Потерянная — незнакомая себе (гет)

Примечания:

Привет! Спасибо, что читаете мою работу. Прошу прощения за возможные ошибки — это моя первая работа, и я немного волнуюсь. Пожалуйста, не судите строго! Не забывайте ставить лайки — это вдохновляет меня писать ещё больше и быстрее!

Сегодня у Евы с самого утра на душе было хорошо . А потом вспомнила: по расписанию — Защита от Тёмных Искусств. С Квирреллом.

У неё похолодело внутри. Она знала, кто он. Знала, кто прячется под его тюрбаном. И знала, чем это всё закончится. Остальные же весело обсуждали, какие «глупости» снова начнёт заикаться профессор. Некоторые гриффиндорцы поспорили, сколько раз он скажет «эээ» за урок.

— Он чесноком воняет, чтобы к нему никто близко не подходил, — смеялся кто-то.

— Или чтобы защититься от собственных знаний, — ехидно вставил кто-то из слизеринцев.

Ева не смеялась. Её охватывал холод.

Когда они вошли в класс, Квиррелл уже стоял у доски. Он нервно дергал полы мантии, моргал и сбивчиво заговаривал:

— С-с-сегодня мы... мы п-п-поговорим о т-теоретичес-ской основе пр-п-противостояния т-т-тро... эээ...

Некоторые фыркнули. Кто-то хихикнул.

Ева же не могла оторвать взгляда от его затылка.

Она знала. Она помнила. Там — он. Волан-де-Морт. И дети, смеющиеся в голос, понятия не имели, что издеваются над человеком, в теле которого прячется один из самых страшных магов всех времён.

У неё затряслись пальцы.

— Эва, ты в порядке? — шепнула Эмми, сидящая рядом.

— Я… всё нормально, — тихо ответила она, сжав руки в кулаки под партой.

Она не заметила что где-то далеко и Гермиона Грейнджер тоже заметила её беспокойство . И не могла понять зачем она так себя ведёт. В чём была причина волнения и осторожных взглядов на сторону учителя ЗОТИ. Потом не долго думая она сосредоточился на уроке.

Квиррел рассказывал сбивчиво, путался, говорил полуправду и пропускал важные вещи. В какой-то момент один из учеников из Гриффиндора в полголоса сказал:

— Лучше бы нас сразу тёмным магам отдали — больше пользы.

Ева сглотнула, ей захотелось встать и уйти.

Этот урок длился целую вечность. Квиррел то ронял перо, то вытирал пот со лба, то чесался за ухом. Один раз он чуть не выронил палочку. С каждым его движением у Евы внутри всё сжималось. Она чувствовала, как страх закручивается в груди, потому что это не просто неудачный преподаватель — это бомба с замедленным действием.

Когда прозвенел колокол, она вылетела из класса почти первой. Руки дрожали, дыхание было частым.

Она знала, что через считанные месяцы именно этот «смешной» Квиррелл попытается украсть философский камень и чуть не убьёт Гарри Поттера.

И вот тогда никому будет не до шуток.

* * *

Вот так проходила её жизнь в Хогвартсе. Она училась и заново познавала этот странный, волнующий и иногда пугающий магический мир. Благодаря тому, что во время каникул она смогла заранее освоить несколько тем — тайком прочитав несколько запрещённых учебников, найденных в старом чемодане в подвале приюта, — теоретическая часть уроков давалась ей легче. Она быстро схватывала материал и без труда выполняла домашние задания, тщательно и точно.

При этом Ева почти не разговаривала с другими девочками. Она избегала пустых разговоров и громких компаний. После уроков почти сразу шла в библиотеку — туда, где воздух пах пыльными страницами и старинными чернилами. Библиотека казалась ей душевно близким местом. Там царила тишина, которую она так ценила, и там никто не заставлял её притворяться, когда внутри бушевал ураган.

Иногда мадам Пинс одаривала её подозрительным взглядом, особенно когда она просила книги из раздела с особыми условиями доступа.

— Ты уверена, что тебе точно задавали это читать? — холодно спрашивала библиотекарша, прищурившись.

— Да, профессор МакГонагалл сказала, что можно… — тихо отвечала Ева, не встречаясь с ней взглядом.

Это была не совсем правда. Но и не ложь: МакГонагалл ведь действительно говорила, что «знания — не преступление», а значит… можно. Наверное.

Зельеварение вызывало у Евы особенно сильное напряжение. На практических занятиях она чувствовала, как её пальцы дрожат, когда она переливает слизь тентакулы в котёл или режет корень валерианы. Каждый раз, когда профессор Снейп проходил мимо, её сердце начинало колотиться в груди.

— Мисс Браун, — раздавался его холодный, как заточенный нож, голос. — Вы уверены, что поняли инструкцию? Или мне повторить слова с максимально возможной медлительностью?

Некоторые ученики хихикали, но Ева лишь молча кивала и опускала глаза.

"Он знает, что я что то скрываю .. ", — подумала она однажды. — "Он чувствует это. И… ему не нравится то что он не сможет разгадать..". И она была почти права.

Но несмотря на трудности, она не сдавалась. Дома в приюте ей приходилось бороться за каждую крупицу уважения. Здесь — за каждую каплю зелья, не испорченного страхом.

На остальных уроках всё проходило более-менее спокойно. Ева сидела за одной из задних парт, стараясь не выделяться. Когда профессора задавали вопросы, Гермиона Грейнджер всегда поднимала руку первой, всем своим видом показывая: я знаю ответ, и он точный, и правильный.

Иногда Гермиона косилась на Еву, особенно когда та на практике колдовала заклинания чуть лучше, чем ожидалось.

— Почему ты не поднимаешь руку? Ты же знаешь, — как-то сказал ей Невилл когда они делали вместе уроки в библиотеке, держа в руках книгу о трансфигурации.

— Не хочу, — тихо ответила Ева, не отрываясь от конспекта. — Пусть думают, что я обычная.

— Но… зачем? Ты можешь себе заработать много баллов. , — заметил он.

— Да, — слабо улыбнулась Ева. — но мне это не интересно. мне не нужны балы мне нужны знания я не хочу выделяться.

Невилл нахмурился, не зная, что сказать, и вернулся к книге.

Иногда, когда у Невилла возникали трудности, особенно с зельями или травологией, Ева тихо садилась рядом с ним после уроков.

— Смотри, если ты сначала разотрёшь листья, а потом добавишь каплю настоя — получится лучше, — шептала она, показывая жестами.

— Ты как будто волшебница-учительница, — смеялся Невилл. — Почти как профессор Спраут, только не такая… взбалмошная.

— Спасибо, — улыбалась Ева.

— Не за что. А ты знала, что у меня зелье вчера чуть не взорвалось в моем котле? Я думал, мне уши оторвёт, честное слово! Взрыва не было, но вонь стояла просто ужасная.

Он развлекал её, когда она была грустной, а это случалось часто. Порой Ева сидела у окна в комнате Гриффиндора и молча смотрела на звёзды, а он подходил, неловко присаживался рядом и рассказывал, Про загадочного животного, охранявшему что-то в коридоре третьего этажа.

— Думаешь, это правда? Что он охраняет какой-то секрет? — спрашивал он однажды, когда они возвращались с библиотеки.

— Конечно, — кивнула Ева. — В Хогвартсе каждый коридор — это тайна. Просто не все хотят её найти.

— А ты хочешь?

Она посмотрела на него и медленно кивнула:

— Я хочу понять этот мир. Потому что он... теперь мой.

Она действительно радовалась, что подружилась с Невиллом в первый же день. Его доброта, искренность, мягкий характер — всё это было как тёплое одеяло в мире, полном неизвестности. Эта дружба стала для неё настоящим счастьем, той нитью, за которую она держалась, чтобы не потеряться среди магии, тайн и собственной боли.

* * *

Осень подходила к концу, и Хогвартс постепенно преображался. Длинные коридоры замка украшались резными тыквами с мерцающими огоньками, гирляндами из сушёных листьев и летающими летучими мышами, которые были на удивление настоящими. Повсюду витала предвкушающая суета — приближался Хэллоуин.

В Большом зале было особенно красиво. Потолок, как всегда, отображал небо с редкими облаками, а под ним свисали сотни свечей, освещая зал тёплым, мягким светом. На столах появились блюда, которые казались магически бесконечными: жареная тыква, пироги, пудинги, сладости, которых хватило бы на целую армию.

Ева сидела среди гриффиндорцев, но как всегда немного в стороне, наблюдая за праздником молча. Атмосфера была праздничной, яркой, почти волшебной в самом лучшем смысле. Дети смеялись, велись разговоры, кто-то устраивал мини-баталии на пирожных — всё было живо и громко.

Но в одно мгновение всё переменилось.

Двери зала распахнулись, и вбежал профессор Квиррелл. Его тюрбан был перекошен, лицо бледное, глаза — полные ужаса.

— Т-т-троль! — закричал он, задыхаясь. — В подземельях… тролль! Я… я подумал, что должен предупредить вас!

Зал замер. А потом — вспыхнул паникой. Кто-то вскочил, кто-то закричал. Звуки стульев, грохот, беготня, визг. Всё перемешалось в какофонию.

Но Ева осталась спокойной. Она просто опустила глаза на свою тарелку и в глубине души тяжело вздохнула. Её лицо не дрогнуло, хотя внутри что-то сжалось — не от страха, а от предчувствия.

"Вот и началось", — подумала она. — "Тот самый эпизод. Первый серьёзный момент… из книги".

Когда профессор Дамблдор громким голосом призвал всех сохранять спокойствие и приказал старостам отвести учеников в спальни, Ева встала вместе с остальными. Она шла медленно, бок о бок с однокурсниками, внимательно вглядываясь в лица и оценивая, кто как реагирует. Паника ещё витала в воздухе.

И тогда она заметила.

На повороте, в самой тени колонн, мелькнули две знакомые фигуры — рыжая вихрастая голова и взъерошенные чёрные волосы. Гарри и Рон. Они крались, стараясь не привлекать внимания, и скрылись в коридоре, ведущем прочь от башен.

"Они идут за Гермионой", — сразу поняла Ева. — "Она в туалете для девочек. Тот самый момент. Сейчас они спасут её от тролля… начнётся их дружба".

Она остановилась, будто бы случайно. Её никто не заметил — все были увлечены шумом и переживаниями.

"Я ведь знаю, чем всё закончится", — пронеслось мысли в её голове успокаивая ее беспокойство и тревогу внутри.. — "Они победят. Гарри всунет палочку троллю в нос, Рон применит Вингардиум Левиоса, Гермиона скажет, что это всё её вина…"

И у неё снова возникло искушение — пойти за ними. Повернуть, вмешаться. Изменить. Но…

"Нет. Это не моё место. Я — чужая для этого мира. Меня тут не должно было быть . Я не должна нарушать канон".

Она повернулась к лестнице, ведущей в башню Гриффиндора, и пошла вслед за своими сокурсниками, растворяясь в толпе.

Но внутри было неспокойно. Несмотря на внешнее хладнокровие, где-то глубоко под ним бурлило напряжение. Как будто мир вокруг — этот мир книги, который она знала так хорошо — трепетал от её присутствия, будто знал: чужая здесь.

Ева резко остановился посередине коридора смотрел в сторону ведущую спальню гриффиндора, в голове у неё всё ещё звучал отголосок:

"Что, если однажды я всё-таки вмешаюсь?.."

Сердце билось чаще, и в этот момент она почувствовала, как невыносимо тяжело оставаться в стороне.

"Если я правда здесь — если я в этом мире, неужели моя задача только молчать и наблюдать?.."

И впервые — нарушая все свои внутренние запреты, она сделала шаг вперёд. А затем ещё один. И побежала за ними.

Тихо, как тень, Ева пробралась в тот самый коридор. Она видела впереди Гарри и Рона, несущихся к двери в девичью ванную.

— Гарри! — громко прошептала она. — Подождите!

Они резко обернулись, удивлённо замерли.

— Ева? Что ты… — начал Рон, но она уже догнала их.

— Гермиона в опасности, я знаю, — быстро сказала она. — Я видела, как она ушла сюда одна.

Гарри моргнул, слегка настороженно, но не стал спрашивать, откуда она знает. Всё происходило слишком быстро.

— Тогда идём! — сказал он, и втроём они рванули к двери.

То, что они увидели, было как из кошмара: огромный тролль, как гора, нависал над Гермионой, которая прижалась к стене, дрожа от ужаса.

— Эй, ты, толстоголовый урод! — заорал Гарри, отвлекая чудовище. Тот обернулся, заревел и двинулся в их сторону.

Тот развернулся. Гарри и Рон попытались сбить его с толку. Ева тоже подняла палочку, но в этот момент тролль рванул вперёд — прямо к ней.

Она замерла, испугалась на долю секунды — и этого хватило.

Он взмахнул дубиной — слишком близко.

Она только успела отшатнуться и закричать:

— Протего!

Слабый щит едва-едва остановил удар. Её отбросило в сторону. Резкая боль в плече — ударилась о раковину. На глазах выступили слёзы, но она не плакала.

Рон обернулся и закричал:

— Нет!

Он поднял палочку:

— Вингардиум Левиоса!

Дубина взлетела — и с грохотом упала на голову тролля. Тот рухнул.

Гарри подбежал к Еве:

— Ты в порядке?!

Она медленно поднялась, сдерживая боль:

— Думаю… да. Немного ушиблась.

Рон всё ещё смотрел на тролля, будто не веря, что всё закончилось.

Гермиона выдохнула, и со слезами в голосе сказала:

— Спасибо вам… всем.

Затем — с неожиданной теплотой — посмотрела на Еву.

— Ты тоже… ты спасла меня. Хоть и могла пострадать.

Ева хотела отмахнуться, но вдруг Рон, всё ещё под впечатлением, пробормотал:

— Ты… ты правда в порядке? Это было безумие…

Гарри усмехнулся:

— И немного героично.

Ева впервые с начала года улыбнулась в ответ — устало, скромно, но искренне.

И вдруг её взгляд помутнел. Мир поплыл. Шум голосов стал отдалённым, как под водой.

Она упала.

Крик застрял в горле. Всё тело словно обожгло — боль обрушилась, как волна. Огромная, неподъёмная.

Она хотела закричать — но не услышала своего голоса.

Гарри, Гермиона, Рон… Все исчезли.

Она проваливалась — куда-то вниз, в пустоту.

Боль.

Боль.

Слишком много боли.

"Хоть бы кто-то помог… мне больно…" — пронеслось в сознании.

Но вокруг — ничего. Только тьма и пустой, холодный ветер, словно изнутри её самой.

И тут — вспышка.

Будто всё тело разорвало на тысячу осколков, и тут же собрало заново. Слёзы выступили из глаз, но она не могла их вытереть. Её не было — только ощущение того, что она есть.

И снова — тот самый белый зал.

Без стен.

Без горизонта.

Без звука.

И тут — голос.

Знакомый, страшный и странно родной.

— Зачем ты так? Тебя же предупреждали.

Голос не был громким — но он звучал внутри неё. Он вёлся через кости, через память, через самую суть.

— Ты вмешалась. Ты не должна была…

Она попыталась заговорить — но слова не шли. Только мысленный крик:

— Я не могла иначе! Она бы пострадала! Я просто хотела помочь! — с отчаянным голосом сказала она .

Голос помолчал. Тишина тянулась мучительно долго.

— Ты нарушаешь поток. Каждый раз, когда ты встаёшь против того, что должно быть… ты подвергаешься опасности...

Её трясло. Сердце колотилось — но не в теле, а где-то внутри света.

— Ты забываешь, кто ты. И что в тебе есть. Ты думаешь, что можешь быть просто одной из них… — Прозвучал голос с упрёком -— Но ты не одна из них. Ты никогда не была. — Голос дрожал как будто испугавшись за неё.

Словно молния, сквозь её голову пронеслись воспоминания, которых она не помнила.

— какой-то древний алтарь

— алый, как пламя, свет над головой

— чужие, тёмно-голубые глаза

— магия, что ломает стены

— кровь на мраморе

— клятва, произнесённая не на этом языке

Она зажмурилась. Зажала уши. Хотела убежать.

— Ты не должна вмешиваться подвергая жизни в опасности таков договор ритуала проведённый ради твоего спасения. Будь осторожна, Ева.

И вдруг — резкий холод, вспышка тьмы — и…

Ева открыла глаза.

Она лежала в лазарете. Над ней склонилась мадам Помфри. Где-то рядом слышался голос Гермионы — взволнованный, но живой.

— Она пришла в себя! Гарри, Рон, она очнулась!

Рон подскочил с кресла.

— Ева! Ты как? Ты нас напугала! Ты просто… упала! Как в обморок!

Ева моргнула.

Она хотела сказать: «Я в порядке». Но Вспомнив последние события вместо этого прошептала:

— Кто… я?

И этот вопрос впервые прозвучал для неё по-настоящему страшно серьёзной и к месту…

Примечания:

Привет! Спасибо, что читаете мою работу. Прошу прощения за возможные ошибки — это моя первая работа, и я немного волнуюсь. Пожалуйста, не судите строго! Не забывайте ставить лайки — это вдохновляет меня писать ещё больше и быстрее!