Настоящий отец (джен)

После всего случившегося в саду Лукас поднялся наверх и, ничего не говоря, пошёл в их с Жади комнату. Эмоции бушевали внутри, но это были уже не злоба, агрессия и не ярость. Это были непомерная боль и тоска, печаль и сожаления от того, что всё было так, и ничего уже нельзя было изменить.

Зайдя в спальню, Ферраз первым делом бросил грустный взгляд на комод. Там стояло множество разнообразных фотографий Мэл и Хадижи. Подойдя чуть поближе Лукас осторожно взял два последних фото обеих своих дочерей и задумчиво всмотрелся в них. Между Мэл и Хадижей была такая огромная разница, в первую очередь в отношении к отцу, что сердце Ферраза вновь стало обливаться кровью. Старшая дочь от нелюбимой женщины в навязанном браке так любила Лукаса, просто обожала, и даже, когда вся их семья, наконец-то, развалилась, девушка не переставала выказывать папе свою безграничную привязанность. А вот Хадижа — желанный ребёнок от любимой женщины, она столь сильно отрицала своего отца, что мужчина уже откровенно не знал, что с этим делать.

Какая ирония, какая боль, какое разочарование…

Глядя на оба фото своих дочерей, Лукас ощущал невыносимые страдания, как будто каждое слово, каждый поступок Хадижи, каждое сказанное ему «нет», острыми глыбами льда впивались ему в сердце. Ферраз старался, очень старался, чтобы дочь полюбила его, если не так, как Мэл, то, хотя бы чуть-чуть, но в её сердце был лишь ненавистный Лукасу соперник, и не оставалось ни капли места для родного отца.

Жади вошла в комнату почти не слышно и невольно застала Лукаса за рассматриванием фотографий обеих дочерей, эта картина была столь трогательной и душещипательной, что у женщины едва не разорвалось сердце от понимания того, как её любимый страдает в данный момент.

Едва сдерживая слёзы Жади плавно подошла к Лукасу со спины и осторожно обняла его, тихо прошептав:

— Прости, это я виновата. Виновата, что не сразу заметила, — женщина тяжело вздохнула и ещё сильнее прижалась к мужчине так, будто от этого сейчас завесила судьба их отношений, — И я попытаюсь исправить свою ошибку, приложу к этому все силы. Я обещаю. А ещё, я обещаю, что больше в нашей жизни такого не повторится. У нас ещё будут дети, много детей. И наши будущие дети, я уверенна, будут любить тебя так же сильно, как и Мэл.

Лукас слушал Жади молча, давая ей полностью выговориться, при этом находясь в неком собственном отстранённом и задумчивом состоянии. Он всё ещё смотрел на фото обеих дочерей, когда его любимая произносила все эти слова, но лишь только она закончила, Ферраз с огромным отчаянием поставил портреты обратно на комод и развернулся к Жади.

— Знаешь, я всегда очень хотел ребёнка от тебя. Но, похоже, судьба вновь сыграла со мной злую шутку. Ведь любимая и долгожданная дочь меня так ненавидит. Даже имя у неё не такое, как я бы хотел…

Что ответила на эти слова Жади, и говорили ли они ещё о чём-то с Лукасом, стоявшая всё это время в дверях Хадижа уже не слышала. Самая важная информация успела долететь до её ушей, и девочка, явно недовольная полученными данными, поспешила скрыться в своей комнате, наверняка, придумывая очередной вредный план.

А утро в доме Ферразов началось с оглушительной музыки, которую на всю громкость решила включить пораньше проказница и, забравшись с ногами на кровать, оживлённо прыгала на ней в такт энергичной мелодии.

Первая беспорядок во вверенном ей объекте заметила Далва, и, как всегда сделав наиболее строгое выражение лица, поспешила утихомирить вредную девчонку.

— Хадижа, дочка, сделай музыку тише, слезь с кровати… Этот шум мешает спать близнецам донны Ивети, а они ещё совсем маленькие и им нужен крепкий здоровый сон…

На что в ответ, несчастная экономка тут же напоролась на резкий отпор.

— Не хочу! — громко заявила Хадижа, как можно выше подпрыгнув на кровати и швырнув в сторону Далвы одну из мягких подушек, продолжила капризничать дальше, — И вообще, это моя комната, и я делаю здесь, что хочу… А тебя никто не звал сюда… Уходи…

Явно не добившись никакого даже минимально-положительного результата, ловко увернувшаяся от подушки, Далва быстро скрылась за дверью, поспешив доложить обо всём родителям хулиганки.

Увы, на сей раз даже Лукас и Жади не стали вмешиваться. А, точнее, это была их новая тактика воспитания, не обращать внимая на выходки дочери и смиренно выжидать, когда за отсутствием какой-нибудь реакции с их стороны, она сама устанет творить безумства и успокоится.

Но, не тут-то было…

И, вместо в край уставших родителей, в данную ситуацию вмешался некто другой, а точнее, другая.

Мэл и Шанди, внезапно, решили наведаться в дом Ферразов, так как девушка что-то забыла из необходимых ей вещей в своей старой комнате. Впрочем, как только Мэл вошла туда, она тут же забыла и о том, зачем вообще приехала в особняк, в шоке лицезря совсем разошедшуюся Хадижу.

Кажется, мелкая девчонка и ей сказала «пару ласковых слов» в пылу своих хулиганских забав, но, в отличие от Далвы, и даже от родителей Хадижи, Мэл явно не стала терпеть эту наглую мерзавку, которая не только с утра пораньше ставила на уши весь дом и крушила бывшую комнату девушки, но ещё и смела так обижать и оскорблять её любимого отца.

После истории с наркотиками, характер Мэл и её терпимость по отношению к другим сильно изменились. Она уже не могла вот так спокойно реагировать на дерзкие выходки прочих людей, как раньше. Тем более, что Мэл до сих пор боролась с приступами ломки, тем более, что ко всему выше перечисленному, подобный приступ ломки у девушки так не вовремя начался прямо сейчас.

Резко сорвавшись с места, Мэл буквально молниеносно подлетела к Хадиже и, больно схватив ту за руку, стащила с кровати, а затем, дала всю волю своей агрессии, вдоволь наслаждаясь собственными действиями и избавляясь от неприятных физических ощущений.

— Хамка… Мерзавка… Дрянь… Я научу тебя, как себя вести… Я тебе покажу, как оскорблять моего отца… — зло приговаривала Мэл, со всех сил лупя Хадижу рукой по попе, фактически, делая то, чего не сделали в своё время родители.

Мелкая девчонка визжала, увёртывалась, отбивалась, но, если та же Жади жалела дочь при наказаниях, то от старшей сестры, тем более в таком состоянии, пощады ждать не приходилось.

Мэл настолько погрузилась в ощущения своей ломки, в свои эмоции, которые всё это время она копила в себе, что, наверное, прибила бы Хадижу, если бы в ситуацию вовремя не вмешался Шанди.

Вся сцена побоища сестёр закончилась хлёсткой пощёчиной, которую Мэл со всей силы влепила уже во всю плачущей и впавшей в истерику Хадиже.

Впрочем, сама девушка, из-за всех влияющих на неё факторов, тоже пребывала в истерике. Она всё ещё громко кричала разнообразные ругательства и рвалась обратно к младшей сестре, чтобы добавить ей тумаков, когда Шанди со всей силы оттаскивал любимую от вредной девчонки.

— Нет, какая наглость! Я этого просто не буду терпеть! Мне нужен наркотик, срочно нужен наркотик, чтобы успокоиться! Или я прибью эту мерзавку!

Мэл ещё долго не могла прийти в себя, даже оказавшись наедине с Шанди в гостиной. И, хотя, под уговоры мужа её ярость постепенно уступала, но, из-за подобного потрясения, девушка едва удерживалась, чтобы снова не сорваться на наркотики. Благо, вместе с Шанди, им, всё же, удалось преодолеть её ломку.

В то время как муж увёл её старшую сестру, Хадижа, получившая хорошую взбучку, осталась абсолютно одна. Её некому было утешать и успокаивать, впрочем, и плакать бесцельно больше девочка не собиралась. Сегодняшнее происшествие перешло все границы. И Хадижа твёрдо решила, что с неё хватит. Незачем было больше играть во все эти глупые игры, следовало переходить к вполне конкретным и решительным действиям.

И, потому, когда Мэл и Шанди поспешно удалились из её комнаты, а все другие домочадцы даже не подумали туда зайти, Хадижа тайком пробралась в коридор и сбежала, сбежала туда, где её точно будут любить и уважать, в дом, к своему «родному отцу».

После очередного скандала в особняке, и после того, как Мэл уже немного успокоилась, к ним с Шанди в гостиную спустился Лукас. Оставлять дочь наедине, пусть даже с мужем, в таком состоянии было не очень хорошим решением, и Ферраз тут же предложил Мэл прогуляться вместе. Девушка охотно согласилась.

Прогулка, пусть и была спонтанная и слегка нервная, но в то же время была невероятно приятная и семейная. Отец и дочь шли вместе и болтали на самые разнообразные темы, смеялись, радовались обществу друг друга. И от этой невероятной идиллии, Лукас только ещё лишний раз подчёркивал для себя, какая огромная разница была в отношении к нему обеих дочерей. Подчёркивал и страдал, чувствуя, как раненное сердце изнывает от боли. Особенно в тот момент, когда Мэл просто напрямую спросила у отца, как он терпит эту мелкую мерзавку Хадижу, которой давно нужно дать хорошего ремня.

Тем временем в доме Ферразов в детской спальне продолжала играть громкая музыка. Близнецы проснулись от явно мешающего им шума и вели себя беспокойно. От чего даже всё понимающая и всё прощающая Ивети решилась, наконец-то, поговорить с Жади.

Осторожно постучав в двери спальни, женщина вошла к несчастной матери и, стараясь быть как можно мягче в подборе своих выражений, произнесла:

— Прости, Жади, что тревожу тебя, но ты не могла бы попросить Хадижу сделать музыку немного тише. Мои близнецы беспокоятся и не могут спать…

Жади не стала спорить или пытаться выгородить дочь, она лишь тяжело вздохнула и, поднявшись с места, пошла в спальню девочки, в ожидании очередной бури.

Но, каково же было удивление несчастной матери, когда она невольно заметила, что комната была пуста…