и большие любители музыкальных инструментов. Кэсси точно знала, чья это идея: Мистер Лавгуд знал одного путешественника, который водил дружбу с этими маленькими краснокожими существами, и с радостью попросил их выступить на торжестве.

Последние гости наконец собрались: друзья Рольфа принесли с собой корзины с домашней выпечкой и салатами для банкета; Невилл Лонгботтом привёз редкие травы для украшения стола; Мистер Лавгуд настраивал пикси на весёлую атмосферу и угощал существ припасённым специально для них тортом со сливками и червяками. Пожилой Ньют Скамандер, дедушка, пришёл в своём лучшем плаще, держа под мышкой маленького гиппогрифа, которого собирался подарить молодожёнам в дань семейной традиции, в компании своего брата, такого же старого, Тесеуса. Их жены, старушки, шептались у фонтана из шоколадных лягушек с родителями Рольфа, Яссоном и Салли Скамандер. Кэсси от себя добавила увеселительного в пунш под задорный хохот Салли.

Поттер прогуливалась по поляне, разглядывая всю эту красоту и суету с неподдельным восторгом и то и дело встречала друзей Рольфа, вежливо здоровающихся с единственной на празднике подружкой невесты. Она же в свою очередь искала своего сегодняшнего спутника, Невилла, который явно прятался где-то за деревьями, не привыкший к такой толпе народу. Кэсси пыталась разглядеть между ветками голубой фрак, идеально подходящий её собственному голубому платью с серебряными звёздочками на месте пуговиц. Казалось, что друг бегал от Кэсси кругами, ведь в какой-то момент, заново обходя поляну, девушка заметила его в компании Порпентины Скамандер и Куинни Ковальски, пытавшихся напоить Невилла лишней порцией пунша, чтобы тот перестал так угрюмо на всех смотреть.

— Братец, расслабься! — Поттер подлетела к другу со спины, изрядно напугав его под смешки старушек, и обняла его за плечи, едва до них дотянувшись. Невилл был высоким и девушке пришлось встать на цыпочки, чтобы потягать приунывшего парня за уши. — У нас же праздник. Тут никто тебя не съест!

— Да, я знаю. Просто… — пробубнил он в ответ, поджал губы. Парень никак не мог привыкнуть ко вниманию, но это пока, думала Кэсси. Она тоже такое не очень любила, но могла расслабиться, чтобы не портить подруге праздник.

— Мы никого не хороним, Вилл, так что улыбнись. Представь, что все здесь в шляпах как у бабушки Августы! — зашептала Кэсси другу на ухо. Невилл рассмеялся, раскраснелся и принялся оглядываться в поисках Луны, ведь до начала церемонии оставались считанные минуты.

Вот её заметить было легко: наряд невесты оказался невероятно неожиданным наверное для всех, кроме отца и друзей. Выбор платья для Луны был настоящим приключением. Она отказалась от классических фасонов и остановилась на воздушном наряде из тончайшего шёлка цвета лунного света — почти прозрачного, с вышивкой из серебристых нитей, напоминающей мерцающие звёзды. Платье казалось живым: при каждом движении оно переливалось и искрилось всеми цветами радуги как нефтяное пятно, но выглядело это так прекрасно, что аж завидно. Она сама его сшила, не доверяя ни единому портному на свете, и Кэсси могла с точностью утверждать, что полгода работы стоили того на все сто процентов. Голову Луны венчала тиара с серебрянным рогом единорога, доставшемся ей от одного из подопечных после линьки.

Рольф стоял у столика-алтаря с белой скатертью и парой свечей, в простом костюме цвета тёмного леса, его глаза светились таким волнением, что парня даже становилось жалко. Он так долго этого ждал! Суетился, покупал кольцо, доверив выбор лучшей подруге своей невесты, и Кэсси старалась не подвести парня, ведь того явно хватил бы удар в случае, если кольцо не понравится Луне. Это и звучало как бред: Луне нравилось всё, что Рольф мог ей дать. Когда она, под руку с отцом, вышла из лесной чащи к алтарю по дорожке из лепестков лунных цветов, время будто замерло. Рольф был так шокирован её невероятным нарядом, что не мог поднять челюсть с пола аж до тех пор, пока Тесеус, самый старший в семье, которому предстояло благословить младших, не прокашлялся и не хлопнул внука по плечу.

Обмен клятвами показался Кэсси самым трогательным зрелищем на свете: у Рольфа подгибались колени, срывался голос во время речи, и тряслись руки. Он едва не уронил кольцо в попытке нацепить его на палец невесты, а она, добрая душа, смеялась над ним и глядела с такой нежностью, что концентрат этого чувства можно было бы добавлять в чай вместо сахара. У неё проблем с кольцом не случилось, как и с поцелуем у всех на глазах. Поттер завопила от радости вместе с остальными гостями, а Невилл зарделся, как заря и не мог сдержать улыбки.

Танец молодых наоборот оказался странным и неожиданным, как и всё, что было связано с Луной Лавгуд. Девушка оставалась собой: необычно двигалась, подстраивая традиционный вальс под себя, а Рольф подхватывал это чудесатое настроение, веселя народ неловкими попытками повторить за своей женой. Музыка звучала мягко и волшебно, в воздухе витал аромат свежесобранных трав и сладких ягод. Светлячки раскачивались в такт скрипке, от чего тени танцевали на стволах деревьев и невесомых стенках шатра. Сказка наяву, где каждый гость почувствовал себя частью чего-то по-настоящему волшебного.

Когда музыка зазвучала чуть громче, и первые аккорды весёлой мелодии заполнили лес, Кэсси не удержалась — схватила Невилла за руку и потянула его на танцпол, который был выложен мягким мхом и усыпан лепестками роз.

— С-стой! — пытался возразить Невилл, но было поздно, ведь ребята уже очутились в окружении других танцующих пар. Скромная толпа танцующих покачнулась хороводом, увлекая друзей в ритм танца, как волной.

Люди кружились и менялись местами, ломая классические движения свинга на свой манер, и постепенно каждый расслабился от веселья и неловких столкновений с соседями. А музыканты лишь усиливали скорость мелодии, хохоча над людишками, которым не удаётся перебирать ногами быстрее. Невилл качал головой, дёргал плечами в такт и переставлял ноги с места на место, отпустив свою обычную застенчивость. Рядом точно так же задорно двигались молодожёны, занятые по большей части друг другом, а не гостями. Кэсси качала бёдрами и размахивала руками и волосами, чем очень смешила своего партнёра. Виолончель и трубы делали танец лёгким и задорным, и для ребят он ощущался как игра двух старых друзей, которые знают друг друга с детства и могут понять без слов.

* * *

Кэсси стояла перед зеркалом, разглядывая уже чистое лицо и вымытые от муки волосы с нервозностью во взгляде. Рыжие волосы отросли и почти касались плеч. На шее блестел артефакт-цепочка, в котором хранился осколок души. Сорок минут быстро подошли к концу. Она направилась в столовую, в которой волшебников уже ждали плоды её труда: две тарелки с тыквенным крем-супом и домашний хлеб по особому рецепту Петунии. А на кухне ждала запечёная рыба, и фирменное блюдо Кэсси, которое она подсмотрела у Августы Лонгботтом — шарлотка с ягодным джемом и сливочным кремом. Для одного ужина этого много, конечно, но это значит, что хватит и остальным. Эльфы заслуживали попробовать еду, которую готовили не они. Да и Ларс, запершийся в своей гоблинской норе не мог продолжать питаться одними бутербродами.

Кэсси села на свой стул и принялась ждать, нервно теребя небольшую узкую коробочку на коленях нежного лёгкого платья. Что-то двигалось внутри коробки, реагируя на магию, вспыхивающую на поверхности кожи от нервного возбуждения. В груди нарастало напряжение. Ошейник впитал в себя бурлящую внутри силу и нагрелся. Кэс боролась с желанием почесать кожу рядом с ним, которая зудела от предчувствия беды. По спине, едва спрятанной тонкой голубой тканью, маршировали мурашки.

Столовая выглядела очень красиво этим вечером. Шторы были подпоясаны серебряными держателями, окна блестели от дождевых капель, полумрак создавал уют. Винки явно старалась для своих хозяев, украшая стены и окна пучками из ромашек и розовых гвоздик. Иногда Кэсси удивлялась, как этой престарелой домовушке хватает наглости делать такие откровенные намёки. Цветы стояли и в вазах на тумбах у двери, и даже стол украшал букет из белых роз. Таких же, которыми был усыпан пол ритуального зала в день Плетения Душ. А Поттер сидела в платье подружки невесты, и слушала как за высокими окнами комнаты разносится шум новогоднего шторма. Основной свет был выключен, лишь бра на стенах и свечи в тонких высоких подсвечниках сияли, рассеивая тьму. Хотелось сбежать раньше, чем явится Министр и тоже осознает всю иронию момента. Неприятно было до тошноты, будто присутствие здесь обязывало их к чему-то, и это уж точно не ссора по поводу сраного законопроекта и сомнительных решений некой Кассии Поттер.

Внезапно из коридора эхом раздались шаги, приближающиеся к столовой, и сердце Поттер подскочило ухнуло в пятки. Том появился в дверях, и его властное присутствие заполнило комнату взбудораженной силой. Чёрные волосы были уложены аккуратно, обрамляя резкие, угловатые черты лица. Тёмные глаза ничего не выражали, но Кэсси точно чувствовала тлеющий в душе этого мужчины гнев. Его рубиновые радужки сразу же остановились на девушке, оценивая вид с любопытством. Он подошёл ближе, и стук каблуков туфель эхом разнёсся по комнате.

— Это лучше всего того, что ты носишь обычно. — заметил Гонт скучающе, явно с намерением задеть, — Возможно тебе стоит носить только это?

Румянец вспыхнул на щеках девушки, но не смущённый, а разъярённый. Вот гад! Мудак в чёрном атласном костюме! Конечно, с его-то перспективы всё её имущество — мусор. Осознавал ли он вообще, какое впечатление он производит своими словами? Кэсси кипела, но всё равно старалась сохранять на лице спокойствие, зная, как её эмоции раззадоривают этого парня.

— Это грубо, Мистер Гонт. — напряжённо сообщила она. Тот усмехнулся совсем противно:

— Грубо — продавать мои секреты. — зашипел он с нежным бешенством. Девушка невольно охнула. Она с затаённым испугом наблюдала, как Министр занимает своё место и вглядывается в содержимое тарелки.

Он этого не понимал: так стараться ради кого-то. У девчонки была цель, очевидная, но всё же. Она полдня провела за готовкой и ради чего? Накормить всех в доме? Продемонстрировать что-то? «Путь к сердцу человека лежит через желудок» и прочая ерунда? Том раздражённо поджал губы.

— Это ведь не всё, верно? Я видел куда больше. — сказал он с непонятным намёком, и Кэсси решила просто сделать вид, что не опасается прямо сейчас даже рот открыть:

— Да. Я хотела, чтобы хватило и эльфам, ведь они мне помогали.

Том откинулся на спинку стула, глядя на неё с холодным презрением.

— Как альтруистично. — сказал он с сарказмом в голосе: — В самом деле, кормим эльфов. — Он на мгновение замолчал, а после усмехнулся, — Еда за хорошую работу?

Поттер смутилась. Она совсем не хотела, чтобы это выглядело как расточительство, расизм, или что ещё там Гонт себе надумал. Так унизительно было слушать, как тебя тычут носом в такую мелочь просто чтобы отвести душу.

— Я просто хотела, чтобы они тоже попробовали мои любимые блюда. — это звучало как оправдание, но Кэсси действительно имела это в виду. Гонт протянул с сарказмом:

— Как мило. Твои любимые блюда… — его взгляд, казалось, прожигал дырку у Поттер на лбу.

— Не отравлено. Попробуй. — Кэсси сменила тему в попытке устоять под натиском чужого дурного характера. Она уже даже подумывала попросить его высказать как есть, а не топить её понемногу, выводя из себя и растаптывая самолюбие. Девушка тоже демонстративно зачерпнула суп и запихнула ложку в рот, отказываясь играть в эту игру. Прошло меньше десяти минут с начала ужина, а она уже хотела уйти и забрать подарок с собой. Взгляд Тома следил за её каждым движением. Мужчина не притронулся к еде, откинулся на спинку стула и скрестил руки на груди.

— Немного импульсивно, — прокомментировал он насмешливым тоном, — Ты всегда так спешишь, когда ешь?

Он знал, что ей некомфортно, знал, что Поттер нервничает, и намеренно дразнил, наслаждаясь тем, как она извивается под его взглядом, разделывающим её как рыбу на уху. Кэсси таки покраснела.

— Да. И я советую тебе поторопиться. Остынет ведь. — злобно сказала она после того как проглотила еду. Получилось с трудом, из-за обиды кусок в горло не лез. Даже любимое вызывало у неё тошноту, когда Том искал повод для ссоры.

— О, правда? — протянул он. — Ты сейчас даёшь мне совет? — Том подался вперёд на стуле, его глаза блестели от удовольствия, ведь он видел, что даже такие мелочные претензии врезаются девчонке в мозг и заставляют сомневаться в себе. Лёгкая месть, на его взгляд, но зато какой эффект: Поттер отчаянно борется с желанием запустить тарелкой с супом в своего собеседника, — Как смело.

Поттер сделала медленный вдох, заставляя себя сохранять спокойствие.

— Час назад ты сказал, что голоден, — холодно ответила она. Губы девчонки дрожали, агрессия прорывалась наружу оскалом, — Если нет, возможно, тебе стоит уйти из-за стола.

Том тихо фыркнул елейно:

— И пропустить эту увлекательную беседу?

И тогда Кэсси решила просто игнорировать его. Сделать равнодушное лицо и отстраниться, чтобы не реагировать на подначки. На Гонта она больше не смотрела, на наблюдала за переливами света на ткани своего платья. Даже не ела: боялась, что её просто стошнит, а доставлять Гонту такое удовольствие она не собиралась точно.

— Знаешь, это не совсем вежливо. — спустя время Том вновь привлёк её внимание, разгадавший нехитрый план, — После всего, что ты сделала, ты должна быть внимательна, когда я говорю с тобой. — предупредил он шелковисто. Голос звучал мягким, но Поттер прекрасно знала, что Гонт раздражён её молчанием. Этот тон означал, что его терпение подходит к концу, но девушка не собиралась упрощать мужчине жизнь или позволять развлекаться за свой счёт.

Том принялся лениво копаться в ягодном пироге, превращая тесто и джем в красно-бежевую кашу, так напоминающую чьи-то останки, перемазанные кровью. Гонт почти шипел:

— Если тебе нечего сказать, то я тебя не держу, дорогая.

Кэсси сцепила зубы, чтобы не послать его куда подальше в слух, ведь гад испортил ей весь аппетит и вечер в придачу. Лучше бы пытал заклинанием, чем мучил вот так, добиваясь смущения и чувства вины, обижая словами. Но барьер на сознании Поттер сняла, давая приставучему мужчине услышать эти три направляющих слова. Сообщение мгновенно вплыло Гонту в уши и лицо его стало совсем каменным, зверским от гнева. Раздражение Тома выплеснулось наружу, и его холодное и расчётливое поведение сменилось всё возрастающим возбуждением. Гонт сжал челюсти, глаза сузились. Обычный спокойный фасад его человеческой маски трещал по швам. Даже на самых назойливых, жалких и незаслуженно высокомерных людей вокруг него он так не реагировал, не срывался на предателей. Ярость обжигала изнутри, затрудняя дыхание. Он надеялся, что Кэсси больше ничего глупого не выкинет, а будет сидеть тихо, как мышь, иначе Том не может поручиться за себя. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, но гнев продолжал нарастать. Он не мог вспомнить, когда в последний раз кто-то заставлял его чувствовать себя таким образом, и это сводило с ума. Остановить эту лавину казалось невозможным.

Кэсси потрясённо вздрогнула, почувствовав, как воздух в столовой нагрелся. Чуждая, неконтролируемая магия, кружащаяся вокруг, заставляла волоски на теле вставать дыбом. Поттер не смела смотреть Тому в глаза, её взгляд задерживался на его черных кудрях, которые слегка колыхались, словно на ветру. В своём горячем гневе Гонт излучал грубую, первобытную силу, которая, казалось, потрескивала и танцевала вокруг него палеолитической ритуальной пляской. Он весь дрожал от напряжения. Резко прижал ладони к глазам и закрыл глаза, словно от боли. В комнате повисла гробовая тишина, прерываемая лишь рёвом энергии.

И тут голос Кэсси заставил Том дёрнуться как от лёгкого пыточного. Он недоверчиво поднял глаза.

— Я видела такую интересную лавку в Косом Переулке. Магазин розыгрышей Уизли на углу третьей и шестой. Звучит несерьёзно, но у них полно любопытных изобретений. Они наверняка могут сослужить хорошую службу Министерству… — она говорила негромко и медленно, будто продолжала прерванную беседу, — … А потом Гарри увидела эту бумажную птичку, и я просто не могла перестать хохотать, серьёзно. Они зачаровали её как волшебное зеркало. А я купила пачку жвачек для окрашивания волос, но пока не пробовала. Джинни обещала разные вкусы и цвета. — Поттер покивала головой. Губы её по-прежнему дрожали, как и руки, но уже не от гнева, а от испуга, что магия Гонта просто расплющит её, несчастную, к чертям.

Том слушал тихий, мелодичный тон и чувствовал, как, совсем немного, но злость утихает. Недоверие смешивалось с любопытством, и он позволил девчонке продолжать. Его ум, обычно сосредоточенный на важных вещах, на мгновение отвлёкся на явную легкомысленность истории. Гонт тихо усмехнулся в замешательстве, низким, почти непроизвольным звуком. Он внимательно изучал девушку, пытаясь понять цель рассказа:

— Жвачка? Звучит… как плохая идея.

Кэсси, честно говоря, тоже была в замешательстве: она не ожидала такого от себя, а просто хотела отвлечь. И не подозревала, что её болтовня производит такой эффект. Даже волны волшебства, нарастающие бурей вокруг, просто… исчезли, вернулись к своему владельцу. Ей даже стало немного жаль этого человека. Он был настолько эмоционален, чувствителен к пренебрежению. Кэсси стоило догадаться, что лучше не задевать эго и без того озлобленного Гонта. Ей ведь тоже не нравилось, когда от неё просто отмахивались, как от мухи.

— Да, я тоже так подумала. Вот почему я хочу разобрать её и проверить.

— Просто чтобы удовлетворить своё любопытство? Похоже, это пустая трата совершенно нелепого продукта.

— Но это так интересно! Да и нужно проверить, что эти ребята не вкладывают ничего плохого в свои товары, потому что их основная аудитория — это дети. — Кэсси возразила. Она возилась с ложкой, размазывая суп по тарелке, и это было единственным доказательством того, что девушка не сошла с ума и она лишь играет беззаботность и спокойствие.

Руки Тома тоже всё ещё слегка дрожали. Он был далёк от спокойствия: хотя контроль над магией вернулся, внутри тела она бурлила и шипела, как масло на сковороде. Но Том мог хотя бы притвориться безмятежным. Осознавала ли эта женщина, в какой опасности находилась всего мгновение назад? Не ругалась, не кричала. Успокаивала, каким-то чудом сообразив, что Тома может отвлечь голос. Не пыталась атаковать. И теперь, вместо того, чтобы поднять свою тонкую, подобную лозе, палочку и сделать всё возможное, чтобы выйти из столовой живой, она сидела и болтала о ерунде. Это смутило Министра сильнее, чем что-либо за всю его жизнь.

— Ты мстишь мне? — внезапно спросил он, тихо и безэмоционально. Кэсси прервалась. Выдохнула:

— Нет.

Гонт усмехнулся и потёр переносицу с длинным болезненным выдохом.

— Тогда какого хрена ты поступаешь так? — негромко уточнил он, и в тоне его было столько обиды, что Кэсси невольно прониклась сочувствием.

— Как? — так же тихо пропищала Поттер и закусила губу, предчувствуя взрыв.

— Продаёшь меня гоблинам! — вспылил Том, а потом устало прикрыл глаза и откинулся назад, укладывая голову на спинку стула. Он сцепил зубы, привычно, зажмурился и вплёл пальцы обеих рук в волосы. Кэсси покачала головой.

— Я не мщу. Дело в другом. Я не могу перестать думать кое о чём, и мне нужна была информация…

Том разлепил веки и осмотрел Поттер тёмным взглядом из-под бровей. Он всё ещё тяжело дышал, что не могло не пугать. Кэсси поспешила защититься:

— В прошлый раз, когда я пыталась спросить тебя об этом ты разозлился и сбежал!

Гонт вернулся в нормальное положение и выглядел он таким уязвлённым, что Кэсси аж поёжилась.

— Сейчас я не сбегу. Говори. — обронил Том. Поттер пожевала губы, покрутила костяшки, собираясь с мыслями. Под этим взглядом, не игривым или хитрым, а откровенно измученным от очередного предательства, соображать было крайне трудно. Лучше бы он начал с этого: искренность этого человека пробирала до дрожи куда сильнее, чем все его игры и угрозы.

— Я подумала, что Заклинателем изначально может быть Вол… — Гонт зашипел на неё непрекословным напоминанием. Кэсси кивнула, но выдержала его внезапно заострившийся взгляд, — Сам-знаешь-кто. И он мог передать знания о проклятии Подражателю.

— Не может быть. — твёрдо возразил Гонт.

— Почему нет?

И Том подумал: «Действительно, а почему?». Ведь вполне может. Ещё одно воспоминание, которое Том так и не смог обрести, потому что не отыскал Медальон. События от создания хоркрукса в Чаше Хаффлпафф и до создания такого же в Медальоне Слизерина окутаны для него тайной, как и короткий отрывок жизни между Дневником и Кольцом. В те годы скитаний Том Риддл, Волдеморт, вполне мог контактировать с Бартоломью Принцем и искать его поддержки среди аристократии. Он мог купить его помощь Проклятием, изобретательным и неуничтожимым. Но тогда он должен знать, как его снять. Тогда Том должен поторопиться и встретиться с гадом лицом к лицу, и победить, чтобы вернуть себе знание. Ведь только тогда эта девчонка, каждая часть сущности и жизни будут принадлежать ему. Ведь, если проклятие действительно придумал Волдеморт, то он сам её создал такой: проклятой сиротой, наполненной его магией. Если бы Том только знал, что все дороги ведут его к Поттер, то… Да нет, ничего не изменил бы. Волдеморт возможно и попытался бы создать себе другую историю без неудач и проигрышей, но Том — нет. Его устраивало, за исключением некоторых нюансов вроде злобного двойника, назревающей войны и переживаний, которые вызывал в нём каждый приступ у этой женщины напротив. Та, к слову, разглядывала его с подозрением.

— О чём ты думаешь? — негромко спросила она. Гонт внезапно застыл и будто исчез в себе, даже горящий гневом взгляд потух, как свечка на сквозняке, и Кэсси вдруг осознала, что испугалась этого едва ли не больше, чем недавнего приступа ярости. Она подумала, что мужчине резко поплохело, как бывало дяде Вернону от громких криков на племянницу за неповиновение, но внезапно лицо Министра стало умиротворённым, будто он про себя что-то решил. А сейчас легко улыбался, что и вовсе повергло девушку в шок. От гнева и обиды не осталось и следа.

— Думаю, ты можешь поговорить об этом с Принцем. — задумчиво протянул Том, — И не забудь получить положенную тебе награду от гоблинов. Но впредь, прошу, не делай ничего, не получив ответ от меня. Поняла?

Тон его был мирным и вкрадчивым. Он больше не злился, его сила улеглась рывком, будто не готовилась только что разнести столовую в щепки. Кэсси с восхищением подумала, что она всё ещё не понимает этого парня, но это отнюдь её не расстраивает. Поттер кивнула. Она посмотрела на свои колени и схватила рукой коробочку.

Коробочка подвинулась через стол к нахмурившемуся Министру.

— И что это? — спросил он, ещё не прикасаясь к вещи.

— Подарок. Для тебя. — Поттер замолчала, на мгновение опустив взгляд на коробку, прежде чем снова посмотреть на Министра. — Пожалуйста, открой его.

Том ещё мгновение смотрел на девушку, прежде чем, наконец, протянул руку, чтобы взять подарок. Его движения были обдуманными и точными, его пальцы обхватывали коробку с тонким контролем, будто под крышкой его ждал ядовитый скорпион. Гонт осторожно приподнял крышку, обнажив содержимое. Медленно морщинка между бровями разглаживалась, а уголки губ слегка дёрнулись, но только на мгновение. В коробке обнаружилось серебряное украшение в виде дракона. На его маленьком теле была подчёркнута каждая серебряная чешуйка, а в глаза вставлены крошечные камни-гранаты, словно светящиеся кровавым изнутри. Углубления в тиснении были затемнены, и благодаря этому украшение словно переливалось каждый раз, когда заколдованный дракон двигал шеей или хвостом. Наиболее примечательными были крылья: маленькие, но анатомически детализированные, как крылья настоящих ящеров. Дракон рычал и дразнящие водил по воздуху шипастым хвостом.

Том был похож на него: он был озорным, холодным и гордым, как настоящий крылатый змей. Мощный и опасный, магически сильный. Кэсси долго ломала голову, обдумывая варианты, и в конце концов пришла к этой ассоциации, а старички в лавке помогли подобрать подходящего. Назначением этой штучки было украшение галстука. Дракон обхватывал ткань лапами и растягивался, расправляя хвост и крылья на груди.

Том молча изучал дракона, впитывая зрачками каждую замысловатую деталь. В его взгляде мелькнул интерес. мужчина залез пальцами в коробку и осторожно подхватил украшение — вес и прохлада казались чужеродными в руках. Внимательно наблюдал за животным, большим пальцем нежно оглаживая по очертаниям чешуйчатого тела и сверкающим камням в его глазах. Может он и не был впечатлён, но и не разочарован, так что Поттер засчитала эту реакцию как победу.

— Это… интересный выбор. — мурлыкнул Гонт с неподдельным удовольствием.

— Тебе нравится? — с любопытством спросила Кэсси и не могла не улыбнуться. Теперь её дурной голове точно не угрожает никакая казнь.

— Да, спасибо. — Том ответил неожиданно тепло. Девушка в шоке подняла брови. Он только что это сказал? Том просто очаровательно ухмыльнулся, прищурил тёмные, как нефтяные топи, глаза, слегка сморщил нос и сказал. Кэсси никогда не видела от него такой искренней благодарной улыбки. Была ли она… хорошим знаком? Настоящей, как сама Кэсси, и ужин на её тарелке. Сиюминутной, такой, которая не будет жить долго, но останется в памяти.

— Я рада, — тихо ответила Поттер, чувствуя, как тепло распространяется в груди.

— Почему ты так удивлена? Я могу быть приятным, когда захочу, — сказал Гонт, и в его голосе звучало поддразнивание. Он вернул украшение с драконом обратно в коробку, пальцы задержались на крышке. Атмосфера в столовой наконец стала нормальной, праздничной и тёплой, какой и должна была быть изначально. Буря за окном улеглась, и даже ветер не завывал в наступившей тишине. Свечи за всё это время уже почти прогорели.

— О да! Иногда в это действительно трудно поверить, — с улыбкой фыркнула Кэсси. Мог Том быть милым? Не после всего, что между ними произошло. Но он был. Это сбивало с толку и заставляло испытывать симпатию к его красивому лицу и глубокому мягкому голосу. Том усмехнулся, услышав её подначку, ведь находил эту дерзость почти милой сейчас, когда и сам был спокоен.

— Осторожнее, мисс. Твой язык может доставить тебе неприятности, — предупредил он насмешливо.

* * *

Такое безмятежное весеннее утро. Солнце ласково оглаживало непрогретую ещё землю своими лучами. Яркая, почти неоново-зелёная, молодая трава светилась и грелась, протягивая свои лучи-листья к небу. Её раздувал лёгкий бриз, колыхал, превращая в изумрудное море, все отдельные травинки которого двигались в едином плавном ритме. Завершающий штрих безмятежности добавляли радостные перепевки птиц. Том любил слушать, как они общаются, пусть и не разбирал, о чём же они говорят. Но вряд ли там было что-то уж слишком сложное. Наверняка темы воробьиных разговоров не сильно отличались от тем детей из приюта: поесть, обсудить соседей, поиграть.

Том в принципе природу любил. Больше чем людей. Особенно в это раннее время, пока голоса его глупых соплеменников не вскрыли воздух высоким детским писком, а ноги в старых ботиночках не примяли пушистое зелёное покрывало травы.

Он специально выбирался на улицу до завтрака, чтобы понежиться в тепле и отсутствии раздражающего человечества. Вставал ни свет, ни заря, быстренько одевался, чтобы соседи по комнате не успели его заметить и уходил, тихо прикрывая двери. Ему удавалось даже не будить шагами Миссис Коул или Аманду, новую нянечку, что он считал личным достижением, ведь пол, как и двери, были скрипучими и рычали каждый раз, когда кто-то их трогал чуть менее аккуратно, чем он. Впрочем, все всё равно знали, где его искать: укрытая тенью ясеня поляна отлично просматривалась из окон приюта.

Том сидел на траве почти неподвижно, чтобы не измазать соком шорты и шипел на крохотную змейку, жалуясь на очередную воскресную проповедь в церкви:

— … А эта отвратительная свинья в балахоне, Отец Питер, опять заставил нас каяться на коленях. Пол в том сарае наверное с прошлого века не мыли! — звук выходил тонким, по-детски мелодичным, но в нём было столько негодования и ярости, что яда хватило бы на целую чашу для причастия.

Змейка, тоненькая молодая гадюка по имени Ши-ша, не очень понимала, что такое балахон и сарай, но всё равно понимающе качала головой. В конце концов она в своей непродолжительной жизни видела свиней и если тот двуногий, о котором говорит Том на них похож, то его злость можно понять. Пусть Том и был мал, по меркам змей вообще скорлупа, даже не детёныш, а уже успел от своих собратьев изрядно устать. Ши-ша искренне не могла понять, почему же он просто не уйдёт. Она могла бы научить его охотиться на мышей и птиц. Хотя, такому нескладному змеёнышу будет трудно наверняка. Может именно поэтому он держится с остальными двуногими? Тут его кормят.

Внезапно за спиной мальчика возник шум, прервавший его пламенную речь. Том обернулся, заслышав шорох. Неподалёку от крыльца дома с ноги на ногу переминалась девочка. На вид лет семи, не старше Тома, в поношенном льняном платье и в кофте на молнии с чужого плеча, огромной для её мелкого от недоедания тела. Она растерянно оглядывалась, будто была здесь впервые. Да и Том её здесь никогда не видел. «Новенькая?» — подумал он. Солнце играло в её волосах делая их морковно-оранжевыми на фоне мрачного здания приюта.

— Подожди меня здесь, Ши-ша. — сказал он змее и поднялся, тут же отряхивая одежду, чтобы выглядеть опрятно. Новенькая это хорошо. Человек, который его не знает и не успел наслушаться от остальных всякого дерьма о нём может стать неплохим союзником. Тем более, девчонку даже в их дрянной дыре обижать, в случае чего, не будут. Тем более такую тщедушную.

— Привет. — поздоровался он издалека, чем заставил новенькую вздрогнуть. Она будто и не замечала его до этого момента, а когда увидела, подобралась вся и взглянула осторожно, явно ожидая от незнакомого мальчишки какой-то глупости. Но Том не был глуп. Он продолжил мягко и дружелюбно, чтобы расположить недоверчивую девчонку к себе, — Ты новенькая здесь? Обычно в такое время никто из спален не выходит. Решила прогуляться?

— Нет, я… — она нахмурилась, явно не понимая, что она здесь, чёрт возьми, делает и что это за место, — Я заблудилась, кажется. Я гуляла на площадке, а потом забрела сюда. Я никогда не видела в Литтл-Уингинге такого дома, — она тыкнула в здание за своей спиной пальцем и спрятала взгляд в туфлях с запылёнными тканевыми бантами.

Том усмехнулся. Новенькая… сумасшедшая.

— Ты находишься в Лондоне. — великодушно пояснил он. Девчонка тут же замотала головой. С каждой секундой она выглядела всё более напуганной.

— Нет-нет, не может быть!

— Это сиротский приют Вулла, в Лондоне.

Она хотела сказать что-то ещё, но лишь вздохнула и зажмурилась.

— Они всё-таки сдали меня…

Повисло молчание такое густое от непонимания и грусти, что его можно было ковырять ложкой, как пуддинг. Девочка долго вглядывалась Тому в воротник отсутствующе, будто на самом деле смотрела вглубь себя. Чёртовы Дурсли! А ведь она совсем не могла вспомнить, где так провинилась, чтобы от неё наконец избавились. Но может это не так уж и плохо?

— Ладно. — фыркнула она. Не беда, подумаешь! Им же хуже. А тут у неё уже вроде бы есть друг. Она взглянула на мальчика немного застенчиво, — Меня зовут Кэсси. А тебя?

Но ответить Том не успел.

— Загадка! — зашелестела Ши-ша с земли. Ей показалось, что Том и вовсе о ней забыл, так что змейка подобралась поближе. Кэсси ойкнула и уставилась на животное с раскрытым ртом.

— Она что, по-человечески говорит?! — воскликнула девочка. Теперь пришёл черед Тома изумляться: никто, кроме него, не муле говорить со змеями. А эта девчонка могла! Прямо как он! Она была такой же. Наконец-то появился кто-то ещё…

— Нет. Она шипит.

— Но я слышала слово!

— Да, потому что ты такая же как и я. — у него едва не вырвалось это слово, которым за глаза его любила называть Миссис Коул, когда думала, что Том не слышит, «урод». Но мальчик вовремя вспомнил, что девочка вряд ли оценит такое откровение, — Особенная.

Слово эхом разнеслось по поляне, и в наступившей тишине звенело, как гитарная струна. Но девочка не поняла его. Спросила с подозрением:

— Почему?

— С тобой происходило что-то странное? — нетерпеливо притопнул Том, — Может предметы летали? Или может люди подчинялись тебе? А животные? У тебя получалось причинить вред одной силой мысли?

Он всё напирал, чувствуя как восторг разгорается в его груди пламенем. Он больше не один! Его союзник, его новый друг, стояла перед ним с таким вселенским непониманием на лице, что становилось даже обидно. Но Том был готов показать ей.

— Нет-нет! Ничего такого…

Том поднял руки:

— Смотри, — он растопырив пальцы и зажмурился, представляя в своих ладонях искру, её свет и жар, текстуру едва плотнее воздуха. И звезда засияла между руками. Девочка охнула и поддалась ближе с восторгом. И не было в её выражении ни капли страха, в отличие от остальных. Она протянула «Ва-а-ау!», а не воскликнула «Дьявол!», и это согрело Тома лучше раскалённых батарей в общих комнатах.

— Я однажды волосы отрастила. — вдруг выдала она. Эта странность больше не казалась ей невероятной, ведь мальчишка перед ней только что создал из воздуха искру света. Та тем временем потухла и Том вздохнул измождённо: на этот трюк ушли все его детские силы, — Себе. А учительнице перекрасила в синий.

Мальчик ухмыльнулся.

— Вот видишь.

— Загадка! — вновь позвала Ши-ша, о которой дети успели позабыть, и шипение её теперь звучало почти панически. Том наконец обратил на неё внимание и проследил глазами за направлением взгляда её круглых жёлтых глазок. И застыл, как кролик.

Между деревьями пряталось существо в капюшоне. Листва и стволы небольшой посадки покрылись ледяной коркой как и трава под ним. По земле из-под длинного, до самого пола, плаща, тянулись трещины. Глаз под капюшоном не было видно, но мальчик ощущал их голодные стрелы, которыми чудовище буквально оглаживало грудь ребёнка, в которой пряталась душа.

— Мне нужно идти. — сообщила Кэсси странным тоном. Она тоже не открывала от существа глаз. Страх взметнулся в Томе. Весь мир будто померк, посерел и отделился, оставив детей в круге из трещин. Земля под ногами постепенно проваливалась, образуя яму, и дрожала как при землетрясении.

— Не уходи! Не оставляй меня. — требовал Том громко. Но Кэсси всё равно двинулась в сторону чудовища, — Оно тебя убьёт!

Он схватил полоумную девчонку за руку и потянул к себе изо всех сил. Мелкая девчонка отшатнулась назад и Том ухватил её за плечи, разворачивая к себе и крепко держа за ткань нелепой огромной кофты.

— Ты не можешь! Я же только нашёл тебя.

Мир трясся всё сильнее с каждым мгновением, гул заполнил пространство. Молочный туман заволок всё пеленой, за которой не видно было ни приюта, ни поляны, а Ши-ша и вовсе стала невидима, лишь жалобно шурша где-то неподалёку.

— Я должна кое-что тебе дать. — негромко выронила Кэсси. Её взгляд на миг вновь стал осмысленным и впился в Тома с той же жаждой, что и взгляд твари. Девочка потянулась к карману и достала оттуда бумажный самолётик, разрисованный цветными карандашами под чешую и крылья, как у летучей мыши. Пришлось приглядеться, чтобы разглядеть в этом рисунке схематичного корявого дракона. Она пихнула самолётик мальчику в руку и тот сжал подарок почти инстинктивно. Взгляды детей встретились, напугано-вопросительный и другой, уверенный и твёрдый.

Невиданная до этого момента сила расколола землю той переливчато-зелёной травяной поляны и отделила две души непреступной стеной. Мальчик ухнул вниз, в яму вместе с вопящей от ужаса змейкой. Он и сам кричал, теряя из виду обоих своих собеседников сразу:

— Нет! Ши-ша!

Кэсси наблюдала за этим без выражения на нежном девичьем лице. Со спины к ней подкрадывалось чудовище.

Сон прервался.

Кэсси разлепила веки и резко села. Сердце колотилось в груди, будто она сама падала только что. Она встряхнула головой, прогоняя образ странного мальчишки прочь. Почему-то его лицо казалось ей очень знакомым, но сколько бы она не силилась, так и не смогла припомнить, откуда в её сознании взялись эти ореховые глаза и короткие тёмные завитки кудряшек. Этот акцент выходцев из бедных районов Лондона, который Кэсси слышала лишь по телевизору в старых довоенных фильмах. И что это за здание? И имя… «Загадка». Точно такое же, какое произнесла и Нагайна когда-то. Сон ощущался важным, как предзнаменование, но непонятным, как и все те глупые знаки на уроках Прорицаний с Мадам Трелони. Кэсси до утра ворочалась, пытаясь понять, что же всё это значит и кто этот мальчик. Никого из взрослых к этому округлому лицу подставить оказалось невозможным. И по одежде не поймёшь. Одно слово «Загадка» мучило, ведь принадлежало человеку, непосредственно связанному с Волдемортом. Всё это может быть предсказанием, решила Кэсси, а может быть и просто игрой воображения, ведь оно было полно впечатлений и вопросов, на которые Кэсси до сих пор не смогла найти чёткий ответ.

Тук-тук-тук. Пальцы отбивали ритм по подлокотнику кресла, мерный и зацикленный, как звук капель, падающих в раковину из протекающего крана. Звук, означающий о ж и д а н и е. Сидеть и не иметь возможности заняться хоть чем-нибудь от волнения было невыносимо, но Том действительно не мог сосредоточиться на ином. В миссии, исхода которой он с таким нетерпением ждал, пойти не по плану могло абсолютно всё и в любой момент. Враг был куда огромнее, чем предполагалось изначально, и куда более непредсказуем, если судить по его действиям — не было в них полноценного линейного развития, будто Волдеморт действовал импульсивно во власти эмоций и не придавал значения ошибкам. Для авроров сунуться в штаб Пожирателей Смерти практически без информации — на пятьдесят процентов самоубийство, ведь Лорд Волдеморт пленных не брал, а на остальные пятьдесят — сумасшествие, ведь никто на самом деле понятия не имел, будет ли эта авантюра иметь реальный успех. Мракоборцы и агенты Ордена наверняка ощущали себя слепыми котятами, которых не посвятили во все нюансы плана, чтобы не допустить утечки, но Том знал, что его идея сработает.

Том кропотливо собирал всё, что могло подарить ему победу и складывал в единую картинку паззл за паззлом день за днём, чтобы отыскать логово врага, облава на которое даст возможность собрать больше данных. Вёл переговоры с союзными странами, выпрашивал официальные разрешения на любые необходимые действия, и обменивал ресурсы на уступки. Самым важным было продемонстрировать пособникам Тёмного Лорда и всем сочувствующим, что авторитет Министра Гонта признан большинством, ведь только тогда удастся заставить людей, поддерживающих политику Волдеморта не высовывать носа из своих чистокровных пастбищ. Каждый день, на каждом заседании Том использовал весь свой дар красноречия, и мог поклясться, что к концу рабочего дня его язык уже пух и еле ворочался, а мозг отказывался обрабатывать сигналы сложнее «поесть» и «поспать». Он был перегружен и вымотан разработкой стратегий, и даже помощь Альбуса Дамблдора, такого же гения войны, не сильно облегчала Министру задачу. Да и, что уж говорить, а подозрение старика никуда не делось, а за понимающим взглядом по-прежнему пряталась какая-то подковырка.

Том знал, чувствовал и мог предсказать, что Тёмный Лорд готовит какую-то ну прямо особую свинью, чтобы подложить. Каждое его решение несло за собой посыл мести: Дамблдору, всей Магической Британии, Тому и, что пока всего лишь предположение, Кэсси, которая смела сопротивляться призыву Чудовища. Пока что Поттер не стояла под прицелом, но лишь вопрос времени, когда этот Заклинатель попробует отыскать носителя Проклятия, чтобы держать в руках всю власть над этой мощной и ужасающей силой, собиравшей в себе магию целых два поколения до девчонки. Знал ли Волдеморт, что носителем проклятия Принцев является Кэсси? Знал ли о её родстве со Снэйпом? Даже если слух из газет дошёл до него, совсем не факт, что тот понял, насколько девушка ценна на самом деле.

Одна только мысль о девчонке слегка утихомирила бурю в голове Министра. Она в порядке, она под присмотром Винки и Нагайны. Она находит достаточно занятий в стенах дома, чтобы не подвергать себя опасности за его пределами в поисках развлечений. Она разрабатывает для себя лекарство и учится себя защищать. Даже если — Том не хотел даже думать о таком раскладе — даже если Волдеморту удастся выманить её, или каким угодно иным образом заполучить в свои руки, Поттер будет готова. Её разум сможет сдерживать напор Легилименции достаточно долго, чтобы Том успел прийти на помощь. Эта женщина была единственным, о чём Тому беспокоится не приходилось, не смотря на то, что на ней активно рисовалась мишень. А скоро не придётся тревожиться и о безопасности дома, ведь отпуск охраны подходит к концу.

Ритм, отбиваемый подушечкой пальца замедлялся постепенно пока и вовсе не стих. Измотанный, Гонт почти задремал. Сжатая в кулак ладонь расслабилась, в тусклом освещении даже тени деревьев плясали убаюкивающе. Том почти провалился в один из этих странных снов, омрачённых присутствием существа в капюшоне, ведь в последнее время только они ему и снились, как вдруг оцепенелое спокойствие в стенах кабинета нарушил знакомый топот. Том мгновенно распахнул веки и сел ровнее. Глаза едва держались открытыми, поэтому пришлось в срочном порядке проморгаться, чтобы прогнать туман и чёрный силуэт из сознания. Звук шагов приближался. Том специально снял с помещения заглушающие чары, чтобы ещё из коридора заметить Дэнни. Тот караулил возвращение авроров с задания под дверями кабинета Шеклболта, а теперь на всех парах нёсся к Министру с новостями.

— Сэр! — парень распахнул дверь и замер на пороге с напряжённой улыбкой, ведь весть, которую он притащил с собой с одной стороны была радостной, а с другой — полной трупов доблестных защитников Магической Британии. Гонту ничего объяснять не требовалось: мысль распространялась от Криви беспокойными рябыми волнами. Поэтому Том тут же сорвался с места и направился к Главе Аврората за подробностями.

Рабочие, завидевшие мрачного Министра, спешащего по делам этим вечером, бросались врассыпную и прижимались к стенам, даже если только что вели оживлённую беседу с коллегами. По мере спуска к подземному переходу между зданиями служащих становилось всё меньше, но даже редкие Невыразимцы и уборщики замирали, будто точно знали, что происходит что-то важное. В последнее время имя Гонта звенело у всех на слуху и звучало из каждого утюга, отвлекая на себя внимание от вещей более важных. Потому каждый считал своим долгом осмотреть Тома с ног до головы, молча, а после передать увиденное знакомым. Люди не знали правды, ведь им её не говорили, но они искали её в людях, на которых им, жалким винтикам, полагалось надеяться. Искали в жестах, эмоциях и в скорости бега через всё Министерство.

-… Пожирателей там уже не было, но, судя по всему, они скрылись совсем недавно и нам всё-таки удалось застать их врасплох, как вы и говорили. Они оставили много улик и… — Дэнни вещал, едва успевая угнаться за начальником, негромко и быстро, но на этом месте замялся, не зная как объяснить правильно.

— И?

— Живого мертвеца? — Гонт притормозил, громко скрипнув подошвами по полу пустого коридора. Не поверил своим ушам. Инфернала? Упыря? — Я бы назвал это управляемым и не разлагающимся трупом, сэр. Трупом Родольфуса Лестрейнджа.

Том не смог найти слов. Он был так сбит с толку, что не раскрывал рта до самых дверей Аврората, где его уже ждали. Лестрейнджи, кроме Рабастана, который заперся в доме предков и не отсвечивал, были казнены ещё много лет назад и похоронены в семейном склепе своим последним живым родственником. Том позаботился о том, чтобы никто из старых Псов не создавал ему проблем, и, не дай Цирцея, узнал его в случае встречи. Он сам не имел к этим людям никакой привязанности, а вот Волдеморт вполне мог, и, судя по всему, ценил их навыки достаточно, чтобы постараться вернуть к жизни хоть в каком-то виде. Цепочку размышлений было уже не остановить: живых последователей у Волдеморта, очевидно, не так уж и много, поэтому пришлось прибегнуть к использованию мёртвых; тот не ожидал такого отпора от Министерства и не рассчитывал так быстро терять Пожирателей и соратников; Волдеморт был в отчаянии, раз пришёл к тому, чтобы вновь искать бессмертия, пусть уже и не для себя. Позволил ли он своим живым последователям создавать Хоркруксы? Наступил ли он на горло своей гордости и эгоизму, чтобы научить другого такой тайной магии? Том был крайне счастлив, что ему удалось заставить своего двойника попотеть. Наверняка тот был так же напряжён и измотан атаками и поисками, как и сам Министр. А ещё и такая сложная и многоступенчатая работа… Тот должно быть слаб, ликовал Гонт.

— Они успели уничтожить записи. — мрачно вещал Кингсли Шеклболт. Он держал руки за спиной, широкий разворот его плеч выглядел монументально, как башня Азкабана в бушующем море. На лице темнокожего мужчины застыло хмурое выражение, — И оставили нам ловушки и толпу инферналов, которыми командовал Лестрейндж. Чары, обнаруженные на его теле, напоминают некоторую форму Империуса. Принимать самостоятельные решения это… — Кингсли вздохнул, — существо не в состоянии. Думаю, больше вам сообщат лишь Невыразимцы. Мы передали все собранные данные и образцы в Отдел Тайн.

Том кивнул. Интерес его рос с каждым мгновением. Это прорыв! Новое знание… Результаты вылазки оказались тем, чего Министеству так долго не хватало. Информации, пусть и скудной, хватало на новую стратегию. Но Гонт был захвачен не этим. Ему не терпелось разгадать, как же Псам удалось вернуть давно мёртвое тело к жизни. Это всё имело колоссальный потенциал для войны, которая маячила не за горами. Правда, всё же использовать погибших в качестве пушечного мяса звучит плохо. Но хотя бы попробовать воссоздать технологию имело смысл. Том в момент одёрнул себя, когда взгляд Шеклболта стал совсем суровым и подозрительным. Министр склонил голову в знак благодарности за отчёт и слаженную работу мракоборцев, и уточнил:

— Сколько погибших? — он не имел права не побеспокоиться об аврорах, которые не вернулись живыми. В конце концов этим людям Том был обязан, а он всегда благодарил тех, кто служил верно. На лице Шеклболта возникла сдержанная скорбь, создавшая в уголках губ складки.

— Шестеро, сэр.

Том сочувственно вздохнул и Шеклболт опустил уголки губ ещё больше. Не много для первого раза, но жаль. Терять бойцов в разгар противостояния совсем не с руки, рассуждал Том сухо.

— Сообщите семьям. Передайте мои соболезнования и скажите, что их подвиг не будет забыт. — распорядился Министр и покинул Аврорат, ведь его ждал новый захватывающий проект.

Всю ночь того дня он провёл за запертыми дверьми Отдела Тайн в окружении таких же безумных в своём любопытстве учёных. В лаборатории в самой глубине этажа собрался целый консилиум из самых выдающихся умов Министерства. Разумный мертвец! Эта сенсация быстро облетела весь этаж. Том встал в центре зала у стола, на котором лежал труп Пожирателя и поставил рядом с собой Дэнни, приказав вести записи. По толпе Невыразимцев пробежал ропот, мол, Министру не обязательно осматривать тело лично, но мужчину это не задело: он был увлечён. Раздетое до гола и обездвиженное, истощённое обезвоживанием, тело Лестрейнджа было исследовано со всех сторон, как беспрецедентный случай и новый виток в истории Некромантии, науки древней и полузабытой, давно запрещённой. Мёртвого Пожирателя не убили во второй раз, а сковали Петрификус Тоталус, чтобы тело не имело возможности напасть вновь. Для того, чтобы полноценно остановить эту мясную марионетку, пришлось отрубить Родольфусу голову, ведь лишь тогда сигналы перестали поступать из мозга в тело. Человек всё же не был неуязвим, как и не был, в классическом смысле слова, жив: разложение остановилось, но процесс, произошедший за несколько лет под каменной крышкой герметично заколоченного склепа оказался необратим. Под кожей оставались кровь и сухие мышцы, приводящие организм в движение, но существо не дышало, не пило и не ело. Теперь оно больше было похоже на куклу: всё в Лестрейндже было мертво, за исключением мозга, в котором ещё теплился проблеск сознания, достаточный для того, чтобы отдавать трупу приказы. Но на большее он был не способен. Пока что не способен. Даже те же инферни, такие же мёртвые, имели хотя бы мысли в голове, толкающие их рвать, метать и жрать живую плоть. Но они гнили, растрачивая ресурсы тела на остатки своего разума. Волдеморт обменял животные рефлексы на нетленность, ярость на послушание, голод на умение колдовать палочкой, но в сущности особого чуда во всём этом не крылось. Труп питался неизвестным зельем, дарующим волшебнику ограниченный запас сил, и был исписан выжженным на коже рунами, задерживающими эту магию в теле, лишённом ядра и души. Том, как и группа Невыразимцев, присутствовавших на миссии в качестве подмоги от тёмных чар, а после и в лаборатории на вскрытии тела, желали повторить успех. Не из личной выгоды, а ради человечества, разумеется. Сколько возможностей дарили эти вещи? Бесчисленное множество: от возвращения волшебства сквибам до увеличения магического резерва тех же авроров, например. Именно то, над чем сам Том долгое время бился ещё до встречи с Кэсси Поттер, чьё хаотичное вмешательство пустило его расписанные поминутно планы под откос. Но сейчас она, эта сообразительная зельеварка, действительно могла оказаться как никогда полезной.

Гонт вернулся в Поместье к обеду, резкий и дёрганный, как разряд электричества, от нетерпения и недосыпа. Знание росло домыслами в его голове, от чего было невозможно усидеть на месте. Том аппарировал к крыльцу, тут же намокая под проливным дождём. Январь решил порадовать жителей туманного Альбиона потеплением, что совсем не радовало, ведь вокруг было сыро и мерзко от затянувших небо свинцовых туч. Мужчина встряхнулся как птица, сбивая с шерстяного пальто кругляшки капель и распахнул дверь дома. И если на улице было тихо и лишь шум ветра нарушал спокойствие гилдфордских лугов, то в Поместье оказалось до безобразия шумно. Визг электрогитары и ритмичные удары по барабанам доносились откуда-то из южного крыла не слишком громко, но даже этот шум резал по нервам тесаком. Недовольство забурлило и лопалось в груди Гонта, как пузырьки шампанского, пока он спешно шагал к зельеварной, чтобы высказать девчонке за этот вопиющий акт эгоизма. Она наверняка полагала, что никому не мешает раз Тома в Поместье нет, и не ожидала, что тот вернётся домой посреди дня. Мужчина следовал за звуком и на пороге затормозил, поморщившись, ведь представил, насколько же более невыносимым будет этот грохот, когда дверь откроется.

Его глазам предстала занимательная картина: Кэсси деловито работала над партией антиожоговых под музыку из патефона, который явно утащила сюда из холла. На кресле, болтая ногами в такт голосу вокалиста, восседала Винки и рубила в мелкую соломку цветки пятелистного клевера крохотным ножиком. На подоконнике раскинула своё шлангообразное тело Нагайна, высунув нос в приоткрытые окно и время от времени пробуя языком воздух. На чешуе блестели капли, но змее это совершенно не мешало. Неподалёку от проигрывателя обнаружилась и скромная стопка из виниловых пластинок в изрядно потёртых упаковках. Том знал, что это такое: маггловский рок. Он не удержался от закатывания глаз. Музыку Министр в принципе не очень любил и не имел привычки слушать, а этого безобразия и вовсе не понимал. Как он ни старался осовремениться и впустить в свою жизнь новые веяния, чтобы поддерживать образ человека, рождённого сильно после второй мировой, но подобного увлечения принять так и не смог. И магическое сообщество, в основном, его точку зрения поддерживало. И, конечно же, именно эта чушь и нравиться Кэсси Поттер. А как иначе?

Девушка дёргала головой в ритм, покачивалась и топала ногами, что можно было расценить как своеобразный танец, и совершенно ничего не замечала. Она была увлечена работой, и если бы не музыка, бьющая по ушам молотом, Том нашёл эту сосредоточенность очаровательной. Но сейчас ему не терпелось её развеять. Том отпустил свою магию, кипящую тем же неистовым нетерпением, что и он сам, омывая девчонку с ног до головы, чтобы привлечь внимание. Мгновение спустя та испуганно вздрогнула, едва не выронив из окрашенных в синие брызги рук банку с плодами туманного дерева. Резко обернулась к двери, безошибочно находя в тёмном проёме бледное лицо Гонта. Винки оглянулась тоже, ойкнула и тут же исчезла, будто и не было. Стоило напомнить старой эльфийке о дисциплине, ведь просиживать с подругой в мастерской не входило в её рабочие обязанности. А Нагайна наоборот радостно зашипела и аккуратно спустилась с подоконника, чтобы поприветствовать Хозяина ласковым протиранием шкуркой о туфли.

Поттер взмахнула палочкой, чтобы выключить патефон. Тишина рухнула на комнату резко и оглушающе, и Том перевёл дыхание. Мыслительный поток больше не прерывался боем барабанов.

— Что это за кошмар? — с недовольным вздохом уточнил Гонт. В его взгляде было столько недовольства, что Поттер невольно улыбнулась этому крайне сердитому выражению.

— Это музыка! — воскликнула Кэсси и вернулась к зелью, булькающему в котле. Из-за Гонта она едва не пропустила момент, когда нужно было кинуть четыре дольки туманного плода и помешать варево против часовой стрелки восемь раз: по два на каждую дольку. — Это моя любимая пластинка, — добавила, заметив, что выражение лица Гонта не теплеет. Целую неделю им удавалось обходиться без конфликтов на завтраках и ужинах, так что было бы глупо рушить это перемирие такой мелочью, раздумывала Кэсси и продолжала мешать чёртово зелье, всё удовольствие от создания которого понемногу сходило на нет.

Том подкрался ближе, чтобы взглянуть на результаты работы. Варево постепенно приобретало ярко-розовый оттенок, похожий на цвет марганцовки, что говорило об идеальном соотношении ингредиентов в котле. А лицо Поттер становилось всё более сложным с каждой секундой. Том не пытался интерпретировать его и на всякий случай решил, что это выражение означает дискомфорт. Связью тоже ощущал лишь крайнюю степень смущения и немного недовольства тем, что теперь работать придётся в тишине.

— Ты ведьма, не забывай. — проворчал Том. Желание устроить скандал стихло, — Ты могла привязать звук только к этой комнате, но, очевидно, даже не подумала об этом. Я не хочу, возвращаясь в дом, в котором должно быть тихо, слушать этот отвратительный гул. — к концу тирады его лицо скривилось в знакомой пренебрежительно манере, сильно напоминающей Кэсси дядю Вернона. Она нахмурилась.

— Да, это немного громко, но это хорошая песня! Я не помешала до этого момента никому, так что не строй из себя зануду.

Том фыркнул:

— Не смей разговаривать так со мной.

— Не смей вести себя как Вернон Дурсль. — тут же отбила Кэсси. Нет, всё же ссоре быть. Том раскрыл рот для едкого ответа, и подавился вздохом:

— Как маггл? — недоумённо прошипел он.

— Да, как мой противный дядюшка-маггл. Самый занудный безрадостный зашоренный закрытый маггл на свете.

Том наверное впервые в жизни не нашёлся с ответом. Нет, её выпад не был каким-то остроумным или интересным, но он рождал сомнение каждой ноткой в дразнящем тоне и каждым звуком в высоком голосе Поттер. Мужчина тяжело вздохнул, сдулся, как воздушный шар.

— Я просто прошу тишины…

— Я знаю. — ласково ответила Кэсси. К своему удивлению Том расслышал в голосе собеседницы отголоски вселенского терпения. Девушка была спокойна и снисходительна, и распространяла это состояние связью. Возможно неосознанно, но Том всё равно перенимал эту умиротворенную игривость и чувствовал, как напряжение в плечах спадает. Ещё с минуту волшебники разглядывали друг друга, пока Том не отыскал новую тему для разговора:

— Что с руками? — с близкого расстояния синие капли на коже были заметны просто отлично. Создавалось ощущение, что кто-то пытался сцедить сок из лианы Дьявольского Силка голыми руками. Кэсси вскинула брови, улыбнулась, но смолчала, ведь всё и так было вполне очевидно, — Для кого придумали перчатки?

— Ну он же не ядовитый!

— А тебе нужно, чтобы яд акроскорпиона разъел кожу, чтобы начать соблюдать осторожность?

Кэсси не нашла смысла в придумывании оправданий, лишь отвернулась и покачала головой. Том был прав, но она тоже прекрасно оценивала риски. Силки не были ядовитыми и в отрубленном от корней состоянии представляли угрозы не больше чем сушёные личинки мотыльков или лягушачьи лапки, отделённые от тела. Девушка пожала плечами и вновь перемешала зелье, сверяясь с часами. Пришло время потушить огонь под котлом и оставить настаиваться на трое календарных суток под крышкой. Как только металл котла остынет можно будет снять его с подставки и перенести вниз под стол, чтобы не мешался.

— Тебе что-то нужно от меня? — уточнила Кэсси как бы невзначай. Том не приходил просто так, даже для того, чтобы поработать в компании Поттер, так что представить, что он заявился сюда без дела было сложно. Том слегка отступил и упёрся бедром в стол.

— Нужно.

Он полез в карман пальто и достал оттуда уменьшенную в несколько раз стопку из папок, перевязанных лентой. Записи, колдофото, образцы зелья в тоненьких колбах, взятые из разных частей тела трупа, и список возможных ингредиентов, из которых оно состоит. Когда мужчина вернул своей ноше истинный размер, брови Кэсси взлетели в изумлении, а в глазах заплескался шок. Бумаги быстро перекочевали из рук на стол, и заняли собой всю его площадь. Поттер склонилась над ними, разглядывая позиции в списке с интересом.

— Это для чего?

— Для тебя. — хмыкнул Гонт. — В последнем деле использовалось зелье для поддержания способности колдовать в умершем теле. — Кэсси тут же подняла непонимающий взгляд на мужчину, — Удалось выделить несколько ингредиентов, но неизвестна пропорция и остальные составляющие, используемые в работе. Ознакомься.

От удивления даже слабенький щит на мыслях девушки пал, и Том с удовольствием вслушался в поток вопросов, исходящий от Поттер тёплой волной. В умершем теле? Да, ну! Как это пришло кому-либо в голову? Кто автор изначального состава? Под силу ли мне такая загадка? Ощущать искреннее восхищение подобной наукой от другого человека оказалось так же приятно, как и испытывать его самому. Поттер невесомо оглаживала строчки отчёта пальцами и по мере прочтения восторг сменялся неуверенностью.

— В данный момент мне нужна лишь формула. — сообщил Том, — Испытания образцов дело не срочное, но если тебе удастся сварить их, я буду признателен.

Кэсси отнюдь не выглядела воодушевлённой. Наоборот, внутри её небольшого тела рос страх, которого Гонт не смог понять. Он сам в её возрасте уже не находил бы себе места от желания поскорее окунуться в неизведанные глубины волшебства. Да что там, даже сейчас, имей он больше времени, точно бы засел за котлом до послезавтра лишь бы побыстрее получить результат. Но Поттер тупо разглядывала колдофото трупа Лестрейнджа и не знала, что сказать.

— Может тебе лучше найти более опытного зельевара? Кого-то у кого есть Мастерство, например. — неуверенно протянула она. Как бы ни была хороша, думала Поттер, но что-то настолько сложное и с кучей неизвестных аспектов вполне могло остаться для неё невыполнимым до тех пор, пока она не наберётся ума от мастеров постарше.

— Может. — кивнул Том, и Кэсси понурилась больше. Министр фыркнул на эту очевидно расстроенную реакцию и продолжил, уговаривая, — Но подумай о том, что этот рецепт будет значить для тебя. Никакое Мастерство не сравниться с тем признанием, которое ты получишь, если сваришь его. — негромко вещал Том, будто заклинал, — Это будет великое открытие, поверь. Открытие, к которому не прочь приложить руку и я. У меня есть несколько тестовых образцов артефакта, дающего сквиббам временный контроль над окружающей энергией. В основе его работы камень ГувераМоя придумка. Свойства и принцип работы не известен нам, но это не имеет значения для сюжета., но он в удержании силы крайне слаб. — здесь мужчина сделал драматичную паузу, чтобы усилить эффект от того, что прозвучит дальше, — Только представь, что можно сделать, если заправить в артефакт зелье, которое будет расходоваться по капле? Слабые дети смогут колдовать полноценно и не перенапрягать ядро. У лекарей в Мунго будет уходить меньше магии на пациентов, потому что зелье позволит телам восстанавливаться быстрее без дополнительной помощи и чар. В раненых можно будет поддерживать жизнь до прибытия помощи. Авроры смогут создавать более сильные щиты. Семьи перестанут вырождаться, магическое сообщество станет сильнее, как ни крути. Мы сможем выиграть войну с Пожирателями Смерти с меньшими потерями, Кэсси. — тон его становился всё более весомым и вкрадчивым с каждым предложением. Кэс не сводила взгляда с бумаг, хотя, Том точно знал, она внимательно вслушивалась, — И это всё можешь сделать ты. Ты сказала, что не можешь полагаться на себя? Положись на меня. Создай зелье, а об остальном позабочусь я.

Поттер молчала минуты с две, так и зависла, упёршись ладонями в край стола. Том был терпелив, он ждал и был готов аргументированно оспорить возможный отказ. Он не мог доверить такое задание своим знакомым хотя бы потому, что понятия не имел, кто предатель, а кто — нет. Поттер принадлежала ему, была ему в своём роде верна, пусть и не без нюансов. А ещё она была настоящим мастером своего дела без всяких громких званий. Самое важное, что было у неё это мотивация и упорство. Не такое как у Тома, простое, но он полагал, что достаточно и этого.

— Зачем тебе формула сейчас? — негромко уточнила Поттер, — Без практики она мало полезна, да и потребуется много попыток, пока удастся добиться нужных пропорций.

— Мы с исследователями полагаем, что в рецепте используются очень редкие ингредиенты. Я оставил задание и им, и если их выводы сойдутся с твоими, то авроры начнут искать людей, способных организовать поставки контрабанды. А они в свою очередь дадут нам наводку на пособников Подражателя, которые делали заказ. — любезно пояснил Том. Кэсси кивнула. Любопытство вновь разгоралось в ней, как костерок, подпитываемый ветром и ковром их сосновых иголок под собой. Задачка обещала быть сложной и многогранной, а это не могло не создавать интерес. Доверяет, с лёгкой улыбкой раздумывала Кэсси. Ощущать единство с этим человеком было до одури приятно, даже если он раздражён и пытается тебя построить. Кэсси улыбнулась Министру:

— Значит, начнём с самого сложного?

Уже несколько часов спустя Гонт мирно дремал на кресле, убаюканный скрипом пера и тихим мычанием, напоминающим песню, которое издавала Кэсси, выписывая на отдельный пергамент все составляющие зелья, которые могли давать нужный эффект этому загадочному вареву. Кэсси полагала, что за основу был взят принцип работы зелья Феликс Фелицис, именуемого Жидкой Удачей. Этот концентрированный прозрачный эликсир собирал силу извне и позволял принявшему его существу проминать реальность под себя благодаря огромному запасу магии. Но желание волшебника должно быть искренним и огромным, а не мимолётным, да и, судя по всему, что-то нейтрализовало, собственно, удачу в конкретно этом зелье. Этот вариант, впрочем, был не единственным. Поттер удалось составить около трёх на основе разных, уже существующих, рецептов. Правда, сколько она не думала, а разгадать загадку нетленности тела так и не смогла. Да и не была уверена, что те рецепты, которые удалось собрать, действительно сработают. Изобретение — путь проб и ошибок, а также путь контролируемой импровизации, зависимой от самого человека и его магического потенциала. У Подражателя что-то могло сработать, а у Кэсси, возможно, не получится. Но она старалась не думать об этом.

Под столом в котле настаивалось антиожоговое, на крышку которого Кэсси опиралась ногами. От сидения на стуле затекла задница. Свет от единственной настольной лампы создавал в углах комнаты приятный полумрак. За окном дождь поливал Англию. Солнце клонилось к закату, но за тучами не разглядеть его долгого пути. Кэсси то и дело отвлекалась, чтобы понаблюдать за безмятежным лицом Тома. Ей нетерпелось показать ему свои наработки, но девушка не двигалась, чтобы не создавать лишний шум. Мужчина выглядел так умиротворённо, что и будить его не хотелось. Нагайна жаловалась, что даже в те ночи, которые он проводит в стенах дома, Том всё равно почти не спит, будто боится закрыть глаза и потерять контроль. А здесь и сейчас он спал, мирно склонив голову к плечу, и выглядел до забавного безобидно.

Пока не приоткрыл свои тёмные глаза, тут же впиваясь осоловелыми льдинками-зрачками в Поттер. Взгляд его прояснился в мгновение, будто после долгих лет тренировок быть начеку. Гонт вскинул бровь и Кэсси поняла, что её поймали. Медленно отвернулась, будто не смущена, и понадеялась, что румянец в сумерках будет незаметен. Том пошевелился, разминаясь, и зевнул. И сделал это так по-человечески, что Кэс не удержалась от смешка. Она не могла объяснить, почему этот обыденный рефлекс, такая простая слабость, веселили её. Она не могла представить, что Том может демонстрировать подобное кому-то ещё, кроме себя самого… И её. От одной только мысли об этом защекотало внутри.

— Как успехи? — хрипловато спросил Том. Кэсси быстро подчеркнула те две формулы, которые считала вполне рабочими и передала листки на вытянутой руке, чтобы Гонту самому не пришлось тянуться. Откинулась на спинку стула и принялась ждать вердикта. Министр разгадывал не самый аккуратный почерк добрых пять минут и время от времени немного кивал себе. Кэсси неуютно покрутились на стуле:

— Я могу поискать ещё об ингредиентах. Возможно мы сможем использовать некоторые порошки и сделать эмульсию вместо зелья. Она не так эффективна, но…

— Почему почти везде асфодель? Консервирует тело? — перебил Том.

Девушка кивнула. Она считала, что это очевидно. Снэйп дал описание асфоделю ещё на первом уроке первого курса Хогвартса после впечатляющей речи о том, что на уроке Зельеварения не место дурацким маханиям палочкой и глупым заклинаниям. Напиток Живой Смерти… Первое, чему Профессор научил студентов — яд, от которого невозможно спастись. Но яд можно превратить в лекарство, верно?

— Не всё тело, но некоторые клетки, в основном внутренние органы. Жертва Напитка Живой Смерти не умирает от полыни в составе именно потому, что асфодель значительно замедляет процесс. Я подумала, что в основе этот состав и зелье Жидкой Удачи. Вместе они вполне могут сработать так же, как на этом… Лестрейндже. — фамилия далась девушке с трудом, ведь вызывала неприятные воспоминания об Алисе и Френке Лонгботтомах, которых этот дохлый ублюдок пытал на пару с женой.

Том хмыкнул в ответ и совершенно проигнорировал оскорбление в сторону своего бывшего приспешника. Он был доволен. Умница.

— Я возьму это с собой. — Том сжал листок с формулами в руке, встал с кресла и распорядился, настоятельно глядя Поттер в глаза: — Пока что больше ничего не делай. Занимайся своей работой.

Кэсси кивнула, но Том этого не видел: он ещё раз пробежал взглядом по написанному и огляделся в поисках своего пальто. Уже было собирался уйти к себе, удовлетворённый и спокойный, получивший то, за чем пришёл, но остановился на пороге.

— Всё не находил времени спросить… Как прошло с Принцем?

* * *

— Что, дошло, что без моей помощи ты издохнешь, как больная бешенством собака? — Лорд Принц, призрак старика, обошёлся без приветствия. Лишь скривил губы и взглянул с вызовом. Грубо. — Где кольцо?

В доме было по прежнему пыльно и воняло плесенью. Свет дня пробивался сквозь грязные и кое-где треснутые окна тускло, будто нехотя. Кэсси понимала его, она ведь тоже не хотела здесь находиться. Девушка прошагала к старому креслу и села в него так же, как тогда давно сел Гонт, демонстрируя, в чьих руках контроль над ситуацией, но не давя. Не сняла своей куртки, ведь в продуваемом всеми ветрами ветхом здании было холодно. Выпад прадеда её вовсе не впечатлил. Кэсси знала, что без оскорблений не обойдётся, особенно в разговоре один на один. Поттер долго собиралась с силами, обдумывала, что же она может этому вредному деду предложить. Ему ничего не было нужно, ведь он же, в конце концов, мёртв, но решение подсказала беседа с гоблином, организовавшим эту встречу. Козырь был абсолютно не честным и больше походил на шантаж, но Кэс очень хотелось разыграть эту карту.

— Кольцо у его хозяина. Я пришла подтвердить одну свою догадку. Мне нужно имя заклинателя. — она сделала паузу, наблюдая за тем, как лицо призрака расцветает удивлением, — Это не вы, я знаю.

— Ничего ты не знаешь. — фыркнул тот, закрываясь.

— Знаю. И хочу убедиться. Предложить вам я ничего не могу, но выслушаю, если вам есть, что сказать.

Лорд замолчал на время. Не обдумывал предложение, а просто тянул лямку, испытывая терпение Кэс. Но она на многое пошла, чтобы оказаться здесь. И пусть её стремление докопаться до разгадки всеми методами выглядело странно, но девушка точно знала, что не сможет спокойно спать, не зная правды.

— Убирайся. — процедил призрак. Поттер вздохнула:

— Гоблины сообщили мне, что собираются снести это здание и распродать последние ценности. — она с затаённым удовольствием наблюдала за тем, каким изумлённым, а после и испуганным стало лицо старика. Он аж приподнялся в воздухе, потеряв концентрацию, — Вас изгонят за завесу совсем скоро, а значит шансов излить душу кому-нибудь живому у вас больше не будет. Если я уйду сейчас, то не вернусь. Проклятие будет мучить меня всю жизнь, как и загадка личности того, кто его создал, но если такова ваша воля, то…

Девушка пожала плечами. Она дала Принцу несколько минут на раздумья. Кэсси поняла бы, откажись он. Аргумент крайне слаб, но по себе и Северусу она точно знала, что всем в их роду не хватает благодарного слушателя. Снэйп тоже любил присесть на уши, рассказывая о прошлом. О школе, маме, зельях и прочитанных им книгах. Больше никому, только ей, родной ему кровью и душой. Кэсси любила эти вечера, когда её отца было не заткнуть. Тот отыгрывался за годы гордого одиночества, а Кэс мотала на ус жизненный опыт и фразочки, которыми Северус этот опыт описывал. Она собирала их и сейчас, каждую букву и каждую формулировку, которая уже заранее вплетена в её гены, но ждёт часа, чтобы расцвести на устах колкостью.

Лорд вновь спустил своё призрачное тело к креслу. Вид его едва заметно изменился, будто под маской праведного гнева проглядывалось смирение:

— Но не смей меня судить, дитя, — вздохнул Принц и принялся вещать, начав издалека и наполняя затхлый и полный плесени воздух размеренным глубоким голосом, — Он был очень похож на этого твоего «Министра». Я бы даже сказал, слишком похож, хоть родинки пересчитывай. Тоже полукровка, и лицо аристократичное, бледное, будто он не маггловский выродок вовсе.

Кэс поджала губы, но ничего не сказала. Не ей менять мировоззрение давно почившего аристократа. Что уж, даже у Люси, одной из самых открытых и добрых женщин, встречаемых Кэсси на пути, проскакивало в речи похожее пренебрежение, пусть и куда мягче оформленное. После, вспомнив, что Кэсси тоже полу-маггла, Люси конечно извинялась, но осадок никуда не делся.

Принц продолжал:

— Я дал ему заказ. Молодой парень, а сил как у столетнего старика, что тоже удивительно. Какая магия у полукровок? Работал в Горбин и Беркс, занимался скупкой и продажей антиквариата. Разбирался в артефактах, чарах, зельях. Заговорил мне зубы о планах на своё величие, и я даже не засомневался в том, что у него выйдет. Я бы такое проклятие придумать не смог, а он кажется долго и не думал, прежде чем взяться. Элли тогда прислала мне приглашение на это… — призрак противно ухмыльнулся и хмыкнул, — мероприятие, свадьбу с той свиньёй. Сказала, что беременна и хочет, чтобы я выбрал ребёнку имя, а я и видеть его не желал. Обрёк на смерть и не жалею. — он говорил так будто пытался убедить самого себя, но терпел поражение и злился от этого больше. И так нежно назвал имя «Элли», словно действительно любил. Не свою дочь, а её идеализированный образ, который сам придумал, — Пусть лучше род Принцев прервётся на мне, чем перейдёт в руки таким грязнокровным крысам, как ты.

Слова Принца не задели Кэсси. Во времена жизни с Дурслями она слышала о себе и не такое. И «уродка», и «щенок от больной суки», и «неблагодарная дрянь», ничего нового. Её скорее возмущала несправедливость и то презрение, которым Принц приправлял свои слова. Предрассудки по поводу магглорожденных и полукровок это пережиток прошлого, что доказывают и Гонт с Кэсси своей выдающейся магической силой, и Снэйп, утверждавший, что Джеймс Поттер был бесплоден из-за многих поколений кровосмешения в прошлом. Да и сам Лорд Принц доказывал необходимость новых примесей своими словами. От того слышать в его тоне такое отрицание было даже как-то печально.

— Отлично. — девушка покивала. Призрак нахмурился, — Даже к лучшему, если уж говорить честно. Я не хочу быть связана узами ни с кем, кто позволяет себе так высказываться о семье. Я своих дядю с тётей тоже не люблю, но мне хватает ума понять, что если я зову их крысами, то я — такая же, но в шкурке посимпатичнее. А вы и вовсе тварь несчастная и давно забытая, так что гордиться тут нечем.

Если бы Принц мог побагроветь, он бы это сделал. Вместо этого его он лишь загустел и сменил цвет с дымно-серого на цвет грозовой тучи. По полупрозрачному лицу прошла яростная рябь:

— Не смей… — шипел он, но Кэсси не желала слушать нравоучений.

— Имя. Мне нужно его имя! — воскликнула она, наклонившись к призраку. Тот отшатнулся и едва не провалился в спинку кресла, будто Поттер и была тем экзорцистом, который явился его изгонять.

— Том Риддл! Волдеморт. — и слово это зазвенело страхом в воздухе. К счастью, сила слова призрака была не так значима, чтобы Пожиратели Смерти на неё откликнулись.

* * *

— И что ты думаешь по этому поводу? — напряжённо уточнил Гонт. Он стоял, прислонившись к косяку двери, так и не успевший уйти, и тщательно контролировал выражение на своём лице. Это всё-таки сделал он. И совершенно не мог понять, как. Никому и никогда не удавалось создать контролируемый Обскур, который позволил бы носителю жить так долго с такой разрушительной тенью в ядре. Но если автор Проклятия Том Риддл, то Том Гонт тоже вполне мог бы додуматься до него, а значит и придумать контр-заклятие. Если оно вообще может существовать. В любом случае оно понадобиться только для того, чтобы спасти бессмертное тело от боли, а это может и подождать.

Кэсси чувствовала эту дрожь со стороны Гонта, как когда волоски на теле животного встают дыбом в ответ на опасность. Она понимала, что Том что-то скрывает. А Том понимал, что Поттер вновь опасно близка к тому, чтобы всё вспомнить. В Тайной комнате он называл это имя, демонстративно смешал его, воплощённое в кучу горящих искрами в воздухе буковок, а после сложил их все в другое, в имя Волдеморта. Он как огня боялся часа, когда заклинание забвения начнёт слабеть и рухнет, погребая под собой разум Кэсси Поттер. Но та не выглядела обеспокоенной, и Том чувствовал себя сбитым с толку этим спокойствием.

— Тёмный Лорд твой отец? Твой и этого Подражателя? — Поттер по-прежнему занимала свой стул, но сидела теперь лицом к двери, чтобы точно видеть собеседника. Результат диалога она собиралась запомнить и проанализировать в своём дневничке. Взгляд её был внимательным, но не требовательным: в последнее время Кэсси проявляла удивительную мягкость. Том почувствовал такое облегчение, что не сдержал улыбки, нечитаемой, но явно позитивной, а после быстро взял себя в руки под ничего не понимающим взглядом девчонки. Наивная.

— Своего рода отец, ты права. — протянул он. В этом крылась какая-то ирония, которую Кэсси пока не могла разгадать, так что она просто качнула головой:

— Но?

— Но это тебя не касается. — фыркнул Том.

Кэсси едва не задохнулась от возмущения. Её до этого умиротворённое лицо окаменело, а потом она недоверчиво усмехнулась:

— О, да, меня вообще ничего не касается! — воскликнула Кэсси, — А потом происходят недопонимания и я спать не могу, пытаясь понять, насколько ты надёжен. Я могла бы помочь! Да просто выслушать… Всё, что угодно в обмен на разгадку. Я чувствую, что в этом кроется что-то важное для меня, Том.

Звук произносимого её высоким голосом имени вновь горячо задел струну внутри, и Том поморщился. Он мог поклясться, что уже готов рассказать. Мерлин, он даже хотел, если быть честным. Украдкой подумывал снять щиты с этой части её памяти, чтобы наконец отпустить тайну. И, глядя в эти горящие гневом глаза не находил в себе сил врать. Частью себя он понимал, что эта женщина довольно терпима ко всему, что считала неприемлемым, и терпима к тем поступкам Гонта, которые никогда не совершила бы сама. Она могла его понять и даже не сильно бы душила вопросами, но челюсть будто заклинило. Другая часть Тома, одинокая, неуверенная и болезненная, не позволила ему выдавить из себя ни капли правды.

— Пока не время. — только и сумел выдохнуть он.

Но Поттер и не думала отступать. Эта недосказанность и тонна лжи, стоящей за Гонтом выводили девушку из себя. Кэсси не собиралась мстить всерьёз, но ввернуть все его попытки проучить её считала делом благим.

— Я написала Альбусу Дамблдору. — сухо сообщила она. Лёгкая улыбка спала с лица мужчины, он вновь выглядел отстранённым, как каменная глыба:

— … Что, прости? — после короткой паузы, уточнил он.

Кэсси склонила голову, взглянула на мужчину исподлобья и сцепила руки в замок на коленях. Вернон иногда так делал, когда хотел показать, что очень устал от «капризов» своей племянницы. В такие моменты он выглядел, как бык, готовый к атаке. И по едва заметно вздрогнувшим плечам Гонта Поттер поняла, что приём сработал даже на такого бесчувственного засранца, как он.

— Он был главным противником Сам-знаешь-кого. Я спросила Директора, связан ли ты с… Ты-знаешь-кем. — имя, одно единственное слово, так и норовило прорваться в речь. Кэсси отнюдь не была глупа, чтобы не понимать всей опасности, но и трепета перед этим именем до того, как оно вновь стало запретным из-за Пожирателей Смерти, она не понимала. Гермиона Грейнджер когда-то давно, перед совместным уроком Трансфигурации заметила, что страх перед именем лишь усиливает страх перед его обладателем, а тот уже много лет как мёртв, так что нечего робеть, силясь выдавить из себя этот набор букв. Невилл с ней не согласился тогда, а Кэсси наоборот подумала, что это имеет смысл.

— И что он ответил? — теперь голос Тома звучал глубже от гнева, пробравшегося в него, и больше походил на рычание. Кэсси на мгновение почувствовала это острое возмущение по ту сторону связи, но поток быстро оборвался. Том закрылся, будто захлопнул дверь с грохотом. Кэсси покачала головой:

— Пока ничего. Но я не остановлюсь, пока не пойму, что ты скрываешь. И как это, на самом деле, связано со мной…

Она уже долгое время раздумывала о том, что всё это имеет к ней самой непосредственное отношение. Магия, подобная магии Тома и Подражателя, Проклятие, созданное Волдемортом, змеиный язык, который Кэсси откуда-то знает, хотя не имела змееустов в роду. Если так подумать, то ничего удивительного: Волдеморт и правда мог передать Принцам это незаурядное умение с помощью мощного Проклятия, изобретённого им. А ещё Кэсси не меньше остального беспокоила надпись на шаре с предсказанием в кабинете Гонта. Девушка специально попросила Винки посмотреть, и была очень шокирована, когда услышала, что эльфийка обнаружила рядом с именем Кэсси имя Тома Риддла и дату, благодаря которой стало ясно, что предсказание старше самой Поттер едва ли на год. Ей очень хотелось пощупать шар самостоятельно, увидеть, что же прячут его стеклянные стены, но возможности проникнуть в кабинет у неё больше не было. За то была чёткая, но не особо понятная несведущему человеку формулировка: «Что означает К.П. и Т.Р. на шаре? От К.П», отправленная Альбусу Дамблдору. Кэсси надеялась, что тот её разгадает, потому что уж он то точно должен знать о Волдеморте достаточно много, чтобы десять лет подряд обыгрывать того в шахматной партии войны. Кэсси сама с директором никогда особо не общалась вне школы и не по делу. Максимум здоровалась в коридорах и однажды приняла соболезнования о смерти отца на организованных школой похоронах. Но если её имя было на том предсказании, то оно что-то значит, верно?

Том долгое время угрюмо молчал, вперившись взглядом куда-то Кэсси промеж глаз. В таком положении, неподвижном, застывшем, он напоминал глиняное изваяние. Мраморная статуя с безразличными глазами. Кукла, как он любил называть мёртвых Пожирателей. Обычно за словом в карман не лез, резал и метал, будто самоутвердиться за чужой счёт ему было так же необходимо, как необходимы бывают людям вода и воздух, а сейчас не нашёл ни колкостей, ни оправданий, ни заверений, что поиски со стороны Кэсси бесполезны. Он хотел, чтобы его поймали, поняли и утешили после всего этого долгого и тернистого пути. И чтобы сделал это человек, которому Том — не важно, Риддл или Гонт — причинил едва ли не больше зла, чем кому-либо иному. Проклятием, убийством родителей, и созданием хоркрукса. Его величайшая вина.

— Том? — тонко позвала Кэсси и взгляд мужчины мгновенно приобрёл осмысленность и сосредоточился на собеседнице. Та улыбнулась понимающе и снисходительно, как умел улыбаться разве что уже упомянутый Альбус Дамблдор, будто она, как и старик, знала Тома вдоль и поперёк. Что, вообще-то, было не далеко от истины после всей той кипы записей, которые она вела уже добрых несколько месяцев, — Дуэль?

Гонт фыркнул и покачал головой, чтобы стряхнуть с макушки морок паники. Отвёл в сторону недовольные зрачки, а потом вновь стрельнул в девушку взглядом.

— Дуэль. — выдохнул он.

Той скорости, с которой эти двое волшебников оказались в дуэльном зале, и такому же огромному рвению можно только позавидовать. От начала года прошла всего неделя, а молодые люди оказывались здесь уже трижды, и каждый раз после завтрака на те жалкие полчаса, что были у Тома в запасе перед новым рабочим днём. В первые пару сеансов Том только учил Поттер, со всем смирением и терпением, что мог в себе отыскать, а в последний куражился, заставляя девушку держать оборону под натиском Редукто и уворачиваться от жалящих. Дуэлью это не назовёшь, но хорошим боевым опытом — вполне.

Вся непримиримая разрушительная сила, что гуляла по венам раскалённой проволокой, требовала выхода, и находила его, разбиваемая о чужие щиты. Она надвигалась волнами, как вода в океане, и наполняла собой воздух, загущала его. Устоять под таким напором было сложно, а в начале все барьеры Кэсси и вовсе падали с полтычка, но сейчас, за полчаса активных атак, девушка даже не успела устать. Ядро не болело в груди, хотя и было напряжено, а палочка воспроизводила заклинание «Протего» даже раньше, чем Кэс успевала до конца его произнести. Ей не терпелось показать свои успехи Гарри. Кэсси могла чётко представить, какой будет реакция: удивление и похвала. Конечно, ведь кто мог представить, что Кэсси Поттер, оборванка с улицы, действительно заинтересует Министра настолько, что ему будет не жаль тратить время на то, чтобы поупражняться с ней в колдовстве. Впрочем, Том и его эмоции сейчас интересовали девушку больше. Он тоже совсем не выглядел уставшим, пусть растрёпанные со сна кудри и мятая рубашка и давали намёк на некоторую небрежность. Наоборот, лицо его постепенно расслаблялось, а пальцы уже не так крепко сжимали палочку. Возможно, что отдыхать этой ночью он и не пойдёт, но Кэсси всё равно была довольна тем, что ей удалось хоть немного его отвлечь. Ведь именно этого все вокруг и хотели? Чтобы Министр отвлёкся и нашёл новый способ усмирять свой характер?

Она не спрашивала, что происходит в мире, лишь иногда уточняла, справляются ли работники Министерства и авроры, и принимала любой ответ без наводящих вопросов. Ей хватало и сухих отчётов в газетах, не несущих в себе и половины правды, но дающих хоть какое-то представление об обстановке. С одной стороны это, несомненно, беспечность, ведь угроза может ждать за поворотом, а Кэсси и не поймёт, а с другой — проявление ответственности, ведь от проявлений Проклятия зависит то, насколько угрожающим предстаёт Заклинатель. Поттер нельзя было переживать, ведь тогда её организм сдавал позиции в сдерживании чудовища. Заклинатель это чувствовал и мгновенно перехватывал контроль. Даже если появление существа не входило в его планы он мгновенно подстраивался под него, будто всегда был наготове. Её уже долгое время волновал вопрос «Откуда?» Откуда Заклинатель, сын Волдеморта, если Кэсси всё поняла правильно, вообще знал, как ощущается Проклятие? Волдеморт оставил ему описание? Ха, а может вообще инструкцию по эксплуатации? Смешно. Почему не использовал раньше? А Волдеморт? Почему тот не использовал в войне двадцатилетней давности Северуса Снэйпа? Можно ли предположить, что тогда Проклятие было ещё недостаточно сильно?

Щит дрогнул и раскололся с тихим звяком, когда по его прозрачной, похожей на стекло, поверхности пошли веточки трещин. Кэсси едва успела отскочить в сторону от нового заклинания.

— Хэй! — высоко вскрикнула она и с возмущением взглянула на Министра. Тот выглядел хитрым и азартным.

— Не спи. — гаденько усмехнулся он, а потом повёл головой как змея и вгляделся во тьму в окне за девичьим плечом. Прикинул что-то в своей несносной кудрявой голове и сказал, — Хотя уже пора. На сегодня мы закончили.

Гонт опустил палочку и направился к зрительским местам, где бросил своё пальто. Кэсси вдруг почувствовала такое разочарование, что от силы этого чувства запекло в груди. Том убегал, наверняка по делам, да и уже достаточно развлёк Кэсси своим присутствием, но в его компании было не так тревожно, и противный морозец предчувствия беды не полз по позвоночнику.

— Я даже не устала! — возразила Поттер. Ну отвлеклась на секунду, подумаешь. Здесь и сейчас ей находиться было куда приятнее, чем в одиночестве своей спальни. Да, там были нарисованные единороги и букет переливчатых колокольчиков в вазе, уже третий день напевающий всему живому в округе свою звенящую песенку, но это ведь совсем не то. Оставаться одной с каждым днём становилось физически тяжелее. Никогда в своей жизни Поттер не хотела, чтобы рядом просто был какой-нибудь человек, глядя на которого можно точно понять, оправданы ли твои собственные опасения. На миг эта мольба просочилась сквозь защиту разума и заставила Тома замереть.

— Я сказал, что мы закончили. — сказал Гонт весомо и направился прочь из зала. Степенно и грациозно, а не решительно и зло, будто ещё немного и под его ногами начнёт плавиться земля, как когда только вернулся домой. Он был умиротворён и готов к новым свершениям, и никто в данный момент не был в состоянии поколебать его спокойствие. Особенно одна девушка, хвостиком семенящая следом.

— Ну и как я справилась? — Поттер наклонила голову, заглядывая Тому в лицо. Он сощурился с лёгким подозрением.

Раньше он и представить не мог, что эта женщина способна вести себя так заискивающе и с хитростью, присущей лишь людям более слабым, чем он. Она была честна и прямолинейна в своих словах и эмоциях, разве что немного осторожна, чтобы не получить за дерзость, но лишь потому, что в начале не могла найти к нему подход. Он был на сотню процентов уверен, что всё вот это страстное внимание — лишь для него, а с другими Кэсси Поттер ведёт себя совсем иначе. И не мог понять, для чего. Он больше не был груб и не демонстрировал, что Кэсси для него не более, чем полезный ресурс. Он и так был хорошим для неё, так зачем эта игра? Но он не мог не признать, что это действует на него на каком-то глубинном уровне, цепляет на крючок животным интересом. Шаг вперёд, шаг назад, он и сам постоянно так делал. И не мог сопротивляться ровно тому же приёму, не важно осознанному или нет. Гадство.

— Намного лучше. Твоё ядро крепнет, как и твой контроль… — потянул он. Глаза девчонки засияли, и Том почувствовал, как этот блеск в карих глазах её разливается в груди мёдом. И решил сделать «шаг назад», чтобы Поттер уж совсем не расслаблялась, — Но лишь благодаря занятиям со мной. Если бы ты находила в себе желание заниматься чаще, твой прогресс был бы куда более заметен, дорогая.

* * *

— Он меня лентяйкой назвал, представляете?! — возмущалась Поттер на всю улицу, заставляя своих спутников краснеть и постоянно обновлять заглушающие чары. Она распинала Гонта за ту фразу уже добрых пять минут без продыху, постоянно повторяясь и с каждым предложением распаляясь всё больше, — Желания заниматься я в себе не нахожу, слышали? Чёртов говнюк! — снова начала она.

Тамара демонстративно вздохнула. Гарри с улыбкой пихнула подругу в бок, мол, просто потерпи. Кэсси не часто позволяла себе выговориться, тем более о Гонте, так что на первый раз простить можно.

— Только не передавай ему этого, Дэнни. — настоятельно попросила Гарри. Дэнни, отстранённо жующий своё пирожное, вздрогнул и сосредоточил внимание на Кэс.

— И не собирался.

Вообще-то он должен был. Именно за этим Мистер Гонт и послал его, оторвав от работы. То есть, Дэнни так предполагал, ведь в качестве сопровождающего он себя совсем не видел. Два аврора и так хорошее сопровождение, разве нет? Так что в основном Дэнни слушал и впитывал, чтобы предоставить Министру отчёт, если тот потребуется.

— Моя ассистентка, Мисс Поттер, отправится в город. В связи с её физическим состоянием я не могу оставить её без присмотра, поэтому вынужден полагаться на помощь человека, которому доверяю. Прошу тебя пойти с ней. — Гонт сформулировал это так, приправив ненавязчивым комплиментом, а после добавил, — И ещё оглядись в округе. Сообщи мне, если услышишь что-угодно, что может нас заинтересовать.

Так что задачи у Дэнниса Криви, по сути, было две. Первый объект своего наблюдения он слушал в пол уха, ведь был слишком занят тем, что «оглядывался в округе». Ничего необычного на улицах магической части Лондона не происходило. Колдовской квартал был тих, спокоен и практически пуст, ведь в это время дня мало кто выходил на улицу, люди либо занимались домашними делами, либо работали. А дети и вовсе были заняты играми или уроками, в зависимости от возраста. Так что Дэнни не смог отыскать среди старинных домов и вымощенных брусчаткой проулков ничего, за что можно было зацепиться в отчёте. Разве что за исключением косых взглядов некоторых ведьм, направленных на Кэсси Поттер, которая их не замечала вовсе. Болтовня с подругами занимала её больше.

— Нет, передай, если нужно! Я от своих слов не отказываюсь. — возразила Поттер. Дэнни хмыкнул, легко улыбнувшись. Его даже удивляла эта фамильярность. Вот что он действительно находил достойным внимания: подтверждение слуха о том, что у Министра наконец завелась девушка. Это хорошо, убеждал себя Дэнни. Он рад за Министра. Да, рад, и совсем-совсем не завидует.

— Что ж, — хохотнула Гарри. Она глянула на Тамару с подначкой, — некоторым иногда нужно сообщать, что они не правы, верно, Тэмми?

Кэсси мгновенно переключилась. Ей и самой уже изрядно поднадоело пениться по этому поводу, и так уже вторые сутки стукнули её обиде, а Поттер никогда не относила себя к людям злопамятным.

— Кстати, что у вас такое приключилось?

Обсуждение, кто прав, а кто виноват полилось рекой, сопровождая звуком голосов неспешную прогулку по центру города. Его Дэннис тоже слушал не очень внимательно. Портман и Рид вернулись пару дней назад и ещё толком не успели ничего рассказать. В тот день в доме в принципе было очень шумно, потому что, не сговариваясь друг с другом, в одно воскресенье решили вернуться все. Гомон детских голосов наполнил дом, расшевелил эльфов и живые изображения змей на стенах, украшениях и дверных ручках, заставив тех притаиться. Нагайна и вовсе с недовольным шипением забилась Кэсси под кровать едва заслышав писк Карла, действующий ей, голодной, на нервы. Поттер же наоборот оживилась и с улыбкой выглянула за дверь спальни, тут же получая кучку приветствий от своих соседей по коридору. Всё таки без них в этом огромном здании было слишком пусто. Кэсси не хотела представлять себе мир, в котором стены Поместья не сотрясал бы детский смех хотя бы время от времени. Даже Том на ужине выглядел слегка ошарашенным! И если уж это ощущение прокралось к нему на лицо, то что он испытывал внутри? О, Кэсси знала. Ему тоже было дискомфортно без толпы слушателей за столом. Он мог сколько угодно блистать своими знаниями и навыками перед одной только Кэсси, но его эго требовало целой паствы, на которую Том мог проповедовать свои помыслы.

Компания из молодых людей наконец добрела до Косого Переулка, к которому изначально и направлялась, обдуваемая влажным ветром средней полосы и греющая руки о стаканы с горячим шоколадом. Уже и не похоже на зиму, пусть от начала года и прошло всего-то пару недель. Ливень, длившийся несколько дней подряд, смыл все снежные шапки и растопил лёд на улицах, а праздничные украшения и подавно сняли. День был свежим и туманным, белая мгла покрывала собой другой берег Темзы, что и не разглядишь ни людей, ни домов. Уже через пару часов солнце нагреет воздух достаточно, чтобы туман осел на землю росой и не закрывал обзор, но пока что природа позволяла себе создавать этот романтичный зябкий уют. Время от времени по пути мимо маггловской улицы встречались школьники, уныло возвращавшиеся с уроков домой, и студенты, наоборот спешащие на занятия в середине дня. Их собачьи дни закончились, как и у студентов Хогвартса. Ранним утром понедельника Леди Люси и Леди Брианна проводили своих мелких на поезд, направляющийся в Хогсмид, где их наверняка встретил Хагрид или Филч, но уже без своей старой облезлой кошки — покойся с миром, Миссис Норрис. Кэсси наверное впервые в жизни им не завидовала, этим школьникам в Хогвартсе. Раньше она считала своим домом школу, ведь только там впервые почувствовала столько заботы и внимания, сколько не видела до этого ни разу за одиннадцать лет. А теперь… Поместье ощущалось домом тоже. Там была тёплая постель, заботливые друзья-эльфы и друзья-люди, вкусная еда и Том, который ценил Поттер по вполне определённым причинам и не собирался выгонять. Наоборот, вцепился в неё руками, ещё не в объятии, но всё равно крепко и близко. А ещё у Кэсси наконец были деньги. От гоблинов, но это тоже очень даже грело душу.

— О, новый Нимбус 3030-цатый! — изумлённо воскликнула Гарри, зацепившись взглядом за витрину. В самом магазине, новом и ещё не успевшем уподобиться общему стилю Косого, стояло несколько взрослых парней в спортивных формах, присматривающихся к мётлам и целая одна Джинни Уизли, державшая в руке новенький Чистомёт, — Пошли глянем!

Гарриет потянула Тэмм за рукав в сторону двери. Рид явно не была в восторге, но сопротивляться не стала. А вот Кэсси туда заходить не хотелось, потому что, во-первых ей в принципе не нравились мётлы, как бы красиво те не были оформлены, а во-вторых потому что там была Джинни Уизли. И пусть в прошлый раз Кэсси с ней разошлась на более чем хорошей ноте, но перспектива продолжать общение ей всё же не очень нравилась. Кэсси не могла объяснить, но что-то во всей этой ситуации казалось ей кошмарно неправильным. Джинни и так снилась ей в последнее время в крайне странных декорациях, напоминающих подземелье.

— Я пожалуй тут осмотрюсь. — отнекивалась Поттер, аккуратно пятясь прочь от магазина «Мётлы у Братьев Райт». Она подумывала просто засесть где-нибудь на лавочке, с которой на витрину будет открываться наилучший обзор и дождаться, пока друзья выйдут оттуда. Неожиданно Дэнни тоже не сдвинулся с места.

— Я в книжный зайти хотел. Может быть где-нибудь там встретимся? — поддержал он и махнул Поттер в сторону неприметного уголка между кафе и аркой во дворы жилых зданий. Кэсси пожала плечами и пошла за другом, ведь идея и вправду оказалась неплохой.

Книжный, едва ли не единственный на всей торговой улочке, оказался тем же, в котором Кэсси приходилось покупать учебники для школы много лет назад. Его фасад был украшен витринами по обе стороны от входа, полными книг с яркими обложками и золотыми буквами, изрядно припылёнными, ведь старый продавец-сквибб никак не находил в себе сил эту пыль убрать, и сценкой-диорамой, на которой фарфоровые куколки читали свои маленькие деревянные книжечки на крошечных бархатных пуфах. Тоже, кстати, пыльные. Над входом висела деревянная вывеска с изображением совы, держащей в клюве свиток — символ мудрости и знаний. Тёплый свет, струящийся из старинных люстр, заливал пространство и подсвечивал пылинки, витающие вокруг. Воздух был напоен ароматом старых страниц, покусанных книжным червём, и свежей бумаги из новых изданий, смешанным с лёгким налётом магии от артефактов и необычных томов в кожаных обложках. О, волшебных книг тут было хоть отбавляй. Кэсси прекрасно помнила свой учебник по Уходу за Магическими существами за третий курс, который рычал, кусался и бросался на руки с намерением пустить кровь. Если бы Профессор Хагрид не объяснил, как совладать с этой штукой, то Поттер наверняка получила бы за тот год кругленький такой «Тролль».

Полки, высокие, под потолок, были уставлены изданиями самых разных жанров: от заклинаний и зельеварения до волшебных историй о приключениях. Даже завалящий томик «автобиографии» Гилдероя Локхарта нашёлся. На стенах висели картины с изображениями волшебников и волшебниц, бывших владельцев этой лавки, передающейся из поколения в поколение уже пять столетий. Портреты время от времени оживали, чтобы обсудить последние новинки литературы или покупателей, за этими новинками приходящих. В центре магазина стоял небольшой столик с книгами для юных магов — здесь можно найти учебники по трансфигурации и заклинаниям для начинающих.

Старик за прилавком, в длинной синей мантии, поприветствовал единственных за сегодня посетителей кивком. Ему видимо было всё равно, что не удивительно. Мало кто приходит в магазины лично. Обычно всё доставляется эльфами.

— И так… раздел о магических существах… — бормотал себе под нос Дэнни, выискивая глазами нужный стеллаж. Кэсси из интереса следовала за ним. Ей, в целом, ничего здесь не было нужно. Она бы с радостью зашла в какой-нибудь магазин с одеждой в маггловский части Лондона, но для начала нужно обменять галлеоны на фунты в банке, а это может и подождать.

Неожиданно для всех ребята застряли среди пыльных стеллажей на добрый час. Дэнни искал новый том Ньюта Скамандера о фауне горных хребтов Кавказа, а Кэсси старалась сдержать внезапно пробравшую её грусть. В предисловии книги сэр Ньют писал о своём внуке и его жене, чьи записи и наблюдения он использовал, и благодаря которым смог зайти в изучении местных видов так далеко. Кэсси хватило лишь увидеть имена Луны и Рольфа на первой странице в контексте благодарности и прощания, чтобы понять, что её попытки их отпустить тщетны. Пока рано, но она была рада, что хотя бы Скамандеры справляются. Её реакция не осталась незамеченной: Дэнни ненавязчиво наблюдал.

— Знаете, Мисс Поттер…! — и принялся забалтывать рассказами о собственных научных наработках, ручной личурке, и коллекции книг про Магических существ на примере экземпляров, выставленных на полках. Парень был маньяк, признавала Кэсси, и не могла понять, что же он делает в Министерстве, если его душа лежит к другому. Кажется, что он уже скупил полмагазина, и собирался сделать это ещё раз. Стопка в его руках росла минута от минуты, пока ребята наполняли своими голосами сонную тишину книжной лавки.

Им удалось выйти оттуда лишь чудом, ведь в какой-то момент увлечённый Дэннис подошёл слишком близко к прилавку, за которым сидел старик-продавец, и Кэсси положила на стойку свой экземпляр новых «Фантастических существ» вместе с недавно вышедшим трактатом о зельях, в котором ей удалось отыскать упоминание новых ингредиентов со свойствами асфоделя, а за ней машинально то же самое проделал и Криви. Он понял это лишь тогда, когда продавец громко назвал ему сумму. Парень прервался в своём невероятно интересном повествовании о южноамериканских лягушках, моргнул и принялся отсчитывать монеты из тканевого кошелька.

— Вас что, короеды в плен взяли? — первым делом спросила Джинни, стоило им двоим только появиться в дверях магазина. Она фыркала с задором, подпитываемая ухмылкой Гарри. Обе сжимали в руках по новенькой метле. Даже Тамара не осталась без покупки: на её плечах расстелился красно-жёлтый шарф, очень напоминающий гриффиндорский, но без герба или любых других опознавательных знаков. Наверняка Гарри упросила его надеть. Кэс и Дэннис лишь пожали плечами.

— Увлеклись. — парень похлопал ладонью по карману мантии, в котором пряталась уменьшенная в несколько раз стопка книг, перевязанная упаковочной лентой. Кэсси свои не прятала, держала в руках, ощущая приятные гладкие обложки под пальцами. Книгу о животных можно отложить, раздумывала Кэсси, а вот трактат о зельях интересовал её уже сейчас. Можно почитать вечером, если все они вернуться домой не слишком поздно.

Неожиданно приятный людской гомон на торговой площади нарушил низкий пыхтящий голос издалека:

— Мисс Поттер! — Лорд Кирдрой быстро перебирал короткими толстыми ногами, приближаясь к компании. Кэсси вздрогнула и обернулась к мужчине, вскинув брови. Она помнила этого мужчину с того злосчастного завтрака после рождественской вечеринки, но понятия не имела, что ему может от неё понадобиться.

Заслышав имя Кэсси Поттер, некоторые женщины принялись оборачиваться в поисках её рыжей макушки, которую видели на не самом чётком фото в Ведьмополитене. И теперь Кэсси наконец заметила этот странный интерес со стороны не самой лояльной публики. Интерес, оценивание, неодобрение или наоборот снисходительное довольство. Что происходит? , неприязненно размышляла Кэсси. Огибая зевак, вслед за мужем спешила и Леди Кирдрой.

— Дорогой, соблюдай приличия! — высоко восклицала она.

Эти двое явно выбрались на свежий воздух развеяться, если судить по уличным, но явно дорогим мантиям и простым причёскам. Гарри и Тэмм напряглись и обступили подругу, закрывая от зрителей. Они все явно знали что-то, чего не успела узнать она, и Кэсси это нервировало едва ли не больше, чем демонстративно-громкие щепотки: «Это она, пассия Министра!», «С секретарём гуляет!», «…и с личной охраной!»

— Какого хрена? — по-маггловски выругалась Поттер и вопросительно заглянула Дэннису в глаза. Тот одними губами прошептал «Потом.», и Кэсси пообещала себе всё-таки внимательнее читать газеты и спрашивать Министра обо всём дерьме, которое может иметь значение. Вот тебе и избегание волнений, как же.

— Мисс Поттер. — уже спокойнее сказал Кирдрой. Он наконец оказался достаточно близко, чтобы не пришлось кричать, и важнецки поправил лацканы мантии. За спиной его застыла жена и пыталась отдышаться. В отдалении за всем этим цирком с интересом наблюдало ещё две пары чиновников, с которыми Кирдрои, видимо, и пришли. Поттер чувствовала себя застигнутой врасплох, будто её вдруг толкнули на сцену какого-то спектакля, а она не помнит своих реплик.

— Сэр? — без всякого уважения передразнила Поттер, хмурясь.

— Я, — торжественно начал Кирдрой, и весь народ на улице подобрался ближе, чтобы не пропустить ни слова, — приглашаю вас с Мистером Гонтом на…

* * *

— … бал. Четырнадцатого февраля. В чёртов день влюблённых!

Кэсси не могла выкинуть это предложение из головы уже битую неделю. Ей едва удалось наконец поймать Гонта в выходной день, чтобы расспросить об этом подозрительном предложении, и уболтать на первое занятие с Нагайной. Змея следила за руками Кэс, не обращая внимания на перепалку двуногих. Поттер меняла знаки по порядку, а Нагайна называла их негромким шелестением парселтанга: «Привет.», «Пока», «Спасибо», «Пошли со мной», «Пожалуйста, сделай то, что я покажу». Все трое расположились на ковре в Белой Гостиной у зажжённого камина, чтобы Нагайне, со всей её огромной массой, не приходилось искать удобное положение на диванах и креслах. Да и разложить учебники со схемами на полу было куда логичнее, чем каждый раз тянуться за ними к кофейному столику.

— Что тебя возмущает? — скучающе вопрошал Гонт. Лицо его было расслабленным или даже безразличным. Этот нехитрый урок совсем не развлекал его, но он был прихотью Кэсси Поттер, которую Том был готов уступить, чтобы получить новый благодарный взгляд в свою сторону, — Это отличный способ познакомиться со своими первыми спонсорами и найти союзников в любых сферах. — он кивал на каждый верно названный знак и время от времени хвалил Нагайну тихим шипением. Ему с его длинными ногами на ковре было не сильно удобно, но он не жаловался. Щурился, оглядывая сцену перед собой и опирался спиной об основание дивана. — Кирдрои никогда не скупятся на знатных гостей.

Возможно. Тут Кэсси ничего не могла сказать, ведь никогда не общалась с детьми из богатеньких семей, и, соответственно, о подобных сборищах слышала лишь краем уха от Ирмы, соседки по комнате, которая имела свойство крутить романы с мальчишками со Слизерина. Но связи Ирму, как и Кэсси на самом деле, мало интересовали.

— Это меня совсем не волнует. Они думают, что мы пара! Тебя самого это не возмущает?

Том вдруг приподнял уголки губ в лёгкой улыбке. Конечно не возмущает, ведь статья, которая изначально казалась катастрофой, вскоре неплохо перетянула на себя внимание общества от отчётов по судебным заседаниям над пособниками Новых Пожирателей Смерти. Ежедневный Пророк подлил масла в огонь сплетен заявлением, что раз у Министра есть надежды на будущее с некой Кассией Поттер, то и у народа она должна быть, ведь кто если не глава Магического Сообщества Соединённого Королевства знает, когда можно хоть немного расслабиться, а когда — нет. У Гонта появилось много защитников, романтиков и сердобольных домохозяек. Пусть их голоса весили не много, но они были достаточно громкими, чтобы привлекать на свою сторону большинство.

— Это они ещё не знают, что мы в браке… — он с удовольствием наблюдал как Поттер вспыхивает гневом и смущением, и ухмылялся уже совсем хитро.

— Это совсем другой ритуал, ты же сказал!

— Другой, но суть та же. Разница никого не волнует.

— Только не смей заявлять ещё и об этом. — зашипела Кэсси не хуже Нагайны, которая уже некоторое время наблюдала за перепалкой, вопросительно склонив голову, ведь оба человека перестали обращать на неё внимание. Том погладил змею по голове.

— Если это будет полезно, то я заявлю. В любом случае, до бала ещё больше месяца. Я успею тебя подготовить, если ты боишься не справиться с вниманием.

И в этом он оказался феноменально дотошен. Слово «если» тут не учитывалось, ему в принципе понравилась эта идея изваять из простолюдинки дворянку. Кэсси не боялась внимания, она просто не хотела контактировать со снобами и честолюбцами, а особенно с теми, кто успел выстроить в своей голове образ некой сферической Кэсси Поттер в вакууме. Но Том посчитал, что может её чему-то научить, поглаживая собственное эго напоминанием, насколько он хорош в вещах, к которым и сам был с детства не приучен. Кэсси полагала, что Гонту тоже пришлось это усвоить, когда он оказался в обществе Слизеринцев, где каждый случай пренебрежения этикетом мог стать фатальным для попыток встроиться в высшее общество. Конечно, если бы ей пришлось так трудиться, перекраивая себя, она бы тоже не упускала возможности похвастаться. И ладно бы днём, как все нормальные люди, но нет, ночные занятия отлично отвлекали Тома от сна, в котором тот был слаб и уязвим перед своим двойником. И его совершенно не интересовало, что к четырём утра, после очередной лекции о поведении в обществе аристократов, и наставлений о том, как правильно держать пятнадцатую вилку на шестой перемене блюд, Кэсси уже мечтала о петле.

Попытки научить Кэс поддерживать любой разговор без маггловских выражений и соблюдая все приличия шли куда веселее. Отчасти потому, что сама Поттер находила все эти почести для самых заурядных толстосумов ужасно смешными.

— Том, знаешь почему аристократы не играют в прятки? — хихикала Кэсси со своего места на диване в белой гостиной, бессовестно потягивая время, чтобы отложить новый виток нравоучений хотя бы на пару минут. Нет, слушать глубокий вкрадчивый голос Гонта было безумно приятно, но от обилия информации в полдвенадцатого ночи пухла голова, а от десятки раз повторяемых предложений с «королевским» произношением слов — язык. Чёрт бы побрал этот «пош»! Он, естественно, ласкал слух, но говорок с южных провинций всё же был ближе к сердцу. Так хотя бы не приходилось изображать из себя Драко Малфоя с его растянутыми гласными и мягкими шипящими.

Том, расслабленный и до обидного хорошенький в своих шерстяных брюках в клетку и в свитере крупной вязки, склонил голову к плечу и терпеливо вздохнул:

— Почему же?

— Потому что их титулы слишком громкие, чтобы оставаться незамеченными. — девушка наклонилась ближе к нему через кофейный столик. Она тоже была закована в свой излюбленный свитер с ромашками, потому что ночами в доме было довольно прохладно, и Том то и дело прослеживал зрачками лепестки, вышитые из пряжи и покрытые катышками после многих лет носки.

— Ожидаемо. — сообщил Гонт с ничего не выражающим лицом, и со взглядом, полным осознания, что Поттер безнадёжна, как единица общества. Кэсси всё-таки зафыркала, а после и вовсе расхохоталась, случайно разбудив Нагайну, мирно устроившую свои чешуйчатые бока у каминной решётки.

Отыграться за такое пренебрежение собственным терпением Том не забыл. Он не зря прожигал глазами несчастный свитер, ведь прекрасно помнил, каким старым и несерьёзным был гардероб Мисс Поттер. В нём явно не нашлось бы ничего приличного и соответствующего атмосфере современного бала. Да и купить что-нибудь новое самостоятельно он ей не доверил. Именно таким образом Кэсси и оказалась во власти двух женщин, которым дали чёткое распоряжение вешать на неё бантики, как можно больше и не взирая на протесты. Люси Крингл и Брианна Смит вызывали у Поттер уважение, но сегодняшним днём она была готова послать их в Ад вместе с Гонтом, откуда тот, судя по всему, и вылез. Том, к собственному счастью, пропадал на работе, а иначе Кэс высказала бы ему пару ласковых и за унизительную примерку парадных женских платьев с мантиями, и за осуждение её «неудачной» стрижки с неизвестной дамочкой в ювелирной лавке. Никто из женщин не делал ничего в оскорбительном ключе, но Кэсси всё же предпочла бы, чтобы все они молчали в тряпочку и просто выполняли своё чёртово задание. Или стоило позвать с собой ещё и Гарри и тогда не было бы так тошно. Особенно, когда Кэсси вновь замечала чем-нибудь изучающий взгляд или колдокамеру, на которые ушлые репортёры дамских журналов пытались щёлкнуть свою новую сенсацию для свеженькой статьи. Будто больше тем для обсуждения нет! Беспечные сволочи, глупые куры… Но этот поток желчи Кэсси благополучно держала при себе, следуя наставлению отца о том, что лучше накопить оскорблений и высказать их потом, измазывая оппонента в грязи, чем отгавкиваться понемногу и выглядеть возмущённой жертвой. Вот она и копила, чтобы рассказать Гонту, где же он не прав.

Леди начали с магазина с одеждой и обувью. Кэсси понятия не имела, что такой дорогой бутик, и по совместительству мастерская портного, имеется в тупиках Косого Переулка, но он там действительно отыскался, и знали о нём, судя по всему, только избранные с увесистой суммой на банковском счету. Старинное кирпичное здание, которого не коснулась реформа, но явно регулярно касались руки дворников и эльфов, было увешано деревянными табличками-вывесками с разными названиями. Строение было необычайно длинным, на несколько подъездов и явно жилое, но не высокое, всего в три этажа. На первом и цокольном располагались магазины и даже небольшой семейный ресторанчик. В эту часть Магического Лондона, спрятанную в глубине и почти не тронутую за сотни лет существования, Кэсси никогда не заходила, и потому разглядывая ухоженные переулки и островки крылечек с открытым ртом.

— Мисс Поттер, ну что вы как дитя? — с озорством подколола Люси. Именно ребёнком Поттер себя и чувствовала под этими подстриженными липами и древними кирпичными крышами.

Они направились прямиком к парадным дверям одного из подъездов, где, прислонившись к фигурным кованым перилам курила женщина в одежде годов семидесятых, как у киноактрисы. Складываясь полное ощущение погружения в прошлый век, и как никогда стало заметно, насколько волшебники отстали от моды. Хотя… в этом было куда больше эстетики, чем в большинстве современных вещей. В любом случае всё это спрячется под мантией и не будет иметь никакого смысла, так что и говорить тут не о чем. Кэсси так думала, пока женщина на крыльце не отвела сигарету от губ и не кивнула Люси.

— Вы ко мне, Миссис Крингл? — усмехнулась она и перевела взгляд на самую юную девушку в их небольшой компании: Поттер, которой тут же захотелось провалиться под землю в своих отживших своё джинсах и облезлой куртке. У дамочки был тот же взгляд, которым Мадам Малкин прикидывала, хорошо ли сидит очередная школьная блузка, или всё же стоит подколоть булавку поближе к коже. — Какая удобная фигурка…

И она действительно не переставала нахваливать округлые печи и бёдра, и талию, свойственную «песочным часам» до тех пор пока не подобрала около пяти нарядов, которые, по её мнению, сели идеально. Никаких юбок в пол, наоборот эта женщина, Мадам Варвара, посоветовала длину не ниже колена, чтобы не прятать ноги, пусть Брианна и оказалась с ней не согласна. Короткие рукава, как у футболок, которые так нравились Кэс сменились на длинные, до запястья. Кэсси чувствовала себя куклой, которую переодевают и рассматривают, решая, какое из целой вереницы платьев ей подойдёт лучше. Она отказалась бы от всех, что активно и делала, но в один момент втянулась, уже карикатурно вертясь из стороны в сторону и развлекая сидящих на гостевых пуфиках соседок по Поместью сарказмом и клоунадой.

— Как вам ткань? Чистейший шёлк. — дурачилась она, проводя пальцами по рукаву-фонарику, который больше подошёл бы платью диснеевской принцессы, а не первой леди, под смех Люси, — А посмотрите на этот пояс, которым можно придушить недоброжелателя…

— А ну прекрати. — швея шлёпнула девчонку по руке, чтобы та перестала ею размахивать, и вновь критически осмотрела наряд. Покривила губами, — Снимай.

Кэс была полностью согласна, жёлтый ей никогда не нравился. А вот белый… Как только Варвара вынесла этот экземпляр Кэсси поняла, что вот оно: из кремового вельвета, чуть выше колена, с рукавом, расширяющимся к низу и подпоясанное широкой атласной лентой на талии. Оно выглядело так необычно, словно состояло из бархатистого ванильного мороженого или из облака с закатного неба. Кэсси мгновенно его захотела и даже слегка поменялась в лице, смущённая тем, что такая откровенно девичья вещь действительно нашла дорогу к её сердцу. Кэсси могла поклясться, что ещё пару минут назад больше предпочитала штаны.

— Ну наконец-то. — фыркнула Мадам Варвара, — А я уж думала, мы тут до послезавтра застряли.

К платью полагалась накидка по щиколотку, такая же кремовая, верхом похожая на жилет, но с оторочками от плеча и до талии, верхняя часть которых создавала некоторое подобие короткого рукава. Вся передняя часть от воротника и до низа была расшита спиралевидными узорами. Ряд из пуговиц заканчивался на животе, что позволяло полам накидки развиваться при ходьбе. Во всём этом Поттер выглядел как персонаж из старых фильмов, или как знатная леди в середине 60-х. К наряду подобрали светло-коричневые туфли, гармонирующие с медным цветом волос, полупрозрачные перчатки и пару чёрных чулок. Брианна предположила, что возможно нужны ещё и белые носки с рюшами, и Кэсси, уже и без того сбитая с толку, посчитала, что идея вполне неплоха. Всё равно она наденет этот набор одежды в первый и, скорее всего, единственный раз в жизни, так что почему нет? Носков с рюшами Мисс Поттер тоже обычно не носила.

С украшениями всё было уже куда легче: молодой продавец из ювелирного чуть дальше по проулку сразу подобрал пару золотых серёжек-капелек — Кэсси и подумать не могла, что дырки в ушах, проколотые давным-давно на детской площадке в Литтл Уингинге твёрдой рукой Бэлль ещё не успели зарасти, и вполне спокойно приняли в себя тончайшие металлические гвоздики застёжки — и подвеску к ошейнику — круглый камешек-рубин в обрамлении из золотого обода с засечками в виде сотни острых лучиков по всей поверхности. Тут Кэсси совсем не спорила, ведь в украшениях она понимала ещё меньше, чем в одежде для знати. Женщины задержались в ювелирном лишь потому, что Люси разболталась с другой дамой о рыжих патлах Поттер и хорошем парикмахере, к которому та леди регулярно водит свою дочь. Кэс не вмешивалась, лишь слушала с неприязненной улыбкой и мечтала послать безымянную тётку в Ад, чем не забыла поделиться с Брианной. Та тоже была явно не в восторге от того, что кто-то посчитал нужным влезть в чужую прогулку со своим несомненно важным мнением.

— Эффективнее посылать в задницу. — поучала Миссис Смит с ободряющим выражением на лице, обещающим, что скоро они все уже будут дома. Несмотря на то, что день покупок выдался весёлым, он всё равно изматывал, ведь договориться о некоторых вещах с Мисс Поттер было не намного легче, чем с капризной одиннадцатилеткой вроде Сары, — Чистокровные не знают, что такое Ад. Они уже много поколений и с понятием Дьявол не сталкивались.

— Даже немного завидую. — фыркнула Кэсси в ответ.

— Нечему. Представь каким будет шок от столкновения с реальностью, когда Статут о Секретности падёт?

— А он падёт? — с искренним интересом уточнила Поттер.

— Непременно. — кивнула Миссис Смит, и Кэс ей верила наверное даже больше, чем Гонту, — А с волосами и впрямь стоит что-нибудь сделать. Топорщатся как у дикого манула!

Самым неприятным всё же оказалось показать этот наряд Министру. Кэсси наотрез отказалась расплачиваться за своё приобретение его деньгами и растратила награду от гоблинов подчистую, в основном на подвеску. Такое себе выражение протеста, а всё равно приятно, пусть кошелёк и значительно полегчал. Тем не менее даже это не могло её успокоить. Если рассуждения женщин Кэс ещё могла пережить, какими бы они там ни были, то недовольное выражение на лице Гонта всегда заставляло её беситься. Кэсси нарядилась, впервые собрав всю эту красоту вместе, и наконец разглядела в себе какую-то совсем другую волшебницу, не того статуса и не из этого времени. Да, неухоженные волосы немного портит вид, она могла признать. Возможно удастся найти заклинание, чтобы прижать их волосок к волоску и сделать их чуть более блестящими? С подвеской в руке, Кэсси вышла из спальни к Гонту, ожидающему её в гостиной. Тот привычно занимался документацией, чтобы не терять времени зря.

Мужчина оторвался от работы и поднял голову, тут же оказываясь в плену белого цвета. На фоне дверной арки, ведущей в тёмную спальню, Поттер светилась, как снежок на мокром асфальте. Такого взгляда у Тома она давно не наблюдала, острого и оценивающего, как тогда на мосту. Невозможно было понять, что у него на уме, и Кэсси на всякий случай задрала подбородок с вызовом, защищаясь.

— Почему белый? — внезапно спросил Гонт.

— Бежевый, вообще-то. — Поттер пожала плечами, — больше всех понравился.

Она чувствовала какой-то подвох в этом вопросе, но ещё не понимала, какой. До тех пор, пока Гонт не ухмыльнуся:

— Нас женят сразу, как ты войдёшь в зал со мной под руку.

Кэсси замерла на миг, ошеломлённая осознанием. А потом спрятала лицо в руках и застонала страдальчески:

— Твою мать… — алые от смущения щёки холодил такой же алый камень украшения и металл пары колец, которые Брианна любезно одолжила своей юной подопечной.

Том, не обращая внимания на акт отчаяния, продолжил:

— Выглядит действительно хорошо. — суховато похвалил он и Кэсси тут же выглянула из-за завесы рук. Том продолжал улыбаться, но уже тоньше и не дразняще, — Подойди и дай мне подвеску.

Кэсси остановилась перед Гонтом и слегка наклонилась, чтобы он мог без труда отщёлкнуть застёжку. Ошейник соскользнул в ладонь Тома. Второй рукой мужчина выхватил из пальцев Поттер небольшой рубин, обрамлённый в золото и имеющий зацепку, благодаря которой ровно садился на цепь артефакта. Взгляд мужчины на миг задержался на коже, отыскивая то место, на котором раньше был ожог, и не находя, ведь тот давно зажил без следа. Взгляд был изучающий и даже ласковый, как и движение пальцев, без труда продевающих звенья в крючок подвески.

Кэс устроилась на диване, аккуратно подобрав подол накидки, чтобы та не елозила по полу. Тот был чистым благодаря стараниям эльфов, но всё же. Воспитанные леди не имели привычки обтирать дорогущие ткани о паркет. Несмотря на то, что платье девушке нравилось, она всё равно чувствовала себя не в своей шкуре. Ещё и эти перчатки, тонкая сетчатая ткань, заканчивающаяся на запястье, ужасно неудобно ощущались на коже, сковывали пальцы. Серьги оттягивали мочки ушей, чулки давили тугой резинкой на бёдрах. Кэсси в принципе не имела привычки носить колготки, поэтому что-то настолько облегающее и, если уж честно, вызывающее пошлые ассоциации, ощущалось странным и неуместным. Петуния никогда не покупала колготок своей племяннице под предлогом, что та их заляпает чем-нибудь или порвёт на коленках, а в младшей школе этого не требовалось. Девчонки Хогвартса и вовсе не прятали ног: первокурсники не придавали этому значения, а подростки предпочитали демонстрировать кожу, чистую от волос благодаря смеси из косметических зелий. А Кэсси выбирала штаны, а не всю эту мишуру и павлиньи перья ради привлечения внимания мальчишек и хвастовства перед другими девушками. Она достаточно насмотрелась на подружек тётки, чтобы быть сытой этой конкуренцией по горло: одежда, диеты, процедуры. Вечная гонка не пойми за чем. Теперь — Поттер не хотела этого признавать, но приходилось — она отчасти понимала, зачем. Ощущать затаённое удовольствие от мужчины напротив оказалось очень приятно. Этот взгляд, которым он, Том Гонт, осматривал каждый кусочек тела, от ключиц и до щиколоток, и каждую строчку на платье с накидкой, будто оценивая работу портного, вызывали внутри безотчётный трепет. Возможно Гонт единственный, кому Кэсси могла простить такое предвзятое отношение к внешнему виду: он своим собственным требованиям вполне соответствовал. Тоже наряжался, и на работу, и в свет, в свои бесчисленные костюмы и галстуки с разными узорами, в свитера с горлом, дорогущие туфли на разные случаи жизни, и в несколько видов пальто для разной погоды. Не было смысла спорить: он производил впечатление одним только видом, с порога вынуждая людей считаться с ним и его мнением. Том как раз закончил равнять подвеску к центру цепи и протянул её девушке.

— Не смей делать такое же кислое лицо на балу. — сделал замечание он. За спокойным тоном пряталась угроза, но Поттер оказалась к ней намеренно глуха.

— Посмотрела бы я на тебя в таком боевом обмундировании!

Том фыркнул:

— О, дорогая, а это ты ещё не успела нанести боевой раскрас. — он выглядел до обидного позабавленным. Поттер скисла ещё больше, она сжала подвеску в руке, до боли вдавливая металлическое обрамление в кожу. Тело начинало зудеть под вельветовой тканью, да и голым ногам в одних только чулках с носочками было холодно до мурашек.

— И не собиралась. — проворчала Поттер. — Он сюда не подойдёт. Так мне сказали несколько незнакомых мне женщин. — картинно покивала головой она.

— Они правы. Хватит и пары заклинаний. Я покажу тебе если захочешь.

Поттер саркастично хмыкнула. «Пара заклинаний», уж кто бы говорил. Сам идеален, как античный бог, и даже не понимает каково это, не родиться красавчиком. Нет, «уродкой» — любимое слово Петунии, пошла бы та в задницу — Кэс себя не считала, а скорее оценивала объективно на троечку и свои прямые, но пушистые космы и большеватый нос, доставшийся ей от отца, и не самые выразительные глаза, которым никогда не шли стрелки, какой бы формы Кэсси их не рисовала. Наверное единственное, в чём тётя была права так это в том, что макияж выглядит на Кэсси, как на свинье. А вот заклинания… их понадобиться явно куда больше, чем Том мог предположить.

— Позже. — выдохнула Поттер, а после ухмыльнулась, придумав, чем бы поднять себе настроение, — Сейчас я бы хотела выучить заклинание, которым смогу надрать тебе зад.

И Том, хитро ухмыляясь, учил. Тем днём и в последующие недели тоже. Разным вещам, но в основном запрещённым законом. Он в общем и целом знал много способов причинить вред, используя не только приспособленные к этому заклинания, но и комбинации из самых обычных бытовых. Кэсси полагала, что его боевой опыт не столько результат реальных драк, сколько порождение его жестокого безумного гения, получающего истинное удовольствие от чужой боли. Он учил создавать взрывы с помощью заклинания слезоточивого газа и искр, которые мог наколдовать даже младенец. Он учил замораживающему заклинанию, которым можно уничтожить человеческий кожный покров и органы. Он учил выглядеть угрожающе даже если ты, на первый взгляд, всего лишь маленькая рыжая девочка — что не очень у него получалось, ведь Кэсси не видела смысла в том, чтобы запугивать врагов, которых достаточно всего лишь обездвижить. Это убеждение быстро оказалось оспорено: на всех Петрификусов не хватит.

На совместной тренировке с аврорами этот простой, но не самый очевидный факт, наконец обрёл подтверждение. Даже с учётом практики сил Кэсси хватило лишь на то, чтобы обездвижить троих противников достаточно надолго, чтобы отбить пару заклинаний от ещё двух нападающих, но вот на третьего, самого Гонта, ни внимательности, ни магии уже не нашлось. Кэсси обернулась к Министру слишком поздно, именно в тот момент, когда его палочка создала Петрификус Тоталус, обездвиживший её саму. Поттер рухнула на пол, больно приложившись головой и спиной. Заклинание тут же было отменено и девушка села, тяжело дыша и потирая затылок.

— Теперь понимаешь? Считай, что ты уже мертва. — снисходительно наставлял Гонт. Гарри, Джек и Арнольд быстро сбросили оковы чар. В реальной схватке они бы уже вернулись в строй. Выходит, своим милосердием Кэсси никому не помогла.

Учение продолжалось. Учение рвать, резать и душить, и, если говорить честно, Кэсси уже не была столь категорична. Нет, никакого насилия она по прежнему не одобряла и уж тем более отказывалась испытывать свои новые знания на живых существах вне реальной драки, но осознавала, что если Том рассказывает ей свои секреты, то он наверняка предполагает, что это может понадобиться. А Кэсси научила его режущему заклинанию её отца, основанному на обычном Секо, но усиленному в десятки раз. Сектумсемпра была способна при должной силе срезать человеку голову с плеч. Но это на случай, если это будет единственным способом этого человека, или движимого чужой волей мертвеца, остановить.

Конечно, со временем Кэсси захотелось узнать больше, но у Гонта по-прежнему было слишком мало времени на все их совместные занятия. Да он и так выделил Поттер значительную часть своего расписания: дуэли, уроки воспитания, уроки с Нагайной. Он и сам не замечал, как глубоко погряз в ней, а Кэс и лучше-то не была: начинала скучать, как кошка за хозяином, когда тот слишком долго не появлялся в её поле зрения. Но держала при себе, в отличие от той же Нагайны, сотрясающей воздух шипящим скулежом о том, как бесчестный «Хозяин» их, бедненьких, бросил. Кэсси развлекала себя работой, дуэлями с Тэмм, прогулками с Гарри под выискивающими взглядами честного народа — статья о том, что Мисс Поттер, «девушку Министра», видели в бутике вышла первой полосой тем же вечером и немного поволновала женщин, охочих до сплетен о богачах — и растратой своей первой зарплаты в качестве Министерского зельевара на книги, кофе и новую одежду, в которой щеголяла по дому, раздражая взгляд Министра новым розовым свитером и джинсами-шароварами. Его недовольная физиономия с каждым днём вызывала всё больше смеха, а не страха или трепета. Гонт был удивительно терпелив и благодушен. Сложно было сказать почему: Боялся причинить вред и пробудить Чудовище? Старался вызвать у Кэсси как можно больше доверия, чтобы объединить силы было легче, когда это понадобится? Просто испытывал удовольствие, когда видел её радостное лицо? Пожалуй, что все варианты верны, решила Поттер. Она знала Тома достаточно, чтобы наконец поставить в своём, уже изрядно потолстевшем от записей, дневнике жирную точку-кляксу. Она даже от скуки нарисовала его лицо, пусть и не совсем анатомически верное, но рисунок всё равно оставался похожим на такой же нахмуренный и недовольно поджавший губы за завтраком оригинал.

От нечего делать Поттер размышляла о вещах отвлечённых. Выкинуть то особое зелье из головы так и не получилось. Да, Том сказал ничего не делать, но разум Кэсси, уже заинтересовавшийся новым открытием, не мог перестать о нём думать. Результатами тестов она пока не делилась, ведь все они были далеки от идеала. Большая часть формул просто оказалась нежизнеспособна, в том числе и тех, которые Поттер смогла составить после изучения некоторых новых книжных изданий. Она тестировала каждый образец на себе, изучая тело до и после, ища необходимую реакцию, хоть какую-нибудь разницу или колебание, но ничего не добилась. Даже поиски состава от симптомов Проклятия отошли на второй план. Они, если уж честно, тоже не приносили результатов. Но Кэсси разгадала секрет жвачки из лавки братьев Уизли! Не то, чтобы эта загадка была такой уж сложной…

Три недели, с момента покупки, платье и накидка пылились в шкафу, ожидая своего часа выйти в свет. Этот час быстро приближался, к превеликому неудовольствию Поттер. Перспектива нарядиться в этот красивый, но неудобный костюм расстраивала её, а необходимость общения с целой кучей высокомерных чиновников расстраивала ещё больше. Да даже мысль о том, что там не будет Гарри или Тамары выбивала из колеи. Что там делать? Забиться в угол и попивать шампанское в надежде, что алкоголь развяжет Кэсси язык? Вариант изначально гиблый, ведь тогда все уроки хороших манер сразу отправятся коту под хвост, а потом туда же Том определит и Кэсси за то, что та поставила его в неловкое положение. Такая птица как он не может испытывать неловких положений, ясно? Повиснуть на локте у Гонта, играя во влюблённую парочку? Мерзость и враньё. Самое-самое неловкое враньё!

Гонт вообще ничего не требовал, кроме как привести себя в порядок и пойти с ним. Не хватало его властности и высоких требований. Того острого ледяного взгляда, от которого у Кэсси слабели колени и подводило живот от ощущения опасности. Даже домашние подметили, что контроль его жуткого характера ослаб: Арнольд утверждал, что «этот сопляк» раньше заставлял всех ходить по струнке и не пропускал ни одной темы за столом, а теперь спускает своим соседям с рук шутки и улыбается снисходительно. Должно быть, Кэсси единственная знала, что это просто потому, что он очень устал. Откуда возьмутся силы, если Гонт толком не спит и проводит едва ли не каждый день по уши в делах? Вот чего ему стоит сохранять у своего народа полное ощущение безопасности. Вся политика Министерства сейчас завязана на его личности, и пусть лучше он контролирует всё остальное, но оставит свободным хотя бы собственный дом, где ему и без приказов прикроют спину в случае чего. Переговоры, интервью, речи, передаваемые по газетам и зеркаловещателям. Нападений с непосредственным участием Заклинателя уже давно не было, и Кэсси тоже очень хотелось верить, что всё хорошо. Какая-то шахматная партия с постоянными потерями явно велась, но массовых нападений никто не устраивал. Вполне возможно, что Тёмный Лорд просто ждёт очередного проявления Проклятия, чтобы продемонстрировать силу Чудовища снова. Чтобы показать, что тварь не просто сбежавший Дементор, как её обозвали в газетах, а самое настоящее оружие, которое требует времени на перезарядку. Впрочем, понять в чём же дело Кэсси было не дано, так что девушка просто старалась избегать любых волнений, как огня, ведь пока она вне игры, у остальных всё будет отлично.

Поэтому в День Святого Валентина, Поттер не торопясь закончила очередную партию зелий в Министерство, спокойно вымылась, чтобы избавить тело и волосы от запаха трав, и принялась собираться, тщательно выстраивая задуманный образ.

В семь часов вечера их с Томом уже будут ждать у парадных дверей дома Кирдроев. Без преувеличений, Джеймс Фра́нко, однажды забежавший, чтобы выдернуть Министра с завтрака по срочному делу, сообщил, что на празднике будут журналисты, чтобы сделать фото новоиспечённой пары для газет и журналов. При одной мысли об Кэсси хотелось удавиться всем назло, но размышления эти не заходили слишком далеко, ведь Обет, браслетом обхвативший запястье, начинал ощутимо давить на сосуды. В моменты, подобные эти, Кэсси чувствовала себя Северусом Снэйпом, которого какая-нибудь старшекурсница в очередной раз попросила научить рецепту любовного зелья. О, Кэсси отлично помнила эту романтическую лихорадку каждый чёртов год. Естественно, что для запертых на одной территории пубертатных подростков существовало всего одно достаточно интересное развлечение. Но вот от взрослых Кэсси такого не ожидала: ей казалось, что праздник остался в стенах школы в качестве ещё одного напоминания о великом волшебнике прошлого, благословляющим на любовь тех, кому она недоступна или неизвестна. Сейчас четырнадцатое февраля — всего лишь повод для вечеринки, на которой в центре внимания будет одна приглянувшаяся Министру полукровка.

Заклинания для улучшения внешнего вида давались неожиданно тяжело не смотря на то, что Поттер отработала их до идеала. Она не могла сосредоточиться и бестолково взмахивала палочкой. Лишь на третий раз некоторые изъяны кожи стали замаскированы под сеткой чар, линия бровей выровнялась и цвет губ стал ярче. Чуть проще оказалось с волосами: чистые они пушились и не имели чёткой формы, а кончики были и вовсе неровными, будто прядки шерсти у дворовой собаки, так что Кэсси просто сжала их в руке и обрезала чётким росчерком заклинания, как поступала постоянно в прошлом, вместо того, чтобы сходить к мастеру. Следующим заклинанием пригладился пух: волосы теперь лежали ровно и блестели красивым медным, похожим на жидкую карамель или струйку настоящего алкогольного сливочного пива из большой пузатой бочки из паба «Три метлы».

Даже полностью одетой Кэсси не находила в себе сил наконец спуститься в холл. Дурное предчувствие скреблось под рёбрами. Хотелось сбежать и просто пройтись по маггловскому Лондону, в котором никто о ней не знает. Кэсси никогда не стремилась быть популярной или заметной, и не находила в этом ничего хорошего.

— Мисс Поттер? — Винки постучала в дверь. Наверняка Гонт послал её, ведь стрелки часов опасно близко подобрались к семи часам на циферблате, — Вам уже пора.

Девушка вздохнула, подхватила с тумбочки цепь-артефакт и вышла прочь из тускло освещённой спальни. Том ждал её у лестницы, нетерпеливо топая ногой, обутой в туфли того же оттенка, что и у Поттер. Он то и дело бросал взгляд на часы на своём запястье и сжимал челюсти в недовольстве. Пыльно-коричневый костюм в крупную тёмную клетку сидел на нём так, будто был прямо на нём и сшит. Плотная ткань, тяжёлая как броня подчёркивала всю изящность тела, а кремово-белая рубашка, того же оттенка, что и платье Кэс, отлично сочеталась с этим самым платьем, как бы объединяя два наряда в пару. Тёмный галстук с узором из завитков венчали распахнутые крылья серебряного дракона, блестящие на груди и мгновенно бросающиеся в глаза. Ящер махал хвостом и вертел головой, демонстрируя то один гранатовый глаз, то другой. Кэсси оказалась так заворожена, что едва не навернулась на лестнице, пропустив ступеньку и выругавшись так громко, что Гонт в голос фыркнул.

— Ты готова? — спросил он, когда Кэс наконец спустилась вниз, подбирая по́лы накидки, чтобы не подметать ими ступени.

— Нет. — выдохнула Поттер. Она действительно желала остаться дома этим вечером. Достала из кармана с палочкой ошейник и протянула Министру.

— Плохо. — мужчина обернул цепь вокруг воротника платья и щёлкнул застёжкой. Камень встал в ложбинку между ключиц как влитой. Том слегка задел пальцами кожу и оправил рюши на накидке. — Пойдём.

* * *

Вспышки колдокамер слепили глаза, а гомон и вопросы, сыплющиеся со всех сторон заглушали все связные мысли. Чёртов ажиотаж, даже хуже, чем Кэсси могла себе представить. Теперь ей не просто хотелось провалиться под землю, ей хотелось эту землю взорвать, чтобы куча народу, зевак и СМИ, провалилась к Мордреду, Моргане, Церберу, в Хель, и, наконец, в Преисподнюю, откуда их жалкие бессовестные души никогда не выползут.

— Держи подбородок выше и улыбнись. — вкрадчиво попросил Том, до синяков сжимая локоть Поттер в пальцах, чтобы та перестала выглядеть такой ядовитой. Он тоже следовал своему совету: тянул губы в доброжелательной улыбке и кивал знакомым, будто в такой толпе действительно мог кого-нибудь разглядеть, — А то они поймут, что ты их ненавидишь.

Всего пара минут мучений в попытках изобразить радость от присутствия на этом сборище и тяжеленая высокая дверь за спинами последних прибывших гостей, Министра и его «девушки» наконец захлопнулась, отрезая холодный вечерний воздух от полного ароматами парфюмов и цветов холла. Кэс замерла на мгновение, охваченная смесью чувств из восхищения и лёгкого недоумения. Её глаза распахнулись, впитывая это изобилие роскоши: люстры из хрусталя, сверкающие как звёзды, изящные наряды гостей, абсолютно разные, но объединённые какой-то одной эпохой, мерцающие драгоценные камни в изысканных украшениях. Словно это не простая вечеринка в честь праздника, а королевский приём. Высокие потолки, выложенные лепниной и декорированные позолотой, создавали ощущение простора и величия в этом, по сути, обычном холле. Огромные окна, обрамлённые тяжёлыми бархатными занавесками, отражали яркий тёплый свет хрустальных люстр, который играл бликами на металле и мраморных плитках пола. Стены зала были покрыты изысканными обоями с тонким узором, а в углах располагались антикварные вазы с живыми цветами, наполняющими воздух нежным ароматом роз, красных и розовых, и жёлтых лилий, аккомпанирующих золоту в отделке. В центре зала стояли длинные столы, накрытые белоснежными скатертями и украшенные изысканными сервизами и свечами, пока что пустые, но совсем скоро на них подадут первые блюда для ужина. Мягкие диваны и кресла с золотой отделкой располагались вдоль стен, создавая уютные уголки для бесед. По лестнице в центре холла можно было подняться на террасу и спрятаться на широком балконе, с которого открывался отличный вид на придомовую территорию, сад, и толпу журналистов, ожидающих, когда кто-нибудь неосторожно покинет особняк. В зале, на сцене, украшенной цветами и тканями, играли музыканты, наполняя пространство мелодиями классической музыки. Зал был полон шёпота гостей, смеха и звона бокалов — атмосфера была насыщенной и волнующей. Каждый элемент интерьера подчёркивал статус мероприятия и создавал ощущение праздника, в который Кэсси только начинала погружаться.

А потом справа вновь вспыхнул секундный свет камеры. Поттер вздрогнула и резко обернулась. Двое человек, женщина и молодой парень, тут же подступили ближе:

— Мистер Гонт и Мисс Поттер, какая пара! — с ухмылкой защебетала женщина, блондинка в узком деловом наряде и очках. Кэсси узнала её: Рита Скиттер, журналистка, которая доставала вопросами Седрика Диггори на Турнире Трёх Волшебников, и требовала интервью о грязных секретах старосты у каждого Хаффлпаффца на своём пути. Премерзкая дама.

Парень, Колин Криви, в свою очередь кивнул Поттер с бестолковым виноватым выражением на лице. Кэсси не ответила ему, она наоборот сделала шаг назад от этой пары стервятников.

— Вы так очаровательны, Мисс Поттер. Ну прямо новая Принцесса Диана! — продолжала хвалебные оды журналистка. Звучали они так сладко и лживо, что Кэсси даже затошнило.

Том, в отличии от Поттер, закаменевшей с недружеюным выражением на лице, посмеивался тепло:

— Ну что вы, Мисс Скиттер. — не менее сладко вещал он, и такой патоки Кэсси от него ещё не слышала. Наверное, потому что до этого ему не было нужды притворяться, — Не смущайте мою спутницу, прошу.

— Какие скромники! — хитро ухмылялась женщина в ответ, но Том решил больше не уделять ей внимания. Он подставил Кэсси локоть, чтобы та за него ухватилась, и повёл вперёд, прямо в центр сборища из здоровающихся друг с другом чиновников.

Хотя бы эти люди соблюдали приличия: не лезли к Кэсси, а ждали пока их представит друг другу Министр. Первыми подошли Кирдрои, хозяева бала, с сыном Луи, парнем лет шестнадцати, которого очевидно выдернули с учёбы ради вечеринки. Впрочем, тот не выглядел удручённым, а наоборот улыбался, ведь кроме него присутствовали и другие подростки, которые также предпочли пожертвовать валентинской лихорадкой в Хогвартсе.

— Мистер Гонт, Мисс Поттер, мы очень рады, что вы нашли возможность почтить нас своим присутствием! — заискивала Леди Кирдрой. Она организовала практически всё здесь самостоятельно и буквально сияла от гордости. Кэсси не нашла в себе сил злиться на эту семью, ведь они, в отличии от подавляющего большинства присутствующих, хотя бы не разглядывали её, Поттер, как диковинную зверушку.

Гонт склонил голову. Он был на удивление благодушен. Хоть у кого-то здесь хорошее настроение, едко думала Кэсси и старалась поменьше глазеть по сторонам, чтобы не замечать на себе чужое внимание.

— Благодарим за приглашение! Ваши приёмы это всегда хорошая новость.

Лица, с которыми Кэсси знакомили, сменялись калейдоскопом и ни на секунду не отпечатывались в памяти. Человек тридцать, но Поттер не запомнила ни единого имени, лишь фамилии иногда, и то, только потому что помнила их обладателей среди одноклассников. С каждым десятком проходящих минут в этой золотой клетке Кэсси чувствовала себя птицей, которая не знает, как открыть дверцу и улететь прочь. Она отвечала на приветствия и на вопросы о своём происхождении сухо и тихо, нервно теребя рукав платья. Рука то и дело тянулась к карману, чтобы достать палочку и наколдовать очередному лживо-доброжелательному человеку какой-нибудь пренеприятнейший сглаз. Сама разговор не начинала — шутка ли, но она просто боялась, что начнёт гавкать на всех вокруг как озлобленная собака — предоставив это Тому, от которого не отлипала, боясь потеряться в этом цветастом человеческом море. Кэсси ощущала себя чужой среди этой утончённой и самоуверенной знати, привыкшей к подобным мероприятиям едва ли не с пелёнок. Абботы, Гампы Гринграссы, Макмилланы, Джорданы, Малфои, Нотты, Паркинсоны, Драббены и целая прорва знатных министерских рабочих и лордов, не входящих в статус священных двадцати восьми, но не менее ожидаемых на таких мероприятиях. Были даже Уизли, что совсем не удивительно, ведь они мало того, что чистокровные, так и многие в Министерстве на очень хороших должностях. Чего стоил один только Перси: блистал дорогущей мантией и улыбкой, под ручку с женой и сыновьями-близнецами. Были и Мистер Артур Уизли, отец рыжего семейства, с женой, и Рон с Гермионой и их дочерью, и Билл Уизли с, тут Кэсси слегка подзависла, Флёр, ученицей другой школы, которая, так же как и Седрик Диггори, принимала участие в Турнире Трёх Волшебников. Семья Диггори, кстати, обнаружилась тоже. Смиты и Кринглы, не самые знатные и не очень чистокровные, но близкие к Министру и от того желанные гости на подобных мероприятиях, притаились на диванчиках в тени террасы, развлекая какую-то компанию разговорами. По залу время от времени перемещались мужчины и женщины, которые были здесь на работе — авроры, с соответствующими значками на мантиях. Охрана этого вечера и гарантия, что перепившие главы семейств будут соблюдать приличия.

Каждая нота классических композиций, каждый взмах веером и обсуждение последних сплетен казались Поттер частью тщательно продуманного ритуала, в который ей никак не удавалось влиться. Да и не очень хотелось. Несмотря на притягательность этого мира — возможность прикоснуться к чему-то большему, чем её привычная жизнь, и шанс проявить себя среди элиты — он ощущался фальшью и игрой на публику. Разве эти люди вели себя так наедине с собой? Двигались элегантно, будто их снимают на камеру, и говорили витиевато и с придыханием, будто для записи на радио? Да, это красиво, но это блажь. Такая же, как и обилие золота и дорогих камней в каждом кусочке интерьера. Блажь, единственное назначение которой — продемонстрировать, насколько велика пропасть между богатым и бедным. Ещё и в такое время, когда людям наоборот нужно объединяться. Это так злило…

Так ли чувствовал себя Том, впервые попавший в окружение дворянства? Кэс была на сотню процентов уверена, что он таким не родился, но с достоинством принял правила игры и возглавил её. Он таскал Поттер за собой по залу от лорда к лорду и не высказывал никакого дискомфорта. Он очаровательно улыбался, сохранял в тоне дружелюбие и почтение к каждому, кого видел. Он вёл себя так, будто уважает каждого в зале и искренне рад их видеть, хотя ещё на завтраке едко заметил, как тяжело ему терпеть подобные сборища. Сейчас Кэсси этого не видела, лишь ощущала через связь тонкие уколы раздражения, никак не влияющие ни на любезные слова, ни на выверенные изящные действия. Что можно утверждать точно: Тому нравилось внимание. Нравилось, как все эти аристократы, рождённые с серебряной ложкой в заднице, и снобы, выбившие себе какие-никакие почести, заглядывают ему в рот, ловя каждое слово.

Мимо прошагал официант — что удивительно человек, а не эльф — с подносом, уставленным бокалами с шампанским на высоких хрупких ножках. Кэсси остановила его и выхватила один, тут же попав под прицел вопросительных взглядов и самым неприятным из них оказался взгляд Гонта, ведь в нём читалась настоятельная просьба не перегибать. Поттер, забыв о всяком этикете, дёрнула головой вызывающе, мол, давай, скажи мне что-нибудь по этому поводу и увидишь, на какие неприятности я способна. Весь этот балаган раздраконил её до покрасневших от гнева щек. Ни о какой улыбке или дружелюбии в тоне не могло идти и речи, когда Кэсси хотела подпалить всё здесь Адским Пламенем лишь бы на неё перестали так испытующе смотреть будто она была не больше, чем тем удавом в зоопарке, которого Кэсси случайно выпустила из террариума на Дне Рождения Дадли.

Том вздохнул и сменил оттенок своей ухмылки на терпеливый, наклонившись к Поттер и говоря почти шёпотом, чтобы могла услышать только она:

— Ужин начнётся через пару минут. Там тебе подадут вина.

— Я ненавижу вино. Шампанское мне нравится больше. — зашипела Поттер в ответ. Ближайшие к паре люди, вдова Забини с сыном Блэйзом прислушались, и получили за это предупредительный взгляд от Министра. Их интерес тут же сдулся.

— Но тебе придётся его выпить, чтобы не обижать хозяев, так что верни бокал официанту.

Кэсси поёжилась, почувствовав отголоски знакомого прохладного гнева по ту сторону связи, и протянула бокал следующему слуге, проскочившему мимо. Но это исключительно потому, что шампанское оказалось кислым и совсем не вкусным.

Том не соврал: то ли почувствовал, то ли знал расписание таких вечеров до минуты, но вскоре и впрямь объявили ужин. На столах, до этого пустых, возникли пустые блюда с записками с именами тех, кто должен сидеть на этом месте. Леди Кирдрой любезно провожала гостей к их стульям, а детей отвела к отдельному столу, где ими будут заниматься слуги. Подростки остались рядом со своими родителями, отчего горделиво задирали носы.

Когда все расселись по трём длиннющим столам, во главе центрального со своего места поднялся Лорд Кирдрой и взял слово, приставив палочку к горлу, чтобы усилить голос:

— Дамы и господа, уважаемые гости. Позвольте от всей души поприветствовать вас на этом вечере, посвящённом празднику любви и нежности. Сегодняшний бал — не только возможность насладиться едой от лучших поваров нашей семьи и изысканными напитками, которые любезно предоставил Лорд Нотт, — упомянутый мужчина признательно кивнул, — но и шанс окунуться в атмосферу тепла и безопасности в такое неспокойное время. Пусть этот вечер станет для каждого из нас напоминанием о ценностях, гостеприимстве и взаимном уважении. — по столам прокатился одобрительный ропот. Кирдрой сделал паузу, а после продолжил уже более радостно, — Поднимем бокалы за здоровье, счастье и процветание всех присутствующих! Приятного вечера!

Публика вскинула свои бокалы и, практически в унисон, воскликнула «И вам!», и от громкости этого звука Кэсси вздрогнула и покрепче сжала зубы. Вокруг столов сновали слуги, наполняющие бокалы гостей вручную, а не магией, как бы в дань традиции, и девушке пришлось сделать глоток под внимательными взглядами обоих Кирдроев. Те специально усадили Министра и его девушку по левую руку от главы семейства. Прямо напротив разместилась хозяйка дома с сыном. Поттер с трудом заставила себя проглотить алкоголь, слишком крепкий и терпкий для начала вечера. Вино тут же попросилась назад, но Кэсси, позеленевшая, сдержала порыв и улыбнулась Леди Кирдрой.

— Это сухое полу-сладкое пятидесятилетней выдержки. — та тут же нашлась с темой для разговора. Не то, чтобы Поттер вообще хотела поговорить. Рядом кто-то хохотнул. Справа от Кэсси обнаружился мужчина, с которым её ещё не успели познакомить, но который мелькал в газетах: Лоренс Гамп, глава Министерства по Международной торговле.

— Не плохой выбор, Нэнси, — фамильярно обратился он, взмахнул рукой в сторону Поттер, — но ещё рановато поить таких нежных леди чем-то крепче розового туссентского. Прикажи подать его Мисс Поттер, а то, боюсь, придётся отстирывать скатерть.

— Ну что вы., — вмешался Том. Он выглядел до обидного позабавленным, — Мисс Поттер просто слегка волнуется.

Кэсси поддержала его утверждение улыбкой, от которой сводило скулы. Она не волновалась, она дрожала от отвращения. Пустые тарелки исчезли, тут же заменившись полными с едой, но тошнота, которая стояла в горле, мешала проглотить хотя бы кусок. Поттер даже смотреть не могла на это фуа-гра и филе циплёнка с трюфелями. Она чувствовала себя мышью, препариуемой на столе биолога. Все вроде бы были заняты беседами и едой, но ощущение, что ближайшие соседи с интересом наблюдают и ждут, когда Кэсси где-нибудь проколется, чтобы можно было разнести эту ошибку сплетней по остальным столам, никуда не исчезало.

— Съёшь хоть что-нибудь. — зашелестел Том на грани слуха, наклонившись к Кэсси ближе, — Не обижай Леди Кирдрой.

На самом деле в его словах было мало уважения к хозяевам дома. Между строк читалось другое: не позорь меня. Гнева этого человека Кэсси не боялась, но опасалась, что если он начнёт её отчитывать, то она вспылит и нечаянно вызовет у себя приступ. Поэтому Поттер поглубже вдохнула — от густого аромата еды и духов тут же закружилась голова — и взяла в руки вилку. Нужную, ту самую, которую требовали правила этикета. Уроки Гонта всплывали в голове постепенно, но даже удовлетворение от этого не смогло заставить нервное возбуждение отступить. Очередной кусочек мяса таки застрял в горле, когда после третьей перемены блюд, Пенси Паркинсон, которая теперь звала себя Леди Нотт, попыталась выспросить у Кэсси как они с «Мистером Гонтом» познакомились. Так и подмывало рассказать всю правду про ультиматум и заточение в Поместье, но здравый смысл подсказывал, что после этого Том, уже сытый и от того достаточно спокойный, откусит своей спутнице голову, ни на мгновение не изменившись в лице.

Он смущённо улыбнулся, пряча за этим выражением лёгкое раздражение. В конце концов эту часть легенды перед балом никто не додумался обговорить:

— Всё было довольно обычно, — на ходу сочинял Том, — Я возвращался из Министерства домой после насыщенного рабочего дня, а Мисс Поттер куда-то крайне спешила. Мы столкнулись на перекрёстке.

Кэсси фыркнула. Яд скопился на языке и девушка не успела его сдержать:

— Да, давай расскажи всем, как подобрал меня с дороги и притащил домой, как облезлую- Ох! — Том положил свою руку на ладонь Поттер, призывая её заткнуться ласковым проглаживанием и вспышкой боли в висках. Беспалочковый Круциатус, ну и ну! Кэсси понятия не имела, что Министр умеет и так. И признавала, что напросилась на него сама. Том расхохотался, привлекая внимание вообще всех за столом, но реального веселья в этом смехе не нашлось бы и под линзой микроскопа:

— Кэсси, что за глупости? — нежно протянул Гонт и взглянул на девушку. Поттер вздрогнула, будто её ударили, но выдержала атаку этими зрачками-стрелами, — Разве есть что-то предосудительное в том, чтобы позвать на чашечку чая девушку, которую сбил с ног?

Это он сказал уже соседям по столу, и получил волну одобрительных смешков в ответ. А Кэсси почувствовала, как между лопаток её стекает холодный пот. Ладонь всё ещё пряталась под пальцами Гонта, но Поттер ощущала себя так, будто запихнула руку в пасть ко льву.

— Но вы добрались туда, куда так спешили, милая? — спросила Леди Нотт с издёвкой. Она, как опытная престарелая сплетница, прекрасно знала, когда другие люди пытаются запудрить ей мозги. Возможно интерес остальных и мог быть удовлетворён всего парой фраз, но ей нужны были подробности. Поттер сжала зубы. Она ничем делиться вообще не хотела.

— Нет. — ответила Кэсси и Леди заинтересовано охнула, — В моменте я решила, что это уже не так важно. Как можно устоять перед Мистером Гонтом? Ведь он так сногсшибателен. — взрыв хохота, спровоцированный этим слабеньким каламбуром, не подарил Кэсси никаких эмоций. Только кислый привкус на корне языка от острого ощущения картинности происходящего.

Раздражение становилось сильнее с каждой секундой и с каждым глотком туссентского розового вина, которое на самом деле было отнюдь не менее крепким, чем предыдущее, но не таким мерзким на вкус. Было так дискомфортно сидеть в окружении всего этого человеческого мяса, что даже зуд от платья и чулок отошёл на второй план. Кэсси продолжала тянуть улыбку. Больше не удалось впихнуть в себя ни кусочка еды. Да что там, вообще двигаться не хотелось. Только если на выход отсюда…

Том оторвался от беседы с Мистером Гампом и Лордом Ноттом когда заметил, что Леди Кирдрой бросает на Поттер странные короткие взгляды, будто проверяет самочувствие. Он аккуратно осмотрел девушку и поджал губы. Его мнение обо всём этом цирке не осталось секретом: Кэсси точно знала, что он разочарован тем, как плохо Поттер держится даже после целого месяца наставлений. Всё таки ему не нравилось, когда работа оказывалась в итоге напрасной.

— Может тебе пойти подышать свежим воздухом? — он наконец выпустил руку Поттер из плена и кивнул за спины дальних соседей, семьи Флинтов и Шеклболтов, на лестницу, которая вела к балконам. — Только прошу тебя, не залазь на перила. Пресса не переживёт самоубийства своей новой жертвы.

И конечно же, назло ему, Кэсси первым делом именно это и сделала. Нет, прыгать она совсем не собиралась. Просто села на широкие перила, спустив за край длинный подол своей накидки, и скинув с ног туфли на мраморный пол этой небольшой лоджии. Те умудрились за непродолжительное время ужасно натереть пятки и мизинцы на ногах, капроновая ткань чулок и чудом сохранила кожу под собой целой, но изрядно потрепалась и вот вот была готова пустить по задней стороне икр стрелки. Даже носки оказались бессильны в сохранении такой тонкой материи в целостности. Подумав, Кэсси стянула и перчатки, подставив руки февральскому ветру. В отличие от внутренних помещений балкон от холода был совсем не защищён. Лишь навес и тонкие стеклянные стены по бокам спасали местный мраморный пол от снега, которым было укрыто всё за пределами дома Кирдроев. Кажется, что всё, кроме дорожек было укрыто единым одеялом, синим в свете полумесяца, а на самом деле белым, как и блин луны на небе. Морозный воздух приятно наполнял лёгкие и кружил голову. После духов, цветов и запаха богатства, от которого хотелось чихать, атмосфера на улице казалась освежающей, как попытка искупаться в проруби. Не хватало только сигареты, но её взять было негде.

Девушка быстро успокоилась наедине с собой. Её реакция могла показаться Тому чрезмерной, но Поттер действительно не могла ничего с собой поделать. Чужое внимание зудело на коже песком, оседало мазутом, что и не отмыться. Никогда в жизни Поттер не испытывала такого: её оценивали, как скот на торгах и вот-вот готовы были протянуть руки, чтобы пощупать и осмотреть зубы в поисках болезни. Том был лакомым кусочком, амбициозным полукровкой, который всегда — всегда — вызывал интерес, а значит, что он будет прикован и к тем, кто рядом с Томом находится. Сейчас это была Кэсси, которая ненавидела находится в таком положении. И ладно, если бы это был выбор, но это была ложь и маска, вылепленная из папье-маше только для того, чтобы отвлечь внимание от чего-то по-важнее. Это в любом случае бесполезное страдание, а его Кэсси ненавидела ещё больше.

Сияние звёзд над головой в удивительно безоблачном небе наблюдать оказалось приятнее, чем все эти сотни блестящих в люстрах хрусталиков. Вид поселения в отдалении, заметённого снегом и сияющего подобными тысяче маленьких солнц огнями фонарей завораживал настолько, что Кэс и не заметила появления гостей в своей уединённой обители. Придерживая загораживающую проход штору, на лоджию ступил Драко Малфой со своей женой и маленьким сыном.

— Мисс Поттер. — негромко поприветствовал он, но Кэс всё равно вздрогнула и действительно чуть не свалилась с перил. Резко обернулась с колотящимся сердцем. Несколько секунд ей понадобилось, чтобы с замешательством понять, что Малфои специально сюда заявились, ведь ужин в холле всё ещё длился.

— Малфой? — слегка неприязненно выронила Поттер, а после поправила себя, помня, что Том грубости не оценит, — Мистер Малфой?

Тот усмехнулся, но не так, как Кэсси помнила со школы. Его улыбка была мягкой и ироничной, а не издевательской как каждый раз, когда бедолага Невилл становился жертвой его насмешки. Парень, хотя, теперь уже наверное мужчина, и семьянин, показал на своих родных рукой по очереди, напоминая:

— Астория и Скорпиус. — Кэс в ответ кивнула, и Астория склонила голову тоже. А мальчик, Скорпиус, только угрюмо смотрел на незнакомую ему рыжую девушку, застрявшую на парапете, — Просим прощения за нарушение твоего уединения.

— Вам что-нибудь нужно? — спросила Кэсси вежливо. Сложно было представить, что всё юное семейство заползло сюда исключительно, чтобы поболтать. Но и представить, что им может понадобиться тоже было трудно, ведь Малфоям Кэсси ничего не могла пообещать. И будто именно этого вопроса Драко и ждал: подступил ближе и заговорил тише, будто делился секретом.

— Да, нужно, но я хотел бы, чтобы эта информация осталась между нами.

Брови Кэс сдвинулись к переносице. Гул из болтовни и музыки тут же вытеснило заглушающее заклинание из палочки Астории. Разум твердил, что стоит ответить отказом, не дожидаясь продолжения. Не из-за застарелой обиды на школьного задиру, а просто из банальной осторожности. Тайны не могут сулить ничего хорошего. Но любопытство оказалось сильнее:

— Я слушаю.

Мужчина прочистил горло, явно волнуясь. Было странно слышать его размеренный ленивый выговор ускоренным в несколько раз, и потому беспокойство, только недавно затихшее, вновь подняло свою хищную голову.

— Я попрошу тебя повлиять на некоторые решения Мистера Гонта. — негромко упрашивал Драко, а за его спиной щебетал о чём-то своей маме малыш Скорпиус, указывая пальчиком на людей, прогуливающихся по заснеженному саду под балконом. Приближалось время танцев, — Тебе наверняка известно, что Министр очень требователен, когда дело касается лояльности к его личности и идеям. — он дождался кивка. Поттер чувствовала себя сбитой с толку, — Но иногда он слишком жесток.

— Не понимаю, к чему ты клонишь. — нет, она понимала, ведь не раз слышала рассказы от авроров, что первое время после знакомства с подчинёнными Том не давал им спуску даже в мелочах, вырабатывая привычку к беспрекословному следованию приказам. Но никогда, по словам той же Гарри, дело не доходило до заклинаний. Гонт обходился словами, иногда злыми и задевающими, но действенными. Но Малфой, кажется, говорил о другом.

— В последнее время мой отец возвращается из Министерства сам не свой. Не знаю, что там происходит, но в нём будто больше нет жизни. Он отказался от еды, а по ночам едва ли спит. Гонт чем-то запугивает его. Я хотел бы, чтобы ты усмирила своего любовника. — к концу мужчина почти выдохся.

Кэсси напряжённо следила за тем, как Малфой постепенно бледнеет и говорит быстрее, будто ему тяжело держать себя в руках, и ей даже не захотелось обидеться на такое вопиющее пренебрежение этикетом. Малфой и так был достаточно расстроен. О том, насколько Драко полагался на отца, и насколько его уважал, Кэс знала не понаслышке. Стоило ей пригрозить этому хулигану рассказать об оскорблениях в сторону магглорожденных старостам, или пообещать подлить тошнотное в суп с помощью эльфов, как мальчик сразу же начинал вопить, что его отец обязательно узнает об этом, потому что Малфой, собственно, ему пожалуется. Впрочем, парень редко действительно делился информацией о своих обидчиках с семьёй. Берёг их покой. И сейчас пытался его сберечь. А у Кэсси закралось смутное подозрение, что что-то здесь совсем не чисто.

— Боюсь, я не могу… — она качнула головой в сожалении, но оказалась перебита:

— Ты можешь! Я никак не смогу противостоять Гонту, ни я, ни моя мама, никто из нас. А ты Избранная, Поттер! Только тебе это под силу. — разозлился Малфой, повысил голос. Он говорил так искренне и отчаянно, а Кэсси понятия не имела, что за бред он несёт.

— Драко… — едва слышно позвала Астория, всё это время ненавязчиво следящая за происходящим в зале. Малфой тут же отшатнулся от Кэс и отошёл ближе к выходу. Поттер соскользнула с перил, чтобы шагнуть вслед:

— Что ты имеешь в виду, Малфой?

Вся семья замерла. Под их испытующими взглядами Поттер чувствовала себя лабораторной крысой. Они явно знали что-то, о чём сама Кэсси была по какой-то причине не в курсе. Драко прочесал волосы пальцами, совсем не аристократично, но очень человечно. Негромко выдохнул:

— Избранная из пророчества о…

Заклинание тишины пало, Гонт появился в арке, отодвинул рукой штору прочь.

— Мистер Малфой? — протянул он притворно-удивлённо. Только взгляд выдавал в нём подозрение: сощуренные веки осмотрели каждого, и задержались на Кэсси. Та захлопнула разум и отвела взгляд, чтобы поправить подол накидки. Желание выпытать у Малфоя правду пришлось на время отложить. Но только на время, ведь когда речь зашла о пророчестве Поттер почувствовала себя рыбой, заглотившей крючок. И пока она не доберётся до другого конца лески, успокоится не сможет.

— Сэр? Скоро танцы? — как ни в чём ни бывало ответил Малфой.

— Уже. — сообщил Гонт. Теперь интерес пробудился и в нём, и в стремлении отыскать истину он был отнюдь не менее целеустремлён, чем Кэсси Поттер. Тем более, когда дело касалось её самой и секретов, которые она может в себе нести до тех пор, пока не станет поздно что-либо исправлять. — Именно поэтому я и пришёл забрать у вас Мисс Поттер.

— Мисс Поттер не хочет танцевать. — слабо возразила Кэсси. Одна только мысль о том, чтобы вновь вернуться в общество претила ей хуже горькой редьки. — Да и не очень умеет, если уж честно.

Малфой хмыкнул в надежде перевести тему:

— Вы неплохо танцевали с Мистером Лонгботтомом на Святочном Балу, Мисс Поттер. Вряд ли уроки Мадам Спраут так быстро стёрлись из памяти.

Драко оказался прав, Кэсси ничего не забыла. Тот вальс навсегда отпечатался на задней стороне век. Да и уроки были очень весёлыми. Куда веселее, чем всё, что Поттер довелось пережить здесь. Было тяжело забыть те несколько недель перед Рождеством, когда в небе кружился снег, а в гостиной хаффлпаффа, освобождённой от диванов и ковров — школьники, с четвёртого по седьмой курс, в парах. Кэсси и не думала танцевать на том балу, ведь никто из мальчишек её так и не пригласил, но Мадам Спраут оказалась ужасно настырной в том, чтобы научить танцевать вообще всех. Хаффлпаффцы разбились на пары, выбирая партнёров по принципу нравится-не нравится, чтобы дело шло веселее и ребята лишний раз не смущались. Кэсси с радостью училась вальсовым па в объятиях своей соседки по комнате Эбигейл. Стоит ли говорить, что Ирма хохотала над ними и дразнилась? Впрочем, после своих дурацких шуточек она тоже с радостью встала в танец с Эбигейл.

Том и Кэсси танцевали медленно и плавно, иногда не в такт — в основном из-за Кэс — но всё равно получалось хорошо. Девушка традиционно устроила свою руку на плече партнёра, а вторую руку Том сжимал своей аккуратно, но крепко. Держал Поттер за талию, прижимал животом к животу, грудь к груди, и вёл в танце так, словно они до этого неделями тренировались, что, конечно, было не так. Кэсси вообще не собиралась танцевать, пока не увидела в глазах Гонта тонкую насмешку и вполне очевидный вызов. Она знала, что этот мужчина с ней играет, чтобы оба они, увлечённые вальсом, попали на первую полосу Ежедневного Пророка в качестве отвлекающего манёвра.

— И что это ты устроила на ужине?

В ответ Кэсси слегка повела плечом. Она не считала нужным оправдываться, ведь не испытывала никакой вины за собственную реакцию. Все эти люди, танцующие вокруг в своих парадных костюмах и платьях, были ей совершенно непонятны. Она могла точно расписать их взгляды на жизнь и мотивы, но осознать, зачем им поддерживать эту фальшь, она не могла. По-особенному сидеть, по-особенному говорить, шутить, есть, по-особенному жить — или создавать иллюзию подобной жизни — на самом деле ничего из себя не представляя. Даже половина из этих людей не была достойна того, что имеет, но все делали вид, что они представители какого-то иного общества, отличающегося от всех остальных людей на свете. Смешно. И как до обидного завидно.

— Меня рассматривают как мясо на рынке. Мне это не нравится. — Том в ответ на это заявление закатил глаза. Он, размышляла Поттер, наверное считает, что она драматизирует. Естественно, ведь у него не было проблем с тем, чтобы с достоинством выдерживать такое внимание. Да что там, он им искренне наслаждался.

— Это потому, что они видят тебя впервые. Поверь, в следующий раз ты будешь им не так интересна. — успокоил он. Скучающие нотки в голосе потонули в топоте каблуков десятков людей по мраморному полу. Раз-два-три, раз-два-три. Классический романтичный вальс. Пары двигались синхронно под давно известный ритм.

— Следующего раза не будет.

— Почему?

Поттер снова дёрнула плечом и вздохнула. Всё это казалось какой-то совсем иной жизнью — сказкой, хрупкой как воздушный шарик, который вот-вот лопнет от плотности воздуха, раздувающего его.

— Предчувствие дурное.

Раз.

Два.

Три.

Раз…

А потом в здании раздался взрыв.

Повитухи в лимонных мантиях развели вокруг какую-то глупую суету. Бегали, галдели, задавали вопросы. А Лили была поглощена только одним: крохотным свертком в руках. В простынках, белых и накрахмаленных спряталась её самая большая любовь, расфокусировано водя по лицу матери ещё мутными зрачками. Лили знала, что младенцы в первые недели жизни мало что видят, но хотела верить, что девочка, красная от недавнего плача и горячей воды, в которой её искупали, уже пытается её запомнить, пусть и не знает, зачем. Эти долгие минуты, пока новорожденную проверяли и приводили в порядок, точно так же, как и её мать, казались Лили мучением даже большим, чем само рождение, долгое и болезненное, как несколько Круциатусов сразу. В бреду от кровопотери и долгих потуг Лили просила Джеймса поторопить лекарей, а тот только держал её за руку и напряжённо ждал, когда ребёнка принесут. Он заметил хныкающую девочку лишь мельком, когда ту выносили из родильной палаты, впервые, когда как Лили была знакома с ней почти год. Отпустить дитя от себя хоть на секунду казалось невозможным, кощунственным, ведь всё это время они были так неразрывно связаны. Хотелось вскочить и взять её наконец в свои руки. Ожидание вознаградилось, и оно стоило всего, что одна женщина могла дать миру в обмен.

— Глаза уже потемнели. — с нотками удивления сообщила одна из колдолекарок, передавая свёрток сначала «отцу», а вот он уже, старавшийся сделать это бережно, дрожащий от интереса и испуганный, будто ему в руки сунули живого тигра, вручил ребёнка Лили.

Она на мгновение даже застыла, заворожённая одним только фактом, что этого маленького человека, похожего на юный корень мандрагоры, сотворила она. Пухлые щёки, нежная кожа, ещё не познавшая всей жестокости Лондонского смога, по-детски огромные глаза. И правда, они были уже совсем карие, глубокие, но пока совсем не внимательные. Оттенок так напоминал ореховые глаза Джеймса, что и не скажешь, что ребёнок ему чужд. Но Лили видела это различие, ведь год за годом сравнивала два образа: глаза Джеймса были яркие, янтарные, как крепкий чай или, что совсем банально, виски, ведь пьянили отнюдь не меньше. Особенно сейчас, когда на пороге их всех ждал новый этап, испытание, которое точно будет под силу внимательному и заботливому Поттеру. А вот глаза малышки имели тусклый шоколадный оттенок, больше напоминающий кофе или плоды каштана. До боли знакомый ещё из детства на окраине Коукворта. Из прогулок на единственной детской площадке Тупика Прядильщиков, из первой магии, которую один тощий неухоженный мальчик в поношенной материнской одежде имел смелость показать ей.

Лили посмотрела на мужа ласково и благодарно, отчего лицо Джеймса покрылось польщёнными розовыми пятнами.

— Спасибо, милый.

* * *

— Ты в своём уме, Лилс?! Ты хоть представляешь, как это будет выглядеть? — вопил Джеймс, потягивая себя за волосы и задыхаясь от негодования. Он был так болезненно эмоционален, что совсем не удивило Лили, ведь она знала, что решение сначала ему очень не понравится. Но это сначала. Его уныние и гнев на самого себя изводили её, а каждая попытка доказать мужу, что всё в порядке оканчивалась очередной изматывающей ссорой. Лили и сама не понимала, как пришла к этой идее. Наблюдать, как любимый человек бичует себя почём зря было просто невыносимо, потому решение просить помощи у Северуса казалось логичным.

— Никто даже не поймёт. Тебе нужен наследник, а мне семья с тобой. — твёрдо отвечала Лили. Её гложило всё это долгих два года с момента свадьбы. Джеймс был болен, ничего не могло ему помочь, и потому он пожирал себя, мрачнея с каждым днём, и даже затяжное противостояние с Псами не вызывало в нём столько отчаяния. Но если он не мог взять дело в свои руки, то Лили — могла. Чего бы это ей ни стоило, — Этот ребёнок наша семья.

Девушка уложила руку на свой живот, точно зная, что там, под покровом тканей, уже набирается сил новая душа. Джеймс некрасиво скривился, как озлобленное животное, но было ясно, что он вновь ищет проблему внутри, а не перед собой.

— Я знаю, что не способен… Но от чужого? Ещё и от Нониуса?

Лили сдвинула рыжие брови к переносице. Раньше она могла бы спустить это пренебрежение на тормозах, но сейчас не имела права, ведь Поттер был обязан Снэйпу не меньше неё самой. Бедняга Северус был так растерян, когда осознал смысл предложения своей школьной подруги, что не смел смотреть ей в глаза, а Поттер продолжал обвинять недруга во всех смертных грехах по старой памяти. Лили могла понять его, но надеялась, что Джеймс остынет.

— Не смей так его звать. — настоятельно шипела Лили, — Он не чужой, он мой друг, и ты должен быть ему благодарен за то, что теперь у тебя есть возможность продолжить род. Благодарен за то, что всё богатство твоей семьи останется кому-то, кого ты сам воспитаешь, а не отойдёт гоблинам.

— Лили… — Поттер зажмурился. Гнев и принятие боролись в нём, но он уже знал, кто в этой кровавой схватке выйдет победителем.

— Я понимаю твою обиду, но ты ведь так хотел ребёнка. — голос Лили дрогнул. От обиды горло сжалось, и Джеймс, услышавший эту слабину, поник, как получивший тумака щенок, — И я подумала, что могу нам его дать хотя бы так. Я люблю тебя, Джим, и желаю счастья. От тебя требуется лишь помочь мне…

Молчание оказалось полнее всяких слов, и смертоноснее недавней стычки с Пожирателями Смерти. Это был не разговор о врагах, проблемах или изменах. Это был разговор о будущем и надежде, которую Лили теперь носила под сердцем. Джеймс сделал к жене пару шагов и обхватил руками за плечи.

— Я постараюсь.

Девушка утёрла слёзы и вернула Поттеру уязвимый взгляд:

— Спасибо, милый.

* * *

Жаркий август затухал за окном, сверчки завели свои вечерние песни. Воздух был горячий и душный перед последней летней грозой, но северный ветерок усердно остужал его, подгонял в крылья ласточек, низко-низко припадающих к земле в охоте на жуков. Лили возилась с дочерью, играла в «ку-ку» и, аккуратно зажав её ручки в своих пальцах, водила ими из стороны в сторону на манер танца, ворковала, пока девочка издавала заинтересованные звуки и рассматривала свои «танцующие» кулачки. Джеймс читал газету, молча, но тревога ощущалась даже без слов. В СМИ голосили о смертях, похищениях и повальной ненависти к тем или иным подозреваемым в пособничестве Волдеморту. Последние месяцы выдались особенно тяжёлыми, ведь всех слабых противников уже удалось поймать, а значит, что остались самые преданные и сумасшедшие Пожиратели Смерти, натренированные и бесстрашные, как драконьи всадники. Джеймс зажмурился, залез мозолистыми пальцами под очки и надавил на веки, и Лили решила, что пора его хоть немного отвлечь, пока Поттер совсем не испортил себе настроение.

— Милый, ты уже выбрал ей имя? — ненавязчиво спросила Лили и обернулась к мужу. Тот задумчиво пожевал губу.

— Кассиа.

— Интересное. Что оно значит?

Поттер негромко ответил, снова пряча взгляд в газетных статьях, а иронию — в голосе:

— Сильная духом.

Лили улыбнулась. Дочка, Кассиа, булькнула и потянула собственный кулак в рот, чтобы бессовестно его обслюнявить.

— Это очень красиво. — ответила, и Джеймс ответил на её улыбку. Потеплел, будто одно только внимание жены озаряло его вечер.

— Напоминает латинское название коричного дерева. А ещё есть имя «Кэсси», маггловское. — рассуждала Лили, припоминая как её мама любила раскрывать дочерям значения цветов, а потом в который раз любовно рассказывала, как долго подбирала им с Петунией имена. Было приятно осознавать, что традиция семьи Эванс продолжалась, — Оно тоже связано с цветами. Получается, цветок корицы… Сильный духом цветок корицы? Кассиа Лили Поттер! — торжественно закончила она и хихикнула с озорством, которого не позволяла себе демонстрировать с самого выпускного из Хогвартса. Джеймс замер, засмотревшись на отблески заката в её рыжих волосах.

— Цветок лилии скорее. Твой цветок.

— Наш. — утвердила Лили. — Спасибо, милый.

* * *

— Лили? Останься дома! Нечего ребёнка туда таскать. — Джеймс, нахмурившись, застыл в дверях с явным намерением не выпускать жену из дома, будто она была дикой мантикорой, а не миниатюрной девчонкой с младенцем на руках.

— Ты думаешь я могу сидеть, сложа руки? Я тоже хочу там быть! — злилась в ответ Лили.

Тревожное сообщение от Дамблдора, говорящее о том, что им срочно нужно встретиться, не оставляло простора для фантазии: что-то случилось, и Лили, о, воинственная и сердобольная Лили, собиралась сдвинуть собственного мужа с дороги самым противным школьным проклятием, если понадобиться, чтобы выйти. Кэсси слабо трепыхалась в своём свёртке и хныкала, напуганная громкими голосами. Оба взрослых волшебника застыли, тяжело дыша и раздумывая, что делать. Либо пойдут оба, либо никто, говорили глаза ведьмы, и Джеймс со вздохом сдался.

— Ладно. — он прочесал коричневые кудри на своей голове рукой и поправил съехавшие на кончик носа очки, — Надеюсь я не пожалею об этом…

Лили не знала, жалеет ли он теперь, но она не жалела, когда вглядывалась в такие же, как и у неё, решительные глаза Алисы Лонгботтом за столом в Дырявом Котле. Нет, она определённо должна была здесь присутствовать, чтобы задать старику-Дамбллору пару вопросов.

— Как давно вы знаете? — её голос разбил тишину между собеседниками рёвом чистого возмущения. Альбус только что сообщил двум парам родителей, что их дети — два кандидата на роль будущего убийцы Волдеморта, предсказанных каким-то мутным Пророчеством. Два ребёнка членов Ордена Феникса, рождённых на исходе седьмого месяца, вот уж дурная шутка.

Альбус, непривычно мрачный, склонил голову в умиротворяющем жесте:

— Около полугода. Я принял решение дождаться рождения в надежде, что Пророчество ошибается.

— Как пророчество может ошибаться?.. — Френк Лонгботтом в отчаянии схватился за голову. Его сын, долгожданное дитя, не понимающе разглядывал взрослых, пока Кэсси, не менее долгожданная наследница Поттеров, тянула к нему свои крохотные ручки через стол, чтобы призвать к игре.

— Может. — выдохнул Дамблдор, — Судьба не предопределена. Но я вынужден просить вас затаиться. У меня есть несколько мест, где вы сможете найти приют до тех пор пока я не буду убеждён, что дети в безопасности.

И стоя перед домом Дамблдоров в Годриковой Впадине, стареньком, но уютном, Лили не была уверена, что это решение её устраивает. Она не хотела прятаться и трястись в ожидании, когда же Пожиратели Смерти найдут её дочь. Она хотела явиться к Волдеморту и разорвать его на куски голыми руками. Этот монстр, человек без человеческого лица, посмел нацелить свою волшебную палочку на то, что далось Лили с таким трудом, и девушка была не намерена дарить ему такую лёгкую победу. Она не могла надеяться на случай, план Директора, или чары, которыми будет ограждён этот дом. Она затруднялась надеяться даже на себя.

Наблюдая за тем, как Джеймс с его школьными друзьями возводят защитный купол Фиделиуса, она раздумывала о том, что создаст из Кэсси самую неуязвимую и сильную юную волшебницу на свете, укрепив её тело зельями и чарами, превратив его во что-то, чего Волдеморт никогда не сможет коснуться со всем своим злом, не потеряв что-то в ответ.

* * *

В гостиной дома в Годриковой Впадине царила оживлённая атмосфера, галдёжь и смех. Всего три парня, а шума как от стада взрывопотамов. Питер выдал какую-то забористую шутку, вызвав у друзей хохот и смущённые выражения на лицах. Сириус запускал под потолок хлопушки, развлекая одну маленькую четырёхмесячную девочку с густым рыжим пухом на маленькой голове и в милейшей пижамке с единорогами, сидящую у матери на руках.

— Вот подрастёт и подарю ей метлу! Будет восходящая звезда Квиддича. — громко оповестил Сириус. За всем этим весельем сложно было заметить общее напряжение, витавшее в воздухе. Блэк будто бы специально говорил громче и бодрее, и Джеймс поддерживал его:

— Это правильно! Будет летать круче Прюэтта!

Все они были слегка навеселе, как и каждый раз, когда собирались вместе. Не то, чтобы они уже не могли веселиться без алкоголя или самокруток из дурман-травы, но по-настоящему расслабиться удавалось только когда Мародёры сбивались в кучу. Все, кроме Ремуса, но о нём ребята предпочитали не вспоминать, пока тот не вернётся со своего задания. Тревожное ожидание рождало недоверие, подозрения, но хотя бы сейчас, в этом ограждённом от внешнего мира доме, было место спокойствию. Болтовня продолжалась до глубокой ночи, пока каждый не начал попеременно зивать, а Кэсси и вовсе отключилась, устав слушать галдёж взрослых. Именно тогда Джеймс и решился нанести удар, пока друзья расслаблены:

— Кто-нибудь из вас согласится стать крёстным? — ненавязчиво спросил он, уперев локти в колени.

Парни тут же притихли, и Лили осознала, что всё их дружелюбие к этому ребёнку — игра, чтобы не расстраивать хозяйку дома. Это ведь было так важно, это предложение, но кажется, что никто его и вовсе не ждал. Возможно ошибкой было сказать им правду ещё в самом начале, но разве Джим мог скрывать подобное от самых близких друзей? Те неловко покачали головами.

— Я не самый надёжный в этом плане… — пропищал Питер. Сириус поджал губы и тоже поспешил объясниться:

— Да и я не мастак в воспитании детей. Ты представь, во что она вырастет со мной, братец! — хохотнул Сириус, чтобы чуть-чуть разбавить градус напряжения, — Извини, но второго Сириуса Блэка этот мир не выдержит.

Джеймс виновато взглянул на Лили, но та только покивала им всем. Конечно, чего и следовало ожидать. Кто захочет взять под крыло незаконнорождённого ребёнка? Лили надеялась, что конкретно эти волшебники выше предрассудков, но с разочарованием поняла, что ошибалась.

— Ладно. — спокойно улыбнулась она, — Я попрошу Алису и Френка.

И Джеймс сразу же оживился, почуяв новую тему для разговора.

— Может позовём их завтра на ужин? Я отправлю письмо.

— Да. Спасибо, милый.

* * *

Тихий шёпот заклинания разносился по небольшому уютному ритуальному залу под домом. Он шелестел звуками рун, латинскими песнопениями и едва слышно гудел магией. На высоком детском стульчике сидела рыжая годовалая девочка, завороженно разглядывая такого же оттенка волосы своей матери, парящие вокруг её головы, как в воде, в течении энергии. Воздух загустел, кололся на коже статикой. На лбу дочери Лили начертила две руны, обозначающие «щит» и «сосуд», своей кровью. Какое-то древнее заклинание, из тех книжек, которые хранились в запретной секции библиотеки Хогвартса, и отыскались здесь, с пожелтевшими и хрупкими от времени страницами. Такими чарами защищали мощные артефакты, чтобы никто не смог их разрушить. Вряд ли кто-либо додумался применить их на живом, но Лили долго корпела над записями, чтобы быть уверенной: её формула сработает. Не зря ведь она была одной из лучших на курсе. Она отлично помнила, как Гораций Слизнорт, преподаватель Зелий, и её самый любимый Профессор, сокрушался, что со всем своим талантом Лили идёт на сестринское дело в Святого Мунго, а не в науку. Что бы он сказал сейчас? Похвалил её стремление или пришёл бы в ужас?

Что-то мешало завершить ритуал до конца, и Лили решительно не понимала, что. Словно ещё что-то защищало ядро её дочери от воздействия, будто куполом накрывая его. Но магия хотя бы впиталась в тело. Пускай, решила Лили, пока что хватит и этого, а когда Кэсси подрастёт, можно будет изучить проблему лучше. Девушка уже подхватила дочку на руки и собиралась отнести её в комнату, чтобы уложить спать, как вдруг на лестнице послышались быстрые шаги. Она так и замерла, сжимая ребёнка в руках. Девочка не возражала, а сразу спрятала нос у матери между грудью и плечом — в ритуальном зале было холодно.

— Лили, что происходит? — почти панически воскликнул Джеймс Поттер, — Что ты делаешь с ней?

Лили медленно повернулась к мужу, остаточное электричество подсвечивало её зелёные глаза. Джеймс отшатнулся, но продолжал разглядывать картину перед собой. Девушка вздохнула:

— Я спасаю её.

— Как? — Поттер зарылся рукой в непослушные волосы. Он не ожидал по возвращению из Аврората увидеть в своём доме следы тёмного колдовства. Он на мгновение подумал, что Пожиратели проникли внутрь, и едва не поседел на месте. Но то, что он увидел, было совсем не лучше того, что уже успел себе представить.

Лили двинулась к лестнице, но Джеймс встал у неё на пути, сложив руки на груди. Нет, Лили никогда не была хорошей девочкой, а иногда она была даже пугающе могущественной для магглорожденной, это он признавал, но глядя на её мягкие черты, на округлые плечи и тёплую улыбку, он часто об этом забывал. И реальность ударила его сильнее любого Конфундуса.

— Я укрепляю её тело, чтобы Он не смог причинить ей вред. — убеждённо поведала Лили, и сердце Поттера забилось совсем часто.

— Ты можешь убить её…

Лили взглянула на него строго:

— За кого ты меня принимаешь? Я прекрасно осознаю риски, но больше я осознаю, что тень Того-кого-нельзя-называть приближается к нам, и однажды постучит к нам в двери. И я не могу просто этого ждать…

Тонкий упрёк ножом впился Джеймсу в грудь. Но что он мог сделать, кроме того, чтобы отлавливать Псов и отбивать атаки Волдеморта бок о бок со своими товарищами? Он не выносил даже мысли о том, чтобы запереться в четырёх стенах со своей семьёй, пока остальные гибнут. Парень потупился и пропустил жену наверх. Поднимались в тишине, и лишь скрип половиц давал представление о том, что в доме вообще кто-то есть.

Поттер замер на первом этаже, безмолвный, кислый, но решивший, что если Лили это всё успокаивает, то не ему судить. В конце концов, ей должно быть тоже становится страшно, когда он не возвращается домой до поздней ночи, верно? Она тоже хватает себя за волосы и сходит с ума, представляя, что он, Джеймс, и вовсе не вернётся. Рыдает, тревожится и хмурится пока он не видит. Волдеморт и впрямь ждал подходящего момента нанести удар, но бежать им, если уж честно, тоже было не куда. Значит, придётся принять его там, где они уже есть.

— Я сделаю нам чай, Лилс. — выдохнул он. Девушка ответила угрюмо:

— Спасибо, милый.

* * *

— У кого это тут первый день рождения? — улыбалась Лили малышу Невиллу, протягивая ему булочку в виде нюхлера, политую сливочной глазурью. Мальчик схватил сладость руками и запихнул себе в рот. На заднем плане в руках Джеймса запищала Кэсси, когда Френк случайно прижал её к отцу пока обнимал того за плечи. Тоже самое произошло и с Невиллом, когда Алиса и Лили потянулись к друг другу.

— Ох, я так рада, что вы все пришли! — воскликнула Алиса. Уютная гостиная наполнилась людьми в мгновение ока: Сириус завалился на диван с банкой пива, Ремус аккуратно примостился рядом, чувствующий себя как-то неловко от того, что давно их всех не видел, Джеймс потеснил с дороги Марлин Маккиннон, чтобы получше рассмотреть новенький значок с двуглавым волком на демонстративно вывешенной мантии Френка. Алиса огляделась на небольшую, но шебутную компанию. Она решилась позвать только тех, кого действительно хорошо знала, ведь кто-нибудь другой мог выдать местоположение их дома, но одного всё-таки не хватало, — А где Питер?

Сириус пожал плечами безразлично.

— Не знаю. Он куда-то пропадает в последнее время.

— Говорит, встречается с какой-то девчонкой. — так же невыразительно добавил Джеймс.

Ребята сильно отдалились друг от друга за год, ведь старались общаться по-меньше, чтобы не подвергать друг друга опасности, но разве они не могли хотя бы сделать вид, что рады говорить друг о друге? Но, что ж, Лили о Снэйпе тоже предпочитала вспоминать редко, ведь он даже не писал писем. Не хотелось верить, что он присоединился к Пожирателям, но по всему выходило, что так и есть. Иногда Лили боялась, что Питер тоже предал их. Передал Волдеморту адрес дома в Годриковой Впадине… Девушка мотнула головой, прогоняя жуткую идею прочь.

— Ох, это неплохо, верно? — фыркнула Алиса, — Может быть в следующем году нас ждёт пополнение?

Сириус расхохотался:

— Да ну! Это же Пит, он ещё год только вокруг да около ходить будет.

— Не будь к нему так строг. — мягко попрекнула Лили тем же тоном, которым ещё в школе отчитывала Джеймса и Сириуса за хулиганство. Блэк поморщился:

— Не включай старосту, — а после ухмыльнулся и полез в кармана за подарками для детей. Всё таки отмечают они два дня рождения сегодня, а не один, — Лучше смотрите, что я принёс!

Он выставил ладони и две крохотные метёлки тут же приобрели свой истинный размер. И всё ещё остались крохотными, детскими игровыми мётлами, но хотя бы не размером с мизинец. Джеймс заулыбался:

— Отличный подарок!

— Невилл будет в восторге. — поддержал его Френк.

Но оба ребёнка скептически отнеслись к придумке взрослых. Невилл вцепился своими пухлыми пальчиками в древко и с сосредоточенным выражением лица смотрел на черенок метлы, под которым было целых полметра пустого пространства и мамины руки, готовые его поймать. К сожалению, мальчика это совсем не успокаивало. Кэсси же и вовсе отказалась лезть на эту штуку, насмотревшись на перепуганного вусмерть Невилла. Компромис нашёлся быстро: Джеймс держал и метлу и ребёнка на руках, чтобы дочь не устроила истерику, а Марлин, притащившая заколдованную мыльницу, щёлкала кнопкой, запечатлевая этот первый опыт «полёта» для Лили, которая бережно собирала все фотографии их семьи в альбом.

* * *

Вечер 31-го октября был самым шумным из всех вечеров в году. Старинный городок с плотностоящими выложенными из камня домами, тихий и пустынный, оживал всего трижды: на Рождество, Пасху и Хэллоуин. Улицы, ограды и фонарные столбы украшались тканевыми флажками и деревянными звёздочками, а сегодня ещё и тыквами, из фетра, дерева, и даже настоящими — ярко-оранжевые красавицы стояли на крылечках, в клумбах и даже кучковались у древнего на вид фонтана, освещая пространство восковыми свечами и керосиновыми лампами, заменившими им нутро. Жёлтые и алые листья облетали, оголяя деревья, и покрывали собой брусчатку. На местном кладбище засели подростки, под покровом ночи распивающие алкоголь и ожидающие за памятниками любопытных детишек, чтобы изрядно тех напугать. А детишки в свою очередь наряжались в костюмы нечисти и расхаживали от дома к дому со словами «Сладость или Гадость!».

Жилище Поттеров эта традиция обошла стороной, ведь на месте их небольшого, но приятного дома магглы видели не больше, чем кучку развалин, омрачающих пейзаж Годриковой Впадины. Местные волшебники наверное чувствовали, что с руинами что-то не так, но не приближались к заколдованному месту близко. Точнее, так Лили думала.

Она как раз достала из духовки тыквенный пирог, когда услышала, как Кэсси наверху вскрикнула. Должно быть это ворона за окном напугала её, или соседские мальчишки взорвали петарду, а Лили не заметила, в отличие от чувствительного ребёнка, не важно, ведь девушка всё равно поспешила проверить её. С минуты на минуту должен был прийти Альбус Дамблдор с каким-то важным сообщением, и Лили не хотела, чтобы на пороге его встретил тонкий младенческий плачь. В детской всё было как обычно: темноту разбавлял ночник, окна были чуть приоткрыты, чтобы впустить свежий воздух, а игрушки — разбросаны, ведь Лили ещё не успела их собрать. В колыбельке сидела Кэсси, какая-то тревожная, и оглядывалась по сторонам. Когда её огромные круглые глаза заметили на пороге маму, девочка разразилась таким душераздирающим хныканьем, что у Лили сжалось сердце.

— Ну что же ты? — защебетала девушка ребёнку, протягивая к дочери руки.

— Лили, всё там в порядке? — громко поинтересовался Джеймс с первого этажа. Он только что закончил свой отчёт в Аврорат и уже ждал ужина на кухне.

— Да! — ответила ему Лили. Дочка быстро успокоилась и даже начала сонно покачиваться. — Укладывайся, детка…

А потом раздался стук в дверь. Лили погладила Кэсси по волосам, отросшим уже до плеч, и оранжевым, как все эти тыквы на улице, и пошла вниз встречать Директора.

Но остановилась на нижней ступени, когда заметила как Джеймс, спешащий к двери, застыл, будто поражённый Ступефаем. Теперь и Лили это заметила: мир затих. Огромная сила, дикая и необузданная, холодная, как морские воды, шевелилась за дверью. И крутила замок драматически-медленно, будто давая волшебникам время побегать, как лис даёт его курам в птичнике. Добежать до палочек никто бы и при таком раскладе не успел: Джим оставил свою на диване, а Лили — в спальне.

Поттер повернул к жене голову и сказал с пугающей твёрдостью:

— Хватай Кэсси и беги.

Сердце Лили пустилось в скачь, ей резко стало жарко от ужаса. Она не верила своим ушам и чувствам. Отказывалась верить.

— Джим… — просипела она. Поттер отчаянно завопил:

— Лили, беги!

Дверь распахнулась, но Лили уже не видела, что делал Джеймс, ведь она мчалась наверх, подгоняемая злым триумфальным хохотом. Враг не задержался ни на секунду, он следовал за ней. Лили не теряла времени на то, чтобы отыскать палочку, ведь это в любом случае было бесполезно. Она вихрем ворвалась в комнату дочери и захлопнула за собой дверь, запирая её всеми беспалочковыми заклинаниями, которые знала. Она чувствовала, что это конец.

Кэсси перепуганно закричала, заливаясь слезами, и Лили тоже им сдалась. Она присела перед колыбелькой и просунула руки сквозь прутья к лицу дочери, огладила пальцами круглые щёки.

— Не плачь, милая, не плачь. Ты будешь в порядке… — шептала Лили, дрожа. Она была в этом убеждена.

Столько чар, столько ритуалов, что-нибудь из этого должно её спасти, даже если ценой будет жизнь самой Лили. Она собиралась показать Волдеморту, что живым из этой комнаты выйдет только один — её дочь, а не он, обезумевший змеелицый подонок. Заклинания падали с двери быстро под натиском его силы, но когда последнее из них развеялось, Лили была готова. Она встала перед кроваткой, заслоняя дочь собой.

Волдеморт ухмылялся, если перекошенное выражение на уродливом «лице» можно звать улыбкой. Острые клыки торчали из-под верхней губы, ноздри-щёлочки раздувались, впитывая запах страха в воздухе. В рубиново-алых глазах с узким рептильным зрачком сияло предвкушение. Даже непроницаемо-чёрный капюшон мантии не мог скрыть в нём монстра. Монстра, который собирался уничтожить младенца.

— Лили Поттер… — прошелестел Волдеморт хрипло от возбуждения. Лили сжала губы, чтобы те не дрожали. Она не могла сказать что переполняет её больше: страх или гнев. Кажется, что Он вполне чётко осознавал её ярость.

— Ты не заберёшь её. — отрезала Лили жёстко. Волдеморт рассмеялся, но тепла в его смехе не было ни на гран.

— Да? Твой друг попросил пощадить тебя… Поэтому я дам тебе выбор, моя милая Лили Поттер. — насмешливо произнёс он и повёл волшебной палочкой в сторону кроватки, — Твоя жизнь или её.

Лили не могла поверить, что ему вообще не вдомёк, что никакого выбора здесь нет. Конечно она, ведь Лили всегда выберет спасти свою дочь. А какая мать не выберёт ребенка? Это не сделка, это смысл, который ты теряешь, если теряешь того, кого сам создал. Лили не раздумывала ни единого мгновения:

— Я. Возьми меня вместо неё.

Волдеморт разочарованно хмыкнул, улыбка его стала совсем зловещей.

— А ты могла бы стать отличным Пожирателем Смерти, Лили Поттер. Авада Кедавра!

Последним, что Лили увидела была ярко-зелёная вспышка, отразившаяся в её, таких же зелёных, глазах, и ликование на лице Волдеморта. Глаза резануло болью от этого жуткого сияния, но в эту короткую секунду Лили могла думать лишь о том, сработает ли её жертва и сработает ли ритуал, который она повторяла весь год. О том, как наверное будет расстроена Петуния, когда узнает, что её сестра мертва. О том, как тяжело будет Алисе и Френку справляться с двумя малышами сразу, когда они возьмут Кэсси под своё крыло. О том, как Джеймс в последний раз о них позаботился. О том, как кинулся на опасность с голыми руками, чтобы выиграть время. О том, как понял, принял, полюбил. Спасибо, Джеймс. Вскрик Лили завершился последним задушенным вздохом...

Спасибо, милый.

Эта странная девчонка преследовала его. Нет, ладно в поезде, ведь им обоим было некуда деться из тесного купе, да и Невилл больше не желал бегать по вагону в поисках своей неугомонной жабы, но девочка не отлипала и когда ребята погружались на воду в лодках под руководством лесничего Хагрида, и на отборе на факультеты, и даже на уроках. Она с открытым ртом разглядывала величественные стены замка, когда вереница из лодочек проплывала по Чёрному Озеру к самому доку, и точно так же оглядывалась внутри, широго распахнутыми глазами впитывая каждый уголочек убранства замка.

От её внимания не скрылись ни железные доспехи, как из музея, ни огромные сюжетные гобелены, как из фильмов о Короле Артуре, ни парящие под потолком Большого зала свечи, ни призраки, самые настоящие! Это всё цитаты, если что. Невилл понятия не имел о каких таких «фильмах» идёт речь, он только, надувшись, шикал на неё, чтобы вела себя потише, а сам безбожно краснел, когда кто-нибудь обращал на них с Кэсси внимание. А потом Тревор опять пропал из рук, и Невилл наконец смог оторваться от неугомонной рыжей бестии, постоянно задающей ему вопросы. Она была хуже поющей говорящей шляпы, раскидывающей первогодок по факультетам. Та отправила Поттер именно туда, куда Невилл и предполагал, и думал, что попадёт сам: в Хаффлпафф. Его артефакт, к удивлению, отправил на Гриффиндор, а это значило, что видеться они будут редко. Ну, Невилл на это надеялся. Даже тот факт, что его факультет расположился в другом конце замка не останавливал Кэсси Поттер от того, чтобы караулить мальчика под портретом Полной Дамы, загораживающей собой вход в гостиную Гриффиндора, перед завтраком.

— Ну тебе что, совсем заняться нечем? — возмутился мальчик, когда хаффлпаффка в очередной раз напугала его, выскочив с приветствием из-за спины, — Ты так и не нашла себе друзей?!

Одноклассница застыла, её карие глаза остро сощурились, и Невилл даже на мгновение почувствовал себя виноватым. Но больше он был, конечно же, возмущён её неприкрытым вниманием.

— Нашла. — гордо ответила она. Это правда: её соседки по комнате были отличными подружками, понимающими и весёлыми в своей манере. Но Лонгботтом отчего-то сильно запал ей в душу. Он был таким же неуверенным, но достаточно любознательным, чтобы исследовать магический мир с ним было куда интереснее, чем с кем-либо другим. — Я хотела спросить как ты себя чувствуешь после урока Полётов. Я видела, как ты с метлы свалился.

Полная дама громко и сочувственно охнула, и мальчик поморщился. Уже все первокурсники знали об этом позорном эпизоде, ведь из окон учебных кабинетов открывался отличный вид на тот живописный задний дворик. Чёртов Малфой дразнил его, подставил Кейти Ролинг подножку, чтобы отвлечь внимание Мадам Трюк, и взобрался на метлу с игрушкой-напоминалкой Невилла в руках, когда Профессор ушла с Кейти в больничное крыло, потому что девочка разбила из-за хулигана-Малфоя нос. Невилл не мог вспомнить, как идея полететь за задирой пришла ему в голову, но за то помнил, как потерял управление над адской школьной метлой, и как однокурсники над ним после этого потешались.

— Я в порядке. — пробубнил Невилл, поправил сумку с учебниками на плече и побрёл в сторону Большого Зала, чтобы хорошенько подкрепиться отбивной и тыквенным соком перед чередой уроков. Кэсси следовала за ним по пятам и щебетала:

— Я имею ввиду, это было очень смело. Малфой заслужил, чтобы его хорошенько погоняли. Бо́льшим говнюком, чем он, может быть наверное только мой кузен…

* * *

— Это правда, что Грейнджер на тролля смотреть ходила? — прошептала Кэсси Невиллу на ухо перед уроком Астрономии. Мальчик, не ожидавший, что эта неугомонная хаффлпаффка опять к нему подкрадётся в толпе школьников, вздрогнул, но быстро взял себя в руки:

— Ага. Факультету минус 50 впаяли… — угрюмо ответил он. Вот это приключение, на целых пятьдесят очков с Гриффиндора. Гермиону и так все недолюбливали за то, что она зазнайка и зануда, а теперь и вовсе смотреть в её сторону не желали. Невилл даже сочувствовал, хотя и не понимал, какого наргла ей вообще взбрело в голову лезть к огромному опасному чудовищу, когда всем чётко сказали спрятаться в своих гостиных. Теперь Гермиона отсиживались в больничном крыле, леча ушибы под присмотром Мадам Помфри.

— Ого! — воскликнула Поттер, и пара девчонок, Парвати и Лаванда, обернулись на них. Невилл залился краской и спрятал взгляд в школьных туфлях, а Кэсси как ни в чём ни бывало продолжала, — Так много. И как она? Не задавил?

Невилл уже и не хотел ей отвечать, чтобы не шуметь ещё больше, да и Профессор Синистра уже поднималась в Астрономическую башню и призывала детей к тишине громкими щелчками из своей волшебной палочки. Но Кэсси смотрела на него такими любопытными глазами, что мальчик посчитал своим долгом ответить, раз уж ей так хочется.

— Нет. Рон кинулся её спасать. Потянул время пока учителя не пришли. Он теперь всем об этом хвастается.

Он не стал уточнять, что тот же Рон очень плохо отзывался о Гермионе и даже шутил над тем, что никто не может с ней ужиться. Может из чувства вины побежал спасать, а может ещё что, но больше он о девочке гадостей не говорил. Кто знает, что у них там произошло за те несколько минут наедине с чудовищем.

— Один против тролля? — изумилась Кэсси, и Профессор пронзила болтливую ученицу строгим взглядом. Но девочку это не остановило, она наклонилась к другу ближе, чтобы поделиться своим восторгом громким шёпотом, — Очень круто! Такая храбрость, аж не верится.

* * *

— Она вечно болтает, как заводная. «Почему это? Почему то?». Вроде хорошая, но так надоела… — жаловался Невилл неуверенно. На маленькой кухне в квартире Августы Лонгботтом было светло и пахло выпечкой. Бабушка заморочилась для внука, напекла булочек и достала очень вкусный чай, по которым, Невилл никогда не признался бы, очень за эти полгода в школе соскучился.

Бабушка улыбнулась и сощурилась. Она не совсем понимала, чем внук так расстроен. Девочка, эта Кэсси Поттер, тянется к нему, ну разве это плохо? Пусть женщина и затруднялась вспомнить, видела ли когда-нибудь эту девочку вживую. Но судя по рассказам она и впрямь была интересной птичкой.

— Милый, не будь к ней так строг. Ты ей видимо очень нравишься. — пожурила Августа своим обычным полу-ироничным тоном, растрёпывая светлые волосы Невилла на макушке.

Невилл подавился чаем и закашлялся.

— Нравлюсь?!

* * *

Невилл никогда даже не думал о том, что сам когда-нибудь решит подойти к Поттер, ведь она была слишком… не для него. Громкая, не чувствующая стыда и любознательная до безобразия. Мальчик мог это понять, ведь магический мир был для неё новым, и она ещё не успела усвоить нормы и правила, но разве она не могла быть осторожнее? Кэсси не боялась высказаться, если что-то казалось ей непонятным или неприемлемым. Да что там, она даже старшекурсникам не давала себя в обиду! Невилл покрывался неприятными мурашками от одной только мысли, чтобы сказать старшим что-нибудь поперёк, но у Поттер с этим не было проблем. Казалось, что она могла привлечь на свою сторону даже старост и самых строгих призраков. Это пугало, конечно же, но и вдохновляло тоже, больше всего на свете. Поэтому, набравшись сил, Невилл тоже решился на совершенно новый для себя шаг: попросить помощи. У неё. Невилл слышал от других ребят, что Кэсси удивительно хороша в зельях, в отличие от самого Невилла. Именно поэтому после обеда в Большом Зале он направился в библиотеку, где, по словам Гермионы, засиживалась «эта рыженькая Поттер».

Когда он нагнал её, Кэсси уже разложила по столу учебники и конспекты для того, чтобы написать эссе о свойствах липовых соцветий к завтрашнему уроку у Профессора Снэйпа. Очень кстати.

— А у тебя эликсир от несварения получился? — без приветствия начал Лонгботтом, водружая на стол перед Кэсси свою сумку с книжками и перьями. Поттер подняла взгляд и улыбнулась, завидев друга.

— Да. А у тебя нет? — любопытно спросила она, ни на секунду не обидевшись на его грубость. Казало, что она и вовсе ждала, пока мальчик к ней подойдёт. Невилл покачал головой. Кэсси склонила голову, — Почему Гермиона не поможет тебе?

Лонгботтом почувствовал себя пойманным с поличным. Почему? Она ведь тоже отлично разбиралась в предмете. Но часто вела себя так, будто Невилл был беспросветным тупицей. Не специально, конечно, но всё равно неприятно. Поэтому он понадеялся, что с Поттер будет по-другому, ведь она никогда не позволяла себе указать на чужую глупость.

— Она занята. — уклончиво протянул он, — Снэйп моё зелье на уроке забраковал и сказал, что я ему новое на следующем сделать должен, а я не знаю как. По рецепту не получается.

Одно только воспоминание о надменном взгляде Профессора вызывало в Невилла волну стыда и гнева. Снэйп ну совсем в него не верил и даже пугал своими чёрными глазами и орлиным носом, который неприязненно морщился каждый раз, когда преподавателю приходилось проходить мимо парты, за которой Невилл работал. Жуткий тип. И как все спокойно его терпят?

Кэсси с полминуты раздумывала. С одной стороны помочь Невиллу ознавало отложить эссе, а потом писать его в спешке, а с другой — это отличная возможность приручить нелюдимого мальчишку. Выбор, впрочем, был очевиден.

— Хочешь, по пунктам разберём?

— Да. — выдохнул Невилл облегчённо. Он и сам не понимал, что всё это время ожидал отказа.

— Ты главное не бойся. — ласково ухмыльнулась Поттер и похлопала ладошкой по скамейке рядом с собой, — Чем увереннее будешь, тем легче даются уроки.

* * *

В магазине с магическими животными было до крайности шумно: зверушки разных мастей шуршали подстилками, опилками, булькали водой из металлических плошек и переговаривались о чём-то своём писком, визгом и клацаньем клыков. Птицы, рептилии, коты и даже собаки, приветственно машущие посетителям хвостами. Невилл смотрел на них с тоской. Нет, он любил Тревора, ведь противная склизская жаба долгое время была ему единственным другом, но если бы Тревор был щенком, то Невилл обрадовался больше. Жаба не умеет приносить мячь или квакать по команде, так что похвастаться перед приятелями нечем. Жаль, что щенка в Хогвартс не возьмёшь, он слишком большой и непоседливый, а в школе и детей таких хватает. Да и бабуля наверняка не разрешит…

Августа как раз вела своих подопечных мимо полок с ящерицами, хомячками и рыбками прямо к отделу, где продавали почтовых сов. Поттер без остановки крутилась из стороны в сторону, чтобы разглядеть обитателей магазина получше, старая мешковатая футболка, достающая девочке до колен развивалась на манер платья. Вот Карликовые Пушистики скучковались вокруг кормушки, а вот Джарви, огромный матюкливый хорёк, шипел что-то неприятное своему соседу по стеллажу — зелёной чешуйчатой Ишаке, большой ящерице. Но больше всего внимания привлекал рыжий-рыжий Книззл, восседающий на прилавке продавца с важнецким видом. Он, как бы хорошо ни смотрелся в роли талисмана лавки, продавался тоже, о чём свидетельствовала бирочка на ошейнике.

А совы… Тьма тьмущая на жёрдочках! Не комната, а настоящая башня, уходящая высоко вверх благодаря чарам, а место крыши — стеклянный купол, из которого открывался отличный вид на чистейше-лазурное Лондонское небо. Совы вылетали на улицу через форточку под самым сводом, а потом возвращались, чтобы переночевать. Из всех рыжих, коричневых и пёстрых сов выделялась одна — белая, как свежевыпавший снег. По лицу Кэсси Невилл сразу понял, что выбирать долго не придётся. Девочка потеряла дар речи, когда увидела эту прекрасную птицу с чёрными крапинками на крыльях, как на королевской меховой накидке.

Августа сдержанно усмехнулась:

— Эту?

— Да. — улыбнулась ей Кэсси, а после слегка смущённо добавила, — Если она не слишком дорогая…

Сова оказалась дорогой, но не по цене, а для сердца. Самое ценное приобретение, на взгляд Невилла. Больше не придётся гонять малышку Пушинку — её крошечные крылышки едва справлялись с разделяющими детей километрами на летних каникулах — а можно доверить письмо Хэдвиге, так Кэсси назвала свою сову. Красивым женским именем, которое вычитала в «Истории Магии».

— Она была воительницей, знаешь, Вилл? Самой лучшей в своё время. — поделилась находкой Поттер.

* * *

— Ловец? Невилл, ты просто умница! — вопила Поттер на всё поле. Голос её разнёсся по зелёному двору и утонул в гуле голосов других ребят. Таким погожим сентябрьским днём невозможно было не выползти на прогулку из холодного тёмного замка. Тем более, когда Гриффиндор устроил показательные отборочные для всей школы. И Невилл получил место в команде! Он не мог даже описать свою радость. Да что там, он украдкой даже расплакался, а после, получив дружеский хлопок по плечу от капитана команды Оливера Вуда и вовсе чуть не рухнул в обморок.

— Да?..

Кэсси вскинула кулак в воздух в его честь.

— Да! Это отлично. Я рада, что ты осмелился.

Невилл покраснел и смущённо потупился. Похвала приятно согрела его. А что скажет бабуля? О, она наверняка наконец начнёт им гордиться! Конечно, мальчик не считал, что это полностью его заслуга, ведь одного того, что он внимательнее остальных ребят, которые хотели быть ловцами, не было достаточно. Ему просто повезло, считал Невилл, как и каждый раз, когда ему доставалось что-то хорошее. Он был уверен, что если бы Кэсси пошла по стопам своего отца, Джеймса Поттера, который тоже играл в квиддич в школе, то место ловца досталось бы ей, даже несмотря на слабое зрение.

— Да это ребята меня надоумили… — мальчик почесал затылок. Небрежность в его тоне совсем Кэсси не понравилась. Она фыркнула:

— Хорошо, но ведь на метле за снитчем гонялся именно ты.

* * *

— Эй вы, слизеринские крысы! Что это вы делаете?

Громкий окрик Кэсси пронёсся по тускло освещённому коридору выстрелом. Тройка девчонок, среди которых затесалась даже одна с Рэйвенкло, вздрогнули, застигнутые за тем, что развешивали чьи-то вещи под потолком. Внизу у окна за всем этим, с беспокойством на нежном детском лице, наблюдала первокурсница, которая совсем-совсем ничего не могла поделать со своей бедой — бледная малышка с платиново-белыми волнами волос. Такие Невилл только у Малфоя видел, но не мог поверить, что слизеринцы стали бы обижать кого-то из своих.

Кэсси подошла к девчонкам, явно старшим может на год или два, а Невилл аккуратно следовал за ней. Этим субботним днём замок был почти пуст, ведь студенты либо выбирались на улицу, чтобы впитать в себя последние тёплые деньки, либо отсыпались в своих комнатах после напряжённой учебной недели. Отличное время для всякого бессовестного хулиганства.

— Тебе-то какое дело, рыжая? — грубо спросила девочка с Рэйвенкло. Теперь Невилл её узнал — Алиса Первую, высокомерная дрянь, которая вечно указывала всем на их «ум» и место. Маленькая блондинка тоже оказывается была с этого факультета, но какая-то странная. Взгляд её голубых глаз был вопросительный, но будто бы благодарный. Это её вещи сейчас парили под потолком, ещё не надетые на балки и не спрятанные в нишах.

— Мать твоя крыса! — завопила подпевала-номер-раз. Их имён Невилл пока не знал.

— Такому мусору, как ты вообще слова не давали. — гнусаво поддакнула подпевала-номер-два. Ладно парни, думал Невилл, но вот от девчонок он такого услышать не ожидал. Он всегда почему-то думал, что если женщины и конфликтуют, то как-то скрытно, но нет, вот они стояли, готовые буквально подраться, и с перекошенными от презрения лицами. И мальчик готовился их разнимать в случае, если кто-нибудь нацелиться на чьи-то космы.

— Таким шлюхам, как ты слова не давали, Мириам. — фыркнула Кэсси в сторону Номер-два, а после вперила горящий праведным огнём взгляд в Алису, — Шмотки девочке верни! Ты кто такая вообще, чтобы ей жизнь портить?

Первью скривилась от отвращения, мазнув взглядом по застывшей за спинами Кэсси и Невилла девочке.

— Я — санитар леса. — горделиво задрала нос задира, — Таким ненормальным детям, как она место в Мунго, а не на благородном факультете Рэйвенкло. А таким, как твой дружок не место на Гриффиндоре. Поверить не могу, что такого слизняка вообще в школу приняли!

Лицо Поттер закаменело. Ненормальным? О, она была намерена показать этой сучке, что странность совсем не показатель плохого человека. А вот попытка кого-то уязвить — вполне. Кэсси не намерена была терпеть оскорблений от кого-то, кто в этот момент так напоминал ей Петунию. В один миг девочка ещё стояла на месте, а в следующий уже неслась на обидчицу с волшебной палочкой наперевес.

* * *

В медпункте пахло просто кошмарно: лечебными порошками, зельями и стерильными бинтами. Невилл бывал здесь слишком часто благодаря собственной неуклюжести, чтобы это казалось нормальным, но всё равно так и не смог привыкнуть. Запах слишком напоминал ему лечебницу Святого Мунго, а та — палату, где лежали мама с папой. Невилл испытывал такой ужас, что едва не рыдал, обнимая подружку за плечи на больничной койке. Её место было отгорожено от остальных белыми ширмами. Из-за одной сцену разглядывала мадам Помфри, школьная медсестра, под руку с первокурсницей Луной Лавгуд, а за другой пряталась койка с бессознательной Джинни Уизли, которую осматривал Альбус Дамблдор.

— Как ты? Поверить не могу, что ты просто залезла в подземелья! — сокрушался Невилл.

Это было уму непостижимо: весь год по школе ходил слух о Тайной Комнате, наследнике Слизерина и Василиске, который нападал на магглорожденных. Кровавые послания на стенах, мёртвые петухи и Кэсси Поттер, владеющая парселтангом, и так пугали Невилла до полусмерти, а известие о том, что его подругу в компании сестры Рона Уизли нашли в подземелье в тяжёлом состоянии, и вовсе едва не остановило его сердце. В тот момент, когда близнецы Джордж и Фред, прознавшие о случившемся, донесли весть до Невилла, он как раз показывал Луне короткий путь к теплицам и подумал, что прямо там сойдёт с ума, и будет орать, буквально как только что поспевшая мандрагора. Ну, теперь больше никто не будет обвинять Кэсси в том, что именно она открыла Тайную Комнату, ведь это, оказывается, сделала Джинни.

— Джинни вела себя странно. — Поттер была ещё слегка дезориентирована. Она помнила холод Тайной Комнаты, помнила какой-то шёпот и шум капель, стекающих по стенам из трещин в камнях, но что конкретно происходило там вспомнить не получалось. Девочка хмурилась. — Я должна была проверить.

Не должна была! Хотел кричать Невилл, но не решился, ведь шторка отъехала в сторону и к кровати Кэсси подступил Директор Дамблдор, с отеческой улыбкой поглаживабщий свою бесконечно-длинную белую бороду.

— Знаете, мисс Поттер, это было крайне безрассудно. — пожурил он. Мадам Помфри с согласием запричитала «Конечно! Вам стоило быть осторожнее!», но никто её не слушал. Альбус улыбнулся даже как-то озоно, — Но и крайне смело. Пятьдесят очков Хаффлпаффу.

* * *

— Я нарядил его как бабушку Августу! Ты можешь себе представить?

Восторгу Невилла не было предела, а Кэсси и вовсе бессовестно хохотала на весь коридор. Её звонкий тонкий смех возносился к потолку, заставляя призраков и портреты раздражённо ворчать.

— Ну что, Профессору Снэйпу идёт шляпка с перьями? — улыбалась девчонка. Её урок Защиты с участием боггарта прошёл куда скучнее, пусть Ремус Люпин и оказался каким-то подозрительным по отношению к ней и её боггарту, превратившемуся в дымчатую фигуру в капюшоне. Страхи ребят, по сравнению с её собственным, были такими до боли банальными, что Кэсси всё на свете могла отдать, лишь бы оказаться на одном уроке с Невиллом. Северус Снэйп в старинном бархатном платье и в шляпе Миссис Лонгботтом наверняка выглядел уморительно.

— Я полагаю вы не хотите проверять, верно? — из-за угла вынырнул виновник веселья, недовольным тоном прерывая их с Невиллом хиханьки.

Сердце парня подскочило куда-то к горлу, от испуга он чуть не отбросил коньки. Но ему всё равно пришлось бороться с улыбкой, когда воображение подкинуло ему воспоминание с урока. Кэсси тоже закусила губу.

— Полагаю, что не хочу, Профессор. — мирно ответила она.

Когда Снэйп наконец скрылся за углом, Кэсси громко фыркнула и пнула застывшего Невилла в бок локтем.

— Да не бойся ты так. Что он нам сделает? Даже минус балл не впаял.

* * *

Кэсси выглядела непривычно неуверенной. Она поджимала губы и бегала взглядом по поляне, будто выискивала между жухлыми травинками муравьёв. Да что там, вся школа напоминала встревоженный улей. Такого кошмара Невилл не видел даже на 14 февраля, когда в воздухе пахло шоколадом и карамелью, а ребята с дрожью в пальцах вручали своим зазнобам валентинки. Но больше всего он не ожидал увидеть в подобном состоянии свою подругу.

— Невилл? Ты идёшь на Святочный Балл? — спросила она, заламывая пальцы.

— Нет…

Кэсси побледнела ещё больше.

— Ох. — выдала она сконфуженно. Её выражение тут же переменилось, будто за её вопросом и не крылось ничего… странного. Странного для них, как для двойки друзей, ведь ни Невилл, ни сама Кэсси никогда не делали поползновений в сторону друг друга. Невилл, вообще-то, воспринимал эту девчонку как сестру. Но может в этом и суть?

— Ты хотела меня пригласить? — спросил парень с надеждой. Если никто больше её не пригласил, как, впрочем, и Невилла, то они могли бы пойти вместе. Это ведь очень логично, если задуматься…

— Да. Но ничего страшного! Если тебе не хочется…

— Хочется! Мне хочется, если ты будешь со мной.

Кэсси просияла. Ребята постояли в тишине пару минут, наблюдая как над Чёрным Озером садится солнце. Тучи со стороны Хогсмида надвигались тёмные-тёмные, предшествующие первому в этом году снегопаду. Совсем скоро Шотландию занесёт, и нежные студенты Шармбатона осознают на себе всю лютость местного мороза. А вот ребята из Дурмстранга вряд ли удивлятся. Они и сейчас делали разминку неподалёку от берега в одних только форменных майках. Невилл вздрогнул, представив, какого ему будет сейчас остаться без тёплой зимней мантии и жёлто-красного шарфа.

— Вообще-то обычно мальчики приглашают девочек сами… — с намёком на подначку протянула Кэсси. Невилл смущенно почесал затылок:

— Боюсь я ещё не настолько смел.

* * *

— Я не смогу их сдать! — паниковал парень, спрятав лицо в руках. Он едва мог дышать! Одна только мысль об экзаменах заставляла его холодеть, и даже относительное тепло школьной библиотеки не спасало его трясущееся от тревоги тело. Жуткое издевательство. Ещё и балл по Зельеварению висит на волоске, потому что Профессор Снэйп снова на него закусился за пару взорванных котлов.

— Сможешь! Невилл, ты сможешь. — бескомпромиссно утверждала Поттер, сложив руки на груди на манер строгой учительницы.

— Ты точно-точно сможешь. — с улыбкой поддакивала Лавгуд, закусывая новый поток информации из учебника конфетой-тянучкой. Кэсси продолжала, не позволяя себе провалиться в панику тоже:

— Нет ни единого ученика на свете, который не сдал бы С.О.Вы! В Хогвартсе даже на второй год никто не остаётся. Будь смелее, чёрт возьми.

* * *

— Нет, теперь я точно не сдам! — привычно паниковал Невилл. Кэсси терпеливо вздохнула, звук её разочарования всколыхнул пыль в библиотеке и вызвал у ребят за соседним столом пару смешков.

— У тебя нет выбора, Вилли. Хочешь жить под мостом как тролль? Августа сойдёт с ума, если узнает о твоих планах.

Невилл обиженно надулся:

— Не смейся надо мной! Ж.А.Б.А это не шутки.

— А я и не шучу. — закатила глаза девушка, — Просто перестань так трястись, а то все чернила мне расплескаешь.

* * *

Вечерний свет мягко струился сквозь окна, окрашивая комнату в тёплые оттенки. Невилл сидел на краю стула, широко улыбаясь. В его глазах сиял огонек радости и облегчения. Он вздохнул и, немного смущаясь, заговорил двум подружками, замершим на своих концах дивана в небольшой квартире Августы Лонгботтом:

— Девчонки, я поступил!

Кэсси сразу же подскочила с кресла, широко распахнув глаза. Её лицо озарилось искренней радостью и ликованием. Да! Ну конечно! Она и не сомневалась, что друг её сюда не для скорбных вестей позвал. Он ведь даже торт купил и довольно неумело его спрятал под журнальный столик…

— Ты умница, Невилл! — расхохоталась Поттер. Луна же мягко улыбнулась, её глаза засияли. Она была так рада! Её друг сделал шаг к мечте, прямо как и она.

— Ты так долго к этому шел… Просто прекрасно видеть, что всё получилось! — мелодично протянула она.

Невилл смотрел на подруг и чувствовал внутри тепло и уверенность. Он знал, что впереди его ждут серьёзные испытания и трудности в преодолении своих собственных страхов и неуверенности, но сейчас главное — он сделал этот шаг. Он смог, вкладывая в силу заклинаний всю свою накопленную за годы жизни храбрость. Его сердце трепетало от гордости. Он не мог дождаться, пока бабушка вернётся из мастерской, чтобы и её обрадовать!

— Я предлагаю отпраздновать! — хлопнул в ладоши Невилл и потянулся к полу за тортом. Кэсси вскочила, чтобы заново нагреть чайник.

* * *

Ксенофилиус Лавгуд сидел перед ними, его лицо было бледным и усталым, глаза тускнели от печали. Он медленно вздохнул, хрипло от боли, разрывающей душу на части. Его слова, как удар в сердце. Мир терял краски с каждым слогом, с каждой буквой. Ксенофилиус выглядел таким сломленным, что невозможно было не поверить его горю.

— Нет, этого не может быть… — Кэсси зажмурилась, не в силах поверить услышанному. Её сердце сжималось и замирало: как это получилось? Она не могла представить себе такого кошмара.

Луны больше нет. И Рольфа больше нет. И нерождённых близнецов больше нет. Нет. Нет. Нет. Она выглядела растерянной. Невилл же слушал молча, его лицо выражало смирение и грусть. Он вдруг почувствовал острое сожаление — он так и не увидел своих крестников, о которых Луна так много рассказывала. Всего каких-то полгода назад они, Луна и Рольф, были полны надежды и веры в то, что какими бы ни было трудности, они оба в состоянии их преодолеть. И в то, что друзья будут рядом, чтобы помочь. Но теперь ничего из этого не имело значения.

Вот, к чему их привела жажда приключений. Эта пресловутая авантюрная смелость. Но разве мог Невилл их судить? Ведь сам был таким же. Он верил, что может отомстить, да только мстить некому. Не будешь же ты наказывать море за потопленный корабль? Невилл молча отпил горячий, как и слёзы, собирающиеся в уголках глаз, чай. Кэсси Поттер рыдала на соседнем кресле.

* * *

Воздух был раскалён. Пять на три, так нечестно, что аж кровь закипала от гнева. Игра в догонялки, только Авроры, ещё в начале операции считавшие себя котами, вдруг превратились в жертв, которых нападающие собирались поубивать по одному.

Это задание с самого начала показалось ему гиблым. Странные обстоятельства при которых пропадали люди, да и сами эти люди были какие-то подозрительные, по показаниям очевидцев. «Ещё секунду назад говорил с Робом, а потом смотрю, и Роб уже исчез! Я больше его не видел, но малый он чудной, так что не удивился даже.» и всё в таком духе. Трое, Рон Уизли, Невилл Лонгботтом и Мелоди ПондЛюблю воровать имена из Доктора Кто, каюсь., вчерашние выпускники Академии, бродили от городка к городку как потерянные телята, которым дали задание, но не сказали, каким должен быть результат. А результата не было, как и тел, и хоть какой-нибудь конкретики.

А потом они всё же нашли зацепку, первую и последнюю: пятеро в капюшонах, иностранцы, судя по грубому акценту, и один главный среди них, высокий и с шипящим выговором. Лиц ребята не смогли разглядеть, ведь этот «змей» вскинул когтистую синюшно-бледную руку и приказал «Убить!», и остальные, не сговариваясь, ринулись в бой. Спустя выматывающих десять минут, Невиллу удалось свалить с ног одного, и бой на миг завис.

Главный произнёс, хрипяще, будто повредил связки, и все не мог их восстановить:

— Ты ведь чистой крови, мой храбрый мальчик?

Невилл, прижатый спиной к Рону и прикрытый сбоку боком Мелоди, тяжело дышал, но, преодолевая желание вновь атаковать, всё же громко спросил:

— А если так — что с того?

— Ты проявил отвагу и мужество, и в твоих жилах течет благородная кровь. Ты будешь отменным Пожирателем смерти. Нам нужны такие, как ты, Невилл Лонгботтом.

Все затаили дыхание. Невилл был так сбит с толку, и в таком бешенстве. Пожиратели Смерти? Этот ублюдок шутит? Этого не может быть…

— Скорее в аду станет холодно, чем я к вам перейду, кем бы вы там себя не звали! — гаркнул Невилл и метнулся в сторону, отвлекая внимание четырёх нападающих на себя, но оставляя над товарищами спасительный купол Протего.

Он знал, что это было последним, что он вообще мог для них сделать: выиграть время. Дать им эти необходимые полсекунды, чтобы прорваться сквозь ублюдков в капюшонах, возомнивших себя последователями Волдеморта, к границе барьера, и сбежать. К их жизням. К их семьям и друзьям. К тому, чего и Невилл сейчас хотел больше всего на свете. Он позволил телу двигаться самостоятельно, отражая атаки и перемещаясь с места на место под ликующий смех главного и под визги его прихвостней. Будто в замедленной съемке, чары летели мимо, друзья кричали и земля взрывалась вокруг. В этом хаосе он на миг обрёл покой, которого желал всю свою жизнь с тех самых пор, когда узнал, что приключилось с его мамой и папой. И что приключилось с матерью Луны. И что — с родителями Кэсси.

Кэсси не плакала на похоронах Луны. Не проронила ни слезинки, как и когда, призналась она однажды, не рыдала над могилой Снэйпа. Ни единой, Мерлин, но Невилл знал — она на грани. Он видел это по сгорбленным плечам, по сжатым в нитку губам, по глазам и дрожащим пальцам. Он слышал эти шепотки о том, что она бесчувственна, безразлична, будто и не подруга вовсе, а так… А Невилл надеялся, что и на его похоронах она не будет плакать. Он был бы рад хоть кому-то, кто имеет силы держать себя в руках. Никто на свете не был достоин её слёз, никто не был достоин их увидеть. И Невилл не хотел, ведь наблюдать горе на лице дорогого друга было кошмарнее в разы, чем ощущать его самому. Страшнее смерти и болезненнее любого пыточного. Ему было жаль вновь вгонять её в отчаяние, ведь Кэсси только-только вернулась к нормальной жизни после смерти Скамандеров, но он не мог иначе. Сдаться и сбежать — не вариант, и Невилл сделал свой выбор. На последок лишь молился.

Позаботься об Августе.

Позаботься о Ксенофилиусе.

Позаботься о Хэдвиге.

Позаботься о себе, Кэсси Поттер. Смелей.

Он заметил заклинание краем глаза, но развернуться и отбить его не успел. Убивающее пронзило его виски от стенки до стенки. Рон Уизли яростно закричал позаби, пузырь спокойствия лопнул, когда мимолётная боль пронзила голову.

А потом мир потух.

Он был приговорён с самого первого вздоха. Безродный мальчишка с окраин Коукворта, типичный беспризорник из района Прядильщиков. Паучьего тупика. Место не зря носило такое название: оно хватало тебя за руки и ноги, затягивало в себя, оплетало плотными нитями безнадёги, бедности и одурманивало алкоголем. И не отпускало, сколько ни барахтайся, пока острые лапки смерти не пронзят твоё беспомощное мушиное естество. А Северус и тут оказался белой вороной, пусть оперение его и было изрядно запылено. Кто примет ребёнка, который, будучи пацаном, был наряжен в женские шмотки? Который не мылся толком из-за отсутствия горячей воды и даже газа, чтобы можно было нагреть холодную, а на оскорбления отвечал злобным шипением изо рта хилого, и явно не видевшего полноценного трёхразового питания, тела. Отец — алкоголик, мать — битая отцом домохозяйка, да ещё и какая-то странная, будто не от мира сего, несчастная и мрачная. Лишь старенькая швейная машинка, на которой Эйлин штопала разорванные рабочие робы спасала её и ребёнка от голодной смерти. Но Северус не терпел жалости, и совсем её не просил, пусть судьба его была незавидной. К любому сочувствию он относился с таким же отторжением, как и к тычкам и попыткам макнуть его головой в унитаз на перемене в младшей школе.

Но ни одна перепетия его не самого примерного детства не могла сравниться с тем, что ему поведала мать одним особенно холодным, в продуваемом всеми ветрами старом доме, зимним вечером. Его приговор приобрёл срок. Проклятие существования стало реальным. Не просто полосой невезений, приправленной ядовитой завистью к тем, кто живёт лучше и выглядит опрятнее, а самой настоящей бомбой с таймером. Его будто ударили под дых.

Северус давно знал, что его мать не совсем обычный человек. Она много рассказывала о жизни до отца. О том, как выросла среди аристократов, о том, как получила письмо из школы волшебства, о том, как училась колдовать и летать на метле. Мальчик верил ей, ведь и сам мог делать необычные вещи. Но это делало сожаление в её словах куда более болезненным. Она умрёт скоро. Он — чуть-чуть попозже. Для матери это было избавлением, но она прекрасно видела, как её признание повлияло на сына, ведь ему, такому юному ещё, едва начавшему свой путь, хотелось верить, что из клоаки Паучьего Тупика есть выход. Он верил, что не останется тут ещё одним призраком, которого забрал этот проклятый рабочий пригород.

И у Эйлин не было никакой возможности помочь им обоим кроме как дать сыну хоть какое-то понятие о магии по-раньше. Учить варить зелья из местных травок, колдовать без палочки и защищать разум так же, как когда-то её саму учил отец. Дать ему фору. Чтобы не чувствовать такой всепоглощающей вины внутри.

* * *

Когда Северус впервые заговорил с Лили он был так взволнован, что не мог побороть дрожь. Он давно замечал её рыжую макушку на улице, ведь часто слонялся вне дома без дела, а не заметить такой яркий солнечный лучик было практически невозможно. В тёплый летний день на уютной детской площадке, окружённой зеленью и цветущими кустами, Лили Эванс весело раскачивалась на старых деревянных качелях в компании своей старшей сестры Петунии. Их голоса разносились по воздуху, а глаза Лили, такие же яркие, как молодая листва, сияли от смеха когда она раскачивалась все выше и выше.

— Лили, перестань! — крикнула Петуния.

Но девочка не послушала, поднимаясь на полную высоту, а оттуда взлетела в небо с громким хохотом, а потом, вместо того чтобы упасть на шершавый асфальт и разбить себе голову, как просрочила ей Петуния, аккуратно опустилась вниз.

— Мама не разрешила тебе так делать! — Петунья затормозила свою качель, шаркнув по асфальту подошвами сандалий, и упёрла руки в бока. — Мама ведь говорила тебе, что так нельзя, Лили!

— Но ведь ничего не случилось, — рассмеялась в ответ Лили. Она сделала шаг к усеянной полевыми цветами траве, — Туни, смотри, как я умею!

Лили сорвала цветок с куста, за которым притаился Северус, и вскинула руку в воздух, демонстрируя растение сестре. Петунья медленно двинулась к ней, явно разрываясь между любопытством и неодобрением. Лили подождала, пока сестра подойдет поближе и раскрыла ладонь, показывая как цветок лежит и трепещет лепестками, подобно устрице, открываясь и закрываясь.

— Прекрати! — взвизгнула Петунья, почти в ужасе. Лили бросила цветок на землю, пожимая плечами, — Так нельзя, — сказала Петунья, но глаза её продолжали следить за упавшим на землю бутоном. — Как ты это делаешь? — спросила она с явной завистью в голосе.

У Северуса был ответ. Ему казалось, что именно сейчас у него есть отличная возможность заявить о себе. Мальчик выскочил из кустов, переугав обоих девочек до полусмерти. Петуния взвизгнула и ринулась назад к качелям, а Лили наоборот замерла, с интересом разглядывая странного ребёнка в поношенной одежде и с алыми от смущения щеками.

— Я знаю как! — заявил Северус. Он был так взволнован! Он не один такой в этом пропащем городке! И он всегда чувствовал, что Лили очень похожа на него. Полушёпотом он сказал, — Я знаю, кто ты. Ты… ты ведьма.

— Обзываться нехорошо! — Лили обиженно фыркнула. Она гордо задрала нос, повернулась и пошла прочь, к сестре.

— Да нет же! — крикнул Снэйп ей вслед. Сестры смотрели на него с неодобрением, вцепившись каждая в свои качели, как будто те были единственным безопасным местом на всей площадке.

— Ты правда ведьма, — сказал мальчик Лили. — Я давно за тобой наблюдаю. Но ничего плохого в этом нет. Моя мама тоже ведьма, а я — волшебник.

Петунья уничижительно расхохоталась злым и ледяным смехом:

— Волшебник? — протянула она, окончательно оправившись от шока, вызванного его внезапным появлением. — Я знаю, кто ты. Ты сын этих Снэйпов. Они живут у реки, в Паучьем тупике, — сказала она Лили, и её тон ясно давал понять об отношении. Район имел дурную славу, заслуженно, — Зачем ты за нами шпионил?

— Я не шпионил! — возмутился мальчик, красный, лохматый со своими чёрными волосами, и несчастный от того, что ему не верили. Он добавил презрительно, — Уж за тобой-то я точно не стал бы шпионить. Ты — маггла.

Хотя Петунья не могла знать, что означает это слово, тон Снэйпа говорил сам за себя. Она обиженно задрала нос.

— Пошли, Лили, мы уходим! — резко бросила она. Лили тут же повиновалась, но, уходя, она пристально взглянула на Северуса, выискивая на его лице признаки сумасшествия. Он чувствовал ужасное разочарование, ведь так долго готовился к разговору, а в итоге всё случилось совсем не так как он представлял.

— Не сдавайся, милый. — слабым голосом говорила мать ему после того, как Северус признался, что ему нравится одна девочка. Кислое лицо Эйлин не внушало ему особого доверия, но, когда женщина улыбнулась в ответ на его расстроенное фырканье, он понял, что мама абсолютно серьёзна.

И он не сдавался, всё чаще и чаще появляясь в поле зрения Лили Эванс. Он тянулся к ней, как к красивой статуэтке, а она к нему как единственному в округе, кто мог рассказать ей больше о волшебстве. Прогулки их становились дольше, разговоры всё более личными, особенно, когда её старшей сестры не оказывалось рядом. Лили узнала, что в семье у Снэйпа всё очень плохо, и его отец отобрал у матери волшебную палочку, из-за чего она не может уйти, не обрекая себя и сына на голодную смерть, а Лили в ответ рассказала ему, какой жестокой иногда бывала Петуния, когда замечала, что мама с папой больше внимания уделяют не ей. Какими словами, полными негодования и зависти, она могла называть сестру в приступе ревности. И как она рассказывала всем вокруг, что с её «бедненькой Лили» что-то «не так», а родители не обращают на её "болезнь" внимания. Хитрая гадюка. Мальчик мог чётко рассмотреть этот раскол, но он совсем не ожидал, что маленькая трещинка разрастётся в огромную пропасть всего за одно лето, и всё потому, что он появился в их жизнях. А ведь Северус действительно думал, что поступает правильно, рассказывая Лили о мире магии.

Дети как раз примостились на лавочке под огромным раскидистым деревом, чтобы погреться под последними лучами августовского солнца. Совсем скоро они оба отправятся в школу, и Северус не мог дождаться возможности покинуть этот проклятый городок. Лили тоже сияла от предвкушения, ведь уже представляла и алый поезд, везущий её в Шотландию, и стены исполинского замка на огромном широком луге. Это ощущалось сказкой для девочки, которая знала о феях, единорогах и драконах только из детских книжек.

За их спинами раздался хруст смятой ветки, и ребята обернулись. Петунья, прятавшаяся за деревом, неловко переступила с ноги на ногу, поняв, что её заметили.

— Туни! — сказала Лили с радостным удивлением в голосе. Но Северус не был так мил:

— И кто из нас шпионит? — зашипел он. — Чего тебе тут надо?

Петунья потеряла дар речи от стыда, но не растерялась, а сложила руки на груди, надменным взглядом проходясь по мальчику перед собой:

— Что это на тебе надето? — спросила она, показывая пальцем на его рубашку, персиковую с оборками. Даже огромная отцовская куртка не могла скрыть её, — Мамина блузка?

Северус нахмурился, внутри забурлили обида и гнев. Под ребром странно закололо, но он уже не обращал на это внимания, ведь над головами детей прозвучал громкий треск: огромная ветка в последний раз щёлкнула и сорвалась вниз, ударив Петунию по плечу. Та качнулась назад и залилась слезами. Палка обещала оставить здоровенный синяк! Лили набросилась на Северуса:

— Это ты сделал?

— Нет! — Вид у него был почти испуганный. Он не хотел признаваться, что действительно на мгновение подумал о том, что противную девчонку неплохо бы и проучить, но не ожидал, что его сила сможет сбить с дерева ветку.

— Это ты! — Она отшатнулась от него, увидев за чёрными зрачками отголосок вины. — Ты сделал ей больно!

— Нет, это не я!

Но Лили не поверила этой лжи. Она бросила на него последний укоризненный взгляд и побежала вслед за сестрой. А Северус остался стоять, растерянный и смущённый. Лили наказала его молчанием на целых две недели, но Северус упрямо бродил за ней хвостиком пока девочка наконец не оттаяла.

На вокзале Кингс-Кросс Снэйп не мог оторвать взгляда от семьи из четырёх человек неподалёку. Он хорошо знал их, Мистера и Миссис Эванс, и Лили с Петунией, их дочерей. Лили, похоже, пыталась в чем-то убедить сестру.

— Туни, не сердись. Прости меня, пожалуйста! Послушай. — Она взяла сестру за руку и не выпускала, хотя Петунья пыталась вырваться. — Может быть, когда я там окажусь, я смогу пойти к профессору Дамблдору и уговорить его изменить решение!

— Я не хочу туда! — отчеканила Петунья и вырвала руку — С чего ты взяла, что я хочу ехать в какой-то дурацкий замок и учиться на… ведьму.

Её глаза с отвращением скользнули по платформе, по кошкам, мяучащим на руках владельцев, по совам в клетках, бьющим крыльями о прутья, и уханьем приветствующим друг друга, по школьникам, переодетым в длинные черные одежды, затаскивающим чемоданы в ярко-красный Хогвартс-экспресс, и приветствующим друг друга радостными возгласами после долгой летней разлуки. Она не видела в них людей, а только странных существ, к которым брезговала даже подойти. Мантии и остроконечные шляпы, ну что за нелепость!

— Думаешь, я хочу стать… уродкой? — без выражения протянула Петуния.

— Я не уродка, — ответила Лили, её глаза наполнились слезами, и у Северуса опят зачесались ладошки от желания причинить дуре-Петунии боль. Но он не вмешивался, сдерживаемый рукой своей матери на плече. — Это ужасное слово!

— Туда-то ты и едешь, — с наслаждением повторила Петунья. — В школу для уродов. Ты и этот мальчишка… вы оба натуральные уроды. Хорошо, что вас будут держать отдельно от нормальных людей. Это делается для нашей безопасности!

Голос её был полон презрения, такого ядовитого, что почти обжигал ей язык. Благо родители не слышали этого, они были слишком увлечены разглядыванием совершенно непонятных им людей вокруг. Лили сморгнула слёзы, лицо её закаменело и она ответила, тихо и зло:

— Вряд ли ты думала, что это школа для уродов, когда писала директору и клянчила, чтобы тебя приняли.

Петунья покраснела и подавилась вздохом:

— Клянчила? Я не клянчила!

Но Лили продолжала, такая же грубая и безжалостная, как и её сестра:

— Я видела его ответ — очень милый.

— Кто тебе разрешил читать… — прошептала Петунья, — Это мое личное! Как ты могла?

Лили выдала себя, взглянув в сторону Северуса. Петунья ахнула.

— Так вот кто нашел моё письмо! Ты рылась в моей комнате вместе с этим мальчишкой!

— Нет, мы не рылись… — Лили перешла на оборонительную позицию. — Северус увидел конверт и не поверил, что маггл мог завязать переписку с Хогвартсом, вот и всё! Он сказал, что, видимо, на почте тайно работают волшебники, которые…

— Волшебники, которые суют свой нос не в своё дело! — Петунья побледнела теперь так же сильно, как перед этим вспыхнула. — Уродка! И дружок твой урод! — бросила она в лицо сестре и метнулась к родителям.

В тот миг Лили наверное впервые в жизни осознала, что истинное лицо её дорогой сестры не маска, а дурной характер и острая ненависть. И как бы Северус ни злорадствовал по этому поводу, он так и не смог забыть то чувство вины, которое ощутил, когда из-за него рассорились сёстры Эванс.

* * *

И лишь спустя время он осознал, что он действительно урод. Завистливый, злой, жестокий, как и сама Петуния. А всё из-за одного избалованного мальчишки, который вздумал его задирать год за годом. Ещё с первой фразы он возненавидел этого индюка, холёного и любимого, богатенького сыночка Поттеров:

— Кто это тут хочет в Слизерин? Да я бы сразу из школы ушел, а ты? — спросил Джеймс тогда, в купе Хогвартс-экспресса своего приятеля, мальчика, сидевшего напротив. Сириуса Блэка, как потом на горьком опыте узнал Снэйп. Слизерин был факультетом, на котором училась мама Северуса, знатным, гордым и самым лучшим. А этот Поттер говорил с такой противной насмешкой, что Северус мгновенно наполнился ядом, который потом не раз выливался в перепалки. Тогда в купе его остановила только Лили, хотя Северус с радостью бы показал говнюку, что такое быть воспитанником английских трущоб. Там таких как Поттер давили первыми…

И потом тоже: Нюниус «то»! Нюниус «это»! Глупое прозвище, такое же глупое как и его автор. Тычки, подножки, попытки прилюдно унизить как продолжение пресловутого проклятия существования Северуса Снэйпа, начавшегося ещё в Коукворте. Северус был не лучше, что уж говорить, ведь уже был и так достаточно сыт проблемами, чтобы позволять какому-то выскочке себя обижать. Он дрался, царапался и гнустно обзывался, проходясь и по матери Поттера и по всем его дружкам. Он не гнушался самых противных проклятий и зелий, которые могли вызвать у обидчиков серьёзные болезни.

Лили это не нравилось, те грани тёмного искусства, которые Снэйп учил, те злые слова, которые он произносил в адрес других людей, и то презрение, которое он испытывал ко всем нечистокровным, да и просто к тем, кто ему не нравился. Лили постепенно отдалялась, всё больше склоняясь к высокому, красивому, темноволосому и забавному Джеймсу Поттеру, Гриффиндорцу. Ведь он, в отличие от Северуса, не практиковал никаких злых чар, не создал режущее Сектумсемпра, которое оставляет ужасные раны и ничем кроме специального контрзаклятия не снимается, и не общался с Мальсибером и Эйвери, от упоминания которых на желчь исходило полшколы. Снэйп выживал как мог на своём полном чистокровных снобов факультете и обростал ядовитыми шипами, чтобы никто не мог его задеть. И чтобы никто не мог приблизиться. Чтобы никто не мог уличить его в лояльности к тем, кто, по мнению сильных мира сего, этого не достоин. Чтобы больше никто не считал его прокажённым.

Он назвал Лили грязнокровкой, давним слизеринским оскорблением в сторону магглорожденных, одним погожим деньком после С.О.В, когда Джеймс Поттер задрал мантию Северуса на глазах у всей школы, продемонстрировав зевакам его не самые свежие портки.

— Вы у меня дождётесь! — выпалил Снэйп с ненавистью. Он ведь даже старался не попадаться Мародёрам на глаза, ан-нет всё равно заметили, — Дождётесь!

— Дождёмся чего? — хладнокровно сказал Сириус. — Что ты сделаешь, Нюниус? Вытрешь о нас свой сопливый нос?

Северус разразился руганью и проклятиями в таких оборотах, которых нормальные дети его возраста не должны знать, столько если они не росли в Паучьем Тупике. Парень пытался приманить к себе свою волшебную палочку, которую Поттер бессовестно выбил из рук Экспеллиармусом, но ничего не получалось.

— Ну и грязный же у тебя язык, — презрительно сказал Джеймс. — Экскуро!

Изо рта у Снэйпа тут же полезла розовая горькая мыльная пена, она покрыла его губы и нос, перекрывая воздух.

— Оставьте его в покое! — ангельский голос Лили заставил Джеймса даже на секунду замереть, потому что звучал он воинственные, чем у валькирии.

Северус, естественно, был рассержен. Особенно когда узнал, что его подняли в воздух его же заклинанием, которое Лили умудрилась поведать Поттеру то ли по наивности, то ли чтобы проучить. Парень был очень обижен этим предательством. И как никто другой виновен в том, что Лили отказалась от общения с ним, как отказалась и от общения с собственной сестрой после такого низкого высокомерного оскорбления.

— Тебе повезло, что Эванс оказалась поблизости, Нюниус…

— Мне не нужна помощь от паршивых грязнокровок!

Ну и дурак. Таких идиотов ещё свет не видывал, каким чувствовал себя в тот момент Северус. А всё лишь потому, что Лили этому придурку Поттеру слегка улыбнулась.

* * *

— Прости меня.

— Отвяжись.

— Прости меня!

Северус был готов встать на колени лишь бы вымолить хоть каплю её доброты, но Лили только поджимала губы и смотрела на него как на жука-вонючку, без особого интереса. И это било парня больнее, чем когда-либо бил отец. Лучше бы она и вправду просто пнула его.

— Можешь не трудиться. — непоколебимо стояла на своём Лили, — Я вышла только потому, что Мэри сказала, что ты грозился проторчать здесь всю ночь.

— Да. Я бы так и сделал. Я вовсе не хотел обзывать тебя грязнокровкой, это у меня просто…

— Сорвалось с языка? — В голосе Лили не было жалости. — Слишком поздно. Я много лет находила тебе оправдания. Никто из моих друзей не понимает, почему я вообще с тобой разговариваю. А твои друзья — Пожиратели смерти. И ты этого даже не отрицаешь! Ты даже не отрицаешь, что сам собираешься стать таким же. Тебе не терпится присоединиться к Сам-Знаешь-Кому, да?

Он открыл было рот, но так ничего и не сказал. Голос Лили дал едва заметную слабину.

— Я больше не могу закрывать глаза. Ты выбрал свою дорогу, я — свою.

— Нет… послушай, я не хотел… — Северуса казалось, что это сожаление на дне её значков сожжёт его заживо. Он задыхался, а Лили лишь резала острее:

— Обзывать меня грязнокровкой? Но ведь всех, кто родом из таких семей, ты именно так и зовешь, Северус. Почему же я должна быть исключением? И почему исключением должен быть ты, а? Чем ты лучше?

Он пытался что-то объяснить, но Лили бросила на него последний презрительно-болезненный взгляд, повернулась и скрылась в проходе за портретом, оставив Северуса совсем одного на тёмной лестнице. Наверное именно в тот момент мир окончательно перестал иметь для него смысл. Приговор привели в исполнение. В ту ночь у него случился первый приступ.

А потом, когда пути назад для Северуса уже не было, она появилась в его жизни снова, уже куда более мягкая и спокойная. Величественная, как небесное светило. Она вновь улыбалась ему, стоя на пороге его дрянной лондонской квартирки, и смотрела так любопытно и понимающе, как и тогда, когда впервые по собственной инициативе заговорила с ним на детской площадке, чтобы спросить, что же он имел ввиду, называя её ведьмой.

— Лили я не могу…

Он действительно не мог. Не сейчас, не когда Волдеморт поставил на нём свою Метку, и не тогда, когда Северус был уже серьёзно болен. Он знал, какого это быть обречённым, и уж точно не собирался передавать свою судьбу кому-то ещё. Но Лили была упрямой, и Северус чувствовал, как слабеют колени. Он присел на стул, когда ядро противно закололо от паники.

— Я знаю, как это выглядит. — уговаривала его Лили, — Я знаю, что это не совсем нормально… Но это важно для меня. Я доверяю тебе, ведь ты мой друг! Я больше ни у кого не могу просить…

— Но ведь ты не простила меня. — хрипло выдохнул Снэйп. В квартире резко стало тесно и душно, будто весь воздух разом выкачали. Лили склонилась к парню и заглянула в его тёмные-тёмные, как горький шоколад, глаза.

— Я простила. Давно простила, Сев.

И как он мог ей отказать? Как он, и до этого безумно влюблённый в её медные косы и мягкие черты, мог просто выставить её за дверь, не сделав ничего, чтобы облегчить её боль? Он не смог бы и в бреду забыть тот час, когда сжимал её в руках и исполнял её желание. Это какой-то дурман или чары, или ещё что? Потому что он не мог быть уверен, что находился в своём уме тогда. Ведь будь он в порядке, то решился бы сказать правду. Её дитя обречено, как обречён и сам Северус. Он обманул её так бессовестно.

Но тогда он ещё не знал, что ребёнок будет мёртв в любом случае. Тогда он ещё не стал свидетелем предсказания Треллони. Тогда он ещё не взял на себя вину за то, что передал результат своего шпионажа Волдеморту.

* * *

В воздухе мелькнула ослепительная вспышка белого света, озарившая всё вокруг, кусты и деревья, подобно молнии. Северус вздрогнул и упал на колени, по привычке ожидая боли. Палочка выпала у него его рук.

— Не убивайте меня! — отчаянно сказал он.

— И не собирался. — Дамблдор появился внезапно, ведь рёв бушующего ветра заглушил хлопок аппарации. Мрачное лицо старика освещалось Люмосом из волшебной палочки, заостряя каналы морщин и взгляд. Мантия его развевалась, превращая Директора в образ угрозы. — Итак, Северус, что за весть шлёт мне Лорд Волдеморт?

— Нет никакой вести… Я должен вам кое-что сказать! — Снэйп заламывал руки. Чёрные волосы застилали ему обзор, но парень не пытался их убрать. Он чувствовал себя безумцем в своём ужасе. — Я пришел с предостережением… нет, с просьбой! Пожалуйста, выслушайте!

Дамблдор взмахнул палочкой, возводя вокруг них Полог Тишины. Листья по-прежнему кружились на ветру, но там, где стояли они со Снэйпом стало тихо-тихо.

— Какая же просьба ко мне может быть у Пожирателя Смерти? — спросил Альбус холодно. Пренебрежение читалось в каждом его движении, в каждом вздрагивании седых бровей или губ. У Северуса начали отниматься руки и он знал, что у него совсем немного времени перед тем, как Проклятие свалит его судорогами.

— Пророчество… Предсказание Треллони.

— Ах да, — откликнулся Дамблдор. — И что из этого вы доложили Ему?

— Всё… всё, что слышал! — ответил Снэйп. — И Он пришёл к выводу, что пророчество относится к Лили Эванс!

Дамблдор поджал губы в понимании, но не стал упоминать, что и сам об этом думал.

— В пророчестве ничего не сказано о женщине, — юлил Альбус. — Речь шла о ребёнке, который родился в конце июля…

— Вы понимаете, о чем я говорю! Он думает, что речь идет о её дочери… Он собирается отправиться к ней и убить их всех!

— Если она так много для вас значит, — сказал Дамблдор, — то Волдеморт, несомненно, пощадит её. Разве не могли вы попросить его пощадить мать в обмен на дочь?

— Я… я просил…

Он прекрасно помнил то унижение. Куда более болезненное, чем что-либо, что ему приходилось испытывать раньше. На глазах у Пожирателей он припал к стопам Повелителя лбом, умоляя его о милости, как бога.

— Она хороший человек, Мой Лорд…

Волдеморт издал высокий позабавленный смешок, а после прохладно ответил, отпихивая юного Пожирателя Смерти прочь:

— Если она действительно так хороша, Северус, то её душа непременно отправится в Рай...

Северус считал ответ жестоким, но верным, ведь зачем сохранять врагу жизнь? Разве Лили, разъярённая от потери ребёнка, не станет ещё большей проблемой, чем уже есть? Да что там, она и не согласиться. Она умрёт за свою дочь, которую так хотела получить. И она уничтожила бы Северуса, узнай, что именно он предположил, что она может выбрать иной вариант. Снэйп не стал скрывать этого от Дамблдора в надежде, что тот поймёт его, но Директор лишь с презрением бросил:

— Вы мне отвратительны, — Снэйп слегка отпрянул, будто его щёлкнули по носу. — Значит, вам плевать, что её муж и ребёнок погибнут? Пусть гибнут, лишь бы вы получили то, что хотите?

Снэйп молчал, не спуская глаз с Дамблдора. Губы его дрожали, а в груди разрастался шипами терновник.

— Спрячьте их всех, — прохрипел он. — Спасите их всех. Прошу вас.

— А что я получу взамен, Северус?

— Взамен? Всё, что угодно.

* * *

В кабинете директора школы Хогвартс царил мрак, ведь за окном стояло раннее утро. Первого ноября. Северусу казалось что он умирает: боль рвала его на части, бурлила чёрным дымом на коже. Он задыхался и выл, как раненое животное, но не от физической муки, а от душевной. Лили… Его Лили погибла. Он ещё помнил, как сжимал в руках её холодеющее тело, и как позади в своей кроватке ныл ребёнок. От горя Снэйп казалось постарел на десяток лет разом.

Дамблдор навис над ним, мрачный от ужасной вести, но слегка отвлечённый: в его кабинете бушевала какая-то странная сила, морозом затягивающая поверхности мебели и артефактов, и пугающая до мурашек. И исходила она от Северуса Снэйпа, склонившегося в кресле. Альбус разглядывал его, как препарат на лабораторном столе, но когда Северус поднял взгляд, Директор отвёл взгляд.

— Я думал… вы спасете её.

— Они с Джеймсом доверились не тому человеку, — сказал Дамблдор. — Как и вы, Северус. Вы ведь тоже надеялись, что Он её пощадит?

Снэйп невольно сжал рукой рубашку у себя на груди, прямо над сердцем. Сложно было сказать, что сейчас болело больше, оно или дающее трещины ядро.

— Её дочь выжила.

Снэйп мотнул головой, словно отгоняя назойливую муху. Уж об этом ребёнке он совсем думать не хотел, ведь боялся утонуть в чувстве вины ещё больше. Чудо, что малышка осталась жива, но это ведь не надолго…

— Вас мучает совесть, Северус?

— Лучше бы… лучше был умер я.

— И какая от этого была бы польза? — холодно спросил Дамблдор. — Если вы любили Лили Эванс, если вы действительно любили её, то ваш дальнейший путь ясен.

Глаза Снэйпа были затуманены болью, и слова Дамблдора дошли до него не сразу.

— Что вы хотите этим сказать?

— Вы знаете, что Лили пыталась снять проклятие, которое вы передали её дочери? И Лили погибла, сделав ставку на свои чары. Сделайте так, чтобы это было не зря. Спасите дочь Лили.

— Ей не нужно спасение. Темный Лорд ушёл…

— Да. Но разве её жизнь теперь в безопасности? Вы всё ещё ей должны. Эта девочка всё ещё ваша обязанность. Она ваша повинность.

Было страшно осознавать, что Дамблдор всё знал. Откуда? Когда он успел так глубоко пробраться Северусу в голову? Или Поттеры сами ему всё рассказали? Но Снэйп понял одно: никто не должен знать. Ведь эта правда пятнала Лили, её жертву и образ. Он не смог бы пережить осуждения в её сторону. Отчасти потому, что в этом был виновен он сам.

— Не говорите никому! Пусть это будет секретом. Хотя бы пока девочка не поступит в школу…

* * *

Он так и не смог её спасти. Не успел. Он старался игнорировать боль, раздирающую в клочья его грудь и вены. Он правда пытался это побороть, десятилетие подряд и дольше, но всё оказалось бесполезным, ритуалы и зелья. Всё, что он сейчас мог дать девочке это знание о своих исследованиях. И время, ей точно понадобиться достаточно времени.

— Сэр? — Северус ступил под своды директорского кабинета, и сразу был пронзён сотнями пар глаз с портретов. Но тяжелее всего оказалось выдержать один:

— Северус? Как твоё самочувствие? — с беспокойством спросил Альбус Дамблдор. Он как раз заполнял какие-то бумаги для Попечительского Совета, и Снэйпу было жаль отрывать старика от работы, но он не мол больше ждать, ведь чувствовал, что Смерть маячит за плечом и шуршит чёрными, как нефть, крыльями.

— Оставляет желать лучшего. Именно поэтому я и пришёл к вам.

— Что же тебе нужно?

Северус замялся и пожевал губу. Он давно раздумывал над этим, но впервые облекал в слова. Мужчина вздохнул:

— Время. Для неё. Немного спокойной жизни после выпуска.

— Почему же вы думаете, что я собираюсь у неё это отобрать? — Директор вскинул седую бровь.

— Не вы. Он. Дух Волдеморта ещё на этом свете и я могу почувствовать его сквозь Метку. Он придёт за ней, я уверен. Просто… отложите борьбу с её участием хоть ненадолго. Пусть поживёт вдали. Я готов пообещать вам всё, что угодно.

— Ты не можешь ничего мне дать, Северус. Мне ничего от тебя не нужно. — холодно заметил Дамблдор, и Снэйп вздрогнул. Директор задумчиво продолжил, — Девочка не готова, и вряд ли когда-нибудь будет. Она не мститель, она цветок на рукоятке волшебной палочки. И пусть магия говорит через неё. — он многозначительно кивнул. Он уже знал, что история повернулась в ту сторону, о которой он и подумать раньше не мог, и потому не видел смысла в том, чтобы перекраивать ребёнка в оружие, — А я продолжу наблюдать. И если я замечу хоть один признак, что ей угрожает опасность, я расскажу ей всё, что следует знать.

— Это сломит её… — склонил голову Северус.

— Это не сломило Лили. Думаешь, что Кассиа хоть на долю слабее? Значит ты плохо знаешь её, да и самого себя к тому же.

Северус горько усмехнулся. Слова Директора имели смысл, и несли в себе ироничное успокоение.

— Да, сэр. Виноват.

* * *

Он видел её в этом платье, подчёркивабщим каждый изгиб и струящимся, как шёлковый водопад. Оно было явно чужое, ведь Кэсси никогда не носила ничего подобного. Наверняка одна из её соседок сжалилась и одолжила наряд на Выпускной Бал. Но как же хорошо оно смотрелось. Так мило, нежно и легко, как дуновение молодости. Как первый шаг на пути к взрослению. Она была прекрасна, как и её мать когда-то. Сколько бы Северус не пытался сморгнуть этот образ, а всё не мог: оранжевые, как закатное небо, волосы застилали взгляд призраком прошлого. Но глаза другие: его. Карие и глубокие, как тёмные воды Чёрного Озера. А улыбка, которой она освещала этот вечер пронзала сердце сладкой болью, ведь та абсолютно точно принадлежала Эйлин Снэйп.

Северус чувствовал как тонет. Как последние часы жизни исходят на нет, как яркий свет люстр Большого Зала иссушает его подобно мотыльку в плафоне светильника. Как тёплая рука Костлявой держит его за локоть, готовая увести во тьму. Дети дрожали от восторга, слушая последнюю в своей жизни речь Директора и получая свитки-дипломы, красивые и полные жизни, смысла и света.

Не справился. Не смог. Он так старался подарить своей дочери мир и знание, способное спасти ей жизнь, но результат увидеть был при всём желании не способен. Точно как и её мать, его Лили, дорогая Лили, не увидела. А что было если тогда Альбус Дамблдор не сказал бы ему, убитому горем дураку, те жестокие, но верные слова? Что было бы с этой девочкой? Вряд ли тогда он смог бы побороть стыд и трепет, чтобы прийти к Петунии домой и забрать Кэсси Поттер в новый мир, которому когда-то был несказанно рад он сам. Вряд ли он имел бы возможность рассказать ей о себе, о Лили и Эйлин, да даже о Поттере, будь он трижды проклят. Вряд ли он бы смог подарить ей последнее объятие после Выпускного, отпуская дочь веселиться в гостиной Хаффлпаффа с её однокурсниками. Отпуская её в жизнь, которой он не был достоин.

Он упрямо отстоял эти часы речей и танцев и так же упрямо спустился в подземелья к своим комнатам. Замок гудел и стоял на ушах, празднуя, но до нижних этажей замка доносились лишь отголоски и забавные древние песни призраков, давно ставшие традицией и легендой одновременно. Даже портреты не спешили никого заткнуть, позволяя детям в последний раз прогуляться по Хогвартсу перед тем, как многие из них его навсегда покинут.

И лишь за закрытыми дверями спальни, зелено-оранжево-серой и уютной, ставшей ему вторым домом, Северус позволил себе издать болезненный вздох и склониться к полу. Но лишь на мгновение, а следом он вновь распрямился и принялся расстёгивать пуговицы на парадной, но всё такой же минималистичной и чёрной, мантии. Он стянул одежду, вымылся, едва передвигая одеревеневшим от боли телом, и влез в пижаму. Дышать становилось всё труднее и от того кружилась голова. Тошнота подбиралась к горлу от голода, ведь за целый день он не смог впихнуть в себя ни единой крошки. Но он, сдерживая её, лёг в свою постель. Знал, что сон будет коротким и последним. Напряжение, целый день, сковывающее плечи, будто грудой камней приваливая, ослабло, когда спина коснулась подушки.

Северус невидяще глядел в потолок, считая трещинки в побелке и паучьи гнёзда, которые приказал не убирать. Так он не чувствовал себя одиноким, засыпая. Луна, круглый холодный камень, заглянула в высокие окна, фыркнула без интереса, и пошла дальше. Резь нарастала, такая жуткая, хуже всех Круцио Волдеморта вместе взятых, но не было сил даже кричать. Северус сжал зубы и повернулся на бок, сворачиваясь в клубок. Ему казалось, что грудь пронзили раскалённой кочергой. Дыхание сбивалось, замирало и прерывалось тихими стонами, пока и вовсе не затихло с последним «Ох!».

А за окном занималось летнее утро.

Его смерть была тихой. Бессмысленной и незаметной, как и рождение в стенах старого дома в Коукворте. Как и жизнь прокажённого, проклятого и обречённого на несчастье с самого первого вдоха мальчишки из трущоб. Но хотя бы рыжий солнечный луч, однажды осветивший его жизнь, будет продолжать светить, пусть уже и по-другому. Пусть уже и другим людям. Пусть звёзды освещают ей путь, пусть небесное светило играет огнём в волосах, пусть мир подарит ей спасение. Пусть судьба принесёт ей победу. И пусть её будущее станет искуплением его вины.

Небесный суд ударил молотом: приговор исполнен.