Раскаты Грома (джен)

Бывает ли у вас такое, что перед сном в голову закрадываются десятки глупых и не очень вопросов? У Гарри такое происходило буквально каждый день. Стоило ему оказаться в постели, укрывшись теплым одеялом, как в голове один за одним возникали вопросы.

Кто такие домовики, о которых упоминал Малфой? Что такое «Ночной рыцарь»? Какие существа способные к перемещению есть во многих поместьях, а в Хогвартсе их десятки? Приведения? Нет, точно нет...

Как волшебники связываются между собой? Только совами или есть что-то еще?..

Как устроено правительство магов? Какие есть законы и наказания за их нарушение? Как работают финансы? Какие существуют магические страны, кроме России и Британии?..

Какие есть еще волшебные существа, и почему Хагриду не стать профессором?

Что за побрякушки стоят в кабинетах Дамблдора и Флитвика? Кто их сделал? Как?.. И зачем?

Почему слизеринцам не нравятся маглы, если они о них ничего не знают? Тот же вопрос про маглорожденных. Кто такие предатели крови? И почему Слагхорн, бывший декан Слизерина, тогда читает магловскую газету, а одна из любимых его учениц — маглорожденная?

И почему все, черт возьми, так помешаны на квиддиче?

Самое неприятно заключалось в том, что, казалось, все вокруг считали подобные вопросы очевидными и глупыми. Даже Дамблдор удивился вопросу о количестве учеников. А ведь зная это число и тот факт, что волшебники живут по 100-150 лет, очень легко посчитать население Магической Британии. Кстати, у Гарри вышло десять тысяч, что казалось ну слишком маленьким числом, и он отложил этот вопрос.

У кого ему тогда спрашивать подобные «глупости»?

Слизеринцы бы заклеймили его сразу «маглом с палочкой» или «грязнокровкой», как только по школе бы пошел слух, что Мальчик-Который-Выжил не знает, кто был министром магии до Корнелиуса Фаджа. А слух пойдет... Если он пойдет к кому-то, кроме профессора Дамблдора и, возможно, Невилла.

Но директора часто не было в школе. Не раз он пропускал обед или ужин в Большом зале, лишь на завтраке золотой трон никогда не пустовал. А Невилл... Мальчик не желал, чтобы гриффиндорец знал о его слабостях.

Хуже всего было то, что названия магических книг придумывались с фантазией. Вот что авторам стоило назвать свое произведение «История Ночного рыцаря» или «Все о способах связи»? Так нет же, им «Люди, которые любят драконов» подавай.

— Прости, — неискренне буркнул Гарри, отдернув руку от библиотечной книги, которую схватил уже кто-то другой.

— Ничего, — голос прозвучал покровительственно.

Гарри бросил быстрый взгляд его обладателя. Алый галстук, идеально выглаженная мантия и вычищенный до блеска золотой значок.

Под мышкой у префекта Уизли было две пары книг, еще одна в руке и полдюжины возвышались над столом, стоявшим напротив шкафа.

— Мерлинова борода, — глухо произнес Гарри. Подросток бросил на него странный взгляд. Неужели не к месту волшебное ругательство? — Что-то не так?

— Нет, просто «Мерлинова борода» — это скорее выражение волшебников... э-э-э... постарше, — снисходительно пояснил Перси Уизли. Он проследил за взглядом Гарри, и его лицо озарила гордая и немного самодовольная улыбка. — Это литература для подготовки к СОВам. Экзаменам после пятого курса. Двенадцать предметов требуют основательного подхода.

— Понятно, — кивнул первокурсник, стараясь выглядеть равнодушным. Двенадцать предметов... Очевидно, у них не всегда будет пятнадцать уроков в неделю.

— А ты что искал? — спросил Перси, следуя за его взглядом. — Может, я видел. Я провожу в библиотеке довольно много времени.

«Я тоже здесь не впервой», — чуть не вырвалось у него, но Гарри вовремя прикусил язык.

— Да так... Интересно стало про волшебные больницы. Как они устроены.

Лицо Перси засияло.

— О, Святой Мунго, конечно! Это единственная больница магических болезней и травм в Британии. Основана в 1607 году целителем Мунго Бонэмом.

Он уверенно подошел к одному из стеллажей и через мгновение вернулся с книгой под названием «Целительство: от простуды до проклятий».

— Вот, держи. Здесь целая глава. Правда, она скорее об истории и общем устройстве, а остальное слишком сложно... Есть еще вот эта брошюра, — он достал из внутреннего кармана мантии аккуратно сложенную памятку, — но там в основном рассказывают о профессии целителя и куда обращаться с распространенными травмами.

Гарри взял книгу и брошюру, чувствуя странную смесь благодарности и разочарования. Одна больница. Одна школа. Всего по одному.

— Если тебя действительно интересует, как всё устроено, лучший способ — спросить у мадам Помфри. Она всегда рада рассказать о своем ремесле тем, кто проявляет искренний интерес, — Перси поправил очки. — Кстати, мне в свое время было очень интересно почитать о целителях, курировавших больных, потерявших память. Заклинание стирания памяти крайне сложно, хоть его теорию и рассказывают на втором курсе, я лично считаю...

— Стирания памяти? — удивленно перебил Гарри. — Можно стереть память... любому? — он едва заметно сглотнул.

— Теоретически да, — кивнул Перси. — Но в школе этому, разумеется, не учат. В Министерстве есть целый отдел, специализирующийся на этом. Но это я так, для общего развития. Тебе пока рано забивать голову такими сложными вещами.

— Спасибо, префект Уизли, — сказал Гарри, фальшиво улыбнувшись. — Удачи с СОВами, — он мотнул головой в сторону горы учебников.

— Не за что, Поттер, — кивнул Перси, расправляя плечи.

* * *

Очень быстро наступила пятница и первый урок с новым профессором зельеварения. К этому же дню мальчик закончил разучивать простейшие заклинания обнаружения. Три из них.

Malum Revelio было заклинанием общего назначения. Оно улавливало, если на предмет была наложена вредоносная, Темная магия и то, насколько сильная.

Venenum Detectio должно было определять есть ли в еде яд или нет, но на самом деле указывало на наличие или отсутствие самых распространенных ядовитых частиц растений и токсинов животного происхождения, например, цикуты и змеиного яда. Существовала масса способов обмануть это заклинание. Грюм рассказал о по крайней мере пяти.

Третьим и самым полезным, по мнению Гарри, было заклинание Specialis Revelio, которое безошибочно определяло заключена ли в предмет какая-то магия и то, к какому типу она относится.

Этот набор, однако, не шел ни в какое сравнение с 25 заклинаниями, которые использовал мракоборец Аластор Грюм по его собственным словам. Кроме прочего, он советовал есть только из своей посуды, готовить пищу самостоятельно, выверяя каждый ингредиент отдельно, и использовать наколдованных животных вместо дегустаторов. И, честно говоря, это звучало слишком.

Этот мракоборец был законченным параноиком, и теперь Гарри понимал, как тот пережил сотни покушений. На любое магическое колебание или обычный шорох он рекомендовал отвечать оглушающим или хотя бы заклинаниями обнаружения людей, анимагов как МакГонагалл и ядовитых испарений и несколько чар, распознающих наложенные заклинания в пространстве. Еще никогда не брать в руки ничего от незнакомцев (да и от знакомых тоже без проверки), сжигать письма от них, устанавливать защитные и оповещающие чары перед сном, убеждаться, что перед вами тот, за кого человек себя выдает, не афишировать свой распорядок дня, чтобы вас нельзя было подкараулить и многое-многое другое...

«Постоянная бдительность — это не паранойя, это здравый смысл», — утверждал Грюм на первой же странице. Подобные тезисы звучали разумно для того, кто ответственен за поимку доброй половины преступников волшебного мира, но сам Гарри не верил, что ему все это понадобится. И все-таки, исключительно на всякий случай, он переписал все заклинания и правила мракоборца себе в дневник. Возможно, однажды он пересмотрит эту мысль.

Тем утром за слизеринским столом старшекурсники взахлеб читали «Пророк». Учителя тоже выглядели встревоженными, а у гриффиндорцев, кучка ребят столпилась вокруг какой-то девочки.

— Что происходит? — поинтересовался Гарри у Блейза Забини, сидевшего справа в двух футах от него. Темнокожий однокурсник никогда не проявлял неприязнь по отношению к Гарри. И все же он проигнорировал Поттера, сдвинувшись еще дальше. Гарри слегка нахмурился и развернул свою собственную газету.

В этот раз первая страница газеты была посвящена квиддичным играм в лиге, и мальчик принялся листать дальше. Примерно в середине газеты он обнаружил то, что могло всех так взволновать:

«СТОЛКНОВЕНИЕ В ЛЮТНОМ ПЕРЕУЛКЕ! ЕСТЬ ЖЕРТВЫ!»

Лютный Переулок был той самой опасной улочкой, которую Гарри не посетил летом. Если верить газете, то продавцы там специализировались на Темной магии и всяких опасных артефактах. Но зацепил его другой факт. В Лютном не было никаких стычек с 1982 года. То есть с конца магической войны с Волдемортом. Мальчик крепко задумался.

Раздался громкий смех. Гарри моргнул и огляделся. Он стоял возле кабинета, где несколько дней назад встретил Слагхорна, расположившиеся у стен слизеринцы показывали куда-то пальцем и заливисто хохотали.

Несколько гриффиндорцев были с мокрыми с ног до головы, и до Гарри доносились отрывки ругани на школьного полтергейста Пивза. Он почувствовал гнев, когда увидел мокрого и при этом красного как рака Невилла.

— Не двигайся! Я наложу сушащие чары, — с ходу заявил Гарри, подойдя к товарищу.

— Ты умеешь? — удивленно воскликнул Невилл.

Гарри отрывисто кивнул.

— Aquasiccus! — вода тонкими ниточками вытягивалась из одежды гриффиндорца, а затем превратилась в прозрачную дымку. С первого раза ушла не вся влага и слизеринец применил заклинание дважды.

— Спасибо, — пробормотал Лонгботтом, избегая встретиться взглядом. Помолчав, он неуверенно пробормотал: — Гарри... а ты за завтраком применял распознающие чары?

— А что? — его голос прозвучал резче, чем он хотел.

— Ну, просто... — Невилл покраснел. — Это считается невежливым. Как будто ты не доверяешь хозяевам. В нашем случае — директору.

Гарри фыркнул, сдерживая раздражение.

— Доверяй, но проверяй. Мне сам Дамблдор посоветовал быть осторожнее после... — он запнулся, — после некоторых событий. Просто... — он понизил голос. — не распространяйся об этом, ладно?

— Конечно, — прошептал гриффиндорец в ответ. — Я никому.

Гарри кивнул в знак благодарности, а Невилл погрузился в свои какие-то мысли.

— Послушай... а почему вы с утра столпились вокруг какой-то девчонки? — поинтересовался Гарри. У львов бывает так, что несколько человек стоят и ждут кого-то возле стола. Но в этот раз их было штук семь.

— А, — Невилл помрачнел, — это Натали Скотт, ее отец погиб вчера ночью. Он был мракоборцем.

Лонгботтом отвернулся. А Гарри прислушался к себе. «Погиб... Ну и что?»

Он ждал, что внутри что-то дрогнет, сожмется... но была лишь пустота. Та же пустота, что и когда Дамблдор сообщил о гибели Петунии. Он посмотрел на бледное, расстроенное лицо Невилла и решил, что это, пожалуй, к лучшему. Не быть эмоционально ранимым.

— Входите! Входите, мои дорогие! — голос Слагхорна раздался в дверном проеме и вырвал Гарри из мыслей о Невилле и Натали.

На фоне Северуса Снейпа профессор Слагхорн производил впечатление добродушного толстяка, заметив с каким интересом на него смотрят дети, он слегка рассмеялся.

— Всем добрый день! Меня зовут Гораций Слагхорн и следующие, дайте-ка подумать, — он принял шутливо-задумчивый вид, — восемь месяцев я буду вашим преподавателем зельеварения. Надеюсь, что мои уроки покажутся вам не менее интересными, чем у моего коллеги, и не станут от того менее продуктивными! — он обвел глазами всех учеников. — Профессор Снейп сообщил, что вы прошли всю необходимую теорию для приготовления гербицидного зелья. Что же, — он свел ладони вместе, — тогда приступим! Но для начала напомните рецепт этого зелья, — Гермиона Грейнджер тут же вскинула рука, и на лицах Малфоя и Уизли удивительно синхронно отразилось отвращение. — Мисс Гринграсс!

— Слизь флоббер-червя, четыре шипа крылатки, сок мурлокомля и веточка мяты, — ровным голосом отозвалась светловолосая слизеринка.

— Верно, прилежны, как и ваша матушка, мисс Гринграсс! Три очка Слизерину, — он взмахнул палочкой, и на доске проступила подробная инструкция по приготовлению зелья.

В отличие от Снейпа, профессор Слагхорн принялся ходить между рядами с самого начала занятия. Он начислял баллы куда свободнее, чем тот, и не оскорблял первокурсников Гриффиндора за ошибки.

— Балл за идеально растолченные шипы, мисс Грейнджер.

— Осторожнее, мистер Томас, вы едва не разбили флакончик со слизью.

— Неплохо-неплохо, мистер Малфой, профессор Снейп был прав — у вас есть потенциал, мой мальчик. Ваш дедушка Абраксас преуспевал на моих занятиях, — он погладил блондина по голове. Тот метался между высокомерием и смущением. — Два балла Слизерину.

— Нет-нет, мистер Гойл, вы взяли веточку валерианы, смените ингредиент.

Он упоминал чьего-то дядю или старшего брата, поведал историю, как при приготовлении этого зелья ученик добавил ягоду омелы, и из котла испарилась вся жидкость, пропитав воздух запахом этого растения. Профессор тогда орудовал палочкой со скоростью присущей скорее дуэлянтам, чем зельеварам, пока накладывал заклинание головного пузыря на учеников.

— Нуте-с, время вышло, мои дорогие! Разливайте по флаконам и несите их ко мне, — объявил он в конце второго урока.

Все выключили горелки и принялись зачерпывать зелье. Слагхорн не только сразу говорил отметку, но и мгновенно указывал на ошибки.

— Заслуженное «Выше ожидаемого» мистер Лонгботтом, мистер Поттер. Судя по оттенку, вы несколько раз сбились со счету, помешивая зелье четырежды по и четырежды против часовой стрелки между стадиями, однако в целом очень хорошо, — заверил ребят зельевар.

— Ну-с, на сегодня все! — объявил он, проводя пальцем по усам. — Надеюсь увидеть всех вас на завтрашней квиддичной игре, мои дорогие!

И с этими словами первокурсники львиного и змеиного факультетов отправились на последнее занятие на этой недели.

* * *

В Большой зал влетели совы, но из-за гвалта их почти не было слышно. Все предвкушали сегодняшнее квиддичное состязание, а Гарри, поглядывая на пернатых почтальонов, задумался о домашних питомцах.

В школьном письме указывались лишь три разрешенных варианта: сова, жаба и кот. Но Гарри точно знал, что у Рона Уизли была своя крыса, у гриффиндорца Ли Джордана, близкого друга близнецов Уизли, был тарантул, у нескольких девочек с Хаффлпаффа — хомячки, которые именовались карликовыми пушистиками. О, ну и, разумеется, птицы. У Малфоя был филин, а у нескольких рейвенкловцев — вороны. И это лишь то, о чем знает он — первокурсник! — наверняка есть ученик, притащивший в школу собаку. Или даже змею.

— Соколы, соколы! — передразнил кого-то слизеринец, сидевший неподалеку. — Ты просто никогда не видел гарпий в деле!

Квиддич. Все разговаривали о нем! Даже за слизеринским столом то тут, то там слышалась громкая болтовня о предстоящем матче или чемпионате страны. И если бы мальчик не читал правила этого спорта всю ночь, то он бы и половины не понимал. То и дело зевая, Гарри прокручивал в голове самое важное.

В каждой команде было по семь игроков. Вратарь, три охотника, два загонщика и ловец. По три кольца и четыре мяча. В эти кольца охотникам нужно забрасывать красный мяч — квоффл, как в баскетболе, а вратарь пытается этого не допустить. Каждое попадание приносило десять очков. Загонщики же пытались совладать с двумя сумасшедшими черными мячами — бладжерами, ударяя по ним битами, подобно крикету или бейсболу, и направляя в сторону игроков противников. И ловец, который должен был поймать маленький и очень быстрый золотой мячик — снитч.

И вроде бы в теории все легко и понятно... Но на практике это выглядело чистым безумием.

Как можно летать на метле, держась одной рукой, а то и вовсе отпуская рукоятку? Ведь чтобы поймать квоффл, нужна одна рука, чтобы ударить битой по бладжеру — обе. А бладжер... Гарри непроизвольно потер висок, вспомнив случай в магловской школе с футбольным мячом. А ведь по нему ударили ногой, а не волшебной битой! Или вот откуда взялись такие правила: «запрещен поджог оперения метлы противника», «запрещен удар метлы противника битой», «запрещено нападение на противника с топором»? Либо авторы учебника обладали извращенным чувством юмора, либо магам действительно не хватало «приключений на задницу», как съязвил бы Гек.

Оттого лишь сильнее хотелось узнать, как все происходит в реальной жизни.

Щурясь от не по-ноябрьски яркого солнца, Гарри вместе с остальными учениками Хогвартса шагал в сторону квиддичного стадиона.

Первокурсники не хватило мест на верхних трибунах, и они сидели практически у самой земли. Гарри оказался между Ранкорном и Забини, а прямо над ним расположился Драко Малфой. Блондин явно сидел как на иголках, но это не мешало ему критиковать все — от мест доставшимся им до правил набора в команду.

На поле раздался оглушительный голос комментатора Ли Джордана:

— И начинается матч! — оглушительный голос Ли Джордана прокатился по стадиону. — Гриффиндор рвется в атаку! Кэти Белл делает стремительный прорыв... О нет! Перехват! Слизеринцы отбирают мяч! Монтегю летит к кольцам, его преследует Анджелина Джонсон...

Гарри перевел взгляд на профессорскую трибуну. Дамблдора на матче не было, а вот Снейп со Слагхорном пришли, и его воображение без особых проблем рисовало, как Слагхорн добродушно улыбается на каждый заброшенный квоффл, а Снейп самодовольно усмехается.

БУМ! Раздался треск, и Гарри увидел, как вратарь Гриффиндора упал на землю вместе с метлой.

Трибуны зашумели, а на поле возникла неразбериха. Флинт что-то сказал охотнице львов, к последней подключились две напарницы, и спор вот-вот грозил перейти в драку. Мадам Хуч с видимыми усилиями растащила команды в разные стороны и назначила штрафной удар.

Комментатор Ли Джордан, прекрасно зная, что обязан быть бесстрастным, все же не удержался от того, чтобы обозначить свою позицию.

— Итак, после очевидного, намеренного и потому нечестного и отвратительного нарушения…

— Джордан! — прорычала профессор МакГонагалл.

— Я хотел сказать, — поправился Джордан, — после этого явного и омерзительного запрещенного приема…

— Джордан, я вас предупреждаю…

— Хорошо, хорошо. Итак, Флинт едва не убил Оливера Вуда...

Что еще хотел сказать гриффиндорец, Гарри так и не узнал, поскольку в этот же момент над его ухом раздался визгливый крик.

— Гляньте! Прислугу не пустили к преподавателям! — Малфой указал на лесничего, который восседал на одной из верхних трибун алознаменной секции.

Раздались смешки, тут же стихшие, когда Алисия Спинетт использовала шанс, и три четверти стадиона разразились аплодисментами.

Игра продолжилась, игроки летали еще быстрее, действовали еще грубее. Вот Монтегю едва не сбил гриффиндорского ловца, вот близнецы Уизли сели на хвост Хиггсу и всеми силами пытались вывести его из игры. С каждым разом свист судьи звучал все пронзительнее.

— Кретин! — заявил Малфой, с высокомерным видом. — Будь я ловцом уже давно поймал бы снитч.

— Слова-слова... — пробормотал Забини, не отрывавший взгляда от квоффла ни на секунду.

— В следующем году я наверняка буду там, — уверенно заявил Малфой, — стану ловцом и покажу им, что такое настоящий квиддич!

Смуглый слизеринец только фыркнул на это заявление.

— Мяч у Слизерина… Флинт обошел Спиннет… потом обошел Белл… И получает сильный удар в лицо бладжером, надеюсь, бладжер сломал ему нос… Шучу, шучу, профессор… Слизерин забрасывает мяч. О, нет…

Болельщики Слизерина дружно аплодировали. Спустя еще полчаса игры счет стал 60:50 в пользу львов.

— И длинным пасом Монтегю удается обвести Анджелину. Мяч у Пьюси, он замахивается, удар... Нет, это был не удар! Удар... Ооооу, Слизерин вновь забивает, счет 60:60! — убитым голосом объявил Ли.

Матч все продолжался, и в какой-то момент вратарь Гриффиндора — Оливер Вуд — был окончательно выведен из строя, после чего каждая атака слизеринцев приносила десять очков. Счет стал неумолимо ползти в пользу Слизерина. 100:120... 140:190... 180:290, а матч все продолжался, ведь, по правилам, игра заканчивалась тогда и только тогда, когда был пойман снитч.

— Что это? Неужели Калвин заметил снитч?! — внезапно сказал комментатор.

Казалось, весь стадион замер от этой фразы. Но, конечно, это было не так. Пока все следили за пикирующими ловцами, Дженкинс вместе с Флинтом забросили еще четыре мяча.

— Калвин ловит снитч! — закричал что есть мочи Ли Джордан. — Гриффиндор побеждает... Погодите-ка... 330:330... у нас ничья?! — недовольно закричал подросток и ему вторили три четверти зрителей. Вскоре к ним присоединились и слизеринцы, раздосадованные из-за упущенной победы.

В этот момент Гарри всем своим нутром почуял, что что-то не так. Расстроенный загонщик Гриффиндора зарядил по бладжеру, и тот, со свистом рассекая воздух, устремился в сторону зеленых с серебром трибун. Словно в замедленной съемке Гарри повернул голову на звук. Он увидел иссиня-черный железный шар, несущийся прямо на него. В висках застучало, сердце на мгновение замерло, а затем рванулось в бешеной пляске, отдаваясь глухими ударами где-то в горле. Ноги сами собой оттолкнулись от земли, отшвыривая его тело в сторону. Он приземлился на ступени, и резкая боль в локте даже не успела до конца пронзить сознание, затмеваемое леденящим осознанием от звука деревянного хруста: этот мяч мог его убить.

Гарри сидел на трибуне и снова и снова видел перед собой этот иссиня-черный шар, а в ушах стоял оглушительный звон. «Я мог умереть. Вот так просто, на ровном месте.»

Он никогда не задумывался о том, что может погибнуть так рано. Никогда не сталкивался ни с чем подобным. Ни в Литтл Уингинге, ни здесь, в Хогвартсе. Даже несмотря на пожар, враждебность слизеринцев и попытку отравления он не задумывался о смерти.

Дрожь началась глубоко внутри, в районе солнечного сплетения, и мелкими, частыми волнами разлилась по всему телу. Он сжал кулаки, чтобы скрыть их тремор, но это не помогало. Колени подрагивали, предательски выдавая страх, который он так ненавидел.

Стадион постепенно пустел, а он все сидел, не в силах сдвинуться с места. Шум стихал, сменяясь гулом в собственной голове. Гарри чувствовал ледяную пустоту в груди, и единственное, что могло ее заполнить — что-то теплое, простое, безопасное.

Вспомнилась хижина Хагрида, запах печенья, теплого и сладкого чая и простые рассказы о магических животных. И ноги сами понесли его к хижине Хагрида. Гарри уже почти дошел до двери, когда...

— Здорово, Гарри, — пробасил Хагрид, хлопнув мальчика по плечу.

Гарри подпрыгнул от неожиданности, сердце бешено заколотилось. Как он мог не заметить приближающегося великана?

— Чой-ты не заходишь ко мне?

— Я... ну... учебы много, — сбивчиво отозвался Гарри, отводя взгляд. — Как у тебя дела?

— О, хорошо, просто отлично, да! — Хагрид зашагал в сторону хижины, и Гарри бездумно последовал за ним. Великан рассказывал о своей работе, пополнении в стаде фестралов, что живет при Хогвартсе, Аргусе Филче и его «дрянной кошке», что неустанно следила за мужчиной, стоило ему войти в замок, и обеспокоенных чем-то кентавров. Мальчик слушал вполуха и односложно отвечал.

Остановившись у самого порога, Хагрид как-то странно посмотрел на Гарри, прежде чем задать вопрос:

— Зайдешь чайку выпить али нет?

И вот Гарри уже прошел за великаном внутрь знакомой хижины. Запах дров, трав для заварки и чего-то звериного обволок его, как одеяло.

— Присаживайся, присаживайся, — Хагрид хлопотливо принялся расставлять на столе гигантские кружки и тарелку с каменными печеньями. — Видок-то у тебя, Гарри, пришибленный чтоль. Случилось чаго?

— Да нет, с чего ты взял, — Гарри сглотнул и уставился на каминное пламя. — Скажи, Хагрид, тебе нравится квиддич?

— А как же! — глаза Хагрида заблестели. — Где еще такое увидишь? Так... зрелищно, во! Все эти скорости, трюки на метле. Красота да и только!

— А бывают в квиддиче травмы? — мальчик затеребил рукав мантии.

— Еще бы! Но, подумаешь, бладжер или с метлы свалился, — Хагрид безразлично махнул рукой. — Кости срастаются, шишку мадам Помфри вмиг уберет. Да и профессора следят. Уже много лет ничего серьезного не случалось! — заверил его лесничий, разливая чай по кружкам.

— Верно... — неуверенно протянул Гарри. — А что там? — он кивнул в сторону дребезжащего в каминном пламени котла. Только сейчас Гарри хорошенько осмотрелся. Теплый чай да еще и с сахаром вырвал его из неприятных мыслей.

В хижине было темно. Зимой, конечно, темнеет рано, но не в половину двенадцатого же, верно? Было довольно жарко и душно, а окна зачем-то занавешены.

— Да так, ничего, — поспешно отмахнулся великан.

Гарри отвернулся и принялся рассматривать хижину. Он то и дело натыкался взглядом на довольно магловские предметы. Самый обычный чайник, моток веревки, розовый зонтик и свечи. С потолка свисали медные кастрюли, а среди них — длинный моток шелковистых, ослепительно белых волос.

— Хагрид, это что — волосы единорога? — сиплым голосом спросил Гарри.

— Ну да, — равнодушно откликнулся Хагрид. — Из хвостов ихних, они в Лесу за кусты зацепляются, их там полным-полно…

«Волосы единорога! — надрывался чей-то голос в голове у Гарри. — Покупайте! Всего семь галлеонов за прядь!»

— Полным-полно, говоришь? — переспросил Гарри, стараясь, чтобы голос звучал как можно более непринужденно. Он отпустил волосы и вернулся к столу, делая глоток сладкого чая. — И ты их просто так собираешь?

Хагрид фыркнул, наливая себе еще чаю.

— А что с ними делать-то? Красивые, конечно, но на сувениры не пустишь. Так, безделушки.

— А это там что? — сглотнув продолжил мальчик, цепким взором высматривая все в хижине

— Фестральи волосы, обстригал табунок недавно и вот. Я их вместо ниток использую, если дырка какая, — бубнил Хагрид, склонившись над котлом.

— А рога единорогов ты в лесу не видел?

— Видал, а как же. Они их иногда об деревья ломают, так те потом отрастают. А вот ежели насильно рога срезать, то больше не вырастут, — Хагрид отошел от камина и плюхнулся в кресло.

«Рог единорога. 21 галлеон», — Гарри вспомнил надпись, увиденную в аптеке. Это же сколько денег просто валяется на земле или висит на ветках в Запретном лесу...

— А почему... Представь, что мы...ты бы с каждого рога получал десять галлеонов, — осторожно начал мальчик. — С каждой пряди волос единорога три. Тебе ведь так много волос и не надо на нитки, да? Ты эм бы мог новый диван купить, лежанку для Клыка, — Гарри заметил, как оживился великан, и продолжил. — Может еще одну собаку бы себе завел. Лучший корм им покупал, да... Ты говорил, что здесь целые стада гиппогрифов, фестралов. Ты же заботишься о своих питомцах, верно?

— Еще бы! — Хагрид хлопнул себя по груди.

— Еще бы, — повторил Гарри. — Загоны бы им построил или обновил. А они ведь еще болеют наверняка... И огород у тебя...

— Ну... деньги лишними не бывают, — нерешительно пробормотал он. — Но это ж как бы... министерство... не разрешает в общем.

Поттер задумался. Но не о законах, нет... Волосы и рога единорогов используются в зельеварении. А у Снейпа и Слагхорна точно есть знакомые в аптеках, в том же Косом Переулке. Что же...

— Да... — протянул мальчик. — Хагрид, а это правда, что моя мама была любимой ученицей Слагхорна?

* * *

Гарри всегда восхищался Геком. Восхищался и побаивался. Тем, как тот мог за пять минут разговора вычислить слабость человека — жадность, трусость, тщеславие — и нажать нужные рычаги, чтобы добиться своего. Гек не плыл по течению, он сам его создавал. И теперь Гарри, сам того не ожидая, начал делать то же самое.

Конечно, куда ему было до виртуозности Гека или Дамблдора, которого, похоже, уважали или побаивались буквально все? Их мастерство было отточено годами, а его собственные попытки казались детскими и неуклюжими. Но ведь и директору когда-то было одиннадцать, верно?

Вместо того чтобы огрызаться — стоило научиться говорить обволакивающе-убедительно, как директор. Чаще надевать на лицо ту самую легкую улыбку, которая, как когда-то говорила Дейзи, располагает людей. Перестать внутренне сжиматься от боли при любом упоминании родителей или мыслях о них. И грызть гранит науки с таким упорством, чтобы догнать и перегнать Малфоя в зельях, Грейнджер в трансфигурации, Нотта в чарах. Он должен был доказать им, и в первую очередь — самому себе, что он не просто везучий дурак со шрамом. Что Гарри Поттер чего-то стоит.

Сейчас Гарри держал путь на седьмой этаж, поскольку не любил откладывать дела на потом. По словам лесника, там располагались покои Горация Слагхорна.

— Да-да, — раздался голос зельевара, когда Гарри постучал. Дверь распахнулась, и в проеме возникла внушительная фигура Горация Слагхорна. Его пальцы, унизанные перстнями, сжимали бокал с темной жидкостью. — Ах, мистер Поттер...

— Профессор Слагхорн! — Гарри осветил лицо той самой застенчивой, но искренней улыбкой. — Я вам не помешал? — мальчик потупился.

— Нет-нет, вы что-то хотели? — несколько неуверенно отозвался зельевар, странно поглядывая на него.

— Понимаете, сэр, просто... вы говорили, что знали мою маму и... — запинаясь, проговорил он. — Я подумал... может вы мне расскажете что-то о ней?

Гарри надеялся, что не переборщил с застенчивостью. Он чувствовал, как что-то липкое и противное шевелится у него внутри. Он использовал память о матери, чтобы подобраться к старику. «Прости, — мысленно бросил он в пустоту. — Но ты бы тоже так сделала. Ты была умной. Ты бы поняла.»

— Ах да, — лицо зельевара потемнело, — проходи, мой мальчик.

Кабинет был похож на логово коллекционера. Воздух был густым и сладким от аромата каких-то пряностей, старого пергамента и компонентов зелий. Повсюду, на полках, столах и даже на рояле, стояли фолианты в потертых переплетах, блестели хрустальные флаконы и серебряные сервизы. Стен почти не было видно за многочисленными рамками с фотографиями.

Жилет из шелковой парчи Слагхорна отливал перламутром. Профессор не спеша подошел к стене и остановился возле одной из деревянных рамок.

— Лили была блестящей колдуньей, — тихо произнес он. — Учителя всегда тяжело переживают смерть учеников, а твоя мама... Она была такой живой, веселой, энергичной. С обостренным чувством справедливости, — он беззлобно хмыкнул. — Была так талантлива в зельях да... в свое время она разбиралась в них ничуть не хуже твоего декана... — он печально вздохнул. — Блестящая девочка, ее любознательность и энтузиазм был заразителен. Одна из лучших выпускниц 78-го. И такое горе... Вот она, здесь, — Слагхорн указал пухлым пальцем на рамку из темного дерева.

На движущейся фотографии в кругу выпускников стоял Слагхорн и с широкой улыбкой поднимал бокал. Несколько ребят с Рейвенкло, один с Хаффлпаффа, пятеро со Слизерина, включая хмурого юношу с черными волосами до плеч и крючковатым носом, в котором Гарри узнал Снейпа. Справа от Слагхорна стояла девушка. У нее были темно-рыжие волосы, красивое лицо и зеленые глаза, точно как у него самого. Мальчик сглотнул и отвел взгляд.

— Это все ваши ученики, сэр?

— Да, все мои, — Слагхорн гордо выпрямился, — и все фотографии с подписями. Обрати внимание, — профессор подошел к рамкам с более ранней датой, — вот это Варнава Кафф, главный редактор «Ежедневного пророка», всегда интересуется моим мнением о последних новостях. А это — Амброзиус Флюм, владелец «Сладкого королевства», непременно присылает целую корзину сладостей на день рождения, и все по-тому, что я ему устроил знакомство с Цицероном Харкиссом, который первым взял его на работу! А в заднем ряду, если вытянешь шею, ты сможешь увидеть Гвеног Джонс — она, как всем известно, загонщик команды «Холихедские гарпии». Многие удивляются, что я в дружеских отношениях с «Гарпиями» и в любой момент могу получить бесплатные билеты на их матч!

Он замолчал, глядя Гарри прямо в глаза. Мальчик не выдержал и отвел взгляд, вновь принявшись рассматривать фотографию матери, стремясь запомнить каждую черточку ее лица. Зельевар резко вздрогнул и встряхнул головой, отвернувшись от одной из фотографий.

— С Лили связано столько воспоминаний... — Слагхорн поднес бокал к губам, и взгляд его стал отсутствующим. — Однажды, это было на пятом курсе, она обнаружила, что стандартный учебник по зельеварению содержит грубейшую ошибку в рецепте зелья! Представляешь? Не какой-то мелкий недочет, а фундаментальную погрешность в последовательности добавления ингредиентов! Из-за этого зелье могло не просто не сработать, а дать непредсказуемый побочный эффект.

Он одобрительно покачал головой и, шаркая, зашагал к столу.

— Разумеется это была опечатка, а не умысел Темных сил, но если бы я не писал рецепт на доске... Большинство учеников, даже самые способные, просто следуют указаниям. А твоя мама — она мыслила. Она понимала саму суть процессов, происходящих в котле. Она не побоялась оспорить авторитетную книгу, подойти к профессору и доказать свою правоту. Я, конечно, перепроверил все сам и был вынужден признать ее правоту. Написал письмо в издательство, и министерство отозвало всю партию! — Слагхорн откинулся в кресле, с гордостью и печалью глядя на фотографию. — Вот какая она была. Не просто талантливая, а еще и смелая.

Профессор рассказал еще несколько историй. О том, как Лили Эванс загораживала собой слизеринца от гриффиндорцев, какой изобретательной была в назначении отработок, будучи старостой.

— Кроме того, она совершенно не разделяла межфакультетской вражды между змейками и гордыми львами. Да-да, Гарри. В этом она похожа на вашего дедушку, Чарльза. Хотя шестьдесят лет назад все было иначе...

— Шестьдесят лет назад, сэр? — изобразил удивление Гарри. — Вы не кажетесь мне таким...

— Старым? — мужчина усмехнулся и шутливо погрозил пальцем. — Маги живут дольше простецов, Гарри. Хотя я действительно еще ничего, — он провел пальцем по жилету, — особенно на фоне Альбуса! — хохотнул Слагхорн. — А он ведь старше меня всего на пятнадцать лет, мой мальчик.

— Выходит вы учили и наших профессоров, сэр?

— А как же! Я учил профессора Снейпа, Вектор, Синистру... да практически всех! — он покрутил бокал в руках. — Ты мне вряд ли поверишь, но когда-то мои лекции записывала девушка по имени Минерва МакГонагалл, — он весело подмигнул.

— Хагрид говорил, что вы учили и его, сэр, — Гарри рассматривал фотографии более ранних выпусков.

Лицо Слагхорна на мгновение вытянулось от удивления, затем расплылось в снисходительной улыбке.

— Ах, Хагрид! Да, конечно! Колоритная личность, колоритная. Он еще в юношеские годы увлекался животными. Часто бегал в Запретный лес, выращивал волчонка под кроватью, пытался подружиться с горным троллем.

— Вы знали, что он приручил настоящих фестралов, сэр? — когда Слагхорн покачал головой, Гарри продолжил. — Я недавно был у него, видел несколько прядей волос фестралов в хижине.

— В самом деле? — изумился зельевар.

— Да, сэр. И даже волосы единорога. Единороги цепляются за кусты, а он их собирает. Рассказывал, что даже натыкался на их сброшенные рога, — слова давались ему все тяжелее. Он чувствовал, как ладони становятся влажными, и незаметно вытер их о штаны.

— Хагрид... собирает это? — спросил он, и голос зазвучал иначе, не так снисходительно.

— Собирает и не знает об их настоящей стоимости. Для него это лишь безделушки. Еще сказал, что Министерство не одобряет коммерцию с такими материалами. Но я подумал... — Гарри завел руки за спину и сцепил их в замок, чтобы скрыть дрожь в пальцах. — Я подумал, что если волосы просто «найдены в лесу», а не вырваны на ферме... Разве это нарушение? — Гарри устремил взгляд на вазочку сладостями на столе Слагхорна. Тот, потирая подбородок рукой, проследил за его взглядом. — Представьте, как выгодно получать рога единорога за пятнадцать галлеонов, вместо двадцати, или прядь их волос всего за пять, вместо семи. Такой человек как вы, Мастер Зелий, наверняка сможете помочь Хагриду и найти им применение.

Профессор долго думал, поигрывая ленточкой на блестящей коробке. Гарри затаил дыхание.

— Хагрид... согласился бы на такое... партнерство? — произнес Слагхорн наконец.

— Хагрид заботится о своих питомцах, сэр. Он говорил, что деньги лишними не бывают, особенно если их можно потратить на улучшение условий для существ в Лесу. Новые загоны, лекарства... Я уверен, он был бы только рад, если бы кто-то мудрый и влиятельный помог ему найти... э-э-э... применение этим безделушкам.

Профессор зельеварения откинулся на спинку кресла, и его грудь заколебалась от беззвучного смеха.

— Боже мой... Да ты настоящий слизеринец! Шляпа нисколько в тебе не ошиблась! Ты далеко пойдешь, Гарри, я в своих учениках никогда не ошибался!

— Спасибо, сэр, — он кивнул, стараясь, чтобы его благодарная улыбка не дрогнула, — стоит ли мне принести несколько прядей сейчас? Чтобы было что м-м-м предъявить?

— Да... да-да-да, — задумчиво пробормотал профессор. — Волосы фестралов тоже захвати, мой мальчик.

Гарри вышел в коридор и прислонился к холодной каменной стене. Ладони опять были влажными.

«Интересно, Геку в первый раз тоже было так трудно?»

* * *

Бирюзовые витражи, за которыми лениво проплывали тени обитателей Черного озера, переливались красочными отблесками от гостиных ламп. Огонь весело трещал в камине. В ближайших к нему креслах, на самых престижных местах, развалились старшекурсники. Совсем недавно начался комендантский час.

— Гриффы совсем страх потеряли, — глубокомысленно изрек коренастый парень с родимым пятном на щеке. Гарри навострил уши, оторвавшись от чтения о Запретном лесе в «Истории Хогвартса». — Впервые за шесть лет не проиграли, а гонору то сколько!

— Дракклов Хиггс, — мрачно согласился другой. — Может с цербером его познакомить, а Блейк? — кровожадно предложил парень с короткими черными волосами.

— Там больше никого нет, — оборвал эту мысль на корню женский голос. — Видимо, закончили свой «ремонт», — хмыкнула она.

— Откуда знаешь? Сама проверяла? — Блейк явно лез на рожон.

— Ты где-то у меня рыжие волосы и отсутствие мозгов увидел? — язвительно поинтересовалась девушка с длинной косой.

— А может тогда с астрономической башни? — снова встрял черноволосый.

— Да уймись ты, Хитченс! — девушка бросила на него уничтожающий взгляд. — Давайте Калеба дождемся сначала. Хоть кто-то здесь будет думать.

— Вечно ты все веселье портишь, Гекат, — проворчал тот, кого назвали Хитченсом.

В наступившей тишине Гарри вновь погрузился в чтение. Снейп практически никогда не заходил в гостиную Слизерина, а потому нарушать распорядок дня, иначе говоря, не спать, он мог до тех пор, пока префекты не погонят его прочь. С факультетом у него установился вооруженный нейтралитет — он не привлекал внимания, а его не трогали. Ну, все кроме Малфоя, разумеется.

— Ну наконец-то! — воскликнул Блейк, когда часть стены отъехала. — Чего так долго?!

— Снейпу отчитывался, — фыркнул Мальсибер, стряхивая невидимую пыль с груди.

— Какого обвислого Мерлина тебе это делать?

— Ты как был недоумком Блейк, так и остался, — небрежно сказала Грейс. — Кто, по-твоему, префектов назначает, а потом еще и характеристику пишет выпускникам?! Хочешь после выпуска в Лютном работать?

— Ладно, не начинай, — отмахнулся парень. — Эй, Калеб, тебе не кажется, что гриффов пора на место поставить?

— Возможно, — безразлично пожал плечами префект, закидывая ногу на ногу.

— Ну? И что бы ты сделал?

— Может натравить на них Ламента? — с усмешкой предложил Калеб, перестукивая пальцами по обивке кресла. — Он, конечно, варвар, но варвар полезный.

— Погоди. Эй мелкий! Сворачивайся! — выкрикнула она. Гарри сделал вид, что не слышит. — Ты, за книжкой! Не притворяйся, что не слышишь!

Гарри со вздохом закрыл книгу и встретился с ней взглядом.

— А ну марш... Поттер! — воскликнула девушка, и ее губы исказила кривая ухмылка. — Прочь из гостиной! И если хоть одно слово, услышанное здесь, ты, гаденыш, понесешь Дамблдору... — Грейс Гекат сделала паузу, — тебе не жить. Понял?

— При чем здесь Дамблдор?! — выпалил Гарри, сам удивляясь своей дерзости. Брови девушки дернулись.

— Ты меня услышал! — она сделала шаг вперед и уперла руки в бока. — А теперь все, вали спать! Уже почти одиннадцать. Сейчас же!

— Ну и пожалуйста! — буркнул Гарри, хватая книгу и направляясь к лестнице.